Читать онлайн
"Звон колокольчика"

1

За окном унылая картина сменила остатки цивилизации и благоустроенности. Вскоре асфальт закончился, и на его месте появилась обычная проселочная дорога, с ухабинами и коварными камнями.

- Твою мать! – прошипела мать Леси, когда очередной камень смачно ударился о днище. – Ну чего молчишь? Могла бы подсказать, я же не могу все видеть.

- Че сказать? Куда ни глянь, везде дерьмо, а не дорога – раздраженно ответила ей девушка.

Она отложила телефон на заднее сиденье за ненадобностью и лениво скользила подведенными глазами цвета голубого неба по горизонту. Позади прогремел гром, заставив её вздрогнуть, и небо начало чернеть.

- Этого ещё не хватало! Черт, что за дыра мира!

Леся посмотрела на свою мать, некрасивую в своём раздражении. Нина Александровна Мушина, тридцатисемилетняя женщина, выглядела так, будто ей все пятьдесят. Девушка взглянула на себя в зеркало: пухлый рот, высокие скулы и тонкий, красиво очерченный подбородок. На вид ей часто давали семнадцать, но при этом она в этом году заканчивала институт. В отличие от матери, которая и курит, и пьёт, Леся ведёт строгий образ жизни, чтобы сохранить то, что ей досталось от природы, как можно дольше.

- Ты в этой дыре родилась – заметила Леся издевательски.

- Именно поэтому я сбежала отсюда, как только получила шанс, – мать достала сигарету, и Леся скривила губы. – И нисколько не жалею, пускай и нелегко было.

Включили фары. Мелкий дождик стучал по железу и стеклу, Леся закрыла окно, поежившись, и посмотрела на часы. Пять вечера, а уже так темно. Показались огни редких домов и одиноких фонарей. Девушка закрыла глаза.

- Зачем ты взяла меня с собой? – спросила она.

- Я думала, что мы сможем пообщаться в дороге, – ответила женщина с улыбкой. Однако, не увидев приветствия на лице дочери, она почувствовала укол и выдохнула дым.

- Мы совсем не разговариваем, – руки матери сжали руль.

- Ты только сейчас об этом подумала? – с усмешкой спросила девушка.

- Раньше я старалась создать для тебя все условия, чтобы ты не была такой, как я. Лучшая школа Москвы, институт, вещи и гаджеты – всё это для того, чтобы ты не была серой! Я старалась ради тебя!

- Да? А ещё ты забыла о тех твоих мужчинах, под которых так часто ложилась. Не думаю, что это было из-за меня, – девушке захотелось сделать матери больно, и она добавила с издёвкой: – Что ж ты последнего перестала приглашать в наш дом, а? Он вроде симпатичный и молодой…

- Замолчи! – злобно ответила мать. – Не лезь в мою жизнь. Поняла?

Женщина посмотрела на дочь, и та с удовольствием отметила зависть и огонь ревности в её глазах. Отвернувшись к окну, она лишь хмыкнула на слова матери.

- Как можно быть такой неблагодарной!

Дорога стала лучше, дождь прекратился, и столбы света возвышались от земли до неба, пробивая тяжесть туч. На заднем сидении затрещал телефон, и девушка удивилась: появился сигнал, слабый, но он был. Это был повод закрыться в сети.

Когда они проехали через поселок, то остановились у непримечательного магазинчика с простым названием «Продукты».

- Это место так и пышет оригинальностью и самобытностью, – проговорила девушка, выходя из машины.

На старой и ободранной доске объявлений висело несколько старых потускневших объявлений, а сверху надпись: «Их ищут».

Она потянулась и тут же почувствовала на себе взгляд одного из местных мужчин. Его воспалённый взор, казалось, уже обляпал ее её с ног до головы. Девушка закатила глаза. Ей не нравилось такое внимание. Она любила, когда на неё смотрели красивые мужчины, и в их взглядах она читала огонь желания и любви.

Не желая оставаться под этими взглядами, Леся последовала за матерью в магазин. Внутри было душно и довольно бедно.

— Здравствуйте, можно воды? — спросила мать, доставая карту. — И не подскажите, где здесь улица Тихая? Здесь всё так изменилось.

— Только наличными, — грубо ответила продавщица, ставя на стол полуторалитровую бутылку воды.

— О, тогда не нужно, — растерянно улыбнулась мать и убрала карту в карман куртки. — Подскажите тогда только про улицу.

Продавщица закатила глаза и с таким видом, будто это была непосильная ноша, убрала бутылку. Она быстро объяснила, куда ехать.

