Читать онлайн
"Кофейня «У Эли». История о любви, одержимости и расплате"

Кофейня «У Эли» располагалась на главной улице города. Большую часть центрального района занимали новые офисные здания, модные бутики, торговые центры, развлекательные заведения и прочие места для полноценной и счастливой жизни граждан. Все они, не так чтобы гармонично, соседствовали с застройкой прошлого века. Где-то в старых домах все еще жили люди, и все же, большая их часть, давно сдавалась в аренду и использовалась под ту же коммерцию, что и в современных зданиях. Невзирая на несуразную мешанину, улица пользовалась огромной популярностью. Она ежедневно бурлила, кипела и варилась в котле активной жизни горожан. Серди всего этого фееричного разнообразия и затесался небольшой, но уютный уголок для ценителей кофе и вкуснейших сладостей. Хозяйка готовила их собственноручно, с любовью и заботой: никаких добавок, красителей или консервантов, – только «домашняя» выпечка и лучшие свежезаваренные зерна.

Помимо того, что «У Эли» варили шикарные, ароматные напитки, а десерты отличались изумительным балансом вкусов, посетителей притягивал старинный антураж и волшебная, чарующая атмосфера. Кофейня располагалась в одном из тех старинных домов, где высота потолков достигала четырех метров, в качестве экономии приветствовалось естественное освещение, паркет укладывали из натурального дерева, а источником тепла являлись печи. Помещение обладало достаточной площадью, чтобы вместить в себе длинную барную стойку и несколько круглых столиков. Изюминкой заведения стали огромный старинный камин, который хозяйка исправно топила, несмотря на наличие современных батарей, и арочное окно с циферблатом и стрелками, занимавшее всю торцевую стену, выходящую прямиком на центральную аллею. Имелась в интерьере еще одна занимательная особенность: везде, где позволяла обстановка, стояли высокие старинные шкафы с большим количеством полок. На них располагались самые разнообразные предметы, буквально, что угодно. Рядом с уникальной статуэткой, родом откуда-нибудь из Индии, лежал гаечный ключ, а с потрепанной, видавшей виды книгой – мочалка для тела. Рассматривать причудливую коллекцию можно было часами.

Дверной колокольчик оповестил о приходе нового гостя. Утренний наплыв посетителей давно закончился, а обеденный еще не начался. Обычно в это промежуток времени кофейня пустовала, что позволяло хозяйке предаться приятному и полезному развлечению – почитать увлекательную книгу. Эльвира непременно покупала бумажные издания, считая, что в электронных нет души. Она обожала ставить крохотные значки на полях: минус, где не согласна с автором; плюс, где мысли казались ей удивительно правильными. Эля понимала, что никогда не встретится с авторами этих текстов. И все же такая манера чтения помогала погрузиться в написанное глубже, почувствовать свою причастность не только к происходящему, но и к самому творцу, как бы споря с ним, пусть и иллюзорно.

– Занятный персонаж, – подумала симпатичная, рыжеволосая хозяйка, закрывая томик и откладывая в сторону. На вид ей было не больше тридцати, тонкую шею едва покрывали короткие крупные локоны, создавая образ богатой пышной шевелюры, а россыпь веснушек придавала лицу солнечного настроения.

Молодая женщина разместилась на крутящемся стуле за деревянной барной стойкой. Она специально опустила сидение на минимум, чтобы входящие не сразу отыскивали бармена взглядом. Ей же напротив открывался отличный вид, дававший возможность оценить посетителей. С низким ростом – метр пятьдесят пять, уподобляться подобным хитростям не было нужды, едва торчащую голову Эльвиры, итак, замечали через раз. И все же она перестраховывалась. Хозяйка полагала, что в первые пятнадцать секунд вошедший выдаст всю свою подноготную – поведением, словами, взглядом. Позитивный – улыбнется и подождет, негативный – обругает и уйдет, торопыга – позовет, парочка сядет у окна и будет щебетать, пока в поле зрения не появится работник заведения. Эля радовалась любой публике и единственное, что не прощала – хамство. С подобными наглецами разговор заканчивался быстро, а если не получалось по-хорошему, в запасе имелся способ посерьезней кулаков. Но об этом никто не подозревал.

