Читать онлайн
"Пять жизней одного шпиона. Жизнь вторая.."

Вторая жизнь

Глава первая.

337 школа специалистов рядового плавсостава ВМФ СССР.

Мы скоро кителя оденем вместо роб.

Отпустит нас Земля на ширь морских дорог.

Но даже через два десятка долгих лет

Забудем мы едва, во что кто был одет,

И даже поневоле нам не забыть мозоли,

И как бушлатом каждый был согрет!

Александр Викторов

Курсант

Путь Егора лежал в Лиепаю с пересадкой в Риге. Это было первое путешествие парня по Советскому Союзу. Ночью, на вторые сутки, он добрался до мореходной школы, дислоцировавшейся в Лиепайском военном городке, военно-морской базы, Дважды Краснознамённого Балтийского флота.

На КПП стояли ребята в штатском, ровеснике Егора. Проверили у парня паспорт и направление от военкомата. Один из них проводил его в здание, как потом выяснилось учебного корпуса. В длинном коридоре, стояло с десяток, двухъярусных с ромбической сеткой армейских коек, на них лежали матрасы и подушки.

- Располагайся – показал он на койки и ушёл. Егор осмотрелся. Человек пятнадцать находилось в коридоре. Спали, кушали, беседовали. Поздоровавшись с ними, он выбрал свободную койку. Бросил на неё свои вещи и подсел к ребятам.

- Как тут? Что происходит? Что слышно? – завалил он их вопросами.

- Завтра медкомиссия, после мандатная и если всё в норме зачисление, – ответил один из парней и сам уточнил у Егора, - Ты на какую специальность?

- Матрос – ответил Егор.

- Я тоже - повеселел парень и протяну руку. - Женя Пивоваров.

- Егор Каминский.

После тяжёлого дня парни вскоре заснули глубоким здоровым сном. Последняя ночь гражданского юноши, в следующий раз он заснёт курсантом, если конечно пройдёт по конкурсу.

Резкая команда «Рота! Подъём!», как взрыв подбросил парней в койках. Командовал мичмана.

- Умываться. Где гальюн знаете. Кто не знает, другие покажут. Завтрака для вас не будет, ешьте, что привезли из дома. Кого зачислят, те получат обед. Остальные, кому не повезёт, поедут домой. Поэтому, кто поступит в школу, либо харчите свои домашние пайки, либо отдадите не поступившим. Хранить продукты запрещено. Сейчас восемь часов. В девять начало медкомиссии. Потом мандатная. В двенадцать переодевание поступивших. В четырнадцать обед. Остальной план мероприятий доведу до вас после обеда, – вдруг мичман рявкнул – Смирно! – парни вытянусь в струнку, - Запомните салаги! На флоте бабочек не ловят. Вся ваша жизнь теперь будет под команду, – переведя дыхание, скомандовал – Вольно! Разойдись. - У Егора резко снизилась мотивация к службе на доблестном Военно-Морском флоте.

Ничего страшного на медкомиссии не происходило. Всё, как в военкомате. Большинству говорили. «Годен», но четверо парней не прошли. Егор смотрел, как они с котомками и поникшими головами, брели на КПП.

Наступило время мандатной комиссии. Не понятно, почему её так называли, но задавать не нужные вопросы в этом заведении, как уже сообразил Егор, себе дороже. Услышав свою фамилию, вошёл в кабинет. За большим столом сидели шесть старших морских офицеров. Мичман всех проинструктировал, как следует представляться.

- Каминский Егор Анатольевич 1959 года рождения. На специальность матрос, - офицеры изучали его документы передовая друг другу. Капитан 3-го ранка обратился к нему.

- Ты окончил училище киномехаников и где работал?

- В кинотеатре – коротко ответил парень.

- Какой уровень твоей квалификации – продолжал интересоваться офицер. «Право, при чём здесь кино. Это же флот». Стучало в голове Егора, но он спокойно ответил.

- Киномеханик второй категории с правами механика АСК – и уточнил, заметив на лицах офицеров непонимание – Это механик автоматической системы кинопоказа.

- Вот как. Разве есть такая, – недоверчиво спросил, интересовавшийся кино капитан 3 ранга, а затем спросил.

- Кинопроектор «Украина» тебе знаком. Умеешь на нём работать? - Егор от неожиданности улыбнулся. Офицер сразу посуровел.

- Я спросил, что-то смешное?

- Никак нет. Виноват, – исправился Егор – «Украина» узкоплёночная киноустановка. В комплект входят трансформатор КАТ-16, ламповый усилитель КИНАП или транзисторный 6У-34, два динамика, провода, экран. Конечно, могу на ней работать. Для этого достаточно прав демонстратора узкоплёночного кино.

- Документы такие, есть? – все не унимался офицер.

- Нет. Есть аттестат о присвоении второй категории, но они остались в Минске. Не знал, что будут нужны. Можно написать родителям они вышлют, - в разговор вмешался старший по званию капитана 2 ранга.

- Евгений Викторович, Вы же видите, парень разбирается. Документы ему пришлют. Есть ещё у кого вопросы к нему, – выждав немного подытожил, – значит, нет вопросов, – и обратился к Егору.

- Ты принят. Напиши родителям, пусть вышлют документы, о которых тебя расспрашивал капитан 3 ранга Абиков. Свободен.

- Есть! - Ответил Егор – по-уставному повернулся и вышел из кабинета, успев услышать за спиной одобрительные голоса офицеров.

Вот и всё! Как-то буднично, обыденно. Ни салюта, ни аплодисментов, ничего яркого. Словно руки вымыл. Непосредственная наивность! Скоро начнётся у тебя такое, что небо с овчинку покажется.

Всех собрали в парней курилке. Набралось почти три десятка. Появился ещё и старший мичман. Мичман, который утром поднимал ребят, держал в руках механическую машинку для стрижки волос. Подняв руку с ней над головой, обратился к парням.

- Товарищи курсанты! Кто умеет пользоваться это штукой – Егору резануло непривычное «Товарищи курсанты». Руки подняли двое. Мичман накинулся на них.

- Крыльями машите как бакланы. Как отвечать положено?

- Виноват! Курсант Фисюк.

- Курсант Смирнов.

- Другое дело ребята, – похвалил курсантов мичман и присев на скамейку в курилке продолжил - Вас вызвали на неделю раньше остальных. Вам предстоит стать с первых дней младшими командирами – старшинами смен. Отбирали по документам. Многие из вас где-то работали. Остальные кто скоро приедет, в основном, будут от маминой сиськи, - прервав на мгновение беседу, он предложил курсантам. – Садитесь. Курите. Учтите товарищи курить на территории школы можно только в курилках и только в установленное распорядком время. За курение в неположенном месте - мгновенное исключение из школы. С курением на флоте очень строго. Должны понимать корабль это объект повышенной опасности. Как говорят на флоте «Лучше три раза тонуть, чем один раз гореть». Ну, хорошо. - Закончил мичман и встал. Встали и все курсанты. Кто не сообразил тех, подтолкнули. Когда старший по званию встает, должны встать и младшие по званию. «В другой мир попал» - промелькнуло в голове Егора.

- Я мичман Гаврилюк, командир первого взвода второй роты. Знакомьтесь, - он повернулся к стоящему до сих пор молча старшему мичману – Старшина, второй роты старший мичман Малаев, он вам заменит отца, мамку и всех остальных родных и близких.

- Сейчас всем стричься под ноль. Кто пострижётся ко мне в каптёрку поучать робу, бескозырку и ботинки, – скомандовал, с сильным кавказским акцентом, старшина роты. У Егора от волнения слегка зашумело в голове. Теперь он каждой клеткой своего тела, ощущал эту новую мужскую жизнь, о которой он столько читал и слышал от дембелей. О ней, беспрерывно трещал его преуспевший соперник, солдатик Виталик. Жизнь, о которой он так мечтал - началась. Егор мечтал в один прекрасный день появиться на пороге дома своей любимой девочки, и тогда она поймет, что поспешила. Он почувствовал, как гордость за себя наполняет его.

Курсанты засуетились. На землю полетели кудри. Стричь машинкой было тяжело. Парни вмиг, освоив это не хитрое дело, сменяли друг друга.

Получали форму. Рабочее платье синего цвета из облегчённой парусины, ботинки, носки, трусы, бескозырку и настоящую морскую тельняшку. После обеда занимались работами, которых оказалось несметное число. Школа готовилась принять более 400 курсантов в течение, трёх дней.

Личный состав в школе делился на две роты. Первая рота мотористы, электрики, машинисты это специальности БЧ-5. Вторая рота матросы это штурманская БЧ-1и почему-то одна смена котельных машинистов. Командиры и замполиты рот, старшие офицеры. Старшины рот старшие мичмана. В каждой роте по 200 курсантов. Рота 3 взвода. Командиры взводов мичмана. Во взводе 3 смены. В смене младшие командиры это курсанты - старшины смен, три командира отделений в каждой смене. В смене 30 курсантов, в отделении 10 курсантов. Есть ещё комсорги рот и смен. Егор был назначен старшиной 21 смены, 1 взвода 2 роты. На левый карман робы нашивался боевой номер, по которому определяли, к какому подразделению принадлежит курсант. Так у Егора был номер красного цвета 2-21-01, значит 2 рота, 21 смена второй роты, 01 порядковый номер в смене.

На следующий день начали прибывать остальные курсанты. Наступил в жизни Егора период постоянного напряжения физических и моральных сил, хронического недосыпания и недоедания. Теперь он хорошо понимал слова его дяди Саш, брата матери, прошедшего всю войну от первого до последнего дня. Слова о том, что солдат всегда есть и спит впрок.

Жизнь на гране фола.

До моря от кубрика, где жили курсанты, 300 метров. Через Лиепаю проходила граница незамерзающей акватории Балтийского моря. Постоянные морские ветра особенно зимой, то ещё удовольствие. Сырость и холод станут постоянными спутниками курсантов.

Распорядок флотский. Подъём 06.00. Затем флотский марафон: зарядка, утренний туалет, завтрак, построение, развод на занятия, обед, после обеда продолжение занятий. Один час личного времени с 17.00 до 18.00. Затем ужин, самоподготовка до 21.00. В 22.00. наконец – отбой. Такой распорядок с понедельника по пятницу.

Понятно все передвижение по территории школы строем или по приказу. Самостоятельное индивидуальное хождение по территории – наказывалось вплоть до отчисления из школы. Ходить без строя разрешалось только старшинам смен и командирам отделений или рассыльным.

Суббота банно-прачечный день. Большая приборка и после обеда баня. Помывка это отдельный анекдот и он впереди. В субботу вечером самоподготовка два часа. Воскресенье до обеда общественно-политические мероприятия, после обеда демонстрация кинофильмов в кубрике с известной уже киноустановки «Украина». В воскресенье увольнительные в город, при условии, что в смене нет залётов и неуспевающих.

Егору после восьми лет интерната такой режим терпим. Маменькины сынки не выдерживали. Практически каждый день кото покидал школу уже в гражданке.

Трёхразовая кормёжка по армейским нормам. Пшено, перловка, рис, варёная картошка, всё с комбижиром. Варёное волосатое сало, или варёная селёдка в чешуе. Серый хлеб кирпич, каждому по куску три раза в день. Чай с двумя кусками рафинада на завтрак и ужин. В обед армейская кружка компота из сухофруктов. В воскресенье воскресный завтрак. Внимание! Всё то же и, ломтик батона, 25 грамм сливочного масла и два варённых куриных яйца. Кто служил, не спросит, кто не служил, не поймёт. Состояние голода у курсантов было перманентное 24 на 7.

Суточные наряды. Старшины смен и наиболее подготовленные командиры отделений заступали дежурными по ротам, также помощником дежурного по школе. Остальные наряды по обеспечению жизнедеятельности части. Дневальные на тумбочку. Рабочие на камбуз. КПП. Караульно-пожарное отделение. Кочегарку топили сами курсанты с 26 смены котельных машинистов.

С первого дня старшина роты старший мичман Малаев поручил Егору вести книгу нарядов. Парень мгновенно попал в авторитеты у курсантов. Ещё бы, мичман может и не вспомнит, что вкатил внеочередной наряд, а вот Каминский не забудет, с ним лучше не сориться. В помещениях роты убирались и наводили порядок дневальные, три курсанта заступивших в наряд. Если заступать в наряд по очереди, то заступали не чаще одного раза в десять дней. В случае нарушения или проступка следовало наказание в виде внеочередных нарядов от командиров. Всё, как в любой войсковой части Вооружённых Сил СССР.

Подразделение, которым командовал Каминский - 21 смена. Специальность матросы 1 класса. К началу учёбы тридцать курсантов. Командиры отделений Игорь Фомин, Сергей Калягин, Сергей Хворостов. Комсорг смены Саша Кулиненко. В смене Егора учился и комсорг роты Толя Побережник с Запорожья. Егора с Толиком вскоре связала настоящая флотская дружба. Толя Побережник, как ранее и Егор тоже хотел, поступал в военно-морское училище, но не прошёл по конкурсу. У Толика была мечта стать офицером. Отличный парень и верный друг. По окончании школы Толик попросился в Баку. Там поступил в Бакинское военно-морское училище, окончив его офицером. После распада Союза перешёл на работу в милицию. Дослужился до звания полковника и должности начальника районного отделения милиции. До седых волос он при переписке называл Егора - командир. Флотская дружба - это на всю жизнь. У Егора большинство друзей, было среди старшин смен. Их объединяли общие задачи и взаимопомощь. Старшина 22 смены Женька Пивоваров, с ним Егор познакомился в первый день. 23 смены Саша Фисюк – стриг Егора в первый день, 24 смены Валера Мироненко, Калининградец. После службы уйдет на железную дорогу и дослужится до начальника пассажирского поезда Калининград-Москва, но эта отдельная захватывающая история времён развала Союза. 25 смена Юрка Маслов, как и Егор минчанин. Сказать, что старшинам было труднее чем рядовым курсантам, ничего не сказать. Старшины имели больше прав, чем рядовые курсанты, но с них и спрашивали за успеваемость, за дисциплину в смене. За нарушение подчинённых, стружку снимали со старшин смен. Старшины несли наряды наравне с другими курсантами, контролировали дисциплину в смене, но им и самим нужно было учиться. Все старшины являлись отличниками, а по-другому, и не могло быть. Как можно требовать от подчинённого хороших оценок, когда ты сам не успеваешь. Многие преподаватели школы, начинали службу сразу после войны, и в школе действовал фронтовой лозунг «Делай как я» и «Учить тому, что нужно на войне».

Денежное довольствие курсанта, как и везде в Вооружённых Силах СССР, 3 рубля 80 копеек. На табачное довольствие полагалось пачка сигарет «Астра» в неделю, гадость порядочная, сено, палки, навоз и немного табака. Курение отдельная тема.

Во второй роте командиром 2 взвода являлся мичман Гайдук. Молдаванин. Мелкий прыщ на заднице школы и как все карлики очень говнистый. Однажды он остановил роту.

- Курящие выйти из строя – раздалась команда мичмана Гайдука. Многие остались в строю. Подумав, что где-то попались окурки и курящих, будут воспитывать. Кто посмелее, вышли. Мичман Гайдук продолжил

- Курящие в курилку курить. Остальные налево и на уборку территории, – понятное дело курящих становилось не меньше, а больше. Начал курить и Егор. Только не из-за «выпендрожа» Гайдука. Старшин смен, утром поднимали за полчаса до общего подъёма роты. Они уже в форме должны контролировать подъём подчинённых. После отбоя всей роты в 22.00., в 22.30 старшины шли на доклад к обеспечивающему мичману или офицеру. Получается, отдыхали парни на час меньше. К концу дня от проблем, старшины были уже не какие. После отбоя и до доклада собирались в курилке, обсудить день и затянуться «Астрой», которая как шомполом прочищала мозги.

Старшина 21 смены 2 роты.

Парни в школу приехали со всего Советского Союза. Разного уровня развития, интеллекта, воспитания. Поддержание дисциплины в сменах и естественно суммарно в роте, лежало на плечах старшин смен и командиров отделений, но они были такие же курсанты, как и их подчинённые. Отличались только цветом боевого номера. Не станешь бегать с жалобами к мичманам или офицерам, такой старшина никому не нужен ни командованию, ни подчинённым. Панибратство с подчинёнными прямой путь к краху. Егор четко понял ещё в этой школе, если заигрываешь с подчинёнными, знай - ни будет, ни порядка, ни дисциплины, ни исполнительности, ни уважения. Егору теперь пригодился разряд по боксу. Понятное дело, рукоприкладство Уставом запрещалось. Да и не порядочно это. Командир если ударит подчинённого, будет ему взыскание в рамках Дисциплинарного Устава, а если младший по званию или должности поднимет руку на командира – это трибунал и срок. Поэтому, перед отбоем старшины смен, надев боксёрские перчатки, устраивали боксёрские поединки в воспитательных целях. Всё в рамках Устава. Можно любого поставишь на место. Правда у Егора возникла серьёзная проблема с одним курсантом. Это Паша Братякин с Ростова. Крепкий оказался хлопец. Похоже в прошлом, тот ещё перец, чудом не угодивший на зону. Хотя не боксёр, но держал любой удар и сам бил ловко и словно кувалдой. Егору несколько раз досталось от него на орехи, походил старшина с «фингалами».

Егора вызвал командир роты капитан 3-го ранга Винс Анатолий Иванович, об этом офицере, моряке от Бога, сказано будет ещё немало хороших слов. Егор постучал в дверь канцелярии роты, услышав разрешение войти. Вошёл.

- Товарищ командир. Старшина 21 смены курсант Каминский по вашему приказанию прибыл.

- Каминский, что у тебя с Братякиным. Не справляешься с ним. Не управляемый он? Отчисляем его? – сразу взял быка за рога ротный: «Откуда он в курсе?» - Подумал про себя Егор.

- Товарищ командир. Парень он сложный, но желает быть моряком. Успевает хорошо. Крепкий. Правда, с характером, ну так мы же не монахи и не евнухи - мы моряки.

- Что предлагаешь? – заинтересовался Винс.

- Хворостов слабый получился командир отделения. Назначим Братякина. Отчислить его всегда успеем.

- А что! Умно! Верно, мыслишь старшина! Сегодня на вечерней поверке объявлю перед строем. А вот в тебе, я вижу, не ошибся. Так держать Каминский. Объявляю благодарность.

- Служу Советскому Союзу! – как положено, отчеканил Егор, приложив руку к бескозырке.

После вечерней поверки. Ротный скомандовал.

- Рота смирно! Курсант Братякин!

- Я! – выкрикнул Паша Братякин

- Курсант Хворостов.

- Я! – откликнулся Хворостов.

- Выйти из строя!

- Есть! - курсанты вышли из строя на три шага и повернувшись через левое плечо лицом к строю замерли. По стойке «Смирно» стояла и вся рота. Винс продолжил.

- Слушай мой приказ. Назначить курсанта Братякина командиром третьего отделения 21 смены. Курсанту Хворостову сдать командование отделением новому командиру. Стать в строй.

- Есть – в один голос ответили Хворостов и Братякин и встали в строй.

- Рота вольно! Разойдись - Скомандовал ротный.

- Рота вольно. Разойдись - продублировали приказ ротного дежурный по роте.

Курсанты 21 смены уже в неформальной обстановке окружили Каминского и Братякина. Одобрительно хлопали по плечу Пашу и жали руку Егору. Паша обратился к Егору.

- Я подумал мне хана. Тебя вызвали к Винсу. Потом он на построении меня вывел. Думаю пора форму снимать. А тут вот как. Ты его уговорил?

- Паша я никого не уговаривал. Предложил твою кандидатуру на командира. Он согласился. Я уверен, ты меня не подведёшь. – Егор протянул руку новоиспечённому «комоду» - Послужим Паша? - Братякин пожал протянутую руку и ответил

- Послужим командир. Не подведу.

Забегая вперёд, нужно отметить, из Братякина вышел отличный командир отделения. В смене Каминского установилась образцовая дисциплина, а ещё Егор, Паша и Толик стали настоящими друзьями, готовыми всегда прикрыть спину друга, но это уже другая история.

Школьная программа.

Военком в Минске, не всей владел информацией об этой школе. Таких школ, в СССР было три. Лиепая, Кронштадт, Владивосток и готовили они специалистов для вспомогательного флота. Для всего портового хозяйства военно-морских баз, а это буксиры, плавкраны, санитарно-госпитальные катера. Также, Гидрографические корабли, танкера и корабли снабжения, ледоколы, спасательные суда. Выпускаемых, школами специалистов катастрофически не хватало на флотах. Один выпускник школы на кораблях заменял трёх не подготовленных матросов срочной службы. Знания давали капитальные и на высоком уровне.

Основные учебные предметы для матросов 1 класса, рулевых-сигнальщиков БЧ 1.

Морская практика, ведущий предмет, включающий в себя всё особенности жизни и обслуживания кораблей. Сигнальное дело. Основы судовождения, управление кораблём с помощью руля, изучение Международных правил предупреждение столкновение судов (МППС 72). Теория устройства и живучести корабля, борьба за живучесть корабля в случае пожара или затопления.

Куда же без военно-морской подготовки. Основы военно-морского дела. Общевойсковая подготовка. Воинские Уставы. Корабельный устав. Личный Боевой номер в штатном расписании корабля.

Обязательный предмет времён холодной войны. Защита от оружия массового поражения - это поражающие факторы ядерного взрыва, отравляющие боевые вещества и совсем уже страшное биологическое и бактериологическое оружие. Изучали защиту от всей этой напасти.

Полезные в жизни специальности и навыки - столярные и малярные работы. Кстати, присваивали первый разряд столяра, так себе квалификация, но всё-таки лучше, чем нечего, а вот навыки и правила покраски металлических поверхностей – очень даже нечего.

Отдельная тема - такелажные работы, это изучение и практическое использование основных морских узлов, и изготовление из тросов и фалов разных морских изделий таких, как кранцев, матов, бросательных. Плетение огонов на капроновых и стальных тросах и даже сращивание тросов.

Полезный предмет в жизни любого человека - санитарная подготовка, оказание медицинской помощи в случае ранения или травмы.

Понятное дело для всех военных - физическая подготовка в том числе, изучение основных военно-спортивных комплексов из «Пособия по физической подготовке и рукопашному бою ВС СССР».

Только одно перечисление основных знаний и навыков занимает немало места. Преподавали по методике военной подготовке. Теоритические занятия, затем практические занятия, и учения в составе смены. Из школы выпускались высококлассные специалисты готовые сразу приступить к службе на флоте. Забегая вперёд, скажем. У Егора это первое, но не последнее военно-морское учебное заведение, но знание полученные в нём, здорово выручали парня. Благодаря им он всегда ходил в отличниках. Лиепая распределяла выпускников на Балтийский флот и на Каспийскую военно-морскую флотилию.

Ротный киномеханик.

Разговор о киноустановке на мандатной комиссии поучил своё продолжение. Прошёл месяц. Организационный период в школе завершился. Жизнь входила в повседневное русло. Встал вопрос о демонстрации фильмов в школе по выходным и праздничным дням. Егор получил из Минска свои документы киномеханика. В кубрике имелась комната под киноустановку. В ней, хранилась аппаратура, и стоял стол для перемотки киноплёнки, там же была оборудована и фотолаборатория. Егор оказался киномехаником и фотографом, благо он предусмотрительно захватил с собой фотоаппарат «Смена 8М».

В один прекрасный день Егора вызвали к заместителю начальника школы, капитану 3 ранга Абикову, это тот офицер, так интересовавшийся навыками Егора в эксплуатации кинотехники. Егор зашёл в кабинет. Доложился.

- Возьми свои документы киномеханика. Поедем с тобой в кинопрокат за фильмами. Если пройдёшь у них переэкзаменовку, то сегодня вечером будешь крутить кино в роте. Готов?

- Так точно! Готов! – отчеканил Егор.

- Исполнять.

- Есть – Егор вернулся в роту. В тумбочке забрал Аттестат, удостоверения, допуск к электроустановкам до 1000 вольт. Подозвал Толика Побережника.

- Толян. Сейчас еду в город с Абиковым, может, что купить удастся. Тебе что надо? Есть деньги?

- Держи командир рубль. Печенья возьми или вафель, может пряников.

- Добро. Я погнал. Жди, – курсанты сидели конкретно за забором круче, чем зека. В школе был автомобиль - шестьдесят шестой газон. Егор прыгнул в кузов. Абиков в кабину и впервые за месяц парень покинул территорию школы.

Вошли в отделение кинопроката. Работники поприветствовали моряков. Абиков начал разговор.

- Товарищи, не могли бы вы проэкзаменовать нашего курсанта на право эксплуатации киноустановки «Украины», - и уже к Егору – предъяви им свои документы. Егор протянул их работникам проката. Те внимательно просмотрели документы курсанта. Старший, как оказалось потом отличный дядька, спросил Егора.

- Работал киномехаником?

- Да в кинотеатре в Минске.

- Ух ты! – и ещё поинтересовался – На какой аппаратуре?

- 23КПК, безперемотка и АСК - ответил Егор. Дядька уважительно, покивал головой возвращая, документы Егору.

- Ну, Вы можете его экзаменовать? – опять поинтересовался Абиков.

- Нет. Его не можем. Он нас может, а мы не обладаем уровнем его квалификации.

- Вот как? – удивился офицер и уже с уважением посмотрел на курсанта – Тогда выбирай фильмы. Я буду в машине, – и вышел из здания проката. Работник проката обратился к Егору.

- Ты же знаешь, что фильмы сдают на начало перемотанными?

- Да. Естественно. А не разживусь я у вас прессом для 16мм плёнки и может есть немного скотча, что бы, если что, фильм подремонтировать?

- Вот, Иван, - обратился работник проката к товарищу, – специалиста сразу видно, а это кап 3 «Экзаменовать», - и уже к Егору – найдем, конечно, другие даже и не спрашивали,- получив всё, и выбрав четыре фильма, Егор подошёл к машине.

- Это что у тебя за штука в руках – поинтересовался Абиков.

- Пресс для ремонта киноплёнки в случае порыва, – Абиков одобрительно кивнул – садись в кузов, поедем.

Вернулись в школу. Сходить в магазин не удалось, но Егор получил возможность самостоятельно один раз в неделю выезжать за пределы школы. Парень быстро нашёл общий язык с молодым гражданским водителем, тот по просьбе Егора, постоянно останавливался у магазина. Егор затаривался, укладывал покупки в фильмоноски и так доставлял их в роту без досмотра на КПП.

Школа выживания от старшего мичмана Малаева.

В наряд, Егор заступал дежурным по роте. Главным лицом в роте был её старшина старший мичман Малаев он же, и контролировал наряды. Наряд заступал на сутки. Готовиться, начинали сразу после обеда. Приводили форму в образцовый порядок. Брились. Подстригали волосы. Повторяли инструкции. Развод в 17 часов. После смены наряда, на доклад к ротному или обеспечивающему по роте. Если служба неслась с нарушением или недобросовестно, командир или старшина роты, могли снять наряд или снять только дежурного по роте. Отстранённый дежурный или весь наряд, в таком случае заступали повторно на следующем день. Однажды, во время дежурства Егора, пришедши в роту старший мичман Малаев, неожиданно нашёл массу недочётов в кубрике.

- Всё Каминский. Я Вас снимаю. Заступите завтра повторно. – Егора сменил его кореш старшина 22 смены Женька Пивоваров. На следующий день, не успел Егор начать подготовку к наряду, как его вызвали в канцелярию роты. Старший мичман Малаев прибывшему Егору заявил:

- Сейчас заступаешь. Я снял Пивоварова. Принимай у него дежурство. - Егор, принимая дежурство, спросил у Женьки.

- До чего он докопался?

- Да до всего. Это не так, то не этак. Хрен его знает эту чурку, что ему надо.

- Лады Жека. Завтра меня сменишь, – но не всё пошло, так как думали Егор и Женя. Малаев снова снял Егора и опять он менял Женьку. Эта карусель завертелась на двадцать дней. Пивоваров и Каминский валились с ног от усталости и хронического недосыпания. По Уставу гарнизонной и караульно службы ВС СССР, дежурному по роте, разрешалось спать во время дежурства, не раздеваясь, и не снимая обувь, а только ослабив ремень не более четырёх часов. Заметьте не более. Меньше можно, можно вообще не отдыхать, больше нет. Потерявший силы от усталости и недосыпа Егор, когда рота была на занятиях, зашёл в отдельный кубрик котельных машинистов, наказав дневальному на тумбочке.

- Если кто придёт, ори, что есть силы «Рота смирно! Дежурный на выход!». Я прилягу уже валюсь с ног.

- Давай, если что я подам команду – сочувственно сказал дневальный. Егор прилёг на койку, прикрыв лицо бескозыркой, и закрыл глаза. Внезапно он почувствовал, что кто-то трясёт его за ботинок. Он сдвинул «беску» с глаз. Передним стоял старший мичман Малаев и улыбался. Егор даже махнул перед лицом кистью руки, отгоняя видение. Малаев не исчез. «Да что это за хрень! похоже с ума схожу!» Мелькнуло в голове Егора, но вдруг призрак старшего мичмана заговорил своим обычным голосом с кавказским акцентом.

- Что Каминский лежим. Нарушаем. Спим, – до Егора дошло, что это не видение, а реальный Малаев. Егор взглянул на свои наручные часы. Он проспал два часа. Парень хотел вскочить, но потом подумал про себя: «Да хрен с ним, всё равно семь бед, один ответ». Он молча натянул беску на глаза и остался лежать. Удивительно, но Малаев просто ушёл в свою каптёрку. Правда и Егору сон уже не шёл. Он поднялся, поправил койку, на которой лежал и вышел к дневальному.

- Когда он тут появился? – спросил курсанта.

- Он искал тебя минут десять. Я три раза орал, но ты не вышел – оправдывался парень

- Да ладно. Проехали. Я так заснул, что ничего не слышал. Ты ни в чём невиноват.

- Что будет теперь, снимет нас?

- Меня да. Тебя, то за что. Спал бы ты, сняли бы тебя и меня как дежурного. Спал то я. Ты не несёшь ответственности за действие старшего по должности. Стой спокойно всё будет хорошо.

- А тебе?

- Да мне уже пофиг. Хожу и так как как приведение, – закончил Егор. Но удивительно, ничего не произошло. Старшина роты вел себя, будто ничего и не случилось. Егора, в последний раз сменил Пивоваров, но и он достоял до конца. Наконец порочный круг был разорван. Коварный план хитрого, но опытного старшего мичмана Малаев всплыл только в феврале. Накануне 23 февраля в школе планировалась большая делегация разных высоких чинов и гостей. Всё командование стояло на ушах. В канцелярии в присутствии старшин смен, Винс обсуждал предстоящие действия всех командиров, дабы не ударить лицом в грязь.

- Кого старшина поставите по роте? Есть кто, на примете? - Винс обратился к Малаеву.

- Есть товарищ командир. Как не быть. Асы! Хоть в огонь их, хоть в воду. Не подведут. Правильно я говорю товарищи курсанты? – Малаев хитро посмотрел на присутствующих Каминского и Пивоварова. Теперь оба сообразили, зачем ему была нужна та карусель с дежурствами.

-Так точно! - в один голос ответили старшины. Винс, непонимающе посмотрел на них и на старшину, но махнув рукой, перешёл к следующим вопросам.

Помощник дежурного по школе.

Когда капитан 3 ранга Винс, заступал дежурным по школе, он всегда брал в наряд помощником дежурного либо старшину 25 смены Юру Маслова, либо старшину 21 смены Каминского. Во время одного из таких дежурств, Винс стоял на улице недалеко от складских сооружений. К нему с докладом подошёл Егор.

- Разрешите доложить товарищ командир?

- Докладывай.

- Провели вечерню поверку. Весь личный состав на лицо. Пятеро в санчасти. 12 человек в нарядах. Самовольно отлучившихся нет.

- Хорошо. Смотри Каминский трубы лежат уже давно.

- Лежат, товарищ командир. Давно. С сентября точно.

- Мне, они нужны на дачу, - и помедлив продолжил, – ты улавливаешь нить.

- Так точно товарищ командир. Улавливаю, но если я их умыкну, а меня поймают, то выдерут.

- Конечно, выдерут, как же иначе. Вот только вопрос, кто тебя драть то будет?

- Вы же товарищ командир и будете.

- Опять верно. А кто тебе приказал их умыкнуть. Я же и приказал. Соображаешь?

- Соображаю товарищ командир. Разрешите выполнять.

- Выполняй. – Винс, повернулся и зашага в дежурку. Егор перекинул трубы через забор, благо было темно. Потом сам перелез через забор. Оттащил эти трубы на дачу Винса. Он бывал на ней, как то Анатолий Иванович приводил туда курсантов помочь ему передвинуть мебель. Через полтора часа Каминский вернулся в школу тем же маршрутом. Зашёл в дежурку. Винс посмотрел на него. Егор только кивнул командиру. Они продолжили дежурство. К этому вопросу больше никто из них никогда не возвращался.

Разжалованный.

Надо сказать, что начальник школы капитан 2 ранга Власюк был тот ещё самодур. Сосланный в школу, за косяк по службе. Он ненавидел и школу и курсантов, считая их причиной своих неудач. Ещё в сентябре Каминский и Пивоваров, обсуждая какой-то вопрос по службе, увлеклись и не заметили, как вышли на строевой плац и пересекали его по диагонали. Это увидел в окно из своего кабинета начальник школы Власюк. Выскочил на улицу. Окликнул курсантов. Заявил им, что за такое нарушение они будут отчислены. К ним подошёл командир их роты Винс.

- Бойцы, – обратился он к ним – пять шагов прямо марш. – Курсанты выполнили приказ и остались ждать решения командиров. Они слышали весь разговор Винса с Власюком.

- Ты что творишь? – набросился Винс на своего начальника – Ты не видишь по боевым номерам, что это старшины. Кстати отличные старшины. С кем работать будешь. Если тебе всё по барабану, то мне нет. Оставь ребят в покое – Власюк молчал. Видно у Винса на своего начальника, что-то было.

- Курсанты! Кругом! Ко мне – скомандовал Власюк – Каминский и Пивоваров подошли к офицерам. Власюк продолжил – Получите взыскание от своего командира роты. – Повернулся и пошёл в учебный корпус.

- Каминский, Пивоваров не знаете, что хождение по плацу запрещено – обратился Винс к курсантам

- Знаем. Так мы вроде шли к складам. Увлеклись разговором и не заметили… - Егор не закончил Винс его перебил

- Два наряда каждому вне очереди.

- Есть два наряда – ответили курсанты, но Винс, вдруг помолчав снова заговорил.

- Каминский у вас с Пивоваровым и так куча очередных нарядов. Не хватаем мне толковых старшин. Спросит, кто скажите, Винс дал по два наряда. Ты же сам ведёшь наряды. Не ставь. Идите к личному составу они там без командиров.

- Есть, - козырнули парни, и пошли в роту. Винс офицер плавсостава орденоносец, а Власюк всю службу на берегу и моря не видел. Через год Власюка снимут, а школу возглавит капитан 3 ранга Винс Анатолий Иванович.

Серьёзные неприятности ждали Егора ещё впереди. В конце ноября 21 смена Каминского являлась «расходной», курсанты смены в этот день выполняли различные хозяйственные работы. В школе работал вольнонаёмный латыш Густав из местных, не добитый лесной брат. Этот перец, считался завхозом, а главное он огромными бачками вывозил с камбуза отходы. Вывозил то, что не доели курсанты. В его «Ладу» с багажником универсал, влезали три 100 литровых бачка с отходами. Качество кормёжки на камбузе школы, отвратительное, несмотря на голодающих курсантов, свиньи «курата» не голодали. Жена Густава ударно трудилась на камбузе поваром, хлебное местечко. Коррупцией тогда это не называли, но понятное дело, начальник школы имел благодарность от этого фашистского недобитка. Удивительно, но Густав, как и Власюк, ненавидел курсантов.

Егор с двумя курсантами работали по столярке. Он впервые работал фуганком и повредил его по неопытности. Латыш схватил фуганок и помчался к начальнику школы.

Роту, напротив учебного корпуса, остановил дежурный по школе. Рядом с ним стоял Власюк с фуганком в руках и латыш Густав.

- Кто это сделал? - грозно размахивая фуганком, спросил Власюк. Егор вышел из строя и повернулся лицом к роте.

- Смотрите - это враг народа! Это вредитель! Он загубил инструмент, – Власюк подошёл к Каминскому и остолбенел. Потом придя в себя, взревел. – Так это ещё и старшина смены! Разжаловать немедленно. Снять номер сейчас же! Курсант! – обратился он к стоящему в строю курсанту из смены Каминского – Сорвать с него номер! - Курсант не пошевелился. Это был Сергей Усик белорус с Молодечно. Койки Егора и Сергея стояли голова к голове.

– Курсант! Я вам приказываю сорвать номер! – визжал Власюк. Усик не шевелился. Вдруг из строя раздался голос

- А ты расстреляй его из пистолета! – это голос Паши Братякина.

- Кто сказал! Выйти из строя! Выйти сволочь! Это неповиновение! – вопил, Власюк. Рота начала недовольно гудеть. Дежурным по школе стоял замполит первой роты, капитан 3 ранга, он стал шептать на ухо Власюку. Власюк подскочил к Егору и дёрнул номер. Тот не поддался, надёжно был пришит. Власюк рванул сильнее и затрещал карман робы к которому пришивались боевые номера. Теперь из строя раздался голос Толика Побережника

- Обмундирование то зачем рвать? – замполит первой роты знал комсорга второй роты в лицо. Толик стоял в первой шеренги в отличие от Пашки Братякина, Власюк хорошо видел говорящего. Он рванулся к Побережнику, но его остановил дежурный по школе. Он, шепча ему на ухо, показывал глазами на Побережника. Власюк кивал головой словно лошадь, которая всё понимает, но ничего сказать не может. Потом начальник школы, сунул фуганок латышу Густаву и пошёл в свой кабинет, в учебный корпус. Дежурный по школе скомандовал Егору.

- Стань в строй, – затем – Рота налево! Шагом марш!

Рота расположилась в кубрике. Готовились к переходу в учебный корпус на самоподготовку. Вскоре пришёл Винс и замполит второй роты майор Шуваев. Дежурным по роте стоял старшина 24 смены Валера Мироненко. Он подошёл к Егору.

- Винс тебя вызывает. Держись братишка – он пожал Егору локоть. Постучав в, дверь канцелярии и услышав разрешение, Егор вошёл.

- Товарищ капитан 3 ранга. Курсант Каминский по Вашему приказанию прибыл. – Доложился Егор, без привычного раньше «старшина 21 смены».

- Сдай смену Фомину. Сам рядовым курсантом.

- Есть сдать смену Фомину - ответил Егор. Майор Шуваев молча стоял у окна. Повернувшись к Егору, спросил.

- Ты что творишь. Тебе здесь не броненосец «Потемкин». Ещё немного и рота взбунтовалась бы.

- Ладно тебе! – вдруг неожиданно в защиту Егора выступил ротный. – Кто виноват, что личный состав ненавидит Власюка.

- Анатолий Иванович при курсанте. Как можно!

- При этом можно, он парень с головой и никому ничего не скажет. Проверенный, – Егор молчал. Винс продолжил, уже обращаясь к парню. – Номер сними. Правда, твой Фомин, тот ещё старшина смены. За сменой присматривай. Всё равно спрашивать буду с тебя. Калягин и Братякин хорошие командиры. На них можешь положиться. Пройдет время, придумаем, как тебе помочь. Можешь идти.

- Есть - ответил Егор и повернулся к выходу.

- Каминский фильмы на тебе! – в спину, уходящему уже рядовому курсанту, прокричал майор Шуваев. Егор вышел в коридор роты. На душе было пусто и погано. Это ему первый урок. Сколько не старайся, сколько не рви задницу на портянки, оступишься, и ни какие твои прежние заслуги ничего уже не значат. Егор шёл по кубрику в свою смену. Курсанты замолкали, когда он проходил мимо. Парень ловил на себе когда сочувствующие взгляды, когда и злорадные, но в большей степени поддерживающие. В его смене собрались все старшины смен роты.

- Сняли? – первым от нетерпения спросил Женя Пивоваров.

- Да. Женя у тебя есть ножик перочинный. Дай номер срежу. - Женя, передал другу ножик. Егор, срезал номер и отдал сидящему рядом Фомину, командиру первого отделения его смены.

- Давай нашивай, заслужил – набросился на Фомина Юрка Маслов старшина 25 смены.

- Брось Юрик. Он не виноват. Он командир первого отделения и по Уставу заменяет старшину смены.

- Да ты прав. Это я так от злости. Извини Фомин – извинился Маслов. Егор взял книгу нарядов

- Пойду к старшине роты отдам книгу нарядов, - он постучал в дверь каптёрки старшины роты. После разрешения вошёл.

- Разрешите товарищ старший мичман сдать книгу нарядов.

-Я знаю, что начальник школы тебя снял со старшин. Хотел тебя выгнать, но Анатолий Иванович за тебя поручился. Вот что Каминский. Старшина смены ты или нет, не важно, важно, что ты хороший курсант. Поэтому и дежурным будешь стоять по роте и наряды продолжать вести. Приказ понятен?

- Так точно! Товарищ старший мичман.

- Всё. Свободен.

- Есть! – Егор вышел из каптёрки. «Винс человек. Спас. Себя подставил. Ведь забузи рота. Точно броненосец «Потемкин». Выгнали бы, а могли и посадить» Думал парень, идя по кубрику.

Людочка и Людмила.

Ещё в сентябре Егор написал письмо своей новоиспечённой невесте Людмиле. Ответа не было. В последний день перед отъездом из Минска Егор с Дорониным и Людмилой поздно вечером заехали в Отделение милиции. В кабинете Уголовного розыска его ждали оперативники. Парень привёз водочки, отметить его проводы. Людмила в сумке принесла закуски со стола. Посидели, отметили его отъезд. Егор, улучив момент, попросил оперативника Николая пробить новый адрес его бывшей девушки. Любимая Людочка с матерью и сестрой получили новую квартиру. Николай принёс новый адрес Людочки, оказывается, они переехали в микрорайон Юго-Запад на проспект газеты Правда. Егор сохранил этот адрес. Однажды он сел в Ленинской комнате и написал письмо своей любимой Людочке. Письмо о службе вышло сумбурно и бестолковое, он добавил ярких красок, чтобы скрасить серость будней и наплёл всякой чуши. Удивительно, но она ответила. Ответ вышел тёплым и добрым. Писала, что скоро родит её сестра Алла и дом наполнится детским плачем, что желает ему хорошей службы, пусть бережёт себя и нечего о себе, и о том любит ли она его и будет ли ждать.

Егор сидел в Ленинской комнате в руках с письмом от Людочки. Прошло время, эмоции улеглись, острота и боль притупилась. Теперь он пытался, без нервного надрыва, спокойно разобраться в том, что произошло. Уже с высоты прожитого года и опыта общения с женщинами он вспоминал подробности и детали их отношений с любимой. Впервые, Егор испытал обиду, даже злость на Людочку. Ведь если посмотреть на случившееся непредвзято, то получается, Людочка его предала. Она не сказала ему прямо, что полюбила другого, а продолжала отношения с ним, с Егором и с Виталиком. Потому что, это уже была не любовь, а поиск выгодного альянса. Рвать отношения с Егором, не разобравшись в чувствах к Виталику, она не хотела. Егор давно понял характер своей любимой. Она, панически боится остаться без парня, а теперь ещё и без мужчины. Когда Егор ушёл и поставил её перед выбором, Людочка, разумеется, легла в постель с Виталиком. Вот только после этого, она прогнала его, Егора. Заявив на этот раз ему прямо в глаза, что его место в её постели уже занято. Осознание этого, вызвало в Егоре чувство отвращения к девушке, нет, не ревности, а лёгкого омерзения, как будто неожиданно измазался в грязи. Теперь он испытывал обиду и чувство ущемленного мужского достоинства. Егор, ещё пока на подсознании, понял, что никогда не простит ей этого предательства и оскорбления, тем более исполненного таким подлым образом. Он её, конечно, простил бы. Простил бы, если бы не любил. Егор продолжал любить Людочку, ведь сердцу не прикажешь, но думать о ней старался как можно меньше и тем более не намеревался с ней встречаться. Егор Людочке больше не писал, не писала и она ему.

Вскоре принесли с десяток писем от невесты, они заблудились на почте. Письма от неё были полны слов любви, заботы о нём и ожидания встречи.

Глава вторая.

Отпуск

Армия - это испытание

не только для тех, кто служит,

но и для тех, кто их ждет.

Отпускники

На Новый год всем успевающим в учёбе курсантам был положен десятидневный отпуск домой на Родину. Кандидатура Каминского стояла под вопросом, но он бы отличник и неожиданно за него вступился заместитель начальника школы капитан 3 ранга Абиков. К тому времени Каминский взялся подготовить к экзамену гражданского штатного демонстратора узкоплёночного кино для школы. Выбор пал на жену электрика, работающего в школе. Звали эту молодую женщину Марина. У неё было двое детей. Жила она в Военном городке, практически рядом со школой. Капитан 3 ранга Абиков в прошлом боевой офицер-подводник хорошо разбирался в людях в отличие от дубинноголового Власюка и понимал, что если загнать Каминского в угол этот парень просто сам уйдет из школы. Терять отличника и лишиться возможности заполучить подготовленного штатного киномеханика он не хотел. Егору дали отпуск. Самое парадоксальное, что он и остальные старшины поедут последними, когда весь личный состав покинет школу, а вернуться первыми. Юридически Егор рядовой курсант, а практически старшина. Да и в смене образовалось непонятное двоевластие. Фомин номинально старшина смены, а все решения принимает Каминский, и главное подчинённые признают его главенство, не говоря уже о его бывших подчиненных, командирах отделений и корешах Колягине с Братякиным.

Школа опустела. Остались десяток старшин. Дежурный мичман Гаврилюк непосредственный командир Каминского. Добряк по характеру, которому оставалось недолго, до пенсии по выслуге. Десяток двоечников лишённых отпуска, но ещё не исключенных из школы за неуспеваемость. Почувствовав снижение контроля, старшины решили расслабиться. Скинулись по полтора рубля и заслали одного из курсантов первой роты за выпивкой. Наказав брать много и подешевле. Сами расположились, за складами ожидая гонца. Через час он появился счастливый, довольный с полным чехлом бухла.

- Взял, как и говорили. Дёшево и сердито. Ящик, двадцать бутылок. Ликер. Представляете по 98 копеек. Вот смотрите – при этих словах он извлёк из чехла поллитровку с желтой жидкостью. Ребятам всё это показалось странным. Все надписи на бутылке были на латышском языке.

- Ты что по латышски читаешь – спросил гонца Фисюк

- Нет, не читаю. Я у продавца латыша спросил. Что есть подешевле и покруче. Он мне это и предложил, - парней ещё больше одолели сомнения. Пивоваров, открыл бутылку, понюхал, попробовал на язык. Потом пристально посмотрел на довольного гонца и сунул ему бутылку.

- Пей идиот. Это масло подсолнечное. Выпили, называется, - все встали и торжественно отнесли масло, на камбуз, удивив мичмана Гаврилюка таким щедрым подарком для пищеблока школы, а сами отправились переодеваться. Поезд на Ригу в 22 часа, так что у курсантов есть пять часов посмотреть Лиепаю.

Пивоваров, Фисюк, Каминский намылились в киношку. Зашли в кинотеатр, а там буфет. В буфете «Рижский бальзам» и Гаванские сигары. Эти идиоты, взяли на троих бутылку бальзама и по сигаре. Выпили бальзам. Затем в буфете закурили сигары. В те времена в Латвии это не возбранялось. К ним подошли молодые латышки удивлённые, тем, что творят эти морячки. Парни пробовали их кадрить, но девицы фыркнули и упорхнули, правда, одна из них, успела на русском, с сильным прибалтийским акцентом сказать им.

- Это надо же бутылку бальзама высосать за десять минут и закусить сигарой. От вас детей хорошо рожать, здоровяки будут, только наверно тупые, как их папаши, – парни уже плохо соображали. Егор, пытался предложить девице заняться производством детей прямо сейчас, пока есть время до поезда. Она крутила у виска и хохотала, а затем убежала в зал за подругами смотреть фильм. Курсантам стало не до кино. Бальзам крепостью 45 оборотов, и откуда им знать, что сигары не курят в затяжку. Морячки косели с каждой затяжкой. Выйдя на улицу, кое-как добрались до вокзала, благо поезд уже стоял на путях. Они забились в вагон. Какое счастье, что не напоролись на патруль. Иначе их отпуск закончился, не начавшись. Раним утром, когда ещё темно проснулись в Риге. Егор поехал в аэропорт и за свои деньги купил билет на самолёт до Минска. Только рассветало, а он уже выходил из Минского аэропорта в центре города.

Людмила теперь невеста.

Не прошло и полгода, как Егор опять стоял на улице своего города: «Здравствуй родной Минск! Вот я всё сделал. Сделал, как хотел! На мне флотская форма. Я военный моряк. Теперь буду решать сам с кем быть, а к кому, видишь ли, «начать привыкать». Егор шёл по улице Чкалова, кстати, на ней жила его бабушка по отцу и туда его принесли после роддома. Парень специально шёл пешком и ловил на себе уважительные взгляды минчан. Когда навстречу попадались девчонки, он замедлял шаг и с лёгкой улыбкой пристально смотрел им в лица, как правило, через несколько секунд девичье личико заливала розовая краска. Всё правильно, его любимая пожалеет, что тогда поспешила выгнать его.

Заскочил домой в Серебрянку. Умылся, сбросил вещи, одев шинель, выскочил на улицу. Его путь лежал в район улицы Серова к невесте. Её письма приходили порой по нескольку в неделю. Этот почтовый роман сблизил их. Он много узнал о ней и ещё больше рассказал о себе. Оставалось разобраться с чувствами к девушке, для чего нужно видеть её и быть рядом с ней, а не за тысячу километров. Егор частенько представлял себе их встречу и делился мечтами с друзьями-сослуживцами. «…Я прихожу к ней домой. Она спит в постели. Я сажусь и беру её руку. Она просыпается. Я целую её в губы. Она обнимает меня, одеяло сползает и вот она в прозрачной ночнушке, просвечивается её грудь, ножки и милая попка…» - на этом мечты прекращались. Товарищи, не раз предупреждали Егора, если он ещё раз начнёт мечтать вслух, то получит по шее. Впрочем, вечером после отбоя и до доклада просили: «Егор, расскажи, как ты приедешь к своей невесте. Только медленно и подробнее». Пока Егор вслух мечтал, старшины, тяжело вздыхали, в три глубокие затяжки выкуривали сигарету. В этом романе будет, немало мистики, но всё было именно так. Здесь всё правда, но правда, не вся правда.

Егор нажал ручку двери. Она оказалась не запертой. Так было частенько в Советском Союзе. Егор вошёл. В коридоре тихо. Он приоткрыл дверь в комнату и обалдел. В кровати спала его невеста Людмила. Он расстегнул шинель сел на край кровати. Девушка слегка пошевелилась, но не проснулась. Он аккуратно достал из-под одеяла её ладошку. Людмила открыла глаза. Секунды она смотрела на него и вдруг бросилась ему на шею. Одеяло свалилось на пол. Девушка осталась в тонком пеньюаре. В широком декольте парень успел заметить красивейшую упругую девичью грудь. Обнимая его девушка, шептала ему на ухо:

- Это ты или продолжения сна

- Я приехал, как обещал тебе тогда в августе.

- Значит не сон. Ты мне снился только что.

- В каком качестве?

- Я лучше промолчу, - её лицо залила густая красная краска, она ещё сильнее прижалась к парню. Тут Егор почувствовал так знакомый ему аромат девичьей страсти. Он стал целовать её шею, ушко, декольте. Девушка откинула голову, раскинула руки, закрыла глаза, ротик её приоткрылся, из декольте как два холмика появилась грудь. Девушка застонала и повисла у парня на руках, только губы почти беззвучно шептали: « Не надо. Я боюсь. Не надо. Не сейчас. Я боюсь, у меня не было ещё ничего. Я боюсь» - говорила она, всё тише и теше, а когда Егор поцеловал её грудь, замолчала прерывисто дыша. Как мог, остановится парень четыре месяца не видевший женского тела. Кто, хоть однажды вдыхал утренний аромат девичьего тела, тот знает, нет таких сил, которые остановят мужчину. К сожалению нашлись. Егор услышал, как открывается входная дверь и в коридоре кто-то возится, видимо снимет одежду. Моряк положил девушка в постель. Поднял с пола одеяло. Накрыл её. Немного отодвинулся и снова взял в руки её ладошку. Людмила приходила в себя. Её взгляд становился осознанным. Девочка то влюблённо и страстно смотрела на него, то от стыда отводила взгляд, покусывая свои губы. Вошла её тетка, у которой она жила. Егор встал

- Здравия желаю! – поздоровался он и представился – Разрешите представиться, Егор! – Дядька Людмилы Костик Белый служил срочную службу на флоте, а это была его жена. Она только охнула и всплеснула руками. Перед ней стоял моряк. Высокого роста, хорошо сложён, с красивым лицом и усами.

- Люда вот это да! Это и есть твой моряк! Красавец! – она от удивления даже забыла представиться и продолжила - Я думала таких красавцев уже не осталось. А нет, оказывается есть. Только ты смотри девка такой парень, что новая машина вмиг угонят.

- Нет, тётя Валя не угонят – отозвалась пришедшая в себя девушка.

- Ты просыпайся Людмила. Я выйду. Потом обсудим наши планы. – Егор вышел на улицу. Мысли его путались. Людмила была красива, фантастически красива. Белая кожа. Красивая, упругая, стоячая грудь. А попочка, он успел почувствовать её упругость, словно мячик. Длинные стройные красивые ноги. Красивое греческое лицо. Голубоглазая. Светло-русая до попы грива, а главное аромат. Так или почти так пахла его Людочка. Вдруг Егор осознал, что он больше не думает о своей любимой Людочке, а всё его тело, мысли, страсти посвящены этой белой принцессе. Дикая почти животная страсть овладела им. «Она будет моей, чего бы мне это не стоило!» - решил Егор, и его любимая Людочка рассеялась словно дым.

Люда собралась. Вдвоём они отправились в Серебрянку. Предупреждённая Егором, о предстоящем ему отпуске, Людмила себе заранее оформила отгулы на пять дней. Она шла с ним под ручку. Эффектная в белой шубке девушка и военный моряк в черной шинели. Практически все прохожие замедляли шаг и смотрели на такую красивую пару. Людмила светилась! Скольким попавшимся им по дороге молодым девушкам они подарили надежду и веру в красивую новогоднюю сказку.

- Проблем на заводе у тебя не было с отгулами – спросил Егор Людмилу.

- Сначала упёрлись, а когда узнали, что ты мой жених и ещё военный моряк. Сразу отпустили – велика была тогда любовь и уважение у белорусов к военным, а к морякам абсолютное. В этом Егор убедится не раз приезжая в родной Минск уже в форме мичмана.

Пришли домой к Егору. Суетилась мать. Гордый сыном, сидел уже поддатый отец, на удивление мать не обращала на это никакого внимания, а только любовалась сыном. Ближе к вечеру накрыли стол. Потянулись многочисленные родственники посмотреть на Егора и конечно на его выбор. Людмила понравилась всем. От Егора в прямом смысле этого слова визжали его двоюродные и троюродные сестры, племянницы, молодые и не очень, тетки. Слегка, подпив, лезли обниматься и по родственному, целоваться. Егор серьёзно опасался за парадную суконку, что её порвут на сувениры. Женщины радовались за мать. Мужчины поздравляли отца с таким сыном. Егор понял, этот вечер стоит всех тех страданий, трудностей, невзгод, холода, голода и недосыпания. Носить морскую форму это надо ещё заслужить, надо быть достойным её. Даже 27 декабря он не вспомнил свою любимую Людочку, видно мозг блокировал тяжёлые воспоминания, не позволяя организму выходить из зоны комфорта и удовольствия.

На следующий день они подали заявление в ЗАГС. Свадьбу попросили назначить на июнь. В мае заканчивалась учёба Егора в школе. Затем распределение по флотам. Постановка на штат на корабле и можно тогда жениться. Свадьбу назначили на 6 июня 1980 года.

Деревня Каменка и ночь с невестой.

На третий день Егор и Людмила собрались в деревню к матери девушки. Желание Егора, переодеться в гражданку, встретило решительный протест невесты. Решили суконка, тельник, брюки, ботинки, гюйс не обсуждается. Верх гражданский, куртка, что бы, не привлекать военный патруль.

Приехали в Каменку. Мать и сестра Света, школьница совершенная противоположность сестре. Черная как цыганёнок с огромными черными, словно антрацит глазищами, шустрая словно ртуть. Сказать, что она радовалась за старшую сестру, это скромно промолчать, этот чертёнок от радости не мог посидеть на месте ни секунды. Попытки будущей тёщи её успокоить не имели успеха. Ближе к вечеру Люда повела Егора на смотрины по хатам. Морячок быстро прикинул, что его там ждёт. Поэтому пить самогон он наотрез отказывался. Поведав, всем, что он дал слово своему командиру не пить в отпуске, а слово моряки держат, к этому обязывает форма которая на нём. Он мог бы выпить, но ему придётся раздеться, а сидеть нагишом ему не положено. Егор говорил это серьёзно и с таким выражением лица, что ему верили и сочувственно говорили: «Понятное дело морская служба, это вам не «хухры-мухры».

Возвращаясь, домой Люда на полном серьёзе спросила жениха.

- Сурово у вас на флоте. Так мы далеко и командир твой ничего бы не узнал – потом помолчав, удивилась – Вчера в Минске ты пил!

- Люда. Если бы я пил хотя бы по одной чарке в каждом доме, а побывали мы в шести хатах. Ты бы меня сейчас на себе тащила домой. Тебе это надо? Нет! Твои же родственники скажут завтра: «Нашла алкаша». Морская форма это святое. Я моряк, а форма для моряка это как жена и мать в одном лице. Запомни на всю нашу будущую семейную жизнь. По жене и о муже судят. Хочешь стать моей женой, помни всегда, ты не просто моя жена и мать наших детей, ты мой тыл, а без тыла не одна Армия воевать не может. Служу не только я, служишь и ты. Быть женой моряка – это уметь ждать и понимать, что служба для него на первом месте. Поняла?

- Да – покорно ответила девушка и ещё сильнее прижалась к будущему мужу.

Люда, конечно не удержалась, что бы не получить моральный экстаз и решила показать Егора подругам, которых собрала метеор Светка в их хате. Обежав, засыпанную снегом деревню, она всем подругам сестры заявляла: «Людка жениха привезла. Они уже заявление в Минске подали. Моряк. К нам ходите».

Войдя в хату, Егор увидел четырёх девушек. Молодые девчонки ровесницы его невесты, но им всем далеко до её красоты. Понятное дело, девушки с нескрываемой тоской в глазах смотрели на Егора, и с завистью на Людмилу. Во тогда Егор догадался, что женской солидарности, в отличии от мужской не существует, а женская дружба имеет очень хрупкие границы. Все угомонились только к полуночи.

Стали укладываться спать. Хата состояла из одной большой комнаты, за лёгкой перегородкой была печь и кухня. Проход из кухни в комнату закрывала лёгкая шторка. В комнате стояли две кровати с неимоверным количеством матрасов, одеял и подушек. Хату протопили от души. В ней было жарко, несмотря на то, что весь день туда-сюда шастал народ. Одну кровать отвели Егору, другую Людмиле. Тёща и сестра устроились на печи. Погасили свет. Снег с улицы, через окошки, вполне хорошо освещал комнату. Егор разделся и лёг. Люда тянула. Подошла к нему наклонилась к его уху.

- Отвернись, я переоденусь.

- Ещё чего. Переодевайся, – шёпотом ответь парень. Ничего не поделаешь. Девушка разделась до нога и одела ночнушку. Егора ударило будто молнией: «Лучше бы я отвернулся!» - гудело в его голове. Такой фигуры парень ещё никогда не видел. С неё картину писать или лепить скульптуру. Егор отчётливо решил для себя, если он не овладеет этой красотой, то и жить не стоит, смысла в жизни не будет. Прошло время. Егор, тихо выбрался из-под одеяла. Соскользнул на пол. До кровати девушки не более метра. Он по его разумению, беззвучно насколько позволяло бешено колотившееся сердце, занырнул под одеяло к невесте. Люда молча обняла его, прижав к себе. Весь день парень держал в руках девичье тело, вечером он едва мог ходить. Решительно, потянул её рубашку вверх, оголив девичье тело. Люда впилась губами в его плечо, стараясь не издать ни звука. Егор ласкал её грудь, живот, рука скользнула между ног девушки. Она там вся мокрая, и ещё плотнее её губы прижимались к его телу. Егор, взяв руку девушки положив в её ладошку на свой член. Она сообразила, что от неё требуется и взяла инициативу, в прямом смысле в свои руки. Теперь пришло время парня искать кляп для своего рта. Нашёл на её груди, прижал плотно, насколько возможно свои губы к её телу. Долго им не пришлось ждать. Из парня ударил фонтан. Оба оказались мокрыми по пояс. Егор стянул трусы и вытер себя и её. Теперь они спокойно улеглись. Напряжение и боль в паху исчезли. Парню полегчало. Егор не собирался лишать свою избранницу девственности. Не походящая ситуация и место, а главное зачем. Не то, что бы он ей не доверял, но будучи девственницей, как ему тогда казалось, она легче перенесёт разлуку. Он положил ей левую руку под голову. Согнутая в локте рука оказалась на её груди, нежно стал её ласкать. Поглаживая грудь, аккуратно массируя соски пальцами. Внутренней стороной ладони, едва касаясь сосков, он быстро из стороны в сторону поочерёдно скользил по ним рукой. Соски тут же набухли. Люда теперь захватила его руку ртом. Правой рукой, немного раздвинув её ножки, стал ласкать её промежность, но сказался тяжёлый день, и любовники просто скоро вырубились. Утром их растрясла Светка, благо они были накрыты одеялом.

- Чертёнок, кыш! – в шутку крикнул на неё Егор. Девчушка отскочила, но из комнаты не вышла. Из кухни раздался требовательный окрик будущей тёщи.

- Ты оставишь их в покое, наконец. Что за ребёнок. Я тебя сейчас тряпкой, - похоже, подействовало. Цыганёнок исчез.

- Мне так стыдно. Но я не могу сопротивляться тебе. Как мне стыдно. Что ты обо мне подумал.

- Что я подумал. Я тебе сейчас скажу, только ты не обижайся, - девушка, похолодела и побледнела в один миг, стала белой, как простыть на которой они лежали. Егор выдержал паузу. Люда смотрела на него во все глаза, ожидая приговора. Он демонстративно откинул немного одеяло и оценивающе посмотрел на тело девушки. Потом накрыл её, прижав губы к её уху шёпотом заговорил.

- Ты красавица, каких на свете мало, может и есть, я не встречал. Королева красоты. У тебя фантастичная фигура. Ты самая сладкая, милая, нежная, обворожительная девушка. Лаская тебя - я в раю. Счастлив, что ты согласилась стать моей женой! – мокрые глаза девушки высохли в мгновение, Егор продолжал – Спасибо тебе прелесть моя, что ночью позволила поласкать тебя. Это чудо, я буду помнить всю свою жизнь. Твоё поведение заслуживает самого, что ни есть моего уважения и почтения. Я рад, что ты у меня есть, – последние фразы Егора Людмила дослушивала, обнимая своего избранника и нежно целуя его грудь.

- Молодёжь вставать то будете. Снедать пора. Я приготовила. Люда бери сама. Мне на телятник, - сказала будущая теща из-за перегородки и вскоре хлопнула входная дверь.

- Выбирай красавица. Материальная или романтическая пища, – предложил Егор невесте и взял её грудь в свою руку. Теперь не таясь, девушка со стоном выдохнула, запрокинувшись, выпятила грудь, закрыв глаза. Егор взял её сосок в рот и стал щекотать языкам и потягивать нежно губами. Люда ещё сильнее застонала. Блаженно раскинувшись на кровати

- А что это вы тут делаете! – словно гром за спиной Егора раздался возглас Светки.

- Светка! Кыш! - Открыв глаза, крикнула сестра. Но девчушка никуда не собирался уходить, и стояла посреди комнаты, с любопытством наблюдая за ними.

- Прямо чёрт из табакерки – сказал Егор, прикрыв грудь Людмилы одеялом, - Люда надо вставать этот цыганёнок нам всё равно жизни не даст.

- Да не ласт. Пошла отсюда. Дай нам одеться, - Люда махнула на сестру рукой.

- Одевайтесь. Я вас разве держу, – не унималась вредина.

- Всё Светка сейчас получишь, вы меня вывела из себя – Люда откинула одеяло. Встала, поправляя задранную ночную рубашку: «Какое тело! С ума сойти! Оно будет принадлежать мне! Фантастика» - думал парень, смотря на девушку, пока она перелазила через него. Светка расправы естественно не стала дожидаться и умчалась на улицу, отлично понимая, что сестра практически нагишом по снегу за ней не побежит. Люда и не собиралась гоняться за этой дурёхой. Отлично зная повадки своей сестрёнки, она была уверена, скоро сама заявится.

- Почему вы с ней так не похожи? Ты белая, она как цыганёнок, черноволосая – спросил Егор, Люду одеваясь

- У неё другой отец.

- Понятно. Будем кушать? – дверь открылась. Вошла Светка.

- Садись кушать будем - позвала с раздражением в голосе сестру Люда. - Попросишь ты меня ещё привести тебе что-нибудь из Минска. Я тебе припомню это утро.

- А чего ты с ним целуешься? Он твои сиски трогает. Ты ему ещё не жена. Только невеста, - перешла в атаку младшая. Егор засмеялся.

- То же, мне контроль нравственности, - улыбаясь, ответила Людмила и неожиданно спросила сестру

- Тебе нравится Егор?

- Да нравится! Очень!

- Вот он скоро поедет в свою школу. Там знаешь как тяжело ему. Холодно, голодно. Служба у него тяжёлая. Помнишь, дядя Костик рассказывал, как он служил на флоте, - малая кивнула головой, Люда продолжала – ты не дала ему отдохнуть и насладится своей невестой. Кто ты скажи, после этого. Кому от этого хорошо? – Светка уже чуть не ревела.

- Простите меня. Я больше не буду.

- Всё девочки закончили этот разговор. Вот вернусь. Поженимся, и никто нам не помешает. Даже этот цыганёнок, – закончил разговор Егор. – Будем завтракать?

Сели за стол. Света повеселела. Егор и Люда с нежностью смотрели друг на друга. Скоро нужно было собираться в Минск.

В электричке Люда с Егором беседовали обо всём. Им было весело и хорошо вместе. Люда улыбаясь, сказала.

- Мать мне перед отъездом говорит: «Всю ночь не спала. Я слышала, как он к тебе в кровать прыгнул. Ну, думаю, испортит девку и уедет», - они рассмеялись.

Гордость интерната выпускник - моряк Каминский.

Ещё до Нового года Егор вечером, вырвал несколько часов и отправился на Новогоднюю елку в свою санаторно-лесную школу в Ждановичи. Его там встретили очень радушно. Учителя, искренне радовались его успехам. Ребята окружили бывшего выпускника в морской форме плотным кольцом. Вопросы сыпались как из миномёта. Ответить на все было не реально. Парни трогали суконку, гюйс. Малышей привлекала начищенная до блеска ременная бляха с якорем. Восьмиклассницы не сводили с него влюблённых глас. На помощь пришёл Владимир Павлович. Он предложил Егору, сказать несколько слов всей школе, и дал ему микрофон.

- Ребята! – не на шутку волнуясь, начал Егор – Пять лет назад я выпустился из нашей школы. Проучился я в ней с первого по восьмой класс. Считался тоже, как и вы, больным ребенком. Не отчаивайтесь ребята, вы все будете здоровыми. Согласитесь. Разве берут больных на флот. Наша школа, прекрасная школа и я признателен моим учителям и педагогам за их заботу обо мне. Спасибо вам! - в зале зааплодировали все дети. Егор продолжил – Верьте в себя ребята. Достигайте поставленных целей. Кода-то Владимир Павлович сказал нам: « Если один человек смог что-то сделать и чего-то добиться, то и другой сможет это повторить, только надо верить в себя и не боятся трудностей». Всегда в жизни я использую его совет, - теперь уже обращаясь к своему педагогу, стоявшему неподалёку, Егор завершил свою речь – Спасибо Вам Владимир Павлович от всего нашего восьмого класса, а также и от всех этих ребят. - Слова Егора потонули в аплодисментах и криках «Ура».

Как замысловато закручивается линия жизни. Пройдут десятилетия и Егор, учитель информационных технологий первой категории, войдёт в кабинет физики, бывшей его санаторно-лесной школы, а в тот момент интерната и будет преподавать информатику. В кабинете, в котором он, четыре года сам изучал физику. В кабинете, который стал для учеников Владимира Павловича мастерской, театром, лабораторий. В кабинете, где теперь он Егор Каминский, на месте своего великого учителя и педагога, даёт уроки таким же, когда-то, как и он ребятишкам. Вот это поворот, но это совсем другая история. Другая жизнь, можно сказать жизнь после жизни, а впереди ещё Лиепайская школа, море, океан, Африка и ещё три наполненных событиями жизни.

Новая любовь или затянувшаяся старая рана?

Все дни, которые он провёл с Людмилой Егор, не вспомнил о своей любимой Людочке. Похоже, рана зажила и больше не кровоточила. Только откуда знать этому бравому «мариману», что любовные раны не заживают некогда, и в самый неподходящий момент вновь открываются и кровоточат.

В очередной раз в его душе проснулась обида, на его любимую Людочку. Внезапно перед глазами встала знакомая до нестерпимой боли в груди картина. Людочка своим хрупким тельцем защищает от него этого Виталика, а в ушах звучат её слова: «Я стала привыкать к тебе» - и как выстрел в лоб – «Я не звала тебя. Уходи. Твоё место занято».

Теперь всё хорошо, он счастлив, рядом шикарная девушка, любит его до умопомрачения, да и как его не любить. Одна только форма чего стоит, и сам он не промах. Но что-то не так? Ему с ней хорошо, классно, престижно, а ощущение, что он выиграл в лотерею дорогой приз. Есть страсть, есть наслаждение, есть сумасшедшее желание ласкать её, овладеть ей, войти в неё, иметь её от заката до рассвета: «Поженимся, станет она женой и всё будет, хорошо» – успокаивал себя Егор.

Отпуск заканчивался. Настало время возвращаться в школу. Егора на вокзале провожала вся в слезах и соплях Людмила. Как он её не пытался успокоить и утешить нечего не помогало.

Пересадка в Риге. На перроне Егор встретил курсантов с их школы. До поезда на Лиепаю куча времени, несколько курсантов с Егором решили посмотреть Ригу. На тот момент Рига сильно отличалась от большинства городов Союза. Конечно, не совсем заграница, но уже и глухая совдепия, каким был его родной Минск. Ближе к вечеру зарулили в молодёжный бар. Цветомузыка, выпивка, сигареты, но главное это неприязненное отношения молодёжи к морской форме. Вокруг парней образовалось пустота. На них или не обращали внимания, или бросали явно враждебные взгляды: «Вот это да! Тут запросто нарвёмся на драку» - мелькнуло мысль у Егора. Ему запомнились лозунги на стенах в баре. «Не откладывай на завтра, что можно выпить сегодня» и особенно «Если знаешь, что нельзя, но очень хочется, то можно!». Для Минска такой плакат в баре чистой воды антисоветчина.

К утру поезд прибыл в Лиепаю. Это был единственный случай, когда такая большая толпа моряков шла не строем. Шли молча, как обычные люди. Патрули не трогали их. Спустя полчаса отпускники стояли у ККП школы. Оставалось учиться 4 месяца, выпуск в мае.

Глава третья.

Матрос 1 класса рулевой-сигнальщик.

Останемся верны

Мы всем своим друзьям

С кем были сведены

Мы на пути к морям.

Александр Викторов

Командир роты капитан 3 ранга Анатолий Иванович Винс - моряк от Бога.

За несколько дней жизнь школы вошла в свой обычный ритм. Пришло время рассказать о первом ротном Егора, капитане 3 ранга Анатолии Ивановиче Винсе. Ему было лет 35. Женат. О детях ничего курсантам известно не было. По национальности этнический немец. Настоящий русский морской офицер. Анатолий Иванович ротный от Бога. Его уважали все курсанты школы. Знали Винс, сказал, значит так и будет, и в этом курсанты убеждались не раз. До школы Анатолий Иванович служил на эскадренном миноносце командиром БЧ5, электромеханической боевой части корабля. Однажды, на дежурстве по школе, Анатолий Иванович поведал своему помощнику, а стоял помощником дежурного по школе, старшина 21 смены курсант Каминский, почему он оказался в этой школе. Вот история, рассказанная им Егору:

«Наш эсминец прибыл в Средиземное море на смену другого корабля, которому понадобился срочный ремонт. Недели через две, как мы заступили на боевую службу, случилась, беда. Средиземская. Жара в машине за сорок. Влажность, будто в парилке. Машинист-турбинист, от усталости и жары совсем осоловел. Решил передохнуть чуток, а чтобы не допустить перегрева подшипника положил руку на сальник. Решил если подшипник, будет греться выше 45 градусов, он почувствует. Не вышло у него. Руку он прилично ожог, а подшипник успел расплавиться. Приборы оно надёжнее. Турбина осела и от давления рванула. В крышке турбины пробило дыру с кулак. Полетели понятно и лопатки. Корабль лишился хода. Для корабля лишиться хода – это смерть. Первый же приличный шторм за несколько дней отправит его на дно. Речь встала уже не о боевом дежурстве, а экстренном спасении корабля и экипажа. Терять нельзя было ни часа. Спасателям и буксиру до нас четверо суток хода. Тогда с разрешения командира корабля я беру своих бойцов из БЧ-5. Вырезаем в палубе автогенами необходимых размеров отверстие. Поднимаем этот многотонный стальной массив на талях. Потом на талях поднимаем крышку турбины, тоже массой, не дай Бог. Добираемся до турбины. Снимаем сломанные лопатки. Благо их было повреждённых немного. Пока мой боец, отличный токарь, фрезеровщик и на наше счастье ещё и шлифовщик, на станках подгоняет лопатки из НЗ, я дуговой электросваркой завариваю дыру в крышке. Через двадцать часов ставим на место турбину, крышку, вырезанную палубу. Запускаем турбину! Чудо у корабля появился ход. Мы на ходу, а ещё через десть часов налетел шторм и мы сутки штормовали при семи балах. Турбина выдержала. Спасателей вернули. Мы ещё два месяца несли службу без происшествий. Вернулись в базу. Дыру, которую я заварил, просветили рентгеном. Оценили работу на «хорошо» даже переделывать не стали. Меня наградили Орденом «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» 3 степени, бойца который лопатки делал медалью «За отвагу». Остальным отпуска, звания внеочередные. Через год я убыл в отпуск. У меня в БЧ была дисциплина на высоком уровне. Поддерживал её мой старшина. Прибыл из отпуска, а у меня ЧП. Годковщина в БЧ. Там была не годковщина, когда я разобрался. Мой старшина, с помощью кулака поставил на место одного с ним года призыва матроса-деда. Как раз он и пресекал эту самую годковщину. Я вступился за этого старшину. Мой орден не давал покоя самым бесполезным на флоте людям, замполитам. Вот они и затеяли разбор полётов. Мне неполное служебное, старшине трибунал. Понимаешь, Каминский, сорвался я, запил. Опять взыскание. Потом я забил на службу. Пошли залёт за залётом. Орденоносца выгонять нельзя, сам понимаешь, вот и всунули меня в эту школу. Печальную историю я тебе рассказал» - Егор молчал, но подумал про себя: «Винс образец настоящего морского офицера. В роте дисциплина железная. Старшины все на местах. Винс в курсе атмосферы в подразделении и держит руку на пульсе. Жаль его. Вот и служи, мать её, Родине», - а сам сказал вслух

- Товарищ командир, как же так, неужели нельзя разобраться было. Вы же реально герой.

- Брось старшина, ещё узнаешь, какая существует справедливость на флоте, – этот разговор состоялся до разжалования Егора за фуганок. Винс, как в воду смотрел, он хорошо знал особенности флотской службы.

- Товарищ командир. Вы бы рассказали курсантам, как несли службу в Средиземке и про взрыв турбины. Про орден. Полезно будет всем.

- И про взыскания, пьянки - тоже рассказать. Брось Каминский. Со мной всё кончено, - помолчал и спросил Егора – Знаешь, почему я тебя сразу отобрал в старшины. Ты, как и мой боец, тот который точил лопатки, тоже с завода. Правильные ребята с заводов приходят. Надёжные. Соображают. Вот и в тебе я не ошибся.

Егор задумался, а про себя решил: «Вот уж нет уважаемый Анатолий Иванович. Вашу историю узнают все курсанты, а там посмотрим, кончено с Вами или нет». Вскоре после этого дежурства Егор собрал старшин смен, командиров отделений которые пользовались авторитетом. Закрылись в Ленинской комнате.

- Слушай братва, что я вам расскажу о нашем командире, - Егор поведал историю Винса, а затем добавил – Все поняли? Делайте выводы. Дисциплина в роте должна быть железная. Винса не подставлять. Любого раздолбая грызть в серьёз. Доведите по-тихому до всех, чтобы понимали, почему мы их за пицунду и на кукан в случае нарушения дисциплины. Согласны? – все присутствующие согласились. Дисциплина в роте, теперь поддерживалась самими старшинами смен и сознательными курсантами, а таких подавляющее большинство.

Из недостатков Анатолия Ивановича была его слабость к алкоголю. Мужчина, он большой, атлетического телосложения в прошлом боксёр разрядник. Не редко оставаясь обеспечивающим, он злоупотреблял спиртным, а меру Анатолий Иванович не соблюдал. Не редко, очередной дежурный по роте разыскав, Егора, хватал его за рукав и тащил к канцелярии со словами:

- Каминский. Винс пьяный. Лежит на палубе, что делать?

- Во-первых, заткнуться. Во-вторых, стой на стрёме. В третьих затяни язык в жопу и некому не слова об этом.

- Добро! – Егор заходил в канцелярию. Затаскивал пьяного Винса на койку. Подкладывал ему под голову подушку и уходил. Наказав дневальному у тумбочки никого из курсантов не пускать в канцелярию. Если будут рваться старшины смен звать немедленно его. Никто не стуканул о пьянках Винса, понятное дело, в тесном коллективе такое не утаить.

Другая особенность в характере Винса это его любовь заводить стукачей. Как он их там и на чём вербовал, осталось тайной. Только Винс всегда был в курсе почти всех тайных дел в роте. Правда, старшин смен он не записывал в стукачи, не имело смысла. Они сами приходили с докладами на нарушителей, когда не могли своей властью наказать их. Делали они это открыто, как и полагается Дисциплинарным Уставом ВС СССР.

Ещё одна особенность характера Винса была известна только Егору.

Однажды Егор стоял помощником дежурного по школе, а дежурным естественно Винс. С КПП позвонили. Трубку, как и полагается, взял помощник дежурного.

- Помощник дежурного, старшина 21 смены курсант Каминский. Слушаю.

- Каминский. Здесь на КПП женщина. Просит доложить о ней дежурному.

- Жди, – Егор закрыл микрофон трубки ругой.

- Товарищ командир. К Вам женщина на КПП, - доложил он Винсу. Винс снял ключ с доски от конференц-зала на втором этаже учебного корпуса, отдал Егору со славами.

- Каминский проводи эту женщину в конференц-зал, чтобы её поменьше видели.

- Разрешите выполнять.

- Валяй, – уже было темно, а роты отбились. Егор пришёл на КПП. Там находился дежурный по КПП старшина 24 смены Валера Мироненко и рассыльный курсант из их роты.

- Валера. Где женщина?

- Стоит у ворот.

- Забери дневального и на пару минут в роту. Не выпускай никого из роты минуты три. Дай мне ключ от входной двери КПП. Потом, отдам тебе ключ, откроешь сам.

- А запись в журнал?

- Сдурел? Какой журнал. Вали давай.

- Ты чего тут раскомандовался?

- Я помощник дежурного по школе. Ты - по КПП. Что ещё не ясно? Выполнять!

- Понял. Не ори, – Валера, забрал дневального и они ушли. Егор вышел на улицу.

- Добрый вечер. Пойдемте со мной, - женщина молча проследовала за ним. Егор изнутри закрыл дверь КПП и провёл женщину в конференц-зал, идя рядом с ней справа, прикрывая собой её, если появится неожиданно на аллее кто-то из курсантов. Зашли в учебный корпус. Поднялись на второй этаж, зашли в конференц-зал.

- Присаживайтесь. Подождите. Командир скоро будет, - Егор спустился в дежурку и кивнул молча головой Винсу. Винс, взял у него ключ от конференц-зала и ушел. Вернулся он только за полтора часа до подъёма. Вручил Егору ключ и сказал только одно слово.

- Проводи, - Егор с женщиной подошёл к КПП, открыл дверь. На стуле дремал дневальный.

- Встать - скомандовал Егор. Дневальный встал – повернись лицом к стене и стой не шевелись, - дневальный выполнил приказание старшего. Егор молча вывел женщину с территории школы на улицу.

В один из её приходов Егор действовал по отработанной схеме. В четыре часа ночи в дежурке раздался звонок телефона. Егор ответил. На другом проводе потребовали дежурного по школе капитана 3 ранга Винса. На слова Егора, что дежурный занят, в категорической форме приказали немедленно позвать его к телефону. Ничего не оставалось, как подняться на второй этаж и постучать в дверь конференц-зала. Через минуту дверь открыл Винс. Без кителя, весь взъерошенный.

- Товарищ командир к телефону требует капитан 3 ранга Песков.

- Скажи, буду через три минуты

- Есть, - Егор спустился в дежурку и в трубку телефона предал слова командира. Действительно ровно через три минуты появился Винс. Он взял трубку и заговорил со звонившим, как со старым приятелем. Показав глазами Егору на дверь. «Выйди». Прошел час, Винс всё разговаривал. Егор открыл дверь в дежурку и молча уставился на офицера. Продолжая разговаривать по телефону Винс глазами спросил «Что?». Егор кивнул головой в сторону коридора. Винс прикрыл рукой микрофон трубки, сказал Егору

- Я забыл. Проводи, - Егор по старой схеме вывел женщину. Надо сказать, что это была лет тридцати женщина с красивым лицом, статной фигурой, хорошо одетая. Кто мог подумать, что через восемь лет Егор встретит её, но это уже другая история из другой жизни.

Рапорта в Афганистан.

По возращению из отпуска к Егору подошёл комсорг смены Сергей Кулиненко.

- Командир есть разговор.

- Что случилось?

- Федорчук письмо получил из дома. Брат у него погиб в Афганистане.

- Да иди ты! Как погиб? Почему?

- Спроси его сам, - Они позвали Толика Побережника, Братякина и пошли искать курсанта Федорчука. Нашли в курилке с письмом в руках.

- Вася расскажи, как это случилось – обратился к парню Побережник.

- Мама пишет, привезли цинковый гроб. Открыть не дали. В свидетельстве о смерти. Перелом руки, ноги, повреждение внутренних органов. Он в ВДВ служил. Может на парашюте разбился.

- Нет, парни. Не на парашюте. Дома в отпуске, у меня соседа привезли тоже из Афганистана в цинке. Сержант, который гроб сопровождал, рассказывал мне под пузырь, что война там настоящая и потери у нас не малые.

- Да ладно Паша – возразил Толик – по телеку, говорят, мол строят дороги мосты, дома, с урожаем помогают, афганцы цветами встречают..

- Толян, ты думаешь, скажут правду? – не согласился Братякин.

- Толик, мне думается Пашка прав, - произнёс Егор и предложил - пишем завтра рапорта с просьбой отправить нас в Афганистан и несём их Абикову. Через голову Винса. Он всё равно наши рапорта заныкает, а нам головы намылит.

- Точно! Молодец командир. Вася Федорчук ты с нами, – Толик уже развил бурную деятельность, ну комсорг, что ещё сказать.

- Нет. Толян – осадил комсорга Пашка, и добавил, - подумай о его матери, она потеряла старшего сына и младший туда, каково ей будет. – Толик сник, закивав головой соглашаясь, с Пашкой.

Утром перед самым началом занятий постучали в кабинет заместителя школы капитана 3 ранга Абикова. После разрешения вошли. Доложились.

- Ч то у вас товарищи курсанты? – спросил офицер, сидя за столом.

- Вот рапорта – как старший, Егор положил на стол четыре рапорта. Абиков пробежал глазами и положил их в стол.

- Идите на занятие. Я доложу, куда следует, о вашем решении служить в Афганистане.

- Разрешите идти на занятия, - спросил Егор

- Да идите – Ребята покинули кабинет и направились в аудиторию.

Прошло дней пять. Рассыльный по школе нашёл Каминского.

- Тебя, Побережника, Братякина и Кулиненко к Абикову.

Курсанты вошли в кабинет Абикова. Доложились. Молча ждут, что он им скажет. Офицер прошёлся по кабинету и не спеша заговорил.

- Ваши рапорта рассмотрели и вам отказали. Более того приказали вам передать, что если не успокоитесь, то будете служить там где белым медведям холодно летом. Понятно вам?

- Так точно! Товарищ капитан 3 ранга. Понятно, - в один голос отрапортовали курсанты.

- Ребята поймите вы, – уже по-отечески заговорил с парнями офицер, – мы вас тут девять месяцев готовим. Вы, так сказать, специалисты штучной подготовки. Флота задыхаются без вас, а в Афганистане найдётся, кому бегать по горам. Можете быть свободными. - Парни повернулись и направились к выходу, когда Абиков их окликнул. Они остановились, повернувшись разом, через левое плеча замерли с надеждой, смотря на него.

- Поверьте мне ребята, вам предстоит служить там, где ещё круче, чем в Афганистане – промедлив, с озабоченным видом добавил, - на ваш век войн хватит.

Реабилитация.

Вскоре после прибытия из отпуска Егора Каминского и старшину 21 смены Игоря Фомина вызвал в канцелярию роты, Винс. Курсанты зашли, доложились.

- Каминский назначаю тебя старшиной 21 смены. Фомин командир первого отделения, - приказал Винс.

- Есть – ответили курсанты.

- Всё. Свободны, - парни вернулись в роту. Практически, все в смене восприняли эту новость с удовлетворением. Как не удивительно больше всех был рад этому Игорь Фомин. Он, устал от старшинства, его изматывало, двоевластие в смене. Никто не сговаривался, но когда Фомин принимал решение или отдавал приказ, у него в той или иной форме интересовались, а Каминский в курсе. Хотя сам по себе Фомин, на первый взгляд, был безобидным парнем. О том, что Игорёк Фомин, являлся стукачом у Винса, Каминскому расскажет сам Анатолий Иванович, через восемь лет, когда уже мичман Каминский разыщет в Лиепае своего первого командира и придёт к нему в гости.

Накануне восстановления в должности Егора из школы был отчислен курсант Сашка Платковский. Его в самоволке подловил Власюк, у курсанта это был далеко не первый залёт. Естественно за разгильдяя, Винс биться не стал, это не отличный старшина смены в роте, ненароком повредивший фуганок. Саня Платковский отличный хлопец, белорус корешевался с Каминским, Братякиным, Побережником. После исключения, его определили на один их кораблей базирующихся в базе. Саня рванул в самоволку с корабля и пришёл в школу, откуда его по иронии судьбы исключили за самоволку. Он перелез через забор и притащил четыре бутылки вина. Дежурным по роте стоял Каминский. Саня прошел в кубрик. Егор открыл комнату, где хранилась киноустановка. Поднял Побережника, Кулиненко, Братякина и Калягина, два командира отделения и два комсорга. Выпили винца. За восстановление в должности Егора. Проболтали до двух часов ночи. Попрощались с Платковским. Курсанты пошли спать. Саня на корабль, своё новое место службы. Каминский продолжил дежурство по роте, но пришло время ему отдыхать, положенные четыре часа. Егор подошёл к дневальному на тумбочке.

- Сменишься. Вот тебе ключ. В кинобудке заберёшь бутылки и выкинешь их. Я спать, - Егор пошёл отдыхать. Утром перед подъёмом спросил дневального

- Всё сделал?

- Да, - ответил он и вернул ключ.

День складывался обыденно. Подъём, зарядка, туалет, завтрак, развод на занятия. Когда рота ушла на занятиях в кубрик припёрся замполит роты майор Шуваев. Об этом майоре стоит рассказать отдельно.

Он был ростом чуток меньше 140 сантиметров, минимальный рост для военнослужащего в ВС СССР был определён именно в 140. Его не хотели брать на службу. Шуваев дошёл до Министра Обороны и его в виде исключения приняли в училище. Служил он в береговых частях и поэтому носил звание майора, а не капитана 3 ранга. Всё бы ничего, но это был совершенно бестолковый офицер. Он не знал курсантов ни по фамилиям, ни в лицо. Исключения составляли разве, что старшины и комсорги. Порой нарушители закрывали рукой боевой номер и их Шуваев не мог потом опознать. У майора находился второй ключ от кинобудки.

Егор занимался с дневальными наведением порядка в роте, когда раздался рёв замполита.

- Дежурный! Каминский! Ко мне! – Егор, бросился на крик замполита, не понимая, что с майором могло случиться. Прибежав, он увидел следующую картину. Майор, стоит в дверях открытой кинобудки и держит в руках пустые вчерашние бутылки из-под вина.

- Что это такое – набросился он на Каминского – Они свежие.

- Товарищ майор, откуда мне знать. Вы сами даёте ключ кому не попадя, а теперь спрашиваете с меня, – пытался выкрутиться Егор, но получалось не очень убедительно. Майор рванул в канцелярию к Винсу. Каминский закрыл кинобудку. Подозвал дневального.

- Ты сказал, что всё сделал.

- Сделал. Выкинул бутылки.

- Какие? Где ты их взял?

- Во втором отсеке, где фотолаборатория, - до Егора дошло: «Господи этот, идиот, выкинул, бутылки с проявителем и закрепителем. Ещё и лишил меня химикатов, но они мне похоже уже не понадобятся», - к Егору спешил другой дневальный.

- Каминский к Винсу, - передал он приказ командира роты. Егор, повернувшись к дневальному, так хорошо выполнившему его просьбу.

- Молчи лучше вообще о бутылках. Ничего не видел, ничего не знаешь. Жертва ты аборта – Егор обречённо побрёл в канцелярию. Винс стоял у окна. Шуваев сидел на стуле за столом. На столе стояли злополучные бутылки.

- Вот при командире скажи Каминский. Откуда эти бутылки. Что молчишь? - набросился на курсанта майор. Егор молчал. Что тут сказать. Врать Винсу он не хотел, а говорить правду нельзя, лучше сразу застрелиться.

- Что ты молчишь, как партизан на допросе? – не унимался замполит.

- Я Вам товарищ майор сказал. Не я один в кинобудке бываю. Вы сами ключ другим давали, – опять пытался оправдаться Егор. Винс повернулся к Каминскому.

- Так Каминский. После ужина приведёшь ко мне тех, кто там пьянствовал. Не приведёшь, пеняй на себя. Ты меня знаешь. Понятно? – Егор молчал.

- Я спрашиваю. Тебе понятно? – повысил голос командир роты и в голосе зазвучали стальные нотки, - парень молчал: «Вот и всё. Отправят на коробку. Свадьба накрылась. Три года ещё в этой дыре в Лиепае» - вертелось в его голове.

- Иди – скомандовал Винс. Нарушая все уставы, Егор повернулся и молча вышел из канцелярии: «Мне уже все равно, клал, я на всех, на всё и на их долбанные Уставы», - так думал он, идя по кубрику.

Объявили построение. Рота строилась напротив кубрика. Каминский подошёл к своей смене. Курсанты уже стояли в строю. Вышел Винс.

- Рота! Равняйсь. Смирно! Равнение на середину, – скомандовал Каминский. Повернулся направо. Приложил руку к бескозырке. Строевым шагом подошёл к командиру роты.

- Товарищ капитан 3 ранга. Вторая рота построена для перехода в учебный корпус на занятия. Дежурный по роте, - и тут он замолчал на мгновение, посмотрел в глаза офицеру. Они были стальные и ничего не выражали, и закончил доклад – Старшина 21 смены курсант Каминский, - не отнимая руку от бескозырки, повернулся налево.

- Рота вольно! – скомандовал Винс

- Рота вольно! – продублировал команду командира роты дежурный. Егор опять вернулся к своей смене. Стоявший в первой шеренге Паша прошептал ему.

- Винс к нам идёт, - подошёл ротный.

- Братякин. Тебе Каминский кое-что расскажет, ты подумай, только хорошо подумай, - и он отошёл от 21 смены.

- Что там случилось? Что ты должен рассказать? – накинулись на Егора Паша, Толик, Сергей.

- Идите в класс. Я сейчас подрулю. Там и поговорим, – ответил им Егор и скомандовал

- Рота! Направо! Прямо шагом марш.

Рота разошлась по классам. Егор зашёл в свой класс.

- Так! Все в коридор! Быстро! - скомандовал Братякин. Остались Братякин, Кулиненко, Калягин и Побережник. Егор им рассказал о последних событиях и о словах Винса. Первым как всегда, заговорил Толик.

- Тебе нельзя, никак нельзя. Тебя просто вышибут. Нас Винс, конечно накажет, но не выгонит же он двух комсоргов и двух командиров отделений, когда проучились уже половину срока, - Толика поддержали все

- Значит, так приводишь нас к нему и уходишь, - подытожил Братякин. На этом и порешили.

После ужина Егор постучал в дверь канцелярии. Винс откликнулся. Егор открыл дверь.

- Разрешите товарищ капитан 3 ранга. Входите, - вошли все четверо провинившихся и Каминский.

- Отлично! Это надо же, весь командный состав смены и ещё комсорги. Комсорг роты. Побережник. Майор застрелится, узнав об этом. Хорошо иди Каминский, ты своё дело сделал, - на лице Винса застыло разочарование и разочарование именно в нем, в Каминском. – Я тебе сказал, можешь иди.

- Так я с ними был, - в последний момент отказался от разработанного ими плана Егор. Парни резко повернулись и уставились на стоящего сзади смертника Каминского.

- Вот как! – почему-то с облегчением воскликнул Винс, и уже знакомым всем голосом произнёс

- Сколько – показывая два пальца в виде жеста «Виктория»

- Пять – ответили хором курсанты.

- Пошли вон черти – голос у него звучал довольно, будто парни выполнили хорошо задание. Вышли в коридор. Вытерли пот со лба. Пошли по кубрику в свою смену. Остановились возле койки Каминского.

- Ну, ты отчаянный и фартовый, командир. Не страшно было? – спросил Паша

- Нет, Паша не было страшно, чуть не обосрался от страха, - парни засмеялись. На этот раз точно пронесло просто чудом.

На следующий день на построение роты. Винс обратился к курсантам.

- Товарищи курсанты. Вас наказывают не за то, что нарушаете, а за то, что попадаетесь. Пить спиртное можно. Только надо знать где, когда, с кем и сколько, - эти слова командира Егор сделал правилом своей жизни. Редко кто мог похвастаться, что выпивал с Каминским. На коронный аргумент: «Ты меня не уважаешь?» - Егор отвечал – «Нет, не уважаю. Не вижу пока, за что тебя можно уважать. Может ты, дерьмо челочек, ну а будешь приставать со своей выпивкой дам в морду» - и давал, если кто-то, не успокаивался. Поговорка «Я три раза не повторяю» стала его девизом.

Егор правильно угадал Винса. Сдай он парней и Винс ему больше не доверял бы. Предавший однажды, предаст, дважды. Инцидент был исчерпан пятью внепочечными нарядами. Реально их никто не отстоял. Каминский вёл книгу нарядов и забил на эти пять внеочередных. У командиров и комсоргов и очередных нарядов было ещё на один срок обучения в школе. Никогда больше Винс в разговорах с Каминским не возвращался к этой истории.

Киномеханик-наставник.

Эта пьянка не была последней. Егор выполнил данное Абикову слово и подготовил из Марины демонстратора узкоплёночного кино. Она успешно сдала экзамен и пучила права киномеханика. В знак благодарности притащила на первый свой сеанс пол-литровую банку классного на травах настоянного самогона. Правда, самогон бы градусов 60. Ребята пить отказались. Братякин и Кулиненко сделали по глотку, а Егор в кинобудке по чуть-чуть и уговорил баночку. Марина с помощью Кулиненко докрутили кино, а когда понесли аппаратуру в кинобудку, наши там совершенно невменяемого старшину смены. Между прочим, ему ещё надо было вести поверку смены. Обеспечивающим стоял мичман Гайдук. Увидев, что поверку проводит не Каминский, а Братякин, поинтересовался, где старшина. Его убедили, что убирает киноустановку и готовит фильм к сдаче в прокат. Марину, мол, отпустили к детям, поздно уже, а дети одни. Мичмана такое объяснение вполне устроило. Когда рота улеглась и погасили свет Побережник, Кулиненко, Братякин вытащили из кинобудки, едва стоявшего на ногах Каминского и типа шутя и толкая друг друга, дотолкали его до койки, предварительно сняв робу тельняшку и ботинки. В мгновение уложили в койку. Никто ничего и не понял.

ЧП в школе и второй бунт на «Потёмкине».

В том наборе 1979/1980 годов произошли невероятные ЧП. В первой роте выявили факт насильственного мужеложства. В СССР это наказывалось и очень серьёзно. Один курсант запугал другого, и на протяжении месяца насиловал его. Когда стало известно, виновника арестовала военная прокуратура и осудили на восемь лет. Потерпевшего перевели из школы на другое место службы. Винс однажды на дежурстве сказал Егору: «Обосралась первая рота. Надо же пидарас в роте. Впервые за мою службу такое», – рано радовался Анатолий Иванович, его ждало происшествие покруче педерастии.

Однажды на занятиях у всех курсантов собрали конспекты по политической подготовке. Объяснили для проверки политотделом базы. На самом деле в школе работал особый отдел. Сверяли почерка. Вскоре был задержан особистами курсант 2 роты Чухонцев. Ночью, будучи в наряде дневальным по учебному корпусу, он расписал антисоветскими лозунгами плакаты в коридоре. Как было тогда в Союзе принято парня признали психический нездоровым, и комиссовали по состоянию здоровья, отправив к папе прокурору одного из районов Гомельской области Белоруской ССР. Пока суд, да дело, его держали в кинобудке второй роты. Охранять его на всякий случай, чтобы он с собой ничего не сделал, поручили естественно Каминскому, Братякину и Побережнику. Когда Егор поинтересовался у него, будучи наедине, зачем он это сделал? Чухонцев ответил: «Хотел посмотреть, как работаю наши органы». Выяснилось. Оказывается органы, работают. Чухонцева сопровождал домой на Родину майор Шуваев. Егор дал майору адрес и письмо к родителям в Минске. На обратном пути майор заглянул к Каминским. Три дня он не просыхал с отцом Егора, Толиком. Вернувшись в школу, майор Шуваев передал Егору посылку от родителей и добавил: «Отец у тебя Каминский отличный мужик. Мы с ним здорово, три дня посидели. Ух и попили. Мать хорошая хозяйка, стол накрывала богатый, все три дня. Отличные у тебя родители». Ещё когда в сентябре отец Егора приезжал на присягу в школу. Он сдружился с мичманом Гаврилюком на почве употребления горячительных напитков. Мичман Гаврилюк непосредственный начальник Егора Каминского, его командир взвода. Весь период учебы у Егора и мичмана Гаврилюка было полное взаимопонимание. По возвращении из Минска, майор Шуваев стал почти другом Егору и всякие конфликты между ними пропали. Более того, Егор не редко осаживал курсантов решивших в очередной раз поиздеваться над майором. Чудны дела твои Господи.

Был курсант, который завел роман в городе с девушкой. Егор договорился с ним, что если он идёт к своей девчонке, то предупреждает его, а он прикроет этого Ромео, но в койке, после отбоя самоход должен лежать. На поверке, кто ни будь из курсантов в строю, дважды кричал «Я». Как правило, обеспечивающие не пересчитывали курсантов по головам, доверяя старшинам смен. В этом случае была любовь и это надо понимать.

Перед самым выпуском, в школе случилось ещё одно ЧП, почти как на броненосце «Потёмкин» в 1905 году. Порядок приема пищи в школе был следующим. Первой на камбуз отправлялась первая рота, затем вторая. Столовая не могла вместить сразу 400 человек. Дежурный 2 роты принимал пищу с первой ротой, чтобы потом контролировать прием пищи своей роты. Егор стоял дежурным в своей второй роте. Прибыл на камбуз с первой. Приступил к ужину. На ужин рис. Егор, заканчивал есть, когда в столовой поднялась буза. Курсанты размахивали мисками с кашей и шумели. Старшины смен повскакивали с мест стараясь разобраться, в чём причина и успокоить роту. Освещение в столовой отвратительное, ламп мало, грязные плафоны. Наконец удалось выяснить в рисе долгоносики. Каша как перцем посыпана сваренными насекомыми. Кто, не доел, побросали миски на стол. Кое-как удалось успокоить роту и увести её в кубрик. Дежурный по школе, майор Шуваев, приказал Егору молчать и не поднимать панику. Про себя Егор решил: «Сейчас. Буду я молчать. Пускай я сам нажрался этих мандавошек, ребята то, причём». Рота пришла. Егор доложил майору Шуваеву о готовности ужина. Шуваев скомандовал

- Рота! Посменно. Справа. По одному. В столовую бегом. Марш! – курсанты, выполняя команду, побежали в столовую. Егор зашёл в зал со служебного входа. Курсанты, как положено, по десять человек вставали у своих столов, ожидая команды на приём пищи. Когда все были на местах. Майор скомандовал.

- Рота! Сесть. Начать прием пищи! - ребята сели. Бочковой начал раскладывать кашу чумичкой из кастрюли по мискам. Егор подходил к каждому столу.

- Вкусная каша? Глаза раскройте! Смотрите на кашу! Смотрите мать вашу на кашу!- вскоре ребята увидели, что за приправа у них в мисках. Поднялась буза. Вся рота как один отказались от приёма пищи. Начали в протесте стучать по столам пустыми мисками. Чего греха таить, все восемь месяцев кормёжка была просто отвратительная, так что эти долгоносики попали на благодатную почву. Уговоры Шуваева не действовали. Обстановка в роте только накалялась. К этому времени Егор и майор уже стали корешами, после его визита в семью Егора. Егор подошёл к майору.

- Что делать будем? Бойцы на взводе, достали нас этой поганой кормёжкой.

- Того смотри, начнут громить столовую - вмешался подскочивший к ним Женька Пивоваров. Майор молчал. Егор во всё горло крикнул.

- Старшины! Ко мне! – возле Каминского собрались все старшины роты.

- Выводим роту и строим, пока они здесь всё не разнесли, - встав на скамейку и сколько было сил, Егор скомандовал - Рота! Встать! Выходи строиться! – курсанты подгоняемые старшинами вышли во двор. По дороге в столовую, шел капитан 3 ранга Абиков. Он подошёл к майору Шуваеву.

- Постройте роту майор.

- Рота становись! – никто и не думал исполнять приказ. Неслись, какие то проклятия, ругательства. Гул всё усиливался. Терять время было нельзя. Егор опять во всё горло выдал команду, которой от себя и сам не ожидал.

- Вы что все охуели! Мать вашу! Становись! - как не удивительно рота построилась.

- Равняйсь! Смирно! – скомандовал Каминский. Приложив руку к бескозырке, подошёл с докладом к Абикову.

- Товарищ капитан 3 ранга. Рота по Вашему приказанию построена. Дежурный по роте старшина 21 смены, курсант Каминский, - повернулся лицом к строю, не опуская руки от головного убора, ждал приказа Абикова.

- Рота! Вольно! – скомандовал Абиков.

- Рота! Вольно – как принято, продублировал команду Каминский. Абиков, а ему уже передали миску с долгоносиками, крутил её в руках, рассмотрев содержимое, подвёл итог.

- Что тут такого. Я бы ел.

- Так покушайте, товарищ капитан 3 ранга, - раздался голос из строя: «Блин! Паша! Ты допрыгаешься, когда-нибудь» - подумал про себя Егор, узнав голос Братякина.

- Спасибо. Я уже дома поужинал, - парировал Абиков, затем добавил – Если не хотите есть. Не ешьте, идите голодными в роту. Дежурный, - обратился Абиков к Каминскому, отлично понимая, что майор пустое место и роту держит, только этот старшина. – Ведите роту.

- Есть! – ответил Каминский – Рота! Налево! Прямо шагом… Марш! - Рота направилась в кубрик.

После отбоя старшины собрались, как всегда в курилке, решить, как быть дальше. Все высказывались, что это терпеть больше нельзя. Есть, повод изменить всё в хорошую сторону. Подвёл итог обсуждения дальнейших действий Каминский.

- Значит так братва. Утром в сменах проведите работу. Если хотим, наконец, рубать нормальную еду, не эту хавку, то завтра, отказываемся от завтрака. Если не будут, приняты меры, то и от обеда. Вплоть до объявления голодовки – Егор был на два года старше практически всех курсантов и, как известно, имел уже жизненный опыт и главное опыт общественной работы. Он отлично отдавал себе отчёт в том, что голодовка целой роты, и не факт, что к ним не присоединится и первая рота, вызовет такой резонанс, что и подумать страшно. Егор так же понимал, в случае их поражения, его уже никто не спасёт, ни Винс, ни Шуваев, ни Гаврилюк вместе взятые. Скорее всего, их тут самих не будет, но у этого парня выработался такой авантюрный характер.

Утром 2 рота ушла на завтрак. Работа с личным составом была проведена на отлично. Никто к завтраку не притронулся. Рота голодная вернулась в расположение. Каминский отправился на ежедневный доклад дежурного по роте к ротному, недавно пришедшему на службу.

- Товарищ капитан 3 ранга, за время моего дежурства случилось ЧП. Вчера на ужине роту пытались накормить рисовой кашей с долгоносиками. Рота от приёма пищи отказалась. Сегодня от завтрака рота, также отказалась

- Разве завтрак тоже, был с насекомыми, – удивился Винс.

- Никак нет. Курсанты требуют разобраться в этом прошествии и наказать виновных, и наконец, начать кормить нас нормальной пищей, иначе голодовка будет продолжаться, - Винс уставился на Егора. В глазах офицера мелькнули шальные искры. Молча походив по канцелярии, видимо обдумывая дальнейшие действия, он повернулся к старшине.

- Значит, рота объявила голодовку?

- Так точно товарищ командир. Объявила!

- Так вот, вся рота сама, как один человек, без чьего-то руководства объявила голодовку. А ты парламентёр?

- Так точно! – и помолчав обречённо добавил – Парламентёр.

- Хорошо Каминский. Веди роту на занятие, курсантам скажи, что Винс обещал разобраться и наказать виновных. Свободен, – ротный, как некогда был доволен, чему только не понятно он радовался. Рота убыла на занятия. Егор передал старшинам слова Винса. Все старшины в один голос решили. «Голодовку прекратить». Винс сказал - Винс сделает! Авторитет командира среди курсантов был непоколебим, недаром говорится «Командир корабля, первый после Бога».

Когда рота прибыла на обед, курсанты обалдели! Отличное картофельное пюре! Каждому рыбная котлета. Салат из квашеной капусты с морковкой. Таких блюд не было даже в праздники. После обеда многие курсанты благодарили своих старшин.

Каминский находился в роте. В помещение зашёл Винс.

- Рота смирно! – как требовал, Устав скомандовал Егор, хотя кроме дневальных в помещении никого не было.

- Зайди, - бросил Егору через плечо командир. Егор следом за ним вошёл в канцелярию. Анатолий Иванович прошёл к своему стулу в дальней части стола и сел. Старшина остался стоять у двери.

- Смотрю на тебя старшина и понимаю, иметь тебя во врагах опасно. Твоего большого друга Людвига уволили. Уволили и его жену. Сменят всех поваров на камбузе. Начальник от страха трясётся. Заварил ты кашу, - уже чуть не смеясь, закончил ротный. Егор включил дурака.

- Анатолий Иванович я то причем? Я этих долгоносиков в рисе разводил?

- Конечно не ты. Главное Егор – тут Анатолий Иванович впервые назвал курсанта по имени – Воспользоваться ситуацией. Или ты хочешь меня убедить, что на голодовку рота сама поднялась. Без лидеров. В нашей роте лидеры – старшины. У старшин в авторитете кто? Не отвечай - сам знаю, - потом помолчал и вдруг скомандовал Егору.

- Смирно! – Егор выполнил команду – За добросовестное отношение к своим обязанностям и заботу о подчинённых. Объявляю благодарность!

- Служу Советскому Союзу!

- Хорошо служишь Каминский. Так держать.

На этом инцидент был исчерпан. Буквально, через несколько дней на камбузе появились новые повара, питание значительно улучшилось. Курата Людвига больше не видели. Егор посчитался с ним сполна за ту историю с фуганком.

Отдельным анекдотом в школе была помывка личного состава. Своих душевых у школы не было. Ходили в гарнизонную баню в район Курземе. Это почти в трёх километрах от школы. Как всегда поротно. Моечная десть на десять метров. Четыре крана и два душевых рожка. Запускали повзводно. Каждому взводу 15 минут на всё. Раздеться, помыться, одеться. Сначала толпой под душ, потом намылились и опять толпой под душ. Мичмана, спешившие на ужин, давали команду «Бегом» и рота через лес возвращалась в подразделение вся взмыленная. Что мылись, что песни пели.

На последней помывке. Роту вёл сам Винс. Назад курсанты шли, спокойно рассыпавшись по лесу. Винс подозвал Егора. Они пошли рядом.

- Каминский тебе будет хорошее распределение. Балтийск. Гидрография. Заграница. Узнаешь на месте, сколько тебя там ждёт приятных сюрпризов. Службой будешь доволен.

- Спасибо Анатолий Иванович, - поблагодарил командира Егор, отлично понимая, что это распределение благодаря ему, Винсу.

- Ты заслужил. Конечно, пришлось за тебя повоевать, но меня и Абиков поддержал и Шуваев, как не странно, – закончил Винс разговор. Дальше шли молча. Егор вспоминал эти месяцы, проведенные в школе. Знай, Егор заранее, что ему придётся пережить и через что пройти, он не за что не согласился бы учиться здесь. Пройдут годы. Уже офицер Каминский однажды ночью проснётся в холодном поту. Женщина, спавшая с ним, в испуге смотрела на его бешенные глаза, тяжёлое прерывистое дыхание и все мокрое от пота тело. Егору снилась школа. В мозгу пульсировала паническая мысль: «Этого не может быть! Я не могу снова оказаться там! Я закончил, эту проклятую школу! Я уже офицер! Это не может повториться!».

