«Всё полно богов»

Фалес из Милета

I

– Мне кажется, господин Радциг, он слишком увлечён своими фантазиями, постоянно отвлекается от бесед с членами коллектива на свои чувства и мысли. Знает слишком много концепций, теорий, идеологий. Знаком с трудами проповедников ксерантов, даже цитировал их, а ведь так и до симпатий к их образу жизни недалеко!..

Непроницаемый мрак дальнего космоса разрывали светила, источающие холодное сияние. Пространство за широкой прямоугольной умной панелью временами кривилось, и светящиеся точки становились на пару секунд всполохами, а затем растягивались, напоминая пламя, вырывающееся из сопл древних космических кораблей. Предки соларианцев некогда осваивали родную Солнечную систему на таких кораблях. Люди в те стародавние времена ещё не правили гравитацией и пространством, и даже сама Федерация Систем ещё не существовала. Теперь же корабли на ионной тяге можно увидеть разве что в беднейших колониях, где их используют для экономии и оптимизации логистики.

Глаз не успевал привыкнуть к виду, как пространство вновь изломилось, и звёзды приобрели привычный облик. Только красноватая туманность появилась в поле зрения.

– Кто? – оторвал взгляд от иллюминатора Вит Радциг. – О ком вы?

Мик Астарту, смуглый кудрявый мужчина лет тридцати пяти, опешил от вопроса. Он бы возмутился тем, что Вит его не слушал, однако, опасался ссориться с начальником безопасности миссии, которому сам же и докучал уже не в первый раз.

– Я говорю о Ланге, господин, – взяв себя в руки, сказал Мик, – о философе, капеллане из Академии.

Вит, разумеется, слушал, о ком толкует Астарту.

– Вы ведь тоже из Академии, Астарту, – заметил Вит. – Ланге – ваш коллега, где солидарность?

Вит едва удержался от улыбки, заметив, как нервно дёрнулся глаз доктора Астарте.

– Я не в Академии больше. А он, к тому же, не учёный, господин Радциг, он всего лишь философ, идеолог! Надсмотрщик за всеми нами – за настоящими учёными! Капеллан, как они теперь называют эту позорную институцию, хах!

«Вот как! А госпожа Вийон, надзирающая за всеми нами, в том числе и не за учёными, вас устраивает, надо полагать?» – подумал Радциг, а вслух сказал:

– Вы что-то перепутали, доктор Астарте.

– Разве?

– Вы приходите ко мне уже в пятый раз за прошедшие несколько месяцев. Вы начали ещё на Зете Хилона, прямо на космодроме. Сначала меня это забавляло, но теперь начинает надоедать. Вы действительно спутали мою каюту с кабинетом оперуполномоченного в дежурной части исправительного лагеря. И хоть я тоже оперативник, но совсем другой. Я отвечаю за безопасность разведмиссии со стороны внешних угроз: налётчиков, террористов, представителей других государств, ксеночудовищ. Настроения в коллективе меня не больно-то интересуют – за этим, пожалуйста, к госпоже Вийон.

Ледяным потоком струилась речь Вита Радцига, и доктор Астарте сжимался и даже слегка дрожал под её напором. Особенно заметно было его волнение, когда Радциг упомянул исправительный лагерь.

– В вас действует старая привычка, доктор Астарте…

Лейтенант Радциг хотел было продолжить морально давить геолога миссии, напомнить ему о том, как по неосторожности тот погубил свою девушку во время заплыва на яхте. Это произошло десять лет назад. Бедняга выпала с борта гравитационного судна, когда за штурвал встал не вполне трезвый доктор Астарте. Он отсидел в самой суровой колонии Зеты Хилона, скованной вечными льдами планеты, на которой-то и вольному человеку живётся не очень.

После подобного пятна в биографии доктора исключили из числа постоянных сотрудников Академии. Позже верхушка Академии смилостивилась, дав Астарте ограниченную лицензию – его стали отправлять на миссии, собранные корпорациями. Государственная служба была для него ныне недоступной, но, как видно, доктор не сдавался.

– И, тем не менее, продолжайте наблюдать, доктор. Только впредь я сам стану вызывать вас, когда это будет… необходимо Федерации.

Лицо Мика просияло.

– Спасибо! – встал с кресла и слегка поклонился он, выходя из каюты Радцига.

– Тебе спасибо за то, что, преследуя инакомыслящего Ланге, не забыл упомянуть гражданина Брандта. Он и правда должен быть хотя бы изредка трезв. Техник всё-таки.

Мик раболепно улыбнулся, будто бы Вит шутил.

Как только белая дверь задвинулась за Миком Астарте, лейтенант Вит Радциг, ответственный за безопасность разведывательной миссии «Ирий», выдохнул. Наконец он остался в одиночестве среди серых полимерных панелей и смарт-экранов небольшой каюты.

В одиночестве, но не совсем.

– Не стали добивать доктора Астарте окончательно, господин лейтенант? – спросил спокойный голос с чёткой артикуляцией, так свойственной почти всем ИИ при стандартных настройках.

– Сам слышал, – холодно бросил в ответ Радциг.

– Никогда не понимал, отчего люди так боятся и стыдятся того, что общеизвестно. Скажите, лейтенант, ну разве хоть кто-то в команде не знает историю доктора Астарте?

– У него и спроси, Мэнсон.

– Вообще-то спрашиваю. Прямо в данный момент, – отрапортовал искусственный интеллект.

– И что говорит док?

– Послал в задницу. Ха! Ха!

На фоне тех человеческих ноток, что вплетались в синтетический голос Мэнсона, который временами даже можно было назвать благородным, эти металлические «Ха!» звучали настоящим проявлением самоиронии. Радциг искренне усмехнулся.

– Лучше скажи, не барахлит ли у меня память? – обратился он к Мэнсону. – Сегодня, если я правильно помню, мы достигнем системы Ирий.

– Всё верно, лейтенант. Командующий Брукс уже добавил напоминание о брифинге.

– Хорошо, нужно подровнять тогда это безобразие, – пробормотал Радциг, почёсывая начавшую завиваться бороду.

С этими словами он встал из-за рабочего стола, тоже серого и полимерного, и подошёл к двери отсека уборной. У зеркала вылезли вооружённые бритвами и кисточками щупальца.

– Я сам, – отмахнулся Вит. – Не беспокой меня ближайший час.

Мэнсон покорно отступил, а Радциг стал укорачивать бороду триммером. Он заметил, что седина стала чуть заметнее и в волосах, и в бороде. Но было как-то плевать.

После бритья он вернулся за рабочий стол. Активировав голографические интерфейсы компьютера, стал наговаривать сообщение по квантовой связи:

– Эм… привет. Да, привет… Лия, Ян, Катарина! Мы уже почти у цели миссии, у этой загадочной планеты, эм… зонды вернулись, и, кажется, – так говорят учёные, что там можно жить. Предстоит принять решение… Будет ли там колония, исследовательская станция или военная база – решать нам. Так что, Кася, Ян, ваш папка – большой человек! Серьёзные решения, да… хм, целый мир… Брукс сегодня соберёт всех на инструктаж. Зонды вроде передали данные, в которых содержится нечто необычное. Вы помните Брукса? Я вам говорил. Он бывший военный, мы с ним быстро общий язык нашли. Команда разношёрстная, но в целом, не всё так скверно, как я опасался…

Он коснулся голографической плашки записи.

«Отправить», – предлагала интерактивная голограмма.

А перед глазами развернулась объёмная цветная нейрография: Лина, Ян и Кася шли по замку крестоносцев среди толп туристов. Толстенные зубчатые стены из песчаника, панамки и крем от загара. То было очень давно, на планете Земля – столице Соларинской Федерации Систем, родине праотцов, на которой семья Радцигов бывала лишь однажды.

Он сам создал эту нейрографию, соткал её бережно из своих воспоминаний чуть больше трёх месяцев назад, когда экспедиция только началась. Фотографии родных Вит с собой не брал, а вот от нейрографии отказаться не мог.

Радциг чертыхнулся и надавил на плашку «удалить», затем подождав, пока голографический кружок, будто Уроборос, замкнётся, достигнув своего хвоста, выключил интерфейс компьютера.

Он не отправил ни одного личного сообщения с самого вылета.

Решив отвлечься от подступающих тревожных мыслей и воспоминаний, Вит вышел из каюты, намереваясь сделать обход корабля.

Большое судно, рассчитанное на малочисленный экипаж, – «Астрея» была передовым кораблём разведки. И хоть протяжённость её – целых три сотни метров, занимали большую часть корабля ядро грави-генератора, склад да ангар. В ангаре, кроме дроидов, зондов и дронов, стояли также два челнока. На борту «Астреи» находилось, включая Радцига, всего десять специалистов. Однако в случае боевых действий команда разведмиссии могла положиться на небольшую роботизированную армию.

Поэтому для обхода оставалось не так уж много места.

Коридоры, обшитые скрывающими коммуникации композитными панелями, вывели его на одну из обзорных палуб. Там, в довольно просторном для корабля такого класса помещении, спорили о чём-то Вольф Ланге и Джейн Сато. Спорили они горячо, но атмосфера вокруг была уютной: умные панели открывали вид на космос, а сбоку пылал камин, точнее его голографическое изображение.

– …всё это только биологические процессы, дорогой мой! – повышала голос доктор Сато. – Ну, энтропией ещё можно объяснить их – доктор Орлов подтвердит. – А вот то, что вы говорите – вздор! Какая воля может скрываться за старением? То же самое и касается вашего излюбленного квалиа. Ну нет за вашими или моими глазами никакого наблюдателя, никакого метафизического гомункула, который бы считал себя этим мозгом! Наука не говорит об этом…

– Так вы и толкуете о гомункуле! Вы и такие же редукционисты, которые всё равняют к конфигурациям мозга! Я же, напротив, не говорю, что квалиа есть какая-то область мозга или неведомое вещество. Оно принадлежит лишь единству, переживающему его.

– А где оно находится, доктор Ланге? Уж не за глазами ли? Не в черепной коробке?

– Да нигде! НИГДЕ! – сорвался на крик Вольф Ланге.

Лейтенант Радциг усмехнулся. Ланге не понимал Сато, а она не могла вникнуть в смысл его слов, а он, Радциг, не мог понять ни пухлую женщину-биолога, ни высокого немца с грубым гладко выбритым лицом.

– Может, сторонний наблюдатель, беспристрастный, не от мира наук и Академии, рассудит нас? – с надеждой обратился Ланге. – Господин Радциг, уж не скажите ли вы, какая интерпретация вам ближе? Есть две картины мира. С одной стороны у нас есть картина мира доктора Сато и других редукционистов, они совершенно элиминируют сознание, а потому у них Вселенная от Большого Взрыва до полного своего остывания и гибели случайна. И само сознание также случайно и есть всего лишь функция мозга, иллюзия материи. Как оно возникло, каково начало Вселенной – ответа в этой концепции вы не найдёте. И есть другой взгляд, наш взгляд, освещённый тысячелетиями философской традиции. Он гласит, что сознание фундаментально и непосредственно. И ведь, подумайте сами: если бы это было не так, то как бы вообще оно возникло. На это ни Сато, ни кто-либо другой ответа не дают и не дадут никогда! Если вся Вселенная есть несознательная материя, то как в ней возникло нечто сознательное?

– Вы ещё скажите, что сознание имеется не только у высших животных, Ланге…

– Но ведь и такой взгляд имеет право на существование, хотя я его и не придерживаюсь! А вы как думаете, господин Радциг?

– Мне никакая не ближе, доктор, – отрезал Радциг. – Не думаю, что наши жалкие попытки интерпретации хоть на долю близки к полноте… всего.

– Как философски! – маниакально обрадовался Ланге.