Порой, в моменты, когда кофейня «У Эли» полностью пустовала, в нее заглядывали необычные гости. Те, кто сбился с пути, чья душа была неспокойна. И молодая леди обязательно помогала им найти свое место.

Лукавые, с хитринкой, светло-карие, почти оранжевые глаза Эльвиры, с интересом изучали посетителя. С улицы зашел симпатичный молодой мужчина лет тридцати, одет современно: брюки карго и объемный, местами рваный, свитер, поверх – удлиненное серое пальто с капюшоном. По помещению распространился древесный аромат приятного парфюма. Незнакомец выглядел ухоженно: длинные волосы убраны в будто бы небрежный пучок, хотя на самом деле над ним хорошенько поработали, богатая борода аккуратно подстрижена. Гость мялся, теребил в руках головной убор, даже не стряхнув с него снег, глаза опущены в пол, – на лицо угрызения совести.

Эльвира легко спрыгнула со стула, облокотилась на стойку и подперла рукой подбородок.

– Хотите кофе? – мелодичным, приятным голосом дружелюбно спросила она.

Мужчина ошарашенно уставился на хозяйку: то ли испугало ее неожиданное появление, то ли сам вопрос. Взгляд гостя метался от двери к Эльвире и наоборот. Судя по всему, он подумывал сбежать. В итоге незнакомец похлопал себя по карманам и, растерянно разведя руками, дрожащим голосом признался:

– У меня нет денег.

– Как вас зовут?

– Михаил.

– А давайте так, Михаил. Я вам чашечку вкуснейшего кофе, а вы мне поведаете, что с вами приключилось? – с доброй, открытой улыбкой, предложила Эля. – На том и сочтемся.

Мужчина замешкался, но вдруг, решив плыть по течению, уверенно кивнул головой. Он торопливо подошел к стойке и устроился напротив хозяйки. Пока та с удовольствием варила двойной шот эспрессо, покрывала его сладкой шапочкой взбитых сливок и украшала тертым шоколадом, корицей и тонкой апельсиновой стружкой, хмурый посетитель молча пялился в пол. Но, стоило напитку появиться перед ним, он радостно воскликнул:

– Кон панна! – а попробовав, удивленно вздернул брови: – Сахар и в кофе, и в сливках. Настолько идеально приготовленный коктейль я пробовал последний раз в Италии, год назад. Но как вы угадали, что я хочу именно его?

– Это моя работа, – с гордостью заявила Эльвира, выставляя перед гостем тарелку с треугольным кусочком «капрезе», посыпанным сахарной пудрой. – Угощайтесь.

Мужчина обеими руками обхватил горячую чашку, грея руки. Иногда он, видимо следуя давно заведенной привычке, с усилием тер большими пальцами кожу рук. Эля заметила едва различимые пятна краски.

– Знаете, в то время я был безмерно счастлив, – разоткровенничался Михаил. – Каждое утро, прежде чем отправиться в галерею, я спешил в небольшое уличное кафе рядом с гостиницей, – ел вкуснейший десерт и запивал изумительным кофе.

– То-то я думаю у вас лицо знакомое! – хозяйка восторженно хлопнула себя по коленке. – Вы тот самый, популярный нынче в стране, художник, что в прошлом году покорил еще и Европу. Ваши картины – нечто! Они пропитаны одновременно и болью, и страхом, и внутренней борьбой. Вглядываешься, и будто находишься внутри, переживаешь вместе с героями весь ужас, что там происходит.

– Да, это я. Спасибо, что всколыхнули во мне те чудные воспоминания, – с ноткой легкого сожаления, вздохнул посетитель. – Жаль прошлого не вернуть.

– Это с какой стороны посмотреть, – философски заключила Эльвира, ставя перед собой точно такую же чашку демитас, как и у гостя.

– Вы не понимаете.

– Так объясните.

– Вряд ли вам захочется слушать грустную историю с плохим концом.