Егор Каминский оказался довольно жёстким командиром. Он руководствовался правилом «Можешь меня не уважать, уважай мои погоны». Егор не церемонился. Варианта только два. Первый подчиниться ему, второй за ворота. К выпуску, одна из лучших в роте, 21 смена лишилась семи курсантов. Двоих, москвичей Тарасова и Котлова, исключили по рапортам старшины смены курсанта Каминского. Более того, Егор в классе сказал им в присутствии всего личного состава: «Вы «масквачи» оборзели в конец. Я сделаю так, что вы пожалеете об этом. Не скоро увидите свою Москву. Запомните мои слова. Выставят вас из школы за день до выпуска». Их отчислили за месяц до выпуска. Начался весенний призыв и москвичей отправили служить в какую-то глухомань.

Каминский окончил 337 Школу специалистов рядового плавсостава ВМФ СССР 27 апреля 1980 года по специальности матрос 1 класса с красным дипломом, и направлен для дальнейшего прохождения службы, в Балтийск, в воинскую часть № 90541, дивизион кораблей Гидрографической службы ДКБФ.

Глава четвёртая.

Балтийск. Гидрография.

Мы не бросаем в тихих бухтах якоря,

Пусть волны круто на форштевни набегают:

Пока остались на Земле еще моря

Пока свистят ветра и флаги развевают.

Александр Викторов

Практика на «Стрельце».

Из второй роты в Гидрографию получили распределение Каминский Егор, Калягин Сергей, командир отделения в смене Егора, Шаврин Володя и непонятно каким образом Чигрин Сергей, скорее всего стукач. Прибыли в Балтийск накануне первомайских праздников. Предстояло встать на штат. Точнее, сдать зачёты и допуски к самостоятельному несению вахт и исполнению своих служебных обязанностей. Такая особенность флотской службы. Все от сопливого матроса, до старшего офицера обязаны сдать этот допуск. В течение месяца моряк изучает корабль, свои служебные обязанности и место по боевым расписаниям. Довольно напряжённый и решающий период в его жизни. За это время командование корабля и экипаж знакомится с новичком, и формируют мнение о нём, переменить которое в дальнейшем, достаточно трудно. Если за месяц не встал на штат, дается ещё месяц. Опять не сдал зачёты, безоговорочное списание на берег.

Есть необходимость рассказать несколько слов о судах дивизиона гидрографических кораблей.

Флагманом являлось океанографическое исследовательское судно, ОИС «Николай Зубов», проект 850. Водоизмещение почти 4000 тонн, длинной 90 метров, шириной 13 метров, осадкой 5 метров, это без малого два этажа, скорость полного хода 16 узлов, если в простонародье – 29км/час, для моря хорошая скоростёнка. Дальность плавания 11000 миль в простонародье 20300 км, а это уже серьёзно. На одной заправке топливом этот красавец за 60 суток, это его автономность при крейсерской скорости в 10 узлов, с экипажем 70 и 26 прикомандированных без напряга дойдет из Балтийска, например до Мозамбика. В строй эта посудина вступила в 1964 году. Раньше его команду составляли матросы срочной службы, так с него и не выветрился дух плавказармы. Чего только стоила отсечная система жилых помещений ниже ватерлинии. Если пробоина, отсек наглухо задраивается, чтобы не допустить затопления всего судна и борись там с водой как хочешь. Одним словом – старая коробка.

Современный перспективный проект 862. Гидрографическое Судно, ГиСу «Стрелец», полное водоизмещение 2500 тонн, при длине 83 метра и ширине 13,5 метра, осадка 4 метра, скорость полного хода 16 узлов, правда дальность плавания 8650 миль это только 16000 километров и автономностью 40 суток. Экипажем 58 и 14 прикомандированных, зато плюс 4 офицера. Так что из Балтийска без дозаправки «Стрелец» дойдёт только до мыса Доброй Надежды. В строй судно вступило в 1978 году. Ни крыс, ни тараканов. Двухместные каюты и кондиционер в каждой каюте. Даже сауна была на борту. Новое с иголочки судно. По своим морским характеристикам, судно комбинированного набора корпуса. В переводе с флотского такой корабль, практический не потопляем, правда, если на нем нет дурака с инициативой, если есть, тогда любой корабль можно пустить на дно. Свою живучесть «Стрелец» подтвердил, как ни странно на седой Балтике. Егор был свидетелем этого события.

Команда «Стрельца» давала погоду уже неделю, стоя на якоре на якорной стоянке у Борнхольма. Дали сводку в штаб флота: «Формируется циклон, с ураганным ветром». Вскоре в эфире прошло штормовое предупреждение и все корабли и суда в районе Борнхольма разбежались по портам, базам, шхерам, а «Стрельцу» - стоять в точке давать погоду. У Егора не было слов, только междометия: «Куда мать вашу стоять. Выбрали якорь и штормуем на волну, пытаясь находиться в точке. Что же, на самом деле давать? Какую нафиг погоду, когда ураган уже бушует. Такое впечатление, что в штабе в эту ночь собрались на дежурство одни идиоты». Когда дали добро идти в Балтийск, было уже поздно. Идти в Балтийск, значит подставить левый борт урагану. Необходимо дать пояснение, в чём тут подвох. На мелководье всегда волна крутая, но до трёх метров, пусть и не такая высокая как в океане, а в океане она высокая до семи-двенадцати метров, но покатая. На Балтике же она стоячая и бьёт в борт как пятерня, ладошкой, такой подзатыльник с доворотом ладони, а при ураганном ветре, мало никакому кораблю не покажется. Встать бортом к такой волне – сразу «оверкиль». С чем-то, похожим, но в меньших масштабах, Егор столкнулся на Минском море, когда спасал свою любимую Людочку. Штормовал на лодке на волну.

Командир судна, а на тот момент «Стрельцом» ещё командовал отличный моряк и командир, капитан 3 ранга Голод, дал команду идти не в Гданьский залив, а идти по румбу - NE. Сергей Калягин, положил «Стрелец» на заданный курс 45°. Пройти предстояло 120 миль, а это 12 часов ходу и при этом строго выдерживать курс, чтобы не дать волне ударить в борт. При таком курсе волна бьет в левую скулу. Достигнув точки поворота, резко лечь на курс 160°, и через 12 часов войти в Гданьскую бухту, волна же будит бить, на этом отрезке перехода, судну в корму. Прекрасный манёвр со сменой галса, подстать временам парусного флота. Настоящий капитан, он во все времена - первый после Бога.

Егор в 03.30 проснулся, чтобы заступить на рулевую вахту, и сменить на руле Калякина. Только он вылез из койки, как внезапно «Стрелец», как тогда Егору показалось, лёг на правый борт. По крайней мере, книги выбросило с полки, несмотря на штормовки, удерживающие их, и раскидало по всей каюте, Даже один стул, сорвало с крепления, видно не достаточно был обтянут талреп. Сам Егор, повис на руках параллельно палубе, ухватившись за штормовые перила койки. «Стрелец» спустя секунды вернулся на киль. Хотя понятно, продолжал скакать по волнам. Его кидало во все стороны. Перед вахтой Каминский решил перекусить и зашёл в столовую команды, она как раз находилась напротив каюты Егора. В столовой горел свет. На палубе валялись разбитые горшки, из-под цветов вылетевшие из стальных зажимов-штормовок. На диване плакала Анна Ивановна, завпрод «Стрельца», она много лет ухаживала и выращивала эти цветы. Ничего не сказав, а что ту скажешь – стихия, мать вашу, Егор голодный поднялся на ГКП. Попросив разрешение у вахтенного помощника войти, он подошёл к Калягину, который стоял у манипулятора. Манипулятор на «Стрельце» заменял легендарный и знакомый по фильмам колесо-штурвал.

- Серёга ты чего это по ямам и колдобинам ездишь? – спросил Егор приятеля.

- Не поверишь командир. Смотрю, а на меня с левого борта прёт - сельсовет! Гребня не вижу. Конечно, резко руль на левый борт, но куда там. Гребень то, оказывается, был выше рубки! Как так не пойму? Ну, этот сельсовет мне и врезал, практический в борт, - переведя дух, Сергей продолжил, - думал пиздец нам всем и «Стрельцу». Но смотри, какая классная коробка! Встал ведь, - сельсоветом в шутку ребята называли большую волну. Один из курсантов из села, в отпуске объяснял своим односельчанам, какой высоты бывает волна, они не совсем понимали в метрах и один спросил курсанта: «Выше сельсовета?» так и прижилось у ребят: «Смотри, какой сельсовет прёт».

- Да! Я тоже, честно говоря, в каюте здорово собздел. Ладно, давай меняться, - Егор стал докладывать вахтенному помощнику, курс судна, скорость, разворот винтов по «Липс» и тут его взгляд упал на судовой кренометр. Кренометр - это прибор и он был укреплён в диаметральной плоскости суда. С помощью стрелки отвеса он показывал угол бортового крена при качке. Особенность этого прибора в том, что с помощью стрелок-фиксаторов он фиксировал максимальный бортовой крен судна. У Егора вырвался крик и по спине прошёл смертельный холодок.

- Смотрите! Кренометр! Он показывает 90°! - все на ГКП бросились к прибору. Точно! Правый крен равнялся 90°. Может и больше, но фиксаторы стержни не пустили стрелку дальше. Почему такая паника? Сдавая на допуск к самостоятельному несению вахты, все моряки учили, что у их судна критический крен 65°, а дальше – «оверкиль». Егор, Сергей, штурман Борис не верили своим глазам.

Весь фокус заключался в очень удачной конструкции судна. Четыре метра осадки и десять метров сплошной надстройки. Эффект поплавка. Такой морской - «ванька-встанька». Надёжное и отличное судно.

Мощная опреснительная установка, хороший котёл, сильная принудительная вентиляция. Дизель-электроход с двумя главными машинами и четырьмя дизель-генераторами. Два винта ВРШ, в простонародии винты регулируемого шага, да ещё туннельное подруливающее устройство в носовой части судна. Всё завершали два бортовых киля, обеспечивающие хорошую устойчивость на курсе. Просто красавец! Как показало время, ему по плечу, или что там у него, были все ураганы и циклоны.

Трудяги всех морей, Гидрографические Суда, ГС «Арктика» и ГС «Андромеда». Проект 861, их водоизмещение 1544 тонны, длинна 73 метра, ширина 11 метров, осадка 3,85 метров, скорость полного хода 17,3 узла, дальность плавания 8900 миль, автономность 35 суток экипаж 45 и 10 прикомандированных. В строй суда вступили соответственно 1967 и 1972 года.

Похожие на них, но меньшие по размерам суда проекта 860. Гидрографические Суда ГС «Азимут», ГС «Тропик», ГС «Гигрометр», полное водоизмещение 1274 тонны, длинна 60 метров, ширина 11 метров, осадка 3,8 метра, скорость полного хода 15 узлов, дальность плавания 6200 миль, автономность 25 суток, экипаж 43 и10 прикомандированных. В строй суда соответственно вступили 1962, 1964, 165 года.

Проекты 860 и 861 – гидрографические рабочие лошадки обслуживающие всё навигационное хозяйство Балтики. Более того ГС «Гигрометр» при его автономности 25 суток и дальности плавания 6200 миль в 1982 году совершит переход через всю Атлантику в Индийский океан на смену ГиСу «Стрелец», работающему в Мозамбике уже полгода. Более того, «Гигрометр» четыре месяца будет работать в далёкой африканской стране в жарких тропиках и вернётся в Балтийск, обойдя вокруг Африки. Когда «Гигрометр» встал к стенке в порту Мапуту, столице Мозамбика, к этому маленькому кораблику, подходили советские моряки с огромных танкеров и контейнеровозов. Они, как сговорившись, задавали один вопрос: «Вас на чём сюда привезли?». Узнав, что «Гигрометр» сам пришёл, пройдя весь Атлантический океан, они с восхищением и уважением пожимали руки морякам это маленького, но отчаянного судна.

Наконец Гидрографическое Судно ГС214. Проект 871, полное водоизмещение 585,5 тонны, длинна 55 метров, ширина 9,55 метра, осадка 2,8 метра, скорость полного хода 13 узлов, дальность плавания 3160 миль, автономность 15 суток, экипаж 25 и 8 прикомандированных. В строй судно вступило в 1974 году. Между собой все моряки дивизиона и не только дивизиона называли эту «коробку» - «чекушка». К этому было несколько причин. Самое маленькое судно дивизиона, не считая нескольких, гидрографических катеров. В фамилии судна цифра 214, ассоциировалась с маленькой бутылкой водки. Из-за ограниченной автономности и дальности плавания «чекушка» считалась не визированной коробкой и поэту на неё ссылали всех проштрафившихся моряков или раздолбаев.

Все четверо молодых матросов сразу попали на «Стрелец», для прохождения плавательной практики и постановки на штат. Пока решили все формальности вчерашние курсанты прибыли на корабль к самому обеду. Здесь их ждал сказочный сон. В столовой команды, четыре блюда. На столе в фаянсовой супнице отличный флотский борщ, можешь сам наливать, сколько твоей душе угодно. Пельмени получаешь, у кока порция, словно на троих. К ним на столе на выбор, уксус, горчица, масло сливочное. Салат, более известный как «Оливье», на столе огромная салатница. Накладывай, сколько влезет. Морс в кувшине тоже на столе. В моечной, стоит холодильник. В нем огромный кусок сливочного масла, сухая колбаса, тарелка с салатом. Что чувствовали парни, после девятимесячного голодания? Похожее, испытывали Ленинградские блокадники в годы войны, после снятия блокады. В столовой чистота, посуда вся фаянсовая, приборы из нержавейки. Про себя Егор подумал «Фантастика и только, если так кормят каждый день, то служить можно уже только за пайку». Наивный парень, он ещё не знал, что меню к не повторяется в течение недели. Ещё есть завтрак и ужин из трёх, блюд. Вечерний чай с бутербродами и для особо голодных, в холодильнике всё, что осталось на кухне в течение дня.

После обеда на юте молодых собрал боцман Бачурин. Он ребятам сразу не понравился. Вёл себя развязано, показательно грубо. Пытаясь, устроить что-то типа годковщины. Подошли и другие матросы Сергей Сидоров, Коля Женило, Леша Романовский и совсем уже по понятиям парней старые Володя Король лет двадцати пяти и Коля Монахов, тот показался совсем древним за сороковник, это были вольнонаемные. Посмотрев, как выделывается Бачурин, Женило осадил его.

- Бачурин, что ты выделываешься перед парнями. Сам давно был таким. Что ты за говно такое.- Бачурин сник. – Так парни входите в курс дела. Кстати о вашей военно-морской форме, снимите её и уберите, куда подальше. Мы все ходим в гражданке. Если ничего нет, приходите ко мне и к Серёге, подберём на первое время что-нибудь. По форме в город ни шагу. Заберёт патруль, объясняйся потом в комендатуре, что за клоуны в городе в форме и без увольнительных. На корабле быть с 09.00. до 17.00. это рабочий день, потом если этот, типа боцмана, не придумает ничего для вас, валите в город. Пока на штат не встали, быть на корабле к отбою 22.00. – посмотрев на парней, добавил – отрастите вы себе волосы, можете даже бороды, у нас приветствуется. Наше судно ГиСу «Стрелец», на самом же деле в.ч. 20215, но вот афишировать это не надо. Надеюсь, соображаете почему. Чем занимается корабль. Научной работой. Промеры всякие. Погоду даем. Навигационное оборудование обслуживаем. Даже в случае необходимости можем поднять наших космонавтов. Видите, на стенке стоит конус усечённый, - Николай показал на непонятный объект, стоявший недалеко от «Стрельца» - это спускаемая капсула космического корабля «Союз». Вам предстоит участвовать во многих делах, о которых не стоит кричать на каждом углу. Наши корабли относятся к ОСНАЗу, что значит Особого Назначения. – Николая прервала команда дежурного, разнёсшаяся по палубе через громкую связь «Вновь прибывшим матросам прибыть в каюту командира корабля».

- Давайте парни! Идите – сказал ребятам Николай и добавил – Запомните у нас самый лучший в дивизионе командир корабля. Его весь экипаж уважает. Он моряк от Бога и относится к нам как отец.

Поднялись на навигационную палубу. Постучали в каюту командира. После разрешения, вошли. В каюте за столом сидел совершенно седой, крупный мужчина капитан 3 ранга Голод. Начали представляться, но командир их остановил движением руки.

- Садитесь на диван ребята поговорим. Познакомьтесь. Наш первый помощник, Маслов Иван Михайлович, – представил, он сидевшего в каюте полного седого мужчину в гражданке, на вид ему было лет пятьдесят. Парни не знали как себя вести. Командир улыбнулся и успокоил их.

- У нас разумная дисциплина. Не надо тянуться и щелкать каблуками. Конечно, соблюдаем субординацию, но в разумных пределах. Расскажите каждый о себе. Кто. Откуда, Чем занимался до школы – матросы немного успокоились и начали представляться. Первыми были Сергей Калякин и Володя Шаврин, особо они о себе ничего не сказали, из Росси родом, со школьной скамьи в Лиепаю. Очередь дошла до Егора.

- Каминский Егор Анатольевич, 1959 года рождения белорус из Минска.

- Белорус! Из Минска? – неожиданно прервал его командир и заулыбался.

- У нас командир тоже белорус, - уточнил первый помощник, – продолжай – он подбодрил Егора.

- Закончил училище. Работал в Минске в кинотеатре киномехаником, потом…

- Так ты киномеханик! Вот здорово! Квалифицированный, раз работал в кинотеатре. Очень здорово! Это прекрасно! Нам повезло, - на этот раз Егора прервал первый помощник, повернувшись к командиру, продолжил – Сможем Гарницкого разгрузить, - командир утвердительно, закивал головой. Посмотрел, на Егора ожидая, продолжение его рассказа.

- Работал на заводе слесарем. Сразу после школы работал каменщиком и геодезистом. Окончил вечернюю школу молодёжи. Занимался боксом, стрельбой из винтовки, мотокроссом, фотографией. Есть награды от ЦК ВЛКСМ, - первый помощник совсем расцвёл. Этого кадра ему Бог послал. Иван Михайлович, рано радовался, Каминский окажется ещё та штучка, но это всё впереди. Пришло время рассказать о себе Чигрину. Парни и сами о нём ничего не знали.

- Чигрин Сергей из Новой Церкви на Украине. Мне пришлось рано работать, мать меня одна воспитывала, нам даже хлеба не хватало, пришлось голодать, Вот такая у меня тяжёлая жизнь в детстве была, - все в каюте просто обалдели и командир, и помощник и молодые матросы. Егор про себя подумал: «Ну, хохол, ну «западенец», жаль я не захватил горбушку с обеда, дал бы ему сейчас. Смотри вот вот расплачется. Артист, однако».

- Хорошо, – прервал скулёж Чигрина командир, – идите, устраивайтесь по каютам. У нас двухместные каюты. – Парни встали.

- Разрешите идти? – хором по уставу спросили они. Голод поморщился.

- Ребята идите, давайте без этой Уставщины, – вмешался Маслов – Каминский. Ты, как, устроишься, зайди ко мне. Есть разговор по твоей прошлой специальность.

- Есть! – гаркнул Егор – Маслов махнул рукой. Командир обречённо констатировал.

- Они ещё долго будут каблуками щелкать. Со временем остынут.

Молодые матросы устроились по каютам. Каюты это было какое-то чудо. Койки в два яруса. Мягкие толстенные поролоновые матрасы. Огромные подушки, тёплые одеяла. Белоснежное бельё. В каюте стол, привинченный к палубе, чтобы во время шторма не сорвало. Умывальник с холодной и горячей водой. Два стула со штормовыми креплениями. Железный рундук на двоих. Полка для книг. Переборки, закрыты пластиком с утеплителем. Судно Польской постройки. В каюте индивидуальный кондиционер. Его наличие Егор оценит через полтора года в тропиках.

Каминский постучал в каюту первого помощника.

- Да! – раздалось из-за двери. Егор открыл дверь и вошёл.

- Разрешите доложить?

- Садись я вижу, что это ты – прекратил церемонии первый помощник и добавил – Обращайся ко мне Иван Михайлович, - и сразу перешёл к делу – у нас киноустановка «Украина». Знакома? – «Похоже на дежавю» Мелькнуло в мозгу Егора, но Иван Михайловичу он ответил без улыбки, как однажды капитану 3 ранга Абикову.

- Да знакома. Хорошо знаю. Иван Михайлович разрешите спросить – Егор, замолчал, ожидая разрешения на вопрос. Молчал и Маслов. Наконец он не выдержал.

- Так, что ты хотел спросить?

- Простите! Усилитель, какой транзисторный или ламповый КИНАП?

- Я, то почём знаю. Сразу видно ты спец. Пошли в кинобудку посмотришь сам, - они вышли, спустились на палубу ниже, пошли в нос судна, к столовой команды, минуя кают-компанию. К столовой пристроена, метр на метр кинобудка, в которой установлена «Украина». Усилитель оказался транзисторным. Это хорошо.

Постепенно парни втянулись в судовую жизнь. Усиленно изучали устройство судна. Свои, обязанности согласно, боевых расписаний. Егору нужно было решить вопрос постановки на штат. Приближалась дата его свадьбы - 6 июня.

Ещё один сюрприз ждал Егора. Им полагалось денежное довольствие, и в этом нет ничего особенного, все военнослужащие получают деньги. Но вместо 3 рублей 85 копеек его должностной оклад, как матроса 1 класса равнялся 95 рублям, более того премиальные за так называемый «поднятый флаг», когда корабль находится в компании и регулярно выходит в море, а это ещё 20 рублей. Совсем не плохие деньги в то время. Ещё при этом, четырёх разовое питание до пупа и жильё бесплатно. Вот какие сюрпризы имел в виду Винс при их последнем разговоре.

Первый выход в море.

Предстоял первый выход в море. Все молодые матросы опасались, реакции их организма на качку. Как утверждает морская мудрость: «Если бы море всегда было как стол, то в море были бы одни евреи». Отдали швартовые. Судно отвалило от стенки. Развернулось в топливной гавани, и направились в канал. Затем вышли ы море. Слегка качало. Около трёх баллов. Когда судно проходило канал, Егор подошёл на юте к Алексею Романовскому.

- Леха. Скажи, все укачиваются? Что нужно делать, что бы, не укачаться – Леша улыбнулся.

- Так или иначе, качка действует на всех, но по-разному. Что делать, что бы, не укачаться, просто не укачиваться. Это зависит от тебя, не захочешь, укачаться не укачаешься.

Вышли в море. «Стрелец» дав ходу, словно застоявшийся рысак, разбивая волны, вышел в открытое море. Ветер крепчал, уже четыре балла. Егор чувствовал себя прекрасно! Не просто прекрасно, его накрыла эйфория! Море! Солнце! Корабль! Обалденное ощущение от качки, как на качелях в парке Горького. За такие минуты можно было терпеть все те испытания в Лиепае. Эти мгновения счастья утвердили Егора в правильности выбора и убедили его в том, что море его стихия. Первый выход в море по наслаждению, сравним только с первой ночью с девушкой.

Калягин и Чигрин перенесли первый выход, если не так ярко как Егор, но спокойно. Чего не скажешь про Володю Шаврина. Его обнаружили в гальюне, где он усердно, пугал унитаз обнявшись с ним. Забегая вперед нужно сказать, что Володя укачивался при любом волнении моря, но при этом исправно стоял на вахтах и исполнял свои обязанности. Так продолжалось практически два года, Пока, в феврале 1982 года, «Стрелец» в Индийском океане, вблизи Мадагаскара, не попал в ужасный ураган. Ветер бешеный, рулевые-сигнальщики, пытались измерить его, тщетно, анемометр порывами ветра зашкаливало. Волны как стены. Грохот воды, стоял такой, что в двух шагах друг от друга морякам приходилось кричать. Пена! Весь океан покрыт четырёхметровой пеной. В воздухе плотность брызг неимоверная, запросто можно захлебнуться, вдыхая этот воздух, а главное - это акулы! Они как торпеды выскакивали из одной стоящей, словно стена волны и как в фильме ужасов входили в другую стену. Ждали добычи. Судно задраили наглухо, даже все грибки на палубе. На вопрос кого-то из офицеров экспедиции: «Что можно ещё сделать?», - самый опытный из моряков электромеханик сказал: «Молиться». Егор вышел на шлюпочную палубу и смотрел на беснующуюся стихию. Рядом встал Володя Шаврин. Егор посмотрел на приятеля. Он был спокоен. Спокоен словно покойник. Молча они долго наблюдали этот смертельный аттракцион. Судно взлетало на волну и всех слепило яркое тропическое солнце, спустя мгновение оно проваливалось в пропасть, а кругом наступала темнота из-за вставших на дыбы волн. Ещё мгновение и задрав нос, судно вертикально взбиралось на волну. Внутренности спрессовывались низу живота. Достигнув гребня волны, «Стрелец» срывался в бездну. Теперь кишки скапливаются у горла. Такое удовольствие команда испытывала двое суток. Никому не удалось поспать эти два дня, не то чтобы положить хоть что-то в рот. Кстати этот ураган припёрся в Индийский океан из Северной Атлантики уже ослабевшим. Там он утопил американскую нефтяную платформу с сорока нефтяниками и Советский сухогруз-контейнеровоз «Механик Тарасов». Из тридцати пяти членов экипажа контейнеровоза спасти удалось только пятерых. Поле этого урагана Володя Шаврин перестал укачиваться от слова совсем. Как он потом объяснил: «Я тогда пережил такое, что остальные шторма, мне уже казались забавой».

Вернувшись с первого выхода в море, который продолжался неделю, Егор написал рапорт и пошёл к командиру. Он постучал в дверь. После разрешения. Вошёл. Егор уже оставил школьные замашки и спокойно обратился к командиру.

- Товарищ командир. Прошу отпустить меня на свадьбу в Минск. У меня свадьба 6 июня.

- Вот как! Когда ты успел только? Хотя тебе уже двадцать первый год. Я знаю, ты первым встал на штат. Отлично себя в море показал. Хорошо подумал то о женитьбе.

- Хорошо товарищ командир.

- Откуда невеста.

- Белоруска из деревни под Минском.

- Конечно, не откажу землякам, – подписал рапорт – Желаю счастья.

- Спасибо товарищ командир. – Егор вышел в коридор. Подумал про себя: «Хорошо, что мне такие командиры встречаются Винс, теперь вот Голод. Достойные люди, настоящие моряки, отличные офицеры». Откуда тогда было знать, Егору, что Голод в годы войны потерял всю свою семью в Белоруссии, а сам с восьми лет служил юнгой и принимал участие в Великой Отечественной войне. Вот такие легендарные командиры формировали морской характер парня и являлись образцом для подражания.

Вечером, Егор ехал поездом Калининград-Харьков в Минск на свою свадьбу. Все эти напряжённые и полные событий дни после выпуска, он ни разу не вспомнил о своей любимой Людочке, его мысли заполняла только будущая жена Людмила. Всё свершилось, как он хотел. Он моряк. Теперь уже настоящий моряк. Женщина, по имени Люда, влюблена в него. Она на порядок красивее его любимой Людочки. Егора ждёт семейная жизнь, море, интересная служба, не в пример

рассказам Виталика, а вот на душе пусто. Да! Его невеста красива и Егора сжигает страсть и желание скорее овладеть ей. С Людочкой были совсем другие чувства – нежность, умиление, очарование, постоянное желание вдыхать аромат её тела, касаться её кожи, целовать её сосочки, растворяться в ней. Егор прогнал эти мысли и чувства. После свадьбы посмотрим, где любовь, а где детская влюблённость. Всё познаётся в сравнении.

Глава пятая.

Семейная жизнь.

Смысл брака не в том, чтобы думать одинаково,

а в том, чтобы думать вместе.

Роберт Доддз

Девственная невеста.

В Минске уже готовились к свадьбе. Срочно нужен был жениху свадебный костюм. Пошили за день. Егор не сильно напрягался. «Если не будет костюма, одену морскую форму», - заявил он всем. Родителям пришлось раскошелиться. Свадьбу естественно решили играть в деревне, ну как иначе. Егор, Люда, её дядька Костик за несколько дней выехали туда, сооружать, что-то вроде шатра, но случай дождя. Играть свадьбу собирались три дня.

Наконец молодые встретились, ведь не виделись с зимы. После корабельных работ и школьного ада, работы на постройке свадебного «шалаша» показались парню забавами. Всё сделали вовремя и хорошо. Пришёл, вечер и долгожданная ночь. Все, кроме Люды и Егора улеглись в хате. Молодожёны в сенях, но в этот раз, слава Богу, за хорошей дубовой дверью, но на довольно узком топчане. «Это ещё и лучше» - Решил Егор - «Куда теперь она денется. Завтра свадьба. Чего тянуть кота за все подробности. День ходила рядом в своём ситцевом тонком платьице, без лифчика в маленьких плавках. Ты только сегодня попади мне в руки никакой пощады тебе, как зимой не будет» – сверлила мозг парня эта похотливая мысль. Наконец-то все улеглись и Егор с Людой тоже. Люда легла в трусиках. Парень сразу их стянул. Положил девушку на спину. Он почувствовал, что и она тоже за день извелась. Страстно лаская друг друга, Егор, своими ногами, раздвинул ножки своей будущей жены и решительно вошёл в неё. Девушка только охнула и вцепилась ему в спину ногтями, успев заодно оставить следы своих зубов у него на плече. Оба замерли. Парень решил не прерываться и кончать в невесту, а там как карта ляжет. Всё заняло несколько мгновений, после стольких месяцев воздержания и целого дня пыток, когда Людка весь день по поводу и без повода тёрлась своими бедрами и задом об него. Она, правда, пыталась, выскользнуть из-под него, сообразив, что в неё изливается море, но Егор посильнее обхватил её тело и зафиксировал собой на топчане, Люда сдалась и затихла. Против лома нет приема. Куда переть против мужской силы и будущего мужа. Немного успокоившись, она прошептала ему.

- Если я забеременею?

- Да? Слушай, я тебе один секрет открою. Жены для того и существую. Чтобы иногда беременеть от своих мужей. Не знала? Так знай. Хотя есть очень надёжный и простой способ предохраняться.

- Какой? Расскажешь?

- Запросто. Нужно пить томатный сок.

- Всего то? Помогает? – удивилась уже не девушка, а женщина и уточнила – Пить сразу после того как или до того.

- Вместо того – Егор засмеялся, Людка слегка хлопнула ладошкой по его спине и тоже засмеялась, спросив.

- Ты с меня слезешь, наконец?

- Нет. Сейчас продолжим. Будет второй акт, я из тебя и не выходил.

- Нет! Мне же больно. Я и так терплю тебя в себе из последних сил. Давай не будем. Прошу тебя не сейчас. Пусть хоть немного заживёт.

- Да пошутил я, - отпуская невесту, сказал Егор - смотри, оба вывозились.

- Я тряпочку припасла, поняла по твоим взглядам на мою попу, что мне сегодня придёт конец.

- Верно, мыслите товарищ завтрашняя жена. Объявляю благодарность. Как положено, отвечать в таких случаях

- Не знаю, а как?

- Служу Советскому Союзу, но это для меня, а для тебя милая, Служу Своему Супругу! – оба рассмеялись в голос. Егор вытерся быстро и пристроил тряпицу жене между ног, но она сама стала наводить у себя порядок.

- Подожди, я подмоюсь и положу другую тряпочку, - Люда, тут же в сенцах, организовала тазик с водой. Присела над тазиком, широко расставив ножки, подмылась. Егор наблюдал с удовольствием за ней: «Классно! Ни ей, ни мне ничуть не стыдно. Вот, что значит муж и жена. Всё, что естественно, то не безобразно. Она так возбуждающе и мило моется. Красота» - блаженно думал он. Когда женщина закончила процедуры, Егор тихо позвал её.

- Иди ко мне милая. Будем спать. Завтра тяжёлый день

- Слушай мне больно там все. Как завтра буду ходить на свадьбе. Нужно было подождать.

- Что сделали, то сделали. Спать то будем? - Люда пристроилась к своему мужчине. Они обнялись, тесно прижавшись, друг к другу и счастливые заснули глубоким сном.

Свадьба – тот ещё девятый вала.

Свадьба! Кто только придумал это ужасное безумие. Женская забава и только. Чего только не придумают. Сколько глупостей и ерунды. По силе мучений свадьба заняла почётное второе место в жизни Егора, уступив первенство Лиепайской школе. Свидетелями и дружками на свадьбе Егора были Женька Доронин и Олег Саватеев. Пили, ели, вся деревня гуляла. Из Минска родители жениха. Ни, до ни после, как на свадьбе Егор не выслушивал такого количество глупостей и ерунды. Первый раз он с благодарностью вспомнил мореходку, прививку от дураков и закалку от глупости, которые он получил в ней. За науку нужно конечно платить. Благо обошлось без скандалов и мордобоя. Невесту никто не решился украсть. Была предпринята попытка, но Егор вовремя прочухал и подошел к местным «кунакам». Ничего не говоря посмотрел на них. Хоть компашка парней и девчонок были под мухой, но замученный вид жениха и его явное раздражение видимо остановило их. По крайней мере, обошлось, без этой глупости. Наконец отпустили молодых в опочивальню.

Постелили им в соседнем доме. Пришли, стали готовится ко сну, тут Егора и ждал первый сюрприз от жены. Люда сняла платье села на кровать и заявила.

- Мы с тобой ничего сегодня делать не будем. Я могу испортить причёску. Как я буду выглядеть завтра. Что скажут гости, - Егор не поверил своим ушам.

- Что ты сказала? Причёску? Обалдеть! – других слов у него не было, такого он не ожидал.

- Вот, что жена. Мне параллельно, что скажут все твои гости и колхозники. Главное, что я скажу, а некто другой. Мне твоя причёска до лампочки. Я её сегодня не рассматривал. Не скажи ты сейчас о ней, я бы на неё внимания не обратил.

- Я сказала, нет! Причёску не дам портить. К тому же мне ещё больно будет.

- Выбирай причёска или боль, – поставил условие муж.

- Причёска! - ответила уверено жена, не подозревая, что муж заманил её в ловушку.

- Значит, я тебя правильно понял. Причёска для тебя важна. А боль ты и потерпишь.

- Ну, причёска. Да дорогой. Больно конечно тоже, но боль пройдет вскоре, а причёска не поправиться до завтра, - затем уже раздражённо – Какой смысл в этом разговоре. Я тебе говорю, что сегодня нет, - самоуверенная деревенская дурочка, ты ещё не поняла за кого вышла замуж. Егор улыбнулся и говорит жене.

- Хорошо. Раздевайся, ложись в постель. Я сейчас сам разденусь и будем отдыхать. Накануне ночь не спали. Вон тазик с водой для тебя. – Жена разделась, провела вечерний туалет. Заканчивала подмываться, когда Егор уже нагой, подошёл к ней.

- Давай провожу хотя бы до постели, - откинул одеяло и помог жене забраться на постель – Ты давай к стенке, а я лягу с краю – постель была большая более даже чем двухместная, Люда встала на колени и поползла к стене. Это ему и надо было. Он, схватил жену за талию и, в момент вошёл в жену сзади. Впереди стенка, сзади муж. Куда ей деться. В свое время, он освоил эту позу с Людкиной родственницей, благодаря которой они и познакомились в аппаратной «Центрального». К слову она была на их свадьбе. Люда пыталась, протестовать, но с каждым мгновением всё не убедительнее, а вскоре не только замолчала, а застонала от удовольствия, и чем быстрее Егор двигался, тем громче, были её стоны, и всё закончилось её оргазмом. Она обмякла и запросила пощады.

- Всё, мне же больно.

- Терпи - Егор входил в раж. Кончал не в жену, а на её попку. Людка упала на постель. Муж её повернул и уложил вдоль кровати. Предыдущая бессонная ночь, тяжёлый день и последнее событие вырубило молодую жену. Егор тоже мгновенно заснул.

Поутру, они проснулись. От причёски невесты не осталось и следа. Ещё и простынь измазали кровью. Следы били не большие и у жены не всё, похоже, зажило. Егор с издёвкой, спросил Людмилу.

- Где твоя причёска? Я к ней не прикоснулся. Ты сама во сне всё перемешала, – Люда с обидой ответила.

- А ты что со мной вчера сделал. Забыл? Я не помню, как заснула, после такого – потом, подумав, добавила – А фиг с ней с причёской. С начало было больно, а потом так классно, – посмотрела вокруг и спросила – Сколько времени?

- Половина седьмого. Народ вчера нажрался и раньше двенадцати не соберётся.

- Егор! Давай сейчас сделаем так, как вчера, - она встала на колени повернувшись к муже задом.

- Я с радостью! – Воскликнул муж и вошёл в жену. Они повторили вчерашнее мероприятие к огромному взаимному удовольствию. Эта поза для его жены станет доминирующей в их интимной семейной жизни.

К обеду, часть гостей вернулись с работ и собрались к столу. Тут бабы притащили измазанную молодожёнами простынь. Чуть ли не флаг из неё сделали. Егор наклонился к уху жены.

- Ты ещё упиралась. Вот теперь смотри. Чем бы они тут размахивали не возьми я тебя хитростью.

- Идиоты колхозные – только и сказала Людка.

Третий день прошёл уже спокойно. Егор с Костиком разобрали свадебный шатёр. Родители Егора уехали в Минск. Вечером Люда протопила баню. Как оказалась она большая любительница парилки. Молодожёны пошли в баню вместе. Такого секса в жизни Егора не будет больше никогда. Молодая жена! Кровь с молоком! Отличная фигура. Белая кожа. Что только они не вытворяли к взаимному удовольствию. Из бани вышли через три часа, как пьяные, плохо соображая. Муж умудрился трижды получить оргазм, а жена вообще, похоже, перманентно испытывал его. Когда, уставали, помогали друг другу возбудиться. Люда ротиком Егор языком и губами. Эту баню помнили оба, всю свою совместную жизнь и вспоминали с истинным наслаждением. Понятное дело два молодых, здоровых, полных страсти организма, тем более супруги. Что их может остановить.

Наступил последний день в деревне. Егору вскоре надо возвращаться на судно. Собрались сходить в лес по ягоды. У Егора был армейский маскхалат. Комаров в лесу тьма. Свирепые словно волки. Он натянул халат, при нем халате была и маска. Вышла жена. В лёгком платьице. Чуть ниже колен и без рукавов.

- Ты сдурела Люда! Так в лес идёшь! Сожрут комары, – муж стоял как леший в своём пятнистом одеянии весь уже мокрый от пота и жары.

- Пошли. Комары меня не трогают.

- Люда очнись. Я два дня как стал мужем и не хочу сегодня встать вдовцом.

- Да пошли уже, на поезд опоздаем.

Вошли в лес. Вокруг Егора собрались комары со всей округи, а он круглыми глазами смотрел на жену. Её не укусил не один комар. Мистика и только. Пройдет время и при одной из семейных сор Егор скажет жене: «Ты же змея! У тебя кровь ядовитая. Её даже комары пить бояться».

Перед отъездом в Минске, собрались на квартире в Серебрянке. Люда неожиданно заявила.

- Мне надо жить с тобой в Балтийске. Мы семья. Муж и жена должны быть в месте, - она говорила это так убеждённо, что муж даже и не думал возражать, тем более он этому был искренне рад.

- Вот как сделаем. Я подыщу комнату нам съёмную. Думаю мне, как женатому разрешат жить на берегу.

- Когда? – конкретно поставила вопрос жена.

- В августе, или вначале сентября.

- Договорились. Как всё подготовишь. Дай телеграмму и я уволюсь с завода.

Здравствуй Балтика.

Егор убыл в Балтийск. В поезде появилась возможность обдумать последние события. Он женился. Жена красавица, любит, его, а он? С ней шикарно и обалденно заниматься сексом, она ласковая, понятливая, на всё готова и им всё нравится – одним словом отлично! Только со своей любимой Людочкой его наполняли совсем другие чувства. Тогда это была нежность, умиление, спокойствие, наслаждение. Теперь страсть, кайф, ненасытное желание ещё и ещё, эйфория, словно на ринге. Так Егор понял разницу между любовью и сексом.

На судне всё было без происшествий. Стоя в каюте, Егор переодевался у рундука. Сергей Калягин вдруг спросил его.

- Егор, что у тебя со спиной?

- Что там?

- Две лапы, будто тебя пантера приложила когтями. Это что такое?

- Это Серёга такое! На память от жены, когда она лишилась девственности.

- Да иди ты? Сурово.

Служба пошла своим чередом. Судно регулярно выходило в море. То на гидрологию, то на промеры, то давать погоду. Вышли поднимать упавший военный самолёт и погибшего лётчика. Голод показал своё мастерство командира судна. Нашли и подняли обломки. Зашли в Таллин. В этом году проходила Московская Олимпиада. В Таллине проводили парусную регату. Как только «Стрелец» пришвартовался к стенке. Голод собрал личный состав в столовой команды. Готовились увольнения в город. Надо сказать, что обстановка в столице Эстонии была напряжённая. Многие эстонцы являлись националистами и испытывали неприязнь к русским. В столовую в сопровождении Маслова вошёл Голод. Все встали.

- Садитесь товарищи, - Голод встал в центре столовой и начал инструктаж команды.

- Поздравляю вас с приходом в иностранный порт Таллин. Я не оговорился. Обстановка здесь напряжённая. Поэтому увольнение на берег до нулей, - окинул взглядом команду, добавил – У кого есть родственники. Дядя, брат сестра, - и обратившись к электрику Ивану Микште, уточнил – медицинская сестра Ваня тоже годится, увольнение до утра, - все засмеялись - Всё товарищи. Свободны.

На борту осталась только вахта. Каминскому заступать к трапу, по нулям. Можно и в городе погулять. Таллин оказался похожим на Ригу - это тоже был почти заграничный европейский порт. Ещё одно преимущества морской службы, можно свет посмотреть.

Подходя к трапу судна, Егор заметил лежащего у трапа моториста с их «коробки». Он был мертвецкий пьян. На трапе стоял командир судна капитан 3 ранга Голод и смотрел на пьяного. Егор остановился у трапа, не зная, что ему делать в этой ситуации.

- Скажи мне Каминский. Куда головой лежит моряк к судну или от судна? – спросил офицер.

- К судну товарищ командир! – ответил Егор.

- Значит, шёл на судно. Перебрал. Это бывает, но шёл на судно! – помолчал и добавил – Помоги товарищу добраться до каюты. Ты сейчас заступаешь к трапу?

- Так точно я – ответил Егор, поднимая товарища и помогая ему зайти на судно.

Может сложиться мнение, что моряки только и бухали. У кого такое мнение, милости просим на борт корабля и выходим в море, а потом поговорим. Как в знаменитой песне «Видишь там, на горе, возвышается крест. Под ним десяток солдат. Повиси-ка на нем, А когда надоест, возвращайся назад. Гулять по воде, гулять по воде, гулять по воде со мной!" Что бы получить право пить на берегу, это право нужно заслужить в море. Море любит сильных, а сильные любят выпить.

Гибель Машерова.

Свободнее стало только в конце сентября. Егор опять пошёл к Голоду проситься в отпуск, что бы забрать жену. Командир ему разрешил и дал неделю отпуска.

В первых числах октября 1980 года Егор уже в Минске. Люда была готова к отъезду и уволилась с «Интеграла», но нарисовалась заминка. Тёща попросила, помочь убрать картофель и ей хотелось попрощаться с дочерью. Весь день четвёртого октября убирали картошку в поле с помощью коня. Костик за плугом, Людка под уздцы, водит коня по бороздам, выпахивают картофель. Остальные его собирают. Здесь Егор неожиданно стал свидетелем такой сцены, которая сильно, заставила его сомневаться, знает ли он действительно свою жену. Случилось следующее.

Люда держала коня его под уздцы. Конь взбрыкнул. Молодая жена смачно выругалась и так врезала кулаком коню в морду, что то присел на задние копыта: «Ни хрена себе принцесса! Вот это удар. Коня на задницу посадила. Плохо я ещё знаю эту белокурую бестию» – подумал Егор.

К работающим в поле, спешила мать Егора. Её вечно больную оставили в хате, готовить обед. Она выглядела встревоженной. Подошла к мужу и сыну Егору. Те пересыпали картошку в мешки.

- Толик! Егор! По радио передали. Сегодня в автомобильной катастрофе погиб Машеров. Завтра с утра прощание в Доме Правительства, - сказала мать с заплаканными глазами.

- Батька собирайся, сейчас выезжаем в Минск. Люда! Ко мне! Едем в Минск. Быстро собралась – скомандовал Егор.

- Егорушка, а картошка? – воскликнула жена.

- Осталось на мешок. Справятся без нас.

- Егор, давай закончим, отнесём её и потом… - не унималась Люда.

- Выполнять! – взревел Егор, как в Лиепайской школе. Даже Костик, бывший военный моряк, вытянулся и посоветовал племяннице.

- Не хрена себе. Это точно - командир. Ты племяшка делай, что муж велит и быстро, - Людка бросила коня и поспешила к дому переодеваться. За ней пошла её свекровь. Пока Егор, Толик и Костик всё заканчивали, свекровь объяснила невестке, что связывает их семью и Машерова. Когда мужчины пришли Люда и Галя, мать Егора, были уже готовы. Мужики вмиг переоделись и все четверо пошли на станцию, на электричку. Люда под ругу с мужем шли впереди.

- Ты меня напугал. Рявкнул, как на матроса, – Люда примирительно начала разговор, и продолжила – У тебя такое, лицо было, аж страшно стало. Казалось, убьёшь, если не сделаю.

- Вот и не доводи до этого. Сказал - делай, и не спорь. Не нравится, надо было выходить за гражданского. Я повторяю только один раз, – остановившись, он взял за подбородок жену – Повторится, что-либо, подобное в Балтийске, зразу окажешься в Минске, или того хуже в своей Каменке. Мне там воспитанием твоим заниматься некогда будет, - Люда своим врождённым чутьём почуяла, что с мужем спорить не надо, плохо кончиться может. Почуять, то она почуяла, а вот к сведению не приняла, а зря.

Приехали в Минск. Город напоминал осаждённую крепость. Куда не глянь, везде милиция. Утром Егор и Толик отправились к Дому Правительства, что бы проститься с Петром Мироновичем Машеровым. Вход на площадь Ленина с перекрёстков Свердлова и проспекта Ленина перекрывала шеренга милиционеров, за ней в двух десятках шагов стояла шеренга солдат срочников. Перед «ментами» шумела толпа народу. На площадь никого не пропускали: «Вот тебе раз! Что делать» - подумал Егор. В этот момент на милицейскую шеренгу вышел пожилой, седой дядька в плаще и словно не замечая их, шёл вперёд. Милиционер схвати его за плащ и толкнул назад. Плащ расстегнулся, на груди дядьки блестел иконостас из орденов и медалей. Толпа замерла. Слегка качнулась назад и в мгновение с рёвом бросилась на милицейскую шеренгу. Менты словно зайцы врассыпную. Толпа выскочила на площадь и рванула к Дому Правительства. На пути толпы стояла шеренга солдатиков-срочников. Не добежав пяти шагов до солдат люди резко остановились, будто натолкнулись на невидимую стену. Так молча и стояли солдаты и люди. В то время в Белоруссии солдат был святым для своего народа. Егор взял отца за локоть и вывел из толпы.

- Пошли за мной. Кода-то я тут лазил. На военный парад пробирался, - через мединститут, через заборы и стенки Егор, Толик и ещё два мужика прибившихся к ним, вскоре всё-таки оказались на площади, но это им не особо помогло. От очереди людей желающих простится с Машеровым, их отделяла цепь курсантов Минской школы милиции. Курсанты стояли, плотно сцепив руки борцовским замком на груди. Егор с отцом шли вдоль шеренги курсантов и вдруг удача. В одном из курсантов Егор узнал своего знакомого, они накануне познакомились на свадьбе Олега Саватеева с Галкой троюродной сестрой Егора. Курсант тоже узнал Егора и Толика. Он всё понял. Расцепив цепь пропустил их к очереди. Так они в 10 часов оказались в очереди. Мимо гроба прошли только в 3 час ночи. Подходя к телу, Петра Мироновича Егор вспомнил, когда он в последний раз воочию видел его.

Перед самым выпуском из училища киномехаников, Егора привлекли по старой памяти к спортивному параду посвящённому Дню освобождения Минска от немецко-фашистских захватчиков 3 июля. Парад проходил на стадионе «Динамо». Репетиции там же. Во время одно из них пошёл дождь. Егор и остальные знаменосцы завернулись во флаги и пережидали непогоду. Рядом мокли колоны детей из младших классов. Они ежились от дождя, но деваться было некуда. На стадионе собраны тысячи детей. Егор увидел, как в трёх шагах от него через строй детей осторожно пробирается Пётр Миронович Машеров в сопровождении своего шофёра. Шофёр Машерова, был его боевой товарищ, они вместе воевали в партизанах. Судьба! Они вместе воевали, вместе и погибли. Этот водитель был за рулём «Чайки», когда она на скорости 140 км/час влетела в самосвал с картошкой. Навстречу Машерову спешил руководитель парада. Они, остановились в трёх метрах от Егора, и он слышал, весь их разговор.

- Почему проводите репетиции во время дождя? Я же запретил.

- Петр Миронович дождь только пошёл и сейчас, похоже, кончится. Мы не можем спрятать такое количество детей в один миг, да и прятать их некуда, - оправдывался руководитель парада.

- Где горячее питание. Я же распорядился. Вы же знаете, я обязательно приеду и проверю.

- Должны уже быть, - закрутил головой начальник и вдруг радостно почти закричал, указывая рукой на ворота – Вот они! Петр Миронович! Заезжают, - на стадион въезжали три цистерны с горящим какао и машины – автолавки. Горячий какао с молоком и пряники, ватрушки, коржики, пончики раздавались в это день, всем детям бесплатно в любом количестве. Стоит упомянуть, что при подготовке к этому параду его участники дети получали в день талонов на питание на сумму 75 копеек и стограммовую шоколадку в придачу. Та по настоящему, с отеческой любовью власть заботилась о детях. Петр Миронович и руководитель пошли, дальше по стадиону. Больше Егор Машерова живым не видел. Встретились вот теперь при таких обстоятельствах. Мужики, старики, молодёжь в очереди на прощание, плакали, не стесняясь своих слёз.

Люди шли всю ночь и всё утро. Вплоть до выноса гроба с телом из Дома Правительства. Поток людей властям, удалось остановить только хитростью, они полностью оцепили площадь кольцом солдат. Поражало, то, что люди шли сами, и не только шли. На Минск двигались колоны автобусов с зажжёнными фарами со всей республики. Власти не то, чтобы организовывали это, наоборот, на местах всячески пытались отговорить людей или помешать им. Не действовало. В момент захоронения Машерова, Егор был на вокзале, вдруг произошло невероятное событие. Загудели заводы и фабрики. К ним сразу присоединились тепловозы и электрички с вокзала. Вмиг остановился весь общественный транспорт и все автомобили. Пассажиры выходили на улицу из автобусов и троллейбусов. Водители вышли из машин и стоя у открытой дверцы, давили на клаксоны. Город утонул в автомобильных гудках. На пять минут встала вся столица Белоруссии. Это была жуткая, и захватывающая картина. Так народ прощался со своим любимым руководителем Республики.

Молодые Каминские в Балтийске.

Собрав два чемодана, молодая семья Каминских отправилась в сопровождении отца Толика и дядьки Костика в Балтийск. Как и положено жене моряка, она следовала за своим мужем. Егор снял комнату в финском домике на берегу Балтийского моря. Море. Дюны, Домик у моря. Романтика как в романе, а в жизни дом никакой, щели в палец, от ветра шторы полощут, а впереди зима. Печка в комнате. Титан в маленькой ванной. Кухонька без газа, только электроплитки и хозяева - алкаши в соседней комнате, согласились за 30 рублей в месяц. За такие деньги в Минске можно было снять отличную квартиру. В Балтийске очень трудно снять жильё, практически невозможно. С работой для женщин совсем дело – «шварк». Расположились в комнате. Протопили Печь. Из обстановки стол, две табуретки и конечно главное для них - одноместная кровать. То, что она такая узкая ни Егора ни Люду не расстроило, даже наоборот. Ночь они провели прекрасно тесно прижавшись, друг к другу так спасаясь от холода. Печь одно название. Остывала через час после окончания её топки. Они были безмерно счастливы, наконец, вместе и им ни кто не мешал наслаждаться друг другом.

На «Стрельце» Егор отправился доложиться командиру о прибытии из отпуска. Голод выслушал его и спросил.

- Ты знаешь Машеров погиб.

- Мы с отцом ходили проститься с ним в Дом Правительства. Наша семья ему многим обязана.

- Садись! Рассказывай всё подробно, что там было в Минске, – оживился командир. Егор подробно, в деталях поведал офицеру всё, от штурма шеренги ментов, до прохождения у гроба в три часа ночи и о том, как погиб Машеров, со слов его приятеля курсанта школы милиции и о том, как минчане простились в момент захоронения. Командир внимательно слушал, матроса ни разу не перебив. Затем встал. Вскочил и Егор. Командир открыл сейф. Достал две рюмки и бутылку коньяка. Налил рюмки. Одну протянул Егору, второю взял сам. Молча выпили, не чокаясь за упокой души Петра Мироновича. Голод жестом показал Каминскому: «Иди». Егор ушёл.

Вскоре и с капитаном 3 ранга Голодом случилось несчастье. Его выпившего после ресторана жестоко избили и забрали партбилет. Хулиганов нашли и осудили. Голоду пришлось уйти на пенсию. В нападении на него оказался замешан первый помощник Маслов. Надо сказать, что это была уникальная сволочь, но более обстоятельный разговор об этой отрыжке Сталина, ещё впереди. В знак скрытого протеста со «Стрельца» ушли многие моряки, в том числе и Каминский и Шаврин. Калягин остался, а подхалима и жополиза Чигрина отправили на чекушку, где он и проторчал все три года.

ОИС «Николай Зубов».

Каминский Егор и Шаврин Володя оказались на ОИС «Николай Зубов». Командовал судном капитан лейтенант Ганин, толковый и демократичный офицер, вот замполитом служил старший лейтенант Волков. Тот ещё перец. Справедливости ради стоит сказать, что замполиты поголовно на флоте пятое колесо в телеге, но этот и среди них выделялся. Его основное занятие в нерабочее время - изучение работ Ленина. Дело конечно полезное, Егор сам время от времени штудировал Ленина, чтобы хорошо выглядеть на политзанятиях. Можно молоть любу чушь, только предварительно скажи из какого тома Ленина ты это взял, а кто проверит, там десятки томов. Так вот Волков жил на судне без семьи, без женщины, без друзей и только с Владимиром Ильичом. За глаза ребята называли замполита «Додиком». На судно пришли и мотористы с выпуска Каминского, среди них был довольно недалёкий парень. Однажды он поспорил о чём-то с парнями из команды. Стояли на юте судна. Один из спорящих и говорит этому мотористу.

- Не веришь? Спроси у Додика, - и показал на стоящего в стороне замполита. Моторист большого ума парень подходит к старшему лейтенанту Волкову и обращается к офицеру.

- Товарищ Додиков. Разрешите наш спор.

- Как ты меня назвал? – ошарашено переспросил Волков.

- Додиков – удивлённо отвечает моторист. Все на юте упали со смеху. Не удержался даже командир судна каплей Ганин. Волков обижено ушёл в каюту. Моторист растерянный и ничего не понимающий остался на палубе.

В другой раз «Николай Зудов» швартовался кормой к стенке. С берега решили подать бросательный, чтобы с его помощью завести швартовый на пал, а ребята на судне уже шпилем подобьют корму судна. Бросательный длинный метров 50 капроновый прочный фал, на конце которого закреплена лёгость, мешочек с песком. Положено мешочек с песком, на самом деле бронзовая болванка. При подаче бросательного со стенки или борта корабля подают команду: «Держи бросательный». Все внимательно наблюдают, куда он летит. После его падения хватают фал, к которому на обратном конце закреплён швартовый и вытаскивают этот швартовый трос куда следует. Швартуется «Николай Зубов». Со стенки команда: «Держи бросательный». Летит лёгость. Волков с криком: «Держу» бросается к лёгости, когда она ещё в воздухе широко раскинув руки, и пытается поймать бронзовую болванку весом этак в 400 грамм. Поймать её ему естественно не удалось, а вот лёгость угодила старлею прямо в лоб. От этого удара он потерял сознание и грохнулся на палубу. Когда, подбили «задницу» к стенке, обтянули швартовые и закрепили их на кнехтах, со стенки спросили.

- Что там у вас за идиот ловил, бросательный. Цел, то хоть?

- Замполит наш – ответили с судна «Николай Зубов».

- Тогда понятно. У замполитов головы чугунные и бестолковые. Ничего такому не будет, – сделали заключение на стенки. Вот такие моряки из замполитов.

Среди матросов «Николая Зубова» стоит вспомнить Сашку Мокшина и некого Пазыку. Оба были выпуском на год старше Каминского и Шаврина. Мокшин сильный парень, с хорошо развитой мускулатурой увлекался карате и боксом, но самоучка. Узнав, что Каминский в прошлом боксёр. Притащил перчатки и позвал Егора побоксировать на навигационную палубу. Там моряки оборудовали на время стоянки у стенки, подобие спортзала. Понятное дело Мокшин не противник Каминскому. Егор в свою очередь, очень щадяще боксировал, не хотел портить отношение со старослужащим, да и не порядочно с его стороны, бить не опытного товарища. Дабы прекратить это не нужный раунд Егор провёл несколько точных, но не сильных ударов. Саша понял, что не стоит продолжать. Здесь на палубу поднялся Пазыка. Это был невысокого роста черноволосы паренёк, ровесник Егора и к тому же белорус из какой-то белорусской деревни. Как и большинство маломерок, с ущемлённым, самолюбием и говнистым характером.

- Это что такое. Молодые! Какие перчатки. Вы что нюх потеряли. Люлей давно не получали? – включил годка недомерок. Егор снисходительно смотрел на него. Не хотелось сразу обострять отношение. Получить по шее этот щавлик, возомнивший себя боссом ещё успеет. Неожиданно вмешался Мокшин.

- Чего ты раскудахтался? – накинулся он на Пазыку – Одевай перчатки и вставай вот с ним, -Саша показал на Егора, - он тебе быстро навешает.

- На фиг мне твои перчатки, я без них сейчас отпизжу его, - не унимался петушок. Егор сбросил перчатки и пошёл на недомерка. Терпение лопнуло, но за корешка вступился Мокшин.

- Брось Егор. Не надо – Егор остановился, поднял с палубы перчатки и спустился в отсеки судна. Придёт время и Каминский поставит на место этого мелкого петушка.

Через несколько месяцев «Николай Зубов» собрался в Мозамбик. Каминского и Шарина перекинули на «Гигрометр», как не имеющих виз.

ГиСу «Гигрометр» - школа настоящего моряка.

ГиСу «Гигрометр» та ещё коробка. В отличие от школы коммунизма «Стрельца» и плавказармы «Николай Зубов». «Гигрометр» морской трудяга. Командовал судном капитан лейтенант Белоусов тот ещё весельчак. Отличался постоянными пьянками и залётами. Экипаж «Гигрометра» был очень дружен. Душой команды являлся боцман Демьяныч, по мнению молодых матросов, старик. Правда этому старику не было и пятидесяти, но по мыслям молодёжи уже отжил своё. Демьяныч обладал специфическим морским юмором. Помимо поговорок типа того, «Нам татарам всё равно, что водка, что пулемёт, абы с ног валила» или «Нам татарам всё равно, что Крым, что крематорий, абы тепло было», в его арсенале находились подколки. Тащит матрос по палубе, что-нибудь тяжёлое. Демьяныч: «Брось! А-то уронишь!». Боец стоит и вникает, что ему сейчас боцман сказал, или: «Ну парень, так у тебя же все пятки сзади». Матрос, начинает рассматривать свои пятки, не понимая, что с ними не так, пока до него не доходит шутка Демьяныча. Кроме этого, благодаря боцману Демьянычу Егор и Володя в полной мере освоили особенности профессии матроса гидрографического судна.

Постановка и смена буёв и навигационных знаков во время шторма, та ещё работёнка и несравнимое не с чем удовольствие.

На палубе раскладываются: буй шесть метров длинной и массой до пяти тонн, якорь лягушка три тонны, метров тридцать якорной цепи более пятнадцати тонн общей массой. Всё это хозяйство скрепляется надлежащим образом. Якорь выводят за борт и подвешивают на стальном тросе закрепив на глаголь-гаке. Потом буй поднимают краном, так же крепят на тросе с глаголь-гаком и выводят за борт. Цепь раскладывают на палубе шлагами, не допуская её перехлёстывания. Весит эта цепочка немало и так просто её не поднять и не разложить, только с помощью абгалдеров, стальных крючком с ручками служащих для растаскивания якорь-цепей. Матросы словно обезьяны, прыгают среди этой груды металла, напрягая все силы. Когда всё готово. Судно выходит в точку установки навигационного знака. Теперь слаженная работа командира, штурмана и боцманской команды на палубе. Штурман дает обратный отсчёт до точки сброса по громкой связи. Отсчёт «Ноль». Командир «Сброс!». Первым ударом по глаголь-гаку, сбрасывают буй. Устройство глаголь-гака позволяет отдать крепление груза под нагрузкой. Только буй коснулся воды, второй матрос отдаёт якорь-лягушку, подвешенную за бортом, у специальной калитки сделанной в фальшьборту судна. Эта калитка оборудована мощными стальными валиками. В неё проводят концы цепи. Один конец предварительно крепят к хвостовику буя, второй к якорю-лягушке. Буй на воде, якорь пошёл, увлекая за собой цепь. Цепь словно огромный удав с нарастающей скоростью и грохотом, извивается по палубе. Вот тут, как говорил Демьяныч: «Хавайся!». Попадёшь в шлаги цепи, и за борт вылетит большая котлета. Хоронить будет нечего. Последним аккордом являлся конец сдвоенной цепи при скорости свободного падения, он будто хлыст бьёт по бору. Летят осколки краски, искры во все стороны. Удар сравним с выстрелом пушки. Буй поставлен. Тот ещё цирк.

Боцман Демьяныч шутил: «Не знаю, какими вы станете матросами, а каскадёрами вы у меня буде отличными, если конечно хотите дожить до конца службы». Так-то оно звучит и нечего, но добавьте качку, ветер и волны, заливающие палубу, и этот цирк уже приобретает другие нотки.

Если постановка буёв то ещё удовольствие, то съёмка их граничит с самоубийством. Буй ещё надо поймать. Даже в штиль это сделать не просто, не то, что в качку. Буй в море, на цепи прикреплён к якорю лежачему на дне. На трёх метровой высоте на буе закреплены рымы из толстой стали. Нужно зацепить этот рым отпорником, типа пожарного багра, только морской. Легко сказать зацепить. На минуточку буй болтается в море и судно на ходу идёт к этому бую. Более тысячи тон водоизмещением корабль, это не телега, сразу не остановиться. Никакой силы и не у кого не хватит держать буй и подтягивать его к борту. Только быстрые и ловкие действия матроса позволят выполнить эту операцию. Порой повторять подход приходилось до десятка раз. Наконец буй заарканили. Его мгновенно крепят тросом к кнехту на палубе. Затем заводят на гак крана и вынимают краном из воды. Кран поворотный. Буй кладут на палубу и сразу расклинивают. Одновременно крепят цепями к специальным рымам в палубе. Он круглый и начни эта пятитонная дура кататься по палубе, всё и всех передавит. Приходит очередь цепи. Её с помощью крана, матросов с абгалдерами и ещё какой-то, матери выводят в калитку. Калитку закрывают сверху роликом и начинают краном, насколько позволяет вынос его стрелы выбирать цепь. Выбрали часть цепи, закрепили, опять перецепили и эта песня хороша, начинай сначала. Звено цепи с кулак, руками не взять, вмиг останешься без пальцев, культуристы на тренировки столько тяжестей не поднимают, сколько приходится матросу перетаскивать по палубе. Выбрали цепь. Открывают верх калитки и вытаскивают на палубу якорь-лягушку. Всё задача выполнена, а если на море волнение и необходимо срочно, например подготовка высадки десанта морской пехоты, поменять несколько буёв за день. Эти парни работали, на грани человеческих возможностей. Они и жили на грани человеческих возможностей. Кто имеет право читать им мораль. Выходи с ними в море, бок о бок поработай, и если останется желание почитать мораль, милости просим, но это вряд ли. Да, они пили как черти, но и женщин они любили как черти, так же, на всю катушку, как и работали в море.

Ледяной поход «Гигрометра».

Командир «Гигрометра» каплей Белоусов, однажды зимой, желая прогнуться перед командованием и загладить очередной залёт, перегрузил судно, взяв лишний вес в виде аккумуляторных батарей для буёв. Их следовало доставить в Таллин. Вышли в море. Взяли курс на Таллин. Поднялся шторм и приличный шторм баллов в семь. Судно перегружено, оно не идёт на волну, а таранит её. Волна заливает судно, вода доходит до ГКП, просачивается в ходовую рубку через щели в дверях. Егор, стоя на руле и вцепившись в штурвал, видел, как при очередном ударе волны они уходят под воду. Кто-то мрачно пошутил на мостике при очередном погружении: «Переходим на подводное глиссирование». Злой морской юмор. Но это были только цветочки. Ягодки ждали «Гигрометр» впереди. Шторм немного стих, судно перестало нырять, но окреп ветер. Началось оледенение корабля. А вот тут, уже пиздец, который не лечится. Брызги воды оседают на надводной поверхности судна и превращаются в лёд. Масса льда нарастает в геометрической прогрессии. Если на палубе, лежит шкерт, толщиной со шнурок, то через час это уже глыба льда через которую не перелезть. Первыми обрываются и ломаются антенны. Подать сигнал SOS не возможно, да и без толку. Кто бы, не пошёл на выручку кораблю, попавшему в оледенение, разделит его участь. От оледенения нет защиты и спасения. Пытаются рубить лёд топорами. Помогает, какое то время, только вопрос у кого больше сил у экипажа или стихии. Теперь попробуйте помахать топором на ледяной и скользкой как стекло палубе. Как показывает практика, такие действия заканчиваются массовыми переломами у команды от падений. В итоге корабль гибнет ещё быстрее. После антенн, лееров, тросов в ледяные глыбы превращаются спасательные средства. Катера, шлюпки, спасательные плотики, всё превращаясь в одну огромную ледяную глыбу. Надводная часть корабля напоминает айсберг. В итоге метацентрическая высота перемещается вверх, корабль совершает «оверкиль», переворачивается вверх килем. Команда вся внутри в братской могиле. Спастись при оледенении за всю историю мореплавания, удалось только одному моряку. После того, как корабль перевернулся, он каким-то чудом выполз на днище и примёрз к нему. На его счастье ветер вскоре стих и пришедшие в район бедствие спасатели, сняли счастливчика с корпуса до того как корабль пошёл на дно, а благодаря богатырскому здоровью он выжил.

«Гигрометру» оставалось одно, идти в Вентспилс и если святой батька Николай на их стороне у них будет шанс увидеть своих родных и близких. Только для этого нужно встать практически бортом к волне. На море нет времени гадать на кофейной гуще. Решение надо принимать мгновенно и главное правильное решение, в случае ошибки исправлять его будет уже не кому. Сменили, курс и пошли в Вентспилс, надеясь на Бога.

По судну дали команду: «Всей команде, кроме вахтенных, собраться в кают-компании с индивидуальными средствами спасения». Значит, спасательными жилетами. Нужно было проверить их состояние, но учитывая, в каком ситуации оказался «Гигрометр» эта команда прозвучала зловеще. Кают-компания имела форму подковы. Все собрались. Сидели. Беседовали. На судне служили две женщины. Кок и матрос-буфетчица. Они как всегда вбежали в кают-компанию последними и уже за командиром, так не положено, но что взять с женщин. Зашёл замполит, за ним командир за командиром - женщины. Все в кают-компании встали, как положено по Уставу. За углом в кают-компании беседовал главный механик, он же, на флотском жаргоне «дед» и электромеханик. О чем они говорили, история умалчивает, но последняя фраза прозвучала в полной тишине и была она: «Ну, всё пиздец». В этот момент в кают-компанию влетает буфетчица. Что она видит. Команда вся стоит по стойке «Смирно» в спасательных жилетах, а дед заявляет, что всем конец. Девка побледнела, как сама смерть. Села на палубу и смотря на командира заявила.

- Остановите, я сойду.

- Куда ты сойдёшь, дура! Это, тебе, что телега. Кругом море – в сердцах вырвалось у командира. Буфетчица зарыдала и закричала

– Я молодая! Я жить хочу! У меня ещё мужика не было! – вот когда узнаешь сокровенные тайны девушки. Вовка Шаврин поднял её с палубы и говорит.

- Я тебе Наташа как то предлагал. Ты мне отказала.

- Я согласна! – рыдала, кричала буфетчица. Рыдала правда уже в объятиях Шаврина. Командиру это надоело.

- Всё хватит. Шаврин тащи ей в каюту, но не для лишения девственности, а успокой. Займешься, этим если живые останемся. Всем по боевым постам. Идем в Вентспилс.

Егору стало жалко Наташу: «Надо же утонет в компании стольких мужиков и не узнает, каково это», - но потом и сам испугался, представил себе, его жене Людмиле скажут, что они все погибли. Она стоит несчастная, одна в пустой комнате в чужом городе. Да жуткая картина. Мрачно, но Егору себя не было жалко. Какое-то равнодушие. Утонули и утонули. Служба такая. Идиотизм и только.

В порт Вентспилс «Гигрометр» входил, словно огромная льдина. Два часа никто из команды не мог выйти из корпуса судна, Пока люди со стенки не прорубили туннель и не открыли дверь. Только на третьи сутки удалось избавиться от льда. Кстати, буфетчица Наташа отдалась Вовке уже в Вентспилсе, как встали в порту. Вовка говорил, так страстно отдалась, будто занималась сексом не первый раз в жизни, а последний. Правильно, с такой службой чего тянуть, можно так и пойти на корм рыбам девственницей. Шторм, оледенение - отличное средство от женской фригидности. Кстати спустя несколько месяцев после Польши, выпивали в компании Егор, Шаврин, Калягин, Люда, невеста Сергея Таня, ещё кто-то и Вовка болтун поднял, тост за ледяной поход в Вентспилс. Выпили. Егор и Калягин вышли по делам. Люда наехала на Шаврина, с вопросами о ледяном походе, он лучше ничего не придумал, как в красках рассказать ей ту историю. Когда до неё дошло, что тогда случилось и чем это могло закончиться. Она, впервые в категорической форме поставила условие мужу, что он по окончании срока службы уйдёт с флота: «Я не хочу стать вдовой моряка. Я эту форму морскую уже ненавижу». Как быстро приходит прозрение и отрезвление, ещё недавно кипятком писала при виде жениха в морской форме. За право носить морскую форму нужно платить высокую цену и порой эта цена – жизнь.

Бедная, но счастливая жизнь молодых Каминских.

«Гигрометр» выходил в море ненадолго, но регулярно. Что вполне устраивало Каминского, не желавшего надолго, оставлять одну свою молодую жену. Денег молодой семье хронически не хватало. Удалось устроить Люду ученицей в цех завода «Союзгазавтоматика», ученицей токаря. Получала она 26 рублей в месяц. Помогала тёща с продуктами. Люда установила хорошие отношения со всеми друзьями и сослуживцами мужа. Жили они бедно, но счастливо. Порой, чтобы накормить жену Егора если он был в море, то Сергей с камбуза судна приносили ей поесть. Люда имела привычку с Минска собирать двушки, для телефон-автоматов. Однажды стало совсем шварк. Егор собрал двушки, что бы купить хотя бы хлеба в дом. Сам он жрал на судне до пупа. Считая, двушки обратил внимание на одну монету. Размером точно две копейки. Рассмотрели с женой, оказалось, пять царских рублей. Из спичечного коробка и модельной резинки организовали весы. Взвесили от копейки до пяти копеек. Значит от 1 до 5 грамм. Царская монета завесила почти пять грамм. Оказалась из червонного золота. Егор поехал в Кёник и сдал её в скупку. Получил 110 рублей. Смог накормить жену. Все ребята завидовали Каминскому. Такая красивая жена, такая счастливая семья. Егор и сам был, наконец, счастлив. Прекрасная жена ему досталась.

Гуляя вечером по Балтийску Люда спросила мужа.

- Что это у матросов на погонах за буквы БФ, - и высказала своё предположение – Белорусский флот что ли, - Егор засмеялся.

- Нет, милая это Балтийский флот, хотя по количеству служащих здесь белорусов, вполне можно переименовать.

Со старой квартиры они съехали, достали их хозяева алкаши. Нашли комнату в центре. Милая интеллигентная старушка, учительница на пенсии, тёща особиста капитана 3 ранга. Егор натащил краски с корабля, они с женой отремонтировали ванну. Приближалась весна. Самое тяжёлое время, зиму, они пережили.

Однажды вечером, когда они готовились ко сну, в дверь их комнаты настойчиво постучали.

- Кто это так ломится? – открывая дверь, спросил Егор. На пороге стоял Калягин.

- Ты чего Сергей? Случилось, что-то?

- Да случилось. Тебе, мне и Шаврику, завтра в Кёник. Получаем загранпаспорта и готовимся на «Стрельце» в Польшу на ремонт, а потом меняем «Николая Зубова» в Мозамбике. Всё командир, - Сергей по школьной привычке называл Егора командиром – Кончился наш каботаж. Да здравствует океан! Тебя и Вовку с «Гигрометра» перевели опять на «Стрелец». – Егор молча переваривал информацию. Люда, прикрывшись одеялом, испугано переводила взгляд то на мужа, то на довольного Калягина. Искренне не понимая, ей испугаться, радоваться или уже можно начинать плакать. Наконец она обратилась к ночному гостю.

- Сережа, скажи, а это всё надолго.

- Не знаю Люда. В Польшу точно на три месяца. В Мозамбик месяц, туда и обратно, да там уж не менее трёх месяцев, – предположил Сергей. Вот теперь пришло время реветь во весь голос. Ждать долго рёва не пришлось. Людка завыла в голос. В дверь постучала хозяйка, испугавшись и интересуясь всё ли у них в порядке. Егор сначала успокоил хозяйку, потом принялся за жену. Калягин не на шутку испугался.

- Успокойся! Чего ты ревёшь. Что первый раз я ухожу в море? Ну, да теперь надолго, и что.

- А я! Что со мной будет! – ещё сильнее заревела жена.

- Ты поедешь в Минск, к моим и будешь меня там ждать.

- Я не хочу без тебя.

- Люда ну ты подумай сама. Меня не будет, и что ты одна здесь будешь делать. В Минск к мамкам, тряпкам, куклам. Там и мама твоя рядом и дядька и Светка.

- Егор я потопал. Завтра утром на дизель не опоздай, - Серёга ушел. Людка упала на кровать и полночи выла в подушку. Толи от жалости к себе, толи от боязни за мужа, толи сама не зная почему. Ей может, не хотелось опять менять образ жизни тем более после холодной, голодной и нищенской зимы. Наверное, Люду пугало одиночество. По крайней мере, понять женщину ещё ни кто не смог.

Паспорт Моряка.

Егор получил паспорт моряка. «Стрельцом» вместо Голода командовал капитан 3 ранга Башун, которому было далеко во всех отношения до прежнего командира судна. На месте был первый помощник Маслов. Назад вернули многих членов команды ушедших с судна после увольнения их любимого командира. Вместо Бачурина, боцманом стал Вадим Беляков, в прошлом матрос на этом же судне. Очень слабенький боцман с него получился. Матросы прежние Николай Женило, Сергей Сидоров, Сергей Хорошев – это рулевые. Боцманская команда - Алексей Романовский, Сергей Калягин, Володя Шаврин, Егор Каминский и матрос 2 класса Николай Монахов.

Егора поселили в каюте с Сергеем Хорошевым у самого выхода на бак на второй палубе. Стали готовится к ремонту в Польше. Каминский узнал, что в Польше хорошо идут юбилейные советские рубли. Их можно реализовать по очень высокому курсу. Егор имел весь комплект таких рублей. Люда оставалась в Балтийске до дня выхода «Стрельца» в Гдыню. В последний момент, когда Люда провожала Егора, он решил не рисковать и отдал коллекцию рублей жене. Всё-таки, первый выход за границу, не стоило не имея опыта так рисковать, можно легко лишиться визы. Тем более теперь денежное довольствие по окладу у него составляло 110 рублей. Всем морякам за границей выплачивали, так называемую валюту в виде чеков в простонародье - «бонов». Эти боны отоваривали в магазинах для моряков «Альбатрос» или у спекулянтов обменивали их на рубли по курсу 1:10. Боны выпускались книжками, по 25 рублей каждая. В месяц у Егора набегала 22 рубля 50 копеек бонами. Значит, за три месяца в Польше, он только валютой получит около 67 рублей. После нищенской зимы, для Егора и Людмилы - это были фантастические деньги. Поэтому отправляя жену в Минск, он оставил ей свой аттестат. Значит, она будет получать по почте, его должностной оклад в 90 рублей в месяц. Сам Егор, тоже не останется без средств, помимо оклада и бонов ему полагались разные процентные выплати и надбавки, доходившие порой до половины оклада. Наконец, молодая семья Каминских переходила в категорию «моряков загранзаплыва», вот только чем это обернётся для них, ни Егор, ни Людмила ещё не догадывались. Проводив «Стрелец» в Польшу Людмила в тот же вечер выехала в Минск.

Глава шестая.

Польша. Гдыня. Солидарность.

Jeszcze Polska nie zginela

Первая загранка.

Перед самым выходом, случилась забавная история с начальником радиостанции «Стрельца» Александром Ляхом. Он вполне состоявшийся мужчина далеко за тридцать и единственный автолюбитель в команде судна. Лях на своих жигулях ехал к дивизиону, спускаясь по довольно крутой дороге от кинотеатра «Шторм» на улицу Серебровской. В это время, по улице Серебровской в Военную Гавань для погрузки на десантные корабли, двигался Минский полк морской пехоты. Кстати морпехи как и «Стрелец» собирались в Польшу. Только «Стрелец» на ремонт, а морская пехота усмирять восставший против коммунистов польский народ. Переулок, по которому спускался с горки на своих «жигулях» Лях, как раз пересекал улицу Серебровской. Понятное дело, жигули - это не автомобиль, автомобиль – это БМВ, Форд, Ситроен, Мерседес, а жигули – это жигули и то, что у них в самый ответственный момент, пропали тормоза, в этом ничего удивительного не было. Удивительное было в том, что Александр Лях на советских жигулях с наката врезается в танк! Танк естественно остановился, остановилась и вся колона. Открылся верхний люк на башне и в нём показался командир танка в шлемофоне. Он высунулся, осмотрел танк, потом внимательно посмотрел на водителя жигулей, покрутив у виска пальцем, крикнул Ляху: «Приятель! Это танк!», - танкист исчез в башне, люк закрылся и колона двинулась дальше. Героический человек Александр Лях, кстати, этнический поляк, он в одиночку пытался остановить вторжение Советский войск в Польшу. Ему долго не давали прохода его сослуживцы, постоянно подкалывая. Таран «Жигулями» танка, это покруче будет, чем таран Гастелло.

«Стрелец» шёл по внутреннему каналу гавани к выходу в море. У стенок стояли корабли и суда. Вахтенные провожали его, выстроившись по бортам и отдавая честь. Непонятно, откуда стало известно, что судно идёт в Польшу. Брежневское руководство Советского Союза готовилось утопить Польское восстание, руководимое профсоюзом «Солидарность» в крови. Афганистана, этим выжившим из ума Кремлёвским старпёрам было мало. Даже в десантных катерах, корыто корытом только с мотором, и то стоял танк. На броне одного из них, сидел танкист в лифчике с полным боекомплектом, и махал рукой команде «Стрельца», крича в след: «До встречи в Польше!». Ни Егор, ни команда «Стрельца» не знали, что это начало конца Советского Союза, которому они так рьяно служили.

Stocznia Gdynia

«Стрелец» встал на ремонт в порту Гдыня на судостроительном заводе. В то время там находился и ОИС «Андрей Вилькицкий» с Северного флота. Так же одно время на заводе стояла и «чекушка», но правда со сменной командой. На заводе ремонтировались суда и корабли со всей Европы. Егор впервые оказался за границей. Это были уже не Рига и Таллин, хотя некоторые деятели и утверждали «Курица не птица, женщина не человек, прапорщик не офицер, Польша не заграница», понятное дело не ели ничего кроме пареной репы, не любили настоящую женщину, а только колхозную бабу, не служили и дальше своего Суходрыщенска не выезжали. Чистота на улицах, красивые аккуратные дома, культурные и приветливые горожане, предупредительные водители и вежливые полицейские. Впервые Егор увидел марину. Лес яхтенных матч, неисчислимое количество яхт и обычные люди с жёнами и детьми копошатся в этом яхтенном раю. Но полностью не укладывалось в сознание советского человека это продавцы в магазинах и киосках, ларьках, развалах – культурные улыбающиеся, приветливые, всегда готовые тебе помочь с покупкой. Первые сомнения в сознании Егора о том, что ему сильно повезло родиться, вырасти, выучится в самой счастливой и лучшей в мире стране СССР, появились впервые в Польше.

Объём работ был огромен. Хотя ремонт судна должны были проводить поляки, вся черновая и тяжёлая работа легла на плечи команды «Стрельца». Удаление старой краски с подводной и надводной части корпуса с помощью пневмомолотков превращало корпус судна в источник невообразимых вибраций. Особенно матросам понравились польские пневматические шлифовальные машинки, поляки их называли «шлиферки». На машинку, типа болгарки, только тогда этих болгарок и в помине не было, не то что в Союзе, но и в Польше, крепили знакомые Егору по заводу в Минске, наждачные круги на фибре. Шлиферка, подключалась к шлангу с жатым воздухом и понеслось. Вмиг зачищался борт до чистого металла. Кругом пыль, краска, визг шлиферки. Одну такую машинку ребята выменяли у польского рабочего, на какую-то хрень. Здорово эта польская машинка облегчала жизнь боцманской команде затем в Мозамбике, да и в Балтийске тоже, главное иметь запас наждачных кругов на фибре. Матросы узнали, что работать положено в защитных очках и респираторах, дабы бы не остаться без глаз и не забить лёгкие ядовитой пылью. Да в Союзе, ни о каких, респираторах они не слышали. Работы было не просто много, а очень много и моряки к вечеру валились с ног, но это их не волновало. С учётом оклада, который Егор, оставил жене, надбавок и валюты у него выходило 400 рублей в месяц, при бесплатном питании и жилье. Такая зарплата была не только для Каминского, но для большинства Советского народа совершенно не реальная и не воспринимаема сознанием. Отец Егора, фрезеровщик высшего шестого разряда, получал одну из самых высоких зарплат в 250 рублей. Правда мозг Егора однажды вообще отказался работать, когда в беседе с молодым польским рабочим, они подсчитали, что поляк получает за туже работу в три раза больше чем его советский визави.

В Польском бараке соцлагеря всегда было веселее.

Вскоре на судне на неделю закрыли на ремонт камбуз. Это был очень хитрый ход. Благодаря закрытому камбузу команде выдали наличные злотые для питания в столовых. Сколько потратить на еду, а сколько на вещи решал каждый сам. Это давало возможность привести в Союз, на законном основании, заграничные шмотки. Чтобы команда, не передохла как мухи от голода, заведующая продовольственной частью судна Анна Ивановна выдала всем сухой паек. Команда отправилась за покупками. Егор решил себе взять рубашку «MONTANA», жене ветровку «Marlboro», обоим солнцезащитные очки и по мелочам Людмиле помаду, тени, блеск для губ, на большее все равно валюты не хватило бы.

В ближайшее увольнение Каминский, Калягин, Шаврин, Романовский, под присмотром инженера коммуниста отправились на рынок. В Польше в отличие от Родины существовали «приватные склепы», в смысле частные магазины. В одном из них Егор и решил отовариться. Поляки практически все в той или иной мере говорили по русский, по крайней мере, проблем в общине между поляками и моряками «Стрельца» не было. С курткой для жены, очками, косметикой проблем не оказалось, а по поводу рубашки для себя Егор получил от поляка урок, как должна работать настоящая, а не советская торговля.

- Есть рубашка, «MONTANA»? Хочу черную с белыми пуговицами, – спрашивает Егор

- Так! Пан! Посмотрит? - отвечает поляк. Егор примерил

- Мала. Давай другую. Тоже мала. Ещё, - перебрал четыре, все малы.

- Прошу пана. С черными пуговицами.

- Нет мне с белыми.

- Сегодня нет. Придёт пан завтра будет его размер и с белыми пуговицами.

- Нет пан. Завтра не смогу. Что есть на мой размер?

- Пан есть, крупный моряк. Есть «MONTANA», джинсовая с металлическими пуговицами. Показать пану.

- Давай померю, - Егор, примерил рубашку. Оказалась по размеру как раз. Хорошая тонкая джинсовая ткань. Завтра не будет увольнения, а когда неизвестно. Егор решил брать.

- Так пан. Беру эту рубашку, куртку ветровку «Marlboro», очки пару, ту косметику, ещё лэйбы «Wrangler», пуговицы, клёпки - у парня созрела идея пошить джинсы в Балтийске. В шкиперской, они с Калягиным и Шавриным нашли рулон тонкой белой парусины, а в Балтийске у парней был приятель армянин закройщик в ателье. Так что, фурнитура оказалась кстати. Поляк всё собрал в шикарный пакет «Marlboro». Стоил этот пакет те ещё деньги. Егор запротестовал, злотых у него на пакет не было. Поляк успокоил моряка.

- Ниц. Это презент. Пан покупил рубашку. Хотел черну, не оказалось. Это компенсация за рубашку, - Егор растерялся. Это точно, не советский продавец с его хамоватым: «Не нравится не бери».

Потом, после возращения «Стрельца» в Союз, в Минске Люда в белых, как снег джинсах «Wrangler», синей ветровке «Marlboro» с цветной машиной на спине и близнецом пакетом в руках, да ещё в темных очках-каплях, вызывала дикую зависть у молодых девушек и женщин.

Лайнер «Украина».

Каждый день после ужина в столовой команды Егор запускал два киносеанса по выходным и три. Понятное дело фильмы скоро кончились и пошли по второму, а когда и по третьему разу. Команда перестала ходить на фильмы. Тогда поменяли фильмы с «Вилькицким», но уже и те пересмотрели. Егор пришёл к Маслову в каюту. После разрешения вошёл. Парни уже давно не щёлкали каблуками и не тянулись по стойке смирно.

- Иван Михайлович, есть идея, как нам получать новые фильмы – заинтриговал первого помощника Каминский

- Как? Что ты придумал? Выкладывай, - пригласил Егора сесть Маслов и внимательно приготовился слушать.

- Всё просто. Периодически в порт приходят наши суда и стоят двое суток, а кто и дольше. У них у всех есть фильмы. Я беру две фильмоноски с фильмами. У нас есть хорошие фильмы. Список наших, если их коробка долго стоит. Иду к ним и договариваюсь об обмене. Как Вам такая идея?

- Отличная идея! Действуй. Наши есть в порту? Как узнаем? Ходить по порту, пока туда с завода дойдешь, потом назад, потом обратно с фильмами, время уйма уйдет, - озаботился Иван Михайлович.

- Сейчас залезу на мачту. Возьму бинокль у штурмана. Красный флаг и труба с серпом и молотом, и можно идти.

- Точно. Давай Каминский! Вся надежда на тебя, уже три дня не было фильма. Команда начинает от нечего делать дурью маяться.

Егор нашёл два красных флага. Сходил. Договорился. Обменялись фильмами. Конвейер заработал. Сеансы опять стали регулярными. Маслов и командир остались довольными, а Егор получил официальное разрешение болтаться по порту в любое время, пусть и рабочее. Такой свободой передвижения не пользовался никто из команды, только командир Башун и Маслов.

В очередной раз Егор высмотрел в бинокль красный флаг и серпасто-молоткастый герб на трубе. Судно было большое. Сказав на трапе вахтенному: «Я за фильмами в порт» - Егор пошёл в направлении обнаруженного им советского парохода. Подойдя к лайнеру у Егора вырвалось: «Ничего себе это же «Украина» трофейный пассажирский лайнер. Красотище!» - матрос был одет в рабочее платье, правда без гюйса, оставшееся у ребят с Лиепаи, в нем удобно работать и не надо его беречь. По Балтийску так не походишь, патруль загребёт, а в Польше, кому ты нужен. Егор подошёл к трапу и позвал вахтенного. Тот, увидев Егора и поняв, кто пред ним сбежал к Егору. Когда Каминский разъяснил вахтенному причину своего прихода, вахтенный вызвал первого помощника. Первый помощник, обрадовался гостю и повёл Егора в свою каюту. Усадил на диван. Предложил хорошие сигареты. Они начали беседу.

- Наше судно зафрахтовала на три года западногерманская фирма. Второй год болтаемся по миру и ни разу не зашли в Советский порт. Ты первый за два года наш морячок и ещё военный, – почти со слезами на глазах говорил лет сорока первый помощник пассажирского теплохода. Вдруг встал и достал из бара рюмки и коньяк.

- За встречу! Тебе то можно?

- Можно если осторожно – с улыбкой сказал Егор.

- С фильмами ничего не выйдет. Мы сегодня вечером уходим. У нас 35-милимитровые фильмы и они на английском и немецком. Правда, у нас, что то случилось с киноустановкой. Наш, киномеханик не знает в чём причина.

- Какая у Вас аппаратура? Наша?

- Да наша. КН12.

- КН12! Мне знаком. Я ведь училище закончил в Минске и работал в кинотеатре и с КНом работал.

- Егор. Спасай! Посмотри, может поможешь. Вызову киномеханика – не ожидая согласия Егора, первый помощник поднял трубку телефона. Набрал номер, и когда ответили, пригласил киномеханика к себе. Тот довольно быстро пришёл.

- Сходи с матросом посмотрите установку. Может он, что подскажет, – предложил киномеханику первый помощник и добавил, - идите так, что бы наши, вас поменьше видели. Порвут же хлопца, - Егор не понял последней фразы, кто и за что должен его порвать, но задавать лишние вопросы его отучили ещё в Лиепае. Они встали и пошли с киномехаником в кинобудку. Познакомились. Парня звали Виктором. Егор осмотрел кинопроектор. Запустили. Пленка прыгала, шла рывками. Егор догадался о причине неполадки. Стосемизубая текстолитовая шестерня на одном из постов просто износилась. Из ЗИПа достали новую. Поменяли и всё пошло как по маслу.

- Не ленись использовать ручку при запуске проектора, иначе в один прекрасный момент, вместо шестерни получишь кучу опилок. Червяк стальной, шестерня текстолитовая, рывок и он, что фреза срежет все зубья на шестерне.

- Во блин, а я и не знал – удивился Виктор.

- Откуда тебе знать. Этому в училище учат. Ты при запусках постепенно жевал шестерню.

- Спасибо Егор. Буду знать теперь

Решили вернуться в каюту первого помощника, но не тут то было. Это они думали, что прошли незаметно. А на самом деле Егор знал, что ничего на корабле полностью тайно сделать невозможно. В коридоре их ждали три девушки лет двадцати пяти или чуток больше.

- Это кто? - угрожающе спросили они киномеханика.

- Наш военный матрос, они в ремонте стоят. Приходил помочь мне с киноустановкой, идем к Василию Ивановичу, – ответил Виктор и обречённо посмотрел на Каминского.

- Топай! - скомандовала одна девушка, и уже ласково сказала Егору, – Мы тебя братишка сами отведём к помполиту. Только на минутку зайдем к нам в гости, - киномеханик Виктор тихо удалился, а Егор, будто под конвоем, пошёл с девчонками. Они вчетвером зашли в каюту. Хорошая каюта. Чистая. Отличная обстановка. Девчонки достали из бара кучу разных бутылок. Налили себе и Егору выпили. Парню, ещё хороший такой, бокал коньячка плеснули. Егор и его опрокинул: «Хорошо пошёл зараза. Похоже, не обещал вернуться» - подумал он, не догадываясь, что бы это всё значило. Заговорила та, что командовала в коридоре.

- Парень, мы второй год мотаемся по морям и океанам. На борту одни иностранцы. Наших мужиков из команды получается один на пятерых и тех половина старпёры. С иностранцами нам нельзя, сам понимаешь, особый отдел бдит. Ты меня понял? – девушка быстро стала раздеваться, остальные вышли в коридор, но явно не ушли. Уже обнажённая девушка потащила Егора в койку. Он слабо протестовал.

- Я женат.

- Я тебе не предлагаю на мне жениться, - и содрала с Егора брюки. Упала на спину, раскинула широко ножки, прижав парня к себе, а затем решительно, рукой ввела его в себя. Егор упал на неё. Девушка обвила парня ногами вокруг талии. Коньяк ударил Егору в голову, он страстно стал удовлетворять оголодавшую женскую плоть. Девушка получила оргазм довольно быстро, видимо действительно изголодалась и очень громко. Не успел парень, что то предпринять, как вернулись в каюту две девушки, на ходу раздеваясь. Первая встала с койки, не одеваясь, села за стол налила себе целый бокал коньяка, опрокинула его залпом словно водку. Стройная даже худенькая, блондиночка уже сидела на Егоре и неистово двигала тазом. Сорвав с парня голландку, она прижала её к лицу, вдыхая всей грудью, не стираную с Лиепаи и насквозь пропотевшую матросскую робу, приговаривала: «Родиной пахнет! Русским духом пахнет! Мужиком пахнет! Нашим мужиком пахнет!». От её причитаний и коньяка парень начал звереть, схватил обеими руками её красивую грудь. Они слились в экстазе. В этот раз оргазм получили одновременно оба. Кричала уже не только девушка, но ревел, словно бык и Егор. Только красавица, вся мокрая от пота, слезла с парня, села за стол, как третья, черноволосая, маленькая, фигуристая хохлушечка, стала делать Егору минет. Долго парня не пришлось возбуждать. «Стрелец» находился к тому времени в Гдыне третий месяц. Близость Егора с этой миловидной девушкой прошла в позе сзади. Понятное дело, она кончила быстро. А Егор знал, что второй раз он будет долго готов к сексу. По второму разу встала первая девушка, но уже на колени, её вскоре сменила, вторая в той же позе. В итоге Егор и сам получил второй оргазм. Он не задумывался и кончал в девушек, похоже их это тоже не волновало, более того они чувствовали этот момент и помогали парню ещё сильнее двигая своим попами. Егор рухнул в мокрую от пота постель. Отдышавшись, встал и подошёл к столу. Девчонки протянули ему бокал с коньячком, он пропустил его словно водку, подражая первой девушки. Все обнажёнными, разместились за столом. Пили опять коньяк. Закусывали шоколадом, апельсинами, бананами и ананасами. Егор потерял ориентацию не только во времени, но и в пространстве. Теория относительности Эйнштейна, оказывается верна не только при скоростях близких к скорости света, но и при условии, когда три молодых, первосортных женщины, до смерти изголодавшихся без секса, встречают такого же изголодавшегося молодого мужчину. Здесь уже не имеет значение ни одна из физических величин, ни время, ни масса, ни пространство, ни размер.

Девчонки довольные, наперебой рассказывали матросику о своей тяжелой судьбе без мужчин и мужей. Егор оказался в раю. Он ничего не понимал из-их разговоров, но ему было ужасно хорошо, так хорошо, что он был готов умереть, только бы это никогда не закончилось, хотя даже не знал их имён. Откупорили третью бутылку коньяка. В дверь каюты постучали. Вошёл первый помощник. Удивительно, девчонки даже дверь не закрыли. Он окинул всех взглядом, покачав головой, обратился к Егору.

- Ты хоть цел. Я этого и опасался.

- Василий Иванович! Вам не стыдно? Скрыли от нас нашего военно-морского защитника Родины, – пошла в атаку на первого помощника, самая смелая, что была первой.

- Парню пора на свой корабль, пока вы его не напоили в стельку. Он уже у нас три часа. Вы же не хотите, чтобы его отправили на губу, – спросил девушек Василий Иванович и добавил – помогите ему одеться и пошли.

Девчонки одели Егора. Сами оделись и они всей компанией потянулись к трапу. У трапа их ждал киномеханик Виктор, с двумя бутылками коньяка, девчонки, оказывается, тоже прихватили две бутылки. Коньяк распихали по фильмоноскам. Виктор и самая смелая, первая, вызвались, проводит Егора до проходной завода. Дальше их все равно не пустят. У проходной завода Егор спросил девушку.

- Как твоё имя?

- Не важно. Спасибо тебе морячок за всё, - она поцеловала Егора в губы и с Виктором вернулась на «Украину».

«Главное от трапа добраться до каюты не выдав себя» - Егор собрал всю волю в кулак и подошёл к «Стрельцу». Невеззуха!. От трапа в сторону надстройки шёл Маслов. Вахтенный куда-то отлучился от трапа. Егор окликнул первого помощника, но тот не оборачиваясь, махнул рукой, поднялся по трапу на шлюпочную палубу и скрылся в надстройке: «Прекрасно! Иначе спалился бы» - подумал Егор, стараясь как можно ровнее двигаться по коридору. Наконец, доврался до своей каюты и завалился на нижнюю койку Хорошева. Вскоре в каюту ввалились Калягин и Шаврин. Они сразу определили в каком состоянии их товарищ.

- Ты где так нажрался? Где тебя носило весь день? – посыпались вопросы от товарищей.

- Ша братва! – Егор открыл фильмоноску и достал бутылку коньяка, Парни от удивления присвистнули и сели прямо на палубу. Коньяк был импортный, французский «Наполеон». Егор скрутил крышку. С горла сделал два глубоких глотка. Затем занюхал рукавом робы, и протянул бутылку приятелям со словами.

- Пить то будете? – Сергей и Вовка, ошалело и ничего не понимая смотрели на Каминского. Взяли бутылку. Пропустили по хорошему глотку, с горла по очереди и уставились опять на Егора, ожидая разъяснений. Егор чувствовал, что сейчас вырубится.

- В фильмоносках ещё бутылки, заберите и спрячьте, что бы никто не нашёл, - парни достали ещё три бутылки и засунули их в сои рукава роб.

- Откуда это? - спросил Вовка.

- Оттуда! – ответил Егор, как Семён Семёныч из фильма «Брильянтовая рука» - и добавил – Я, Родину продал. Теперь и вы тоже, раз пили коньяк, - и вырубился.

Перед вечерним чаем в каюту зашёл Хорошев. Растолкал Каминского.

- Ты чего в моей койке валяешься в своей грязной робе? До своей не добрался?

- Извини Сергей. Устал сильно.

- Ну, у тебя и выхлоп. Где тебя весь день носило? Боцман обыскался и Маслова тоже не было. Вы что вместе были? – Егор заржал, представив себе, как они с Масловых удовлетворяют девчонок с «Украины».

- Чего ты ржёшь? Где ты был?

- Где был Серёга, там уже нет, а жаль. Если бы ты знал, как мне жаль. Полжизни отдам, чтобы снова оказаться там, где я был.

- Да где же ты был? – Потерял терпение Хорошев

- В раю, – ответил умиленно Егор. Голова постепенно проходила, все-таки коньяк это вещь.

Каминский вышел из каюты. Отнёс фильмоноски с фильмами в кладовку, где они хранились, и решил разыскать Сергея и Володю. Нашёл их в столовой за вечерним чаем. Есть не хотелось, после такого перепоя. Подсел к ним за стол. Вовка тихо спросил Егора.

- Очухался изменник Родины. Ты расскажешь, что это всё значит.

- Что значит? Меня сегодня трое изнасиловали! – Калягин уронил и разбил чашку. Шаврин чуть не подавился. Видно Каминский слишком громко сказал. Находившиеся еще трое моряков в столовой поставили чашки на стол и уставились на него. Егор повернулся к ним, сделав легкий жест рукой перед собой, словно вытирает зеркало, поправился.

-Это я образно. Так сказать в морально-психологическом плане, - все продолжили приём пищи. Приятели поели. Помыв за собой посуду, они втроём удалились в каюту Шаврина и Калягина. Расположились кто где. Егор начал свой рассказ.

- Меня сегодня три девчонки отымели. Вернее я их отымел, но до конца не уверен, кто кого имел. В прочем у меня, всё равно не было выбора. Вот как всё случилось, - Егор поведал парням всё, что с ним произошло на теплоходе «Украина». Вовка и Сергей во время рассказа три раза пили воду, хотя с бодуна был Егор.

На следующий день Егор, всё случившееся с ним, вспоминал бы как чудесный, но всё-таки сон, если не те четыре бутылки коньяка, которые, как обвинительный акт смотрели на него из рундука.

Самое интересное, что по возвращении в Балтийск, Егор рассказал эту историю своей жене, выдав всё за сон, приснившийся ему, из-за долгого воздержания. Рассказывая, все в деталях и подробностях, он так возбудил жену, что она набросилась на мужа, и они вдвоем, практически в деталях повторили весь его сон, не подозревая о том, какими последствия это им аукнется.

Утром три приятеля захватив бинокль, поднялись на мачту, но теплохода не было. «Украина», как и говорил, Василий Иванович ушла ночью.

Северяне с «Андрея Вилькицкого».

После окончания рабочего дня Каминский удивился, что его сегодня не напрягает Маслов с демонстрацией фильма. Егор вспомнил, смутно правда, вчерашнею встречу на палубе с Масловым и ему показалось, что первый помощник вёл себя не как всегда. Впрочем, вчера сам парень был неадекватен. Егор постучал в дверь каюты первого помощника. Ему не ответили: «Может, ушёл куда?» - решил Егор. Через час повторил вторую попытку получить указание от помполита, опять безрезультатно: «Странно! Надо узнать у дежурного, где Маслов и что делать. Готовить фильм или нет» - Каминский спустился на главную палубу и вышел на ют. Дежурный курил в курилке.

- Вы Маслова не видели? - спросил Егор.

- Нет – ответил дежурный и добавил – Весь день его не видно. Даже странно это.

- На завтраке и обеде его в кают-компании не было – вступил в разговор штурман Борис Шарапов, куривший в курилке вместе с дежурным. Потом подумав, добавил – На ужине тоже не было. Странно.

- У трапа! Маслов с борта сходил? – окликнул вахтенного дежурный. Вахтенный отрицательно покачал головой.

- Я к нему два раза стучался в каюту. Тишина - задумчиво произнёс Егор – Оно то без него тихо на борту и спокойно, но мне надо знать, готовить фильм или нет.

- А что, есть из кино на сегодня – заинтересовался штурман.

- Да в том то и дело, Боря, что и нет, ни хрена. Вот и хотел спросить его, что делать.

- Слушай Каминский. Татьяну спроси. Она же ему носила в каюту что-то в обед, - предложил Борис.

Егор разыскал кока Татьяну. Та подтвердила, Иван Михайлович весь день сидит в каюте, сказал ей, что приболел: «Если он в каюте и не открывает, то он там, значит, позвоню ему по телефону» – решил Егор. Из дежурки набрал номер каюты первого помощника. Егору ответили.

- Иван Михайлович. Каминский. Что на вечер планировать. Нового фильма у меня нет. Вчера ходил на лайнер «Украина», но они вечером уходили и у них 35 миллиметровая плёнка.

- Ничего тогда не крути. Пусть личный состав по своим планам отдыхает. – Маслов повесил трубку.

Ещё двое суток Маслов болел и не выходил из каюты. Таня, всё это время, носила ему пищу в каюту. Спустя неделю Егор случайно узнал, что за болезнь поразила их первого помощника.

Помимо «Стрельца» на заводе стояли «Андрей Вилькицкий» с Мурманска. На «Вилькицком» был штаб временного дивизиона, в который входили гидрографические суда, стоявшие в ремонте.

Надо сказать, что если на «Стрельце» дисциплина и была хотя и далека от воинской, но всё-таки была, то северяне давно о ней позабыли. Егор пришёл на «Вилькицкий» принёс им фильм, который его просили отремонтировать. Один из моряков судна поинтересовался у парня.

- Ты же со «Стрельца»? – Егор кивнул, мужик продолжил – Слушай, кем у вас ходит такой полный, старый седой мужик.

- Первый помощник – ответил Каминский.

- Вот оно что. Тогда понятно, - о чем-то своем размышлял северянин.

- Ты это о чём, дядя? – поинтересовался Егор. Тогда ему раскрыли причину болезни Маслова, а дело было так.

Четверо моряков с «Вилькицкого», уже в возрасте, сидели в каюте и спокойно, как это принято на северах, пили беленькую и вели беседу. Открылась дверь каюты. Вошёл пожилой, седой дядька и накинулся на ребят с бранью и возмущением. Недовольный, их поведением и организованной на борту судна пьянкой. Парни удивлённо переглянулись. Один из них, поинтересовался у товарищей, знают ли они этого шального мужика. Все отрицательно помотали головами. Тогда моряк встаёт и ничего не говоря, бьет незваному, наглому, непрошенному гостю в глаз. Гость вылетает из каюты, дверь захлопывается за ним. Моряки продолжают выпивать и беседовать о жизни. Этот наглец, получивший в глаз, и был, первый помощник «Стрельца» Маслов Иван Михайлович.

Solidarność и Strike.

В Гдыню, на ремонт «Стрелец» встал в первых числах марта. В Польше зрела народная революция против людоедского коммунистического режима. Поляки объединялись под руководством независимого польского профсоюза «Solidarność». Не последнюю роль в нём играл электрик из Гданьска и будущий президент Польши, Нобелевский лауреат за 1983 год. Лех Валенса. По решению комитета солидарности 27 марта1981 года, в Польше прошла 4-х часовая всеобщая забастовка. По заводу ходили рабочие патрули с бело-красными повязками на рукавах и вооружённые стальными арматурами. Забастовка прошла мирно, без эксцессов, комитет предупредил правительство. Если их требование не будут удовлетворены, то 31 марта начнётся всеобщая бессрочная забастовка, на польском «strajk». В это время, на территории Польши, проходили военные манёвры под командованием маршала Куликова. Погрузка Минского полка морской пехоты на десантные корабли в Балтийске, во время выхода «Стрельца», была звеном в этой цепи. До команды «Стрельца» довели, что они теперь находятся на острие удара и должны быть готовы к выполнению любой ценой приказа партии и Родины. Егору совсем не хотелось выполнять любой ценой приказ партии, а какой это, будет приказ, он не сомневался. Будучи отчасти в курсе планируемы действий своего командования, Егор понимал, что любую цену заплатят поляки. Ему совсем не хотелось убивать этих людей, только за то, что они хотят жить на своей земле, по своим законам и правилам, а не по указке Кремлёвских старцев. Егору нравился польский язык. Вот, например белорусскую мову, он не мог терпеть с детства. В семье Каминские говорили на чистом русском, без акцента и «трасянки». Белорусская мова у Егора ассоциировалась с тупыми, наглыми, хамоватыми, колхозными невеждами. Как утверждал Воланд, в «Мастере и Маргарите» Михаила Булгакова: «Кровь. Великое дело». В жилах Егора текла на две третьих польская кровь и одна четверть русская, деда по матери Наумова, наполовину разбавленная его бабкой Иреной Домбровской, шляхтянкой из Ченстохово. Род отца, здесь всё однозначно. Прадед Франц шляхтич древнего рода из герба Остоя и дворянин Российской Империи. Правда, ничего этого тогда Егор не знал. Не в курсе был и Особый отдел, иначе дальше приёмного буя его не выпустили бы, но гены пальцем не задавишь.

Наступило 31 марта 1981 года. К обеду рассеялся густой туман. На рейде Гдыни, загруженные по самую ватерлинию стояли десантные корабли Балтийского флота. Легко опознавались по характерным очертаниям большие десантные корабли «Красная Пресня» и «Донецкий шахтер». С десяток СДК. На пирсе собралась часть команды «Стрельца» и с десяток польских рабочих. В воздухе висела тревога. Егор всем нутром чувствовал её. Третий механик «Стрельца», Палыч, колхозник пролезший в морскую интеллигенцию. К нему можно отнести слова Александра Сергеевича «… полу герой, полу невежда, к тому, ещё полу подлец, но есть надежда, что будет полный, наконец…». Он с издёвкой обратился к польским рабочим.

- Видите барки на рейде? – Поляки утвердительно кивнули. Механик продолжил.

- В трюмах знаете кто? Думаете русские? Нет там немцы!

- От чего германцы? – удивились поляки и добавили – были бы «звёнско радецкие», мы бы с ними не воевали, а с германцами будем воевать.

- С немцами вы будете воевать?! – заржал хам со «Стрельца» - вы с ними в тридцать девятом уже повоевали. Они вашей белой курице быстро перья то общипают – стоял хохоча идиот. Оскорблённые поляки молча ушли. Шаврин, Романовский, Каминский осуждающий смотрели на него. Не выдержал Романовский

- Легко быть смелым и наглым когда рядом почти полк морпехов? – спросил он хамло. Палыч резко заткнулся. Зыркнув на Лёшку спросил.

- Ты что за них, за врагов?

- Они мне не враги. Пошли парни на коробку, – обратился он к Володе и Егору, а потом к заткнувшемуся механику – беги скорее стукани особисту, – все пошли на судно, оставив на пирсе одного механика.

Лёха, здорово рисковал. На «чекушке» с шестидесятых ходит механик. Однажды, во времена Никитки Хрущёва, когда механик на корабле был на Кубе, а в Советском Союзе, благодаря гениальному руководству любителя королевы полей кукурузы, наступил голод. Возьми этот механик, стоя на главной палубе корабля, и ляпни: «Вон кубинцы батоны лопают, а у нас черный хлеб и тот по талонам». На верхней палубе стоял особист. Понятное дело мужик на всю жизнь стал не выездным.

Супермены морпехи из Балтийска.

