Читать онлайн
"Чёрная Скала или тайна Белого Призрака: история первая"
Белоснежный конь мчался навстречу ветру. Его грива и хвост развивались с такой силой, что казалось, будто несется снежный вихрь. Но вдруг на пути оказался обрыв, за которым бушевало море. Нет, это было даже не море, а горы ревущей воды, которые безжалостно терзал ветер, разрывая на тысячи пенных осколков.
Конь остановился. Его бока вздымались от быстрого бега. Он перебирал копытами, возбужденно фыркал, точно ища место, куда продолжить бег. Неожиданно грациозное животное развернулось и, величественно подняв голову, побежало от моря. Когда уже казалось, что конь вот-вот скроется за холмами, он внезапно замер на месте. Постояв несколько мгновений и тряхнув головой с белоснежной развивающейся гривой, конь ринулся назад к обрыву. Не останавливаясь на краю, он прыгнул прямо в бурлящую бездну…
Старик и девочка, которые жили недалеко от обрыва в домике на утёсе и видевшие эту невероятно сказочную картину, затаили дыхание. Красивейшее животное летело точно на скалистые камни, чьи острые края терзали свирепствующие волны. Но тут, сверкнула молния, раздался рвущийся раскат грома, и в свете молнии и пенных брызг конь словно растворился. Но спустя мгновение, на глазах изумленных людей, белоснежный дельфин, изогнувшись с весёлым стрёкотом, рухнул во вскипевшую пеной воду и, легко перепрыгивая с гребня на гребень волн, исчез вдали, поблескивая кипенно-белыми боками.
Старик тихо плакал, а девочка стояла с огромными, от удивления и восторга глазами, и всё всматривалась в бушующую пучину в надежде увидеть в последний раз уплывающего дельфина.
— Это был он! Белый Призрак! — наконец воскликнула она, взглянув на старика. Её глаза сияли восхищением. — Это же Ветэ́о, деда!
Старик, глядя на бушующее море, прижал белокурую головку внучки к себе и, утерев слезы, тихо сказал:
— Спасибо.
— Что ты там бормочешь, деда?! — резко подняла на него голову девочка. Но старик не ответил, а только крепче прижал к себе девочку и поцеловал в макушку.
***
Тихим летним вечером, незадолго до описанных выше событий, в крепком бревенчатом домике на окраине рыбацкого посёлка, восьмилетняя внучка Катя накрывала на стол. Она умело и шустро достала ухватом из печи чугунок с торчащими хвостами рыбы и принялась расставлять на столе тарелки и приборы. Дедуля починял рыбацкие снасти, сидя на широкой лавке, и с улыбкой поглядывая на любимую внучку.
На стене дома, между окнами с белыми кружевными короткими занавесками, ярко выделялась большая фотография в рамке, с которой улыбался широкоплечий мужчина в белоснежной форме капитана дальнего плавания. Он держал на руках смеющуюся Катю, лет шести, и по краям от него стояли двое мальчиков повзрослее, и статная худощавая женщина с длинными прямыми тёмными волосами и чуть надменным взглядом. Не сложно было догадаться, что Катя сидит на руках отца, потому что была она почти полной его копией: те же округлые черты лица, почти одинаковые изгибы бровей, волнистые волосы. И даже детские ямочки на щеках у них были одинаковыми, так же, как и ярко синие глаза почти всего семейства, кроме статной красивой женщины. И если присмотреться к старику, то можно было заметить, что глаза и у деда, и у внучки, были также схожи своим цветом безмятежной морской синевы в яркий солнечный день.
Дед поглядывал на ловкие движения внучки, и размышлял о своем: «Завтра надо в море. Запасов рыбы хоть и хватает, но скоро из города должен приехать сын со старшими внуками, и гостинцев им нужно приготовить от самого свежего улова. Да и кое-какие свои дела надо завершить. Полнолуние ведь именно завтра…»
Все лето Петрович (так все звали старика) и его любимая внучка Катя, прожили здесь на побережье. Каждый вечер проходил почти всегда одинаково: лишь начнет смеркаться, как собирались у калитки детвора и старики, послушать истории и байки деда Петровича. А был он знатным рассказчиком! Да всегда так увлечёт своими сказками, словно в сон погружаешься или кино смотришь.
Старик положил починенную снасть на лавку и придвинулся к столу.
