Читать онлайн
"Туда, где сияет свет"

Первым, что он увидел, была пустая пачка хлопьев, валяющаяся посреди хаотично сваленного в кучу мусора. Здесь было много всякого «добра»: полосатые одеяла, новогодние игрушки, был даже портрет выдры, неизвестно кем и зачем нарисованный. Пытаясь встать на ноги, он заметил, что уже твёрдо стоит на всех четырех металлических колёсиках. Рук тоже не было – лишь подлокотники, которыми он мог двигать вперёд-назад. На секунду его охватил ужас: неужели он был креслом? Но в следующую секунду ужас сменился внезапным спокойствием, а затем недоумением: если не креслом, то кем он тогда должен быть? Кошкой? Цветком? Резиновой уточкой? С чего он вообще взял, что раньше был кем-то другим? Пытаясь перебирать воспоминания, он с удивлением обнаружил, что их у него не было. Что ж, отличное начало. Он почувствовал предвкушение, какое обычно бывает перед прочтением последней главы увлекательного детектива. Давайте попробуем узнать почему я кресло и как здесь оказался.
Он ещё раз оглядел место, в котором находился. Обычная свалка, огороженная перекошенными от времени металлическими листами забора. Вдалеке виднеется широкий проём ворот – должно быть, это вход и выход. За забором и вообще вокруг – чёрная пустота, обволакивающая всё видимое пространство бездонным пейзажем. Сверху какие-то белые наслоения, источающие свет – единственный источник освещения в этом мрачном мире.
Двигая колёсиками, он докатился до входа на свалку и миновал ворота. Обстановка снаружи была ещё более бедной, чем внутри: одинокая тропа, ведущая неизвестно куда и теряющаяся во тьме; и ядовито-бордовый гигантский слизень, сидящий у обочины и неторопливо вращающий своими усиками-антеннами.
– Мило, – заключил он.
– Я милая? – с надеждой отозвался голос, сделав особо сильный акцент на слове «я».
Он огляделся. Кроме слизня никого рядом не было.
– Вы говорите? – замешкался он, словно не желая верить, что в мире говорящих кресел могут быть и говорящие слизни.
– Говорю, если собеседник мне симпатичен, – слизень игриво закивал усиками.
– Видите ли...
– Анна, – представился слизень.
– Видите ли, Анна, я немного сбился с пути...
– Все мы время от времени совершаем ошибки и сбиваемся с пути, – перебила его Анна.
– В моём случае дело обстоит немного иначе, – он попытался вернуть разговор в прежнее русло, но Анна то ли не замечала, то ли не хотела замечать его попыток.
– Все так говорят. Считают, что у них всё иначе и ни у кого раньше такого не было. Хотя одни и те же ситуации раз за разом повторяются у каждого. Об этом давно расписано в книгах по психологии.
– Дело в том, что я потерял память – совершенно не помню кто я и откуда пришёл! – выпалил он, устав ходить намёками.
– Так случается со всеми, кто выходит из-под облака и попадает под тьму, – ничуть не удивилась Анна. И видя немой вопрос в его глазах, она объяснила:
– Эти облака над тобой, видишь? – он посмотрел вверх. – Они отбрасывают на землю свет. Пока ты под этим светом, тебе нечего бояться. Но если вдруг выходишь за свет и попадаешь в темноту... Тогда ты полностью теряешь память. Навсегда!
Он замолчал, переваривая неожиданно свалившуюся на него информацию.
– Но ведь должен быть способ узнать кто я такой! Сейчас я даже имени своего не помню!
– Это уже не имеет значения, – покачала головой Анна. – А имя всегда можно придумать новое.
Он разочарованно заскрипел откидывающейся спинкой.
– Что было первым что ты увидел? – Анна вопросительно скосила один усик набок.
– Коробка хлопьев.
– Не помнишь, что было на ней написано?
– «Завтрак победителя».
– Значит будешь Виктором! – Анна воодушевляюще раскинула ложноножки в разные стороны. – Виктор означает «победа»!
– Выходит, быть мне креслом Витей, – смиренно согласился он. – И что дальше? У тебя есть план?
– Какой план? – Анна поправила амбреоль, чтобы та не спадала с головы.
– Ну, план действий.
– Тебе известно, что люди, планирующие свою жизнь заранее, на треть несчастнее тех, которые ничего не планируют и живут спонтанно?
– Возможно, – согласился Виктор. – Но же мы тогда будем делать дальше?
– Я как раз собиралась продолжить своё путешествие. Если хочешь, можешь пойти со мной.
– И куда же мы пойдём?
– Куда глаза глядят.
Казалось, Виктор обдумывает слова Анны.
– Выбора у нас особо нет, – в конце концов заключил он. – К этой свалке ведёт единственная тропинка. Значит пойдём по ней.
Анна заливисто рассмеялась.
– Какой смысл идти по тропинке, которая рано или поздно уткнётся во тьму? Нет, Виктор, в этом мире всё иначе. Ходят не по тропинкам, а по свету. Видишь облака? Иди туда, где их много – только так ты спасёшься от всепроникающей тьмы.
Ещё раз устремив взгляд наверх, Виктор заметил, что облака очень медленно, но всё же движутся в разные стороны.
– А у тебя раньше было... это? – спросил он, медленно двигая колёсиками по каменистой почве, чтобы Анна за ним поспевала.
Анна залилась краской и сделалась из ядовито-бордовой светло-малиновой.
– Я имею в виду тьму, – поспешно добавил Виктор. – Попадала ли ты раньше под тьму?
– К чему этот вопрос? – уклончиво ответила Анна. – Даже если и попадала, я всё равно об этом не узнаю, потому что не вспомню. А даже если и узнаю, сам факт попадания под тьму ничего не изменит. Я могла попадать под неё сотню раз – всё равно память о предыдущей жизни стирается при каждом новом попадании. А значит всё, что было «до», никогда не существовало для нынешней меня. Поэтому твой вопрос не имеет смысла.
– И что, ты совсем не жалеешь о воспоминаниях, которые потеряла? Может раньше ты была не Анной, а скажем Лизой? Может быть ты была совершенно другим человеком...
– Тише! – перебила его Анна. – Там кто-то есть!
Виктор услышал шарканье. Из глубин тьмы, сверкая огоньками глаз и покачиваясь из стороны в сторону, показался огромный силуэт. По мере приближения к свету, силуэт принимал более ясные очертания и наконец, Виктор и Анна увидели перед собой страуса. Ни слова не говоря, страус подошёл к Виктору и плюхнул свою пернатую гузку прямо на его мягкое сиденье.