Возвратившись в каюту, Егор вспомнил, как ещё в феврале, когда вся эта карусель с Польшей только набирала обороты, «Гигрометру» приказали доставить в Польшу отделение морпехов, десять человек, в полном вооружении. Якобы для охраны и защиты какого-то объекта. Что за объект команде судна знать было не нужно. Главное высадить морпехов скрытно. К обеду на «Гигрометр» прибыли бравые вояки. Наблюдая за ними, их поведением, замашками, пантами, Егор понял, они кичатся своей службой в морской пехоте. Чувствуют себя суперменами. Готовыми, на любое кровопролитие, убийство, злодеяние только бы доказать своё превосходство и крутость. Это уже тогда встревожило парня. Правда, та история закончилась не трагедией, а комедией, скорее фарсом. Морпехов пригласили на обед в кают-компанию. Понятное дело, их жрачка не шла не в какое сравнение с отличным качеством питания на судне. Наелись супермены до пупа. Старлей морпеховский, сидя за столом всё возмущался по поводу службы на корабле и сравнивал её со службой в морской пехоте: «Вы только посмотрите тарелочки, мисочки, кружечки, всё фаянс, ложечки. Мать вашу. Вилочки, ножики. Это разве служба! Ресторан. Так служить можно всю жизнь. Вот у нас попробуйте. Суровая настоящая мужская работа». Моряки команды молчали. Всё-таки гость. Вскоре вышли в море. Ходу было часов пять. Море так себе, тянуло на четыре балла. Ничего из ряда вон выходящего. Переход как переход. Десятки похожих заданий выполнил уже Каминской с командой судна. Вот только герои-супермены укачались в хлам и обрыгались вумат. Не нужно же было столько жрать перед выходом в море. Моряки понятное дело, этих лихих вояк не остановили. Приятного аппетита! Горе-защитники валялись по всему судну. Пришлось их вытаскивать на главную палубу под звёзды и ветер, что бы хоть как-то они пришли в себя. Автоматы, гранатомёты, всю морпеховскую приблуду пособирали по коридорам, где те их побросали и свалили на палубе в кучу. Со стороны, ни дать, ни взять, сдача войск Паульса под Сталинградом. Спустили два вельбота на воду. Побросали в них оружие и боеприпасы морпехов, кое-как и самих вояк загрузили. Ребята на вёслах, доставили этот десант на польское побережье, благо море у берега было не более двух балов и по волне легко уткнулись в песчаный берег косы. Пока выгружались, морская пехота пришла в себя. Куда только делась, веся их надменность и напыщенность? Ангелы, только чёрные. Егор не удержался и спросил морпеховского старлея. Как ему теперь мисочки и тарелочки и готов ли он служить на корабле? Тот только покачал головой из стороны в сторону. Впоследствии до команды «Гигрометра» дошла информация. Это бравое отделение морской пехоты наотрез отказалось возвращаться в Балтийск на борту любого корабля. Говорят, чуть ли не до отказа выполнять приказ. Что бы, не доводить до трибунала, командование обратно в Союз их перекинуло по воздуху.

Вторжение, слава Богу, не состоялось. Поляки договорились. На «Стрельце» начались тогда ремонтные работы. К середине июня пришло время возвращаться в Балтийск. Стали собираться. Всех предупредили о нормах ввоза в Союз вещей из-за границы. Разрешалось, только для личного пользования и на сумму, не превышающую ту, что была выдана при закрытии камбуза на питание. Значить излишки, нужно спрятать, по флотский - «зашхерить». Егор не укладывался по норме с солнцезащитными очками-каплями для жены. Он поступил просто. В сушилке для рабочего платья висели и рабочие противогазы. В одну из сумок он и сунул очки. Если и обнаружит таможня, не выяснят кому принадлежит эта контрабанда. У кого были лишние джинсы, одевали по двое на себя. Лёха Романовский как и Егор поступил проще. Он вывернул джинсы наизнанку и повесил среди разного тряпья в той же сушилке.

Возвращение в Балтийск.

Таможню прошли без проблем. Через неделю получили денежное довольствие за три месяца и главное валюту. У Егора вышло практически 200 рублей и это без аттестата, который получала Люда и две книжки бонов, на чёрном рынке 500 рублей. За такие деньги на заводе, в бригаде имени Окрестина ему надо было бы, в мыле, вкалывать полгода.

Егор отработал технику самовольных отлучек. Как правило, на выходные, на корабле оставались только дежурный по кораблю и дежурный механик. Остальные были предоставлены сами себе. Главное всем стоять утром в понедельник в 09.00. на подъёме флага. В пятницу вечером, Егор прыгал в дизель до Кёника. Дизель приходил, как раз перед отходом поезда Калининград - Харьков. Егор успевал взять на него билет. В пять часов утра Харьковский поезд останавливался в Минске, а в воскресенье вечером в двадцать часов этот же Харьковский проходил через Минск на Кёник. На Калининградском вокзале поезд в восемь часов. Через пятнадцать минут дизель на Балтийск. В 09.00. Егор стоит на подъёме флага, как никуда и не уезжал. Рискованно? Конечно! Ну, кто не рискует, тот не имеет свою жену, а её имеет кто-то другой, тот, кто рискует.

Брата Диму переселили в зал. Он готовился к призыву в Армию. Люда поселилась в бывшей детской. Наконец в семье наступил относительный мир. Мать не хотела в присутствие невестки устраивать старые скандалы, да и Толик старался не приходить домой сильно пьяным, стеснялся молодой жены сына. Вскоре Людмила приехала на два месяц в Балтийск. Она ведь не работала. Зачем? Аттестат мужа позволял нормально жить, а родители Егора, у которых она жила в Серебрянке, кормили её, не требуя денег. Комнату, которую они, снимали до ухода Егора в Польшу, не заняли и они снова на время поселились там. Иногда, если обстановка позволяла Люда ночевала на «Стрельце» в каюте мужа, там они отрывались по полной. Все-таки в городе в соседней комнате жила старушка, хозяйка квартиры. Денег хватало. Предстоял долгий дальний поход в Мозамбик. Егор с Людмилой, Володя, Сергей с своей девушкой Таней, после рабочего дня, проводили время вместе.

Как то Люда осталась у мужа на ночь. Он ей рассказал о чудном сне, который приснился ему в Польше. Возбуждённая рассказом мужа, да ещё и в деталях, Люда сама возбудилась не на шутку, не уступая тем фуриям из его сна. Они вдвоём решили в деталях воспроизвести этот сон. Решили - сделали. Всё сделали точно, и кончил Егор в жену два раза, как то и было во сне, только обошлись без спиртного.

За пять дней до отхода «Стрельца», на стенку в рабочее время, пришла напуганная и бледная словно смерть, Людмила. Она не поднялась на борт, а осталась молча стоять у космического спускаемого аппарата «Союз». Её узрел Вовка. Быстро позвал Егора. Их услышал и Колягин. Все втроем сбежали на стенку и окружили женщину. Пытаясь узнать у неё, что случилось и почему она так выглядит. Людка ревела и только сопли утирала. Егор обнял жену и прижал к себе. Та немного успокоилась и вдруг шмыгая носом заявила мужу.

- Я беременна! - Вовка и Сергей только присвистнули. Оставив Каминских, быстро поднялись по трапу на бор судна. Люда перевела дыхание, успокоившись после того, как выдала главную новость, спросила мужа, глядя не него зареванными глазами.

- Что будем делать?

- Рожать! – безапелляционно заявил Егор.

- Как! – наверное, от растерянности, спросила Люда мужа

- Как все женщины рожают. Может, ты знаешь, другой способ рожать детей? Поделись со мной.

- Не знаю другого, а что разве есть?

- Слушай жена, я слышал, что беременные глупеют, но я не думал, что до такой степени и так быстро. Ну, хочешь, когда мы придём из Африки я за тебя рожу, – жена, уставилась на Егора, ничего не понимая, что он такое несёт. Наконец до неё дошло. Она засмеялась.

- Всё успокоилась? Ты сейчас иди домой на квартиру. Я приду после рабочего дня и всё обсудим и порешаем, – он поцеловал жену и та пошла по пирсу на выход из дивизиона. Егор поднялся на борт: «Вот это новость! Теперь мне самому надо мозги привести в порядок. Доигрались в сексуальные игры. Это мне девчонки с «Украины» привет присылают» - так он думал, разыскивая друзей.

Беременную Люду, под конвоем Егора, Володи и Сергея, отвезли в Калининград. Посадили на поезд, а в Минске её уже встречала свекровь и тесть, которым сообщили в каком она положении.

9-я Океанографическая экспедиция Балтийского флота.

В 1979 году в Балтийске сформировали специализированную часть, 9-ю Океанографическую экспедицию Балтийского флота. Все проводимые ею океанографические изыскания, прежде всего, проводились в интересах Военно-морского флота. В начале восьмидесятых в Мозамбик, направили первые отряды экспедиции. За время работы в Мозамбике, это в условиях Африканского климата и состоянии гражданской войны, специальные задачи выполняли 156 человек. Бойцы и специалисты экспедиции составляли следующие подразделения. Управления. Радионавигационный отряд, занимался вопросами, усовершенствования методов определения местоположения кораблей в прибрежных водах Мозамбика. В группу плавательных средств, входили два малых гидрографических катера «Кайра». Отделение камеральной обработки – это лаборатории на судах Гидрографии для обработки материалов, полученных во время полевых исследований. Гидрографический отряд – промеры глубин, определение течений, определение фарватеров. Топогеодезический отряд – составление топографических карт побережья на 50 километров вглубь материка. Океанографический отряд, совместно со штатными инженерами гидрографических судов занимались секретными замерами, определением и нанесением на карты, так называемых «слоёв скачка» в глубинах океана. По итогам всех этих исследований и промеров издавались секретные морские карты, руководства и пособия для плавания в прибрежных водах Мозамбика, а затем и Кубы. Невозможно переоценить значение этих материалов, для обороноспособности Советского Союза на широтах мирового океана. Суда Балтийского дивизиона гидрографических судов или в.ч. 90541, обеспечивали работу этой экспедиции и естественно выполняли свои специфические задачи.

Подготовка к походу.

Выход в дальний поход был назначен на 11сентября 1981 года. Началась интенсивная подготовка судна. На судне объявили - аврал. Аврал это когда весь личный состав, за исключением старших офицеров участвует в срочных работах, в случае «Стрельца» загрузке судна. Загрузка топливом, лакокрасочными материалами, ЗИПом, продуктами. Доставили и оружие. Ящики с АКМ, патроны, гранаты Ф-1, гранатомет РПГ-7 с запасом гранат. Офицерам выдали личное оружие. Спали по четыре часа в сутки. Все валились с ног от усталости и недосыпа, но ни кто не роптал и не скулил. Более того вся команда находилась в приподнятом настроении. Наконец выход в море, в океан. Настоящая работа, которую ждали все с нетерпением.

Как-то ближе к обеду привезли полный маз-холодильник, мяса. На первый взгляд полутуша свинины, разрезанная вдоль и замороженная, как камень. Начали перетаскивать их в судовой морозитель.

Романовский остановился на шкафуте и стал рассматривать свиную тушу, затем обратился к товарищам.

- Странная свинина. Совсем не похожа на свинью, - все тоже начали внимательно изучать полутуши у них в руках. Вдруг кого-то прорвало.

- Братва! Это же кенгуру! – Присмотрелись, точно, кенгуру! На тушах стояли синие штампы «ВМФ СССР. 1952 год». Егор не выдержал.

- Подарок от товарища Сталина! – потом добавил - ну, мясо как мясо, в море всё пойдёт. Потащили? – Продолжили погрузку.

За сутки до выхода, на борт прибыл и личный состав экспедиции. В целях конспирации всем участникам перехода предложили отрастить волосы, бороды, усы. Поступило распоряжение командования, убрать всё, что позволило бы, определить причастность судна к ВМФ СССР. Команде, а также членам экспедиции выдали тропическую военно-морскую форму, без погон. Шорты, рубашка, пилотка с пристёгивающимся козырьком, кожаные тапочки.

Погрузка продолжалась практически до последнего дня. Судно загрузили по самую - «мама не балуй». Трюм забили до верха, грузами для Гвинеи-Бисау. Затарилась и команда. По совету бывалых моряков, брали коробками дешёвый одеколон, типа «Шипр», «Гвоздика», «Тройной одеколон», чем дешевле и вонючее, тем лучше, а также упаковки цветочного мыла, по тому же ароматному принципу. Время показало правильность этого решения. Таможня, понимала, назначения коробок с одеколоном и мылом у моряков, но ничего не могла поделать. Парфюм для личного пользования, а сколько этого одеколона и мыла моряк использует, да ещё в тропиках, его личное дело. Какими-либо, нормативными документами, это не оговаривалось.

Каминский принял решение по окончании службы идти работать в Уголовный розыск и поступать в Белорусский государственный университет на юридический факультет. Экзамены его сильно не пугали, за исключением английского языка, который он в своё время игнорировал в школе. Теперь пришлось навёрстывать. Егор купил проигрыватель виниловых пластинок и самоучитель английского языка на пластинках. Нужно получить разрешение у командования на хранение и использования проигрывателя. Каминский пришёл к Маслову в каюту.

- Иван Михайлович, я намерен после окончания службы поступать в университет.

- Отлично Каминский! Хвалю за такое решение. Что от меня требуется.

- Иван Михайлович, у меня слаб английский. Я купил комплект пластинок, это самоучитель. Разрешите, оставит у себя проигрыватель, что бы прослушивать уроки английского.

- Ты же знаешь. Положено сдать всю звукозаписывающую аппаратуру. Магнитофоны, диктофоны, даже микрофоны.

- Правильно, но проигрыватель не пишет звук, а только воспроизводит.

- Все равно – не положено.

- Иван Михайлович, почему не положено?

- Потому, что не положено – Разговор зашёл в тупик. Отчаявшись, Егор предпринял последнюю попытку.

- Хорошо – через паузу спросил первого помощника – Вы же в прошлом офицер?

- Да! – он всегда кичился этим фактом из своей биографии – Мои однокашники уже капразы и полковники. А какое отношение это имеет к твоему проигрывателю? – поинтересовался Маслов, чувствуя в этом вопросе подвох, но пока не понимая, в чём он.

- Как офицер скажите. Снаряд ведь из пушки летит по параболе?

- Да, по траектории схожей с параболой.

- Значит если пушку положить на бок, можно будет из-за угла стрелять?

- Можно, – по инерции ответил Маслов и понял, что сморозил чушь.

- В том то и дело Иван Михайлович, что можно, но не положено - Маслов засмеялся. Потом махнув рукой, сказал Егору.

- Хорошо Каминский оставляй проигрыватель, пусть будет не положено, но можно.

За день до выхода, на «Стрелец» под охраной автоматчиков, доставили особо секретный ящик. Словно хрустальную люстру, его со всеми осторожностями, не дай Бог, стукнуть или качнуть, втащили в штурманскую рубку. Спецы, прибывшие с этим особо секретным чудо ящиком, распаковали и установили его. Оказался этот особо секретный прибор «ШЛЮЗ». Через шесть орбитальных спутников «Парус» и «Цикада» этот ящик выдавал местоположения корабля три раза в сутки с точностью до ста метров. Феноменально! Все смотрели на него, как на НЛО. До всех довели. «ШЛЮЗ» - ценнее всех ваших жизней вместе взятых и самого «Стрельца». Если случится нападение на судно, то сражаться за «ШЛЮЗ» до последней капли крови, а если отбиться не удастся – уничтожить прибор любой ценой. Затем, намекнули, что в случае захвата прибора супостатами, все без исключения, будут преданы суду военного трибунала по законам военного времени.

Утром 17 сентября 1981 года ГиСу «Стрелец» отдав швартовые, вышел в свой, первый дальний поход, вокруг Африки, в Республику Мозамбик для оказания дружественному народу этой страны интернациональной помощи.

Как в воду глядел капитан 3 ранга Абиков, когда возвращал курсантам рапорта с просьбой о переводе в Афган. Каминский с командой «Стрельца» оказался на острие противостояния двух систем. Пожелаем им семь футов под килем и вернуться домой в том же составе, которым покидали Балтийск.

Глава седьмая.

От земли освобождаясь, приказано рубить концы.

Только снова назад обращаются взоры -

Цепко держит земля, все и так и не так:

Почему слишком долго не сходятся створы,

Почему слишком часто мигает маяк?

Все в порядке, конец всем вопросам.

Кроме вахтенных, все - отдыхать!

Но пустуют каюты - матросам

К той свободе еще привыкать.

Владимир Высоцкий

Проливная зона.

«Стрелец» прошёл приёмный буй. В дымке растаял Балтийск, а затеи и Балтийский берег. В помещениях судна, внезапно наступила необъяснимая тишина. Свободные от вахт члены команды сидели по каютам и пытались осознать реальность последних событий. Для опытной команды судна это был далеко не первый выход в море, но первый выход в дальний поход. Хотя они шли по знакомым, не раз пропаханным ими же водам, но всё было по-другому, незнакомо и тревожно. Удивительно, не сговариваясь, во всех каютах на переборках появились календари. Теперь на них будут ежедневно отмечать, сколько дней похода прошло, а главное, сколько осталось до возвращения домой. Поход планируется, на 200 суток.

На следующий день на правом траверзе показался, старый знакомый, остров Борнхольм, кухня погоды на Балтике. Десятки суток «Стрелец» неоднократно торчал здесь, давая погоду. Ночью они подошли к проливной зоне. Решили встать на якорь на банке Кригер флак, чтобы с утра пройти проливы.

Утром, снявшись с якоря, «Стрелец» вошёл в проливную зону. Вот они ворота в мировой океан. Самое узкое место пролив Зунд. С левого борта Копенгаген с правого Швеция. Напротив столицы Дании - Атомная электростанция Барсебек. То ещё соседство. Над мачтами «Стрельца» с рёвом прошёл взлетающий с Копенгагенского аэропорта «Боинг». Все свободные от вахты моряки собрались на юте. Экспедиция облепила леера на шлюпочной палубе. Вокруг «Стрельца» вертелись катера и яхты. Может кто, с Советского суда, захочет выбрать свободу и сиганёт за борт, тут его и подберут. К сведению, такое случалось в истории ВМФ СССР именно в этих проливах. На юте появился прикомандированный особист, капитан 3 ранга. Осмотревшись, он подошёл к морякам команды, а у борта судна появился скоростной катер береговой охраны с фото и кинооператорами на борту. Катер обошёл «Стрелец» со всех бортов и отснял происходившее на борту судна. Неожиданно особист обратился к команде, расположившейся на юте на крышке трюма.

- Запах слышите?

- Какой запах – не поняли морячки. Особист не унимался.

- Неужели не слышите? Принюхайтесь! Нет? – все отрицательно замотали головами.

- Ну, неужели не слышите, как загнивает капитализм! - пошутил довольный собой особист

- Понятно. Шутка-юмора от особого отдела, - вступил в разговор старший инженер и парторг команды Николай Васильевич, и неожиданно резко поставил на место юмориста из ЧеКа.

- Вы бы, товарищ капитан 3 ранга, вместо шуток-юмора, занялись своими прямыми обязанностями. На шлюпочной палубе бойцы экспедиции все одеты в одинаковые гражданские костюмы, как инкубаторские, или Вы считаете, что в ЦРУ работают раздолбаи. По себе судите? – особист покраснел и собирался, что то ответить Николаю Васильевичу, но тот, не обращая внимание, на его потуги, продолжил.

- Секретность соблюдаем. Бороды отращиваем, а на белых спасательных плотиках черной краской отбит номер нашей воинской части. Добросовестнее надо относиться к своим обязанностям товарищ капитан 3 ранга,– после слов парторга, все ошалело уставились на спасательные плотики, закреплённые по бортам судна. На плотиках чёрной краской через трафарет отбито в.ч. 20215. Егор вспомнил, как две недели назад, они с Вовкой наносили эти трафареты по распоряжению боцмана. Плотики сдавали на проверку. Чтобы не перепутать, на них и отбили, в.ч. 20215, реальный номер их судна как единицы ВМФ СССР, а закрасить забыли. Особиста, словно ветром сдуло. Как, матрос-первогодка, взлетел он по трапу на шлюпочную палубу и загнал в надстройку парней из экспедиции, крича им в след: «Мозги включите, вырядились, мать вашу, неужели трудно догадаться по разному одеться» - сам скрылся в коридоре и через пять минут появился уже с взъерошенным боцманом Беляковым. У обоих в руках банки с белой краской, они дружно стали замазывать номер части на плотиках. Пришло время теперь смеяться моряком на юте. Вот это точно была шутка-юмора. Бог ты мой, сколько таких шуток и юмора ждёт команду «Стрельца» в этом походе.

В самом узком месте пролива на левом траверзе суда возник замок принца Гамлета. Шикарный пейзаж открылся перед моряками. Сказки, легенды и сама история превращаются в реальность. Егор во все глаза смотрел на этот замок. Мог ли он сухопутный минчанин мечтать о таком чуде. Он на пути в океан: «Как просчиталась Людочка. Выбрав этого солдатика из Монголии, а не его, морского волка» - с тоской о прошедшей любви, подумал Егор, однако забыв, что любят не за что-то, а вопреки. Что здесь можно сказать? Молодо-зелено. Эх! Если-бы молодость знала, а старость могла.

К ночи, пройдя проливы Каттегат и Скагеррак, на своих крейсерских 9 узлах «Стрелец» вырвался из узкостей проливной зоны на просторы Северного моря. Впереди его ждали проливы Па де Коле, Ла-Манш и Бискайский залив. Это уже не Балтийская мелководная лужа. Это мировой океан. С его ураганами, гигантскими волнами, километровыми глубинами. Китами, акулами, дельфинами, кальмарами и другими океанскими чудесами и чудовищами.

Глава восьмая.

Атлантика.

В Бискайском заливе зимой не курорт – Атлантика в «горьком разливе», Идём на надрыве и молотом в борт, Бьют шторма в Бискайском заливе.

Максим Жаровин

Бешеный Бискай.

Северное море на удивление встретило «Стрелец» спокойно. При чудной погоде они прошли Па де Кале и Ла-Манш. Конец сентября бархатный сезон в Западной Европе, да и Гольфстрим своё дело знает хорошо и омывает берега тёплыми водами. Благодать. Не поход, а круиз. Экипаж навалился на леера. Справа Англия, слева Франция. Шныряют яхты, катера. Гудят пассажирские гиганты паромы. Вот он загнивающий, как намекал особист, капитализм. Так вдруг захотелось Егору, погнить вместе с этим капитализмом, после счастливой жизни в бараках соцлагеря.

«Стрелец» приближался к Бискайскому заливу, в морском просторечии – Бискаю. Здесь, как говорят бывалые моряки, живёт Нептун, а у него крутой нрав, и ещё существует поверье, кто не прошёл Бискай, тот не моряк, а так, только служил на корабле. Егору и всей команде вскоре предстоит превратиться из служащих на судне в настоящих моряков. Так сказать – «оморячиться».

«Стрелец» вошёл в Бискайский залив! Все на борту сразу отметили, волна крепчала с каждой милей. Через несколько часов «Стрелец» уже, словно ванька-встанька нырял в объятиях Биская. Большая часть экспедиции и часть команды судна легла пластом. Хоть под пулемёт их - не встанут. Лёг и боцман Беляков, на словах мариман, на деле салага. Егор, Сергей Калягин, Лёшка Романовский в том числе и старик Коля Монахов, вполне сносно держались и казалось им Бискай не указ, а вот Володя Шаврин, тот уже находился в состоянии полного не стояния. Лёха, как самый опытный матрос и старослужащий, взял командования боцманской командой на себя. Да и команда та была не велика. Возникла необходимость принести некое снаряжение из шкиперской. За ним отправился Егор. Шкиперская, находилась на полубаке, ниже главной палубы и вход в неё был из главного коридора. «Стрелец», шёл курсом West и волна била ему в левую скулу. Егор поднял тяжеленный люк. Зафиксировал его на страховке, чтобы крышка его не перерубила пополам, когда он будет спускаться в отсек. Крепко цепляясь за скобы трапа, а здесь четко ощущалось, как Бискай кидает судно. Егор спустился в шкиперскую и включил свет. То, что ждало его в шкиперской, потрясло сознание парня! Борта в отсеке не были закрыты внутренней облицовкой, шпангоуты и стрингера только покрыты пенополиуретановой крашеной пеной, что бы предотвратить конденсат и выпадение росы внутри корпуса судна. Перед Егором предстала потрясающая воображение картина. Шпангоуты и стрингера в местах крепления друг друга, ходили из стороны в сторону и перемещались, как рёбра на грудной клетке дышащего человека. Более того, при каждом ударе волны, обшивка борта, а это на минутку 30 миллиметровая стальная плита, останавливающая крупнокалиберную пулю, прогибалась как жестянка для консервов. Но самое страшное, всё это представление, сопровождалось скрежетом, визгом и треском металла, в сопровождении тяжёлых вздохов судна при каждом ударе волны. Жуть! Альфред Хичкок, со своими фильмами ужасов, нервно курит в сторонке.

Двое суток «Стрелец» прорывался сквозь шторм в Бискайском заливе и на третьи сутки, наконец-то, советских моряков в свои объятия принял старик Атлантический океан. Яркое, тёплое солнце, кристальной чистоты воздух, изумрудная вода. Поверхность океана - спокойная гладь. Ожили покойники, и постепенно приходя в себя, возвращались к жизни: Егора посетила мысль. «Вот когда начинаешь ценить жизнь. Не в ревущем Бискае, когда только и думаешь. Скорее бы это всё закончилось. Да и черт с ним, как оно закончится! На дно, так на дно. Только пусть, наконец, всё это прекратиться, а когда наступает благодать и жизнь оказывается не такая уж пустая и глупая шутка».

Огород и охота на кальмаров.

Неожиданно «Стрелец» застопорил ход и лёг в дрейф. На ходовую вахту заступили матросы с боцкоманды, чтобы дать возможность отдохнуть рулевым перед предстоящим переходом через всю Атлантику и для отработки практических навыков управления судном. Третьи сутки «Стрелец» лежал в дрейфе. Периодически, определив место, запускали машину, подгребали в некую точку и опять дрейфовали. На очередную вахту заступил, рулевым-сигнальщиком Егор Каминский, а вахтенным помощником командира, штурман Борис Шарапов. Борис и Егор были ровесниками и между ними установились дружеские отношения, не смотря ни разницу в должностях. Егор никогда не нарушал субординацию во время несения вахты или исполнение служебных обязанностей. Выбрав момент, когда они остались одни на ГКП, Егор спросил штурмана.

- Борис, ты не в курсе, какого мы тут третьи сутки, как говно в проруби болтаемся?

- Огород охраняем – ответил Борис.

- Кого? Чего? – удивился Егор.

- В этом районе в семидесятом наша атомная подлодка погибла. Человек тридцать экипажа и торпеды с ядерными боеголовками ушли на дно. Глубина более 4600 метров, а в 1974 году американцы подняли похожую нашу лодку с 5000 на Дальнем Востоке. Вот теперь пасемся в этом огороде, чтобы, не допустить супостатов к этой лодке.

- Ничего себе! Сколько мы тут будем её охранять?

- Пока не придёт кто-нибудь их наших военно-морских и не сменит. Штаб ВМФ направляет в огород всех идущих по Северной Атлантике. Скоро сменят, – Егору открылась ещё одна тайна, из истории военно-морского флота скрываемая от советского народа его правителями.

На пятые сутки на горизонте возник силуэт советского эсминца. Пришла смена. «Стрелец», дал прощальный гудок, эсминец ответил тем же. «Стрелец» увеличив ход, лёг на курс South.

По правому борту появились и остались за кормой Канары. Становилось жарко. Дорвавшись до солнца, в свободное от вахт и работы время команда валялась на деревянной палубе полубака принимая солнечные ванны, кое-кто с дуру и обгорел.

В один прекрасный день, боцман собрал свою команду и заявил.

- Сегодня ночью будем бить кальмаров. Для этого вместе с мотористами в мастерской сделаем две остроги.

Все пошли в мастерскую, где работой по изготовлению острог руководил электромеханик Егорыч. Опытный моряк, предпенсионного возраста, ходивший на рыбаках, китобоях, торгашах и за свою жизнь избороздивший весь мировой океан. Технология по изготовлению остроги для кальмара, была проста. Сварочные электроды очистили от покрытия, оставив стальные сердечники. Один конец сердечника расклепали на наковальне молотком, обточили на наждачном станке в форме стрелы и заточили. Отрезали от стальной трубы кольцо диаметром 60 мм, затем с полтора десятка заточенных сердечников, тупой стороной вварили в кольцо. Само кольцо закрепили на двухметровой алюминиевой трубе. На противоположном конце трубы просверлили сквозное отверстие и вставили скобу, для фала. Острога, напоминавшая метлу дворника, только стальная, теперь она готова к бою. Осталось дождаться ночи.

Как стемнело, на шкафуте за бортом моряки закрепили мощный прожектор. Дали свет. На поверхности воды образовался огромный яркий световой круг. Лёха Романовский и Сергей Сидоров встали на изготовке для метания с острогами в руках. За скобы на концах острог, закрепили фалы, дабы не утопить оружие и стали ждать. Ждать им пришлось не долго. В освещённом круге сначала появилась мелкая рыбёшка, потом крупнее и вдруг, в круг света ворвался довольно крупный, длинной с локоть кальмар! От неожиданности все ахнули. Лёха метну острогу и поразил кальмара. Подтянули за фал его к борту и ухватившись за алюминиевую трубу, служившую рукоятью этого своеобразного копья, добычу вытащили на борт. Расклёпанные концы в форме стрел, не давали тушке соскользнуть с остроги.

- В ватервейс его! В ватервейс! - Кричал Егорыч – Палубу потом не отдраим от чернил! - Пока, моряки сообразили, о чём идет речь, кальмар бросил чернильную бомбу. По палубе расплылось черно-синее пятно. Тут же метнул свою острогу и Сидоров. Через минуту в ватервейсе шевелил щупальцами второй кальмар, ещё крупнее первого. Всех охватил азарт. Менее, чем за час, на палубе лежала куча кальмаров, а охота продолжалась.

Матрос Коля Монахов, прямо на деревянной палубе разделал одного большого кальмара. Отсекли башку со щупальцами, удалили кишки и главное хребет в виде хряща. Аккуратно сняли мантию и получили огромный кусок белого мяса размерами с большую наволочку для подушки. Остальных отнесли в морозильную камеру в продовольственном отсеке.

На камбузе, на плите уже стояла огромная сковорода с кипящим сливочным маслом и репчатым луком. Рядом кипела кастрюля с водой. Кальмара порезали на лоскуты. Каждый лоскут, кидали в кипяток, как только он начинал, скручиваться его выхватывали из кипятка шумовкой. Буквально пять-шесть секунд в кипящей воде. Потом эти лоскуты порезали соломкой и вывалили в сковороду. Интенсивно помешивая, поперчив чёрным размолотым душистым перцем, протушили всё не более трёх минут. Кальмар по Атлантический - готов!

Сковороду Монахов вынес и установил на юте. Все желающие попробовали блюдо. Вкус изумительный! Съели всё. Хватило всем и вдоволь. На шлюпочной палубе появился Егорыч. Он окинул взором блаженных морячков, увидел пустую сковороду. Покачав головой спросил.

- Вы, что всё умяли? Ночью? Свежего кальмара! Ну, вы и даёте! Я вам не завидую – и скрылся в надстройке. Никто не понял, что имел в виду Егорыч и вскоре забыли о его словах. Всем морякам было классно. Судно уже на ходу. Кто же знал, что слова старого морского волка скоро им аукнутся.

Охотники на кальмаров, стали укладываться спать по каютам и тут-то всё и случилось. У всех кто вкушал кальмара, возникла такая эрекция, что член даже руками не возможно было убрать в шорты. Одеяла стояли как шалаш. Необходимо уточнить. На кораблях мастурбировать было не принято. Из женского пола в команду входили; завпрод Анна Ивановна лет сорока пяти, инженер Вера Дьяченко, двадцати семи лет, кок Таня лет двадцати пяти, буфетчица Леночка, лет двадцати трёх, и инженер Валентина, старше тридцати, но существовало и строгое табу. В море никаких интимных отношений с противоположным полом, для всех без исключения. Это табу соблюдалось строже Уголовного кодекса и всеми, даже старшими офицерами и командиром.

Понятное дело, в койке опасно и тяжело. Народ потянулся на ют. Можно всё далее происходившее на корме назвать - картина Репина «Приплыли». С десяток молодых и не очень, моряков разгуливают по палубе со слонами в шортах. К тому времени вся команда перешла на тропическую форму. Под шорты трусы и плавки не одевали, жарко, яйца опревали и того гляди сварятся. Как рассвело, на шлюпочной палубе появились, Таня и Вера. Какая сволочь им, шепнула, осталось неизвестно. Они долго хохотали над парнями, развлекаясь их видом.

Забегая вперёд, стоит рассказать, что Егор, после службы, живя на берегу, с толком использовал этот опыт. Он приглашал к себе с женой в гости своих женатых друзей с их жёнами. Готовил кальмаров то той технологии, что и тогда в Атлантике. Правда это были несвежие кальмары, а их замороженные трупы, но эффект всё-равно имел место быть. Спустя несколько дней к ним приходили жёны друзей с просьбой ещё пригласить их с мужьями на кальмаров. Очень настойчиво просили и оставляли деньги на покупку тушек кальмаров. Егор их подкалывал: «Как вкус? Понравилось?». Женщины в один голос говорили, что очень понравилось. Егор продолжал: «А послевкусие как?». Жёны, понятное дело понимали, о чём это он и откровенно делились с ним: «А послевкусие шикарное и не один раз за ночь и конечно утром!». А ларчик просто открывался. Ударная доза чистого белка в кальмаре, жир в масле, лук и перец как афродизиак. Даже у мёртвого встанет с гарантией.

Океанские будни полны страха и ужаса.

По левому траверзу «Стрелец» миновал Гибралтар. В воздухе становилось чересчур жарко. История, этого похода, умалчивает, кто первым постригся под ноль, но через неделю у всей команды головы блестели словно бильярдные шары. Стало значительно легче переносить жару. Устоял командир, первый помощник, естественно женщины и особист. Правда, последнему намекнули, что не дело чекисту отрываться от коллектива, его теперь по причёске враги определят, как особиста. Похоже с чувством юмора у этих парней не очень. На следующий день и особист вышел на палубу лысым.

Командир решил, организовать купание в океане. Легли в дрейф. Открыли ворота слипа на корме. Выбросили шторм-трап, оставив на палубе кожаные тапочки гурьбой по слипу сбежали в воду.

Егор плавал сносно, правда не разрядник, но в нормы укладывался. Несколькими мощными махами он отплыл от судна и повернулся к нему лицом. Случилось невообразимое. Егор увидел «Стрелец» вдалеке, как ему показалось судно очень маленькое, а мозг пронзила мысль - под ним 5000 метров глубины! Егора охватила паника! Он почувствовал, как левую икру свело судорогой. Панически хлопая руками и работая одной ногой, он пытался плыть к корме судна. Его панические действия увидели и на судне. Командир подал команду помочь Каминскому. Ему помогли, взобрался на борт. Ногу не отпускала боль. Больше он никогда не купался с борта судна. Более того, стоило ему, находясь в воде, будь то на озере или даже реке, вспомнить то событие в Атлантике, как паника повторялась и ногу опять сводила дикая боль. Видать плавание - это не его. К тому же, всем известно, что тонут только те, кто умеет плавать. Те, кто плавать не умеет, никогда и не тонут. Они просто не лезут на глубину.

Атлантика была благосклонна к команде «Стрельца». После Биская и ухода с огорода, с неделю как установилась тишь и гладь. Океан, словно стол. Яркое солнце. Днём жарко, поэтому вечером, как светило уйдёт за горизонт, на юте собирались свободные от вахт, подышать прохладой и пообщаться. Наслаждались звёздным небом, свежестью воздуха в полной тишине. За бортом светился планктон в местах контакта с бортом суда. Красота. Черное небо. Звёзды. Судно идёт в окружении фосфоресцирующего пояса. Моряки, улеглись на чистой деревянной палубе и молча вспоминают дом, родных, близких, любимых. Идиллия и только. Внезапно у самого борта громко раздался тяжёлый обречённый стон! Следом второй такой же, душераздирающий стон и затем следующий. По звуку понятно, что-то происходит у самого борта судна. Все вскочили как на пружинах и уставились друг на друга. Если бы у кого-то были на голове волосы, они обязательно шевелились бы. У судна горят ходовые огни. Палубное освещение выключено. «Стрелец» идёт погруженный в темноту. За бортом только свечение планктона и эти мозг выносящие стоны! Все с юта в момент взлетели по трапам на сигнальный мостик. Сорвали с прожекторов чехлы, врубив прожектора, направили мощные лучи света на воду у самого борта и замерли в ужасе. В световом пятне из глубины океана, медленно показалось огромных размеров чудовище. У Егора, и у остальных как они потом утверждали, зашевелились волосы в местах, где мужчины их редко бреют. Чудовище было огромных размеров и всё больше показывалось из воды. Моряки в один голос издали крик ужаса! Рядом с океанским монстром, появилась его толстенная щупальца, потом третья и ещё и ещё. Реально стало страшно. Каминский почувствовал, как леденеют пальцы рук от страха. Чудовище у самого борта сверкнуло в луче прожектора своей блестящей кожей и все увидели характерный в форме гака плавник и затем фонтанчик воды при выдохе из отверстия в голове. Это выдох они и принимали за стоны: «Это гринды!» Разнёсся над палубами толи крик, тои вопль. Вдоль судна шла большая стая дельфинов-гринд. Смеялись все искренне и долго, также искренне, как и перепугались. Егор наивно думал, что больше таких сюрпризов ему океан не приготовил, напрасно он так думал.

«Стрелец» приближался к экватору. Уникальная особенность этих широт. Нет, как на средней широте привычного заката или рассвета. Солнце светит и жжёт. Пока садится за горизонт ещё жарко. Только верхняя кромка светила ушла за линию горизонта и будто выключили свет – полная темнота, если конечно нет Луны. Егор копошился на юте. Солнце зашло за горизонт и наступила полная темнота. Как уже известно, судно на ходу идёт в темноте и только ходовые огни горят. Егор поднялся по трапу на шлюпочную палубу и пошёл вдоль шлюпбалки правого промерочного катера к двери надстройки. Проходя под катером, он почувствовал дружеский, но сильный шлепок по спине в области лопатки и от неожиданности даже испугался: «Кто это тут по темноте ещё бродит»- мелькнула у него мысль. Егор повернулся со словами: «Что за шутки такие! Напугал ведь…»- и замолчал. За спиной некого не было! Спрятаться было не куда, да и не успел бы убежать тот шутник. Судно шло по курсу. Шумели винты. На палубе стояла мертвая тишина. Егор потрогал рукой то место, куда он получил шлепок. Голландка была мокрая. Значит это не галлюцинация. Вот теперь стало реально страшно. Гринды показались лёгкой шуткой. Так он простоял в ступоре с полминуты. Чем дольше Егор стоял, тем сильнее его охватывал парализующий страх. Лезли в голову морские байки о русалках, «Летучем Голландце», гигантских спрутах и другая всякая фигня. Тут невольно поверишь в чертовщину. Егор закричал: «Ты где! Найду, сволочь выброшу за борт!» - ответом была тишина и гул главной машины. Неожиданно, у надстройки, что-то блеснуло и раздался шлепок. Егор рванулся туда. На палубе трепыхалась, летучая рыба. Ещё одна рядом с Егором врезалась в надстройку и упала на палубу. Теперь парень рассмотрел рыбёху и на том месте, где он получил дружески шлепок. Курс «Стрельца» пересекала стая летучих рыб гонимая каким-то хищником: «Блин! Так с ума сойти можно, или стать заикой. Вот он океан!». Егор взял обрез, в простонародии таз с ручками. Собрал рыб по всем палубам. Набралось прилично. Отнёс на камбуз Татьяне.

- Ты где их в темноте то наловил – удивилась кок.

- Сами прилетели. Если их Танюша подрессировать, они к тебе на сковородку будут сами прилетать.

- Каминский! Ты чего несёшь? Пьяный что ли?

- Посмотри это же летучие рыбы.

- Да иди ты! Точно с крыльями! Я думала сказки. Смотри, какие у них большие и прозрачные крылья, словно из слюды, – потом рассмотрев рыбу лучше, добавила – а с виду селедка селедкой.

- Это точно. Жирная как селёдка. Только Таня это не крылья, а плавники. Эти рыбёхи спасаясь от хищника, стартуют с гребня волны и планируют на этих плавниках. Довольно далеко летят. Много собрал на шлюпочной палубе, а это без малого пять метров от уровня океана.

- Смотри ты, как высоко летают и далеко – удивилась Татьяна и спросила Егора – Что с ними делать?

- Танечка, ты же кок. Я даже не знаю, - на этом расстались. Егор пошёл в свою каюту. Если Егор подумал, что всё ужасы закончили, то и нет. А фраза: «Вон рыбка полетела!» станет нормой и будет звучать чаще чем «Смотрите! Рыба плывёт!».

Много легенд рассказывали о «Зове моря». Легенда как легенда. Так думал Егор и Володя Шаврин, пока оба не испытали на себе это явление. «Зов моря» - это покруче чем гринды и летучие рыбёшки вместе взятые.

Морской воздух наполнен частицами морской соли. Соль в воде, в брызгах. Оказавшись где-либо, вода испаряется, а остаётся соль. Она на форме моряков, на палубах, на планшире слоем приличным лежит. В закоулках на корпусе судна образуются огромные наплывы соли, с виду – лёд, но твёрже льда. Рубить приходиться эти солевые отложения топориком из пожарного инвентаря. Понятно дело отлетает эта соль с краской. В момент на белом борту появляется рыжее пятно, это ржавчина начала проедать сталь. Вскоре белый пароход в рыжих пятнах и подтёках. На флоте ходила поговорка «Белый пароход - чёрная жизнь для матроса». Это верно.

Ещё большей коррозии подвергались открытые, не покрашенные элементы и части судна. Например, стальные троса как стоячего, так и бегучего такелажа. Их полагалось набивать, в смысле натирать обильно тавотом. Все подвижные системы – талрепа, вентиляционные грибки, задрайки. Все проворачивалось и регулярно смазывалось тавотом.

Каминский и Шаврин занимались промазкой лееров отделявших промерные катера от океана. Отдав глаголь-гаки, ослабив талрепа и завалив леерные стойки. Егор, сидя на палубе, зачищал троса самих лееров. Володя отправился за тавотом. Море слегка рябило. Дул лёгкий ветерок. Солнце не жгло, весела лёгкая облачность. Егор посмотрел на воду. До воды было около пяти метров. У парня в голове появилась шальная мысль: «Если я сейчас выпаду за борт. Никого вокруг нет. Скорость сегодня приличная и куда это мы так разогнались?». - Но мозг опять вернул его к ситуации с падением за борт: «Если выпаду. Жилета на мне нет. Если не попаду под винты, то просто исчезну в океане. Пока спохватятся, повернут, будут искать. Фиг, что найдут». Дурацкая мысль, словно бур сверлила голову: «А вот хватит ли у меня смелости – прыгнуть?». Егор встал, держась рукой за шлюпбалку, наклонился над водой. Перед глазами мелькала водяная рябь, скользил борт «Стрельца», убаюкивающее шумели винты: «Прыгну? Или не прыгну? Прыгну – смерть! Не прыгну – трус! Ну что слабо? Только руку отпусти и узнаешь герой ты или рус! Ну что слабо? Давай же трус!!! Давай! Ну что ждёшь! ПРЫНАЙ!». В последний момент Егор очнулся. Он уже весел практически за бортом и только онемевшая рука соединяла его со «Стрельцом». Он подтянулся к шлюпбалке. Опустился на палубу. Весь мокрый от пота. Тело дрожит. Руку, сжимавшую скобу скоб-трапа, оторвал на силу другой рукой. Дыхание отрывистое. Голова раскалывается и одна мысль в мозгу: «Что это сейчас было? Я чуть не сиганул за борт. Чудом удержался ведь. Хорошо, когда-то, чтобы, понравиться Людочке накачал мускулатуру на руках, иначе уже кормил бы акул. Блин, вот и они, помяни черта он и появится», - рядом с местом, где сидел, Егор за бортом замелькали плавники акул. Появился Володя. Посмотрел на товарища.

-Это что с тобой случилось? – Егор, молчал, во рту было настолько сухо, что язык стал как наждак и не ворочался.

- Держи тавот, - Шаврин бросил на палубу банку с тавотм и продолжил, - набивай эти, я пойду на левый борт завалю леера, почищу, потом вместе набьём и поставим, – Володя ушёл на левый борт, оставив Егора на правом борту, сидящим на палубе под промерным катером: «Надо попить воды»- решил Егор. Он встал и направился в надстройку судна. В своей каюте попил немного воды. Сел на стул. Пришёл в себя: «Ладно, нечего рассиживаться, надо идти работать». Отправился к катерам. Придя на место, решил посмотреть как дела у Шаврина и сделал это вовремя. Повернув за фальштрубу, он увидел знакомую уже ему картину. Володя, стоит на краю палубы, свесившись за борт. Держится только одной рукой за скобу трапа на шлюпбалке, левого промерочного катера и тупым взглядом смотрит на воду. Егор тихо подошёл и схватил друга за предплечье левой руки, той которой он держался за судно. В этот момент рука Шаврина разжалась, он свалился бы за борт, не удержи его Егор. Каминский рывком вытянул моряка на борт и они оба повалились на палубу. Володя, уставился на Каминского, потом спустя несколько секунд, придя в себя, едва ворочая языком, спросил его.

- Это что было? Я сейчас чуть за борт не прыгнул.

- Пошли воды попьёшь. У тебя же во рту всё пересохло.

- А ты откуда знаешь? – удивлённо и по-прежнему с трудом ворочая языком, спросил Володя Егора.

- Знаю. Пошли. Давай помогу встать – они попили воды. Рассказали друг другу каждый то, что с ним приключилось у катеров. Рассказы и ощущения и мысли, как под копирку. Коллективного сумасшествия не бывает. Каждый сходит сума по-своему. Прикинули, что с этим надо, что-то делать, так оставлять нельзя. Вернулись, набили леера тавотом и поставили их. Не дай Бог, кто свалится за борт. Решили идти к Егорычу. Он моряк опытный и с понятием, не сдаст.

Нашли электромеханика. Рассказали ему подробно в деталях, что с ними двоими случилось. Электромеханик помолчал немного и вот, что он, сказал молодым матросам.

- Ребята. Это «Зов моря». Причина понятно не исследована, да и официально такой формулировки нет. Представьте, где могут оказаться люди, которые начнут рассказывать, о том, что с вами сегодня приключилось. Точно не на корабле, а в дурке. Поэтому и вам советую помалкивать. Может это сочетание ряби волн и инфразвука, даёт такой эффект. Не знаю. Знаю - это не редкое явление и называют его, как я вам и говорил «Зов моря». Когда я ходил в торговом флоте, у нас за один рейс два моряка пропали с судна. Пропали без следа. В спокойную погоду. Вот, как и сегодня. Только было это в Тихом, а потом в Индийском океане. Оказывается и в Атлантике есть «Зов моря». Так, что внимательнее, наблюдайте друг за другом и постарайтесь прийти на помощь, если что. Как, сегодня например.

Боцманская команда и боцман Беляков.

Нужно отдельно рассказать о боцманской команде «Стрельца» и его боцмане, чтобы более полно отразить обстановку которая сложилась на борту во время эго дальнего и непростого похода. Капитан это как отец родной, на флотском английском жаргоне – босс. Старший помощник – старпом или чиф. Старший механик – стармех или дед. С парусного флота повелось, что боцман, являлся хозяином верней палубы. На практике - всего корабля, за исключением машинных отсеков, где властвовал дед с маслопупами. Боцмана - это очень опытные, сильные, не подверженные качке моряки. Боцман – ходячая энциклопедия морских правил, законов, традиций. Главный специалист в области морской практики, такелажных работ, швартовке, буксировке, шлюпочной практики, второй после деда в борьбе за живучесть корабля и главный по подержанию чистоты на борту. Вся покраска корабля эта ответственность боцмана, а значит, за внешний вид корабля головой отвечал боцман и никто другой. По вопросам входящим в компетенцию боцмана с ним не стесняются советоваться даже командиры кораблей. Боцман напрямую подчинялся только старпому. В вопросах повседневной организации жизни команды и в организации и проведении корабельных работ боцману в море подчинялись все, за исключением старпома и командира. Боцман с Петровских времён, являлся старшим в столовой команды, так как в Петровском Морском Уставе было Его Императорским величеством повелено: «Боцману быть старшим в столовой команды, в кают-компанию боцмана не пускать, ибо умного он ничего не скажет, а драку затеять может». Поэтому с парусных времён боцмана звали – дракон и это не была фигура речи. Таким боцманом был, Демьяныч с «Гигрометра», который из Егора и Володи за полгода сделал настоящих моряков. Старая флотская загадка: «Где на корабле самый короткий язык, а где самый длинный?». Ответ естественно. Короткий язык – это рындобулина у рынды, в простонародии судовой колокол, а самый длинный у боцмана. Ещё морская мудрость гласила: «С боцманом спорить, что против ветра мочится, себе в убыток».

Боцман «Стрельца» - Вадим Беляков по иронии судьбы являлся совершенной противоположность настоящего боцмана. Такой – анти-боцман. Маленький, щупленький, тщедушный мужичок лет двадцати семи. Когда сразу после школы на судно пришли Каминский, Шаврин, Калягин, то Беляков работал на «Стрельце» матросом, Потом его назначили боцманом. Он был из гражданских и не прошёл обучения в Лиепайской школе. Знания у него мизерные, можно сказать, их не и нет, а весь опыт получен, «пердячим паром». К тому же он смертельно укачивался, что для боцмана непозволительно от слова вообще. Негласно, часть всех забот боцкоманды взял на себя Лёха Романовский, на год раньше Егора и его товарищей окончивший Лиепайскую школу. Сильный, опытный, грамотный, рассудительный, смелый, пользующийся уважением команды матрос.

Местом курения на судне был ют. Там стоял обрез с водой. Во время шторма курилкой являлась раздевалка ПСО на главной палубе. В ней была хорошая вытяжная вентиляция, поэтому дым сигарет не проникал в корпус судна.

Переход довольно длительное и как уже стало понятно тяжёлое и отчасти опасное мероприятие. На судне не должно быть лишних людей. Матросы срочной службы из экспедиции, которых на борту оказалось более десятка, оказались ничем не заняты. Для моря они не годились, это специалисты в других отраслях - топографы, геодезисты, водители и в том духе. Чтобы им, от безделья не посносило крыши, их временно передали в боцкоманду. С одним из них, с Аликом Ассадце, минчанином, у которого мать трудилась на киностудии «Беларусьфильм» у Егора завязалась настоящая мужская дружба. Они будут дружить не только на переходе, но и в Мозамбике, где не раз им случится пересекаться. Егор, по возвращении из Африки навестит маму Алика на киностудии и передаст ей подарки от сына, который ещё останется выполнять интернациональный долг, в далёком Мозамбике, но это отдельная и полная страстей и драматизма история ещё впереди.

Во время качки, в ПСО курили матросы из боцкоманды и парни из экспедиции, в том числе Алик и Егор. Появился боцман Беляков. Видно качка было не сильная, раз он не лежал. Беляков расположился в курилке и непонятно, какая муха его укусила, он решил поиграть в «маримана».

- Слушай, салага, – обратился боцман к Алику, – метнись в шкиперскую и принеси три шпации, – Алик встал и собрался идти. Егор его дернул за руку.

- Сядь Алька – парень с растерянным видом, сел. Егор продолжил, обращаясь к Белякову.

- Вадим. Я тебе сам буду носить весь день шпации, если ты ответишь на два моих вопроса по морской практике. Ты же у нас боцман. У тебя наверняка вся грудь в медалях и жопа в ракушках. Идёт? – дело в том, что шпация это расстояние между двумя шпангоутами и равна она 600 миллиметрам, а поэтому принести её было нельзя, ну не как невозможно. Знать этого Алик не мог. Это изучают только в мореходках на занятиях по теории устройства и живучести корабля, а короче ТУЖ. Все в курилке уставились на Белякова. Тот конечно трухнул, связываться с Каминским он не хотел, но делать уже было нечего. Авторитета и так нет, а теперь ещё и этот потеряет.

- Валяй! – решился Беляков.

- Первый вопрос. Ты назвал Алика – салагой. Почему так называют молодых не опытных моряков?

- Ну, это просто. Рыба есть такая, селёдка салака. Вот они и такие как эта рыбка - самодовольно выдал Беляков и закурил сигарету

- Нет, Вадим. Селёдка – салака, а молодой матрос – салага. В Петровские времена было учебное парусное судно по имени «Алаг». Когда в Кронштадте на улице, встречали матросика с этого судна, его спрашивали: «Ты откуда?», а он говорил: «С «Алага». Так и пошло. Молодой морячок - сАлага. Понятно тебе: «С судна «Алага» я»,- все в курилке зашумели. Стали хлопать Егора па плечу.

- Второй вопрос давай Егор! - кричали моряки. Каминский посмотрел на Белякова, тот в полной растерянности. Не хотелось его добивать, но уж сильно он говнистый человечишка.

- Может, скажешь, почему моряки носят тельняшку? Проще не придумаешь.

- Этого никто не знает. Так давно повелось. Кто его, знает. История эта некому не известна.

- Это тебе боцман неизвестна, а всем известна.

- Кому тут известна? – пошёл в атаку Беляков – ну кто знает? Говорите! Ну что молчите?

- Твоего ответа ждут Вадим. Я же с тобой пари заключал, а не с ними, - оборвал боцмана Каминский.

- Ну и почему Каминский. Я точно, почему не знаю.

- В пору парусного флота, впередсмотрящий размещался в так называемом «вороньем гнезде» на марс-рее, фок-мачты. Рабочее платье у моряков шилось из белого сукна. Нижнее бельё из отбеленной шерсти. Она хорошо облегает тело, не сковывает движение при этом и тянется, а также хорошо хранит тепло. Поэтому, чтобы точно знать сидит вперёдсмотрящий в вороньем гнезде, или его уже сдуло ветром и корабль во всю дурь прёт на рифы, его одежду выкрашивали в полоску. Хорошо видно на фоне парусов. Потом прижился синий цвет под цвет моря. Вот так оно и было с тельняшкой, – все уже забыли про Белякова и завалили Каминского вопросами. Он им ещё час рассказывал о брюках клёш, гюйсе, почему у моряков на брюках нет ширинок. Откуда взялись бушлаты и ленточки на бескозырках. Конечно, Беляков не простил Каминскому своего унижения. Отношения между ними со временем ухудшили дальше некуда, дошло до конфликта. Пришлось вмешаться первому помощнику Маслову Ивану Михайловичу. Командование на время похода погасило конфликт. Мало чем это могло закончиться. Оружейка с оружием на главной палубе и в заведовании боцкоманды. Каминский - боец, в прошлом опер УГРО, парень резкий, а не размазня Беляков. Зачем доводить до непоправимого. По возвращении в Союз, Каминскому это припомнили, вместо обещанного представления к правительственной награде его списали на «Андромеду», но это уже другая история.

Сам же Егор не остался в долгу и отплатил Белякову по своему, но от всей души. А получилось это так:

Спустя почти год после возвращения из Мозамбика. Егор отдыхал в Балтийске в ресторане «Золотой якорь». За одним из столиков его внимание привлекла молодая женщина. Вполне приятной внешности. Егор снял эту женщину, они направились после кабака к ней домой. Пока она готовила постель и себя. Егор рассматривал на серванте её семейные фотографии. На одной из них он узнал свою сегодняшнюю визави и Вадима Белякова.

- Это кто на фото с тобой – спросил он женщину.

- Мой бывший муж. Ты его знаешь?

- Если это Вадим Беляков, то мы с ним были в Мозамбике.

- Да это он. Мы полгода как развелись. Он уехал из Балтийска, Друг твой?

- Нет, что ты. Скорее наоборот. Плохой был и боцман и моряк. По-моему и человек. Ты, конечно, прости меня, так о твоём, пусть и бывшем муже.

- Да нет. Ты во всём прав. Он и мужчина, был не какой.

- Тогда давай милая начнём. Ты будь уверена, отработаю за себя и за этого парня!

- Давай ещё и за двадцать шесть Бакинских комиссаров – она, скинула с себя халат, и уже обнажённая, обнимая Егора, повалила на постель. Егор отработал всю ночь добросовестно, во всех доступных позах и во все женские места, даже по её просьбе кончил ей в попку. В своё время, Беляков, думал сломать Каминского, а Егор переспал с его, пусть и бывшей женой. Это всё случиться потом, а сейчас «Стрелец» подходил к порту Бисау в Гвинеи. Там у него первая стоянка.

На судне постоянно ловили акул. Дело было не хитрое. Отковали крючок из сердечника электрода. Кусок рыба свежей и за борт в районе слипа на корме, что бы было легче затаскивать акулу на борт по слипу. Что на ходу, что в дрейфе долго не ждали, акулы бросались и быстро оказывались на палубе. Некоторые более трёх метров. Акула билась на палубе. Пасть её опасна, но и если хвостом ударит, то кожу с ноги снимет до кости. Все начинали кричать: «Позовите выключатель!». Появлялся Валера Санаев. Здоровый моторист с кувалдой на плече. Одним точным ударом кувалды по голове акулы он «выключал», убивал её и удалялся в машину.

У акулы не чешуя, а шкура и очень даже твёрдая. Электрики «Стрельца» снимали эту шкуру. Сушили её и потом вместо наждачной бумаги зачищали ей контакты на электроустановках. Кто вырезал хребет сушил его и получался своеобразный гибкий хлыст. В ход шли зубы. Плавники на память. Потом акулу выбрасывали за борт на обед её сородичам.

Однажды поймали небольшую акулу чуток меньше метра. Она никого не заинтересовала. Каминский решил сделать с неё чучело. Снять аккуратно шкуру, высушить набить тряпками и будет чучело. Взял ведро пресной воды, развёл в нем хлорку. Прихватил пачку советских лезвия «Спутник» для бритья. Устроился, на правом шкафуте подвесив акулу за подволок. Провозился более двух часов. Порезал в хлам себе руки. Саму шкуру прорезал во многих местах. Наконец поняв, что ничего не получится, выбросил рыбину за борт и вылил воду. Всё бы на этом, но дело в том, что акулы ужасно воняют. У них по организму циркулирует аммиак. Вонь от свежей акулы невообразимая. Круче чем в советском общественном туалете. Боцман Беляков не выносил этот запах акулы от слова до смерти. Только вытаскивали акулу, боцман искал самое укромное место на судне. Эта история с попыткой сделать чучело имела своё продолжение. Весной 1982 года, когда «Стрелец» отшвартовался в Балтийске, как-то Беляков пожаловался боцкоманде: «Что за чертовщина. Уже сколько как мы дома. Выйду на правый шкафут. Воняет акулой. Меня сразу выворачивает. Что за напасть такая». Егор молчал. Это его работа. Кусочки акульего мяса попали в щели деревянной палубы шкафута и продолжали гнить, распространяя вонь. Моряки на эту вонь не обращали внимания, а боцман Беляков, так и очень

Порт Бисау.

Первая стоянка у «Стрельца» запланирована в порту Бисау на 7 ноября 1981 года. На близлежащих островах взяли на борт семью негров. Негр с женой и двумя детьми. Кто они и почему их, будто на такси подкинули до порта, осталось не известно. Отшвартовались у длинного Т–образного причла выдающегося в залив на 300 метров. Рядом стаяла наша плавмастерская. Быстро познакомились с бойцами этого военного корабля. Ребята уже с полгода торчат в этой дыре. Начали разгрузку трюма. Пришлось всуе поминать боцманы Белякова. При погрузке «Стрельца» в Балтийске этот деятель не удосужился правильно разместить грузы в трюме. Это и понятно, не с его мозгами понять, что груз, который достанут первым, должен лежать сверху. До глубокой ночи вытаскивали и перекладывали грузы. Все устали до чёртиков, и только разошлись по каютам, как бежит Беляков: «Все на палубу! На работу!». Какую ещё работу? Оказывается и командир Башун, тоже подстать своему боцману, тот ещё моряк. Весь переход шли по Московскому времени! Теперь решили перевести часы на три часа назад. Ученые говорят машины времени нет – есть! Значит, рабочий день продолжается ещё три часа. Ляпов в этом походе будет предостаточно и вызваны они будут именно не компетентностью и снобизмом командования судна, да неопытностью команды. Это ведь первый их выход в океан. Справедливости ради стоит сказать, что капитан 3 ранга Башун, как командир судна, моряк и просто офицер оказался не на высоте и карьера его, через несколько лет, закончится самым печальным образом, но это уже другая история.

На следующий день организовали экскурсию по Бисау. Африка - континент экзотики и контрастов. Президентский дворец, напротив, на скамейке спит негр в разорванных на заднице шортах, выставив на всеобщее обозрение голые ягодицы. Центральная площадь на ней португальский памятник «Усилию нации», ребята прозвали его «Леся Украинка», а в квартале от него трущобы, жестяные хижины. Стены и крыши вырезаны из железных бочек. Под тропическим солнцем – реальная духовка и главное специфическая африканская вонь. Впервые этот запах, вся команда учуяла ещё на подходе к Африканскому побережью. Именно этот специфический запах и оглушающий крик птиц в джунглях буде теперь встречать «Стрелец» при подходе к побережью. Егор про себя назвал его «запах Африки».

Зимой 1992 года в Москве, Егор на московских улицах в районе Большого театра услышит этот «запах Африки». Словно розыскная собака, он пойдёт на него и остановится возле лотка, с него торговали баночками с орехами кешью.

Отцы командиры утопили сходню-трап.

Особенность этих вод – огромные, до четырёх метров приливы и отливы. Поэтому и пирс так далеко выдавался в залив. Сходню-трап установили на второй, шлюпочной палубе. Егор встал к трапу вахтенным. Спустя четверть часа начали трещать швартовые. Начался отлив. «Стрелец» стал опускаться, так как вода уходила в океан, а борт судна «привязан» к пирсу, толстыми канатами, швартовыми и он просто начинал висеть на этих канатах. Каминский доложил боцману Белякову. Тот похлопал глазами и ничего не сказал. Что он мог сказать. Швартовые продолжали угрожающе трещать и совершенно не по-детски тянуться. «Стрелец» стал заваливаться на левый борт. Беляков, высветил ещё одного большого специалиста по морской практике, старшего помощника командира, старшего лейтенанта Баринова Андрея Владимировича. Это тоже был тот ещё «персоныш», но о нём, большой и обстоятельный разговор впереди. Борт судна опускался вместе с отходящей водой и повисал на швартовых канатах, того и гляди, они начнут лопаться под тяжестью корпуса. Лучшее, что придумал старпом Баринов – это дать команду потравить швартовые канаты. Потравили! Судно отошло от стенки и выровнялось, правда только на время, пока хватало новой длинны канатов и их эластичности. Вскоре всё повторилось. Баринов опять дал команду потравить швартовые. Судно ещё на метр отошло от стенки. Так повторялось, пока за бортом в грязнущей воде залива не утопили сходню-трап. Отлично! Эта «дура» весила более двухсот килограмм. Была единственной возможностью схода и подъёма личного состава на борт судна. Теперь она лежала на дне залива, неизвестно на какой глубине. Старпом, боцман, да и сам Башун забегали по палубе, словно сраные коты.

Каминский подошёл к Лехё Романовскому.

- Надо Леха, что-то делать. Эти начальники, похоже, ни хрена не знают, как поступать в такой ситуации, - с отливами такой силы никто на «Стрельце» дела не имел.

- Это точно. Сейчас мелко, пока отлив. Нужно попытаться поднять сходню. Начнётся прилив - не найдём. Может и унести такой, поток воды. Смотри, какие под кормой вихри, - потом подумал и спросил Каминского – Егор у нас есть кошка?

- Откуда? С таким-то боцманом, - Каминский вдруг предложил – Леша, сходня упала, леера стояли. Значит если за них зацепиться, то сможем её вытащить, в воде она всяк легче, спасибо Архимеду.

- Чем цеплять? Кошки нет. Пока будем делать, сварка нужна, начнётся прилив и всё, пиши пропало.

- Давай попробуем якорями Матросова с промерных катеров. Они крепкие, не тяжёлые и лапами запросто захватят леера.

- Молодец Каминский! – воскликнул Романовский и скомандовал – Калягин, Шаврик – быстро с катеров якоря сюда. Каминский из шкиперской толстые шкерты - все бросились исполнять команды Алексея. Оснастили якоря и практически с третьей попытки зацепили сходню. Она показалась над поверхностью воды. Аккуратно завели петлю из сизальского троса за клювообразный зацеп сходни. Собрав на палубе бойцов из экспедиции, подтянули её к борту. Тут стало понятно, что тянуть её надо не на судно, с отрицательным углом формы наружного борта, который не позволяет её вытянуть, а на стенку. Володя словно обезьяна, по швартовым, перебрался на стенку сказалась выучка Демьяныча с «Гигрометра». Жестами и на нецензурном русском объяснил неграм, что от них требуется. Сизаль перекинули Вовке на стенку и толпа негров в момент, одним рывком вытащила сходню на причал. Победа! Аплодировали все и команда и экспедиция и очень эмоционально радовались, принявшие участие в подъёме сходни аборигены. В стороне мрачным, оттопыривши нижнюю губу, стоял Башун, рядом Баринов и словно, шакал Табаки возле тигра Шер-Хана, вокруг командиров вертелся Беляков. Егор подошёл опять к Романовскому.

- Швартовые надо разнести. С кормы и носа, завести на стенку в районе мидель-шпангоута. Типа шпрингов. И с кнехтов юта и бака к дальним палам на стенке. Обтянем шпилем на юте, а на баке через турачку брашпиля, только медленно, остальные запросто подобьём руками. За счёт большой длинны троса «Стрелец» будет подниматься и опускаться, а не отваливать от стенки, а кормовые и носовые будем потравливать иди подбирать, в зависимости от ситуации.

- Давай попробуем. Всё равно ничего другого никто не предлагает - повернувшись спиной к отцам-командирам, Леша добавил – стоят как паны, даже не помогут.

- Не царское это дело Леша в женской киске колупаться – съязвил Каминский и спросил Романовского – Ну что? Погнали.

- Погнали! Монахов Коля! Со мной. Калягин с Каминским на бак. Шаврик! На стенке будешь с негритосами швартовые заводить, так как я скажу. Погнали братва!

По сути своей, Каминский предложил, завести канаты способом крест на крест и главное значительно увеличить их длину. Канаты из плетёного пропилена, материала достаточно эластичного, и очень прочного. В случае крепления крест на крест, всегда есть возможность, спокойно без мощного палубного оборудования, руками, обтянуть или потравить швартовые. Так, как два швартовых постоянно работают на прижим судна к пирсу, а два на удержание и в зависимости прилив или отлив их роли меняются.

Егор вспомнил, как на лекции по морской практике в школе, преподаватель капитан 2 ранга Кирилов, рассказывал случай с крейсером «Киров». В мощный шторм его не могли удержать у стенки. Все толстые стальные канаты лопались как нитки. Пока в их середину, не ввязали несколько шлаков капроновых канатов. Капрон стал работать, как резиновый амортизатор. Крейсер потом спокойно стоял у стенки.

Это должен знать в первую очередь боцман, и старпом, как будущий командир и естественно сам командир. Только помимо изучения в училище темы швартовки, нужна практика. Поэтому, все курсанты военно-морских училищ при двухмесячной практике на кораблях, как «сраные коты» бегают по палубам рядовыми матросами и постигают эту науку через мозоли на ладонях. Только это не про Башуна и Андрюшу. Чтобы называться морским офицером, мало нацепить погоны, офицером и моряком ещё надо стать. Кому-то это так никогда и не удаётся. Что же и так бывает.

За полчаса матросы под руководством Романовского вернули с помощью шпилей и брашпиля к стенке «Стрелец». Обтянули швартовые. Вернули на место сходню. Егор заступил на вахту у трапа. Башун, Баринов и Беляков всё это время не проронив не слова, простояли у трюма, презрительно наблюдая за работой боцкоманды. Когда «Стрелец» наконец занял своё место у стенки, ничего не сказав удалились в каюты.

Демонстрация фильма в Бисау – то ещё кино.

Вскоре на палубе появился первый помощник Маслов Иван Михайлович. Он подошёл к вахтенному Каминскому.

- Когда сменяешься? - спросил он матроса.

- Через час, если конечно опять не переведут часы назад, как вчера – съязвил Каминский. Маслов пропустил его язву мимо ушей.

- Готовь киноустановку на шлюпочной палубе у ботика. Экран на рампу повесь. Будем нести советскую культуру в негритянские массы - Егор не возражал, тем более негры им помогли при подъёме сходни из воды.

Сменившись с вахты и установив аппаратуру. Егор с помощью Сергея и Вовки повесили экран. На стенке, словно в хорошем кинотеатре собралась толпа негров. Яблоку негде упасть Егор выбрал грузинскую комедию, всё равно негры по-русски не в зуб ногой, а так хоть комедия динамичная. Он не ошибся. Реакцию зрителей на пирсе описать не возможно, так эмоционально и искренне они реагировали на происходящее, на экране. Команда и члены экспедиции на борту смотрели не фильм, а на негров. Эта картина с неграми, затмила сам фильм.

Вторым сеансом Егор зарядил «Железный поток» по роману Серафимовича о гражданской войне. Фильм пошёл и негры притихли, наступила тишина, словно и нет никого на стенке. С какими только чувствами они, переживали происходящее на экране, не понимая, кто с кем и за что воюет. Трудно описать. Присутствовала вся гамма эмоций. Кульминацией стал фрагмент, когда женщина несёт на руках мёртвого младенца с кровавой раной головы от осколка снаряда. Негры с воем хватали себя за волосы. Многие кататься с плачем по бетонному пирсу. Женщины запричитали в голос. Каминский, на силу удержался, чтобы не остановить сеанс. Такой реакции аборигенов никто из советских моряков не ожидал. По окончании сеанса все молча расходились по каютам. Первое знакомство с Африкой и её народом состоялось. Было над чем задуматься.

Часовой-полиглот.

С нулей до четырёх Каминскому заступать к трапу. Команда, наконец, угомонилась. Егор сменил Вовку у трапа. «Стрелец» больше не отходил от стенки, а поднимался и опускался вместе с уровнем океана. Егор охранял судно и команду, а по сути границу СССР, так как судно считается территорий того государства чей флаг на нём поднят, а поднят был флаг гидрографического флота СССР. Так вот охранял он её голыми руками. Необходимо более обстоятельно рассказать об этом.

Коммунистические правители СССР, больше внешнего врага боялись собственного народа. Получить возможность выехать за пределы социалистического лагеря, очень не просто. Проверялись люди до седьмого поколения и колена. Не дай Бог, у вас прадедушка пират, или прабабушка еврейка - заграницы вам не видать, как собственных ушей, если только в зеркале. Ещё больший страх вызывал вооружённый собственный народ. На борту «Стрельца» находился приличный арсенал, но давать его в руки морякам - боже упаси. В Гвинеи-Бисау, Гвинее, Мозамбике, Эфиопии везде, где будет стоять в портах «Стрелец», перманентно шли гражданские войны. Если бандиты поубивают советских моряков, а такое было и не редко, тому и быть. Похоронят с почестями – это в лучшем случае. Как правило, просто засекретят, а всем очевидцам заткнут рты. Возможно, наградят посмертно - возьми значок, дурачок. Человеческая жизнь, а тем более жизнь военного за границей, не стоила в «коммуняцкой» идеологии и гроша ломанного. Для начальников, страшное дело вооружить матроса у трапа. Поэтому стояли, ребята у трапа в ночных тропиках рассчитывая, только на свои руки и святого угодника батьку Николая.

В Бисау, на стенке выставили для охраны гостей из СССР, солдата местной армии. Невысокий тщедушный солдатик с АКМ и примкнутым штыком. Егору скучно было и он, собрав весь запас иностранных слов, решил поговорить с «чомбитасом», так наши называли Африканских солдат в память конголезского диктатора, антикоммуниста Моизе Чомба.

- Good afternoon - обратился Егор к солдату.

- Здравствуй – ответил на русском, с лёгким акцентом Егору, чомбитас.

- Ты говоришь по русский? – удивился Каминский.

- Да. Еще на португальском, английском и криуло, – продолжал удивлять Егора черный полиглот.

- Откуда знаешь русский?

- Сам изучил. Брат помог он, в Союзе учится на электрика-механика. Я дослужу и тоже поеду учиться к вам в Союз. Стану электриком. Большой буду человек в Бисау. Главнее колдуна-шамана. Колдун не может зажечь электролампу, а я смогу, – продолжал поражать воображение Егора солдат, похоже, он не меньше Каминского соскучился по общению. Растерявшийся Егор угостил негра сигаретой. Они, закурили, присевши рядышком, на сходню-трап.

- Как служится в Армии? – поинтересовался Егор.

- Плохо. У бандитов лучше и платят в два раза больше. Многие кто отслужил в Армии, потом уходят в банды. Мне нельзя. Хочу, ехать учится, в Союз, – от последних слов Егор впал в прострацию: «Вот кто охраняет нас. Этот значит лучший экземпляр. Будь на его месте, чомбитас собравшийся в банду, он бы и меня с собой притащил, как барана. Много с голой пяткой против штыка и «Калаша» не повоюешь» – подумал Егор. Оставил негру ещё сигарет и вернулся на борт судна: «Хорошее начало. Посмотрим, какой будет конец» - думал парень, стоя за шлюпбалкой левого промерного катера. Впервые у него появились мысли: «Не так уж хороша моя Родина Советский Союз, а небожители начальники и командиры похоже просто – сволочи и срать они хотели на нас».

Заправка в океане.

На следующий день «Стрелец» покинул порт Бисау и направился в океан на встречу с советским танкером, который должен передать «Стрельцу» топливо для дальнейшего плавания. Встретились после обеда. Со «Стрельца» линемётом подали линь на танкер. С танкера необходимо вытянуть фал-переходник, а потом и буксировочный трос. «Стрелец» встал в фарватер танкера. Дистанция между ними около 400метров, как и положено, при таких работах, на баке командовал боцман Беляков.

- Каминский, Шаврин, Калягин, Романовский, Монахов сейчас будете выбирать линь и потом проводник с танкера.

- Отставить! – раздалась голос командира Башуна. – Беляков. Ты дурак? – обратился он к боцману и продолжил командовать вместо него – Все матросы к надстройке встали. Романовский берёшь линь и бегом по всему баку к надстройке. Потом Каминский, Шаврин и остальные. Не дать линю и проводнику оказаться в воде. Их в момент намотает на винты танкера. Заводите проводник на турачку брашпиля и выбираете в натяг буксир. Я сбавлю немного ход, что бы трос шёл в натяг, а ты Беляков контролером регулируй натяжение, - неожиданно повернулся к стоящему рядом старпому Баринову и рявкнул – Андрюша, мать твою, что стоишь, как додик? Я за тебя всё должен организовывать? Послал Бог старпома. Начали!

Все засуетилось. Беляков встал к контролеру брашпиля, начал щёлкать рычагом-переключателем брашпиль молчал как покойник. Растерянный боцман смотрел на старпома, старпом на боцмана. Два сапога пара. Вмешался Романовсикй.

- Вадим ты давал команду в ЦПУ дать питание на брашпиль.

- Нет – ответил Беляков.

- Так какого хера ты им щёлкаешь – Леша открыл переговорный ящик, на фальшборту. Взяв микрофон произнёс.

- ЦПУ. Дать питание на брашпиль.

- Есть питание на брашпиль – ответили из Центрального Поста Управления. Брашпиль взревел и турачки завертелись! Хорошо Каминский до этого успел зажать ленточные тормоза, и вывести из зацепления турачки иначе брашпиль рванул бы якорные цепи, а дури у него много и последствия могли быть самые плачевные вплоть до обрыва якорей. Все укоряюще посмотрели на Белякова. Нашёлся старпом

- Романовский к контролеру. Командуй. Беляков иди отсюда на хер, - Леша взял командование на себя.

- Егор, Володя организуйте буксирную серьгу из швартовых, – матросы расчехлили стоящие по бортам вьюшки со швартовыми канатами. Отмерив по шесть метров каждого левого и правого троса от огона, завели их на левый и правый кнехты. Огона, соединили мощной буксирной скобой, которую к этому времени нашёл и принёс по приказу Романовского, матрос Монахов. Ни хрена Беляков за день не подготовил, хотя о заправке было известно ещё в Бисау, да и не знал он, как следует проводить заправку в море.

Романовский изменяя скоростью вращения турачки на контролере брашпиля, а вахтенный помощник командира на ГКП, плавно изменяя с помощью «Липс» разворот лопастей винтов аккуратно приняли буксир. Завели его в носовой буксирный клюз, и в итоге танкер взял на буксир «Стрелец». По буксировочному тросу передали шланги и приступили к приёму топлива. Пока возились - стемнело. Приём топлива занял часов шесть. Благо море спокойное. Ночь и звёзды. Луны не было.

Внезапно звёзды погасли. Поднялся сильный ветер. Благо не было волны, только сильная рябь от ветра. Это налетел тропический шквал. Сверкнула молния! Такой молнии никто из команды судна не видел в своей жизни никогда. Небо, будто автомобильное стекло в миг с оглушительным треском, раскололось множеством молний по всей сфере небосклона. Тут же ударил оглушительный раскат грома. Такой эффект повторялся с десяток раз. Следом обрушился тропический ливень! Стена воды такой плотности, что исчезли огни впереди идущего танкера. Все с бака попрятались в надстройку. С ГКП поступила команда принять с буксировочного троса контейнер с документами на топливо. Ливень стеной. Не видно даже носа «Стрельца» а он в десяти шагах.

- Кто пойдет? – спросил старпом.

- Я пойду – вызвался Каминский. Он сбросил с себя всю одежду, не хотелось ночью ходить мокрым, босиком и нагишом выскочил на бак. По телу хлестнули холодные, как лёд струи воды. Егор от боли и неожиданности закричал. Метнулся к клюзу, больно зацепил пальцем правой ноги фундамент кнехта. Стиснув от боли зубы, из-за бьющих словно плети струй и разбитого пальца, Егор снял контейнер и рвану назад в настройку. Его там уже ждал Володя с полотенцами. Каминский дрожал от холода и боли не только в пальце ноги, но жгла и горела, словно содранная спина.

- Ни хрена себе! - воскликнул Романовский, повернув Егора спиной к себе – У тебя вся спина огромный большой синяк!- С КГП принесли документы на топливо с отметкой о получении. Нужно опять передать на танкер. Ливень не унимался. Володя, учитывая результат хождения под тропическим душем Каминского, одел спасательный бушлат. Бушлат был навит пакетами с не намокаемой синтетической ватой. Всё сделал без травм и тяжёлых последствий. Только Володя вбежал в надстройку, как ливень внезапно прекратился, будто кто-то закрыл кран. Минуту и на небе засверкали звёзды, появился впереди танкер, а через пять минут палуба высохла и уже ничего, кроме разбитого в кровь пальца на ноге Каминского и его черной словно один синяк спины, не напоминало о ливне.

Через час «Стрелец» аккуратно отдал буксировочный трос. Суда обменялись прощальными гудками, пожелав друг другу семь футов под килем и разошлись, действительно как в море корабли. Егор поковылял в каюту. Осмотрел палец. Ничего серьёзного. Остаток ночи пришлось спать на животе. Океан это стихия и с ней не договоришься и пощады от неё не жди. Только, грамотное, точное в мелочах исполнение своих обязанностей позволит противостоять стихии.

Гвинея. Порт Конакри.

Следующим портом стоянки «Стрельца» был определён порт Конакри в Гвинеи. Подошли к побережью Гвинеи 17 ноября 1981 года. История умалчивает, почему Башун решил спустить промерный катер и на нём отправиться в порт. Боцкоманда и мотористы получили приказ спустить катер. Приказ есть приказ. Катер спустили на воду. Палыч механик, Егор и Володя составили команду катера. В него спустился Башун и Баринов. Отвалили от борта «Стрельца», запустив движок взяли курс на вход в порт Конакри. Идти предстояло прилично. Более восьми миль к тому же мимо группы островов. Командир и старпом при параде. В белых форменных рубашках с погонами, черные брюки и фуражки-аэродромы. Прошли с половину пути. На правом траверзе появились острова. Внезапно озабоченность стал выражать механик. Башун в свойственной ему манере, через губу с высока, посмотрев на механика и спросил.

- Что ты дёргаешься.

- Катер рыскает и плохо слушается руля. Что-то не так, - и бросил через плечо матросам сидевшим на рубке моторного отсека.

- Каминский! Что-то не так с движком! – Егор рванул крышку отсека и офигел! Отсек был залит водой ещё немного и движок заглохнет! Егор бросился к помпе, которая была прикреплена на борту катера в моторном отсеке. Интенсивно, насколько хватало силы, работая помпой, Егор стал откачивать воду за борт. Качал, пока не начала неметь рука. Каминский обратился к Шаврину.

- Володя смени! – Шаврин сменил товарища, но он был физически слабее Егора. Вскоре Егор сменил Володю. Они так и менялись.

- Парни! Держитесь! - Кричал механик – Заглохнем если. Пиздец нам. Снесёт на острова в лучшем случае, или на фиг в открытый океан, без воды пока нас найдут сдохнем,.

- Палыч! Мы откачиваем, но она поступает. Откуда не пойму – крикнул Егор и прыгнул в отсек – Палыч она горячая. Сильно горячая! Она, скорее всего из движка прёт! Палыч! Это охлаждение движка.

- Каминский, там пробка есть в поддоне, для слива воды. Если она открутилась, то воду гонит в отсек – прокричал Палыч. Егор стал водить руками в горячей воде по дну отсека и пайолом. Пробки не было: «Если бы она полностью открутилась, мы уже давно заглохли бы. Значит, она просто ослабла» Проведя рукой по поддону двигателя, Каминский нащупал головку пробки – это был оычный болт. Закрутил её на место рукой и крикнул.

- Вовка ключ на четырнадцать! – Володя вмиг извлёк ключ из аварийного набора и подал товарищу. Егор затянул болт и вскоре они с Володей полностью откачали воду и даже протёрли отсек. Катер выровнялся и пошёл своим курсом. Примечательно, что ни Башун, ни Баринов, даже не попытались как-то помощь матросам. Они стояли на палубе и с явным презрением наблюдали, как подчинённые спасают их жопы от негритянских стрел.

Причалили к стенке. Башун и Баринов вылезли на берег и пошли по стенке к зданию администрации порта.

- Ну и суки же они! – не сдержался Каминский, Палыч и Володя утвердительно кивнули головами. Справедливости ради стоит сказать, что такого высокомерного офицера и при этом совершенно безграмотного моряка, Каминский больше никогда не встречал. Конечно, были разные перцы, но такого надменного не было.

На катер вернулись отцы-командиры. Отвалили от стенки. Вышли из порта и встал вопрос: «Где «Стрелец»?». Палыч заглуши мотор и вопросительно уставился на Башуна. Башун попыхтев и поняв, что в этот раз не удастся, высокомерно задрав нос отмолчаться, принялся командовать.

- Палыч компас мне.

- С удовольствием товарищ командир, только где его взять - ответил механик, Егор и Володя невольно хихикнули. Башун всё больше напоминал Егору героя его любимой детской книжки Виталия Коржикова, «Мореплавание Солнышкина», капитана Плавали-Знаем. Башун зыркнул на ребят. Вовка сразу сделал вид, что что-то ищет в моторном отсеке катера, а Каминского, пробила злость, и видимо взыграл шляхетский гонор, он уставился на Башуна с застывшей на лице ухмылкой. Катер продолжало сносить неизвестно куда. Башун наконец понял - надо действовать.

- Старпом достань ракетницы. Дадим несколько ракет, наши догадаются и ответят – Баринов даже не пошевелился.

- В чем дело старший лейтенант, - взревел Башун.

- Нет ракетниц, они на судне остались, - промямлил Андрюша.

- Кто готовил катер? Кто ответственный за катер? – ревел «Плавали-Знаем».

- Боцман Беляков отвечает за катера – совсем убитым голосом ответил Андрюша, понимая, что боцман его подчинённый. Егор ещё больше расплылся в улыбке. Катер сносило течением и отливом в океан

- Тебе что Каминский смешно? – набросился на парня «Плавали-Знаем». Егор молчал и улыбался сидя на рубке моторного отсека. Катер продолжало сносить в океан.

- Товарищ командир! – обратился к Башуну Палыч, - Давайте уже, что-то делать пока нас на хер совсем не вынесло в океан, – Башун опять замолчал. Молчал и Андрюша. Егор и Вовка встали и подошли к Палычу, наполовину торчавшему из рубки катера.

- Слушай Палыч. Шли сюда острова были по правому борту. Значит назад, естественно будут по левому. Шел ты на порт. Помнишь, какие были ориентиры? – спросил Каминский

- Да. Я брал на створный знак на моле и на большое здание в глубине.

- Ложись на обратный курс и выводи их в створы, значит знак и здание. «Стрелец» где-то рядом. Он за горизонтом. Пройдём пару миль. Надеюсь, его увидим, - предложил Егор.

- Вариант! – Палыч завёл мотор. Развернул катер. Вышел в створы. Скомандовал Шаврину.

- Володя держи створы. Будешь меня направлять, - Володя пошёл в корму катера

- Простите товарищ «страшный лейтенант», разрешите пройти – подколол Вовка стоящего на его пути Баринова. Усевшись на рубку моторного отсека Володя, держа ориентиры в створе, корректировал курс катера. Егор, залез на рубку катера, ухватился за мачту-антенну, чтобы не сыграть за борт от начинающейся качки, внимательно вглядывался в горизонт. Пошло с четверти часа. Неожиданно Егор закричал!

- Палыч! Лево тридцать! Вижу «Стрелец»! – все с облегчением выдохнули. Палыч взял курс на «Стрелец». Оставалось сорок минут хода. Егор достал пачку сигарет. Предложил Палычу, Вовке, сам закурил, при этом всем было хорошо известно, что курение на катере категорический запрещено. Трое моряков курили. Катер шёл к судну, домой. Отцы-командиры продолжали хранить гробовое молчание.

Подошли к борту «Стрельца» Подняли катер на борт. Закрепили. Спустились на палубу. Вскоре прозвучала боевая тревога. Судно пошло в порт Конакри. К вечеру отшвартовались лагом к стенке. Выставили усиленную вахту. Калягин на баке, Каминский у трапа, Шаврин на юте. Гвинея в прошлом Французская колония, а значит порядка там никакого, полная анархия и беспредел. В чем вскоре все и убедились.

На следующий день после обеда к Егору в каюту зашёл Володя.

- На доске объявлений вывесили Приказ. Тебе, мне и Палычу строгие выговора за курение на катере.

- Да иди ты! Здорово! Белякову случайно благодарность, за хорошее оснащения катера не объявили. Пошли, посмотрим, – оживился Егор. Пошли по коридору главной палубы к доске объявление. На доске не было никакого объявления.

- Было же! Я сам читал. Вот пять минут не прошло. Пошёл за тобой. Мистика, - крутил головой удивлённый Володя.

- Пошли к Палычу, может он что-либо знает, он всё-таки комсостав, - предложил Каминский. Нашли механика. Рассказали, зачем к нему пришли. Он всё разъяснил

- Приказ снял практически сразу особист. За границей запрещено объявлять взыскания, как по строевой, так и по партийной линии. Чтобы вы гаврики дёру не дали за кордон. Понятно? Поэтому по возвращении получим сполна и от души. Всё нам вспомнят. И сходню, утопленную и вчерашний вояж на катере. Сделают нас виновными, не на себя же им брать ответственность за своё раздолбайство.

- Так это Палыч ещё надо с такими командирами вернуться, - пошутил Егор.

К вечеру «Стрелец» покидал порт Конакри. При отливе борт опустился и стенка, пирса вся усеянная наглыми неграми оказалась чуть выше главной палубы судна. Готовясь к выходу, команда бегала по палубе, а сидевшие на уровне голов ребят на стенке негритосы, срывали с голов пилотки и убегали. Такое не повторится ни в одной Африканской стране, где будет швартоваться на стоянку «Стрелец». Полностью развращённые французами чёрножопые обезьяны. «Стрелец» делал разворот, используя преимущество своего подруливающего устройства, расположенного в носовой части корпуса. Корма при этом была прибита к стенке. Внезапно на палубу прыгает негритёнок. Хватает обрез, прижав к себе, пытается вылезти обратно на стенку. Но без рук ему это не удается. К нему подбегают Каминский и Шаврин. Вырвать из его рук оцинкованный таз им не удалось. Негретёнок вцепился в него мёртвой хваткой. Упал на палубу и прижал обрез руками и ногами к телу. Егор и Володя схватили эту обезьяну и как мешок, вместе с обрезом раскачав, выбросили на стенку, а следовало бы за борт. Он упал на бетон, подпрыгнул от удара о стенку и зазвенел тазом. Затем вскочил и с победным кличем в окружении таких же, как он обезьян помчался по пирсу размахивая свои трофеем. Наконец «Стрелец», оставив за кормой этот шалман, вышел в океан.

Вблизи Конакри стояли два Советских рыболовных морозильных трайлера типа «Супер Атлантик». Огромные, с высокими бортами, широкой и длинной, вроде туннеля, траловой палубой суда. Они по фрахту ловили рыбу для Гвинеи. «Стрелец» навёл дружеские связи с нашими рыбаками. Обменялись продуктами. «Стрелец» им крупы, консервы, они свежею рыбу. Привезли полный катер свежей и свежемороженой разной океанской рыбы. Егору и Володе рыбаки подарили два полных мешка, из-под спиртового батона, королевских креветок, живых, только из воды. Вышло килограмм пять. Володя и Егор несли их в каюту. Навстречу Маслов.

- Отлично! Креветки! Так давайте их на камбуз. Сегодня побалуем массово офицеров в кают-компании, - здесь Егора и прорвало. Всё накопилось и сходня в Бисау, и танкер, и катер в Конакри. Как в былые времена в УГРО, у Егора остекленели глаза и он спокойно, но с металлом в голосе ответил первому помощнику.

- Ваши офицеры, Иван Михайлович, порадуют себя сегодня массовой мастурбацией, а креветок нам подари рыбаки и есть мы их будем сами. Дай мне Володя креветки и пошли, - Маслов опешил и растерялся, он впервые видел такого Каминского и богатый жизненный опыт подсказал ему, что сейчас трогать этого матроса не стоит. Правильное принял решение старик. Каминский и сам за себя не отвечал, когда его накрывало такое состояние. Случится, могло, всё что угодно.

Каминский и Шаврин позвали остальных матросов, мотористов и электриков, бойцов с экспедиции. Взяли банку литровую на камбузе, всунули в неё кипятильник, который притащили электрики. Сварив креветок, угощали ребят. Креветки были действительно почти с ладошку. Конвейер работал безотказно. Креветку варили минуту не больше. Вылавливали ложкой и бросали следующую. В каюту пролез боцман Беляков.

- Что здесь происходит? Кто разрешил пользоваться кипятильником? Это нарушение пожарной и электробезопасности. Прекратить. Креветок сдать. Всем разойтись.

- Смотри, наш сраный дракончик зачирикал. Шел бы ты отсюда Беляков на …, куда надеюсь понял,– ответил Егор. В коридоре, возле своей каюты стоял Маслов и наблюдал за происходящим.

- Ты как разговариваешь со старшим. Я тебе…

- Ни хера ты мне не сделаешь, пока мы за кордоном, а до Союза ещё дожить надо, - в разговор вмешался Лёша Романовский.

- Шел бы ты туда Беляков, куда тебя послали, или помочь, показать дорогу? Может всё-таки, сам найдёшь? – Леха угрожающе поднялся. Следом, встали Калягин и Шаврин, встав за спиной у Лёхи. Беляков почти бегом умотал по коридору. Вдруг в коридоре раздался голос Маслова.

- Каминский! Зайди ко мне в каюту, - ребята переглянулись. Егор встал. Сделал рукой знак друзьям: «Спокойно» и направился к первому помощнику. Благо их каюты размещались в одном коридоре. Каюта была открыта, и он вошёл без стука.

- Закрой дверь, - сказал Маслов и продолжил – Ты не очень то наглей. Да за границей мы тебе ничего сделать не можем, но вот придём в Мапуту и отправим тебя самолётом в Союз.

- Отлично! У меня жена на сносях позабочусь о ней. К тому же Иван Михайлович, неужели Вы, думаете, меня в Союзе не спросят компетентные органы, что случилось и почему у меня башню снесло. Вот я им и расскажу о горе флотоводцах. Как трап ловили, как на неподготовленном катере чуть в открытый океан не унесло, и кто эти безобразия покрывает. Думаю, Ваша участь после этого будет не лучше моей. Вам нужен этот скандал? Кто мне визу открывал? Вы – Иван Михайлович. Да и что мне можно инкриминировать, нечего я особого не совершил. Не отдал Вам креветок. Вам то, саму не стыдно? Учтите, я Вас не боюсь, рецидивистов и убийцу брал и то не боялся, а Вы даже на шалупонь не тяните.

- Да ты как смеешь, блядь, со мной так разговаривать – вспылил Маслов. Егору этого и только надо было. Он ведь провоцировал старого Сталиниста. Опыт оперработы так просто не пропьёшь.

- Это я то, блядь? Я, Иван Михайлович советский моряк и комсомолец, а не блядь. Больше Ваши распоряжения выполнять, не намерен. За оскорбление подчинённого, да ещё за рубежом, думаю, Вам придётся ответить. Я же объявляю голодовку. Наверняка скоро вмешается особист, тогда и посмотрим, как карта ляжет, - Каминский вышел из каюты первого помощника и направился к себе. Ребята уже доели креветок и всё убрали. Спросили Егора, что да как. Он нечего им не сказал. Мяч был на поле Маслова, Егор ждал его хода. Прошло минут пятнадцать. В каюту Егора вошёл фото-кинотехник Гарницкий Виктор Викторович, об этом талантливом человеке предстоит отдельный большой рассказ.

- Тебя Маслов, сейчас просил зайти к нему, - сказал он Егору.

- Спасибо Виктор Викторович, уже иду, - Каминский встал и пошёл по коридору к Маслову. Постучал. После, разрешения вошёл и без приглашения сел на диванчик за столик напротив Маслова, сидевшего в кресле. Молча смотрел на первого помощника. Маслов резко изменился.

- Ну, прости ты меня старого дурака. Прости, виноват. Весь седой я, не сдержался. Прости за то, что оскорбил тебя.

- Иван Михайлович. Я считаю, ничего не было. Никто ничего тут друг другу не наговорил и вопрос исчерпан. Согласны? – Егор встал. Встал и Маслов. Старик протянул парню руку. Егор пожал её. На этом и расстались.

Беляков больше не цеплялся к Егору, соблюдал субординацию до конца похода. С Масловым, так же у Егора не было больше конфликтов на время всего похода. Весь разбор полётов отложили до возвращения в Союз.

Команды рыбаков и «Стрельца» решили провести волейбольный турнир в океане. Нет, это не бред. На траловой палубе одного из траулеров, натянули волейбольную сетку. Палубу разметили под волейбольную площадку. Только мяч пришлось привязать леской, чтобы не ловить его потом в океане.

Команда «Стрельца», прибыла на двух промерочных катерах на траулер. В команде офицеры и мичмана экспедиции, а также Баринов и сам Башун играл в её основном составе. Рыбаки разгромили военно-морских в трёх встречах в сухую. Возвращаясь на «Стрелец» Башун подвёл итог этого турнира: «Победил не тот, кто хорошо играет в волейбол, а тот, кто хорошо играет в волейбол привязанным мячом». Все на катере, засмеялись, согласившись с командиром. Смеялся и Егор, подумав при этом о Башуне: «Можешь же ты все-таки быть человеком, когда захочет».

Непонятно с какого перепуга, Башун пригласил на «Стрелец» тралового мастера. Беляков притащил из шкиперской кучу сизальских, манильских и пеньковых тросов. Затеяли вязать трал, для ловли рыбы. Нашлась куча желающих поучаствовать в этом мероприятии, в основном одуревшие от безделья бойцы из экспедиции. Два дня потеряли, но трал сплели. Ещё день на двух промерочных катерах бороздили океан, пытаясь поймать рыбу. Ничего не поймали и забросили этот трал в дальний угол шкиперской, больше его никогда не доставали. Чем бы, дитя не тешилось, лишь бы не плакало. Зачем заходили в Конакри, зачем неделю болтались с рыбаками - так никто и не понял. Наконец запустили машины и пошли дальше по маршруту на юг.

Экватор.

Приближался экватор. Пересечение экватора, важное событие в жизни любого моряка. Все готовились заранее. Изготавливали костюмы, реквизит, определяли роли. Здесь нужно сделать маленькое отступление. На борту «Стрельца» помимо двух штатных радистов, был ещё прикомандирован третий радист, матрос срочной службы Прокофьев. Немного странный паренёк.

При подходе к экватору, на навигационной палубе стали собираться моряки. Готовили всё к празднику. Вышел на палубу из радиорубки и Прокофьев. Прислушиваясь к разговорам, он внимательно вертел головой, будто, что-то пытался рассмотреть в океане. Каминский и Шаврин беседовали, устанавливая чистилище.

- Подойдём Володя к линии экватора и ляжем в дрейф. Пока будет проходить праздник в дрейфе и пересечём эту линию, - поправляя ящик, говорил Егор, когда к нему обратился Прокофьев.

- Извини Каминский, а где она, эта линия. Я что-то её не вижу, - матросы выпрямились и уставились на радиста как на чудо.

- Что ты Прокофьев сейчас сказал? – не веря своим ушам, переспросил Володя. С удивлением переводя взгляд с Егора на Прокофьева.

- Ну, где она эта линия экватора, все о ней говорят, а её то и не видно, - Каминский и Шаврин застыли в ступоре. Первым пришёл в себя Каминский.

- Так это и понятно, размыло её. Вот сейчас поставим этот ящик, чистилище и спустим катер. Возьмём ведро белой краски и отобьём её заново, - теперь Володя смотрел на Егора с лёгким недоумением, затем уловил юмор и решил подыграть.

- Да, да, ват только освободимся, на всё рук не хватает, - посмотрел на радиста и предложил парню, - Слушай Прокофьев. Может, поможешь нам, если ты свободен?

- С удовольствием! – обрадовался радист, - а что делать?

- Возьми вот ведро, - Егор протянул пустое ведро Прокофьеву - сходи к Лешке Романовскому, знаешь его? Здоровый такой матрос, на Кубинца похож.

- Да знаю я Лёху. Он вместо вашего боцмана часто командует. Что мне ему сказать?

- Скажи, что я послал тебя за краской рисовать линию экватора на воде. Пусть он тебе нальёт краски, но только пенфталевой, а не масляной. Запомнил? – Прокофьев утвердительно кивнул. Каминский продолжал вешать парню лапшу на уши. – Возьми флейц побольше, у Лешки, а что делать дальше он тебе скажет, - Прокофьев с пустым ведром ушёл искать Романовского. Только теперь Каминский и Шаврин заметили, что все кто работал, на этой палубе стоят, и смотрят на них. Через секунду грянул первый взрыв хохота.

- Не верю своим ушам! Он в какой школе учился? Как он радистом стал? – хохотал заместитель командира по науке, старший лейтенант Алексей Матвеев. Единственный из офицеров «Стрельца» профессионал, отличный офицер и просто хороший парень. С десяток моряков, побросали работу на палубе и шхерясь за выступами корпуса и палубного оборудования, наблюдали за Прокофьевым. Тот на юте нашёл Романовского. О чём они беседовали, никто не понял, но Прокофьев начал по трапам подниматься обратно на навигационную палубу, не выпуская из рук пустое ведро, но уже с большим флейцем в правой руке. Значит, Романовский принял правила игры. Прокофьев разыскал Каминского. Подошёл к нему. Возле их собралось уже с два десятка моряков. У всех были чересчур серьёзные морды, можно было подумать, что началась война. Ничего не подозревая, Прокофьев обратился к Егору.

- Романовский сказал взять разрешение у старпома и тогда Калягин нальет мне краски и выдаст КЗИ и противогаз – даже у Егора отвисла челюсть от фантазий Романовского, но ничего не поделать, взял карты в руки - играй.

- Хорошо, старпом на ГКП, его вахта сейчас. Только спроси разрешение войти – Прокофьев пошёл на праве крыло мостика, оно находилось на этой же палубе, открыв дверь, вошёл на ГКП. Все замерли, ожидая развязки, но ничего не случилось. Прокофьев вышел с тем же ведром. Снова подошёл к Каминскому и сказал Егору.

- Старпом разрешил - не такой уж пропащий оказался Андрей Владимирович, что такое злая морская шутка он знал и поддержал команду.

- Ну, тогда иди на бак в малярку. Там Сергей. Он тебе всё даст и поможет одеть КЗИ – Прокофьев ушел. До сих пор не известно, как распространяется по кораблям информация такого характера, но на навигационной палубе уже собрался весь личный состав, находившийся на борту судна, только вахтенные оставались на постах. Появился даже Башун и Маслов. Вскоре на палубу пыхтя в противогазе и Костюме Защиты Индивидуальном, с ведром краски и в сопровождении Калягина забрался Прокофьев. Больше, терпеть ни у кого, не было мочи. Комик и клоун Юрий Никулин нервно курит в сторонке. Первый взрыв хохота, распугал всех дельфинов за бортом, затем накатывался волнами минут пять. Это была хорошая прелюдия к празднику – Дню Нептуна. «Стрелец» уже давно лежал в дрейфе и течение постепенно сносило его к экватору.

Праздник прошёл весело. Всех измазали черти. Как и положено искупали в купели. Потом виночерпий каждому налил флотскую кружку смеси «Агдама» и шила, не менее 50 оборотов крепости. Затем, отловили чертей. Протащив их через чистилище, побросали в купель. Разошлись по каютам, чтобы догнаться личными запасами спиртного. Когда стемнело. По судовой громкой связи прозвучала команда: «Личному составу желающему, принять участие в праздничном салюте прибыть на сигнальный мостик». Собрались, все кто хотел. Вытащили несколько ящиков сигнальных ракет и устроили настоящий салют. Эта традиция устраивать салют по праздникам ещё сыграет со «Стрельцом» забавную шутку в Мозамбике, но это уже другая история.

Гидрология.

На переходе «Стрелец», как гидрографическое исследовательское судно постоянно проводил свойственные его назначению замеры и работы.

Как покинули огород, сразу на стальном тросе вытравили за корму по слипу магнитометр, метра полтора длинной, торпедообразный датчик, С него, по кабелям, идущим через палубы в лабораторию, снимали и фиксировали, в широком диапазоне изменения магнитного поля Земли. Понятное дело, эти данные представляли особый интерес в научном мире. Магнитометр, буксируемый, в ста метрах за судном, сильно снижал его маневренность и требовал точного движения по курсу, исключая всякое рыскания судна. Это накладывало особую ответственность на рулевых. Во время заправки, дрейфа, стоянки в портах, матросы из боцкоманды под руководством инженеров выбирали на борт магнитометр. После начала движения судна, как только «Стрелец» ложился на курс его снова спускали по слипу за корму. Понятно, что при движении «Стрельцу», невозможно в экстренной ситуации дать задний ход. Стальной трос, кабеля и сам магнитометр окажутся намотанными на винты. Что грозит не только потерей самого прибора, но серьёзной проблемой для судна. «Стрелец» провёл замеры магнитного поля Атлантического океана, от Биская до мыса Доброй Надежды. Два инженера, обслуживающие и снимавшие данные с магнитометра весь переход стояли вахту 12 часов через 12 часов. Особенно забавно было, когда акулы с дуру атаковали магнитометр.

По правому борту, сразу за промерным катером, находилась гидрологическая лебёдка и кран-балка для гидрологических работ. Трудно переоценить значение этого оборудования и проводимых с его помощью замеров. В глубинах океана, совсем не равномерно снижается температура воды и её солёность. Эти изменения, происходя скачкообразно. Образуются горизонтальные слои воды. Так называемые «слои скачка». Выяснилось, во-первых, что эти слои довольно устойчивы и постоянны. Гидрологи фиксирую их: место нахождения, глубину залегания, толщину и наносят на карту. Прекрасно! Только выяснилось и во-вторых. Луч гидролокатора при поиске подлодки, отражается от поверхности слоя скачка. Лодка, маневрируя в этих слоях, может незаметно для гидролокаторов противолодочных кораблей, подобраться на пистолетный выстрел к цели или уйти от преследования. Вот тебе и мирное гидрографическое судно «Стрелец». В случае часа «Ч», потенциальный противник отправят его на дно без раздумий. Сами карты, с нанесёнными на них слоями скачка, понятное дело являлись секретными.

На траверзе мыса Доброй Надежды, «Стрелец» встретился с ОИС «Николай Зубов» идущим домой. Часть команды «Зубова», на вельботе подошли к «Стрельцу» и поднялась на его борт. Какое-то время, зубовцы находились в смятении, не понимая, почему большая часть команды судна и члены экспедиции пострижены и даже выбриты наголо. Кто-то даже высказал опасение, что у команды «Стрельца» - эпидемия! Что могут ещё подумать люди, проведшие пять, месяцев в тропиках. Более информированные и знавшие первого помощника Маслова Ивана Михайловича, как самодура и диктатора, даже предположили, что это он приказал всем так постричься. Потом долго смеялись, и сам Иван Михайлович смеялся со всеми, когда выяснилось, что это так моряки отреагировали на тропическую жару, а Иван Михайлович ещё и отговаривал их от этого решения. Тепло попрощались с товарищами с «Зубова» и те вернулись на своё судно. Суда обменялись прощальными длинными гудками и легли на свои курсы. «Николай Зубов» носом к дому, а «Стрелец» выходил в древнейший Индийский океан, но это уже другая история и другая глава этого романа.

Глава девятая.

Мозамбик.

Отчего в Мозамбике так пальмы шумят?

Отчего португальский язык понимают?

У реки, прислонившись, по ветру стоят

И кокосы... печально... роняют.

Андрей Пшенко

Индийский океан

Индийский океан встретил команду «Стрельца» мирно. Лёгкой рябью, стаями дельфинов и китами. На судне даже сыграли боевую тревогу. Коля Женило в бинокль, принял поднятый вверх хвост кита, за рубку подводной лодки: «Это ничего. Лучше перебздеть, чем недобдеть, а так океан, как океан» - размышлял Егор, помахав на прощание рукой, уплывающему по своим делам киту. У Егора эйфория, от первого выхода в море, давно рассеялась. «Море хорошо с берега, а корабль на картинке», гласит морская мудрость. Вся романтика флотской службы заканчивается при первом шаге по палубе и начинаются тяжёлые суровые флотские будни.

Серьёзной проблемой в тропиках стал питьевой режим. Всем морякам, пришлось напрягать силу воли, что бы не получить водянку. Солнце палит неимоверно. Судно железное, хоть и покрашено. На стальных палубах, в тропических тапочках на тонкой кожаной подошве, как на сковородках. Металл, накаляется до такой степени, что краска пузырится на стальной палубе. Внутри судна, хоть и работают кондиционеры, но всё равно словно в духовке: «Вода, в каюте в кранах в свободном доступе, а пить то и нельзя. Ситуация хуже некуда. С утра ещё терпимо. К обеду солнце в зените. Пекло и только. Судно белой покраски, а толку. Инфракрасное излучение со всех сторон, даже снизу жжёт. Как курица-гриль. Пить хочется невмоготу. Пот обезвоживает организм», - такие мысли сверлили мозг Егору. Он забежал в каюту! Навернул стакан водички холодной и всё – потёк в прямом смысле этого слова. Всё что выпил, вышло мгновенно, пот лился струями. Форма мокрая, лужа на палубе под моряком, и главное пить хочется уже так, что не вытерпеть. За день выпил пять литров: «Если так продолжу, через неделю – водянка. О почках и вымывании кальция даже думать не хочется». Поэтому, по совету судового доктора, выработали вот какой режим.

С утра, до восхода Солнца – пей до упора, до больше не хочу и ещё один стакан сверху обязательно. Весь день, до обеда ни капли, как-бы это не было тяжело. Обед. Правда, к тому времени, на «Стрельце», к обеду стали готовили шикарную окрошку в неимоверных объёмах. После обеда, Святой, Адмиральский час, сон или отдых, в каюте, под кондиционером, а после него, на работу, на верхнюю палубу под солнцепёк. Пить ни-ни. Солнце ушло – пей хоть захлебнись. На выработку такого режима у Егора ушла неделя. Затем всё наладилось. Жажда отступила, главное, как наркоману, не сорваться, иначе - эта песня хороша, начинай сначала.

Мапуту – город контрастов.

Столица Мозамбика порт Мапуту, стараниями колонизаторов-португальцев на удивление оказался городом вполне современной застройки с немалым количеством высотных зданий и отличными кварталами одноэтажных, окружённых садами вил. На этом, пожалуй, сходство Мапуту с современным городом и заканчивается. Изгнав из столицы «колонизаторов-поработителей», её заполнил в прошлом угнетённый, но свободолюбивый народ, избравший путь социализма. На пути Мозамбика к социализму, придётся ответить на несколько важных вопросов, чтобы в дальнейшем понять причины тех или иных событий или поступков Егора.

Начать стоит с политического строя, существовавшего в Мозамбике на момент прихода туда 9-ой Океанографической экспедиции и «Стрельца» как её обеспечивающего судна

Вооружённый переворот в Португалии известный, как Революция гвоздик, подарил независимость Мозамбику, да и другим португальским колониям. Марксистский, так называемый «фронт ФРЕЛИМО», а по своей сути, некое подобие политической партии с кланово-племенным уклоном, 25 июня 1975 года объявил независимость Мозамбика и переименовал страну в Народную Республику Мозамбик. В ней установили однопартийную систему с ориентацией на социализм, распустили религиозные учебные заведения, демонтировали традиционную систему управления с опорой на вождей, ввели плановую экономику, провели полную национализацию. Затем, своей аграрной реформой и изгнанием всех португальских поселенцев, лишили страну всего корпуса квалифицированных специалистов. Одним словом, как и все страны мира решившие строить уродливый социалистический строй – разорили свою страну до дальше некуда, бросив народ в пропасть безысходной нищеты.

Не обошлось и без политических репрессий. Куда без них. Где есть извращённая коммунистическая идеология, там всегда будет людоедская организация типа ЧК-ГПУ-НКВД-ГКБ. Была такая и в Мозамбике, Национальная служба народной безопасности. Возглавлял её предатель, бывший португальский военный лётчик, перебежавший в 1963 году на сторону ФРЕЛИМО. Как и везде, за установление светлого социалистического будущего, народной кровушки пролилось вдоволь, хотя независимость страна получила практически без единого выстрела.

