Читать онлайн
"Мама"

1. Ночь

Как мне потом сказали артиллерийский обстрел начался поздно вечером. Для всех он стал полной неожиданностью.

До этой ночи война забирала у нас только взрослых мужчин. Они уходили на фронт и не возвращались. Мы слушали сводки по радио, но над нами не пролетали чужие самолёты и мы не видели врагов в лицо. Это был первый раз, когда они зашли так глубоко в наш тыл.

Мы с мамой жили на окраине деревни, и за нашим забором начинался лес.

Когда всё вокруг начало взрываться и рушиться, мама схватила меня сонного и вместе мы укрылись в подполе. Однажды я в шутку закрыл крышку над мамой, спустившейся сюда за соленьями, и она со смехом заявила, что там темно, как в могиле. Теперь же, сидя в полной темноте, мама прижимала меня к себе и плакала, а я зажимал уши, стараясь отгородиться от грохота взрывов.

Спустя целую вечность земля под нами перестала содрогаться от ударов и вокруг наступила оглушительная мёртвая тишина. Даже мама уже не всхлипывала.

Не знаю, сколько времени прошло с того момента, как мы спустились вниз. У меня затекли ноги и я устал сидеть без движения.

Мама, может уже можно выйти? - шёпотом спросил я.

Мама молчала.

Мам, ма-а-ам! - снова позвал я, уже более настойчиво.

Я начал трясти её за руку. Мой голос дрожал от страха.

Постепенно мама вышла из забытья.

Что случилось? - спросила она слабым голосом.

Н-не з-знаю-ю, - заикаясь ответил я. - Ты что, з-заснула?

Мама ничего не ответила.

Может можно уже выйти? - повторил я.

Некоторое время мы прислушивались к гробовой тишине вокруг. Потом мама стала толкать крышку вверх. Крышка не поддавалась.

На мгновение мне стало ужасно страшно. Что, если мы спаслись от бомб, чтобы потом задохнуться здесь? Меня прошиб холодный пот, губы мои задрожали, слёзы подступили к глазам, но тут мама напряглась изо всех сил и толкнула крышку вверх.

В подпол хлынул воздух с пылью и запахом гари вперемешку. Мама выбралась первая, затем помогла мне. Я стоял, вцепившись в холодную мамину руку, и очумело оглядывался по сторонам.

Нашего дома не было. Мы стояли на пепелище.

2. Дом

Сначала я ничего не мог разглядеть из-за поднявшейся при нашем появлении пыли. Затем пыль улеглась, а из-за туч вышла луна. Бледные косые лучи падали сквозь разрушенную крышу на то место, где раньше была большая комната. Теперь же она напоминала лес после бурелома. Я не смог разглядеть ни обломков мебели, ни игрушек, ни других вещей. Всё превратилось в головешки.

Мне было не страшно, а, скорее, удивительно, что всё так изменилось. Я поднял взгляд на маму. Её лицо казалось похожим на луну над нами, такое же бледное и бесстрастное. Совершенно равнодушным взглядом она взирала на останки нашего дома.

Я не понимал, как она может быть такой спокойной. Ещё вчера она кричала на меня, когда я дразнил соседского борова и тот, разозлившись, кинулся на меня. Огромный зверь размером с волка мог меня растоптать и от смерти меня спасла только соседская собака, вцепившаяся ему в морду. Мама так испугалась, что не только накричала на меня, но и дала мне весомый подзатыльник. А потом она долго плакала, прежде, чем успокоиться. Она обнимала меня, гладила по голове и целовала, приговаривая: «Один ты у меня остался! Всех война проклятая забрала!» И весь этот шум поднялся из-за какой-то глупой шалости.

Поэтому я думал, что она будет кричать и плакать, глядя на то, что осталось от нашей жизни. Я готов был сам начать её утешать, ведь я единственный мужчина, оставшийся в нашей семье. Но мама почему-то была совершенно безучастна.

Я потряс её за руку, безжизненно повисшую вдоль тела, и спросил:

Что мы будем делать дальше, мам?

Мама молча пошла вперёд, увлекая меня за собой. По привычке мы прошли сквозь дверной проём, который чудом устоял, хотя могли пойти в любую сторону: стен у дома больше не было.

Мы шли по деревне и потрясённо смотрели по сторонам. Все дома были разрушены и их обломки тихо догорали во тьме. Никто не бегал по улице, не пытался тушить пожар, спасать скотину. Не слышно было ни мычания коров, ни лая собак, ни стрекотания ночных насекомых. Почти полную тишину нарушало только потрескивание догорающих головешек на пепелище, бывшем когда-то нашей деревней.

