Читать онлайн
"Луна Печальной Весны"

ЛУНА ПЕЧАЛЬНОЙ ВЕСНЫ

Это случилось на третий месяц седьмого года правления «Тяньбао». Я тогда был свсем юн, а мой старший брат Чень Сюи уже пощипывал над верхней губой короткие усики и страшно этим гордился. Родители сосватали ему хорошую девушку по имени Жэнь, которую брат давно уже любил без памяти, назначили дату и потихоньку готовились к свадьбе.

В тот год весна выдалась ранняя, очень тёплая, и Чень Сюи с возлюбленной каждую ночь сбегали из дома, чтобы погулять под цветущими деревьями, ловя опадающие лепестки, как благословение своей любви. Они даже просили ускорить день их свадьбы, чтобы совсем уже не расставаться, но родные Жэнь решили, что нужно соблюсти обычай предков и отправили Чень Сюи на гору Цзишань за благословением обитавших там духов. Брат очень не хотел идти, но противиться воле старших не мог, поэтому собрался быстро и, почитая дорогу не самой тяжёлой, ушёл с намерением вернуться через две луны. С собой, в качестве подношения духам, взял несколько бронзовых колокольчиков и зеркало, которое, специально для этого, отец выменял у прохожего торговца на три миски риса.

Всей семьёй мы ждали возвращения Чень Сюи. Но, когда минули две луны, а потом ещё две, и ещё, стало ясно, что мы можем больше его никогда не увидеть. Жэнь плакала дни и ночи напролёт, мать слегла и больше уже не вставала, а отец, чтобы их утешить, ходил на гору Цзишань, искал, расспрашивал путников, которых встречал, но нашёл только брошенные в траву у лесной тропы колокольчики и долго сидел над ними на большом камне, оплакивая сына, которого, скорей всего, погубили разбойники.

С тех пор прошло много лет. На участке, где должен был стоять дом брата, вырос другой дом — уже для моей семьи, и уже бегали по двору маленькие мои правнуки, когда однажды остановился перед забором согбенный старец с потрёпанной котомкой за плечами. Вид у него был измождённый, и я пригласил старца в дом, чтобы поужинал с нами.

Благодарю, - сказал он, когда насытился и отставил чашку. - За ваше гостеприимство хочу отплатить подарком.

И выложил на стол то самое зеркало, с которым ушёл когда-то мой брат.

Чень Сюи! - вскричал я, задрожав от радости.

Но старец грустно покачал головой.

Нет. Чень Сюи умер. Я его убил. А сюда пришёл, чтобы вернуть зеркало и рассказать его историю, начиная с того дня, как Чень Сюи ушёл из этой деревни.

Я вздрогнул при слове «убил», но что-то в голосе старца помешло мне поддаться негодованию.

Если говоришь, что убил моего брата и ничего при этом не боишься, значит имел повод убить, - сказал я, как можно спокойнее. - И, значит, я должен услышать твою историю.

Ты мудрый человек, - усмехнулся старец. - За это я расскажу тебе всё, ничего не утаивая и не искажая.

И вот, друзья мои, что я тогда услышал.

Чень Сюи отошёл от родной деревни всего на тысячу чжаней, когда почувствовал голод и сел на обочине на большой камень перекусить. Не успел он развернуть узелок с едой, как услышал скрип колёс и, обернувшись, увидел, что по дороге едет маленькая крытая повозка.

Доброго дня, - поприветствовал Чень Сюи возница, когда повозка с ним поравнялась. - Доброго дня и доброй трапезы.

Чень Сюи в ответ поклонился, после чего предложил вознице разделить с ним еду. Тот отказываться не стал, привязал лошадь к дереву и сел рядом.

Разговор завязался сразу.

Возница спросил, куда и с какой целью Чень Сюи держит путь и, услышав ответ, радостно засмеялся.

А я как раз торгую женскими украшениями. Если хочешь, покажу тебе самое лучшее из своего товара, сделаешь невесте подарок.

И, не дожидясь согласия собеседника, проворно отошел к повозке откуда вернулся с коробкой, полной подвесок и заколок дивной красоты.

Чень Сюи смутился.

Вряд ли я смогу тебе заплатить даже за самую маленькую вещицу, - сказал он.

Это не страшно, - улыбнулся возница. - Я отдам тебе самое лучшее из моего товара всего лишь за услугу.

