ПРОЛОГ

Еще один яркий день прекрасной осени клонился к закату. Солнце почти село. Последние его лучи скользили и по стенам уцелевших зданий, и по руинам тех построек, которым не повезло.

Ремай, расположившись на крыльце своего дома, наблюдал за тем, как все вокруг постепенно уходит во мрак. Он никого не ждал, никуда не собирался, ничего не делал – просто сидел, погруженный в мысли.

В последние дни мужчина часто проводил время именно здесь, молча смотря на здание напротив, вернее, на то, что от него осталось – груду бревен. Этот дом превратился в ничто, а его собственный уцелел. Ту страшную ночь не пережили почти все расположенные по соседству постройки.

Иногда взгляд Ремая задерживался на яблоне рядом – когда-то огромном красивом дереве, каждый год дававшем отличный урожай. От нее остался только обуглившийся ствол и почерневшие сломанные ветки, торчащие как ни попадя, словно огромные колья.

Солнце село окончательно.

Ремай, почувствовал, что начинает замерзать, однако это не заставило его уйти в жилище, чтобы согреться или хотя бы одеться теплее. Он находился на месте, не обращая внимания на происходящее вокруг. Его не смущали ни косые взгляды проходящих мимо людей, ни стук топоров, раздававшийся со всех сторон.

Жители прилагали усилия, пытаясь восстановить город. Ремай не принимал в этом никакого участия. Он понимал, что горожане ждали от него чего угодно, но только не бездействия, однако взять себя в руки он не мог, как бы не старался.

Через некоторое время звуки производимых работ стихли совсем, улица обезлюдела. Мужчина дрожал от холода, но так и оставался сидеть на месте.

Послышались шаги. Ремай понял, что в его сторону направляется не менее пяти человек. Он не стал пытаться разглядеть силуэты, даже не посмотрел в сторону приближающихся. Мужчина не повернул голову и тогда, когда люди остановились в десяти шагах от него.

Вновь тишина.

– Как вечер, Ремай? – произнес один из подошедших. – Не думаешь, что сегодня необычайно тепло для поздней осени?

По голосу мужчина понял, что говорившим был Ирид. Земледелец. Ремай нехотя поднял голову и осмотрел незваных гостей. Рядом с нарушителем его покоя стояли два стража и два охотника. Руки у каждого пусты, но на поясах мечи, за спинами – арбалеты.

Ремай ничего не ответил.

– Тебе здесь уютно? Не принести ли чего-нибудь из еды? – задавал новые вопросы подошедший мужчина.

Ответа не последовало.

– Ты вновь не принял никакого участия в общих работах – так не должно быть, – сказал Ирид. – Ремай, считай, что уже нет ни ремесленников, ни торговцев. Из этого следует, что у тебя нет подчиненных. Ты теперь наравне с каждым из нас. Уцелевшие дома забиты людьми, потерявшими кров, а ты продолжаешь жить здесь в комфорте. Разве это правильно?

– Я упустил момент, когда ты стал Главой города? – спокойно спросил Ремай.

Ирид наигранно замялся, а потом сказал:

– Я говорю не от лица Арда, а от лица простых горожан. От лица тех, кому так долго врали ты и тебе подобные. От имени тех, кто за ваши игры поплатился жизнью близких. Вы, считавшие, что имеете право знать больше остальных, погубили сотни ни в чем неповинных людей. Произошедшее – результат вашего вранья и беспечности.

– Ты разве кого-то потерял, земледелец? – проговорил Ремай без эмоций. – Почему тебе в очередной раз есть дело до того, что тебя явно не касается?

Он по очереди взглянул в глаза каждого из стоящих рядом мужчин. Все они являлись его товарищами, однако Ремай прекрасно понимал, какие чувства они испытывают сейчас. К их желанию найти виновного и наказать его незамедлительно он готов был отнестись с пониманием.

– Мы лишились трети домов и почти всех запасов продовольствия на зиму, – продолжил Ирид. – Ответь же мне на вопрос: почему ты не работаешь со всеми остальными и не пытаешься восстановить хоть что-то?

Ремай немного подумал, а потом произнес:

– Ирид, ты ведь не об этом спрашивать пришел?

– Да, ты прав, – сказал собеседник. – Я… мы здесь, чтобы заставить тебя ответить за произошедшее. И поверь, вопросы есть не только у нас пятерых.

После этих слов Ирид негромко свистнул. Спустя несколько секунд издалека вновь послышался звук приближающихся шагов. Сначала с одной стороны, потом с другой.

– Мы – это те, кто хочет знать правду о той ночи. Мы – это те, кто имеет право ее знать, – сказал Ирид. – Куда ты исчезал? Почему ты, в отличие от остальных членов отряда, все еще жив? Что с седым парнем?

Ремай молча встал и посмотрел на приближающихся людей. Не меньше тридцати. Вооружены не все. Он поднялся, вовсе не для того, чтобы быть готовым отразить возможные удары, а чтобы лучше разглядеть тех, кто пришел.

Мужчина стоял спиной к дому. Перед ним находились люди с безжизненными глазами и лицами, не выражающими никаких эмоций. Люди, пережившие нечто страшное. Они молчали.

– Тебе нечего сказать, Ремай? – спросил Ирид. – Ты каждого из нас знаешь. Скажи же то, что мы хотим услышать.

– Если бы я знал, как и что сказать, то я сказал бы, – холодно произнес Ремай.

Внезапно какой-то подросток выскочил из толпы, подбежал к нему и ударил кулаком в челюсть. Мужчина понял, что это Отар – мальчишка, потерявший мать во время событий, последовавших после убийства Зверя. Крепкий и сильный Ремай почти не почувствовал удара. Отар же отскочил в сторону, тряся рукой. Он пристально посмотрел на мужчину, потом плюнул ему в ноги и скрылся в толпе. Никто из пришедших на это никак не отреагировал.

– Мы серьезны, – твердо проговорил Ирид, вынимая меч. – Либо ты рассказываешь нам, как все было на самом деле и отдаешь седого ублюдка, либо мы за себя не отвечаем.

Бывший Глава ремесленников и торговцев пристально посмотрел на собеседника.

Ирид направил меч на Ремая и приказал:

– Говори!

Тот молчал.

Ирид, поняв, что запугать мужчину не получится, бросился на него. Он ударил его ногой в живот. Тот немного отшатнулся, но не упал.

– Бейте! – закричал Ирид. – Бейте его! Достанем из дома седого.

Толпа налетела на Ремая, который даже не предпринял попытку защититься. Люди сбили его с ног и принялись запинывать.

– Хватит, хватит это делать! – кричал кто-то, находящийся за толпой.

Горожане не останавливались. Они прекратили бить лишь тогда, когда Ремай перестал хоть как-то реагировать на удары.

Ирид некоторое время смотрел на лежащего в грязи человека, а потом выкрикнул:

– Тар и Гват, идите за мной в дом. Вытащим тварь на суд.

Услышав эти слова, лежащий на земле Ремай дернулся и попробовал что-то выкрикнуть, но не смог произнести ничего членораздельного. Кряхтя и сопя, он начал подниматься. Кто-то подошел, чтобы нанести еще один удар, но Ирид крикнул на него, веля больше ничего не предпринимать.

Ремай медленно вставал. Никто ему не мешал.

Ирид и помощники проникли в дом. Из него тут же донеслись возня и ругань. Вскоре мужчины вышли, таща за руки худого юношу с седой головой. Они скинули его с крыльца. Тот с грохотом рухнул на землю рядом с тем местом, где находился Ремай.

Люди расступились.

– Не ты ли истинный виновник всего произошедшего? Отвечай, подонок! – крикнул кто-то из толпы.

Юноша медленно встал. Он казался не испуганным, а просто уставшим.

– Думал, никто не узнает, что ты вытворял на поляне? Ты колдун! Ты должен быть убит! – орали люди.

– Эвис, не надо, – прохрипел стоящий рядом Ремай. – Не делай этого.

– Ты – зло! – крикнула какая-то женщина.

Услышав это, юноша поднял взгляд на нее и громко сказал:

– Да с чего вы взяли, что я являюсь злом!?

Эвис произнес это так твердо, решительно и громко, что все вокруг немедленно замолкли. Очевидно, их поразил тон, с которым говорил юноша.

– Я никогда и никому не желал зла, однако меня всю жизнь гонят. Гонят такие, как вы, – продолжил Эвис. – Ну и кто из нас зло?

– Не слушайте его! – раздалось из толпы. – Убейте! Он очень опасен!

Люди принялись хвататься за оружие. Ремай заметил, что на юношу направлены не только мечи, но и арбалеты.

Какой-то мужчина подскочил к Эвису с ножом в руке. Он действовал быстро и неожиданно. Горожанин размахнулся и со всей силы ударил юношу ножом в живот. Ремай хотел защитить его, но не удержался на ногах и упал.

Эвис не двигался. Мужчина, пытавшийся убить его, стоял рядом и смотрел на руку, в которой только что находился большой нож. Оружия не было. Оно превратилось в нечто похожее на золу или пепел. Человек попятился.

– Это колдовство! – закричал он. – Стреляйте из арбалетов!

Люди в толпе не слишком хорошо поняли, что произошло, но требование своего товарища выполнили.

В Ремая и Эвиса вмиг полетело с десяток арбалетных болтов. Ремай закрыл глаза, ощущая наступление неизбежного, а юноша лишь взмахнул кистью правой руки. На землю упал черный пепел – единственное, что осталось от выпущенных снарядов.

– Вам всем пора бы научиться думать прежде, чем что-то делать, – сказал Эвис.

Один мужчина с мечом бросился на юношу, но тут же упал – оружие вмиг оказалось настолько тяжелым, что поднять его и нести стало невозможно.

Эвис взмахнул левой рукой – мечи, арбалеты и топоры противников засветились цветным пламенем. Люди принялись кидать их на землю. Кто-то бросился бежать прочь. Оставшиеся казались растерянными. Ирид, которого еще несколько минут назад переполняла уверенность, стоял в стороне от Эвиса, не зная, что делать.

– С чего вы все решили, что я являюсь злом!? – требовал ответа юноша.

После этих слов подул ветер. Он поднял в воздух то, что осталось от оружия, закружил и понес куда-то в сторону. Не на людей. Неожиданно для всех Эвис движением руки направил черный пепел на сгоревшую яблоню, на которую недавно смотрел Ремай. Пепел облепил ее. Обгоревший ствол с остатками веток засветился синим светом, который почти сразу превратился в пламя.

Дерево вновь горело, но огонь не уничтожал, а восстанавливал его. Люди видели, как на безжизненных ветвях появляются листья. Они горели красным пламенем. Вслед за листьями возникли мелкие огоньки. Приглядевшись, можно было понять, что это цветы, сияющие белым светом. Лепестки опадали, и вместо них появлялись яблоки. Сначала крохотные, но потом все больше и больше.

Эвис резко дернул рукой, и свечение мгновенно прекратилось. Люди стояли, не понимая, что они испытывают – страх или восторг. Перед ними находилось дерево – великолепная яблоня, на ветвях которой росли огромные красные плоды, размером с два кулака.

– Я – зло? – еще раз, но уже более спокойно спросил Эвис.

Люди молчали.

Юноша поднял правую руку. Через дорогу что-то зашумело. Даже загрохотало. Испуганные горожане стали оглядываться, пытаясь определить источник шума. Им оказался один из рухнувших домов.

Тяжелые бревна поднимались в воздух и зависали в нем на небольшом расстоянии друг от друга. Чуть позже бревна стали опускаться вниз, вставая в ряды и образуя стены. Самые наблюдательные зрители разглядели, как из глиняных осколков внутри восстанавливается печь.

Когда здание выстроилось на высоту человеческого роста, все прекратилось. Люди, уже забывшие для чего пришли, стали переглядываться.

Эвис лежал на земле, смотря в небо. Из носа текла кровь. Над ним стоял Ремай и протягивал руку.

– Я не зло, Ремай. Скажи, что я не зло, – шептал юноша. Он не плакал, но глаза были влажными.

– Дай мне руку, – проговорил Ремай.

Эвис подчинился, и мужчина поднял его. Они стояли перед толпой. Воцарилось молчание.

– Идем в дом, – тихо сказал Ремай.

Они развернулись и направились к крыльцу. Мужчина поддерживал Эвиса, чтобы тот не упал.

Стоявший на крыльце Ирид не предпринял никаких попыток помешать им зайти в жилище.

Дома Ремай опустил Эвиса на лежанку, а сам сел на пол. Оба тяжело дышали. За окном никто не шумел. Похоже, люди разошлись молча.

– Нужно уходить. Мы обязаны сделать то, что должны, – проговорил мужчина.

Эвис молчал.

– Пойдем туда, куда ты скажешь, – предложил Ремай.

Юноша продолжал молчать. Через какое-то время он присел на лежанке, посмотрел на сидящего на полу мужчину и сказал:

– Ремай, ты не понял главное. Не понял того, что хуже всего.

– И что же это такое? – после некоторого раздумья спросил мужчина.

– Я даже не представляю, что нужно делать и куда следует идти, – еле слышно проговорил юноша.

Ремай тяжело задышал. Но через несколько минут он встал и сказал:

– В таком случае делаем единственное, что возможно в нашем положении – будем помогать восстанавливать город.

Эвис посмотрел на него в упор, немного помолчал, а потом кивнул.

Через какое-то время Ремай добавил:

– Если, конечно, нас не сожгут этой ночью вместе с домом. А сожгут, то и ладно.

ЧАСТЬ 1: МАЯК

1

Поздняя весна.

Солнце грело по-летнему тепло. Его лучи уже сейчас заставляли сбрасывать с себя лишнюю одежду, хотя до по-настоящему жарких дней еще оставалось время. Почки на деревьях давно превратились в молодые листья, на открытой местности можно было найти первые цветы. И в лесах, и в полях одинаково усердно пели птицы.

Путники шли без особой спешки, но лишних привалов себе не позволяли. Последние дни дорога не казалась сложной – двигались практически все время по открытой местности. Болота не встречались уже давно. Если и приходилось идти по лесу, то, как правило, он быстро заканчивался, а за ним вновь оказывалась равнина или степь.

Пройдено много. Очень много. Местность, по которой они двигались сейчас, не была знакомой, но это не вызывало беспокойства. Четыре человека шли вперед почти без разговоров, почти не смотря друг на друга.

Впереди двигался Ирид. Он казался спокойным и невозмутимым. В движениях не чувствовалось усталости. Мужчина давно уже убрал теплую одежду в котомку, оставшись в рваной рубахе черного цвета. Волосы и борода короткие, но неровные – он обрезал их самостоятельно при помощи ножа на привале дней пять назад. Получилось неаккуратно, но приемлемо. На поясе висел большой меч.

В пяти шагах от Ирида шел Танир. Он слегка прихрамывал, так как уже давно натер мозоли на ногах. Также сказывалась накопленная усталость. Несмотря на это, молодой человек ступал бодро, с интересом разглядывая постоянно меняющуюся местность живыми блестящими глазами. За плечами большая сумка, а на поясе короткий меч.

За ним – Эвис. Он двигался легко. Лицо не выражало эмоций. Взгляд отстраненный, явно говорящий о том, что мысленно юноша находится где-то далеко. Временами он выставлял вперед руки, бесцельно водил ими перед собой. Несмотря на отвлеченность, парень отлично чувствовал дорогу – не спотыкался и не запинался. За последние месяцы он перестал сутулиться. Спина выпрямилась, и он стал казаться окружающим выше, чем раньше. На поясе висел меч.

Последним шел Ремай. Он мало смотрел по сторонам. Взгляд, обычно, упирался в землю. Время от времени он что-то шептал себе под нос. Мужчина давно не стриг волосы и бороду. От этого они сильно отрасли и спутались. Одежда грязнее, чем у остальных путников. На лице выступали капельки пота, но Ремай не спешил снимать теплые вещи. Он, как и Эвис, обращал мало внимания на происходящее вокруг. Из оружия у него были арбалет, меч и топор.

Равнина осталась позади, и путники, устало шагая, направились вглубь величественного дубового леса. Деревья, раскинувшие мощные кроны, располагались на значительном расстоянии друг от друга, что придавало этому месту ощущение простора. Стволы дубов были значительно больше и крепче тех, что эти люди видели прежде. Вокруг царила тишина, нарушаемая лишь шорохом листьев под легким ветерком. Свет садящегося солнца пробивался сквозь густую листву, создавая необычные узоры на земле, словно природа рисовала собственную картину, при помощи тени и света. Лучи переливались золотом, озаряя кору дубов и придавая ей невероятную красоту.

Люди остановились на мгновение, чтобы насладиться этим зрелищем и посмотреть, как закат обнимает лес, окутывая его таинственным светом.

Через некоторое время путники вышли к озеру, и перед ними предстала новая живописная картина. Небольшой водоем простирался гладкой поверхностью, похожей на зеркало, отражающее небо и редкие облака, лениво плывущие в вышине. Ветер, возникая из ниоткуда, иногда заставлял воду слегка колыхаться, и в эти моменты поверхность озера превращалась в миниатюрное полотно, на котором вспыхивали мелкие блики света, создавая сказочные узоры.

Воздух был влажным и свежим, наполненным тонкими ароматами воды и трав. Дышалось легко и приятно.

У берегов росли кувшинки с белыми и желтыми цветами. Откуда-то доносился звук веселого журчания ручейка, впадающего в озеро. Мягкий свет заката окутывал все вокруг, делая момент каким-то волшебным.

Путники сменили воду в бурдюках. Ирид и Танир принялись умываться. Эвис уставился на другой берег, выискивая там что-то взглядом, а Ремай отошел в сторону. Он забрался на большой камень, частично лежащий в воде, встал на колени, немного нагнулся и посмотрел на свое отражение. Это было почти тем же самым, что смотреть в зеркало. Мужчина провел рукой по спутанным густым волосам, бороде, а потом коснулся рукой шейного платка, но снимать его не стал. Он убрал руку и продолжил смотреть на водную гладь.

– Давайте останемся на ночлег прямо здесь, – бодро предложил Танир.

Из присутствующих отреагировал только Ирид. Он громко усмехнулся и сказал:

– Да, парень, жизнь тебя ничему не учит. Не учит вообще.

– А что не так на этот раз? – обиженно спросил Танир. – Почему нельзя остаться здесь?

– Да много почему, – ответил Ирид. – Хотя бы потому, что влажность тут большая. Ночи все еще холодные. У воды промерзнем. К тому же нужно костер разводить – дичь поймана. Это место кажется спокойным, но спать, предварительно подав сигналы всем любопытным, что могут здесь находиться, я откажусь. Понятно?

– Да, понятно, – согласился Танир. – Давайте хотя бы искупаемся.

– Не сейчас, – сказал Ирид. – Отойдем шагов на пятьсот, разобьем лагерь, приготовим еду, а потом пусть каждый делает, что хочет. Лично я давно уже проголодался. Пойдемте пока отсюда.

Он поднял котомку, накинул ее на одно плечо и двинулся куда-то. Остальные путники без лишних разговоров пошли за ним.

Вскоре они вышли на уютную поляну, окруженную молчаливыми дубами-великанами. Здесь, на ровной земле, можно было развести костер и спокойно заночевать. Молча путники принялись собирать хворост. Вокруг его лежало предостаточно.

– Эвис, друг мой, зажги огонь, – вежливо попросил Ирид.

Юноша кивнул, склонился над собранным хворостом и провел над ним рукой.

В этот момент откуда-то сбоку раздался возглас Танира:

– Эвис, стой! Дай я сам…

Молодой человек бежал к месту костра. Когда он оказался рядом, огонь уже горел. На лице Танира читалось разочарование.

– Все-то тебе силы некуда девать, – сказал Ирид. – Займись лучше едой.

Он указал рукой на лежащую на земле не освежеванную дичь – результат утренней охоты Ремая. Танир не стал возражать.

Ирид отошел в сторону и сел под дуб. Он откинул голову назад и прижался затылком к стволу. Несильный ветер играл листвой, которая приятно шелестела. Этот звук успокаивал, позволял расслабиться на какое-то время.

Эвис находился шагах в двадцати от него. Юноша тоже сидел под деревом. Сидел так тихо, что его можно было бы и не заметить. При этом он двигался. Точнее сказать, непрерывно вертел перед собой руками в воздухе. Ирид пригляделся к нему.

Тот вытянул вперед правую руку, покрутил кистью, потом резко убрал ее. Далее он вытянул левую руку ладонью вверх, замер на какое-то время, а затем резко сжал кулак и дернул руку в сторону, будто схватив что-то. Эвис прижал кулак к груди, а через какое-то время разжал и внимательно осмотрел ладонь. Похоже, пустая. Потом юноша вновь уставился куда-то вперед и принялся водить правой рукой перед собой.

Ирид усмехнулся, но ничего говорить не стал. Действия Эвиса не вызвали у него большого интереса, так как он видел все это уже очень много раз. К чужим странностям привыкнуть лишь чуть-чуть сложнее, чем научиться не замечать собственные.

Смысла такого рода действий Эвис никому не объяснял. Если задавали прямые вопросы, то юноша говорил что-то нечленораздельное или непонятное. Лично для себя Ирид решил так: лучше вовсе не спрашивать.

Ремай куда-то ушел с арбалетом. Очевидно, на охоту. Этого не требовалось, так как припасов вполне хватало. Ирид считал, что его спутник часто охотился для уединения, а не для того, чтобы обеспечить их мясом. Хотя следовало признать – часто он возвращался с отличной добычей.

Ирид сам не понял, как задремал. Очнулся он от того, что Танир тряс его за плечо.

– У меня все готово. Пойдем уже есть, – сказал он.

Мужчина осмотрелся.

Солнце село. На ясном небе появлялись первые звезды. Эвис сидел все под тем же деревом: рука вытянута вперед, кулак сжат, сам не двигается.

– Иди и приведи в порядок нашего фокусника, – проговорил Ирид. – Ремай вернулся?

– Да, только что пришел. Принес какую-то неизвестную птицу, – ответил молодой человек.

– Хорошо. Зови Эвиса.

Танир подошел к юноше и потряс его за плечо. Эвис сразу открыл глаза.

– Пойдем к костру. Я приготовил еду, – сказал Танир.

Эвис кивнул и ловко встал.

Ремай сидел у огня. Возле него лежала крупная мертвая птица с серым опереньем. Он пристально смотрел на пламя. Его товарищи разместились рядом.

Мясо, яблоки, сухой хлеб. Ели молча, не смотря друг на друга. Какого-то напряжения между ними не чувствовалось – просто разговоры не имели смысла.

Когда от еды ничего не осталось, Ирид сказал:

– Постараемся и завтра пройти не меньше, чем сегодня. Давайте спать. Эвис дежурит первым, я – вторым.

Он встал, а потом добавил:

– Эвис… если дежуришь, то, пожалуйста, следи за костром и за тем, чтобы нам никто не перерезал глотки ночью, а не… а не лови комаров или что ты там обычно делаешь, размахивая руками. Договорились?

Юноша посмотрел на него, затем добродушно улыбнулся и коротко кивнул.

2

Ремай резко проснулся и вскочил.

Ирид, сидящий у тлеющего костра, поднял на него глаза и спросил:

– Чего не спишь?

Мужчина молчал.

– Неужели вместо меня дежурить решил?

– Нет, – холодно ответил Ремай.

Эвис и Танир мирно спали у костра. Ирид перевел взгляд с Ремая на огонь.

Тишина вокруг нарушалась лишь тихим потрескиванием углей в костре. Чистое небо, такое же, как и прошлой ночью, обещало еще один теплый солнечный день. На небе красовалась полная луна.

Ремай спешно оделся, схватил меч и быстро покинул лагерь. Он шел, суетливо оглядываясь, дыша глубоко и часто.

Путь лежал в направлении озера. Идти пришлось недолго. Уже совсем скоро мужчина оказался на берегу.

Безветренно. Водная гладь даже при ночном освещении напоминала зеркало. Ремай потрогал воду – холодная. Он умылся и осмотрелся. Вокруг никого. Где-то вдалеке плескалась рыба. На другом берегу пели птицы. Ручей все также журчал.

Мужчина забрался на тот самый камень, на котором сидел, когда первый раз попал сюда. Большой и плоский. Три шага в длину и два в ширину. Над водой он выступал лишь чуть-чуть.

Ремай сел на его край и принялся смотреть на свое отражение. Какое-то время он просто рассматривал себя, не делая вообще ничего. Потом он медленно опустил руку на воду. Отражение исказилось от появившейся ряби.

Мужчина встал, разделся по пояс, оставив на верхней части тела только шейный платок, опустился на камень и вновь посмотрел на свое отражение. Вода все также напоминала зеркало. Он глубоко вздохнул и, не отрывая взгляда от воды, снял с шеи платок и положил его рядом с собой. Дыхание участилось, сердце забилось быстрее. Он снял с пояса меч и положил на камень.

При имеющемся освещении Ремай не мог отчетливо разглядеть то, что находится на шее, но он точно знал – там черная полоса с маленькими точками по краям. Мужчина поднес руку к шее и медленно провел пальцами по ней. Кожа неровная от множества заживающих царапин. Имелись и коросты размером с ноготь.

Двумя пальцами Ремай ущипнул себя, но не там, где был рисунок, а чуть выше. Сердце от этого забилось еще чаще.

– Так… – задумчиво произнес он. – Давай попробуем еще раз.

После этого мужчина опустил пальцы чуть ниже. Они оказались на рисунке. Он набрал полную грудь воздуха и вновь ущипнул себя, но уже там, где шел след, оставленный Творцом.

Ничего не произошло. Ремай резко выдохнул и закашлялся. Он убрал руку и затряс ей.

– Соберись же, соберись, наконец-то, – тихо твердил он себе.

Вскоре мужчина снова смотрел в свое отражение, держа руку возле шеи. На этот раз он не просто ущипнул себя, а зажал кожу пальцами изо всех сил и принялся скручивать ее. Появилась боль. Это не заставило его остановиться – наоборот, Ремай стал давить сильнее. Чуть позже возникло новое ощущение – покалывание в разных местах. Сначала еле заметное, а потом все сильнее и сильнее. Будто кто-то втыкал ему иглы в шею. Следом появилось нечто иное – удушье. Совсем как несколькими месяцами ранее… в охотничьей избе.

Ремай отпустил зажатую кожу. Удушье стало ослабевать. Когда неприятные ощущения исчезли практически полностью, он вновь провел пальцами по месту, где размещался рисунок. Кожа изменилась – стала твердой.

Недолго думая, мужчина вновь схватил себя за кожу. Он тянул так сильно, что невольно на глазах выступили слезы.

Опять удушье.

Похоже, происходящее доставляло неприятные ощущения не только ему, но и той твари, что притаилась на шее. Чем сильнее он терзал собственную кожу, тем сильнее нечто неосязаемое душило его. За миг до того, как способность дышать исчезла полностью, мужчина успел набрать полную грудь воздуха. Теперь у него в распоряжении было около двух минут.

Со стороны могло показаться, что Ремай пытается разорвать горло самому себе. Однако он делал иное. Мужчина действовал, опираясь исключительно на собственные ощущения, не зная, что и как нужно делать, но давно приняв любые последствия, к которым это все могло бы привести.

Через миг, когда горло оказалось полностью сдавленным, Ремаю показалось, что он слышит стрекотание чудовищного существа. Еще через миг он понял, что это ему не мерещится, а раздается взаправду.

От шеи что-то отделилось. Мужчине удалось частично оторвать от себя мерзкую тварь – жуткий подарок, оставленный тем, кто полностью перевернул его жизнь.

Пальцами Ремай сжимал уже не свою кожу, а нечто похожее на толстую веревку.

Потребность в воздухе ощущалась все сильнее и сильнее.

Тварь стрекотала, но не так, как это делала при наложении заклятья, а несколько иначе – как бы взволновано. Ремай отодвинул ее от шеи, затем резко дернул руку и описал ею круг в воздухе. Часть существа намоталась на нее. Появилась возможность сделать небольшой вдох. Ремай этим тут же воспользовался.

Многочисленные лапки мерзкого создания впивались в кожу руки, оставляя пусть и небольшие, но все же кровоточащие ранки. Мужчина почувствовал, как что-то поднимается к уху. Это была голова твари. Стрекоча, она коснулась щеки. Хватка в этот момент немного ослабла.

Существо выдвинулось вперед перед самым лицом Ремая, словно для того, чтобы тот мог рассмотреть его как можно тщательнее. Мужчина даже не думал закрывать глаза – он с ненавистью вглядывался в своего врага.

Длинные черные усики щекотали лицо, словно играясь. Ремай смотрел на сотню мелких красных глаз беспорядочно рассыпанных по всей голове твари. Они сверкали, словно угольки, искрящиеся в темноте.

Существо открыло рот. Зубы отсутствовали, а пасть напоминала глубокий колодец, и из нее исходил мерзкий запах, похожий на вонь от тухлой рыбы. Раздался звук, похожий на скрип. В этот же миг давление на шею усилилось.

Схватить меч? Нет, не удастся.

Ремай попробовал дернуть рукой, но ничего не вышло, так как последние силы покидали его. Перед глазами возникла пелена. Рука обмякла, и существо вырвалось. Ремай почувствовал, как оно возвращается на шею. Сам он упал на камень, но не потерял сознание. Стрекотание исчезло, и вокруг вновь стало почти тихо.

Мужчина лежал на холодной поверхности, тяжело дыша, ощущая, как грудь поднимается и опускается. Из руки, которой он держал существо, текла кровь, но Ремай не обращал на это внимания.

3

Вернувшись в лагерь, Ремай обнаружил, что его спутники не спят.

Ирид, шепча что-то себе под нос, ощипывал птицу. Эвис, устроившись в тени раскидистого дерева, занимался чем-то своим, как всегда непонятным для остальных. Танир же, разложив котомку, тщательно перебирал ее содержимое.

Ремай уселся под могучим дубом и принялся неторопливо точить меч.

Когда пламя в костре угасло, оставив после себя лишь горстку тлеющих углей, Ирид насадил дичь на импровизированный вертел, установил его как следует и подошел к Таниру.

– Как тебе настроения наших спутников? Ничего странного не замечаешь? – спросил он.

Молодой человек пожал плечами и сказал:

– Эвис всегда не от мира сего был, а Ремай уже несколько месяцев такой… Сам знаешь после чего.

– На его правую руку взгляни. Видишь – тряпкой замотана?

– Вижу. Чего здесь странного?

– С охоты он без нее пришел. Это он сейчас где-то поранился. На штанах свежие пятна крови.

– Может быть, упал где-то.

– Что-то не так здесь. Я раньше уже замечал, что у него вся рука в шрамах. Как от мелких порезов.

Танир взглянул в стороны Ремая. Рука и в самом деле перемотана. Штаны темные и грязные – не очень-то понятно, как можно было увидеть на них пятна крови, да еще и определить, что они новые.

– Мы идем вчетвером, но будто поодиночке, – проговорил Ирид.

– Что это значит? – немного подумав, спросил Танир.

Мужчина тяжело вздохнул и, не проронив ни слова, отошел в сторону.

Ели молча, избегая взглядов друг друга. После трапезы Танир, Ирид и Эвис отправились к озеру, чтобы искупаться, а Ремай остался в лагере.

В путь они вышли намного позже, чем это было в другие дни. Шли быстро, но без особого рвения. Двигались цепочкой в привычном порядке: Ирид, Танир, Эвис, Ремай.

Через несколько часов пути дубовый лес закончился, и люди вновь оказались на равнине. Солнце поднялось высоко и припекало сильнее, чем вчера. Яркий свет заставлял щуриться.

Эвис шел с полузакрытыми глазами, задрав голову вверх. Ему было приятно ощущать на себе теплые лучи. На лице застыла улыбка. Он почти не смотрел под ноги, но это не мешало идти ровно и аккуратно.

Ирид в это день выглядел пусть и не мрачнее, но уж точно задумчивее Ремая. Он время от времени суетливо тряс головой, будто отгоняя ненужные навязчивые мысли. Он шел, то ускоряясь, то замедляясь, чем сбивал темп всего отряда.

Привал сделали позднее обычного, когда тени ощутимо удлинились. Костер разводить не стали. Обойдясь без него, путники перекусили черствым хлебом и яблоками. Висела тяжелая неуютная тишина, нарушаемая лишь жужжанием видимых и невидимых насекомых.

После приема пищи Эвис подошел к Ремаю и сказал:

– Хочу потренироваться на мечах.

Ремай молча кивнул. Вдвоем они отошли шагов на сто, выбрав ровный участок земли. Ирид и Танир принялись наблюдать за своими товарищами. Смотрели без особого интереса, не ожидая чего-то необычного. Ирид, прищурившись, закусил губу. Танир же, облокотившись на котомку, казался совершенно спокойным.

– Давай здесь, – предложил Ремай.

– Давай, – согласился Эвис.

Они разошлись, обнажили мечи и направили их друг на друга.

– Готов? – спросил мужчина.

Юноша кивнул. Ремай тут же нанес удар средней силы по клинку Эвиса. Тот удержал оружие, чуть отступил назад, а потом резко взмахнул мечом. Мужчина удар отбил, но не то чтобы уж совсем легко. Атака заставила его взбодриться. Юноша казался худым и медлительным, но сила в нем была – это Ремай давно понял. Сила не колдовская, а именно физическая. Проворства и ловкости также хватало. Парень постепенно выходил за границы самого себя, и это, определенно, делало его лучше.

– Уроки даром не проходят, – произнес Ремай. – Я не зря трачу на тебя время.

– И я за это тебе признателен, – учтиво сказал Эвис в ответ.

– Ладно, давай посмотрим, что ты усвоил, – предложил мужчина и принялся атаковать противника с большей силой.

Танир и Ирид продолжали наблюдать за поединком издалека.

– Эвису до Ремая, конечно же, далеко, но посмотри, как он двигается! – почти с восхищением сказал Ирид. – Ремай же уже не тот, что был раньше. Я дрался с ним на показных боях. Он мне тогда задал жару. Хотя он меня лет на двадцать младше… Молодость, знаешь ли, имеет значение. Поэтому, проиграв, я не расстроился. Разве только самую малость. Давно это было.

– Охотники часто говорили, что Ремай любого стража одолеет…

– Пожалуй, соглашусь. Во всяком случае, с тем, что мог одолеть, до истории с проклятьем.

– Он показывал тебе рисунок?

– Нет, но я не сомневаюсь, что он есть. На ровном месте этот человек так мучиться не стал бы.

Ремай, несомненно, выигрывал в поединке. Даже поврежденная рука, не мешала вести бой.

– Слушай, Эвис, – сказал он, уходя от ударов, – я видел, как ты превращаешь мечи в пыль. Похоже, это является пустяком. Но можешь ли ты сделать так, как делал Арнир? Сможешь ли разрубить меч при помощи удара.

Эвис перестал атаковать, немного отступил назад и вытянул руку ладонью вперед, показывая, что бой нужно остановить. Ремай опустил оружие.

– Любопытно, что я сам до сих пор не попытался повторить это, – сказал юноша. – Давай попробуем?

– Я согласен, – произнес Ремай и выставил меч вперед для того, чтобы Эвис по нему ударил.

– Нет, не так, – и парень своим мечом отодвинул клинок Ремая. – Бить будешь ты.

Мужчина выпучил глаза, а потом проговорил:

– Я не этого хотел. У тебя лучше получится.

– Однако бить тебе, – и Эвис направил острие на Ремая.

Тот оскалился и резко ударил по находящемуся перед ним клинку.

– Тебе пора принять себя. Сейчас уже никаких вопросов не осталось. Глупо пытаться скрывать лежащее на поверхности, – сказал Эвис.

– Что нужно сделать, чтобы это получилось?

– Откуда мне знать? Я никогда не делал ничего подобного.

Ремай сосредоточился и ударил. Ничего не произошло.

– Давай еще, – потребовал Эвис.

Ирид и Танир продолжали наблюдать. Они не понимали, что происходит. Видели лишь то, что Эвис стоит, направив меч на Ремая, который бессмысленно ударяет по нему раз за разом.

Первый удар, второй, десятый… Явно раздраженный Ремай вдруг замер, а потом нанес еще один удар. От меча Эвиса остался обрубок.

– Ты видел это!? Ты видел!? – закричал Танир, поднимаясь. – Как он это сделал? Я хочу посмотреть!

Парень помчался к месту поединка. Ирид медленно встал и нехотя пошел в том же направлении.

Вчетвером они смотрели на лезвие, лежащее на земле.

– Да, никто и не спорит с тем, что мечей у нас выше крыши. Развлекайтесь, ребята, ломайте, сколько вздумается, – пробубнил Ирид недовольно.

– Да при чем здесь мечи? – возбужденно говорил Танир. – Ты разве не понимаешь? Не Эвис, а Ремай это сделал.

– С ним все давно понятно. Ничего нового не вижу. Я к другому… оружие незачем было портить.

Молча Эвис поднял кусок клинка, приложил к той части меча, которую держал в руке. По пальцам пробежали две цветные нити: синяя и красная. Они переместились на меч. Раздался хлопок. Нити исчезли. В руке юноши находился уже не сломанный, а целый клинок.

– Опять же, ничего нового – насмотрелся последнее время на твои чудеса. Тошнит уже от них, – Ирид пожал плечами, развернулся и пошел к месту привала. – Вам троим меня удивить уже не удастся. Все видел.

4

Когда путники решили остановиться на ночлег, сумерки уже сгущались. Они выбрали небольшую рощу, где вперемешку росли дубы и клены. Их листья шелестели в набирающем силу вечернем ветре.

Вчетвером быстро набрали хвороста. Сухие ветки легко ломались в руках.

– Эвис, с тебя огонь, – сказал Ирид, привычно отдавая распоряжения.

Но не успел он и глазом моргнуть, как к сложенной куче хвороста подскочил Танир.

– Я! Сегодня я разожгу! – проговорил он и принялся водить над ним рукой.

Ничего не происходило. Хворост оставался прежним.

– Иди учиться где-нибудь в другом месте, – раздраженно сказал Ирид, закатывая глаза. – Не мешай. Сейчас главная задача – пищу организовать, а не представление устроить.

Танир, покраснев, упрямо продолжал свои манипуляции. Наконец, тонкая струйка дыма потянулась вверх, но на этом все и закончилось. Как ни старался парень, пламя не появлялось. Он с досадой опустил руки.

– Я… я хочу быть полезным, – пробормотал Танир с нескрываемой обидой в голосе.

– А я вот не понимаю, какая от тебя вообще может быть польза, – язвительно заметил Ирид, складывая руки на груди.

– Поверь, она есть, – спокойно сказал Эвис, подходя к хворосту.

Одним легким движением руки он зажег пламя, которое тут же жадно охватило сухие ветки.

– В отличие от тебя, – обратился Танир к Ириду, – они меня сами позвали.

Ирид скривился как от зубной боли и произнес:

– Да, наши молчуны любят все делать по-тихому. Хотя бы понимаете, что если бы предложили людям пойти вместе с вами, то нас сейчас было бы здесь человек сорок, а не четверо?

Ремай подошел к нему почти вплотную и спросил, глядя в глаза:

– А куда, по-твоему, нам их нужно было звать? Идти в направлении, куда рукой показал Эвис?

Ирид молчал, не отводя взгляд.

– Тебя не звали – ты сам увязался, непонятно зачем. Ну, скажи мне честно, доволен ли ты тем, что уже сорок дней идешь, неизвестно куда? У меня и у Эвиса есть цель. Мы не можем просто так сидеть на месте, сложа руки. За долгие месяцы появилось хоть что-то – мы не имели права этим не воспользоваться. Если нужно, то будем идти, пока не сдохнем. А вот тебе-то, почему вдруг приспичило за нами увязаться? Какая муха тебя укусила? У тебя никто не погиб той ночью. Да у тебя даже дом остался цел. Что ты ждешь от всего этого? Может, тебе уже пора вернуться назад, пока мы не зашли слишком далеко? Еще раз говорю, прямо говорю: мы не знаем, сколько еще нужно идти. Не хочешь ни о чем хорошенько подумать?

Ирид вместо ответа широко улыбнулся, глядя Ремаю в глаза, и добродушно произнес:

– Сходи-ка лучше на охоту – у тебя это здорово получается.

Сказав это, он отошел в сторону. Ремай постоял несколько мгновений, а затем, резко выдохнув, отправился за добычей. Вернулся он быстро. Принес зайца. Мужчина сам выпотрошил и приготовил его.

За ужином Танир спросил Эвиса:

– Скажи, думаешь, мы сможем найти его?

– Не знаю, – после недолгого раздумья ответил юноша. – Творец сказал, что я смогу это сделать. С тех пор прошло много времени. Я кое-чему научился, но с главным так и не разобрался. А главное – это поиск. Мне нашлось место в городе… вернее в том, что от него осталось. Я даже… я даже смог быть полезным. Я помогал людям и одновременно самому себе – развивал новые способности. Каждую минуту я размышлял о том, как найти его, но даже толком не думал, что с ним буду делать, если найду – просто думал, как этого достичь. Я стал сильнее, но этого недостаточно. Чего-то все равно всегда не хватает. Время идет. Изменения происходят постоянно, но они несильно продвигают меня вперед. Чудеса-чудесами, но они не дают нужного. Нужного здесь и сейчас.

– Скажи, а дар… – начал Танир, но Эвис перебил его.

– Не называй его так. Мне давно не нравится это слово.

– А как же его называть?

– Отблеском.

– Отблеском? – удивленно спросил Ирид.

– Да, так назвал его Арнир, – подтвердил Эвис. – Он не пояснил, почему. Знаете, у меня было много времени подумать над смыслом этого слова. Теперь я, кажется, стал лучше понимать природу своих… наших способности. Во всяком случае, я так считаю.

– И почему же их можно называть этим словом, – спросил Ремай с явной заинтересованностью.

– Объяснить сложно, но я попробую, – медленно начал юноша, подбирая слова. – Вот солнце светит нам каждый день. Это так. Оно само является источником света и тепла. Оно направляет их нам. Отдает то, что принадлежит ему самому и существует благодаря ему. Я же не являюсь источником силы, которая находится во мне. Что-то другое создало ее, наполнило меня ей, а я уже использую ее при взаимодействии с миром. Скажем так: свет наполняет меня, а я отражаю его.

– И что же его создает? – спросил Ремай.

– Не знаю, – признался Эвис, – но оно точно есть. Пока мне не дано понять это.

– Ты чуть раньше поднял один вопрос. Один важный вопрос, – сказал Ремай.

– Какой именно? – спросил юноша.

– Сказал, что не думал, что делать, если мы и в самом деле найдем Арнира.

– Да, это правда, – кивнул Эвис. – А ты думаешь об этом?

– Постоянно, – признался мужчина, и взгляд его стал жестким.

– И к чему пришел?

– К тому, что решение мы с тобой должны принять вместе. Я хочу, чтобы мы были заодно.

– Что больше всего тебя беспокоит? – спросил Эвис, глядя на Ремая.

– То, что я не могу понять, кому нужно мстить. Кто главный враг? Арнир? Да, он всех подставил. Не будь его, все было бы как прежде. Что же делать? Убить его? А не означает ли это – выполнить волю того, кто собственноручно разрушил город? Того, кто убил Атиса? Скажу честно: не могу понять, что будет правильно, а что нет.

Все замолчали – слова Ремая заставили их задуматься. Треск костра казался оглушительным в этой тишине.

– Знаете, что я точно могу сказать? – прервал молчание Ирид. – Нам нужно больше и чаще разговаривать. Завтра и начнем, а пока – спать.

5

Через три дня перед путниками предстала небольшая деревня, расположившаяся на невысоком холме. Они подошли к ней, когда солнце было высоко над головами.

Дома, приземистые и серые, тесно прижимались друг к другу. Путники остановились в ста шагах от поселения, пристально рассматривая его. Голосов людей не слышалось. Тишина давила на уши.

– Домов пятьдесят, не больше, – оценил Ирид, его взгляд скользил по строениям. – И разруха тут, похоже, сплошная. Все же стоит зайти.

– Зачем она нужна? – спросил Танир, хмурясь.

– Сейчас Эвис яблок и груш наколдует, а ты по домам продавать пойдешь. Вот местные удивятся свежим фруктам размером с полтора кулака в это время года, – произнес Ирид совершенно невозмутимо.

Танир громко и коротко выдохнул, показывая, что шутку не оценил.

– Мы ни от кого не скрываемся, а идем открыто. Эвис тащит нас не по дорогам, а куда вздумает. Кто знает, когда в следующий раз людей увидим. Лично я не откажусь от свежего хлеба. Пойдемте, иначе совсем скоро в дикарей превратимся и забудем, куда и зачем направляемся, – пояснил Ирид.

Он зашагал вперед. Спутники молча двинулись за ним без возражений.

Никаких ворот, никаких ограждений. Домов оказалось значительно больше, чем они предполагали изначально – около сотни. Одни стояли на самом холме, другие – чуть ниже, на склоне, почти у самой реки, что протекала рядом, словно защищая деревню с одной стороны от внешнего мира.

Пахотные поля, частично засеянные, но по большей части оставленные без ухода и заросшие сорными травами, располагались недалеко от жилищ. Вокруг царила разруха: почти все деревянные дома покосились, дороги неровные, явно превращающиеся в непроходимую грязь после дождя.

– Солнце высоко, а людей не видно. И улицы, и поля пусты, – пробормотал Ирид. Он смотрел по сторонам в поисках хоть какого-то признака жизни.

– Вон кто-то есть на улице, – сказал Ремай и указал рукой в сторону.

Действительно, в ста шагах от них, сидя на покосившейся лавочке, за путниками наблюдал человек. Сидел он тихо и неподвижно, сливаясь с окружающей обстановкой, поэтому его не сразу заметили.

Путники направились к нему. Подойдя ближе, они поняли, что это старик – маленький и сухой, как стебель высохшей травы. Седые волосы свисали ниже подбородка. Длинная, но редкая борода обрамляла лицо. Глаза пусты. Словно затянуты пеленой непонимания. На лице застыла странная, почти бездушная улыбка. Создавалось впечатление, что он не видит и не слышит их.

– Отец, мы приветствуем тебя в этот светлый день, – учтиво проговорил Ирид.

Старик не ответил, но улыбка стала шире, растянувшись чуть ли не до самых ушей. Взгляд, пустой и невидящий, все же казался каким-то мирным.

Дверь находящегося рядом дома отворилась, и на крыльце появилась пожилая женщина. Она внимательно осмотрела путников, задерживая взгляд на каждом, словно пыталась определить, представляют ли они угрозу.

– Он давно уже не говорит, – произнесла она, кивнув на старика. – Ходит сам – и на том спасибо. Вам что-то нужно?

– Приветствуем и тебя, мать, – вежливо произнес Ирид и слегка поклонился. Поклонились и его спутники. – Мы только лишь проходили мимо. Хотели узнать, не найдется ли нам места для ночлега в этом поселении.

– Здесь люди простые живут. К любому в дом постучи – на ночь пустят. И я бы пустила, только в доме спать негде. Могу разместить в амбаре, если пожелаете. Но лучше пройдите к кому-нибудь другому – у меня далеко не самые лучшие постройки.

Путники переглянулись.

– Вы кажетесь очень приятным человеком, – выразил общее мнение Ирид. – Мы сочли бы за честь разместиться у вас в амбаре.

– Хорошо, – весьма добродушно проговорила старушка, ее лицо просияло. – Пойдемте, я вас размещу. Отдохните немного, а потом в дом заходите – знакомиться будем. Меня зовут Альта.

Путники по очереди представились, а затем все прошли в просторный почти пустой амбар.

– У вас зерна совсем нет, – сказал Ирид, осматриваясь.

– Да, – вздохнула Альта, – но зато полки свободны. Можете спать на них. А за зерно не переживайте: все, что посеять хотели, – посеяли. Несколько мешков пшеницы в доме лежит. Нам их до нового урожая хватит.

– Мы не с пустыми руками, – сказал Ирид, – у нас собой птицы подстреленные, я могу…

– А вот это очень интересно, – прервала его старушка. Ее глаза заблестели. – Дичь в руках уже много лет не держала. У нас, знаете ли, одни старики остались. Посеять что-то еще можем, за скотиной приглядим, а вот про охотничий промысел давно позабыть пришлось. Дайте мне – приготовлю.

Ее голос, прежде тихий и спокойный, теперь звучал с неожиданной энергией.

Ремай передал тушки. Альта с поразительной ловкостью взяла их, подняла на уровень лица и принялась рассматривать. Дичь ей явно пришлась по душе. Улыбка старушки стала еще шире.

– Потушу их с крупами… с крупами или отдельно… по ходу дела решу. Не переживайте – выпотрошу сама. Я не совсем еще бесполезна. А вы пока располагайтесь, – и она пошла в дом, бормоча что-то себе под нос.

Старый амбар, в котором путники находились, явно не являлся строением, способным обеспечивать надежное хранение запасов продовольствия. Крыша, наверняка, протекала, стены покосились, а дверь еле держалась. Ветер гулял сквозь щели, проносясь через пыльное помещение.

– Почему здесь одни старики живут? – прервал молчание Танир, оглядываясь вокруг с явным беспокойством.

– А что тут молодежи делать? – проговорил Ирид, прислонившись к одной из кривых стен. – Таких мест немало. До больших городов далеко, а сейчас такое уж время, что все именно в них стремятся. Эта деревня себя изжила. Молодежь разбежалась, а старики остались. Так и будут на месте сидеть, пока не помрут, – его голос звучал немного грустно, но без сожаления.

Эвис подошел к дальней стене амбара. Его взгляд скользил по гнилым бревнам, из которых она была сложена. Некоторые из них прогнили настолько, что превратились в труху, а в самой стене зияли глубокие трещины. Юноша приложил руку к одному из наиболее поврежденных мест. Мгновение спустя еле заметное, почти невидимое синее свечение окутало его ладонь, как легкий туман.

– Эвис! – выкрикнул Ирид, стоящий позади него. В голосе ощущалась тревога. – Давай не будем привлекать лишнего внимания. Я вижу, что ты хочешь сделать, но не нужно. Дел натворишь – слухи быстро по округе расползутся… даже из такой глуши.

Юноша медленно повернулся, его лицо было напряжено. Он сказал:

– Интересное положение, когда и хочешь, и можешь сделать что-то хорошее, но не имеешь права, так как окружающие поймут неверно. Последнее время я немало размышлял о том, чем вообще буду заниматься, если… когда спасу ее. Знаете, я так и представлял, как мы вдвоем приходим в подобные места, ищем тех, кому нужна помощь, делаем для них все, что в наших силах. Я бы и самому себе и всему миру доказал, что не поменялся, не стал злее, что готов нести добро, несмотря ни на что. Эльда согласилась бы со мной. Она точно согласилась бы со мной… – голос дрогнул, и он замолчал.

– Так, – громко произнес Ирид, – прекращаем ныть. Пойдемте лучше осмотрим окрестности.

Альта не солгала, когда сказала, что деревню населяют старики. Самым молодым обитателям было не меньше шестидесяти лет. Не все они являлись дряхлыми и немощными – некоторые сохраняли бодрость духа и здоровье, – но и тех, кто нуждался в помощи, нашлось немало. Седые головы и согнутые спины встречались на каждом шагу.

Гости вели себя исключительно любезно, и местные жители отвечали им тем же. Люди выходили во дворы, приветствуя пришельцев добродушными улыбками и короткими жестами, либо просто кивками. Прозвучало множество предложений о ночлеге. Один из стариков попросил наколоть дров, и Ремай, не раздумывая, вызвался исполнять просьбы.

Позже путники узнали, что есть серьезная проблема – отсутствие легкого доступа к воде. Да, рядом была река, но не каждый мог без особых усилий носить из нее воду в дом. Раньше было проще, так как в центре деревни стоял колодец, но он обвалился около года назад. Ирид, Эвис и Танир принялись носить воду тем, кто попросил об этом. Они ходили от дома к дому, чувствуя себя частичкой этой забытой всеми общины.

