Читать онлайн
"Кровь, но не родня"
Глава 1. "Мы же семья"
(Эпиграф)
"Город не убивает сразу. Он даёт сначала надежду. Это и есть самое жестокое".
Часть 1. "Мы же семья"
Пятый этаж хрущёвки
Сот стоял перед дверью с выцветшим номером "37", сжимая в потных ладонях полиэтиленовый пакет с вещами. Внизу по лестничной клетке поднимался запах жареного лука — кто-то готовил ужин. Обычный вечер. Обычный дом. Необычным было лишь то, что теперь эта дверь перед ним стала непреодолимой границей.
Он нажал на звонок. Длинный гудок разрезал тишину подъезда. Второй. Пятый.
Из-под двери выползала узкая полоска желтого света — она была дома. Сот прижал ладонь к холодной поверхности, чувствуя под пальцами следы многочисленных покрасок и царапины от ключей.
— Лера... — его голос сорвался на шепот. — Открой. Пожалуйста.
Внутри скрипнул пол. Шаги. Затем — щелчок дверного замка. Сердце ёкнуло... но дверь не открылась. Только голос сестры, глухой, будто из другого измерения:
— Ты же взрослый. Разберёшься.
Хлоп.
Звук захлопывающейся двери эхом разнёсся по лестничной клетке. Рюкзак с вещами шлёпнулся на пол раньше, чем он сам рухнул на ступеньки. В ушах стучало: три месяца. Три месяца он мыл её посуду, отдавал половину зарплаты с подработки курьером, терпел пьяные крики по ночам. И вот — "разберёшься".
Он полез в карман:
200 рублей (последняя сдача от покупки хлеба)
Сломанный телефон с треснувшим экраном (упал неделю назад, когда Лера толкнула его в припадке ярости)
Ключ. Один-единственный ключ от этой самой двери, которая теперь навсегда закрыта.
На улице уже сгущались сумерки. Первый ноябрьский гололёд серебрился на асфальте.
Подземный переход у вокзала
Город встретил его слепящими неоновыми вывесками. "Кредит за 5 минут", "Срочный выкуп золота", "Горячие чебуреки — 50 руб". Яркие буквы отражались в лужах, превращая тротуар в калейдоскоп из цветных бликов. Всё это было для людей. Настоящих людей. Не для него.
— Эй, новенький!
Голос донёсся справа. На лавочке у стены сидел парень в очках с треснувшей левой линзой. Его пальцы — необычно длинные и тонкие — перебирали струны воображаемой гитары. Движения были точными, отработанными, будто он действительно играл.
— Видок у тебя, как у мокрого пса, — хрипло рассмеялся незнакомец. — Я Бура. Ты, похоже, только что вступил в наш эксклюзивный клуб "Без билета в один конец".
Сот машинально потрогал карман — проверял, на месте ли кошелёк. Пустой жест.
— Мне... просто нужно переночевать... — голос звучал чужим, разбитым.
— Ха! "Просто". — Бура встал, и Сот с ужасом заметил, что у парня не хватает двух пальцев на правой руке. Среднего и указательного. Культяпки были аккуратно затянуты кожей, как будто зажили давно. — Ладно, профессор. Пойдём, покажу, где греются местные интеллигенты.
Теплотрасса за автовокзалом
Ад.
Это первое слово, что пришло в голову.
Вонь ударила в нос ещё на подходе — смесь мочи, ржавчины и чего-то кислого. Вход в тоннель был завален мусором: пустые бутылки, шприцы, обрывки газет с заголовками "Экономический рост" и "Новый жилой комплекс".
— Добро пожаловать в "Пять звёзд", — Бура широко раскинул руки, демонстрируя "апартаменты".
Теплотрасса оказалась гигантской трубой, где вдоль стен ютились десятки людей. Кто-то спал, закутавшись в полиэтилен, кто-то копошился в пакетах. В дальнем углу старик мочился прямо на стену, не обращая внимания на окружающих.
— Это... тут все живут? — прошептал Сот, чувствуя, как подкашиваются ноги.
— Не все, — кто-то тронул его за плечо.