Он слегка подался вперёд и понизил голос до шёпота:

Скажу тебе по секрету, эти украшения я везу в столицу. Сам император Сюань-цзун купит что-то из них для своей любимой жены. Она недавно родила сына, и старший дворцовый евнух велел мне прибыть со своим товаром не позже завтрашнего дня. А мне, вот незадача, надо было ещё навестить отшельника, что живёт как раз у подножия горы Цзишань. Он тоже ждёт меня не позднее завтра по делу крайне важному, но, сам понимаешь, в два места сразу мне не поспеть. Если ты согласишься помочь и доставишь отшельнику то, что он ожидает, то я готов отдать тебе самую красивую заколку из тех, которые будет носить жена императора.

С этими словами торговец вытащил из коробки дивное украшение из нефрита с золотыми, жемчужными и перламутровыми вставками и двенадцатью подвесками на золотых нитях.

Чень Сюи невольно залюбовался. В своей деревне он не мог даже вообразить, что существует такая красота. Представил, как обрадуется его Жэнь, как хороша она будет с этой заколкой в своём свадебном наряде, как потом станут они хранить своё сокровище, передавая его по наследству, и так захотелось получить эту вещицу прямо сейчас, что Чень Сюи кивнул, особо не размышляя.

Вот и хорошо! - обрадовался торговец. - Оказывая услугу ты и доберёшься быстрее, потому что моё подношение в повозке, которую я тебе оставлю. Передашь её отшельнику вместе с лошадью, и, если он захочет тебе заплатить, не отказывайся. Эта услуга дорогого стоит. А сам я дойду до столицы пешком. Моя поклажа лёгкая и много места не требует.

С этими словами он вложил заколку в руку Чень Сюи, выдернул из-за пазухи большой отрез шёлка, быстро обвязал им коробку с украшениями и, похлопав юношу по плечу, бодро зашагал по тропинке.

А где живёт твой отшельник?! - крикнул вслед Чень Сюи.

Иди по дороге и не сворачивай, - донеслось в ответ. - Он сам выйдет тебя встретить.

Чень Сюи пожал плечами, ещё немного полюбовался заколкой, спрятал её за пазуху и подошёл к повозке. В отличие от деревенских телег она была больше похожа на высокий ящик, наглухо закрытый со всех сторон. Даже шторка, заменяющая дверцу, оказалась плотно зашнурованной с навешенными поверх шнура защитными бумажными амулетами. «Чудеса, да и только, - подумалось Чень Сюи, - видно небу угодно было моё путешествие, раз уж в самом начале пути мне столько всего послано!»

Править вожжами он не умел, поэтому решил вести лошадь, взяв под уздцы. Котомку же свою положил на место возницы, при этом колокольчики внутри зазвенели, да так звонко, словно не лежали в котомке, а раскачивались на ветру. Тут же, вторя им, из повозки донесся тихий стон, услышав который Чень Сюи замер. Прислушался — вдруг померещилось. На всякий случай спросил: «Кто там?», и снова услышал стон.

«Вот так, так, - подумал юноша, - уж не влип ли я в дурное дело?»

Найти какую-нибудь щель, чтобы заглянуть внутрь ему не удалось, зато, повинуясь какому-то внутреннему порыву, Чень Сюи достал из котомки колокольчик и, звоня им, обошёл вокруг повозки. Он сам не понимал зачем делает это, но внезапно бумажные амулеты слетели на дорогу, словно бабочки, и следом за ними сама собой распустилась шнуровка на шторке, и она раскрылась.

Внутри на белых пушистых шкурах лежала девушка с кляпом во рту. Её лицо, даже искажённое отчаянием и мольбой о помощи, было так прекрасно, что Чень Сюи зажмурился и потряс головой — не привиделось ли? Но нет, перед ним действительно была красавица с головы до ног обвязанная шёковыми путами. Одета она была в расшитое золотом свадебное платье, а в прядях распущенных волос видны были застрявшие в них драгоценные заколки.

Так это ты стонала? - растерянно спросил Чень Сюи.

Девушка кивнула, и из глаз её полились такие крупные слёзы, что юноша, ни минуты не сомневаясь, забрался в повозку, вытащил кляп и принялся развязывать путы. Красавица, измученная своим пленом, в предчувствии освобождения почти лишилсь чувств, но, когда путы были, наконец, сняты, и Чень Сюи помог ей подняться, нашла в себе силы улыбнуться ему и поблагодарить. Смущённый юноша густо покраснел — ему впервые довелось разговаривать с такой прекрасной девушкой, но тут взгляд его упал на мех, выстилавший пол повозки, и бедняга чуть не проломил тонкую деревянную стенку, выскакивая наружу! То, что он принял было за белые шкурки, оказалось девятью лисьими хвостами!

