Читать онлайн
"Путь Аими"

Аими бросила сумку на кровать, и туда же полетела кофта. Прошла на кухню и включила чайник. Открыла окно, шум города почти не достигал до слуха. Деревья парка поглощали звук и выхлопные газы, с улицы доносился едва уловимый запах цветущей сакуры. Аими поправила штору, переодевшись в домашнее платье, надела фартук и подошла к мольберту. Теперь в ее распоряжении почти месяц каникул, и она сможет спокойно дорисовать картину, которую начала неделю назад. Посмотрела на электронный циферблат, они показали двенадцать часов, до прихода отца есть куча времени. Она успеет приготовить ужин, но сначала краски.

Раздался телефонный звонок, она уже держала в руке кисть, но нехотя ответила на вызов.

— Привет, нет. Сегодня я никуда не пойду. Не обижайся Момо, я действительно не хочу ходить. Да буду сидеть в четырех стенах. Да, рисовать, это мое желание. Я не держу вас. Идите в кино или куда вы там хотели. Я мечтаю закончить картину на конкурс, – она без сожаления отключила телефон.

Аими подошла к мольберту, сеяла голубой платок и пристально посмотрела на холст. Осталось только нанести тонкие и важные детали на рисунок, чтобы дракон стал более реалистичным. На мгновение она помедлила, раздумывая, а достойная ли эта картина на конкурс, художница хотелось справиться. Конечно, желание быть лучшей должны присутствовать у каждого конкурсанта, но она мечтала о победе с тех самых пор, как узнала, от мамы о ее болезни. Она таяла на глазах, а Аими мечтала выиграть конкурс и купить самое дорогое лекарство, чтобы оно помогло в лечении. Но в тот год работа юной художницы не заняла место победителя, а мама попросила:

— Доченька, не прекращай рисовать, создавай свои картины, и однажды в один из тёплых весенних дней мы снова встретимся, — она провела своей иссохшей рукой по вьющимся волосам дочери, которые имели цвет грецкого ореха, и заглянула в её большие глаза.

Аими долго плакала. Почти месяц не рисовала, а однажды ей приснился сон, где мама строго ругает ее и напоминает, что писать картины, она должна. Это жизненно необходимо. После этого сна Аими опять взяла в руки кисточку и краски, чему был безмерно рад отец.

В этот раз картина получалась действительно реалистичная, как будто она не рисует, а проявляет негатив фотографии. Художница открутила масляную краску и смешала два цвета, чтобы вышел светлый оттенок зеленого. Пару мазков и чешуя дракона стала переливаться под солнечными лучами, падающими из окна. Набрала коричневой краски, чтобы подвести тени деревянного сучка, на котором сидел дракон, как вдруг лапа пошевелилась. Аими отложила кисточку и потерла глаза.

— Видимо, перетрудилась сегодня в школе, – посмотрела еще раз на картину. – Никаких изменений не произошло, почудиться же!

Но стоило ей взять кисточку и поднести к глазам дракона, чтобы сделать блики, как тот зарычал и открыл пасть, показав алый язык. Художница попятилась и чуть не упала, в последний момент села на стул.

— Ну и чего испугалась? – потянув шею и переложив хвост, свешивая его с дерева, поинтересовался дракон. Аими открыла рот, но хватая воздух губами, как рыба на берегу ничего не говорила.

— Меня зовут Сэйрю, я хранитель деревьев и леса. Я знаю, что ты умненькая девочка, – он высунулся из картины и посмотрел поверх мольберта, поворачивая головой. – Скукота тут у тебя. Надо идти со мной.

— Куда? – наконец справившись с робостью и страхом, поинтересовалась Аими.

— Поясняю, ты способная девочка и можешь путешествовать через свои картины по другим мирам. Точнее, по тем, что изобразишь. Поняла? – он вытянул вперед шею и посмотрел большим желтым глазом.

Аими кивнула, потом отрицательно помотала.