И тут, в мёртвой тишине ночи, мы услышали голоса. Эти голоса были так далеко, что слов было не разобрать, но это точно были люди.

Я обрадовался. Нас найдут. Нам помогут. Нас спасут. Я повернулся к маме, чтобы обрадовать её и увидел, что её лицо сделалось жёстким и каким-то чужим. Она сжала мою ладонь своими ледяными пальцами и с неожиданной силой потащила меня в сторону леса.

Мама, там люди, - начал я, думая, что она не услышала голоса. - Они нам помогут!

Но мама только продолжала молча тащить меня в лес. Вот мы уже покинули пепелище, оставшееся от пожара, и нырнули в высокую мокрую траву. Мама заставила меня пригнуться.

Мама, что ты делаешь? - воскликнул я и почувствовал, как она зажала мне рот рукой.

Теперь я не только слышал, но и видел людей, которые говорили. Нестройной вереницей они направлялись по дороге к деревне. В неверном свете луны мне удалось разглядеть их фигуры. В руках у них были автоматы.

Мне удалось наконец разобрать их речь, но ни слова понять я не смог. Они говорили на том, другом языке.

3. Лес

Несмотря на ночной холод, меня прошиб пот. Это не наши. Это чужие. Только тогда я понял, что мама услышала их раньше меня и потому мы успели спрятаться. И потому мы все ещё живы.

Колонна мужчин с автоматами поравнялась с нами и я увидел их форму, их оружие и технику. Я услышал их смех и радость при виде выжженных домов.

Мне стало тяжело дышать и я попытался оторвать мамину ладонь от своего лица. Она молча повлекла меня в сторону леса, всё ещё закрывая мне рот.

Наконец мы спрятались за деревьями. Мама отпустила меня, и мне стало немного легче. Я всё ещё слышал их голоса и смех. Волны гнева и обиды прокатывались по моему телу, накрывая меня с головой. Эти люди не только уничтожили всех, кого я знал. Они ещё вернулись, чтобы поглумится над их смертью. Чтобы плюнуть на их общую могилу.

Мама продолжила идти вглубь леса и я бездумно побрёл за ней.

В лесу было так холодно, что изо рта с дыханием вырывался пар. Мы всё шли и шли вперёд. Я очень устал, да и мама уже еле волочила ноги. Постепенно лес стал настолько густым, что кроны деревьев закрыли небо. Трудно было понять, ночь сейчас или день.

Мама, - позвал я.

Она остановилась и повернулась ко мне вполоборота.

Я устал, - пожаловался я, опуская на землю. - Куда мы идём?

В город, - ответила она глухим голосом. - К нашим.

Я осмотрелся по сторонам.

Откуда ты знаешь, куда идти?

Пошли, - сказала она, игнорируя мой вопрос.

Я есть хочу, - захныкал я и мой желудок подтвердил мои слова урчанием.

Мама подала мне заледеневшую руку и подняла меня на ноги. От сидения на холодной земле меня трясло. Я хотел прижаться к маме, чтобы согреться её теплом, но она потащила меня вперёд. Дрожа и спотыкаясь, я обречённо побрёл за ней.

Кажется я впал в сонное забытьё, меня убаюкал размеренный ритм шагов. Моё сознание начало уплывать. В какой-то момент мне показалось, что впереди стало чуть светлее. Но свет исходил не от луны или солнца сверху, а, наоборот, он шёл снизу, из-за кустов и деревьев.

Я присмотрелся повнимательнее. Из глубины леса с едва уловимым звуком, напоминающим трепетание крылышек стрекозы, вылетали огоньки. Они вспыхивали и гасли на лету, потом снова вспыхивали, появляясь будто ниоткуда.

Что это такое? Неужели светлячки? Я никогда раньше не видел светлячков, они не живут в нашем краю. Я окончательно проснулся от этого прекрасного зрелища. Все мысли об усталости и тревогах этой бесконечной ночи отошли на второй план.

Я хотел подойти поближе, но мама остановила меня.

Это не светлячки, - сказала она. - Это болотные огни.

В голосе мамы не было ни удивления, ни страха. Он был бесцветным, как домашнее платье, бывшее на ней. У меня же от её слов кожа покрылась мурашками.

У нас говорили, что болотные огни - это свечки в руках мертвецов. Души умерших в лесу не могут найти покоя, поэтому они заманивают живых в болото. Если пойти за такими огнями, то заблудишься окончательно и пропадёшь.

Я потянул маму назад, но она стояла на месте, как вкопанная. В этот момент она напомнила мне статую: такая же бледная, холодная и неподвижная.