– Поделитесь, и вам станет легче, – настойчиво, но все с той же мягкой, приятной улыбкой предложила Эля.

– В Италии я познакомился с женщиной… – словно застеснявшись чего-то, Михаил осекся и принялся внимательно рассматривать чашку.

– Красивой? – с мечтательными нотками в голосе, полюбопытствовала хозяйка.

– Очень! – посетитель вновь оживился: глаза засияли, рот растянулся в улыбке. – Ее звали Ева: крупные синие глаза, брюнетка, пышные формы. Одним словом, – мечта любого мужчины. Я заметил ее в галерее. Она с неподдельным восторгом, как никто другой, рассматривали мои работы. Ева словно впитывал их, пропускала через себя. Прям как я сам, когда их писал. Мы выпили по чашке кофе, – взгляд гостя покосился на демитас, – а потом все завертелось, закрутилось… Сами понимаете.

– Если вам так нравилась та прекрасная леди, почему вы вспоминаете о ней с болезненной грустью?

– Нам пришлось расстаться. Не подумайте, Ева наша землячка. Это ее родной город. А вот я жил в столице, за тысячу километров отсюда, но готов был продолжить общение, наплевав на расстояние и преграды. И вот, в один прекрасный день, я проснулся в номере один: ни моей восхитительной спутницы, ни вещей, ни записки. Все попытки дозвониться на сотовый оказались тщетны. В ответ я слышал лишь автоответчик, а затем номер и вовсе отключили. Она использовала временную сим-карту.

– И вы решили ее разыскать, – делая крохотный глоточек из чашки, закончила Эля логическую цепочку поведанных ей событий.

– Любыми способами. Я выложил внушительную сумму денег девушке на стойке регистрации, чтобы раздобыть личные данные Евы. Вернувшись домой, подключил все связи, чтобы разузнать ее настоящий номер. Но звонить не стал. Хотел сделать приятный сюрприз. И, то, что обнаружил, прилетев сюда, выбило меня из колеи.

– У нее был другой мужчина? – сообразила хозяйка по мрачному выражению лица собеседника.

– Муж и сын. Возможно, сначала для нее наша связь представлялась всего-то курортным романом. Я же на самом деле влюбился. Да так, что не мог забыть.

– Вы все равно с ней встретились?

Гость какое-то время безмолвно ковырял торт десертной вилкой.

– И не раз, – подтвердил он, со звоном отшвыривая ни в чем неповинный столовый прибор. – Я попросил о встрече. Ева согласилась. Чувства, что вспыхнули между нами в Италии, напугали ее. Поэтому бедолага сбежала. Но страсть возродилась с новой силой. С тех пор наши отношения возобновились.

– Вот так запросто? Она взяла и бросила мужа? А как же ребенок?

Эльвира вроде и задавала вопросы нравственного характера, что по идее должны вызывать определенный эмоциональный всплеск. Однако по ее спокойному, невозмутимому лицу невозможно было прочесть: осуждает она аморальное поведение парочки или напротив считает произошедшее между ними попыткой найти настоящее счастье.

Так и не разобравшись, Михаил пожал плечами и на всякий случай попытался оправдать себя и свою женщину:

– Ева заверила, что давно ничего не испытывает к супругу, но пока не может уйти. В городе он имеет огромное влияние. Если бы она решилась, то никогда больше не увидела сына. Можете осуждать нас за тайную связь, но мы любили друг друга. Ради своей музы я перебрался сюда, только бы хоть изредка видеть ее пленительное личико, прикасаться к белоснежной, атласной коже, – с блаженным видом заключил влюбленный.

– Я слышала так много историй, что давно пришла к заключению – ни я, ни кто другой, не вправе навязывать свои нравственные идеалы. Безгрешных людей не существует. В свой последний час, оглянувшись назад, каждый найдет в прошлом то, что заставит его содрогнуться. Мы – самые страшные судьи для себя самих.

Слова хозяйки заставили гостя побледнеть. Чтобы скрыть истеричный смешок, он поднес чашку к губам и, только попробовав отпить, разочарованно обнаружил, что кофе закончилось.