— Так, да? Или нет? Хорошо, поясню еще раз. Твоя мама была волшебницей, она смогла передать тебе свой дар с помощью кисточки и красок, посвятив тебя с ранних лет рисованию. И как только твоя картина оживет, так достигла совершенства, теперь ты можешь путешествовать по мирам. Я первый, кого видишь и слышишь вживую. Значит, и мой мир для тебя очень важный. Придется отправиться прямо сейчас спасать эту страну. Да, напомню, твое оружие — это краски, карандаши и кисточка.

— А ты знаешь, где моя мама? – немного осмелев, она подошла к дракону и протянула руку. – Можно тебя потрогать?

Сэйрю, не отвечая, прижался головой к ладони художницы. Она почувствовала шероховатую теплую кожу животного. Чешуя немного холодило пальчики. На голове у дракона росли рога деревянного цвета, но маленькие, какие она придумала, а длинные и тоже шероховатые.

— Ты ее обязательно встретишь, – он поднял голову и вернулся в картину. – Идем!

— А мне вещи потребуются? Может, деньги нужны? – она развела руки и смотрела растерянно на дракона.

— Ничего не надо, возьми кисточки, краски и карандаши, в общем, все, что нужно для рисования, – мурчал дракон себе под нос. – Вот подумай, зачем тебе деньги, если ты шагнешь в картину уже в моей стране. Нужно поесть, нарисовала рамэн и сытая.

Аими кивнула и стала собирать в сумку кисти, краски, карандаши, точилку и небольшой нож, альбом, ластик, она им редко пользовалась, но всегда был под рукой. Положила фломастеры и цветные ручки. Надела браслет – подарок мамы.

— Все я готова! – она Аими обвела взглядом комнату и шагнула к мольберту.

— Потихоньку вот видишь сучок, что вчера рисовала, на него не вставай, скользкий очень, – корректировал действия девушки дракон. – Давай ногу вот сюда ставь и хватайся за вот эту ветку.

Когда Аими держалась руками за сучок и едва не свалилась, дракон схватил художницу и опустил ее на землю.

— А сразу так нельзя было сделать? – возмутилась Аими.

— Нет, почему, можно, но ведь и ты могла попросить. А так потренировалась, туговато у тебя со спортом, – подавил смешок дракон.

Но его шуточного замечания Аими не слышала, она разглядывала новый для нее мир. Щебет птиц наполнил лес, где оказалась она. Среди стволов виднелся просвет, и яркое солнце заливало пространство теплом.

Лес или сад был наполнен нежным запахом сакуры, Аими любила этот аромат, у нее дома и духи такие папа дарил. Шагнув по высокой траве в сторону яркого света, Аими не обратила внимания, что дракон не пошел за ней. Но возле самой кромки леса он сгреб ее лапой и поставил подальше.

— Вот куда ты спешит? Я ей еще ничего не рассказал, а она уже почесала! – возмутился Сэйрю.

Не успела Аими ответить, как дракон продолжил.

— У нас в мире у правителя весенняя депрессия, – он сделал умный вид и посмотрел свысока на Аими. – Знаешь, что это такое?

— Конечно, в моем мире, куча народа весной переживают это состояние, но это не смертельно. Тем более зацвела сакура и правитель должен стать самим собой.

— А вот и нет, у него депрессия, как раз когда сакура цветет! – возмутился дракон. — И правитель приказывает обрывать все бутоны с деревьев, чтобы не видеть этих красок.

— Что за бред! – возмутилась художница, она, не раздумывая полная решимости, пошла к свету.

Говоря на ходу с драконом, который как змея быстро и ловко передвигался по лесу, а главное, бесшумно.

— У вашего правителя точно, что-то произошло в прошлом, раз он ненавидит именно весну и цветущую сакуру, – делала выводы из услышанного Аими.

Так, они выскочили на лужайку, залитую солнцем, садовники бегали и срывали цветы с деревьев, и вид насаждений приводил в уныние всех, кто смотрел на голые ветки.