– Поясните, лейтенант, – упёрла руки в боки Сато.

Радциг, ветеран Военно-Космических Сил Федерации, бывавший не раз в боевых действиях на десятке разных планет, ухмыльнулся её наглости.

– А что тут пояснять? У человечества есть технологии искусственной гравитации, искривления пространства и квантового перехода, но при всём этом представители этого самого человечества почитают за удачу дожить до ста двадцати, не страдая от немощей тела.

– И что? Вот вам и генетическая детерминация как раз! – парировала Джейн Сато.

– А то, что человек – не звезда и не планета – изнашивается слишком скоро, а судит обо всём мироздании, – отвечал Радциг. – Может, кому-то наши интерпретации кажутся не менее забавными, чем нам бактерия, баллотирующаяся в парламент.

– Тут с вами не соглашусь, – сказал Ланге. – Мы хоть и не планеты, не звёзды, зато обладаем тем самым сознанием, которое делает нас выше всей Вселенной, выше косного вещества. Как раз нам судить.

– Даже я солидарна с доктором Ланге теперь, но только если вместо слова «сознание» поставить «головной мозг», – кивнула Вольфу Джейн.

– Доктор Ланге, доктор Сато, рад был примирить вас. И всё-таки Вселенную не охватить ни одной интерпретацией.

– Это не значит, что не нужно пробовать, – весело откликнулся Ланге.

– Естественные науки уже очень многого достигли в своих описаниях реальности. И верность их описаний подтверждает практика. Вы, господин Радциг, упомянули возраст в сто двадцать лет, но ведь века назад люди почитали за счастье прожить до семидесяти, не изнемогая от болезней. Это наука сделала возможным всё то здоровье и долголетие, которым мы располагаем и к которому привыкли.

Внезапный приступ гнева сотряс сердце Радцига, ему очень не понравились слова Сато. И он хотел было возразить, напомнить ей о КТВ-4 – четвёртом штамме ксенотканевого вируса, эпидемия которого всколыхнула его родной мир несколько лет тому назад. Но, вероятно, доктор Сато даже не слышала о той вспышке. И уж точно нелепо было возлагать вину за то, что стремительно мутировавший вирус, занесённый на Равенну колонистами из Дальних Секторов, поразил Катарину, его дочь. Всемогущество учёных тогда дало сбой: вакцин и лекарств от КТВ-4 ещё не разработали.

– Скоро командующий Брукс объявит брифинг, не уходите далеко, – кивнул он представителям Академии.

– Да уж с подводной лодки некуда! – засмеялся Ланге.

Вит соврал – он не знал, когда в точности Брукс объявит сбор, больше того: возможно, сам Брукс ещё не знал этого. Потому Радциг продолжил обход. Он застал Олега Орлова за работой. Двери в каюту старика были открыты, как и всегда. Космолог привстал, возвышаясь над голографическими изображениями, плывущими над столом, пригляделся и поприветствовал Радцига кивком головы. Он не стал отвлекать Орлова и пошёл дальше по жилым палубам. Навстречу ему попалась Тай-Марко Нова, она направлялась в медицинский отсек.

Тай-Марко пожаловалась на домогательства со стороны Ионы Брандта. Снова.

Вит, смотря на беловолосую шестидесятилетнюю женщину, пусть и выглядевшую лет на сорок, оценивал степень алкоголизма Брандта.

– Я поговорю с ним. Этого больше не повторится, доктор Нова.

Он направился прямо к каюте Ионы, думая о том, что подобный бардак может происходить либо в экспедициях корпораций, либо в гарнизонных частях Сил Планетарной Обороны.

В каюте Брандта он не застал, а значит, тот, вероятно, на месте несения службы – в ремонтном отсеке. Радциг спустился в ангар и вошёл в примыкающий к нему ремотсек, застав Иону за любимым занятием – небольшая клешня манипулятора, тянущаяся из-за спины техника, уже подносила рюмку к его рту.

Атмосферу отсека пропитал самогонный дух, тяжёлый и едкий. На столе стояла початая бутылка ржаного виски. Обрюзгший и бесформенный Иона Брандт восседал посреди технологического хаоса, словно царствующая особа с нейрошлемом вместо короны, и только засаленный комбинезон портил облик.

– Ой, начальник! Присаживайтесь, – проскрипел Иона.

– Хочешь под трибунал? – спокойно спросил Радциг.

Все участники подобных разведмиссий знали, что хоть их снаряжает корпорация, Академия или даже частное лицо – все они подчиняются юрисдикции Вооружённых Сил Федерации Систем. Отсюда и обязательное присутствие политического руководителя и оперативника – госпожи Вийон и его самого, Вита Радцига, в данном случае.

– Каждая миссия по освоению дальнего космоса носит стратегический характер, какие бы дебилы не составляли костяк коллектива разведчиков, – всё с тем же пугающим спокойствием проговорил Вит.

– Косякнул маленько, – душевно признался Иона.

– Я так не думаю. Сексуализированное насилие и распитие спиртного во время миссии – серьёзные преступления. Ни ссылки, ни трудовых лагерей ты не выдержишь. Но они тебе и не грозят. Я ненавижу дезорганизацию и разврат. Но чёрт бы с Мираной и Тай-Марко, но ты ведь в ответе за исправность систем корабля и челноков, за работу дроидов и дронов, на которые мы полагаемся. Я не хочу, чтобы каждый мой шаг в новом неизведанном мире сопровождался сомнениями в машинах, что прикрывают меня. Нет, ты не доживёшь до трибунала, даже если стремишься к нему, не доживёшь до лагерей и ссылок в Дальние Сектора. Я просто пристрелю тебя, когда высадимся на Ирий-9.

Он заметил, как лоб Ионы стремительно покрывается испариной, и решил продолжать давление. Было приятно выплеснуть на кого-то затаённый гнев, разрядить напряжение, накопившееся за время долгого космического полёта в тесном коллективе бестолковых штатских. Гнев выходил наружу, словно бы пламень, заточённый неведомой технологией или магией во льду, вырывался из-под гнёта ненавистной стихии.

Возможно, если бы не беседа с хроническим доносчиком Астарту, и разговор с Ланге и Сато, технику сейчас так не досталось. Однако агрессия лейтенанта Радцига была небесцельной, выверенной.

– Будешь первым мертвецом, достигшим Ирия. Хотя вряд ли ты поймёшь эту шутку.

– Товарищ Радциг, не надо… я больше не буду. Выкину нахрен всю эту дрянь… в мусорный шлюз, клянусь!

– Тише, Брандт. Выкидывать не обязательно. Просто веди себя по-человечески с доктором Нова и доктором Элориан, да и с другими женщинами миссии, и не вздумай появляться пьяным на брифингах и любых общих собраниях. Всегда принимай выводящие и освежайся перед выходом из своей берлоги. Я вижу, что Вийон и Бруксу нет никакого дела до безопасности нашего отряда. Что ж, у них заботы побольше наших приземлённых будут. Но ничего, сами справимся. Я закрою глаза на твою слабость, Брандт. От тебя мне нужно только две вещи: работающие машины и мир в коллективе. Первое – твоя непосредственная обязанность как техника, второе – как гражданина. Не думаю, что я прошу многого.

– Нет, лейтенант, всё будет…

– Не сомневаюсь, что будет. Скажи теперь: есть ли у командующего Брукса и комиссара Вийон личные доступы к дронам, дроидам и вообще к боевой технике?

Хмельной Иона на несколько секунд завис, да так, что, смотря на его пустые глаза, казалось, услышишь писк и жужжание древнего компьютера.

– Есть, – кивнул Иона, будто клал голову на плаху.

– У обоих?

– Только у капитана Брукса. На случай ЧС, если Мэнсон заглючит и всё такое.

Специалист по технике и кибернетике Брандт выглядел совершенно растерянным и опустошённым.

– Перебей код доступа, – спокойно, но настойчиво сказал Радциг.

На удивление техник не стал препираться и задавать тупые вопросы.

– Куда вам отправить? – спокойно спросил он.

– Передай Элис – личному ИИ, – активируя голографический интерфейс на небольшом браслете, напоминающем обычные наручные часы, ответил Вит.

Иона что-то пошаманил минуту-другую, и вскоре Вит получил от него зашифрованное сообщение. Он поместил код в хранилище, а заодно скопировал в буфер обмена.

Из ремотсека он вышел в приподнятом настроении, впервые за весь полёт. Радциг благодарил судьбу за то, что послала ему такого глупого техника. И первый раз не то что за всю экспедицию, но за последние несколько лет чувствовал он себя живым от тех решений и действий, которые сейчас предпринимал. Он не желал конфликта с Бруксом, но и не перестраховаться не мог. В конце концов, он – офицер, что провёл значительную часть жизни в полях. И, конечно, оперативник Федерации при корпоративной разведке не то же самое, что командующий диверсионно-разведывательной группой, но всё-таки он ощущал себя теперь живым.

Он опасался Брукса и не доверял никому другому из отряда. А ещё он был твёрдо уверен в том, что он, как представитель государства, должен контролировать здесь всё. Он понял это, как только увидел второго представителя Федерации – политрука Софи Вийон. Вечно депрессивная баба не могла возглавить разведмиссию вместо корпоративного наёмника Брукса, считал Радциг.

А он нуждался в любом движении, в любой опасности, потенциальной, реальной или мнимой. Ему нужно было выйти из затянувшегося оцепенения.

– Внимание! – огласил голос Брукса по громкой связи сразу после характерного звука, который можно услышать в любом гражданском космопорте. – Внимание, экипаж, говорит Артур Брукс, командир разведывательной миссии «Ирий»! Всем специалистам разведмиссии прибыть в Командный Центр «Астреи». Повторяю: специалистам миссии явиться в КЦ корабля!

«Видно, военному пенсионеру нравится новая работа», – подумал с усмешкой Радциг.

На капитанском мостике уже собралось уже больше половины всего экипажа. Они расселись в серых креслах за круглым обсидианового цвета столом, над которым плыли несколько голографических изображений. Плавно вращались вокруг гало рукава-спирали Млечного Пути над самым центром стола. Чуть поодаль, ближе к Бруксу, две «Астреи» летели на фоне черноты, звёзд и туманностей. Одна «Астрея» была фотореалистичной, вторая – схемой в разрезе, на которой отчётливо виделись отсеки и палубы, коммуникации и орудия. Справа от командира разведмиссии вела хоровод вокруг огромного бело-серебряного светила дюжина планет.

Стерильная, успокаивающая, идеально выверенная прохлада, бывшая непременным атрибутом любого достаточно солидного корабля, здесь, на мостике, ощущалась особенно явно. «OmniDyne» на своих разведчиках не экономила, в отличие от самой Федерации и секторальных правительств, и это бросалось в глаза таким бывалым космопехам, как Вит Радциг.

Лейтенант Радциг занял место по левую руку от Брукса, по правую сидела госпожа Вийон. Вольф Ланге занял место сразу за ней, а рядом с ним развалился в кресле Мик Астарте. За геологом сидела Джейн Сато, а за ней Мирана Элориан – археолог Академии.

Пока Брукс травил байки из своей прошлой жизни, подтянулись Тай-Марко Нова и Иона Брандт. Вит отметил, что Иона послушно вывел токсины из организма и избавился от характерного запаха перегара. Он выглядел трезвым и казался почти человеком.

На собраниях не присутствовали, как и всегда, кроме исключительных случаев, только пилот самой «Астреи» и пилот челнока.

Позже всех подошёл Олег Орлов.

– Итак, все в сборе, – начал Брукс. – Корабль в норме? Пилот на месте, не спит? А, Мэнсон? Ты сам-то не спишь?

– Никак нет, командующий Брукс, – отчеканил холодный синтетический голос ИИ.