– Ох, ну и устала же я, – откинулась на спинку Виктора страусиха.
Виктор неожиданно осознал, что сидение на нём является делом сугубо интимным и позволительным лишь близким друзьям, к числу которых страусиха явно не относилась.
– Простите, вы не могли бы встать с меня?
Не обратив внимания на слова Виктора, страусиха вытянула свои и без того длинные ноги, пытаясь водрузить их на Анну, но та вовремя увернулась.
– Если вышла из тьмы, значит потеряла память, – уверенно заключила Анна.
– Но не характер, – закончил за неё Виктор. – Похоже, к некоторым личностям наглость прилагается автоматически.
– Как интересно – говорящее кресло, – слова страусихи, по-видимому, предназначались для Анны. – Урвали на распродаже?
– Это вполне естественная реакция, – шепнула Анна Виктору. – Когда новая личность выходит из тьмы, некоторые стараются вести себя по-обычному буднично, словно они не теряли память вовсе.
– Всего за двадцать девять девяносто, – учтиво ответила Анна страусихе. – Это было предпоследнее, но осталось ещё одно. Если успеете до закрытия, обязательно застанете его там!
– Мне как раз нужно было именно такое! – вскочила с Виктора страусиха. – Где, вы говорите, находится этот магазин?
– Идите по этой дороге и через пять минут выйдете прямо к нему. Правда, придётся пройти через тёмный переулок.
Радостно захлопав крыльями, страусиха сорвалась с места и резво поскакала по узкой тропинке.
– Удачи, тётя Мозгоклюйка.
– И тебе удачи, – страусиха на миг замолчала, пытаясь вспомнить имя незнакомки, но не найдя ответа, ускакала прочь.
– Мозгоклюйка? Давать ей такое имя было слишком жестоко, – глядя на удаляющуюся страусиху, заключил Виктор.
– Неважно. Всё равно через пять минут она пройдёт через тьму и ничего не вспомнит. А там придумает себе новое имя.
Продвигаясь по бездорожью, Анна и Виктор то и дело натыкались на беспорядочно валяющиеся обрезки металла, сломанные деревянные ящики и трубы, торчащие прямо из-под земли.
– Может мы живём во времена апокалипсиса? – предположил Виктор. – Мир полностью уничтожен, остались только световые облачка, которые поддерживают нашу память. Пока облачка светят, мы остаёмся живы, хотя и их ненадолго хватит.
– Не будь таким пессимистичным, – недовольно втянула рожки Анна. – Ты знал, что в трудных ситуациях ныть противопоказано? Потому что нытьё ввергает тебя в ещё большее уныние. И не только тебя, но также тех, кто в данный момент находится рядом. В итоге всё становится ещё хуже, чем прежде. Оптимизм – вот что спасает этот мир.
Анна остановилась. Перестав скрипеть несмазанными колёсиками, остановился и Виктор. Перед ними раскинулась большая поляна из света, отбрасываемого от большого скопления облаков.
– Иногда облака сбиваются в стаи, – объяснила Анна.
– Ты так говоришь, будто они живые.
На противоположном конце поляны в разные стороны расходились две световые дорожки, словно давая путникам выбор куда повернуть дальше. Однако, когда Виктор и Анна приблизились к этой развилке, они обнаружили перед ней двух неожиданных стражей. Первый из них – тёмно-фиолетовый толстяк с маленькими ручками и ножками – видимо, выступал за главного, важно сверкая своими выразительными, посаженными прямо над черенком, глазами. Его товарищ, куда более меньших размеров, робко прятал тонкое пупырчатое тельце в тени первого, словно пытаясь скрыть от всего мира своё собственное существование.
– Стой, раз-два! – отрапортовал толстяк, когда Виктор и Анна подошли достаточно близко. – Я Кабачок! А это мой товарищ Огурец.
– Я Огурчик! – пропищал мелкий. Толстяк не обратил на это никакого внимания.
– Согласно регламенту прохождения через поляну, который я только что выдумал, мы не имеем никакого права препятствовать путешественникам идти дальше!
– Однако, сейчас всё же препятствуем! – вновь пропищал Огурчик.
– Тем не менее, согласно регламенту о предупреждении черезвычайных ситуаций, который уже десять лет как утверждён генералом Тыквой, я обязан уведомлять путешественников об опасности!
– Здесь могут быть опасности? – живо поинтересовалась Анна.
– Кроме тьмы? – спросил Виктор.
– Одна из этих дорожек ведёт к погибели! – пискнул Огурчик. – Сделаете пару шагов и вам хана!
– Это должен был сказать я! – побагровел Кабачок. – А твоё дело стоять и молчать!
– Кто успел, тот и съел, понял? – от робости Огурчика не осталось и следа. Он вытянулся по стойке смирно и показал толстяку кулак. – Рядовой рядовому не подчиняется!
– Прошу прощения, – вмешался Виктор. – Какая из этих дорожек света ведёт к погибели?
– Регламент здесь простой, – Кабачок покосился на Огурчика, опасаясь как бы тот снова его не перебил. – Один из нас всегда говорит правду.
– А другой всегда лжёт, – добавил Огурчик.
– Вы можете задать любому из нас один вопрос, на который мы постараемся ответить по возможности честно.
– Или нечестно, – захихикал Огурчик. – Но делать выводы и выбирать какой дорожкой пойти придётся всё равно вам!
– О, я знаю! – восторженно вскинула ложноножки Анна. – Я спец в решении таких загадок! Утверждение Огурца о том, что один из них всегда лжёт, не может быть ложным, ведь тогда это разрушило бы всю концепцию «один правдивый, другой врун». Стало быть, Огурец говорит правду, когда утверждает, что кто-то из них лжёт! Значит правдоруб это Огурец! А Кабачок врун! Осталось только определить какой вопрос кому задать, так как и здесь может быть подвох...
– Минутку, – с подозрением сощурился Виктор. – Облака на небе постоянно движутся, так? Значит эта дорожка из света образовалась несколько часов назад, но уж никак не десять лет назад, как вы тут заливаете.
Кабачок взволнованно сглотнул.
– Как тогда дорожка из света может привести нас к погибели? Или я чего-то не знаю об устройстве этого мира и за час там успело образоваться что-то смертоносное?
– Дело в том, что нефтяное пятно... – запинаясь, начал сходу выдумывать Кабачок.
– К тому же, при нашей встрече, ты сказал, что ты Кабачок. А твой друг сказал, что он Огурчик. Оба сказали правду, что никак не вяжется с тем, что один из вас всегда лжёт.
