Читать онлайн
"Сказка о бескрылом журавле"
— Начало марта выдалось на редкость промозглым... — молодая пара, облаченная в легкие плащи, шла вдоль реки, поглядывая в синее небо, давно затянутое тонкими облаками.
И хотя уже румяные лепестки вишни успели прорезаться из надутых почек, они все же приветливо нежились на солнце, шатко сновали, воссоздавая собой звук пробудившейся природы. Какая-то выбившаяся наружу молодая листва красиво обрамляла собой костяные ветви деревьев, колышущиеся на мягком ветру. И только пара елей оставалась неизменно прекрасной, подчеркивая собой зеленеющую чащу, раскинувшаяся на долгие мили вперед.
Отдаленность от людей придавала свои чары этому месту. Изредка кто-то проходил мимо с замершей теплой улыбкой на лице, явно дивясь облагороженному месту в горах: редкие деревянные ухоженные скамейки с резными ручками по бокам величественно, подобно статуям, устроились подле тонких резных прутьев, посматривая в сторону скатного леса, деревья которого казались намного выше из-за горного начала. Здесь определенно было что-то манящее.
Тонкие изогнутые стволы деревьев, облаченные в рыхлую богатую кору, и, поблескивающие среди ветвей, макушки громогласных чечеток, притягивали в свои владения шероховатой музыкой из шелеста листьев, неуклюже бьющихся друг об друга палок, пения тонкоголосых птичек и чьих-то мягких шагов, слышавшихся далеко не всем даже рядом с началом леса. Старая каменная дорога в чаще, укрытая мягким мхом, который тонкими нитями пробирался к почве, чтобы заполонить собой рыхлую землю подобно ковру, казалась на редкость хрупкой.
Пусть все это было видно с обычной скамьи, все равно не каждый обращал на это внимание: люди держали в руках хлеб, семена для диких уток и проворных оголтелых птиц, нежились под мягким солнцем и тихо мечтали о будущем, глядя в медленно утекающую водную гладь. Тесная каменная тропа вдоль реки казалась пристанищем для редкой влюбленной жизни, окутанной некой эфемерностью из-за удаленности от городской суеты.
Скользнув вслед за ветром дальше в гору, минуя пустые лавочки, можно заметить одну ото всех удаленную, уже занятую молодым юношей, сидевший на ее краю в черном плаще с поднятым сзади воротом, прикрывающим его шею. Тонкие промозглые пальцы неустанно прятались в карманах, ища в них забытое тепло, порой вовсе скрываясь в рукавах, но книга неустанно покоилась на коленях, страницы которой нежно поддавались ветру, взмывая вслед за ним, чем создавалась приятная трель над ухом. Глубоким взглядом он изрезал кандзи, изредка вырисовывая глазами их в воздухе, явно воссоздавая значение. Его лица не касались солнечные лучи, спрятавшиеся в этой стороне за раскинувшимся лесом, деревья которого приветливо поскрипывали, а ветки нежно изгибались, отчего листья будто оживали. Юноша на каждый витиеватый шорох умело шевелил ушными раковинами, то и дело, что поджимая припухлые губы, которые при чтении были слегка вытянуты из-за поглощенной им атмосферы тяги знаний, которая тяжелила голову, вызывая тупую боль в затылке, умело тянущаяся к вискам. Пшеничного цвета волосы выпадали из-за ушей, податливо скользя от скулы к носу, волнительно плывя по ручью ветра, подхватывавшего пряди, неприятно щекоча ими кожу.
Держа книгу на уровне подбородка, выгнув спину и подняв в напряжении плечи, он почувствовал, как затекали руки от неудобной позы, потому, откровенно поддавшись недомоганию, захлопнул книгу, наконец, расслабив плечи. Синтетический свитер со смешным треугольным вырезом покорно съехал вниз вслед за расслабленными мышцами, показывая аккуратные ключицы, которые ощутили собой неприятный холод, скользящий прямиком под одежду. Шмыгнув курносым носом, он перевел взгляд в смиренную чащу леса, безразлично заглядывая за стволы деревьев, утопая в зеленых листьях, которые будто склеились друг с другом в веер. Почувствовал некое волнение в груди, он неторопливо перевел взгляд в сторону извилистой тропы ведущей в лес, которая, казалось, давно никем была не протоптана. Как только его взгляд скользнул по кустарникам с наливными ядовитыми плодами, он опешил, раскрыв рот от удивления.