В дверь Альты они постучали уже тогда, когда солнце почти село, окрасив небо в багряные и фиолетовые тона.

– Где же вас носило столько времени? – по-доброму и шутливо спросила старушка, встречая их широкой улыбкой. – Еда же остывает – проходите скорее к столу.

Это был одноэтажный деревянный дом, скрученный временем и непогодой, с покосившимся крыльцом и гнилыми досками. Окна были затянуты помутневшей от времени тканью. Но внутри не пахло сыростью – воздух наполнял приятный аромат свежеиспеченного хлеба, смешанный с запахом трав и дыма. Этот аромат вызвал у Эвиса неприятные, болезненные воспоминания, но юноша сумел сдержаться, прогнав их прочь. Он украдкой взглянул на Ремая – тот, казалось, тоже прилагал усилия, чтобы скрыть свои печальные мысли.

Альта испекла удивительно вкусный хлеб и приготовила дичь, приправив ее какими-то неизвестными ароматными травами. Пшеничная каша оказалась необычайно вкусной. Уставшие путники ели быстро, наслаждаясь теплотой гостеприимства.

Старика Альта накормила и уложила спать на теплой печи еще до их прихода. Сейчас он мирно храпел.

Ремай и Эвис сидели, уставившись в стол, и думали о чем-то своем. Ирид болтал со словоохотливой хозяйкой дома на самые разные темы: от погоды до урожая, от былых времен до надежд на будущее. Танир слушал их с любопытством, но его уже давно тянуло ко сну.

Ближе к полуночи путники лежали на полках в амбаре. Все, кроме Ирида, быстро уснули. Он же долго ворочался, а потом вышел на улицу. Через некоторое время он вернулся и растолкал Эвиса. Юноша нехотя открыл глаза и спросил:

– Чего тебе нужно? Мы выходим на рассвете, а на улице явно еще темно.

– Послушай, я тебе сейчас кое-что предложу, – прошептал мужчина, склоняясь к нему. – Если вдруг скажешь, что я спятил, то не обижусь. Но если это не так, то разбудим остальных и сделаем кое-что необычное. Слушай…

***

Еще не рассвело. Темно-синий мрак ночи лишь немного смягчался едва заметной серой полосой на горизонте. Вчетвером они стояли на безлюдной улице деревни, наблюдая за обвалившимся колодцем – черной дырой в земле, забитой непонятно чем.

Эвис подошел к колодцу. Он провел рукой по воздуху рядом с обломками, не касаясь их. Рука юноши засветилась ярким, насыщенным синим светом, а руины колодца – тусклым, пульсирующим красным. Медленно, словно под действием невидимой силы, обломки начали подниматься, сборка колодца происходила прямо на глазах путников. Разбитое деревянное ведро повисло в воздухе. Оно менялось, становясь целым и невредимым. Потрескавшиеся бревна восстанавливались – пустоты и трещины заполнялись.

– Помяните мое слово, гореть нам за все это на кострах, – задумчиво проговорил Ирид, увлеченно, но без особого удивления наблюдая за происходящим. – Не думаю, что это того не стоило.

6

Танир сидел на мягкой траве у подножия старого дуба, осторожно ощупывая измученные ноги. Несколько лопнувших волдырей, растрескавшиеся пятки, опухшие мизинцы – плачевная картина. Он явно не был готов к такому длительному и трудному походу. Да, он принял предложение Ремая и Эвиса с воодушевлением, но тогда все представлялось иначе.

Воображение молодого человека рисовало яркие образы невообразимых приключений, смертельные опасности, героические подвиги. В реальности же он получил лишь бесконечную ходьбу в непонятном направлении, без особой надежды на достижение какой-либо определенной цели. Ощущалось разочарование.

Отблеск.

Внутри Танира теплилось нечто необычное, светлое. Ощущать это в себе было немыслимо приятно. Раньше парень никогда не воспринимал себя кем-то особенным. В городе он был просто кузнецом, ничем не выделялся среди других ремесленников. Жил спокойно и размеренно, не стремясь к переменам. Делал то, что приказывали, брал то, что давали. Хотелось ли что-то менять? Скорее, нет, чем да. Он был доволен своей жизнью – тихой, незаметной.

Изменения в себе Танир почувствовал примерно через месяц после ночи, когда часть города превратилась в ничто. Осознание пришло не сразу, а постепенно. Вначале он ощутил странное, приятное тепло внутри себя. Приятное и глубокое. Это тепло, зародившись в груди, растеклось по телу, наполнив его новой энергией. Объяснить его природу Танир не мог. Он решил, что болен, но это не походило на обычную болезнь, так как тепло не угнетало, а, наоборот, бодрило и придавало сил.

Новые ощущения усиливались всякий раз, когда Танир оказывался рядом с Эвисом. Юноша на тот момент свободно передвигался по городу, не опасаясь ничего и никого. Он помогал с помощью дара восстанавливать разрушенные дома. Его прикосновение, казалось, наделяло сломанные или сгоревшие стены новой силой, способностью к возрождению.

По воле юноши тяжелые бревна не просто поднимались в воздух, как перышки, но еще и восстанавливались после пожара. Уголь вновь превращался в дерево. Ничего более поразительного Танир никогда не видел. Это находилось за гранью понимания – сказка наяву.

Однако нельзя было сказать, что в этом отсутствовал тяжкий труд. Чтобы восстановить лишь один дом, Эвису приходилось стараться не меньше недели, отдавая работе все силы. Внешне красивые и легкие действия требовали невероятных усилий и колоссальной затраты энергии. Танир неоднократно видел, как тот, изнеможенный, без сил и почти без чувств, падал на землю, а из глаз и носа текла кровь. Это не останавливало его. Эвис всегда сразу или через какое-то время возвращался к прерванному делу, без жалоб и прошений о помощи. Со стороны это выглядело так, словно его направляет какая-то невидимая могущественная сила, не позволяющая остановиться ни на миг. Казалось, юноша мучился от того, что творил, но в то же время отсутствие дела причиняло ему еще большее страдание. От этого страдания он и бежал, бросая все силы на благие деяния. Танир долго не мог понять, что же движет Эвисом на самом деле.

В голове парня зародилась тревожная, но захватывающая мысль – внутри него самого теплится нечто подобное тому, что есть и в Эвисе. Первое время Танир усиленно прогонял ее, так как она казалась невероятной, пугающей, противоречащей всему его прежнему опыту. Но мысль эта не исчезала и упрямо возвращалась снова и снова. Более того, Танир вскоре заметил, что Эвис смотрит на него иначе, чем на всех остальных – с любопытством, внимательностью и даже с надеждой.

Ранее молодые люди никогда не общались. Первый раз их разговор состоялся ближе к концу зимы.

– Ты ведь и сам заметил, как изменился за последние месяцы, – сказал тогда Эвис. – Я много раз видел тебя на улицах города и всегда воспринимал как самого обычного человека, но сейчас ты излучаешь свет.

Танир, сбитый с толку неожиданной прямотой собеседника, растерялся. Он не нашел что ответить и лишь неуверенно пожал плечами.

– Ты боишься этого? – спросил юноша.

Танир посмотрел в холодные и грустные глаза парня и произнес:

– Ты можешь сказать, хорошо это или плохо?

– Признаюсь честно, я встречал не так уж много людей, обладающих даром. Мне и Эльде он принес только беды. Что он даст тебе? Мне не известен ответ на этот вопрос. Скорее всего, ничего хорошего.

– Как так получается? Откуда он во мне? Кто я такой?

– Тот странный человек… человек, которого мы встретили в охотничьей избе… он назвал нас подснежниками. То есть первыми людьми, в которых проявляется дар. Он тогда рассказал крайне мало, но я понял, что это так и должно быть. Значит, он будет и в других. Думаю, ты столкнулся с этим напрямую, поэтому и стал иным.

– Кто-то еще в городе… изменился?

– Ремай.

– Разве…

– Да, но он не желает признавать это. Раньше я в нем ничего такого не ощущал, но, думаю, ему суждено было стать одним из нас. Он ведь всегда видел что-то во мне и моей сестре.

– Еще кто-то?

– Нет. Только вы двое.

– Что мне сейчас делать с даром?

– Можешь пробовать скрыть, а можешь принять и начать развивать. Выбор только за тобой. Не бойся, я никому не расскажу об этом.

После этого разговора Танир долго избегал Эвиса. Не из-за неприязни или обиды – он просто понимал, что если продолжит общение, то уже не сможет повернуть время вспять, не удастся стереть из памяти откровения, способные изменить жизнь.

Выбор, однако, был сделан. Он заключался не в отрицании, а в принятии новых необычайных особенностей. Этому решению способствовало понимание того, что как кузнец Танир был весьма посредственный, а вот со способностями, подобными способностям Эвиса, он мог бы добиться многого. Хоть чего угодно.

Та яркость, с которой Эвис творил чудеса, пленила его – молодой человек в силу своей впечатлительности замечал только светлую сторону происходящего. Он видел, как юноша, который младше его года на два или три, изнемогая от усилий, восстанавливал разрушенный город. Танир хотел творить нечто подобное, хотел быть таким же нужным, таким же значимым, как этот скромный, молчаливый парень. Это желание стало сильнее страха и сомнений.

Он сообщил Эвису, что не станет отрицать дар, а попробует принять и использовать его в благих целях. Юношу это известие обрадовало. Он рассказал свою историю. Рассказал все, что знал об Арнире. Рассказал и подробности встречи с Творцом.

Танира это впечатлило. Ему хотелось как можно скорее развить дар в себе и помочь вернуть девочку. Он высказал это Эвису. Тот в ответ только грустно улыбнулся.

– Ты на самом деле не знаешь, что нужно делать, чтобы освободить ее? – спросил Танир.

– Не знаю, – ответил Эвис. – Творец сделал со мной что-то. Это усилило дар, но я не понимаю, как использовать его для выполнения… задания. Чувствую себя бессильным.

Да, Танир решил принять дар, но это еще ничего не значило. Он ощущал его в себе, но использовать его хоть как-то не удавалось. Время шло, но парень так ничему и не мог толком научиться.

Первое, что он освоил – разведение огня. Синее, необычное пламя появлялось по его воле, но даже это получалось не всегда, а лишь через раз. Слабый результат для нескольких недель упорных занятий, но Танир все равно обрадовался, ведь был это маленький, но важный шаг на пути к овладению новым мастерством.

– Я хочу кое-что попробовать. Кое-что такое, чего раньше не делал, – сказал Эвис во время одного из занятий. Он говорил тише обычного.

– И что же это? – спросил Танир. Интерес и беспокойство смешались в его голосе.

– Встань передо мной и не двигайся, – попросил Эвис.

Тот выполнил просьбу. Юноша подошел и, не говоря ни слова, положил руку ему на плечо. Казалось, ничего не произошло, но по напряженному лицу Эвиса, по едва заметному дрожанию руки, Танир понял, что это не так.

Юноша сжал зубы. Скулы напряглись. Дыхание стало прерывистым и тяжелым.

– Что-то происходит? – спросил Танир.

– Да, – коротко ответил Эвис.

Он убрал руку и сказал:

– Идем со мной.

Молодой человек повиновался. Он чувствовал беспокойство, которое быстро усиливалось.

Они вышли на улицу. Эвис – впереди. Вскоре стало понятно, куда они направляются – к дому Ремая.

– Ты можешь объяснить мне, что произошло? – спросил Танир.

– Пока сам не понимаю. Возможно, я что-то нашел… нужно проверить.

Дверь дома Ремая оказалась открыта. Эвис, не постучав, вошел внутрь. Комната была погружена в полумрак, лишь узкая полоска света пробивалась сквозь занавешенное окно. Бывший Глава ремесленников и торговцев сидел за пустым столом, его фигура была едва различима в тенях. Последние месяцы Ремай, казалось, совсем забросил себя: на волосах образовались колтуны, длинная борода была неровной и неопрятной, а лицо выражало глубокую усталость.

– Я кое-что хочу сделать, – сразу сказал Эвис.

– Делай, – равнодушно произнес Ремай, поворачиваясь к вошедшим в дом.

– Встаньте оба передо мной, – попросил юноша. – Давайте быстрее. Не нужно медлить.

Ремай нехотя встал с лавки и оказался перед Эвисом. Молодой человек положил одну руку на его плечо, а другую – на плечо Танира. Через несколько секунд юноша восторженно произнес:

– Я вижу свет во тьме.

– Что? – удивленно спросил Ремай.

– Ты помнишь… в лесу, после убийства Зверя… Арнир говорил, что должны будут прийти другие существа… Он говорил, что мы будем для них, как маяки в ночи для кораблей… помнишь это?

– Да, он говорил что-то подобное. Что ты сейчас увидел?

– Если выражаться его словами – маяк.

– Ты увидел Арнира?

– Возможно. Я смог объединить весь дар, что находится в нас. От этого я стал сильнее. От этого я смог понять, где он находится.

– И где же он?

Эвис подумал, а потом ответил:

– Могу указать только направление. Не знаю, далеко или близко… только направление.

– Тогда собираемся и идем. Ничего иного у нас все равно нет, – твердо сказал Ремай.

С этого и начался путь. Эвису не пришлось уговаривать Танира идти вместе с ним и Ремаем – он вызвался сам. То, что молодой человек открыл в себе за последние месяцы, было больше того, что он постиг за предыдущее десятилетие.

Не жалел парень и о том, что пошел вслед за Эвисом и сейчас, спустя недели изнурительного похода. Был разочарован, но не жалел ни о чем.

– Танир, мне нужна твоя помощь, – раздался голос Эвиса рядом.

Молодой человек тут же надел сапоги на уставшие ноги и поднялся. Юноша стоял перед ним. Лицо его было менее мрачным, чем обычно.

– Чем могу быть полезен? Хочешь попрактиковаться? – спросил Танир.

– Да, давай. Хочу попробовать нечто новое. Ты не против?

Парень покачал головой.

– Вот и хорошо, – сказал Эвис. – Ты на днях научился поднимать предметы в воздух. Сделай прямо сейчас нечто такое же. Сможешь?

Танир пожал плечами. Данный навык он хорошо освоил – задание Эвиса не показалось сложным. Молодой человек слегка потряс кистью правой руки, и с земли поднялся желудь. Он завис в воздухе.

– Очень хорошо, – произнес Эвис. – А теперь попробуем сделать так.

Он поднял руку, направив ладонь на Танира, а потом сжал пальцы в кулак. Желудь упал на землю.

– Что произошло? – удивился парень.

– Попробуй поднять еще раз, – вместо ответа попросил Эвис.

Молодой человек потряс рукой. Желудь слегка дернулся, но вверх не поднялся.

– Не понимаю. Что ты сделал? – спросил Танир.

– Думаю, я нашел способ воздействовать на твой отблеск – закрывать его, – ответил Эвис. – Это может быть полезно.

Сказав это, он отошел.

Танир сел рядом с упавшим желудем. Он пробовал поднять его, но ничего не выходило. Огонь разжечь также не удавалось.

Способности вернулись спустя час.

7

В последнюю ночь похода Эвис почти не спал. Его мучила не столько усталость, сколько нарастающее все более осязаемое ощущение близости чего-то или кого-то. Раньше юноша чувствовал его как отдаленный едва уловимый свет. Как иллюзорную точку на горизонте. Теперь же цель стала реальной, конкретной, располагающейся в определенном месте.

Где-то совсем рядом.

Полдня пути.

Не больше.

Это знание вызывало одновременно волнение и беспокойство.

Уже давно не требовалось присутствие Ремая и Танира для отслеживания цели – собственных сил вполне хватало. Стоило лишь закрыть глаза и сосредоточиться, как перед внутренним взором возникал яркий пульсирующий огонек – маяк. Так же, но намного слабее светились Танир и Ремай. Также светилась и Эльда. И Арнир, когда не скрывал себя.

Карбункул Эвис хранил в мешочке, который обычно носил на шее. Он в очередной раз достал и принялся рассматривать его. С виду – обычный камушек. Отблеск в нем не чувствовался.

– Я сделаю что угодно, – прошептал юноша, целуя камень. – Я не остановлюсь ни перед чем. Услышь меня. Осталось немного. Он уже почти перед нами. Я не дам, слышишь, я не дам ему вновь уйти. Он получит по заслугам. Он ответит за все, что сделал. Этот человек обманул нас обоих, а потом бросил на растерзание той твари. Его жизнь в обмен на твою свободу. Все очень просто. Все на самом деле очень просто. Я не дрогну. Я сделаю все, что должен. Иначе никак – я знаю.

Эвис обещал самому себе быть твердым и стойким, но сейчас прежняя уверенность исчезала. Исчезала, потому что близилась развязка. Юноша понимал: упустив этот шанс, он, возможно, уже никогда не получит второго.

Приближался рассвет.

Танир, дежуривший у почти потухшего костра, крепко спал, его голова была запрокинута назад, а лицо освещалось слабым, дрожащим светом, исходящим от угасающих углей. Ирид, проснувшись раньше остальных, увидел заснувшего молодого человека. Недолго думая, он вынул из костра тлеющую ветку и, стараясь не шуметь, осторожно положил ее на колени Танира. Через несколько секунд раздался резкий крик, и часовой, вскочив на ноги, принялся отчаянно тушить тлеющую одежду.

– Понял за что? – спросил Ирид, наблюдая за суетой молодого человека. Его голос был спокоен. В нем слышалось скрытое удовлетворение.

– Понял, – пробормотал Танир обиженно. Парень все еще пытался стряхнуть с себя остатки тлеющих углей.

Ирид огляделся. Рядом, сгорбившись, сидел Эвис. Глаза закрыты. В это же время зашевелился Ремай, встревоженный криками Танира. Он почему-то не принял их за предупреждение о нападении и не поспешил встать.

– А ты чего не спишь? – спросил Ирид Эвиса.

Юноша медленно открыл глаза. Взгляд был напряженным и сосредоточенным. Он быстро убрал карбункул в мешочек на шее.

– Я понял… он совсем рядом, – тихо сказал Эвис.

– Арнир!? – спросил Ремай.

– Похоже, что он, – подтвердил юноша.

Ирид глубоко вдохнул, а потом выпустил воздух с громким выдохом, словно освобождаясь от накопившегося напряжения.

– Если не будем медлить, то сегодня настигнем его, – продолжил Эвис.

– Он не пытается уйти… разве тебе не кажется это странным? – спросил Ремай. – Эвис, твоя сила велика, но Арнир намного опытнее. Помнишь, ты говорил, что отблеск можно скрывать в себе? Скрывать как полностью, так и частично. Что ему стоит сейчас скрыться? Он должен чувствовать тебя не хуже, чем ты чувствуешь его? Чего он не убежит?

Наступила неловкая пауза. Юноша задумался. Его взгляд устремился куда-то вдаль, словно ища ответы в утреннем тумане. Через какое-то время он ответил:

– Не думаю, что он чувствует во мне опасность… в нас всех. Помнишь, он предлагал мне уйти с ним? Значит, я нужен ему для чего-то. Возможно, Арнир сам хочет встретиться. Он не знает про оставленное Творцом. Мы несем с собой его погибель, но он этого не ведает.

Ремай кивнул и сказал:

– Значит, будем действовать так, как и планировали изначально: находим его и тут же ломаем ветку.

– Да, забавно… за столько дней пути даже не придумали ничего иного, – протянул Ирид. – Плохо у вас с фантазией, парни.

– А у тебя хорошо? – огрызнулся Ремай.

– Нет, так же плохо, – признал Ирид. – Жаль, но я не могу предложить ничего другого. Говорить с Арниром? Обманет в очередной раз. Пусть лучше умрет. Этот ваш Творец? Похоже, при таком раскладе он останется безнаказанным. Вообще же, если выбирать, то я бы лучше призвал к ответу именно его.

– Пока никто из нас не знает, как это сделать, – сказал Эвис.

Присутствующие печально закивали.

– Ладно, – подытожил Ирид, – разберемся с Арниром, а дальше уж как выйдет.

Путники спешно позавтракали, стараясь не терять драгоценного времени. Еда казалась безвкусной – мысли о предстоящем деле не давали сосредоточиться на ней.

Они двинулись в путь. Шли быстрее обычного.

Когда лес закончился, путники вышли на хорошо уложенную дорогу, явно используемую постоянно, и остановились.

– Арнир рядом? – спросил Ирид.

– Да, рядом, – твердо ответил Эвис. – Нужно идти как раз по этой дороге.

– Дружок-то наш не под кустом ждет – дорога, похоже, ведет к большому городу.

– Мне без разницы – в городе он или нет. Идем, как и шли, – сказал Ремай.

Все двинулись дальше.

Через час навстречу выехала груженая крестьянская повозка, запряженная одной лошадью. Повозка была пустой, а управлял ей крепкий старик с длинной седой бородой и морщинистым лицом. Ирид поднял руку вверх и помахал ей, привлекая внимание. Повозка остановилась в пяти шагах от путников, старик опустил поводья и спокойно оглядел их.

– Хорошего тебе утра, добрый человек, – учтиво проговорил Ирид. – Не подскажешь ли нам, что за город стоит впереди.

Старик осмотрел путников еще раз, оценивающим, немного подозрительным взглядом. Он внимательно изучил одежду, лица и оружие, которое было хорошо заметно, а потом спросил:

– А в какой идете и зачем?

– Мы странники – нам особо без разницы куда идти. Лишь бы открыто было.

Старик хмыкнул, а потом сказал:

– Дальше по дороге будет город Салет.

– Это владения князя Атара? – спросил Ирид.

– Верно, – ответил старик. – В город вход через стражу. Назовете себя и цель визита – скорее всего, пропустят. Умойтесь только, а то точно за воротами останетесь.

Старик кивнул и, щелкнув поводьями, заставил лошадь тронуться с места. Повозка медленно покатила дальше.

Путники переглянулись. О своем внешнем виде они и впрямь не думали последнее время: в рваной одежде, грязные и растрепанные. Ирид предложил сделать привал и подобрать что-то более приличное из имеющихся вещей.

Танир принялся сетовать на то, что Ирид утром прожег ему штаны почем зря, но его никто не слушал. Чуть позже Эвис восстановил поврежденную ткань при помощи отблеска.

Набранную ранее для питья воду использовали для умывания. Уже совсем скоро они привели себя в порядок и продолжили путь.

Дорога вывела прямо к массивным городским воротам. Еще на подходе путники поняли, что перед ними большое поселение, где проживает не менее двадцати тысяч человек. Город был окружен крепостной стеной в два человеческих роста.

У ворот дежурили стражи, вооруженные мечами.

– Кто вы и зачем направляетесь в наш город? – спросил один из них подошедших путников.

– Достопочтенные стражи, – произнес Ирид, – мы торговцы из владений князя Илема. В город мы идем, чтобы купить лошадей и товары для дальнейшей продажи.

– А покупать есть на что? – усмехнувшись, спросил страж.

Ирид молча снял с пояса увесистый мешочек и показал содержимое стражу. Тот задумчиво покачал головой, а потом сказал:

– Можете пройти, но только при соблюдении правила – одно оружие на человека. Что у вас есть?

Иноземцы переглянулись. Все, кроме Ремая, были вооружены, только мечами. Ремай же имел при себе еще топор и арбалет. Он нехотя отдал их стражам на хранение. После этого проход в город оказался открытым.

Путники шли по широкой вымощенной булыжником улице, оглядываясь по сторонам. У входа в город стояли многочисленные невысокие каменные дома, расположенные почти вплотную друг к другу, образуя лабиринт узких переулков. Встречались и деревянные постройки. Над этими домами возвышались более крупные строения, вероятно, принадлежащие богатым жителям.

Горожане – мужчины и женщины в разноцветной одежде – бродили туда-сюда, занимаясь своими делами: торговали, общались или просто куда-то спешили. Путники, несмотря на странный вид, не привлекали к себе особого внимания – в большом городе можно было встретить кого угодно.

– Арнир здесь, но не близко к нам, – твердо сказал Эвис.

– Он не пытается убежать? – спросил Ремай.

– Нет… точно не пытается.

– Предлагаю перевести дух, – предложил Ирид. – Не стоит действовать сгоряча. Вон впереди трактир. Пойдемте туда и еще раз все обдумаем. Да и вообще, лучше дождаться темноты, а сейчас только полдень.

Путники направились к неровному двухэтажному зданию, расположенному на углу одной из улиц. Древесина, из которой был построен трактир, местами потемнела от времени, а крыша казалась немного просевшей.

Эвис ощутил, что руки дрожат, а ноги подкашиваются. Это происходило не из-за страха, а по причине волнения. Он пытался заставить себя успокоиться, но ничего не выходило.

Все вошли в здание. Помещение, в котором они оказались, было просторным и относительно чистым, несмотря на довольно непрезентабельный внешний вид строения. Огромные окна пропускали достаточно света. Внутри находилось пять больших столов, за которыми могло разместиться до десяти человек, и еще семь столиков поменьше. Посетителей не более двадцати. Люди ели и пили, не обращая внимания на новоприбывших.

– Садитесь за стол, – и Ирид указал рукой в сторону, – а я переговорю с трактирщиком – закажу еду и спрошу про ночлег.

Эвис, Ремай и Танир нехотя прошли к свободному столу и разместились за ним. Через некоторое время вернулся Ирид и сказал:

– Места для ночлега есть в пристройке. Я заказал вино, хлеб и жареное мясо. Поедим… кто знает, может быть, в последний раз.

Никто не стал возражать.

Ели молча и напряженно. В какой-то момент Эвис замер. Он оглядел своих спутников. Те без слов поняли, что то-то не так.

– Только не говори, что Арнир исчез, – ухмыляясь, проговорил Ирид.

Юноша немного помолчал, а потом ответил:

– Нет, это не так.

– Что же тебя тогда так озадачило?

– То, что он идет сюда.

Наступила пауза. Никто не знал, что сказать. Через некоторое время Ирид произнес:

– Ремай, будь готов сломать ветку сразу, как убедишься, что Арнир перед нами.

Мужчина кивнул.

Ирид спросил:

– Как далеко от нас?

– Стоит на крыльце.

В этот самый момент, когда напряжение достигло своего пика, раздался скрип ржавых петель, и тяжелая дубовая дверь трактира с характерным звуком распахнулась. На пороге возникла фигура, закутанная в темный, почти черный плащ с капюшоном. Лицо скрыто. Человек стоял неподвижно.

Ремай достал из потайного кармана рубахи веточку, оставленную Творцом, и крепко сжал ее в руке.

Вошедший человек перестал медлить и, больше не раздумывая, направился к месту, где разместились путники. Подойдя вплотную, он отодвинул стул и бесцеремонно сел к ним. Он поднял капюшон, и лицо оказалось полностью открытым.

Эвис и Танир, затаив дыхание, удивленно выпучили глаза, а рот Ремая непроизвольно открылся. Ирид какое-то время сохранял невозмутимый вид, а потом с размаху ударил ладонью по столу и громко засмеялся.

ИНВЕРСИЯ: СИНИЙ

Голова сильно кружилась. Эвис предпринимал попытки открыть глаза, но ничего не получалось. Он часто моргал. В висках пульсировало. Юноша глубоко вдохнул и задержал дыхание, стараясь успокоить бешено стучащее сердце. От этого стало легче. Неприятные ощущения постепенно отступали, сменяясь легким покалыванием в конечностях. Спустя несколько мгновений Эвис медленно выдохнул и, наконец, открыл глаза.

Слепящий свет. Ярко-голубое небо. Ни единого облачка. Солнце стояло высоко, заливая все вокруг теплым светом.

Юноша вдруг осознал, что чувствует себя удивительно хорошо. Исчезли тревога, напряжение и болезненные ощущения, которые преследовали его так долго. Он поймал себя на мысли, что, пожалуй, никогда еще ему не было настолько легко и комфортно. Словно, сбросил с плеч тяжелый груз, который нес невообразимо долго. Внутри, неожиданно и ярко, расцвело чувство, похожее на радость, но юноша не понимал, откуда оно взялась и что его вызвало.

Вдруг кто-то потрепал его по волосам. Эвис не вздрогнул, но медленно обернулся. Позади стояла молодая девушка. Лицо излучало доброту. Она широко улыбалась, смотря в глаза юноше. На его лице тоже появилась широкая улыбка – он не смог ее сдержать.

– Только не говори, что испугался, – игриво произнесла девушка. Голос звучал как нежная песня. – Ты вовсе не из пугливых.

– Как ты… – неуверенно начал Эвис, словно не веря в реальность происходящего.

– Что я? – спросила незнакомка, приподнимая брови.

Юноша положил руку на свою голову, потрепал волосы, а потом весело произнес:

– Я рад так пугаться хоть каждый миг жизни.

Услышав эти слова, девушка звонко рассмеялась. Она принялась кружиться на месте. Ярко-синее платье развевалось, подобно крыльям огромной птицы. Длинное и свободное. Ткань легкая и струящаяся.

– Ты хотя бы заметил, что я переоделась? – спросила она, остановившись.

Эвис стоял и пристально разглядывал ее. На вид не больше двадцати лет. Лицо красивое и чистое. Без единого изъяна. Каштановые волосы до плеч. Живые и игривые глаза.

– Я вижу в первую очередь тебя, а не твои платья, – сказал Эвис. Голос звучал мягко, но уверенно. – Украшаешь их ты, а не они тебя.

Девушка вновь рассмеялась. Затем она подошла к юноше почти вплотную и осторожно, но уверенно приложила ладонь к его щеке. Прикосновение было теплым и нежным. Она сказала:

– Пойдем, очень хочется кое-что показать тебе.

Ее рука скользнула по шее Эвиса, потом по плечу и оказалась в его правой кисти. Он сжал ее. Та сжала его руку в ответ.

– Идем же! – почти скомандовала она и потянула куда-то.

Эвис понял, что девушка ведет к стоящему рядом небольшому бревенчатому дому. Он находился в тридцати шагах от них. Домик сильно отличался от строений, которые когда-либо ранее видел юноша: окна высотой с человеческий рост, широкое крыльцо, на котором можно запросто разместиться вчетвером, стены окрашены в ярко-красный цвет, крыша – желтая. Эвис двигался вслед за девушкой и пытался понять, что же не так с этим домом.

– Окна отражают, как зеркало, а стены идут волной, – задумчиво произнес он.

Девушка резко остановилась, повернулась и сказала:

– Да. Они такие, какими ты их сделал.

– Я? – спросил Эвис.

– А кто же еще?

– Да. Это сделал я, – твердо произнес Эвис, и они двинулись дальше.

Достигнув крыльца, девушка остановилась и попросила:

– Теперь закрой глаза. Хочу кое-что показать. Пусть лучше это до последнего момента останется сюрпризом.

Эвис подчинился.

– Не стану подглядывать, – пообещал он и широко улыбнулся.

Девушка взяла его за обе руки и повела дальше.

Они сделали еще с десяток шагов и вдруг остановились. Девушка мягко отпустила руку Эвиса. В ту же секунду он почувствовал, что его губ что-то коснулось. Ее губы. Юноша ощутил дрожь, пробежавшую по всему телу – от кончиков пальцев до самой макушки. Ноги слегка подкосились.

Когда поцелуй закончился, Эвис медленно открыл глаза. Девушка стояла перед ним. Ее прелестное лицо заливал румянец, подчеркивающий нежную красоту. Поймав его взгляд, она мгновенно отвела глаза, словно застеснявшись собственной неожиданной смелости, а затем залилась звонким чистым смехом.

– Посмотри, что я сделала, пока тебя не было, – сказала девушка. Голос звучал немного сбивчиво, но все еще радостно.

Эвис, еще не пришедший в себя после неожиданного поцелуя, нехотя отвел от нее взгляд. Они стояли позади дома, и девушка показывала куда-то в сторону. Юноша увидел большой яркий цветник.

– Подойди и посмотри. Думаю, тебе понравится, – сказала она. – Я это вовсе не для себя делала.

Перед Эвисом предстали сотни, а может быть, и тысячи цветов. Большие и маленькие, высокие и низкие. Они переливались всеми возможными цветами: ярко-красные, насыщенно-синие, нежно-фиолетовые, солнечно-желтые, темно-бордовые и небесно-голубые. Цветы были высажены не хаотично, а в виде сложного, причудливого узора, образующего огромный круг, от края до края которого было не менее десяти шагов. Красота творения поражала.

– Тебе нравится? – спросила девушка. – Солжешь – я пойму. Говори только правду.

– Для меня? Но почему? – спросил Эвис.

– Разве ты этого не заслуживаешь? – произнесла она.

Эвис пожал плечами, не зная, что ответить. Он был поражен, тронут и растерян.

– Осмотри его пока. Я сейчас кое-что принесу, – сказала девушка и убежала за угол дома.

Эвис подошел к цветнику, рассматривая его со всех сторон. По краям располагались низкорослые растения с нежными голубыми цветами, образуя мягкую пушистую кайму. Далее высота растений постепенно увеличивалась, и в центре были высокие стебли с огромными ярко-красными бутонами, которые горделиво возвышались над остальными цветами. Юноша присел на корточки, пальцы невольно потянулись к нежным лепесткам. Он провел рукой по низким голубым цветам, затем по чуть более высоким фиолетовым, наслаждаясь их бархатистой мягкостью. Ощущения были необыкновенно приятными, успокаивающими. Хотелось прикасаться к находящейся рядом прелести снова и снова. Взгляд Эвиса приковали к себе огромные ярко-красные бутоны в центре, но подойти к ним, не повредив окружающие растения, не удалось бы.

И тут юноша заметил особенно красивый синий цветок, растущий в двух шагах от него. Протянув руку, он понял, что не достает. Тогда Эвис опустился на колени, осторожно поставив руку в цветник для опоры, и предпринял еще одну попытку коснуться синего цветка. Наконец, его пальцы нежно дотронулись до лепестков. От прикосновения чувство радости, которое он испытывал ранее, усилилось, словно теплая волна разлилась по всему телу. Юноша улыбался, не понимая, чему именно он радуется.

Внезапно Эвис осознал, что опорной рукой заминает крохотные растения. Он резко встал. Три белых цветка оказались раздавленными – их нежные лепестки были смяты. Некоторые отпали. Эвис взял один из поврежденных цветков и принялся рассматривать его с горечью. В этот момент он почувствовал какое-то изменение. Не в окружающем мире, а в себе самом.

Юноша поместил лепестки на ладонь, а потом сильно сжал кулак и принялся мять их. Чувство радости, наполнявшее его мгновения назад, постепенно угасало, но при этом Эвис не ощущал, что ему становится хуже. Наоборот, становилось, в каком-то смысле, лучше. Привычнее. Будто он возвращался к своему обычному состоянию.

– Вот я и вернулась! – радостно выкрикнула девушка за его спиной.

Юноша стоял на месте, сжимая кулак до боли.

– Что с тобой? – спросила красавица. В ее голосе чувствовалась тревога.

Эвис резко обернулся и сказал, разжимая пальцы:

– Смотри, смотри на это! – и протянул к ней руку.

Девушка посмотрела на ладонь, а потом на него. В глазах читалось искреннее непонимание. Юноша опустил глаза и взглянул на ладонь. Пустая. Никаких следов размятых лепестков.

– Что случилось, дорогой? – ласково спросила она. – Ты меня пугаешь.

– Просто… просто я замял цветы… случайно, – пробормотал Эвис. – Вот посмотри.

Юноша обернулся к цветнику. К его изумлению, цветник оказался абсолютно цел. Никаких следов вмешательства. Никаких примятых или поврежденных растений. Вместо ожидаемого разочарования или стыда Эвис почувствовал еще более сильный прилив радости. Он уже не пытался осмыслить, как это могло произойти.

– Да ты просто пошутил, – весело проговорила девушка. – Знаю, ты никогда не причинил бы вреда чему-то прекрасному.

И она закружилась, смеясь звонким, чистым смехом. Теперь девушка была одета в пышное красное платье, похожее на огромные цветы, что росли в центре творения.

– Это великолепный наряд! – восхитился Эвис. – Ты его хотела показать мне?

– Да, – игриво ответила девушка, – но это еще далеко не все, чем я хотела удивить тебя сегодня.

Она вновь взяла юношу за руку, потянула за собой и сказала:

– Пойдем в дом – тебя ждет нечто удивительное.

Эвис широко улыбнулся, сделал несколько шагов вслед за ней, а потом резко остановился и громко выкрикнул:

– Стоооой!

Девушка замерла и обернулась. На глазах выступили слезы.

– Что происходит? Ты пугаешь меня. Прекрати, пожалуйста, – произнесла она, почти плача.

– Лепестков нет! Ты это понимаешь? Их нет! – твердил Эвис.

Юноша резко развернулся и направился к цветнику. В голове кружилась какая-то мысль, но он никак не мог ухватиться за нее. Эвис понимал, что что-то не так, но не знал, что именно. Ответ находился где-то рядом, но при этом был недосягаем.

– Если нет их, то значит, нет и тебя, – проговорил он после небольшого раздумья.

– Дорогой, не нужно этого опять. Пожалуйста… – раздалось у него за спиной.

– Опять? – спросил Эвис. – Что это значит?

Ответа не последовало.

Юноша сделал шаг. Нога ступила на цветник, давя и ломая нежные стебли. Он вновь ощутил то же самое, что и раньше, когда случайно повредил белые цветы: волна радости отступала, сменяясь тревогой. Теперь он понял, что в этом чувстве и сокрыт путь к освобождению.

– Ты достоин не плохого, а хорошего в этой жизни, – услышал Эвис голос девушки позади себя.

Слова никак на него не повлияли. Еще шаг. Чувства менялись, разум прояснялся.

Эвис шел дальше, ожесточенно уничтожая красоту цветника.

– Да, я все правильно понял. Я все правильно понял, – твердил он самому себе.

Оказавшись в центре, юноша схватил большой красный бутон одного из растений и оторвал от стебля. Радость продолжала исчезать. Теперь он ощущал сильнейшую тревогу, злость, душевную боль. Мысли прояснялись.

Эвис посмотрел на сорванный цветок. Он уже не был просто красным, а стал кроваво-красным. Лепестки казались неестественно яркими, почти излучающими свет.

– Остановись, – молила девушка.

Эвис действовал не интуитивно, а, уже понимая, что и для чего нужно делать. Он рвал прекрасные цветы или топтал их.

Внезапно юноша остановился и обернулся, чтобы посмотреть на девушку. Никого рядом. Эвис посмотрел под ноги: он стоял не на растоптанных цветах, а на поверхности, по которой растекалась краска: черная и оранжевая.

– Я сделал, то… – начал он, но не договорил, так как затылка коснулось нечто холодное. Эвис потерял сознание и упал на остатки цветника.

***

Голова кружилась. Юноша хотел открыть глаза, но не мог. Что-то слепило его. В голове мелькали бессвязные мысли, и ухватиться за них не представлялось возможным. Эвис потерялся в их водовороте. Он стоял, замерев, ожидая, что произойдет дальше.

Внезапно тревоги улетучились разом, и пришло чувство покоя. Когда света вокруг стало меньше, удалось открыть глаза.

Оглядевшись, юноша подумал, что совершенно не понимает, где находится. Однако эта мысль практически сразу покинула его. На какое-то время его покинули вообще все мысли.

– Нам тебя долго еще ждать? – раздался приятный женский голос.

– Нам? – удивился Эвис.

Рядом стояла высокая девушка. Кудрявые волосы покрывали плечи и сверкали на ярком солнце. На лице сияла широкая улыбка, а глаза блестели.

Она посмотрела на юношу в упор, а потом произнесла:

– Что за странный вопрос? В каких облаках ты опять витаешь?

– Извини, просто задумался. Конечно же, я иду к вам, – произнес Эвис, сам не зная почему.

Они находились у крыльца огромного двухэтажного дома, построенного из серого камня. Эвису показалось, что рядом нет никого и ничего, кроме них и этого здания. Оно стояло в бескрайнем поле, покрытом какой-то низкорастущей травой. Ни иных построек, ни каких-либо деревьев, ни цветов. На небе много облаков, но солнце не скрыто за ними.

В тот миг, когда юноша подумал, что происходит что-то странное. Мысли вновь закружились, а он, сам не понимая, зачем, произнес:

– Какой-то я рассеянный последнее время, уж не старею ли.

Девушка слегка скривила губы в едва заметной гримасе, что ничуть не испортило ее красоты, а наоборот, добавило ей какой-то особый, неповторимый шарм. Это мимолетное выражение лица было словно легким штрихом к и без того прекрасному портрету.

– Пойдем к обеденному столу, мой милый старичок, – предложила она.

– Ста-ри-чок… – задумчиво проговорил Эвис, будто пытаясь что-то вспомнить.

Девушка ласково коснулась его плеча рукой.

– Конечно, пойдем, – тут же радостно и бодро согласился юноша. – Я знаю, как ты старалась, готовя его.

Девушка взяла его за руку и повела за угол дома. Эвис охотно следовал за ней.

За домом стоял небольшой стол с ярко-синей скатертью. Глиняная посуда: миски, кувшины, горшки. Еды Эвис не увидел, но отчетливо ощутил запах жареного мяса. Он посмотрел вокруг. Бесконечное поле, покрытое невысокой травой. Это не вызвало никакого беспокойства. В голове крутилась единственная назойливая мысль: «Все так, как должно быть».

Одна вещь все же озадачила юношу. Он посмотрел в сторону стола и спросил:

– Почему здесь три стула?

– Эвис, что за странный вопрос? – спросила девушка. – Ты хочешь, чтобы он опять сидел у тебя на коленях? Пора с этим заканчивать – он уже не маленький.

– Кто не малень… – начал Эвис, но недоговорил, так как почувствовал, что его сзади кто-то схватил. Схватил не с агрессией, а нежно обнимая.

Его держал мальчик лет пяти с пушистыми светлыми волосами. Он поднял голову и, посмотрев на Эвиса большими чистыми глазами, воскликнул:

– Папа, я тебя опять поймал! Ты даже не услышал, как я подкрался. Я молодец, да?

Юноша молчал. Мальчик сжал его в объятьях еще сильнее.

– Невозможно спорить с тем, что ты молодец, – произнес Эвис.

Мальчик отпустил его и побежал к столу.

– Я сяду здесь! – воскликнул он, усаживаясь на стул, стоящий в дальнем от Эвиса торце стола.

Юноша осматривал ребенка. Это был крепкий мальчишка с большими живыми глазами. Длинная белая рубаха, черные штаны, ноги босы. Смотря на него, Эвис испытывал необычное чувство. Он попытался понять его. Умиление. Пожалуй, это слово подходило больше всего.

Эвис понял, что подобного рода чувство он испытывает и глядя на девушку. Ее внешность восхищала. Хотелось смотреть и смотреть, не отрываясь. В груди становилось горячо, руки начинали трястись, а в горле пересыхало.

– Эвис, любимый, садись посередине. Я принесу ложки. Совсем забыла о них, – проговорила девушка и ушла.

Юноша подошел ближе к столу. Мальчик сидел за ним и внимательно осматривал руки.

– Я уже помыл их, правда, – произнес он. – Сам не знаю, почему раньше старался этого не делать. Дело не сложное. Ты правильно говорил, что так лучше. Я зря не слушался.

Эвис медленно сел рядом.

– Я забыл рассказать тебе свой сон. Хочешь услышать его? – спросил ребенок.

– Очень хочу, – тихо и добродушно ответил юноша. – Я люблю, когда ты рассказываешь мне сны. Что тебе приснилось?

– Все было так… мы плыли на лодке по озеру. Когда подплывали к берегу, лодку стало тянуть ко дну. Ты сказал, что грести тяжело. Сказал, что гребешь уже из последних сил. Я ответил, что верю в то, что мы сможем добраться до суши. И мы добрались. Когда мы затащили лодку на берег, я увидел, что к ней прикрепилась улитка. Ты сказал, что это из-за нее мы чуть не утонули. Ты отлепил ее и положил в мою руку. Я не стал ее обижать, а только попросил больше так не делать. И сказал, что если ей очень захочется поплавать с нами, то пусть договаривается заранее, а не пытается присоединиться тайно. Я отпустил ее обратно в озеро, а она…

Мальчик еще долго что-то говорил, но Эвис уже не слушал. Чувство умиления усилилось и полностью поглотило его. Для него уже не существовало ничего вокруг, кроме этого ребенка.

– Ты сделаешь это? – спросил мальчик настойчиво.

– Что сделаю? – Эвис так погрузился в мысли и чувства, что не смог понять, о чем речь.

– Нарисуешь это. Ты нарисуешь мой сон?

– Обязательно нарисую, – ответил Эвис.

Девушка вернулась. Она положила ложки на скатерть и села на стул.

– А ты взяла мою лошадку? – спросил мальчик.

Девушка глубоко вздохнула, а потом произнесла:

– Так, господин мой, во-первых, ты ее не просил, а, во-вторых, ты уже не маленький и вполне можешь кушать без игрушек.

Сказала она это с задором, а не со злобой.

– Но с ней веселее, мама…

– Давай я принесу, мне не сложно, – вмешался в разговор Эвис. – Она ведь в доме? Ты говоришь про ту лошадку с красной гривой, которую я сделал из дуба?

Мальчик кивнул. Юноша резко встал из-за стола.

– Нет, не нужно! – с неожиданным волнением воскликнула девушка.

– Мне вовсе не сложно, – добродушно сказал Эвис.

– Папа, она уже не нужна мне, – чуть ли не со слезами произнес мальчик.

Юноша не слушал. Он был воодушевлен и хотел сделать что-то хорошее для них обоих. Пусть даже и какую-то мелочь.

Эвис прошел за угол и оказался у крыльца. Огромная дверь – два его роста. Ручка – камень. Не выполнена из камня, а просто камень, который по какой-то причине стал дверной ручкой. Но это не привлекло его внимания. Юноша просто открыл дверь и вошел в здание. За ней большое помещение – не менее сорока шагов в длину.

Окна.

Много окон.

Они располагались не на одном уровне, а как попало: одни у пола, другие под потолком. Крохотные и огромные. Зашторенные и нет. Высота стен – три человеческих роста.

Камин.

Огонь разведен. Горело не менее пяти больших поленьев.

В центре помещения стол. На нем деревянная игрушка. Эвис взял вещь, за которой и шел, и осмотрел ее. Лошадка размером с ладонь. Три ноги выпрямлены, а одна приподнята и согнута. Грива окрашена в красный. Все сделано мастерски.

Юноша поспешил к выходу. Подойдя к двери, он вдруг резко остановился и спросил непонятно кого:

– Для чего окно открыл? Все тепло выпускаешь.

Эвис не понял собственных слов. От них почему-то стало страшно.

– Какие окна? – спросил он уже у самого себя. – Они закрыты. Все хорошо.

Тут же непонятная тревога исчезла. Эвис сделал еще два шага в направлении двери, но вновь остановился.

– Нет, здесь другое, – проговорил он. – Здесь нет тепла, хотя огонь горит.

Юноша развернулся и направился к камину. Подойдя вплотную, Эвис присел на корточки и вытянул руку вперед. Языки пламени заскользили по ней, но жар отсутствовал. Он убрал руку и замер, глубоко задумавшись. Через какое-то время юноша встал и бросил в камин деревянную игрушку, для поиска которой пришел в дом. Пламя охватило ее неестественно быстро. За считанные секунды лошадка превратилась в пепел. Эвис наблюдал за этим с каменным лицом.

Потом юноша подошел к одному из многочисленных окон и с силой дернул за занавеску, закрывавшую его. Крепления не выдержали, и большой кусок ткани упал. Эвис взял его и вернулся к камину. Один конец занавески он бросил в камин, второй же оставил в руке. Когда огонь охватил ткань, юноша резко дернул рукой и откинул горящую занавеску в сторону. Она попала на расположенную вблизи лавку, полностью укутав ее. Эвис понял, что лавка загорелась. Загорелась так же быстро, как игрушка.

В помещении стало дымно, однако жара от огня юноша так и не чувствовал. Не дожидаясь, когда лавка сгорит полностью, он бросился к другим окнам. Он срывал занавески и бросал их в пылающий камин.

Огонь горел неестественно сильно. Эвис заметил, что он распространился даже на потолок. Еще немного, и пламя поглотит все вокруг.

Задыхаясь от едкого дыма, юноша кое-как смог добраться до двери и выскочить на улицу.

За пределами здания было так же тихо, как раньше. Эвис кашлял. Прийти в себя оказалось непросто. Посмотрев на дом, юноша понял, что огонь перешел и на второй этаж, и на крышу.

– Где ребенок!? – вдруг опомнившись, прокричал он.

Эвис резко вскочил и побежал к тому месту, где еще совсем недавно оставил девушку и мальчика.

Никого не было. Стол лежал перевернутым. Практически полностью разбитая посуда валялась на траве.

– Где вы? – закричал Эвис.

Ответа не последовало.

– Куда вы делись? – вновь закричал он.

Через некоторое время раздался крик девушки. Он доносился из горящего здания.

– Эвис, мы здесь… мы внутри, – слышалось из дома. – Спаси нас!

Юноша схватил кусок глиняного горшка и бросил его в ближайшее окно. Стекло разбилось. На улицу повалил густой дым. В ту же секунду Эвис бросился к окну, готовый любой ценой ворваться в полыхающее здание, но, пробежав несколько шагов, остановился.

– Вас нет и не может быть, – сказал он тихо.

– Папа, мы здесь! Забери нас! Спаси! Пожалуйста! Как ты можешь так поступать!? – доносился из горящего здания детский голосок.

Из глаз Эвиса потекли слезы. Он стоял как вкопанный, сжимая и разжимая кулаки.

– Вас нет и не может быть, – продолжал твердить юноша. – Я знаю, чего ты хочешь. Я никогда не соглашусь на это.

Из дома продолжались раздаваться крики, но Эвис уже не воспринимал их. Он стоял на месте, закрыв глаза и шепча что-то нечленораздельное.

Через какое-то время раздался чудовищный грохот – упала крыша исполинского дома. Мольбы о помощи на этом прекратились.

Когда Эвис открыл глаза, огня уже не было. Не было и дома. Вместо него перед юношей находилась огромная черная стена. Она уходила так далеко ввысь, что нельзя было разглядеть, где она заканчивается. Вширь она также простиралась бесконечно далеко в обе стороны.

Стена была полностью облеплена чем-то похожим на окна. Они не походили на те, что Эвис видел в обычных домах: прямоугольные рамы из чего-то гладкого, зеркала вместо стекол. Они располагались в непонятном порядке: одни шли рядами, а другие находились, где попало.

В зеркалах отражалась не окружающая обстановка, а огонь. Ярко-оранжевый огонь. Он разгорался все сильнее и сильнее.

Через некоторое время на стене стали появляться кривые ломаные линии: она трескалась, а из трещин сочилось оранжевое пламя. Зеркала оставались невредимыми.

Вскоре все вокруг стало черным и оранжевым.

Когда огонь полностью охватил стену, что-то изменилось. Горя, стена начала рассыпаться. Обломки не падали на землю, а превращались в пепел, который сначала зависал в воздухе, а потом собирался в один большой шар. Этот шар, вобрав в себя все, что осталось от стены, стал уменьшаться, пока не стал размером с желудь. Он горел оранжевым.

Эвис спокойно наблюдал за всем этим. От навязанных иллюзий не осталось ничего. К нему вернулось полное понимание происходящего.

– Кого там никогда не было? – произнес он, смотря на пульсирующий светом шар.

Никакой реакции.

– Я не отступлю – тебе пора принять это.

Ничего не изменилось.

– В какой раз ты проделываешь со мной подобное?

Шар пришел в движение. Внезапно он распался. Вместо него появились две длинные нити – оранжевая и черная. Они быстро сплелись в число «37».

Эвис остался невозмутим. Немного подумав, он спокойным голосом произнес:

– Пора заканчивать. Результата нет и не будет.

Цветные нити пришли в движение. Через считанные секунды они сложились в слово «Да».

Эвис стоял молча.

Нити опять задвигались, и появилась новая надпись: «Прости, но теперь будет хуже. Я не могу иначе. Еще раз прости».

Все вокруг стало меняться.

