Читать онлайн
"Тюремный ликёр"

Рассказ "Тюремный ликёр" является художественным произведением. Произведение содержит специфическую лексику и изобразительные упоминания о противоправных действиях, но такие описания являются художественным, образным, и творческим замыслом, не являются призывом к совершению запрещенных действий. Произведение не пропагандирует и не призывает к употреблению алкоголя, наркотиков и табака. Автор осуждает совершение противозаконных действий, употребление наркотиков, алкоголя и сигарет.

"Вечерок в радость, чифирок в сладость!" - эта незамысловатая, но душевная прибаутка нередко слышна в местах, не столь отдалённых: тюрьмах и исправительных лагерях.

Вы, несомненно, догадались, что она играет там роль приветствия вместо всем известного: "Добрый вечер!". И именно там испокон веку прижился обычай пить крепко заваренный чай, который носит название - "чифир". Правда, мне за годы скитаний попадались и другие, созвучные ему названия: «чАфир», «чифИрь», и совсем не похожее: «шара».

Ещё в детстве, от приятеля – сына военного офицера, служившего в Монголии, я узнал, что монголы-кочевники готовят на основе чая питьё, от которого они, с его слов, балдеют, как от водки.

По всей видимости, это было преувеличение. Мне, помнится, стало интересно, и я выспросил у него все подробности. Монголы приготавливали его так: в котелок, кипящий на костре, забрасывали чай (тот самый "индийский со слонами", эсэсэровский) из расчёта пачка в двести грамм на литр кипятка, проваривали две-три минуты, снимали с костра и заправляли бараньим жиром, а если была возможность, то банкой сгущёнки.

Время было советское, «дефицитное». Но в военном гарнизоне, тем более в дружественной народной республике сгущённое молоко (натуральное, по ГОСТу) и этот знаменитый чай были в открытой продаже и пользовались большим спросом у туземцев, которым в определённые дни позволяли отовариваться в магазине «Военторг».

А в иное время, когда монголов не пускали в военный городок, они выменивали чай у пацанов, и у моего приятеля в том же числе, на разные безделушки или покупали за тугрики и мунгу. Та ещё валюта – типа современного рубля. А добыв чай, тут же возле городка, принимались варить свой чафир. Приготовив, садились в кружок, по очереди отхлёбывали его и млели от наслаждения.

В те же годы я ещё кое-что узнал об этом загадочном напитке от тёти Маруси - сестры моей бабушки. Она ездила на свидание в какую-то колонию навестить своего племянника - и моего, соответственно, дальнего родственника - отбывавшего там наказание. Потом рассказывала, конечно, не мне, а взрослым, что первым делом этот племянник, даже не поев, кидался заваривать чай. С её слов, пил «гольную заварку».

Услышал я это случайно и не придал тогда никакого значения, но в память, тем не менее, почему-то запало.

Лет, эдак, в пятнадцать, я попробовал приготовить и употребить этот чудо-напиток на основе знаний, о которых поведал выше. Вроде бы всё сделал верно, но эффекта никакого не получил. Попытка увеличить дозу вызвала только тошноту.

Вообще, тошнота при употреблении чифира – это нормальное сопутствующее явление. Избавиться от неё можно, бросив в рот маленькую щепотку соли.

Кто-то из друзей пытался объяснить мне, какой эффект производит чифир, так сказать, с физиологической стороны. Он якобы повышает давление за счёт высокой концентрации кофеина, учащает сердцебиение, в итоге «кровь приливает к голове и человек кайфует».

Не исключено, что ранние гипертоники в самом деле испытывают от этого головокружение, ощущение, что теряют ориентацию в пространстве и прочее. Но лично я никогда, ни на воле, ни в тюрьме никакого кайфа от этого дела не почувствовал. И более, чем уверен, что подавляющая масса зэков, регулярно «чифирящих», тоже...

Однако, обо всём по порядку.

В зрелые годы я вновь столкнулся, скажем так, с культурой употребления данного напитка в произведении А.Солженицина «Архипелаг Гулаг». Цитирую по памяти пояснение автора: ««Чифирь» [именно так] – это вид наркотика, приготовленного из чая».