– Вам, искинам, доверять себе дороже! – хохотнул Брукс. – Потом как-нибудь расскажу, как твой брат, управляющий ротой умных танков, подставил нас во время Скадианского блица. Сейчас же у нас на повестке дела поважнее. Мы практически в системе Ирий! Почти у цели…

Проговаривая это, командующий проделывал манипуляции с голограммами, целью которых было вывести на передний план изображение корабля и системы Ирий. Галактика покорно уменьшилась, схематичная «Астрея» исчезла, остались только двенадцать планет и светило, так похожее на Вегу.

– Да, чтоб тебя! – скорее с досадой, чем с раздражением бросил Брукс.

А пока он искал нужные файлы, Радциг загляделся на голограмму корабля. Вытянутый обтекаемый тёмно-серый корпус, два массивных боковых модуля – склад и лаборатории, плавно переходящие в крылья. Казалось, «Астрея» вовсе не модульный корабль, а нечто целое, будто бы отлитое из металла. Не видно было привычных сочленений модулей, сварных швов и отдельных панелей. И всё-то инженерам «OmniDyne» удалось спрятать: и сенсорный комплекс со всеми его антеннами, и ворота ангара, и дроновые платформы, импульсные и лазерные пушки, и ракетные шахты. Радциг знал также, что на корабле кроме гравитационного двигателя есть ещё ионные – на всякий случай, да и для лучшей манёвренности в атмосфере, но и их разработчикам корпорации удалось сокрыть под умной, оснащённой наноботами обшивке.

Деньги у верхушки «OmniDyne» имелись – в последние лет тридцать ни одна колонизаторская миссия не обходилась без их участия. И директора этой корпорации средств на космическую разведку не жалели.

У федерального правительства были только две возможности избежать зависимости от этой корпы, считал Радциг. Первая заключалась в большей осведомлённости, а вторая в лучше вооружённой и более многочисленной армии. Пока всё положение дел оставалось таковым – полной корпоратократии можно было не бояться. Не то чтобы «OmniDyne» не могла себе позволить мобилизовать и экипировать больше народу, чем Федерация, или завербовать уже имеющийся личный состав, нет. Рядом с ним сидит живой пример того, как легко она могла перекупить офицера ВКС, бывшего или действующего – вопрос иной. Дело было в другом: закон не позволял частным компаниям иметь армии лучше и многочисленнее, чем у государства. А ещё корпам не дозволялось совершать открытия в обход Академии. Этим и объяснялось присутствие в разведмиссиях не только специалистов, работающих по контракту с самой корпорацией, снарядившей экспедицию, но и государственных служащих – офицера разведки ВКС, политического комиссара, учёных и капеллана Академии.

– Наконец-то! – воскликнул Брукс, как только увеличилась одна из планет системы Ирий. – Это Ирий-9, именно там зонды «OmniDyne» обнаружили аномалию, изведать которую нас и отправили. Ну, а заодно, конечно, и проверить, пригодна планета для колонизации, нужно ли терраформирование и всё прочее.

Обо всём этом Радциг, как и другие, уже знал. Инструктаж о целях миссии им провели ещё на базе корпы на планете Зета Хилона. Зонды передали с Ирий-9 трудночитаемые данные, часть из которых, к тому же, пришла в совершенную негодность. Связь после передачи данных с ними оборвалась, но корпоративному ИИ удалось расшифровать и реконструировать уцелевшие сведения – зонды обнаружили источник мощного излучения.

– …а возможно, низкочастотное электромагнитное излучение вызвало сбои, – продолжал Брукс. Рассматриваются также варианты квантовых флуктуаций, аномальные гравитационные волны или поток нейтрино. Но тут пусть лучше выскажется доктор Орлов.

Пока старый физик излагал свои предположения и подводил всё к тому, что «всё станет яснее на месте событий», Радциг оценивал поведение личного состава. Ему это было куда интереснее абстракций доктора Орлова, в которых он один чёрт ничего не понимал.

Брукс, как и он сам, были одеты в серую офицерскую форму ВКС, Софи Вийон – в скромной серой юбке и пиджаке, остальные – в комбинезонах. Техник Брандт – в синем, медик и учёные – в белых.

Брукс самодовольно читал про себя медленно плывущие по пространству голографического интерфейса сводки. Седой отставной офицер с вытесанным из камня поросшим щетиной лицом другим участникам экспедиции напоминал Радцига. Но сам Радциг, ветеран разведки Федерации, Брукса, гвардейского командира, прославившегося мясными штурмами, за брата не считал, и никакой схожести с ним за собой не наблюдал.

«Крайне эффективный командир ВКС» – так писали медиа об Артуре Бруксе ещё несколько лет назад.

Брукс, манипулируя голограммами, совсем не обращал внимания ни на Орлова, ни на других специалистов миссии. Кажется, он наслаждался своей ролью, а может быть, грезил о том, как потратит деньги, что получит за эту миссию от «OmniDyne».

Орлов в это время самозабвенно рассказывал о других подобных аномалиях, описанных им в «своих потрясающих монографиях». Ланге внимательно слушал космолога, то и дело забивая непонятные ему астрофизические понятия в интерфейс ручного терминала. Элориан внимала не менее увлечённо. А вот остальные больше были заняты собственными мыслями. Особенно госпожа Софи Вийон.

Политический руководитель разведмиссии была красивой женщиной, на взгляд Радцига. Фигуристая блондинка с благородными чертами лица напоминала ему жену. Но красота Вийон была холодной, вероятно, из-за её отстранённого поведения. Радцигу казалось, что она живёт исключительно в своих воспоминаниях и рефлексиях. Её красивые, но в то же время суровые и печальные серые глаза, казалось, были полны безысходности. Но порой в них вспыхивал огонь энтузиазма. Главным образом, когда Вийон говорила о детях.

Вот и сейчас Вийон казалась подавленной. Она то поправляла строгую серую юбку, то барабанила пальцами по столу, а взор переводила с Орлова на голограммы. В конце концов, Вийон не выдержала и встала из-за стола.

– Мне… я сейчас… мне что-то нехорошо.

Брукс фривольным жестом отпустил её, будто отец семейства несовершеннолетнюю дочь. Тай-Марко, доктор Нова, даже не предложила комиссару свою профессиональную помощь. С одной стороны, потому что знала, как и все остальные, что Вийон спешит выкурить сигарету, а после затянуться паром того странного электронного девайса, а с другой, потому что политических комиссаров не любили в принципе. А таких, как Вийон, особенно.

Она одна во всей команде курила. А ведь во многих мирах Соларианской Федерации Систем табак было не найти, за его распространение давали срока не меньшие, чем за вещества, наносящие более серьёзный вред организму.

Неловко улыбаясь, Вийон оправдывала привычку тем, что она якобы помогает сбросить стресс.

Радциг проводил её взглядом. Вийон – единственная красивая женщина на этом корабле, по-настоящему красивая, благородно красивая. Ведь ту же Мирану Элориан можно было назвать милой, но не красавицей. Виту хотелось сейчас пойти за Софи и грубо взять её прямо в том техническом блоке, у вентиляции, где она обычно курит. Её холодная красота вкупе с её мрачной предысторией возбуждали его.

Хотелось послать всё к чёрту. Всё равно падение в бездну не вечно – так зачем стараться? Зачем продолжать службу, когда у тебя нет даже того блага, за которое цепляется эта Вийон?

Радциг отогнал тёмные мысли прочь.

– Внимание! Орбита планеты Ирий-9 через десять… девять… восемь… – отсчитывал всепроникающий голос Мэнсона.

– Ну, что поздравляю всех! – радостно воскликнул командующий Брукс.

Отсчитывая секунды, ИИ включил обзорный режим умных панелей, и весь экипаж оказался посреди пугающей космической черноты, рассекаемой плывущими в пространственном надломе звёздами. Самое яркое светило неумолимо неслось прямо на них. От качества изображения захватывало дух.

«Вийон с её психической нестабильностью вовремя покинула зал КЦ», – подумалось Радцигу.

– … три… два… один… Мы в системе Ирий! – провозгласил искусственный интеллект.

– Держим курс на Ирий-9, передай пилоту, – велел Брукс. – И, Мэнсон, отправь-ка ещё зонд в ту же область. На всякий случай. Завтра высадка – всем хорошенько выспаться!

Далеко впереди отражал свет величественной звезды маленький сине-белый шарик, вокруг которого медленно плыли спутники – две зелёных газовых планеты.

II

Каплевидный шаттл вошёл в атмосферу, гулко гудели ионные двигатели.

Высадка происходила мягко – не раз участвовавшему в десантных операциях Радцигу было с чем сравнивать. За четыре часа до них на планету высадился другой челнок, полный военных дроидов. Они провели полевую разведку, встретили несколько особей местной фауны. Никаких признаков разумных обитателей.

Горные хребты с заснеженными вершинами были первым, что Радциг смог различить из иллюминатора челнока, не прибегая к помощи техники. Высокие горы напомнили ему Альпы Старой Земли, над которыми он пролетал давным-давно, когда мир в его глазах ещё не поблек.

Челнок приземлился также легко, как и вошёл в атмосферу. Ирий-9 встретил разведгруппу холодным светом звезды Ирий. А-сверхгигант, подобный Веге, изливал на поверхность голубовато-белое сияние, делавшее краски неестественно контрастными и, казалось, стерильными. Радциг обратил внимание, что тени здесь резкие и густые, почти чернильные.

Зелёный шарик и едва видимая точка – луны планеты Ирий-9 виднелись на дневном небе.

– И что, можно снимать шлем и дышать, свободно, как в любом из золотых миров? – с сомнением спросил Мик Астарте. – Так, командующий?

– Мэнсон обработал кучу данных с зондов и говорит, что можно, – сказал Брукс, взмахнув рукой, будто отгонял мошкару.

Радциг и Брукс одни только были облачены в военные экзоскелетные бронекостюмы. На учёных же и госпоже Вийон – обычные гражданские скафандры, с тем лишь отличием, что у некоторых светились голографические эмблемы «OmniDyne»: стерильно-белая горизонтальная линия, запертая в таком же белом круге на чёрном фоне. Радциг голографические шевроны и герб Федерации на своём бронекостюме выключил, как и Брукс эмблему корпы на своём.

– Не дрейфьте! – бросил со смехом Брукс, нажимая что-то на наручном голографическом интерфейсе.

Остальные специалисты завороженно смотрели на него, когда лицевой модуль шлема откинулся наверх, словно забрало древнего рыцарского доспеха.

Брукс сделал глубокий вдох.

– Аааахх! – простонал он, и Радциг вместе с остальными напрягся, заподозрив ошибку в данных зондов.

Но секундой позже стало ясно, что то был стон удовольствия.

– Командующий Артур Брукс – первый человек, вдохнувший воздуха Ирий-9, будущей великой колонии Федерации! – проговорил Брукс самодовольно. – Расслабьтесь, снимайте каски и дышите вольно. Воздух здесь легче и лучше, чем в Метрополии и даже, чем на моём родном Бастионе!

Вит велел Элис поднять лицевую защиту шлема, и не без волнения сделал первый вдох в новом мире. Это была первая его высадка на планете, на которую ещё не ступала нога человека.

Насыщенный кислородом воздух действительно оказался не таким густым, как в большинстве золотых миров Федерации.

Однако Вит приметил, что ни доктор Сато, ни доктор Нова поднимать стекло шлемов не спешили.

– Можете осмотреться пока, сбор здесь через полчаса, – громко произнёс Брукс.

В зоне высадки дроны-строители уже распаковывали грузовые модули и возводили базу и склады. Впереди, прямо перед челноками и модулями, выстроились в линию десять дроидов. Железные солдаты, вооружённые импульсными винтовками, ждали команды. Брукс приказал им патрулировать территорию, соблюдая протокол первого контакта.

