Читать онлайн
"Звезда"

Телефон в руках даёт надежду на спасение. Я заключил сделку с ффо — по крайней мере, так они себя называют. Не помню точно, о чём попросил, но верю, что они смогут помочь. Первые сообщения о нашем мире, немного информации, где я выдаю себя за самого слабого из демиургов, пусть и являюсь одним из самых опасных. Наблюдателям за моим каналом в соцсети лучше не знать полностью, что со мной происходит, для их же блага. Ведь я демиург совершенно неспокойного мира, находящегося во власти тирана.

Откладываю телефон, чтобы посмотреть на сидящего рядом и смотрящего чуть насмешливо Мариама — демиурга воды, моего лучшего друга. Не уверен, что у меня когда-нибудь будет кто-нибудь ближе и дороже чем он, единственный верный мне человек, тот, кто всегда останется на моей стороне, как бы далеко я ни зашёл.

— В последнее время ты всё чаще пишешь что-то в канал, рассказываешь незнакомцам из других миров об Эфларе, — замечает он, мягко улыбаясь при взгляде на меня. — Надеешься, что кто-то сумеет добраться до нас и помочь? Уже почти пять сотен лет прошло.

— Ты тоже в это веришь, — устало улыбаюсь в ответ я, поправляя длинные собранные в высокий хвост волосы. — Иначе не завёл бы канал вместе со мной, разве нет? Что ты попросил у ффо за это?

— Чтобы ты был счастлив, глупый, — тихо смеётся Окено, пока я немного нервно перекатываю в руках ручку зонтика. — Ты ведь мой лучший друг, разве могло быть как-то иначе?

Мне остаётся только пожать плечами в ответ. Я не знаю. Наверное, он прав, ведь для него я сделал бы то же самое. А может и сделал. Или нет? А что если я поступил, как эгоист, мечтавший лишь о собственном спасении из Ада, в который превратилась Эфлара под управлением Рори? Мне нужно вспомнить, в чём заключалась сделка, чтобы сказать точно.

Телефон откладывается в сторону, а я сам отправляюсь к выходу из дома, в котором обитаю. "Живу" — слишком смелое слово для места, где я не хотел бы находится, где остаюсь просто потому что не могу уйти. Я во власти Рори, и выхода из мира Эфлары нет. Безнадёжный случай, но мне всё равно отчего-то хочется верить.

Мариам смотрит в мою сторону с тревогой, явно понимая, куда я собрался, а потому одними губами шепчет, пока я морщусь от настойчивых попыток связаться со мной через мысли от начальства:

— Астер, может, не пойдёшь? Он ведь опять сделает с тобой что-то ужасное, на тебе живого места не останется. Он всегда причиняет тебе боль, всегда растаптывает морально. Я не хочу видеть тебя таким...

— Ты же помнишь, что я не могу не пойти. Мне даже не сбежать от него. Он заставит прийти, — печально улыбаюсь я, ловя на себе отчаянный взгляд друга. Мы оба ничего не можем с этим поделать, а значит лучше нам делать вид, что ничего не происходит. Будто я и не страдаю сейчас вовсе.

Невидимая цепь, связывающая наши с Рори души натягивается, что я сразу же ощущаю, а потому иду быстрее в нужную сторону. По спине уже не бежит дрожь, как в первый раз, когда я поднялся на крыльцо его дома, рука поворачивает ручку без колебаний, прежде чем я вхожу.

— Здравствуй, Астер, — мурлычет он, делая шаг ко мне на встречу с тихим цокотом каблучков, и поглаживает по щеке наманикюренной мертвенно-бледной рукой.

Мне едва удаётся сдержать в тот момент рвотный позыв: никак не могу привыкнуть к тому, что Рори использует в качестве своего вместилища мёртвое тело девушки, которая мне нравилась. Вроде как нравилась: странное чувство, пусть и похожее на влюблённость.

В любом случае, сейчас один её вид вызывает ужас и отторжение: по сути, она почти труп.

