Читать онлайн
"Под западными небесами"

— Не злись, я еще не закончила, — Йока смахнула рукой засаленную прядь волос с лица, игриво посмотрев на волка.

Желтые глаза огромного черного волка налились синим туманом, постепенно переходя в иссиня-красное свечение. Он оскалился и щелкнул зубами, группируясь для прыжка. Со стороны могло показаться, что волк бросится на худую девушку в подшитой черно-серой робе, все равно висевшей на ней, как на вешалке. Йока не боялась и не злилась. Ее забавляла эта детская игра в злого волка, по частым искрам от адаптивной шкуры было понятно, что киборг играет. Волк нападал и дрался молча, без лишних звуков или коронных разрядов, смотревшихся в тихо подступающей ночи веселой игрой светлячков или крохотных фей.

Но светлячков не было, как не было ни одной живой человеческой или животной души, кроме тех, кого волк или Йока ловили на обед. Этих зверей было нежалко, да и есть надо, особенно волку.

— Я знаю, что это ты поймал кабана. Жди, я хочу его нормально разделать и запечь. Это ты можешь просто так жрать мясо прямо со шкурой и костями, — Йока принялась топором рубить тушу. Получалось красиво, волк перестал рычать и делать недовольный вид, с интересом наблюдая за ней. Она бросила на него взгляд и усмехнулась, вытерев рукавом капли крови с лица. — Нет, опять грызть сырое мясо я не буду.

Йока бросила волку очищенные кости и лоскуты шкуры. Волк надменно фыркну, что его это не интересует. Потом резко подошел к ней и дыхнул в лицо.

— Фу, как от тебя воняет! — Йока оттолкнула его морду, волк сделал вид, что она отшвырнула его, как пушинку, и прыгнул назад, издав обиженный визг. От него проснулся дрон, зашевеливший винтами и сонно замигавший фонарем.

— Давай жри, будто бы я не видела, — фыркнула Йока и продолжила рубить тушу средними кусками, складывая на стальной лист, под которым потрескивали обломки мебели.

Волк разгрызал кости, она поглядывала на него, не забывая про мясо, быстро пригоравшее к листу. Она нашла его в одном из сторожевых пунктов, как и многое другое, чем обзавелась. Главной проблемой была вода, и им очень повезло, когда они нашли разрушенный сторожевой дом с патронными ящиками и автоприцепом, на котором стояла бочка с водой. Волку это не понравилось, он порычал для вида, но, в конце концов, послушно впрягся и тащил прицеп, в который Йока собирала нужные вещи, выглядевшие хламом, если не знать и не уметь ими пользоваться.

Они давно ушли из зоны вечной мерзлоты, поэтому спешить не было особого смысла. Не тепло и не холодно, можно иногда спать на земле, волк грел ее, переводя шкуру в режим внешнего обогрева. Но в голой и почти безжизненной степи не было снега, и воду приходилось добывать, откачивая из накопителей в дорожных пунктах по литру, иногда не было ни капли, и на Йоку накатывала липкая черная паника. Шахта не отпускала ее, и страх умереть от жажды шел с ней нога в ногу, сухо посмеиваясь, но не доводя до исступления или ступора. Иногда Йока думала, что это с ней ее черный дух играет, подталкивает, встряхивает, когда она начинает сдаваться и хочет просто лечь и уснуть навсегда. Пока они сумели накопить чуть больше половины бочки, без воды волк перегревался и один раз отключился. Йока тогда чуть с ума не сошла и чудом нашла темную, пахнущую железом и гарью воду, откачав из брошенного тягача. В прицепах уже давно ничего не было, остался один старый тент, из которого она сделает палатку

Шли сухие ночи, она научилась без подсказки волка угадывать погоду на несколько дней. Во время дождей они никуда не двигались, большую часть времени сидя в палатке. Йока собирала льющуюся с палатки воду, и со стальных листов, которые она крепила на прицепе. Она знала, что и как надо делать, хотя ни разу этого не делала. Волк подсказывал ей, присылая понятные инструкции прямо на имплант. Тяжелее всего было с палаткой, шить оказалось очень тяжело и больно.

