Читать онлайн "2. Дело «Vиктория»: Чудовище с душой (том II)"

Даменсток, 1 июля, 1045 год

Время 20:07

Завсегдатай игорного клуба Стюарт Уик зашёл в небольшое здание с красиво расписанными иллюстрациями к различным мифам стенами и ярко сверкавшими во тьме улиц неоновыми вывесками, откуда играла классическая джазовая музыка, убаюкивающая разум и крупные комья мыслей. Его с лучезарной улыбкой встретил Арсений Везучев – новый охранник, которого в своё время Винин выслушал, дал совет, помог выиграть в лотерее и вернуться в истинный дом. Арсений ни на миг не забывал своего спасителя, молился ему, как Святому, и всем подряд рассказывал, как «Святой» спас его от неминуемой гибели и помог вернуться в любимую семью, потому весть об исчезновении Модеста его сильно подкосила, а клевета, обрушившаяся на писателя со сторон скандальных газет и ведомого люда, выводила из себя. Внешность Везучева была совсем непримечательной, не считая красного вздёрнутого носа и седо-русых коротких волос с толстой линией пробора. Мочки ушей его свисали, скулы прорезали почти квадратное лицо, а синяки под глазами остались как шрамы мучительного прошлого, от которого невозможно откреститься.

– Здравствуй, Стю! – махнул Везучев рукой пришедшему.

– Здравствуй, Арсений. Рад видеть тебя в хорошем расположении духа.

– А я тебя просто рад видеть! Давно ты у нас не появлялся, мы соскучились!

Стюарт хмыкнул, подошёл к барной стойке, где поздоровался с тучным рыжим бариста и заказал себе безалкогольный коктейль «Алексей Иванович».

– Как дела, Стю? – с ухмылкой спросил басистый бариста Джо, смешивая напитки в блинном стакане.

– Неплохо.

– У тебя всегда всё неплохо.

– Потому что ничего плохого, – его голос дрогнул, – да, плохого ничего не происходит.

– Уверен? У тебя голос дрожит.

– Да, уверен. Ты сам-то как?

– Я в здравии! Вот, дочурка недавно день рождения праздновала. Ей девять исполнилось. Совсем уже взрослая становится... – он утёр блеснувшую слезу с ресницы.

– Девять? Поздравляю! – Стюарт вытащил кошелёк и протянул ему фиолетовую купюру в пятьсот монатов. – Поздравишь Кэти от меня.

– Ох, Стю, ты?..

– Да, я уверен. Скажешь, что её поздравляет добрый дядя Стю; если она меня не знает, скажешь, что это твой знакомый с работы.

– Ты что! Она тебя прекрасно знает и когда-нибудь хочет встретиться с тобой.

– Боюсь, она будет разочарована. У меня скверный характер и тёмная кожа.

– И что? Ты же знаешь, в нашей семье нет понятия чёрный или белый, у нас есть понятие добрые люди! А характер у тебя хороший, хоть и не шибко приветливый.

– Спасибо за комплимент.

Джо убрал купюру в нагрудный карман двумя пальцами и протянул напиток приятелю.

– Ты уверен, что всё неплохо, Стю? Если что, наш бар всегда открыт для твоей души!

– Спасибо, Джо, но всё правда в порядке Я думаю.

Получив напиток, Стюарт попрощался с бариста рукопожатием, присел за свободный столик и взглянул сначала на игральную сторону клуба, затем на сцену, где выступала невысокая дама в сине-красном узорчатом платье – давняя знакомая Уика. Блондинистые волосы её, собранные в длинную косу, прямо-таки сверкали при свете прожекторов, а алые пухленькие губки так и манили прижаться к ним, насладиться их мягкостью и сладким вкусом. За ней влюблёнными глазами наблюдал невероятно высокий крепкий одноглазый мужчина в фиолетово-рыжем костюме и длинными каштановыми волосами, собранными в грузную косу.

Арсений с позволения подсел к попивавшему из трубочки коктейль Стюарту.

– Как твои дела, Стю?

– Всё более-менее. Впрочем... как и всегда. Ты ведь знаешь, у меня почти ничего не меняется. Ты-то как? Как дочурка?

– Всё лучше некуда! Дочь на каникулах; недавно водил её в парк развлечений. Ей очень нравится колесо обозрения и карусель, особенно с лошадками...

Около десяти минут он рассказывал о своей семье; любовь к ней прямо-таки и сочилась с его уст. Стюарт слушал его, допивая коктейль, пока внезапно Арсений не прервался на полуслове. Он наклонился к скрипачу и прошептал:

– Слушай, недавно со мной кое-что произошло... Могу рассказать?

– Конечно. Что случилось?

– Я недавно видел странного господина на улице; он помогал девушке, вроде Лизавете, подняться на ноги и...