Президент Мозамбика Самора Машел, а по совместительству лидер ФРЕЛИМО, всё как у старших товарищей из СССР, цыганил деньги и помощь где только мог. В те времена, главное это объявить, что твоя страна встала на путь социализма, и всё - реки помощи из Союза польются рекой. Этого было мало Саморе Машелу, он заигрывал ещё и с Китаем. Правда китайцы не были такими простаками, как Кремлёвские старцы, и реально дозировали помощь, по принципу, ты-мне, я-тебе, но всё-равно Китайское влияние в Мозамбике не уступало Советскому. Безоговорочными лидерами по влиянию в силовой области являлись Кубинцы. Отлично чувствовали себя в Мапуту - индусы. Для иллюстрации масштабов помощи Мозамбику достаточно вернуться к 9-ой Океанографической экспедиции. Она являлась безвозмездной помощью Мозамбику, и по окончании её работы, всё оборудование, снаряжение, техника, оружие останется в Мозамбике, а уже тогда это всё добро оценивалось в шестизначных цифрах в валюте. Это без учета затрат на обеспечения плавания Гидрографических судов и огромных, по меркам Союза, зарплат моряков и членов экспедиции. Назовём только одну цифру, которую негласно озвучил, второй помощник командира «Стрельца», он же финансист судна Николай Харченко. Сумма денежного довольствия команды, только в рублях не считая бонов, превысила 550 000 рублей. Матросу 1 класса Каминскому Егору в месяц начисляли 430 рублей и это без 90 рублей аттестата оставленного им беременной жене.

Однажды, в порту Мапуту к стенке, рядом со «Стрельцом встал сухогруз «Ольга Ульянова». Вся верхняя палуба заставлена контейнерами, а ночью из этих контейнеров вывели около дюжины боевых машин пехоты. Вот такая прямая военная помощь.

Сам президент Самора Машел с четырьмя классами образования и тремя годами обучения в семинарии, ну как Сталин, был большим затейником с хорошим чувством юмора и любителем антисоветских анекдотов. Которые с удовольствием рассказывал при встрече Американскому президенту Рейгану. Самора Машел являлся ещё тем путешественником, легче перечислить страны, в которых он не побывал. Мало того, что этот необразованный марксист опустил свою страну в беспробудную нищету, он ещё мнил себя персоной мирового значения. Побывав в Союзе, черная обезьяна-президент и маршал, возжелал, чтобы в Мапуту, его Советские товарищи построили – метро. На силу его убедили, что и в Союзе метро есть только в городах-миллионниках. Раз нельзя метро, тогда Самора Машел предложил пойти на компромисс. Вместо метро - помочь построить в Мозамбике космический корабль и запустить в космос Мозамбиканского космонавта. Звучит, как анекдот, только это не анекдот, а вполне реальная история. На минуточку, на тот момент в Мозамбике не было не одного более мене крупного завода или фабрики, за исключением спиртового завода в Бейре, но и об этом заводе предстоит отдельный разговор позже.

Страна была полностью аграрной, простите, на «пердячей тяге». Ладно бы выращивали сельхозкультуры, так нет, основной валютной культурой являлись, коксовые орехи. К сведению, кокосы в Мозамбике, как и сосны или ели в России, растут везде и в массовом количестве, только их шишки не являются валютным товаром, но и это отдельный разговор.

После приобретения независимости Мозамбиком, в стране началась перманентная гражданская война. К сожалению, здесь без хорошей бутылки невозможно разобраться, поэтому кратко. В Мозамбике воевали, все и со всеми. Вооружённые формирования оппозиции, называемые правительством, бандформированиями, по численности превышали правительственную Армию на порядок. Создавались они не по политическому принципу, хотя были и такие, но не много, а по родоплеменному признаку. Значит, каждое племя имело свою армию. Эта армия подчинялась своему командиру или вождю. Почему они не свергли Самора Машела? Так эти бандиты больше воевали друг с другом, чем с правительственными войсками и договорится, им между собой, было не реально. Банды в плане боеспособности и военной подготовки, были - не какие. Просто вооружённая, в своей массе совершенно безграмотная толпа. Более-мене дисциплиной и зачатками боевой выучки обладали правительственные войска, но и они не горели желанием воевать. После нескольких месяц работы в Мозамбике Егор понял, чтобы навести в этой стране порядок, достаточно высадить Минский полк морской пехоты из Балтийска и через месяц в Мозамбике наступит тишь и благодать.

Стоит вернуться к описанию самого Мапуту. Довольно современный, вполне европейский город заселили реальные гоминиды, на людей они были похожи только внешне. Сказать, что город погряз в грязи и отходах нельзя. Было относительно чисто, только негры притащили с собой из своих поселений домашний скот. На девятых этажа высоток, на балконах содержали коз и коров. Навоз запросто падал с высотки на улицу и проходить мимо этих домов было не безопасно.

Удивительная особенность Мапуту – это отсутствие урн и скамеек на улицах. В урнах, допустим, не было нужды, нищим мозамбиканцам нечего было выбрасывать, а вот чем не угодили скамейки, не понятно. Негры поступали просто, посидеть если надо, то они садились под деревом на улице прямо в подствольный круг отбитый бордюром.

Жара. Общественного транспорта, допустим Егор, в городе ни разу не видел.

Женщины негритянки это отдельная тема. Нормальное состояние негритянки в Мозамбике, это перманентная беременность. Типичная картина – беременная негритянка, за спиной ребёнок возрастом полутора лет, на руках младенец, за юбку держатся ещё два ребёнка-погодка. Более того ребёнок за спиной сухой, несколько раз за день мать его снимет и он справляет нужду.

Женщины главное вьючное животное по переноске тяжестей и самое удивительное они всё носят на голове, впрочем, негры мужчины, если им приходится, например, разгружать судно, тоже всё носят на головах. Егор с товарищами был свидетелем, как два негра вышли из магазина со средних размеров холодильником. У магазина их ждала, довольно молодая негритянка. Она присела. Негры взгромоздили её на голову этот холодильник. Она встала и виляя бедрами, так удерживая равновесие, пошла но улице. Мужчины, покуривая, двинулись за ней вслед.

В городе работали магазины, в основном небольшие, но вполне цивилизованные. Понятное дело товар был со всего мира, но не сказать, что его ассортимент поражал воображение советских моряков. Основным товаром, который имели возможность по деньгам и без проблем с таможней взять Егор и его товарищи – отличные виниловые грампластинки. Егор конечно приобрёлнесколько, как только смог обзавестись местной валютой. Купил пласты групп «Uriah Heep» и «Deep Purple», в Союзе такой диск на чёрном рынке шёл по 70 рублей, а в свободной продаже, их просто никогда и не было.

Отдельная тема это – пиво, на португальском «cerveja» моряки произносили «сырьежа». Надо признаться это мозамбиканское сырьежа было - отличным. Стоило оно от 10 до 50 метикал за пол-литровый бокал, а вот кусок курицы и две ложки варёного риса стоили от 100 до 200 метикал. Поэтому ребята обходились без закуски, чем сыскали уважение у аборигенов.

Незаконные валютные операции.

Необходимо внести ясность в торгово-валютный обмен. Официальный курс обмена 1 валютный рубль (бон) равнялся 50 метикалам. Следовательно, 1 деревянный рубль, равен 5 метикалам. Такой курс никуда не годился. Моряки со «Стрельца», чтобы легализировать свои предстоящие покупки получили по 250 метикал у второго помощника и на этом про официальные курсы и расчёты - забыли и забили на них. Теперь вступали в силу незаконные валютные операции, которыми занимались все, без исключения и в том числе и особист. Возвращаться в Союз с голой жопой не хотел никто, даже внук железного Феликса. Схема следующая.

На борту затаривались товаром – одеколон, мыло, так предусмотрительно запасённые в Балтийске, носки, трусы, рубашки, майки, короче любые тряпки пусть неновые, главное чистые и целые. На чистоте у африкосов был бзик. Они целыми днями стирали свои шмотки. Будут ходить в рванье и старье, но чистом. С этим товаром моряки идут на рынок. С рынка начинался любой выход в Мапуту. Далее вот такой диалог.

- Amigo! Ченч? – обращался моряк к негру, торгующему на рынке, не важно, чем этот негритос торговал.

- Ченч! Amigo! – отвечал негр. Тогда моряк открывал дипломат и показывал свой товар. Негр внимательно изучал и на бумаге писал цену. Моряк писал свою цену, значительно больше. Через минуты две, приходили к консенсусу. Негр забирал товар, моряк получал наличку в метикалах.

Теперь познакомимся с новым обменным курсом. Флакон одеколона «Гвоздика», или другой цветочный, за 70 копеек в Союзе, на рынке в Мапуту уходил за 25 метикал. «Шипр» за 90 копеек – 35 метикал. Мыло туалетное душистое за 25 копеек – от 10 от 15метикал. На хозяйственное мыло, которого у боцмана было с десяток ящиков, фиксированная цена - 5 метикал. Более тяжёлая ченчевая артиллерия: пачка стирального порошка 400 грамм за 1рубль 20 копеек – 100 метикал. Обычный советский электроутюг за 15 рублей – 1500 метикал! Болоньевая ветровка «Montanan», такую, Егор взял жене в Польше, торговалась за 2000 метикал.

Что можно было и за сколько купить в Мапуту? Виниловые диски отменного качества – 50 метикал, то есть 2 одеколона, в Союзе продать в лет, за 70 рублей. Бусы ручной работы из ракушек каури – 100 метикал, в Минске, в комиссионке у Егора хотели взять за 250 рублей, проще 4 одеколона. Резные, ручной работы сандаловые две маски в Мапуту на рынке Егор выменял на старый, ещё его школьный из кожзаменителя портфель. В той же Минской комиссионке эти маски готовы были взять за 300 рублей. В магазине в Мапуту стоял отличный спальный гарнитур. Огромная двуспальная кровать, две прикроватные тумбочки и два шкафа пенала и всё из монолитного – сандалового дерева с резьбой! Стоил такой гарнитур – пять советских утюгов по 15 рублей каждый. Купить то можно было, а вот привести нет. Кто бы, не решился на такой шаг, вернувшись в Союз, оказался бы в наручниках.

Так что брали моряки «Стрельца» в Мапуту: пластинки, маски сандаловые и пальмовые, украшение из ракушек каури, китайский отличный мазь-бальзам «Небесный храм» и разные безделушки ручной работы, а что ещё можно было взять в самой нищей стране в мире.

Для повседневного употребления покупали - сигареты и пиво. О пиве уже шла речь. Сигареты тоже были разные. Дорогие знаменитых брендов Marlboro, Camel, Winston покупали, но редко, больше для форса в Союзе, а вот местные чёрные сигарки тоненькие и крепкие, с необычным ароматом покупали всегда. Покупали бутылочки пластиковые с концентратом цитрусовых, в виде порошка. Разводили водой 1:5 и получали неплохой сок, но и это редко.

Отдельно строкой стоит рассказать о противозачаточных средствах. Трудно сказать, кто подкинул эту идею морякам, скорее всего девчонки из команды, но парни стали пачками скупать в аптеках, аптека на португальском формация, внутриматочные спирали. Эти спирали имели приспособление, что-то вроде длинного шприца, позволяющие женщине самостоятельно вставить эту спираль. Производство Япония. Всё стерильно в аккуратной упаковке, типа одноразового шприца, но право тогда этих одноразовых шприцов никто из советских людей и в глаза не видел. Цена такай спирали - 25 метикал. Егор не стал тратиться на эту приблуду, а зря. По возвращении в Балтийск, эти шприц-спирали шли в лёт. Первые недели после прихода, почти каждый вечер к трапу подходили женщины разных возрастных категорий и интересовались, у кого из моряков ещё есть эти спирали. По первому времени они шли по 15 рублей! Вот это бизнес. Более чем в 15 раз навар. Потом, когда их оставалось меньше, цена подскочила до 20 рублей за штуку. Самые дальновидные из парней шли в - кабак! Там знакомился с женщиной, пришедшей отдохнуть в ресторане, но это отдельная большая тема, и намекал ей, что он со «Стрельца» и у него есть эти шприц-спирали. Предлагал ей провести ночь с ним за эту спираль. Соглашались почти все. Если не для себя, то брали для подруги ли родственницы. Как-бы расстроились эти дамы, узнав, что они отдались, как самые дешёвые шлюхи, за флакон цветочного одеколона.

Стоит закончить тему рынка в Мапуту совсем уже удивительной историей и тем более невероятной для Африки, организатором этой незаконной валютной операции, конечно стал Егор Каминский.

К этому времени Егор переехал в каюту кино-фототехника Гарницкого Виктора Викторовича. Командование периодически переселяли моряков – это делалось с целью предупреждения конфликтов внутри команды, такое случается, когда люди долгое время находятся вместе в замкнутом пространстве. Виктор Викторович был интеллигентом до мозга костей. Невысокого роста, тридцати шести лет от роду, с двумя высшими образованиями художественный и литературные институты, это тщедушный и совершенно рыжий мужчина. Как и все Ленинградские интеллигенты, а его семья, жена и две дочки жили в Ленинграде, он смертельно боялся нарушить закон. Поэтому обратился к своему новому соседу по каюте Каминскому Егору с просьбой о помощи. Егор пообещал, что в очередное увольнение на берег, они с Гарницким пойдут вместе и Егор выведет Виктора Викторовича на своего агента-скупщика на рынке. Пришило время увольнения на берег и тут выяснилось, что Гарницкий ничего не взял из Союза для ченча. Егор в отчаянье спросил его.

- Виктор Викторович, ну хоть что-то у Вас есть? Открывайте рундук,- Гарницкий открыл рундук с вещами. Егор, пошарил в нём, всё было, не то. Вдруг ему попалась зимняя заячья шапка-ушанка. Толи ради прикола, толи, чтобы не обижать соседа он предложил ему.

- Это Вам тут не надо. В Союзе, новую купите. Берите хоть её, что же делать, если больше нечего взять.

- А тут-то она кому нужна? Это же Африка. Здесь всегда лето – засомневался Горницкий.

- Берём, Виктор Викторович, а там, на рынке видно будет, лучше иметь хоть что-то чем совсем ничего. Всё пошли, опоздаем на сход с борта – и они ушли в город. То, что произошло на рынке, при попытке загнать эту ушанку не укладывается не в какие законы и понятия.

Пошли вчетвером. Меньшим числом хождение не разрешалось. Егор, Горницкий, Вовка Шаврин и старшим группы инженер, парторг команды Николай Васильевич. Егор подошёл к своему постоянному скупщику товара, брал он много и давал хорошую цену. Егор сбросил по быстрому свой товар, Вовки и Николая Васильевича, коммунисты тоже жить хотят красиво. Негр рассчитался как всегда быстро и не жадничал, и тогда Егор, просто на удачу, показал негру шапку-ушанку Горницкого.

- Amigo. How many? – Негр, увидев шапку замер. Потом схватив её обеими руками и издав какой-то толи вопль толи клич, уселся на стол среди товара, напялив шапку себе на голову и завязав тесемки от ушей на подбородке. Это-то в сорокоградусную жару. Вокруг их стала собираться толпа негров. Они щёлкали языками, выражая восхищение, трогали шапку пальцами. Негр в шапке сидел, как падишах, полный гордости и достоинства. Советские моряки растерялись. Этот аттракцион им был совсем не нужен. Сейчас появится полиция и им мало не покажется, все эти незаконные валютные операции пресекались не только советским высшим командованием в Мапуту, но и мозамбиканской службой безопасности.

- Amigo! Мoney! - Егор дернул за руку негра. Тот даже не пошевелился. К, Егору, подбежал второй негр. Напарник этого придурка, сидящего в зимней шапке в такую жару.

- Amigo. Мoney – он протянул Егору деньги. Каминский даже не стал их считать, Схватил метикалы и крикнул товарищам.

- Валим отсюда, пока полиция не появилась, - он стал пробираться к выходу сквозь толпу негров сбегающихся со всего рынка, посмотреть на чудо. За ним устремились Володя, Горницкий и парторг. Выйдя с рынка и пройдя несколько кварталов, думая, что они так собьют со следа полицию, будто-бы найти четырёх белых «советико» среди негров, для полиции составит проблему.

- Что это сейчас было? – отдышавшись, спросил Николай Васильевич.

- Да фиг его знает! Чудеса и только – удивился Егор, достав из кармана деньги, предложил – Давайте хоть посмотрим, сколько мы заработали на этой старой шапке, - начали считать и поразились. В руке Егора лежали пять купюр по 100 метикал достоинством.

- Ни хрена себе! Виктор Викторович! Вы заработали за один раз больше чем я за всё время нахождения в Мапуту. Держите Ваши деньги – Егор отдал Виктору Викторовичу выручку за шапку. Они, пошли дальше по городу, выдвигая разные версии и предположение, на кой неграм понадобилась зимняя шапка и почему она вызвала такой, ажиотаж.

Малярия. Дилагил или алкопура.

Отдельной темой был вопрос профилактики малярии и употребление шила, в простонародье спирта, а на местном языке, как думали моряки, португальском - алкопура.

В один не прекрасный день в столовой команды, в каждой из тарелок для супа моряки нашли по небольшой белой таблетке. Встал вопрос что это? Чья это работа? От чего эти таблетки? Срочно был вызван судовой док. Он всё разъяснил.

- Это дилагил. Так себе средство, но хоть какая-то, профилактика от малярии,- моряки с сомнением смотрели на доктора и на таблетку. Доктор ушёл. Вдруг раздался голос.

- Говорят этот дилагил влияет на член, - какой дурак, это сказал, история умалчивает, но все таблетки полетели в иллюминаторы за борт. Теперь у дельфинов и акул, точно не будет малярии, но гарантирована импотенция. Все предпочли лишиться печени, чем получить состояние не стояния.

Неизвестно, кто доку шепнул о том, куда и кому, команда отправила его таблетки, но через пару дней он опять пришёл в столовую.

- Товарищи. Я знаю, что вы отказываетесь пить дилагил. Заставить я вас не могу. Значит так. Пейте шило! – от удивления и восторга, часть моряков вскочила. Док продолжил.

- Говорят, он помогает, я не проверял. Только не мешайте. Или дилагил, или шило. Иначе печень разнесёт в миг, - док ушёл. Всё оживились. Это уже, другое дело! Теперь любой случай употребления спиртного, можно списать на рекомендацию дока. Док ведь плохого не посоветует. С этого дня, настроение у команды было приподнятое, все ждали очередного захода в Мапуту и готовили метикалы на алкопуру. Пока «Стрелец» работает в Мозамбикском проливе, есть возможность прояснить вышесказанную тему. Понятное дело у дилагила, как у любого лекарства есть побочные явления, но снижение потенции – это не про него. По поводу спирта, который продавали в аптеках Мапуту, это был обычный этиловый медицинский спирт. Вот только в этих аптеках, он числился как – яд. Со всей соответствующей яду атрибутикой. Этикеткой с черепом и перекрещёнными костями. Нужно обладать достаточной смелостью, чтобы запрокинуть стаканчик с такой эмблемой. Правда «Зубовцы» предупреждали, что шило в формациях не очень, но пить можно без страха. Что касаемо употребления шила на борту, то это среди команды было крайне редкое явление, просто за отсутствием этого шила у моряков. Нет правил без исключений. Таким исключением на борту являлись два самые ничем не занятых члена команды – доктор и особист. От безделья и в замкнутом пространстве трудно не сорваться. Эти два перца быстро, нашли друг друга и редко, когда от них не пахло спиртом. Как говорится, выпил с утра, весь день свободен. Впрочем, к этому быстро привыкли и не обращали на этих выпивох никакого внимания. Пусть доктор лучше пьёт, чем работает. По поводу же особиста так это воспринималось на ура! Пусть заливает себе мозг, чем выносит мозг команде.

Наконец «Стрелец» зашёл в очередной раз в Мапуту. Встал у стенки и моряки отправились, группой в десять человек в формацию, на пробу местного алкопуры. Вошли в формацию. Фармацевт, слегка напуганный таким количеством советико, застыл в ожидании. Начал разговор механик Палыч.

- Amigo! Алкопуру! Understood? – негр, быстро закивал головой. Ушел в подсобку и вернулся с аптечным пузырьком. В Союзе в похожих пузырьках продают зелёнку.

- Amigo! Мало! Давай больше! – запас английских слов у бывшего колхозника исчерпался, а португальских слов у него в словарном запасе не было от слова вообще. Он перешёл на русский нецензурный и жесты. Егору это надоело. Всё-таки не зря он выпросил разрешение у Маслова, оставить у себя проигрыватель и регулярно, когда не было качки, в свободное время, изучал английский язык.

- Amigo. Give me more алкопура, - последнее слово на местном диалекте.

- Yes sir – негр опять скрылся, и вскоре вернулся с ещё пятью бутылочками.

- Ну что, 300 грамм это уже что-то, - заключил Палыч. Повертев головой по сторонам, спросил – А во что наливать, то будем? - и посмотрел на Каминского. Егор опять обратился к фармацевту по английский.

- Amigo. Give me glass.

- Yes sir – негр подал аптечный стакан с носиком для слива и шкалой отметки емкости. Палыч начал сливать шило в стакан, отставляя в сторонку бутылочки с этикеткой - череп и кости. Негр замер в удивлении, не понимая, что творят эти советико. Закончив, Палыч повернулся к мотористу Валерке Санаеву. Валере было около двадцати семи лет. Он пивал в своей жизни - всё. Всё что горит. Это он, тогда лежал у трапа «Стрельца», в Таллине, когда командир Голод приказал Егору доставить моряка на борт судна. Палыч протянул почти полный стакан Санаеву.

- Ну, Валера! Давай, чтобы не последний, - Валера взял стакан, набрал воздуху, именно набрал, а не выдохнул. Когда, пьют водку, выдыхают, опрокинув стакан, задерживают дыхание и постепенно вдыхают. Так спирт пить нельзя. Сожжёте всё горло. Лёгкий вдох. Опрокидываешь стаканец с шилом и медленно выдыхаешь, пока слюна не разбавит остатки спирта во рту.

- Ну, с Богом! – Санаев опрокидывает стакан алкопуры. Моряки замирают в ожидании эффекта, и тут раздаётся крик фармацевта. Впервые в жизни Егор видел, как побледнел негр! На глазах фармацевта советико принял убойную дозу яда! Негра, этого бедного фармацевта, служба безопасности в порошок сотрёт. Он знал, что эти моряки советико – неприкасаемые, а тут самоубийство советико в его формации.

- Amigo! Quiet! – скомандовал Егор и бросил на стол купюру в 50 метикал. Здесь нужно пояснить, что литровая бутылка хорошего португальского портвейна «PORTO» стоила более 500 метикал, а литр спирта - 30 метикал. Негр, трясясь от страха, даже не притронулся к деньгам. Он начал по католически креститься. Молится, вздымая глаза то к небу, то опуская на Санаева. Зазвучало имя девы Марии.

- Смотри Валера, негритос тебя уже отпевает, – пошутил Романовский - Ну шило то как?

- Шило как шило – ответил Валерка, и обратился к Каминскому.

- Каминский ты с негром на короткой ноге. Скажи ему пусть тащит ещё литра два и пойдём уже, - негр перестал молиться и креститься и с ужасом уставился на Санаева. По разумению фармацевта, это советико должен был быть уже не среди живых, а он ещё что-то говорит.

- Amigo! Give me two liters алкопуры, – обратился к негру Егор и достал 100 метикал

- No sir, no more. It's all over, no more, – испуганно, заговорил негр.

- Каминский чего он лепечет. Пусть шило тащит. Может ему денег мало. Так и то платим в двойне, - начавший хмелеть Валера достал ещё 50 метикал – Amigo, на ещё! Шило тащи – протянул негру деньги. Фармацевт начал божится, что больше нет.

- Слушайте, похоже, он не врёт - высказал своё мнение Егор – Это же для них яд. На кой он в аптеке будет держать яд вёдрами? Это же нам не Союз.

- Да хрен с ним! Пошли в другую формацию. Благо их тут в центре не мало – предложил Вовка Шаврин и вся компания, выйдя из аптеки, пошла по улице, по дороге беседуя с Санаевым о его самочувствии. Валера утверждал – всё в норме. Негр-фармацевт, закрыв свою аптеку, так и не взяв денег, даже со стола которые ему бросил Егор, они так и остались лежать на столе. Он на удалении, шёл за моряками, созывая прохожих. Через два квартала, когда парни подошли к другой формации, за ними уже увязалась приличная толпа негров, что-то очень эмоционально обсуждая, пытаясь забежать вперёд и лучше рассмотреть Санаева. У Валеры от жары и выпитого спирта покраснело лицо и он слегка пошатывался, но чувствовал себя, с его слов - отлично. Во второй формации, как в прочем и в других, моряков ждало разочарование, спирт был в минимальных объёмах. Так с трудом обойдя все формации, которые они знали, набрали полтора литра. На десятерых – это почти ничего. Так от малярии не спасёшься.

Через пять дней, как только вышли в море, всех участников похода за алкопурой, собрал в столовой команды особист. На удивление, он был почти трезв, правда, с выхлопом, но видимо вчерашним.

- Товарищи моряки - начал он – Я хочу довести до вас информацию. Которой со мной поделились в особом отделе в Мапуту, а с ними Национальная служба народной безопасности Мозамбика, - он встал, налил кваса, махнул стакан не глядя, как водяру. Моряки засмеялись, но он невозмутимо продолжал - Значит так, ваш поход в формацию и выходка Санаева, вызвала в Мапуту и в итоге в стране, волну сплетен, домыслов, и всякой чертовщины. В итоге пошёл слух. Советские моряки – зомби! Только зомби могут пить яд в таких объёмах и при этом гулять по городу, как не в чём, не бывало! – если бы особист был под мухой, в своём нормальном состоянии, ребята поняли бы – белочка, но он был на удивление трезв, но всё-таки нес какую-то охинею. Все начали смеяться. Особист спокойно продолжил.

- Я товарищи не вижу ничего смешного в этом. Вы знаете, к каким последствиям это привело? Не знаете. Я вам сейчас скажу. В этой стране единственный спиртовой завод находится в Бейре. Бандиты узнали, что советские моряки пьют спирт, чтобы не заболеть малярией. Они подорвали все мосты вокруг Бейры и отрезали её от страны. Вот итог вашего похода в аптеку за спиртом, - больше никто не смог удержать смех, Ржали долго и от души, в конце концов, засмеялся и особист. Разве моряки виноваты, что, только вчера спустившиеся с пальм обезьяны решили, строить социализм.

Тайна советико - помидоры и водка.

Возникло одно, не понимание между советико и частью продвинутых негров, в частности мозамбиканских офицеров, которые учились в Союзе и сносно говорили на русском. В Союзе их научили пить – водку. Надо сказать, негры пьют своё прекрасное пиво и от пары бокалов уже хорошо косеют. Так, что русскую водку пьют только закалённые, настоящие мачо – офицеры прошедшие закалку в далёком и холодном Советском Союзе. При этом они обижаются на своих советских коллег: «Советико знают, как из спирта сделать водку, а секретом не делятся» - им не раз уже было говорено: «Разведите спирт водой. Дайте с недельку отстояться и будет вам – водка» - африканцы возражают - «Нет. Будет слабый яд». Хотя, по сути, они правы. Алкоголь – это действительно яд. Водка и есть слабый яд. Так, что не только устами младенца глаголет истина, но и устами заговорившей обезьяны.

Второе непонимание и даже обида была связана с выращиванием помидоров. Советские военные советники прибыли в Мапуту с жёнами, это и понятно за пять лет, что они находятся в командировке, любая семья распадётся. Советские бабы, как и на Родине, развели огороды в колонии, где они компактно проживали семьями. Вырастили помидоры весом по полтора килограмма. Фишка в том, что на рынке в Мапуту самые дорогие овощи – это помидоры! Вернее всё, что требует труда. Разница между бананами, апельсинами, лимонами и томатами – в 50 крат!

Вот как-то, в советской колонии собрались мозамбиканские офицеры с жёнами на очередную пьянку. Негритянки увидели эти гигантские помидоры. Стали просить у наших девчонок, дать им семена. Берите! Какая тут проблема.

Негритянки посадили семена, а через четыре месяца заявились в советскую колонию и заявили, что советские женщины их обманули и дали им негодные семена. У них не выросли такие большие и хорошие помидоры, а очень мелкие, как у всех. Наши девчата решили разобраться, в чём же дело и пошли посмотреть, как негритянки выращивают помидоры и почему ничего у них не вышло. Вскоре всё стало понятно. Они бросили семена в землю и пришли через четыре месяца за урожаем. На земле джунгли из томатных стеблей и тысячи мелких плодов. На вопрос советских женщин: «Вы их хоть поливали, пололи, пасынковали»: Негритянки ответили: «Нет. Зачем нам такие помидоры, раз за ними надо ещё столько ухаживать». Разговор о тот, как работают негры и почему они такие нищие, на такой плодородной земле, ещё впереди.

Кубино офицер!

Жизнь на «Стрельце» вошла в рабочий ритм. Кто на вахтах – четыре часа через восемь. Командирская вахта Башун и Баринов, шесть через шесть. Остальные, кто на рабочем дне – подъём 06.00. Начало судовых работ с 07.00. Обед и святой Адмиральский час с 11.00. до12.00.и ещё четыре часа до 16.00. Такой ритм все дни пока судно в море, невзирая на выходные или праздники. Если была необходимость, срочной или особо важной работы, то работают до упора. Каждые две недели старались зайти в Мапуту, дать отдых команде, особенно тем, кто на вахтах. Во время стоянки в порту на судне выставлялась вахта у трапа четыре через восемь. К трапу вставали Каминский, Шаврин, Калягин и подчинялись они дежурному по кораблю, благо ребята на время избавлялись от команд надоевшего уже всем Белякова. Егор заступал с нулей до четырёх и соответственно с двенадцати до шестнадцати часов. Днём куда ещё не шло, суета на судне, движуха, посещение судна, но есть и проблема. На стенке постоянно сидело с два десятка негров. При появлении кого-либо с команды на палубе, они начинали кричать «Советико! Трусы! Носки! Блядь! Мыло! Мыло! Носки давай блядь! Трусы давай сука!». Это конечно не Конакри, но тоже раздражало. Сложность была в том, что судно, как и в Гвинеи-Бисау, поднималось и опускалось при отливах и приливах, не так сильно, как в Атлантике, но всё равно прилично. Не весь борт судна можно было контролировать с поста у трапа. Не виден был полубак. На полубаке всё задраивали, убирали любой предмет, который можно утащить, но всё-таки в стране идёт война ЮАРовские коммандос и их визави «бандитос» вполне могли устроить диверсию или провокацию. Единственных кого смертельно боялись мозамбиканцы – это кубинских военных. С виду их трудно было отличить от мозамбиканцев и те и те – черные, но всё-таки отличали. К слову, спустя два месяца работы в Мозамбике. Егор сделал для себя открытие, оказывается негры не все на одно лицо, а также отличаются друг от друга как и они европейцы. Единственный действенный способ прогнать этих крикунов-торгашей от борта, пригрозить им Кубинцам. Егор сходил с борта на стенку, подойдя к неграм, прикладывал два пальца к плечу, изображая так погон и звёздочки на нём, затем тихо говорил неграм «Кубино офицер». Негры замолкали и расходились, но вскоре обезьяны прочухали его уловку и только улыбались в ответ. Надо сказать, что Леша Романовский хоть и был этнически белорус, а скорее всего поляк, с генами у него не всё было в порядке. Он моментально загорел и с виду вылитый кубинец. Не раз в городе к нему, подходили кубинцы, и их очень трудно разубедить, что он не кубино, а советико. Скорее всего, он потомок ятвягов, прусское племя, осевшее в Великом Княжестве Литовском, после захвата Пруссии Тевтонским Орденом крестоносцев. Егор отловил Романовского когда он проходил мимо.

- Леха! Прошу тебя помоги, эти обезьяны сегодня как никогда активны и их до фига.

- Чем, я тебе могу помочь. Взять в оружейке калаш и перестрелять их? - пошутил Леша.

- Хорошо бы. Я и сам с удовольствием проредил бы этот зоопарк. Есть идея. Сходи к Матвееву. Одень его китель, а лучше тужурку с погонами старлея – это их надолго отвадит от «Стрельца»

- Давай попробуем! Забавно! – включился в авантюру Романовский – Я пошёл к Матвееву – и направился в надстройку судна.

- Лёха! Штаны только одень! В шортах не поверят – прокричал в след товарищу Егор. Сам Егор спустя минут пять сошёл на стенку и подозвал негра, по мнению парня, авторитета в этой банде спекулянтов.

- Amigo! Кубино офицер! – и показал на дверь надстройки. Негр не поверил и замотал головой. В этот момент, открылась дверь, наружного корпуса и на палубу вышел Кубинский офицер. В черной тужурке с золотыми погонами, чёрных форменных брюках, и блестящих черных туфлях и черной фуражке-аэродроме на голове! Даже Каминский присвистнул: «Блин! Вылитый кубинец!». Егор повернулся к негру, чтобы сказать, ну, что я говорил, но негра уже и след простыл. Если кому-то доводилось видеть хронику Великой Отечественной войны, где немецкие самолёты пикируют на разбегающихся по дороге в разные стороны беженцев, - это точно такая же была картина. Негры, побросав свои маски, ломились сломя голову во все стороны! У трапа собрались моряки с команды «Стрельца». Происходящее видел даже старпом и Маслов. Все поздравляли Лешку! Старпом обратился к Романовскому.

- Романовский! Молодец! Объявляю тебе благодарность.

- Служу Советскому Союзу – как и положено, в таких случаях, ответил Романовский.

- Это не всё. Будешь брать у меня или у Матвеева форму и разгонять этих спекулянтов, - закончил Баринов.

- Поработаешь Леха – пугалом, как в огороде. Черных ворон будешь разгонять. Может тебя уже называть товарищ Страшило, как в сказке «Волшебник Изумрудного города», вот только Страшиле мозгов не хватало – съязвил Егор. Все расхохотались, но Егор не унимался.

- Андрей Владимирович, - обратился он к старпому – поделитесь со Страшилой мозгами. Хотя, простите, они и у вас в дефиците! – моряки ещё сильнее грохнули смехом, даже Маслов улыбался и с сожалением посмотрел на старпома, он то знал, что связываться с Каминским себе дороже. Баринов молча удалился с палубы, остальные долго поздравляли Романовского с новой должностью – пугалом Страшилой, и одобряюще улыбались Каминскому. Ну не любила команда своих отцов командиров. Что тут поделаешь. Все помнили отличного моряка и их любимого командира Голода, а эти Башун и Баринов были пародией на настоящего морского офицера.

После нулей, ночью, по согласованию с командованием местного гарнизона на стенке у «Стрельца» выставлялся солдат Мозамбиканской армии с автоматом. Во время одного такого дежурства, на вахте Егора, пришёл такой чомбитас. По пирсу, по всему причалу были проложены железнодорожные рельсы, для перемещения вдоль пирса подъёмных кранов, платформ, вагонов. Стоит сказать, причал в Мапуту тянулся на многие километры. Напротив «Стрельца» на рельсах стояли две железнодорожные платформы. Часовой, отложив оружие в сторону, устроился спать на платформе. Егора это не то, чтобы возмутило или разозлило, нет, просто скучно было. Он спустился на стенку и растолкал негра.

- Amigo. Stand up! – негр недовольный, но встал. Егор вернулся на борт. Негр опять лёг спать. Егор спустился на стенку и растолкал негра.

- Amigo. Stand up! – негр опять поднялся. Егор ушёл. Негр лёг спать. Так повторилось ещё несколько раз. В итоге первому это надоело – негру. В последний раз, когда Егор поднял его, уже пинками, солдат просто встал и ушёл, бросив автомат на платформе. Этого Каминский, ну никак не ожидал от чомбитаса: «Что теперь делать?» - думал парень. Забрал автомат. Зашёл на борт «Стрельца» и поставил оружие у шлюпбалки, решив. «Придёт негр и будет искать оружие, вот тогда я ему и покажу кузькину мать». Пришло время меняться, а чомбитаса всё и не было. Появился, зато Шаврин, пришёл менять Егора. Каминский рассказал сменщику, что произошло, показал, где стоит автомат и наказал не отдавать его просто так чомбитасу, а поставить его раком. Сам пошёл спать. В половине шестого, за полчаса до подъёма Егора растолкал в койке взволнованный Шаврин.

- Ты чего Володя! Дай поспать.

- Иди к трапу и посмотри, - Володя выскочил из каюты, так как оставил пост, чтобы поднять Каминского. Егор пришёл к трапу. На стенке стоял его старый знакомый чомбитас. Стоял с автоматом. Автомат, который ночью забрал Егор так и остался у шлюпбалки. Ничего не понимая, Егор уставился на Шаврина.

- Чего ты на меня таращишься? Пришёл твой чомба. Повертелся. Автомата нет. Ушёл и вернулся с другим. Что теперь делать с этим? Чего доброго нас обвинят в хищении оружия, - Егор задумался: «Да ситуация. Что теперь делать с этим калашом. Утопить – не выход». Тут он увидел, что по стенке идёт мозамбиканский офицер. Егор схватил автомат и сбежал по трапу на стенку. Подошёл к офицеру.

- Amigo! Вы говорите по русский? – обратился он к нему.

- Да. Говорю. Что у вас случилось?

- Вот Ваш солдат оставил ночью автомат, я хотел бы вернуть – и Егор отдал офицеру оружие.

- Спасибо товарищ, - офицер взял автомат за ствол, закинул его на плечо и зашагал дальше. Шаврин и Каминский застыли в изумлении. Да, чудны дела твои Господи!

Размер имеет значение.

В километре от «Стрельца», дальше по причалу, стоял наш плавучий док. На нём мастерами-наставниками третий год работали пять человек: капитан дока, механик, моторист, токарь и сварщик. Они обучали негров специальностям. Каминский ходил на этот док по поручению Маслова с целью обмена фильмами, но напрасно ни киноустановки, ни естественно фильмов там не было, но Егор познакомился и подружился с токарем, он тоже был из Белоруссии.

Однажды, в два часа ночи, на вахте Егора, мимо «Стрельца» по пирсу шла парочка. Белый мужчина и довольно симпатичная негритяночка. Это и был токарь с дока Пётр. Он узнал Егора и подошёл со своей спутницей к трапу. Поздоровались. Егор спустился на стенку. Они немного поболтали о новостях из их жизни, как вдруг негритянка что-то стала объяснять Петру на португальском. Надо сказать, что за три года Пётр говорил по португальский как на родном. Выслушав негритянку, Пётр обратился к Егору.

- Егор, ты ей понравился. Она хочет от тебя ребёнка. Говорит ты красивый мужчина и дети от тебя будут красивые и здоровые, - от слов Петра парень растерялся. Негритянка приблизилась к Егору и прижалась к нему, поглаживая его по спине и заду.

- Петя! Она кто и откуда? – спросил, придя в себя Каминский, но негритянку не оттолкнул

- Она? Проститутка из резервации.

- Кто? Откуда? - Егор офигел от последних слов. Про резервацию Егор знал, но не думал, что встретит этих синьорин.

- Раньше при португальцах в Мапуту было шестьдесят тысяч проституток. ФРЕЛИМО собрали их в резервацию в городе. Они там живут, работаю на каком-то производстве и свободно ходят по городу. Она моя старая знакомая, - и добавил – красивая, правда? – и уточнил - По-своему конечно, - но поспешил успокоить приятеля - ты не бойся она чистая, их регулярно проверяют.

- Вы что оба сдурели? Я на вахте. Где мне прикажешь её отыметь. Здесь, на стенке у трапа?

- Можешь и здесь – невозмутимо ответил Пётр – можешь в каюту отвести. Она не привередливая. Главное, чтобы забеременела.

- Пётр – это что ещё за фокус? На хер ей от меня ребёнок? Ты, похоже, трезв или я чего-то не понимаю, - продолжал удивляться Егор, но уже поглаживая попу негритянки: «Хорошая такая попа и сама она стройная и на лицо не безобразная» - думал парень. Негритянка, же запустила руку ему в шорты и взяла в ладонь член парня издала какой-то звук и что-то сказала Петру.

- Твой член ей понравился, говорит самое то, небольшой, но сильный, у Егора уже зашкаливало и давление и эрекция. Негритянка продолжала ласково пальчиками перебирать его член и мошонку: «Надо успокоиться срочно, иначе фиг его знает, чем всё это закончится. Мало кто выйдет на палубу. Хорошо, что часовому на стенке это всё по барабану» пульсировало в мозгу парня. Он обратился к Петру.

- Так. Петя. Забирай эту синьору. Скажи ей, что я приду, завтра к тебе на док и пусть она тоже приходит, - Петр перевёл негритянке слова Егора. Она что-то ответила Петру, но продолжала ласкать парня.

- Говорит, что пошли сейчас. Завтра ты можешь её обмануть, а ей нужен от тебя ребёнок.

- Петя, объясни мне на кой ей от меня ребёнок! В чём тут фишка.

- Так всё просто. Если она от тебя родит, то это будет мулат. Значит, ему обеспечена карьера в государственных структура республики, а он потом позаботится о матери, сестрах, братьях, и всей его родне. У них тут кланово-племенной строй.

- Понятно. Мне-то, что делать. Я на вахте. Объяснять ей бесполезно я так понял.

- Правильно понял. Не отстанет, - Егор задумался. – Ладно, давай-ка так. Переводи - вдруг решительно заявил Егор, - Я сейчас поднимусь на корабль, возьму ей презент, одеколон, мыло. Договорюсь со своим сменщиком и мы пойдём к тебе на док, а там займёмся производством детей, - Петр всё перевёл. Негритяночка оставила Егора, и возбуждённо дыша, отпустила парня. Егор взбежал на борт. Заскочил в свою каюту, взял два одеколона, три куска мыла в упаковке и вернулся к трапу. Отдал всё негритяночке, но уже через борт, не сходя с трапа. Девушка очень обрадовалась таким подарка и ещё более страстно возжелала советико, что было заметно по её лицу и вздымающейся груди, кстати, отличная грудь. Без лифчика, а стоит как два рифа в океане.

- Скажи ей, сейчас придет сменщик – никто не должен был прийти. Егор придумал хитрый ход. Не зря же, со временем из него получится неординарно мыслящий разведчик-нелегал. Вдруг Егор вспомнил слова негритянки о его достоинстве и спросил Петра.

- Ну-ка расспроси её, что она там говорила о размерах моего члена, - Петр спросил негритянку. Она долго, что-то объясняла. В итоге Пётр перевёл Егору следующее.

- Она говорит, что маленький член это очень хорошо. Приятно, а у их негров, полуметровые, как у коней. Больно когда их имеют таким членом, а вот у чина, китайцев, очень им нравиться и у советико тоже по размеру то, что надо. Но, говорит у китайцев размер лучше, маленький и ей очень приятно.

- Вот тебе и раз, - удивился Егор – а мы всю жизнь размерами меряемся.

- Ошибочка парень выходит. Слушай, а где твой сменщик?

- Сейчас гляну - Егор зашёл в надстройку и через минуту выскочил встревоженным. Подбежал к трапу. Подозвал, Петра и негритянку, и тревожно зашептал им на ухо.

- Петя, уводи её быстрее, у нас на борту кубинская служба безопасности, - и уже погромче для негритянки, – Кубино офицер! - девушка прижала к груди подарки и быстро зашагала в сторону от «Стрельца» за ней последовал и Пётр, тоже не особо желающий встречи с кубинцами. Так Егор во второй раз разыграл карту под кодовым названием «Кубино офицер!».

Проститутки Мапуту.

Тема резервации для проституток возникала и раньше, и совсем в неожиданной ситуации. Однажды, утром, только Егор сменился от трапа, позавтракал и собирался лечь отдохнуть. Как к «Стрельцу», подъехала машина. Таких машин, ни Егор, ни его товарищи ещё не видели. Многоместная машина, но не автобус и не легковая. Из неё вышел европеец в американке, камуфлированная форма мозамбиканской армии. Это был советский военный советник. Он попросил проводить его к командиру судна. Вовка повёл гостя по коридорам корабля, а Егор, как подвахтенный остался у трапа. Из машины вышел водитель. Тоже европеец и тоже в американке. Оказался наш парень к тому же матрос срочной службы. Егор с ним разговорились. Вернулся Вовка. Егор предложил парню подождать в его каюте или даже сходить в столовую и чего-нибудь перехватить. Водитель очень заинтересовался - окрошкой. Они пошли в столовую и Егор от души накормил парня окрошкой. Пока матросик ел, он рассказал Егору очень интересную историю. Вот она.

- Что у тебя за машина такая?

- Немецкий минивэн, - Егор слова то такого не знал.

- Куда это твой начальник собрался, что к нам прикатил?

- Не поверишь. Ваши начальнички, как я понял, командир, старпом, офицеры экспедиции собрались в резервацию к проституткам.

- Да иди ты! – Егор решился дара речи.

- Точно я тебе говорю. Туда едут и наши советники, с ними. Мало им было в 79 году, ещё хотят.

- А что было в 79?

- Что? Не знаешь? - Егор отрицательно помотал головой.

- Четверо наших, советников, из-под Бейры и переводчик с ними, зелёный ещё пацан. Приехали в июле оторваться с проститутками. А я тебе скажу проституточки тут, конфетки. Есть разные и негритяночки и китайчанки и малазийки и мулатки, вот только белых - нет. Наблядовались и поехали обратно на джипе. А тут в Мозамбике такой закон существует, если тебя на дороге останавливают в форме с оружием, то лучше останавливай, кто бы ты ни был. Начнут палить, не задумываясь, если не тормознёшь. Я уже третий год здесь баранку кручу. Ну, так вот. Тормозят этих ебарей-перехватчиков, какие-то чёрные в форме. Они то, думали это чомбитасы, а это были бандиты. Они этим чёрным: «Советико!», те «Советико?», наши «Да! советико», ну чёрные из автоматов всю машину изрешетили. Всех четверых насмерть, переводчик какое-то время пожил и тоже загнулся. Вот съездили на блядки. Им говорят в союзе даже ордена дали. Вот теперь и ваши собрались. Боязно мне, скоро дембель, а тут опять по этим блядям езди.

- Ну, может, обойдётся. Снаряд дважды в одну воронку не бьёт – пытался успокоить парня Егор.

- Слушай, а что потом здесь началось! Наши, какую-то банду, подловили в засаду. Что и как там во время перестрелки произошло, не знаю, но видно у кого-то из банды был большой запас взрывчатки и с какого, она детонировала не ясно, только пятнадцать бандитов разорвало, на куски. И понеслось. Бандиты отловили нашего солдата и болгарина агронома. Нашего облили бензином и заживо сожгли, болгарина, правда, отпустили. Потом подходил БПК «Таллин», ну ты знаешь, дура большая. И сандалил в глубину материка ракетами. Потом по Мапуту рота морпехов парадным маршем прошла. В чёрных ПШа. Зрелище я тебе скажу потрясающее. Негритосы, неделю в шоке были. А тут и декабрь пришёл. Наши в Афганистан вошли. Самора Машел визжит: «Вы, что советико, хотите мне тут второй Афганистан открыть». Дурило из дурил, а как заговорил! Стал договариваться с бандитами. Наконец договорился, они не трогают советико, советико не трогают их, - Егор переваривал услышанное. Смысла врать Егору, у этого водителя не было, да и опасно. Окажись Егор стукачом особиста мало парню не покажется. Каминский подумал про себя: «Бляди до хорошего не доведут».

Вскоре позвали водителя. Башун, Андрюша, ещё пяток офицеров из экспедиции набились в микроавтобус и поехали концы свои вымачивать. Приехали на следующий день, рано утром, замученные и с явного бодуна.

Поверил ли тогда Егор водителю. Не до конца, но последующие события укрепили Каминского в истинности той истории с гибелью, четырёх советских советников и переводчика.

В разведке, только информация, полученная из разных независимых источников, может считаться в той или иной мере, достоверной.

Резервация существовала, и её посещали советские офицеры - факт! Поездка Башуна и компании доказательство. Ходили и ещё, отрывочные сведения о той бойне на дороге. Отрывочные сведения, но если их сложить, то подтверждался рассказ водителя. Такие развлечения были не редкостью, а системой, это подтвердит дальнейшая судьба Башуна. Спустя несколько лет, на ГиСу «Визир» Башуна назначат старшим похода. «Визир» тогда вместе с 9-ой Океанографической Экспедицией работали уже на Кубе. На борту «Визира» - Башун, Маслов Иван Михайлович и ещё ряд отцов-командиров организовали дом терпимости. Взяли с берега кубинок. Сношались с ними день и ночь и устраивали постоянные пьянки. В итоге, матрос срочной службы СПС, в простонародье шифровальщик. Рассчитав скорость течений, сбросил ночью спасательный плотик, когда командование придавалось разврату, и с полным набором шифров и секретных документов залез в плотик. Обрезал фал и отправился в дрейфующее плавание по океану, но вскоре был подобран американским фрегатом. Судьба Башуна, Егору не известна, говорили - получил по полной. Вылетел с флота и Маслов Иван Михайлович, несмотря на волосатую лапу в Штабе Флота. У него там служил зять. Ну, и поделом. Личные враги Егора Каминского долго счастливо не живут, а порой и вообще не числяться в списке живущих на Земле, но об этом будет отдельный разговор.

После встречи с Петром и милой негритяночкой «Стрелец» ушёл в море и в Мапуту он вернётся только перед самым выходом домой. Экспедиция перемещалась на север. Портом базирования «Стрельца» становился порт Иньямбане, но это уже другая история и другая глав второй книги

Глава десятая.

Иньямбане.

И сел на кита Айболит

И одно только слово твердит:

«Лимпопо, Лимпопо, Лимпопо!

Корней Чуковский

Африканские открытия Егора.

Каминского ждало одно из первых открытий связанных с Африкой. Как-то Егора вызвал на ГКП, штурман Борис Шарапов.

- Каминский, ты же с Шавриком в катерной команде. Найди в штурманском столе карту реки Лимпопо. Завтра на катере пойдёте в её устье. Наша экспедиция там работает. Им что-то надо доставить, я не знаю, что, но картами приказали вас обеспечить.

- Да ладно Боря прикалываться. Какое ещё Лимпопо? Может и Айболита, туда отвезём. Это нашего-то пьянтоса дока – оценил шутку штурмана Егор и дал понять, что его так просто не разыграть. Борис удивленно уставился на матроса. Потом с лёгким непониманием, по крайней мере, он считал Каминского грамотным и интеллигентным моряком, ещё раз повторил.

- Ты чего Егор несёшь. Возьми карту устья Лимпопо.

- Нет никого Лимпопо. Это сказка для детей про доктора Айболита и бегемотиков с их животиками, с детства знаю.

- Ты бы лучше с детства в школе лучше учился, - чем тратить время и доказывать этому неучу и упёртому бульбашу что известно любому школьнику, штурман открыл стол. Покопался и достал карту. Бросил её на стол.

- На. Смотри. Бездарь, - Егор взял карту.

- Блин! Лимпопо! Вот тебе и раз. Всю жизнь думал, что это сказка. У меня всегда пятёрка было по географии. Обалдеть как стыдно, - забрав карту, Егор отнёс её в катер. Благо Борис нормальный парень и некому не рассказал об их беседе, иначе Егора заклевали бы шутники-приколисты из команды.

Второе открытие ждало Егора, когда он увидел, как растут – ананасы. Всю жизнь парень думал, что они растут на деревьях. Как в мультике «Каникулы Бонифация»

Третье открытие. Оказывается в африканскую жару, спокойно можно есть лимоны, как яблоки. Почистил кожуру и кусай. Так за день с пяток лимонов можно и употребить. Благо кусты лимонов и апельсинов, растут на побережье, как наш шиповник - повсеместно.

Отдельная тема – кокосовые орехи. Кокосы в Африке, по крайней мере, в Мозамбике, это их всё. Эта пища - как зелёные, так и копра. Это топливо - кокосовые волокна хорошо горят. Это и посуда – скорлупа ореха. Это и разные поделки. Это, в конце концов, главный экспортный продукт Мозамбика. Ещё, моряки сухим орехом в кожуре играли в океане в водное поло, он им заменял мяч. Питательность же ореха удивительная. Егор по началу, когда дорвался, съедал за день два, а то и три ореха и был сыт весь день. Потом только один орех. Молочко кокосовое не очень. Больше похожее на сперму, кстати, официальное название и есть – эндосперм. Только этот эндосперм - ерунда, ерундой. Ну, правда, всегда - прохладное. Вот только, сколько его надо выпить, чтобы, удалить жажду. Осторожно надо пить, оно слабит и есть шанс после него весь день просидеть на струе.

Особенность Африки ещё и её насекомые. Особенно летающие. «Стрелец» теперь нередко находился вблизи побережья, выполняя самые разные задачи по обеспечению экспедиции. Домашние замашки бить насекомых на теле, в Африке, следует забыть. Надо согнать надоедливое насекомое, например, легко смахнуть рукой, а лучше сдуть, но не бить. Есть там такая ипритная муха. Муха похожа на муравья или муравей, похожий на муху, не суть. Кусать не кусает, но если раздавить, то получишь сильнейший ожог. Ожог именно иприта – боевого отравляющего вещества. Он, не проходит долго и очень беспокоит. Если ипритка, проползает по коже, то получаешь тоже ожог. Ожог вытянутой формы, как ползет так ядом кожу и поражает. Наши моряки помнят ее как ипритку, испанцы как ормига-муравей, местные вообще в ужасе, говорят, если много их проползает по лицу ребенка - он умирает. При обнаружении на коже живой, только сдувать.

Полуостров Линго Линго, находится справа от фарватера на вход в Иньямбану. Фарватер почти прямой, но безопасная глубина для прохода «Стрельца» только во время прилива. Чем ближе к экватору, тем сильнее приливы и отливы. Вся акватория вокруг Иньямбаны изобиловала отмелями, мелями и островами. Так получалось, что часть суши во время прилива превращалась в острова, а во время отлива, составляет сложную береговую линию с замысловатыми переходами, перешейками и отмелями. Даже идя на промерном катере, имеющем осадку менее метра, при совершенно прозрачной воде моряки со «Стрельца», регулярно врезались в мели. Иногда это приобретало совершенно безвыходную ситуацию. Идти невозможно, приходилось ждать прилива, но вскоре, как в сказке, на помощь морякам пришёл – дельфин.

Дельфин Флиппер.

Надо сказать, что дельфины постоянно крутились вокруг судна. По крайней мере, пока не появятся дельфины, команда не начинала купание за бортом. На судне хорошо знали, если у борта есть дельфины, значит на несколько миль вокруг, акул нет. Дело в том, что только дельфины, видели акул, они немедленно атаковали этих кровожадных хищников. На скорости били акулу носом в жабры и акула погибала. Поэтому, услышав свит дельфинов, акулы сломя голову ломились куда подальше. Это поведение дельфинов не объяснимо. Они ведь не ели акул. Правда стая акул могла напасть на одинокого или раненого дельфина, или на дельфинёнка, но дельфины всегда держались стаей, по крайней мери мамочки и дельфинята всегда следовали под охраной больших и сильных самцов.

Один взрослый дельфин привязался к команде промерочного катера «Стрельца». Как только спускали катер, этот дельфин отделялся от стаи и плыл в полуметре от борта катера, куда-бы катер не следовал. Если предстояла высадка на побережье, то дельфин крутился на глубине около метра, ожидая возвращения команды на катер. Как только катер давал ход, дельфин опять его сопровождал. Егор и Володя дали этому дельфину-приятелю имя, Флиппер, как и в фильме «Человек амфибия». Флиппер, весёлый парень и его главной забавой была, игра с Егором под названием - «погладь меня». Условия игры следующие. Егор садился на борт катера. Флиппер пристраивался на удалении ладошки от борта и шёл на одной скорости с катером. Задача Егора – неожиданно дотронуться до спины дельфина. Как Каминский только не старался, ему это не-разу не удавалось. Он и смотрел в сторону, и делал вид, что чем-то занят. Вдруг неожиданно, как казалось Егору, выбрасывал руку в сторону Флиппера. Бесполезно. Дельфина мгновенно, отходил от борта на полметра, и моряку было уже не дотянуться до его спины, при этом - это всё сопровождалось смехом-трощениям довольного Флиппера. Так они забавлялись весь переход к цели или обратно на судно. Однажды чем-то раздражённый Шаврин спросил Егора.

- Ты что действительно не можешь обмануть эту рыбину.

- Он не рыба. Он животное, млекопитающее, как и мы с тобой, - ответил ему, Егор и добавил – и будет по умнее некоторых людей. Смотри, какие у него умные и улыбчивые глаза, - Флиппер как всегда плыл рядом с катером. Его правый глаз смотрел на моряков и создавалось впечатление, что он улыбается, этому еще способствовал и полуоткрытый рот дельфина, ну улыбка и только.

- Да ладно. Я его сейчас обману - самоуверенно заявил Володя.

- Валяй – ответил Егор. Шаврин сделал пять попыток, всё напрасно, только вызвал хохот у Флиппера. Ничего лучше не придумав, Шаврин запустил в дельфина гайкой и попал ему в спину.

- Зачем! Ты, что сдурел? А ну-ка прекрати! – набросился на Шаврина, Каминский, но похоже и Флиппер не собирался спускать людям такое хамство. Он отплыл от катера в сторону на приличное расстояние. Затем разогнавшись до огромной скорости, как торпеда устремился в борт катера. Понятное дело он не собирался таранить катер, но ответить людям он должен был. Поэтому перед самым бортом, дельфин ныряет под катер, и с другого борта как чёрт из табакерки, вылетая из воды метра на два, и делает свечку. Обрушиваясь в воду всем своим огромным телом и поднимая, фонтан брызг при этом сбивая катер с курса. Так он делал, пока не загнал команду катера вовнутрь. Сидеть в сорокоградусную жару в пластиковой рубке, обливаясь потом и вдыхая раскалённый пластик сомнительное удовольствие, но ходить мокрым от солёной воды тоже не хочется. Тем более, эта вода высохнет и на форме останется куча морской соли. Ходишь потом, как пёс шелудивый. Флипперу и этого показалось мало, он начал боком толкать в борт катер постоянно сбивая его с курса. Уже не выдержал управлявший катером Палыч.

- Шаврин, ну какой ты идиот. Зачем ты дельфина обидел.

- Больше не буду, – как школьник ответил Вовка, и спросил - а что делать?

- Извинись,- предложил Палыч

- Как извиниться, я же на рыбьем языке не говорю. Хотя ты говорил он и не рыба вовсе, - обращаясь к Егору, рассуждал Володя. Егора осенило!

- Вовка свистеть умеешь!

- Умею!

- Громко!

– Да Громко. С пальцами во рту.

- Вылезай из катера и свисти что есть силы, - Шаврин открыл люк и высунулся из рубки по пояс. Дельфин увидел своего обидчика. Сделав очередную дугу, лег на боевой курс и устремился к катеру. Шаврин, что было, силы засвистел. Флиппер, внезапно сбросив скорость, перевернулся на спину, на треть корпуса, высунувшись из воды, плавно подплыл к борту. Продолжал плыть на спине вдоль борта катера, уставился на свистящего Володю. Шаврин свистел. Флиппер ему подсвистывал. Со стороны получалось, они исполняют какое-то современное музыкальное произведение, вскоре к ним присоединился Егор, не устоял и Палыч. Каково было удивление ребят из экспедиции, они ждали катер на причале, чтобы передать на «Стрелец» материалы каких-то исследований, когда этот свистящий квартет подошёл к стенке. Флиппер отплыл подальше. Дельфины не очень доверяли аборигенам. Пока трепались моряки с бойцами экспедиции, пока разгружали то, что доставил катер со «Стрельца», пока грузили образцы. Начался отлив. Катер двинулся обратно, в гараж. Но время было упущено. С лёту врезались в отмель. В прозрачной воде невозможно точно определить глубину. Удар был очень сильный. Егор сидел на носу катера, изображая вперёдсмотрящего. От удара киля катера о грунт, Каминский с переворотом через голову оказался в воде. Прыгну и Володя, чтобы стащить четырёхтонный катер с отмели, на которую он сдуру, на полной скорости влез. Нужно торопиться. Отлив продолжался и если катер не стащить, через десять минут он будет уже лежать на борту. Четыре тонны им никак не осилить. И пусть в этот раз, а после героического похода на катере в Конакри, правильные выводы сделали все, у них была рация, но пользы от неё было как от козла молока. Кто к ним придёт на помощь? Другой катер со «Стрельца» и сядет на мель рядом. На силу стащили катер с мели. Дали малый ход, чтобы, если и уткнутся в отмель, так не на полном ходу и стащить его будет проще. Идти же на малом ходу тоже нельзя – отлив продолжается и скоро вокруг катера будет суша. На минуточку, в этой стране идет война, если кто-то случайно забыл. Вокруг Иньямбане по данным разведки рыщут банды. Принимать бой! Так этот бой точно будет последним, правда это будет и не бой, а расстрел мишени, как в тире. Да и оружия у них, слава Богу, на катере не было. Может в плен возьмут, потом обменяют. Такой каскад мыслей вертелся в голове Егора, но скорее всего похожие мысли посетили и Палыча и Вовку. Всё чаще и чаще катер натыкался на мели. Дело приобретало безвыходное положение. Вдруг! Появился Флиппер! Он подплыл к носу катера. Перевернулся на спину, и наполовину высунувшись из воды начал на спине глиссировать по воде хлопая себя по животу ластами и громко треща, что-то на своём дельфиньем языке. Он проплыл метров сто. Вернулся к катеру и повтори этот манёвр. Егора опять осенило!

- Палыч! Флиппер нам указывает фарватер! Давай газу и иди за ним, - размышлять было некогда, на счету минуты. Палыч устремился за дельфином. Флиппер несколько раз нырял и опять ложился на спину, треща и хлопая себя ластами по животу продолжал глиссировать, по только ему известному фарватеру. Катер уже полчаса ведомый дельфином, шёл на максимально возможном ходу, и ни разу не налетел на мель. Вскоре Флиппер поплыл как всегда рядом с катером. Моряки вырвались в океан. Впереди маячил «Стрелец». Через сорок минут катер уже поднимали на борт. Егор, Володя и Палыч в три голоса рассказали, как их выводил дельфин, как они организовали квартет художественного свиста. Вскоре на юте, негде было яблоку упасть и моряки в который раз пересказывали свои сегодняшние приключения. За бортом резвилась стая дельфинов. Среди них был и Флиппер. Егор и Володя подошли к борту и засвистели. Вдруг из воды выскочил дельфин. Это был Флиппер. Он сделал свечку. Ему аплодировала вся команда. Откуда узнали вахтенные, но и они вышли на палубы и аплодировали дельфину, а тот будто понимая, что это ему посвящены эти овации, раз за разом делал свечки. Удивительные существа эти дельфины. Достаточно один раз посмотреть дельфину в глаза и убедиться на всю жизнь, что они порой разумнее, некоторых людей.

Егор – обед для акулы.

В первый свой заход в Иньямбане «Стреле» встречали на пирсе не только члены экспедиции, но представители Советского посольства. Оказывается в эти дни в Иньямбане проходил какой-то международный чемпионат по военно-парашютному спорту. Выступала Советская команда. Срочно нужно было собрать болельщиков. Поступил приказ по громкой связи судна: «Всем свободным от вахт! Собраться на юте. Форма одежды гражданская парадная. Готовность 45 минут». Народ засуетился. В назначенное время человек тридцать стояли в готовности на палубе. Подъехал большой шикарный иностранного производства автобус. Все погрузились в него и отправились на взлётное поле на берег океана, поболеть за наших спортсменов. Событие это произошло утром и как стало известно морякам, они проведут там весь день и вернутся на судно уже после ужина. Поэтому Анна Ивановна взяла обед и ужин сухим пайком. Два последних сообщение вызвало восторг у команды. Во-первых весь день на берегу, среди людей, после трёх недель болтания в океане. Во-вторых.

Анна Ивановна, красивая, статная женщина, пятидесяти лет, заведующая продовольственной частью «Стрельца». Женщина-легенда. Она всю жизнь на флоте, ни детей, ни семьи. Она любимай женщина их командира капитана третьего ранга Голода. Её уважали и как мать любили все без исключения. Говорили, что конфликт Маслова и Голода, после которого командира отправили на пенсию и был из-за Анны Ивановны, но не это главное, а главное она виртуоз высшего класса по обеспечению судна продуктами питания. У Анны Ивановны находились знакомые и друзья не только по всей военно-морской базе Балтийск, но и как показало время и на других флотах. Не раз Анна Ивановна подходила к боцману судна и говорила: «Я заберу матросов на три часа». Ей никто и никогда не отказывал. Потому, что это была Анна Ивановна – их кормилица. На судах кормили хорошо, но на «Стрельце» меню превосходило ресторанное. Только один факт и всё станет понятно. В течение недели не повторялось на обеде одинаковое блюдо. Не раз Егор, Сергей и Вовка, садились в кузов дивизионного ГАЗ 66. Анна Ивановна в кабину к водителю. В кузове лежали мешки перловка, пшено, мука, макароны. Полдня они ездили по базе. Перетаскивали мешки и коробки с кораблей в машину и обратно. В итоге такого обмена, вечером на «Стрелец» парни заносили ящики с компотами, коробки с сухой колбасой, банки с говяжьими языками. Обычная тушёнка в волшебных руках Анны Ивановны превращалась в осетрину! На кораблях, на всех без исключения, пища готовится в одном котле и для команды и для офицеров и командиров. Поэтому слова о сухпайке, от Анны Ивановны вызвал восторг. Всё знали, что этот сухпай будет не для моряков, а для ченчя и наварятся на нём моряки не слабо. При этом, не потратив никаких своих средств, ну только, что поголодают слегка, так в жару, на солнцепёке никто уже и не ел. В обед, немерено на судне готовили шикарную окрошку от Анны Ивановны на сыровяленой колбасе и в отличном изготовлении ещё одного уникального специалиста – кока Татьяны.

Автобус прибыл на взлётное поле аэродрома. Каждый получил пакет с сухпайком. Анна Ивановна не обманула ожидание команды. В маленьких по 180 грамм банчках: язык говяжий, паштет гусиный, печень трески, плавленый сыр и банка Советского сгущённого молока. За одну только сгущёнку у негров можно было просить всё, что душе угодно и ведь отдадут. Это надо было видеть, как пробив две дырки в банке и в один засос негр в полном кайфе своим губищами высасывал содержимое.

На краю взлётного поля размещались высококлассные бунгало – это отель. Ресторан. Несколько баров. Шныряли официанты, горничные, прислуга номеров. Ребята быстро избавились от сухпая получив отличные деньги, на них можно не день, а неделю пить пиво.

Егор уже собирался рвануть с друзьями на пляж, искупнуться в океане, пока ещё не начались прыжки, как вдруг его кто-то сзади потянул за рукав. Каминский повернулся. Это был Маслов.

-Что случилось Иван Михайлович?

- Егор, - редко Маслов обращался к нему по имени – Я знаю, ты хоть и резкий, но порядочный парень, - он протянул Егору свой сухпаёк. Каминский всё понял.

- Ждите Иван Михайлович. Через пятнадцать минут вернусь, - Егор нашёл горничную, которой они с Шавриным скинули свои пайки. Надо сказать, что в этой нищей стране, кто имел работу и ещё такую высокооплачиваемую, как в этом отеле для иностранцев, жили хорошо. Она с удовольствием взяла и этот паёк. Егор подошёл к Маслову и незаметно передал ему метикалы. Ничего не говоря, Маслов пошёл по своим делам. Егор побежал на пляж, догонять ребят. Нужно уточнить, при всех сложностях отношений с первым помощником Масловым, Каминский ни разу не вспомнил, об этой истории, ни намёком, ни полусловом, как ничего и не было.

Егор примчался на пляж. Парни уже были в воде. Океанский прибой - бала на два. Отлично! Раздеваясь на ходу, Егор бросился в объятие теплого Индийского океана. Моряки начали играть в пятнашки. Ныряя в набегающую волну, выныривали в самом неожиданном месте. Десяток человек резвились. Вскоре они увидели и плавник дельфина. Вынырнув, Егор обратил внимание, что в воде только они, а всё отдыхающие и их офицеры на берегу и что-то кричат им и машут пуками, куда-то указывая. До него долетали обрывки слов, сносимые сильным ветром: «Шарк! Шарк! Шарк!» - Егор присмотрелся, куда указывали с берега. Плавник, который они приняли за дельфиньи, оказался акульим. В этот момент Егор запятнали и ему надо водить. Он же стоял как столб. Идиотское положения. Кричать в ветер бесполезно. Он попытался приблизиться к парням, но те как веером поныряли в волну и задали стрекача, не желая водить. Бросить их тоже нельзя. Что у этой акулы на уме. Егор остался стоять по грудь, в воде скрестив руки на груди. Все вынырнули, а Каминского накрыла волна и закрутив понесла к береге. Как волна откатила, Егор встал и скрестил руки над головой. Теперь воды было по пояс. Парни смотрели на него. Почему он не водит? Когда Егор заметил, что все, смотрят на него, он показал на акулу. Увидели ли они плавник или нет, он не успел понять, его накрыла волна. На этот раз Егора понесло не на берег, а в океан. Всплыв он увидел, что довольно далеко, отдалился от берега и под ногами не чувствует дно. Главное не волноваться и не думать, нет, не об акуле, а о той проклятой судороге. Егор спокойно, брасом поплыл к берегу. Парни уже все были на берегу. Сзади догоняла волна. Егор нырнул и вцепился в песок всеми пальцами рук и почувствовал, как его вытягивает отливной волной в океан, а он пальцами сгребает песок на дне. Этот приём он повторил трижды. Когда вынырнув в четвёртый раз, увидел радом с собой – Володю и Леху. Они помогли уже выбившемуся из сил Егору, достигнуть берега. Вылезли на сушу и повалились на песок. К ним подходили свои и иностранцы, съехавшиеся на чемпионат. У берега кружила акула, довольно приличных размеров. Все поздравляли их с успешным спасением. Высохли быстро. Стерли с себя соль. Оделись и пошли на соревнование. Скоро должна была прыгать советская команда. Самое удивительное, что Егор не испытывал страха, когда спасался от акулы. Мелькнула только язвительная мысль: «Ну, это же совсем какая-то ерунда. Быть съеденным акулой. Вот довыпендривался перед своей любимой Людочкой. На похоронах, того, что от меня останется, народ, будет не плакать, а ржать».

Джессика!

Наконец с неба попрыгали и Советские спортсмены. Моряки, маленько накачанные пивком, болели от души. Сделал, дело гуляй смело. Егор и основная часть рядового личного состава, отправилась опять на пляж. К ним присоединился старший лейтенант Алексей Матвеев. Он занимал должность заместителя командира по науке. Высокий, интеллигентный, грамотный офицер и полная противоположность Андрюше Баринову. Алексей, был больше всё-таки ученый, чем солдафон. Прекрасные отношение у него сложились со всей командой, он не допускал панибратства с матросами, но они его при этом считали своим парнем и платили ему уважением и дружеским отношением. Матвеев был выходцем из гнезда командира Голода и этим всё сказано. Старлей Алексей Матвеев ещё курсантом в училище начал заниматься каратэ и достиг в этом виде боевых искусств неплохих результатов. Он с матросами боцкоманды, по собственной инициативе на навигационной палубе, оборудовал что-то вроде спортзала и проводил с моряками занятие по каратэ. Конечно, это добавляла ему серьёзного авторитета в глазах команды.

Компания, человек восемь, со «Стрельца» вернулась на пляж. В воду лесть не хотели. Решили, на ветерке дождаться захода солнца, а потом уже в баре накатить от души отличного мозамбиканского сырьеже. Расстелили на песке занавески, которые поснимали в своих каютах с коек. Разлеглись, выставив спины тропическому солнцу. Кто-то даже задремал.

Вдруг перед глазами моряков пробежали изящные негритянские ножки! Раздался смех похожий на колокольчик! Будто по команде. «Рота! Подъём!» Они вскочили на ноги и у всех в одно мгновение – остановилось дыхание. Перед ними на песочке, стояла и словно колокольчик хохотала, толи черный ангел, толи галлюцинация, сразу и не понять. Совершенно черная, невысоко роста, с красивыми ручками, стройными ножками и длинными до попы кучерявыми, как смоль волосами, на них смотрела и смеялась очаровательная негритяночка! Такую женскую красоту парни видели только на обложках, запрещённого на борту судна, журнала «Playboy».

Это создание, от растерянного вида парней, ещё сильнее залилась таким непосредственным смехом, что моряки тоже начали смеяться. На этом чуде практически не было одежды. Узкий белый треугольник закрывал лобок, тесёмки по талии, а на попе белый маленький треугольник, исчезал в обалденно аппетитных ягодицах, Так ребята впервые узнали, что такое – стринги Бикини. То, что должно назваться лифчиком, представляло собой два маленьких треугольничка на тесёмках. Они не поддерживали красивейшую и упругую грудь, они лежали на ней, только прикрывая хорошо выделяющиеся сосочки.

Эту изящную фигурку дополняла осиная талия, кругленькая попка, стройные ножки и упругая как два чёрных бильярдных шара грудь. Это сеньорита – совершенство!

Лицо у красавицы европейского типа, ничего от негроидной расы, кроме чёрного цвета кожи. Все черты очень красивой европейки! Аккуратненькие, белые как жемчуг небольшие зубки, тонкие губки, небольшой прямой носик, слегка монголоидный разрез глаз, чёрные, угольки весёлые глаз, маленькие изящные ушки.

Это милое создание смело сделало несколько шагов вперёд. Почти в плотную подошла к морякам, протянула свою маленькую ладошку со словами.

- Джессика! – каждый из моряков с огромным удовольствием приложился губами к её ручке, а она каждому мило улыбаясь и изящно представлялась: «Джессика! Джессика! Джессика!» - Пока, знакомились, к ним с Джессикой подошёл, высокий, атлетического телосложения европеец.

- I´s my friend. He is from Rhodesia. Sportsman. – представила его Джессика.

- Чего она говорит? Алексей переводите – ребята накинулись на Матвеева. Матвеев бегло говорил по английский.

- Это чудо говорит, что этот родезийский спортсмен её друг.

- Из Родезии! Ни фига себе, они же типа воюют с Мозамбиком,- высказал опасения кто-то из ребят. Его послали на три весёлых буквы. Если рядом стоит такое очарование, понятно, когда звучат музы – то пушки молчат.

- Harry – представился родезист.

- По-нашему значит Гарик! Годится!- перевел Матвеев. Моряки по очереди, пожали руку Гарри и всей компанией, захватив вещи, направились к лежаку, на котором обосновались Джессика и Гарри. Джессика, натянула тонкое цветастое платье и ловко, ничуть, не смущаясь, вытянула сначала лиф, а потом и стринги. Платье облегало её изумительную фигурку, а через тонкую ткань просвечивались все девичьи прелести. Вот оно оружие страшнее ядерного. В голове Егора пульсировала только одна мысль: «Да ради такой красоты можно и Родину продать!», похожие мысли, были у всех кто стоял рядом с этой неземной красотой. Но новое чудо, отвлекло на время вынимание советских моряков от прелестной Джессики. Гарри поднял с лежака магнитофон. Это был двухкассетник. Отойдя от шока вызванного магнитофоном, первым возмутился Егор.

- Братва! Вы смотрите, до какого извращения опустились капиталисты. Вместо того, чтобы сделать два магнитофона они их всунули в один. Явно с жиру бесятся. У нас в Союзе и простого магнитофона не купить и стоит он за 200 рублей, а тут два в одном, - удивительно, но Егор возмущался совершенно искренне. Воспитанный в Советском тотальном дефиците и нищете, его психика на отрез отказывалась воспринимать виденное. Самое странное, все моряки поддержали его, и единогласно осудили разлагающийся капитализм. Гарри спросил Матвеева, чем же так привлёк внимание его друзей этот магнитофон. Матвеев ответил, что он им очень понравился. Тут произошло совсем невероятное. Родезиец, взял магнитофон и со словами:«Present! My soviet friends». Вручил его Матвееву. От такого жеста Гарри, все опешили. За такой подарочек придётся отвечать и перед особистом и перед таможней. Матвееву на силу удалось убедить родезийца забрать свой подарок назад. Этот день многое поменяет в голове Егора, пошатнув вбитые с детства в его башку советские догмы и постулаты.

Моряки, Гарри и Джессика, одевшись, направились в бар. Там собрались все гости кемпинга, моряки со «Стрельца», спортсмены всех команд, состоятельные мозамбиканцы. Играл африканский квартет. Центром внимания, конечно, опять стала Джессика. Девушка веселилась от души. Она танцевала только с парнями, с которыми познакомилась на пляже, а в перерыве между танцами, заскакивала к кому-нибудь из них на колени и весело что-то щебетала, впавшему в прострацию от этой птички на его коленях моряку. Как только начинала звучать музыка Джессика словно ветерок, срывалась с колен. Схватив за руку, одного из её новых советских друзей она устремлялась с ним, на танцевальную площадку. Алексей, расспросил её, откуда и кто она. Ребят ждало новое потрясение. Джессика была с острова Мадагаскар. Ей шестнадцать лет. Её отец крупный заводовладелец. Она прилетела в Иньямбане на личном самолёте её отца, посмотреть соревнование. Трудно сказать, почему за этот вечер, никто из моряков не лишился разума, по крайней мере, Егор был очень близок к этому. Увидев, что её новые советские друзья, пьют пиво, пусть и очень дорогое. Джессика, каждому заказала и подарила, отличную бутылку прекрасного португальского портвейна «PORTO». Пришло время прощаться. Гарри и Джессика провожали своих новых советских друзей до автобуса. Девушка, поцеловала нежно в губы каждого, вставая на цыпочки и обхватив голову парня своими маленькими, красивыми ручками.

Автобус, в гробовой тишине, подкатил к «Стрельцу». На нем, приехали все те, кто находился весь день на аэродроме, и отцы-командиры и даже особист. Никто всю дорогу не проронил ни слова. Если бы, особист смог прочитать мысли Егора Каминского в тот момент, кода Егор выходил из автобуса, то расстрелял бы матроса на месте без суда и следствие. Сильнее, как в тот вечер Егор больше никогда в своей жизни, так не проклинал и ненавидел свою Советскую кастрированную коммунистами Родину, свой раболепный народ, свою проклятую нищенскую жизнь, направленную только на выживание. Желание посетить Мадагаскар станет розовой несбыточной мечтой Егора на всю оставшеюся жизнь. Пройдут годы, и он с дочерью Марьей, наконец-то построит настоящую морскую парусную яхту, чтобы осуществить свою мечту жизни. Получит даже право ношения государственного флага России, но это уже совсем другая история из другой жизни, и уже совсем другого человека.

Полуостров Линго Линго.

Полуостров Линго Линго располагался севернее фарватера в Иньямбану. За песчаной полосой прибоя и за полосой колючего кустарника, состоящего из акации, основного растения саванны, в кустах апельсинов и лимонов утопали брошенные португальские виллы. Эти добротные дома, правда, уже без окон, облюбовали бойцы экспедиции, оборудовав в них свою базу. «Стрелец» обеспечивал работу этого отряда.

С помощью нового и как всегда в Советском Союзе, секретного лазерного дальномера бойцы экспедиции и команда «Стрельца» создавали точные карты побережья Мозамбика. Принцип работы этого зверя был довольно прост. На судне, на сигнальном мостике устанавливали мощную оптическую систему, проще сильный бинокль. К нему подводилось электропитание для вмонтированного в этот бинокль мощного лазера. На берегу на вышке-треноге поднималась антенна-приемник лазерного сигнала и одновременно передатчик его на «Стрелец». На корпусе антенны изображён чёрный крест. Судно движется вдоль берега и боец с сигнального мостика, через мощный бинокль, целится в антенну-приёмник, в её чёрный крест. Нажимая кнопку на ручке бинокля, посылается лазерный импульс. Отражённый от антенны лазерный луч возвращается, и удается очень точно, на специальном приёмнике находящемся на судне, определить координаты местоположения «Стрельца» и расстояние до антенны. Также эта система была синхронизирована с судовым эхолотом показывающим глубину под судном, во время посылки импульса и с репитером гирокомпаса, указывающим истинный север. Это тысячекратно, по сравнению с ручными замерами, позволяло ускорить создания точной карты побережья с указанием глубин.

Дело в том, что эта антенна стоила бешеных денег и была совершенно секретна. Поэтому днём её охраняли вооружённые чомбитасы и бойцы экспедиции, а на ночь, от греха подальше, её на катере переправляли на «Стрелец». С утра начинали всё сначала, так что Егору и Володе не было когда скучать ведь они входили в команду промерочного катера.

Чтобы не гонять катер четыре раза в день, поднимать его и снова спускать, Башун решил оставлять его на берегу вместе с командой катера и ещё пять шесть желающих отдохнуть на диком пляже из команды судна. До этого Плавали-Знаем, дошло наконец-то, что здесь идёт война и на катер стали выдавать АКМ со штыком и одним снаряжённым магазином. В один из таких дней, на катере высадились на берег кок Танюша, несчастная девушка, пахала все полгода без отгулов и выходных, вот кто настоящий герой-моряк. Кто-то из экспедиции, и сам Башун, решил понежиться на песочке и естественно Егор, Володя и бессменный механик Палыч. Ждали бойцов из экспедиции, чтобы они в очередной раз забрали свою антенну. Что-то их приход задерживался. В сотне метров от полосы прибоя по берегу росла шириной метров тридцать, густая поросль акации и всякой другой саванной кустарниковой поросли. Уже довольно долго ждали посланцев за антенной. По рации передали: «Они вышли. Ждите». Надо ещё заметить, что через эту стену колючей акации где вздумается не пойдёшь. Она очень густо росла, порой в её колючках висели запутавшиеся и погибшие птицы. Ходили, слегка пригнувшись в основном, по тропам протоптанными какими-то животными. Вдруг в этих зарослях взвились с криком птицы. Значит, кто-то идёт и потревожил их.

- Пойду встречу? – обратился Егор к Башуну, Командир утвердительно кивнул. Егор спрыгнул с катера.

- Автомат возьми! – крикнул Шаврин и бросил Каминскому калашников. Егор поймал автомат, повесил на плечо и пошёл к стене акации, выглядывая тропинку. Вскоре ему попалась довольно широкая и очищенная, явно не звериная, но всё-таки петляющая тропинка. Егор пошёл по ней. Углубившись в заросли Каминский неожиданной увидел двух вооружённых человек в американке, они пригнувшись держа на изготовке автоматы тихо пробирались по тропе к побережью. Сквозь заросли, было трудно разобрать кто это. По прямой до них было не более двадцати метров. Егор присел. Взял автомат наизготовку. Тихо опустил предохранитель, до стрельбы очередями. Беззвучно и аккуратно, чтобы не перекосило патрон, оттянул затвор затем, сопроводив его обратно рукой, не допуская лязга, загнал патрон в патронник. Прицелился в незнакомцев. Дело в том, что в Мозамбике все воюющие стороны ходили практически в одной камуфлированной под тропики и очень качественной, военной форме, которую советико, между собой называли – «американкой». Более того на этой войне сначала стреляли, а потом спрашивали: «Ты кто?». Если было ещё кому отвечать

Егор держал противника в прицеле. С его стрелковой подготовкой снять их – плёвое дело. Даже мяукнуть не успеют. Но что-то удерживало Каминского от последнего шага. Цель крадучись приближалась. Егор положил палец на спусковой крючок. Как учила Мария Степановна в тире, точнее прицелился и стал ловить мгновение между ударами сердце. Цель была уже рядом. Время принятия решения на открытие огня. Вдруг один из них выпрямился и произнёс.

- Блядь! Где этот «Стрелец» Сколько уже бродим по этим колючкам!- умнее ничего, как вскочить Егор не придумал. Его недавние противник от неожиданности упали на землю и по Егору практически в упор, ударили две автоматные очереди. Благо стрелки были не ахти и стреляли в падении, пули посшибали ветки над самой головой парня. Егор при первых выстрелах бросился на землю. Плевать уже на колючки, когда пошла такая пьянка. Чтобы хоть как-то угомонить этих двух перепуганных вояк, Каминский дал прицельную длинную очередь над самыми задницами лежащих в колючках стрелков, обильно засыпав их сбитыми пулями ветками кустарников, а потом разразился отборнейшим матом, для передачи этого текста не придуманы в русском языке ещё такие слова и даже буквы. Стрельба прекратилась.

- Смотри, похоже свой! – наконец разродились визави Каминского.

- Встаем мать вашу, идиоты, и не стреляем больше. Я Каминский со «Стрельца». Вы блин идиоты, кто такие? – прокричал Егор, но не встал.

- А мы идиоты, из топографического отряда – ответили ему, но тоже не встали.

- Ассадце знаете?

- Знаем!

- Как его имя?

- Алик!

- Блин верно! – Егор встал. Встали и бойцы из экспедиции. Подошли по тропинке друг к другу.

- Вот и встретились – резюмировал один из парней и протянул руку Каминскому, - Антон.

- Егор, – пожав, руку парню ответил Каминский. Второй оказался Юрой. С ним тоже обменялись рукопожатием. Закурили. Всех троих слегка колотило. Молча докурили.

- Ладно, пошли за антенной, - Егор повернулся и пошёл по тропе к побережью. Парни пошли за ним. Вышли на берег. Катера не было. На песке в одиночестве скучал Володя Шаврин. Троица спустилась к воде и подошла к Володе.

- Где катер? - спросил Егор.

- Ушёл – как то обречённо ответил Володя.

- Вовка не валяй дурака и давай по порядку, что тут произошло и почему ушёл катер, – набросился на Шаврина Каминский.

- Ты ушёл. Потом там, куда ты пошёл, началась перестрелка. Башун, столкнул катер в воду, приказал Палычу «Заводи! Валим отсюда» и они пошли на «Стрелец».

- Ты, то чего тут сидишь? – поинтересовался Егор.

- Тебя жду, – невозмутимо ответил Володя. Егор молча пожал руку товарищу. Гоп-патриоты любят декларировать «Русские своих - не бросают». Так вот товарищи-патриоты русские они разные бывают, один задрав штаны, убегает на катере, а другой безоружный, отлично понимая, что с ним будет, не двигается с места и ждёт товарища. Башун потом оправдывался через Маслова. Он мол, командир не имел права рисковать собой и оставить судно без командования, и на катере были другие люди и даже женщина. Здесь уже каждый решает сам.

Егор, Володя и парни с экспедиции, решили возвратиться на базу отряда и оттуда по рации связаться с судном. Раз решили, значит, так тому и быть. Володя даже не спросил, что за стрельба была. Это уже не имело значения, ведь все живы и целы. Решили не рисковать и по берегу выйти на остриё мыса Линго Линго и уже там, пересечь колючую зелёнку, дабы выйти поближе к базе отряда и не испытывать больше судьбу. Их пальба могла привлечь внимание настоящих «бандитос».

В этот раз пробираться через колючки пришлось уже точно по звериной тропе. Первым шёл Егор. Аккуратно отводя в стороны ветки, чтобы не хлестнуть идущего следом. Он отводил ветки назад и в сторону. Было жарко и душно в этих зарослях. Воняло трупами птиц и животных. Егор протянул руку, что бы в очередной раз отодвинуть ветку и в последний момент его рука замерла в сантиметре от ветки. На Егора вместо ветки, смотрела змея. Подняв голову, она немигающими черными бусинками глаз, в каких-то двух ладонях от лица парня уставилась на него и быстро двигала своим раздвоенным языком. Егор опустил руку к поясу, на котором висел штык-нож. Тихо, но решительно, вынул его из ножен и мгновенным коротким рубящим ударом снёс змеиную башку. Тело змеи после удара само свалилось на землю. Спокойно, не поворачиваясь, Егор вернул штык-нож в ножны, благо накануне ребята из боцкоманды наточили его как бритву, и продолжил движение по тропе. За ним след в след двинулись остальные. Похоже, никто ничего не заметил. Наконец-то вышли на чистое пространство. Убрав ветки под кокосовой пальмой и расчистив место, Егор сел и привалился е пальме спиной. Каминского бросило в дрожь, по телу ручьями струился пот. Форма вся намокла от пота. В глазах, стояло молоко всё былым бело. Он потерял зрение. Егора окружили ничего не понимающие товарищи. Только теперь они увидели, что его лицо в крови. Слав Богу, это была кровь змеи, но живот, колени, локти кровоточили от уколов и порезов, результат стрельбы из положения лёжа, в зарослях акации.

-Егор, что с тобой? – встревожено, спросил Володя.

- Устал я Вовка. Сильно устал. Дайте мне немного отдохнуть и пойдем дальше, - Егору не хотелось пугать ребят своей внезапно наступившей слепотой. Спустя несколько минут зрение вернулось. Егору стало легче. Он встал.

- Пошли ребята. Похоже мы близко. Дымком потянуло, - действительно, поднявшись по тропе на возвышенность, они вышли прямо на базу отряда. Понятное дело, никакого боевого охранения или хотя-бы часового в секрете - не было. Полная безмятежность и расслабуха.

- Где вы бродите? Что там за стрельба? Почему катер вернулся на «Стрелец»» - накинулся на Антона и Юрия командир отряда мичман по имени Станислав. Егор с ним на переходе неплохо сдружились, - Привет Егор! Привет Володя?

- Привет Стас, - Егор и Володя поздоровались с мичманом и с остальными парнями, их было человек десять.

- Стас, ты что-ли хоть, боевое охранения выставил бы,– обратился Егор к мичману.

- Ой, Егор, не смеши меня очень. На фиг оно. Захотят бандитос, перебьют нас в момент, только у нас с ними – нейтралитет. Они сами по себе, мы сами по себе. Слушай, а чего катер свалил? Что они там по рации трещат, о какой то перестрелке. Что там было? - и уже к своим парням – Антон! Юра! Мать вашу. Вы, наконец, доложите, где три часа болтались и что там за пальба была? Ну, я жду, - парни переглянулись с Егором. Егор незаметно отрицательно мотнул головой.

- Катер искали. Нашли. Вот Егор помог, а кто стрелял и зачем, нам то откуда знать, мало, кто в саванне стреляет. Что впервой? – Ответил Антон. На этом мичман забыл об инциденте со стрельбой, действительно мало кому захотелось пострелять. Он стал расспрашивать Егора и Володю о делах на «Стрельце», об общих знакомых. Володя рассказывал. Егор незаметно отошёл в сторону и жестом подозвал Антона, он казался посмышлёнее, второго Юрия.

- Слушай, у вас патронами я разживусь?

- Возьми на вилле, там вскрытый цинк.

- Добро, - Егор зашёл на виллу. Нашёл цинк. Отстегнул магазин. Быстро разредил его, ссыпав оставшиеся патроны в цинк. Затем взял две пачки новых патронов и набил полностью ими свой магазин. Вернулся к костру, где пили чай Володя и Станислав.

- Послали за вами катер. Сегодня работы не будет. Скоро придёт катер. – Стас обрадовал Егора. Каминский внимательно осмотрел свой автомат.

- Надо почистить. Вывозил, я его пока шли сюда, - Егор расположился у костра достал из приклада калаша пенал с принадлежностями для чистки, вытащил шомпол, разобрал автомат и принялся его чистить. Почистив слегка смазал, вытер смазку и собрал его обратно. Всё, теперь хрен, кто докажет, что с него сегодня стреляли.

- Где же Алик Ассадце? – спросил Егор мичмана.

- Алька в Иньямбане, они пока там работают.

- Жаль не увиделись. Как у него дела?

- Да всё в порядке. Он скоро на «Стрелец» придёт. Ему там нужно будет поработать с картами, так, что ещё пообщаетесь.

По тропе к виллам поднимался Романовский и Калягин, оба с автоматами наперевес. Значит, пришёл катер.

- Живы! Что случилось Егор, Володя – накинулся на ребят Романовский.

-А что Лёша случилось? - в свою очередь спросил Егор.

- Что за стрельба была в зелёнке?

- А я то, откуда знаю, что за стрельба. Африка Лёша. Здесь, если кто забыл, война идёт. Мало кто в кого или зачем решил пострелять. Вернулся с парнями из экспедиции, а катер тю-тю. Башун так когти рвал, что Вовку на берегу бросил.

- Я сам остался, никто меня не бросал. Палыч, звал меня, не хотел, уводить катер. До последнего тянул, пока Башун на него пасть не открыл, - вмешался в разговор Володя.

- Пошли на катер пора в гараж, - закончил Романовский разговоры. Попрощались с ребятами экспедиции и вчетвером направились к катеру. Егор шёл последним, на склоне он наклонился и захватил немного мелкого песочка, практически пыль и незаметно осыпал им свой автомат. За рулём катера сидел Санаев. Он рукой приветствовал Егора и Володю. Загрузились, и катер пошёл к «Стрельцу», болтавшемуся в поле видимости.

Подняли катер на борт. Егор спрыгнул на шлюпочную палубу. У шлюпбалки стоял Башун и особист.

- Каминский! Доложить о случившемся на берегу, - скомандовал Башун.

- Докладываю! Встретил бойцов экспедиции. Привёл на берег. А Вы умотали и бросили меня и Шаврина на берегу. Вот и всё, - Егор с презрением смотрел на Башуна. Последний покраснел как рак. Рядом стояло немало членов команды.

- Зачем ты стрелял? – продолжил Башун.

- Я не стрелял.

- Кто стрелял?

- Мне откуда знать. Кто и где, зачем и в кого в этой саванне стреляет, - парировал Егор, и уже обращаясь к особисту добавил, - здесь нам говорили война идёт, так ведь, товарищ капитан 3 ранга. А на войне бывает, стреляют и даже иногда попадают.

- Автомат! – резко скомандовал особист и протянул руку за оружием. Егор снял с плеча калашников и отдал особисту. Особист отстегнул магазин. Магазин был полный. Вынув верхний патрон, посмотрел его маркировку, затем вставив пулю в маленькое отверстие в нижней части магазина и таким образом, зафиксировав пружину, высыпал как горох на крышку люка все патроны из магазина. Сравнил маркировку верхнего и нижнего патронов. Они совпадали. Егор же брал их из одного цинка: «Опытный, сука» - подумал об особисте Егор: «Умеет с оружием обращаться, хоть и пьянтос. Видно где-то побывал, не дилетант в отличие от наших офицериков. Посмотрим, что дальше будет». Убедившись, что маркировка патронов совпадает и они из одной партии. Особист понюхал ствол и провёл рукой по ствольной коробке: «Вторая часть Марлезонского балета. Ну, валяй чекист, я ведь тоже опер не пальцем деланный» - усмехался своим мыслям Каминский. Взглянув на свою ладонь, особист увидел пыль. Значит, оружие давно не чистили и из него сегодня не стреляли. Всё это время Егор и особист молча смотрели друг другу в лицо. Особист лязгнул затвором автомата, проверил, нет ли патрона в патроннике, протянув автомат и магазин стоящему рядом Белякову скомандовал.

- В оружейку, – Беляков, собрав патроны, бросился выполнять команду. Особист продолжал пристально сверлить глазами Егора. Егор не сводил взгляда с особиста. Первым молчание прервал Егор.

- Осталось, товарищ капитан 3 ранга сравнить маркировку этих патронов с теми, что в оружейке в цинке.

- Ты ведь до службы был внештатным сотрудником Уголовного розыска.

-Это вопрос или утверждение – опять ушёл от ответа Егор. Особист ничего больше не сказав, повернулся и ушел в надстройку, за ним следом удалился и Башун. Егор, Володя, Романовский, Калягин спустились по трапу на ют.

На юте стояла приличная часть команды у всех в глазах была тревога. Отдельно стояла кок Татьяна в окружении женщин команды, Веры. Валентины и Леночки. Увидев Егора и Володю, Татьяна бросилась к ним. Обняла и стала целовать.

- Мальчики живы! Володя! Егор! Вы живы – она обнимала ребят и плакала – он увёл катер, я так за вас испугалась, Какая он сволочь, трус несчастный – парни насилу успокоили девушку. Только теперь Егор и Володя заметили, что у всех женщин команды зарёванные глаза. Егор ведь частенько конфликтовал с ними. Господи! Как Егору было стыдно за своё прежнее поведение в отношении этих девчат. Они ведь наравне с ними, мужиками переносят все лишения и трудности морской службы, шторма и ураганы, эту плавтюрьму «Стрелец», а ведь они же – женщины.

К тому времени, когда произошли выше перечисленные события, Егор уже обзавёлся, шевелюрой. К жаре привыкли, волосы и не так сильно плавили мозги. Утром, следующего дня, принимая утренний туалет в каюте, Егор брился перед зеркалом. В каюту вошёл Володя. Он посмотрел на Егора и указал пальцем приятелю на его правый висок. Там появилась седая прядь волос. Они посмотрели в глаза друг другу в зеркале. Что пережил Егор понятно. Что же пережил Вовка, добровольно оставшись безоружным на заклание. Невероятного мужества был матрос Володя Шаврин. «Гвозди бы делать из этих людей! Не было б в мире крепче гвоздей».

Вера Дьяченко.

Накануне нового 1982 года Маслов пригласил в свою каюту Каминского и инженера Веру Дьяченко. Как ранее говорилось, Вера была штатный инженер «Стрельца». Девушка приятной внешности, с хорошей фигурой, она жила на судне. Вере на момент, когда на «Стрелец» после школы, прибыли Каминский и компания исполнилось 27 лет и в глазах молодых сосунков матросов, это была старая дева. Они называли её за глаза «Веранда» так переиначив её имя. Надо сказать, что Вера держала дистанцию со всеми членами команды, даже со своей соседкой по каюте инженером Валентиной. Валентина старше Веры на несколько лет и жила в городе, а Вера вынуждена была постоянно общаться с молодыми балбесами живущими, как и она на борту «Стрельца». В походе Егор, да и вся боцкоманда не редко помогала инженерам с их исследованиями. Это тот случай, когда полезное сочеталась с приятным. Егор научился благодаря инженерам судна делать погоду. Читать синоптические карты и на их основе предсказывать циклоны и ураганы за сутки, до их начала. Работая с Верой, Егор всё больше и больше проникался уважением к этой спокойной, сдержанной, рассудительной, но очень смелой и как оказалось очень умной женщине. После истории с Линго Линго, Егор увидел Веру совсем с другой стороны, она оказывается не сухая старая дева, как думали молодые идиоты, а очень чувственная и добрая женщина.

Вера и Егор, постучавшись и получив разрешение, зашли в каюту первого помощника Маслова.

- Садитесь, – Иван Михайлович показал на диван. Егор пропустил Веру и помог её сесть. Девушка удивлённо взглянула на парня. Таким она его видела впервые. Егор присел рядом с Верой.

- Вот зачем я вас позвал, - продолжил Иван Михайлович, - есть мнение организовать на Новый год концерт судовой самодеятельности. Хочу вам двоим это поручить. Тебе Каминский, как всё-таки имеющему отношения к киноискусству и тебе Вера, как комсомолке. Согласны? - Егор подумал про себя: «Будто на флоте спрашивают согласие, когда можно просто приказать», но ответил.

- Я согласен Иван Михайлович.

- И я согласна – ответила Вера.

- Вот и хорошо. Будет нужна, какая помощь или ещё что, напрямую ка мне, без стеснений, - ребята вышли из каюты.

- С чего Вера начнём? – спросил Егор девушку в коридоре.

- Сегодня после ужина Валентина на вахте, заходи ко мне в каюту обсудим сценарий Я кое- что, набросаю. Добро?

- Добро Вера, значит до вечера, - так завязалось сотрудничество Егор и Веры, которое переросло в настоящую дружбу. Говорят, не бывает дружбы между женщиной и мужчиной. Бывает. Отношение их носили откровенный, дружеский характер. Вскоре Егор открыл Вере часть своих сокровенных тайн и Вера поделилась с ним своими женскими проблемами. Это только укрепило их дружбу.

Готовясь к концерту, Вера предложила включить в один из номеров « Балладу о прокуренном вагоне» Кочеткова. Не успел Егор что-то ей ответить, как она начала декларировать:

«Как больно, милая, как странно,

Сроднясь в земле, сплетясь ветвями,

Как больно, милая, как странно,

Раздваиваться под пилой…» - взглянув на парня, Вера вскрикнула и испугано спросила

- Егор, что с тобой! На тебе лица нет! - Егор рассказал ей свою историю о Людочке. Теперь, рыдала Вера, и уже парню пришлось успокаивать её. Оказывается Вера, пережила похожую личную трагедию. Они успокоились и продолжили подготовку к концерту. Вера переписала Егору слова баллады, и он выступал с ней на концерте. Потом женщины команды, да и моряки говорили ему, что он классно прочитал это стихотворение. Ещё бы! Никто не знал всей правды. Вера умела хранить тайны. Концерт прошёл на ура. Его ещё не раз давали в Иньямбане перед отрядами экспедиции.

Однажды в курилке в ПСО один из бойцов экспедиции, вульгарно высказался о проходившей по коридору Вере. Егор был этому свидетелем. Егор встал, схватил пацана за горло и не смотря на кучу свидетелей, железным голосом со стеклянным взглядом сказал хаму.

- Ты сейчас пойдёшь и извинишься перед Верой. Если нет. Клянусь, щенок, тебя не найдут на судне после ужина, и мне насрать, что со мной потом будет, - Егора поддержали присутствующие здесь же Володя, Леха и старший лейтенант Матвеев. Щенок побежал извиняться. После случая на Линго Линго, боцкоманда стала, как-то особо опекать своих женщин.

По возвращению в Балтийск, в один из вечеров, Егор с друзьями пришёл в кабак «Золотой якорь». В этот вечер там отдыхала и Вера с подругами. Один подвыпивший капдва хамски схватил Веру за руку и потянул на танцплощадку ресторана. Егор одним незаметным ударом в корпус отправил этого офицеришку на колени и громогласно, на весь зал предложил этому вояке, кстати, ходить в ресторан в форме и нажираться, как свинья было очень плохим тоном в офицерской среде и могло закончиться гауптвахтой в комендатуре, немедленно извиниться перед ней. Капдва, что-то пытался мычать, но Егор схватил его за шиворот и встряхнув рявкнул во всё горло.

- Извиняйся сволочь – и добавил, – Или сорву погоны и отправлю на Восточный фронт! - последняя фраза, вызвала смех в зале ресторана. Егор оставил в покое, пьяную свинью, так как Вера тоже смеялась. Через два танца, солист игравшего в кабаке ансамбля, взял микрофон и произнёс следующую речь.

- Уважаемые гости! Мне оказали честь, представить вам нашу гостью, с легендарно «Стрельца». Это инженер, смелая женщина, настоящий моряк, обогнувшая Африку и покорившая два океана, а также, она просто – красавица! Верочка! Ваши боевые товарищи посвящают Вам этот танец!» - Вера встала и поклонилась публике. В ресторане встали все мужчины и аплодировали Вере, лишне говорить, что публику этих кабаков в закрытых военно-морских базах составляют поголовно моряки. Первым на танец Веру пригласил Матвеев, после одного круга его сменил Егор, затем Володя, Калягин. Ансамбль играл, пока с Верой не станцевали все моряки из команды «Стрельца» находившиеся в ресторане, при этом никто больше в зале не танцевал, а только аплодировали смелой женщине.

Пройдут, годы мичман Каминский идя по улице Балтийска, в районе комендатуры неожиданно встретит – Веру. Вера катила детскую коляску. Они обнялись, Вера поцеловала Егора в щёку.

- Кто?- спросил Егор, глазами показав на ребёнка.

- Дочка - ответила Вера.

- Ты замужем?

-Да. Муж офицер, капитан 3 ранга, это его дочь – потом, помолчав, добавила – тот о котором я тебе рассказывала в океане. Мы всё-таки нашли друг друга и теперь опять вместе. Я счастлива, думаю, он тоже. Я его люблю, - и потом как бы извиняясь, спросила – А ты Егор, нашёл свою Людочку? - Егор отрицательно мотнул головой

- Ты не расстраивайся. Вы обязательно будете вместе. Ты только верь. Это я тебе говорю - Вера!

- Спасибо Верочка,- они ещё немного поболтали. Вера пригласила Егора в гости, хотела познакомить с мужем, но Каминскому в этот вечер нужно было уехать из Балтийска по делам службы. Так они больше никогда и не встретятся.

Новый 1982 год и десант на Иньямбану.

Празднование нового 1982 года на ГиСу «Стрелец», началось с собрания личного состава. С поздравлением от командование, выступил Иван Михайлович Маслов, а не командир судна Башун, молча просидел всё собрание оттопырив нижнюю губу. После событий на Линго Линго, где он бросил подчинённых, спасая свою задницу, а именно так это расценили большинство команды, он не с кем не общался. Правда он и раньше, редко беседовал с кем-то из рядовых. Это был далеко не Голод.

После собрания, состоялся концерт. Подготовленный Верой Дьяченко и Егором Каминским. Торжественная часть завершилась праздничным ужином, от Анны Ивановны в исполнении Татьяны. Как всегда кухня была на недосягаемой высоте. После ужина, по громкой связи, прозвучала, знакомая с экватора команда: «Личному составу, желающему принять участие в Новогоднем салюте собраться на сигнальном мостике!». К этому времени моряки, не занятые вахтами, употребили запасы спиртного, у кого что оставалось. У Каминского уже ничего не осталось и он на юте с такими же бедолагами, возле искусственной новогодней елки, украшенной новогодними игрушками, ловил акулу. Акулу поймали: «Отлично я встречаю Новый год. В тропиках. В шортах. С акулой и елочкой! Обалденно!» - подумал Егор, когда прозвучала на палубе команда о салюте. Все с юта, бросив, на палубе прыгающую акулу поднялись на сигнальный мостик. Пьяных естественно не было, но большинство находилось под мухой, как раз в той степени, когда человеку весело и он счастлив. Притащи ящики с сигнальными ракетами, и на удивление Егора и многих моряков, три калашникова и вскрытый цинк с патронами. Егор посмотрел патрон - трассирующий. Тогда понятно. Автоматы, идея экспедиции и её офицеры торопились набить магазины патронами. До Нового года по Москве оставалось несколько минут. Иньямбана и Москва практически лежали на одной долготе. Лях дал на главную палубу по радио Кремлёвский куранты и с двенадцатым ударом, в ночное небо взмыло море огня. Это был реальный салют. Ракеты разлетались веером во все стороны. Небо пересекали трассеры от калашей. Неожиданно с бака ударила реактивная установка «Свет». Этот выстрел вызвал море настоящего визга! Боцман Беляков решил так внести свою лепту в праздник. Высоко в небе, заливая ярким светом всё вокруг, повисла ракета, медленно опускавшаяся на парашюте. Только она коснулась воды и погасла, сразу наступила темнота и опять ударила установка «Свет», её поддержал залп сигнальных ракет и под крики команды ребята из экспедиции расцветили небо, трассерами пуль, выстрелив за три секунды все магазины. Так повторяли до тех, пока не кончились сигнальные ракеты, и стрелки не заколебались заряжать магазины к автоматам. К часу ночи, все довольные и счастливые, разошлись по каютам, оставив бдеть только вахту. «Стрелец» мирно спал, дрейфуя в океане.

Поутру, они проснулись. Не у всех было хорошее настроение и состояние, кто-то и перебрал накануне. Только утром никто ещё не мог и предположить, какое потрясение ждёт команду впереди.

Дождавшись утреннего прилива «Стрелец», уже хорошо изученным и не раз хоженым фарватером пошёл в Иньямбану. На пирсе, несмотря на такую рань, было очень многолюдно. Почти вся экспедиция, но среди их почему-то были и военные советники, и гражданские специалисты, работающие в Мозамбике и почему-то с детьми, Егор даже рассмотрел болгарского агронома Петко с женой Софией и шестилетней дочерью Анечкой. Главное же, что сразу бросилось в глаза команде «Стрельца», парни экспедиции, все поголовно в касках, и это в такую-то жару, лифчиках, набитых магазинами и с оружием. Притащили на пирс, непонятно на кой, пулемёты и гранатомёты РПГ-7. На удивление, город в этот раз был совершенно пуст. Нигде не видно ни одного человека.

Ещё до конца не отшвартовавшись, Башун с мостика прокричал на пирс.

-Что у вас случилось?- ему с пирса ответил полковник, начальник советского гарнизона в Иньямбане.

- Высадка ЮАРовского десанта. Надо скорее спасать гражданских!

Егора как пыльным мешком ударило по голове: «Ну, вот и началось. Накаркал Абиков, когда говорил об Афганистане и о том, что нам тоже мало не покажется. Жаль, что никогда не узнаю, кто у меня родится».

Бросили трап-сходню, сразу стали принимать гражданских, их с детьми было человек двадцать. Ребята экспедиции рассредоточились и заняли круговую оборону. Закончив погрузку гражданских, наши бойцы тоже поднялись на борт. Рассредоточившись по верхним палубам, прикрываясь палубным оборудованием, занимали боевые позиции, расчищая сектора для стрельбы. Всем морякам и бойцам экспедиции было понятно. Сейчас «Стрелец», выберет швартовые и опять уйдёт в океан. Уйдёт, пока ещё полный прилив, иначе сам «Стрелец» и все находящиеся на его борту, окажутся в смертельной ловушке. Прошло с полчаса в мертвой гнетущей тишине, нарушаемой только карканьем пролетающих над мачтами «Стрельца» пеликанами, они в Африке, вместо наших ворон. Всех гражданских, распределили по каютам команды. Правда, почему-то не поступил приказ на вооружение моряков. Внезапно по главной палубе, из громкоговорителей, разнеслась команда, которая вызвала не меньший шок, чем новость о высадке ЮАРовского десанта. «Отбой боевой тревоги! Команде оборудование в исходное. По готовности от мест отойти. Готовность судна №2». Все, и команда, и бойцы экспедиции в недоумении замерли на своих места. Слышно, было только, как щелкали предохранители автоматов, некоторые горячие головы, поснимали их и уже приготовились открыть огонь, но ожидаемому противнику.

- Да что блядь происходит! – не выдержав напряжения, сорвался один из мичманов экспедиции, и тут как-бы услышав его вопрос, снова заговорила громкая связь «Стрельца»: «Товарищи! Командование Советской группировки войск в Мозамбике, проводило военное учение, максимально приближённое к боевым условиям. Цель учения - проверка готовности ограниченного советского военного контингента в Иньямбане к отражению внезапного нападения противника и эвакуации наших гражданских специалистов и членов их семей. Оценка учений – хорошо. Все могут отправляться домой и праздновать дальше Новый год. С Новым годом товарищи!». В ответ, на поздравление от командования, находившиеся на палубах моряки и бойцы экспедиции, разразились отменным, трёхэтажным матом, с перечислением всех близких и дальних родственников этих идиотов, отцов-командиров, к тому же в очень ярких сексуальных интерпретациях.

