Читать онлайн
"И псам снятся кошмары"
Всё началось с того, что папа с мамой не вернулись вечером домой. Я ждал их там, где и всегда – у калитки, в своей конуре. Снаружи было очень мокро, я положил голову на лапы и наблюдал, как редкие капли дождя шлёпались на шершавые листья подсолнуха, разлетаясь мелкими брызгами. Листья покачивались, будто стряхивая с себя влагу на потемневшую землю рядом с конурой. Иногда брызги попадали мне на нос, но я не обращал внимания, в тот день совсем не хотелось ловить капли пастью, хотя раньше это казалось забавным занятием.
Они не пришли ночью, не пришли утром, и тревога внутри меня росла непреодолимо. На следующий день я обнюхал каждый куст во дворе, чтобы найти их следы, и заметил, что дверь на веранду оставили открытой. Внутри стояло большое папино кресло, от которого всё ещё исходил знакомый запах солёного пота и жареных семечек. Он часто отдыхал тут по вечерам. А иногда усаживал на колени маленького Димку, чтобы вместе раскрашивать картинки, пока мама готовила вкуснятину. Папа так и говорил: “Ммм, вкуснятина!” Со мной всегда делились, и я не знал что такое голод… раньше.
По всему двору были расставлены чашки и вёдра с водой, поэтому пил я достаточно. Но еда в моей миске закончилась, а дождь вымыл все остатки, и теперь я был голоден, как волк. Никогда не встречал волка, но когда к нам приходил друг семьи дядя Ваня, и мама спрашивала его, не голоден ли он, тот отвечал: “Ух голоден, как волк, готов быка съесть!” Наверное, дядю Ваню дома совсем не кормили.
На веранде, кроме кресла и небольшого круглого столика, я нашёл странный мешок с портретом чужой собаки, от которого приятно пахло съедобным. Я попробовал разгрызть его, но поверхность была слишком жесткая и скользкая. Я решил полаять на это жадное чудовище, и, видимо, не зря. Раздался металлический звук открывающейся калитки. Папа! Мама! Димка! Я с визгом летел встречать их словно радостный щенок, позабыв и про голод и про мешок, но у калитки оказался только дядя Ваня.
— Томас, дружок, — он потрепал меня за ухом, взял миску у конуры, и отправился на веранду, — сейчас мы тебя покормим.
Я дружелюбно завилял хвостом, последовал за дядей Ваней и улёгся на пороге веранды, с интересом наблюдая, как он открывает мешок. Человеческие пальцы с легкостью справились с задачей, а я заскулил и уткнулся носом в свои непослушные лапы. Я вспомнил, что так же скулил от беспомощности, когда нужно было тащить маленького Димку из воды. Тот голышом полез в резиновый бассейн и зубами ухватить было не за что. Я бегал вокруг и скулил, пытаясь привлечь внимание, а потом и вовсе прыгнул в воду и подставил бок, чтобы он за меня ухватился. Родители только посмеялись, но Димку из воды не вынули. Правда похвалили меня, папа сказал, что я молодец и прирождённый спасатель.
После того, как дядя Ваня меня накормил и проверил, есть ли у меня вода, он ушёл. Перед уходом, правда, убрал деревянный порожек, глубоко вкопанный под калиткой. Папа установил его после нескольких моих подкопов и побегов к подруге сердца – лайке Умке. А закрывая калитку, дядя Ваня сказал: ”Ты держись, Томас, держись, малыш…”
Я держался. Еда из мешка была непривычной, но сытной и даже вкусной. Когда закончилось в миске, я повалил мешок и рассыпал коричневые шарики по всей веранде.
Дядя Ваня больше не приходил, а вслед за ним постепенно исчезли все привычные звуки посёлка. Остался только собачий лай, кудахтанье соседских кур и усыпляющее пение сверчков. Временами я слышал, как с другого конца улицы печально воет Умка. В такие моменты что-то внутри разрывало меня на части, хотелось и выть и скулить одновременно. И я позволял чувству вырваться наружу, присоединяясь к песне одиночества своей подруги. Нам вторили другие голоса и собачий хор разливался по всему посёлку.