– Вот зараза! – топнул ногой Огурчик и покраснел от досады.
– Они бы всё равно нас раскусили, – виновато пожал плечами Кабачок и перевёл взгляд на Виктора. – Что ж, вы победили. Поздравляю.
– Зачем был весь этот цирк? – Анна залихватски натянула амбреоль на левый глаз, правым пристально уставившись на Кабачка.
– Не злитесь, госпожа детектив, – извинился Кабачок. – Чем ещё заняться двум одиноким овощам в этом всеми забытом месте? Мы ищем встреч с одинокими путешественниками и шутим, шутим, шутим.
– Потому что шутки это единственное, что позволяет нам не сойти с ума от безысходности и не кинуться в объятья темноты, – пискнул Огурчик. – Все разумные существа нуждаются в смысле жизни. Наша цель – делать эту жизнь веселее.
– А генерал Тыква...
– Только что выдумал, – развёл тоненькими ручками Кабачок.
– В таком случае, – вмешался Виктор, – Куда ведут эти дорожки?
– Та, что слева, ведёт в поликлинику. А правая в парк. Кстати, очень красивое место, когда там не бывает этих сектантов-фанатиков...
– Придумал! – неожиданно воскликнул Виктор. В поликлинике ведь есть всякое медицинское оборудование?
– Да, иначе она не была бы поликлиникой, – Кабачок непонимающе уставился на Виктора.
– И это оборудование работает...
– На электричестве, – закончил фразу Огурчик.
– Ура! Анна, я знаю что нам делать! Мы пойдём в поликлинику и будем жить там при свете электрических ламп! И никакая темнота не сможет лишить нас памяти, потому что где есть свет, там нет места тьме! Здорово я придумал, правда?
Анна кивнула Виктору и повернула рожки к овощам.
– А вы? Присоединитесь к нам на пути к свету?
– Мы, пожалуй, останемся здесь, – решил Кабачок.
– Жизнь на свету не для нас, – согласился Огурчик. – Если везде свет и никто не теряет память, над кем тогда подшучивать?
И Виктор с Анной продолжили свой путь в одиночку.
– Скажи, а как ты представляешь себе идеальную жизнь на свету? – спросила Анна, медленно перебирая ложноножками по бордюру.
– Раз уж ты спросила... – задумался Виктор. – Прежде всего, мы будем жить в чистых ухоженных кабинетах, а не на улице, посреди обломков и мусора. Свет не позволит отобрать у нас память, значит мы сможем наращивать воспоминания, развиваясь как личности. Ведь память это как раз то, что определяет личность.
– Как по мне, так это скорее характер.
– Не суть. Главное, что мы окажемся в безопасном мире, полностью пригодным для того, чтобы наслаждаться жизнью.
Неторопливо продвигаясь по широкой дороге из света, Виктор и Анна приблизились к четырёхэтажному зданию, внутри которого горел свет. Каменную гладь бордюра постепенно сменила мраморная плитка из фреголита, во все стороны отражающая и без того яркие облачные лучи. По бокам от входа стройными рядами стояли погашенные уличные фонари.
«Полли Клиника» – гласила массивная вывеска над главным входом.
– Остался лишь один шаг на пути к мечте! Вперёд! – покатился Виктор и беспомощно уткнулся в первую лесенку высокого десятилестничного крыльца. – Здесь должен быть пандус! Во всех поликлиниках должен быть пандус!
Однако, обойдя здание со всех сторон, Виктор и Анна не нашли ни единого намёка на что-либо подобное. Вход в поликлинику был только один и сейчас он был безнадёжно недостижим.
С надеждой Виктор смотрел сквозь прозрачные стеклянные окна: внутри поликлиники было множество кабинетов и в каждом из кабинетов горело до четырёх ламп. Что более странно, все кабинеты было абсолютно пустые и ни единое движение внутри них не давало намёков на то, что в здании находится хотя бы одна живая душа.
– Видимо, мне придётся остаться здесь, – загрустил Виктор. – Но это не значит, что ты должна страдать вместе со мной. Иди же и живи счастливо. А я как-нибудь сам справлюсь.
Анна успешно преодолела лестничный рубеж, но как она ни старалась, ей не удалось приоткрыть выходную дверь даже на миллиметр.
– Увы, мои ложноножки не приспособлены для того, чтобы совершать силовые движения, – сдалась Анна после пятой попытки проникнуть внутрь. – Так что в одиночестве ты точно не останешься.
– Получается, нам отказано в праве на счастье только потому что мы такие, какие есть? Я кресло, ты слизень – таким как мы никогда не обзавестись сильными хватательными конечностями.
– А может быть это не главное? – с надеждой спросила его Анна. – Может быть вместо того, чтобы зацикливаться на грустном, стоит принять мир таким, какой он есть? Может быть счастье находится не там, где вечно сияет свет, а в кратковременных житейских радостях, которые определяем мы сами?
– Это несправедливо. Это ненастоящее счастье, а лишь его безвкусный заменитель. Такое счастье – не для меня.
– Ты всегда был слишком подвержен унынию! – словно сопротивляясь словам Виктора, возразила Анна. – Хватит искать везде плохое! Так счастливым никогда не станешь! Тем более, ты не один и рядом с тобой есть та, кто всегда готова помочь.
– Точно! – воодушевился Виктор. – Помощь со стороны! Нам всего-то нужно дождаться пока сюда не придёт тот, кто сумеет преодолеть лестницу и дверь. Мы попросим его помочь и попадём внутрь!
– Ты слишком узко мыслишь, – вздохнула Анна. – Что ж, давай подождём.
Стены поликлиники были увешаны множеством разноцветных рекламных объявлений. В ожидании незнакомца Виктор от скуки начал их читать.
«Хлопья светлячков – завтрак победителя!»
«Детективное агентство Остроглаз – выведаем всё и про всех.»
– Эй, не срывай когда я читаю! – рассердился Виктор.
– Прости, мне нужно вытереть слизь, – извинилась Анна, сворачивая листовку в салфетку.
«Психиатрическая клиника доктора Собакевича.»
– Мне кажется, нам нельзя здесь больше оставаться, – Анна дёрнула Виктора за подкладку, привлекая его внимание. – Смотри, облако уже наполовину скрылось за зданием. Ещё немного и здесь воцарится непроглядная тьма.
– Подождём ещё пять минут, – Виктор не готов был сдаться, находясь в шаге от мечты. – Уверен, совсем скоро кто-нибудь да придёт.
