Читать онлайн
"Брак по-тиквийски 2. Мастера вызывали?"

Машина заворчала и тронулась, оставляя за собой облако пыли. Прощай, Т1, чтоб на тебя метеорит упал!

Вот он, шанс сбежать, пришло в голову Терезе незадолго до отъезда, и какое-то время она продумывала, как им воспользоваться. Они отправляются на Т5, а это космическое путешествие. Ильтен официально приобретет для нее билет, ее пропустят в зону вылета… Дальше – дело техники. Затесаться в другую группу улетающих в Шайхаф или Юверд, а там попросить убежища. Проблема в том, что без Ильтена Тереза за пост контроля не попадет, а он не захочет бежать с ней из Тикви. Оглушить его чем-нибудь после того, как они пройдут пост? Очнется не вовремя, поднимет всех на поиски, сорвет такой хороший план… Да и чисто по-человечески Тереза не хотела причинять ему вред. Пусть в некоторых вещах Ильтен – дурная деревяха, но сделал он для нее столько, что рука не поворачивается его обидеть. Всей своей судьбой рискнул и планирует рисковать дальше.

А для чего ей, в сущности, бежать? И от чего? Она терпеть не могла Т1, но они и так оттуда уезжают. Она ненавидела работу Ильтена – он сменил работу. Ее бесили поставщики Брачной Компании и дурацкие невесты, так она их больше не увидит. Что еще она хотела бы оставить позади, не оглядываясь? Ильтена? Нет! Она могла бы кинуть его, уехать одна, но вспоминала бы исключительно добром. Даже скучала бы. Беспокоилась: как там этот олух без меня?

Если бы Терезе было к кому возвращаться, она продолжила бы попытки побега. Но Анджея Ковалевского больше нет. Командование? Смешно. Ее давно внесли в список без вести пропавших и вычеркнули из всех остальных. Война с Ирру как-нибудь закончится без ее участия. Родители? С них станется еще и отругать ее, что бросила такого мужика, как Рино Ильтен. Не алкаш, не наркоман, хорошо зарабатывает – с их точки зрения, идеал.

Никакой он, конечно, не идеал. Обманщик и сластолюбец. С другой стороны, обманывать службу охраны безопасности – не грех. А касательно второго… если рядом не будет проклятых невест, это, может, и не недостаток.

Планета Т5 была тиха и прохладна. После центральной Т1 с ее жарким солнцем это казалось странным. Тереза даже поежилась на свежем ветру в своих капроновых одеяниях.

– Здесь еще и зима бывает, – проинформировал ее Ильтен со странной гордостью, будто зима была его личной заслугой. Он тут родился, это его планета.

– И снег? – уточнила Тереза.

Снег она не любила. Единственным плюсом Т1 она считала то, что на планете не бывало снега. Снег засыпает дороги, нарушает коммуникации.

– Снег? – спросил Ильтен. – Ты имеешь в виду твердый дождь?

Ни фига себе! Он не знает, что такое снег?

– На Т6 это случается, – сказал Ильтен. – Даже не так чтобы редко. Но только в высоких широтах. А на Т4 – везде. И большая часть планеты засыпана мелкокристаллической водой… снегом этим самым. Все, кроме тропиков.

Ильтен не бывал ни на Т6, ни на Т4, и ему сложно было такое представить. Вряд ли он смог бы комфортно жить на этих планетах. Но многие невесты говорили о снеге, из чего он сделал вывод, что во Вселенной это – не редкость. Удивительно, но некоторые признавались, что им тоскливо без снега, ведь он красивый и чистый, и по нему можно кататься на специальных приспособлениях. Кто-то утверждал, что снежная зима – ее любимое время года, а пару раз Ильтену попадались девушки, жившие в вечных снегах и не мыслящие себе иного. Он предусмотрительно подбирал им женихов с Т6 и Т4. Но до сих пор никогда не задумывался о том, к какому климату привыкла Тереза. А вдруг она тоже любительница зимы и страдала все то время, пока они жили на Т1? И теперь продолжит страдать на бесснежной Т5…

– На Т5 вода всегда жидкая, – осторожно произнес он. – Зимой у нас десять-пятнадцать градусов. Вода не замерзает, но по сравнению с летними двадцатью-двадцатью пятью это холодно.

Тереза хмыкнула. Холодно им при плюс десяти! Но сказанное Ильтеном ее порадовало. Ни настоящего холода, ни серьезной жары. И солнце на прозрачных небесах светло-желтое, почти как дома. А в палисаднике у пассажирского терминала сидели на ветвях птицы с длинными сиреневыми перьями и что-то чирикали – явление совершенно немыслимое для мегаполисов Т1. Пожалуй, она готова полюбить эту планету. Не как родную, конечно, пускай Ильтен не надеется, но жить здесь будет не тошно.

Приемщику заявлений полагалась от компании двухкомнатная квартира на четвертом этаже семиэтажного дома. Она была поменьше габаритами и попроще обстановкой, чем квартира-офис диспетчера, но Терезе показалась уютной. Малоэтажное, по меркам Т1, здание утопало в кронах высоких деревьев с желтыми и розовыми цветами. Выйдя на балкон – а балконы были во всех помещениях, даже в кухне и ванной, – можно было дотронуться до веток и набрать лепестков. При этом темно в квартире не было: ветки редкие, листья ажурные, цветы полупрозрачные. Позже Тереза пристрастилась принимать ванну с только что сорванными разноцветными лепестками, а сушеные – добавлять в чай.