Вскоре всё улеглось. Гражданские вернулись домой. Бойцы экспедиции в расположение. Постепенно ожил и город. К вечеру, повылазили из дыр и чомбитасы, которые при первых сигналах тревоги, побросали оружие и разбежавшиеся по шхерам.

К обеду на «Стрелец» пришёл кореш Егора – Алик Ассадце. Они, расположились в каюте Егора, тут же к ним присоединились Володя Шаврин и Сергей Калягин. Алик приволок скрытно коробку сырьеже. Вот, что рассказал Алик ребятам, о событиях 31 декабря, уже прошедшего 1981 года.

«Только сели за стол в подразделении. Все вместе. Наши офицеры, мичмана и офицеры чомбитасы, что в Союзе учились. Дождались курантов. Подняли за Новый год. Только выпили – влетает чомбитас! На нём лица нет, орёт что-то и показывает на улицу. Все понятно рванули. Смотрим, а с моря. Зарево. Ракеты, трассера. Мощный свет. Там явно целая эскадра подошла. Ракеты по всему горизонту и только утихнет. Снова да ещё с большей силой! Ну, мы по тревоге вооружились и в окопы засели вокруг базы. Чомбитасы в момент испарились, остались с нами в окопах только те офицеры, что в Союзе учились. Сидим, ждём десант, а на море продолжается светопреставление! Прикинули, что пока они высадятся и пока рассредоточатся, да и наверняка ночью не пойдут Чего им бояться нас тут всех то три десятка, а их, судя по сигналам точно дивизия, а то и две. Значит, ждём утра. Как-то веселее стало, знаете парни, ночью то оно помирать не очень, хотя и утром, что-то тоже не хочется. Вдруг утром рация заработала. «Стрелец» значит на связь вышел. Говорят, идём к вам. Мы все ожили. Радовались, некоторые даже плакали, уже с жизнью простились. Думаем айда парни, айда моряки, прорвались значит через эскадру, но скорее всего, обошли её. ЮАРовцы, то намного южнее высаживались. Не испугались и не бросили нас, да и гражданских здесь много. …»

- Почему вы, Алик решили, что это ЮАР? – перебил Алика, Егор.

- А кто ещё? У кого такой мощный флот есть в этом регионе, чтобы организовать такое масштабное вторжение. Только ЮАР.

- Давай продолжай, что дальше было.

- Так это. Как рассвело, мы получили радио от вас. Решили выдвигаться на пирс. Собрали быстро наших всех гражданских и агронома болгарина с семьёй взяли, женщин с детьми в круг, сами по периметру, оружие на изготовке и выдвинулись на пирс. На пирсе мы конечно как на ладони, но всё-таки он в залив на 300 метров врезается. Значит, всяк не огонь в упор, а по воде не подойти. По пирсу мы их не пропустим. Вся надежда, что вы раньше коммандос подойдёте. Когда «Стрелец» увидели, понятно стало, что будем жить. А вы ребята, скажите, если это учения, то кто там такое светопреставление устроили. Наши корабли, что ли подошли. Так, где они? В океане? Они же на Сокотре базируются и ходу им оттуда не быстро. Ради такой ерунды гонять эскадру, или она просто попутно шла по своим делам и устроила нам проверку? ...

- Успокойся Алик, не было никакой эскадры. Не нашей, ни ЮАР. Это мы всё устроили, - в очередной раз Егор прервал рассказ приятеля. Алик, замолчал и уставился на моряков, не веря, словам Егора. Володя и Сергей кивками подтвердили слова Каминского. Егор подробно рассказал Алику, как «Стрелец» отметил Новый год, и закончил свой рассказ предположением.

- Понятное дело никакого учения никто не объявлял, это Башун прикрывая свою задницу придумал, и как-то уговорил начальник гарнизона не поднимать этот вопрос.

- Ни чем не надо уговаривать полковника и Башуну ничего не грозит, – возразил Егору Калягин.

- Обоснуй, - Егор, посмотрел на Сергея, ожидая от него ответа.

- Что тут обосновывать. Что совершил противоправного Башун? Ничего. Устроил салют. Ну и что тут такого. Ты же сам запускал ракеты. А вот полковник, не организовал ни посты наблюдения за океаном, ни выяснил, что происходит, не выслал даже разведгруппу. Поддался панике и просидел как крыса в норе. Так, что Егор, это он ещё Башуна уговаривал не поднимать шума.

- Да ты прав Серёга, согласен с тобой. Всё с этим. Ты рассказывай Алик как тут у тебя дела. Давно не виделись, тем более под пивко – отличной пойдёт.

- С чего начать? – спросил Алик.

- Начни с начала как пришли на «Стрельце» и расстались с тобой в Мапуту.

- Ну, значит так – Алик отхлебнул пивка – перекинули меня сюда. Дали мне чомбитаса. Он как охранник и переводчик, ну и как рабочий. Ты же Егор знаешь. Ты рассказывал мне, что работал после школы геодезистам-рабочим, - Егор утвердительно кивнул, Алик продолжил – Работаю, хожу с теодолитом-нивелиром, делаю съёмку местности. То чему меня до призыва учили в техникуме. В основном спокойно. Но вот, что я вам скажу братцы. Эти негритосы, лентяи каких ещё поискать. Как тот, кот который орал, потому что наступил себе на яйцо, а убрать ногу ему было лень. Вот судите сами. Приходим как-то с ребятами, тут на побережье, в негритянскую деревню, а там голод. Дети умирают. Старики уже мёртвые лежат в хижинах. Мы давай там по быстрому, что было из жрачки, на костре готовить. Накормили их. Вдруг наш один боец. Он русский, но жил где-то в Средней Азии, приходит и говорит. Там, ребята целое поле созревшего риса. Пошли посмотреть. Точно. Поле риса стоит и осыпается. Мы к их вождю. Почему не убираете. Он нам отвечает – проблема. Какая на фиг проблема - люди умирают. Он. Ну, кому положено богами, те и умрут. Женщины новых нарожают. Убирать этот рис – тяжело, никто не хочет. Вот созреют кокосы и они поедят вдоволь. Зачем тогда засевали - спрашиваю. А нам этот вождь. Нас заставил агроном, это тот, что из Болгарии, сегодня с семьёй был на пирсе, а нам этот рис не нужен. Мы ждём кокосы. Представляете ребята! На хрен мы им помогаем этим обезьянам, не понятно, - Алик замолк, парни тоже молча думали: «Действительно, какой тут социализм, когда у этих обезьян только вчера хвост отвалился».

- Слушайте ребята! Ещё со мной случилась недавно история, типа нашей сегодняшней, - встрепенулся Алик – Слушайте. Вы лучше меня знаете, какой тут отлив. Часть суши оголяется. Я решил сделать съёмку этой суши. Меня один остров заинтересовал. В прилив он остров. В отлив – суша. Дождался отлива и со своим чомбитасом пошли на остров, а он оказался обитаем. Стоят хижины по кругу. Я в центре установил теодолит. Начинаю съёмку, а тут из хижин негры повыскакивали, да все с мачете или автоматами. Чомбитас мой орёт «Бандитос! Бандитос!» представляете - я в банду пришёл. Они здесь в нескольких километрах от города живут себе на островах припеваючи – Алик прервался глотнуть пивка, Ребята переглянулись. Вспомнили, как их Флиппер выводил: «Похоже, мы не зря тогда испугались. Бандиты то были где-то рядом и если-бы не дельфин, кто его знает, чем-бы оно тогда закончилось» - подумал Егор, а сам сказал.

- Ну, что дальше. Алька, не тяни кота за все детали, рассказывай.

- Ну, так вот, рассказываю – продолжил Алик – Мой чомбитас стал с ними вести переговоры. Они, соглашаются меня отпустить, но теодолит я им должен оставить. Сейчас! Держи карман шире. Обезьянам сильно оптика понравилась. Так все-таки отпустили с теодолитом. Я прибегаю в кубрик и кричу «Бандиты!». Наши вскочили, за оружие схватились. Спрашивают «Где бандиты?». Говорю «На острове, рядом с городом». Покрыли меня матом. Говорят. «Сегодня приедет наша киноустановка. Придут твои бандиты кино смотреть. Они с вечера до утра, до прилива в городе ошиваются». – моряки не удержались и рассмеялись, смеялся и Алик. Потом спросил моряков.

- Вы конечно слышали, как они воняют, - ребята утвердительно кивнули в ответ, Алик продолжил – Мы на Линго Линго в этих брошенных вилах спим. Вы же были там, мне Стас говорил.- Егор утвердительно кивнул и рукой сделал жест типа «Продолжай». Алик продолжил рассказ – Так вот, во-первых там многие ходят нагишом, Форму берегут, да и жарко, но в савану с голым задом не пойдёшь. Есть там такой Борисенко. Пошёл в виллу, плавки одевать и вдруг орёт, да так, что волосы дыбом встали. Вбегаем, а он стоит. Плавки спущены до колен. Одой рукой член схватил и сжал, а на ладони другой скорпион бегает. Он плавки одевал, скорпион в плавках сидел. Вот он его за головку члена и ужалил. Вакцины нет. Сами понимаете, какое тут обеспечение. Никакое. Что делать? Ребята говорят: «Смотрите, он член пережал, яд значит дальше не пошёл. Отсечём головку и останется жить». Уже и штык–нож приготовили. Борисенко как услышал, сиганул в окошко босиком и в савану. Ходил час по ней и вопил. Мы по рации связались с Мапуту и выяснили, что скорпионы в этот период не смертельные. Только под утро Борисенко вернулся в отряд, – Сергей и Вовка смеялись от души, только Егор не смеялся. Он понимал парня. Вспомнил свою змею: «Не останови я руку, и она бы укусила меня, а сыворотки у нас нет. Нет от слов, ни у кого и нигде. Что же ты Родина за уродина такая», - Алик продолжал.

- Там ночью насекомых, ползает по тебе, пока спишь, огромное количество. От страха спать нельзя. Так вот один наш советник говорит. «Вы выгоняете негров из помещений, потому, что они воняют. А вы не выгоняйте. К вони принюхаетесь, это их пот такой вонючий, но он изгоняет насекомых». Что вы думаете парни? Стали оставлять чомбитасов - пропали насекомые, - моряки удивлённо зашумели

- Ты смотри вот оно, что. Мы на рынке в Мапуту, первое время не могли больше получаса находиться из-за этой вони – вспомнил Сергей.

- Слушай Алька, а вот что за киноустановка? Ты, её помянул, - заинтересовался Егор близкой ему темой.

- Так на базе газона шестьдесят шестого. КУНГ. Наша киноустановка. Нашей 9-ой Экспедиции. Не поверите парни. Машина миротворец. Ездит где хочет и когда хочет. Её сопровождают чомбитасы. Пересекают они зону влияния бандитов. Чомбитасы уходят. Приходят бандиты и берут киноустановку под охрану, потом передают обратно чомбитасам. Это киноустановка – священная корова. Были случаи - идёт бой. Появился этот КУНГ. Огонь прекратили. Машина проехала. Бой возобновился, - Егор вспомнил, как негры Бисау смотрели фильм. Действительно кино великая сила.

- Слушай Егор. Вы же скоро домой. Ты зайдешь в Минске на киностудию. Разыщи маму. Передай ей что-нибудь от меня. Расскажи как тут, но только не эти ужасы – обратился Алик к земляку.

- Что за вопрос. Дружище. Зайду и что говорить знаю, - успокоил Алика, Каминский. Друзья вчетвером проболтали до ужина. Накормили Алика, ужином от Татьяны и проводили до трапа. Эта была последняя встреча Егора и Алика. Больше судьба их не сведёт вместе не на Африканских широтах, не на Родине в Минске.

Тревожный сон Егора.

Вскоре после истории случившейся с Егором на Линго Линго, ему стал часто сниться очень странный сон. Он почти не видел снов, но этот, был очень четким и повторялся раз от раза. После пробуждения Егор постоянно испытывал состояние тревоги. Он понимал должно случиться что-то неизбежное. Но вот что должно случиться, Егор не знал, как известно, больше всего пугает – неизвестность. Вот этот сон.

Егор идёт по незнакомому коридору. Это какое-то учреждение. Справа и слева двери кабинетов. Коридор довольно длинный. Егор видит только его. Он понимает, что это он идёт. В коридоре тихо. Только слышны его шаги. Коридор пуст. Минуя дверь за дверью, Егор подходит к одной из них и останавливается. Он поворачивается в пол-оборота налево и смотрит на эту дверь. Он знает, что она сейчас откроется. Дверь действительно медленно начинает открываться и в комнате за дверью яркий дневной свет, а из двери начинает кто-то выходить. Ярки свет из комнаты мешает Егору понять кто это, силуэт человека забит светом и он расплывчат, Егор присматривается, пытаясь рассмотреть человека и просыпается.

Так происходит с завидным постоянством, и сон всегда прерывается на одном и том же месте. Егор начал опасаться, не сходит ли он с ума.

Тогда ещё этот молодой моряк не знал, что бывают вещи сны. Он узнает об этом, на своём последнем разведывательном задании, беря интервью у знаменитого и обладающего уникальными способностями человека – Тофика Гасановича Дадашева, но это уже другая история, придёт время рассказать и о ней.

Мозамбиканский же сон Егора действительно окажется пророческим и событие, которое он предвещал, в очередной раз кардинально поменяет сознание и соответственно жизнь Егора.

Письма из дома.

После прихода в Мапуту команда «Стрельца» начала получать письма из дома. У Егора появилась возможность писать жене. Письма доставлялись в Мозамбик из Союза самолётами. Поэтому раз в две недели была новая почта. Адрес Егор указывал Минский, домашний, а обратный стандарт того времени Москва. К-160 Каминскому Егору Анатольевичу и всё. Люда, на улице, бросала конверт с обычной почтовой маркой, в любой, ящик для приема почтовых отправлений и через две недели письмо находило, адресата в далёком Мозамбике. Егор отдавал конверт Маслову, а он передавал письма на берегу в Советское посольство.

В Иньямбане понятно письма запаздывали. Их из Мапуту доставляли на машинах, а это более 500 километров по Африканской саванне, но это не существенно, а существенно, содержание этих писем. Письма сильно отличались от тех, которые Люда писала Егору в школу. Из её писем исчезла романтика и чувственность, их заменил прагматизм и материализм. Её совершенно не интересовали события, переживания, настроение, здоровье мужа. Всю эту романтическую мишуру заменил материально-денежный вопрос. Письма стали совершенно неинтересными и Егор их не особо то и ждал.

Однажды при очередном обеспечении лазерной антенны, команде катера Егора и Володи пришлось задержаться на ночь. Место было достаточно безопасное, но всё-таки решили антенну и не снимать, но без охраны её не оставлять. Тем более днём не доделали очень сложные замеры, а утром не перевешивая антенну, с первыми лучами, можно возобновить работу. На катере, конечно можно спать, но уж слишком не комильфо. В салоне катера остался Палыч. Володя. Егор и Виктор, боец с экспедиции, решили обосноваться на берегу, вблизи колючей зелёнки. Одна ночь не неделя. Решили – перекантуются как-нибудь до утра, они только забыли, что это не средняя полоса России, а Африканская саванна. Насобирали сухих веток и кокосов. Сухие коричневые волокна, которые покрывают сам орех, являются отличным топливом для костра. Развели костёр. Зашло солнце. Над саванной выключился свет. Стало понятно, у костра ребята, как мишени с подсветкой в тире. Что делается вокруг не видно. Что-то можно рассмотреть только в отблесках костра, а сами они как на ладони. Стреляй – не хочу, только слепой промахнётся. Решили костёр затушить. Не замёрзнут. Африка все же. В темноте стало спокойнее, но ненадолго. То, что произошла потом, навсегда осталось в памяти Егора и его товарищей.

В кромешной темноте, когда только звёзды на небе, начал нарастать шум ночной саванны. Парни забыли, основная жизнь в саванне, начинается, как раз с наступлением темноты.

Справа кто-то протопал тяжело ступая по песку. Вдруг протяжно засвистело неизвестное существо, его поддержал кто-то хихиканьем, следом что-то большое ухнуло уже совсем рядом. Тишина не наступала. Над самой головой, пролетела какая-та тварь, обдав ветерком крыльев моряков. В итоге все эти звуки слились в сплошную какофонию: свист, скрежет, уханье, стоны, визг, шуршание, щёлканье. Нервы сдали у первого Виктора. Он передёрнул затвор и дал длинную очередь из автомата в темноту. Дело в том, что этот боец весь поход работал на борту «Стрельца» и это была его первая, как впрочем, и у Егора и у Володи, ночёвка на берегу. С последним выстрелом – наступила именно мёртвая, гробовая, парализующая волю тишина. Вот теперь стало по-взрослому страшно. Эта тишина охладила кровь в жилах ребят до отрицательных температур. Такого страха Егор ещё никогда не испытывал. Прошло более минуты. Тишина давила на уши, а страх постепенно отключал мозг и немели конечности у парней.

- Ты так больше не делай – с трудов выдавил из себя Володя, обращаясь к Виктору.

- Не буду, - шёпотом ответил он.

- Пошли-ка на катер, - предложил Егор. Парни снялись, подсвечивая себе командирским сигнальным фонарикам из ЗИПа катера, спустили к берегу. На рубке катера сидел Палыч.

- Чего палили-то? – спросил он подошедших ребят.

- От страха – ответил Егор.

- Понятно – сразу сообразил, в чём дело Палыч.

Моряки, вытолкали катер подальше в океан, до метровой глубины. Залезли на борт. Неудобно конечно, но не в сравнении с тем, что они пережили на суше. Удивительно, но всего этого концерта в океане не было почти слышно. Так долетали какие-то звуки. Моряки, они на то и моряки, они чувствуют себя спокойнее и увереннее в море, а не на суше. Бросили якорь, чтобы за оставшуюся часть ночи их не снесло от антенны. В этой кромешной темноте антенну не снять, а если начнёт, кто-то суетится под треногой, моряки засекут и примут меры. Какие только меры, они так и не решили: «Да возьму я калаш и накрою площадь под треногой. Как говориться, стрельбу по площадям никто не отменял, а там – кто не спрятался, я не виноват. Не подставлять же дуркой, свою башку, под пули чёрножопых, из-за этой железяки» - решил Каминский и устроился на моторном отсеке катера, расстелив под зад, спасательный нагрудник, всяк мягче, чем на стеклопластике, из которого сделан катер.

С выходом солнца, так как рассвета в этих широтах просто нет, к сидящим на катере морякам, подошёл второй катер со «Стрельца». Лешка Романовский передал распоряжение оставаться весь день в этой точке, а вечером можно сворачиваться и возвращаться в гараж. Гаражом команда катеров называла «Стрелец», не только между собой, но такой был у него шуточный позывной в эфире. Егор спросил Романовского.

- Лёха вы нам хоть пожрать захватили и воды?

- Нет. Знаешь, упустили, – растерянно ответил Романовский, и добавил, посмотрев в салоне катера, - Вот есть только шоколад и… что тут в банке? Вобла!

- Вобла! - в один голос воскликнула команда катера, - Лёха, мать твою! Ты, что издеваешься.

- Забыли ребята, упустил я, а с Белякова, сами знаете как с козла молока, – моряки обречённо замолчали: «Чего воздух сотрясать, когда ничего не исправить. Второму катеру, весь день делать промеры глубин и они, похоже, тоже без воды, а мы получается вторые сутки. Придётся терпеть» - успокоил себя Егор. Состояние не стояния, просто отвратительное. Жажда. Солнце поднималось и начинало всё сильнее припекать. Басонная ночь.

Катер с Романовским уже завёл двигатель, когда Сергей Калягин, он был вторым матросом в команде этого катера, неожиданно вспомнил и крикнул Егору.

- Егор! Вчера к «Стрельцу», «Кайра» подходила, они из отряда письма доставили. Тебе письмо от Люды. Я захватил. Держи! – Сергей передал Егору письмо от жены. Егор поблагодарил друга и взял конверт.

Катер с Романовским и Калягиным, и бойцом из экспедиции под управлением Санаева, ушёл в океан на промеры глубин. На нём был эхолот, и он давал глубины под днищем катера. Те глубины, на которых не мог работать «Стрелец» из-за своей осадки.

Егор положил в рот шоколад. Сухое нёбо, язык как наждачная бумага. Шоколад словно замазка забил рот. Пришлось срочно выковыривать пальцем, что бы ненароком не задохнуться. Промыть рот было не чем кроме морской воды. Избавившись от шоколада, Егор решил почитать вести из дома.

Письмо Егора расстроило, как не когда. Попало оно ему в руки в не подходящее время и в неподходящий момент. Вопросы, которые интересовали его жену, находились все в одной плоскости, денежно-материальной. Сколько, и что стоит в Мозамбике? Что можно привести и сколько он Егор получит по окончании похода. В последнем письме он написал жене. И о ценах и о том, сколько ему полагается денежного довольствия, и что очень дорого здесь покупать апельсины и лимоны, а бананы вообще дорогущие. Понятное дело все знали, что их письма читает особый отдел. Поэтому писали, всё как есть по официальному курсу и не слова об незаконных валютных операциях, иначе Егора уже давно бы доставили в Союз в браслетах. Ответ жены поразил его. В большей мере не то, что она писала, а в каком безапелляционном стиле и в требовательном тоне: «Ты деньги там не трать. Береги их. У тебя ведь ребёнок. Обойдешься без апельсинов и бананов. Не маленький. Деньги не трать, ни на что. Ни на подарки, никому. Что нужно будет, если конечно действительно будет нужно, купим в Минске. Обойдутся твои родители и без подарков и брат твой не маленький скоро в Армию заберут. Не трать, экономь. Деньги нужны для ребёнка. Экономь и береги деньги. Я всё проверю, ты дашь мне отчёт по всем затратам. Тебя кормят на корабле, а все присмаки, так ты и обойдёшься. Мне потом за каждый рубль ответишь. Это мне беременной нужны витамины и потом чтобы ребёнка грудью кормить, нужно хорошо питаться», - Егор трижды перечитал это письмо. Спрыгнул на берег. Сел на песок. Мысли веером повыскакивали из головы и рассыпались по песку. Он решил собраться с мыслями, но мысли на собрание не пришли. Он попросил у Палыча сигарету, его кончились. Палыч угостил. Егор достал спички. Свернул письмо от жены в трубочку и поджёг. Потом прикурил от него и бросил догорающий листок в океан.

Это было начало конца его семейной жизни. Он ясно понял, что женился на полной колхозной белорусской дуре и обрекает себя на повторение судьбы своего отца с его матерью: «Столько сил, здоровья, нервов я потратил, чтобы вырваться из той кабалы и унижения, в которой прошло моё детство и тут на тебе, деревня трактор, всё сначала» - мысли решили вернуться: «Ребёнок! Он, сколько требует средств, этот младенец? Это, что слон на откорме. Сколько могут, стоит пеленки, распашонки, вся мелочь – копейки, я ведь перед выходом из Балтийска интересовался ценами на эти вещи. Как же другие жены, у которых мужья служат и получают, как я раньше в школе 3 рубля 85 копеек, их то жёны с детьми как выживают. Она будет с меня требовать отчёт. Дежавю! Мало мне скандалов и истерик было от мамаши. Нет, на одни и те же грабли я второй раз не наступлю» - мысли извиняясь, начали строиться в ряд: « Дура! Я мог уже сколько раз отправиться на тот свет, правда, похоже того света - нет, но не суть. Суть в том, что мёртвым деньги не нужны. Мертвым вообще ничего не надо. Мертвые сраму не имут», – наконец мысли построились и начали обретать форму логических заключений и определений: « Будет так, как я решу. Иначе не будет не как. На этой планете не родился ещё тот человек, который заставит меня жить, с той женщиной, с которой я не хочу. Я всегда буду решать сам, на что мне тратить заработанные мною деньги и когда. Разговор с этой полной дурой, попутавшей берега, отложим на потом. Не поймёт? Значит - прощай! Ничего меня не остановит. Ни слёзы, ни истерика и не ребёнок. Вряд, ли можно ребёнком удержать и обречь на пожизненную тюрьму человека проведшего восемь лет в интернате, а что такое расти в семье такой, как у меня была – я хорошо помню. Лучше для ребёнка не видеть и не знать, того что мы с братом переживали всё своё детство».

Если семейная жизнь дала трещину, эта трещина рано или поздно приведёт к разрушению этой семьи. Так и буде с первым браком Егора, но это отдельный разговор для большой главы в этой жизни.

Африканские зарисовки.

Трудовые будни на «Стрельце» вошли в повседневный ритм. День похож на день. Работа есть работа. Конечно, как водится, на флоте не обошлось без разного рода пришествий, событий, приколов и шуток из арсенала злого морского юмора.

Помывка личного состава и смена постельного белья проходила каждые десять дней. Надо сказать, что в отличии остальных судов гидрографического дивизиона, участвующих в Мозамбиканской эпопеи, у «Стрельца» бала мощная, высокопроизводительная опреснительная установка и большая на шестнадцать тонн питьевая цистерна. Конечно, палубу пресной водой никто не мыл, но и ограничений на её использование у команды не было. На баке на главной палубе находилась прачечная, оборудованная мощными стиральными машинами и выжимной центрифугой. Егор и Володя постоянно напрашивались стирать постельное белье для команды. В это был большой резон. Два дня не зависеть от Белякова, но не это главное, а то, что парни имели возможность выстирать всё свое личное бельё и сами помыться от души. Вездесущая соль, она словно бес изводила всех и портила всё на судне, до чего могла добраться.

Баня отдельная тема. На «Стрельце», первый душ находился в коридоре, на командирской палубе. Понятное дело, эта душевая для отцов-командиров, хотя у командира судна в каюте персональный душ и гальюн, и она же для женщин. Основной душ для всего личного состава, это на главной палубе – пункт санитарной обработки по флотский, ПСО. Необходимо отдельно описать ПСО и его основное предназначение.

Этот объект имел два входа-выхода. Первую раздевалку, сам пункт обработки, а по сути это душевая с шестью рожками-душами по три с каждой переборки и вторую раздевалку. Все три помещения отделялись друг от друга, бронированными дверями на задрайках. Задрайки позволяли герметично изолировать эти три помещения. Ещё две бронированные, на таких же задрайках двери, изолировали само ПСО. Первая, от внутреннего пространства судна и вторая, от внешней главной палубы. В случае применения оружия массового поражения, команда принимавшая участие в дегазации или деактивации внешнего корпуса судна, возвращалась внутрь судна именно через это ПСО. Войдя со шкафута в первую раздевалку, задраив входную дверь, снимали с себя КЗИ, противогазы, одежду и входили в душевую, задраив первую внутреннюю дверь. Приняв душ и смыв с себя все поражающие факторы оружия массового поражения, выходили во вторую раздевалку, задраив дверь между этой второй раздевалкой и душевой, а уже потом попадали внутрь корпуса судна. Ничего сложного. Правда на судне была ещё и сауна, но понятно, для богожителей.

Голь на выдумки хитра. Вот, что придумали моряки, любители крепкого пара. Они договорились с мотористами и те немного прикручивали, на время помывки, на котле предохранительный клапан. Немного, чтобы понятное дело не рванул. Воду и пар поднимали до 105 градусов. Парильщики в душевой ПСО, задраивали двери между раздевалками и поворачивали в душевых рожках только краны горячей воды, а из них бил пар. Вот такая своеобразная турецкая баня с влажным паром. Когда уже было невмоготу терпеть, отдраивали дверь, которая вела в первую раздевалку, а уже из неё попадали на шкафут внешней главной палубы под свежий бриз океана. Пар выходил наружу из душевой в атмосферу и после отдыха процедуру повторяли несколько раз.

Необходимо сказать, что общеизвестное правило: «Дьявол кроется в мелочах», как нигде актуально на флоте. Правда не до всех моряков оно сразу доходит. Поэтому на флоте есть ещё одно правило: «Не дошло через голову, дойдёт через задницу».

В очередную помывку, Егор с товарищами, тоже любителями сильного пара, пусть и сырого, заскочили в душевую ПСО. Задраили все двери. Пустили пар из двух рожков и стали кайфовать. Кода уже показалось, что хватит, решили выйти на шкафут остыть. Егор дергает ручки двери в первую раздевалку и…. Пять задраек открываются, а шестая мертво расклинившись стоит на мест, а это значит бронированная дверь закрыта и выхода наружу нет. Не беда парни поворачиваются ко второму выходу и тут понимают, что они открыли два противоположно находящихся душа и струи перегретого пара бьют навстречу друг другу, отрезав их от второго выхода. Времени мало. Кричать бесполезно и стучать тоже их никто не услышит и не сообразит, что они в опасности. Силы иссякают. Каминский принимает решение: «Всё равно ещё минута, ну две и нам всем каюк. Сваримся как креветки. Без жертв не обойтись». Егор, прижимаясь к горячей металлической переборке, обдаваемый струями перегретого пара, протягивает руку к крану одного из душа и перекрывает его. Второй кран матросам, в секунду перекрыть, уже не составило труда. В освободившийся от пара проход устремляются парни, прихватив с собой, уже обессилевшего и обожжённого Каминского. Выскакивают в раздевалку внутреннего корпуса и задраивают за собой дверь, ведущую в душевую. Потом дадут команду в ЦПУ, перекрыть подачу горячей воды в ПСО. Обмотавшись полотенцами, а ходить по судну нагишом считалось плохим тоном и манерами. Не потому, что на борту были женщины, люди месяцами живя в замкнутом и тесном пространстве, забывали условности и не очень, то стеснялись, а просто так не было принято морскими традициями, а традиции на флоте чтут строже Корабельного Устава. Парни вывалились на деревянную палубу на полубаке, притащив с собой Каминского. Егор к тому времени уже потерял сознание. Пока приходили в себя, пока послали за доком, Каминский к счастью, начал подавать признаки жизни. Прибыл док. Осмотрел Егора. Левая часть спины, ягодица, бедро получили ожоги третьей степени, местами второй, появились волдыри, а вот левая рука, которой он перекрывал кран, серьёзно пострадала, много пузырей. Егор, натянул шорты и док, уже своим ходом повёл его в амбулаторию. Пока док смазывал Егора какой-то мазью, последний думал о сучившемся: «Ведь я накануне, когда закрывал эту дверь, заметил, что задрайка заедает. Сказал же этому козлу Белякову. Ему, что говорить, что в воду пердеть, польза одна - только пузыри идут. Надо будет разобраться, что с этой задрайкой не так».

Док предложил Егору с недельку не появляться на солнце, пока не заживут ожоги. Инженерам, как раз, в тот момент понадобилась помощь по прогнозированию погоды. Обожжённый Каминский оказался кстати. Егор неделю работал с Верой и научился отлично делать погоду, так, что нет худа без добра. На следующий день, после происшествия в ПСО. Егор, Сергей и Лёха разобрали облицовку двери и выяснили, что в системе рычагов, сломался шплинт. Втулка постепенно вышла из отверстий рычагов, задрайка осталась расклинённой и чуть не погубила моряков. Собирая обратно дверь после устранения неисправности, Егор на всю оставшеюся жизнь запомнил – на флоте нет мелочей, от мелочи порой зависит твоя жизнь. Это правило, не раз спасало ему жизнь и свободу во время его шпионско-диверсионной деятельности, и только всего один раз, он пренебрежёт этим правилом, так жестоко преподанным ему фортуной в Индийском океане, и сразу же окажется в наручниках в тюремной камере за решёткой, но это другая история и другая жизнь.

Говорят, история повторяется дважды. Сначала как трагедия, потом как фарс. Вскоре, после так удачно попарившегося в ПСО Егора, у дока появился новый пациент с более серьёзными ожогами, небезызвестный радист Прокофьев.

Прокофьев, так удачно нарисовавший экватор, по характеру был чудаковатый, необщительный, нерешительный парень. Таким, как он, на флоте очень тяжело. Флот это место для сильных, зубастых людей. Здесь не любят слабаков и размазню, их заклёвывают, точно так, как чайки заклёвывают чужаков или слабаков. Практически парень весь переход провёл в одиночестве. С вахты в каюту, потом на вахту. Столовая и гальюн вот его маршрут на судне. Редко его видели даже на палубе. Однажды он попался, на глаза Башуну. Заканчивался пятый месяц похода, а Прокофьев белый, как снег, предстал перед командиром. Башун решил поиграть в заботливого отца-командира.

- Прокофьев, что ты такой замученный. Сегодня катер идёт на берег. Садись на него, отдохнёшь. Покупаешься в океане, Считай это приказ, - приказ есть приказ. Дело в том, что и сам Плавали-Знаем, был совершенно далёк от того, что и как следует делать в Африке. У него самого вахта шесть через шесть с Андрюшей Бариновым. Так, что он не сильно в этом плане отличался от Прокофьева. Радист сел в катер к Романовскому. Катер отвалил от борта, и они пошли на Линго Линго.

Африканское солнце в этих широтах, страшная сила и чем выше, тем страшнее. Егор и вся боцкоманда ещё с Канарских островов ходили загоревшими, а затем каждый рабочий день жарились на палубах. Даже они, уходя на берег в катерной команде, после возвращения вечером снимали лоскуты кожи с плеч и спины. Естественно Прокофьев вернулся настолько обгоревшим, что ожоги Егора, казались шуткой оп сравнению с его. Док кричал на палубе: «Кто это придумал! Он весь в волдырях. Мне его, теперь, что прикажите в простыню завернуть вместо бинтов». На парне не было живого места. Он долго и тяжело лечился в судовой амбулатории дока. Так, что где тут трагедия, а где фарс – определить трудно.

Нахождение на диком берегу не такое уж и удовольствие и отдых, как предполагал Башун. Савана отделена от берега, как ранее уже говорилось, зелёнкой из акации и другого колючего кустарника, слава Богу, создавалась достаточно безопасная зона в плане, неожиданного появление всякого африканского крупнотоннажного зверья. Весь берег усыпан панцирями крабиков, размерами с советский юбилейный рубль, красивые панцири, напоминают щит средневекового рыцаря. Порой и сами прозрачные крабики бегали по песку у линии прибоя, ну птицы ещё и вот и всё.

В очередную высадку на берег, уставший Егор решил отдохнут, вздремнуть. Не тут-то было. Спать на песке под тропическим солнцем – самоубийство! Егор вот, что придумал. Лег в океан. Так, чтобы вода доходила до горла. Был отлив. Пока он дремал, вода ушла, стало припекать солнце. Егор встал и снова лёг в океан. Вскоре, когда он заснул крепко, Егор проснулся от пощипывания всего тела. Открыл глаза - вода ушла, а он лежит на песке: « Значит, все-таки обгорел раз так больно щиплет», – решил он. Егор сел, а вокруг его тысячи крабиков. Пробуют клешнями, протух он или ещё надо подождать. От удивления и неожиданности Егор вскочил. Крабики веером рванули наутёк и мгновенно попрятались в песок. Удивительно, как они это делали. Крабик останавливается и начинает быстро вибрировать всем своим корпусом и на глазах уходит в песок словно в воду. Егор однажды пытался саперкой откопать хоть одного, бесполезно. Крабик, вероятно, как только оказывается в песке уходит в сторону. Оказывается не такой уж и безжизненный океанский берег.

Во время так называемых Новогодних учений, на пирсе находился болгарский агроном Петко с женой Софией и шестилетней дочерью Анечкой. Эта семья пять лет работала в Мозамбике по лини правительственной помощи. София молодая интересная женщина, по профессии врач-педиатр. Самому Петко под тридцать, высокий крепкий черноволосый мужчина. София и Петко свободно владели португальским, русским, понятно родным болгарским, а вот их дочь Анечка выросла в Мозамбике. Очень интересная и рассудительная девчушка. Помимо русского, и португальского, она свободно общалась со своими чернокожими сверстниками на местном диалекте племени тонга. Однажды семья болгарина гостила на «Стрельце». Петко и София беседовали с Башуном и Масловым в командирской каюте, а Анечке, явно было не интересно с родителями, и она под присмотром Егора знакомилась со «Стрельцом». Девчушка оказалась непогодам сообразительная, развитая и рассудительная, чем сильно удивила парня. Вскоре Егор и Анечка спустились на ют. На юте расположились несколько молодых балбесов из экспедиции. Видимо у них с девочкой был до этого какой то неразрешённый конфликт и они от большого ума начали подначивать ребёнка. Девчушка молчала и демонстративно игнорировала подколки этих, недалёкого ума советико и только смотрела на Егора. Каминскому надоели эти словоблудия умников из экспедиции. Только он собрался по культурнее, всё-таки ребёнок на палубе, привести в меридиан этих шутников, как у Анечки, лопнуло терпение и эта шестилетняя дюймовочка разразилась отборным матом на чистейшем русском языке, закончив свою речь фразой: «Вы поняли козлы не доеные или мне всё повторить?». Бойцы ржали! Видимо они этого и добивались. Понимала ли Анечка полностью смысл сказанных ею слов? Конечно нет. Теперь пришла очередь Егора. Каминский подошёл к парням.

- Встать! Смирно! – рявкнул он во всю глотку, одного замешкавшегося бойца схватил левой рукой за шиворот американки и рванул вверх, а правой рукой с размаху захватил его за яйца через штаны и запустил, как шар в кегельбане по палубе.

- Встать суки. Смирно! Больше повторять не буду - вид у Егора был свирепый. Бойцы и тот, который проехал на карачках по палубе, уже вскочили, и растеряно замерли по стойке смирно.

- Может надомною есть желание посмеяться? Есть? – Егор крикнул прямо в лицо самому шустрому, - Есть сука у тебя, петух ты гамбургский, желание со мной пошутить. Отвечать!

- Никак нет! - выкрикнул боец, испугано смотря на моряка, отлично понимая, что ещё секунда и он получит от этого взбесившегося старослужащего сокрушительны удар.

- У остальных, мать вашу, тоже уже пропало желание шутить. Отвечать салаги!

- Так точно пропало,- бойцы были совершенно растеряны, они шли в Мозамбик на «Стрельце» и знали Каминского, но не ожидали от него такой реакции, на их забавные, как они считали, шутки с Анечкой.

- Теперь, бойцы. Чтобы вы запомнили, на всю вашу оставшеюся сраную службу, что есть честь Советского воина-интернационалиста. Упали и начали отжиматься! Выполнять мать вашу иначе я за себя не ручаюсь, - уже почти в истерике ревел Егор. Матросы приняли положение упор лёжа и начали отжиматься под счёт Егора: «Раз-два. Раз-два. Раз-два». Открылась дверь и на ют вышел Башун, Маслов и его болгарские гости. Бойцы на секунду замерли и уставились на командира судна.

- Продолжать! Команды отставить не было! – крикнул Егор, бойцы продолжили отжиматься уже без счета годка-террориста.

- Что здесь происходит? – спросил Башун.

- Занятие по физподготовке, товарищ командир – четко и спокойно ответил Егор.

- Хорошо. Тогда продолжайте – такого бойцы, ну не как не ожидали, и им пришлось дальше отжиматься от палубы. Башун и Маслов проводили гостей до трапа. Петко позвал дочь. Анечка подбежала к Егору и протянув к нему свои ручки встала на цыпочки. Матрос поднял ребёнка, она чмокнула его в щёку. Он опустил девчушку на палубу. Анечка показала язык спортсменам и смеясь побежала за родителями на пирс.

- Отставить. Встать! – скомандовал Егор. Бойцы встали. Начали приходить в себя.

- Вы здоровые лбы. Представители Советских Вооружённых Сил за пределами нашей Родины. Эта девочка из дружественной нам Болгарии. Вы так себя ведёте. Какими, она запомнит советских друзей? Как идиотов и скотов? Кто вам дал право позорить наш Советский народ? – начал вторую часть Марлезонского балета Егор, - Мне, что доложить особоисту о ваших, прямо скажем идеологически подрывных действиях. Завтра же будете в Союзе. Что вас там ждёт… - Егор не успел закончить фразу, как опять открылась наружная дверь и как в сказке, на ют вышел капитана 3 ранга, а именно особист. Егор замолк на полуслове. Все четверо бойцов, несмотря на сильный африканский загар, побледнели и на их лицах, выступил холодный пот. Егор повернулся к особисту.

- Здравие желаю товарищ капитан 3-го ранга!

- Привет, - удивлённо ответил офицер, отвыкший от уставных отношений за время похода и всяк, не ожидавший от Каминского такого уставного рвения. Почувствовав, что-то не ладное, он внимательно оглядел стоявших по стойке смирно бойцов и повернулся выжидающе к Каминскому. Егор не унимался.

- Разрешите обратиться, товарищ капитан 3-го ранга? - лица парней вмиг позеленели.

- Да обращайся уже, Каминский? Что здесь происходит?- особист непонимающе ждал разъяснений от матроса.

- Товарищ капитан 3-го ранга. Я вот с бойцами поспорил. Сигарет у нас нет. Я им говорю. У особиста нашего сигареты есть. Они мне говорят. Не даст. Я им говорю. Даст. Он настоящий советский офицер. Потомок железного Феликса, а тут и Вы как раз появились, - Егор выжидающе замер. Хотя особист и был любитель выпить, но дело своё он знал добре, дураков в ту контору не брали и Каминского он хорошо уже изучил и понимал, этот хитрожопый бульбаш, что-то затеял, но что, он пока не понимал. Офицер достал сигареты и угостил всех, в том числе и Егора. Сам закурил, ожидая развития событий. Все покурили. Бойцы собрались и ушли с судна в своё расположение на берегу. Остались на юте Каминский и особист.

- Каминский это что сейчас было? – потеряв терпение, спросил офицер. Егор посмотрел не докуренную сигарету.

- Похоже «Winston». Так пачка же у Вас в кармане. Посмотрите, - включил дурака Егор.

- Понятно. Слушай Каминский, ты может после службы к нам в контору? Парень ты смышлёный. Походатайствую. Выучим, - неожиданно предложил особист Егору.

- Спасибо товарищ капитан 3-го ранга. Я уже решил. В Минске в Уголовный розыск вернусь.

- Тоже дело хорошее. Так, что ты тут за представление устроил? Не скажешь?

- Никак нет. Не скажу.

- Ну, ну – особист улыбнулся и ушёл в надстройку судна. Егор остался один. Всё это время у трапа сидел вахтенный Володя Шаврин. Он показал Егору большой палец вверх. «Отлично». Егор ответил тем же жестом.

В Иньямбане размещался не малый контингент советских медиков. Как правило, это семьи где оба супруга были связаны с медициной. В одной из таких семей советских врачей рос мальчонка, ровесник болгарской девочки Анечки, русский - Иван. Надо сказать, что Ваня, как и Анечка свободно владел португальским, болгарским и местным наречием племени тонга. Родившийся в Мозамбике и выросший на улице русский мальчонка, родители которого были по самую голову заняты врачебной практикой, прекрасно адаптировался к окружающей среде. Это его родители были здесь за границей, а он дома, ведь Мозамбик его Родина. Он, как и его чернокожие сверстники, весь день, бегал с ними по городу, принимая участие во всех их играх и проказах. Однажды, во время вахты Егора у трапа, Ваня забежал с ватагой местной детворы на «Стрелец». Его посещения были частыми и моряки хорошо знали мальчугана, впрочем, как и его родителей. В этот раз Ваня был измазан словно чёрт, толи углём, толи черной пылью.

- Ты где так вывозился? – спросил мальчика Егор.

- Это они меня обсыпали. Сказали, что я должен быть чёрным, как они, - Егор вызвал Шаврина и попросил Володю отвести мальчика в душ, а потом в столовую и накормить обедом. Сам же по телефону сообщил дежурному о приходе ребёнка, чтобы последний связался с его родителями и те его забрали. Отец просил моряков, что когда появляется Ваня, задержать его, так, как они не могут его найти весь день. Пока Володя отстирывал ребёнка за ним пришёл его отец и после душа и обеда забрал мальчика домой. Вот такие самые обычные, советско-мозамбиканские будни. Всё как дома в Союзе и к этому привыкли все и моряки и мозамбиканцы. Это был последний год жизни в Мозамбике для Анечки и Ивана. Им пора в школу и конечно уровень образования даже пусть и в Мапуту не шёл в сравнение с советскими школами. Да и русский язык Ване нужно учить более основательно, что бы затем продолжить образование. Детей вскоре на самолётах отправили на Родину.

Пройдут годы. Егор однажды по телевизору увидит передачу с доктором Мясниковым. Каминского долго не будет покидать ощущение, что он раньше знал этого доктора и только когда в одной из передач Мясников расскажет о своей работе в Мозамбике Егор, вспомнит, где он раньше встречал этого человека.

В экспедиции произошло - ЧП. Рассказать о котором следует подробнее. Служил на берегу некий мичман Белоцерковский. За что он отвечал, морякам было не известно, а вот чем он занимался, вскоре узнало и командование. Дело в том, что этот мичман завел роман с женой одного нашего врача в Иньямбане. Так это было на самом деле или нет, выяснять, от греха подальше не стали. Мичмана подальше от соблазна, отправили в ссылку, на «Стрелец». Команда с нетерпением ждал прибытия этого местного разлива Казановы. Мичман Белоцерковский оказался довольно крупный мужчина лет тридцати двух, самой обычной внешности, и несомненно авантюрного склада характером, что вскоре и проявилось. Как уже говорилось, на судне нет лишних людей, у каждого есть свои обязанности. Мичман Белоцерковский оказался не у дел. Слонялся весь день по судну, как неприкаянный. Эту недоработку решил исправить старпом Андрюша Баринов. Он вызвал Белоцерковского на ют и в присутствии части команды поставил ссыльному Казанове боевую задачу.

- Мичман видите спасательный вельбот на третьей палубе? – спросил Баринов, показывая на закреплённый, на шлюпбалках спасательный катер-вельбот.

- Вижу, товарищ старший лейтенант – ответил мичман.

- Будете следить за ним, - выдал очень оригинальное задание старпом. Право, чего за ним простите – следить. Висит он и висит. Задраенный, оснащённый всем необходимым на случай, не дай Бог, кораблекрушения и пусть весить. Проверяют, согласно регламента, его один раз в три месяца. Зря Андрюша зацепил Белоцерковского. В мичманов, как правило, шли матросы после срочной службы, окончив школу мичманов, а они были тот ещё контингент, им палец в рот не клади. Белоцерковский не был исключением. Выдав команду Андрюша, гордо задрав нос удалился.

- Ну, подожди салажонок, я тебе устрою смотрины за спасательным вельботом, - заявил мичман, как только старпом исчез в надстройке судна.

Похоже, наклёвывалось очередное представление. Есть возможность развеять скуку. Все свидетели разговора старпома и мичмана стали наблюдать за развитием событий.

Отстояв командирскую вахту, шесть через шесть, Андрюша, сменившись с ГКП, пошёл в свою каюту отдохнуть. Только он закрыл за собой дверь, как в неё кто-то постучал. Старпом открыл дверь. В проёме стоял Белоцерковский.

- Разрешите доложить товарищ старший лейтенант. Вельбот на месте, - бодро отрапортовал мичман.

- Хорошо мичман. Свободный,- Андрюша закрыл дверь и решил смыть пот под краном умывальника. Только он закончил мыться и стал вытираться, в дверь снова постучали. Обмотавшись полотенцем, старпом открыл дверь. На пороге опять стоял мичман Белоцерковский.

- Разрешите доложить товарищ старший лейтенант. Вельбот на месте, - закончив доклад, он преданными глазами уставился на офицера.

- Всё я понял. Вельбот на месте. Хорошо мичман. Вы свободный. Я хочу отдохнуть после вахты, - Андрюша закрыл дверь. Да не тут то было. Белоцерковский, выждав минут двадцать, как раз когда Андрюша уляжется спать и снова тихо, но настойчиво стал стучать в дверь каюты старпома. На это раз не сразу, но всё-таки открыли, мичман был настойчив.

- Разрешите доложить товарищ старший лейтенант. Вельбот на месте, - Голый Баринов спросонок не понимая, что происходит и уставился на мичмана. Когда до него, дошло происходящие, он рявкнул на Белоцерковского.

- Мичман! Оставьте меня в покое. Запрещаю Вам появляться возле моей каюты. Это приказ! – и захлопнул дверь. Стоявшие в коридоре зрители, человек десять, вопросительно посмотрели на мичмана. Спустившись на ют, Белоцерковский заявил всем.

- Раз туда нельзя прийти… то туда… можно позвонить, - он снял в дежурке телефон внутренней связи и набрал номер каюты старпома. Когда на другой части провода ответили, мичман доложил в трубку.

- Разрешите доложить товарищ старший лейтенант. Вельбот на месте, - ему не ответили и положили трубку. Не беда. Мичман выждал ещё минут двадцать и снова набрал номер старпома. Телефон молчал. Неожиданно возле дежурки появился старпом. Он уставшим, каким-то обречённым голосом приказал Белоцерковскому.

- Не надо больше мичман следить за вельботом, никуда он не денется.

- Есть перестать следить за вельботом – отрапортовал мичман. Старпом облегчённо вздохнул и пошёл отдыхать в каюту. Так закончились, практический и не начавшись судовые обязанности мичмана Белоцерковского.

Работа «Стрельца» в Иньямбане, как и в самом Мозамбике, подходила к концу. В последний свой заход в порт, моряки собрались в город попить знаменитого местного пивка. Пивко - это было на чудо хорошо, а торговал им, чудом оставшийся в стране португалец, владелец местного бара. Вот к нему, к своему португальскому амиго и повёл моряков агроном Петко. Идти пришлось далеко, почти через весь город. Проходили мимо виллы местного начальника Мозамбиканского гарнизона. Хорошая такая вилла большая с богатым украшением и шикарным садом, бывшая португальская, но не вила привлекла внимание парней, а две негритянки копошившиеся во дворе. Со слов Петко, это были жёны местного босса. Именно – жёны. Оказывается, в Мозамбике существует многожёнство, несмотря на социалистическую идеологию. Это и понятно социализм, социализмом, а женщина никогда лишней не бывает. Морякам забавно было наблюдать, как эти две жены одного мужчины, совместно работают и общаются между собой. Посмотрели и пошли дальше обсуждая толь-что увиденное. Женщины вели себя спокойно без неприязни друг к другу. Моряки вслух сожалели, что русские бабы, не такие как эти мозамбиканки, а повыдирали бы уже друг дружке все волосы.

Наконец пришли в бар, где их ждало огромное разочарование – пива нет, и будет только к вечеру! Столько шли по жаре. Петко поговорил с хозяином бара, его португальским приятелем и вот, что болгарин предложил морякам.

- Вам товарищи чем, бродить по жаре в городе, Фидель предлагает посидеть в баре. Он пошлёт в свою очередь автомобиль на другой берег залива за пивом, но придётся подождать три часа, - моряки согласились. Расположились за большим столом. Пять моряков, Петко и к ним с их разрешения подсел и хозяин бара Фидель. Фидель был молодой, двадцати семи-восьми лет рыхлый, совершенно без загара мужчина. Фидель угостил всех хорошими сигаретами. Закурили. В баре сразу заработал вентилятор. Было прохладно, стало ясно, бар оборудовал кондиционером. В ответ на угощение сигаретами, моряки сделали ответный жест, подарили Фиделю несколько флаконом вонючей мозамбиканской валюты – советский цветочный одеколон. Фидель, распорядился, и на столе появилась, бутылка отличного португальского портвейна и лёгкая закуска из тропических фруктов. Что такое одна бутылка вина для моряков прошедших океан. Парни, скинулись, и на столе появилось ещё четыре бутылки портвейна. Ну - это как говорится другое дело, как тут не завязаться душевной беседе. Переводчиком стал Петко. Выяснилось, Фидель родился в Мозамбике. Его родители уехали в Португалию после провозглашения независимости. Он остался. Женился на негритянке, у него есть дочь и сын. Бар приносит хороший доход. Африканцы к нему, относятся хорошо, его никто не трогает ни власть, ни сепаратисты. Африканцы уже давно поняли свою ошибку и сильно пожалели, что выгнали португальцев. Так, что он, всем доволен. Выпили Фидель и Петко заметно охмелели, морякам, что пили, что песни пели. Фидель, махнул ругой, типа сгорел сарай, гори и хата. На столе появились ещё три бутылки портвейна. Моряки стали хлопать парня по плечу хвалить его, утверждая, что он настоящий – русский, а не какой не португалец. Похоже, Фиделю это было приятно. Пьянка, продолжилась. Петко захмелев, жаловался советико на африканце.

- Представьте товарищи! Здесь земля плодородная как в раю, на много метров, четыре урожая в год можно собирать. Палку посади – вырастет. У нас в Болгарии одни камни. Нам эту землю мы весь мир накормили бы, а они не хотят трудиться. Совсем не хотят – Петко отпил вина и продолжил изливать душу, накипело у человека за столько лет – Заставил их посадить кукурузу. Приезжаю к ним в деревню. Кукуруза уже созрела. Говорю их вождю: «Урожай пора убирать» - а они танцуют. У них праздник – танцуют. Похороны - танцуют. Спрашиваю: «Что теперь?», - оказывается у них политзанятия вот они и танцуют. Так неделю танцевали, понятное дело, кукуруза вся и осыпалась.

Прошло уже более пяти часов. Кто-то вспомнил о пиве. Фидель говорил, а Петко сразу переводил.

- Так пиво давно приехало, не хотел прерывать такую интересную беседу. Сейчас подадут, - вошла красивая молодая негритянка, в белой юбке и цветастой кофточке. Аккуратненькая сеньора с достаточно милым лицом, с длинными до пояса дредами, так называлась африканская причёска из множества тонких косичек,. Правда, далеко не Джессика с Мадагаскара, но очень красивая женщина. Она несла в руках, отделанное чеканкой, шикарное ведро из нержавейки, полное льда в котором лежали шесть бутылочек пива объёмом по 0,33 литра каждая. У всех моряков вырвался стон. Можно было подумать, что от вида негритянки с ведром и ледяным пивом, но у Егора, по крайней мере, от разочарования - пять часов они ждали это пиво и тут только на один глоток. Фидель демонстративно представил негритянку. Петко перевёл.

- Моя жена Амаль, - Амаль поставила ведро с пивом на стол. Парни, открыв бутылочки, в один глоток с горла осушили эти мини емкости. Конечно, пиво оказалось превосходном. Куда только не заносила потом судьба Егора, он всегда пробовал местное пиво. Приходилось ему попить пиво знаменитых Европейских пивоварен, но такого вкусного пива как там в баре на берегу Индийского океана он больше нигде не встречал. Уже стемнело. Стали прощаться. Фидель, обнимая и прижимая к себе Амаль, стоял в дверях бара. Моряки договорились, что они придут завтра, а Фидель их угостит самогонкой из кокосов и ананасов. Прощаясь с Амаль, парни подарили ей коробочку духов «Красная Москва»», чудом оказавшийся у кого-то из моряков. Духи в Мозамбике не шли, негры считали, что их слишком мало во флаконе. Однако, Амаль искренне обрадовалась. Когда же моряки, сказали им название этих духов - «Красная Москва», Петко ещё не успел перевести. Произошло неожиданное, удивлённый Фидель и ещё больше восторженная Амаль, чуть не поссорились из-за коробочки с духами. Слова «Красная Москва» оказывается, хорошо известны всей Африке, и уж конечно не как женские духи.

Стемнело. Возвращались не спеша. Времени предостаточно. Город оживал с темнотой когда уходила жара. Проходили мимо танцплощадки. На ней играл африканский ансамбль, состоящий из самых разнообразных инструментов, но конечно ведущими были небольших размеров барабана, на местном джембе. Музыкант виртуозно отстукивал ритмы и при этом что-то пел. Собравшаяся негритянская молодёжь в ритм ударам джембе совершала ритмичные движения, это напоминало картинку их учебника древней истории в пятом классе, где первобытные охотники совершают ритуальный танец с копьями пере охотой, правда эти дёргались без копий. Африка интересный континент, здесь тысячелетиями нечего не меняется. Егор подошёл к Петко.

- Петко о чём он поёт? – спросил он болгарина.

- Как тебе сказать Георгий, - болгарин так называл Егора видимо на болгарский манер Георгием, – Он поёт, что видит. В песне нет каких-либо слов или смысла. Что вижу то и пою.

- Не понял. Поясни - не унимался Каминский.

- Вот сейчас он дословно спел. У него хорошее настроение, пришли друзья советико и он рад этому. Он просто выкрикивает слова стараясь делать это в рифму. Играют остальные тоже далеко не по нотам. Да они их некогда и не видели эти ноты. Просто издают ритмичные звуки.

Егор, удивился услышанному. После этого африканского танцевального вечера в Иньямбане, Егор, на каких бы танцах не находился, он никогда не танцевал быстрые танцы. Как только звучала ритмичная быстрая танцевальная музыка и молодёжь устремлялась в круг, начиная дергаться в конвульсиях, у Егора перед глазами стоял дикая Африка и их ритуальное дёрганье. Говорят, культура развивается вперёд, эволюционирует. Спустя годы, молодёжь начала «тащиться от рэпа», а Каминский вспомнил африканского музыканта с джембе и его песню. Культура не всегда прогрессирует, она нередко оказывается - деградирует.

На следующий день Каминский весь день стоял у трапа, чтобы дать возможность остальным членам боцкоманды попрощаться с Иньямбане. К вечеру вернулась и группа, которая ходила в бар к Фиделю. Володя сказал, что самогон из кокосов и ананасов – отменная штука.

Ночью, после нулей, к трапу подошёл Белоцерковский.

- Каминский – обратился он к Егору, - позволь на берег, хочу проститься с ней. Завтра уходим и больше сюда не вернёмся, - Егор, как никто понимал его.

- Вот, что Белоцерковский. Я тебя отпущу, но если ты к подъёму не вернёшься. Подставишь меня. Поверь, я на переходе выброшу тебя за борт.

- Согласен! – даже не задумываясь, согласился мичман. Егор всё понял. Это действительно была настоящая любовь, так когда-то знакомая ему самому. Егор только мотнул головой в сторону, горло в очередной раз, при мысли о Людочке схватил спазм. Белоцерковский бегом исчез в городской застройке: «Что ему ночь, что война, что бандиты, что особый отдел, - мелочи жизни, если любишь» – подумал Егор. В четыре часа Егора сменил Володя Шаврин. Егор сказал ему, что отпустил Белоцерковского до шести утра в город. Шаврин только утвердительно кивнул головой, не задав ни вопроса и ничего не спросив. Вот такая она боевая флотская дружба. Не известно, был ли на самом деле, девиз у мушкетёров Дюма «Один за всех и все за одного», у этих ребят это был образ жизни. Утром после подъёма Каминский подошёл к трапу. Посмотрел молча на Шаврина. Володя только кивнул головой и прикрыл глаза. Егор понял – «Вернулся».

Начался прилив «Стрелец» отдал швартовые, пройдя фарватером, вышел в океан и взял курс на Мапуту. Предстоял короткий последний заход в Мозамбиканский порт и всё - нос к дому.

Глава одиннадцатая.

Всё, идём домой!

Вы в огне да и в море вовеки не сыщете брода,-

Мы не ждали его - не за легкой добычей пошли.

Провожая закат, мы живем ожиданьем восхода

И, влюбленные в море, живем ожиданьем земли.

Владимир Высоцкий.

«Гигрометр» в Мапуту!

К вечеру того же дня «Стрелец» отшвартовался к стенке в Мапуту, а утром в Мапуту зашёл - «Гигрометр»! Скорее можно было поверить в инопланетян, чем в то, что это их родной «Гигрометр». Что такое ласки Биская и переход через всю Атлантику моряки «Стрельца» почувствовали на своей шкуре, но «Гигрометр». В это верилось с трудом, да это он разворачивался и швартовался вторым корпусом к «Стрельцу», и выглядело всё совсем фантастично. Белый огромный корабль и рядом маленький и очень отважный кораблик. На пирсе собиралась огромная толпа. Бойцы экспедиции, советские специалисты пришедшие проводить «Стрелец», мозамбиканские специалисты так или иначе занятые в совместной работе с 9-ой Океанографической экспедицией, вскоре стали сбегаться и моряки иностранных судов стоящих под разгрузкой в Мапуту. На стенке шумел многоязычный народ, прямо как при строительстве Вавилонской башни. Всех моряков интересовало, что это за кораблик и как он тут оказался и почему на нём Советский флаг. Из уст в уста на десятке языков передавалась молва. Что этот малыш пришёл сюда своим ходом из Балтики пересёк Атлантический океан, обогнул коварный мыс Доброй Надежды и вот теперь швартуется в Мапуту, чтобы принять участие в работе Советской Океанографической экспедиции. Когда «Гигрометр» завёл швартовые, поставил трап, стенка взорвалась овациями. На мостик вышел командир «Гигрометра» капитан-лейтенант Белоусов! Да тот любитель Зеленого Змея, ток командир, который спасая своих людей прорывался сквозь оледенение в Вентспилс подставив борт крутой волне, а теперь он привёл свои стареньки и многострадальный «Гигрометр» в Мозамбик. Второй взрыв оваций был посвящён командиру этого отважного кораблика! На всех языках мира с причала неслось «Glory Soviet captain», «Capitão soviético Viva!» и конечно «Ура! Ура! Ур!». Белоусов вышел в белой форме советского военно-морского офицера. Многие стоящие в порту суда начали приветственно гудеть.

Каминский стоял на навигационной палубе и сверху смотрел на швартующийся «Гигрометр». Из рубки на крыло мостика вышел Башун и Баринов. Башун со злостью сказал старпому.

- Смотри, вырядился в форму. Тоже мне герой. Алкаш последний, – трудно сказать, сколько сил стоило Каминскому, чтобы не совершить страшное преступление и не врезать от всей души этому Плавали-Знаем.

Что такое «Гигрометр» Егор и Володя знали не понаслышке, они на нём полгода пахали Балтику. Что такое «Гигрометр»? Это четырёхместные каюты ниже ватерлинии без иллюминаторов, высотой с рост человека, длинной тоже в два роста, а шириной - вдвоем не одеться или раздеться, только по очереди. Это один гальюн на всю команду! Это один душ в два рожка на всю команду. Это одна кают-компания для всех. Это надводный борт не выше полутора метров, где морская волна чувствует себя вольготнее, чем матросы. Это отсутствие опреснителя и кондиционера от слов и быть не может. Пресная вода по норме и только для питья и приготовления пищи, а все умывания, забортной водой. Беда заключалась в том, что любая царапина, прыщ или, не дай Бог чирей, разъедается солёной водой до невероятных размеров и превращает в огромную проблему для моряков. Это на своих руках хорошо почувствовал Егор, пока не сообразил, что руки надо беречь. Используя, только обычный сектант и таблицы, «Гигрометр» прошёл океан, без всякой спутниковой системе определения координат. В этом талант судоводителя которым обладали командир и его штурман и вся его БЧ-1.

На палубу «Гигрометра» вышел боцман Демьяныч. Егор позабыл о Плавали-Знаем, стремглав, перепрыгивая через балясины трапов, подскочил к борту и плевать на трапы и сходни, в нарушение всех Законов и традиций, как заправский пират, перемахнул на главную палубу «Гигрометра». В туже секунду рядом приземлился Вовка. Они в охабку сгребли Демьяныча и все трое обнялись как родные. Вовка и Егор только и могли повторять «Демьяныч! Демьяныч! Демьяныч!», а старый боцман плакал от радости и шептал «Ребята! Ребята! Ну что вы. Всё. Мы же дошли!». Егор, Володя, Демьяныч радовались этой встрече, и никто из них ещё не знал, эта встреча последняя.

После Мозамбика, уже с другим командиром, «Гигрометр», так же отважно продолжит работу с 9-ой Океанографической экспедицией, но уже на Кубе. На Кубе, его команда отправится на экскурсию на один из сахарных заводов. Поднявшись по лестнице на высоченную башню, моряки будут созерцать потрясающую панораму. Демьяныч скрывал от командования своё больное сердце, он умудрялся отправить на медкомиссию другого моряка, боялся, его спишут на берег по здоровью. Жара, духота, подъём по крутой лестнице и на самой высоте у легендарного боцмана, прошедшего два океана, воспитавшего целую плеяду отличных матросов-гидрографов, остановилось сердце. Несмотря на отличную Кубинскую медицину, когда Демьяныча спустили вниз к ожидавшей их машине скорой помощи-реаниматору, помочь старику уже было нельзя. Так из жизни ушёл настоящий боцман и моряк с большой буквы, не расставшийся с морем до последней минуты. Когда ребята узнали о смерти Демьяныча, они даже не смогли вспомнить ни его имя, ни фамилию. Весь Балтийск знал его как – Демьяныча. Но пока они все ещё живы, веселы и счастливы.

Команды судов перемешались приветствуя друг друга на палубе «Гигрометра». Шумели моряки на палубе, шумел народ на стенке. Все, обнимались, не важно, были они раньше знакомы или нет.

Открылась боковая дверь в надстройке «Гигрометра» и на палубу вышла – Наташа! Именно та Наташа, которая в ледяной поход «Гигрометра» не хотела умирать девственницей и со страстью отдалась Володе в Вентспилсе. Егор толкнул Вовку в бок и показал на девушку. Шаврин направился к ней. Они поцеловались. Потом отошли в сторонку и беседовали о чём-то своём у борта судна. Егор знал, что у Наташи давно был другой парень, и никто из команды кроме Егора не знал о связи Володи и Наташи, Егор понятное дело молчал, как рыба об лёд. Команда «Стрельца», отдала вновь прибывшим, что у кого что осталось, метикалы, одеколон, мыло. Потом разбрелись по каютам праздновать встречу. На палубе Егор столкнулся с капитан-лейтенантом Белоусовым. Егор остановился и обратился к офицеру.

- Товарищ командир! Здравия желаю! Разрешите поздравить с успешным приходом в Мозамбик, - и не по уставному первым протянул руку офицеру. Белоусов с улыбкой пожал протянутую матросом ему руку. Егор слегка задержал её и сказал, смотря в глаза командиру – Вы настоящий моряк! Я горжусь, что мне довелось ходить под Вашим началом.

- Спасибо! Ты бал хороший матрос – ответил, легендарный командир, не менее легендарной команды и судна.

Им больше не встретиться, Каминскому и Белоусову. «Гигрометр» более четырёх месяцев проработает в Мозамбике, в районе Бейры, а это уже реальные тропики и джунгли, а не саванна. Белоусов приведёт судно в Балтийск без происшествий и потерь. И как положено в таких случаях, будет. Нет, не награждён орденом, которого несомненно достоин, или повышен по службе, как талантливый судоводитель, а списан на берег из плавсотава и отправлен вечным начальником каких-то штурманских мастерских. Тыловые и штабные крысы видевшие море только с берега, а корабль на картинке не простили этому офицеру триумфа и признания его таланта в Мапуту.

На следующий день «Стрелец» загрузили необходимыми запасами. На борт поднялись члены экспедиции, у которых закончился срок службы или командировки. «Гигрометр» перешвартовали к стенке по корме «Стрельца». После ужина по «Стрельцу» прозвучала и команда: «Боевая тревога! Корабль к бою и походу приготовить. По местам стоять с якорей и швартовых сниматься!».

Всё! Идем домой!

Сейшелы.

Путь домой лежал через Сейшельские Острова. В район этих островов на одной из банок на мертвых якорях стояли две огромные диаметром по три метра бочки. В случае необходимости к ним швартовалась 8-я оперативная эскадра кораблей ВМФ СССР находящихся на боевом дежурстве в Индийском океане.

По левому траверзу оставили устье Лимпопо, со сказочным доктором Айболитом и выздоровевшими бегемотиками. Проскочили мимо ставшего уже своим Иньямбане. Словно белая чайка «Стрелец» летел на 12,5 узлах домой.

На третий день старик Индийский океан, затаив обиду и не желая отпускать «Стрелец», разразился самым мощным ураганом на памяти Егора. Это тот ураган, который, утопив в Северной Атлантике, американскую нефтяную платформу с сорока нефтяниками, отправив на дно Советский сухогруз «Механик Тарасов» и погубил тридцать пять моряков его команды, теперь как на качелях поднимал «Стрелец» в небо и сразу опрокидывал в пучину. Какой ещё ураган? «Стрелец» шёл домой и никакие ураганы его не остановят. На третьи сутки старик океан выдохся и волнение стихло.

Всё идём домой! «Стрелец», летел по волнам, и ничто и никто уже не могло остановить его полёт к дому. Через семь суток преодолев на одном дыхании 1720 морских миль, он оказался у первой цели на пути к дому, на банке в районе Сейшельских Островов.

Глубина на банке не более десяти метров. «Стрелец» встал на якорь. Стали готовить катер. Тянуть кота за все подробности никто не хотел, все хотели домой и как говорится: «Раньше сядем, раньше выйдем». Беляков готовил краску и кисти, на это у него ума хватало, тем более нужно было приготовить нитрокраску, а не масляную. Нитрокраска сохнет около часа, а при такой жаре и быстрее, а ждать сутки, пока высохнет масляная краска, никто не хотел. Все хотели скорее попасть домой и не важно, что после нитрокраски по ней можно красить только нитрокраской, другие краски просто отвалятся, это уже никого не волновало – всех волновал путь на Родину. Егор, Володя, Палыч и присоединившийся к ним от скуки матрос рулевой Сергей Сидоров готовили к спуску катер. Горницкий Виктор Викторович вырезал из бумаги трафареты. Этими трафаретами после покраски нужно отбить «Собственность СССР» и «Property USSR».

Катер спустили, и он пошёл к первой бочке. Палыч, ткнулся кранцем в бочку. Моряки попрыгали на поверхность бочки. Осмотрели её. Зачистили местами выступившую ржавчину, но без фанатизма, не хватало ещё пробить эту старую железяку и затопить бочку. Тогда точно не скоро «Стрелец» окажется дома. Оперативно, но качественно покрасили первую, и сразу попрыгав на катер, пошли ко второй. Благо океан был спокоен.

Пока матросы на катере облагораживали бочки, офицеры экспедиции решили порезвиться на палубе и половить рыбку. Повытаскивали свои спиннинги и устроили рыбалку. Они вытаскивали цветастых рыбёх с хорошую ладонь. Резали их в ватервейсе на куски, и на их же мясо, ловили новых. Нужды в этой рыбе не было ну никакой. Офицеры тешились.

Надо сказать, что военно-морские офицеры, как успел за время службы заметить Егор, делились на две категории это моряки: пример Голод, Белоусов, Матвеев и раздолбаи. Кое-как выпустившись из училища, без знаний, без опыта, но при этом с большими амбициями и самомнением о себе любимом. Эти перцы так и оставались дураками, но дураки при погонах.

Высаживаясь на вторую бочку, Володя решил осмотреть её борт. Он спустился в воду, так как с катера это, сделать невозможно, и держась за бочку поплыв по её периметру. Вдруг он вскрикнул, почувствовав сильный удар по ноге, вода вмиг окрасилась кровью. Первым сообразил Палы, он наклонился за борт катера, схватив Володю за руку, и рванул его на борт катера, благо Палыч бывший колхозник и находился в отличной физической форме. Егор, оторвавшись от покраски, посмотрел на воду. Вокруг бочки мелькали плавники. Вода кишела акулами. Закончив покраску, катер причалил к борту судна. Парни по шторм-трапу поднялись на палубу, на юте резвились офицерики водя пере носами акул кусками рыбы на крючках спиннингов. Особо веселились два маломерка братья близнецы Елагины, как-то заявлявшие, что они крутые каратисты. У Вовки кровоточила нога, это от соли. Акула просто, скользнула но его ноге своей жесткой шкурой. Егор, подошёл к одному из Елагиных.

- Рыбку ловим – Каминский вырвал из его рук спиннинг и с размаху переломил его о планширь фальшборта и выбросил в океан – Хочешь следом?

- Ты, что творишь? - завопил Елагин. К нему подскочил его брат и ещё два офицера экспедиции. За спиной Егора встали Романовский, Калягин, с кровоточащей раной Володя. Подтянулись Палыч, моторист Санаев и остальные члены команды «Стрельца», кто был на юте в этот момент. Офицерики растерялись, они искренне не понимали, что вызвало такую реакцию команды судна. Всё усугублялось тем, что всю эту весёлую компанию рыбаков возглавлял – старпом Баринов. Андрюша тоже в недоумении смотрел на свою команду. К Егору и команде присоединился и старший лейтенант Матвеев. Егор повернулся к старпому Баринову.

- Может, Андрей Владимирович, уже начнёте становиться старшим помощником или так и останетесь до конца похода – Андрюшей! – Баринов знал, что его за глаза так называют в команде, но в лицо ему это высказали в первый раз.

- Ты, Андрей забирай этих бездельников, и валите в каюты, от греха подальше, пока вас засранцев не скормили акулам – решительно заявил Матвеев. Елагины и Андрюша злобно зыркая на команду удалились в надстройку. Одно дело матросы, другое дело офицер, старший их по званию и заместитель командира судна по науке. Эти раздолбаи, кровью рыб приманили акул со всей банки, этим серьёзно осложнив работу матросам на бочках. Ошалевшие от запаха крови акулы бросались на всё, что движется или кажется им пищеё.

Эту историю Каминскому припомнят в Союзе, обвинив его в том, что он вёл пропаганду против командно-офицерского состава. Ну а как же иначе, вся эта шалупонь не могла простить ему такого унижения. Это было нормальное явление в Вооружённых Силах СССР, так повелось с Отечественной войны, умирали одни, а лавры славы, ордена, звания, должности доставались другим.

Нужно пояснить какое положение дел существовало в те времена в Союзе и его Вооруженных Силах. Попасть служить за границу - это, что поймать судьбу за хвост. Большая удача. Вот только эта удача решалась не на рулетке, а достигалась двумя другими способами.

Первый способ, например, как Егор Каминский в Лиепайской школе: рвать жопу на портянки, тянуть должность старшины смены, отлично учиться самому. Можно было ещё заделаться стукачом, но тут не факт, что повезёт. Всё-таки, даже тот, кто пользуется услугами стукача, не обязан его уважать. Стукач, что предатель - ему веры нет. Предал, раз предаст и второй. Стучал на друзей, будет стучать и на своего куратора. Стукач, он и есть стукач. Будучи шпионом, Егору приходилось вербовать для себя агентуру. Понятное дело, что завербовать честного и порядочного человека, и убелить его изменить своей Родине, можно, но очень сложно, крайне дорого и ненадёжно, а вот подлеца, продажного негодяя, деклассированного элемента – запросто. Вот только Егор, как резидент не обязан уважать такого агента, как человека. Ну, какого уважения достоин человек ради денег или другой выгоды предавший свой народ, свою Родину.

Второй способ древний как Российское государство. О нём говорил, ещё Александр Сергеевич Грибоедов в своей бессмертной пьесе «Горе от ума». «Ну как не порадеть родному человечку». И радели, пристраивали свою кровиночку, этих недорослей. Нет, не за речку в Афган, а в Мозамбик и не в полевые отряды, а в Мапуту, Иньямбану, Бейру. Риска не много, ну есть, конечно, без определённой доли риска и в сортир не сходить, только, что если в штаны, зато тройной оклад, валюта, шмотки из-за бугра, а главное стремительная карьера! Не важно, что этот засранец, болван, болваном, среди таких как и он, незаметно.

Другой вопрос, что начальнички в штабах в прошлом, такие же продвиженцы своих папаш, понимали – пахать-то, кто-то должен. Поэтому пучок недорослей разбавляли двумя, тремя мичманами, старшинами и офицером – настоящими профессионалами и специалистами.

По крайней мере, всё происходящее и видимое в Мозамбике и в Гидрографии Егором Каминским, вполне укладывалось в эту схему, а последующие события, только подтвердят этот правило.

Бочки подсохли. Правда, стало слегка штормить. Помимо акул вокруг, «Стрельца» то там, то тут из воды как мини перископы, появлялись и исчезали головы морских черепах. С борта судна было хорошо видно изумительная красота их панцирей. Понятно дело черепахи плевать хотели на акул, тем более акулы были небольшие, с метр длинной, такими же размерами обладали и черепахи. Малые размеры этих акул ничуть не делали их безопаснее для людей, как говорится «малая блоха злее кусает». Желающих проверять насколько агрессивны и опасны эти акулы, на борту «Стрельца» не нашлось.

На первой бочке без проблем с помощью трафарета отбили надписи, но при этом трафареты пришли в негодность. Нельзя ждать новых, приближался шторм. Пришлось взять в катер совершенно сухопутного человека, никогда не спускавшего на борт катера, Виктора Викторович Горницкого.

Катер навалился на вторую бочку Сидоров и Каминский в момент спрыгнули на её поверхность. Горницкий с полными страха глазами стоял на борту катера и не решался прыгать. Океан начинал штормить, на счету каждая минута, а кругом кишели акулы, приглашённые к обеду военно-морскими идиотами.

- Прыгайте! Виктор Викторович! Прыгайте! – кричал Сидоров. Горницкий делал попытки но боялся. Егор подскочил к краю бочки. Палыч опять навалился на бочку кранцем. Егор схватил Горницкого за тропическую форму на плече и резко дернул на себя. Виктор Викторович оказался на бочке и сразу приступил к написанию букв. Он же по первому образованию - художник. Ветер крепчал. Поднялась волна. Парни торопили художника. Катер отвалил от бочки, но держался на фале в десятке метров от неё, чтобы стеклопластиковый корпус не било о железо. Наконец Горницкий закончил. Волна уже была не шуточная. Договорились, Палыч, наваливает, и кто-то сразу прыгает на катер. Естественно волна откинет катер от бочки, поэтому в следующий момент, когда катер опять навалится, прыгает второй, а затем последний третий. Первым сиганул Сидоров. Катер навалился во второй раз. Очередь Горницкого. Этот интеллигент одну ногу поставил на палубу катера, вторая осталась на бочке и пытается дотянуться рукой до мачты–антенны на катере. Куда там. Секунда и волна отбрасывает катер. Горницкого словно лягушку за задние лапы растягивает и он оказывается в воздухе, на радость кишащим под ним акулам. Благо натянулся трос, на котором держался катер. Непонятно каким чудом, Виктор Викторович вцепился в этот трос и повис на нём будто рыжая обезьяна на лиане. Акул постигло большое разочарование, но они не потеряли надежу получить обед. Две секунды и катер наваливает на бочку. Между катером и бочкой, на тросе висит Горницкий. Понятно дело трос провисает и художник уже почти в воде, а сверху на него идёт четырёхтонный катер, пытаясь растереть его между стальным бортом бочки и своим корпусом. Для службы на флоте нужны стальные нервы, холодный ум и быстрая боксёрская реакция не только физическая, он в принятии правильных решений, на исправление ошибочного решения шанса стихия не даст. Егор мгновенно хватает Горницкого за шиворот и рывком, из всех своих сил, благо художник был мелкий и худющий человек, выбрасывает его на бочку. Меньше чем через секунду в то место, где висел Гарницкий, бьёт форштевень катера. Больше не теряя времени, Егор хватает художника за штаны и другой рукой, за шиворот и как мешок кидает на катер. Там его, ловит Сидоров, силой вырывает из его рук фал, который опять натягивается как струна. Ещё навал катера на бочку и Егор уже на катере. Они берут курс на «Стрелец», но время уже упущено, океан кидает катер, волнение много более допустимых четырёх балов. Катер надо поднять на борт. На нём Каминский, Сидоров, Палыч, Горницкий. Подошли к борту. Дело совсем шварк. Катер прыгает возле борта как бешенный, порой, долетает до палубы, на которой он должен крепиться.

Чтобы поднять катер на борт, нужно завести цепь, талей шлюпбалки в торчащий из палубы гак, в простонародии крюк. Эта цепь в десть звеньев и с метр длинной. Звенья цепи толстые с кулак. Как только цепь на гаке, запускают электродвигатель. Он с помощью системы тросов поднимает катер над водой. Троса начинают поворачивать многотонные стальные шлюпбалки, а те как два коромысла, вытягивают катер на борт, и заваливаются в сторону корпуса, устанавливая его на своеобразные кильсоны. Затем, уже вручную его крепят намертво. Ничего сложного. Только всё это несложно делать до четырёх баллов волнения моря.

Ситуация сложилась критическая. Бросить катер в океане – даже не обсуждается. Эвакуировать команду и оставить его у борта закрепив швартовыми – бессмысленно. Сколько продлится шторм, не известно, да и неважно, уже через час от катера не останется одного большого куска. Значит только поднимать.

Швартовыми подтянули катер к борту в районе его шлюпбалок. Каминский на носу катера и Сергей на корме, просунули в крайние звенья цепи сложенные пополам куски фала и удавкой затянуть их на этом звене. Наступил самый ответственный момент. Кода катер в нижней части волны, Егор в мгновение цепляет звено за рым и как ковбой на родео, расставив ноги, обеими руками натягивает фал, закреплённый на цепи. Сейчас, чтобы не случилось, не дать слабины, не дать цепи слететь с рыма, а для этого любой ценой нужно держать в натяжении фал: «Готов!» - перекрикивая ветер орёт Егор: «Готов!» тут же вторит Сергей. «Пошёл!» - команда боцмана. Двигатель на максимальной скорости начинает поднимать катер. Скорость то максимальная, но и на ней этот подъём займёт две минуты, а то и больше уж слишком много тросов пришлось вытравить за борт, чтобы зацепить катер. Первого сюрприза долго не пришлось ждать. Волна подхватила катер и подняла его до главной палубы. Блоки, размером с три головы Егора, весом с полсотни килограмм, вся цепь, и самое опасное, четыре стальных троса сложились на палубе катера. Егор, весь напрягся, понимая, что сейчас последует. Волна ушла. Катер провалился в пустоту. Завизжали троса, зазвенела цепь и с мощным рывком катер, повис в воздухе. Егора подбросило. Он приземлился на колени, но в мгновение вскочил. Слава Богу, он не ослабил натяжения и скоба на месте. Лебёдка уже пошла выбирать троса. Если сейчас слетит одна из цепей, то подниматься будет, только нос или корма. Троса, перекосит и отрегулировать их длину, уже не удастся. Такова конструкция шлюпбалки. В случае этого события регулировка производится на судоремонтном заводе с выбиранием всех тросов на берег, а не в штормовом океане. Ты, конечно, можешь умереть, но сначала должен поднять катер. Чтобы больше не летать, Егор, прижался к рубке катера продолжая стоять в позе ковбоя. Опять подъём и падение и в этот раз Егор, получил удар всей этой хренью, тросами, цепью, блоками по телу. По стонам за спиной, Егору стало понятно, Сергею не легче. Лебёдка продолжает подъём катера. Опять взлет и тут по закону подлости в звено цепи попадает ручка от задрайки люка на полубаке катера. Падение этих чёртовых четырёх тон. Люк вырывается с мясом из палубы и всей своей железной дурью бьёт Егора по голове, при этом ещё остаётся заклиненным в цепи. Катер поднимается Егор всё ещё ковбой у него одна задача не ослабить натяжение. «Левый глаз залила кровь, видно рассечена кожа на голове» - понимает Егор. Катер падает и на этот раз люк бьёт Каминского по груди, да так сильно, что вдохнуть всей грудью он уже не может: «Главное держать фал. Держать фал. Держать» - пульсирует у него в мозгу. Снова удар люком, теперь уже по левой стороне спины: «Опять левая часть, достаётся же ей» - успевает подумать Егор, получив очередной удар по спине. Егор слышит, как на борту орёт Баринов; «Снимите мать вашу этот люк, он же убьёт его». Егор правым глазом, левый залит кровью, замечает, как Палыч рискуя свалиться за борт, пытается вытащить люк из цепи, но ему это не удаётся и новый удар люком, Егор принимает спиной. Удар мощный и матрос падает на левое колено, но продолжает удерживать цепь, натягивая фал и о чудо, катер висит на цепи и теперь быстро идёт вверх. Начинают заваливаться шлюпбалки. На палубе заглушая рёв ветра, звучит бешеное «Ура!»: «Блядь мы это сделали» - мелькает в мозгу у Егора, но он по привычке продолжает натягивать фал, хотя в этом уже нет никакой нужды. Правым глазом он видит, как у борта беснуются акулы: «Вот суки. Они что? Видят, что у нас происходит или соображают. Твари кровожадные. Сегодня вам обломилось». Катер уже на борту и встал на кильсоны. Вовка и Алексей Романовский крепят его по-походному. Егор, бросив фал повернулся назад.: «Серёге, похоже досталось» - уже спокойно подумал Каминский. Док и кто-то из экспедиции помогли морякам спуститься на палубу и проводили их в амбулаторию. Осмотр показал, что на голове Егора сильная шишка с рассечением кожи, сильные ушибы спины и рёбер левой стороны груди. Сергею тоже досталось, от цепи. Он весь в синяках.

В амбулаторию зашли Матвеев и Баринов. Поинтересовались, как состояние матросов. Док успокоил: «Жить будут, но не долго». Баринов уходя, повернулся в дверях и произнёс.

- Спасибо ребята.

- Да на здоровье, - также не по-уставному ответил Егор. Баринов вернулся и протянул Каминскому руку

- Мир!

- Мир! – пожал протянутую ему руку Егор. Баринов также пожал руку и Сергею.

На этом инцидент Егора со старпомом был исчерпан. Трудно сказать, что так повлияло на Баринова, но после Сейшел он сильно изменился. Стал интересоваться службой и вскоре его перестали даже за глаза назвать Андрюшей, а как положено старпомом или Андреем Владимировичем. Со времен у Егора и Баринова установятся нормальные отношения, они ещё вместе будут ходить в парилку в Балтийске.

Грамотно повёл себя на этот раз и командир судна капитан 3-го ранга Башун. Он дал малый ход судну и вывел его на волну. Да катер кидало на волне, но если бы «Стрелец» стоял лагом к волне, была бы не килевая, а бортовая качка и тогда весь его корпус, то наваливался бы на катер, то выдёргивал его себе на борт. В конце концов, вероятнее всего расколол бы корпус катера.

«Стрелец» летел по волнам. Один – ноль в пользу команды судна.

Всё! Идём домой!

Песенка ни про что, или что случилось в Африке.

Вторым пунктом остановки на пути к дому у «Стрельца» был остров Сокотра. На Сокотре базировалась Советская 8-я оперативная эскадра в её состав входили танкер и водоналивное судно. «Стрелец» должен был пополнить запасы топлива и питьевой воды. От банки на Сейшелах, до Сокотры, «Стрельцу» предстояло преодолеть около 1180 морских миль курсом на север. Путь пролегал в открытом океана более чем в 200 морских миль от Африканского побережья.

Старик Индийский океан, наконец, угомонился и судно по ровной водной глади, спешило на крейсерском ходу на встречу с нашей эскадрой. На палубе работали матросы из боцкоманды, неслись вахты, свободные от них, отдыхали на юте. Океан был пуст. Дельфинов даже не было видно, а птицы так далеко, от берега, не залетают. Внезапно на палубе, включилась трансляция и над океаном зазвучала песня Владимира Высоцкого «Песенка ни про что, или что случилось в Африке»

В жёлтой жаркой Африке, в центральной её части

Как-то вдруг вне графика случилося несчастье

Слон сказал, не разобрав: "Видно, быть потопу

В общем, так: один жираф влюбился в антилопу"

Поднялся галдёж и лай, только старый попугай

Громко крикнул из ветвей: "Жираф большой, ему видней"

Все кто, был на палубе, сразу вспомнили дом, и как нестранно так надоевшую, но такую оказывается родную Африку. Песня была отличная и главное в тему. Команда прощалась с Африкой. Не думали, моряки, какие последствия ждут их в связи с этой песней.

После ужина, неожиданно по громкоговорящей связи объявили комсомольское собрание! Моряки знали, что на время нахождения за границей категорически запрещены партийные и комсомольские собрания и уж тем более видение протоколов этих собраний. Приказ, есть приказ и все комсомольцы потянулись в столовую команды. Там уже сидел первый помощник, он и есть помощник командира по политической части судна Маслов, а также парторг судна старший инженер Николай Васильевич. Комсомольцы расселись за столами и с недоумение уставились на старших товарищей.

- Товарищи комсомольцы! – начал Маслов – несмотря на рекомендации не проводить комсомольские собрания за границей, но случилась вопиющая политическая провокация и мы с вами должны незамедлительно на неё отреагировать, но ведение протокола собрания исключено. Протокол оформим по приходу в Союз, - никто ничего не понимал. У всех была только одна мысль: «Здоров ли вообще Иван Михайлович?» Маслов продолжал.

- Сегодня днём, начальник радиостанции Александр Лях, проявил страшную политическую близорукость, дал на верхнюю палубу песню в исполнении известного антисоветчика Высоцкого, чем уронил честь и достоинство комсомольца. Надо же было до такого додуматься. На Советском корабле, на весь океан распевает это враг народа, антисоветчик Высоцкий, которому уже дано место в лагере», - Егор не верил своим ушам. Ему казалось это сон или Маслов от жары сошёл с ума. Егор посмотрел на товарищей. Все были поражены. С деревянным лицом и стеклянными глазами сидел парторг, создавалось впечатление, что его тут вообще нет. Маслов не замолкал.

- Товарищи комсомольцы прошу высказываться и осудить самым решительным образом выходку комсомольца Ляха, если уж мы не можем наложить на него взыскание, но сделаем это по возвращению в Союз. Прошу товарищи, кто хочет высказаться. Смелее. Поднимаем руки, - в столовой повисла гробовая тишина. Никто не пошевелился. Маслов выжидающе смотрел на комсомольцев. Каминский любил песни Высоцкого. Чего только стоила, акция в кинотеатре, с антисемитскими частушками: «Что происходит? Посему все молчат? Неужели они позволят этому упырю, этой отрыжке Сталина, шельмовать хорошего человека?» - пульсировало в мозгу Каминского. Он на заводе работал в комсомольской бригаде, имел награды: Знак ЦК ВЛКСМ «Молодой гвардеец пятилетки» I и II, степени, и более того на заводе, ему вручили Почётную грамоту ЦК ВЛКСМ и комсомольский значок, увенчанный лавровой ветвью, который был приколот к пиджаку, висевшему у Егора в каюте, но такого он ещё не видел. Егор поднял руку. Маслов словно не замечает его, снова обращается к комсомольцам.

- Кто хочет выступить, - Егор держит поднятой руку, все молчат и теперь смотрят на Каминского. Маслов, как ни в чём не бывало, продолжает и в упор не видит Каминского.

- Неужели товарищи комсомольцы никто не хочет выступить и заклеймит позором поступок, пока ещё комсомольца Ляха?

- Я хочу выступить! – встаёт Каминский.

- Кто кроме Каминского? Я думаю, поведение комсомольца Каминского станет вторым вопросом нашего собрания, - Егор, помедлив, выходит из столовой и возвращается обратно через несколько минут в пиджаке. Один из мотористов, что-то мямлит по поводу поведения Ляха. Не обращая внимания на оратора, Егор встает в центре столовой спиной к переборке и лицом к собранию. Не обращая внимания на попытки Маслова перебить его, он начинает своё выступление.

- Вот Комсомольский значок, увенчанный золотой лавровой ветвью прилагаемый к Почётной грамоте ЦК ВЛКСМ, - все комсомольцы оживились, они никогда не видели такого, даже заинтересовался парторг, только Маслов покраснел, как варённый рак, - Поэтому я буду говорить! Сначала о поступке Ляха, - все замерли, Егор перевёл дыхание, и продолжил.

- Что сделал крамольного начальник радиостанции комсомолец Александр Лях. Включил на палубу, почти в центре океана песню Владимира Высоцкого. Перед кем он уронил своё достоинство и честь комсомольца? Перед дельфинами. Заявляю с полной ответственностью, я в этот момент работал на верхней палубе и ни одного дельфина рядим – не было! – комсомольцы засмеялись, улыбнулся и парторг, только Маслов сидел красный от злости. Егор продолжал.

- Антисоветчик Высоцкий и ещё и враг народа, - теперь Каминский повернулся к Маслову. – Ответьте, уважаемый Иван Михайлович. Не Вы ли коммунист и политработник приказали мне неоднократно демонстрировать вот в этом зале кинофильм «Вертикаль». Где в заглавной роли враг народа Высоцкий, а весь фильм напичкан враждебными песнями этого антисоветчика. Фильм «Сыновья уходят в бой», по Вашему распоряжению, я транслировал на палубе в Иньямбане для наших Мозамбиканских товарищей, а там столько песен этого Высоцкого, - комсомольцы воспряли духом, незаметно показывали Егору большой палец вверх «Так держать», и Егора, понесло, с ним это бывало не раз.

- Давайте перейдём к моему вопросу. Как комсомолец я хорошо знаю требование Устава ВЛКСМ. Что значит, собрание без протокола и призыв оформить его задним числом? Вы не думаете, что за такие нарушения и фальсификации, Вам самому придётся ответить перед партийным собранием. Кто его знает, как отнесутся коммунисты к такому руководству подрастающим поколением. Ведь партия наш рулевой, а комсомол резерв партии, а Вы призываете к нарушению принципов демократического централизма, - право, эти принципы здесь были не причём, но Егор уже не мог остановиться, он поймал кураж.

- Если Вы настаиваете, я подчинюсь, но как комсомолец награждённый Почётной Грамотой ЦК ВЛКС и вот этим Знаком, - Егор пальцем оттопырил лацкан пиджака на котором золотом блестел комсомольский значок и не снижая напора продолжил, - Заметьте товарищ-коммунист Маслов Иван Михайлович, Центрального Комитета, а она эта грамота, и Вы это знаете, приравнивается к боевому ордену, - Егор нёс полную, ахинею, понимая, что Маслов не станет его опровергать и при всех ронять авторитет Центрального Комитет, пусть и комсомола, но уж сильно влиятельного органа. Но этого парню было мало.

- Согласно, нашего комсомольского Устава, я оставляю за совой право обратиться прямо в ЦК комсомола, для разрешения, возникших между нами противоречий, - Маслов уже не рад, что затеял всю эту канитель, понуро мочал. Комсомольцы одуревший смотрели на Каминского, они его видели таким впервые. Вот, что значит завод - школа воспитания настоящего рабочего человека, пролетария, а как, известно пролетарию нечего терять, кроме своих цепей. Парторг светился от радости как начищенная рында. Маслов уже пришёл в себя. Встал, посмотрел на заткнувшегося, наконец, Каминского и произнёс только два слова.

- Все свободны, - сразу сам вышел из столовой. Каминского окружили комсомольцы судна. Они хлопали его по плечам, хвалили, удивлялись, где он так наблатыкался речи толкать. К Егору подошёл Лях и благодарно пожал ему руку. Все разошлись по каютам. «Стрелец» продолжал свой путь к дому.

Действительно с Иваном Михайловичем Масловым, что-то произошло. Если даже допустить, что он обиделся на слова из песни Высоцкого «…только старый попугай. Громко крикнул из ветвей: "Жираф большой, ему видней"», приняв это на свой счёт, то дальнейшие его действия объяснить невозможно.

На следующий день, после так неудачно проведённого комсомольского собрания, Маслов вызвал Каминского к себе. Егор, постучав и получив разрешение, вошёл в каюту первого помощника. Масло, как ни в чём не бывало, а надо признать этот старый коммуняка, умел делать вид, будто ничего и не было, предложил Егору сесть.

- Каминский нужно сегодня дать два киносеанса.

- Иван Михайлович, так уже всё смотрено и пересмотрено, – возразил Егор и добавил – мне то крутить не сложно, но не придёт никто.

- Придёт не придёт - это посмотрим. Давай решим, что будем крутить, - Егор решил подколоть старика.

- Вот хороший фильм. Жизнеутверждающий, про советскую милицию «Хозяин тайги» с Валерием Золотухиным в главной роли.

- Да хороший фильм и давно не смотрели – поддержал Маслов

- И с Высоцким, - продолжил Каминский. Маслов, как и не слышал последних слов матроса. Выдержка у этого политработника, отменная, та ещё закалка, Бериевская. Маслов, размышляя вслух продолжил.

- «Хозяин тайги», это хороший фильм, серьёзный, но нужно что-то полегче и повеселее, - Егора вдруг осенило.

- Мне в Мапуту, рыбаки подарили копию «Неуловимых мстителей»

- Отлично! А ты чего молчал! Мы же её ни разу не крутили, ведь верно?

- Верно Иван Михайлович. Потому, что эта копия в хлам разорвана, пересохла и усадку дала. Я в фильмоноску положил ветошь с глицерином, чтобы эластичность вернуть плёнке, но нужно сидеть и по кускам клеить. Заберите меня у Белякова и я к вечеру постараюсь склеить фильм.

- Всё! Забудь о Белякове, если, что скажи, я велел. Иди Каминский склей. Очень тебя прошу. Это будет всем сюрприз. Такой фильм. Ты понимаешь, смотрю люди, ходят по коридорам, слоняются. Не дело это, - Егор удивлённо возразил Маслову

- А где же им ходить, как не по коридорам. Мы, на минуточку, почти посреди океана, и к тому же на судне.

- Они так поскитаются, походят, а потом сбиваются в компании в каютах и начинают, сначал о водке, о бабах разговоры разговаривать, а потом начинают командование обсуждать. Это не допустимо. Надо запретить. Дать указание, чтобы больше трёх в каютах не собирались, - от последних слов первого помощника Егор даже рот открыл: «Точно у старика кукушка сломалась. То это тупое собрание, теперь больше трёх не собираться. Дотянет ли он до Балтийска. Сам свихнётся и нас в покое не оставит, пока мозг не выклюет» - так думал Егор покидая каюты Маслова.

Фильм он отремонтировал. Показ прошёл при полном зале, правда прерывался, раз пять, всё-таки плёнка была сухая, но моряки терпеливо ждали. Чтобы больше не останавливать сеанс, пришлось пожертвовать этой копией фильма. Порывы случались после звуковой головки, поэтому Егор просто спускал фильм на палубу, а не на приёмную катушку, отлично понимая, что этой копии конец и её уже не собрать и не склеить. Всё равно пленка не числилась за ним, это был подарок от рыбаков.

«Стрелец» рвал океанскую гладь, с каждой милей, приближая свою команду к дому, родным и близким.

Сокотра и Баб-эль-Мандебский пролив.

Ранним утром, только взошло солнце, спустя пять суток после выхода с банки на Сейшелах, преодолев 1176 морских миль «Стрелец» подошёл к острову Сокотра.

Картина, открывающаяся взору моряков, потрясла их. Казалось, за эти полгода скитания по океанам, морям, саванне уже трудно их чем-то удивить, но выплывающий из утреннего тумана остров стоит того, чтобы попытаться описать его, таким, каким он предстал перед Егором.

Высоченные, совершенно голые отвесные скалы. В их расщелинах гудел ветер. Никакой растительности, ни птиц, ни звуков, ни одной живой души. Только свист ветра в отвесных огромной высоты скалах. Поражало местами отсутствие береговой прибойной черты. Создавалось впечатление, что эти уходящие в небо скалы стоят в воде и нависают над судном готовые в любой момент сорваться в океан, похоронив непрошенного гостя. «Стрелец» несколько часов шёл вдоль береговой черты, а картина не менялась. Яркое солнце. На небе ни облачка. Лазурный прозрачный океан. Серо-коричневые уходящие в небо голые скалы. Единственный звук - завывание ветра в расщелинах. Егор ещё не встречал более мрачного, жуткого и пустынного места. Пройдут годы, Егор, пробуя себя в живописи, изобразит маслом этот мрачный пейзаж, так и назовёт картину «Сокотра».

За очередным выступом, взорам моряков открылась бухта. На берегу несколько дубль пальм, чёрные деревянные три лодки, тропа, исчезающая в скалах и не души. Только это мрачное завывание ветра. Недалеко от этой бухты в океане болталась советская эскадра. Ну! Наконец, встретились!

В этот раз заправка прошла спокойно и без эксцессов. Команда уже была опытная и погода спокойная.

На борт «Стрельца» высадилась группа офицеров с эскадры. Их встретили Башун, Маслов и Анна Ивановна, которая оказалась знакомой одного из гостей. Анна Ивановна о чём-то пошепталась со своим знакомым и между эскадрой и «Стрельцом» засновал вельбот, ранее доставивший офицеров. Пошла бурная товарно-обменная операция, мастером которых и была всеми уважаемая завпрод Анна Ивановна. По наблюдению Егора, при погрузке с вельбота, «Стрелец» обзавёлся серьёзными деликатесами, которое незамедлительно оказались на столах в столовой команды и кают-компании. К вечеру гости покинули борт «Стрельца». Обменявшись с эскадрой прощальными гудками, «Стрелец» взял курс на Баб-эль-Мандебский пролив, разделяющий Африканское побережье и Аравийский полуостров. Этот пролив являлся воротами в Красное море.

Через двое суток «Стрелец» вошёл в Красное море. Прощай старик седой Индийский океан! Команда никогда не забудет твой суровый нрав и всё-таки, ты был добр и приветлив к ним.

Красное море встретило «Стрелец», штормом, пасмурной погодой и совершенно не выносимой жарой и главное убийственной влажность. Создавалось впечатление, что воздух можно было резать на блоки, как плотный, но очень жаркий снег и складывать его в ряды. Дышалось как в бане наполненной влажным паром. Егор, вспомнил парную ставшую ловушкой для моряков в ПСО. Неизвестно с какого дуба рухнули офицеры братья Елагины и Баринов с ними, но они в такую духоту заявились на полубак с двумя парами боксёрских перчаток. В это время, уже после рабочего дня, на полубаке находилась боцкоманда и старший лейтенант Алексей Матвеев. Елагины размерами были мелковаты, щавлики, как тогда называли таких мужичков. Надев перчатки, эти типа каратисты начали танцы, по их мнению, ката. Ката, комплекс ударов и блоков в карате, позволяющий, отработать защиту и серию ударов. При этом продемонстрировать уровень подготовки бойца. Понятное дело, для ката, нет нужны, одевать боксёрские перчатки, если только тот, кто демонстрирует ката не полный идиот. Елагины, как раз и являлись такими, идиотами. Ката в боксёрских перчатках, как корова под седлом. Егор, разъяснил, стоявшим рядом своим товарищам суть ката. Все ребята рассмеялись в голос. Елагины подскочили к матросам и стали предлагать Каминскому провести бой с кем-нибудь из них в перчатках

- Я с вами драться не буду. Вы не бойцы, а танцоры. Я же хореографов не обижаю, - отказался Каминский. Матросы залились смехом. Неожиданно за своих корешей вступился старпом Баринов.

- Со мной Каминский будешь драться?

- Не боитесь Андрей Владимирович, у меня разряд по боксу.

- Нет, не боюсь у меня красный пояс по каратэ.

- Тогда нет вопросов. Прошу, - Егор поклонился, как принято в карате противнику. Баринов ответил таким же поклоном и то, как он его исполнил, Егор сразу понял - перед ним серьёзный и опытный боец. Они одели перчатки. Рефери вызвался быть Матвеев. Это приветствовали обе стороны. Ему доверяли и знали его честность и принципиальность. Рингом определили деревянную палубу полубака, вместо канатов – леера «Стрельца». По команде Матвеева «Бокс!» Каминский и Баринов начала бой.

Сразу надо сказать, что старпом был в хорошей физической форме. Егор мгновенно ощутил его сильные точные удары. Скорость ударов у Баринова была высокая и Каминский пропускал удар за ударом. Его спасал только опыт проведённых на ринге боёв. Он точно и быстро подставлял под удары перчатки или плечи и гасил их силу, при этом пытаясь определить слабые места противника. Каратист не боксёр. У боксёра закрытая стойка, у каратиста открытая. Это быстро понял Каминский и нанес несколько точных ударов в голову противника. Баринов, пропустив удары в голову, слегка поплыл. Дело в том, что в каратэ, за исключением школы Кёкусинкай Будо, где действительной контактный бой, остальные не контактные. Баринов не принадлежал к Кёкусинкай Будо, а Каминский в прошлом боксёр, где в репу бьют реально со всей силы и постоянно. Поэтому Егор умел держать удар, а старпом – нет. Егору не нужно было бить мощные хуки или кроссы. Только, Баринов начинал атаку, Егор, не обращая внимание на неё сразу встречал противника быстрым левым джебом, в простонародии прямым ударом в голову. Этого хватала, чтобы отбить желание у Баринова атаковать. Можно было, конечно добить старпома, мощным правым кроссом с акцентом и отправить его в нокаут, но это уже непорядочно. Каминский всё-таки боксёр, занимавшийся два года у самого техничного тренера-мухача в Минске, а Баринов не имел никого понятия о боксе. Так что матрос ребёнка не обидит. Егор сбил у Баринова охоту атаковать, но и сам не спешил. Матвеев остановил бой. Конечно удары, которые в начале боя, пропустил Каминский, серьёзно подправили его физиономию. Лицо Баринова пострадало меньше. Но в боксе три раунда. В первом раунде боксёры ведут разведку, пристрелку. Во втором, изматывают противника. В третьем, выкладываются до конца, стремясь к победе в бою. Этот бой на палубе и боем не назвать - бег в мешках. Матвеев присудил победу Баринову. Противники, пожали друг другу руки. Егор не протестовал, он успел просчитать противника ко второй минуте боя и тот был обречён.

Вечером Егор, на подмене рулевого Сергея Сидорова, последний приболел, встал на руль. Командирскую вахту нёс старпом. Егор уже принял вахту на руле, когда на ГКП поднялся старпом. Башун посмотрел на побитую физиономию Каминского, потом на синяки Баринова и вынес заключение.

- Красавцы. Один другого стоит. Смотрел я сверху как вы тут друг другу морды били. Ну ладно Каминский – известный флибустьер, а ты Андрей? Офицер! Кстати кто победил? – и на удивление Егора, старпом смолчал. Каминский решил, выручить Баринова и ответил Башуну вместо него.

- Товарищ командир в том бою победил Андрей Владимирович.

- Ну, хоть что-то хорошее. Вот теперь оба ходите с синяками. Завтра заход в Массауа. Ладно, матрос с синяками, а старпом? Что подумает представитель посольства, увидев избитого офицера и ещё старшего помощника, - Башун в сердцах махнув рукой, ушёл вниз. Только за ним закрылась дверь, Каминский и Баринов, посмотрев друг на друга расхохотались, командир прав, видок у обоих тот ещё.

Порт Массауа.

Порт Массауа, принадлежал Эфиопии и являлся полем боя с сепаратистской Эритреей. Что они там не поделили Егору, было уже совершенно безразлично, достали войны эти черножопых, дальше некуда. Егор хотел домой, как и вся команда судна.

Пришвартовались. Город разрушен. Кое-где ещё дымятся руины зданий. Каминский безразлично смотрел на этот мрачный военный пейзаж: «Приплыли называется» - только и подумал он. На стенке, вертелись какие чомбитасы с оружием. Они при выходе с порта в город через ККП, досматривали всех местных, а кого и обыскивали.

На судно прибыл помощник военного атташе Советского посольства. На юте собрали команду. Дипломат прочитал лекцию о международном положении на конкретно взятом отрезке истории и географическом пункте Массауа. Выслушали без энтузиазма. Вот только в конце своей лекции дипломат перешёл к вопросам, интересовавшим моряков.

- Брать что-то из товаров здесь в городе нет никакой возможности. Три дня назад здесь проходила линия фронта. Смотреть тоже нечего, вот такие разбитые дома или руины повсюду. Сепаратисты в пяти километрах, могут незаметно бросить в толпу гранату. Конечно, если есть желающие сходить в город, пожалуйста, но я вас предупредил, - закончил свою лекцию дипломат. Желающих гулять по руинам и ловить гранаты – не нашлось. «Вообще не понятно на кой «Стрелец» припёрся в этот порт, шли бы уже домой» - такая мысль была в тот момент не только у Егора, а почти у всей команды.

После ужина Каминского вызвал Маслов.

- Каминский, давай разворачивай киноустановку на палубе. Покажем эфиопам, что такое советские моряки, Заряжай фильм «Освобождение, Штурм Берлина». Пусть посмотрят, как надо воевать, - Егору уже всё было ниже пояса, но выше колена. Кино, так кино. Скорее бы только домой.

Егор развернул установку. Повесил с помочью ребят экран на кормовую рампу. На палубе в зрителях сидел Маслов, ещё с пяток бойцов экспедиции. Несчастный парторг Николай Васильевич, куда же ему деться, партийная дисциплина. Разочарованный Маслов смотрел на Эфиопских солдат, которым был до лампочки запущенный для них фильм, они уже сами вдоволь навевались и смотреть ещё на одну войну у них не было никого желания.

Неожиданно с противоположного берега, который находился в метрах в 400 от причала по «Стрельцу» ударил пулемёт. Эфиопы залегли за укреплениями своего блокпоста и открыли ответный огонь. Маслов и все зрители вмиг спрятались в бронированной надстройке. Её и гранатомётом не взять, а Егор остался на палубе со своей киноустановкой, на линии огня. Воздух наполнился свистом пуль. То там, то тут в палубное оборудование врезались пули и с искрами рикошетили в стороны, представляя собой большую опасность, чем прямой выстрел. Хрен его знает, куда эта пуля-дура, после рикошета полетит.

Через несколько секунд после первых выстрелов на Егора напало, свойственное ему в таких опасных ситуациях спокойствие. Он спокойно собрал аппаратуру. Чтобы не бегать под пулями с ней по палубе, он засунул её в нишу для упора подъёмной стрелы. Экран решил не снимать. Это просто самоубийство, а ему ещё хотелось пожить. Перестрелка только усиливалась. Усиливался рой пуль и нарастал их свист. Больше стало щелчков по оборудованию судна. Егор трезво рассудил: «Бегать под пулями значит дуркой башку под пулю подставлять». Он залез в туже нишу, куда засунул аппаратуру. Уселся на ящик с кинопроектором. Сверху и с двух сторон его защищала пятисантиметровая стальная плита. Рикошет сюда залетит только чудом. Он достал сигарету, которой разжился сегодня у водилы дипломата и закурил в руку, прикрывая от греха подальше светящийся огонёк. Не успел он докурить сигарету, как стрельба утихла. Повылазили из укрытий эфиопские солдаты. Собравшись у своих укреплений закурили. Каминский с трудом выбрался из ниши, маловата всё-таки для него эта кольчужка. Егор спрыгнул с трапа и пошёл к солдатам. Они узнали советского моряка, который показывал кино, и очень удивились, что он не спрятался, а остался на палубе. Жестами Егор попросил у них сигарету. Курево на «Стрельце» за время похода и пути домой кончилось у всех. Солдаты что-то говорили Егору. Жали ему руку и хлопали по плечу. В итоге дали ему пачку хороших сигарет. Егор поблагодарил их, пожав каждому руку. На «Стрельце» во главе с Масловым и Бариновым стояла добрая часть команды и во все глаза смотрела на Каминского. Егор вернулся на борт. Распечатал пачку. Взял сигарету. Закурил, а пачку передал кому-то из команды, стоявшему рядом со словами: «Курите». Моряки, с какой-то нерешительностью брали сигареты и предавали друг другу пачку. Егор облокотился на планширь фальшборта. Слева встал Матвеев, справа Баринов. Молчание прервал Матвеев

- Ты долго со смертью в догонялки играть будешь?