– Пожалуй, мне пора, – засуетился мужчина, ерзая на барном стуле, как на раскаленной сковородке.

Михаил хотел встать, но Эля, положив свою ладонь поверх его, остановила.

– Подождите, – попросила она, пристально изучая встревоженное лицо гостя. – Прежде чем уйдете, позвольте, я преподнесу вам памятный подарок. А пока я его ищу, – молодая женщина встала и пробежала взглядом по бесконечным полкам с разнообразным набором предметов, – ответьте на один вопрос. Если вас все устраивало и шло по задуманному плану, почему вы считаете, что ваша история печальная и с дурным концом?

– Я уже говорил: нас вынудили расстаться. На этот раз навсегда, – коротко и даже немного озлобленно бросил мужчина. Он нервно тарабанил пальцами по столешнице, то и дело раздраженно вздыхая.

Хозяйка усмехнулась. Она неторопливо двигалась между полками, задумчиво ища нужный предмет. Затем осенено протянула: «А-а-а!», – и пододвинула к одному из шкафов раздвижную лестницу.

– Не поможете? – попросила Эльвира, становясь на цыпочки и едва дотягиваясь до цели – узкого пространства между шкафом и потолком, откуда торчал деревянный уголок подрамника.

Гость поспешил подстраховать стремянку. Он горел желанием закончить навязанный ему разговор и скорее сбежать от странной владелицы кофейни. Плевать Михаил хотел, что за хлам она собиралась втюхать. Едва выйдя за дверь, он тут же, показательно, выбросит его в урну.

Но планы мужчины летели в тартарары по мере того, как Эля осторожно, дабы не повредить, вытаскивала наружу громоздкий, ростом с нее саму, холст. Она тянула его буквально ниоткуда, просто потому что крыша шкафа физически не могла иметь такую глубину.

Чем больше миру являлся загадочный подарок хозяйки, тем сильнее округлялись глаза посетителя – в изумлении и страхе. Но пугало его вовсе не экстрамерное пространство под потолком. Внутренний голос кричал убираться отсюда. В глубине души гость боялся, что сейчас перед ним предстанет нечто страшное и обличающее. Мужчина отступил на два шага, уперся в один из столиков, но не смог его обойти. Тело охватило тревожное оцепенение.

– Ну, что вы, Михаил, – обиженно надула щеки Эльвира. – Помогли бы хрупкой женщине спустить ценный презент.

Поскольку гость так и не сдвинулся с места, а лишь с паникой, затмившей разум, таращился на изнанку картины, молодая женщина, показательно пыхтя и кряхтя, спустилась с лестницы самостоятельно.

– Не хотите взглянуть? – ставя полотно горизонтально и опираясь на него рукой, поинтересовалась она.

Михаил выставил перед собой руки, словно собирался защищаться от побоев.

– Н-е-н-е-т, – заикаясь, пролепетал он.

Хозяйка пропустила отрицание мимо ушей и не торопясь, нарочито доводя мужчину до нервного припадка, перевернула холст. Гость, нещадно потея, крепко зажмурился и страдальчески скривился.

– Да что с вами? – наивно хлопая ресницами, забеспокоилась Эльвира. – Я полагала вы, как творческая натура, оцените мои старания. Откройте глаза.

Неизвестно какая сила заставила Михаила подчиниться, но он и правда уставился на изображение. Ничего омерзительного или жуткого там не обнаружилось. Это был портрет миловидной, статной брюнетки с открытой, беззаботной улыбкой и лучезарным взглядом.

Мужчина побледнел.

– Кто вы? – грубо бросил он, все же освобождаясь от оков трусости. – Одна из ее подруг? Или вас нанял старый козел, муженек? Я устал повторять ему, и его амбалам, что не знаю, куда сбежала Ева. Но уверен, подальше от него. Видимо так она хотела огородить нас обоих. А, впрочем, – спешно добавил гость, – мне давно пора отклоняться. Дела ждут.

