Читать онлайн
"Гарпии из дома Руфисов"

Теодора никогда не стремилась внешне походить на тех благородных дам, что кичась своим положением, стремятся надеть платье побогаче, лишь бы никому не дать повода думать, что финансовые их дела идут неладно. Теодора вовсе не любила платьев. Ей куда больше нравились мужские колеты, поверх которых в холодную пору она надевала кафтан с меховым воротником. Вместо юбок она носила либо плундры, спускающиеся до самого колена, либо редко встречающиеся панталоны, отделанные позументом.

С виду Теодора была абсолютно ангельским созданием. Длинные ее локоны всегда были распущены. Золотистые, густые, они ниспадали до лопаток. Лицо ее казалось открытым, особенно когда она широко улыбалась или выкидывала какой-нибудь забавный, с ее точки зрения, фортель. Бездонные зеленые глаза-изумруды извечно светились нездешним блеском. Но ангелом она была лишь для тех, кто не был с ней близко знаком. А распознать дьяволенка за личиной небесного серафима было не так-то просто, когда она пленяла своей харизмой.

Ей минувшей весной исполнилось двадцать два, но она по-прежнему оставалась незамужней и к тому не стремилась. Ее вполне устраивало текущее положение дел, за исключением одного, впрочем, не столь досадного обстоятельства: титул отца должен был перейти к ее брату — Титу. Будучи близнецами, они вполне ладили друг с другом. Все их детские обиды и игры, в которых они друг друга с самыми серьезными намерениями побивали, остались в прошлом. Существовали лишь согласие и мир, пришедшие вместе с взрослением.

Даже теперь, когда они упражнялись в фехтовании, ни один из них не воспринимал другого, как соперника, от которого следовало бы избавиться.

Обширный патио освещало ясное июньское солнце, оно же приносило с собой и жару, от которой не было спасения даже в тени виноградных лоз, которые обвивали шпалеры, прикрывающие собой часть двора.

- Воды, - потребовал Тит, когда после очередной его атаки, они разошлись.

Оба запыхались от усердной тренировки, которая становилась только сложней под палящим солнцем. Слуги тут же поднесли стаканы, наполненные прохладной водой. Тит с жадностью в несколько глотков опустошил кружку и рукавом протер влажные губы.

Теодора же смаковала каждый глоток, наслаждаясь прохладой, стекающей по ее горлу. Тит потребовал налить ему еще.

Но вот, утолив жажду, оба снова встали в стойку. Тит начал первым. Теодора защищалась, прекрасно справляясь в контр-атаке. Чтобы не ранить друг друга, они надели на шпаги защитные наконечники, и если бы не они, уже верно кто-нибудь из них двоих пострадал бы от меткого удара. В одно мгновенье они коснулись друг друга одновременно. Теодора, сделав выпад, угодила брату в бедро, Тит — в руку, так удачно подставленную сестрой.

- Неплохо, Тео. Совсем неплохо, - Тит запыхался, но это не помешало ему улыбнуться.

Всем они походили друг на друга. Даже обворожительной улыбкой, за которой нередко скрывалась хитрость. Роста они тоже вышли одинакового, однако Тита никак нельзя было назвать низким, скорее Теодора была выше многих девиц.

- Еще? - спросила Тео, выставляя шпагу вперед.

- Ваш отец требует вас двоих, - в патио появился тучный лысый мужичок с угрюмым выражением лица.

Таковым оно было у него всегда. Тео и Тит даже как-то заключили пари: оба пытались рассмешить Огуста Махимуса — вассала своего отца, но все попытки оказались тщетны. Огуст даже не улыбнулся.

Когда-то он выглядел чуть иначе. Был строен, носил густую русую шевелюру, да только с годами растолстел и полностью потерял свои волосы. Всем казалось, что он нездоров, но отец Тео и Тита по-прежнему держал его при себе, как одного из самых преданных вассалов. В последние годы Огуст Махимус скорее выполнял роль прислуги, чем являлся полноценным вассалом, способным в случае надобности поднять ружья, однако же они у него имелись.

Тео и Тит всегда улыбались ему в лицо, но за спиной подшучивали, называя прислугой. Если Огуст что-то и знал об этом, то не подавал виду. На его лице всегда было одно и то же выражение. Даже голос его звучал монотонно, гнусаво, будто бы он только-только проснулся или, напротив, во всю засыпал.