Радциг решил посмотреть на природу новой планеты поближе.

Они высадились в чистом поле, среди травы, доходящей до щиколотки. Правее горизонт обрамляли горы, впереди поле то и дело прерывали пролески. Вспыхивали пурпуром, золотом, синевой и огнём цветы, выделяясь среди травы. Радциг присел на корточки, осмотрел причудливые закручивающиеся в спираль лепестки. Странно, но они закручивались не по числам Фибоначчи, как на его родной Равенне, а в странном нелогичном порядке.

Под ногами ползали насекомоподобые создания, совсем не отвратительные. Их хитиновые покровы переливались непривычными цветами и оттенками, которых он не наблюдал на родной планете. Создания эти походили, на его взгляд, на голограммы.

Вит пошёл дальше к пролеску, минув патруль дроидов, достиг небольшой рощицы. Местные деревья были высокими, выше, чем дома. Они тянули к небу узловатые, почти костяные стволы, покрытые гладкой, как фарфор, корой. В густых кронах он различал практически идеально округлые листья. Они шевелились, потревоженные ветром. Несколько красных листьев опали, Радциг подобрал один и рассмотрел. Плотный с многослойными прожилками, казалось, лист пульсировал.

Вдали раздались уханья, не то птиц, не то млекопитающих. А дуновение ветра принесло запахи прелой листвы, с примесью чего-то отдалённо напоминающего озон и железо.

В шелесте листвы ему слышался шёпот и отдалённые отголоски речи.

Что это: «синдром первопроходца», когда всё восприятие обостряется и воображение рисует пугающие и одновременно чарующие картины, или, в самом деле, ему слышится чья-то речь?

Что-то мелькнуло вдали. Какой-то белый кусок шерсти прошмыгнул меж деревьев и прижался к земле, пропав из виду, затерявшись в густой траве.

«Какой-то зверёк, – подумал Радциг. – Всем им скоро дадут имена и порядковый номер, классифицируют. А после менеджеры «OmniDyne» придумают как ещё и монетизировать их».

Он возвращался в зону высадки, ощущая диссонанс: всё казалось ему почти родным, таким как на Равенне. А ведь она считалась идеальным золотым миром. Туристы с Земли не раз говорили ему, что Метрополия и Равенна – настоящие космические близняшки. Значит, всё тут, на Ирий-9, было почти земным. И всё же чуть-чуть инаковым. Цвета слишком яркие, движения из-за спектра звезды – слишком резкие, неестественные. Тени – слишком тёмные и густые. А когда долго стоишь на месте, то и вовсе кажется, что земля под ногами дышит, едва заметно шевелясь.

– Лейтенант Радциг, госпожа Вийон, доктор Орлов, Элориан, Сато, Астарте и Ланге в первую группу, – распоряжался Брукс. – Остальные остаются здесь.

Остальными были доктор Нова, Иона Брандт и пилот челнока.

– Брандт за старшего, но любое решение только по согласованию со мной, – отчеканил командующий. – Но не забывайте также, что связь с нами, вероятно, оборвётся, как достигнем аномалии. За пределы зоны высадки никуда не отлучаться. Периметр с воздуха стерегут дроны, обход совершают дроиды. Брандт, не забывай следить, чтобы металлические болваны подзаряжались регулярно. Всё ясно? И да, пусть возводят передатчик квантовой связи. Группа А – транспортироваться.

Транспортом группе служили два четырёхместных крылатых глайдера. Они взмыли в воздух, как только все разместились. Радциг сел за руль, справа от него сидела Вийон, Ланге и Сато оживлённо болтали сзади.

Глайдеры набирали скорость. Объёмное изображение на приборной панели показывало почти пять сотен километров в час.

Они летели в паре сотен метров над поверхностью, а сверху над ними зависали птицы. Не кружили, а именно зависли. Правда, спустя несколько мгновений, они словно бы оттаяли и вновь продолжили полёт, но всё равно это показалось странным.

– До цели пять минут, – оповестил Мэнсон.

И тут на объёмной движущейся карте показалась новая метка.

– Оу, теперь до цели четыре минуты, – спохватился ИИ.

– Брукс, в чём дело? – спросил Радциг по рации.

– Аномалия. Вырубает технику, стирает данные и наводит помехи. Подзабыл, лейтенант?

Его ожёг изнутри стыд. Он действительно и не вспомнил о том, что они держат курс к самому сердцу планетарной аномалии.

– Виноват, командующий.

– Проехали, – со смехом ответил Брукс, а через некоторое время добавил: – Высадимся вот там на поляне.

Сказав это, Брукс повёл глайдер на снижение. Радциг слегка надавил на руль, следуя за командующим.

Выбранный Бруксом луг оказался достаточно просторным, чтобы на нём смогли приземлиться и несколько десятков глайдеров или целый шаттл.

Медленно разведгруппа выходила, идя меж белых стволов. Дроны плыли по воздуху впереди людей. Лес редел.

– Мэнсон, отчёт! – потребовал Брукс.

– Все системы работают исправно. Состояние…

– Хорошо, дальше можешь не продолжать.

Так разведчики шли около часа, а потом деревья расступились, открывая им вид на поля, местами холмистые, местами поросшие пролеском. Прямо перед ними, вдали, высился холм, на котором что-то белело. А над холмом высилось подножие – дальше начинался хребет.

– Мэнсон, отчёт! – снова велел искину командующий.

Но искин на сей раз молчал.

– Отчёт, Мэнсон!

– Сис…т… не… – успел выговорить ИИ, прежде чем голос его потонул в шипении.

– Смотрите, дроны! – крикнула доктор Элориан.

Разведывательные и охранные дроны хаотично кружили в воздухе некоторое время, а затем и вовсе упали на землю.

– Мощный, однако, источник! – охнул доктор Орлов. – Нужно будет взять их физические блоки памяти и сравнить данные ИИ до сбоя и после.

– Займитесь этим, доктор, мы подождём, – кивнул командующий Брукс. – Кто разбирается в устройстве дронов – помогите доктору Орлову.

Как Орлов засунул блоки памяти в подсумок, отряд продолжил движение. Подходя к холму, разведчики оживлённо заговорили. И не удивительно – сам Радциг видел то же, что и они: на плоской вершине стояла арка, меж столбами которой висел медный колокол.

Рукотворное сооружение на необитаемой планете!

Элориан молнией помчалась наверх. Радциг хотел было активировать антиграв и взмыв в воздух, первым попасть на вершину холма, но технология не работала. Вообще ничего не работало, даже голографический интерфейс не открывался. Потому он пошёл вместе со всеми, преодолевая крутой подъём.

На колоколе виднелись надписи на неведомом языке.

– Ах, что за… проклятье! – ругалась Мирана Элориан, пытаясь активировать наручный терминал.

– Придётся пользоваться аналоговыми инструментами, – весело произнёс Брукс, явно насмехаясь над археологом. – Перо или береста с углём, а может, и стило с глиняной табличкой, если повезёт.

Мирана разглядывала колокол, как одержимая. А Радциг осмотрел местность внизу, с той стороны, которую закрывал холм.

– Матерь божья! – воскликнул Мик Астарте.

Он увидел то же, что и Радциг. Внизу у небольшого озерца, питаемого живописными многоступенчатыми водопадами, стояло здание, напоминавшее древнегреческий храм. Неподалёку от него расположились два длинных дома. Тоже белокаменные, они как бы подводили к основному зданию. Возможно, это и в самом деле был храмовый комплекс.

– Какого хрена?! – выдохнул Брукс.

Здание выглядело совершенно новым. Время, казалось, совсем не тронуло его.

«А что, если он только что построен?» – пронеслось в уме Вита.

– Что это впереди? – указал Ланге на какого-то белого мохнатого зверя, размером с собаку.

Кажется, такого видел Радциг в лесу.

– Выдвигаемся туда, – приказал Брукс, а затем выстрелил из импульсной винтовки.

Синий луч молниеносно достиг цели – белый зверь вспыхнул и исчез. Небольшой выжженный участок земли дымился там, где только что рыскало животное.

– Хороший у вас глазомер, командующий! – восхитился Астарте.

Сато подошла вплотную к Бруксу, её пухлые щёки раздувались больше обычного.

– Хочешь что-то сказать, доктор Сато?

Как-то Радциг пропустил тот момент, когда Брукс из командующего гражданской корпоративной научно-разведывательной миссии превратился в мастер-сержанта космопехов. Когда это он стал обращаться к докторам Академии на «ты»?

– Я хочу, – вызвался Ланге. – Так нельзя, господин Брукс!

– А что? – лихо бросил, скривившись, командующий Брукс. – Краснокнижная что ли тварь в прицел попала? Вроде планету-то только открыли, а значит, вмешательство человека в экосистему минимальное.

– А это тогда что? – буркнул Олег Орлов, указывая на здания.

– Человека, доктор! – поднял указательный палец Брукс. – А это явно строили не люди. Иначе планета бы уже была в нашей базе.

– Человек, по-вашему, не всякое разумное существо? – уточнил Орлов.

– Только тот, чьи предки вышли из Солнечной системы, док.

Инцидент показался Радцигу довольно мерзким, как и поменявшееся отношение Брукса к учёным. А ещё он недоумевал, как сам не догадался проверить работоспособность импульсного оружия в зоне, где отказывал ИИ, падали дроны и не функционировала техника в принципе.

На рожон он решил пока не лезть и с Бруксом на открытую конфронтацию не идти. Но он определённо укажет в рапорте убийство небольшой зверушки, представителя местной фауны, который явно не представлял угрозу ввиду своих скромных размеров. Радциг обычно не любил писать рапорты о чьих-либо проступках, предпочитал жестоко бить, и открыто подавлять неправого.

– Тему закрыли, – отрезал Артур Брукс.

– Так точно, командующий, – ответил будто бы за всех Астарте.

Брукс посмотрел на Радцига, ища поддержку в лице военного человека. Радциг ответил нейтральным взглядом и никак не проявил ни одобрения, ни порицания. Тогда командующий разведмиссией обдал его ледяным взглядом с головы до ног и стал спускаться. Остальные пошли за ним.

Вит пошёл замыкающим.

А внизу, среди шума бушующих водопадов, застывшей каменной громадой высился храм неведомого божества.

Вита пронзило какое-то непонятное чувство. Ему было легко, и в то же время его наполнял ужас. Не страх, какой, бывает, испытываешь перед диверсионной операцией или вылетом на передовую, и не боязнь врачебного кабинета или аудитории, где офицер принимает экзамен. Нет, этот ужас напоминал Радцигу тот, что он испытывал в родильной клинике. Сперва, когда увидел впервые Катарину, потом Яна.

Он знал, что это за ужас, но не мог дать ни определения, ни даже названия. Казалось, понятие подобного чувства давно забыто в культуре высокоразвитой цивилизации, покоряющей космос, колонизирующей миры.

Радциг склонялся к тому, что это скорее приятное чувство, чем неприятное. Однако оно оказалось бледной тенью того ощущения, что ждало его впереди.

Разведчики медленно и осторожно ступали по земле, проходя по заросшей травой аллее между длинными одноэтажными зданиями. Радциг, как и командующий, целил импульсной винтовкой в потенциальные огневые точки предполагаемого противника. Этого требовали протоколы безопасности миссии и старая привычка. Но, похоже, никого тут не было и храмовый комплекс был давно заброшен.

И это странно, ведь стены не заросли буйной растительностью, нигде не видно было местного вьюна, а в окнах виднелись пёстрые витражи. Деревянные двери тоже не сгнили. Только под ногами почему-то не находил Радциг хотя бы гравия, складывалось чувство, что загадочное святилище выросло прямо из земли посреди дикой природы.