— Ты задержался. Не говори, что не хотел приходить, — Рори воркует нежным голосом Лерии — так звали при жизни ту девушку — прежде чем, поглаживая мою щёку и дальше, впиться в неё ногтями. — Мы ведь оба ждали сегодняшнюю встречу, не так ли?

— Не так, — я говорю это снова, как и делаю каждый день на протяжении уже пятисот лет, за которые так и не смог ни сбежать ни умереть. Мне не страшно признаваться в полном отсутствии любви к этому одержимому: я уже знаю, что он снова будет мучить меня и пытать. Уже привык к неизменной череде событий. — Я бы с удовольствием не пришёл сегодня и в другие дни, а ещё лучше умер бы спокойно, если бы не связь, которую ты против воли установил между нами.

Пощёчина такая оглушительная, что у меня звенит в ушах и голова поворачивается в сторону. Щека горит привычно, когда Рори хватает меня за лацканы пиджака и толкает к стене, вжимая в неё: в женском теле он всё равно остаётся удивительно крепким. Рука сжимает горло, пока ногти впиваются в плоть, раздирая её до крови, а вторая тем временем раздевает меня ниже пояса, расстёгивая ремень. Мерзко, отвратительно, привычно, но всё равно донельзя неправильно...

Рори напирает своим телом, используя меня для своего удовольствия, вызывая новую волну отвращения. Руки разрывают кожу на животе и мышцы, вытаскивая и вырывая внутренние органы, вынуждая закричать от боли, ощутить, как одежду пропитывает кровь. Я знаю, что от этого, как демиург, восстановлюсь, ведь моё сердце пока цело, однако боли это не уменьшает.

А ему и нравится смотреть, как я страдаю, он и ведёт по коже окровавленными руками, мерзко постанывая, накрывая мои губы своими и целуя, пробираясь в мой рот языком, прежде чем отстраниться и выдохнуть:

— Рано или поздно ты меня примешь, Астер. Примешь и будешь счастлив нашим отношениям, как не был счастлив с Лерией. У тебя ведь нет выбора, наши чувства сильнее чего бы то ни было на свете.

— Я к тебе только ненависть и чувствую, — кровь наполняет рот, перемешиваясь со слюной, отчего не могу не сплюнуть её на алый не то от чужой, не то от моей крови, не то просто подходящий по цвету ковёр.

Дерзость, от которой я не могу удержаться, пусть и знаю, что это будет иметь последствия. Любое моё действие будет иметь последствия, так что, как по мне, лучше протест.

Рука вцепляется в мои алые волосы, с силой оттягивая за них и вызывая новый приступ головной боли. Я шиплю, сжимая зубы, а он, казалось бы со стороны, проявляет нежность, убирая челку с одного глаза. Вот только я знаю, что никакая это не забота обо мне, так как знаю, что он проклят. Передо мной теперь непросто изуродованный труп Лерии, но и чёрная скверна на нём, разорванный рот и переломанное полностью тело. Мне страшно смотреть. Столько лет прошло, а я всё ещё боюсь этой картины.

Но наконец он отпускает меня, позволяя уйти, дать ранам зажить, а мне восстановиться, чтобы завтра снова изуродовать, изломать, причинить боль за неприятие его чувств.

— Мог бы и сказать хоть раз, что дорожишь, даже если придется лгать, — с неподдельной обидой замечает Рори, на что я бросаю небрежно, глядя на него исподлобья:

— Не хочу тебе врать.

Ноги сами выносят меня из дома, и я спешу вернуться к себе. По дороге, как и обычно, на меня нападает Джо, демиург времени, однако я использую против него Черный Зонт — артефакт, подаренный мне этим миром, которым не может воспользоваться никто другой, кроме меня. Казалось бы, действительно полезный дар, однако я так точно не думаю: с этой вещью мои способности намного сильнее, я могу разрушить подчистую весь этот мир, убить всякого и каждого, кто живёт в нём. Вот только нет смысла и причин убивать невинных, особенно если учесть то, что я сам из-за связи с Рори останусь в живых. И вообще я не могу сделать ничего, что ему не понравилось бы. Тупиковая ситуация.