В бочке до сих пор работал озонатор и тонкостенный сгуститель. Йока просто заливала туда из канистр, а бочка вполне сносно очищала воду. Да она воняла железом и озоном, но от нее не болелживот, и Йока не мучилась, как это было поначалу, теряя по пять-шесть килограммов в каждую болезнь, еле способная двигаться.

Йока очень ждала дождя, но не слышала его. Хотелось помыться, побегать под ливнем, смыть с себя дорожную гряз и свой запах, отмыть волка, чтобы он стал мягким. Потом спрятаться в палатке, залезть на него и ждать, пока он согреет и высушит. Она быстро засыпала, сильнее обхватывая его ногами, когда он дразнил ее легкими разрядами, мягко и нежно доводя ее до пика блаженства, не отпуская и продолжая, пока она не провалится в глубокий сон. Йока никак не могла вспомнить, что ей снилось. Она просыпалась счастливой и отдохнувшей, не понимая застенчивого взгляда волка. Она видела, как может стесняться страшный киборг, созданный убивать, и она видела в его глазах кого-то знакомого, кого она видела во сне, но не могла вспомнить. Черный дух внутри нее только посмеивался, заявляя, что он в этом не участвовал, но все знает. Как Йока не пыталась разговорить духа или волка, они упорно молчали, будто бы сговорившись. Скорее всего так и было. А в имплант волка не залезешь, это он легко сканировал ее имплант, как станция высшего уровня. Он мог бы управлять ею, но никогда этого не делал. Они почти не разговаривали поимпланту, в основном волк сбрасывал карты или другую информацию, которую неизвестно откуда подкачивал. Йока перестала чувствовать сеть и была счастлива, полностью погружаясь в наружный мир. Она уже не могла вспомнить, что чувствовала под землей, как там можно жить, просто помнила, что с имплантом в подземном городе жить удобно и можно ни о чем не задумываться.

Йока перевернула мясо и посыпала крупной солью и желто-коричневой травой. Подождала, плеснула воды, перевернула, густо посыпав. Траву она нашла в тундре, откопав под снегом жухлые стебли. Под землей времен года не было, календарь шел по инерции, но особо ничего не менялось. Она ждала весну и лето, хотела увидеть, как рождается новая жизнь, как оживает земля. Есть леммингов и других грызунов по-хорошему было противно, только голод заставлял грызть это вонючее мясо. Йока не задумывалась, как она находит что-то полезное в этой мертвой на неопытный взгляд земле. Охотой занимался волк, она ради забавы стерегла глупых грызунов и сбивала их точным броском топора. После выхода из шахты и лагеря живое мясо казалось ей очень вкусным, но тогда была рядом Юля, с ней все казалось иначе, светлее и теплее. Йоке часто снилось их путешествие, но она никогда не забывала, что должна была убить Юлю. Так приказал инспектор второго уровня, старший черный дух, которому она должна была беспрекословно подчиняться. Юле было тяжело впервые убить, тем более подругу, и Йока не пожалела, что Юля застрелила ее, а по сути спасла от мучительной и долгой смерти. Она скучала о ней и радовалась, что Юля больше не в их миру, что она дома. Йока разговаривала об этом с волком глазами, даже без импланта, и волк был того же мнения. Во время этих безмолвных разговоров она видела, как душа Ильи выходит вперед, как волк преображается, оставаясь тем же жутким киборгом, способным сторожить и убивать нарушителей границы. Йока сомневалась, считая, что ей это кажется, но ее черный дух успокаивал, не шутил и не подкалывал, как обычно. Он всерьез считал, что она через две жизни станет духом, перейдет на другой уровень. Пускай и не высший, но вместе с ним, чтобы они стали одним целым, свободным от воли высших духов, свободным от воли низших людей, став ближе к природе, став ближе к настоящим богам, которых Йока чувствовала в каждой снежинке, в каждой сухой песчинке или капле воды, ничего от них не требуя, не прося, а просто радуясь своему знанию.

— Скоро дам тебе первый кусок, — она перевернула мясо и раскидала угли. Накрыв мясо другим листом, она кивнула сонному дрону. — Слетай пока на разведку. Мы собак давно не видели, но я что-то чувствую.