ЧАСТЬ 2: ВЕДЬМА

1

Она в очередной раз пыталась вспомнить, когда и как все началось. Стоило ли ворошить прошлое? Скорее всего, нет. Дело бестолковое. Польза лишь в том, что оно позволяло убить время. Время, которого предостаточно. Хотя было в этом и еще кое-что – поиск первопричины не давал воспоминаниям исчезнуть в мрачной бездне забвения. Она, хотя и не признавалась себе в этом открыто, но в глубине души все же считала, что рано или поздно настанет день, когда она забудет саму себя.

Девушка сидела на опушке леса под высокой раскидистой елью. Солнце стояло прямо над ней. Она подняла голову и посмотрела вверх. Густая ель почти не позволяла теплым лучам добраться до нее. Мелкие просветы были, но полезными они не являлись – тень все равно повсюду. Хочешь тепла – не поленись встать и найти для себя другое место. Девушке хотелось погреться, но она решила остаться. Здесь ей думалось лучше, чем где-либо еще.

Чистое молодое лицо. Каштановые волосы чуть ниже плеч. Худая, но не слишком. Рост средний. Глаза серые, большие, блестящие. Взгляд холодный и задумчивый. Из одежды серо-голубое платье с веревкой вместо пояса. Ноги босы.

Сэйра…

Так ее когда-то назвала мать. Или назвал отец. Или они оба. Теперь это не имело значения. Сейчас это имя использовала только она сама.

Больше некому.

Оно приятно звучало. Девушка слышала много имен, но никогда не встречала кого-то, кого звали бы так же. Это ее устраивало.

Она вспоминала, как отец произносил это имя. Звучало красиво, словно песня. Хорошее воспоминание заставило улыбнуться. Мать тоже произносила его хорошо, но не настолько. У отца это получалось особо нежно. Ласково, а иногда и даже слегка таинственно. Казалось, что он не просто произносит имя, а сообщает великую тайну. Тайну, которая известна только им двоим.

Сестра... она часто коверкала имя, то нарочно искажая звуки, то произнося его с неприятной интонацией. Глупая девчонка. Неприятная, но не настолько, чтобы забыть полностью. Как ее звали? Стерлось из памяти.

Имена родителей?

Тоже не помнила. Или вообще не знала никогда. Родителям имена не нужны. Зачем они им? Родители – это Папа и Мама.

В двадцати шагах от Сэйры началось какое-то движение. Девушка повернула голову. Два белых зайца, застыв в напряженной позе, глядели на нее. Видимо, они, играя, неосмотрительно выскочили из леса, не убедившись в том, что рядом никого нет. Теперь, осознав ошибку, они пытались понять, чем это для них обернется.

– Забудьте обо мне, – произнесла Сэйра, улыбаясь.

Зайцы тут же перестали обращать на нее внимание и вернулись к игре. Они резвились на молодой траве под лучами весеннего солнца. Девушка какое-то время наблюдала за ними, наслаждаясь веселой забавой беззаботных зверьков, но быстро утратила интерес и вернулась к мыслям.

Дом… большой, красивый дом. Когда она была совсем маленькой, он казался настоящим дворцом. Сэйра росла, а он становился меньше. Сейчас его нет. Во всяком случае, для нее. Дом исчез, словно растворившись в тумане времени, оставив после себя лишь смутные призрачные воспоминания.

Лестница на второй этаж. Перила, от которых можно получить занозу. Лучше не трогать. Но трогать хочется, так как они приятные на ощупь, а также вызывают внутри манящее чувство опасности. Подниматься сложно, так как ступеньки маленькие даже для ее крохотных ножек. Маленькие, но очень скрипучие. Двигаться лучше осторожно – Сэйра это знала, так как когда-то скатилась кубарем вниз.

Лаз на чердак располагался в потолке. Чаще всего он был закрыт. Это ее не останавливало – немного усилий, и препятствие исчезало. Еще мгновение, и Сэйра там, где хотела. Зачем? Просто так. Ей нравилась атмосфера этого помещения. Окно одно. Круглое и очень большое. Солнце в нем появлялось в полдень. В это время девочка часто садилась на пол напротив окна. Ей нравилось наблюдать за тем, как желтые лучи появляются сначала на одной стене, потом медленно, но верно движутся к середине помещения и озаряют ее. Греют, но не обжигают, а потом уходят к другой стене и исчезают вовсе.

На чердаке всегда было пыльно – Папа хранил в нем какие-то мешки и ящики. Иногда забирал старые и приносил новые. Кажется, продавал что-то. Девочку это не интересовало. Эти вещи она никогда не трогала, так как обещала этого не делать.

Однажды Сэйра увидела в углу у пола паутинку. Ее сплел паук размером с половинку ее мизинца. Зелено-желтый, слегка блестящий.

– Что ты здесь ищешь? – произнесла девочка. – Здесь нет ни мух, ни комаров. Иди лучше на улицу.

Она слегка коснулась паутинки. Белая сетка закачалась. Паук напрягся, но никуда не убежал.

– Я не стану тебя обижать. Не нужно бояться. Если захочешь уйти, то уйдешь сам. Думаю, сможешь. Приполз ведь как-то сюда! – сказала Сэйра и занялась своими обычными делами.

На следующий день она застала паука на том же месте, что и в момент первой встрече. В паутине добычи не появилось. Это почему-то расстроило девочку.

– Ты здесь с голоду умрешь. Сам не понимаешь? Иди в другое место. Иди! Не хочешь? Ну и сиди тогда голодным! – Сэйра фыркнула и направилась к окошку ждать лучей солнца.

Каждый следующий день она думала о пауке все больше и больше. Ей стало жалко его. Девочка в какой-то момент хотела вынести его на улицу, но потом передумала и решила принести пищу. Ей стала большая муха. Поймать ее оказалось несложно.

– Ты настолько ленивый, что мне приходится за тебя охотиться. Разве это правильно? – спросила паука Сэйра. – Это в первый и последний раз. Договорились?

Она положила муху на паутину. Добыча тут же принялась жалобно жужжать и вырываться, но паутина оказалась слишком липкой. Да и паук отреагировал почти молниеносно – схватил жертву, вонзил в нее клыки, а потом быстро превратил в белый кокон.

Сэйре стало немного жутко, но она не отвернулась. Сердце быстро билось. Хотелось посмотреть на то, как паук будет утолять голод. Не потому, что она хотела видеть страдания мухи, а потому, что желала накормить паука, к которому так привыкла за последние дни.

К ее удивлению паук есть не стал. Он покрыл жертву паутиной, отнес на край сети, а сам переместился к центру и замер.

Девочка выпучила глаза и сказала:

– Я тебе не для этого ее несла. Хочешь с голоду умереть? – и опять фыркнула и удалилась.

На следующий день Сэйра застала паука и жертву на тех же местах.

– Я больше не буду с тобой играть, – твердо заявила девочка.

Слово она сдержала. Большой мешок помог скрыть угол с паутиной. Скрыть и забыть. Это получилось легко. Сэйра выкинула друга из головы на несколько месяцев.

Вспомнила девочка о нем случайно, потому что увидела во сне. Утром она тут же поспешила на чердак и с трепетом отодвинула поставленный ранее мешок.

Все на месте: паук, жертва, паутина. Коснулась пальцем паука. Не шевелится. Еще раз, но чуть сильнее. Нога отвалилась. Умер и засох. Умер, находясь прямо перед едой. Или от чего-то еще. Это не было важно. Он сам выбрал поселиться здесь и сидеть на месте, не меняя ничего.

Девочка не стала убирать паутину, а оставила все, как и было. Мешок она также вернула на место.

Сэйра помнила бабушку. У нее были холодные руки, но от них исходило тепло. Девочке это запомнилось именно так. Старушка часто напевала ей песни, гладя по голове. Это вспоминалось как почти как самое приятное в жизни.

Еще бабушка рассказывала сказки. Веселые и добрые. Иногда сказки были и страшными. Страшные запоминались лучше всего. Сэйра боялась их, но при этом любила больше остальных. Если становилось слишком страшно, ложилась головой на колени бабушки и закрывала глаза. Когда доходило до самого жуткого места, закрывала уши руками. Закрывала так сильно, чтобы ничего не было слышно вообще. Бабушка от этого рассказ не останавливала. Когда страшная часть заканчивалась, она проводила пальцами по лбу девочки. Это означало, что можно убирать руки. Сэйра так и делала, мысленно обещая себе, что в следующий раз будет слушать все полностью.

– Ее убили, да? – спрашивала она бабушку.

– Кого ее? – уточняла старушка.

– Злую женщину… ведьму.

Бабушка обычно от таких вопросов громко вздыхала. Да, она не раз рассказывала внучке страшные истории, но все же истории детские. А вот рассказать сказку о ведьме, конечно же, было большой ошибкой. Девочка испугалась ее, но забывать никак не хотела.

– Сама умерла от старости в окружении любящей родни, – отвечала бабушка.

– Нет, не так было! – возмущалась девочка.

– А как?

– Ее сожгли на костре, потому что она была злой.

– Почему злой?

– Потому что ела детей?

– Давай будем считать, что она их не ела, а угощала сладостями?

– Нет! Она их ела! – никак не хотела угомониться девочка. – Ты сама это говорила, а теперь твердишь что-то другое. Ты сказала, что она жила в нашем лесу… в избушке с дырявой крышей. Ты рассказала, что у нее худые руки. Настолько худые, что кости просвечивали. Расскажи еще раз. Я обещаю, что закрою уши. Не буду слушать, но ты рассказывай.

Старушка покачала головой, горько вздыхая. Она помнила, как долго ей пришлось бороться с ночными кошмарами впечатлительной внучки после той злополучной сказки о ведьме, которую она, сама не зная зачем, рассказала когда-то давно.

Бабушки не стало, когда Сэйре было пять или шесть лет. Несмотря на юный возраст, девочка многое запомнила о ней, но ярче всего в ее памяти отпечаталась именно та страшная сказка.

Сэйра не могла точно сказать, когда ее мир начал меняться. Пожалуй, переломным моментом стал случай, когда она отняла игрушку у мальчика на улице. Отняла просто так, не зная зачем. Лишь потому, что могла. До этого родители смотрели на нее с нежностью и любовью, будто она была самым прекрасным созданием на свете. После все изменилось. В их взглядах появилась настороженность.

Это случилось через три года после смерти бабушки. День начинался совершенно обычно, ничего не предвещало беды. Да и была ли беда вообще? Видимо, да. Родители это поняли сразу, а Сэйра – нет. Саму проблему она осознала лишь со временем.

– Ты идешь, моя красавица? – весело спросила Мама, открывая дверь.

Сэйра соскочила с лавки и побежала к ней, по пути поправляя легкое зеленое платье. На лице сияла улыбка. Она схватила женщину за руку, и они вместе вышли из дома навстречу прекрасному летнему дню.

Лето в разгаре. Жарко. Дома лучше, чем на улице, но от прогулки с мамой девочка не смогла отказаться. Мама красивая, высокая и стройная. На ней пышное оранжевое платье. Похоже, дорогое. Идти с ней рядом, держа за руку, приятно. Ощущение любви, заботы и безопасности. Вера в неизменность существующих устоев.

Сэйра смотрела на проходящих мимо людей. Они кивали, здороваясь и с ней, и с Мамой. От этого становилось еще веселее.

Впереди появились знакомые силуэты: мужчина и женщина. Друзья семьи. С ними мальчик. Сэйра знает их – они когда-то уже заходили к ним в дом. Заходили не раз. И мальчишка с ними всегда был. Он старше Сэйры, но ниже. Капризный и неприятный. Ей никогда не хотелось с ним ни разговаривать, ни играть, но мама говорила, что это нужно делать. Девочка соглашалась.

Мама радостно поприветствовала друзей. Они поздоровались в ответ. Сэйра любезно кивнула и улыбнулась. Мама завела с мужчиной и женщиной непринужденный разговор. Слушать его девочке не хотелось, но она была готова немного потерпеть – ей уже рассказали о вежливости.

Мальчик кривлялся, смотря на нее. Сэйра не могла понять, что ему нужно. Он достал что-то из кармана. Шкатулка. Размером с ее ладонь. Расписана узорами.

Девочке захотелось рассмотреть ее.

– Дай посмотреть, – тихо попросила она.

Мальчик потянул шкатулку, но в тот момент, когда Сэйра почти взяла поделку, отдернул руку и спрятал вещицу за спину.

– Да что ты делаешь? – возмутилась девочка.

Мальчик показал язык. Сэйре стало обидно. Она была уже не маленькая, чтобы начать плакать от такого, однако не настолько взрослая, чтобы сдерживать себя.

Сэйра, сама не зная зачем, цапнула мальчика за нос пальцами и сильно сжала его. Тот завизжал как поросенок. Взрослые немедленно отреагировали – Мама схватила ее за руку, высвобождая нос из тисков.

Она заругала девочку, стала спрашивать, как она вообще догадалась так сделать. Сэйра сбивчиво объясняла, что мальчик дразнился и не давал посмотреть шкатулку.

Отец мальчика попытался перевести происшествие в шутку, говоря, что с детьми все бывает. Он обратился к сыну:

– Дай, пожалуйста, Сэйре шкатулку. Она посмотрит и вернет. Вы оба уже не маленькие, чтобы ссориться из-за таких мелочей. Или я не прав?

Мальчик покачал головой. Он протянул шкатулку Сэйре, но в последний момент опять отдернул руку. Шкатулка оказалась прижата к его груди. Тогда девочка и совершила ошибку. Не намеренно, а просто потому, что не знала, что поступает неправильно. Точнее, недопустимо – так потом скажет Папа.

Она забрала шкатулку у мальчишки. Просто забрала.

Тот удивленно посмотрел на свою пустую руку. Его мать слегка вскрикнула. Сэйра разглядывала вещицу, которая находилась у нее: теперь она казалась не сокровищем, а безделушкой.

Мама схватила шкатулку, отдала мальчику, который уже начал плакать, быстро попрощалась с теми, с кем еще минуту назад вела непринужденную беседу, схватила дочь за руку и потащила домой.

По пути Сэйра пыталась оправдываться. Говорила, что не хотела никого обидеть. Объясняла, что ей вовсе не нужна была эта вещь – хотелось лишь, чтобы мальчик не дразнился. А Мама даже не пыталась слушать. Она явно была взволнована.

В доме Мама отвела дочь в комнату. Дверь осталась незапертой, но Сэйра и не думала выходить. Она слышала, как Мама плачет в соседнем помещении. Девочка понимала, что поступила некрасиво и невежливо, но не могла разобрать, почему Мама расстроилась настолько сильно.

Через несколько часов в доме появился Папа. Сэйра прислонила ухо к двери, пытаясь подслушать разговор. Мама уже не плакала, но говорила надрывающимся голосом. Тон Папы тоже был не такой, как обычно. Девочке удалось расслышать только обрывки фраз: что-то про последствия и невозможное.

Когда Папа вошел в комнату, Сэйра кинулась обнимать его.

– Я расстроила Маму, – принялась извиняться девочка, сама не понимая, за что именно. – Я пыталась просить прощения, но не вышло. Она не хочет меня слушать.

Отец сказал, обнимая ее:

– Да, она рассказала. Думаю, ей следовало реагировать чуть сдержанней. Все действительно так и было?

– Как было? Я не понимаю. Кто-то пострадал?

– Ты забрала его вещь?

– Да, забрала. Разве Мама могла так расстроиться из-за этого?

– Хорошо. Давай попробуем немного по-другому. Как ты забрала вещь? Ты схватила ее рукой?

– Нет. Я забрала мыслью.

Папа растерялся от столь прямого и невероятно простого ответа. Немного подумав, он спросил:

– Что ты называешь мыслью?

– Слова в голове. Они называются мыслями – ты сам так учил.

– Как они помогли тебе забрать вещь у мальчика?

– Я просто подумала, что ей лучше будет у меня. Вот и все. Разве это отличается от того, чтобы взять и забрать рукой?

– Отличается.

– Обещаю… если это плохо… больше так не буду… я так поступила в первый и последний раз…

Девочка говорила искренне. Она не понимала, что случилось. Отец посмотрел на нее и сказал:

– К сожалению, это уже не в первый раз.

Он рассказал, что подобное случалось, когда Сэйра была младше. Случалось раз за разом, а потом прекратилось. Теперь же оно опять проявилось, и это плохо. Отец долго и терпеливо объяснял, что так умеют делать отнюдь не все. Точнее сказать, никто, кроме нее. Поэтому подобное совершать не стоило вообще.

Сэйра не до конца поняла суть запрета, но послушно кивнула, обещая больше так не поступать.

Время шло.

Родители о случившемся не вспоминали. Сестра об этом не знала. Сэйра же ничего забывать не хотела. Ее поглотила идея того, что она не такая как все. Захотелось измениться еще больше. Девочка хотела стать той, кто не будет ни на кого похожа.

Закрываясь в комнате или находясь на чердаке, она отточила ранее приобретенный навык почти до совершенства – навык перемещать предметы мыслью.

Мысль рождается в голове, затем выходит наружу, и в мире происходит изменение. Девочка чувствовала свечение внутри себя. Уже тогда Сэйра понимала, что вовсе не она сама является его источником. Что же им было? Она не находила ответа. Впрочем, не особо и искала.

Однажды девочка сидела на чердаке у окошка под лучами солнца. Тепло и приятно. Мысли где-то далеко. Точнее сказать, не далеко, а глубоко внутри. Разложенные вокруг мешки и сундуки по ее воле поднимались в воздух, кружили над ней и возвращались на свои места. Так она делала уже не раз. Однако в тот день на чердак неожиданно поднялась сестра.

Увидев парящие в воздухе мешки и сундуки, девочка удивленно вскрикнула, а Сэйра вскочила от испуга. Вещи с грохотом попадали на пол, поднимая пыль. В тот же миг каким-то невероятным образом платье сестры, будто само собой, вспыхнуло зеленым пламенем. Девочка, которая еще не успела полностью подняться на чердак и стояла на лестнице, попыталась сбить огонь, но ее нога соскользнула со ступеньки, и она с криком полетела вниз. Сэйра остолбенела, не зная, что делать.

– Ведьма, она ведьма! – кричала внизу девочка. Ее голос дрожал от боли и страха.

Раздался тревожный крик Мамы, которая в момент падения находилась рядом.

От услышанного слова «ведьма» Сэйра испугалась намного больше, чем от того, что произошло несколько секунд назад. Вспомнилась страшная бабушкина сказка о злой старухе, живущей в лесу и питающейся только детьми.

Чем младше, тем лучше.

Почему сестра назвала ее так? Она ведь не такая. Она молодая и добрая. Зла никому не желает. Ответа не нашлось.

Ничего страшного с сестрой не произошло: легкие ожоги и пара ссадин. По какой-то причине Сэйра посчитала, что все забудется так же быстро, как тогда со шкатулкой. Здесь она ошиблась.

Дальше последовали долгие мучительные разговоры полные нравоучений и упреков. При них даже вечно спокойный отец срывался на крик. Как только мог, он старался донести до дочери идею того, что странные способности ее погубят. Погубят их всех. Сэйра молча слушала, не возражая, но и не воспринимая сказанное всерьез. Она не могла просто убрать то, что уже стало частью ее самой.

Месяц шел за месяцем. Пропасть между Сэйрой и семьей все росла и росла. Сестра перестала с ней общаться. При мимолетных встречах она бросала на нее испуганный взгляд или смотрела в пол. Вскоре Сэйра перестала запирать комнату в моменты, когда практиковалась в умениях. Ей стало неважно то, зайдет кто-то или нет. Одиночество, отчуждение и волшебство – это все, чего она желала.

Сэйра хорошо помнила, как разговоры за обеденным столом мгновенно стихали, стоило ей только сесть рядом с родными. Почему-то это ее не смущало. Девочка вовсе не испытывала ненависти или презрения к этим людям. Она даже по-своему продолжала их любить. Дело было в том, что Сэйра слишком хорошо понимала свое отличие. В чем же оно заключалось? Однажды она нашла ответ: «Им интересны вещи, а мне то, что внутри вещей».

И действительно, для нее так и было. Однажды она поняла, что любая вещь, что появилась в мире, по сути, может быть чем угодно. Даже в одной сосновой шишке каким-то образом сокрыто огромное дерево или даже целый лес. Нет, конечно же, девочка не могла превратить сосновую шишку в лес, но она знала, что на самом деле так можно. Сэйра не искала способы сделать нечто подобное, не предпринимала попыток подтвердить свою идею. Хватало того, что в ее понимании это являлось возможным.

Все вокруг казалось связанным. Предметы отличались друг от друга, но в то же время были неотличимы. Все вокруг наполнял какой-то таинственный свет, а больше всего этого светы было в ней самой. Девочка ощущала себя ярким цветком, растущим посреди бескрайнего поля, усеянного травой. Чем-то прекрасным, чем-то бесподобным. Чем-то таким, что выражает саму суть этого унылого мира.

Однажды вечером, во время очередного безмолвного ужина, Сэйра неожиданно нарушила молчание. Она подняла глаза на родителей и сестру и тихо, но твердо произнесла:

– Забудьте обо мне.

Услышав это, Папа выпрямил спину, удивленно посмотрел на жену и сказал:

– Дорогая, почему у нас так темно? Когда это мы начали жалеть свечи?

Мама, словно очнувшись от сна, улыбнулась и ответила:

– Сама не знаю, для чего мы в темноте сидим. И еда какая-то пресная и безвкусная. Словно, не я готовила.

Родители и сестра завели легкие разговоры обо всем на свете. Никто из них не замечал присутствия Сэйры. Она смотрела на членов семьи, наслаждающихся общением друг с другом. Наслаждающихся им, так как объект тревог забыт.

Она забыта.

Сэйра наблюдала за родными. В ее глазах не было ни обиды, ни грусти. Только спокойное понимание и отстраненность. Она смотрела на семью, словно сквозь стекло.

Девочка без спешки доела ужин. Потом подошла к отцу. Поцеловала его в щеку и прошептала:

– Спасибо за хороший вечер. Я иду спать.

Ни отец, ни мать, ни сестра не отреагировали. Для них ее больше не существовало. Ее это устраивало.

Все перешли в иную жизнь. Родители вновь стали счастливыми людьми, она – призраком в собственном доме.

Сэйра часто наблюдала за тем, как Папа играет с сестрой, как они наслаждаются этим занятием. Смотрела на то, как Мама меряет платья. Девочка наблюдала за счастливой жизнью людей, которые были счастливы лишь потому, что лишились ее. Она постоянно крутила в голове эту мысль.

Девочка решила уйти. Решение она приняла в день, когда ей исполнилось двенадцать лет. В первую очередь потому, что стала сопоставлять себя с тем самым пауком на чердаке. С дурачком, который поселился там, где для него явно нет ничего хорошего. С простаком, который не способен воспользоваться тем, что само пришло в его лапы.

Родители и сестра сидели на лавке и у дома.

– Думаю, нам нужно сходить к озеру, – предложила Мама.

Сэйра поцеловала ее в щеку и сказала:

– Конечно, сходите. Мне всегда нравилось смотреть на твое отражение на водной глади.

– Я построю шалаш из веток! – обрадовалась сестра.

Сэйра взяла ее ладонь и поцеловала, а потом произнесла:

– Хорошая идея. Ты всегда любила это.

– Хочешь, я помогу тебе построить его таким прочным, что он будет стоять ни один год? – спросил сестру Папа.

Сэйра потрепала его пальцами по голове и сказала:

– Ты самый лучший учитель из всех, кого я знала. Не сомневаюсь, что ты научишь ее этому.

Это были ее последние слова, сказанные семье.

Сэйра ушла.

Ушла, сама не зная куда.

Еды, которую девочка взяла с собой, хватило на пять дней. Когда скудные запасы закончились, она находилась посреди густого леса. Не совсем глухого, но темного и мрачного. Начало лета – значит, рассчитывать на ягоды и грибы рано.

Сэйра поймала себя на мысли, что даже не представляла, насколько сложной окажется самостоятельная жизнь. В детском сознании все рисовалось гораздо проще и приятнее. Реальность оказалась суровой.

Девочка не ела уже два дня. Силы покидали ее, ноги подкашивались, голова кружилась.

В какой-то момент она увидела впереди себя зайчонка. Крохотного. Размером с полторы ее ладони.

– Забудь обо мне, – тут же громко произнесла Сэйра.

Зайчонок замер, словно прислушиваясь, а потом принялся спокойно щипать травку.

Девочка подбежала, схватила одной рукой зверька за шею, намереваясь сломать хрупкий позвоночник. Зайчонок продолжал жевать траву, как ни в чем не бывало.

Внезапно Сэйра остановилась и откинула животное от себя. Перед ее глазами возник жуткий образ – ведьма из страшной бабушкиной сказки. Тощая старуха с горящими глазами стояла перед ней и злобно скалилась, обнажая гнилые зубы. С острого подбородка капала кровь. Она тянула к девочке морщинистую руку с длинными острыми ногтями.

Образ появился лишь на мгновение, но этого было достаточно. Сэйре вдруг показалось, что она сама становится такой же, как ведьма из сказки.

Девочка повалилась на траву и закричала:

– Я не буду такой! Никогда не буду такой!

Зайчонок, которого она еще мгновение назад хотела убить, никуда не убежал. Он сидел рядом, спокойно пожевывая траву, и смотрел мимо нее большими темными глазами.

На следующий день измученная и голодная Сэйра добралась до какого-то городка.

Грязная, растрепанная, с потухшим взглядом она брела по улице, спотыкаясь почти на каждом шаге. Прохожие с любопытством и опаской оглядывались на странную девочку, перешептываясь за ее спиной.

– Забудь обо мне, – говорила она каждому, кто проявлял к ней хоть какой-то интерес.

С тех пор прошло шесть лет.

***

Освежив дорогие воспоминания, Сэйра решила погрузиться в себя.

Пустота. Черная, но приветливая. Весь мир – пустота. Пустота существует лишь до того момента, пока ее не коснется мысль.

Пустота…

С пустотой что-то не так. Это уже не ее пространство. Почему? Потому что в нем горит чужой свет.

Девушка резко открыла глаза и вскочила на ноги. Сердце колотилось. Она ощутила то, чего никогда раньше не чувствовала, – присутствие кого-то подобного ей. Кого-то, кто владел такой же силой. В воздухе витало ощущение близости, словно кто-то невидимый стоял рядом, заглядывая ей в душу. Это было и пугающе, и волнующе одновременно.

2

Ирид какое-то время сохранял невозмутимый вид, а потом с размаху ударил ладонью по столу и громко засмеялся.

– Эвис, приятель, – задыхаясь от хохота, проговорил он, – ты нас тащил такую даль, чтобы девицей полюбоваться!?

Его спутники оставались неподвижными.

Девушка медленно и с интересом осмотрела каждого из сидящих за столом мужчин, а потом сказала спокойным тоном:

– Девица? Так меня еще не называли. Странное слово. Здесь такого никто не говорил. А может, и говорил, но не при мне. А может, и при мне, но я не слышала.

Девушка протянула руку к Эвису и потрепала его по волосам.

– Голова белая. У моей бабушки такая же была. Мне нравились ее волосы. Спасибо, за напоминание о ней. Смотрю на тебя и не замечаю ничего особенного, а глаза закрываю и вижу – горишь как тысяча свечей. Это как так? Два твоих друга тоже горят, но только совсем чуть-чуть. А третий вообще пуст.

Эвис откинулся назад, освобождаясь от руки девушки.

– И ты горишь. И я это вижу… увидел издалека, – сказал он.

Девушка улыбнулась и спросила:

– Ты пришел ко мне?

– Да… нет, скорее нет. Я пришел потому, что почувствовал тебя. Я… я думал, что это не ты.

– Ты искал кого-то лучше меня? – обиженно спросила незнакомка. На красивом молодом лице читалось явное недовольство. – Чувствую, ты расстроен.

– Это не связано с тобой, – более уверенно произнес Эвис. – Я шел сюда, так как думал, что встречу здесь определенного человека. Мне нужно его найти.

– И зачем же?

– Он сделал нечто плохое. Точнее сказать, из-за него случилось нечто плохое. Если найду, то смогу это исправить.

– Что именно случилось? С кем?

– С моей сестрой. Она попала в беду. Я верну ее, если найду этого человека.

– А зачем ее возвращать?

Эвис вздрогнул от услышанного вопроса. От неожиданности он даже не нашел, что ответить.

– Она была с тобой? А теперь не с тобой? И что с того? Найди, кем заменить.

Ирид увидев, что от слов девушки Юношу начинает трясти, стукнул кулаком по столу и громко сказал:

– Так, дорогуша. Давай-ка ты угомонишься немного.

– До-ро-гу-ша, – по слогам произнесла девушка. – А это слово я слышала. Так недавно одна женщина корову называла. Ты считаешь меня коровой?

Ирид удивленно посмотрел на нее, а потом спросил:

– Ты вообще с людьми разговаривать умеешь?

От этого вопроса девушка неожиданно покраснела и слегка вдавила голову в плечи. Вид у нее стал испуганный.

– Я и так стараюсь. Разве это не заметно? Я готовилась к встрече, – сказала она.

– Ну и что с тобой не так? – раздраженно спросил Ирид.

В этот момент к их столу подошел трактирщик и учтиво спросил, не желают ли гости чего-то еще.

– Да, принеси девушке вина. Побольше и покрепче, – попросил Ирид.

Трактирщик посмотрел на Ремая, потом на Танира и Эвиса, а затем растеряно спросил:

– Какой девушке?

– Этой. Какой же еще, – ответил Ирид, указывая на место, где сидела незнакомка.

– Это место пусто, – спокойно ответил трактирщик. – Или вы имеете в виду то, что к вам должна присоединиться какая-то девушка?

– Я… да, пожалуй, я это и имел в виду. Просто принесите вина.

Трактирщик поклонился и ушел.

Незнакомка сначала широко улыбнулась, а потом наигранно рассмеялась.

– Позвольте представиться, я – местная ведьма. Единственная в своем роде. А зовут меня Сэйра.

– Он не видит тебя? – спросил Танир. – Как так получается?

– В этом городе никто меня не замечает. Если я скажу всего три слова, то и вы забудете обо мне навсегда. Но я этого не сделаю. Во всяком случае, пока. Вы мне очень интересны. За исключением того, который назвал меня коровой.

– Он не называл тебя так, – твердо сказал Ремай.

– Правда!? – с удивлением спросила Сэйра.

– Правда, – подтвердил Эвис.

– Тогда, ладно, – усмехнулась девушка.

Трактирщик принес вино и пустую кружку. Ирид наполнил ее и поставил перед Сэйрой. Та любезно кивнула, но пить не стала.

– Ты совсем молодая. С кем здесь живешь? – спросил Ремай.

– Я живу одна уже много лет.

– У тебя есть близкие?

– Когда-то у меня была семья, но я ее оставила.

– Здесь ты с кем-либо общаешься?

– Я общаюсь со всеми, а со мной – никто.

– Как это понять?

– Они меня не замечают. Это что-то вроде заклятья. Я сама создала. Я могу прийти к кому угодно в дом, могу сесть с кем угодно за стол, но никто не обратит на меня внимания.

– Значит, ты здесь совсем одна?

– Какой ты непонятливый! Говорю же, что я со всеми общаюсь. Просто они этого не замечают. Я не настолько отстраненная, чтобы быть только с самой собой. Я захожу к людям в дома, ужинаю с ними. Иногда рассказываю их детям сказки на ночь. Это ведь тоже общение. Разве нет?

Ирид вместо ответа присвистнул. Ему так и хотелось поднять руку и покрутить пальцем у виска. Сдержаться все же удалось.

После небольшой паузы Эвис спросил:

– Ты что-либо знаешь о человеке по имени Арнир?

– Нет, первый раз слышу это имя, – без раздумий ответила девушка.

Сидящие за столом мужчины переглянулись. В глазах каждого читалось одно и то же: «Все было зря».

– Здесь есть еще люди с отблеском, то есть с такими же способностями, как у тебя? – спросил Эвис.

– Нет, я до сегодняшнего дня никогда не встречала никого подобного себе. Вы такие первые. Отблеск? Почему ты это так назвал?

– Это не я придумал. Однако считаю, что это слово подходит к тому, что находится в нас.

– Да… подходит, – задумчиво проговорила Сэйра. – Оно даже объясняет это в определенной мере. Значит, я не ошиблась, когда решила выйти к вам напрямую. Признаюсь, сначала я хотела наложить заклятье и просто посмотреть на вас. Потом вдруг подумала, что снять его может и не получится.

Ирид взял кувшин с вином и налил полные кружки каждому из своих товарищей.

– Пейте, это лучшее, что мы сегодня можем сделать. Результат нашего похода очевиден – вслух его лучше не произносить. Завтра решим, что делать дальше. А пока просто пейте. Винить себя ни в чем не стоит. Еще будет шанс. Хоть какой-то, но будет.

Эвис взял кружку, осушил наполовину одним глотком и чуть не захлебнулся. Ремай похлопал его по спине.

Ирид посмотрел на девушку и сказал:

– Меня зовут Ирид. Остальные – Эвис, Ремай и Танир. Нам приятно познакомиться с тобой, Сэйра.

– И мне это все очень приятно. У меня много вопросов… вопросов к тебе, Эвис, – и девушка широко и приветливо улыбнулась. – Я поняла, что вы шли сюда, желая найти кого-то важного. Уверена, что это невероятная и безумная история. Отблеск… как мне нравится это слово. Уверена, ты сможешь рассказать многое не только о себе, но и обо мне самой. Мы должны узнать все друг о друге, но не сейчас. Сейчас я вас покину. Завтра приходите прямо ко мне в полдень. Я живу в самом ближайшем к ручью доме. У него красная крыша. Увидите – не ошибетесь. Хотя зачем вам искать – Эвис все равно чувствует меня. Могла бы и не рассказывать, куда идти.

Сэйра рассмеялась, встала из-за стола, кивнула на прощание и ушла.

Ремай залпом осушил кружку с вином. Ирид поступил так же.

– Эвис, ты как? – спросил Ремай.

Юноша молча смотрел в стол.

– Мы ведь не могли не попробовать, Ремай. Ведь так?

– Да, мы делали и продолжим делать, что можем.

– У тебя остается не так много времени.

– Но оно еще есть.

3

Чтобы добраться до нужного дома, мужчинам пришлось пересечь весь город.

Девушка верно подметила, что Эвис и без пояснений сможет найти его – юноша следовал за тем же маяком, что и раньше.

По улицам они шли молча, глядя не по сторонам, а под ноги. Никого из путников не интересовало ни то, как выглядят местные дома, ни живущие в них люди. Каждый понимал, что лучше не думать о происходящем здесь и сейчас. Не думать о том, куда они на самом деле пришли. Не думать о результате проделанного. Хотелось еще хоть на какое-то время сохранить надежду.

Крохотные дома окраин сменились роскошными постройками центра. Деревянных зданий мало – почти все из камня. Узкие улицы стали широкими. Грязь, которая покрывала окраины толстым слоем, здесь почти отсутствовала.

Ирид пояснил, что этот город второй по значению в местном княжестве, а также то, что в основном люди здесь занимались торговлей. Больше о нем он ничего не знал.

Центральная часть закончилась, и путники вышли к противоположной окраине. Прямо за последними домами протекал небольшой ручей, через который был перекинут деревянный мост. У моста стоял нужный дом. Городская стена проходила в ста шагах от него.

Дом Сэйры. Одноэтажный. Стены из глины и соломенная крыша в форме купола. Крыльцо с навесом.

Рядом с крыльцом располагался большой деревянный стол. Подойдя ближе, путники увидели на нем хлеб разной формы, румяный печеный картофель и какие-то пироги.

Из-за угла дома вышла молодая девушка, приветствуя гостей широкой искренней улыбкой. Ее радость была настолько заразительной, что путники невольно заулыбались в ответ, чувствуя, как напряжение последних дней постепенно отпускает.

– Позвольте приветствовать вас, друзья, в моих владениях! – с легким поклоном произнесла Сэйра. – То, что вы здесь, много значит для меня, ведь я еще ни разу никого сюда не приглашала.

– Это очень большая честь для нас, прекрасная дева, – вежливо проговорил Ирид. – Ты сама приготовила для нас все это?

Сэйра звонко рассмеялась и, махнув рукой в сторону Ирида, сказала:

– Да, брось! Просто взяла у горожан.

Путники переглянулись. Ремай спросил:

– Украла это?

– Не украла, а взяла, — спокойно ответила Сэйра. — Говорила же, что я местная ведьма. Имею право брать, что хочу. В силу древних традиций я могла бы брать для еды детей горожан, но ограничиваюсь хлебом и иными мелочами. Чего вам опять непонятно?

Гости молча смотрели на нее, пытаясь понять, шутит девушка или говорит серьезно. В ее глазах плясали озорные искорки, но в то же время чувствовалась какая-то странная отстраненность, словно она существовала в своем собственном мире, недоступном для других.

– Присаживайтесь за стол, – предложила Сэйра. На лице все так же сияла приветливая улыбка.

Мужчины приняли приглашение. Подойдя ближе, они обнаружили, что стулья отсутствуют. Сам же стол представлял собой скопище полупрогнивших досок. На поверхности в некоторых местах рос мох. Еда была разложена без тарелок.

Девушка также подошла к столу и сказала:

– Угощайтесь, пожалуйста, мне для вас ничего не жалко. Чего смотрите? А, понимаю, воды не принесла. Сейчас исправлю.

Девушка быстро скрылась в доме.

– Надеюсь, я не так же странно со стороны выгляжу, – задумчиво произнес Эвис.

– Честно скажу, да, – признался Ремай. – Нет, но не настолько, конечно. И Арнир странный. Значит, отблеск отдаляет вас от реальности. А эта, к тому же, еще и одинока. Давайте не будем ни смущать, ни обижать ее. Думаю, дело понятное.

После этих слов он взял со стола небольшой пирог и откусил. Прожевав, мужчина сказал:

– Вкусно. Берите.

Его спутники принялись за еду. Вопрос стульев и лавок никто не стал поднимать.

Сэйра вернулась нескоро.

Она вышла из дома без кувшина с водой, но в новом наряде. На ней было пышное голубое платье, которое выглядело совершенно неуместным в этой обстановке, но, тем не менее, казалось удивительно красивым. Распущенные волосы девушка собрала в недлинную косу, которую украшала ярко-красная заколка. Всю прелесть слегка портила темная полоска сажи на щеке, появившаяся, видимо, от угля.

Сэйра все также улыбалась. Эта непринужденная улыбка помогла путникам немного отвлечься от навязчивых мыслей и просто насладиться моментом.

Беседа завязалась легко и непринужденно. Они говорили обо всем на свете, тщательно избегая темы, которая привела их сюда. Даже вечно угрюмые Эвис и Ремай с удовольствием поддерживали беседу, поддавшись очарованию хозяйки странного дома. Танир, боясь, что его отодвинут от общего разговора, немного смущаясь, тоже вставлял свои реплики.

Сэйра рассказала о том, что ей удалось заставить жителей города не замечать не только ее, но и дом. Она призналась, что пробовала еще хоть как-то управлять умами людей, но ничего не получилось.

Ирид, в свою очередь, рассказал о месте, откуда они пришли, о том, как жившим в нем людям удавалось существовать в диком лесу, и какие удивительные вещи они умели создавать, – вещи, которые пользовались спросом везде, куда бы они ни попадали.

Девушка пригласила гостей в дом. Все приняли приглашение.

Дом и издалека выглядел ветхим и требующим серьезного ремонта. Вблизи же стало понятно, что он находится в плачевном состоянии и, казалось, вот-вот развалится.

Навес крыльца держался на нескольких почти полностью сгнивших бревнах непонятным образом прикрепленных к стене. Одна из пяти ступенек, ведущих к двери, была сломана. Остальные угрожающе скрипели, словно предупреждая, что на них лучше не ступать без крайней необходимости.

Вместо дверной ручки использовался кусок грубой веревки. Увидев это, Эвис отчетливо вспомнил, что точно так же было и в его доме в городе Атиса. Воспоминание навеяло грусть.

Сэйра, потянув за веревку, открыла дверь и вошла внутрь. Гости вошли вслед за ней.

Высокий потолок. Сгнившая лестница на чердак. В окнах не ткань или пленка, как бывало в бедных домах, а настоящие стекла. Постель аккуратно заправлена. И с первого взгляда можно было понять, что на ней дорогие одеяла и подушки. В печи не хватало кирпичей. Посреди комнаты стоял небольшой, но аккуратный стол, покрытый белоснежной скатертью. На фоне обветшалых стен он смотрелся крайне странно. В целом, все выглядело не так пугающе, как представляли себе гости.

– Дары горожан? – спросил Ирид, указывая на явно дорогую скатерть на столе.

– Да, они любят меня, хотя и сами этого не знают, – ответила девушка. – Вот и дарят вещи… хотя и об этом они тоже не знают.

– Ты не замерзаешь здесь зимой? – спросил Ремай.

– Крыша стала дырявой совсем недавно. Уже после сильных холодов. Я не живу здесь, когда стоят морозы – перебираюсь в дома каких-нибудь горожан. В теплое время года я больше нахожусь в лесу. Зачем ограничивать себя домом, если рядом целый лес? Я считаю его своим настолько же, насколько считаю своей эту постройку.

– Ты не пробовала использовать отблеск для починки здания? – спросил Эвис.

– Нет, – произнесла Сэйра. – Такое возможно?

– Да, – ответил Эвис. – Я могу показать.

Юноша вытянул руку в направлении печи. Между пальцев забегали синие и красные огоньки. В месте, где была небольшая дыра, стал появляться кирпич.

– Как ты это делаешь? – восхищено спросила девушка.

– Я не всегда так умел. Один… некто сделал нечто такое, что повлияло на мою силу. Теперь я могу делать много разных необычных вещей. Но этого все равно недостаточно.

– Как ты смог заставить кирпич появиться?

– Могу пояснить так: этот кирпич когда-то находился в печи, а значит, мир помнит этот момент…

– И ты просто привел все в состояние, которое когда-то было?

– Да, верно. Вижу, что понимание отблеска тебе дается легко.

В разговор вмешался Ирид:

– Ты ей навес над крыльцом в первую очередь почини, а то рухнет, и останется мир без такой красавицы.

– Нет! – резко возразила Сэйра. – Мне было бы приятнее, если бы не Эвис, а именно ты, Ирид, и остальные починили его.

– Ты думаешь, что мы способны на то же, на что способен наш юный друг?

– Я знаю, что вам до него далеко. Но все же у вас есть руки и головы. Я видела однажды, как два мужчины чинили крыльцо для своей матери. Я следила за ними несколько дней. Думаю, женщине было очень приятно от этого. Хочу, чтобы для меня кто-то хоть раз сделал нечто подобное.

Ирид кивнул. Просьбу и ее смысл он понял.

– Хорошо. Мы купим все необходимое в городе. Как понимаю, Эвиса ты найдешь, чем занять.

– Да, найду, – ответила девушка. – Мы пойдем вверх по ручью и будем говорить до тех пор, пока не узнаем друг о друге вообще все.

4

– Расскажи, как ты это чувствуешь, – попросила Сэйра.

– Я ощущаю, будто внутри все наполнено теплым светом. Тело – граница, за которую этот свет не может перейти без моей воли. Если я пожелаю, то он окажется вне меня на какое-то время. Арнир назвал это отблеском. И он был прав, так как не я его создаю, а что-то во мне принимает чужой свет, отражает и позволяет ему переходить в этот мир, – ответил Эвис.

Молодые люди сидели у ручья, который протекал рядом с домом девушки. Они отошли так далеко, что здание казалось крохотным. Эвис сидел, скрестив ноги пред собой, а Сэйра разулась и поместила ступни в воду.

– Расскажи мне об этом человека… об Арнире, – попросила девушка. – Откуда он так много обо всем этом знал? Он для тебя друг?

– Нет, не друг, – ответил Эвис. – На какое-то время он почти им стал, но затем произошло недопустимое.

– Что именно?

– Арнир обманом заставил меня использовать отблеск. Использовать так, что потом я бы не смог больше скрывать его?

– Скрывать от кого?

– От людей в городе, в котором я жил.

– А зачем от них скрывать?

– Они не смогли бы понять это. Приняли бы все за колдовство и зло. Нас могли бы убить за это.

– Зачем жить среди тех, кто захочет убить, если увидит тебя истинным?

– Не знаю. Так уж заведено, что люди стремятся к людям.

– Твои спутники из другого места?

– Нет, они жили в том же городе.

– Они хотят тебя убить?

– Нет, что ты! Из них у меня были проблемы с Ремаем, но это уже позади. Сейчас он помогает мне, а я помогаю ему. С Иридом как-то раз тоже вышел конфликт, но мы об этом решили не вспоминать.

– Ремай сам светится. Какие у тебя могли быть с ним проблемы?

– Он не всегда светился. Думаю, это и раньше находилось в нем, так как я настораживал его больше, чем кого-то другого, но проявилось оно только после встречи с Творцом.

Девушка с любопытством посмотрела на него, а потом спросила:

– Что еще за Творец? Это прозвище? На имя не похоже.

– Он так назвал себя. Настоящее имя мне неизвестно.

– Он твой друг?

– Нет, он причинил мне больше зла, чем Арнир.

– Хочешь его убить?

– Не думаю, что смог бы. Сейчас дело в другом. Творец наложил какое-то заклятье, и моя сестра оказалась запертой в камне. Она не будет освобождена, пока я не найду Арнира.

– В камне? Он где? Дай мне его.

Эвис еще задолго до разговора решил рассказать девушке все без утайки, но от услышанной просьбы ему стало не по себе. Карбункул принадлежал ему и только ему. Никакая иная рука не касалась его после того, что произошло в охотничьей избушке.

Юноша нехотя достал камень из нашейного мешочка и показал Сэйре на своей ладони.

– Какая прелесть! – проговорила девушка, поднимая брови. – Дай подержать, пожалуйста.

Сэйра потянулась к карбункулу, но Эвис резко сжал кулак и отдернул руку. Он сказал:

– Эта вещь много для меня значит. Прости, но я не могу.

Девушка сделала недовольную гримасу. В этот миг Эвис почувствовал, что его рука опустела. Он разжал пальцы. Пусто. Сэйра, улыбаясь, достала руку из-за спины и разжала пальцы перед лицом юноши. На ладони лежал красный камушек. Она непринужденно и игриво засмеялась.

Юноша выхватил карбункул.

– Эй, – обиженно проговорила девушка, – ты меня так и ушибить мог.

– Разве ты не поняла? Камень связан с Эльдой. Не будет его – она не вернется ко мне, – со злостью проговорил Эвис.

– По-ни-маю, – протянула Сэйра.

– Почему же так себя ведешь?

Девушка вжала голову в плечи и слегка покраснела.

– Прости. Мне на самом деле сложно говорить с тобой здесь и сейчас. Было сложно и с твоими спутниками. Борюсь сама с собой, вот и делаю в результате всякие глупости. Говорю, смеюсь и шучу, а у самой коленки затрясутся, если на ноги встану. Надеюсь, не слишком заметно. Ты должен понять, что для меня это все в диковинку. Я много лет ни с кем вот так не разговаривала. Все во мне сейчас требует убежать как можно дальше, но я не собираюсь поддаваться этому чувству, так как не считаю, будто живу правильно.

Эвис молча выслушал ее. Гнев сменился чувством жалости и сострадания. Он протянул карбункул и сказал:

– Держи. Только не забывай о том, насколько он для меня важен.

Девушка кивнула и приняла камень. Она вертела его, рассматривая, дышала не него, пробовала смотреть через него на солнце. Казалось, что Сэйра усердно пытается найти в нем что-то необычное.

– Я тоже не чувствую в нем ничего напоминающего отблеск, – мрачно проговорил Эвис.

– Как он смог поместить ее в камень?

– Прислонил к ней, а она исчезла.

– Ты такой грустный, потому что тебе ее не хватает?

Эвис кивнул.

Сэйра вернула камень и сказала:

– Если бы я знала, что делать, то помогла бы тебе. Но я не знаю. А ты?

Юноша немного подумал, а потом ответил:

– Я увидел и почувствовал тебя не сам, а с помощью Танира. Он усилил мои способности.

– Во мне больше отблеска, чем в нем. Используй меня – я не буду возражать? Что нужно делать? Это больно?

– Нет, мне только лишь нужно положить руку тебе на плечо. Не возражаешь?

Сэйра покачала головой.

Эвис предложил сесть друг напротив друга. Он протянул руку и положил ее на плечо девушки. Та вздрогнула и напряглась, но скидывать руку не стала.

Тьма перед глазами. Рядом яркий свет. О нем уже можно было не думать. Чернота везде, куда ни глянь. Можно направить взор почти на любое расстояние, но нет – это не даст результата. Его нет. Нет никого нового, кто бы излучал отблеск. Иди хоть сотню дней – никого не встретишь.

Рука Эвиса сползла с плеча. Сэйра удивленно смотрела на него. Казалось, что из юноши ушли остатки радости, которые и так были еле уловимы.

– Совсем ничего? – неуверенно спросила девушка.

– Совсем. Я не ощутил никого нового. Но это не важно. Знаю, отблеск можно скрывать. Арнир может быть где-то совсем рядом. Это все может и не иметь значения, если он каким-то образом прячет его. Нужно придумать что-то иное.

– Эвис, ты светишься сильнее меня. Покажешь, что ты еще можешь?

Юноша огляделся. Рядом находились ростки каких-то цветов. Он провел над ними рукой. Бутоны начали распускаться. Появились синие лепестки.

Сэйра смотрела на происходящее с восторгом.

– Всегда так мог?

– Нет. Это открылось после встречи с Творцом. Он сказал, что сделает так… то есть увеличит силу, чтобы я смог найти Арнира. Но, как сама видишь, я не понимаю, как это правильно использовать. Цветы – мелочь. Я могу заставить семечко за считанные минуты превратиться в плодоносящее дерево.

– Как ты это объясняешь самому себе?

– Очень просто: в семечке уже содержится дерево, а значит, нужно просто извлечь его из него. Понимаешь?

– Удивишься, но понимаю. Я не могу сделать так, но я четко ощущаю, что в каждой вещи уже изначально заложены все ее будущие состояния.

– Да, ты хорошо подбираешь слова.

– Ты можешь создать, например, дом?

– Нет. Если дом сгорел, то я смогу заставить восстановиться, а если его никогда не было, то ему неоткуда взяться.

– Разве множество бревен не предполагает, что из них может быть построен дом?

– Нет. Он не заложен в их суть. Дом может возникнуть только по воле человека, а она не относится к делу. Могу складывать бревна друг на друга, как бы строя что-то, но ведь это иное. Это будет означать, что я построил его, а не создал.

– Ты можешь не только создавать, но и разрушать?

– Да, могу.

Девушка немного подумала, а потом восторженно заявила:

– Эти способности прекрасны. Ты можешь идти по миру куда угодно и сколько угодно. Ты можешь делать хоть добро, хоть зло – у тебя есть задатки и для того, и для другого.

– Зачем мне делать кому-то зло? – удивленно спросил Эвис.

– Не знаю. Я просто предположила, – ответила Сэйра. – Возможно, потому что жизнь и люди были к тебе несправедливы. Или потому, что ты не смог бы вернуть сестру.

– Я знаю, что верну, – возмущенно сказал юноша. – А если не верну, то буду делать добрые дела в память о ней. Но никак иначе.

– Прости, если я опять говорю неуместно.

– Ничего. Я начинаю привыкать. Расскажи лучше о себе.

Дважды просить Сэйру не пришлось. Она с радостью поведала о том, как жила с родителями, как поняла, что отличается от всех остальных, о том, как оказалась в этом городе. Говорила она иногда восторженно, а иногда с явной печалью. Из услышанного Эвис понял, что девушка после открытия отблеска даже не пыталась как-то развивать его, а довольствовалась тем, что и так получалось.