— М? — подавшись корпусом вперед и переместив книгу в большой карман плаща, он сощурил глаза, пытаясь нащупать видимый силуэт. И, откровенно не веря своим глазам, вынул из переднего кармана очки, торопливо натягивая их на переносицу.
То был японский журавль. Он изящно вышагивал тонкими ногами-прутьями по скалистому рельефу, осторожно ступая по каменной кладке, оставляя след на мхе, который вскоре затягивался, словно здесь никто и не ступал вовсе. Длинным коричневатым клювом он смотрел вверх, печально оглядывая тощие суховатые ветви, которых оседлали надоедливые чечетки, нежно щебечущие при виде большой птицы. Белая приглаженная грудь журавля устало вздымалась, будто он не желал лишний раз делать вдох, а длинные утонченные крылья, выделяющиеся черной окантовкой перьев, будто приветствовали лесных обитателей, сопровождая иногда свой крылатый взмах мягким поклоном головы, тыча длинным красивым клювом в собственную грудь.
Юноша неспешно встал на ноги, волнительно озираясь по сторонам, явно выискивая людей поблизости. Рядом никого не было, лишь только несколько черных точек, неспешно идущих к нему спиной по другую сторону речного берега. Неслышно ступив каблуком ботинка, он сделал первый шаг, вытянув недлинную шею с некой опаской, и выудил взглядом удаляющуюся фигуру птицы, вальяжно ступавшей вглубь леса, доброжелательно оглядывая острым носом округу. Дождавшись, когда она на секунду ускользнет из его вида, он спешно зашагал вперед, худыми руками убирая в стороны ветви деревьев, проникая во владения леса по запыленной тропинке, длящейся в метр до редкой каменной кладки. Когда он неслышно ступил на узорчатый кирпич, то спрятал руки в карманы, кое-как продолжив путь журавля, который все также неспешно передвигался в нескольких десятках метров от него самого.
Он изгибался в дугообразную березу, когда проходил под толстыми неподвижными ветвями карликовых деревьев, росших в самой чаще леса. Приходилось сильно напрягаться, чтобы не издавать громких звуков, потому он даже не дышал, закрыв часть лица рукой, передвигаясь на полусогнутых ногах.
То ли редкий вид птиц пленил его взор, то ли он был заинтересован этой нежной горделивой ходьбой, которая человечно кланялась пред другими, отдавая дань уважения в ответ. Короткие следы журавля медленно прерывались, сменившись аккуратной маленькой ступней, чей отпечаток уже пропадал, стоило только ему ступить подле него, потому он нес взгляд перед собой, щурясь, лишь бы отыскать впереди птицу. Пройдя еще несколько шагов вперед, он увидел слепящий свет от цветущей глади воды, отчего ему пришлось выставить руки перед лицом, чтобы прикрыть глаза от нескромного яркого свечения, резавшего роговицу.
Слепо подкравшись ближе, юноша встал на колени от усталости и отодвинул нижние ветви, слегка высовываясь между них, чтобы запечатлеть вид на небольшом овраге, по которому, видно по следам, кто-то тяжело ступал к небольшому раскинувшемуся озеру, одна половина которого напоминала зацветшую вязу, обросшая цветущими лотосами. А по другую сторону берега росла вишня, слишком рана начавшая свое цветение.
Тишина этого места завораживала: хотелось остаться здесь надолго, лишь бы слышать треск цикад, пение маленьких птиц и оставаться наведу у весеннего солнца, но как только он расслабился, опустив напряженные плечи, его взгляд поймал отчетливые круги на воде, в которых виднелся расплывчатый силуэт. Будто со дна к воде поднялись альбиносы-змеи, извилисто ползущие по неровной глади воды, правда, то были влажные от воды серебрящиеся волосы, гротескно искрящиеся под лучами, а если слегка подняться над уровнем водоема, то можно было отчетливо увидеть искаженное женское тело, парящее в слое воды.