— Здесь так всё изменилось, — проговорила мать, садясь в машину. — Я очень смутно помню деревню. Мы с отцом уехали рано, и я словно в первый раз здесь.

Среди аккуратных дачных домиков встречаются и перекошенные здания. Собаки лают на проезжающие машины, а коты, которые обычно лениво спят на тёплой пыльной дороге, разбегаются в страхе шипя, на заборы. Однако, чем ближе к месту назначения, тем тише становится.

Мать с дочерью вышли из машины на пыльную дорогу. Тёмные окна дома, казалось, злобно смотрят на незваных гостей, щетинясь рейками. Заборчик был полностью зарос вьюнами, которые уже засыхают и желтеют. Хотя повсюду буйствует зелень, за оградой было очень много желтизны, что свидетельствует о том, что за садом и домом никто не следит.

— Где-то здесь нас должна ждать соседка, — сказала мать, оглядываясь по сторонам.

Леся, которая решила сфотографировать место, куда они приехали, навела камеру. Внезапно её руки вздрогнули. Из-за грязной занавески на неё наблюдало что-то скрюченное, через экран телефона. Девушка стала приближать изображение.

— Здравствуйте! — послышалось весёлое приветствие.

Леся обернулась и увидела, как из дома напротив вышла женщина с усталым и очень сухим лицом. Она вытирала руки о передник, который обтягивал её стройную фигуру в тёмном домашнем платье.

- Вы Нина Мушина? – спросила женщина, протягивая руку. – Меня зовут Яна Волкова. Я говорила с вами по телефону.

Леся заметила странное тату на руке женщины, но не успела его рассмотреть, потому что Яна быстро отдёрнула руку и посмотрела на девушку.

- Олеся, – представилась та.

Женщина внимательно осмотрела её и, словно что-то отметив, кивнула, а затем пригласила войти в дом.

- Заходите на чай. Я только испекла пирог с черничным вареньем.

- Мы не зайдем, – тихо сказала Нина.

- Сейчас Марья отдыхает, она не любит, когда её беспокоят в час отдыха. Идёмте.

Все трое почувствовали облегчение, что именно сейчас, когда тучи опять набежали на солнце, вогнав улицу во мрак, не нужно идти в старый дом. Дворик женщины был чистым и ухоженным, жирный кот лениво наблюдал за гостями зелёными глазами. Над дверью висел странный амулет, собранный из веток. Проходя мимо, девушка коснулась его рукой и раскрутила.

— Нет, — внезапно произнесла женщина, остановив его. Кашлянув, она продолжила: — Это сделала моя дочь, он очень хрупкий.

Девушка приподняла бровь. Ведь амулет висит на улице, и его постоянно болтает ветер, но промолчала. Что ей с того? В доме пахло вкусно, и Леся, что сидела на строгой диете, почувствовала, что с удовольствием попробовала бы кусочек пирога с чаем, пока его резали. Однако она отказалась от предложенного и произнесла:

— Не люблю сладкое.

— О, а я подумала, что ты на диете. Ох, все эти новомодные штучки. Моя дочь тоже следит за собой, то не ест, это не ест, а глаза голодные. Ну я знаю, как её заставить.

Девушка улыбнулась.

— Так вы, девчули, и так красивы, куда ещё краше то? — и хозяйка села напротив них.

Гостей она посадила за стол так, что окно оказалось за их спинами, а сама села напротив.

- Я ожидала вас раньше, — произнесла женщина со странной улыбкой.

— Да, но у нас были дела, а дорога оказалась ужасной. К тому же здесь всё так изменилось, что я не сразу смогла найти дом.

— Именно поэтому я советовала выезжать рано утром. Теперь вы не успеете в поселковую администрацию.

— А нельзя всё это было сделать дистанционно? — спросила мать.

— Нет. Если вы передаёте владения, то это следует закрепить и обговорить в администрации.

— Каменный век какой-то, — произнесла Леся. — Так мы что, останемся здесь на ночь?

— Да. А завтра с утра поедем и уладим все с бумагами.

Внезапно девушка почувствовала, как кто-то смотрит ей в спину. Она оглянулась — уже спускались вечерние сумерки, и от дома был лишь силуэт, но, кажется, два огонька от фонарей отражались в окне.

— Вы можете переночевать у меня, — предложила женщина.

Леся посмотрела на неё.

— Там кто-то ещё есть? — спросила девушка. — Сиделка?

— Нет. Мария не терпит посторонних в своём доме. Три раза в день я хожу к ней. Покормить, прибраться и прочее по мелочам…

— Она совсем плоха? — спросила Нина.

— Ещё год назад она могла выходить на улицу, но сейчас большую часть времени проводит в доме, и чаще всего в постели.