- Почему играть в догонялки. Алексей сами подумайте, что безопаснее, переждать обстрел за оборудованием или носиться под пулями по палубе. Не факт, что доберусь до дверей – возразил Егор офицеру.

- Ну, хорошо – вступил в разговор старпом, - Почему ты сразу с Иваном Михайловичем и бойцами не ушёл в надстройку под защиту корпуса.

- Андрей Владимирович, а аппаратура. Шальная пуля и что мы будем потом смотреть?

- Шальная пуля и кто нам будет потом это кино крутить? – не унимался Баринов.

- Горницкий Виктор Викторович будет крутить – пошутил Егор и добавил – товарищи командиры, ну обошлось же. Я цел. Аппаратура цела. Экран, похоже, сильно не пострадал. Всё же обошлось. Устав же требует от военнослужащего принять все силы и меры для сохранения оружия, даже если его жизни будет грозить смертельная опасность. Киноустановка моё оружие. Недаром, наш вождь Владимир Ильич Ульянов (Ленин) учил «Самым важным для нас из всех искусств является – кино», и Егор засмеялся. Засмеялись Матвеев и Баринов. Матвеев вдруг обратился к старпому.

- Андрей Владимирович предлагаю Каминского представить к медали «За боевые заслуги», Сейшелы, когда катер поднимали и вот здесь в Массауа. В Мозамбике тогда на Линго Линго не сплоховал, не сбежал, привёл ребят из экспедиции. Считаю достоин. Ты как считаешь?

- Согласен. Ещё катер на Конакри вспомнить можно – ответил Баринов и выжидающе посмотрел на Егора.

- Какой катер? На Конакри? А что там случилось? – заинтересовался Матвеев.

- Да ничего там не случилось. Это мы со старпомом о своём, о женском, - отшутился Егор. Баринов одобрительно улыбнулся и спросил матроса.

- Ну, что согласен на медаль?

- Я скажу вам, не таясь. Зачем мне орден? я согласен на медаль! - Все засмеялись. Смеялись и моряки свидетели этого разговора. Не понимая, что так развеселило советских моряков, на стенке смеялись эфиопские солдаты.

Так бывает, когда после смертельной опасности все остались живы, и все радуются этому, в независимости от звания, языка, или национальности, потому, что они солдаты и им в очередной раз удалось обмануть костлявую.

Утром «Стрелец» покинул горячую точку порт Массауа и взял курс на порт Суэц. На его пути к дому лежал Суэцкий канал

Суэцкий канал.

За четверо суток «Стрелец» прошёл всё Красное море и встал на якорь у порта Суэц. Там находился вход в Суэцкий канал. Стали ждать, когда на борт «Стрельца» прибудут лоцман и команда прожектористов для проводки судна по каналу.

За время этого похода у Егор наступило эмоциональное истощение. Его ничего не интересовало, ни природа Аравийского полуострова, ни Красное море, ни даже знаменитый Суэцкий канал. Всё уже приелось, надоело и вызывало раздражение. Похожее настроение было у большинства команды судна и бойцов экспедиции.

Наконец прибыла группа обеспечения. Лоцман и шесть арабов. У Егора этих чурок называть египтянами язык не поворачивался из уважения к истории Египта, арабы они и есть арабы. Разместились эти перцы на юте и на полубаке вывесив за борт прожектора, для прохода канала в ночное время. Командиры приказали следить за этими арабами и некуда их не пускать на судне, даже стоять рядом в гальюне. Эти арабы патологические воры. Выкручивают из палубы бронзовые пробки голой пяткой, а эту пробку специальным ключом на силу выкрутить можно. Вот такая, как говорится, пьянка пошла.

«Стрелец» вошёл в канал и двинулся на малом ходу на север к выходу в Средиземное море.

На юте за чурками приглядывал Лёха Романовский и Вовка Шаврин, на баке Егор Каминский и Сергей Калягин. Пока был день, арабы попросили провести их с носа судна на корму к их товарищам. Сергей и Егор, проводили арабов по коридорам, не спуская с гостей глаз. Один из рабов, тщедушный мужичок, решил закурить. Оторвал у сигареты фильтр, бросил его за борт. Ветер подхватил это фильтр и закинул на палубу «Стрельца». Фильтр закатился под злосчастный сходню-трап. Это увидел Леха Романовский и говорит арабу.

- Ну, ка достал быстро и выбросил в пепельницу, - на что Лёхе, эта арабская обезьяна нагло на русском отвечает.

- Это, что американское судно? – вот оно как. Все кто были на судне просто охренели от этой наглости. Араб просчитался. «Стрелец» шёл не в Африку из Союза, а из Африки домой, нажравшись уже вдоволь, этой хитрожопой дружбы с обезьянами. Поэтому Лёха спокойно посмотрел на товарищей стоящих вокруг и врубил арабу под дых, а Лёха парень крепкий, так что эта наглая обезьяна, рухнула на палубу и на карачках стала искать свой фильтр под трапом. Романовский поднял его как сраного кота за шиворот и сказал ему и остальным гостям Советского легендарного судна.

- Это не американское судно, Это Советское судно! Кому не ясно, могу ещё раз объяснить, - и обращаясь к висевшему у него в руке арабу спросил – тебе сука ещё врезать или ты понял, что такое Советское судно.

- Понял товарищ, понял – залепетал араб, но Леха рассвирепел от этих слов не на шутку.

- Я тебе обезьяна не товарищ. Я тебе - СЭР! Повтори сука!

- Сэр, так сэр, простите сэр, - залепетал араб, Леха бросил его на палубу. Фильтр араб так и достал из-под сходни, ну и ладно. Урок этими гостями был усвоен, и дальше всё прошло без эксцессов. Удивительно на палубе стояли и старпом Баринов, и братья Елагины и другие мичмана и офицеры экспедиции и никто не стуканул ни особисту, ни Маслову, вот как достал уже всех этот воинский долг советского воина-интернационалиста.

Пока «Стрелец» шёл по каналу с правого борта Синайский полуостров, с левого борта Африка. Егор, смотрел, как по правому борту простиралась сплошная пустыня со следами Шестидневной войны. Его взгляду постоянно попадались разбитые Египетские артиллерийские батареи и как огромные подосиновики, рыжие остовы сгоревших танков Т-34. Каминский обратил внимание, что весь берег у воды, завален металлическим мусором, балками, рельсами, проволокой, стальными ежами, арматурой. Это результаты боевого траления канала советским отрядом тральщиков по просьбе правительства Египта в 1974 году. Кто-то пустил слух, что в благодарность Египетские власти пожизненно разрешили бесплатный проход советским военным кораблям через канал, но эта была утка.

Поздно ночью, оставив слева море огней Порт-Саида, а справа Порт-Фуада и проводив на катере лоцмана и перевоспитанных арабов, «Стрелец» вырвался на просторы Средиземного моря. До дома уже оставалось рукой подать. До Геркулесовых столбов оставалось менее 2000 морских миль, восемь суток ходу и вот она Атлантика, а там уже слышен запах Родины.

Средиземка.

Погода в Средиземном море, встретила команду «Стрельца» плюс двадцати пяти градусным холодом. После полугодового пребывания в Африке, где даже ночью температура не опускалась ниже плюс 28 градусов, а днём нормально считалось плюс 35. Эти плюс 25 и ветер казались не выносимыми. Все оделись в бушлаты и наконец-то, натянули штаны. Егор с удивлением заметил, что ему не привычно в трусах и штанах – шорты казались удобнее.

Работая на верхней палубе, Каминский завернул за фальштрубу и удивился. В закутке на палубе, в пространстве образованном фальштрубой и надстройкой, надёжно защищённой от ветра, лежали на полотенцах и загорали топлес Вера и Валентина. Они увидели Каминского и даже не пошевелились. Егор отвернулся и спросил.

- Девчонки, вам, что за полгода в Африке не осточертело это солнце?

- Мы Егор, выравниваем загар, - отозвалась Вера и продолжила – ты только представь мы приходим в Балтийск в начале апреля, а у нас загар обалденный.

- Ладно. Загорайте, не буду мешать, - Егор, удалился, с удивлением ловя себя на мысли, что у их инженеров, у обеих, красивая грудь, но его это не заводит. У парня не было сестры, наверное, так относится брат к сестре. На юте его встретил Володя.

- Почистил под левым катером палубу от ржавчины?

- Нет – ответил Егор. Рядом стоял Беляков.

- Чего ты ждёшь, красить скоро всё будем – спросил он матроса.

- Девчонки наши там загорают.

- Вот ещё. Этим бабам мало было Африки. Я им сейчас позагораю – и Беляков рванулся к трапу на шлюпочную палубу. Дорогу ему преградили Шаврин и Каминский.

- Успокойся и не мешай женщинам отдыхать. Успеем, – Володя, как некогда был решителен. Беляков в замешательстве остановился, но видимо слов Шаврина ему было мало. Вмешался Егор.

- Вадим. Валика ты в каюту и поперекладывай бумаги и не мешай девчонкам. Они ведь прошли весь этот путь с нами, - и более жёстко добавил – Ты понял меня и не буди во мне зверя, - Беляков удалился. Весь поход он был козлом, козлом и остался.

Седая Балтика.

За восемь суток «Стрелец» пересёк всё Средиземное море с востока на запад и вышел в родную Атлантику. Трое суток ушло на огибание Пиренейского полуострова, и вот на крейсерском ходу «Стрелец» врезался в Бискай. Этот залив-корсар поджидал возвращение приятеля из Африканского вояжа. Он с нетерпением, встретил судно сильным штормом. Не снижая хода, кувыркаясь как ванька-встанька «Стрелец» рвался вперёд и спустя чуть более двух суток вошёл в Ла-Манш.

Удивительно, но ещё шесть раз за свою службу на военно-морском флоте Егор, встретится с Бискайским заливом. Этот злодей всегда будет реветь и бесноваться, видно к Егору у него были какие-то свои счёты.

Па-де-Кале просто никто не заметил. Северное море промелькнуло и растаяло за кормой. Проливную зону прошли совершенно равнодушно. Уже никого не интересовали ни Замок Гамлета, ни Копенгаген, ни дорогущие яхты с шикарными блондинками на палубах.

«Стрелец» вошёл в родную и такую желанную Балтику! Загорелые, возмужавшие за время похода и повзрослевшие от пережитого моряки, вывалили на палубы, вышли даже вахтенные, оставив по одному человеку на боевых постах. Они смотрели на свою седую и родную Балтику и многие не могли сдержать слёз. Плакали матросы, мичмана, офицеры и никто не стеснялся этих слёз. Они, наконец-то и слава Богу все, вернулись домой!

Глава двенадцатая.

Балтийск.

И значит море здесь знакомо,

Прошли шторма, тревоги, риск.

Еще чуть-чуть, и вот мы дома!

Корабль вернулся в свой Балтийск

Дмитрий Харечко

На рейде Балтийска.

Прошли приёмный буй. Встали на якорную стоянку на рейде Балтийска, и вдруг как гром с ясного неба, у двух офицеров экспедиции – желтуха. Говорили, они поели купленных в Мапуту консервированных ананасов. Док закрыл их в каюте и вызвали с берега из госпиталя врачей-инфекционистов. Ещё не отошли от этой новости, вторая потрясла «Стрелец» от киля до клотика. У кого-то из старших офицеров экспедиции пропала валюта. Моряки «Стрельца» получали валюту в бонах через неделю по возвращению в базу и отоваривали их в магазинах «Альбатрос». Члены экспедиции, получили чеки Внешторгбанка ещё в Мапуту и они их отоваривали в магазинах «Берёзка». Вот эти чеки и пропали. На «Стрелец» на одном катере прибыли врачи на другом работники прокуратуры.

Рьяно за работу взялись обе команды десанта. Конечно приоритет у врачей. Больных осмотрели и отправили на катере в госпиталь. Остальную команду в прямом смысле поставили раком. Каждому в задницу, загнали стальной щуп взяли, как они утверждали – мазок. Мероприятие крайне не приятное и болезненное. К удивлению, никто из моряков не возмутился. Они были готовы на что угодно, только бы скорее оказаться на берегу. Какая мука, стоять на рейде и смотреть на Балтийск, когда позади боле 200 суток похода. По пройденному расстоянию -17300 морских миль. При длине экватора Земли в 21600 морских миль, да добавить челночные переходы между Мапуту и Иньямбане. Без малого «Стрелец» совершил кругосветку. Егор уже просто ненавидел свою коробку.

Для разбалованных солнцем моряков апрель казался холодным месяцем. Поэтому сколько позволяла курилка ПСО столько в неё и набились человек из команды и экспедиции.

Сигареты привезли врачи, по просьбе дока. Говорят медики против курения, ну не в этот раз. Пошли подколки в стиле: «Стоим на рейде, а дома окурки выметают». Следующий конечно ход травить морские байки.

Начал старлей из экспедиции: «Служить я начинал на севере. На эсминце. Женился я ещё курсантом, на пятом курсе. Жену привёз с собой. Квартиру снял. Живём. Значит, у нас выход в море. Днём уходим. Всё, попрощался с женой. Даже успели разок перепихнуться. Она меня проводила до причала. Отдали чалки и пошли. Она мне рукой помахала и пошла домой. Уходили на месяц на боевую службу в КУГ, это корабли ударной группы, которые находятся в постоянной боевой готовности для немедленного реагирования в случае начал войны. На севере фарватер, сложнее, чем в Иньямбане, сплошные шхеры. До вечера по этим шхерам шли. Потом на якорь встали. Оказывается мощный шторм и нам на трое суток на якорную стоянку. По шхерам мы уже далеко ушли, а по берегу двадцать километров. Я к командиру. «Товарищ командир отпустите, хотя бы на сутки. Жена одна. Только поженились». Командир был человек. Моряк настоящий. Орденоносец. Отпустил. Я на катере на берег. Поймал газон шестьдесят шестой морпеховский, они меня до дома и довезли. Забегаю в квартиру, моя жена уже спать легла в ночнушке, без трусиков. Ну, думаю, я сейчас размагничусь, на весь месяц. У жены, вдруг живот прихватило, да так, что её согнуло пополам. Стонет. Боль, наверное, страшная. Что делать? Хватаю шинель с вешалки, шапку, зима всё-таки и бегом в санчасть. Влетаю в санчасть и фельдшеру прапару кричу.

- Давайте ко мне у моей жены живот схватило. Разогнуться не может. Скорее…– а он мне.

- Так, что с Вашей женой? - я ему.

- Откуда я знаю, что с ней, - а он мне.

- Как не знаете. Вы же капитан медицинской службы, - блин смотрю на погоны, а на мне шинель капитана медицинской службы!». В курилке повисла мёртвая тишина, было слышно, как потрескивают сигареты. Старший лейтенант спокойно, закурил вторую. Сделал пару затяжек. Посмотрел на всех и продолжил: «Вернулся домой. Жена в постели. Капитан на стуле сидит. Ждет меня. Куда он без шинели. Встал. Я отдал ему шинель. Он мне «Извини лейтенант» и ушел. Вот такая история моей семейной жизни».

- А Вы, что потом сделали, товарищ старший лейтенант – спросил один из бойцов экспедиции.

- Вышел на дорогу, дождался попутки, приехал на берег. Посигналил фонариком, как договорились с рулевыми-сигнальчиками. Он мне ответил прожектором. Передал ему светом, чтобы прислали катер. Вернулся на эсминец. Ушили в море. Простояли в КУГе месяц. Вернулся. Она уже уехала к себе на Родину к своей матери. Потом развёлся. Теперь вот холостой».

- Да печальную историю ты рассказал дружище, - вступил в разговор один довольно уже послуживший мичман. – Я до экспедиции ходил в рыбаках здесь на Балтике. От Клайпеды. Был у нас один механик. Женатый. Вот, как и мы теперь, стоим на рейде и также все травят об изменах жён. Ну, какая баба будет три месяца ждать мужа. Молодость у бабы короче нашей и проходит быстро. А этот механик нет, моя не такая, а сам каждый раз перед приходом даёт радиотелеграмму, например «Любимая я приду 25 сентября». В этот раз зашли мы на три дня раньше срока и не в Клайпеду, а в Пионерский. Мы ему говорим: «Ты телеграмму не давал. Вот и хорошо. Заодно убедишься, что она тебе верна. А за телеграмму, скажи, не успел - неожиданно зашли». Уговорили. Значит, хватает он такси. Что, там, через Куршскую косу, три часа и ты в Клайпеде. Он потом рассказывал нам. Жили они в частном секторе, в одноэтажном доме с садом. Приехал домой ночью. Он, значит, подкрадывается к окну в свою спальню и видит. Окно открыто, жаркое лето стояло. На столе бутылка вина. Два бокала. На его кровати под одеялом идёт порево, только пух и перья летят. Он выдёргивает кол. Запрыгивает в комнату и давай обоих отхаживать этим колом поверх одеяла!- все моряки одобрительно загудели. Ещё бы - морская солидарность. Каждый может оказаться на месте этого механика. Мичман же лукаво улыбнулся и продолжает: «Значит, даёт он им, этим любовникам угля, мелкого, но много. А тут дверь распахивается и в дверях его жена стоит. Включила свет. Это оказывается к ней в гости приехала её сестра с мужем!» - взрыв хохота был невообразимой силы. К тому времени эту историю слушали уже и те, кто не поместились в курилке. Ржали до слёз. Эстафету принял летёха из экспедиции.

- У меня тоже был случай. Я в Кёнике живу. Пришли мы в Балтийск. Месяц на гидрологии болтались на «Андромеде». Мой приятель, не буду называть кто. Он уже перевёлся из Балтийска. Сами понимаете, а вот историю расскажу. Пригласил меня к себе: «Переночуешь и завтра поедешь в Калининград». Ну, всяк в квартире лучше, чем на коробке. Осточертели за месяц уже эти каюты. У него тоже жена молодая и очень красивая. Между прочим, вернулись мы тоже неожиданно. Пришли домой к нему, а жены нет. Он мне; «Я сейчас метнусь в магазин, возьму нам несколько пузырей. Посидим втроём, жена у меня умница, мастерица на все руки». Он ушёл. Я думаю – приму я душ. Разделся. Залез в ванну. Стою под душем. Намылился. Мою голову. Тут друга жена вернулась. Смотрит, шинель висит в коридоре. Муж значит вернулся. Она врывается в ванную и пока я не успел смыть мыло, хватает мои яйца в ладошку и перебирая говорит: «Колокольчики, бубенчики мои». Я мыло с глаз смахнул и говорю «Что!». Она смотрит а это не муж! - чем эта история закончилась, осталось неизвестно. Кто просто рыдал от смеха, кто ползал по палубе. Кто уже только икал. Пытались успокоиться, но как только взгляд падал на лейтенанта, в голове звучали «Колокольчики, бубенчики мои» и хохот возобновлялся с новой силой.

Все оказались здоровые и врачи отвалили на катере. Настала очередь следователей прокуратуры.

Каминского ждёт тюрьма.

Эти прокурорские ходили гоголями по судну. Им выделили отдельных три каюты. При этом на судне уже сами члены команды по приказу командира, создали пять поисковых партий по пять человек. В каждой такой поисковой партии были матросы, мотористы, офицер и бойцы экспедиции. Разделили весь «Стрелец» на зоны и дав команду всем по каютам. За десять часов эти группы проверили всё судно от киля до клотика. Именно до клотика. Клотик это верхняя часть мачты. В истории советского загранзаплыва ходила байка, или правда, уже никто не скажет, как один моряк привёз из-за границы – мотоцикл. Таможне стуканули, что один матрос купил за бугром мотоцикл и везёт его в Союз. Такая удача выявить контрабандиста. Всё судно перевернули и перевернули не раз. Нет мотоцикла. Мотоцикл не джинсы и не очки, на себя не оденешь и в противогаз не спрячешь. Стали колоть подозреваемого, не колется и всё тут. Нет никого мотоцикла. Ему найдём – посадим. Он в ответ – ищите, найдёте, посадите. Нет мотоцикла. Пришлось открыть границу экипажу судна. Как ушла таможня с борта, к матросу сам начальник таможни подкатил: «Ладно. Всё нет к тебе претензий, только скажи, где мотоцикл». Как он там клялся, какие парню давал гарантии не известно, но сослался типа, помощь таможне по приобретению опыта, всё-таки уговорил. Матрос показал на топ, верх, грузовой мачты там находилась площадка полметра на метр обшитая брезентом. Матрос разобрал мотоцикл на части и сложил их на этой маленькой площадке. Егор рассказал это историю в своей поисковой группе, и пришлось Егору, лазить по мачтам осматривать клотики. При этом сам Егор попал под удар. В его каюте за обшивкой подволока другая поисковая группа нашла полную коробку китайского бальзам «Небесный храм». Эту контрабанду Каминский, спрятал от таможни, и прокатило бы, если бы не это происшествие с хищением чеков. Пришлось Каминскому писать объяснительную записку особисту, откуда у него это богатство и за какие такие тугрики он это приобрёл. А чеки так и не нашли. За дело взялись следователи. Как работали следаки в СССР, Егор знал не понаслышке, а на своем опыте. На первых же допроса Каминский понял, эти работнички, не дотягивают до его бывших коллег, оперативников и следователь Минской милиции.

Полноватый следователь, старший в этой группе, в погонах майора взялся за Каминского. Объективно, у Егора нашли контрабанду и командирский коридор, где пропали чеки, это объект его приборки. Майор сразу взял быка за рога. Предложил Егору сознаться в краже и всё на этом закончится. Валюту вернут пострадавшему, а Егор отделается лёгким испугом. Ведь по сути ничего не случилось. Валюта возвращена - вреда нет. Всё. Свободен! Егор смотрел на этого майора и смеялся в душе: «Бог ты мой! Он же сам не раз такую лапшу вешал на уши подозреваемым». Чтобы прекратить этот цирк и не тратить время зря Егор неожиданно для следователя заговорил на понятном им обоим языке.

- Гражданин следователь – майор сразу встрепенулся. Посмотрел на матроса и поправил.

- Я тебе не гражданин следователь, а товарищ следователь.

- Вы мне, будете товарищ следователь, после того, когда найдёте преступника, а пока Вы для меня гражданин следователь и попрошу Вас, - Егор спокойно продолжал, смотря в глаза слегка растерявшемуся от наглости моряка, майору – обращаться ко мне на Вы, согласно требованию УПК РСФСР, или для Вас – Вы, это когда много? – и не дав открыть рот следователю, уже возмущённому такой неслыханной наглостью моряка, закончил – Я в прошлом внештатный оперативник Уголовного розыска, поэтому давайте экономить время и силы. Я не меньше Вашего заинтересован в поимке преступника, а рассказывать сказки, что подрасстрельная статья, хищение крупной суммы валюты, это дела частного обвинения, закрываемые по примирению сторон, будете этим фраерам и лохам из экспедиции или нашей команды. – Майор потерял дар речи. Такого он не ожидал. Правда, быстро взял себя в руки.

- Хорошо. Гражданин Каминский. Давайте заполнять протокол. Право я хотел по-дружески, по-товарищески, так сказать по душам – майор оборвал свою речь, только взглянув на Егора и на его выражения лица. Помолчав продолжил уже без энтузиазма, – Фамилия, Имя, Отчество год и место рождения и далее, Вы сами всё знаете.

Следователь, конечно, был взбешён поведением Каминского. Из дальнейших допросов Егор понял, что на него льют грязи много. Конечно, при правильно поставленных вопросах, а этому и он обучился в УГРО, можно поучить и правильные ответы, очернив даже непорочное зачатие девы Марии, выставив её блудницей. Прикинув, кто может топить его и кто как смотрит на него после допросов, он быстро вычислил братьев Елагины. Помимо конфликта на палубе на Сейшелах, ещё в начале работы в Мозамбике, Елагины выпросили у Егора самиздатовский самоучитель каратэ, хранившийся у Каминского, ещё с тренировок на Минском стадионе «Динамо» с оперативниками и не вернули его. Поэтому на вопрос майора: «Кто, по мнению Каминского, мог совершить кражу?» - Егор не задумываясь, ответил: «Кто я не знаю и никого не подозреваю. А вот лейтенанты Елагины взяли у меня книгу и заныкали. Мелочь, но приятно и говорит о них, как о людях способных взять чужое. Выводы делать Вам, гражданин следователь».

Прошли сутки, как прокуратура пила кровь у команды и у экспедиции, но не продвинулась не на шаг. Тогда эти правоохранители пустили слух, что «Стрелец» будет стоять на рейде, до тех пор, пока преступник или преступники не сознаются или команда сама их не заставит это сделать. Это был удар ниже пояса. Понятно никто не знал, кто это сделал, исключая конечно самих воров, но атмосфера в команде накалилась.

Елагины уже допрошенные следаком с пристрастие, как-то подошли к Егору и со злостью, один из них сквозь зубы заявил матросу.

- Вернём мы тебе твою книгу, зачем нас подставил? Мы думали ты нормальный человек, считали тебя другом, а ты вот как – предатель.

- Вы мне оба друзьями никогда не были. Поэтому и предать я вас не мог. А подставил я вас потому, что вы оба козлы.

Отношения всё больше накалялись. Того и смотри, дойдёт до кровопролития или мордобоя. Прокурорские ликовали. Вот только эти служаки пера и Закона не учли одного, что они в море и на борту судна. Всё решилось за три часа. Поднялась волна. Не то чтобы шторм, нет, так лёгкая болтанка. Этого было достаточно, чтобы следствие было немедленно прекращено. Зелёные и уже обрыгавшиеся, до желчи, прокурорские с нетерпение ждали, когда судно войдёт в базу. Тут показал себя командир судна Башун. Его надменный и вредный характер сыграл в этот момент на желание команды поквитаться с этими Пинкиртонами. Башун вышел на ют. Там находилась часть команды и экспедиции.

- Всем членам экспедиции вернуться в каюты. Команде остаться, – личный состав выполнил приказ командира судна. Моряки окружили своего командира.

- Вот что товарищи,- продолжил командир – нам дали добро на вход – все оживились, офицер продолжил – но эти прокурорские и на берегу не дадут нам жизни. Поэтому ещё немного потянем время. Ещё ночь на рейде, а завтра с утра пойдём в базу, домой к семьям. Прогноз хреновый, волнение усилится. Думаю, мы этих следователей завтра будем выгружать на берег, как дрова. Возражений нет? - все одобрительно закивали головами, во второй раз Егор видел своего командира, нормальным человеком. Волнение усилилось до трёх баллов. Егора вызвал следователь, майор который его допрашивал. Каминский вошёл в каюту. Матросу самому стало не хорошо. Майор сидел весь серо-зелёный на лицо. В каюте обрез с блевотиной. Майор обратился к Егору.

- Каминский, как Вы тут выживаете в этом аду. Что делать, я сейчас помру, у меня скоро все внутренности выйдут наружу. Я уже желчью блюю.

- Прыгайте за борт и вплавь. Берег рядом, вот только водичка апрельская, хоть плавай в пальто, но зато не придётся соскабливать соль, – издевался над умирающим прокурорским следователем Егор и добавил – Я же говорил Вам, гражданин следователь, что будет и на нашей улице медведь пердеть, - и спросил его, - чего вызывали?

- Собирайся. Поедешь с нами, когда зайдем в базу. Мы тебя арестовываем, - Егор протянул руки для наручников. Майор махнул рукой и метнулся к обрезу в очередной раз, выблёвывая из себя желчь. Каминский вышел в коридор. Мыслей не было. Не успел он, о чём-то подумать, как зазвучала Боевая тревога. Егор рванул на ют, заскочив в каюту за спасательным бушлатом. «Стрелец» снимался с якоря и готовился к входу в канал. Видно прокурорским удалось уговорить Башуна. Умирать они не хотели, а судя по их виду, то действительно, останься они в море до утра и точно в базе на берег будут грузить – трупы. Выбрали якорь. По верхней палубе прозвучала команда: «Всем по местам. Судно к проходу узкости, постановке на якорь и швартовке приготовить!». Милей и долгожданнее команду, чем эта, Каминский услышит только спустя несколько лет, уже будучи мичманом. Тогда команда «Готовность №2, от мест отойти», прозвучавшая над всей военно-морской базой Балтийск, расскажет ему и всем морякам базы, что сигнал «Капкан» отменён, а Третья Мировая война пока откладывается. Только эта другая история из третьей жизни Егора Каминского, а сейчас предстояла швартовка к родному причалу и путь в военную тюрьму.

Отшвартовались кормой на своём месте у спускаемой капсулы космического аппарата «Союз», как никуда и не уходили. Егор решил пойти в каюту и лечь - спать. Его измотали эти дни, допросы поиски. Не раздеваясь, он завалился в свою койку на втором ярусе и крепко заснул.

Внук железного Феликса.

Проснулся Каминский утром в восемь часов от бешеного тиканья каких-то часов. На судне стояла мёртвая тишина. Егор спрыгнул на палубу. Обулся. Вышел в коридор. Не души! Спустился в коридор на главную палубу. Пусто. Подошёл к рубке дежурного. В дежурке с повязкой «Рцы» на руке, дремал дежурный, старший инженер и парторг Николай Васильевич. При появлении Егора, он встрепенулся.

- А это ты Каминский? Ты где прятался?

- Почему прятался. Спал в своей каюте на своём месте. Меня кто искал?

- Искал. Майор следователь. Хотел тебя арестовать, но не нашёл.

- Как не нашёл. Он хоть судна и не знает, но где моя каюта ему известно.

- Просил привести тебя нашего особиста. Особист сходил за тобой в каюту, но тебя там не было. Майор приказал Калягину, Шаврину и Романовскому найти, где ты скрываешься от следствия и привести тебя.

- Ну что ребята?

- Послали его на орган, который ниже пояса, но выше колен. Твоё любимое высказывание.

- Зря парни подставились. Ладно, где этот майор?

- Так нет никого. Уехали ещё ночью. Тебя не нашли. Арестовали Лешку Матвеева и вывели как врага народа в наручниках и под конвоем, - это прозвучало, как удар грома. «Вот суки! Нашли виновного! Алексей то тут, каким боком? Он и рядом не стоял? Понятно это суки Елагины и остальные пидары из экспедиции. Эх! Алесей, Алесей. Единственный достойный офицер и того сожрали» - вертелось в голове Егора, а Васильевича он только спросил.

- Николай Васильевич, это получается меня не нашли и арестовали Матвеева. Я виноват.

- Ни в чем ты не виноват. Леша уже стоял час в наручниках, пока они тебя искали, - ничего не понимая, Егор пошёл назад по коридору. Поднялся на свою палубу и тут открылась дверь каюты особиста.

- Каминский! Заходи, – особист сделал жест, рукой приглашая Егора войти. Он вошёл. Особист жестом предложил сесть. Сел сам. Егор присел на диванчик и приготовился к разговору.

- Выспался? – спросил чекист: «Значит он, видел меня в каюте спящего и не сдал этим упырям. Почему? Будет вербовать меня в стукачи?» - мелькнуло в голове Егора. Особист как мысли его читал.

- Вербовать тебя в стукачи не буду. Всё равно ты не согласишься, а запугать тебя, как я уже понял не просто. Не сдал тебя, потому, что знаю, ты те деньги не брал. Вот убить, это ты можешь, а украсть? Ты ведь мент в душе и ненавидишь уголовников. Верно Каминский? – Егор, утвердительно кивнул. Особист продолжал – Тебя тут в герои записали, вот поэтому на тебя большой зуб у кое-кого вырос. У кого, сам скоро догадаешься. Теперь по поводу твоих подвигов. Горячая голова, которая тебя выдвигала на медаль, сама теперь в холодной камере остывает. Не переживай за Матвеева, подержат 72 часа и выпустят. Он тоже ничего не брал. Доброжелателей Матвеев приобрёл побольше тебя, вот и показали ему, кто в доме хозяин, - Егор молчал. Особист продолжил, - вернёмся к твоей медали. Ты слышал, как Главком сказал «Подвигу на флоте в мирное время нет места. Если кто-то, на корабле совершает подвиг, значит, кто-то до этого допустил разгильдяйство и преступную халатность». Или ты думаешь, Башун и Маслов подпишут, твое представление на медаль и передадут его в Штаб Флота, они что идиоты. Почему не дождались хорошей погоды на Сейшелах и появилась смертельная опасность с подъёмом катера. Прогноз был? Был! Спешили домой. Значит раздолбаи! Почему устроили показ фильма в Массауа? Не знали, что три дня назад здесь шли бои? Ещё хуже, подставили под пули не только тебя, но всех кто смотрел тогда фильм. Окажись сепаратисты попроворнее и везли бы мы полный холодильник 200-х. Маслова судить надо за такое политическое руководство, - особист замолчал. Егор сидел ошарашенный его словами и думал: «Казался акаш непробудный, а он мужик с мозгами и с хорошими мозгами. Какая маскировка! Главное запах алкоголя и поддатый вид. Его никто всерьёз не воспринимал, особо не таились, а он, как тот кот из басни Крылова. «А Васька слушает да ест». Да, дураков в этой конторе не держат». Спустя годы, когда Егор Каминский станет Армянским резидентом и шпионом-диверсантом, он создаст себе имидж балагура, раздолбая, весельчака, болтуна, не серьёзного человека. Сколько тогда людей серьёзно поплатились, попавшись на эту его уловку, знает только он. Образ этот, для себя, Егор списал с этого талантливого офицера особого отдела.

Неожиданно особист достал из-под стола коробку китайского бальзама «Небесный храм» обнаруженную при поисках денег у Каминского в каюте и его объяснительную. Егор понял, эта объяснительная не попала к следователям. Иначе бы, ему уже шили дело за контрабанду. Особист положил на стол коробку и сверху бросил лист исписанный рукой Егора.

- С этим, что делать будем? – спросил он и посмотрел на Егора. Каминский молчал. Он не знал, что отвечать.

- В упаковке двадцать баночек. Десять тебе, десять мне. Идёт? – неожиданно предложил офицер. Егор, не ожидавший такого поворота в беседе, только и смог вымолвить

- Конечно, идет! – он их обменял на дешёвую хрень в Мапуту. Особист забрал себе верхний ряд баночек и ссыпал их в ящик стола. Объяснительную записку Егора, смял и бросил в пепельницу. Потом достал спички и поджёг бумагу. Она сгорела дотла. Вручил Егору коробочку с оставшимися баночками бальзама и произнёс.

- Завтра и моя командировка у вас на судне заканчивается. Всё. Свободен, - Егор пошёл на выход из каюты, но остановился в дверях, повернувшись к офицеру неожиданно произнёс.

- Спасибо! Товарищ капитан 3 ранга. Простите, если я вёл с Вами себя иногда не достойно, - особист ничего не сказал, он просто подошёл к матросу и протянул ему руку. Они обменялись рукопожатием. Больше Егор не встречал этого особиста. Оказывается, не прост этот мир, совсем не прост. Получается и в особом отделе служат настоящие, порядочные офицеры.

Матвеев действительно вернулся на «Стрелец» через три дня. Все обвинения с него были сняты. Так и не нашли ни денег, ни тех, кто это сделал. Решили, что кто-то затаив обиду на командиров, а как стало потом известно, валюта пропала именно у старших офицеров, начальников, так им отомстил. Скорее всего, просто выбросил её за борт. Была и другая версия, что начальнички промотали эти деньги ещё в Мапуту и инсценировали кражу. Так или иначе, никто в этом деле ничего никогда и не узнал.

Прошла неделя. Страсти улеглись. Команда ждала расчёта. Вскоре начали выдавать деньги и боны. За семь месяцев похода, Егор получил ровно 3000 рублей, десть трёх рублёвых банковских упаковок по 300 рублей каждая. На следующий день команде выдали валюту. Егору достались 170 рублей это чеки Внешэкономбанка СССР, в простонародии боны. На чёрном рынке боны продавались 1:10. Значит, если не покупать ничего в магазине «Альбатрос», то Егор может спокойно выручить 1500 рублей, оставив на подарки родителям 20 бон. Сумма приличная и даже очень.

Егор привёз из Мозамбика, виниловые пластинки, маски сандаловые и пальмовые, бусы каури, сами ракушки каури, ракушки рапаны, отличный китайский бальзам, ликёр из экзотических фруктов, электронные культовые часы "Montana" и всякую засушенную океанскую живность, морских звёзд, белые кораллы, раковины Свиное ухо.

На десятый день после прихода, Каминского вызвали в каюту командира. Егор прибыл по вызову. В каюте сидели Башун и Маслов. Не предложив сесть, Маслов сразу перешёл к делу.

- Мы вызвали тебя Каминский, чтобы сообщить тебе. Твоя дисциплина и твоё поведение в дальнем походе командование оценивается как неудовлетворительные и непозволительные для советского моряка заграничного плавания. Мы не лишаем тебя паспорта моряка только потому, что у тебя скоро родиться ребёнок. За то, что ты, вёл пропаганду против партийного и командного состава судна, тебя следовало придать суду военного трибунала, - Егор молча смотрел на Маслова и Башуна. Последний как всегда молчал и смотрел в сторону, будто всё происходящее его не касается. В душе Каминского нарастала непонятная для него злоба и ненависть к этим двоим. Он почувствовал, что сгусток энергии зародившийся в районе его солнечного сплетения поднимается вверх и мощными лучами через глаза впивается в этих двух мерзавцев. Егор вспомнил, что похожее он испытывал тогда, в Лиепае, перед строем, когда его шельмовал Власюк и недобиток Людвиг. Тогда ещё Егор не придал значения этим особенностям своего организма. Не беда. Придёт время и он серьёзно, куда уже серьёзнее, станет изучать это явление и последствия его влияния на личных врагов, до которых он не может дотянуться кулаком. Маслов продолжа.

- Мы, не желаем твоей крови или тюрьмы для тебя. Поэтому делаем тебе снисхождение, учитывая твою молодость. Мы списываем тебя со «Стрельца» на «Андромеду». Иди, собирай вещи. Приказ уже по дивизион подписан. И подумай, что с тобой мы могли бы сделать, но не стали. Сделай правильные выводы и не надо больше вести пропаганду против командования «Стрельца» Ты надеюсь, меня понял, - Егор не говоря ни слова, повернулся и вышел из командирской каюты. Он быстро собрал свои вещи, благо их было раз, два и обчёлся. Забрал деньги и валюту. Не прощаясь, ни с кем сошёл с борта судна, даже не повернувшись и не посмотрев на «Стрелец», который право не был ни в чём виноват, ведь он неоднократно спасал жизнь этому моряку. «Андромеда» стояла тут же в нескольких метрах, первым корпусом у стенки.

Ссылка на «Андромеду».

Каминский зашёл на борт ГиСу «Андромеда». Он знал её команду, но ни с кем близко не сходился. Что же придётся знакомиться заново. Егор подошёл к дежурному по судну. Представился. Сказал, что его перевели со «Стрельца» к ним. Дежурный по громкой связи вызвал боцмана. Боцман был дядька в возрасте, как впрочем, большинство боцманов в дивизионе.

Боцман определил каюту Егору. Конечно, каюты эти были далеко не «Стрелецкие» здесь они четырёхместные, но довольно просторные, не сравнить с «Гигрометром». Егор вздрогнул, представив как в топической жаре, его соратники работают в далёком Мозамбике: «Да, они действительно достойны наград. Впрочем, меня уже наградили. Хорошо, что не расстреляли». Теперь Егор хорошо себе представлял, как верных партии людей, такие выродки, как Маслов, ставили к стенке, при власти кровопийцы Сталина с его подручными. Любого не угодного именно им человека. Оболгать и перевернуть всё с ног на голову, сделать белое чёрным эти живодёры умели виртуозно. Что недавно Егору и продемонстрировал Маслов. «Оно-то на свое шкуре, доходит с первого раза, второго и не надо», - с иронией думал Егор, пока боцман ему что-то объяснял.

- Ты меня слышишь или нет? – наконец-то Егор услышал боцмана.

- Простите. Не расслышал. Что Вы спросили? – возвращаясь из своих дум, спросил он боцмана.

- Ты к командиру зайди, он тебя вызывал. Потом, ты сегодня намерен работать?

- К командиру зайду. Да, работать намерен.. Что будем делать?

- Слушай, Егор, ты уже моряк опытный и старослужащий, а у меня молодёжь после школы. Нужно к майским, срочно борт с плотика закатать. Эта зелень подкильная ещё за бортом не работала, сам понимаешь. От них можно всего ожидать, пока они ещё не омрячаться. Мне тебя сама судьба послала. Есть ещё ребята опытные, но у них сейчас покраска палуб и надстройки. Возьми ка ты салаг на себя и организуй покраску наружного борта с плотика. Сделаешь?

- Сделаю боцман. Будь спок. Всё будет в лучшем виде. Схожу только к кэпу, потом переоденусь. Краска в малярке?

- Да в малярке, там я намешал в отдельном барабане, шаровую. Бери её, вальки, там-же найдёшь – Егор спокойно уже подумал: «Ну, вот и жизнь продолжается. «Андромеда» всегда была классной коробкой. Довольно с меня «Стрельца» с его Масловым и Башуном, недаром ребята прозвали «Стрелец» - школой коммунизма».

Каминский поднялся в командирский коридор и постучал в каюту командира. После разрешения вошёл и начал представляться.

- Не надо. Наслышан о тебе Каминский. Что не сработался с Башуном и Масловым? – спросил командир «Андромеды». Это был офицер в звании капитан-лейтенанта. Егор не знал его раньше, но моряки между собой всегда отзывались о нём, как о грамотном моряке, отличном командире и порядочном офицере. Не ожидая ответа от Егора, командир продолжал, - С Башуном я служил одно время. Поэтому. Дабы не нарушать Устав, промолчу, но тебя хорошо понимаю. Отзывы о тебе от моряков – положительные. Надеюсь, ты не дашь мне повода сожалеть, что согласился принять тебя на «Андромеде». И вот, что ещё. Ты же напичкан деньгами, как Госбанк. Давай твои деньги положим в сейф в моей каюте, не надо провоцировать людей. Согласен?

- Да товарищ командир согласен. Я сам хотел Вас просить об этом. Имею уже опыт. У меня сразу после свадьбы украли на «Стрельце» обручальное кольцо. Был такой матрос Володя Король, Его подозревали, но ничего доказать не смогли. Так, что Ваше предложение очень кстати.

- Вот и прекрасно. Матроса Короля знаю. Работал у меня. Тюрьма по нему плачет, - Егор принёс все свои деньги командиру, и они положили их в сейф. У себя он оставил только одну банковскую упаковку трояков. Сам же отправился с молодыми моряками, выпускниками Лиепайской школы, которую он сам закончил два года назад, красить наружный борт судна. Егор одел спасательный рабочий жилет и спрыгнул в плотик. Молодые таскали плотик на шкертах вдоль борта, а Егор валиком на длинной рукоятке красил борт. Уже было сделано половина работы. Оставалось только отжать корпус от стенки и Егор прокрасит борт межу стенкой причала, когда внимание работавших, привлёк дивизионный СПС, по флотский специально подготовленный сачок, а в простонародье шифровальщик, который бежал по дивизионному причалу и размахивал бумажкой, при этом пытался, что-то кричать, но его никто, из-за ветра, не мог понять. Наконец он достиг «Андромеды», отдышался и как их двустволки выпалил в упор.

- Каминский у тебя сын родился!

Всё пропьём, но флот не опозорим никогда!

Старшина, СПС, подбежал к самому плотику.

- Каминский принесли телеграмму с почты на дивизион. У тебя сегодня сын родился. Вот читай, - и он протянул прямо на плотик Егору бланк телеграммы. Егор прочитал. Он в первый раз, стал отцом, и что, делают отцы в этот момент, он не знал, а стоял на плотике, в одной руке валик в другой телеграмма. Молодые подтянули плотик к борту судна. «Андромеду» уже отжали от стенки, чтобы Егор мог покрасить левый борт, которым она стояла прижатая к кранцам стенки. Наконец к новоиспечённому папаше стало возвращаться осознание происходящего. Он посмотрел на боцмана. На боцмане не было лица. Можно подумать, что это у его жены родился сын, от Каминского. Умоляюще боцман произнёс.

- Каминский. Егор, я тебя умоляю! Давай добьём борт и поставим «Андромеду» на место. Ведь никому не сойти на берег и на борт не подняться. Если сегодня не покрасим, то завтра с учётом того, что ты набит деньгами как Рокфеллер, думаю, команда до окончания праздников не просохнет, – боцман умоляюще смотрел на Егора и ждал его решения.

- Вот, что боцман. Борт я закончу, сколько бы нам с молодыми не пришлось сегодня работать. Только дай мне пятнадцать минут решить кое-какие вопросы, и мы сразу продолжим покраску, - боцман с «Андромеды» раньше не работал с Каминским, но отлично был наслышан о нём от других моряков. Флотская молва характеризовала этого матроса, как специалиста и человека чести и слова, Егор продолжил.

- Подтяните меня к борту, - борта были не высокие. Егор ухватился за планшир фальшборта, подтянувшись, словно заправский корсар, перемахнул через борт и спрыгнул на палубу. Боцман только недовольно покачал головой: «Ну, какой пример он подаёт молодым. На судно и через борт, пират и только» - подумал старый моряк.

Егор заскочил в каюту. Взял из оставленной у себя пачки трёхрублёвок, двадцать купюр и вернулся на палубу. С ходу, без страховки перемахнул через борт и приземлился точно на плотик. Боцман только безнадёжно махнул рукой.

- К берегу! – скомандовал Егор молодым матросам. Они подтянули плотик к стенке. Действительно, как корсар Каминский, хватаясь за цепи, на которых висели кранцы, в момент взобрался на стену. Школа Демьяныча и опять же опыт катерных работ в Мозамбике, а о Сейшелах вспоминать и не хочется. Егор спросил молодых.

- У кого сейчас при себе паспорт?

- У меня, - отозвался один из них и продолжил, - собирался на почту забежать после, как покраску закончил. Узнать, может из дома письма есть.

- Вот и отлично. Вот тебе 60 рублей, - Егор повернулся к судну и крикнул.

- Боцман! Будь ласка! Брось нам чехол со шпиля,- боцман выполнил просьбу Егора и на стенку шлёпнулся брезентовый чехол. Егор опять повернулся к молодому бойцу.

- Бери чехол, вместо сумки. Поедешь в Приморск. Купишь там выпивки. Бери покруче и подешевле, и побольше, - и тут, Егор вспомнил, как он уже посылал гонца взять, что-нибудь подешевле и покруче, в Лиепае, перед поездкой в отпуск и чем все тогда закончилось. Егор добавил, - только масло подсолнечное не покупай, - боец не понял, причём тут масло, но он был выпускник Лиепайской школы, значит с Егором одинаковой выучки, и задавать лишние вопросы его давно отучили. Он бросился выполнять приказ старослужащего. Егор и его команда обеспечения вернулись к покраске.

Перед самым ужином всё было закончено. Судно вернули на место, к стенке. Весь инструмент убрали. Боцман остался доволен. Каминский сдержал слово.

Уже готовились к ужину, когда на стенке появился гонец. Он тащил за спиной чехол так аккуратно, что стало понятно, чехол набитый чем-то стеклянным. Матрос зашёл на судно и осторожно опустив чехол на палубу, самодовольно доложил Каминскому.

- Купил дёшево, но сердито! – Егор всё-таки с опаской, открыл чехол. Он оказался набит, водочными чекушками! Каминский с облегчением выдохнул.

- Сколько? – спросил он гонца. Парень гордо ответил 27 бутылок. Вот сдача!

- Оставь себе, это за билеты на дизель, - Егор подумал и сказал парню.

- Сгоняй на «Стрелец». Я не хочу на него подниматься. Найди там Вовку Шаврина или Серёгу Колягина, или Лёшку Романовского и скажи. Я их всех жду на «Андромеде» после ужина будем сына моего обмывать. Сделаешь?

- Запросто! Уже бегу! - он отправился на «Стрелец».

Девчата с камбуза осведомлённые о событии в команде судна, успели сварганить отличный праздничный ужин. На «Андромеде», как и на «Гигрометре» кают-компания была помещением приёма пищи всей команды. Командир поздравил Его с рождением сына. После ужина, моряки, живущие на «Андромеде» и те, кто в городе, но решили отметить это событие, собрались в каюте матросов. Девочки уже и там накрыли богатый стол. Пришли ребята со «Стрельца». Так как, одна каюта, хотя не в пример «Гигрометру», эти каюты были просторные и рассчитаны на шесть человек, но всех естественно вместить не могла. Закуску распределили по всем каютам, а за выпивкой и поздравлениями заходили в каюту Егора. Народу оказалось столь много, что ведро водяры в момент растворились в желудках моряков. Наступила тишина. Морская душа требовала продолжения банкета. Не каждый же день у команды рождается ребёнок, да ещё парень. Егор встал. Обвёл взглядом всех, кто поместился в каюте, затем махнув рукой, позвал остальных. Когда все, кто смог влезли, Каминский торжественно толкнул речь.

- Спасибо друзья за те добрые слова, которые вы мне здесь говорили. Только вот что я думаю. Нужно продолжить наш праздник. Поэтому, я приглашаю всех в кабак! Идём в «Дружбу». Всем на сборы двадцать мину, иначе мы не сядем в ресторане, все места займу. Поэтому всех, кто следует в кабак, жду на главной палубе! К бою товарищи моряки! – все с криками ура, довольные разбежались по каютам.

Егор привёл себя в порядок и поднялся на палубу. На ней его уже ждали около десяти человек, но это были явно не все. Искать остальных по каютам, не было времени, вот-вот откроется ресторан и свободных мест, тем более в таком количестве морякам не найти. На помощь пришёл дежурный по судну, он уже накатил немного в низах со всеми, и был в хорошем настроении. Он взял микрофон. Включил громкую связь и выдал на верхнюю палубу и естественно не только на весь дивизион, но и на всю базу команду: «Всему личному составу, следующему в кабак, собраться на юте!». Всякие команды слышал Балтийск, но такую, возможно впервые. На командирскую палубу вышел старпом «Андромеды», молодой лейтенант. Понятное дело. Что он мог? Только наблюдать разгул своей команды. Моряки есть моряки. Сработал рефлекс отработанный годами существования людей на судне. Команде переданной, по громкой связи, подчинились все и сразу. Через минуту на палубе стояли члены команды готовые, продолжать праздник. Весёлой гурьбой пошли в ресторан «Дружба», расположенный в центре Балтийска.

Ещё во времена работы на «Николае Зубове», Каминский завёл полезные знакомства с официантками ресторана и с одной из солисток оркестра, игравшего в этом кабаке. Всех пришедших с Каминским оказалось двадцать четыре человека. Егор успел снять шесть столиков по четыре человека за стол. Поговорил с официантками, и они решили на стол бутылку водки, четыре горячих, четыре салата «Оливье» и одно мясное ассорти на всех. Это 25 рублей столик, если гости захотят ещё догнаться, то уже за свой счёт. Егор сразу отдал официантке 150 рублей. Праздник продолжался. Весь ресторан полон посетителей. В «Дружбе» два зала, объединённых одной танцевальной площадкой. Помимо гостей Егора, в ресторане оказалось немало людей так или иначе знакомых между собой. В другом зале ресторана, гуляла часть команды «Николая Зубова». Они радостно приветствовали своих товарищей с «Андромеды» и конечно Володю, Сергея, Алексея и Егора со «Стрельца». «Зубовцы», занимали четыре столика. Получается, половину ресторана занимали моряки Гидрографии. За остальными столиками сидели, как правило, моряки или жёны моряков. Балтийск - это закрытая военно-морская база и другого контингента в ней не может быть.

Уже через час стало всем известно, какой праздник сегодня отмечают в «Дружбе» и понеслось. Взаимные подарки в виде бутылок шампанского от столика к столику. Заказ поздравительных песен, для счастливого отца, от его боевых товарищей. Вскоре весь ресторан веселился, плясал, гулял и пил за здоровье новорожденного. Егор поднялся на сцену к оркестру. Попросил микрофон. Ему его передали. Когда в ресторане, наступила тишина, и все посмотрели на счастливого папашу, Егор заговорил.

- Спасибо друзья за поздравления! Я, очень тронут вашим вниманием и мне приятно было слышать ваши поздравления и пожелания. В свою очередь, я прошу принять от меня скромный подарок, - Егор посмотрел на официанток, с которыми заранее договорился и кивком головы подал им сигнал, а сам продолжил – От меня на каждый столик бутылку шампанского! – ресторан утонул в аплодисментах и криках «Виват!». Официантки разносили шампанское по столикам.

Не успел Егор занять место за своим столиком, как на сцену поднялся Саша Мокшин, старослужащий с «Николая Зубова» с которым Егор боксировал ещё, будучи на этом судне молодым матросом. Саша взял микрофон и толкнул ответную речь.

- Друзья! От имени команды ОИС «Николай Зубов», на котором наш молодой папаша, начинал свою службу, а теперь он наш соратник прошедший, как и многие здесь собравшиеся два океана и жаркий Мозамбик, принимает наши поздравления. От команды «Николая Зубова» на каждый столик – шампанского!

Сказать, что этот вечер был чем-то из ряда вон выходящим, нельзя. Такие вечера по поводу дней рождений, юбилеев, награждений или вот как сейчас, рождения ребёнка, вполне частые, можно сказать обыденные явления в ресторанах Балтийска.

Банкет подходил к концу, ресторан закрывался. Егор прихватил ещё одну бутылку шампанского с собой и все гости гурьбой вышли на улицу. Можно считать, что Каминский был уже на авторулевом. На ногах он стоял твёрдо, мозги работали хорошо, но уже все события, происходящие вокруг него, приобретали не реальный, экзотический акцент. Постепенно толпа редела. Люди расходились кто куда, по коробкам, по домам своим и чужим.

Так Егор оказался, с Сергеем Хорошевым, Александром Мокшиным и ещё каким-то парнем, как потом выяснилось морпехом, на квартире Валентина Дубового и его жены Ирины, матроса- буфетчицы с «Николая Зубова», сам Валентин Дубовой, ушёл на ГиСу «Арктика» менять «Гигрометр» в Мозамбик. Выпивали на квартире Дубового. Егор вышел в туалет, а возвращаясь, в коридоре, ему неожиданно попался – Пазыка, тот самый засранец с «Зубова». Земляк Егора и колхозный наглец, строивший из себя в своё время годка. Этот маломерок, погнал на Егора, какую-то пургу. Точно Каминский не понимал, что он говорит, но было ясно, нарывается на грубый ответ. Егор не стал тянуть кота за все подробности, но драться ему в этот день совсем не хотелось. Он ухватил маломерка, отработанным в оперативном отряде УГРО захватом, предплечьем пережав ему горло и сонную артерию. Пазыка захрипел, задёргался и начал оседать, теряя сознание. В коридор вышел кореш Пазыки, Саша Мокшин. Он всё понял и посмотрел молча на Каминского. Егор отпустил маломерка и тот, хрипя, сполз на пол в коридоре. Мокшин обратился к своему борзому корешку.

- Говорил, я тебе не нарывайся. Не трогай этого парня. Не послушал. Смотри, следующая встреча с ним, для тебя может оказаться последней, - Каминский и Мокшин пошли в комнату дальше пьянствовать водку. Пазыка, появился спустя минут десять. Сел в сторонке и дальше вел себя по отношению к Егору, так будто последнего здесь вообще нет. Ну и ладно, Каминского он не интересовал. Больше они никогда не встретятся.

Уже была глубокая ночь, когда компания стала расходиться. Егора прилично развезло, ну столько выпить за день. Ладно бы водку, но водка с шампанским, это уже сильно. Между прочим, коктейль с такими ингредиентами был популярен в те годы. Водка- 40 грамм, шампанское 50 грамм и лимонный ликёр -10 грамм добавить лёд и перемешать. Назывался этот коктейль «Северное Сеяние» и после трёх коктейльных стаканов, такой набор вполне мог обеспечить перед глазами выпившего , Северное Сеяние.

Каминский, прибившийся к компании в кабаке морпех и ещё непонятно, когда и откуда появившееся, девчонка остались втроем. Неожиданно морпех заявил, что он забыл на квартире где они только что пили, свои документы. Пришлось вернуться. Егор позвонил. За дверью спросили: «Кто?». Егор назвался. Дверь открыла Ирина жена Дубового, она хорошо знала Каминского ещё со времени его работы на «Зубове». Ира была в ночной сорочке, и сразу запахнула стыдясь халатик. Под ночнушкой, как успел заметить Егор, ничего не было. Но не это удивило его. В дверях появился в одних трусах Сергей Хорошев. С Сергеем они в Польше и три месяца во время похода делили одну каюту на «Стрельце», потом Егора переселили к Горницкому. Насколько помнил Егор, ещё с «Зубова», Хорошев и Дубовой были друзья не разлей водой и делили все всегда пополам: «Может, и жену они делят на двоих? Ну а что удобно и надёжно. Всегда знаешь с кем твоя жена. С другом, а не с кем попало» - подумал пьяной головой Егор, но только сказал Хорошеву.

- Серёга, этот перец где-то у Ирины забыл документы, - Ира уже несла бумажник, она нашла его после ухода компании в кресле, где сидел этот парень. Видно выпал из кармана. Документы нашлись. Троица удалилась, оставив в покое Хорошева и Иру Дубовую. Благо морпех вскоре где-то потерялся и девчонка куда-то потащила Егора. Егору было всё-равно. Он шёл с ней не особо задумываясь куда и зачем они идут. Ему хотелось одного – спать. Пришли в Военную гавань. У пирса стояла два рейдовых буксира. На один из них они и зашли. Открыли каюту. На койках спали с пяток парней. Девушка сказала Егору.

- Это молодёжь из школы Лиепайской. Подожди на палубе, я их сейчас шугану, - Егор вышел на палубу. Ему сильно захотелось отлить. С вечера пить непрерывно это тяжело. Понятное дело на борту судна он бы никогда себе такого не позволит, а искать гальюн на чужом, незнакомом пароходе то ещё занятие. Поэтому он спокойно сошел на берег. Отошёл к кустам и сделал своё мокрое дело. Застегнув брюки, Егор повернулся, и тут до него дошло, что он не помнит, с какого буксира он сошёл. Оба были как близнецы: «На какой буксир мне идти» - промелькнула в голове первая более-менее трезвая за последние десять часов мысль. Другая мысль, ещё трезвее первой, несмотря на не совсем трезвое состояния своего хозяина, посетила его голову: «Что я вообще здесь делаю?». Егор повернулся и не спеша зашагал в сторону Гидрографии. Не такой уж Балтийск и большой город. Как говорится: «Пьяным на карачках за два часа по периметру можно обойти».

Уже светало, когда Егор подходил к «Андромеде». Сзади, Каминского догнал Володя Шаврин. Пошли рядом и тут Егор заметил, что Вовка в одних носках. Апрель не тот месяц, что бы ходить босиком и Балтийск не Мапуту.

- Вовка! Где твоя обувь?

- Не успел взять.

- Что значит, не успел? Где взять? Откуда? Да расскажи ты толком.

- В кабаке, снял я бабу. Пошли мы к ней на хату. Только шуры-муры. Ну, залез я на неё, а тут слышу, входная дверь в коридоре открывается. Она мне «Муж мой, он морпех с дежурства слинял! Убьёт нас» Я хватаю шмотки, а туфли то в коридоре стояли и нагишом в окно. Хорошо первый этаж. Всё как в классическом анекдоте. Вот иду босиком с самой комендатуры» - Егор заржал. Вовка осуждающе посмотрел на друга, но и сам засмеялся. Так они стояли и смеялись в пять часов утра, посреди причала дивизиона Гидрографических судов удивляя дежурных на судах. Одним словом погуляли на славу! Всё пропьем, но флот не опозорим никогда!

После завтрака Каминского по громкой связи вызвали в каюту командира. Он прибыл и вошёл после разрешения. Командир стоял у открытого иллюминатора. Он без обиняков перешёл к делу.

- Тебе Каминский, после дальнего похода полагается отпуск тридцать суток, плюс пятнадцать за более полугода в море. Значит вот тебе бумага ручка. Пиши рапорт на отпуск, - командир протянул Егору бумагу и ручку. Егор написал рапорт, с просьбой предоставить отпуск и спросил командира.

- Товарищ командир, с какого дня?

- Каминский! С сегодняшнего! Думаю, отпускные и ВПД тебе не нужны? Получишь по возвращению, - забрал у Егора, заявление, открыв сейф, вернул Егору его деньги. Егор распихал пачки по карманам. Командир дождался, когда он закончит и напоследок заявил.

- Каминский! Не жди обеда! Чтобы я тебя не видел на борту уже через тридцать минут. Увижу, посажу в трюм на все сорок пять суток. Ты, что тут вчера вечером устроил! Вся база сегодня хохочет. На «Андромеде» по команде личный состав в кабаки ходит! Это же надо до такого додуматься! На всю базу! По громкой связи! С ума с тобой сойти! Так, что в отпуск! Всё на поезд и, чтобы я тебя через полчаса на борту не видел. К жене, к сыну. В Минск. Если с тобой Маслов не справился, я даже пробовать не буду!

Егор вышел от командира: «Вот тебе и ответы на все вопросы. Полтора месяца я свободен как сопля в полёте». Осталось решить, как поступить с бонами. Продавать их у «Альбатроса» и такую сумму опасно. Можно нарваться на ОБХСС. Боны всегда пользовались большим спросом и внутри дивизиона. Курс был непоколебим, как Мавзолей Ленина, 1:10. Егор пока собирался, попросил боцмана узнать, кому нужны боны, только, что бы сразу расчёт. Очень быстро ребята с самой «Андромеды» разобрали у Егора книжки. После вчерашней пьянки у него оставалось 20 рублей от пачки в 300 рублей. На славу погуляли! Значит 4200 рублей - это стратегический запас. На подарки осталось 20 бон и 20 рублей на дорогу, то, что и надо!

Собрал подарки из Африки, кое-что из вещей своих. Упаковал дипломат-мыльницу, такие были в моде тогда. Попрощался с боцманом и ребятами из команды, они выразили друг другу – сочувствие. Все, включая Егора, после вчерашнего чувствовали себя отвратительно.

В Кёнике, заскочил в «Альбатрос». Отцу взял бутылку настоящего армянского коньяка. Так как этот коньяк шёл на экспорт, а называть коньяком можно только напиток, произведённый в провинции Бордо, в департаменте Шаранта, а точнее в аппелласьоне Коньяк. Это территория на которой выращивают виноград. На бутылках, что взял Егор, на этикетках написано: «Виньяк. «Арарат»». Коньяк за 1 рубль 20 копеек. Матери купил её любимые духи «Красная Москва». Брату Димке – фирменных сигарет. Жене большую косметичку, с всякими причиндалами, в Союзе такую можно найти только у фарцовщиков. Себе он взял отличный немецкий кримпленовый не мнущийся синий пиджак и коричневую югославскую из коричневой кожи с капюшоном куртку. Финские туфли и английские брюки. В магазине в кабинке переоделся. На себе оставил из старого только рубашку, что взял в Польше. Остальное свернул, упаковал в обёрточную бумагу и обвязал бечёвкой, сделал небольшой тюк. Егор вышел из примерочной кабинки в магазине. Затем подошёл к большому зеркалу в зале и не узнал себя. Высокий, стройный, спортивного телосложения молодой, с бронзовым загаром в начале мая мужчина смотрел на него из зеркала. Глаза. Это были не его глаза. В глазах отражения застыл какой-то пепел и непонятная тоска. Откуда знать Егору, что этот взгляд, порой будет роковым для ряда женщин, не способных противостоять ему.

Красавец мужчина. Весь упакованный в фирму сел в купе на Харьковский поезд. Соседи по купе женщина в возрасте, майор морпех и молодая лет двадцати студенточка-хохлушка. Егор с бодуна не хотел, не спать, не говорить, не есть ни пить. Похоже, майор прочухал по загару Егора, что он из-за бугра, а военная выправка выдавала в нем моряка, и всё понял, а вот хохлушечка, так и стреляла глазками, исподтишка рассматривая, импортные с нуля шмотки Егора.

Поезд, ритмично постукивая на рельсах, нес его в родной Минск. Егор не ложился. Его соседи угомонились, а он сидел у окна, смотрел в темноту и думал.

Прошло почти четыре года, как он в последний раз видел Людочку. Та встреча на проспекте, из-за его Егора глупости, похоронившего все свои мечты и надежды на будущее счастье. Он давно забыл и ту обиду которая терзала его сердце в Лиепае в школьной Ленинской комнате. Весь поход он не думал о Людочке. Странно, но он не думала и о жене. Он вообще не думал не о каких женщинах. Организм, испытывая постоянное напряжения и угрозу скрытой опасности, мобилизовал все силы и чувства на выживание. Похоже, теперь наступал, как говорили парни, ранее вернувшиеся из Мозамбика – отходняк. Егор вспомнил Линго Линго. Перестрелку и змею, которой он снёс башку, а потом тот отходняк который он испытал сидя под пальмой. Только теперь этот процесс не был так ярок и был растяну сильно во времени. Позже, Айболиты назовут это явление - посттравматическое стрессовое расстройство, будут его изучать, даже наверное лечить, а тогда в далёком 1982 году для Егора это просто – отходняк, после тяжёлого первого дальнего похода.

Другая мысль не давала ему покоя. Вот он. Герой! Супермен! Весь в фирме! Девки кипятком писают! А у него пусто в душе, пусто и тоскливо, одиноко и противно. Вот он добился всего, о чём мечтал тогда, когда простился со своей любовью. Зачем оно ему всё это, когда рядом нет её. Какой же он был дурак думая, что счастье это должность, положение, слава, деньги, модные тряпки – вот оно всё есть, но что-то он потерял, а главное что-то нашёл, там, в далёкой саванне и океане. Что он потерял, а что нашёл, Егор ещё не понимал.

Перестук колёс видно усыпил Егора. Он задремал, прислонившись к окну. Ему ничего не снилось. Ему уже давно ничего не снилось. После того, как на Сейшелах он получил удар люком по голове, его оставил и тот ночной кошмар с длинным коридором в каком-то учреждении и таинственной дверью яркий и такой нежный и тёплый свет. Егор спал. Спал, но знал, что проснётся на подъезде к Минску. Ещё в школе и затем за время службы на судах и в походе Егор выработал в себе рефлекс. Всегда просыпаться в заданное время, чтобы не опоздать на вахту или на дежурство.

Рано утром, когда ещё не ходил городской транспорт, Егор вышел на вокзале в Минске. Стоя на Привокзальной площади, он произнёс не громко вслух «Здравствуй Минск. Я вернулся».

Глава тринадцатая.

Ну здравствуй, Родина.

Мужчина — голова, а женщина — шея,

куда шея повернёт, туда голова и смотрит.

Семья.

Минск, встретил Егора теплой весенней погодой и первомайским праздничным настроением. Дома в Серебрянке его ждали отец, мать и брат. Жена находилась в роддоме. Егор вручил родным подарки. Мать и брат были довольны, а отец очень опечалился. Мать, забрала коньяк и поставив его в зале, в бар секции, заявив с гордостью, что они закодировали отца от алкоголя, и он теперь не пьёт ничего, даже пива. И с не меньшим удовольствием напомнила мужу, что он уже однажды, пробовал выпить, и ему было, так плохо, что даже думали вызвать скорую медицинскую помощь. Не забыв упомянуть, что это кодирование вышло им в хорошую копеечку: «Всё, как всегда. Идут года, а тут ничего не меняется. Бедный Димка! Как только он терпит этот ужас», - думал Егор, даже не подозревая, что этот бумеранг ужаса, очень скоро вернётся и с двойной силой обрушится на его голову.

Брата, из их детской спальни, сразу как Егор выслал Люду из Балтийска и ушёл в Африку, переселил в зал. Родители заняли детскую, а Людка маленькую спальню родителей. По прежнему, Егору, было тяжело находиться в этой квартире. Давил груз прошлых воспоминаний и скандалы матери и конечно месяц счастья с любимой, пока родители и брат грели животы под южным солнцем в Гаграх: Неожиданно в его голове появилась интересная мысль: «Мать не брала меня на юг, ссылаясь на моё слабое здоровье. По её мнению, врачи запрещали мне находиться на солнце. А то, что я полгода жарился под Африканским солнцем, так это ничего. Наверно мне смертельно опасно только солнце в Гаграх». Ещё раз, посмотрев на своих родственников, Егор решил: «Хватить лирики. Пора действовать. Людку с ребёнком выпишут только через два дня, есть время всё подготовить к их возвращению из роддома». Он зашёл, теперь уже в свою семейную спальню, сбросил вещи. Оставил большую часть денег, взяв с собой только тысячу рублей, и вышел в коридор. Там стоял отец. Егор посмотрел на него уже другими глазами. Ему стало жалко этого затюканного, женой мужчину. Он ведь никогда не был таким плохим, как его выставляла мать и натравливала на него сыновей. Егор неожиданно обратился к отцу.

- Батя, а ты не составишь мне компанию. Нужно пробежаться по магазинам и кое-что прикупить для дома.

- Я с удовольствие, но у меня сейчас нет денег, нужно у матери попросить – Егора резанули слова «попросить»: «Он не будет некогда просить свои деньги у жены, иначе, тогда всё будет иначе. Я пойду на всё, но в своём доме я буду распоряжаться деньгами, а не женщина» - отцу же, достав из кармана, он показал пачку купюр в двадцать пять рублей каждая.

- У меня есть деньги батя, Поехали?

- А сколько у тебя денег?

- Здесь тысяча.

- Сколько? Тысяча? - отец поразился сказанному сыном – А сколько же ты получил за это плавание?

- За дальний поход. За дальний поход батя. Чуть больше четырёх с половиной тысяч.

- Сколько! Четыре с половиной тысячи? – отец смотрел на сына, как на инопланетянина и вдруг сказал.

- Покажи, я никогда не видел столько новыми деньгами, - они зашли в комнату и Егор показал отцу заработанные им деньги. Толик стоял и смотрел на них. Он был не глупый человек, даже наоборот – талантливый. Если человек талантлив в одном, то он талантлив во всём. Жизнь не позволила ему развить свои способности и конечно ненавидящая его жена, всячески отбивала ему руки, чему и были свидетели его сыновья. Постояв над деньгами и помолчав, Толик посмотрел на сына и спросил.

- Егор ведь такие деньги не платят за красивые глаза. Тяжело было?

- Н важно отец. Важно, что я здесь живой и здоровый, а остальное так, издержки профессии.

- Вот я вижу издержки профессии на твоей голове. Седина в двадцать три года. Понятно как заработаны эти деньги.

- Ну а раз тебе понятно, то и помалкивай. Не надо болтать о том, чего ты не знаешь, а придумал себе. Если насмотрелся, то пошли,- они вышли на улицу.

Шли рядом. Егор уже был выше отца, но очень похож на него. Встречные, бывшие кореша-собутыльники поздравляли Толика с таким сыном. Старший Каминский, наверное первый раз в жизни гордился своим сыном, ещё бы Егор в коричневой импортной кожаной куртке с бронзовым загаром, выглядел потрясающе. Вдруг Егора посетила мысль.

- Батя, а не выпить нам пивка?

- Мне же нельзя. Я закодирован, - обречённо произнёс Толик и тяжело вздохнул. Егору стало жалко отца. Он и так в этой жизни не видит ничего хорошего, так ещё его и лишили последней радости, да это пагубная привычка, но трезво жить такой жизнью, как у его отца, эта мука достойная инквизиции. Недолго думая, Егор совершает шаг, за который вскоре на него обрушится гнев его матери. Только это уже другой Егор, не мальчик с завода, а моряк и простите, один Иван Михайлович Маслов, стоит трёх его мамаш.

- Значит, говоришь, тебя закодировали? Хорошо я тебя раскодировал.

- А ты разве можешь?

- Конечно могу. Я же служу в ОСНАЗе. Знаешь, что это такое?

- Нет не знаю, а что?

- Это корабли Особого Назначения! Особого, батя! Нас всему учат и этой фигне тоже, - вешал лапшу на уши отцу Егор. Главное делать это уверенно и убедительно, - так, что пошли пить пиво. Тебе можно пить и мой коньяк, что я тебе подарил. Пей смело, ну понятно в разумных пределах, - они зашли в пивную-стекляшку.

В то время в Минске готовили отличное пиво, конечно ему было далеко до Мозамбиканского сырьеже, но тоже достойного качества и вкуса. Каминские подошли к прилавку. Пиво продавали на разлив. Егор заказал самое хорошее и конечно дорогое. Толик пытался по привычке, что-то возразить тина, давай дешёвое, но вспомнив, сколько денег у сана успокоился.

Взяли и пошли за столик. Толик с опаской начал пить пиво, но Егор решительно успокоил отца: «Пей! Всё будет нормально! Я тебе гарантирую!». Действительно он осушил, бокал и никаких тяжёлых последствий не последовало.

Егор смотрел на отца и думал: «Всю жизнь, он вот так тайком от жены пьёт пиво. Почему так? Это только мать такая или все белорусские женщины стервы. Ведь если посмотреть на родню, на жён моих родственников, среди их нет ни одной нормальной. Всем они чем-то не довольны. Интересны их разговоры между собой, которые я слышал с детства и даже в юности. Они не особо стеснялись, думая, что детям не дох болтовни. У всех одна песня – муж никчемный и только на ней держится дом и семья. Куда только её глаза смотрели, когда она за него выходила, вот теперь нужно тянуть эту ношу, а куда деться. Да лучше бы вы развелись, чем уродовать жизнь детям, своими постоянными скандалами и взаимной ненавистью. Мы ведь с братом всё понимали и каждый раз со страхом ждали, когда родители вернуться домой и мать в очередной раз закатить скандал, в который втянет меня с братом. Ведь отец никогда не был инициатором ссор, выпивший или нет, он всегда спокоен и безобиден. Мать словно на углях вертелась, поджидая его. Не важно, выпил он или нет – скандал обеспечен. Как же он терпит её всё свою жизнь», - отцу же, Егор только сказал, потягивая пиво.

- Знаешь батька, если у меня будет такая жена, как наша мать, я сразу разведусь, – отец посмотрел на сына и ничего не сказал.

Толику стало хорошо, приятно и он повеселел, впервые за последние три месяца, после этого проклятого кодирования. Взяли ещё по бокальчику. В Толике, проснулся старый приколист и шутник, каким его знали все. Он решил повеселить себя и сына, тем более рядом с Егором он никого не боялся. Толик спросил сына.

- Тебе сдачу давали. Есть трешка и пару рублей, - Егор посмотрел в кармане и дал отцу пять рублей, Толик подошёл к урне стоявшей в углу и на удивление сына стал в ней колупаться. Ещё с десяток любителей пива, стоящих за столиками смотрели на Толика. Затем он распрямился, держа в руке трояк и два рубля, и громко на всю пивнушку произнёс.

- Я же тебе говорил, посмотри лучше. А ты говоришь там ничего нет. Вот ещё нашёл, - обвёл взглядом, поражённых посетителей и добавил, - допил пиво. Пошли, - Каминские вышли из пивнушки. Через стеклянные стены было видно, как два выпивохи кинулись к урне, вывернув всё содержимое на пол стали его перебирать. Каминские зашагали по улице Будённого к трамвайной остановке на Долгобродской. Толик спросил сына.

- Куда теперь?

- Думаю надо прикупить новую мебель в нашу с Людкой комнату, кровать, шкаф, столик, кресло, кроватку ребёнку, - Егор и не заметил, что отец отстал и стоит, молча смотря сыну в след. Егор остановился. Вернувшись назад, спросил отца.

- Что случилось? – Толик сочувственно смотря на сына произнёс

- Тебе сынок, наверное, сильно в Африке голову напекло. Какая мебель! На неё записываются на три месяца вперёд и ездят к магазину отмечаться по утрам каждый день. А ты говоришь – прикупить. У тебя-то всё нормально с головой. Контузило, может. Я слышал там война идёт в этом Мозамбике.

- Война там идёт, это ты правильно заметил. Нет, меня не контузило, а мебель мы с тобой всё-таки попробуем купить. Поехали на Комаровку. Там есть большой мебельный магазин, а значит и выбор богатый.

- Сынок! Выбор богатый. Без очереди и предварительной записи, разве, что деревянный табурет можно купить.

- А мы всё-таки попробуем. Поехали, - они сели на трамвай семёрку и спустя тридцать минут выходили на Площади Якуба Коласа. Прошли по улице Веры Хоружей до магазина «Мебель». Зашли в магазин. Выбор конечно шикарный. Они походили, посмотрели. Егору понравился спальный гарнитур. Полуторная открытая только с одной спинкой у изголовья кровать. Две прикроватные тумбочки, шкаф, кресло и небольшой столик. Всё как он и хотел.

- Вот батя, берём его, - решил Егор, Толик только молча кивал головой, - стой здесь я скоро вернусь, - и Егор ушел. Отец остался у демонстрационного образца гарнитура.

Егор направился прямиком к заведующему магазином. Постучавшись в дверь, и не ожидая ответа, зашёл в кабинет. За столом сидела женщина средних лет, приятной наружности, хорошо одетая.

- Здравия желаю! – заявил он с порога. Затем закрыв дверь, направился к столу. Женщина, удивлённая визитом незнакомца пыталась встать, но незнакомец движением руки остановил. Он, неожиданно взяв её руку, поднёс к своим губам и поцеловал произнося.

- Что Вы, Такая красивая женщина, - Егор сел. Обратно села и заведующая. Посетитель, не теряя времени, сразу перешёл к делу.

- Разрешите представиться Каминский Егор Анатольевич, воин-интернационалист. Вот мои документы – на стол лёг Паспорт Моряка, на английском языке, - Егор продолжал – Я недавно вернулся из Мозамбика, где полгода выполнял интернациональный долг. За это время у меня родился сын. Мне бы хотелось обновить мебель в квартире. Надеюсь с Вашей помощью сделать это сегодня. Завтра мне выступать в трёх школах перед пионерами. Сами понимаете воспитание интернационализма у нашей молодёжи, святое дело. Кому как не нам, Родины солдатам, прошедшим огонь и воду это делать, - заведующая была ошарашена таким напором. Перед ней сидел явно военный, с иностранными документами, с бронзовым загаром и весь в иностранной упаковке. Она только и нашлась, что спросить.

- Вы, что-то уже выбрали?

- Да. Конечно. Если вас не затруднит, может быть пройдём в зал и я Вам покажу, – предложил Егор женщине, не дожидаясь её ответа, встал, обошёл стол помог ей встать аккуратно отодвинув стул на котором она сидела. Они направились в зал. По дороге заведующая спросила своего неожиданного покупателя.

- Я не знала, что наши военные есть в Мозамбике. Думала только в Афганистане.

- В Мозамбике, Анголе, Эфиопии, Гвинее, на Кубе. Знаете ведь международный империализм не оставил идею задушить первую Советскую республику. Вот как можем, не жалея порой своих жизней, противостоим их агрессии, спасая свой народ, чтобы он мог под мирным небом строить коммунизм. Только конечно не надо об этом распространяться. Враг он ведь не дремлет и не всё нашему народу надо знать. Зачем людей нервировать. Есть мнение, что такие операции нужно проводить на достаточном уровне секретности, но Вам надеюсь, я могу доверять, Вы ведь умеете хранить секреты. На такую должность абы кого не назначат.

- Не сомневайтесь товарищ. Нас проинструктировали компетентные органы по поводу наших воинов-интернационалистов, всё будет сделано, как положено, в лучшем виде, - успокоила Егора заведующая. Конечно, Маслов Иван Михайлович в этот момент гордился бы своим учеником. Таким убедительным идейно-политическим словоблудием не владел даже он. Это умение Егора, использовать политическую трескотню, станет неотъемлемым методом работы резидента Каминского.

Они подошли к выбранному Егором образцу гарнитура. Рядом стоял Толик. Егор опять повернулся к заведующей.

- Вот мне думается этот подойдёт. Дешёвый конечно, но хороший, - гарнитур стоил 400 рублей, далеко не дешёвый. Егор продолжил, - Вот что Зоя Марковна. Здесь 425 рублей и адрес, куда нужно доставить гарнитур, а я с отцом. Кстати мой отец,- Егор, показал на Толика и продолжил, - сами всё соберем, мне сегодня ещё в Горком партии, медаль вручать будут, на закрытом собрании. Поэтому вот деньги и оформите всё как надо. Там хватит и грузчикам и конечно Вам за беспокойство.

- Что Вы, Что Вы, Я не могу брать лишние деньги - Егор перебили заведующую.

- Это не деньги, а подарок от военно-морского флота, работникам торговли. Ведь у нас с Вами, профессиональный праздник в один лень – последнее воскресенье июля, а поздравить Вас в тот день я не смогу, буду опять за рубежом. Поэтому прошу не обижать моряка. От всей души. И разрешите ещё раз поцеловать Вашу прекрасную ручку и откланяться. Был рад, встретить, такую красивую и обаятельную женщину, - заведующая вся зарделась и смотрела на моряка восхищённым взглядом. Такой мужчина! Егор и Толик ушли.

На улице отец спросил сына.

- Так это твоя знакомая?

- Первый раз сегодня её видел.

- Как! Ты же ей оставил 425 рублей. Если она скажет, что никогда не видела ни тебя не денег.

- Батя. Ты, слышал мне сегодня, в Горкоме партии медаль будут вручать. Ты думаешь эта женщина дура? На такую работу дур не берут и она к тому же, еврейка. Захочет она за четыре сотни лишиться должности и сесть в тюрьму за то, что обворовала героя, воина-интернационалиста. Не смеши мои туфли. Гарнитур будет дома ещё раньше, чем мы туда вернёмся, - и добавил, – хорошо, что ты со мной. Поедем в универмаг «Беларусь». Там на последнем этаже хороший отдел с коврами. Возьмём мне и Димке в зал на стенку.

- А ты знаешь, что ковры и хрусталь распределяют по профсоюзным организациям при предприятиях.

- А мы попробуем. Может и там найдётся хороший человек на должности заведующего.

Они опять сели на трамвай и поехали к универмагу «Беларусь». В трамвае Толик спросил сына.

- Ты не опоздаешь в Горком за медалью?

- Не опоздаю Батя. Не опоздаю. Ещё нужно послужить за медальку, - Егор вспомнил разговор с особистом, и продолжил, - Медалька. Ты тоже повёлся на эту патриотическую хрень. Нет никакой медальки. Запомни отец. Подвиг одного в мирное время на флоте, это преступление другого, как правило, начальника. Поэтому на флоте в мирное время, награждают только – посмертно. Уверен, ты не спешишь, стать отцом героя отдавшего жизнь за торжество идей коммунизма. Медальки подождут, а ковры – нет.

В универмаге с заведующим отделом ковров произошёл похожий разговор, как и в мебельном магазине. Через полчаса Егор и Толик, вышли из универмага, неся на плечах по ковру, три на четыре метра за полторы сотни рублей каждый.

Только они вернулись домой, как позвонили в дверь. Привезли мебель. Грузчики подняли ящики в квартиру. Егор спросил. Рассчитались ли с ними. Они утвердительно закивали головами, но он их всё-таки задержал и всучил трояк на пиво. Счастливые работяги одобрительно гудя сели в лифт.

Мать, Димка ошалело смотрели на мебель на ковры ничего, не понимая. Только Толик стоял с высоко поднятой головой. Мать спросила сына.

- Откуда это? – ответил муж.

- Из магазинов! Вот мать, что такое, - он замялся, вспоминая, как называются эти корабли, на которых служит сын. Вспомнив торжественно произнёс – ОСНАЗ! - тут Галина прочухала, что муж поддатый.

- Так ты выпил? Как? Ты же закодированный!

- Был закодированный. Егор меня раскодировал, их в этом ОСНАЗе этому учат. Вот так.

- Егор! Сын. Мы же с твоим братом столько денег потратили на это кодировку.

- Сколько с вас взяли эти шарлатаны?

- Почему шарлатаны. Он же не пил три месяца, - и добавила, - пятьдесят рублей заплатили. Егор достал из кармана две купюры по двадцать пять рублей и отдал матери со словами.

- Вот тебе за раскодировку и больше не видитесь на эту ерунду. Давайте Дим Димыч и батька собирать мебель, - брата Дмитрия в семье, с подачи мужа сестры Толика Галины, Димки Лазарчика, часто называли – Дим Димыч.

Провозились до вечера. Собрали мебель. Повесили ковры в зале и в спальне Егора и Люды. На, ковры маски из Мозамбика. Утомлённый дорогой, суматошным днём, Егор заснул, как убитый на новой, супружеской кровати. Проспал до утра.

Сон, ставший явью.

Утром Егор, приняв ванну, побрившись, приведя себя в порядок решил, что сегодня нужно выполнить данное в Иньямбане обещание Алику Ассадце и навестить его мать на киностудии «Беларусьфильм». Оделся, взял документы и подарки, баночку бальзама, коралл, несколько ракушек каури, пальмовую маску. Завернул всё в упаковочную бумагу и положил в холщёвую сумочку. Отправился на киностудию.

Раньше, когда он работал в кинофикации и позже, когда он навещал Людочку, Егор бывал на киностудии. Поэтому заведённые там правила ему знакомы, знакомы ему и исключение из этих правил.

Зайдя через центральный вход, он встал в фойе и стал изучать обстановку, делая вид, что интересуется расписанием внутренних телефонов. Вахтёром сидел старик-ветеран. Егор в зеркало, висящее в коридоре, изучил орденские колодки на его груди: «Так. Звезда, два войты первой и второй степени. Отвага. БЗ. Значит офицерский набор. Знамени нет, не старше майора. Не лётчик. Не танкист. Для танкиста слишком крупного телосложения и высокий рост. Пехотинец или артиллерист. Сапёр? Маловероятно. Тех так щедро не награждали. Что дальше! А вот это удача. «Медаль за взятие Кёнигсберга»! Дальше за победу над Германией и юбилейная бижутерия». Егор направился к вахтёру. В этот момент зазвонил телефон. Вахтёр взял трубку и стал разговаривать по телефону: «Громко говорит. Значит глуховат. Артиллерия и скорее всего гаубичная» - Егор довершил образ ветерана-вахтёра и стал ждать, когда тот закончит телефонный разговор. Старик положил трубку и вопросительно посмотрел на Каминского.

- Здравия желаю! Простите, не знаю Вашего звания, но думаю не младше капитана. Скорее всего командир гаубичной батарее в годы войны? - от удивления ветеран, даже забыл ответить на приветствие, сел на стул и спросил Егора.

- Мы знакомы? Вы откуда знаете? – потом его осенило и он тихо спросил Егора – Вы из комитета? - Егор улыбнулся и как можно миролюбивее продолжил.

- Что Вы товарищ. Нет, я не из госбезопасности. Я военный моряк. Сейчас вернулся из Мозамбика. На киностудии работает мать, моего друга, Алика Ассадце. Я вот вернулся домой, а он ещё служит в Мозамбике, так сказать на передовой борьбы с империализмом. Хочу его маме передать кое-какие Африканские безделушки и может она захочет что-то расспросить о сыне. Вот мои документы – Егор протянул старику Паспорт Моряка, - она работает в монтажном цеху, может Вы мне, в виде исключения, позволите пройти без заказа пропуска. Я до призыва работал в кинофикации, киномехаником в «Центральном». Надеюсь здесь встретить старых знакомых. Вот будет радость, - Егор замолчал, ожидая решения вахтёра. Последний вернул Егору паспорт, при этом смотрел с нескрываемым уважением на моряка. Открыл дверцу для прохода. Егор прошёл. Хотел поблагодарить старика, но тот спросил его.

- Как Вы узнали, что я был на войне командиром гаубичной батареи?

- Вы мне всё сами рассказали, - старик удивился. Егор поспешил уточнить, - Ваш иконостас. Красная Звезда, Два ордена Отечественной войны 1 и 2 степени, офицерский набор. Проблемы со слухом. Гаубицы. Меньший калибр и «Катюши» не так повреждают перепонки. Более того медаль за Кёнигсберг. Я же служу в Балтийске, в прошлом Пилау. Значит, Вы штурмовали эти крепости.

- Вы из разведки?

- Отчасти. Корабли ОСНАЗ, - они обменялись рукопожатиями, и Егор отправился искать мать Алика. Язык до Киева доведёт, а не то, что до монтажного цеха на киностудии. К сожалению, мать Алика оказалась на больничном. Егор передал подарки её коллегам, с просьбой вручить ей, когда она выйдет на работу, сам попрощавшись, отправился к выходу. Нужно было ещё решить целый ворох вопросов в городе.

Егор шёл по коридору. Это был пустой длинный коридор. Справа и слева двери кабинетов. Тишина и только гулкие шаги Егора! Дежавю! У Егора бешено забилось сердце! Выступил на лице пот! Это же его навязчивый сон из Африки. Всё как там во сне. Тишина. Коридор. Его гулкие шаги. Сейчас будет та дверь. Вот она! Егор остановился и повернулся к ней. Она сейчас должна открыться. Стояла тишина. Дверь оставалась закрытой. В висках Егора стучали молотки, во рту пересохло и вдруг ручка этой двери начала опускаться и она, как много раз в его снах – начала медленно открываться. На улице, стояла солнечная майская погода, и в тёмный коридор ударил сноп яркого солнечного света, а в нём появилась человеческая фигура. Егор застыл, словно каменное изваяние. Если сейчас всё исчезнет как там, в Африке, то он сойдёт с ума. Ничего не исчезло, но потрясение оказалось ещё сильнее, чем ожидал Егор. В дверях стояла и смотрела на него – любимая Людочка.

Трудно сказать, сколько прошло времени, пока Егор, понял на каком он свете и что это точно не Мозамбик, а коридор киностудии в Минске. Видно потрясение для Людочки было не меньшим. К ним, вернулся дар речи. Людочка предложила пройти на лестничную клетку между этажами. Она, присела на подоконник. Егор остался стоять перед любимой. Да, она сейчас не его, но это не мешает ей оставаться навсегда любимой. Какое-то время они молча смотрели друг на друга: «Она совсем не изменилась. Такая же красивая, милая, родная, как и четыре года назад» - думал он, любуясь ею. Егор, как он думал, был готов после похода, к любым событиям, от обстрелов, до урагана, но уж точно, не к такой встрече. Он чувствовал себя беспомощным и совершенно неспособным, к каким-либо действиям. Единственное желание, которое он испытывал, это сделать последний шаг и обнять свою любовь, но он не решался на него. Егор видел, что Людочка молчит и всё её тело рвётся к нему, но и она пытается удержаться от этого шага. Ещё немного и они не смогут больше сопротивляться своим чувствам! Неожиданно, как выстрел пистолета, за спиной Егора хлопнула стеклянная дверь на лестницу, где стояли Егор и Людочка. Они оба сбросили оцепенение. Вернулись в реальный мир. Егор повернул голову. На площадке стоял мужик тридцати лет с бородой и смотрел на них. По его глазам можно было понять, что он слегка под мухой. Неожиданно мужик сказал Людочке, показывая глазами на Егора.

- А этот лучше, - Людочка молчала. Бородатый повторил – Говорю тебе Люда, этот мужчина лучше, чем твой, - Егору это надоело. Он уже вполне вернулся в сознание. Мужик ему мешал и раздражал. Егор не поворачиваясь, а только, смотря на бородача через плечо произнёс.

- Шёл бы ты дядя отсюда и быстро, пока я тебе бороду пинцетом не выщипал, - и добавил, - я два раза не повторяю. У тебя пять секунд. Время пошло. – Егор повернул лицо к Людочке. Она уже совсем пришла в себя и смотрела на него, своими милыми глазками за стёклами больших очков со своей милой улыбкой, так знакомой и любимой им.

- Ты остался такой, как и был. Резкий и горячий. Ты откуда на киностудии? Загар. Импортные шмоттки. Ты откуда такой? Ты же мне писал, что служишь на флоте. – Егор смотрел на любимую: «Ну, вот оно это мгновение. Мгновение, о котором я месяцами мечтал в проклятой Лиепае, на Балтике, в океанах, в саванне. Вот сбылась мечта идиота! Вот я перед ней! Она теперь может мной, полным дураком, гордиться, и я теперь достоин её любви! Я добился своего! Какой же я идиот! Чего я добился? Я всё, всё потерял! Я потерял её!». – Людочка ждала ответа. Егор заговорил.

- Я служу на флоте. Вернулся недавно из Мозамбика, после семимесячного дальнего похода. На киностудии работает мать моего товарища. Он ещё служит в Мозамбике, а наш корабль вернулся в Союз. Приходил её навестить, - Егор опять замолчал и только смотрел на свою, таким чудом материализовавшуюся из его сна любовь. Он до конца ещё не пришёл в себя и боялся, что всё, как всегда исчезнет, и он снова окажется на берегу океана. Протянуть руку и потрогать Людочку, он ещё больше боялся. Боялся, что она окажется видением и тогда ему прямая дорога в Новинки, в дурку. А если она окажется настоящей и живой, а не видением, он не знал, что с ним может тогда случиться, а случиться, может всё что угодно. Голосок любимой опять вернул его в реальность.

- Наверное, очень интересная служба у тебя. Расскажешь? Хотелось бы послушать, - Егор неожиданно для себя прервал Людочку, он понимал. Она, говорит не то. Не то о чём хотела, спросить и о чём ей хочется поговорить, но она боится услышать страшную правду, и поэтому тянет время.

- Я женат Людочка, - в глазках любимой мгновенно погас свет счастья от встречи. Егор продолжал – у меня несколько дней назад родился сын, - Милое личико любимой застыло, – Егор замолчал. Собравшись с силами, Людочка пыталась продолжить разговор.

- Хорошо. За это нужно выпить! - Егор опять начал терять ощущение реальности. Он ясно понял. Вот теперь он потерял любимую и уже точно навсегда. Собираясь с мыслями, он ляпнул какую-то глупость, что он бросил пить, но это прозвучало, невнятно и Егор опять молча смотрел на Людочку. Людочка опустила глаза и обречённо произнесла.

- Я замуж выхожу.

- За этого – Егор мотнул головой назад, имея в виду ушедшего бородача.

- Нет за другого.

- Любишь его? - Неожиданно спросил Егор и пристально посмотрел в любимые глаза. Неожиданным оказался и ответ Людочки

-Нет. Не люблю, - а её глаза, такие родные и знакомые Егору выдали ему всё, что он хотел узнать. Они кричали ему: «Я люблю тебя!». Всё внутри его кричало в ответ: «Я тебя люблю!». Вдруг, словно через предохранительный клапан на котле, когда давление в нём достигает критической величины и вот-вот грянет взрыв, происходит сброс давления. Так и у Егора в мозгу, сердце, душе произошёл сброс. Наступила ужасная слабость, помутнение в глазах, холодный пот, нарастала дрожь в теле. Знакомые ему ощущения. Как тогда на Линго Линго, под пальмой. Он только нашёл в себе силы произнести.

- Ты хочешь встретиться?

- Да, - совсем тихо, одними губами, произнесла Людочка.

- Прости, я не могу. Мне сына забирать из роддома, - и совсем уже не отдавая себе отчёт, что он несёт, произнёс то, за что ему будет стыдно до последней минуты его жизни.

- Этот ребёнок мог быть твоим, - лицо Людочки осунулось, потемнело, глаза наполнились слезами. Она только и смога прошептать.

- Зачем ты так со мной. Ты ведь раньше не был так жесток.

- Прости, учителя хорошие попались….

Как они расстались. Что было потом. Как Егор, покинул киностудию. Он не помнил. Повторилось, история с той страшной ночью, когда Людочка своим хрупким телом защищала Виталика. Пришёл в себя Егор на скамейке центральной аллеи парка имени Челюскинцев спусти час.

В душе пусто и холодно. В голове ни одной мысли. Во всём теле слабость, не поднять даже руки: «Как я здесь оказался. Не помню. Ничего не помню. Как мы с ней расстались? », - это первые мысли, которые появились в его голове. Вдруг, он ясно и отчётливо понял. Всё чего добивался последние четыре года - это ошибка. Огромная и непоправимая ошибка в его жизни. Егор каждой клеточкой своего тела почувствовал, как он теперь ненавидит свою службу, море, корабли. Вот так от любви до ненависти один шаг. Нарастала в сердце злость на деспотичную мать, безвольного отца, зацикленную на деньгах жену. Егор резко встал: «Нужно вернуться на киностудию. Найти Людочку. Забрать её. Больше не отпускать её от себя не на шаг. Я уничтожу любого, кто встанет на пути нашего счастья. Просто убью. Любого! Всех к чёрту, мать, отца, жену и….» - Егор сел обратно на скамейку: «А ребёнок! Он в чём виноват? Он только родился на свет. Разве он виноват, что его отец запутался в своих чувствах. В чём вина этого крохи? Его дурак папаша наломал столько дров и теперь намерен сеять вокруг себя горе, несчастье и дальше ломать жизни, в том числе и ему, только появившемуся на свет человечку» - он закрыл лицо руками. Безысходность. Полная безысходность и отчаяние поразили Егора. Впервые в жизни он не знал, что ему делать. Егор вспомнил, как его учил Винс Анатолий Иванович. У моряка, в какой бы он тяжёлой ситуации не оказался, всегда есть выход, правда не всегда этот выход моряку нравится. Выход есть всегда, только нельзя поступаться честью и добрым именем моряка. Так учил настоящий офицер и моряк от Бога, его первый командир: «Бросить мать своего ребёнка, пусть она и оказалась стервой, это разве достойно моряка» - первая трезвая мысль появившаяся в его мозгу: «Что я могу предложить Людочке? Даже уйди я к ней, бросив жену с сыном, куда мы с ней пойдём. В Серебрянку, в квартиру родителей? Исключено! Сама Людочка живёт на Юго-Западе с матерью и сестрой, у которой муж и ребёнок, в двухкомнатной квартире. Забрать её в Балтийск? Что она там будет делать. Работы для женщин в базе нет, от слова совершенно нет. Десятки офицерских жён с высшим образованием мечтают получить должность уборщицы. Со своей нынешней женой я уже это проходил. Я не могу так поступить с любимым человеком. Потом, почему я решил, что Людочка захочет лишать ребёнка отца? Она всегда отличалась благородством и порядочностью в отношениях с людьми. В её теле течёт голубая кровь и она скорее откажется от своего счастья, чем сделает несчастным младенца, лишив его родного отца» - Егор так и сидел, закрыв лицо руками. Внезапно он вспомнил, как изменилось лицо его любимой, когда он сообщил ей в коридоре, что у него родился сын: «Да! Точно! Бог мой! У неё в глазах и на личике тогда появилось обречённая безысходность! Я вспомнил! Что я натворил! Зачем мне нужен был этот брак? Проклятая похоть и самолюбование идиота. Теперь ничего не изменить! Что мне делать, товарищ командир?» - но Винса не было рядом и Егору придётся на этот раз искать выход саму, Внезапно, он услышал женский голос. Егор перевёл взгляд в сторону. Рядом стояла женщина лет тридцати и что-то спрашивала у него.

- Что простите? Что Вы сказали, я не расслышал – переспросил он её

- Всё ли у Вас в порядке? Вам не хорошо? – спросила она, пристально смотря на молодого человека. Егор тоже внимательнее рассмотрел эту женщину. Невысокая. Хорошо, но скромно одетая. Плотного, крепкого, но совершенно не полного телосложения. Её лицо! Загар, на её лице. Он не был такой мягкий как у его товарищей после Мозамбика. Её лицо было обожжено солнцем и выветрено ветрами. Женщина тоже внимательно рассматривала Егора: «Её глаза. У неё что-то не так во взгляде. Такое впечатление, что её постигло большое горе» - подумал он, кода женщина неожиданно спросила его.

- Ты братишка не из-за речки? – Каминский знал. Так говорили люди вернувшиеся из Афгана.

- Нет, из-за Экватора. Из Мозамбика.

- Понятно, - женщина достала пачку сигарет «Гродно», это были лучшие сигареты в Белоруссии. Егор решил не курить в Минске, чтобы беречь здоровье малыша. Вот только сейчас сигарета была бы очень кстати. Женщина, почувствовала желание парня. Она присела рядом на скамейку и предложила Егору сигарету. Затем достала спички. Чиркнув спичкой, ловко спрятала её в ладошку от ветра. Они прикурили. Каминский, обратил внимание, как незнакомка держит сигарету. Она, держала её указательным и большим пальцем, повернув внутрь ладони. Так делают, когда хотят защитить сигарету от ветра или скрыть её огонёк. В свете вопроса об Афгане, обветренным и обожжённым высокогорным солнцем лицом и манерой курить, пряча огонёк от снайпера, Егор догадался, откуда она. Курили молча. Женщина опять спросила.

- Помощь нужна?

- Мне наверно никто не сможет помочь. У меня четыре года назад была любимая женщина. Мы с ней расстались по глупости. Я потом женился. Несколько дней назад у меня родился сын. Сегодня я встретил её, свою любовь. Мы по-прежнему любим друг друга. Теперь я не знаю, что мне делать, - они закурили ещё по одной. Прошло несколько минут, пока незнакомка не заговорила снова.

- Давать советы я не люблю. Высказать же своё мнение. Это, пожалуйста, но решать бача, тебе и только тебе. Наверное, надо понять, что ты уже не парень, а мужчина, отец. Теперь ты отвечаешь не только за себя, но и за того кому ты подарил жизнь. Как-бы ты посмотрел на мужчину, который бросил младенца ради своего счастья, пусть и с любимой женщиной. Ты сам то, подал бы ему руку, - женщина встала. Встал и Егор. Она протянула ему руку. Егор пожал её, а незнакомка на прощание сказа.

- Держись шурави! Мы выжили, а это уже не мало, - Егор улыбнулся и ответил ей вслед

- Не шурави, а советико, - женщина обернулась, и уже в шутливом тоне уходя по алее, крикнула Егору.

- Не важно! Ты и я! Мы одной крови!

Сын Максим.

По возвращении с киностудии Егор постепенно вернулся к повседневным проблемам, но делал всё без удовольствия, без охоты, по инерции и совершенно равнодушно. В его душе опять, как и четыре года назад, поселилась пустота и равнодушие. Он совершенно не думал о своём будущем, оно его просто престало интересовать. Егор решил для себя так: «Пусть всё идёт, как идёт. Делай, что положено и будь, что будет».

Дома Егор застал только брата. Он предложил Димке съездить с ним в магазин «Радиотехника» и купить стереофонический проигрыватель «Аккорд 201С». Дима обрадовался этому предложению. Проигрыватель стоил 99 рублей и был единственным доступным стереофоническим проигрывателем отечественного производства для советских граждан. Впрочем, других проигрывателей и не было. К нему купили и хорошие стерео наушники. Качество проигрывателя зависело от иглы-звукоснимателя и стабилизатора вращения диска. По крайней мере, виниловые пластинки что, Егор привёз из Мозамбика, на этом нём, к радости брата Дмитрия, звучали прекрасно. Он часто одевал наушники, ложился на пол и часами слушал музыку.

На следующий день, после обеда, из роддома забрали Люду с младенцем. С утра Егор купил детскую кроватку. Была предпринята попытка, через несколько дней, пригласить родню и устроить традиционную для семьи Каминских пьянку. К неудовольствию родителей, Егор сказал – нет. Не надо подвергать ребёнка опасности заражения инфекцией. Спорить с ним в этот раз никто не стал. Вечером мать и жена купали младенца и в оба голоса утверждали, что он вылитый папаша. Егор не видел в этом малютке ничего такого, что было бы похоже на него: «Ну да ладно. Женщинам виднее. Вырастит - увидим» - правда, в своём отцовстве Егор не сомневался. Наконец-то ребёнка уложили спать. Молодые родители остались в комнате одни.

Егор сел в кресло. Люда устроилась на новой кровати.

- Рассказывай как ты тут жила, пока я бы в Африке, - предложил Егор жене и приготовился слушать. Люда начала рассказывать, что она пережила пока ходила беременная, какой это ужас, и ему никогда не понять сколько надо силы и мужества, чтобы выносить ребёнка. Откуда ему понять её, несчастную и оставшуюся одну без помощи мужа беременную женщину. Слушая её скулёж, Егор вспомнил африканских женщин и впервые проникся к ним уважением. Вот настоящие матери-героини. Тогда в Мапуту, он смотрел на молодую стройную беременную негритянку с младенцем на руках, ещё один постарше за спиной и рядом два погодка. Несчастная женщина, молча стояла на солнцепёке, Она покорно ждала пока её муж, который похоже уже битый час трепался с приятелем неподалёку, соизволит идти дальше. Людка продолжала изливать мужу свою израненную трудностями душу. Он её слушал в пол уха. Наконец она перешла к главному, видимо считая, что достаточно разжалобила мужа.

- Так сколько же ты получил за это плавание?

- Достаточно, чтобы жить и растить ребёнка.

- Откуда ты знаешь сколько нужно денег на ребёнка. Ты не представляешь даже как это жить здесь и теперь ещё растить малыша. Что ты знаешь о жизни. Ты всегда накормлен, в тепле, одет. Вот в море теплом полгода купался, отдыхал на пляжах, ты же мне писал как там жарко и хорошо. Жрал килограммами апельсины, кокосы, бананы, сам писал даже лимоны как яблоки ел. Отдыхал на теплом море. Мне же приходилось экономить каждый рубль, - а вот это была не правда. Егор знал от брата, что родители взяли на себя полностью пропитание его жены и деньги, которые она получала по почте, его аттестат, тратила только на себя. Людка опять вернулась к главной для неё теме.

- Так сколько ты получил денег? – Егор молчал. Людка не унималась.

- Ты можешь сказать, сколько и где эти деньги, - он смотрел на уже теряющую терпение жену и отчётливо понял: «Какая же она дура. Куда же я смотрел, когда женился на ней. Куда смотрел? Куда смотрят все молодые дураки со сперматоксикозом? Туда смотрел и я на её задницу и ей между ног».

- Егор чего ты всё молчишь? Ты хоть слышишь, что я у тебя спрашиваю. Где деньги?

- В прикроватной тумбочке, - наконец ответил муж и показал глазами на одну из новых купленных им. Людка бросилась к тумбочке и стала пересчитывать деньги. Закончив считать спросила.

- Это все? – Егор молча смотрел на неё: «Да, мать по сравнению с ней скромная попрошайка. Ну, что будем делать, дорогой товарищ воин-интернационалист, мать твою». Егор, встал. Подошёл к жене.

- Посчитала? – спросил он и добавил, – давай я посчитаю – забрав пачку денег у жены, он бросил их в тумбочку и закрыл её. Затем, взяв жену за подбородок и крепко сжав его, чётко и внятно не громко, чтобы не разбудить ребёнка, но очень убедительно произнёс.

- Запомни. Говорю только раз. В семье деньгами буду распоряжаться я, как глава семьи. Если ты не согласна, в момент окажешься в своей Каменке вместе с ребёнком, у своей матери. Там тебя как раз заждался сраный колхозный телятник. Ты вспомни Балтийск и затяни свой язык в жопу. Ты меня знаешь, я ничего не боюсь и не пред чем не остановлюсь. Мне плевать на родителей, они меня сами ребёнком сдали в интернат. Как я понял, тебе от меня нужны только деньги. Если ты думаешь, что меня остановит ребёнок, то не советую проверять, не риской. Ты меня поняла? Если нет. Начинать собирать свои шмотки?

- Я тебя поняла, - с трудом проговорила Людка, так как её нижнюю челюсть крепко сжимала рука мужа.

- Повтори! – жёстко с остекленевшим взглядом, потребовал Егор, отпустив её подбородок, - Ну! Я жду!

- Не кричи, сына разбудишь. Я тебя поняла, - она опять стала той кроткой женой, которую Егор знал в Балтийске. Только он уже ей не верил. Доверие завоевать трудно, потерять легко, вернуть уже невозможно.

Стали готовиться ко сну. Людка заявила мужу, что она порвалась при родах и пока она не заживёт, ей запрещена интимная близость. Егор пошёл в ванну. Потом туда сходила и его жена. Вернувшись, легла рядом с мужем. Егор снял с нею ночную рубашку. Она осталась обнажённой. Егор взял её голову в свои руки и смотря ей в лицо произнёс.

- Это тебе запретили заниматься интимной близостью. Мне никто не запрещал. Помниться в Балтийске, даже при месячных ты находила способы доставить мне удовольствие и самой его получить. Надеюсь, не забыла, как это делается, Егор наклонил голову жены к своему поясу. Она не стала упрямиться. Делая, минет мужу вскоре и сама возбудилась. Егор поставил жену на колени и вошёл ей в анальное отверстие. Они делали это с ней не раз, и она получала от этого наслаждение.

Вскоре или у жены всё зажило, или ей самой надоел анальный секс, интимные отношения вошли в своё русло. Вот только отношение к сексу у Егора резко изменилось. До Африки, он занимался сексом по правилу. Первый раз для себя. Второй для женщины. Третий для любви. Он затягивал второй раз, пока женщина не испытает оргазм. После близости, ласкал женское тело, стремясь усилить у партнёрши удовольствие от близости. Теперь же ему было всё равно. Он своё дело сделал, а там хоть трава не расти. Отвернулся и спать. По крайней мере, с женой он вёл теперь себя так. Людка это понимала, но видимо не решалась начать разговор на эту тему первая. Егор понял, что он никогда не любил эту женщину, а испытывал к ней только страсть. Теперь же когда она показала своё истинное лицо, он и не хотел её, а занимался с ней сексом, как необходимым физиологическим процессом.

Сына назвали Максимом. Популярное тогда было это имя, а Людка, как и все попавшие из грязи в князи, стремилась соответствовать статусу жены моряка загранзаплыва. Вот только когда из колхоза да в князья, то и князья не те. Одним словом дерьмовые, эти хитрожопые наспех деланные князья.

Отпуск на удивление тянулся. Родители работали. Димка учился на сварщика в училище. Егор сидел дома с женой. Удивительно, но её совсем не интересовал дальний поход и Африка. Как то он спросил её:

- Что ты слышала о Мозамбике?

- Мозамбик это где?

- В Африке.

- Это где американцы? – Егор был в шоке: «Она же знала, что мы уходим в Мозамбик, ещё до Польши. Даже не поинтересовалась где это находиться. Ей безразлично, где будет служить её муж».