Не бойся, - голосом, подобным нежнейшей флейте проговорила девушка, спускаясь за ним из повозки. - Да, я тысячелетняя девятихвостая лисица, но тебе нечего опасаться. Ты спас меня, и теперь я у тебя в долгу.

Свои хвосты она спрятала, чтобы не пугать Чень Сюи их видом и когда увидела, что он немного успокоился, рассказала, что пленил её старейшина клана колдунов, чтобы помешать свадьбе Лисы с Красным Огненным Драконом.

- Наш клан давно враждовал с колдунами. Они пытались склонить на свою сторону драконов, но получилось тк, что мы с Огненным Повелителем полюбили друг друга, и колдуны испугались, что теперь перевес будет а нашей стороне. Чтобы помешать свадьбе, накануне того дня, когда я должна была отправиться к жениху, кто-то подложил в мои украшения заколку с заклятием. Уже в пути, когда наступил подходящий момент, заколка эта впилась мне в затылок и полностью обездвижила, а старейшина наших врагов рассеял своим колдовством всю мою охрану. Так я и попала ему в плен. Однако, убить тысячелетнюю лису не под силу даже ему, поэтому колдун решил отвезти меня к отшельнику у горы Цзишань, который уже давно охотится на моих сородичей, чтобы делать из нашей крови всякие редкостные снадобья.

Зачем же тогда он отдал такую ценную добычу мне? - спросил осторожный Чень Сюи.

Он слышал, что лисы, а особнно девятихвостые, очень коварны и хитры и могут особыми чарами навести морок на любого. Кто знает, вдруг они с колдуном и не враги вовсе, а губят таким образом доверчивых путников? Всем известно, что нет для девятихвостой лисы лучше лакомства чем печень молодого мужчины. Но красавицу его вопрос не смутил.

Думаешь, императорский евнух просто так попросил колдуна привезти свои украшения как можно быстрее? Открою тебе тайну, та жена, которая недавно родила первенца правителю, девушка из нашего клана и моя сестра. Не сомневаюсь, это она подговорила евнуха вынудить колдуна ехать в столицу. Отказать императору и даже просто опоздать он не мог — немилость правителя любому клану доставит много неприятностей, но и ехать со мной в столицу ему совсем не хотелось, потому что там, без сомнений, уже ожидают наши воины. Однако, злодею повезло, он встретил тебя и нашёл, как выкрутиться...

Лиса вздохнула, потом внимательно посмотрела на Чень Сюи.

Скажи, колдун что-то дал тебе в качестве награды за услугу?

Чень Сюи вспомнил прекрасную заколку, вспомнил свои мечты о том, как обрадуется Жень и испугался — решил, что сейчас лиса потребует заколку выбросить.

Нет, ничего, - замотал он головой. - Он сказал, что отшельник мне заплатит.

Тогда отведи меня к моему жениху, - сказала лиса, - и в награду он даст тебе всё, что пожелаешь!

Чень Сюи было очень страшно идти к дракону, да ещё с девятихвостой лисой. А больше всего напугала его просьба лисицы не брать с собой колокольчики, потому что их звон ранит её не хуже стрел.

- Как же так, - сказал он, - это подношение духам, которые должны благословить мою будущую семью. К тому же, скажу честно, я тебя немного побаиваюсь, а они какая-никакая защита.

Духи витают везде и получат твоё подношение где угодно, - улыбнулась Лиса. - Не сидят же они веками, не слезая с горы. Что же до меня, то знай, ни одна лиса не причинит вреда тому, кто оказал ей услугу. Положи колокольчики в траву возле камня и этого будет достаточно. К тому же, благословение Красного Дракона куда мощнее и может дать счастье девяти поколениям твоей семьи.

Чень Сюи поскрёб в затылке и согласился.

Путь в долину драконов оказался долгим. По всему выходило, что, не встреть он колдуна, уже давно бы дошёл до горы и вернулся, но, уж коли взялся за дело, так чего уж, выполняй. Вот и шёл Чень Сюи, по дороге утешая себя мыслями о том, как, в конце концов, вернётся, всем всё объяснит и удивит жителей деревни диковинным рассказом.

