Читать онлайн
"Война"

… Вновь гремят взрывы. Вновь рушатся дома. Вновь тяжелые машины вступили на землю. Воздух разрезают раскаты тяжелых пушек, разрушая все на своем пути. Следом бегут солдаты с автоматами и противогазах на лицах, как и идущая следом, тяжелая пехота. Снаряды попадают точно в цель, разнося все в округе, забирая жизни тех, кто попал в их поле зрения. А кому удалось уцелеть, уже не избегут орудий тяжелых пулеметов тех, кто закован в тяжелую броню.

Света дня уже давно не видно из-за дыма, заволокшего небеса. Вокруг царит только мрак и смерть. Вот разразилась очередное стрекотание орудий, а затем наступила мимолетная тишина, говорящая о том, что никого больше там нет. Здесь никто не хотел уступать друг другу. Все сражались на равных, не щадя даже тех, кто не хотел сражаться.

Я тогда сидел в подвале, держа снайперскую винтовку у себя в руках. Я был со своим взводом там. Мы прятались от тех, кто шли снаружи, пережидая волну неприятеля. То, что разразилось здесь в один момент, в этом городе, стало самым страшным событием для всех живущих здесь. И нас призвали, чтобы отстоять то, ради чего мы теперь сражаемся. Никто из сторон не желал уступать. Силы напирали с обеих сторон, принося лишь уничтожение.

Мы сидели в подвале под светом небольшой лампы. Сюда никто не собирался заглядывать, в это полностью разбитое здание, тем более в подвал. Мы отчетливо слышали, как над нашими головами проезжали танки. От грохота их орудий, сквозь потолочные плиты падала пыль на нас. А мы сидели в небольшом затишке. Лишь небольшая щель, некогда бывшей окном, была проводником во внешний мир, в котором все было видно. Под очередным залпом тяжелых орудий было снесено еще одно здание. Оно, на наших глазах, обрушилось. Еще один залп, и лишь руины остались от строения, продолжая гореть. Кто бы ни был там, ему не удалось бы спастись.

Почему мы остались здесь? Почему мы не вступили в бой? Почему не вышли из укрытия? Ответ был прост – у нас нет боеприпасов. Потому мы были отрезаны здесь от тех, кто мог бы нас поддержать. Да и сомневаюсь, что они помнили о том, что мы живы. На этой войне, длившейся уже очень давно, ни одна из сторон не имела перевеса. Потому на поддержку рассчитывать не нужно было. Каждый должен был защищать свою сторону.

Мы сидели здесь, в подвале, планируя захватить вражеский ангар с оружием, как только стемнеет. Может быть, тогда нам удастся пробиться к своим, за баррикады. Нас было пятеро, тех, кто остался из взвода, когда нас накрыла тяжелая пехота. Мы отбивались, как могли, и многие погибли от пулеметов, так и не успев отступить. Много парней погибло тогда. Остались только мы.

После того, как все было спланировано, мы услышали тяжелый рев, доносившийся с небес. Издали, сквозь дым, стало раздаваться стрекотание артиллерии. В темной дымке, в небесах, было видно, как яркие огоньки вспыхивают, сразу затухая. Но несколько самолетов все же прошло. Они спустились сквозь дым, ближе к земле. Из их отверстий сразу же посыпались градом бомбы. Земля задрожала от снарядов, пущенных с небес. Огонь залил округу, сквозь который были слышны крики. Затем раздалось стрекотание пулеметов, и крики стихли. Затем вторая волна самолетов прилетела от нашей стороны. Их бомбы также угодили в цель, разбив тяжелую пехоту и танки. Лишь дымящиеся машины и разбросанные куски тел были напоминанием о том, что здесь кто-то был. Все стихло.

Мы наблюдали за этим действием сквозь разрушенный оконный проем. А затем молча сели в круг. Даже наш командир сидел не шелохнувшись. Он, как и мы все, понимали, что попали в пекло, и что выбраться не получится. Но делать было нечего. Кто-то должен был победить в этой войне.

Тишина длилась ровно до тех пор, пока один из нас, тот самый парень, который очень любил поговорить, не нарушил ее. Хоть он и любил поговорить, он был один такой, среди нас всех. И хоть то, что он стал рассказывать, было немного не в тему, однако он пытался оживить мрачную обстановку своими мыслями. Мы разожгли лампу посильнее, разложили то, что осталось от еды, и все разговорились. Хоть и была война, но даже самый серьезный и ответственный среди нас, тоже разговорился. На наших лицах проявилась небольшая улыбка.

