Читать онлайн
"Тень Пирамид"

Только богам открыты предначертания судьбы, однако не во все те готовы поверить…

Высокий джентльмен, одетый по моде, лениво шагает вдоль набережной в окрестностях Тауэр-бридж. Прикрываясь строгим зонтом от утренней мороси, он стучит каблуками монок по сырой брусчатке, и то кажется единственным звуком во всем Лондоне. Его скучающий взгляд скользит по свинцовой глади Темзы - закованная в камень, эта темная река совсем не похожа на разгульную синеву Нила. Поднимая глаза, он всматривается в едва различимые стены многоликого Тауэра, но не узнает в них дворца, тюрьмы или крепости - в блеклом тумане ему мерещатся храмы и пирамиды. И стопы его тут же щекочет песок, как если бы он вновь похаживал по благословенным берегам, где торжественные процессии; где песнопения и ароматы кедра, мирры, ладана; где он - Инпу, хранитель ядов и лекарств, возлагающий руки на мумии.

Воспоминания накатывают сами собой, прошлое оживает в сознании, отчего Анубис горько вздыхает, как промозглый ветер Лондона вдруг проникает под расстегнутое пальто, через рубашку касается самой кожи и, выдувая все тепло, напоминает, что времена изменились.

Пророчество о последнем сражении Апопа и Ра исполнилось отнюдь не так, как должно было исполниться.

Боги не сразу заметили в долгожданном триумфе, что прародитель Эннеады исчез вслед за змеем, как исчез и Осирис. Первой неладное почувствовала Исида. Заметив отсутствие мужа, она обратилась к Анубису с просьбой проверить - не готовился ли царь Дуата к очередному суду над душами смертных в зале двух истин.

Дела дяди, которого боги нередко называли его отцом, не слишком заботили шакала, но все же он согласился, поскольку не мог отказать той, кто заботилась о нем и воспитывала с самого детства, пока он не надел свой пояс.

Сойдя в загробный мир, Анубис с ужасом заметил, что усопшие не пробудились и не стали ходить словно живые в благодатном свете лучей солнца. Напротив - после победы Ра над мраком мертвецы, подобно восковым фигурам, замерли недвижимо.

Тогда он ринулся к огненному озеру, где высился дворец узурпатора, выстроенный из черного камня - до того, как шакал принял во многом позорный для себя титул стража весов, эта величественная твердыня принадлежала ему. Не отыскав Осириса среди ее залов, он вернулся к богам с новостью о пустой резиденции.

Посоветовавшись, те решили воззвать к Ра и избрали посланником Гора, как законного правителя Египта и преемника на земле, к тому же он являлся сыном пропавшего Осириса. Сокол поднялся на солнечную барку, но только для того, чтобы по возвращении объявить об исчезновении и верховного бога.

О таком не смел помыслить Тот, и не предупреждали свитки Маат, однако именно это ознаменовало конец божьего царствия.

Мир, каким его знал Анубис - рухнул, а сам он - забыт.

Лондон скоро проснется. Ароматы кофе и свежей выпечки прогонят речную сырость, набежавшую за ночь. К одиноким прохожим, которые в гулкую рань почему-то оказались не дома, присоединятся спешащие на первые рейсы двухэтажных автобусов, называемых здесь даблдекерами. Вертолеты поднимутся ввысь, чтобы добыть порцию новостей для жаждущих порталов. Сорвав тишину утра, они ненадолго привлекут взгляды к небу, куда смертные перестали смотреть с тех пор, как электрический свет продолжает их день.

Спускаясь по улице, подобно тени, Анубис наблюдает за тем, как темные провалы окон зажигаются один за другим. Он застает незнакомцев на порогах домов, те приветствуют его в новом дне, ошибочно принимая за соседа по кварталу. Туманный город совсем не видит древнего бога.

А о местных туманах и хмарях пишут еще с древности. С их помощью предсказывали погоду: если пелена застилает вершины холмов - жди дождя, если же стелется у подножия - день будет сухим. Туман везде, но особенно плотным он кажется в районе устья реки. Он прячет причалы и доки, глотает суда целиком. Известны случаи, когда невнимательные проходимцы падали в Темзу потому, что попросту не различили берегов в белесой мгле. В пору летних гроз туман ощущается знойным, а ближе к зиме становится холодным, даже убийственным.

Кто-то ропщет, что промышленные зоны превратили белую вуаль Лондона в смог, и та, мол, утратила свою чистоту - неправда, она всегда была ядовитой. Мглистые завихрения рождены самой Темзой, темная река не течет, а наплывает густыми клубами на город и берет свое.

Так что же древний бог делает в Лондоне? Быть может, он намерен затеряться в свете фонарей и вывесок? Или же на дне своего Иб он тайно надеется, что в тумане померкнет и его божественная природа?

Нет, Анубис не забудет, кем является, пока помнит о НЕМ.

Шакал выходит на набережную Виктории, к игле Клеопатры, и видит, как сильно потемнел розовый гранит обелиска. Он одаривает сфинксов мимолетным взглядом, после чего переводит его на каменный столп и табличку у подножия, которая гласит:

«Шрамы, обезображивающие обелиск, его пьедестал и основания сфинксов, нанесены осколками авиационной бомбы, сброшенной на проезжую часть недалеко от этого места во время первого налета немецких самолетов на Лондон за несколько минут до полуночи во вторник, четвертого сентября тысяча девятьсот семнадцатого года».

Анубис обращается к письменам, вырезанным на гранях обелиска. Губы его произносят каждое слово, но вдруг замирают, когда он наконец замечает оставленные ИМ знаки.

Мать бросила родное дитя в камышовых зарослях, опасаясь его гнева. О нем шептались боги, называя братоубийцей. Он разрушал города и проливал кровь невинных, возжелал племянника и ослепил того на один глаз. Его имя созвучно несчастью, его преступления составили длиннейший из свитков Маат.

Неудивительно, что Сета сочли повинным в исчезновении Ра и Осириса, тем более, что брат оскорбил его адюльтером с Нефтидой, а отец Эннеады сослал бога пустыни на барку.

«Он недолюбливал их обоих и пропал в день трагедии» - кричала Исида, и ей вторили боги.

Анубис не соглашался тогда и не желает верить сейчас. Он надеется отыскать мятежного бога и расспросить его: неужели он все же закончил начатое, неужели раскаяние на суде богов было лживым? Шакал должен спросить лично, слишком долго в отношениях между ними чужие слова имели вес больший, нежели их собственные. Он переписывает найденные подсказки в молескин, а в сознании все чаще мелькают воспоминания того дня…

*Вспоминает*

- Перестань скалиться, Инпу. - Бросил Сет. - Напугать меня - так ты надеешься выиграть поединок? Снова скалишься! - Заметил бог пустыни и тут же парировал хопеш Анубиса собственным. - Я не страшусь твоих клыков, ты только выдаешь свои выпады.

- Я не скалюсь. - Буркнул Анубис.

- Верно, и теперь я знаю, что могу нападать.

Клинок Сета свистнул на быстром замахе - Анубис закрылся щитом, но следующий удар был вынужден парировать. Хопеш дрогнул, чуть ли не выскочив из руки.