Округлив свои глаза, он выдавил из себя что-то невнятное, обхватив ветвь тонкими пальцами. Переведя дыхание и оглядевшись, он вывалился из чащи к магическому пруду, роняя где-то на берегу плащ, и, загребая ботинками удивительно кристальную воду, нырнув в озеро. Неумело ступая по песчаному дну, он пытался держаться руками за невесомую гладь воды с некой надеждой, что она протянет ему руку помощи, потому, подойдя ближе к уже редким кругам на воде, он в растерянности сильнее прибился ко дну, распахнув глаза. Облаченные в белоснежную материю девичье тело парило в толще воды, пальцы обеих рук еле касались поверхности, а аккуратное лицо в смирении и спокойствии было опущено, веки с тяжестью прикрыты. Ее длинные волосы были повсюду: окутывали тонкие изгибы тела и волочились на поверхности, змеевидно ныряя меж скромных волн от доносящегося ветра. Пробыв под водой всего несколько секунд, ему уже начало казаться, что находящегося в легких воздуха было ничтожно мало, поэтому он кое-как подхватил ее, стремясь на поверхность. Неуклюже оттолкнувшись от сыпучего дна, они неторопливо всплыли, и стоило ему выбраться на берег, как он рухнул на спину, совсем не ощущая вес незнакомки на себе.
Грудь обрывисто вздымалась, одежда неприятно липла к коже, а глаза устало накрыли веки, из-за чего пришлось стянуть очки. Еще немного и он бы погрузился в глубокий сон, если бы не незнакомка, взмывшая прямо над ним так, что тень обступила его тело прохладой. Поморщившись, он раскрывает глаза, напарываясь на серые радужки, медленно изучавшие бледный юношеский силуэт.
— Эй.. — его голос подобен глухому погружению в толщу воды. Тихий мужской шепот сравнимый с зимней мглой, кружащийся поневоле. Она сложила на груди руки и выгнула лопатки, явно показывая, что его компания была для нее неудобной. — Кто ты? — одними губами лепечет он, наконец, приняв сидячее положение.
Звериное фырчание, сброшенное с губ, выдавало откровенное пренебрежение, пока прилипшее к ее телу кимоно не взбило табун мурашек, открывшиеся из-за дуновения ветра.
Он сужает глаза, лениво тянется в сторону, пятерней сжав еще сухой плащ, и поднимается на ноги, ступив к ней. Женщина опасливо отступает, нахмурив тонкие брови, пока приятная ткань не накрыла плечи, укрывая от прохлады леса.
— Руки прочь от госпожи Цуру!
Невиданный глазу кинжал, полоснувший по щеке, вонзился в кору карликового дерева. Юноша почувствовал неприятное жжение, пальцем руки притронувшись к коже, и напоролся на липкую жидкость, источавшая аромат трав, нарванных неподалеку.
Раскаленная тишина была сравнима с бурей, а моргание глаз слышалось трепетом крыльев фей в чаще, удивленно утроившихся на ветвях, подглядывая. Одернув руку, он в оцепенении впился взглядом в порхающий женский силуэт, облаченный в летучую белую юкату, за которым летят длинные серебристые волосы. Пунцовость щек и серьезность округлого лица, внушавшего недоверие и враждебность, он оценил с особой настороженностью, потому, несколько отпрянув, понурил голову, чувствуя неимоверный холод, сковавший его внутренности цепкой нитью.
— Аканэ, — шелест голоса молодой женщины пробежался подобно громовому раскату.
Молодая прислужница, спрятав кинжал под одеянием, больно упала на колени, не посмев и взгляда бросить в босые ноги своей госпожи.
— Достопочтенная госпожа, вы в порядке? Он ничего не сделал с вами? — тонким голосом интересуется служанка.
Вместо ответа она поднимает лицо Аканэ, стряхивая налипший песок с юкаты. Только служанка не сводит глаз с фигуры позади госпожи, прослеживая за каждым действием.
Опаска читалась в любом безобидном движении. И когда он сунул руку в карман брюк, Аканэ дернулась, выставив перед госпожой пятерню, из-за чего женщина положила руку на ее плечо, мягко прикрыв свои веки. Юноша сжал губы, вынул платок, сложив его вдвое, и промакнул царапину. Сочащаяся из нее кровь не свертывалась, а онемение, сковавшее всю правую часть его тела, настолько обессилило его, что он сдавленно выдыхает, едва удерживаясь на ногах.
