Читать онлайн
"Круговорот ошибок/Книга перемен"

КРУГОВОРОТ ОШИБОК

КНИГА ПЕРЕМЕН

Не надо счастья лоховского,

Тебя бодрит игра и риск.

Жизнь успокоится, как море,

Когда ты в зеркале – старик.

Раннее утро. Гарик только заехал в город. Он родился в этом городе и не был тут не один десяток лет. У Гарика здесь было несколько важных дел. Первое – это надо встретиться с прокурором. Он созвонился с ним, ещё мчась по трассе, и вот сейчас он кружит по центру города, ища место встречи.

Гарик заехал на стоянку ресторана. Фасад украшает стеклянное панно с яркими небоскрёбами на фоне американского флага и надписью: «Пятая авеню. Круглосуточный ресторан». Гарик вышел из машины и спустился по ступенькам в цокольный этаж.

Ресторан занимает весь подвал под многоэтажным офисным зданием. Залы пусты. Официанты – только молодые мальчики в белых рубашках и чёрных бабочках, они сидят все за одним столом, пьют кофе и курят. Гарик садится за дальний столик в углу, к нему вяло подходит официант.

ГАРИК

У меня тут встреча. Человека жду. Принеси пока просто кофе, по-восточному, если можно.

ОФИЦИАНТ

Хорошо. Вам чашечку сварить или большую турку на две чашки?

ГАРИК

Давай большую.

Официант так же медленно уходит, как и пришёл. Гарик смотрит на часы. Начало девятого.

В зал входит крупный солидный мужчина, стриженный под машинку. Это Гена, давний знакомый. Они не виделись очень много лет. Гена останавливается на входе, оглядывает зал. Встречается глазами с Гариком и подходит к столу.

ГЕНА

Ну, привет, пропащий!

Гарик встаёт, пожимает ему руку. Гена садится напротив него.

ГЕНА

Давно не виделись. (Разглядывает Гарика.) Ты всё такой же. Не изменился вообще... Только поседел немного...

ГАРИК

Да ты тоже такой же. Только раздобрел мало-мало... килограмм на двадцать.

ГЕНА

(Усмехается, берёт растопыренными пальцами живот, слегка потрясает им.) Комок нервов! (Оборачивается на стол, за которым сидят официанты, кричит им.) Э-у-у! Сюда подойдите, придурки!

ГАРИК

Не кричи. Меня обслуживают уже. Сейчас придёт халдей…

ГЕНА

Сколько ж мы не виделись? Лет двадцать?

ГАРИК

Поболее. Около тридцати…

ГЕНА

Ты как меня нашел?

ГАРИК

Да по надобности. Нашёл. Дело есть небольшое. Ты мне тогда помог, всё чётко сделал. Правда, всё бабло пришлось слить…

ГЕНА

Ну а ты что хотел?! Качественная работа недёшево стоит. Тебе повезло тогда. Я из прокуратуры ушёл в адвокатуру по семейным обстоятельствам, так что было время заниматься. Но я сейчас опять прокурор.

ГАРИК

Я знаю, знаю. Поэтому и позвонил тебе. Дело у меня сугубо по твоему профилю.

ГЕНА

Рассказывай.

Приходит официант, приносит турку кофе и чашечку на блюдце с маленькой шоколадкой.

ГЕНА

Принеси стакан водки, бутерброд с икрой... и тоже кофе.

ОФИЦИАНТ

Водки сколько грамм?

ГЕНА

Двести.

ОФИЦИАНТ

Кофе тоже по-восточному?

ГЕНА

Такой же, как ему.

Официант уходит.

ГЕНА

(Смотрит на часы.) Рассказывай, рассказывай. У меня времени мало. Минут пять.

ГАРИК

Короче, надо человека закрыть, изолировать на день-два... Или три. Идеально – хапнуть его по солдатской причине и подержать в отделе ментовском...

ГЕНА

Что за человек?

ГАРИК

Да человек обычный. Мне с помощью него надавить нужно на кое-кого. (Вытаскивает из кармана пиджака фотографию, кладёт её на стол перед Геной.)

ГЕНА

(Достаёт из кармана пачку длинных сигарет, закуривает, кидает небрежно пачку на стол, разглядывает фото.) Я не буду заниматься этой хуйнёй. Некогда. Не тот уровень. Подъедь к любому отделу внутренних дел, дай денег операм – договоришься... Или найди бандитов, пусть спиздят его. (Кивает на фотографию, затягивается сигаретой.)

ГАРИК

Какие бандиты? Ты чё?! Кто занимается таким бизнесом, мозгов вообще не имеет. А мне геморроя лишнего не нужно, его и так хватает.

ГЕНА

Ты-то чем сам занимаешься? Продолжаешь наёбывать людей или на шантаж перешёл?

ГАРИК

У меня честный бизнес. (Гена подозрительно смотрит на него.) Магазин держу... Супермаркет... В Урюпинске.

ГЕНА

В Урюпинске. Всё пиздишь, как всегда!

ГАРИК

Короче. Этого парня зовут Сергей. Он будет утром на стадионе «Труд». Он там каждое утро бегает с девяти часов. Потом идёт там же в спортивный зал часа на два. (Смотрит на часы.) Скоро он там будет. Поговори с кем надо, я хорошо заплачу. Через тебя мне проще действовать. Это стоит максимум червонец, я тебе дам сотку. Сто тысяч баксов. Прямо сейчас. Пусть закроют его, подержат, как скажу – выпустят, и всё.

Официант приносит маленький пузатый штофик водки, бутерброд с красной икрой и кофе Гене. Гена выливает весь штоф в стоящий на столе пустой стакан и сразу выпивает его махом, кусает бутерброд, встаёт из-за стола, кладёт в карман фотографию.

ГЕНА

Поехали. (Идёт к выходу, доедая бутерброд.)

ГАРИК

Подожди, допьём кофе...

ГЕНА

Поехали. Прокатимся в горотдел. Это недолго. Я тебя привезу обратно, кофе остыть не успеет. А то съебётся начальство.

Гарик и Гена выходят из ресторана. Гена открывает с пульта белый «лексус», садится за руль. Гарик – рядом. Они выезжают со стоянки.

Центр города. Гена подъезжает к перекрёстку, останавливает машину посередине дороги. Выходит и оставляет распахнутой дверь. На перекрёстке стоит дежурный инспектор ДПС. Он внимательно наблюдает за этим. Создаётся помеха на дороге. Машину Гены объезжают недовольные водители, они сигналят и ругаются.

ГАРИК

Ты куда?

ГЕНА

Я в отдел заскочу. Быстро.

ГАРИК

Постой! Как ты машину бросил?! Парконись как положено...

ГЕНА

А тут негде парковаться. Пусть так стоит.

ГАРИК

Да ты чё?! (Видит, как к ним идёт инспектор ДПС.) Вон уже идёт гаишник!

ГЕНА

Пошлёшь его на хуй. (Переходит дорогу.)

Гарик наклоняется через сиденье к двери водителя, с трудом достаёт ручку двери и закрывает дверь. К нему сбоку подходит гаишник.

ИНСПЕКТОР

Вы зачем так машину поставили?

ГАРИК

Да... водитель ушёл... Он быстро... Ему плохо стало...

ИНСПЕКТОР

Документы дайте.

ГАРИК

У меня нет документов... с собой...

Инспектор стоит рядом с машиной, обдумывая ситуацию. Из-за автомобиля Гены образуется пробка. Инспектор не отходит от машины. Проходит несколько минут в неловком молчании. На другой стороне дороги появляется Гена, он развязно идёт к машине. Инспектор угрожающе преграждает ему дорогу, берёт под козырёк.

ИНСПЕКТОР

Старший лейтенант Павлов. Ваши документы!

Гена достаёт из нагрудного кармана удостоверение, раскрывает его и суёт под нос инспектору.

ГЕНА

Пошёл на хуй! (Отталкивает гаишника плечом, садится в машину и уезжает.)

Инспектор, злой и обалдевший, провожает его взглядом.

ГАРИК

Это было красиво...

ГЕНА

Да заебали, пидорасы! Под ногами мешаются... Шваль ёбанная!

ГАРИК

Ну как? Вещи делаем?

ГЕНА

Конэчно, ара! Опера уже поехали за твоим пациентом. Бабло давай.

ГАРИК

Поехали к моей машине.

Парковка перед рестораном. Гарик даёт Гене пачку денег.

ГЕНА

Это франки?

ГАРИК

Ну да. Что, поменять на баксы?

ГЕНА

Не надо.

ГАРИК

В кабак зайдём?

ГЕНА

Некогда. Ты сам иди, за меня расплатись тоже…

ГАРИК

Хорошо. Тогда как делаем? Я сейчас движняк наведу и позвоню, как его выпустить.

ГЕНА

По телефону ничего не говори. Наберёшь просто – я скажу, где я. Подъедешь – переговорим. Всё, пора мне. (Уезжает.)

Ясное утро. Кажется, что только в этом городе такое синее безоблачное небо и такое яркое и ласковое солнце. Оно медленно идёт к зениту, как бы пропитывая всё вокруг чудесным светом. Гарик решил прокатиться по городу.

Солнце только начало клониться к закату, щедро крася красным цветом кучевые облака над горизонтом. В зарослях густых кустов и низкорослых южных деревьев медленно течёт ленивая река. Перед ней на небольшом песчаном пляже сидит группа парней. Они играют в карты. Коля Касабьян, сухой, белокурый, загорелый молодой мужчина, сдаёт колоду. Коля Касабьян недавно откинулся из исправительно-трудовой колонии и в полной мере отдавался тихому домашнему счастью. На память о лагере на ступнях красовались наколки: «они устали», веки украшали слова: «не буди». Отсидел красиво, как положено. Всё по понятиям. Был не последним в блатном кутке. Домашнее счастье Коли было незатейливым. Накуриться атомной анаши и потягивать тихо пивко с солёной рыбкой в прохладе у реки в обществе близких кентов, гнать порожняк, играть по мелочи в секу или нарды. А потом, устав от кайфа, драть всю ночь до утра любимую жену. Следующим днём проснуться к полудню, выпить чашку кофе и закурить первый косяк с утра. Что может быть прекраснее? На дворе рассвет эпохи развитого социализма. Самая прекрасная, бархатная его часть. Генсек ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев – даже ещё не совсем выживший из ума.

Из кустов на пляж выходит невысокий молодой парень в джинсах, шлёпанцах и белой рубашке. Это Валёк Шамша.
В руках он держит большую глубокую тарелку.

ВАЛЁК

Здарова! Мальчиши-плохиши! (Он достаёт из-за пазухи, большой пакет из газеты.) Что, раскумаримся по-взрослому?

КОЛЯ

(Отрывается от карт, глубоко затягивается сигаретой без фильтра.) Забивай!

ВАЛЁК

Хули забивай... Пробить надо. (Подходит к кружку пацанов, разворачивает пакет. Там куча сухих головок конопли.)

Парни берут из пакета головки, растирают пальцами, нюхают. Парней шестеро: Коля, Косой (он же Рёха, Игорь, Игорёха), Гарик, Толстый (Чебурек), Гриша Конкорд (он же Гриня) и Геша Ручкин. Косой и Гарик – одноклассники. Школяры. Главные распиздолы школы. Геша тоже ещё школьник, но учится в последнем классе. На вид ему лет тридцать. И учится – это сильно сказано. В школу он заходит изредка: отнять денег по-быстрому у учащихся. Гриня – химик. Он в бегах. По приговору суда получил химию и должен быть в комендатуре ментовской и ишачить на вольных работах... Но это такая тоска. Гриня ушёл в бега. И уже год скитается.

КОЛЯ

(Вытряхивает с ладоней растёртую в пыль головку обратно в пакет. Нюхает пальцы.) А-а-а-х-х! Духан – ничтяк! Откуда паль?

ВАЛЁК

С Медвёдовки. Только с поля. Расстелили сохнуть на полог. Вот та, что немного высохла, ещё не пробовали.

ГРИША

В Медвёдовки шмаль тяжёлая. Я там пластик мацал.

ВАЛЁК

Давай пробьём. (Садится прямо в джинсах на песок, разворачивает рядом пакет, вертит в руках тарелку.)

КОЛЯ

Валёк, у тебя глаза как у сазанà, убит на хуй! А говоришь – не пробовал.

ВАЛЁК

(Ухмыляется.) Это я другой курнул. Этой не пробовал. Есть марочка?

ГЕША

Какая, на хуй, марочка? Откуда в жопе алмазы? (Тасует колоду.) Так чё, сдавать? Играть будем?

КОЛЯ

Да ну его на хуй. Солнце сейчас сядет. Курнём и домой уже покатим.

ВАЛЁК

(Перебирает крупняк пальцами.) Так через что пробить?

ГРИНЯ

Нет марки. Давай перетрём её и пересыплем. Пыль на газете останется – соберём её, смацаем.

ВАЛЁК

Да ну на хуй... этот онанизм! (Снимает рубашку, накрывает ею тарелку и начинает закручивать тарелку, держа снизу концы рубашки, подобно барабану.)

ГЕША

Да ты чё, бля?! (Смотрит на бренд на рубашке.) Фирмà. «Вранглер». Она «Катеньку» стоит.

КОЛЯ

В натуре, не порть. «Врангель». Мелкие, дайте рубаху.

Гарик и Косой переглядываются. Времена небогатые. Живут они бедно. Дай бог имеют две рубашки на сменку. Валёк кидает на них взгляд. Всё понимает без слов.

ВАЛЁК

Да хуй с ней! Ещё украду. (Начинает насыпать на натянутую на тарелку рубашку небольшие горки крупняка. Нежно растирает их по плоскости материи, едва касаясь, простукивая пальцами, собирая в тарелку под рубашкой пыль.)

ГРИНЯ

(Щупает пальцами рубашку.) Хлопок чистый. Не вобьёшь в неё ни хуя.

ВАЛЁК

Хуй с ним. Что-то вобьётся. Зато один центр войдёт.

Проходит два часа. Спускаются сумерки. С реки тянется убитая насмерть толпа. Парни идут прямо посередине улицы, углубляясь в кварталы частных домов. Улицы пусты. Чужие тут не ходят. Проезд машины в этом районе в те времена – целое событие. Оно и к лучшему. Не дай Бог попасться кому-то постороннему навстречу плохишам. Побьют, отнимут деньги… а то и подрежут, если будет упираться. В городе это знают и без надобности в эти края не забредают. Рай маргиналов. Дубинка. Неспокойный район. Валёк идёт с гитарой. Рубашку он испортил. На спине образовалось зелёное пятно от втирания конопли в тарелку. Он оторвал от рубашки воротник и манжеты. И вот он со стеклянными глазами, в застёгнутом воротнике и манжетах, с голым торсом, с гитарой в руках, поёт на ходу «Дитя во времени» так, что Иэн Гиллан и рядом не стоит. Хриплый, прокуренный, пропитый смолоду голос тянет такие ноты, что замирает душа. Остальные парни время от времени не спеша разбредаются с дороги по палисадникам и обносят плодовые деревья, чтобы сбить сушняк.

Мои года – моё богатство, как поётся в песне. Нет, года не богатство. Это просто ненужный хлам. Лишняя тяжесть, которая накапливается и всё глубже тянет тебя в бездну старости, чтоб в конечном итоге утопить. Года не богатство, скорее наоборот, но они, проходя, оставляют тебе воспоминания. Вот что действительно ценно. Память моя – это сокровище. Было ли это со мной или всё было сном? Не знаю... но хочу припомнить хоть что-то. Что было дорого. Что прошло невозвратно. Что не повторится нигде и никогда.

Жизнь не имеет повторений, думает Гарик. Он едет один за рулём по городу своего детства и юности. Улицы изменились, так что прошлое кажется сном. Все, кто тут жил, уже покинули этот мир. И Гарик был уже не тот. Не тот беззаботный пацан, вечно обдолбленный и пьяный... счастливый и свободный, не видящий греха в том, что можно лихо воровать и грабить... и жить только для себя. Он давно уже зрелый мужчина, без блеска глаз, матёрый и седой. Гарик медленно едет.

Летом здесь не бывает утренней прохлады. Ночная духота, просто наполняется светом с восходом солнца, и как только оно поднимается над горизонтом, сразу опускается зной южного дня. В городе всё так изменилось, что Гарик с трудом узнаёт местность. Только изредка попадаются ему островки не тронутого переменами ландшафта, знакомых переулков. Видя их, он притормаживает. Что-то сжалось в груди. Чувство тоски и вместе с тем память о счастье. Память о днях и людях, которых нет уже и не вернуть. Память. Она с тобой вечно. Праздник, который всегда с тобой. Да... Лет прошло много. Он даже не планировал столько прожить. Однако же прожил. И все эти годы даже не пролетели, а просто сразу прошли, как перевёрнутая страница книги. И то, что он ещё помнил, это было словно мимолётный звук, с которым эту страницу перелистнули.

Гарика вывел из задумчивости звонок телефона. Номер был не определён. Он, помедлив немного, поднёс трубку к уху.

ГАРИК

Да.

ПРИЯТНЫЙ ЖЕНСКИЙ ГОЛОС

Вы сейчас получите адрес электронной почты и пароль. Прочитайте письмо и следуйте инструкциям. В сеть войдите с постороннего компьютера и адрес удалите.

ГАРИК

Смс?

ПРИЯТНЫЙ ЖЕНСКИЙ ГОЛОС

Да. Получите смску, телефон выбросите.

Гарик сбросил звонок. Тут же пришло сообщение. Он припарковался к обочине, взял из бардачка блокнот, переписал данные. Вышел из машины, вытащил из телефона сим-карту, сломал её пополам, бросил телефон на землю и растоптал его каблуком.

Гарик поехал дальше. Надо было собраться с мыслями. Он проезжал церковь. В ней его крестили маленьким. Она была уже не та. Со стен соскоблили побелку, сделали другую ограду. Раньше она была белая, как невеста, а стала кирпичная и убогая. Он вспомнил, как они малолетками на Пасху ночью прорывались в неё через ментовские кордоны, уходя от комсомольских стукачей, блядей из оперотряда, на крёстный ход. Да… это была игра. Он уже в неё не играет. Он давно понял: где есть религия, там нету веры. Разные религии, разные боги как разные фантики от конфет для детей. А всё так просто. Не надо искать Бога вовне, он в душе каждого из нас и говорит с тобой голосом совести.

Гарик проехал церковь. Он подумал, что можно войти в сеть в компьютерном клубе или в бизнес-бюро в гостинице, но там были камеры наблюдения, и это было опасно. Да-а-а... Надо найти левый смартфон. Он улыбнулся: «Что ж, раз я снова в городе детства, тряхнуть стариной, вспомнить молодость. Гоп-стоп! Отобрать телефон у первого попавшегося лоха, как в старые добрые времена? Нет. Несерьёзно...»

Гарик очень медленно ехал по городу детства. Местность уже было трудно узнать. Как же тогда ему хотелось быть таким, как старшие товарищи: Коля Касабьян, Валёк, Леон... Дубинские жиганы. Он был ещё мал, но держался на равных. Приходилось быть гораздо круче, несмотря на возраст, чтоб с тобой считались.

Он выехал к школе. А вот и школа, подумал он. Моя старая родная школа... Хотя, когда Гарик впервые перешёл в неё во второй класс из начальной трёхлетки, она была только построена. И это был первый выпуск. Школа. Она всё та же. Разве только вырубили деревья и кусты. Эти прекрасные зелёные заросли туи. И сделали привычную городскую безликую пустыню. Гарик усмехнулся. Опять нахлынули воспоминания. Седьмой класс. Гарик с Костей Лесновым, своим закадычным товарищем-одноклассником, не пошли на урок. Они поднялись на последнюю площадку лестницы. Чердак закрыт на замок. Они достают огромный спортивный косяк и решают курнуть прямо здесь, раз нельзя пройти на чердак. Гарик взрывает папиросу. Конечно, на перемене будет чувствоваться в коридоре запах. Какой там запах?! Просто духан!! Но кого это сейчас волнует? Это просто по хуй! Как и вообще ВСЁ по хуй! Их издали видит завуч. Новый работник школы. Рядовая коммунистическая мразь. Какого-то хуя он шляется по школе посреди уроков. Это мужчина средних лет, сухой и поджарый, с седыми волосами и тупой, ординарной физиономией. Всем известно, что раньше он работал в колонии для малолетних преступников надзирателем. И вот теперь он перешёл с повышением или с понижением на должность завуча по воспитательной работе школы. Собачий нюх его не подводит. Два дебила шатаются по школе во время урока. Он крадучись следует за ними и возникает в проёме лестницы прямо во время преступления. Гарик сильно закашливается от напаса, перекидывает косяк Косте и встречается глазами с завучем.

ЗАВУЧ

Что вы тут делаете?

Гарик с Костей, не говоря ни слова, срываются с места и вылетают из лестничного проёма, едва не сбив завуча.
Не гасить же косяк, тем более выкидывать. Они ломятся через всю школу на улицу. Завуч бежит за ними. Гарик держит косяк в руке огоньком вверх, подобно факелу свободы, чтоб не дай Бог кропали не высыпались. Они отрываются. Забегают за школу и, запыхавшись, судорожно докуривают косяк. Переводят дух, закуривают по сигарете, пока не накрыло. Из-за угла появляется завуч.

ЗАВУЧ

Что вы там курите?

КОСТЯ

Сигареты. Что, не видишь?

ЗАВУЧ

Вы как со мной разговариваете?!

ГАРИК

А чё?

ЗАВУЧ

Как фамилия? Какой класс?

КОСТЯ

Уткин... бля... первый «А» (Гарик и Костя взрываются диким хохотом, дурь хорошая и смешная, а сейчас просто нет ничего смешнее этого дятла.)

ЗАВУЧ

Так! А ну сюда идите. (Хватает Гарика за руку.)

ГАРИК

(Вырывает руку и инстинктивно замахивается на завуча кулаком.) Руки убери, блядина! (Завуч в страхе пригинается, опасаясь удара, и отпрыгивает в сторону.)

ЗАВУЧ

Так. Всё. Я иду к директору...

Костя и Гарик уходят в кусты.

Да… думает Гарик, время было золотое. Тебя нельзя было из школы выгнать, что б ни творил, ребёнок ты, с тобой нянчились. Он вспомнил, как умер Леонид Ильич Брежнев. В стране был траур. В школе в мраморной галерее был траурный пост. Большой портрет Брежнева в траурных лентах, и по бокам несут траурную вахту пионеры. Гарик с Косым опять прогуляли уроки, впрочем, как и всегда. За каким-то хуем они припёрлись в школу во время уроков. Галерея пуста. Пионеры куда-то
съебались, оставив пост. Может, в туалет, кто знает... Гарик и Косой подходят к портрету. Портрет сияет лаковым покрытием. Гарик видит в нем своё отражение. Он достаёт расчёску и начинает причёсываться, глядя в отражение на блестящей поверхности портрета. Потом, подумав, втыкает в портрет расчёску и прорезает его крест-накрест.

КОСОЙ

(Прыскает со смеху.) Ни хуя!! Ты чё исполнил?! Валим отсюда.

Они быстро убегают. Да... Не любил народ своего Генерального секретаря Компартии. Не уважал всерьёз и надолго, как и всю вообще Компартию. Какой же потом из-за этого был говнорез в школе! Кегебешники сутками месяц допрашивали детей, учителей. Землю рыли. Но никто так ничего и не узнал. Косой не выдал, и Гарик молчал. Воистину молчание – золото. Избавляет от многих проблем.

Школа осталась за бортом машины. Гарик продолжал движение. А вот тут уже всё не так. Здесь была пивнуха. За ней незаконный рынок – толчок. Народ продавал нужный и ненужный хлам, разложив его на земле. Сейчас тут центр торговый. Стекло и бетон. Безликая, уродливая громадина. Да. Губернатор убил город. Что с него взять? Примитивный продажный колхозник. Ни вкуса, ни фантазии. После деревни дрянь, какой он застроил город, ему катит за первый сорт. И, опять же, взятки за эту мерзость дают большие застройщики. Руководителей городов вообще стоит выбирать только из коренных жителей. Да и не просто родившихся в этом месте, а желательно, чтоб не одно поколение предков их жило и умерло тут. Когда же мэров назначают со стороны, они ведут себя подобно оккупантам. Без малейшего зазрения совести сносят все дорогие сердцу жителей места и застраивают их непотребной дрянью, руководствуясь исключительно своими меркантильными интересами.

Гарик вспомнил, как с Костей нажрался в когда-то тут бывшей пивнушке. Они наиграли в школе немного денег, около рубля. Тогда на переменах во всех углах школы играли в «Чу» – игру на деньги в сами же деньги. Мелочь трясли в сомкнутых ладонях. Это называлось –
трусить. Трусил тот, кто больше ставил. А ставки делали втёмную, держа мелочь в зажатом кулаке. Потом открывали ладонь. У кого больше мелочи, тот трусит. Трясёт и кидает на землю мелочь. Монетки падают. Кто трусит, забирает орлы.
А решки по очереди бьют о землю или одна о другую. Те монетки, которые падают на орла, забирает тот, кто бил. В тот день было несколько уроков, которые можно было смело прогулять. Учителя были даже рады, когда Гарик с компанией не ходил на урок. Так и боли головной меньше, и капли сердечные пить не надо. Но последний урок – классный час. На него прийти было надо. Классный руководитель – Татьяна Архиповна. Русский и литература. Секретарь парторганизации школы. Зверь. Гроза мышей. Наиграв около рубля, Гарик с Костей идут на пиво. Пивнуха рядом. Отчего же-с, спрашивается, при таком раскладе перед классным часом по паре кружек пива не всосать? Зима. Мороз и солнце, день чудесный… Пивняк. Маленькая комнатка. Тесно, впритык стоят столики. Помещение не топится. Дикий холод. Утро. Гарик и Костя на пиве одни. Гарик достаёт колоду карт. Они пьют ледяное пиво, сжавшись от холода, и играют в дурака. В пивнушку входит парень лет тридцати. Берёт пиво, становится с кружкой к ним за столик.

ПАРЕНЬ

Во что играете?

ГАРИК

В дурака. Будешь?

ПАРЕНЬ

Давайте. Сдавай. Делать не хуй...

КОСТЯ

Давай на пиво играть?

ПАРЕНЬ

Давайте. В дурака?

КОСТЯ

Да ну на хуй! В секу давай. (Отделяет не нужные для секи маленькие карты.)

ГАРИК

Я отолью. (Выходит в сортир.)

Туалет во дворе пивнушки. Гарик выходит из туалета на улице, к нему с пивняка подходит Костя.

КОСТЯ

Чё, раскатаем этого быка?

ГАРИК

Давай. Он, сука, мутный. Может, сам катает?.. Бабок нет...

КОСТЯ

Ну проиграем, просто пизды ему накатим. Какие проблемы?!

ГАРИК

Огонь! Пошли...

КОСТЯ

Счас. Поссу... (Заходит в сортир.) Бля, холодно. Забей косяк пока. Хватанём по-быстрому.

На пиве идёт игра. Гарик и Костя даже не особо передёргивают, но парню не везёт фатально. Он проиграл уже кружек десять. Весь столик уставлен полными пивными кружками. Парень злится и не может отыграться.

ГАРИК

Мы заебёмся пить это. (Прихлёбывает из полной кружки, кивает на заставленный пивом стол.) Давай на водку играть.

ПАРЕНЬ

(Нервно курит.) Давай.

Проходит несколько сдач карт. Парень проигрывает три бутылки водки.

ГАРИК

Пойду отолью. (Закуривает и выходит во двор.)

Гарик приходит за столик. От холодного пива холод становится просто собачьим. За столиком курит один Костя.

ГАРИК

А где этот штемп?

КОСТЯ

(Прихлёбывает пиво, затягивается сигаретой.) За водярой пошёл. Время – одиннадцать...

ГАРИК

Да ты чё, бля?! Ты его отпустил?

КОСТЯ

Чё отпустил? На часы посмотрел, говорит: одиннадцать, пойло начали отпускать. Сказал: пойду за водярой.

ГАРИК

Да он съебался. Вот ты лох, в натуре. Надо было с него хоть бабла взять.

КОСТЯ

Да и хуй с ним. Мы это (кивает на уставленный пивом столик) хуй выпьем. Я лопну сейчас. Нам тут час ещё виснуть и на классный час надо. Пойдём лучше курнём.

В дверях появляется парень. Он держит в руках три бутылки водки.

КОСТЯ

Вот это ни хуя!

ГАРИК

Ага! И в школу не пойдём!

Они открывают первую бутылку. Выливают недопитое пиво за двери в снег. Наливают водки в пивные кружки, чокаются ими и пьют за знакомство, запивая водку пивом. Пошла жара! Они закуривают. Уже не холодно.

ПАРЕНЬ

Играть ещё будем? А то мне минут через сорок валить надо.

ГАРИК

Да как хочешь. Что-то масть тебе не прёт сегодня...

ПАРЕНЬ

Ну да...

ГАРИК

Нам тоже валить через полчаса надо. (Разливает остатки первой бутылки по кружкам, открывает вторую.) Так что будем торопиться.

ПАРЕНЬ

А вам ехать куда?

ГАРИК

Да нам не ехать. Нам в школу идти. Недалеко, через дорогу.

ПАРЕНЬ

Куда??

ГАРИК

В школу, бля! На классный час! (Они с Костей взрываются смехом.)

ПАРЕНЬ

Вы что, школяры?

КОСТЯ

Ну да! (Вытаскивает из кармана пионерский галстук.)

ПАРЕНЬ

Охуеть!

Гарик вырывает из рук Кости галстук. На галстуке крупными буквами чернильной пастой написано слово: «KISS» (название модной рок-группы). Они не переставая истерически ржут. Парень смотрит на них обалдело. Гарик вытирает пионерским галстуком стол от разлитого пива. Костя пытается вырвать галстук у него из рук. Галстук с треском рвётся.

КОСТЯ

Та ты заебал! Он сорок копеек стоит.

ГАРИК

Да, бля, не повезло! (Хохочет, кидает разорванный галстук на пол, вытирает о него ноги.)

КОСТЯ

Будешь должен.

ГАРИК

С первой пенсии отдам! Наливай!

Костя разливает всю бутылку по трём кружкам. Они чокаются, давясь, пьют водку залпом, запивают пивом и сразу закуривают.

КОСТЯ

(Парню) А тебе куда надо?

ПАРЕНЬ

Я в милицию иду.

ГАРИК

Куда?! Ты чё, охуел?!

ПАРЕНЬ

Меня нахлобучили месяц назад. Котлы, цепуру забрали... магнитофон. Мне мусора повестку прислали. Нашли грабителей. Надо в мусарню в час – мафон забрать по описи.

ГАРИК

Ого! Бля! (Они с Костей злорадно ржут.)

Становится жарко. Мочевой пузырь работает исправно. Гарик и Костя постоянно шастают, шатаясь, в туалет и обратно в распахнутых куртках, уже не утруждая себя застёгивать мотню на брюках. Они нажрались в хлам. Продавщица пива с опаской на них поглядывает из-за прилавка, опасаясь порчи имущества.

ПАРЕНЬ

Ладно, пацаны. Мне пора, погнал я.

КОСТЯ

Погоди. (Открывает последнюю бутылку водки, разливает её всю по кружкам.) Давай! На коня!

Они, шатаясь, держатся за стол, выпивают залпом, давясь, водку, запивают пивом и вываливаются из пивной на улицу. Яркое солнце слепит глаза. Гарик замешкался на пороге. Зацепился карманом за ручку двери. Костя вываливается из двери и цепляется за него. Гарик падает на скользкий порог. Костя перелетает через него по инерции через весь порог на тротуар. Гарик, поднявшись на колени, пытается поймать Костю в воздухе, спотыкается на скользком пороге и летит вслед за ним кубарем с порога. Они валяются на тротуаре. Пытаются поднять друг друга и опять заваливаются на землю. Парень стоит в дверях, держась за косяк дверного проёма, и наблюдает эту картину.

ПАРЕНЬ

Ни хуя вы нажрались! (Он медленно идёт к остановке трамвая, шатаясь и скользя на гололёде.)

Наконец после титанических усилий Гарик и Костя встают. Они очень медленно, держась за стены домов и заборы, скользя и поддерживая друг друга, изредка падая в снег, перемещаются к дороге. Подойдя к светофору, они видят, как их недавний знакомый ползёт на карачках через дорогу, потеряв шапку, к остановке трамвая. Машины объезжают его и обходят переходящие дорогу люди. Они обалдели от этой картины. Опять поскальзываются и валятся под светофор.

И это было только начало. Путь домой был нелёгок. Последние кварталы Гарик уже не мог встать. Он полз на коленях. Он потерял шапку, перчатки и портфель.

В те времена не было ни газа, ни центрального отопления. Дома топились углём и дровами. И узкие тротуары не посыпали песком от гололедицы. Их посыпали золой из печек. Гарик полз по этой золе, стирая брюки до дыр. Последние брюки. Когда он наконец дополз до своей калитки, долго не мог встать. Казалось бы, он уже подтянулся по деревянным воротам, но неведомая сила кидала его из стороны в сторону, и он валился в сугробы палисадника вновь и вновь. Снег набился за шиворот, таял и стекал по телу холодными струями. Гарик открыл калитку и упал на входе. Его дом был в глубине двора. Он полз к нему, и соседи видели в окна эту картину. Ему было всё равно. Он подполз к дому. Его дико мутило. Он не стал вваливаться в дом. Решил проблеваться и, шатаясь, держась за деревья, переместился за дом, в сад. Там стоял деревянный сортир. Гарик ввалился в него. Его начало рвать. Он провёл над очком целую вечность. Всё было вырвано. Но организм всё делал судорожные попытки вывернуть ещё что-нибудь из желудка. От непрерывных спазмов болело горло и всё внутри. Он надорвал диафрагму. Изо рта текла бурая жидкость. Гарик думал, что это кровь. Но это была желчь. Нечем было рвать, и он вырыгивал желчь. Ему было дико плохо. В глазах всё рябило. Как в телевизоре без антенны. Он видел реальность как белый шум.

Гарик лёг прямо в сортире. Кружилась голова. Неизвестно, сколько он провёл тут. Ему стало дико холодно, била крупная дрожь. Он насилу встал и, держась за деревья, поплёлся домой. Из последних сил он подошёл к дверям дома, и его глаза перестали видеть. Он жил с бабушкой. Видимо, она что-то почувствовала и вышла на улицу. Она увидела дикую картину. Внук стоял под дверью в распахнутой куртке, весь мокрый. Он шатался и дико выл, как собака. Изо рта текла бурая жижа. Эта жижа пропитала всю белую рубашку на груди до пояса. Гарик стоял с широко открытыми глазами, но в них были одни налитые кровью белки. Зрачки закатились вверх под веки. Именно поэтому он перестал видеть. Картина была жуткой. Бедная бабушка увидела его и упала. «Эх-х-х, – подумал, Гарик. –
Бедная моя бабушка».

После этого случая Гарик не пил три года. Просто не мог. Организм мутило даже от запаха спиртного.

Гарик решил проехаться по району своего непутёвого детства. Он свернул в частные дома. Их осталось не много. Район был застроен многоэтажками. И те дома, которые остались, были уже не те. Не те жалкие лачуги, а безвкусные огромные, наляпанные в разных стилях особняки. Большинство из них имели на втором этаже выступающие башенки, как в замках. Сразу видно, дома нацменов. С претензией на величие. Им-то, дуракам, и невдомёк, что эти башенки в замках были отхожими местами и из них летело вниз дерьмо. А у них они были надстроены над входными дверями.

Да, всё изменилось безвозвратно. Гарик свернул вглубь домов. Неужели?! Угол! Он увидел знакомый перекрёсток. Вот и угол. Место стрелки. Место непрерывного круглосуточного сходняка на районе. Он почти не изменился. Тот же дощатый забор и заброшенный дом. Разве что нет той травы по пояс, её выкосили под корень и засыпали щебнем. Но стоят два огромных камня – молчаливые вечные свидетели ушедшей юности. Ночные песни под гитару. Бормотуха, домашняк, шмаль, опий. Гулящие местные девки, которых слаще не было и больше никогда не будет. Гарик вспомнил, как он с местными хулиганами стоял здесь.

Позднее утро. Осень. Сезон конопли. Они курят пластик. По кругу ходят два косяка с разных полей, чтоб сильнее пёрло. Гашиш как женщины. Он всегда разный. Из разных мест по-разному тащит. В тот день директор вызвал в школу его родителей. Гарику было вообще об этом неизвестно. Какая, на хуй, школа. Сезон идёт. Он заходил в школу только изредка. Денег отнять и курнуть со знакомыми школьниками. И вот его мама и отчим битый час выслушивали нотации от собравшихся по этому поводу вместе остервеневших учителей. Мама театрально льёт слёзы. Наконец ёбанные педагоги отпускают их. И вот мама, злая как собака, идёт с отчимом к бабушке, надеясь застать там Гарика и растерзать его. И что же они видят? Гарик с местными дебилами курит без зазрения совести шмаль на углу. Они, как коршуны, кидаются к ним. Косой видит краем глаза бегущих к ним родителей Гарика.

КОСОЙ

Гарик, матушка твоя!

Все как по команде поворачивают голову в сторону опасности. Тут вариантов не много. Всё это уже было-перебыло. Мама сейчас подскочит и будет всем лупить пощёчины. А отчим... Отчим, в сущности, добр. Но быстро заводится. А мама его заводит с пол-оборота. Бригадир строительной бригады. Передовик и коммунист. Он и головы поотрывать может. Недаром трубы руками гнёт водопроводные, как проволоку. Решение приходит быстро. Гарик, не говоря ни слова, просто разворачивается и бежит. Толпа срывается за ним. Умнее было бы разбежаться в разные стороны... но шмаль-то есть только у Гарика. У него набиты все карманы кропалями. Он сегодня банкует. А день кайфа только начался. Поэтому все срываются за ним. Они бегут, сшибая прохожих, к железной дороге. Там затеряться в самый раз. Мама Гарика не отстаёт. Она летит за ними вслед, ломая каблуки на босоножках. Сбрасывает обувь и бежит босиком. Отчим поднимает босоножки и не отстаёт от мамы. Гарик перелетает через дорогу и взбирается на крутую железнодорожную насыпь. Парни бегут за ним. Они перебегают рельсы. Множество железнодорожных путей. На пути стоит товарный состав. Они подлезают под вагонами на другую сторону. Мама насилу вскарабкалась на насыпь. Отчим поднялся быстрее и дал ей руку. Они видят, как последние парни уходят под вагонами. Сбежали. Не догнать. И поезд приближается. Надо пропустить его, отойти от рельсов.

МАМА

Вот паразиты! (Тяжело переводит дух.) Убить мало! Ты представляешь, что он творит?!

ОТЧИМ

Да ты сама что делаешь? Чтоб всем показать, что ты ненормальная? Дома найдём его... Что бегать без толку? Тебе что, восемнадцать лет?

Гарик с пацанами идут, запыхавшись, вдоль путей. Они спускаются с обратной стороны насыпи и, смеясь, уходят в высокой траве в промзону железнодорожной станции.

Резкий толчок возвращает погруженного в воспоминания Гарика к действительности. Он так ушёл в себя, что не заметил красного сигнала светофора и едва не въехал в впереди стоящую машину, машинально вдавил педаль тормоза в последний момент. Ну... вот оно и начинается, думает он.

Гарик ужинает в одном из уютных ресторанчиков в центре города и уже не один час кружит по окрестностям, выбирая место своего пристанища. На город спускается знойная южная ночь. Наконец он выбирает гостиницу в живописном зелёном районе, на самой окраине города, – гостевой дом «Зелёный попугай». Это одно из тех мест, которые так нравятся Гарику. Здесь можно селиться без всякой регистрации и лишней засветки. Район отдалённый от центра и только еще заселяется. Редкие небольшие дома стоят в большинстве своём пустыми. Ещё совсем недавно в этом месте были поля, но город неуклонно распространяется вширь, захватывая всё новые территории. Гарик ставит на стоянке свой новый модный, даже, можно сказать, гламурный автомобиль итальянского автопрома и входит с небольшим кожаным саквояжем в холл гостиницы. Гостиница пуста. Это видно по редким машинам на парковке, видимо, принадлежащим обслуге. В пустом холле – одинокая миловидная девушка-администратор. В центре холла – большая клетка, в которой сидит на жёрдочке огромный зелёный попугай с белым хохолком. Гарик здоровается и интересуется попугаем. Администратор говорит, что это и есть символ и талисман их заведения, и любимец хозяина гостиного двора.

ГАРИК

А как зовут этого человека? (Кивает на попугая.)

АДМИНИСТРАТОР

Коша.

Попугай с любопытством разглядывает Гарика. Гарик просовывает между прутьев палец, пытаясь погладить лапу попугая, тот тут же больно клюет его. Гарик отдёргивает палец, как бы опомнившись. Девушка улыбается и без лишних расспросов дает Гарику ключ от номера, и уже менее чем через четверть часа Гарик, приняв душ, валяется в постели, перед сном безучастно глядя в телевизор. Он понимает, что завтра будет нелёгкий день и хорошо бы выспаться, но последнее время его мучит бессонница.

Никогда Гарик не жаловался на отсутствие сна. Даже наоборот, вёл праздный образ жизни и больше спал обычно, чем бодрствовал. Но что-то произошло с душевным покоем, на который Гарик никогда не жаловался. Сон пропал. Стала по ночам приходить беспричинная тревога. То ли годы брали своё и возраст всё меньше хотел забвения, то ли дело, которым занимался Гарик, отнимало покой. Его мучили разные мысли, воспоминания, наоборот, опасения неотвратимо приближающего будущего. Причём если днём его временами и клонило в сон, то ночью одолевала какая-то нездоровая бодрость.

Гарик выключает пультом телевизор, ложится на бок и пытается уснуть. Он знает, что если прочитать про себя три раза молитву «Отче наш», это иногда помогает заснуть. Он так читает её несколько раз, потом еще, но сон не приходит. Так проходит около часа. Снова мысли захватывают его душу полностью. Гарик включает телевизор. Листает разные каналы. Обычная медийная чушь. «Телевидение умерло», – подумал Гарик. Он выключает телевизор и опять что есть силы пытается заснуть. Так проходит несколько часов. Да, ночь длинна для того, кто не спит... Ему приходят на ум слова Будды... А жизнь длинна для дурака, не знающего её законов. Казалось, вот уже ещё чуть-чуть – и он заснёт, ещё совсем немного. Он даже забывается, но откуда-то приходит гавкучая собака и совершенно разрушает своим лаем ночную тишину. Гарик прислушивается к гавканью за окном. Это продолжается бесконечно. Гарик удивляется, как же не надоедает собаке столько гавкать. Видимо, что-то тревожит её. Гарик вскакивает с кровати и звонит администратору.

АДМИНИСТРАТОР

(Заспанным голосом) Да...

ГАРИК

Девушка... Нельзя ли прогнать собаку?

АДМИНИСТРАТОР

Какую собаку?

ГАРИК

У меня под окном полночи лает собака. Мне завтра серьёзные дела делать. Не даёт спать...

АДМИНИСТРАТОР

(Зевает.) Это не наша собака.

ГАРИК

Ну и что теперь? Прогоните её. Или покормите... Или пристрелите... Невозможно заснуть.

АДМИНИСТРАТОР

Это не наша собака. Она приходит к соседям, хочет охранять. Как я её найду? Бог знает, где она лает!

Гарик беспомощно бросает трубку и заваливается в кровать. Собака всё лает и лает. Гарик даже прислушивается уже. И лай уже не раздражает его. Он становится даже слабее, а потом и вовсе пропадает. Видимо, собака уходит искать свою судьбу дальше. Гарик засыпает, но тут совершенно дико начинает кричать в холле гостиницы попугай. Гарик одевается и выходит в холл. Девушка спит на диванчике, свернувшись калачиком, как ребёнок, и поджав ноги, совершенно не замечая воплей попугая. Гарик задумчиво стоит над ней некоторое время, как бы не решаясь нарушить безмятежный сон ребёнка, потом всё же дотрагивается до её руки, подложенной под щёчку. Девушка мгновенно вскакивает и обалдело смотрит на него, не понимая спросонья, в чём дело.

ГАРИК

Девушка. Попугай орёт немыслимо. Я так не смогу поспать.

АДМИНИСТРАТОР

Попугай... Орёт. Ну а что же делать?

ГАРИК

Давайте ощипаем его и сварим суп...

АДМИНИСТРАТОР

Вы живодёр?

ГАРИК

Я спать хочу. Давай накроем его клетку чем-нибудь. Одеялом. Пусть он спит.

АДМИНИСТРАТОР

Какой вы беспокойный постоялец. То вам не так и это. Если б спать хотели, и так уснули бы.

ГАРИК

Да как уснуть?! Он орёт на всю округу.

АДМИНИСТРАТОР

(Встаёт с дивана, протирает глаза.) Ладно, попробую.

Она берёт плед и накрывает им клетку, попугай перестаёт горланить, но всё же недовольно ворчит в накрытой клетке. Гарик уходит в номер.

Он снова лежит без сна. Уже рассвет. Гарик подходит к открытому окну, смотрит на стоянку. За окном лёгкий туман наполняется гомоном проснувшихся птиц. Гарик снова ложится и наконец проваливается в сон. Его будят громкие голоса на стоянке. Кто-то орёт там с нерусским акцентом.

СТОРОЖ

Куда ты едешь, билядь?!

ВОДИТЕЛЬ

А что?

СТОРОЖ

Права давай!

ВОДИТЕЛЬ

Какой права?! (Раздаётся звук удара.)

СТОРОЖ

Я твоё всё ебал! Что ты наделал?

Слышится звук открывшихся дверей.

СТОРОЖ

Пиздец! Теперь что, ишак ты ёбанный?! Машину разбил. Твоё корыто не покроет даже одного её колеса... Вот горе. Где ты взялся, ашнак необррразованный!

Гарик вскакивает с постели, подбегает к окну, видит старую «копейку», въехавшую в крыло своей машины, и двух кавказцев, молодого и старого, стоящих рядом. «Вот и кончились понты, –
думает он. – Буду теперь ехать, как лох, на разбитой тачке. Нехороший знак». Он снова прыгает в постель. Ложится на бок и накрывает сверху ухо второй подушкой, чтоб не слышать пререкания и ругань на стоянке. Гарик вспомнил, как со своим другом Славиком тоже разбили чужую машину. Давным-давно. Это было давно. Вот и карма. Колесо сансары. Отсечка прошла. Очередная глупость в калейдоскопе ошибок оплачена. Гарик погрузился в воспоминания.

Он совсем молод. После армии он устроился в магазин на заводе рисоуборочных комбайнов помощником продавца. Страна катится к закату коммунизма. Правит Горбачёв. Перестройка, ускорение, хозрасчёт и прочее безумие. Магазин на территории завода. Завод поставляет в колхозы комбайны, в свою очередь колхозы поставляют для магазина Гарика овощи и фрукты по дешёвым ценам для рабочих завода. Дела идут неплохо. Гарик с утра берёт самосвал и едет за товаром с водителем в один из колхозов. Предварительно они берут кран и ездят по территории завода в поисках тяжёлого хлама. Наконец они находят бетонный блок, закидывают его краном в кузов. Это нужно для того, чтоб наебать по весу контролёров в хозяйстве. На дворе коммунизм. Всё вокруг колхозное, всё вокруг моё. Красть на производстве вполне нормально. Ненормально не красть. Как говорится, ты на работе не гость, спизди с работы хотя бы гвоздь. Вот самосвал уже на весах, контрольное взвешивание. Затем они отъезжают за околицу станицы и вываливают из кузова самосвала блок. Едут, грузятся под завязку ящиками с яблоками. Опять взвешивают машину. Весовщики опытные. Разница в весе несколько тонн. От жадности многовато кинули в кузов левого веса. Некоторое время они ругаются. Требуется выгрузить машину, снова взвесить и опять загрузить. Это никто не хочет делать. Считают по среднему. Плюс-минус километр. Всем всё по большому счёту по хуй. Всё бесхозное кругом. Гарик заезжает в город. Такое количество яблок на заводе на фиг не нужно. Гарик едет по овощным магазинам. Он уже знает всех директоров. Это в основном пожилые матёрые бабы с обесцвеченными высокими причёсками, все подобные и как штампованные. Гарик скидывает им две трети груза за полцены, получает наличные. Все хорошие продукты продаются на базаре задорого. В магазинах лежит непотребная полусгнившая гадость. Сам запах там отвратителен. Так и яблочки Гарика пойдут на базар. Остаток он привезёт в свой магазин, и там их будет продавать продавец Миша. Он старше Гарика лет на двадцать и уже прожжённый, законченный торгаш. Миша будет торговать, всех наёбывая и обвешивая, зашибая свою копейку. В итоге хорошо будет всем, кроме прямого начальства. Их начальник – Ляшов. Мужик с пышными, лоснящимися рыжими отвратительными усами, которыми явно гордится. Начальник коммерческого отдела завода. У него в подчинении Гарик и Миша и ещё невзрачный клерк, у которого есть собака с бородой, ризеншнауцер, по-моему, о которой тот говорит часами, и симпатичная девушка экономист. Эта девушка подарила Гарику кактус. С тех пор кактусы были у Гарика всегда. Они расплодились в немыслимом количестве и заняли весь дом. Причём сначала кактусы были, как и положено кактусам, толстые и колючие. Но со временем в них произошла трансформации. Наверное, у каждого хозяина они свои. Кактусы Гарика почему-то выросли все длинные, они вились и завивались подобно змеям и совершенно лишились иголок. Видимо, они были добры. Так текла жизнь Гарика в качестве помощника продавца, и всё было неплохо. Плохо было только их начальнику Ляшову. Он ишачил за зарплату и просто жопой чувствовал, что за его спиной творятся колоссальные, несметные афёры. Так и бывает. Красиво жить не запретишь, но помешать можно. Начальник Ляшов решил положить конец этой идиллии. Он вышел с инициативой к руководству завода и закрыл магазин. Миша уволился, а для Гарика открыли другой магазин. Это была блестящая идея Ляшова. Магазин неликвидов. Всё же в стране перестройка. А это хозрасчёт и самоокупаемость. Всё в духе времени. С тех пор Гарик сидел день напролёт один в магазине, всё пространство которого было завалено хламом: какими-то немыслимыми обрывками огромных цепей, брезентовых ремней с комбайнов, величиною в рост Гарика болтов и гаек. Само собой, в такой магазин не заходили люди. Зачем было покупать этот хлам, если его можно было набрать на любом производстве, да и вообще на свалке даром, да и даром-то он был не нужен никому. Гарик сидел там один в окружении хлама, курил, иногда выпивал и шлялся по заводу. Но начальник Ляшов старался скрупулёзно следить за ним, чтоб он не покидал рабочего места. А то вдруг покупатели нагрянут, а продать некому будет такое добро. К Гарику в магазин зачастил его друг, с которым он сошёлся после армии, Славик. Славик был идейный бездельник, но мог на себя навести ореол серьёзного предпринимателя, делового человека и даже таинственного. Он умно рассуждал обо всём. И начальник Ляшов к нему прислушивался, питая надежды стать причастным к чему-то великому. Славик часто отмазывал Гарика под видом перспективных начинаний, и они уёбывали с работы зависать. Отец Славика работал на Севере водителем и оставил сыну «жигули» одиннадцатой модели, на которой Славик беспечно рассекал сутками. В те времена наличие машины вызывало уважение. Как обычно, Гарик сидел в магазине среди хлама. К полудню, как следует выспавшись, к нему заехал Славик. Славика всегда мучили приступы смеха при виде товаров магазина. Он был в восторге от обрывков цепей, которые невозможно поднять, подшипников величиной с голову и прочего немыслимого хлама. Последнее время они повадились к художнику завода курить шмаль. Плановые быстро угадывают друг друга. Так и Гарик сошёлся на этой почве с художником. Перемены приходят быстро. До армии Гарик и Славик курили гашиш с полей. Это было или масло, которое тёрли с головок конопли, или пыль с сухих головок, которые собирали в тарелку. Но всё прошло. Поля конопли стояли, как стояли, но шмаль на них лишилась кайфа. Её испортили селекционеры. Больше никто в этой стране не собирал гашиш. Началась эра марихуаны. Её называли шала. Гарику и Славику неприятно было курить листья. Они их считали бутором. Да и сам кайф от шалы был другим. От него не смеялись. Был просто тупняк и всё. Художник располагал же хорошим планом, как в старые добрые времена. Он был сам из деревни родом и часто посещал родные места. Так там, оказывается, на полях ещё осталась конопля со старым добрым гашишем. Он говорил, что его греют местные босяки. И что добыть хорошее дерево дури – настоящая проблема. Надо долго ходить по полю и среди беспонтовых ёлок, попадаются изредка прошлые сорта, неизвестно как сохранившиеся и прорастающие из семян прошлых посадок. Такая конопля выделяется, но на неё нужно иметь намётанный глаз. Короче, у него была атомная анаша, и Гарик со Славиком последнее время повадились к нему накуриваться. В те времена на каждом социалистическом предприятии должен был быть художник, а то и коллектив художников. Это была востребованная работа. Как на Западе реклама: лучшие трусы, средство от потливости ног, лучшие автомобили, молоко и сыры, лучший порошок для травли тараканов, – так и в Стране Советов была наглядная агитации. Плакаты с Лениным, щиты с призывами и лозунгами. На всех предприятиях, на улицах и домах. Радикально красный цвет. Вперёд к победе коммунизма! Миру – мир! Слава КПСС! Художники были нужны. Гарик и Славик ввалились в большую мастерскую художника. Художник был занят шабашкой. Он делал на полу для какого-то предприятия огромный витраж, подгоняя разноцветные стёкла, составляя профили голов Ленина, Маркса и Энгельса. Художник был неказистый, низкорослый парень. Он сразу понял, зачем они к нему пожаловали. Он оторвался от работы и важно закурил. Гарик и Славик закурили тоже. Художник слыл на заводе знатным ловеласом. Всегда на каждом предприятии найдётся такой типаж, охочий до чужих баб. Такой доморощенный ёбарь-террорист. Художник явно гордился своей славой. Он сразу завёл разговор про баб. Пацаны его слушали и терпеливо кивали.

ХУДОЖНИК

Бля-я-я-я… (Сильно затягивается дымом.) Наташу из бухгалтерии знаешь?

ГАРИК

Ну... Видел, наверное. Там много баб.

ХУДОЖНИК

Ну такая. Супер-пупер. Вся из себя. Брюнетка. Волосы длинные.

ГАРИК

Взрослая.

ХУДОЖНИК

Да. Вот сука, попал я с ней.

ГАРИК

А чё?

ХУДОЖНИК

Да повёлся, дурак, её выебать. Вчера... Она сама живёт. Сначала всё ничтяк, приехал к ней в гости вечером. Попили вина. Сосаться начали. Смотрю, она плывёт. Трогаю – трусы мокрые. Думаю: ну, давай. Завалил её ебать. Засадил, а там пиздец! Пизда огромная, как у лошади. Вообще не чувствую ни хуя. Подёргался, хуй упал на хуй. Вот блядь. В натуре. Как я повёлся на неё? Сука, на хуя ты мне глазки строишь с такой пиздой огромной? Косяк! Полная лажа! Только вечер убил. Там у них Ленка есть... Молодая такая, страшненькая. Она замужем. Но та ебётся, как швейная машинка. И позы меняет в процессе. Вообще пиздец. Я её тут в перерыв обеденный постоянно шпилю на матрасе. Она некрасивая, но в постели – огонь...

ГАРИК

Это такая в очках больших, как у Тортиллы? Стёкла толстые.

ХУДОЖНИК

Ну да… Она просто бомба. А я на эту тварь повёлся...

Гарик понимает, что художник просто опозорился. Поник его ненасытный стручок в великой пизде. «Странно, – думает он, – у художника такая жена красавица. Как свежая роза.
А он трахает всё, что шевелится вокруг. Всё корявые невзрачные простушки. Странно это всё, странно». И вообще, парням явно неприятно это всё слушать, но хочется курнуть. Художник это чувствует и наслаждается своим превосходством. Он ещё долго говорит и курит, потом наконец снисходит к пожеланиям и чаяниям трудящихся.

ХУДОЖНИК

Чё, курнуть хотите?

СЛАВИК

(Сразу оживляется.) Да. Давай накуримся.

Художник лезет на стеллажи с банками краски и достаёт из укромного местечка уже забитую папиросу.

ХУДОЖНИК

Погнали выйдем. (Кивает на небольшую дверь в углу мастерской.)

Там находится небольшой уютный дворик. В нём царит запустение. Огромные старые деревья, разросшиеся кусты, на старой плитке, заросшей мхом, беспорядочно разбросаны бруски, рейки, ржавеющие листы железа для стендов наглядной агитации, банки из-под краски, стёкла и прочий творческий хлам. Парни становятся у двери в тени большого клёна. Художник облизывает кончик папиросы, чтоб влажная бумага дольше тлела и медленнее горели угли гашиша, и взрывает косяк. Они по очереди медленно курят, от души кашляют, добивают косяк и закуривают по сигарете.

СЛАВИК

Надо покурить.

ХУДОЖНИК

Ага…

Гарик смотрит на залитую солнцем зелень и чувствует, как медленно разливается внутри волна душевного уюта. Картинка останавливается. Сама жизнь замирает. Всё замедляется полностью. Гарик наблюдает за большим пауком с крестом на спине, сидящим в центре ажурной паутины, над козырьком двери.

ХУДОЖНИК

Ну что? Поменяло?

СЛАВИК

Да аж разобрало... Весь мозг на атомы...

ХУДОЖНИК

Дурь достойная. Теперь вообще работать облом.

Гарик пускает струю дыма на паука.

ХУДОЖНИК

Я его иногда тут шмалью накуриваю. Он тогда мне такое плетёт, охуеешь. Чё, заварить кофе?

ГАРИК

Давай.

СЛАВИК

Да какое кофе?! Погнали отсюда.

ГАРИК

Куда?

СЛАВИК

Есть тема.

ГАРИК

Так я ж на работе.

СЛАВИК

Погнали к твоему начальнику. Я отмажу тебя.

Кабинет коммерческого отдела. У окна сидит начальник. Перпендикулярно ему напротив друг друга у противоположных стен за столами сидят девушка и мужик, у которого собака с бородой. Они о чем-то беседуют. Входят Славик и Гарик. Все замолкают. Начальник почтительно привстаёт и протягивает Славику руку. Славик пожимает её.

ЛЯШОВ

Какие люди! Как у вас дела?

СЛАВИК

Да нормально. Тут надо порешать вопросы кое-какие... Отпустите его? (Кивает на Гарика.)

ЛЯШОВ

А что такое? Ну... Пойдёмте расскажете... (Выходит из-за стола.)

Славик, Гарик и Ляшов выходят в коридор. Закуривают. Начальник старается сохранять переговоры в тайне от подчинённых. Чтоб, так сказать, чувствовали субординацию.

СЛАВИК

Тут тема есть новая. Вообще пуля. Вышел закон о малом предпринимательстве. Вот хотим заняться. Надо в банк проехать, узнать, как счёт открыть... и в налоговую... Сейчас жизнь вообще изменится. Надо руку на пульсе держать. Бизнес попрёт, как на Западе. В свете последних постановлений партии и правительства...

ЛЯШОВ

А ну. А ну. Расскажи...

Анаша способствует общению. Под кайфом вообще хочется болтать. И большое счастье, если попадается кто-то, кому можно плотно присесть на уши. Славик сегодня в ударе. Он разражается пространной тирадой о светлом будущем.
О вершинах бизнеса, которые ничего не стоит взять. Остап с перспективой Нью-Васюков тут просто отдыхает. Ляшов ловит каждое слово. Он, восхищенно выпучив глаза и открыв рот, кивает головой.

ЛЯШОВ

Ну да. Ну да... (Мысленно он уже покупает лимузины и яхты, как вдруг Славик заканчивает речь.)

СЛАВИК

Так что, поедем мы? Отпускаете его?

ЛЯШОВ

(Опомнившись) Ладно, езжайте. Держите меня в курсе... (Разворачивается и входит в кабинет.)

Машина Славика. Славик за рулём, Гарик рядом. Они едут по городу.

ГАРИК

Ебать, ты ему наплёл! В натуре, бочки арестантов! (Они весело хохочут.)

СЛАВИК

Да хули по ушам не проехать мудаку?! Язык без костей...

ГАРИК

Он питает надежды.

СЛАВИК

Ага, бля! Хочет, чтоб мы его взяли в свою новую красивую жизнь. Усы у него... Это пиздец!

ГАРИК

В натуре, УСЫ!

Они начинают истерически хохотать.

Так они едут некоторое время по центральным улицам города, пока не останавливаются на светофоре и не замечают ставшую рядом с ними машину «Оку». Они видят её впервые, и, поражённые, рассматривают. Она им кажется настолько мала и нелепа, что они не верят глазам. У дураков сходятся мысли. Им обоим приходит на ум чехословацкий мультик, в котором были мизерные машинки, в которых сидели огромные головы пассажиров, занимающие всё пространство окон. Так и в «Оке» сидят четыре мордоворота, совсем не понятно, как туда поместившиеся.

СЛАВИК

Это что, бля? Глюки?

ГАРИК

Ни хуя-я-я-я! (Аж завывает от смеха.)

Они снова начинают истерически хохотать. Это продолжается бесконечно. Светофор давно переключился, и «Ока» уехала. Но впечатление о ней неизгладимо. Со всех сторон сигналят машины. Славик бросил руль и не может ничего делать от смеха. Они сидят и просто катаются на сиденьях от хохота. Славик переводит дух и внимательно смотрит на Гарика. Под действием гашиша перемены настроения происходят резко. Веселье вдруг сменяется страхом. Гарик ещё по инерции ржёт. Ему безумно весело. И перепуганная рожа Славика его ужасно веселит.

СЛАВИК

Хули ты тащишься? Бля... Мне хуево... Фух-х... (Переводит дух.) На хуя мы вообще этой хуйни накурились? (Гарик хохочет.) Я сейчас подохну. (Хватается за сердце.)

ГАРИК

Поехали, бля. Мы заведены. Скорость включи... Все сигналят. Мы стоим посередине дороги...

СЛАВИК

Бля, тебе по хую? Я подохну сейчас. (Хватается за голову.) На хуй я столько курнул? Пиздец мне...

ГАРИК

Погнали. Ехать надо. Славик, не гони...

СЛАВИК

Не могу. Пиздец. (Тяжело дышит. Щупает пульс.) Бля, у меня пульса нет... сердце остановилось...

ГАРИК

Да ты гонишь! Это измена! Скорость включи. (Заливается смехом.)

Славик с ужасом смотрит на Гарика. Открывает настежь дверь и выходит из машины. Его едва не сбивают мчащиеся мимо автомобили. Слышен визг тормозов и сигналы клаксонов. Славик, не обращая на это внимание, оставляет распахнутую дверь и идет через дорогу, держась за сердце. Гарик выскакивает за ним. Славик минует дорогу и углубляется в переулки частных домов. Там его догоняет Гарик.

ГАРИК

Ты чё, Славик? Куда ты гребёшь?

СЛАВИК

(Держится за сердце и медленно идёт.) Ты тупой. Ты не догоняешь ни хрена. Тебе похуй всё. Я подохну, будешь и у меня над гробом угорать...

ГАРИК

Да куда ты идёшь? Пойдём в машину.

СЛАВИК

Тут дома. Там есть лавочки. Тут всегда должны быть лавочки. На лавочках будут бабушки сидеть... У бабушек есть лекарство. Бабушки всегда с собой капли носят от сердца... Они мне накапают их...

ГАРИК

Какие, на хуй, бабушки?! Мы машину бросили открытую... с ключами... Она, вообще, заведена. Спиздят на хуй!

Славик останавливается. Переводит дух. Видимо, берет себя в руки.

СЛАВИК

Ну его на хуй эту отраву. Сколько раз зарекался больше не курить её...

Они возвращаются в машину. Съезжают с центральной улицы в первый попавшийся переулок, останавливаются и закуривают.

СЛАВИК

Сейчас в институт проскочим. В политех.

ГАРИК

На хуя?

СЛАВИК

Есть тема. Я вчера у Валеры Нежальского был. Они кооператив замутили. Зерно покупают, продают. Вообще, не хуёво идут дела. Ему письмо пришло. Там все расклады о малом предпринимательстве. Закон вышел. Я ж говорил.

ГАРИК

А я думал, ты это Ляшову метёшь пургу.

СЛАВИК

Да какая пурга?! Серьёзная тема. Вышел закон. Скоро вместо кооперативов можно будет фирмы открывать. Комм´эрция полная. Валере письмо пришло. Там счёт. Короче, денег надо десять тысяч. И полностью всю документацию высылают по малому предприятию. По регистрации. Прикинь, люди пристрогались. Деньги из нихуя. Из воздуха. И многих это заинтересует. Валера открывать с ходу собрался малое предприятие. А таких в городе хуева гора.

ГАРИК

Так а мы каким боком?

СЛАВИК

Да всё просто. Я возьму у Валеры этот пакет, что он купит. Там все расклады. Люди отработали всю документацию. Просто множим её и начинаем тоже суропить. Продавать за недорого. Втыкаешь?

ГАРИК

Да… А заинтересует это кого-то?

СЛАВИК

Да конечно, блядь. Ни хуя себе! Ещё как заинтересует.

ГАРИК

А как документы размножить? Печатать? Так это бабок до хуя.

СЛАВИК

На хуй печатать?! В институт едем. А ж говорю. Там ксерокс есть. Техника множительная. Я всё узнал уже. Договоримся за копейки. Размножат там хоть что.

Политехнический институт. Подвал. Мастер копирования документов долго ломается, ссылаясь на режим секретности, на надзор КГБ. Он говорит, что на этой технике можно делать прокламации. Набивает себе цену, как может. Наконец соглашается сотрудничать за неплохие барыши. Он заводит Гарика и Славика в святая святых своего отдела – комнату, где стоят два ксерокса. Ксероксы такой величины, что никак не меньше среднего сарая. Пацаны поражены величиной агрегатов. Им снова становится смешно. Шмаль берёт своё. Да и ситуация, когда смеяться нельзя и неуместно, как ничто более способствует смеху. Гарик начинает сразу глупо хихикать. Он едва стягивает улыбку с лица, из последних сил пытаясь успокоиться. Мастер смотрит на него, не понимая и осуждающе. Славик некоторое время сдерживается. Он молчит, чтоб не заржать. Отворачивается. Закрывает глаза ладонью. Но смех побеждает всё. Они уже через минуту начинают открыто хохотать и, смеясь, выскакивают из подвала, как нашкодившие школьники. Всё кончено. Бизнес рухнул, не начавшись. Мастер про них понял всё. Это фиаско.

Они снова едут по городу.

СЛАВИК

Пиздец! Всё анаша эта ёбанная! В натуре, дрянь. Дрянь и есть. Всё ты с этой хуйнёй... Куришь её день в день с этим ебанным художником. Мозгов уже нет вообще ни хуя. Палево, бля. Как под этим дерьмом дела делать?.. Всё пропало... Короче.

ГАРИК

Да ты сам ржать начал. Кто виноват? Не надо было обсаженными туда ехать...

СЛАВИК

(Тяжело вздыхает, достаёт сигарету.) Хули говорить…

Славик совершает манёвр и замечает в последний момент припаркованную у обочины машину «жигули» шестой модели. Он выжимает до пола тормоз, но не успевает погасить скорость. Машина бьёт «шестёрку» в зад, причём удар такой силы, что стоячая машина отлетает на несколько метров вперёд.

СЛАВИК

Ну вот... Блядь! Скажи ещё, что и ехать никуда не надо было...

Из шестёрки выскакивает взбешённый коренастый армянин. Он подлетает к машине Славика и видит двух невозмутимо сидящих парней на передних сиденьях.

АРМЯНИН

Что, охуел?! Куда едешь, не видишь?!

СЛАВИК

Ну бывает. Что орать?

АРМЯНИН

Орать, блядь! Как мне не орать?! Я вообще стоял. Ты в меня стоячего въехал!

СЛАВИК

Ну ты ж на дороге стоял...

АРМЯНИН

Давай ключи. Документы.

СЛАВИК

Какие ключи? С какого хуя?

АРМЯНИН

Ну так а что будем делать? Ты мне должен компенсировать всё... Блядь... Машина новая. Месяц купил. Муха не еблась ещё... Теперь всё. Пиздец. Битая... Хоть плачь... Где ты на хуй взялся?!

СЛАВИК

Да хули убиваться. Это же железо...

АРМЯНИН

Как проблему решать будем?

СЛАВИК

Да как. Я виноват, я не против. Денег нет. Нет вообще. Если хочешь, договорюсь со знакомыми мастерами, они отрихтуют машину, покрасят. Стоп-сигналы и молдинги куплю тебе.

АРМЯНИН

Это не разговор. Никуда не уезжайте. Я пошёл ментов вызывать.

СЛАВИК

Да мы и не уезжаем. Вызывай.

Армянин уходит к телефону-автомату. Гарик и Славик выходят из машины и осматривают урон. У «шестёрки» жопа разбита полностью. У их машины разбиты фары, сломана решётка радиатора, вмяты крылья и капот.

СЛАВИК

Пиздец какой урон. А бабла нет чинить... Пахан убьёт меня.

ГАРИК

У Валеры попроси Нежальского. У них же дела идут. Сам говорил...

СЛАВИК

(Вздыхает.) Придётся... Я и так у него уже столько взял бабла, хуй рассчитаться.

В ожидании проходят два часа. Гаишников нет. Славик, Гарик и армянин стоят у машин.

СЛАВИК

Тебя как зовут, брат?

АРМЯНИН

Серёжа.

СЛАВИК

Я – Славик, он – Гарик. А чем занимаешься, если не секрет?

АРМЯНИН

Техник я. Зубной.

СЛАВИК

Это дело хорошее. Денежное. Золотишко гуляет...

АРМЯНИН

Ты своё считай...

СЛАВИК

Да мне считать не хуй…

АРМЯНИН

Не хуй... Рассчитаться не сможешь – машину продашь. Я по суду стребую. По-любому.

СЛАВИК

Так она не моя. Машина. Покататься взял. (Видно, что это известие окончательно огорчает армянина.)

Так они стоят в ожидании ещё около часа.

СЛАВИК

Слышь, Серёжа, поехали к моим мастерам. Это неплохой вариант. Менты, может, до ночи не приедут.

После долгих уговоров армянин соглашается и едет за Славиком. Они приезжают в старый район с убогими хатами. Славик останавливается у двора с покосившимся забором и сорванными деревянными воротами, висящими на одной петле. Он долго сигналит. Из большой дыры между забором и воротами выходят угрюмые, небритые армяне. Они осматривают машины, здороваются со Славиком. В этом доме располагается варочная. Там без конца варят опий и употребляют его всем районом... Ну и между делом чинят машины. Долго и плохо.

СЛАВИК

(Обращается к одному из мастеров.) Как дела, Ашот?

АШОТ

Да так. Тихо-тихо. Как сам?

СЛАВИК

Да вот, засадил человека. Сделаешь недорого?

Ашот осматривает машину.

АШОТ

Сделаем. Что не сделать...

АРМЯНИН

А за сколько?

АШОТ

А тебе какая разница? Он же платить будет. (Кидает взгляд на Славика.)

АРМЯНИН

Ну а вы как делаете? Мне надо хорошо. Чтоб незаметно было, что тачка битая. Машина новая...

АШОТ

Хорошо сделаем.

Армянин вдруг понимает, что тут ему не только не сделают машину, но и вообще можно её больше не забрать из этого вертепа. Не увидеть её никогда.

АРМЯНИН

Не, ребята. Я не знаю, насколько качественно вы работаете. (Обращается к Славику.) Поедем к моим мастерам. Пусть они делают. Я их работу знаю. И с оплатой будем решать...

СЛАВИК

Ну поехали... Чё тогда, Ашот, давай, не прощаемся.

АШОТ

Давайте...

Из проёма между забором и воротами резко выскакивает небольшая облезлая собака и, не издавая ни звука, вцепляется Гарику в бедро чуть ниже задницы, вырывая клок мяса вместе с куском брюк. Гарик взвывает от боли.

ГАРИК

(Хватается за задницу.) Ёб твою мать! Она бешеная!

АШОТ

Да какая бешеная?! Наша собака. Охраняет... Ворота-то наебнулись...

СЛАВИК

Охраняет. Ни хуя себе. Лютая... Принеси полотенце или кусок простыни. У него вон кровь хлещет. Перевязать надо.

АРМЯНИН

Надо йодом залить. Собаки – это дело хуёвое. У них в пасти всякая хуйня. Микробы.

СЛАВИК

Наоборот. У них слюна полезная. Они раны зализывают.

Гарику делают перевязку, и они едут за город к мастерам армянина. Это тоже армяне из большой мастерской за городом. Они скрупулёзно осматривают повреждения и выкатывают астрономическую сумму. Славик начинает с ними спорить. Они долго торгуются и не договариваются ни о чём. Тогда армянин предлагает ехать к другим его знакомым мастерам. Они снова следуют за армянином. Тот останавливается на заправке. Славик выжимает сильнее газ и уезжает.

ГАРИК

Ты чё?

СЛАВИК

А чё?

ГАРИК

Так это мы что, кинули его?

СЛАВИК

Ну да. Да заебал он. Техник. Зубной. Пошёл он на хуй. Сам пусть машину делает. У меня из-за него и так проблем не расхлебать.

ГАРИК

Так он найдёт тебя по номеру.

СЛАВИК

Да и по хую. Я его на хуй пошлю. Ментов не дождались.
С места уехали. Протокол не составили. Хуй что докажешь.
В суд не подашь...

«Да... – подумал Гарик, – вот и отщёлкнулась карма. С этим в расчёте всё...» Из воспоминаний его выводит стук в дверь.

ГАРИК

(Кричит.) Через пару часов зайдите, я спать хочу.

Стук повторяется снова. Потом снова. Гарик раздражённо вскакивает с кровати и распахивает дверь. На пороге – инспектор ДПС. Типичный представитель этого племени. Щёки на погонах. Пунцово-красное, испитое рыло, свисающее через ремень жирное брюхо. Погоны старшего лейтенанта.

ИНСПЕКТОР

Здравствуйте.

ГАРИК

Здравия желаю!

ИНСПЕКТОР

Вашу машину на стоянке ударили.

ГАРИК

Да уж... бывают в жизни огорчения...

ИНСПЕКТОР

(Удивлённо) Вы что, уже знаете об этом?

ГАРИК

Знаю. Слышь, лейтенант, я спать хочу. Хуй с ней, с машиной.

ИНСПЕКТОР

Да как? Не положено так. Хуй с ней, а потом судиться будете с гостиницей. А насчёт охраны машин на стоянке нет никаких инструкций, понимаете?

ГАРИК

Командир, я судиться не буду. Я не спал всю ночь в этом диком месте. То одно, то другое.

ИНСПЕКТОР

В любом случае произошло ДТП. Виновник известен. Надо составить протокол. Машина у вас дорогая... Дам вам справку о ДТП. По страховке почините.

ГАРИК

Слушай, товарищ лейтенант... старший лейтенант. Все происходит не случайно. Это карма, понимаешь? Закон справедливости. Я совершил грех – пришла расплата. Всё хорошо. Хуй с ним, с крылом. Починю по возможности. Весь мир вокруг – это просто зеркало, в котором ты отражаешься. Все эти образы, события – это всё ты. Твои мысли, чувства, твои отношения к чему-либо... Всё зло и добро, что ты делаешь, ты делаешь только себе самому...

Полицейский вдруг начинает пристально присматриваться к Гарику, Гарик чувствует это и сразу понимает, как далёк этот гаишник от того, что он ему говорит.

ГАРИК

Короче, я претензий не имею. Протокола не надо. Дай поспать, командир.

ИНСПЕКТОР

Ну сейчас не имеете. А потом претензии появятся. Это недолго. Страховку получите. У вас же есть страховка?

ГАРИК

Ну разумеется. (Страховки у него нет. Полицейский, прищурившись, смотрит ему в глаза.)

«Да, – думает Гарик, – что б там ни говорили, а нюх у людей этой профессии – собачий. Должность обязывает. Наебать их нельзя». Гарик плетётся к вещевому шкафу, достаёт из кармана пиджака бумажник, вытаскивает купюру достоинством пять тысяч и протягивает инспектору.

ИНСПЕКТОР

Это зачем?

ГАРИК

За труды возьми. За суету. Напиши всё, как надо.

ИНСПЕКТОР

Да это много. Не надо.

ГАРИК

Бери. Стакан потянешь за моё здоровье... на досуге.

ИНСПЕКТОР

Да не вопрос. (Суёт купюру в карман брюк.) Документы давайте. Техпаспорт, права.

Гарик достаёт из бумажника документы, протягивает полицейскому.

ИНСПЕКТОР

Так. А страховка?

ГАРИК

Нет у меня её ни хуя!

ИНСПЕКТОР

(Широко улыбается.) Ладно. Я так напишу всё. Спуститесь вниз через минут пятнадцать.

ГАРИК

Блин. Лейтенант, будь человеком. Дай поспать. Пиши, что хочешь. Оставь бумажки на ресепшене и права тоже. Я проснусь – заберу.

ИНСПЕКТОР

Так подписать всё вам надо всё равно.

ГАРИК

А ты там галочки поставь, я подпишу.

ИНСПЕКТОР

Ну хорошо. Приятных снов. (Выходит, закрыв за собой дверь.)

Гарик лежит в постели ещё полчаса без сна. Он понимает, что не заснёт больше. Встаёт с кровати, чтоб хоть как-то взбодриться, принимает холодный душ. Холодная вода наполняет его тело энергией. Гарик чувствует прилив сил. Он быстро одевается, выходит в холл гостиницы. Там никого нет, кроме девушки-администратора, сидящей на диване с чашечкой кофе. Девушка смотрит телевизор на стене. По холлу летает попугай.

ГАРИК

Доброе утро!

АДМИНИСТРАТОР

Доброе.

ГАРИК

Сутки работаете?

АДМИНИСТРАТОР

Да. Сутки через трое...

ГАРИК

Отпускаете Кошу? (Следит глазами за кульбитами попугая.)

АДМИНИСТРАТОР

Ну конечно. Он же птица. Должен летать.

ГАРИК

А тут мне у вас должен был оставить документы господин товарищ мент.

АДМИНИСТРАТОР

Да-да. (Заходит за стойку, ставит на неё чашку кофе, выкладывает протокол, права и техпаспорт.)

ГАРИК

Спасибо. (Всовывает в бумажник права и техпаспорт, протокол разрывает на части и оставляет горку обрывков на стойке.) Это выкиньте, пожалуйста. (Выходит на парковку.)

На парковке несколько машин. Гарик подходит к своей, разглядывает вмятое крыло. Урон невелик. Он замечает, как в небольшую дырку в углу сетки, ограждающей стоянку, выглядывает довольно крупная собака. Это помесь бульдога с дворнягой. Сучка. Совсем молодая. Собака симпатичная. Необычного окраса, бурого с коричневыми пятнами, его ещё называют черепаховым. Собака осторожно просовывается в дырку и делает несколько шагов к Гарику.

ГАРИК

Здравствуй, собака! Это ты мне не давала спать всю ночь?

Собака смотрит умными глазами и немного морщит лоб. Потом гавкает незлобно пару раз.

ГАРИК

Ну а что ты гавкаешь? Девочка-собака. Худая совсем.

Собака стыдливо отводит глаза и ещё несколько раз робко гавкает.

Гарик возвращается в холл гостиницы.

ГАРИК

Девушка, у вас есть буфет?

АДМИНИСТРАТОР

Столовая. Прямо дверь, сзади вас.

ГАРИК

Там есть уже кто-то?

АДМИНИСТРАТОР

Да. Хотите позавтракать?

ГАРИК

Не совсем. (Идёт в столовую.)

Гарик купил в столовой полкило ветчины и вышел опять на стоянку. Он хочет покормить собаку. «Конечно, – думает он, –
собака должна найти хозяев, и я, наверное, плохо поступлю, что покормлю её. Дам ей фальшивую надежду. Она будет приходить сюда, а могла бы идти дальше в поисках собачьего счастья.
Но пусть хоть это утро будет для неё сытым. Гарик чувствует на себе взгляд. Он оборачивается и видит пожилого, худощавого кавказца. Мужчина невысокого роста, бедно, старомодно одет. Кудрявые седые волосы и такая же густая седая щетина на впалых щеках. Стоптанные сандалии. Кавказец вышел из будки охранника на стоянке и пристально смотрит на Гарика.