Мама, пойдём назад, - умолял я, продолжая дёргать её за руку.

Она рассеянно повернулась ко мне, но я понимал, что она меня не слушает. Мама будто прислушивалась к ним, к огонькам впереди.

Если мы пойдём назад - нас убьют, - наконец проговорила мама - Нужно идти вперёд в город, через болото.

Откуда ты знаешь? - закричал я.

Они так говорят, - мама кивнула в сторону болотных огней.

4. Огни

При мысли о болоте у меня всё перевернулось внутри. В нашей деревне о нём рассказывали страшные истории. По вечерам мы с друзьями собирались у кого-нибудь дома и пугали друг друга страшилками о том, как леший путает следы грибников, а болотница заманивает их к себе и топит. Было приятно пугать друг друга в безопасности тёплой избы, когда из-под двери проникает свет лампы, а из кухни доносится аромат блинчиков, которые печёт бабушка. Здесь же, в непроглядной тьме и холоде враждебного леса, от одного воспоминания об этих сказках волосы вставали дыбом.

Сердце кольнула тоска по тем, кого уже не вернуть, но испуг был сильнее. Я не мог вспомнить, когда начал дрожать, но теперь уже не мог остановиться. Мелкие судороги прокатывались по всему моему телу с ног до головы, то ли от холода, то ли от ужаса.

Мама потянула меня за собой в сторону огней, мечущихся между деревьями. У меня не было сил упираться и, несмотря на страх, я пошёл за ней. Очень скоро мы оказались среди трепещущих огней.

Они не причиняли нам никакого видимого вреда и я немного расслабился. Их общество было даже приятно: пролетая между нами, они нежно касались наших рук и лиц, щекотали нас, кружились и отлетали немного вперёд, а затем снова возвращались. Будто звали следовать за собой.

С удивлением я понял, что огни источали едва ощутимое тепло, и я тянулся к ним, пытаясь поймать крупицы этого драгоценного дара в отчаянной попытке согреться. В их нестройном жужжании я, довольно скоро начал различать нечто похожее на голоса. Каким-то образом я понимал, что именно они говорят.

«Иди за нами! Пойдём, пойдём! Скорее! Мы знаем верный путь!», - взволнованно пели они.

Мне захотелось прибавить шаг, чтобы выполнить их просьбу, но мама крепко держала меня за руку. Я знал, что мама их слышала, так почему же она не давала мне им помочь? Она двигалась медленно, но неуклонно, шаркая и приволакивая ногу, не сбавляя и не ускоряя темп. Только воспитание в почтении к родителям и годы наставлений не дали мне вырвать ладонь из её руки и побежать вперёд без оглядки.

Так мы и шли сквозь лес, пробираясь между деревьями и подлеском. Я потерял счёт времени и совершенно не представлял, куда мы идём. Мне было всё равно, лишь бы слушать тихие мелодичные голоса светлячков и ощущать их лёгкие, как пёрышко, щекотные прикосновения.

Я был так очарован ими, что не заметил, как мы вышли из чащи деревьев и оказались на поляне.

5. Поляна

Мне показалось, что я попал в сказку. Это было самое прекрасное, что я когда-либо видел в своей жизни. Я стал с любопытством крутить головой по сторонам, пытаясь рассмотреть всё вокруг.

Стояла ночь, но мхи и лишайники источали призрачный потусторонний свет, освещая поляну. Когда мы вышли из лесной чащи, мне пришлось поморгать, чтобы приспособоиться к тому, как светло здесь было. Всё вокруг переливалось оттенками зелёного, от насыщенного изумрудного до ядовитого яркого цвета свежей листвы. Удивительные птицы с длинными ногами взлетали и садились на траву, поминутно опуская головы вниз в поисках корма. То тут, то там из-за высокой травы выглядывали алые шляпки грибов в белый горох, незнакомые цветы дурманили голову яркими ароматами, а среди широких длинных листьев со стеблей свисали грозди ярких красных ягод. У меня потекли слюнки, я хотел наклониться и сорвать ягоды, но мама удержала меня.

Я был настолько впечатлён всем увиденным, что почти забыл о холоде и усталости.

А между тем, голоса светлячков не замолкали.

«Сюда, сюда! Скорее иди сюда!», - звали они и в их словах слышалось нетерпение.

Я не хотел разочаровывать их и собрался шагнуть им навстречу, но холодная твёрдая мамина рука удержала меня.

Я поднял на маму непонимающий взгляд. Что не так? Неужели она не слышит их? Неужели не понимает, как им нужна моя помощь?

Они заманивают тебя в топь, - сказала мама.