— Ты не должна так поступать, Аканэ. — Сетует женщина, сложив на груди руки. — Не забывай, что люди часто приходят в горы.
— Но люди – опасны! — протестует она.
— Не все такие. — Обреченно вздыхает Цуру, мотая головой. — Во всяком случае, он пытался достать меня из озера, пускай в помощи я не нуждалась.
Явно опешив от услышанного, она уводит взгляд в бледнолицему юноше, едва прослеживающий за нитью их разговора, пока Аканэ резко не согнулась, зажмурившись от смущения.
— Спасибо, что... спасли мою госпожу. — На выдохе лепечет она, глядя себе под ноги.
Размеренное дыхание служанки не могло оставить его равнодушным, и он лишь простодушно кивает, не смея ничего возразить или даже ответить. Цуру же, властно выгнувшись, смахивает длинные волосы на спину, попутно сузив глаза. В них кварцем искрились тысячи лепестков сакуры, розовыми бутонами свесившиеся к зеркальной водной глади, и блеклый юношеский силуэт, редеющий с каждым вздохом.
Стянув с себя плащ, она накрывает им его плечи, выгибаясь подобно птице.
— Меня зовут Суирен Цуру, — властным голосом оповещает она, вздернув подбородок, — как зовут тебя?
— Асаги… — нервно отвечает он, сглотнув.
— Что за невежество? — нетерпеливо бросает Аканэ, сморщив нос. — Ты разговариваешь с самой госпожой Цуру! Если она представилась, то посчитала тебя достойным!
— Госпожой Цуру? — непонимающе изрекает он, хмурясь. — Цуру ведь – журавль?
Служанка недовольно цыкает, отворачиваясь, пока вездесущий взгляд госпожи не прошелся по ней со всем холодом, усмиряя натуру девушки.
— Тебе следует спуститься с горы. — Осведомляет его Суирен, кивая к тропинке. — Кинжал Аканэ был смазан хвощем, растущий у подножья. Тебе потребуется помощь целителя.
— П-подождите, — молвит он, накрыв висок пальцами рук, — я не понимаю..
— Тебе не следует больше возвращаться на гору. — Перебивает его Цуру, сузив глаза. — Таким, как ты, здесь – не место.
— Подождите!..
— Проводи его, Аканэ.
Вместе с ее холодным голосом резко поднялся ветер, заставивший его спрятаться за предплечьем, как в следующую секунду от женщины ничего не осталось, кроме следов, ненадолго задержавшихся на влажном песке. Он озирается, пытаясь поймать ее бегущий силуэт, но кроме одинакового пейзажа ничего не было, оставив его наедине с Аканэ, раздраженно выдернувшая из дерева кинжал.
Она вот казалась вполне настоящей, пускай необыкновенный цвет ее волос говорил об обратном. И как только Асаги вновь обернулся, она дернула его за рукав, потянув в сторону злополучной тропинки.
— Не пытайся найти ее вновь – тебе посчастливилось встретить госпожу Цуру по великой случайности. — Недовольно изрекает она, нахмурившись.
— Кто такая госпожа Цуру? — непонимающе интересуется он.
Глаза Аканэ недоверчиво изгибаются, напоминая хитрый лисий прищур.
— Та, у кого люди должны вымаливать прощение. — Отвечает она со всей брезгливостью, сжав губы от негодования.
— Ты говоришь так, будто она какое-то божество.
Девушка замирает, и Асаги чуть ли не врезается в нее, успешно свернув с тропинки в заросли, как она со всем негодованием разворачивается, явно вспыхнув от услышанного.
— Гляжу, люди после эпохи Мэйдзи стали забывать свои истоки. — Ядовито выплевывает она, сцепив за спиной руки. — Тогда у меня нет причин провожать того, кто даже простую истину познать не сумел.
Сильный ветер, который был в то мгновение, когда Цуру попрощалась с ним, настиг его и здесь, и, плотно прикрыв глаза, он отворачивается, чтобы спрятаться от летящего песка. А когда повернулся вновь, то от Аканэ не осталось и следа.
.
ЛитСовет
Только что