Большую комнату Тереза объявила своей, а вещи Ильтена велела грузчикам отнести в маленькую. Много ли надо места мужику его комплекции? Тем более что работать ему теперь предстоит не дома: пункт приема заявлений от желающих вступить в брак располагался на первом этаже этого же здания. Удобно: в непогоду можно не выходить на улицу, и все же не прямо на дому, как на Т1.

Ильтен попытался оспорить диспозицию:

– Почему это меня в маленькую? Мы вместе должны жить в большой комнате, а малую оставить для детей.

– Отвали! – отрезала Тереза. Ишь, раскатал губу! – А то вообще навсегда лишишься надежды не только на детей, но и на сам процесс.

Трех дней не прошло, как отдал последнюю невесту мужу, царапины на спине зажить не успели, а уже о детях с Терезой размечтался! Развратник треклятый.

Кстати, насчет детей. Контрацептивы в Союзе Тикви запрещены законом. Неженатого мужчину, уличенного в использовании контрабандного товара, упекут на каторгу, у женатого плюс к тому отберут жену. Женщине, конечно, ничего не будет, но она лишится мужа, который, возможно, был ей по душе… Понятно, чем продиктован запрет: государство демографией не то что озабочено, это слишком мягкое слово, у него прямо-таки кипит и горит. Любая встреча мужчины и женщины, которая и так-то не слишком вероятна чисто статистически, должна заканчиваться беременностью, а сопутствующие нюансы не волнуют: замужем ли эта женщина или отец девочки еще не договорился о ее браке, а если замужем, то за кем, за своим ли партнером – всякое ведь бывает, – и как у нее со здоровьем, и не станет ли плод угрозой для ее жизни – аборты, между прочим, тоже строго запрещены, никаких медицинских показаний, никаких исключений. Конечно, генеральная линия государства – это одно, а реальность – другое, и в нашей реальности существует куча препятствий к тому, чтобы директива сверху воплотилась в жизнь, начиная с браков, бесплодных по генетическим причинам, и заканчивая тем печальным фактом, что дней, неблагоприятных для зачатия, больше, чем благоприятных. Но Тереза готова была деньги поставить на то, что кое-кто из невест унес в новую семью подарочек от Ильтена. У этого мерзавца дети по всему Союзу раскиданы, а он тут строит из себя обделенного, мечтает, понимаешь ли!

Скрипнув зубами, Тереза попыталась в отместку помечтать, что кто-нибудь из мужей, вынужденных растить чужого ребенка, явится бить Ильтену морду. Увы, увы – мечтать не вредно, но это не более чем мечты. Никто не станет предъявлять претензий. Наказание за подкат к чужой жене сурово, но в тот момент невесты еще не были женами. Кроме того, Ильтен действовал в рамках своих должностных обязанностей, то есть иначе и быть не могло. А за побочный эффект он не в ответе. Кое-кто из тех мужей, кому генетика не позволяет самому стать отцом, еще и благодарен должен быть: официально ребенок его, и именно он получит за малыша немалое денежное вознаграждение от государства.

Но как же муторно все это понимать! Вот у Анджея никаких детей до Терезы не было. И с ней тоже… Обидно за него до слез. Зачем они тянули с ребенком? Ждали, когда закончится война. Для Анджея она уже никогда не закончится. Отличный парень, статный красавец, сильный, храбрый, настоящий лейтенант, куда там Ильтену… И погиб, не оставив никого после себя. А у этого смазливого гада на каждой планете по десятку неучтенных потомков! Ну как с таким жить?

Ильтен смирился. Как смирялся в конечном счете со всеми ее закидонами. Анджей не смирился бы ни за что. Перебросил бы ее через плечо, унес в свою комнату и показал, кто в семье главный. Но если бы Ильтен вздумал так поступить, она бы его прибила.

Мир так мир. Тереза не была настроена враждовать. Она помогла Ильтену развесить по стенам в маленькой комнате любимые фотографии, настроила телевизор, выбрала ковер в прихожую, а шторы с окон поснимала, чтобы не мешали любоваться на деревья в цвету. Ильтен был доволен. Мало ли что традиции велят вешать шторы, это как раз тот случай, когда они неправы, а Тереза права. Зачем занавешиваться от красоты за окном?

Впрочем, созерцать красоту у него было не так уж много времени. Режим работы приемщика заявлений сильно отличался от режима работы диспетчера. У диспетчера нагрузка не лимитирована: то густо, то пусто. Привезли поставщики невест – изволь принять их в любое время дня и ночи и возись с ними сутками без перерыва. А не привезли – предавайся отдохновению, бездельничай хоть целыми днями. Здесь не так. Пункт приема заявлений работает с десяти до семнадцати – семь часов, ровно треть суток. Так принято на всех планетах Тикви: на Т1, где в сутках двадцать шесть часов, рабочий день в офисах длится восемь часов сорок минут, а на Т4 с ее восемнадцатичасовыми сутками – всего шесть часов. Как бы то ни было, в рабочее время ты должен быть на работе, ведь к тебе приходят посетители. Перекусить в середине дня можно, но покидать рабочее место – ни-ни, если только на пять минут по нужде.