Мариам ахает, когда я захожу в свой дом и бессильно падаю на пол, спешит присесть рядом, открывая аптечку, чтобы обработать раны, пусть те и затянутся сами. И так происходит почти каждый раз. Если однажды он пропадёт из моей жизни и не будет обрабатывать мои раны после столкновений с Рори, я очень удивлюсь. Это уже звучит, как научная фантастика.

— Я уже устал, Астер. Устал бояться за тебя, за себя, за других ребят, — признаётся он, почти плача, поглаживая меня по плечу. — Пусть все сейчас и не на нашей стороне, я уверен, если бы они не боялись Рори, то обязательно поддержали бы нас, помогли тебе.

— Да плевать им сейчас на нас, давай говорить откровенно, — устало выдыхаю я, позволяя ему сделать перевязку. — У каждого из них какая-то своя обида, своё желание, ради которых они и по нашим головам пойдут. Я хочу верить, что мы ещё друзья, но они же сами доказывают нам обратное. Посмотри хотя бы на Кая. Мне кажется, он совсем сошёл с ума.

— Религиозный фанатизм, — Окено качает головой сочувственно, не зная, что ещё здесь можно добавить, прежде чем всё же продолжить говорить, затягивая бинты потуже:

— Ты прав, мне кажется, он уже окончательно свихнулся. Ты же знаешь, что он продолжает свою миссию по очистке мира от грешников, мнит себя богом, а сам боится Рори и уничтожает неугодных, будто это правильно. Так ведь нельзя.

— В нашем мире всё работает, как нельзя, — я печально качаю головой. Здесь мне больше сказать нечего.

Какое-то время мы оба просто молча сидим рядом друг с другом, пока он помогает мне с ранами, прежде чем Мариам не решается всё же заговорить снова с предложением:

— Если у тебя всё не так плохо с ранами, мы могли бы пойти в клуб сегодня, потанцевать, выпить немного, послушать хорошую музыку.

— Это не моё, — сразу же отказываюсь я, однако уговоры продолжаются, вынуждая меня сдаться через пятнадцать минут.

На такси мы добираемся до ближайшего клуба, где лучший друг сразу же тащит меня на танцпол, заставляя повторять за ним какие-то новомодные движения и двигаться синхронно. По крайней мере, это помогает отвлечься от ужасов окружающей реальности хотя бы на время.

Рука сама собой скоро тянется к бокалу на барной стойке, и горячая жидкость обжигает горло, заставляя поморщиться. Обычно я не пью, но сегодня отчего-то хочется забыться, отпустить все боль и страдания, что накопились за сотни лет. Хотя бы иногда я могу позволить себе беспечность, раз всё равно не выбраться из петли.

Бокал за бокалом алкоголь наполняет мою кровь, течёт по венам, затуманивая разум. Кажется, я связываюсь мыслями с Рори и что-то передаю ему грубо и резко. Голова болит от музыки, в повреждённом в прошлом ухе шумит, но мне всё равно хорошо, просто замечательно, даже когда Мариам за руку уводит меня из здания, сажает в такси и везёт домой. Я могу ему верить, он мой единственный самый близкий и родной лучший друг. Если не ему, то кому вообще на этом свете можно так довериться?

Дома я позволяю ему помочь мне переодеться, прежде чем перебираюсь к окну, глядя на усыпанное звёздами небо снаружи. Даже в этом мире такое красивое зрелище каким-то чудом сохранилось и не было уничтожено или спрятано Рори и остальными выжившими демиургами, с коими я и Мариам совсем не ладим, по правде говоря. Пожалуй, это моё единственное утешение и отрада в столь странном и безумном мире, что когда-то в прошлом был нормальным. Мне всегда нравилось смотреть на звёзды, но сейчас особенно. Они несут какую-то надежду на то, что однажды все изменится, станет нормальным. Что в один момент мне кто-нибудь поможет.