– И что в этом такого?

– Этот господин один в один был похож на господина Винина! И родинка на губе, и волосы длинные, тёмные, и скулы, и черты... в общем, это точно был он, поверь на слово, только одет был в чёрно-белый костюм и шляпу с чёрной вуалью, из-за которой я не смог хорошенько глаза разглядеть!

– Что?!

– Да! Оказывается, девушка эта, Лизавета, тоже в своё время встретилась с господином Винином: он её спас от самоубийства и помог обрести счастье. И меня он тоже спас от самоубийства! Понимаешь, какой господин Винин герой?

– Да, понимаю и согласен, что он... – голос Уика дрогнул. – Да, он – герой, которого просто никто не смог понять и выслушать в ответ... Но что было дальше? Имею в виду после того, как вы встретились.

– Я побежал вслед за предполагаемым господином Винином, но он исчез за поворотом, словно призрак! Лизавета тоже подбежала ко мне и внезапно сказала, что он – её спаситель. Мы разговорились, и она рассказала про свою попытку самоубийства и о спасении её Винином.

– И ты больше не видел того мужчину?

– Нет, не видел! После всего этого мне даже кажется, что это был настоящий призрак, а не человек... Хотя он помогал подняться Лизавете, и Лизавета тоже его видела! Не может же это быть массовая галлюцинация?

– Галлюцинация не галлюцинация, призрак не призрак, но это занимательная история...

Стюарт внезапно прислушался к песне, что пела его знакомая, и поёжился:

К нам прибыл гость из Преисподней –

Статный господин! Ему играть охотней.

Ищет спутника себе, чтобы партию сыграть:

В шахматы иль шашки, – это жертве выбирать!

Ты сделал ход и вот ошибка!

Знает наперёд твои мысли! Тихо!

Присмотрись к его глазам, и ты поймёшь,

Что Беса, всё же, не побьёшь!

Уик скрестил руки на груди и вздохнул.

– Значит, призрак или галлюцинация, говоришь...

– Да! Он был бледный, словно реальный призрак, и улыбался так блаженно, так умиротворённо, что я невольно думал: именно так улыбаются трупы! – Арсений при этом прорезал пальцами себе улыбку от уха до уха.

– А что Лизавета сказала на этот счёт?

– Он ей тоже показался трупом, а, значит, это неспроста! Говорит, ладонь его была леденее льда, а глаза, которые она мимолётно увидела под вуалью, напугали своей пустотой! Как думаешь, это действительно был призрак или?..

– ...или что-то страшнее призрака.

– Да, страшнее! Может, это был Бес?..

– Вряд ли, Бесы не помогают, они – убивают. А вообще ты как думаешь, куда пропал Винин?

– Без понятия! Я, правда, надеюсь, что он в порядке, но у меня закрадываются мысли о том, что он, скорее всего, труп! И так страшно становится от этого осознания, потому что я с ним общался, я жал ему руку, я даже обнимал его, а сейчас он, может, где-то глубоко погребён под землёй и... Бр-р! Это всё так странно ощущается! Но я надеюсь, что он жив и всё с ним хорошо... А ты что думаешь?

– Я не знаю. Я уже ничего не знаю.

Вскоре Арсений с тревогой в лице вернулся на рабочее место, а Стюарт, вернув стакан баристу Джо, подсел к влюблённому мужчине, что наблюдал за своей белокурой мадонной.

– О, Стюарт! – улыбнулся во все свои острые зубы Лев Черисский – старый знакомый Уика и такой же завсегдатай игорного клуба. – Давно тебя здесь не видел, дружище! Как ты?

– Дела были. Сам-то как поживаешь?

– Я в порядке, как видишь, – он метнул взглядом на певицу и ухмыльнулся.

– Рад, что у вас с Марьям всё хорошо.

Они замолкли, слушая очаровательное пение блондинки:

Бьётся сердце в такт сердцу твоему

И я не знаю, как долго здесь продержусь, но

Помни о том, что с тобою я,

Помни о том, как любовь сильна.

И та колыбельная, что пела тебе я,

Прольётся по небу мириадами звёзд, и

Я знаю, услышишь однажды меня

И вспомнишь о том, как мы счастливы были...

– Кажется, ты немного не в настроении, – заметил Лев.

– Нет, всё в порядке.

– Стюарт, не ври. По тебе видно, что с тобой что-то не так; так было и остаётся, как бы ты ни скрывался.

– Я же говорю, что всё в порядке.

– Не в порядке. Ты ведь знаешь меня и мою чуйку на истинное настроение моего собеседника. И... я слышал от знакомых, что у тебя мама умерла, – с печалью в голосе сказал Лев. – Мои соболезнования, друг.