Свой старый подкоп я обновил. Хорошо поработал – яма вышла просторная, пробираться получалось легко и быстро. Первый раз я обходил посёлок с любопытством. Принюхивался к каждому двору, заглядывал везде, где нашёл дыры в заборе. Людей не обнаружилось, нашёл только кур, несколько других собак, включая Умку, пару коз и кота. Умка мне обрадовалась, кот не очень. Посёлок выглядел тихим и странным без людей. Я не понимал, почему они все пропали, но и где искать – не знал, поэтому просто осматривал улицы каждый день, но всегда возвращался домой. Я верил – семья точно вернётся и я не должен уходить надолго.
Однажды ночью снова пошёл дождь. Гром и молнии были мне неприятны, я свернулся калачиком в папином кресле, уткнувшись носом в его покрывало, и пытался втянуть ноздрями остатки едва ощутимого аромата человеческого пота и жареных семечек, но запах сырой земли и мокрой шерсти перебивал всё остальное. Я лежал и прислушивался к шуму дождя, надеясь за ним услышать звук мотора папиной машины, но слышал только гулкие раскаты грома и чего-то ещё – дальше и немного тише, похожее на гром, но совершенно точно к грозе это не имело никакого отношения.
Той ночью мне приснился кошмар: в наш дом ударила молния и от страха я выскочил через открытую калитку и побежал по посёлку, поджав хвост. А молния все била и била, в каждый дом, мимо которого я пробегал. Я скулил и пытался спрятаться, но не осталось ни одного безопасного места. Из сна меня вырвал жуткий грохот и треск. Я подскочил, ничего не понимая, бросился на улицу через спасительный подкоп и бежал без оглядки, каждое мгновение ожидая удара молнии позади себя. Добежав до конца улицы, я оглянулся. Молний не было, шум и треск тоже утих, а куда дальше бежать, я не знал. Дождь не унимался, я промок до самого подшёрстка, а домой возвращаться страшно. Тогда я и нашёл способ пролезть во двор к Умке – со стороны заднего двора забор немного покосился, и в углу образовалась брешь. Больше мы с подругой не расставались.
На следующий день мы обходили посёлок уже вместе. Умка исхудала, шерсть её поблекла, она рылась в каждом мусорном ведре и глотала всё, что хоть немного пахло едой. На моей веранде ещё оставалось немного съедобных шариков, и я повёл свою подругу домой, не забыв сначала осторожно обследовать двор. Дом был на месте, но небольшой сарай позади него оказался разрушен, а рядом с сараем виднелась широкая яма, частично заполненная дождевой водой. Пахло землёй, металлом и гарью.
День сменился ночью много раз, еда давно закончилась, и мы шарили вдвоём по чужим дворам и мусорным вёдрам. Умка как-то пыталась поймать курицу, за чем я с изумлением наблюдал со стороны – все знают, кур трогать нельзя ни при каких обстоятельствах. Но подруга моя об этом, видимо, забыла. Она пыталась загнать птицу в угол, но двигалась неловко и слишком медленно. После нескольких попыток Умка упустила курицу, но повредила лапу и теперь постоянно хромала.
Однажды в нашем посёлке всё же ненадолго появились люди. Они называли себя странно – “ва…лан…тиоры”. От них вкусно пахло едой и заботой. Накормили, звали с собой. Умка сразу пошла на зов. Я смотрел, как она, хромая, доплелась до машины, заскулила, прижала уши и мелко завиляла хвостом. Потом она засунула голову внутрь и пыталась забраться, толкая себя задними лапами из последних сил. Люди были добрые, они помогли ей влезть в машину, укутали покрывалом и постоянно с ней разговаривали. Это хорошо. Это Умке сейчас нужно. Я отпустил её с ними. Люди звали и меня, но я поел и отбежал подальше. Мне надо домой, туда приедет семья.
В ту ночь, когда я остался один, мне снова приснился кошмар: папа приехал домой, но будто меня не видел. Я прыгал вокруг, лаял и тёрся боками о его ноги, но он просто шёл вперёд и не смотрел на меня. Это было страшнее молний и грома. Я проснулся от собственного воя и прислушался к тишине: снова звук машины на дороге. “Валантиоры” вернулись?
Машина остановилась рядом с моим домом. Я предупреждающе залаял. Хлопнула дверца, заскрипела калитка, и ветер мимолётно донёс знакомый запах пота… Было темно, но я хорошо вижу в темноте. А знакомый голос окончательно развеял все сомнения:
— Томас, дружище, ты прости меня, я только теперь смог вернуться за тобой.
.
ЛитСовет
Только что
