Читать онлайн
"Простывший город"
Привет простывший город, я так мечтал о встречи.
Возвращаясь домой с полей сражений, Николай Сидоров глядел в окно едущего поезда, и ещё не знал о той страшной правде, которая скоро откроется ему. Прибыть в родную деревню Любимово, Николай должен был через два дня.
Мимо едущего поезда проносились живописные пейзажи русских полей, тоненькие берёзки изредка мелькали своим чёрно-белым окрасом, и создавали рябистость на полотне живописной картины. Также иногда были видны избы, да хаты, которые было трудно разглядеть, из-за быстрого хода поезда, и понять в каком они состоянии, и есть ли жизнь в этих жилищах.
Достав свой вещмешок, Николай вынул из него съестное и положил на стол, накрыв его газетой. Заварил чай и неспешно приступил к еде. Через некоторое время, к Николаю присоединились боевые товарищи, знал он не всех, но это быстро исправилось. Не скупясь на продукты каждый выложил на стол что имелось у него в вещмешке. Через пару мгновений, стол буквально ломился от изобилующих на нём продуктов. Отварные яйца, тушёнка, порезанное тоненькими кусочками сало, лучок, ржаной хлеб. Также в небольшом количестве присутствовало спиртное, разлитое по алюминиевым кружкам.
Разговаривали обо всём, кто-то рассказывал анекдоты – Громко смеялись. Песни под гитару. Обсуждали планы на будущее. Кто-то собирался поступить в институт или же восстановиться на прежнее место учёбы. Другие собирались жениться, рассказывалось об этом с особенным трепетом, но парни крайне охотно показывали фотографии своих будущих невест. Все девки красивые.. Одна краше другой. Разговоры и истории были разные, но их все объединяла любовь к родным местам, и любимым людям.
Достаточно насытившись, все вышли из-за стола, и разошлись по своим местам. А Николай, взобравшись на свою полку достал письма, которые ему присылала жена за время войны и стал перечитывать.
Июнь 1942
Здравствуй Коленька! Миленький мой, родненький мой. Как ты там? После того как тебя забрали мне так не спокойно стало. Я каждый день хожу в церковь молиться, за тебя и за ребят наших и с соседних деревень. Ты крестик не снимай, не снимай, прошу тебя. У нас тут ещё много ребят осталось, все помогают друг-другу. Особенно бабам нашим, у кого мужиков позабирали. А мы справляемся сами, сыночки наши так помогают мне. Колька, старшенький наш, дрова колит и за водой на родник ходит, да за двором приглядывает. А Серёжа наш, мне по дому помогает. Печь разжечь да баню растопить, так шустро всё делает. Спрашивает постоянно: А когда папа приедет? А я и не знаю, что ему отвечать, говорю скоро приедет скоро. А он мне, ты напиши папе чтобы возвращался поскорее. А я и думаю иной раз, так и напишу. Приезжай Коленька поскорее, мы тебя очень любим и ждём. У нас тут спокойно очень, будто и не идёт война вовсе.
Ноябрь 1942
Здравствуй Коленька! Получили мы письмецо твоё, рада что всё хорошо у тебя. У нас недавно первый снег выпал, словно простынёй всё накрыло. Так красиво стало, ты помнишь, когда мы с тобой познакомились тоже шёл снег. И такими крупными хлопьями падал. Из библиотеки помню выходила, с книгами и тут ты такой. Высокий, крупный, с усищами. Как туча налетел и говоришь. Девушка давайте я вам помогу, ты помню мне тогда сразу понравился, хотя и напугал меня. Помню я по началу не соглашалась, говорила, что мне по делам нужно бежать. А ты, взял меня за руку, и говоришь. Девушка, не бойтесь, давайте я помогу вам донести книги, где вы живёте? Я и согласилась всё-таки, потом помню дома сидела и думала, что же за Николай такой, откуда взялся, будто не из наших. Потом всё так быстро было, пришёл ко мне через неделю свататься. Родители мои, быстро согласились, так и я долго думать не стала – Говорю, пойду за него, понравился он мне. Уже десять лет прошло, а я не разу не пожалела.