КАВКАЗЕЦ

Доброе утро.

ГАРИК

Здравствуйте.

КАВКАЗЕЦ

Вы простите. Машину вашу ударили. Недосмотрел я. Парень... заготовку делает, продукты привозит. Молодой, дурной ещё. Торопится, резко всё делает. Ударил машину...

ГАРИК

Ничего. Не страшно. Починю её.

КАВКАЗЕЦ

Дорогая машина. Сколько стоить будет? Извините нас...

ГАРИК

Да не страшно. Ерунда. Я хочу покормить собаку... (Собака наблюдает за ними из дырки в заборе.)

КАВКАЗЕЦ

А. Хорошая собака. Он приходит. Охранять хочет... Он хороший. Породистый...

ГАРИК

Так возьмите себе его.

КАВКАЗЕЦ

Куда взять? Я б взял. Собаке природа нужна. Двор. А у нас с женой квартира маленькая, и то не наша. У нас комната.

ГАРИК

Сюда возьмите. На стоянку. Охранять.

КАВКАЗЕЦ

Я и так её кормлю. У меня сменщик тут – Павло. Он алкаш. Не любит зверей. Ебанутый. Бьёт её палкой. Я сколько раз говорил хозяину: уволь его на хуй. Выгони. Он пьяница. Пока не пропил что-нибудь. (Гарик понимает, почему ночью лаяла собака.)

ГАРИК

(Разворачивает ветчину.) Вы не пьете?

КАВКАЗЕЦ

Как не пью? Пью. Одно дело – пить, и совсем другое – бухать.

ГАРИК

Это точно...

КАВКАЗЕЦ

Вы ей хотите мясо дать?

ГАРИК

Да.

КАВКАЗЕЦ

Не надо приучать. Собака уличная. Кто её потом кормить будет этим? Мне жена дала для неё косточки. (Заходит в будку, выходит с бумажным пакетом.) Я покормлю её. И хлеб ей даю с молоком. (Достаёт из-под будки две железных миски.
В одну высыпает косточки, в другую наливает из пластиковой бутылки воду.) Иди, моя хорошая. Иди кушать. (Собака осторожно подходит. Нюхает косточки. Кавказец пытается её погладить. Собака пугливо отпрыгивает.)

ГАРИК

Боится…

КАВКАЗЕЦ

Да. Не привыкла ещё. Давайте отойдём...

ГАРИК

Да. Ну ладно. Поеду по делам. На, возьми. (Протягивает кавказцу ветчину.)

КАВКАЗЕЦ

Зачем? Не надо.

ГАРИК

Ну а мне куда это? Не обратно же нести. Всё свежее. Сам позавтракаешь. Или сменщику оставь на закуску.

КАВКАЗЕЦ

(Берёт ветчину.) Спасибо.

ГАРИК

Да не за что. (Садится в машину.) До свидания.

КАВКАЗЕЦ

Хорошего дня!

Гарик выезжает со стоянки. «Вот он, настоящий Кавказ, –
думает он. – Мудрый, отважный и добрый. Да и при чём тут Кавказ? Господь везде расставляет своих преданных слуг. Они есть и министры, и банкиры, и нищие, и дворники. Они очень малочисленны. Но все они мудры, отважны и добры».

Утро летнего дня. Виноградная беседка дома в дачном товариществе «Садовод». В плетёных креслах за столом сидят четыре человека. На столе початая бутылка виски и пепельница, полная окурков. Трое – владельцы компании «Баллаи и друзья», четвёртый – их адвокат. Самый старший из них – Гурий Михайлович, глава предприятия, его мозг. Двое других, вдвое моложе, – Артур, директор конторы, и его заместитель Семён. Гурий разливает по стаканам виски.

АДВОКАТ

Мне не наливай. (Отодвигает пальцем стакан, Гурий смотрит на него вопросительно.) Дела делать надо. У меня ещё два процесса сегодня.

ГУРИЙ

Как скажешь. (Артуру и Семёну) Ну вы поняли, что делать?

АРТУР

Ну ясно всё. Решение в суде забрать.

АДВОКАТ

Вы едете в суд. И идёте на процесс. Ты (Артуру) – ответчик. Я от лица Сени подал иски к вашей конторе. Судья будет задавать вопросы. Это формальность, но не нагородите хуйни там. Время – деньги. Ты со всем соглашаешься (Артуру). Да, был заем наличными, да, не смогли отдать. Условия иска, штрафные санкции – всё принимаем. Со всем согласны. И так далее. Понятно?

АРТУР

Да понятно всё. Только хуйня тут какая-то. Он наш совладелец и подал сам к своей конторе иск...

АДВОКАТ

Ребята. Ну его на хуй! Вы вперёд не думайте. Я думаю за вас. Делайте просто, что говорю. Нет тут ни хуя такого. Он может свободно свою контору кредитовать. Пополнять оборотные средства или покупать что-то для бизнеса на свои деньги.
И потом вполне имеет право претендовать на возврат.

СЕМЁН

Бля, аферизьм чистой воды. Подставлюсь я...

ГУРИЙ

Заебал! Заткнись! Тебе никто хуёвого не хочет. Чем рискуешь? Нам надо убытки показать.

АДВОКАТ

У меня завтра дело ваше рассматривать будут. Мне к заседанию кровь из носа нужно решение этого сегодняшнего суда по долгу. Что хотите, делайте. Судья примет решение сегодня, но это день-два, пока его напечатают. К помощнику судьи подойдите, конфет купите, на колени становитесь, но чтоб решение было до завтра. Просите сразу распечатать и отдать. Мы ему ход дадим и свои убытки будем получать с нашего недобросовестного ответчика. Короче, давайте. Паспорта взяли? Доверенность у тебя, Артур, быть должна.

АРТУР

На хуя доверенность? Я ж директор?

АДВОКАТ

Тогда приказ на тебя. Протокол собрания учредителей. Без бумажки ты какашка, а с бумажкой – человек. Тем более в нашем в рот ёбанном суде... Бери с собой все уставные документы и в суд пиздуйте. Сколько можно из пустого в порожнее тереть? (Встаёт.) Всё, не прощаемся. Я уехал. На связи.

Быстро берёт портфели и уходит.

ГУРИЙ

Во сколько суд?

АРТУР

В одиннадцать. (Смотрит на часы.) Не успеем ни хуя. Время –
десять. Город забит, пробки.

ГУРИЙ

Так пиздуйте. Летите.

АРТУР

Ладно, погнали. (Встаёт.)

СЕМЁН

(Выпивает залпом виски, занюхивает сигаретой и тут же прикуривает её.) Ну, погнали... с Богом.

Они быстро выходят из беседки. Гурий задумчиво наливает в стакан виски, делает небольшой глоток и тоже закуривает.

Артур и Семён быстро выходят из калитки на зелёную, заросшую плодовыми деревьями улицу. У ворот их ждёт черная «волга». За рулём, откинувшись назад, спит их водитель Виктóр. Его называют по-французски, делая ударение на последний слог.

СЕМЁН

А где по фирме бумаги?

АРТУР

В багажнике.

Они быстро садятся оба на заднее сиденье. Семён хлопает по плечу Виктóра.

СЕМЁН

Не спи, замёрзнешь!

ВИКТОР

(Открывает глаза, удивлённо осматривается по сторонам.) Чё, поедем?

АРТУР

Давай отдупляйся. Хватит расслабон ловить. Не поедем, полетим! В суд гони Октябрьский. Как можно быстрее.

ВИКТОР

(Встряхивает головой, поворачивает ключ зажигания.) Поедем быстро, как сможем. Город-то стоит... час пик. Мы ж не на вертолёте.

Октябрьский суд. В коридорах толпятся люди. У кабинетов судей – не повернуться. Из кабинета в кабинет изредка ходят симпатичные девушки с пачками бумаг и делами в папках. Семён и Артур сидят у кабинета судьи на банкетке. Артур держит на коленях толстую папку с бумагами.

СЕМЁН

Сколько время?

АРТУР

(Смотрит на часы.) Полдвенадцатого.

СЕМЁН

Торопились... и сидим уже полчаса.

Рядом с ним сидит молодая девушка. Она перебирает на коленях листки бумаги. Читает их, укладывает в файлы.

ДЕВУШКА

Вам на сколько заседание назначено?

СЕМЁН

На одиннадцать.

ДЕВУШКА

Так, мне на десять. Я уже полтора часа жду. Так что вас ещё только после меня пригласят.

АРТУР

Охуеть! Это когда всё будет?! (Смотрит на табличку на двери судьи.) Судья – Туманова А.Л.

ДЕВУШКА

Знаете её?

АРТУР

Нет. Впервые сталкиваемся.

ДЕВУШКА

Тварь конченая.

АРТУР

Старая?

ДЕВУШКА

Нет, наоборот. На вид лет двадцать.

СЕМЁН

Как так?

ДЕВУШКА

Тут все такие. Чья-то дочка или внучка чья-то. Мафия...

АРТУР

Ага. Правосудебная блядь.

СЕМЁН

Кривосудебная!

АРТУР

(Встаёт.) Не, ну мы столько ждать не можем. У нас дела. Загляну, спрошу, когда заседание.

СЕМЁН

Не надо, они вызывают. Может, там процесс.

АРТУР

Да по хуй! (Подходит к двери, дергает за ручку. Закрыто.)

ДЕВУШКА

Нет там никого. Закрыт кабинет.

АРТУР

Так, может, её вообще не будет? У кого узнать?

СЕМЁН

В канцелярии.

ДЕВУШКА

У вас назначено заседание?

АРТУР

Да, на одиннадцать.

ДЕВУШКА

Ну а что ещё вам скажет канцелярия? Попробуйте узнать у помощника судьи.

АРТУР

А где он?

ДЕВУШКА

Вон там, в конце коридора. Последняя дверь, напротив туалета.

АРТУР

Ну понятно... спасибо. (Встаёт, оставляет бумаги на лавке.) Пойдём.

Они протискиваются сквозь толпящихся людей по коридору к туалету.

Тесный кабинет помощников судей. В нём сидят три симпатичные молодые девушки, каждая за своим столом.

АРТУР

А кто помощник Тумановой?

Девушка-блондинка поднимает глаза от смартфона.

ПОМОЩНИК СУДЬИ

Я. Что вы хотели?

АРТУР

А у нас заседание назначено на одиннадцать. А нет никого там...

ПОМОЩНИК СУДЬИ

Кто вы?

АРТУР

ООО «Баллаи и друзья»

Девушка нехотя смотрит в компьютер на столе. Мышкой перелистывает страницы на экране.

ПОМОЩНИК СУДЬИ

Да. Иск Левчук С. В. к ООО «Баллаи и друзья». Всё правильно. Сегодня заседание будет. А где Левчук?

Семён выглядывает из-за плеча Артура.

СЕМЁН

Я – Левчук.

ПОМОЩНИК СУДЬИ

Ну хорошо, ждите.

АРТУР

Так а сколько ждать? У нас дел много...

ПОМОЩНИК СУДЬИ

Нет судьи ещё. Не приехала. Сколько надо, столько и ждите.

АРТУР

А где судья? Может, она вообще не соизволит приехать? Что за бардак?

ПОМОЩНИК СУДЬИ

(Повышает голос.) Так. Молодой человек. Выйдите отсюда, пожалуйста. И ждите у кабинета.

АРТУР

Вы не охренели тут вообще?

ПОМОЩНИК СУДЬИ

Мне что, приставов позвать? Вы этого хотите?

СЕМЁН

(Тянет Артура за рукав, говорит тихо ему на ухо.) Пойдём, не борщи.

Они выходят, идут к кабинету судьи.

АРТУР

Вот суки! Переработались...

Место Семёна уже занято. Артур берёт с банкетки папку бумаг. На это место тут же садится пожилая женщина в бриллиантовых серьгах. Артур грустно смотрит на неё.

АРТУР

Давай выйдем из этого ёбанного вертепа.

СЕМЁН

Куда? А вдруг судью пропустим?

АРТУР

Да не пропустим. На улицу выйдем. Покурим. А то я сейчас взорвусь...

Артур и Семён выходят из суда. Закуривают на ступеньках у входа.

АРТУР

А где машина?

СЕМЁН

Виктóр запарковался где-то во дворах. Тут стоять нельзя. Позвоним – он подъедет.

АРТУР

Эх-х-х, как заебала эта ёбанная жисть... (Глубоко, с удовольствием затягивается дымом.)

К суду подъезжает спортивный «порше». Паркуется прямо перед входом. Из него выпархивает миниатюрная блондинка в мини-юбке. Кидает беглый взгляд на Артура и Семёна и заходит в суд.

СЕМЁН

Это не наша проблядь, случайно?

АРТУР

Какая проблядь?

СЕМЁН

Судья, бля, Вася!

АРТУР

А-а-а... точно. Может быть.

Они быстро выбрасывают окурки и входят в суд, подходят к кабинету. Девушка с бумагами всё так же сидит у дверей.

АРТУР

Нет ещё судьи?

ДЕВУШКА

Приехала.

АРТУР

Так заходите.

ДЕВУШКА

Нельзя. Они сами вызовут.

АРТУР

Бля-я-я. Свернуть бы ей башку, как курице. Прикинь, тема. В суде убит судья. (Они с Семёном смеются.)

Проходит час. Артур и Семён сидят на стульях перед столом судьи. Судья перебирает листки, читает суть дела.

СУДЬЯ

Вы Левчук?

СЕМЁН

Да.

СУДЬЯ

Ну а как же так? Вы учредитель компании и подаёте на неё в суд?

СЕМЁН

Ну да...

Судья выходит из-за стола.

СУДЬЯ

Так. Посидите минутку. Я сейчас вернусь.

Выходит из кабинета.

СЕМЁН

Куда она пошла?

АРТУР

За конвоем! (Усмехается.) Счас свяжут, как пучок редиски!

СЕМЁН

Типун тебе на язык... Духи у неё бомбовые. Запах эротический...

АРТУР

Ну, наверное, прямо в суде приходится давать... председателю.

Открывается дверь, входит судья и молодой коренастый мужчина маленького роста в костюме. Мужчина садится рядом со столом судьи напротив Артура и Семёна и пристально смотрит на них.

МУЖЧИНА

Кто из вас директор?

АРТУР

Я.

МУЖЧИНА

И вы взяли в долг у вашего сотрудника на нужды компании?

АРТУР

Ну да. А что, это запрещено?

МУЖЧИНА

Не запрещено. А куда вы потратили деньги?

АРТУР

Ну, куда... Закупали материалы. Рассчитывались с поставщиками, контрагентами. А что вас смущает? Есть договор займа в деле. Мы не собираемся его оспаривать...

МУЖЧИНА

Нет уверенности, что договор ваш не фиктивный.

АРТУР

А зачем нам это надо?

МУЖЧИНА

Понятно зачем. Увеличить расходы. Получить фиктивные долги. Это пахнет уголовной статьёй. Понимаете?

Артур и Семён переглядываются.

СЕМЁН

Так что, вы решения не примете?

МУЖЧИНА

Проверить нужно факт получения денег. Вы перечислили их со своего счёта?

СЕМЁН

Нет, конечно. Отдал наличными. Есть приходный кассовый ордер.

МУЖЧИНА

Вот видите.

АРТУР

Что за ерунда?

МУЖЧИНА

Это не ерунда. У вас проблемы. Вам надо представить для начала подтверждающие документы.

АРТУР

Какие документы?

МУЖЧИНА

Вам виднее. Чеки, накладные, акты. Документы, подтверждающие, что фирма потратила эту сумму. Мы должны их изучить.

АРТУР

(Встаёт.) Лишние проблемы.

СУДЬЯ

А вы как думали?

АРТУР

И когда надо привезти документы?

СУДЬЯ

Сейчас. Они у вас должны быть в бухгалтерии. Вы же не частная лавочка. У вас есть бухгалтерия?..

АРТУР

Есть, конечно. Но так быстро может не получиться. Надо выборку сделать. Бухгалтера озадачить. Короче, мы поняли всё. Привезём бумаги.

Артур и Семён выходят из суда. Семён звонит по мобильному.

СЕМЁН

Виктóр, забери нас.

АРТУР

Вот ёбанный стос! Адвокат... «Я все проблемы решаю. Я за вас думаю». Подставил, мудак. Загремим под фанфарой... Кто этот хуй был, маленький, в суде?

СЕМЁН

Хуй его знает. Может, опер. На обэповца похож.

АРТУР

С хуя ли в суде опер?

СЕМЁН

Хуй знает. Мож, дежурят сейчас... опера там...

АРТУР

Он, наверное, судья тоже. Вот, блядь, попадалово с ровного места. (Набирает телефон.)

СЕМЁН

Кому звонишь?

АРТУР

Адвокату, бля. (Держит у уха трубку.) Выключен телефон.

СЕМЁН

Он в суде. Сказал же: два процесса...

АРТУР

Погнали к Гурию, короче.

Подъезжает машина. Они садятся на заднее сиденье.

ВИКТОР

Ну, как суд? Всё хорошо?

АРТУР

Так хорошо, что аж ну его на хуй!

ВИКТОР

А что такое?

СЕМЁН

Да вообще пиздец! Не спрашивай. Нам к Гурию надо срочно.

ВИКТОР

Стоит всё. Ни хуя не едет. Есть вариант переместиться быстро.

АРТУР

Какой вариант? Телепортироваться?

ВИКТОР

У меня кент на скорой помощи работает. В городском психдиспансере. Там работы не много. Если свободен, может покатать с сиреной по-быстрому. Немного денег ему дадите.

СЕМЁН

Бля-я-я. Конечно, дадим. Звони ему.

Гарик проехал свой уже не существующий дом. На его месте стояли многоэтажные дома. «Так я дал ей свой старый адрес, –
подумал Гарик. – Осталось мне самому найти этот дом». Он припарковался к обочине и вышел из машины. Прохожих на улице не было. Спросить было не у кого. Гарик так и стоял на обочине. «Да-а-а-а... тоска», – подумал он. Как пуля к нему подлетел мотоцикл. За рулём в шлеме по хрупкому сложению определялась девушка. Она крепко держала полными бёдрами в тесных джинсах седло мотоцикла. Девушка откинула забрало.

ДЕВУШКА

Ты Карлик Нос?

ГАРИК

Я.

ДЕВУШКА

Машину запри.

ГАРИК

Зачем?

ДЕВУШКА

Сзади садись. Не тупи!

ГАРИК

Так... как? Это...

ДЕВУШКА

Короче! Едем или пока.

ГАРИК

Едем, едем. (Садится позади девушки, на ходу закрывает с пульта машину.)

Они несутся по городу. Час пик. Мотоцикл проходит сквозь улицы, как нож сквозь масло. Улицы полны машин. Гарик в глупейшем положении. Сидит сзади женщины на мотоцикле.
На нём серый классический костюм и чуть ли не бальные туфли. Девушка мчится, маневрируя в пробках между стоящих машин. Водители недовольно смотрят на них снизу вверх. Гарик чувствует себя как дурак. Наконец мотоцикл проехал по тихой улице и свернул в переулок на старое кладбище. Дорога ведёт мимо заросших огромными деревьями и кустами старых могил на центральную аллею. В середине аллеи девушка остановилась. Поставила мотоцикл к дереву и вошла в кусты между могил. Она сняла шлем и на ходу распустила короткие рыжие волосы. «Какая она яркая», – подумал Гарик и пошёл за ней.

ДЕВУШКА

Карлик Нос! (Задорно оглядывается на Гарика.) Сейчас лавочку найдём поговорить.

ГАРИК

(Идёт за ней сквозь репейник.) А ты! Красная Шапочка... Очень смешно.

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

(Заходит в заросшую дикими цветами могилу.) О. Мне тут нравится. (Садится на скамеечку за поминальный столик. Ослабляет ворот косухи. Полные груди рвутся из молнии. Достаёт из боковых карманов куртки две маленькие бутылки пива. Ставит их на столик.) Говори. Только быстро. Пока я буду пиво пить.

ГАРИК

Ты собираешься пить пиво?

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

А что, не заметно? (Открывает зажигалкой бутылку, протягивает Гарику.) Я ж байкерша! Будешь?

ГАРИК

Нет-нет.

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

Как ты вышел на меня, дядя?

ГАРИК

Ну, все оставляют след...

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

Кто дал канал связи?

ГАРИК

Я в том возрасте, что сам, что хочу, беру.

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

Ну, что хотел? Говори.

ГАРИК

Я понимаю хорошо, с кем имею дело. Поэтому кратко скажу.

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

(Прихлёбывает пиво, закуривает тонкую сигарету, смотрит синими глазами на Гарика.) Мог представить, что в городе есть такие места?

ГАРИК

Что мне представлять?! Я вырос тут. На этом кладбище прошло пол-юности. Есть что вспомнить...

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

Даже так?

ГАРИК

Ты отсюда?

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

Отсюда.

Гарик был восхищён тем, что именно из места, откуда он сам, появляются такие девочки. Наверное, самые лучшие.

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

Ну, что позвал? Говори. Телефон не взял?

ГАРИК

Конечно, не взял. Мне нужно сделать движок для программы. А в идеале – всю программу.

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

Да ну... (Скривила пухлые красные губки.) Лень париться. Деньги не нужны.

ГАРИК

Я понимаю, что не нужны. Вы взяли в банке сколько? На сто жизней хватит.

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

Ты кто такой?

ГАРИК

Никто. Я – человек Никто. Программа нужна. Сделай. Как можно быстрее. За это решу твои проблемы.

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

Какие у меня проблемы?

ГАРИК

Ты замужем?

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

Замужем, конечно. Что я, рыжая? (Задорно улыбается.)

ГАРИК

Рыжая – не то слово. Мужа любишь?

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

Обожаю!

ГАРИК

А ведь сейчас в беде он?

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

В какой беде?

ГАРИК

Арестован он в данный момент. Установят – кто, что, копнут поглубже... сама понимаешь.

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

Ты кто такой? (Её весёлость сменяется тревогой.) То-то думаю я: что труба у него выключена? Он, когда занимается, телефон просто в раздевалке кидает, не выключает. Кто ты?

ГАРИК

К науке, которую я в данный момент представляю, это отношения не имеет... Программа нужна. Сделай. И всё будет ровно. Спасу его. Твоего Сержа.

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

(Смотрит с тревогой.) Так это сколько времени писать... Понимаешь?

ГАРИК

Я знаю твои способности. Пиши быстрее, и его сразу отпустят.

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

А муж? Он где сейчас?

ГАРИК

Сидит в отделе полиции. Если так хочется, скрашу ему неволю. Отправлю обед из ресторана... и проституток оплачу.

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

Вот этого не надо! С ним всё будет хорошо?

ГАРИК

С ним всё будет прекрасно. Ручаюсь.

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

Я вам верю. Но я боюсь. Зачем вы это делаете? Мы и так написали бы прогу...

ГАРИК

Страхуюсь. Прости меня. Нужна программа очень. И некогда буксовать с ней. Перебирать варианты. Иду оптимальным путём. Помоги мне – я помогу тебе.

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

А с ним связаться можно? Чтоб я успокоилась.

ГАРИК

Он закрыт, звонить нельзя.

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

(Испуганно смотрит.) Всё хорошо с ним будет?

ГАРИК

Даю честное благородное слово.

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

Ладно. Не обмани меня.

ГАРИК

А какие ещё варианты? Это предложение, от которого нельзя отказаться. Иногда ты встречаешь того, кто знает о тебе больше, чем ты думаешь.

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

Вот уж точно. Какая программа нужна?

ГАРИК

Программа простая. Она должна просто промерять углы всех букв, всех языков. Просто меряет сумму углов каждой буквы.

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

Хрень какая. (Пристально смотрит, щурясь от поднимающегося сигаретного дыма.) Так буквы все разные. Пишутся и так, и так.

ГАРИК

Ты берёшь геометрическое написание. Элементарное. Все прямые углы.

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

И нафиг вам этот анализ углов?

ГАРИК

На всё свои причины. Имею интерес.

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

Напишу я тебе программу. Дай адрес, куда послать.

ГАРИК

Здесь в это же время встретимся. Покажешь, как успехи. Как дела идут. Скажем, завтра...

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

Вот блин!

ГАРИК

Так всегда. Неизвестно чем обернётся вмешательство в реальность.

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

Что имеешь в виду?

ГАРИК

Расскажу тебе притчу. Может, поймёшь. Некий богатый человек. Путешествовал по стране, где приносили жертвы. И вот в доме, где снимал он комнату, появился утром привязанный барашек во дворе. Человек спросил хозяина: зачем привязали ягнёнка. На что хозяин ответил ему, что в семье их поминальный день и он собирается зарезать барана, приготовить мясо и угостить родственников. Человек смотрел на барашка, ему стало очень жалко его. Он предложил хозяину сделку: он даст ему денег, сколько тот захочет, с условием, что он не зарежет барана и подарит ему жизнь. Хозяин согласился. Через некоторое время человек снова оказался в тех местах. И захотел посетить своего хозяина. Когда он зашёл в его дом, ему сказали, что хозяина нет дома и что он пасёт барана. Человек очень обрадовался. Он дождался хозяина. Они вместе выпили вина. И человек сказал, что очень доволен, что хозяин выполнил обещание. Он сказал ему, что путешествовал в другой далёкой стране. Люди, населяющие её, учили тому, что всё, что ты делаешь, все твои поступки, как зёрна, имеют всходы. «Для тебя эти всходы возвращают то, что ты посеял. Каждый твой поступок имеет последствия, которые к тебе возвращаются. Убив барана, сам будешь бараном и так же будешь страдать и будешь убит. И столько раз, сколько раз сам убил барана. Когда же выпьешь всё причинённое горе, опять будешь человеком, опять будешь делать выбор. И опять, повинуясь обычаям своего народа, будешь резать баранов.
И опять станешь бараном. Так, думая, что следуешь общепринятому, просто находишься в бараньем мире». Человек сказал, что не купил жизнь барану, а купил душу хозяина. И, дав ему ещё больше денег, покинул утром те края. Прошло немало лет. И человек снова оказался в тех краях. Он по привычке зашёл к своему хозяину, но увидел огромный двор, полный баранов.
И скотобойню. Он нашёл хозяина, и тот сказал ему, что так проникся к баранам после их встречи. И что он снабжает теперь мясом всю округу. Он повёл человека в сени и показал ему старого знакомого банана. Баран уже не мог ходить. Так и сидел в темноте и ждал смерти от старости. «Хорошо ли я поступил? –
подумал человек. – Если б не вмешался тогда, хозяин зарезал бы одного барана. А сейчас и этот баран страдает, и столько бараньего горя вокруг...» Как иногда страшны последствия благих намерений.

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

(Усмехается.) Аллах велик!

ГАРИК

Воистину велик. Но смысл басни не в этом. Понял человек, к чему привело спасение одного барана, и подумал о себе: кто ты такой, чтобы вмешиваться в промысел Бога? Нельзя поправлять естественный ход вещей.

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

Про себя рассказываешь?

ГАРИК

Ну... почти...

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

Сам придумал басню?

ГАРИК

(Внимательно смотрит в ясные голубые глаза девушки.) Ты умная девочка.

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

Я самая умная. (Широко улыбается ему белоснежной улыбкой.)

ГАРИК

(Улыбается.) И самая скромная...

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

Зачем ты всё это мне говоришь?

ГАРИК

Мудрец подобен дойной корове. Как молоком, он переполнен знанием, которое не может удерживать в себе. Он должен отдавать его, чтобы наполниться новым.

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

Мудрец! У тебя тоже скромности хоть отбавляй... (Улыбаясь, открыла вторую бутылку пива, сковырнув крышку о поминальный столик. Посмотрела на табличку на могиле. Подняла бутылку, указывая ею на табличку.) Скрыпников Сергей Павлович. (Прочла она надпись на могиле.) За упокой твоей души грешной... (Сделала глоток.) Ну, так ты хорошо подумал, прежде чем мне заказывать программу? Или готов сам вступить в баранью жизнь? (Она улыбнулась.)

ГАРИК

Я делаю только то, что должен делать. И всем того же советую. Всё иное – от лукавого. Лишь поиск ненужных проблем.

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

Я расскажу тебе другую притчу.

ГАРИК

А ну-ка, ну-ка...

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

Был другой человек. И попал он в чудесный сад. Заснул он под деревом. И приснился ему сон, что всё, что ни пожелает он, сбывается. Проснулся он и захотел есть. Только подумал об этом, и появились чудесные яства. Насытился он и подумал, что хорошо бы выпить. И появилось вино. Напился человек и подумал: «А вдруг тут есть ужасные монстры?», и появились ужасные монстры. Испугался человек и подумал: «А вдруг они меня убьют?» И убили они его. Вот такая вот хрень. Мысли материальны. Всё было так хорошо, и я почему-то подумала: а вдруг что-то случится? И вот оно и случилось...

ГАРИК

Смотри, чтоб я тебя не убил!

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

(Смеётся.) Постараюсь.

ГАРИК

Могу дать формулу.

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

Какую формулу?

ГАРИК

Формулу прохождения жизни.

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

Ну давай, давай.

ГАРИК

Господь даёт тебе всегда всё, что тебе нужно. Но никогда не проси ни о чём Господа своего, потому что, когда ты просишь о чём-то Господа своего, он превращается в джинна. Никогда желаемое не исполняется так, как тебе хотелось бы.

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

Ну да, блин! А если я заболею? Мне что, не просить Бога выздороветь?

ГАРИК

Болезнь тоже от Господа. Заболел один человек, и никто не мог помочь ему из лекарей. Пока не пришёл к нему мудрец. Мудрец прошептал человеку на ухо формулу: «Не пытайся победить болезнь, полюби её». И человек в скорости выздоровел.

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

Так то ж мудрец.

ГАРИК

Мир полон мудрецов, но мало кто видит блеск мудрости. Люди делятся на три вида: мудрые, умные и глупые. Мудрому достаточно намёка, чтобы всё понять. Умный взвесит все за и против и поймёт всё по-своему. Глупый ничего не поймёт, что бы ему ни сказали. В нашем мире большинство глупых. В нём дураки правят дураками. В мире глупых мудрость не нужна. Поэтому мудрость понятна только мудрому. Только мудрец видит блеск чужой мудрости.

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

(Допивает пиво.) Интересная мысль. Ладно, поехали. (Встаёт.)

ГАРИК

Нет уж. Я лучше на такси.

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

Довезти до улицы?

ГАРИК

Не стоит. Я пройдусь... по кладбищу. (Встаёт, оглядывает покрытые мхом толстые, огромные стволы деревьев.) Тихо тут, как в лесу.

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

Ну, пока... господин Карлик! (Уходит к мотоциклу.)

ГАРИК

До свидания, Красная Шапочка.

Городской психоневрологический диспансер. Большой гаражный бокс. В нём стоит одна машина. Это микроавтобус, карета скорой помощи. Внутри скорой на кушетке больного расположился Макс. Он сидит на лежаке, облокотясь спиной к боковому окну. Напротив него на узком сиденье сидит медсестра в белом халате. Она склонилась над промежностью Макса и, опираясь на локти, сосёт ему пушистый хуй. Сестричка полностью поглощена этим процессом. Она изредка откидывает со лба длинные белокурые локоны изящными тонкими пальчиками с ярко-алым маникюром. Те же пальчики она запускает в куст волос на лобке, нежно гладит, едва касаясь вокруг члена. Она ласково то гладит нежно весь член, то перебирает пальчиками яички, то целуя страстными, полными губами головку, то облизывая её вокруг, то играя и дразня на ней уздечку кончиком язычка, проникая своим ласковым язычком во все укромные местечки. А то вдруг, резко насаживаясь на член всем ртом, глотая его полностью, обхватывая губами его корень и так ненадолго замирая. Потом снова энергично сося его, как бы выдаивая сильно всем ртом. То снова весь облизывая вместе с яйцами. Макс, закрыв глаза, откинул голову назад. Он нежно гладит девушку по вьющимся волосам, щекам и шее. В моменты, когда она проглатывает полностью хуй, он сладострастно стонет и сжимает ей волосы на затылке, привлекая сильнее на член, надавливая мягко ей на затылок. От сладострастия Макса временами пробивает дрожь. Медсестричка сидит, широко разведя бёдра. Из-под белого халата видны её прозрачные красные трусики. Время от времени она запускает в них шаловливые пальчики. Она ласкает клитор и губки, но прерывается, чтоб не кончить. Просто дразнит себя. Эта сладкая мука продолжается уже не один час. Макс даже не думает кончать. Ему так хорошо, что он готов так провести вечность. У Макса в кармане звонит телефон. Они так увлечены процессом, что совершенно не слышат звонка. Со стороны любовники напоминают один организм, даже скорее это механизм, механизм сладострастия, в котором всё действует только с целью вожделения. Они даже не властны над своими движениями и гримасами… Стонами, судорогами сладострастия. Что-то иное двигает ими. Что-то, не поддающееся контролю. Симфония страсти, вечная гармония похоти. Кажется, что ни одна фальшивая нота не сможет испортить этот шедевр…. Но фальшивая нота становится всё навязчивее – у Макса звонит телефон. Телефон всё звонит и звонит, не переставая.

МЕДСЕСТРА

(Нежно целует головку, поднимает снизу голубые глаза на Макса.) Трубку возьмёшь?

МАКС

(Не понимая, почему прервались ласки, некоторое время смотрит ей в глаза. До него доходит звонок. Он берёт трубку.) Да.

ВИКТОР

Здорова, Макс! Что не отвечаешь?

МАКС

(Снова ласково притягивает сестричку за голову к члену.) Я занят. Перезвоню.

ВИКТОР

Стой! Стой! Не выключайся. Беда-а-а! Поговори со мной.

МАКС

Что случилось?

ВИКТОР

Помощь нужна. Прокати по городу срочно прямо сейчас. Магарычёвая хуйня. Хорошо заплатят.

Медсестричка видит, что счастье стремительно уходит. Она отводит всю шкурку с головки пениса вниз к лобку. Обливает головку обильно слюной. Берёт её в ладонь и сильно быстро дрочит мягкой ладошкой голую головку.

МАКС

Я... (Ему становится просто немыслимо сладко. Он вытаскивает одной рукой у медсестры полные груди из лифчика. Страстно мнёт их, оттягивает соски и, сжав зубы, чтоб не стонать, изливается горячим фонтаном. Медсестра жадно берёт весь хуй в рот. Обсасывает его и глотает всю сперму. Макс дрожит всем телом и издаёт рычание. Сестричка облизывает ему член начисто и заправляет его в трусы.)

ВИКТОР

Ты чё там... словом подавился?

МАКС

(Тяжело дышит.) Говори.

ВИКТОР

С тобой всё нормально?

МАКС

Нормально. Ехать куда?

ВИКТОР

Суд Октябрьский.

МАКС

Это где это?

ВИКТОР

На Дубинку рули.

МАКС

Ол райт. Позвоню, как в район заеду. Уточнишь адрес.

ВИКТОР

Жду!

Разгорается летний день. Улицы города заставлены автомобилями. Всё автомобильное движение в городе намертво стоит. Без надежды, без вариантов. Психоз безысходности. Мимо стоящих машин, не выключая сирены, несётся скорая помощь. Она заскакивает на бордюры, едет по газонам и тротуарам, выезжает на встречную полосу, использует малейшее место для перемещения в застывшем потоке машин. За рулём возбуждённый до предела Макс, с ним рядом сидит Виктор. Машину кидает из стороны в сторону от манёвров и взад-вперёд от разгона и торможения. Они балансируют на грани, только чудом не притираясь к другим машинам. Внутри микроавтобуса подкидываются Артур и Семён. Они не могут удержаться на сиденьях, несмотря на все старания. Тем более из сидений только лежак и узкая лавочка напротив. Они пытаются держаться за выступающие детали салона, но уже падали не раз во время резких манёвров и виражей. Артур, весь грязный и злой, опять свалился к задней двери. Макс и Виктор украдкой наблюдают за кульбитами пассажиров и, не подавая виду, тихо, без звука, злорадно смеются и переглядываются.

АРТУР

Заебали! На хуй такая езда?! Я всё ебал! Я как чёрт в пыли вывалялся.

Семён из последних сил держится за лавочку. Макс и Виктор радостно хохочут. Они чувствуют себя пилотами ралли. Азарт захватил их. Макс мчится по одинарной встречной полосе. Он кричит в микрофон на пытающихся выехать на неё, потерявших терпение водителей.

МАКС

Прочь! Прочь с дороги, ублюдки! (Он кричит громогласно на всю улицу в мегафон, перекрывая хриплым басом собственную сирену.) Дорогу даём! Твари. Мы торопимся жизнь спасать.

АРТУР

Охуеть! Что ты творишь? Ты вообще больной на голову?

МАКС

(Оборачивается к нему.) Я водитель дурдома!

АРТУР

Больше вопросов не имею...

Семён с тревогой смотрит в лобовое стекло.

СЕМЁН

Поворот впереди! (Испуганно кричит.) Смотри, встречная выедет!

ВИКТОР

Нажми кнопку, Макс!

Макс нажимает красную кнопку на панели приборов. Машина ускоряется рывком, как истребитель, мгновенно долетая до поворота и едва успевая уйти от удара поворачивающего встречного автомобиля. От такого ускорения Артур и Семён опять слетают с сидений и заваливаются вместе под заднюю дверь.

АРТУР

Ебать-колотить! Что это было?!

СЕМЁН

(Встаёт на полу на карачки, пытаясь подняться.) У тебя что, закись азота?

МАКС

Турбина. Обычная турбина. Бэушную купил за чирик,
воткнул.

АРТУР

(Поднимается, держась за ножку кушетки, пытается
отряхнуть брюки.) Всё чистое, как назло, надел. И где ты, на хуй, взялся?.. Вот ёбанная жизнь!

Дом Гурия в садовом товариществе. В тишине раскидистых зелёных деревьев поют птицы. Гурий с женой сидят в виноградной беседке, пьют чай из самовара. Из калитки в глубине двора появляются возбуждённые Артур и Семён. Они быстро заходят в беседку. Гурий поднимает на них глаза.

АРТУР

Пиздец! Пиздец с этим судом ёбанным! Адвокат подставил... Вот сука! В натуре. А ты: профессор... профессионал... Тупая тварь он. Теперь проблем – хуй расхлебать.

Жена Гурия внимательно смотрит на Артура и прыскает со смеху.

ЖЕНА ГУРИЯ

Шеф! Всё пропало! Гипс снимают! Клиент уезжает... Здравствуй, Артурчик!

АРТУР

Привет, Марина.

СЕМЁН

Да привет.

МАРИНА

Привет-привет. Опять хуйни наделали?!

СЕМЁН

Да что её делать? Она сама делается. Куда ни кинь – хуйня! Беспросветная.

МАРИНА

Она на то и хуйня, чтоб жизнь малиной не казалась.

ГУРИЙ

Что случилось? В суде были?

АРТУР

Были, блядь! Судья документы запросила, подтверждающие потраченные деньги.

ГУРИЙ

Какие документы?

АРТУР

Да все. Чеки, платёжки, квитанции, накладные, авансовые отчёты, приходники, расходники. Всю хуйню. Будут проверку делать. Вот заплыли, бля... На ровном месте. Адвокат твой мудак. «Я все проблемы решаю». Решальщик, блядь! Хуй там ещё нарисовался какой-то мутный. Походу, опер. Жало засунут в контору – не отмоемся.

СЕМЁН

Да, бля. Сядем усе! (Садится за стол.)

ГУРИЙ

(Поражён известием.) Что за шняга?! Какие, на хуй, документы? Не должно так быть. Адвокат всю процедуру чётко знает.

АРТУР

Ну запросила судья. Вот и пиздец. Судья ещё... проблядина конченая! Убыв бы, сучару.

ГУРИЙ

Во, бля! Подумать надо... (Звонит по телефону.)

АРТУР

Кому звонишь?

ГУРИЙ

Адвокату.

АРТУР

Не берёт он ни хуя.

ГУРИЙ

У меня говорят: труба выключена.

АРТУР

Ну вот!

ГУРИЙ

У него процесс. Отключился, наверное. Не будем впадать в панику.

СЕМЁН

Ага. Будем впадать в бега.

ГУРИЙ

Что ты гонишь?! Типун тебе на язык. Надо прикинуть хуй к носу. Садись, Артур, не маячь. Чайку выпейте.

СЕМЁН

Вы тут как буржуины, с самоваром.

ГУРИЙ

Да. Самовар видите? Чистая медь. И с углями. Настоящий. Вот чеканка мастера. Клеймо. Он был ещё в Российской империи.

АРТУР

(Садится, наливает себе чай.) И где взял его?

ГУРИЙ

Мне его из музея спиздили. Бабла отдал немерено.

СЕМЁН

А пожрать чё есть? С утра голодный.

ГУРИЙ

Вот пряничков пожуй. Печенье.

СЕМЁН

А бутерброда нет с колбасой?

ГУРИЙ

Колбаса пропала. Пропавшую будешь?..

АРТУР

Да хули там?! Ты ему покажи, где помойка. Пусть там почифанит.

Все взрываются смехом.

СЕМЁН

Да ты охуел!

АРТУР

Хули там, дело житейское. Ласты сплетут, или привыкай к бомжеванию.

МАРИНА

Какая колбаса, Сеня?! Привыкли жрать дрянь несъедобную. Возьми печение. Посмотри какое. Видишь?

СЕМЁН

Ну…

МАРИНА

В жизни бывают неповторимые моменты. Это один из них. Запомни этот день.

АРТУР

Все моменты жизни неповторимы.

МАРИНА

Особенно у вас. Каждодневное одинаковое нажирание в «Куренях». И потеря человеческого облика. Эти моменты как раз таки повторяются. Вы уже не способны неповторимые дни замечать.

АРТУР

Запо-о-о-омни этот д-де-е-ень и час-с (поёт нараспев)... неповтори-и-и-и-имы-ы-ы-ый...

СЕМЁН

А шо такое сёдня?

АРТУР

Я не зна-а-аю-ю-ю. (Продолжает, издеваясь, петь.) Марина знает. Сейчас скажет. Что, Марина, сегодня гороскопы предсказывают падение на Землю кометы, или волна цунами смоет мир? Что за неповторимые моменты у нас на сегодня?

МАРИНА

Какой ты гадкий, Артурчик! Всё всякие гадости и думаешь. Сплошной пессимизм беспросветный.

АРТУР

Нет, Марина, думаю-то я о хорошем, просто к гадостям всегда готов. Хорошего-то не происходит ничего. И новости все всегда хуёвые.

ГУРИЙ

Да. Новостей хороших не бывает...

СЕМЁН

Так ты про что, Мариша?

МАРИНА

Про печенье я. Исключительно про него. Ты посмотри на него, Сеня, глаза разуй. Это же прелесть. Его руками делали. Работа эксклюзивная. Ты такого не попробуешь нигде и никогда ещё. Оцени. Это моя соседка угостила, бабушка. К ней приехали дочка из Питера и две внучки. Вот они так развлекаются. Такое чудо делают. Ты смотри. Нет ни одного печенья одинакового. (Семён разглядывает печенье на блюде в центре стола.) Вот видишь, это шоколадное – как листик. Вот как бантики жёлтые, это лимонное. Вот колечки с пятнышками, это песочное сахарное. А это с ягодками. Это ванильное – как ромашки. Это всё руками лепили. Они все разные. Смотри, сколько их видов. Попробуй.

Гурий берёт последнее оставшееся шоколадное печенье и начинает грызть, запивая чаем из блюдца. Семён берёт жёлтый бантик, откусывает.

МАРИНА

Вот внучки у соседки. Прелесть девочки. Познакомить бы нашего оболтуса. И рукодельницы, и книжки читают. Школу музыкальную окончили, одна на фортепьяно играет, другая поёт.

АРТУР

А что поёт?

МАРИНА

Арии. Классику. Знаешь, как поёт?!

АРТУР

Скука.

СЕМЁН

А что, мне оперные дивы нравятся. Они все дородные такие. Глубокое декольте... и представь, как они кричат в постели...

МАРИНА

(Поджимает губки, кидает на Семёна строгий взгляд.) Извращенец! Да, девочки хорошие. А наш дурак ни в какую знакомиться не хочет. Забился, как крот, в свою конуру и сутками в компьютер пялится. Он как дикий. Не ходит никуда.

ГУРИЙ

Думаю, ему такие девочки будут неинтересны. У него в компьютере бабы более развратные. В чулках в сеточку и с разрезом до жопы... как у мамы.

МАРИНА

Да ты охренел?

ГУРИЙ

Это не я охренел, это ты юбку с разрезом купила.

МАРИНА

Ты что, издеваешься? Кто мне сам купил эту юбку? Она ниже колен, если что. Ты ж сам говорил: хорошо, хорошо, бери её.

ГУРИЙ

Да я заебался просто десять часов в магазинах находиться. Это вешалка. Я готов был хоть что уже купить, чтоб этот ад покинуть.

МАРИНА

(Замахивается на Гурия ладонью.) Вот как дала бы сейчас по башке твоей тупой... Я вообще больше не надену эту юбку. Всё. Можешь из неё портянки сделать.

АРТУР

Или сам носи.

СЕМЁН

(Жуёт, говорит с полным ртом.) С разрезом.

АРТУР

До жопы...

ГУРИЙ

Вы что меня подъёбываете? Сейчас сами тут эту юбку носить будете. Причём не по очереди, а оба сразу!

СЕМЁН

Да я чё? Я ничё. Нет ли у вас куска хлеба?

ГУРИЙ

Чево?!

АРТУР

(Прыскает со смеху.) Началось! Я с голодного края...

СЕМЁН

Хули ты прикалываешься? Я позавтракать не успел. Всё на бегу. Я обед пропустить могу, а завтрак – святое. У меня уже внутри всё сосёт от голода.

МАРИНА

А что, не нравится печенье?

СЕМЁН

(Кладёт на стол кусок несъеденного печенья.) Да гадость полнейшая... (Марина делает большие глаза.) Я вообще... не ем сладкого, не люблю. Хлеба нет?

МАРИНА

Хлеба нет. У нас лаваш. Есть кусок чёрного, но он несвежий, уже зачерствел.

СЕМЁН

Отлично. Чёрствый хлеб полезнее свежего. Сделай доброе дело. В доме есть масло постное вонючее, нерафинированное?

МАРИНА

Есть. Ароматное, для салатов.

СЕМЁН

Оно не оливковое? Не машинное?

МАРИНА

Обычное. Подсолнечное.

СЕМЁН

Будь другом, пропитай хлеб этим маслом и немного солью посыпь. Мне так в детстве бабушка делала...

МАРИНА

Бабушка! Я ж говорю, ты извращенец чёртов!

СЕМЁН

И, если есть у вас зубок чеснока, потри им горбушку.

ГУРИЙ

Не вздумай! Какой чеснок? Ты в суд идёшь базарить.

СЕМЁН

И по хуй!

ГУРИЙ

Будь добр, соблюдай приличия.

Марина уходит.

АРТУР

У вас сын тоже от компьютера не отрывается?

ГУРИЙ

Да, просто беда.

АРТУР

Вот и наш уже тоже. Не оттащишь его от экрана. Прямо истерика...

СЕМЁН

А сейчас они все такие. Ещё поколение, и непонятно, кто вообще будет сеять и пахать.

ГУРИЙ

Вот именно. Надо закрывать тему лишней информации. Пока не началось...

Марина приносит тарелку с хлебом. Чувствуется запах чеснока.

ГУРИЙ

Ну я же просил...

СЕМЁН

(Сразу кусает корку хлеба и начинает жадно жевать.) Нормально. Я жвачку пожую.

Артур начинает смеяться.

ГУРИЙ

А ты всё радуешься, Артур. Весело, да?

АРТУР

А хули грустить? Жизнь прекрасна и удивительна.

ГУРИЙ

Посмотрим, будет ли она так прекрасна, когда у тебя из-под жопы будут оттягивать последние хабари.

АРТУР

С хуя ли хата загорелась?

ГУРИЙ

Да проблем-то море. Долгов выше головы. Всё ваши комбинации ёбанные... кредитов набираться, чтоб денег поднять. А денег от них ни хуя, одни попадосы. Хуёв как дров! Ещё и кредиторы лютые... закопают – не перекрестятся...

АРТУР

Но адвокат же занимается. Сам сказал: всё будет хорошо.

ГУРИЙ

(Вздыхает.) Хорошо...

МАРИНА

(Встаёт из-за стола.) Да, весело вам. Ну веселитесь, веселитесь... (Уходит.)

ГУРИЙ

Ты куда?

МАРИНА

Посмотрю телевизор. Что вас слушать, дураков? (Уходит в дом.)

ГУРИЙ

Вы на чём сюда прилетели так быстро?

АРТУР

На скорой помощи. Машина ждёт.

ГУРИЙ

А с кем вы?

АРТУР

С Бивисом и Баттхедом.

ГУРИЙ

Не понял...

АРТУР

Виктóр и друг его такой же, вообще на голову отбитый. Макс. Водила из дурдома.

ГУРИЙ

Ладно. Есть у меня идея. Я сейчас. (Быстро уходит в дом.)

Артур и Семён пьют чай с пряниками. Из дома выходит при параде Гурий. Он, не заходя в беседку, проходит мимо в сарай. Приносит из сарая большую пустую картонную коробку. Выбивает её от пыли, стуча о садовую дорожку.

ГУРИЙ

Так. Погнали. Время – деньги.

АРТУР

Куда?

ГУРИЙ

По дороге расскажу.

Гурий с коробкой, Артур и Семён подходят к скорой помощи.

ГУРИЙ

Привет, Виктóр!

ВИКТОР

Привет-привет!

МАКС

(Выглядывает из-за головы Виктора.) Здрасьте!

ГУРИЙ

Уступи мне место. (Открывает переднюю пассажирскую дверь.)

Виктор неохотно выходит из машины. Гурий протягивает ему двумя руками торжественно грязную коробку.

ГУРИЙ

На. Держи. Смотри не сломай. (Артур и Семён усмехаются.)

Виктор загружается с коробкой на лежанку, Артур и Семён садятся напротив на лавочку. Гурий предусмотрительно садится на переднее сиденье пассажира.

ГУРИЙ

Буду прокладывать маршрут. Заводи, погнали.

МАКС

Куда поедем?

ГУРИЙ

Так. Давай сначала в супермаркет строительный ближайший. «Леруа» или «Бауцентр».

МАКС

Просто строительный магазин не пойдёт?

ГУРИЙ

Нет-нет. Нам нужен большой торговый центр.

Строительный мегацентр. На входе у касс стоит Виктор с коробкой. Рядом Артур, Гурий и Семён.

ГУРИЙ

Так. Сейчас шмелём ломитесь по кассам и собираете все чеки, что выбрасывают. Там такие ящички есть с ненужными чеками. Всю хуйню из них хватаете и складываете в коробку. Ты, Виктóр, из мусорников вытряхни бумажки. Что там есть, накладные или чеки, что будет. Всё грузите в коробку.

СЕМЁН

На хуя это?

ГУРИЙ

Выполняйте, на хуй. Потом расскажу. (Берёт коробочку с ненужными чеками на ближайшей кассе и высыпает их в коробку. Кассир отрывается от покупателя и вопросительно смотрит на него.) Можно взять это? Вам же не нужно?

КАССИР

Да забирайте... (Делает удивлённую гримасу и продолжает пробивать товар.)

Вскоре они вновь в машине тем же составом с набитой бумагами коробкой.

АРТУР

Что теперь?

ГУРИЙ

Теперь в банк поехали.

АРТУР

В какой банк?

ГУРИЙ

В наш.

АРТУР

Зачем?

ГУРИЙ

Возьмём там тоже бумаг. Чтоб был вид банковских документов. Выписки возьмём года за три.

АРТУР

Так такое надо заранее заказывать.

ГУРИЙ

Коробка конфет операционистке решает все вопросы. Погнали, только тормозни у магазина продуктов. В банк звони.

Скорая стоит у банка. Из него выходит Артур с кипой бумаг. Он садится в машину и кидает пачку документов в коробку.

АРТУР

Что теперь?

ГУРИЙ

Набери мне бухгалтера.

Артур набирает номер на телефоне.

АРТУР

Привет, Юля. С Гурием поговори. Передаю трубку. (Протягивает телефон Гурию.)

ГУРИЙ

Юля, привет! Бери бумагу, записывай. Срочно делаешь акт. От... (Смотрит на часы.) Так, сегодня восьмое?

СЕМЁН

Десятое уже.

ГУРИЙ

Дата сбилась. Ладно. Слышишь, Юля?

ЮЛЯ

Да.

ГУРИЙ

Акт от первого числа этого месяца. Акт о списании пришедших в негодность бумаг. Пишешь, что в связи с прорывом канализации и затоплением офиса пришли в негодность следующие бумаги, перечисляешь все бухгалтерские бумаги.

ЮЛЯ

Все? И балансы, и формы?

ГУРИЙ

Нет, это не надо. Всю финансовую отчётность, чеки, авансовые отчёты. Бери за период – последние три года, до первого числа. Смысл тот, что за период этот все бумаги испорчены. Печатай быстро акт. Ставишь печать, подписи Артура и свою. И галопом привозишь его в суд Октябрьский. Адрес узнай в Интернете. Шевелись живее. В городе пробки, поэтому езжай на трамвае. Ждём тебя в суде. (Выключает телефон, передаёт Артуру трубку.)

АРТУР

Круто!

ГУРИЙ

Учитесь, сынки, пока я жив.

МАКС

В суд?

ГУРИЙ

В суд, в суд. Только сначала отъедь в тихое место. Нужен пустырь или гаражи, свалка – куда-нибудь, где нет людей.

Пустырь за лётным училищем. Гурий берёт коробку, бросает её на землю.

ГУРИЙ

Кто хочет поссать? Или посрать? (Все вопросительно смотрят на него.)

Гурий становится над коробкой, открывает её, расстёгивает ширинку, достает член и начинает мочиться в коробку, водя членом, поливая, как дождём, поверхность бумаг. Макс и Виктор, смеясь, становятся рядом по периметру коробки, достают члены и начинают тоже ссать.

ГУРИЙ

Вы поскромнее. Не борщите. Слегка. Только чтоб бумаги пропитались сверху. Чтобы текло со дна, не надо. Машину загадим.

Они снова едут. Коробка валяется у задней двери на полу.

ГУРИЙ

Стой. Стой! (Макс резко тормозит.) Вон сколько собачников в сквере гуляет. Надо говна собрать. Есть салфетки? (Макс вытаскивает из бардачка влажные салфетки.) Так, берёте салфетки и собираете быстро, сколько найдёте, говна.

АРТУР

Да ну его на хуй! Ты чё гонишь?!

ГУРИЙ

Не гоню я. Быстро вскочили и ломанулись говно собирать в коробку. Не помешает. Приходите в суд сейчас. Сразу акт на стол. Вот так, мол, и так. Случилась беда, а мы и не знали. Вот акт, ознакомьтесь. А вот бумаги. И на стол вываливаете этот весь махуир. Чтоб смердело на весь суд, благоухало. Смотрите, копайтесь. Нам не жалко. Врубаетесь?

СЕМЁН

Круто придумано.

ГУРИЙ

А то! Что б без меня делали? Они не только не полезут копаться в дерьме этом. Будут умолять забрать немедленно документы. Пиздуйте говно собирать, работнички, бля...

Семён и Артур приносят разного рода дерьмо, брезгливо кидают в коробку. Виктор смотрит внутрь. И размазывает говно салфеткой по бумагам.

АРТУР

(Усмехается.) Художник!

ВИКТОР

Всё лучшее – для работников суда. (Все смеются.)

У Артура звонит телефон. Он смотрит на дисплей.

АРТУР

О! Адвокат. Лёгок на помине.

ГУРИЙ

В суд его. Немедленно. Без всяких отмазок. Пусть бросит всё. Там встречаемся.

Скорая помощь стоит прямо у входа в здание суда. Никто не задаёт вопросы, почему она тут припарковалась. Может, кому-то плохо. В машине все те же. Салон наполняет немыслимая вонь. Все выходят из машины. Закуривают. Вскоре приезжает бухгалтер. Она привозит акт и быстро уезжает. Издалека, припарковав машину, где положено, появляется адвокат. Он медленно идёт, сам толстый и с толстым портфелем.

АДВОКАТ

Что случилось?

ГУРИЙ

Документы запросили.

АДВОКАТ

Какие документы?

АРТУР

Подтверждающие кредит. Чеки, авансовые отчёты...

АДВОКАТ

(Удивлённо) С какого хуя? Вы решение получили?

АРТУР

Какое, на хуй, решение?! Они вообще под статью нас подводят. Проверку сделать хотят.

АДВОКАТ

Что за бред!

АРТУР

Ты подставил нас. Ни хуя не будет. Всё автоматически. А судья, блядь, усомнилась. Говорит: аферизьм, всё проверить надо. Спалимся. И хуй там какой-то нарисовался. Левый пассажир. Опер, походу. Там в суде дежурят опера?

АДВОКАТ

(Не понимая, смотрит на них круглыми глазами.) Какие, на хуй, опера? Вы ёбнулись совсем. Вы скажите судье: решение дайте! Что за хуйня? Вас вообще никуда посылать нельзя. Я так и думал. Блядь, всё самому приходится делать. Ладно, я сам решу всё.

АРТУР

Так они теперь хотят бумаги.

АДВОКАТ

Да по хуй, что они хотят. Это черти ёбанные. Районный суд. Тут одна шелупонь работает. Тем более по таким делам голимым. Они просто видят: пришли две пасочки. Думают: ага, какие сладкие. Давай-ка их шугнём. Может, бабла с этих придурков струсим. Идиоты. Всё, короче. Это всё хуйня. Я их порву, размажу на хуй. Забудьте. Завтра сделаю, что надо. Сам решение возьму.

ГУРИЙ

(Молча курит.) Вот видите. Придурки. Это наш Георгий-победоносец. Юридический монстр. Он всю нечисть победит. (Восхищенно смотрит на адвоката, адвокат недоумённо оглядывается на него.) Мы привезли бумаги.

АДВОКАТ

Ну, привезли так привезли.

Гурий протягивает ему акт. Адвокат внимательно читает. Гурий делает ему жест пальцем. Заводит в машину и открывает перед ним таинственно коробку. Адвокат оглядывает измазанные дерьмом бумаги. Он медленно садится на кушетку, хватается за голову, закрывает ладонями глаза и начинает дрожать, дрожать от тихого смеха. Не в силах сдержаться, он начинает в голос хохотать.

АДВОКАТ

А-а-а-а, бля!! Ха-ха-ха-ха... Бля! Ого! Ха-аха-ха! Ух-х-х-х (едва переводит со стоном дух). Это было жёстко!! Ха-ха-ха!.. А-а-а-а!.. (Он аж визжит от смеха.) Как ты жесток! Ха-ха-ха! Пощади! (Гурий, улыбаясь, смотрит на него.)

ГУРИЙ

Так что, не надо им бумаги нести?

АДВОКАТ

Ой! Не могу! (Хватается за сердце.) Так нельзя без подготовки. Ха-ха-ха-а-а-а, бля. Это кто придумал?

ГУРИЙ

Я.

АДВОКАТ

Эх-х. Поехали отсюда. До машины довезите меня.

ГУРИЙ

Так ты решишь всё?

АДВОКАТ

Ну, конечно. Какой базар. Я решаю ВСЕ проблемы.

ГУРИЙ

А с этим что? (Кивает на коробку.) Не надо?

АДВОКАТ

(Тяжко вздыхает.) Поехали... Мозги мне не делайте.

ГУРИЙ

Всё, погнали. (Макс заводит мотор.)

Виктор открывает двери и выпихивает ногой коробку с дерьмом на порог суда.

ГУРИЙ

Ты что, охуел?

ВИКТОР

Да заебало нюхать эту хуйню!

Адвокат испуганно озирается по сторонам.

АДВОКАТ

Какой кошмар! Что за беспредел! (Хватается за голову.) Поехали быстрее.

Из суда выбегают судебные приставы, они разглядывают коробку и высыпавшиеся из неё бумаги. Тут же бросаются к скорой, но Макс срывается с места как пуля с визгом колёс.

Скорая едет по городу.

МАКС

Ну чё, куда?

Все вопросительно смотрят на Гурия.

ГУРИЙ

(Смотрит на массивный хронограф на правой руке.) В «Курень» погнали. Время обеда.

МАКС

Базара нет!

Ресторан «Курень», хата казака. Расположен на острове между двух рукавов заросшей ивами реки. Тихое, живописное место. Он давно стал базой фирмы Гурия. Там заключались сделки, велись все тёрки, считались деньги и пилась по ходу пьесы огненная вода.

Макс проезжает по мосту над медленно текущей, зелёной от отражающейся буйной зелени кустов и деревьев по берегам рекой. Он едет по берегу и паркуется перед беседкой ресторана, заросшей кустами сирени.

ГУРИЙ

(Вылезает из машины.) Тебе сколько денег надо, товарищ Макс?

МАКС

Ну... не знаю. Сколько не жалко...

ГУРИЙ

(Открывает бумажник, вытаскивает тысячу.) Косарь нормально будет?

МАКС

Нормально... но лучше два.

АРТУР

(Весело выпрыгивает из машины.) Понятное дело. (Смеётся.) А три ещё лучше!

СЕМЁН

(Выходит за ним.) А пять – вообще ничтяк!

ГУРИЙ

Короче... (Роется в кармане, достаёт несколько стольников, считает их, складывает.) На. (Протягивает деньги Максу.) Полтораха. Ни тебе, ни нам.

МАКС

Ладно. (Суёт деньги в карман джинсов.)

ГУРИЙ

Виктóр, ты с нами? Или за машиной попрёшь?

ВИКТОР

Есть не хочу. И пить тоже. Поеду тачку возьму.

АРТУР

Давай-давай. И приезжай за нами.

Скорая отъезжает. Гурий, Артур и Семён входят в беседку кабака.

Макс с Виктором заезжают во двор к оставленной машине.

МАКС

Ну чё, расходняк? Или зависнем, как раньше?

ВИКТОР

Зависнем? Что ты имеешь в виду?

МАКС

Давай вмажемся, брат... Поторчим на отводе.

ВИКТОР

Чево? Вмажемся? Ты гонишь. Я лет пятнадцать не колюсь. А ты что, опять присел на ширку тихой сапой?

МАКС

Да нет. Так, по мелочи. Балуюсь раз в год.

ВИКТОР

Нет. Ну его на хуй. Это только начать. И по пизде всё пойдёт резко. Пройденный этап. Тем более вред. Всё, суки, бодяжат. Герыч – мелом, а черняшку вообще хуй знает чем. Чистая потеря здоровья.

Макс достаёт из бардачка картонную пачку с ампулами.

МАКС

(Открывает коробку, показывает Виктору.) Омнопон. Лекарство. Чистяк!

ВИКТОР

(Разглядывает ампулы.) Ни хуя! Откуда?

МАКС

Я ж в больничке работаю. Сестричка греет меня.

ВИКТОР

Барыжит?

МАКС

Нет. Говорю же, греет. Зайка сладкая.

ВИКТОР

Что, ебёшь её?

МАКС

Да так. По мелочи. Оральные шалости. Она фанатка минета.

ВИКТОР

Да. Вафлистки нежные.

МАКС

Ещё какие. Нежная – не то слово.

ВИКТОР

Не замужем?

МАКС

Да как же?! Замужем. Муж – лох голимый... идиот. В рот не даёт ей. На своей волне. Блюдёт чистоту, мудак. Считает, что жене нельзя так делать... А ей, бедненькой, хочется вот...

ВИКТОР

Вот и рассосалась жена. (Смеётся.) Плод запретный сладок.

МАКС

Ну чё, ляпнешься, как в старые добрые времена?

ВИКТОР

(Нерешительно раздумывает.) Ты прям как чёрт-искуситель...

МАКС

Не гони, Витяра. Ну его на хуй!

ВИКТОР

А что, прямо тут? В машине?

МАКС

Нет, конечно, поедем ко мне. У меня всё спокойно. Зависнем, кайфанём. Или тебе надо к этим дятлам в кабак ехать?

ВИКТОР

Особо не надо. Они сейчас нажрутся, как зюзи. Поедут по блядям. Отключу телефон – и не вспомнят.

МАКС

Ну так что, погнали?

ВИКТОР

(Тяжело вздыхает.) Ну... Погнали... А ты не подженился?

МАКС

Да нет. Сам живу.

ВИКТОР

Я за тобой? Ты скорую в гараж отгонишь?

МАКС

Я на двое суток заступил. Твоя тачка стоит хорошо тут, во дворе. Бросай её здесь. Поедем на скорой.

ВИКТОР

А как? Ты что, двое суток подряд работаешь?

МАКС

Ну да. Две ставки. Денег мало платят. Так хоть что-то...
В принципе, сам видишь, работа – не бей лежачего. Лишь бы к машине привязан был. Так уехал – и уехал. А в гараже стою –
все кому не лень просят. Туда свози, сюда... Короче, погнали. (Макс разворачивается и быстро уезжает прочь от машины Виктора.)

ВИКТОР

Стой! Тормози. (Машина резко останавливается.) Я магнитофон сниму. (Макс сдаёт назад.)

Большой дом хозяина корпорации, выпускающей приборы КИП и автоматики. Его зовут Александр. Это мужчина средних лет. Полный, даже тучный. У него соломенные волосы, красиво зачёсанные назад, и ярко-зелёные глаза. Фирма его процветает. Это не просто бизнес, это его страсть. В свободное время он мастерит разные механизмы.

Александр в мастерской на втором этаже. Здание выходит на тротуар и дорогу. В открытые окна проникает дневной зной. В мастерской, кроме Александра, находится Гарик. Он сидит в кресле напротив длинного стола с разложенными электродеталями, за которым сидит Александр. Гарик медленно прокручивает перстень на правом безымянном пальце.

ГАРИК

Ну так как, Саша? Вы способны выполнить мой заказ?

САША

В теории. Это сделать возможно... в теории... только в теории. Но на практике... Не знаю. То есть, как это сделать, я понимаю, в принципе. Но ничего подобного не делалось. И главное, не понимаю, для чего вам такая приспособа? Какой в ней смысл?

ГАРИК

Саша, вам не надо знать лишнего. Я хорошо заплачу. И, кроме вас, мне вряд ли кто-то поможет. Тут путь один. Вариантов нет особых. И главное. То, что вы будете делать, и то, о чём мы говорим, должно оставаться в тайне. В полной тайне, понимаете? Это небезопасно.

САША

В смысле?! (Удивлённо поднимает глаза на Гарика.)

ГАРИК

Опасно. Смертельно опасно. Никому об этом нельзя говорить.

САША

А что такого? Обычный прибор. Необычный, конечно... но это же не бомба, в конце концов.

ГАРИК

Это гораздо серьёзнее бомбы.

САША

Что-то не нравится мне... это. Пожалуй, я откажусь...

ГАРИК

А вот это делать уже поздно. Поезд отказа ушёл. Разве ты не слышал, что все изобретатели, открыватели по-настоящему новых, непознанных вещей умирают не своей смертью? Это крайне опасно. Ты соприкоснулся с одним из таких открытий. Хотя и не знаешь его сути, но тут вариантов не много. Либо держать всё в тайне с деньгами, либо без. Никому не говори об этом.

Саша достаёт сигарету из мягкой пачки на столе, закуривает. Молча глубоко затягивается.

САША

Что я вам хуёвого сделал? Зачем мне такая напасть на голову? Жил – не тужил... блядь...

ГАРИК

Господь ведёт тебя по жизни причудливой, иногда весёлой, а иногда и опасной дорогой. Не бойся довериться Господу твоему. То, что с тобой происходит, это необходимо. Ты не волнуйся. Просто молчи об этом. И я никому не скажу. И всё будет хорошо.

САША

Мне доплатить за вредность надо. Если всё получится, конечно.

ГАРИК

Разумеется. В чём трудности у тебя?

САША

Да во всём! Вы такую хрень собрать заказали! Даже не знаю, как подступиться. Какова вообще конечная цель? Что будет делать этот прибор? Зачем такие допуски сумасшедшие? Мне это напоминает огромную микросхему...

ГАРИК

Так и есть. Компьютер представляешь? Процессор? Он выдаёт в сеть колебания. Информацию кодированную. Понимаешь?

САША

Это как раз понятно.

ГАРИК

Так это и есть. Только вместо слабого тока он даст в сеть колебания сильного тока. Понимаешь?

САША

До какой степени сильного? Двести двадцать? Триста восемьдесят? Сколько вольт, ампер?

ГАРИК

Двести двадцать... (Усмехается.) Миллионы вольт! Миллионы.

САША

Нереально. Для чего это? Таких нет напряжений.

ГАРИК

ВСЁ реально. Дорогу осилит идущий. Начнём со схемы. А с напряжением разберёмся потом.

САША

Такую фигню делать – надо промышленные ресурсы. Как... Как я на коленке это соберу?

ГАРИК

Я дам тебе всё. Всё. Заказывай детали, давай схемы. Сечения проводов. Всё только для тебя.

САША

Я не знаю. Думаю, всё будет зря. Нереально.

ГАРИК

Что поделать, брат?! Реальность вообще нереальна.

САША

Но зачем? Зачем выдавать информацию в электрическую сеть?

ГАРИК

Вот об этом не думай. Ты думай – как. А зачем – думаю я. Энергия есть жизнь. Информация есть суть. Смысл. Они друг на друга влияют. Энергия первична или информация? Может ли вытекать одно из другого и друг друга менять? Только опыт даёт ответ на все вопросы. Только опыт.

САША

Опыты бывают разные.

ГАРИК

Помоги мне. И я взломаю исконный код.

САША

Какой код?

ГАРИК

Ладно. Не парься. Не поймёшь сразу. Приготовь список, что на первое время нужно.

САША

Хорошо. Когда встретимся?

ГАРИК

Сейчас напиши. Я подожду.

САША

Так не быстро это. Подумать надо.

ГАРИК

Думай. Я подожду.

Тихий домик в две комнаты Макса. Он расположен в общем дворе. Дорожки, уложенные осколками больших плоских камней, заросли высокой травой. Макс и Виктор на кухне. Виктор положил на стол предплечье. Пережал вену ладонью, накачал её, сжимая кулак. Макс профессионально воткнул ему шприц с тонкой иглой в вену, оттянул на себя немного поршень.
В шприц впрыснулась кровь.

МАКС

Ну чё, контроль есть...

ВИКТОР

Гони.

МАКС

(Медленно вводит раствор в вену, небольшой остаток впрыскивает быстро, сильно вдавив поршень.) Последний децл с ветерком!

Виктор смотрит на шприц. Когда Макс вытаскивает его, машинально сгибает в локте предплечье. Недолго держит так руку, чтоб кровь не попала под кожу, а то будет синяк. Он поднимает глаза на Макса. Взгляд стекленеет. Зрачки становятся точками.

МАКС

Ну как? Хорошо?

ВИКТОР

Да-а-а-а... бля... хорошо – не то слово! (Опий надавил на голосовые связки, он хрипло говорит.)

МАКС

(Протягивает пачку сигарет и зажигалку.) Закури, братан, я пока вмажусь.

Во дворе играет соседский мальчик. Он подходит к дереву и начинает бить по нему небольшой лопаткой. Виктор стоит на пороге, курит.

ВИКТОР

Привет, босяк!

МАЛЬЧИК

Здравствуйте.

ВИКТОР

Не бей дерево. Ему больно. Тебя бы кто-то так лопаткой рубил.

Мальчик опускает лопатку. Поднимает глаза на Виктора. Из дома напротив выходит симпатичная молодая женщина с гладко зачёсанными назад чёрными волосами. Она быстро подходит к мальчику, вырывает у него из рук лопатку, бросает её под дерево и быстро тащит его за руку домой.

ЖЕНЩИНА

Одни гадости. Только гадости делаешь. А ну, быстро уроки учить!

ВИКТОР

Вы его не бейте.

ЖЕНЩИНА

(Поднимает на него красивые печальные глаза.) Вас я как-то спросить забыла... (Заводит мальчика в дом.)

Виктор смотрит на закрывшуюся за ними дверь, возвращается на кухню. Макс убрал ампулы, выкинул в мусорник шприцы и довольно закурил сигарету.

ВИКТОР

Хорошая у тебя соседка. Прямо зая… такая.

МАКС

Да, хорошая. Одна на миллион.

ВИКТОР

Замужем?

МАКС

Разведёнка.

ВИКТОР

Так а что не подкрадёшься к ней?

МАКС

Хуй его знает? Никак не решусь. Мы выросли вместе. Она старше меня немного, года на два. И как-то не воспринимает меня серьёзно вообще. Я ж отпетый оболтус, а Танюша пай-девочка. Мечта хулигана.

ВИКТОР

А чем занимается?

МАКС

Учителка. (Улыбается.) Русский язык, литература. Правильная, аж жуть.

ВИКТОР

Да брось ты. В тихом омуте черти водятся. Глаза у неё такие чувственные. Огонь!

МАКС

Не надо пялиться на мою соседку.

ВИКТОР

А то чё?

МАКС

Да так, ничё. Уроню тебя просто вниз головой раз так двадцать.

ВИКТОР

Ты что, ревнуешь?

МАКС

Оставим тему эту.

ВИКТОР

Да ты не парься. Все женщины – любовницы. Женщина и любовница – это слова-синонимы. Потому что отдаваться – это её предназначение.

МАКС

Я слишком хорошо разбираюсь в женщинах. Слишком. Женщины бывают разные, но основные типы их небезграничны, по крайней мере для мужчин они ограничиваются основными четырьмя ипостасями. Есть женщины-бляди. С ними всё понятно. Они никому не нужны. И, чтобы хоть как-то чувствовать свою востребованность, они подставляют всем подряд свою пизду. Есть женщины-проститутки, которые просто пользуются своими прелестями, пытаясь извлечь из этого для себя максимальную пользу. Есть женщины-компаньоны. Они друзья и подруги. Они лезут во все твои дела и пытаются быть на равных. Они живут твоими интересами. А есть женщины-мамы. Они просто беззаветно любят. Этот тип женщин очень редок. И он поистине бриллиант среди других.

ВИКТОР

Любишь её?

МАКС

Наверное, да. У меня аж мурашки по телу, когда она рядом.

ВИКТОР

Так а что, она свободна, почему бы нет? Пуркуа па?

МАКС

Чувства, братан. Хочу ответного чувства. Иначе всё зря.

ВИКТОР

(Тушит окурок в пепельнице и сразу закуривает ещё одну сигарету.) Опиум способствует, как ничто, курению. Ладно, Макс. Замнём эту тему. Ты прямо хфылосиф! Женщины-бляди, проститутки, мамы... (Улыбается.) А мужики – как? Тупо все козлы?

МАКС

(Тоже закуривает ещё одну сигарету, усмехается.) Есть мужчины, есть мужланы и есть просто долбоёбы. Мужчины – это Дон Жуаны, они же джентльмены. С ними всё ясно. Мужланы чувствуют своё превосходство. Женщина для них – низшее существо. Всё, что хотят мужланы от женщины, они берут силой. Долбоёбам по хрену, что долбить: вагину, собственную руку, дырку в заборе или очко осла.

Они весело хохочут.

ВИКТОР

Ты философ, Макс. Женщины – бляди... мужчины – долбо-
ёбы... Но ты упускаешь множество и других типажей.

МАКС

Каких, например?

ВИКТОР

Ну например, мужчины – не мужчины, и женщины – не женщины.

МАКС

Это как это? Трансы, что ли?

ВИКТОР

(Смеётся.) Да какие, на фиг, трансы?! Есть мужики, которые не могут. Импотенты. Вот те ещё какие мудаки. Слабость делает их подлыми. Не дай Господь с ними поиметь какие-то дела. Или женщины – твари.

МАКС

Что значит твари?

ВИКТОР

А есть среди них обычные твари. Ты что, не замечал?
А между тем их полным-полно. Их Бог метит. Они как горбатые. Это те, которые страшные. Такие корявые, которых ты драть не сможешь ни за деньги, ни без денег. В которых совсем нет сексуальности. Ноль. Они от этого злы. Что некрасивы, даже уродливы. Злы на весь свет. И не соображают, что красота, она идёт изнутри. Что это не внешнее качество. И что они такие мерзкие на вид именно потому, что гадкие внутри.

МАКС

Да, братан, ты прав. Корявые бабы... Ну их на хуй. Лучше б их совсем не было. Это трагедия – женщине быть некрасивой.

ВИКТОР

А я вот недавно с такой повстречался...

МАКС

(Смеётся.) Да ты что?! Как повстречался? Уже дошёл и до таких?

ВИКТОР

Это совсем не то, что ты думаешь. Ещё чего не хватало... (Усмехается.) Подвёз я такую тварь. На свою голову. Убила мне настроение на сутки.

МАКС

Расскажи.

ВИКТОР

Да еду домой по захолустью. Поздний вечер. Почти ночь. Машин нет. Идёт дождь. Вижу – стоит на обочине одинокая женщина, голосует. Сжалился над ней. Остановился, предложил подвезти. Она села, поехали. Баба из породы «страшна, как смерть». Сказала район. Едем. Эта тварь пиздит по телефону, не останавливаясь. Подъезжаем. Я её спрашиваю: «Ты знаешь, куда ехать?» И началось... Она как начала на меня орать. Скандал! «Как, как вы смеете говорить мне “ты”?» Прикинь? «Я да я, я такая-растакая, да я и там жила, и там. Я, бля, в Тбилиси родилась. Да ко мне все на “будьте любезны”. А ты! Как ты мог». Я охуел. Она, видимо, приняла меня за холуя. За бомбилу. Как развонялась эта сука. «Ты никто, – кричит. – Да я тебя. Сейчас доедем, я на тебя знаешь натравлю кого...» Прикинь...

МАКС

(Смеётся.) Да. Недоёб – это грозная сила. Добро наказуемо. (Хохочет.) И что потом?

ВИКТОР

Да ничего. Была бы мужиком, выкинул бы на пинках из тачки. А так что ей скажешь? Тварь, она и есть тварь. Довёз её молча. Она всё орала. Не закрывала свой поганый рот. Вышла, говорит: не дам денег. Я говорю: не надо денег, просто сделай так, чтоб я тебя никогда не видел. Грозилась: сейчас вернусь.

МАКС

И что? Разборок дождался из-за твари?

ВИКТОР

Нет. Уехал я.

МАКС

А чё, струхнул, Витёк?

ВИКТОР

Нет. Давно не боюсь я. Просто событие необычное. Жизнь всегда сначала даёт знак, перед тем как всё обрушить. Чего ждать? Только неприятностей. Бить бы я себя не дал. Если б привела она одного-двух, поломал бы их. А это срок. Криминал, никуда не денешься. А если б привела нескольких, в багажнике у меня ключ баллонный с удлинённой ручкой. Такая булава. Вообще поубивал бы. И тоже ещё больший срок. Да и тварь эту не в силах был я ещё раз увидеть. Короче, поднял неприятности с пола. И уехал я от ещё большей беды.

МАКС

В любом случае получаешь то, что сам кому-то сделал. Ты, Витёк, разве мало людей обижал? Вот и пришла обраточка.

ВИКТОР

Очень может быть.

МАКС

А что ты уехал, так это только оттяжка во времени. От судьбы не уйдёшь. Если за спиной стоит беда, убежать не получится.

ВИКТОР

Посмотрим... Давай-ка сделаем доброе дело.

МАКС

Какое?

ВИКТОР

Дай ключ от машины. Я там кое-что оставил.

Макс достаёт из кармана ключ, кидает на стол. Виктор молча загадочно уходит. Вскоре возвращается, приносит снятую с машины радиолу.

МАКС

И на хрена она?

ВИКТОР

Разберём её. Делать всё равно не хуй. Я подсел на аудиокниги. Вечно часами, сутками в машине жду этих чертей. Бизнесменов ёбанных. Слушаю. Это бомба. Меня классика штырит не по-детски. Плутарх, Гомер... А тут хуйня такая случилась, юэсби-порт перестал работать. Флешки не читает. Давай разберём, посмотрим.

МАКС

Да ты гонишь, Витёк. Сломаем вообще. Ты что, врубаешься в электронику?

ВИКТОР

(Вертит в руках магнитофон.) В нём, думаю, мелочь полетела. Проводок отошел или контакт какой-то. Лист бумаги есть?

МАКС

Зачем?

ВИКТОР

Я буду разбирать, а ты зарисовывать, что к чему прицеплено...

Виктор снимает с магнитофона переднюю панель, потом боковые стенки. Работа пошла.

Дом соседки Макса состоит из крошечной кухни и двух маленьких комнат с убогой обстановкой, старомодной мебелью. Это одна из тех лачуг в общественных дворах, что так были распространены в эпоху коммунизма. На кухне за столом, заваленным учебниками, сидит вихрастый мальчик, над ним стоит Таня.