Аими качала головой и шла к величественному зданию, парадному крыльцу, которое выходило на эту лужайку, где она шла. Рядом вышагивал дракон, создавал охрану для Аими.

— Что ты решила делать? – тихо поинтересовался Сейрю у художницы.

— Еще не знаю, но нужно поговорить с вашим правителем и попросить оставить в покое деревья! Во-первых, это красиво. Во-вторых, это нужно всем, депрессия так не пройдет. А в-третьих, чего ждать? Пока он отдаст приказ, чтобы вырубили все деревья?

Дракон шел рядом, слушал и кивал. Аими поднялась по ступенькам здания и посмотрела на Сейрю.

— Я пошла, ты жди здесь. Надеюсь, мне голову не отрубят? – она сжала в кулачок подарок мамы.

— Иди, я буду ждать тебя здесь, обезглавливать будут на площади, если че, я успею спасти тебя, – Аими подняла бровь и открыла рот для возражения, но в этот момент дверь отворилась, и на крыльцо вышел статный мужчина в дорогой одежде. – Простите, а как мне с правителем встретиться?

— По какому вопросу? – произнес бесцветно мужчина, поправляя шелковый бант на шее.

— Да наверно по личному? – пытаясь понять, кто перед ней, Аими рассматривала фигуру, ну нигде не было написано, кто он такой.

Дракон и след простыл, не понимая, как он такая туша мог быстро перемещаться.

— По личному я принимаю только по пятницам и тогда, когда у меня нет депрессии, – ответил мужчина, спускаясь по ступенькам.

— Погодите, значит, вы правитель, – сообразив Аими, не растерялась и пошла за ним.

— Дамочка, вы вторглись на мою территорию, еще и лезете разговаривать! Я вас легко отдам страже, пусть отрубят голову, – он хотел было повернуться и крикнуть.

Аими не стала ждать охранников и протараторил:

— Я могу вам избавиться от депрессии!

Правитель замер, так с открытым ртом и повернулся к юной художнице. Она стояла сзади и внимательно смотрела на него, она ждала утвердительного ответа. Правитель прищурился, сложил руки на груди и важно произнес.

— Сможешь помочь, щедро награжу, а вот если не получиться, – он замолчал на мгновение. – Не сможешь, точно голову отрублю, не я – а палач.

— Я согласна, – Аими вздрогнула, но все детство ей приходилось ходить к психологу, и он помогал.

Правитель, не раздумывая, провел ее по коридору и привел в кабинет, уставленный вазами, картинами и маленькими статуэтками. Глядя, как Аими рассматривает все вокруг, он снизошёл до пояснения.

— Это подарки на мои дни рождения, но большую часть я выкинул.

— Почему? – удивилась Аими.

— Они напоминали мне весну десять лет назад, когда цвела сакура и мы, – при этом голос его дрогнул. – Мы собирались рассказать о свадьбе. Но потом она умерла, так внезапно, это ее погубила сакура!

Художница смотрела на правителя, он изменился в лице, нижняя губа затряслась, и он сжал кулаки, чтобы не проявить свою слабость. Он сел на кресло, Аими достала из сумки альбомный лист и принялась рисовать.

— Вы рассказывайте, закройте глаза и говорите, все, что у вас на душе. Я никому это не расскажу, а мне это незачем. Просто постараюсь помочь вам.

— Смотри, если не поможешь, я отрублю тебе голову, помни об этом! – открыл один глаз, он устроился удобнее на кресле.

— Расскажите, как вы с невестой познакомились? – делая набросок на листе, сама еще не понимая, что именно, но карандаш легко и не принужденно порхал по бумаге, выводя кривые линии.

Пока правитель рассказывал, как он познакомился с предполагаемой правительницей, Аими спросила:

— А вот если бы вы узнали, что она умерла не от цвета сакуры, то оставили бы деревья в покое? И смогли бы вы простить себя? – последний вопрос она задала тихо, шепотом.