— Катенька, внученька, — ласково позвал он. — Хватит кашеварить-то. Нам этого и за завтра не съесть.
— Деда! — продолжая возиться у печки, серьезно ответила девочка, — Я обещала родителям, что все лето буду за тобой ухаживать. А ты вот ешь в день по чайной ложке! Прямо как маленький, не заставишь тебя. Я же скоро домой уеду. Кто же за тобой присматривать будет?
— Ну, будет тебе сокрушаться-то. Хозяюшка моя.
И глаза дедушки засияли ласковым прищуром. Так улыбаться мог только он - одними глазами, но так, что в ответ хотелось улыбнуться или рассмеяться. Катя очень любила, когда деда так улыбается. За его округлой седой бородой и густыми усами, было не разобрать улыбки, а вот глаза озорно светились, словно у мальчишки.
Вскоре за окном раздались голоса:
— Петрович! Выходи сказки говорить!
— Не обижайте гостей, все уже здесь.
И уже через несколько минут запылал костерок у завалинки, где всегда и собирались благодарные слушатели.
— Деда, расскажи ещё про Белого Призрака! — раздались детские голоса.
— Про Ветэо! Про Ветэо! — подхватили другие.
Петрович посмотрел своим сияющим прищуром на детишек и сказал:
— Ну, слушайте.
В этот вечер Белый Призрак, превращаясь из белогривого коня в воина в серебристых доспехах, боролся с колдуньей, которую удалось, в конце концов, победить и забросить её дух в глубокие пещеры Черной скалы. Ту, что возвышалась не так далеко от посёлка на берегу моря.
Ночные букашки вовсю распевали свои лунные серенады под мерный шум волн. Костёр, догорая, чуть потрескивал в темноте, изредка выбрасывая мелкие снопы искр.
Многие малыши уже мирно спали на руках своих дедушек и бабушек. И только неугомонные подростки, ещё таращили свои восхищенные глаза на Петровича. Ведь сейчас, начиналось самое интересное, когда дедушка отвечал на совершенно разнообразные вопросы детворы. И иногда, это было так же интересно, как и сами сказки Петровича.
— Деда, — вдруг тихо спросила Катя. — А почему колдунья, узнав имя Ветэо, не смогла завладеть его телом? — и быстро добавила, — Она как-то смогла ведь его превратить в призрака?
— Так, если бы сам Ветэо назвал ей своё имя, только тогда бы она смогла захватить его тело! Ну ты, чё Кать, не поняла что ль? — удивленно воскликнул знакомый Кати, конопатый Сеня, местный заводила среди всех мальчишек.
— Тише! Голосистый! — одернул крикуна Петрович. —Видишь, малыши уже смотрят сны про Ветэо.
Катя, в ответ на замечание Семёна, недовольно посмотрела и ответила она презрительным шёпотом:
— Я не глупее тебя, Сеня, и поняла, как ведьма пыталась заколдовать Призрака. Но вопрос был о другом. Ты же, как всегда, лезешь впереди всех, не понимая до конца, что требуется узнать.
— Городская задавака… — пробурчал Сеня, и, швырнув в костерок веточку, что он крутил в руках, хмыкнул, уходя, — Спокойной ночи...
Петрович, кряхтя поднялся по крыльцу, закрыл дверь и с улыбкой, спросил внучку:
— Катенька, зачем же ты всегда так поддеваешь Сеню? Он ведь за тобой ухаживает и тебе хочет понравиться. Это же видно всем.
— Странные у него ухаживания, — раздраженно ответила внучка. — Он всё время воображает, что лучше всех и смелее каждого из нас. А это только раздражает! Ведь сам деревенщина неотесанная, а ведет себя так, как будто мы малышня какая! — и притопнув ногой, добавила с жаром, рассерженно бросая подушку на кровать, — Ты же не знаешь, как сломал руку пухлый Димка, на прошлой неделе? Вот! Он и так увалень, так еще и рюкзак Сенькин нёс, и свалился в мелкую расщелину, потому что равновесие не удержал. Так Сенька, нет, чтобы всю вину на себя взять как честный человек, наоборот всех запугал! Ещё и пригрозил, чтобы никто не рассказывал о походе в пещеры Чёрной скалы! Ой…
Катя поняла, что разболтала тайну, и теперь смотрела на дедушку немного испуганно, прижав ладони к губам.