И в этот момент я услышал истории. Истории каждого из них. Какими они были, и кто они есть сейчас. Этот город не был большим, хоть и казался огромным, но все знали друг друга. Когда-то нас было куда больше, еще в далеком детстве, мы все играли друг с другом на большой детской площадке. Мы гоняли мяч, висели на турниках, играли в чехарду и другие игры. Даже играли в войну, но не думали, что однажды, она станет реальной. Что все те детские игрушки в виде солдатиков, машин, самолетов и танков, станут той реальностью, которую мы знали.

У каждого из нас была своя история, свои мечты, свои желания, и своя семья, к которой все хотели вернуться. Даже у того парня в очках, с аптечкой в рюкзаке, который был молчалив всегда, даже в детстве, рассказал о многом. Так мы поделились самым ценным, что было у нас, даже показали фотографии тех, кто нас ждал по ту сторону баррикад. И только одному некуда было возвращаться. Но это не значит, что ему некуда было возвращаться. Командир подбодрил его своей историей о семье, и сказал, что теперь семья здесь мы. И он воспрял духом.

И вот спустилась ночь. За пределами нашего укрытия все также была тишина. Как будто бы война закончилась. Но мы то знали, что любое затишье всегда обернется громом. Ведь так было несколько раз. Сколько длится уже эта война – неизвестно. Сколько лет мы ее ведем? И ради того – чтобы победить. И сегодня все зависело от нас. Прорвемся ли мы к своим баррикадам или же нет.

Мы покинули разбитое здание, перемещаясь тенями. Мы двинулись к большому ангару, возвышавшемуся в противоположной стороне города. Он был очень похожим на наш, также окруженный сетчатой изгородью с колючей проволокой. Территория освещалась светом прожекторов.

Мы аккуратно вырезали лаз в одном месте изгороди, пробравшись на объект. Перемещаясь так, чтобы прожектора нас не заметили, мы приближались все ближе к ангару. Как только мы оказались у стенки ангара, сзади меня раздался стрекот автомата. Мне на плечо опустилась рука нашего медика, а затем он упал на землю. Несколько пуль пронзило его тело, но он все же закрыл меня от света прожектора собой. Командир бросил гранату на вышку, взорвав ее вместе с прожектором. А я до сих пор стоял и смотрел на тело своего друга. В моих мыслях проплывали радостные и грустные события, объединившие нас в прошлом. Но командир схватил меня за руку, мы побежали вдоль стены ангара. Тем временем взвыла сигнализация, и к ангару стала стекаться вся мощь противника.

Мы забежали в ангар. С командиром мы стали запирать дверь, как вдруг, в нее врезалось несколько ракет, выпущенных солдатами. Мы отлетели в стороны, но не были ранены. Я лежал на земле. У меня двоилось в глазах. Я увидел, как на моих глазах, пронизанный шквалом пуль, пал еще один мой друг. А ведь мы вместе в детстве были очень дружны, и хоть он и был себе на уме, но все же никогда не оставлял других в беде. В его глазах, пока он падал, я увидел отражение его семьи, и что они теперь останутся одни, без него. Меня стал оттаскивать еще один друг, командир же отстреливался, давая возможность сделать это. Я видел, как выбегающие на свет люди падали под выстрелами командира наземь. Но я замечал и еще кое-что. Я видел, как что-то мимолетное, подобно воспоминаниям, отлетало от них, исчезая в темноте. Я думал, что это от того, что меня контузило, но нет. Я даже слышал голоса. Голоса тех, кто умирал. Это было как будто последнее желание, которое теперь никогда не будет исполнено. Оно было наполнено грустью.

Я поднялся на ноги, и мы с другом побежали к бронированному джипу с турелью наверху. Командир выхватил из ящика ракету, зарядив ею в дыру на входе. Раздался взрыв. В охваченный огнем проход стала забегать пехота. Мы с другом сели в джип, я высунулся сверху, поворачивая турель в сторону врагов. Сбоку раздался взрыв, и из-за ящиков вылетел командир, упав наземь. На его окровавленном лице была печаль, он потянулся к нам рукой, прежде чем его голову пробило несколько пуль от автомата. И здесь я тоже увидел, как обрывок воспоминания, исчез в темноте.