- Уже идем, - на выдохе сказал Тит и закрепил шпагу на левом боку.

Теодора последовала его примеру. Стоило им только пройти вперед, оставив Огуста позади, как она склонилась к уху брата и прошептала:

- Интересно, а своих детей он с таким же выражением лица делал?

Оба засмеялись в полный голос, и даже не подумали скрыть своего веселья от объекта насмешки. Его молчание делало все происходящее в их глазах еще более забавным. Казалось, можно говорить обидные для него вещи, не остерегаясь быть услышанными, однако же кае-какие правила приличия эти двое все же помнили.

Миновав прохладные коридоры, куда солнце в этой половине дня не доставало, они поднялись по винтовой лестнице донжона и вошли в кабинет отца.

Понтий Руфис восседал за письменным столом, сидя спиной к окну. Он лишь исподлобья посмотрел на детей и продолжил выводить пером строки письма. Явлением это было обычным. Редко когда Понтий придавался праздности, в чем, видимо и заключалась вся его беда. Развлекался он иначе — интриговал, вступал в заговоры, из-за чего все семейство Руфисов, включая его ответвления, попало в немилость короля. Однако он по-прежнему носил титул графа, хоть его сильно и ограничили в управлении собственными землями. Для своих вассалов он являлся сюзереном лишь номинально: вся полнота власти принадлежала ставленнику короля, отправленного под предлогом помощи в управлении, на деле же для слежки. Ни одна из попыток доказать верность королю не увенчалась тем большим успехом, которого ожидал Понтий Руфис.

- Вам обоим пора остепениться, - отец снова посмотрел на детей исподлобья, а после уставился на лист бумаги, испещренный мелким убористым почерком.

- Но я не… - хотела возмутиться Теодора. Весть о замужестве ее никоим образом не радовала.

- Ты не хочешь мне перечить, и поэтому дослушаешь меня до конца, - продолжил за нее отец. Взгляд его был суров, и Тео поняла, что лучше не спорить сейчас, пока он не договорил. - Присядь, - Понтий кивнул в сторону стула, стоящего подле входа. - И ты тоже, - обратился он к Титу. - Теодора ты выйдешь замуж за маркиза Вышгорья.

- За Сальвадора? - в недоумении спросила Тео. Она даже не успела присесть, как подскочила к отцовскому столу и нависла над ним. - Он же старый. За что ты так со мной?

- Да, он старый, - Понтий недовольно скривил губы. - И скоро может умереть.

Теодора не была бы дочерью своего отца, если бы не поняла его намека. Его холодный взгляд серых, словно сталь, глаз был красноречивее всяких слов.

- А его сын, за которого я и хочу тебя выдать, унаследует его земли. Ты пойдешь за Октавиана. И не спорь. Я так решил, - сурово добавил Понтий. Спорить с ним было бесполезно, и Теодора это знала.

Мать давно пророчила ей удачное замужество, выводящее ее из тени. Тео лишь согласна кивала, но не делала ровным счетом ничего, чтобы произвести впечатление на влиятельных мужчин. Они ее скорее забавляли, чем пленяли, а она только и знала, что подшучивать над ними. Теперь же ей предлагали весьма хорошую партию. По крайней мере слухи твердили, что властелин Вышгорья весьма близок к королю и даже вхож в Совет Его величества.

Сама Теодора не то чтобы много знала о расстановках сил при дворе. Находясь вдали от него, она лишь довольствовалась тем, что рассказывал ей отец, да его вассалы, в особенности те из них, кто не попал в опалу. Они с братом давно мечтали исправить положение своей семьи и отец, пожалуй, предлагал им верный способ выйти из тени — заключить выгодный брак с домами, находящимися ближе к трону. Не ясным оставалось только одно — как отец смог договориться, когда сам он был в немилости.

- Тит, ты женишься на дочери графа Синего Берега, - тем же безапелляционным тоном говорил Понтий.

- А портрет имеется? - Тит скрестил руки на груди. Он размышлял, но отец едва ли собирался считаться с его мнением: он все решил сам.

- Она прибудет через неделю-другую, - Понтий снова вчитывался в строки собственного письма.

- Как бы мне не подсунули бракованный товар, - цинично выразился Тит.