Дрон нехотя раскрутил пропеллеры и поднялся в воздух. Она знала, что он играет, они все играли, чтобы не сойти с ума. Мог ли сойти с ума робот, могло ли быть скучно программе? Онаточно знала, что да, ведь в дроне оставалась частица души Ильи, который его создал. Такое не замечают люди в их мире, но теперь Илья и дрон в ее мире, теперь это их мир.

Она пошла к бочке, пора было сбросить осадок и проверить качество воды. Дрон покружил над ней, посветил фонарем в ведро. Осадок был густой и маслянистый, от него воняло растворителем и еще чем-то. Йока пошла с ведром искать место, просто так вылить в землю эту дрянь она не хотела. Дрон улетел вперед, ища подходящую впадину в бетонной плите, чтобы маслянистый осадок пропитал ее изнутри, став с мертвым бетоном единым целым.

Вернувшись, она кивнула волку. Тот нервно зарычал.

— Вот и я о том же. Что-то бродит рядом, я чувствую. Давай есть и спать. Птица посмотрит и предупредит, он уже отдохнул, — Йока сняла лист и выложила на него куски мяса. — Бери любой.

Волк взял с краю, который первым положила Йока, самый большой. Он ел медленно, хотя хотел проглотить кусок целиком и сожрать все остальные. Костей и шкуры было мало, у них давно не было вдоволь мяса. Йока отрезала ножом полоски мяса и чуть присаливала, запивая водой и грызя галеты, которые она нашла в одном сторожевом пункте. Ей было интересно, куда все делись, почему все бросили, а время и ветер стирали следы человека. Они шли на запад, так решила она, волк не возражал. Что-то было там, она никак не могла вспомнить, но знала, что читала об этом в детстве. Или это рассказывал ей старый киборг-воспитатель? На земле, на свободе, она вспоминала его сказки и легенды, каждый день находя подтверждения, что это были не сказки.

Они слились в одно. Йока не видела различий, смотря в саму суть мертвого оружия. Дорога приносила все больше и больше памятников прошлых войн, скульптур изощренных художников, творивших лишь одно послание в вечность — смерть. В искореженных и почерневших от гари и времени танках и боевых роботах, Йока ощущала незримое присутствие неуспокоенных душ. Они молчали, не показывались из шатких убежищ, рассыпавшихся с живым стоном смерти от сильного порыва ветра. Проходя мимо танка или разорванного робота-вездехода группы киборгов-штурмовиков, Йока вздрагивала и зажмуривалась, когда ветер отрывал кусок мертвого металла, или от страшной машины отваливалась какая-нибудь часть.

По ночам она вновь и вновь переживала ужас шахты. К ней приходили мертвецы и разговаривали, слегка пугая мертвой плотью и шевелящимся покровом из белых червей. Пугали по-доброму, смеясь беззвучным смехом глупого ребенка.

Они перестали разговаривать, просто шли вперед, надеясь, что скоро дорога кончится. Когда-то здесь велась ожесточенная борьба, земля не успела скрыть следы, уже не мертвая, но израненная, едва способная на сотворение новой жизни.

В один из дней, когда кончилась еда и осталась немного воды в бочке, они вышли к реке. За туманной серой дымкой был виден другой берег, ветер приносил шум воды, возвращая его из прошлого. Река обмелела, обнажив щербатое русло, скалс утесами, будто бы редкими зубами в сухом рту мертвеца.

Спуск оказался долгим и тяжелым. Волк шел с трудом, прицеп норовил ударить его, заставить катиться кубарем. Йока шла позади, держась за него. От голода она почти ничего не соображала, но глаза видели и кололи, разворачивая перед ней картины прошлого, от которого не осталось даже горя, только смерть.

Переходя по руслу, запинаясь о камни и истлевшие кости зверей и людей, она думала. Почему она упрямо шла на запад, почему она искала эти земли, не зная, что найдет, не понимая, зачем ей это? Западные земли под западными небесами оказались тем, чем и должны были быть — они вступили в царство мертвых. Мертвая река когда-то разделяла царство мертвых от живых, но люди убили ее, уничтожили реку, расширив границы царства мертвых, ошибочно считая, что так они получат бессмертие, станут ближе к богам.