Схватив за ручки оружия, я стал стрелять большим пулеметом по пехоте, разнося все в клочья. Моя злость кипела во мне. Друг завел джип, и потихонечку надавил на педаль газа. Джип потихонечку стал выкатываться к входу в ангар, а я расстреливал врагов. И с каждым падающим телом я видел мимолетное воспоминание, как и голос, звучавший у меня в голове. Я всех их слышал, их последние желания. Все они хотели вернуться назад, домой, к своей семье, что ждали их там, за баррикадами. Но оружие, что держал я в руках, не дало им этого сделать. Я расстрелял их всех. А когда патроны закончились, я продолжал давить на курок, сидя весь в слезах. Каждый выстрел эхом отдавался в моем сердце. Почему мы воюем? Ради чего идет эта война? И почему я вижу эти видения? Ведь они наши враги. Они не проявляют к нам милосердия. Но они такие же, как и я. У них есть семьи, родные, те, кто ждет их по ту сторону баррикад.

Многие из тех, кого я расстрелял сегодня, были моими друзьями. Почему так жестока война? Ведь раньше мы все играли вместе во дворе? Почему так?

Я немного пришел в себя в воцарившейся тишине. Ведь никого больше не было в этом ангаре. Джип потихонечку катился уже за пределами ангара. Я спустился в машину. Мой друг сидел на водительском сидении тихо, не шевелясь. Одна его рука висела, с нее капали капли крови на пол. Джип доехал до ворот ангара, упершись в столб.

Я покинул машину, и в этот момент завыла сирена. В темноте небес стал слышен тяжелый гул самолетов. Надо мной, в обе стороны, пролетели самолеты, и с обеих сторон раздался стрекот орудий, пытающихся сбить самолеты. А затем пламя вознеслось к небесам с двух сторон. Мне было отчетливо все видно, как горели баррикады, как наши, так и врага. И я понял, что это было последним шагом к последней битве.

Бежать обратно к своим баррикадам теперь не имело смысла. Мне не к кому было возвращаться. Теперь там было все выжжено дотла напалмом, как и на стороне неприятеля. А вскоре разразится последнее сражение. Я побежал к ближайшему, все еще стоящему дому, пока последнее затишье воцарилось над полем боя. Хоть здание и было немного разбито, я запрыгнул в него через окно. Сев у стены, положив винтовку на землю, я достал последнее, что осталось от моей семьи – всего лишь фото. Все то, что я помнил о них, прошло у меня перед глазами. Я продолжал сидеть, не обращая ни на что внимания, пока чья-то рука не упала мне на плечо. Я повернулся, посмотрел наверх. В свете отблеска пламени я увидел лицо человека. Это был старик. Он смотрел на меня грустными глазами, как будто бы сочувствовал тому, что я переживаю. И только сейчас я увидел, в дыре в стене, в другой комнате, сидящих там бабушек и дедушек. Они также сидели в углу, прижавшись друг к другу. Они знали, что я враг, что не солдат их стороны, но лишь один из них подошел ко мне.

Нас учили, что никакого милосердия не должно быть к врагам. Как только старик пошел в другую комнату через дыру, я должен был всех перестрелять, но не смог.

- Всегда есть другой путь, - произнес старик, стоя спиной ко мне.

Он, вероятно, понимал, что я должен был сделать. Но вместо этого я встал, и также положил ему на плечо руку. Это последнее, что осталось в нас от этого мира – лишь сострадание. Старик вошел в проход, сев на свободное место, среди других стариков. Они все сидели, молча меж собой, как будто бы ожидали последней участи. Они все смирились с тем, что идет война, и что каждая минута может быть последней. У каждого человека здесь была своя история, история своей жизни. Может быть, в другом месте и времени они обязательно бы рассказали мне о них, но не сегодня. Они лишь сидели, в их глазах отпечатывалась безнадежность. Я спросил, что, почему они не уходят отсюда, и ответ был у всех одинаков – им больше некуда пойти. Раньше этот дом предназначался как раз для стариков. Сюда приезжали родственники, чтобы навестить их. Но сейчас остались лишь они. И больше сюда никто не придет. Я ничем не мог помочь им, лишь также стоял в тишине, смотря на них.