- Смотри, не вырони. - Усмехнулся Сет.

Анубис раздраженно махнул клинком перед собой, но бог войны уклонился играючи, а после контратаковал, ударив кромкой щита. Шакал защитился собственным, и они обменялись еще несколькими ударами прежде, чем Сет отступил.

- Посмотрим, как ты двигаешься. - Бог пустыни переступал с места на место, угрожая напасть с любой из сторон. - Не позволяй мне сближаться с тобой. Если я шагнул вправо - тоже иди вправо, влево - начинай идти влево. Прижми к себе щит, держись ко мне полубоком. - Его глаза, каленые угли, внимательно смотрели на юного бога. - Неплохо. Но как ты справишься с этим? - Он швырнул в Анубиса песком, что в жаркий час жалил не хуже гадов пустыни, и подался вперед.

- Нечестно! - Вскрикнул шакал, крепко зажмурившись.

- Забудь это слово! - Гаркнул Сет, ударив щитом наотмашь. - В бою ты должен использовать любую возможность!

Анубиса повело в сторону, на некоторое время он перестал следить за поединком, и инициатива перешла в руки бога пустыни. Сет наносил удар за ударом, но все они, будучи несерьезными, едва ли угрожали шакалу. Он не преследовал цели по-настоящему его ранить, однако это вовсе не значило, что юный бог не мог проиграть.

«Он вот-вот обезоружит меня… как же склонить чаши весов в свою пользу? Парировать?» - Раздумывал Анубис. - «Нет, подловлю на верхнем замахе, блокирую руку щитом и кольну в бок - так мне не придется бороться с его силой».

Выждав момент, шакал сделал свой выпад, рассчитывая, что Сет должен был попытаться оттолкнуть его щитом, и тогда бы он, пронырнув мимо, приставил острие хопеша к его ребрам.

Только Сет предугадал атаку и щитом закрылся - клинок проскользил от центра до каймы и сорвался с нее.

- Ты же не думал, что это будет так просто, правда?

Анубис не растерялся и ловким движением подцепил щит наконечником хопеша, а затем резко потянул на себя - руку Сета повело следом. Бог войны посмотрел на него, взгляд был изумленным, как в этот самый момент шакал с силой вогнал клинок в его раскрытую грудь. Багряные глаза Сета, застекленев, потускнели, а тело обратилось в песок.

- Что, заколол родного отца, бесстыдник? - Сзади послышался знакомый голос.

Вытащив оружие из песка, Анубис отскочил в сторону, и удар Сета пришелся на собственный образ.

- Так и знал, что ты это сделаешь! - Воскликнул юный бог, вновь уклонившись от клинка.

- Знал и ничего не предпринял?! Плохо, Инпу, очень плохо! Разве этому я тебя учил?!

Уронив хопеш сверху, Сет вынудил Анубиса блокировать, а после ударил в колено, и тот припал на ногу. Он отразил еще тройку ударов, но пропустил толчок, который окончательно повалил его на землю - Сет навис над ним и принялся бить ногой.

- Долго ты собрался лежать на песке, Инпу? - Вопрошал бог пустыни, продолжая наносить беспорядочные удары. - Враг не будет столь милосердным.

Анубис отчаянно защищался, но все равно через раз пропускал удары в живот, грудь плечи и голову. Оттого ему казалось, что стопа Сета находилась сразу повсюду. Оценив свое положение и не увидев иного спасения, он открыл под собой дверь в Дуат и сбежал в подземное царство.

Внезапно Сет остался один посреди пустыни, крутнув хопеш, он окинул округу ищущим взглядом, но не нашел ничего, кроме идеограмм, оставленных магией - выжженные на песке, они исчезли на глазах с дуновением ветра.

Как вдруг бог войны заметил над собой похожие символы, покрывающие куда большую площадь. Разлом открылся прежде, чем он успел что-то предпринять, и на него хлынула водная толща.

«Воды Дуата!» - Заметил про себя Сет и тут же увидел еще один проход, из которого показалась длинноухая фигура с щитом в левой руке и копьем в правой. - «Прихватил копье, паршивец».

Анубис устремился к нему легким бегом, Сет намеревался остановить его, подняв дюну, но потерпел неудачу.

«Не могу использовать песок, слишком тяжелый…» - Напрягся бог пустыни.

Анубис ускорился и напал с наскока, Сет принял удар на щит. Шакал отскочил и, широко махнув, ударил сбоку. Сет вновь прикрылся щитом.

- Сегодня я выиграю, отец, обязательно выиграю!

Он кольнул, целясь в плечо - бог войны увел копье в сторону ударом хопеша по древку и попытался сблизиться, однако шакал оттолкнул его, и они разошлись… но только для того, чтобы через несколько мгновений сойтись в новом обмене ударами.

Анубис был решителен в своих выпадах, он двигался быстро и непредсказуемо. Выражение лица Сета становилось все более серьезным, в глазах его, впрочем, прослеживалось одобрение.

Воздух между тем заволокло прозрачным паром. Вызванный испарением магических вод, он искажал пространство, образуя эффект марева. Анубис, похоже, прекрасно в нем ориентировался, чего нельзя было сказать о Сете. Немес слетел с его головы, явив солнцу некогда желанные, а тогда - постылые алые волосы. Он с трудом понимал атаки шакала и сражался, во многом полагаясь на интуицию, все чаще и чаще, уклоняясь или блокируя, ему приходилось отступать.

Юный бог, напротив, чувствуя преимущество, только наращивал натиск, и вскоре перед ним предстала картина, которая казалась ему невозможной: отразив очередной удар, Сет вдруг выпустил из рук щит, да хопеш и рванул прочь.

«Бежит к сухому песку!» - Осенило Анубиса, и он немедля пустился вдогонку.

- Бежишь, бросив оружие? - Шакал не отказал себе в возможности подкусить бога войны.

Сет резко развернулся, пальцы его почернели, а из-под схенти вынырнул хвост.

- Кто сказал тебе, что я безоружен? - Он махнул рукой наискось, выпустив когти.

Закрывшись щитом, Анубис хотел было ударить копьем, но Сет ухватился за древко. В секундной борьбе он отнял оружие у юного бога и бросил на землю. Его когти рассекали воздух и скрежетали о щит шакала. В какой-то момент Анубису даже показалось, что богом пустыни снова овладело хаотичное начало - так зло, яростно, дико он бился.

Песок под ногами шакала пришел в движение, нарушив его равновесие, и Сет, проскользнув мимо щита, схватил его за усех, подставил подножку и повалил. Склонившись, он поставил колено на грудь побежденного и приставил когти к его подрагивающему подбородку.

- Повержен, Инпу. - С уходящим азартом в голосе объявил Сет. - В погоне ты зашел слишком далеко. - Встав на ноги, он протянул Анубису руку. - Но попытка была хороша - сегодня, пожалуй, ты подобрался к победе как никогда близко. Признаться, твои скачки меж царствами меня удивили. Думал, так и придется гадать, где ты объявишься в следующий раз.

- Кажется, пара порталов - мой предел. Мне… недостает опыта, ведь никто, даже сам Ра, не использовал переходы таким образом.