– Дверь приоткрыта! – указал Брукс, вручную закрывая лицо забралом шлема – экзоскелетные бронекостюмы со всеми их ИИ, системами выживания, ремонтными наноботами и грави-генераторами щитов здесь тоже не работали. – Готовься бить на поражение, лейтенант!

– Принято! – ответил Радциг.

Когда не можешь полагаться на щиты и медпомощь бронекостюма, уже не до протокола первого контакта, это Вит прекрасно понимал. Да и в менее опасных ситуациях протоколом нередко пренебрегали, в конце концов, прописаны его правила отнюдь не полевыми командирами, но яйцеголовыми в стерильных лабораториях да политиканами в шикарных безопасных кабинетах. Пусть они ППК и следуют!

Радциг тоже закрыл лицо забралом шлема. Без боевого интерфейса и постоянных уведомлений от Элис было как-то неуютно.

Ступени храма действительно будто бы росли из земли. Виту на ум пришла аналогия с объектом, застрявшим в текстурах, прямо как в древних видеоиграх, нейрореконструкциями которых он увлекался в школе.

Над входом в святилище виднелись какие-то символы.

– Чёрт! Надо было убрать из перечня снаряжения экспедиций аналоговую технику, дурошлёпы поганые! – ругался доктор Орлов.

– Сейчас бы старый фотоаппарат не помешал, – поддержала Элориан, задрав голову с карандашом и бумагой наготове.

– Любопытно! Что же там написано… Неужели, как над входом в храм Аполлона Дельфийского? – бормотал доктор Ланге.

Вит знать не знал, что там за надпись украшала вход в святилище вымышленного друга древних, зато к чести Брукса он отмечал, что командующий, предварительно осмотрев помещение через щель приоткрытых массивных дверей, вошёл внутрь первым.

– Да ну на хрен! – приглушённо восторженно выдохнул командующий Брукс.

Вит прошёл следом, и то, что открылось взору, вызвало оцепенение.

В заброшенном, но не запустевшем неведомом храме на необитаемой, далёкой от Земли планете можно было ожидать чего угодно, только не этого. Можно было ожидать барельефы с изображениями чудовищ и гуманоидных существ, или статуй созданий, отдалённо напоминавших человека. Можно было ожидать увидеть изваяния совершенно чужих людям тварей, молюскоподобных, как те, кому поклоняются ксеранты, или заросших мехом уродов, которых воины Федерации истребили на планете Рем. Но увиденное совершенно выбивало из колеи. Никаких аналогий с другими мирами не находилось. То, что они узрели, имело смысл только в земном контексте.

– О, господи! – перекрестился на странный манер доктор Орлов.

– Himmelherrgott! – вырвалось у Вольфа Ланге.

Впереди над валуном, из которого росло маленькое деревце, возвышалось воплощённое в камне грозное божество. Лик его, как и тело, были совершенно человеческими. В руке он держал, словно пучок стрел, сноп зигзагообразных молний. Он бы напомнил Радцигу громовержца эллинов, которого он видел в детстве на голографических моделях учебного курса, если бы не одна существенная деталь: громовержец перед ним был облачён не в тогу и не в тунику, но в кольчугу, широкие штаны и сапоги, будто бы суровый бог северных варваров. Однако же, как и Зевс, он был бородатым и пышногривым. Чело не украшал никакой венец, но божество в нём и не нуждалось.

Странное дело, но абсолютно человеческий вид вызвал в сознании Радцига чувство, смутную догадку, гласящую, что за таким обликом сокрыто, что-то совершенно иное человеку.

– Как это понимать?! – почти взвизгнул Астарте.

– Картины мира трещат по швам, – присвистнул Ланге, покосившись на доктора Сато.

– Не делайте вид, что у вас есть адекватные интерпретации… этого, Ланге, – парировала Сато.

– Разве на ваш с доктором Сато дискурс статуя человека как-то влияет, Ланге? – с сомнением спросил космолог Орлов.

– Увидим, – пожав плечами, пообещал Вольф Ланге.

Специалисты разведмиссии принялись осматривать убранство святилища. Вит, как и Брукс, сразу обратили внимание на отсутствие разрушения, ветхости и пыли. Храм будто бы построили только вчера.

В стенных нишах между узкими и высокими сводчатыми окнами стояли небольшие статуэтки. Тоже какие-то божки. Не такие величественные, как исполин-громовержец, они сильно отличались один от другого степенью детализации и искусности исполнения. Одни походили на какие-то неолитические изделия своими невнятными обтекаемыми формами, другие же казались произведением утончённого искусства классической античности или даже эпохи Возрождения. Третьи и вовсе выглядели идеальными, даже стерильными произведениями трёхмерного принтера. Впрочем, лейтенант Радциг не был знатоком земной истории и, тем более, искусства.

Пёстрые оконные витражи при ближайшем рассмотрении оказались геометрическим хаосом, что совсем не свойственно вкусу большинства древних культур, как отметила доктор Элориан.

Любопытным Радцигу показалось и то, что дерево, растущее прямо из камня, оказалось живым. Это был, судя по форме листочков, какой-то миниатюрный дуб. Не молодой дубок, но именно что уменьшенная копия обычного земного дуба. А ведь местные деревья выглядели иначе.

Вит ощутил, как у него кружится голова; подняв забрало шлема, он вышел наружу. Звезда Ирий опускалась к горизонту, окрашивая небо в холодные фиолетовые и лиловые тона. У подножия лестницы курила Вийон.

– Вам совсем не интересно культурное наследие ксеносов? – улыбнулась Виту комиссар, когда он спустился.

– Они – не ксеносы, судя по виду.

– Но эти неведомые они – колонисты или вымершие местные – они родом не из Солнечной системы. Внешний вид не имеет значения.

– Вам, похоже, тоже не интересно политическое значение всего этого? – Радциг обернулся и обвёл рукой святилище.

– Не вижу здесь никакого политического контекста.

– В самом деле? А что, если храм построила группа каких-нибудь сектантов? Экстремистов, скрывающихся от властей Федерации?

– Я бы вызвала Анри, дабы он рассчитал вероятность вашего предположения, а потом мы бы дружно посмеялись, но, к сожалению, аномалия не позволит сделать это, – улыбалась Вийон.

Анри – её персональный искусственный интеллект, Вийон просто потешалась над ним.

«Неужели ей совсем не интересно, откуда здесь статуи человекоподобных существ? И почему месторасположением святилища стала аномальная зона? Может, и впрямь, она мертва внутри? После всего, что она причинила другим… Чёртова сука холодна, как лёд!» – думал Вит, а вслух лишь хмыкнул и сказал:

– Может быть, ваше предположение будет остроумнее и не вызовет смех ни у людей, ни у искинов?

– У меня нет предположений, – отрезала она, делая очередную затяжку. – Это не в моей компетенции.

Виту хотелось разговорить её, и он сам не понимал, зачем ему это.

«Чтобы убедиться, что у неё есть душа», – неожиданно пришло на ум. Мысль показалась странной: он никогда не рассуждал такими категориями. Она будто бы выскочила из головы Ланге и попала к нему.

– Бросьте! – повелительно произнёс Вит, и Вийон бросила недоверчивый взгляд, растерявшись.

Вероятно, она подумала, что речь идёт о сигарете.

– Вам ведь тоже кажется это потрясающим, так? – удивляясь самому себе, напирал Вит.

– Нет, не кажется, – ответив, сделала паузу комиссар. – Меня это пугает. И будет пугать, пока учёные не объяснят вразумительно, в чём тут дело. А если вам кажется это потрясающим, что же вы не остались внутри наслаждаться видами с остальными?

– Мне стало не по себе. Голова закружилась, – честно ответил он, коря себя за то, что поддаётся порывам открыться другому человеку.

Порывам вообще-то ему несвойственным.

– Искали медь, а нашли золото, как выразился наш друг Мик Астарте! – воскликнул громогласно Брукс, выходя из храма. – Жаль, регистраторы не работают! По-хорошему надо было бы заснять открытие… Лейтенант Радциг, госпожа Вийон, вы, похоже, совсем не рады нашей находке?

– А чего радоваться, господин командующий? – затушила сигарету подошвой скафандра Вийон.

– А то, что ублюдки, владеющие корпами, станциями, космоверфями и портами да целыми планетами, выстроятся в очередь, чтобы побывать в таком месте! – чеканил Брукс, глаза его лихорадочно блестели. – Да «OmniDyne» нас так баблом завалит, ребята – утонем! Непременно утонем…

Вийон закатила глазки, будто бы Брукс нёс какую-то чушь. В этот момент она показалась Радцигу даже милой.

– Да что с вами такое?! Где энтузиазм? – вопрошал Брукс.

«Как же грубо он действует. Напрямик. Впрочем, чего ожидать от офицера-мясника?» – ничего удивительного в том, что Брукс вышел к ним двоим, Вит не видел, ведь только четверо из всего состава миссии могли принимать решения и имели вес.

Сам Артур Брукс, ибо именно его корпорация, снарядившая миссию, назначила командующим. Вит тоже обладал немалым влиянием – его приставило к исследовательской группе Управление Контрразведки Военно-Космических Сил Федерации, дабы он контролировал Брукса и всех остальных. Хотя формально Вит считался только ответственным за безопасность участников миссии. У Софи Вийон тоже имелась власть, ведь она – политический руководитель. Её приставили надзирать за тем, чтобы никто не помышлял ни о признании ИИ полноценными личностями, ни о симпатиях к ксерантам, ни об ослаблении социально-экономической стратификации в обществе. И, разумеется, она следила и за тем, чтобы интересы государства ставились выше интересов корпорации, пусть это и экспедиция последней. Четвёртым, кто представлял в миссии интересы целого общественного института, был Вольф Ланге. Его-то, пожалуй, Брукс всерьёз не рассматривал. Ланге призван следить затем, чтобы открытия, научные и технические достижения становились достоянием Академии Наук Федерации, а не корпорации.

Остальные разведчики миссии: учёные, пилоты, медик и техник были в подчинении у командующего Брукса. За работу им платила «OmniDyne», даже если они не были её постоянными сотрудниками, как те же доктор Орлов или доктор Элориан.

В них всех командующий угрозы точно не видел. Бруксу даже не нужно было угрожать им – законодательство и их контракты с корпой давали ему рычаги давления.

«Брукс наверняка всё уже поделил и собирается предложить нам сделку».

– Какие предположения у учёного люда? – насмешливо спросил командующего Радциг. Он хотел сбить Брукса с толку.

Он не знал, что делать с Бруксом дальше, но отчётливо понимал, что ждать от загоревшегося грёзами о больших деньгах бывшего военного можно всё что угодно.

– Орлов склоняется к тому, что это гравитационная аномалия, а Элориан выдвигает гипотезу о машине древних. Орлов не больно-то спорит, он даже допускает подобное, только вот у него страсть к грави-аномалиям. Нам с вами этого не понять, – проникновенным тоном старого друга проговорил командующий.

Стремительные метаморфозы Брукса, из сурового командора, превратившегося в доброго дядюшку, не укрылись от внимания Радцига.

– Машина? – удивился Радциг. – Кажется, будто это довольно древние постройки? По стилю.

– Вот именно, что по стилю, – кивнул Брукс. – Но сами поглядите, насколько целые эти здания. Кажется, будто их только вчера воздвигли при помощи дронов и объёмной печати. А статуи! Статуи явно создавали при помощи лазерных и плазменных резаков, да и человеческий глаз там если и участвовал, то усиленный интерфейсом искина.

– Может, это какие-то маргиналы? – предположил Радциг. – Незаконный культ? Хотя как бы они выстроили всё это при помощи высокоточных технологий, если тут отказывает вся электроника…

– Это на повестке дня у наших яйцеголовых, – заверил Брукс.