По ночам, когда лисица засыпала, доставал он тайком нефритовую заколку и любовался переливами её драгоценных камней. И, чем дольше смотрел, тем сильнее обуревали его мечты о богатстве, почестях и славе. «Что толку, если я приду домой всего с одним сокровищем, - думал Чень Сюи. - Вот если бы Красный Дракон сделал так, чтобы я смог вернуться героем, о котором все говорят, да с котомкой полной золота и всяких сокровищ, вот тогда бы не только Жень была счастлива, а и вся наша деревня!» Ему так понравилось представлять своё триумфальное возвращение, что ни о каком другом исходе уже не думалось, только жажда славы и богатств становилась сильнее.

Наконец, они дошли до долины драконов и остановились у ворот перед высокой лестницей, ведущей ко дворцу.

Огненный господин уже ждёт нас, - сказала лисица. - Я вижу, что все заклятия с ворот сняты, значит, мы можем войти. Но прежде хочу сама отблагодарить тебя за своё спасение. Сначала подарю менее ценное.

С этими словами она сняла с пояса амулет из красного нефрита и протянула его Чень Сюи.

Это Лисий Язык, он поможет тебе залечивать любые раны, даже самые тяжелые и смертельные.

Чень Сюи взял амулет и поблагодарил низким поклоном.

А ещё хочу дать тебе совет, - сказала Лиса. - Когда Дракон предложит исполнить любое твоё желание, не проси больше того, что хочет твоё сердце.

С этими словами она взяла юношу за руку и повела по лестнице вверх.

Вокруг них царила весна. Цветущие деревья осыпали идущих белоснежными и розовыми лепестками, пели птицы и воздух был напоён радостным предвкушением любви. Чень Сюи сразу загрустил, вспомнив свою Жэнь, и твёрдо решил вернуться к ней, как можно скорее, пусть даже и не героем.

Красный Огненный Дракон ожидал их перед входом во дворец. В своём земном облике он предстал красивым мужчиной с длинными чёрными волосами, в алых одеждах, сплошь расшитых изображениями его небесных воплощений. Прекрасную Лису он нежно обнял, а Чень Сюи приветливо улыбнулся. Пригласил отдохнуть и разделить с ними трапезу, после чего сам проводил гостя во дворец.

Чень Сюи в жизни не видел столько яств. О пловине из них он слышал, но даже не мечтал когда-нибудь попробовать, а половину другой половины не мог даже вообразить. Служанки, похожие на сказочных принцесс, поднесли ему вина и закружились в дивном танце. Легкий ветерок, веявший снаружи, заполнил всё ароматами весеннего цветения, осыпающимися лепестками, и звуки музыки, под которую танцевали девушки, слились с радостным птичьим щебетом.

Я благодарен тебе за спасение своей невесты, - обратился к Чень Сюи Красный Дракон. - Ты очень помог нашим кланам, поэтому вправе просить о чём угодно. Скажи мне, чего желаешь больше всего, и я клянусь, что всё исполню.

Чень Сюи обвёл взглядом роскошный пиршественный зал, драгоценную посуду, из которой только что пил и ел, и ему очень захотелось сказать, что больше всего он сейчас желает оказаться в своей деревне, в кругу семьи, чтобы рядом была Жэнь, такая же счастливая, как прекрасная Лиса, что сидела рядом с Драконом, но едва он встал, чтобы поклониться и произнести всё это, как спрятанная в одежде заколка колдуна больно ткнула его под рёбра, и сознание юноши помутилось.

Больше всего, великий Дракон, я хочу стать героем, прославляемым в легендах, отважным воином, не знающим поражений, - сказал он. - Я хочу завоевать славу и богатства, чтобы сделать свою семью счастливой во веки веков!

Безмятежный лик Дракона омрачился. Чень Сюи посмотрел на Лису и увидел, что её веселое лицо тоже опечалилось.

Жаль, - сказал Дракон, - не это я думал услышать. Но делать нечего, я дал своё слово, ты произнёс своё, на этом и покончим.

Дай ему ещё один шанс! - взмолилась Лиса. - Пусть каждое слово подтвердится делом! Возможно, в нём говорит всего лишь человеческий разум!

Хорошо, - согласился Дракон и уже не так сурово посмотрел на Чень Сюи. - Спустись к воротам по той лестнице, по которой поднялся сюда, там увидишь две тропинки. Выбери ту, которую подскажет тебе сердце, и я благословлю всё, что будет на ней предначертано.