Землетрясения и оползни обнажили землю. Из глубин откосов безмолвно смотрели сотни тысяч костей, мертвецы, похороненные на берегу полноводной реки. Теперь земля отторгала их, не желая хранить эту тайну.

Йока не знала, как они перешли реку, как они смогли подняться на крутой берег. Она проспала две ночи подряд, не двигаясь и почти не дыша. Волк и дрон были рядом, оберегая ее покой. На другом берегу все было не так, здесь земля оживала, пыталась жить, но Йока этого не видела, уйдя в глубокий сон, отключив все функции тела.

Когда она проснулась, рядом стояла бутылка воды, три тушки леммингов лежали аккуратно на стальном листе, ожидая ее. Оназнала, что волк без нее не ел, и хрипло приказала съесть немедленно все. Он оставил ей одну тушку, проглотив свою часть в один присест. Хруст и чавканье волка развеселили ее, и Йока засмеялась.

— Она живая. Ты тоже чувствуешь это? — она погладила землю и искоса посмотрела на волка, недовольно заворчавшего. — Не бойся, у меня много сил. Я не знаю откуда, мой дух хочет, чтобы я попробовала.

Йока допила воду исъела последний кусок дикого кабана. Она села поудобнее, без боли, приняв позу лотоса, и закрыла глаза. В подземном мире она тратила почти все силы, чтобы вырастить на мгновение цветы в мертвом бетоне. Земля с радостью приняла ее волю, и вскоре проклюнулся зеленый росток, а за ним второй, третий, пока они не оказались на зеленой поляне.

— Видишь, все хорошо, — Йока поманила к себе волка и обняла его за морду, ласково гладя и целуя. Рядом сел дрон, она посадила его на колени, игриво вращая застывшие пропеллеры. — Я совсем не устала. Мне как-то легко. Я не вру, правда легко.

Внезапно волк отпрыгнул назад и зарычал в пустоту перед ними. Йока вскочила, дрон взлетел ввысь, замигав фонарем на полную мощность.

— Оно здесь. Оно пришло за нами, — Йока кивнула волку. — Знай, я люблю тебя и тебя, милый птенец.

Дрон нервнозажужжал и завертелся вокруг нее стремительной спиралью. Волк недовольно рычал и готовился к битве. Солнце блекло, воздух становился темным и густым. Что-то сильное и злое двигалось на них, медленно, будто бы скованное сотнями цепей. Йоке показалось, что она слышит их, что она видит эту тварь и не боится.

— Если я не справлюсь, убей меня. Не дай мне стать одной из них. Мой дух тоже просит тебя об этом! — она посмотрела в налитые гневом глаза волка. Он кивнул и передал на имплант, что она справится, он это точно знает. Йока улыбнулась и замерла. Нельзя угадать, нельзя почувствовать, когда будет вторжение, но можно закрыться, поставить заслон и бороться. Она вся почернела, белая прозрачная кожа, покрытая слоем дорожной грязи, стала крепче стали, почернев от внутренней силы.

Нечто вторглось волка. Она увидела это и поняла, что делать. Волк сжался в комок и стал кататься по земле, что-то рвало его изнутри, его дух боролся. На долю секунды Йока перестала видеть волка, вспомнив героя таинственных счастливых снов. Она видела, как с черным духом боролся молодой парень. Она запомнила, спрятав в памяти его доброе внимательное лицо, слегка смущенный взгляд близоруких глаз и непослушные темно-коричневые волосы, отросшие до лопаток. Йока вспомнила, что всегда знала его, с самой первой их встречи, когда волк нашел ее и Юлю — это был дух киборга, и он боролся за нее, как боролся за Юлю, как умер за нее.

Нечто толкнуло Йоку в живот и грудь, повалив на спину. Оно вторглось через рот и глаза, пытаясь разорвать тело на части. Она боролась, ее дух боролся, принимая силы от не, душа черного духа выше себя, не желая подчиниться и быть поглощенным.

Дрон летал над ними и на что-то решался. Птица анализировала, подбирая решение, вытаскивая из памяти картины и рисунки. Луч фонаря разрезал черное густое пространство, рисуя не то буквы, не то иероглифы. Языки и письменность слились в одно знание, птица рисовала заклинание, которому ее научил волк, просто передал, чтобы робот помнил, но не сказал зачем.