До сумерек Вит предложил Бруксу проверить дома, прилегающие к храму. Внутри оказалось довольно пусто, в самом деле, как в монашеских кельях: только жёсткие постели и ниши в каменных стенах, служащие полками. Ни книг, ни свитков, ни дощечек, ни любых других носителей информации разведчики не обнаружили. Равно как и других вещей, которые могли бы дать какие-то указания на владельцев. Ни одежды, ни предметов гигиены и быта, ничего. Создавалось впечатление, будто создатели этого места испарились в воздухе или же их тела сковывало гораздо меньше потребностей, чем у большинства органиков.

Синевато-белое светило постепенно исчезало из виду. С приближением темноты последние лучи солнца дали пепельно-голубой, почти ледяной свет, словно кто-то вылил жидкий неон на края горизонта.

– Заночуем прямо здесь, в этих домах, – объявил Брукс. – Сато, ты и Астарте в дозоре первую четверть ночи.

Ни у кого возражений не возникло – возвращаться ночью к глайдерам не хотелось. И хотя оставаться в самом центре неизведанной, источающей помехи аномалии тоже казалось не лучшей идеей, всё же место это не внушало опасений. Напротив – оно успокаивало.

Вит провалился в сон почти мгновенно.

III

Вит шёл во главе тактического отряда. Вокруг пересечённая местность – голые просторы, да и только. Они передвигались, укрытые грави-полем, что ткал передвижной генератор щита, ехавший рядом. Вокруг всё взрывалось. Осколки и импульсы вражеских винтовок растворялись в куполе щита. В воздухе бились дроны.

Вит вспомнил, что нужно взять высоту.

«Выжженные поля… Это Скадианский блиц!» – вспомнил он.

Впереди ксеранты – люди, заигравшиеся в модификации тел. Полумашины, киборги, поклоняющиеся инопланетной мрази и искусственному интеллекту, как богам.

«Это уже прошло… И мы ведь победили тогда… Почему так тревожно?»

От собственных мыслей его отвлекли мысли чужие. Они были подобны рою шепчущих голосов. Словно выпущенный на боевую задачу кластер дронов, они окружили его:

«Тяжело родителям, у которых один ребёнок губит другого»

Не сразу Вит различил всю полноту смысла целиком. Фраза выстраивалась как мозаика, фрагмент за фрагментом. Создавалось впечатление, что некоторая цельность эманировала в его сознание, погружаясь в дискретное мышление, делилась внутри себя, тая́ единство внутри.

Вит вспыхнул ненавистью к этой мысли. Он не понимал, как она попала к нему. И при чём тут дети, если речь про ксерантов – ублюдков, ложно истолковавших идею прогресса! Осквернивших её! Те, кто превращают себя в биотических чудовищ, недостойны жить!

Он ощутил, что кто-то соглашается с ним, оставаясь при своём.

Взору уже открылись купала грави-щитов ксерантов, как земля под ногами содрогнулась.

Внезапно жёлтое карликовое солнце Скадии вмиг превратилось в голубовато-белого исполина. А в следующее мгновение звезда стала приближаться к планете. Нет, не к планете, не к Скадии, а к нему самому!

Оно нависло, затмевая собой вражескую армию. И Вит понял, что его видят.

В подтверждение этому на солнце стало проступать чёрное пятно. Оно росло и ширилось прямо из сердца звезды. Мрачная, как нефть, разлитая на воде, червоточина всё больше становилась похожа на круг.

Оно смотрело прямо на него, но видело не только тело, но и его психические, феноменальные и ментальные состояния. Он ничего не смог утаить. Оно видело самое сознание Вита. Интроспективно, как и он сам.

Вит Радциг проснулся в комнате одного из домов, что стояли близ храма. Отдохнувший, полный сил, он отметил, что совсем не вспотел, как то бывает при кошмарах. Но самое главное, что ему вообще снился сон, а ведь он не видел сновидений уж много лет кряду.

В соседней комнате храпел Брукс. Вит начал понемногу приходить в себя.

На общем сборе выяснилось, что практически каждому участнику миссии приснилось что-то необычное и яркое минувшей ночью. Вит был не одинок в кой-то веки.

– Без плоти и её слабостей дрейфовал я среди звёзд и разноцветных туманностей, слыша при этом чудесную музыку, сочащуюся отовсюду, – мечтательно говорил Вольф Ланге.

– Напеть сможешь? – весело спросила Мирана.

– Нет… странное дело, но это не совсем та музыка, к которой мы привыкли, – неуверенно, словно ступая на тонкий лёд, отвечал Ланге. – Она была соткана не из звуков, но… как бы это сказать? Из образов… нет, не из них. Словно бы из волн, исходящих из другого измерения, гораздо более богатого, чем наше. Или даже отсветов чего-то метафизического, слабо достигающего наших пределов… Это была музыка озарений! В её мелодии слышалась простота… и смысл, который был до появления человека. Знаете, я раньше склонялся к феноменализму, думал, что квантовая физика его вполне подтверждает с эмпирической стороны. Беркли, Фихте были моими кумирами. Но этот сон будто бы ополчился на мои начинающие понемногу обрастать мхом взгляды. Будто бы само это место, которое мы считаем аномальным, критикует антропоцентрическую концепцию наблюдателя.

– Ни черта непонятно! – хохотнул Брукс.

– Мир не исчезает без субъекта, а может быть, даже он сам субъектен…

– Мне тоже приснилась странная хренота. Живой сон был и яркий, – прохрипел, сладостно закатив глаза, Орлов. – Я, как и доктор Ланге летел где-то в открытом космосе внутри небольшого, но хорошо оснащённого корабля. И, – только не смейтесь, – я достиг центра Вселенной. А там огромных размеров механизм, некий вечный двигатель, совершенно вычурного вида. Фантасмагория почище вашей, доктор Ланге! Золотые и серебряные шестерни, рядом с которыми наши передовые линкоры, что родная Земля сравни её с Сириусом! Всё это вращалось, двигалось, приводя в движение саму материю.

– Мне снилось, как этот самый храм исчезает поутру с рассветом, – с грустью проговорила доктор Элориан. – Я как раз пыталась расшифровать надписи на барельефах, как белые стены стали таять.

– А вам что снилось, командующий? – слегка подобострастно спросил Мик Астарте.

Самому доктору Астарте приснилась грязь, установившая с ним телепатическую связь. Мик весь измазался этой грязью, а потом долго не мог отмыться. Она общалась с ним, как психолог по эконом-подписке.

– Лестница, – спокойно отвечал Брукс. – Я поднимался, а какие-то безликие уроды, – у них буквально не было лиц, – мне мешали. Я расталкивал их, скидывал. И шёл дальше.

Сато приснилось, будто бы она обрела дар видеть текучую и всеобщую жизнь. Во сне она слышала, как делятся клетки организмов, чувствовала, как течёт кровь и жизненные соки, как корни переплетаются в хтонической мгле, тоже полные жизни.

– А вам, что снилось, лейтенант? – спросила Элориан.

Он рассказал.

А потом очередь дошла до Вийон.

– Как всё это пошло, – отрезала она, отказавшись поведать о сновидении.

На взгляд Радцига, ничего пошлого и ничего странного в сновидениях не было. Каждому из них приснилось то, что тянется за ними годами, то, что составляет их суть.

Ему захотелось узнать, что приснилось ей.

– Ладно, народ, давайте заниматься делом! – приказным тоном сказал Брукс. – Мы тут не клуб по интересам – не сны прилетели обсуждать. Через два дня передатчик квантовой связи будет готов. К этому времени я жду от вас результатов. Это касается учёных людей, а мы с Радцигом продолжим разведывать местность и блюсти вашу безопасность. Госпожа Вийон может продолжить любоваться видами и гробить свой организм, думаю, ни в чьей благонадёжности у неё сомнений нет. За работу, за работу!

Вийон одарила командующего холодным ядовитым взглядом, в котором без труда читалась бессильная злоба.

Пока учёные осматривались, Брукс ушёл к глайдерам. Он хотел улететь на базу, заказать с «Астреи» больше аналоговых инструментов для уважаемых жрецов науки, а заодно привезти сюда Иону Брандта. Техник должен был опознать, машина ли неизвестной цивилизации создаёт аномалию, либо же аномалия эта чисто природная, как полагал Орлов.

В отсутствие Брукса Радциг обследовал местность. Небольшая рощица окружала затерянный среди гор и холмов храмовый комплекс. Среди деревьев и кустарника носились небольшие мохнатые животные, издали похожие на зайцев, завезённых на Равенну с Земли. Они убегали от старавшейся быть незаметной доктора Сато.

У озера, питаемого каскадами и потоками завораживающих шумных пенящихся водопадов, прогуливалась Софи Вийон.

Вит не решился к ней подойти.

На пути к домику, в котором он разместился, Радциг услышал пронзительный женский крик, доносящийся из храма. Влетев по ступенькам наверх, он обнаружил разглядывавшую неведомые надписи Элориан. Вокруг археолога суетился Ланге.

– В чём дело?

– Доктор Элориан утверждает, что эта надпись прямо из её сна, – пояснял Ланге. – И что якобы её ещё вчера здесь не было.

– Не было! – истерично настаивала Мирана Элориан. – Вместо неё прямо на этом самом месте находилось какое-то мифическое чудовище, змееголовое... Или вы считаете, я спятила?!

– Я ничего не считаю, доктор Элориан, – чуть виновато отвечал Вольф. – Просто у нас ведь нет никакого регистрирующего оборудования…

– То есть взгляду, памяти и сознанию вы доверяете меньше, чем регистрирующему оборудованию, доктор? – уязвила Мирана. – В чём же смысл ваших споров с доктором Сато?

– Тут вы меня подловили, – ответил, смущаясь, Ланге.

Радциг с недовольным ворчанием покинул храм.

Они слишком наивны, инфантильны и бесхребетны эти выходцы из Академии и прочие специалисты. Виту не хватало опасности на этой стерильной планете, и это остро чувствовалось.

Ночью не приснилось ничего. Мрак и пустота вместо грёз.

А утром оказалось, что никто из разведчиков минувшей ночью не видел сновидений.

***

– Что, чёрт возьми, с ним происходит?! – взревел Брукс.

Вольфа Ланге сотрясала страшнейшая эпилепсия. Философ Академии корчился прямо на полу храма, царапая себе горло. Его пальцы скрючились, конечности одеревенели.

«И какого хрена Брукс оставил доктора Нова на базе?!» – подумал Радциг, выходя за аптечкой.

– Сейчас вернусь с медстанцией! – опередил его командующий.

Большинство функций портативной медстанции хоть и не работали из-за аномалии, зато она была полна лекарств и инструкций. Кто-то действительно умный в «OmniDyne» догадался вложить самый обычный толстый бумажный справочник в одну из секций.

Едва Брукс покинул святилище, как приступ Ланге стал стихать.

Радцигу происходящее внушало опасения – как знать, какие сюрпризы преподнесёт аномалия завтра? Как она влияет на мозг? Какие болезни заработает он сам?

Он чётко знал из досье, что Ланге никогда не страдал падучей.

Доктор Ланге встал, словно и не было никакого приступа пару секунд назад, и принялся говорить сбивчиво, нескладно:

– Это даже не видение… а словно бы… Чувство? Нет, нечто большее. Я будто бы переживал переживание другого… Услышал голоса того, что мы считаем обычно безмолвным… Не всё сконцентрировано здесь… – Ланге указал на лоб.

– Вижу, доктор быстро поправился, – нарочито радостно произнёс вернувшийся Брукс.