Отблеск помог Сэйре скрыться от людей, не отдаляясь от них. Эвис подумал, что все могло быть иначе, если бы он и Эльда были бы способны на такое.

Почему не способны?

Вполне могло оказаться, что это не так. Вполне могло оказаться, что такого рода навык требует лишь опыта.

Сэйра рассказывала о том, что большую часть времени она тратила на погружение в суть вещей. Она так это назвала. Девушке нравилось изучать не предметы, а то, что в них заключалось. Прикасаясь к чему-либо, Сэйра теряла связь с реальностью, переносилась в какое-то иное пространство, в котором будто теряла форму и становилась лишь мыслью. Эвис отчасти понимал, что имела в виду девушка. Он и сам уже пришел к мысли, что существование возможно в разных формах, а тело только закрепляет его в определенном пространстве.

Из рассказа Сэйры юноша понял, что она вовсе не считала себя одинокой. Девушка называла себя частью города, причем не худшей. Многие горожане были ей известны: она знала их имена, дома, знала, что они любят, а что нет. Сэйре нравилось существовать среди людей, которые не могли ее воспринимать. Если она тайком брала вещи – люди думали, что потеряли их. Если девушка брала вещь у них на глазах – они забывали о ней навсегда. Сэйра не позволяла себе забирать слишком многое – только самое необходимое. Во всяком случае, она так считала.

Закончив рассказ, девушка попросила Эвиса поведать свою историю. Юноша без утайки сообщил обо всем, о чем только мог. Он говорил долго. Очень долго. Еще ни разу в жизни ему не приходилось так подробно рассказывать о себе. Эвис хотел поведать обо всем, что знал, в первую очередь, потому, что Сэйра могла найти в его истории хоть какую-то зацепку. Хоть что-то, что он упустил. Хоть что-то, что дало бы ему возможность двигаться дальше не вслепую, а осознанно.

Эвис говорил, как бежал от матери с Эльдой на руках, как они выживали и среди леса, и среди людей. Говорил, как сочинял для сестры сказки, как делал игрушки. Говорил о ночных кошмарах, об образе рыжеволосой девушки, который не мог понять.

Дольше всего юноша рассказывал о событиях, которые произошли после встречи с Арниром, почти дословно повторил сказанное Творцом. Рассказал, как находясь в охотничьей избушке, в видении слышал голос, который сказал, что не позволит освободить сестру.

– Еще в этом видении были Серые нити, – добавил Эвис.

– Что такое «Серые нити»? – удивленно спросила Сэйра.

– Хм… Странно, что я тебе об этом не рассказал ранее. Честно признаюсь, и сам не понимаю их значения. Одно скажу точно – когда Арнир узнал, что я их вижу, он очень удивился. Серые нити… это образы из видений. Они переплетаются, и появляются новые предметы. Они как бы сами становятся этими предметами.

– Для чего они нужны?

– Мы говорили с тобой о сути вещей, о том, что семя можно превратить в дерево, так как в него это уже заложено. Не уверен в этом, но могу предположить, что это все возможно лишь потому, что где-то Серые нити переплелись определенным образом. Не наша с тобой воля определяет то, чему и чем быть, а именно Серые нити. Они не позволяют камню стать цветком, а цветку птицей.

Девушка кивала, пока слушала рассуждения Эвиса.

– Хотела бы я увидеть и почувствовать их, – задумчиво сказала она. – Не считаешь ли ты, что Арнир не просто так звал тебя с собой, а именно потому, что ты видел Серые нити?

– Возможно… я об этом даже не подумал. Считаешь, в этих видениях есть особый смысл?

– Да. И наверняка рано или поздно ты постигнешь его.

Эвис добродушно улыбнулся, кивнул и сказал:

– Обязательно, но сейчас от этого мало пользы.

– Не грусти. У тебя есть время. А вот у Ремая почти нет. Ты часто обсуждаешь с ним происходящее?

– Нет, мы мало разговариваем. Я знаю, ему тяжело. Он старается это не показывать, но оно и так видно. Такое не скроешь.

– А зачем здесь Танир и Ирид? Они ведь не при чем.

– Танира попросил пойти я. Он согласился, так как хотел развивать в себе отблеск. Ирид? Он сам увязался за нами. Не скажу, что не доволен этим. Без него мы бы давно уже впали в отчаянье. Этот человек умеет бодрить. Не знаю, зачем ему нужно все это. Думаю, он просто хочет добиться какой-то общей справедливости. Доказать то, что решать столь сложные вопросы могут не только люди, имеющие власть или особые силы, но и те, у кого этого всего отродясь не было.

– Ты хочешь предложить мне пойти с вами?

– А ты бы согласилась?

– Да. У вашего пути есть цель, а у моего – нет. Я сузила весь мир до самой себя и при этом исключила себя из него. Это длится уже много лет. Может быть, все и двигалось к тому, чтобы я встретила здесь тебя? Может быть, я и сидела на месте, именно ожидая всех вас?

5

Приняли решение не ремонтировать навес, а поменять целиком. Ирид не ошибся, говоря, что старая конструкция вот-вот рухнет. Одного сильного удара рукой по опоре хватило для того, чтобы сооружение обвалилось.

– Здесь и моя голова не выдержала бы, не то, что ее, – с ухмылкой проговорил Ирид.

Ремай осмотрел места, где навес крепился к стене, и сказал:

– Пусть дом и из глины, но здесь в нем деревянные вставки – за них он и держался. Нужны только доски и хорошие гвозди, чтобы установить новый.

Мужчины оттащили остатки обвалившихся гнилых досок в сторону. В город за необходимым отправились вместе.

Ирид с упорством торговался с кузнецами за гвозди, пытаясь снизить чрезмерно завышенную цену. Те объясняли, что железо последние годы обходится дорого и не находится у них в избытке, а хорошие гвозди из того материала, что имеется, делать сложно. Ирид горячо пояснял, что, даже живя в лесу, можно иметь его в достатке. Он зачем-то принялся объяснять, как можно легко и просто делать гвозди. Кузнец стал активно возражать в ответ.

Спор прекратил Ремай, бросивший на стол две золотые монеты из своего кошелька. Это больше, чем просил кузнец.

Досок принесли столько, сколько смогли нести на себе. Также они купили три легких топора.

Когда мужчины вернулись, Сэйра и Эвис сидели на древесине, из которой раньше состоял навес. Юноша рассказывал какие-то детские сказки, а девушка слушала его с улыбкой.

– Мы вам не помешаем? – спросил Ирид, подходя ближе.

– Нет, нам хорошо вдвоем, но с вами будет еще лучше, – приветливо проговорила Сэйра.

– Сегодня не успеем закончить – местные торговцы тянут не только деньги, но и время, – пожаловался Ирид.

– Это неважно. Нам пока спешить некуда. Присаживайтесь. Эвис вам уже все свои сказки рассказывал?

Подошедшие мужчины переглянулись. Ремай ответил:

– Он никогда их нам не рассказывал. Мы и не просили.

– Вот как… а почему не просили? Вы долго шли вместе. О чем вы вообще разговаривали все это время?

– Да, ни о чем. Молчали по большей части, – сказал Ирид. – Ремай и Эвис молчуны, каких свет не видывал. Танир если и скажет что, то, кажется, лучше бы молчал. А я больше сам с собой говорить привык. Ладно, шучу. Во всяком случае, насчет последнего.

– Эвис рассказал мне сказку о мотыльке, который повредил крыло, а потом сшил себе новое из лепестков.

– Из лепестков нельзя ничего сшить, – буркнул Ремай.

– А ты, значит, сказки не любишь? – спросила Сэйра. – Это от того, что тебе их в детстве не рассказывали.

Ремай равнодушно пожал плечами.

– Когда у тебя будут дети, обязательно рассказывай им сказки при любой возможности. Хуже от этого не будет, – сказала девушка. – Разве тебе не кажется, что все вокруг и так похоже на сказку?

– Кажется. Только вот я все меньше уверен, что у этой сказки конец будет счастливым.

– Тебя это печалит?

– Не радует.

– Бедняга… Может, тебе лучше думать о том, что счастья для всех вообще никогда не бывает. Ну, найдете вы этого Арнира, ну убьете. Горе-горе ему. Хотя при этом и девочку вернете, и ты не умрешь. А что если не найдете? Значит, он жить будет. Может быть, еще и хорошее что-нибудь когда-нибудь кому-нибудь сделает. Тоже не самый плохой…

– Вот опять ты… – начал Ремай, но, услышав шумный выдох Ирида, вспомнил, с кем имеет дело, и решил, что лучше просто пропустить сказанное мимо ушей.

Ремай и Ирид остаток вечера делали замеры, а Танир со скучающим видом наблюдал за ними. Эвис и Сэйра до темноты просидели на обломках старого навеса, оживленно разговаривая.

Путники ночевали в трактире.

На следующее утро они вновь пришли к дому Сэйры. Девушка ожидала их, разложив на уличном столе угощения: пироги, мясо, сушеные ягоды.

Эвис предложил восстановить дом изнутри, но Сэйра наотрез отказалась. Она отвела юношу в сторону и сказала:

– Не хочу больше здесь жить. Хочу уйти с тобой.

– Но для чего же тогда просишь чинить крыльцо?

– Нужно ведь их чем-то занять. Да и приятно наблюдать, как они стараются ради меня. Я с детства не испытывала ничего подобного. Давай погуляем у ручья.

Эвис кивнул.

Уходя, он несколько раз оборачивался посмотреть на товарищей, суетящихся возле крыльца и позабывших обо всем, что происходило в последнее время. Неожиданное занятие позволило отстраниться от последних событий, которые не представлялись обнадеживающими.

– Не думал над моими словами? – спросила девушка, когда они отошли от дома.

– Какими именно?

– О том, что мог бы спокойно идти по миру вперед с какой-то своей мыслью. Неважно, доброй или злой. Главное, со своей. О том, что города открывались бы перед тобой. Люди падали бы на колени, молились бы на тебя. На тебя, как на кого-то исключительного и неповторимого. На единственного в своем роде.

– Я не единственный. Ты сама являешься этому подтверждением.

– Не важно. К тому же, у меня нет того, что есть у тебя.

– Но есть и Арнир, и тот, кто назвал себя Творцом. Они также существуют, и отблеск у них проявляется намного сильнее, чем у меня. А я? Я до сих пор не знаю, зачем все это нужно. Это не волшебная сказка, где мудрый наставник раскладывает все по полочкам перед несмышленым юнцом. Здесь все приходится постигать самому.

– Вот и хорошо.

– Почему это?

– Так ты каждому из чудес сможешь придать собственный смысл.

Они пробыли вдвоем до того момента, когда солнце начало садиться. У Сэйры оказалась яркая и живая фантазия. Она высказывала бесконечные варианты того, кем они оба могли бы быть.

– Хочешь сказку от меня? – спросила девушка. – Где-то в лесной глуши жили люди. Они так привыкли к тому, что каждое утро встает солнце, что уже перестали считать это великим чудом. Они не ждали весну как дар, думали, что так и должно быть. В один день они случайно раскопали снег на опушке и обнаружили под ним цветы. Эти люди решили, что для цветов еще слишком рано и растоптали их, так как не верили в чудеса. На следующее утро солнце не взошло. Люди вышли на улицу и молили его появиться на небе, но это не помогло. Солнце обиделось на тех, кто отрекся от волшебства. Они так и остались в темноте навсегда, а что стало потом, ты и поймешь и без моих слов поймешь.

Эвис подумал и произнес:

– У меня нет злобы к тем, кто меня не понял или прогнал. Это в прошлом. Поверь, не может случиться ничего такого, что сделало бы меня кем-то иным.

Сэйра усмехнулась и сказала:

– Пойдем к дому. Хочу посмотреть, как они отреагируют, когда я скажу, что дом нужно снести подчистую.

Навес получился неплохим. Местами кривой, но все же надежный и красивый. Девушку переполняли эмоции. Она смеялась и кружилась на месте. Это походило на восторг пятилетнего ребенка. Внезапно Сэйра остановилась перед Ремаем, замолчала и, посмотрев ему в глаза, произнесла:

– Я раньше не чувствовала, как тебе больно, а сейчас заметила. Как много терзаний в душе! И тело тоже страдает.

Девушка протянула руку, желая коснуться шеи, скрытой за платком, но мужчина схватил ее за запястье и, качая головой, проговорил:

– Не нужно.

Сэйра явно испытала неприятное ощущение от жесткой хватки, но руку убирать не стала. Наоборот, она поднесла вторую руку к щеке мужчины и провела пальцами по густой черной бороде.

– Думаю, это изменило тебя. Как звали твою девушку, которая погибла в городе? – спросила Сэйра.

– Ирма, – спокойно ответил Ремай.

– Красивое имя, – проговорила она. – Атис был тебе за отца?

Ремай кивнул.

– Проклятье на шее… не нужно считать, что заслужил его. Это не так. Ты делал, что мог. Понимаешь?

Присутствующие напряженно смотрели на них. Ремай спокойно отвел руку девушки в сторону и сказал:

– Я сам разберусь.

Сэйра улыбнулась, пожала плечами и, повернувшись к стоящим рядом Ириду и Эвису, произнесла:

– Друзья мои, не пора ли подвести итог нашей встречи. Я вижу, что вы давно хотите многое сказать друг другу. Большое дело сделано, теперь настал подходящий момент, чтобы подумать, как быть дальше.

После небольшой паузы Ирид ответил:

– Пойдемте в трактир. Избегать разговоров больше нельзя.

6

Перед Сэйрой вновь находилась кружка с вином. Она не прикасалась к содержимому.

Ремай после недавней выходки девушки стал задумчивей, чем обычно. Эвис сидел с равнодушным видом, Танир явно скучал, а Ирид пробовал говорить весело, но у него это плохо получалось. Он рассказывал какую-то глупую шутку, но Сэйра неожиданно прервала его:

– Я пойду с вами. Я так сама решила.

Ирид замолчал. Остальные тоже притихли.

– В этом больше смысла, чем в том, что я делаю сейчас, – продолжала девушка. – Этот город вполне продержится и без меня.

– Понимаешь, – медленно проговорил Ирид, – идти так-то некуда. Нет, конечно же, можно продолжать двигаться дальше, но будет ли от этого толк? А что если, идя вперед, мы будем только удаляться от него?

– А может быть, нет, – спокойно сказала Сэйра.

– Мы шли, так как думали, что цель реальна, – неожиданно вмешался в разговор Танир.

– Она не была надежной, но она все-таки существовала. Сейчас ее нет. Нет даже направления, в котором необходимо двигаться. Пора остановиться, – проговорил Ирид.

– Ты говоришь правильно, но не все мы в одинаковом положении, – прервал товарища Ремай. – И ты, и Танир пришли сюда по своей воле. Вы вправе прекратить путь здесь и сейчас. Никто из нас никогда не сможет и не захочет спросить с вас за то, что вы решили уйти. Это будет правильным выбором, так как у нас нет ориентира. Думаю, Эвис согласится, если я скажу, что у нас не остается ничего, кроме как идти вперед. Я ограничен временем, а он – нет. Уверен, он продолжит дело, даже если меня не станет. Рано или поздно изменения будут. Ты же, Сэйра, хорошо подумай, прежде чем идти вслед за нами.

– А о чем мне думать? Разве я что-то теряю? Скажи-ка мне, Ремай, чего я лишусь, если уйду?

Мужчина пожал плечами.

– Вот именно – ничего. Если осознаю ошибку, то просто останусь в любом городе, который подвернется на пути. Все понятно. Эвис увидел меня, объединив отблеск с Таниром. Во мне отблеска больше, чем в нем, поэтому и шансы на успех вырастут многократно.

Наступила пауза. Ее прервал Эвис, сказав:

– Спасибо тебе, Сэйра.

Девушка улыбнулась в ответ и произнесла:

– Только встретив вас здесь, я поняла, как напрасно тратила время. Говорю же, я использовала отблеск только так, как мне нравится. Сейчас я вижу, что он может дать. Я готова посвятить себя ему. Ремай, ты ведь не возражаешь, чтобы я шла с вами.

Мужчина покачал головой.

– Вот и славно. Ты будешь охотиться, а Эвис нам обоим будет рассказывать сказки перед сном.

Ремай громко выдохнул и потер себя пальцами по лбу.

– Эх, весело вам будет, парни! – смеясь, проговорил Ирид. – С ней скучать не придется. Особенно тебе, Ремай. Сядут они оба у костра и начнут руками комаров ловить.

– Что значит, руками комаров ловить? Зачем? – с любопытством спросила девушка.

– Да ничего особенного, – сказал Ирид. – Эвис часто в себя уходит и начинает руками перед собой водить, а иногда будто схватить кого-то пытается.

– Эвис, покажешь, что так сильно веселило твоего друга? – спросила Сэйра.

– Нет, это будет лишним. Он так шутит. Не обращай внимания.

Кроме них, в трактире находилось еще человек пятнадцать. Мужчины и женщины спокойно ели и пили, не обращая ни на кого особого внимания. Трактирщик периодически подходил к столам, узнать, не желают ли посетители чего-то еще. За окном давно стемнело, в помещении горели свечи.

Ирид продолжал рассказывать какие-то не особо уместные шутки. Сэйра и Танир смеялись. Ремай пил вино. Эвис глубоко задумался. Он отстранился от происходящего и ушел в себя. Ушел настолько глубоко, что даже не воспринимал вопросы, которые ему вдруг начал задавать Ирид.

– Я спрашиваю, в каком именно направлении ты хочешь идти дальше? – говорил мужчина, теребя его за плечо. – Уснул что ли?

Юноша потряс головой, а потом произнес:

– Что… неважно… не думал…

– С тобой все хорошо? – поинтересовалась девушка.

– Да, – уже более осознанно сказал Эвис. – Сэйра, можно тебя кое о чем попросить? Я хочу… попробовать… Ирид напомнил мне об одном моменте… Мне это интересно…

– Что ты хочешь предложить, мой друг? – весело спросила девушка.

– Ничего необычного. Можно я положу тебе руку на плечо, как делал в лесу, когда пытался найти новый маяк?

– Прямо здесь?

– Да, здесь и сейчас.

Сэйра развела руками и, не вставая со стула, повернулась к юноше. Тот опустил руку на ее плечо и закрыл глаза. Свободную руку он отвел в сторону и принялся водить ей по воздуху. Девушка напряглась, но вида не подала.

– Вот это я имел в виду, когда говорил, что он комаров ловит! – бодро заявил Ирид.

Он принялся смеяться, но тут же перестал, увидев, что на свободной руке Эвиса появляется фиолетовое свечение.

– Эвис, аккуратней. Ты не в лесу, – предостерег Ирид.

Юноша его не слышал и делал свое дело. Он сжал пальцы в кулак. В них появилась какая-то материя.

Рядом с Эвисом прямо из воздуха начал появляться какой-то силуэт. Силуэт мужчины. От него исходило фиолетовое свечение. Присутствующие в трактире отвлеклись от дел и уставились на происходящее.

Когда свечение ослабло, стало понятно, что перед Эвисом находится Арнир, и юноша держит его за запястье.

7

Яркая фиолетовая вспышка на мгновение озарила все помещение трактира, а затем исчезла так же быстро, как и появилась. Вокруг разве что спящие за столами пьяные посетители не повернулись к столу, за которым Эвис сотворил нечто странное.

– Это что такое? – раздался чей-то удивленный голос.

– Откуда он взялся? – кричали рядом.

Двое крепких мужчин, сидевших за соседним столом, вскочили на ноги и вытащили из ножен мечи.

Первой отреагировала Сэйра. Она вскочила и выкрикнула на все помещение:

– Забудьте о тех, кто сидит за моим столом или стоит рядом с ним. Забудьте о том, что произошло.

Результат простых слов оказался поразительным. Посетители трактира вернулись к прерванным занятиям. Мужчины, обнажавшие мечи, тут же спрятали их обратно в ножны и непринужденно продолжили разговоры, словно ничего не произошло.

Сэйра, трясущаяся то ли от волнения, то ли от восторга, села на место. Все получилось в лучшем виде, хотя она раньше никогда так не делала – не пробовала заставить людей забыть о ком-то, кроме нее. Глаза искрились от радости и гордости.

– Вы поняли, что я только что сделала? – весело спросила девушка. – Эвис, я тебя обязательно научу, если ты научишь меня тому, что сам сейчас проделал. Ты кого привел к нам? Еще один твой друг?

Эвис разжал руку, выпуская Арнира. Тот немного развернулся. Теперь он стоял лицом к столу.

Человек не сильно изменился с момента убийства Зверя: волосы чуть отросли, щеки стали более впалыми, а взгляд – еще холоднее. На нем были надеты белая рубаха, черные штаны и длинный темно-серый плащ из легкой ткани.

– Эвис… – протяжно проговорил Арнир, смотря куда-то в центр стола. – Не думай, что я забыл о тебе. Хотел, но не получилось. Где девчонка!?

Юноша вздрогнул: то ли от знакомого голоса, то ли от вопроса о сестре. Вместо ответа он произнес, глядя на Ремая:

– Немного подожди.

– Где девчонка, Эвис? – несколько рассержено повторил вопрос Арнир.

Ремай замер на месте, напрягшись всем телом, явно готовясь к чему-то. Ирид положил руку на рукоять меча. Танир, широко раскрыв глаза, разглядывал пришельца. Сэйра с волнением наблюдала за товарищами.

– Вы его хотели убить? – без волнения и тревоги в голосе спросила девушка. – Да-да, по глазам вижу, что его. Передумали!?

Арнир, услышав ее слова, ухмыльнулся и сказал:

– С этим можно и повременить. Если возражений нет, то я присяду к вам.

Никто не отреагировал на сказанное. Человек спокойно сел за свободное место в торце стола, между Сэйрой и Таниром.

– О, мой недоверчивый друг, – произнес Арнир, посмотрев на Ремая, сидящего напротив него, – теперь, когда отблеск в тебе не скрыт, ты уже не станешь называть тех, кого не понимаешь, колдунами?

Тот молчал.

Арнир продолжил:

– Ты стал еще менее разговорчивым. Что-то с тобой явно случилось нехорошее. Атис? Да, по реакции вижу, что с ним беда. Мне жаль. Правда. Но пока не об этом. Где девчонка, Эвис?

Никто не ответил на вопрос.

– Я в замешательстве, — сказал Арнир, оглядывая присутствующих, — и от того, как оказался здесь, и от того, как ты, прекрасное создание, только что угомонила эту толпу. Времени прошло немного, а успехи моего ученика уже говорят сами за себя.

– Какие еще успехи? Какого еще ученика? Это ты так меня называешь? – сквозь зубы проговорил Эвис. – Да чему ты меня научил? Чему ты мог меня там научить? Ты меня использовал, а потом оставил на растерзание той твари.

– Нет, вспомни — я предлагал уйти. Если бы ушел со мной, то все сложилось бы иначе. Не знаю, подробностей произошедшего, но могу предположить, что с девчонкой все плохо. Расскажешь?

Юноша молчал.

– Я не имею ничего против тебя, – продолжал Арнир. – Что бы ни случилось, мы с тобой, мой друг, еще сможем найти общий язык. Поверь, я не хотел, чтобы так все закончилось. Я не знал, что Зверь даст клич. Это моя ошибка. Я ее признаю.

– Ответь мне на два вопроса честно. Сможешь? – спросил Эвис.

– Да, задавай, — ответил Арнир?

– Правда ли то, что Зверь нашел меня и Эльду не сам, а с твоей помощью?

– Да, это так. Но все же вы не пострадали от него. Все совсем, как я и обещал. Умерли невинные люди, но их жизни для всеобщей истории не так и важны.

Юноша достал карбункул из мешочка, положил на стол и спросил Арнира:

– Тот, кто назвал себя Творцом, заточил ее в этот камень. Сможешь освободить?

– Нет… во всяком случае…

Арнир не договорил, так как Эвис выкрикнул:

– Ремай, делай, что должен!

Мужчина достал руку из-под стола. В ладони находилась та самая веточка, которую оставил Творец. Он сжал ее пальцами. Она прогнулась, но не сломалась. Еще немного усилий – и все.

– Думаю, не нужно объяснять, за что это тебе, – тихо произнес Ремай, глядя в глаза Арниру, готовясь переломить веточку.

Мужчина надавил сильнее. В этот момент в руке что-то изменилось. Ремай посмотрел на нее. Пусто. Он перевел взгляд на Арнира. Тот держал веточку и с любопытством разглядывал ее.

– Догадываюсь, что это, – сказал Арнир, слегка улыбаясь. – Такое нельзя использовать необдуманно. Ты хоть раз пытался представить, что произойдет, если ее сломать? Лучше от этого избавиться.

После этих слов веточка в его пальцах вспыхнула фиолетовым пламенем и превратилась в черный пепел, который тут же осыпался на стол.

В следующее мгновение Ремай без каких-либо раздумий вскочил, вынул меч, навис над столом и занес его над головой Арнира. Тот не менее быстро поднял руку вверх. Удар лезвием пришелся в ладонь противника.

Сэйра и Танир выскочили из-за стола и отбежали в сторону. Ирид встал и обнажил меч. Эвис остался на месте. Камень он убрал обратно в мешочек.

Арнир держал меч за лезвие. Было видно, что удар не причинил ему вреда. Он дернул рукой, и лезвие обломилось. Мужчина безразлично бросил осколок на стол. Ирид попробовал нанести удар сидящему Арниру в плечо. Тот достал кинжал и взмахнул им. От меча Ирида остался только обрубок.

Люди за соседними столами не реагировали на происходящее у них под боком. Трактирщик и его помощники беззаботно разносили еду и напитки. Со всех сторон доносился гул повседневных разговоров.

– Давайте успокоимся. Точнее сказать, вы успокоитесь, – предложил Арнир. – Я сегодня увидел удивительные вещи, но не думаю, что у кого-то из вас против меня есть хоть какие-то шансы. Эвис, ты стал сильнее, но дело не только в силе, но и в знаниях, а у тебя их почти нет. Нельзя управлять отблеском вслепую. Отступи от того, что задумал, а я помогу со всем разобраться.

Арнир посмотрел Эвису в глаза. В них явно читалось то, что ни о каком отступлении не может быть и речи. Юноша поднял руку, и на его пальцах заплясали синие и красные огоньки – крохотные, но многочисленные, словно искры разгорающегося пламени.

– Эвис, я предлагаю поговорить, — вновь попытался успокоить его Арнир.

Юноша не слышал.

Или не хотел слышать.

Он встал.

Лавка, на которой сидел Арнир, вспыхнула синим пламенем и исчезла. Тот с грохотом рухнул на пол. В тот же миг обрубок меча Ирида взлетел в воздух, повинуясь невидимой силе, и устремился к шее Арнира. Лезвие коснулось кожи, но не вонзилось, а отлетело в сторону. На шее мужчины не осталось даже царапины.

Арнир вскочил на ноги, сделал шаг вперед, резким движением схватил Эвиса за горло и оторвал от пола. Спокойствие, которое он демонстрировал в начале разговора, исчезло без следа. Ярость исказила лицо.

– Еще раз говорю, что не являюсь ни для кого здесь врагом, – прорычал мужчина. – Прекращай заниматься ерундой!

Танир с размаху полоснул Арнира по спине мечом. Острие рассекло одежду, но от тела отскочило, словно от камня. Ремай со всей силы ударил противника ногой. Удар пришелся по ребрам. Арнир и на это не отреагировал. Ирид ударил обрубком меча в лицо. Никакого урона это также не причинило.

Сэйра, растерянная и напуганная, попятилась к входной двери, наблюдая за происходящим.

Арнир с невероятной силой швырнул Эвиса в сторону. Он упал на стол, за которым сидели и ели трое посетителей. Стол перевернулся, а посуда разлетелась по полу. Люди, которые мгновение назад были совершенно спокойны, соскочили с лавок, не понимая, что происходит. Они смотрели на стол, а не на лежащего у их ног человека.

– Трактирщик, у тебя стол упал, – прокричал один из мужчин, растерянно показывая рукой перед собой.

Владелец заведения, услышав грохот и крики, тут же пошел разбираться в случившемся.

Эвис, сильно ушибивший спину при падении, кое-как стряхнул с себя объедки и с трудом встал на ноги.

Тем временем Арнир схватил Ремая за рубаху. Тот попытался ударить врага в лицо, но мужчина перехватил кулак и сильно сжал, заставив противника поморщиться от боли.

– Ты был сильнее в момент нашей первой встречи, – сказал Арнир. – Не физически, а духом. Что же стало с нашим могучим воином? Что могло тебя сломить? Что же…

Он не договорил, так как вокруг его шеи обмоталось нечто похожее на веревку, светившуюся синим и красным. Арнир выпустил Ремая, схватил ее руками и разорвал. Проделав все это, он повернулся к стоящему позади Эвису.

– Ты хотя бы можешь представить, что здесь произойдет, если я использую отблеск против тебя? – прошипел Арнир.

– Да, – спокойно ответил Эвис.

Сказав это, юноша развел руки в стороны. В этот миг столы и лавки, находящиеся в помещении, начали подниматься в воздух, кружась в непредсказуемом танце. Тарелки с грохотом ударялись о пол и стены, бились на десятки осколков, и эти осколки тут же взмывали в воздух. Посетители трактира, поняв, что происходит неладное, принялись с криками выбегать на улицу.

Никто из спутников Эвиса и не подумал пробовать остановить его и успокоить – они считали, что делают одно общее дело.

Лишь Сэйра колебалась. Она не могла определиться, что лучше: бежать как можно дальше или остаться и помочь хоть чем-то. После короткого, но тягостного раздумья, девушка выбрала первое и выскочила на улицу вместе с испуганными посетителями.

Столы ломались, зависнув в воздухе. Не просто ломались, а превращались в сотни острых копий. Всюду раздавался треск дерева. Эвис сжал кулаки, и все поднятое понеслось в сторону Арнира. Он же выставил руки вперед, пытаясь уберечь себя от удара, но оружие Эвиса не остановилось. Обломки дерева и глины кололи противника, рвали одежду, но не причиняли вреда телу. Они ломались, ударяясь о цель, и тут же восстановившись, снова летели, чтобы нанести новый удар.

– Эвис! – закричал Ремай, – На нем заклятье… такое же, как было на Звере. Сам не понимаешь!? Ему ничто не вредит. Попробуй забрать кинжал.

Юноша, до этого словно не замечавший ничего вокруг, резко сжал ладонь. В руке тут же оказался кинжал Арнира. Он не стал использовать его самостоятельно, а бросил Ремаю.

В этот момент Арнир каким-то образом смог перехватить контроль над вьющимся возле него роем – обломки вмиг превратились в сияющий фиолетовый шар, отлетели в сторону и ударили в стену трактира. За этим последовала яркая вспышка. Когда свечение погасло, стало ясно, что от стены, по которой пришелся удар, почти ничего не осталось. Через появившуюся дыру можно было видеть горожан, мечущихся в панике.

Ремай, заметив, что Арнир отвлечен, не упустил шанс, а подскочил к нему и быстро нанес удар захваченным кинжалом. Лезвие не вошло в тело.

Мужчина с размаху ударил нападавшего по голове. Тот отлетел назад и рухнул на пол, а кинжал выпал из его руки.

Эвис, стиснув зубы, тряхнул рукой, и клинок вновь оказался у него. Но лишь на мгновение. Арнир забрал оружие обратно тем же способом, что и юноша у него несколько секунд назад. Он подошел к лежащему на полу Ремаю, поднял его голову за волосы и приставил лезвие кинжала к шее. В этот момент он заметил след, оставленный Творцом.

– А это еще что? — пробормотал Арнир, проводя острием кинжала по рисунку. — Да, это еще тот подарочек. Понятно, что заставляет тебя так биться. Участь твоя тяжела. Это хуже погибели.

Ремай хрипел, пытаясь произнести что-то в ответ.

Он был наполовину оглушен, но слова врага мог воспринимать.

Эвис попытался вновь завладеть кинжалом, но ничего не получилось. Очевидно, противник знал, как не допустить это.

Арнир выпрямился, повернулся к юноше и сказал:

– Для тебя и него еще можно все исправить. Остановись, или я буду вынужден убить вас всех. Учитывая то, что вы сегодня устроили, я признаю – вы опасны для меня. Пойми, моя жизнь для мира сейчас важна. У меня свое дело. Оно больше всего, что ты когда-либо мог себе представить. Я не могу просто уйти, оставив все как есть, так как понимаю, что ты не остановишься, пока не убьешь меня или не умрешь сам. Что ты выберешь, Эвис? Смерть или союз?

Юноша не ответил. Вместо этого он выставил перед собой руку. В этот момент под ногами Арнира что-то вспыхнуло синим и красным. Пол исчез, и человек провалился в образовавшуюся дыру.

– Ирид, Танир! – скомандовал товарищам Эвис. – Уносите Ремая. Быстро!

Те не стали возражать. Они подхватили мужчину под руки и потащили на улицу.

Поняв, что остается в здании с противником один на один, Эвис развел руки в стороны. Трактир затрясся. Пол оставался на месте, а стены и потолок поднимались вверх. Вскоре они уже висели выше головы юноши. Эвис сжал кулаки. Сине-красное пламя охватило поднятое строение. Оно стало рассыпаться на мелкие кусочки, которые стали кружиться, будто песчинки в водовороте. Вскоре от стен и потолка ничего не осталось – все превратилось в пылающее цветным огнем облако.

Эвис немного отступил назад, опустил руки вниз, и горящий рой обрушился в ту дыру в полу, куда провалился Арнир.

Доски под ногами Эвиса ходили ходуном. Чувствовался нестерпимый жар, исходящий снизу, откуда лился ослепительный свет. Раздавался грохот. Юноша, почувствовав, что под ним все вот-вот рухнет, отошел за пределы места, где еще совсем недавно располагался трактир.

Половые доски одна за другой вспыхивали синим пламенем и проваливались. Свет, бьющий из образовавшейся дыры, стал настолько ярким, что смотреть на него было невозможно. Эвис зажмурился, а затем и вовсе закрыл глаза. Он уже никак не контролировал ситуацию – все происходило само собой, подчиняясь перенесенной им в мир из себя силе.

Где-то вдали зазвенел тревожный набат городского колокола. На улицах раздавались крики испуганных людей. Паника, охватившая город, стремительно нарастала. Но юноша не обращал на это внимания. Сейчас для него существовало лишь одно – враг, которого необходимо уничтожить. Последствия больше не имели значения.

Когда свечение и грохот стихли, Эвис открыл глаза. Танир и Ирид стояли в десяти шагах справа от него. Они поднимали на ноги Ремая.

– Сложить оружие! – раздалось спереди. – Немедленно сдаться!

Городские стражи с обнаженными мечами неслись к Эвису и его спутникам. Пятеро крепких мужчин. Внезапно их мечи вспыхнули красным и рассыпались в черный пепел. Этот трюк юноша освоил давно, и теперь мог выполнять без малейшего усилия, даже не делая движений руками.

Стражи, будто не замечая пропажи оружия, продолжали бежать. Эвис взмахнул рукой. Мужчины упали, словно подкошенные. Дорожная грязь взметнулась вверх, облепила их тела и мгновенно затвердела, лишая возможности двигаться. Стражи что-то кричали, но юноша больше не обращал на них внимания.

– Он жив!? – с тревогой в голосе спросил Ирид.

– Не чувствую. Он не светится, – ответил Эвис. – Мертв или… или снова скрыл отблеск.

На месте, где располагался трактир, зияла большая дыра, заполненная черным пеплом. В воздухе стоял запах гари.

– Он рядом! – закричал юноша.

В этот миг присутствие врага стало очевидным. Ближайшие дома задрожали, а затем начали рушиться. Камни и бревна отрывались от стен, поднимались в воздух и кружились в нарастающем вихре.

– Отойдите в сторону! – скомандовал Эвис товарищам. – Здесь и сейчас с ним сражаться могу только я.

Мужчины поспешили отступить.

Дома продолжали рассыпаться, теряя крыши и стены. Поднятые в воздух обломки собирались в огромный шар, светящийся фиолетовым светом. Арнир затаился где-то рядом, управляя этим хаосом. Понять, где он точно находится, не удавалось ни при помощи глаз, ни при помощи чувств.

Здания рушились. Шар из материи рос. Эвис напряжено ждал, готовясь принять удар. Внезапно он закричал во все горло:

– Танир, Ремай, бегите ко мне!

Мужчины это услышали и без лишних раздумий бросились к нему, несмотря на недавний приказ отступать. В тот момент они доверяли каждому слову юноши.

– Встаньте по обе стороны от меня! Быстрее! – кричал Эвис.

Когда Танир встал справа, а Ремай слева, юноша положил руки на плечи каждого из них.

– Будьте готовы ко всему, – сказал он.

Дома, которые теряли свои части, в этот момент засветились синим и красным. Нити бегали по ним с невероятной скоростью. Там, где они оказывались, все чернело и превращалось в пепел. В фиолетовый шар теперь поступали не обломки, а то, что оставалось после действия разрушительной силы Эвиса.

Один дом, второй, третий – от них уже ничего не осталось. Четвертый, пятый. Цветные нити со зданий перешли на зависший шар. Они перемещались в нем, уничтожая собранную Арниром материю.

Внезапно шар рванулся с места и устремился к Эвису и его товарищам. Однако удара не последовало. На людей обрушился черный пепел, который пронесся сквозь них, не причиняя вреда, лишь окрашивая улицы и остатки домов в темный цвет.

Открыв глаза, юноша увидел Арнира, идущего прямо к нему с кинжалом в руке. Одежда разорвана в клочья, кожа перепачкана черным. На лице оскал, а в глазах ярость. Эвис выставил руку вперед, пытаясь завладеть оружием. Ничего не получилось. Он попробовал убрать почву под ногами врага, но Арнир сделал движение рукой, и заклятье Эвиса потеряло силу.

Когда враг находился в пяти шагах от юноши, раздался крик Сэйры:

– Арнир, забудь обо мне и этих четверых!

Мужчина в этот же миг остановился, словно оказавшись перед незримой преградой, и удивленно уставился куда-то в сторону. Он спокойно убрал кинжал в ножны и стал рассматривать черный пепел, покрывший улицу. Внимание привлекли плененные Эвисом стражи, которые так и не смогли выбраться из созданных юношей пут. Они сыпали проклятьями, пытаясь хоть как-то пошевелиться.

– А ведь все не так уж и просто, – проговорил Арнир, вновь доставая кинжал.

Заклятье девушки стремительно ослабевало.

Юноша подошел к врагу и коснулся его плеча рукой.

– Сэйра, повтори это еще раз.

Девушка, стоящая уже совсем рядом, повторила заклятье.

– Эвис, что ты сделал? – спросил Ремай.

– Я лишил его отблеска на время. Думаю, что лишил. Я практиковал такое с Таниром, – ответил юноша.

Ремай, поняв момент, быстро выхватил у Арнира из руки кинжал и нанес им удар мужчине в грудь. Но пробить кожу опять не удалось. Тогда Ремай нанес сильнейший удар кулаком в лицо противника. Тот потерял равновесие и упал, а из носа хлынула кровь.

– Он заговорен от оружия и от колдовства! Только от них! Слышите!? – кричал Ремай.

Мужчина принялся бить Арнира кулаками по лицу. Тот же, как казалось, потерял связь с реальностью. Внезапно Ремай остановился и, тяжело дыша, спросил:

– Вы мне доверяете?

Неожиданный вопрос застал всех врасплох. Никто не отвечал.

– Говорите! Доверяете мне или нет? – требовал Ремай.

– Мы тебе доверяем, – сказал Ирид.

– Доверяем, – подтвердил Эвис.

– Тогда без вопросов делайте, что говорю! Ирид, держи ноги ублюдка. Танир и Эвис, держите руки. Не дайте встать!

Они сделали все, как было велено. Арнир не оказал сопротивления, так как удары Ремая оглушили его. Он лежал, прижатый к земле и судорожно тряс головой. Из разбитого носа продолжала течь кровь, один глаз сильно заплыл, став похожим на узкую щель.

Арнир что-то неразборчиво бормотал. Ремай опустился перед ним на колени и, сорвав платок с шеи, провел пальцами по рисунку.

– Ты сказал, что это хуже смерти. Что ж… я с великой радостью отдам тебе этот дар, – произнес он и потянул себя за кожу.

– Ремай!? – крикнул Ирид. – Что ты делаешь? Просто убей его. Убей как угодно. Спятил!?

– Заткнись! – прохрипел Ремай. – Делай, что я говорю, и вопрос будет решен.

Больше никто не пытался его остановить. Мужчина тянул себя за кожу. Почти сразу на пальцы брызнула кровь. На мгновение Эвису показалось, что его товарищ пытается разорвать горло самому себе. Юноша уже хотел помешать безумцу, несмотря на данное обещание не вмешиваться, но вдруг раздалось до боли знакомое стрекотание. Стрекотание твари, созданной Творцом. Этот отвратительный звук Эвис ни с чем бы не спутал.

К месту, где они находились, спешил новый отряд городской стражи – не меньше десяти человек. Юноша без труда лишил их оружия, а затем обездвижил подобно тому, как поступил с первыми защитниками города, оказавшимися на его пути.

Кровь капала на лежащего Арнира. Стрекочущая тварь, извиваясь, медленно отделялась от шеи Ремая, а он, превозмогая боль, наматывал ее на кулак. Одержимый жаждой мести, мужчина не обращал внимания на страдания, которые причинял себе. Ремай уже не раз пытался избавиться от проклятья, но всегда действовал осторожно, останавливаясь на грани, боясь зайти слишком далеко. Сейчас же он был готов на все. Пределы больше не существовали.

Тварь, похожая на мерзкую сороконожку, душила Ремая, обрывая кожу с его шеи и рук. Но он, стиснув зубы, продолжал тянуть, сжимая отделившуюся часть изо всех сил. Эвис, Танир и Ирид наблюдали за происходящим, сдерживая обещание не вмешиваться, понимая, что мужчина задыхается и ему осталось недолго.

Ремай склонился над Арниром. Когда часть твари оказалась прижатой к шее врага, он резко дернул головой. Существо полностью отделилось от него, и мужчина прислонил его к шее Арнира. Тварь, извиваясь, впилась в новую плоть. Ремай рухнул на землю.

Стрекоча, существо обвилось вокруг шеи новой жертвы и принялось душить ее. Арнир судорожно вздохнул. Эвис почувствовал, что отблеск возвращается к нему. Тварь устраивалась поудобнее на новом носителе.

Резким движением Арнир высвободил руку, которую держал Танир, и ударил молодого человека в лоб. Тот упал. Не теряя ни секунды, Арнир схватил лежащий рядом кинжал и вонзил его в плечо Эвиса. Юноша, вскрикнув от неожиданной боли, разжал руку противника. Арнир замахнулся на Ирида, но тот отпустил его ноги и увернулся от удара.

Человек вскочил и попытался схватить разместившуюся на шее тварь рукой, но было уже поздно. Она вспыхнула и исчезла. На коже остался черный рисунок.

Тяжело дыша, Арнир направлял кинжал, то на одного противника, то на другого, то на стоящую в стороне и закрывающую лицо руками Сэйру. В его глазах читалось безумие. Поняв, что проиграл бой, он сделал единственное, что оставалось – бросился бежать прочь.

ИНВЕРСИЯ: КРАСНЫЙ

Эвис оказался посреди белой пустоты. Это место не удивляло – оно успело стать привычным.

Юноша принялся изучать свое состояние: мысли не путались, сознание ясное, навязанное чувство радости исчезло. Голова немного кружилась, но не настолько, чтобы обращать на это внимание. Присутствующее чувство тревоги воспринялось как подтверждение того, что он снова стал собой.

Белая пустота… место из снов и видений. Место, способное преображаться до неузнаваемости, вспыхивая яркими красками или обугливаясь до черноты, словно сгорающая бумага. Здесь юноша переживал и кошмары, и восхитительные грезы, которые надолго оставались в памяти. Никогда нельзя было предугадать, что произойдет в следующий раз.

Сейчас же вокруг царила абсолютная тишина. Эвис медленно повернулся вокруг своей оси, вглядываясь в белизну. Ничего.

– И кого же там никогда не было? – выкрикнул он.

В этот же миг за спиной раздался грохот. Юноша уже слышал этот звук не один раз в кошмарах. Звук падения тела с кровати. За ним последовал долгий и надрывный кашель. Эвис не оборачивался.

Кашель сменился хрипами, хрипы – стонами, стоны – звуками, похожими на человеческую речь. Что конкретно говорило существо, находящееся за ним, разобрать было невозможно. Эвис даже не предпринимал попытки сделать это.

Раздался звук, похожий на удар ладони о твердую поверхность. Потом еще и еще. Нечто приближалось, ползя на руках.

– Слышишь… сожрут собаки… я это говорю тебе, – прохрипело оно, и на этот раз слова прозвучали отчетливее.

Эвис не двигался.

– Столько… сколько я позволю, – произнесло существо.

Юноша смотрел куда-то вдаль. Внезапно перед ним что-то появилось.

Карбункул.

Маленький красный камушек завис в воздухе. Он мерцал, словно приглашая протянуть руку и взять его. Но юноша лишь тихо произнес:

– Нет.

После этого Эвис резко обернулся. Рядом с ним на коленях стояло существо.

Женщина.

Вернее, то, что когда-то было женщиной. Тело невероятно худое. Могло показаться, что кожу натянули не на мышцы, а сразу на кости. Волосы спутанные. В них отчетливо виднелись посторонние предметы: сосновые иголки, картофельная кожура и что-то еще. Глаза абсолютно черные. Из крючковатого носа текла густая зеленая слизь. Эвис отчетливо ощутил мерзкий запах – скорее всего, протухшая моча.

Женщина смотрела на него снизу вверх. Губы растянулись в недружелюбную улыбку. Она прохрипела:

– Давай… давай покончим с этим… нет другого выхода.

Женщина протянула руку. Юноша заметил, что ногти стали удлиняться. Они росли и скрючивались.

Эвис не предпринял попытку убежать или хотя бы отступить. Наоборот, он сделал шаг вперед, а потом встал перед тянущимся к нему чудовищем на колени. Когти теперь находились на расстоянии ладони ото лба юноши.

Женщина на его жест отреагировала ухмылкой. Обнажились гнилые зубы. В пустоте повисла зловещая тишина, нарушаемая лишь хриплым дыханием существа.

Эвис отвел взгляд в сторону и произнес куда-то вдаль:

– Ты пытаешься меня остановить, пугая тем, чего я искренне боялся много лет. Это ошибка… твоя ошибка. Я не тот, кем был раньше. Так у тебя тоже ничего не получится.

После этого он повернулся к женщине, посмотрел ей в глаза, а потом спокойно и почти равнодушно сказал:

– Да провались ты уже… к своим собакам.

Довольная ухмылка исчезла с ее лица. Женщина замерла, а потом мгновенно превратилась в черный пепел. Он осыпался не незримый пол.

Эвис спокойно поднялся на ноги и повернулся к карбункулу. Камень все так же висел в пространстве. Рядом с ним, находились две цветные нити – черная и оранжевая.

– Пугать меня давно бесполезно, – сказал юноша. – Ты проиграешь.

Нити пришли в движение. Они метались в воздухе, меняя размер и сплетаясь между собой. Вскоре перед Эвисом появились слова: «Да, ты прав».

– Закончим с этим? – немного подумав, спросил юноша.

Нити пришли в движение. Появилось слово: «Да».

– Что дальше? – спросил Эвис.

Нити написали: «Ничего».

Юноша молчал. Чуть позже появились новые слова: «Теперь ничего не будет. Ты знаешь, как это закончить. Извини, пожалуйста».

Нити исчезли.

– Что это значит? – потребовал ответа Эвис.

Его не последовало.

Юноша осмотрелся. Вокруг ничего, кроме него и зависшего в воздухе красного камня.

Ничего.

ЧАСТЬ 3: ЧЕРТА

1

– Чего теперь хочешь?

Голос донесся издалека. Эхо повторило его бесконечное количество раз.

Озноб сменялся жаром, а жар ознобом. Все ощущения разделились на те, что имели связь с реальностью и на те, что выходили за ее пределы.

Кто-то то ли нес, то ли тащил его тело.

Не в одиночку.

Долго и настойчиво.

Голоса, что проникали из внешнего мира, воспринимать становилось все сложнее. Они сливались в какой-то единый поток. Слова становились нечеткими, превращались в невыносимый гул. Казалось, что одновременно говорят десятки человек. Попытки разобрать хоть что-то оказались тщетными.

От телесных ощущений, а именно от боли и сильнейшей жажды, удавалось скрываться где-то внутри. Он воспринимал себя находящимся в каком-то бесконечном пространстве. В пустом месте, в котором отсутствовал, кто бы то ни было, кроме него.

– Это не заставило тебя улыбнуться? – вдруг раздался спокойный незнакомый голос.

В этот момент Ремай понял, что может открыть глаза. Возможность он не упустил. Это стало не пробуждением, а еще большим бегством от реальности, в которой его, истекающего кровью, куда-то перемещали.

Поняв, что полностью владеет телом, он принялся не осматриваться по сторонам, а ощупывать шею. Кожа на месте. Рана не ощущается.

Он отчетливо помнил, как совсем недавно отдирал мерзкую тварь от себя. Отдирал вместе с плотью, не останавливаясь даже от угрозы разрыва вен. Мужчина не был готов к тому, что делал, но считал, что поступает правильно. Появился шанс отомстить – что-то внутри так подсказывало.

– За что и кому? – задал новый вопрос голос.

Ремай осмотрелся. Безграничное темное пространство, лишь местами озаренное белым светом, исходящим из шести или семи неведомых источников.

– Разве не чувствуешь, что стал свободным? – спросил голос откуда-то из пустоты.

Ремай провел пальцами по шее, словно пытаясь еще раз убедиться, что она в порядке, а потом произнес:

– Свободным от чего?

Он не мог видеть, осталась ли тварь на прежнем месте, но чувствовал — ее нет.

Голос не отвечал.

Мужчина сделал несколько шагов вперед и оказался в освещенном месте. Свет не падал сверху, а шел откуда-то снизу. Невероятно белый, но не яркий.

– Что же не радуешься? – продолжал задавать вопросы голос. – Думаешь, не сможешь выжить? Это не так. Тебя уже отнесли в безопасное место и обработали раны. Все будет хорошо.

– Как Эвис? Он ранен... я знаю...

– Почему это должно волновать? Ты так долго ненавидел его, что полюбил как друга? Его следует оставить позади. Пусть даже не наказывая. Удел юнца – остаться одному. Не думай о каком-то долге перед мальчишкой, так как ничего подобного не существует. Этот глупец из числа тех, кто разрушил твою жизнь. Все решилось хорошо. Ты отомстил Арниру и спас себя. Чего еще можно желать? Творец – цель, которую ты никогда не достигнешь. Продолжить путь – уничтожить себя. Уничтожить без остатка.

Белый свет стал ярче. Настолько ярче, что на какой-то миг Ремай ослеп. Перед глазами вспыхнула пелена цветных пятен. Когда она рассеялась, мужчина осознал, что находится не в пустоте, а в доме. Не просто в доме, а в доме Атиса. Хозяин был перед ним.

Он выглядел не так, как в последние дни жизни, а моложе лет на десять. Мужчина сидел за столом и смотрел на Ремая. Смотрел строго и даже сердито.

– Я вижу, ты пытаешься делать хорошие вещи, но выходит плохо, – сказал мужчина.

Ремай решил, что это всего лишь воспоминание. Немного подумав, он ответил:

– Что могу – то и делаю.

– А я и не говорю, что ты не стараешься. Если ты задумал что-то, то не остановишься, пока лоб в кровь не разобьешь. И себе самому, и тем, кто на пути окажется. Ты не всегда понимаешь, правильно поступаешь или нет. Это нормально. Вот только у тебя редко, а то и вообще никогда, не получается вовремя остановиться.

Ремай задумался. Это не воспоминание – такого разговора с Атисом не было. Он спросил:

– О чем ты? Я виноват перед тобой?