Девушка. Синие волосы, выцветшие от грязи, лицо в царапинах. Она принюхалась, как бездомная кошка, оценивая добычу.
— Тут живут те, кого не нашли. Я — Янва. — Её глаза скользнули по его лицу, одежде, рукам. — Ты воняешь надеждой. Это здесь опасно.
Бура засмеялся, но смех перешёл в надрывный кашель.
— Расслабься, новичок. Первая ночь — самая страшная. Если, конечно, не сдохнешь к утру.
Сот почувствовал, как земля уходит из-под ног. Он больше не был тем, кем приехал в город. Он был теперь никем. И этим местом.
Часть 2. "Первая ночь"
Тусклый свет фонаря за решеткой дрожал, как пьяный мотылек. Сот прижался к трубе, чувствуя, как жар просачивается сквозь ткань. В воздухе висела тишина, перемешанная с хриплым дыханием спящих.
Бура сидел, перебирая три монеты. Их тусклые блики скользили по стенам.
— Ты... — Сот закашлялся, горло пересохло. — Ты давно здесь?
Монеты замерли. Бура поднял голову, очки блеснули.
— Дольше, чем хотелось бы. — Его пальцы с отсутствующими фалангами сжали монеты. — А ты что, решил историю нашего королевства изучать?
В углу скрипнул гвоздь. Янва выводила на стене цифры, не оборачиваясь.
— Сто сорок девять, — пробормотала она. — Сто сорок девять дней как...
— Заткнись, — резко оборвал Бура. — Новенькому твои счета не интересны.
Янва резко обернулась. Синие пряди прилипли к ее щекам.
— А тебе что, больно вспоминать? — Ее голос дрогнул. — Или ты уже забыл, как сам считал?
Бура вскочил. Монеты звякнули, упав на бетон.
— Я не... — он сжал кулаки. — Просто не надо.
Тень Деда зашевелилась. Старик поднял голову, его единственный живой глаз блеснул.
— Все считают, — прошамкал он. — Пока не перестанут.
Сот потянулся к ключу в кармане. Холодный металл обжег пальцы.
— А... — он проглотил ком в горле. — А как перестать?
Дед закашлялся. Его смех походил на скрип ржавых петель.
— Когда теряешь счет, мальчик. Когда теряешь счет.
Янва швырнула гвоздь. Он звякнул, отскочив от стены.
— Заткнись, старик. — Она встала, дрожа. — Просто... заткнись.
Бура поднял монеты. Пересчитал. Спрятал в карман.
— Спите, — бросил он. — Завтра рано вставать.
Сот сжал ключ. Острые грани впились в ладонь.
— А если... — он замолчал, увидев их взгляды. — Ничего. Спокойной ночи.
Часть 3. "Пробуждение"
Теплотрасса
Холодный свет предрассветного часа просачивался сквозь решетчатые окна, рассекая темноту на полосы. Сот проснулся от резкого толчка в бок. Перед глазами мелькнула синяя прядь волос.
— Вставай, профессор. — Янва стояла над ним, закутанная в грязный пуховик. — Через полчаса рейд.
Сот попытался сесть, но одеревеневшая спина отказывалась слушаться. Во рту стоял вкус ржавчины и чего-то горького.
— Где... — он огляделся. Буры не было видно.
— Ушел на разведку. — Янва швырнула ему смятый пакет. — Жри. Быстро.
В пакете оказался черствый круассан с засохшей начинкой. Первый укус вызвал рвотный позыв, но пустой желудок сжался спазмом, заставляя глотать.
— Сегодня твой первый рабочий день. — Янва натягивала рваные кроссовки. — Не облажайся.
Снаружи раздался свисток. Янва резко подняла голову.
— Быстро! — Она рванула его за руку к узкому проходу между трубами. — Это не обычный рейд, они ищут кого-то.
Переход через канализационный коллектор
Темный проход оказался уже, чем казалось. Сырые стены обжигали плечи. Где-то впереди капала вода, эхо превращало этот звук в пулеметную очередь.
— Кто они? — выдохнул Сот.