Пункт представлял собой большое помещение, выходящее на фасад дома огромным окном-витриной во всю стену из бронированного стекла, сверкающей цветными гирляндами из лампочек с логотипом Брачной Компании. Внутри располагалась приемная, где женихи могли полистать буклеты, заполнить анкеты, просто поразмышлять за стаканчиком кофе из автомата, прежде чем сделать важный шаг и отдать в залог Компании немалую сумму, которая неизвестно, окупится ли вообще. Жен находят отнюдь не всем, подача заявления – вступление в своего рода азартную игру с высокими ставками, в которой от твоих действий мало что зависит. Разве только попытаться соврать в анкетных данных – но такие, как доход и здоровье, должны регулярно подтверждаться сведениями из банковской базы и базы медицинского страхования, а психический склад и важные черты характера специалист выявит при наблюдении и собеседовании.

Из приемной ведет дверь в кабинет Ильтена. Дверь непростая, полупрозрачная: он может наблюдать изнутри, что делают клиенты в приемной и как себя ведут, а для них остается невидим до того момента, как они примут решение и войдут в эту дверь. Рабочий стол с компьютером и чайный столик с сервизом: все те же чашки в горошек, красные и белые, по которым так удобно оценивать натуру клиента, только новые. Здесь Ильтен беседует с потенциальными женихами, смотрит на их анкеты, а сам составляет независимый психологический портрет. Кому-то дает хорошие советы, чьи-то анкеты безжалостно правит, кого-то уговаривает не ввязываться в безнадежную авантюру.

Клиентов немало, они съезжаются в Ноккэм со всего региона. Ноккэм – не столица Т5, такова политика Брачной Компании: не располагать пункты приема заявлений в центральных городах. В пункт не должны заходить туристы между делом, просто так. Сюда специально едут люди, которым действительно нужна жена. Молодые здоровые мужчины, в большинстве своем еще не успевшие заработать состояние, но получившие материальную поддержку от отцов или взявшие кредит, подают заявления – кто с трепетом в душе, кто с неоправданным оптимизмом. Приходят и зрелые клиенты, твердо вставшие на ноги, имеющие стабильную зарплату или хороший бизнес. Нередки обращения по поводу изменений в анкете: жизнь идет, многое меняется; то, что в молодости казалось важным, отходит на второй план, а на первый выступает совсем иное… Являются и такие, кто хочет или вынужден забрать заявление: обедневшие, вышедшие из возраста, утратившие здоровье… порой просто те, кому срочно нужны деньги: при отмене заявления Компания возвращает треть суммы залога. Но немалая часть не перестает иррационально надеяться до конца. Что ни день, то сообщения из похоронных бюро: требуется сбросить заявление по причине смерти клиента.

Боковая дверь ведет в подсобное помещение. Здесь хранится архив: оригиналы заявлений, распечатанные и подписанные анкеты, квитанции, кристаллы памяти с электронными документами. Один из будних дней каждую декаду неприемный, он отводится на работу с документацией, составление отчетов и наведение порядка в архиве. В приемные дни на это нет времени. Расслабиться можно только в выходные – два в конце декады. Да и то…

– Нельзя же столько работать! – Тереза возмущенно поставила перед Ильтеном чашку с чаем.

Он воззрился на нее.

– А сколько, по-твоему, надо работать?

Она всплеснула руками.

– Ну не целыми же днями!

– Но, Тереза, такое у меня расписание. – Он пожал плечами.

– Ты работаешь больше, чем раньше, – обвинила она, – а получаешь меньше! Где логика?

– Тебе ведь не нравилась моя работа, – устало напомнил он. – Я ушел на другую. Ты сама этого хотела.

Тереза недовольно фыркнула. Она хотела вовсе не этого. Не того, чтобы он работал больше, а получал меньше. Она хотела лишь избавиться от круговорота доставучих невест. А теперь выходит, что они чересчур потратились на межпланетный перелет, а новый уровень зарплаты Ильтена не позволит ей путешествовать по планете, как на Т1. Хорошо еще, что Терм взял на себя расходы по постройке пентаграммы. С этой идеей Терезе было бы тяжело расстаться.

И того, что Ильтен станет ежедневно пропадать на работе, она тоже не ожидала. Она думала, он будет с ней. Вдалеке от гадских невест они обретут возможность узнать друг друга получше, притереться – а там, глядишь, и сладится… А что в итоге? Они друг друга почти не видят!

– Мне скучно одной в этой пустой квартире, – предъявила она претензию. – Тебя постоянно нет дома!

– На Т1 я постоянно находился дома, – возразил Ильтен. – А ты ворчала.

– Я не на это ворчала, дерево стоеросовое! А на твоих чертовых невест, будь они неладны. Ты не со мной общался, а с ними!

– Теперь я провожу с тобой все свободное время.

– Как же! Ты все время пялишься в телевизор. Или в тарелку, или в чашку. Только не на меня!

Он вздохнул.

– Тереза, когда я смотрю на тебя, мне хочется тебя обнять. Что ты сделала в последний раз, когда я попытался?

– Увянь, – обиженно буркнула она и угрюмо засопела. А нечего было руки распускать! Огреб по заслугам. Ничего, походил неделю с синяком под глазом, небось не умер.

Натура Терезы требовала деятельности. С утра до вечера, пока Ильтен был на работе, она слонялась по квартире или по улице, изнывая от тоски. Поначалу она каждый день убирала квартиру, смотрела новости, ходила по магазинам. Потом надоело. Чистую квартиру убирать неинтересно, в интернете пишут одно и то же, для магазинов нужны деньги, а этот чурбан Ильтен опять установил лимит на расчетную карточку. Понять его можно: зарплата уже не та, – но как же мерзко! Тереза пыталась спать днем, но ночью ее стала мучить бессонница. Еще немного, и она окончательно опустится до уровня тиквийских женщин, которые полжизни проводят в ожидании мужа с работы, а вторую половину – в созерцании его у телевизора. Так жить нельзя!