СЫН

(Жалко оглядывается на мать.) Мам… Я только пришёл со школы… Ну дай хоть часик погулять. Ничего в голову не лезет…

ТАНЯ

(Строго смотрит на него.) Ладно. Иди. Полчаса, не больше. Одни двойки. Мне стыдно, хоть под землю провались. В кого ты такой дурак? Эх-х-х-х… (Она вздыхает.) Иди… Полчаса.

Мальчик с облегчением встаёт из-за стола и выходит на улицу.

ТАНЯ

(Кричит ему вдогонку.) Только не ломай кусты, деревья... Они тоже живые. Вообще, не круши ничего на улице...

СЫН

Не буду... (Захлопывает за собой дверь.)

Таня остаётся одна на кухне. Она тупо смотрит на учебники на столе. Она ненавидит их. Тоска медленно, как змея, вползла в её душу и быстро захватила всё её существо. Она подумала, что жизнь её, в сущности, беспросветна. Берясь за любую подработку, занимаясь и уроками, и репетиторством, она совсем не может заработать денег, потому что цены растут, и, хоть паши сутками, всё равно скоро не хватит денег даже на еду. Проклятая суета. Таню охватила жуть. Она вдруг поняла, что бесполезно надеяться на лучшее, что это мираж и впереди будет только хуже. Она подумала о стариках, которым с течением лет становится только хуже, всё хуже и хуже, болезни одолевают всё сильнее и в конечном итоге сводят их в могилу. «Так и я, – подумала она, – нет у меня впереди просвета, нет надежды. Будет хуже. В беспросветной рутине пройдёт вся жизнь, и я не замечу, как состарюсь и умру». От отчаяния у Тани выступили слёзы. Она подошла к маленькой иконке Спасителя в углу, перекрестилась и прошептала: «Ну помоги же мне, Господи. Ты же видишь, как мне тяжело». Она немного постояла у иконы, дотронулась до неё пальцами, перекрестилась снова. Это немного успокоило её. «Что ж, – подумала она, –
Бог даёт каждому испытание по силам. Хватит киснуть, – она вытерла ладошкой слёзы. – Буду как в сказке «Маугли». Мы принимаем бой...» Таня горько вздохнула. Надо ещё что-то приготовить поесть, а дома нет ничего, кроме макарон. Она вспомнила, что есть ещё какая-то старая консерва. Из этого можно что-то скомбинировать. «Мне надо успокоиться и делать, что должно. Но сначала пойду-ка я покурить».

Кухня Макса. Макс деловито рисует детали. Они не заметили, как разобрали весь магнитофон, причём на молекулярном уровне. На столе лежит груда мельчайших деталей. В окно кухни раздаётся стук. Они поднимают головы и видят соседку.

МАКС

Заходи. (Входит Таня.) Привет, Танюха.

ТАНЯ

Привет-привет. Сигарету дадите?

МАКС

Ты что, закурила?

ТАНЯ

Не то чтоб закурила. Так, балуюсь. Стресс снять хочу. Всю кровь выпил мой оболтус. Вот уж олух растёт так олух...

МАКС

Сын?

ТАНЯ

Ну да... Я с вами посижу? (Садится за стол, закуривает.)

МАКС

Что, балуется ребёнок?

ТАНЯ

Стыдно. Детей учу, а у самой чудо растёт – оторви и выбрось... (Глубоко затягивается.) Представляешь, полдневника страниц вырвал. Двойки, записи... Расстраивать меня не хочет. А мне-то из школы звонят. Всё докладывают. Тупой, как валенок.

МАКС

Знакомая тема. (Смеётся.) Перед смертью не надышишься.

ТАНЯ

Эх-х-х... (Глубоко вздыхает, стряхивает в пепельницу пепел.) Тут чужие в школе всю душу вымотали. Приходишь домой, ещё и свой терзает... (Таня докуривает, тушит окурок, выходит из-за стола, идет к двери, с любопытством оглядывается, кидает взгляд на груду деталей на столе.) А вы что делаете?

МАКС

Магнитофон чиним... Вон ему... (Кивает на Виктора.)

ТАНЯ

(Весело усмехается, кивает головой.) Ну-ну! (Выходит, закрывает за собой дверь.)

ВИКТОР

Хорошая девочка какая. Прямо прелесть.

МАКС

(Вздыхает.) Хорошая.

ВИКТОР

А что ты буксуешь? Может, я подкачу?

МАКС

Подкати свои яйца вонючие к кому-нибудь другому.

ВИКТОР

(Смеётся.) С хуя ли они вонючие?!

МАКС

А что, цветами пахнут? Ты вообще женат. Детей сколько у тебя? Трое? Верным будь.

ВИКТОР

Я верный. Жена охладела что-то. Не даёт ни хрена. Дети, заботы, то сё. То голова болит, то жопа.

МАКС

Ну хуй знает, что тебе сказать. Любовницу найди.

ВИКТОР

Любовницу. Находил. Вообще пиздец. Все замуж хотят. Аж в горло вцепляются. Любовь-морковь, слёзы крокодиловы.

МАКС

Есть такая хуйня. Женщины как деньги. Они либо есть, либо их нет. Когда их нет, как бы ты ни волочился, что бы ты не делал, их всё равно нет. Все тебя посылают просто на хуй. Когда они есть, наоборот, они сами на тебя вешаются везде, где только можно. Хотя и сам ты этого не хочешь. И вот когда их нет, проблема у тебя одна: как завести женщину. Как её найти и как её поиметь. А когда женщины есть, проблема тоже одна, но другая: как от них отъебаться.

ВИКТОР

Золотые слова. Но ебать-то кого-то надо. Хуй на узел не завяжешь.

МАКС

Проституток еби. Какие проблемы?!

ВИКТОР

Проституток. Откуда денег столько? И вообще. Что за кайф ебать за деньги? Да и было бы кого. Они все страшные, блядь. Фригидные. Голимое мясо. Такое чувство, что в проститутки идут коряги, которых по доброй воле не ебёт никто. Приедет уёбище, сядет и смотрит: чем ты, блядь, меня удивишь? Да пошла ты на хуй. Отдал бы вдвое больше, чтоб тебя не видеть никогда. А тут постанова такая, что деньги плачены. Такой бизнес. Хочешь не хочешь, еби... (Сплёвывает в раковину.) Тьфу, блядь! Нашёл кого вспомнить!..

МАКС

Ну не знаю. Таню не трожь грязными лапами. (Усмехается.) На стороне крутись.

ВИКТОР

Да заебал ты! Таня! Может, с ней вообще что-то не то, раз муж бросил? Так просто не расходятся.

МАКС

Сама она ушла. Урод он конченый, муж её. Обидел её. Они с мамашей, свекрухой, достали её. Он каждую неделю тут отирается, сопли глотает, прощения вымаливает. Я заебался из двора его пинками выгонять... (Закуривает, смотрит на детали.) Ну чё? По ходу, пиздец!

ВИКТОР

Чего пиздец?

МАКС

Магнитофону.

ВИКТОР

Как пиздец?! Ты чё?! Давай собирать.

МАКС

Кого, на хуй, собирать?! Тут хуй вообще чего поймёшь. (Разгребает пальцами детали.)

ВИКТОР

Ты зарисовал схему?

МАКС

СхЭму! На, бля. (Протягивает лист с каракулями и непонятными пометками.) Собирай!

ВИКТОР

(Тупо смотрит на исчёрканный лист.) Да ты охуел! Тут хуй что понятно.

МАКС

Я о чём и говорю? Не хуй было в него лезть. Теперь пиздец! Попрощайся с ним.

ВИКТОР

Да ёб твою мать. Он играл утром. Я ж просил зарисовывать, что к чему цепляется.

МАКС

Короче! (Открывает нижний шкаф под мусорное ведро, вытаскивает из него целлофановый пакет и сгребает рукой со стола туда кучу мелких деталей.) На. Отдай в ремонт.

ВИКТОР

Бля. Пиздец! Подстава.

МАКС

Сам захотел. Давай его отнесём Шуре.

ВИКТОР

Какой Шуре?

МАКС

Шурику. Сашке толстому. Помнишь, брат Валька старший?

ВИКТОР

Толстый? Из школы нашей?

МАКС

Ну да. Он пиздец поднялся как.

ВИКТОР

Поднялся?

МАКС

Да, блядь. Он всю электронику хавает. Ещё со школы болел этим. Самоделкин ещё тот. Дома новые видел? Молодёжный район?

ВИКТОР

Ну.

МАКС

Это фирма толстого там всю электрику тянет. Всю слаботочку. Подстанции. Он конкретно поднялся. По Кавказской давно ездил?

ВИКТОР

А что?

МАКС

Дом там он построил. Один фасад метров пятьдесят...

ВИКТОР

Ну круто. И что? Думаешь, ему делать не хуй, как с моим мафоном возиться?

МАКС

А куда денется? По старой памяти сделает. Короче, пойдём к нему.

ВИКТОР

(Смотрит на часы.) Два часа. А может, он не дома. На работе или по делам...

МАКС

Дома сидит. У него одних менеджеров десяток. Он только по телефону все стрелы разводит. Я с Вальком общаюсь. В курсе всех событий. Короче, едем к нему.

Виктор берёт пакет с деталями, встаёт. Макс поднимает на него глаза, улыбается.

МАКС

Ну не так резко. Тормози. Догонимся. (Достаёт из ящика стола шприцы и ампулы.)

Дом Александра. Мастерская. Саша пишет список, поднимая глаза вверх и ненадолго задумываясь. Гарик стоит у открытого окна и наблюдает за прохожими.

САША

Короче, я ничего пока писать не буду.

ГАРИК

(Оборачивается к нему.) Почему?

САША

Да смысла нет. На первое время всё, что мне нужно, я и сам найду. Денег просто оставьте.

ГАРИК

Сколько?

САША

Да не знаю я. Работа очень специфическая.

ГАРИК

Поступим так. (Достаёт из бумажника кредитку, протягивает Александру.) Возьми её. (Подходит к столу, берёт листок бумаги и ручку, пишет несколько цифр.) Это пин-код. Трать, сколько нужно. Карта корпоративная.

САША

А сколько денег на ней?

ГАРИК

Много. Израсходуешь – я счёт пополню.

САША

Ну, ладно... Хорошо...

ГАРИК

Так. Ты отвезёшь меня в отель?

САША

Это туда, откуда забрал вас?

ГАРИК

Так точно. А то без машины неудобно перемещаться.

САША

(Кладёт кредитку в нагрудный карман рубашки и туда же листок с пин-кодом.) Поедем.

К дому Александра подъезжает скорая помощь. Из неё медленно выходят Макс и Виктор. Виктор держит целлофановый пакет. Они подходят к калитке и нажимают на звонок. Александр и Гарик смотрят на них из окна сквозь узорчатый тюль.

САША

Подожди. (Гарик вопросительно смотрит на него.) Принесла нелёгкая!

ГАРИК

Кто это?

САША

Да местные... опездолы...

ГАРИК

Знакомые?

САША

Ну да...

ГАРИК

А что им надо?

САША

Да хуй их знает. Счас завяжешься с идиотами... и сам дураком будешь... Подождём, пока уедут, лучше.

Макс вдавливает кнопку звонка. Звонок верещит непрерывно.

ГАРИК

Они не уйдут.

Александр растерянно думает. Макс идёт в машину. Виктор продолжает жать на звонок. Макс включает сирену и кричит в мегафон на всю улицу.

МАКС

Леопольд! Выходи, подлый трус! Мы знаем, что ты дома. (Сирена режет слух.)

САША

Бля! Пиздец! (Быстро выходит на улицу.)

Гарик наблюдает за ними из окна.

САША

Вы чё, охуели совсем?!

ВИКТОР

(Протягивает ему руку.) Здорова, Шурик! Как жисть, здоровье?

Макс выключает сирену, выходит из машины.

МАКС

Здорова, Санёк! (Здоровается за руку.)

САША

Что за беспредел? Охуели?

МАКС

Охуели! (Передразнивает его.) Беспредел! Где таких словей нахватался?

Они стоят перед Александром, слегка покачиваясь, с полузакрытыми веками. И говорят тихо, гнусавя в нос.

САША

Вы под чем?

Макс и Виктор взрываются хохотом.

МАКС

Ты что, братан? Пришли проведать тебя. Не виделись давно.

САША

Короче. Хватит мурчать тут. Занят я. Человек у меня. Говорите, что надо. По-быстрому...

ВИКТОР

Санёк, почини балалайку по-братски.

САША

Какую балалайку?

МАКС

Магнитофон в машине сломался. Ты ж спец...

САША

Я этой хуйнёй сто лет уже не занимаюсь. В ремонт отдайте.

ВИКТОР

Санёк, откуда деньги на ремонт?! Глянь... (Протягивает ему пакет.) Тут мелочь какая-то глюкнула. Юэсби не читает.

Александр заглядывает в пакет. Потом смотрит на Виктора и Макса и, не в силах сдержаться, начинает хохотать. Макс с Виктором тоже широко улыбаются.

ВИКТОР

Ну что, поправишь?

САША

(Берёт пакет.) Пойдём.

Они втроём входят в калитку. Александр открывает большой мусорный контейнер на входе и с силой, размахнувшись, швыряет в него пакет с запчастями.

САША

Всё. Больше можете не париться.

Макс и Виктор тупо уставились на него. Гарик наблюдает в окно эту картину. Ему становится смешно. Он вдруг вспоминает, что находится на Дубинке. А это поистине кладовая уникальных, можно сказать, реликтовых распиздяев. Он не выдерживает и спускается к ним.

ГАРИК

Здоровеньки булы!

МАКС

Здравствуйте.

ВИКТОР

Здрасьте...

ГАРИК

Как дела, ребята?

ВИКТОР

Спасибо, хуёво...

ГАРИК

(Усмехается.) А что так?

ВИКТОР

Да вон... (Кивает на Александра.) Выкинул в мусорник нашу шарманку. Что с ним сделать теперь?..

ГАРИК

Пусть живёт. Вы что, на скорой рысачите?

МАКС

Да. А что?

ГАРИК

Ничё. Умно. Ни пробок, ни ментов...

МАКС

Ну да...

ГАРИК

Покатайте меня. Я вам денег дам на магнитофон. Новый.

ВИКТОР

Да ладно?!

ГАРИК

(Улыбается, прикусывает передним зубом ноготь большого пальца.) Бля буду! Век воли не видать! (Все смеются.)

МАКС

Да какой базар?! Поехали.

Скорая помощь хитро объезжает центральные улицы и выезжает на набережную. Макс не заметил, как впёрся в беспросветную пробку. На бордюр не прыгнешь – гранитный парапет. Назад не сдать уже. Машину со всех сторон подпёрли. Движение остановилось. Макс оборачивается в салон, смотрит на Гарика. Гарик невозмутимо улыбается.

МАКС

Пиздец! Попали.

ГАРИК

Бывает.

МАКС

Нам вообще куда надо?

ГАРИК

Надо попасть в самый центр.

МАКС

Так это жопа! Нереально.

ГАРИК

Будем стараться.

МАКС

Вас как зовут? Я – Максим. (Кивает на Виктора.) Это – Витёк.

ГАРИК

Я – Михаил.

МАКС

А по отчеству?

ГАРИК

По отчеству не надо.

МАКС

Ну так что? Стоять будем, дядя Миша?

ГАРИК

А какие у нас варианты?..

ВИКТОР

На хуй ты вообще на набережную приехал?

МАКС

А как с района выехать?

ВИКТОР

А через пойму? Что, сообразить – никак?..

МАКС

Бля-я-я... Точно. Запарился...

ГАРИК

Завязывайте с наркотиками, ребята. Лучше бдительность по жизни не терять.

МАКС

Да мы вообще не употребляем. Спортсмены. Гири поднимаем.

ГАРИК

Одно другому не мешает... Мир наркотиков – фальшивый. Он полон обмана. Когда ты вступаешь в него, тебе кажется, что он дарит тебе нечто. Но стоит только отдаться ему, и ты сразу понимаешь, что он просто забирает ВСЁ.

Парни замолкают.

ВИКТОР

Ну да... Есть такая хуйня...

Макс закуривает, Виктор делает ему знак тоже дать сигарету. Макс выбивает щелчком ему из пачки сигарету. Виктор прикуривает, достав зажигалку.

МАКС

Мы покурим, дядя Миша? Не против?

ГАРИК

Не вопрос.

Гарик достаёт кожаный кисет из бокового кармана пиджака. Вытаскивает из него трубку, медленно набивает её табаком. Виктор внимательно наблюдает за ним.

ВИКТОР

Трубку курите?

ГАРИК

Я давно не курю, но трубку и табак ношу с собой всегда. Для антуража. Иногда закуриваю в хорошей компании. Кисет со мной всегда. Да и польза есть от настоящего табака или хорошей сигары в кармане.

МАКС

Какая?

ГАРИК

Это отбивает нюх у собак.

МАКС

Ну и зачем это?

ГАРИК

Смотря какой жизнью живёшь. Иногда полезно нюх отбить у собак, если что-то незаконное с собой. Да и вообще, по крайней мере, для собаки в таком раскладе ты таинственная личность. Правда, ненадолго. Собака же тоже человек... собачий. Она полагается на нюх, но, если он подводит, анализирует визуально.

МАКС

То есть в ореоле собачьей таинственности можно недолго пребывать?

ГАРИК

Недолго... но всё же. Приятно хоть для собаки быть загадочным слегка.

ВИКТОР

(Обалдело слушает.) Дядя, ты прикалываешься или серьёзно говоришь?

ГАРИК

Это я серьёзно... прикольно говорю. (Улыбается.)

Виктор обращает внимание на перстень Гарика на правом безымянном пальце.

ВИКТОР

Болт у вас крутой. Что нарисовано? Посмотреть можно?

ГАРИК

(Протягивает перстень в сжатом кулаке под нос Виктору.) Двуликий Янус.

ВИКТОР

Это что? Знак лицемерия?

ГАРИК

Лицемерия? Какая ерунда! Это древнеримский бог войны и времени. Два лица на одной голове. Старик и юноша. Старик смотрит назад, у него всё в прошлом. Юноша смотрит вперёд, у него все впереди. Когда Римская империя вела войну, храм Двуликого Януса не закрывался. А во время мира был закрыт всегда.

ВИКТОР

(Рассматривает перстень.) Крутая работа. Видно – старинный.

ГАРИК

Он волшебный.

МАКС

Волшебный? И какие делает чудеса?

ГАРИК

Чудеса?! Никаких он не делает чудес.

МАКС

А почему тогда волшебный?

ГАРИК

Он меняет реальность. Когда мне необходим отдых, я надеваю его на палец левой руки – сторона человеческой лени.
И всё остаётся как есть, ничего не происходит. Время отдыха и праздности. Если же надо действовать, надеваю его на правый палец, и мир приходит в движение. Время бурной деятельности.

ВИКТОР

Ерунда.

ГАРИК

Конечно, ерунда. Для человека, не знающего законов жизни, всё есть ерунда. Металлы и камни живы. Просто жизнь их иная. Они имеют другой исконный код реальности. И если ты с ними дружишь, они помогают тебе, как могут. Надо их просто понять. Тогда и они тебя понимают.

МАКС

Возможно. Я вообще давно думаю, что реальность у каждого своя.

ГАРИК

Она не просто своя. Реальность нереальна.

Поток машин медленно трогается. Макс видит открывшийся карман на остановке автобусов. Он хочет нырнуть туда, но ему преграждает путь маленькая красная машина. Макс включает сирену.

МАКС

(Кричит в мегафон.) Освобождаем дорогу. Убери машину, тупая блядь! Дай проехать, сука. Мы торопимся жизнь спасать.

Красная машина совсем останавливается поперек дороги, не закончив манёвр. Из неё выскакивает фигуристая брюнетка в короткой юбке и босоножках на высоких шпильках. Она подбегает к скорой помощи со стороны водителя, запрыгивает на подножку, повисает на двери, держась за ручку, заглядывает внутрь. Видит вальяжно курящего трубку Гарика. Женщина молча вцепляется Максу в волосы, пытаясь вырвать клок. Макс от неожиданности роняет между ног окурок сигареты. Он вскакивает и ударяется головой о потолок. Женщина с остервенением хлещет ему несколько пощёчин. Потом впивается длинными ногтями в щёку. Макс хватает её руку. Выкручивает её и с трудом отцепляет. На щеке выступает кровь.

МАКС

Ты что?! Тварь ёбанная! Змея подколодная. Что творишь, мразь?!

Женщина в сердцах плюет ему в рожу. Спрыгивает на дорогу. Садится в машину. Сильно хлопает дверью и уезжает.

В скорой помощи повисает недоумённое молчание, потом смех.

ВИКТОР

Ну ни хуя себе, какие дерзкие бляди у нас ездят без охраны!

МАКС

(Стряхивает пепел с ширинки, ищет упавший на сиденье окурок, поднимает в зеркало глаза, рассматривает поцарапанную рожу.) Не... ну это просто кабздец!! Вы видели?..

ВИКТОР

(Смеётся.) Ах, какая женщина! Мне б такую... Темперамент!

ГАРИК

Кармен!

МАКС

Да сука конченая! Убил бы, тварь. (Достаёт влажную салфетку, прикладывает к щеке.)

ГАРИК

Сам виноват.

МАКС

Это в чём, бля?

ГАРИК

Люди терпят друг от друга любые гадости под маской приличия. И только хамство наказуемо. Нагрубил – получи.

ВИКТОР

Макс, поехали, поехали... не смертельно.

МАКС

(Медленно трогается.) Поцарапала ебало. Вдруг заразна эта мразь...

ВИКТОР

Я завис бы с ней. Что-то прям запала в душу... Девочка – огонь!

МАКС

Ага. Чтоб она тебе в запале пенис оторвала.

ВИКТОР

Чё ты гонишь?! Не дай Бог!

ГАРИК

Мне она тоже понравилась. Женщины бывают разные.
Но надо выбирать.

ВИКТОР

Чё там выбирать? Всех надо пробовать...

ГАРИК

Всех пробовать бессмысленно. Женщины – как книги: читать стоит только те, от которых не можешь оторваться.

МАКС

Это точно. Поехали вроде. Почти центр. Куда тут?

ГАРИК

Прокуратура Западного округа знаешь где?

МАКС

Да хуй его знает. Не посещал такого поганого места ещё.

ГАРИК

Прямо рули. На втором светофоре налево.

Они проезжают прокуратуру.

МАКС

Чё, тут прямо стать?

ГАРИК

Нет. Проедь ещё прямо. Вон дом высокий...

МАКС

Небоскрёб?

ГАРИК

Да. Там шлагбаум. Подъедь к нему. Я позвоню, во двор заедем.

Машина останавливается посередине узкого двора. Гарик выходит.

ГАРИК

Дай-ка мне номер трубки на всякий случай.

Макс диктует телефон. Гарик забивает его номер в свой телефон. Подходит к ближайшему подъезду. Звонит в домофон. Ему открывают замок больших стеклянных дверей.

Квартира Гены. Прокурор с красной, воспалённой от водки рожей, в расстёгнутой белой рубашке сидит в шикарно обставленной кухне-столовой за большим дубовым столом с резными ножками. Напротив него сидит Гарик. На столе – литровая бутылка водки, две рюмки, хлеб и мясная нарезка.

ГАРИК

(Внимательно осматривается.) Сам тут живёшь?

ГЕНА

(Наливает в рюмки водку.) Не. Не живу. Купил просто рядом с работой. Шлюх тут ебу иногда... и вообще. Так... чтоб былó... логово на отводе.

ГАРИК

Понятно.

ГЕНА

(Поднимает рюмку, кивает Гарику на его рюмку.) Поднимай, накатим.

ГАРИК

Я не пью.

ГЕНА

(Махом вливает рюмку прямо в горло по-гусарски, кидает в рот лист тонко нарезанной ветчины, довольно крякает, тут же наливает ещё рюмку.) А ты что, болен чем-то?

ГАРИК

Слава Богу, здоров!

ГЕНА

А что не пьёшь?

ГАРИК

Привычки такой не имею давно...

ГЕНА

(Опрокидывает в рот вторую рюмку, закусывает.) Как говорил покойный Никита Хрущёв: тот, кто не пьёт, – больной или подлюка... Смотри... (Пристально смотрит Гарику в глаза.)
С подлюками дел не имею.

Гарик хмыкает носом и выпивает рюмку водки. Закусывает.

ГЕНА

Так лучше. Ну что? Рассказывай. (Наливает в рюмки водки.)

ГАРИК

Человека, которого я просил задержать, пора выпустить.

ГЕНА

(Поднимает рюмку, чокается, они молча выпивают.) Выпустить... Человек не простой это. Сам понимаешь. Даром только кошки родятся.

ГАРИК

Ну, мы на берегу договорились, кажется... Простой... не простой... Я всё, что было надо, кажется, проплатил...

ГЕНА

Что проплатил? Всё пробили: кто это, что... Они бабла въебали немерено. Добавить придётся. И вообще, не на Марсе живём. Я не один, сам понимаешь...

ГАРИК

Гена, ну как вот с тобой вести дела? Базар был задержать, подержать ненадолго. А ты мне начинаешь хуйню морозить... мало тебе, много... Что за хуйня? Я тебе денег принёс – выполняй, что должен.

ГЕНА

Блядь. Установили личность. Розыск международный. Ты мне что-то об этом сказал? Дай Бог, чтоб вообще вариант был решения. А то депортируют – и пиздец! (Наливает в рюмки водки.)

ГАРИК

Он где сейчас?

ГЕНА

(Опрокидывает рюмку.) В тюрьме.

ГАРИК

Понятно. В каком отделе сидит?

ГЕНА

(Смачно жуёт салями.) В тюрьме, говорю.

ГАРИК

Да как так? Только закрыли – и уже в тюрьме? Что за хуйня? Как так может быть? Такая оперативность?..

ГЕНА

Так розыск международный. Оформили быстро.

ГАРИК

Да это подстава. Ты, сука, вред принёс.

ГЕНА

(Угрожающе поднимает на него глаза.) Я не сука!

ГАРИК

(Встаёт.) Да ты конченая блядь! Тебе, мудаку, за что денег дали? Хуесос ты ёбаный! Заблеяла падла... мало дали. Наживу зачуял. Ладно, урод. Я с тебя за всё спрошу.

Гарик нервно выходит в коридор, поворачивает ключ в замке входной двери. Ключ очень мягко поворачивается вокруг своей оси. У Гарика в руке остаётся одна головка ключа, а сам ключ, сломавшись, остаётся в сердцевине замка. Гарик возвращается на кухню.

ГАРИК

Пизда пришла замку. (Показывает головку ключа. Гена тупо поднимает мутные глаза.)

ГЕНА

А как теперь... выйти?

ГАРИК

Достать как-то ключ из личинки надо. Есть пинцет или какие-нибудь инструменты дома?

ГЕНА

(Шумно встаёт из-за стола.) Какие, на хуй, инструменты? У меня совещание через час.

ГАРИК

Есть такая служба – замки открывают. Медвежатники. Но, во-первых, они в квартиры не едут. А если даже договориться... то замок-то забит... Только дверь резать.

ГЕНА

Двери железные...

ГАРИК

Щас... (Звонит по телефону.) Максим.

МАКС

Да.

ГАРИК

Проблема. Сломался замок. Выйти не могу. Четырнадцатый этаж, на простынях не спустишься.

МАКС

Ну ясно... Что, мы тогда поехали?

ГАРИК

Куда, на хуй, поехали?! Дверь резать надо. Выручайте меня, пацаны. Доплачу, сколько скажете.

МАКС

(Тупо) А как?

ГАРИК

Пила нужна. «Фортуна». Есть в гараже? Или лучше купите в ближайшем магазине строительном. Я возмещу.

МАКС

Да у нас бабок нет. Совсем.

ГАРИК

Пацаны. Выручайте. Отблагодарю. Надо петли срезать. Или замок вырезать...

МАКС

Ладно. Поедем в гараж. Должна быть «Фортуна». У знакомого точно есть. Только он паркет пилит.

ГАРИК

По хую. Диск на неё поставьте по металлу.

МАКС

Ну ладно. Что сможем, сделаем. Поехали мы.

ГАРИК

Давайте скорее. Трубу не выключай.

Макс заводит мотор. Виктор вопросительно смотрит на него.

ВИКТОР

Что случилось? Куда ты?

МАКС

(Резко подъезжает к шлагбауму, он поднимается автоматически.) За «Фортуной» поехали. Дверь резать будем.

ВИКТОР

Да ты что, охуел?!

МАКС

Замок лёг у него. Говорит, из квартиры выйти не может.

ВИКТОР

Да ты ёбнулся совсем. Он, вообще, кто? Это пассажир левый. Может, он хату долбить хочет... Ни хуя себе... Дверь резать. Чужую...

МАКС

Не гони, Витёк. Короче... (Включает сирену и несётся по городу.)

Гена наливает две полные рюмки водки и выпивает их залпом одну за другой, не закусывая. Ставит на стол хрустальную пепельницу, достаёт длинную сигарету, закуривает.

ГАРИК

(Кидает на стол отвалившийся кусок ключа.) Ты, Гена, по ходу, мразь конченая. Ну, ничего. Я накажу тебя, тварь. Будет тебе на всю жизнь наука.

ГЕНА

Не пизди так со мной...

ГАРИК

А то что?

ГЕНА

Уничтожу. (Глубоко затягивается. Наливает водку, не вынимая изо рта сигарету.)

ГАРИК

Я тебя тупо уволю, мудака. Ты непорядочная сука. Даже не понимаешь, с кем связался. Ну, ничего. Готовься писать рапорт об увольнении. Гнида... И жопу свою толстую дрочи.

Гена молча выпивает ещё рюмку. Он свирепо смотрит налившимися кровью красными глазами на Гарика. Вдруг шумно встаёт из-за стола, цепляясь животом, и резко уходит из кухни. Гарик сидит некоторое время, уставившись в окно невидящими глазами. Он начинает испытывать чувство смутной тревоги, какую-то необъяснимую жуть. Он встаёт со стула и выходит в коридор. В туалете и ванной нет Гены. Он проходит по коридору, слышит звук за боковой дверью, выходящей в прихожую. Гарик входит в эту дверь. Это спальня. Огромная кровать, застеленная ярким шёлковым бельём, такие же яркие задёрнутые шторы. В полумраке он видит, как Гена, открыв большой зеркальный бельевой шкаф, склонился над чем-то в нижнем углу. Гарик напрягает зрение и видит, как Гена достаёт из маленького сейфа небольшой блестящий пистолет. Это ПСМ, оружие командирского состава. Гена вытаскивает обойму, смотрит наличие патронов. Загоняет её в рукоятку, разворачивается и пытается передёрнуть затвор. Гарик в одно движение подскакивает к нему и хватает ствол двумя руками. Он не даёт стать затвору на место. Одна мысль: чтоб не вошёл патрон в патронник. Они некоторое время свирепо борются. Гена слаб. Он дряблый, как кисель. Гарик справился бы с ним, будь немного места для манёвра. Но очень тесно. И Гена гораздо крупнее его. Он с яростью наваливается всей массой, пытаясь вырвать пистолет. Гарик начинает пятиться под его весом. Он из последних сил держит одной рукой ствол, разворачивая его от себя, пытаясь выкрутить Гене запястье, чтоб разогнулись пальцы. Вторую руку он опускает и наносит резкий боковой удар по голове. Гена вдруг весь в один миг обмякает и опускается на месте на пол, не двинувшись, просто осел весь, как надувная кукла, из которой разом выпустили воздух. Гарик переводит дух. Вот так. «Воистину, ничего ты в жизни не делаешь зря», – думает он. Это был не просто удар.

Гарик раньше занимался всевозможными бойцовскими техниками. Он знал, как бить. Но правый боковой не получалось бить сильно. Он бил его обычно, по-боксёрски, но не было в нём особой мощи, динамита. Он не понимал этот удар, не чувствовал его сути. Как-то, следуя по очередному этапу, он познакомился в тюрьме на пересылке с невзрачным человеком. Они разговорились от нечего делать о бойцовских стилях, технике нанесения ударов. Тот мужик всю жизнь посвятил ушу. Не дурацким танцам, а боевой его разновидности. Он показал технику нанесения правого хука: необычно заворачиваешь кулак в момент удара, прокручивая его против часовой стрелки и немного наклоняя вниз. Гарик попробовал так ударить и сам обалдел от мощи такой плюхи. Вот оно что. Всё дело в нюансах. Ушу! Это тебе не бокс, спорт английских джентльменов.
В боксе надо вырубить. Тут совсем другое, тут надо убить. Вот оно, мелочь, всего-навсего положение кулака, и как всё меняется, какая появляется мощь. Вот что значит тысячелетняя школа. Сколько бойцов отработали этот удар, сколько проб и ошибок. Недаром всё гениальное просто. Все тайны просты... Но надо знать секрет. Иметь ключ. Ключ... Он вспомнил, как купил себе домой тренажёр для нанесения ударов. Резинового человека, стоящего на пластиковой бочке с водой по принципу неваляшки. Ему сказали, что этот снаряд вечный, резина, то-сё... Гарик принёс его домой, налил воды из шланга. Резиновый торс. Резиновая голова. Его называли Боб. Гарик ударил пару раз правый сбоку голым кулаком, и человек лопнул. Пополам порвалась голова.

Гарик вернулся в действительность. Он поднял пистолет. «Странно, – подумал он, – ведь я тоже вооружён и совершенно забыл об этом». С некоторых пор Гарик носил с собой пистолет. Он всегда был заткнут стволом за ремень за спиной справа, чтоб сразу удобно было выхватить. Гарик поймал себя на мысли, что, когда завязалась борьба, он даже не вспомнил о своём оружии. «Да, – думал он, старею». Гарик стоял в ступоре и безотчётно рассматривал тело. Гена лежал на боку неподвижно. «Что-то долго он в отключке», – подумал Гарик. Он склонился над Геной, повернул его на спину. Гена смотрел стеклянными глазами. Гарик пощупал сонную артерию. Кровь не пульсировала. Гарика моментально охватил страх. Он взял Гену за подбородок и начал трясти его голову. И тут же заметил глубокую вмятину на левом виске. Кость как бы сломалась и вошла внутрь. На вмятине отпечатался красный след от перстня. Гарик посмотрел на перстень на правом кулаке. Вот он, момент истины. Гарик поднялся, остановился на пороге. Он давно считал себя не таким, как большинство людей. Он считал себя в интеллектуальном плане выше остальных. Почти мудрецом. На это были свои причины. И вот тебе, на ровном месте он попал в переплёт. «Да... – подумал он, – мудрец, конечно, делает ошибок меньше, чем дурак, но его ошибки более фатальны. Как вообще можно делать что-то? Делать – это и значит ошибаться. Нет другого пути. Всё есть заблуждение и ложь. Жизнь как рулетка, оборот колеса, калейдоскоп ошибок». Гарик горько вздохнул. Ну и вот он, момент истины. Жизнь как река. Она течёт меж двух берегов. Один берег – зло, другой – добро. Мудрый просто плывёт по реке, не приставая ни к одному, ни к другому берегу. Ну а чем же плох берег добра? Отчего же к нему не пристать? Он ничем не плох и не хорош. Оба берега одинаковые. Просто для плывущего против течения этот берег будет берегом зла. Гарик понял это давно и сам вывел эту формулу. Но она годилась для других, как оказалось, и никак не для него. Вот она, сила обстоятельств. Легко рассуждать, будучи посторонним, а вот он остановился в полушаге от грани, за которой по разным сторонам добро и зло. Гена, конечно, человек поганый. Но хорошо ли дать ему умереть, оставить без помощи? Гарик задумался на секунду и прошёл в прихожую. Он взял радиотелефон с базы на тумбочке и набрал на нём тут же ноль-три. Решение принято. Гарику стало сразу легко. Когда в душе начинает звучать голос совести, значит ты нуждаешься в Божьем руководстве. И, как поступить, только тебе решать. Ты можешь поступить, как велит тебе совесть, или, наоборот, не внять её голосу и поступить по-своему. С этого момента восприятие жизни изменится. Если ты поступишь вопреки своей совести, чувство сожаления с тобой будет всегда. Ты будешь жить и всегда о нём помнить. Если же ты поступишь, как велит тебе совесть, как бы это ни было трудно, то всё пройдёт и останется только чувство удовлетворения. И оно будет с тобой всегда. Так что тебе решать, с каким чувством жить: с чувством сожаления или удовлетворения. На другом конце линии в телефоне безучастный робот проговорил, что все операторы сейчас заняты, и просил подождать. Гарик ждал-ждал. Так прошло минут десять. Он набрал снова телефон неотложки. Операторы были по-прежнему заняты. Гарик снова вошёл в спальню, держа телефон у уха. Гена лежал на спине, глаза потухли. Он стал другого цвета, бледно-жёлтая кожа неестественно выделялась на фоне ворсистого, мягкого пёстрого ковра. Гарик склонился над ним, дотронулся до лба. Гена был холодный, как снег.
В комнатах вовсю работали кондиционеры. Гарик выключил телефон. «Это смерть, – подумал он. – Вот незадача... И заперт я. Выхода нет. Выхода нет. Да ну... – отогнал он тревожные мысли. – Нельзя останавливаться. Тем более это не в наших силах. Рулетку надо крутить». Гарик вышел на кухню. Взял из шкафа стакан, налил его до краёв водкой, медленно выпил до дна, не закусывая, перекрестился, закурил Генину сигарету. Он достал мобильный телефон, набрал номер.

ГАРИК

Как успехи?

МАКС

Ну, нам ещё надо полчаса. Минут сорок.

ГАРИК

Хорошо. Будет небольшая просьба.

МАКС

(Одной рукой держит телефон у уха, другой крутит руль, ловко маневрируя между машин.) Какая?

ГАРИК

Вы прикиньтесь шлангами...

МАКС

Это как это?

ГАРИК

Ну... халаты есть в машине? Шапочки медицинские?

МАКС

А зачем?

ГАРИК

Ну надо так. Не волнуйся, всю оплачено будет. Короче, оденьтесь так, чтоб не определяться. Маски медицинские, перчатки купите. И... во двор не заезжайте. Машину оставьте подальше.

МАКС

Хорошо.

ВИКТОР

Чё он хочет?

МАКС

Маскарад! Он хочет маскарад...

ВИКТОР

Чего, бля?!

МАКС

Маскировка нужна. Наденем халаты, маски... шапочки...

ВИКТОР

Да ну на хуй! Криминал! Говорил тебе, хуйня с этим чёртом. Он мутный, пиздец. На хуй! Скажи, не приедем. Или вообще, вырубай телефон.

МАКС

Ни хуя. Ты как хочешь, я дверь вскрывать еду.

ВИКТОР

Ты ёбнулся? Он нас под срок подведёт. За собой в болото потянет...

МАКС

По хуй. Жизнь такая заебала, бля. Нищета ебанная. В тюрьме хоть кормят и делать ни хуя не надо.

ВИКТОР

Да я ебал... такое счастье. У меня семья, дети. Пусть лесом идёт этот дядя Миша.

МАКС

Как хочешь. Мне деньги нужны. Чем больше проблема, тем больше должен будет он мне...

ВИКТОР

Макс, не гони. На хуя отвечать за чужое? Тут блудняк голимый. Я сразу понял... Никакие махласы не стоят свободы.

МАКС

Что ты закаркал? Беду накличешь. Ещё вообще неизвестно, что за канитель там. Если даже криминал, ну и хули? Что, в первый раз? Тут, бля, вообще, куда ни кинься, всё вокруг криминал. Таковы наши особенности жизни в России. Заработать честно деньги в этой стране невозможно. Но здесь лучше иметь деньги и думать, как за них не поплатиться, чем думать, на что вообще купить еды.

Машина останавливается на обочине.

МАКС

Ну чё? Выходишь?

ВИКТОР

(В нерешительности медлит, думает.) Ладно, поехали. Я с тобой.

МАКС

Ну вот. Не ссы, мужчина. Всех победим.

ВИКТОР

Дай закурить. (Макс протягивает пачку.) Куда ты прёшь вообще?

МАКС

Сначала в диспансер. Потом в магазин за «Фортуной».

ВИКТОР

А воздух есть купить её? Она стоит немало. Тем более дверь пилить железную. Диск алмазный нужен.

МАКС

А денег много не надо. Мы в аренду возьмём. Я так делал. Знаю где. У нас месяц назад труба лопнула. Хуй до неё доберёшься, всё бетоном залито. Я специально занимался. Брал так напрокат молоток отбойный. Паспорт оставляешь и денег немного.

ВИКТОР

А паспорт есть с собой?

МАКС

Ну да. Я его всегда вожу.

ВИКТОР

Базара нет. А там что, нет робы рабочей в магазине?

МАКС

Вроде была спецодежда. Каски точно были.

ВИКТОР

Так и поехали туда. На хуй халаты? Купим куртки или комбинезоны, они копейки стоят.

МАКС

А маски?

ВИКТОР

В ближайшей аптеке. Или вообще... возьмём строительные очки и респираторы. Вообще тема. Как человеки-невидимки будем. Камеры – по хуй мороз.

МАКС

(Уходит в ближайший левый поворот.) Не вопрос.

Скорая паркуется у парка за несколько кварталов до дома прокурора. Виктор и Макс, в строительных куртках, касках, очках и респираторах, подходят к шлагбауму. Они в строительных перчатках несут один дрель с огромным сверлом, другой большую ручную циркулярку. Макс снимает перчатку и звонит по телефону.

МАКС

Мы на месте.

ГАРИК

Так. Хорошо. Сначала сделаем так. Подойдите под окна шестого подъезда. Я вам кину ключи. Попробуем пропихнуть обломок ключа. Если не получится, откроете силовой щит в подъезде, подключите «Фортуну» и пилите.

МАКС

(Они подходят к шестому подъезду.) Мы под окном.

Гарик уже аккуратно стёр отпечатки пальцев смоченным водкой полотенцем, очень тщательно протёр пистолет Гены и положил его обратно в сейф. Затем не спеша навёл лёгкий шмон. Он нашёл запасные ключи в тумбочке в прихожей. Гарик берёт из шкафчика под раковиной большой пакет для мусора, опускает туда ключи, открывает окно, видит внизу двух мужиков в строительных касках. Звонит.

ГАРИК

Вы строители?

МАКС

Ага. Как положено.

ГАРИК

Ловите. (Бросает вниз пакет.)

Пакет, медленно планируя, опускается под окно.

МАКС

(Роется в пакете, рассматривает ключи.) Поймали. Какой код подъезда набрать?

ГАРИК

Тебе код набирать не надо. Там шашка магнитная на ключах. Откроешь подъезд. Четырнадцатый этаж. Квартира четыреста сорок семь. Из лифта налево. В торце коридора. Как подниметесь, попробуйте ключ вставить. Может, просто вытолкните обломок.

МАКС

О,кей.

Макс и Виктор под дверью.

МАКС

(Звонит.) Какой замок?

ГАРИК

Нижний.

Макс всовывает ключ.

МАКС

Я вставил ключ.

ГАРИК

(Смотрит на забитую личинку.) Не понял... Это что... Сосуды не сообщаются? Ты вставил ключ?

МАКС

Да, полностью вошёл...

ГАРИК

Странно. Разные дырки? Не понял... А ну поверни.

Макс проворачивает ключ. Гарик видит, как поворачивается личинка прямо с обломком, дверь открывается. На пороге Макс и Виктор в очках перчатках, касках и респираторах.

ГАРИК

Крутой прикид!

МАКС

Ну сам же просил, дядя Миша. Что, уходим?

ГАРИК

Пройдите-ка сюда.

Они входят. Оставляют у входа дрель и пилу, проходят за Гариком на кухню.

ГАРИК

Присядьте, подумать надо. И выпьем. (Наливает им в рюмки водки, себе – полстакана.)

ВИКТОР

(Снимает каску, очки, опускает на грудь респиратор.) Не. Пить мы не будем. Что думать? Поехали.

ГАРИК

(Выпивает залпом водку, не чокаясь.) Не тот случай. Выпить придётся. И подумать тоже. Идите-ка за мной.

Он приводит их в спальню. Они тупо смотрят на тело Гены.

МАКС

Труп?

ГАРИК

Да. Несчастный случай...

ВИКТОР

Бля-я-я-я! Вилы. Мокруха. Я так и знал, что какая-то хуйня... Что теперь? Он кто?

ГАРИК

Он? Прокурор... района.

ВИКТОР

Ёб твою мать! Да это пиздец!

ГАРИК

Пойдём на кухню.

Они возвращаются на кухню. Гарик наливает водки. Они молча, не чокаясь, выпивают.

МАКС

За упокой души. (Крестится.)

ГАРИК

Обсудим варианты. Дверь пилить не пришлось. Это очень хорошо. Ключ сломался. Подумают, просто не смог выйти. Оттащим его в ванную и ударим башкой о раковину. В крови алкоголь. Поскользнулся, упал...

МАКС

(Глупо усмехается.) Ну да. Очнулся – гипс...

ГАРИК

(Серьёзно оборачивается на него.) Только не очнулся.

МАКС

Ну да.

ГАРИК

Несчастный случай.

ВИКТОР

Может, с балкона выкинем его и будет суицид?

ГАРИК

Тоже вариант. Подумать надо, что лучше.

ВИКТОР

Да хули думать. Палево. Времена-то какие? Будут копать мусора. Пробьют звонки из хаты. Телефоны засвечены. У оператора возьмут распечатку разговоров.

ГАРИК

(Максу) Телефон на тебя оформлен?

МАКС

Трубка левая. Да хули понту?! Базары-то по ней мои все. Вычислят по контактам.

ГАРИК

Ну что. На крайняк – просто помог открыть двери. Не знаю кто, чего. Вали на меня всё. А переговоры... Я попробую базу убить.

МАКС

Как убить? Это ж и сервер, где – непонятно. И вообще, где эта база?

ГАРИК

Ну, есть вариант. Что с телом делать? Как бы проконсультироваться: если труп потом ударили, можно определить? Кровообращение и всё такое... Как с этим?

МАКС

Хуй его знает. Я не медик.

ВИКТОР

Я тоже.

МАКС

Да выкинем его просто в окно. Высота – пиздец. Какое там, на хуй, кровообращение?!

ГАРИК

Ладно. (Разливает остатки водки. Протирает полотенцем бутылку. Стакан и рюмки кидает на пакет.) Это с собой возьмём. Пусть думают, что пил с горла.

Они выпивают.

ГАРИК

Ну, с богом!

Они приходят в спальню.

ГАРИК

Так. Откройте окно. Вы в перчатках. Я подтёр отпечатки, не хочу новых оставлять.

Макс открывает настежь окно. Подходит к трупу, берёт его за запястья. Поднимает глаза на Виктора.

МАКС

Что стоишь? Бери его за ноги.

Виктор выходит из ступора. Машинально берёт лодыжки трупа. Они волокут его к окну, поднимают на подоконник и переваливают вниз. Гарик не хочет смотреть, как рухнет тело. Но какая-то сила подводит его к окну. Он смотрит вниз. Труп падает как-то нереально медленно. Время останавливается. Они завороженно провожают взглядом падающее тело. Наконец труп с гулким ударом падает. Голова попадает на бордюр и вся ломается, тело от удара отскакивает от тротуара на дорогу. Звук удара замолкает, растворяется в шуме двора. Всё успокаивается. Будто ничего особенного и не произошло.

ГАРИК

Так. Всё. Быстро погнали. Ничего не забываем. Сюда дороги больше нет.

Скорая едет по городу. Вечер. В машине Виктор, Гарик и Макс.

МАКС

Геморрой, дядя Миша, с тобой неслабый. Придётся компенсировать всё...

ГАРИК

Разумеется. Компенсирую. Даже не представляете как. Довольны останетесь.

ВИКТОР

Да уж-ж-ж... Лучше не представлять. (Горько усмехается.)

ГАРИК

Давай-ка подъедем к магазину алкогольному нарядному. Надо сегодня напиться. Стресс снять.

МАКС

А зачем к нарядному? Водяры в любом возьмём.

ГАРИК

На хуй водяра. Бычье пойло. Я зубровки хочу. Она мягкая. И кайф от неё расслабляющий.

ВИКТОР

Так, может, в кабак?

ГАРИК

В кабак?

ВИКТОР

Ну да. Наша контора кабак купила. Не кабак, а обслуживание. Бабла туда загнали на представительские расходы. Для встреч, говнотёрок. Мы там уже полгода трёмся безвылазно, не выкисаем...

ГАРИК

А что за кабак?

МАКС

Охуительный. В лесу. Река. Природа. Тишина, покой. «Курень» называется. Хата казака.

ГАРИК

Я знаю его. Ему сто лет в обед. Неужели он ещё действует?

ВИКТОР

Действует. Он, правда, немодный. Людей нет. Но это и по приколу.

ГАРИК

Поехали туда.

Скорая помощь стоит в беспросветной пробке. На передних сиденьях Макс и Виктор. Гарик развалился на кушетке. Макс глушит мотор.

МАКС

Эх-х. Всё встало намертво. Жопа!

ГАРИК

Что с городом стало? Откуда столько машин?

МАКС

Вот это наш губернатор ёбанный! Все земли в городе спиздил и застроил квартирами. Население за несколько лет увеличилось в несколько раз. Все к нам едут, кому не лень. Полностью поменялся состав коренных жителей. Теперь все не отсюда... Невозможно перемещаться. Быстрее пешком ходить.

ВИКТОР

Можно трамваем...

МАКС

Ага, бля, трамваем... только.

ГАРИК

Постоим. Спешить уже некуда.

В машине повисает тревожная тишина. Гарик видит, как парни задумались. Садится к ним поближе, держится за передние сиденья.

ГАРИК

Есть небольшая просьба.

ВИКТОР

(Горько усмехается.) Ещё кого-то заколбасить?

ГАРИК

Нет. Просто я хочу, чтоб вы с этого момента забыли, что было в квартире. Просто забыли. И никогда не вспоминали больше. Даже друг с другом наедине. И стены имеют уши. Этого не было.

ВИКТОР

Да базара нет. А как в мусарню потянут, тоже сказать, что память отшибло?

ГАРИК

Никто никого никуда не потянет. Я в любом случае вас не оставлю. Помогу во всём, не бойтесь. И помните, что молчание –
золото...

МАКС

Ну дай Бог, чтоб всё затихло. Но ты ж не маленький, дядя Миша. Мы подставились – пиздец! Вернее, ты подставил нас.

ГАРИК

Я всё решу.

МАКС

Решу... бля! (Нервно закуривает, Виктор протягивает руку к пачке сигарет, Макс выбивает ему сигарету из пачки ловким щелчком.) Ты что, вообще дупля не отбиваешь?! Первым делом пробьют, кто в хате был по телефонам. Как это, блядь, называется? Пеленг, по-моему. И базары все снимут с оператора сотового. Найдут. Вопрос времени. И валить... Сам прикинь. Мне-то можно, а ему? (Кивает на Виктора.) Трое детей, жена, родители...

ГАРИК

Так сложились обстоятельства. Я не подставлял ещё никого. Помните, что всё к лучшему. Я не забываю такие услуги.

МАКС

Да был бы ты министр МВД, поверить можно было, а так...

ГАРИК

Ладно. Сомнения – вещь неплохая. Позволяют переосмыслить жизнь. Я заебался убеждать вас. Сказал: решу вопрос. Это вообще всё мелочи. Пыль. Только дунуть – и нет её. Не министр я. А кто такой министр? Бездушный робот, кукла заводная. Я гораздо круче.

МАКС

Ну да?! Не надо нам пургу гнать. Короче, что будет, то будет. Но вы нас в блудняк ввели. Это надо компенсировать.

ГАРИК

Разумеется. Я готов изменить всю вашу жизнь к лучшему.

МАКС

Сколько?

ГАРИК

Что – сколько?

МАКС

Сколько денег дашь за... даже не знаю, как назвать, хотелось бы сказать «неудобство»... но это похоже на катастрофу.

ГАРИК

Денег – вот прямо так дать – не дам никаких. Но могу открыть финансирование любого проекта.

МАКС

Какого проекта?

ГАРИК

Придумать придётся, чем хотите заниматься. А просто получить денег – никому не шло на пользу. Деньги – это остановка в пути. Препятствие духовному росту.

МАКС

Какой, на хуй, рост духовный?! Я заебался экономить на шмотках и еде.

ГАРИК

Неплохо всегда иметь деньги на необходимое, но иметь богатство – всё равно что иметь болезнь. Деньги как болезнь. Болезнь, когда приходит, она занимает всё твоё внимание, и ни о чём больше, кроме неё, ты думать не в состоянии. Так и, имея большие деньги, ты думаешь только о них: как вложить, куда вложить, как сохранить – и тому подобные мысли не оставляют тебя.

МАКС

Ясно. Дядя Миша! Ты случайно не еврей?

ГАРИК

А какая разница?

МАКС

Да такая, что мы с тебя, по ходу, не получим ни хуя. И останемся крайними. Ты свалишь краями, а на нас всех собак повесят. И запиздим грустно по этапу. Так будет?

ГАРИК

Будет так, как Бог даст. Придумайте занятие по душе. И я открою вам финансирование. Я рад буду помочь вам, но только определённым образом. Есть такой роман у Бальзака. Называется «Шагреневая кожа». Там человек получает кусок пергамента, который исполняет его желания. Но только каждое желание сжимает кусок кожи. А уменьшаясь, кожа пропорционально укорачивает ему жизнь. Человек сначала не думает о конце и желает всё большего. Когда кожа становится совсем мала, он очень скромен в желаниях, но не в силах от них отказаться. И в конечном итоге погибает. Эту вещь Бальзака критики толкуют определённым образом. Находят в ней философский смысл: чем больше желаний, тем ближе конец. И это правильно. Но есть в ней и ещё одна тема. Это притча о невосполняемом богатстве. Любые сокровища кончатся, если не будут пополняться. Сколько бы ни было денег, ты будешь их тратить. И чем их больше, тем неразумнее будут траты. Это как выдавливать крем из полного тюбика. Сначала давишь помногу. Потом, когда он кончается, едва выдавливаешь, на кончик пальца. Но тюбик всё равно кончается. Так и денежные средства. Сколько беспечных богачей стало нищими, оттого что пересох поток дохода. Потому что богатство нельзя сохранить. Оно просто уходит. И ты становишься нищим и от этого погибаешь. Потому что имеющий многое, потеряв всё, теряет желание жить. Так что денег так просто не дам. Придётся вам придумать занятие, которое будет приносить доход.

ВИКТОР

Да что за занятие? Бизнес, что ли? Так я ебал. Я работаю уже с бизнесмянами. Насмотрелся. Вообще лажа. Чистая хуйня! Наеби товарища – игра. Ты умри сегодня, а я умру завтра.

ГАРИК

А что за бизнес у вас?

ВИКТОР

Разные бизнесы. И то мы делаем, и то производим. И споём, и спляшем. Большое количество схЭм! (Усмехается.) Главное –
денег привлекаем. У всех. Кредиты в банках берём. Договора займов с фирмами, с частными лицами. Под прожекты глобальные. И потом первым делом: проплатить кабак на год, купить модные тачки, построить дачи, дома, женам, любовницам –
шубы, бриллианты. А проценты по вкладам платить – ещё брать кредиты. Вот и весь бизнес в нашей стране. Этой хуйнёй заниматься – надо вообще без совести быть. Такую хуйню ты нам будешь финансировать?

ГАРИК

Нет. Такую хуйню финансировать грех. Плохо, товарищи, что нет у вас никаких идей. Нет мечты.

МАКС

Звёзд с неба не хватаем. Просто работу бы иметь хорошую, и получать стабильно зарплату.

ГАРИК

Ну. Какую работу?

ВИКТОР

Колбасу спиртом протирать.

ГАРИК

Да. Мечта незатейлива.

МАКС

Да хули понту вообще мечтать с голой жопой?

ГАРИК

Мечты сбываются, но не у всех. А только у тех, кто своей мечты достоин.

ВИКТОР

Купи нам магазин.

ГАРИК

Какой? Что продавать хотите?

МАКС

Женское бельё!

ВИКТОР

Ага. Резиновых женщин и резиновые члены!

Все начинают смеяться.

МАКС

Да, бля! (Смеётся.) Самые лучшие в городе. Новый магазин резиновых хуёв...

ВИКТОР

(Хохочет.) Добро пожаловать? Блядь! Ха... Ха-а-а. Лучше откроем клуб для лесбиянок, наебёмся на всю жизнь.

МАКС

Лучше для пидаррАзов... (Хохочет.)

ВИКТОР

Да ну на хуй!

МАКС

У них денег больше… А деньги не пахнут.

Они смеются до слёз. Наконец успокаиваются, закуривают. Гарик набивает трубку. Подносит к ней зажигалку, затягивается, пускает ароматные клубы. Макс включает радиолу. Играет эстрадная музыка. Он переключает несколько станций.

ВИКТОР

Невозможно уже слушать эту хуйню.

МАКС

Музыка.

ВИКТОР

Это антимузыка.

ГАРИК

Звуковой шлак. Пища для недоразвитых. Примитивные звуки, примитивные тексты.

МАКС

Да ладно, блядь. Закритиковали... А что слушать? Другого нет.

ГАРИК

В том-то и дело.

ВИКТОР

(Разглядывает магнитофон.) Флэха есть?

МАКС

Нет. Флешки нет.

ВИКТОР

Я понимаю. Гнездо есть куда воткнуть?

МАКС

Конечно.

ВИКТОР

(Протягивает ему ключи, на них брелок-флешка.) Воткни.

МАКС

(Вставляет флешку в радиолу.) А что там?

ВИКТОР

Пища. Духовная...

В машине звучит приятный бархатный баритон: Плутарх, «Сравнительные жизнеописания Никия и Марцелла». Звучит
аудиокнига. Макс никогда не слушал литературных произведений. Даже книг никаких не читал. Учился в школе на двойки. Он удивлённо прислушивается к голосу чтеца. Это так для него ново. Интересно. Он просто разом погрузился в мир Древней Греции. Он ловит каждое слово.

ГАРИК

Литература – это вечная молодость.

ВИКТОР

А я давно только и слушаю книги. Театральные постановки. Заебало всё. И музыка примитивная. И новости, и политика. Всё поперёк горла стоит. Шняга. Я жду постоянно в машине или еду подолгу. Пробки. Включишь такой текст, и время останавливается. Думаешь о вечном. Отдыхаешь душой от суеты.

ГАРИК

Классика – это то, что проникает в твою душу. То, что прошло вековой отбор, не боится вечности.

ВИКТОР

Точно.

МАКС

Хватит пиздеть. Давайте послушаем...

ВИКТОР

(Смеётся.) Что, приколола литература, брат?

МАКС

Да интересно, чем кончится...

ВИКТОР

Я тебе подгоню эту флеху. Ещё себе с сети накачаю. Тут всё слушал уже.

ГАРИК

Гоголя послушай.

ВИКТОР

Гоголя? Я слушал недавно Салтыкова-Щедрина. Тени. Вот это текст. Такие расклады. Интересно, как тогда поворачивались чиновники-казнокрады. Прямо как сейчас. Кроме небольших изменений.

ГАРИК

Немного не те приоритеты. Женщин ценили намного больше, чем сейчас.

ВИКТОР

Ну да, любовницы, как товар, передавались. Женщины решали все проблемы.

ГАРИК

Гоголя почитай. Вот это точно литературная бомба. Я проходил его в школе. Там всё разжёвывали по-своему. Заставляли читать из-под палки. Я вот тоже поехал в дорогу дальнюю и послушал его. Только он и я. Вот это текст. Это целый мир. Ни дать ни взять – гений. И всё написанное – шедевры. Он любил описывать работу художников. А сам-то истинный художник. Он писал словами, как маслом: буквы – мазки. Всё есть в этом тексте: колорит, настроение. А образы! Образы – это что-то. Мёртвые души. Гоголь – с большой буквы писатель. Он и философ, он и мудрец. И он же разрушил Российскую империю. Не декабристы, не революционеры. Он вбил гвозди в её гроб. Он изменил сознание народа. Показал, что жить так нельзя. Все, как говорили в школе, обнажил язвы царизма. Нам чешут, что всё было хорошо. А правда-то вот где. Она у Гоголя. Прогнило всё. Ненавистный, несправедливый режим. Вот и рухнул на хуй. Он же опасался репрессий за свои произведения. Скрывался за границей. Чуяла кошка, чьё мясо съела. Да и отравили, наверное, его. Уж больно смерть загадочна.

ВИКТОР

Да, послушаю его. А что лучше послушать?

ГАРИК

Да хоть что: «Невский проспект», «Игроки». Вообще, «Мёртвые души» – это непревзойдённая поэма.

ВИКТОР

Это ж проза.

ГАРИК

В том-то и дело, что это поэма в прозе. Неповторимо.

МАКС

Давайте помолчим. Произведение послушаем...

Наконец они подъезжают к ресторану. Начинает темнеть. В ресторане сидит один адвокат. Он хорошенько выпивший. Развалившись в кресле, медленно курит. Видит Макса, Виктора и Гарика. Встаёт.

ВИКТОР

Привет. Давно не виделись.

АДВОКАТ

Здравствуйте.

ВИКТОР

А где народ?

АДВОКАТ

Народ забил расходняк. Ужрались все. Я недавно приехал. А они тут весь день квасили. Гурий на тачке домой поехал недавно. А за Артуром блядь его приехала. Сеня тут ещё где-то. Наверное, поссать пошёл. Вы поужинать?

ВИКТОР

Ага. Водки выпить. Познакомься. Дядя Миша.

АДВОКАТ

Протягивает руку. Очень приятно.

ГАРИК

(Пожимает ему руку.) Михаил.

ВИКТОР

Это наш адвокат. Юридический монстр.

МАКС

Куда присядем?

АДВОКАТ

Да за наш стол и падайте. Сейчас поменяют приборы. Челаэк!! Челаэ-э-э-э-э-эк! (Кричит официанту.)

Все рассаживаются. Приходит официант, убирает стол. Молча приносит небольшой поднос с тремя полными рюмками какой-то мутной белой жидкости и тарелкой с тремя кусочками ржаного хлеба, накрытыми тонкими ломтиками сала.

ГАРИК

Что за напиток?

ОФИЦИАНТ

Это комплимент от повара. Наш фирменный напиток.

ГАРИК

А что это?

ВИКТОР

Попробуй. Прикольная штука.

АДВОКАТ

(Наливает себе рюмку водки. Они чокаются.) За знакомство!

Выпивают, закусывают хлебом с салом.

ГАРИК

Забористая хуйня! Горилка?

ОФИЦИАНТ

Хреновуха. Сами настаиваем. Что будете кушать, что пить?

ГАРИК

А вот её и будем пить. Мне понравилась...

ВИКТОР

Это дорого. Она дорогая.

ГАРИК

Плевать. Будем кутить.

АДВОКАТ

Вот это по-нашему! Неси закуски, разносолы (официанту) и гуся. Гусь готов уже?

ВИКТОР

Какого гуся?

АДВОКАТ

В яблоках. Я клиента жду. Что-то задерживается он. Заказал гуся. Начнём его хавать. Пока подъедет ко мне человек, ещё одного пожарят. Слышишь? (Официанту) Неси гуся. И резко начинайте ещё одного запекать. Анде стен?

ОФИЦИАНТ

Хорошо. (Уходит.)

ГАРИК

(Смотрит на часы.) У кого смартфон есть продвинутый?

МАКС

У меня балалайка. (Показывает дешёвый телефон.)

ВИКТОР

У меня нет Интернета в нём. Можно настроить, но не знаю как...

АДВОКАТ

На. (Протягивает Гарику айфон.) Зачем тебе? Не сломаешь?

ГАРИК

(Берёт смартфон.) Постараюсь. Глянуть надо кое-что.

Гарик входит в сетевую игру. Макс с интересом наблюдает за этим. Гарик входит под ником Карлик Нос. С ним открывает диалог Красная Шапочка. Гарик пишет ей, что ждёт её в «Куренях».

МАКС

Ты что делаешь?

ГАРИК

Познакомлю вас с лисой.

МАКС

С какой лисой?

ГАРИК

С настоящей. Рыжей, бесстыжей. Девушка сейчас ко мне сюда приедет. Лиса Патрикеевна. Поможет решить наш вопрос.

ВИКТОР

Какой из многих?

ГАРИК

Затереть базары с мобильников. Вы ж волнуетесь.

ВИКТОР

А. Это да. А кто она?

ГАРИК

Начальник паники!

Официант приносит закуски и большой графин хреновухи. Аккуратно держит графин рукой перекинутым через предплечье белым полотенцем, молча наливает в рюмки белёсую непрозрачную жидкость. Уходит.

ГАРИК

Ну, давайте, не чокаясь. За упокой души грешной.

АДВОКАТ

Это вы о чём?

ВИКТОР

Да о своём. О женском. (Поднимает рюмку, выпивает залпом, крякает, закусывает солёным огурцом.)

АДВОКАТ

Я не понял. Кто-то умер?

ВИКТОР

Да до хуя уже кто умер. За покойных пьём... кого нет с нами.

АДВОКАТ

(Выпивает.) Ну ладно...

В дверях появляется солидный седой мужчина, поблёскивая золотыми очками и часами.

АДВОКАТ

О! Это ко мне. Я вас покину.

Он подходит к мужчине, здоровается за руку. Подзывает официанта.

АДВОКАТ

Там, наверху, есть номера свободные?

ОФИЦИАНТ

Конечно.

АДВОКАТ

Мы там засядем, перетрём без свидетелей. Ключ дай.

ОФИЦИАНТ

А номера открыты. Ключи торчат в замках. Поднимайтесь...

АДВОКАТ

Ты тогда гуся нам туда неси. И закуски. Грибков, то-сё. И... такой же хрени, что сейчас пили, тоже принеси нам.

ОФИЦИАНТ

Сколько?

АДВОКАТ

Да, пол-литру для начала.

ОФИЦИАНТ

Хорошо. (Уходит на кухню.)

Адвокат и седой мужчина поднимаются по лестнице на второй этаж.

ГАРИК

А здесь есть номера?

ВИКТОР

Ну так... Без изысков. Блядей поебать. Всё примитивно. Типа будуара. Спальня с кроватью большой и небольшая комнатка, там стол, стулья.

ГАРИК

Телевизор есть?

ВИКТОР

Есть. Но всё убого. Ремонт копеечный и такая же мебель.

ГАРИК

(Наливает в рюмки.) По фиг. Я, короче, здесь останусь на ночлег. Место хорошее. Лес, река. Воздух прекрасный.

ВИКТОР

Ну, это да.

Официант приносит дымящуюся чугунную гусятницу. Ставит на железный поднос на столе. Расставляет приборы, раскладывает закуски. Лопаткой выкладывает на тарелки шкворчащее от кипящего жара блюдо.

ГАРИК

Давайте ещё выпьем. Под горячее.

Они выпивают и начинают есть.

МАКС

Ну ты нам денег даёшь на бизнес?

ГАРИК

(Жадно, с аппетитом ест, обжигаясь горячим мясом.) Денег дам. Только под что-то конкретное.

МАКС

Есть тема. Благородная.

ГАРИК

(Наливает в рюмки. Макс накрывает свою рюмку ладонью.) Какая тема?.. (Видит закрытый стакан.) Что не так?

МАКС

Пить не буду.

ВИКТОР

Да ты чё?! Ты ж на скорой. Гаишники – по хуй, не тормозят.

МАКС

Не хочу я пить. Вообще не дружу с зелёным змием. Пару рюмок выпил – хватит. Как говорит наш батюшка, первая – для здоровья, вторая – для души, а третья – для Сатаны...

ВИКТОР

Это кто? Иси´дор, что ли?

МАКС

Ну да...

ВИКТОР

(Усмехается.) Ага! Так он водяру стаканами хуярит. Видел я. Раз махнёт стакан, через секунду – другой. Так, конечно, больше и не надо. Бутылку водки сразу в рыло... Мы-то рюмками пьём.

МАКС

Пить не хочу. Выпиваю только из гастрономических соображений. Для аппетита. Не люблю синюю тягу. Бычий кайф.

ВИКТОР

Что за хуйня, Макс?

ГАРИК

Да пусть не пьёт. Нам достанется больше. Тебе ничто не препятствует? (Виктору)

ВИКТОР

Мне – нет. Как родная заходит. (Они вдвоём чокаются, выпивают.)

ГАРИК

Что за тема, Максим?

МАКС

Слушали мы книгу по дороге. Меня просто посетило откровение. Не думал, что так интересно могут писать.

ГАРИК

Ну, могут. Только не многие, не всегда и не для всех...

МАКС

Я к тому, что народ пичкают всё дерьмом. Фастфуд – ключевое слово нашего мира. Говняная жратва, говёные, примитивные развлечения, говёная информация. Почему бы нам не начать приучать людей к изысканным блюдам?

ГАРИК

Ну... продолжай.

МАКС

Я хочу сделать радиоканал. Литературная волна. И просто читать хорошие книги. Просто текст. Никаких новостей, политики, недомузыки. Только классика. Только лучшие вещи. Это вообще не прокачанная тема. Типа канала «Культура», только по радио. Сейчас все часами в машинах сидят. Пробки, переезды. Опять же, можно образовательные лекции читать. По истории, географии. Всякие нужные чпоксы. Уроки выживания... да мало ли что ещё. Дай нам денег на радиоканал. Стоить будет недорого. Оборудование, студия. Наберём людей. Студентов. Будут книжки читать. Зарплата небольшая, плюс аренда, свет, ну там ещё накладные... От силы несколько миллионов в год.

ГАРИК

(Наливает рюмки.) Неплохая идея. Сеять разумное, доброе, вечное. Но ты не учитываешь, что надо ещё частоту выкупить. Это трудно. Бывают конкурсы. Разыгрываются частоты. Там обычно бойня за них, и денег много. Аукцион. Но помочь могу. Обещал же. Только мне надо понять серьёзность намерений. Сделай первый шаг.

МАКС

Какой шаг?

ГАРИК

А запиши мне пробную передачу. Просто на магнитофон. Хочу понять уровень твоих способностей. А то сказать можно много чего. Попробуй что-то реально сделать. Я послушаю. Если понравится, помогу.

МАКС

Ну а как это сделать?

ГАРИК

Что – как? Запиши на диктофон, как передачу вести будешь. Что читать. Пробный текст. Нужно понять, как это звучать будет. Если приемлемо, то зелёный свет тебе. А если будет колхозный бубнёж, то сам подумай, зачем позориться?

Они выпивают. В зал входит яркая рыжая девушка. Она останавливается на входе, встряхивает гриву рыжих волос, оглядывает зал. Видит Гарика, кивает ему. Короткое тесное платье туго облегает её крепкие бёдра и высокую полную грудь. Открытые босоножки оплетают тонкими ремешками, как в Древней Греции, её красивые загорелые полные ножки до колен. На ногах и руках ногти блестят бордовым лаком. Виктор и Макс умолкают, уставившись на девушку, пожирают её взглядом.

ВИКТОР

Ни хуя себе! Это к тебе? (Гарику)

ГАРИК

(Улыбается.) Ко мне. Иди к нам, зая! (Кричит девушке.)

ВИКТОР

Вот это станок! Секс-бомба!

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

(Подходит к столу.) Где Серёжа?

ГАРИК

Присядь. Небольшая незадача... А ты что, в таком виде на мотоцикле приехала?

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

Я приехала на такси. Муж мой где?

ВИКТОР

(Подсаживается к ней.) А вы замужем?

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

(Отталкивает его плечом.) Залепи дудку! Я не с тобой говорю, недоделанный...

ВИКТОР

(Удивлённо таращит глаза.) Мадам, что за обращение?!

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

Давай по делу. (Она достаёт из маленькой сумочки флешку, кладёт перед Гариком.) Вот программа твоя. Всё сделано. Поехали за Сергеем.

ГАРИК

(Берёт флешку, рассматривает.) Быстро. Это сколько людей делало?

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

Сколько надо, столько и делало... Поехали. Не тяни резину.

ГАРИК

Надо глянуть, как пользоваться. Компьютер нужен.

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

Там описание есть. Отдельным файлом. Всё разжёвано. Специалист разберётся. Я вообще не знаю, зачем тебе такой движок. Что, не мог посадить пару придурков алфавиты циркулем померять?

ГАРИК

Не в алфавите дело. Я хочу анализировать текст. На любом языке любой сложности.

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

Там буквы без угла приняты за ноль. Типа «о», «ю». Если, например, «и» английская, то 180 градусов. Открытый угол. Есть переход, примитивизирующий текст. «О» там как квадрат, соответственно, восемь углов. Внутренние и внешние. Зачем вообще это?

ГАРИК

Хорошо. Разберусь. Думаю, это не последняя наша встреча. Придётся, сто процентов, ещё дорабатывать программу.

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

Зачем тебе это?

ГАРИК

Хочу измерить алгеброй гармонию. Есть ещё к тебе дело важное. Очень важное. Заплачу, сколько скажешь. (Девушка вопросительно смотрит на него, садится за стол.) Сможешь войти в базу сотовой компании и затереть переговоры с нескольких номеров?

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

Невозможно это.

ГАРИК

Невозможно? Как невозможно? Для тебя же всё возможно.

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

Сделать это уже нельзя. Всё дублируется независимыми источниками. Что такое блок-чейнж знаешь?

ГАРИК

Ну это типа протокола для криптовалют...

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

Ну вот вроде этого. Много базовых станций. Независимые протоколы. Всё дублируется постоянно и многократно. Нереально, короче. Лет пять назад ещё можно было что-то придумать. Сейчас – нет.

ГАРИК

Подожди-подожди... Хрен с ними, с переговорами, а грохнуть всю ихнюю информацию, запустить вирус и вообще всё стереть можно?

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

Уже нет. Всё копируется. Даже при желании сама сотовая компания не сможет удалить весь свой коннект.

ГАРИК

Да ладно?! А если механически само железо сломать? Взорвать станцию или обесточить?

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

Да по фиг это всё. Станций много. Всё дублируется. Все не взорвёшь. В нашем крае их только шесть основных базовых.
А вспомогательных – вообще море.

ГАРИК

Расстроила ты меня. И как убрать пару тройку переговоров?

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

Не знаю. Если только...

ГАРИК

Если только что?

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

Человека внутри найти надо. И не простого, а из безопасности, с максимальным доступом. Он при желании может убрать это сам принудительно из базы. Хотя не факт.

ГАРИК

Понятно...

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

Где мой муж?

ГАРИК

Выпьешь?

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

Нет.

ГАРИК

Произошла небольшая накладка. Немного забуксовали менты. Пробили кто, что. Захотели большего, когда узнали, кого закрыли...

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

Ты мне ни хуя не рассказывай. Не надо. Знать ничего не хочу вообще. Мы договорились. Вот программа. Я хочу получить то, что ты обещал.

ГАРИК

Хорошо-хорошо. Не так быстро просто.

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

Ты мне решил голову морочить, старый гондон?! (Вырывает флешку у Гарика из рук.) Как вытащишь Сергея, свяжешься.

Она резко разворачивается и быстро уходит, качая крутыми, полными бёдрами.

ВИКТОР

Вот это баба! Её можно сутками ебать, не слезая. Как зовут эту зайку?.. Она не представилась...

ГАРИК

Ирина. Её зовут Ира.

МАКС

А я думал Сосипатра!

ВИКТОР

Сосипатра! Да ты охуел!

МАКС

Чё ты! Я фильм по телевизору видел. Там баба была Сосипатра. Про старинную жизнь...

ГАРИК

Персонаж пьесы Островского. Сосипатра Семёновна.

ВИКТОР

Охуеть! Во имена раньше были! Прикинь, так дочку назвать!

МАКС

Ага, или сына Ананием или Акакием!

ВИКТОР

Чтоб в школе гарантированно повесился от издевательств! (Все начинают хохотать.)

Гарик наливает себе и Виктору хреновухи.

ГАРИК

Есть тост. За прекрасных дам!

ВИКТОР

(Поднимает рюмку.) Ага. За дам и не дам!

МАКС

Гусарский тост. Пьют стоя.

ВИКТОР

(Стукает рюмкой о рюмку Гарика, запрокидывает в рот, закусывает.) Да нет уж. Не дождёшься цирка. Мы так посидим...

МАКС

Эта Ира хорошая. Её не сутками можно драть, а веками! Что, у вас проблема с ней, дядя Миша?

ГАРИК

Проблема. Её мужа закрыли мусора. Я обещал его вытащить и не смог. Прокурор, сволочь жадная, упёрся.

МАКС

За это его грохнул?

ГАРИК

Я никого не грохал. Мы договорились, кажется, для вашей же пользы. Забыли эпизод. Выкинули его из жизни. Не было ничего. Мне нужен контакт с ментами великими в этом городе. Нет, случайно, таких знакомых?

ВИКТОР

Как нет? Адвокат наш. Супер. Он с ними всеми в бане парится. Поговори с ним.

Из смежного зала, шатаясь, приходит к их столу сильно пьяный мужик. Это Семён.

СЕМЁН

Здорова, братья! А что вы так тихо тут сидите?

ВИКТОР

Сеня, ни хуя ты наелся! Надо баиньки.

СЕМЁН

(Падает на стул.) Всё пучком. Налей.

ГАРИК

(Наливает всем, кроме Макса, хреновухи.) Михаил. (Протягивает руку Семёну.)

СЕМЁН

(Не понимая, смотрит мутными маленькими свинячьими глазками.) Чево?!

ВИКТОР

(Смеются.) Знакомятся с тобой. Это дядя Миша.

СЕМЁН

А-а-а-а! (Вскакивает, протягивает руку.) Сеня. (Они пожимают руки.)

Семён опрокидывает рюмку, с трудом подавляет рвотный рефлекс и выбегает на улицу. Он останавливается на пороге, перевешивается через перила крыльца и блюёт в реку. За ним выходит Виктор.

ВИКТОР

Чё, хуёво, Сеня?

СЕМЁН

(Достаёт платок, вытирает рот.) Перебрал немного.

ВИКТОР

Давай в номер отведу, поспишь.

СЕМЁН

Не. Я домой.

ВИКТОР

Давай тачку вызову.

СЕМЁН

Не надо. Пройдусь по лесу. На дороге поймаю машину.

ВИКТОР

Ну давай Макс отвезёт. Он не пьёт один хуй.

СЕМЁН

Нет, я ушёл.

Он, шатаясь, медленно уходит по тропинке вдоль кустов к мосту. Скрывается в темноте. Виктор закуривает, возвращается к столу.

МАКС

Вот поэтому мне не нравится пить.

ВИКТОР

Во всём нужна мера.

ГАРИК

(Наливает рюмки.) Выпьем за меру.

ВИКТОР

Легко! (Опрокидывает рюмку, не закусывая, затягивается сигаретой.) А ты чем занимаешься, дядя Миша?

ГАРИК

Ищу исконный код.

ВИКТОР

Чево?!

ГАРИК

(Улыбается.) Я меняю компоненты действительности.

ВИКТОР

Не понял.

ГАРИК

Видишь ли, всё имеет свой исконный код. Свою, так сказать, суть. Ты, я, этот стол, это блюдо. Камень, металл, сама реальность наша имеет свой исконный код.

ВИКТОР

Что это значит?

МАКС

Подожди. Поясни, дядя Миша. Это что, душа, что ли? Всё имеет свою душу?

ГАРИК

Нет. Душа она одна. Это жизнь. Это, как бы сказать, энергия жизни. Она во всём сущем одна. Но есть ещё сознание. То есть самосознание. Это то, что позволяет чему-то быть чем-то. То, что тебе даёт чувствовать себя человеком, камню – камнем, растению – растением. Это суть вещей. Я ищу доступ к исконному коду.

ВИКТОР

Вообще пиздец! Зачем?

ГАРИК

Ну вот, например, война. Вылетают ракеты, несут смерть и разрушение. Они тоже имеют исконный код. Свою ключевую информацию. Своё сознание. Если иметь доступ к нему, можно внести изменения.

ВИКТОР

И что?

ГАРИК

И ракеты эти просто будут вылетать и лететь как воздушные шарики, неся вреда не больше, чем мыльные пузыри.

МАКС

Круто!

ГАРИК

Или, например, если есть противник, от него исходит опасность. И ты берёшь всю его страну и... например, превращаешь в лилипутов. И им всем уже не до войны.

МАКС

И это что, реально?