Я удивлённо заморгал, пытаясь понять услышанное. Нет, не может быть. Они добрые. Они помогли нам, спасли от тех людей. Они… они…

Я перевёл взгляд на поляну… и понял, что это была не просто поляна. Это было болото.

Мама отломила длинную ветку от сухого дерева. Свободной рукой она держала меня, а палкой, зажатой в другой руке, проверяла болотную жижу на глубину. Так мы начали продвигаться вперёд очень медленно, шаг за шагом.

Светлячки рассерженно кружились вокруг нас, лезли в глаза, в нос, пытались столкнуть нас с тропинки. Теперь они не были ни теплыми, ни мягкими. Их прикосновения обжигали.

Я отбивался от них, закрывал лицо рукавом и плакал. К маме они тоже липли, но она как будто не замечала их. Она неотступно шла вперёд, ощупывая толщу воды палкой, с трудом переставляя ноги, и тянула меня за собой.

Вдруг что-то высунулось из воды, схватило меня за ногу и попыталось утянуть в трясину. Я закричал, забился, пытаясь стряхнуть с себя это нечто, но оно было сильнее. Я уже погрузился в воду по пояс. Я бы утонул, если бы не мама. С невероятной силой Она вытянула меня, но ботинки я потерял. В последний момент я глянул в жижу и увидел, как в воде скрываются то ли скрюченные руки, то ли корни дерева. Мгновение и поверхность топи разгладилась. Только из глубины поднимались пузырьки.

Поняв, что им не удастся увлечь нас в трясину, огоньки перестали нас преследовать и отстали. Они рассеялись и кружили над болотом, больше не обращая на нас внимания.

Я промок насквозь и снова начал дрожать. Сочетание леденящего душу холода и усталости подкосило меня и я упал в топь. Мама вытащила меня из воды, но дальше идти я не мог. Ноги отказывались мне подчиняться.

Всё, на что я был способен, это свернуться калачиком у маминых ног и, дрожа, провалиться в забытьё.

6. Сестрички

Я спал и мне снился кошмар. Вокруг меня с визгом, леденящим кровь, проносились души утопленников. Призраки - одутловатые, синюшные, с вывалившимися языками - пытались утащить меня в трясину и сделать таким, как они. Они ненавидели и завидовали мне, потому что я был живым. Но они позаботятся о том, чтобы я умер. От прекрасной поляны не осталось и следа. Болото вокруг выглядело омерзительно. Яркие растения исчезли, бурые лишайники сочились слизью, в комьях грязи копошились большие белые черви, из воды высовывались бледные одутловатые руки и лица.

Среди всего этого стояла моя мама, но она выглядела иначе, чем обычно. На ней было белое платье до пола. Синие губы на её необычно бледном лице были плотно сжаты, а глаза горели решимостью. Смотреть на неё было страшно, но я не мог оторваться.

Мы не останемся здесь, - сказала она. - Мы пойдём дальше.

Сначала я подумал, что она говорит с призраками, но вдруг ей в ответ раздался тонкий голос, которому вторило эхо.

Не тебе решать. Решать будем мы.

Я с удивлением взглянул в ту сторону, откуда раздался голос, и увидел двух девочек моего возраста, которые держались за руки. Они говорили одновременно, поэтому мне сначала показалось, что кому-то вторит эхо. Девочки выглядели совершенно одинаково: длинные просторные белые платья до земли, голые ноги, утопающие в траве, светлые длинные волосы до пят. В волшебном свете ночи они казались зелёными и напоминали ряску. Глаза девочек были прозрачными, как вода. Бледные лица девочек с одинаковой серьезностью и вызовом были обращены к моей маме. В руках у одной девочки было веретено, в руках у другой - моток простых грубых ниток.

Во сне я не удивился ни этому, ни тому, что девочки без взрослых одни гуляют на болоте. Меня больше удивило то, с какой непочтительностью они разговаривали с незнакомой старшей женщиной. Если бы я так разговаривал с посторонними взрослыми, мама сама бы меня выпорола.

Мы пойдём дальше, - спокойно ответила мама, не обращая внимания на дерзость девочек.

Даже, если мы вас пропустим, - сказали хором девочки, - вас не пустит она.

В ответ мама склонила голову набок, будто прислушиваясь.

Я проведу сына в город, - твёрдо с непоколебимой уверенностью сказала она.

Тут девочки как по команде повернули головы в мою сторону и посмотрели на меня своими странными водянистыми глазами. Мама тоже посмотрела на меня. Я хотел что-то сказать, но моё тело меня не слушалось. Я будто застыл, как крошечная мушка в капле янтаря.

Мама подошла ко мне, наклонилась и провела холодной ладонью по моей голове.