Как показали мои дальнейшие наблюдения, естественно, уже после того, как попал я в эту юдоль, так оно и есть. Если выразиться коротко, то приём чифира никакого эффекта эйфории обычному человеку с нормальным физическим здоровьем не даёт. Чтобы получить от него некое подобие удовольствия, надо сначала на него «подсесть», то есть выработать у организма что-то вроде наркотической зависимости.

Затея эта очень опасна. Опьянения или одурманивания в прямом понимании чифир не вызывает. Но тому, кто на него «сел», без него плохо, порой мучительно, а с ним – либо терпимо, либо нормально, либо более-менее хорошо. Получается, сам себе, по глупости, в погоне за сомнительной романтикой нажил «геморрой» в виде постоянного добывания чая, без которого жизнь не в жизнь, а толку, в общем-то и нет.

У «чифирных», когда заканчивается чай, начинается паника, их изнуряют головные боли, появляется тремор пальцев рук, вялость и упадок сил сменяются раздражённостью вплоть до агрессии. В общем, почти как у типичных наркоманов. Выпив, наконец «чая», как иногда запросто называют чифир его любители, они возвращаются в нормальное состояние: настроение повышается, появляется интерес к жизни и чувство довольства.

Помню, одному человеку, из второходов, то есть не раз отбывавших, во время этапа стало так плохо, что он начал поедать сухую чайную заварку...

Но это я так, для острастки любителям над собой поэксперементировать.

А в целом, как говориться, традиция есть традиция. И от этого в тюрьме не всегда можно увильнуть. Да и не нужно.

Дело в том, что, во-первых, непосредственно чифир зэки пьют редко. Причин тому несколько: не каждый сорт и вид чая годится, готовить его хлопотно, расход чая велик да и здоровье тоже не казённое. Поэтому его заменяют просто на крепко заваренный чай, который называют «купец» или «крепкий купец».

Во-вторых, сам этот обряд употребления, как говорят, «чифирить», не лишён настоящей романтики, особенно, если чифирят по какому-нибудь хорошему поводу.

Церемония примерно такова. Собираются в круг добрые знакомые, которых объединяют общие интересы, есть о чём пообщаться, есть место взаимопониманию, приязни, позитивным эмоциям. Это уже хорошо, если чифир собрал такую компанию. В центр круга на столик или табурет ставят «чифирбак» - ведёрко или другую ёмкость с чаем, раскладывают «закуску» - конфеты, шоколад и другие сладости. Но сведущие люди не дадут соврать - очень хорошей прикуской к чифиру служат также кусочки сушёной рыбы, солёного сыра, копчёностей. В общем, как говориться, чем богаты... Ну, на худой конец и сахар-рафинад тоже не плох. Но в любом случае сладкий закусон – обязателен! Иначе может случиться с кем-нибудь неприятность, которую обозначают словом «тряхануло». Я чуть позже объясню, что это такое.

И вот, когда все в сборе, ритуальный напиток тюремно-лагерной субцивилизации наливают в кругаль, подают первому, обычно наиболее уважаемому члену компании. Тот говорит какой-нибудь тост, желает всем здоровья, а если поводом собраться стал чей-либо день рождения, то произносит соответствующее поздравление. Потом делает две-три «хапки» - таких коротеньких хлебков, похвалит напиток от души либо из вежливости ("Хорош, зараза! Чистый яд!") и подаст кругаль соседу, чаще слева, то есть, по часовой стрелке. Потом вкинет кусочек закуски. Очень хорошо идут для этого самые банальные из конфет – «подушечки», особенно если они мягкие. И так кружка ходит по кругу, лишь успевай пополнять. Однако каждый сам, соразмерно своим возможностям, дозирует принимаемое количество. Некоторые пригубляют только, так сказать, символически.

Нет, есть в этом ритуале что-то. Магическое-немагическое, но завораживающее, как будто погружение в первозданное состояние, ощущение братства, согласия, некоей невидимой нити, которая связывает всех присутствующих.

В ходе церемонии обычно ещё и много курят.

Завершается этот процесс, соответственно, когда чай выпит или подавляющее большинство участников отсеялась.

Расчитывать свои силы при этом надо обязательно, не жадничать, не лишковать. Иначе могут возникнуть неприятные катаклизмы.

Высокая концентрация таннинов – дубильных веществ – в чае, воздействуя на пищевод и желудок, может вызвать тошноту вплоть до рвоты. В таких случаях говорят: «словил мутного», то есть человека мутит.

