Читать онлайн
"Почти реальная история"
Белый цвет поглотил, размыл чувства. Стальная тяжесть шприца вонзилась в дрожащую синеву вены, украла мир. Боль, прятавшаяся внутри, вырвалась наружу, разбила россыпью трещин белизну потолка.
- Мама! Зачем паучок прячется в трещину? Разве можно там спрятаться от мира? Мама? Ты меня слышишь? - беззвучно шевелились мертвенно бледные губы, стянутые плёнкой застывшего в тревоге времени.
- Кто я? София? – сознание потерялось в закоулках памяти, с трудом отделяя реальность от навязанных болью образов.
Из дальнего угла ползла тень. Ее остановила полоса света, проникшая через приоткрытую дверь. Луч света подарил надежду. Он звал, настойчиво уговаривал. Надо бежать за ним. Но нет сил, нет веры.
- Мама! Спаси, Кристиночку! Пожалей ее, отпусти! – шептала София. Она задыхалась, вода, скопившаяся в легких, душила ее. Воспоминания слиплись в тягучий ком скверны, вставший поперек горла и не дающий вздохнуть. Зрачки глаз древней богини замерли, вглядываясь в бесконечность.
От отца София унаследовала цвет глаз, их черная бездна с ярким блеском изумрудных звезд очаровывала и пугала. Горячая кровь польской шляхты бурлила в ее крови. Прадед, из древнего рода Любомирских, влюбился в местную красавицу и бросил к её ногам сердце и жизнь, полную приключений и, как потом оказалось, долгов.
Мать Софии приехала из деревни покорять город. Не высокая, шумная, шустрая, она привлекала мужчин легкой непосредственностью и пышной грудью. Имя было под стать характеру - Зина. Она быстро покорила и ненавязчиво подмяла отца.
Бабка, наследница громкой фамилии, была в ярости. Не смирилась даже после рождения внучки. Лучистое имя София не принесло мир и согласие в семью.
Как возникают страсти, уносящие счастье в небытие? Что сжигает огнем кровь, уничтожает любовь? Почему ненависть не дает покоя? Тревожат призраки прошлого или мысли живых людей? Пока еще живых. Дыхание, речь – не признак жизни. Сердцебиение можно подделать, кандалы проклятий ритмично стучат в такт шагам. Набат утраченной свободы.
Бабке Софии от предков досталась часть старинного кирпичного особняка с огромным чердаком. Триста метров непонятных закутков, замысловатых переходов, создающих свою загадочную реальность. Другую половину особняка превратили в коммунальную квартиру с длинным коридором, свидетелем бесчисленных ссор и примирений соседей. В этой половине дома в одной из комнатёнок жила я с родителями.
Зина развелась с отцом Софии, не выдержав вечного диктата старухи. Они остались жить на одной территории, но так и не стали семьей. София с мамой ютилась в небольшой комнатке, рядом с кухней. Бабка не пустила их в свою жизнь. Не прогоняла из дома, но и не признавала за ними родства. Была твердо уверена, что невестка охомутала сына ради жилплощади.
Зина не любила свекровь, считая ее виновницей всех бед. Бывшего мужа презирала за безвольность и отсутствие темперамента.
Бабка Софии умирала долго и мучительно. Казалось, что это старый дом не отпускает ее, питаясь ее муками и стонами от нестерпимой боли.
После смерти бабки Зина завладела всем, что осталось от старухи, отселила бывшего мужа в комнатку при кухне. Перемена ролей не сделала ее счастливой. Пустые комнаты давили, каждую ночь напоминали об одиночестве.
Единственный человек, получивший свободу, оказался отец Софии. Добрый, но слишком мягкий, всю жизнь томился под диктатом женщин, он внезапно вырвался из оков. Встретил умную женщину и полюбил. Она не стала выяснять отношения с бывшей женой и отказалась от дележки родового гнезда. Говорят, они и теперь живут счастливо.
Софию всегда манил чердак - хранитель древней паутины и кряхтящих от старости сундуков. Какую забытую тайну она хотела там найти? Поднимаясь на чердак, София сталкивалась с взлетающими от испуга летучими мышами. Шум от судорожных взмахов их крыльев пугал ее до дрожи в коленках, но любопытство побеждало страх.
Однажды София позвала меня на чердак. Удивленно оглядываясь по сторонам, я вся сжалась, чтобы не дышать затхлостью. Меня затошнило от отвращения. Стремглав, бросилась назад по прогнившим деревянным ступенькам, вопившим от боли.