Утром я просыпаюсь за столом возле окна, чувствуя, как раскалывается после большого количества алкоголя голова. Это не так сильно мешает, учитывая, что в этом мире мои головные боли почти постоянны — Рори нравится издеваться надо мной и таким образом. Очередные требования прийти, когда он связывается со мной через мысли, тревожное сообщение от Мариама через телефон — он помнит, как болит моя голова от мысленного общения, поэтому не связывается таким образом. Мне нужно идти, как бы ни хотелось отказаться. И так будет продолжаться снова и снова.

Я покидаю свой дом, вновь приходя к Рори и сразу же с порога получая удар в нос, отчего звучит характерный хруст, и кровь капает стремительно на мою белую рубашку, заливая её. В этом мире не должно быть ничего белого, как бы ни был хорош цвет. Потому что здесь он попросту недолговечен.

— Ну что, стили твои вчерашние слова того? — шипит он, хватая меня за ткань рубашки и притягивая к себе, тяжело дыша в лицо своим ледяным зловонным дыханием, а я не могу сдержать довольную усмешку, говоря ему свой честный ответ:

— Стоило. Пожалуй, я бы даже сделал с удовольствием это снова.

Голова с силой ударяется о бетонную стену позади меня, и я чувствую, как волосы медленно пропитываются кровью, и та стекает каплями неторопливо по шее, неприятно щекоча и впитываясь в воротник. Ещё одна рубашка испорчена, какая жалость. Пора бы попробовать начать просить компенсацию за испорченные вещи, раз он так меня любит.

Рори швыряет меня на пол, словно тряпичную куклу, и, прежде чем я успеваю сделать хоть что-то, чтобы защититься, забирается сверху, хватая мою руку и сгибая её до хруста, пока не показывается наружу из окровавленной плоти острый обломок локтевой кости. Боль адская, оглушительная, вынуждающая закричать сквозь слёзы — сколько бы лет ни прошло, а всё равно легче переживать это не становится. И это мотивировало бы прекратить огрызаться и дерзить, держать рот на замке, если бы я не знал точно, что Рори это не успокоит. Тот будет пытать и ломать меня до тех пор, пока я не приму его любовь. А я точно никогда не смогу полюбить человека, который снова и снова заставлял меня страдать на протяжении стольких лет. Тем более, что у меня ощущение, будто кроме Лерии я и не способен в этой жизни любить никого.

Пока я корчусь от мук боли, Рори ломает вторую руку, а затем каждый палец, что из-за перелома руки, сделанного ранее, ощущается чуть притуплённее, но от этого не менее неприятно. В такой момент я вновь мечтаю о смерти, позволяю ему рвать грудную клетку и выдёргивать легкие вместе с венами и артериями, хриплю сам уже не помню что, захлёбываясь кровью, надеясь, что он вырвет моё сердце, разозлившись, и всё закончится, но нет. Он этого не делает, и моя рука, стоит попытаться её протянуть, замирает на полпути. Я совершенно бессилен здесь.

Его губы сминают мои так привычно, кусают до остатков крови, не вытекшей из тела, а я и сопротивляться не могу, и отвернуться не в силах, а оттого терплю его поцелуи, столь ненавистные мне за долгие годы. Я уже ни о чём не умоляю, ничего не требую, не угрожаю — знаю, что ничего мне это не даст, нужно просто терпеть и ждать, когда он о пустит меня, чтобы потом повторить это снова.

И вот наконец он отпускает. Вновь путь домой, сообщения для канала, чтобы успокоить наблюдателей, хотя мне самому чертовски паршиво, и меня подхватывает, чтобы помочь, Мариам. Я стойко терплю очередные его попытки помочь, обработать постепенно затягивающиеся раны, облегчить боль, дав мне хорошие таблетки, а язык так и не поворачивается, чтобы сказать два заветных слова: убей меня. Его я просить о таком просто не имею права, ведь, если я умру, он останется совсем один, его некому будет защитить, никто не будет на стороне Мариама. Он и сам быстро умрёт вслед за мной, а этого я бы не хотел. Да и он тоже, судя по жизнерадостности, которую он сохраняет, несмотря на творящийся вокруг кошмар.