Вдруг, снаружи, взывала сирена. Я подбежал, схватил винтовку, чуть высунувшись из окна. С двух сторон я увидел надвигающуюся армию. Пехота, танки, стрелки, все шли к месту большого сражения. И именно сейчас должно решиться, кто победит в этой войне. Две стороны схлестнутся в сражении.

Вот и зазвучали первые стрекотания оружий и залпы танков, эхом отдававшимся по округе. Я посмотрел в сторону стариков. Каждый взрыв, каждый залп заставлял их вздрогнуть и все ближе прижаться друг к другу. Повернувшись к полю боя, я стал смотреть в прицел.

Я видел, как бежали солдаты навстречу друг другу, стреляя и падая. Клочья земли разлетались от выстрелов, в свете охватывающего зарева пламени. Пыль с земли поднималась, закрывая мне обзор. Я видел, как мои друзья падали наземь, и лишь их последние воспоминания исчезали в воздухе.

Я смотрел на все это побоище и был готов тоже использовать свои последние патроны, как вдруг, среди поднявшейся пыли, я увидел ребенка. Это была девочка лет шести. Она была в порванном платьице, в руках был грязный, плюшевый мишка без одной лапы. Цвет ее белоснежных волос был давно потухшим от пыли и грязи, и развивались от каждого колыхания ветра от взрывов. На ее ногах не было никакой обуви, она так и шла по полю боя, переступая оружия и мертвые тела. Глаза на ее ангельском лице были потуплены вниз. Она лишь изредка смотрела вперед, и я замечал, что они были полны слез. Но никто в округе не замечал их. Я продолжал следить за ней через прицел. Она была очень похожа на мою дочь, которая осталась по ту сторону баррикад. Что-то внутри заставило меня опустить оружие, смотря на нее так, своими глазами.

Девочка потихонечку шла куда-то вперед. И было неизвестно, какие силы окружали ее. Мимо нее пролетали пули, прорезающие воздух, тяжелые снаряды, гранаты взрывались вблизи, не причиняя ей вреда. А она просто продолжала идти прямо. Ее окутывало пылью, немного забрасывало землей, но она все также стояла на ногах. Она наблюдала за происходящим, но ничего не могла сделать.

Детям не место на поле сражений. Я переборол себя, выскочил из окна, побежав прямо к ней. Я проскакивал через летящие в цель пули, снаряды взрывались рядом, а я бежал к девочке. И вот я оказался уже подле нее. Я выставил винтовку в темнокожего человека, целясь в него, который также подбежал к нам. Он также целился в меня из пистолета.

В свете залпов огня мы узнали друг друга. Лишь ребенок разделял нас друг от друга. Мы целились друг в друга, но наш взгляд падал на девочку, стоящую между нами. Она не смотрела на нас, ожидая того, что мы поступим, как и все в округе. Вопрос лишь в том, кто первый спустит курок. Мы уставились в глаза друг другу. И в этом мимолетном молчании, воцарившемся на поле боя, мы увидели свои воспоминания. Они были очень важными для нас.

Мы были друзьями, все также с одного двора. В нашем дворе было полно девчонок и мальчишек, не важно, какой национальности мы все принадлежали, здесь это не имело значения. Мы были очень хорошими друзьями. И мы с ним тоже были очень хорошими друзьями. Мы всегда играли вместе, читали книги вместе, ходили в школу вместе. Но почему все так изменилось? Почему человек, который некогда был тебе как брат, стал врагом тебе? Почему мы теперь держим настоящее оружие, стоя напротив друг друга, и нет того детского смеха? Лишь только плач, плач девочки. Ее глаза были потуплены вниз, лишь только небольшие капельки слез срывались, окропляя землю.

Мы смотрели друг на друга, но и без того было понятным, что оружие дрожало в наших руках. Каждый из нас ждал, кто сделает выстрел первым, отдаляя момент. Наши воспоминания не давали нам сделать это. Что-то внутри нас обоих противоречило тому, чему нас учили перед войной. Мы оба смотрели на девочку, смотрящую поникшим взглядом. И, как тогда, в детстве, к нам пришли те самые слова наших матерей, которые видели наш спор о том, кто победил: «Вы оба можете победить, потому что вы друзья».