- Нет, не использовал… но ты сможешь. - Бог пустыни встал перед ним и, будучи выше Анубиса, вынудил того поднять взгляд. Смотря на него, Сет в который раз видел поразительное сходство и корил себя за дни ненависти и непрощения с Нефтидой. - Тебе дарована власть над жизнью и смертью, ты - настоящий царь Дуата.

- О чем ты? - Брови шакала вопрошающе согнулись. - Дядя правит в подземном царстве.

- Ты расплатился титулом, исправляя мои ошибки. Мы оба знаем это. И мне жаль… жаль, что тебе пришлось пройти через пройденное.

- Я давно простил тебя, простит и матушка, - заверил Анубис, преисполненный надеждой, - если только вы с ней увидитесь.

- Ах Инпу, навряд ли я найду в себе силы заглянуть в ее глаза снова - я причинил ей страшную боль.

- Да, Сехмет рассказала мне.

- Сехмет?! - Ахнул Сет, стоило ему услышать это имя. - Ты говорил с Сехмет?!

- Я искал, с кем поупражняться в бое на копьях, и она согласилась.

- Ты дрался с ней, да еще и на копьях?!

- Почему это так тебя возмущает?

- Ты… юн, Инпу, и пока еще не знаешь, кому в нашем роду доверять, а кого сторониться. Сехмет отнюдь не та, кем кажется. С самого начала она обманывает, сталкивает и предает.

- Ты говоришь о ней, как о враге.

- Пускай слова мои кажутся тебе странными и неправильными, я хочу лишь предостеречь: у Сехмет есть на тебя виды, и одному солнцу известно какие.

Сет зашагал вперед, и Анубис последовал за ним.

- Тогда - идем со мной! - Наивно воскликнул юный бог. - Защити меня от грядущего!

- Ты все преодолеешь. - Пальцы Сета нежно обхватили скулы Анубиса. - Дитя, рожденное на границе зримого и незримого, мой драгоценный Инпу. Один твой лик черный, как ночь, а другой - золотой, как день… - Сет слегка повел головой, как если бы его отвлек чей-то голос. - Я должен вернуться на барку. - После непродолжительной паузы произнес бог пустыни и отшагнул. - До встречи, мой мальчик. - Сказал он на прощание. - Судьба твоих дней в твоей воле.

Тело его, начиная со стоп, распалось на сотни и тысячи песчинок, что устремились ввысь, подхватываемые сорвавшимся ветром, и растворились в синеве неба…

Неужели слова, которые они говорили в тот день, просыпались пылью с ладони времени?

***

Очнувшись от воспоминаний, Анубис вдруг заметил, что ноги уже давно увели его с набережной, и он стоит на углу оживленной улицы в незнакомом районе Лондона. Окружной шум грянул в его уши, становясь все более оглушающим и хаотичным. Что-то повторяется в этом смешении звуков. Повторяется, будучи обращенным к нему:

- Молодой человек! - Непреклонно кликает женский голос. - Да-да, Вы, в пальто из синего драпа. - Уточняет незнакомка, реагируя на замешательство Анубиса. - Можно Вас на минутку?

Он оборачивается и видит девушку, которая стоит на крыльце дома. Ее белокурые волосы кажутся немного потрепанными, словно вчера их намертво залили лаком, а сегодня второпях пытались расчесать. Сама она, впрочем, одета в элегантное пальто цвета кэмел. Лицо ее приветливо выражает улыбку, но в глазах проскальзывает нечто настораживающее.

- В чем дело?

- Похоже, что я забыла зонт в машине - не проводите меня до нее? - Озвучивает просьбу незнакомка, спускаясь со ступеней. - Это не займет много времени, она припаркована всего в паре кварталов отсюда.

Хронически бдительный, шакал с ходу догадывается, что девушка покидает отнюдь не свой дом. Однако это не кажется ему подозрительным - у смертных всегда что-нибудь случается, и все неизбежно теряется в веках. Нет ничего предосудительного в том, чтобы помочь красавице и заодно отвлечься от собственных переживаний. В конце концов древний бог провожал души на протяжении сотен лет, и уж точно знает толк в этом деле.

- Конечно. - Анубис едва заметно улыбается, подставляя локоть.

- Отлично! - Незнакомка цепляется левой рукой, но тут же проныривает дальше и, нарушая обозначенные границы, фамильярно обнимает спутника правой. - Меня зовут Каролина Леон Солис, можно Кара.

- Томас Джакл. - Исторгнул Анубис, смущенный внезапным вторжением.

Девушка ведет их вверх по улице, то ли не заметив, то ли намеренно проигнорировав его волнения. Они лавируют между прохожими, и она тривиально говорит о погоде и вещах, незначительных и неопределенных. Голова ее прижимается ближе, и Анубис слышит знакомый букет ароматов. При желании шакал разложит его целиком, ведь эти нотки известны ему с детства и напоминают о тетушке, матушке и об Инпут.

- О чем-то сожалеете? - Интересуется Леон Солис.

- Что?..

- Вы так тяжело вздохнули…

- Просто… задумался.

- Да ну бросьте, всех нас что-то грызет. И, как ни странно, порой нам проще всего рассказать об этом незнакомцу. Мы ничего друг о друге не знаем, нет связей - нет рисков. Поделитесь! - Настаивает Каролина, не отводя глаз. - Ну же… ладно, я начну первой: как-то раз я выпила так много вина, что забыла кто я есть. До сих пор стыдно. Видите? Ничего страшного. Так о чем же Вы думали?

Анубис дивится ее дерзкой смелостью. Он должен быть осторожен с тем, что говорит.

- О доме, где не был уже очень давно.

- Так и знала, что Вы не из местных - акцент режет ухо. Но не переживайте. Лично мне он кажется очень даже милым. Путешествуете?

- В Лондоне я только проездом. - Говорит бог, старательно делая вид, что прямолинейность смертной ничуть не задела его самомнение. - Ну а Вы?

- А я сбегаю с афтепати, - вдруг признается Кара, - и Вы, Томас, мне помогаете. - Пальцы ее заигрывающе постукивают по его боку.

- Разве? Я мимо проходил. - Отшучивается Анубис.

- Ну уж нет! Так просто Вам не отделаться.

- Вы остались на ночь, а теперь уходите, даже не попрощавшись. Почему?

- Мне наскучил их праздник. - С сухим равнодушием бросила Каролина. - А вот и она! - Восклицает девушка, указывая на мандариновый мини купер, и выходит вперед.

Смотря на нее, Анубис задумывается: смогла бы она пройти исповедь отрицания в зале двух истин? На ум ему приходят строки из Книги мертвых:

«Я не воровал… я не лгал… не закрывал уши от правды… не изводил никого и не гневался… не убивал и не приказывал убивать… я не совершал греха, я чист, я чист, я чист, я чист!»

Он пытается определить: были бы эти слова правдивыми из ее уст, и определить не может.

- Скажите, Томас, Вы любите танцевать? - Спрашивает Каролина, открывая водительскую дверь.

- Когда-то имел такую привычку.

- Чудесно. - Она садится внутрь, достает из бардачка визитную карту и протягивает шакалу. - Если перед отъездом Вам вдруг захочется тряхнуть стариной - приходите ко мне на студию. Я буду там сегодня вечером. Контакты и адрес на обратной стороне. Благодарю за помощь, Томас, и надеюсь увидеться снова.