— Не знаю. Но не наши. — Янва остановилась перед развилкой. — Налево — к "точкам", направо — к "банкам". Выбирай.
— Я...
— Направо, — раздался знакомый голос. Из темноты вынырнул Бура. Его очки были разбиты, на щеке — свежая царапина. — Там сегодня "урожай".
(Метро "Центральное", 07:15)
Утренняя толпа бурлила, как кипящее масло. Бура разложил картонку с надписью "Помогите бывшему студенту", поставил жестяную банку.
— Правило первое, — он хлопнул культяпкой по колену. — Не смотри в глаза. Правило второе...
— Если видишь копов — беги через "коридор", — закончила Янва. Она сунула Соту потрепанную книгу. — Держи реквизит.
"Преступление и наказание". Ирония ударила, как пощечина.
Первый час Сот просто сидел, чувствуя, как прохожие обходят его стороной. Второй час начал тихо бормотать: "Помогите...". К третьему часу голос сорвался в хрип.
Янва толкнула его в бок.
— Не так, идиот! — Она резко перестроилась, ее глаза стали огромными и мокрыми: — Сэр, пожалуйста... лекарство для бабушки...
Женщина в дорогом пальто замедлила шаг. Через минуту в банке звякнула первая монета.
Разделка добычи
Сот развязал рюкзак, и металлический звон монет смешался с шелестом страниц книги. Его пальцы наткнулись на что-то холодное - старый телефон, который он не помнил, чтобы клал туда. Экран треснул, но сообщение читалось отчетливо: "Прости..." Одно слово, а в груди заныло, будто кто-то снова захлопнул дверь перед самым носом.
Часть 4. "Разбитые экраны"
Теплотрасса
Телефон лежал на рваном картоне, его треснутый экран мерцал в полумраке. Сот сжимал аппарат в дрожащих пальцах, будто боялся, что слова исчезнут, если он отпустит.
— Ну и что ты там увидел такого? — Янва присела рядом, её синие волосы пахли дождём и мусорным баком. — Лицо сделал, будто привидение увидел.
Бура выхватил телефон одним резким движением культяпки.
— Давай-ка посмотрим... — Его голос оборвался, когда он прочитал сообщение. Очки съехали на кончик носа. — Охренеть. Ты серьёзно?
Дед, до этого молча копошившийся в своём рюкзаке, вдруг поднял голову. Его мутный глаз замер, словно что-то учуял.
— Покажи, — прошипел он.
Бура отстранился:
— Не твоё дело, старик.
— Всё, что падает в нашу нору — моё дело, — Дед внезапно выпрямился, и в его позе появилась неожиданная угроза. — Покажи.
Янва нервно закусила губу:
— Может, хватит? Просто удалим и всё.
Сот потянулся к телефону:
— Это моё...
— Ты ничего здесь не имеешь! — Бура резко встал, спрятав телефон за спину. — Здесь нет "твоего". Здесь только "наше". Запомни.
Тишина повисла тяжёлым одеялом. Даже вечно капающая вода в дальнем углу будто замерла.
Заброшенный двор
Дождь начался внезапно, крупные капли пробивали тонкий картон над головой. Сот сидел, обхватив колени, и смотрел, как вода размывает надпись "Помогите" на его картонке.
Янва присела рядом, протягивая мокрый кусок хлеба.
— Не принимай близко к сердцу. Бура... он не всегда такой.
— А какой он? — Сот не стал брать еду. — Когда он "не такой"? Когда не кричит? Когда не ворует? Когда...
— Когда пьёт, — перебила Янва. Её пальцы разминали хлеб, превращая его в липкую массу. — Тогда он рассказывает истории. Про университет. Про музыку. Про то, как потерял пальцы.
Она резко встала, швырнув хлеб в лужу.
— Но тебе-то какая разница? Ты ведь всё равно уйдёшь, как только найдёшь способ. Все уходят.
Тайник Буры
Сот нашёл его за грудой кирпичей. Бура сидел, прижавшись спиной к стене, и пялился в экран телефона. В его руке — бутылка с какой-то мутной жидкостью.
— Отдай, — сказал Сот тихо.