ГАРИК

(Набивает трубку.) Вполне. В сущности... что есть наш мир? Скопление атомов. Но само понятие атом ложно в нём. Единый, неделимый. А он и ломается, и делится... и превращается в ничто. Но что есть атом? Несколько заряженных частичек. Протон и электрон. Они сталкиваются. Они горят. Они сияют. Они есть свет. Всё состоит из света. Если даже кто-то чувствует себя тёмной сущностью, то это обман. Потому что всё есть свет, в нашем мире нет ничего, кроме света. Он сам и есть этот свет. Говорят, что эти частицы притягиваются и отталкиваются. Протон не даёт электрону вылететь за пределы своего влияния. Но это совсем не так. Там вечная борьба. Протон – бунтарь и вечный вольнодумец, он стремится вылететь на волю из пространства, ограничивающего его свободу. Электрон, напротив, вечный жандарм и свобододушитель. Загоняет его внутрь, не давая покинуть тюрьму. Там вечный бой внутри. Борьба добра и зла, где зло и добро – только субъективные ощущения. Без этой борьбы невозможна реальность. Наша реальность. Частички атома – как песчинки в безбрежном пространстве вакуума. Как крупицы света в пустыне пустоты, ограничивающей их свободу. Эта пустота и есть сознание. Сознание – ничто. Само в себе позволяющее чему-то быть чем-то. И.... на него очень даже можно воздействовать...

ВИКТОР

И что-то подобное пробовал уже делать?

ГАРИК

(Раскуривает трубку.) Пробовал.

ВИКТОР

И что?

ГАРИК

Был эксперимент... Только то, о чём мы сейчас говорим, это всё между нами. Другим передавать не следует, это опасно.

МАКС

Ладно. Да и кому нам об этом говорить?..

ГАРИК

(Пускает кольца дыма.) Я вообще. Предупреждаю. Я менял исконный код пространства.

МАКС

И что?

ГАРИК

Это опасно. Можно не вернуться. Меняется реальность, а ты сохраняешь свою суть. Есть в этом несовместимость.

МАКС

И что было, расскажи.

ГАРИК

Это как параллельная действительность. Всё вроде так же, но там совсем не так всё...

МАКС

И как это делается?

ГАРИК

Вот это тайна. Я не скажу вам этого. Делается просто. Чисто технически. Есть установка специальная. Принцип её работы не подлежит разглашению.

ВИКТОР

И что там? Как? В параллельной реальности?

ГАРИК

Ну, скажем, это как нырнуть под воду. Всё происходит сразу. Мгновенно. И так же мгновенно ты не то чтобы понимаешь, а сразу знаешь: кто ты и где ты. Видишь круглый тоннель, только подходишь к нему, и тут же он тебя как бы всасывает. И ты уже стоишь в другом пространстве, в другом времени, в другом мире. Там у тебя своя история и память. Она просто соответствует другому миру. Ты в нём тот, кем должен быть там. Но в то же время сохраняешь память о своём мире. Очень необычное ощущение. Я включил установку, и вот что случилось. Мгновенно появился на побережье. И чётко знал, что со мной тут происходит, как бы вселился в другого себя. Трудно описать эффект. И так я отдыхаю на побережье с женой. С нами ещё две супружеских пары. Это наши друзья. Они знакомы по нашему миру. Но они другие. Они те же, но просто другие. Мы с женой те же. Мы отдыхаем в трёх отдельных домиках, которые расположены в лесу. Жарко. Я хочу принять душ. Мы сидим на лужайке у домиков под деревьями. Но все три домика закрыты. В одном спит жена одного товарища, в нашем домике спит жена другого товарища, в третьем домике спит их мама, его тёща. Меня не пускают в них. Говорят, подожди, пусть поспят люди. Мне обидно, что я не могу даже в жару искупаться. Хотя мог бы сделать это, не помешав никому спать. Я говорю жене: «Пойдём на море». Она не любит валяться на пляже днём, в самое пекло, но соглашается пойти со мной искупаться. И вот мы идём на пляж. Дорога неблизкая. Местность горная. Мы идём по вытоптанной широкой дороге среди жёлтой, пожухшей на солнце травы. Но солнца не видно. Мы идем и говорим. Я говорю, что нам нужно попасть именно к морю, а не к тому странному месту, то ли каналу, то ли узкому заливу. Я помнил его. Мы уже купались в нём. Это было давно, во сне. Я был в этом месте уже с женой раньше. И я помнил тут тот сон. Он был не сон. Мы купались в прозрачной голубой воде неглубокого канала. На дне его лежали бетонные блоки, даже не блоки, а какие-то длинные огромные балки. На пляже валялось много людей, детей, женщин. Канал был узок, не шире небольшой реки, метров пятьдесят, не более. Я ещё подумал тогда, что тут очень хорошо с детьми. Но хотелось искупаться в море. Я знал, что тут есть настоящее море. Оно там, за горой, или в сторону от горы. К нему просто нужно узнать дорогу. Я не узнал её тогда, во сне, потому что проснулся. И вот мы идём на пляж, и я говорю жене, что надо искупаться в море, а не в том странном водоёме. Слышу, как сзади кто-то говорит, что, да, в море купаться хорошо, а не... он назвал этот канал как-то странно. Я не могу припомнить как. Но как-то уничижительно. Мы оборачиваемся назад. Видим идущих за нами троих мужчин. Это два совсем молодых парня. Они в спортивных костюмах для плавания. С ними зрелый, даже пожилой, плотный, коренастый мужчина с седой испанской бородкой. Мы проходим странное сооружение. Это постамент метра полтора высотой. На нем лежат три большие каменные плиты. Плиты примерно сантиметров тридцать толщиной и размером метра три в длину и полтора в ширину. Они, видимо, очень тяжёлые. Они лежат ровно друг на друге. Каменные плиты разного цвета. Верхняя плита – из камня, напоминающего чёрный гранит. Она тёмно-серая, с ещё более чёрными вкраплениями и блестящими точками. Она отполирована, как зеркало. Один из парней, в зелёном костюме с чёрными вставками на боках под руками, быстро вскарабкивается на постамент, затем на камни. Становится на краю верхнего камня. Поднимает руки вверх, прогибается к небу. Затем быстро опускается на корточки и ложится на камень животом. Вытягивается во всю длину. Что-то вызывает у парня досаду. Это чувствуется. Он быстро встаёт и прыгает ласточкой с камня вперёд, вытянув вперёд руки. Я поразился этому. Как он так прыгнул! Высота немаленькая. Можно шею сломать. Я не видел, как он приземлился. Обзор закрывали камни. Но мне показалось, что парень взмахнул крыльями. Я воскликнул: «Как он так прыгнул!» Мужчина невозмутимо сказал, что он птичка лётная. Парень вышел из-за постамента как ни в чём не бывало. Они пошли прочь. Мы остались у камней. Мне захотелось постоять на них тоже. Я вскарабкался на постамент, потом на камни. И попытался встать. Но они пришли в движение. Я почувствовал себя эквилибристом, какие стоят в цирке на таких больших коротких трубках. Ставят их перпендикулярно одна на другую и накрывают дощечкой. Камни так же ходили из стороны в сторону под моими ногами тем сильнее, чем сильнее разгибал я колени. Я поразился этому. Как так?! Камни весили много тонн, лежали статично. Что заставляло их становиться такими зыбкими? Я присел на корточки обратно. Камни успокоились, но не совсем. Я чувствовал качание. Я попытался медленно встать и смог разогнуть колени только до половины. Камни начали качаться с такой амплитудой, что удержаться было немыслимо. Я подумал, что могу упасть и убиться сейчас. Я схватился за какой-то железный столб, который стоял рядом с сооружением. На нём были какие-то старые, видимо, уже не рабочие приборы. Остаток какого-то оборудования. Держась за него, я начал приседать медленно. Я вдруг понял: чтобы успокоить камни, мне нужно остановить свой внутренний диалог. И я понял, как это не просто. Чем сильнее ты этого хочешь, тем сильнее волнуется море сознания. Вот так: три семьи, три домика, в которые меня не пустили. Три камня... которые мне не дали подняться над ними.

МАКС

Круто! Ты это правду говоришь или гонишь?

ГАРИК

(Выбивает трубку.) Сущая правда. С некоторых пор я не лгу. Если утвердиться в произнесении правды, всё, что ты скажешь, будет истиной. Слова имеют свою энергию и свой исконный код. Все религиозные сакральные тексты могут менять суть вещей. Это тонкое вмешательство в процесс творения.

ВИКТОР

А что, есть разница между правдой и истиной?

ГАРИК

Огромная. Правда – это то, в чём ты уверен, а истина... это то, что имеет место быть.

МАКС

Но это же... Это... нельзя делать. Это промысел Божий. Ты такими манипуляциями заменяешь Бога?

ВИКТОР

Или становишься к нему ближе. Или подобен ему.

ГАРИК

Не знаю. Я просто делаю только то, что должен делать. Это моя миссия на земле, моя суть. И вообще... Как сказал Будда, Бога нет, потому что в нём нет необходимости.

ВИКТОР

Да ладно?! Будда такое сказал?

ГАРИК

Ну да. Это абсолютная истина. Бога нет в твоём его понимании. Его нет ни там, ни там. Потому что Бог – это ты. Просто ты давно забыл об этом, и только некоторым, очень немногим, бывает дано вспомнить это.

МАКС

То есть, проще говоря, ты сделал нечто вроде усилителя веры?

ГАРИК

Почему?

МАКС

Ну вера же творит чудеса. Ей же всё подвластно. Вера есть всепобеждающая сила. Ничего не может ей противостоять.

ГАРИК

Это верно, но не совсем так. Вера работает с конечным результатом. То есть ты желаешь, чтоб событие сложилось определённым образом, и молишься Господу всей душой, и он делает желаемый результат. Скажем, ты заболел и веришь в выздоровление, и болезнь отступает. Или делаешь карьеру, веришь в свою звезду и добиваешься успеха. Или ты в опасности и просишь Бога тебя спасти, и он спасает. Это да, конечно. Вера творит чудеса. Но если уже что-то совершилось, уже имеет место быть? Произошло вроде временной отсечки. Случилось. Тут уж верь не верь, а изменить ничего невозможно. Например, если потерять палец или иной член тела, никакая вера не поможет вырастить его. Или если в кармане червонец. Как бы ты ни верил, что там стольник, червонец останется червонцем. Другой вопрос, что можно верить в удачу, просить об этом Господа. Вложить удачно червонец и получить вместо него сто. Это работает. Вера влияет на неопределённый исход, но не в силах повлиять на случившееся. Ты – Максим, и как бы ты ни верил и ни просил, ты не станешь Майком Тайсоном или Джульеттой Мазиной. Понимаешь? А я тебе говорю о переменах сути вещей. О волшебстве, о чуде.

МАКС

Ну почему же? Вера может всё. Как же Иисус кормил несколькими хлебами кучу народа или увеличивал число рыб? Или как он делал твёрдой воду и ходил по ней. Воскрешал мёртвых? Вот сила веры что творит.

ГАРИК

С Иисусом всё просто. Сейчас полная свобода информации. Мы уже захлёбываемся в потоке информационного дерьма. Существуют вбросы, что Иисус был просто человеком. А все чудеса – это просто сленг народов тех времён. И ходить по воде – значит просто совершать обряд, как и воскрешать из мёртвых. Есть такая гипотеза. Но если отбросить всё лишнее и рассмотреть образ Христа, то становится понятно, что это самый прекрасный образ, созданный человечеством за всю свою историю. Нет ничего прекраснее образа Христа. И если принять во внимание официальную версию событий, то это был Сам Бог, сошедший в мир людей и живший с ними во плоти и крови. Богу подвластно всё. И чудеса творил он, чтоб показать людям, что Он есть. Вот и всё.

МАКС

Господь пришёл на землю, и люди убили его. Очень символично. Господь не нужен в мире людей.

ВИКТОР

Да это просто подстрекали фарисеи. Им-то на фига такие революционные идеи? Учение Иисуса могло быстро разрушить весь порядок вещей. Их тёмный бесчестный мир, где они были хозяевами. А народ что? Он как стадо баранов. Идёт туда, куда ведут пастухи.

МАКС

Ну так они же бесы и были. И выходит, что народ между Господом и бесами выбрал последних?

ВИКТОР

Выходит, так...

ГАРИК

Не надо так плохо думать о людях. Они плывут по течению. В житейских заботах, в своих привязанностях, неприязнях, радостях и горестях. Люди в массе своей вообще не склонны думать. Им проще доверять немногим думающим среди них. А немногие думающие имеют и деньги, и власть, и влияние, но только думают они всё время только о себе. Такова природа человека.

МАКС

Постой-постой. Ты сказал, что Бога нет, потому что в нём нет необходимости... Несостыковочка. И тут же говоришь, что Бог пришёл на землю в образе Христа, чтоб показать людям, что он есть... Ты сам себе противоречишь.

ГАРИК

(Улыбается.) Во-первых, это сказал не я, а Будда. Будда считал, что Бог – это закон. Вселенский закон справедливости.
И противоречия нет. Никто же не может помешать божественному закону принять божественный облик и даже воплотиться во плоти и крови. Для Него возможно ВСЁ.

Гарик наливает в рюмки хреновуху. Макс и Виктор молча закуривают.

МАКС

Как бы бросить курить... Вот исконный код, который поменять надо. На этом точно бабла поднять можно немерено. (Все смеются.)

ГАРИК

Бросить курить – просто.

ВИКТОР

Как?

ГАРИК

Был такой мудрец, Раджниш. Его ученики просили дать им технику, чтоб избавиться от курения. А он говорил им, что этого делать не стоит. Наоборот, нужно курить как можно больше и дольше. Что это прекрасный способ трансцендентальной медитации. Что нужно не просто курить, а наблюдать за дымом в одиночестве. Пытаться осознать сам процесс. И что же в итоге? Его ученики бросали курить. Они вдруг осознавали, что они рождены, чтобы дышать воздухом, а вместо этого вдыхают вонючий дым. И это нельзя было списать ни на какие привычки. Они просто понимали, осознавали всю глупость этой привычки и не могли больше курить. Всё просто. Ключ ко всему – понимание.

В зал по лестнице спускается адвокат с седым мужчиной. Адвокат идёт с ним к выходу, на ходу делает знак рукой, что прощается.

ВИКТОР

Подожди! Подойди на минутку.

Седой мужчина уходит. Адвокат подходит к их столу.

ВИКТОР

Слушай. Вот товарищу нашему нужно вопрос решить по мусорам.

АДВОКАТ

Какой вопрос?

ГАРИК

Мне нужен СИЗО хозяин. Есть с ним контакт?

АДВОКАТ

Очень хорошо его знаю. Мой клиент сейчас смотрящий на тюрьме.

ГАРИК

Устрой мне встречу.

АДВОКАТ

Для чего?

ГАРИК

Хочу сделать ему предложение.

АДВОКАТ

(Усмехается.) От которого нельзя отказаться?..

ГАРИК

Точно так.

АДВОКАТ

Хорошо. Где СИЗО, знаешь?

ГАРИК

Знаю, конечно.

АДВОКАТ

Подгребай туда завтра поутру. Часов в девять. Состыкую вас. (Улыбаясь, хлопает Гарика по спине.) А сейчас откланяюсь. Утро вечера мудренее.

Адвокат уходит.

ГАРИК

Ладно. Будем и мы прощаться. Что-то устал я. Спать пойду. Зови халдея. Расплачусь и номер сниму. (Гарик открывает толстый бумажник, достаёт пачку денег, кладёт на стол.) Это вам на первое время.

МАКС

Кинь на пол. Вечером брать – примета плохая.

Гарик усмехается и смахивает купюры на пол. Макс наступает на них. Поднимает и засовывает в карман джинсов.

Сергей, крепкий, широкоплечий, высокий парень, весь день сидит в районном отделе полиции. Его привезли днём, взяв прямо с улицы. Заломали руки, подкинули пакет с наркотиками. Оформили без всяких допросов. Продержали полдня в обезьяннике с бомжами и под вечер перевели в камеру спецприёмника. Что-то тут было не так, думал он. Сергей вошёл в камеру спецприёмника, там напротив друг друга сидели на корточках два цыгана. Они мельком поздоровались с ним и продолжали оживлённый разговор на своём языке. В обезьяннике была хоть лавочка. Здесь же сесть было некуда. Если не считать узкого деревянного бордюрчика у одной стены, на котором можно было только облокотить край задницы и зависнуть так максимум минуты на две. Пол был заплёванный, грязный и пыльный. Он не мылся тут, видно, с момента открытия.

ЦЫГАН

(Кивает Сергею.) Курить есть, братан?

СЕРГЕЙ

Не курю.

ЦЫГАН

Меня Вася зовут. Он (кивает на товарища) – Ваня.

СЕРГЕЙ

Серёга...

ВАСЯ

За что попал, братан?

СЕРГЕЙ

Ни за что. Наркоту подкинули, суки.

ВАНЯ

Бывает. Нас тоже с герычем приняли. На яме.

С громким скрежетом железа открывается замок камеры.

ОХРАННИК

Доронин. На выход.

Сергей выходит из камеры.

ОХРАННИК

Лицом к стене. Руки за спину. Вперёд.

Сергей идёт по коридору с руками, заложенными за спину, за ним идёт охранник. Он выводит его во двор и заводит в припаркованный там автозак, закрывает там Сергея и снова уходит. В автозаке открыты камеры в маленький узкий тамбур. Там уже находится один худой, заросший недельной щетиной парень. Он в наручниках. Парень внимательно смотрит через решётку небольшого окна в отсек перед кабиной, где сидят конвоиры.

ПАРЕНЬ

Здарова! (Протягивает руку.) Самвел. Треугольник.

СЕРГЕЙ

(Пожимает руку.) Серёга.

САМВЕЛ

Что, на тюряжку едем.

СЕРГЕЙ

Не знаю.

САМВЕЛ

Я знаю. Ты за что? Статья какая?

СЕРГЕЙ

Наркотик.

САМВЕЛ

Не барыга?

СЕРГЕЙ

Да подкинули пакет, нелюди ёбанные! Какой хуй барыга!

САМВЕЛ

Это хуйня. А что на тюрьму? Бабок не было решить на месте?

СЕРГЕЙ

Не базарили даже. Сразу сюда. День просидел в козлятнике. Вывели и сюда привели. А что не едем?

САМВЕЛ

А быстро не поедем. Пока они бумаги дадут. Пока оформят всё. По дороге, может, еще кого зацепят. Это дело небыстрое. Тут уже хуй кто торопится. Все уже успели. (Усмехается.)

СЕРГЕЙ

А ты за что?

САМВЕЛ

Я по-мокрому.

СЕРГЕЙ

Серьёзно.

САМВЕЛ

Блядь. Только вышел я. Месяц погулял. И пиздец! Приплыли. Жизнь говно. Денег занял соседу-пидару. Он, блядь, тянул-тянул. Откорячки лепил. Тут мама заболела. Онкология. Деньги как воздух нужны. Говорю: отдай хоть сколько. Нет. Ни хуя. Лепит мне горбатого: «На работу устроюсь, тогда...» Что ты, сука, раньше думал? Когда брал? Короче, выбесил меня он. Нервы не держат. Одно к одному...

СЕРГЕЙ

И чё?

САМВЕЛ

Да чё! Уебал его по черепу домкратом. Он и крякнул, падла ёбанная. Мне теперь намотают не по-детски из-за этой бляди. Прежняя судимость не погашена ещё. Короче, тоска.

СЕРГЕЙ

Да... хуёво.

САМВЕЛ

У тебя курить есть?

СЕРГЕЙ

Не курю.

САМВЕЛ

Тоже не курил с утра. Уши пухнут. (Он смотрит на зарешёченное окошко к водителю, оно закрыто. Прислушивается.) Бля, там есть кто? Водила или мусор? Э-э-э... Командир! (Кричит в окошко.) Дай закурить. Пиздец! Без табака уже на кашель давит. Командир! (Кричит что есть мочи.)

Открывается дверь автозака, в проём высовывается с улицы удивлённый конвоир.

МЕНТ

Чё орёшь?

САМВЕЛ

(От неожиданности шарахается от окошка.) Дай закурить, командир. Хоть одну на двоих нам.

Конвойный протягивает две сигареты.

КОНВОИР

На, травись. Только не в затяжку! (Усмехается.)

САМВЕЛ

(Прикуривает, жадно, глубоко затягивается сигаретой.) А скоро поедем?

КОНВОИР

Когда надо, тогда и поедем. Отдыхай.

САМВЕЛ

Командир! Сними наручники... по-братски. Руки затекли. Куда я отсюда денусь?!

КОНВОИР

Не положено. (Резко закрывает дверь, остаётся на улице.)

САМВЕЛ

Вот ёбанная жизнь! (Суёт вторую сигарету за ухо.) Пойдём присядем. (Они идут в первую открытую камеру, садятся на лавочку.)

Слышится, как кто-то заходит в автозак в отсек охранников. Хлопает дверь. Автозак медленно трогается в путь, ненадолго остановившись у открывающихся железных ворот. Самвел разглядывает Сергея. Видит его дорогой прикид.

САМВЕЛ

Ты упакован нехуёво. Котлы золотые, цепь. Это всё выбьют на тюряге.

СЕРГЕЙ

Как выбьют?

САМВЕЛ

Заберут всё. В камеру пустой пойдёшь.

СЕРГЕЙ

Как заберут?

САМВЕЛ

Да так. На ячейку кинут. А освобождаться будешь, вернут. Все ценности забирают. Деньги есть у тебя?

СЕРГЕЙ

Есть. У меня только телефон забрали...

САМВЕЛ

Это понятно. А сколько денег?

СЕРГЕЙ

(Достаёт из заднего кармана джинсов бумажник, заглядывает в него.) Тысяч двадцать есть.

САМВЕЛ

Ни хуя! Ты Буратина богатый! А мы хуй сосём, без курева сидим. Сейчас если остановимся, попросим этих чертей принести сигарет и водяры. В магазин слетают.

СЕРГЕЙ

А это что, реально?

САМВЕЛ

Реально! (Усмехается.) Да они за бабки будут и хуй сосать. Пару косарей дадим им, они за них хоть раком встанут.

СЕРГЕЙ

Ладно. Не вопрос.

САМВЕЛ

На крытку бы пронести бабок. Вот была бы жара! Надо подумать, куда затарить. Там шмонать будут сильно. На торпеду можно. Но тут корячится облом.

СЕРГЕЙ

Как – на торпеду?

САМВЕЛ

В жопу всунуть пакован.

СЕРГЕЙ

Да ну на хуй!

САМВЕЛ

А ты как думал? Привыкай, братан. Там весь запрет только в заднице носят.

СЕРГЕЙ

На хуй!

Самвел смеётся.

Автозак подъезжает к районному суду.

САМВЕЛ

По ходу, ещё кого-то брать будем.

СЕРГЕЙ

Может, приехали?

САМВЕЛ

Да не, быстро очень. (Выглядывает из камеры в проход, видит двух конвоиров за решёткой перед кабиной.) Командир!

КОНВОИР

Курить не дам больше.

САМВЕЛ

А мы где?

КОНВОИР

Из суда заберём... преступника главного.

САМВЕЛ

Шо за преступника?

КОНВОИР

(Смеётся.) Ганнибала Лектора!

САМВЕЛ

Слышь, земляк, сгоняй на магàзин. Купи курева. Мы тебе пару косых дадим за это.

КОНВОИР

Не могу. Не положено.

САМВЕЛ

Да хули ты гонишь?! Мне сидеть теперь хуй знает сколько лет. Там ни ебать, ни хлебать. Будь человеком. Сгоняй за куревом.

КОНВОИР

Бабло давайте.

САМВЕЛ

(Воспрянул.) О-о-о... (Сергею) Бабло давай.

Сергей вытаскивает из бумажника пять тысяч одной купюрой, выходит в проход, протягивает через решётку конвойному.

САМВЕЛ

Двуху себе оставьте. Купи пару-тройку блоков золотой «Явы», пожрать что-нибудь. Колбасы, хлеба. И... принеси пару бутылок водяры.

КОНВОИР

Не. Это нет. На тюрьму едем...

САМВЕЛ

Да по хуй! Пока доедем, ёбнем.

КОНВОИР

Пузырь принесу. Больше не просите.

САМВЕЛ

Давай хоть так.

Один конвоир выходит.

Проходит полчаса. Открывается дверь. Конвойный просовывается в проём двери и ставит на пол целлофановый пакет.

САМВЕЛ

Командир, сними браслеты. Блядь, туго зажали. Руки синие.

Конвойный останавливает взгляд на Самвеле, секунду раздумывает. Достаёт маленький ключ и открывает наручники. Снимает их и уходит с ними.

САМВЕЛ

(Трёт запястья.) О... Бля... Ничтяк!

Они возвращаются в камеру. Самвел заглядывает в пакет. В пакете полбатона варёной колбасы, булка хлеба, бутылка водки, бутылка пепси-колы и два блока сигарет.

САМВЕЛ

Вот суки. Он максимум на штуку купил. Чистые твари. Шакалы. (Открывает бутылку.) Давай бухнём, братан. (Делает большой глоток из горла бутылки, передаёт её Сергею, открывает пепси, запивает.)

Сергей выпивает водки, втягивает громко воздух ноздрями.

САМВЕЛ

Пожрать надо. (Выкладывает на пакете колбасу.) Хлеб руками поломаем. Колбасу порезать надо. (Достаёт коробку спичек, выдвигает коробок, под дном спрятано лезвие для бритья. Вытаскивает его.) Мойка. Колбасы нарежем.

СЕРГЕЙ

(Делает большой глоток водки, отламывает руками хлеб, закусывает.) Мойка есть у тебя. А что менжуешься? Писанул бы по горлу охраннику. И на ноги встал.

САМВЕЛ

(Режет колбасу лезвием, недоумённо поднимает на Сергея глаза.) А ты подписываешься? Давай делать... базара нет.

СЕРГЕЙ

Да не подписываюсь я ни хуя. Подожду развития событий. Не готов после такой хуйни всю жизнь сидеть или бегать.

САМВЕЛ

Ну а чё пиздишь тогда?.. Мойкой по горлу. Они – здоровые лоси. Это если сонник вскрыть быстро. И стволы у них...

СЕРГЕЙ

Пробиваю тебя на вшивость. По хуй стволы. Если б решил делать, я без всякой мойки одними руками поломал бы их на хуй всех за секунду.

САМВЕЛ

Ты что, Рембо?

СЕРГЕЙ

(Расправляет плечи, угрожающе наклоняется к Самвелу.) Я Кинг Конг, бля. Не узнал?

САМВЕЛ

Братан, тебе пить нельзя. Гнать начинаешь.

СЕРГЕЙ

Шучу.

САМВЕЛ

(Заканчивает нарезать неравномерными ломтями колбасу, ломает хлеб, выпивает водки.) Бери, хавай.

Они допивают водку, съедают колбасу и хлеб. Самвел блаженно закуривает.

САМВЕЛ

Ну чё, давай деньги затарим?

СЕРГЕЙ

Куда? В жопу?

САМВЕЛ

Сейчас сделаем.

Он берёт пустой пакет, распечатывает блоки сигарет, распечатывает каждую пачку и высыпает поштучно сигареты в пакет.

САМВЕЛ

Упакованные не пронесёшь. Только так можно. Они там шмонать будут. Сейчас сделаем вещи.

Он высыпает все сигареты в пакет.

САМВЕЛ

Давай бабки.

Сергей протягивает ему две купюры по пять тысяч и пять по тысяче. Самвел сворачивает их вдоль в четыре раза, получаются небольшие ленточки, и закручивает их туго в маленькие трубочки. Потом подцепляет кончиками передних зубов фильтр сигареты, вытаскивает его, высыпает немного табака со стороны фильтра, вставляет трубочки денег на место фильтра и втыкает обратно фильтр. Ту часть фильтра, которая не входит в сигарету из-за купюры, обрезает лезвием.

САМВЕЛ

Ну как?

СЕРГЕЙ

Круто. Так и курить можно...

САМВЕЛ

Учись.

СЕРГЕЙ

Можно было просто в сигареты всунуть и фильтры не вытаскивать.

САМВЕЛ

Не, брат. Так нельзя. На тюрьме, если смена попадётся хуёвая, они вообще сигареты ломают. Пополам. Из подлости. И кури потом эту труху...

Открывается дверь. В автозак заводят пожилого мужика колхозного вида. У него две большие туго набитые хозяйственные сумки.

САМВЕЛ

Привет, бродяга! Засудили?

МУЖИК

(Затравленно, обречённо смотрит.) Привет.

САМВЕЛ

Как зовут?

МУЖИК

Фёдор.

САМВЕЛ

Дядя Фёдор! Как в мультике про кота! Постарел только малость... Я Самвел. Треугольник. Не слышал?

ФЁДОР

Не слышал.

СЕРГЕЙ

Серёга.

САМВЕЛ

Ты кто такой? Насильник? Вор?

ФЁДОР

Человек.

САМВЕЛ

Ты ни хуя затарен. Два сидора у тебя, «мечта оккупанта». Одеяло, подушка. (Смеётся.) Практичный чувак.

ФЁДОР

А хули делать. Сейчас жара, а будут холода. На киче хуй кто топит.

САМВЕЛ

Да там без отопления жара. Набьют в хаты человек сто, где тридцать положено. Дышать будет нечем.

ФЁДОР

Так это тюрьма. А потом-то на зону ехать...

САМВЕЛ

Да ты, смотрю, не первоход.

ФЁДОР

Было дело. Чалился уже по молодости.

Автозак трогается в дорогу.

САМВЕЛ

За что судили, Фёдя?

ФЁДОР

Хуй поверишь, три канистры соляры из гаража колхоза слил.

САМВЕЛ

(Смеётся.) Я тебе верю. За три канистры сядешь в нашей ёбанной стране легко. Надо было брать три миллиарда. Вот тогда б на руках носили. И скоко дали, Вася, за три канистры?

ФЁДОР

Трёшник... общего.

САМВЕЛ

(Закуривает, смеётся.) А чё!? Нормально! За три канистры –
три года... Всё по-честному.

Сергей истерически начинает хохотать.

Автозак заезжает в ворота тюрьмы. Вечер. Стемнело. Машина останавливается недалеко от ворот. Рядом уже стоят ещё несколько автозаков. Сергея, Самвела и Фёдора выводят во двор. Двор освещён мощными прожекторами. На крыльце администрации стоит начальник СИЗО с несколькими охранниками. Они в военной зелёной форме. Начальник тюрьмы – подполковник. Это моложавый, седой, поджарый мужчина. Напротив крыльца на корточках в ряд сидят заключенные. На земле рядом лежат вещи. Зеки смотрят на начальника снизу вверх. Хозяин принимает этап. Он по очереди спрашивает фамилии, имя, отчество и бегло перелистывает тонкие папки дел, касающиеся того или иного заключенного. Папки ему дают попеременно помощники. Охранники гонят бегом в строй Самвела, Сергея и Фёдора. Начальник грозно провожает их взглядом. Перед крыльцом – длинный ряд людей. Самвел, Сергей и Федор садятся на корточки сзади вторым рядом.

НАЧАЛЬНИК

Вы что, по изоляции идёте?

САМВЕЛ

Нет, гражданин начальник.

НАЧАЛЬНИК

А какого хуя моститесь сзади, во второй ряд? Вторым рядом садятся обиженные и сотрудники полиции...

Самвел, Сергей и Фёдор переходят в общий ряд, садятся в начале шеренги.

САМВЕЛ

Мы думали, впереди места уже мало...

НАЧАЛЬНИК

А вы не думайте. (Обращается к крайнему, Сергею.) Фамилия?

СЕРГЕЙ

Какая из многих? Настоящей не помню...

НАЧАЛЬНИК

По которой приняли. Под которой сюда попал.

СЕРГЕЙ

Доронин.

Помощник даёт начальнику картонную папку с листками бумаг. Начальник неспешно перелистывает листы. Рассматривает.

НАЧАЛЬНИК

Ни хуя себе! На разных языках написано. Ты что наделал, Доронин Сергей?

СЕРГЕЙ

Ничего, товарищ начальник. Ни за что закрыли.

НАЧАЛЬНИК

Это понятно... (Находит нужный документ.) А... вот по-русски. (Пристально смотрит на Сергея.) Редкий к нам пожаловал экземпляр. Розыск Интерпола. А где подельница твоя? Доронина Ирина Георгиевна? Это жена? Сестра?

СЕРГЕЙ

Жена. Не знаю, товарищ начальник. Давно не живём вместе.

НАЧАЛЬНИК

Понятно. Посидишь у нас, подумаешь. Может и вспомнишь. Встать! (Сергей встаёт.) Направо, бегом марш в корпус с вещами.

Сергей бежит в открытую дверь корпуса тюрьмы . На входе его принимают два охранника. Они заводят его в комнату досмотра. Там только стол, за которым сидит молодая женщина в военной форме и резиновых перчатках, вдоль стены – узкая лавка. Сергей становится перед женщиной.

ЖЕНЩИНА

(Поднимает на него глаза.) Где вещи?

СЕРГЕЙ

Нет вещей. Пустой.

ЖЕНЩИНА

Ценности есть?

СЕРГЕЙ

Особых нет...

ЖЕНЩИНА

Что есть, на стол выкладывай.

Сергей снимает с груди крест на массивной цепочке, часы, выкладывает из кармана ключи и бумажник.

ЖЕНЩИНА

Это всё?

СЕРГЕЙ

Всё.

ЖЕНЩИНА

(Заглядывает в бумажник.) А где деньги?

СЕРГЕЙ

Денег нет.

ЖЕНЩИНА

Смотри, чтоб потом не говорил, что пропало что-то. (Она собирает со стола вещи Сергея в пакет.) Это положим в ячейку. Будешь освобождаться – заберёшь.

СЕРГЕЙ

О,кей.

ЖЕНЩИНА

Раздевайся.

Сергей раздевается до трусов.

ЖЕНЩИНА

Всё снимай, догола.

Сергей снимает трусы. Кладёт вещи на лавочку. Женщина осматривает его туфли, потом вещи. Прощупывает швы. Выворачивает карманы. Кладёт обратно вещи. Обращается к Сергею.

ЖЕНЩИНА

Повернись спиной ко мне. (Сергей поворачивается.) Сядь на корточки. (Сергей садится, она внимательно смотрит.) Встань. Сядь. Встань. Сядь.

СЕРГЕЙ

(Выполняет команды.) Это зачем?

ЖЕНЩИНА

Проверяю, чтоб в заднице чего не пронёс.

СЕРГЕЙ

Я не так воспитан...

ЖЕНЩИНА

Все вы не так воспитаны... Поднимайся. Ко мне подойди. (Сергей подходит к ней вплотную.) Подними руки. (Осматривает подмышки.) Открой рот. (Cергей открывает рот, женщина заглядывает туда, светя маленьким фонариком.) Всё. Одевайся и на выход.

Сергей одевается, выходит из комнаты досмотра. На выходе его принимают охранники и ведут в камеру. Открывают перед ним массивную дверь, обитую железом. Сергей входит в камеру, дверь за ним закрывается. Это транзитная хата. Много людей. Гул голосов и сизый дым сигарет в тусклом свете ламп, горящих под высоким потолком в мутных от времени плафонах. Камера квадратная. Два больших окна без стёкол, с двойными решётками. Рядами стоят незастеленные кровати с железными сетками. В углу у окна – разбитая напольная раковина отхожего места, над ней слева – ржавая раковина, в которую тонкой струйкой течёт вода из сломанного крана. Вокруг дырки унитаза налипла большая гора давно ссохшегося говна. Видимо, тут не убирали никогда. У двери – деревянный стол с двумя лавками по бокам. За столом тесно сидят молодые парни. Они наливают из пластиковой, с отрезанным верхом бутылки чай в железные кружки – чифирят. Сергей проходит в камеру.

СЕРГЕЙ

Привет, братва!

ПАРЕНЬ ЗА СТОЛОМ

Здоров-здоров! Располагайся... Будь как дома!

Сергей проходит, садится на край кровати. В камеру постепенно заводят весь этап. Народ шатается по камере, ест, пьёт, курит. Хата гудит от пустых базаров. Парень за столом разворачивает лист бумаги. Выплёвывает прямо на пол окурок сигареты.

ПАРЕНЬ

Минуту внимания, братва! (Громко орёт.) Послушайте курсовку смотрящего.

Все замолкают.

ПАРЕНЬ

(Читает.) Часик радости! Приветствую всех порядочных арестантов. Вы попали на чёрную тюрьму. Здесь ход воровской. Ввожу вас в курс. По всем щекотливым вопросам обращаться в хату семь-пять. На тюрьме есть шерсть. Порядочным зекам ни в коем случае нельзя заходить в хаты. (Он называет номера камер отдельными цифрами, Сергей ушёл в себя и слышит только голос, не понимая смысла.) Также на тюрьме есть обиженка. Хаты... (Опять говорит отдельные цифры.)

Сергей с тоской смотрит на окно. Он как бы потерял чувство реальности. Всё происходящее кажется ему ненастоящим. Как будто ему прокручивают чуждое, противное кино. Его охватывает такая тоска. Раньше он никогда не мог понять тех, кто кончает жизнь самоубийством. Настолько это было чуждо ему. А сейчас он вдруг понимает, что жизнь может вдруг так повернуться, что воистину удавиться будет большим благом, чем так жить. Он вспоминает свой сон, приснившийся прошлой ночью.

Сергей был во сне на городской свалке. Когда-то давным-давно, ребёнком, он был здесь. Ему купили велосипед. И он с соседскими мальчишками на великах объездил весь город. Их была целая банда. Однажды они поехали на свалку. Кто-то сказал им, что там находится вторчермет. Это место, где выбрасывали всякие ненужные детали от техники. Радиоприёмники, ржавые части механизмов, вышедших из строя. Всем хотелось покопаться в этом хламе. Пацаны рассчитывали найти там чуть ли не золото. Они весело поехали к окраине города, на свалку. Асфальт кончился, и они ехали по мостовой из булыжников, жёстко стуча колёсами о камни. Сергей видел огромные горы мусора. Стояла невыносимая вонь. Он очень удивился, когда заметил, что прямо в этих огромных кучах вырыты большие норы, целые лежбища, и там живут люди. Сейчас их называют бомжи. А когда он был ребёнком, их называли сявари... Сявки. Мальчишки весело ехали по свалке, как вдруг из-за какого-то сарая на них кинулась большая свора диких собак. Мальчишки что есть силы нажимали на педали. Сергей ехал последним. Собаки уже хватали его за ноги. Они рычали и лаяли. Сергей от страха задрал ноги на раму, согнув коленки, и катился по инерции, пока не остановился велосипед и он не завалился на землю. Сергей в страхе лёг на живот, втянул голову в плечи и закрыл лицо руками. Собаки кинулись на него. Он слышал, как кто-то хрипло ругается матом. Он поднял голову и увидел, как собак отогнали палками бомжи с испитыми, синими, опухшими лицами... Во сне Сергей видел себя сяварём. Он жил на свалке в норе для мусора.

Он тяжело вздохнул. Вот уж точно, сон в руку, думает он. Сергей берет себя в руки. Он поднимается и идет искать среди зеков Самвела. Его внимание привлекает группа людей, толпящихся у стола. Сергей идет к ним и начинает прислушиваться к разговору. За столом с новоявленной блатотой сидит упитанный, гладко причёсанный парень. Он представляется адвокатом. Говорит, что получил уже срок – восемь лет за аферизм, и ждёт отправки на зону. К нему гурьбой лезут зеки, показывая разные бумажки. Обсуждают дела. Он снисходительно раздает советы – кому, куда и что писать. Смотрит бумаги, которых у собравшихся – целые пачки. Смеется и шутит. Ему дают чай, сигареты. Угощают продуктами. Собравшихся, видимо, не мучит вопрос: если он такой крутой юрист, то как раскрутился сам на восьмилетку? Сергею забавно наблюдать. И вообще, весь этот собравшийся за столом блатной кружок вызывает сомнения. Уж слишком все молоды и восторженны. Мало кто из них сможет занять нормальное положение, попав в настоящую хату. Но тут – транзитка и царит полная демократия. Сергей оглядывает окружающих. У окна он замечает Самвела. Тот курит и смотрит в темноту окна, упёршись в решётку лбом. Сергей подходит к нему и трогает за плечо. Самвел нервно оглядывается и смотрит на Сергея таким взглядом, как будто видит его в первый раз.

СЕРГЕЙ

Деньги давай.

САМВЕЛ

Слышь, брат, выбили... На шмоне нашли...

Они молча смотрят друг на друга. Самвел твёрдо выдерживает взгляд. Сергей стоит к нему вплотную и зажимает кончик его носа между средним и указательным пальцами правой руки. Он сильно сжимает его нос и проворачивает кулак. Самвел стонет от боли и приседает. Из его глаз выступают слёзы. Снующие мимо зеки с любопытством украдкой посматривают на них. Сергей отпускает нос Самвела. Нос становится опухшим и синим.

СЕРГЕЙ

Сейчас я начну кач за крысятничество. И мы посмотрим, что у тебя выбили, а что не выбили...

Самвел нерешительно смотрит на него, как побитая собака.

СЕРГЕЙ

Понимаешь, чем чревато? Короче... Дай мне червонец. Остальными можешь подавиться.

Самвел молча минуту раздумывает и достаёт из нагрудного кармана рубашки несколько сигарет.

СЕРГЕЙ

(Берёт их.) Это те, что мы нафаршировали?

САМВЕЛ

Эти. (Рассматривает концы с фильтром, протягивает Сергею две.)

СЕРГЕЙ

А это по пятёрке точно? А вдруг там по штуке?

САМВЕЛ

Я пометил. Сделал на фильтре коцки ногтем. Где по пятёрке –
одну, а по штуке – две...

СЕРГЕЙ

Хорошо. (Кладёт сигареты в карман и молча отходит.)

ПАРЕНЬ ЗА СТОЛОМ

(Громко кричит на всю камеру.) Братва! Подходим все сюда записываться.

Сергей одним из первых подходит к столу. Парень пишет на листках бумаги имена, фамилии и передаёт ручку и бумагу следующему подошедшему. Около стола возникает небольшая толпа.

СЕРГЕЙ

(Берёт ручку, бумагу, опирается на стол руками.) И что писать?

ПАРЕНЬ ЗА СТОЛОМ

Пиши имя, фамилию и погоняло.

СЕРГЕЙ

А зачем это?

ПАРЕНЬ

Чтоб понятие иметь, кто на тюрьму заехал. Составим списки и в кремль пошлём.

СЕРГЕЙ

В кремль?

ПАРЕНЬ

В семь-пять хату. Там за тюрьмой смотрящий, братва должна знать, кто с этапом зашёл.

СЕРГЕЙ

(Пишет имя, фамилию.) Клички нет.

ПАРЕНЬ

Ну нет, так будет. Пиши, что есть. Написал? Давай следующий... Быстрее, мужики, записывайтесь, не тупите.

Сергей отходит от стола и останавливается задумчиво среди суеты камеры. Он чувствует, как кто-то тянет его за рукав. Сергей оборачивается и встречается взглядом с худым, бледным парнем, лежащим на кровати. Кровати не застелены, железные, с голыми сетками. На кровати, где лежит парень, накинуто ветхое одеяло. В голове вместо подушки лежит баул. Парень тянется корпусом к Сергею, вытянув шею и сверля его больными, горящими глазами.

БОЛЬНОЙ

(Говорит тихо.) Братан, принеси мне какую-нибудь баклажку или банку...

СЕРГЕЙ

(Удивлённо рассматривает парня.) Сам пойди возьми. Ты чё?!

БОЛЬНОЙ

Не могу я. Встать не могу. Ноги отнялись... Поссать хочу. Не хочу обоссаться. Уже терпеть не могу.

СЕРГЕЙ

Да ты чё?! Ни хуя себе! Сейчас ноги отнялись?

БОЛЬНОЙ

Да нет. Меня так принесли сюда. Уже месяц парализовало... Принеси баклажку, пожалуйста. Сейчас уссусь.

Сергей отходит. Просит дать бутылку, у кого есть. Ему дают полуторалитровую пластиковую бутылку с водой. Сергей выливает воду в раковину и приносит больному. Тот прячет её под одеяло между ног.

Сергей подходит к столу с блатными сопляками.

СЕРГЕЙ

Беспредел в хате.

ПАРЕНЬ ЗА СТОЛОМ

Чё ты гонишь? Какой беспредел?

СЕРГЕЙ

Вон, видишь, человек лежит на кровати? (Кивает на больного.) Он парализован. Как вообще его могли на тюрьму кинуть?

ПАРЕНЬ

Да ладно?!

СЕРГЕЙ

В натуре.

Братва встаёт из-за стола, подходит к больному.

БЛАТНОЙ ПАРЕНЬ

Ты что, неходячий?

БОЛЬНОЙ

Ноги отнялись. Ходить не могу.

АДВОКАТ

А ты за что тут?

БОЛЬНОЙ

За хуйню. За алименты. Нечем было платить, мне дали по суду срок условный. Надо было отмечаться ходить раз в месяц. А меня инсульт въебал. И пиздец. Ходить туда не стал. Предупредить некому. Мама старая, сама еле ползает. Вот заменили срок условный арестом. Утром приставы приехали, на руки взяли, в машину посадили, отвезли в суд, оттуда – сюда. В хату закинули...

БЛАТНОЙ

Да это вообще пиздец. Жесть!

АДВОКАТ

Да бля!.. Жизнь в стране всё чудесатей...

БЛАТНОЙ

Зовите дежурного. В двери стучите.

В железной двери открыта кормушка, через которую переговариваются с другими камерами и наблюдают за коридором, который в тюрьме называется продол. Все коридоры, куда выходят камеры, и вообще все общие проходы в камерах между нарами – тут всё это продолы. Народ кидается к двери и начинает молотить в неё ногами и руками, громко орать, звать охрану. Камера открывается, на местном языке это называется «раскоцывается». Входят угрюмые охранники и дежурный.

ДЕЖУРНЫЙ

Тихо, бля! Что за хипиш подняли?

БЛАТНОЙ

Командир, у нас парализованный в хате.

ДЕЖУРНЫЙ

Как парализованный?

БЛАТНОЙ

Вот, сам смотри. (Подводит дежурного к кровати больного.)

ДЕЖУРНЫЙ

Ты что, не ходишь?

БОЛЬНОЙ

Да.

ДЕЖУРНЫЙ

Да кто тебя сюда привёз?

БОЛЬНОЙ

Приставы...

ДЕЖУРНЫЙ

Да что это за ёб твою мать! Совсем уже эти твари берегов не видят?..

БЛАТНОЙ

Видишь, какая хуйня? Его на больничку надо... хотя бы. Тут кто за ним гóвна убирать будет?

ДЕЖУРНЫЙ

Разберёмся. (Выходит из камеры с конвойными.)

Проходит около получаса. Раскоцывается камера, входят четыре охранника, молча берут за уголки одеяла больного и выносят его из камеры. Им вдогонку кричит лысый мужик.

ЛЫСЫЙ

Одеяло назад верните. Это моё. Дал ему полежать...

Камера с железным лязгом закрывается.

ЛЫСЫЙ

Одеяло принесите обратно... (Кричит в никуда.)

Макс и Виктор несутся из ресторана по пустому городу. Поздний вечер.

МАКС

Странный типус... этот Миша... Даст он денег?

ВИКТОР

Наговори ему на диктофон программу.

МАКС

А что, и наговорю.

ВИКТОР

(Смеётся.) Ага! Наговори ему. На бля буду на хуй! Срок тянул, по фене ботал...

МАКС

Я соседку попрошу. Пусть мне урок запишет. Может, и прокатит. Зато дело благородное.

ВИКТОР

Я не верю. Бесплатный сыр бывает в мышеловке. Всё хуйня.

МАКС

Ну обещал же он...

ВИКТОР

Хули он там обещал?! Я давно вижу людей насквозь. Они для меня прозрачны, как стаканы. Знаю я хорошо этот типаж. Наврёт с три короба. Всей хуйни наобещает. А сам что-нибудь щипанёт по мелочи у тебя же, бля, под шум прибоя, и ищи его, свищи...

МАКС

По мелочи! Он, если чё, нас в преступление втянул. Неслабое. Сокрытие убийства.

ВИКТОР

Да вот же ж.

Скорая помощь приезжает к дому Виктора. Виктор сильно пьян.

ВИКТОР

У тебя ширево осталось?

МАКС

Да. Полпачки ампул еще.

ВИКТОР

С собой?

МАКС

Ну да. Я взял.

ВИКТОР

Давай вмажемся.

МАКС

Да куда тебе? Ты нажрался в хлам.

ВИКТОР

Вот именно. Тяга свинская. Хочу перебить её.

МАКС

А где, в машине?

ВИКТОР

Нет, конечно. Пойдём ко мне.

МАКС

Не, Витёк. Там жена... семья.

ВИКТОР

Та по хуй. Сядем в гараже. С понтом в нарды играть. Жахнемся. Посидим, попиздим.

Макс достаёт из бардачка пачку ампул, одноразовые шприцы. Рассовывает всё по карманам.

МАКС

Пойдём.

Они выходят из машины и заходят в калитку.

ВИКТОР

Иди в гараж. Я счас. Дома нарисуюсь пять сек. Подойду.

Макс заходит в гараж, зажигает свет. Садится на табурет, закуривает.

Вскоре приходит Виктор, он возбуждён от алкоголя. Виктор садится напротив. Закатывает рукав. Накачивает вену.

ВИКТОР

Попадёшь? Света хватит?

МАКС

(Распечатывает шприц, отламывает головку ампулы.) Попаду и в темноте на ощупь. (Выбирает в шприц раствор.)

ВИКТОР

Ты сколько хочешь?

МАКС

Кубик.

ВИКТОР

Давай два.

МАКС

До хуя будет. Витёк, мне не жалко...

ВИКТОР

Нормально будет. Гони два.

Макс выбирает два кубика раствора в шприц. Быстрым движением попадает в вену. В шприц впрыскивается кровь.

МАКС

Дома...

ВИКТОР

Гони.

Макс вводит в вену раствор, дуя на место прокола. Вытаскивает шприц, надевает колпачок на иглу, выбрасывает шприц в мусорное ведро. Виктор закрывает место укола пальцем. Макс открывает второй шприц. Достаёт ампулу. Он кидает взгляд на Виктора. Виктор сидит, облокотившись на стену спиной, запрокинув назад голову. Макс тревожно наклоняется вплотную к Виктору. Видит, что у Виктора закатились глаза. Губы в свете тусклой лампочки кажутся чёрными. Лицо абсолютно белое, как мел. Макс берёт его пальцами за горло под подбородком. Пульсации сонных артерий нет. Макса моментально охватывает ужас. Он вскакивает. Его бросает в холодный пот. Макс трясёт Виктора за голову. Бьёт по щекам. Голова Виктора безжизненно падает на грудь. Он съезжает с табуретки и валится на бетонный пол. Макс резко вылетает из гаража. Он одним прыжком взлетает на ступеньки дома. Вваливается в дверь. В доме готовятся спать. Тишина. Погашен свет. Макс бьёт по выключателю. Зажигается свет.

МАКС

Галя!! (Орёт во всю глотку.) Га-а-аля!

В прихожую выскакивает испуганная жена Виктора.

МАКС

Галя! Скорую. Срочно. Звони. Витёк умирает!

Галя тревожно подскакивает к нему с широко открытыми глазами. Она ещё не понимает, что он говорит. Макс заскакивает на кухню.

МАКС

Таз! Дай таз!

ГАЛЯ

(Забегает за ним.) Какой таз?!

МАКС

Да какой-нибудь... (Открывает шкафы, выбрасывает из них посуду. Находит большую кастрюлю. Ставит её в раковину, наполняет водой.)

На шум прибегают испуганные дети. Макс выбегает с кастрюлей воды в гараж. За ним бежит Галя. Они видят Виктора с закатившимися глазами, безжизненно лежащего на полу. Макс выливает ему на голову кастрюлю холодной воды.

ГАЛЯ

Что случилось?!

МАКС

Скорую! Галя! Звони...

Галя убегает в дом. Макс переворачивает Виктора на спину. Начинает делать ему искусственное дыхание. Выдох – рот в рот и несколько качков ладонями на диафрагму. Виктор не подаёт признаков жизни. Макс в отчаянии. Всё сильнее и сильнее давит ему на грудь. Он так сильно качает, что временами чувствует, как достаёт основанием ладони до позвоночника. Появляется Галя.

МАКС

Скорую вызвала?

ГАЛЯ

Вызвала... Он умер... Макс! (Она истерично кричит, её душат рыдания.)

МАКС

(Качает без устали диафрагму.) Не умер. Никто не умрёт. Витёк! Очнись, братан, сейчас приедет помощь...

Галя становится на колени перед мужем. Начинает выдыхать ему в рот. Зажимает ему пальцами нос.

ГАЛЯ

Живи, живи, родной мой! (Кричит истерически.)

Проходит вечность. Макс всё качает и качает искусственное дыхание на безжизненном теле друга. Без устали, безотчётно, как робот. Он не остановится. Он будет так качать вечно, пока не рухнет сам. Наконец Виктор делает вдох. Он бессознательно облизывает запёкшиеся губы.

МАКС

Отойдёт. Дай Бог.

ГАЛЯ

Господи! Если ты есть, пусть он живёт!

МАКС

(Продолжает давить диафрагму.) Есть, есть. Отойдёт. Очнись, Витёк. (Хлещет по щекам Виктора.)

ГАЛЯ

(Хватает его за руки.) Не бей его... Ему холодно, давай в дом его занесём.

МАКС

Я сам... (Берёт Виктора сзади под руки и волоком тащит в дом.)

На пороге стоят испуганные дети.

ГАЛЯ

Папе плохо. Идите в свою комнату...

Приезжает скорая. В дом быстро проходят фельдшер и врач. Мужчины открывают медицинский кейс. Виктор уже сидит на диване. Его шатает из стороны в сторону. Галя держит его, чтоб не упал.

ВРАЧ

Что случилось?

ГАЛЯ

Плохо стало в гараже.

ВРАЧ

(Берёт запястье Виктора, прощупывает пульс, втягивает ноздрями воздух.) Пил?

МАКС

Ну да, выпивал...

ВРАЧ

Понятно...

Виктор открывает глаза. Его глаза расфокусированы. Они смотрят в разные стороны, как у рака.

ВРАЧ

(Достаёт шприц.) Так, положите его...

Виктор обводит комнату непонимающим взглядом, останавливает взгляд на Максе.

ВИКТОР

А где ширево?

Макс готов провалиться под землю от неожиданности.

ВИКТОР

А мы что, укололись?

Медики оборачиваются на Макса.

МАКС

(Тянет за рукав врача, они выходят в коридор, Макс опускает врачу пятитысячную купюру в карман халата.) Доктор, сделай всё красиво.

ВРАЧ

Передоза?

МАКС

Ну да. Жена не знает... И в больничку не надо его...

ВРАЧ

Хорошо. Сделаю, что можно.

Макс выходит из дома. Он знает, что здесь он последний раз. Никогда больше ему не будут рады в этом доме. И также он знает, что никогда больше он не будет употреблять наркотики. Так начинается новая жизнь. Макс заходит в гараж, забирает ампулы, шприцы. Садится автоматически в машину, заводит мотор, медленно трогается в путь. Он едет по ночному городу. Резко останавливается у обочины. Подходит к урне и выбрасывает в неё ампулы и шприцы.

Макс ставит в гараж скорую помощь, садится в припаркованную на стоянке диспансера свою старенькую девятку и едет домой. Он заезжает в свой район и с удивлением наблюдает полное отсутствие света. Не горят фонари, не горит электрический свет в окнах. Только кое-где тускло освещаются окна, видимо, свечками. Город как вымер. Макс едет один по пустым улицам, освещая их ярким светом фар. У него какое-то жуткое чувство. Он как будто попал в Тёмное царство. «Да, – думает Макс, – я в Тёмном царстве». Он припарковывает машину у своего двора, входит в калитку. У соседки на кухне горит тусклый свет в окне. Макс подходит к окну и тихо стучится. Из двери выходит Таня. Она в простом старом домашнем халате и стоптанных тапочках. Но она такая красивая. В этом сумрачном свете она прекрасна. Как героиня старой сказки.

МАКС

Не спите ещё?

ТАНЯ

Уроки учу со своим дураком. Всю кровь уже выпил. Ни хрена знать не хочет. Полный идиот. Видно, в папашу пошёл своего. Я так наишачилась в школе. Дети, блин, нервы мотают. Пришла домой на автопилоте, а тут ещё свой такой же болван. Вот наказание Господне!

МАКС

Да ладно. Он хороший мальчик.

ТАНЯ

Хороший... когда спит зубами к стенке...

МАКС

Чё со светом?

ТАНЯ

Не знаю. Весь район обесточен. Говорят, авария. Ещё светло было, всё вырубилось.

МАКС

И что говорят? Скоро включат?

ТАНЯ

Да кто ж его знает? Ничего не говорят.

МАКС

Да-а-а уж. Мало было печалей, так вырубили ещё и свет. Мне поговорить с тобой надо.

ТАНЯ

Ладно. Мы сейчас задачу допишем, зайду к тебе покурить.

МАКС

Так ночь уже на дворе. Какие задачи?

ТАНЯ

Ну а что делать? И так одни двойки. Да мало двойки, ещё и записей полный дневник. Грубит учителям, дерётся. Просто какой-то кошмар. Будет хоть до утра сидеть, пока не сделает уроки. Весь день проболтался. Чем занимался, непонятно. Пусть ночь сидит.

МАКС

Начинается ночь, и в Стране дураков закипает работа...

ТАНЯ

Ладно. Если спать не будешь полчаса, я зайду.

МАКС

Хорошо.

Макс на ощупь открывает дверь. Зажигает зажигалку.
В сумерках достаёт из посудного шкафа блюдце, наливает в него немного постного масла. Вытаскивает из выдвижного ящика буфета комок ваты. Отрывает от него несколько волокон и скручивает кончик. Опускает вату в масло, вытащив скрученный конец, и поджигает этот фитиль. Получается что-то подобное масляной лампе. Фитиль разгорается, наполняя кухню слабым жёлтым светом. В кухню без стука заходит соседка.

ТАНЯ

(Садится за стол напротив Макса.) Что, засветил лучину?

МАКС

Это да. А что остаётся в Тёмном царстве?

Таня берёт из пачки на столе сигарету, прикуривает от фитиля, свет становится совсем тусклым, как бы противясь этому, потом разгорается снова, ещё ярче. Они смотрят на огонь. Пламя отражается, играя в огромных карих глазах Тани. Кажется, они светятся, как у кошки. Так тихо с ней Максу и уютно, как в сказке. Таня смотрит на его озабоченную физиономию. Ей становится жалко его. Он живёт в этой старой, тесной конуре. Что он видел в жизни?

Он вырос у неё на глазах. Такой же оболтус, как и её сын. У него долго болела мама. Её парализовало лет пять назад. Макс ухаживал сам за ней. Таксовал, чтоб заработать деньги. Кормил её сам, выносил из-под неё дерьмо. Обмывал её, делал массаж, колол уколы. Всё делал сам на последние копейки. Этот парень сделан из стали. И всё без ропота, без малейших жалоб. А когда мама умерла, не было денег даже на похороны, скинулись друзья и соседи, кто сколько может. Таня помогла ему приготовить поминки. Казалось бы, он должен был чувствовать облегчение, что мама отмучилась наконец. А он сидел и плакал тихо, как ребёнок. Таня знала, что он её любит давно. Но как можно было воспринимать серьёзно Макса? Это же Макс. Хулиган из нашего двора.

Таня думает: так хочется встретить принца. Все мы думаем о себе, что достойны участи лучшей, а между тем все принцы живут в книжках и телевизоре, а всё твоё находится с тобой. Макс смотрит в её глаза как заворожённый. Таня отвечает ему взглядом, и происходит чудо. Он как бы весь погружается в её печальные огромные глаза, как бы ныряет в них. Она тушит сигарету в пепельнице, подходит к нему и целует в губы. Макс весь размякает. Он теряет себя. Он расслабляет полностью губы и сосет её нежные, мягкие губки как сумасшедший. Он как бы сливается с ней в этом долгом и сладком поцелуе в одно целое. Его трясет от возбуждения. Макс сажает её на колени, начинает гладить её груди через халат. У неё сжимаются и торчат вверх соски. Макс проникает сквозь халат и очень медленно начинает гладить их, играть вокруг ореолов. Член его, как железный штырь, так упирается в джинсы, что кажется, ещё немного – и он просто выстрелит из ширинки, как «першинг». Макс гладит Таню между ног через трусики. Потом просовывает ладонь под резинку. Таня останавливает рукой его руку. И резко встает.

МАКС

Почему?

ТАНЯ

(Улыбаясь, садится на свой стул.) Нельзя.

МАКС

Как нельзя?! Ты что. Как я спать буду? Меня сейчас всего через член выпрыснет.

ТАНЯ

(Закуривает сигарету, сверкая длинными ногтями.) Нельзя, Макс. Сейчас нельзя. Придётся подождать.

МАКС

Почему?

ТАНЯ

Потому что я в таком положении. Не понимаешь?

МАКС

Танюша. Милая...

ТАНЯ

Месячные у меня... Всё тебе расскажи.

МАКС

Да ерунда. Меня это не смущает...

ТАНЯ

Меня смущает. Самой противно...

Макс тяжело вздыхает.

ТАНЯ

Ты что мне хотел сказать?

МАКС

А-а-а-а. (Спохватившись, немного успокоившись, закуривает.) Да появился тут человек такой. Странный. Можно сказать, богатый покровитель.

ТАНЯ

Ну.

МАКС

Ну. Я оказал ему услугу. И он меня хочет отблагодарить. Короче, можно жизнь изменить нам. Попытаться...

ТАНЯ

(Внимательно смотрит на него, глубоко затягивается дымом и эротично выпускает струйки через ноздри.) Ну говори, говори...

МАКС

Тема такая: он денег даст на радиоканал. Сделаем радиостанцию. Но не простую, а что-то типа канала «Культура». Литературные чтения. Твой именно профиль. Должно пойти на ура. Тема вообще непрохваченная.

ТАНЯ

Ну, не знаю. Попробуй. Всё лучше, чем на скорой ездить.

МАКС

Он попросил записать, что-то наподобие пробной трансляции. Ну как звучать будет. Хочет послушать.

ТАНЯ

А я чем тебе помогу?

МАКС

Ну ты ж уроки ведёшь. Сам Бог велел. Наговори что-нибудь на диктофон в телефоне. Я ему дам послушать. Чем чёрт не шутит?! Вдруг попрёт.

ТАНЯ

Да ты себе представляешь урок? Это же балаган. Шум, крики. Не получится. Могу попробовать что-то почитать, если время будет.

МАКС

Желательно это сделать быстрее.

ТАНЯ

Ладно, попробую. (Встаёт.) Пойду я к своему оболтусу. Заставила его стих учить.

МАКС

А у тебя диктофон есть?

ТАНЯ

Есть в телефоне. У меня хорошая трубка, в ней всё есть. Спокойной ночи. (Подходит к двери.)

Макс бросается к ней и жадно впивается губами в губы. Таня отстраняется. Целует его в щёку.

ТАНЯ

Не надо. Не возбуждайся зря. Приятных снов.

МАКС

Спокойной ночи.

Таня входит тихо к себе в дом, проходит на кухню. К ней спиной за столом, заваленным учебниками, сидит взъерошенный мальчик. На столе горит свеча в подсвечнике, она освещает лежащую перед ним книгу. Мальчик упоённо гоняет по столу большого таракана. Он подставляет спичку, не давая таракану ползти вперёд, когда тот отворачивается и бежит в другую сторону, снова преграждает спичкой ему дорогу. Он полностью поглощён этим занятием. Таня наблюдает за этим из-за спины сына. И что-то неуловимое вдруг накатывает на неё. Она чувствует, что так сильно любит этого бесшабашного мальчишку. Своего сына. Свою кровиночку. Что нет в мире никого дороже для неё. У неё сжимается сердце от жалости к нему. Что он видит, бедный? Плохая дешёвая китайская одежда с распродаж. Плохая, скудная еда. Она одна растит его. Брать деньги у мужа унизительно. Приходится экономить каждую копейку. Только и думать о том, что купить и приготовить из продуктов подешевле для сына. Зарплата учителя мизерная. И как она ни экономит, все равно постоянные долги, потому что коммунальные платежи почти такие же, как и её зарплата. Свет, газ... Проклятое болото жадности хозяев страны, в котором просто тонет оскорблённый и униженный народ.
Безысходность. «Бедный мой мальчик. Он хуже всех в классе одет, ему стыдно. Поэтому и дерётся, и грубит. Должен же он как-то самоутверждаться. Что-то настроение у меня сегодня слезливое», – думает Таня. Она хочет подойти к сыну и сильно прижать его к груди, но делает над собой усилие и не даёт взять верх чувствам. Она подходит к нему и даёт ему легкий ласковый подзатыльник. Мальчик, испуганно встрепенувшись, оборачивается. Таня ловким движением смахивает со стола таракана в ладонь. Открывает форточку и выбрасывает его за окно в темноту.

ТАНЯ

Ладно. Хватит. Убирай учебники.

Мальчик начинает складывать книги. Таня вдруг понимает, что она совсем не воспитывает сына. Она понимает, что с ним нужно дружить и жить его маленькими проблемами. Она понимает простую вещь: если читать не свои книги, к литературе выработается стойкое отвращение. «Какой там Пушкин, Лермонтов? Разве это будет интересно моему плохишу?»

ТАНЯ

Брось это всё. Завтра утром соберёшь учебники. Пойдём спать. Я тебе почитаю на ночь книгу.

Сын удивлённо смотрит на неё. Проходит в свою маленькую комнатку. Раздевается и ложится на застеленный постелью диван. Таня подходит со свечой к старому книжному шкафу. Этот шкаф с книгами принадлежал ещё её родителям. Раньше люди собирали книги. Как это было давно... Она вытаскивает книгу и идёт в комнату сына. Таня ставит свечу на подлокотник дивана, включает диктофон в смартфоне, кладёт его рядом со свечкой, садится на стул в изголовье и открывает книгу.

ТАНЯ

Марк Твен. «Приключения Тома Сойера».

Утро следующего дня. Макс звонит Виктору.

МАКС

Привет, Витёк! Живой?

ВИКТОР

Ты сломал мне три ребра...

МАКС

Ну извини, брат... Старался. И что теперь делать?

ВИКТОР

Да ничего. Перевязку тугую делать месяц. Хожу, обмотался простыней... Дышать больно.

МАКС

Пройдёт, братан. Главное – отошёл. Я пересрал – пиздец. Думал, убил тебя...

ВИКТОР

Не дождётесь.

МАКС

Базара нет.

Раннее утро. Подъём на тюрьме. Открывается транзитная хата. Сергей, как и большинство здесь, не сомкнул за ночь глаз. Всех выводят и ведут в баню. Баня – просторное помещение с бетонными небольшими блоками посередине вместо лежаков. По потолку тянутся ржавые железные трубы. Все раздеваются, входят в баню. В трубах на потолке пробиты отверстия. Включается вода, из отверстий начинают бить сильные струи. Все ведут себя по-разному. Кто-то тщательно моется, используя шампунь и мыло, кто-то только слегка умывается, кто-то даже успевает побриться. Всё купание занимает не более получаса. Зеки снова одеваются, их уводят обратно в транзитку и оттуда сразу начинают выводить по трое, распределяя по камерам. Сергей попадает в камеру четыре-четыре. Она находится рядом, практически напротив транзитки, через коридор. Сергей переходит продол, открывают камеру, и входит туда с ещё одним заключённым из транзитной хаты. За ними закрываются запоры. Камера полна людей. Вся масса народа как бы надвигается на двери. Закрывает весь проход сплошной стеной. Может создаться впечатление, что зеки тут соскучились за общением и их гонит любопытство смотреть скорее, кого к ним завели. Но это далеко не так. В камере жизнь полностью отлажена. Всё работает автоматически, как единый механизм. Зеки толпятся у входа, чтоб специально создать затор на случай шмона. Если в камеру ринутся мусора, пока они преодолеют этот затор, братва будет иметь возможность спрятать или скинуть весь запрет. Запоры с лязгом закрываются. Толпа рассасывается. Новички уже не интересны никому. Сергей садится на край нар на проходе. Камера представляет из себя прямоугольное помещение с высоким потолком. На обшарпанных стенах нарисованы карандашом картины с мотивами блатных наколок. Распятья, мадонны, оскалы львов. «Бардак» – это полуголая женщина блядского вида в окружении карт, бутылок вина, шприцев и веток конопли. Эта картинка называется – то, что нас губит. От дверей до окна идёт довольно широкий проход. В нём могут разминуться трое человек. Посередине прохода стоит квадратная массивная бетонная колонна. Видимо, она тут служит для прочности конструкции. Она подпирает потолок. По краям прохода тянутся двухъярусные нары. Расстояние между ними не более метра. Нары завешаны грязными простынями. Все кровати заняты, на них вповалку спят зеки, некоторые вдвоём спиной друг к другу на одной постели. Камера рассчитана человек на восемьдесят. В ней находится вдвое, если не втрое больше людей. Те, кто не спят, сидят рядами на кроватях или слоняются по проходу. Слева от двери находится длинный деревянный стол с двумя лавками по бокам. Над столом углом тянутся две полки. На них аккуратно стоят стопками сложенные одна в одну железные миски и кружки. Напротив обеденного стола, через проход стоит другой стол, поменьше, тоже с лавками по бокам. На нём стоят шахматы и нарды. Это стол для игры. Никто сейчас не играет. За игорным столом просто сидят несколько зеков и курят. В конце прохода большое окно без стёкол, с двойной толстой решёткой. Перед окном стоит старый телевизор, он работает на полную громкость, настроенный на музыкальный канал. Перед телевизором несколько молодых зеков любуются на певичек и комментируют друг другу поющих блядей. Справа от телевизора располагаются на двух нижних и верхних кроватях пидорасы. Это место обиженных. За петухами находится широкая железная раковина, над ней торчит кран. Под раковиной – коробки для мусора. Здесь это называется «баян». Сразу за раковиной на небольшом бетонном постаменте – напольный унитаз. Это параша. Она занавешена плотными одеялами. На одеяло впереди прицеплена картонка от сигаретной пачки. Кто хочет попасть в туалет, должен стукнуть туда. Если параша свободна, он заходит, а если нет, из-за занавески кричат: «Расход». Напротив параши через проход у окна – блатной куток. Две кровати занимают смотрящий за хатой и особо приближённые к нему блатные зеки. Между его кроватью и окном стоят несколько высоких плотных плюшевых подушек, положенные одна на другую в виде пуфиков. Блатота здесь круглосуточно кублится, чифирит, курит, употребляет алкоголь и наркотики, если таковые заходят в хату. В камере идёт непрерывный движняк. Практически все молодые зеки задействованы в общую деятельность. Часть из них растягивают через всю камеру нитки, закрепляя их за решётки окна и натягивая вдоль верхних ярусов нар. Они расплетают свитера на нитки. Потом соединяют эти нитки вместе и закручивают, вращая вокруг оси, прикрепив на концы грузики. Они очень ловко управляются. Нитки сплетаются в жгуты, которые, в свою очередь, сплетают в тонкие верёвки. Верёвки в тюрьме очень нужны. Ими опутаны все корпуса, по ним тянут записки из окна в окно. Тюремные мульки. Или небольшие посылки. Это тюремная почта, как тут говорят, дорога. Также в камере пробиты в нескольких местах дыры в стенах. Эти отверстия называются «кабур». Они проделаны в тайных местах, обычно над полом и под потолком. Через них делают пробой по тюрьме. То есть кричат в соседние камеры, или передают что-то через эти отверстия. Администрация тюрьмы иногда заделывает их бетоном, но зекам хватает полдня, чтоб опять их проковырять мойками – лезвиями для бритья. У дверей у кормушки, небольшого оконца на двери со щеколдой, постоянно находится один молодой парень. Он стоит на атасе и наблюдает через открытую кормушку в двери за тем, что творится на общем проходе. Он постоянно громко кричит о том, что видит: бичпакет по лестнице, казачий развод и тому подобные маяки обозначают движение пищи, или охраны, или оперов за дверью камеры. Стоящие на атасе меняются. Остальная молодёжь задействована на тюремной почте. Это называется «стоять на дороге». Они носят туда-сюда пачками записки, свернутые фантиками. Пихают мульки то в окно, то в кабур, то смотрящему. Другие ведут реестр, пишут, кто какие записки куда перегонял. Хата гудит. Кто чифирит, кто жрёт на шконке, кто играет за столом, и абсолютно все беспрерывно курят. Все находятся в беспрерывном движении. Смотрящий за хатой – Гия. Это плотный, коренастый грузин лет сорока пяти. Он чисто выбрит, аккуратно причёсан. И имеет вальяжный, довольно солидный, чуть ли не интеллигентный вид. Гия делает знак Сергею подойти. Сергей протискивается по продолу, забитому тасующимися зеками, к блатному кутку. Гия сидит на подушке, пьёт из кружки чифир.

ГИЯ

Садись. (Сергей садится напротив.) Чиф будешь? (Протягивает кружку.)

СЕРГЕЙ

Не хочу. Спасибо.

ГИЯ

Ты кто по жизни?

СЕРГЕЙ

Вор.

ГИЯ

Чиво?

СЕРГЕЙ

Ну по жизни воровством живу...

ГИЯ

Фух-х! Бля, напугал меня. Вор! И в хату вошёл – не представился... Ты под дурака не коси. Крадун ты максимум, а не вор. Не гони беса.

СЕРГЕЙ

Шучу я... так.

ГИЯ

Со мной не надо. (Закуривает длинную сигарету, протягивает Сергею пачку.)

СЕРГЕЙ

Не курю.

ГИЯ

Тут все курят. Тюрьма. Там, на камазе, общаковое курево. На колонне прибита коробка, бери, кури, сколько хочешь. Правда «Прима», «Астра». Если захочешь фильтровую, ко мне подойди. Раньше сидел уже?

СЕРГЕЙ

Бывало. В Германии, Австрии сидел...

ГИЯ

Ты в русских тюрьмах сидел?

СЕРГЕЙ

Не доводилось.

ГИЯ

Тогда так. Камера забита. Свободных шконок нету. Сам видишь, спят по очереди. С мужиками договорись, чтоб прикемарить. Видишь, что творится, спят все по очереди. Хата тут непростая. Тут котёл у нас. Общак. Мусора, бляди, специально сюда народ пихают. В нашем корпусе есть вообще полупустые хаты. Они, бляди, сюда всех трамбуют спецом... поднимают давление.

СЕРГЕЙ

Разберусь.

ГИЯ

Ну что. Там – стол, здесь – это дубок называется. Подойди туда, там камазист-повар. Его Саша зовут. Санёк. Он всё расскажет, что как. Миску бери только с нижней полки, на верхней трогать посуду нельзя, там шныревское. Похавал – подходишь к раковине, с мылом моешь тарелку, ложку, кружку. Чтоб проблем не было. Тут половина с гепатитом, с тубиком. Саша расскажет. Вон параша, сам видишь. Захочешь по-большому погадить, делаешь так. На раковине пузырёк, привязанный к крану. Втыкаешь его в слив. И набираешь полную раковину воды. Из неё слив в унитаз идёт – труба-гофра. Посрал, выходишь, пузырёк вытаскиваешь, всё смывается. В хате есть пидарасы. (Кивает на верхние нары напротив, там сидят трое совсем юных парней. Они молча наблюдают за происходящим в хате с верхнего яруса, как в театре.) К ним не подходи, законтачишься. Я вообще запретил их ебать. В хате котёл, чтоб не дай Бог не зафарчмачили. Там за одного базар был. Он чистый пидар. Второй, тот, симпатичный, с наколками модными, тот ко мне сам подошёл, рассказал всё, как заехал. Опустили его по беспределу. Не повезло. Но хули делать?! А тот, патлатый, просто чёрт. Стал тут рассказывать, как он пизду лизать обожает. Короче, загнали его, блядину, к петухам. Так всё в общих чертах. Осматривайся. Меньше пизди, больше слушай. За статью не спрашиваю. Тут всё по-честному. Стукачей сами давим. Иди пока. Если какие вопросы, подходи, не стесняйся.

Сергей встаёт.

ГИЯ

Так, а что крадёшь-то?

СЕРГЕЙ

Банки молочу.

ГИЯ

Да ладно?!

СЕРГЕЙ

В натуре. Хули мелочиться?!

ГИЯ

Как так банки, ты кидаешь? Что ты гонишь?

СЕРГЕЙ

Что такого? С карт кредитных деньги снимаю, со счетов списываю... Программист я. Хакер.

ГИЯ

А-а... Это дело хорошее. Поговорим позже. Ночью чуть посвободнее будет. Я давно хотел такими темами заняться.

СЕРГЕЙ

На, возьми. (Протягивает две сигареты.)

ГИЯ

Зачем это?

СЕРГЕЙ

В них деньги забиты. Распотроши... Возьми на общее.

ГИЯ

А-а-а. Хорошо. Если в чём потребность будет, подходи, не стесняйся.

У дверей начинается движение. Повар Саша принимает вёдра с завтраком и буханки хлеба. Начинается завтрак. Зеки подходят по несколько человек, садятся за стол. Едят, встают, идут мыть посуду, на их место садятся следующие. Саша-повар всем наливает чай из большой кастрюли и накладывает в миски пайку поварёшкой из ведра. Посередине стола стоит большая миска, туда Саша режет кусочками хлеб заточкой. В камере обычно несколько заточек: у повара, у смотрящего и так, на всякий случай. Это заточенные, как бритва, о бетонный пол обломки стальной ложки. В окнах нет стёкол для безопасности. Чтоб зеки не набросились на охрану с осколками. И зимой приходится окна заклеивать целлофановыми пакетами. Вся ирония в том, что стёкол нет, а заточек полно. Сергей садится за стол среди других зеков. Он изрядно проголодался за ночь. Саша ему наваливает в миску еду из ведра.

САША

Сегодня уха. Хавайте, зеки!

Сергей смотрит на то, что ему наложили в миску. Это каша из мелких рыб типа кильки. Практически нет бульона, немного чёрной жижи. Видимо, рыбу и не думали мыть. Сергей ест кусок хлеба, пьёт чай, который, по сути, просто вода, чуть подкрашенная заваркой. Он не притрагивается к пайке. Встаёт, несёт её в туалет. Выбрасывает в очко всё из тарелки, выскребая ложкой. Моет в раковине с мылом миску ложку и кружку, приносит их обратно и ставит на нижнюю полку над столом. Завтрак продолжается ещё некоторое время, потом шныри забирают посуду. Многие питаются сами. Делают бутерброды с колбасой и салом. И едят, сгрудившись кучками в занавешенных кубриках на кроватях. В закутке у Гии постоянно трутся трое. Один – загорелый мужик лет шестидесяти, раздетый по пояс, с воровскими звёздами под ключицами. Двое других – молодые парни. Один – явно не русский, огненно-рыжий, с волосатой грудью, выглядывающей из расстёгнутого спортивного костюма. Другой – высокий, худой парень в майке-алкоголичке и чёрной кепке, надвинутой на глаза. Они тоже, видимо, мутят харч. Достают из-под шконки старую электрическую печку, ставят на неё сковородку, чистят картошку, режут сало и поджаривают их вместе. Оттуда тянется вкусный жареный аромат.

ГИЯ

(Встаёт, находит глазами повара, громко кричит.) Саша! Принеси нам хлеба!

Саша несёт им буханку хлеба.

Приём пищи заканчивается. Камера приходит в свой обычный рутинный движняк. Сергей видит, как Гия занимает место посередине продола, за его спиной стоят двое молодых парней, с кем он тасуется у своей кровати.

ГИЯ

Так! Меня слушайте! Сюда всё собрались.

Зеки начинают обступать его. Стоят и сидят вокруг. Некоторые приподнимаются на локтях и наблюдают со второго яруса нар. Все замолкают, внимательно смотрят.

ГИЯ

Так, разбудите всех, кто спит.

Некоторое время расталкивают спящих.

ГИЯ

У нас в хате начались гнилые движения. Кто такой Шмаль? Шмаль кто здесь?

ПАРЕНЬ В КЕПКЕ

(Говорит Гие на ухо.) Шмель.

ГИЯ

Шмель кто?

К нему из толпы подходит тщедушный, взъерошенный, небритый парень с подлым выражением глаз.

ГИЯ

Ты Шмель?

ШМЕЛЬ

Я.

ГИЯ

(Разворачивает свёрнутую фантиком записку.) Ты писал это?

ШМЕЛЬ

Я.