А ещё, как я понимаю, таннины раздражают и поджелудочную железу, из-за чего она вбрасывает в кровь избыточное количество инсулина. От этого наступает резкое понижение уровня глюкозы в крови, фактически приступ гипогликемии, как при диабете. А выражается это в ощущении тревоги, головокружении, тряски во всём теле, особенно пальцев рук, и в том, что называют «сосёт под ложечкой». Такое явление и называется: «тряхануло».

Был даже такой случай, что один пожилой зэк скончался буквально при освобождении, на выходе из зоны. Перечифирил на прощанье – от радости забыл меру. На самочувствие внимания не обратил. Пока дожидался документов, становилось всё хуже и хуже, но крепился. В итоге потерял сознание – впал в кратковременную кому. Вызвали «скорую». Увы, спасти его не удалось. Надо думать, если бы нашлась у него в кармане дешёвая простецкая карамелька, да не суетился бы он так от волнительного и радостного события, всё могло бы закончится вполне благополучно…

Выходит, что сладости на основе сахара – это главная прикуска к чифиру! Без этого лучше не рисковать – последствия могут быть плачевны.

А вот, если «словил мутного» - помогут солёности. Или, как я уже упомянул, несколько крупинок поваренной соли.

Лично я люблю закусывать крепкий чай или чифир сушёными кальмарами, которые подают к пиву. Они одновременно и солёные, и сладковатые на вкус. Жаль только, что случается такое раз в несколько лет...

На «купчик» идёт любой чёрный чай: крупно- и мелколистовой, гранулированный или их смесь. А вот для чифира предпочтительнее только мелколистовой. Гранулированный - «горошек» - даёт сильную взвесь чайной пыли и в итоге чайный настой как-бы сворачивается. Крупнолистового нужно слишком много, больше, чем воды, иначе не будет должной крепости.

«Купец» получают простой заливкой заварки кипятком. Чифир же после заливки ещё раза два-три «поднимают», то есть с помощью кипятильника нагревают почти до кипения, но не варят. При этом разбухающая заварка действительно поднимается шапкой. Так ускоряется экстракция веществ из чаинок в чайный раствор. Затем чифир «килишуют» - переливают из одной ёмкости в другую и обратно. Заваренные чаинки – нифеля – оседают на дно. Чифир – это настой, а не отвар.

Если качество чая низкое, то уже готовый раствор снова нагревают и заливают им ещё одну, а то и две порции сухой заварки и после опять поднимают и килишуют, пробуют на крепость.

Готовый чифир в идеале должен быть похож на пиво сорта «портер» и по цвету, и по прозрачности – насыщенно тёмно-коричневый, почти чёрный, без мути.

Многие зэки приписывают чифиру разные чудодейственные свойства от всех болезней. Полагаю, небезосновательно. Всё-таки тюрьма лишает человека не только полноценного рациона питания, но и свободного доступа к лекарствам.

Как говорил "дитя природы" Дерсу Узала: «Пища, она тоже лекарство». Крепкий чай – хорошее средство, предохраняющее от кишечных заболеваний. Благодаря высокому содержанию дубильных веществ он обладает вяжущими, противовоспалительными и противогнилостными свойствами. Более того, почему-то никто не придаёт значения тому, сколько чайный лист содержит разных витаминов, микроэлементов и прочих полезных веществ.

Однако обольщаться тоже не стоит. Достаточно представить, сколько пестицидов вылили на чайный куст, чтобы в условиях мест возделывания его не съели полчища всевозможных тропических вредителей. И сколько «химии» содержит после этого чайная заварка? А кроме того, говорят, чифир сильно портит зубы и сажает «мотор» (сердце).

Так что лучше руководствоваться золотым правилом, что всё хорошо в меру.

Лет, скажем, десять назад, помню, в тюрьме чифирили почти все. Если кто отказывался, на него смотрели с некоторым подозрением и отчуждением. Даже шутили, мол, что-то не то за собой чуешь? Это значило шутливый намёк на нелады с прошлым или с мастью, якобы человек сухарится (скрывает что-то потаённое, например, порочные наклонности), потому и не садится со всеми чифирить. То есть побаивается, что будучи разоблачённым, ему несдобровать. Примерно как в словах булгаковского Воланда насчёт человека, который отказывается выпить. Как там? Значит, он либо болен, либо втайне ненавидит окружающих? Ну, вот примерно так и в этом случае.

