Читать онлайн
"Психушка № 8"

(Из цикла «Хоррор»)

Вступление — 1

Глава 1 — 2

Глава 2 — 6

Глава 3 — 14

Эпилог — 19

Синопсис — 20

Объем книги:

Страниц — 20

Слов — 6 125

Знаков (без пробелов) —36 354

Знаков (с пробелами) — 46 602

Авторских листов — 0,9 / 1,1

********

Вступление

2017 год.

Дачный поселок за чертой города.

Кабинет генерала в отставке Замятина.

Камеры, софиты, микрофон. Съемочная группа.

Время 16 часов 13 минут.

— Расскажите, пожалуйста, как все было пятнадцать лет назад?

Два оператора снимали репортаж о давних событиях, участником которых когда-то был генерал. Репортер настроил запись, включил микрофон.

И пожилой человек преклонных лет начал…

Из интервью генерала в отставке Замятина:

— Тогда мне только дали звание полковника. В 2002 году это было. В воинский гарнизон, начальником которого я числился, поступила информация. За городом в то время находилась клиника душевнобольных. «Психушка №8» — так ее прозвали люди. В один из дней персонал клиники перестал выходить на связь. Не выезжали машины. Не проходили звонки ни туда, ни назад. Три дня из корпуса не возвращалась дежурная смена, а сменявший ее персонал не мог пробраться внутрь. Правое крыло было окутано каким-то незримым барьером.

— Что вы сделали, когда получили звонок?

— Оградил оцеплением корпус. Вертолеты были бессильны высадить на крыши десант. Их не пускало какое-то силовое поле, раскинувшееся вокруг клиники.

— Что потом?

— Потом туда внутрь пробрались три репортера. Такие как вы. И назад не вернулись.

Он глянул в камеру.

— Впрочем, давайте все по порядку.

Приблизил лицо к объективу. На экранах телевизоров зрители увидели его увеличенное изображение. Теперь оно смотрело прямо в глаза. Близкий до жути рот прямо в камеру прошептал, зловеще растягивая буквы:

— Я, генерал Замятин, начинаю свой рассказ.

И через секунду, еще больше зловеще:

— Слушайте его, люди…

Глава 1

2002 год.

Правое крыло психиатрической клиники №8.

Время 20 часов 18 минут.

Невероятной мощности удар потряс стены здания:

БА-ААММ!

Посыпалась штукатурка. Где-то в раздаточном блоке зазвенела посуда.

— Соня, что там? — раздался испуганный голос медсестры. Два дюжих санитара промчались по коридору, едва не опрокинув девушку. Та сползла спиной по стене, подбирая упавший поднос с таблетками. Предстоял вечерний осмотр больных, и таблетки предназначались в качестве успокаивающих процедур.

— Соня! — крикнула медсестра в пустой коридор. Глянула на часы — 20:19. Минута прошла с момента удара, а, казалось, пролетела вечность. Что громыхнуло? Откуда такой чудовищный взрыв, без пороха, дыма, осколков?

— Сестра-аа… — донеслись крики из палат. Двери стали раскрываться. Из них выглядывали перекошенные испугом лица умалишенных пациентов.

— Не может быть! — ахнула девушка, дрожащими руками ссыпая таблетки в стаканчики. Поднос в руках ходил ходуном.

Двери палат! Они же должны быть заперты автоматически! Их может разблокировать только личный код санитаров, врача и двух медсестер на дежурстве. Сегодня дежурство было ее. Код она намеревалась ввести, когда будет открывать дверь палаты. Дать таблетку на сон, поправить постель, успокоить пациента. Пожелать спокойной ночи. Выйти, заблокировать дверь. Перейти к следующей палате. Разблокировать. Войти. Дать таблетку. Выйти. Запереть кодом. И так далее, перемещаясь от палаты к палате по всему правому крыло психической клиники №8.

И вот теперь — удар, потрясший все здание: БА-АААММ!

Два промчавшихся санитара, уронивших поднос. Осыпавшаяся штукатурка. Разблокированные двери палат. Отсутствие Сони — ее подруги по дежурству, повара столовой. И…

И безумные лица пациентов.

Одна минута…

Нет. Точнее, уже две минуты после удара.

— Со-оняя… — всхлипнула она в пустой коридор. — Где же ты? Что случилось?

Раздаточный блок столовой находился в нескольких шагах от девушки. Преодолеть их у нее не хватало решимости. Палаты разблокировались самопроизвольно после удара, и несколько безумных пациентов с термином «крайне опасные» уже выглядывали в коридор. Медсестрам к ним путь был заказан. Туда заходили только накачанные санитары-костоломы с дубинками в руках. В этом, правом крыле, особо опасных пациентов было шестеро. По большей части маньяки-убийцы, но были и душевно больные, впадавшие в крайние стадии психических истерик. Эти могли переломить шейные позвонки медсестры, впиться зубами в артерию, перегрызть горло. Садисты, изверги, считающие себя вампирами. И вот, на пути к столовой, где должна была отозваться Соня, перед медсестрой уже маячили силуэты психопатов.

— Как могли открыться двери? — пролепетала она.

Две уродливые фигуры с искаженными лицами и ощерившимися клыками уже тянули к ней скрюченные когти.

Новый удар потряс здание мощнейшим толчком: БАА-ААМММ!

Ударная волна промчалась по коридорам, сбив с ног чудовищных уродов. Девушку повалило на пол. Из палат высыпали остальные пациенты.

— А-аа-аа… — выли безумными криками испуга.

— Взжы-ыыы… — хрипели на корточках умалишенные. Ревели по-медвежьи. Выли по-волчьи. Скулили по-собачьи. Визжали как лисицы, угодившие в капкан. Другие подражали уханьям филинов, иные пациенты — кукареканьям петухов, гоготам гусей. Начиналось всеобщее бешенство. Медсестра так и не увидела конца этой жуткой картины. Две пары челюстей сомкнулись на ее позвонках. Перегрызли сонную артерию. Фонтаном хлынула кровь. Два маньяка-убийцы, возомнившие себя в припадке бешенства вампирами, пожирали девушку живьем. Отрывали куски теплого мяса. Запихивали в рты. Поглощали внутренности. Раздирали плоть. И урчали – урчали – урчали.