- Тебя должны интересовать только ее род и ее приданное, - Понтий грозно сверкнул глазами, обратив на сына холодный взгляд. - Тео, - он немного смягчился, вновь посмотрев на дочь. Она все еще стояла подле его стола и размышляла над его словами. - Тебя ждут в Вышгорье через месяц. У тебя есть время как следует проститься со всеми.

- Так понимаю, портрета я тоже не получу, - на выдохе сказала Теодора.

- Не думаю, что тебе это сильно поможет.

- Он еретик, как и все они? - с серьезным видом спросила Тео.

Понтий отложил письмо, провел рукой по голове и задумчиво посмотрел впереди себя.

- Увы, - он вперил пристальный взгляд на дочь, однако от его суровости не осталось и следа. - По крайней мере я не слышал, что бы в Вышгорье чтили Матерь. Тебе придется быть осторожней, иначе Ревнители могут тебя не пощадить.

- Я не смогу поклоняться ложному богу, - ощетинилась Теодора.

- И не нужно. Просто сделай вид, что чтишь их веру, но про себя молись Матери во всех ее ипостасях. И пусть она защитит тебя от нападок еретиков, - Понтий нащупал на груди амулет в виде распустившегося лотоса и крепко сжал его.

- Враги твои да иссякнут. Враги твои да будут повержены. Приди, о, приди, Темная Матерь, - в унисон произнесли брат с сестрой.

- А как же Тит? - Тео посмотрела на брата, а после вновь перевела взгляд на отца.

- В Синем Берегу еще чтят Матерь. Так что Ианта не будет сильно удивлена нашим порядкам, - Понтий едва заметно усмехнулся, но Теодора уловила движение краешек его губ. Он верно хорошо обдумал все, прежде чем принять решения, уже озвученные, иначе он бы не был Понтием Руфисом.

- Не переживай, Тео, - отозвался Тит. - Если моя невеста не чтит Матерь, я быстро ее научу, - он хитро улыбнулся, во взгляде его заплясали недобрые огоньки.

- Даже не думай учинять над ней насилие, - холодно бросил Понтий и сурово посмотрел на сына.

Тит покорно кивнул и подавил улыбку.

- Я всего лишь хочу приобщить жену к истинной вере, если вдруг она впала в заблуждение. Но быть жестоким… Нет, отец. Ни в коем случае, - он смиренно опустил взгляд и скрестил руки перед собой. Его вдруг увлекли собственные туфли из черного атласа, но Понтий верно угадывал за этим попытку скрыть мысли. Сына он знал хорошо.

- И только попробуй что-нибудь выкинуть, - пригрозил Понтий.

Тит снова кивнул и наконец поднял взгляд на отца. Они пристально смотрели друг на друга. Отец грозил взглядом, сын старался выразить покорность. Теодора смотрела то на одного, то на другого, но не стремилась вмешаться в их разговор.

- Я хочу, чтобы вы двое вышли в свет и покончили с нашей опалой. Так не делайте мои старания напрасными, - со льдом в голосе сказал Понтий.

Искренне любящий своих детей, он все же не забывал быть строгим тогда, когда того требовал случай.

- И не позорьте имя нашего дома, - он окинул их холодным взглядом и шумно втянул воздух в легкие. - А теперь идите, - он махнул кистью руки, жестом вторя приказу.

- Ну что, сестренка, выходит, нас в итоге разлучают? - Тит почесал затылок. Они шли по коридору, не имея цели добраться в какое-либо конкретное место. - Я знал, что это рано или поздно произойдет. Но так привык, что ты постоянно рядом, - Тит остановился посреди крытой галереи, уперся руками в каменную кладку и выглянул во внешний двор.

Слуги разгружали обозы с провиантом. Лишь повзрослев, Тит начал дивиться тому, как отец при его незавидном положении умудряется находить деньги для содержание большого штата прислуги. Бывая в гостях у некоторых его вассалов, Тит порой замечал печальную картину, когда обедневшие дома имели слуг не больше десятка и проживали лишь в одной части замка, в то время как за другой никто не ухаживал. Подмечала это и Теодора. Она и вовсе все схватывала на лету, быстро учась взрослым делам, которые не должны были ее касаться в столь юном возрасте, в котором она их сознавала.

Отец готовил ее к ведению дел, при этом твердо заявляя, что титул его перейдет сыну. Возможно, Понтий с самого начала рассчитывал удачно выдать замуж дочь, и чтобы она верно знала, как справляться с делами поместья, обучал ее премудростям управления.