В настоящее время, когда зоны наполнены уже не только поколениями «пепси» и «нэкст», а теми, кто вырос на песнях Дани Милохина, Люси Чеботиной и Вали Карнавал, то есть рождёнными после 2000 года, им уже трудно втолковать «прелести» некоторых традиций, в том числе культуры употребления чифира. Поэтому эта традиция тоже стала потихоньку вырождаться.

А вот, помнится, в самом начале моего пребывания в сетях пенитенциарной системы судьба-злодейка свела меня с одним интересным человеком. Хотя лучше будет, если я скажу - с самобытным человеком. Иначе напрашивается комическая параллель: герой гражданской войны Семён Будённый, когда вспоминал о другом герое, своём коллеге, Оке Городовикове, а именно о виртуозном владении им шашкой и способности разрубать людей от плеча до бедра, то восхищённо резюмировал: «Какой интересный человек!». Эдак мы, пожалуй, скатимся до уровня цинизма этого усатого кентавра…

Короче, свела меня судьба в тюрьме с одним занятным зэком. Мы с ним несколько раз попадали в один этап на ИВС и сидели там в одной камере. Самобытность его заключалась в том, что он в свои семьдесят лет провёл в местах лишения свободы без малого полвека! Был судим многократно и отбыл десять ходок со сроками от трёх до десяти лет, при этом все по одной и той же статье - за драки, в основном с поножовщиной, и, следовательно, нанесением тяжких телесных повреждений.

Вот такой самобытный старичок, хотя старичком его назвать язык не поворачивался. Он был высок, статен, сухощав, жилист и очень моложав. На зэка абсолютно не похож. Даже наколок не было ни единой. Все ходки, начиная с советских времён, проработал лагерным кузнецом. Звали его дядя Саня Рожков, а навес (прозвище) - Рожок. Сам себя он называл: “старый каторжанин”. Был глуховат, видимо из-за издержек лагерной профессии.

Сел он впервые в восемнадцать лет. И с тех пор, освобождаясь после очередной ходки, проводил на свободе редко, когда более двух месяцев, после чего садился опять. И всё, с его слов, за правду, из-за врождённой непримиримости к хамству и несправедливости. “Десятку” схлопотал, например, за избиение участкового, который беспричинно к нему придирался, язвил и грозился посадить. Вот и посадил...

На слова дядя Саня “Рожок” был скуп, но поразительно точен и лаконичен в суждениях и оценках происходящего. При этом охотно делился со мной, первоходом, всякими тюремными премудростями.

После водворения в хату он, постучав в кормушку - окошко на камерной двери, уведомлял сотрудника изолятора (ИВС):

- Начальник! Ругаться не будем? Нет? Дружно будем жить? Ага. Ну, ты знаешь - мне надо чифирнуть. Пока мы не чифирнём, никуда не пойдём, Ты скажи там, кому надо...

Говорил он вежливо, но твёрдо, непреклонно, без вариантов, давая понять, что следователи, прокуроры и судьи подождут, им, мол, спешить некуда. А нам - тем более. И принимался за приготовление своего напитка, возведённого им в некий культ.

Как любовно, умело, ловко и сноровисто творил он свой "ритуал" - только ради этого стоило посмотреть! Будучи впечатлён в своё время данным завораживающим зрелищем, я и завёл весь этот разговор. Это была песня!

Чай у него всегда был при себе, заготовлен с запасом и заранее расфасован по дозам («замуткам») в одинаковые аккуратные кулёчки из газетной бумаги. Лежали эти кулёчки ровными штабелями в полиэтиленовом пакете. Он бережно доставал один кулёк, и, пока я грел воду кипятильником в своем алюминиевом "кругале" (кружке), откупоривал его, не спеша, и ссыпал замутку в свой кругаль.

Когда вода закипала, дядя Саня заливал кипятком заварку и со словами:

- Пускай парится... - накрывал кружку тем же газетным листочком, что служил кульком, предварительно разгладив его своей крепкой ладонью.