Стюарт опустил голову и, содрогнувшись при карусели ужаснейших воспоминаний, прошептал:

– Спасибо. Да, спасибо... – он внезапно для самого себя шмыгнул носом. – Ох, извини, я... Забудь, забудь! Я... я просто уже не выдерживаю всего этого давления...

Он сильно потёр лоб, поджал искусанные губы и зажмурился, чтобы не заплакать, но слеза, всё же, скатилась по посеревшей щеке.

– Боже, дружище!.. – увидев слезу и обняв друга, Лев погладил его по голове, как мама утешительно гладит своего ребёнка. – Ты что с сорок третьего года, что и сейчас так скрытен и закрыт...

– Всё в порядке.

– Ну хватит врать! Если хочешь, можешь мне высказаться. Вытащи всю боль, что струится из твоего сердца и, наконец, доверься мне! Ты слишком много держишь в себе – это твоя самая плохая черта! Что тогда, что сейчас ты скрываешься и из-за этого ужасно страдаешь! Не таи эмоций, дружище!

Тёмные губы дрогнули, слёзы одна за другой заструились по тёмным щекам. Стюарт обречённо смотрел куда-то вдаль, не видя никого и ничего перед собой. Наконец, он, вздохнув, выпалил:

– Если можно, я...

– Конечно, можно! Говори.

– Я... Господи, прости... Я видел её смерть и ничего не смог сделать. Как всегда, я мог что-то предпринять, чтобы спасти дорогого мне человека, а я не смог и потерял! Почему жизнь так несправедлива, так жестока и беспощадна ко мне?.. А если она захочет отнять у меня ещё кого-то, к примеру, Уайта? Я же не смогу больше жить нормально! Столько моих родных людей находятся под угрозой и каждую ночь я представляю их смерти, чтобы быть готовым к такому печальному исходу, но к такому попросту нельзя быть готовым! Сколько бы я ни готовился, смерть настигнет их быстро и неожиданно, и я снова не успею, не смогу что-либо предпринять, понимаешь? Жизнь наказывает самым дорогим, но за что меня наказывать? За мой характер? Простите, но жизнь сама мне подарила его! Я что, виноват в том, что так холоден ко всем из-за своего прошлого? Виноват ли в том, что не доверяю никому? Виноват ли в том, что я такой, какой есть?!

Он стукнул кулаком по столу и уткнулся лицом в стол, задрожав. Силы со слезами покинули его. Лев, подумав, что он упал в обморок, испугался, однако Стюарт поспешил разуверить его и снова сел нормально.

– Всё в порядке. Я просто устал.

– Дружище... Мне правда жаль, что ты неустанно проходишь через такие трудные испытания. И сколько же боли хранит твоё сердце?..

– Достаточно, чтобы покрыться льдом, – он утёр слёзы и прокашлялся. – Ладно, я дал себе маленькую слабину, но пора возвращаться в строй. Если я буду плакать, то ничего не изменится. Прости, что ты снова увидел это. Ладно, не важно. У тебя-то как дела обстоят? Никто не умер?

– Нет, к счастью. Дела хорошо, только меня волнует одно...

– Что?

– Я за тебя беспокоюсь.

– Не стоит...

– Нет, ты не понял! Я, конечно, и в этом плане за тебя беспокоюсь, но у меня есть беспокойство пострашнее. В Даменстоке орудует новоиспечённый маньяк. Слышал?

– Маньяк?

– Да! Говорят, он на мужчин охотится, поэтому и переживаю за тебя, дружище. Ты, это, будь аккуратней, тем более ты часто по ночам шатаешься. Я не хочу потерять такого друга, как ты. Ты же не хочешь, чтобы я плакал?

– Не хочу.

– Тогда не гуляй по ночам и береги себя и родных! Брата тоже предупреди, да и ма... Прости, оговорился. В общем, предупреди всю свою семью и сам будь настороже, хорошо?

– Спасибо, буду иметь в виду... – Стюарт поднялся, собираясь уйти, как вдруг повернулся и похлопал Льва по плечу. – Ты тоже будь осторожен.

– Да я-то чё? Ты видел, какая я груда мышц? Ни один маньяк на меня не пойдёт, если он не сумасшедший!

– Не зазнавайся и тоже береги и себя, и Марьям. А мне пора.

– Уходишь, даже не сыграв со мной ни одной партии в дурака и не спросив подробнее про маньяка?

– Прости, что-то совсем не хочется играть ни во что, хотя цель визита сюда была именно таковой, а про маньяка я почитаю сам.

– Хорошо! Тогда, на днях приходи, сыграем! Отвлечёшься на славу, да и я соскучился по тебе, дружище!

– Хорошо, приду.

Он хмыкнул и вышел из «Игрока».