Слова вспыхнули, расширяясь, захватывая больше пространства, вытесняя густую черноту, подавляя нечто:

«Вернись в свой мир,

Где жизни, смерти нет.

Пусть пепел скроет память о тебе».

Из них вырос огромный огненный шар, который взорвался, разметая и сжигая черное нечто, опаляя землю и небо.

Дрон успел взлететь, а волка и Йокувзрыв бросил далеко друг от друга. У волка опалилась шкура, у Йоки загорелись волосы и обожгло левую щеку, правую огонь не тронул. Она сбила пламя на голове, засыпала себя землей, не замечая обожженных ладоней, не чувствуя болиот ожогов.

Земля задвигалась и толкнула мир. Потом еще и еще. Йока упала на колени, врастая в землю, двигаясь вместе с ней. Мир затрещал, вдали послышался грохот и жуткий вой, сменившийся яростью водной стихии. Йока чувствовала это, не видя, как землетрясение разломило шлюзы, открыв запертую воду, которая разорвала оковы и наполняла мертвое русло, смывая горе и боль, успокаивая души умерших. Йока все это поймет потом, она, как река, рушила внутри себя врага, выплевывала куски черной материи, перемешанные с кровью.

Кто-то толкнул ее мордой и завыл. Потом ее подняли и положили в прицеп. Йока спала и видела сон, что ее куда-то везут. Земля скрипела и пела, наполняясь влагой и жизнью. Йоке казалось, что где-то рядом плещется вода, но это не река.

— Ты зол на меня, что я не вмешалась? — Лана ехидно взглянула на волка, рыкнувшего на нее. — Илья, в тебе я не сомневалась — ты борец, что и доказал своей смертью. Я должна была ее проверить.

Лана взяла старинный кувшин и пошла к озеру. Волк сидел рядом с Йокой, лежавшей на тенте. Она спала, улыбаясь ему, но не видя его. Лана вернулась и принялась омывать ей лицо белым платком, смывавшим грязь, но не становившимся черным.

— Ты умеешь выбирать. Йока такая же сильная, как и Юля, только она сама об этом не знает. Наверное, они чувствовали это друг в друге, поэтому и сдружились. Я многое не понимаю в людях, иногда мне хочется это понять, но тогда мне придется исчезнуть, — она улыбнулась волку, тревожно смотревшему на нее, — не бойся, больше вас никто не тронет.

Лана накрыла лицо Йоки платком и что-то нарисовала в воздухе. Платок вспыхнул и исчез.

— Ты кто? — Йока с вызовом посмотрела на Лану. Ей она сразу не понравилась, слишком красивая, в черном платье, только ноги босые и черные от грязи. И еще эти миндалевидные глаза, почти черные, но такие притягательные.

— А ты наглая, как и твой дух. Как он смеет со мной так разговаривать? — Лана усмехнулась и помогла ей подняться. Йока села и хмуро смотрела на нее.

— Мой дух говорит, что ты должна быть там, — она показала на небо. — Поближе к главным.

— Ты спрашиваешь о Боге? Ему нет до меня дела, ты гораздо ближе к нему, чем думаешь, — Лана взяла ее руку, Йока ощутила жгучее и приятное тепло, наполнявшее ее.

— Почему ты считаешь, что Бог это он, может она?

— или оно, как и я. Мне больше нравится быть собой, а его называть ОН. Ты хочешь задать много вопросов, ответы на которые не поймешь. Твой дух тоже не поймет, он сам это знает.

— Знает, — буркнула Йока.

— Скажу только одно — ты нашла свою землю. Ты знаешь, что хочешь сделать и как дальше жить.

— Наверное, — Йока вздохнула и неуверенно посмотрела на Лану. — Как тебя зовут, я хочу помнить тебя.

— В мире Юли меня зовут Лана. Я там тоже, но в лице моего брата Виктора. Хотя мы одно целое. Твой дух понимает, но не сможет тебе объяснить. Больше мы не увидимся, но я тебе оставлю награду или проклятье, решишь сама, — Лана сняла с шеи кулон в виде ярко-красного пиона, обрамленного черным серебром, и надела на Йоку. — Твоя сила всегда в тебе, я даю тебе защиту. В остальном слушайся своего сердца и своего духа. Вы почти одно целое, вы все одно целое, разделенное несовершенством материи.