Минут через семь он начинал килишевать чай, то есть переливать его из одной кружки в другую, раз пять, не больше. Ждал еще с минуту, пока все чаинки лягут на дно. Затем разливал чифир со мной напополам и, взяв со стола кубик рафинада, принимался чинно и очень культурно прихлёбывать, почти беззвучно, как бы выказывая своё уважение к "священному" тюремному напитку. Глядеть на него было одно удовольствие. Хотя, казалось бы, ну что в этом такого? И что я во всём этом такого нашел?

А то, что это, на мой взгляд, было не субкультурной девиацией, а действительно проявлением самой настоящей культуры. Всё поведение, все поступки, разговоры, даже манера пить чай были у старого зэка гораздо более цивилизованными, чем таковые у новоявленной “знати”, нуворишей из числа чиновников, политиков и псевдоинтеллигентов, с которыми мне приходилось общаться на воле.

Кстати, дядя Саня “Рожок” не выносил матерщины и укоризненно на меня посматривал, когда я нецензурно выражался.

Остаётся только вспоминать “железных леди” - руководительниц региональными и муниципальными органами управлений образования и культуры, поливавших трёхэтажным матом учителей и директоров школ, деятелей искусств и творческие коллективы…

У дяди Сани даже тот квадратик из старой газеты не был пренебрежительно растерзан и скомкан после употребления. Он сначала послужил тарой для чая, потом “крышечкой” для кружки, а затем, сложенный аккуратно в несколько раз оборачивался на ручку кругаля, чтобы не обжечь пальцы. В этом не просто сноровка старого уголовника - в этом уважение, почтение к самой жизни! Это проявление ничего иного, как высокой этики поведения и отношения к жизненным ценностям!

Суровые испытания и лишения, выпавшие на долю закоренелого каторжанина, научили его по-настоящему любить жизнь и ценить все её явления, как подарки судьбы.

К сожалению такие гуру, как дядя Саня “Рожок”, теперь большая редкость. Но это и закономерно.

Для одних тюремная романтика становится чужеродной, но увы, их кредо: “сладко поесть, долго поспать, день прошел и ладно”, то есть потребительская сущность, ничем не лучше, да ещё и заразительна для других.

А у многих она вообще пародийна и смехотворна: сопляк-малолетка пытается убедить, что он по жизни чифирной, чуть ли не с воли, и у него без чифира начинает дико болеть голова - наслушался историй, прогужевавшись пару-тройку месяцев в СИЗО…

Вот такие дела… Чифир на вкус терпок и горек, как и вся тюремная жизнь...

Стоп! А что же такое “тюремный ликёр”? Он же, ликёр-то, должен быть не горьким, а сладким! Значит, это не чифир? А что же?

Да есть такой напиток. Он делается на основе чифира и называется - “конь”. Его принимают в узком кругу по значительным поводам: юбилей, семейное событие, освобождение и т.д. Вещь на самом деле сладкая, но для его любителей запас здоровья точно должен быть лошадиным.

Делают его так: в крепко заваренный чифир добавляют хорошую порцию растворимого кофе и сдабривают, тоже щедро, сгущёнкой. Получается вполне неплохой на вкус, без горечи и вяжущей оскомины, сладкий густой напиток, который якобы способен коня свалить с ног.

Не знаю, всё может быть. Но я лично сам принимал пару раз этот “тюремный ликёр” и ни малейшего удовольствия от него не получил. Наоборот, давило виски,

казалось, вот-вот расколется голова, и в целом самочувствие чем-то напоминало состояние с похмелья, когда по молодому делу пил без разбору вино и водку, а догонялся пивом. А ведь тех “коней” готовили не профаны, но знатоки этого дела - рецидивисты. Короче, кроме сомнительной ностальгии по бурным временам далёкой юности - ничего путного. Видно, на него, "коня" этого, тоже, как и на чифир, предварительно надо подсесть, чтобы потом познать всё его "величие".

Ну, если уж речь зашла о бурной молодости, то, например, нынешние новоявленные адепты тюремной субцивилизации мажорят всяк по-своему, изобретая какие-то “энергетики” на основе кока-колы и кофе.

И вот, к завершению рассказа, я что-то крепко призадумался. Ведь не смотря на кажущуюся консервативность тюрьма чутко реагирует на все метаморфозы, происходящие в обществе. Они отражаются в ней, как в кривом зеркале.

Кто ведает, может быть, и эта чайная традиция в скором времени канет в прошлое, а коктейли из кока-колы придут на смену старому доброму дедовскому чифиру...

2024 г.