Но за десятки метров вокруг не было слышно ни единого звука и не было видно ни единого силуэта. Фреголитовая плитка, лишившись световой поддержки в виде облака, уже не отражала лучи так же ярко, как час назад.
– Посмотри на это здание, – взывала Анна. – Оно абсолютно безжизненно. Неужели ты веришь, что можно быть счастливыми, блуждая вдвоём в пустоте?
– А разве сейчас мы не этим занимаемся? Ещё две минуты! – огрызнулся Виктор.
Но ход облака был неумолим и настал момент, когда Виктор начал откатываться над натиском подступающей тьмы.
– Знаешь, ты права! – внезапно осенило Виктора. – Я мыслил слишком узко. Уцепился за эту поликлинику, будто это единственное, что может сделать нас счастливыми. А ответ всё это время был совсем рядом! Смотри!
– Клиника доктора Собакевича? – Анна непонимающе уставилась на листовку.
– Да! Если есть одна поликлиника, значит есть и другая. Не только в этой сияет свет!
Анна покачала головой.
– Вперёд, Анна! На поиски счастья! Если хочешь, я тебя даже повезу! – расхохотался Виктор, крутясь колёсиками на одном месте. – Ну как? – он остановился. – Ты со мной?
– Не скажу, что одобряю твою идею, но пока ты едешь по дорожке из света, мне с тобой по пути. Вези, – Анна развалилась на сиденье Виктора.
Друзья быстро покинули сверкающее здание, почти полностью скрывшееся за завесой темноты. Теперь их путь пролегал по улицам полуразрушенного пустого города.
– В объявлении сказано, что клиника располагается на улице Асфальтовой. Нам всего лишь нужно найти нужный указатель, – поторапливал Виктор.
За углом послышались крики.
– Ты уверен, что нам стоит идти той дорогой? – уточнила Анна. – Вдруг там нас на вторсырьё пустят?
Из-за угла выбежало множество непонятных прямоугольных существ и с криками окружило Виктора. Каждый из них громко повторял что-то своё, ничуть не заботясь тем, что в общем гвалте его фразы превращались в поток неразберихи. Приглядевшись повнимательнее, Виктор опознал в существах картонные карточки с написанными на них арифметическими операциями.
– Да помолчите же вы! – стараясь перекричать карточки, воскликнула Анна. – Говорите не все сразу!
Словно по команде, карточки враз замолчали и перевели своё внимание с Виктора на Анну.
– Конец близок, – испуганно-зловеще протянула карточка с надписью шесть разделить на ноль.
– Тьма – единственное, что дарует спасение, – таким же испуганным тоном добавила карточка три плюс три равно семь.
– Только архимагистр Алгебра знает истину, – дополнил восемь равно бесконечность и все остальные карточки согласно закивали.
– Какой конец? Какая тьма? Какая истина? – Анна в исступлении закрыла рожки ложноножками. – И почему вы говорите как какие-то фанатики?
– Мы не фанатики, – возразил шесть разделить на ноль. – Мы просто слишком много знаем об устройстве этого мира, поэтому наши рассуждения кажутся для непосвящённых бредом. Хотя на самом деле именно в них и заключается истина, – после этих слов карточки вновь согласно закивали.
– Что же вы знаете из того, что не знают остальные? – поинтересовался Виктор.
– Об этом надо спрашивать магистра Алгебру, – поднял вверх указательный палец восемь-бесконечность.
– Мудрейшего архимагистра Алгебру, – поправил три-плюс-три.
– Хорошо. Где его найти?
– Мы как раз идём к нему. Пойдёмте с нами и мы вам покажем, – предложил шесть-ноль.
Анна вопросительно посмотрела на Виктора. Тот потянулся, разминая уставшую от долгой поездки спинку.
– Конечно мы пойдём! Если есть шанс выяснить больше об устройстве этого мира, мы должны им воспользоваться! Чем больше мы знаем о мире, тем лучше сможем узнать самих себя. Например, кем мы были в прошлых жизнях. К тому же, этот магистр Алгебра наверняка сможет подсказать нам где находится улица Асфальтовая.
Несмотря на всего одно облако, отбрасывающее свет на подстриженный газон, в парке было многолюдно. Тут и там сновали примелькавшиеся карточки, составляющие абсолютное большинство посетителей. На самом светлом месте, окружив себя столиками со множеством книг, восседал внушительный учебник алгебры. Вокруг магистра толпилось множество лиц, являющихся, очевидно, адептами его бесконечной мудрости.
– Моя дорогая паства, – начал Алгебра. – Именно этими словами вас поприветствовал бы лидер какой-нибудь затрапезной секты. К счастью, я не из таких! Я не сектант, поэтому просто скажу здравствуйте!
Карточки разразились аплодисментами. Виктор с Анной скептически переглянулись.
– Как вы сами успели убедиться, тьма продолжает наступать! Данный процесс не остановить, потому что в наступлении тьмы заключается вся суть устройства этого мира. А это значит, что грядёт неминуемый конец света, после которого нас всех ждёт абсолютное беспамятство. Это могло бы звучать как сектантский бред, если бы не одно «но».
– Да! – блаженно вознёс руки к небу шесть-ноль. – Спасение!
– Даже несмотря на абсолютно неутешительный прогноз, я призываю вас возрадоваться! Потому что шанс спастись есть у каждого! Заметьте, не у какого-то избранного круга адептов, а у каждого из вас! Ведь я не фанатик-сектант и не делаю различия между теми, кто хочет принять истину!
– Лихо завернул! – не удержался от комментария стоящий рядом с Виктором водопроводный кран. – Этому мужику точно можно верить!
– Дорогие последователи! Сейчас нами правит страх перед беспамятством, страх перед концом света. Я призываю вас освободиться от этих оков, укутавшись в уютный плед неведения. Что способно привести нас к неведению? Тьма! Именно во тьме заключается наше спасение от собственного страха. Только тьма способна спасти наши души, очистив их от губительного всезнания, приносящего одни лишь страдания. Если бы я был злобным сектантом, я бы устроил массовое жертвоприношение во славу кровавого бога. Но я не такой, поэтому вместо этого предложу вам спастись. Для этого не нужно убивать себя. Нужно всего лишь сделать один спасительный шаг. И нет ничего плохого в том, что этот шаг будет шагом во тьму.
– Ловко мозги промывает, – шепнула Анна. – Чтобы спастись от тьмы, нужно отдаться тьме. Пойдём отсюда, Виктор.
– Подожди, я хочу досмотреть.