Смущёный Чень Сюи низко поклонился, поблагодарил за радушный приём и поспешил вниз. У ворот он остановился, рассматривая две дорожки, широко расходящиеся друг от друга, и задумлся: «По какой же пойти?». Его неудержимо влекла та, что слева, но едва он повернулся, чтобы по ней и пойти, как заколка колдуна снова вонзилась ему в бок . «Куда ты?!», - зашипел в голове чужой голос. - «Другая тропинка натоптанней и шире! Иди по ней, не прогадаешь! Там слава и богатство. Видишь, вон и монетка лежит...». И действительно, на той дорожке, что вела вправо что-то заблестело. Чень Сюи решительно пошёл туда посмотреть, что это такое, и в тот же момент пущенная кем-то стрела пробила ему грудь.

Очнулся юноша в незнакомом просторном шатре. Увидел на крестовине из четырёх опор невиданной красоты кроваво-красные доспехи и почему-то сразу подумал, что всё тут пренадлежит ему. Несколько слуг прибежали по первому его зову и низко склонились, чему он тоже не удивился. В доспехи облачался уверенными, привычными движениями, и только старый шрам на груди вызвал вдруг какую-то смутную тоску.

Что с вами, господин? - спросил слуга, заметив, как омрачилось чело Чень Сюи. - Вы снова увидели свой дурной сон?

Да, - не узнавая собственого голоса ответил тот. - Мне снилась какая-то деревня, потом дорога... нет, две дороги. Я выбрал одну и был на ней убит.

Слуга огорчённо поцокал языком.

Уж сколько лет снится вам этот сон, и всякий раз вы просыпаетесь, ничего не помня о своей жизни и о том, кто вы на самом деле. Только и твердите, что вы простой парень из какой-то деревни, где ждёт вас семья и юная невеста.

А кто я на самом деле? - спросил Чень Сюи.

О, господин, - наперебой загалдели слуги, - вы прославленный воин, герой, не знающий поражений, неуязвимый мастер меча, о котором сложена сотня легенд и песен! Вы тот, которого называют Луна Весенней Печали, потому что вид цветущих по весне деревьев всегда заставляет вас впадать в многодневную тоску!

Но сейчас вам не о чем печалиться, - сказал слуга, который заговорил первым. - Сон, что приснился, забудется как только вы сядете на коня и возьмёте в руки меч. Войско уже ждёт.

Чень Сюи взял поданное ему оружие, вышел из шатра и увидел бесчисленные ряды воинов, приветствовавших его боевым кличем. Тело, словно живущее свей жизнью, уверенно вознесло его в седло, рука вскинула меч над головой, ноги пришпорили бока лошади. Он понёсся перед войском и не проскакал ещё и пары ли, как начисто забыл о сне, о деревне, о Жэнь...

Так продолжалось из года в год. Каждую весну, когда начинали цвести деревья, сердце Чень Сюи тоскливо сжималось. Сам не зная зачем, ходил он под луной, глядя, как ветер разносит опадающие лепестки, потом шёл в свой шатёр и видел сон, после которого ненадолго просыпался другим человеком. И всякий раз слуга уверял его, что всё это вот-вот пройдёт.

Так случилось и в тот год, когда указом императора Чень Сюи провозгласили величайшим героем всех времён. Слуга, гордый новым статусом хозяина, вынес ему покрытые золотом доспехи.

- Не волнуйтесь, господин, - говорил он, - вот увидите, сегодня будет новая победа, потому что сон о двух дорогах всегда вам снится перед крупным сражением.

Сражение? - переспросил Чень Сюи. - И с кем мы сражаемся?

Сегодня решающая битва с кланом колдунов, - ответил слуга. - Скорее идите к войску, о великая Луна Весенней Печали! За пологом этого шатра сила и память к вам возвратятся!

Так и вышло. Едва Чень Сюи ступил за порог, как всё повторилось - тело привычно взлетело в седло, рука уверенно выхватила меч, а когда бесчисленные шеренги солдат издали громоподобный приветственный клич, он и думать забыл о своей деревне, семье и невесте.

Сражение с кланом колдунов было долгим и очень тяжёлым. Три дня перевес был то на одной, то на другой стороне, но одержать верх не удавалось никому. Наконец, видя, что его солдаты снова начинают слабеть, Чень Сюи один пробился сквозь гущу врагов и сильнейшим ударом поразил их военачальника. Собрав последние силы, тот попытался послать в Чень Сюи гигантский огненный заряд, но яростно ревущее пламя везапно отскочило и, метнувшись в сторону, поразило добрую половину оставшихся в живых колдунов.

Какой предатель дал тебе такую защиту? - прохрипел умирающий военачальник. - В ней словно заключена сила нашего старейшины, умноженная во сто крат!