Дежурная медсестра, девушка двадцати трех лет, перестала существовать в этом мире.

— Соне-ечка-а… — были ее последние слова. — Ох… больно-то ка-ак…

Потом чернота.

А тем временем…

***

Два санитара, промчавшись по коридору, опрокинув поднос, достигли раздаточного блока столовой. За спиной в коридорах раскрывались двери палат. Выползали по-кошачьи, на четвереньках, пациенты.

— Что это был за удар? — отдуваясь от бега, спросил первый. — Где врач? Где все?

— Сам не знаю, — выдохнул второй. — Раздался грохот, качнуло здание. Я едва не свалился на пол. Увидел тебя, бегущего. Кинулся следом.

Оглянувшись, как из разблокированных дверей выползают безумцы, оба кинулись было к девушке, но было поздно. Ее тело раздирали на части. Оторванная от позвонков голова пожиралась уродами. Со всех сторон к санитарам подбирались клыкастые рожи. Выли, стонали, ревели, скулили. Поняв, что медсестру уже не спасти, они кинулись внутрь раздаточного блока. Захлопнули дверь. Заложили засовом. Забаррикадировали вход двумя котлами-агрегатами. В дверь молотили кулаками, царапали когтями. И только тут они огляделись.

Огляделись и…

И обмерли. Картина предстала ужасной. Едва не оседая на пол, они увидели… ЭТО.

…Повсюду, куда достигал их взгляд, валялись искалеченные трупы. Не менее двух десятков. Халаты изорвана в разных местах. Многие были растерзаны, с засохшими потеками крови. Запах — этот страшный свинцовый запах смерти — уже смешивался с миазмами разложений. Над останками кружили неведомо откуда взявшиеся мухи, хотя столовая должна была быть стерильной. Особенный ужас представляли собой сплющенные давлением трупы, среди которых угадывались и женские. Некоторые тела были, как бы связаны узлами, раздавлены чудовищной массой, а то и вовсе отсутствовали, имея в своем анатомическом строении лишь звенья позвонков с фрагментами переломанных костей.

— Да что ж тут произошло? — пролепетал первый санитар, давясь от рвоты.

— Видимо, эти трупы — все, что осталось от нашего персонала. Весь технический штат клиники либо погиб, либо…

Он указал на ряды столиков.

За столами просторного помещения, в нелепых позах — кто как — когда застала их внезапная смерть, сидели, валялись на полу разбросанные фрагменты сразу двух десятков человек, какими они были в момент смерти. Иные скелеты, почти не тронутые и не расплющенные, находились, казалось в состоянии покоя, привалившись черепами к кистям некогда живых рук. Иные, прислонившись к раздаточному блоку, так и остались стоять с подносами на месте, неизвестно каким образом сохранившие вертикальное положение. У многих за столами находились жестяные миски, а в костях рук были зажаты самые настоящие ложки, причём, алюминиевые.

Прямо под ногами двух санитаров лежало скрюченное в судорогах тело. Голова отсутствовала. Из плеч торчали оборванные кровавые куски. Они узнали тело по приколотой к халату бирке.

— Соня… — прошептал второй санитар, сползая на пол всем своим весом. — Наш повар столовой.

Оба уставились на полигон смерти.

— Мухи… — подавился рвотой первый. — И запах разложения. Откуда?

— Ты когда был последний раз в столовой?

— Сегодня на завтраке. Принял смену, ущипнул Соню ниже талии. Получил завтрак, и сидел вон за тем столом, — указал он рукой на скопление мертвецов. — А сейчас там… трупы, — сглотнул он предательский комок в горле. — Утром, понимаешь? Не прошло и двенадцати часов! А трупные мухи и запах разложения уже такой, будто прошло три дня.

Оба ошарашено обводили потрясенными взглядами столовую. В дверь продолжали молотить и царапаться. Здесь был весь их персонал клиники. В некоторых мертвецах они узнавали напарников. Виделся за столом водитель санитарной машины. В углу застыл в уродливой позе главврач все клиники, Виктор Алексеевич. Под ногами, на полу раскиданы тела медсестер, дворников, техников, прочих медицинских работников. Более двух десятков человек за столами, и еще два десятка растерзанных, без голов, рук и ног. Части тел валялись отдельно. Повсюду кровь – кровь – кровь. Засохшая. Застывшая. Свернувшаяся. И… мухи.

Потрясенные чудовищным зрелищем, два уцелевших санитара — единственных из живых — пытались осмыслить трагедию.

— Взрыв! — напомнил первый. — Все началось после удара. Сначала один, следом другой. Мы побежали в правое крыло. Сшибли на ходу медсестру с подносом.

— Ту, что сейчас пожирают мутанты, — кивнул второй санитар.

— Да. И сразу после удара разблокировались все двери в палатах. Тут мы подскакиваем к столовой и видим… Что мы видим?

— Десятки изуродованных трупов, которым не меньше трех суток. Разлагающаяся плоть с запахом мертвечины. Ты хочешь сказать…

— Я хочу сказать, что этим трупам три дня. А мы были в столовой сегодня утром.

— Значит, что?

— А ты сам не понял?

— Чего я должен понять?

— Ударная волна по клинике. Три дня трупам, с которыми мы утром еще здоровались, а ты щипал Соню за талию. Глянь на нее, — он осторожно подвинул носком ботинка изуродованное тело. Без головы оно давно застыло, распространяя жуткий запах миазмов. — Видишь? Ты утром щупал ее живую. А сейчас она уже трехдневной давности.

В дверь особенно сильно грохнули. Задрожал котел-агрегат. Из-под крышки выплеснулись остатки обеда.

— Хочешь сказать, наше время каким-то образом переместилось на три дня вперед? Из-за какого-то непонятного удара снаружи? Другое измерение?

— Другое измерение, — подтвердил тот. — Если все еще не понял, можем понюхать остатки обеда в котле.

Переступив труп, он приблизились к кухонному агрегату. В дверь царапались. Раздавались алчные стоны и всхлипы. Мутанты чувствовали испарения пота живых санитаров. Отбросив съехавшую крышку, оба склонились над котлом. В ноздри ударил кислый запах испорченной еды.

— Понял? — отпрянул первый. — Этой еде как минимум трое суток. А может, и больше. Еще пару дней, и заведется грибок. Потом плесень.