Сидящий за столом мужчина пожал плечами и сказал:

– Ты готов взять на себя ответственность за все и сразу, но не видишь и не понимаешь отдельных частей того, за что готов сложить голову. Ты не можешь помешать дождю пролиться, не можешь заставить солнце не садиться, не можешь заставить лето не заканчиваться. Но ты можешь подвязать дерево, которое вот-вот переломится от сильного ветра, можешь запустить собаку в дом холодной ночью. Разве не так?

– Я не понимаю твоих слов. Что я делаю неверно?

– Зачем ты пошел вслед за Эвисом?

Ремай молчал. Молчал из-за боязни дать неверный ответ. Он понимал, что собеседник знает о нем не меньше, чем он знает сам о себе. А может и больше.

– Отомстить за тебя?

Атис громко ударил ладонью по столу, засмеялся, а потом ехидно спросил:

– Отомстил!?

Ремай задумался, а потом ответил коротко и четко:

– Да.

– Уверен?

– Нет… – уже не так твердо произнес Ремай. – Все произошло по вине Арнира, но не он убил людей в городе. Не он убил тебя.

– Значит, главной целью является месть Творцу?

– Нет… думаю, нет.

Атис поднялся из-за стола и встал перед ним на расстоянии шага.

– Скажи же тогда, что тобой управляло все это время? – попросил он.

– По отношению к тебе меня переполняла не тоска, а злость. Она появилась... до травли Зверя.

– Злость? Откуда она взялась?

– Когда ты, уходя из города, назначил меня своим заместителем, я принял это как великую честь. Не потому, что вдруг стал удостоен столь почетного титула, а потому, что осознал, как ты мне доверяешь. Я воспринял это как испытание, приложил немало усилий, чтобы пройти его достойно. Но, как выяснилось, ты сделал это вовсе не из благих побуждений. Ты хотел испытать себя, а не меня. Понять, сможешь ли не переживать за город, зная, кто им управляет. Ты самый близкий из всех, кто у меня когда-либо был. И ты так поступил со мной. Поняв, смысл твоих действий, я делал все наперекор, перечил тебе во всем.

– И к чему это привело?

– Я требовал изгнать Эвиса и Эльду не в интересах людей, а для мести тебе. Но это уже ничего не значит. Будь они в городе, произошло бы все то же самое. Они не могли повлиять ни на что?

– Совсем ни на что?

– Я не прав?

– Думай, Ремай, думай.

Сказав это, Атис закрыл глаза. Мужчина медленно исчезал из помещения, будто тая в воздухе. Вместе с ним растворялись и предметы обстановки: стол, лавка и иное. Уже скоро вокруг Ремая ни осталось ничего, кроме стен и двери. Она открылась, явно предлагая пройти куда-то. Он так и сделал.

Следующее помещение Ремай узнал без труда – его собственный дом. Тот самый, в котором мужчина прожил много лет. За столом сидела девушка. По волосам и осанке он узнал ее – Ирма.

– Ты снова будешь ворчать из-за того, что я вошла без разрешения? – спросила она, не поворачиваясь.

Ремай несколько замялся, а потом ответил:

– Нет, на этот раз не буду.

– Вот и чудесно, – сказала девушка. – Я сейчас улыбаюсь. Ты хочешь увидеть мою улыбку?

– Да, – ответил Ремай.

– Ты понимаешь, что она уже не такая, как прежде?

– Да.

– Ты понимаешь, что я не повернусь к тебе?

– Да.

Девушка подняла правую руку, поставив локоть на стол. Кожу покрывала засохшая кровь. Мизинец и безымянный палец отсутствовали.

– Хочешь сказать мне что-то приятное? – спросила девушка.

– Я не… – пробормотал Ремай.

– Не утруждайся, ты никогда не мог. Не то чтобы не хотел, а именно не мог. Знаю, после случившегося ты жалел об этом. Знаю, жалел обо мне. Это даже странно, так как ты не способен не только на нежные чувства, но и на простейшее сочувствие. Ты когда-то давно и сам пришел к этому выводу. Помнишь? Это помогло смириться с некоторыми особенностями самого себя и избавиться от никчемных душевных волнений. О, это откровение давно с тобой. Тебе нравилось, когда я была рядом, но вопрос здесь не в любви или хотя бы в симпатии, а в удобстве. Все устраивало, а любые чувства давились в зародыше. Могучий, сильный и хладнокровный – таким ты себе нравился? Такому никто не нужен. Во всяком случае, надолго. Тебе нравилось быть одному. Зачем ты шел вслед за Эвисом?

Мужчина немного подумал, а потом произнес:

– Я хотел отомстить за тебя.

– Отомстил? – смеясь, спросила девушка.

– Не знаю. Слишком сложно... понять.

– Хорошо. Но тебя сюда привело не желание мстить за меня. Во всяком случае, не только оно.

– Возможно. Но о чем именно ты говоришь?

– Думай, Ремай, думай.

Сказав это, девушка исчезла, растворившись в воздухе. Исчезли и находящиеся рядом предметы. Дверь, через которую вошел мужчина, не пропала, но почему-то теперь находилась в другой стене. Она открылась. Ремай без раздумий вошел в нее.

Он оказался в лесу. Рядом горел костер. У него сидел одетый в грязную рваную одежду мужчина. Узнать его удалось без труда, несмотря на то, что с момента последней встречи прошло полтора десятка лет.

Тарин. Атаман разбойников, который на свою беду когда-то прибрал Ремая, а потом поплатился за это кровью.

– Чего встал, Скворец? – рявкнул разбойник. – Садись рядом. Еще немного и угли будут – картошку запечем.

Ремай подошел ближе, но садиться не стал. Он спросил:

– Не пойму, зачем ты здесь?

– А кому же еще тебя уму-разуму учить? – смеясь, проговорил Тарин. Он взял большую палку и потыкал ей в костер. Полетели искры. Они не гасли, а поднимались вверх, уносясь в звездное небо. – Не серчай. Прошлое позабыть пора. Вот сейчас поговорим, и кучу времени сбережешь – не будешь попусту думать, о чем не следует.

– Говори, если хочешь. Я готов слушать.

– Скажи, с какой мыслью ты сейчас в дверь вошел? Признаться ни в чем не желаешь?

Ремай немного подумал, а потом ответил:

– Хочу… в том, что я шел за Эвисом из-за страха. Все мысли о мести – только стена, за которой я скрывал собственную трусость и страх.

– Какой еще страх?

– Страх смерти. Я никогда раньше не признавался в этом даже себе, но теперь говорю откровенно. Да, раньше я и не понимал этого. Я боялся не просто умереть, а умереть именно от того, что было мне предначертано. Я оправдывал действия другими целями, но это неправда. Месть за Атиса и Ирму – не главное желание. Это являлось ложью. Ложью, которая предназначалась именно для меня. Если бы пришлось выбирать между местью за них и спасением собственной шкуры, то я бы выбрал второе. Я не размышлял об этом, не планировал ничего, но сейчас понимаю – выбор был бы такой. Но знай – это не трусость, а нечто иное. Это какой-то животный инстинкт. Нечто из глубины души. Нечто такое, что не позволило бы пренебречь собой. Хотя… хотя это тоже обман… страх… я признаю, что шел, так как боялся за свою жизнь – и все! Доволен!?

– Значит, ты теперь понимаешь свое положение?

– Да. Я добился главной цели. Я жив... поэтому, могу прекратить все. Эвису я уже ничем не обязан. Мы уже не повязаны.

Тарин широко улыбался, смотря на Ремая. Глаза блестели. В них читалась насмешка. Всем своим видом он так и говорил собеседнику: «Ничего ты так и не понял... ничего и не поймешь».

– Знаю, тебя здесь нет, и я говорю с собой, – сказал Ремай.

– Я на обратном и не настаивал, – подтвердил собеседник.

– Но ведь все не так просто?

– Да, верно.

– Что же тогда ты хочешь мне сказать? Что я должен сделать? В чем правда?

– Ты не боялся смерти раньше... не боишься и сейчас. Когда-то давно я показал тебе, как умирают люди: и виновные, и невиновные. Помнишь же? Знаю, помнишь. Ты видел, как в муках корчатся те, кто эти муки не заслужил. Тогда ты осознал, как несправедлив мир. Неужели в тот миг в твой разум не закралась идея, что уйти из него поскорей – это не самый плохой итог? Нет, не в боязни смерти дело. И не в боязни твари, что находилась на шее.

– Что же тогда заставляло идти за ним?

– Думай, Скворец, думай. Ответ спрятан глубоко в тебе. Ты сейчас не побоялся назвать себя трусом, дрожащим перед ликом смерти. Для чего это? Да, для того, чтобы не искать нечто еще глубже в себе. Нечто более страшное для тебя.

Мужчина исчез. Исчез и костер, и деревья.

Ремай понял, что просыпается.

2

Веки слиплись. Пришлось приложить усилия, чтобы открыть глаза. Боль. Изначально она отсутствовала, но исчезла в тот же миг, когда вернулись воспоминания о случившемся. Удушье и жжение. Настолько сильные, что он подумал, будто тварь нашла его и пытается завершить незаконченное дело – придушить.

Ремай вскочил на ноги. Вскочил резко и шумно. От неожиданности сидящий по близости Танир схватился за меч.

Шею кто-то обмотал тряпкой, пропитанной чем-то дурно пахнущим. Прикосновения вызывали боль, но Ремай все равно ощупывал кожу – он будто не верил в избавление от проклятья.

– Не трогай повязку! – выкрикнул Танир. – Поверь, все прошло. Плоть в плохом состоянии, но существа на ней нет. Мы долго возились, приводя тебя в порядок. Не нужно все портить.

Ремай замер и посмотрел на молодого человека. Тот говорил тверже и убедительнее, чем обычно. Мужчина убрал руки.

Помещение он узнал без труда – дом Сэйры. Она и Ирид отсутствовали. Возле окна лежал Эвис.

Ремай подошел к нему и посмотрел сверху вниз. Юноша находился без сознания. На голове мокрая тряпка – явно от жара. Он бредил, твердил без конца что-то непонятное и тяжело дышал.

– Сэйра и Ирид пытаются найти какие-нибудь снадобья, – пояснил Танир.

Ремай слегка убрал одеяло с груди Эвиса. Рана ниже ключицы, но намного выше сердца. Важные органы, скорее всего, не задеты.

– Арнир проколол его насквозь. Думали, все обойдется, но жар усиливается, – сказал Танир.

На ране располагалась какая-то примочка из тряпок. Кожа возле нее побледнела.

– Какая-то вена, наверняка, задета. Крови много ушло? – спросил Ремай.

– Много, – подтвердил Танир.

Юноша сжимал в левой руке какой-то предмет. Ремай быстро понял, что это – карбункул. Он попробовал забрать, но как только пальцы коснулись камня, Эвис приподнялся с кровати, схватил его свободной рукой за рубаху и, внимательно посмотрев на того, кто хотел прикоснуться к самому дорогому, что у него осталось, прохрипел:

– Это твоя победа… твоя, но никак не моя.

Ремай не стал убирать руку юноши. Тот сам разжал пальцы и рухнул обратно, тараторя что-то невнятное. Тряпка со лба слетела. Ремай не стал возвращать ее на место. Это сделал Танир. Также он укрыл Эвиса одеялом.

Ремай посмотрел в мутное окно. День. Ему не терпелось выйти на улицу и узнать, какой вред причинен городу. Он подошел к двери. В этот момент Танир громко сказал:

– Ирид строго-настрого запретил выходить?

– Ирид запретил? – с явно притворным удивлением спросил мужчина.

– Да. Это не прихоть, а вопрос выживания. Ремай, нас ищут. Сейчас если и передвигаться, то только в присутствии Сэйры. Сам знаешь о ее способностях. Выйдешь один – на всех беду навлечешь.

Мужчина коснулся двери, но отворять не стал. Он подошел к столу, залпом выпил воду из стоящей на нем глиняной кружки, а потом отошел в угол и сел на пол.

К дому кто-то приближался. Дверь открылась. В помещение вошли Ирид и Сэйра.

Ирид взглянул на место, где ранее лежал Ремай, а поняв, что оно пусто, осмотрелся и нашел мужчину сидящим в углу.

– Хорошо, – протяжно проговорил он.

– Чего хорошего? – спросил Ремай.

– Хорошо, что на одного мертвеца у нас точно меньше будет.

Сказав это, он прошел к Эвису, на ходу открывая котомку.

– Что сказал знахарь? – полюбопытствовал Танир. – Он объяснил, как ему помочь?

– Он сказал, что не будет со мной разговаривать, так как обо всех чужаках срочным указом положено докладывать стражам.

– И как вы поступили?

– Ну как там поступить можно было? Сэйра наложила заклятье, он позабыл обо всем. Мы взяли, что могли и пошли сюда. Что еще оставалось?

Ирид прошел к лежащему юноше и снял ткань со лба.

– Горячее стал, – сказал Ирид. – Сэйра, доставай все, что есть. Выкладывай быстрее!

Вскоре на столе лежали мешочки с травами и крохотные сосуды с мазями.

Ирид снял примочку с раны Эвиса.

– Выглядит скверно, – сказал он, смотря на плоть возле раны. – Снадобья мы принесли, но вот как с ними обращаться, я не знаю. Не нашел у этого знахаря ничего знакомого. Видимо, здесь другие травы растут. Сэйра, разбираешься?

Девушка закусила губу и покачала головой.

– Так… – протянул Ирид, – Значит, будем действовать по принципу: воняет – чистит рану.

Он принялся открывать глиняные емкости и принюхиваться к содержимому. Через некоторое время он показал на один сосуд и сказал:

– Попробуем это.

– Ты вообще думаешь, что делаешь? – раздался голос Ремая. – Он умирает, а ты гадать с мазями решил?

– У тебя есть идеи лучше? – спросил Ирид.

– Есть, – ответил Ремай, подходя к нему и вырывая из рук сосуд. – Это мазь из столистника. Ее нельзя помещать в рану – нужно мазать вокруг, чтобы грязь убрать с кожи.

Проверив другие сосуды, один из них он вложил в руку Ирида и сказал:

– Здесь лунник – им следует обработать саму рану. Только много сразу не используй: в этом нет необходимости, а средство еще пригодится, так как мазать нужно часто и долго.

Потом он осмотрел мешочки. Открыл один, достал сухие листья, скомкал и грубо положил в рот Эвису, пояснив:

– Листья болотного кустарника – помогают тем, кто потерял кровь. Дальше сами делайте.

После этих слов он вернулся на то же место, где сидел чуть раньше.

– Ладно, – спокойно сказал Ирид. – Так и сделаем. Сэйра, будь добра, воды подать – нужно руки помыть.

Девушка подала воду.

Эвис перестал бредить спустя час после обработки ран. Прежде, чем отключиться и уснуть, он приподнялся на локтях, осмотрел находящихся рядом людей и спросил почти с мольбой:

– Это еще не конец? Мы будем действовать и дальше? Да?

Никто не отвечал.

Ирид смотрел на него. Танир и Сэйра глядели на стены. Ремай уставился в пол.

Не получив ответа, юноша лег и уснул.

3

– Одним лишь дуновением вдыхает жизнь во все, готовое ее принять… потом не заберет, даже если сильно захочет. Уже отданное не заберет. Неспособные принять также никуда не уйдут, а будут до конца. Будут здесь до самого конца. Серые нити сплетаются крепко. Сплетаются так, что расплести невозможно… даже тому, кто сплел. Губит себя и все созданное. Губит, так как не может остановиться вовремя. Не может или не хочет. Знает собственную волю и не желает видеть мир без нее.

Эвис находился в бредовом состоянии уже третий час. Жар усиливался. Он говорил не замолкая. Сбивчиво и неразборчиво.

Ремай лежал в углу. Он спал или притворялся спящим. Ирид дремал, положив голову на стол. Танир и Сэйра сидели рядом с юношей и пытались разобрать его слова. Получалось с трудом, но иногда хоть какую-то связь уловить удавалось.

Сэйра гладила Эвиса кончиками пальцев по щекам, иногда приговаривала: «Тише, тише. Успокойся. Все уйдет».

Ничего не уходило – становилось только хуже.

– Это можно было бы исправить. Я сейчас вижу… расплести только это… отказаться от этого, но так не будет. Это изначальная воля… именно так все и виделось… так все ощущалось… не изменить, означает повторить еще раз… как глупо надеяться на изменения. Мысль проста – расплести стоит только одно… иначе уже опробовано... не вышло… глупо не понимать, что подснежники не являются единственными цветами – за ними обязательно последуют и другие. Подснежники отличны только одним… они – первые. Они хотят света, но получают его мало... получают мало, так как пока нечего особо получать. Им не дожить до дня, когда свет будет истинным. Нужно отказаться и расплести… расплести и отказаться…

– Ты понимаешь его слова? – спросил Танир.

– Нет, – честно призналась Сэйра.

– Мы – доказательство изменения мира, – говорил Эвис. – Доказательство его развития. Я не источник света, а только тот, кто способен его перенести в мир… перенести в уже созданное. Мне никогда не сделать то, что не было сплетено ранее, не заложено в основу. Но мне это и не нужно… нужно только вернуть ее и уйти… просто нужно уйти вдвоем… я не мог проиграть… если я проиграл, то вместе уйти не выйдет. Кем я стану один?

Сэйра продолжала гладить юношу по лицу. Тот не реагировал на это. Танир напряженно слушал невнятное бормотание.

– Ремай, ты победил в бою, – говорил Эвис. – Ты победил, хотя и не рассчитывал на это. Теперь ты можешь быть свободен. Я не попрошу идти со мной дальше. Это уже не твое... не стоит думать о данных ранее обещаниях – теперь они ничего не значат. Я разрешаю тебе от них отречься, так как понимаю... теперь все будет иначе. Теперь я буду один… я буду…

Юноша закашлялся. Ремай заворочался, а потом сел на пол.

– Жар усиливается? – спросил он.

– Да, – ответил Танир. – Знаешь, как помочь?

– Нет, все знания я уже использовал.

Эвис быстро завертел головой и вновь забормотал:

– Танир, я увел тебя за собой, заманив загадочными словами. Ты хотел идти вперед и открывать великие тайны мира. Хотел чудес... я не дал знаний. Не дал, так как сам ими не обладаю. Это не волшебная сказка, где герою является чудо, а вслед за ним мудрый наставник, который все объясняет. Объясняет и учит. Здесь приходится разбираться самостоятельно, платя кровью. Я не дал знаний. Ты был нужен мне… ты нужен мне. Я обманул… я только хотел, чтобы ты шел за мной. Думаю, ты сам убедился в том, что я вел в никуда. Больше не нужно… не нужно.

Танир смущенно опустил голову. Губы слегка дрожали.

– Ирид, ты сам пошел за нами, – продолжил Эвис. – До сих пор не понимаю, зачем тебе это понадобилось. Какая-то странная и глупая прихоть, не имеющая смысла. Я не звал тебя, не зову и сейчас.

Ирид поднял голову.

– Мы нашли тебя здесь, Сэйра, – сказал Эвис. – Мы нарушили твой покой, но тебе это лишь на пользу. Но на пользу ли тебе то, каким ты увидела отблеск? Ты жила в мире... как теперь изменится твоя жизнь? Кем захочешь стать? В любом случае, и тебе не место рядом со мной.

Девушка слушала и молчала.

Внезапно Эвис приподнялся, скинул ноги на пол, а потом встал на него. Все произошло так резко, что Сэйра невольно отскочила в сторону. В этот момент она казалась испуганной.

– Эвис, приятель, – проговорил Ирид, – ложись, пожалуйста, обратно.

Юноша не воспринял его слова. Он некоторое время стоял, слегка шатаясь, а потом открыл глаза. Они светились синим. Ярко как свечи.

– Вы видите… видите это? – залепетал Танир.

Ответа не требовалось, так как изменения в юноше заметили все.

– Я покажу вам нечто такое, что вижу сам, – сказал он, уже не бормоча, а четко и твердо.

– Ну-ка, ложись обратно! – приказал Ирид. – Рана может опять открыться.

Эвис слегка наклонил голову, посмотрел на место, куда был нанесен удар и удивленно спросил:

– Какая рана?

Глаза засветились сильнее.

Юноша приложил ладонь к месту, куда Арнир воткнул кинжал, и через несколько секунд убрал. Рана исчезла. Исчезла совсем. Не осталось и шрама.

– Удивляетесь? – холодно спросил Эвис. – Не стоит, так как это всего лишь плоть. Она не слишком-то отличается от иных материй.

– Откуда ты берешь эти знания? – восхищенно спросил Танир. – Что с тобой происходит?

– Жизнь открывается мне, – ответил Эвис. – Новые знания возникают не в результате размышлений, а приходят сами. Нужно принять. Принять не умом, а чем-то другим. Хотите увидеть открывающееся?

Все молчали.

– Я покажу, – произнес юноша.

После этого он провел рукой перед собой. Комната наполнилась синим свечением.

– Эвис, прекрати, – проговорил поднимающийся с пола Ремай. – В городе идет охота на ведьм. Фокусы Сэйры не защитят нас от толпы. Свет уходит за пределы дома – нас увидят, несмотря на заклятья.

Юноша его не слышал либо не хотел слушать. Он вертел руками возле себя. От этого в помещении происходили изменения: стены и потолок покрывались чем-то похожим на лед, печь исчезла, стол затрещал и развалился на отдельные доски.

Поднимался странный гул. Как и свечение, он становился все сильнее. У присутствующих заложило уши. Ирид что-то кричал, но его никто не слышал.

Яркая слепящая вспышка. После нее тишина. Через какое-то время раздался спокойный голос Эвиса:

– Можете смотреть. Не стоит бояться – опасности нет.

Сэйра, Ирид, Танир и Ремай открыли глаза.

Помещение сохранило размеры, но преобразилось до неузнаваемости. Стены, потолок и пол покрывало нечто похожее на синий лед. Холод от него не исходил. Все посторонние предметы исчезли.

По кистям Эвиса пробегали цветные нити. Синие и красные. Они скользили по внутренней и внешней сторонам ладоней, обвивались вокруг пальцев.

– Хотите увидеть, с чего все началось когда-то давно? – спросил юноша.

Никто не ответил.

Он встряхнул руками, скидывая с себя нити. В этот миг стало абсолютно темно. Никакого свечения. Нельзя было разглядеть даже того, кто стоял рядом.

Ремай почувствовал, как кто-то хватает его за руку. Сэйра. Она сильно дрожала. Точнее сказать, вся тряслась. Ремай взял ее пальцы и сжал их. Девушка вдруг вырвалась и отступила от него на шаг.

– Дай мне руку, – тихо сказал Мужчина.

Он нащупал в темноте ее плечо и коснулся его. Сэйра сначала вновь отодвинулась, но потом все же схватила его пальцы и крепко сжала.

В кромешной темноте раздался спокойный, но непривычно громкий голос Эвиса:

– Пустота существовала долго. Очень долго. Но это не могло длиться вечно. В ней отсутствовал смысл. Хоть что-то да должно было появиться. И оно появилось.

В воздухе возник какой-то огонек – крохотная пульсирующая точка серого цвета.

– Само по себе оно уже являлось великим чудом, которому ранее не было ничего равного, – продолжил юноша. – Однако суть заключалась не в этом.

Точка принялась увеличиваться и вскоре превратилась в плоскость. Она опустилась ниже – туда, где раньше находился пол. Под ногами все стало серым. Свечение не поднималось выше колен.

Эвис сказал:

– Великое чудо не могло жить само по себе… само в себе. Ему хотелось дарить себя кому-то.

Свечение запульсировало. Снизу стало что-то подниматься.

– Это Серые нити, – пояснил Эвис. – Они помогли всему вокруг стать тем, чем оно является. Без них никто из нас не существовал бы.

Нити сплетались, и появлялись фигурки: деревья, камни, животные.

– Серые нити сплетены в орла – в небе парит прекрасная птица, Серые нити сплетены в камень – на земле стоят горы.

Эвис поднял правую руку вверх. Над головами возникло новое свечение. Теперь уже разноцветное.

– Серые нити сплетены в звезды – существующее озарено светом и согрето теплом.

Вверху появилось нечто вроде ночного неба. Вдалеке светили звезды. Черное сменилось голубым, потом розовым. Через несколько мгновений люди стояли уже на открытом пространстве. Под ногами камни, а вверху все затянуто темными облаками. Никаких построек по сторонам.

– Основа заложена так, чтобы жизнь развивалась.

В этот момент каменная поверхность под ногами стала меняться – она превращалась в почву.

– Если бы Серые нити не сплетались в плодородную землю, то ничего бы не проросло.

С неба начали падать капли дождя.

– Если бы Серые нити не сплелись в воду, жизни бы не было.

Почва намокала. Она приходила в движение – из нее поднималась трава.

– Трава растет здесь лишь потому, что где-то есть Серые нити сплетенные в нее.

Появлялась не только трава, но и деревья. Не просто деревья, а настоящие сады из яблонь, груш, сосен, кленов, дубов.

– Расплети Серые нити – они исчезнут.

Небо прояснилось. Солнце. Деревья выросли. На многих из них появились плоды. Неведомо откуда возникли бабочки. Сотни красочных насекомых парили в воздухе. Из возникших лесов выбегали зайцы, лисы, волки, лошади, а также иные животные. Появились птицы.

– От них не требовалось ничего сложного – только жить. Жить так, как получается. Великий свет шел... не важно, знали они об этом или нет. Знали? Это слово не может быть отнесено к ним, так как их познание ограничено. Это очевидно. Очевидно и то, что следовало появиться кому-то способному воистину оценить изменения, приход которых неизбежен. Серые нити, управляемые великой волей, желавшей сотворить нечто большее, сплелись так, как никогда еще не сплетались. Хотите узнать, кто стал величайшим из творений?

Никто не отвечал. Танир судорожно смотрел, то в одну сторону, то в другую, не понимая своих чувств. Сэйра глядела на творящееся с явным восторгом. Страх отступил. Она держала за руку Ремая. Ирид выглядел напряженным. Непонятно для чего он достал меч из ножен и держал его наготове.

– Думаю, вы поняли, кого я имею в виду? – проговорил Эвис. – У вас никогда не возникало вопроса: зачем он нужен вообще?

В этот момент все видения исчезли. Исчезли в один миг.

Они вновь находились в доме Сэйры.

Раздался треск. Пол задрожал, в стенах начали появляться трещины.

– Эвис, что происходит, – спросил Ирид.

– Ничего не обычного. Я только лишь хочу поздороваться с теми, кто пришел нас навестить этой чудесной ночью.

Сначала исчезло то, что находилось над головами: потолок, чердак, крыша. Потом стены. Не упали, а перестали существовать, испарились. От дома остался только пол и то, что находилось под ним.

Оглядевшись, Ремай высвободился от руки Сэйры и схватил меч. Поводом для беспокойства стало то, что дом находился в окружении. Не менее пятидесяти человек стояли возле него. Каждый вооружен: мечи, топоры, арбалеты, копья, вилы. Не только бестолковые горожане, но и стражи в кожаных или железных доспехах.

– Выстроить круг! – скомандовал нерастерявшийся Ирид.

– Не стоит, – сказал Эвис, – они в моей власти. Просто идем к нашим гостям.

Смысл слов юноши быстро дошел до его спутников: незваные гости не пытались напасть, а стояли замерев. По позам можно было понять – они крались к дому, но некая неведомая сила обездвижила их. Некоторые находились всего в пяти-шести шагах от места, где раньше располагалось здание.

Глаза Эвиса продолжали светиться синим, но уже не так сильно как в момент начала представления.

Юноша сошел с дощатого пола на землю и направился к ближайшему из людей. Тот замер, опустившись на одно колено, целясь куда-то из арбалета.

– Скажите, у них имелись причины нападать на нас? Не отвечайте, я и сам знаю ответ. Гости города показали себя не с лучшей стороны. Не их делом является разбираться, кто мы такие. А разобравшись, поняли бы? Думаю, нет. Даже не думаю, а знаю. Как знаю и то, что разбираться никто никогда не желает. Серые нити сплелись в человека. В человека свободного и в мыслях, и в деле. Способного на совершение как чего-то великого, так и чего-то низкого. Что же он выбрал?

Юноша подошел к арбалетчику, положил руку ему на голову, а потом прислонил ладонь к его глазам и сказал:

– Ясно что.

Когда он убрал руку, глаза человека оказались закрыты.

Ирид и остальные вышли за пределы деревянного пола и медленно направились к Эвису. Ирид держал меч так, будто готовился нанести удар. Заподозривший неладное Ремай тяжело опустил руку на его плечо и сквозь зубы прошипел:

– Даже не вздумай!

Ирид высвободил плечо, резко и недовольно дернувшись вперед, но оружие все же опустил.

Эвис сделал несколько шагов и оказался возле человека с факелом.

– Даны возможности совершать великое, но раз за разом совершается только низость. Пока Серые нити сплетены, ничего не исправить. Каждый раз будет одно и то же. Каждый раз исход будет одним и тем же.

После этих слов юноша выхватил факел из руки мужчины и бросил в сторону.

– Не ведать, что делаешь – участь почти каждого из людей.

Он схватил человека рукой за горло и принялся душить.

Ремай и Танир тут же подбежали к нему и попробовали оттащить. Ничего не выходило. Эвис стал будто каменный.

– Да что ты делаешь? – кричал Ремай. – Ты же не способен на такое!

– А я – это кто? – усмехаясь, спросил юноша. – Его здесь нет. Сейчас он забыт.

Юноша сжал пальцы. Мужчина чуть слышно захрипел.

– Он тот, кто повторялся уже множество раз и повторится еще. Какой в нем прок? Что родился, что умер. Так будет долго. А когда появится великий дар, он посчитает, что тот мал для него и захочет получить больше.

Пальцы сжимали горло. Мужчина явно задыхался.

– Эвис, подумай, как к этому отнеслась бы Эльда! – выкрикнул Ирид.

Юноша отпустил жертву. Он вел себя так, будто получил крепкую пощечину.

– Что… что здесь происходит, – спросил он непонятного кого, оглядываясь вокруг. – Ремай!?

Вокруг замершие вооруженные люди. Он увидел, что дом исчез.

– Это я сделал? – тихо спросил Эвис.

– Память у тебя больно короткая, – проговорил Ирид.

– Давайте уйдем из города, – сказала Сэйра. – Неважно куда. Не хочу и не могу здесь оставаться. Когда они придут в себя, нам несдобровать.

– Берите их оружие. Забирайте вещи… если они остались в доме… только нужное, – велел Ремай. – Просто уходим, потом все разговоры и объяснения.

4

Эвис проснулся.

Открывать глаза не хотелось.

Тело болело.

Вспомнив о ране, он принялся пальцами нащупывать ее.

Отсутствует.

С трудом разлепив веки, юноша осмотрел место, куда ударил Арнир.

Ни шрама, ни следа.

События прошлой ночи вспоминались обрывками. Как удалось исцелить себя? Загадка. Просто пришло понимание ничтожности тела как такового. За ним последовало осознание отсутствия смысла в любом его повреждении или улучшении. Результатом стало заживление раны. Странно…

Вред равен благу, благо – вреду. В итоге получается отсутствие всего вообще. Отсутствие равняется наличию чего угодно

Путаница.

Да, путаница.

Это если пытаться объяснить словами, а вот если почувствовать – можно ощутить какую-то суть. Непонятную и неопределенную, но все-таки суть.

Сейчас, лежа под деревом, Эвис понимал, что самым странным стало не исцеление, а последовавшее за ним. Он говорил и делал все сам и не сам одновременно. Образы и видения, уже давно наполнявшие сознание, внезапно обрели материальную форму, слились с реальностью, создав нечто цельное.

Единое.

Становились ли они от этого понятней? Да, но только совсем чуть-чуть.

Способности стремительно менялись с момента, когда Творец что-то сделал с ним в охотничьей избе. На что он рассчитывал?

Да, это помогло найти Арнира. Помогло найти, но все равно ничего толком не дало. Во всяком случае, ему самому. Но здесь уже его личный промах. Шанс был, а он его упустил. Не стоило даже пытаться повторить. Нашел – сломай ветку. Творец дал простые указания, а он решил все усложнить. Усложнил, а потом проиграл. Бесповоротно? Возможно.

Ремай.

Вопрос решен – он свободен. Хорошо ли это?

Смотря, для кого.

Пусть будет так. Это стоит принять достойно. Они начали путь вместе, но не стоит его тянуть за собой дальше. Он уже не при делах.

Как объяснить новое ощущение? Ощущение будто кто-то старается достучаться до него. Творец хотел этого? Возможно, но, скорее всего, нет. Как тогда так вышло?

Что сплетено из Серых нитей? Кем сплетено? Что будет, если их расплести? Что произойдет, если не расплетать? Что вообще позволяет видеть их? Видит ли их Арнир? Кто хочет расплести?

Незримое присутствие кого-то или чего-то всесильного. Могущественного, но далекого. Находящегося где-то в другой реальности. Где-то за пределами познанного. Ощущение чужого внимания. Чем больше развиваешь себя, тем больше понимаешь – кто-то за тобой следит. Кто-то хочет чего-то от тебя. Кто-то выжидает. Кому-то ты нужен. Зачем? Опять неясно.

Ночью, выходя к нападающим, он был и собой и не собой одновременно. Откуда взялась ненависть к людям? Раньше он ее, конечно же, испытывал, но настолько сильно – никогда. Ему ли принадлежали эти чувства? Кому, если не ему?

– Я не буду это есть! – раздался возмущенный голос Сэйры.

– Что это еще значит? – со злобой спросил Ремай.

– Я не ем зайцев.

– Мясо не ешь!?

– Мясо ем, а зайцев – нет.

– Чем они от других животных и птиц отличаются?

– Не твое дело.

– Пока вы спали, я их добывал, а в результате что? Опять меня в лес хочешь отправить?

– Я никуда тебя не отправляю, только говорю – есть это не буду!

Ремай в гневе бросил добытых зайцев к ногам девушки, развернулся и ушел. За спиной у него находился арбалет, отобранный у кого-то ночью.

Девушка пренебрежительно посмотрела на мертвых зверьков, а потом произнесла:

– Не бу-ду!

Танир, наблюдавший за ссорой, подошел и, стараясь не смотреть на Сэйру, взял зайцев и отнес к костру. Девушка проводила его презрительным взглядом.

После ухода из города они шли до рассвета. Направление никто не определял – требовалось убраться как можно дальше. Неважно куда. Привал решили сделать лишь, когда солнце поднялось высоко.

Сэйра заметила проснувшегося Эвиса, подошла к нему, посмотрела и сказала:

– Все думаю, выругать тебя за разрушенный дом и уничтоженные вещи или спасибо сказать за показанное представление. Сам как считаешь?

Юноша пожал плечами.

– Признаюсь, ты меня напугал. Нет, так-то ладно… можно сказать, это того стоило. Понимаешь, чему открываешься?

– Открываюсь?

– Да. А как это еще назвать?

– Поясни, пожалуйста.

Девушка усмехнулась и села на землю.

– Разве ты говорил об известном тебе? – спросила она.

– Нет… нет, я сам не понимал произносимых слов. Появлялись мысли… или даже ощущения… я говорил.

– Вот и я о том. Ты получаешь откуда-то знания о жизни. Не додумываешься до них, а именно получаешь из неведомого источника. Жуть, как интересно!

Сэйра резко схватила Эвиса за рубаху, отодвинула ворот, коснулась места, где недавно была рана и сказала:

– Это тебе не стулья заставлять летать, а нечто большее. Такое не сравнить и с проделанным во время боя с Арниром. Тебе теперь и живая плоть подвластна.

– Неизвестно, смогу ли повторить...

– Сегодня не сможешь, а завтра сделаешь без вопросов. Времени теперь предостаточно, а заняться вроде как нечем.

Эвис схватил ее руку и отстранил от себя.

– Мне есть чем заняться, – сказал он. – Не найду его – не успокоюсь.

– Вот и будешь бродить туда-сюда, пока шерстью не обрастешь и мхом не покроешься. Сказки о лешем слышал? Вот таким и станешь. Говорю же, ветки нет, а Арнир, думаю, не дурак и второй раз так не попадется. Или тело его безголовое к зиме найдешь. Будет с него толк? Сам как думаешь?

– Сэйра, ты сегодня всех злить намерена? – раздался голос приближающегося Ирида. – С меня начала, а Таниром закончишь?

– К нему я не подходила…

– Не успела еще душу потрепать?

– Я и не собиралась. Он меня сторонится. Подходит и отбегает, как сказать что-то хочет, но не решается. И кто же решил, будто я злить пытаюсь? Говорю напрямую и без лукавства…

– Иногда лучше помолчать.

– Для чего? Нужно разом все обсудить, а не ходить кругами – ни ногами, ни мыслями. Я говорю Эвису только то, что сестру ему не спасти, а значит лучше подумать о том, куда с наибольшей пользой потратить силы. И его, и мои.

– Знаешь, – вмешался в спор Эвис, – я уже стал привыкать к тебе. Не в том смысле, что ты становишься кем-то своим, а в том, что спокойно воспринимаю твою прямоту… это не со зла. Ирид, пусть говорит, как говорит – меня подобное не задевает. А ты, Сэйра, усвой – с пути я не сойду. За собой звать не стану, но если пойти решишь, противиться не буду.

– Заметь, – гримасничая, сказала Сэйра, – я из-за тебя лишилась всего, чем жила, но даже не высказываю за это… почти не высказываю. Не делаю это, так как понимаю, насколько далеко могу зайти с тобой. Я сейчас осознаю, сколько времени потратила в никуда, то под деревом сидя и в мыслях витая… то у детворы местной мячи пряча. Сейчас же хочу вперед идти, так как вижу в тебе, возможно, больше, чем ты сам видишь.

– Тогда иди туда, куда я иду, а не указывай мне дорогу. Устроит?

Девушка резко встала, демонстративно махнула в сторону юноши рукой и отошла.

Эвис нехотя поднялся. Ирид подошел к нему и спросил:

– Не желаешь пояснить о ночных похождениях?

– Нечего пояснять – ты все видел. Если хочешь знать смысл, то скажу так – я и сам не знаю.

– Ты человека чуть не убил.

– Не отрицаю… стыжусь этого.

– Стыдишься… стыдишься сейчас, а вот ночью был преисполнен решимости. Да, он был в числе тех, кто хотел нас убить, но здесь не так все просто – этот страж город защищал. Во всяком случае, думал, будто защищает.

– Да, он не достоин вреда. Ты поверишь, если я скажу, что это была не моя злость?

– А чья же?

– Не знаю, – сказал Эвис и простодушно пожал плечами.

– Не хорошо это.

– Почему?

– Потому что ты сильнее становишься, и тебе открывается новое. Ранее сокрытое. Это может быть и чем-то хорошим, и чем-то плохим. Кто знает, к постижению каких тайн тебя ведет отблеск. Если судить по ночному подвигу, то не к добру этот путь. Говоришь, что не сам расправу учинить хотел… а кто тогда? Не знаешь? Допустим. А злом или добром он является? Ты столкнулся с кем-то, чьи намерения вовсе не благие – так говорит мое чутье. Как сам считаешь?

Эвис вновь пожал плечами. В его взгляде отчетливо читалось: «Я не знаю».

Ирид, больше не желая продолжать разговор, прошел к Таниру, чтобы помочь разделать зайцев.

Вскоре вернулся Ремай с новой добычей – небольшой пестрой птицей. Он кинул ее к ногам Сэйры и сказал:

– Для дамы отдельное блюдо.

Девушка не почувствовала в этом жесте ничего против себя. Она улыбнулась, подняла дичь, отнесла к Таниру и попросила ощипать, выпотрошить и приготовить. Тот любезно согласился.

– А с тобой и правда ругаться не о чем, – сказала она молодому человеку.

Тот улыбнулся и слегка поклонился.

Чуть позже долго спорили о костре. Ирид возражал, так как опасался преследования.

– Поймите, если будет погоня, то за нами по следу пойдут опытные стражи и охотники. Разведя костер, мы упростим им задачу. Стоит ли оно того? – говорил он.

– Захотят найти – найдут, – возражал Ремай. – Сейчас разведем, а ночь без костра поспим. Здесь не стану спорить.

В итоге, решили разжечь огонь.

Сэйра, увидев, как Эвис создает пламя руками, попросила научить. Она сказала, что ранее зажигала огонь при помощи отблеска, но это всегда выходило случайно. Юноша согласился.

Навык освоить сразу не удалось, хотя старалась она усердно. Небольшого успеха девушка достигла, примерно, с двадцатой попытки. Не огонь, а искры. Подготовленные ветки и мох от них не вспыхнули, однако и такой результат порадовал ее. Эвис предложил продолжить занятия позже или на следующий день.

Часть мяса пожарили на открытом огне, а часть запекли в углях, так как Ирид настоял на том, чтобы огонь был погашен как можно скорее.

Во время принятия пищи молчали. Сказывалась усталость. Желание утолить голод у каждого из путников было велико – они ничего не ели со вчерашнего вечера.

Вещей с собой забрать удалось немного – почти все, находящееся в доме, исчезло вместе со стенами и крышей.

– Вид у нас тот еще, – усмехнулась Сэйра, жадно жуя мясо. – Ирид и Танир, вы еще ничего сохранились, а вот остальные, включая меня…

Она была одета в длинное темно-синее платье из грубого льна. Явно не дешевое и точно не подходящее для длительных лесных походов. Иной одежды она с собой взять не смогла. Ткань местами рваная, местами грязная. В начале привала она долго делала что-то с волосами. В результате они оказались собранными в симпатичную косу, перевязанную непонятно чем.

Одежда Эвиса и Ремая перепачкана кровью: у Эвиса только рубаха, у Ремая – и рубаха, и штаны.

Ремай выглядел побитым: один глаз сильно заплыл, под вторым красовался синяк. Сложно было определить, в каком состоянии находилась шея, так как мужчина вновь намотал платок. Спутники по неловким движениям определили, что ранения не дают ему покоя. Он старался не шевелить головой без лишней необходимости, а если шевелил, то на лице появлялись гримасы боли. Он явно страдал, хотя и старался этого не показывать. В глазах что-то изменилось. Пропала явно читавшаяся в них последние месяцы обреченность. В них вновь загорелся огонь. Вообще же во взгляде чувствовалась какая-то суета. Неопределенность.

Бледность Эвиса странным образом исчезла. От ранения он потерял немало крови, но быстро пришел в себя. Скорее, чудом, чем без него. Юноша казался задумчивым, но ненапряженным. Путь из города, несмотря на предыдущие обстоятельства, дался ему легко.

Они закончили с едой. Часть мяса, несмотря на неутоленный полностью голод, решили оставить на будущее.

Путники сидели полукругом возле потушенного костра. Никто не хотел прерывать молчание. Ирид ковырял палкой землю, Сэйра и Танир сидели, закрыв глаза, Ремай и Эвис смотрели друг на друга.

Тишину нарушила Сэйра, сказав:

– Эвис, наколдуешь яблок? Мне хочется не их, а посмотреть на чудо. Давно хотела попросить об этом.

– Для этого нужна яблоня или хотя бы семечко. Из ничего деревья не возникают.

– Как ты вообще домыслил… додумал до того, что такое возможно?

– Я размышлял об этом. Размышлял долго и упорно. Понял, что самые странные вещи я делал именно тогда, когда присутствовала опасность. В такие моменты мир ощущается лучше. Он сам открывается. Это как в сражении со Зверем… тогда я вдруг решил, что могу использовать корни деревьев и листья, и они послужили мне оружием.

– Отстань от него, не видишь разве, как все озадачены, – вмешался в разговор Ремай.

– Чего ты опять мне грубишь? – раздраженно спросила Сэйра.

– Он всегда грубит. Во всяком случае, грубил, пока не получил подарочек от Творца. Потом притих малость. Сейчас, вижу, опять к себе истинному возвращается, – произнес Ирид.

– Да что ты мелешь? – сердился Ремай.

– Вот, узнаю тебя прежнего! – усмехнулся Ирид. – А почему? Ты сейчас злостью на меня плещешь, но не в землю, а в глаза смотришь. Всю дорогу шел да бурчал себе под нос, а тут заговорил уверенно и открыто.

Ремай хотел возразить, но не нашел подходящих слов, так как понял правоту собеседника. Ранее он нес тяжкое бремя, которое лишало его части себя. Бремя исчезло – ощущения сменились.

– Ирид, почему ты пошел вслед за Эвисом? – спросила Сэйра.

– Потому, что вижу немного больше, чем видите вы, дурачье наивное.

Никто не отреагировал на то ли обидное, то ли невинное ругательство.

– Я понимал, насколько вам непросто будет. Непросто будет главного добиться, – продолжил Ирид.

– Главного? Чего же? – спросил Ремай.

– Спасения твоей головы, конечно же! Разве непонятно? Ты центр всего. И не только для нас, но и всего мира вообще, – громко рассмеялся Ирид.

Раздражаясь все больше, Ремай сказал:

– Злиться на тебя не хочу. Точнее хочу, но не буду. Прекращай, давай.

– Ирид, у тебя есть дети? Жена? – спросила Сэйра.

– Два сына. Оба уже при своих семьях. Жена умерла пять лет назад. Жаль, но такое бывает.

– Вот и сидел бы на месте да внуков нянчил, чем по лесам бродить, – сказал Ремай.

– Вот возьму и уйду восвояси. Что меня здесь держало и держит? А ты разве не желаешь отправиться на все четыре стороны? Куда-нибудь дальше, чем я?

– Никак не пойму, зачем ты мне постоянно тычешь чем-то подобным. Я не говорил, что уйти собираюсь.

– Говорил не ты, а глаза твои. Я по ним читаю. По тому взгляду, которым ты на Эвиса смотришь.

– Ирид, ты и впрямь перегибаешь, – вмешался в разговор Танир. – Сейчас всем тяжело. Зачем еще усложняешь?

– Затем, что решать пора, как дальше быть. Сам-то о чем мыслишь, любитель приключений? Не жалеешь о решении за ним увязаться? О нет, конечно же, нет. Был ремесленником недотепой, а теперь вон один из немногих. Ученик колдуна. А недотепа куда делся? Случайно, не на том же месте остался, где и был? – Ирид говорил без привычного спокойствия. Пожалуй, за все время совместного пути он еще ни разу не выглядел таким раздраженным.

Танир беззвучно шевелил губами, пытаясь подобрать слова для ответа, но Эвис его опередил:

– Ирид, ни о чем тебя ранее не просил, а вот сейчас прошу – прекрати это. Ты растерян. Растерян также, как и все мы… к чему эти слова? Вряд ли ты желаешь хоть кого-то здесь обидеть. Это не твое. Ты хочешь, чтобы все определились? Так ведь? Хочешь определенности?

Ирид угрюмо кивнул.

– Не нужно. Давай не сейчас. Пойми, мне тяжелее всего, так как именно я лишился шанса на благополучный исход для себя. Я никого не буду звать идти дальше. Об одном прошу – давайте не будем говорить об этом сегодня. Проведем вечер так, будто ничего не произошло.

Его спутники молча кивали.

Ирид сказал:

– Нельзя здесь оставаться. Погоня все еще возможна. Отойдем подальше, а потом уже и поговорим по душам.

5

Двигались небыстро, словно никуда не спеша. Возможная погоня, как ни странно, уже никого не беспокоила. Ее даже прекратили обсуждать. Движение являлось, скорее, бегством не от возможных противников, а от собственных мыслей – оно помогало отстраниться от них.

Сэйра вела себя игриво. Ее вовсе не печалила потеря дома. Жизнь менялась, и это казалось приятным.

Она сняла неудобные для леса сапоги и шла босиком. Шла уверенно, ничуть не отставая от мужчин, привыкших к большим переходам. Девушка двигалась легко, совсем не замечая колючие иголки, шишки и ветки под ногами. Она часто смеялась неведомо от чего, а иногда напевала под нос детские песенки.

– Если мы будем идти все лесом и лесом, то от моего платья ничего не останется, – сказала она и засмеялась. – Вот будет вам потеха.

Никто ей не ответил.

Они шли через негустой лес по узкой тропе. Шли на юг. Высокие сосны возвышались над ними. Жаркий день подходил к концу. Солнце все еще беспощадно пекло, однако тень, создаваемая лесом, отлично спасала от него. В ближайшие дни продвигаться по открытой местности должно быть тяжело.

– Эвис, – произнесла девушка, – ты, на самом деле, жил с сестрой в лесу один. Тяжело было? Я к тому, что ты ведь и сам был ребенком… ребенок с ребенком на руках. Так ведь.

– Я не слишком хорошо помню первые годы скитаний, – спокойно ответил юноша. – Помню только постоянный страх. Даже не знаю, от чего он исходил. Всегда страх за нее, а не за себя.

– От сильной любви к ней?

– Не знаю. Сейчас вспоминаю, и он кажется мне каким-то ненастоящим, неестественным. Такое чувство, словно сейчас мои тревоги, связанные с ней, как раз и строятся именно на любви и привязанности, а раньше в их основе лежало иное… странное. Есть нечто непонятное для меня… не суть. Это все на уровне чувств, а они словами плохо описываются.

– Чем вы занимались, когда были только вдвоем?

– Эльда очень любознательна. Я учил ее всему известному мне самому. Знаешь, сколько раз она все переспрашивала? О, как же она любила, когда я повторял одни и те же сказки, рассказывал одни те же истории! Но нередко ее вопросы заводили меня в тупик. Приходилось выдумывать ответы на ходу. Почему трава зеленая? Потому, что коровам так вкуснее. Для чего небо синее? Чтобы птицы в нем казались красивее. Она могла целыми днями задавать вопросы, на которые ответов не может быть не только у меня, но и ни у кого в мире вообще. Взрослела быстро. К моменту прихода в город Атиса во многих вопросах она была мудрее меня.

– Она готовилась пойти в школу… Атис мне говорил, – вмешался в разговор Ремай.

– Да, верно, – сказал Эвис. – В городе она пришла в себя. Там мы оба ожили. Нас устраивала такая жизнь.

– Устраивала? Да она у тебя в доме безвылазно сидела. Я ее своими глазами один лишь раз видел, – проговорил Ирид.

– Это являлось ее выбором. Поверьте, дальше все пошло бы иначе. Мы оба готовились к переменам. Не просто готовились, а стремились к ним.

– Если ты вернешь ее… – начала Сэйра, но вдруг исправилась. – Когда ты вернешь ее, куда пойдете дальше?

– Это так важно? – юноша улыбался. – Думаю, лучше всего было бы изучать мир. Изучать отблеск. Ждать новых чудес и наслаждаться уже открывшимися.

– Как прекрасно это звучит! – громко воскликнула Сэйра. – Мне найдется место рядом?

– Конечно, найдется, – добродушно сказал Эвис.

– И я хочу идти с вами, – сказал Танир.

– Я также не буду возражать, – сказал юноша. – Без тебя я до сих пор сидел бы в городе. Все получается не так, как мы хотели, но развитие есть. Не знаю, куда нас занесет, но точно могу сказать, что на месте мы не останемся. Я упустил шанс? Да можно сказать и так, но это лучше ожидания в полном неведении. В том неведении, которое поглотило меня до дня, когда я увидел маяк… увидел тебя Сэйра. Будет новая возможность… не может быть иначе. Мир продолжит открываться. Я буду учиться, пока не достигну истинного смысла, каким бы он не был. В запасе много времени. Оно не будет потрачено даром.

– Окружающие воспринимают отблеск как зло – тебя это не беспокоит? – спросил Танир.

– Нет, нисколько, – без раздумий ответил Эвис. – Если можно доказать обратное, то я готов потратить на это остаток жизни. Когда-то и я считал его чем-то плохим, но сейчас мысли изменились. Он – великое благо. Благо, с которым мир пока не знаком. Он сплетен для добра, а не для иного.

– Сплетен? – спросила Сэйра.

– Создан… пусть будет это слово, – уточнил юноша.