- Ты бы хоть карту посмотрела или почитала что-то о Мозамбике, - ответ её мужу был рационален до дальше некуда.

- Я в картах не разбираюсь. Зачем мне твой Мозамбик. Меня он не волнует, Жила я без него и буду жить. Читать я вообще не люблю. Я даже в школе книг не читала. Перед уроком литературы мне одноклассник, что за мной бегал, расскажет, а я потом учителю. Сочинения за меня тот же парень и писал, я только переписывала. Так что книжки читать это для убогих, мне на телятнике робить надо было, матери помогать, а не всякой ерундой заниматься, книжки читать, - это контрольный выстрел в мозг Егора.

Однажды, утомившись сидеть в квартире, Егор взял два белых болгарских вермута «Чио Чио Сан» и направился к своему старому другу Женьке Доронину, благо он жил в доме напротив. Дверь Егору открыла мама Женьки. Она обрадовалась его приходу. Женька тоже был дома. Друзья обнялись. Пошли воспоминания. Потом рассказы о жизни. Сначала Женька. Потом Егор об Африке. Под два литра отличного вермута, не заметили, как наступила ночь. Стали прощаться. Благо Егору идти несколько шагов до своего подъезда. Дома в комнате ждала жена.

- Ты где был весь день?

- Не бойся не у любовницы. Когда у меня будет любовница, обещаю – ты узнаешь первая. Я был у Женьки Доронина. Хорошо посидели. Поговорили за жизнь. Прошлое вспомнили. Он тебе привет передавал.

- Надо его мне привет. Алкаш несчастный.

- Почему алкаш? Он учится в медицинском на хирурга. Он мой старый друг и кстати, он у нас на свадьбе был свидетелем, если ты забыла.

- Тоже мне хирург. Вот именно, что старый друг. Всё старое забудь. Вернёшься, у тебя будут новые друзья. Я тебе их уже нашла, - Егор не переставал удивляться, насколько это женщина не видит берегов.

- Значит, ты мне уже друзей нашла? Зря старалась, я себе привык сам находить друзей.

- Отвыкнешь. Ты значит голова в семье. Пусть будет так. Я шея, которая вертит этой головой, - Егор рассмеялся: «Ну, точно баба не въезжает, за кем замужем. Не такие зубры пытались мной вертеть и каков итог, ничего у них не вышло», - а жене только сказал.

- Не сильно шеей верти, свернуть можешь.

Незадолго перед отъездом Егора к месту службы в Балтийск, вечером в квартиру позвонили. Открыл Дима. Прейти скорее всего могли только к нему, но Димка постучал в спальню Егора и Люды: «Егор к тебе пришли». Удивлённый Егор вышел в прихожую. Там стояли двое. Один милиционер, другой в гражданке. Все поздоровались. Егор обратился к гостям.

- Товарищи, а вы не ошиблись адресом. Я на минуточку военный моряк и как бы в епархии военной комендатуры, - милиционер поспешил успокоить Егора.

- Нет, мы в курсе. Нас прислал Николай Викторович Павлов, начальник Уголовного розыска Ленинского РОВД. Просил спросить Вас. После службы намерены ли Вы вернуться в Уголовный розыск. Он сказал, что очень Вас ждёт и надеется.

- Что-то я не знаю такого сотрудника.

- Как? Он Вас хорошо знает, Вы с ним убийцу брали, - Егора осенило! – Николай! Я же его фамилию и не знал. Значит он теперь начальник розыска. Скажите, ему, что мне ещё год служить, но я решил после службы проситься в Уголовный розыск, - они распрощались, обменявшись рукопожатиями. Людка весь разговор стояла в двери из комнаты и слушала, о чём муж говорит с милиционерами. Егор вошёл в комнату. Закрыл дверь и тут его благоверная опять включила шею.

- Какая ещё милиция. Ты пойдёшь работать на автосервис. Там у меня есть знакомые. Там такие деньги зашибают. Зарплаты маленькие, но им они и не нужны, они левый заработок имеют в десятки раз больше.

- Это ничего, что я в машинах не разбираюсь, а только в кораблях, - спросил её Егор с явной иронией, но Людка этого не заметила.

- Научишься. Я тебя устрою. Подучишься, будешь хорошие деньги домой приносить.

- Я взяток брать не умею.

- Научишься, Все берут, и ты будешь брать, - Егор так, к сожалению Людки, и не научился брать взятки. Может потому, что ему их никто и не давали, несмотря на то, что он в жизни занимал достаточно высокие должности. Скорее всего, те, кто дают взятки отлично понимают, кто их возьмёт, а кто нет. Егор относился всегда к тем, кто не брал.

Пришло время возвращаться в Балтийск. Людка опять завела разговор о деньгах. Она напирала на мужа.

- Ты будешь мне присылать деньги для сына? Я же не работаю и не получаю декретных.

- У тебя на книжке сейчас лежат 2500 рублей. На ругах 300, этого тебе мало?

- Эти деньги на потом. Когда ты придёшь домой. Пока устроишься, пусть даже в твою милицию. Нужны же будут нам деньги. Я же всё равно пока не могу пойти работать, ну хотя-бы пока Максиму не исполнится два годика.

- Сколько по твоему нужно ребёнку?

- Рублей сто в месяц. Зачем тебе деньги. Тебя кормят. Есть где жить. Если ты мне не будешь присылать деньги я подам на алименты

- А вот это поворот! Долго думала? Значит так. Чтобы потом не возвращаться к этому разговору. Тебе глаза застелили мои заработки в Африке. Так вот запомни. Можешь даже сходить к юристу. Мой оклад 115 рублей вот от него ты и будешь получать 20%, а это 23 рубля. Остальное всё – премии, боевые, морские выплаты они не стабильные и на них алименты не распространяются.

- А валюта?

- Какая валюта? Боны? Она выдаётся моряку для покупок в иностранном порту. Я могу просто выбросить её за борт, - Людка, не верила мужу, но это была правда. Поэтому Егор продолжил.

- Значит так. Дёрнешься с алиментами и сразу их получишь. Именно 23 рубля в месяц, а я тебе гарантирую, ни подарков, ни шмоток, ничего не увидишь, только - алименты. Последний раз говорю, успокойся с деньгами, иначе – разведусь. Ещё раз возникнет такой разговор и всё. Готовься к разводу. Деньги с книжки. Сто рублей на месяц снимать, не больше. Приеду, проверю. Отберу книжку. Если что-то нужно купить дорогое напиши или вызови на переговоры, - и самым серьёзным тоном Егор закончил разговор – Люда, не играй с огнём. Если ты не заметила, я вернулся другой из Мозамбика. Мне теперь сам чёрт не брат, а уж ты мне, по большому счёту, такая дура, совсем не нужна. Я сейчас с тобой только из-за сына. Думаю, ты не полная дура и соображаешь, что баб хватает и рожать они тоже умеют. Надеюсь додумкала. Потом не обижайся и не скули, когда останешься у разбитого корыта. Не рассчитывай на моих родителей. Они конечно рады и внуку и вокруг тебя танцуют, только я им ничего не простил, ни интернатовского детства, ни поборов, когда я работал, ни выброшенной умирать Дины. Я им ничего не простил и не забыл. Запомни. Я три раза не повторяю.

Харьковский поезд уносил Егора к месту службы. Впервые он ехал в Балтийск без желания и охоты. Он теперь ненавидел море, корабли, службу, себя идиота, добровольно влезшего в это ярмо. Дорога всегда помогала ему обдумать дальнейшие свои действия и продумать ходы, а сейчас как некогда было над чем подумать. Два вопроса мучали его и на оба нужно найти ответы.

Первый вопрос касался жены: «Что с ней делать? Рассчитывать, что она одумается и станет любящей и послушной женой – это несбыточная утопия. Перевоспитывать её у меня нет ни сил, ни времени, ни возможности, а главное желания. Я отлично знаю, что из колхоза людей можно вывести, а из людей колхоз никогда. Это её натура, её жизненная позиция, её инстинкт самосохранения. Не обладай она им, не выжила бы в колхозе. Мне надо было раньше об этом подумать. Я никогда с колхозницами не связывался, а тут купился на красивую задницу и длинные ноги. Что делать? Повторить судьбу отца и получить с одной стороны стерву жену, с другой ещё и мамашу в придачу. При любом раскладе, получить жильё в Минске, это нужна целая жизнь, где-бы я не работал и кем не стал бы. Значит, жить придётся с родителями. Димка, отслужит в армии, вернётся и тоже женится. Вот будет житуха. Обхохочешься. Главное, насколько меня хватит. Насколько бы не хватило, но зачем тянуть, мучиться, трепать себе нервы и уродовать жизнь ребёнку, когда итог предрешён. Людка та ещё сука, так её просто из дома не выставишь. Хорошо, основные цели понятны. На реализацию их есть ещё год» - Егор посчитал, что на этом этапе жизни можно взять паузу «Зачем торопить события, пусть всё идет, как идёт, а время всё расставит на свои места. Не расставит, тогда и буду решать».

Второй вопрос из области мистики и как к нему подступиться Егор не знал. Он уже успокоился после встречи с Людочкой в коридоре киностудии, но мозг сверлила одна мысль: «Что это было! Африканский сон повторился до мелочей. Такого не бывает. Хорошо. Может присниться то, что уже было, а то, что ещё будет – не может присниться» - Егор, был материалист до мозга костей и эта мистическая история, не укладывалась в его голове: «Посоветоваться тоже не с кем, сразу окажешься в психушке. Одно понятно - это было. Вот только помалкивать надо. Видно мир не прост, похоже, он совсем не прост».

К этой истории Егор вернётся в камере Лефортовской тюрьмы ФСБ, когда у него, как у зека, появится доступ к шикарной тюремной библиотеке, а времени для чтения будет больше чем предостаточно. Познакомившись с работами Владимира Вернадского и его теорией ноосферы, теорией поля и другими научными предположения и версиями мироустройства, он найдёт более-менее, материалистические объяснение этим невероятным событиям, но это уже другая история и другая жизнь.

Выспавшись в поезде, Егор, отгуляв заслуженный отпуск, спешил к утреннему подъёму флага на его новом месте службы ГиСу «Андромеда». Пройдя КПП дивизиона и подойдя к месту стоянки «Андромеды» он к своему удивлению её не нашёл. Оказывается «Андромеда», эта шаловливая дама ушла в море на месячную гидрологию! Вот это сюрприз и главное неприятный: «Где жить? Что есть? Вот тебе и раз! Денег надо было больше брать из дома. Вот Людка стерва! «Тебя там кормят»» - Егор присел на стоявшую рядом на рельсах платформу: «В роли бомжа я ещё не был» - саркастически подумал он. Не знал Каминский, что жизнь бездомного, станет на долгие месяцы его образом жизни уже через год. Случится это благодаря стараниям его жены и заботе родителей вернуть заблудшего сына в лоно семьи.

Глава четырнадцатая.

Слепую страсть или каприз, таит в себе ночная жизнь.

Научи в кабаках ром хлестать из горла,

Научи соблазнять длинноногих красоток.

Жить, чтоб как у тебя, жизнь под ложечкой жгла,

Чтоб по жилам неслось сумасшедшее что-то.

Алексей Иващенко.

Возвращение в Балтийск.

Незаметно, чтобы не засветиться в дивизионе, Егор выяснил. Ждать «Андромеду» придётся ещё неделю. Пришлось включать думалку и думать, что делать: «Надо где-то определиться. Понятно, идти на другое судно, но на какое. У стенки стоит «Тропик» и чекушка. На «Тропике» боцман разлива Демьяныча, только попадись ему - захомутает и будешь пахать за спасибо, за пайку. «Николай Зубов» на другом причале, но там командир Ганин. С ним я уже работал. Этот командир держит всё под контролем, не Башун, он меня хорошо знает. Значит, только попадись ему на глаза и всё. Трепыхнулся селезень, ты уже и там, в отсеке боцкоманды. Это вариант не катит. На «Стрельце», конечно все свои и накормят и спать уложат и не сдадут, но лучше голодать и спать на пляже, чем идти на «Стрелец». Гордость не позволяет. На пляже спать, не получиться. После 21 часа - пляж погранзона. Заберут погранцы, а потом сдадут в комендатуру. Сколько у меня денег?» - Егор пересчитал. Оказалось всего 30 рублей: «Зашибись! Ещё вчера были полные карманы денег. Вот нашёл себе жену суку, мать твою! Остается только «Зубов». Чекушка, не рассматривается вообще, та ещё хрень и там этот хохол Чигнрин, сдаст прямо в дивизион, западенец-бандеровец», - но всё-таки решение Каминскому нужно принять: «Значит план действий такой. С утра я на пляж. Может, удастся подцепить какую-нибудь томную мадам. Вечером в ресторан. В «Золотой якорь». В нём работает Ольга, невеста Алексея Матвеева. Я с ней хорошо знаком. Она меня посадит за 5 рублей. Всё! Вперёд на мины!».

Вещи Егор оставил на «Тропике», договорился с дежурным по судну. Весь день провёл на пляже. Погода пасмурная и пляж почти пустой. К семи часам вечера, Каминский стоял у входа в ресторан «Золотой якорь». Благо в этот вечер работала Ольга. Он ей вкратце разъяснил, в каком он положении. Ольга всё поняла. Определила Егору место за столиком и пообещала, если что, подсадить перспективную даму.

В ресторане Каминскому не повезло. Подходящих женщин не оказалось и пришлось ему уже после закрытия кабака идти на «Зубов». Егор спросил у дежурного, где командир. Командир был на берегу. Хорошая новость. Дежурный пропустил его в отсек к матросам: «Главное в этом отсеке не остаться. Утром успеть слинять, пока нет Ганина» - планировал, начинающий бомж и нищий Каминский.

Так прошли три дня. На четвёртый день выдалась прекрасная погода. Это было воскресенье и в Балтийске отмечали день пловца. Правда этот праздник должен быть на следующий день, 28 июня, но хорошая погода и воскресенье перевесили. Знали бы власти города, чем обернётся этот праздник, закрыли бы пляж с утра.

Пляж оказался полон народу. Ньютон в этот день не открыл бы закон всемирного тяготения, будь он в Балтийске. Яблоку некуда было бы упасть. Народ гулял широко с размахом, а в СССР без горючего, это не праздник, а так отмечалки. Вот только Егор, уже опытный моряк и помнил наставления судового дока: «Даже малая доза алкоголя, в случае принятия водных процедур в море, может привести к трагедии. Судороги и спазм поражает все мышцы и человек тонет даже на глубине в полметра, это по колено». Первые сигналы появились сразу. Начали тонуть три мужика. К ним отправились два спасательных катера. Тонули трое. Катера два. Двух спасли. Третий утонул. Его, выловили спустя полчаса, вытащили на берег аквалангисты-спасатели. Утопленника положили на пляже. Ждали медиков. На море происходило, что-то не понятное, то там, то тут о помощи начинали звать пловцы. Через час на пляже лежало четыре утопленника. Море всего два балла. Благо водичка на Балтике всегда хоть купайся в пальто и в воду лезли либо сильно горячие, либо сильно разгорячённые пловцы. К обеду утонули шесть человек. Становилось довольно жарко и Егор, ещё не понимая, что происходит на пляже, решил искупнуться. Он зашёл в море по, ну скажем, ниже пояса и выше колена. Дождался волны и сбитый ею придался стихи. Волна откатила и Егор решил встать на ноги, но дна под ногами не было и он погрузился в море на довольно приличную глубину: «Вот это сюрприз» - мелькнуло в его голове - «Главное не поддаваться панике. Это отбивная волна. По дну она оттаскивает всё в море. Знакомый сюжет. Иньямбане! Слава Богу, нет акулы». Берег был уже далеко. Мозг у Каминского, всегда в таких случаях, работал как хронометр: «Только не судорога ноги. Только не она. Значит никаких резких движений. Расслабился. Вот она, сука, волна. Ныряю!» - Егор вцепился в дно руками. Волна потянула его в море. Пальцы скребут песок на дне. Волна откатила. Теперь Егор стилем баттерфляй плывёт к берегу. Опять волна. Повторяет нырок и цепляется за дно. Зацеп. Ждёт, удерживая дыхание, пока волна откатит. Откатила. Плывёт к берегу. Такой прием он повторил шесть раз. На седьмой почувствовал, мелко. Выйдя на пляж, рухнул без сил на песок: «Покупался! Отлично отдохнул. Просто глупо пройти два океана, уйти от акулы и утонуть на Балтике ещё и в день пловца».

Егор, тяжело дыша, лежал на песке. Рядом засеменили женские ножки. Какие-то дуры бежали в воду. Он приподнялся на руках. Мимо бежали в море три куклы лет восемнадцати. Он успел схватить оду из них за ноги и повалить на песок. Девчонка, от неожиданности завизжала. Егор навалился на неё своим телом. Девица ещё громче стала визжать. Подруги вернулись. Хлопая Егора ладошками по спине, стали стаскивать насильника со своей подруги. Каминский, наконец-то, отдышался. Он слез с девчонки и спросил этих дурёх.

- Вы дуры куда сейчас бежите? В море!

- Да купаться! - ответили все три, отойдя на безопасное расстояние от маньяка.

- В море нельзя. Отбойная волна. Потоните за не понюх табаку, - Егор встал. Недалёко санитары скорой помощи грузили на носилки двоих утопленников.

- А ну курицы пошли со мной, - он, схватил за руку ту, на которой успел полежать и потащил к утопленникам. Подругам её, ничего не оставалось, как последовать следом.

- Смотрите! - Каминский толкнул девчонку поближе к утопленникам. Та отшатнулась и прижалась к Егору.

Благо власти дотумкали, что происходит на пляже. На пляж из шестьдесят шестых газонов выпрыгивали морпехи. По тревоге подняли весь Минский полк морской пехоты. Бойцы вставали в цепь между дюнами и срезом прибоя с интервалом метр. Вскоре пляж отрезали от моря. За этот день, только Егор насчитал восемь утопленников. Сколько их было на самом деле - неизвестно. Самое интересное, власти смогли скрытно провести похороны. Всё было шито, крыто. Да! Советская власть в этой повсеместной секретности была дока!

Заяц.

Егор познакомился с девчонками, которых тормознул на пляже, не пустив волу. Они оказались подружками-одноклассницами. Им действительно было почти по девятнадцать лет. Все они жительницы Балтийска. Девушку, которую успел схватить на ноги, Егор подруги называли - Заяц. Заяц явно заинтересовалась этим необычным моряком. Сама Заяц невысокого роста. Стройная. Вышедшая из возраста девочки, но ещё не сформировавшаяся до конца как женщина. Кучерявая словно тёмная овечка. Миленькое личико. Вся такая миниатюрная и как оказалось весёлая непоседа. Егору тоже понравилась Заяц. Она щебетала постоянно. Рассказывая всё, что вертелось у неё в голове. Подружки, сообразив, что эти двое импонируют друг другу, отвалили, сославшись на какие-то дела. Егор остался на пляже наедине с девушкой. Так, как сам пляж оказался забит скучающими морскими пехотинцами, Егор и Заяц решили удалиться в дюны. Там они расположились на одеяле девушки, у Егора не было подстилки. Парень решил: «Чего тянуть. Нужно брать это тельце в свои руки» - такой свежей малышки и такого миленького тела он ещё не имел. Заяц на удивление оказалась отзывчивой на ласки. Они оба уже обнажились, но девочка не давалась на финальный акт. Заметно было, она возбуждена не меньше Егора, но всё время, выворачивалась из-под него и в итоге оказывалась сверху. Сидя на парне, осторожно своей ручкой ввела его член в себя. Девочка, несмотря на свой относительно юный возраст и почти подростковые формы и прелести, страстно придалась любовной утехе. Сама, совершала все движения и прыгала на Егоре, оставляя ему возможность только ласкать руками её маленькую грудь. Она даже не дала ему выйти из неё, он был вынужден кончить в девушку. Егора это сильно обеспокоило. Заяц совершенно не предала этому никого значения. Она упала на Егора и прижалась к нему, оставляя его член в себе. Отличное завершение такого экстремального дня. Егор заметил, что сегодняшняя игра со смертью, обострила его восприятие мира и секса. Секс с этой девочкой-ромашкой оказался на удивление приятным. Похоже, и Заяц осталась довольна. Она дождалась пока эрекция парня утихнет и член сам выйдет из неё уменьшившись в размерах. Любовники только натянули плавки, как на краю дюны показались два бойца морской пехоты и уставились на них. Егор, прикрыв девушкой собой, обратился к морпехам.

- Вы бойцы, какого хрена по дюнам шастаете. Вам было сказано охранять побережье. Вы что тут забыли?

- А вы чего тут делаете? – в свою очередь спросил один из них. Неожиданно Заяц встала во весь рост, сверкая белой грудью, и резко бросила бойцам.

- Мы тут сношаемся! Довольны? Есть ещё вопросы? Нет вопросов? Вот и валите отсюда и не мешайте нам, – шокированные таким ответом девушки они удалились. Не менее был и шокировал Егор. Он ещё не знал женщин Балтийска. Эти девочки, все дочери военных моряков и эта военно-морская мишура являлась частью их жизни, и чхать они хотели на все эти флотские панты.

- Почему тебя подруги зовут Заяц?

- Потому, что я и есть Заяц – девочка смотрела на Егора и хохотала. Потом насмеявшись и застёгивая лифчик купальника, продолжила, - моя фамилия Заяц. Меня с пелёнок все так и зовут - Заяц. По паспорту я – Татьяна, но даже мать меня называет Заяц, - они оба рассмеялись.

- Ты то, кто такой? Спаситель и отличный любовник. – Егор, рассказал, откуда он и что его судно в море. Он не знает где ему приткнуться на ночь. Заяц просто и без церемоний заявила.

- Я живу у комендатуры. Мать моя на сутках. Она, как и я, телефонистка в Кёнике. Можешь у меня остаться, - конечно, Егор воспользовался великодушным предложением девушки.

Заяц накормила гостя ужином. Они приняли совместный душ и завалились в постель. Девушка оказалась очень сексуальная и отзывчивая на ласки, только одного не мог понять Егор, почему Заяц постоянно в последний момент сама, свой ручкой, вводила его член в себя. Разгадку этого он узнает значительно позже, а в ту ночь Каминский обрёл крышу над головой. На следующий день Заяц заступала на дежурство и два дня дома была её мать, но через день возвращалась «Андромеда». Переночевав в последний раз на «Зубове», Егор вскоре устроился в своей каюте на «Андромеде».

В следующий раз они встретились через неделю. Накануне Егор позвонил Зайцу на работу. Назвал её операторский номер и их соединили. Договорились на следующий день пойти в кабак «Золотой якорь».

У Каминского сколотилась весёлая компания. Старлей Алексей Матвеев, матрос с «Андромеды» Игорь Колесников и радист со «Стрельца» Александр Голубев. Эти четыре моряка даже внешне напоминали мушкетёров Дюма. Матвеев - Портос. Высокий, крепкий, отличный каратист, всегда не против пустить в ход кулаки. Колесников – Д´артаньян. Калининградец, молодой задира при этом неплохо дерущийся и попутно соблазняющий женщин. Каминский – это бесспорно Атос. Рассудительный и опытный боец, редко доводящий дело до драки, но хорошо владеющий как боксом, так и боевыми видами. Голубев – Арамис. Интеллигент, невысокого роста, моралист и добряк, но всегда готов к бою, хотя и не владел этим искусством.

У Сашки Голубева в Балтийске жила сестра. Её квартира часто оказывалась свободной. Мушкетёры, снимали женщин в кабаке, и если у тех не было возможности пригласить кавалеров к себе, то ехали все вместе на квартиру сестры Голубева. Там и проводили ночь. Кто выпивал, кто занимался сексом, кто просто пьяный спал. Две комнаты позволяли уединиться. Правда, Матвеев не принимал участие в этих оргиях, он оставался с невестой Ольгой.

Егор встретил Зайца у входа в кабак. Пригласил за свой столик. Познакомил с друзьями. Посидели хорошо. Колесников снял деваху. После закрытия кабака поймали такси и отправились продолжать веселье на квартиру родственников Голубева. Саня, Игорь и деваха пили и развлекались в зале. Егор и Заяц решили уединиться в спальне. Как всегда забавлялись взаимными ласками, Кода оба, созрели до секса, Заяц в очередной раз решила, сама ввести член Егора в себя, но он взял инициативу на себя. На удивление девушка стала сопротивляться. Ничего не понимая, Егор спросил партнёршу.

- Заяц, что сегодня не так?- девушка удивила его своим ответом.

- Давай в попу. – Егор замер и ничего ещё не понимая, опять задал вопрос.

- Почему в попу, а не во влагалище? У тебя, что месячные?

- Нет. Давай в попу. Я сама введу его, - теперь Егор всё понял. Он занимался с ней всё это время анальным сексом и не подозревал об этом. Раздвинув, по шире ножки девушки он всё-таки сделал всё как положено. Заяц замерла и вся напряглась. Егор начал понемногу двигаться на ней, а она ещё больше напряглась и как будто окаменела.

- Заяц что не так? Что с тобой? – спросил Егор девушку, остановившись.

- Я боюсь забеременеть. Ты только не кончай в меня. Я умоляю тебя, - чуть ли не со слезами взмолилась девчонка. Такой расклад Егору совсем не нравился. Он и не собирался в неё кончать. Детей ему ещё только не хватало. Как мог, он убедил Зайца, что никакой опасности для неё нет. Всё равно девушка весь акт так и пролежала, словно деревянная. Она с тревогой смотрела на партнёра, постоянно ожидая его оргазма, чтобы вовремя вытолкнуть его член. Егор выполнил своё обещание и вовремя прервал акт. Заяц с облегчением выдохнула и даже повеселела, предложив присоединиться к остальным в зале. Пока одевались, Егор спросил девушку.

- Заяц, ты, что так и собираешься всё время заниматься анальным сексом? Это ведь не естественно.

- Я научилась получать оргазм при таком способе. Ты же раньше ничего не замечал. Когда во влагалище я вся напряжена и мне это совсем не нравится, вся дрожу и боюсь. Жду, когда мужчина кончит. Утверждают, что сперма полезна для женского организма, а всасывается она через влагалище или через прямую кишку не столь важно, всё равно попадает в мой организм и без риска беременности.

- Мне кажется это глупостью. Ну ладно, бывают случаи, когда месячные или после родов. В попу это скорее исключение, а не правило. Попа тебе дана, для другого. Совсем даже на оборот. Из неё всё выходит, а не входит.

- Если ты не хочешь в попу, то давай расстанемся. Я боюсь во влагалище.

- Мне не нравится такой секс и нам действительно нужно прекратить отношения, - они на этом и решили, что им лучше расстаться. Вернулись к остальным и только под утро разошлись. Больше Егор и Заяц не встречались.

Возвращение в школу коммунизма.

Наступил август. Неожиданно рассыльный вызвал Каминского в штаб дивизиона. Такой вызов не предвещал ничего хорошего. Старая солдатская поговорка гласит: «Держись поближе к кухне, и подальше от начальства». В строевой части дивизиона Каминского ознакомили с приказом. Его опять переводили на «Стрелец»! С судов дивизиона и со «Стрельца» в том числе, ушли многие моряки, у них закончился срок службы. «Стрелец» лишился таких рулевых, как Сергей Сидоров м Николай Женило, проведших «Стрелец» через два океана. Из опытных рулевых остался только Сергей Хорошев. В боцкоманде, только два опытных и грамотных матроса - Сергей Калягин и Володя Шаврин. Уволился, по окончанию срока службы и вернулся в Белоруссию Леша Романовский. Ушёл с судна и старик Коля Монахов. Дембельнулись мотористы, электрики, несчастный радист Прокофьев. Даже буфетчица Леночка вышла замуж и уволилась. Приятная новость, уволился боцман Беляков, ему даже не предложили остаться матросом.

В дивизионе существовала практика набирать личный состав из вольнонаёмных. Как правило, жителей Балтийска. В прошлом они матросы срочной службы, отслужившие и оставшиеся жить в Балтийске. Вот только уровень их знаний и подготовки - низкий. Как верно заметил в своё время капитан 3 ранга Абиков, выпускники Лиепайской школы, товар ручной подготовки и один стоил троих. Так оно и оказалось. За моряков третьего года службы между командирами кораблей шла настоящая драка.

Получив предписание, Каминский зашёл в каюту командира «Андромеды», доложить о новом назначении и попрощаться. Это был настоящий офицер и отличный моряк, сумевший сплотить команду вокруг командования судна. Он многим походил на первого командира «Стрельца» капитана 3 ранга Голода. Вот от этого офицера, Егору и стало известно, что на совещании у комдива капитана 2 ранга Музаева, командир «Стрельца» Башун чуть ли не дрался с остальными командирами, чтобы заполучить Каминского. Такое поведение Башуна удивило Егора: «Видно я не до конца понял этого офицера. Хотя, что его понимать. Людей у него нет. Меня он знает хорошо и понимает, что при всей моей неуживчивости с ним и с Масловым, матрос я хороший. Чего только стоил подъём катера на Сейшелах. До сих пор плечо ноет. С другой стороны. «Держи друзей близко к себе, а врагов еще ближе». Ну, что же, товарищ капитан 3 ранга – послужим вместе. Только теперь и я другой. Клал я на вашу службу с пробором» - так он думал, поднимаясь по сходне-трапу, этому утопленнику в Бисау, на борт «Стрельца».

«Стрелец» наполнили молодые выпускники Лиепайской школы, но моряками им ещё предстояло стать. Кто же из этих салажат, будет делать моряков? Вот Иван Михайлович и вспомнил о Каминском. Тем более, товарища Маслова постиг ещё один удар. Уволился кино-фототехник Гарницкий и уехал в Ленинград к семье. Крутить кино стало некому.

Дежурный, вручил Егору ключ от ещё первой его каюты, по левому борту на главной палубе у входа в столовую и рядом с кинобудкой. Выяснилось. По распоряжению Маслова, Каминский будет жить в каюте один. Более того Каминского и Калягина перевели из боцкоманды в штурманскую часть, матросами-рулевыми. Теперь их непосредственным командиром будет штурман Борис Шарапов. Володя Шаврин остаётся в боцкоманде, где новый боцман. Боцманом на «Стрелец» пришёл легендарный Паршин Александр Фёдорович. Старый морской волк, прошедший все моря и океаны на не менее, легендарном танкере «Шексна». Кстати, эта «Шексна» заправляла «Стрелец» в Атлантике, на его пути в Мозамбик. Понятное дело, на руле Каминский и Калягин будут только в море, а у стенки по прежнему в боцкоманде, слава Богу, убрали Белякова.

Вовка, Егор, Сергей собрали на юте молодых матросов, как когда-то и их собирали старослужащие. Познакомились. Они оказались грамотные матросы и хорошие парни. Ребята передали всем привет от начальника школы капитана 3 ранга Винса Анатолия Ивановича и от преподавателя морской практики капитана 2 ранга Кирилова, а вот привет от Кирилова – это визитная карточка, сертификат качества подготовки матроса. Сам Егор без дрожи не мог вспоминать итоговый экзамен у Кирилова по морской практике.

Кирилов вызвал Каминского первым, как старшину смены Он даже не предложи курсанту тянуть билет, а стал задавать вопросы по всему курсу морской практики. Каминский непрерывно отвечал час и двадцать минут. Затем, довольный преподаватель заявил: «Садитесь старшина. Отлично! Заслуженная оценка». Надо только добавить, что свидетелей сдачи экзамена Каминским, была вся смена. Это событие повергло, курсантов в унынье. Если их командира и отличника так пытали на экзамене, что же ждёт остальных. Поэтому, только одно упоминание имени Кирилова как преподавателя, открывало молодому матросу дорогу на самые лучшие корабли и суда по всем флотам. Знали все и принципиальность преподавателя Кирилова. Знал её хорошо и Егор.

На экзамене по такелажным работам, Каминский сдавал узлы. Нужно было не только правильно завязать узел, но и назвать его и рассказать, зачем он нужен. Знать должны курсанты всего – сорок пять узлов! Один из узлов Егор вязал на рыме, в простонародье – кольце. Кирилов не согласился с тем, как курсант завязал узел. Каминский пытался объяснить преподавателю, что на большом рыме и с толстым канатом узел будет держаться надёжно. За пререкание со старшим по званию и неправильно завязанный узел, Каминский получил - неуд. В итоге - четвёрка в аттестате. Кто только не просил Кирилова не портить парню аттестат и Винс, и Шуваев, и даже Абиков. Кирилов остался непреклонным. Так Каминский и получил аттестат с отличием, но одной четвёрткой по такелажным работам, хотя лучше его в роте никто не знал и не умел вязать узлы.

Наступили суровые рабочие будни. Часть судов в Мозамбике. Поэтому основные работы по обеспечению Балтийского военно-морского флота легли на оставшихся в базе. Гидрология, погода на недельных стоянках у Борнхольма. Еще добавились большие совместные учения со Звёздным городком и диверсантам - аквалангистами из посёлка Парусного. Это учения и тренировки, по поиску и подъёму на борт «Стрельца» спускаемой капсулы космического аппарата «Союз». Так отрабатывалось внештатное приводнение космонавтов на воду. По возвращению в базу Егор, Колесников и Голубев каждый вечер проводили в ресторане. Право, а куда им идти в Балтийске? В Городском Доме Культуры проводили дискотеку. Там собиралась молодёжь. Когда Егор и его товарищи только прибыли на суда дивизиона, их старослужащие предупредили. Дискотека это не для моряков загранплавания. Поэтому каждый вечер мушкетёры веселились в кабаках.

Валя.

Во время одного их ужинов Егор, как было принято тогда говорить, снял женщину. Женщину звали Валя, ей было чуть больше двадцати пяти лет. Приятной и обычной наружности. Женщина, как женщина. Жила она у моря в частном секторе. Егор проводил её домой, и она без обиняков пригласила его к себе попить чайку и заодно утром позавтракать. Квартира оказалась двухкомнатная. В соседней комнате спала её мать и пятилетний сын. Валя и Егор обошлись без чая и сразу завалились в постель. После удовлетворения страсти, они решили покурить. Открыли окошко, благо стоял теплый август. Лежа в постели, Егор спросил Валентину.

- Валя? Почему ты развелась. Муж тебя бросил или ты от него ушла.

- Тебе это действительно интересно? – спросила она в свою очередь Егора.

- Интересно конечно. Я женат и вот, похоже, скоро моей семейной жизни придёт конец.

- Жена тебе изменяет?

- Не знаю. Думаю - нет. Хотя ты знаешь, меня это не сильно заботит. Пусть сношается с кем хочет. Так ты то, почему развелась? У тебя же, ты мне говорила сын, - Валя докурила. Загасила бычок в пепельнице, повернувшись к Егору лицом и телом, начала свой рассказ-исповедь.

- Вышла я замуж в девятнадцать лет за моряка, он срочную служил в Балтийске, а я местная. Он демобилизовался. Стали жить здесь в этом доме с мамой. Мать в мою жизнь не лезла. Потом родился сын. Начались постоянные упрёки и обвинения. Я, по его мнению, блядь. Работаю я в больнице медсестрой. Дежурства суточные. После каждого дежурства он мне скандалы устраивал. Сына пугал. Стал на меня руку поднимать. Поверь, Егор я ему ни разу не изменила, даже в мыслях. В один прекрасный день я решила. «Ты меня сотни раз обвинил в изменах, по твоим словам получается меня уже поимел весь Балтийск и по нескольку раз. Ну, тогда я своё уже получила, будучи без вины виноватой, так вот муженёк получи и ты всё сполна, раз я уже за всё отгребла». У меня была подруга, она уже развелась и пошли мы с ней в разнос. За день порой по три мужика меняли. Снимали одного на двоих, а иногда я шла с тремя сразу. Представляешь, как всё тогда происходило, во все отверстия меня имели и сразу. Вот я так ему отомстила за свои унижения и оскорбления. Приходила домой и рассказывала ему в деталях, кто и как меня сегодня отымел. Потом я подала на развод. Мы развелись. Он уехал к себе на Родину, куда-то под Смоленск. Я даже на алименты не подавала. Только бы его больше не видеть и не слышать. Сын вырастит, надеюсь, поймёт… - Валя замолчала. Глаза её были наполнены слезами. Егору стало очень жалко эту несчастную, незаслуженно обиженную мужиками женщину. Он гладил её по волосам и спине, плечам, а она плакала и вскоре заснула на его груди.

Егор не спал в эту ночь. Лежал, стараясь не беспокоить Валю и думал над её историей. Какие чувства он испытывал к ней. Сострадания и как не удивительно - уважение. Она не сломалась, не стала терпеть унижения и оскорбления ради ребёнка от идиота мужа, а нашла в себе силы противостоять, ответить ему достойно. Сильная и смелая женщина.

Валя зашевелилась. Наступило утро. Проснувшись, она посмотрела в лицо Егора.

- Ты что не спал? Прости, я вырубилась. Может, ты хочешь, ещё заняться любовью?

- А ты то, сама хочешь? - в свою очередь спросил он женщину. Она отрицательно мотнула головой.

- Вот видишь, Валюша не все мужики сволочи и не всем нужно только женское тело. Ты мне сегодня помогла кое-что понять в жизни. Спасибо тебе, - Валя с нескрываемым интересом смотрела на Егора. Потом произнесла.

- Придёшь ещё ко мне, или тебе противно со мной быть, после того, что я тебе рассказала.

- А ты меня примешь, если я приду. Не прогонишь? – Валя улыбнулась и ласково провела рукой ниже пояса по его достоинству.

- Приходи. Я буду рада тебе. Ты ласковый мужчина и сразу видно благородный человек.

Они встречались ещё несколько раз. Егор, оставался у Валентины на ночь. Потом «Стрелец» ушёл в море на несколько недель. Вернувшись с моря, Егор зашёл к ней. Валя попросила его выйти на улицу для разговора. Они вышли. Валя сказала, что встретила мужчину, у которого к ней серьёзные чувства. Она тоже его полюбила. Егор искренне радовался за неё и пожелал ей, от всего сердца - счастья. Они поцеловались на прощание и расстались друзьями. Жизнь вскоре ещё раз сведёт их вместе, но эта будет уже другая история. Главное они останутся навсегда хорошими друзьями.

Правила съёма.

Посещение кабаков стало обычным делом для Каминского. Правда, из мушкетёров остался только Игорь Колесников. Матвеев женился на Ольге. Хорошо тогда погудели в «Золотом Якоре». Голубев, завёл себе невесту в Минске и решил хранить ей верность. Ну, что же, это его выбор. К осени Егор обзавёлся целой сетью любовниц с квартирами. В общей сложности он имел возможность так или иначе прийти в четыре места, вот только бывали дни, когда все эти места оказывались, заняты другими мужчинами. Ну что ж, на флот попал, хлебальником не щелкай. В таких случаях он шёл в кабак и пытался снимать новую женщину. С каждым разом у него всё больше и больше накапливался опыт, и все реже он уходил из кабака один. Так он снял бывшую жену боцмана Белякова. Однажды очередная девушка из кабака привела его в общежитие, которое в Балтийске называли, Воробьёвка. В комнате, где она жила с подругой, Егор встретил, своего приятель по школе Женьку Пивоварова. Подруга она же соседка по комнате, снятой Каминским девушки, оказалась невестой Пивоварова. Так что та ещё воровская выдалась ночка. Моряки славно тогда повеселились.

Егор старался не вспоминать и не думать о жене. Она его больше не интересовала, он морально созрел к разводу. Тяготила только мысль о сыне, но Егор его практически не видел, и ребёнок постепенно становился каким-то не реальным, размытым воспоминанием. Толи есть, а толи и нет. Глаза не видят – сердце не болит.

В пятницу, после рабочего дня и ужина в каюту Егора пришёл молодой матрос Витя Терещенко, земляк Каминского из Белоруссии. Вите восемнадцать лет. Он из семьи военных. Отец и брат офицеры ВДВ. Воевали в Афгане. Егор сразу выделил этого смекалистого, крепкого и как потом выяснилось смелого и порядочного парня. Витя помялся и неожиданно спросил Егора.

- Ты сегодня пойдёшь в кабак?

- Пойду. Только тебе на кой это знать? – вопросом на вопрос ответил Каминский.

- Егор возьми меня с собой, - Егор закончил бриться и внимательно посмотрел на молодого бойца.

- Не понял? Тебя, что в кабак не пускают? Выглядишь ты старше своих лет. Я не въехал в чём дело. Поясни.

- Понимаешь. У меня никак не получается снять женщину в кабаке. Они со мной не идут, - Витёк, сел на стул в каюте и беспомощно развёл руками.

- Ты хочешь, чтобы я снял тебе женщину. А со свечкой не постоять?

- Нет, Егор. Возьми меня с собой и научи, как это у тебя всё так гладко с ними получается. Я наблюдал за тобой несколько раз в «Дружбе» и в «Якоре». Ты сидел, сидел, даже не танцевал. За полчаса до закрытия подошёл к женщине. Станцевал с ней два раза и вы ушли. Пришёл ты на коробку утром. А ведь эту бабу обхаживали весь вечер двое, а ушла она с тобой. Как?

- Значит, ты хочешь, чтобы я тебя научил снимать женщин в кабаках? Я правильно тебя понял? – спросил Егор, пристально смотря на Виктора. Нравился Егору этот светловолосый белорус, он чем-то напоминал Каминскому себя в восемнадцать лет.

- Да!

- Тогда первое. Забудь слова баба. В ресторанах леди или мадам можно сударыня, в крайнем случае, девушка, но только не женщина. Запомнил? – Витёк утвердительно кивнул головой и расцвёл в улыбке.

- Теперь пулей в свою каюту. Привёл себя в надлежащий товарный вид. Деньги есть?

- Есть деньги. Сколько нужно? Вот чирик. Хватит?

- Вполне. Ещё останется на шампунь для дамы.

- На какой шампунь? У меня в каюте есть шампунь хороший. Может его взять с собой? – Егор рассмеялся и беззлобно сказал.

- Деревня ты Витёк белорусская. Шампунь - это шампанское. У тебя двадцать минут привести себя в порядок. Не уложишься, ждать не буду, иначе появятся проблемы с местами в кабаке. Всё. Выполнять! – счастливый Витёк, выскочил из каюты Каминского. В отведённое время он уложился и ждал Егор на юте. Они отправились в «Золотой Якорь», сегодня смена Ольги, теперь уже по мужу Матвеевой.

Ольга усадила Егор. Он представил ей Виктора. Они познакомились. Пройдёт несколько месяцев и Виктор Терещенко, будет ужинать в «Золотом Якоре». Какой-то подпитый хам, из посетителей, нагрубит официантке. Витя увидит, что это хамло толкнул Ольгу, она к тому времени уже станет администратором в ресторане. Виктор, не раздумывая мощным ударом, которому обучили его отец и брат, ломает челюсть этому хаму. Пока скорая, милиция. Виктор далеко не дурак и успевает, скрыться. Понятное дело, в ресторане все посетители словно сговорившись, утверждали, что не знают этого отчаянного молодого человека. Работники ресторана вообще видели его впервые. Пострадавшего забрала скорая. Милиция, отлично разобравшись в происшествии, спустила дело на тормозах. Потом Виктор Терещенко, до конца службы, имел в «Золотом Якоре» персональное, всегда свободное место. Вот так зарабатывается авторитет и уважение окружающих, но в тот вечер Виктор только познакомился с Ольгой.

Егор и Виктор расположились за столиком. Ольга принесла бутылку десертного вина и салаты. Егор предложил Виктору сесть поближе и делать вид, что он чем-то сегодня озабочен, а самому внимательно его слушать и запоминать. Егор начал курсы съёма.

- Обрати внимание Витя. Женщин в два с половиной раза меньше, чем мужиков, но это тебя не должно волновать. Пусть даже женщина будет одна, ты должен приложить все усилия, чтобы уйти с ней, - Егор налил в бокалы им вина и продолжил.

- Каждая из этих женщин пришла в кабак, чтобы найти себе мужика, по крайней мере, хотя бы на ночь. Повезёт, заведёт постоянного любовника. Совсем везучая, выйдет замуж. Случается и такое. Только если ты хоть одной из них скажешь об этом, тут же схлопочешь от неё по морде. По правилам игры, ей лень готовить дома и она, конечно, пришла просто поужинать. Это основная легенда для дам. Нам это с тобой фиолетово. Мы, то знаем на кой они в кабаке. Теперь наблюдаем и оцениваем их поведение. Ищем причинно-следственные связи, намёки и сигналы. Запомни. Только тех мы женщин выбираем, которые нас выбрали уже, - осмотрев женскую часть публики собравшейся в ресторане в тот день, Егор выделил трёх женщин, которых могли заинтересовать он и Виктор.

- Посмотри, только осторожно и не сразу, а когда я закончу говорить. Вон одинокая дама. Её лет около тридцати, в чёрной юбке и красной кофточке. Она пришла одна. Соседи за её столиком, ей не интересны. Смотри, как она изучающе осматривает зал. Смотри внимательно. Налила вина. Опрокинула! Отлично. В её глазах тоска. Мы пока не входим в сферу её интересов. Это пока. Это не беда. Наш друг алкоголь. Слышал, наверное, женщина пьяная, её киска чужая, - Моряки сделали перерыв. Вышли на улицу покурить. Уже тогда в залах ресторанов Балтийска не курили. На улице курили две довольно молодых девицы.

- Я поэтому тебя и вытянул курить. За моей спиной стоят две красотки. Как они тебе?

- Самое то! Смотри Егор, они похоже нами интересуются. Чего-то хихикают и бросают взгляды на нас. Их, наверное, можно будет склеить, - оживился Виктор от так успешно начавшейся охоты и выпитого вина. Егор враз остудил его пыл.

- Мне Витя думается эти засранки любительницы крутить динамо. Знаешь, что такое крутить динамо? – Витёк отрицательно помотал головой, Каминский продолжил свою науку.

- Динамо крутить это, когда она раздает тебе авансы и обещание. Ты её поишь, кормишь в ресторане. Провожаешь домой, а там мама с папой или того хуже муж. У этих девах по возрасту не может быть своего жилья. Они, скорее всего девки местные, только оперились и крыло пробуют. Значит так. Местная, не одна не пойдёт на корабль, если конечно она не прожжённая блядь, а эти не такие. Как тебе та, в зале в черно-красной экипировке.

- Так она старше меня намного. Ей наверно нужен кто-то постарше. Даже ты для неё молод, - уже сделал первые выводы ученик.

- Согласен с тобой. Делаешь успехи салага. Только не спеши с выводами. Ещё не вечер. Всё накурились? Пошли в зал. Уже ансамбль играть начал, - Егор и Виктор вернулись за свой столик. Ансамбль играл быструю музыку. В зале плясали гости. Танцевала и дама в черно-красной экипировке. Виктор предложил Егору пойти танцевать. Каминский ответил юноше.

- Витя, я после Мозамбика быстрые танцы не танцую. Ты же если решил сегодня уйти с этой женщиной то начинай действовать. Иди. Танцуй, но встань напротив её и старайся в общих чертах повторять её движения и смотри на неё, только пока без эмоций. Всё. Готов? Готов, не готов, пошёл! – Витя встал в круг танцующих и четко выполнял указание Каминского. Да! Лиепайская школа это дрессура по исполнительности на долгие годы.

К часам десяти вечера публика была уже навеселе. Пришло время действовать. Егор дал команду Витьку, пригласить даму на медленный танец, пока сам Егор нейтрализует сильно активного её поклонника. Только зазвучала музыка, Терещенко встал и направился к мадам. Егор в сторону спешившего к женщине ухажёра. Егор, подошёл вплотную к объекту. Затем делал движения из стороны в сторону, изображал попытку разминуться с ним. Время было выиграно и Витя уже повёл даму в круг танцующих медленный танец. Егор извинился и пропустил мужика. Только тому было уже некуда спешить.

По окончании танца Егор и Витёк встретились за столиком. Егор поинтересовался у ученика.

- О чём говорили во время танца.

- Не о чём. Она молчала. Я же не знал, что спросить. Ты же не дал никаких указаний.

- Витя! Ты когда на неё залезешь, тоже будешь ждать моих указаний, куда свой член совать, - неожиданно для Егора, покраснев Витька, с сожалением ответил.

- Было бы неплохо для первого раза, - тут Егор догадался, что Витёк ещё девственник: «Точно как я в свои девятнадцать» - с тоской о невозвратном прошлом подумал он. Внезапно у Каминского созрел план дальнейшего действия. Он только бросил Витьку.

- Жди меня. Она твоя, - Егор встал и направился к оркестру. Поздоровался с музыкантами. Перебросился несколькими дежурными фразами, а потом спросил их руководителя ансамбля.

- Коля. Сейчас кокой танец будет, медленный?

- Да медленный. Ты Егор хочешь заказать танец?

- Прости друг, денег нет, а злоупотреблять нашей дружбой я не хочу. Вот что Николай хочу тебя попросить. Начни играть, когда я буду рядом с той дамой в красной кофточке, - музыкант утвердительно кивнул. Только Егор подошёл к столику с интересующей его и Витька мадам. Заиграла музыка. Егор галантно пригласил даму на танец.

- Разрешите сударыня узнать Ваше имя? – начал претворять в жизнь свой план Каминский.

- Надежда. А Ваше имя позвольте узнать молодой человек – слегка кокетничая, спросила она в свою очередь.

- Моё имя Егор. Только Наденька это не важно. Вы позволите так Вас называть? - дама улыбнулась и кивнула головой. Танцуя, Егор продолжил.

- Важно, то что мои приятель, он вон за тем столиком у колонны. Вы его Наденька видели. Он приглашал Вас на танец. Похоже, влюбился в Вас по уши. Весь вечер мне только на Вас и показывает. Он очень скромный парень и стесняется. Не знает, как начать с Вами общаться. Вы его не обижайте, он ещё девственник, несмотря на девятнадцать лет, - последняя фраза о девственности Витька вызвала у Нади неподдельный интерес, и она стала искать глазами Терещенко. Нашла и оценивающе посмотрела на него. Видимо осталась довольна. Егора же спросила только.

- Его имя как?

- Виктор. Поверьте мне он очень порядочный и хороший моряк. Мы с ним служим на «Стрельце», - Егор уже не интересовал Надежду, её внимание было приковано с Витьку. Танец закончился. Егор проводил Надю к её столику и вернулся к своему. Ученику он только успел сказать.

- Её зовут Надежда. Сейчас приглашаешь её на медленный танец. Всё остальное в твоих руках. Ты ей интересен. Смотри. Смотри пристально на неё. Смотри! Чёрт побери! Только спокойно. Видишь, юбку приподняла? При этом смотрит на нас. Это сигнал, - соседи Нади уже рассчитались и покинули ресторан. Надя налила в бокал вина и немного отодвинула ногой рядом стоящий за её столиком стул. Егор немедленно зашептал Витьку.

- Встал. Иди к её столику и садись на стул, который она двигала ногой. Это приглашение. Ни пуха, ни пера.

- К чёрту! – ответил Витёк и направился к Наде. Он сел на указанный Егором стул. Надя налила им ещё вина. Завязался разговор. Заиграла музыка и Витя пригласил даму на танец. Так до самого закрытия ресторана он сидел за её столиком. Перед уходом Егор заметил, что Ольга принесла Витьку бутылку шампанского и шоколадку. Витёк и Надя ушли из ресторана вместе. Ученик сдал экзамен и его можно поздравить с первым успехом.

Терещенко прибыл на «Стрелец» к самому подъёму флага. По его блаженной и счастливой физиономии Егор всё понял. Наконец мальчик лишился девственности. Во время Адмиральского часа Витя припёрся к Егору в каюту, чем вызвал его не удовольствие. Адмиральский час – это святое! Егор хотел спать. Витька же просто разрывало от счастья. Поняв, что от пацана не отделаться, а сон накрылся медным тазом. Каминский предложил Витьку сесть и рассказывать, как всё было. Витя самозабвенно начал свой рассказ.

- Пришли к ней. Она меня в ванную повела. Сама разделась. Такая красивая у неё фигура. Тело обалденное. Грудь, весь дрожать начинаешь. Её киска, глаз не оторвать. Меня раздела. Потом вымыла как маленького. Пошли в спальню. Она мой член в рот взяла, я думал от удовольствия, умру. Потом мою голову между своих ножек устроила. У неё там всё так классно! Красиво и обалденно приятно. Мы с ней всё ночь любили друг друга. Слушай, как же она кричала от удовольствия, похоже несколько раз даже теряла сознание. Это у женщин у всех так или только у неё? – Егор молча слушал парня. Если бы Витя прочитал мысли Каминского, то удивился. Егор ужасно завидовал этому пацану. Его искреннему наслаждению от интимной близости с женщиной. Каминский прикинул. Сколько же у него было женщин после Людочки. Получается, чёртова дюжина, и не об одной из этих женщин он не может с таким восхищением, как этот парень вспомнить. Вся эта дюжина и даже жена не стоят одной ночи, да что там ночи, одного объятия с его любимой и единственной Людочкой. Витёк продолжал рассказывать о той восхитительно близости с безумно шикарной женщиной, но Егор его не слушал. Обида за измену давно уже рассосалась в его душе, а поселились в ней боль и тоска от невозможности любить. Не возможности видеть, слышать, дышать одним воздухом с любимой.

Этот прием съёма, со временем, Егор усовершенствует. Он отработает его и будет применять сначала для соблазнения, а затем и для вербовки женщин. Оказываясь в чужом городе и в зависимости от задания и своих финансовых возможностей, он вскоре обзаводился женщиной с квартирой. Понятно, контрразведке невозможно взять под контроль всех одиноких женщин. Такой метод предоставлял Каминскому широкое поле для работы. На квартиру всегда можно без подозрения пригласить любого человека. Чего не сделаешь без риска в гостинице или отеле. Это и дешевле. Всегда есть возможность скомпрометировать человека на квартире и затем, опираясь на шантаж приступить к вербовке. Имея одну местную жительницу можно использовать теорию шести рукопожатий. Согласно этой теории, любые два человека на Земле разделены не более чем пятью уровнями общих знакомых, а значит шестью рукопожатиями. На практике это работало так. Женщина Егора имеет родственников, друзей, знакомых, коллег. Те тоже далеко не одиноки. Целенаправленно следуя по цепочке знакомств, он выходит на интересный объект, обладающий ценной информацией. Весь процесс выглядит естественно и не вызывает опасения или тревоги ни у объекта ни у окружающих.

Наука съёма, обогащённая опытом, наблюдательностью и усиленная дедуктивным методом позволит Каминскому на раз, два, определять в камерах тюрем КГБ стукачей, наседок и провокаторов.

Так, что время, проведённое в кабаках и в постелях женщин, окажется не только приятным времяпровождением, но и полезным опытом.

Привет Софи от Жоржа.

В середине сентября Егор Каминский и Саня Голубев отправились в гарнизонную баню, в парилку. Там их уже ждал старпом «Стрельца» Андрей Баринов. После Массауа отношения Егора со старпомом наладились. Егор и Саня проходили мимо общежития женщин-военнослужащих. Это старое из красного кирпича трёхэтажное здание немецкой постройки. Его в Балтийске назвали «Пентагон». Неожиданно им наперерез из подъезда общежития выбежала странно выглядевшая девушка. Полураздетая, в бигудях, но какая-то вся воздушная и очень красивая. Она преградила морякам дорогу и с ходу заявила.

- Ребята стойте! У вас паспорта есть? Вы свободны? Я невеста! – от такого заявления Егор и Саня растерялись: «Вот это вопросики! Не хрена себе суббота начинается!» - промелькнула мысль в голове Егора. Он же и первым пришёл в себя

- Я женат. А вот он – Егор показал на приятеля – пока ещё свободен. Правда у него тоже есть невеста, но может он её поменяет на Вас.

- Вы меня неправильно поняли. У меня есть жених. У нас сегодня свадьба, а наш свидетель по тревоге ушёл в море. Может, кто из вас согласится стать нашими свидетелем. Вот Вы например, - и девушка обратилась к Егору - Вы такой боевой и смотрю шустрый. Нам как раз такой нужен. Наши родственники друг с другом не знакомы. Выручайте ребята!- парни переглянулись. Почему и не помочь хорошим людям.

- Когда Ваша свадьба начинается? Нам нужно вернуться на судно и переодеться, а может мы ещё и попарится успеем, - спросил невезучую невесту Егор. Та от радости затрещала как пулемёт.

- Успеете ребята! Успеете и в баню сходить. Сейчас 9 часов. Роспись в 17 часов. Приходите сюда в общежитие к 16 часам. Возьмите только паспорта. Деньги не надо мы вас обеспечим. Не подведёте ребята? Вижу - не подведёте! Жду вас в 16 часов, - невеста как выпорхнула из двери общаги, так же и упорхнула в неё.

- Егор, это что сейчас было? Я не понял, - спросил Саня.

- Это значит Саня, что мы с тобой идём сегодня на свадьбу. Да улица полна неожиданностей, - и они отправились в баню.

Ребята прибыли к указанному времени. Их сразу провели через вахту к невесте в комнату. Там Егор познакомился с остальными действующими лицами пьесы под названием «Свадьба». Невеста и её свидетельница военнослужащие в званиях старшин. Жених офицер. Приятно работать, когда люди одного разлива. В данном случае, военно-морского. Все понимают друг друга с полуслова, действуют точно и слаженно. Егор быстро нашёл общий язык со свидетельницей, девушку звали София. Красивая девушка. Ровесница Егора.

- Давай я тебя буду звать – Софи. На французский манер, ты здорово, похожа на Мирей Матьё, - предложил Егор своей напарнице-свидетельнице.

- А я тебя – Жорж! Хотя ты совсем не похож на француза, - не полезла за ответом в карман Софи. На том и порешили.

В ЗАГСе всё прошло отлично, без сучка и без задоринки. Отправились к 19 часам в ресторан «Дружба». Жорж и Софи работали в унисон. Разруливали любую ситуацию. Гости удивлялись, узнав, что свидетели только сегодня познакомилась. Люди постарше так и заявляли: «Какая отличная пара Софи и Жорж, так подходят друг другу, что хоть сейчас возвращайся в ЗАГС». Действительно Егору было очень легко общаться с Софией, она принимала решения мгновенно и главное – правильные решения. Егор в свою очередь смог наладить контроль всей свадьбы. Но основная проблема этой свадьбы была ещё впереди.

Как и говорила невеста, родственники со стороны невесты и жениха встретились впервые на свадьбе. Какой-то идиот, посадил их по разные стороны стола. Вот и сидели люди напротив друг друга, как кулачные бойцы перед схваткой.

Софи подскочила к Егору.

- Жорж выручай! Придумай что-нибудь. Не дай загубить свадьбу моей лучшей подруги.

- Спокойно мадмуазель! Смотри! Смертельный номер! - Егор взял микрофон у музыкантов. Встав в торце свадебного стола на противоположной стороне от жениха и невесты, в микрофон обратился к гостям.

- Прошу внимания уважаемые гости и родственники. У нас сегодня военно-морская свадьба. И семья сегодня родилась тоже военно-морская. Поэтому слушай мою команду, - и Егор, подняв левую руку, скомандовал, - Гости с левой от меня стороны. Встать!- все встали. Егор продолжал.

- На первый, второй. Рассчитайсь! – гости рассчитались. Егор не унимался, - Первые номера шаг назад, - гости выполнили, не понимая, что происходит. Наверное, считали это какой-то свадебный конкурс на военно-морской манер. Егор, снова выдал команду, подняв теперь правую руку.

- Правая сторона встать! На первый второй рассчитайсь! Первые номера шаг назад! – и те гости всё выполнили. Уже все в ресторане с удивлением смотрели на эти строевые занятия. Теперь наступил ключевой момент.

- Первые номера слева, поменялись с первыми номерами справа. Выполнять! – люди перешли, обогнув стол, и встали у стульев. Егор продолжил.

- Теперь дорогие гости прошу всех сесть и налить рюмки. Сейчас первые номера ухаживают за вторыми. Налили! Так вот мы сейчас не будем пить за молодых. Ещё успеем. Мы сейчас выпьем на брудершафт. Первые номера пьют со вторыми. Знакомятся и обязательно всё завершить поцелуем. Софи! Иди сюда!- Софи подскочила к Егору, Егор налил себе и Софи рюмку водки. Они подняли рюмки и Егор скомандовал.

- За знакомство и дальнейшую дружбу семьями! Все пьют стоя! - гости встали. Егор скомандовал, – Делай как я! – соединив руки в кольцо, они с Софи выпили и застыли в долгом поцелуе под бурные аплодисменты работников ресторана и туш исполняемый музыкантами. Гостям было не до аплодисментов, они почти все целовались и смеялись. Софи прошептала на ухо Егору после поцелуя.

- Гениально Жорж! Ты просто прелесть! – и ещё раз жарко поцеловала, Егора в губы окончательно утвердив в сознании гостей, что это будущая супружеская пара. Через полчаса Софи опять подскочила к Егору.

- Жорж. Бери на себя обязанности тамады. Ты же видишь вести свадьбу некому. Ты справишься, - пришлось Егору вести и свадьбу. На удивление он справился с этими обязанностями. По мнению молодых и их родителей - отлично. Отец жениха, в прошлом боевой морской офицер, предложил тост в конце свадьбы, за отличного тамаду и поблагодарил Егора от имени всех гостей. Каминскому было приятно. Если-бы не одно обстоятельство. Егор немного перебрал. Конечно, он стоял на ногах, и мозги работали, а вот язык уже заплетался. Благо свадьба закончилась и все направились в «Пентагон». Софи привела Егора в свою комнату и уложила на какую-то кровать. Девушка, тоже находилась в подпитии, свадьба всё-таки, но в значительно меньшей степени, чем её свидетель-напарник. Вскоре она вернулась, приняв душ и завернувшись в полотенце. Она помогла Егору раздеться. Затем, легла к нему в койку, скинув полотенце, под которым ничего не было.

Они приступили к любовным утехам, а за стеной, в соседней комнате было слышно, как бешено, скрипит кровать под молодыми. Егора и Софи пробило на смех. Понятно с такой мебелью не до интима. Тогда девушка встаёт. Поднимает Егора. Сбросив, с койки на пол матрас ложится на него и тянет на себя парня: «Блин! Вот это женщина! Настоящий старшина! Действительно она сильно внешне похожа на Мирей Матьё. Кому-то достанется отличная жена», - успел подумать Каминский, пока его не завертел круговорот интимной страсти. Софи оказалась горячей штучкой, но вскоре оба любовника в изнеможении уснули.

Проснувшись рано утром, Егор не сразу сообразил, где он. Всё-таки излишки спиртного пускай, и качественной водки, никого утром не делают лучше. Открыл глаза. Увидел белый потолок. Он не сразу вспомнил, почему он лежит на полу, но как только к нему вернулась память, Егор закрыл глаза и томно застонал: «Какая прелесть эта Софи! Страстная женщина! Сладкое тело! Блаженная ночь», - Егор опять застонал и вдруг услышал женский голос.

- Ты чего стонешь? Плохо после вчерашнего? Похмелись у молодых в соседней комнате, - Каминский открыл глаза. Над ним, наклонившись, стояла старшина второй статьи в военно-морской форме и внимательно разглядывала его. Тут до Егора дошло, что он лежит на полу, на матрасе нагишом, а одеяло валяется рядом. Пытаясь наладить мозговую деятельность, он спросил первое, что ему выдал его мозг.

- Ты кто? Что ты тут делаешь?

- Я Люба. Живу я здесь, в этой комнате. А вот, ты то, кто такой и чего ты тут в неглиже разлёгся?

- Кто я? Сейчас вспомню. Так, значит, я свидетель и я здесь …мы тут спим, а где Софи?

- София ушла на дежурство. Меня сменила. Ты долго будешь голый лежать? Может, всё-таки трусы оденешь?

- Тебе чего до моих трусов, - ещё слабо соображая, огрызнулся Егор.

- Одевайся болван! Не испытывай моё терпение. Я всё-таки женщина и женщина одинокая, - с этими словами старшина подняла с пола плавки Егора и бросила ему. Затем, не добро, улыбнулась и угрожающе добавила – Могу помочь одеть. Только смотри потом не пожалей об этом.

- Спасибо не надо. Я сам справлюсь - Егор вскочил и стал натягивать плавки. Люба тяжело вздохнула, глядя как он одевается.

Егор зашёл в соседнюю комнату к молодожёнам. Они были рады его приходу. Ещё раз поблагодарили его на помощь и за отлично выполненную роль тамады в ресторане. Видя состояние Егора, невеста Наталья предложила ему – пиво. Это предложение оказалось кстати. Егор ожил. Одно только его огорчило. Софи заступила на сутки. Очень понравилась ему эта девушка, её причёска сессон или как её называли в Союзе паж, под Мирей Матье. Причёска придавала ей офиненную схожесть с популярной французской певицей. Правда истина была, в другом. Такую причёску носила его Людочка.

Егор воскресенье провёл с молодожёнами и гостями. Вечером вернулся на «Стрелец», где его ждал Саня Голубев. Они оба повздыхали, вспоминая Софи. Сане, оказывается девушка тоже, понравилась. Егор не стал рассказывать другу, что провёл эту ночь с ней. Не захотел его расстраивать, и не хотелось трепать имя девушки. Очень она была мила и ласкова ночью и сильно ему напоминала его любовь, Людочку.

К сожалению Егора, встретиться с Софи, как он планировал в понедельник, не удалось. «Стрелец» выгнали в море. Навернулся очередной военный самолёт и нужно искать тело лётчика и поднимать обломки. Проболтались в море десять дней, а когда шли в базу, произошла удивительная история. Неожиданно возникла, прелесть Софи, вернее её голосок.

«Стрелец» вышел к приемному бую и самоуверенно лёг в створы входного канала. Командир взял микрофон УКВ радиостанции и запросил у поста НИС добро на вход в базу. Обыкновенная процедура, но порой очень болезненная. Постоянно суда и корабли заходят как в базу, так и выходят из базы. Тут ещё добавляется порт Калининград. Попасть куда можно только через Балтийск. Работа поста НИС напоминает милиционера-регулировщика на оживлённом перекрёстке. Особо болезненно, когда десять дней болтались в море, а домой не пускают. Ждите своей очереди. Ждать можно долго, очень долго. Башун включил микрофон и начал вызывать пост НИС.

- «Перемол» я «Рында». Прошу добро к 58, - в миру, «Перемол», позывной поста НИС, «Рында», позывной «Стрельца». 58 –причал, где стоит «Стрелец». Башун повторил запрос.

- «Перемол» я «Рында». Прошу добро к 58, - ему отозвались, только ответ всех расстроил.

- «Рында» я «Перемол». Вам ждать три часа, - Башун уже собрался отвернуть от створов, как на ГКП открылась дверь и ворвался радист Голубев.

- Прошу разрешения – обратился он к командиру и сразу бросился к Егору, стоявшему за манипулятором и управлявшим судном.

- Ты слышал? Ты слышал! Это её голос! – голос радистки поста НИС, действительно показался Егору знакомым, но звучал он не эмоционально, а казённо, по-военному. Голубев, повернулся к Башуну.

- Товарищ командир. Разрешите нам с Каминским попробовать повторно запросить «Перемол», - Башун пожал плечами.

- Пробуйте. Ты, Голубев радист, вот и давай. Причём только тут Каминский? – Саня всучил Егору микрофон. Егор нажал кнопку передачи и произнёс.

- «Перемол» я «Рында», - и немного помолчав выдал в эфир – Жорж передаёт привет Софи и ждёт встречи, - Башун уставился на Каминского и Голубева. Нарушение правил радиосвязи на лицо. Теперь точно, в виде наказания оставят на рейде на сутки. Вдруг ожил эфир УКВ.

- «Рында» я «Перемол». Вам добро к 58 причалу, - эфир ещё потрещал и уже знакомый голос Софи прозвучал как песня для Егора – Софи целует Жоржа.

- Это она! Я же тебе говорил! Это она! - почти кричал Голубев: «Да, похоже, эта копия Мирей Матье, запала в душу Саньку. Ну, что же, он её достоин» - думал Егор. Его рассуждение прервал Башун.

- Каминский! Голубев! Что происходит на ГКП? Как вам удалось получить добро на вход? Кто такие Жорж и Софи? И что это за поцелуи в эфире?

- Товарищ командир. Нам дали добро на вход и это главное, - ответил Саня.

- Да ты прав. Главное не действие, а результат. А результат на лицо. Время терять не будем. Мы уже в створах - произнёс Башун. Переключив микрофон на громкую связь, произнёс, - Боевая Тревога! Всем по местам! Судно к проходу узкости и постановке на якоря и швартовые приготовить, - зазвучал непрерывный звонок колокола громкого боя, обозначавший «Боевую Тревогу». Каминского на руле согласно боевого расписания сменил Хорошев. Егор отправился на бак. Теперь там было его место по тревоге. «Стрелец» вошёл в Балтийский канал.

К сожалению Егора, при всех его попытках, ему так и не удалось встретиться с Софи. То выходы в море, то у неё дежурство, вскоре Софи уехала в отпуск. Не смог с ней встретиться и Саня Голубев. Так они и потерялись на улицах Балтийска.

«Пегас», Женя, Женька и Катюша.

С сентября в Балтийске отшвартовался близнец «Стрельца», новое судно Польской постройки «Бриз». Он предназначался для Тихоокеанского флота, а в начале октября в базу вошёл ещё один полный близнец «Стрельца», тихоокеанской приписки «Пегас». Это судно ждал плановый ремонт в Польше. «Пегас» прошёл Тихий и Индийский океаны.

В одну из суббот, Каминский, Голубев и Колесников пошли на «Пегас» знакомиться с командой. Моряки быстро нашли общий язык. Каминский подарил, матросу с «Пегаса» Евгению, тогда ещё большую редкость двойное лезвие для бритья «Schick». Евгений подарил ребятам со «Стрельца», большую в герметичной упаковке банку Цейлонского чёрного чая. «Пегас» заходил на остров Шри-Ланка и моряки там запаслись чаем. Знакомство решили отметить в «Золотом Якоре». Моряки беседовали на юте, когда на палубу из корпуса судна вышли две девушки. Евгений представил их гостям.

- Женя и Катюша, наши девчонки. Женя - кок, а Катя – матрос-буфетчик, - девчонкам на вид было слегка за двадцать. Внешне очень разные. Катя – высокая, худенькая, русая, длинноволосая с голубыми глазами белокожая славяночка. Женя противоположность Катерине. Невысокая, крепкая, плотно сбитая, такое тело бывает у спортсменок занимающихся прыжками в воду. Темноволосая, стрижка под мальчика, с большими карими глазами, курносая и главное большие ресницы веером. Её личико хранило следы монголоидных предков, но эти азиатские черты придавали ей ещё больше пикантности. При её виде Егор, Игорь и Саня вскочили и галантно поцеловали ей руку. Женька фыркнула, но осталась довольна. Она запрыгнула на крышку трюма и просто, как старого приятеля попросила Егора.

- Дай закурить! – Каминский достал сигареты, протянул Женьке пачку. Девушка, не стесняясь, вытащила две. Одну залихватски заложила за ухо. Так делают многие моряки, что бы потом покурить, а вторую взяла в рот. Ловко вытащила зажигалку. Прикурила и с удовольствием затянулась, вернув пачку Егору. Парни обалдели от её поведения, но главное она это всё проделала так естественно и обыденно, что не оставила ни у кого сомнения, это не рисовка, она такая и есть. Евгений обратился к Женьке.

- Ребята предлагают сегодня вечером сходить в кабак, в «Золотой Якорь». Ты как?

- Мы с Катькой на мели, - а потом обратилась к гостям, - проставитесь? Мы потом, как получим деньги, ответим, - Мушкетёры остались в восторге от её непосредственности и манере вести себя. Ситуация усугублялась только тем, что парни сами были на мели и ждали со дня на день зарплату. У Егора в очередной раз созрел план, где найти деньги. Он предложил Евгению и девчонкам следующий план.

- Сейчас вы трое готовитесь к кабаку и мы все потом идём на «Стрелец». Там я попробую достать деньги.

- Так чего сидим и мурлыкаем, - сразу включилась в действия Женька. Она ловко спрыгнула с трюма, сделав несколько шагов к двери, повернула голову назад к парням со «Стрельца» и спокойно, как заботливая сестра произнесла.

- Мальчики в столовой в холодильнике кое-что есть. Если голодные, идите, перекусите. Не заблудитесь, наши коробки близнецы.

Егор и компания воспользовались предложение Женьки и не зря. Они даже не ожидали увидеть бутерброды с красной икрой. Понятное дело - судно с Дальнего Востока. Пока они уплетали бутерброды, вернулись Евгений и девчонки. Егор посмотрел на них и засмеялся. Женька взглянула на него удивлённо: «Ты это чего ржёшь?». Он сделал примирительный жест рукой и произнёс.

- Смотрю на вас и вспомнил фильм «Женя, Женечка и Катюша», - теперь смеялись все.

На «Стрельце» гости зашли в каюту Егора, он жил один по распоряжению Маслова. Женька плюхнулась на койку Егор со словами.

- Как некуда и не уходили! Да Катюха!

- Мы в этой каюте живём на «Пегасе» - уточнила Катя.

- Отлично. Вы поскучайте недолго, а я к соседке зайду, - в соседней каюте жила Вера Дьяченко. Егор постучал в дверь её каюты. На его счастье Вера была на борту. После разрешения, Егор зашёл к ней.

- Вера выручай. Ты же не гуляка, такая как мы. Вера, вот чай цейлонский прямо с острова. «Пегас» заходил туда. Возьми за четвертак, в банке почти килограмм. Если можешь, одолжи мне ещё 25 рублей. Отдам с получки, - Вера открыла рундук, достала деньги. Протянула Егору. Взяла чай, осмотрела жестяную коробку, плёночную не тронутую упаковку. Чаем осталась довольна и только спросила Егора.

- В кабак собрались? – Егор кивнул – Хорошо вам отдохнуть.

- Спасибо Вера! Ты настоящий друг! – Егор повернулся к выходу, когда Вера его окликнула.

- Мужчина! Вы кое-что забыли! – и показа указательным пальцем себе на щеку.

- Прости Верочка! - Егор чмокнул её в щеку.

- Теперь, свободен, - Вера сама открыла ему дверь своей каюты.

Каминский вернулся к себе. Женька, скинув обувь, лежала в его койке. Евгений и Катя сидели на стульях. Егор бросил на стол деньги.

- Полтинник. У парней ещё наскребём немного. По чирику на каждого выйдет. Так, мне надо себя привести в порядок. Я в душ, - Егор скинул одежду, остался в плавках, обмотался полотенцем и рванул на командирскую палубу в женский душ. Помывшись, вернулся в каюту. Он посмотрел на своих гостей. Затем скинул полотенце, оставшись голым. Ни девчонки и Евгений не проявили никаких эмоций. Только Егору показалось, что Женька задержала свой взгляд на нём. Егор переоделся и все четверо вышли на ют. Там к ним присоединился Голубев, а по пути, на стенке и Колесников, сошедший с «Андромеды».

В кабаке Оля приставила им шестой стул к столику. Они, отлично устроившись, приготовились приятно провести вечер. Решили взять по одному горячему на двоих, так как все были хорошо поевшие, а так больше денег останется на спиртное.

Егор весь вечер болтал с Женькой. Она оказалась интересная собеседница. С широким кругозором. Его поразило другое. Ему с ней было очень легко общаться. Как будто они знали друг друга многие годы. Женька умела слушать и умела говорить. Она зачастую высказывала серьёзно аргументированное мнение. Пила она наравне с ним и практически не пьянела. Оказалось, Егор был прав, Женька действительно занималась прыжками в воду и была Мастером Спорта, вот откуда эта классная фигура. Егору стало комфортно и хорошо с ней. Главное перед ней не надо было рисоваться. Строить из себя крутого маримана. Такого обветренного штормами и ветрами морского волка. Эта девочка прошла два океана. Повидала и пережила больше ураганов и штормов чем он за всю свою службу. Егор поделился с ней своими проблемами с женой. Женька внимательно его выслушала и ничего не сказала, но ему вдруг стало легче. Она только гладила его ладонь, пока он ей всё рассказывал. Закусывали они с ней из одной тарелки и танцевали вместе весь вечер. Удивительно! Женька, как и Егор не терпела быстрые танцы. После ресторана Каминский предложил проводить Женьку на «Пегас». Девушка взяла с одной стороны под руку Егора, с другой Евгения и они пошли. Между Колесниковым и Голубевым шла Катя. Вечер удался на славу. Подошли к «Пегасу». Женька приподнялась на носки, прижав губы к уху Егора прошептала.

- Пошли ко мне в каюту. Ты мне нравишься. Я хочу тебя, - Егор обнял и поцеловал девушку в губы и в свою очередь прошептал ей.

- Пошли! Ты просто прелесть. Я никогда ещё не встречал такую классную девушку. У меня нет слов, как я тебя Женька хочу, - они ещё раз поцеловались и поднялись на борт «Пегаса». Колесников, Катя, Голубев прошли мимо и направились дальше. Их путь лежал в дивизион, на «Андромеду». Колесников ещё в кабаке прожужжал все уши Егору, какая классная девчонка – Катя. Голубева, как верного жениха, ждала пустая каюта на «Стрельце». Евгений удалился к себе.

Егор и Женька вошли в её каюту, вернее в каюту дубликат каюты Егора. Стояла ночь. Корабль спал. Женя и Егор по очереди подмылись над раковиной в каюте и завалились в койку. Женя заняла позицию на Егоре, но что началось потом, он такого никогда не испытывал. Девушка, как-то ловко работала мышцами промежности и влагалища, так что член сам двигался в ней. Такого удовольствия Егор ещё не испытывал. Потом, они не разъединяясь, перевернулись. Женька оказалась на спине под Егором. Произошло невероятное для Егора. Женька, когда член входил в неё, расслабляла влагалище, а когда выходил, она обхватывала влагалищем его так плотно, что даже сдвигала крайнюю плоть. Егор мгновенно испытал оргазм. Ему даже стало стыдно. Он не успел выйти из Женьки.

- Женя прости. Я не знаю, что со мной. Так всё неожиданно. Прости.

- Не переживай, - успокоила его девушка и сказала – дайка я встану, - она подошла к раковине и видно, напряжением мышц влагалища выдавила сперму в раковину. Затем быстро открыла рундук. Достала какую-то баночку и спринцовку. Набрала жидкость в спринцовку и впрыснула себе во влагалище содержимое спринцовки. Спустя несколько минут подняла одну ногу над раковиной и выпустила содержимое в неё. Подмылась и со словами.

- Вот и всё, - легла в койку и обняла Егора. Она сделала всё это так просто, естественно, без ужимок и кривляний. Егор был восхищён этой девушкой. Он только спросил её.

- Женька, а как ты это всё делаешь во время интима? Я такого никогда не встречал и не слышал о таком.

- Это Егор тренировка мышц интимной зоны. У меня прабабка была гейшей. У меня от неё азиатская кровь. Она научила этому бабушку мою, Бабушка маму. Мама меня

- Классно! Я сразу кончил. Такого со мной никогда не бывало. Только ты не получила удовольствия.

- Получила от части, но у нас есть ещё время повторить всё сначала. Будешь готов, начинай, или тебе помочь?

- На твоё усмотрение. Если тебе приятно…- Женька закрыла рукой рот Егора и опустила голову к его поясу.

Ночь вышла волшебная. Такая же волшебная и космическая, как и те ночи, с Людочкой. Под утро, когда они оба насладились друг другом, Егор неожиданно спросил Женьку.

- Женя ты станешь моей женой? Я решил давно развестись. Такая жена, как ты это брильянт в дорогой оправе. Ты мне очень нравишься. Я впервые за четыре года только с тобой смог вернуться к настоящей жизни. У нас будет настоящая, крепкая семья и дети будут красавцы. Ну что ты скажешь мне? – Женька повернулась на правый бок. Поставила руку на локоть и положила на ладонь свою с короткой стрижкой голову. Стала смотреть в лицо Егору, а пальчиками левой руки водила по его груди. Егор ждал. Наконец Женька заговорила.

- Ты мне тоже нравишься. Сразу видно, ты порядочный и благородный человек. Хороший любовник. У нас с тобой поучится, как ты правильно сказал, крепкая и дружная семья. Мы с тобой Егор одного разлива. Мы моряки. Дети наши тоже будут красивые и вырастут в счастливой семье. Только я за тебя не пойду. Не пойду, потому, что ты меня не любишь, а любишь во мне другую девушку. Похоже, вы с ней расстались, но любите друг друга по-прежнему и оба страдаете от того, что расстались. К тому же, я тебя не люблю. А брак надо заключать только при взаимной любви. Так редко бывает и поэтому столько несчастных семей, но всё-таки бывает, - Егор с нескрываемым восхищением смотрел на эту женщину: «Господи! Она же само совершенство. Красива, сексуальна, умна! Идеальная жена! Вот кому-то достанется настоящее сокровище», - а Женьке он только сказал.

- Женя, может мы со временем, ещё полюбим друг друга?

- Егор любовь это не аппетит, который приходит во время еды. Любовь это чувство, которого не бывает много или мало, она не бывает слабой или сильной, она либо есть, либо её нет. Давай, мой милый поспим немного. Сегодня воскресенье. Я вчера приготовила завтрак, Наши сами возьмут. А обед мне надо готовить.

- Прости Женя. Упустил, что ты кормишь всю команду. Давай поспим, - они обнялись, сплелись телами и сразу заснули. Давно уже Егор не спал так сладко и безмятежно. Последний раз, он так спал, когда его Людочка жила у него в Серебрянке.

К часам десяти в каюту вернулась Катя. Она отдёрнула шторку на койке и произнесла.

- Женька ты вставать намерена. Обед то сготовить мы с тобой успеем? - увидев, что Егор продрал глаза, добавили – С добрым утром Егор!

- Привет Катюша! – ответил Каминский и стал целовать лицо Женьки, приговаривая.

- Просыпайся милая! Просыпайся, - Женька нежно потянулась и прошептал.

- Минутку, только одну минутку, - и снова заснула. Егор продолжал её целовать и стал гладить сосок на упругой, как теннисный мячик груди девушки. Понятное дело это действие разбудило Женьку. Она тоскливо застонала. Открыла глаза. Поцеловала Егора и выскочила из койки. Накинула халатик и побежала на командирскую палубу в душ. Егор вылез из койки и стал одеваться. Катя сидела на стуле и смотрела на него. Потом спросила.

- Что за человек Игорь Колесников?

- В смысле. Что тебя конкретно интересует? - спросил Егор, заканчивая одеваться. Катя задумалась.

Вернулась Женька. Отбросила полотенце, сняла халатик и стала одеваться. Посмотрев на Егора спросила

- В душ не хочешь сходить?

- Не хочу Женька смывать аромат твоего тела. Пусть как можно дольше останется со мной, - Женя подошла к Егору и поцеловала его. Опять заговорила Катя.

- Мне Игорь Колесников сделал предложение, - Егор и Женька переглянулись. Спрятав улыбки, и не сговариваясь, одновременно спросили Катерину.

- Что ты ему ответила?

- Я ему сказала, что он хороший мужчина и мне с ним было хорошо, но мы с ним не любим друг друга, а страсти для создания семьи недостаточно, - Егор внимательно посмотрел на Женьку. Та выставила вперёд руки и слегка развела их в стороны, жестом давая понять: «Я здесь не причём». Егор ухмыльнулся и про себя подумал: «Так я тебе и поверил. С кем поведёшься, от того и наберёшься. Недаром же вы живёте в одной каюте и вместе работаете»- а вслух спросил.

- Катя ты на «Андромеде» ночь провела?

- Нет. На «Стрельце». В твоей каюте. Вернее в нашей. Саня провёл нас на «Стрелец». Потом ушёл к себе. Мы с Игорем остались у тебя.

- Женя может тебе помочь на камбузе с обедом? - Спросил Егор подругу, не желая с ней расставаться.

- Было бы хорошо Егор, но ты же знаешь, без медицинской справки тебе на камбуз ход закрыт, - поцеловав его, она добавила, - вечером увидимся, приходите к нам или мы к вам с ответным визитом, - мысль Женьки пришлась Егору по душе.

- Девочки давайте лучше к нам. У меня каюта свободная я один живу. Возьмите с собой Евгения. Значит после ужина на «Стрельце»! - они расстались до ужина. Егор отправился к себе.

Вечером устроили посиделки у Егора. Евгений принёс Цейлонский чай. Девчонки наделали шикарные бутерброды из разных деликатесов. Пригласили Веру. Пришли молодые, кто жил на судне. Вечер прошёл отлично! Травили анекдоты. Оказывается можно веселиться и без горючего. К 23 часам Женька наклонилась к уху Егора.

- Если ты сегодня хочешь меня, то пора расходиться. Я смогу остаться у тебя до трёх часов. У меня завтра рабочий день от завтрака до вечернего чая.

- Я тебя понял милая, - в ответ прошептал ей Егор, и громко сказал, - на сегодня всё! Расходимся. Нашим гостям нужно домой. Я провожу Женю. Игорь ты надеюсь Катюшу, ну а Евгений и сам доберётся, не маленький, не заблудиться, - все с огорчением стали расходиться. Колесников, Катя и Евгений ушли. Егор закрыл каюту и остался наедине с Женькой.

Он даже не заметил, как пришло время прощаться. Девушка в постели была восхитительна. Впервые после расставания с любимой он опять потерял ориентацию во времени и пространстве. Уже собрались вставать, когда Женька неожиданно спросила Егора.

- Твою любимую зовут Людочка? Ты её любишь. Уверена и она тебя, - Егор удивлённо смотрел на Женьку. Весь его вид кричал: «Как?». Женька поцеловала его и продолжила.

- Ты во время страсти несколько раз произнёс её имя. Я не обижаюсь. Я рада за неё. Её любит такой мужчина.

- Жаль, она это в своё время не оценила. Правда и я был тогда совсем другой. Самоуверенный болван и полный дурак. Потерял свою любимую из-за дурости.

- Ты только верь Егор. Если любите друг друга, всё равно, будете вместе. Вот увидишь, вы единое целое и поэтому вас будет всю жизнь тянуть друг к другу.

- Спасибо Женя! Ты настоящий друг. С тобой можно идти в разведку. Как я завидую твоему будущему муду. Ты просто совершенство!

- Да! Я такая! Я совершенство! – уже смеясь, продолжила Женька, - но только этому совершенство как золушке пора домой иначе завтра я на камбузе у плиты буду на ходу спать.

Они встали. Оделись. Егор проводил Женьку до трапа «Пегаса». Договорились встретиться завтра после вечернего чая. Откуда было знать Егору, что буквально через несколько дней он испытает настоящий ужас за жизнь его милой подруги.

Несколько дней они встречались по вечерам. Наблюдая за Женькой и Катериной. Егор пришёл в восхищение от этих девчонок. Теперь он смотрел на флот, на службу на моряков совсем другими глазами: «Мы тут корчим из себя крутых мариманов. Вся жопа у нас в ракушках. Меряемся кто круче из нас матросы, мотористы, электрики остальная - шалупонь корабельная. А герои-то вот они радом! Что в море, что на берегу. Как заведённые эти девочки днём и ночью без выходных и отгулов кормят и обслуживают эту корабельную ораву. Встают до подъёма, ложатся после отбоя. Мы день дурака на палубе поваляли, походили друг за другом и после ужина баста! Отдыхать, мать вашу, в кабак. Переутомились, видишь ли, от нечего делать. Ещё перед дурами в кабаке сопли будем на кулак наматывать, пожалейте нас несчастных морячков служба наша тяжёлая не продохнуть, не пёрнуть, а кто этих настоящих героинь-морячек пожалеет? Как они милые всё это выдерживают? Не жалуются и не скулят. Вот, не выйди я на судовые работы, и что? Да никто и не заметит. Да пусть хоть вся боцкоманда весь день пьяная проспит в шкиперской. «Стрелец» как стоял у стенки, так и будет стоять. А вот, не выйди Женя или Татьяна на работу и вся команда во главе с командиром хер без соли доедать будут. Они же всё, всё и ураганы и шторма и жару и качку, и эту вездесущую соль, разъедающую кожу, всё делят с нами поровну. Вот кто настоящие моряки! Моряки с большой буквы! Когда-нибудь им поставят памятник из белого мрамора! Они это давно заслужили. Орденами и медалями надо награждение начинать не с адмиралов-староперцев, а с этих милых, скромных, незаметных героинь».

Команды «Стрельца» и «Пегаса» получили денежное довольствие и в пятницу вечером в «Золотом Якоре», отдыхали эти все друзья. Суббота и воскресенье прошли на ура. Егор наслаждался близостью с Женькой. Колесников, без ума от Катерины. Он как-то пытался объяснить, Егору, как ему отлично в постели с этой девушкой, но Егор его прервал и одним вопросом ввёл в ступор: «Обалденный интим от прабабушки гейши?». Понятно, что Женька не могла не научить подругу, тем более в морях у них на это времени предостаточно. Тренируйся - не хочу.

На следующей недели «Стрелец» ушёл до пятницы на гидрологию. Возвращались под вечер. Уже темнело, когда «Стрелец» разворачивался в гавани, чтобы бросить якоря и подбить корму к стене. Егор стоял на баке. Манёвр они совершали рядом со стоящими кормой к стене «Пегасом» и «Бризом». Открылся борт «Пегаса» именно там где была каюта девчонок. Его застыл в ужасе. В борту «Пегаса» на месте так знакомой ему каюты зияла огромная чёрная дыра! Егор весь похолодел. Только пришвартовались. Он подскочил к боцману.

- Фёдорыч! Ты видел «Пегас»? Там мои друзья. Я бегу туда. Прикрой!- на ходу срывая спасжилет и не дожидаясь отбоя тревоги и даже подачи сходни-трапа, сиганул через борт, Каминский помчался по улице вокруг топливного склада к причалу, на котором стоял «Пегас». Как будто он мог что-то изменить или кого-то спасти.

Егор влетел на борт «Пегаса» и в дежурке схватил дежурного за грудки.

- Где они? Женька и Катя! Где они?

- В холодильнике – ответил дежурный, и у Егора от горя потемнело в глаза: «Ну почему же мир так не справедлив. Вот он только встретил её и опять потерял». Вдруг он услышал своё имя.

- Егор! Привет! Вы вернулись! – в коридоре стояла Катя! Держала в руках коробку с рыбой. Следом по трапу из холодильника поднималась – Женька, тоже с упаковкой рыбы в руках. Егор бросил дежурного и рванул по коридору к трапу, по которому выбирались девчонки. Помог Женьке выйти на палубу и выхватив у нею коробку с мороженной рыбой. Бросил рыбу на палубу и стал целовать Женьку.

- Ты сума сошёл! Дежурный смотрит,- шептала Женя, лениво отбиваясь от Егора. Они не афишировали свои отношения ни на «Стрельце» ни на «Пегасе» В курсе были только близкие друзья.

- Как ты меня напугала? Я чуть с ума не сошёл когда увидел эту пробоину в борту, да ещё в твоей каюте, - Егор успокоился. Взял обе коробки с рыбой, повернувшись к дежурному вызывающе заявил.

- Слушай дежурный! У вас на коробке совсем мужики перевелись. Помочь девчонкам некому рыбу вытащить из холодильника. Стоишь тут руки в карманы в бильярд играешь.

- Ты чего на него взъелся? – пыталась заступиться за дежурного Женька.

- Да потому, что он идиот. Спрашиваю его, где вы, он мне представляешь, заявляет - в холодильнике - девчонки залились смехом. Смеялись они долго. Этому способствовал глупый вид Егора. Так они пришли на камбуз Егор положил рыбу на стол. Вышли в коридор.

- Где твоя теперь каюта Женя? Что же случилось? – Егор с нетерпением ждал истории, как эти девочки уцелели.

- Живем на командирской палубе. Всё утром произошло. Туман стоял сильный. Мы с Катюхой спим. Тут как врубит нам в борт МПК. Он с топливного причала выходил. Знаешь, я даже чуть не описалась от неожиданности, а Катя так та ничего не поняла. Смотрим, борт трещит и разрывается, а в каюту чужой форштевень лезет! – уже хохоча, закончила свой рассказ Женька, - Егор смотрел на весёлую Женьку и с сожалением думал: «Почему она меня не любит! Вот идеальная моя жена. Только с Людочкой мы так понимали друг друга, так всё чувствовали в унисон, так нам было хорошо вместе, как теперь с ней. Может потом она полюбит меня. Я готов ждать. Я готов её слушаться во всём, как командира! Она смеётся над смертью, которую чудом избежала! Она действительно само совершенство!», - наверное, Женька, что-то почувствовала, взяв руку Егора в свои руки уже тихо проговорила.

- Не надо, не мучай себя. Ты хороший. Ты вернёшь её. Не надо Егор. Давай оставим, всё как есть. Я вижу, ты ожил, за время наших отношений. Нам вместе хорошо, вот пусть всё так и остаётся. Ну, договорились, братишка, - что Егору оставалось? По силе духа, по жизненному опыту, интеллекту и интуиции Женька находилась на недосягаемой высоте для него. На таких женщинах, как она держится человеческий род Земной.

Счастье Егора окажется коротким. «Стрелец» ушёл делать погоду, потом гидрология, обеспечение высадки десанта за мысом Таран в Хмелёвке. Вернулись в Балтийск только к 8 ноября - празднику. Ещё только разворачивались в гавани, когда Егор понял. Всё! Счастье кончилось. Стоянка «Пегаса» оказалась свободной. Уйти он мог только в Польшу, на ремонт. Планировался ремонт на три месяца. В январе «Стрелец» ушёл в Алжир. Вернулись в Балтийск в конце марта. Егор узнал, от Колесникова. Женька ждала его! В начале марта «Пегас» взял курс на Владивосток. Больше Егор никогда не встретиться с Женькой.

Благодаря Валентине, Егор научился уважать и понимать женщин. Женщина она такая, кокой её хотят видеть. Софи, и конечно Женька, вернули ему веру в любовь. Оказывается, всегда есть шанс встретить близкого, дорого, родного, понимающего тебя человека. Это будет женщина, с которой не только можно разделить постель, но и мечты, идеи, фантазии. Она поможет тебе достичь поставленных целей, осуществить планы и при этом подарит тебе, чудо – любимую лапочку красавицу дочь. Но это уже другая история, другая жизнь и другая часть романа.

Глава пятнадцатая.

Алжир.

Распахнут люк во тьму Вселенной,

И сладок нам табачный яд...

Мы тем же курсом в Средиземном

Идем в назначенный квадрат...

Кирилл Ривель

Тот ещё ноябрь.

Ноябрь оказался насыщен событиями и в стране и в жизни Егора. Праздники закончились и «Стрелец» постепенно с трудом приходил в себя. Неожиданно 11 ноября по дивизиону объявили общий сбор и построение на стенке всего личного состава без исключения, даже дежурным и вахтенным, в строй. За три года, что служил Егор, такого никогда не было. Никто из старослужащих тоже не мог вспомнить, чтобы был такой претендент. Все не на шутку забеспокоились. Тем более сообщили, будет правительственной сообщение по радио. Стало заметно, как и на других кораблях и судах мечутся моряки. Произошло что-то из ряда вон выходящее: «Не началась бы война» - возникла мысль в голове Егора, и не только в его голове. Все построились на стенке в большую колонну. Работала громкая связь на «Стрельце». Трансляция велась на всю гавань и с других кораблей. Ровно в 10.00. зазвучал голос диктора Игоря Кириллова. У Егора похолодело внутри: «Центральный Комитет Коммунистической партии Советского Союза, Президиум Верховного Совета СССР и Совет Министров СССР с глубокой скорбью извещают партию, весь советский народ, что 10 ноября 1982 года в 8 часов 30 минут утра скоропостижно скончался Генеральный секретарь Центрального Комитета КПСС, Председатель Президиума Верховного Совета СССР Леонид Ильич БРЕЖНЕВ. Имя Леонида Ильича Брежнева - верного продолжателя великого ленинского дела, пламенного борца за мир и коммунизм, - будет всегда жить в сердцах советских людей и всего прогрессивного человечества», - по строю прокатился выдох облегчения. Начался митинг. Замполиты выступая рассказывая, каким был дорогой Леонид Ильич. Словоблудия сыпались как из рога изобилия. Объявили минуту молчание. По её окончанию Егор наклонился к уху стоявшего рядом Сергея Калягина и прошептал.

- Подожди. Немного времени пройдёт и его обосрут с ног до головы, - Сергей утвердительно кивнул. В этот день началась гонка на лафетах, запустившая процесс развала СССР.

Вечером Егору доставили в дивизион срочную телеграмму: «Диму забирают Армию Проводы воскресенье. Приезжай. Люда». Ну и денёк. Каминский договорился с боцманом Фёдоровичем на пятницу и тот его отпустил, обещая прикрыть перед старпомом Бариновым. Старик понимал, что брата Егора могут забрать в Афган. В пятницу рано утром Егор уже был в Минске.

Наконец он увидел сына. Ему уже было больше полугода. Егор даже как-то оттаял к жене. Всё-таки она мать его ребёнка. Ну дура, что тут уже поделать. Общение с Валентиной, Софи и Женькой сделало его не таким категоричным к жене. Он стал относиться к ней более снисходительно и даже жалеть её. Малыш был забавным красавцем. Егор впервые так весело играл с сыном. Максим хохотал. Егор кидал малыша под потолок и ловил. Ребёнок от радости заходился смехом. Смеялась и Людка. Егору показалось, что всё в его семье наладилось. Ночью, когда заснул Максим, супруги провели отличную интимную ночь, как в былые времена в Балтийске.

Утром мать попросила Егора и Димку съездить к Дворцу Спорта. В кафе «Ромашка» на Парковой магистрали, купить бутербродов с сухой колбасой. Мать решила поставить тарелку с колбасой на праздничный стол. Вот так жили в СССР. Сухая колбаса, чёрная икра, вяленая осетрина, говяжьи языки, Болгарские консервированные огурцы и томаты в собственном соку и туалетная бумага входили в спецпаёк в столе заказов по предприятиям. Чтобы, приобрести его нужно быть хорошим и правильным работником. Страна, кормившая всю Африку, чему был свидетель Егор, сидела на хлебе и водке. В Минске ещё не плохо. В Балтийске кормящие женщины получали талоны на обычное коровье молоко. Молочных продуктов в свободной продаже в Балтийске не было никаких, ни кефира, ни сметаны, ни творога. Был хлеб, крупы, макароны, рыбные консервы, картошка, капуста и водки разной навалом, а всего остального не было. Мясо, кур, яиц, колбасы в Балтийске, люди не видели месяцами. В Минске только не было сухой колбасы, остальное можно купить в большинстве универмагов, и точно в центральных магазинах.

Егор взял деньги у Людки, и они поехали с Димкой за колбасой. Приехали в «Ромашку», а там нет бутербродов с колбасой. Им посоветовали посмотреть в Троицком предместье, где после реставрации открылись несколько ресторанов и баров. Егор ещё там не бывал. Когда он уезжал в Лиепаю этот район представлял собой полуразрушенный квартал старых домов. Братья зашли в первый ресторан. Им понравилось. Егор предложил.

- Давай Дим Димыч сядем и покушаем. Водочки накатим. Давно мы с тобой не говорили. Дома нам не дадут откровенно поговорить. Денег у меня хватает, - так и поступили. Только официант предупредил. Музыки не будет - траур в стране по Брежневу: «Вот и прекрасно не будет мешать говорить» - ещё и обрадовался Егор. Они посидели, поговорили. Накатили по двести грамм водочки «Беловежской».

Егор рассказал брату об Африке, службе, отношениях между военнослужащими. Негласных правилах и тайных рычагах. Поделился своим опытом, полученным за время службы. Вышел содержательный и полезный разговор старшего брата с младшим.

Потом перешли в другой ресторан. Там тоже им понравилось. Они и в нём врезали по сто грамм правда разных напитков. Затем, решили продегустировать напитки в третьем ресторане, четвёртом, настала очередь баров. Домой братья заявились в 22 часа пьяные и без колбасы. Мать только развела руками. Димка побрёл в зал спать. Егор зашел в свою спальню.

Людка стаяла посреди комнаты. Рычала и пылала от злости как гиена, аж шерсть на загривке встала дыбом! Неожиданно она, с размаху кулаком решила ударить мужа в ухо! Дура, она и есть дура. Егор под приличным подпитием и не особо себя контролировал. Выработанный тысячекратными повторениями рефлекс, и его рука без участия пьяного мозга - ставит блок. Людка со всей своей дурной силой, натыкается на блок. Это больно! Очень больно! Для Людки. От боли и злости, эта колхозница совсем попутала берега и со всего маха бьёт ногой мужа в пах! Интересно, а чтобы она потом делала, достигни её удар цели? Это на первый взгляд, пах доступная цель. В жизни всё наоборот. Даже неподготовленный мужчина успевает отвести пах в сторону и нивелировать удар. Боец уровня Егора, даже не стал заморачиваться. Людке казался её удар стремительным. Била она от бедра и поэтому Егор успел бы за это время выкурить сигарету, а не то, что принять необходимые меры. Будь он, правда, трезв, а пьяному всё равно. В мгновение на пути голени жены, оказывается и на этот раз действительно, жёсткий блок – набитый до потери чувствительности кулак мужа. На тренировках по рукопашному бою Егор кулаком разбивал в дребезги немецкую черепицу с крыш. Кулак и кость голени, это уже действительно нестерпимо больно, для дуры наносящей удар. Визг её поднял всех. Влетела мамаша с криками и причитанием, что Егор ударил жену. Пришёл отец. Единственный кто так и не смог, встать это - Димка. Мать визжит. Людка рыдает. Максим орёт. Отец молча смотрит. Егор спокойно стоит и созерцает эту картину. Когда, мать, наконец-то заткнулась, а Людка схватила сына и стала его успокаивать. Егор спокойно произнёс.

- Заткнулись все? Ещё раз Людка ты попробуешь махать своими руками или ногами и потом будешь их долго лечить. А вы оба, чего примчались? Кто вас звал? Мне что замок врезать в дверь? Будете лезть в мою жизнь, я вообще не буду приезжать, - родители удалились. Надо уточнить, пьяный Егор, всегда очень добрый и миролюбивый человек. Поэтому поведение жены его только – повеселило. У Людки на ноге расцвёл шикарный синяк. Она на следующий день одела гольфы и серьёзно хромала. Ну, и кто виноват? Как говорится с голой пяткой да на шашку. Стоит сказать, что этот случай, напрочь отбил у Людки желание впредь драться с мужем, и хотя Егор, за всю свою жизнь, ни разу не ударил не одной женщины, зачем испытывать судьбу.

В воскресенье днём проводили Диму в Армию. Правда, его на следующий день вернули домой. Перенесли призыв на весну, но это неважно, пьянка то состоялась. Вечером того же воскресенья поезд уже уносил Егора в Балтийск. Ему надо успеть на подъём флага.

На «Стрельце» все в принудительном порядке смотрели по телевизору трансляцию похорон великого Ленинца и дорого Леонида Ильича Брежнева. Вся страна, да что там страна, полмира увидели, как его с грохотом сбросили в могилу. Символично. Через девять лет с грохотом сбросят в могилу коммунистическую идеологию, советский строй и сам СССР, а Егор будет принимать в этом самое активное участие.

В пятницу, 19 ноября у Егора день рождение. Он решил отпраздновать его в ресторане «Золотой якорь» и договорился с Ольгой.

В ресторан он пригласил Саньку Голубева, Игоря Колесникова, Сергея Калягина и Володю Шаврина, самых близких своих друзей. Ольга смогла достать из тайных подвалов ресторана, Егору на столик, редкое Ставропольское марочное вино «Жемчужина России». Вино оказалось бесподобным. К сожалению только одна бутылка и пусть она стоила в три раза дороже, чем хорошее марочное вино, она этого стоило.

Отличный подарок на день рождения Каминскому преподнёс Минский футбольный клуб «Динамо» под руководством тренера Эдуарда Молофеева. Они в тот день победили Московский «Спартак» и стали чемпионами СССР.

Егор лично, ещё мальчишкой, был знаком с Эдиком Малофеевым, Эдиком Зарембо и Михаилом Мустыгиным. Толик Каминский, отец Егора, подрабатывал в парке имени Горького в ДЮСШ №5. Летом размечал футбольное поле, зимой заливал коробку для хоккеистов. В этой школе тренером трудился знаменитый в прошлом футболист, Эдуард Зарембо. Как было принято, братья Егор и Дима, помогали отцу. Более того их мать Галина, подвязалась уборщицей в эту спортивную школу. Так как по натуре она была лентяйка и всегда больна, то братья порой, убирали раздевалки, пока их мама в очередной раз умирала. К Эдику Зарембо, после занятий заходили его товарищи, знаменитые футболисты Молофеев и Мустыгин. Толик Каминский, частенько становился их собутыльником. Эдик Зарембо, подарил Егору самиздатовский фотоучебник футбольного тренера. Удивительно, но этот набор фотографий Егору удастся сохранить. Уже во времена перестройки, чтобы выжить и прокормить свою новую семью, он устроится в спортивную школу в городе Славске Калининградской области России, завхозом. Директор школы, Николай Николаевич Луговской, капитан запаса, друг Егора, даст ему возможность тренировать детскую футбольную команду. Вот тогда и пригодится Егору подарок Зарембо. Конечно Минский спортивный клуб «Динамо» был близок Егор. Он занимался в нём стрельбой из винтовки и тренировался с оперативниками в динамовских залах. Брат Дима, стал боксёром и тренировался тоже на «Динамо» и дорос до Кандидата в Мастера Спорта.

Справедливости ради, стоит сказать, этот день рождения будет последним, который Егор отпразднует с такой помпой и торжеством. Настанут другие времена, и придёт другая жизнь. Ну а пока он счастлив и весел, он молод, здоров, любим женщинами. У него уже есть сын, наследник его фамилии. Рядом друзья, отличное вино, а ему только двадцать три года и он с гордостью за себя, думал в тот момент: «Вот я и достиг всего, что задумал четыре года назад. Стал тем, кем хотел! Я победил! Пусть теперь она поймёт, что она потеряла!».

Новогодний подарок из Минска.

Наступил последний месяц этого насыщенного событиями года. В декабре стало известно, что «Стрельцу» предстоит совершить дальний поход в Алжир. Задача: обеспечение и проводка дизельной ракетной подводной лодки через Балтику, проливную зону, Северное море, Ла-Манш, Северную Атлантику в Средиземное море в Алжирскую военно-морскую базу Мерс-эль-Кебир, расположенную перед портом Оран. Советское правительство продало эту лодку Алжиру.

К этому времени Егор завёл себе постоянную любовницу. Он снял её в ресторане «Дружба» Звали ей Галка. Хирургическая медсестра из госпиталя. Жила она в посёлке Мечниково на окраине Балтийска, в частном секторе. Чтобы родители не мешали, ей приводить любовников, она спала в летнем домике в своём саду. Это была лет двадцати двух мелкая, но симпатичная темноволосая девушка. От других женщин Каминского её отличала повышенная сексуальная активность и особенность её организма, она мгновенно получала оргазм при половом акте, и длился этот оргазм, практический весь акт. Как рассказывала Галка Егору, в госпитале на осмотре у гинеколога, как только доктор ввёл ей пальцы во влагалище, она сразу кончила. Доктор достал мокрые пальцы в медицинских перчатка и сказал ей: «Ну, у Вас милочка и чувствительность!». Всё усугублялось тем, что она не могла забеременеть. Поэтому, меняла постоянно партнёров, не желая верить в свою неспособность иметь детей, а во всём обвиняла мужчин. У Егора был сын. Значит, по мнению Галки, он является для неё идеальным носителем спермы для её беременности. Она сразу заявила ему, что ей нужен ребёнок и не нужен он. Галка, не стесняясь рассказа Егору, что у неё есть в госпитале любовник, матрос срочник. Он москвич и безумно её любит и прощает ей всех её мужиков. Только она от него не может никак забеременеть. Более того, у него очень большой член и ей больно заниматься с ним сексом. Доктор советовал ему одевать ограничительные кольца на член, но он отказывается. Егор вспомнил рассказ проститутки-негритянки из Мапуту и подумал: «Смотри, а она то, была права по поводу размеров. Большой действительно может вызывать и боль у женщины и дискомфорт». Галка заявила, что размер члена Егора её подходит. Ей с ним хорошо и она надеется от Егора забеременеть, только нужно им сношаться регулярно. Перед началом интима, она свои и Егора гениталии обмывала фурацилином. Егора её проблема не сильно напрягала: «Хочешь ребёнка и не собираешься предъявлять претензии, да Бога ради!». Егор обретал симпатичную партнёршу, тем более чистую и ненужно прерывать половой акт. Вот такая взаимовыгодная связь. Тем более Галка оказалась не глупая и интересная девушка. Они ходили с ней в кабаки, но по её требованию, без спиртного. Оплату ужина делили на двоих. Особенность этой девчонки, она, как и при интиме, кончала от песни Аллы Пугачёвой «Миллион алых роз». В оркестре ресторана «Дружба», солисткой работала её родственница и ради Галки, песня звучала часто за вечер. Чтобы не мотаться в Мечниково, Егор снял комнату в Камсигале, это посёлок Севастопольский в Балтийске. Двадцать минут хода до дивизиона.

Новый год Егор намеревался встречать с Галкой. На «Стрельце» закончили всё работы, но командование, решило усилить дежурную службу судна. Сильный ветер, наваливал «Стрелец» на стенку и Егору пришлось задержаться почти до вечернего чая. Только разрулил он и Володька Шаврин обстановку, как по трансляции, дежурный выдал команду: «Каминскому прибыть к трапу». Егор удивился и подумал: «Это что ещё за новости?». Подойдя к дежурной рубке спросил дежурного.

- Чего звал? - дежурный кивнул головой в сторону юта и сказал.

- Тебя у трапа спрашивают, - Егор вышел на палубу и оцепенел. На палубе у сходни-трапа с двумя огромными котомками стояла его жена Людка!

Балтийск, закрытый город. Въезд, строго по пропускам. Сделать пропуск, та ещё морока: «Интересно, как она проехала заставу. Кто ей сделал пропуск в Балтийск?» - подумал Егор, а сам подошёл к жене и спросил.

- Привет! Сын где?

- В Минске с бабой Галей. Ты не рад меня видеть? – в свою очередь спросила Людка.