Леон Солис захлопывает дверь и заводит двигатель. Она одаривает спутника прощальной улыбкой, после чего выруливает с парковочного места на дорожную полосу и уезжает, набирая скорость. Анубис провожает ее взглядом, но не дожидается, пока удаляющийся автомобиль пропадет из виду, отворачивается и уходит.

***

Провернув ключ в замке, Анубис открывает входную дверь и заходит внутрь апартаментов. Он оставляет раскрытый зонт сушиться на полу, снимает пальто, предварительно вытащив из внутреннего кармана молескин, и проходит в уборную.

Древний бог смотрит на себя в холодном свете лампочек: продолговатое бледное лицо; выдающиеся высокие скулы; нос с едва заметной горбинкой - навряд ли отражение в зеркале когда-либо перестанет казаться ему чужим. Он узнает себя разве что в исключительной выразительности изумрудных глаз.

Его рука скользит по щеке, переходит на шею, задевая длинные черные волосы. Ощущения от этих прикосновений неотличимы от настоящих, а значит, уроки Исиды им не забыты. Все же есть определенное благо в том, чтобы быть воспитанным тетушкой, когда та является богиней магии.

Анубис имеет неосторожность заглянуть в бездну собственного взгляда еще раз. Там отражается вечность. Все, что он говорил или делал. Вся его мудрость.

Он раскрывает ладонь, и в руку его, словно из неоткуда, набегает песок, из которого формируется шакалья маска. В ней заключена сама его сущность. Он подносит ее ближе, поддаваясь давнему безрассудному желанию посмотреть на себя подлинного, едва ли не надевает, как пальцы его резко сжимаются, и маска обращается в ничто.

«Дурак, что ты делаешь!» - Одумывается Анубис. - «Совсем из ума выжил…»

Бог умывается, прогоняя сумасбродные мысли. Вода смывает песок, но не многовековую усталость. Он промокает лицо мягким полотенцем. Отражение в зеркале выглядит все таким же измученным, разве что алебастровая кожа слегка порозовела, а взгляд успокоился, стал рассудительным, в нем присутствует скрытая решимость - Анубис не должен забывать, зачем он здесь.

Он варит кофе и садится за письменный стол в комнате с занавешенными окнами. Потягивая горячий напиток, шакал всматривается в утренние записи. Первым делом он распознает детерминативы - иероглифы, что указывают на категорию слова. Это помогает ему разбить сложные группы знаков на более мелкие, осмысленные блоки.

- Путь… время… защитник… скиталец… - вполголоса шепчет Анубис.

Он группирует отмеченные символы в сочетания, и обращается к свиткам. Палец его, следуя за взглядом, скользит по ветхому папирусу и останавливается на предложениях со схожими грамматическими структурами - они могут подсказать верный контекст.

Процесс кропотливый и медленный. Анубис не торопится. Каждый иероглиф проверяется им по несколько раз, что исключает возможность ошибки. Иногда он замирает и, закрывая глаза, обращается к собственной памяти. Шакал прекрасно понимает, что спешка может привести к неверному толкованию.

В какой-то момент ему становится ясно, что первоначальная последовательность иероглифов является ложной. Он внимательно прищуривается и замечает скрытую нумерацию, после чего меняет порядок на правильный, и зашифрованные фразы вырисовываются в следующее послание: «...Я оставляю это на случай, если ты по-прежнему стремишься ко мне… твой долгий путь к нашей встрече почти завершен… как отыскать меня, из близнецов расскажет тот, что смотрит на деву свободы…»

В новости о том, что Сет, наперекор самой судьбе, действительно находится в этом мире, есть успокаивающая правда.

- Как отыскать меня, из близнецов расскажет тот, что смотрит на деву свободы… - произносит Анубис. - Похоже на загадку. - Вздыхает шакал.

- Не знаешь, что думать, мой милый? - Обращается к Анубису женский голос, вслед за чем его плечи обхватывают тонкие пальцы.

- Возвращайся, откуда пришла. - Холодно бросает бог.

- А ведь раньше ты бы справился с подобной задачкой играючи.

- Сказал же - уйди.

- Что такое? Ты не рад мне?

Из-за его спины выходит женщина с головой шакала и кожей цвета ночи в пустыне, что отливает серебром в тусклом свете ламп. Ее шаги бесшумны, движения легкие, как вдох.

Она прислоняется поясницей к столу, грациозно опираясь руками о край. Глаза ее смотрят на Анубиса с нечеловеческой проницательностью, взгляд так похож на его собственный.

- Тебя здесь быть не может. - Брезгливо морщится шакал. - Ты - не настоящая.

Визави берет его руку под запястье и в качестве доказательства кладет себе на грудь.

- Чувствуешь? Теплая.

- Моя Инпут сейчас дремлет под крылом матушки, - выдергивает руку Анубис, а ты - ничто иное, как плод воспаленного рассудка.

- Рядом с Нефтидой спит мое Хат. А мое Ка? - Вопрошает образ. - “Плод воспаленного рассудка” - так ты теперь меня называешь?

- Ты вовсе не ее Ка, лгунья.

- Может быть - да, а может - и нет. Откуда тебе знать, если ты не способен определить реальность нашего разговора? - Посмеивается богиня. - Грань меж былью и небылью ускользает от тебя, Инпу. Ты совсем запутался. Дело в человеческом облике? Это из-за него притупились твои чувства? О, я помогу тебе вспомнить, кто ты.

Она обхватывает лицо правой рукой и с ритуальной медлительностью вдавливает в него пальцы. Когти, словно выточенные из полированного обсидиана, оставляют на коже рваные борозды. Кровь, смешиваясь с выступившим потом, струится по лицу богини, пока та сдирает его с кости, оголяя темно-бордовый череп. Она не кричит и не стонет, лишь подрагивает, стискивая зубы. В ее прерывистом дыхании звучит эйфория агонии.

Она протягивает маску из плоти мужу, призывая примерить.

- Довольно! - Рычит Анубис, отбрасывая ее руку. - Прочь из моей головы!

Тревожный образ тает, как дым, а сам шакал падает на стол, скрючившись в приступе острой боли. Лицо любимой или правильнее сказать то, что скрывалось под ним по-прежнему мелькает перед его глазами, будоража сознание - бесформенная мясистая масса, чем-то похожая на увядший цветок, испещренный лозой тонких вен.

Пространство подле Анубиса трескается, дробясь на осколки, в которых отражаются печали прошлого, что преследуют бога, проходя вместе с ним сквозь века, и растут в его долголетии.

Вот он - мальчишка, не то сын Осириса, не то Сета, спасенный милосердием Исиды и терзаемый тайной своего появления на свет. Вот - презрительные взгляды богов, брезгающих его порочным происхождением. В третьем осколке - клеймо несовершеннолетия и насмешливые издевки до того, как он вступил в брак. В другом - он, уступающий титул царя Дуата. И, наконец, осколок, в котором на него смотрит его ненаглядная.