Правитель замолк, видно было, как он тяжело дышал, веки подергивались, а из-под ресниц в уголке глаз выступила слеза. Аими давно уже взяла кисточку и краски и, смешивая краски, художница раскрашивала получившуюся картину. Правитель сделал усилие над собой и ответил:

— Но ведь она умерла из-за цветения сакуры, – его слова были тверды, что означало, правитель ни на минуту не сомневается в том, как умерла его возлюбленная. – Простить себя? За что? За то, что недосмотрел? Что не уберег?

Теперь он плакал, с закрытыми глазами, он всхлипывал как ребенок, прошло еще немного времени, и он открыл глаза. Видно, что он был измученный, в глазах так и таилась печаль.

— Ничего не помогло! – сев на кресле и поправив величественный наряд, произнес правитель.

— Конечно, слезы и время только притупляют боль, но не лечат, – цитировала художница своего психолога.

— Тогда зачем все это? – не скрывая раздражения, удивился правитель.

— Погодите, это было первое, что вам пришлось совершить, а вот вторая ступень нашего лечения, – Аими показала лист с картиной.

В центре стояли два феникса, как символ — возрождение. Они танцевали, поднимали крылья и превращались в пепел, а потом опять приобретали обычный вид.

— Я согласна, – Аими вздрогнула, но все детство ей приходилось посещать к психолога, и он помогал.

Правитель, не раздумывая, провел ее по коридору и привел в кабинет, уставленный вазами, картинами и маленькими статуэтками. Глядя, как Аими рассматривает все вокруг, он снизошёл до пояснения.

— Это подарки на мои дни рождения, но большую часть я выкинул.

— Почему? – удивилась Аими.

— Они напоминали мне весну десять лет назад, когда цвела сакура и мы, – при этом голос его дрогнул. – Мы собирались рассказать о свадьбе. Но потом она умерла, так внезапно, это ее убила сакура!

Художница смотрела на правителя, он изменился в лице, нижняя губа затряслась, и он сжал кулаки, чтобы не проявить свою слабость. Он сел на кресло, Аими достала из сумки альбомный лист и принялась рисовать.

— Вы рассказывайте, закройте глаза и говорите, все, что у вас на душе. Я никому не расскажу, а мне это незачем. Просто постараюсь вас выслушать и найти решение, — Аими решила выслушать и нарисовать картину с фениксами, которые символизируют возражение.

Надеясь, на то, что правитель выговорится и посмотрит на картину, как делала ее психолог, юной художнице становилось легче.

— Смотри, если не поможешь, я отрублю тебе голову, помни об этом! – открыл один глаз, он устроился удобнее на кресле.

Делая набросок на листе, она вздрогнула от услышанных слов, внутри все сжалось, но отступать некуда, да и дракон обещал спасти.

— Расскажите, как вы с невестой познакомились? – карандаш легко и не принужденно порхал по бумаге, выводя кривые линии.

Пока правитель рассказывал, как он познакомился с предполагаемой правительницей, а рассказывать он начал чуть ли не со своего детства, картина приобрела узнаваемые образы фениксов. Между его паузами и тяжелыми вздохами о горемычной судьбе правителя Аими спросила:

— А вот если бы вы узнали, что она умерла не от цвета сакуры, то оставили бы деревья в покое? И смогли бы вы простить себя? – последний вопрос она задала тихо, шепотом.

Правитель замолк, видно было, как он тяжело дышал, веки подергивались, а из-под ресниц в уголке глаз выступили слезы. Аими давно уже взяла кисточку и краски и, смешивая на палитре нужный цвет, художница раскрашивала получившуюся картину. Правитель сделал усилие над собой и ответил:

— Но ведь она умерла из-за цветения сакуры, – его слова были тверды, что означало, правитель ни на минуту не сомневается в том, как умерла его возлюбленная. – Простить себя? За что? За то, что недосмотрел? Что не уберег?