Она прижала руки к ее груди. Йока вспыхнула, солнце ворвалось в нее, заполнив всю.

Когда Йока открыла глаза, Лана исчезла, осталось угасающее мерцание во влажном воздухе. Онапроверила кулон, но его не было. Она чувствовала его тяжесть внутри себя, освобождаясь от тревог и плохой памяти с каждым вздохом. Волк сидел спокойный, даже усмехался, глядя на нее. Дрон кружил над ней, слегка задевая подпаленные волосы, будто бы случайно.

— Ха-ха, очень смешно, — проворчала Йока и встала. Позади нее приветливо блестело озеро.

Йока пошла к воде и остановиласьу единственного засохшего дерева. Она дотронулась до ствола, ощутив, как дерево вздрогнуло, повинуясь внутреннему чувству, Йока прижалась к стволу и закрыла глаза.

— Ты знаешь это дерево? — спросила она волка, не открывая глаз. — Слива? Я никогда не видела настоящих деревьев, только макеты.

Она услышала, как внутри дерева вздрогнула жизнь, как кровь с трудом двигалась внутриствола, наполняла сухие ветви. Йока разделась и вошла в воду. Она не знала, умеет ли плавать, и просто поплыла.

Плавала она долго, волк успел притащить добычу, какую-то большую жирную крысу с широким плоским хвостом. Йока вышла из воды, ловя смущение в волчьих глазах. Она стала вновь белой и почти прозрачной, сильная худоба пугала и притягивала, черные глаза струились нежностью и самодовольством. Достав из рюкзака ножницы, Йока обрезала опаленные волосы, став немного похожей на мальчишку. Ей было тепло и совсем не хотелось надевать черно-серую робу.

Пока жарился зверь, Йока шила себе белое платье из простыней, которые она забрала из полуразрушенной казармы. Она стирала из памяти дорогу и разрушенную жизнь. Она создавала новую.

В простом и слегка кривом белом платье Йока преобразилась, став старше и живее, выпуская на свободу внутреннюю красоту. Дрон сделал несколько фото и отправил ей на имплант. Йока покраснела, никогда она не видела себя красивой, считая уродиной.

После еды она сожгла грязную одежду, сохранив только обувь. Рядом с озером стояли целые дома и сараи, здесь война не посмела ничего уничтожить, только никого не было. Настоящее царство мертвых, их царство.

В доме Йока нашла другую одежду, и на следующий день принялась за работу. Она все делала сама, привлекая волка для вспашки загрубевшей от ненужности земли. В тайном кармане рюкзака лежали цветы, которые нашел волк, которые ему разрешили найти. Цветы высохли, превратившись в сухие коробки с семенами.

Йока пахала землю, волк тянул плуг и терпел, изредка бурча, что он не вол. Йока не знала, кто такой вол и пинала его, чтобы не ворчал. Время шло, лили дожди, земля оживала, и Йока сама почувствовала, когда надо сеять.

Ветер вырвал у нее из рук первую коробочку и рассеял семена на трех полях. Йока управляла им, до конца не осознавая это. Все семена были посеяны, становилось все теплее, и весна готовилась отдать власть лету.

Первым зацвело сливовое дерево. Йока каждый день ходила к нему и смотрела на белые цветки с красно-коричневой сердцевиной. Волк рассказывал, что потом будут сливы, но дерево отцвело и лишь разрасталось, набирая силу.

Волк охотился, принося новую дичь. Йока запретила ему добывать мелких животных, поэтому в основном ели кабанов и больших зайцев, ставших хищниками, нападавшими на молодых кабанов. Волк рассказывал, что так не должно быть. Йока только пожимала плечами, она не знала, как должно быть в их мире. Теперь это так, значит так и должно быть.

Прошло тридцать лун, и пришла ее четвертая весна. Ветер шелестел в листве, яркие цветы покачивались в такт доброй песне. Йока сидела на лугу, любуясь цветами. Не важно, кто из них был живокост или животел, зачем нужен сейчас живодух, если никто не умер? Она второй год сеяла хлеб, собрав небольшой урожай. Теперь у них было почти все, но не хватало людей.