Я заснул.

7. Ягоды

Проснулся я от того, что мама трогала меня за плечо. Я сел и осмотрелся вокруг. Самое обычное болото, ни сказочной красоты, ни страшных призраков. Я слышал карканье ворон, но никакого жужжания светлячков.

Мама протянула ко мне ладони, полные крупных фиолетовых ягод и сказала: «Ешь».

Я был так голоден, что набросился на ягоды с волчьим аппетитом. Когда в руках осталось только три ягоды, я заставил себя остановиться, несмотря на протестующие урчание желудка, и протянул маме ягоды.

Я не голодна, - равнодушно ответила она.

Тогда со спокойной совестью я запихал остатки ягод в рот.

Горстка ягод едва утолила голод, но сон восполнил мои силы и я был готов двигаться дальше. Вот только, куда идти?

Я растерянно оглядывался по сторонам, не узнавая это место. Вчера оно выглядело по-другому. Хотя, почему вчера? Солнце, видимо, ещё не вставало, кругом была всё та же ночь, всё та же тьма.

И всё же, я почувствовал прилив надежды и мир не казался мне больше таким угрожающим. Болотные огни исчезли, странных девочек с прозрачными глазами тоже не было видно, да и не могло их здесь быть, они просто приснились мне в кошмарном сне. Но главное, мама была со мной. Я прижался к ней, пряча в её объятьях свой страх и неуверенность, вместе с тем пытаясь напитаться её решимостью и силой.

Мама, я видел страшный сон, - сказал я.

Я знаю, - мама рассеянно погладила меня в спине холодной рукой и я поёжился.

Это же был просто сон?

Мама не ответила на мой вопрос. Вместо этого она аккуратно потянула меня за руку, заставляя подняться.

Нам нужно идти, - сказала она, увлекая меня за собой.

А куда мы идём? - спросил я капризно.

Я знаю дорогу, - просто ответила мама.

Очень скоро оказалось, что болото закончилось. А спустя ещё некоторое время мы подошли к кромке леса.

Я понял, что мы выходим из леса, когда деревья начали редеть. Видимо, было утро, потому что между деревьями стелился густой туман, еле пропускавший тусклый свет. Деревьев становилось всё меньше, а туман становился всё гуще. Вскоре он стал настолько плотным, что напоминал молоко, и я покрепче сжал холодную мамину руку, чтобы не потерять её. Мама ответила мне вялым рукопожатием.

Я надеялся, что скоро мы дойдём до города, где встретим своих. Но сквозь туман до нас донеслись мужские голоса и сердце моё упало. Я снова слышал слова на незнакомом языке. Мы через столько прошли и всё это для того, чтобы погибнуть? Мои руки непроизвольно сжались в кулаки от злости. Ещё немного и я бы бросился на них в слепой ярости, но мамино прикосновение вернуло меня в реальность. Мой гнев не принёс бы пользы, а только погубил бы нас обоих.

Мама потянула меня в сторону и мы стали тихо пробираться через туман, пытаясь обойти солдат. В какой-то момент я, неожиданно для себя, наткнулся на забор и чуть не вскрикнул, но вовремя зажал рот рукой.

Я дёрнул маму за руку и она наклонилась ко мне.

Что это, мама? - очень тихо прошептал я ей прямо в ухо.

Убежище, - прошептала мама в ответ. - Сюда они за нами не пойдут. Нужно найти вход.

Мы пошли вдоль забора, едва видного сквозь густой туман, ощупывая прутья в поисках входа, и, наконец, наткнулись на ворота с аркой. Я вдруг понял, что это, и остановился. Откуда то из-за спины снова донеслись мужские голоса. Они приближались, но я всё ещё не мог решиться сделать шаг. Мама потянула меня вперёд и на этот раз я не стал упираться.

Сквозь туман проступила надпись над аркой «Смертный, ты ступаешь на землю, из которой нет возврата». Мама потянула меня за собой и мы вошли. Ворота с громким лязгом затворились за нами и наступила тишина.

8. Кладбище

В лесу я постоянно слышал разные звуки: крики птиц, бульканье болота, жужжание светлячков. Поэтому мертвенная тишина, опустившаяся на нас, как только закрылась калитка, показалась мне оглушающей. Даже голосов солдат не было слышно. Безмолвие нарушал лишь хруст гравия под нашими ногами.

Здесь было так спокойно, что покой этого места передался и мне. Я перестал дрожать и начал с любопытством осматриваться вокруг. Судя по всему, это было заброшенное кладбище. Покосившиеся кресты и надгробия с полустёршимися именами и эпитафиями, могилы, заросшие сорняком. Я отпустил мамину руку и подошёл к оградке одной могилы, заросшей кустарником. Присмотревшись повнимательнее, я понял, что это куст розы, вот только цветы на нём были необычные. Засохшие, чёрные от копоти.