Магистр закончил свою речь, а карточки начали созывать добровольцев. Виктору с Анной показался знакомый страусиный силуэт.
– Да это же тётя Мозгоклюйка! – ахнула Анна.
– Ну, кто первый? – вдохновляюще спросил Алгебра.
– Я! Я! Я! – захлопала крыльями страусиха. – Я хочу освободиться от страха!
Тщетно Анна пыталась отговорить страусиху от прыжка в темноту. Обозвав Анну невоспитанной грубой девчонкой и обезумевшей от страха консерваторшей, страусиха скрылась за обволакивающим туманом чёрной бездны.
– Магистр, когда наступит моя очередь? – чуть не плача прогундосил три-плюс-три. – По-моему я заслужил шанс на спасение!
– Ещё два новых адепта, – строго посмотрел на адепта магистр. – Ты же знаешь порядок.
– А почему магистр сам не освободится от страха, шагнув во тьму? – во всеуслышание спросил Виктор.
Карточки дружно рассмеялись над вопросом глупого кресла. Для них всё и так было слишком очевидно.
– Если я шагну во тьму, кто тогда будет нести в этот мир истину? – важно объяснил магистр Алгебра.
Поняв, что ему здесь больше нечего делать, Виктор разочарованно покатился к соседнему облаку света, подальше от магистра и его обезумевшей паствы.
– Конец близок! – кричали вслед Виктору адепты магистра. – Никому не спастись от наступления вечной ночи! Сделайте решительный шаг пока не стало слишком поздно!
– После их проповедей мне ещё больше стало хотеться сохранить свои воспоминания при себе, – поделился своими мыслями Виктор. – Ведь лишиться своих воспоминаний это всё равно что умереть. А тому, кто лишает жизни других, нет прощения. Как ты думаешь?
– Остановись, – приказала Анна и слезла с сиденья Виктора, оставив на подкладке небольшой след из слизи. – Посмотри на этот указатель – Анна указала рожками на прямоугольную металлическую вывеску, прибитую к кирпичной стене дома.
– Улица Альтовая. Обитель музыкантов. И что?
– А то, что левый край указателя срезан и оставшегося места как раз хватает для слова Асфальтовая.
– Какой непревзойдённый дедуктивный талант! – восхитился Виктор. – Осталось только найти на этой улице нужное здание.
– Скорее всего, искать не придётся, – ответила Анна и указала рожками на большую вывеску с немецкой овчаркой. – Доктор Собакевич, помнишь?
– Странно, я представлял себе клинику совсем по-другому. Здесь нет окон, через которые можно увидеть свет. Впрочем, это не означает, что света нет внутри здания. Смотри, вон пандус и приоткрытая дверь. Давай зайдём.
Виктор оказался прав. Тёмно-красные лампочки клиники действительно наполняли тусклым светом длинные и узкие коридоры здания. Света здесь было гораздо меньше, чем в Полли Клинике, но он был, а значит основная цель путешествия Виктора была достигнута.
– Какое мрачное место. Впрочем, выбирать не приходится. Давай познакомимся с местными жителями, если они здесь есть. В конце концов, это наш новый дом.
Разъезжая по коридорам, Виктор заметил, что при его приближении открытые двери захлопывались, словно обитатели клиники нарочно хотели огородиться от незванного гостя. В некоторых дверях он успевал заметить пушистые вертлявые хвосты.
– Я бы сказала, что эти хвосты кошачьи, – поделилась своими соображениями Анна. – Только если здесь не живут собаки с кошачьими хвостами. Тогда эти хвосты можно было бы назвать условно кошачьими.
Наконец, Виктор и Анна оказались перед большой массивной дверью с надписью главврач.
«Схизиолог» – было приписано снизу фломастером, а ещё ниже: Часы приёма – Когда светят облака.
– Зайдём? – предложил Виктор.
Несмотря на кажущуюся тяжесть, дверь легко поддалась ложноножкам Анны и друзья оказались в плохо освещённом, но просторном кабинете с дубовым столом посередине. В углу комнаты стояла кушетка, рядом с которой фосфорически поблескивал макет кошачьего скелета.
– На что жалуетесь? – промурлыкал голос с другой стороны стола. Кресло повернулось и Виктор с Анной увидел в нём совершенно лысого пучеглазого кота, уставившегося на них немигающим взглядом.
– Я спрашиваю жалобы есть? – строгим голосом переспросил сфинкс в ответ на молчание парочки. – Учтите, симулянтов я не терплю.
– Здравствуйте. Я Виктор, а это моя подруга Анна, – представился Виктор, а кот записал это в свой журнал. – Мы бы хотели здесь жить.
– Кого только не встретишь в этой жизни, – зловеще улыбнулся кот, отчего по его лысой мордочке расползлось множество морщин. – За годы практики в этой клинике я повидал немало разных случаев. Обычно ко мне приходили за излечением... но чтобы кто-то приходил в психиатрическую клинику жить... Это что-то кардинально новое.
– Простите, что вторгаемся так бесцеремонно, – извинился Виктор. – Но ваша клиника единственная, где горят лампочки. Мы были ещё в Полли Клинике, но нам так и не удалось попасть внутрь, поэтому мы пришли к вам.
– И зачем, позвольте спросить, вам понадобились наши лампочки? – кот зевнул. – Или ваш внутренний мир находится на пороге энергетического кризиса?
– Нам нужен постоянный источник света, чтобы не попадать под тьму и не терять свою память.
– Дилетанты, – кот начал старательно вылизывать свою лапу, ничуть не смущаясь посетителей. – Электрический свет не предохраняет от потери памяти. Для этого годится только свет от облаков. Боюсь, вы пришли сюда зря.
Слова кота заставили Виктора приуныть. Выходит, вся его погоня за счастливой жизнью была иллюзией изначально. Если бы он только знал, что его путешествие закончится таким образом, он бы ни за что не пошёл в такую даль. Однако, Виктор не мог просто так смириться с тем, что счастье обходит его стороной и продолжал цепляться за спасительные соломинки в виде несостыковок в рассуждениях доктора.
– Минутку. Если память сохраняет только свет из облаков, как же вы тогда здесь живёте? Что вы делаете, когда подступает тьма?
– Ходим в закусочную через дорогу, – пожал плечами кот. – Там вкуснейшие куриные крылышки.
За окном залаяла собака.
– Точно! – вспомнил Виктор. – Вы ведь доктор Собакевич?
– Собственной персоной, – подтвердил кот.
– Тогда почему на вывеске у входа нарисована собака? Это странно.