Видеть блеск ее сияющих глаз, исполненную жизнью улыбку, зная о ее нынешнем состоянии - невыносимо. Он так подвел ее… это из-за него Инпут впала в летаргический сон, и он со всей своей мудростью ничего не может с этим поделать. Как он мог допустить подобное? Как он мог быть настолько беспечным?

Все эти сцены повторяются по кругу, отчего Анубис вынужден вновь и вновь переживать гнев бессилия. Он - пленник воспоминаний, закованный в цепи вины. Его разум - гробница, сокрытая от света под зыбучими песками сожаления. Тьма окружает его. Он слишком долго оставался наедине со своими мыслями, и теперь они делят его между собой, не позволяя ни дышать, ни думать, ни даже надеяться…

*Веки шакала смыкаются, и он проваливается в беспамятство*

Придя в себя, Анубис не сразу распознает свое пробуждение. Все начинается с дымчатого запаха старого папируса, приглушенного стука и пульсирующей боли в висках. Последняя заставляет его открыть глаза - мир вокруг размыт и неясен, как если бы он смотрел на него сквозь мутные воды. Покалывание в пальцах возвращает ощущение собственного тела. Он с трудом приподнимается, опираясь на предплечья. Кровь приливает к онемевшим конечностям - похоже, что шакал пролежал без сознания дольше, чем кажется.

Он убеждается в этом, приоткрыв рукой занавес - за окном во власть вступил вечер. Небо заволокли низкие тучи. Идет ливень. Капли беспорядочно бьют по стеклу, наигрывая нестройную мелодию. Внизу - стаи зонтов, вереницы машин. Свет пронизывает струи дождя, отражается в мокром асфальте, образуя переливчатые узоры. До чего привычная картина для Лондона, и насколько же она чуждая древнему богу…

Городской пейзаж быстро наскучивает Анубису. Он отпускает штору и, пошатываясь, возвращается к рабочему месту. По столу разбросаны свитки, часть из которых оказалась им смята, медальоны, статуэтки, браслеты, флаконы, кольца и прочая старинная утварь. Однако во всем беспорядке бога прежде прочего интересует его молескин, а точнее - разворот с посланием, которое оставил Сет.

«Как отыскать меня, из близнецов расскажет тот, что смотрит на деву свободы…» - Читает загадку шакал, прикусив палец. - «Ну конечно!» - И неожиданно для себя самого разгадывает ее смысл. - «Близнец - второй обелиск, также названный иглой Клеопатры и вывезенный в Нью-Йорк».

Анубис откидывается на спинку стула с осознанием того, что дела его в этом городе завершились.

Как на глаза ему попадается визитная карта, полученная от Леон Солис. Шакал на мгновение замирает, вспоминая их утреннюю беседу и предложение встретиться снова. Мысль столь яркая, что затмевает собой остальные.

Фронтальная сторона визитки сообщает: «Каролина Леон Солис, танцевальная студия “Грув-ритм”», на обратной Анубис видит адрес и контактный телефон.

Взяв смартфон, он открывает мессенджер, набирает в поисковую строку указанный номер и находит нужный бизнес-аккаунт.

Есть в этой девушке что-то такое, что отличает ее от других. И дело не в чрезмерной уверенности или пикантной нескромности, нет. Она вовсе не легкомысленна и не глупа. Скорее хитрая. Может вести себя серьезно или по-девичьи, играть любые роли. Но кое-что прячется за этими показными достоинствами. Замеченное Анубисом, но едва ли им понятое.

Несчетное количество раз древний бог взвешивал сердца смертных, обнажая их перед лицом истины. Он не привык к тем, кто кажется одним, а на проверку оказывается другим. Непонимание натуры Леон Солис его раздражает. В ее сердце есть что-то темное, и шакал должен узнать - что именно, узнать ее, настоящую. Любопытство снедает бога так сильно, что он готов ненадолго забыть о своих планах и задержаться в Лондоне на еще одну, лишнюю ночь.

«Добрый вечер, Каролина, это Томас. Вы все еще в студии?» - Отправляет сообщение Анубис.

«Добрый, Томас. Да! Приходите! Здесь очень весело! Вам точно понравится». - Не заставляет себя ждать ответ Каролины.

«Вы правда так думаете?»

«Ну конечно! Только возьмите свободную одежду и спортивную обувь».

«Хорошо, я буду в течение часа».

«Отлично! Жду».

***

И вот спустя час Анубис уже стоит на пороге Грув-ритма. Он заходит в студию под перезвон музыки ветра и тут же прищуривается - яркий свет в помещении контрастирует с полумраком улицы. Лобби оказывается совершенно пустым. Интересно, для чего над дверью висит эта подвеска, если ее все равно никто не слышит? Из глубины здания доносится минорная мелодия, заглушаемая басами, что разбегаются по полу легкой вибрацией. На одной из стен висит доска объявлений, среди всего на ней закрепленного есть и расписание занятий. Анубис читает названия классов. Если верить бумаге, Каролина преподает сразу несколько: «Контемпорари», «Джаз-фанк», «Хип-хоп», «Вог». Факт, что столь воздушная девушка так серьезно относится к занятиям, его забавляет.

Он направляется в раздевалку, где шустро переодевается, сменяя элегантный костюм-тройку и монки на футболку, штаны и кроссовки. Теперь древний бог мало чем отличается от других посетителей студии. Он выглядит обыкновенно и это как раз то, что ему нужно.

Анубис проходит дальше по коридору и останавливается у двери, за которой играет музыка. Понимая, что стучать бесполезно, он, не церемонясь, дергает ручку. Та поддается, и он попадает в просторный зал, залитый светом неоновых ламп. Его лицо сразу же обдает теплым, даже душным воздухом, а в ноздри ударяет целая смесь насыщенных запахов - шакал чувствует нотки апельсина, бамбука, пота, вишневых косточек и белого мускуса.

Каролина одна, танцует. Ее голова поднята, глаза закрыты. Руки неторопливо тянутся кверху, словно держат что-то невидимое. Но вот уже на следующем такте девушка срывается в резкий полуоборот. Волосы, собранные в хвост подчеркивают динамику движения. Она падает на пол, сворачивается, уподобляясь ракушке, несколько раз перекатывается, а затем медленно поднимается, как цветок на рассвете. И в этот самый момент замечает в зеркалах отражение желанного гостя.

- Ты пришел, Томас! - Восклицает Каролина, направляясь к нему. Шаг прыток, как у лани. Короткая танцевальная юбка так удачно подчеркивает красоту ее сильных ног, а кроссовки с высоким бустом придают ей роста. - Не думала, что ты все же решишься. - Добавляет она, поправляя завязки на топе.

- А я не думал, что нас будет двое.

- Это проблема? - Повела бровью Леон Солис.

- Нет. - Смеется Анубис. - Так мы на “ты”?

- Угу. - С лукавой искоркой подмигивает Каролина и останавливается в шаге от бога. - Кстати, спортивный стиль тебе к лицу. - В ней нет ни капли робости. Она ведет себя так, будто знакома с ним вечность. - Проходи, не стесняйся. - Хозяйка студии приглашает Анубиса в центр зала, а сама направляется в угол, к столику с ноутбуком и микшером.

Драматичная музыка замолкает.