Он немного помедлил:

— Мы, братец мой, в ДРУГОМ измерении.

И умолк, сам поразившись своей нелепости.

А в дверь, между тем, уже врывались.

…Что стало дальше с двумя санитарами, никто так и не узнал.

И вот, почему…

Глава 2

2002 год.

Спустя некоторое время после событий.

Внутри клиники №8.

11 часов 16 минут.

Снаружи корпус здания не пострадал. Непонятной силы воздушный удар не коснулся города, не задел его обитателей. Неизвестная науке атака ударила только внутри правого крыла. По прошествии времени, не получая никакой информации из стен клиники, туда начали поступать звонки. Дежурные смены не возвратились домой. Сменявший их персонал тоже пропадал бесследно. Сначала был вакуум. Потом произошла какая-то чертовщина. Вокруг клиники, казалось, возник незримый кокон, обволакивающий здание со всех сторон. Машины не выезжали. Телефоны не отвечали. Первым забил тревогу муниципальный городской комитет. Хлынул поток журналистов.

Вошли в первый корпус. Сергей Голиков был отменным репортером. Не раз освещал различные репортажи с места событий. Обгоняя коллег, первым ступил на крыльцо правого крыла клиники №8.

— Ну, и кто тут пропадает? А? Друзья? — обернулся он к операторам с камерами.

А затем…

Затем тоже пропал. Исчез. Растворился как сахар в стакане. Провалился в пустоту. Ноль в квадрате.

Дальше — больше. Двое коллег из отдела новостей, не зная исчезновения Сергея, вошли в здание с другой стороны.

И…

ВНИМАНИЕ!

Все происходило в один день. В один час, в одну минуту. Запомни это, читатель!

Они тоже исчезли. Два оператора с камерами рухнули в бездну. Никто их не видел.

Пространство вокруг портала скрутилось в узел, завязалось между собой двумя измерениями, и, всосавшись в раструб воронки, поглотилось пустотой. Ни больше, ни меньше.

На глазах ошарашенных зевак, наводнивших клинику со всех сторон, городские власти не смогли ничего предпринять. Наряды полиции не смогли проникнуть дальше незримой стены. Пожарные команды, желая проникнуть внутрь, отбрасывались назад упругими толчками. Стоило им прикоснуться е прозрачной стене, как та вежливо и мягко отталкивала назад, колыхаясь как домашний пудинг.

— Нас не пускают внутрь, — потрясенно делились между собой спасательные службы. Никто снаружи не мог проникнуть в здания правого корпуса. Вошел лишь Сергей Голиков, за ним — с другой стороны — два оператора. Но все трое исчезли. Портал захлопнулся. Пройти стало невозможно.

…Прошло два дня.

Клинику окружили двойным оцеплением. Из областного центра были вызваны войска. Над прозрачным куполом кружили вертолеты, пытаясь сбросить на крыши десант. Все было напрасно.

— Отскакивают любые предметы. Так точно! — докладывал по рации военный полковник.

Праздных зевак оттеснили за круг оцепления. Теперь за дело принялись силовые структуры области. Вход внутрь в любом направлении по-прежнему был недоступен.

Двести два пациента клиники, сорок с лишним человек персонала, главврач и три журналиста исчезли бесследно. Последние трое — в один час, в одну минуту, сразу одновременно, но с разных концов здания. Портал купола поглотил их без остатка.

А в этот момент, в другом измерении, происходило вот что…

***

Назад стена не пускала. Два оператора, вступив внутрь корпуса, уже не могли вернуться.

— Ты что-нибудь понимаешь? — спросил Игорь, молодой парень, недавно прошедший курсы журналистики. — Толкаю рукой, а она поддается, — изумленно ткнул он пальцем податливую, как губка, субстанцию.

Второй оператор, Олег, старший по возрасту, не раз уже снимавший различные репортажи, навел камеру на колыхавшуюся прозрачную стену.

— Как расплавленный пластилин, — озадаченно вырвался вздох. — Ох, черт…

— А ты что, когда-нибудь видел расплавленный пластилин?

— Не видел. Но представляю.

— Где все? Где наша съемочная группа? Где Светка, Антон?

— А бог его знает. Помнишь, как нам сказали? В клинике творится какая-то чертовщина. Пропадают бесследно люди. Езжайте туда, снимайте репортаж. И что?

— И мы поехали.

— Верно. Заметь, у машины отказал мотор, как только мы въехали на территорию корпуса. Что было потом, помнишь?

— Высадились. Светка с Антоном остались у крыльца. Серега Голиков зашел за угол здания. Хотел войти внутрь с заднего входа. И…

— И нас втянуло внутрь, — заключил Олег. — Помнишь, как ноги сами скользнули во вход коридора?

— А потом?

— Потом мы прошли несколько шагов. Ты оглянулся.

— Точно! Я хотел вернуться, поднять зажим для камеры — он выпал из кармана.

— И что?

— Сделал два шага назад и…

— И?

— И наткнулся на эту стену.

— Во-оот! — поднял палец Олег. — А оцепление помнишь, какое стояло вокруг клиники? Не пускали никого посторонних. Я краем уха успел услышать, как военный полковник — фамилия, по-моему, Замятин — кричал в рацию о какой-то прозрачной стене, не пускающей внутрь. Что-то про кокон… или купол — хрен разберет эту чертовщину. Теперь усек? Мы вошли внутрь. Дверь портала за нами захлопнулась. И мы сейчас в том корпусе, где исчезли двести два пациента с полусотней сотрудников персонала.

— Ох… ё-ёб… прости мама! — выпучил глаза Игорь. — Так м-мы… — икнул. — М-мы сейчас внутри?

— Внутри. И нас не выпускают наружу.

— К-кто не выпускает?

— А бес его знает. Мы в портале, Игорек. Внутри другого измерения, — глубокомысленно заключил Олег, будто прочел целую лекцию. — Понимаешь? Реальный мир там, — ткнул он пальцем поддавшуюся субстанцию, — там, за этой пленкой. А мы здесь.

Оба прислушались. Колыхнувшаяся пелена ответила Олегу мягким толчком. Так ведет себя густое дрожащее желе, когда трогаешь его ложкой. Нажми на него, и получишь мягкое отталкивание.