На ночлег они остановились, когда взошла луна. Полнолуние. Ночное светило висело над ними. Деревья не мешали любоваться этим чудом. Путники поели и принялись готовиться ко сну. Лагерь они разбили рядом с небольшим лесным ручьем.

– Тебе не холодно спать без костра? – поинтересовался Ремай у Сэйры. – Наш доблестный Ирид не даст его развести без боя, но думаю, что при необходимости я смогу одержать победу над ним.

Девушка озадаченно посмотрела на сурового небритого мужчину с разбитым лицом и нежно произнесла:

– Ты, оказывается, и шутить, и заботиться умеешь! Не стоит переживать, я и в более холодную погоду на улице спала.

– Почему ты не попросишь Эвиса починить платье? Оно уже превратилось в тряпку.

Сэйра мило улыбнулась вместо ответа.

Ремай поспешил отойти от девушки.

– Ты не обижайся – мне и в самом деле приятна такая забота. Если это она, конечно. Говорю же, я в подобном плохо разбираюсь, – сказала она вслед уходящему мужчине.

У них не осталось при себе ни подстилок, ни одеял, ни запасной одежды. Поэтому не было никакого иного варианта, кроме как спать прямо на мху. К всеобщему удивлению Сэйра не высказывала никаких возражений против вынужденных неудобств. Она на все реагировала с улыбкой.

Все хотели спать, но не оставить дозорного было нельзя. Первым на дежурство заступил Эвис. Он сел под дерево и уставился вверх на луну. Она светила так, что глаза слезились. Юноша закрыл их. Темнота. Ощущение того, что рядом. Ощущение того, что далеко. Ощущение чего-то еще.

Он вскочил и закричал:

– Просыпайтесь, просыпайтесь сейчас же!

Его спутники быстро вскочили. Все кроме Сэйры похватали оружие.

– Что случилось? – крикнул Ирид.

– Кто-то на нас нападает? – спросил Ремай. – Рядом кто-то есть?

Юноша немного подумал, а потом произнес:

– Нет, не рядом… далеко… вижу новый маяк.

6

Каким-то чудом им удалось успокоить возбужденного Эвиса, готового отправиться в путь прямо среди ночи. Он рассказывал, требовал, просил, объяснял, что маяк может исчезнуть в любой миг, но все же принял доводы спутников о необходимости отдыха.

– У нас в отряде все, включая тебя, чувствуют себя загнанными. Не пытайся скрыть усталость. Куда бежать? Опять без плана пойдем? И не говори, что идти за целью уже является планом. Лучше посиди и подумай, как быть, когда его настигнем. Он ли это вообще? – говорил ему Ирид.

Эвис пожал плечами.

– Вот видишь, ничего пока непонятно. Не мучай ни себя, ни нас. Ложись спать, я за тебя подежурю.

Эвис отказался. Он уже начал успокаиваться, так как понял, насколько неправильно было бы вновь действовать поспешно и неосторожно.

Дальнейшее дежурство ему не доверили – на пост заступил Танир.

Пытаться уснуть – занятие бесполезное. Эвис это сразу понял. Он отошел от лагеря на несколько десятков шагов и сел на мох под высокую сосну.

Глаза закрыты. Перед ними темнота. Абсолютная темнота. Она неестественная, так как лунный свет, падающий на веки, должен был проникать сквозь них, не давая погрузиться в абсолютную черноту.

Небольшое усилие воли. Теперь темнота не пустая. Маяк. Далеко или близко? Непонятно. Важнее не расстояние, а направление. Оно известно. Там свет. Отблеск. Сильный. Сильнее излучаемого Сэйрой.

– Если это ты, то зачем даешь знать о себе? – шептал юноша. – Хочешь, чтобы я нашел тебя или это случайность? Ты ли это вообще?

Эвис достал карбункул, положил на ладонь и крепко сжал пальцы в кулак. По телу пробежала дрожь. На миг он почувствовал слабость. Понимание неспособности сделать должное. За ним последовал страх. Чувство оказалось сильным. Настолько сильным, что дыхание затруднилось.

Удушье.

Голова закружилась.

Эвис открыл глаза. Рядом стоял Танир и пристально глядел на него.

– Все хорошо? – спросил он. – Ты хрипел.

– Да, – ответил Эвис, – я в порядке. Со мной так бывает – дыхание перехватывает. Я стараюсь это не показывать, но так…

– Это страх. Неконтролируемый. Не помню, как точно он называется. Им невозможно управлять, так как он связан не с телом, а с мыслями. С переживаниями человека.

– Да. Признаюсь честно, как-то так и выходит. Я еще немного посижу и тоже пойду спать. Вернись на пост, пожалуйста. Не стоит его оставлять.

Танир кивнул и вернулся на место.

Эвис вновь закрыл глаза.

Маяк.

– Чего ты хочешь? Что тебе нужно? – твердил юноша, пока не заснул.

Проснулся он последним. Ремай разбудил его, потеребив за плечо.

– Есть, что сказать? – спросил мужчина.

Эвис вытянул руку, указывая куда-то пальцем. Чуть восточнее того направления, в котором они двигались ранее.

– Вопросов нет – поедим и пойдем, – сказал Ирид.

До пробуждения Эвиса Ремай ходил на охоту, но вернулся с пустыми руками. Предстояло отправиться в путь без еды.

Эвис осмотрелся. Вокруг много мелких цветущих кустарников высотой в две ладони.

– Какие ягоды они дают? – спросил он непонятно кого.

– Мелкие и кислые, – сказал Ремай. – До них еще далеко.

– Сэйра, дай руку, – попросил Эвис.

Девушка без вопросов подошла к нему и выполнила просьбу.

Юноша взял ее ладонь, сам опустился на колено и свободной рукой коснулся почвы. По ней тут же побежали синие и красные нити. Они касались одних кустарников и убегали к следующим. Сами кустарники от этого менялись. Точнее, менялись бутоны их цветов – они распускались полностью, а потом лепестки опадали. С момента начала цветения до появления ягод проходили считанные секунды. Сначала зеленые, потом сразу красные. Большие. Явно больше, чем дали бы сами кусты тогда, когда подошел бы срок.

– Эвис, тебя в детстве не учили, что чтобы плод возник, на цветок должно сесть насекомое, прилетевшее с другого цветка и принесшее с собой его часть? Я, как земледелец, твои фокусы вообще не понимаю, – сказал Ирид.

– Нет, я об этом не знал, – спокойно ответил Эвис, вставая на ноги и отпуская руку девушки.

– Вот и творишь явную дикость по неведению. Ты так против природы идешь.

– Думаю, нет. Просто самой природе предстоит измениться. Старое рано или поздно будет отброшено.

Сэйра нагнулась, сорвала несколько ягод, положила в рот, прожевала и восхищенно сказала:

– Это очень вкусно! Эвис, ты истинное чудо. Они вовсе не кислые.

Все рядом с ними стало красно-зеленым. Найти конец этого великолепного поля глазами никто не смог.

Они опять шли.

Никто не спрашивал Эвиса, сколько еще осталось, так как все понимали – он не знает.

Сэйра все-таки стоптала ноги и надела сапоги. Неподходящая обувь доставляла неудобства, но девушка не жаловалась.

Ремай так и шел впереди. Он задавал отряду высокий темп. Это вызывало недовольство у всех разом, но возражать никто не желал.

За лесом начались равнины. Холмистая местность без конца и края. Солнце пекло беспощадно. Яркое и слепящее. Никаких облаков не предвиделось. Три бурдюка с водой на пятерых – этого было явно недостаточно в столь жаркий день.

Прямо в пути Ремай подстрелил двух птиц среднего размера. На привале их пожарили на открытом огне. Костер развести удалось непросто, так как древесину в месте, где они находились, найти оказалось нелегко.

Новая цель так воодушевила, что даже костер на открытой местности ни у кого не взывал возражений.

Эвис пробовал получить больше сведений о маяке, используя отблеск спутников. Ничего не вышло. Пробовал сделать то же самое, что проделал в трактире с Арниром. Также ничего не вышло. Оставалось только идти вперед.

Ирид и Ремай горячо спорили о том, как следует вести бой. Ни один из них не мог предложить хорошего варианта. Они пробовали разговорить Эвиса. Спрашивали, что он может предпринять для победы над врагом. Тот только задумчиво качал головой.

На ночлег остановились ближе к полуночи в небольшом бору. Спали у костра. Эвис все время находился в своих мыслях. Он мало отвечал на вопросы. Юноша был напряжен сильнее обычного. Почти все время после обнаружения нового маяка он сжимал карбункул в кулаке. Иногда подносил кулак с камнем к губам и шептал что-то.

Ночь он не спал. Сидел вдалеке, разговаривая сам с собой и с камнем.

Утром Ирид сказал ему:

– Ты не один туда идешь. Разве не понимаешь, как эта встреча может быть опасна для всех нас? Я не о себе говорю, а о Танире и Сэйре. Они – наивные глупцы, которые видят в тебе чуть ли не пророка. Ты ведешь их в неизвестность. Ведешь на бой, который может для всех оказаться последним, а при этом не говоришь, что и как нужно делать.

Эвис посмотрел ему в глаза и сказал:

– Не будет никакого боя. Во всяком случае, сейчас.

– Что!? – удивился Ирид. – Это не Арнир?

– Арнир. На этот раз я уверен. А маяк – приглашение. Приглашение на разговор. Я его принимаю.

Ирид выпучил глаза. Он хотел что-то сказать, но ушел молча, тяжело дыша. Отойдя подальше, он начал ругаться непонятно на кого.

Путь продолжился на рассвете. Ближе к полудню Эвис сказал:

– Он рядом. Тысяча шагов… не больше.

7

С момента последней встречи он сильно изменился. Опрятный, ухоженный, решительный – таким он предстал перед ними в трактире. В глазах в тот момент читалась дерзость и безграничная самоуверенность. Тогда его даже не смутил трюк Эвиса с перемещением. Трюк, к которому он явно не был готов.

Что изменилось?

Ремай увидел в нем того, кого нашли спящим в лесу много месяцев назад. Человека с бездонными глазами старца. Мрачного и отстраненного.

Он стоял на берегу узкой реки лицом к приближающимся путникам. Осанка ровная. Одно колено слегка согнуто, руки опущены вниз. На лице следы недавней драки. Волосы, спускавшиеся чуть ниже ушей, растрепаны. Ветер нещадно теребил их.

Из одежды – темные штаны и длинная белая рубаха навыпуск. Рукава закатаны. На ногах – старые поношенные сапоги. На поясе закреплен кинжал.

Путники подходили ближе. Шли в один ряд, не опережаю друг друга. В центре находился Эвис. Справа от него Ирид и Танир, слева – Ремай и Сэйра.

Все кроме девушки имели при себе мечи. Ремай также нес арбалет. Готовить оружие к бою никто не спешил.

Человек не двигался. Чем ближе путники подходили, тем сильнее ощущался его взгляд. Взгляд тяжелый и уставший. Ни злости, ни злорадства в нем не прослеживалось. Только бездна и пустота.

Шея.

Она не перемотана. Скорее всего, намерено, для того чтобы все видели – проблему решить не получилось. Черную полосу разглядеть без труда удалось еще на подходе.

Путники остановились от Арнира не более чем в десяти шагах. Остановились возле черты на земле. Рядом лежала большая палка. Подошедшие люди догадались, что человек зачем-то провел линию, готовясь к встрече.

Они молчали. Молчал и он. Так продолжалось около минуты. Эвис и Арнир смотрели в глаза друг другу. Ремай заметил, что в этот момент взгляд юноши стал не менее глубоким, чем взгляд Человека.

Молчание нарушил Ирид, сказав:

– Ты нас специально такую даль идти заставил? Измотать хотел?

Арнир дернул головой, потряс ей, будто сбрасывая с себя взгляд юноши, посмотрел на заговорившего мужчину и приветливо сказал:

– О, друг мой. Я понимаю твое негодование, но эта идея не показалась плохой, когда пришла в голову. Не кажется плохой она и сейчас. Я, конечно, мог пойти на встречу, но вам полезно было прогуляться и все обдумать. В прошлый раз, встретив меня неожиданно, вы поступили неблагоразумно. Сейчас же во избежание подобного исхода, я подарил вам время остудить пыл и подойти к решению возникших проблем с холодной головой.

– Ты являешься нашей главной проблемой, – произнес Ремай.

– Брось, давай. Я существую сам по себе. Да, наши пути пересеклись отнюдь не лучшим образом, но в жизни много всего плохого случается.

– Ты погубил Атиса и других моих друзей! – выкрикнул Ремай.

– Не я их убил, но перечить здесь не стану, так как и моя вина есть. Я заигрался… глупо себя вел… не стоило так делать…

– Покаяться решил? – буркнул Ирид.

– Это как сказать… признать… решил признать вину.

– Думаешь, это спасет? – спросил Ирид.

– Нет. Словами ничего не исправить, но произнести их все равно стоит.

– Ты собрался извиняться? – холодно спросил Эвис.

– Нет… хотя можно и так сказать. Вообще… правильней будет – объясниться и попробовать искупить вину.

– Кровью хочешь искупить? – спросил Ирид. – А головой или шеей?

– Нет, не хочу, – слегка усмехаясь, ответил Арнир. – Если бы хотел, то не искал бы встречи. Кстати, верно ли я понимаю, что тварь на моей шее должна пробудиться при каких-то обстоятельствах? Не будете ли так любезны, сказать при каких-именно? Есть ли какой-то срок? Или только перелом ветки?

– Срок дан ровно…

Ремай начал говорить, но Эвис прервал его выкрикнув:

– До дня летнего солнцестояния.

– Вот как… – задумчиво проговорил Арнир. – Это уже скоро. Хорошо, что я не стал медлить. Не хотите помочь от нее избавиться? Я, честно признаюсь, кое-что пробовал, но результата нет.

Ответа не последовало.

– Ремай, я хоть и смутно, но помню, как ты ее на меня перекидывал. Да, подобное не может не впечатлить. Не научишь?

Ответа также не последовало.

– Ты погряз в ненависти не только ко мне, но и к самому себе, – продолжал Арнир. – Вот и не боялся рвать собственную плоть. За что ты так себя не любишь? Неужели из-за Атиса? Ты-то здесь причем? Я использовал многих в своей жизни, но не горжусь этим. Мои цели не так-то просто понять. У меня другое существование – отличное от вашего.

– Оно имеет смысл? – спросил Эвис.

– Знаешь, с каждым годом, я все меньше в этом уверен. Хотелось бы верить в его наличие. У меня во всем происходящем есть определенная роль. Поэтому уходить пока еще рано.

– Полагаю, придется, – улыбаясь, проговорил Ирид. – Пригласишь на представление?

– О, думаю, не стоит. Да и не так просто все это. Тот, кто наложил на Ремая заклятье, действовал обдуманно. Это заставило его помогать Эвису. Что было условием снятия? Сломать ветку, когда я окажусь рядом? Думал, куда бы делась эта тварь, если бы к сроку вы бы не выполнили условие? Убив носителя, она разместилась бы на шее Эвиса. Поэтому, если и дойдет до того самого дня, я лучше выберу место побезлюдней. Хоть верьте, хоть нет, но случайных жертв я больше не хочу.

– Плакаться пришел? – спросил Эвис.

– Нет, предложить сотрудничество, – ответил Арнир. – Взаимовыгодный союз.

– Ты предал меня. Ты врал мне и Эльде, – сказал юноша почти равнодушно. – Если бы не ты, то Зверь никогда бы не оказался на нашем пути. Не может быть никакого союза.

– А что тогда? – засмеялся Арнир. – Может быть, устроим еще один бой. Прямо здесь у воды. Или тебе больше в городской местности нравится, чтобы было что ломать и рушить, а Эвис?

– Мне уже незачем драться с тобой – ты и так почти труп. У тебя не пятно, а петля на шее. А самое хорошее во всем этом то, что ты сам не просто думаешь, а знаешь, что не сможешь от нее избавиться. Ты уверен в этом. Наказание неизбежно. Иначе ты бы не пришел сюда. Сказанное, не является предложением союза – это мольба о помощи. Мольба ничтожества недостойного ее. Тебе нечего нам предложить взамен. Ты сейчас жалок. Убирайся прочь. Мы тоже уходим.

Молчание.

Арнир спокойно выслушал юношу. По лицу нельзя было определить, задели ли его услышанные слова. Он набрал в грудь воздуха, а потом спросил:

– И почему ты еще здесь?

Эвис не отвечал.

– Сказал, что уходишь, но до сих пор стоишь на месте. Как так? Ты искал меня столько времени для чего? Чтобы просто так начать драку, даже не поговорив, не дав возможность ничего нормально сказать? В трактире ты начал бой сразу после того, как я сказал свое мнение о камне, сказал, что не могу сам извлечь ее. Ты не дал мне даже довести мысль до конца, а просто начал драку. Знаешь ли, это тоже не слишком благородно и достойно. Не будь ты так резок, все могло пойти иначе. Мне и самому тягостно от того, что произошло в итоге. Давай вместе попробуем хоть что-то исправить?

– Что исправить?

–Атиса и других горожан уже не вернуть. Это так. Давайте для начала примем это за истину. Но вот девчонку освободить можно. Ее коснулась несправедливость – давайте попробуем исправить хотя бы это. Она подобное не заслужила.

– Что предлагаешь?

– Предлагаю подать сигнал тому, кто сделал с ней это?

– Как хочешь его подать?

– Так же, как хотел сделать Ремай в трактире.

– Как именно?

– Сломав ветку.

– Ты ее уничтожил!

– Не стоит верить глазам, когда имеешь дело с колдунами.

Сказав это, Арнир провел рукой по воздуху на уровне груди. Рядом появилось фиолетовое свечение. Когда оно исчезло, стало понятно, что в воздухе висит небольшая веточка.

– Я ее не уничтожил, а прибрал подальше от тех, кто не умеет обращаться с подобного рода вещами.

– Что ты предлагаешь? – спросил Эвис.

– Предлагаю сломать ее. То есть сделать то, что вы и хотели.

– Сейчас?

– Нет, нужно подготовиться.

– Какой в этом смысл? Ты умрешь, если она будет сломана.

– Я умру и в том случае, если она останется невредимой. Я сломаю. Вопрос лишь в том, кто из вас будет в этот момент рядом. Давайте сделаем все наглядно.

Арнир взмахнул рукой и веточка исчезла. После исчезновения он указал на черту, находящуюся между ними, а затем сказал:

– Господа и дама, предлагаю всем вместе действовать, чтобы спасти девчонку, а между делом и мою голову. Кто согласен, переступайте черту.

– Что за представление ты здесь устраиваешь? – выкрикнул Ирид. – К черту твои игры.

Сказав это, он плюнул за черту.

– Она для наглядности. Не стоит считать это забавой, так как все серьезно. Просто, так будет понятней. Полагаю, начать стоит с того, кто явно не упустит шанс достичь желанного.

Несомненно, речь шла об Эвисе. Тот и не собирался думать. Даже не посмотрев на людей, с которыми пришел к этому месту, он сделал несколько шагов вперед и оказался рядом с Арниром.

– Прекрасная леди, а что скажете вы? – спросил Человек.

Девушка мило улыбнулась, переступила черту и встала с Эвисом.

– Я уже пообещала ему быть рядом, а с тобой, странный господин, я не в ссоре, – сказала она.

– Очередь за вами, молодой человек, – сказал Арнир Таниру.

Тот колебался. Смотря, то на Ремая, то на Эвиса. Решение далось ему нелегко, но он переступил черту.

– Арнир, ты мерзавец, но есть вещи важнее, чем слепая месть, – сказал Ирид и также встал на сторону, где находился Эвис.

Ремай стоял и с ненавистью смотрел на Арнира. Он тяжело дышал. Глаза наливались кровью.

– Ремай, у нас с тобой никогда все просто не было, – сказал Арнир. – Позволь напомнить – ты здесь никому ничем не обязан. Тот, кто наложил на тебя проклятье, хорошо понимает человеческие души. Думаю, он сделал это, зная, что ты горы свернешь, лишь бы оставить голову на плечах. Сейчас тебе ничего не угрожает. Ты справился просто прекрасно. Теперь ты свободен.

Ремай пристально посмотрел на Арнира, а потом на каждого из своих спутников по очереди и сказал:

– Последнее время все только и намекают на то, что знают о моих желаниях и целях. Я должен уйти, раз моей жизни уже ничего не угрожает? Я шел спасать свою шкуру? Откуда вы это берете? Я от себя давно отрекся. Неужели никто об этом и подумать не мог? Отрекся тогда, когда вернулся в город, увидел его развалины, осознал потерю Атиса. О нет, сгорели не дома, а нечто во мне. Нечто наполнявшее меня долгие годы. Моя спесь. Мое понимание самого себя. Понимание того, что я являюсь кем-то важным, и поэтому имею право действовать как угодно. Эта тварь на шее… я принял ее как наказание, а не как проклятье. Наказание за ненависть, которая сама по себе не имела смысла. За ненависть к тем, кто ее не заслуживает. Когда-то я так погряз в ней, что сделал все возможное, лишь бы выгнать прочь тех, кто меня не устраивал. Я чувствовал отблеск Эвиса, хотя не понимал смысла, и поэтому ненавидел его – этим я долго оправдывал себя. Так ли это было на самом деле? Да, но только отчасти. До того, как эта тварь обвилась вокруг моей шеи, я представлял себя кем-то значимым. Тем, кто достоин стать приемником Атиса. Что произошло с появлением Эвиса? Я почувствовал в первую очередь не отблеск, а то, что кто-то старается занять место, по праву принадлежащее мне и только мне. Да, сейчас я признаюсь в этом и себе, и вам. В этом стыдно признаться, но я признаюсь. Что же я сделал? Я заставил Атиса пойти против самого себя, заставил нарушить обещания. О, я знал этого человека и могу представить, с какими чувствами он умирал. В этом моя вина, я должен искупить ее любой ценой. Его не вернуть. Твоя смерть, Арнир, здесь ничего толком не изменит. Только одно может оправдать меня перед Атисом – девчонка должна быть освобождена. Я виноват перед ней из-за собственной глупости, а он был виноват перед ней только из-за меня. Сейчас я уже не могу понять, как можно было настаивать на изгнании ребенка. Только неся ее по лесу, я осознал, насколько она хрупка и беззащитна. Разве она была достойна всего этого? Я стыжусь этого поступка. В этом сложнее признаваться, чем в трусости или в чем-то еще… но я все же признаюсь.

Сказав это, он переступил черту.

ИНВЕРСИЯ: ЖЕЛТЫЙ

Красное пульсирующее свечение. Невыносимо яркое.

Эвис инстинктивно отшатнулся, прикрывая глаза рукой. Ослепительный свет постепенно угасал. Когда его стало меньше, появилась возможность разглядеть источник.

Карбункул.

На расстоянии вытянутой руки от него завис красный камень. Он узнал бы его среди миллиона подобных. За долгие месяцы юноша изучил каждую грань самоцвета. В некоторые дни он только и делал, что разглядывал его – то с огромной скорбью, то со светлой надеждой.

Появилось желание схватить карбункул, прижать к себе. Он этого делать не стал. Важное правило – камень не трогать. Тронешь – другого шанса оказаться здесь никто не даст.

Эвис сделал несколько шагов назад. В голове промелькнула мысль: «Я впервые так далеко от него».

Оставаться на месте не имело смысла. О камне на время стоило забыть. Юноша отвернулся от него.

Первым делом он посмотрел вниз. Понять, на чем, удалось не сразу. Под ногами простиралась странная поверхность из ярких лоскутков ткани: одни с ровными, аккуратно обработанными краями, другие – рваные, потрепанные. Эвис осторожно пошевелил ногой один из лоскутков: под ним скрывался другой. И еще один, и еще…

Несмотря на кажущуюся рыхлость, поверхность являлась удивительно твердой, если просто стоять на ней.

Кусочки ткани образовывали тропинку шириной в два с половиной шага. Она начиналась у места, где появился Эвис, и уходила куда-то вдаль. По обе стороны раскинулось бесконечное поле, покрытое низкорослой травой. Зеленое и ровное, без единого дерева или постройки.

Безграничный простор.

Над головой безмятежное синее небо с редкими облаками. Яркое солнце. Рядом с ним находилось нечто непонятное. Нечто, смысл чего дошел не сразу.

Изначально показалось, будто посреди неба находится дыра, из которой сочится черный свет, но все оказалось не так. Это походило на темный островок, окруженный светлой водой. Не просто черное пятно, а замкнутое пространство ночного неба, в котором мерцала одна-единственная невероятно яркая звезда. Ее свет пронзал дневное сияние, не пропадая, а дополняя его, создавая невероятную картину – сказочное сочетание дневного и ночного светил.

Эвис завороженно смотрел вверх. Прекрасное зрелище пленило его. Пришлось приложить усилия, чтобы оторвать взгляд. Нужно не медлить, а действовать – он понимал это.

Как именно?

Непонятно.

Немного подумав, юноша решил пойти по тропе.

Солнце светило ярко, но не грело. Нет, он вовсе не мерз – только лишь не чувствовал тепла, которое, обычно, приходят с лучами. Он не ощущал ни холода, ни жара. Тепло. Это слово не совсем походило, так как телесные ощущения казались притупленными. Он воспринимал тело иначе, чем обычно. Внутренне он испытывал те же эмоции, что и в обычной жизни.

Вот только отблеск… он не ощущал его в себе.

Ноги почему-то босы. Он не хотел думать, как так вышло, а просто шел вперед, прокручивая в голове бесконечные варианты того, что могло бы произойти дальше.

Впереди показался силуэт. Он появился как бы из ниоткуда. Словно, вырос из земли в момент, когда юноша смотрел в другую сторону.

Теперь кто-то высокий стоял у тропинки, вытянув руку вперед. Подойдя ближе, Эвис понял, что это не человек, а деревянная фигура: цвет черный. Высотой с него. Выполнена грубо. На голове ничего нет: ни глаз, ни носа, ни рта, ни ушей. Одежда отсутствовала. Спина чуть согнута, рука вытянута в том направлении, в котором двигался Эвис. Фигура будто говорила: «Ты все делаешь правильно – продолжай».

Эвис не стал останавливаться и рассматривать ее – нескольких секунд хватило, чтобы удовлетворить любопытство. Он продолжил движение по тряпичной дороге.

Он не заметил, в какой именно момент местность изменилась, став холмистой. Юноша теперь то взбирался на небольшие, поросшие низкой травой возвышения, то спускался в неглубокие ложбины. Тропинка петляла, постоянно меняя направление, словно не желая вести прямо.

Она привела к деревянному настилу. Большой квадрат – шагов двадцать как в длину, так и в ширину. Он походил на сцену, стоящую в пустом поле. Скорее всего, так и было задумано, так как по краям находились деревянные фигуры – зрители. Всего двадцать или двадцать пять. Все ростом с Эвиса или чуть ниже. Пол не определить. Они стояли в различных позах: одни держали руку возле рта, будто прикрывая улыбку, другие словно вытирали слезы.

На настиле небольшие бирюзовые камушки. Три штуки. Эвис поспешил подойти к ним.

Это из прошлого.

Когда-то давно он нашел подобные на берегу реки. Тогда он принялся перекидывать их из руки в руку, словно какой-то артист, выступающий на потеху публики. Получалось неуклюже и нелепо. Он бы их и оставил на том же месте, но Эльде, которой тогда было лет пять, импровизированное преставление необычайно понравилось. Девочка не просто смеялась, а заливалась смехом. Брат без какой-либо ловкости и даже неуклюже перекидывал камушки, а сестра хохотала и не могла остановиться.

Эвис взял три камушка в руку. Да, они походили на те, что он потерял много лет назад, а, возможно, ими и являлись.

В этот момент появилось движение среди деревянных зрителей: три фигуры, прежде стоявшие спиной, резко повернулись к нему.

И тут же, как только Эвис подбросил один камушек вверх, между ним и рядами бесстрастных наблюдателей возникло нечто вроде барьера – гладкая, идеально отражающая поверхность зеркала, полностью скрывшая странную публику от глаз. Он видел в ней лишь свое отражение.

Когда камень вновь оказался в руке, зеркало исчезло. Фигуры находились все так же за сценой, но позы изменились: кто-то лежал на земле, показывая пальцем в небо, кто-то держал перед собой руки, будто готовясь аплодировать, кто-то грозил кулаком. Никто не остался на своем прежнем месте, но и к сцене они не приблизились.

– Кто-то может говорить? – спросил Эвис, обращаясь к фигурам.

Молчание.

Юноша подбросил камень вверх одной рукой и поймал другой. Перед ним вновь появилось большое зеркало, словно намерено отделяя от необычной публики. Он перебрасывал камушки из руки в руку, наблюдая за собственным отражением и за оживлением за барьером. Из-за него доносились приглушенные звуки: аплодисменты, свист, какие-то неразборчивые выкрики, похожие на ругань.

Эвис остановился. Зеркало исчезло. Фигуры застыли в новых, еще более причудливых позах. Аккуратно положив камушки на настил, юноша решил продолжить путь, вернувшись на тропинку. Пройдя около двадцати шагов, он услышал приглушенные аплодисменты и свист, но оглядываться не стал.

Впереди появилось движение. Небольшие существа копошились. Вновь деревянные фигурки, но совсем другие: крошечный ежик, очаровательная белочка и маленькая птичка синего цвета – ожившие игрушки. Они собирали тоненькие веточки и щепки, складывая их в аккуратную кучку. Эвисом они не интересовались.

Когда кучка из веток достигла внушительных размеров – никак не меньше тридцати штук – игрушки уселись рядом. Внезапно древесина вспыхнула необычным огнем, похожим на тщательно прорисованные языки пламени. Существа оживленно засуетились, подбираясь ближе к костру, словно желая насладиться его теплом.

Эвис не стал задерживаться.

Он шел, терзаемый противоречивыми чувствами: радость смешивалась с глубокой тревогой. Юноша боялся продолжать путь, но одновременно с этим его толкало вперед непреодолимое желание как можно скорее достичь конца странной тропы.

– Все хорошо, – твердил он себе. – Ты же видишь, она ничего не забыла. Все будет хорошо. Иначе не может быть.

Внезапно к нему выскочил деревянный волк. Похожий на фигурку, которую Эвис смастерил, живя в городе Атиса. Но этот зверь гораздо больше – почти до колена. Пасть, как и у детской игрушки, была перевязана грубой тряпкой.

Волк подошел к нему почти вплотную и склонил голову. Эвис нагнулся и принялся разматывать тряпку.

– Может быть, не стоит этого делать? – раздался за спиной детский голос. – А вдруг он опасен! Укусит – мало не покажется.

Эвис вздрогнул. Он все же снял тряпку с пасти. Волк поднял голову, нежно ткнул мокрым носом в руку юноши и, развернувшись, стремительно умчался прочь.

– Больше никто не сможет причинить зло ни тебе, ни мне, – тихо произнес юноша.

Перед ним стояла Эльда. Такая же маленькая и худенькая как в момент последней встречи. На ее глазах выступали слезы, губы сжаты.

Эвис бросился к ней, и прижал к себе крепко-крепко.

– Не говори ничего… мы здесь вместе… ты и я… никто и ничто нас не разлучит, – говорил он невнятно.

Сестра жалась к нему изо всех сил.

***

Какое-то время они молчали. Потом Эльда негромко произнесла:

– Это на самом деле ты? Не верю! Я так ждала, что ты придешь. Ждала долго. Уже и не надеялась на хороший исход.

– Я здесь. Я с тобой! Что мне сделать, чтобы ты поверила в реальность происходящего?

– Расскажи свою сказку. Любую из тех, что сам сочинил.

Эвис задумался, а потом принялся рассказывать:

Шел по лесу маленький Ежик. Совсем замерз. Решил остановиться и костер развести. Собрал он хворост и огонь зажег. Дождь пошел. Стал Ежик новые ветки подкидывать, а они горят плохо – сырые.

Мимо маленькая белочка пробегала. Заметила она огонек и решила подойти.

– Ежик, – сказала она, – давай я тебе помогу сухие ветки найти, а ты меня погреться пустишь?

– Давай, – согласился Ежик.

Вместе они большой костер развели. Сели у него и греться принялись. Тепло и хорошо стало.

Прилетела к ним на огонек птичка-синичка.

– Можно и я с вами посижу? – спросила она. – Я и веточку для костра принесла.

– Садись рядом, – вместе сказали Ежик и Белочка.

Пробыли они втроем всю ночь, а когда рассвело, Ежик сказал:

– Мне уходить пора.

– И мне уже не место здесь, – произнесла Белочка.

– А мне же что без вас делать? – испуганно спросила Синичка.

Ежик подумал и сказал:

– За костром смотри и жди тех, кто еще придет и с тобой рядом сядет. Мы дело начали, а ты продолжай. Теперь оно твое. Пусть ваш огонь ярче нашего горит.

Эвис замолчал.

– Ты здесь. Теперь я в это верю, – проговорила Эльда и еще сильнее обняла брата.

***

Они сидели обнявшись.

Молчали.

Девочка смотрела куда-то вдаль, а юноша разглядывал клочок ночного неба, в котором все также горела одна единственная звезда.

– Не представляю, через что тебе пришлось пройти, чтобы оказаться здесь, – проговорила Эльда.

– А я не представляю, через что тебе пришлось пройти, дожидаясь меня, – сказал Эвис.

– Это странное место. Думала, сойду с ума, но этого не произошло. Было непросто, но я справилась. Здесь… здесь все не так, как в обычном мире. Это как сон… сон очень похожий на реальность.

– Тебе угрожала опасность?

– Нет. Мне ничего не грозило. Во всяком случае, телу. Проблема в другом.

– В чем же?

– В том, что кроме меня, все это время тут никого не было. Понимаешь, что это означает? Только я в огромном пространстве. Привычный мир исчез, и передо мной возникло это место. Я плакала, звала на помощь, молила… но это ни на что не влияло. Я оставалась в пустоте. Когда надежда на спасение почти угасла, я поняла, что могу творить. Вот смотри.

Девочка отпустила его и быстро встала. Она вытянула руку ладонью вверх. Ладонь засветилась желтым. На ней появилось крохотное прорастающее зернышко. Росток быстро развивался, превращался в полноценное дерево. Через несколько мгновений над ладонью висел крохотный дуб. Она дернула рукой, и он отлетел в сторону, увеличиваясь в размерах. Вскоре перед ними стояло огромное дерево.

Эльда взмахнула рукой. С ветви дуба слетели веревки. Они сплелись между собой и получились качели.

– Это прекрасно! – сказал восхищенный Эвис. – Разве здесь не лучше, чем в нашем мире? Разве нам вдвоем не было бы тут лучше, чем где-то еще?

– Но не все так просто мой дорогой брат, – с досадой проговорила девочка.

– Расскажешь?

– Проще показать.

Она потрясла рукой, и на ладони появилось большое яблоко. Она протянула его юноше и сказала:

– Попробуй.

Он так и сделал. Ни запаха, ни вкуса. Его можно было жевать, но глотать не удавалось.

– Ненастоящее… и настоящим никогда не станет. Это место состоит из пустоты и иллюзий.

Она махнула рукой в сторону дуба, и огромное дерево бесследно исчезло.

– Здесь не нужно ни есть, ни пить, – говорила девочка. – Создать можно что угодно, но нужно понимать, что оно является ничем. Я наполняла пространство лесами, горами, реками, а потом злилась и уничтожала все. Чувствовала, что не выдерживаю, понимала, что меняюсь не в лучшую сторону. Я злилась на все, на что только могла злиться. Когда злоба окончательно одолела меня, нашлось спасение.

– И что им стало?

– Твои истории. Твои песни. Я вспоминала все, о чем ты рассказывал. Придуманные тобой образы – я делала живыми. Мне уже не хотелось уничтожать созданное. Я понимала, что они не настоящие, но любила их, так как в них ощущала частичку тебя. Я жила и одновременно не жила в их окружении, потеряв счет времени, иногда забывая саму себя.

У ноги Эвиса оказался кот с ободранным хвостом. Он потерся об него, приятно мурлыча. На плечо села птица с ярким опереньем. Перед ними вдруг выросло дерево, на ветвях которого висели фрукты, похожие на золотые шары.

Эвис подошел к сестре вплотную и посмотрел ей в глаза. Они изменились. Это были не глаза ребенка. Он спросил чуть слышно:

– Сколько же для тебя прошло времени?

Эльда покачала головой и прошептала:

– Не знаю.

– Вернемся в тот мир, который покинули, – твердо сказал юноша. – Мы снова вместе. Теперь никто не сможет помешать нам занять место в нем. Ты готова вернуться?

– Да, – твердо сказала девочка.

Эвис кивнул.

– Сейчас нужно лишь пройти туда, где я появился и вместе коснуться камня… того самого карбункула. Все вовсе не выглядит сложно. Ты готова?

– Да, но не торопись. Мне нужно отпустить это место – оно являлось моим домом все это время. Подождешь немного?

Эвис согласился.

Эльда отошла в сторону и села на траву.

Через какое-то время к ней подбежал волк. Та самая ожившая деревянная игрушка, пасть которой развязал Эвис. Эльда обняла его. Волк засветился желтым светом и растаял в воздухе. К девочке шли ежик, белочка и синяя птичка, которых он застал за разведением костра. К ней двигались и иные звери, фигурки людей, птиц, какие-то непонятные существа, сплетенные из чего-то похожего на ветки, подобные то ли ящерицам, то ли птицам. Она обнимала их – они исчезали.

Внезапно перед девочкой возникло нечто огромное – в пять раз выше любого мужчины. С расстояния это выглядело как двухэтажный дом. Существо неторопливо и удивительно бесшумно приближалось на четырех мощных ногах. Тело скрывал плотный густой мех. Уши по форме напоминали кувшинки. Под глазами висело нечто, похожее на длинную толстую веревку. А из пасти торчали две изогнутые кости в десять локтей. Существо приближалось к Эльде. Девочка протянула руку, чтобы проститься и с ним.

Эвис отвернулся в сторону и заплакал.

***

Они направлялись к камню.

– Дорогу тоже уберешь? – шутливо спросил Эвис.

– Да, – решительно ответила девочка. – Очень хочу узнать кое-что, но спросить боюсь. Не знаю, как правильно поступить…

– Ты хочешь узнать, что было после твоего исчезновения?

– Да… но не уверена, стоит ли сейчас спрашивать...

– Я все подробно расскажу, когда выберемся. Те события принесли много бед, но произошло и нечто хорошее.

– И что же?

– Люди меня приняли в городе, несмотря на то, что узнали о моих особенностях.

– Город уцелел?

– К сожалению, далеко не весь. В ту ночь много кто погиб. Понимаешь, отблеск… дар во мне стал сильнее. Я смог использовать его на благо людей. Мне удалось заставить сломанные вещи стать целыми. Я восстанавливал дома. Также я теперь могу воздействовать на растения, заставлять их расти и давать урожай.

– Почему так вышло?

– Тот человек в избе открыл во мне что-то. Это сделало меня сильнее.

– Не говори о нем… во всяком случае сейчас. Я пока не хочу вспоминать весь этот ужас.

Эвис решил сменить тему и спросил:

– Что это за колоссальное существо с веревкой вместо носа?

–Ты разве не понял? Это же слон! Ты рисовал мне его! – девочка искренне удивилась

Эвис засмеялся и сказал:

– Зачем ты его шерстью покрыла? Он ведь живет в жарких странах.

Эльда не ответила, а только посмеялась вместе с братом, поняв ошибку.

Через некоторое время Эвис сказал:

– Знаешь, а из меня все-таки плохой учитель получился.

– Почему ты так говоришь?

– Потому что синица вовсе не синего цвета.

***

Они шли по яркой тропинке, держась за руки. На лицах застыли улыбки. Разговоров не требовалось, так как для наслаждения моментом достаточно было ощущать себя рядом с родным человеком.

Оставалось пройти немного. Эвис посмотрел вперед и с трудом, но увидел, как вдалеке что-то светится красным.

Карбункул.

Он никуда не исчез, а остался на месте. Коснись – выйдешь. Правило простое и понятное.

Когда они подошли ближе, Эвис заметил, что рядом с камнем что-то появилось. Изменения вызвали у него беспокойство.

– Эльда, там вдалеке одна из твоих фигурок? – спросил юноша.

– Нет, не должно быть, – ответила девочка. – Кажется, кто-то сидит на траве. Он шевелится.

– Что бы это ни было, давай просто пройдем к камню, коснемся и выйдем. Договорились?

Сестра кивнула.

Скоро стало понятно, что в двух шагах от зависшего в воздухе камня находится ребенок.

Мальчик.

На вид лет десять.

Полный, но не толстый. Волосы густые и черные. Он сидел на траве и играл деревянными кубиками, ставя их один на другой. Они имели цветные грани. Мальчик ставил их в определенном порядке: желтый, синий, красный, белый, черный. Каждый раз, когда он размещал последний кубик, башня рушилась.

Эвис жестом попросил сестру идти медленнее и выдвинулся чуть вперед.

– Эльда, – прошептал он, – это не ожившая фигурка, а человек. Такое уже происходило здесь при тебе?

– Нет, – ответила девочка. – Что-то не так. Это точно.

Они остановились в десяти шагах от мальчика. Тот не обращая на них внимания, продолжал заниматься кубиками.

– Ты здесь один? – спросил, не выдержав молчания Эвис.

– Это загадка? – задал встречный вопрос мальчик.

– Это не загадка, а вопрос, – уточнил Эвис.

– Очень жаль, – проговорил мальчик, не отрываясь от своего дела. – Я люблю загадки. Но на вопрос тоже отвечу. Скажу, нет.

– И с кем же ты?

Мальчик немного помолчал, поднял глаза на брата и сестру, поглядел на них, а потом сказал с искренней наивностью:

– С вами. Разве здесь еще кто-то есть?

У него было милое истинно детское лицо. Маленькие аккуратные уши не завешаны волосами, а открыты. Глаза ясные. В них не чувствовалось злобы – глаза ребенка, еще не встретившего жизненных трудностей.

– Я хочу построить высокую башню, но никак не получается, – пожаловался мальчик. – Что я неправильно делаю?

– Ты ставишь на траву, – сказал Эвис. – Так не нужно – поверхность получается неровной.

– Ты знаешь эту игру? – спросил ребенок.

– Нет, но думаю, на ровной поверхности играть проще.

– Уверен, что не знаешь ее?

– Да, – пожимая плечами, ответил юноша.

Мальчик улыбнулся и вернулся к игре. Эвис и Эльда сделали шаг к камню.

– А почему ты ее не знаешь? – спросил мальчик.

Брат и сестра остановились. Юноша думал.

– Ты здесь для того, чтобы помешать нам уйти? – медленно спросил он.

– Нам!? – с искренним удивлением спросил в ответ мальчик.

Молчание.

Брат с сестрой сделали еще несколько шагов к камню.

Мальчик резко встал. В руке он держал один кубик. Черный.

– Давайте поиграем в загадки, – предложил он. – Я всегда любил их загадывать.

– Давай, – проговорил Эвис и сделал еще шаг к камню. Эльда также подвинулась.

– Знаю только одну, – сказал мальчик. – Готовы?

Эвис посмотрел на камень. Можно схватить, если вытянуть руку и чуть-чуть пододвинуться. Он сказал:

– Загадывай!

– Кого там никогда не было? – протараторил мальчик и засмеялся.

– Это твоя загадка? – удивленно спросил Эвис.

– Да, я сам ее сочинил.

– Где не было? Когда не было?

– Это уже другие загадки… не мои.

– Сдаюсь! – выкрикнула Эльда. – Ты выиграл. Можешь говорить ответ.

Мальчик чисто по-детски рассмеялся и сказал:

– Хорошо. Лови!

С этими словами он кинул кубик. Не резко, а даже аккуратно. Девочка не ожидала этого. Она инстинктивно вытянула руку и схватила летящую в нее вещь.

– Эльда, все хорошо? – через мгновение после того, как предмет оказался в руке девочки спросил взволнованный Эвис.

Сестра молчала.

Она смотрела на кубик.

Рука, державшая его, затряслась.

Происходило нечто нехорошее. В этом не стоило сомневаться. Юноша выхватил игрушку у Эльды, бросил на землю, схватил освободившуюся руку и потянул сестру к камню. Девочка вырвалась и попятилась. Эвис резко обернулся. Она стояла перед ним, тяжело дыша. Из покрасневших глаз текли слезы.

– Уходи, Эвис. Уходи один и никогда сюда не возвращайся, – простонала она. – Убирайся прочь!

– Я не понимаю! – воскликнул юноша. – Эльда, что происходит?

– Просто убирайся, я никуда с тобой не пойду! – кричала сестра. Лицо исказилось. Девочка впала в истерику. – Я не хочу тебя видеть. Не так! Все не может быть так!

– Что ты сказал про меня? – спросил Эвис мальчика.

– Я просто дал ответ на вопрос, – ответил тот.

– Скажи его мне!

– Нет!

Эльда, дико крича, упала на колени, закрыв лицо руками. Брат бросился к ней, но в этот же миг вокруг девочки из ничего образовалась стеклянная стена.

Эвис уставился в свое искаженное отражение. За стеной раздавались надрывные всхлипы, слышать которые было невыносимо. Сдавленный крик вырвался из его груди, и кулак обрушился на зеркало. Стена содрогнулась, покрываясь сетью трещин. Сначала появилось несколько глубоких разломов, а затем – тысячи мелких, паутиной расползающихся по поверхности. С треском зеркало ломалось, превращаясь не просто в осколки, а в целую стену из острого блестящего стекла, отражающего сотни фрагментов окружающего мира.

– Спи, Эльда. Не просыпайся, пока он не уйдет. Мое творение не даст ему подойти ближе. Не стоит ни о чем переживать, – прошептал мальчик.

Эвис, не пытался сдерживать ярость. Он обрушил кулак на ближайшие осколки. Десятки крошечных острых как нож, лезвий вонзились в плоть. Боль пронзила руку. Кровь хлынула ручьем, окрашивая и одежду, и преграду.

Стекла зашевелились, словно ожили. Это было не просто движение, а целенаправленное перемещение: тысячи осколков повернулись острыми гранями к Эвису, создавая не просто стену, а смертельно опасную ловушку. Перед ним стояла не стена из разбитого стекла, а непроходимый барьер, состоящий из острых лезвий, способный разорвать на части любого, кто попытается его преодолеть.

Юноша видел свое отражение в тысячах зеркал.

– Она не проснется, пока ты не уйдешь, – голос мальчика звучал спокойно, как и раньше. – Эвис, уйди. Послушай ее и меня.

Юноша опустил взгляд на изувеченную руку. Боль быстро стихала, словно отступая перед какой-то неведомой силой. Кровь остановилась. Осколки стекла сами собой выпали из ран, оставив после себя лишь едва заметные, быстро затягивающиеся царапины. Следом, исчезли и они.

– Ты понимаешь – я не уйду без нее, – прохрипел Эвис и резко обернулся.

Мальчик исчез. Перед юношей висели две цветные нити: черная и оранжевая. Они пришли в движение. Совсем скоро появилась надпись: «Позволь, я покажу, какой может быть жизнь без нее».

ЧАСТЬ 4: КАМЕНЬ

1

– На поляне после убийства Зверя, ты предлагал уйти вместе. Я отказался, и ты просто ушел. Какой можно сделать вывод? Он один – мой выбор тебя устроил.

– Да, все верно. Я колебался. Думал, как поступить. Все решилось само. В тот момент я не знал, как действовать. В город я пришел один. И уйти хотел из него также. Потом в голову закралась мысль. Простая сама по себе, но сильная. «Ты можешь быть с ними» – так звучала она. Она была навязчивой. Избавиться не удавалось. Поверь, я пытался. Я видел ваш потенциал. Особенно твой. Эвис, ты до сих пор не понимаешь, каким особенным являешься. Ты все время думал, будто Эльда сильнее, но это заблуждение. Суть понять сложно. Конечно же, ты ее упустил.

– О чем ты говоришь? – спросил юноша. – Да, во мне произошли изменения, но этому способствовали действия Творца. До случившегося в избе, я не мог того, что умею сейчас. Расскажи ранее, что я буду возвращать в мир разрушенное, я ни за что бы не поверил.

– Серые нити, – сказал Арнир.

– Что? – удивленно спросил Эвис.

– Ты упоминал о них. Не помнишь? Они приходят к тебе?

– Да, – замялся юноша, – тогда ты странно отреагировал на мои слова. Не понимаю их значения, разве в этом скрыто что-то важное?

– Да... не все способны видеть… их.

– Я не наблюдаю это в жизни – только в видениях.

– Поверь, это уже о многом говорит. Существование с этой стороны открывается не каждому. Можешь считать себя особенным.

– Не каждому? Ты видишь их?

Арнир ехидно улыбнулся, а потом сказал:

– Возможно.

– Как их понимать? Я пробовал разобраться, но ничего не вышло. Нити сплетаются – появляются знакомые образы. Чего здесь особенного? В чем разница между деревом, выросшем в лесу, и деревом, сплетенным из Серых нитей? Как они соотносятся?

– Подумай сам. Сейчас. Здесь и при мне. Представь, например, сосну. Высокую или низкую, пышную или облезлую. Неважно. Представил?

Эвис кивнул.

– Теперь представь тысячи таких перед собой. Отлично. А теперь представь такое же дерево, сплетенное из Серых нитей. Одно. Только одно. Представь, что обычные деревья и сплетенное существуют в разных реальностях. При этом на сплетенное никак не влияет происходящее с обычными деревьями, а вот сами они полностью зависят от того, которое было сплетено. Оно подобно корню. Что будет с деревом, если обрубить корень?

Эвис напряженно думал. Глаза были закрыты. Лицо дергалось. Он тяжело дышал.

– Существовать может лишь то, что где-то когда-то и кем-то сплетено из Серых нитей, – не спросил он, а произнес утвердительно. Один сплетенный образ дает возможность существовать тысячам существ и предметов здесь... нет не тысячам. Я прав?

– Верно, – улыбаясь, сказал Арнир.

– Не тысячам, а всем вообще. Если сплетена фигурка медведя, то будут существовать медведи. Сколько угодно. Главное, чтобы она оставалась в порядке.

– Абсолютно верно, мой друг. Ты сейчас постиг одну из самых важных тайн мироздания. Есть среди них и более великие, но пока для тебя достаточно открытий.

– Я видел, как они сплетаются, поднимаясь из ничего. От созданного исходит свет. Он проникает в привычный мир, наполняет его. Отблеск… отблеск в нас. Это отблеск того самого света?

– Не они является его источником.

– А что тогда?

– Это уже более сложный вопрос. Считай это первопричиной. Основой всему. Даже Серым нитям.

– Вижу я их или не вижу – какое это имеет значение? Я могу… переплести уже созданное?

– Не думай, будто это так просто. Видеть и обладать – не одно и то же.

– Творец видит их?

– Да.

– Он знает, что и я вижу?

– Вот это могу знать. Думаю, не знает.

– Почему он заставил искать тебя? Почему не сделал это сам?

– Он скрывается и будет скрываться до момента, пока мир не расцветет. Потом он придет в него. Придет, ничего не боясь. Он хранит свой отблеск. Хранит, так как знает – растрата приведет к непоправимому. Ему есть, чего бояться.

– Ему? Бояться? – почти выкрикнул Эвис.

– Да, представь себе. У него есть враг. Враг намного опаснее тебя или меня. Намного опаснее всех, кого ты встречал на пути. Тот, кто назвал себя Творцом, ждет. Он знает, какую цену придется отдать за ошибки. Хочешь сразиться? Сейчас ничего хорошего из этого не получится. Поверь, я знаю, о чем говорю. Если есть возможность избежать боя, то ее не стоит упускать. В любом случае, он сильнее нас.

– Разве ты устроил это не для того, чтобы выступить против него? Разве убив Зверя, ты не бросил вызов? Он сказал, что в этом заключался смысл твоих действий – в вызове. В нем и в чем-то еще. Он не сказал про второе. Только намекнул. Теперь же ты скажи мне, в чем же дело?