– Раньше здесь была фабрика по продаже собачьего корма. Не менять же вывеску только из-за того, что новый владелец здания соблаговолил быть котом.
– Логично, – согласился Виктор, подумывая к чему бы ещё придраться.
– Кстати, раз уж вы здесь, могу предложить вам индивидуальную психологическую консультацию. Это бесплатно, – доктор Собакевич вскочил на стол и зашагал по нему из конца в конец.
– Я, пожалуй, пас, – покрутила рожками Анна. – Сегодня я сама себе психолог.
– Буду рад вашей помощи, доктор Собакевич, – неожиданно согласился Виктор.
– Подожду в коридоре, – поползла за дверь Анна.
Собака за окном залаяла пуще прежнего.
– Да угомонит кто-нибудь эту мерзкую пси... То есть, я хотел сказать милую шавочку, – осклабился кот.
– Знаете, доктор, до сего момента цель моей жизни состояла в том, чтобы найти себе место, где я смогу быть свободен от влияния тьмы. Но пять минут назад я узнал, что такого места в нашем мире в принципе быть не может. Неужели мне остаётся только смириться с неизбежностью кочевого существования и пожизненной зависимости от света облаков?
– Так уж устроен этот мир, – промурлыкал кот. – Ничто в нём не может быть идеально, включая идеальную жизнь на свету. И чем быстрее человек принимает неидеальность этого мира, тем быстрее перестаёт зацикливаться на недостижимой идеальной жизни, находя счастье в том, что находится подле него, а не в каком-то образе, который он создаёт у себя в голове.
– Немногим отличается от рассуждений Анны, – заметил Виктор.
– Многие в этом мире вынуждены в одиночку блуждать в темноте, а у вас есть верная спутница. Почему бы не поискать счастье в ней? Хотя, как показывает практика, черезмерная верность друзей порождается чувством вины, возникшим под влиянием обстоятельств из прошлого, – захихикал кот.
Виктор задвигал подлокотниками, стараясь сгладить неловкость момента.
– Одно я знаю точно, – посерьёзнел кот. – Главное в этом мире – быть хорошим. Хороших людей тьма забирает гораздо реже, чем тех, которые дают волю своим глупости, злости и жадности. Абсолютно счастливы могут стать только хорошие люди.
– Оптимизм – вот что спасёт этот мир?
– Да, именно! – довольно муркнул кот.
– Неужели она и здесь побывала? – подумалось Виктору.
Покинув кабинет доктора Собакевича, Виктор обнаружил в пустом коридоре смятую записку, обляпанную слизью.
«Вик. спаси! Похитили фанатики! Я на секр. складе светлячков. Твоя А.»
Покинув здание клиники, Виктор покатился по ровному асфальту улицы Асфальтовой. Нужно было выручать Анну. Раздумывая над сложившейся ситуацией, Виктор никак не мог взять в толк зачем карточкам-сектантам мог понадобиться гигантский слизень женского пола. Ведь их пророк Алгебра говорил, что шаг во тьму является делом сугубо добровольным. Значит, Анна точно нужна не для жертвоприношения. И что это ещё за секр. склад, о котором говорилось в записке?
На противоположной стороне улицы Виктор увидел старую знакомую, любующуюся на своё отражение в витрине магазина бижутерии. Через плечо страусихи была перекинута розовая сумочка, придававшая ей отчасти нелепый вид, а рядом с ней, улыбаясь во весь рот, стояла карточка, которую Виктор не заприметил сразу.
– Доброго дня. Или ночи, – поздоровался Виктор. – Или не знаю какое сейчас время суток.
– Разумеется, день! – довольно объяснила карточка, в которой Виктор узнал шесть-ноль. – Только посмотрите как ярко светят облака!
– Прекрасный день для похода по магазинам, – неожиданно вежливо заметила страусиха.
– Как ваши дела? – попытался нащупать почву Виктор, стараясь понять с каким из воплощений карточки он говорит: со старой фанатичной или с прошедшей через «очищение тьмой».
– У нас всё отлично, – ответил шесть-ноль, а страусиха мечтательно закатила глаза. – С тех пор, как я осознал ошибочность учения магистра и ушёл, моя жизнь пошла в гору. Я научился получать удовольствие от жизни! А когда встретил Аполлинарию (он кивнул на страусиху), можно сказать, я стал совершенно счастлив!
– Прав был кот, – подумал Виктор и спросил:
– Раз уж вы с Алгеброй больше не друзья, не могли бы вы сказать где находится его секр. склад светлячков? Мне нужно попасть туда по одному очень важному делу.
– Странно, – удивился шесть-ноль. – Я знаю обо всех убежищах нашего ордена, но про секр. склад никогда не слышал.
– Но мы знаем того, кто может знать, – заметила струсиха. – Вам нужно обратиться в детективное агентство Остроглаза. Нет ничего, чего он не знал бы.
– Да, верно, – согласился шесть-ноль. – Остроглаз знает абсолютно обо всех делах, творящихся в нашем городе. Мне даже становится не по себе от того, что он может наблюдать за нами прямо сейчас.
– Спасибо. Спасибо вам обоим, – поблагодарил Виктор. – Значит, направляюсь к нему. Хорошо, что я сохранил у себя листовку с указанием его адреса, – Виктор вынул из-под сиденья выцветшее от слизи объявление, прихваченное им со стен Полли Клиники.
– Какой вежливый молодой человек, – заметила страусиха, глядя вслед удаляющемуся Виктору. – Надеюсь, у него всё сложится хорошо и он найдёт то, что ищет.
В приёмной детектива Остроглаза было тихо. Услужливо распахнутая входная дверь в темном переулке одноэтажного дома создавала ощущение заброшенности, однако, обстановка внутри кабинета свидетельствовала о том, что у этого дома есть хозяин. Стеклянные витрины с располагающимися внутри них диковинками делали комнату больше похожей на музей, а геометрические фигуры, нарисованные на картинах, ещё больше запутывали посетителей, заставляя их гадать об истинной личности владельца агентства.
– Кто же этот Остроглаз? – пробурчал себе под нос Виктор.
Разыскивая хозяина агентства, Виктор вкатился в соседнюю комнату, где за столом сидела складная подзорная труба и пересчитывала денежные купюры.
– Секундочку, – труба перебила Виктора, не давая ему обратиться. – Ага. Ровно десять тысяч. Вот теперь говорите.
– Здравствуйте, – неуверенно начал Виктор, словно подсознательно ожидая, что труба остановит его снова. – Я имею честь говорить с детективом Остроглазом?
Труба кивнула.