И она повесила объявления на своем доме и нескольких соседних: «Ремонт телевизоров, радио, телефонов, компьютеров, пси-аппаратуры». Немного подумала и добавила: «Мелкие услуги электрика». И приписала телефон.

Позвонили на следующий же день. И весьма удивились, что на звонок ответила женщина. Но еще больше было удивление клиента, испытывавшего проблемы с запуском компьютера, когда женщина явилась к нему на порог с ящиком инструментов.

Тереза долго думала, как одеться. Дома она всегда занималась ремонтом в брюках и рубашке. Широкие капроновые рукава платьев и воздушные юбки плохо совместимы с паяльником и отвертками. Но ходить в брюках по улице совсем никуда не годится, это она понимала. Помаявшись, надела самую простую из имевшихся юбок – старую, первую из купленных в Тикви, когда Ильтен еще не объяснил ей, насколько роскошно должна выглядеть замужняя женщина. Обычная прямая юбка из синего льна – или чего-то похожего, вряд ли в Тикви растет лен. По бокам – небольшие разрезы. Нормальная одежда для Земли, но здесь приходилось использовать ее лишь как нижнюю юбку, напяливая сверху конструкцию из дорогих кружев. Не буду надевать кружева, решила Тереза. Я же ремонтник, а не девочка по вызову. Блузку выбрала шелковую, с голубыми сетчатыми вставками и люрексом – невзрачных просто не имелось. Главным достоинством этой блузки было отсутствие оборок и кисточек и узкие рукава.

Хозяин, открывший двери, застыл на пороге с отвалившейся челюстью. Н-да, женщина остается женщиной – хоть в простой синей юбке, хоть в сверкающем кринолине.

– Мастера вызывали? – Она помогла мужчине справиться с оцепенением.

– А… да. – Он захлопнул челюсть, но дар речи обрел не полностью. – Вот. – Он посторонился и простер руку в сторону компьютера. – Это…

Беглого осмотра оказалось достаточно чтобы прийти к выводу: надо паять. Тереза прихватила изрядно отросшие волосы обручем, чтобы не мешались, присела перед системником. Мужик наблюдал слегка вытаращенными глазами, боясь пошевелиться. Терезу охватило озорство: может, подарить клиенту бонус, показать якобы в случайном движении ножку или краешек груди из блузки вывалить? Она тут же сама себя одернула. Мужик, конечно, порадуется, и к гадалке не ходи, но как бы не потерял контроль над собой. И без того едва дышит, вся кровь из мозга ушла и сконцентрировалась в другом месте. Тереза быстро, без всяких провоцирующих жестов и поз спаяла сетевой шнур, включила компьютер для проверки, тот послушно бибикнул и стал загружаться.

– Пятьдесят единиц. – Она назвала цену от балды, не имея понятия, сколько обычно берут местные ремонтники.

Мужик без звука протянул расчетную карточку. Она растерялась. Аппарата у нее, разумеется, не было.

– Наличные? – с надеждой спросила она.

Клиент замотал головой. Ох уж эти тиквийцы, привыкли к картам, многие не держат под рукой денег на всякий случай, а случай-то вот он.

– Сможете перевести на счет? – Она указала поворотом голову на компьютер и, видя, что клиент не в теме, пояснила: – Через банковский сайт.

Ей пришлось еще и учить мужика, как это делается. Чему их только в школе обучают? А не взять ли дополнительную плату за консультацию, подумала она. Ох, нет – это же еще одна банковская операция, бедняга не осилит.

Когда она собрала инструменты, мужик задал ей первый осмысленный вопрос. На редкость идиотский:

– Э-э… Вы женщина?

И вот тут она не удержалась.

– Нет! – сказала она, пропустив массу междометий и экспрессивных глаголов. – Я трансвестит.

С мужиком произошла удивительная метаморфоза. Лицо приняло человеческое выражение, и он сразу стал гораздо симпатичнее, перестав выглядеть дауном, страдающим запором.

– А-а… – Он облегченно потер лицо ладонью. – А я-то уж думал, зря вчера так много выпил. Извините, мастер. У вас как, вызовов много? А то попили бы пивка да, может, доставили друг другу пару приятных минут? Очень вы меня… впечатлили.

Тут уж у Терезы едва не отвалилась челюсть.

– У меня мало времени, – выдавила она и, захлопнув за собой дверь, побежала вниз.

Черт знает что с этими тиквийцами! Женщина, стало быть – похмельный глюк, а трансвестит – это нормально! И предлагать мастеру пивную вечеринку с сексом на десерт – тоже нормально! Сумасшедший народ. Рехнувшийся, ясное дело, по объективным причинам, но однозначно рехнувшийся.

Вызовов не бывало много: на непрерывный трезвон телефона и запись на месяц вперед Тереза и не рассчитывала. Во-первых, она тут явно не единственный мастер, кто-то же занимался ремонтом до ее появления. Во-вторых, ремонт электрики и электроники – не доставка еды, люди нуждаются в этих услугах не каждый день. Но звонили регулярно. Со временем Тереза сориентировалась в ценах, сшила специальную рабочую блузку из цветастого льна и купила синие кроссовки на мягкой упругой подошве, чтобы не портить ковровое покрытие или синталевые доски клиентов каблуками-шпильками.