– Если вы еще не догадались, нет у вас отныне никаких дел, – зловеще скалясь, Эля отошла от картины, но та, как по волшебству, продолжала стоять без какой-либо опоры. – Вы не в силах покинуть кофейню, пока не признаете, что Ева не желала с вами спать. Вы ее вынудили. Пригрозили, что расскажете мужу о романе, если она повторно не станет вашей любовницей.

– Не понимаю, о чем вы, – жалобно пропищал посетитель, теряя всякое достоинство. Он и хотел бы, не оглядываясь, дать деру, да ноги внезапно прилипли к полу и не давали ступить ни шагу.

– О, понимаете.

– Если вы намерены повесить на меня изнасилование, у вас ничего не выйдет! Все происходило по обоюдному согласию.

– Считаете, секс посредством шантажа ни одно и то же? – хозяйка укоризненно вскинула брови, но быстро отмахнулась. – Расслабьтесь, Михаил. Я вас ни в чем не обвиняю. Моя задача заключается только в одном, – чтобы вашу историю услышали. А вот насколько вы грешны, судить уже не мне. В конце концов, Ева тоже не ангел: изменила мужу и вместо того, чтобы признаться, согласилась и дальше заниматься прелюбодеянием. Это не менее гнусно и бесчестно, чем ваше поведение. В своей судьбе она виновата сама: могла предотвратить трагедию, но не хватило смелости. Однако ее расплата уже настигла. Куда более важно, что станет с вами.

Эля, задорно присвистывая, вернулась за барную стойку. А мужчина так и продолжал стоять, не в силах сдвинуться с места. Он не мог ни отвернуться, ни моргнуть, только говорить и вынужденно, не отрываясь, лицезреть картину.

– Я любил ее, – с неподдельной горечью прошептал Михаил.

– Не сомневаюсь, – охотно поддержала гостя Эльвира, на сей раз заваривая себе чашечку трипло. – Думаете, любовь – это повод кого-то преследовать? – рассуждала она, через каждые пару слов отпивая по маленькому глоточку крепкого напитка. – Нет, голубчик. Это шаг в черную бездну. Вы были одержимы Евой, не давали ей прохода, душили своими чувствами, загоняли в угол. Посмотрите, во что она превратилась рядом с вами.

Глаза слезились, горели, моментами обстановка вокруг расплывалась, но не холст. Михаил видел, как женщина, изображенная на нем, постепенно меняется. Взгляд Евы стал грустным и затравленным, лицо осунулось, уголки губ опустились, а на голове появились седые волосы.

– Сразу видно, ее мучили не только вы, но и совесть, – определила хозяйка тоном видавшего виды знатока. – Вас тоже сжирают угрызения, но не за то, что спали с чьей-то женой. Вы и правда, считаете, что поступали так по велению сердца.

– Да что вам от меня надо? – сердито взревел посетитель, всеми силами заставляя тело подчиняться, но тщетно.

– Расскажите правду.

– Вы что-то добавили в кон панна, да? У меня галлюцинации?

– Зачем мне это делать? – Эля оскорбленно фыркнула и с грохотом поставила чашку на столешницу. – Это был обычный кофе.

– Чтобы удержать меня силой! Заставить признаться в том, чего я не совершал!

– Признаться – да, но удерживать… Была бы моя воля, я с негодяями, вроде вас, не возилась бы. Но, к сожалению, вы никуда не денетесь, пока ваша судьба не определена. Но можете попробовать, – со вздохом разочарования разрешила Эльвира и небрежно махнула рукой в сторону улицы.

Михаил бросился к выходу, попутно хохоча, что наконец-то не просто способен двигаться, но еще и покинет адскую кофейню. Повернув ручку, он сделал шаг на улицу, но вновь очутился возле двери. Колокольчик над входом даже не шелохнулся. Сердце в груди бешено заколотилось.

Хозяйка со скучающим видом наблюдала за истерикой посетителя. Как же она ненавидела момент осознания безысходности. Во взгляде, выражении лиц тех, кто не мог уйти, читался страх, смешанный с последним огоньком угасающей надежды.