Леся поморщилась, представив, в каких условиях живёт старуха. В комнатах темно и стоит невыносимый запах. Если бы она вошла туда, этот смрад проник бы в каждый стежок её дорогой одежды, пробрался бы в волосы, которые она так тщательно укладывала.

Леся представила худое, скрюченное тело, лежащее в ворохе грязных одеял и простыней. Она увидела, как сухая грудь вздымается и с хрипом опадает, а из зловонного рта торчат чёрные корни зубов. Её передернуло, и Яна заметила это.

— Мы все станем старыми, — сказала она с улыбкой. — Нам не страшно, пока не начнут появляться первые морщинки. Но время летит быстро, и вот уже наше тело дряхлеет и болеет, и остаётся только надеяться, что близкие не забудут о нас и мы не умрём в одиночестве среди голых стен.

При этих словах женщина многозначительно посмотрела на Нину.

— Я лучше убью себя, чем стану дряхлой и никому не нужной, — сказала Леся.

Её щеки внезапно покраснели, и она сама удивилась, как её слова прозвучали так по-детски. Она не любит стариков и не понимает, почему бы не сделать закон, по которому после шестидесяти, а некоторым и после пятидесяти, делали бы смертельный укол. Девушка искренне не может понять, зачем нужны эти дряхлые люди, которые уже не приносят пользы обществу, а только потребляют ресурсы и деньги молодых.

Яна лишь странно улыбнулась на эти слова. Леся фыркнула и достала телефон, но сеть то появлялась, то исчезала. Она вышла из-за стола и решила, что на улице будет лучше ловить, и встала на крыльце. Злостный ветер ударил её в лицо, а рядом, издавая скрип, задвигалась та самая фигурка, похожая на ловца снов, но из палок и красных нитей. Взгляд Леси вновь обратился через дорогу к темноте. И вдруг над самым ухом зазвонил колокольчик, пронзительно засвистев в ушах. Тень в доме скользнула между окон.

— Вот и Марья, — крикнула Аня, увидев, как Леся подпрыгнула. — Очевидно, она проснулась. Я пойду и отнесу ей еды. Здесь на плитке есть еда, можете хозяйничать, а потом я укажу вам ваши места.

Быстро схватив какой-то пакет из холодильника, она заторопилась через дорогу. Калитка легко поддалась, и женщина скрылась в темноте дома. Ветер утих. Через некоторое время в доме загорелся тусклый свет, и стала видна склоненная фигура Яны.

— Я как знала, что с тобой не нужно было ехать! Мы застряли здесь на ночь! — нервно сказала Леся, садясь за стол. — Здесь даже интернет толком не ловит. Чёртова дыра!

— Ничего с тобой не станется, если не сделаешь масочку на ночь да не пофоткаешь свой зад. До утра не состаришься, — фыркнула Нина.

2

Вечером, когда они лежали в комнате, Леся слышала какой-то странный голос. Она встала, ей не хотелось спать, и в этом незнакомом месте она не могла уснуть. Ей было жарко. В доме стояла тишина, в комнате хозяйки тоже было тихо. Леся вышла на крыльцо, чтобы проветриться.

Она достала телефон, но в нём осталась только одна палочка. С таким телефоном можно было только написать сообщение, и то не факт, что оно бы сработало. Вдруг налетел ветер, и прямо над головой раздался лёгкий звон колокольчика. Дзинь. Тишина. Дзинь. Леся посмотрела через дорогу: в глубине дома горел тусклый свет, словно свеча. Может быть, Нина оставила её старухе, и та читает. Дзинь. Огонёк ближе. Дзинь. Вот он уже у окна. Дзинь, скрипнула калитка. Дзинь. И на дороге появилась худая фигура в светлой ночнушке, держащая в руках свечу. Седые волосы бились на ветру.

Иссохшее лицо с впалыми глазами и ртом поднялось, и горящий взгляд устремился на девушку. Свеча погасла. Запах могилы и сырой земли окутал её. Дзинь…

Девушка проснулась с криком в горле и увидела перед собой лицо Нины.

— Ты чего? Господи, напугала меня! — проговорила мать.

Леся провела рукой по лицу, мокрому от пота, и огляделась. Она по-прежнему была в незнакомом месте, а так надеялась, что вся поездка была лишь дурным сном.

— Вставай. Позавтракаем, и мы с Яной отправимся в путь, — сказала Нина.

— А я? — спросила Леся, садясь за стол. — Я что, останусь здесь? Одна?

Неприятное чувство после сна всё ещё оставалось с ней и пугало её тяжёлым предчувствием.