- Мы вполне могли бы видеться семьями, - Теодора опустила ладонь брату на плечо и сама взглянула вниз, несмотря на то, что ничего интересного там не происходило.

- Будешь звать к себе в гости в Вышгорье? - усмехнувшись, спросил Тит.

- Почему бы и нет? - Тео пожала плечами. - Не вижу причин, по которым мне могли бы отказать.

- Уж твой Октавиан вряд ли поедет сюда — в Янтарный Дол, - Тит покачал головой и вновь тяжело вздохнул. - Не позволяй ему слишком много. Пусть знает свое место.

- Ты его даже не видел, а уже враждебно настроен.

- Ты знаешь кому написать весточку, если он решит показать себя твоим хозяином, - Тит серьезно посмотрел на сестру. Она же звонко засмеялась.

- Ты, как будто, первый день меня знаешь, братец. Кто еще кому хозяином будет.

- Это точно, - Тит улыбнулся и вновь посмотрел вниз. - И все же отец хорошо постарался. Я уж и не надеялся, что мне достанется кто-то из влиятельного дома. Но на каких условиях он этого добился? Он ведь ничего толком и не сказал. Надеюсь, он не сделает мне сюрприз перед самой свадьбой, заявив, что я должен выполнить какие-то условия, предусмотренные брачным договором.

- Ты слишком напряжен, - Теодора задорно ударила кулаком брата в плечо. - Даже если так, то нет смысла забивать этим голову сейчас. Подумаем об этом после. Выбора у нас все равно нет. Прокатимся?

***

Летиция Руфис беспокойно расхаживала по своей комнате. Стройная, осанистая, она выглядела моложе своих лет. Тонкие черты лица, которые передались от нее детям вместе с золотом густых волос, придавали ее лику шарма, достойного королевы. Но она была женой опального феодала, о чем, впрочем, не жалела. Супруга своего она любила и ни в чем не смела упрекнуть. Однако же ее нельзя было причислить к тому сорту женщин, которые ничуть не озабочены наличием собственного мнения по тому или иному вопросу. Если Летиция и соглашалась с мужем во многом, то она не молчала и тогда, когда этого согласия не было. Но она не упрекала, а лишь советовала, зная, что окончательное решение всегда остается за Понтием.

Теперь же, когда дело с женитьбой детей было улажено, Летиция вдруг осознала, что ей тревожно за их будущее. В особенности за судьбу Теодоры, которая уедет на другой конец страны к властителям Вышгорья. С Титом все было проще. Он оставался рядом и должен был после смерти отца ступить во владение его землями, так хорошо ему знакомыми. Но Тео ждало неизвестное место. Сколь бы много дом Ветуриев не был приближен к королю, а то, как он воспримет Теодору оставалось неизвестным.

Понтий заверял супругу, что к дочери там отнесутся с радушием. Октавиану очень понравился ее портрет, и сам он, оказывается, от кого-то о ней слышал. Кажется, от одного из тех вассалов, которые остались в милости короля.

И все же Летиции было неспокойно.

Она приказала привести к себе старуху-провидицу, что объявилась в их краях. Обычно таких, как она, обходили стороной, боясь не то сглаза, не то проклятья, не то просто услышать дурное предсказание о своей судьбе. Но Летиция относилась к ним, можно сказать, с почтением. Сама она в юном возрасте услышала добрую весть о счастливом браке.

«Потеряете благосклонность, но не любовь», - сказала тогда провидица. Летиция не придала этим словам особого значения и вспомнила о них лишь тогда, когда семейство Руфисов попало в опалу. Причины на то имелись, при том весомые. Муж интриговал против престола. Единственным его спасением было то, что среди заговорщиков, дерзнувших покуситься на короля, его в тот день не оказалось. Но письма попали не в те руки, скомпрометировав Понтия. Расплата не заставила себя ждать. Он лишился места при дворе и возможности полноценно управлять своими землями.

Следовало благодарить Матерь за то, что кто-то из знатных домов, не утративших милость короля, согласился породниться с домом Руфисов. Но Теодоре надлежало отправиться во вражеский стан еретиков, отказавшихся от поклонения Матери. Как бы она не угодила в руки Ревнителей, неосторожно попавшись за молитвой или подношением милостивой богине.

Как бы с Тео не обращались худо уже из факта того, что она относится к семье раскрытого заговорщика. Впрочем, при таком раскладе едва ли дом Ветуриев согласился бы принять у себя отпрыска Руфисов. А быть может, в том какой-то коварный план?