Сначала гость орал, словно дикий заверь на охоте. Затем попятился, споткнулся и упал на пятую точку. До него стали доходить смутные, обрывочные воспоминания, последние перед тем, как очутиться здесь. Михаил постепенно начал осознавать, что происходит, но не мог принять, а потому принялся умолять владелицу заведения:

– Отпустите меня, пожалуйста.

– Это не в моих силах, – Эля пожала плечами. Таких, как он, ей никогда не было жалко. – Я всего-то посредник.

– Я не собирался причинять боль любимой женщине. Просто не мог отпустить. Мы повздорили. Я сказал, что устал делить ее с мужем, что мне надоело встречаться украдкой, и она должна принадлежать мне одному! – в бешенстве заорал мужчина. Он смотрел на хозяйку кофейни с ненавистью, будто во всех его бедах была виновата она. – Ева рассмеялась и заявила, что не намерена разводиться со старым козлом ни сейчас, ни в будущем! Она никогда не скрывала любовь к деньгам. Глупышка считала, я не смогу обеспечить им с сыном привычную жизнь. Как прикажете реагировать? Я не мог расстаться с музой, которой дышал.

– Поэтому сотворил такое? – холодно уточнила Эльвира, указывая пальцем на холст.

За время, пока посетитель пытался сбежать, картина претерпела существенные изменения. Портрет привлекательной молодой брюнетки исчез. Вместо него появилось изображение серой, мрачной комнаты. Все предметы в ней были прорисованы размыто, специально акцентируя внимание на Еве. Она сидела, прикованная наручниками к подлокотникам большого кресла, напротив закрытого окна. Организм женщины настолько истощился, что она с трудом могла поднять голову и полюбоваться на падающий хлопьями нарядный снег. В ее левой руке торчал медицинский катетер, а по трубке от него, в небольшой тазик, стекала кровавая струйка. Рядом валялись тюбики с краской и кисти.

– Вам не понять, – с видом сумасшедшего фанатика затараторил Михаил, украдкой скользнув взглядом по новому изображению. Вид женщины на нем ему пришелся не по вкусу. – Я мечтал запечатлеть возлюбленную так, как никто раньше. Оставить память о ней на века. Чтобы люди, спустя сотни лет, продолжали наслаждаться красотой Евы, как «Обнаженной Галой, смотрящей на море» Сальвадоре Дали. Но сделать это я должен был непревзойденно. И у меня получилось. Смешав краски с ее кровью, я смог получить не только уникальные цвета, но и привнести в картину частичку любимой женщины, оставить на полотне ее запах, ее биоматериал.

Эля неспешно вышла из-за барной стойки. В момент, когда она подошла к холсту, рисунок на нем в очередной раз обновился. В центре полотна, закрашенного крупными мазками черной краски, появилась кровать, заправленная белоснежным постельным бельем. На ней лежала Ева, облаченная в слишком откровенное, красное неглиже: руки и ноги раскинуты в стороны, заботливо причесанные локоны уложены на оголенные плечи, на лице – яркий макияж, а глаза полны обреченного ужаса. Несчастная отлично понимала, какая участь ее ждет.

Хозяйка кофейни внимательно исследовала лицо Евы – уставшее, безмолвно молившее, чтобы ее мучения закончились.

– Ваша картина отталкивает, а не впечатляет, – Эльвира повидала достаточно психов, но некоторые все еще продолжали ее удивлять. – Если вы хотели добиться именно такого эффекта, у вас вышло.

Глаза художника при виде своей лучшей работы расширились от сладостного возбуждения:

– Откуда она у вас? – спросил он, не слушая хозяйку. Но, не дожидаясь ответа, торопливо задал вопрос, что интересовал его куда сильнее: – Не правда ли она прекрасна? – вдохновенно спросил Михаил, на четвереньках подползая к холсту и бережно проводя по нему пальцами. На сей раз он жадно всматривался в идеально нарисованные изгибы возлюбленной, вспоминая каждую секунду, проведенную за написанием картины. – Я вколол Еве медленный, парализующий яд, – признался мужчина. В его словах не было ни единого намека на сожаление. Напротив, он будто ожил и неподдельно восхищался тем, что сотворил. – Не волнуйтесь, она не страдала. Я бы ни за что не причинил ей боль. Просто не хотел, чтобы Ева сопротивлялась нашему единению. Я желал насладиться истинной близостью, которую может дать только самоотверженность во имя искусства. Я видел, как жизнь покидает ее тело. Это моя лучшая работа! – гордо заявил сумасшедший. – Она достойна самых именитых галерей мира. Я создал шедевр!