- Друзья на века? – произнес чернокожий парень неуверенно, опуская пистолет, и протягивая руку.

Я опустил винтовку, протягивая руку своему другу. В этот момент танк выстрелил в нас…

Снаряд угодил в нас. Пламя, вперемешку с пылью, охватило нас. Мы зажмурились, жар охватил нас. А когда ночной холод вновь пронзил окружение, мы открыли глаза. Куски снаряда валялись по округе. Мы посмотрели друг на друга. Каким-то чудом мы остались живы. На нас не было ни царапины. Зато кто-то держал нас, обхватив маленькой ручонкой за ноги. Это была девочка. Она стояла, зажмурившись, вздрагивая от каждого выстрела.

Пули и снаряды пролетали мимо нас. Как будто что-то мешало им сделать это. Как будто незримый барьер отбивал их, или же пропускал сквозь нас. Стоя в этом незримом барьере, мы увидели, как в небесах, над полем боя, парят два существа. Их лики искажены. Они стоят, наблюдая и делая какие-то манипуляции. И армии, идущие на встречу друг другу, повинуются им. Мы видели, как каждое воспоминание, вместе с душой, покидающей мертвое тело, взлетает ввысь, затягиваясь в разинутые пасти этих существ. Они как будто насыщались тем, что происходит на этой земле, собирая свою жатву. Им было все равно, как и нам, что вели эту долгую войну. И мы увидели их. Но больше никто на поле не мог видеть их, однако исполняли приказы их – сражаться и умирать. Тогда какая сила защищала нас?

Я посмотрел на свое оружие. Оно, кроме как боли, не принесло ничего.

«А если есть другой путь?» - пронеслось у меня в голове.

Я сжал его в руке и с силой кинул вперед, в тех, кто сражался. Оружие упало между несколькими людьми. Они отскочили друг от друга, смотря на пушку.

Что было дальше, кроме как чудом нельзя было назвать. Оно растворилось в воздухе, как будто бы его никогда и не существовало. Зато, на земле, где была пыль, проросло несколько цветов и небольшое деревце раскрыло свои листья. Все это было на глазах солдат. Они посмотрели на нас, стоящих рядом с испуганной девочкой. Следом мой друг выбросил пистолет. Он угодил в разбитый танк. И на его месте появились качели.

В этот момент многие посмотрели как на нас, так и друг на друга. Почему мы сражаемся? Ради каких целей? Зачем убиваем друг друга? Ведь мы все здесь люди, независимо от цвета кожи и национальности. Ведь раньше мы были друзьями. Что же произошло? Почему мы должны слушать тех, кто говорит, кому жить, а кому нет? Каждый из солдат заглянул в самого себя. Нет, не этого мы хотели. Смотря друг на друга, сначала один выбросил оружие из рук, затем другой, потом третий. И каждое оружие исчезало в воздухе, как будто бы его не было, преображая мир.

Видя то, что люди больше не подчиняются их воле, существа стали также растворяться в воздухе. Дым, смог, туман, темные тучи - все это стало исчезать с каждым выброшенным оружием. Выбрасывая оружия, люди шли в нашу сторону, и каждый помогал своему другу подойти к нам, сюда, где стояли мы с девочкой. И как только последнее оружие исчезло, все то, что мы знали, исчезло в яркой вспышке света…

Как только девочка открыла свои голубые глаза, наполненные верой в чудеса, мир был совсем другим. В нем не было более разрушенных зданий, разбитых машин, сражающихся солдат. Вместо всего этого был солнечный, летний день. Мы с другом стояли подле девочки на улице, среди возвышающихся, целых многоэтажек. Неподалеку от нас веселились дети на игровой площадке. Они гоняли мяч. Воздух был наполнен цветочным запахом, исходящим от клумбы. Деревья колыхались от небольшого ветерка. Мы были не в пыльной военной форме, а в обычной одежде.

Вдруг кто-то окликнул девочку по имени. Это были ее родители. Она сразу побежала к ним. Остановившись на полпути, она обернулась к нам. В ее глазах больше не читалось страха и грусти, лишь радость и надежда переполняли ее.

Может быть, в мире все же есть иной путь, чтобы наконец-то убрать оружие и прекратить войны, начав жить ради этого момента?..