Бура даже не поднял головы:
— Иди к чёрту.
— Это моё единственное...
— ЕДИНСТВЕННОЕ? — Бура вскочил, размахивая бутылкой. Пьяные брызги попали Соту в лицо. — У тебя есть сестра! У тебя есть куда вернуться! А у нас? У нас ничего нет!
Он швырнул телефон об стену. Стекло разлетелось на осколки.
— Вот. Теперь и у тебя ничего нет. Добро пожаловать в клуб.
Перед грозой
Сот собирал осколки экрана, когда над головой прогремел первый гром. Дождь усилился, превращая двор в болото.
— Найди все кусочки, — раздался за спиной хриплый голос. Дед стоял, опираясь на палку, и смотрел на него своим единственным глазом. — Даже самые маленькие.
— Зачем? — Сот сжал в кулаке несколько осколков. — Всё равно не починить.
Дед странно ухмыльнулся:
— Всё можно починить. Просто иногда — не так, как хочется.
Он протянул смятую газету. Сот развернул её — на странице была фотография его сестры. Заголовок гласил: "Молодой адвокат раскрыла схему отмывания денег".
Гром грянул снова, ближе. Дождь размывал чернила, но Сот успел прочитать главное — его сестру ищут. И тех, кто с ней связан.
Часть 5. "Осколки"
Теплотрасса
Дождь стучал по металлическим плитам перекрытия, как тысячи пальцев. Сот сидел, склонившись над разложенными на картоне осколками экрана. Каждый кусочек стекла отражал дрожащий свет свечи, создавая призрачный калейдоскоп.
Янва ворочалась в углу, её синие волосы слиплись от сырости. Бура спал, прижимая к груди пустую бутылку. Только Дед бодрствовал, наблюдая за Сотом своим мутным глазом.
— Ну и что ты собрал? — прошипел старик.
Сот провёл пальцем по газетной вырезке. Фотография сестры расплылась от дождевой воды, но её глаза — такие же, как на последней их встрече — всё ещё смотрели на него.
— Ничего, — прошептал он. — Абсолютно ничего.
Дед хрипло засмеялся, доставая из рюкзака ржавую банку:
— Вот клей. Хреновый, но держать будет. — Он плюнул в банку, размешивая засохшую массу гвоздём. — Собирай свою правду по кусочкам, мальчик. Только смотри — не порежься.
Первая склейка
Сот соединял осколки, чувствуя, как клей липнет к пальцам. На экране постепенно проявлялись буквы:
"Пр..."
"ти..."
"...и"
Янва приподнялась на локте:
— И ради этого ты нас будишь?
— Молчи, — неожиданно рявкнул Бура. Он сидел, обхватив голову руками, и смотрел на телефон. — Пусть собирает.
Дед кивнул:
— Каждый должен собрать свои осколки. Иначе порежешься об чужие.
Последний осколок
Телефон лежал на картоне, склеенный, как древний артефакт. Экран мерцал, показывая одно слово:
"Прости..."
Сот поднял глаза. Бура смотрел на него, впервые — без насмешки. Янва отвернулась, но её плечи дрожали. Дед кивнул, доставая из рюкзака ещё одну вырезку — свежую, сегодняшнюю.
На фото — горящее здание. Заголовок: "Пожар в адвокатской конторе: погибших нет, но..."
— Твоя сестра жива, — прошептал Дед. — Пока жива.
Решение
Сот встал, засунув телефон в карман. Бура молча протянул ему нож — маленький, с тупым лезвием.
— На, профессор. — В его голосе впервые прозвучала грусть. — Теперь ты действительно один из нас.
Янва резко поднялась:
— Куда ты?!
— Искать ответы, — сказал Сот. Его голос звучал твёрже, чем за все эти дни.
Дед засмеялся, поправляя свой рваный рюкзак:
— Ну что ж. Значит, завтра идём в город. Настоящий.
За решёткой теплотрассы ударил гром. Дождь усилился, смывая всё — следы, воспоминания, надежды. Но не это. Не их.
Конец первой главы.
.
ЛитСовет
Только что