Все это волновало Летицию

Когда в ее покоях объявилась служанка и доложила о том, что старуха уже здесь, она велела немедленно ее привести.

Прихрамывая на левую ногу, тучная провидица вошла в комнату и неуклюже поклонилась графине.

- Говорят, ты предсказываешь, - Летиция сложила руки на животе и пристально посмотрела на гостью. Взгляд ее был спокойным, горделивым. Ни в чем она не выдавала своих волнений, но старуха, кажется, видела ее насквозь своим единственным зрячим глазом: второй полностью был затянут бельмом.

- Предсказываю, - хриплым голосом ответила провидица. - Прикажите принести таз с водой, и я отвечу на Ваш вопрос.

Летиция кивнула служанке, давая тем самым знак исполнить повеление старухи. Вскоре один из слуг принес деревянный ушат с водой, оставил его посреди комнаты и покорно покинул покои своей госпожи.

- Так и что же Вы хотите узнать? - прохрипела старуха, присаживаясь возле ушата. Она раскрыла кожаный ридикюль и сунула туда свою пухлую ладонь.

- Мои дети скоро остепенятся. Я переживаю за дочь…

- Дайте-ка сюда Ваш палец, - перебила ее провидица.

Летиция послушно подошла и протянула руку. Старуха больно кольнула палец иглой и занесла его над ушатом.

- Пару капель достаточно, - прокомментировала она и выпустила руку графини.

- Она должна стать женой Октавиана Вертурия, - продолжила Летиция в то время, как старуха что-то сыпала в воду из своих склянок, вынимаемых одна за одной из ридикюля. - Я хочу знать, чем этот брак обернется для Теодоры.

Провидица, казалось, не слушала. Она рукой помешивала воду и что-то тихо бубнила себе под нос. Затем она достала из сумки кружку, набрала в нее смеси из ушата и одним глотком опустошила ее. Старуху затрясло, словно от сильных судорог. Кружка упала на пол, а провидица вцепилась обеими руками в края ушата.

- Величие стоит крови, - не своим голосом заговорила старуха. Единственный ее зрячий глаз заплыл красным, второй же так и остался покрытый бельмом. - Нет в доме спокойствия. Да будет месть во имя Темной Матери. Опустошиться дом Руфисов, но…

Старуха зашлась сильным кашлем. Она склонилась над ушатом, но больше не произнесла ни слова.

Летиция вздрогнула, услышав последнюю фразу. Она даже не знала насколько хочет слышать то, что должно было последовать за этим загадочным «но», и все же нетерпеливо обратилась к провидице:

- Ну же, говори.

Кашель все не унимался. Наконец старуха взглянула на графиню. Глаз ее, до того покрывшийся красной пеленой, вновь стал карим. Она же смотрела на Летицию и виновато, и с волнением.

- Матерь не хочет, чтобы я это говорила, - прервала она томительное молчание.

- Но почему? - возмутилась Летиция.

- Почем мне знать в чем ее замысел? Я лишь повинуюсь божьему промыслу.

- Что ты видела? - настаивала на своем Летиция.

- Кровь. Много крови. Другого я уже и не помню. Все ей было залито.

Дыхание Летиции сбилось от волнения. Грудь неспокойно вздымалась, а сама она не находила себе места.

«Опустошится дом Руфисов...» -эта фраза не давала ей покоя. Кого имела ввиду старуха?

Семейство их имело несколько ветвей, и три из них носили эту фамилию, будучи лишь вассалами Понтия. Но что если погибель ждет Теодору и Тита? Этого Летиция не могла снести. А старуха все молчала, отказываясь вновь воспользоваться своим даром.

- Убирайся, - раздраженно выкрикнула Летиция и подошла к окну. Она скрестила руки на груди и прижала губы пальцами. Ей было тревожно за своих детей, но она ни в коем случае не хотела сознаваться мужу, что послушала старуху-оборванку, предлагающую свои услуги на улицах города. И уж тем более ей не хотелось рушить его планы, когда он так старался породнить детей с благородными семьями, имеющими вес при дворе.

Но как же было неспокойно на душе.

«Опустошиться дом Руфисов...» - эта фраза все никак не шла из головы. Она обернулась проклятьем, встревожив покой Летиции. Не этого она ожидала услышать. Не этого.