- Ладно, пошли в каюту, а там разберёмся рад я тебя видеть или нет, - он взял Людкины вещи и они пошли по коридору в каюту Егора. Притащила она много чего, в том числе пять бутылок Белорусского Вермута производства Минского завода «Кристалл». На закате Союза этот вермут делался превосходного качества, настаивался на травах. Когда Егор возвращался из Минска на судно, он всегда привозил несколько бутылок вермута. Друзья Егора очень уважали этот напиток за его прекрасный эклектичный вкус. В котомках оказалась куча готовых закусок. Очень кстати оказался приезд Людки. Скромно в этот Новый год было в столовой «Стрельца». Это в море, праздничный стол. У стенки, вся команда дома празднует, а на судне только холостяки и вахта, которой вообще не положено ничего праздновать.

Егор и Людка всё понесли в столовую команды, где уже скучали молодые бойцы и Володя Шаврин. Вовка увидел Людку и очень обрадовался. Они не виделись сразу после отхода «Стрельца» в Мозамбик. Людка тоже была рада видеть Володю. Шаврин торжественно представил жену Егора молодым бойцам. Когда же на столе появилось изобилие домашних закусок и пять бутылок знаменитого Белорусского вермута, то в Людке души не чаяла вся холостяцкая часть команды «Стрельца». Включили телевизор. Ждали поздравление Советского народа, новым генсеком Андроповым, но вместо Андропова, поздравление зачитал – Василий Кузнецов! Егор почувствовал, это неспроста. Политическая чуйка, уже тогда, на подсознании и интуиции у него работала хорошо. Андропов был смертельно болен, и в феврале он продолжит гонку на лафетах.

Только опрокинули стаканы за Новый год, как в столовую вошёл старпом Андрей Владимирович Баринов. Он оставался на судне обеспечивающим и решил проконтролировать ситуацию в столовой команды. Он так и замер в дверях от открывшейся его взгляду картины. Час назад всё ещё было нормально. Откуда это всё, он не понимал, пока не увидел Люду. Жену Каминского он лично не знал, но конечно слышал. Людка тоже увидела старпома. Андрей был в кремовой рубашке с погонами. Право Людка, как истинная белорусская колхозница, прожившая год в Балтийске, так и не научилась разбираться в погонах и воинских званиях. Людка встала. Подошла к Баринову и взяв его за руку со словами: «Ну, и где же ты ходишь матросик!», потащила его к столу. Старпом даже не успел сообразить, что происходит и кто эта женщина, как она усадила его за стол, налила ему стакан вермута и стала накладывать один из салатов в чистую тарелку. Молодые с неимоверной силой удерживали смех. Каминскому и Шаврину этого не надо было уже делать, по сроку службы, и они не скрываясь, расхохотались. Баринов от растерянности спросил Людку.

- А вы кто? – та ему незатейливо ответила.

- Я Люда, - и спросила в свою очередь его – А ты кто?- видно потрясение от неожиданного появления на борту этой женщины было настолько сильным, что он не нашёлся что ответить, а только произнёс

- Я Андрей, - всё! Теперь не выдержали и молодые. Лучше потом получить взыскания от старпома, чем сейчас задохнуться от задержки воздуха. Людка хозяйски обхаживала Баринова, она реально не понимала, кто он, да и по правде, ей параллельно была его должность и звание. Егор решил всё-таки прийти на выручку старпому, как ни как, они вместе парятся в бане.

- Познакомьтесь Андрей Владимирович. Это моя жена Людмила. Неожиданно приехала из Минска в гости, - в парилке они давно были уже на ты, но на судне Каминский никогда не нарушал субординацию, за это его ценили друзья офицеры. Естественно пить старпом не стал, а тарелку с отличным домашним салатом отставить не смог. Он встал с тарелкой в руках, продолжая есть салат и только произнёс.

- Каминский, Шаврин, на пару слов, - и вышел из столовой. Моряки вышли следом.

- Как она попала в Балтийск? Ты ей сделал вызов? – обратился он к Егору – Так я вроде не подписывал никаких твоих документов, да насколько я помню, ты и не обращался, - с недоумением произнёс Баринов.

- Всё верно Андрей Владимирович. Для меня это тоже неожиданность. Я думаю, она сделала вызов через свою подругу. Мы снимали в своё время комнату в Балтийске. У хозяйки квартиры дочь замужем за особистом. Людка с ней подружилась, вот этот особист по просьбе жены и сделал ей пропуск. Хотя Людка могла и напрямую обратится к нему. С неё станется, - высказал своё предположение Егор, как его жена могла оказаться в Балтийске.

- Что она намерена делать? Где жить? Когда уезжать? - всё не унимался Андрей.

- Жить она собирается на «Стрельце. Приехала на неделю. По крайней мере, она мне так заявила – ответил Егор.

- Каминский! Это же пиздец! Такое нельзя допустить, - расстроился старпом. Тут в разговор вмешался Володя.

- Что Вы предлагаете, товарищ старший лейтенант. Вывести Людку силой с судна. Думаю, Егор не позволит, да и я давно её друг. Из моряков её никто пальцем не тронет, да и Вам не советую.

- Ну и что нам делать? Ей нельзя оставаться на неделю на судне. Хорошо. Завтра 1 января. Праздник. Потом все придут на работы, а тут на тебе - семейное общежитие, а не боевой корабль, - сетовал офицер.

- Мне она не мешает, - высказал, свое настроение Егор.

- Мне тоже - вставил Вовка, и добавил, - Вон какую кормёжку устроила. Кстати, Андрей Владимирович, вкусно?

- Что? – задумчиво спросил старпом и добавил – Что? А, да. Очень вкусно, как у мамы дома, - они вернулись в столовую. Молодые продолжали попойку и праздничный ужин под командованием Людки, раз уж старпом и старослужащие самоустранились. Людка накинулась на вошедших моряков.

- Егор! Вовка! Андрюша! Вы где ходите, ну-ка налетайте на белорусские колдуны. Мама Егора готовила по старинному польскому рецепту его бабушки. После этих колдунов снятся вещие сны, - пока Людка трещала, Егор и Вовка, незаметно улыбались. Давно уже никто не называл старпома, Андрюшей, с самого Мозамбика. Услышав, от Людки, как его в прошлом дразнили, он вообще упал духом. В голове Андрея роились тяжёлые мысли: «Понятно, что Каминский не выставит жену с судна, на улицу. Никто из моряков даже не пошевелится. Сам я тем более не трону жену подчинённого. И что мне делать? Вызвать комендантский патруль. Морпехов? Вот будет позорище! Да и небезопасно это. Каминский и Шаврин запросто вступятся за неё и начнётся здесь побоище. Молодые, смотрят в рот Шаврину и Каминскому. Тот же Терещенко, мало что бугай здоровый, так ещё и белорус, как Каминский и его жена. Они втроем стоят шести морпехов. Боже мой! Что же мне делать?» - так думал расстроенный старпом, правда, это не мешало ему методично уничтожать привезённые Людкой белорусские присмаки.

Опасения Баринова были не беспочвенны. У всех ещё на памяти недавнее происшествие. Семья офицера с маленьким ребёнком ни как не могла получить жильё. Лишившись последней надежды, жена этого офицера, пришла с ребёнком на корабль и жила там более недели. Однажды, проезжавший мимо командующий военно-морской базой Балтийск, увидел сохнувшие на палубе пелёнки и женское бельё. Удивлённый эти натюрмортом, адмирал дал приказ разобраться и устранить нарушения. Начальник, очередной штабной дуболом, ничего лучше не придумал, как прислать комендантскую команду морпехов и приказал силой выкинуть с корабля женщину и младенца. Дурак он если от рождения дурак, то и до смерти. Понятное дело, весь экипаж вступился за товарища и его семью. Дело дошло до оружия. Моряки вскрыли арсенал и встретили морпехов с оружием наперевес. Слава Богу, не дошло до стрельбы. Офицеру в этот же день – предоставили квартиру. Командир корабля, старпом и замполит получили взыскания, а штабного идиота, отдавшего команду применить силу к женщине и ребёнку, лишили звания и выгнали к чёртовой матери с флота. Говорят, чудом не посадили. Так, что опасения старпома Баринова имели самые серьёзные основания.

Неожиданно Баринова посетила гениальная мысль, как разрулить эту ситуацию с Людкой. Видимо обильная и вкусная пища способствовала его мыслительной деятельности. Он вытер рот салфеткой и неожиданно обратился к Каминскому.

- Каминский! Я, как твой начальник, за отличную службу, и к Новогоднему празднику, решил поощрить тебя внеочередным отпуском на Родину. Так, что со 2 января и до 12 января, ты можешь отбыть в отпуск, - немного выждав, добавил - с женой, - Егор ещё не успел ответить положенное в таких случаях: «Служу Советскому Союзу», как Людка с криком; «Спасибо Андрюша!» бросилась целовать Баринова. Шаврин и Каминский, всё-таки рассмеялись. Благо, молодые не поняли, что же их так насмешило. Историю с Андрюшей они не знали.

Егор и Люда не стали задерживаться в столовой. Удалился в свою каюту и старпом, загруженный Людкой тарелками с закусками. Вовка остался с молодыми уничтожать припасы под Голубой огонёк с телеэкрана.

В каюте Людка, изголодавшаяся без мужа, разгорячённая алкоголем и воспоминаниями былой страстной любви на борту «Стрельца», набросилась на Егора. Он не стал сопротивляться, ему тоже повеяло прошлыми их любовными утехами на судне, тем более они тогда были прекрасны. Закончив свои страстные занятие по погашению супружеского долга, они к разочарованию обоих обнаружили, что у Людки неожиданно начались месячные. Что такое не везёт и как с ним бороться. Ну, раз такое дело, Егор, решил действовать и разруливать сложившуюся ситуацию. Он подмылся над раковиной и предложил это сделать жене. Когда оба, привели себя в порядок, Егор оделся и заявил жене.

- Мне сейчас нудно уйти по делам.

- Это в три часа ночи? Куда? – удивилась Людка.

- Мне надо. Ты действительно хочешь знать, куда я пойду? Потом не пожалеешь?

- К любовнице? – догадалась она.

- Да к ней. Я тебя предупреждал. Не играй с огнём. Ты меня не послушала и продолжала вертеть шеей. Значит довертелась.

- Что тебе не так? Что я плохого делала? Что тебя не устраивает? – разревелась Люда.

- Я тебе не попугай повторять по сто раз, одно и тоже. Говорил. Три раза не повторяю. Умной себя считаешь. Вот и останешься одна. Я подаю на развод.

- На развод и женишься на своей любовнице? – рыдая, выдала Людка.

- Ну, ты дура большая, чем я думал. На хрена мне нужна опять жена. От тебя дай избавиться. Значит так. Пошли, отведу в гальюн. Потом закрою в каюте, чтобы ты не шастала по судну. И хочу тебя предупредить, Люда не дури. Вспомни, какая ты была раньше, когда мы жили в Балтийске. Выкинешь, какой фортель и окажешься с голой задницей на стенке. Я не шучу, надеюсь, ты это уже поняла, - она, продолжая реветь, закивала головой. Егор продолжил, бросив жене полотенце для лица.

- Подотри сопли и пошли в гальюн. Вернусь через два часа.

- Я не хочу в твой гальюн, - опять начала реветь Людка.

- Тогда сиди и жди, - Егор закрыл каюту. Дежурному сказал: « Буду к подъёму» - и направился в Камсигал, где на квартире его ждала Галка.

Вошёл в комнату. Галка лежала в постели и спала. Он разбудил её. Продрав глаза та спросила.

- Что так долго?

- Сначала было усиление. Ты же, слышишь какой ветер. Черепицы по улицам летают. Потом, представляешь, жена приехала и заявилась прямо на «Стрелец», - Галка от этих слов сразу проснулась. Села на кровати, завернувшись в одеяло и с интересом спросила.

- И что?

- Что, что. Встретили Новый год. Она притащила две сумки жратвы, ребята сейчас доедают. Потом, перепихнулись с ней, и вот я пришёл тебя обрадовать. Мне старпом вкатил отпуск. Она, видишь ли, решила с недельку пожить на «Стрельце». Теперь мне её приказано доставить в Минск, - следующий вопрос Галки поставил Егор в тупик.

- Почему на коробке? Есть же комната. В этой комнате пусть и поживёт.

- А ты? Вернёшься в свою дачку в Мечников?

- Зачем. Вместе с ней и поживём. Мужчина ты сильный, думаю на нас обеих хватит. Я ещё никогда втроём не пробовала. Твоя жена, всяк не чужая нам женщина. Можно сказать родственники в какой-то мере. Ты ей про меня сказал?

- Сказал. Только для шведской семьи она ещё не созрела, - и добавил – я пока тоже, но в твоих словах есть рациональное зерно. Надо подумать.

- Ты думай, а пока будешь думать, отыимей меня, пожалуйста. Я с прошлого года не сношалась, ждала тебя, - на удовлетворение любовницы ушло немного времени, учитывая её физиологические особенности и по пути на судно, Егор задумался над сложившейся ситуацией в его жизни: «То, что семейной жизни с Людкой не будет, я уже не сомневаюсь. Здесь только вопрос времени. Однозначно нужно разводиться, чем раньше, тем безболезненно это будет для меня и для неё. Галка, идиотка, со своим предложением пожить втроём. Хотя. Интересно, как отнесётся к этому предложению Людка».

Егор к подъёму уже был на судне. Открыл каюту. Жена спала. Пошёл в столовую. Пусто. Судно будто вымерло. Только дежурный дремал в дежурке. Благо ветер успокоился. Егору тоже захотелось спать. Он вернулся в каюту. Залез на второй ярус койки и заснул. Проспал да обеда. Потом собрались с Людкой и поехали в Кёник.

До Минска доехали без особых разговоров. Людка молчала, молчал и Егор. Не о чем уже было говорить. Оба понимали, что это конец их семейной жизни, но всё-таки ещё оставалась надежда, что каким-то чудом всё восстановиться и будет как раньше.

В Минске Егор сказал Людмиле о предстоящем походе в Алжир. Людка просила мужа не разводиться и принять решение о разводе по возращению из похода. Какая ему разница, всё равно он всё это время будет в море и подумает. Она, тоже подумает и постарается измениться. На том и порешили. Егор вернулся на «Стрелец», правда, отгуляв весь отпуск, так неожиданно добытый ему Людкой у старпома. По крайней мере, Егор наигрался вдоволь с сыном.

Вернувшись в Балтийск, он пошёл на квартиру в Камсигале. Квартира была пустой. Хозяйка сказала, что его женщина, уехала и оставила ей ключи, заявив, что она уже сюда не вернётся. В начале посёлка Камсигал, жила с двумя детьми старшая сестра Галки. Егор с Галкой несколько раз ночевали у неё, пока он не снял комнату. Егор зашёл к её сестре. Сестру звали Светлана. Та рассказа ему, что Галкиного матросика комиссовали по здоровью. Он поехал в свою Москву, а Галка уехала с ним. Вот так и разрулился этот любовный треугольник. Егор будет поддерживать дружеские отношения со Светланой и через несколько лет она сообщит ему, что Галка тогда ещё, вышла замуж за своего матросика. Он её долго лечил и теперь она ждёт ребёнка. Счастлива безмерно. Галка говорила ей, что любит мужа и не изменяет ему, а он без ума от неё и от их будущего ребёнка. Вот так. Сделай женщину счастливой, и она тебе будет верна до конца жизни. Тем более Галка уже нагулялась дальше некуда. Как-то она заявила одному подвыпившему нахалу, который пытался её снять в ресторане: «Мужик, если на тебя повесить столько членов, сколько я видела, ты будешь похож на ёжика».

«Стрелец» готовился к походу. Начался предпоходный аврал. Каминскому стало не до женщин. Впереди ждали проливная, Ла-Манш, дружище Бискай, соскучился поди без Егора, и легендарная Средиземка, где куда не кинь взгляд, живая тысячелетняя история.

Лиепая, завод в Тосмаре – Рига, центр подготовки в Болдерае.

Лодку, которую должен был сопровождать «Стрелец» в порт Оран надлежало забрать в Лиепае на заводе в Тосмаре, так назывался район города. На этом заводе пришлось поработать и Егору. Будучи курсантом, когда его смена была расходной, их нередко посылали работать в цеха этого судоремонтного завода. Заводу плюс, лишними рабочие руки некогда не бывают и курсантам польза, завод то судоремонтный, можно так сказать, теория устройства судна в реалии изучать. Подготовка специалистов в 337 ШСРПС, всегда находилась на высоком надлежащем уровне.

Лодка была дизельная, но имела возможность нести на борту ракеты. На заводе её доводили до ума. Снимали, что не положено иметь Алжиру, а ставили, то что положено. Экипаж лодки был пока ещё только советский. Самое неудобное заключалось в том, что границу «Стрельцу» закрыли в Балтийске, а значит в Лиепае никому на берег схода нет. Разве только командиру и замполиту.

В Лиепае управились за пару дней. Взяли курс на Ригу. Лодка теперь шла в фарватере «Стрельца». Северо-восточнее Лиепаи начиналась область замерзающей Балтики. Хотя льдов не было, обстановка могла измениться в любой момент.

В пригороде Риги, Болдераи, находился военный цент подготовки морских офицеров, дружественных Союзу государств. В этом центре на лодку, зайдёт алжирская часть команды и уже совместный алжирско-советский экипаж поведёт лодку в порт Оран, а вернее в Алжирскую военно-морскую базу в Мерс-эль-Кебир. Согласно, международных правил, лодка пойдёт в надводном положении.

Пришли в Ригу. Отшвартовались в военной гавани. Стали ждать, пока соберутся и погрузятся на лодку алжирцы. Стоянка затягивалась, и сколько предстояло ещё ждать в Риге, не знал никто, имея дело с арабами, тем более в прошлом французской колонией, ждать можно было вечность. Слова порядок и французская колония не совместимы.

Шаврин вспомнил, что в Риге на буксире служит его кореш по Лиепайской школе, Володя Прудников. Договорись со старпомом, что из военного городка они не ногой, но товарища нужно проведать. Отпустил скрепя сердцем эту троицу. Что же ему оставалось делать. Вот какие мысли кружили в голове Андрея: «Уйдут сами. Им по возвращению после Алжира, по домам. Срок службы подходит к концу, они уже ничего не боятся. Молодые остались в Балтийске, у них ещё нет виз. Эта троица и на руле и в боцкоманде и в катерной команде и сигнальщики, и старослужащие, мать их подери, которым уже и сам чёрт не брат. Каминский, этот флибустьер закоренелый, ещё и киномеханик. Они отлично понимают, что без их «Стрелец» с места не сдвинется, не то, что проведёт лодку в Алжир. Из рулевых на борту Хорошев, и эта троица. Боцкоманда состоит из боцмана Фёдоровича и того же Шаврина. Даже Маслов совершенно забыл о существовании Каминского, и не трогает его, отрываясь на других членах команды».

Вовку Прудникова быстро нашли на рейдовом буксире. Товарищи обрадовались встрече. К сожалению, у моряков со «Стрельца» не было денег. Им же закрыли границу, а значит, любые советские купюры автоматически становятся контрабандой, если они не занесены в таможенную декларацию. Если же занесены, то тем более должны быть предъявлены таможенникам по возвращении в Союз. В магазине внутри базы, Егор усмотрел отличный снегокат для сына Максима. Выход, как всегда, нашёл Егор. Он предложил Прудникову одолжить ему 100 советских деревянных рублей, а по возвращении в Союз, он, как только получит валюту, вышлет Прудникову 10 рублей бонами. Всё так и сделали. Просто, под честное слово Егора, Володя Прудников дал ему 100 рублей. Не нужны были никакие расписки – залогом являлось доброе и честное имя и потерять его хуже смерти. Егор купил снегокат за 75 рублей. Дорогущая по тем временам игрушка. На остальные взяли пять бутылок водяры. Ребята Прудникова встречно выставили три бутылки и устроили мощную пьянку на буксире. Участники - троица со «Стрельца», Прудников и два молодых матроса с буксира. К компании присоединилась и кок буксира. Женщина лет двадцати пяти и более. Довольно уже потасканного вида, но как говорится и рак на безрыбье рыба, особенно если её предстояло ставить раком.

Пьянка шла под воспоминания школьной жизни. Закуска была, но на неё особо не налегали. Вскоре уровень опьянения достиг черты сексуального влечения. Посовещавшись, пришли к решению. Морякам со «Стрельца» нужно, как тогда говорили, размагнититься. Дама была не против сношаться со всеми тремя. Понятно дело в порядке живой очереди. Первым она выбрала Каминского. Она Егору была совсем не симпатична. Заниматься с ней интимом, ему не особо и хотелось, он идти на три месяца с воздержанием хотелось ещё меньше. Пришёл на выручку Прудников Володя, который заявил: «Нет не красивых женщин, есть мало водки». После третьей стограммовки Егор созрел. Володя Прудников протянул Егору презерватив, намекнув, что дама уже отправила несколько человек лечить триппер. Вышли в другую каюту. Каминский первый раз в своей жизни использовал изделие №2. В народе, в шутку называли противогазы изделие №1, презерватив №2, ластик №3, а галоши №4. В каждой шутке, только доля шутки. Советский презерватив мало чем по жёсткости и толщине резины отличался от противогаза.

Прежде чем впустить член Егора в себя, дама рукой проверила наличие у него презерватива. Это характеризовало её с хорошей стороны. Потом пришла очередь Калягина и Шаврина. Вот Володе Шаврину, к сожалению, не хватило изделия №2, но Вовка решил рискнуть. Рискнуть то он рискнул. Вот только уже в море, Володя лечил триппер у судового доктора в долг, за две бутылки коньяка. Размагнитились, набрались как зюзики и пошли на «Стрелец». Они обещали старпому вернуться до нулей на судно. У трапа матросы столкнулись с Иваном Михайловичем. Первый помощник возвращался на судно из базы. Моряки остановились, чтобы пропустить помощника вперёд на трап. Маслов посмотрел на них и только покачал головой, мол: «Молодцы!». Все трое молча согласились с ним: «Молодцы. Что тут скажешь».

Утром, всем троим было плохо от слова, смертельно плохо. Особенно тяжело переносил похмелье, как всегда Егор. Боцман, не понятно на кой, затеял красить правый якорь! Надо спустить за борт штормтрап, вывесить беседку и найти из троих одного самоубийцу, который в таком состоянии, согласится лезть за борт. Каминский сразу заявил Фёдоровичу: «Фёдорыч, ты можешь меня убить здесь, но за борт я не полезу. Какая мне разница умереть от твоей руки или за бортом. Мой сын всё равно, останется сиротой. Это будет на твоей совести». У Калягина и Шаврина аргумента в лице ребёнка не было, и они просто без аргументов, категорически отказались лесть за борт. Потом, никому не было понятно: «Ну, на кой сейчас нужно красить якорь?» - Каминский даже съязвил по этому поводу: «Боцман, может ещё его и заточить, чтобы лучше в грунт входил». Пришлось боцману самому лезть за борт и красить свой якорь. Ну, если приспичило человеку, то в чём дело. Сам и крась. Пока боцман болтался за бортом, сыграли «Боевую тревогу». Теперь пришлось старика в экстренном порядке эвакуировать на борт. За ночь вся акватория покрылась довольно толстым льдом. «Стрелец» хоть и всепогодное судно, но не ледокол. Существует опасность повредить льдинами винты. На помощь пришёл буксир, на котором вчера гудели Каминский и компания. Буксир обломал лёд вокруг «Стрельца» пробил проход в море и освободил ото льда подлодку. «Стрелец», лёг на выход из базы, следом пристроилась лодка. На палубу буксира высыпали все вчерашние собутыльники и кок. Они, прощаясь, махали руками. В ответ махали и матросы «Стрельца». По всей базе пронёсся протяжный гудок «Стрельца». Ему серией долгих гудков ответил буксир, а потом буксир поддержали все корабли, стоявшие в базе. Всё! Поход начался.

Сквозь льды.

До траверса Лиепаи, где закончится ледовый пояс, надлежало пройти более 180 миль. В обычной обстановке, плёвое дело, но не в ледовой. Не разгонишься. Как уже говорилось «Стрелец» не ледокол. Шли на малом ходу. Маневрируя во льдах. Выискивая по тёмному цвету льдин, более тонкий лёд. Почти сутки на судне не давали отбой «Боевой тревоги». Особенно пришлось тяжело Каминскому, Калягину, Шаврину. Они как сигнальщики всё время находились на сигнальном мостике. Разделив пространство по курсу и по бортам на три сектора, моряки постоянно изучали лёд и передавали сведения на ГКП. Там командир принимал решение на манёвр. На морозе, ветру пришлось находиться более 20 часов! Когда холодно, начинается обильное мочевыделение. А с мостика не ногой. Первое - «Боевая тревога». Второе - ледовая обстановка и лодка за кормой. Выручил боцман. Притащил ведро, чтобы в него мочились сигнальщики. Зимние куртки на меху, канадки, конечно, согревали матросов, но Егор не учёл обувь. В сапогах и одних носках на железной палубе, 20 часов даром ему не прошли. Потом, всю жизнь его ноги, страшными болями, напоминали эту проводку лодки во льдах. Прошли Лиепаю и «Стрелец» вырвался из ледового плена. Дали отбой тревоги. Егор переоделся. Отогрелся немного и заступил на рулевую вахту к рулю. По крайней мере, на ГКП было тепло. Вся команда валилась с ног. Все и командир, и офицеры провели 20 часов на своих боевых постах. Спустя 24 часа после выхода из Риги, Егор, сдав вахту Калягину, свалился в каюте. Он проспал восемь часов без еды и воды. Тяжело начался этот поход, но главные проблемы их ещё ждали впереди.

Потеря лодки!

Проливную прошли спокойно. Лодка в надводном положении. Шпионы крутились вокруг на катерах: «Да и чёрт с ними. Лодка то, уже по сути Алжирская. Нам какое дело. Доведём до места и всё. Домой», - думал, Егор, стоя у борта. Его уже не интересовал ни Копенгаген, ни Дворец Гамлета. Ничего не интересовало, скорее бы уйти на берег с этих кораблей и как же ему надоело это море.

Бискайский залив в своём репертуаре. Качнул. Не без этого. Прошли и его. Атлантика как всегда, спокойная большая пологая волна. Из-за лодки тащились на малом ходу. К концу февраля прошли Гибралтарский пролив и вошли в Средиземное море. Считай, что уже у цели. Значит дошли.

Не доходя 30 миль до побережья Алжира «Стрелец» лёг в дрейфь. Лодку взяли на корме на бакштов, в простонародии толстый канат, которым привязали нос лодки к корме судна, чтобы её ненароком, куда не несло течениями. Спустили катера. Решили отмыть подводников в душах «Стрельца». Грязные они все, в чирьях, белые как смерть. Да! Та ещё картина. Володя и Егор с Палычем возили подводников сначала на судно, потом на лодку.

Переходом командовал какой-то подводник капитан 1 ранга. Его привезли, и он отправился с Башуном в сауну. Потом к Башуну в каюту пьянствовать водку.

Каминский, Шаврин и Калягин, Палыч, как заводные мотались на катере. Егор, уже в наглую, прыгал с борта на катер, и как пират перемахивал на палубу через фальшборт. Уже никому не было дела до морских правил, даже Фёдорович махнул рукой на этого раздолбая. К двум часам ночи всё, наконец-то, закончилось. Вовка на руле. Егору заступать в четыре часа на вахту, которую называли, собакой. Каминский, только положил голову в каюте на подушку, как его растолкал старпом.

- Егор! Вставай! На катер! - Каминский взвыл!: «Блин ну когда же это закончится!» - Баринов продолжал, - давай отвезём капраза и отдыхай, тебе же на вахту в четыре и мне тоже. Ну, вставай! Пошли! - Егор матюкаясь в душе, поднялся и они с Андреем подошли к катеру. В катере уже сидел злой как сто китайцев Палыч.

- Ну где этот капраз? Где он ходит? - накинулся механик на старпома.

- Похоже, он заблудился на судне? - высказал предположение Егор.

- Похоже так, – согласился с ним Баринов. Вдруг все трое услышали какой-то стук внутри корпуса судна. Пошли по коридорам и нашли капраза. Он пьяный в сиську, ломился в дверь лаборатории, дубася её ногой. Насилу притащили его к катеру и почти на руках передали с борта на катер. На лодке его приняли подводники. Баринов спустился в лодку. Егор и Палыч дрейфовали на катере рядом с лодкой. Вернулся Баринов. Подняли, слава тебе Господи, катер. Егор собрался идти в каюту как его окликнул старпом.

- Каминский отдавай бакштов.

- Что? – переспросил Егор старпома, не веря своим ушам.

- Капраз приказал. Они пойдут сейчас в Мерс-эль-Кебир.

- Офигеть, что происходит! – вырвалось у Егора, но приказ он выполнил и отправился спать.

В четыре часа Каминский поднялся на ГКП, менять Вовку на рулевой вахте. Пришёл и старпом. Стали меняться. Вовка испугано доложил Егору

- Лодка ещё в три часа свалила. Куда их понесло?

- В Мерс-эль-Кебир. Капраз приказал. Андрей мне сказал ещё ночью.

- Слушай Егор у них же связь только УКВ. А она уверено работает только в поле видимости.

- Вовка, ну какое тебе дело? Свалили и хрен бы сними. Ты бы видел, какой он это капраз, пьяный был. Лыка не вязал. Чуть дверь ногой не высадил на главной палубе в лабораторию. На руках грузили на катер и там бойцы вносили в рубку. Нажрались с Башуном. Ладно, иди ты уже отдыхай, - Вовка спросив разрешения, ушёл вниз. Каминский, штурман Шарапов и Баринов остались нести вахту втроём. «Стрелец» уже без лодки дрейфовал в Средиземном море, ожидая рассвета. Никто ещё на его борту, не знал, что их ждёт с первыми лучами солнца.

Командир судна Башун проспался и с сильного бодуна поднялся на ГКП. Пока ещё замыленным взглядом он окинул ходовую рубку. Потом уставился на Каминского и спросил с мощным выхлопом.

- Как обстановка? – Шарапов и Баринов находились в штурманской рубке.

- Лежим в дрейфе. На море штиль. Видимость 7 миль, - доложил Каминский.

- Лодка как? – поинтересовался Башун.

- Откуда мне знать, где та лодка, если она ещё в три часа ночи ушла, - в воздухе повисло предгрозовое напряжение. Башун медленно, но уверено лишался похмельного синдрома. Вот оно самое эффективное средство от бодуна. Потерять подводный ракетоносец!

- Как ушла? – только он и смог выдавить из себя. Потом, уже совершенно осознано уставился на Каминского, не веря своим ушам, спросил ещё раз.

- Как ушла? Ты что Каминский сдурел? Я тебе сейчас пошучу. Где лодка! – уже заорал он во всю глотку. Из штурманской рубки выскочили старпом и штурман. Башун угрожающе пошёл на Каминского. Егор, уклоняясь от рук Башуна, который пытался его схватить, бегал между оборудование ходовой рубки.

- Кто отдал бакштов, - ревел командир. Егор нечего лучше не придумал, как сказать взбесившемуся командиру.

- Я отдал бакштов! – зря он так откровенен был в этот момент с Башуном. Тот, покраснел, словно варёная креветка, потом побелел и уже спокойно заявил.

- Всё. Я тебя гад, убью и меня ещё наградят, - Башун решительно направился к Каминскому. Егор спрятался за локационной станцией «Дон», чтобы выиграть время, и прокричал.

- Старпом мне приказал. Его и спрашивайте! - Башун остановился. Повернулся к Баринову и опять заорал, но только одно слово.

- Андрей-й-й! - Каминский и Шарапов пулей, от греха подальше, выскочили на крыло мостика, и задраили на всякий случай бронированную дверь. Хорошо, что Башун, пришёл без пистолета, иначе Каминский уже беседовал бы со своими благородными предками. О чём там беседовали командир и старпом, можно было догадаться по жестикуляции Башуна и растерянном виде Баринова. Итогом их беседы стала «Боевая тревога»!

Дежавю! Опять на сигнальный мостик и опять таращиться на воду. В этот раз искать подлодку, которую профукали из-за пьянки отцов-командиров. Одно радовало, нет мороза. Только радость была не долгой. Взошло солнце, и сигнальщики вспомнили, что они у берегов Алжира, а не у Лиепаи. Хотя пар костей не ломит. Терпимо.

Лодки нигде не было. Локатор тоже не давал отметки мало-мальски схожей с рубкой подлодки. Сигнальщики, поделили, как и в Рижском заливе, но уже весь горизонт на три сектора и внимательно всматривались в море. Лодки и след простыл. Егора посетили тревожные мысли: «Ерунда какая-то получается. Куда же она делась. Нырять они, говорят, не могут. Экипаж там не подготовленный для погружений, только для надводного перехода. Лодка не банка шпрот. Её и «Дон» должен видеть хорошо, но нет же не хрена! Блин, а если её захватили какие-нибудь сепаратисты, их тут пруд пруди. А эта дура, да ещё с ракетами. Долбанут ракетой по кому-нибудь. Хотя. Если они нырять не могут, некому, то уж ракету запустить и подавно не смогут. Вот только куда же она делась. Мистика. Теперь я крайний получаюсь. Скажет Андрюша: «Я ему не приказывал. Он сам это сделал». Всё! Пойду под трибунал, как враг народа. Мы, то на палубе, со старпомом были вдвоём. Вот я влип».

Дали радио в Москву о потери лодки. Приказ из Москвы – «Искать!». Пошли вторые сутки как все не отходили от мест. Только сбегали по очереди в гальюн. Анна Ивановна пыталась как-то накормить моряков, но Башун на неё всех собак спустил, она даже заплакала: «Вот сволочь! Пропил сука лодку, а на женщине злость срывает. Она, то в чём виновата. В том, что в отличие, от него старается добросовестно выполнять свои обязанности и заботится о личном составе», - думал Егор, смотря на плачущую Анну Ивановну и всматриваясь в горизонт. Лодки нигде не было.

Утром на третьи сутки, когда моряки валились с ног от усталости и недосыпания, пришёл приказ из Москвы: ««Стрельцу» следовать в Мерс-эль-Кебир». Лодку так и не нашли. У всех было очень скверно на душе: «Кто его знает этих арабов. Шлёпнут меня без суда и следствия как крайнего. Наши проглотят, как пить дать», - боялся Егор.

Подошли к длинному трёх километровому молу отделявшему аванпорт базы Мерс-эль-Кебир от моря. Сигнальщики ещё находились на мостике и в бинокли стали изучать базу и суда стоявшие в ней. Чудо! Их лодка преспокойно стояла у стенки! Они её двое суток ищут, а она в базе!

Встали на якорь. Стали ждать лоцмана или хотя бы добро на вход в базу. Очередное ожидание. Этот поход сплошные поиски и ожидания. На минарете завыл муэдзин, призывая к намазу. Прошёл слух, что лоцман будет к 16 часам. Команда ждёт. Вот уже и 17 часов. Нет лоцмана.

Терпение Башуна лопнуло. Приказал спускать катер. В катер сели Палыч на руль, Егор, Вовка, Сергей Калягин и старпом Баринов. Отвалили от борта и взяли курс на вход в базу между молами. На длинном моле в его окончании что-то типа бастиона-башни с советской 37-мм спаренной автоматической корабельной артиллерийской установкой В-11. На моле ни души. Только поёт муэдзин на минарете. Катер со «Стрельца» идет в аванпорт военно-морской базы.

Катеру оставалось пройти ещё треть пути, когда со скрипом открылся люк на артиллерийской башне и из него вылез заспанный алжирский вояка с красным флажком в руке. Солдат почесал в паху и стал делать взмахи флажком. Так сказать давать отмашку.

- Приветствует нас! – почему-то решил Андрей.

- Он отмашку даёт! – закричал Егор!

- Да, нет приветствует нас! Не видишь, что ли показывает на ворота!- продолжал нести ахинею Андрей. Видно ему солнце голову напекло. Солдат вставил себе в рот свисток и засвистел. Из башни повыскакивали ещё два солдата. Заняли места за орудием и стали наводить стволы на катер. Егор закричал Палычу.

- Палыч отворачивай на хер от ворот! Если вмажут одного большого куска не найдут не то, что от нас, от катера! Отворачивай! – Егор услышал, как лязгнули затворы на пушке и в стволы ушли десять, по пять на ствол снарядов. Такая пушка стояла на плацу в Лиепайской школе и на ней курсанты отрабатывали основы военно-морского дела. Егор был хорошо знаком с этим оружием и знал эффективность его огня. Катер отвернул и пошёл прямо на пушку. Алжирцы в свою очередь подняли стволы вверх. Егор глянул на Вовку и Сергея. Ребята побледнели. Они тоже хорошо знали все возможности этой, как её называли на флоте «хлопушки». Теперь дошло и до Баринова. Катер, ткнулся кранцем в тетрапод, это фигурный железобетонный блок, служащий волнорезом. К ним спустился алжирский солдат и спросил что-то на французском. Увы! Из всех кто находился на катере, на французском никто не говорил. По английский немного Егор. Алексей Матвеев к тому времени ушёл вообще из Гидрографии, Он не простил командирам свой арест. Солдат ждал. Баринов решил блеснуть английским.

- Do you speak English? – алжирец отрицательно помотал головой. Некто не знал, что делать и как с ним общаться. Неожиданно выдал перл Палыч.

- Sprichst du Deutsch? – все офигели от Палыча! Солдат радостно закивал головой и затараторил по немецкий

- Ja, ich spreche Deutsch, Ja, Ja, ich spreche Deutsch.

- Ну, давай Палыч скажи ему, что нам нужен телефон, - насел на механика старпом.

- Так всё. Я только эту фразу по немецкий и знаю ещё со школы, - ответил Палыч.

- Что и всё – разочаровано, переспросил Баринов.

- А, нет, ещё знаю, - вспомнил Палыч и крикнул алжирцу - Hände hoch!- солдат в удивлении отшатнулся, но руки поднял.

- Ты ему ещё скажи Гитлер Капут и мамка яйки, млеко - съязвил Егор и добавил – Полиглот хренов. Что делать то будем? - он достал сигареты, хотя на катере категорически не положено было курить. Ну, так и на пушку переть, как дураки, тоже было не положено. Солдат увидел у Егора в руках сигареты и оживился.

- Cigarettes. Cigarettes. Cigarettes., - Егор задумался. Спустился на нос катера и передал солдату пачку «Астры». Солдат закурил. К нему спустились и остальные двое. Тут опять переклинило Андрея.

- Егор давай нападём на этих вояк и повяжем. Их только трое. Ты, да я. Сами справимся с ними. Вот ещё и Сергей с Шавриным помогут. Давайте пока они не ждут, - Егор посмотрел на старпома и подумал: «Точно парню башку напекло», а в слух, только сказал.

- Андрей Владимирович. Ну что за ребячество. Ну, право, - Егора поддержал Сергей.

- У этой пушки расчёт семь человек. Мы в школе учились и тренировались семеро,- солдат как будто понял намерения Баринова, поднялся на башню и что-то крикнул в люк. Оттуда вылезли ещё четверо, он их угостил сигаретами. Вот как раз и весь артиллерийский расчёт. Палыч посмотрел на старпома и подколол.

- Ну что Андрей, пропало желание заниматься рукопашным боем, - тут осенило Егора. Он стал махать рукой и подзывать солдата с флажком, которому давал сигареты. Солдат спустился к Егору. Егор приложил руку к уху и сказал.

- Телефон! – алжирец радостно закивал головой и повторил несколько раз.

- Тéléphone. Bien. Тéléphone. Bien, - оказывается, телефон на всех языках так и звучит - телефон. Вопрос решили. Солдат отдал команду товарищу и тот побежал по молу, а бежать ему три километра. Самый надёжный телефон в мире, правда, не самый быстрый. Палыч, пошутил по этому поводу, показывая на бегущего солдата.

- Вон телефон побежал, - оставалось только ждать. Опять ждать! Пока ждали возвращения телефона, скурили с алжирцами ещё пачку «Астры». Егор, смотря на солдат подумал: «Вот они парадоксы военной жизни. Ещё полчаса назад, эти вояки готовы были разнести наш катер в щепки, а теперь сидят, улыбаясь вместе с нами курят наши сигареты. Ведь, по сути, солдаты всех армий, это не кровожадные убийцы, они просто выполняют свой долг. Впрочем, как и мы». Наконец вернулся телефон. Он показал рукой на мол. По молу в их сторону двигался джип. Джип остановился и из него вышли два офицера. Солдат с флажком окликнул Егора и показал флажком на ворота. Егор обратился к механику.

- Палыч заводи пошли к машине, - и затем к старпому – Вот Андрей Владимирович, теперь приглашают. Вернёмся домой, зайдите в церковь и поставьте свечку Николаю Угоднику. Он от Вас сегодня смерть отвёл, – Баринов ничего не ответил Каминскому.

Пошли к машине. Офицеры, оказывается, отлично говорили по русский. Теперь пришла очередь Баринова.

- Что у вас случилось, и что вы хотите? – спросили офицеры у Баринова.

- Нам обещали лоцмана в 16 часов, а его не было и в 17 часов, - озвучил претензию Андрей.

- Правильно. Вон лоцман отправляется к вам, - офицер показал на лоцманский катер, - сейчас 16 часов. Не по Москве, а по Алжирскому времени, - матросы все втроём засмеялись. Вспомнилось Бисау и перевод часов. Это в одну речку, дважды нельзя войти, а в дерьмо вляпаться можно сколько угодно раз.

Катер вернулся на «Стрелец». Следом подошёл и лоцман. Подняли катер. Сыграли тревогу. Пошли в базу. Отшвартовались. Всё! Приключения закончились? Как-бы не так.

У трапа «Стрельца» алжирцы выставили часового с карабином и примкнутым штыком. В этот раз, не как в Мозамбике охранять судно, а не допускать схода на берег его команды. Егор попытался, взяв мяч, отправится на волейбольную площадку рядом со стоянкой судна и на трапе ему в грудь упёрся штык часового.

- Ты что чурка! – крикнул Егор и предплечьем правой руки сбил штык в сторону. Солдат отскочил на стенку. Каминский пёр на него, как бык с красными от ярости глазами. Солдат приготовился к выпаду и уколу штыком карабина, а Егор, уже намеревался обезоружить его отработанным приемом рукопашного боя. Сзади на юте закричал старпом.

- Каминский! Отставить! – Егора на трапе за руки схватили Вовка и Сергей.

- Ты что? Сдурел? – шептал ему на ухо Калягин, пока они вдвоём затаскивали его на борт судна.

- Достали эти чёрножопые! То пушку наводят, то тут карабином размахивает! А главное пушка и карабин – наши, Советские! Вот и вооружаем эту срань на свою голову, - сдали нервы у Каминского. Надо сказать, что нервы у всех были на взводе, такого паскудного похода «Стрелец» ещё не знал. Каминский не унимался. Он подошёл к борту и запустил в часового волейбольным мячом. Мяч попал солдату в голову и отскочил на стенку. Часовой злобно взглянул на Каминского. Егор показал ему известный жест рукой, означавший конский член. Алжирец понял смысл жеста. Он, вскинув карабин, лязгнул затвором, загнав патрон в патронник, он прицелился в Каминского. По закону, солдат был прав! Каминский совершил нападение на часового находящегося на посту, и тот был вправе стрелять на поражение. Понимал ли это Егор в тот момент. Да, конечно понимал. Но раздражение, копившееся за этот не лёгкий месяц, взяло верх. Прорыв через льды, пьянка и потеря лодки, в чём он был косвенно виноват и дальнейшая бессмысленное прочёсывание моря в её поисках сделали своё дело. Так они и стояли. Смотря с ненавистью в глаза друг другу. Советский моряк и алжирский солдат, целившийся ему в грудь из советского самозарядного карабина Симонова. Рядом с Егором встал Баринов. Он был в форме советского морского офицера. Видно погоны со звёздами подействовали на часового. Он опусти карабин.

- Егор, иди ка ты в каюту. Хватить с нас сегодня игр со смертью. Это мой приказ – Андрей говорил тихо, без эмоций.

- Есть, - также тихо ответил Каминский. Ещё раз бросил злобный взгляд на солдата на стенке и ушёл в свою каюту. На этот день приключения все-таки закончились.

Никаких последствий для Каминского за инцидент у трапа не было. Старпом никому ничего не доложил, а из команды, кто был свидетелем стычки с часовым, никто не стуканул. Да и что могли сделать с Каминским? Лишить его визы? Так она ему самому уже не была нужна. Егор решил после окончания срока службы уйти с флота и не скрывал своего решения ни от товарищей, ни от командования.

Стала, известна история произошедшая с лодкой, после того как она ушла в Мерс-эль-Кебир. Откуда Володя знал, что на лодке только УКВ, не известно. Скорее всего, от одного из наших подводников, которого возил в душ на «Стрелец». Пьяный капраз повёл лодку в базу. Понятное дело её засекла береговая охрана. Лодка идёт на базу. В эфир не выходит. Не отвечает на сигналы. Сыграли тревогу. Послали на перехват МПК, который накануне Союз им и продал, кто-то из судов дивизиона и проводил этот МПК в Алжир. Тормознули лодку. Высадили вооруженный десант на неё. Положили всех на лодке пьяными мордами на пайолы. Потом лодку за ноздрю и на буксире притащили в базу. Поставил её к стенке. Команду, советскую и алжирскую, в камеры для разборки. Что это за клоуны такие на ракетоносцах катаются в непотребном виде. Тем более Алжир – мусульманская страна. Пока разобрались. Пока с Москвой переговорили. Вот двое суток и прошло.

Днём устроили команде автобусную экскурсию в город Оран. Всё дорого. Нищая страна. Беднее Мозамбика. Грязь! Антисанитария! Док по возвращению всех заставил вымыть руки в обрезе с хлоркой. На трапе положили мат, пропитанный крутым раствором той же хлорки.

Единственной достопримечательностью была видневшаяся вдалеке крепость. Говорили, в ней снимали в 1953 году французский фильм «Граф Монте-Кристо» с Жаном Маре, в главной роли. Крепость в фильме выдавали за замок Иф. Да ещё одна крепость на скале. В ней якобы спаслись жители во время эпидемии чумы. Вот, пожалуй, и все.

Стоянка в Мерс-эль-Кебир, была не долгой. Команда «Стрельца» без сожаления покинула не гостеприимный порт и взяла курс домой. Поход явно не удался. Благо валюта у всех осталась не тронутая.

Понятное дело, загнали на неделю в огород. Никто даже не захотел организовывать охоту на кальмаров. Покидало судно в Бискае. Прошли уже набившую оскомину проливную. Наконец вышли на приёмный буй Балтийска. В этот раз добро на вход получили сразу. Прозвучала «Боевая Тревога! Вот «Стрелец» и дома!

По тревоге Егор и Сергей с боцманом стояли на баке, на брашпиле. Отдавали якоря. Судно маневрировало в гавани. Разворачивалось, чтобы подбить корму к стенке, на своё постоянное место стоянки. На стенке толпились погранцы, таможня, встречающие друзья и родственники. Только обтянули швартовые и поставили сходню-трап, на борт поднялись погранцы и таможня. Делать им особо на судне было нечего. Поэтому они быстро открыли границу и покинули борт. Пока Егор, зачехлял брашпиль, Сергей ему неуверенно сказал.

- Слушай! Я когда разворачивались, на стенке кажется, видел твою Людку.

- Да не может быть. Она в Минске и откуда ей знать, когда мы возвращаемся. Сами толком не знали, - возразил Егор.

Дали добро подняться на борт, встречающим родственникам. Каминский, предчувствуя не ладное, отпросился у боцмана и прошёл через весь «Стрелец» в корму. Встав, у трапа на шлюпочную палубу он увидел на юте свою жену Людмилу! Калягин не ошибся. Егор спустился на ют. Подошёл к Людке. Она увидела мужа. Обрадовалась и тут же спросила.

- Ты валюту получил? – нет, она не спросила мужа: «Как сходили? Тяжело было? Опасно или нет?» Она даже не поздоровалась или поцеловала его. Она сразу спросило о главном. О главном в её семейной жизни с ним. О валюте!

Если у Егора ещё и были, какие то надежды на дальнейшую семейную жизнь с этой женщиной, то здесь на палубе они развеялись как дым и навсегда.

Глава шестнадцатая.

Превратился ангел в стерву.

Скажите, говорят, укусившая какая из себя?

Я говорю: обычная, и рост не с бугая,

Такая симпатичная, не думал, что змея!

Юрий Визбор

Встреча в Балтийске.

На палубу «Стрельца» поднимались остальные гости и родственники членов команды. Каминские стояли у правого борта. Людка повторила свой вопрос.

- Валюту ты получил?

- Валюта будет в лучшем случае через неделю,- ответил Егор.

- Хорошо. Я буду ждать.

- Где ты собираешься ждать? На «Стрельце»? Исключено. Я тебя сам за шиворот выставлю с судна. Это во-первых. Во-вторых, я тебе уже говорил, валюта дана мне для личного пользования и поэтому ты о ней забудь. Дать тебе её или нет - это я решаю сам. И вот, что Людка. Не буди во мне зверя. Поле этого похода, не только я, вся команда на взводе. Это тебе не Новый год. Смотри девка, доиграешься. Забыла, как последний, хер без соли в Балтийске доедала. Так я тебе напомню. Здесь не Минск матери моей нет.

- Ну, прости. Я же хотела как лучше. Приехал вот встретить тебя. Сын тебя ждёт. Он уже всё понимает. Начал говорить. Всё говорит, папа, папа и показывает на твою фотографию. Прости меня, я же тебя люблю, - Егор при упоминании сына немного смягчился.

- Деньги ты любишь, а не меня.

- Деньги. Да. Как же нам жить без денег. Так как жили тогда в Балтийске. Как ты сам говоришь, последний хер без соли доедали. Теперь же можем пожить и хорошо. Есть же деньги. Скоро твоя служба закончится, приедешь в Минск. Не хочешь на автосервис иди в свою милицию. Ну а мне дай последний раз купить себе хорошие вещи. Ведь это наверняка последний поход твой за границу. Потом будем как все. Ты дома будешь и сын с нами. Всё Егорушка, всё будет хорошо и опять, будем жить, как жили без ссор. Это эти деньги проклятые нас такими сделали, - Егор слушал жену и в чём-то с ней соглашался: «Возможно, она права. Эта валюта и эти деньги не таким как она глаза застилают. Может она в чём-то и права. Всё-таки сын. С ним как быть. Плохо если я его оставлю. Хорошо буду дальше смотреть на её поведение. Чем чёрт не шутит, может и одумается».

Не один Егор был шокирован появление Людки на палубе «Стрельца». Был ещё один человек в команде судна, который очень внимательно наблюдал за происходящим на палубе. Неожиданно по громкой связи прозвучала команда: «Матросу Каминскому прибыть на ГКП».

- Стой здесь. Я скоро. Только узнаю, что от меня хотят, - Егор побежал по трапам и палубам на ходовой мостик. Он открыл дверь с мостика в ходовую рубку и вошёл.

- Прошу разрешения,- как положено, произнёс Егор. В рубке находился только старпом Баринов. Он повернулся к Егору и спросил.

- Как она узнала, когда мы приходим?

- Думаю источник тот же - особист, - поделился своим предположением Егор.

- Что она собирается делать?

- Ждать валюту. Её только это, похоже, и интересует, - потом Егор решил нарушить субординацию и обратился к старпому по-дружески, - слушай Андрей, дай мне дня три. Я увезу её в Минск, а валюту возьму у ребят на «Андромеде». Мне её выходки самому уже осточертели.

- Хорошо Егор. Действуй. Можешь сегодня уехать? Чтобы она не оставалась на «Стрельце» на ночь.

- Да конечно. Не переживай проблем не будет. Прямо сейчас и начну действовать. Думаю, через час, нас уже не будет на борту.

- Тогда удачи тебе и не пуха не пере.

- Иди ты к чёрту, - они обменялись рукопожатием, и Егор вернулся на палубу, где его ждала жена.

Каминский подошёл к ней. Он не хотел вести её вовнутрь судна. Посадил жену на баночку, в простонародье скамейку, у рубки дежурного и наказал сидеть и ждать его. Отправился Каминский на «Андромеду», она стояла на своём месте. Разыскал Колесникова.

- Игорь! Здорово! – моряки обнялись.

- Как сходили? Тут о вас всякую бадягу несут, что вы лодку просрали?

- Потом Игорь всё тебе расскажу. Потом. Мне сейчас нужно две книжки бонов. Через неделю получу за Алжир, верну. Устроишь?

- Сделаем Егор. Посиди, подожди, сейчас найду, - Игорь ушёл искать валюту. Егор остался ждать. Вернулся Колесников не прошло и пяти минут. Передал Егору две книжки по 25 рублей и сказал.

- Парни спросили для кого. Сказал для тебя. Сразу дали. Тебя помнят на «Андромеде», - и немного выждав вдруг выдал, - Женька тебе ждала. Ждала до последней минуты. Я не всё понял. Короче. Она поцеловала меня и просила предать тебе. Вот дословно: «Я будут помнить тебя и я сожалею, что однажды поспешила с отказом». Только я ничего не понял, какой отказ, ты же спал с ней. Чего я не ожидал от Женьки, она плакала, - Каминский, стиснув зубы, чтобы самому не пустить слезу, молча пожал руку Колесникову. Выждав несколько секунд, чтобы спазм отпустил горло, спросил.

- Игорь водка есть? - Колесников открыл рундук-бар, достал бутылку водки. Передал Каминскому. Он молча открыл бутылку. Налил по сто грамм в два стакана. Один передал другу

- Выпьем за наших девчонок, чтобы «Пегасу» всегда было семь футов под килем. Давай за тех, кто в море. Кто сейчас стальным форштевнем режет волны Биская. Пусть им сопутствует удача и пусть их добром встретит Владик. Пусть их хранит святой угодник Николай, - они выпили. Колесников не удержался и даже прослезился. Ему тоже в душу запала Катя. Потом вытирая глаза сказал.

- Ты. Ты хорошо сказал. Так хорошо. Давай за их трудолюбивые ручки, красивые ножки и светлые головки, - опрокинули ещё по сто грамм. Егор ещё раз поблагодарил Игоря за помощь с валютой и отправился назад на «Стрелец» за женой.

Людка сидела на баночке где он её оставил. Каминский зашёл в каюту. Переоделся. Взял документы, деньги и снегокат, что купил в Риге сыну. Вернулся на ют и попросил дежурного по судну.

- Вызови Вовку к дежурке. Мне надо спешить на дизель. Искать его некогда по судну, - дежурный передал по громкой связи: «Матросу Шаврину прибыть к рубке дежурного». Вскоре появился Вовка. Увидел Людку. Обрадовался. Они обнялись и поцеловались. Егор подождал, пока они закончат приветствовать друг друга, и обратился к другу.

- Всё? Нацеловались? – открыл одну книжку бонов, вырвав десять рублей и со словами, - перешли Прудникову в Ригу, наш долг ему. Я отвезу Людку в Минск и вернусь через три дня, - передал боны Шаврину, а затем обратился к жене.

- Чего ждёшь? Целуй Вовку, и поехали в Кёник. Если хочешь успеть в «Альбатрос», - Людка сразу засуетилась. Чмокнула Шаврина в щёку и побежала за мужем к трапу. Пока шли по причалу дивизиона, она спросила, мужа.

- Это что у тебя не пойму за штука такая? Почему ты Шаврику оставил боны?

- Это снегокат, типа санки такие. Максиму купил в Риге. Валюта за этот снегокат.

- Как, эта ерунда стоит 100 рублей! Зачем ребёнку такие дорогие подарки. Сейчас лето будет, а до зимы он уже вырастит. Тратишь валюту бес толку. Мне бы лучше отдал, я бы ею по-умному распорядилась.

- То, что ты ею распорядилась бы по-умному, я и не сомневаюсь. Это моя валюта и я ею распоряжаюсь так, как считаю нужным. Всё - заткнись.

Пришли на вокзал в Балтийске и выяснилось, что у Егора нет советских денег. Они же только час как вернулся в базу из-за границы. Он спросил жену.

- Деньги есть советские?

- Нет. Откуда? Какие были, я потратила. Думала, ты получишь, - ответила жена. Егор ей не поверил: «Чтобы ты хитрожопая колхозница, поехала и без денег. Отлично ты знаешь, что нас могут тормознуть на рейде. Тем более идём из Алжира, а там та ещё эпидемиологическая обстановка» - подумал он, а Людке просто сказал.

- Хорошо. Сейчас продам часть валюты, вот и будут деньги. Только в Балтийске её берут в два раза дешевле, чем в Кенике. Но делать то нечего без денег в дизель не пустят, - поставил снегокат и стал искать глазами кому бы предложить боны. Хитрость Егора сработала. Людка, начала лихорадочно рыться в своей сумочке, и радостно сказала.

- Вот в сумке завалялись двадцать пять рублей, - и протянула купюру мужу. Егор взял деньги и посмотрев на жену с ухмылкой сказал.

- Это у тебя, то четвертак завалялся. У тебя медный пятак не заваляется. Кому ты Людка в уши дуешь. Смотрю я, ты никаких выводов не сделал из нашей договорённости перед походом. Ну что же, ты свой выбор сделала. Сделаю и я свой, - они сели на дизель Балтийск – Калининград.

На заставе, Егор предъявил Паспорт Моряка со штампом прописки по дивизиону. Людка справку разрешающую ей проезд в Балтийск. Когда контролёр возвращала Людке справку, Егор ловко её перехватил. Действительно справка было выдана недавно и действительна она полгода. Штамп пересечения заставы Балтийска стоял за три дня до прихода «Стрельца». Где и с кем эти дни жила его жена он спрашивать не стал, всё равно правду не скажет. Как женщины проводят ночи в Балтийске, Каминскому было очень хорошо известно и не по рассказам, а из личного опыта: «Спи ты, с кем хочешь, мне всё равно. Главное, чтобы не наградила меня триппером» - только и подумал он, но разрешение на пересечение заставы у Людки забрал.

Магазин «Альбатрос» в Калининграде обслуживал моряков заграничного плавания за боны. Вход в магазин разрешался по Паспорту Моряка или справке, выданной жене моряка в пароходстве или командованием части. Такую справку Егор сделал жене. Цены в магазине были в десять раз ниже розничных, но главное, в этих магазинах реализовывали отличные заграничные вещи. Конечно, все гонялись за джинсами, и стоили настоящие штатовские джинсы, не Польские или стран ближнего зарубежья, а именно оригинал USA, 7 рублей, бонов. Это на деревянные рубли – 70 рублей. Если же с этими штанами выйти из магазина, то их без разговоров, прямо у дверей, фарцовщики возьмут за 250 рублей. Правда, нарваться на эти штаны в магазине, например Егору, за три года – не удалось ни разу. Не беда. Другие вещи были не хуже. Одежда, обувь, бельё, головные уборы, продукты питания, игрушки, товары на любой вкус и цвет. Только бы хватало валюты. Товар, продавался без ограничения. Некого не интересовало, сколько бонн, и как заработал их покупатель. Есть Паспорт Моряка или справка – милости просим. В отличие от советских магазинов, работники «Альбатроса» всегда были вежливы и предупредительны. Находясь в магазине, моряк чувствовал себя как за границей, только, что все говорили по русский.

Зашли в магазин. Егор показал охраннику свой Паспорт Моряка в развёрнутом виде. Охранник только кивну головой, а вот справку Людмилы он изучил и жестом пригласил их в магазин. Егор достал не тронутую книжку бонов. Протянул её жене.

- Хорошо, иди, покупай себе что хочешь. Вот книжка. Остальные 15 рублей мои, - она схватила книжку и убежала, даже не поблагодарив мужа. Действительно, а за что это она его должна благодарить. Она была так с детства воспитана и искренне убеждена, муж её обязан содержать. Она, его по ночам ублажает, рожает ему детей, растит их, а он обязан её всем обеспечивать. Эта была всенародная идеология! Вряд ли Егор смог бы в одиночку её поменять. Егор вспомнил, как в океане он читал Энгельса. Хорошо поэтому поводу высказался основатель марксизма. Смысл его высказывания сводился к тому, что только брак, основанный на любви, является нравственным. Далее он прямо заявил: «Брак по расчету довольно часто обращается в самую грубую проституцию - иногда обеих сторон, а гораздо чаще жены, которая отличается от обычной куртизанки только тем, что отдает внаем свое тело не сдельно, как наемная работница, а раз и навсегда продает его в рабство». В отличие от Егора, Людка не была знакома с трудом Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства». Она вообще за свою жизнь прочла только Букварь, кстати, гордилась своим невежеством. Зря она не читала книг. Иначе бы знала, что её муж уже подвёл под решение с ней развестись, целое научное обоснование, да ещё какое! Основателя Марксизма, самого Фридриха Энгельса, а суть заключалась в следующем: «Если нравственным является только брак, основанный на любви, то он и остается таковым только пока любовь продолжает существовать. Но длительность чувства индивидуальной половой любви весьма различна у разных индивидов, в особенности у мужчин, и раз оно совершенно иссякло или вытеснено новой страстной любовью, то развод становится благодеянием как для обеих сторон, так и для общества. Надо только избавить людей от необходимости брести через ненужную грязь бракоразводного процесса». Егор не зря проводил свободное время в море за чтением книг из судовой библиотеки. Он отлично понимал, что спорить с Энгельсом, в советском обществе, это равносильно, сразу пустить себе пулю в висок. Размышление Егора о любви, семье и обществе с его нравственностью прервала подскочившая к нему жена.

- Мне ещё надо валюта. Я присмотрела себе костюм английский, блузку тоже английскую и мне не хватает на итальянские туфли. Дай ещё!

- Нет, больше ты не получишь ничего. На остальную валюту я куплю подарки отцу, матери, брату, - отрезал Егор.

- Зачем на них тратить валюту! Они не заслужили этого. Ты же не знаешь, как они ко мне относятся, - Людка по своей деревенской привычке открыла пасть на весь магазин. Окружающей повернули головы и уставились на Егора и Людку. Егор от злости побелел. Он схватил жену за локоть и с такой силой сжал его, что она только охнула и присела. Правда, сразу и заткнулась. Егор поднял жену за локоть и тихо сказал ей.

- Ещё звук и отберу валюту, справку и выкину из магазина. Попрошу охранника у дверей, не пускать тебя, да он без справки и не пустит. Если поняла. Кивни. Откроешь рот и всё. Больше предупреждать не буду. Ну! – Людка молча закивала головой. Егор отпустил её. Затем подтолкнув сказал, – пошла! Буду на улице, - сам вышел на улицу и закурил: «Зачем мне этот геморрой. Нет, надо рвать сразу. Зачем трепать себе нервы. Горбатого только могила исправит, а с ней и могила не справится».

Егор ждал жену на улице довольно долго. Он не торопил её: «Всё-таки в последний раз она в этом магазине, пусть насладится хотя бы видом заграничных шмоток. Будет потом, таким же дурам тряпичным рассказывать, как она ходила и выбирала эти наряды», - размышлял Егор, закурив очередную сигарету. Появилась жена. Она пыталась опять объяснить мужу, о необходимости, что-то ей купить и пыталась затянуть его в магазин, но Егор решительно пошёл на трамвай. Что делать. Она последовала за ним. На трамвае Каминские проехали несколько остановок до другого отдела «Альбатроса». В нём продавали продукты, напитки, косметику, сигареты, спиртное. Не обращая внимания на Людкины протесты, он купил подарки родителям и брату. Вернулись на железнодорожный вокзал ждать поезда на Харьков, билеты купили до Минска.

Дома всё было как всегда. Брат слушал музыку. Отец выпивал. Мать вечно больная и недовольная всем. Только Максим радовал Егора. Он был единственным существом на этой Земле, кого по настоящему, любил всей душой Егор. Егор вручил подарки родным. Отец, принимая подарок, посмотрел на жену и невестку и заявил.

- Я всегда говорил и знал, что Егор приедет с подарками, а вы обе только каркаете, - о чём шла речь, Егор не выяснял, да и зачем ему это надо.

Время в играх с сыном пролетело быстро. Хотя снега уже на улице не было, но Максиму понравился снегокат. Он, не слезал с него прямо в квартире, изображая поездку на мотоцикле. Забавно и интересно наблюдать за малышом. Егор радовался, что всё-таки смог приобрести эту вещь. В Минске такого, не найти, а главное ребёнок был в восторге. Пришло время возвращаться в Балтийск. Егор собрался и повернувшись к жене сказал.

- Мне нужны деньги на дорогу,- на что получил неожиданный ответ.

- А у меня денег нет. Я думала, ты мне дашь.

- Как это нет. У тебя на книжке 600 рублей.

- Я купила себе на эти деньги кожаное пальто, - Егор просто не поверил тому, что услышал. Потом к нему вернулась его спокойствие и рассудительность, свойственная его характеру в экстренных ситуациях.

- Значит, ты покупаешь себе кожаное пальто на последние деньги и тебя не останавливает, то что муж с тобой собирается развестись? Интересный ход.

- Да! Личные вещи при разводе не делятся! – выкрикнула Людка, выдав себя с головой.

- Значит, ты уже всё рассчитала и подготовилась. Кстати, ты меня сегодня ночью триппером не наградила? – Людка от неожиданности и неготовности к такой смене темя разговора, проговорилась

- Нет…- и покраснев, поняла, что попалась. Даже отскочила к сыну, догадавшись, что муж ей устроил ловушку.

- Не бойся. Я тебя не трону. Сношайся, с кем хочешь. У тебя скоро появятся на это вполне законные основания. Неужели ты думала, что я не догадаюсь, как ты провела в Балтийске три дня, пока ждала «Стрелец». Если мне надо, поверь, я узнаю уже завтра, где и с кем ты провела эти ночи, - Людка побледнела и молча схватила сына, даже прикрылась им. Егор усмехнулся.

- Мне ты уже давно безразлична. Твоя выходка с деньгами поставила последнюю точку в нашем с тобой романе. Считай, ты обменяла, мужа на кожаное пальто. Привыкай к роли проститутки, начало хорошее, кожаное пальто за 600 рублей. Только следующие гонорары будут меньше, - и тут Людка поняв, что всё действительно кончено, бросила мужу..

- Не будут. Я себе найду лучше тебя.

- Желаю удачных поисков, - Егор открыл шкаф. Взял свою рубашку, что брал в Польше. Димка давно на неё глаз положил. Брат теперь работал на Тракторном заводе и вот-вот должен был идти в Армию. Егор вышел в зал. Димка сидел на диване и слушал музыку в наушниках с проигрывателя «Аккорд». Егор показал ему: «Сними». Димка снял и уставился на брата.

- Тебе нравилась эта рубашка. Держи, - Егор бросил ему на диван рубашку и продолжил, - мне нудны деньги на дорогу. Если есть дай. Вернуть не смогу. Не успею. Тебя заберут служить, пока я получу за Алжир.

- Тебе сколько? – брат достал портмоне.

- Четвертной будет в самый раз, - Димка достал и отдал купюру Егору. Они, попрощались. Егор знал, что не скоро увидит брата. Точно уже не в этой жизни. С женой он не стал прощаться. Даже не зашёл в комнату, несмотря на то, что там его ждал Максим. Теперь отцу и сыну, придётся отвыкать друг от друга, и это будет очень болезненно для обоих.

Светка из Белого Дома.

Балтийск, встретил Егора весной и солнцем, но на душе у него скреблись кошки. Надо принимать решение. На «Стрельце» Каминский доложил старпому о своём прибытие и попросил у него несколько листков пищей бумаги. В каюте написал заявление в народный суд Ленинского района города Минск. В заявлении указал, что просит развести его, без его присутствия, так как служит на флоте, а корабль находится в постоянной боевой готовности или в море. Это, по мнению Егора, должно было «избавить его от грязи бракоразводного процесса». Также в заявлении, он указал, что претензий по разделу имущества не имеет. Это ход, он сделал, чтобы Людка не сильно артачилась и согласилась на развод. На главпочтамте оформил заказное письмо с уведомлением о получении, адрес суда знал ещё по делу Круподёрова, когда его вызывали в суд для дачи показаний по факту задержанию этого рецидивиста. Выполнив, на первый взгляд эти формальные процедуры, он почувствовал огромное облегчение, как после похорон. Так бывает, когда покойника закопали и все осознали, что возврата больше нет. Вечером он решил сходить в ресторан «Дружба», от Димкиного четвертного ещё оставались 15 рублей. К сожалению Егора, Ольга уволилась с «Золотого якоря» и уехала с мужем в Приморск. На этот раз он решил сходить в кабак один. Хотелось посидеть, выпить хорошего вина покушать и под музыку обдумать всё происшедшее с ним.

За все годы службы в Балтийске Егор завёл знакомства во всех ресторанах и барах города, разве, что только в ресторане «Балтика» у него не было связей среди работников ресторана. Этот ресторан находился в районе Комендатуры и был обычной столовкой, где после 19 часов играл ансамбль и бегали официанты. По сути, она как была столовкой, таковой оставалась и вечером. Посещали его в основном морпехи. Как правило, в своей форме, чёрном пэша и сапогах. Поэтому, когда хотелось острых ощущений или помахать кулаками, мушкетёры шли в «Балтику». Садились за столик. Выпив слегка, дожидались появления постояльцев из полка морской пехоты. Один из моряков громко бросал фразу: «Что-то воняет сапогами! Вам не кажется друзья?», а второй ему вторил «И нестираными портянками!», - этого было достаточно для начала драки, а там как карта ляжет. Драка была всегда славная, а когда появлялся патруль, благо комендатура рядом, обе стороны улепётывали от патруля вместе. Убежав, шли пить мировую. Таким образом, Егор подружился с командиром инженерно-десантной роты капитаном Иконниковым и инструктором рукопашного боя полка прапорщиком Мартыненко, но в этот вечер ему хотелось одиночества.

В «Дружбе» столики на четыре места. В одиночестве Егору не удастся остаться, но по его просьбе к нему посадили трёх женщин. Одну из них он встречал в этом ресторане, но знаком не был. Заказал вина, холодное и горячее, минимальный набор на вечер. Из вежливости представился, но разговор решил не заводить. Выпил в одиночестве, даже не предлагая дамам. Этим, дав понять им, что ему не до них. Вскоре заиграла музыка, усилился гул народа в ресторане. Егор понял, для подумать, он выбрал не то место, а так получается другого места он и не знает. Пока его соседки танцевали, он всё-таки на время сосредоточился на своих проблемах: «Интересно сложилась моя службы, я либо в море, либо в кабаках, но ведь не один я такой. Такова жизнь всех холостых и не только холостых, моряков. По крайней мере, Балтийска. Значит, женившись так рано, я обрекал свою семью на развод. Получается, по любому, один конец. Живи я в Балтийске, а Людка в Минске, итог имеем на лицо. Живи мы оба в Балтийске? Первый год она боялась. Не было своего жилья. Никого она не знала. Сидела дома, да и зима. Отсутствие денег играло свою роль. Вот потом, когда она оперилась бы, завела знакомых, подруг, да при таких деньжищах, можно и квартиру снять не то, что заткнуть рот любой хозяйке квартиры. Результат я видел недавно. Только приехала и снялась в кабаке. Да в этом городе, дождей, блядей и велосипедов идти некуда. Я же с ребятами снимал в кабаке не девочек, а чьих-то жён. Интересно сколько их было за три года». – Егор, прикинул, сколько женщин он снял только в кабаке: «Получается два десятка, но это только мои, а ребята? Пускай Леха и Сашка не в счёт, а Колесников, не меньше моего. Из них только половина разведены, остальные отдыхали пока мужья в море. Как мне одна заявила «Что я дура, ждать его и воздерживаться от интима? Я за три месяца мозгами двинусь, сума сойду. Пока молодая я хочу сношаться, бабья молодость короткая, уже даже через несколько лет, кому я буду нужна? Он же меня и бросит. Да и что тут такого? Какая измена? Я его люблю! Мне надо это, как любой бабе, как лекарство. Это просто физиология. Не одна нормальная женщина не выдержит более трёх месяцев без мужика, а затем тяжёлых для себя последствий в организме и башке….». Отчасти она пыталась оправдаться в моих глазах, или объясниться, только зачем ей это. Перепихнулись, провели ночь и разошлись, как в море корабли, а вот судя по народу сейчас в кабаке, она говорила правду. В залах пятнадцать и десять столиков в двух залах. За каждым не мене четырёх человек. Значит две сотни. Из них женщин одна треть. Сколько с мужьями? Единицы и это видно не вооружённым взглядом. Остальные тут случайно, поужинать пришли. Все они, сразу видно, не девочки ромашки. Значит, мой брак был обречён!...». Мысли Егора прервала вернувшаяся за стол его соседка, та, которая ему показалась знакомой. Когда знакомились, она представилась Светой.

- Прости Егор. У тебя что-то случилось? Могу чем-то тебе помочь? – Егор внимательнее рассмотрел девушку. Невысокая, стройная, приятная на лицо, вот только выкрасила волосы в седину. Возраст уже не определить от двадцати до тридцати лет. Голос приятный.

- Да Светлана, случилось. Только вряд ли ты сможешь мне помощь. Наверное, мне теперь уже никто не сможет помочь.

- Что так всё плохо?

- Нет не плохо, а скорее наоборот, всё решилось, - и решил объяснить ей, в чём дело.

- Я сегодня отправил заявление на развод с женой.

- Понятно. Знакомо. Я тоже, когда разводилась, переживала. Теперь видишь, жива и весела, хотя пережить те минуты опять не хотелось бы. Может, пойдём, потанцуем? Ты теперь мужчина свободный. Завидный жених, - Егор усмехнулся своим мыслям: «Действительно Я к этому событию готовился долго. Нужно жить дальше. Девчонка эта Света, похоже, с мозгами и внешне приятная. Пойду и я потанцую». Светлане он только протянул руку и помок встать из-за стола. Они отправились в круг танцующих.

Остаток вечера в ресторане Егор провёл со Светланой. По закрытии ресторана он решил проводить её домой. Света оказалась жила в общежитии Хлебозавода. В Балтийске эту общагу называли Белый Дом. Стояла она напротив вокзала, рядом с Пентагоном, по дороге в гарнизонную баню, в которой часто парился Егор с компанией. Света пригласила Егора на чашечку кофе. Он согласился. Кто же откажется от утренней чашечки кофе, да ещё поданной в постель обнажённой женщиной, после бурной ночи. Тем более, по определению самой Светланы, он теперь мужчина свободный. Поднялись на второй этаж. Света жила в конце коридора в комнате справа. Одна в комнате. Было поздно и пора укладываться спать. Девушка что-то хлопотала по хозяйству, Егор сидел на стуле за столом. Комнатка была меленькая, три на три метра. Открылась дверь и в комнату, как к себе домой, зашёл Евгений, руководитель ансамбля игравшего в ресторане «Дружба». Они были знакомы. Женька-музыкант и Егор. Недавняя пассия Егора, Галка, уехавшая с женихом в Москву, родственница Евгению и его сестре солистки ансамбля Елене. Неожиданно. Светлана растерялась. Егор сообразил, что эту клумбу окучивает Женька, но Егора пригласила, Света и он не собирался просто так отступать. Драка тут не вариант. Егор боец. Женька музыкант, хоть и крепкий парень, но понятно не соперник Каминскому, не дело это бить приятеля. Не красиво, и другие не поймут, и осудят. Надо как то разруливать ситуацию. Групповой секс по тем временам не был популярен, и Егор его не признавал никогда. Конечно, было исключение, на лайнере «Украина», но там совсем другая ситуация. Её можно скорее назвать групповым изнасилованием. Женька тоже не намерен уступать. Ситуация патовая. Женька сел на стул за стол. Светка продолжала копошиться на отделённой занавеской кухоньке. На столе лежала колода карт. Женька взял карты. Перетасовав её. Посмотрев на Егора предложил.

- Сыграем, - затем, перевёл взгляд на Светку, стоявшею к ним спиной.

- Сдавай! В двадцать одно, – сразу сообразил Каминский. Егор выиграл. Женька встал и по английский ушёл. Светка ничего не поняла и только спросила Егора.

- Он что нечего не сказал?

- Сказал. Сказал что фортуна сегодня не на его стороне, - а про себя подумал: «Вот я впервые выиграл в карты ночь с женщиной. Главное, чтобы игра в карты на женщин, не стала вредной привычкой. Главное, в другом. Проиграй я, и я бы конечно ушёл. Только чем отличается моя жена от этой женщины. Штампом в паспорте и тем, что она мать моего ребёнка. А допустим этот ребёнок не от меня. Остаётся только формальность, условности придуманные людьми и этими же людьми нарушаемые».

Ночь они провели прекрасно. Оба остались удовлетворёнными. Света действительно работала на Хлебозаводе. Побывала замужем. Развелась. В области живёт её мать. Она ей оставила дочь. Сама работает в Балтийске. Женька иногда к ней заходит. Обычная история для города Балтийска.

Последний выход в море.

«Стрелец» готовился к выходу в море на гидрологию. Обычная история, если бы не одно обстоятельство. В этот раз на борту на практику пойдут студенты Калининградского технического института рыбной промышленности и хозяйства. Какие специальности, изучали эти студенты, матросам было фиолетово. С одной стороны проблема, сухопутные люди на борту, с другой разнообразие, молодые парни и девчонки, есть с кем поболтать и скоротать время между вахтами. Выход планировали в зависимости от погоды на две недели. После этого выхода в море «Стрелец» ждала катастрофа! Каминский, Шаврин, Калягин уходили на 45 суток на переподготовку на эсминец «Беспокойный», а потом по домам. Никто из них пока не изъявил желание продолжить службу в дивизионе, как вольнонаёмный. Ни командование, ни Маслов не трогали эту троицу, надеясь, что кто-то из них ещё передумает. Старпом Баринов в открытую говорил Егору, что он скоро станет командиром и лучше боцмана, чем Егор, он не видит. Боцман Фёдорович решил вернуться на свои танкера, достала старика школа коммунизма.

Студентов оказалось десять человек. Из них две девчонки. Одна типичная отличница Жанна, а вот вторая, Наташа, черт в юбке. В первый же день она вымотала матросов. Они не понимали, как эта девица умудряется оказываться в разных местах на судне одновременно. Появилось подозрение, что она перемещается на метле. Это было бы полбеды, но это любопытное дитя в очках, оказываясь возе судового оборудование, бросалась к кнопкам, рычагам, тумблерам и тут же пыталась нажать или повернуть их! Это происходило на берегу, а что будет в море? С этой инициативной почемучкой «Стрелец» оказался в настоящей опасности. Энергии у неё хватало на троих. Была надежда, качнёт и этот чертёнок ляжет. Приходилось уповать только на Бога морей, Нептуна.

Старпом Андрей Баринов, сильно изменился по сравнению с Конакри. Он вырос как офицер и моряк. Всё больше и больше уделял внимание кораблю и команде. Моряки его уважали и почти единогласно считали, что с него вскоре выйдет хороший командир судна. Так вот Андрей Владимирович, как его теперь называли все на судне и даже помощники и механики, не надеялся на Нептуна. Он вызвал того, на кого мог положиться и в ком был уверен, матроса Каминского. Егор прибыл по вызову к нему в каюту. Постучал, после разрешения вошёл. Несмотря на то что они были одни, Егор по уставному, подчёркивая так своё уважение, доложил.

- Товарищ старший лейтенант матрос Каминский по вашему приказанию прибыл.

- Хорошо Егор. Давай присядь. Есть у меня к тебе просьба, - Егор присел на диван.

- Слушаю Андрей Владимирович.

- Что нам делать с этой козой в очках Наташей? Она же хуже матроса с кистью. Это явная опасность для судна. Реальный дурак с инициативой на борту, только в этом случае дура с инициативой, - немного успокоившись, добавил, - как неуправляемая боеголовка, не знаешь, куда и когда ударит.

- Только не коза, скорее стрекоза в очках и по скорости перемещения по судну, - оба рассмеялись удачному сравнению. С этого момента все на борту забудут, что девушку звали Наташа, в течение двух дней её даже товарищи студенты, начнут называть Стрекоза. Удачное оказалось сравнение. Егор встал.

- Я понял Вас. Только мне нужны особые полномочия.

- Они у тебя есть, конечно в рамках закона и сам понимаешь, морская традиция…Хотя я мог бы тебе о этом и не напоминать.

- Всё будет в рамках закона. Можно идти Андрей Владимирович?

- Да иди Егор, я в тебе не сомневался, - Егор вышел из каюты старпома. Не теряя времени отправился на ют, там постоянно кучковались студенты и молодые матросы. Он не ошибся, Стрекоза была на месте, а это уже половина успеха, не надо её ловить по всему судну. Егор взял пустое оцинкованное ведро. Схватил Стрекозу за руку и потащил по коридору. Наташа стала упираться и кричать

- Куда ты меня тащишь?- за ними последовали и матросы и студенты.

- В тюрьму! Ты всех достала Стрекоза.

- Я тебе не Стрекоза, я Наташа!

- Была Наташа да вся вышла. Теперь Стрекоза, зловредное насекомое и будешь сидеть в клетке. Всё пришли, - они зашли в каюту Егора. Он слегка толкнул девушку на стул. Та села. Егор поставил ведро.

- Вот твой гальюн. Еду я тебе принесу в каюту. Спать наверху. Шмотки из твоей каюты, Жанна соберёт. Дверь будет закрытая постоянно. В лабораторию пойдёшь со мной, под конвоем. Когда я на вахте сидеть в каюте, под замком. Вот так, допрыгалась Стрекоза. Устроила на боевом корабле чёрт знает что. Управы, видишь ли, на неё нет. Лезет везде! Всё своими ручонками хватает. Тебе разве не говорили, ничего без спросу на корабле не трогать. Говорили! Не дошло через уши, дойдёт через задницу. Это приказ старпома, - Егор, повернулся и вышел из каюты, закрыв дверь на ключ. Наташа начала кричать и стучать в дверь. Все студенты и молодые матросы ошалело смотрели на Каминского. Молодые слышали о том, что он ничего не боится и даже командир называет Егора, флибустьером, но такого от него не ожидали. Только Калягин и Шаврин отнеслись к происходящему спокойно. Они знали Каминского уже четыре года, ещё со школы, и понимали, он в очередной раз, что-то затеял. Стрекоза уже ревела и всё стучала в закрытую дверь. Все вернулись на ют, оставив девушку в каюте продолжать плакать. На юте Егор закурил и спокойно сказал.

- Пусть поплачет. Меньше писать будет. Носится по судну, всё нажимает и поворачивает. Нечего я её научу Родину любить. Не таких, в меридиан вводил. Ревёт ещё? – спросил Каминский прислушиваясь, - так, похоже, наревелась, - потом повернулся к Сергею Калягину.

- Серёга можно тебя попросить, приведи её сюда, а по дороге разъясни ей, что не надо во мне будить зверя. Добро!

- Добро, командир, - ответил по старой школьной привычке Сергей. Взял ключ и пошёл за Наташей. Через две минуты в дверях надстройки показалась зарёванная Стрекоза и улыбающийся Калягин. Девушка, сопя носом, уставилась на Каминского.

- Что надо сказать дяде? – издеваясь, спросил её Каминский.

- Больше не буду.

- Что ты не будешь? Конкретно. Здесь тебе флот и будь любезна выражаться конкретно и по делу.

- Больше не буду везде лезть и всё трогать…- и посмотрев на Калягина, добавила, - и тебя командир буду слушаться, - видно пока шли Сергей ей разъяснил политику Партии и Правительства и кто такой Каминский.

- Ну, вот и хорошо, - уже примирительно сказал Егор, но тут же добавил, - учти Стрекоза, только трепыхнёшься и в клетку. Если хочешь, сейчас есть время или после ужина, пойдём по судну я тебя лично отведу во все отсеки и всё объясню и покажу. Договорились?

- Договорились! – повеселела девушка и уже не возражала против прозвища Стрекоза. Егор смотрел на неё и думал: «Ох, девонька, зачем тебе это море и корабль, здесь не таким зубрам рога обламывали и жизни калечили, вот возьми для примера мою жизнь. Как старуха Пушкинская я у разбитого корыта. Тебе, то зачем это всё», - ему стало жаль девочку. Он встал, подошёл к ней. Прижал её к своей груди и поцеловал в лоб. Потом держа в руках её голову, спросил глядя в глаза.

- Мир?

- Мир, - ответила девушка и чмокнула Егора в щёку в знак примирения. Справедливости ради, стоит сказать Каминский, посвятил ей весь вечер, и они облазили весь «Стрелец». Даже с разрешения старпома на ГКП поднимались. Девушка успокоилась, а вот прозвище приклеилось. Она первое время огрызалась, но потом махнула рукой и стала отзываться на Стрекозу.

На следующий день «Стрелец» вышел в море. В команде судна появилась новая буфетчица, Алевтина, девушка двадцати лет, приятой внешности, фигуристая, уроженка Балтийска.

За время выхода в море в каюте Каминского организовался клуб любителей анекдотов. В свободное от вахты время и по окончании рабочего дня у Егора собирались Шаврин, Стрекоза, Алевтина, два молодых матроса, один из которых Витя Терещенко, и студент Василий, воздыхатель Стрекозы, Единственный кто упорно называл её Наташей. Это и понятно. Расположившись в каюте, кто, где мог, травили анекдоты, под кофеёк пока не кончился, потом под чаёк. Непросто травили, а записывали. Разработали систему записи анекдота. Писали только смысловые, ключевые слова, а порой и дно слово. Доходило до смешного. Кто-то называл два или одно слова все смеялись и отметали анекдот, как уже записанный. Так к концу выхода, в тетрадке значилось 1200 анекдотов. Егор, впоследствии, удачно использовал этот опыт. Будучи шпионом и работая под прикрытием по легенде корреспондента газеты «Демократический Тильзит», Егор в ресторане или в компаниях, на спор утверждал, что на любое слово расскажет анекдот. Это слово прозвучит в анекдоте или даже будет нести смысловую нагрузку. Он никогда не проигрывал. Такие способности быстро делали его своим в любой компании и располагали к общению, что и надо шпиону.

Через неделю начался шторм. Ветер крепчал. Поднялась волна. Стало понятно, что при таких погодных условиях никакой гидрологической практики у студентов не будет. Командир, принял решение идти домой, в Балтийск.

После очередных посиделок у Каминского, когда он готовился идти на мостик, менять Калягина на руле, Стрекоза напросилась посмотреть шторм наяву. По приказу старпома, чтобы студенты не шастали по верхним палубам, а таких увальней запросто смоет за борт, все двери наглухо задраили и выход наружу только через ГКП. Такая адреналинщица, как Наташа, не могла упустить шанс испытать шторм на себе. Эта мелкая Стрекоза, оказалась разрядницей по скалолазанию, и решение старпома поручить её Каминскому было верным. Она не укачалась и даже наоборот, её веселила качка. Егор в свою очередь, привязался к этой девчонке и уже больше потыкал ей, чем гасил её энергию. Он решил так.

- Стрекоза. Сделаем так. Я поднимусь в рубку. Если там нет шефа или старпома, я открою дверь и подам тебе знак. Будешь ждать в коридорчике, но только как мышка, каюта шефа рядом. Пойдём чуток попозжа, чтобы Шарапов сменил Брюзгина. Борис свой парень не будет возражать, - девушка захлопала в ладоши и запрыгала на месте. Потом чмокнула Егора в щёку. Знала бы эта Стрекоза, чем для неё обернётся знакомство со штормом, поумерила бы свой пыл.

Каминский поднялся на ГКП. В рубке был уже Шарапов. Калягин недовольно проворчал.

- Где ты ходишь. Давай меняться, - в рубке было темно, только светились панели приборов, а за бронированными дверями ревел шторм. Море разбушевалось на все шесть баллов. Егор открыл дверь и подал знак девушке. Та легко взбежала по трапу в рубку. Изумлённая открывшейся ей картиной, так похожей на космический корабль, она восторженно воскликнула. На её возглас вышел Борис. Со света он не рассмотрел кто это и спросил.

- Кто тут пищит?

- Я – ответила девушка.

- Кто Я

- Я, Стрекоза! – Сергей и Егор засмеялись в голос. Борис вернулся в штурманскую рубку. Наташа стояла, широко расставив ноги. ГКП располагался на десяти метрах над уровнем моря, это третий этаж дома, и поэтому эту часть судна кидало по большой амплитуде. «Стрелец», то ложился на борт, и кругом сияло звёздное небо, то проваливался в пучину, и тогда в метре от борта ревело штормовое море. Егор спросил Наташу.

- Ты готова? Открываю дверь.

- Открывай! – и она шагнула на правое крыло мостика. В этот момент «Стрелец» лежал на левом борту, а кругом сверкали звёзды. Наташка, ухватившись за леер, с восхищением смотрела в глубину Вселенной! Только при шторме, нет статического положения ни у кого и не у чего. «Стрелец» провалился в волну! Рядом с девушкой уже в полной темноте ревело бешено море, звёзды, пропали в мгновение, а их заменила, солёная пена и гребни гор-волн. От страха Наташка мёртвой хваткой вцепилась в сталь леера и орала от ужаса, перекрикивая рёв ветра. Егор, ни как не мог оторвать её от леера. Эта скалолазочка намертво вцепилась в трубу ограждения борта. Калягин на руле. Егор закричал в рубку.

- Борис помоги! - Шарапов выскочил из рубки и быстро сообразил что происходит. Они вдвоём смогли отцепить это цепкое насекомое в мокрых джинсах от трубы леера и втащить в рубку. Егор набросился на девушку.

- Стрекоза! Ты сума сошла! Орать над каютой шефа. Давайте с Серёгой отсюда быстро. Если он тебя слышал, то сейчас Башун будет здесь, - потом посмотрел на девушку, на лужу под ней и с удивлением спросил.

- Ты чего мокрая? Волна то до мостика, не достаёт, - Наташ прижала губы к его уху и призналась.

- Я от страха описалась, - Егор только покачал головой и передал её в руки Сергея. Они по быстрому покинули ГКП. Каминский немедленно протёр лужу щёткой с тряпкой и встал к манипулятору. При таком шторме, авторулевой уже плохо держал курс. Башун не появился. Видно принял крики Стрекозы за вой ветра.

К утру вошли в Балтийск. Вечером все пошли провожать студентов в Кеник. Прощались на вокзале. Наташка, похоже, тоже привязалась к Егору. Она всё время, держал его за руку, и прослезилась когда садилась в дизель на Калининград. Больше им не суждено было встретиться. Вся морская жизнь Егор состояла из встреч и расставаний. Он смотрел в след уезжающему дизелю и думал: «Проклят я что ли? Софи, Женька, вот теперь классная девчушка Стрекоза. Такую можно полюбить. С ней весело и интересно, это не дура Людка зацикленная на деньгах. Девчонка много знает. Стремится к знаниям, а любопытства на десятерых хватит. Милое личико, крепкая спортивная фигура». Егор сбросил тоску. Повернувшись к провожавшим друзей членам команды сказал.

- Пошли в кабак. Я угощаю. Надо же отметить наше возвращение с гидрологии и проводы студентов, - Алевтина, Витя Терещенко, Вовка не возражали. Они отправились к вскоре открывающейся «Дружбе».

Переподготовка.

В ресторане Егор встретил Светлану из Белого Дома. Подруги и знакомые называли её «Седая», по цвету её волос. Егор по закрытию ресторана, ушёл с ней в её общежитие. Алевтина в сопровождении Витька и Вовки пошли на «Стрелец», ехать ей домой в Мечниково было поздно. Автобусы уже не ходили, а завтра рабочий день. Утром все встретились на «Стрельце». Как выяснилось на следующий день у Алевтины, день рождения и она приглашает Егора, Вовку, Витька Терещенко и молодого электрорадионавигатора Валеру к себе домой в гости. Егор, отправил молодых за подарком для именинницы, обеспечив их деньгами. Он давно получил, и деньги за Алжир и валюту. Чеки вернул ребятам с «Андромеды», а за зарплату каждый день сидел в кабаках. Вечером собрались дома у Алевтины. Она, как было принято на «Стрельце», в день рождения освобождалась от работ на судне и ждала ребят у себя дома. Стол оказался одно объедение! Алевтина даже превзошла бессменную и непревзойдённую кока Татьяну. Впивали, кушали, танцевали! Алевтина была счастлива она и четыре кавалера. Незаметно вечер подошёл к концу. Моряки начали собираться, чтобы не опоздать на последний автобус. Девушка взяла Егор за руку и попросила.

- Останься, - Егор не стал возражать. Вовка только усмехнулся и ушёл с молодыми.

Утром на автобусе Алевтина и Егор вместе ехали в Балтийск, на этом же автобусе, на «Стрелец» ехала и их легендарная завпрод, начальница Алевтины, Анна Ивановна. Она, конечно, всё поняла и только улыбнулась, когда они с ней поздоровались. Свой человек!

На судне никто ничего из старослужащих матросов делать уже не хотел не сегодня, так завтра им на эсминец «Беспокойный». Чтобы не мозолить никому глаза они спустились в малярку на баке. Вовка решил подколоть Егор.

- Ну, как остался с Алевтиной. Всё хорошо?

- Хорошая женщина мне понравилась, - ответил Каминский приятелю.

- Мне тоже она понравилась, Хорошая женщина, приятная и понятливая, - неожиданно произнёс Калягин. Приятели от неожиданности сказанного уставились на него. Сергей продолжил.

- Я с ней во время Адмиральского часа переспал. Ещё до выхода на гидрологию, на второй день как она пришла на «Стрелец», - уж от кого, но от него, этого Егор не ожидал. Вот он верный, женатик. Калягин к тому времени уже женился.

- А я с ней ночь провёл после кабака, когда студентов провожали, - признался Володя.

- Вот даёт деваха! - В один голос, не сговариваясь, выпалили матросы и засмеялись.

В этот вечер Егор в очередной раз снял женщину в ресторане. Звали её Ольга. Она была на год его младше, разведённая, но уже имела двух детей. Жила в Камсигале, рядом с домом, где в своё время он снимал комнату для себя и Галки. На ночь он пошёл к своей новой знакомой в Камсигал.

Утром, все у кого подходил срок службы к концу, собрались в Военной гавани на стенке у эсминца «Беспокойный». Боцман с эсминца, старший мичман, всех построил и доложил сошедшему с трапа командиру корабля, капитану 3-го ранга о наличии личного состава. Командир обратился к морякам.

- Вот, что товарищи моряки. Вам предстоит переподготовка сроком 45 суток. Так вот. Ни мне, ни Родине, ни флоту, ни «Беспокойному», вы на фиг не нужны. Я полгода наводил на корабле порядок и устанавливал уставную дисциплину и теперь мне дают три десятка анархистов. Я вас даже не пущу на борт. Но мне приказано вами заниматься. Я за вас отвечаю. Значит так. Я думаю, у каждого найдётся в Балтийске жильё или нора. Я прав?

- Так точно товарищ капитан 3-го ранга! – гаркнули в тридцать глоток моряки. Командир продолжил.

- Будете каждое утро приходить сюда к подъёму флага. После переклички, свободны до следующего дня. Суббота и воскресенье можете не приходить. Но если хоть одного не досчитаюсь, в строю, пеняйте на себя. Закрою всех в отсеке и поставлю автоматчика. Всё! До завтра. Разойдись! – моряки разошлись, но потом собрались на совещание и так решили: «Если хоть одна сука не придёт или залетит в комендатуру, сами найдём и похороним в дюнах на «Полигоне Смерти»». Вечером, вся команда, за исключением женатых, не сговариваясь собралась в «Дружбе». К концу вечера, уже не выяснить, кто затеял драку, но примчался комендантский патруль морпехов. Парней начали вязать. Никому не хотелось в отсек под караул на 45 суток. Поэтому морпехов, отметелили, парней отбили, и рассеялись по Балтийску.

Егор и ещё один парень по кличке «Лейтенант», а по паспорту Паша, любил он женщинам представляться как лейтенант. Отправились к Ольге в Камсигал и договорились с ней на время переподготовки снять у неё одну из комнат. Ольга, конечно, согласилась, она с мужем не жила, а деньги всегда не бывают лишними, тем более у неё было три комнаты. На первом этаже в комнате жила её мать. Сама Ольга спала с Егором на втором этаже, а Паше предоставили комнату в детской. Дочь её Аня трёх лет от роду, жила в комнате бабушки, а сын Женька у соседки, подруге её матери. Так Каминский с комфортом устроился на время переподготовки.

Утром все были на построении. Никого не задержали. После поверки всех отпустили. Куда идти? Большинство отправились на пляж. Зашли в магазин. Затарились «Сидром», стоил он чуть меньше рубля. Взяли сразу полсотни бутылок! Чего мелочиться. С трудом дотащили всё это богатство до берега моря. Разлеглись на пляже, предварительно прихватили полотенца со своих коробок. Закопали «Сидр» в песок, оставив на поверхности только горлышки с пробками. Кто хотел, открывал пробку и пил вино. В итоге, на жаре, все вырубились. Свалил здоровый молодой сон. После такого отдыха на пляже парни капитально обгорели на солнце. На следующий день, при построении на поверку, самой популярной садистской шуткой стало похлопать товарища по плечу в знак приветствия. Каминскому в этом повезло. Прежде чем вырубиться, он успел накрыться простынёй. У него обгорела только полоска кожи на голени, но и это было больно.

Все дни моряки, отправленные на переподготовку, проводили на пляже и однажды они наткнулись на «Полигон Смерти», о котором много слышали, но большинство видело его впервые.

После штурма Балтийска Красной Армией в 1945 году в городе и округе валялось, по только приблизительным подсчётам около 70 тысяч тел погибших немецких солдат и гражданских. В дюнах, в метрах двухстах от береговой черты техникой вырыли глубокие параллельные траншеи и в несколько слоёв свалили туда тела. Несколько лет назад повадились на это братское кладбище, мародёры. Они раскапывали могилы в поисках драгоценностей и надо сказать не безрезультатно. Порой в Балтийске, с рук можно было за бесценок купить отличное колечко и даже с камушком. На «Николае Зубове» работал такой морячок-мародёр. Он как на работу ходил на «Полигон Смерти», так это место прозвали жители города. Экипировавшись дипломатом-мыльницей, в котором лежала малая сапёрная лопата и складной щуп, он искал драгоценности и представьте - нашёл. Однажды, пришёл в столовую команды, кинул на стол восемь золотых, некоторые с камушками, сразу видно старинных перстней и сказал: «Всё. Мне хватит. В сапоге у эсесовца были». Он вскоре уволился и уехал к себе на Родину. Результат этих раскопов был у всех на виду. Вся площадь захоронения усыпана белыми человеческими костьми. Какие-то шутники, выложили пирамиду с человеческий рост из черепов. Нашлись на одном из кораблей и патриоты. Они из черепа изготовили пепельницу и очень гордились этим изделием, приговаривая: «Вот настоящее назначения для сверхчеловека, истинного арийца - стать пепельницей на столе советского моряка-победителя!». Правда никто не спросил мнение ветерана-фронтовика, настоящего победителя фашизма, как он относится к этой дикости своих потомков. Власти вяло, но всё-таки пытались бороться с этим фактом массового мародёрства. Посылали периодический на «Полигон Смерти» наряд милиции, иногда там дежурили морпехи, но безрезультатно, за всё время, никого задержать не удалось.

Когда парни и Егор, попали на это место, перед ними открылась картина апокалипсиса. Куда не ступи и не брось взгляд, валялись кости, черепа с волосами, подошвы сапог, ботинок, женские туфли, и шокирующие – детские черепа и косточки! Кто из ребят был навеселе, мгновенно протрезвели. Моряки попятились назад. Все молчали шокированные открывшимся перед ними видом. Вернулись на пляж. До вечера почти никто особо не разговаривал. Думали об увиденном сегодня.

Пройдут годы. Егор создаст военно-патриотические клубы «Поиск» и «Гвардия». Ему с ребятами придётся иногда перезахоранивать останки погибших красноармейцев. Только тогда ему откроются масштабы этой трагедии. Множество брошенных по лесам и полям погибших воинов и это не тела, оставленные при отступлении в 1941 году. Это погибшие в Восточной Пруссии в 1945 году, на территории которую присоединил к себе победитель Советский Союз, обозвав её Калининградская область. Ни одна армия мира, не бросает своих погибших солдат, не захоронив их. Это только прерогатива Красной Армия и её преемниц Советской. Бахвальное и насквозь лживое утверждение «Русские своих не бросают». Как показала история войн, только русские своих и бросают. Если русские не заботятся о своих погибших воинах, какое им дело до мёртвых солдат противника. Егору ещё предстоит долгий и тяжёлый путь познания и осмысления аксиомы, что фашизм и коммунизм, это родные братья близнецы. По сути своей людоедские идеологии, несущие всему миру горе и разрушение. Но это произойдёт в другой жизни, а сейчас Егора ждали потрясение очень даже личного характера. Крайне для него неожиданные и неприятные. Хотя и закономерные при том образе жизни, который он вёл с момента, как оказался в Балтийске.

Гусарский насморк.

Утром в туалете в Камсигале Егор заметил непонятные выделения из мочеиспускаательного канала: «Похоже, я подцепил триппер», - промелькнула у него мысль. Он быстро собрался и отправился в дивизион на «Стрелец» к доктору. Судна на месте, но дока не было, он ушёл в отпуск: «Чёрт! Что такое не везёт и как с ним бороться. Кто же меня наградил? Ольга? Вряд ли. Алевтина может быть или Седая?», - прикинул Егор и отправился в Белый Дом. Там пришёл к Светке. Та сразу всё поняла и предложила ему идти сдаваться в триппербат, в простонародии венерическое отделение городской больницы, сказав, что её наградил Женька музыкант с ресторана, а она Егора. Сама она узнала, что больна только пять дней назад. Пролечилась в больнице, а его не могли найти. Пришлось Каминскому идти сдаваться. Под гарантии врача, о не распространении врачебной тайны, пришлось Егору сдать Ольгу и Алевтину. Врач предложил Егору самому уговорить женщин лечь на четыре дня в больницу для лечения, чтобы не посылать повестку и не привлекать милицию. Пришлось согласиться. Егор отправился к Ольге и Алевтине с радостным известием – они больны гонореей, а наградил их он!

На удивление Егора, Алевтина отнеслась к этому спокойно, она уже была в курсе, что больна и сама собиралась в больницу. Он так и не понял, откуда ей это стало понятно, но не в этом суть: «Теперь Ольга», с тяжёлым чувством подумал Егор. С Ольгой всё оказалась сложнее. Мать двоих детей и работала в прачечной Городского Комбината Коммунальных Предприятий и благоустройства. Ольга, разревелась, услышав такую новость от своего полового партнёра. Как утешить её он не знал, а только подумал: «Ну, а кто виноват? Разборчивее надо быть всем в своих половых пристрастиях и тогда никому не придётся лечиться. Реви не реви, а в больницу пора ехать. Не ждать же действительно милицейский наряд». Ольга собралась, и поехали вместе. Символично. Егор успел только предупредить Пашу-Лейтенанта, что его не будет он в больнице, если не поверят, то могут проверить.

В больнице Егору предстояло в течение четырёх суток, получать каждые четыре часа укол пенициллина. Тогда гонорею лечили ещё обычным пенициллином. Егор стоял у окна и думал о забавной ситуации, в которой он оказался и по его вине, ещё две его женщины: «Всё! С этой половой распущенностью надо завязывать. Пока чего посерьёзнее не подхватил. Например, не дай то Бог, сифилис», - Егора даже передёрнуло от этой мысли, и тут его из задумчивости вывел знакомый голос.

- Больной Каминский! Снимай штаны, будем укол делать. Доигрался гусар. Намотал таки на винт, - он повернулся на голос. В дверях стояла, улыбаясь, Валя! Он тоже улыбнулся ей. Его обрадовала эта встреча: «Правильно она же работает в больнице медсестрой. Вот как встретились», - подумал Егор, спуская штаны пижамы. Валя наклонилась, и ловко сделал ему укол. Потом сказала.

- Егор, вечером приходи на пост. Поболтаем. Рада тебя встретить, но конечно лучше бы при других обстоятельствах, - Егор только развёл руки.

Вечером они встретились на посту дежурной медсестры и проболтали почти до утра. Егор рассказал Вале, что подал на развод, и как его встречала жена, проведя две ночи в Балтийске. Валя поведала ему, что она выходит замуж. Её жених морской офицер и его скоро переводят в Ленинград. Он забирает её с сыном с собой. Егор от души порадовался её счастью. Кто как не она, это счастье заслужила и выстрадала.

В женском отделении больницы Ольга и Алевтина не только оказались в одной больничной палате, но и кровати их стояли рядом. На удивление, эти две Балтийские девицы ещё и подружились, отлично зная, кто на эти кровати их отправил. Чудны дела твои Господи, но это Балтийск! Кто не жил в нём в те весёлые времена никогда не поверит, что такое может быть. Поверьте, может и ещё не такое.

После лечения Алевтина вернулась на «Стрелец», там к её болезни отнеслись снисходительно, несмотря, на то, что она работник пищеблока. Ну, с кем не бывает. Тем более девушка вылечилась, Если быть откровенным, о её болезни, знала только Анна Ивановна. Алевтина ещё до больницы ей всё рассказала. Анна Ивановна, для всех и командира, якобы отправила девушку в краткосрочный отпуск. Используя свои связи по всему Балтийску, не допустила утечки информации из больницы. Настоящий человек и заботливая мать для всей команды была Анна Ивановна.

Ольге пришлось уволиться с прачечной. Виновата она сама. Рассказа матери о своей болезни. Мать её Валентина Петровна работала в той же прачечной, а у той язык, что помело. Так и услужила дочери. Хотя Ольга быстро устроилась в школу завхозом, и зарплата выше и не надо вдыхать испарение в прачечной. Так, что нет худа, без добра.

Доктор в больнице, оказался порядочным человеком и сдержал слово данное Егору. Информация о его болезни и болезни его женщин, никуда из его кабинета не ушла.

Егор вернулся к Ольге и жил у неё до окончания переподготовки.

Изгой.

Однажды на пляже Егор стал собирать мелки янтарь, величиной с вишню, которого после шторма, на берегу валялось огромное количество. Собрал почти два килограмм, а точнее 1 килограмм 800 грамм. Накануне в Балтийск зашли с дружеским визитом военные корабли ГДР и Польши. Так, что собранный Егором янтарь оказался кстати. Поляки меняли ходовые шмотки на янтарь. Каминский, взял с разрешения Ольги у неё кусочек янтаря с мошкой внутри и пошёл искать поляков. Вскоре нашёл. Они сторговались на этот янтарь обменять штруксовые джинсы "Монтана" и очки капли. Поляки только опасались, чтобы он не подсунул им вместо янтаря эпоксидку или того хуже канифоль. Имели место и такие случаи. Более того один талантливый мошенник умудрился впарить полякам вместо денег облигации послевоенного государственного займа. Он убедил их, что в СССР есть и такие деньги, раз на них изображён Герб. Забавно было смотреть, как поляки, пытались расплатиться в универмаге этими облигациями, убеждая продавщицу на кассе, что у неё в СССР есть и такие деньги.

Джинсы оказались Егору слегка малы. Очки он подарил Ольге, а сам на следующий день съездил в Кёник и загнал эти джинсы у «Альбатроса» за 150 рублей, кстати, магазин «Альбатрос» в простонародье назвали «Балтон». Вот так за день на пляже он заработал месячную зарплату, которую получал на «Стрельце» в море на Балтике.

По дороге в Камсигал Егор зашёл на Главпочтамт. В окне до востребование его ждало письмо из Минска. К удивлению Егора почерк был его отца, а вот содержание, явно писано под диктовку, отец то и слов таких не знал. Диктовала мать и сестра отца Галка, та ещё белорусская баба-стерва. Егор сел на скамейку. Начал читать. Суть всего письма, после оскорбительных сравнений и эпитетов сводилась к следующему. Если он не вернётся к жене, да к такой жене как Люда, они его знать не хотят и видеть и сына ему не увидеть никогда и вообще мерзавец, сволочь и подлец. Понятно Людка сказала им, что он подал на развод, а вот что она им ещё наплела это ему не узнать, да и зачем. Егор всю жизнь был сиротой. Теперь стал им в действительности: «Такую гадость написать и прислать сыну? На что расчёт? Я испугаюсь их угроз и приползу на коленях каяться? Дурачьё. Ну а с этой Людой вы хлебнёте ещё старые идиоты дерьма. Узнаете скоро, какую змею на груди пригрели. Забыли, что змея кусает ближнего». Егор встал. Выбросил письмо в урну.

Пройдут годы. Из армии вернётся брат Дима. Он разыщет Егора в глухом колхозе, где тот будет работать трактористом. Дима расскажет брату, что Людка буквально через две недели привела в квартиру родителей нового мужа. Заявив им: «Ваш сын меня бросил, мне надо жизнь свою устраивать». Мать, как всегда там рулила. Этого Людкиного хахаля, мать обхаживала как сына. Потом. Людка, привела второго, первый ей не подошёл. Затем третьего. Родители, разменяли квартиру, на двухкомнатную для себя, и однокомнатную для Людки с Максимом. Вот так эта колхозница умудрилась выбраться из своей сраной деревни, и отхватить благоустроенную квартиру в центре Минска. На такую квартиру люди всю жизнь горбатились. Потом вышла за нужного мужика, как и мечтала, слесаря с автосервиса. Главное, вовремя раздвинуть ноги и правильно сдать свой половой орган в эксплуатацию. По Энгельсу. Это коренные минчане совестливые интеллигенты, а колхозники, чтобы выбраться из дерьма в котором родились, пойдут на всё. У них от рождения нет ни гордости, ни достоинства, ни совести, да и откуда у быдла эти качества. Ведь наше бытье, определяет наше сознание. Так учила марксистско-ленинская теория.

В конце августа Каминский рассчитался в дивизионе. Забрал свой небогатый скарб со «Стрельца» и перенёс его к Ольге, договорившись с ней, что его вещи полежат у неё. Деньги за джинсы отдал Ольге, всё-таки она его кормила три месяца и за комнату. К тому же пусть и не специально, но он уложил её на больничную койку с триппером. Поменял Паспорт Моряка на общегражданский паспорт СССР, взял трудовую книжку, военный билет, аттестат киномеханика. Затем собрал только необходимые вещи, которые влезли в дипломат-мыльницу, и отправился на вокзал. Одна Ольга его провожала. Калягин и Голубев отвернулись от своего друга, узнав, что он развёлся с женой. Егор не стал никому, ничего рассказывать и объяснять. В Кенике он взял билет на Москву. Никаких планов у него не было. Он ехал туда, куда вели рельсы, а рельсы из самого западного форпоста Советского Союза, Калининграда, вели на Восток. Он проехал уже чужой для него Минск и спустя сутки после отъезда и Балтийска, вышел на Белорусском вокзале Москвы. Старая жизнь безвозвратно закончилась. Теперь, начиналась новая, третья жизнь и в очередной раз она начиналась с нуля. Только в ней Егор стал ещё сиротой и бомжом.