ГИЯ

Ты пишешь, что хочешь поменять одеяло на таблетки, в соседнюю хату. Ты понимаешь, что ты, сука, делаешь?! (Повышает голос.)

ШМЕЛЬ

А чё?

ГИЯ

Че! (Бьёт его сильно наотмашь. Из разбитой губы Шмеля сочится кровь.) Ты, хуйло ебанное, тут движения барыжные устраиваешь? Чё! Бля! Гнида бестолковая. Мне из-за тебя вопросы задают: что за хуйня у тебя в хате. Ты, ишак, если не соображаешь ни хуя, подойди ко мне спроси, что тут можно, что не можно. Или ты барыга? Сам тут решаешь, что можно? Так?

ШМЕЛЬ

(Вытирает кровь, чуть не плачет.) Нет.

ГИЯ

Что – нет? (Бьёт ещё сильнее пощёчину, у Шмеля аж откидывается голова, он изо рта выплёвывает выбитый зуб, Гия смотрит на него с ненавистью.) Мразь! Вы что скажете? (Обращается к окружающим, все молчат.) Что молчите, как бараны? По хуй вам барыжные движения? Что пятно на нашу хату, по хуй всем? (Угрожающе кричит.)

САША

Барыжничать нельзя...

ГИЯ

(Пинает Шмеля ногой.) Пошёл отсюда. Не попадайся мне больше на глаза. Всём тут ясно? (Все неловко молчат.) За кого узнаю какой косяк, убью на месте сразу.

Гия с блатными возвращается в свой угол, все медленно расходятся. Сергей видит свободную кровать на втором ярусе по соседству с нарами Гии. Это третье место от них. Рядом две верхние кровати завалены большими коробками. На свободной постели тоже лежит коробка. Сергей убирает её на соседнюю постель. Ставит на другие коробки и одним ловким движением заскакивает махом на нары. Гия встаёт.

ГИЯ

Ты какого хуя туда полез?

СЕРГЕЙ

Спать хочу. Шконка свободная.

ГИЯ

Тут общак лежит. Что, не видишь?

СЕРГЕЙ

Ну тут одна коробка лежала... Я её убрал туда. (Показывает на соседнюю постель.)

Гия зло зыркает на него опухшими от недосыпа глазами и, не найдя, что ответить, снова садится к себе в угол.

Сергей ложится одетым на голый матрац. Он закрывает глаза, некоторое время прислушивается к монотонному гулу камеры. И в один миг проваливается в сон.

Гарик подъезжает на чёрном «мазерати» к воротам следственного изолятора. Высокий бетонный забор с большими железными воротами. У забора – большая стоянка. На ней припарковано много машин. В заборе – калитка, за ней – двор и небольшое кирпичное строение. Это помещение, где принимают передачи. Деловито толпятся люди с сумками и пакетами. Во дворе – шум непрерывного галдежа. Стоянка расположена слева от ворот, а справа – большой продовольственный магазин. Гарик наблюдает за происходящим из затонированной машины. Не проходит и минуты, как на парковку приезжает чёрный «мерседес» «S» класса. Из него выходит с блестящим кожаным портфелем и дымящейся сигаретой в зубах адвокат. Гарик выходит из машины, адвокат тут же подходит к нему. Они молча пожимают руки. Адвокат рассматривает машину Гарика.

АДВОКАТ

(Открывает переднюю дверь, заглядывает в салон.) Дайте же полюбуюсь вашим нарядным авто. (Восхищенно рассматривает машину.) Триста шестьдесят на спидометре. Это что, реально?

ГАРИК

Если написано, значит реально. Я на таких скоростях не езжу.

АДВОКАТ

Ну, на заборе «хуй» написано... а там дрова.

Адвокат обходит машину. Смотрит вид сзади, потом заходит спереди, замечает вмятое крыло.

АДВОКАТ

Что, пристроил уже? Такую красоту...

ГАРИК

Да по фигу. На ход езды не влияет...

АДВОКАТ

Сколько же стоит такая тачка?

ГАРИК

Не знаю даже. Я её не покупал. Думаю, миллионов десять.

АДВОКАТ

И на хуй она за такие бабки нужна?! Для понтов разве что... А так, по России-матушке ехать, вдруг наебнётся что, хуй где это подчинят. Все детали эксклюзивные. Только выкинуть и забыть. Называется – поиметь геморрой за собственные гроши.

ГАРИК

Ну что сказать?.. Автомобили как женщины. Можно всю жизнь драть колхозниц, до той поры, пока не попробовал изысканной дамы. С этого момента будешь стремиться только к таким.

АДВОКАТ

(Тяжело вздыхает, щелчком выстреливает окурок.) Согласен... Я звонил насчёт нашего разговора Хозяину. Он готов встретиться. Только подождать немного надо. Он сейчас бедолаг на этап отправит. Минут сорок. Может, час. Давай в машину сядем.

Гарик открывает двери «мазерати».

АДВОКАТ

Да не. Пойдём в «мерса». Там места больше. И у меня есть чудесная вещь там.

ГАРИК

Какая?

АДВОКАТ

Турка портативная. От прикуривателя работает. Я тебе сварю кофе настоящий.

Они садятся в «мерседес». Адвокат достаёт из ящичка в подлокотнике баночку с молотым кофе, насыпает маленькой серебряной ложечкой в турку две ложки и втыкает её в гнездо прикуривателя. Заводит машину.

ГАРИК

А зачем заводишься?

АДВОКАТ

А не работает у него прикуриватель с выключенным двигателем. И кондюк, опять же! Жара...

ГАРИК

(Проводит бережно ладонью по кожаной обивке парприза.) Хорошая машина.

АДВОКАТ

Да. Намного лучше твоей, хоть и дешевле в разы. «Мерс» есть «мерс». Он, конечно, прост, как табуретка, без понтов лишних, но он практичнее намного. Все запчасти есть везде. Да и вообще, по большому счёту, он неубиваемый. Не всё коту масленица. Бывает, нахлобучивает нужда. На ровном месте.
А на этой тачке на колёсах будешь всегда. Я, бывало, тысяч по шестьдесят не менял в нём масла и фильтры. Только доливал. И ничего, он пёр безропотно. И если даже что-то ломается, всё равно, бедняга, скрипит, стучит, но едет... «Мерс» как танк немецкий. Машина на все случаи жизни.

ГАРИК

Не буду спорить. «Мерседес» – машина хорошая, даже очень. Она надёжная, крепкая, вот только... есть небольшая проблема с ней. Она, как бы это сказать, скучная, что ли...

АДВОКАТ

Ну да... Есть такое. «Мерс», конечно, скучен... Ну а с другой стороны, хули веселиться?

ГАРИК

(Усмехается.) И то верно. Сердце глупых – в доме смеха, сердце мудрых – в доме слёз...

АДВОКАТ

Скучная... Хуйня это всё. Капризы. Не всегда всё хорошо. Бывает не до радостей... Лучше брать такую машину, которая ездить будет до упора без вложений. Хорошие времена сменяются плохими, причём плохие не заставляют себя долго ждать, в отличие от хороших.

ГАРИК

Таково есть свойство перемен.

АДВОКАТ

Вот именно.

ГАРИК

А ты, как истинный адвокат, даже плохие времена пытаешься пережить с комфортом.

АДВОКАТ

Ну а почему нет?

Кофе сварен. Адвокат разливает его в пластиковые одноразовые кружечки. Закуривает.

ГАРИК

Такая ситуация была со мной когда-то... Всё кончилось нехорошо.

АДВОКАТ

Какая ситуация?

ГАРИК

А вот так же давным-давно. Ждал у тюрьмы встречи со смотрящим... Правда, это была не тюрьма, а колония. Строгий режим...

АДВОКАТ

Расскажи.

ГАРИК

Лет так тридцать назад. Или около того. Схлестнулся случайно я с одним человеком. Что-то нужно было мне от него. Какая-то помощь по бизнесу. Этот тип был непрост. Он только что откинулся с «Белого лебедя». И прибыл в наш город с Соликамска. У него при себе была записка. Малява на местную зону смотрящему. А может, не малява, может, просто базар к нему. Ну, короче, попросил он меня съездить на зону. Не вопрос. Посёлок прямо за городом, за рекой. Прыгнули в тачку. И мы уже там. Посёлок маленький. Одна зона и всё. Немного домов вокруг. Видно, жители остались только те, которые тут ещё испокон веков жили, ещё до постройки зоны. Подъехали мы к КПП. Попутчика моего звали Лёня. Пошёл Лёня к ментам. Перетёр. Приходит, говорит: подождать надо. До одиннадцати. Стемнеет – выведут смотрящего. Время раннее. Только начало вечереть. В город ехать смысла нет. Прикинули хуй к носу. Решили вмазать, пока суть да дело. Там один магазин. Не магазин даже, а киоск был. Берём там две бутылки водки ноль семь. Тогда ещё водка такая была иностранная. Серебристая этикетка и на ней чёрные череп и кости. Мы называли её «черная смерть». Берём мы эти два огнетушителя. Закуски какой-то, чуть ли не конфет карамелек. Времена голодные. Жратвы в стране нет вообще. И бутылку воды газированной сладкой. Короче, отъехали к реке. На берегу накрыли поляну на капоте. И так весело и быстро выжрали мы полтора литра водяры из пластиковых стаканчиков. Выжрали – сидим, курим. И Лёня говорит: «А дай-ка, брат, мне проехать на машине. Восемь лет сидел. От звонка до звонка. Может, и ездить разучился». Не хотел я ему руль давать. Но отказать невозможно. Просит. Авторитет... то-сё... Короче, сел он за руль. Поехали.
А дорога одна – вокруг зоны. Дали круг. Потом второй. Стемнело.
А всё ж режимный объект. И мусора там ночью дежурили. ГАИ. Проехали мы мимо них. Они нам на хвост сели. Включили сирену. Догоняют, орут: «Остановитесь, стрелять будем!» Ну, думаю, вот он, пиздец. Лёня, мудак этот ёбанный, выключил фары и газ до пола. Летим в темноте. Хули понту, свернуть-то некуда. Смотрю, вылетаем мы прямо к въезду в зону. И несёмся прямо в КПП. Там рядом домик какой-то кирпичный без окон. Подстанция или что-то типа этого техническое. На него летим. Кричу: «Тормози!» И по хую. Только стену кирпичную, вижу, как фонарь освещает. Как в замедленном кино. Я ручник дёрнул. Но на такой скорости он оторвался просто. Даже без щелчка. Просто ручка поднялась, как вообще ни к чему не креплённая. Думаю, конец. Только успел в торпеду двумя руками упереться. И удар такой дикий. Меня с кресла вниз моментом сдуло. Под панелью приборов – место небольшое, куда ноги ставить. Меня туда сложило, как в спичечную коробку. Боль дикая. Спину заклинило. Я со скрипом, с хрустом как-то распрямился, вылез оттуда. И первые минуты от боли просто выл. Чуть отпустило. Смотрю, ментов вокруг куча. И гаишники, и с КПП прибежали дежурные. Все суетятся, вокруг бегают с фонарями. Машина пробила стену и наполовину въехала в эту трансформаторную. Капота нет. Он весь сплющился, как морда пекинеса. Вижу, Лёня башкой стекло пробил. Стекло лобовое треснуло всё. Оно расслоилось на такие пластинки стёкол. И эти осколки торчат у Лёни прямо из глаз, и кровь льётся по ним. Полный ужас. Не хочу такого больше увидеть. Гаишники видят – такая хуйня. Думают, на фиг нам эти проблемы, берут и тупо уезжают.
А что делать? Мы хуй знает где. Ни людей, ни зверей. Лёню в больничку надо. Телефонов не было тогда. Скорую не вызвать. И сколько ехать она будет? Он без сознания. Сжалились менты с зоны. Дали микроавтобус древний. На нём ещё, наверное, в эпоху сталинизма ездили. Сначала набросились на меня. Кто стену чинить будет? Как так? Потом видят, беда какая, вошли в положение. Короче, довезли нас в больничку в городе. Там Лёню оставил и больше не видел его.

АДВОКАТ

А почему?

ГАРИК

В жизни мало того, что ты можешь сделать для себя полезного. Но одно сделать точно в твоих силах...

АДВОКАТ

Что?

ГАРИК

Постараться не общаться с дураками. Все проблемы в конечном итоге от них.

АДВОКАТ

Ну да... А тачку потом сделал? Или убилась?

ГАРИК

Тачку? Я вообще бросил её. Думал, возникну – менты доебутся, стену чинить. А я тогда пустой был совсем. Ни денег, ни перспектив. Думаю, хуй с ней. Бог дал – Бог взял. Хорошо, что живой. Так прошла неделя. И нашёл меня мужик какой-то местный. Видно, по номерам пробил, кто хозяин. Адрес узнал. Приехал ко мне. Предложил купить её как есть. Правда, за шапку сухарей. Ну хоть что-то... Вот такая история.

Они видят, как медленно отъезжают тяжёлые железные ворота тюрьмы. Из них быстро выезжает полицейская машина, за ней автозак. У адвоката звонит телефон. Проходит всего один звонок. Адвокат смотрит на определившийся номер.

АДВОКАТ

Ну, всё. Погнали.

Они выходят из машины, подходят к воротам тюрьмы. Ворота автоматически отъезжают в сторону, но не полностью, оставляя узкую щель. Адвокат протискивается в неё боком, за ним – Гарик. Они входят на КПП. Офицер вежливо здоровается с адвокатом, как со старым знакомым, и проводит их к кабинету начальника тюрьмы.

Кабинет начальника тюрьмы. Хозяин сидит за большим столом. Перед ним открыт большой ноутбук. Начальник медленно курит, смотрит на экран. Он виртуально играет шахматную партию. В кабинет заходит адвокат, с ним солидный мужчина в сером костюме и чёрной рубашке, ворот которой расстёгнут, видна массивная золотая цепь под горло, на правом безымянном пальце – крупный перстень. Начальник поднимает на них глаза. Встаёт из-за стола, протягивает руку.

АДВОКАТ

Здравствуйте, Павел Андреевич. (Пожимает руку.)

ГАРИК

Здравствуйте... Михаил.

ХОЗЯИН

Здравствуйте, здравствуйте. Всё неймётся вам. Всё суетитесь... (Садится обратно за стол.)

К большому столу Хозяина перпендикулярно поставлен приставной столик со стульями по бокам. Гарик и адвокат садятся на них. Адвокат наклоняется через стол в сторону Хозяина, тихо говорит.

АДВОКАТ

У Михаила есть вопрос к вам...

ГАРИК

Конфиденциальный... (Обращается к адвокату.) Оставь нас на пять минут.

Адвокат переглядывается с Хозяином и выходит из кабинета. Гарик и Хозяин выжидающе смотрят молча друг на друга. Гарик оглядывается вокруг. Говорит тихо.

ГАРИК

Тут прослушки нет?...

Хозяин ухмыляется. Выходит из-за стола. В углу кабинета стоит большой горшок с ветвистым папоротником. Рядом –
кожаный диван, напротив – два кресла, между ними – стеклянный журнальный столик, на котором стоит пепельница и лежит пульт от телевизора. У стены стоит большая плазменная панель телевизора. Хозяин разваливается на диване, закуривает и включает телевизор.

ХОЗЯИН

Иди сюда. (Показывает рукой на место рядом на диване и делает большую громкость на телевизоре. Гарик садится рядом.) Говори.

ГАРИК

(Говорит на ухо.) К вам человек заехал вчера. По запросу Интерпола. Доронин.

ХОЗЯИН

Ну.

ГАРИК

Мне надо, чтоб он отсюда свалил.

ХОЗЯИН

(Удивлённо смотрит на Гарика.) Каким образом?!

ГАРИК

Ну, вам виднее... В мои времена... иногда бывало, заколбасят человека в камере, скажем, ночью. И всю ночь пилят его на кусочки, режут, кости дробят, ломают череп. Всей камерой трудятся. И весь этот фарш спускают в парашу. Полы моют. И пиздец. Утром нет человека на проверке. Как ушёл, когда? Хуй знает. Потом разбираются... по показаниям свидетелей, по останкам костей, заводят дело уголовное. А что? Преступники все. Хули взять с них? Всё бывает. А человека нет. А он так же может и уйти, а списать на мокруху... (Хозяин смотрит на него округлившимися от удивления глазами.)

ХОЗЯИН

Ты что, ёбнулся? Какие, на хуй, преступники? Какое, на хуй, уйти?! Двадцать первый век. Камеры везде. Микрофоны. Если есть возможность, по суду решайте, как положено... я только по режиму помочь могу...

ГАРИК

По суду долго и без гарантии. Надо сейчас решить...

Хозяин закрывает ладонями уши, вскакивает.

ХОЗЯИН

Так. Всё. Не хочу слышать эту хуйню. Я вообще обязан сообщить об этом в собственную безопасность. Так что... давай вали отсюда. Пока отпускаю.

Гарик потерянно встаёт. Подходит к двери и стоит в замешательстве.

ХОЗЯИН

У вас есть адвокат. С ним обсуждайте все вопросы...

ГАРИК

Я понял. (Выходит в дверь.)

Гарик и адвокат молча выходят из тюрьмы, садятся в машину адвоката. Адвокат закуривает, открывает окно.

АДВОКАТ

Ну, что, допизделись?

ГАРИК

Выгнал меня. Я так понял, мне с тобой вопрос решать надо. Что-то ведётся он... как девочка.

АДВОКАТ

Это он так сказал?

ГАРИК

Ну да. Так и сказал: решай с адвокатом.

АДВОКАТ

(Задумчиво затягивается дымом.) А что за вопрос?

ГАРИК

Человека надо с тюрьмы выцепить. Срочно.

АДВОКАТ

Ну а он тебе как поможет?

ГАРИК

Надо ему съебаться дать. Я так понял, проблема решаема. Вопрос цены.

АДВОКАТ

Я не понял. Это что, побег, что ли?

ГАРИК

Да. Побег – идеально.

АДВОКАТ

Да ты гонишь. Кто на это пойдёт? Ему потом что, самому садиться? Это ж всё копать будут – пиздец как...

ГАРИК

Всё он может. Поговори с ним... Пока копать будут, можно и свалить подальше... и там купить себе свою тюрьму...

АДВОКАТ

Мы вообще о каких цифрах речь ведём?

ГАРИК

Пойдём. (Выходит из машины.)

Они подходят к машине Гарика. Гарик открывает багажник. Виден голубой плед в белую клетку. Гарик поднимает угол пледа, под ним видно, что багажник полностью набит пачками швейцарских франков. Адвокат завороженно смотрит на деньги. Берёт одну пачку, проводит пальцем по кромке, перелистывая купюры. Кидает её обратно.

АДВОКАТ

Я понял... Жди меня здесь.

Гарик закрывает багажник, садится в свою машину. Адвокат заходит обратно в тюрьму.

Кабинет начальника тюрьмы. Входит возбуждённый адвокат. Хозяин поднимает глаза от партии на дисплее ноутбука.

АДВОКАТ

Ну так как?.. Есть варианты?

Хозяин молча выкладывает перед ним пару листков бумаги с текстом, сцепленных степлером. Адвокат читает документ. Это решение суда от вчерашнего дня в отношении некоего Козловского о замене ему меры пресечения ареста подпиской о невыезде. Адвокат вопросительно смотрит на Хозяина.

АДВОКАТ

(Кладёт документ на стол.) И что?

ХОЗЯИН

Пойдём-ка пройдёмся по двору.

Они выходят во двор, закуривают.

ХОЗЯИН

Твоему клиенту крупно повезло. Он как, вообще? Состоятельный?

АДВОКАТ

Более чем...

ХОЗЯИН

Ввел тебя в курс, о чём идёт речь?

АДВОКАТ

Ну да... в общих чертах...

ХОЗЯИН

Короче. Повезло ему крупно. Можно сказать, фартануло. Сегодня прямо все звёзды сошлись... (Затягивается сигаретой, на секунду глаза его останавливаются, он замолкает, как бы задумываясь.)

АДВОКАТ

Так что? Делаем вещи?

ХОЗЯИН

Он сколько готов заплатить за то, что хочет?

АДВОКАТ

Да до хуя! Не один лимон баксов. Я так понял, прямо сейчас денег даст.

ХОЗЯИН

Это очень хорошо. (Затягивается, раздумывает.) Видишь ли... меня с работы выпиздили...

АДВОКАТ

Это как? Когда?

ХОЗЯИН

Рапорт подписать заставили вчера. Завтра сдаю дела. Отправили на пенсию... за всё хорошее. Место освободить надо. Ёбанному начальству хочется пристроить зятька. Приехал в наш город... ублюдок. Тварь чванливая, молокосос. Сдаю дела с завтрашнего дня... Ну да хуй с ним. Будем надеяться, что всё к лучшему. Короче, человек, за кого этот Миша хлопочет, заехал вчера вечером. Утром его кинули в камеру сорок четвёртую. Это котёл. Общак тюрьмы. Мы туда всех мало-мальски упакованных кидаем. А позавчера туда заехал Козловский. Понимаешь, к чему клоню?

АДВОКАТ

Понимаю. Ченьдж сделаем?

ХОЗЯИН

Вот именно. Только сам же я это не проверну. Давай бери со своим клиентом с Горохом свиданку. Добазарься – как что. Я глаза на всё закрою.

АДВОКАТ

Так это... сейчас прямо можно зайти на тюрьму?

ХОЗЯИН

Конечно. Когда же ещё?! Будем ковать железо, не отходя от кассы... Иди оформляй свидание. Козловский выходит завтра после завтрака. И... аккуратнее. Чтоб не было лишнего звона... И смотри, чтоб этот Миша не оказался засланным казачком. Мне под дембель такие проблемы в хуй не упирались... Чтоб подставы не было. Проверь его.

АДВОКАТ

Понятно, понятно... Всё красиво сделаю.

Гарик сидит в машине около часа. У него звонит телефон. Это Макс.

МАКС

Здравствуйте, дядя Миша.

ГАРИК

Привет, Максим.

МАКС

Вам удобно говорить?

ГАРИК

Ну, давай поговорим.

МАКС

Я сделал то, о чём мы говорили.

ГАРИК

Что именно?

МАКС

Ну, про канал разговаривали... радио... Я записал пробный текст.

ГАРИК

А-а-а. Хорошо.

МАКС

А как передать вам флеху?

ГАРИК

Я занят немного сейчас. Знаешь что, жди меня там, где пили вчера. Я, как освобожусь, подъеду туда позавтракать. Там со скольки это всё работать начинает?

МАКС

С одиннадцати. Да можно и раньше. Они приготовят что-нибудь, своих не выгонят. Там вообще-то круглые сутки кто-то есть.

ГАРИК

Вот и хорошо. Там и жди.

Ворота тюрьмы опять приходят в движение, отъезжают слегка, оставляя щель. В неё с большим трудом протискивается адвокат. Гарик думает, что расстояние прохода делают всё меньше и меньше и, не ровён час, включат механизм и раздавят адвоката воротами тюрьмы, как мерзкую юридическую жабу. Адвокат подходит к окну. Гарик опускает стекло.

ГАРИК

Ну и... Переговоры прошли плодотворно?

АДВОКАТ

За мной ехай.

Уходит в свою машину и резко срывается с места. Гарик заводит мотор и едет за автомобилем адвоката, едва успевая вписываться в резкие повороты. Они подъезжают к кольцу перекрёстка. Адвокат делает по нему три круга, прежде чем выехать на нужную улицу. Гарик понимает, что адвокат проверяет, есть ли за ними слежка. Наконец, адвокат паркуется у банного комплекса. Входит внутрь. Гарик идёт за ним.

Просторное фойе, отделанное зелёной плиткой под малахит. Большие зеркала в золочёных рамах. Сбоку стойки ресепшен стоят велюровые диваны. За стойкой пожилая миловидная женщина в брючном костюме и белой блузке.

АДМИНИСТРАТОР

Доброе утро! Вы сегодня прям рано!

АДВОКАТ

А чё тянуть с полезным делом?! Сауна свободна?

АДМИНИСТРАТОР

Конечно, свободна. Ещё все залы пустые. Какой снимете?

АДВОКАТ

По барабану. Небольшой. Любой. Давайте греческий.

АДМИНИСТРАТОР

Там бассейн маленький.

АДВОКАТ

Нам хватит.

АДМИНИСТРАТОР

Вы вдвоём будете?

АДВОКАТ

Вдвоём.

АДМИНИСТРАТОР

Выпивку, закуски? Девочек надо? Массажик...

АДВОКАТ

Ничего не надо. Мы сменили ориентацию... Дайте нам зал на час. Или на полчаса – можно?

АДМИНИСТРАТОР

Да нет, ребята... (Разочарованно.) Как на полчаса? Потом всё равно убирать. Менять простыни...

АДВОКАТ

Ладно, на час. Сколько?

АДМИНИСТРАТОР

Тысячу.

Адвокат достаёт из бумажника купюру, кладёт на стойку.

АДВОКАТ

Мы пошли?

АДМИНИСТРАТОР

(Выходит из-за стойки.) Пойдёмте, проведу вас.

Администратор запускает их в греческий зал. Он отделан античными колоннами, статуями. Стены задрапированы.

ГАРИК

Красиво.

АДМИНИСТРАТОР

Стараемся. Так, тапочки – под вешалкой. Простыни – в тумбочке. Ну, вы всё знаете. Там – посуда, там – парилка. Телевизор работает, пульт – на столе. Вот кнопка. (Показывает на кнопку на стене.) Если что понадобится, меня вызывайте.

АДВОКАТ

Хорошо-хорошо. Разберёмся.

Администратор уходит. Адвокат быстро раздевается в предбаннике. Остаётся голым, надевает тапочки и выходит в боковой зал с бассейном. На стене над бассейном – барельеф: античная женская голова. Это фонтан. Изо рта женщины течёт струя. Гарик заглядывает в зал. Адвокат медленно спускается по лестнице в бассейн, ежась от холодной воды. Он аккуратно становится на дно тонкими кривыми ножками, медленно погружая в воду жирное белое пузо.

АДВОКАТ

Чё стоишь? Время – деньги. Лезь сюда.

ГАРИК

Да ну, в пизду! (Подходит к бассейну.)

АДВОКАТ

Лезь-лезь. Я по-другому базарить не буду. Раздевайся и лезь. Чтоб не было сюрпризов. Вдруг на тебе жучки... микрофоны...

Гарик идёт в предбанник раздевается и с разбегу высоко прыгает в бассейн, поджав к животу ноги. Он плюхается бомбочкой, поднимая столб воды. Адвоката с головой накрывает потоком брызг. Он недовольно вытирает лицо ладонью.

АДВОКАТ

Ну что за приколы?! Блин. Как ребёнок...

ГАРИК

Рассказывай.

АДВОКАТ

Короче, так. Завтра выйдет твой человек днём вместо другого человека. Всё утёрто. Только так... Забрал его, увёз, и на этом всё. Растворились оба. Чтоб никогда негде больше не всплыл этот хуй... Хорошо?

ГАРИК

Да без базара! Вот видишь! Можете же, когда хотите...

АДВОКАТ

Это просто так ситуация повернулась. Детали не буду рассказывать, они тебе на хуй не нужны. Теперь по сути: сколько?

ГАРИК

Ну-у-у... сотку дам.

АДВОКАТ

Ты чё, охуел?! Не шути со мной.

ГАРИК

А что?! Соточка – деньги хорошие. (Задорно плавает вокруг адвоката.)

АДВОКАТ

Я за соточку из дома не выйду. Не еби мозги. У тебя полный багажник денег. И такая услуга слишком уж эксклюзивная... Людей задействовано немерено. Все долю хотят. Короче, говори реальные цифры. Или разошлись...

ГАРИК

(Усмехается.) Ладно, лимон дам. Франков. Это почти полтора долларов...

АДВОКАТ

Три.

ГАРИК

Не, три не могу. Полтора...

АДВОКАТ

Три. Или пошёл я.

ГАРИК

Ладно. Эх-х... Разорение.

АДВОКАТ

(Начинает вылазить по лестнице.) Тогда всё. Договорились. Пошли. А то я замёрз, как собака, тут.

Гарик вылезает за адвокатом. Они быстро одеваются.

АДВОКАТ

Сейчас бабки мне дашь. Завтра жди часов с девяти у ворот... ...и чтоб никому... и увози его сразу.

ГАРИК

Ты погоди. А если вы меня кинете? Денег дам. Сумма-то! Конкретная... Потом с кого спрашивать?

АДВОКАТ

Мужик, сумма солидная. Такими деньгами не шутят. Если что не так, за такие бабки не только меня, полтюрьмы завалить можно... Короче. Или так, или никак!

ГАРИК

Ну... ладно.

Дом Виктора. Виктор лежит в просторной гостиной на старом диване. Его торс туго перетянут простынёй. Жена ушла на работу. Виктор в благодушном настроении позволил детям не пойти в школу по поводу своей болезни, и радостные дети визжат и скачут, бегая друг за другом по всем комнатам. Так они бесятся уже не один час. Виктор им не препятствует, он задумчиво курит лёжа, положив пепельницу на живот и прислушиваясь к телевизору. Только что ему позвонил Гурий и выговаривал за то, что он не забрал его утром из дома. Виктор набрал на телефоне номер Макса.

ВИКТОР

Ты где?

МАКС

Я? ...В «Курень» еду.

ВИКТОР

Ты за мной заедь.

МАКС

Отдыхай, братан. Вчера чуть не крякнул. Сам же говоришь: рёбра сломали...

ВИКТОР

Да какой хуй отдыхать! Машину забрать надо. Забыл, где её оставили? Мне с утра уже Гурий весь мозг вынес...

МАКС

Ладно, заеду за тобой.

«Девятка» Макса заезжает во двор, где оставлена машина Виктора. Машина стоит посередине двора без колёс, аккуратно поставленная на столбики из кирпичей. Макс и Виктор выходят из машины, поражённые, молча обходят машину Виктора.

ВИКТОР

Ну не ёб твою мать! Ну как, блядь, это возможно? Ну ёбанная в рот страна! Ни хуя оставить нельзя больше чем на секунду.

Макс начинает истерически хохотать. Виктор от неожиданности вздрагивает и, ошарашенный, смотрит на Макса.

ВИКТОР

Хули ты ржёшь?! Это ж пиздец! Меня Гурий с говном съест...

МАКС

Ха-ха-ха... Ха-ха-ха... Бля-я! (Аж завывает от хохота.) Ни хуя, блядь! Позаботились! Ха-ха-ха... Это ж они... Ха-ха-ха... Кирпичи... Ха-ха-ха... Бля! Привезли с собой в багажнике кирпичи. Подставили. Ха-ха-ха... Всё так аккуратненько! Пиздец! Ха-ха. Извини, братан! Ха-ха... В натуре. Что не смеётесь? Не смешно? Это Россия... Ха-ха... О-о-ой-й-й... Бля... Фух... Так и умереть можно от смеха. Ого... (Переводит дух.) Какие, бля, крадуны у нас заботливые...

Ресторан «Курень». В беседке за столиком сидят Гарик, Макс и Виктор. Ресторан только открылся. Они сидят за большим столом, смотрят на панель телевизора на стене. Начинается новостной блок.

МАКС

Тихо. Давайте новости посмотрим.

ВИКТОР

Какие там новости?! Хуйня одна голимая...

МАКС

Тихо.

Все уставились в экран. Новостной блок начинается погаными новостями из Америки, затем следуют ещё более поганые новости из Украины, и завершается парой прекрасных положительных событий в нашей стране.

ВИКТОР

Тьфу, блядь! (Сплёвывает воздухом.) Как смотреть эту хуйню фальшивую. Всё ложь. Сплошная брехня...

МАКС

Ты не понимаешь. Абсолютная ложь невозможна. Всегда можно понять всё между строк.

ВИКТОР

Хули тут понимать? Чистая шняга! Народ скоро голодать начнёт, а они нас лечат хуйнёй. Как хуёво в Хохляндии. Какая мерзкая Америка. Внимание отвлекают. Ты тоже ведёшься на промывку мозгов.

МАКС

Да заебал ты. Я просто понять хочу, разобраться, что дальше будет.

ГАРИК

Перемены. Что ж ещё?..

МАКС

Это понятно. Какие перемены? Вариантов вырисовывается два. Или американцы тупые, ну тупы-ы-ые, как говорил Задорнов, Царство ему Небесное. (Крестится.) Или же, наоборот, они слишком умны и строят из себя дураков.

ВИКТОР

Ты про что, Макс?

МАКС

Ну вот они хуёвничают явно. Санкции, хуянции... Чего добиваются, понятно. Хотят у нас власть снести. Но разве они не понимают, что эта власть, конечно, антинародная, но такая же, как и у них. У нас же всё так же, как в Америке. Калька. Им-то сам Бог велел договариваться. И наши лохи будут, счастливые, им в рот заглядывать. Они что, не соображают, какой это кайф –
договариваться. Снесут, дебилы, власть. Придёт-то власть на смену народная. И такая, которая уже с ними договариваться и не подумает. И при таком интеллектуальном потенциале, как у наших людей, при таких ресурсах новая власть просто размажет их по поверхности. И не будет никакой Америки. Они не понимают этого? Или жаба душит, что перед ними в пояс не загибаются? Им это надо? Или же тут тонкий расчёт. Заговор. И всё это – постановка для лохов театральная. Сами как бы конфликтуют, борются, а на деле – заодно с нашими правителями, хотят разрушить и подчинить страну. Понимаешь?

ВИКТОР

Ну а разница какая тебе? Что от тебя-то зависит?

МАКС

В том-то и дело, что разница большая. Или свои силы порядок наведут, или устроят управляемый хаос и придут порядок наводить чужие. Понимаешь, в чём разница?

ВИКТОР

Нам, Петровым, по хуЮ! Кто б ни пришёл, сразу побежим проситься в полицаи! Врагов-то до хуя!

Все начинают смеяться.

ВИКТОР

А вообще, почему два варианта? Хрена ты умничаешь?! Вариантов – море. От эпидемий и стихийных бедствий – до высадки инопланетян. Все под Богом ходим. А самое вероятное – это то, что власть просто укрепится сильнее от такого прессинга. Действие рождает противодействие. Закрутят гайки сильнее. Придушат окончательно. Диктатура и так далее... Включат режим осаждённой крепости. И будем так скрипеть тихой сапой, как при сталинизме.

МАКС

Да нет, Витёк! Власть укрепляется только за счёт народной поддержки. По-другому никак. Этот процесс взаимный. Народу становится лучше – власть себя чувствует лучше. А для этого надо для народа хоть что-то делать. По-другому не получится. А без поддержки она обречена. Не спасёт её ни диктатура, ни тирания, ни прочая деспотия.

ГАРИК

Ты прямо философ, Макс. Раздумываешь над такой ерундой. Всё ж предельно ясно.

МАКС

Ясно что?

ГАРИК

Ну, например, ясно, что тупые хозяева Америки. Высокомерные, чванливые и деревянные.

МАКС

Почему так думаешь?

ГАРИК

Потому что мудрый старается окружить себя добром. Он излучает помощь и сочувствие. Дурак же сеет зло вокруг себя. Из эгоизма.

МАКС

Тогда, значит, наша возьмёт?

ГАРИК

Ничего это не значит. Виктор-то прав. Ход перемен не определён. Слишком много влияющих факторов...

МАКС

Но при таких-то раскладах власть не может остаться прежняя. Её падение – вопрос времени.

ГАРИК

Ну почему же? Она-то, власть нынешняя, остаться может легко. Есть только одно но...

ВИКТОР

Какое?

ГАРИК

Ну... Народу, по большому счёту, без разницы, кто управляет страной. Ему главное – видеть перемены к лучшему. А то, что натворили уже руководители, может списаться без всякой расплаты при одном условии...

ВИКТОР

Каком?

ГАРИК

Народ наш, да и вообще все народы всех стран, в своей подавляющей массе жалостливые. Они любят и умеют прощать. Поганой власти, чтоб удержаться у руля, достаточно просто покаяться и сделать работу над ошибками.

ВИКТОР

Покаяться! (Усмехается.) Кому на хуй нужны их фальшивые покаяния?!

ГАРИК

Фальшивые – никому. Тут всё проще гораздо. Для того, чтоб покаяться, нужно сначала раскаяться. Одно без другого не бывает. А просто каяться власть предержащим никогда не позволит гордыня. Она у них слишком велика. Так что искреннее раскаяние ведёт к покаянию. Искреннее покаяние заслуживает прощения. В награду за прощение власть исправляет ошибки. Такова естественная гармония перемен. Перемены неизбежны. Если они идут другим путём, то это всегда месть, возмездие и кара. Сейчас все почти на пределе. Для восстания народа не хватает только вожака. Отвага заразительна. Для поднятия боевого духа племени достаточно одного отважного вождя. Сам народ труслив, инертен, пассивен. Но его загнали в угол. Дальше – разруха и голод. Всё начнётся, когда появится лидер, готовый на всё.

ВИКТОР

Не будет здесь ничего хорошего уже никогда.

МАКС

Да будет, будет, Витёк.

ВИКТОР

Будет, когда нас не будет... Эта территория проклята. Уже лет тридцать проклята совсем. Так погибают империи. Когда власть перестаёт о народе думать совсем. Вот Рим Великий. Почему так долго держался? Потому что бесплатной была в городе вода, бесплатно раздавали хлеб всем гражданам. Мало ли у кого какая ситуация, но от голода никто не умирал в империи. Конечно, власть – патриции – имели всё, но и для народа делалось хоть что-то. И за эту жалкую пайку люди шли на смерть во благо империи, во благо своей страны. Они знали, что их государство хоть что-то даёт им. Хоть самую малость, но все же даёт. А не отнимает, как сейчас, последнее... Или взять Советский Союз, сталинизм – зло... Но вода была даром, электричество тоже почти даром, талоны на питание – бесплатно. Всё скудно было, но даром. Это давала гражданам страна. Как строгая и скупая мама. И вот власть в стране взяли обманом бесы. Именно бесы. Власть сейчас в стране уже не мать, она злая мачеха, которая хочет сжить со свету побыстрее своих граждан, как чужих, нелюбимых детей. Тридцать лет почти тут правят бесы. В стране уже не то что нет ни одного бесплатного крана с водой, в стране нет тридцать лет ни одного бесплатного сортира в городах. Тут не то что карточки бесплатные на еду дадут, как бы не так, тут забирают последнее. Заплати за то, что ты тут родился, налоги, пошлины, акцизы. Бесы! Все ресурсы захапала кучка бесов. Обложилась полицией, отгородилась от народа армией. Воякам подгоняют щедрые подачки и ментам, чтоб гнобили и умерщвляли народ. Это конец. Всё уже понятно с проклятым государством.

В беседку шумно вваливаются Гурий, Артур и Семён. Они подходят к сидящим.

ГУРИЙ

Опа! Ни хуя себе! Какие люди?! Виктóр, а куда ты пропал? Работа стала по хуй? Ты с ними больше не общаешься? Где машина? Что за дела?

Виктор, замешкавшись, встаёт.

ГУРИЙ

Здорова. (Протягивает ему руку, Виктор здоровается.)

ВИКТОР

Да... Вот... Человеку помочь надо было...

ГУРИЙ

(Смотрит на Гарика.) Человеку надо помогать... (Гарик кивает ему, Гурий протягивает руку.) Гурий Михайлович.

ГАРИК

(Приподнимается, пожимает ему руку.) Михаил... Гурьевич.

ГУРИЙ

Да ладно?!

ГАРИК

(Улыбается.) Ну.

Все весело здороваются. Только с Максом, сидящим на дальнем углу стола, просто раскланиваются без рукопожатий. Пришедшие падают за тот же стол напротив уже сидящих.

К ним подходит смурной, озабоченный официант.

ОФИЦИАНТ

(Раскладывает на столе салфетки, протягивает меню, достаёт блокнот и ручку.) Что заказывать будете?

ГУРИЙ

Водки быстро принеси. Пока не началось... А закажем потом.

АРТУР

Да ты чё?! Гурий! Какая водка с утра?

ГУРИЙ

(Вопросительно смотрит.) Так, а что пить будем?

АРТУР

Ну давай хоть... коньяк, что ли... Всё благороднее.

Компания взрывается смехом.

ГУРИЙ

Давай коньяку бутылку. (Официанту)

АРТУР

Две. Неси две, людей до хуя.

ВИКТОР

Не-е-е... мы пить не будем.

ГУРИЙ

(Сидит напротив Гарика.) Ты как, Миша, ебанёшь с нами?..

ГАРИК

Коньяк – нет. Вина... можно красного сухого.

ГУРИЙ

Короче, какой коньяк есть?

ОФИЦИАНТ

Есть «Новокубанский», «Белый аист», есть «Арарат»...

ГУРИЙ

Вот. «Арарат» давай. Есть пять звёздочек, который сорок два оборота?

ОФИЦИАНТ

Только такой и есть.

ГУРИЙ

Неси две бутылки. Резко.

ОФИЦИАНТ

Ну, сейчас, приму заказ. (Поворачивается к Гарику.)

ГАРИК

Да принеси им коньяка. Видишь, у мужчин душа горит с утра. Надо срочно тушить её спиртом. Мы потом закажем.

Официант уходит. В беседке выключается телевизор и включается музыка. Звучит песня Высоцкого «Банька». Официант приносит две бутылки коньяка, наливает рюмки Гурию, Семёну и Артуру. Они чокаются и быстро выпивают.

АРТУР

(Опрокидывает рюмку, довольно крякает.) Ах-х-х! Хо-ор-р-рошо пошла...

ГУРИЙ

А когда она хуёво шла?!

СЕМЁН

(Выпивает, сразу наливает ещё рюмки.) С утра не выпил – день пропал!

ГУРИЙ

Не говори... (Смотрит на стоящего над столом официанта.) Закуску неси. (Официант задумался и смотрит, не слыша его, в одну точку, Гурий повышает голос.) Ты чё, родной?! На ходу спишь? Зажевать принеси чего-нибудь. (Официант задумчиво переводит на него взгляд.) И рубани на хуй музыку.

СЕМЁН

Пусть играет. Банька! Ты чё?! Это тема!

ГУРИЙ

Да пиздец. Разорвёт сейчас на хуй душу. Тем более по пьяни. Сейчас вспомнятся этапы, пересылки. Я такую музыку один слушаю. От неё плакать хочется. Рубани иди. (Официанту)

Официант уходит.

СЕМЁН

Пусть бы играла. Володя поднимает русский дух... Высоцкий!

АРТУР

Русский дух. Какой там русский дух! Он был еврейчик...

СЕМЁН

Да по хуй! Ты что, антисемит?

АРТУР

Я не антисемит. Просто эти гондоны мою страну разрушили. Убили её. Великий могучий Советский Союз.

СЕМЁН

Чем же они её разрушили?

АРТУР

Да всё пиздели. Диссиденты ёбанные. Всё им было не так. Вот, блядь, на Западе лучше! Вот и допизделись – рухнуло всё.

СЕМЁН

Ты с больной головы на здоровую. Они дело говорили. Коммуняки всё угробили сами. Прогнил режим.

АРТУР

Да ни хуя. Просто вешать надо было всех, кто не патриоты. И процветала бы страна.

ВИКТОР

Ни хуя ты загнул! Патриоты! Это кто? Те, кто по телевизору жизни учат... как родину любить? Те, кто родину обокрал и ограбил и имеет за границей семьи, дворцы и яхты, валютные счета? Это этих ты имеешь в виду патриотов?

АРТУР

Не передёргивай, Виктóр! Это бляди. Их скоро казнить будут. Патриоты были простые советские люди. Кто пахал на благо страны. Кто войну выиграл.

МАКС

Войну, блядь! Наш город за полчаса немцы взяли. Все командиры, комиссары разбежались, как мыши, вместе с войсками.
И только дубинские бандиты отстреливались трое суток, держали район до последнего патрона. А как закончились патроны, бились ножами и топорами до последней капли крови. Маргиналы, блядь. Те, кто был для советской власти враг. Те, кем заселяли район, неблагополучный, чуждый элемент. Патриоты, блядь. Поэтому и применили у нас впервые душегубки в городе. Население ломали морально.

ГУРИЙ

Ну да! Расскажи... Нашёл Сталинград!

МАКС

А хули Сталинград?! Тут бы тоже был Сталинград, если б воевать чем было. В Сталинграде тоже не эвакуировали население. И частей военных в городе было – хуй да ни хуя. Немцы в город вошли, а взять не смогли. Потому что у них в городе был завод танковый. Работяги сами танки прямо с конвейера спускали, выгоняли с завода – и в бой. Насмерть стояли, пока войска на помощь перебрасывали, чтоб замкнуть кольцо вокруг немецкой группировки. Там, говорят, по улицам кровь текла по колено.

СЕМЁН

И то хуй его знает, если б не румыны на флангах стояли. Румыны вояки ни в пизду. Их смяли моментом. Котёл закрыли, и фрицам – пиздец!

ГУРИЙ

Хули вы путаете хуй с пальцем?! То ж за своё бились мужики. За кровное. За дома свои, за семьи, а не «за Родину, за Сталина». Берлин тоже миллионная почти группировка заебалась брать. Потери пиздец какие были. Немцы насмерть стояли. Костьми за каждый дом ложились. Это расклад совсем другой. Когда враг уже в доме твоём, тут всё кончено. О победе уже не думаешь. Думаешь только, как сдохнуть, чтоб с собой туда побольше душ забрать. Отчаяние. Страданули они там, в Берлине, сильнее нашего!

СЕМЁН

Бля, а кто им виноват? На хуя пришли сюда?

ГУРИЙ

Это дело тёмное. Они-то наши союзники были. Что-то не поделили вожди, вот и начался пиздорез.

СЕМЁН

Ну, они тут чёрное творили, сами виноваты.

ГУРИЙ

Творили... Это пропаганда. Зомбировали большинство народа. Втёрли им по ушам, что они высшая раса, а славяне –
низшая. Вот и вели они себя соответственно на захваченных территориях. Но это всё меркнет по сравнению с тем, когда к ним в страну от нас пришла армия мстителей. Вот это была жесть.

АРТУР

Я не понял. Ты что, фашистов жалеешь, Гурий?

ГУРИЙ

По хуй мне. А вообще пацифист. (Опрокидывает рюмку.) Лишь бы не было войны... (Кидает в рот ломтик бастурмы, жуёт.)

АРТУР

Всех выебем, кто сунется. Я патриот конкретный. Пора всех в стойло загонять, а то забыли уже, бляди, как хозяйские носки пахнут.

МАКС

Не патриот ты, а урод. Знаю я таких тварей. Мой дед дошел до Праги. Командир миномётной роты. Он много мне чего порассказал о войне. Они не были герои. Простые мужики русские. И никто не хотел умирать, никто не хотел воевать. Патриоты были сзади, в войсках НКВД. С мордами шесть на семь. Отожранные на пайке усиленной, в заградотрядах. Те, которые из пулемётов в спину мочили наш несчастный народ. Гнали в атаку, твари. Хули дед... Я после армейки в инструментальном цехе ишачил на автобазе. Мой начальник прошёл войну. Мы с ним не одно ведро самогона выжрали. Он порассказал, как там всё было. Матери детей прятали. НКВДешники по улицам шныряли. Военкомовские хватали всех, кто до полутора метров вырос. По хуй сколько лет. И под ружье. А нам втирали –
сын полка. Всё пиздёж. Его загребли воевать в штурмовую бригаду. Начальника моего. Тупо поймали ребёнка на улице. Выдали форму, автомат. Воюй, солдат. Говорит: как через линию фронта летим в самолёте, пилот манёвры делает, чтоб с зениток не подбили. Все малолетки по всему самолёту летали. А как выбрасывали, то ветром несёт хуй знает куда с парашютом. Вес-то бараний, меньше пятидесяти кило. Ему тогда пятнадцать лет было только! Взрослели быстро. Да хули там, пришла война – взрослели сразу... Вот кто, сука, войну выиграл. Говорил, проблем было только оружие отбить у немцев. Наши ППШа – говно конкретное. Их постоянно клинило. Прикладом об землю ёбнешь – и опять стреляет. И патронов давали поштучно. А Эм-40 немецкий – вещь! С ним все и воевали почти. И патронов валом. Эшелон под откос пустят, там патронов без счёта – вагоны насыпом. Стреляй – не хочу. Говорит, под конец пригнали на Голубую линию. И пиздец! Там наши стояли. Русские. Власовцы. Предатели типа. Они отошли к Чёрному морю – и всё. Немцы своих эвакуировали, а их бросили. Мясо. Сзади – вода, впереди – смерть. Окопались они и стояли там насмерть. Брат против брата. Вот тебе и гражданская война. Перерывы в обстрелах делали. Граммофон заведут – все песни русские, свои. Переговариваются: ты откуда, ты откуда? Все местные почти. Как там Мыкола, а как там Петро? Кто убит, кто ранен? Попиздят, отведут душу – и снова стена огня. Пленных не брали. Уничтожили всех... Вот тебе и патриоты, бля. Сам, что пиздишь, не знаешь.

АРТУР

Ты что развонялся, мудак?

МАКС

(Встаёт.) А ну пойдём выйдем. Патриот. Натяну тебе глаз на жопу.

Артур нерешительно сидит. Встаёт Гурий.

ГУРИЙ

Ты что разошёлся, Максим. Тебе что, вчера ебать не дали?

Макс с чувством досады садится молча. Все начинают смеяться.

СЕМЁН

Точно, не дали ебать ему! Ты угадал!

ГАРИК

Это что, из-за Высоцкого такой сыр-бор?

АРТУР

Высоцкий, не Высоцкий... всё жиды мутят. От них одна беда!

СЕМЁН

Что ты хуйню несёшь? (Наливает коньяк.) Что, бля, до хуя русский? Вова гений был. Гений. Он перед смертью написал: «Песни, что для вас сложил, переживут века». Он когда умер, прошло лет пять, и я думал: нет, ошибся он. Не будут слушать больше его песни. Всё забываться стало. А как прошло лет десять, я понял другое, что ошибся я. Песни его переживут тысячелетия.

ГУРИЙ

Хватил ты, бля, Сэмэн! Тысячелетия... Да, может, через такое время и языка-то русского не останется.

МАКС

Останется. А если не останется, то песни Вовы будут жить. Как не осталось на земле латыни, а тексты, на ней написанные, вечны.

ГУРИЙ

Та то латынь, Вася! Изящная словесность. А у нас всё: казе-базе… бля буду, на хуй!

СЕМЁН

(Смеётся.) У нас просто латынь такая. А национализм свой, Артурик, закопай подальше на хуй. Пока проблем не нажил. Сейчас уже не разобрать, каких кровей у кого намешано. Все нации нужны, все нации важны.

ВИКТОР

В натуре по хуй. Пушкин был арап. Ему на смену пришёл Лермонтов. Лермонтов был шотландец. Так же и в наш век. На смену Высоцкому пришёл Розенбаум. И пишет вещи не менее пронзительные. Два еврея. Как так получается, что, живя на этой территории, душою русскими становятся все.

ГАРИК

Русский, украинец, француз, чеченец, даг... узбек – это просто слова. Они не имеют к нам никакого отношения, потому что все мы просто люди.

МАКС

Точно говоришь, дядя Миша.

АРТУР

Да вот и ни хуя. А как же религия? Она у каждой национальности разная.

ГАРИК

Это всё наносное. Религию придумали правители. Нечто, объединяющее народ. Чтоб легче было править. Она никогда не противоречит власти.

АРТУР

Как так? Правители... А пророки, писания?

ГАРИК

С пророками расклад такой: пророк не потому пророк, что говорит, как будет, а потому, что будет, как он говорит. Такие люди в наш мир приходили, не раз. Но к религии они никакого отношения не имели. Это было уже другое, искусственное. Так сказать, больные интерпретации фанатиков. Всё – ложь. Просто коллаж из мифов и легенд. Нет документальных подтверждений. Нет ни одного письменного документа, написанного пророком. Ни одного. Всё вымысел.

ГУРИЙ

Да нет. Ты не прав, Миша. Религии говорят о Боге. А Бог есть.

ГАРИК

Бог есть. Это несомненный факт. Но Он не там, куда посылают приверженцы религий. Одни говорят: Бог такой, другие –
Он такой. Одни говорят: Он там, другие – Он вот там. Одни говорят: Он есть ничто, другие – Он есть всё... Всё ложь. На самом деле никакая религия человеку не нужна. Потому что Господь в душе каждого из нас и говорит с ним голосом совести. И только этому мы должны следовать.

Повисает пауза.

ГУРИЙ

Возможно. Но не всегда же получается поступить по совести. Бывают разные обстоятельства. И что, это против Господа, значит?

ГАРИК

Когда в душе начинает звучать голос совести, значит ты нуждаешься в Божьем руководстве. И, как поступить, только тебе решать. Ты можешь поступить, как велит тебе совесть, или, наоборот, не внять её голосу и поступить по-своему. С этого момента восприятие жизни изменится. Если ты поступишь вопреки своей совести, чувство сожаления с тобой будет всегда. Ты будешь жить и всегда о нём помнить. Если же ты поступишь, как велит тебе совесть, как бы это ни было трудно, но всё пройдёт, и останется только чувство удовлетворения. И оно будет с тобой всегда. Так что тебе решать, с каким чувством жить – с чувством сожаления или удовлетворения.

Приходит официант, достаёт молча блокнот из нагрудного кармана.

ОФИЦИАНТ

Вы хотели вина красного? (Гарику)

ГАРИК

Да, сухого. Какое есть самое дорогое?

АРТУР

Ни хуя себе! (Улыбается.) Дядя Миша. Гуляй, братва!

ОФИЦИАНТ

Есть бургундское. Но оно стоит пять тысяч... примерно.

ГАРИК

Прекрасно. Давай.

ОФИЦИАНТ

Что кушать будете?

ГАРИК

А что есть у вас? Такое фирменное. Чтоб кухню попробовать?

ГУРИЙ

Сковородку принеси ему. Да и нам всем тоже. Сковородку будете? (Оглядывает сидящих.)

СЕМЁН

Я буду. И закусить что-нибудь. Грибков маринованных, нарезку рыбную...

АРТУР

Да, закуску давай. Можно и мясной нарезки. Пока сковороду жарить будете. Бастурмы ещё нарежь, а то мало принёс... Гурий всю под шум прибоя выжрал!

ГУРИЙ

Хули ты пиздишь?! Недоделанный...

АРТУР

Шутю, шутю... Кушай на здоровье... (Обращается к официанту.) Зелень принеси, можно маслин... Ну как обычно, короче, давай принеси по мелочи... под коньяк на зуб кинуть.

ОФИЦИАНТ

(Поворачивается к Максу.) Вы что будете?

МАКС

Я есть не хочу. Мне чашку кофе натурального.

ОФИЦИАНТ

У нас кофемашина.

МАКС

Эспрессо тогда двойной. И сахар отдельно. А то вы сыплете много.

ОФИЦИАНТ

(Записывает.) Хорошо. (Поднимает глаза на Виктора.)

ВИКТОР

Мне чай завари зелёный... чайничек... с жасмином. И бутерброд с сыром... И всё.

ОФИЦИАНТ

Хорошо. (Прячет блокнот в карман.)

ГАРИК

А что в сковородке?

ОФИЦИАНТ

Там мясо. Свинина, картошечка, перчик, лучок, помидоры, зелень. Поджарка. Очень вкусно...

ГАРИК

Давай. Давай. Уже пошло слюноотделение... (Улыбается.)

Официант уходит. Гурий наполняет рюмки.

ГАРИК

Ну, давайте выпьем... За голос совести... в душе.

Все выпивают. Виктор нерешительно обращается к Гурию.

ВИКТОР

Слышь, Гурий, там это... с машины колёса спиздили...

ГУРИЙ

(Подавился от неожиданности маринованным грибком. Долго кашляет и сплёвывает на пол, свесившись со стула. Артур сильно лупасит его рукой по спине. Наконец Гурий откашливается, разгибается над столом, недовольно отводит руку Артура, говорит сипло.) Хватит... Разошёлся. Чево-чево, Виктóр? Колёса спиздили?

ВИКТОР

Да. Машина там стоит, где вчера бросили... без колёс.

ГУРИЙ

А вот на хуя, спрашивается, ты её вчера не забрал оттуда? Конечно, ночью всё могут спиздить. Как ещё вообще не угнали!

ВИКТОР

Да я... выпил. Вчера. Замотался за день, водки ёбнул. Думал, с утречка заберу...

ГУРИЙ

Я не знаю ни хуя. Твой косяк. Покупай теперь сам диски, колёса...

ВИКТОР

Денег нет.

АРТУР

(Понимающе кивает, разливает коньяк.) Денег нет...

СЕМЁН

(Сразу опрокидывает рюмку, не чокаясь, закусывает, грибком, говорит, жуя.) В натуре, пох чека!

ГУРИЙ

Заебали вы. Работнички. (Опрокидывает рюмку.) У меня тоже нет. Пох, в натуре, чека! Езжай, бля, в магазин, выбирай колёса... только недорогие. Бери у них счёт на оплату, отдай в бухгалтерию. Безналом оплатим.

ВИКТОР

Так это сколько по времени будет?! Она там стоит на кирпичах, бесхозная... Вообще разграбят.

ГУРИЙ

Да и хуй с ней. Я что могу? У меня на кармане штук десять. Что, последние отдать? Бери Артура, ехайте в банк, снимайте наличные...

АРТУР

Тока сначала пожрём. А то я знаю эту хуйню: закрутишься на весь день голодным.

ГУРИЙ

Ну да. Пожрёшь-попьёшь... в банке мычать будешь.

АРТУР

Бля, когда я мычал?.. Я ж не Сэмэн!

СЕМЁН

Та хули ты пиздишь?! Нашёл мычащего... Счас как дам больно...

Официант приносит сковородки, лаваш и ещё закуски. Семён наливает рюмку и торжественно встаёт.

СЕМЁН

Господа. Минуту внимания. Хочу задвинуть тост под горячее.

Гурий наливает всем коньяк, Гарик наливает себе полный бокал вина.

ГУРИЙ

Мы готовы, давай, Сеня, двигай...

СЕМЁН

(Стоит с полной рюмкой, промокает салфеткой рот.) Тост Джека Лондона! Вот мы вчера покатались на скорой с Максом. И я хорошо понял, как опасен может быть путь. (Все смеются.) Нет, кроме шуток. Путь так сильно зависит от кормчего... А у Макса сто процентов крыша едет – дом стоит...

ГУРИЙ

Шо, обосрался?

СЕМЁН

Он нас чуть не убил... За малым, обошлось. Так давайте же выпьем за тех, кто в пути! Даже вот так, как моряки. (Наклоняется вниз и лёгонько бьёт дном рюмки по полу.) Как по палубе. Чтоб всем всегда было семь футов под килЁм.

Гарик встаёт из-за стола, поднимает бокал.

ГАРИК

А ведь тост касается всех. В пути находимся мы все, несмотря на видимость покоя... Так что за нас в пути...

ГУРИЙ

Витиевато излагаешь... (Опрокидывает рюмку, накалывает маринованный грибок, закусывает.) Это в пути мы... с этого света на тот? (Отрыгивает, жует.) Ну пусть хоть под килЁм семь футов будет.

Виктор грустно наблюдает за возлияниями, его чай так и не подали.

ВИКТОР

Они тут совсем охуели. Завалили службу. Официант! (Кричит на весь зал.) Официа-а-ант! Бля! Где холуи все, сука?!

Очень медленно подходит недовольный официант.

ВИКТОР

Чай мой как? Заварился сильно? Или остыл уже?

ОФИЦИАНТ

Ой. Я забыл про чай...

ВИКТОР

Понятное дело. Вы тут совсем поохуели от безделья. Хуй с ним, с чаем. Проехали. Пивка принеси.

ГУРИЙ

Какое, на хуй, пивко, Виктóр?! Тебе машину забирать. Хочешь, чтоб менты права забрали?

ВИКТОР

А-а-а-а, бля. Я и забыл уже...

ГУРИЙ

Забыл. Хавайте по-быстренькому и пиздуйте за колёсами с Артуром. Пока сиденья из салона там ещё не спиздили.

ВИКТОР

(Официанту) Ладно, хуй с ним. Тогда чай. Неси чайник.

ОФИЦИАНТ

Хорошо. (Уходит.)

ГУРИЙ

(Кричит ему вдогонку.) Стой, Федя. (Официант подходит обратно.) Что-то мало романтизьму... У вас там вчера осетрина была заливная. Осталась ещё?

ОФИЦИАНТ

Есть пара-тройка порций ещё.

ГУРИЙ

Няси-и! (Обращается ко всем.) Ещё кто-то будет под коньяк?

АРТУР

Конечно, будет! Какой базар?! Неси и мне (кидает взгляд на Семёна, Семён жуёт и молча утвердительно кивает головой) и Сене... Я насчёт пожрать тут фору дам любому.

ОФИЦИАНТ

Хорошо. (Уходит.)

ВИКТОР

(Кричит ему вдогонку.) Чай! Чай! Вася, не забудь...

ГУРИЙ

(Кричит.) И хрен не забудь к осетрине...

АРТУР

(Орёт громче всех.) Коньяк! Бля! (Официант останавливается на входе на кухню.) Самое главное-то забыли. Неси нам ещё пару пузырей мигом.

МАКС

(Виктору) Он принесёт тебе чайничек...

ВИКТОР

А что?

МАКС

Да ничего. Нашёл на кого наезжать. Теперь он тебе туда нахаркает... а то и поссыт. (Смеётся.) С гарантией...

ВИКТОР

(Смотрит на него с сомнением.) Да ты охуел!

СИЗО. Сергей с трудом просыпается оттого, что его расталкивает молодой парень с бритой головой. Сергей, не понимая ничего, спросонок разглядывает парня. Это совсем мальчик с наивными светло-голубыми глазами.

БРИТЫЙ

Вставай, на прогулку пошли.

СЕРГЕЙ

Не хочу я. Спать хочу.

ГИЯ

(Выглядывает из-за дужки кровати. Видно, что это он сказал будить Сергея.) Вставай на прогулку. Все идут.

Сергей поднимается, протирает глаза, слезает с нар и медленно плетётся за выходящими из камеры зеками. Все выходят. В камере остаются только Гия, Саша-повар, пидарасы и ещё несколько пожилых мужчин. Зеков проводят по коридору и выводят в тюремный дворик. Это тоже камера, только без потолка. Вместо потолка – низкая двойная решётка, на ней – железная сетка, через которую видно небо. Охранники стоят у выхода. Зеки разбредаются по дворику. Закуривают, собираются маленькими группками. Кто ходит взад-вперёд, некоторые повисают на решётке и подтягиваются. Сергей тоже прыгает на решётку, повисает и подтягивается. Подтянуться полноценно невозможно, так как нельзя поднять за решётку голову. Сергей максимально отклоняет корпус назад, вытягивает шею и подтягивается до груди, максимально нагружая мышцы. Он подтягивается так двадцать раз, на двадцать первом его заклинивает, он не в силах согнуть ещё раз руки, спрыгивает на пол, встряхивает плечи и делает несколько резких ударов по воздуху, чтоб снять напряжение с мышц. К нему подходит парень в кепке из окружения Гии.

ПАРЕНЬ В КЕПКЕ

Спортсмен?

СЕРГЕЙ

(Переводит дух.) Да так... по мелочи...

ПАРЕНЬ В КЕПКЕ

(Протягивает руку.) Васёк. (На ребре ладони видна наколка «За ВДВ».)

СЕРГЕЙ

(Пожимает руку.) Серёга.

ВАСЁК

Ты тут как? До суда?

СЕРГЕЙ

Хуй знает. По беспределу закрыли... за косяк.

ВАСЁК

За косяк?

СЕРГЕЙ

Ну да, подкинули шмали... А ты как?

ВАСЁК

Я всё. Приплыл конкретно. Все суды-пересуды´ прошли... кассации, хуяции, апелляции... Этапа жду. На зону поеду.

СЕРГЕЙ

Надолго?

ВАСЁК

Червонец дали. Скостили немного... девять с половиной. Ну и тут уже девять месяцев... спишется полтора года. Честно говоря, заебался я тут. Хочу скорее в лагерь. Там хоть свободней движняк. Заебал крытый режим, пиздец. Я, как ты, был на воле накачанный. А сейчас как скелет. Тридцать килограмм кинул за девять месяцев. Ебанная крытка. Вроде и жру нормально – и худею. То ли атмосфера такая тут, то ли стены бетонные жизнь из тебя тянут. Сохнут тут все.

СЕРГЕЙ

По Гие не скажешь...

ВАСЁК

Он вообще толстый был. Тоже похудел. Он на тюрьме уже полтора года. Скоро тоже поедет на зону.

СЕРГЕЙ

А тебе за что червонец наболтали?

ВАСЁК

Та... по долгам работали. Я сам из Славянска. Поехали в Темрюк, там на зверей наехали. Забрали «ауди» новую и «тойоту». Они сразу к мусорам ломанулись. А строили из себя правильных. Чуть ли не блатных. Да хули взять с них... Звери! Короче, приняли, из города даже не выехали. Ну и... стали копать... Ещё несколько эпизодов. Вымогательство и прочая хрень.

СЕРГЕЙ

Так червонец до хуя всё равно. Никого не убили.

ВАСЁК

Да вот же! Никого не убили. А срок наболтали – пиздец! Групповая у нас. Доказали. ОПГ, короче, пришили. Нас четверо село по делу. Старшему четырнадцать дали. Мне – червонец. Остальным – пять, шесть. Ещё двое на воле – условняк дали. Бабки были у родственников. Связи. У меня ни денег, ни имущества. Короче, голимый, как церковная мышь. Хули делать... Буду сидеть...

СЕРГЕЙ

Хуевато.

Прогулка заканчивается. Всех загоняют в камеру. Вскоре приносят обед. Сергей садится и видит, какая баланда в ведре, просит насыпать сразу второго. Саша смешивает две разные каши из разных кастрюль и накладывает в миски.

САША

Хавайте, зеки.

Сергей съедает всю кашу с хлебом. Моет посуду, приносит к столу. Обед заканчивается, суета у стола затихает. Гия опять выходит к колонне продола.

ГИЯ

Похавали, зеки?

«Да», – кричат со всех сторон.

ГИЯ

Сюда собираемся. Есть вопрос. Спящих тоже будите.

Все опять собираются и внимательно смотрят на Гию.

ГИЯ

Есть базар важный. Надо всем совместно решить. Вот Саша хлеб получает и режет. (Саше) На хуя ты его режешь?

САША

Как на хуя? Так удобно. Как в столовой.

ГИЯ

Вы понимаете, что тюремная пайка – это святое. Каждый зек должен свою пайку получать. А так как понять? Кто много схавал, кто мало. Может, кому-то хочется взять свою пайку и одному на шконке скушать...

САША

Да хлеб остаётся постоянно... Вон полный пакет. Кто хочет, пусть подходит, берёт сколько нужно...

ГИЯ

Ты не врубаешься ни хуя? Говорю, пайку каждый свою отдельную получать должен. А ты мне – своё... Вообще заебал ты уже. Я тебя с кухни сниму. Ты сейчас зачем каши смешал?

САША

Ну а что?..

ГИЯ

Хули что?! Я специально у мусоров диету выбил. Рис. А ты смешал его с пшёнкой, испортил всё. Молчи лучше, пока не въебал тебе.

Саша отходит за спины зеков.

ГИЯ

Ну что, кто что скажет? Как с пайкой будем решать?

Все молчат.

СЕРГЕЙ

Да пусть режет. Так удобно. И вообще, претензий нет к Саше. Рис смешал, так хоть какой-то вкус появился и похавать больше стало.

Гия зло смотрит на него.

ГИЯ

Так что? Режем хлеб или по пайкам распределяем?

СТАРЫЙ ЗЕК

Можно и резать...

ГИЯ

Ну всё. Решили. Значит, режем. Чтоб потом базара не было. Вместе решили. Так?

Зеки загудели.

ГИЯ

Ну, всё. Значит, так.

ПАРЕНЬ НА АТАСЕ

(Кричит на всю камеру.) Доронин, Дмитриев, на выход.

Сергей подходит к выходу, туда же подходит и прибывший с ним в хату утром зек. Их выводят и ведут в медкабинет. Там уже находятся несколько зеков из других камер. У всех снимают отпечатки пальцев, берут кровь из вены, раздевают до брюк, описывают наколки, измеряют рост, вес и фотографируют. Всё это занимает не больше часа. Потом снова приводят в камеру. В камере очередной говнорез. Гия опять собрал всех. И проводит разборки. Как же упиваются властью нацмены... Сергей уже не может без отвращения ни видеть Гию, ни слышать. На этот раз вопрос решается такой: на полу продола валялась копейка. Один зек подобрал её и спросил, что с ней делать. Второй, совсем молодой парнишка, пошутил, что надо её дать на общее. Все посмеялись. И об этом узнал Гия. То ли услышал краем уха, то ли доложили ему. Короче, он опять качал. Говорил, что общее – это святое. И что над ним издеваться нельзя. Все угрюмо кивали. Парнишка, который посмел пошутить, стоял перед Гией с разбитым лицом и дрожащими губами. В душе у Сергея кипела ярость. Он понимал, что в хате беспредел. Что этот урод просто бьёт мужиков простых ни за что. Так самоутверждается. У Сергея возникло просто непреодолимое желание подойти сейчас к Гие и... как запиздячить ему хай-кик, так, чтобы голова с плеч упала и покатилась. Сергей с трудом сдержался. Хуй знает, что потом будет. По обитателям камеры видно, что поддержки от них не видать. А этот урод держится тут крепко. И вообще, кто за тюрьмой смотреть прикручен? Может, такой же конченый, если столько воли даёт этому мудаку... Или он об этом не знает. Да знает. Всё знает. Тут ни хуя не утаить. К счастью, Сергея привели к концу экзекуции. Разборки быстро заканчиваются. Жизнь в камере приходит в своё русло. Вечереет.
В хату заносят ужин. Сергей не идёт к столу. На душе гадко. Жрать не хочется вообще. Он подходит к окну. Становится к нему спиной. Берётся за решётку вытянутыми руками и поднимает ноги, качает пресс. Рядом с ним угол Гии. Там мутят чифир и бутерброды двое молодых – Васёк и рыжий кавказец. Васёк подходит к Сергею.

ВАСЁК

Не делай этого, братан.

СЕРГЕЙ

(Опускается на пол.) Почему?

ВАСЁК

Тут нельзя. Никаких спортивных упражнений. Ни в коем случае. Тубик подхватишь. Проверено уже. Выйдешь на зону –
там качайся. Или на прогулке можно. А тут дышать нечем. Камера забита. Половина с тубиком. Так ты глубже дышишь, когда качаешься, вентиляция лёгких сильная идёт, или может иммунитет слабее от нагрузок. Питание хуёвое, витаминов нет. Точно не знаю причины, но нельзя тут спорта... Короче, не качайся. Заболеешь.

СЕРГЕЙ

Хорошо.

Он отходит и садится на продоле на торец кровати. К нему подходит Васёк с кружкой чифира и двумя бутербродами из хлебных горбушек с салом с мясной прослойкой. Протягивает Сергею один.

ВАСЁК

Угощайся.

СЕРГЕЙ

(Берёт бутерброд, кусает.) Спасибо.

ВАСЁК

Не за что. Говори тут: благодарю.

СЕРГЕЙ

Благодарю.

Васёк протягивает ему кружку. Сергей прихлёбывает терпкий и горький вяжущий чИфир.

За столом начинается движение. Парни режут колбасу, сало, кладут на хлеб и комплектуют небольшие пакеты. Кладут в эти пакеты сигареты, печенье и конфеты. Сергей наблюдает за этим.

СЕРГЕЙ

Что они делают?

ВАСЁК

Передачки. Это грев. На карцер, на трюма, на одиночки. Там братва вообще бедствует. Чтоб не загнулись совсем. После проверки перекинут туда.

В СИЗО после ужина проходит пару часов. Раскоцывается камера. Входит офицер с планшетом и ещё три охранника. Они просят всех привстать на кроватях и внимательно считают всех по головам. Офицер делает пометку в планшете. Они быстро уходят, лязгает запор. Гия выделяет из общака несколько жменей чая. Саша заваривает чифир на всю хату. Разливает в несколько кружек, которые пускают по кругу. Начинается ночь.

Снова раскоцывается хата. В железную дверь входит смотрящий за тюрьмой – Миша Горох. Толпа зеков сгрудилась у входа. Зеки как только видят, кого завели, почтительно расступаются. Гия поднимает голову из своего угла и, увидев, кто зашёл, сразу вскакивает и почтительно бежит навстречу смотрящему. Горох медленно и важно, вразвалку идёт по продолу. Это худой, сутулый парень с впалыми щеками и зализанными назад редкими волосами. Он сверлит колючим взглядом окружающих. Горох одет в мягкие высокие белые расшнурованные кроссовки и дорогой спортивный костюм. Рукава куртки подтянуты до локтей. Левая рука покрыта полностью татуировками, вся кисть и предплечье, на пальцах набиты блатные перстни. Правая рука чистая, за исключением места на тыльной стороне ладони между большим и указательным пальцем. Там наколот небольшой дубовый лист с тремя горящими свечками. Гия почтительно подходит к нему, жмёт руку, слегка обнимает. Они наклоняются друг к другу и касаются щеками. Горох вынимает изо рта массивный резной мундштук в виде головы чёрта с маленькими рожками, изо рта деревянного чёрта торчит дымящийся окурок. В правой руке Горох автоматически кидает между пальцев перекидные армянские чётки, выточенные из прозрачного оргстекла. Вот они, все тюремные атрибуты власти. Как скипетр и держава. Мундштук и чётки.

ГИЯ

Какие люди! (Смотрит с тревогой, думает, к чему бы в камеру к нему пришёл смотрящий.) Привет, Мишаня.

ГОРОХ

(Останавливает пристальный взгляд на Гие, прищуривается, подозрительно смотрит в глаза.) Привет, биджё. Как сам?

ГИЯ

Да тихо-тихо... (Гия обращает внимание на чётки Гороха. На одном их конце – рука, на другом – книга. Они остановились в пальцах у Миши. И он держит конец с рукой. На чётках зеки гадают. Когда чётки останавливаются в руке, зек примечает это и начинает перещёлкивать костяшки, приговаривая:
«К добру или к худу?». На каком слове он подходит к конечной кости чёток, значит тому и быть: либо добру, либо худу. Если чётки замкнутые, то добираются так до крупной бусины или кисточки. Гия кивает на чётки.) Ну, что? К добру?

ГОРОХ

(Рассеянно опускает взгляд на чётки.) Хуй его знает. (Начинает снова перекидывать через пальцы костяшки.) Есть базар. Пойдём перетрём.

Гия идёт в свой угол, Горох идёт вплотную за ним. Блатота, сидевшая вокруг Гии секунду назад, вся вскочила и почтительно стоит поодаль на продоле. Гия и Горох разваливаются на пуфиках из подушек в углу между окном и кроватью Гии.

ГИЯ

(Кричит Ваську и кавказскому парню, стоящим на продоле у входа в кубрик.) Так, чаю замутите... (Обращается к Гороху.) Или кофе, Мишаня?

ГОРОХ

Чай нормально.

ГИЯ

Похаваешь?

ГОРОХ

Да не... Так, конфет, печенья, если есть... по мелочи. Зажевать. А то уже желудок чаем наебнул, на голодняк болит – пиздец. Язва...

ГИЯ

(Кричит пацанам.) Давайте бутерброды сделайте, конфеты, печенье... несите что есть. Давай всё по-вищему... делайте. (Говорит с акцентом.) Гость дорогой у нас...

ГОРОХ

(Склоняется к уху Гии.) Короче, такой развал. К тебе человека завели в хату вчера. Козловский Александр... Викторович, по-моему... или хуй знает. Я отчество не запомнил...

ГИЯ

Да. Директор.

ГОРОХ

Что директор?

ГИЯ

Погоняло у него Директор. Он же директор. Накосорезил на воле... Фирмы-шмирмы у него... Я с ним перетёр, хочу с него бабла качнуть на общее. Не по-детски. Правда, мутный он, как падла. Кричит: пустой я, прессованный...

ГОРОХ

Да это по хуй всё. Ты не пизди. Меня слушай внимательно.

ГИЯ

Ну.

ГОРОХ

Этот хуй, он не простой. За него подсуетились нормально на воле. Короче, по суду заменили ему меру пресечения. Он завтра к обеду выйдет отсюда. Это понял?

ГИЯ

Да... ясно.

ГОРОХ

Теперь внимательно слушай. Утром в хату к тебе зашёл молодой. Серёга Доронин.

ГИЯ

Да знаю. Базарил с ним. Говорит: хакер. Банки долбит.

Горох, как бы что-то смекнув, внимательно смотрит Гие в глаза.

ГОРОХ

Это он сказал?

ГИЯ

Да, бля... ещё прикалывался... Вор я, говорит, живу с воровства...

ГОРОХ

Короче, за него подъехали люди серьёзные. Очень серьёзные. Сделаешь так, что вместо этого Козловского... Козлевича ёбанного... директора, выйдет этот пацан.

ГИЯ

А как? Думаешь, он приболтается?

ГОРОХ

Его после завтрака сразу вызовут. Если он даже сделает вид, что прибалтывается, мусоров увидит, может хипиш поднять. Он-то уже, наверное, знает, что по суду решили вопрос. Думаю, цинканули ему с воли. Так что ждёт этого. Ты ему технично сонник дай. Подмешай в чай или... В хате есть водяра?

ГИЯ

Нет. Куда?! Хозяин вообще заморозил хату. Весь запрет чикирнул. Бражку заквасили. Вон под шконкой баклажки. Но ещё сырая, не готова ни хрена.

ГОРОХ

Я тебе сейчас загоню пузырь коньяка. Дёрнешь этого чёрта, скажешь: туда-сюда, за знакомство. Типа уважуха. Большой человек в хату заехал, то-сё... Хули мне тебя учить! Хоть насильно ему зальёшь...

ГИЯ

Миш... за эту хуйню потом терзать будут, если прокатит.
А если не прокатит, вообще пиздец будет. Застучит меня, если что, этот Серёга...

ГОРОХ

Хули ты ведёшься?! У тебя срок какой?

ГИЯ

Да пока никакого. Суды идут. Прокурор, сука, пятерик запросил. Если воздух ему не зарядить, по полной и влепят...

ГОРОХ

Вот именно. Если всё прокатит, получишь бабла столько, что на раз все проблемы решишь. Вообще выйдешь отсюда. Базара нет, потянут тебя опера, спросят. А ты кричи: не знаю ни хуя... А прессовать если будут... терпи... хули делать. Что тебя учить? Зато заплывёшь в долю. Это всё небесплатно же.

ГИЯ

Да я без вопросов, Мишаня. Всё, что надо, сделаю. Вообще базара нет. Как скажешь...

ГОРОХ

Ну тогда всё. Добазарились. Сейчас дёрнешь Серёгу этого, всё с ним перетрёшь. Чтоб наготове был. На низком старте. Утром после проверки глушишь этого козла-козлевича. Его вызывают – Серёга выходит.

ГИЯ

Так это... Он-то старше. Ему лет сорок... Козловскому.
А Серёга молодой. И выше его в два раза. У него усы, а у того нету... Палево.

ГОРОХ

Хуйня всё. Они тут день были. Только заехали. Их вообще ещё не знает никто. Охране по хуй...

ГИЯ

Так а выпускать будут? Оформлять справку об освобождении? Фотку глянут – и всё!

ГОРОХ

Всё рóвно. Не забивай себе голову тем, что не нужно. Думаешь, такую хуйню вертануть можно, чтоб хозяин не в курсе был?!

ГИЯ

(Удивлённо смотрит на Гороха и вдруг всё понимает.) Так тогда вообще жара! Всё по зелёной...

ГОРОХ

Только тихо. (Прикладывает указательный палец к губам.) Тихо. Чтоб никто... Понял?

ГИЯ

Да конечно, Мишаня. (Шепчет.)

ГОРОХ

Смотри. Без лишней вони. Чтоб никому.

ГИЯ

Бля. За кого ты меня держишь? Всё, что ко мне пришло, всё умерло...

Васёк и кавказский парень приносят им две большие тарелки: одна – с бутербродами, с колбасой, другая – с печеньем и карамельками. Саша-повар приносит две маленькие кофейные чашки и большой дымящийся железный чифирбак. Они ставят всё на постель Гии и почтительно отходят. Горох достаёт из кармана куртки сигареты «Мальборо».

ГИЯ

Подожди, я тебя чёрной угощу. (Поднимает вверх руку, берёт с постели над своей кроватью пачку сигарет «Ахтамар».) Они покрепче, под чай охуительно.