Арнир смотрел на него, посмеивался и качал головой.

– Говори, – требовал Эвис, – я имею право знать. Знать во имя чего, ты это все устроил.

– Друг мой, – мягко сказал Арнир, – давай больше не будем возвращаться к жалобам на разрушенную жизнь. С учетом последних разговоров и договоренностей, это звучит неправильно. Знаю, ты многое повидал. Думаю, были люди, причинившие тебе больше зла, чем я. Поэтому, просто примем то, что ничего уже нельзя изменить, а я признаю свою неправоту. Сейчас я жалею о случившемся. Я был несправедлив к тебе. Почему тогда на поляне я не стал уговаривать пойти со мной? Правда в том, что я обрадовался отказу. Я мог бы рассказать о сути угрозы, которая надвигается, мог бы остаться и помочь побороть ее, мог бы заставить тебя уйти хоть силой. Я этого делать не стал. Передо мной стоял выбор: продолжать то, что давно начал либо отречься от всего, связав жизнь с тобой и твоей сестрой. Глупо, но тогда я воспринял отказ как блажь для себя. Это был отказ человека, который не понимал суть происходящего, но все же он был отказом. Он позволил мне на какое-то время убедить себя в том, словно ты сам виноват в последствиях. Но такое может действовать лишь временно. Потом я стал сожалеть о случившемся. Я проклинал тот день и свой выбор. Я не думал, что ты жив. Не думал, что это существо снизойдет до разговоров. Он мог просто уничтожить все разом. Но видишь, все обернулось иначе и вот мы вновь разговариваем. Как тебе наша беседа?

– Ты мерзок мне, – сказал Эвис. Со стороны могло показаться, что он хочет плюнуть в лицо собеседнику.

– Я мерзок и самому себе. И не только от того, как поступил с тобой. Я живу долго – намного дольше, чем ты можешь вообразить. Я видел и великое, и низкое. Видел такое, что не могло бы явиться тебе даже в видениях. Нельзя пройти через все это и остаться самим собой. Эта жизнь устроена странно. Суть, открытая мне, позволяет понять одну простую истину – все вовсе не строится на добре. Хочешь, правду? Все основывается не на понимании и уме, а на предположениях. Все вокруг будто и создано для того, чтобы причинять вред, чему только можно. Добро? Давай поговорим, например, о добре в сказках, которые ты сочинял для сестры. Как там было? Зайчонок убегал от волка, но его спас большой листок? Что это? История о добре или обман? Скажи Эвис, что ты пытался изобразить? Если есть волк, то остальное не имеет значения. Кто-то помог зайчонку? И что? Хищник никуда не денется. Что будет дальше в этой сказке? Волк умрет от голода или съест кого-то другого? Какой добрый финал последует за твоим обманом? Мир мог бы быть иным. Он мог бы пройти этот этап и измениться полностью. Но он не изменится. Знаешь почему?

Эвис не отвечал.

– Узнаешь, еще узнаешь, – проговорил Арнир.

– Хватит говорить загадками, – сердито произнес юноша. – Рассказывай или заткнись вообще.

– Расскажу, – задумчиво проговорил Арнир, – но не сейчас, а когда покончим с нашим немаленьким дельцем. Знаешь, мне нужны определенные гарантии. Я не могу быть полностью уверен в тебе. Нет, понимаю, конечно, как правило, именно я тебя подставляю, а не ты меня, но некое преимущество все же нужно. Пусть им будет мое знание. Поверь, я расскажу нечто невероятное. Все постигнутое тобой ранее по сравнению с этим окажется мелочью. Без меня понимания этого существования ты не достигнешь. По глазам вижу – тебе хочется знать. Не стоит скрывать чувства – мы все желаем понимания. Поэтому договариваемся так: если я останусь жив, ты услышишь мою историю от начала до сегодняшнего дня. Идет?

Эвис немного подумал, а потом кивнул.

Арнир засмеялся и положил руку на плечо юноши. Тот тут же брезгливо скинул ее.

– Мы договорились! Очень славно, – проговорил Арнир улыбаясь.

– Есть вещи, о которых я должен узнать прямо сейчас, – твердо сказал Эвис.

– Дай-ка догадаюсь… ты хочешь знать, где именно находится сестра, – бодро проговорил Арнир.

Эвис кивнул и мужчина продолжил:

– Камень не является чем-то особенным…

– Он находится в мире, а мир в нем… он как-то так сказал.

– Да, так и есть.

– Поясни мне, как она исчезла!

– Понимаешь, Эвис… ты привык воспринимать себя как тело. То есть руки, ноги, голова и прочее. Но что из этого всего является именно тобой? Вопрос кажется нелепым, но это не так. Лишившись руки, ты не перестанешь быть собой. Верно? Чем же ты тогда являешься? Мудрецы иногда приходят к мнению, что мы – голос в нашей голове. То есть наша способность мыслить. Но и здесь ошибка – этой способности тоже можно лишиться, не прекращая при этом существования. Информация… тебе знакомо это слово.

Эвис покачал головой.

Арнир продолжил:

– В таком случае я использую иное слово. Пусть будет… знание. Да, это неплохо. Ранее я так говорил... Сейчас я говорю не о том, знании, которым владеешь ты о мире, а о том знании, которым владеет мир о тебе. Ощути тело. Ощути именно его материальную форма. Попробовал? Молодец. Теперь удели внимание мыслям, ощущениям, эмоциям. Смотри – все, чем ты являешься, существует не благодаря телу, а благодаря знанию мира о тебе. Оно неосязаемо и непостижимо, но оно присутствует в существовании – это точно. Сравнение будет неправильным, но ничего более точного я предложить не могу – представь себя в виде небольшого облака дыма. Оно неосязаемо, невидимо, его невозможно почувствовать. Но при этом оно несет в себе все, что связано с тобой. В этой реальности оно выражается в тело, но сам этим телом не является. Понимаешь?

Эвис немного подумал, а потом сказал:

– Тело – форма знания обо мне.

– Верно, – с улыбкой подтвердил Арнир.

– Значит, знание об Эльде перенеслось в какое-то иное существование? А вновь попав сюда, она станет прежней.

– Да.

– Хорошо. Поясни теперь о том месте, где она оказалась. Творец может причинить ей в нем вред?

– Думаю, у него нет к ней доступа. Поясню наглядно.

Арнир поднял с земли дубовый листочек и сказал:

– Та реальность, которую ты видишь перед собой не единственная. Есть еще нечто, кроме нее. Назовем это оболочкой. Место странное, но углубляться пока не будем. Стоит отметить одно – она безгранична. Она относится и ко всему миру вообще, и к каждому предмету, в нем находящемуся. Теперь следи за моей мыслью и все поймешь.

Он оторвал небольшой кусочек от дубового листа и показал его юноше.

– Листок – оболочка мира, а оторванная часть – карбункул. У оболочки есть странное свойство – если оторвать кусок, то этот кусок будет содержать в себе часть оболочки. Не всеобщую, а отделенную от нее, однако обладающую подобными ей свойствами. То есть твоя сестра, а точнее сказать, знание о ней, находится в чем-то ограниченном, но в то же время безграничном. Думаю, ее разум дремлет.

– А если не дремлет?

– Тогда у нее есть возможность неплохо изучить новое место.

2

До восхода солнца оставалось совсем немного. Небо уже начало окрашиваться в предрассветные цвета.

В центре лагеря находился яркий костер. Каждый из присутствующих, словно по общему молчаливому согласию, поддерживал огонь, время от времени подбрасывая хворост. Они поддерживали огонь не для того, чтобы согреться или приготовить пищу, а для того, чтобы отвлечься от гнетущих мыслей и прогнать сонливость.

Арнир сидел не в стороне, а рядом со всеми. Взгляд, устремленный в пляшущие языки пламени, был задумчив. Иногда лицо озарялось едва уловимой улыбкой, смысл которой оставался загадкой.

Справа от него сидела Сэйра. Молчаливость девушки казалась непривычной с учетом ее обычно оживленного поведения. Внутреннее беспокойство выдавали суетливые движения. Она постоянно поправляла выбивающиеся из прически пряди волос, тихо ругаясь себе под нос, и теребила край изрядно потрепанного платья. Оборванные рукава едва прикрывали локти. Подол стал заметно выше. Эвис несколько раз предлагал использовать дар, чтобы восстановить ткань, но она неизменно отказывалась, не объясняя причин.

Рядом с Сэйрой сидел Ремай. Большую часть времени он следил за Арниром краем глаза. Никакого результата это не давало, так как тот, очевидно, и не пытался ничего тайно предпринимать. Ирид и Танир периодически засыпали, но тут же просыпались, будто испугавшись чего-то. В моменты пробуждений они были невероятно похожи друг на друга: резко дергали плечами, слегка всхлипывали и хватались за оружие.

Эвис сидел, сжимая в руке карбункул. Ему не было дела до окружающих. Он сосредоточил мысли, пытаясь предугадать варианты развития событий. Он то дрожал, то потел.

Они хотели отдохнуть, чтобы набраться сил, но заснуть нормально никто не смог.

Ждать дальше? Не имело смысла. Каждый, независимо от надежд и опасений, жаждал развязки, какой бы она ни оказалась.

Рядом громко запела птица. Так громко, что Сэйра вскрикнула, испугавшись. Ремай схватился за меч, отреагировав на испуг девушки. Однако, убедившись, что опасности нет, он с облегчением вернул клинок в ножны и снова опустился на землю.

– Есть кто-то желает? – пробормотал Ирид.

Ответа не последовало.

Через некоторое время мужчина вздохнул и произнес:

– Тогда умываемся – не дело грязными смерть встречать.

Поняв, что спутники не реагируют, он встал и пошел, приговаривая себе под нос:

– Да вы все такие грязные, что черти вас на кострах жарить не станут, а в свои ряды без вопросов примут.

Через некоторое время Сэйра, Танир и Эвис последовали за ним.

Ремай, который еще не оставался с Арниром наедине, явно почувствовал себя неловко. Глубоко внутри него таилось давно сдерживаемое чувство – ярость, смешанная с ненавистью к человеку, которого, несмотря на общее дело, он по-прежнему считал врагом. Взгляд Ремая стал тяжелым и враждебным. Он вдруг захотел высказать все накопившееся, но слова застревали в горле, заглушенные внезапным приступом гнева, который раздирала его изнутри, запутывая мысли.

Гнетущее и тяжелое молчание повисло в воздухе. Наконец, Арнир нарушил его, сказав:

– Пойду и я умоюсь, а то, чувствую, опять ругаться начнем, если здесь останусь.

Он попытался подняться, но Ремай остановил его, резко бросив:

– Стой!

Это прозвучало грубо.

– Стою. Точнее, сижу, – проговорил Арнир, возвращаясь в прежнюю позу. – Нашел, что сказать?

Ремай молчал, тяжело дыша. Лицо было искажено гримасой, губы дергались, рот приоткрывался, но слова так и не вырывались наружу. Борьба, разворачивавшаяся внутри него, была видна невооруженным глазом.

Арнир перевел взгляд на потрескивающий костер, а потом закрыл глаза.

Они так и сидели вдвоем в молчании, пока остальные их спутники не вернулись к костру.

Сэйра, с трудом заплела непослушные волосы, оторвав от уже и без того укороченного подола платья клочок ткани и использовав его в качестве ленты. Получилось не слишком аккуратно, но девушку результат устроил.

– В такой глуши и простая ленточка роскошь, – сказала она, поправляя волосы. – Когда мы освободим твою сестру, Эвис, ты поведешь всех нас по свету. Люди будут кидать нам цветы под ноги, а лично мне в дар приносить медные броши.

– Почему медные? – удивился Ирид. – Может, золотые?

– Нет, – твердо и уверенно сказала девушка, – медь мне больше нравится – внутри у нее интереснее.

Танир неожиданно обратился к Арниру и спросил:

– А чем ты собрался заниматься после всего этого?

– Я? – почему-то удивился тот. – Если не возражаете, покажу вам всем истинную суть этого существования. Никто же не против?

– Я против, – сказал Ирид раздраженно. – Против того, чтобы ты мне о ней рассказывал. Останусь лучше в благом неведении. От вас колдунов одни проблемы. От сути вашей тем более.

– А сейчас уйти не желаешь? – спросил Арнир. – Еще не поздно за ум взяться.

– Да не дождешься, – усмехнулся мужчина. – Если я за дело берусь, то его завершаю. А вот когда завершу, пойду от вас подальше. Чтобы глаза мои все эти чудеса больше не видели.

Ремай, поняв, что высказаться все же не сможет, встал и направился к озеру. Умывшись холодной водой, он медленно и осторожно коснулся платка на шее. Теперь он скрывал не жуткий рисунок, а многочисленные шрамы. Искалеченная кожа покрыта сетью мелких и глубоких ран, превратившихся в коросты. Боль утихла, но любое движение головой вызывало неприятные тянущие ощущения.

Он склонился над водой, рассматривая отражение. Света достаточно, но мелкая рябь на поверхности искажала изображение, не позволяя разглядеть детали. Постояв так некоторое время, мужчина глубоко вздохнул и, словно избавляясь от тяжелого груза, бросил платок в воду. Какое-то время он наблюдал, как ткань медленно тонет. Вскоре он вернулся к костру.

– Сейчас рано светает, – непонятно к чему сказал Ирид. – Месяц назад мы в такое время еще спали бы да спали. Но ладно, это не повод медлить. Давайте заканчивать. Эвис?

Юноша спокойно и уверенно улыбнулся и сказал:

– Я уже давно готов к этому.

Ремай, Сэйра и Танир молча кивнули.

– Арнир? – спросил Ирид.

Мужчина обвел собравшихся взглядом, а потом выставил перед собой руку ладонью вверх. На ней замерцал фиолетовый туман, из него появилась заветная веточка.

Арнир сжал ее пальцами.

Раздался еле слышный хруст.

Сломанная пополам веточка упала на землю.

3

К моменту, когда Арнир сломал веточку, их маленький отряд существовал шесть дней.

Арнир…

Он так и остался для всех загадкой, однако примириться с его присутствием оказалось удивительно легко для большинства. Он не был склонен к шумным проявлениям, говорил лишь тогда, когда спрашивали, избегал конфликтов, ведя себя почти незаметно.

Так считали все, разве что за исключением Ремая, который не упускал возможность оскалиться каждый раз, когда его давний знакомец произносил хоть что-то тоном, который не приходился ему по душе, что происходило, по сути, постоянно.

Ирид, неутомимый в стремлении к пониманию происходящего, часто вступал с Арниром в долгие затяжные споры, пытаясь выведать у тайны Творца, Зверя, или чего-то еще, что скрывалось за его личностью. Однако эти попытки, как правило, заканчивались обещаниями рассказать все «в свое время» или же умелым уводом разговора в сторону.

Танир, напротив, проявлял к Арниру почтительное любопытство. Сам спрашивал мало, но старался быть рядом, ловя каждое слово и каждый жест, жадно пытаясь постичь хоть крупицу тайн, которые, как он чувствовал, скрывал этот необычный человек.

Сэйра всем своим видом давала понять, что Арнир ей не по душе. Временами она открыто нападала на него словесно, обвиняя во всем, что взбредет в голову, выплескивая накопившееся раздражение и страх.

– У этих мужчин намного больше поводов злиться на меня, чем у тебя, – говорил он в такие моменты, – но они ведут себя учтивей.

Сэйра, как правило, не развивала споры, а уходила подальше.

Арнир часто и подолгу беседовал с Эвисом. Чаще всего наедине. Танир, не упускавший возможности понаблюдать за ними со стороны, видел, как они подолгу стоят на одном месте, ничего не делая, будто общаясь разумом, а не словами.

Лагерь разбили на краю леса – совсем рядом с рекой, выйдя к которой, встретили Арнира. Больше не было никакой нужды двигаться куда-то еще. Этого вовсе и не хотелось. Все необходимое и нужное находилось рядом. Стоило начинать действовать, но Арнир не говорил, что именно и как делать. Первые три дня он беседовал или делал что-то непонятное для окружающих с Эвисом наедине. Если он оставался без юноши, то уходил на берег и часами смотрел на воду.

В лагере он появлялся для приема пищи и на ночлег. Спал рядом со всеми, нисколько, во всяком случае, так казалось со стороны, не опасаясь какого-то тайного вреда.

Ремай, все так же преследуемый неприязнью к Арниру, продолжал охотиться в одиночку, используя добычу припасов как возможность покинуть лагерь, особенно если этот человек находился там.

Танир и Сэйра нашли себе занятие, которое оказалось полезным, хотя со стороны выглядело как детская забава. Им стала рыбалка. Оказалось, рыба, как и иные живые существа, реагирует на заклятья девушки. Когда девушка велела обитателям реки забыть о ней и Танире, крупные и мелкие рыбины, которых здесь было предостаточно, занимались своими привычными для такого рода творений делами, совершенно игнорируя находящихся рядом людей.

Для удачного улова достаточно было опустить руки в воду и крепко ухватиться за скользкое тельце. Молодому человеку и девушке все это доставляло огромное удовольствие. Их смех то и дело разносился по всей округе. Ирида и Ремая это раздражало, но никто замечаний не делал.

Однажды Танир принес рыбину размером с полтора локтя. Ирид велел отпустить, сказав, что она старая и червивая. Его не послушались. Она оказалась чистой и очень даже вкусной.

На четвертый день после того, как возник союз, Арнир попросил всех разместиться на берегу реки. Ремай хотел уйти на охоту, но мужчина сказал:

– Нам пора поговорить о том, как действовать дальше.

Ремай и остальные приняли приглашение, так как этот вопрос давно всех беспокоил. Всех, включая Эвиса. Да, он говорил с Арниром, но не обо всем. Человек давал уроки. Уроки, позволяющие лучше ощутить и понять отблеск, а также окружающий мир. Некоторые сведения о происходящем он, конечно же, получил. Но до этого момента и для него оставалось загадкой то, как будет проходить бой.

– Друзья мои…, – начал Арнир, когда они впятером сидели на берегу, но не закончил, так как Ремай грубо и резко прервал его.

– Не бросайся ненужными словами, – произнес он сквозь зубы. – Мы все являемся жертвами обстоятельств. С тобой нас объединяют только они. Во всяком случае, уж точно не дружба.

Арнир отреагировал короткой улыбкой.

– Тебя я прекрасно понимаю. И Эвиса тоже. Вот поэтому и затеял этот разговор сейчас. Скажите, я правильно понял, что вы все же больше склоняетесь к тому, чтобы обречь меня на гибель, вместо того, чтобы попытаться помочь?

Ремай и Эвис широко открыли глаза и уставились на него.

– О, я вовсе не говорю, будто вы сговорились и решили меня уничтожить. Я только лишь предположил, что в головах у вас двоих, а может быть и у четверых сразу, родилась одна простая, но верная мысль: а не стоит ли нам отступить, когда он сломает ветку? А?

Молчание в ответ.

– Да… – протянул Арнир. – По глазам вижу – каждый об этом думал. Нет, я никого не виню. Я заслужил, а вы оказались бы молодцами. Я бы умер, а задание Эвиса было бы исполнено. Не такой уж и плохой исход… для вас, конечно, а не для меня. Вы были бы глупцами, если бы не думали об этом. Все хорошо, но только с жизнью я проститься сейчас не готов. Поэтому мне нужно наверняка знать, что мы будем заодно.

– Не сравнивай нас с собой – мы умеем держать слово… и говорим открыто, не строя планов за спиной, – выговорил Ремай.

– Вот и я к этому стремлюсь. И, знаете, получается! Я хочу кое-что сделать, но именно с вашего согласия. Я мог бы проделать это в тайне, но принял решение действовать открыто.

– Что тебе от нас нужно? – спросил Эвис.

– Уверенность в том, что мы заодно – сломаем ветку и вместе разберемся с последствиями, какими бы они ни были.

– Говори! – потребовал юноша.

– Для начала поясню, что должно произойти после того, как ветка будет сломана. Сразу скажу, что я не знаю наверняка, а могу только предполагать. Тот, кто назвался Творцом, не явится сюда – это было бы глупо, так как он уже потратил много сил, придя мстить за Зверя. Для него сейчас ослабнуть – это все равно, что умереть.

– В чем тогда смысл сигнала? – спросил Эвис. – Разве он не для него.

– Думаю, он предназначается существу, которым так любезно со мной поделился Ремай. Сейчас даже не знаю, что бы я без него делал. Но, это уж пока упустим. Сломай ветку – тварь оживет и не успокоится, пока не убьет меня или не сдохнет сама. Возможно, сломанная ветка также станет сигналом для камня. Сигналом выпустить девчонку. Понимаешь, Эвис?

Юноша кивнул.

– Я не понял! – возмутился Танир. – Она и так у тебя на шее. – Зачем нужен какой-то сигнал? Почему нельзя просто убить?

– Хорошие вопросы, мой друг! – бодро воскликнул Арнир. – Первая причина – она не поняла, что нужно пробудиться. Вторая – я изменился, чтобы стать незаметным для Зверя. Эти изменения никуда не делись. Творец не учел это. Тварь от этого не может распознать истинную цель так просто, поэтому и спит себе мирно. Пробудившись, она все поймет, но поймет не сразу.

Ирид невольно кивал. Остальные слушали, почти не двигаясь.

– Я смогу доверять Вам, если только вы примете кое-что, – продолжил Арнир.

– Что же это? – спросил Ирид.

– Сейчас покажу, – сказал Арнир.

Он встал, подошел к воде, набрал немного ее в ладонь и повернулся к людям, с которыми вел разговор. Вода засветилась фиолетовым светом. Он убрал руку. Жидкость не пролилась на землю, а осталась висеть в воздухе. Она разделилась на четыре части.

– Эвис, Ремай, Танир, Ирид, – сказал Арнир, – если вы сейчас коснетесь этих капель, то тварь, когда пробудится, будет видеть в вас меня. Воспримет всех нас за одного человека. Сэйра, тебя я в это не намерен впутывать. Понимаете?

– Нет, – ответил Ремай и пожал плечами.

– Я передам вам частицу своей сущности… былой сущности. Если это существо проснется и убьет меня, то оно просто так не уйдет. Оно будет думать, что я жив, пока живы вы. Понимаете? Я прошу сделать это. Так я буду знать – у нас одна цель.

– Если Эвис на это пойдет, то и я тоже! – закричал Танир.

– И я! Если я с вами, то во всем, – крикнула Сэйра.

Ирид громко усмехнулся и сквозь зубы произнес:

– Вот сволочи…

4

Стоял небольшой туман. Воздух влажный. Несмотря на то, что рассвет уже наступил, солнце оставалось скрытым за густым слоем облаков.

Раздался еле слышный хруст. Разломленная пополам веточка упала на землю.

Вопреки общим ожиданиям, все вокруг осталось прежним.

В тот самый миг, когда произошел перелом, Эвис почувствовал резкую, пронзительную боль в груди – сердце дернулось с невероятной силой. Он представлял этот момент с тех самых пор, как творец оставил его в избе. Он представлял, как ломается веточка, как разлом распространяется на все вокруг, разрушая небо, землю, все сущее...

Но мир не изменился, а остался прежним. Все также стояла тишина, нарушаемая криками птиц, раздававшимися то совсем рядом, то с другого берега реки.

Эвис посмотрел на спутников – Ремая, Танира, Ирида и Сэйру. Смятение, отражавшееся на их лицах, подтверждало его собственные ощущения. Никто не сомневался в силе заклятия. Каждый понимал – зло вот-вот вырвется на свободу. Никто не допускал мысли о ничтожности совершенных действий.

Эвис перевел взгляд на Арнира. Мужчина стоял неподвижно, смотря куда-то вдаль.

– Что-то изменилось? – спросил юноша.

– Да, – холодно ответил тот. – Оно пробуждается.

Произнеся эти слова, Арнир резко вздрогнул, как от острой боли. О причине гадать не пришлось: тварь, изображенная на рисунке, шедшем по шее, ожила и принялась превращаться в нечто из плоти и крови, наделенное собственным разумом. По коже человека, словно живые щупальца, расползались темные, похожие на толстые веревки, отростки. Существо сжимало горло, душило, перекрывая дыхание. Мужчина не издавал ни звука.

Вскоре раздалось стрекотание. Часть существа отстранилась от схваченного горла, приблизившись к его лицу. Оно смотрело ему в глаза.

Ремай, вспомнив, как сам смотрел в пасть этой мерзости, вдыхал исходящий из нее тошнотворный запах, невольно сделал шаг назад. В минуты собственной борьбы с существом он почти не боялся, а сейчас ноги подгибались. Дышать стало трудно. Мысленно он приказал себе собраться. Это помогло, но неприятные ощущения все равно остались.

На какой-то миг Эвису исход показался очевидным: сороконожка либо задушит Арнира или проглотит его целиком. Без разницы... без разницы для него и для Эльды. Задание будет выполнено. На этом все… но нет…

Тварь застрекотала, но не с агрессией, а скорее разочарованно. Она отпрянула от лица мужчины и медленно, словно нехотя, начала спускаться вниз по телу. Вскоре существо полностью соскользнуло на землю и осталось у ног неподвижного человека.

– Все назад! – рявкнул Ремай. – Живо, живо!

Он, Танир, Ирид, Эвис и Сэйра отступили на пять шагов, оставляя Арнира одного. Тот оставался неподвижным. Его взгляд, по-прежнему отстраненный, был устремлен вдаль.

– Арнир, ты с нами или нет? – выкрикнул Ирид.

Мужчина не ответил.

Существо, извиваясь на земле, издавало шипящие звуки. Бесчисленные короткие ножки находились в постоянном беспорядочном движении. Длиной оно было около двух локтей, а толщиной с три пальца.

– Арнир? – удивленно и словно с надеждой спросил Эвис.

Казалось, что мужчина выпал из реальности. Превратился в статую. Никаких движений. Он здесь, но будто отсутствует.

Существо, прекратив извиваться, оторвало голову от земли и, высоко подняв ее, словно оценивая добычу, осмотрело собравшихся людей. Сначала взгляд упал на Ремая. Разглядев его, тварь издала звук, похожий на испуганный писк, и слегка отшатнулась. Оно повернуло голову к Ириду, а затем к Таниру, а после этого посмотрело на Эвиса, и, наконец, остановилось на Сэйре.

В этот момент оно приподнялось еще выше. Голова оказалась на уровне человеческого колена. В тишине раздалось стрекотание, в котором чувствовалась ярость. Девушка явно заинтересовала его больше остальных.

– Забудь о нас! – с волнением выкрикнула Сэйра.

Заклятье не сработало. Стрекотание усилилось.

Тварь бросилась на выбранную жертву. Не поползла, а подскочила.

Цель – Сэйра.

Девушка не успела толком понять, что произошло, но каким-то чудом инстинктивно выставила руку вперед и схватила сороконожку чуть ниже головы.

– Я не хочу… нет – простонала она.

Тварь яростно забилась. Длинное тело, словно живая веревка, обвилось вокруг руки. Многочисленные мелкие кроваво-красные глаза полные ярости и агрессии злобно блестели.

Ремай отреагировал быстро. Он подбежал и схватил тварь за голову, сжимая ее. Ирид и Танир ухватили хвост. Эвис принялся делать какие-то жесты руками.

Крохотные лапки повреждали нежную кожу Сэйры. Тут же выступала кровь. Капли падали на и без того перепачканное некогда красивое синее платье.

– Больно! Мне больно, – кричала девушка.

Ремай попробовал отрезать голову существа мечом – бесполезно. Никакого вреда. Ирид и Танир попытались убрать ее с руки, но от этого хватка стала только сильнее. Еще чуть-чуть и кость переломилась бы в нескольких местах сразу.

– Тот, кто тебе нужен здесь. Это – я, – раздался голос Эвиса.

От этого тварь замерла, но хватку не ослабила.

– Отпускайте ее немедленно! Живо! – кричал юноша.

Ремай посмотрел на Сэйру. Прекрасное лицо залито слезами и искажено от нестерпимой боли.

Он взглянул на Эвиса. Юноша выставил руки перед собой. В ладонях свечение. Не привычное синее или красное, а фиолетовое. Совсем как у Арнира.

– Ирид! Танир! – немедленно отпускаем.

Они подчинились.

Твари уже ничего не мешало добиться желаемого и обвиться вокруг шеи девушки, но она поступила иначе – соскочила и повернулась к Эвису.

Девушка в тот же миг рухнула на землю, прижимая к груди окровавленную руку.

– Арнир, ты с нами!? – крикнул Ремай.

Мужчина так и продолжал стоять.

– Мы ошиблись в нем. Он опять обманул, – произнес Эвис. – Теперь оно воспринимает нас, как его. Он же для него невидим. Разве не поняли?

Тварь, словно подтверждая его слова, бросилась в атаку. От юноши ее отделяло не более десяти шагов.

5

Несколько дней назад Арнир и Эвис сидели на берегу реки и кидали камни в воду. Не просто кидали, а делали так, чтобы они отлетали, отскакивая от поверхности по нескольку раз, и лишь потом уходили на дно.

– Четыре! – восторженно воскликнул Арнир.

Это прозвучало бодро и как-то немного по-детски.

– Ты видел!? Он отскочил четыре раза! – продолжал восхищаться собственным успехом Арнир.

Эвис с удивлением посмотрел на него и сказал:

– Тебя это так забавляет? Это же мелочи. Чудом точно не назвать.

– Друг мой, если не радоваться мелочам, то и жить не следует. Вокруг полно странного и сложного на первый взгляд, но со временем оно становится простым и повседневным. Сейчас меня радует новое знание – камень может отскочить от воды. Это пока является интересным. Не вини меня за слишком яркую реакцию. Просто я искренне ценю такие открытия. Где ты научился так делать?

– Как-то само получилось. Однажды случайно проделал. Потом решил повторить, чтобы развлечь сестру. Знаешь, у нас было много свободного времени. А она же совсем крохой тогда являлась. Все ее интересовало. Вот и открыл я для нее такое простое чудо, которое быстро превратилось в отличную игру. Ничего сложного: нужно брать плоские камни и кидать определенным образом.

Эвис сделал бросок. Камень отскочил семь раз и только потом утонул.

Арнир захлопал в ладоши, улыбаясь во весь рот.

– А хочешь, я покажу тебе нечто удивительное? – спросил он.

– Да, конечно, – согласился юноша.

– Тогда смотри!

Камушек, запущенный в воду Эвисом, выскочил из воды и принялся двигаться вспять. Он ударился несколько раз о поверхность, а затем полетел в сторону юноши. Тот хотел выставить руку вперед, чтобы поймать, но не успел. Камень врезался ему грудь.

– Я не понял. Чего здесь удивительного? – спросил Эвис задумчиво. – Я и сам могу без особого труда управлять предметами. Они подчиняются мне. Чем ты хотел удивить?

– Видел, как именно он летел?

Юноша задумался, а потом произнес:

– Он возвращался точно так же, как и улетал от меня.

– Сообразил? Сможешь повторить?

– Не знаю. Это как-то странно. В чем подвох?

– Тебе известны такие понятия как пространство и время?

Юноша задумался.

– Давай объясню просто: пространством является все, что тебя окружает, а временем то, как развиваются объекты в этом пространстве, – сказал Арнир.

– Под временем я привык понимать движение солнца, смену лета на осень…

– Здесь нужно посмотреть чуть глубже. Смена дня ночью происходит из-за того, что материя развивается в пространстве. От этого происходит, например, и то, что льдинка тает в руке или капля воды замерзает, попав на холод. Это развитие. Путь от одного к другому. Понимаешь?

Эвис покачал головой.

– Время – непрерывное развитие всего вокруг. Жизнь основана на нем. Развитие – это не только усовершенствование, но и разрушение. Давай вспомним наш прошлый разговор. Ты тогда размышлял над природой отблеска. Удивительно, но в твоих словах был сокрыт глубинный смысл. Даже странно, что ты сам дошел до таких истин.

– О чем ты?

– Ты понял важную истину: в вещах находится огромный потенциал, а отблеск лишь позволяет его высвободить.

– Потенциал?

– Да, то есть возможность. Прости, если говорю непонятными словами. У меня было достаточно времени, чтобы нахвататься всякого. Я о том, что песок является песком, а при определенных обстоятельствах, он может стать прозрачным стеклом. В него это заложено. Отблеск позволяет этой возможности реализоваться. Песок может быть стеклом, а стекло может быть песком. Так как по сути своей это одно и то же.

– Как это связано с возвращением камня из воды?

– В том-то и дело, что никак. Здесь трюк с тем, что я назвал временем. Движение в воду стало его развитием во времени и пространстве, а моя воля свернула это развитие обратно, при этом, никак не влияя ни на что в мире, кроме камня. Я воздействовал не на его потенциал, а на временное состояние. Понял, что я говорил?

– Нет, – почти смеясь, признался Эвис.

Через некоторое время он спросил:

– Оставленная тобой рана... как я излечил себя? Я сделал нечто со временем?

– Точно не скажу... это страннее, чем кажется. При помощи отблеска не вылечить ни себя, ни кого-то другого – на человека он не подействует так, как может подействовать на какой-либо предмет окружающего мира.

– То есть тебе кажутся необычными мои способности?

Арнир на какой-то миг задумался, а потом твердо сказал:

– Нет.

6

– Мы ошиблись в нем. Он опять обманул, – произнес Эвис. – Теперь оно воспринимает нас как его. Он же для него невидим. Разве не поняли?

Тварь, словно подтверждая эти слова, бросилась в атаку. От юноши ее отделяло не более десяти шагов.

Расстояние за долю секунды сократилось вдвое. Существо прыгнуло. Юноша взмахнул руками. В этот же миг находящиеся рядом камни пришли в движение, и образовалась стена высотой с человека.

Тварь врезалась в нее и отскочила, издав почти жалобный писк. Эвис попятился назад, но враг быстро пришел в себя и с невероятной ловкостью вскарабкался на преграду.

Эвис посмотрел вверх. На него пялились сотни сверкающих крохотных глаз.

Словно огоньки в бездне.

– Я тот, кто тебе нужен, – закричал Ремай. – Приди и разберись со мной.

Существо взглянуло на него и тонко запищало. К нему оно подходить не собиралось – целью являлся Эвис.

Юноша выставил руки вперед. В этот момент враг прыгнул на него, но достигнуть цели не смог, так как его отнесло в сторону словно ветром. Извиваясь длинным телом, странное создание каким-то образом отскочило от земли и снова бросилось на юношу. Тот попытался вновь отбиться при помощи отблеска, но на этот раз не вышло.

Атака получилась удачной – шея парня оказалась схваченной черным извивающимся чудовищем. Оно не игралось, а давило со всей силы, стараясь как можно быстрее разделаться с жертвой.

– Эвис, – раздался рядом голос Танира, – фиолетовое свечение... передай мне!

Несмотря на опасное положение, юноша не растерялся. Быстрым движением он потряс кистью правой руки, и на ладони образовался фиолетовый туман. Танир тут же накрыл ладонь Эвиса своей, крикнув:

– Я тот, кто тебе нужен и я смеюсь над то…

Он не успел договорить. Длинный хвост твари хлестнул его по горлу. Удар пришелся сбоку. Слева. Молодой человек схватился за поврежденную плоть, сквозь пальцы брызнула кровь. Танир пошатнулся, отступил назад и упал на землю. В руке остался мерцающий фиолетовый огонек – часть переданного Эвисом свечения.

Ирид подскочил к нему и спросил:

– Жить будешь?

Танир вместо ответа быстро закивал и трясущейся рукой протянул к нему полученное от юноши. Ирид без раздумий принял странный дар.

– Я здесь, – крикнул он существу.

Сороконожка принялась размахивать во все стороны хвостом, но быстро поняв, что это ни к чему не приводит, прекратила попытки и ослабила хватку, чтобы разглядеть того, кто теперь имел признаки нужной цели.

Эвис, воспользовавшись моментом, жадно вдохнул воздух.

Внезапно тело существа стало удлиняться. Происходило это быстро и резко. Ирид, почуяв неладное, хотел отступить, но ничего не вышло, так как вмиг и его шея стала опоясана.

Теперь тварь душила сразу двоих: Эвиса верхней частью, Ирида – хвостом. Они оказались прижатыми спина к спине друг к другу. Оба держались из последних сил.

Вдруг существо пискнуло и сильно дернулось. Хватка немного ослабла.

Арнир.

Он стоял рядом с Эвисом. В руке находился кинжал. Оружие пробило голову существа насквозь.

Хватка совсем ослабла. Пленники тут же высвободились.

Арнир так и стоял, вытянув руку вперед, держа кинжал, с насаженным на него телом чудовища.

– Я никого не обманывал, Эвис. Только лишь ждал. Ты же помнишь теорию про один удар? Смотри-ка, она опять сработала! – сказал он бодро и скинул тело существа на землю.

7

Отдышавшись, Ирид подошел к Таниру, который сидел, опираясь о дерево, прижимая к шее руку. Лицо побледнело, а губы дрожали. Дыхание стало прерывистым.

Ирид быстро оторвал кусок от своей рубахи и передал его молодому человеку со словами:

– Приложи… приложи это… скверно дело.

Танир прижал ткань к ране. Кровь текла не быстро, но не останавливаясь.

– Эвис, Арнир, вы можете помочь ему? – крикнул Ирид.

Эвис, все еще кашляя и хрипя, подошел к раненому. Арнир также приблизился.

– Дай, я попробую, – сказал юноша.

Он взял Танира за руку, которой тот прижимал ткань к шее, и отодвинул ее. Кровь вновь потекла. Эвис приложил пальцы к ране. Появилось сине-красное свечение. Кровь не останавливалась. Юноша быстро понял, что отблеск бессилен.

– Лучше, я, – предложил Арнир.

Он отодвинул руку Эвиса и приложил пальцы к ране.

Фиолетовое свечение.

Когда он убрал руку, раны не было. На ее месте осталось лишь тёмное пятно, напоминающее ожог.

– Я только лишь прижег. Прости, но ты не сломанное дерево, а человек. С людьми всегда иначе... Ты как?

– Лу... лучше, – кое-как проговорил Танир. – Спасибо.

– Где девушка? – спросил Арнир. – Помощь нужна и ей.

– Я здесь, – раздалось откуда-то сбоку.

– Я помогу тебе. Дава...

Арнир не договорил, так как рядом раздалось шипение. Звук слегка походил на стрекотание, которое издавало убитое минуты назад существо.

Все, кроме Танира, мгновенно поднялись на ноги и повернулись к месту, где оставили, как им казалось, мертвое тело.

Мертвым оно не было.

Существо вновь извивалось. Теперь больше прежнего. А еще… увеличивалось.

Оно гнулось сильнее, чем прежде и… росло. Происходили жуткие метаморфозы. Тварь выгнулась дугой. Раздался резкий щелчок – словно ее сломало пополам. Спина действительно треснула, из нее брызнула оранжевая жидкость, цветом похожая на раскаленный металл. Теперь на земле извивались не одно, а два отдельных существа. На каждой части тела крохотные лапки сначала судорожно дергались, а затем начали отваливаться. Отделившись от тела, они не прекращали двигаться и увеличиваться в размерах. Оранжевая жидкость растекалась по земле. Образовывались все новые и новые сгустки.

– Арнир, пояснить ничего не желаешь, – напряженно спросил Ремай.

– Ничего хорошего нас не ждет, – ответил Арнир.

Тело существа раздулось в несколько раз. Каждая из отброшенных лапок теперь была длиной с ладонь.

Арнир выставил руку перед собой. Лежащие рядом камни засветились фиолетовым светом, а затем превратились в черный пепел, образуя плотное облако. Оно стремительно налетело на остатки твари, окутав их полностью. Раздалась яркая, но короткая вспышка света.

На месте недавней ужасающей сцены теперь стоял камень, шириной примерно в два шага и высотой около половины человеческого роста.

Тишина...

Она длилась недолго.

Раздался резкий звук.

Созданная Арниром тюрьма оказалась ненадежной. В камне появилась трещина. Затем еще одна… еще…

Через мгновение он развалился на части. Из обломков стало подниматься нечто невообразимое.

Сначала появилась конечность, похожая то ли на человеческую руку, то ли на лапу какого-то зверя. Пять пальцев. Крайние неестественно длинные – вдвое длиннее остальных. Вместо среднего торчал острый шип. Два других короткие, но с длинными загнутыми, словно крюки, ногтями.

Из обломков появилась вторая конечность, совершенно непохожая на первую. Ладонь была усеяна десятками коротких пальцев, заканчивающихся чем-то вроде костяных шипов. Пальцы росли не только на привычных местах, но и на тыльной стороне ладони, и даже на внешней стороне предплечья. Вид был противоестественным.

Раздался звук, похожий на глубокий хриплый вдох. Существо продолжало подниматься. Появилась голова. Нос отсутствовал. На его месте зияла дыра, заполненная множеством мелких красных горящих глаз. Чуть ниже располагались два клыка длиной с ладонь каждый. Они не помещались во рту, а торчали наружу, упираясь в подбородок. Глаза выпучены, зрачки отсутствуют. Они напоминали вареные яйца. Выше глаз ничего не было – голова заканчивалась плоской поверхностью, покрытой коркой запекшейся жидкости, которая еще недавно лилась во все стороны.

Тварь в новом обличии медленно поднималась, издавая звук, похожий на хриплый протяжный вдох. Было очевидно, что она не просто встает, а растет, причем с невероятной скоростью. За считанные секунды она увеличилась с размеров человека до размеров медведя.

Арнир, не колеблясь, подошел почти вплотную и вонзил кинжал в голову. Лезвие отскочило, не причинив врагу вреда. Мужчина наносил удар за ударом, но тварь оставалась невредимой.

К нему подбежал Ремай, занося меч. Существо подняло на него пустые белые глаза, взвизгнуло и ловко отскочило в сторону. Удар пришелся по воздуху.

– Стой, я все понял, – закричал Арнир. – Отойди, отойди в сторону. Быстро!

Ремай был готов продолжать атаковать врага, но остановился.

Существо продолжало расти. Размеры становились все более пугающими.

Арнир выставил руки: правую максимально вперед, а левую чуть ближе к себе.

Пальцы сжались в кулаки.

В этот момент с существом начали происходить странные изменения. Оно поджало конечности, втянуло голову, словно съеживаясь от боли.

– Эвис, Ремай и Сэйра – встаньте как можно ближе ко мне! – приказал Арнир. – Быстро.

Они выполнили это в тот же миг.

– Эвис! – выкрикнул Арнир. – Объедини наш отблеск. Объедини и передай мне.

– Я? – удивленно спросил юноша. – Почему не сделаешь сам?

– Потому что я врал, когда говорил, будто не считаю твои способности необычными. Ты делаешь вещи недоступные мне. Я не способен объединять отблеск… никто на это не способен, кроме тебя. Такого еще никогда не было. Делай, что говорю!

Юноша подчинился.

Он закрыл глаза.

Отблеск.

Яркий и сильный свет.

Уже не нужно касаться кого-то, чтобы соединить силы – это пройденный этап.

Отблеск един.

Собрать и передать… все получалось.

Существу явно становилось плохо. Оно не просто прекратило расти, а принялось стремительно уменьшаться. Достигнув размеров обычного человека, оно начало разваливаться на части. Оранжевая жидкость брызгала во все стороны. Белые глаза выпали из орбит и, оказавшись на земле, превратились в бесформенную оранжевую массу. Плоть отпадала кусками. Существо издало душераздирающий стон, а потом замолкло.

– Ты убиваешь его? – спросил Ремай.

– Нет, я не смогу это сделать, – ответил Арнир. – Никто из нас на это не способен.

– Что же ты делаешь? – продолжал задавать вопросы Ремай.

– Он повернул для него время вспять, – произнес Эвис.

– Верно, мой друг, – подтвердил догадку Арнир.

На то и походило. Существо не умирало, а возвращалось к первоначальному облику. Вскоре все лишнее исчезло. Перед людьми вновь находилось извивающееся нечто, похожее на гигантскую сороконожку.

Арнир опустил руки.

Существо, яростно зашипев, выгнулось дугой и переломилось пополам. Опять брызнула оранжевая жидкость.

– Я выдыхаюсь, – признался Арнир. – Вечно так делать не смогу. Еще раз – и буду бесполезен. Теперь только один человек сможет все это остановить.

– Творец? – спросил Ремай.

– Нет. Прекратить это сможешь только ты, – ответил Арнир.

– Что? – искренне удивился тот. – Как и почему?

– Потому что оно тебя боится и уважает. Почему? Потому что ты уже победил его. Победил в тот самый момент, когда каким-то немыслимым образом освободил свою шею. Понимаешь?

Ремай напряженно думал.

– Вспомни, как оно реагирует на тебя весь бой. Это страх! – продолжал Арнир. – Только ты сможешь угомонить его. Веришь мне?

Ремай молчал.

– Ты должен поверить ради всех, кто здесь сейчас находится. Их жизни в твоих руках. Или желаешь узнать, что произойдет, когда оно полностью окрепнет и ринется в атаку?

– Сделаю, что смогу, – прошипел Ремай сквозь зубы.

Арнир вновь выставил перед собой руки. Метаморфозы существа, которое опять стремилось принять новую форму, резко замедлились, а потом все пошло в обратную сторону.

Когда оно приобрело облик сороконожки, Арнир крикнул:

– Давай!

Ремай, не теряя ни секунды, подбежал к твари и схватил ее чуть ниже головы.

Сороконожка извивалась, но сопротивлялась вяло, словно обессилев, и не пыталась атаковать. Раздался тонкий жалобный писк. Он прозвучал как мольба о пощаде.

– Слушай меня, ублюдок, – злобно выкрикнул Ремай. – Подчинись полностью или сдохни. Выбор за тобой.

Существо запищало сильнее, а затем обвило руку Ремая и, вспыхнув ярким белым светом, исчезло.

Мужчина в растерянности осматривал ладонь. По ней, а также ниже шла полоса, похожая на ту, что ранее находилась на его шее. Только не черная, а белая.

– Вот же мразь, – выругался Ремай.

Наступила тишина. Не слышно даже криков птиц.

– Все живы? – спросил Ремай, не оборачиваясь.

– Нет, – раздался голос Сэйры.

– Что это значит? – взволнованно спросил Ремай и обернулся.

– Танир мертв! – сквозь слезы произнесла девушка.

8

Молодой человек находился под тем же деревом, к которому прислонился после ранения. Рана на шее затянулась благодаря Арниру. Сейчас о ней напоминали лишь едва заметный шрам и засохшие пятна крови на коже и одежде, а также на земле вокруг. Затылок покоился на шершавой коре. Открытые глаза, словно смотрели куда-то в небо. На лице отсутствовала гримаса боли – лишь спокойствие.

Сэйра стояла перед ним на коленях. Раненная рука прижата к животу, свободной рукой она ласково гладила молодого человека по щекам:

– Проснись, проснись же. Вспомни, как мы смеялись, когда ловили рыбу. Проснись, чтобы идти со мной и Эвисом дальше... проснись, чтобы творить чудеса. Нам будет пусто без тебя. Так не должно было произойти… молю тебя…

Ремай, Эвис, Арнир и Ирид подошли и встали рядом. Некоторое время они молча смотрели на безжизненное лицо погибшего товарища. Затем Ирид приблизился, осторожно закрыл ему глаза и произнес:

– Из тех, кто начал этот путь, ты менее всего заслужил такую участь. Прости меня за все… друг.

Он отошел и, взглянув на Эвиса, спросил с явным раздражением:

– Где камень? Не вздумай сказать, что все напрасно.

Эвис сжимал карбункул в руке. Не произошло никаких изменений: ни в момент уничтожения веточки, ни позже.

Юноша разжал ладонь, выставляя камень на обозрение. Он беззвучно двигал губами. Мысленно он погружался в бездну отчаяния. Самоцвет не изменился. Такого исхода он не мог представить даже в самых страшных кошмарах.

Внезапно тишину нарушил хлопок, а точнее несколько хлопков. Хлопков в ладоши. Резкий и неожиданный звук. Сэйра вскочила и посмотрела в сторону, откуда доносился шум. Остальные члены отряда также поспешили обернуться.

В двадцати шагах от них стоял человек. Он наблюдал, хлопал в ладоши и улыбался. Улыбка казалась добродушной, почти детской, но во взгляде таилась холодная, пугающая жестокость.

Из одежды – простая серая рубаха и темные штаны. Бороды не было, волосы коротко подстрижены. Внешность самая обыкновенная, за исключением глаз – холодных и бесчувственных, пугающих своей глубиной. Мужчина перестал хлопать, опустил руки и протяжно почти нараспев проговорил:

– И опять уходят молодые, а мы, старики, продолжаем топтать грязь под ногами.

Человек смотрел на Арнира. Тот застыл, не двигаясь. Его взгляд был прикован к нежданному гостю.

Арнир молчал, словно окаменев.

Ирид приблизился к Эвису почти вплотную и шепотом спросил:

– Он?

Юноша кивнул.

Пришелец направил взгляд на Ремая и сказал:

– О, как ты изменился за это время! Я, знаешь ли, восхищен твоими успехами. Вижу, мой дар пришелся тебе по душе! Не ожидал, не ожидал… могу освободить от этой ноши… отдашь обратно?

Ремай не думая поднял руку, на которой разместилось существо, на уровень глаз и сказал:

– Готов отдать. Вернее сказать, почту за честь обмотать это вокруг твоей шеи. Согласен?

Белая полоса на руке засветилась.

– Ух… – вздохнул Творец. – Ладно, оставь себе. Только не забывай, что шутки с ним плохи.

Сказав это, он сделал три шага вперед.

Ирид, обнажил меч. Ремай так и остался стоять с поднятой рукой. Эвис и Арнир были неподвижны.

– Ты здесь не для того, чтобы бросить нам вызов, – спокойно проговорил Арнир. – Это бы погубило тебя.

– Вызов!? – усмехнулся Творец. – Ты так и не понял, что навсегда останешься для меня жалкой букашкой. Какой тебе может быть вызов?

– Я знаю, насколько мое существование печалит тебя. Ты знаешь, что я не оставлю тебя в покое, – сказал Арнир.

– Как и я не оставлю тебя… но, ты прав. Не здесь, не сейчас, но я приду за тобой. Приду и за теми, кто будет с тобой рядом. На этот раз все будет быстрее. Я знаю, как это сделать. Никто из вас не сможет умереть стариком. Хотите совет? Умрите сами. Умрите, пока есть возможность уйти спокойно.

Творец широко улыбнулся.

– Выполняй обещанное! – выкрикнул Эвис.

Мужчина удивленно посмотрел на него.

– Был договор. Я нашел Арнира. Ветка сломана. Убить его ты мне не поручал, – настаивал юноша.

Творец некоторое время подумал, а потом медленно произнес:

– Не тебе требовать с меня что-то мальчишка. Но я исполню обещанное. Только не подумай, будто это ради твоего блага. Я знаю сокрытое. Знаю, к чему ты придешь. Вернуть ее?

– Да! – сразу ответил Эвис.

– Как велики мы в своих заблуждениях! Как наивны и беспечны.

После того, как Творец произнес это, камень поднялся в воздух и завис в нем на уровне лица юноши.

Появился пульсирующий красный свет. Карбункул словно манил коснуться его как можно скорее.

– Только помни, Эвис, я дарую тебе не избавление, а погибель. Прошу, прими это с достоинством. Ты так этого хотел! Так к этому стремился! – сказал Творец.

Он широко улыбнулся и растворился в воздухе.

Карбункул светился и пульсировал.

– Арнир, что с ним произошло!? С камнем!? – взволнованно спросил Эвис. – Не медли – ответь мне!

– Я говорил, что в каждом предмете, независимо от того, чем он является, сокрыта доля всего мира. Каждый предмет воссоздает в себе весь мир… точнее его основу. В каждой вещи есть пространство всего мира… знание о тебе перейдет в часть оболочки…

– Арнир, говори проще! – потребовал Эвис.

– Коснувшись карбункула, ты попадешь в пространство, куда была перенесена твоя сестра.

– Как мы оттуда выйдем?