Пока Леон Солис ковыряется в технике, шакал приступает к разминке. В то время как тело его выполняет базовые упражнения, сам он то и дело поглядывает на нее краем глаза. Девушка настраивает звук, напевая под нос какую-то мелодию. Ее непосредственность и какая-то детская беззаботность завораживают его, и он не в силах противиться этому безотчетному влечению, природа которого по-прежнему ему неясна.

- Вижу, в студии сегодня без новичков, Томас! - Обернувшись, подбадривает партнера Каролина. - Ну что, достаточно разогрелся? - Приближаясь, интересуется девушка.

Из колонок тем временем уже звучит задорный фанк-рок.

- Более чем. - С легкой ухмылкой отвечает Анубис, как вдруг Леон Солис бросает ему шейкер.

- На вот, глотни для смелости. - Ехидничает девушка, пританцовывая.

Анубис открывает крышку, подносит шейкер к губам и совершает глоток - горло обжигает сладкая терпкость.

- Ужас какой-то… - морщится шакал, - что это?

- Спирт, сахар, клубника - ничего лишнего. - Поясняет Каролина и жестом руки просит напиток обратно. - Джаз-фанк, импровизация. Покажи себя, Томас - я сгораю от нетерпения! - Она также делает несколько глотков, после чего отбрасывает шейкер в сторону, и пускается в пляс.

Ее ноги двигаются в унисон с музыкой, начиная рассказ, выписанный на языке тела. В середине куплета трек становится порывистым, и к ним подключаются руки. Их резвые, ломаные движения отлично подчеркивают внезапное усиление драйва. Но вот музыка смиреет, и Леон Солис возвращается к первому рисунку. Вслед за чем наступает мелодичный припев:

«Tell me baby, what’s your story,

Where you come from

And where you want to go this time, aw

Tell me lover, are you lonely?

The thing we need is

Never all that hard to find, aw»

Каролина подпевает записи и меняется вместе с ней. Шагнув назад, она поворачивается к Анубису спиной, словно предлагает новый ракурс. Переступая с ноги на ногу, девушка ритмично покачивает бедрами. Говорит ему, сколько страсти и неги сулит ее тело. Показывает свою сексуальность, но не переходит тонкую грань пошлости.

«Tell me baby, what’s your story,

Where do you come from

And where you want to go this time, aw

You're so lovely, are you lonely?

Or giving up on the innocence you left

behind…»

Бестия призывает, и Анубис следует ее зову. Спина бога выпрямляется, обретая царственную осанку, плечи мягко покачиваются в такт. Он вступает с началом куплета, едва ли не копируя рисунок партнерши - для того, чтобы воспроизвести ее движения, ему достаточно их увидеть.

- Неплохо! Для любителя. - Ерничает Каролина, но все же впечатляется навыками партнера.

Шакал ухмыляется, хитро прищуриваясь. Он танцует все более раскованно, более смело. Фанк-рок пробуждает в нем память о древних ритуальных танцах, чьи отголоски даже сейчас проявляются в его стиле. Он внезапно сближается с партнершей через глубокий слайд, подхватывает ее за талию и подбрасывает перед самым припевом, заставляя смеяться и обозначая, что вовсе не собирается оставаться в роли ведомого.

Каролина ловко приземляется и, танцуя, пятится назад, он - охотно преследует. Губы обоих приоткрыты в предвкушении. Она манит его, заигрывая с ним взглядом, он тянется к ней, как мотылек, летящий на пламя, и наконец достигает.

Они двигаются в унисон, словно читают мысли друг друга. Каждое движение Анубиса дополняет движение Каролины, и наоборот. Их взгляды пересекаются, и в глазах уже не вызов, а что-то большее - искра взаимного восхищения, намек на близость. Она падает в руки партнера, доверившись ему без остатка, артистично кладет пальцы на его левую щеку и обращает к зеркалам, в которых отражается совсем иной зал.

Анубис видит себя, сидящего посреди тьмы на золотом троне Дуата. Видит и замирает. На коленях у него сидит Инпут. Одной рукой он придерживает ее стройный стан, а второй перебирает прядь нежных волос, вопрошая: «Что прикажешь мне делать с тобой?». Его голос холодным эхом дробится по залу. «Танцевать», - отвечает богиня. «Но танцуют ДЛЯ царей», - справедливо замечает он. «Мы вольны поступать, как хотим того сами», - упрямо возражает она.

Шакал переносит взгляд на Каролину, но видит уже не ее, а отблеск своей ненаглядной, которой пленялся многие годы. Та же свобода в выражении чувств, та же непокорность в движениях - он наконец-то осознает, почему тяготел к этой девушке. Манера речи, смех, даже то, как она клонит голову - с этой секунды все в ней кажется ему до боли знакомым и напоминает об Инпут.

Уразумение пронзает, подобно кинжалу, ранит его гордость и самолюбие. Он, бог, чей рассудок должен оставаться непоколебимым, оказался обманут собственными чувствами. Неужели так он старался заполнить пустоту, зияющую в его бессмертии?

- Что с тобой, Томас? - Реагирует на остолбенение партнера Леон Солис. - Ты сам не свой, снова о чем-то задумался? - Девушка ловит его пустой, невидящий взгляд. - А знаешь, о чем сейчас думаю я? О том, как сильно хочу раздеться перед тобой, чтобы ты сказал мне: «Молодец, девочка, ты выглядишь потрясающе».

Слова Каролины повисли в воздухе - Анубис смотрит на нее и молчит. Внутри него - буря. Разум, как может, противится нетерпеливому, обжигающему желанию. Он чувствует, как просыпается влечение, как кровь приливает и начинает пульсировать в висках. Древние инстинкты кричат о неладном, но шакал не слышит их предупреждений.

Его рука тянется к Каролине, пальцы, как бы нехотя, касаются ее подбородка, пока сам Анубис медленно склоняет к ней голову. Они вдыхают дыхание друг друга и сходятся в мягком поцелуе. Девушка опирается на ноги и обхватывает его шею. Их поцелуй углубляется. Анубис прижимает смертную крепче. Он одинок настолько, что готов проецировать свои чувства. Ему так хочется вспомнить, каково это - любить и быть любимым. Горечь жжет его изнутри. Вероятно, поэтому, играя с языком Каролины, кроме клубничных ноток ликера он также ощущает во рту мнимый привкус темного шоколада.

- В соседней комнате есть кровать, - говорит она в сладком задыхании, отпав от его губ, - я часто ночую в студии.

- Может быть, я хочу трахнуть тебя прямо здесь. - Доминантно клонит голову Анубис и проводит пальцем по ее щеке.

- Так не терпится? - Скалится девушка, поглаживая его пах.

Дерзость Каролины словно подстегивает его, и шакал жадно впивается в ее губы. Похоть овладевает им, проявляется мимо воли в нарочитой небрежности рук, когда он сдавливает ее упругие ягодицы. Она подается навстречу. Он подхватывает ее под бедра, не разрывая поцелуй, несет к выходу, но вдруг отпускает у самой двери и прижимает к стене.