— Слышишь что-нибудь?

— Не-а…

— Я тоже. Как в вакууме. А должны доноситься разговоры снаружи. Гул вертолета. Крики Замятина. Да что угодно. А тут тишина.

Глаза операторов обшарили коридор. Он уходил вглубь корпуса, теряясь во мраке. Лампы дневного освещения не работали. Только тут, когда присмотрелись, заметили что-то странное на стенах.

— Не подходи! — чувствуя смутную тревогу, взмолился Игорь. Он был еще молодым, никогда не попадавшим в такие ситуации, парнем. От этого засосало под ложечкой. — Пойдем назад! Вдруг выйдем наружу?

— А репортаж? Забыл? — сделал шаг к стене Олег. — К тому же, сам видел, нас не пускают.

Сделал еще шаг.

— Вот заснимем здесь все, утрем нос Сереге Голикову, тогда и будем выбираться.

Сделал еще шаг… Еще…

И замер.

Отвисла челюсть. Руки с камерой безвольно рухнули вниз. Глаза округлились.

— Ма-ать часная-яя… — выдохнул сиплый голос. — Ни хре-ена-а себе…

Игорь с опаской подошел за спиной. Глянул по сторонам. Обомлел.

…По всем стенам, куда бы они ни бросали панический от ужаса взгляд, в разводах, лужах, потеках, в брызгах, — повсюду была кровь – кровь – кровь. Комками, сгустками, засохшими пятнами, эти зловещие потеки расползались по стенам всего коридора.

— Во бля… сам бля, без ансамбля! — отупело выдохнул Игорь. – Эт-то чё такое?

И стал оседать от помутившегося рассудка. Приступ рвоты выплеснулся наружу.

ХРР-Ы-ЫЫЫ…

Олег и сам едва сдерживался, что сейчас вывернутся кишки.

Поднимаясь кое-как на ноги, не сводя взгляд со стен, Игорь, боком-боком, стал поворачивать назад. Камера с микрофоном, сумка оператора так и остались лежать на полу.

— Куда, мать твою? — обернувшись, с безумными глазами, рявкнул Олег. — Назад!

Поднял камеру, микрофон. Игорь как-то странно посмотрел на напарника. Блуждающий взгляд был наполнен паническим ужасом.

— Нам… к-куда? — язык едва слушался. Зубы отбивали барабанную дробь.

— Туда! — указал рукой Олег. — Там столовая. Видел схему, когда военный полковник направлял вертолеты. Светка постаралась. Из-за нее нас и пропустили.

— А… а чт-то мы будем делать в столовой?

— Пройдем коридором. Осмотримся. Двери палат, видишь, все нараспашку? Значит вся эта кровь на стенах — дело рук пациентов.

— Пацие… пациентов?

— Забыл, что мы в психиатрической клинике? Здесь в закрытом режиме держали душевнобольных. Всякие маньяки, душегубы, бешеные, умалишенные.

— И эта к-кровь… она их собственная?

— Ты у меня спрашиваешь? — обозлился старший коллега. — А я почем знаю? Может, их. А может, персонала. Одно другому не мешает. Нам-то все равно, чья. Бери камеру и снимай. Такого репортажа мы еще не делали. Сенсация! Понимаешь? Мы в другом измерении! Ведем репортаж из потустороннего мира.

— Но… где все? Где сами безумцы, где главврач, где персонал?

Вот и двинем в столовую. Чего зря стоять в коридоре. Там и узнаем. Хватай аппаратуру. И не зевай. Пошли. Нам еще надо утереть нос Сереге. Вдруг он уже с того крыла все заснял?

Ткнув напоследок прозрачную пленку, они пошли вперед. Субстанция поколыхалась, свернулась за их спинами узлом и, бликнув, пропала.

А кода, минуя пустые палаты с распахнутыми дверями, подошли к раздаточному блоку, онемели вконец.

— О-ох, бля…

Это выдохнул Игорь.

Дверь в блок была взломана. Сорванная с петель, она валялась поодаль. Вся в пробоинах и царапинах, словно по ней молотили отбойными молотками.

Прямо под ногами, без головы, с биркой на халате, распласталось тело женщины.

— Соня, — превозмогая приступ рвоты, прочел на бирке Олег. — Повар столовой.

Помещение пропиталось зловонием. Гнилой запах разложения забивал легкие. Повсюду в нелепых позах — как застала их смерть — валялись, сидели, лежали тела. Их было много. Все в халатах и комбинезонах технического персонала клиники. Кружили тучи мух. Но кружили беззвучно. Ни гула, ни мерзкого жужжания. Все происходило в вакуумной тишине. Даже шаги — их собственные, Олега и Игоря — не отдавались эхом в коридоре.

Глядя на беззвучных жирных мух, Олег шаркнул ногой.

Ничего.

Поднял возле трупа крышку котла-агрегата. Бросил на пол.

Тишина. Не раздалось ни звука. Ни характерного металлического лязга, ни грохота. Крышка просто упала. Как в космическом вакууме.

— Э-ээ-эй! — заорал что есть мочи Олег. — Э-ээ-эй! Есть кто-нибудь?

Игорь по-детски всхлипнул. Камера в руках ходила ходуном.

— Снимай, черт тебя возьми! Снимай всех!

И двинул кулаком под бок.

— Ты журналист, или кто? Или где? Такой репортаж, мать твою! Сенсация! Десятки искалеченных трупов.

— Я… я не видел душевнобольных, — наводя трясущимися руками камеру, оглянулся за спину младший напарник. — Куда девались душегубы? Это они? Они отрывали тут головы?

Только тут Олег увидел еще один женский труп. Труп медсестры, судя по бирке. Он был притащен в столовую из коридора. Высосан до пустоты сосудов. Изувечен. Превращенный в мумию, сгусток засохшего мяса, некогда бывший медсестрой клиники душевнобольных. Этот сгусток, побывавший, казалось, в мясорубке, скорчился сейчас под ногами Олега бесформенной массой. Игоря вырвало второй раз.

— Снимай! Хватит блевать. Ты оператор, а не слюнявый пацан.

Олег принялся перешагивать трупы, наговаривая в камеру текст. Микрофон был включен.

— Один… два… — принялся подсчитывать он трупы.