Ночью мне приснился кошмар. Невесомая легкая пылинка, кружась в солнечных лучах, опадала на пол чердака. Внезапно из углов выползла тьма, призывая полчища пауков, плетущих саван запустения. Липкая паутина затянула все щели, не пуская свет солнца и ветер. Пыли становилось все больше и больше, ее комья слиплись, превращаясь в останки умерших надежд.
"Никому не выжить в этом жутком коконе забвения!" - Я проснулась от стука моего сердца, судорожно бившегося от ужаса. Мне чудилось, что проклятие старого чердака потихоньку спускается вниз по стенам. Проникает через дымоход, чтобы уничтожить все живое. Вот ледяные пальцы мрака коснулись и меня. Вскрикнув, я бросилась в кровать к родителям, дрожа от холода и страха. Мама нежно обняла меня, спросонья неразборчиво шепча слова утешения.
Скоро родителям дали новую квартиру, и мы уехали. Несмотря на грусть расставания с друзьями, моей радости не было предела.
София выросла, влюбилась, вышла замуж за Константина, родила дочь Кристину. Жить бы - да поживать, и добра наживать, но молодой муж решил сделать евроремонт. Обновить дряхлеющий дом.
Но разве можно изгнать призраков? Зина, теперь теща, взбунтовалась против зятя. Вдруг захочет стать хозяином дома? Кое-как пережила ремонт кухни, но когда Константин решил переделать чердак в мансарду, не выдержала. Обвиненный во всех смертных грехах, зять был изгнан. Запил горькую от несправедливости обвинений и от предательства жены.
София осталась с матерью, не поддержала мужа и не последовала за ним в изгнание. Она не захотела жить вместе со свекровью. Еще раз оказаться в приживалках? Ни за что! Родовое гнездо, не отпускало, яростно впиваясь в сознание.
Умерла свекровь. Одиночество и горе захватили Константина, ураганом унесли его вслед за мамой. «Зачем жить без поддержки и любви?" – и как-то утром выпил жидкость забвения. То ли спирт "Рояль", то ли еще какую-то дрянь.
Детство - связывает нитями воспоминаний, но взрослея, мы теряемся в огромном мире. Не замечая, потихоньку стареем, застываем от отчаяния, не в силах расстаться с любимыми и близкими. С трудом находим в себе силы, чтобы искренне поддерживать. Суета повседневной жизни сжигает юношеский максимализм и желание спасти весь мир. Время неумолимо проносится мимо.
Однажды я с Софией случайно встретилась в городе. Шла из налоговой инспекции, где сдавала отчеты. Мой перфекционизм измучил меня, спасла помощь сотрудников налоговой. Люди с радостью помогают, когда их об этом просишь. Но от нервного перенапряжения и усталости я с трудом воспринимала реальность.
Обменялись с Софией ничего незначащими дежурными фразами. Посмеялись, вспоминая прошлые проказы.
- Ты помнишь Димку? – румянец вспыхнул на лице Софии, омолодив лет на двадцать.
" Голубоглазый, белобрысый, добрый, заведенный, как пружина. Он был старше и опекал нас "мелюзгу". Не давал в обиду. Играя в казаки-разбойники, мы носились, как угорелые, сверкая разбитыми коленками, исцарапанными локтями. Наша фантазия мчалась впереди нас, создавая замки и неизведанные царства. Бесстрашное воинство, не боящееся даже зарослей злой обжигающей до волдырей крапивы. И впереди всегда был Димка", – я улыбнулась подруге.
- Знаешь, в юности я с ним встречалась, - мои брови подскочили от удивления.
- Да, - глаза Софии загорелись тем светом, который бывает у влюбленных и безумцев, - он даже замуж меня звал. Только мама была против, как всегда.
Я пожала плечами, не зная, что сказать. Разумные поступки бывают слишком жестоки.
- Мама оказалась права, - вздохнула София, - через полгода Димка сел, по глупости. Драка. Хулиганка. Он даже мне не написал, а я тогда так страдала.
"Как утешить прошедшее горе? Заживают ли шрамы от утраты юношеской любви", - я грустно вздохнула.
- Недавно я встретила его. Он сказал, что не писал из колонии, чтобы не сломать мне жизнь. Глупенький, - нежность влюбленности разлилась по округе, лучом прикоснулась и к моему лицу.