Я протянул руку и схватился за стебель, чтобы наклонить цветок поближе к себе и рассмотреть, как внезапно что-то ужалило меня за палец. Я охнул, отдёрнул руку и посмотрел на ладонь. На пальцах выступили капельки крови и я засунул их в рот, чтобы унять боль.

Они не привыкли видеть здесь живых, поэтому и ужалили тебя. Постарайся больше не пугать мои цветы.

Эти слова, сказанные дребезжащим старческим голосом, заставили меня обернуться. За моей спиной стояла согбенная старуха во всём чёрном.

Я видел немало женщин и бабушек в чёрном: из-за войны многие носили траур. Но в этой женщине было что-то необычное. Хоть она была совсем невысокой, но внушала страх и почтение. В руках она держала садовые ножницы, запачканные чем-то бурым, и клубок ниток. Из таких ниток моя покойная бабушка вязала мне носки и варежки.

Как только я об этом подумал, старуха посмотрела на предметы в своих руках, и уголок её рта изогнулся в усмешке.

Вязать я не вяжу, но отрезать приходится. Сколько верёвочке ни виться, а концу быть.

Холодные руки легли мне на плечи и я вздрогнул, но задрав голову, увидел маму, которая неслышно подошла ко мне.

Почему он здесь? - спросила старуха, глядя на маму.

Я веду его в город, - ответила мама бесцветным голосом.

Я переводил взгляд с мамы на старуху и обратно. Смысл разговоров взрослых иногда от меня ускользал, но я понимал, когда они говорили о чём-то значительном.

Мои сёстры рассказали мне о тебе и я ждала тебя, - проскрипела старуха. - Но я не ожидала, что ты будешь не одна.

Старуха подошла к кусту и начала обрезать розы. Из обрезанных стеблей сочилась бурая жидкость. В воздухе запахло металлом и когда этот обволакивающий липкий аромат достиг моего носа, меня замутило.

Мои сёстры - они, видишь ли, плетут и отмеряют, но отрезать могу только я, - проскрипела старуха.

Разреши нам пройти через твоё кладбище в город, - попросила мама и впервые с момента, когда погиб наш дом, я услышал в её голосе хоть какие-то чувства. - Снаружи солжаты, но если ты нас пропустишь, они нас не найдут.

Я с удивлением посмотрел на маму. Она всегда была сильной, я никогда не видел, чтобы она кого-то о чём-то просила. Но сейчас она умоляла.

Он конечно пусть идёт, - не поворачиваясь ответила старуха, продолжая свою кровавую жатву. - А вот с тобой всё сложнее.

Он не дойдёт до города один, - в голосе мамы было отчаяние.

Конечно, нет, - согласилась старуха. - Поэтому вы можете просто остаться здесь вдвоём.

Старуха побросала обрубки роз в садовую тачку и медленно покатила её между могил. Я провожал тачку взглядом, не в силах оторвать от неё взгляд. С обрубков свисающих через края тачки, капали бурые капли. Мне показалось, что сквозь скрип колёс слышны стоны, но я быстро отогнал от себя эту мысль.

У тебя сейчас и так много работы, - голос мамы я слышал будто издалека. - Тебе не нужны лишние постояльцы.

Старуха довезла тачку до свежей ямы, пахнущей сырой землёй, и опустошила. Обрубки попадали туда с мягкими шлепками, и остались в этой братской могиле.

Что правда, то правда, - сказала старуха, вытирая грязные руки о подол фартука. - И что же ты предлагаешь мне сделать?

Старуха уселась на скамейку, достала из кармана передника папиросу, спички и закурила. Она выпускала клубы сизого дыма изо рта, становясь похожей на змея Горыныча, и рассматривала нас с задумчивым выражением на маленьком сморщенном лице.

Разреши мне отвести его в город и я сделаю, что должна, - сказала мама.

Старуха докурила и бросила окурок в могилу, куда раньше сбросила розы. Затем она встала и пошла по аллее, жестом поманив нас за собой.

Наш путь пролегал мимо ворот и я увидел солдат за оградой кладбища. Я испугался и мой взгляд тревожно заметался между лицами мамы и старухи, отскакивая от них к солдатам и возвращаясь обратно, словно мячик. Но обе женщины хранили полное спокойствие, ничуть не встревоженные этим зрелищем. Кладбище окутывал густой туман, а за оградой светило солнце. Солдаты были видны, как на ладони, нас же полностью скрывала мгла, густая, как гороховый суп. Что же касается звуков, я и сам не слышал своих шагов, так что мужчины нас тоже слышать не могли.