Игорь следовал за ним, подавляя приступ тошноты. Мухи облепили объектив. Ползали по плечам, забирались под одежду. И все это с полным отсутствием звука.

— Двадцать три… — переступая скрюченные тела, продолжал отсчитывать Олег. — Тридцать один… Вижу главврача. Ноги оторваны. Из горла вырваны куски мяса. По бирке прочел, а так бы не удалось определить, — комментировал он в камеру. Игорь следовал по пятам.

— Наведи сюда, — указал рукой Олег. — Ту что-то интересное.

Превозмогая одурь отупления, Игорь навел объектив.

— Сорок первый… сорок второй. Всё! — выпрямился Олег. Эти двое — последние.

Обвел взглядом чудовищную картину разложения. Тишина. Вонь испарений.

— Кто они? Почему двое? Сцепились руками, словно братья?

Наклонился. Прочел на бирках.

— Ах, санита-ары… — разочарованно протянул.

— Заметил? — судорожно сглатывая комок, поделился догадкой Игорь. — Заметил, эти двое лежат у котла-агрегата. Рядом вырванная из петель дверь. Котел стоял у раздаточного блока — он на колесах.

— Да. Заметил. Вероятно, подкатили, баррикадируя дверь. После какой-то реакции все бешеные пациенты превратились в мутантов, пожирали живьем все, что двигалось. Сожрали медсестру. Оторвали голову вот этой девушке с биркой Соня. А потом ломились в дверь. Два санитара, очевидно, последних из живых, пытались тут забаррикадироваться. Но дверь высадили, и на них напали.

Олег обвел полигон смерти озадаченным взглядом.

— Вот только одного не пойму. Какая причина заставила пациентов превратиться в пожирателей плоти? Как они в одну минуту, секунду, все сразу, единым махом, стали каннибалами? Не все же были буйно помешанными? Не все были убийцами, душегубами, маньяками? В палатах находились и просто слабоумные. Простые безвредные свихнувшиеся психи. Какие-нибудь старики или бабки, впавшие в маразм.

— Где-е? — не вытерпев, почти заорал младший коллега. — Где? Где они все?

Опустил камеру. Лихорадочно выискивал следы пребывания хотя бы одного мутанта.

— Куда делись все людоеды? Мы видим только их жертвы. А где они сами?

Молодого парня колотило от страха. Положим, они только вдвоем. Но где сами маньяки? Где каннибалы?

Радуйся, что еще жив, хренов оператор, посоветовал сидящий внутри него разум.

И в этот момент…

Нет. Стоп! Не в этот момент.

Сначала раздался радостный возглас, А уже потом показалась фигура.

— Вот вы где, черти! А я вас ищу.

Из коридора во мраке выступил силуэт. Поднял в приветствии руку.

— О! И ты, Игорек, здесь! А я думал, Антон будет.

— Серега-аа! — заорал в восторге младший коллега. — Как нас нашел?

Это был Сергей Голиков. Тот репортер, что вошел в корпус с заднего хода.

— Здорова, Олег! — пожал руку. — Вся группа в сборе? Где Антон, Светка?

— Снаружи, — уставился на коллегу старший товарищ. — Мы зашли внутрь вдвоем. И назад не пускают.

Сергей кивнул:

— Знаю. Пробовал с той стороны. Облазил весь этаж, но везде натыкаюсь на прозрачную стену, черт бы ее побрал! Вас тоже отталкивает назад?

— Ага… — раскрыл рот Игорь. — Но… как ты вошел в корпус?

— Полковник Замятин разрешил — слыхал о таком? Руководит спасательной операцией. Вертолеты кружат, но не могут спустить десант на крыши корпуса. Не пускает все та же чертова субстанция, бес ее возьми! Откуда взялась? Где источник? Кто обволок ею клинику? И где, едрит его в душу, весь персонал?

Оба оператора уставились на коллегу. Игорь, заикаясь, спросил:

— Так ты… т-ты еще никого не видел?

— Из персонала никого. Зато, видел кое-что другое. Пойдем, покажу! — при этом глаза его загадочно блеснули.

— Погоди! — схватил за руку Олег. — Сначала покажем мы.

И увлек за собой. Игорь, подняв камеру, последовал за ними. Навел объектив. Камера Сергея болталась на ремне. Микрофон был отключен. Да и сам он казался каким-то безмятежным, не нервным, ни в панике, ни в ужасе. Словно прошелся по музею, выйдя к друзьям. Потом, спустя время, Игорь поймет, отчего Сергей казался таким беспечным. Но это будет потом. А сейчас он услышал возглас Сергея:

— Нихренасе, мавзолей!

Он стоял рядом с Олегом. Тот подвел к раздаточному блоку, указал рукой на полигон смерти.

— Вот. Видишь? Вот весь твой персонал, который ты искал.

И отступил.

— Нихренасе! — повторив, опешил Голиков. Округлил глаза. Волосы едва не встали дыбом. Обвел потрясенным взглядом столовую. — Да тут… — схватился за голову. — Да тут целое побоище! И сколько их здесь?

— Больше сорока. Весь технический и медицинский штат клиники. Может, пару водителей не хватает. Тут вся дежурная смена: врачи, медсестры, санитары. Даже девушка-повар… — указал Олег рукой. — Вон та… видишь? Та, что без головы.

Сергей Голиков поедал глазами побоище. Забыв про камеру, принялся считать трупы.

— Не теряй напрасно время, — осадил Олег. — Мы уже засняли материал. Я начитал на пленку комментарии, подсчитал трупы.

Сергей не мог поверить своим глазам. Сердце бешено молотило в груди.

— Так вот, почему я не встретил никого в правом крыле! — озадаченно почесал затылок. — Они все… все здесь? Мать их ети!

И умолк.

Потом добавил:

— М-дааа… это покруче будет того, что я хотел вам показать.

— А что ты хотел показать? — спросил Игорь, засняв реакцию Сергея, опустив камеру.

— Да, теперь даже и не знаю, — пробормотал тот. — Хотел вас удивить. А тут такое! Сам теперь обескуражен.

— Что-то интересное? — поднял брови Олег. — Что-то такое, чего мы еще не видели?

— Ага. Вроде того.

— Тогда веди. Далеко?