Теперь он плакал, с закрытыми глазами, он всхлипывал как ребенок, прошло еще немного времени, и он посмотрел на Аими. Видно, что измученный, уставший человек, взгляд, наполненный печалью.

— Ничего не помогло! – сев на кресле и поправив величественный наряд, произнес правитель.

— Конечно, слезы и время только притупляют боль, но не лечат, – цитировала художница своего психолога.

— Тогда зачем все это? – не скрывая раздражения, удивился правитель.

— Погодите, это было первое, что вам пришлось совершить, а вот вторая ступень нашего лечения, – Аими показала лист с картиной.

В центре стояли два феникса, как символ — возрождение. Они танцевали. И вдруг в картине фениксы ожили, поднимали крылья и превращались в пепел, а потом опять приобретали обычный вид.

Правитель смотрел на картину, как на экран телевизора, он не верил глазам, поэтому несколько раз протер их. Подошел ближе и решил потрогать лист, на котором был нарисован этот рисунок. Но только пальцы коснулись еще не совсем засохшей краски, как в то же мгновение попал в эту картину. И вот стоит он между птиц, которые продолжают свой танец. Издалека появляется яркий луч, это где Аими оставила каплю белой краски. Свет залил почти все картину, но птицы не пропали, появились деревья с цветущей сакурой. Правитель смотрел внимательно, он видел девушку в воздушном розовом платье, разглядеть лица не мог, но всем своим существом Аими чувствовала, как сердце правителя забилось сильнее, он не замечал больше ничего, ни танца фениксов, ни цветущей сакуры, правитель видел ее любимую Амиру, это имя сорвалось с его уст. Как давно не произносил его. Встал перед ней на колени.

Девушка подошла к правителю и положила свою руку ему на плечо.

— Что же ты делаешь? Коджи, ведь мои самые любимые цветы — это соцветия сакуры, а ты какой год убиваешь их! – она помолчала, потом продолжила. – Моя смерть не из-за весеннего цветения деревьев. В саду ползала змея, и она укусила меня за ногу.

Подняв юбку, она показала место гадюк, где та оставила свой след, о котором никто правителю не сказал. Коджи припал к ее ногам и расплакался.

— Ох, если бы я знал, мы бы спасли тебя!

— На все воля богини Аматэрасу, перестань корить себя, стань достойным правителем, и она заберет тебя ко мне. Но время придет, а сейчас станцуй с фениксами, они поддержат тебе очистить сердце от боли, – помогла встать правителю, нежно поцеловав его в щеку, и повернула к птицам. Фениксы принялись выполнять незатейливые движения, ожидая, когда правитель повторит за ними. Коджи усердно вторил птицам, поглядывая на возлюбленную Амиру. В какой-то момент он увлекся танцем, и больше не взглянул в ту сторону, где раньше находилась его невеста. Фениксы рассыпались пеплом, запорошив правителя, но через некоторое время уже опять стояли напротив друг друга как ни в чем не бывало.

Аими наблюдала за всем происходящим и чувствовала, как меняется настроение правителя. Коджи повторил все движения, и птицы снова рассыпались, щедро обсыпая повелителя пеплом.

На картине все замерло, Аими плакала. «Как сильно любил он невесту Амиру» – вытирала заплаканные глаза юная художница. Как только слезы высохли, правитель и фениксы закончили танец. Коджи огляделся и подошел к краю листа того мира, где был, перенес ногу и оказался у себя в кабинете рядом с Аими.

Повелитель подошел к окну, взглянул на зацветающий сад сакуры и улыбнулся. Потом подошел к картине и сказал:

— Я покупаю у тебя эту холст, любые деньги, ничего не жалко, ты исцелила меня, – его улыбка и легкость движений, расправленные плечи напоминали жизнерадостного человека, который наслаждается жизнью.