Мы долго шли за старухой, петляя по аллеям кладбища и я давно уже потерял счёт поворотам и времени, когда, наконец, мы остановились у дверей невысокого каменного строения, увенчанного крестом.

У дверей нас встретил ангел со сложенными за спиной крыльями. По его скорбному каменному лицу стекала одинокая капля воды, похожая на слезу. Я постарался убедить себя, что это просто влага от тумана.

Знаки подскажут, куда идти, - сказала старуха. - Но, если оступитесь - останетесь там навсегда.

Она махнула рукой и тяжелая стальная дверь начала медленно со скрипом отворяться. Из склепа повеяло холодным спёртым воздухом. Мама подошла к старухе и сказала «Благодарю тебя!», а затем поклонилась ей до земли и меня заставила склониться.

Мы уже вошли в склеп, когда старуха сказала:

Помни о своём обещании, если любишь сына.

Дверь за нами захлопнулась и мир погрузился в полную темноту.

9. Дорога мёртвых

Я думал, что на кладбище было тихо, но здесь мне показалось, что меня будто укутали в вату.

Мама выпустила мою руку. Я запаниковал и крикнул «Мама!», но через мгновение я услышал чирканье спички о коробок и рядом загорелась свеча, а мама откликнулась спокойным голосом: «Я здесь».

В свете свечи её лицо было пугающим, словно восковая маска, и я спрятал своё лицо у неё на груди, чтобы не бояться. Она погладила меня холодной сухой ладонью по голове и сказала:

Пойдём.

Мне снова пришлось ей довериться, ведь я не понимал, куда идти. Но она уверенно шла вперёд.

Вдруг в свете свечи я увидел череп и вскрикнул от неожиданности. Пустые глазницы смотрели на меня, беззубый рот застыл в посмертном оскале.

Нам туда, - сказала мама. - Она сказала, знаки подскажут, куда идти.

Тут я заметил, что кости руки скелета указывали в определённом направлении и мы свернули в коридор, куда направлял нас костлявый палец. Я старался держаться подальше от скелета и прятался за маму. Но скоро я понял, что это было бесполезно: они были везде. Мы шли по коридору, стены которого обрамляли ниши с каменными гробами, где лежали давно истлевшие останки.

Не бойся мёртвых, сынок, - сказала мама. - Они не причинят тебе зла. Бойся живых.

Я не слишком задумывался над смыслом её слов, но мамин голос всегда меня успокаивал. Я заметил, что мы будто спускаемся с горы и понял, что коридор уходит под землю. Так, в сопровождении мертвецов и при свете одной слабой мерцающей свечи мы шли вперёд и вниз. От спёртого воздуха было трудно дышать. У меня заболела голова, перед глазами всё плыло, как в тумане. В какой-то момент дорожка сменила направление и пошла в гору. Мне становилось всё труднее карабкаться вверх. Впереди забрезжил свет и я увидел выход.

Последнее, что я помню, это мамин голос.

Я люблю тебя, - сказала мама. - Всё будет хорошо. Я буду рядом. Мы встретимся, когда ты закончишь все свои дела.

10. Старик

Я стою на кладбище рядом с мамой. Здесь тихо, но это не мёртвая тишина. В ветвях раскидистых дубов поют птицы, ветер шелестит травами, воздух напоён ароматами цветов. И хотя я стою среди могил, природа вокруг воспевает жизнь.

Мне трудно долго стоять на ногах и, опираясь на палку, я аккуратно опускаюсь на скамейку рядом с оградой вокруг могилы моей матери. Её там нет, но я привык приходить сюда и разговаривать с ней, поверяя ей все свои сокровенные мысли.

Рядом с могилой матери я вспоминаю всё, что произошло восемьдесят лет назад.

Я очнулся тогда на продавленной койке. Лёжа на комковатом матрасе, укрытый колким одеялом, я постепенно приходил в себя. Я лежал в каком-то коридоре, мимо меня то и дело сновали люди. Заметив, что я пришел в себя, ко мне подошла девушка в белом и села на койку рядом со мной. На её косынке красовался красный крест. Она взяла меня за руку и померила пульс.

Где моя мама? - спросил я.

Тебе нужно поесть, - уклончиво ответила девушка и встала.