Озираясь через плечо на груды растерзанных мертвецов, Сергей повел их в правое крыло корпуса, откуда только что вышел.

— Жалко, раций нет, — поспешил за ними Игорь. — Так бы с полковником Замятиным связались.

— Так точно, — съязвил Олег. — И рассказали бы, что видели сорок трупов. Так считаешь?

— А что? Они оттуда с солдатами не могут проникнуть сюда. А были бы рации, мы передавали бы репортаж вживую. С места событий. Эксклюзив!

Миновав три коридора, все трое углубились в крыло технических помещений. Здесь размещались кладовые, раздевалки, склад продуктов. В нем находились морозильные камеры.

Тут-то ни и увидели… ЭТО.

Глава 3

2002 год.

Правое крыло медицинского корпуса клиники №8.

Время не установлено.

Вне пространства, вне другого измерения.

— Ох… ё-моё-ёё…

Выдох у Игоря показался плачевным. Олег в свою очередь остолбенел на месте.

Приведший их сюда Сергей, стоял позади, вопрошая:

— А? Ну, что я вам говорил?

Олег на миг обернулся к нему с непонимающим взглядом. На этот раз икнул он, а не Игорь:

— Ч-что… кхры-ыы… что ЭТО?

— А хрен разберет, — пожал плечами Сергей. — Когда я добрался по коридорам и вошел сюда — сам поначалу остолбенел.

Выкатившимися от ужаса глазами Игорь созерцал то, что предстало перед ним.

Просторное помещение хранилища продуктов было забито…

— Ох, бля-яя… — вырвалось из груди. — Да это же… это… — никак не мог подобрать слово, — это же…

— Гроздья! — подсказал Голиков. — Самые настоящие гроздья. Как виноградные. Только вместо ягод… — он указал рукой на ряды неких формирований, — вместо ягод тут… зародыши!

Последнее слово было произнесено зловещим шепотом.

Олег уставился на коллегу. Перевел взгляд на ряды биологических формирований. Рядов было восемь, насчитал он. Каждый вмещал в себя некие отростки, похожие на початки кукурузы. Вместо зерен и ягод, каждый отросток имел структуру иноземного дерева, прибывшего, будто из космоса. Основание початков было внизу. Разломанный пол, из которого выступали отростки гроздьев, был местами искорежен напрочь. Формирования выросли прямо из земли.

— Гляньте! — указал вверх рукой Сергей. — Там его крона.

— Ч-чего… кого его? — изумленно икнул Игорь.

— Того, что ты видишь. Того существа, что выросло здесь в один день. В одни сутки.

Олег с Игорем задрали головы.

Разветвляясь, создавая тем самым некое подобие корневой системы, верхушка терялась в сумраке потолка. Очевидно, она разломала и его, протягивая свои ветви на второй этаж здания. Отростки слабо колыхались, скручиваясь в узел. Иные гроздья мерцали при сумрачном свете. Лампы дневного света вышли из строя, поэтому разглядеть что-либо детально не представлялось возможным. Крона живого, шевелящегося организма… ЖИЛА!

Жила собственной жизнью. Инородной. Не доступной человеческому разуму.

Олег пытался разглядеть крону. Ветви гроздьев уходили вверх, терялись за разломами потолка, вне диапазона его зрения.

— Мам-ма дорога-аая… — выпустил из себя воздух Игорь. — Оно… он… этот организм… он живой!

Початки с зернами-зародышами разрослись за одни сутки. Сплелись кольцами, узлами. Каждая гроздь имела собственную колонию эмбрионов. Зародыши пульсировали внутри, шевелились, взбухали.

— Это… — начал было Игорь.

— Это то, что я хотел вам показать, — ответил Сергей. — Но после того, что видел в столовой — все эти трупы, разодранные, без голов и ног — даже не знаю, удивил ли?

— И ты еще спрашиваешь? — негодуя, воскликнул Олег. — Да это же сенсация века! Перед нами настоящий внеземной организм. Первый в мире контакт с иноземной формой жизни!

Он резко обернулся к молодому напарнику:

— Снимай! Снимай все, что видишь! Корневища, эмбрионы, отростки! Сними потолок, как ветви уходят на второй этаж.

Игорь навел объектив. Камера в руках готова была свалиться на пол.

— Я уже снял, — заметил Сергей. — Когда вошел, сразу навел камеру.

— Оно… оно не активно? — с опаской спросил Игорь.

— Если не тронешь рукой, не укусит, — хохотнул Сергей. — Возможно, он нас и не видит.

— К-кто… он?

— Организм. Ты все еще не уяснил? Организм, прибывший из космоса. Или выросший из земли, идиот!

— Напомни, чтобы я потом дал тебе в рожу, — огрызнулся Игорь.

— Тихо вы, черти! — оборвал их Олег. Прислушался. — Кто-нибудь что-нибудь слышит?

Вокруг по-прежнему простирался вакуум. Тишина была звенящей. Давила уши. Созерцая неведомый организм, Олег заключил:

— Так вот, почему сюда никого не пускают военных. Это создание, очевидно, обладает каким-то недоступным нам разумом. Нас пустило, военных нет. Заботится о своей безопасности.

— Оно размножается, — напомнил Сергей. — Видите, как пульсируют зерна зародышей? Эта тварь развивается. Растет и живет. За одни сутки она вросла из земли, где были посеяны её семена. Вымахала к потолку, разломила его, и продолжает расти дальше.

Они отступили на шаг. Игорь продолжал снимать репортаж.

— Но это еще не все, — загадочно подмигнул Сергей. — Не будь я Голиковым, ведущим репортером новостей, если бы не приберег вам на закуску вот это…

Он увлек обоих коллег за собой. Озираясь на крону живых гроздьев, оба едва не споткнулись.

— Вот вам, коллеги! — подтолкнул их Сергей. — Встречайте ваших исчезнувших психов.

Игорь ахнул, выпуская камеру из рук.

— Снимай, идиот! — сам потрясенный увиденным зрелищем, прошипел зловеще Олег.

…Прямо перед ними шли ряды морозильных камер с продуктами. Только там не продукты. Не мясо, не сало, не банки тушенки. Сквозь обмерзшие стекла, они разглядели…

— О, боже! — издал возглас Олег. — Так вот они где…

Оба уставились на стеклянные дверцы морозильников. Протерли глаза. Во всех камерах, в нелепых скрюченных позах находились тела. Много уродливых тел. Иссохших, чудовищных, уродливых тел. Несколько десятков пациентов, превратившихся в мутантов, были заморожены во льду.