— Картина не продается, – Аими взяла лист с написанными фениксами и поднесла его к правителю, протянула рисунок, сказала: – Это вам подарок!

Раскланявшись перед Коджи, она замерла в такой позе. Он подошел, взял картинку и выразил благодарность ее, сняв со своей руки кольцо с драгоценным камнем, подал художнице. Аими попросилась удалиться, как только правитель разрешил, Аими выбежала на улицу в поисках дракона, обошла замок.

— Сейрю, Сейрю, – сначала тихо, потом громче, но дракон ее не слышал.

Аими пошла в сад, откуда и пришла.

— Сейрю! – крикнула она громко, дойдя до места, как она думала, что именно там дракон ждет ее.

В саду жужжали пчелы, опыляя светло-розовые цветы сакуры, собирая маленькими лапками нектар. В небе пели прилетевшие с юга птицы, восхваляя солнце и теплую погоду. Дракона нигде не было.

«Как вернутся домой?» – мелькнуло у Аими в голове.

Ее привлекла маленькая птичка, которая так юрко прыгала по веткам и собирала зеленых гусениц. Она достала альбом и карандаш, делая набросок, увлеклась и не заметила, как к ней подошел садовник.

— Как красиво, получается! – восхищался молодой человек в светлой рубахе. — Я садовник правителя Коджи.

Аими вздрогнула, она не ожидала, выронила черный уголек из пальцев. Садовник проворно наклонился, проведя рукой по траве в поисках карандаша, присел. Аими смотрела, как парень ловко склонился и поднял ее любимый черный уголь. Потом поднял голову и протянул ей не только карандаш, но и маленький букетик весенних цветов.

Светлая рубаха подвязана черным поясом, брюки, похожие на широкие бриджи. На голове конусная шляпа из соломы. Молодое лицо садовника искрилось радостью, он улыбался, на щеках были ямочки, черные глаза парня изучали Аими.

— Привет, это тебе! – он встал на ноги, держа букетик голубых цветов с белыми серединками. – Немофила, так называются эти соцветия, но думаю, тебе понравится нижний сад, где цветет светло-голубая глициния. Пойдем! Я покажу тебе!

Аими растерянно смотрела, как парень берет сумку с красками и карандашами.

— Пойдем! Я покажу тебе! — садовник улыбался, его черные глаза светились искренним желанием поделиться красотой цветущих деревьев. Аими колебалась лишь мгновение, а затем кивнула. Она не могла отказать в возможности увидеть, что предлагал загадочный парень.

Они шли по тропинке, окружённой деревьями, чьи ветви уже начали покрываться нежными бутонами. Садовник шёл впереди, легко перепрыгивая через корни и камни, словно знал каждую деталь этого места как свои пять пальцев. Аими следовала за ним, время от времени останавливаясь, чтобы сделать наброски в своём альбоме.

— Ты часто рисуешь? — поинтересовался он, не оборачиваясь, но заметив её задержку.

— Да, это... часть меня, — чувствуя лёгкую неловкость, смутилась Аими. — Для меня искусство — это способ понять мир и себя саму.

Садовник усмехнулся.

— Звучит возвышенно, но я понимаю. Наш правитель отменил праздник ханами. Вот уже какой год после смерти его невесты в это торжество, он запретил даже упоминать название праздника. Не то чтобы проводить для людей праздник обновления. Может, после твоей картины, празднование ханами возобновится. Собственно цветение сакуры напоминает всем, что всё в мире временное, но именно эта кратковременность делает моменты ещё более ценными.

Аими замерла, услышав слова. Они эхом отозвались в её сердце. Юная художница всегда знала об этом символизме, но сейчас, после всего, что произошло с правителем Коджи и его потерянной любови Амиры, слова звучали особенно глубоко.

— Почему ты рассказываешь мне это? — спросила она, глядя на его спину.

Он обернулся и пожал плечами.