Горох вытаскивает из пачки сигарету тёмно-коричневого цвета, вставляет её в мундштук. Гия даёт ему прикурить, поднося зажигалку, и прикуривает сам.

ГИЯ

Я ему подмешаю димедрола. У нас осталась пачуха в хате. Мы в черняшку добавляем, чтоб дольше держал кайф.

ГОРОХ

Ебанулся, что ли?! (Прихлёбывает чай, кусает бутерброд.) Какой димедрол, на хуй? Это хуёвый сонник. Можно колеса два закатить... И то галюны поймаешь, может, и заснёшь, но если спать нельзя, то держаться можно, не хуй делать. А он, этот Козлевич, на выход намылился, уже на лыжах стоит. Бодряк у него. Волнуется. Димедрол его ни хуя не срубит. А если больше трёх колёс ему дашь, то вообще пиздец будет. Он от такой дозы, наоборот, не заснёт сутки. Мотор вылетит. Забудь про эту шнягу. (Вытаскивает из другого кармана спортивной куртки небольшую продолговатую коробочку.) Вот этого ему дашь.

Гия берёт коробочку, с интересом разглядывает.

ГИЯ

(Читает.) Неолептил. Сильный?

ГОРОХ

Сильнее не бывает.

Гия открывает коробочку, вытаскивает стеклянный пузырёк с коричневой жидкостью и дозатор в виде шприца, только без иголки, с делениями. Крутит пузырёк, рассматривает жидкость.

ГИЯ

Как раствор ханки. На опий похоже.

ГОРОХ

Не вздумай сам пробовать. Это не опий. Наберёшь в шприц три децалы. Больше не надо. Впрысни ему в чай или коньяк. Смотри не борщани. А то он вообще не проснётся.

ГИЯ

(Прячет в карман лекарство.) Я понял, понял. Три децала. Не волнуйся, Мишаня, я стрелы разведу как надо...

ГОРОХ

(Поднимается с подушек, вытаскивает из мундштука окурок, Гия услужливо подставляет ему пепельницу, вырезанную из алюминиевой банки сока.) Ну а куда ты денешься?! Давай... короче... (Выходит на продол.)

Проходит час. Глубокая ночь. Тюрьма гудит. Если днём многие спят на шконках и жизнь хаты течёт своим чередом, то ночью не спит в камере никто. Начинается самый бурный движняк. Все тёрки-перетёрки. Игры. Чифир, перекусы. Ночь на тюрьме – это день. Сергей сидит за игровым столом в толпе сгрудившихся зрителей и наблюдает, как один из подручных Гии, парень-кавказец, виртуозно катает в нарды, обыгрывая всех по очереди. Он молниеносно двигает шашки и резко кидает зары, сопровождая броски шуточками-прибауточками.
К Сергею сзади подходит Васёк, склоняется над ухом.

ВАСЁК

Тебя Гия зовёт.

Сергей встаёт и идёт к Гие в «офис». Гия сидит, развалившись на подушках, важно курит чёрную сигарету, отдаёт команды молодым на дороге. Делает знак Сергею сесть рядом. Сергей садится. Гия встряхивает пачку сигарет, так что одна из них высовывается наполовину, и протягивает Сергею. Сергей отрицательно качает головой.

ГИЯ

(Усмехается.) Ещё не куришь?

СЕРГЕЙ

Нет.

Гия бьёт пальцами по сигаретам, загоняя их опять в пачку, суёт её в карман.

ГИЯ

(Подвигается корпусом вплотную к Сергею, поднимает глаза на Васька.) Стань на продоле, чтоб никто не грел уши. Нам перетереть надо.

Васёк становится на входе в кубрик. Гия говорит тихо Сергею на ухо.

ГИЯ

За тебя подъезжали люди серьёзные с воли. Помогу тебе выйти отсюда. (Сергей удивлённо поднимает на него глаза.) На волю хочешь?

СЕРГЕЙ

Конечно, бля! А как?!

ГИЯ

Съебёшься! Готов дёрнуть?

СЕРГЕЙ

Готов... Шутишь?

ГИЯ

Не ссы. Всё рóвно. Завтра будет чёрт из нашей хаты освобождаться. Выйдешь вместо него.

СЕРГЕЙ

Да ладно?!

ГИЯ

Будь наготове. Сразу после завтрака вызовут на выход. Назовут фамилию: Козловский Александр Викторович. Просто крикнут фамилию, на выход. Но ты запомни, что ты – Козловский Александр Викторович. Вот он... (Гия указывает на испуганного, сидящего на кровати мужика.) Он тормознётся, а ты уйдёшь. Меня слушай, всё ничтяк будет...

СЕРГЕЙ

Даже хуй его знает... Не знаю даже, что сказать...

ГИЯ

Ты тут, по ходу, надолго приплыл. Радуйся, что сильно там кому-то понадобился... Понимаешь?

СЕРГЕЙ

Я понимаю. Но как это всё получится?

ГИЯ

Хули ты мне вопросы задаёшь идиотские? Если говорю, значит со всеми всё уже утёрто. Делай, как говорю, и будет тебе счастье.

СЕРГЕЙ

Ну, попробую. Кто не рискует, тот не пьёт шампанское. Что не попробовать? Один хуй, сидеть не хочется.

ГИЯ

Вот именно. А если что...

СЕРГЕЙ

...Молчать буду.

ГИЯ

Да. На дурака коси. Не так понял, не то сделал. Простите, дяденьки, засранца...

СЕРГЕЙ

Я понял. А он согласен? Козловский?

ГИЯ

Согласен. Только не вздумай с ним о чём-то тереть. Вообще не подходи к нему. Сохрани тебя Бог. Прыгай на пальму, на шконку свою, на второй этаж, и спи. Чтоб завтра быть свежим и бодрым. Чтоб голова варила хорошо.

СЕРГЕЙ

Я понял.

ГИЯ

И это... я для тебя услугу большую делаю. У меня самого положение стрёмное. На зону поеду. А сейчас хуинный указ, кому срок больше трёхи, отправлять на севера. Лес валить.
А там мрак. Зоны красные. Одна сучня. Старый я, не выживу. Понимаешь?

СЕРГЕЙ

Да ты чё, Гия?! Я тебя отблагодарю. Не вопрос. Если всё получится, подогрею...

ГИЯ

Я тебя за язык не тянул. Но без меня не выберешься. Если имеешь возможность... Мне правда... очень деньги нужны.

СЕРГЕЙ

Нет проблем. Подогрею по-богатому.

ГИЯ

(Оценивающе смотрит на него.) Пол-лимона сможешь дать?

СЕРГЕЙ

Я тебе пять дам. Пять лимонов. Только стрельнуло бы...

ГИЯ

(Поражённо тушит в пепельнице из алюминиевой банки окурок и прикуривает сразу ещё сигарету.) Стрельнет. Дай Бог. Короче, так. Выйдешь, запоминай, парк Горького. Знаешь? Центральный.

СЕРГЕЙ

Знаю, конечно.

ГИЯ

Сбоку идёт трамвай. Объезжает площадь. Где памятник солдату с автоматом.

СЕРГЕЙ

Знаю. Я ж родился тут.

ГИЯ

Напротив памятника, за трамвайными путями, стоит магазинчик стеклянный. Такой как временный. Небольшой.

СЕРГЕЙ

Помню что-то такое.

ГИЯ

Магазин называется «Незабудка». Там три продавца по сменам работают. Одна – моя жена. Её Хатуна зовут. Спросишь. Она такая блондинка крашеная. Полная. Вот ей отдашь бабло.

СЕРГЕЙ

Телефон есть её?

ГИЯ

Вот телефон ушёл у неё. Не вовремя. Она завтра пойдёт симку купит. Восстановить номер нельзя. Он оформлен был на левого пассажира. А нового не знаю пока. Короче, найдёшь её. Отдашь только ей.

СЕРГЕЙ

Хорошо.

ГИЯ

Смотри. Обещал.

СЕРГЕЙ

Да без вопросов.

ГИЯ

Ладно. Иди отдыхай.

Сергей выходит из кубрика и, окрылённый, одним движением запрыгивает на верхний ярус нар, хватаясь за дужку кровати только одной рукой. Гия провожает этот трюк недовольным взглядом.

В окне забрезжил рассвет. Народ укладывается. Но шатающихся по продолу ещё достаточно. С нар поднимают пидарасов. Они берут веник, совок, ведро и тряпки и начинают делать влажную уборку. Мыть продол и под кроватями. Гия орёт на всю хату.

ГИЯ

А ну рассосались все на хуй с продола. Дайте хату убрать.

Тёмная ночь. В городе у моря ненастье. Тучи закрыли звёзды и луну. Вова лежит на левом боку в своей постели. Комнату освещает тускло огонёк выключенного телевизора. На краю постели сидит человек. Тёмная, сумрачная сгорбленная фигура в шляпе. Вова не понимает, что он делает тут, в его спальне. Ему страшно. Он тихо наблюдает за человеком, не двигаясь.

ЧЕЛОВЕК

Как тебе живётся, Вовчик?

ВОВА

(Узнаёт в человеке профессора биологии. Он давно мёртв. Вова знает это.) Нормально. Но ты же умер давно...

ПРОФЕССОР

Умер? (Тихо смеётся.) А ведь это умер ты...

ВОВА

(Справляется с ужасом, шепчет.) Уходи, мертв ты.

ПРОФЕССОР

(Снимает шляпу, под ней нет половины головы, а как бы срезанная пустая черепная коробка.) Пойдём. Ха-ха-ха! (Весело смеётся.) Вставай, я за тобой пришёл.

Вова понимает, что это сон и что нужно просто проснуться. С недавних пор он стал ощущать, как бы осознавать себя во сне. Так он, даже понимая, что это сон и что тут возможно всё, подходил к краю обрыва или горной пропасти и знал, что это сон и он может просто прыгнуть и лететь. Но не мог это сделать. Просто не мог. Там, во сне, были свои законы, по которым он не мог делать того, что не мог и наяву. Вова встал с постели. Ему очень страшно. Он боится остаться тут навсегда с профессором. Вова начинает щипать себя за шею, за грудь. Ему больно, но он не может проснуться. Он подходит к окну, открывает шторы. За окном нереальная, непроницаемая тьма. Он кричит. Истошный вопль наполняет всю комнату. Профессор хохочет всё сильнее, своим хохотом заглушая его крик совсем.

ЛЕНА

Проснись. (Трясёт спящего и стонущего во сне мужа.) Проснись. Что ты воешь?!

Вова резко открывает глаза. Та же комната. Тот же огонёк телевизора. В сумраке – испуганная жена.

ВОВА

Фух-х. Мне приснился кошмар.

ЛЕНА

Ты стонал во сне. Что приснилось? Ты разбудил меня...

ВОВА

Белиберда какая-то... Проснуться не мог. Понимал, что сплю, и не мог выйти из сна...

ЛЕНА

Давай спи. Поворачивайся на бочок и засыпай. Приятных снов. Спокойной ночи.

ВОВА

(Смотрит на телефон на прикроватной тумбочке, шесть утра.) Уже и спать боюсь. Ты спи. Я разомнусь немного.

ЛЕНА

Рань такая. Спи давай. (Сладко зевает и отворачивается от мужа на другой бок, закрывает глаза.)

Вова встаёт, укрывает жену шёлковой простынёй. Прислушивается к ветру за окном.

ВОВА

Спи, мышонок. На море шторм, по ходу... (Выходит из спальни.)

Вова заходит в ванную комнату. Умывается холодной водой, приговаривая: куда вода, туда и сон. Вытирает лицо полотенцем. Надевает лёгкие шорты и идёт босиком в комнату, зажигает свет. В комнате на стене висит турник. Вова прыгает на него и подтягивается, медленно опускаясь на полные руки, двадцать раз. Потом идёт снова в ванную комнату. Ложится в ванну, набирает горячую воду. Профессор не идёт из головы. К чему он приходил во сне? Профессор. Давненько не снился. Раньше являлся по ночам не реже раза в месяц.

Вова убил его года три назад. Это была его работа.

Так получается, что жизнь не прощает ошибок. И, попав в определённую схему, поступать уже можно только определённым образом. Лет десять назад Вова прошёл военную службу в частях ГРУ по специальности снайпер. Был и на войне, и выполнял специальные задания в составе диверсионных групп. После службы он получил предложение работать на некую структуру. Было впечатление, что ему предлагают работать на государство, только в некоей секретной организации. Деньги за это предложили просто нереальные. Вова согласился сразу, даже не задумываясь. Он прибыл на закрытую базу в лесу, чтоб заключить контракт. Причём база была в непроходимой тайге. Он добрался до ближайшего города самолётом. Потом ехал на автобусе к месту сбора. В пункте назначения, конечной остановке транспорта, была захудалая деревенька на краю глухомани. Там уже ждали двенадцать таких же солдат удачи. Вовчик был тринадцатым. Он тогда ещё подумал, что это не к добру. Вскоре за ними приехали два вездехода. Волонтёры разделись догола в старой просторной избе. Зашили в мешки все свои вещи и, переодевшись в военную форму без нашивок, погон и отличий, загрузились в вездеходы и рванули в тайгу. Они ехали так, тесно прижавшись друг к другу, подбрасываясь на кочках просеки, веселясь и балагуря. Их проводники, по двое в каждой машине, были совсем не разговорчивые и очень сумрачные. Наконец через несколько часов пути лес стал совсем непролазным. Местность пересекалась глубокими оврагами. Все выбрались из вездеходов, и проводники повели их пешком по тайге на точку. Путь показался Вове бесконечным. К лагерю они вышли уже в темноте. Проводники освещали дорогу фонарями. Лагерь располагался за высоким частоколом из брёвен с большими деревянными воротами. Внутри стояли палатки, был большой блиндаж, в котором размещался штаб. Частокол вокруг был в форме правильного шестигранника. По углам его стояли вышки, на которых стояли бойцы с пулемётами. Сзади штаба – несколько огромных войсковых палаток. Перед штабом был небольшой плац с вытоптанной травой. Слева от него – что-то, напоминающее полосу препятствий, справа –
стрельбище с мишенями. Сверху весь лагерь был накрыт маскировочной сеткой и освещался светом от больших костров. В лагере уже было полно людей. Вновь прибывшая группа, получила спальные мешки и разместилась в большой палатке. Все валились с ног, утомлённые тяжёлой дорогой, и моментально уснули. Ночь в тайге была холодной. Вова видел, засыпая, как по четырём углам палатки инструкторы ставят трёхлитровые стеклянные банки с зажжёнными внутри толстыми свечками. Вова наблюдал за этим, ёжась от холода, кутаясь в спальнике и щуря от огня свеч глаза. Но, как это ни странно, эти нехитрые приспособления обогрели палатку достаточно. Ещё и народ надышал. Так что спалось Вове хоть и жёстко на земле, но было не холодно. Он даже расстегнул под утро спальник. Подъём был с рассветом. Вова вспомнил армейскую учебку. Скомандовали: «Подъём», и всех заставили одеться за сорок пять секунд. Потом всех построили на плаце перед штабом. И стали запускать по одному в штаб. По периметру строя стояли инструкторы. Они всем приказали молчать. Вове пришлось простоять больше часа, дожидаясь своей очереди. Люди входили по одному и выходили через несколько минут, прижимая к ребру правой ладони окровавленную марлю. Некоторые выходили без этого. Вова подумал, что там, наверное, берут какие-то анализы, а те, кто без тампонов выходят, может, их уже сделали раньше. Наконец подошёл его черёд.

Он вошел, пригнувшись, в блиндаж. Это просторное помещение, в глубине виднеются грубо сколоченные кровати из досок у дальней стены. На кроватях нет постели, но лежат просто матрацы со скомканными спальными мешками. Посередине – ржавая железная печь с трубой, выведенной наружу, и двумя конфорками для приготовления пищи. На одной конфорке – большой армейский чайник. Сразу у входа – огромный, сколоченный из грубых досок стол. За ним сидят двое мужчин лет за пятьдесят, с холодными суровыми лицами. Они в такой же форме, без знаков отличий. Мужчины сидят на сколоченных из таких же досок, как и кровати, больших стульях. На столе перед одним мужчиной, видимо главным, лежат три стопки распечатанных бланков. Одна стопка, большая, – перед ним. Другая, поменьше, – от него справа, и третья, наполовину меньше, – от него слева. В центре стола стоит литровая бутылка виски и две алюминиевые кружки. Около стопок бланков воткнут в стол штык-нож. Сесть Вовчику некуда. Он подходит к столу и ждет развития ситуации. Один из мужчин поднимает голову, безучастно оглядывает Вову.

КОМАНДИР

Спецназ ГРУ, Владимир Тихонов?

ВОВА

Так точно, товарищ... (Вова прерывает разговор, не зная, как обратиться) командир.

КОМАНДИР

Вольно, боец. Мы не в армии. Тут всё демократично. На, ознакомься. (Подает лист бумаги из стопки.)

Вова внимательно читает текст. Это контракт. Мужчины курят. Один из них плещет виски в кружки. Они, медленно прихлёбывая, наблюдают за Вовчиком. Вова читает контракт. Он был далёк от всевозможных договоров и сделок, но эта бумага даже ему кажется крайне странной. Прежде всего, не обозначаются стороны контракта. С одной стороны это просто «Я», с другой – «Организация». Контракт заключается пожизненно. Выход из него исключается. И перечень того, что запрещается делать, но не прописывается за эти нарушения штрафных санкций. Просто сказано, что нарушитель подвергнется наказанию. Цена контракта вообще немыслимая. Сумма такова, что всю жизнь больше можно ничего не делать. Причём это не одноразовое, а ежегодное пособие. Суть же контракта в том, что заключивший его обязан полностью принадлежать организации и по первому требованию её должен прибыть на место проведения операции и принять участие в ликвидации неугодных организации лиц. Вова осознает, что он вербуется как киллер. Чувство тревоги и безнадёжности захватывает его. Конечно, деньги огромные, но он не хочет никого убивать. Но как-то машинально он покоряется ситуации. И понимает, что совершает глупость, наверное, самую большую в жизни.

КОМАНДИР

(Ставит кружку на стол, кидает на земляной пол окурок, уже и так засыпанный окурками, растаптывает его армейским ботинком.) Прочитал?

ВОВА

Да.

КОМАНДИР

Всё ясно?

ВОВА

Да.

КОМАНДИР

Со всем согласен?

ВОВА

Да.

Командир кивает помощнику. Тот вырывает нож из стола.

ПОМОЩНИК

Дай правую руку.

Вова протягивает руку. Помощник берёт его ладонь и острым, как бритва, клинком рассекает ему ребро ладони.

ПОМОЩНИК

Приложи рану внизу контракта. Наши документы мы скрепляем кровью.

Вова недоумённо ставит на бумагу внизу договора сочащийся кровью кулак.

КОМАНДИР

(Берёт контракт и кладёт в стопку справа от себя.) На выход. Встань в строй.

Помощник вытаскивает из мешка под столом ватный тампон, смачивает его виски из бутылки, подаёт Вовчику.

ПОМОЩНИК

На, прижми к ране.

Вова выходит из блиндажа и становится в строй. Это продолжается до вечера. Стоять уже нет сил. Некоторые садятся на корточки. Инструктора поднимают их криком «Встать!». Из блиндажа выходит последний боец. Он без ватного тампона. За ним выходят командир и помощник.

КОМАНДИР

Слушать внимательно! Кто подписал контракт, остаются на месте. Кто отказался, строятся возле ворот.

Строй редеет. Около двадцати человек идут к воротам. Инструкторы их строят в шеренгу и отходят. С вышек караульные разом направляют на них стволы пулемётов и начинают строчить. Пространство разом наполняется душераздирающими воплями людей и грохотом выстрелов. Стоящие у ворот трясутся от выстрелов, истекая кровью, и валятся на землю. Пулемёты строчат ещё некоторое время по упавшим телам, превращая трупы в кровавое месиво. В строю у штаба все парализованы немым непреодолимым ужасом. Командир поднимает вверх правую руку. Пулемёты мгновенно затихают.

КОМАНДИР

Кто не с нами, тот против нас. Выдать лопатки!

Инструктора несут из сарая, сбитого из досок и примыкающего к штабу, сапёрные лопатки. Всех строят в колонну по двое и выводят из лагеря метров на сто. Бойцы быстро роют братскую могилу. Потом несут тела и хоронят убитых.
В лагере командуют отбой. Все лежат молча. Каждый думает о своём. До утра никто не спит. Тягостную дрёму прервал подъём. До построения – сорок пять секунд. Время пошло. Все одеваются слишком рьяно. Не проходит и сорока пяти секунд, как народ выбегает строиться.

Холодный таёжный рассвет. Бойцы стоят на плацу, как будто и не покидали его со вчерашнего дня. Инструктора уже не так сумрачны и озлобленны. Они даже немного приветливы. О вчерашнем напоминают только пятна крови на хэбэ. Они остались после того, как волоком таскали в могилу трупы. Командир даёт норматив. Все должны подтянуться на перекладине двадцать раз. Это мало кому удаётся. Хотя есть такие, которые подтягиваются больше тридцати. Но их единицы. Основная масса едва выходит из десяти подтягиваний. Один тучный парень, видимо, быстро набравший вес на гражданке, с трудом подтягивается два раза. Командир говорит, что всем нужно подтянуть к следующим сборам физику. А тот, кто не сможет сделать двадцать подтягиваний следующей весной, будут наказаны. Что это за наказание, все уже догадываются. Тучному парню он приказывает подтянуться хотя бы пять раз. Если он этого сделать не сможет, командир говорит, что немедленно выведет его за ворота и влепит пулю в голову. Строй замирает. Парень отчаянно повисает на перекладине. Он с трудом подтягивается три раза. Долго висит и буквально на зубах подтягивается ещё раз. Все, замерев, смотрят на то, как он долго висит на вытянутых руках, готовый вот-вот соскочить с турника. Парень, дрожа от напряжения, с отчаянным криком и гримасой боли начинает подъём. На полусогнутых руках его заклинивает. Он некоторое время висит так и очень медленно, с звериным рыком дотягивает подбородок до перекладины и валится на землю. Все облегчённо выдыхают.

КОМАНДИР

Можем же, когда надо... (Командует.) На стрельбище шагом марш!

Со стрельбой дело обстоит гораздо лучше. Сразу видно, что эти парни стрелять умеют и любят. Стрельба длится несколько часов. Стреляют из пистолетов, револьверов, пистолетов-пулемётов, из карабинов. Так проходит время до обеда. Обед накрыт в длинной палатке. На сбитых из досок, составленных столах хлеб и сухой паёк. Приборов нет. Всем выданы ножи. С помощью них открывают банки с тушёнкой и едят с клинков. Пайки сметаются молниеносно. Бойцы не ели два дня, даже почти три с учётом дня прибытия. Все достаточно оголодали. Видимо, это было очередным испытанием для них. После обеда все разбредаются по лагерю. Свободное время – до отбоя. Так проходит ещё четыре дня. До обеда работа с инструкторами. Они натаскивают бойцов всеми доступными средствами убивать людей. Душить, ломать шею. Убивать ударами в горло, под переносицу, ломать височную кость. Большую часть времени работают с ножом. Учат, как быстро рассечь сонные артерии, как легче перерезать горло, как одним ударом клинка проткнуть сердце. После обеда до темноты – стрельба. Потом – отбой. Все валятся на землю и засыпают до подъёма как убитые.

Вова даже втянулся в эту жизнь. Время в лагере летело незаметно. Потом всех опять доставили малыми группами в пункт сбора. И каждый отправился оттуда домой. Жизнь пошла своим чередом. Вова получил годовое обеспечение. Он мог не заморачиваться о средствах к существованию. Он купил сразу дом на юге, модный спортивный автомобиль и женился.
С детьми решили подождать, пожить для себя. Чтоб не сидеть без дела, Вовчик открыл бизнес. Бизнес для души. Он закупил оборудование, купил небольшой цех на окраине города и стал делать мягкое мороженое. Его даже увлёк этот процесс. Вова открыл несколько магазинов в центре. Небольших киосков. Он разработал фирменный стиль, и дела пошли так прекрасно, что он готов был расширять бизнес. Организация его никак не тревожила. Он о ней даже забыл. Только раз в год весной приходил гонец, говорил о месте и времени сбора и Вова ехал на недельные сборы.

Всё было хорошо. Первый заказ поступил через три года. Связь с организацией поддерживалась только через гонцов. К нему пришёл человек, сказал кодовую фразу. Вова ответил своей фразой. Это был пароль. Человек дал ему точку и время операции. Работа была несложной. Вову встретил контролёр. Вывел его на объект. Объектом был крупный, довольно молодой и спортивный мужик. Такой... хозяин жизни. Он рулил какой-то лабораторией или научным центром. Вова не хотел даже знать подробности. Можно сказать, что Вова работал по специальности. Он исполнял его с винтореза, метров с двухсот, с крыши пятиэтажного дома, отстрелялся на стоянке. Всё как учили – раз-два. Две пули в голову. От работы даже не осталось осадка.

Вова жил некоторое время спокойно и даже забыл о своих обязанностях. Он развёлся с женой. От хорошей жизни его жена стала походить на дородную тётку, и Вова нашёл себе новую пассию. Новая была как с витрины бутика. Фотомандель. Двухметровая красавица. Она не любила Вовчика. Конечно, не любила. Она просто продалась. Вова знал это. Ему было всё равно. Он просто её дрючил, где хотел, когда хотел и как хотел. В конечном итоге каждый получил своё.

Так текла его жизнь. Но пару лет назад ему пришёл ещё заказ. Это был пожилой профессор. Процесс несколько затянулся. Пришлось некоторое время следить, прослушивать телефоны. У профессора была охрана. Он вёл закрытый проект. Но был выслежен у любовницы. Все грешны, даже профессора. Его надо было убрать под бытовуху. Инсценировать ограбление. Вова его дождался в подъезде. Профессора надо было забить битой. Бита была, и она даже была оставлена на месте преступления как улика. Но Вова не стал рисковать. Профессора он убил обрезком стальной трубы, который унес с собой. Он срубил его сразу, резко стукнув по затылку, сломав основание черепа. Профессор повалился лицом на лестницу и долго, противно хрипел. Вова еще несколько раз ударил его по голове битой и бросил её рядом. Очистил карманы профессора, снял часы и ушёл. Его долго преследовал этот смертельный хрип. Профессор приходил к нему во сне и так же, как тогда на лестнице, хрипя, говорил. Хрип этот стоял в ушах до сих пор. После убийства профессора Вова ушёл в запой. Пил два месяца. И, выйдя из запоя, успокоился. Нет, он ничего не забыл. Но это перестало его тревожить.

И вот профессор приснился опять. Он долго не приходил к нему во сне. И сами сны стали не совсем снами. Вова стал бояться спать. Он даже начал молиться. Это помогало. Он понимал, что жизнь, в сущности, кончена. Годом раньше, годом позже. Так всегда бывает с убийцами. Стоит только раз убить, и ты как бы сам для себя соглашаешься, что жить ты не должен. Ты просто ждёшь конец. И организация, на которую Вова работал, была слишком опасна. Эта система не несла своим бойцам ничего хорошего. Они – просто роботы, без души, без шансов. Эта схема понятна. Она даёт билет в один конец. Как ниппель. Туда – суй, оттуда – хуй. В неё можно войти, а выйти – только вперёд ногами.

Вова выходит из дома, заводит свой новый джип и едет по набережной. К утру распогодилось. Вышло солнце, и ветер утих. Летом ненастье у моря не бывает долгим. Датчик топлива давно горит. Вова сворачивает на заправку, становится к передней колонке. Заправка пуста. За ним сразу сворачивает чёрная машина. Вова видит её мельком боковым зрением в зеркале заднего вида. Он едва успевает подумать, что заправка пустая, а машина свернула на вторую колонку, прямо за ним, как эта машина въезжает ему в задний бампер. От удара Вову тряхнуло назад. Он открывает дверь и недоумённо выходит. Из задней машины выходит мужчина в чёрной рубашке, чёрных джинсах и солнцезащитных очках. Заправщики с интересом обступают машины. Это грозит им закрытием двух колонок, если будут ждать ДПС. Вова подходит к мужчине в очках.

ВОВА

Чё за хуйня, братан?!

МУЖЧИНА

И день и ночь нам в помощь.

Это пароль. Вова должен сказать ответ.

ВОВА

Из света происходит тьма.

Это кодовые фразы. Вова сказал бы их, даже проснувшись. «И день и ночь нам в помощь». «Из света происходит тьма». Он знает их на подсознательном уровне.

Заправщики с любопытством стоят рядом. Мужчина обращается к ним.

МУЖЧИНА

Хули встали? Заливаем...

ЗАПРАВЩИК

А как же?..

МУЖЧИНА

Разберёмся... Заливаем.

ЗАПРАВЩИК

Вам какой?

МУЖЧИНА

Девяносто пятый туда и туда... под завязку.

ВОВА

Зачем машину испортил?

МУЖЧИНА

Чтоб не расслаблялся. Новую купишь. На, держи. (Даёт ему авиабилет.)

ВОВА

(Открывает билет.) Что, сегодня лететь?

МУЖЧИНА

Через два часа. Не опоздай. Там встретят. Срочная работа.

Вова кладёт билет в задний карман.

МУЖЧИНА

Ну что, тогда всё... За меня заплати. (Садится в свою машину.)

Вова заходит в заправку. Расплачивается с кассиром за две машины. Покупает в кафе на заправке чашку моккачино и шоколадную булочку. Он садится за столик, прихлёбывает кофе и тоскливо смотрит на проезжающие мимо по дороге автомобили. «Вот и сон в руку, – думает он. – Эх, как бы я хотел так и просидеть тут, за этим столиком, вечность. Как же не хочется именно в этот прекрасный солнечный день уезжать из города. Какое сегодня ясное небо! Ни одного облачка. Сейчас бы просто подъехать к пляжу. Остановиться на парковке, раздеться и прыгнуть в прохладную ласковую воду». Вова вдруг понимает, что этот день станет для кого-то последним. И он к этому будет причастен. «Да, – думает он, – не дай Бог знать свой последний день». Он вдруг понимает, осознает всем своим существом, что последний день придёт и к нему, или это будет ночь, неважно. Последний день придёт ко всем живущим.
На Вовчика накатывает тихая грусть. «Да, – думает он, – может, у меня будет последняя ночь, но всё же лучше, чтоб это был день. День, такой, как сегодня, солнечный, ясный и жаркий».

Солнце начинает свой восход, город наполняется летним зноем. Вова думает, что жизнь прожита зря. Совсем зря. Что впереди уже ничего не будет. Зачем он бросил свою первую жену? Она, конечно, постарела немного, но это же пустяки. Они понимали друг друга с полуслова и жили, в сущности, душа в душу. Она ждала его из армии. Они так и не нажили детей. «Да, – думает Вова, – всё было ошибочно, всё было зря». Новая жена его совсем не любила. Он даже физически чувствовал, как ей противно на него смотреть, когда он ест или ходит по комнатам. Она ненавидит его. Но это не мешало ему её ебать, драть, как врага народа. Он даже находил в этом особую прелесть. Наверное, она и изменяет ему. Конечно, блядует, нет в этом сомнения. Мстит за свою украденную юность. Это и понятно. Кого ж ещё винить, как не его? Хотя это она сама променяла своё счастье на деньги. «Если бы всё снова начать. Прожить жизнь снова, вернуться в начало. Но это невозможно. Каждый сам выбирает свой путь. Я выбрал путь в никуда, –
думает Вовчик. – Господи, если ты в этом мире, прости меня, если можешь. Дай мне ещё шанс». Конечно, есть Бог. Всё так прекрасно. Каждый уголок этого мира неповторим. Не могло это само собой получиться, без творца. С некоторых пор Вова стал инстинктивно чувствовать творящую руку Великого Зодчего. «Эх... – думает он. – Что я смогу предъявить ему, кроме груза грехов за плечами? Тяжело...» На душе стало гадко. Вова вспоминает детство. Он рос хорошим, послушным ребёнком. Учился на «пятёрки», занимался спортом. Он любил историю. Он вспомнил, как в детстве его просто поразил образ Александра Македонского. Воина-царя. Он читал про него книжки. И представлял себя на его месте. Непобедимым полководцем непобедимой армии. Вова тогда прочитал, что учителем Александра был Аристотель. Он подражал ему. Хотел быть таким же, отважным, сильным, умным. Он взял в школьной библиотеке книжку Аристотеля. Она была скучна. Не время было ребёнку читать мудрые мысли. Но Вовчик навсегда запомнил одну фразу философа: каждый день по городу носят мёртвых, и каждый думает, что его это не коснётся... Вова помнил эти слова и только сейчас их осознал.

Кофе выпит, булочка съедена. Вова выходит медленно из заправки. Даёт заправщику мелочь на чай и едет в аэропорт. По дороге звонит жене. Она не берёт трубку. Спит, думает он. Она спит до обеда. Не буду будить.

В СИЗО раннее утро. Открывается камера. Пидарасы выносят ящики с мусором, накопившимся за сутки, в общий проход. Охранники заходят в камеру, считают всех по головам и выгоняют всех зеков из камеры на общий продол. Все строятся вдоль стены. Только Гия стоит у двери в камеру.
В хату заходят менты, начинается неурочный шмон. Они перетряхивают кровати. Роются в баулах, простукивают стены и решётку на окне деревянным молотком с длинной ручкой. Наконец шмон окончен. Всех опять загоняют в камеру. Менты выбили несколько незначительных предметов. Пару кипятильников из лезвий, какие-то таблетки и железную ручку. Видно, что шмон они проводят без особого рвения, для проформы.
Не тронув ничего важного.

Гия сидит на своей кровати и читает мульки, небольшие свёрнутые записки, напялив на нос очки. Рядом с ним сидят Васёк и кавказец. Гия снимает очки, поворачивается к Ваську.

ГИЯ

А ну, позови директора.

Васёк подходит к невысокому коренастому мужику с заросшими щетиной щеками и короткой стрижкой. Мужик тревожно смотрит на него.

ВАСЁК

(Надвигает на глаза кепку.) Слышь, мужик, подойди к Гие.

Директор идёт по продолу, аккуратно обходя и уклоняясь от соприкосновения с другими заключёнными. Заходит в кубрик Гии.

ГИЯ

(Поднимает на него глаза, уважительно привстаёт, протягивает руку.) Здарова! Директор.

ДИРЕКТОР

(Пожимает руку.) Здравствуйте.

ГИЯ

Садись. В ногах правды нет. (Они садятся друг напротив друга в узком проходе под окном, на пуфики из подушек.) Как дела вообще?

ДИРЕКТОР

Да нормально всё... вроде.

ГИЯ

Никто не обижает?

ДИРЕКТОР

Да нет.

ГИЯ

Хочу познакомиться ближе. На тюрьме мало людей умных. Ты ж не простой зек. Бизнес у тебя, слышал, крутой. Владелец заводов, газет, пароходов...

ДИРЕКТОР

Был. Бизнес крутой. Пока мусора не наехали. Всё по пизде пошло. Разорён.

ГИЯ

Да ладно. Не прибедняйся. Осталось же кое-что...

ДИРЕКТОР

Нет, правда, денег нет. Совсем нет. Я ж прессованный. Всё выбили. Мусорам отдал, суд, прокурор. Аппетиты у этих блядей недетские... Я правда... сейчас ничего дать не могу...

ГИЯ

Ты чё, бля?! Что буровишь? Какие деньги? Я что, у тебя денег спрашивал? (Пристально смотрит, прищурившись, в глаза директору, тот опускает взгляд.) Деньги сразу! Барыжная твоя душа. Я сам тебе помогу, чем могу. Последнее отдам.

ДИРЕКТОР

Извините. Я понимаю...

ГИЯ

Чё там с воли цинкуют? Освободишься скоро?

ДИРЕКТОР

Хуй знает. Думаю, нет. На ивээсе адвокат приходил, говорил: всё заряжено. Должен был мини-суд пройти, там меру пресечения сделать должны были – подписку о невыезде... и ни хуя. Борода из ваты. (Гия понимает, что директор ничего не знает об освобождении.)

ГИЯ

Ну хуйня. Обещали – значит сделают. Посидишь с нами. Тут изысканное общество. На воле ты с такими людьми не встретишься.

Директор тяжело, горько вздыхает.

ГИЯ

Ты не кисни. В библии написано: уныние – грех большой. Не хаваешь ни хуя... зачахнешь так...

ДИРЕКТОР

Да не хочется. Разве можно жрать эту дрянь? Передачку пришлют – буду есть. Поститься – на пользу. Эх-х-х. Тюрьма проклятая. Не могу тут ни есть, ни спать.

ГИЯ

Ты что гонишь, ишак?

ДИРЕКТОР

(Испуганно смотрит на него.) А что?...

ГИЯ

Ты базар фильтруй, чучело. Никогда не проклинай того места, где находишься... Не вздумай ещё раз при мне или вообще при правильном арестанте такое базарить... (Директор удивлённо смотрит на него.) Тюрьма нам мать родная. А ты проклинаешь её, ишак. Далёк ты от жизни правильной. Ты и такие, как ты, придурки, вас тут, залётных, процентов девяносто. Сидите, страдаете, не вдупляете вообще ни хуя. Что, не въезжаешь?

ДИРЕКТОР

Нет.

ГИЯ

Ты залётный тут зек. Случайный. А залётный зек как левый пассажир. Это не призвание, это судьба. Тебе, дураку, тут не место просто. А тюрьма арестантам путёвым – мать родная. Дом. Знаешь, раньше мастюху били на тюрьмах: не забуду мать родную. Так вот, это не про мать... а про тюрягу. Тюрьма нам –
мать. Бродягам вольным. Она одна никогда не предаст. Как может, примет, накормит, напоит, даст кров и ночлег и общество. Дом – это для душою вольных, врубаешься? Если нет у тебя влиятельных, богатых родственников, кому ты на хуй нужен по жизни. Какие варианты? Идти ишачить за копейки или учиться всякой хуйне, забивать себе башку. Потом пресмыкаться, как падла, прислуживаться, карьеру делать, чтоб в оконцовке посадили на должность козлячую. А жизнь-то прошла. Так живет большинство. И только избранные понимают истинный вкус жизни. Понимают, что свободны навсегда. И все законы придуманы лохами для лохов. Братва лихая, понимаешь? Работать –
в западло. Не под забором же валяться голодным, холодным. Возьми, что хочешь, забери, ограбь, укради по праву сильного духом. И иди, куда хочется, и делай, что хочется. Взял куш нормальный – живи, пей, веселись, гуляй. Кончилось бабло – пора опять на дело. Ну а если не зафартило, не беда. Просто на отдых пора. Мать-тюрьма тебя всегда примет, блудного сына любимого, без крова нигде не оставит. Тюрьмы есть везде.
Не модная она, конечно, мать-тюряга, не богатая. Ну что делать, какая есть. Зато мать она. Бывает и нищая, и голодная, и жаркая в южных районах, и студёная на северах, но примет тебя и поделится, чем может. Понимаешь? А на киче кто как себя покажет. Умные тут рулят и имеют всё. Честным будь, не тупи, не бойся. И положение займёшь, какого достоин. Тут всё на виду. Если даже с ворами вась-вась, но гниль проявишь – пиздец. Пропал. Так что дом наш – тюрьма. Сохрани тебя Бог гнать на неё тут...

ДИРЕКТОР

Понимаю. Ты так говоришь... Получается, свободным духом место в тюрьме?

ГИЯ

Нет, бля. Свободным духом место везде. Нам везде по кайфу. Жизнь – в кайф. Как в рулетке. Делаешь ставку. Рискнул, получилось – гуляй. Не прокатило – ну что ж, есть повод отдохнуть, о жизни подумать...

ДИРЕКТОР

Интересная мысль.

ГИЯ

Ну ладно. Ты, главное, вкус к жизни не теряй. Вмазать хочешь?

ДИРЕКТОР

Да нет... нет, не хочу.

Гия достаёт из-под подушки пузатую бутылку армянского коньяка. Показывает бутылку директору.

ГИЯ

Коньяк охуительный. Накатим. Перекусим. (Делает знак Ваську.) Приготовьте похавать.

Васёк садится рядом, достаёт из целлофанового пакета под нарами полбулки хлеба, сухую колбасу и шмат сала с мясными прослойками.

ГИЯ

Там лук был у повара. Аскер, пойди принеси луковицу... Под сало хорошо пойдёт... Парочку возьми. (Аскер уходит.)

Гия открывает бутылку.

ДИРЕКТОР

Я видел, у вас трубка была. Телефон. Можно звонок сделать? Минуту, не больше.

ГИЯ

Потом позвонишь. Дам... ночью. Сейчас нельзя. Глушилки включают. Ночью их выключат на пару часов. Смена будет хорошая...

ДИРЕКТОР

Ладно.

Гия отворачивается с бутылкой в угол. Наливает коньяка в маленькие кофейные чашечки и передаёт две чашечки сидящему рядом Ваську, одну – для Аскера. Наливает ещё две чашки, скрытно вытаскивает из кармана спортивной куртки дозатор и выпрыскивает в одну чашечку полкубика раствора. Суёт дозатор обратно в карман. Поворачивается лицом к директору, держа в руках две полные чашки коньяка. Даёт директору чашечку из левой руки.

ГИЯ

Ну, давай, за неё, за волю! (Стукает своей чашкой о чашку директора.) Мочи. (Директор медленно выпивает, Гия переглядывается с Васьком, чокается с ним и тоже выпивает.)

ВАСЁК

Закусывай (Подсовывает директору колбасу, порезанную в железную миску. Директор берёт кусочек, закусывает.)

Гия достаёт из носка заточку, острую, как бритва, и нарезает ею маленькими ломтиками хлеб. Аскер приносит две луковицы. Гия чистит их и режет крест-накрест на четыре части. Наливает ещё чашечки. Все чокаются, выпивают, закусывают салом, заедая его луком, макая в пачку соли.

ГИЯ

(Дожёвывает, цокает ртом, втягивая воздух сквозь щели в боковых зубах, пытаясь освободить их от застрявших кусочков сала.) Ну, давай, иди. Отдыхай. (Директору) Нам тут надо своё... перетереть.

Директор поднимается. Гия, Васёк и Аскер закуривают. Аскер ставит на электрическую плитку большую железную кружку, наполовину наполненную водой.

ГИЯ

(Отходящему директору) Закурить дать?

ДИРЕКТОР

(Оглядывается.) Не курю я...

ГИЯ

Это пока... не куришь.

Директор идёт по продолу. В камере недавно кончился завтрак. Ему навстречу двигаются несколько зеков с грязными мисками. Они идут к умывальнику мыть посуду. Директор чувствует, что ноги налились свинцом и как бы проваливаются в пол. Он идёт как по вате. Насилу добирается до скамейки за обеденным столом. Валится на неё. Прислоняется спиной к стене. В окно ярко светит утреннее солнце. Директор видит все блики на стенах, на прутьях решётки, на дужках кроватей. Они мерцают так ярко, что слепят глаза. Он зажмуривается от ярких бликов. Потом совсем закрывает глаза и начинает зевать. Мужики постепенно подходят с вымытой посудой. Ставят на полки тарелки и кружки, с любопытством смотрят на директора. Он сидит с закрытыми глазами и непрерывно зевает. Можно сказать, что у него от зевоты не закрывается рот. Директор кладёт на стол руки, опускает на них голову и вырубается. Саша-повар толкает его в бок.

САША

Э! Э! Директор. Ты чё, бля! Хули увалился?

Гия стоит рядом, внимательно наблюдает за этим.

ГИЯ

Вы чё, на хуй, не видите?! Устал человек. Уснул. Давай, поднимите его, отнесите на шконку.

Несколько зеков тут же подскакивают. Берут директора под руки и волокут на свободную кровать.

Камера готовится к прогулке. Сергей нервничает. Ходит по продолу взад-вперёд. Берёт с камаза общаковую сигарету. Подходит к окну. Обращается к Гие.

СЕРГЕЙ

Дай прикурить.

ГИЯ

(Подходит к нему, щёлкает зажигалкой, подносит большое пламя к сигарете.) Не дёргайся... пока всё рóвно...

Парень на атасе смотрит в кормушку на двери, с кем-то через неё переговаривается. Поворачивается лицом к камере и пронзительно орёт.

ПАРЕНЬ НА АТАСЕ

Козловский, на выход!

Сергей переглядывается с Гией.

ГИЯ

Ну... с Богом. Что обещал, не забудь.

СЕРГЕЙ

Не забуду. (Выбрасывает сигарету в окно и решительно идёт к двери.)

ПАРЕНЬ НА АТАСЕ

Козловский!..

ГИЯ

(Кричит ему.) Заткнись! Уже слышали...

Камера раскоцывается. Сергей выходит. Гия находит глазами крупного парня с короткой стрижкой и тонкими бакенбардами. Это Раммштайн, он главный по почте в камере.

ГИЯ

Раммштайн. (Парень быстро подходит.) Дай пробой на семь пять. Бабушка уехала.

Раммштайн идёт быстро к дальним нарам, стоящим у игрального стола. Ловко заскакивает на второй ярус и кричит в отверстие сантиметров десяти, пробитое между стеной и потолком.

РАММШТАЙН

Алё-малё! Живые есть?!

ГОЛОС ИЗ КАБУРА

Здорова, братан! Говори...

РАММШТАЙН

Пробой на семь пять. Бабушка уехала.

Позднее утро. Сергей в маленькой камере без окон вместе с несколькими парнями. Некоторые сидят на единственной стоящей у стены деревянной лавке, некоторые сидят на корточках, попеременно меняясь местами. Курят и пьют чифир из литровой пластиковой бутылки, передавая её по кругу. Вместо двери в камере во весь дверной проём решётка. Время от времени подходят охранники и забирают из камеры зеков. Сначала в камере остаются пять человек вместе с Сергеем, потом три. Вскоре выводят последних двух. Сергей остаётся один. Проходит полчаса. За ним приходят. Ведут в кабинет, торцом выходящий к воротам. Кабинет разделен деревянной высокой стойкой. За стойкой молодой офицер в зелёной военной форме с погонами капитана. Рядом за столом сидит симпатичная девушка в форме прапорщика.

ОФИЦЕР

Так-с-с... Козловский.

СЕРГЕЙ

Так точно, товарищ капитан.

ОФИЦЕР

Хорошо. Освобождаетесь... гражданин Козловский. По решению суда, вам изменена мера пресечения с ареста на подписку о невыезде. Вас там у ворот ждёт следователь. Проедете с ним, оформите подписку... Ну и гуляй, Вася, до суда...

СЕРГЕЙ

Хорошо. А куда выходить?

ОФИЦЕР

Погоди-погоди. Выходить... сейчас оформим справку об освобождении.

ПРАПОРЩИЦА

Всё готово. (Встаёт из-за стола, кладёт на стойку продолговатый бледно-зелёный листок бумаги с фотографией.)

СЕРГЕЙ

(Берёт сразу справку, сворачивает и кладёт в карман.) Ну, я могу идти?

ОФИЦЕР

Со справкой можешь поехать бесплатно в трамвае. (Усмехается.) А вещи? У вас вещи остались в камере?

СЕРГЕЙ

Нет ничего. Всё оставляю в пользу бедных.

ОФИЦЕР

(Выкладывает на стойку пакет.) Это из ячейки ваши вещи. (Сергей берёт пакет под мышку.) Проверьте, посмотрите, всё на месте...

СЕРГЕЙ

Да там одна фигня.

ОФИЦЕР

Ну. Иди. Дверь сзади. Я ворота открою. До свидания.

СЕРГЕЙ

Нет уж. Прощайте. (Резко выходит в дверь.)

Сразу справа открыта щель в воротах. Сергей выходит туда. Он видит прямо у ворот стоящий параллельно забору «фольксваген пасcат». За рулём худой мужчина в гражданском костюме. Он пристально смотрит на Сергея. Сергей отворачивается от него и идёт прочь вдоль забора тюрьмы. Он слышит звук догоняющей его машины. Сергей ускоряет шаг и быстро сворачивает вправо, пройдя забор тюрьмы. Это уже другая улица со старыми трёхэтажными домами. Сергей переходит на бег. Его догоняет чёрная спортивная машина. Сергей оглядывается, замечает на решётке радиатора то ли корону, то ли трезубец. В машине открывается пассажирское окно. Она едет наравне с Сергеем. В шикарном кожаном салоне, отделанном деревом, сидит солидный мужчина в тёмно-синем костюме с отливом и чёрной рубашке. На его правом безымянном пальце –
массивный перстень. Сергей ускоряется. Он хочет рвануть во дворы и торопится миновать дом у тротуара. Машина тоже ускоряет движение. Сергей оглядывается на мужика ещё раз. «Неужели это следователь? – думает он. – Не бывает таких ментов».

ГАРИК

(Кричит, наклонив голову к пассажирскому окну.) Садись в машину, Серёга. Я тебя к Ире отвезу.

Сергей останавливается. Мгновение раздумывает и садится в машину. «Мазерати» моментально срывается с места. Сергея аж вдавливает в спинку кресла, как в самолёте.

Вова останавливается на парковке аэропорта, выключает телефон и кидает его в бардачок, закрывает машину и входит в аэровокзал.

Аэропорт. Вова в баре зоны вылетов. Он выпивает подряд пять рюмок коньяку, закусывает лимоном и идёт в автобус, который отвозит его к самолёту. Борт набирает высоту. Вова засыпает. Засыпает как ребёнок – тихо и безмятежно. Он просто сразу проваливается в небытие. Так он не спал уже много лет. Без снов, растворившись в бездне бессознательного.

«Мазерати» подъехал к старому кладбищу. Всё сильно изменилось вокруг, с тех пор как Гарик покинул город. Всё было застроено многоэтажками. Но кладбище было всё тем же. Со стороны магистральной улицы с двухсторонним движением – нескольких полос и трамваем посередине, оно было закрыто большим забором, заклеенным рекламными плакатами. С остальных сторон кладбища тянулись частные дома. Некоторые из них были новыми и большими. Видно было, что отстроены недавно. Но основная масса была всё тех же халуп, что и раньше. Гарик свернул в проулок, миновал десяток дворов с правой и левой стороны и въехал на центральную аллею кладбища. Всё здесь было как раньше, разве что деревья стали ещё огромнее и сильнее заросли кустами ограды могил. Гарик невольно окунулся в облако памяти.

Он идёт в школу и встречает своего соседа, Осецкого. Осецкий учится в старшем классе. Он показывает Гарику пачку таблеток. Феназепам. В пачке две конвалюты по десять таблеток. Они подходят к колонке на углу кварталов... В той стране вода была бесплатна. Сейчас не найдёшь в городе колонок дармовой воды. Они съедают по десять колёс, запивая струёй из крана, и идут в школу. Первый урок – химия. Гарик сидит за последней партой и громко, на весь класс, перекрикивая химичку, разговаривает. Все с опаской и любопытством оборачиваются на него. Но Гарик находится под действием валиума, а под ним всё просто по барабану. Этот препарат растормаживает полностью. Лишает напрочь беспокойства и страха. Химичка недовольна. Она вызывает Гарика к доске. Учительница химии – средних лет брюнетка с полной грудью, узкой талией и широкими бёдрами. Ходят слухи в школе, что она любовница директора. И правда, она иногда подолгу находится в кабинете директора, а потом выбегает оттуда со звонком вся помятая, едва успевая к началу урока. Гарику она нравится. Она очень даже сексуальна. Училка заставляет его писать на доске химическую шизофреническую километровую формулу. Какие, на хуй, формулы? Гарик берёт мел и рисует на доске карикатуры, чуть ли не пенисы с крылышками. Класс в восторге. Все катаются со смеху. Химичка в бешенстве хочет тащить Гарика к директору, но видит его полные кайфа глаза и начинает сомневаться. И это абсолютно правильно. Не надо хватать его. Потому что Гарик в таком сейчас состоянии, что готов её загнуть ебать прямо в лабораторной кафедре. Химичка просто выгоняет его с урока, крича истерически: «Вон из класса, подонок!» Для Гарика это благо. Он выходит из класса в пустой коридор и встречает там Осецкого. Тот тоже отличился на математике и тоже был выгнан за родителями. Они дружно идут из школы на кладбище. Куда же еще? Там был вечный круглосуточный сходняк. Была там могила некоего мужчины по фамилии Косяк. Там и бились все тасовки. Так и говорили: стрельнёмся на косяке. Наверняка она и сейчас тут, эта могила. Но Гарик уже вряд ли её сможет найти. На могиле уже сидят двое распиздяев с района, только из другой школы. Это Асисяй и Лёха Борзилов. Они курят косяк. И Гарик с Осецким к ним с радостью присоединяются. Тут часто прятали, пробивали и курили анашу. Как-то раз Гарик проебал вспышку. Подкрались менты. Все скинули дурь, а Гарик замешкался. Ушёл в себя, куря большой косяк. И отдуплился, только увидев перед своим лицом довольную, удивлённую морду мента. Это было палево. И Гарику не оставалось ничего другого, как просто выдуть косяк прямо менту в ебало. Гарик помнил, как тот орал и стряхивал с лица раскалённые угли гашиша. А потом как мусора гонялись за ними с дубинками по могилам. И никого не догнали. Валиум только начал действовать. Таблеток съели слишком много. И в течение часа начался полный кошмар. Они с Осецким шизовали по-чёрному. А Асисяй с Борзиловым просто укатывались со смеху, наблюдая за представлением. Было уже холодно. Осень. Но Гарику было жарко. Он снял с себя куртку и шапку. И надел свои вещи на крест как на манекен. Напялил на него куртку, просунув поперечину креста в рукава. Это было безумие. Он даже не помнил, как тут отъехал. Гарик проснулся один на могиле ночью. Он был раздет и зуб на зуб не попадал от холода.

Из раздумий его вывел голос Сергея.

СЕРГЕЙ

Аллея узкая. Не развернёшься здесь. Давай я выйду, а ты сдавай задом. Вон, вижу, жена стоит.

В конце пустынной аллеи был виден стоящий мотоцикл, облокотясь на него попкой, стояла Красная Шапочка.

ГАРИК

Подожди. Это ещё не всё. Мне кое-что нужно от вас.

Они подъехали к Ирине. Ира выбросила сигарету, обняла Сергея за плечи и впилась жадно губами ему в губы.

ИРА

Ты как, милый? Я с ума чуть не сошла...

СЕРГЕЙ

(Стесняясь, отстраняет её.) Нормально.

Гарик разглядывает Красную Шапочку. На ней куртка с расстёгнутой молнией на вороте, из которой рвутся полные высокие груди, и лёгкие джинсы, заправленные в мотоботы, на коленях – летние пластмассовые латы. Она некрасива. Но так необычна. Некрасива, но прекрасна. Как спелый свежий румяный персик. Гарик не может отвести глаз от неё. Он понимает, что это идёт у неё изнутри, эта прелесть. «Да у них любовь, – думает он. – Вот в чём секрет этой прелести. Все женщины прекрасны, которые любимы». Гарик вспомнил вдруг свою первую женщину.

Она была уже взрослая ядрёная девка, а ему было всего четырнадцать. Он, как обычно, шатался ночью по району со своим однокашником Витькóм Пискуновым. Они попили пива у бочки на углу пересечения убогих улиц их района, курнули косяк и просто шлялись. Им навстречу попался двоюродный старший брат Витькà. Ему было лет восемнадцать. Но он был уже полностью законченным негодяем и им тогда казался взрослым мужиком. Витькин брат сказал, что идёт на блатхату поебать бабу, и предложил им принять в этом участие. Гарик с товарищем с радостью согласились. Они пришли во двор между трёх трёхэтажек. Брат Витька сказал, что на хате живут три бабы и он сейчас выведет одну. Неизвестно, давали ли они из страха или просто были блядями, но вскоре он вышел из подъезда с фигуристой симпатичной девушкой лет двадцати пяти. Парни договорились её трахать по очереди. Гарику выпало первым. Девушка просто зашла за угол дома, стала в кустах, подняла юбку и загнулась раком. Она была без трусов. Гарик смотрел на её стройные ноги и высокую красивую попку. Эрекция в том возрасте была взрывная и моментальная. Гарик сразу вошёл в неё. Его поразила мягкость и нежность влагалища. Он не думал, что у женщин там всё так нежно и влажно. Он начал двигаться и понял, что вряд ли сможет кончить. До этого его член был знаком только с тесным объятием кулака. И такая нежная стимуляция была необычна. Гарик двигался как автомат. Девушка стонала. Гарик как бы наблюдал себя со стороны. Он мог так двигаться вечность. Он смотрел на луну, на облака и не чувствовал ни капли вожделения. Он понял, что ему нужно нечто большее, чем автоматические фрикции. Гарик драл её около часа. Было уже неудобно. За углом сначала раздавались тихие разговоры, потом стал звучать смех. Ребята уже выкурили не по одной сигарете и не понимали, что так надолго он занял их девку. Гарик вытащил член, так и не кончив, заправил его в брюки, хуй так и не упал и едва не выглядывал из-за ремня. Девушка выпрямилась и посмотрела на него удивлённо, но ничего не сказала. Следом за Гариком был Витёк. Он быстро кончил и показался едва ли не через минуту. Его брат задержался несколько дольше. Он вышел довольный и протирал платком свою огромную ялду, видимо, явно гордясь её размерами.

Гарик смотрел на Иру. Кажется, у его первой девочки были такие же веснушки. Красная Шапочка такая дерзкая, такая уверенная в себе. Наверное, у неё всё так же прекрасно в трусиках, как и она сама. Ира замечает, как он на неё смотрит, и отвечает ему взглядом. Они смотрят друг другу в глаза. Сергей ловит её взгляд и поворачивается к Гарику.

СЕРГЕЙ

Ты что так пялишься на мою жену? Сморчок ты ёбанный...

ГАРИК

Не груби мне. Ира хорошая девочка. Но она не в моём вкусе. Не всех женщин, которые нравятся, хочется трахать. Ты молодой ещё, дурной, не понимаешь.

ИРА

Как это не хочется, если нравятся?

ГАРИК

Ввиду своей тщедушности, мне всегда нравились женщины фигуристые. Выдающихся прелестей. В детстве это были девки с фигурою Венеры. Когда стал взрослее, стало хотеться рубенсовских женщин. Мясистых и чувственных, на которых пускали слюни короли. Но с возрастом маразм крепчает, и сейчас я уже дошёл до того состояния, когда с удовольствием дрючил бы купчих с картин Кустодиева.

ИРА

Да ты офигел, Карлик Нос! (Смеётся.) Они ж необъятные!

ГАРИК

Ну... Возраст обязывает, уже хочется замахнуться на великое.

СЕРГЕЙ

Ладно. Валить пора.

ГАРИК

Не спеши. Мы не дошли до главного. (Обращается к Ире.) Вот, Красная Шапочка. Я мужа твоего привёз. Отдавай программу.

СЕРГЕЙ

Какую программу? О чём он базарит?

ИРА

Так это он тебя в ментовку упаковал... чтоб я ему программу сделала...

СЕРГЕЙ

Да? (Наступает на Гарика.) Да? Чипушила!

Гарик делает два шага назад и привычным движением выхватывает из-за спины справа пистолет из-за ремня. Сергей смотрит на пистолет. Он необычный, с толстым стволом, без кожуха, воронёной стали.

ГАРИК

Не делай лишних движений. Моему другу Саважу это не нравится. (Передёргивает затвор.) Это тебе не новомодные роботы типа Глока и Зиг Зауера. Это старый добрый Саваж. Его руками делали. В нём есть душа. Если он появился, можешь не сомневаться, он стрелять будет.

ИРА

Осторожно, Серёжа!

СЕРГЕЙ

(Делает шаг вперёд.) Да я его сейчас порву, на хуй! (Молниеносно перехватывает ствол левой рукой, отводит в сторону. Слышится выстрел.)

Сергей вытягивает в сторону левую руку, держа ствол в кулаке, наклоняет вперёд корпус и коротко бьёт прямой удар правой рукой, основанием ладони точно в подбородок Гарику. Удар вылетает как из пушки с глухим звуком, так быстро, что не виден для глаз. От силы удара Гарик перелетает через лавочку, стоящую сзади за оградой у аллеи. Его ноги взлетают выше головы. Он падает на лопатки, едва не сделав сальто назад. Его останавливает ржавая толстая ограда могилы, заросшая плющом. Гарик складывается под ней, смешно барахтается, пытаясь подняться, как перевёрнутый на спинку таракан. Он судорожно двигает ногами, скользя по траве. Пистолет остаётся у Сергея. Он разглядывает его. Гарик встаёт, Сергей хватает его свободной рукой за пазуху и тянет на себя. Ира встаёт между ними.

ИРА

(Кричит.) Не бей его! Не бей... он хороший...

Сергей отпускает рубашку Гарика и удивлённо смотрит на жену.

Гарик, улучив момент, делает лёгкий удар двумя пальцами в глаза Сергею. Сергей бросает ствол и закрывает глаза ладонями. Потом начинает сильно тереть глаза кулаками. Из глаз текут слёзы.

СЕРГЕЙ

(Сжимает глаза, вытирает слёзы и с досадой рычит.) Урод ёбанный... Вот урод... В глаза бьёшь, как женщина!

ГАРИК

(Поднимает пистолет, ставит на предохранитель, засовывает за спину, за ремень.) Терпение моё велико, но небезгранично. Начну бить – убью... Это чтоб тебя привести в себя. А то диалог пошёл неконструктивный...

ИРА

Ну не надо драться...

ГАРИК

Не я начал.

СЕРГЕЙ

(Моргает слезящимися глазами.) Вот урод!.. Чёрт ёбанный...

ГАРИК

С тобой происходит только то, что происходить должно. Тебе кажется, что я гадости делаю вам. А всё с точностью наоборот. Я помогу вам. Ну а что на тюрягу заехал, так это опыт для тебя полезный... Ты ж революцию делаешь, а все революционеры великие сиживали. Без этого нельзя.

Глаза Сергея перестают моргать и слезиться, он удивлённо смотрит на Гарика.

ГАРИК

Да. Вот так это и работает. Потому что происходит только то, к чему ты готов. Всё, что с тобой происходит само, всё к лучшему, а всё, что ты делаешь сам, всё к худшему. Давайте так, сядем и не спеша поговорим...

Они заходят в ограду ближайшей могилы, садятся на лавочки, стоящие углом вокруг поминального, с облупившейся краской столика. Гарик смотрит на памятник. Фотография давно отбита. Видна только полустёртая надпись: Косяк Иван Евграфович. Ира закуривает сигарету.

ГАРИК

(Задумчиво переводит глаза с могильного памятника на Сергея.) Так вот... (Берёт указательным и большим пальцем правой руки себя за подбородок и двигает немного в стороны челюсть, поблёскивая перстнем.) У тебя неплохо поставлен удар.

СЕРГЕЙ

Скажи спасибо, что не кулаком воткнул.

ГАРИК

Спасибо.

СЕРГЕЙ

(Пристально смотрит Гарику в глаза.) Откуда про нас информация?

ГАРИК

Я не ограничен финансово. Поэтому покупаю любую информацию. Про вас знаю всё. И конспирация ваша не стоит выеденного яйца. И дело ваше, несмотря на видимость благородства, подлое и нечестное. Революция нужна не для справедливости, это её ширма. Она нужна, чтоб включить стабилизатор. Это шаг вперёд, для того чтоб сделать два шага назад.

СЕРГЕЙ

Какая, на хуй, революция?! Какой, в пизду, стабилизатор?! Ты бредишь, дядя.

ГАРИК

Я не мусор. И не осуждаю вас. Просто помогу разобраться...

СЕРГЕЙ

Раз уж хочешь откровенно... Революция никогда не получается, когда её делает кто-то. Революция происходит, когда её делаешь ты.

ГАРИК

Всё это лозунги. Я про вас знаю всё. Вы вошли в революционную организацию. Скучно стало банки ломать просто. Великих дел захотелось. Так знай, что вас просто вербанули, как лохов. Ваши навыки нужны, чтоб сеять хаос. Можете сломать систему любую. Наебнуть транспорт, электричество. Связь. И, опять же ж, деньги на общее дело воруете. Но вас втёмную используют. Нет никакой свободы, равенства и братства. Есть только смена декораций. Начнётся бойня и война. И власть возьмут другие, ещё более мерзкие люди. Это всегда так. А потом придёт стабилизатор. Как и положено. Для чего всё и делается. Такой, как Сталин, Наполеон или Кромвель. И наступает совсем тоска. Зелёная тоска. И вы все пойдёте просто на утилизацию. Понять нужно только одно: все революции по сути своей есть восстание полов. Смена матриархата, патриархатом и наоборот. На первый взгляд, это кажется невозможным, но, присмотревшись к порядку, который сменил прежний, понимаешь, что в нём либо женщины стали главнее, либо мужчины. Это тонкий момент, но такими витками идёт процесс истории человеков. Что подавляется – становится сильнее и главнее в итоге.

СЕРГЕЙ

Ну тебе-то и так хорошо всё. Таким, как ты, упакованным, ясное дело, перемен не надо.

ГАРИК

Перемен... Перемен требуют наши глаза, перемен требуют наши сердца... И где они, перемены? От худшего – к ещё более худшему? Революция – это холодная женщина с впалыми щеками и синими глазами. Она всем даёт, кто её хочет, но никого не любит. Она стихия, как дождь, как ветер. Она приходит, когда призывают её, и уходит, потому что никогда не может удовлетвориться. Никогда не насытится жертвами. Она просто приносит нестабильность в систему. А стабилизатор, который останавливает хаос, как правило, ужасен. Он обязан быть таким. И всё движение разворачивает вспять. Прогресс сменяется регрессом...

ИРА

Синие глаза революции... Какая прекрасная метафора, Карлик Нос!

ГАРИК

Многого не видят наши глаза в этом мире. Почему нас отталкивают злые люди и так притягивают добрые? Потому что злые души окружают змеи и демоны, а добрые всегда среди цветов и ангелов. Синие глаза революции – это не метафора. Это её образ. Образ революции. Такой же, как у тебя, – рыжая бестия, и такой же, как у твоего мужа, – супермен. Революция –
это обычная стихия. Она как ночь, день, снег, град и ветер. Все стихии имеют образы. Раньше знали это люди. В древности. Могли видеть их внутренним зрением. Некоторые видят и сейчас. Всё имеет форму. Даже если она от тебя скрыта. Ты своим дыханием убиваешь миллионы бактерий. Вдыхаешь их в лёгкие, и они там сгорают. Это для них ад, а ты для них демон, не имеющий образа. Ты стихия. Так и для тебя безлика стихия –
буря, засуха. А всё имеет свой лик. Всё имеет сознание. Всё имеет душу. Как шаман выходит и призывает дождь, и дождь идёт. Или успокаивает ветер, разгоняет облака. Это работает всё. Это доступно каждому. Просто мы не знаем этого, а если даже знаем, то не верим в это. Стихией может каждый управлять. Нужно только слово. С ней нужно просто говорить и представлять реально её образ. Как-то раз прочитал я об учителе Дзен, который пришёл в дальний монастырь, и ученики спросили его: «Учитель, ты проделал такой долгий путь и не взял с собой даже зонта. А пришла пора ливней. Как ты поступил так опрометчиво?» На что учитель сказал им, что если бы небо вздумало пролить дождь, он ударил бы его своим посохом. Я тоже сначала подумал, как и вы, что это прекрасная метафора. На самом же деле мастер совсем не шутил. Он просто повелевал стихией дождя. Как-то мне снился сон. Мне снилось, что я путешествую на ледоколе в полярных широтах. Я проснулся и забыл о сне. Вспомнил я о нём днём, когда ехал в машине.
На дворе была зима. Стоял трескучий мороз. А у меня в машине сломалась печка. Я продрог до костей. Окна затянулись инеем. До этого я смотрел на озябших собак и кошек на улице. Было жалко животин. Старался им дать чего-нибудь поесть, чтоб не так мёрзли. Но не мог же взять я их всех к себе домой. Зимой я был очень недоволен. С детства холод не люблю. А тут сам я очутился в роли такой же замёрзшей бездомной собаки. И не было выхода. Только безропотно замерзать. Я не мог смириться с этим. Я буквально впал в ярость. Я возненавидел зиму. Я представил её как холодную злую женщину типа постаревшей Снежной королевы. Я орал на неё матом. Я костерил её последними словами. Я топал в ярости ногами. Я приказывал этой суке уйти немедленно. Надо ж было сорвать зло на ком-то. Я был один в машине, но зима была рядом. Она всё слышала и понимала. Мороз стал ослабевать. И уже к вечеру была оттепель. Мало того, я прогнал зиму из тех краёв навсегда. Там больше никогда не было сильных морозов. Иногда случались не большие, но они уходили, стоило мне только прикрикнуть. Вот так. Так же можно поступать с любым ненастьем. Оно мучает тебя, только когда ты покоряешься. Нужно просто с ним говорить.

ИРА

Ну ни фига себе, ты гонишь! А что, эти стихии так слабы? Они что, не имеют своей воли?

ГАРИК

Имеют. Они такие же, как мы. Мы вообще в одном вселенском сознании. Это как ты, например, кому-то делаешь неудобство, и он тебя ругает. Неприятно же. Не хочется же слышать про себя плохое и быть сволочью...

СЕРГЕЙ

И что, революцию можно призвать, выходит?

ГАРИК

Именно. Она на зов всегда приходит. Кто-то забрасывает мысль. Потом другие её подхватывают. Проходит некоторое время, и ничтожная подхваченная мысль поднимает волну сознания. Так приходят перемены.

СЕРГЕЙ

Бля, но нельзя же жить так, как живём. Власть несправедливая. Народ ограблен. Полицейский режим.

ГАРИК

Ты там, где должен быть. Прими свою судьбу. Это карма твоя. Перемены придут, когда будет готово сознание. Они только следствие коллективного бессознательного.

СЕРГЕЙ

Да хуйня всё это. Придумано, чтобы рабами управлять. Будь покорным... На всё воля Господа... Карма... Судьба... Хуйня! Нет никакой ни судьбы, ни кармы. Есть стремление и воля всё изменить...

ГАРИК

Эта теория не нова. Она древня, как мир. Нет ни судьбы, ни кармы. Я сам хозяин реальности. Есть моё желание и воля. А если разобраться, то они, судьба и карма, и есть и нет. Вот, скажем, три волоска на голове. Их много или мало? Да их, в сущности, нет. Их – нет. А три волоса в борще? Ещё как есть! Есть даже с перебором... И как вообще это есть? И что же получается: там – нет, тут – есть... С этим становится всё понятно, если учесть следующее: мир – просто точка зрения. Мир – отражение твоих мыслей. Когда начинаешь думать: «Я – повелитель своего сознания. Мне подчиняется Всё. Я проснулся. Я прозрел». И вот ты, окрылённый, выходишь на улицу. Она пуста. Всё так, как должно быть сейчас, только так и не иначе. Теперь всё будет по-другому. Ты лёгок, как ветер. Ты свободен и счастлив. Вот на дороге лежит коробка от кукурузных хлопьев. Ты оборачиваешься по сторонам. Нет никого. Ты вспомнил детство золотое. Немного озорства. Небольшой разбег. Сейчас ты пнёшь коробку и она улетит до неба. Потому что так хочешь Ты. И... Бах-х-х! Какая незадача. В коробку сунули кирпичок весёлые двоечники. И вот ты уже не хозяин сознания. Ты жалкий калека. Тебе нужны костыли. «Сиди теперь, собака, дома», – думаешь ты. «Идиот! Расчувствовался...» – говорят тебе твои полезные частички, составляющие твоё тело, твои жители, образующие тебя. Из-за тебя, дурака, у нас теперь много работы. Срастить кость. Убрать отёк. Залечить ушиб. Нам надо напрягаться. Чтоб вылечить тебя, дурака. Ты же наша вселенная. Вот, гад, тебе и карма и судьба. «Да нет же. НЕТ! – кричишь им ты. – Нет ни судьбы, ни кармы. Есть просто в костылях сейчас нужда».

ИРА

(Смеётся.) И что же делать? Цель жизни же нужна.

ГАРИК

А что ни делай, всё будет ложно. Вся наша жизнь – рулетка, поворот колеса, калейдоскоп ошибок.

ИРА

Но кто-то же открыл зачем-то эту игру? Он-то не ошибается?

ГАРИК

Он ошибся тогда, когда эту игру вообще затеял. Тут ничего не поделаешь. Что бы ты ни делал, всё это будет ошибочно. Остаётся только верить в то, что ты поступаешь правильно, но это к объективной реальности не имеет никакого отношения. Живите просто в своё удовольствие. Перемены случатся необратимо и сразу. Совсем без вашего участия... Я занимаюсь этим.

СЕРГЕЙ

Да ну? Каким же образом? Веками ни хуя не меняется. Если не начать самому менять власть.

ГАРИК

Всё уже меняется. Это незаметно просто. Горизонт событий уходит, и кажется, что ничего не происходит, а это просто начинается политическое цунами.

СЕРГЕЙ

И что изменится?

ГАРИК

Всё. Я изменю исконный код действительности.

ИРА

Что изменишь?

ГАРИК

Исконный код.

СЕРГЕЙ

Это что такое?

ГАРИК

Это информация. Сакральный ключ. Исконный код есть у всего сущего. Он позволяет всему быть тем, чем оно является. Воздуху – воздухом, земле – землёй, Ире – Ирой, а Серёже – Серёжей. Понимаете?

СЕРГЕЙ

Да ну на хуй. Это что, ты хочешь сказать, что ты можешь фундаментально влиять на реальность? Да кто ты такой? Вон в ЦЕРНЕ целый коллайдер подобным занимается. Планетарный проект, и ни хуя. Никаких результатов.

ГАРИК

Они занимаются совсем не тем. И идут от своих целей в обратном направлении. Они манипулируют энергией. Она как душа. Она жизнь. Но она не имеет сознания. Я имею дело, наоборот, с сознанием, с информацией. Осталось недолго ждать. Я знаю все принципы работы системы. Осталось сделать установку достаточной мощности... и определиться, что поменять.

СЕРГЕЙ

Ты чешешь по ушам нам. Я не верю в это.

ИРА

И тебе моя программа для этого нужна?

ГАРИК

Да. Для этого. Она поможет сделать анализ текстов. На самом деле исконный код человечества менялся многократно. Просто был это долгий процесс. Например, его меняли религии отдельным народам. Но сама по себе религия – ложь. Но доктрина, в ней заложенная, меняет сознание. Меняет реальность. Мы уже далеко продвинулись от лесного дикаря. С помощью такого анализа божественных текстов можно выработать сжатый моментальный посыл изменения. И останется просто волну запустить. Система жизни даже не успеет поколебаться, как другая реальность просто придёт.

СЕРГЕЙ

А с хуя ли ты это всё сможешь сделать?

ГАРИК

Я знаю секрет бытия.

СЕРГЕЙ

Откуда?

ГАРИК

Давняя история. В давние времена была лаборатория, полностью засекреченная. Центр научный в глухом лесу. Там была охрана и взвод военных для хозяйственных нужд. Всё было автономно. Хозвзвод держали там для бытового обеспечения: починить что-нибудь, рубить лес на дрова, готовить пищу, делать уборку. Всё топилось дровами. Сам центр был под землёй, на глубине метров пятидесяти. Учёные – народ специфический. Они могут вести спартанский образ жизни, но без спирта не могут обойтись. Ну и пришлось им на этой почве снюхаться с солдатами. А взвод охраны за пойлом обращался к нам. Только наши воины хозвзвода могли проходить через все системы охраны и, не заблудившись, находить за десятки километров деревню, где бабушки варили самогон. Короче, я слышал разговоры. И понял принцип действия. Я помню, тогда обалдел, когда узнал, о чём идёт речь. Это было полнейшей фантастикой. Даже нельзя было представить, какие эксперименты проводила тогда наука советская. Они все пили огненную воду, закусывая сардельками, и радовались. Возбуждённо обсуждали результаты опытов, не обращая совсем внимание на нас – бессловесных, безмозглых собутыльников. Из того, что там услышал, я понял, что была создана опытная установка. Даже первые пробные пуски её были настолько фантастическими, что это насмерть перепугало руководство страны. Всё прервалось разом. В один миг. Работы были моментально свёрнуты. Проект закрыт с формулировкой: несёт угрозу настоящей реальности. Наш взвод расформировали в один день и раскидали по разным строительным батальонам. И я думаю... вернее, уверен я в том, что ни один из тех, кто занимался проектом, не остался в живых. Их ликвидировали сразу. По крайней мере больше из бункера никто не выходил. Настолько была велика опасность от того, до чего они там додумались...

СЕРГЕЙ

А что за эксперименты? Что за принцип действия был этой установки?

ГАРИК

Вот этого я не скажу никогда и никому. Это настолько просто, что доступно каждому, и вместе с тем чрезвычайно опасно. Фатально опасно и непоправимо.

СЕРГЕЙ

О чём идет речь?

ГАРИК

Речь идёт о моментальных переменах. Необратимых. Я сам собрал аппарат дома, на коленке. Это не совсем техническое устройство... в нём как бы есть элемент магии. И на выходе получаешь просто обыкновенное волшебство.

ИРА

Волшебство?

ГАРИК

Ну да. Сначала я попробовал с малого. Превратил стакан воды в спирт, потом его же – в сухое вино. А потом увеличил просто мощность установки. Попробовал изменять исконный код пространства. Это было поразительно. Стали открываться порталы. Как небольшие круглые лазы с зеркальными стенами. Стоило только всунуться туда – и тебя моментально втягивало другое измерение. Нет, не так. Не в измерении дело. Это было другое восприятие реальности. Другой мир. Тот же ландшафт, те же, в сущности, законы, но всё было абсолютно другим. Это было очень опасно, ты там был чужим и мог не вернуться никогда оттуда. Портал был нестойким и существовал, пока был включён аппарат. Надо было чётко запомнить приметы места, где ты появился. Вернуться обратно можно было только там. Потом, чтоб исключить постоянную опасность пропасть в другом мире, я начал открывать порталы только нашего восприятия парадигмы времени. То есть перемещаться можно было в мире нашем, но в разных временных циклах. При таких путешествиях важно вернуться именно туда, откуда пришёл. А это было в нашем мире просто. Существуют места исторической ценности. Вечные строения. Например, Колизей или пирамиды. Или какой-нибудь собор. То, что всегда было, есть и будет. И с уверенностью можно вернуться, не опасаясь изменений. Там, кстати, я встречал множество странников. Нас не замечали местные жители. Но мы друг друга видели сразу. Вернее, чувствовали.

СЕРГЕЙ

Так это ты оттуда натаскал бабла?

ГАРИК

Зачем? С баблом всё предельно просто. Можно взять любую купюру и с помощью моей машины сменить в ней исконный код. И она становится любой валютой любого достоинства любого государства. Я понял, что не могу творить. Пытался сделать объекты, но они были нестойкими. Через короткое время исчезали, как туман. Но изменять я могу всё гарантированно. Если есть потребность в деньгах, просто заказываешь в типографии нарезанной по заданным размерам бумаги хоть вагон и превращаешь ее в деньги. Вот и всё. Так что я ваш спаситель. Дам возможность всё начать сначала. Возьму ваши паспорта и изменю все данные.

СЕРГЕЙ

Так хули понту? Ксиву перекоцать не проблема. А как же данные в архивах, в базах? С ними-то как?

ГАРИК

Я же сказал, что это волшебство. Изменения подстраивают под себя всю реальность. Они изменят и базы, и информацию в архивах автоматически.

СЕРГЕЙ

Хуйня какая-то.

ГАРИК

Чтобы я сделал вам новые документы и новую жизнь, мне надо уехать. А для того, чтоб мне уехать, мне нужна программа. Только так.

ИРА

Утром – деньги, вечером – стулья... На! (Вытаскивает из кармана куртки флешку, даёт Гарику.)

ГАРИК

Ну тогда всё. Давайте мне документы. Я через дня три при-
шлю гонца. Канал связи тот же... Только ищут тебя уже, Серёга. Надо залечь на дно. Вы на двух колёсах, это отлично. От любой погони уйдёте. Можно объехать посты. Сгоняйте на море. Там, на побережье, ещё много баз туристических. Упадите там, отдохните без регистрации, а как будут документы готовы, я дам знать.

ИРА

Мы сами разберёмся, где отсидеться. Только паспортов-то с собой нет.

ГАРИК

Ну так съезди за ними по-быстрому. А твой муж меня посторожит...

ИРА

Ты всё это серьёзно говоришь?

ГАРИК

Я говорю только то, что должен говорить. Не будем время тратить.

ИРА

Хорошо. Я скоро вернусь.