Февраль 1943
Коленька, страшно мне, у нас почти каждый день самолёты пролетают. А я не понимаю наши ли, или вражьи. Когда пролетают, такой гул стоит, на всю округу, аж сердце замирает. И я слышу где-то взрывы вдалеке, как будто совсем рядом. Всех уж у нас мужиков забрали, только стариков оставили да детей не тронули. Слышу по ночам как девки рыдают, и у самой аж сердце разрывается. А я не плачу Коленька, я молюсь, каждый день молюсь. Дай Бог, война чтобы поскорее кончилась, и домой вы все вернулись.
Ещё у нас беда приключилась, Серёженка наш, совсем больной сделался. Уже неделю лежит в жару, ни ест, ни пьёт. Даже не говорит почти, только поскуливает иногда. Я его травами пою, да спиртом растираю. Всё никак не помогает, переживаю я сильно, как бы не прибрал Господь нашего сыночку.
Декабрь 1943
Коленька, душа моя. Свет очей моих. Пишу я тебе, а у меня слёзы из глаз градинами катятся. Так страшно, мне. Под нашей деревней немец встал. По домам нашим шныряют, кого грабят, кого бьют. К нам заходили двое, такие страшные, у меня аж чуть душа не убежала. Зашли, и говорят: “Ну щто, хозяющка, покоРми храбрых сольдатэн”. А я что, деваться некуда, накормила их. А они ничего и не тронули, вроде даже на людей похожи, только странные они, как одичалые, как дикари. Мне наверно повезло, что не тронули. На другом конце деревни, две избы пожгли, а жильцов увезли куда-то. Никто и не знает куда. А кого оставили из погорельцев, у соседей теперь ютятся. Мы к себе тоже девочку взяли. Маруся, дояркина дочка. Такая озорная, глаза у неё добрые.
Май 1944
Коленька, бомбили нас недавно, страшно было. Мы посреди ночи от взрывов проснулись, все на улицы по выбегали. А ничего не видно, и только слышно, как бомбы грохочут да бабы ревут. Я взяла Коленьку с Серёжей, к себе привязала, да мы в погреб спустились, дня два там и просидели, на рассоле и соленьях. Обещают нам эвакуацию, но, когда неизвестно. Только после бомбёжки, раненых по увозили в город.
Из города передавали что блокаду сняли, наверное, и война скоро кончится. Поскорее бы ты Коленька домой приехал, ждём тебя сильно, и обнимаем крепко.
До прибытия поезда оставалось пара часов, Николай уже был собран, и находился в предвкушении от встречи с родными. Случилась небольшая остановка, все оставшиеся пассажиры вышли на перрон, все стояли и курили, все кроме Николая. Табачный аромат буквально заполонял всё воздушное пространство. Николай, держа в зубах соломинку, смотрел на обожжённые поля, которые ещё недавно вскармливали своим урожаем всю страну. И на покосившиеся дома, видневшиеся вдалеке. Чувство лёгкой тревоги постигло его, но Николай не придал этому большое значение, глубоко вдохнул свежий воздух, и вернулся в вагон.
Доехать до своей деревни на поезде, Николай не мог, и ему пришлось сойти на станции, которая располагалась в десяти километрах от деревни. И уже отправиться заключительную часть пути пешком.
Проходя через золотистые поля, и густые берёзовые рощи, Николай уже чувствовал себя как дома. Все эти места были хорошо ему знакомы с самого детства. И поэтому дорога давалась довольно легко. Утомлённый жарой, Николай наткнулся на родник, из которого испил чистой воды, раздевшись по пояс ополоснулся родниковой водой. И перекусив коркой хлеба, отправился дальше в путь.