– Дело в том, что мне рекомендовали вас как непревзойдённого детектива, который знает всё про всех, и может ответить на любой вопрос.
– Всё верно, – глянцевая поверхность Остроглаза блеснула от гордости за самого себя. – Я даже знаю, что вы сказали «Кто же этот Остроглаз?», когда пересекли порог моей приёмной.
– Ну, узнать об этом было несложно, – улыбнулся Виктор. – Ведь вы находились в соседней комнате и вполне могли услышать мои слова.
Остроглаз обиженно надулся.
– Я также знаю, что вы пришли с загородной свалки. Там вы нашли себе спутника для дальнейшего путешествия, с которым впоследствии не расставались. По дороге встретили Боба и Джука.
– Простите, кого?
– Тех, которые представляются Кабачком и Огурчиком. Мои соглядатаи, – закинул ногу на ногу Остроглаз.
– Далее вы провели некоторое время возле Полли Клиники, пытаясь попасть внутрь, что было довольно глупо, учитывая, что данное строение является искусственным макетом, выстроенным для съёмок фильма о медиках.
– Не может быть!
– Потом вы попали на шабаш шарлатана Алгебры, где он пытался склонить вас пройти через тьму. Кстати, правильно сделали, что отказались. Затем очутились в клинике доктора Собакевича и целый час беседовали с лысым безумцем, месяц назад поднявшим восстание против доктора Собакевича и запершим всех докторов клиники в клетках. В конце концов, вы пришли в моё детективное агентство, хотя, буду честен, я не имею ни малейшего понятия о цели вашего визита.
– Вот это да! – Виктор был ошеломлён познаниями Остроглаза. – Как вам это удаётся? Вы знаете всё до мельчайших подробностей! Это сверхъестественно!
Остроглаз довольно откинулся на спинку кресла.
– Соглядатаи. И видеокамеры на улицах. И ещё несколько профессиональных секретов, которых я вам раскрыть не могу. Но всё, чем вы занимались по пути сюда, дела и так вам известные. Моя же работа заключается в том, чтобы раскрывать дела, о которых моим клиентам ничего неизвестно. Итак, какое же у вас ко мне дело? Но прежде чем вы зададите свой вопрос, хочу предупредить вас, что мои услуги не бесплатны.
– И какова цена? – похолодел Виктор, вспоминая, что денег у него нет.
– Денег у вас точно нет, – Остроглаз будто прочёл его мысли. – Но вот ваши колёсики выглядят вполне приемлимым товаром для обмена. Пожалуй, я готов взять одно колёсико в ответ на один ваш вопрос.
– А если вопросов будет два или три?
– Тогда я возьму два или три колёсика, – подмигнул Остроглаз. – Но учтите, проблемы вашей дальнейшей транспортировки меня касаться уже не будут.
– Да, на двух колёсиках я далеко не уеду, – задумался Виктор.
Ответом, за которым он пришёл в агентство, было местонахождение секр. склада светлячков, но помимо этого у Виктора созрела ещё куча других вопросов об устройстве этого мира и о своей предыдущей жизни. Постепенно Виктор выделил для себя два наиболее важных вопроса:
1) Где располагается склад?
2) Кем он был в прошлой жизни?
Виктор вспомнил слова Анны.
«Неважно кем ты был в прошлой жизни, сейчас тебя определяет лишь то, кем ты являешься сейчас.»
Искушение Виктора задать сразу несколько вопросов было велико, но он понимал, что пожертвовав более чем одним колёсиком, он уже не сможет ни спасти Анну, ни даже помочь самому себе. Надо было выбрать всего лишь один вопрос. Но какой? Поставить крест на себе, сосредоточив внимание на Анне? Или выяснить всю правду о себе, попытавшись найти другой способ узнать расположение склада. Тяжело вздохнув, Виктор кивнул спинкой и сделал свой выбор.

z z z z z

На складе было настолько тихо, что казалось даже спёртый воздух издаёт гудение сам по себе. Расставленные вдоль стен коробки с хлопьями, занимали собой почти всё видимое пространство, оставляя в центре склада небольшой клочок свободного места, через который Виктор едва протиснулся. Анна была совсем рядом. Спрятанная между коробок с рассыпавшимися хлопьями, она выглядела как потерянный бездомный котёнок – жалко и нелепо. В таком состоянии её нашёл Виктор.
– Будь осторожен! – предупредила Анна, едва завидев старого знакомого. – Сейчас фанатиков не видно, но они до сих пор могут быть на складе! Как хорошо, что ты пришёл вовремя, пока они не сделали со мной ничего плохого. Ты мой спаситель! Давай скорее сбежим отсюда и отправимся далеко-далеко, где нет ни сектантов, ни безумных котов, ни прочих ужасных вещей, от которых одни проблемы. Мы проложим свой путь по дорожке из света и ничто не помешает нашему побегу.
– Возможно, в других обстоятельствах я бы и согласился. Но сбегать в никуда с умелой актрисой это так себе перспектива, – тон Виктора был необычайно холоден.
– По-твоему я недостаточно милая? – голос Анны задрожал, но в этой дрожи Виктор почувствовал фальшь. – Допустим. Но зачем тогда ты явился спасать меня?
– Хватит врать! Никакие адепты-сектанты тебя не похищали! Остроглаз показал мне всё!
– Значит, ты всё-таки попал в его агентство, – нервно рассмеялась Анна. – Несмотря на то, что я всеми силами старалась удержать тебя от похода туда.
– А ведь я искренне хотел спасти тебя! Хотел узнать где находится этот проклятый секр. склад, потому что кроме Остроглаза мне никто не захотел помогать.
– И что, узнал? – навострила рожки Анна.
– Узнал, но не от Остроглаза! Он показал мне куда более важную запись. Мне больше всего на свете хотелось узнать кем я был в прошлой жизни, но я отказался от этой возможности, потому что в тот момент мне важнее всего было понять, что поступаю правильно, отправляясь тебя спасать. Я спросил Остроглаза не о складе и не о себе. Я спросил его кем на самом деле являешься ты сама!
– Вот как, – поникла Анна. – Если я такая плохая, как показал тебе Остроглаз, зачем же ты откликнулся на мой призыв? Зачем пришёл сюда? Мне попросить у тебя прощения? Или ты хочешь наказать меня?
– Я пришёл сюда задать тебе единственный вопрос, который сейчас имеет для меня значение, – Виктор сделал паузу, собираясь с мыслями. – Зачем?
Анна безмолвствовала.
– Зачем ты отдала меня тьме на той заброшенной свалке?