Постоянно шастая по району туда-сюда с ящиком инструментов, она свела знакомство с несколькими местными обитателями. В соседнем доме жила еще одна молодая женщина, поразительно похожая на своего мужа. Когда Тереза выразила свое удивление госпоже Лентон, она рассмеялась:

– Конечно, мы ведь брат и сестра!

– А я думала, вы муж и жена, – опешила Тереза, глядя на пару детишек, резвящихся вокруг них и вроде бы не оставляющих сомнений в своем происхождении, зовя то папу, то маму.

К счастью, они ничуть не обиделись.

– Судя по всему, вы недавно в Тикви, – улыбнулась Лентон. – А я здесь родилась. И с детства знала, что мы с братиком всегда будем вместе. Родители были счастливы, что меня не придется отдавать в другую семью, а брат получит жену бесплатно и без очереди. Редко кому так везет!

Продолжать расспросы было бы бестактно, но вечером, дождавшись Ильтена, Тереза чуть душу из него не вынула:

– Рино, как же так? Ни на одной планете из всех, какие мне известны, брату не позволено жениться на сестре. Это безнравственно! И, что еще хуже, это опасно. Близкородственные браки ведут к рождению больных и уродов. Почему вы это не запрещаете? Вы, помешанные на генетике!

Ильтен отложил хлеб на тарелку и хмыкнул.

– А ты попробуй запрети что-нибудь парню, который рос вместе с сестрой, играл с ней, заботился о ней, который ее обожает, для которого она – лучшая, потому что других девочек он, возможно, и не видел близко в своей жизни. Запрети ему жениться на ней и скажи, что он должен заплатить огромные деньги просто за призрачный шанс получить когда-нибудь какую-нибудь жену. Забери у него сестру и отдай чужому дяде, с которым у нее, может, и детей не будет. Это ж начнется революция! В Союзе Тикви никогда не бывало переворотов, но стоит запретить браки между братьями и сестрами – и они, и их родители выйдут на баррикады. Поднимется крик: не для того мы девочек рожали и воспитывали, чтобы отдавать на сторону! И не позволим обижать наших мальчиков, которые с детства знают, зачем нужны девочки, наносить им психологические травмы и обрекать на одиночество!

Он снова взялся за суп, зажевал хлебом.

– Да и генетика вовсе не в проигрыше. Если в семье родились мальчик и девочка, это значит, гены сошлись на редкость удачно. И, что характерно, эти мальчик и девочка, став мужчиной и женщиной, будут идеально генетически совместимы между собой и обязательно произведут детей. Много, сколько позволит здоровье. Это тебе не рискованные межпланетные сочетания, где порой нет никакой уверенности, что получится ребенок, а иногда есть уверенность на все сто, что не получится.

Тереза вздохнула. Наверное, Ильтен прав. Супруги Лентон выглядели счастливыми и довольными жизнью, их дети – не менее счастливыми и здоровыми. Может, все и так. В Тикви многое по-другому, чем в других мирах.

От одного из клиентов Тереза возвращалась затемно: мужик допоздна дежурил в пожарной части, вернулся домой и уронил телефон аккурат в шахту лифта. Пока нашел проволоку, пока подцепил и достал… Телефон при падении повредился, а он нужен – кровь из носу, вдруг срочно вызовут. Хорошо, сосед порекомендовал одного трансвестита, шарящего в электронике, и дал номер. Страсть какой занятой, сказал сосед, ни за пивом поболтать, ни перепихнуться – ну так неспроста, руки же откуда надо растут, вот и заказов много. Пожарный позвонил тут же, с телефона соседа, и не прогадал: его аппарат был готов к использованию меньше чем за полчаса и совсем не задорого.

Однако время неумолимо близилось к двадцати одному часу – окончанию суток. Здесь, на Т5 именно в это время замужним женщинам положено было торопиться домой. И Тереза честно торопилась, не желая привлекать лишнее внимание службы охраны безопасности.

Закон подлости: чего больше всего боишься – того и жди. Она привлекла внимание. И не какого-нибудь желторотого патрульного, которому можно навешать на ухо лапши, поведя сиськой и отключив напрочь рациональное мышление, а матерого офицера. Темноволосый безопасник со стандартной стрижкой-«ежиком» повелительно махнул рукой; глаза черные, пронзительные.

Командир Маэдо приметил цыпочку издалека. Ладная такая, топ-топ, попка в такт шагам ходит. Одета скромно: видать, отец держит в колючих рукавицах. Мол, замуж выдам, пусть муж тебя и балует одежками, а пока еще до роскоши не доросла. До роскоши – может быть, лениво подумал Маэдо, а вот для ласк красотка вполне созрела. И он двинулся ей наперерез.

– Привет, милашка. Не спится?

Тереза остановилась, пытаясь для себя решить, что лучше – бежать сразу или все-таки выяснить, чего надо легавому: может, он ее ни в чем и не подозревает, просто беспокоится о женщине, спешащей куда-то поздним вечером. Бежать – плохая идея. Это, считай, сразу признать себя в чем-то виновной. А она вроде нигде не засветилась.

– Спать ложиться еще рановато, – ответила она осторожно. – До двадцати одного время есть.

– Пожалуй, – согласился охранник. – Прошвырнемся до бара?