— Ты уже достаточно взрослая, чтобы остаться дома одна, — с улыбкой произнесла Яна, выглядывая из кухни. — Идите завтракать. Нам нужно вернуться до того, как наступит одиннадцать часов. Обычно в это время просыпается Марья, и она начинает беспокоиться, если никто не приходит на её зов.

Лесю передернуло от этого слова. Оно показалось ей странным.

На столе приятно пахли свежеиспечённые оладьи, рядом стояла банка сгущёнки. Ана подвинула Лесе тарелку с белой густой жидкостью.

— Угощайся. В городе такой нет.

— Спасибо, но я не ем сладкое. А почему я не могу поехать с вами?

— Я никогда не оставляю Марью одну. Раньше с ней приезжала моя дочь, но сейчас она в городе. Поэтому, если мы вдруг задержимся, ты проследишь за ней. Она ведь твоя бабушка.

— Это лишь на словах, — ответила Леся, скривив губы. — Там незнакомый мне человек.

Аня осуждающе покачала головой. Весь завтрак Леси состоял из чая, а потому. когда с Нина и Аня уехали, девушка почувствовала голод. Она прошлась по дому, изучая фотографии обычной семьи, и полистала старые книги.

Посмотрев на часы, она увидела, что уже 9 часов утра. Всего час, а кажется, что прошла целая вечность. Леся вышла во двор и прошлась по нему. Кот лениво ходил за ней, теребясь об ноги. Она прошлась вдоль дороги и вернулась в дом. Сети так и не было. Девушка принялась листать журналы и книги, забыв о времени.

Вдруг она услышала знакомый звук — дзинь. Сначала она не поняла и снова раздался звон — дзинь. Девушка вышла на крыльцо. Колокольчик звенел, прикреплённый к веревке.

— Каменный век, — выдохнула она и посмотрела на часы.

Уже был обед, а мать и Яна так и не вернулись. Она старалась не обращать внимания на звеневший колокольчик, который со временем стал раздражать её. Она просто легла и ещё некоторое время слышала его далёкий звон.

Внезапно наступила тишина. Сначала это принесло облегчение. Но чем дольше тянулось молчание колокольчика, тем неспокойней становилось на душе у Леси. Она подошла к окну и, почему-то стараясь сильно не показываться, посмотрела на улицу.

Дневной свет уходил, гонимый тёмной полоской. Огромная туча, тяжёлая и чёрная, постепенно закрывала солнце. Леся посмотрела в темноту окон. Ничего не было видно в этом непроглядном сумраке склепа. Девушку передернуло от такого сравнения.

Дзынь!

Колокольчик не переставал звенеть, и Леся пыталась заткнуть уши, но это не помогало — проклятый звон действовал ей на нервы. Девушка вышла во двор и, глядя прямо на дом, резко дернула за веревку. По спине пробежал холодок, а из того дома раздалось громкое звяканье. Леся всмотрелась вдаль: только эти два дома стояли друг напротив друга, а остальные теснились поодаль, словно прячась от них.

Снова подул ветер, и снова зазвенел колокольчик. Стиснув зубы, Леся вернулась в дом и принялась искать на полках ножницы. Когда она их нашла, то взяла и перерезала веревку. Наконец-то наступила тишина. Леся победно посмотрела на соседний дом, и у неё перехватило дыхание.

В тёмных дверях отчётливо виднелся скрюченный силуэт. Седые волосы развевались на ветру, обрамляя голову. Тело не было худым — оно было мерзко тучным, одетое в грязные лохмотья, которые вились вокруг толстых грязных ног, и что-то стекало по ним. Тошнота подкатила к горлу, и Леся поспешила зайти в дом.

Она села на кровать, где ещё недавно спала, и смотрела, как в окне пригибается почти до земли береза.

Леся не знала, сколько она так просидела, но посмотрела на время — третий час.

Да где же они?

В этот миг ей показалось, что она слышит шаги и движение во дворе, но она боялась посмотреть. Ей мерещилось грузное тело, двигающееся под окнами. Вдруг девушка сорвалась с места и побежала к двери. Она схватилась за ручку, которая дрогнула прямо под её руками, и едва успела удержать её.

Тело Леси дрожало, но она уперлась плечом, стараясь не пустить то, что ломилось к ней. Это тяжёлое дыхание, эти звуки мерзкого тела и зловоние, которое сочилось сквозь дверь... Нет, она не пустит.

Вдруг движение прекратилось. Просто все звуки за прекратились. Леся все еще стояла, упираясь и тело ее заныло от напряжения, но девушка боялась отойти.