Она быстро уходит. Снимает с мотоцикла запасной шлем, вешает его на соседнюю ограду. Надевает свой шлем, заправив волосы внутрь. Заводит мотоцикл, ловким движением спускает его с подножки и, пригнувшись грудью к рулю, стремительно уезжает, поднимая высокий шлейф пыли. Гарик и Сергей провожают её молчаливыми взглядами.

СЕРГЕЙ

Ну, расскажи ещё что-нибудь.

ГАРИК

Что?

СЕРГЕЙ

Ну ты же не только посещал прошлое. Будущее поинтереснее будет. Там что? Революция будет?

ГАРИК

Нет ничего постоянного. Всё меняется каждый миг. И будущее, и прошлое, и настоящее. Просто для нас оно стабильно. Но это субъективно. Посещаешь одно и то же место в одно и то же время и всегда видишь разные события.

СЕРГЕЙ

Это как это?

ГАРИК

Нет никакой объективной реальности. Да и вообще никакой реальности нет. Реальность, которую ты воспринимаешь, может быть только субъективной.

СЕРГЕЙ

Ну а как же история? В мире же должна быть хоть какая-то константа. Время, например?

ГАРИК

То, что будет происходить, уже происходит, и даже уже произошло, потому что время – это всего лишь твой взгляд на этот мир, твоя точка зрения. Фактически же времени нет. Есть только наше субъективное восприятие хода перемен, где время является просто его коэффициентом.

СЕРГЕЙ

И всё же. Что ты там видел? Век золотой настанет?

ГАРИК

Золотой век. Век чего-либо не наступает сам собой. Для него должно созреть сознание. Сформироваться коллективное бессознательное. И тогда он наступает сразу. Век чего-то не приходит извне, он выражает внутренний запрос общества. Правильно думать нужно, чтобы правильно жить. А вообще, век золотой настал давным-давно кое-где... Сейчас говорят много о подземных городах. Там есть не только города, а целые страны. Люди там не умирают и не болеют. Не нуждаются ни в чём. Там так же светит солнце, луна и звёзды. Но тамошние люди не стали бы кушать зверей, как мы на Земле. Это для них всё равно что для нас есть крыс и тараканов... Хотя тоже можно, конечно, в случае нужды, но уж очень гадко. Там люди питаются только самым чистым и полезным белком. Они питаются людьми, которых выращивают специально для этого на низших уровнях. Такие консервы из почек и сердец младенцев или тушёные молочные железы молодых дев...

СЕРГЕЙ

Ни хуя себе?! Райское общество! Золотой век... Похоже на ад...

ГАРИК

А так всегда. Чем глубже погружаешься ты в рай, тем больше он похож на ад. Хотя в низших планах этого социума тоже люди по-своему счастливы. Они рождаются с установкой рано умереть и своей смертью дать жизнь другим. Их приучают к высшей цели. Они проживают короткую, счастливую жизнь, ни в чём не нуждаясь. Занимаясь только сексом с разными партнёрами. И плодят детей. Они просто живут в питомнике. Они даже не подозревают, что возможна иная жизнь. Люди живут, как их приучили и воспитали. Да, справедливости нет. Вернее, она может быть только в твоём сознании. Но они нисколько не страдают от этого. Быстрая и счастливая жизнь. Они с рождения знают, зачем пришли в мир, и готовы умереть, пожертвовав собой. С другой стороны, какая разница, какое прожить количество лет? Сколько бы их ни было, все они проходят.
И всё кончается. Даже столетний старец тебе скажет, что жизнь коротка. И сама старость, болезнь, немощь – это настоящее наказание. Испытание души.

СЕРГЕЙ

Так а как же, их что, как скот, забивают электричеством?

ГАРИК

Зачем?! (Улыбается.) Они умирают во сне. Легко и незаметно. И даже не знают, какой день жизни их окажется последним. Засыпают и не просыпаются. Во сне изымаются органы, сливается кровь, и тело идёт на мясо.

СЕРГЕЙ

Ужас! Ты меня озадачил. Люди счастливы, питаясь друг другом...

ГАРИК

А чем наше общество лучше? Чем лучше мы, питаясь себе подобными животными? Такими же думающими и чувствующими существами. Они вообще чисты и безгрешны на Земле. Они привязаны к жизни ещё сильнее нас. И тем не менее мы безотчётно убиваем их и жрём. Потому что нас так воспитали. С детства приучили. Ты живёшь, не просыпаясь, думая о далёком, не отдавая себе отчёта о по-настоящему близком и имеющем самое непосредственное к тебе отношение. Хоть раз в жизни, ты готовил себе блюдо из мяса. Резал курицу для жарки или говядину. В крайнем случае тебе приходилось за этим наблюдать. И немало раз. И вот наступает момент, когда ты как бы вдруг очнулся ото сна. Действительность становится перед тобой стеной вплотную со всей своей нелепостью. Ты силён. Ты ловок. Нож твой остёр. Ты, не напрягаясь, режешь на разделочной доске доске тушку курицы, для того чтоб запечь её в духовке и с аппетитом сожрать её с румяной, поджаренной корочкой. Ты готовишь и, как всегда, думаешь о множестве вещей: кого бы ты из знакомых баб хотел сильнее трахнуть, что что-то начало постукивать в подвеске у твоей машины, почему затягивают твои бизнес-партнёры с очередным платежом... и тому подобные мысли роятся в твоей голове, теснясь и перепрыгивая друг через друга. Ты машинально перерезаешь кости и сухожилия птицы, почти не напрягаясь. Руки твои сильны. И вдруг ты разом понимаешь, кто ты, что ты и вообще где ты. Что ты делаешь конкретно в данный момент. А ты ни больше ни меньше, а в данную минуту расчленяешь на части живое думающее существо, ну разве что уже убитое. Оно такое же, как ты, имело позвоночник, шею, ноги, ну разве что оно немного другое. Хотя, возможно, и более совершенное, чем ты. У него есть крылья, и оно даже немного умело летать. Оно так же, как и ты, думало и чувствовало, пока его не убили для тебя, чтоб ты его съел. Момент прозрения приходит внезапно. Ты всегда это знал, но вдруг осознал каждой клеткой своей сущности. Ты это почувствовал физически. Это меняет тебя. Осознание реальности делает тебя сразу одиноким. Одиноким в этом безумном мире, в мире, в котором ты живёшь. Ты ешь существ, созданных Богом, таких же, как и ты. Но люди посчитали, что это только их мир, и стали выращивать этих существ для питания. Это хуже, чем зло, это безумие. Каждая душа, рождённая на земле, достойна счастья. Хоть маленького, но своего земного счастья. Она достойна света. Божественной милости. Детям свойственно быть счастливыми. Чьи бы они ни были, дети собаки или кошки, дети коровы или курицы. Немножко счастья в своей короткой жизни достоин каждый. Но только не тот, кого вырастили для еды. Бедный цыплёнок рождается и понимает сразу, что он родился в аду. В неволе он будем только мучаться с такими же, как и он, всю свою несчастную короткую жизнь, чтоб быть убитым, для того чтоб его тельце сейчас ты резал на части, чтоб машинально сожрать. Вот в чём следует отдавать себе отчёт. Вот почему всё в этом мире не на месте. Детишкам с детства читают сказки. Про курицу и цыплят. Про поросят и барашков. Про козлят. А потом, когда кормят ребёнка, не говорят, что так вкусен именно тот хрюша из сказки. Ложь. Вот в чём проблема этого мира. Вот почему в нём правит Князь мира сего, отец лжи. Правда разрушит его чары. Правда. Детей нужно не учить всякой второстепенной ерунде. Их нужно с самого рождения приучать правильно думать. А чему учиться и какие навыки им нужны, они разберутся сами. Человечеству нужно просто не лгать себе и правильно думать. И век золотой наступит сразу. Потому что правильно думать нужно, чтобы правильно жить.

СЕРГЕЙ

Ну тут можно выбирать. Можно быть вегетарианцем.

ГАРИК

Флора не менее чудесна, чем фауна. Растения – думающие, чувствующие, такие же, как мы, существа. Вот поневоле я развожу цветы. И даже не цветы, а кактусы. У меня народилось немерено колючего народа. Как-то во времена бурной юности мне подарила девушка один кактус. И вот таков итог: теперь кактусы со мной всегда. Они как коты. Если у тебя в доме появилась кошка, с котами ты будешь жить всегда. Я наблюдаю за ними. Он чудесный, этот колючий народ. Может показаться, что они мешают друг другу. Они постоянно переплетаются, облокачиваются друг на друга. Я раздвигаю их периодически, но не проходит и недели, как они снова поворачиваются и прижимаются, ложатся друг на друга. И я понял: да они же друг друга поддерживают. Вот как-то мне понадобилось порезать лук в салат. Я полез в ящик для овощей и увидел, что одна луковица выпустила зелёные листья. Чиполлино хотел жить. Как можно было проигнорировать это прекрасное стремление – жить? Я взял проросший лук, поместил его в рюмку с водой и поставил на окно к кактусам. Прошло какое-то время, и как-то утром я заметил, что мой длинный кактус склонился вниз. Он как бы кланялся в пояс. Я подумал, что, наверное, слишком обильно полил его. Такое бывает. Я повернул его к окну и облокотил о стекло, чтоб его не клонило вниз. Но что-то мне в его поведении показалось странным. Я стал размышлять, почему он так себя повёл. Под этим кактусом я увидел лук. Чиполлино тоже как-то поник своими зелёными перьями. Я достал его из рюмки и увидел, что у него, бедного, кончилась вода. Так вот в чём дело! Кактус, добрая душа, весь извернулся, чтоб показать мне, что его новому другу плохо, что он хочет пить. Я налил в рюмку воды луку и полил добрый кактус. Вот тебе и растения... И чем вообще убийство растений лучше животных?

СЕРГЕЙ

Ты такой добрый самаритянин, а волыну-то носишь с собой...

ГАРИК

А как же ж! Жисть тяжёлая у меня... Это от людей плохих...Ствол карман не тянет. Есть такая пословица: лучше не нуждаться в оружии, но его иметь, чем нуждаться и не иметь...

СЕРГЕЙ

Эт точно. Сам бы плохих людей убивал с удовольствием. А вот зверей жалко. Во мне, наверное, душа зверя живёт. И вообще, на хуя ты эту тему затронул нездоровую. Настроение испортил совсем...

ГАРИК

Почему?

СЕРГЕЙ

Да... были моменты в жизни... хуёвейшие...

ГАРИК

Какие моменты?

СЕРГЕЙ

Смерть зверей.

ГАРИК

Своя какая-то живность умирала?

СЕРГЕЙ

Да нет. Не своя... Своих животных не заводил никогда принципиально. Не хочу иметь лишних привязанностей. В детстве. Жил напротив дома нашего сосед. Мой одногодка. В параллельном классе учились. У них была семья неполная. Он и мама. Ну и… ему приходилось быть типа мужчиной в семье. Взрослел рано. Ёбнуло ему в голову разводить кроликов. Посоветовал другой дурак, постарше нас гораздо, живший неподалёку на углу. Слон погоняло было. Нам лет по двенадцать-тринадцать было, а ему лет семнадцать. И вот Сашка купил кролика. Маленького. Ребёнка-крольчонка. Сделал ему клетку. И я приходил к нему от нечего делать. Мы кормили крольчонка листьями, морковкой. Выпускали его на травку. Он быстро вырос. И вот пришёл день, ко мне зашёл Сашка и сообщил, что кролик вырос и его пора убивать. Я как-то не соображал, не отдавал себе отчёта в том, что сейчас будет, и как-то машинально пошёл с ним в их двор. Там около клетки уже ждал нас Слон. До сих пор не понимаю, зачем пошёл туда. Глупое детское желание не показать слабости. Быть таким, как все. И вот Сашка вытащил за уши кролика из клетки и дал Слону. Тот сказал, что сейчас покажет, как их быстро убивать. Он сказал, что их убивать легко, нужно просто вонзить в нос спичку. Он тут же достал спичку из спичечного коробка и вонзил её в нос кролику. Тот, бедный, не умер, он извивался от боли, вися на собственных ушах. Тогда Слон сказал, что не получилось и надо его ударить по затылку, тут же взял короткую круглую палку и начал бить кролика по затылку. Кролики – тихие звери. Они не издают звуков. А тут кролик кричал. Он кричал перед смертью по-человечески. Слон всё бил и бил его по голове, пока тот не затих и не свесился, как тряпочка. Это буквально убило меня. Крик, паника беззащитной, доверчивой зверюшки. У меня подкашивались ноги, кружилась голова. Потом они резали тушку, снимали шкурку. Я не мог этого выносить и ушёл домой. Я не понимал, как это можно было сделать. Что за навар с такого маленького тельца, и куда может пойти такая маленькая шкурка? Всё это просто было выброшено, и сделали они это только ради самого убийства. Сашка убил своего же четвероногого друга. Я после этого не мог неделю спать. Я возненавидел и соседа, и Слона. Он стал моим врагом. Как-то в школе из-за какой-то мелочи, из-за игры в фантики, по-моему, я сцепился с Сашкой. Я ненавидел его. Ярость удесятерила мои силы. Хотя он был крупнее меня, я повалил его на спину на школьном дворе и бил как сумасшедший его в ненавистную морду. Я взял с земли маленький камень в кулак и бил и бил его, пока меня не оттащили от него поражённые учителя. Я мстил ему за зайчика. За бедную загубленную душу. Потом меня отвели домой учитель физры и завуч. Жаловались маме. А Сашку увезли в больницу на скорой. Я сломал ему десну и едва не выбил глаз. Он потом год лечился. Чудом врачи сохранили глаз. С тех пор мы с ним больше не разговаривали...

ГАРИК

Понимаю. Детские впечатления – самые яркие. Формируется личность. Взрослеет душа.

СЕРГЕЙ

Не знаю. Может быть. Просто зверей я люблю больше, чем людей. Вот недавно. Тоже ситуация убила. Делюгу делали с людьми. Не буду вдаваться в подробности. Тебе это знать не надо. Но в одной стране европейской. Люди серьёзные. Рубанули бабла. Я исполнял, они отвечали за бабки. Приехал к ним за долей. Фазенда охуевшая. Природа – рай. Они накрыли поляну в лимонной роще. Чтоб отметить наше сотрудничество. Стол ломится от яств. Все рады, пьяны. Рядом прямо со столом стоит грузовичок, а в нём – два связанных барашка. Я сразу почувствовал неладное. Но уехать нельзя. Не поймут. И люди конкретные... Мафия, короче. Не успел я дупля поймать, они вытащили одного ягнёнка и стали ему горло резать. Прямо возле стола. Два баранчика, девочка и мальчик. Мальчик так кричал, как человек, а ещё сильнее кричала девочка в кузове. А все смеялись и балагурили. Зарезали его, спустили кровь, разделали тушу и начали тут же жарить на решётке на огне. Мне поднесли, как самому дорогому гостю, первые, самые лакомые кусочки. Я не мог есть. Кусок просто застрял в горле. Я подавился и чуть не задохнулся. А девочка-ягнёнок всё кричала и кричала, как человек. Я сам хотел кричать. А ещё больше я хотел изрешетить всех этих мразей из пулемёта. Чтоб землю не паскудили. Я забрал бабло и уехал. Крик ягнёнка был слышен за километр оттуда. Или мне казалось это. Они потом зарезали и её. До сих пор стоит вся эта хуйня перед глазами...

ГАРИК

Да уж. Ранимая душа... (Усмехается.) Но с пулемётом – это ты сильно. Как в анекдоте: сегодня в нашем концлагере дискотека. Диск-жокей Ганс прокрутит новый диск на своём ручном пулемёте...

СЕРГЕЙ

(Горько усмехается.) Вот именно. Да... Жизнь на земле питается смертью, как и смерть – жизнью... Ну и что же тогда жрать, чтоб не убивать живое?

ГАРИК

То, что для этого рождает природа. Плоды, злаки... хлеб...молоко и мёд. Но только если понять это умом (стучит себе по лбу средним пальцем) и приказать телу изменить питание, ничего, кроме вреда, не будет для организма. Ты, по сути, не являешься тем, чем себе кажешься. Ты есть целый мир, вселенная для несоизмеримо маленьких частиц, тебя образующих, жителей твоего мира под названием «Сергей». Они так же, как ты, борются за жизнь, страдают, радуются, живут и умирают. Они трудятся на благо тебя. Там, внутри тебя, идёт непрерывная стройка твоих мышц, органов, нервов. Там своя армия, которая борется с чужими, свои работники заводов и фабрик. Всё это живёт своей привычной жизнью. И если ты вдруг решишь их кормить не тем, чем они привыкли, могут быть сбои жизнедеятельности. Понимаешь? Представь, ты им объявляешь вдруг голодомор. Могут начать работать с перебоями твои органы и вообще выйти из строя целые системы жизнеобеспечения. Действие рождает противодействие. Внутри тебя может начаться смута. (Гарик улыбается.) Революция. Так что, если ты себя хорошо чувствуешь, не надо ничего менять. Естественный путь вещей – следовать необходимому. Так что, если вдруг ты осознаешь всей своей душой, каждой клеткой тела, что жить по-прежнему нельзя, что твоё питание несовместимо с твоей природой, тогда да. Тогда пути другого не будет. Но это бывает после момента полного озарения. Это как смерть твоей личности. Ты после этого рождаешься снова и становишься сразу абсолютно другим.

СЕРГЕЙ

Ясно. По-твоему, пусть всё будет и дальше как есть? Ничего не делай. Ничего не меняй. Всё, что с тобой должно произойти, произойдёт само.

ГАРИК

Ну... Примерно так...

СЕРГЕЙ

Значит, эра справедливости наступить не может по определению?

ГАРИК

Справедливость, как и революция, начинается с тебя. Как и всё в этом мире. Вот ты когда получил первые деньги, это был немалый куш. Ты что, побежал потратить их в детский приют, в хоспис или в дом престарелых? А? Помнишь? Ты сразу поспешил купить себе последней марки БМВ. А чего ж ты хочешь? Революция, справедливость. Да имеющие власть просто такие же, как и ты. Они есть твоё отражение. Зачем же пенять на свой же образ в других обстоятельствах? Тебе дано их видеть и размышлять не для борьбы с фантомами, а для борьбы в своей душе. Победа над собой меняет мир. Только так это работает. Кто-то говорит, что жизнь – рай. Кто-то говорит, что жизнь на земле есть ад. Кто-то говорит, что земля – тюрьма для душ. На самом деле же жизнь на земле – это школа. Ты прожил жизнь. Если пришло осознание её законов, начинаешь жить в новом качестве. Если же нет, то рождаешься снова.

СЕРГЕЙ

А если это так, не бег ли это по кругу? Почему ты не помнишь прошлых жизней тогда? Так процесс обучения был бы эффективнее?

ГАРИК

Он был бы рутиной. Как прохождение квеста. Что может быть скучнее отсутствия перемен. Господь дал шанс всё начинать сначала. Всё видеть в первый раз. Это же прекрасно. В мире конец никогда не конец, а начало никогда не начало. Ты вновь рождаешься и начинаешь снова, но в душе остаются глубинные знания, они как предчувствие. В сущности, стремящаяся к свету душа просто становится сильнее. Это как бы электрический заряд, сама энергия. Есть слабые токи, есть более сильные.
Но их природа одна. Разница в том, какие ты в себе чувствуешь. Добро всегда побеждает зло не потому, что это справедливо, а потому, что оно сильнее.

СЕРГЕЙ

Ну и что ты собираешься сделать? Какие перемены?

ГАРИК

Я ещё не решил. Надо провести кое-какие вспомогательные работы, мощность установки повысить. Мне нужно вырабатывать миллионы вольт.

СЕРГЕЙ

Так это невозможно. Для этого надо строить электростанцию...

ГАРИК

Всё возможно. Стоит захотеть. Я над этим работаю. Мы плаваем в океане энергии, её нужно просто взять, сколько потребуется. И тогда можно делать перемены вселенского масштаба.

СЕРГЕЙ

Каким образом? Как делать перемены?

ГАРИК

Это просто. Влиять на сознание. Сознание едино. А в нём есть своего рода всполохи. Как волны. Частицы, составляющие его, как капли океана. Они имеют своё самосознание. Влиять на них легко, зная исконный код в общей системе.

СЕРГЕЙ

А если что-то пойдёт не так? Что будет? Катаклизм? Рухнет Вселенная?

ГАРИК

Да ничего особенного не будет. Мироздание незыблемо. Оно лишь меняется время от времени. Сознание как вода, оно поглощает любое воздействие. Принимает его в себя. И воздействие сливается с сознанием, становится им.

СЕРГЕЙ

Для чего такие глобальные изменения? Ты что, больной или так самоутверждаешься?

ГАРИК

Необходимость. Только необходимость по-настоящему заставляет действовать. Ты спрашивал о будущем. Так оно и так понятно. Разве не ясно, к чему всё идёт?

СЕРГЕЙ

К чему?

ГАРИК

Идёт замена хозяев земли. Всего-навсего. У прежних было всё ясно. Они легко управляли процессами общества с помощью войн и эксплуатации народов. Но всему приходит конец. Война неактуальна стала. Вернее, никто не хочет больше воевать. Они, конечно, ещё сильны, прежние хозяева жизни, у них система финансов, рычаги управления. Но в мир подкинута хрень виртуальная. Всё управляется компьютерами, серверами. Всё и вся. Люди знакомятся в Интернете, дружат, зарабатывают в Сети, даже ебутся виртуально. Дальше – больше. Деньги виртуальные. Криптовалюты.

СЕРГЕЙ

Да это, по ходу, пузырь... пирамида для лохов.

ГАРИК

Какой там пузырь! Это будущее. Их много уже, этих валют, и они разные. Их невозможно подделывать. Они заменят скоро все деньги. И банки будут не нужны. И так, как бы всё станет удобнее и легче. Придёт цифровая экономика. И старые хозяева земли вроде как адаптируются к этому. И вот в этот момент и рухнет всё на раз. Сотрутся данные. Обнулятся счета. Такими, как ты.

СЕРГЕЙ

Но зачем?

ГАРИК

Зачем?! Вот представь: некое хуйло, одно из немногих, большой человек, богат, влиятелен, хозяин жизни. И вдруг на раз всё останавливается в мире. Нет денежных расчётов. Нет связи. Нет ничего. Транспорт не работает, телевизор молчит. Нет Интернета. Он особенно не волнуется. Он во дворце. Бассейн с золотыми рыбками, охрана. Но приходит время, и становится нечего есть. И вот он выходит в город и видит, что магазины давно разграблены и люди обезумели от ярости и страха. Бесчинства. Он возвращается во дворец. Охрана нервничает, а потом и вовсе уходит. Он думает, что есть ещё ценности, которые он может продать или поменять на еду, но врываются разъярённые нищие и голодные люди и забирают у него всё, а его самого вышвыривают за ворота. Вот так начинаются беспорядки. Запуганные люди станут умолять хоть кого-то навести порядок. И такие быстро найдутся. Они быстро возьмут власть в руки с помощью таких, как ты. Вы ж готовы к этому морально. Готовы подчинять и убивать. С головой, запудренной великими идеями о равенстве и братстве. А нужно это лишь для общей национализации всего. Так сказать, экспроприации экспроприаторов. И вот власть уже в одних руках. И дальше уже все элементарно. Люди становятся рабами. Вперёд в прошлое. Люди станут безропотно делать, кому что предписано: кто будет сеять и пахать, кто стоять у станка, кто мыть сортиры. Всё будет регламентировано. Все будут при деле. И делать всё просто за хлеб, за скудную пайку и за места ночлега в бараке. Охранники будут рады тому, что они охранники, но над ними будут тоже ещё охранники. Страх. Порядок будет поставлен во главу угла. Только так. Вот такое будущее будет. Добиться абсолютной концентрации власти можно, только управляя рабами.

СЕРГЕЙ

Если такой глобальный процесс идёт, на него повлиять невозможно.

ГАРИК

Всё возможно. Главное – желание. Мир есть система перемен, и переменам можно противопоставить только другие перемены. И перемены должны быть такими, чтобы у приверженцев великих планов голова стала болеть только об одном: как вообще остаться в наличии. Чтоб они разом поняли, что есть такое воздействие, от которого их не спасут никакие стены, никакие бункеры и никакая охрана и армия. Третья сила должна прийти в мир со знаменем Господа.

СЕРГЕЙ

Ты седой уже, а бредишь как маленький. Какое, в пизде, знамя Господа? Когда поднимаются такие флаги, это значит только одно – война религиозная. Потому что у каждого своё представление о Боге. Такой флаг поднимали евреи. Что дальше? Вырезали народы Ханаана. Потом крестоносцы, итог – резня. Сейчас тоже головы режут под чёрным флагом Господним. Так что не надо... Лучше уж тихое рабство, чем такая хуйня. По крайней мере рабство всего лишь физическое. Никто не пытается забрать твою душу.

ГАРИК

Просто у Господа разные флаги. Ты поднимаешь флаг ненависти Господней и начинаешь войну. Пора поднять флаг любви Господней. И нести миру мир.

СЕРГЕЙ

Ага! Миру – мир. Солдату – дембель! Всё это было уже когда-то. Плавали – знаем... Ты идеалист, Вася! Я не верю, конечно, во всю эту хуйню... Начнём с документов. Сделаешь если это, то будет пища для размышления.

ГАРИК

Не вопрос. Мы же и ждём ваши паспорта.

СЕРГЕЙ

Ждём... И вообще... Нелогично. Нет в твоих словах логики. Ты говоришь, революция – зло. Ничего не решит. Перемены бессмысленны. А сам хочешь внести перемены вообще глобального, необратимого порядка. С хуя ли? Зачем? Жил-жил. Денежки делал. Вино из воды. И вдруг – нà тебе, решил заняться Божьим промыслом? Это что, мания величия накрыла? Или подыхать так просто скучно?

ГАРИК

Пробуждение. Мир людей стал просыпаться. Раньше не было компьютеров, гаджетов. Был телевизор с парой тоскливых каналов. Основная масса людей пила, гуляла и трахалась. Досуг был незатейлив, впрочем, как и сейчас. Но продвинутые натуры читали книги. Они жили обычной жизнью, но, как выдавалась возможность, уходили в мир литературы. Полжизни проходило в мире грёз и мечтаний. Можно было проживать события с героями литературных произведений. Хорошо это было или плохо? Не знаю. Жизнь была спокойнее. Медленнее. Это способствовало всеобщему сну. А вот сейчас все проводят дни, уткнувшись в гаджеты. Отвлекают они от жизни? Конечно. Но они возвращают в реальность. Это реальное общение. Люди перестали спать.

СЕРГЕЙ

Соцсети – хуйня полная. Интеллектуальная жвачка, не более того. Я никогда не болел этим. А вот книги читать люблю.

ГАРИК

Ну ещё поколение, максимум два, и реальные книги будут только для гурманов. Виртуальной станет сама жизнь. А соцсети – это тоже кладбище. Там есть твоё изображение и всё о тебе лучшее, исключая тебя самого.

СЕРГЕЙ

Я сказал бы, что это не кладбище, а мировая помойка. На свалке есть всё. В море дерьма попадаются и алмазы... Но и, общаясь там даже реально, всё все равно люди спят, как и раньше.

ГАРИК

Нет, не спят уже многие. Вот и я проснулся. Когда-то давным-давно, во времена моей бурной молодости, я служил в стройбате и рыл ракетные шахты в самой чаще русского сказочного леса. Мой друг-сослуживец Глеб Павлов из Северодвинска набил мне ради прикола на внешней стороне ступней татуировку. Строчку из стихотворения «Остановите Землю, я сойду». Это было как мечта о несбыточном. Прошло много лет, и я увидел по телевизору худенького, свободного и дерзкого юношу со взором горячим, который мне очень напомнил меня самого в далёкой молодости. Этот мальчик взял и одним движением пальца... Землю остановил. И я сразу понял, что вот оно, чудо, и случилось. Земля остановилась. И мне пора с неё сойти.

СЕРГЕЙ

Это ты про тему плоской Земли? Веришь в эту хуйню?

ГАРИК

Это данность.

СЕРГЕЙ

Охуеть! Действительно думаешь, что Земля плоская?

ГАРИК

Думаю, что она у каждого своя... Процесс пошёл...

СЕРГЕЙ

Какой процесс?

ГАРИК

Перемен. Процесс перемен. И ты, и я, и все вокруг в него вовлечены. Божий промысел неотвратимо идёт. Никогда он не замирает и ни на секунду не останавливается. Перемены грядут. Они придут. Это неизбежно. Вопрос состоит в том, как они придут: через кровавое месиво или мягко, путём осознания.

СЕРГЕЙ

Что же такого может в мире кардинально измениться?

ГАРИК

Многое. Например, то, что скоро иметь национальные страны с границами будет так же дико, как покорять народы в рабство.

СЕРГЕЙ

Так это нормально. Это естественное состояние человечества. В сущности, всё мы просто жители Земли...

Самолёт плавно снижается. Вова чувствует, как его трогает за плечо стюардесса. Вова спросонья даже не понимает, где он и кто он.

СТЮАРДЕССА

Пристегните ремень. Мы снижаемся.

Самолёт мягко приземляется. Автобус отвозит пассажиров к зоне выхода в город. Вова, заторможенный и сонный, медленно плетётся из здания аэровокзала. Он видит знакомую рожу.
Не раз проходил с ним сборы. Это Эдик. Тот, кто своё занятие уж точно любит. Эдик не заморачивается вопросами добра и зла. Он настоящий злодей. Кажется, что убийствами он готов заниматься бесплатно, ради собственного удовольствия.

ЭДИК

И день и ночь нам в помощь. (Протягивает руку.)

ВОВА

Из света происходит тьма... (Он не подаёт руки Эдику, идёт вперёд.)

ЭДИК

Ты чё не родной-то, дядя?

ВОВА

Ебло твоё не нравится мне. Где тачка? (Резко повышает голос.)

ЭДИК

На стоянке... Хули ты рычишь на меня, вафел? Тебе что, в карман насрали?

ВОВА

Давай без лирики. Работаем и расходимся.

ЭДИК

Да не вопрос.

Старенький серый «ниссан». Эдик – за рулём, Вова – на соседнем сиденье. Стоянка аэропорта.

ВОВА

Курить есть? Или бросил?

ЭДИК

В бардачке возьми.

Вова открывает бардачок, вытаскивает пачку таблеток. Рассматривает название.

ВОВА

Это что?

ЭДИК

Бля! Положи на место. Это что, сигареты разве?

Вова кидает обратно в бардачок таблетки, вытаскивает сигареты, закуривает.

ВОВА

Ты что, стимуляторы пьёшь? Хуй не стоит?

ЭДИК

(Явно злится от досады, что открылся его секрет.) Ну... бывают осечки. У тебя что, не бывает, что ли? У меня невеста молодая. Жениться хочу. А тут проблемы... хуёвые. Нервы расшатаны. И вообще – возраст. Уже под сороковник. Ходил к врачу-сексологу. Он прописал эту хуйню. Вроде помогает...

Вова вдруг понимает, почему Эдик постоянно находится в состоянии подавленной ярости. Теперь стал ясен корень его животной немотивированной агрессии. Половое бессилие. Эдик уже не вызывает неприязни. Он кажется жалким.

ВОВА

Давно принимаешь эту хуйню?

ЭДИК

Дня два.

ВОВА

Я могу тебе помочь.

ЭДИК

Как? В каком смысле?

ВОВА

В прямом. У меня был прадед. Царствие ему Небесное! Он прожил девяносто семь лет. У него была жена из Прибалтики молодая. Можно сказать, юная. Очень темпераментная особа. И дедушка драл её, как врага народа, до самой своей смерти без всяких перерывов. Он был не совсем обычный человек. Занимался вещами тайными. Йогой, китайской гимнастикой, собирал травы, его считали колдуном. Так вот дедушка дал мне рецепт половой силы. Могу поделиться... Сделаю тебе подарок.

ЭДИК

(Выжидающе, вопросительно смотрит.) Ну-у...

ВОВА

Только таблетки ты эти срочно выбрось. Не вздумай их больше принимать.

ЭДИК

Почему?

ВОВА

Если кого и надо убить обязательно, так это твоего врача-вредителя. Сексолога. Сверни ему башку. Они, педерасты, медики ёбанные, советуют за бабки принимать всякую вредную хуйню. Откат имеют с этого, твари, от производителей лекарств. И ещё по телику рекламу качают фирмы фармацевтические. Средства для потенции. А с ними беда, со средствами этими. Безмозглые люди покупают эту хрень, принимают и становятся импотентами полными.

ЭДИК

Да ладно?!

ВОВА

Это гормоны, брат. Ты будешь их пить и почувствуешь себя Казановой. Но это будет недолго. Несколько месяцев. А потом всё! Импотенция полная. Твой обмен веществ перестроится и больше не будет вырабатывать гормоны половые. И на гормоны извне тоже перестанет реагировать. Понимаешь, Вася? И люди, у которых затухает эта функция от таблеток, которых по телевизору показывают, думают, что так и надо. Что помогли им ненадолго пилюли, но процесс необратим. Им до этого, до приёма препаратов, потребность секса была малая, а после приёма секс уже им не нужен совсем. И они не парятся. Смолоду ещё всё наладиться может, а с возрастом – всё. Просто принимают как должное и не соображают, что потенцию им убивают именно эти лекарства.

ЭДИК

И хули делать?

ВОВА

Я дам тебе способ. Будешь благодарен мне. Способ очень простой, как и всё гениальное. Небольшие упражнения. Нужно к ним выработать привычку и делать каждый день. Лучше утром, как только проснёшься, или вечером, перед сном. Проснулся – берёшь в правый кулак правое яйцо и начинаешь его сжимать, разминать. Можно до лёгкой боли или около того. Сжимаешь его так раз сто или двести. Потом так же сжимаешь левым кулаком левое яйцо. Это увеличит поток крови к яичкам и простимулирует работу половых желёз. И, наоборот, из яиц в кровь попадёт мужской гормон. Так размял по очереди яйца, начинаешь сжимать анус. Напрягай ягодицы. Сам почувствуешь, как идёт натяжение мышцы вдоль промежности и под лобком. Так делаешь тоже раз сто. Сначала будет трудно, делай раз тридцать. Потом мышца окрепнет и будешь делать больше сжатий. Это тоже увеличит поток крови к простате и простимулирует её. Вот и всё. Конечно, сразу не будет результата. Придётся потерпеть. Но через полгодика член стоять будет, аж дымиться.
И невесту свою в постели будешь рвать, как бобик грелку.

ЭДИК

Ладно... Давай о грустном...

Эдик открывает ноутбук, включает его. Компьютер моментально загружается. Эдик открывает окна на экране, показывает Вове.

ЭДИК

Вот объект. (На экране фото мужчины с напряжённым взглядом.)

ВОВА

Ну. Он где, известно?

ЭДИК

Сейчас найдём. Вчера его поймала камера днём у следственного изолятора.

ВОВА

А что, все камеры в городе в одной базе?

ЭДИК

Ты чё, бля, с дуба рухнул? Я получаю данные с компьютера мастера. Он не только все камеры всасывает, даже со всех смартфонов данные, вообще весь фон цифровой. Они там пока отдуплились, на совпадение проверяли данные, день прошёл. Совпадение сто процентов. Это наш клиент... Он на «мазерати кватропорте» передвигается. Машина, конечно, эта – песня! Хорошо, что не на какой-нибудь корейской или японской хуйне. А то заебались бы его искать в потоке машин. Пасти по городу. А так сейчас увидим, где он. Тачка приметная.

Эдик открывает программу поиска. Вбивает радиус розыска, данные автомобиля и включает радар. На экране приближается картинка, сбоку – данные местоположения.

ЭДИК

Вот. Он тут был последний раз, час сорок семь минут назад.

ВОВА

Был. А делся куда?

ЭДИК

Хуй знает. Поедем туда, разберёмся. Может, в гараж заехал, может, во двор. Прошнуркуемся по месту.

ВОВА

Как валить? Как обычно? Волыны где?

ЭДИК

Да нет. Не обычно. (Наклоняется назад между сидений, вытаскивает из кармана на задней стороне сиденья предмет, похожий на фонарик, протягивает его Вове.) На.

Вова недоумённо рассматривает приспособление.

ВОВА

Это что? (Крутит в руках.)

ЭДИК

Осторожно! Не нажимай ни хуя. А то сами поляжем. Это машинка опасная. Излучатель. Вот видишь – деления по кругу. Перещёлкиваешь. В первом положении убивается вся электронная, электрическая часть. Подавляется импульс. Остановить можно всё: машину, лифт, свет погасить – всё, что имеет ток. Во втором положении ток останавливается в любом биологическом объекте. Сердце сразу глохнет. Прикольная штука. Я на собаках пробовал. Глушит их моментом. Вчера по району ездил, всех псин замочил.

Вове очень неприятно это слушать. Эдик вызывает у него чувство брезгливости. Он с большой радостью сейчас бы сам задушил его как собаку.

ЭДИК

Найдём этого фурмана. И будем делать смерть от естественных причин.

Вова держит в руках излучатель. Он изготовлен явно не в этой стране. Вова и раньше догадывался, что их организация ни на какое правительство не работает. Местные власти даже не знают о её существовании. Всё гораздо серьёзнее. Она носит международный характер. Может, даже мировой. Да и на сборах он часто видел иностранцев. Они не говорили по-русски и объяснялись с инструкторами жестами. Они наблюдали, а некоторые и принимали участие в обучении.

ВОВА

А на сколько бьёт эта хрень?

ЭДИК

Метров пять. Ну три точно... Я проверил. (Заводит двигатель.) Короче, погнали...

ВОВА

(Вздыхает.) Погнали...

ЭДИК

(Кидает на него беглый взгляд, передаёт ноутбук.) Держи. Удачной охоты. (Резко трогается с места.)

«Ниссан» объезжает старое кладбище, медленно исследует окрестности, заезжая во дворы. Машина сделала уже не один круг вокруг кладбища.

Старое кладбище. Приезжает Ира. Она снимает шлем, встряхивает рыжие кудри. Подходит к Сергею и Гарику. Сергей выглядит озадаченно.

ИРА

Я быстро?

ГАРИК

Быстро...

ИРА

(Толкает за плечо Сергея.) О чём задумался, котёнок? Ну... Посмотри на меня... (Поворачивается к Гарику.) Ты что без меня наговорил ему, Карлик Нос?

ГАРИК

Да так... о жизни беседовали.

Ира протягивает Гарику паспорта.

ИРА

Вот. На. Только смотри не пропади с ними...

ГАРИК

А что волноваться? Вы по ним в розыске. Эти бумажки можно смело закопать прямо тут и забыть. Так будет спокойнее даже.

СЕРГЕЙ

Так что? Ты делаешь документы новые и всю связанную с ними информацию тоже меняешь, так?

ГАРИК

Точно так. Сознание как вода, оно принимает в себя все воздействия...

СЕРГЕЙ

Ну тогда всё. (Встаёт.) Ждём связи.

ГАРИК

Я пришлю гонца. Дня через три.

СЕРГЕЙ

(Выходит из ограды.) Тогда не прощаемся. Пойдём, солнышко. (Обнимает Иру за талию, они идут к мотоциклу, Гарик за ними идёт к машине сквозь густые кусты.)

Сергей надевает шлем и садится за руль мотоцикла, Ира садится за его спиной, обнимает его сзади. Сергей резким движением заводит байк, сталкивает его с места, медленно разворачивается в несколько движений, держа мотоцикл между ног. Он кидает последний взгляд на Гарика, опускает забрало шлема и, резко дав газ, рвёт с места вперёд, на мгновенье задрав над землёй переднее колесо. Поднимается столб пыли. Гарик провожает их взглядом, садится в машину и начинает медленно сдавать назад, смотря в заднее стекло.

«Ниссан санни». В машине Эдик сидит за рулём, рядом – Вова.

ВОВА

Ну нет тут «мазерати». Хватит кружить. Стань на обочине.

Эдик паркуется к обочине недалеко от въезда на кладбище. Из проулка вылетает с рёвом на большой скорости мотоцикл с двумя пассажирами. Он привлекает внимание Эдика и Вовы. Следом за ним выезжает чёрный «мазерати». Эдик быстро заводится, «мазерати» проезжает мимо в противоположную сторону.

ЭДИК

Ну что, блядь?! Какого хуя?!

ВОВА

(Вертит в руках излучатель.) Не успел. Разворачивайся, догоним.

ЭДИК

Не успел. С тормоза снимись, падла. Сосредоточься... (Стартует с визгом колёс, делает полицейский разворот на сто восемьдесят градусов, едва не задев встречную машину, машина протяжно сигналит.)

Внимание Гарика привлекает визг колёс сзади и сигналы. Он смотрит в зеркало заднего вида и видит, как машина, припаркованная у входа на кладбище, развернулась и гонится за ним. Он сразу чувствует неладное. Чувство тревоги неприятно теснит грудь. Гарик вдавливает педаль газа, выворачивает руль и резко входит в ближайший поворот в заносе. Он думает вырываться из города, но вскоре понимает, что выезды могут быть уже под контролем. Гарик решает отсидеться. На коротком отрезке дороги нет машин, Гарик вдавливает педаль газа в пол и преодолевает его одним рывком. Он едет в «Курень». Перекусить и дождаться ночи. «Ниссан» – сзади, отстаёт.

ВОВА

Ну и что? Уехал он.

ЭДИК

Уехал! (Передразнивает его.) Я не на «феррари». У него вон какая тачка. (Останавливается у обочины.) Хуйня, сейчас найдём. (Открывает ноутбук.)

Гарик заходит в беседку ресторана. Тут всё то же и все те же. Гурий, Артур, Семён, Виктор и Макс. Они сидят за одним столом и весело пьют. Да они просто живут тут, думает Гарик. Кажется, эти попойки не сможет остановить даже конец света. Все уже хорошенько разогреты, кроме Макса. Мужчины весело гомонят и балагурят. Виктор видит Гарика.

ВИКТОР

О-о-о! Дядя Миша!

ГУРИЙ

Какие люди, без охраны! Садись, дорогой! Тебе – штрафная. (Берёт большой фужер.) Такую осилишь?

ГАРИК

(Садится за стол, здоровается со всеми.) Не, не пью сегодня.

ГУРИЙ

Да ты чё?! Хоть сотку потянешь?

Гарик отрицательно мотает головой. Пьянка идёт без него. Гарик заказывает яичницу.

Эдик подъезжает к мосту на набережной.

ЭДИК

Ну тут пропал он.

ВОВА

Да. Нет ни домов, ни дворов, ни гаражей. Набережная. Давай переезжай мост. Там что?

ЭДИК

Там ресторан. Хуй знает, работает он ещё или закрыли...

ВОВА

Езжай...

«Ниссан» едет медленно мимо ресторана. Эдик и Вова видят припаркованный у беседки «мазерати». Они молча, не привлекая внимание, объезжают кабак и становятся у боковой стены. Их так никому не видно, а им хорошо виден вход.

Гарику подают яичницу с помидорами и ветчиной. Он ломает хлеб руками, макает его кусочки в глазунью и с помощью ножа и вилки отправляет в рот. Аппетита нет совсем. Гарик некоторое время жуёт автоматически. Потом кладёт на стол приборы. Кусок застрял в горле. Гарик делает глоток томатного сока из стакана. Тревога. Тревога становится всё сильнее. Ещё немного – и его полностью захватит жуть. Гарик делает над собой усилие, но успокоиться уже не может. Его никогда не обманывала интуиция. Он чувствует опасность каждой клеткой своей души. Чувство опасности его никогда не подводило ещё. Это как мандраж у бойца перед боем. Ты готов уже ко всему. И от волнения подрагивают руки. И одно желание: только бы всё скорее началось. Гарик встаёт из-за стола. Так, думает он, надо поискать другой выход. Гарик идёт в глубь кабака.

МАКС

Ты куда, дядя Миша? (Ему тоже как бы передалось это тревожное чувство.)

ГАРИК

Отолью...

Гарик заглядывает на кухню. Тут тихо всё. Осматривает ещё пару подсобных помещений. Выхода другого нет. Окна зарешечены. Гарик идёт в туалет. Две кабинки, маленькая уборная. Для мужчин и женщин без разделения. Гарик видит маленькое окошко с матовым стеклом над умывальником. На окне нет решётки. Но оно мало. Гарик запирает туалет. Запрыгивает на раковину. Поднимается к окну и разбивает его ударом перстня. Вытаскивает стёкла из рамы, складывает осколки в раковину, цепляется за окно, подтягивается, высовывает голову в раму, с трудом просовывается в окно до пояса и переваливается вниз. Он падает в траву под окном, быстро встаёт и осматривается. Вокруг никого. Гарик тихо крадётся вдоль стены к задней стене ресторана. Он выглядывает из-за угла. И тут всё тихо. Гарик проходит заднюю стену и выглядывает за другой угол. Он видит припаркованный «ниссан». По спине пробегает холод. Гарик достаёт пистолет, передёргивает затвор. Он становится на колени, ещё раз заглядывает за угол. Потом опускается на землю, ложится на живот и медленно ползёт по-пластунски к машине. Гарик подползает к задним дверям. В машине опущены окна. Он слышит разговор.

ЭДИК

Заёбался я ждать. Час почти прошёл. Давай зайдём. Он там с кем-то встречается, по ходу. Могут зависнуть до ночи.

ВОВА

А как? Этой хуйнёй-то не получится воспользоваться. Она же нескольких погасит. А это палево...

ЭДИК

Да. Ну по старинке. Постреляем.

ВОВА

Нельзя. Надо следовать плану задания.

ЭДИК

Сам знаешь. В приоритете – ликвидация. Всё остальное маловажно. Это главное. Заходим и мочим.

ВОВА

Не горячись. Как мочим? А свидетели?

ЭДИК

Да там людей ни до хуя. Халдеи, повара. Ну гостей несколько... всех и положим. Место тихое. Камер нет. А хули делать?

ВОВА

Да ты ёбнулся? Будем ждать.

ЭДИК

Смотри! Уже раз ты его упустил. Твой косяк. Если ещё проебёшь вспышку... сам знаешь, что будет.

ВОВА

Подождём.

ЭДИК

Сколько ждать? Тут, если чё, и номера есть. Всё равно валить придётся не одного. Может, он там с блядями зависнет или ещё чего. Всё и так пошло не так...

ВОВА

(Задумчиво) Да, всё и так пошло не так... Стволы есть?

ЭДИК

«Вал» в багажнике. Пара «Узи». Маслят навалом, несколько обойм. Даже броники есть.

ВОВА

Ты с таким добром всё время по городу ездишь?

ЭДИК

Почти.

ВОВА

А менты?

ЭДИК

Слово волшебное знаю. Так спокойнее. На всякий случай... А случаи бывают разные.

ВОВА

Машина твоя?

ЭДИК

Да ты что, охуел?! «Ниссан санни»! Левая тачка. Для работы взял.

ВОВА

Подождём.

ЭДИК

Хорошо. Подождём... минут пятнадцать. Мало ли что... Вдруг сейчас сюда приедет взвод мусаров на банкет или ещё кто.
А что?.. Всё бывает...

Вова молчит. Он как бы пытается осознать происходящее.

ВОВА

Но это же... будет галимая бойня...

ЭДИК

Да и по хуй! Тебе-то что? Журнашлюхи всё обоснуют. Передел сфер влияния. Разборки враждующих группировок... Наплетут хуйни дежурной, не волнуйся... (Смотрит на часы.) Ну пойдём, пожалуй. Пока тихо всё...

Гарик тихо поднимается на корточки. Крестится. Резко встаёт, подходит к пассажирскому окну машины и быстро автоматически стреляет. Он уже ничего не чувствует, ни о чём не думает. Раз-два, раз-два. Он всаживает в упор по две пули в голову каждому. Эдик, ссутулившись, заваливается на руль. Вова, наоборот, откидывается затылком назад. Из двух отверстий у него за ухом течёт кровь. Его голова наклонилась немного вправо. Глаза почему-то не потухли. Они спокойно смотрят на Гарика. Гарику кажется, что на губах у него даже лёгкая улыбка. Гарик засовывает за пояс пистолет. Закрывает Вовчику веки.

В беседке ресторана продолжают пить. Входит весь перепачканный пылью Гарик. Он возбуждён и испуган. Гурий держит рюмку, задвигает очередную речь, но от вида Гарика осекается на полуслове.

ГУРИЙ

О. Михаил! Ни хуя себе! Где тебя так вайдосили?

Гарик обращает внимание на свой вид. И пытается сбить пыль с брюк и рубашки ударами ладоней. Подходит к столу. Обращается к Максу и Виктору.

ГАРИК

Выйдем-ка со мной.

ВИКТОР

(Уже хорошо выпивший) Для чего? А ты не поссать разве пошёл? А как в кабак зашёл, со входа? Ты ж не выходил? Или это я уже гоню?..

Макс понимает, что что-то случилось. Он внимательно наблюдает за Гариком.

ГУРИЙ

Он в унитаз слился. Что, не видишь? (Злорадно хихикает.)

Все начинают ржать. Макс встаёт.

МАКС

Выходи. (Виктору)

Гарик их приводит к машине убийц. Они, обалдев, осматривают трупы.

ВИКТОР

Охуеть! Да ты мокрушник, дядя Миша. Ебануться!

МАКС

Да... Бля... Что-то правда крутовато. Это, сука, что, ни дня без трупа?

ВИКТОР

Ага, даже ни дня без двух...

ГАРИК

Надо закопать их. Тут где-нибудь. Купите лопаты.

ВИКТОР

Да вот ни хуя! Сам копай. Начальник хуев! Ты и так нас под срок подвёл.

ГАРИК

Я вам дам по сотке баксов.

ВИКТОР

По сотке. Да ты вообще рамсы попутал?!

ГАРИК

По сто тысяч. Прямо сейчас.

МАКС

Закопаем. Не вопрос.

ВИКТОР

Закопаем... (Передразнивает Макса.) Чем копать? Где копать? Свяжут на хуй, как пучок редиски.

ГАРИК

Их надо прямо с машиной закопать.

МАКС

Ну ты сам прикинь. Это какую яму рыть. Мы же тебе не экскаватор.

ВИКТОР

Можно тупо в реке утопить.

ГАРИК

Точно. Это можно. Только река мелеет. Далеко же не загонишь машину.

МАКС

А тут есть пирс пожарный. Можем с него столкнуть.

ГАРИК

А если купаться будут? Раньше мальчишки с него прыгали.

МАКС

Я сам с него прыгал. Там глубина метров пять. А может и больше. Стемнеет – и спихнём её.

ГАРИК

Только пристегните их ремнями, чтоб не повсплывали.
А там рыбы их съедят. Рыбы тут много. Через пару месяцев одни скелеты останутся.

МАКС

Но денег ты нам дай сейчас. Риск нужно оплачивать.

ГАРИК

(Задумавшись, разглядывает трупы.) Да. Денег дам. (Просовывает в окно руку и берёт с колен у Вовы излучатель.) Возьму этот приборчик... на память.

ВИКТОР

Пацанов жалко. За что ты их грохнул, Мишель?

ГАРИК

Так получилось. Вся наша жизнь – рулетка. Оборот колеса, калейдоскоп ошибок... Это киллеры. Их жалеть не надо. Идущий по пути воина готов вступить в бой в каждую секунду своей жизни, и вопрос не в том, чтобы вступить в бой и не бояться смерти или быть готовым умереть. Воин вступает в бой уже мёртвым.

Гарик с Максом и Виктором подходит к своей машине. Открывает багажник, откидывает плед. Макс и Виктор заглядывают внутрь. При виде количества денег у парней загораются глаза. Гарик отсчитывает им по сто тысяч и передаёт пачки денег.

ВИКТОР

(Разглядывает деньги.) Это что за бабки?

ГАРИК

Франки. Они дороже доллара.

ВИКТОР

(Читает.) Свис... Швейцария?

ГАРИК

Да. Ну что... прощаться будем? Деньги спрячьте. С телами тоже поняли всё, надеюсь. (Садится за руль.)

ВИКТОР

А ты что, не зайдёшь попрощаться?

ГАРИК

Нет. Уйду по-английски. Так что пока. Берегите себя...

МАКС

Флешку-то послушайте. Или уже с идеей канала всё?..

ГАРИК

Послушаю. Дорога дальняя. С каналом всё только начинается. И главное... перед тем как машину в воду спихнёте, откройте все окна. Это важно. Рыбам нужно обеспечить доступ к корму...

Гарик снимает с правого безымянного пальца перстень и надевает его на левый безымянный палец. Заводит двигатель. Закрывает дверь. Приоткрывает окно.

ГАРИК

Ну... Адью! Господа... (Резко уезжает, рыча двигателем.)

Макс и Виктор обалдело смотрят ему вслед, неуклюже держа пачки денег. Недалеко отъехав, машина останавливается и сдаёт назад. Гарик открывает окно.

ГАРИК

Боюсь, напортачите. Даю вам последние ценные указания. Сейчас закройте их в машине. Дождитесь темноты. Стемнеет –
разденетесь догола, чтоб не остались следы крови. Водителя перетаскиваете на заднее сиденье. Кто-то из вас садится за руль. Машину гоните к пирсу. Открываете все окна. Включаете первую скорость. Ставите на ручник. Выходите из машины. Ручник отпускаете. И пусть едет с Богом в воду.

МАКС

Хорошо.

Гарик молча трогается вперёд. Проезжает несколько метров, снова останавливается, сдаёт назад.

ГАРИК

Что-то не расстанемся никак. Забыл сказать главное: ничего у них не берите. Ничего... чтоб не было проблем. И ремнями их пристегните обязательно. А то всплывут. Ну всё... давайте! (Резко уезжает.)

Гарик медленно переезжает мост и берет курс на выезд из города. Ну вот и всё, думает он. Город, как ни странно, отпустил его быстро. Пока Гарик не собирался его покидать, город держал его, не давал ехать в недвижимых пробках, как будто желая показать ему всё, что с ним произошло: «Смотри, тут у меня построили то, а тут это, а здесь снесли квартал. Смотри, не спеши. Ты так давно со мною не был...» И вот он отпускает его почти сразу. Всё проходит. Гарик даже не замечает, как выезжает за черту города. Он делает остановку на заправке на выезде всего на несколько минут, чтоб залить полный бак, под завязку. Оглядывается на виднеющиеся полосой вдалеке дома и едет прочь. Он едет бескрайними полями и степями.
По обочине тянутся высокие густые лесополосы, то прерываясь, открывая бескрайние поля, то возвышаясь стеною густого леса, а то редея перед берегами заросших камышом зелёных рек. Гарик не любит федеральные трассы. Он едет старыми извилистыми пустынными дорогами, соединяющими сёла, станицы, хутора и небольшие захудалые городки. Он знает хорошо эти места. Гарик не спешит. Он так любит просто ехать, ни о чём не думая, просто не спеша катить на край света, навстречу неизвестности. Он по-настоящему отдыхает в пути. Машина слушается его малейших движений. Она как бы тоже живет в дороге своей железной жизнью и катится сама. Огромное красное солнце спускается за край земли, медленно берет в руки бразды правления тихий южный вечер. Дорога пуста. Пуста совсем. Пейзаж за бортом тянется непрерывной однообразной панорамой. Гарик глубоко задумывается. Его взгляд смотрит рассеянно в одну точку у горизонта. «Широка, –
думает он, – широка ты как, Русь-матушка. Широка и необъятна. Невозможно в твоей широте не раствориться душам людей, тебя населяющих. А может, напротив, широка ты так от широты душевной твоего народа?» Показываются вдруг дома, огороды, заборы, подсобные хозяйства. Пастух гонит через дорогу стадо коров с выпаса. Машина медленно едет по станице. Гарик заезжает в сельский маленький магазинчик на самом краю селения. Бабушка-продавщица режет ему серого хлеба и краковской колбасы. Заваривает дешёвый пакетик кофе со сливками. Гарик ужинает прямо за прилавком и пьет кофе. Не спеша выходит на улицу. Вечер сменяется сумерками. Уже сияют в небе первые звёзды. Их становится всё больше. Звезды на юге больше, чем на севере. Видимо, просто небесная твердь над Землёй имеет разную высоту. Она, по-видимому, на юге наклоняется к краю земли. И лампочки-звёзды на ней ближе к земле и кажутся больше. Гарик заводит мотор и медленно трогается в дальнейшее путешествие. Южный край огромен, и кажется, его бесконечным полям и степям не будет конца, но конец приходит всему. Гарик уже несколько часов едет на север. Поля и степи сменяются лесом. Лес тянется по обочине чёрной живой преградой. Огромная луна освещает лесную ночь. По сторонам дороги появляются стройные берёзки. Они сверкают в свете полной луны и от скорости сливаются в прекрасную серебристую белую ленту. «Я видел берёзы с этапа», – вспоминает Гарик слова песни. Какая красота... Он давно выехал за пределы населённых пунктов. Радиостанции пропали в эфире уже около часа назад. Гарик тихо едет в тишине. Только шум дороги смутно гудит сквозь закрытые окна. Гарик выключает микроклимат и открывает настежь передние окна. Уже не жарко. Он вспоминает забавных придурков из своего города. Он знает, что больше не увидит их никогда. Он вспоминает о флешке, которую всучил ему Макс. Достает её из кармана и втыкает в магнитолу. Раздается низкий, чувственный женский голос.

ГОЛОС

Марк Твен. «Приключения Тома Сойера».

Гарик улыбается. Детская книжка. Что-то есть в тембре голоса этой девушки. Что-то прекрасное. Он как бы весь отдается сразу ему. Этому глубокому, нежному и чувственному голосу. Гарик вспоминает свою маму.

Она была так прекрасна. Такая красивая, молодая. Наверное, самая красивая. Строгая и добрая. Самая добрая. Гарик вспоминает, как мама читала ему эту книжку. Ему было лет шесть или семь. Неизвестно почему, но Гарик рос поганым мальчишкой. Непобедимое стремление делать гадости доставляло больших хлопот его окружающим. Он жил с мамой и бабушкой в маленьком доме. Скорее это была даже лачуга. Как-то его дядя сделал им летний душ. Сбил каркас и обтянул его клеёнкой. Почему-то Гарик имел склонность портить всё прекрасное. Он тайком взял трёхгранный напильник и потыкал им весь душ. Был огромный скандал. Его сообща ругали и били. Спрашивали, зачем, зачем он так поступил? Но разве мог он сказать, зачем он сделал это... Семья его жила бедно. Бабушка получала мизерную пенсию, мама совсем небольшую зарплату. Фактически это была нищета. Но тем не менее скопить каких-то денег удавалось. И вот как-то на эти накопления была куплена Гарику новая кровать. Она была торжественно поставлена к стене одной из двух их крошечных комнат. Кровать была совсем простая, железная сетка на ножках. Но по бокам были красивые деревянные спинки. Гарик был дома один. Он так любил постоянно лазить во всех потайных местечках. От него поистине спрятать было нельзя ничего. Видимо, в нём уже тогда дремал талант домашнего вора. В каждой семье тогда была швейная машинка. Женщины занимались часто рукоделием от бедности. Хотелось же хоть каких-никаких обновок. Такая машинка была и у них. Под машинкой был маленький бардачок, а в нём разные маленькие инструментики для ремонта машинки. Гарик деловито рылся в нём. Он нашёл совсем крошечную отвёрточку. Она ему очень понравилась. Гарик долго вертел её в руках, а потом подошёл к спинке своей новой кровати и всю её исцарапал. Следующие часы прошли в волнении о последствиях. Вскоре пришла с базара бабушка. Она сначала готовила, а потом вошла в комнату, чтоб ещё раз полюбоваться кроватью, и... вот оно, началось. Бабушка долго ловила Гарика по саду. Потом наконец схватила, стянула с него трусы и больно хлестала его по жопе лозиной. Жопа горела, но слёз выдавить из Гарика она не смогла. Бабушка его поставила на колени в угол. Вечером пришла мама. Она застала Гарика в углу.

БАБУШКА

Эх-х-х. Дочечка, дочечка. Вырастили мы выродка. Вредителя.

МАМА

(Уставшая с работы и вялая, как-то сразу встрепенулась и приготовилась к неприятностям.) Что случилось?

БАБУШКА

Да всю кровать исцарапал, паразит. Представляешь? Руки ему оторвать надо. Представляешь, какая подлая тварь растёт?!

МАМА

Как же так?! Как ты посмел, сволочь?! Я день и ночь на работе. Как савраска, пашу. Чтоб хоть что-то купить тебе, идиоту.

БАБУШКА

Да что говорить?! Идиот. Он правда ненормальный. Разве нормальный ребёнок такое сделать может? Паразит! Била его по жопе, хоть бы слезинку уронил. Как зверёныш молчит. Вот выродили...

МАМА

(Садится на стул, хватается за сердце.) Ой, мне плохо... Вот сволочь. (Из её глаз выкатываются огромные слёзы. Мама начинает тихо рыдать.) За что? За что мне такое наказание? Разве я в чём виновата? (Тихо говорит она, всхлипывая.)

БАБУШКА

(Капает капли в рюмку, даёт маме выпить.) Хоть бы прощения попросил, сказал: больше не буду. Нет... Молчит, как гад...

МАМА

(Пьёт капли, всхлипывая.) Он не понимает. Это не человек. Он нас угробит...

БАБУШКА

Доведёшь мать. Тварь ты такая. Умрёт. Будешь сирота. Тогда вспомнишь. Будешь локти кусать, да не достанешь... Какая тварь бесчувственная. Бесчеловечная. Ляжь, доченька.

МАМА

Ой-й... (Плачет.) Как болит сердце.

Начинается моральный прессинг. Проходит ещё около часа. Наконец Гарика поднимают с колен. Накрывают ужин. За столом все молчат. Его укладывают спать рано. Но потом всё же, как бы сжалившись над ним, мама берёт из старого шкафа книжку и читает ему Тома Сойера перед сном.

Гарик уходит полностью в произведение. Он вдруг понимает всё. Понимает, что эта книга изменила его исконный код. Так тихо и ненавязчиво. И без всяких токов и приборов. Просто так. Вот что это было? «Да, – думает Гарик, – вот почему я – это я. Всё эта книга». Он многое повидал. Был в неволе, служил в армии, иногда приходилось подневольно работать. Но ощущение внутренней свободы его не покидало никогда. Да, он всё понял. Меняет тебя то, что приходит к тебе с любовью. «Эта книга разбудила меня. После неё я стал свободен навсегда».

Мысли Гарика уносят его далеко-далеко. Он сидит с Косым в своём саду. Они сидят под яблоней белый налив на табуретках, поставленных по сторонам перевёрнутого наподобие стола ящика для бутылок. На ящике стоят нарды. Утро раннего лета. Заросли буйной свежей зелени вокруг. Сад находится за домом бабушки Гарика. Дом стоит в общем дворе. Когда-то давным-давно весь двор с несколькими домами и даже соседний двор принадлежали прадеду Гарика. Он жил долго и счастливо, но, как это бывает с людьми, отошёл в мир иной. Родственники быстро переругались насмерть из-за наследства. Стали всё межевать и делить. Хотя, по большому счёту, никто не нуждался особо в жилье. И вот итог: двор, сад, виноградник и даже сам их дом были разделены и проданы. У бабушки Гарика остались только крошечная часть дома, кусок сада и небольшой палисадник с цветами.

Гарик и Косой – одноклассники. Они закончили восьмой класс школы. Их класс уехал на практику в трудовой лагерь. Было много вони, чтоб никто не сачканул практику. Классная руководительница всех стращала за это оставить на второй год. Гарик и Косой тоже съездили в лагерь за городом дня два назад. Конечно, они прибыли туда с опозданием на несколько дней. Но всё же приехали. По дороге они купили полную авоську вина. И по приезде сразу засели пить с несколькими одноклассниками в лесополосе. Школа собирала помидоры. Спать надо было в общем бараке, из развлечений только танцы по вечерам. Гарик с Косым посмотрели на всё это... и через пару часов уже двигались на попутном грузовике в сторону дома. В городе бушевало южное лето. Какая, на хуй, может быть практика?! Сейчас они сидят в саду и играют в нарды. Из двора за дом проходят два парня. Они идут в сад. Это Коля Касабьян и Кузя. Они уже взрослые. Старше Гарика лет на десять. Они пребывают в патологическом тунеядстве между очередными отсидками и сутками слоняются по району, время от времени промышляя грабежами и кражами.

КОЛЯ

Привет, школяры! Так и думал, что вы тут виснете.

ГАРИК

Здарова! (Все здороваются за руки.)

КОЛЯ

Гарик, принеси кипяточка.

ГАРИК

(Кидает зары, загоняет шашки в дом.) На хуя?

КОЛЯ

По огородам вчера полазили, ханки нарезали. Надо баян сполоснуть... Вмажемся.

Гарик встаёт и радостно уходит в дом. Он не заходит в дом. Сбоку пристроена небольшая летняя кухня. Там стоит керосиновая плитка, на которой бабушка готовит еду. Гарик снимает с плиты чайник, заглядывает в него и несёт в сад. Коля и Кузя садятся прямо возле ящика в траву. Коля достаёт из заднего кармана джинсов стеклянный шприц, завёрнутый в платок. А Кузя вытаскивает из бокового кармана брюк стеклянный пузырёк от капель для носа, заткнутый резиновой крышкой. Пузырёк полон тёмно-коричневой жидкости. Гарик ставит чайник на нарды. Коля открывает крышку чайника и набирает в шприц воду, выливает её напором в траву, сильно вдавливая поршень. Потом берёт пузырёк, прокалывает иголкой резиновую крышку и выбирает раствор в шприц.

КОЛЯ

Ну чё? Сколько вам? Вы ж без дозы?

КУЗЯ

Куб уколи им. Нормально будет.

Коля выбирает кубик. Кивает Гарику.

КОЛЯ

Ну что? Давай вену.

Гарик садится на табуретку. Пережимает ладонью мышцу у правого локтя и несколько раз сжимает правый кулак. Надувается центральная вена над локтем.

КУЗЯ

Ни хуя, какие у него трубы!

КОЛЯ

(Щупает вену пальцем.) Да не паханные еще. Нам бы такие... (Он дует на вену и ловко втыкает в неё иглу, в шприц впрыскивается кровь, Коля вводит раствор.)

Из-за дома раздаётся громкий крик бабушки.

БАБУШКА

Игорь! Иго-о-о-орь! Иди сюда. Скорее.

КОЛЯ

Бля! Иди посмотри, что ей надо.

Гарик встаёт сгибает руку в локте, чтоб не попала кровь из вены под кожу, и сразу идёт в дом.

КУЗЯ

Смотри, чтоб она не пошла сюда...

Гарик выходит к дому и видит на пороге свою бабушку, с ней рядом стоит, держа портфель, его инспектор по делам несовершеннолетних. Гарик давно стоит на учёте в милиции как малолетний преступник. По этому поводу ему часто ебёт мозги инспекция. Его инспектор – молодая девушка. Её зовут Ирина Александровна Приходько. Ей двадцать четыре года, и она уже старший лейтенант. И она полнейшая красавица. Белокожая брюнетка. У неё огромные карие глаза, стройные ножки и крутые бёдра. Серая форменная юбка туго облегает её сумасшедшей прелести попку. Ей так идёт форма. Ни дать ни взять сама Венера. Она частый гость эротических фантазий Гарика. Гарик ошарашен её появлением. Это совсем не ко времени. У него начинается приход. Около двери в дом, под большой черешней, стоят стол и стулья, рядом – небольшая лавочка. Приход у Гарика такой силы, что он падает на лавку. Его захлёстывает волна коликов. Как железные метёлки выметают тщательно все его сосуды изнутри. У Гарика прямо на глазах у женщин распухает лицо. Он начинает судорожно весь чесаться. Только опиум даёт этот наплыв в начале своего действия. Никакая химия с ним не сравнится. Героин, норфин, метадон, морфин, может, и прут сильнее, но кайф от опиума не сравнится ни с чем. Действие опиума подобно занятию любовью. Только эмоции развиваются в обратном порядке. Любовь начинается с симпатии. Затем следует вожделение, которое все нарастает и кончается оргазмом. Кульминацией страсти. Затем расслабление и апатия. Опий же, наоборот, поражает своим блеском тебя сразу. Как оргазм, его действие в организме начинается с прихода. Кульминация кайфа. Затем следует тяга. Долгая эйфория. После которой эмоции сходят на нет. И приходят тоска и апатия. Гарик онемел. Бабушка и инспектор не понимают, в чем дело. Они с ужасом смотрят на него. Приход длится не более минуты. Он был очень сильный. То ли раствор был крутой, то ли нарезали мака сильного. Но Гарик едва не упал под лавку. Наконец приход схлынул так же внезапно, как и начался, и началась прекрасная опиумная тяга. Трудно её описать словами. Всё становится как в сказке, и ты как будто этой сказки персонаж.

ПРИХОДЬКО

Что с тобой?

ГАРИК

Да что?! Разве можно так внезапно появляться? У меня аж с сердцем плохо стало... (Хватается за сердце.) Так испугали. Я так милицию боюсь...

ПРИХОДЬКО

Боишься ты. Расскажи кому другому... Как класс закончил? Одни двойки? Неси дневник.

ГАРИК

Нет дневника... В школе забыл...

БАБУШКА

Что ты голову морочишь человеку. Где дневник?

ГАРИК

Да какой дневник?! Я забыл, когда его в последний раз видел! Что за террор?! У меня каникулы. Мне отдыхать нужно.

ПРИХОДЬКО

(Садится за стол.) Нужно... отдыхать тебе... Перетрудился, бедный!

ГАРИК

(Наклоняет голову, стараясь ей заглянуть под юбку, инспектор сдвигает коленки.) А вы замужем, Ирина Александровна?

ПРИХОДЬКО

Замужем, конечно. (Открывает портфель.)

ГАРИК

За ментом... конечно?

БАБУШКА

Ты как разговариваешь, сволочь?!

ГАРИК

Может, я влюблён... жениться хочу.

БАБУШКА

Жениться! Ещё женилка не выросла.

ГАРИК

Выросла. Хотите – покажу? (Протягивает руку к груди инспектора.) Можно сиси потрогать?

ПРИХОДЬКО

(Бьёт его по руке и вскакивает.) Так, а ну сядь на место! Распоясался совсем. Я вообще с тобой заниматься не буду. Сейчас же попрошу участкового беседу провести... (Она резко встаёт и идёт к калитке.)

ГАРИК

Не надо, Ирина Александровна. Я больше не буду... (Инспектор выходит в калитку.) Вернись, я всё прощу...

Ирочка уходит злая и расстроенная. Она думает, что она совершенно не может работать с детьми. С детьми-то она работать может... Проблема в том, что это уже давно не дети.

БАБУШКА

И что ты себе позволяешь, дурак? О чём вообще думаешь? Учиться не хочешь, работать не хочешь... Ни за холодную воду. Вот горе выросло. Теперь участковый ходить будет. Этот бугай тебе быстро вправит мозги...

Участковый на районе был новый. Капитан Богданов. Бывший боксёр, ещё и в тяжёлом весе. Он уже многим местным хулиганам набил башку. Гарик его опасался. Но что сделано, то сделано. Гарик встал и пошел в сад.

БАБУШКА

(Грустно качает головой, поглядывая из-за толстых стёкол очков.) Эх, ты... дундук!

В саду все уже укололись, успели забить косяк анаши и курили его, перекидывая по кругу.

КОЛЯ

(Выпускает дым, кашляет.) У-у-ух-х-х... кха-кха-кха... Тяжёлая. (Перекидывает косяк Гарику.) Что там бабушка, хипишует?

ГАРИК

(Делает напас.) Мусорша пришла.

КОЛЯ

Какая мусорша?

ГАРИК

(Скидывает косяк Косому.) Да хуйня. Инспектор мой по несовершеннолетним... Уже свалила...

КОСОЙ

Приходька?

ГАРИК

Ага. А ты откуда знаешь её?

КОСОЙ

Так она и за мной закреплена. Да... Приходька охуительная. Я её бы выебал... Два раза.

КУЗЯ

А чё не три?!

КОСОЙ

Можно и три. (Все смеются.)

КОЛЯ

У меня вообще мечта давняя. Выебать ментовку прямо в форме.

КУЗЯ

И прямо в мусарне!

КОЛЯ

Ну да, можно...

КУЗЯ

Лучше мента... черенком от лопаты в жопу... Самого главного.

Все начинают хохотать.

Да. Все живы-здоровы и веселы. Не пройдёт и трёх лет, и в живых останется из них только Гарик. Колю зарежут в драке. Кузю забьют мусора на зоне. Косой умрёт от передозы. Один, прямо на берегу их реки...

Гарик возвращается из памяти. «Да, – думает он. – Оценить по достоинству нечто можно, только это потеряв».

Гарик приходит в себя. На пустой дороге появляются впереди яркие огни. Они быстро приближаются. Гарик сбрасывает скорость. Огни становятся такими яркими, что он полностью ослеплён. Гарик резко выворачивает руль вправо и вдавливает полностью тормоз. Машина юзом вылетает на обочину и останавливается. Гарика сильно тряхнуло к рулю. Он видит, как мимо проезжает на огромной скорости большой джип. На его крыше несколько прожекторов ярким светом разрывают ночь. Кто права выдаёт этим мудакам, размышляет Гарик? Чудом в лес не влетел, думает он. Гарик выходит из автомобиля. Делает наклоны, поворачивает корпус в стороны. Немного размявшись, садится за руль. Он вспоминает, что в суете после выезда из города забыл выбросить телефон. Да уж-ж-ж. Ткань жизни состоит из больших и малых ошибок. Он вновь убеждается в этом и включает трубку. Набирает Макса.

Макс не спит. Он сидит на кухне с Таней. Они пьют сухое белое вино. Макс угощает Таню конфетами. Тусклая лампочка освещает убогую обстановку. Обшарпанный стол без скатерти. Старые шкафы. Разнокалиберные стулья. Но Макса никак не тревожит это. Он счастлив. Счастлив абсолютно. Наконец у него появились деньги. Они сидят с Таней уже несколько часов и планируют дальнейшую жизнь. Таня пишет список, что они купят. На что хватит денег. Они, конечно, купят квартиру, машину и мебель. Может, останется денег даже на дачу. Макс знает, что ничто не проходит даром. И последствия того, что они сделали, могут быть. И, наверное, они будут. Но какая разница. Ведь это такая ерунда. Зато любимая женщина будет счастливой. И не будет нуждаться больше ни в чём. И это прекрасно. У Макса долго звонит телефон. Он берёт трубку.

ГАРИК

Здравствуй, Максим... Давно не слышались...

МАКС

(Настороженно смотрит на дисплей.) Три часа ночи! Что, опять кто-то умер... вдруг?

ГАРИК

Всё живы, слава Богу. Не спишь?

МАКС

Пока да... не сплю.

ГАРИК

Мы сделаем канал. Такая новость тебе навеет приятные сны. Я открываю вам безграничное финансирование. И с частотой помогу. Завтра же открывай счёт в банке. Я позвоню тебе уже с другой трубки, договоримся о связи. А этот телефон выбросишь потом. Спокойной ночи.

Макс задумчиво кладёт на стол трубку.

ТАНЯ

Что-то важное? Так поздно звонят...

МАКС

По работе. Не волнуйся. Это хороший звонок...

Два дня спустя. Старое кладбище в центре города. Ранний вечер. Сергей и Ира прохаживаются по центральной аллее.

СЕРГЕЙ

(Смотрит на часы.) Ну что, нет его.

ИРА

Опаздывает... пробки.

СЕРГЕЙ

Похоже на кидалово. Наговорил такого этот старый пень. Спаситель хуев! «Из воды вино делаю...» И мы всё это схавали. Закрыл меня, ёбанный чёрт!

Вдалеке, в самом начале проулка, появляется молодой мужчина. Он торопливо идёт мимо домов и заходит на кладбище.

ИРА

А вот и гонец. Сейчас посмотрим...

Парень подходит к ним.

МАКС

Красная Шапочка?

ИРА

Да. Ты к нам? Тебя как зовут?

МАКС

Неважно. (Достаёт из заднего кармана джинсов запечатанную небольшую бандероль, протягивает Ире.) Просили передать.

Ира берёт конверт. Нетерпеливо разрывает его длинными ярко-красными ногтями. Вытаскивает два паспорта. Открывает сначала один, потом другой. Внимательно смотрит на первую страницу. На ней её фотография с торчащими, как у Мани-дуры, в разные стороны короткими косичками и густо нарумяненными щеками. Ира переводит глаза на текст и читает: Крокодилова Сосипатра Робеспьеровна. Она обалдело открывает второй паспорт. Там фотография Сергея в русской косоворотке и холопским пробором по центру головы. Надпись над ней: Гамадрилов Акакий Чегеварович. Сергей видит вытаращенные глаза жены, берёт у неё паспорта, рассматривает.

СЕРГЕЙ

Не... ну это пиздец какой-то! Эта блядь поиздеваться решила. (Его накрывает злость.)

Сергей смотрит на Макса. Он едва сдерживает ярость. Он понимает, что сейчас просто возьмёт этого гонца и просто будет его бить до тех пор, пока тот не скажет, где этот старый мудак. Макс внимательно следит за реакцией Иры и Сергея. Сначала он подозревает, что тут что-то не то. Но задним чувством сразу понимает, что это не то до такой степени, что сейчас его будут бить, и, может, даже ногами. Макс резко разворачивается на месте и сразу включает галоп. Он несётся с кладбища, не оглядываясь. Сергей срывается за ним и бежит, спотыкаясь о выбоины старой аллеи. Макс выскакивает из проулка. Его карета скорой помощи припаркована сразу у входа. Макс одним движением открывает дверь и вскакивает на кресло водителя. Машину открыл он ещё с пульта на бегу. Макс с силой захлопывает дверь перед носом Сергея и блокирует замок. Заводит мотор. Сергей рвётся в машину, дёргая со всей силы ручку двери. Потом хочет выбить окно. Но скорая трогается. Сергей в ярости успевает ударить два раза по двери кулаком. Максу остаются две круглых вмятины на двери на память об их встрече.

С тех пор минуло два года. Жизнь идет своим чередом. Гарик сдержал обещание, он выкупил радиочастоту, и канал «Литературная волна» заработал. С тех пор о Гарике не было ничего слышно. Он просто пропал, так же внезапно, как и появился. Макс и Виктор даже стали забывать о нём. У них появилась небольшая студия. В ней было всё необходимое. Макс развернулся в полной мере. Он набрал чтецов. Вернее, чтиц. Молоденьких девочек-студенток, которые попеременно круглосуточно читали книги. Дела шли прекрасно. Макс женился на Тане. Они купили небольшую квартиру. Правда, нелегко было найти общий язык с её сыном. Для него Макс был не новым отцом, а таким же придурком со двора, как и он сам. Но Макс не отчаивался. Шло время, и мальчик взрослел. И Таня родила ему ещё сына. Так что они просто счастливо зажили. После покупки квартиры у них осталось ещё немного денег, и они купили небольшой участок в прекрасном месте у реки, на самой окраине города. Макс всё больше приближался к своей мечте: он начал строить дом. Сегодня он не мог поехать на студию, ему предстояло принять с рабочими бетон и залить фундамент. Конечно, можно было нанять прораба, но Макс хотел свой дом строить сам. И денег лишних не было, приходилось на всём экономить. Денёк обещал быть нелёгким. Макс приехал на участок, и вскоре прибыл огромный миксер с бетононасосом. Небольшая бригада Макса, состоящая из двух человек, начала деловито заливать фундамент. Максу позвонили и сказали, что сегодня привезут ещё и кирпич. Это было и хорошо, и плохо. Первая машина кирпича была кстати, но не было сейчас свободных людей её разгружать. Макс молниеносно принял решение. Он поехал на городской рынок. Там постоянно тёрлись разного рода рабочие, пытаясь наняться подённо для производства всевозможных работ. Макс быстро сговорился с четырьмя разнорабочими разгрузить машину кирпича. Посадил их в свой автомобиль и поехал на участок. Через некоторое время в машине с двумя кузовами прибыл кирпич. Двое рабочих прыгнули в кузов, стали бросать кирпичи двум другим, принимавшим внизу и укладывающим кирпич на землю. Макс заметил, что кирпич некачественный. И это было мягко сказано. Он был разного цвета, какой-то весь кривой, частью раздут и, видимо, перегрет на заводе. «Ну что за грёбанная страна, –
подумал Макс. Почему здесь все абсолютно хотят друг друга наебать?» Макс остановил разгрузку, сказал водителю машины, что тот привёз неликвид и он отказывается его принимать. Попросил рабочих закинуть уже выгруженные кирпичи обратно и сказал водителю везти груз обратно на завод. Водитель, высокий, худой, прокуренный насквозь мужик, сразу повёл себя неадекватно. Он отказался везти груз обратно. Макс пытался доказать ему, что кирпич некачественный и он не может его принять. Но это было бесполезно. Водитель упёрся. Он стал орать, что его просто нанял завод и, если он привезёт обратно груз, ему не заплатят. Потом они звонили на завод. Там им сказали, чтобы они выгружали как есть и отделили кирпич качественный от некачественного. И завод пришлёт представителя, чтоб составить акт выбраковки. Эта ситуация вывела Макса из себя. Он решил немедленно поехать на завод и сдать им обратно их поганую продукцию. Они ещё долго ругались с водителем, наконец тот, распсиховавшись, прыгнул за руль и отправился на завод. Завозить рабочих обратно на рынок у Макса совсем не было времени. Он предложил им дать денег на такси. Извинился, что не получилось с работой. Те тоже, в свою очередь, упёрлись. И стали требовать денег, объясняя, что они потеряли весь день. И не их вина в том, что кирпич привезли плохой. Это окончательно вывело Макса из себя. Он просто впал в бешенство и уже не стеснялся в выражениях. Наконец кое-как удалось договориться с рабочими о половине суммы и они добираются сами. Но тут вдобавок ко всем неприятностям выясняется, что в миксере не хватает бетона, чтоб залить фундамент, и всё переносится на завтра. От безысход-
ности у Макса просто опускаются руки. Он едет в машине на кирпичный завод и в бешенстве бьет по рулю кулаком. На заводе его встречает стена непонимания. Трудно описать, что ему пришлось там перетерпеть и услышать. Но результат был налицо: потеря денег и нервов. Макс, кажется, потеряв ведро крови, едет домой, совершенно опустошённый и разбитый.