Его предложение звучало странно. Охраннику скорее следовало предложить женщине помощь, чтобы вовремя добраться до дома. Но Терезе не хотелось злить его недоверчивыми репликами. Чего доброго, вызовет у него раздражение, а затем и подозрение…

– Я без карточки. – Она попыталась отвязаться.

– Ерунда. – Офицер отмел возражения. – Я плачу.

Он решительно взял ее под руку, отобрав ящик с инструментами, и повел по аллее в сторону центральной улицы Ноккэма. Его фамильярные манеры несколько напрягали, но Тереза помалкивала. Ящик у него, теперь не слинять даже. Они миновали здание администрации, интернет-кафе, районный центр питания, магазин мебели… Вот и бар.

– Заходи, красотка. – Он придержал перед ней дверь.

– Что желаете? – Мгновенно подбежал официант.

– Обед, – буркнула Тереза.

Маэдо посмотрел на девушку с легким изумлением. Не кормят ее дома, что ли?

Тереза чуть покраснела. Поняла, что ляпнула невпопад. Выкрутилась:

– Уж если есть за чужой счет, то как следует.

Маэдо понимающе рассмеялся. Похоже, цыпочка хорошо умеет развести мужчину на бабки.

– Выпивку не куплю, – сказал он. – Тебя ждет много работы. – И показал ей краешек зеленой купюры с двумя нулями.

Пять сотен, машинально отметила Тереза. Не многовато ли?

– У вас что, подъемный кран сломался?

– Ха-ха-ха! – заржал он, хлопая себя по бокам. – А ты с юмором. Сделаешь все хорошо – добавлю за настроение.

Тереза еще никогда не зарабатывала пятьсот единиц за раз. Что у него стряслось? В планетном центре службы охраны безопасности сервер упал? Причем в прямом смысле – со стойки вниз, вдребезги? Или пси-установка для связи с Т1 накрылась? Теряясь в догадках, она съела обед из трех блюд. Офицер на еду не налегал. Пил коктейль из трубочки и вовсе не казался удрученным какой-то глобальной проблемой, решение которой стоит аж пятьсот единиц.

– Ну, ведите, куда там надо. – Она промокнула губы салфеткой и перешла к делу. Новые сутки уже начались, ночь в разгаре, но он ведь сам безопасник: отмажет, если что.

– Вот это правильно, – весело оценил легавый. – Меньше церемоний, больше толку. Пошли, милашка.

Ночь выдалась теплая, несмотря на осень. Наверное, потому что облачная. Облака укутывали поверхность планеты, словно шуба. Но дождя не было – так, легкое ощущение влажности. Аллея, подсвеченная неяркими прожекторами, вилась через рощу. И Маэдо на середине дороги вдруг передумал.

– А зачем вообще куда-то идти? Давай прямо здесь.

Тереза изумленно оглянулась. Он поставил ее ящик на посыпку из битого кирпича и указывал на лавочку в тени большого дерева. Никаких электронных приборов поблизости не наблюдалось.

– Прямо здесь – что? – Она сощурилась, внезапно прозрев. Ах ты, ублюдок похотливый! За проститутку меня принял? Пятью сотнями заманивал?

– Ну, как же. – Маэдо приблизился и взял цыпочку за талию. – Ты мне, я тебе, вот что.

Искры брызнули из глаз, а потом что-то взорвалось в голове – это он от удара припечатался затылком о дерево. Когда он проморгался, перед ним стояла разъяренная фурия и еще раз примеривалась кулаком.

– Н-не надо, – выдавил он.

На кулаке блестело кольцо. Зохен, как же он сразу не заметил? Купился на скромный облик девушки, хороший муж в таком на улицу не выпустит. Только не его дело, хорош муж или нет – по-любому нельзя было ее в бар тащить. Если кто узнает – голову снимут!

– Ах ты, подонок! – разорялась девушка – нет, молодая женщина. – Я тебе, служителю порядка, поверила, работу для тебя сделать подрядилась. – Она пнула ящик, вывалились паяльник и шуруповерт. – А ты меня, мужнюю жену, в темный лес приволок, чтобы изнасиловать?

– Нет! – взвыл он. Голова ужасно болела, и от вопля потемнело в глазах. Он сбавил тон. – Нет, госпожа! Я не знал… Я думал… Вы очень молодо выглядите, – нашелся он.

Комплимент, судя по всему, достиг цели: она убрала кулак. Позу, правда, приняла агрессивную: руки в боки. Но хоть бить передумала, и то плюс.

– Какой же это темный лес, госпожа? – проникновенно забормотал он. – Хорошо освещенная аллея посреди города. И, клянусь, я не собирался вас ни к чему принуждать! Я вас накормил и хотел заплатить вам за удовольствие…

– Я не продаюсь, дебил! – рявкнула женщина, опасно сузив глаза.

– Теперь я уже понял, госпожа! – заверил он поспешно. – К сожалению, несколько поздно, но… Уверяю вас, у меня в мыслях не было ничего дурного. Вы, вероятно, недавно в Тикви, – Тереза чуть не плюнула: да что ж такое, все догадываются! – и не привыкли к нашим обычаям, но ни девицы, ни их отцы не видят плохого в том, чтобы незамужняя девушка погуляла ночью с приличным мужчиной за достойное вознаграждение.