— Потому что чувствую, ты тоже видишь мир через призму времён года. И возможно, тебе важно помнить, что даже самые тяжёлые зимы заканчиваются весной.

Тропинка привела их к широкой поляне, где над головой раскинулись ветви огромной глицинии. Светло-голубые гроздья свисали, словно занавес из небесного шёлка. Под деревом стояла скамейка, а рядом журчал небольшой фонтан, наполняя воздух мягким звуком воды.

— Здесь красиво… — прошептала Аими, не в силах оторвать взгляд от этого зрелища.

— Это место называют «Убежище спокойствия», — сказал садовник, опускаясь на скамейку. — Когда я работаю на земле и чувствую усталость, я прихожу сюда. Иногда кажется, что само дерево шепчет мне, чтобы я не сдавался.

Аими достала карандаш и начала делать наброски глицинии. Её движения были плавными, а взгляд сосредоточенным. Садовник наблюдал за ней, не нарушая тишины. В какой-то момент он неловко произнес:

— Кстати, меня зовут Рин.

— Аими, — коротко представилась, не отрываясь от рисунка.

Парень улыбнулся, а затем продолжил:

— Знаешь, я слышал, что помогла правителю. Он выглядел совсем другим человеком сегодня. Коджи вернул праздник ханами. Ты использовала магию?

Аими удивилась, как быстро распространяются новости в этом мире, усмехнулась.

— Никакой магии. Просто иногда людям нужно увидеть правду, чтобы исцелиться. Картина, которую я создала для него, была лишь инструментом.

Рин кивнул, будто понимая каждое её слово.

— Ты особенная, Аими. Возможно, это место ждало тебя.

Его речь заставили её на мгновение замереть. Она посмотрела на него, но в его взгляде не было ни тени насмешки или фальши. Только искренность.

— Думаешь, это судьба? — спросила она, возвращаясь к рисунку.

— Может быть. Но я верю, что каждый находит своё место в мире, когда готов к этому.

Пока они разговаривали, солнце начало клониться к закату. Его мягкие лучи окрасили всё вокруг в золотисто-розовые тона. Аими закончила свой рисунок и показала его Рину. На листе был изображены не только сад и глициния, но и фигура садовника, стоящего под деревом. «Странно, — подумала художница, — почему эта картина не ожила?» 

— Ты настоящий мастер, — признал он, восхищённо качая головой. — Уверен, твои работы однажды изменят мир.

Аими улыбнулась, но в её глазах промелькнула тень задумчивости. Она знала, что её путешествие только начинается. Перед ней открывались новые горизонты, полные возможностей и испытаний. Но одно она поняла точно: где бы она ни оказалась, сакура всегда будет напоминать ей о красоте момента и силе преходящего.

— Спасибо, Рин, — сказала она, поднимаясь со скамейки. — Но мне пора возвращаться.

— Вернёшься ещё? — поинтересовался он, и в его голосе слышалась надежда.

— Конечно, — ответила она, направляясь обратно по тропинке, на поиски дракона Сейру, чтобы вернуться домой. — Ведь я ещё не закончила свою историю.

Тропинка быстро вывела художницу к тому дереву сакуры, где с ветки она спустилась из своей квартиры. Дракона нигде не было, а забраться самостоятельно, у нее не получалось.

— Сейру! — крикнула она.

— Здесь я, — голосом с хрипотцой ответил дракон. — Вот где ты ходишь? Я волноваться стал!

— Где ты был? — поинтересовалась Аими.

— Выгуливал одну особу, — Он легко взобрался на дерево и поддержал ее, чтобы она поднялась к порталу, который едва виднелся в сумерки. — Спокойной ночи!

Дракон помог забраться в квартиру Аими, сам уселся на сук, как она его написала, и картина замерла.

— Жаль, — тяжело вздохнула художница, проведя рукой по холсту и рисунку величественного дракона. — Я бы хотела встретиться с Рином вновь.

В ответ эхом услышала: «Я тоже!»