Завод был в двухстах километрах от города. Трасса полностью загружена. Так что Макс добирается до дома уже за полночь. У него дико болит голова. Последнее время его вообще мучат мигрени. Макс принимает холодный душ, это иногда снимает головную боль.

Жена и ребёнок спят. Макс долго стоит под ледяными струями, но головная боль не отпускает. Ему пришлось всё же выпить анальгин и лечь спать. Ему снятся какие-то иностранцы – то ли японцы, то ли китайцы, на которых он почему-то охотится. Макс просыпается рано утром с ощущением слабости во всём теле. Он чувствует себя разбитым, как будто не спал вовсе. Но Макс делает над собой усилие, поднимает несколько десятков раз штангу с кривым грифом и принимает холодный душ.

Просыпается жена. Она заваривает вкусный чай и жарит блинчики. Они завтракают, и Макс едет на студию, а Таня идет будить в школу сына. Макс включает в машине радиолу и слушает передачи своего канала. У него свербит в носу и ломит всё тело. Ноют мышцы. «Может, я заболел? – думает Макс. – Да нет, – отбрасывает он эти мысли. – Я ж закалён. Я не болею». Тем не менее, придя на студию, он обнаруживает у себя насморк. Не просто насморк, а водопад соплей. Он поминутно чихает и сморкается. Не прошло и пяти минут, как весь носовой платок уже мокрый. Работать так невозможно. Ещё некоторое время Макс ходит в уборную сморкаться в раковину, но соплей такое количество, что от раковины можно уже не отходить. Макс так и стоит над ней, непрерывно сморкаясь. Он чувствует себя просто фабрикой соплей. «Да, я заболел», – констатирует Макс своё состояние. Он берет из туалета рулон туалетной бумаги, чтоб высмаркиваться по дороге, и едет домой. Дома он ложится в постель и включает телевизор. Таня ложится рядом, пытаясь успокоить и ободрить его. Но Макс очень расстроен. Его не радует ничего: ни ласковая жена, ни телепередачи. Насморк превращается в кошмар. Всё тело ломит, сопли текут непрерывно. Никакие платки не в состоянии справиться с таким потоком. Макс отрывает кусок старой простыни, чтобы сморкаться, но сухих мест почти не остаётся. Так он мучается до ночи. Таня спит. Макс уже не в силах выносить эту муку. Весь нос его воспалился от непрерывного высмаркивания, так что уже нельзя без боли до него дотрагиваться. Макс впадает в полное отчаяние. Поток соплей сменяется полным отёком. Сопли перестают течь, но все дыхательные проходы носа закупорены. Нос как бы превращается в монолит. Это ещё мучительнее. Макс дышит ртом. И проклинает свой нос. «Ну почему, – думает он. – Почему природа так нерационально всё устроила? Зачем такой сложный орган – нос? На хрена все эти узкие проходы и лабиринтные отделы. Почему не сделать просто широкую трубку в виде дудки, расширяющуюся в начале, подобно пиратскому пистолету?» Макс видел в детстве такие носы в мультике про инопланетян. И не было бы вообще никаких проблем. Никаких насморков. Максу так мучительно плохо, что он начинает мысленно молиться. Он помнит только обрывки разных молитв. Когда-то его учила им бабушка. Макс повторяет все эти обрывки, просит Бога избавить его от страданий. Так без сна прошёл час. Макс ощущает, что нос медленно начинает дышать. Отёк почти спал, но Макс ощущает дикий холод. Он лезет в шкаф, достает пуховое одеяло и заматывается в него с головой. Это не помогает, Макс дрожит от холода. Макс понимает всё. Он ругал нос свой, а нос-то его истинный защитник. Последний рубеж обороны. Сталинград. В него вошли захватчики — микробы и вирусы, и нос стоял до конца. Его воины, маленькие жители вселенной под названием Макс, сопротивлялись, как могли, вторжению. Стояли насмерть. «Сколько их погибло. Моих бесстрашных, самоотверженных воинов, – думал Макс. – А я, дурак, ругаю свой нос. А они там бились за меня, как могли, стояли насмерть. И враг всё-таки вторгся. Теперь мне предстоит война. Других нет вариантов. Или мои войска убьют их, или они убьют меня. Я же, в сущности, страна. А мои органы как предприятия промышленности жизнедеятельности. Сейчас надо провести мобилизацию. Кто в организме поддерживал порядок, станет в строй. Создадутся новые воины. Будет выработано эффективное оружие. Эх-х-х, –
думал Макс, – не зря мне снились японцы. Вот и пришли чужие. Теперь битва предстоит. Да она во мне уже идёт. Или не идёт? Нет, видимо, это идёт пока захват. У меня жар. Это хорошо. Жар во мне – это, наверное, как для территории – холод. Как зима. Это как генерал-мороз истребил войска Наполеона в восемьсот двенадцатом. Как Гитлера войска под Москвой. Да, это как душа территории, она всегда помогает своему народу от захватчиков. А мы-то свой холод потерпим. Он нам во благо. Он – наш. Он нам поможет истребить врага. Да, – думает, Макс, – что-то пошло не так. Болезни просто так не приходят. Я злился очень. Вот и расплата. В здоровом теле – здоровый дух. Я отравил свой дух злобой, вот и пришла беда. Наверное, от злости ослабляется биополе. Дурные мысли открывают двери болезням и неприятностям».

Таня просыпается. Какое-то тревожное чувство разом вырывает её из сна. Они живут на последнем этаже двадцатичетырёхэтажного дома. Все постройки вокруг ниже. Поэтому им нет надобности вешать шторы. Комнату волшебным светом наполняет полная луна. Таня видит, как муж кутается в одеяло, свернувшись калачиком, как ребёнок, дрожит от холода. Она сразу чувствует неладное, просовывает руку под одеяло мужа, дотрагивается до него и ощущает страшный жар. Муж горит как свечка.

ТАНЯ

Да у тебя температура страшная.

МАКС

Да. Заболел я...

ТАНЯ

Ты горишь весь. Я тебе сейчас растворю ТераФлю.

МАКС

Не надо. Не трогай меня. Заразишься. Отодвинься, малыш.

ТАНЯ

Заболел. Бедный, бедный хомячок мой. Я так и чувствовала. (Кладёт Максу на лоб нежную, прохладную ладошку.)

МАКС

Не надо, зайка. А боюсь тебя заразить. Отодвинься.

ТАНЯ

Ты горишь весь. Я тебе сейчас дам лекарство.

МАКС

Нет. Не буду пить ничего.

ТАНЯ

Не капризничай. Будешь. У тебя температура сумасшедшая, градусов сорок. Сейчас мерять будем.

МАКС

Ничего не надо. Температура полезна. Она лечит. Доктор мой сказал не сбивать её...

ТАНЯ

Но не такая же температура. Всё, ничего не знаю. Я за лекарством пошла.

МАКС

Нет. Не трогай меня. Мне заснуть надо.

ТАНЯ

Ну, милый, не упирайся, хомка. Выпей порошок. Легче станет, уснёшь.

МАКС

Нет, не буду. Не трогай меня. Надо уснуть... Вирус в меня пришёл через нос. Он, бедный нос мой, сопротивлялся. Бился с врагами насмерть. А я ругал его, дурак. А это Сталинград мой.

ТАНЯ

Сталинград не прошли оккупанты, там им сломали хребет. Нос твой – это Брестская крепость.

МАКС

Ну да. (Поджимает ноги к животу и сильнее закутывается, дрожит от холода.)

Таня лезет сзади под одеяло к мужу. Обнимает его, поджимает свои ножки под колени мужа, сильно прижимается грудью к его спине и кладёт ему на лоб нежную, прохладную ладошку. Ей так жалко его. Она хочет высосать всю его болезнь. Забрать её прямо сейчас.

ТАНЯ

Ну не упрямься, хомячок, выпей лекарство. Горишь же весь.

МАКС

Не буду. Пройдёт.

Макс забывается тяжёлой дрёмой, Таня тоже проваливается в сон, прижавшись к нему всем телом сзади.

Таня просыпается оттого, что Макс начинает ворочаться. Она чувствует, что с него течёт пот. Вся постель промокла насквозь. Таня спросонья трогает его лоб, он холодный. За окном солнечное утро.

ТАНЯ

О... Спала температура.

МАКС

(Переворачивается на спину.) Да. (Скидывает одеяло на пол.) Жарко – пиздец. Я ж говорил, сама спадёт температура.

ТАНЯ

Ну хорошо. Всё равно полежи день дома.

МАКС

(Садится на постели.) Не. Я на работу поехал.

ТАНЯ

Да куда тебе ехать? Только горел всю ночь.

МАКС

Ну и что. Всё прошло. Надо ехать.

Он не просто занимался своей студией, он жил ею. Можно сказать, что он нашёл своё призвание. Он погрузился в мир литературы полностью. Ему приходили мысли даже попытаться что-то написать самому, но он отбрасывал их. Максу казалось, что всё по-настоящему важное уже давно написано. Каждый вечер он подбирал для чтения древние мудрые притчи. Ему казалось, что эти примитивные, но такие содержательные миниатюры волшебным образом влияют на души. И вся написанная литература и та, которая ещё только будет написана, не стоит и одной мудрой притчи. А написать притчу – тут мало ума, и даже мудрости для этого мало, тут нужно озарение. Таня тоже помогала ему в работе, она часто бывала в их студии и читала там лекции по истории и литературе. Она всё же была учительницей. Это был их маленький прекрасный мир. Мир искусства, чистоты и гармонии.

Макс идет в душ. Он остерегается купаться в холодной воде, как обычно, вместо этого принимает горячую ванну и бреется перед зеркалом над умывальником. Сзади тихо подходит жена, она обнимает его и заглядывает в зеркало через плечо. Они оба смотрят на себя в зеркало.

ТАНЯ

Как ты себя чувствуешь, хомка?

МАКС

Да так... Нос ещё немного заложен, а так ничё уже... (Полощет бритвенный станок в струе воды.)

ТАНЯ

Сейчас позавтракаем.

МАКС

Не. Я не буду. На работу поеду.

ТАНЯ

Никаких не буду. Голодным не поедешь никуда. Я уже сырники жарю.

МАКС

(Смотрит на себя в зеркало.) Да куда мне жрать?! Щёки уже как у бурундука! Пуговицы не застёгиваются на брюках.
На диете посидеть надо. Скинуть хотя бы килограмм пять...

ТАНЯ

(Встречается с ним в зеркале глазами, улыбается.) Ну ты же хомячок! (Гладит его по волосатому животу.) Я тебя люблю. Давай добривайся и за стол.

Макс выходит из ванной и варит кофе. Он задумывается периодически о диете. Хочет вновь войти в спортивную форму. Но жена его так прекрасно готовит, что это совершенно невозможно. Таня готовит так вкусно, что никто и никогда не пробовал вкуснее блюд. Если это борщ, то его можно было съесть с чесноком целую кастрюлю. Нельзя было оторваться от её стряпни: тушёного или жареного мяса со всевозможными острыми подливками, грибов в сметане или воздушной сдобной выпечки. Макс только просыпается и сразу чувствует доносящийся с кухни запах готовящихся блинов, оладий или сырников. Так что какая там диета! Макс заканчивает готовить кофе, и они садятся за стол. Таня кладет им в небольшие тарелки немного сметаны, ставит на стол блюдо с горой сырников и разливает по чашечкам кофе из турки. Макс включает телевизор и пультом переключает каналы.
По телевизору на всех каналах идут только глупые сериалы про полицию и ещё более глупые политические ток-шоу с одними и теми же персонажами, одними и теми же темами, одними и теми же фразами и даже с одними и теми же звуками. Макс раздражённо бросает пульт на стол.

МАКС

Вот я не понимаю одного. Может, ты мне прояснишь ситуацию? Всё-таки историк ты. В университете училась хорошем...

ТАНЯ

(Пьёт маленькими глотками кофе, кладёт в тарелку Макса несколько сырников.) Проясню тебе все ситуации.

МАКС

Вот был я ребёнком маленьким, помню первого нашего правителя. Кутежи и бабы быстро довели его до маразма.
В телевизоре тогда было два канала, и на обоих шли нескончаемые трансляции со съездов и пленумов компартии, на которых нашего вождя ставили, как мумию, в трибуне, и он, шамкая пристяжной челюстью, что-то мычал нечленораздельное, из которого понять можно было только «миру – мир». Когда этот глава государства наконец-то склеил ласты, то на похоронах его не просто опустили в могилу, а с грохотом бросили гроб, как будто выбросили. Затем пришёл новый старый, такой же безликий, безмозглый властитель, который тоже скоро почил в бозе. Ему на смену пришёл кгбешник с подлым выражением глаз под тёмными очками. Этот деятель запомнился только тем, что менты хватали среди бела дня людей в магазинах и вели в каталажку для выяснения, почему те-де не работают на работе в рабочее время. Но и этот вождь не задержался долго. Нашлась отважная дама, застрелила его, как собаку. Закопали. Следующий правитель, бывший комбайнЭр колхозный, запомнился тем, что талдычил без устали: углУбить да мЫшление. Этот был уж неприкрытый идиот. Плоды его деятельности быстро привели государство к гибели. И вот страна уменьшилась, и обманом и подлостью пришёл новый вождь. Властный, мстительный алкаш и самодур, вороватый тупица. Он запомнился своими: «вот такая, понимаЭшш, загогулина» и «рокировочка, понимаЭшш». Этого дурака пришлось сместить, так он разошёлся не по-детски. Ну а ему на смену кто пришёл, известно.
У этого сейчас всё сплошные многоходовочки. Многохуёвочки, блядь! Так вот у меня вопрос. А это что вообще? Почему наша прекрасная страна всегда управляется дураками? Это что, кара Господняя? Так за что тогда? Ведь народ-то наш талантливый, умный. Отчего ж идиоты им правят? То ли ставят их так специально, намеренно, то ли это наша судьба? Только Сталин и был здравомыслящим правителем. Но его принято считать деспотом, тираном, упырём, пролившим реки крови. Цари, судя по воспоминаниям блестящих, умных современников, тоже были придурки безмозглые ещё те. Что это, блин? Чей-то подлый план или наш российский фатум?

ТАНЯ

Да всё просто. Сталин власть взял сам. Как проститутку. Ему она нужна была как инструмент. Он властью просто пользовался для реформирования страны. А все другие просто получили власть, находясь при ней. Они ею просто упивались. Копили сокровища, раздували эго или просто текли по течению. Так что правитель, который сам берёт власть для чего-то, для воплощения в жизнь своих идей и амбиций, гораздо умнее и достойнее того, к кому власть приходит сама. Последний просто не знает, что с ней делать. Первых же было не много. Октавиан, Наполеон, Гитлер... ну Сталин, гоча кавказский, налётчик и злодей... ещё Цезарь...

МАКС

Цезарь... (Вздыхает.) И какой же выход? Ждать нового Кромвеля или Робеспьера? Кто сам возьмёт, как проститутку, власть?

ТАНЯ

Ешь. Заморочился... Женщины должны управлять. Как в Атлантиде.

МАКС

В Атлантиде?

ТАНЯ

Ну да. Там же, говорят, был матриархат. Помнишь, как говорил дедушка Ленин? Любая кухарка может управлять государством. А я бы сказала: не может, а должна управлять. Вот взяли бы кухарку. Неделю бы ей просто докладывали ситуации по всем отраслям, а следующую неделю она бы наводила порядок. И не узнали бы страну. Я бы быстро порядок навела.
У меня бы через год тут так бы всё расцвело. Народ у нас умный, талантливый. Ресурсов – море. Жить да жить и радоваться.

МАКС

Да уж. Расцвело бы...

ТАНЯ

(Смеётся.) А что? Ещё как расцвело бы.

МАКС

(Начинает есть сырники, запивая кофе.) Не сомневаюсь... Интересно, если б Сталин пожил ещё, чем бы правление кончилось?

ТАНЯ

Известно чем. Окончательным решением еврейского вопроса и концом капитализма.

МАКС

Это как это?

ТАНЯ

Ну еврейство было при нём обречено. Оно подлежало уничтожению. Заговоры плели. Сионизм. Он готовил их ликвидацию. А с капитализмом было ещё проще. Уже были готовы термоядерные заряды. Так что после первой атаки на Америку мир стал бы одним Советским Союзом с социалистическими республиками Францией, Англией и так далее по списку...

МАКС

Думаешь, так бы было?

ТАНЯ

Сто процентов.

МАКС

Так, может, это неплохо бы было...

ТАНЯ

Всё может быть. Да только не случилось. Потому что Сталин.

МАКС

Что – Сталин?

ТАНЯ

Ну он же сам себе дал имя такое. Хотел быть твёрдым, как сталь. Только сталь-то с возрастом ржавеет. Вот и он с годами слабину дал. Был бы Кремнев, может, всё бы и получилось.

МАКС

Какую слабину?

ТАНЯ

Шакалов к себе приблизил. Одиночество его стало угнетать. Бывших своих соратников по временам молодости и революции. Они ему заменили семью. И они его предали и отравили, иуды. По-хорошему, надо было Кобе пустить в расход всю эту шушеру сразу после войны и новых набрать соратников. Молодых, дерзких, преданных и умных. А он за этих чертей всё держался, вот они и сгубили его. Вот тебе и сталь. Она крепка, но век её недолог.

МАКС

Так ты думаешь, отравили его?

ТАНЯ

Уверена в этом.

МАКС

То есть как корабль назовёте, так он и поплывёт...

ТАНЯ

Да-да. Вот именно…

МАКС

Подожди тогда, если так тебе видится имя Сталин, а как же Путин тогда? Ведь вряд ли его так реально зовут. Кровавая гебня может любое имя в аусвайсе написать. А сам он какой-нибудь Гузнов или Козюлькин.

ТАНЯ

Так и есть. Ему такое имя дали.

МАКС

Ну и что? А путь-то где? В тупик?

ТАНЯ

Путин. Путь-ин. Указывает путь.

МАКС

Какой же путь? В пропасть? Всё ж при нём под откос несётся. Сплошное воровство.

ТАНЯ

Ну. Таков план. Эта фигура знаковая. Ключевая. Она трагическая. Это жертва. Он как бы жертвует собой.

МАКС

Ты о чём вообще? Он как сыр в масле катается.

ТАНЯ

Не важно. Его могут и втёмную использовать. Он идёт от обратного. Так даже гораздо эффективнее. Чем были вызваны все перемены? Стремлением к чему-то. Преобразовывались общества. Социум. Во Франции Великая революция случилась. Перемены пришли под флагом свободы, равенства и братства. Свобода и равенство были достигнуты. Потом у нас. Тоже равенство. Великая Октябрьская революция принесла равенство. А что происходит сейчас? Кучка мерзких людей завладела всем богатством страны и устроила себе жизнь, подобную богам на Олимпе. А народ, по сути, обращён в финансовое рабство. Так запрос на что?

МАКС

На что?

ТАНЯ

На справедливость. Должна прийти справедливость на эту землю навсегда. После этой власти. Нынешний лидер и его компашка навсегда раскроют народу глаза на нечестность во власти. Это как прививка населению. Люди будут страдать и избавятся от этой заразы в конечном итоге навсегда. Это, если хочешь, таков промысел Божий. Так идёт воспитательный процесс. Это тебе высшее сакральное объяснение. Если хочешь, могу дать более приземлённую версию событий. Так сказать, конспирологическую.

МАКС

(Допивает кофе.) Ну давай.

ТАНЯ

Я ж хорошая девочка. Хорошо училась. И интересовалась своим предметом не формально, а очень даже углублённо. Вот просочилась такая информация, что при правителе, которого ты назвал с подлым взглядом под тёмными очками, был создан план. Стратегический план. Долгий. Развития страны на пятьдесят лет. В этом плане специальные люди проанализировали реальное положение вещей в стране и поняли, что в идеалы коммунизма тут уже никто не верит. Все хотят жить как на Западе. И народ плодами развитого социализма сыт по горло. Было принято решение сворачивать потихоньку социализм и ненавязчиво, исподволь насадить тут, на этой территории, капитализм. Причём самый хищнический и дикий. Подвергнуть фактически страну полному разграблению. Привести к власти самых нечестных, беспринципных и мерзких людей. Загнать народ в угол такой вероломной политической системой. И это все для того, чтобы полностью дискредитировать капиталистический строй. Чтоб народ навсегда потерял к нему доверие.
И вот, как только чаша терпения народа переполнится, наступит час икс. Выведут нашего правителя в сырой подвальчик вместе с сотоварищами и влепят им по маслине в затылок. И начнётся всё сначала. Построение справедливого социалистического общества под всеобщее одобрение и ликование народных масс.

МАКС

Зачем же пулю в затылок? Времена-то не те. Можно дать убежать или посадить в тюрягу.

ТАНЯ

Нет, Макс. Тут главное – подать знак. Народ это чётко понимает. Чтоб было ясно, откуда пришло избавление. А таким манером люди еще очень хорошо помнят, кто любил в расход врагов пускать.

МАКС

То есть думаешь, перемена власти случится сверху?

ТАНЯ

Конечно. Анализируя настоящий момент, будущее представляется яснее ясного.

МАКС

Ну, что сказать... Туда им, всем власть предержащим упырям, вместе со своим главшпаном и дорога. Нельзя свой народ бесконечно обкрадывать.

ТАНЯ

Тот, кто ворует, не считает это воровством. Да и ты, не на воровство ты пеняешь, а на то, что судьба не привела тебя к государственной кормушке.

МАКС

Так плохо обо мне думаешь, зайка?

ТАНЯ

Я вижу людей такими, какие они есть. Природа всех людей одинаковая. Воспитание, социум, сама суть у всех подобна. Ты поступаешь так, как позволяют обстоятельства. Был бы сам у руля, тоже не гнушался бы пользоваться своим положением... А насчёт правителя нашего, так он неплох, в сущности, сам по себе. Бывали и хуже гораздо. Я ж историчка, забыл? С этим человеком ничего хорошего не будет. Он родился под счастливой звездой, но цепочка больших и малых ошибок приведёт его к трагическому концу. Вместе с ним уйдёт и нынешний политический строй. Потому что первые лица в политике – это одна сторона медали. Явная. Их могут играть двойники, артисты, даже роботы. Но есть и тайная сторона медали. Это то, что они не более чем ширма, за фасадом которой и творится настоящее действо, там вся кухня событий. Так что всё пройдёт, всё переменится, перемелется – мука будет. Но только и ты, и я будем вспоминать и правителя нашего, и его время с любовью.

МАКС

Почему это?

ТАНЯ

Потому что мы были счастливы при нём.

МАКС

А мне кажется, что не случится ничего фатального ни с нами, ни с властью нашей, вороватой и глупой. Всё будет хорошо.

ТАНЯ

А разве есть предпосылки для того, чтоб всё хорошо кончилось?

МАКС

Предпосылок нет. Но возможны чудеса... Почему нет? Чудеса ещё никто не отменял.

ТАНЯ

(Встаёт, начинает убирать со стола.) Чудес ему подавай!

МАКС

Ага. Чудес катастрофически не хватает. (Тоже встаёт из-за стола.) Фух! Загрузила ты меня...

ТАНЯ

Ну сам же стал спрашивать.

МАКС

Поехал я на работу.

Макс после болезни ощущает не то чтобы слабость, какую-то лёгкость во всём теле. Он идёт к машине, словно бестелесный дух, садится в машину и сразу включает радио. Магнитола настроена на его канал.

РАДИОВЕДУЩАЯ

Наша утренняя передача – для самых маленьких наших слушателей. Сейчас кого-то из вас родители везут в школу. Кто-то просто собирается на уроки. Доброго вам утра. И желаем вам прекрасного дня. Сегодня мы прочитаем вам прекрасную сказку... (Начинает играть «Маленькая ночная серенада» Моцарта.) Джонатан Свифт. «Гулливер в стране лилипутов».

Макс подъезжает на стоянку здания, где располагается студия. Быстро взлетает по лестнице на второй этаж и, пройдя по коридору, открывает дверь. Студия представляет из себя две смежные комнаты. Одна маленькая, в ней кабинет. Он прилегает к огромной комнате с витринными стёклами в окнах. Большая комната на одну треть разделена перегородкой с большим, вытянутым вдоль окном. Там располагается студия записи и трансляции передач. Вдоль противоположной от неё стены оборудована небольшая кухня с микроволновой печью и раковиной с краном. Перед ней – высокий узкий стол наподобие барной стойки, за которым можно стоя перекусить. В центре комнаты стоят углом два кожаных дивана, перед ними – небольшой низкий стеклянный журнальный столик, по бокам него – два кожаных кресла. В углу комнаты – санузел. В студии трансляции сидят две девушки. Одна читает книгу. Другая смотрит в большой монитор, следя за параметрами передачи. Девушки явно напряжены и даже испуганы, потому что в самой комнате творится неладное. На диванах, вальяжно развалившись, сидят Виктор, Гурий, Семён и Артур. Они ведут оживлённый диалог на повышенных тонах и изрядно пьяны. На столе стоит пятилитровая сувенирная бутылка виски «Блек Лейбл». Бутыль поставлена на небольшую тележку в виде ковбойского фургона с большими колёсами с деревянными спицами. Бутылка наклоняется на шарнире тележки, и так наливаются стаканы. Она уже на треть почата. На столе лежат пластиковые тарелки с чёрным хлебом, нарезанной скумбрией, толстыми сардельками и одна тарелка с горчицей. Народ возбуждённо чокается стаканами и закусывает сардельками, макая их в горчицу. Рыба распространяет немыслимую вонь, вкупе с запахом перегара аромат тошнотворный. Максу становится после недавней болезни от этой вони дурно, он обалдевает от увиденной картины. Общество смотрит на него.

ГУРИЙ

Привет, Максим. А мы тут хозяйничаем... Ничё?.. Вы прямо поднялись с Виктóром... Коммерсанты конкретные стали...

МАКС

(Молча кивком здоровается.) Витёк, выйди-ка на минуту.

Виктор встаёт из-за стола и выходит с Максом в коридор.

МАКС

Ты охуел?!

ВИКТОР

Ну а что?..

МАКС

Ты ёбнулся?! На хуя ты эту мразь сюда притащил?

ВИКТОР

Ты... я тут такой же хозяин. Почему бы мне не выпить на рабочем месте... с товарищами?

МАКС

Блядь. Что, негде бухать? Нарисовались – хуй сотрёшь... Что о нас работники подумают?

ВИКТОР

Да по хуй, что они подумают! Они работают на нас, не мы на них...

МАКС

Блядь! Да они на всю эту хрень смотрят, ошибиться могут. С чтения сбиться... У нас же прямой эфир.

ВИКТОР

Макс, ну его на хуй. Не грузи меня...

МАКС

И долго вы тут хуярите?

ВИКТОР

Ну... часа три, наверное. Мы в бане сидели. Всю ночь. Заебала обстановка – сюда переместились. Гурий давно просился посмотреть, как мы устроились... С вечера тусуемся. Ещё не спал никто...

МАКС

Вообще пиздец! Короче... давай гони их на хуй. Скажи, работа, то-сё. Пора и честь знать... А то я сам их на пинках сейчас выгоню... с тобой вместе.

ВИКТОР

Да ты охуел, в натуре?! Трезвенник хуев! Когда дела хуевые были, кто помогал тебе, забыл? Тогда они друзья были. А как жизнь наладилась, то сразу никто не нужен ни хуя. Так, да?

Макс тяжело вздыхает.

МАКС

Ладно, пошли.

Они заходят на студию. Подходят к журнальному столику. Макс берёт его с одной стороны.

МАКС

(Делает Виктору знак головой.) Бери за другую сторону. Поднимай.

Они поднимают стол перед носом Гурия, Семёна и Артура. Те успевают взять наполненные стаканы. Стол несут в кабинет. Гурий, Артур и Семён следуют за столом, держа стаканы.

ГУРИЙ

Да тут охуительно... было...

МАКС

Идите сюда. Не надо девочкам мешать.

Все входят в кабинет. В кабинете стоит большой директорский стол у окна, к нему перпендикулярно примыкает приставной длинный стол для совещаний с шестью стульями по бокам. Гурий, Артур и Семён берут из-за приставного стола стулья и садятся опять пить и закусывать за журнальный столик. Макс садится за директорский стол в кресло. Его мутит после болезни от тяжёлого запаха спиртного.

ГУРИЙ

Вискаря ебанёшь, Максимка?

МАКС

Спасибо, не пью.

ГУРИЙ

Шо, совсем?

МАКС

Совсем. Бросил.

ГУРИЙ

Ну и зря. Жизнь коротка. Надо спешить ею наслаждаться.

МАКС

Мне и так хорошо.

ГУРИЙ

А что тогда такой смурной, раз хорошо? Значит не совсем у тебя всё прекрасно...

МАКС

Стройка напрягает. Проблем до хуя.

ГУРИЙ

А шо ты строишь?

МАКС

Дом... Себе строю.

ГУРИЙ

Хорошее дело. Может, помощь какая нужна?

МАКС

Да какая там помощь?! Разве что на кладку стать кирпичную...

ГУРИЙ

(Весело усмехается.) А помои тебе выносить не предложишь?

ВИКТОР

Шутит он так.

ГУРИЙ

Да я понимаю. Думаете, я по жизни босс? А я и кладку кирпичную хуярил по молодости. Всё приходилось делать... Правда, кончилось это хуёво...

СЕМЁН

Как и всё остальное...

АРТУР

Где это ты кладку хуярил?

ГУРИЙ

В армии, Вася. В инженерных войсках. Был у нас аккорд дембельский – кирпичная кладка. Кинули весь батальон, три роты, на точку закрытую, в тайгу, дом строить. Пиздец полный! Зима. Мороз градусов сто. Ни ебать, ни хлебать. Камазом с ранья везут на работы, ещё пешком по лесу почти бегом час. Там площадка. Ноль выведен, кирпича – горы, и сарай со сбитой из досок ёмкостью для раствора, и ни хуя больше. Холод дикий. Костры жечь не разрешают, светомаскировка типа. И офицеры злые, как падлы, с черенками от лопат, по горбу ими хуярят, чтоб веселее работали. Все обморозились сразу. Ноги в валенках, ватные штаны, телогрейка, сверху бушлат, морду паклей из окон заматываешь, и по хуй. Ноги через валенки все отморозили, носы, уши – как у чебурашек. Сначала всё распухает, а потом шкура слазит. Питание хуёвое, раны не заживают ни хуя. Всё гниёт. Как закалялась сталь, короче. Все как военнопленные, ходят как роботы, еле двигаются от мороза. Нам день дали на обучения кладке, а потом хуярь, Вася, три куба в день норма кладки, хоть сдохни. Три раза в день привозят раствор – хуевУ кучу замесов. Пока не выработаешь его весь, съёма с работ нет. А его не то что вырабатывать, выбрасывать заебёшься. Так что ишачишь на морозе – часов шестнадцать. В роту привозят вообще никаких. Утром всё по новой. А кладка происходит так. Стоишь на морозе, подходит чурбан-подсобник, из ведра тебе на кладку раствора лопатой – ляп. Ты его тупо мастерком разровнял слегка и, скрюченный весь, замёрзший, покидал кирпичи сверху как пришлось. Ни расшивки, ни уровня, ни хуя. Раствор сохнет сразу. Его пытаются греть в сарае калорифером, но пока оттуда несут, один хуй, он как песок уже. Вот так я кладку и хуярил. Ни отвеса, ни уровня. Оконцовка такая: проём дверной получился треугольный. Приехал начальник участка, в рот выебал. Привёз молоток отбойный проём сровнять дверной. Я охуел. Беру этот молоток, вот дурмашина. Надо было скалывать им кладку, как зубилом, а я взял и загнал его в стену тупо весь, до упора. Он ещё так весело идёт туда. Вот, думаю, сила...

СЕМЁН

И чё потом?

ГУРИЙ

Да чё! Потом ещё полдня всё отделение по очереди молоток этот из стены ломами выковыривало.

Все смеются.

СЕМЁН

Ни хуя! Ты работник ещё тот!

ГУРИЙ

А то!

АРТУР

Знакомая хуйня, когда не на себя пашешь. Я помню, работал до армии сторожем на посту номер пять.

СЕМЁН

Это что за пост?

АРТУР

Склады зеркально-фурнитурного комбината. Там вся хуйня. Несколько боксов, но в них мне заходить было нельзя. Всё опечатано. А на территории полно добра. Доски, трубы всякие, металл, бетонные блоки. Пизди – не хочу. Единственное, мне начальник охраны сказал, чтоб аккуратно пиздил. Там кладовщики приметы делали. Фишка такая. Пересчитать-то проблема, а визуально не видно, что что-то спиздили. Так они оставляли себе маленькие маячки. Например, на доски положат щепочку или камушек на металл. Потом утром сразу смотрят, если на месте примета, значит никто не трогал. Короче, изучаешь всё. Потом аккуратно вытягиваешь. Пиздил я так всё там по мелочи. Не работа — лафа. Тут мой начальник говорит: место освободилось дворника. Один хуй, дежуришь ночь, делать толком ни хуя не надо. Бери полставки, половину зарплаты – ему. Ну я думаю: да по хуй! Устроился и дворником ещё.

СЕМЁН

Ни хуя! Ты чё, шнырём работал? Западло!.. Смотри, ворЫ на шконке спросят.

АРТУР

Иди ты в задницу, бля, какие вóры... типун тебе на язык, на кичу пока не собираюсь...

ГУРИЙ

А кто на неё собирается?! Все думают: кича не про нас... Пока хуй не поднесут к носу... Ну и чё? Что дальше-то?

АРТУР

А дальше привезли к нам на базу ёбань какую-то днём. То ли стёкла, то ли ещё что, в склад занесли, а упаковка осталась на территории валяться. Целлофан, картон, рейки. Короче, прихожу на дежурство, мне начальник говорит: соберёшь это всё и сожжёшь осторожно. Ну хорошо, говорю. А у меня на дежурствах сходняк постоянный в сторожке. Место тихое. Всё закрыто наглухо, и там всю ночь гужбан. Газ-квас, гонджибас. Все, кому делать ночью не хуй, у меня, короче. Сидим толпой, попили пива, покурили шмали, я братве говорю: помогите мусор убрать. Не вопрос, все подорвались и быстро всё убрали. Запихали всё в мусорные большие контейнеры. Там такие по всей территории стояли. Хуйня эта еле влезла, торчит сверху всё, больше торчит, чем в контейнеры влезло. Повеселились и свалили все домой под утро. Я хотел спать лечь, потом вспоминаю, что меня-то просили это в одно место собрать и сжечь. Вот, думаю, хуйня. Запарка. Не вытаскивать же обратно. Пошёл на соседнюю базу к сторожу. Там склады мебельные. И у них там машины стояли. Попросил его слить полведра бензина с ЗиЛа. Взял бензина, облил мусор и поджёг его, на хуй, там, где он был. Лёг спать. Просыпаюсь оттого, что в ворота мне стучат дико. И сирена хуярит. Спросонья не пойму ни хуя. Выхожу из сторожки – пиздец там полный. Пожар. Горит вся хуйня. Все склады и вокруг всё. На соседние уже огонь перекинулся. На рассвете ветер поднялся, и то, что я запалил, раздуло, разнесло по всей округе. Открываю ворота – там пиздец. Расчётов пожарных штук десять, мусора, вся хуйня, короче...

СЕМЁН

Ни хуя! (Смеётся.) И чё?!

АРТУР

Да чё?! Сгорело всё к ёбанной матери. Утром пришёл начальник, говорит: да-а-а, каждое дело надо делать так, чтоб хуй кому в голову пришло потом тебе это поручить... И уволил меня на хуй!

СЕМЁН

Вредители, блядь! С кем я связался?!

ВИКТОР

(Смеётся.) Бракоделы! А ты, Гурий, дом-то в лесу достроил?

ГУРИЙ

Канэчна! Куда денешься? На то она и армия наша, чтоб ставить тупые, невыполнимые задачи и их выполнять. Копать, блядь, от забора и до обеда. Дом построили к весне. Правда... чуть подтаяло... и лопнул он, на хуй, пополам. Все девять этажей, от кровли до фундамента. Трещина пошла толщиной в руку. Небо в неё видно было.

СЕМЁН

(Заливается смехом.) Ни хуя себе! Построили! Строители, бля, военные! И чё, ломать пришлось?

ГУРИЙ

Да ну на хуй! Ломать... Заказали какие-то струбцины, приспособы такие огромные железные. Стянули его. И всё. Хули говорить вообще. Я в армии не такой ещё хуйни насмотрелся.
В натуре, кто не попал в цирк, попал в стройбат! В соседней части столовую делали. Так там потолок тупо рухнул в обеденном зале. Плиты бетонные. Трупов – хуева гора.

Гурий всем наливает бокалы.

ГУРИЙ

Ну... (Поднимает бокал.) За тебя... Максимка! Ты говоришь: всё хорошо у тебя. (Выпивает, крякает.) Шоб ещё лучше стало. (Начинает жрать руками жирную рыбу.)

Артур берёт стул и подсаживается за приставной стол. Достаёт из кармана небольшой пузырёк и высыпает из него на стол немного порошка. Вытаскивает из бумажника кредитную карточку и формирует из порошка дорожку.

ВИКТОР

Это что у тебя?

АРТУР

Кокс. Угостишься?

ВИКТОР

Конечно. (Подсаживается к столу.)

АРТУР

(Скручивает из купюры трубочку, смотрит на окружающих.) Будете?

ГУРИЙ

Нет. Я по старинке. Алкоголь – мой максимум...

АРТУР

(Семёну) А ты?

СЕМЁН

(Наклоняет на тележке бутылку, наливает себе и Гурию виски.) Нет, конечно. Это ты у нас наркоман. Я это не люблю... От неё нос немеет. И отходняк потом, как будто похоронил всех родных и близких... Одна тоска.

АРТУР

Это да. Но пойло сбивает. (Вставляет трубочку в нос и резко втягивает дорожку, остатки порошка со стола собирает на палец и втирает в десну.)

СЕМЁН

(Опрокидывает рюмку, кривится от омерзения, откашливается, брезгливо растягивает в стороны губы и передёргивается.) Вот сука... Не в то горло пошла. Всё твой кокс ёбанный... Отвлёк. В натуре, говно для идиотов. От него и хуй не стоит. Завис раз с подругой, Алёной. Та ещё любительница этого дерьма. Так она мне всю ночь сосала, член даже не маячил от этой дряни. Наоборот, аж как будто внутрь влез... Короче, наркотики – зло.

АРТУР

Братан, так это с непривычки. По первой только. А когда стабильно нюхаешь, организм адаптируется, и под коксом, наоборот, член стоит, сутками не падает, аж дымится...

Артур выкладывает на стол перед Виктором рядом с кредиткой пузырёк.

АРТУР

На, сам делай. Не маленький...

Виктор делает дорожку, втягивает в нос дозу. Подходит к журнальному столику.

ВИКТОР

Ах-х-х! Хорошо! Плесните вискаря.

ГУРИЙ

Да ты подожди. Кайфани. Куда торопишься? А минут через двадцать попустит – вмажешь.

ВИКТОР

(Сам наливает себе виски, выпивает залпом.) Как попустит, лучше ещё в дорогу ворвусь.

АРТУР

(Делает ещё дорожку.) Если останется... (Втягивает её в нос, закуривает сигарету.)

Виктор подсаживается к нему. Артур вопросительно смотрит.

АРТУР

Что? Ещё?!

ВИКТОР

Ну да. А чё тянуть с хорошим делом?

Все начинают смеяться.

АРТУР

Заводной ты поц!

ГУРИЙ

Эх. Наркоманы! Молодо – зелено. Мне б ваши проблемки. Вон Макс молодец. Не пьёт, не нюхает, не курит...

Макс смотрит в смартфон, закуривает сигарету.

МАКС

Пока курю. Но бросаю...

СЕМЁН

Это охуительно. Всегда надо иметь хоть одну трезвую голову в компании. На всякий случай.

ГУРИЙ

(Наливает вискарь.) Ага... А случаи бывают разные. (Прихлёбывает из стакана, громко отрыгивает.) Благородная отрыжка...

СЕМЁН

Фу, блядь! Свинья!

ГУРИЙ

Что естественно, то не безобразно... А у Макса-то, я смотрю, любовный бред.

СЕМЁН

Почему?

ГУРИЙ

А он, видишь, от смартфона башки не отрывает. Что-то пишет там. Точно, переписывается со шлюхами. Да, Макс? Что там? Тёлки тебе уже письки показывают или только сиськи пока? Нам покажешь?

МАКС

Какие, на хуй, тёлки! Играю я.

ГУРИЙ

Играешь? Во что?

МАКС

В казино.

Семён подходит к Максу и заглядывает ему в телефон через плечо.

СЕМЁН

Точно, играет. А это все твои, что ли, фишки?

МАКС

Мои, не мешай.

СЕМЁН

А на хуя ты столько ставишь? (Считает.) Пятнадцать фишек...

МАКС

Серию ставлю. Чтоб выиграть.

СЕМЁН

Так так проще ставить на красное-чёрное. Одна хуйня.

МАКС

На красное-чёрное – ограничение в ставках. А так больше денег можно зарядить. И я некоторые числа так полностью заставляю. Сплиты. Так выигрыш больше...

ГУРИЙ

Ни хуя себе! А ты что, на деньги играешь?

МАКС

Ну конечно. А по-другому на хуя играть?

СЕМЁН

На реальные бабки? А выигрыш как получаешь?

МАКС

На карту перечисляют. Сразу. Я там зарегистрирован.

СЕМЁН

Ни хуя себе! Поставь мне на зеро.

МАКС

Не мешай, а... Иди бухай лучше.

СЕМЁН

Бля, ну поставь соточку. Я отдам сразу. Что, жалко? (Макс тянет пальцем фишку на зеро.)

Проходит розыгрыш. Выигрывает зеро.

СЕМЁН

Ай, молодца! Сколько выиграл я?

МАКС

Три шестьсот, думаю...

Гурий вскакивает с места. Подходит к Максу.

ГУРИЙ

Да ни хуя себе! А сделай и мне ставку.

МАКС

Не. Ну его на хрен. Сами регистрируйтесь, играйте.

ГУРИЙ

Да мы не знаем как. У тебя же всё налажено. Давай поиграем. А потом раскрыжим, кому – что. Если проиграем – отдадим. Отдадим же, Сэмэн?

СЕМЁН

Конечно. Какой базар вообще? Ты что, в нашей честности сомневаешься?

МАКС

Да я хуй его знает, как вести расчёт. Это что, писать надо?

ГУРИЙ

Да всё охуительно! Я научу тебя. Что, никогда не катал в лоховскую рулетку?

МАКС

Как это?

ГУРИЙ

Лоховская рулетка – это когда все играют на деньги одного, под «отдам потом». Вроде бы все играют против рулетки, а по факту они играют в рулетку против друг друга.

МАКС

Вы меня разводите.

ГУРИЙ

Макс. Не еби мозги. Давай возьми лист бумаги. Расчерти таблицу. Сколько нас играть будет? Все?

ВИКТОР

Я не буду.

ГУРИЙ

Ну тогда делай четыре полоски. Я, ты, Артур и Сеня. И поперёк клетки черти. Туда ставки и проиграл-выиграл. Потом просто подобьём баланс, кто сколько должен кому.

МАКС

(Достаёт из ящика стола лист бумаги и ручку, подвигает Гурию.) На, сам черти.

Гурий садится за приставной стол, прилежно расчерчивает таблицу. Приговаривает.

ГУРИЙ

Я бабай, и ты бабай, ты мозги мне не ебай... (Чертит линии.) Я бабай, и ты бабай...

Макс включает плазменную панель телевизора, с пульта меняет настройки на экране.

ГУРИЙ

Что ты делаешь?

МАКС

Телек у нас продвинутый, как компьютер. Сейчас через вай-фай скоммутирую туда картинку с телефона.

На экране телевизора появляется стол рулетки.

СЕМЁН

Блядь! Вообще песня. Теперь точно отсюда можно не выкисать.

Раздаётся стук в дверь.

МАКС

Входи. (Входит молоденькая девочка-ведущая.)

ВЕДУЩАЯ

Максим Андреич, нам позвонили на студию. И полностью забрали всё время трансляции.

МАКС

Чево? Как забрали? Кто?

ВЕДУщАЯ

Не знаю. Может, полиция, может, ФСБ. Или какая ещё вышестоящая организация. Кто контролирует эфир. Я не знаю. Нас отключили...

МАКС

Как отключили?

ВЕДУЩАЯ

Они свою информацию дают. По всем каналам.

МАКС

Какую?

ВЕДУЩАЯ

Сами послушайте.

Макс включает трансляцию канала в кабинет. В динамиках раздаётся твёрдый голос диктора-мужчины.

ДИКТОР

Внимание всем жителям нашей страны. Просим вас по возможности находиться через два часа, в двенадцать ноль ноль, недалеко от источников средств массовой информации. Будет сделано чрезвычайное сообщение. Главы всех государств – членов ООН немедленно выехали для проведения внеочередного чрезвычайного заседания Совета безопасности Организации Объединённых Наций. По итогам его будет дана пресс-конференция.

В эфире заиграла симфоническая музыка.

ВЕДУЩАЯ

Они повторяют это через каждые десять минут...

ГУРИЙ

Это что же? Война?

СЕМЁН

(Опрокидывает в горло стакан.) Ага. Ядерная! А то что-то зажились людишки на земле...

ВИКТОР

Блядь. Кроме шуток? Что-то случилось ужасное?

АРТУР

Метеорит летит. Как в кино. Планета Нибиру. Подохнем усе!

ГУРИЙ

Так хуй бы они тогда собирались, ООН. Спрятались бы просто, как крысы, в бункеры и всё. А вы подыхайте. Каждый за себя. Тут что-то нечисто... И вообще. Они, всех стран главы, собираются за два часа. Как это вообще возможно? Расстояния-то какие? Кому лететь час, а кому – часов десять... Что-то очень странное.

МАКС

(Смотрит на часы.) Ну, через два часа увидим. (Звонит по телефону.) Малыш, сиди дома. И позвони ребёнку, чтоб из школы пришёл. А, уже пришел? Хорошо, я скоро буду...

Ведущая стоит в дверях. Макс обращает на неё внимание.

МАКС

Даша, вы идите домой. Видишь, что происходит? Сегодня передачи не будет. Я позвоню тебе.

Ведущая молча уходит. Артур провожает её взглядом.

АРТУР

Ебёте их?

МАКС

Ебанулся, что ли? Они дети ещё...

АРТУР

Дети. Сорок килограмм есть – ебать можно...

МАКС

Не мороси.

ГУРИЙ

(Нервно ходит по кабинету.) Это что ж произошло? Домой, по ходу, надо.

СЕМЁН

Теперь уже и хуй его знает, куда надо. Надо информации дождаться. Пробки сейчас. Час пик. Никуда не успеешь доехать...

По радио снова повторяется чрезвычайное объявление.

ГУРИЙ

Телевизор включи.

Макс пультом переключает каналы. На всех телеканалах идёт чрезвычайный выпуск с одним и тем же сообщением.

Проходят тягостных два часа. Все от напряжения трезвеют. Выкуривают почти все оставшиеся сигареты. Наконец по телевизору начинают транслировать чрезвычайное обращение председателя Организации Объединённых Наций. Все прилипают к экрану. Председатель ООН сообщает, что сегодня человечество столкнулось с самой серьёзной угрозой за всё время существования. Сама дальнейшая действительность находится под огромным вопросом. Дело в том, что утром североамериканский континент подвергся невиданной доселе атаке, а именно: все населяющие его люди в один миг были физически уменьшены в размерах. Не только люди, но и животные и растения были уменьшены вдвое. Камера показывает двух странных существ. Это люди, только маленькие, не больше кошки. Они одеты в детские костюмчики и имеют лица пожилых людей.

ГУРИЙ

Ого! Ни хуя себе!

СЕМЁН

Вот это поворот!

Далее председатель говорит, что сама реальность теперь находится под угрозой. И не определён источник этого воздействия. И что принято решение закрыть границы всех стран и отключить все источники питания, информации и энергообеспечения до полной ясности.

ВИКТОР

Это мрак! Проснёшься теперь оттого, что о подушку колется щетина. Какая, на хуй, щетина? Глянешь в зеркало, а у тебя за ночь вылезли рога и шерстью морда заросла... И стоишь ты уже на копытах... Так это будет?

СЕМЁН

Ага. Думаешь, спишь ты, станешь себя колоть булавкой, а потом на улицу выйдешь, а там все такие уже, скачут на копытах...

МАКС

Гулливер в стране лилипутов... Это дядя Миша бахает вещи... Помнишь, что он говорил?

ВИКТОР

Бля... В натуре! Я и забыл уже о нём...

МАКС

Вот он и напомнил...

ГУРИЙ

Вы это о чем?

МАКС

Да так, о своём... о женском...

ГУРИЙ

Это не шутки ни хуя. Надо валить срочно по хатам. Задраивать люки. Представляете, энергию всю рубанут сейчас. Кто-то в лифте навеки останется. А бензин?.. Заправки-то работать не будут. Валить срочно надо.

Все вскакивают.

ВИКТОР

Лилипуты, бля... Сто пудов, эту хуйню им наше правительство сделало. Америка – стратегический враг. Вот на раз проблему и решили.

СЕМЁН

Решили. Бля. Представляешь, как они злы сейчас? Им теперь терять нечего. Они сейчас к нам придут. Злобные карлики. Это пиздец будет!

МАКС

Да ну на хуй! Если б у тебя такая технология была, что б ты с ними сделал?

ВИКТОР

Превратил бы их во вшей!

МАКС

Точно. А злобные вши – это совсем другой коленкор...

Все, толкаясь в дверях, выскакивают в коридор. В здании разом выключается свет.

ЭПИЛОГ

Паника в городе длилась недолго. Свет появился уже через пару дней. Власти сквозь пальцы отнеслись к нарушениям запрета на местном уровне. В конечном итоге избежать беспорядков и грабежей для них было гораздо важнее, чем угроза какой-то мифической сверхъестественной опасности. Не прошло и недели, как жизнь закипела своим чередом. Но предшествующие события не прошли даром. Всё же изменения случились. И они были абсолютными. И они касались отношений людей. Всё с тех пор пошло по-другому. Люди стали более трепетно относиться друг к другу. Угроза всеобщей непостижимой опасности их сплотила. Каждый стал жить для ближнего своего. Очень скоро жизнь в стране так наладилась, что уже всё сильнее и сильнее возникало предчувствие всеобщего счастья. Не стало бедных, не стало богатых. Сам ход мыслей у людей стал другим.

Судьба героев нашего сюжета сложилась по-разному. Гурий пустился в бега от преследования по закону, несмотря на всеобщий подъём и восторг. Преступник всё же всегда остаётся собой. У того, кто споткнулся, есть две возможности — обрести равновесие или упасть. Гурий же предпочёл выбрать третий вариант. Он просто остался в полёте. Артур и Семён отделались мягкими приговорами. И, так как Гурий подался в бега, валили с чистой совестью всё на него. В остальном же всё стало по-прежнему. Дела у Максима и Виктора пошли так хорошо, что их небольшой радиоканал превратился в целую корпорацию. Они снимали фильмы, устраивали фестивали и концерты. Оформляли художественно целые города.

Касательно же Америки... То тут всё тоже сложилось неплохо. Положа руку на сердце, можно сказать, что лилипуты построили рай. После того что произошло с ними, человечество прониклось таким состраданием, что, можно сказать, мир стал работать на них. Раньше было то же самое, но это делалось из страха, так как армия Америки была всех сильней. Сейчас же люди работали на них из любви и сочувствия. Соединённые Штаты Лилипутии закрылись. Нельзя было въехать в страну никому со стороны. Что там происходило, можно было видеть только в новостях. Всё было бесплатным. Они просто наслаждались жизнью. Очень немногим позволялось за колоссальные деньги или заслуги посетить их сказочный мир. Сами же лилипуты перемещались по миру очень редко. Вернее, они совсем не покидали свою страну. Мир больших людей был для них неудобен. Хотя лилипутки пользовались огромным спросом у женихов – любителей экзотики. Они просто шли нарасхват. С такой миниатюрной женщиной можно было не скрывать свои педофилические наклонности. В Лилипутии были отели, рестораны и даже дома для больших. И все большие люди, немногие, кому было позволено там находиться, были чуть ли не небожителями.

Так прошло десять лет. Сын Макса подрос, к тому же у них родилась ещё и дочка. Приёмный сын стал неплохим юристом и имел свою фирму. Макс занимался любимым делом, нёс в мир великое, доброе, вечное. Таня обустраивала дом и занималась детьми. Макс даже попал в число нескольких избранных граждан, кого включили в состав правительственной делегации в Лилипутию. Ему очень не терпелось посетить этот край. Правда, у всех взяли подписку о неразглашении того, что они там увидят перед вылетом. Но Макс не придал этому значения.

Макс проснулся, как всегда, рано. Не стал будить жену. Ребёнок их был ещё совсем маленький. Плохо спал. Кричал постоянно. И жена его спала в сутки часа три от силы. Она ходила как зомби, с красными глазами. Макс давал ей немного поспать, но качать на руках дочку он не в состоянии был долго. Её крик быстро выводил Макса из себя. Он посмотрел на спящую жену и младенца рядом в люльке, тихо вышел на кухню и, быстро позавтракав, поехал в аэропорт.

Полёт был долгим и порядком наскучил. Наконец лайнер приступил к снижению. Вот и мягкая посадка. Макс катится в самолёте по лётному полю и наблюдает с любопытством за происходящим в иллюминатор. Картина за окном поразила его. На взлётной полосе стоят самолёты. И они поистине огромны. Их катящийся мимо них самолётик кажется не больше коробки для обуви. Макс не может понять, что это. Такое шоу? Или у лилипутов мания величия? И жажда делать всё огромным? Но почему? Аэропорт вдали тоже кажется просто нереально великим. Макс как будто попал в совершенно другой, неведомый мир. Наконец подали трап. Все пассажиры удивлены, даже ошарашены увиденным и немного перепуганы. Народ высыпает из самолёта. К ним подъезжает огромный, как небоскрёб, автобус, из него выходят великаны. Они больше Макса раз в пять. Великаны весело загребают горстями кучи чемоданов и аккуратно высыпают их в тележку, как орехи. Макс не может просто поверить в происходящее. Он просто отказывается принимать всё, что видят его глаза. Он даже подумал, что при таком колоссальном количестве денег у лилипутов они сделали такое шоу. И великаны просто роботы. Они им нужны для того, чтоб дать понять остальным людям, каково это – быть лилипутом. Макс едет в автобусе. Он снял заколку с галстука. Подкрался к водителю, встал на подлокотник кресла на носочки и, улучив момент, уколол великана булавкой в палец руки на руле. Водитель повернул в его сторону голову и недоумённо посмотрел. Потом слизнул каплю крови с пальца, добро улыбнулся и погрозил этим же пальцем Максу.

Их привезли в отель. Он был как крошечный домик для кошки, по сравнению с остальными строениями. Макс сел в баре отеля и выпил залпом стакан джина. Всё было кончено. Он всё понял. Лилипутами были мы. Но как вообще такое возможно? Как?! Как удалось их власти обеспечить такую информационную изоляцию? Фальшивые новости. Фальшивый мир. Всё есть ложь. Лоховская рулетка. Оборот колеса. Калейдоскоп ошибок. Да нет, думал Макс, не калейдоскоп, как говорил дядя Миша. Это для него он был калейдоскоп, бесплатное развлечение для бесстрастного постороннего наблюдателя. Для нас-то это круговорот, откуда не выбраться. Круговорот ошибок он и есть... Жизнь как калейдоскоп ошибок для постороннего наблюдателя, бесстрастного, безучастного, яркий и замечательный аттракцион. Для того же, кто барахтается внутри, это уже не калейдоскоп, а круговорот ошибок, из которого выхода нет. Вот тебе и исконный код. Не было никакой Америки. Дядя Миша изменил всех нас. Макс не выходил больше из отеля. Ему были не интересны ни экскурсии, ни конференции. Ни его дурацкий лилипутский президент и министры. Он сидел тихо в номере и пил. По телевизору были новости великанов.

Прошло три дня, и лилипутов загрузили в самолётик. Макс полетел восвояси. В самолёте он немного успокоился и крепко заснул. Он очутился на огромной высоте каменной башни. Открытая каменная площадка стояла на высочайшем столбе, который уходил в безбрежный кипучий океан. Волны внизу завивались крошечными белыми барашками и бились об основание башни. С ним был дядя Миша. Он молча улыбался и был так же мал, как и Макс. «Как же так, – спросил его Макс. – Как же ты изменил всё? И зачем? Зачем ты сделал это?» Дядя Миша сказал, что можно менять информацию. Она изменяет сознание. Это как поднять новую волну в море. Всё однородно, но имеет разное восприятие. И неизвестно, какой вернётся откатившаяся волна. Сознание не может быть стабильным. Времени нет. Это всего лишь индекс перемен. «Но что же теперь делать?» – спросил Макс. Дядя Миша улыбнулся и ответил: «Помнишь, я рассказал вам про посещение другого мира, где я не смог оседлать третий камень? Так вот. Выход прост. Время – ничто. Времени нет. Это просто немой свидетель перемен. Тебе остаётся только стать им».

МАКС

Кем – им? Временем?

ГАРИК

Свидетелем перемен. Кто смог усмирить свой внутренний диалог, поднимается на башню времени над океаном сознания и становится просто свидетелем перемен.

МАКС

Это всё эзотерика. Я говорю о реальности. Ты зачем разрушил наш мир?

ГАРИК

Что есть мир? Система перемен обстоятельств. Они были одни и стали другими. Обстоятельства, как ничто другое, подвержены переменам. Ты слишком возгордился. Всё у тебя было слишком хорошо.

МАКС

(Кричит.) Хорошо?! Возгордился?! Да что же в этом плохого?

ГАРИК

Мания величия ведёт к разочарованию. Когда ты здоров, силён и богат, есть повод возгордиться. Тем более что богатство даёт власть над людьми. Ты чувствуешь себя хозяином мира. Но вот ты вдруг оказался в стане врага. И смиренно ждёшь, когда отсекут тебе голову. И кто ты сейчас? Ничтожный червь навозный. Так кем же ты являешься в действительности? Хозяин мира или червь? Неважно это. А важно то, что ты можешь быть только тем, кем позволяют быть обстоятельства.

Макс слышит сквозь сон сигнал включенного микрофона. Он как бы завис между сном и явью. Он ещё видит внутренним взором дядю Мишу и в то же время слышит оповещение в самолёте. Макс приоткрывает глаза, видит расплывчато пассажиров вокруг.

СТЮАРДЕССА

Уважаемые пассажиры, наш самолёт приступает к снижению. Пожалуйста, поднимите столики, приведите спинки кресел в вертикальное положение и пристегните ремни безопасности.

Макс берет дорожный кейс в зоне прилётов и выходит на улицу. Он жадно вдыхает родной воздух. Сразу становится легко. Как гора падает с плеч. У выхода его встречает Виктор.

ВИКТОР

Как слетал, братан? Чё там карлики, прикольные? (Протягивает руку.)

МАКС

(Пожимает руку.) Карлики – это мы. Понимаешь? Всё обман. Всё! Всё есть ложь. Лоховская рулетка.

ВИКТОР

Да ты гонишь. Мы – карлики...

МАКС

А вот в том-то и дело, что карликами стали мы, а там все великаны. И это скрыли от нас. Понимаешь?

ВИКТОР

Ты чё? Зачем такой развод? Кому это вообще нужно?

МАКС

Наверное, конченным правителям нашей несчастной страны...

ВИКТОР

Бля... Ну а как же заседание ООН? Мы же сами это видели, помнишь? Пресс-конференцию. Там же сам председатель выступал...

МАКС

Выступал... открывал рот. А что говорил он, хуй знает. Мы-то слышали перевод.

ВИКТОР

Братан. Ты прикалываешься надо мной? Скажи честно.

МАКС

Я тебе говорю о том, что видел своими глазами. А им я пока доверяю. Я был в стране великанов.

Они идут на парковку.

В машине Виктора сидит на заднем сиденье Таня с малышкой. Макс целует в губы жену и ребёнка в лобик. Садится на место пассажира. Они едут в пробках по городу. Макс возбуждённо им рассказывает о великанах. Видно, что они не верят ему. Потом после отчаянного монолога Виктора и Таню начинают терзать сомнения. Виктор привозит их домой.

ВИКТОР

(Протягивает яркий конверт.) На.

МАКС

(Берёт конверт.) Это что?

ВИКТОР

Билеты. Вечером на концерт идём. Вы с Татьяной и мы с женой... Ладно, давайте. Отдыхайте.

Виктор уезжает. Таня с младенцем на руках и Макс с дорожным кейсом заходят в дом.

Макс принимает с дороги душ. Старший сын в школе. Таня укладывает дочку спать. Они сидят на летней веранде в плетённых из лозы креслах.

ТАНЯ

Ну и что ж теперь делать? Если всё так, как ты говоришь?

МАКС

Что ж теперь остается делать? Вариантов не много, их всего два. Смириться с тем, что есть, и отдаться волнам океана сознания, или усмирить третий камень, который превратится в башню времени, и стать свидетелем перемен.

ТАНЯ

Ты это про что? Что значит – усмирить третий камень?

МАКС

(Вздыхает.) Я тебе об этом потом расскажу...

ТАНЯ

Слушай, ну, по большому счёту, какая разница – быть лилипутом или великаном? Главное – быть счастливым.

МАКС

Наверное, главное – это просто быть...

Таня садится на подлокотник кресла Макса, обнимает его, прижимается, как кошка, и смотрит в глаза.

ТАНЯ

Ну перестань, хомячок, ты что себе голову так заморочил? Ну узнал ты то, что не должен был знать, ну и смирись. Есть вещи, которые лучше не знать, но если узнал, живи с этим дальше.

МАКС

(Крепко прижимает жену к груди.) Да ложь всё вокруг, неправда, понимаешь, моя сладкая (гладит жену по спинке), всё же ложь. Всё сплошное враньё.

ТАНЯ

Тем более. И откуда у тебя уверенность, что ты был там, где тебе сказали.

МАКС

Ты о чём?

ТАНЯ

Ну там, где ты был. Америка ли это была вообще?

МАКС

Ну а как? Вывески, конечно, не было «Америка», но всё на языке английском... и город американский, и аэропорт... А ты что имеешь в виду?

ТАНЯ

Просто в Сети море информации о том, что Земля гораздо больше, чем принято считать. Что ещё капитан Кук не смог обойти льды Антарктиды. И что Антарктида не материк вовсе, а ледяной барьер, граница нашего мира, и за ним есть ещё земли и иные обитатели нашего мира. Понимаешь? Может, это так и есть? Сам же говоришь, что вся окружающая информация – ложь.

Макс обалдело смотрит на жену.

ТАНЯ

(Ерошит ему пальцами волосы.) Эх, ты, дурачок! Разволновался... Великанов увидел. Бог сделал людей по образу своему и подобию, помнишь? По образу своему и подобию... И эти гиганты, которых ты видел, для других обитателей нашей действительности, может, тоже не больше крошечных гномов.

МАКС

А мы тогда для этих других обитателей кто? Вообще как мыши?

ТАНЯ

Или тараканы...

В спальне начинает плакать маленькая дочка. Таня быстро встаёт и идёт её успокоить. Макс задумчиво сидит в кресле. Он слышит ласковое сюсюканье жены. Макс опускает глаза на журнальный столик, на глаза попадается конверт Виктора. Он берёт его со стола. Вытаскивает из него два билета. Читает надпись: «Интерпретация классических произведений в стиле хэви-метал. «АББА дубль два». Квартет из Лилипутии.» Макс разглядывает фотографию четырёх карликов. Двое мужчин и двое женщин. Один мужчина сидит за клавишными, другой –
за ударной установкой. Женщины стоят с гитарами. Они вдвое меньше стоек микрофонов. У Макса выступают слёзы. Он просто не может подавить смех. Он взрывается диким, непреодолимым хохотом.

Государственный концертный зал Лилипутии. Виктор и Макс сидят на концерте «АББА дубль два». Всё как и обещано: на сцене – лилипуты. Атмосфера в зале от звуков этой музыки раскалена подобно плазме. Лилипуты исполняют интерпретированный клавир Баха. И отжигают так, что добрая половина зала давно пустилась в пляс. Виктор ещё стоит на месте, но уже каждый мускул его тела двигается, попадая в бешеный ритм навала музыки. Макс с безразличной грустью смотрит на него. Их жёны уже давно безумно скачут, отдавшись музыке, под сценой. Макс понимает, что Витёк принял опять чего-то подбодряющего, и молча осуждает.

ВИКТОР

(Перестаёт дрыгаться, тянет Макса за рукав.) Вставай, вставай, Васёк!

МАКС

(Упирается, думает, что его тащат танцевать.) Я не пойду никуда.

ВИКТОР

(Поднимает его.) Перекурим. Отдуплимся по мелочи.

Они выходят из зала на улицу. Виктор закрывает дверь. Шумоизоляция прекрасная. Вдруг сразу становится тихо. Такой необычной кажется эта внезапная тишина. Даже сам воздух становится легче. Поздний вечер. Виктор закуривает, протягивает Максу пачку сигарет. Макс отрицательно поворачивает головой.

ВИКТОР

Что, погас, Максимка, ёбу дался? Одолела грусть-кручинушка?

МАКС

Я принял такую информацию... после которой жить, как раньше, нельзя...

ВИКТОР

(Затягивается, выпускает колечки дыма, делает значительное лицо.) Информация... Информация! (Делает ужасное лицо и тут же улыбается. Максу явно неприятны эти издевательства.) Хочешь, я тебе расскажу о сути вообще всей информации, чтоб любая информация тебя больше не парила? Хочешь? Это займёт времени до конца моей сигареты.

МАКС

(Безразлично) Ну давай, расскажи...

ВИКТОР

Ты, Васёк, всё не о том думаешь. Можно сказать, что ты думаешь лишнего. Философии, религии, цель пребывания на Земле. Вся эта хрень только запутывает ситуацию. Проще будь...(улыбается) и к тебе мужики потянутся... (улыбается шире) путёвые... Шутю. Ты, по большому счёту, в Бога веришь?

Макс вопросительно смотрит.

ВИКТОР

Ну что ты уставился? В Бога! Какого там ни на есть. В абстрактную силу или личность высшую. Ты не отрицаешь этого?

МАКС

Конечно, нет. Я чувствую присутствие Господа... Всегда. Особенно когда мне плохо...

ВИКТОР

Вот. Золотые слова. Тогда пойдём дальше. То есть для тебя всё в мире случается по воле Господа? Так?

МАКС

Ну конечно.

ВИКТОР

(Курит и играет с дымом. Сейчас он как бы вываливает изо рта, как мешки, сгустки белого дыма.) Вот тебе приходит из этого мира информация. Заметь, из средств массовой информации. Фильм «Аватар». Чушь это гламурная. Очередная. Так, да? Но уклониться от её просмотра не получается. Так раздуто это событие... Это как происходит? По воле Господа всё? Или, наоборот, злые силы мутят воду и зомбируют новой идеей народ? Варианты разные. Но тем не менее. Фильм ты этот просмотрел. Содержание тебе известно. Ну и вот. Вдруг. Это обычно происходит вдруг. Когда тебе из твоего реального мира приходит такая информация, что ты разом понимаешь, что аватар – это ты и есть на Земле. Это ещё тебе по-серьёзному надо было мозг рвануть информацией. Другим достаточно малых откровений, чтобы проснуться. А ты столько лет, Вася, прожил и только начал дупля ловить. Только стал определяться по местности. В обстановку вникать. (Усмехается, затягивается.) Но только после того, как ты это понял, жить становится легко. Ты уже не паришься.

МАКС

Да вот ни хуя! Мы обладаем своей волей.

ВИКТОР

Так и аватары так же. Мы – аватары с такой программой: мы можем выбирать.

МАКС

А цель этого всего какая?

ВИКТОР

А цель игры не определена. В этом-то и наша фишка. Цель игры у каждого своя.

МАКС

Но в фильме «Аватар» цель была. Борьба добра со злом.

ВИКТОР

Ну да, в фильме нам так сказали. Но проблема в том, что для зла зло является добром. Так что совсем не важно, кто победит. Информация будет такая, что то, что победило, это и есть добро...

Виктор докуривает сигарету. Становится над урной, держит над ней окурок в вытянутой руке и задумчиво смотрит внутрь урны. Макс внимательно наблюдает за ним. Виктор, передумав, делает ещё затяжку и бросает окурок в мусорник.

ВИКТОР

Так-то вот. В нашем мире есть только один по-настоящему серьёзный фактор. Фактор, который касается всех. Это смерть. А если правильно понять её природу, исчезнет и страх. Это как отбросить свой аватар и проснуться. Мы всегда просыпаемся, и никогда не возникает желания вернуться в сон. Так же и с этим. Смерть – просто пробуждение. А что и важно действительно, так это то, когда ты проснёшься, где и кем... Может, здесь, на Земле, для нас-то и есть истинная свобода?

МАКС

Истинная свобода у тебя внутри. Всё внешнее – лишь слабое её отражение.

ВИКТОР

Может быть. Это не противоречит нашей чуждости этому миру.

МАКС

Наверное, как ты и говоришь, мы управляем своими телами-аватарами, но поступаем всегда неправильно. Мы опасаемся бесов, быть соблазнёнными бесами или погубленными. Помню, ты говорил, что страной управляют бесы и страна эта проклятая. На самом же деле бесы – это мы и есть. Не только те, кто управляет нами, а мы все бесы. Все мы. И творим мы свои дела бесовские не в угоду Всевышнему, а вопреки. Свобода, она такая...

ВИКТОР

Сам ты бес! Я-то чувствую себя человеком.

МАКС

Только видимость человеков. А по сути бесы и есть. Вот как же, например, подходит к каждому из нас на улице нищий?
И что? Кто поинтересуется, почему с ним происходит это? Почему нет у него ни крова, ни еды? А ведь если каждый из нас дал бы ему хотя бы рублей пятьсот, все эти тысячи равнодушных людей, проходящих мимо, то и не было бы в мире нищих. Может, это сам Бог в виде бездомного испытывает нас? А мы проходим мимо, и лишь немногие подают ему скудную мелочь на хлеб... Бесы...

ВИКТОР

Хватит гнать, Максимка! Бесы! В мире много в чём можно усомниться, но хоть одна константа в нём быть должна. Это то, что всё происходит только по воле Господа. Только. Так что давай будем следовать этому. И не делать лишнего. Нищий твой должен тут быть нищим. Это его предназначение на Земле. Его жизненный путь. Не надо мешать ему отрабатывать свою долю. Это необходимо ему. Не надо трогать великий замысел Всевышнего своими грязными лапами. Не надо нарушать его прекрасную мозаику мира своими экспериментами и капризами. Делай только то, что необходимо тебе. Не думай лишнего. Когда понадобится Богу твоё вмешательство, ничто не сможет этому помешать. Вот тогда и действуй, Вася. Когда у Господа есть для тебя работа, трудно уклониться от неё. Невозможно. Если каждый начнёт так щедро подавать нищим, не успеешь оглянуться, и побирающихся граждан станет абсолютное большинство... (Широко улыбается.) Бесы, они такие!.. И вообще... Философия подобна мастурбации. И в награду за время мозгодрочки, как оргазм, приходит моментальное озарение, понимание самой сути, причины и следствия явлений.

МАКС

Я просто иногда задумываюсь о жизни...

ВИКТОР

Хватит онанизма умственного, брат... хотя бы на сегодня. (Похлопывает Макса по плечу ладонью.)

МАКС

А сам-то ты в Бога веришь? Или просто с помощью Его присутствия оправдываешь происходящее?

ВИКТОР

(Улыбается.) Все люди верующие, просто они делятся на два вида: на тех, у кого были ситуации, когда приходилось просить Господа о помощи, и на тех, у кого таких ситуаций не было.
У меня их было в избытке. Хорошо представлять Бога какой-то неведомой силой или потоком сознательной энергии, когда сидишь в позе лотоса или стоишь на голове. Но, если тебе нужна конкретная помощь, этой фигнёй уже не заморачиваешься. Ты знаешь, кого просить. Просишь ты Христа. Молишь о помощи. И помощь приходит. Потому что Он истинный Спаситель и есть. Когда у меня заболел сын...

МАКС

Малой, тогда?

ВИКТОР

Да. Что-то сломалось вдруг у него в организме. Он переболел гриппом. Чем-то инфекционным. И, видимо, болезнь дала осложнение на почки. Болела спина, давление огромное, у него аж в глазах полопались сосуды. Он ходить не мог, на руках ползал. Я с ума чуть не сошёл. И понял, что врачи и вообще вся медицина мира бесполезна и бессильна совсем. Не было выхода. Я сидел с ним сутками, потом шёл в свою комнату и беспрерывно молился. Просил господа Иисуса и Святого Пантелеймона помочь ему. Я не спал несколько дней точно, может, неделю. Молился беспрерывно. Не мог остановиться. Как сказал Христос: стучитесь, и откроется вам. Вот я и стучался. И знал, что только так помогу ему. И молился бы, пока был бы в сознании. Не отступился бы. И вдруг вспомнил я, как мне кто-то сказал способ, как лучше обращаться к Богу. Не помню уже, кто мне сказал это, но в тот момент как будто сам Господь мне об этом напомнил. Способ простой. Надо было просто помолиться в семи церквях и поставить там семь свечей. Я не спал. Забыл, что есть сон. И день и ночь слились в одно. Утром с рассветом поехал по храмам. Что интересно, денег не было тогда совсем, я помолился в шести храмах, и осталось съездить в седьмой.
Но тут мою машину облепили цыганчата, цыганские дети.
И стали просить милостыню. А у меня осталось денег – только мелочь на последнюю свечку. Я подумал, что вот Бог и проверяет меня, дам я им подаяние или нет. Что выбрать? Но дети-то эти не нуждались, по большому счёту, это для них была игра. Их просить подаяние заставляли родители. Бизнес у них такой. Я не дал им последнюю мелочь и поехал в последний храм. Помолился. Стало сразу мне легче. Как будто понял я, что Христос слышит меня и поможет. Я приехал домой, и в тот же день сын стал выздоравливать. С тех пор я, когда в храм вхожу, падаю перед алтарём на колени. Говорю только: Слава тебе, Господи. Слава!..

МАКС

Да тебе, брат, пора при таком раскладе самому уже рясу надеть.

ВИКТОР

Какая там ряса?! Пусть занимаются этим люди положенной касты.

МАКС

Точно говоришь. Каста у них своя. И веры там не ночевало...

ВИКТОР

Да у нас всё общество давно разбито на касты. Сын или дочка судьи становиться судьёй, племянник, брат. Каста судей. Сын полицейского, как и внук, как и правнук, будет полицейским. Каста ментов. Сын чиновника будет чиновником. Сын политика – политиком. Эти касты, конечно, не строгие, как в Индии, но тем не менее они определяются объёмом кормушки, к которой присосались представители той или иной группы. Сам же видишь, режиссёры – потомки режиссёров, артисты – потомки артистов. Поэтому и снимается такая дрянь.

МАКС

Глядя на детей, внуков, племянников режиссёров, понимаешь, что снимать фильмы у нас может любой дурак.

ВИКТОР

Это так. У нас в искусстве уже давным-давно талантом и не пахнет. Фастфуд. Всё чистый шлак. Народу привили дурной вкус, так проще скармливать дерьмо быдлятине. А каста деятелей искусств давным-давно, кроме дерьма, ничего не производит. Как говорил старина Ницше, писать нужно своей кровью. И всё равно что: картины ли, музыку или стихи или прозу.
Но это слишком разрушительно, а наша творческая интеллигенция себя бережёт, поэтому пишет дерьмом, а не кровью. Почему бы нет, если народ приучили дерьмо покупать?

Таланта там уже как не бывало. Всё прохвачено давно. Это такая творческая каста... Так вот, каста священников нужна только для содержания храмов. В этом её смысл, её задача.
И справляется она с этим прекрасно. А все претензии к служителям культа, они от лукавого. Что они мало верят, денег зарабатывают, о себе больше думают, чем о Боге. Так это нормально. Они такие же люди, как и мы. Тоже и денег срубить не прочь по-лёгкому, а вопрос веры – это личное дело каждого. Конечно, они иногда берут на себя лишнего, отсюда и критика, но это мелочи жизни. Дело своё они делают хорошо. Это главное.
А храмы – это, я так понимаю, своего рода генераторы мыслей. Все эти сооружения, приспособления, купола, кресты – это всё не просто так. Они как бы концентрируют веру. Я всегда, всегда могу достучаться до Господа из храма, если мысли и желания мои чисты...

МАКС

Ну а мы тогда в какой касте? Торгашей? Или вольноопределяющихся?

ВИКТОР

(Широко улыбается.) Мы в касте плебса, брат. Такова наша роль в этом мире у Бога.

МАКС

А то, что произошло, может, это и есть конец света? О чём говорили пророки? Начало Армагеддона?

ВИКТОР

Люди задумываются о конце света, что есть Армагеддон, о чём говорили пророки, как это будет, будет ли вообще, пытаются увидеть его признаки, но понять надо следующее: внешние проявления этого явления не важны, важны только внутренние. Армагеддон идёт, не прерываясь, в душе каждого из нас всю нашу жизнь, здесь и сейчас. Цена победы – бессмертие души, а проигравшим придётся всё начать сначала.

Виктор машинально вытаскивает из кармана пачку сигарет, вытряхивает привычным движением оттуда сигарету. Макс тянет к пачке руку. Виктор ловит его взгляд и отодвигает пачку. Макс вопросительно смотрит.

ВИКТОР

Нет, брат. Померла так померла... Не буду тебе оказывать медвежью услугу. Бросил курить, так и начинать не надо. (Задумчиво прокручивает в пальцах фильтр высунутой сигареты, забивает его обратно в пачку.) Я тоже, пожалуй, брошу. Прямо сейчас. Этот день я по-любому запомню. (Сминает пачку в кулаке и с силой кидает её в урну, отхаркивает и плюет на дно.) Хватит мне наблюдать уже за дымом... пора очищаться лёгким.

Виктор берётся за ручку двери в концертный зал и резко открывает её настежь. Шквал оглушительной, агрессивной музыки разом разрушает тишину. Кажется, что даже звёзды начинают пульсировать в такт сумасшедшему ритму перегруза гитар и железобетонному бою ударной установки. Виктора сразу захватывает этот несгибаемый, всепобеждающий ритм. Он начинает пританцовывать на полусогнутых ногах, растопыривает пальцы и делает ими пассы в сторону входа в зал, подражая автоматическим движениям робота. Он вытягивает шею и поступательно двигает вперёд головой, отдавшись музыке. Виктор показывает глазами в зал и оглушительно орёт, пытаясь перекричать гвалт бешеной музыки.

ВИКТОР

Погнали веселицца, Макс!

КОНЕЦ

Август 2017 — 02.02.2018.

Краснодар.

.