На кухне сгущалась темнота, и по стенам плясали причудливые и пугающие тени. Оставаться в этом мраке было страшно, но и обнаружить свое присутствие светом тоже не хотелось. Вдруг раздался знакомый звон колокольчика, который она сама перерезала. Теперь же он звучал глухо, как будто из самых глубин ада.

Леся сидела в темноте на кровати, пытаясь зажать уши, но этот звук, словно проникая в самую душу, звучал уже у нее в голове.

Медленно поднявшись, девушка подошла к холодильнику. Открыв его, она обнаружила черный пакет и, взяв его в руки, почувствовала, что содержимое теплое. Кривившись от отвращения, она вышла за калитку.

Как только Леся оказалась за пределами участка, звук колокольчика прекратился, как и ветер.

Зловоние, напоминающее запах мокрой и прогнившей кладбищенской земли, охватило ее, заставляя внутренности сжиматься от страха. Как только она переступила порог, дверь захлопнулась за ней, и Леся выронила пакет. Что-то с липким звуком упало к ее ногам — липкое, с волосами и теплое.

В дальней комнате началось движение. Зловоние стало невыносимым, и Лесю вырвало прямо на липкий пол, голова закружилась. А потом это нечто стало приближаться к ней...

3

Нина вошла в дом и обнаружила, что её дочь мирно спит в кровати.

Женщина осторожно подошла к ней и слегка коснулась плеча.

— Проснись, — прошептала она.

— Почему так долго? — спросила девушка, протирая глаза.

— Мы попали в грозу, съехали с дороги и чуть не перевернулись. А потом и вовсе перекрыли въезд обратно. Как ты?

— Нормально. Едем?

Нина с улыбкой коснулась лица дочери, и та, к её удивлению, ответила ей такой же улыбкой, но какой-то странной, словно чужой.

— Ты зайдешь попрощаться? — спросила Яна.

— Да, наверное, надо, — выдохнула Нина, — всё-таки это мать. А ты собирайся и жди меня у машины. Я недолго.

Солнце нежно ласкало едва влажную дорогу, по которой шла женщина. Ей в спину испытующе смотрела девушка, не отводя взгляда до тех пор, пока Нина не скрылась в темноте дома. Но даже тогда она продолжала смотреть на дом, словно могла видеть сквозь стены.

Нина почувствовала запах пота и жизнедеятельности. На кровати, среди одеял, лежало то, что когда-то было её матерью. Дыхание с трудом вырывалось из полного горла, окружённого множеством колец жира, со свистом. Лицо было опухшим и покрыто воспалёнными прыщами и нарывами.

Толстая старуха, увидев Нину, вдруг оживилась и начала яростно двигать руками, словно пытаясь схватиться за неё, но Нина остановилась в недосягаемости. Рот издавал какие-то звуки.

— О, кажется, она рада встрече, — сказала женщина.

— Можно я останусь с ней наедине? — спросила Нина.

Женщина кивнула и вышла на улицу, под молящий взгляд тусклых глаз старухи. Та начала активнее мычать и двигаться, в глазах застыли страх и мольба. Но Нина стояла молча, не двигаясь, наблюдая за отчаянием, и, кажется, даже удовольствие отразилось в её взгляде.

Но вот силы быстро покинули лежавшую, она стала задыхаться и затихла, руки упали на грязную кровать. Старушка изо всех сил старалась отдышаться. Только теперь Нина подошла ближе, наклонилась к ней и зашептала.

– Ты заслуживаешь гнить здесь, мерзкая ведьма! За все твои издевательства надо мной! Помнишь, когда я была маленькой и не помогала тебе в твоих обрядах, ты уложила меня в выгребную яму, связав руки и ноги, и оставила там на несколько дней? И вот теперь ты будешь сидеть в своей яме до конца своих дней!

Нина с наслаждением наблюдала, как прозрачная капля стекает по воспаленному лицу старушки.

– Ма…ма, – с трудом произнесла старушка, пытаясь коснуться руки Нины, но та с брезгливостью отбросила её.

– Да, мама. Ты вроде как была ей когда-то. А теперь ты получишь то, что заслужила. Прощай! Никто не поможет тебе.

Старушка вновь начала мычать, её лицо было мокрым и красным. А когда Нина вышла из дома, раздался истошный вопль обречённого, перешедший в рыдания. На мгновение Нина замерла, будто этот плачь был ей знаком.

– Едем уже! – крикнула девушка.

Нина дёрнула головой и села в машину. Почувствовав запах сигаретного дыма, она взглянула на дочку.

Та с ухмылкой смотрела в окно, в темноту дома, где уже затихли стенания обреченной.