– Зависит от того, как он все устроил изначально: если выход есть, то в том пространстве будет находиться такой же карбункул. Если он устроил ловушку, то карбункул просто перестанет быть дверью сразу после того, как ты его заденешь. Понимаешь, о чем я?

– Я могу остаться там навсегда… но вместе с ней…

– Да, и я не могу тебе сейчас сказать, как точно задумано его заклятье. Ты должен…

– Я воспользуюсь шансом.

– Тогда знай: коснуться камня на той стороне вы должны вместе или хотя бы держась за руки. Только так вы сможете выйти вдвоем. Один не выходи – второго шанса может не быть. Помни, если поранишься там, то рана заживет. Если поранишься слишком сильно – знание о тебе исчезнет. Это равносильно смерти здесь.

Эвис оглядел присутствующих.

– Иди, – сказал Ирид.

Ремай молча кивнул.

Сэйра подошла и нежно обняла его. Девушка вновь заплакала.

Когда она отпустила юношу, он еще раз посмотрел на каждого из своих спутников, на лежащего у дерева Танира, глубоко вдохнул и коснулся камня.

Юноша тут же пропал из реальности во вспышке яркого красного света.

Камень остался висеть на том же месте.

– Они смогут выйти. Дверь открыта, – сказал Арнир.

Некоторое время они стояли молча. Тишину нарушил Ирид.

– Знаешь, Ремай, почему я пошел вслед за вами? – спросил он.

– Откуда мне знать? – проговорил Ремай. – Делать тебе было нечего, пожалуй. Если только так.

– Я пошел вслед за вами, а точнее, за ним, потому что все вокруг глупцы, которые не видят даже то, что перед носом.

– О чем это ты?

– Девчонка должна быть возвращена, иначе быть беде.

– Не понимаю…

– В городе силу Эвиса восприняли как нечто должное. С радостью, так как он использовал ее во благо. Первые дни она для всех была чудом, а он чуть ли не божеством, сошедшим с небес, дарящим каждому великое счастье. А потом? Потом каждый стал желать, чтобы он помог именно ему. Конечно, на всех парня не хватало. Горожане уже испытывали вовсе не добрые чувства. Они стали считать, что он обязан им чем-то. Они требовали все больше и больше. Помнишь, как он переносил все. Он никогда не возражал, когда слышал необоснованные упреки. Он закрывал глаза и произносил одно единственное слово. Он с кровью на лице чинил дома, кряхтя от усталости, а старухи подходили и плевали в него. Знаешь, что он произносил в эти моменты?

– Эльда, – сказал Ремай.

– Верно. А представь, что с ним станет, если ее не удастся вернуть?

В этот момент из камня полился яркий красный свет.

ИНВЕРСИЯ: БЕЛЫЙ

Ничего.

Значение слова дошло не сразу. Надпись давно исчезла, но он все равно видел ее каждый раз, когда закрывал глаза. Даже в одном слове может быть много смысла. Так много, что он не умещался в разуме.

Вначале Эвис кружился, пытаясь предсказать, где появится неведомый враг. Он хотел предугадать действия, не дать напасть исподтишка. Юноша понимал, что опасность где-то рядом, но не мог понять, от чего именно она исходит.

Нападения не будет.

Когда пришло осознания этого, он стал неистово кричать, вызывая на бой того, кто не дал достигнуть заветной цели. Огонь ненависти сжигал изнутри. Хотелось уничтожить все вокруг.

Но ничего рядом не было.

Только он и камень.

Эвис опустился на незримый пол, закрыв лицо руками, словно пытаясь спрятаться от невыносимой реальности.

Вскоре юноша убрал руки и посмотрел на зависший камень. Казалось, внутри самоцвета находилось пламя. Он слегка колебался в воздухе, будто осознанно маня к себе.

Коснись – уйдешь.

Уйдешь и будешь жить, как хочешь. Жить, как хочешь, с кем хочешь, для чего хочешь. А если удастся лучше понять тайны отблеска, то еще и сколько хочешь.

В памяти всплыли обрывки воспоминаний: тот день, когда он впервые ощутил в себе зарождающуюся силу, которую тогда, в детской наивности, назвал даром. Да, когда-то это казалось волшебством, сошедшим со страниц прекрасных книг. Из сказок, где добро всегда побеждает зло. Из историй, в которых любые испытания, выпавшие на долю героев, лишь укрепляют их дух и помогают обрести путь, дом, близких. Из легенд, в которые он верил всем сердцем. Верил раньше…

Он вспоминал, как крохотная Эльда гордо выставляла перед ним ладонь. На ней, словно крошечные феи, плясали разноцветные огоньки, переливаясь всеми цветами радуги. Он завороженно глядел на волшебство, воспринимая его как истинное чудо, как знак, указывающий на скрытый смысл его существования, как обещание скорого откровения.

Он посмотрел на огоньки, созданные сестрой, а потом, неуклюже подражая ее движениям, попытался сотворить их сам. Пять бледных искорок нехотя слетели с ладони и тут же растворились в воздухе, оставив после себя тонкую струйку дыма. Нет, не только дым. Еще звонкий, неожиданно чистый и искренний смех Эльды. Заразившись ее весельем, Эвис рассмеялся. Он нежно провел рукой по волосам девочки. Они были спутанными, местами свалявшимися в колтуны. Местами отсутствовали – вырваны. Внезапно Эльда испуганно вздрогнула и отпрянула, словно дикий зверек. Эвис сорвал маленький синий цветок и протянул ей. Девочка с недоверием посмотрела на него, потом робко взяла растение и, помедлив, вплела себе в волосы. На лице расцвела неуверенная улыбка.

Что теперь?

Ни холодно, ни жарко. Вокруг бескрайний простор, но ощущение такое, будто лежишь, заживо погребенный под толщей земли. Словно тебя зарыли, а сверху навалили груду камней. Дышишь, как в обычной жизни, но нет ощущения, что это имеет хоть какое-то значение. Машинально делаешь привычные вдохи и выдохи, не наполняя легкие воздухом. А нужно ли это делать? Нужно. Перестать дышать – утратить еще одну ниточку, связывающую с самим собой, с реальностью.

Он не придет.

Ребенок понял, как сломать без запугивания и без применения грубой силы. Очередной странный поворот для того, кто считал себя готовым ко всему. Опять что-то пошло иначе…

Иначе чем что?

Чем должно быть?

А чем должно было быть?

Эвис лихорадочно думал, с силой теребя волосы и похлопывая себя по щекам, пытаясь прогнать наваждение. Накопившаяся злость грозила выплеснуться наружу, требуя вскочить на ноги, заорать во весь голос, действовать любым способом лишь бы спровоцировать врага, заставить появиться и ответить за все.

За что?

Или на что?

Второй вопрос пока важнее.

Откуда он здесь? Кем является?

Почему может проделывать это с ним?

Какой смысл?

Сделав усилие, юноша заставил себя успокоиться. Из гнева хорошего советчика не выйдет. Сейчас мог помочь только холодный расчет. Эвис медленно вытянул перед собой руку ладонью вверх. Небольшое усилие воли и… ничего. Он хотел проделать то, чему научился много лет назад. Хотел создать цветные огни, но не получилось.

Эвис опустил руку. Он не чувствовал в себе отблеска. Не чувствовал его вовсе. Почему он исчез? Связано ли это с местом, в котором он находился? Эльда смогла подчинить его себе. Использовала отблеск или что-то иное. Как здесь все устроено?

– Думай, думай, – твердил он себе. – Если она смогла, то смогу и я.

Чтобы создать цветные огни, нужно выпустить из себя нечто. Самому стать источником незримого света на время. Нужно взять часть того, чем наполнен, отделить от себя и заставить изменить мир.

Почему так не выйдет здесь?

Сам пуст.

Да, это так.

Мысль должна зародиться в голове, пройти сквозь тело, пропитавшись наполняющим его отблеском, и появиться в мире, обретя форму.

Нет, не получается.

Те, кто раньше смотрел на него со стороны, всегда думали, что он творит чудеса.

Чудеса ли?

Зависит от того, что считать чудом.

Почему здесь ничего не получается?

Пусто внутри?

Да, это уже осознал.

Нужно думать дальше.

Что еще не так?

Он творил так называемые чудеса, но не из ничего, а из окружавших предметов. Можно заставить семечко прорасти за считанные секунды, и оно превратится в яблоню с прекрасными плодами на ветвях. Он это делал. Но для этого нужно использовать хоть что-то. В семечке заложено дерево, в мертвой обгоревшей ветке заложена идея жизни.

Что он делал раньше? Развивал, усиливал то, что уже существовало. То, что заложено в предметах. Заложено не им. Развей идею жизни – получишь плод, развей идею смерти – получишь пепел.

Что есть здесь?

Что есть в этой пустоте?

Камень…

Нет, его нельзя касаться.

Нельзя!

Одежда?

Эвис оглядел себя: черная рубаха без выреза, черные штаны, сапог нет. Он не знал эти вещи.

Откуда они взялись?

Он оторвал кусок от рубахи, положил перед собой и, сосредоточившись, провел над ним рукой.

– В тебе содержится идея быть частью чего-то – стань, чем хочешь. Стань чем угодно. Прояви себя.

Никаких изменений. Ткань оставалась все той же безжизненной тряпкой.

Эвис со злостью схватил обрывок, скомкал и отбросил.

Свечение карбункула в этот момент усилилось.

Юноша не хотел смотреть на него. Он встал и пошел куда-то.

Просто пошел.

Мысли кружились. Хотелось, чтобы они исчезли.

– Помню, как ты была добра. Добра ко всему живому. Помню, ты плакала, когда я убил белку. Я тогда обиделся, так как нам нечего было есть, а кроме нее я ничего не смог добыть. Помнишь, ты заставила меня похоронить ее? Смешно, правда!? Мы ничего не ели три дня, а ужин закопали в землю.

Он шел и улыбался.

– Потом я перестал показывать животных и птиц, которых ловил. Ты была маленькая и верила, в то, что мясо просто лежит под деревьями и ждет, когда я соберу. Как-то я рассказал о волшебном дубе, на котором растет хлеб. Да, помню это! А ты помнишь? Ты потом дней десять просила отвезти к нему. Ты хотела на него посмотреть, постоянно спрашивала про него. Только и делала, что задавала одни и те же вопросы. Я тогда еще зачем-то добавил, что на самой макушке этого дерева растет необычный листок – золотой, излучающий свет, подобный солнечному. Ты меня раз сто просила описать его. Знаешь, тогда это ужасно меня раздражало, но сейчас я бы с радостью рассказал о нем хоть тысячу раз.

Он шел долго без остановок, не разбирая дорогу. Усталость отсутствовала. Точнее, она накатывала волнами, но тут же отступала. Тело восстанавливало себя. Происходило это постоянно и без его воли. Эвис с наивной надеждой посмотрел вперед, ожидая увидеть хоть какие-то перемены, но ничего не изменилось – все та же бескрайняя, безликая пустота.

– Помнишь, твой любимый платок – ярко-алый… шелковый? Сейчас стыдно признаться, но я украл его на базаре. Да, мы тогда много воровали, но брали только еду и необходимое. А платок… платок я забрал просто так – хотел побаловать тебя. Ты так радовалась ему! Носила, не снимая, никогда не давала мне даже притронуться. А вот я помню, как однажды я сильно заболел. Ты решила вылечить и среди ночи тайком перевязала мне горло этим платком. Сам по себе он, конечно, мне не помог, но твоя забота… твоя доброта… Мне кажется, именно благодаря ей я так быстро поправился.

Эвис резко обернулся, надеясь, что камень, оставшись далеко позади, потерялся в бескрайней пустоте. Но надежды не оправдались. Мерцающий карбункул висел всего в двадцати шагах от него, словно привязанный незримой нитью. Он манил, обещая избавление.

– Вот видишь, – сказал Эвис в пустоту, – я уже почти ушел от него. Осталось немного…

Он вновь пошел куда-то, не выбирая направления. Небыстро, но уверенно. Юноша пробовал не дышать. Это получалось. Да, возникали неудобства, но дыхание теперь не являлось необходимостью. Прежние выводы оказались верными – он существовал вне зависимости от тех условий, которые ранее казались обязательными.

Но что же это за место?

Эвис много раз оказывался в белой пустоте во снах и видениях. Нет, на этот раз он не в них. Почему? Там постоянно что-то происходило само по себе, независимо от его воли. Во всем присутствовал хаос. Никто ничем не управлял намерено. Сейчас все менялось, но по-другому. Менялось, определенно, по чьей-то воле. По воле того, кто предстал перед ним в образе беззащитного ребенка. Того, кто не пытался сам выглядеть угрожающе.

Почему образ ребенка?

Кому он вообще понадобился?

Что он рассказал Эльде про него?

Вопросов становилось больше. Ходьба помогала упорядочить мысли хоть немного.

– Мы с тобой могли бы уйти отсюда, – говорил он. – Уйти и жить нормальной жизнью. Я и раньше, еще находясь в городе Атиса, до появления Зверя, говорил, что мы имеем право на нормальную жизнь. Я говорил тебе это, считая, что мы сможем скрыть свои особенности от всех и навсегда. Сейчас понимаю, что скрывать их необязательно. Что делал, когда потерял тебя? Всю силу я направил на то, чтобы помочь людям, которые решили остаться в городе. Я делал добро. Понимаешь, я делал добро. Я делал для тех, кто хотел причинить вред мне. Это не казалось проблемой, так как мне важна была не их реакция, а твоя. Да, ты не могла это видеть, но я понимал, что если бы ты знала о том, что я делаю, то гордилась бы мной. Я заставлял рухнувшие дома вновь подниматься, я заставлял сломанные деревья снова расти. Люди увидели, что я не зло. Не сразу, но они смогли понять это. Может быть, для своей выгоды, но они приняли меня. Они заступались за меня, когда в город возвращались те, кто ушел ранее, и пытался выступить против меня, ничего не зная о моих делах. Отблеск во мне… он уже не такой, каким был в момент нашей разлуки. Я ощущаю в себе нечто большее. Я стремлюсь к его постижению, а он пробует донести до меня что-то. Думаю, это часть чего-то большого… мы часть чего-то большого… ты и я.

Он шел долго. Смотрел только вперед.

– Не так давно меня спросили, почему я так вообще стремлюсь вернуть тебя… зачем мне это нужно. Знаешь, я даже не нашел, что ответить. Не потому, что не знал ответа, а потому что он кажется мне невероятно простым и очевидным. Я просто хочу этого – и все. Всем телом и всем духом. Я не смог объяснить, зачем мне это, так как это не на уровне понимания, а на уровне чувств. Понимаешь? Это как потребность в воздухе… да, в этом месте это плохой пример, но все же он подходит. Как объяснить, что хочешь дышать? Если только указать на то, что без воздуха умрешь. Вот и с моим желанием тебя спасти дела обстоят также: не выживу, если не справлюсь. Если бы исчезла возможность вернуть тебя, то я бы лег и умер. Раз еще жив – значит, надежда не покинула меня.

Он остановился и обернулся.

Камень находился в десяти шагах позади него.

Юноша продолжил путь.

– Не знаю, зачем он это делает. Не знаю даже как. Я не могу влиять на это место. Могу делать только одно… не уходить. И я не уйду. Что бы со мной не произошло, я не уйду без тебя.

Он шел.

Шел долго.

То молчал, погруженный в мысли, то бормотал что-то бессвязное, основанное на обрывках воспоминаний, повторял какие-то имена, названия мест, пытаясь удержать рассыпающиеся осколки прошлого.

Он не пытался найти выход, так как знал – выход только один, и он за спиной. Там, откуда начался путь.

Коснись – уйдешь.

Вдруг он остановился. В голове прозвучали слова Эльды: «Использовала дар не из себя, а из самого этого места».

– Значит, ты тоже чувствовала себя пустой, – прошептал Эвис.

Он развернулся и посмотрел на камень, сел на то, что находилось под ногами, и закрыл глаза.

Пустота внутри.

Граница пустоты – кожа.

Что за ней?

Непонятно.

Ощущение схожее с тем, которое возникает при погружении в воду. Вокруг определенно что-то было. Вовсе не вода, не воздух… нечто иное. Он начал понимать, что в привычном мире для сотворения, так оказываемого чуда, необходимо было выпустить отблеск из себя, а здесь…

– А здесь он уже находится вне меня! – прокричал Эвис, открывая глаза.

Он вскочил на ноги и выставил руку вперед, но тут же опустил ее, поняв, что это лишнее.

Через несколько мгновений у его ног белое принялось сменяться на зеленое. Появились первые робкие ростки травы, которые быстро тянулись вверх. Вскоре внизу колыхался изумрудный ковер.

– А теперь цветы, – улыбаясь, произнес юноша.

Из короткой зеленой травы стали появляться многочисленные бутоны: красные, фиолетовые, белые, желтые, синие, черные. Мелкие и крупные. Одиночные и собранные в пышные соцветия. Поле стало ярким.

– Деревья! – скомандовал Эвис.

Рядом стали появляться деревья и кустарники. Вдали быстро рос целый лес. Клены, дубы, сосны. Появлялись и неестественные деревья: с золотыми и серебряными листьями, с ветками, сплетенными в круги и треугольники, со стволами, посередине которых, находились сквозные отверстия.

– Дома, – проговорил Эвис.

Появились здания – каменные и деревянные. Маленькие уютные домики и огромные многоэтажные сооружения. Они не слишком-то походили на те, что юноша видел ранее: стены имели множество граней, не только прямоугольные, а чаще овальные, крыши почему-то почти все плоские. Некоторые постройки висели в воздухе, некоторые стояли на земле. Окна. Множество окон. Они располагались на стенах как попало. Подобное Эвис уже видел в этом месте. В оконных рамах мерцали стекла – прозрачные и непрозрачные, белые и цветные, создавая причудливую мозаику.

– Небо и солнце! – выкрикнул Эвис.

Белый цвет над головой сменился на ярко-голубой. Ни единого облачка. Огромное желтое солнце заливало все вокруг светом.

– Эльда! – выкрикнул юноша со всей силы.

В этот же миг рядом с ним появилась фигура, созданная из битого стекла – та, что скрыла сестру. Эвис тут же подошел к ней почти вплотную. Он протянул руку и коснулся одного из больших осколков. Острый режущий край. Осколок держался крепко.

Юноша попытался его вытащить. Бесполезно. Тогда он сжал осколок, вкладывая в это движение всю силу. Резкая боль пронзила руку. Он отдернул ладонь и увидел на ней глубокий порез. Кровь алыми каплями стекала по коже, но рана затягивалась прямо на глазах. Через несколько секунд от пореза не осталось и следа.

В воздухе появились две нити: черная и оранжевая. Они быстро сложились в слово: «Нет».

Стеклянная крепость исчезла, будто ее никогда и не было.

– Да! – выкрикнул Эвис. – Пусть появится Эльда!

Ничего не происходило.

– Эльда! – кричал он.

Она не появлялась.

Нити пришли в движение: «Уходи, пожалуйста».

– Отдай мне ее! – требовал юноша.

Искорки написали: «Нет».

Раздался оглушительный грохот. Это в одном из домов разом разбились стекла. Осколки посыпались на землю. Затем это произошло еще с одним зданием, потом еще с одним. Когда стекла разбились во всех домах, стали рушиться стены, превращаясь в груды обломков.

Трава и цветы вяли на глазах, листья на деревьях чернели, скручивались и опадали, устилая землю безжизненным ковром. Солнце померкло, стало серым. Небо стремительно потемнело, словно его закрыла грозовая туча.

Эвис не реагировал, безучастно наблюдая за разрушением созданного им мира. Когда все стихло, под ногами осталась лишь сухая, ломкая солома, над головой – непроглядная чернота, а вокруг – обломки засохших деревьев и развалины домов. Мертвый, безжизненный пейзаж.

Карбункул светился и дрожал, маня прикоснуться и избавить себя от всех невзгод.

Юноша подошел к останкам некогда могучего клена. Дерево выглядело так, будто иссохло много лет назад. Листья опали, ветви обломались, кора потрескалась и осыпалась.

– Оживи! – приказал Эвис.

Скрученные ветки принялись выпрямляться.

Нити написали: «Нет».

Дерево тут же рассыпалось, превратившись в пепел.

Эвис повернулся к развалившемуся дому и приказал:

– Поднимись!

Обломки зашевелились.

Нити написали: «Это не получится».

Обломки дома превратились в пепел.

Эвис какое-то время стоял на месте, потом он медленно подошел к камню и сел на сухую траву в трех шагах от него. Он смотрел на светящийся и колеблющийся самоцвет, который манил прикоснуться. Простой, но недопустимый выход.

Юноша примял солому руками. Теперь перед ним находилась небольшая относительно ровная площадка. На ней возник синий цветок. Не вырос, а именно возник из ниоткуда. Тот самый, что он когда-то давно вплел в волосы сестры.

Нити вновь пришли в движения, стремясь сплестись в слова.

– Нет! – потребовал Эвис.

Светящиеся полоски замерли в воздухе, словно в нерешительности.

Синий цветок, только распустившись, начал вянуть. Лепестки теряли яркость, скручивались.

– Нет! Я разве неясно сказал!? – выкрикнул юноша.

Нити завертелись, но никакого слова не появилось.

Цветок перестал умирать. Поврежденные лепестки расправились, вновь обретя прежнюю свежесть.

– Я оценил твою силу, – сказал Эвис. – Точно знаю – ты сильнее. Но также я знаю и то, что некоторые вещи у меня ты не сможешь забрать.

Нити быстро закружились, а потом вдруг вспыхнули и исчезли.

– Значит, ты понимаешь это, – проговорил Эвис.

Рядом с цветком появилось еще что-то. Деревянная расческа. Та самая, которую он подарил сестре в городе Атиса. Эвис улыбнулся, увидев ее.

Появлялось еще что-то. Деревянная фигурка. Лиса. Нет, скорее, лисенок. Цвета: синий, красный, белый, черный. Игрушечный зверек, словно живой, сидел на примятой сухой траве и смотрел на него блестящими, черными глазками.

– Я не просил тебя появиться, – произнес юноша. – Не знаю, откуда ты. Не знаю, как ты связан с моей жизнью. Во снах… да, во снах видел тебя, но никогда не было объяснений. Скажи, почему ты со мной?

И в тот же миг фигурка ожила. Ожила так, как оживали игрушки, созданные Эльдой. Но Эвис не удивился. Он словно ждал этого.

Лисенок встал на четыре лапы, неуклюже покачнулся и помахал хвостом. Черные нарисованные глазки блестели. Фигурка ловко запрыгнула на колено Эвиса и легла, свернувшись калачиком.

Эвис провел по ней пальцами. На ощупь – обыкновенное дерево. Лисенок от прикосновения заерзал, словно подставляя спинку для того, чтобы ее чесали.

– Не хочешь рассказать, кто ты? – спросил юноша.

Нет ответа.

– Ладно. Возможно, позже.

Он взял синий цветок и деревянную расческу, прижал руку к груди и замер.

Не дышал.

В этом не было смысла.

Он это принял.

Мысли?

Их удалось прогнать.

Он полностью сосредоточился на предметах, находящихся в руке. От них исходило приятное тепло. Оно исходило и от крохотного лисенка, разместившегося на колене.

Для него все вокруг перестало существовать. Ушли и тревоги. Осталось только ощущение того, что рядом находится что-то родное.

Что-то близкое.

Шло время.

Он не двигался. Ничего не менялось.

Связь с тем, что окружало, полностью исчезла.

Время шло.

Много времени.

Потом оно словно остановилось.

Юноша сидел неподвижно, погруженный в это блаженное состояние, и ничего не происходило.

– Похоже, нам все-таки придется поговорить, – раздался рядом тихий голос.

Мальчик стоял рядом и тряс Эвиса за плечо.

– Давай все решим на раз, – предложил он.

Эвис открыл глаза. Расческа, цветок и лисенок исчезли.

Он сам находился уже не на развалинах, а в том месте, где впервые встретил странного ребенка.

Стоял день. Яркий, солнечный день, но в небе зияла прореха – клочок ночного неба с одной-единственной сияющей звездой.

Юноша сидел на тропинке из цветных тряпок. С одной стороны от него карбункул, с другой – стеклянная преграда, скрывшая Эльду.

– Я вынужден тебе все рассказать. Очень жаль, но после этого дороги назад не будет, – произнес мальчик. – Думал, можно обойтись без этого, но ошибся. Ты слишком упрямый. Эвис, могу я попросить тебя кое о чем?

– Проси, – сказал Эвис.

– Прости, за то, что произойдет, – с грустью в голосе произнес мальчик.

ИНВЕРСИЯ: ЧЕРНЫЙ

– Прости, за то, что произойдет.

Эвис стоял задумавшись.

Молчание.

Никто не спешил сказать что-либо. Они смотрели друг на друга. Мальчик, как и при первой встрече, выглядел спокойным и безмятежным. Глаза ясные и светлые. Лицо истинно детское. Ни тени злорадства или ненависти. Самый обычный ребенок. Ухоженный и опрятно одетый. Явно не из бедной крестьянской семьи.

– Кого там никогда не было? – спросил Эвис.

Мальчик не ответил.

– Ты назвал это загадкой, но это всего лишь вопрос. К любой загадке можно подобрать ключ. Нет загадок без ключа. Без него смысл теряется, – продолжил Эвис.

– Эльда получила ключ, – пожал плечами мальчик. – Она нашла ответ, но он ей не понравился. Ты и сам видел реакцию.

– Ты сказал ей что-то обо мне?

– В некотором смысле… пусть будет – да. Про тебя там тоже было.

– Это нечто плохое.

– Очень плохое.

Опять молчание.

Юноша нервничал.

Мальчик сохранял спокойствие.

– Почему она поверила в сказанное или показанное? – спросил Эвис.

– Во-первых, я был убедителен. Во-вторых, рассказанное является правдой.

Молчание.

– Ее глаза были наполнены болью и ненавистью, – произнес Эвис. – Я видел ее во многих сложных ситуациях, но никогда она не смотрела на меня так. Ты уничтожил ее. Не представляю, как можно было добиться этого. Значит, сказал правду, связанную со мной? Почему она хотела моего ухода? Я не сделал ничего такого, что могло ранить ее так сильно.

– Ты не сделал ничего такого, что могло бы вызвать у нее столь сильное расстройство.

– Ты соврал ей? Околдовал? Заставил сказать эти слова?

– Нет, – твердо ответил мальчик, – я не влиял на сознание. Все, что ты слышал, она говорила искренне.

– Не понимаю. Я, правда, не понимаю, что могло произойти. Нам оставалось совсем немного. Зачем ты вмешался? Хочешь, чтобы я ушел, оставив ее здесь с тобой?

– Нет, я здесь не останусь, – спокойно ответил мальчик.

– Значит, ты хочешь, чтобы она осталась одна?

– Да, ей тут самое место. Не переживай: ограда исчезнет, а она проснется.

– Зачем тебе это нужно? Зачем ей оставаться здесь?

– Как ты еще не понял, я хочу не чтобы она оставалась в этом месте, а хочу, чтобы она больше не была с тобой. Пойми, уже не будет, как прежде. Даже если ты заберешь ее, то все равно не сможешь вернуть прошлое. Ты же слышал ее слова. Ваши отношения разрушены.

– В это я точно не поверю. Отдай ее. Непоправимого не существует – я смогу доказать это.

Мальчик качал головой и улыбался.

– Я думал, ты делаешь все из ненависти ко мне. Я ошибался? Ты ненавидишь ее? Это так? – спрашивал Эвис.

– Да, – простодушно ответил мальчик, – можно сказать, что это так. Попробуй догадаться, кто я такой.

Эвис пристально посмотрел на собеседника, немного подумал, а потом сказал:

– Теплые ручьи. Я навсегда запомнил название той деревни. Никогда не забуду и то, что произошло с нами в ней. Осень. Несколько месяцев до того, как мы попали в город Атиса. Лето мы прожили в лесу, но с приближением холодов решили поискать пристанище. Обошли несколько деревень. Я надеялся напроситься в помощники к какому-нибудь кузнецу – меня вполне бы устроило работать за еду для себя и Эльды. Но ничего подходящего не нашлось. Приходилось воровать, чтобы не умереть с голоду. Похоже, из-за этого все и пошло не так. Люди заметили, что я не просто ворую, а использую отблеск. Мы ночевали в каком-то заброшенном хлеву. Легли спать спокойно. Я очнулся с мешком на голове, руки были связаны. Какой-то мужчина громко кричал, что мы колдуны и нас необходимо сжечь. Когда с меня сняли мешок, я увидел, что нахожусь на местной площади. Вокруг человек десять с факелами. Эльда лежала без сознания рядом. Я пытался оправдаться, объяснить, что мы всего лишь хотели поесть, что мы никому не желали зла, но мои слова тонули в реве толпы. Мне на шею накинули веревку и понесли к большому дереву. Уже скоро я болтался в петле. Шея не переломилась, так как меня не скинули с высоты, а веревка не затягивалась, потому что ее связал кто-то неопытный. Я висел, беспомощно болтая ногами, а люди кричали, размахивали факелами, грозились сжечь мой труп. В какой-то момент очнулась Эльда. Я не видел самого момента пробуждения, но понял, что это произошло. Факелы, которые люди держали в руках, вырвались и, словно живые, устремились вдаль. Но не прочь от деревни, а к домам. Загорались соломенные крыши. Кто-то приказал убить меня немедленно. В этот миг веревка оборвалась, и я упал на землю. Ко мне подбежал человек и попытался ударить в лицо. Это ему не удалось. Он не смог коснуться меня – его рука, словно наткнувшись на невидимую стену, вывернулась в запястье. Он закричал от боли и отскочил. Ко мне подбежали еще два человека. Они вспыхнули желтым пламенем и повалились на землю, извиваясь и корчась от боли. Пламя охватывало всех, кто пытался ко мне приблизиться. Я скинул с себя веревку. Эльда стояла и плакала, смотря на меня. Я схватил ее и помчался прочь. Дома и люди продолжали гореть.

Эвис замолчал.

– И какое же отношение я имею ко всему этому? – спросил мальчик, беззлобно улыбаясь.

– Я тебя не помню, но думаю, так или иначе ты находился там. Возможно, ты там погиб.

Мальчик стоял и улыбался.

– Пойми, никто из нас не хотел этого. Она только лишь защищала себя и меня. Это был испуг. Она сама не понимала, что делает.

Неожиданно мальчик засмеялся. Не просто засмеялся, а залился звонким смехом.

– Эвис, да как это может быть!? – проговорил ребенок. – Ты такой взрослый, а веришь в призраков? Да разве это не смешно?

Эвис задумался, а потом сказал:

– Твой вопрос! Вот ответ – тебя не было в той деревне в тот день! Поэтому ты остался жив. Сейчас ты мстишь за нее. Я прав!?

– Ты упустил слово «никогда», – ответил мальчик. – Если меня никогда там не было, то зачем за нее мстить? Да, меня, в определенном смысле, там никогда не было. Но это не ответ на загадку. Забудь о той деревне – мне нет до нее дела.

– Тогда… тогда я не знаю, кто ты такой, – тихо проговорил Эвис.

– Просто посмотри на меня. Как ты можешь не узнать? Посмотри на мое лицо! Посмотри мне в глаза и скажи, кто я такой! – тон мальчика резко изменился. Он почти кричал. – Почему ты не можешь узнать меня!? Неужели я так изменился за эти годы!?

– Я не узнаю тебя? – кричал Эвис в ответ. – Я смотрю на тебя и не узнаю? Я тебя не знаю!?

Мальчик беззлобно засмеялся, а потом восторженно произнес:

– Как же легко мы забываем самих себя!

***

Мальчик смеялся.

У Эвиса закружилась голова.

Он понял, о чем говорит собеседник, но это казалось невозможным.

Как такое могло происходить?

Или это очередная жестокая издевка?

– Посмотри на меня! – потребовал ребенок. – Разве у меня не твое лицо. Да, у меня не впалые щеки, глаза не тусклые, но не настолько, чтобы нельзя было не заметить сходство. За последние годы произошли изменения. Они значительны, но не настолько, чтобы ты не узнал самого себя. Я не менял лицо. Оно такое, каким было когда-то давно.

Эвис смотрел и молчал. Через некоторое время он кивнул.

– Отлично, – проговорил мальчик, улыбаясь. – Теперь понимаешь, что я не выступаю против тебя?

– Нет, не понимаю, – твердо ответил юноша. – Я не понимаю, как ты мог оказаться здесь. Ты не находишься в моей голове – Эльда тебя тоже видела.

– Да, и в этом нет ничего странного. Я подавленная часть твоего сознания. Отблеск и это место помогли мне высвободиться. Я не существую на самом деле – только в тебе. Уйдешь отсюда – я исчезну.

– Я хочу, чтобы ты исчез прямо сейчас!

– Так не выйдет. Я не самая слабая часть тебя. Твоя сила – это моя сила. Я управляю этим местом лучше.

Эвис повернулся к ограждению, скрывшему сестру. Он мысленно приказал ему исчезнуть. Ничего не произошло. Юноша попробовал еще. Никакой реакции.

– Ты не сможешь уничтожить его, – сказал мальчик.

Большие и мелкие осколки зеркал торчали в разные стороны. Эвис видел свое отражение в них. Он коснулся одного осколка. Размером с ладонь. Края острые.

– Думаешь, это меня удержит? – проговорил он и сжал в руке острое стекло.

Он попытался вывернуть осколок. С первого раза не получилось, однако юноша почувствовал, что стекло закреплено не намертво. Он потянул его сильно. Острые края впивались в ладонь. Он игнорировал боль. Стекло поддалось – ограда лишилась одного шипа. Эвис улыбнулся. Он отбросил осколок и посмотрел на ладонь. Мелкие порезы быстро затягивались, оставляя на коже капли алой крови.

– Ты понимаешь, что я могу сию же секунду вернуть его на место? – спросил мальчик, наблюдая за ним.

– Да, понимаю, – спокойно ответил Эвис и схватил следующий торчащий осколок.

Вытащить целиком не удалось. Он резко надавил – стекло обломилось. Еще одна крохотная частичка огромной стены упала вниз. Юноша схватил третий осколок. Тот плохо держался, но, вытаскивая его, Эвис глубоко разрезал ладонь правой руки. Почти до кости.

Юноша посмотрел на ограду, а потом вниз. Три острых осколка лежали у его ног. Оставалось еще несколько сотен или тысяч. Кровь капала из поврежденной руки. Рана затягивалась, но не быстро.

Не дожидаясь полного восстановления, Эвис схватил следующий осколок и обломил его. Потом еще один. И еще. Он действовал не аккуратно, а будто в припадке бешенства. Повреждения не имели значения. Порезы появлялись не только на руках, но и на ногах, плечах, груди.

Юноша остановился лишь тогда, когда ноги подкосились настолько сильно, что он не смог устоять. Он опустился на одно колено. Дыхание стало прерывистым. Сил практически не оставалось – сказывалась потеря крови. Многочисленные раны болели, но Эвис не обращал на боль внимания. Им полностью овладела одержимость – разрушить барьер, чего бы это ни стоило.

Вокруг лежали окровавленные зеркальные осколки. Десятки. Мальчик все это время молча наблюдал за происходящим. Когда Эвис остановился, он произнес:

– А теперь вернем все назад.

В тот же миг осколки с тихим звоном вернулись на свои места, восстановив ограду. Кровь со стекол никуда не исчезла.

Наблюдавший за этим Эвис, лишь усмехнулся. Он встал. Раны затянулись, но не полностью. Головокружение немного отступило, но слабость еще давала знать о себе. Молча, юноша прошел к ограждению и продолжил выдирать острые осколки. Он хватал их без разбора, не пытаясь определить, какие можно вытянуть, а какие лучше обломить.

– Упорство не имеет смысла, – сказал ребенок. – Я все верну назад.

Никакой реакции со стороны юноши не последовало. Он продолжал свое дело. Делал его, пока не потерял все силы и не упал на спину.

Лежа Эвис бормотал что-то невнятное, а потом замолчал и замер. Спустя какое-то время он поднял руку и показал окровавленным пальцем вверх. Показал на кусочек ночи, каким-то образом, уместившийся на дневном небе.

– Видишь… – простонал он. – Ты это видишь?

– Вижу, – равнодушно сказал мальчик.

– Знаешь, что это такое?

– Нет.

– Говоришь, что перестал существовать много лет назад? Значит, это появилось позже тебя. Это из сказки, которую так любила сестра. Из сказки о звезде. Я рассказывал ее сотню раз. Хочешь, и тебе расскажу?

– Мне она не интересна.

– А ты послушай. Я понял. Только сейчас я понял, что она и есть ключ к победе над тобой. Звезда подсказала, что делать.

Мальчик молчал.

Эвис начал рассказ:

– Жил на свете мальчик, который не хотел ни с кем играть. Не хотел даже ни с кем разговаривать лишний раз. Единственное, что ему нравилось – сидеть на краю обрыва и смотреть в небо на звезду. Он считал ее самой прекрасной на свете. К тому же, она была волшебной, так как не двигалась по небосводу вместе с другими светилами, а всегда находилась на одном месте. Он думал о ней, находясь в школе. Он думал о ней, работая в поле. Однажды, глядя на звезду, ребенок произнес: «Я бы хотел стать еще ближе к тебе». Неожиданно, он услышал ответ: «И я хочу, чтобы ты стал ближе». Мальчик спросил: «Что я должен сделать для этого?» Звезда ответила: «Все очень просто: ты должен всего лишь прыгнуть и…

Эвис на некоторое мгновение замолчал, а потом договорил:

– …прыгнуть и разбиться насмерть.

– Что это значит!? – прокричал мальчик. В голосе появилось волнение.

– Знаю, раны заживают здесь, но также знаю и то, что умру, если поранюсь слишком сильно. Тебе понятна эта мысль? Умру я – умрешь и ты. Значит, Эльда будет освобождена и сможет выйти, коснувшись камня.

– Не сходи с ума – она не стоит этого!

– Выбирай! – потребовал юноша. – Либо освободишь, либо мы оба умрем здесь и сейчас.

Юноша взял в руку большой осколок стекла и подставил к горлу. Острие впилось в кожу, появилась кровь.

– Выбирай! – потребовал Эвис.

– Нет! – сказал мальчик.

Эвис отвел руку в сторону и с большой скоростью принялся двигать ее в направлении шеи.

– Сдаюсь! – закричал мальчик.

Осколок исчез из руки Эвиса. Он ударил себя по горлу лишь кулаком. Сзади раздался грохот. Юноша понял, что обрушилось ограждение. Он обернулся. В пяти шагах от него лежала спящая сестра.

***

Эвис не бросился к Эльде. Он стоял и смотрел на нее как завороженный. Он спросил:

– Ты не помешаешь забрать мне ее?

– Нет, – ответил мальчик. Заберешь, если сам так решишь после того, как я покажу кое-что.

– Чем это может быть? Почему не показал сразу?

– Берег. Думал, сохранить тебя, но ничего не получилось. Узнав правду, будет сложно остаться тем, кем являешься. Я не знаю, что произойдет с тобой… с нами.

– Я принимаю любые последствия. Говори немедленно!

– Хорошо… Эвис… еще раз прости…

Сказав это, мальчик провел рукой по воздуху, словно разрывая невидимую завесу. Эвиса закружило, мир вокруг него расплылся, превратившись в вихрь причудливых теней.

Внезапно юноша оказался в другом месте. Он сидел на холодном дощатом полу. Взгляд попал на руки. Они были не его. Это руки ребенка – худые, бледные, детские руки.

Он оказался не в своем теле…

Нет… в своем, но не себя настоящего, а того, кем был много лет назад.

Вокруг грязь, какие-то мешки, тряпки. Они походили на те, из которых состояла дорога, по которой он шел к сестре, но выглядели старыми, грязными и рваными. Впереди стол. За ним сидела женщина. Горела одна свеча. Эвис провел рукой по лицу. Мокрое. Похоже, в слезах.

Он помнил это видение. Это даже не видение, а воспоминание из далекого детства.

Воспоминание о матери.

Воспоминание о том, что было до того, как они с Эльдой убежали.

– То, что от тебя останется, сожрут собаки, – прохрипела женщина за столом. – Ты это слышишь?

Эвис закивал. Он почувствовал, как на глазах появляются новые слезы.

Женщина повернулась. Эвис увидел грязные седые волосы, наполненные ненавистью глаза, изборожденное морщинами злобное лицо. Она ухмыльнулась и почему-то замерла. Скорее, застыла.

Раздался голос мальчика:

– Ты видел это во снах сотни раз… разве здесь ничего не кажется странным. Что не так?

– Я не знаю, – честно сказал Эвис.

– Посмотри внимательнее, – произнес мальчик. – Кого видишь? Кого не видишь?

Юноша судорожно огляделся: тряпки, кучи мусора, засохшие объедки, в углу лежала мертвая крыса. Он не понимал, что именно должен был увидеть.

Внезапно все вдруг закружилось. Он вновь перенесся куда-то. Теперь он сидел за столом. Перед ним находилась обколотая сверху тарелка, наполненная какой-то мутной, неприятно пахнущей жидкостью.

Внезапно что-то грубо схватило его за волосы и резко ткнуло лицом в тарелку. Жидкость расплескалась во все стороны.

– Тебе нужно выражать больше благодарности за то, что от меня получаешь, – раздался знакомый ненавидящий голос.

Это все он также много раз видел во снах.

– Что здесь не так, – снова раздался голос мальчика.

Эвис не знал, что ответить. Мир перед глазами закружился в очередной раз.

Теперь он сидел на лавке. Перед ним кровать, закиданная тряпками. Под ними что-то шевелилось и тихо постанывало.

– Подойди ко мне, и закончим, – раздался хриплый голос из-под тряпок. – Никакого другого выхода нет и не может быть.

С кровати кто-то вставал.

– Думай, Эвис. Кого здесь не хватает? Кого здесь никогда не было?

Эвис посмотрел еще раз по сторонам, а потом прокричал:

– Эльды! Здесь нет Эльды! Почему ее нет здесь!? Ее никогда не было в моих воспоминаниях. Но мы ведь всегда были вместе… мы вместе убежали от этой женщины. Почему я не помню ее в доме? Почему я не вижу ее!? Там… там… никогда не было Эльды!

***

Вмиг все исчезло. Остались только он и мальчик в черной пустоте.

– Хочешь взглянуть на все, что только что видел со стороны? Знаю, хочешь. Вот, правда.

Перед ними появлялись образы из первого видения: хлам, грязь, женщина за столом. На полу ребенок лет трех. Он плачет. Одежда грязная и рваная. Волосы перепачканы чем-то вроде сажи. Перепачканы черным, но все равно по незапятнанным прядям можно понять, какого они цвета – золотисто-желтого. Цвета пшеницы.

Женщина, сидевшая за столом, прохрипела:

– То, что от тебя останется, сожрут собаки. Ты это слышишь?

Ребенок залился плачем.

Образы сменились.

Эльда… совсем крохотная сидит за столом и смотрит в тарелку с мутной жидкостью. Женщина хватает ее за волосы, с силой тычет лицом в посуду. Она говорит:

– Тебе нужно выражать больше благодарности за то, что от меня получаешь.

Все вновь сменилось.

Эльда… уже немного старше, смотрит на то, как кто-то поднимается с кровати, заваленной грязными тряпками.

– Подойди ко мне, и закончим… никакого другого выхода нет и не может быть, – донеслось с кровати.

Девочка пронзительно закричала, а потом выбежала из помещения.

Образы исчезли.

Только он и мальчик в черной пустоте.

– Кого там никогда не было, Эвис?

– Там никогда не было меня.

***

– Покажешь, где я был все это время? – спросил ледяным голосом Эвис.

– Теперь уже назад ничего не вернуть, – сказал мальчик. – Смотри, кем ты был на самом деле. Смотри, как я умер.

В пустоте вновь стали возникать образы.

Просторное помещение. Большая кровать с ярким цветным одеялом. На ней мальчик. У него пухлые щеки, густые черные волосы, живые глаза. Он выглядит точь-в-точь как тот ребенок, что находился рядом с Эвисом прямо сейчас. Разве только, чуть помладше.

Он встал с кровати и потянулся, зевая. Рядом появилась рыжеволосая молодая женщина. На лице широкая улыбка. Руки убраны за спину. В них что-то спрятано.

– Соня, ты чуть все утро не проспал. Пойдем скорее умываться, нас ждет чудесный день. Подойди, я хочу сделать подарок.

Мальчик подошел к ней.

– Смотри, что у меня есть. Возьми. Это тебе, – сказала женщина и разжала ладони.

Фигурка лисенка.

Выполнена из дерева.

Окрашена в синий, черный, белый и красный цвета.

– Возьми. Это тебе, – сказала женщина.

– Спасибо, мама, – сказал он, беря фигурку. – Мне очень нравится.

– Я сделала ее сама, – произнесла женщина. – Эвис, когда ты подрастешь, я научу тебя вырезать из дерева.

Мальчик довольно и радостно кивнул.

Образы вновь менялись.

Теперь мальчик старше. Он сидел на лавке у какого-то большого красивого дома. Рядом высокий крепкий мужчина. Он потрепал парнишку по голове и сказал:

– Да, верно, а теперь сосчитай желтые цветы.

Мальчик посмотрел на находящиеся рядом растения и произнес:

– Один, два, три, четыре. Их – четыре!

– Опять верно. Молодец! – сказал мужчина и еще раз потрепал ребенка по волосам.

Образы сменились.

Мальчик лет десяти-двенадцати шел по каменной дороге. Впереди женщина с яркими рыжими волосами.

– Какой-то ты задумчивый сегодня. Идем скорее, а то и к закату не вернемся, – сказала она оборачиваясь.

Вокруг много людей. Целая толпа. Место похоже на рынок.

Вдруг раздалось птичье стрекотание. Мальчик поднял глаза и увидел на невысоком столбе сороку. Он улыбнулся и остановился, желая разглядеть красивую птицу.

В этот момент его руки что-то коснулось. Он посмотрел вниз и увидел рядом с собой девочку. Грязную и растрепанную. Она держала его за пальцы. Резким движением он вырвался. Девочка не заинтересовала его. Он продолжил смотреть на стрекочущую сороку.

Вновь что-то коснулось руки – опять схватила девочка. Он попробовал высвободиться, но не получилось. Девочка держала крепко. Ногти впились в ладонь с внутренней и тыльной стороны. Лицо мальчика исказилось.

– Спаси меня, – простонала она.

Эвис знал, что ощущает мальчик: боль появляется в кисти, переходит в локоть, из локтя в плечо, из плеча в шею, из шеи в голову. Потом сознание исчезает.

Мальчик, как завороженный смотрел на держащую его руку девочку.

Через мгновение он схватил ее, прижал к себе, поднял на руки и бросился прочь.

Все образы исчезли.

Белая пустота, мальчик, Эвис, спящая Эльда и зависший в воздухе карбункул.

– Она отняла твою жизнь, – сказал мальчик. – Она уничтожила все, что было твоим. Она наполнила твой разум кошмарами. Ты принял ее путь за свой.

Эвис стоял без движения.

– Оставь! Просто коснись камня и уйдешь. Она получит по заслугам. Не забирай ее!

Эвис посмотрел на светящийся камень, потом на Эльду, потом опять на камень.

Он принял решение.

ЭПИЛОГ

Бесконечно долгий день.

Пасмурный, но все равно теплый и приятный. Ни ветра, ни моросящего дождя, несмотря на полностью затянутое облаками небо.

Ремай, Ирид, Сэйра и Арнир молчаливо стояли над могилой Танира. Сэйра больше не плакала. Вид у каждого был подавленный.

Даже у Арнира.

Когда разговор зашел о похоронах, он предложил использовать отблеск для подготовки могилы, но Сэйра возразила ему, сказав, что ее друг достоин лучшего.

К словам девушки прислушались.

Мечами они рыхлили землю, а потом убирали ее руками. Это длилось долго.

Когда пришло время укладывать тело, они сделали это без единого слова.

Арнир все же настоял на том, чтобы заложить могилу камнями, используя отблеск. Он пояснил, что сохранить тело можно только, закрыв крупными камнями: мелкие и средние не подходили, так как животные рано или поздно растащили бы их.

Это сделала Сэйра.

Эвис, находился рядом, но участия в общем деле не принимал. От него никто ничего и не требовал, так как было понятно, в каком состоянии парень находится.

Он вернулся почти сразу после того, как исчез. Для них прошли считанные минуты. Для него? Он сам не понимал.

Вернувшись, он бредил. Бред длился долго. Он беспорядочно рассказывал о том, что происходило в месте, куда перенес его камень. Говорил быстро и сбивчиво, помногу раз повторяя одно и то же. Почти все время глаза были влажными, но слезы не текли.

Он так и не расплакался.

С трудом, но его спутники поняли, в чем дело. Открывшаяся истина поразила их до глубины души.

– Он говорил, чтобы я выбирал… говорил, чтобы я шел без нее, – твердил Эвис. – Я должен был выбрать… с ней или… без нее…

Он повторял одно и то же.

– Беру свои слова обратно, приятель, – задумчиво произнес Ирид, – ты все же нашел, чем удивить.

Со временем он замолк. Лицо стало как каменное. Он сидел на месте без движения. Глаза открыты, но взгляд отсутствующий. Сэйра пыталась говорить с ним, но это не давало никакого результата. Ирид велел оставить его, пояснив, что пусть уж лучше пока он побудет подальше от мира.

Тогда они занялись похоронами.

Ремай, Ирид, Сэйра и Арнир молча стояли у могилы Танира.

– Я ухожу, – раздался за их спинами голос Эвиса.

Они обернулись.

Юноша медленно поднимался, смотря под ноги.

– Я ухожу. Прошу не пытаться остановить. Я… я не смогу здесь остаться, – сказал он. – Я должен кое-кого найти.

– Эвис, ты… – начал Ремай, но Арнир прервал его.

– Эвис, уйти – твое право, – сказал он. – Никто не осудит за это. Однако я кое-что предложу… знания. Все знания, которыми владею. Я обещал тебе рассказать все. Настал тот самый момент. Я поведаю историю обо мне – от начала до сегодняшнего дня. Если хочешь узнать, как устроена жизнь, то останься всего на несколько часов. Потом пойдешь, куда пожелаешь. Устроит?

– Нет, – не думая, ответил юноша, – мне это уже не интересно.

Он повернулся и пошел в сторону.

– Останься… – раздалось откуда-то сбоку.

Эвис замер и встал как вкопанный.

– Останься, пока он не расскажет все полностью.

Эвис сделал несколько шагов вперед.

– Ты должен мне кое-что…

Юноша резко повернулся в ту сторону, откуда раздавался голос.

Крохотная худенькая девочка со спутанными волосами стояла в тридцати шагах от него.

Никто не заметил, как она пробудилась после возвращения в мир.

Она тряслась всем телом, но говорила четко и твердо. Это явно давалось с большим трудом. Она со всей силы сжимала кулаки. Дыхание тяжелое, но спокойное.

Эвис уставился на нее пустым, напряженным взглядом, в котором явно застыл вопрос: «Как я могу быть тебе что-то должен!?».

– Ты должен… должен мне желание, – необычайно убедительно произнесла девочка. – В тот день, когда Арнир пришел к нам впервые… тогда за мной оставалось три желания. Одно я потратила, попросив рассказать сказку…. вторым было впустить его в дом… третье осталось за мной.

Эльда говорила ровным голосом, но ощущалось, что она готова разрыдаться.

– Сейчас я загадываю его… я хочу, чтобы ты остался, пока Арнир не расскажет… желание обязательно к исполнению – ты… ты сам это установил.

Юноша находился в замешательстве. Ничего подобного он не ожидал. Он напряженно смотрел на ту, которая отняла его собственную жизнь, и не знал, что делать.

Неловкое молчание нарушил Арнир:

– Господа и дамы, давайте не будем принимать решения поспешно, – произнес он. – Скажите, вы готовы остаться еще на какое-то время, чтобы услышать мою историю?

.