Йока никогда не думала, что будет скучать по людям. Не по тем, что остались под землей, а по тем, которые должны прийти на ее землю. Дрон нашел шахту, они открыли вход и ждали, когда к ним из мира живых поднимутся мертвецы, как когда-то поднялись Йока и Юля. Дрон каждый день летал на разведку, Йока знала, что так и будет.

Волк ткнул ее мордой, Йока сделала вид, что недовольна.

— Мог бы и так сказать. Птица увидел что-то?

Не дождавшись ответа, Йока вскочила и побежала. До шахты полдня пути, прицеп стоял готовый — они его подготовили еще два года назад, Йока только воду меняла в канистрах.

Йока и волк спешили, птица не могла ошибиться. Дрон залетал внутрь шахты, пробираясь все дальше и дальше, дрон хвастался, что он все знает и что это он вел мертвецов наверх. Йока не разозлилась, дрон учился у них, все чаще подкалывая то ее, то волка.

Спустились сумерки. Вход в шахту заслонял естественный грот, защищая от ветра, снега и солнца. По разрушенным ступеням медленно поднимались серые тени. Одна тень была совсем небольшой, но она шла впереди. Тени устало сели на каменный пол, маленькая тень прижалась к большой. Они задремали, обессилевшие, мечтавшие только о сне и воде.

— Добро пожаловать в мир мертвых, — сказала высокая девушка в белом платье, откинув за спину длинную тугую косу, такую же черную, как ее глаза. Она склонилась над детьми и протянула бутылку с водой. — Пейте, я знаю, что вам нужно.

— Спасибо, — мальчик взял бутылку и дал сначала девочке.

— Ты первый, — слабо возразила она.

Йока улыбнулась, но внутри все похолодело. Она не ждала детей. Гнев и ярость наполнили ее, лицо почернело, и девочка это заметила.

— Почему ты злишься?— не боясь спросила девочка.

— За что вас в лагерь отправили? — шепотом спросила Йока и отвернулась, не желая пугать детей, но они не испугались.

— Сейчас покажу, чумазая девочка, казавшаяся черной в сгущающихся сумерках, долго пила, потом отдала бутылку брату, который продолжил жадно пить.

Девочка протянула ладони к Йоке. Вспыхнула искра, за ней другая, и возник круговорот мягкого пламени, в котором рождалась крохотная птичка. Йока взяла эту птичку в ладони, и птичка ожила, наполняясь плотью и кровью. Девочка во все глаза смотрела на Йоку. Птичка вспорхнула и улетела.

— Я Йока, там у входа волк, не бойтесь его. Дрона вы знаете.

— Да, он показал нам путь, — кивнул мальчик. — С нами еще десять ребят. Мы сбежали.

— Нам собачки помогли. Одна с нами пошла, она там, внизу. Я Тая, а это мой брат Томми.

К ним поднялась улыбающаяся собака. Йока узнала киборга-надзирателя. Собака долго смотрела на нее, что-то откапывая в памяти.

— Я знаю вас. Вы та, кто вышел из золотоносной шахты в поле вечной мерзлоты. Тот лагерь давно закрыли, теперь мы под вами.

— А здесь что добывали? — спросила Йока.

— Тантал. Хотите посетить наш музей? — киборг ехидно оскалился.

— Вот уж нет! Я туда никогда не спущусь! — Йока рассмеялась. — Сколько у вас в лагере?

— В живых больше никого. Надзиратели остались ждать новых, приведут тех, кто захочет умереть, — киборг оскалился. Девочка обняла его и зарылась лицом в жесткой шкуре.

— Не уходи, пожалуйста, — захныкала она.

— Я не уйду, — ответил киборг.

— Оставайся, и своим передай, чтобы пришли, когда лагерь закроют, — Йока обернулась, в грот вошел волк и недобро посмотрел на киборга-надзирателя. — Так, Илья, чтобы вел себя прилично.

Волк оскалился, киборг-надзиратель щелкнул зубами в ответ. Йока готова была покляться, что оба киборга ехидно захихикали.