– Как ты узнал? – съёжилась Анна.
– Там стояла видеокамера. Она сняла как ты запираешь ворота пока свалка наполняется тьмой.
Анна вновь замолчала.
– Ты отобрала у меня... самого себя! Стёрла мои воспоминания, стёрла то, что делает меня мной!
– Хочешь знать почему? – недовольно воскликнула Анна. – Потому что ты стал совершенно несносен! Каждый час ты ныл как всё плохо, потому что тебе будто бы было отказано в праве на счастье. Ты не умел быть счастливым, не знал как им быть, не хотел это делать. Вся наша жизнь превратилась в сплошные жалобы с твоей стороны. Я решила, что дальше так жить невозможно и единственным способом это прекратить будет обнулить тебя. Но я ошибалась. Помнишь как ты говорил, что потеря памяти не означает потерю характера? Ты был совершенно прав, только к тебе прилагалась не наглость, как к той Мозгоклюйке, а уныние. Всю дорогу, что мы проделали вместе, ты ныл и ныл, пытаясь ухватиться за мнимое счастье, которого на самом деле было не достичь! Вот только счастье находится не в освещённых кабинетах, а внутри тебя самого! Жаль, что ты так и не понял этого!
– И вместо того, чтобы сесть и поговорить со мной, ты решила стереть мою личность? Отличное решение! Просто прекрасное! Если я и был плох, я бы мог измениться, но ты не дала мне и этого шанса!
– Вспомни! – чуть не плача, захныкала Анна. – Вспомни как ты говорил, что человека определяют его воспоминания. Но воспоминания бывают не только хорошими. Да, я причинила тебе боль, но если ты веришь в то, что сам говорил, ты не станешь вычёркивать эту часть своих воспоминаний и простишь меня! Ты же не собираешь вновь шагнуть в темноту?
– Не собираюсь, – выдохнул Виктор.
– Ну вот и хорошо, – сбавила тон Анна. – А теперь давай просто уйдём отсюда и вместе попытаемся преодолеть этот сложный этап нашей жизни.
– Я не собираюсь стирать себе память, но и продолжать путешествовать с тобой я тоже не стану. Возможно, ты и была когда-то хорошей, но сейчас ты слишком поддалась тёмной стороне своей натуры, слишком испортилась. И есть только один способ прекратить всё это.
– Не смей уходить от меня, Виктор! – предостерегающе закричала Анна, глядя как разворачивается Виктор, и эхо от её голоса прошлось по всем стенам склада. – Всё не должно заканчиваться именно так! У нас ещё есть шанс на счастливую жизнь!
– Всё ещё только начинается, – Виктор сочувственно проводил Анну взглядом, прежде чем закрыть раздвижную дверь склада снаружи. – Прощай, Анна.
– Ты же сам говорил, что человека определяют его воспоминания! Ты сам говорил, что это сродни убийству! Что сделавшему это нет прощения! – кричала Анна, глядя на то, как свет от облака постепенно исчезает за окном, удаляясь куда-то вдаль. Так продолжалось до тех пор, пока облако окончательно не ушло, оставив помещение целиком заполненным темнотой. Только тогда Виктор осмелился открыть дверь и кинуть взгляд на то, что несколько минут назад было Анной. Рядом с безжизненно лежащим слизнем, словно осознавая трагичность момента, печально валялась малиновая амбреоль.

z z z z z

Первым, что она увидела, было бесконечное количество коробок хлопьев, расставленных вдоль стен. Казалось, хлопья занимают собой всё видимое пространство склада. Пытаясь встать на ноги, она с удивлением обнаружила, что обладает большим количеством ложноножек. На секунду её охватило счастье: она была слизняком! Ни кошкой, ни цветком, ни резиновой уточкой, а именно слизняком! Как хорошо, что судьба уготовила ей такую счастливую участь. Она почувствовала предвкушение, какое обычно бывает перед тем, как лакомиться редким и вкусным блюдом. Что ж, новый мир, я иду!
Она распахнула створки двери, смело смотря вперёд. Обстановка вокруг неё была насыщенной и богатой: тут и там росли кусты, рядом с дорогой располагались указатели, а вдалеке отдавало синевой одиноко стоящее кресло. Ну и что, что весь остальной фон был безжизненно чёрным – объектов вокруг неё и так хватало, чтобы почувствовать желание с головой окунуться в этот неизведанный мир! А ещё эти необычные ватные шарики сверху, источающие свет.
– Вот здорово! – заключила она.
– И не говори, – неожиданно подало голос говорящее кресло.
– Ого, вы разговариваете? – удивилась она.
– Разговариваю, если собеседник мне симпатичен, – ответило кресло и она порозовела от смущения.
Она попыталась вспомнить собственное имя, но это у неё не удалось.
– Знаете, я совершенно ничего не помню, но почему-то чувствую, что нахожусь на верном пути, – заметила она.
– Это моих рук дело, – признался он. – Ты была слишком несносной и я оставил тебя в темноте, чтобы обнулить твою память. Теперь ты более улучшенная версия себя.
– Поправьте меня, если я ошибаюсь, – замешкалась она. – Разве не память определяет то, кем мы являемся.
– Одна моя знакомая всегда повторяла, что определяющим фактором является характер.
– А какой у меня характер?
– Не без изъянов. Но в целом ты хороший человек.
– Это хорошо! Жаль, что сейчас я даже имени своего не помню.
Он воодушевляюще задвигал подлокотниками.
– О, это легко решаемо. Что было первым что ты увидела?
– Куча коробок с хлопьями.
– Что было на них написано?
– «Завтрак победителя».
– Значит будешь Викторией! Виктория означает «победа».
– А как зовут вас? – Виктория любопытно вытянула рожки-усики.
– Честно сказать, ещё не придумал, – рассмеялся он. – Пока что я всего лишь генетически модифицированное кресло с тремя колёсиками.
– Так значит, раньше мы были знакомы? Кем мы были? Друзьями? Напарниками? А может быть чем-нибудь большим? – хитро подмигнула Виктория.
– Расскажу тебе по дороге. Не забудь подобрать свою шляпку пока мы не ушли.
– И куда же мы пойдём?
Он вспомнил Кабачка и Огурчика, керамическую плитку вокруг Полли Клиники, кота-психиатра, страусиху Аполлинарию, но так и не смог придумать к кому из них завалиться в гости.
– Туда, где сияет свет, – ответил он, решив, что сможет определиться уже по дороге. И подумав, добавил:
– Обещаю, что на этот раз точно не буду ныть.