– Я пожалуюсь вашему начальству! – грозно посулила суровая госпожа, и он зажмурился. Зохен, что угодно, только не это! – Вместо того, чтобы проводить женщину домой, вы ко мне пристали, хватали меня своими руками…

– Прошу вас, не подавайте жалобу! – заискивающе проговорил Маэдо. – Честное слово, я не видел вашего кольца. Я оскорбил вас совершенно ненамеренно. Я готов искупить…

Он вынул злосчастную пятисотку. Если бы у него были с собой две, он бы и две отдал. Такой косяк в личное дело – это неминуемое взыскание, понижение в должности, да как бы не увольнение к зохенам! Хорошо еще, до осуществления намерений не дошло, каторги он избежит.

– Вот, в знак искреннего раскаяния, – промямлил он. – И я, конечно, провожу вас до дома. Пожалуйста, простите меня! Ну, если не простите, то хотя бы пощадите.

Тереза сгребла купюру и сердито сунула в карман. Врезать бы наглецу еще раз, но он так убедительно унижается… Да и сопровождение сотрудника охраны безопасности в этот поздний час будет не лишним.

– Берите ящик, – распорядилась она, – и за мной.

По дороге она остыла. Ну, принял мужик ее за девушку, так невнимательность еще не преступление. Криминальных намерений за душой не держал, да и не к лицу безопаснику идти вразрез с законом. Озабоченный? Тиквийцы все озабоченные. Этот, по крайней мере, на девушку повелся, а не на трансвестита. И плюхнулся в лужу. Не ломать же ему судьбу за это. Только посмеяться или посочувствовать.

У подъезда Тереза обернулась. Глаз у мента начал заплывать.

– Примочку сделать?

Он сглотнул.

– Спасибо, госпожа…

– Ильтен, – подсказала она.

– Очень приятно. То есть… Я Маэдо.

– Что это за хмырь? – всполошился Ильтен. Он уже пару часов сидел, как на иголках, не зная, что делать – глотать успокоительное или бежать искать Терезу по всему городу. – Какого зохена ты с ним таскалась в ночи? И какого зохена притащила его сюда?

– Тихо! – гаркнула Тереза.

Ильтен замолк.

– Господин Маэдо – офицер охраны безопасности, – произнесла она значительно.

Ильтен поморщился. Охранников безопасности он с некоторых пор не любил и предпочел бы, чтобы они обходили его квартиру стороной.

– Господин Маэдо был столь любезен, что проводил меня до самой квартиры и помог мне донести ящик. Ты не находишь, Рино, что человека, который позаботился о благополучии твоей жены, стоило бы поблагодарить?

– Спасибо, господин Маэдо, – кисло уронил Ильтен.

– Я не о словах, Рино. Когда господин Маэдо нес мой тяжелый ящик и зорко смотрел по сторонам, чтобы никакие злоумышленники до меня не добрались, он споткнулся о корень, упал и разбил себе лицо.

Ильтен с сомнением посмотрел на подбитый глаз легавого. След, как от прицельного удара в хорошей драке. О камни или битый кирпич разбивают морды по-другому.

– Так все и было, господин Ильтен. – Маэдо смотрел на хозяина честными-честными глазами. Глазом, точнее сказать. Второй видел как-то плоховато, чтобы не выразиться сильнее.

Сговорились, хмуро подумал Ильтен. Наверняка это Тереза подбила легавому глаз, когда ей показалось, что он не так на нее посмотрел, а он теперь вымогает деньги за обещание не подавать рапорт. Неспроста же намек, что спасиба маловато. И не то положение, чтобы качать права перед безопасником. Лучше отдать любую сумму, лишь бы он ушел и позабыл о прискорбном инциденте.

– Достань аптечку, Рино, – велела Тереза. – И чайник поставь, что ли.

Спустя несколько минут пострадавший глаз был закапан каплями и намазан мазью, перед Маэдо на столе появилась чашка с душистым чаем, а Ильтен увлек Терезу в коридор.

– Сколько он хочет? – Шепот его звучал нервно.

– В смысле?

– Это ведь ты ему врезала?

– За дело! – шепотом, но эмоционально ответила она.

– Даже спорить не буду. Так сколько он требует?

Тереза посмотрела на Ильтена обиженно:

– Он ничего не требует. Я правда за дело!

– Не может быть!

Но лжи в ее словах не чувствовалось. Когда она распиналась о том, какой этот Маэдо молодец-помощник и как некстати упал – врала напропалую, но не сейчас. Так за что она могла ему съездить?

– Он к тебе приставал?

– Совсем немножко. – Врет. – Он не понял, что я замужем. – А тут вроде правда.

– Он точно ничего с тобой не сделал? – Зохен, хоть бы она врала не об этом!

– Да нет же! Это просто недоразумение.

Фу ты. Неужто впрямь? Он вздохнул, сам не зная – то ли облегченно, то ли наоборот.

– Ну, я пойду? – Безопасник закончил пить чай и приковылял с кухни. Знатно его Тереза приложила: опухоль с глаза сошла под действием мази, но расфокусированные зрачки явно свидетельствовали о сотрясении мозга. – Спасибо за гостеприимство, господин Ильтен. Госпожа… – Он попытался поклониться, пошатнулся и едва слышно застонал. А нечего было к Терезе приставать, вот так-то, злорадно подумал Ильтен.

– До свидания, господин Маэдо. – Ильтен изобразил улыбку. Но едва дверь за охранником безопасности закрылась, улыбка исчезла.

– Тереза, что ты наделала? – глухо произнес он. – Зачем ты его сюда привела?