Зачем тебе знать это на пороге смерти? - усмехнулся Чень Сюи.

Он снял шлем, как делал всегда над поверженным врагом, и тут, непонятно каким образом, на траву выпала нефритовая заколка с золотыми и перламутровыми украшениями, которую Чень Сюи всегда носил при себе.

Увидев заколку поверженный колдун вдруг захрипел и горько зарыдал.

О чём ты плачешь? - спросил Чень Сюи. - Или знаешь, чья она?

Но ответа не дождался — его противник умер, не проронив больше ни слова.

Тем же вечером, когда Чень Сюи в своем шатре залечивал раны амулетом из красного нефрита, к нему привели пленника, который уверял, что должен сообщить великому герою что-то очень важное. Пленник показался знакомым, но как ни пытался Чень Сюи его вспомнить, так и не смог. Зато сам пленный, вместо ответа на вопрос: «Что ты хотел сообщить?», вдруг зло усмехнулся и сурово спросил:

- Почему ты не исполнил мою просьбу, глупый мальчишка, встреченный на дороге? Ты не отвез девятихвостую лису отшельнику, спутал все мои планы и думаешь верно, что можешь спрятаться в теле великого воина? Нет, я прекрасно тебя вижу и, раз мою просьбу ты не исполнил, заберу назад вещь, которую ты присвоил себе обманом!

С этими словами пленник легко стряхнул с себя путы, после чего махнул руками за спину, и стражники, которые его привели, упали замертво. Чень Сюи потянулся, было, за мечом, но в этот момент, повинуясь знаку колдуна, из складок его одежды вылетела нефритовая заколка, и воин обмяк, словно потеряв последние силы. Сердце его яростно застучало, каждым ударом вызывая нестерпимую боль в груди.

Колдун, тем временем, схватил подлетевшую к нему заколку и внимательно ее рассмотрел.

- Смотри-ка, - сказал он, - а ведь выходит ты сам себя наказал и без моей помощи. Эта вещица была заряжена жадностью лишь слегка, чтобы заставить тебя всего лишь желать непременно получить вознаграждение от отшельника за доставку лисицы, но ты напитал ее жадностью, в сотни раз превосходящей ту, которую вложил я, потому что свою жадность ты стыдливо прикрыл любовью и превратил не самое сильное мое заклятие в мощнейшее оружие! Полагаю, не сложно было стать героем, не расставаясь с моим подарком, но скажи, ты хоть немного помнишь еще свою семью, дом, невесту? Или, после того, как отложил их на потом, воспоминания стерлись сами собой?

Сердце Чень Сюи едва не лопнуло от нестерпимой боли. Лицо колдуна приблизилось, и два пронзительно черных глаза заглянули в самую его душу. Чень Сюи застонал, еще сильнее сдавил в ладони амулет Лисы, но, прижав его к сердцу, потерял сознание.

Кто-то снаружи заглянул в шатер, увидел тела стражников, нависающего над командиром колдуна и принялся звать на помощь. Колдун поморщился, досадливо щелкнул языком и распрямился.

- Что ж, - сказал он, взглянув напоследок в бесчувственное лицо Чень Сюи, - терять мне больше нечего, но по крайней мере я отомщен.

После чего начертал в воздухе магический знак и рассыпался черной золой. Ветер, ворвавшийся в шатер вместе с прибежавшими людьми, вымел эту золу прочь, и только заколка еще какое-то время лежала на полу, пока ее не затоптали ноги суетящихся солдат и слуг.

Привести в чувство Чень Сюи не смогли ни в тот день, ни в последующий. Он так и лежал, крепко прижимая к груди кулак, в котором был зажат амулет. Но, как ни пытались этот кулак разжать, а руку разогнуть, ничего не получалось. По приказу императора именитого героя привезли во дворец, где у его ложа собрались лучшие лекари, но и они оказались бессильны.

Однажды, поздним вечером, в покои Чень Сюи пришла мать правящего императора - бывшая жена уже умершего Сюань-цзуня, при правлении которого юноша когда-то ушел из родительского дома к горе Цзишань. Женщина велела всем слугам выйти, склонилась над Чень Сюи и положила свои ладони ему на лоб. Несколько мгновений ничего не происходило, потом под её ладонями возник сияющий круг, заполненный магическими символами, мать императора вздохнула и безо всяких усилий, вытащила нефритовый амулет из застывшей руки. До сих пор крепко сжатые пальцы расслабились, а через мгновение Чень Сюи глубоко задышал и очнулся. Лицо его тут же перекосилось от боли.