Она вернулась с тарелкой гречневой каши и куском чёрного хлеба. Я набросился на еду, забыв о вопросах. Девушка следила, чтобы я ел медленно и не давился. Когда я съел всё, до последней крошки, на меня, будто могильная плита, навалилась усталость. Впервые с тех пор, как мы с мамой вошли в лес, я почувствовал тепло. Я откинулся на подушку, но, всё ещё сопротивляясь неизбежному сну, снова спросил:

Где моя мама?

Девушка взяла тарелку и ложку, встала и сказала:

Тебе нужно поспать.

Именно это я и сделал. Я заснул и видел сны о маме.

Когда я проснулся, то стал ко всем приставать с одним и тем же вопросом: «Где моя мама?» Я был полон решимости её найти.

Меня отвели к главврачу госпиталя. Тогда он казался мне взрослым солидным дяденькой с усами, теперь же с высоты прожитых лет, я понимаю, насколько он был молод.

Он усадил меня напротив себя и, в ответ на мой вопрос «Где моя мама?» немного помолчал.

Тебя нашли рядом с госпиталем, - наконец сказал он. - Ты был один и без сознания. Ты прошёл долгий путь, ничего не ел, весь промок и промёрз. Как тебе удалось так быстро добраться до города? - спросил он у меня в свою очередь. - Как тебе удалось пройти через лес, не заблудиться, не утонуть в болоте и не попасться на зуб диким животным? Как ты выжил при обстреле?

Нам с мамой удалось спастись, мы спрятались в подполе, - сказал я.

Мужчина задумчиво вертел в руках ручку, о чём-то размышляя. Затем он поднял на меня глаза.

Твоей деревни больше нет. Она была стёрта с лица земли. Ты - единственный выживший.

Мы с мамой спаслись, - поправил его я.

Нет, - с жалостью ответил он, глядя мне в глаза. - Ты - единственный выживший.

Несколько недель я провёл в военном госпитале, прежде, чем мои родственники меня нашли. За это время, как и в последовавшие за этим несколько лет, я видел много покалеченных людей. Обожжённые лица, отсутствующие конечности, разбитые судьбы. Я слышал много историй, видел много горя и слёз.

Я старался, но не мог поверить в то, что мне говорили. Я не чувствовал, что мама ушла навсегда. Я ощущал её присутствие, будто она только что вышла за дверь и вот-вот вернётся. Иногда я оглядывался, будто слышал, как она окликает меня по имени. Но её рядом не было.

На месте нашей деревни так никто и не поселился, а спустя какое-то время лес забрал то, что от неё осталось себе. Останки всех, кого нашли после пожара, похоронили. А мою маму так и не нашли.

На кладбище поставили памятник и похоронили гроб, но тела в нём не было.

Время проходит, ибо его невозможно остановить, и даже рана от самого сильного горя рубцуется, а затем покрывается травой и цветами, и только изредка напоминает о себе тупой болью. Мама хотела, чтобы я жил, и я жил полной жизнью. Я вырос, женился, у меня появились дети, затем внуки, а затем и правнуки.

Я часто вспоминал события той ночи в попытке угадать, привиделось мне всё это или действительно было на самом деле.

Всю жизнь я ощущал присутствие матери рядом со мной, особенно в трудные моменты. Она будто направляла меня, советовала, что-то шептала на ухо. Она обещала, что всё будет хорошо, и всё действительно было хорошо. Я прожил долгую счастливую жизнь. Я закончил все свои дела.

И теперь я готов уйти, я готов встретиться с ней.

Я всё чаще вижу её во сне. Она машет мне рукой, зовёт меня к себе. Она нежно мне улыбается. Она снова стала той мамой, какой я её помню. Отзывчивой, тёплой, живой. И она ждёт меня. А я жду не дождусь, когда смогу её обнять, зарыться лицом в её волосы и вдохнуть родной запах.

Скоро мама. Скоро.

~ Конец ~

Пояснения от автора.

1.

Блуждающие или болотные огни (огоньки) — редкие природные явления, наблюдаемые по ночам на болотах, полях и кладбищах.

О блуждающих огнях сложена масса легенд, их наблюдали в разное время на разных континентах. Блуждающие огоньки считают душами утопленников, детей и людей, погибших насильственной смертью, а теперь застрявших между мирами, чтобы заманивать живых людей в трясину или губить иным способом.

2. Болотник или болотница - в славянской мифологии дух болота, который живёт на болотах, хватает людей за ноги, и пытается утянуть в топь. Заметить его можно по поднимающимся из глубины пузырькам и по иногда видимым на болоте бледным огонькам.

3. Рожаницы (суженицы, орисницы) — в славянской мифологии существа женского пола, определяющие судьбу ребёнка при рождении. Обычно рожаниц три. Их изображают с прялкой и веретеном, куделью или мотком ниток и ножницами.