– Который никто никогда не увидит, – сурово сообщила Эля. – Никто, кроме вас.

– Нет, нет! – запротестовал художник, цепляясь за полотно, как за спасительный плот. – Я покажу ее всему миру. Никто не устоит перед красотой Евы!

Хозяйка пнула гостя ногой в живот. Кто бы мог подумать, что в таком миниатюрном теле кроется столько силы. Мужчина отлетел на пару метров. Эльвира приблизилась к корчившемуся от боли Михаилу, присела на корточки, подперла подбородок ладонью и злорадно прошептала на ухо:

– Освежить вам память? Рассказать, что случилось после того, как вы закончили творить безумства? Муж Евы обнаружил место, где вы прятались, но слишком поздно. Он нашел труп жены, на той самой кровати, что изображена на холсте. А рядом – голого вас, обнимающего ее мертвое тело.

По коже гостя пробежали иголки, дыхание стало тяжелее, а вскоре и вовсе перешло на хрип.

– О, вы вспомнили, не так ли? Муж Евы, в не себя от горя и запоздалой ревности, связал вас с ней и полил бензином. Но сначала поджег картину, что вы с такой одержимостью ваяли несколько дней. Он хотел, чтобы, сгорая в адском пламени, вы видели, как полыхает ваше «лучшее» творение.

– Ублюдок! – взревел Михаил, стуча по полу почерневшими кулаками, местами сожранными огнем до костей. Все его тело представляло теперь лишь подобие человеческой плоти.

– Считаете, он – мерзавец? – осведомилась хозяйка, легко поднимаясь и возвращаясь к полотну – изучить последние изменившееся штрихи.

– Не может этого быть! – ползя по полу к холсту, хныкал мужчина. – Вот же моя любовь, здесь, передо мной!

– Действительно, – охотно подтвердила Эльвира, – во всей ее настоящей красе. Чтобы автор смог в полной мере насладиться своим детищем, мне пришлось возвращать его прямиком из коллекции преисподней.

Кряхтя, гость все же добрался до полотна и, дико улыбаясь, протянул к нему изуродованную огнем руку. Однако его ждала уже совсем иная картина. У Евы больше не было богатых черных волос, белоснежной кожи и синих глаз, глубоких, как бескрайнее море. Она мало чем отличалась от Михаила: местами куски недогоревшего мяса, да обуглившиеся кости. Но как бы не выглядела теперь женщина, в ее скривившейся челюсти читался кровожадный оскал.

Пока мужчина в шоке пялился на то, во что превратилась его возлюбленная, монстр ожил, наполовину вылез из холста и схватил протянутую ладонь Михаила. Дьявольски хохоча, Ева втащила истерически орущего любовника в свою черную клетку.

С равнодушным выражением лица Эля еще пару минут наблюдала, как тень некогда красивой женщины волокла своего убийцу к кровати. Как бы отчаянно не сопротивлялся пленник, она в два счета закинула его на постель и запрыгнула сверху. Металлические прутья каркаса приковали мужчину так, что он не мог пошевелиться, а Ева скакала на нем, ломая кости грудины и весело приговаривая:

– Хочешь меня, любимый? Хочешь?

Изображение в таком ракурсе и замерло. Хозяйка, с чувством выполненного долга, водрузила картину туда, откуда взяла. Стоило Эле спуститься с лестницы, как полотно испарилось, а на его месте появился тонкий блокнот с записями. Но это была уже другая история.

Эльвира зевнула и решила, что пора выпить очередную чашечку вкусного, ароматного кофе, пока наплыв вечерних посетителей не лишил ее шикарной возможности прочесть что-то вдохновляющее.