- Верни амулет, - прохрипел он. - Когда колдун забрал заколку, я вдруг вспомнил всю свою прежнюю жизнь и сейчас не в силах терпеть боль, которую испытываю.

Но мать императора только покачала головой.

- От той боли, что тебя терзает, не спасет даже Язык Лисицы, - сказала она. – Заклятие жадности заставило твоё сердце замереть и почти не жить, а теперь сердце за свою непрожитую жизнь борется. Знаю, как это больно, но, поверь, в твоём случае беспамятство не исцеление.

Как ни страдал Чень Сюи, но слова матери императора заставили его изумиться.

- Ты знаешь про язык Лисицы? Знаешь, чей это амулет? Откуда ты это знаешь?

- Девятихвостая Лиса, которую ты когда-то спас, сестра мне, - ответила мать императора. - Все эти годы она следила за тобой, но Красный Огненный Дракон все еще сердит за выбор, который ты сделал, и запретил ей помогать. Поэтому сестра попросила помощи у меня.

- Так ты поможешь? – задыхаясь от боли спросил Чень Сюи.

- И да, и нет. Не в моих силах исцелять раны, которые человек наносит собственной душе, но я могу лишь слегка притупить боль и подсказать тебе того, кто обладает особенным знанием. Он наверняка сможет помочь, но для этого нужно будет вернуться к горе Цзишань, а путь туда не близкий.

- Я дойду! – воскликнул Чень Сюи. – Пусть даже на край света! И пойду прямо сейчас!

- Но я не успею так быстро уменьшить твою боль! - испугалсь его решимости мать императора.

- И не надо. Свою боль я заслужил…

- Тогда, иди, - склонила голову женщина. - Поднимись на гору и найди каменного льва цзяотан. Он скажет тебе, как поступить дальше.

Мать императора ушла, а Чень Сюи не стал дожидаться рассвета. Кое-как поднялся со своего ложа и, порывшись в вещах, отыскал старую котомку, которую зачем-то всегда возил за собой. В котомке все еще лежало бронзовое зеркало. Чень Сюи сложил к нему то, что могло понадобиться в пути и тихо ушел из дворца, а затем и из столицы, легко проходя через все ворота с тем пропуском, что оставила ему на прощание мать императора.

Никем не узнаваемый, обычным путником прошел он половину страны, с удивлением глядя на мирную жизнь, от которой уже отвык. Случайный попутчик дал ему несколько книг, и Чень Сюи вдруг обнаружил, что умеет читать. Приобретёный в чужой жизни навык не исчез с потерей заколки, и он истратил все деньги, скупая книги, и без устали читал и читал на каждом привале, удивляясь мудростям древних мудрецов, постигая которые надеялся хоть немого утихомирить свою боль.

В пути услышал он и последнюю легенду о Луне Печальной Весны – великом герое всех времён, который совершил всё ему предначертанное и исчез из земной жизни, растворившись в лунном свете прямо на глазах своих слуг. Чень Сюи отдал рассказчику небылицы последнюю монету и пошел дальше, думая, что мог бы, наверное, посмеяться над услышанным, кабы не терзавшая его боль. Он прошёл через несколько деревень, зарабатывая еду тем, что пересказывал крестьянам прочитанные книги, и вскоре оказался у подножия горы Цзишань.

Каменного льва цзяотан Чень Сюи увидел сразу, едва добрался до вершины, и, упав на колени, согнулся перед ним в поклоне.

- Чего ты хочешь? – спросил цзяотан – Ты желаешь изменить судьбу, или самого себя? Хочешь получить великое Знание, или довольствуешься смыслом жизни? Ты ищущий, или жаждущий? Страдающий, или мыслящий? В зависимости от ответов я либо заговорю с тобой снова, либо промолчу.

- Судьбу и себя я уже изменил и почти погиб, - ответил Чень Сюи. – Смысл жизни открылся мне с великой болью. Я слишком многого жаждал, поэтому сейчас хочу найти покой мыслям, и я переполнен страданием. Если таких ответов достаточно, решай, что делать тебе.

- Ты не ответил на вопрос, чего хочешь, - сказал каменный лев.

- Справедливости для себя, - опустив голову произнес Чень Сюи. – Новой боли я уже не боюсь и жду наказания, или исцеления.

Каменный лев надолго задумался. А когда Чень Сюи совсем уж решил, что ответа не будет, он вдруг услышал:

- Закрой глаза и пройди сквозь ворота за моей спиной, потом посмотри в зеркало, которое носишь. То, что увидишь там, станет тебе и наказанием, и исцелением.