Его влажные губы ласкают шею девушки, спускаются в изгибы ключицы и проходят ниже, в то время как нога грубо раздвигает ее ноги и влезает между ними, нажимая на промежность. Каролина издает яркий стон, по ее телу пробегает дрожь. Она извивается в руках Анубиса, и невозможно определить, делает ли это сама или же ее двигает он.

Они проходят в коридор, спотыкаясь и останавливаясь, щупают друг друга, будто слепые. Их движения становятся предельно нетерпеливыми, поцелуи - требовательными. Наконец Каролина толкает его в нужную дверь, и они вваливаются внутрь комнаты, разбрасываясь обувью.

Анубис падает спиной на кровать и, опершись на локти, смотрит за тем, как Каролина забирается следом. Обняв ногами его бедра, она выпрямляет спину и встает на колени. В ее руке, откуда ни возьмись, берется шейкер. Успела ли она каким-то неведомым образом прихватить старый или же в комнате был еще один? Шакал не может сказать точно.

- Сними с меня топ. - Велит девушка перед тем, как сделать несколько глубоких глотков.

Анубис приподнимается и выполняет просьбу, не отрывая от нее своего взгляда.

- Чувство меры, похоже, тебе не знакомо. - Констатирует он, глядя на спускающиеся по ее горлу комки, и между тем справляется с последним узелком.

Топ немедленно падает, являя выдающиеся груди. Анубис вздыхает в порыве неприкрытого восхищения. Он проводит по ним пальцами, задевая возбужденные коралловые соски. Каролина глухо посмеивается, реагируя то ли на его замечание, то ли на прикосновения, после чего распускает волосы и обливает грудь алкоголем.

Бестия неторопливо поглаживает себя. Вызывающий взгляд, так и говорит: «Ну же, разве ты не хочешь попробовать на вкус?». И Анубис пробует. Поочередно берет в рот ее груди, чувствуя, как соски твердеют под языком. Девушка опирается на плечи бога, ее волосы щекочут его лицо. Она покачивает тазом и как бы случайно задевает его вздымающийся член. Внезапно ее руки упираются в Анубиса сильнее и кладут на лопатки.

- Очень мило, что ты запомнил. - Улыбается Каролина, снимая с него футболку и уводя наверх его руки. - Но ведь я же так и не дорассказала ту историю, м? Отчего я выпила так много вина. - Она по-прежнему держит руки бога где-то там, наверху, и, видя его затуманенный взгляд, чувствуя его крайнее возбуждение, клонится к уху и шепчет вполголоса: - Все дело в том, что когда мне выпала честь подавить первый бунт смертных, Ра и Хатхор разлили его под видом крови в надежде прекратить учиненную мной бойню.

- Сехмет!!! - С неподдельным ужасом вскрикивает Анубис, как что-то вроде ремней стягивает его запястья, и он оказывается привязан к изголовью кровати. - Что за… что все это значит?! Сейчас же развяжи меня!

Анубис несколько раз дергает руками в надежде освободиться от пут, но тщетно. Его суетливый взгляд то бегает по сторонам, то замирает на месте, а сердце испуганно бьется о ребра, как птица о клетку. Он кричит и брыкается, чем только смешит коварную богиню раздора и палящего солнца. Она отстраняется от него, окончательно избавляет себя от одежды и, голая, бродит по комнате. Между тем ее волосы окрашиваются в рыжий, а на лицо падает львиная маска.

- Как ты нашла меня? Как узнала, что я буду здесь?

- Ты пришел ко мне сам. - Ухмыляется Сехмет, наблюдая за его потугами высвободиться. - Те знаки для тебя оставил вовсе не Сет.

Она не спеша подкрадывается к нему, уподобившись львице, что затаилась в высокой траве.

- Стало быть, нет никакого послания… - лепечет Анубис, - есть только придуманная тобой ложь… говори уже, ради чего так долго водила меня за нос, - он обращает мерклый взгляд на свою пленительцу, - что тебе нужно?

*Говорит на древнеегипетском*

- Мне нужен ты. - Неожиданно мягко роняет Сехмет. - Мой драгоценный Инпу… один твой лик черный, как ночь, а другой - золотой, как день…

Богиня подбирается ближе. Анубис зажмуривается, искренне боясь того, что произойдет дальше. Нависнув над ним, она поглаживает его ребра и упирается в щеку кончиком носа. Ее пальцы - каленый песок, что рисует замысловатые узоры на его коже; ее дыхание - сухой ветер пустыни, который обжигает его губы, подбородок и горло. Она вновь поднимает голову к его уху и шепчет:

- Дай мне взглянуть на тебя, настоящего.

Анубис протестно молчит - здравомыслие и гордость не позволяют ему подчиниться, за что его тут же наказывают колкие когти, прочерчивая на коже красные линии - Сехмет не намерена терпеть его неповиновение. Он быстро убеждается в этом, выгибаясь от саднящей боли в боках. Ему ничего не остается, кроме как раскрыть ладонь и материализовать в ней шакалью маску.

- Хороший мальчик. - Сехмет награждает тяжело дышащего пленника похвалой и берет желаемое. - Поверь, ты не хочешь расстраивать меня снова. - Она хватает его за волосы, задирает голову кверху и прикладывает маску.

Анубис извивается в попытке сопротивляться, но богиня не оставляет ему шансов. Маска, как влитая, прилегает к его лицу. Выпуская подвижные выросты, впивается в кожу и стремительно меняет структуру. Давно закостенелые формы размягчаются, становятся живой плотью бога, являя его истинный облик.

Сехмет внимательно наблюдает за метаморфозой Анубиса, уголки ее губ предвкушающе поднимаются - игры с шакалом только начинаются!

Она наклоняется к его груди, расцеловывает кожу, вбирает губами соски; опускается ниже, задерживаясь, лижет пупок и щекочет бока - Анубис подрагивает, его чувства обострились донельзя: он различает текстуру ее языка, в малейших подробностях слышит запах ее тела.

- Тебе совсем не нравится? - Спрашивает Сехмет, подняв голову и заметив, как морщится бог.

*Также переходит на древнеегипетский*

- Нет, это неправильно. - Выдыхая, отвечает Анубис, пока она стаскивает с него шорты.

- В чем дело? - Богиня трется лицом о его пах. - Смертной шлюхой я нравилась тебе больше?

- Близость с тобой - другая, и ты это знаешь! - Порыкивает шакал.

- Разве? - Ее дыхание щекочет его через ткань трусов.

- Мое Иб принадлежит Инпут, она носит мое имя!

- Хатхор носит имя Гора, но это не помешало ему лечь с твоим отцом в ложе. - Вновь поднимаясь, резонно припоминает Сехмет. - Впрочем, Сет перетрахал половину нашего рода. - Смеется богиня, на что шакал раздраженно скалится. - Да - ты очень похож на него, Инпу, особенно сейчас, но… - она отвешивает ему хлесткую пощечину, срывая с уст звонкий стон, - тебе недостает его мужественности - скулишь, как щенок, стоит женщине ударить тебя по лицу.

Анубис отворачивается, прижимаясь к плечу, крепко жмурит глаза - его воля надламывается под напором ее чувственных пыток, он пытается уйти в мысли, отстраниться, хотя бы на мгновение, в то время как Сехмет уже спускает с него трусы, обнажая слабо эрегированный член.