— А… — открыл рот Игорь. — А… эт-то что за обезьяны?

— Не обезьяны. Мутирующие пациенты клиники, — оборвал Сергей. — Мне так думается, что их заморозили в качестве питания.

— Чего-о?

— Питания. Эта ветвистая тварь с живым корневищем, вероятно, питается нашими психами. Теми маньяками, душевнобольными, убийцами и прочими уродами. Как? Я прав, Олег?

Тот потрясенно смотрел на замороженные останки людей. Нет. Не людей. Скорее, тварей, мутирующих в саблезубых уродов.

— Выходит, — предположил он, — когда это существо за одни сутки выросло из земли, у пациентов клиники начала происходить трансформация?

— А по-русски можно? — съязвил Игорь. — Не все тут институты кончали.

— Я думаю, — переходя от одной морозилки к другой, вглядываясь сквозь стекла на застывших уродов, пояснил Олег, — что та субстанция, не позволяющая проникнуть сюда, есть защитное поле.

— Поле чего?

— Организма. Заразившись какой-то вирусной гадостью, психи больницы мутировали в каннибалов, вампиров и прочую нечисть. Напали на персонал. Перегрызли, обезглавили, высосали кровь. Потом сами оказались в качестве питания вот для той твари, что выросла из земли. И сейчас зародыши этой твари растут, размножаются. А этих мутантов заморозили, когда то существо проголодается. Раз растешь — тебе требуется питание. А размножаешься — появляется голод.

Только он это произнес, как вдруг, будто услышав его слова о голоде, случилось нечто невероятное.

Все обернулись, уловив неясное движение за спиной.

Узлы связок, напоминающие жуткий органический небоскреб, образуя что-то вроде хвоста косматой кометы, стали разветвляться. Всасывая открывшимися присосками воздух, сотни отростков потянулись ветвями к ним. Игорь издал вопль:

— Она… эта тварь… размножается!

Все втроем отпрянули назад. Одно, особо длинное щупальце ветви, протянулось к морозильникам. Из ствола развернулся уродливый лепесток. Обхватил ручку. Дернул. Все это происходило в безмолвной тишине. Не скрипнула ни дверца, не раздалось ни щелчка. Замок просто открылся. Дунуло холодом. Все трое вжались друг в друга, боясь сделать движение.

Раструб лепестка извлек наружу уродливое тело какого-то пациента. Оно было во льду. Дверца захлопнулась автоматически. Тоже без звука.

Пронеся иссохшую замороженную мумию мимо них, щупальце ветви скрутилось в узел. Сгребла покойника внутрь организма. Раскрылась миногоподобная пасть. Эмбрионы завибрировали внутри прозрачных зерен. По стенкам начала поступать жидкость красного цвета.

— Оно… пьет кровь! — стошнило наружу Игоря. — Оно… питается человечиной.

И стал закатывать глаза в приступе обморока. За локоть поддержал Олег. Сергей, впервые видевший, как иноземный организм принимает пищу, сам оторопел от жути. Красные струйки потекли внутрь утробы.

А потом…

Сверху на них обрушилось НЕЧТО.

Ни Игорь, ни Олег не успели отступить на шаг, как косматый хвост, похожий на комету, словно косой срезал им головы.

ВЖЖИ-ИИИХХ — пронеслась коса смерти.

Макушку Олега слизало до плеч. Наружу фонтаном хлынула кровь. Торчащие позвонки сложились как книжка и, теряя опору, безголовое тело упало к ногам Игоря. Голова откатилась. Мертвый глаз мигнул напоследок, из губ вырвался вздох. Оставляя после себя срезанный скальп, она еще некоторое время катилась по полу, когда, наконец, не замерла. Секунда — и ВЖЖУУ-УУХХ! — нет головы. Нет оператора. Амба!

Тем временем Игорь сползал половиной тела на пол. Смертельная коса свернула ему не только затылок, а и грудную клетку в придачу. Разделяясь пополам, один бок съезжал в сторону. Правая половина лица сползла к подбородку, обнажив костлявые скулы. Свисавший вниз глаз уже не видел, что происходит вокруг.

— Ма-ммочка… — выдавил помертвевшими губами второй оператор. Съехавший бок увлек за собой остаток тела, и вся бесформенная масса рухнула на пол. Растекся желудочный сок. Дохнуло смрадом.

Все заняло не больше десятка секунд. ВЖЖУУ-УУХХ! — и нет второго напарника.

Сергей Голиков еще только разворачивался на крик «ма-ммочка», когда щупальце отростка впилось ему в живот. Крутанулось. Завязалось узлом. Вырвало, разворотило грудную клетку. Издав вопль боли, Сергей сполз по частям к ногам мертвых коллег. Теперь лежало три трупа. Три тела, два из которых были с отсеченными головами.

Хвост косы на миг покачался над трупами. Выпустил присоски ветвей. Всосался в жижу. Вздулись меха, словно горном качали воздух при плавке железа. Древовидный живой небоскреб стал впитывать теплую влагу. Зародыши в початках пришли в движение. Вернулись звуки — тишина отступила.

— У-УУУХХХ… ВЗЖЫ-ЫЫЫ — ухала и стонала утроба. Стонала от вожделения.

Организм разрастался.

Три изувеченных оператора так и остались лежать среди морозильных камер. Они пошли на корм существу. Эмбрионы начали свое размножение.

А тем временем снаружи…

***

Рации не умолкали. В небе кружили вертолеты. Бойцы оцепления оттесняли народ, толпами валивший из города к стенам психиатрической клиники.

— Говорит полковник Замятин! Немедленно оцепить правое крыло здания. Туда ушли два оператора и репортер. С тех пор от них ни слуху, ни духу.

Из лежащей рядом трубки телефона доносился голос на том конце провода. Что кричал, что-то выспрашивал. Бросив рацию, Замятин схватил трубку.

— Что у вас там? — раздался повелительный голос по ту сторону связи. Очевидно, звонили уже из областного центра.

— Докладываю! — отчеканил полковник. — Вертолеты не могут сбросить десант. Не пускает какое-то силовое поле.