Последней преградой отделявшей нашего героя от родной деревни, был большой холм. Так как находилась она в низине, и была окружена холмами и лесом. Через час пути по крутому склону холма, Николай достиг его вершины, вдохнул полной грудью, и осмотрелся вокруг. Из далека ему даже показалось что его родная деревня, выглядит как сплошное чёрное пятно. Но спустившись в низ, чёрное пятно оказалось правдой.
Перед нашим героем открылась ужасная картина. Выжженная дотла земля, окосевшие избы. И то что от них осталось. В местах где ещё вчера звенел девичий смех, сверкали мужицкие улыбки и были слышны голоса резвящихся детей. В местах где ещё вчера пахло свежескошенной травой и парным молоком. В местах где ещё вчера проходило детство и юность нашего героя. Теперь стояла гробовая тишина и в воздухе витал запах гари и пепел.
В церкви, которая была единственным оплотом жизни, Николай узнал, что всех жителей вывезли, но куда, ему никто ответить не мог. Батюшка, узнавший Николая, рассказал ему, что всех жильцов вывезли немцы, а деревню сожгли чтобы расположить ракетные установки. Хотели даже и церковь снести, но Господь оказался милостив и её не тронули. Батюшка говорил, я не знаю куда их увезли, но я каждый дннь молюсь за них, чтобы с ними всё было хорошо.
Выйдя из церкви, Николай ещё раз посмотрел на эту убогую картину, и пошатнувшись рухнул на колени. Лицо его оцепенело, стиснувшиеся челюсти буквально крошили зубы во рту. Губы обдались синевой и задрожали. Из глаз мощными потоками хлынули слёзы, так что Николай даже не успевал их вытирать с лица.
Хотелось кричать, но он лишь издавал скулящий хрип. Срывал медали, блестящие на его груди, швырял их, топтал, плевался. Сердце бесконечно быстро стучало и буквально разрывало плоть на груди. Он не понимал, и терял все постулаты, за которые он сражался. В порывы злости Николай сорвал с себя крестик и бросив его в небо, крикнул, “Что же ты за человек такой”.
Оставшись один на бесконечном полотне жизни, Николай попытался начать жить “Заново”. Имея статус ветерана войны, героя войны. Медаль за отвагу и ещё многие другие. Николай получал военную пенсию, но всё это не утешало его бескрайнюю печаль. Он попытался жениться вновь, но до детей не дошло и с новой женой Николай развёлся уже через год. Московские пейзажи из окна новой квартиры, полученной за заслуги перед отечеством. Не утоляли его скорбь по родным краям. Словно всё живое в нём замерло.
После этих трагических событий, Николай Александрович Сидоров проживёт ещё пять лет и умрёт от цероза печени, на сорок пятом году жизни. Будучи ярым приверженником физкультуры и противником алкоголя. Но несмотря на это, тяготы войны и пережитая трагедия сильно скажутся на его здоровье. И оно начнёт ухудшаться ещё во время войны. По настоянию второй жены, он будет похоронен на кладбище возле церкви, плечом к плечу с такими же жильцами и героями родной деревни Любимово.
Которую начнут восстанавливать и разрастят до масштабов небольшого города, в котором появятся заводы и производства. Дома культуры и кинотеатр.
Но несмотря на это, главной достопримечательностью города будет “Аллея Славы”. Специально выделенная площадь на кладбище, где будут похоронены ветераны войны, жившие в деревни Любимово.
Жена Николая, Анастасия Анатольевна Сидорова, погибнет в трудовом лагере, не дожив до тридцати двух лет. Судьба сыновей: Николая Николаевича Сидорова и Сергея Николаевича Сидорова. Останется не известной, они больше никогда не увидели отца, после того как он ушёл на войну, а с матерью были разлучены в тот же самый день, когда немцы вывозили их из деревни.
Я отдал жизнь для мира, а он меня не понял,
Посредством чьей-то боли, разрушают города.
И только сожаленье, подарит сильным повод,
Чтобы забыть на годы, и запомнить навсегда.
.
ЛитСовет
Только что