В дом заходит неожиданно Лилиана. Смотрит на меня со смесью презрения и критичности, прежде чем выдохнуть небрежно:

— Тебе пора перестать упрямиться и подумать над предложением Рори. Сколько веков уже прошло? Астер, мне кажется, достаточно времени утекло на раздумья, пора принять свою судьбу.

— С чего я должен согласиться, что моя судьба — страдать от рук чудовища, которое управляет этим миром? Тебе так нравится, что сейчас происходит вокруг? Нравится, во что превратился наш мир? — я шиплю столь же презрительно, глядя на неё исподлобья. — Или дело в том, что он обещал вернуть твоего возлюбленного, совершить невозможное? Как бы Матвей отреагировал, если бы узнал, что ты...

— Замолчи! — срывается девушка, с силой ударяя его по щеке. — Не тебе говорить о нём, ты тоже не согласился с тем, чтобы его вернуть!

— И ты знаешь почему, — мой голос холоден. Создать марионетку или причинить ей боль, вернув того, кто может оказаться совсем другим человеком? Интересный выбор, абсолютно любой вариант ведёт к краю обрыва. — Лучше уходи, если не хочешь извиниться или сказать что-то новое.

— Извиниться? Это ты должен извиняться за то, что тебе всегда было плевать на своих друзей, — шипит она, прежде чем покинуть комнату, напоследок оглушительно хлопнув дверью и вызвав у меня новый приступ головной боли.

Мариам смотрит на меня сочувственно, будто желая сказать, что она неправа и я был хорошим другом, однако я жестом руки останавливаю его. Нет. Я и сам знаю, где был прав, а где нет в прошлом, и сейчас ни о чём не жалею. Особенно о своём выборе, когда дело касалось Матвея.

— Давай лучше чай попьём, — тихо, почти шёпотом прошу я, и Мариам тут же мчится на кухню, оставляя меня ненадолго одного.

За окном падает кровавый снег, заметая всё вокруг и тая в кровавые подтёки в тёплых помещениях, религиозные фанатики бредут по улицам, чтобы найти очередную порцию жертву на этот вечер во славу Кая, своего ложного бога. Люди в ужасе бегут от непонятных созданий, что создал в качестве местной фауны Рори, а я просто смотрю в телефон с надеждой на хоть какой-то шанс на спасение, ниточку с другим миром. Вот только знаю, что Эфлара в изоляции, никто не напишет, никто не спасёт. Мне остаётся только надеяться на чудо и продолжать попытки объединить демиургов против Рори, пусть это и не имеет пока никакого результата.

Скоро мы с Мариамом сидим на кухне и мирно пьём чай, я ощущаю в это время всем телом, как затягиваются медленно, но верно, раны на коже, как восстанавливаются всякие кровеносные сосуды, нервы, органы, чтобы на следующий день пострадать снова. Но это будет потом, а сейчас я свободен и спокоен. Будет хорошо, если ещё и Джо сегодня не нападёт: разбираться с этим засранцем в таком состоянии нет никакого желания. Лезет в драку, говорит, что так поступают настоящие мужчины. Я бы даже поддержал эту мысль, пусть она и неправильная, если бы не внушил её Рори, натравив парня на меня. Я знал его ещё до принятия себя, и что бы мы с ребятами ни говорили, он всегда оставался при своём мнении, с чем никто из нас ничего не мог поделать. Мы всегда поддерживали его стремление принять свою натуру, но убедил окончательно это сделать Рори. Правда, запудрив при этом мозги и внушив мысль, что он должен одолеть меня, чтобы я не расслаблялся. Джо понял одолеть, как "убить и забрать силу", так что приходится бороться, как могу. Нельзя, чтобы в такие руки попала способность убивать сотни людей и создавать катастрофы малейшим желанием. Я итак много лет несу эту ответственность, стараюсь уменьшить подобное влияние на мир со стороны Рори.

И это ещё одна причина, почему сейчас мне нужно сдерживаться своё желание умереть. Ради множества невинных, что живут в этом отвратительном мире.