Цзяотан умолк, а Чень Сюи сделал, как ему велели – крепко зажмурился, прошел сквозь ворота и, вновь открыв глаза, замер пораженный. Перед ним снова были две тропы – те самые, перед которыми он стоял когда-то в долине драконов. Чень Сюи обернулся, но увидел позади лишь склон горы, поросший кустарником. Ни каменного льва, ни даже лестницы, ведущей ко дворцу Красного Дракона больше не было. Тогда он вытащил из котомки зеркало и посмотрел в него. На полированной поверхности, словно выплывая из мути прожитого и делаясь всё ярче и чётче, замелькали убивающие друг друга в бесконечных сражениях люди, плакали уводимые в рабство женщины и дети, горели постройки и сыпались из сундуков золотые и серебряные слитки. Потом он увидел полки, заставленные книгами и, уже не так ясно, а словно сквозь дымку бронзового тумана - ряды мудрецов, выводящих свои мудрости на бесконечных свитках. А потом вдруг предстала перед ним широкая дорога среди деревьев, усыпанная лепестками весенних цветов. По дороге шли, глядя друг на друга, мужчина и женщина. Мужчина нес на руках маленького ребенка, женщина вела за руки двух других детей, постарше. Они улыбались друг другу и были счастливы, и, глядя в их лица, Чень Сюи вдруг с удивительной ясностью осознал всю бессмысленность бесконечных мудрствований и жестокую глупость противостояний, приводящих к войне. Он смотрел и смотрел, чувствуя, как уходит из сердца боль, сменяясь тихой скорбью, словно душа его, вывернутая наружу, очистилась от всего лишнего и пришла в умиротворение, осознав себя до самого дня и приняв это осознание, как то, что уже есть. И, будто бы подводя итог, последним видением в зеркале, стал древний старик с глубокими морщинами на лице.

- За те годы, что это зеркало было с тобой, - сказал он усталым голосом, - оно собирало все твои мечты, твои дела, надежды и оправдания. Оно вобрало даже то, что ты не осознавал, но, что хранило в себе твое сердце. Сделай же прямо сейчас свой последний выбор. По одной из этих двух дорог ты можешь вернуться в жизнь, которую прожил великим героем, и предать забвению все, что сейчас увидел, по другой только то и сможешь, что предать забвению самого себя. Решай.

Старик растворился в бронзовой поверхности, а Чень Сюи улыбнулся, спрятал зеркало в котомку и, не колеблясь, пошел по той дороге, что вела в его деревню.

Мой гость закончил рассказ и протянул мне зеркало.

- Когда-то Чень Сюи хотел оставить его, как подношение духам, чтобы те благословили будущую жизнь молодой семьи. Но не вышло. Тот, кто вернулся сегодня, убил его ещё в долине драконов стрелой неправильного выбора. Теперь это зеркало - все, что от Чень Сюи осталось. Духи такое не примут, но ты… Младший брат, ты прожил такую жизнь, о которой я теперь не могу даже мечтать. Возьми это зеркало оберегом твоему дому и всей твоей семье, и пусть лица, которые вы в нем будете видеть, всегда остаются счастливыми на девять поколений вперед!

Он смотрел с отчаянием, готовый к отказу, но я зеркало взял, и старик тут же поднялся.

- Благодарю за угощение, - поклонился он. – На этом прощай, младший брат Чень Сюи.

- Прощай, Луна Печальной Весны, - ответил я.

Он улыбнулся и ушел. А я посидел немного в раздумьях и вдруг почувствовал такое неодолимое желание навестить могилы родителей, что сразу встал и отправился к ним.

Неподалеку покоилась и Жэнь, не дождавшаяся своего жениха. Над её могилой что-то шептали цветущие деревья, с которых нападало что-то уж очень много весенних лепестков. Я подошел ближе и мне показалось… Хотя, нет! Подул ветерок, и неясный силуэт развеялся без следа…

Печалясь и вздыхая возвращался я домой, перебирая в памяти услышанный рассказ6 как вдруг кто-то меня окликнул. Я обернулся. По дороге, ведущей к дому, шел мой старший внук со своей женой. Он нес на руках недавно родившегося сына, она вела за руки двух других, постарше, и все они улыбались мне…

девиз второй половины эпохи «Тяньбао» при правлении императора Сюань-цзуна

цзяотан — государственное заведение, где женщины обучались пению, танцам и музыке