По внешнему облику и изменившемуся поведению доктора Ланге Радциг видел, что приступ, явно вызванный аномалией, оказался для представителя Академии чем-то вроде просветления, откровения или шаманского экстаза. И нет, Ланге не толкал высокопарных речей, превратившись в отравленного известными веществами овоща, каких в избытке повидал Радциг во время отпуска в Метрополии – на Старой Земле. Напротив: Ланге стал более подвижный, живой. Создавалось ощущение, что мысль его цепляется за всякий предмет, без труда разлагая и соединяя его составляющие. Он загорелся энергией, будто охваченный детской любовью ко всему новому, помогал, как мог остальным учёным.

А у Вита всё шло в обратную сторону: он стал замечать, что мозг его будто бы распадается на слои и фракции, мысль и воля слабеет, смыслы явлений мутнеют.

Аномалия хорошо влияла на Ланге, Элориан и Орлова. Бруксу, Сато и Ионе Брандту по большей части было ни горячо, ни холодно. А вот по Софи Вийон, Астарте и по нему самому она проходилась катком.

К вечеру Иона Брандт объявил, что никакой машины в храме, под храмом или в округе нет и быть не может.

Доктор Орлов ликовал – его догадки подтвердились. Брукс начинал нервничать, и Вит понимал, что тот хочет дать полный отчёт командному центру «OmniDyne» быстрее, чем он и Вийон отрапортуют властям Федерации.

Ночью поле битвы вернулось. Это было странно, но Радциг поймал себя на мысли, что его восприятие цельное и стройное, что он осознаннее во сне, чем наяву.

«Выходит, что сон этот – осознанный», – вспомнил Радциг когда-то прочитанные посты об осознанных снах в Экстранете.

Радциг, однако, совсем не мог повелевать всей этой окружающей его материей чувств, сотканной грёзами. И всё пошло по знакомому уже сценарию: огромное сине-белое око приблизилось к планете, умаляя лежащее под ним поле боя.

И тут Вит понял, что зримый образ – ничто, ведь изнутри его наполнило непосредственное сознание полноты. Будто бы всё общалось со всем, и с ним тоже. Он проникся пониманием того, чего никогда не знал, ибо стихия эта была для него в отличие от доктора Ланге, совершенно чуждой: Вит постиг, что сознание не привязано к знакомым им конфигурациям материи, и что есть такой род сущего, для которого повелевать огромными массивами материи, энергии и информации также легко, как волевому человеку властвовать над собственным телом.

Всё переплетено, но не как в сновидении доктора Орлова, не как титанический механизм. Скорее как система мыслей, выстроенная между способными переживать.

Радциг почувствовал, что умирает. Боль, холодное оцепенение отработанной материи разнеслись по телу.

Просветление исчезло тут же, как только резкий голос командующего разбудил его:

– Вставай, лейтенант Радциг!

Вит подскочил, как по боевой тревоге, сразу же потянувшись за винтовкой.

– В чём дело?

– Вийон повесилась, и Астарте свихнулся, – ответил Брукс совершенно серьёзно.

Тело Софи медленно раскачивалось на ветру. Она висела под кроной белого древа, шея была перетянута ремнём от скафандра. Отёкшее и потемневшее лицо неприятно скривилось. Руки свисали, как сломанные кукольные конечности, а ноги – еле касались земли, оставляя тонкие царапины на почве, будто она хотела упереться, но не могла.

Глаза были открыты широко и неестественно жутко. Зрачки расширены так, что радужку почти не видно, они смотрели не на вещи вокруг, но словно бы сквозь них.

Тут Софи, вернее её труп, издал звук. Это был не стон, ведь лёгкие её давно остыли. Похоже, что внутри шеи, где ремень врезался в кожу, что-то щёлкнуло, хрустнуло, двинулось.

– Gott! – вырвалось у Ланге. Остальные смотрели молча, зрелище выбило у них всякое желание говорить.

Смерть уже долгое время была табуированной темой в культуре Федерации. Поэтому для людей не военных, не наблюдавших смерти даже на экранах, страницах книг, в кино, играх, постах Экстранета и публичных нейромедийных развлечениях, были шокированы неприглядной картиной мертвеца.

Радциг не был суеверен и, пройдя не одну кампанию, повидал достаточно смертей, но в этот момент ему стало не по себе. Удавленная по собственной воле, Вийон резко контрастировала с возвышенными речами доктора Ланге и его собственными переживаниями во сне.

– Я отвезу тело к доктору Нова, – заявил Брукс, – пусть поместит в криокамеру – родные уж разберутся, как хоронить.

– Я отправлюсь с вами, командующий, – спокойно сказал Радциг.

Сегодня дроны-строители закончат возведение маяка квантовой связи. Брукс спешил явно не из-за заботы о разлагающемся теле Вийон.

– Иона, возьмёшь труп Софи ты, а мы с лейтенантом Радцигом поможем донести до глайдеров, – решительно отреагировал Брукс. – Лейтенант прав, и мы не можем оставлять вас и подвергать опасности. В конце концов, тут нет армии дронов, в отличие от зоны высадки.

Остальные не обращали никакого внимания на явную ложь Брукса.

Брукс сам снял труп с дерева. Они несли её по очереди, оба облачённые в экзоскелетные бронекостюмы, у обоих бластеры на поясе и винтовки на креплении рюкзаков.

До Астарте, уже несколько часов кряду молчаливо умывавшегося в холодном озере, никому дела не было. Они прошли мимо геолога, когда Ланге в очередной раз собирался разговорить его.

– Поохотимся? – кивнул на второй глайдер Брукс, когда Иона Брандт с трупом в салоне взмыл в воздух. – У меня там есть пара ружей Гаусса – мы ведь не хотим спалить ценное мясо?

– Не охочусь. Никогда этого не понимал. А сейчас и контекст не позволяет и без того скверному развлечению выглядеть хоть сколько-то прилично.

– Древние владыки почитали охоту…

– Мы не древние владыки, – отрезал Радциг.

Наступило время откровенности.

– Тогда, быть может, воздушная прогулка? Обсудим положение дел с ветерком? Катание на глайдере ты же не считаешь дикостью и варварством, лейтенант?

Брукс первый раз обратился к нему на «ты», отметил Радциг, предвидя направление разговора.

Глайдер шумно взлетел и понёсся над полями, набирая скорость и высоту. Чувствовать быстроту техники и мощь двигателя, дающего о себе знать едва различимым гулом по всему салону, было приятно. Радциг проверил наручный терминал. Открывая голографический интерфейс, он понял, как скверно он ощущал себя эти три дня без нейропомощника и постоянного притока свежей информации.

Трудно приходилось без техники. И всё же это был прекрасный эксперимент, проверка человеческих возможностей, которую не все прошли, полагал Радциг.

– Вийон своей тупостью открыла нам новые возможности и ускорила принятие решений, – начал Брукс, посматривая то на пространство за лобовым стеклом, окружённое голограммами интерфейса, то на Вита. – Естественный отбор, да? Хех! Что ты так смотришь, лейтенант Радциг? Только не говори, что тебе жаль её. Сука была прожжённой карьеристкой, каких поискать. Ты же знаешь, что она сделала на Кредо-3, чтобы перевестись в политуправу Метрополии? Да, не ты один наводишь справки, Вит. Я, как командующий, тоже должен знать всё и обо всех.

Последняя фраза отдала металлом. Брукс тянул руль на себя – глайдер поднимался выше.

– Двадцать тысяч человек репрессировано из-за признаний, которые её братья, служившие в планетарной гвардии, выбили силой, – продолжал Брукс. – Двадцать тысяч, Радциг! Два десятка тысяч людей сослали по лагерям и ссылкам в Дальние Сектора! Целое человеческое сообщество, целый колониальный мир разорён, будто на него налетели те самые варвары. Разорён, уничтожен только потому, что этой бабе и её братьям понадобилось повышение.

– Ксеранты и в самом деле имели там широкую агентурную сеть, – возразил Радциг без тени намерения оправдать Вийон.

– Это из-за того, что она похожа на твою жену, лейтенант? – спросил Брукс, а уловив злобу во взгляде Радцига, отступил: – Прости, не хотел бередить старые раны. По правде сказать, психолог из меня всегда был хреновый. Я лишь хотел напомнить, что сторонников ксерантов, этих любителей срастить себя с металлом и биотикой, было в сотни раз меньше, чем заключила наша самоубийца со своими братьями. Может быть, если бы не война за Кредо-3, ей и не удалось бы поиграть в инквизицию и получить перевод в столицу… Впрочем, сейчас это уже не так важно. Неудивительно, что она не выдержала ноши именно здесь. В этом месте у людей мозги набекрень, а?

– Быстрый взлёт у неё был, но поломалась она намного раньше, – возразил Вит, ибо знал, что карьера Вийон рухнула, когда в Метрополии собственная безопасность обнаружила в её теле чип и устройство, перманентно отравляющее организм наркотиками и антидепрессантами. – Иначе мы никогда бы не увидели её здесь, в очередной разведмиссии очередной корпы.

– У неё бы духу не хватило. Это всё аномалия.

Они почти достигли облаков.

– И эту аномалию можно хорошо приладить к делу, – продолжил Брукс, медленно наклоняя руль вперёд. – В долгосрочной перспективе она гораздо выгоднее, чем любая добыча любого ресурса. Я не зря начал с Вийон, она действительно упростила нам дело. Теперь только Ланге представляет угрозу будущему нормальных людей – таких, как мы. Он непременно донесёт обо всём Академии, а «OmniDyne» нужна монополия на владение этим, хех, «священным» местом!

– Почему ты уверен, Брукс, что я не доложу командованию Федерации? Отчего записал меня в «нормальные люди»?

– Ланге, как и прочие яйцеголовые, живёт иллюзиями. Он даже хуже прочих – те хотя бы изучают наш мир, развивают ВПК, выпускают вакцины, чтоб мы не передохли в новых мирах. А такие капелланы горазды только толкать опиум для народа, оптом и в розницу. Ты же человек служивый, а значит, любишь деньги и, стало быть, нормальный адекватный мужик.

Брукс давил на руль – воздушный транспортёр снижался всё стремительней.

– Кроме того, ты человек семейный…

– Осторожней, Брукс! – в голосе Радцига слышалась сталь.

– Поверь, я знаю, о чём говорю, – не обращая внимания на угрожающий тон, продолжал командующий. – Моя дочь умерла от генетического истощения семь лет назад. Что так смотришь? Этого не было в досье? А как же – «MetaDesign» умеет сохранять данные клиентов в тайне! Ты ведь в курсе, что контора эта – дочка «OmniDyne»? Знаешь, чем они занимаются?

Вит слышал, что «MetaDesign» при помощи искусственного интеллекта и новейших инструментов генной инженерии возвращает к жизни умерших. Лишь в одной системе Федерации региональное законодательство позволяло работать этой организации. Её услугами могли воспользоваться только очень богатые люди.

– Они вернули мне дочь, когда убедились в моей эффективности. В рассрочку.

Глайдер с бешеной скоростью приближался к земле. Казалось, ещё пара секунд, и от них и транспортёра останется только выжженный участок поверхности и куски искорёженного металла. Вит совсем не волновался.

В последний момент Брукс потянул рычаг руля на себя.

– Я соболезную твоим утратам, Радциг. Правда. Ты вызываешь у меня уважение, один во всей миссии. Мы – два волевых мужика среди этих червей. Поэтому только с тобой имеет смысл договариваться. Твой сын храбро сражался в рядах солдат Планетарной Обороны родного мира. Юный герой.

Душа Радцига мрачнела с каждой следующей фразой, произнесённой Бруксом.