– Затем, что, поступи я по-иному, это выглядело бы подозрительно, – огрызнулась она. – Ночь кругом, а замужняя женщина отказывается от сопровождения охранника? Странно! Дойти с ним до дверей и не пригласить обработать рану? Неэтично. Что я сделала не так?

– Стукнула его!

– То есть надо было ему отдаться?

Ильтен заскрипел зубами. Может, и надо. Но попробуй скажи это Терезе! Да и ему такой выход особого счастья не доставил бы.

– Так или иначе, – резюмировал он, – теперь этот легавый знает, как нас зовут и где мы живем. И мне это не нравится.

Тереза согласно наклонила голову. Ей это тоже не нравилось. Но что сделано, того не переделаешь.

Ильтен, само собой, дуб-дерево, но до определенных пределов. Через день до него дошло, чего он не понял во всей этой истории.

– Тереза, объясни мне одну вещь, – вкрадчиво начал он за вечерним чаем, – когда ты встретилась с этим Маэдо? До полуночи или после?

– До! – тут же ответила она. Мол, не виновата ни в чем, «комендантского часа» не нарушала.

– И чем ты с ним занималась более часа?

– Он пригласил меня в бар, и я там ела. А что, уже и поесть нельзя?

– Зачем ты пошла с незнакомым мужчиной в бар? То-то он тебя за девку принял!

– Он еще раньше обознался, до того как пригласил. – Терезу раздражал этот допрос. – И что мне было сказать менту за пятнадцать минут до полуночи, когда он велел с ним идти? Отказаться? Это вызвало бы подозрения. Я же не в курсе была про бар, думала, он меня в отделение ведет. Сбежать? Еще хуже! Тем более он мой ящик забрал.

– Что подводит нас к новому вопросу, – заметил Ильтен. – Почему ты болталась на улице за пятнадцать минут до полуночи, прекрасно зная, что тебе не стоит попадаться легавым на глаза? И что это за зохенов ящик, о котором все время идет речь?

– Этой мой ящик с инструментами. – Тереза предпочла ответить на второй вопрос.

– С какими еще инструментами? Ты опять строишь свою адскую пентаграмму? Да чтоб твой Терм демона через нее вызвал! Ты помнишь, что нынче нам не по карману траты на научные эксперименты? Они и в масштабах моей прежней зарплаты чересчур дорого обходились!

– Чего ты разорался? – возмутилась Тереза. – Не строю я никакую пентаграмму, ты же лимит мне на карту поставил, чтоб тебе провалиться. Я просто всякие приборы ремонтирую. – Увидев в глазах Ильтена немой вопрос, она пояснила: – Ну, телевизоры там, телефоны… Утюги тоже.

Ильтен застонал.

– Тереза, о чем я тебе твердил все это время? Ты женщина! Ты не должна работать, тебя содержит муж. А если тебе не хватает денег, в глазах окружающих это значит, что тебе нужен другой муж!

– Может, и так! – в сердцах выпалила Тереза. – Ты же не готов оплачивать мои расходы. Так что – мне искать другого мужа? Или зарабатывать самой?

Ильтен ощутил укор совести. Он действительно сильно урезал средства, доступные Терезе. Но ведь не из жлобства. Он не мифический богач. Может, не надо было ее слушать, а подобрать ей по-настоящему богатого мужа? Глупо сожалеть: теперь не переиграешь. К тому же он сознавал: богатый муж не устроил бы ее чем-нибудь другим.

– Тереза, прекрати этот шантаж, – урезонивающе проговорил он. – Ты не сможешь сделаться ничьей женой, тебя нет в базе данных, и ты сама этого хотела. Если передумала – сдавайся безопасникам, как раз для этого удобный момент. Я отправлюсь на каторгу, а ты к диспетчеру.

Тереза закусила губу.

– И зарабатывать – непристойное занятие для женщины, которая желает, чтобы ее считали замужней. Девушка еще может себе позволить без урона репутации, если отец не против, но не женщина.

– Мне скучно! – упрямо заявила Тереза. – Чинить разную радиохрень – то, что я умею и люблю. Может у меня быть хобби?

– Может, – согласился Ильтен. – Но за хобби не берут денег.

– Если я не буду брать с клиентов денег, мое хобби станет убыточным, – возразила она, – ты будешь недоволен, начнешь попрекать меня лишними расходами, все мозги проешь…

Ильтен закатил глаза. Вот вроде он во всем прав, а с другой стороны посмотри – и она права. Как с ней спорить?

– Почему ты шлялась по улице незадолго до полуночи? – Он вспомнил о первом вопросе.

– Увянь, я не шлялась! – Она вздернула нос. – Я была на вызове, ремонтировала телефон.

– Я же говорю, от твоих хобби одни неприятности! Другого времени не нашлось?

– Не нашлось, – уперлась она. – Клиент до вечера был на дежурстве, на пути домой случилось несчастье с телефоном, а до завтра он ждать не мог, аппарат был ему срочно нужен.

– В следующий раз потерпит, – непререкаемым тоном отрезал Ильтен. – Тебе придется объяснить своим клиентам, что ремонт производится в рабочее время, с десяти до семнадцати. И не иначе! Никаких ночных выездов, никаких авралов на выходных. Ясно?

– То есть против самого ремонта ты ничего не имеешь? – ухватилась Тереза.

– Имею. – Он обжег ее взглядом. – Но вряд ли могу с этим что-то сделать. Если только запирать тебя, уходя на работу… В окно ведь вылезешь.

Ильтен неплохо ее изучил.