- Димка всегда защищал нас, - я хотела подбодрить подругу. Может, жизнь дает ей еще один шанс? Почувствовать себя любимой и желанной. Стать счастливой.
- Мы начали встречаться, - утверждала или спрашивала София, смотря куда-то в сторону. Мне стало тревожно, но я тогда еще не знала, что люди отводят взгляд, чтобы спрятать свою боль. Ложь во спасение. Только кого?
- Надеюсь, все сложится, - я улыбнулась, - передавай привет Димке. Мы попрощались, обещая, как-нибудь зайти в гости.
"Когда игра в казаки – разбойники превратилась в реальность? Вместо радости победы - серая стена заслонила небо. Детство исчезло в лавине взрослой ответственности. Трудно доверить свою жизнь человеку", – грустные мысли не давали мне покоя.
Через год я встретила тетю Пашу – бывшую соседку, доживающую свой век в коммуналке старого особняка. Когда- то веселая, теперь она только вздыхала, мучаясь от отдышки. Тетя Паша рассказала, что Димка опять сел. По глупости. Пьяный, душа нараспашку, повздорил с кем-то, подрался. Если бы не предыдущий срок, отделался бы условным наказанием. А теперь – рецидивист. У Софии от пережитого горя случился нервный срыв. Зина, не задумываясь, вызвала скорую и отправила дочь в психушку.
- Разве может нормальный человек упрекать родную мать в том, что разрушила ее жизнь? Да, я ее одна растила, все силы отдала – ей и внученьке ненаглядной. А она! Вся в отцовскую породу! Неблагодарная! – Зина побежала жаловаться по соседям, пытаясь оправдать свой поступок.
София умерла в психиатрической больнице. Отек легких. Смирительная рубашка лишает свободы. Обездвиженный человек захлебывается не только горем, но и жидкостью, скопившейся в легких.
Слезы не помогают пережить боль утраты. Горечь утраченных иллюзий, как осколки хранятся в закоулках памяти. Выползают внезапно, впиваясь в сердце. Совесть не знает отдыха, не внемлет доводам рассудка о том, что помогать надо только тем, кто просит о помощи.
Старый дом недовольно кряхтит, спрятав внутри себя звуки жизни. Я настойчиво звоню, надеясь, что мне откроют. Звонок устал от своей беспомощности, шипит, не реагируя на мои усилия.
- Тетя Зина! – я кричу в приоткрытую форточку. Оттуда, распространяя запах сырости и забвения, выплывает лишь тягучая тишина. Я не смогла не дозвониться, ни достучаться до мамы Софии. Моя вина и сочувствие остались со мной.
Услышав шум, во двор вышла тетя Паша. Рассказала, что Кристину забрала к себе двоюродная сестра отца Софии. Она удачно вышла замуж, но оказалась бездетной. Кристина иногда приходит навестить бабушку.
- Я никогда не стану такой, - шептала я, торопясь домой, - у меня есть шанс все изменить. Не утонуть в наставлениях и ограничениях. Быть рядом со своей дочерью. Поддерживать в трудную минуту, дуть на разбитые коленки, верить в ее мечты. Просто любить.
Запыхавшись, я вошла в квартиру. Нахмурившаяся дочь-подросток выжидающе смотрела на меня. Я вспомнила, что, несмотря на ее просьбы, не отпустила ее вместе с подругами на концерт любимой группы.
- Иди, это твоя жизнь! – выпалила, словно бросилась со скалы в штормовое море. Дочь с удивлением посмотрела на меня.
- Мамочка! – дочка прижалась на мгновение, потом бросилась в свою комнату, - Ой! А что одеть?
"Может, любовь – это и есть свобода?" – я наблюдала, как радостная дочка собирается на концерт.
Хлопнула закрывшаяся входная дверь. Резкий звук разбудил мою тревогу, притаившуюся около сердца. "Что я делаю? Вдруг ее кто-то обидит? Да что это? Я научусь доверять своему ребенку! Слишком прижимая к себе, можно придушить заботой. Замкнутый круг несвободы!" – пошла на кухню, мыть посуду. Текущая вода избавляет от излишней тревожности, даже если водный поток всего лишь брызжет из крана. Очистить мысли труднее, чем тарелку. Но я постараюсь.
Я научусь любить. И светом радости будут сиять окна моего дома.
.
ЛитСовет
Только что