Расположившись меж ног шакала поудобней, богиня обхватывает руками его напряженные бедра и принимается целовать их внутреннюю сторону, после чего тянется языком к его мужскому началу, касается кончика и медленно движется по стволу, заставляя окрепнуть.

- Все еще не нравится, Инпу?

- Закрой рот!..

Сехмет смыкает губы на его члене - Анубис длинно вдыхает; она заглатывает глубже, и он невольно двигает бедрами навстречу ее ласкам, вгоняя его по самое основание. Богиня поперхивается и выпускает изо рта его пенис, заливаясь озорным смехом.

Анубис понимает, что утратил контроль над собой. Тело предает его, следует собственным желаниям, подчиняется чужим прихотям. Он чувствует себя не только униженным, но и отвратительно слабым.

- Не стыдись этого, Инпу, просто наслаждайся моментом, ведь все что угодно покажется лучше того, как ты чувствуешь себя сейчас.

Сехмет разворачивается к нему спиной и, опершись ладонями о его ноги, грациозно выпячивает зад. Выгибаясь сильнее, она раскрывается перед ним и словно говорит, проказливо покачивая бедрами: «Смотри, что я могу тебе предложить».

Шакал проклинает это чувство, но не может отвести глаз от манящей наготы - его взгляд погряз в цветастой сложности ее половых губ.

- Мои руки…

- Языком, Инпу. - Строго бросает Сехмет в ожидании.

Анубис ищет оправдания в своей изможденности, убеждает себя в необходимости сделать это, чтобы выбраться, но в глубине души знает, что лжет. Мысль о том, что он все же поддался искушению пронзает сознание, и он, будто напуганный ею, приникает к телу Сехмет.

Шакал начинает с осторожных поцелуев. Чуть засасывая и отпуская нежные складки, он чувствует, как богиня подрагивает в нетерпении, и это придает ему смелости. Он проводит там языком, она налегает на него, не позволяя оторваться; он слегка ускоряет ласки, непрестанно лижет вверх-вниз, ее бедра двигаются в такт. Теплая и скользкая, она катается на его языке. Бог проникает им глубже - богиня выразительно стонет. Ее дыхание становится учащенным. Она втягивает живот и раскачивается все быстрее, он старательно ловит ее движения.

Как вдруг Сехмет срывается с его языка, оставляя за собой вязкую нить слюны, что тянется с ее киски до приоткрытых губ Анубиса и обрывается, предвещая изменение правил.

- Сехмет…

- Я здесь, Инпу.

- Прошу, хватит дразнить - просто дай себя трахнуть.

Услышав эти слова, Сехмет на миг замирает, ее губы растягиваются в довольной улыбке.

- Если ты просишь… - отвечает богиня раздора и поворачивается к нему лицом.

Она приподнимается - ее колени упираются в его ребра - обхватывает рукой его пенис и направляет в себя. Анубис блаженно вздыхает. Он чувствует жар ее лона, как оно вбирает его в себя. Сехмет продолжает медленно опускаться и, достигнув основания, принимается ерзать.

Шакал страдальчески вскрикивает - влажные стенки туго сжимают его член, что поднимает волну крайнего удовольствия. Он выгибается, стискивая ремни, и запрокидывает голову назад. Сехмет берет его за волосы и тянет обратно к себе:

- Прости, не удержалась.

- Не делай так больше…

- Не буду.

Богиня перемещает руки на его грудь, опираясь на них, и дальше покачивается на его члене; то набирая темп, то замедляясь, ведет его в этом сладострастном танце. Ее протяжные сдавленные стоны перемешиваются с его хриплым рычанием. Он вконец расслабляется и сдается ей без остатка, растворяясь в круговороте слепых ощущений.

- Ну же, Инпу, поухаживай за мной, - в какой-то момент приостанавливает ласки Сехмет, - я не могу все делать сама!

Анубис вскидывает тазом, входя глубже, чувствует, как она напрягается, сдавливая его член. Он начинает мягкие ритмичные толчки. Сехмет сладко стонет, ее тело подается навстречу плавным движениям, что только распаляет их страсть.

Согнув колени, он упирает стопы в кровать и ускоряется, открывая новые грани удовольствия для них обоих, пока не содрогается в предчувствии скорой разрядки.

- Сехмет, кажется, я сейчас… - прерывается на полуслове Анубис, когда она вдруг соскакивает с его пениса и несколько раз проводит рукой по стволу, доводя до болезненной радости, в которой он изливается себе на живот, забрызгав ей груди.

- Куда подевались твои манеры, Инпу? - Вопрошает богиня, собирая пальцами горячие капли любви.

- Что дальше? - Едва дыша, произносит Анубис.

- Дальше ты поможешь мне разыскать Сета. - Чуть тянет слова Сехмет.

- Почему я должен тебе помогать?

- Хотя бы потому, что Сет - один из немногих, кто способен разбудить твою девочку. - Она клонится к его лицу, опираясь локтями на грудь. - Ты же хочешь этого, не так ли? - И проводит пальцами по его скулам.

- Я не стану разменивать одну жизнь на другую.

- Твоя тревога за близких всегда меня очаровывала, но ты же не думаешь, что Сет и вправду лишится жизни, если поделится силой своего Ба с Инпут? - Посмеивается богиня и замечает во взгляде бога явное непонимание. - Постой… неужели ты думаешь, что я гоняюсь за ним, как за предателем?

- Давай, скажи мне, что это не так. - Фыркает Анубис, на что Сехмет отвечает раскатистым хохотом. - Что я сказал смешного? - Бросает он в замешательстве.

- Так ты не знаешь… - сквозь смех роняет богиня, - бедный Инпу, смешно то, что ты ничего не знаешь!

- Говори же, что я, по-твоему, должен знать?

- Главную тайну того злополучного дня - правду об исчезновения Ра, которую разгадали Маат и Маахес.

Анубис взметает брови в порыве настороженного удивления, его рот слегка приоткрывается, словно он готовится задать вопрос, однако Сехмет говорит первой:

- Приняв ипостась Атума, бог солнца раскрыл Осирису свое намерение затопить мир первозданными водами Нуна и сговорился с ним, дав обещание взять с собой. Однако Сет навсегда порушил те планы, когда убил брата в приступе гнева и расчленил его тело. Так бы продолжалось и дальше, если бы ты не создал первую мумию.

- Не говори мне, что…

- Да, Инпу, в тот день ты сохранил не только тело Осириса, но и темные помыслы Ра. Он быстро воспользовался ситуацией: позволил Исиде забеременеть Гором, чьими руками одолел Сета и воскресил Осириса, затем сослал бога пустыни на барку, а своего избранника сокрыл в Дуате. После чего в назначенный час они превратились в змей, что воссели бок о бок, когда горы обратились в города, а города - в горы.

- Но неподвижные воды не заполонили все сущее…

- Или мы попросту того не зрим и не чувствуем. - Перехватывает мысль Сехмет. - Мне плевать, все, чего я хочу - отомстить предателям, и для этого мне нужен Сет.

Богиня отстраняется от Анубиса и уходит с кровати.

- Но я даже не знаю, где он.

- В Нью-Йорке, Инпу - в игре с тобой я была честной.