— Вы послали кого-нибудь в корпус?

— Так точно! Группа бойцов пыталась пробраться внутрь. Их оттолкнул назад непонятный энергетический экран. Что-то типа домашнего пудинга.

— Чего-оо? — взревела трубка голосом начальника. — Какого пудинга?

— Эта субстанция, не пропускающая внутрь, похожа на пищевое желе. Мягкое, дрожащее. Проникнуть сквозь него невозможно. Во всяком случае, военным. А вот троих журналистов экран пропустил. И назад никто не вышел.

Трубка молчала. Казалось, на том конце связи обдумывали какое-то решение.

— Оно… это поле… не пустило военных, но разрешило пройти журналистам?

— Так точно! И назад они не вернулись. Вторые сутки пошли. Никто из моих сотрудников не может пройти сквозь экран. Он отталкивает их магнитным полем.

— А сами пробовали? Подходили к корпусу?

Полковник Замятин на миг растерялся. Секунду замешкался. Взяв волю в кулак, ответил решительным голосом:

— Иду прямо сейчас! Возьму трех помощников. Пойдем налегке. Вероятно, с оружием туда вход воспрещен. Пойдем как гражданские лица.

— Вы только сейчас собирались идти? Почему не сделали это раньше? Там двести два пациента исчезли, плюс более сорока человек персонала, плюс три репортера. А вы только сейчас собирались идти?

Изрыгая проклятия, что-то еще прокричав напоследок, трубка умолкла.

Полковник Замятин воспаленными от недосыпа глазами обвел территорию. Машины, пожарные шланги, лестницы, багры. Палатки, сотрудники, солдаты. Развернутый штаб. Оцепление. За ним сотни зевак.

— Пошли! — скомандовал он.

Трое помощников, скинув военную форму, уже поджидали в гражданской одежде. Каждый держал в руках фонарь, ракетницу. К ремням прикреплен армейский нож. Через плечо медицинская сумка. Противогаз. За поясом фляга. На груди моток веревки. Всё. Ни оружия, ни боеприпасов. Миссия спасателей.

— Если не выйдем спустя три часа, звоните по этому телефону, — передал он трубку заместителю гарнизона. — Там решат, что делать.

И, махнув рукой помощникам, двинулся вперед.

Шагнули на крыльцо корпуса. Тронули руками колыхавшийся прозрачный экран. Сделали еще шаг…

Еще…

Там их и видели.

Для полковника Замятина наступила чернота. Закружилось. Понеслось. Смешалось всё. Дни жизни помчались мимо с остервенелой быстротой. Прошла, казалось, секунда, а на самом деле пронеслись года.

Потом свет. Палата. Койка.

Минуло пятнадцать лет забвения.

Теперь он… генерал.

Эпилог

2017 год.

Медицинский корпус психиатрической клиники №8.

Одна из палат правого крыла здания.

Время 23 часа 45 минут ровно.

— Сестра? Что я тут делаю?

Молодая девушка проверила автоматический код на дверях. Поправила шторы, бросила взгляд на оконные решетки. Подошла к изголовью койки. На ней лежал старик. Когда-то он был военным полковником. Теперь генералом в отставке.

— Где я? Как меня зовут?

Она хитро пожурила пальцем:

— Вы это спрашиваете каждый день, генерал.

— Я? Я — генерал?

— В отставке. Давно. И фамилия ваша Замятин. Каждый вечер перед сном вы заводите одну и ту же пластинку.

Она поправила подушку. Проверила пульс. Отметила в карточке давление.

В проем двери протиснулась довольная физиономия санитара:

— Ну, скоро ты с этим стариком? Ждут же все! Уже шампанское разлили. Скоро куранты бить будут. Хлопушки с петардами готовы.

— Сейчас. Уложу только спать.

— Спа-аать? — рванулся вперед старик.

Как оказалось — напрасно. Он был привязан к кровати. Руки-ноги — всё было зафиксировано узлами растяжек. Вертеть мог только головой.

— И это уже проходили, — успокаивала медсестра. — Как только мы укладываем вас спать, вы рветесь наружу. В коридор. Из клиники. Соседние пациенты в палатах тихие, а вы каждый день начинаете буйствовать.

— Из какой клиники? Где я? Кто я? — метался в бреду генерал. — Я не буйный! Какие пациенты? Какие палаты?

— Вы в медицинском диспансере, — медсестра глянула на часы. Без десяти полночь. За окном снег. Салюты. Гуляния в городе.

— Где вертолеты? — хрипел старик, пуская из губ пену. — Где оцепление? Где репортеры?

— Вам это кажется!

— Я давал интервью! На моей даче была съемочная группа!

— Вам приснилось, больной. Сейчас выпьете таблеток, вам полегчает.

— К черту таблетки! Я полковник Замятин! — внезапно вспомнил старик. — Я спасаю людей! Я… Я… — он уже задыхался. Сделанный перед этим укол начинал действовать. Спустя минуту его тело обмякло. Блуждающий взгляд померк, голос и крики утихли.

— Вот и хорошо, — на цыпочках вышла из палаты медсестра. Вдогонку тихий голос шептал:

— Где вертолеты… Я… я полковник Замятин.

Затем…

Затем пациент уснул.

Заблокировав автоматикой дверь, девушка отправилась в ординаторскую. Ее ждали сотрудники. Громыхнула пробка шампанского. В телевизоре раздался перезвон курантов.

…Наступал Новый год.

******** КОНЕЦ КНИГИ ********

(2025 год, февраль)

Синопсис:

2002 год.

В клинике психиатрического диспансера начинают происходить непонятные события. Сначала на правое крыло здания обрушивается невероятной мощности удар. Воздушная волна, промчавшаяся внутри корпуса, выводит из строя автоматическую блокировку палат для душевно больных. В коридоры клиники выползают некогда бывшие пациенты, превратившиеся заражением вируса в уродливых мутантов. Обрывается связь с внешним миром. К расположению клиники стягивают войска оцепления. Но проникнуть внутрь они не могут. Их не пускает неведомое защитное поле силового экрана, окутавшее клинику после ударной волны. С этой минуты для всего медицинского персонала наступает самый настоящий кромешный АД!

***

Александр Зубенко