– Дочь сгорела от какой-то заразы, прямо как у меня. А супруга, я это тоже вполне понимаю, не выдержала потери детей. Их возродят, Вит. Сделают это без проблем. Не нужно ничего лишнего – всё делают по данным персональных искинов и цифровому следу. Они совершат чудо для тебя, а мне простят долг по кредиту. Как только мы дадим им это место.

Брукс повёл глайдер на снижение. Медленно и плавно.

– Нужно лишь запрессовать Ланге, по необходимости убить. Остальные не имеют значения.

– Почему ты решил, что корпа заплатит? Не проще им будет избавиться от нас?

– Сразу видно человека, долго служащего государству, – усмехнулся Брукс. – Понимаешь, если нас кинут, это создаст прецедент. Шумиха распугает наёмников и потенциальных сотрудников от Метрополии до Дальних Секторов. Догадываешься, куда они пойдут? Верно – в другую корпу. В этом их прелесть: в отличие от государства есть выбор.

– Дай мне время.

– Пара часов у тебя есть, Вит – скоро возведут квантовую «иглу».

Приземлились в том же месте. Брукс остался ждать возвращения Брандта, а Радциг возвращался к храму.

Он пребывал в смятении, не знал, что и думать о предложении Брукса. Командующий зря полагал, что они одного поля ягоды, он Радцигу был глубоко отвратителен. Его неприкрытая радость от самоубийства Софи, желание сломить волю доктора Ланге и даже пресечь его жизнь, если придётся... Нет, у них с Бруксом ничего общего не было.

С другой стороны, перспектива воскрешения семьи приводила его в трепет. Будущее играло, казалось бы, давно утраченными красками, как только он допускал, что вновь услышит голоса тех, кого сразу же захочется заключить в объятия.

До предложения Брукса он никогда не рассматривал этот дорогостоящий и овеянный мрачными слухами вариант. Вит не раз слышал о неудавшихся попытках, о страдающих уродах, судьбу которых решал клиент.

«Ты же видел, Брукс, что делает с людьми… нет, не место, а нечистая совесть?» – пришло на ум Радцигу. Он сокрушался, что мысль посетила его только сейчас. Вит твёрдо решил задать ему этот вопрос через пару часов, когда…

– Господин Радциг! – почти бежал навстречу ему доктор Ланге. – Мне кажется, я понял… Всё понял!

Отдышавшись, капеллан Академии продолжил:

– Вы правильно говорили, что интерпретации меркнут перед величием самой Вселенной. И в самом деле неважно, как назвать это: идеализм, панлогизм или панпсихизм. «Паны» и «измы» не имеют никакого значения, когда понимаешь, что с тобой говорит сама Вселенная. Хотя может ведь и не говорить, Радциг! Понимаете? Не через нас она обретает сознание, не нашими глазами видит, как то учит веками официальная философия Академии! Вселенная не вращается вокруг человека, горделивого существа, связанного с небольшой долей материи на небольшой же срок. Она поведала мне, что полна сознаний, что звёзды и планеты разумны, что у них есть квалиа и постигают они гораздо больше, чем мы. Она проронила во мне мысль о том, что свободные от пространства и времени сущности всюду. А ещё она сказала мне…

Выстрел оборвал речь Ланге. Впрочем, синий импульс вспахал землю совсем рядом с ним, но не задел философа. Доктор Ланге резко побледнел.

Вит обернулся, машинально достав винтовку и целя в Брукса. Тот находился всего в паре сотен шагов от них и промазал, вероятно, намеренно. Если только не сама Вселенная спасла доктора философии.

– Он отравит тебя своими речами, Радциг! – орал Брукс, шагая на полусогнутых ногах. Голос его искажали фильтры бронемаски шлема. – На кону такие деньги, что убить неблагонадёжных участников миссии, а остальных запугать и связать кровью – единственное разумное решение.

Сдали ли у Брукса нервы или же он обезумел, одержимый грёзами о богатстве – этого Радциг не знал, а времени размышлять не было. Поэтому вместо догадок, он прожал триггер.

Винтовка с сухим треском разразилась серией синих импульсов. Брукс кувыркнулся, ведя ответный огонь. Радцигу тоже нужно было уворачиваться, но не стал подвергать Вольфа Ланге опасности.

Выпустив очередь в Брукса, Радциг обернулся и толкнул доктора, сбивая его с ног.

– Лежи! – крикнул ему Вит, мгновенно поворачиваясь к противнику.

Импульс врезался прямо в грудь бронекостюма Радцига. С шипением слои нановолокна и пластины загорелись, испуская зловонный дым. Со стороны Вит выглядел, как человек, чьё пламенное сердце вырвалось из груди.

Он выпустил длинную очередь в Брукса. На сей раз уклониться у врага не вышло – бронекостюм тут же заискрился сразу в двух местах.

Брукс, пригибаясь, стал отступать.

Радциг, отстреляв короткую очередь вдогонку, повернулся к Ланге.

– Ты в порядке, док? – услышав утвердительный ответ, Вит вздохнул с облегчением. – Что же она сказала тебе? Что сказала тебе Вселенная, Ланге? Вольф… Не молчи!

Должно быть, он выглядел угрожающе с этой зияющей чадящей брешью в груди бронекостюма. Он протянул доктору Ланге руку, тот, схватившись за неё, поднимаясь на ноги, отвечал:

– «Сказала» – не самое удачное слово, лейт… Вит. Это было похоже на непосредственное знание, которое теряет очертания, умаляется сразу, как начинаешь облекать его в слова. Вселенная сообщила мне, что нет конца для того единства, которое переживает восприятия и мыслит. А ещё о том, что Вселенная полна сознания… Представь, Вит, сколько людей обретут смысл, побывав здесь? Или просто узнав об этом месте? Сколько людей поймут что-то…

Вит сделал глубокий вдох, его сознание пронзил образ Яна, Каси и Лии. В тот миг ему показалось, что «MetaDesign» совершает мерзость, сравнимую с изнасилованием и детоубийством.

– Держи, Вольф, – Вит протянул философу Академии бластер. – Он может вам пригодится. Здесь не работают щиты, поэтому есть шанс убить Брукса, если я не справлюсь, и он вернётся. Он хочет перебить несогласных и отдать это место верхушке «OmniDyne».

– Покажи, как снять с предохранителя, – попросил доктор Ланге.

Виту понравился настрой Вольфа. Продемонстрировав ему, как стрелять, Вит отправился следом за Бруксом. Ещё на полях, едва он вышел за пределы аномальной зоны, колонии нанитов принялись латать бронекостюм. Элис – его личный искин, оповестила, что на полное зарастание бронеткани потребуется два часа. Зато импульс не поразил тело и это самое главное.

Глайдер приземлялся на привычное место дислокации.

Ионы Брандта, впрочем, в салоне не оказалось. Хороший то был знак или дурной – интерпретировать можно было по-разному, но на толкования времени тоже не было. Дух Вита Радцига жаждал расправы над Бруксом.

Может, Вселенная и правда явилась ему во снах, а доктору Ланге наяву; может, и правда Мировому Разуму не по нраву приходились убийства одних мыслящих существ другими, но Вит чётко понимал, что таких, как Артур Брукс, в этом мире быть не должно.

«Там ответит за своё», – смотря на чужое холодное небо, подумал Радциг, совсем не склонный к суевериям.

Он сел в глайдер, прибывший на автопилоте, синхронизировал с ним Элис и поднял машину в воздух. Выбора не было.

Воздушный транспортёр мчал с бешеной скоростью, Вит и не заметил, как почти достиг места базирования.

«Ракеты, Радциг!» – закричала на подлёте к зоне высадки Элис. Он приказал активировать тепловые ловушки и круто спикировал.

Глайдер встряхнуло так, что Вит подскочил в кресле. Несколько ракет разорвалось, попав в тепловую ловушку, одна совсем рядом, судя по голограмме.

Следующая ракета врезалась в глайдер, и хоть большую часть урона поглотили грави-щиты, транспортёру всё же досталось, как и самому Виту, у которого от удара потемнело в глазах. Он стал терять сознание, последнее, что он отчётливо понял – глайдер, кружась, стремительно падал. Элис пронзительно кричала, пыталась предупредить его, словно живой человек.

Вит очнулся, поначалу не понимая, сколько времени минуло с момента крушения. Прошло несколько растянувшихся секунд, прежде чем он заметил море огня и искорёженных металлических осколков вокруг.

Элис доложила, что ввела инъекции – соединение меж ней и бронекостюмом оставалось хорошим, несмотря на удар. Тут же она добавила, что щиты восстанавливаются, и что его окружают множественные цели.

Дроны, дроиды и командующий Брукс.

Они обретали очертания сквозь дым и пламя, будто адское воинство. Брукс, на удивление, без лишних слов выстрелил несколько раз. Усилитель его импульсной винтовки озарился синими всполохами, рассыпавшимися на тысячи искр вокруг Радцига. Нескольких выстрелов хватило, чтобы истощить и без того почти разряженные гравитационные щиты бронекостюма.

Виту не было страшно – слова доктора Ланге вселили в него какое-то новое горячее чувство. Он ощутил себя живым впервые с того момента, как получил извещение о гибели сына.

Он и правда не испытывал ужаса и не цеплялся за жизнь. Но не хотелось, чтобы верх одержал Брукс. Не хотелось, чтобы такие, как он, побеждали.

Брукс без промедлений дал ещё одну короткую очередь. Бронекостюм Вита вспыхнул, оплавился в нескольких местах. Незамедлительно и неумолимо боль обожгла его. Элис докладывала о критическом состоянии. Он потянулся было за бластером, но вспомнил тут же, что отдал его Вольфу. Винтовки при нём не было, она могла и не уцелеть после крушения.

«Дурак ты, чёрт возьми!» – сокрушаясь, обратился к себе Вит, вспомнив об Ионе и шифрах к ботам и прочей боевой технике разведмиссии.

– Элис, буфер обмена! Живо активируй скопированные коды и бери дронов на себя! Быстрей!

– Жаль, Вит, что приходится делать это, – проговорил громко Брукс. – Ты был одним-единственным мужиком в этой треклятой экспедиции…

– Готово! – оповестила Элис.

– Убейте Брукса! – прохрипел приказ боевой технике Вит.

Небольшие, парящие в воздухе насекомоподобные дроны и прямоходящие, похожие на скелетов, дроиды развернулись к командующему и открыли огонь.

Импульсы на несколько секунд окрасили окружающий мир в оттенки синего. Щиты бронекостюма врага взорвались. Когда выстрелы стихли и дым рассеялся, Вит увидел, что Артур Брукс превратился в оплавленную бесформенную серую массу.

Вит с облегчением выдохнул.

Он чувствовал, что снова скоро потеряет сознание, и понимал, что, провалившись в забытье на сей раз, рискует не пробудиться вновь.

– Элис! Передай всем… Вольф – главный… Пусть передадут в Академию… Об этом месте…

– Передаю, Радциг! – отозвалась его искин. – Радциг? Радциг! Доктор Нова с медботами и станцией на подходе! Слышишь? Я вызвала её, Радциг! Радциг!

Вит хотел жить, но за жизнь не цеплялся. Его наполнило ощущение давно забытое – чувство исполненного долга.

– Как там… Ланге сказал… – прохрипел он, растворяясь в воображаемой картине: сотни кораблей, тысячи высаживающихся на планете паломников.

– Как он сказал? – вопрошала Элис, эмуляторы эмоции и эмпатии она выкрутила на максимум. – Не молчи, Радциг! Держись, доктор на подходе! Держись!

«Вселенная сообщила мне, что нет конца для того единства, которое переживает восприятия и мыслит», – вспоминал Вит слова доктора Ланге перед тем, как провалиться в тёмное бессознательное состояние.

– Вселенная… полна… сознания, Элис, – прохрипел Вит Радциг.