— Так значит и ты вместе со всеми ходила в пещеры? — хитро прищурился Петрович.
— Деда, прости, — опустив голову, тихо прошептала Катя, и тут же, словно боясь не успеть оправдаться, горячо воскликнула, — Они хотели в пещерах шалаши строить, а я их отговаривала! Честно! — и надув губы, пробурчала, — Но Сенька меня опять «задавакой» обозвал, вот я и разозлилась, и пошла со всеми...
Внучка виновато смотрела на дедушку. Её очаровательные, с ямочками, щечки заливал яркий румянец стыда, и она понимала, что провинилась и даже проговорилась о тайне, которую все ребята поклялись хранить. И оказалось, что «предатель-болтун» как раз она — девчонка.
Да, она была единственной девочкой в этой неугомонной компании мальчишек. Втайне ей, конечно, очень нравилось, что почти всё внимание ребят часто переключается на неё. Исключение составлял как раз тот самый Сеня, который и верховодил местными пацанами. Он был старше Кати на четыре года, но вел себя так, словно он уже взрослый, а её это злило больше всего. И даже его кличка «Дикий Семён» вызывала у неё только раздражение, а не трепетное уважение, как у всех ребят.
— А ты знаешь, что в Чёрной скале есть такие пещеры, из которых никогда не выберешься наружу? — продолжил Петрович, словно, не заметив смущения внучки. — Они ведут по кругу, и человек просто сходит с ума.
Дед на минуту замолчал, и уже серьёзно посмотрел на внучку, у которой смущение сменилось удивлением и интересом в глазах.
— Ты никогда об этом не рассказывал, — робко протянула она.
— Потому что, если об этом рассказать, то вы обязательно полезете туда, искать эти самые круговые пещеры. Неужели не понятно? Вам же подавай приключения, а головой вы пока думать не научились. Вот даже ты, вроде бы умная, воспитанная девочка, а все равно поддалась на обвинение тебя в трусости. Ведь так?
И дедушка снова заулыбался одними глазами. Катя поняла, что деда уже не сердится, и что он прав на сто процентов. А вот возразить ему было абсолютно нечем. И что бы хоть как-то сменить тему, она осторожно спросила:
— А откуда ты знаешь, что люди в этих круглых пещерах сходят с ума?
Петрович немного помолчал, и грустно вздохнул:
— Не в круглых, а круговых, — с грустной улыбкой поправил Петрович, и тяжело вздохнул — Никто из взрослых, в нашем посёлке, не любит вспоминать страшную историю, когда пропал Иван, отец Семёна. Ты ведь не знаешь, что Сеня почти сирота, и живет вдвоём с бабушкой Лидой.
— Ой, — удивилась Катя, — а я даже и не спрашивала его ни разу про родителей.
— Вот видишь… — печально продолжил дедушка. — А он как раз и выглядеть старается взрослее только из-за того, что в доме остался за старшего мужчину. Оттого все его поступки такие отчаянно-мальчишеские. Он словно доказать всем хочет, что не трус, и ничего ему не страшно. А всё потому, что, когда отца Сени, нашли в тех самых пещерах, тот боялся всего. Даже когда его покормить решили, он сначала зажался в углу, закрывшись руками, и притронулся к еде только когда все вышли из комнаты. Тогда какой-то глупый детина назвал Семёна сынком сумасшедшего труса. Эх, и досталось этому переростку, — заулыбался дед глазами. — Еле оттащили Сеньку от него. Так вцепился в горло обидчику… Вот и прозвали потом Семёна «Диким».
Катя сидела на кровати, не шелохнувшись. Потому что эта правдивая история, оказалась в тысячу раз интереснее всех сказок дедушки.
Увидев, что дед улёгся на кровать и погасил свет, всем видом показывая, что пора спать, Катя встрепенулась, и торопливо спросила:
— Деда, а мама Сени… Что с ней?
Дед покряхтел, поворачиваясь с боку на бок, и с тяжёлым вздохом сказал:
— Бросила она семью, когда Семён только в школу пошёл. Красавицей была… И, говорят, сбежала с каким-то богатым иностранным капитаном. Только не верю я этому. Отец Сени после того случая стал уходить в себя всё сильнее. Даже рыбачил как-то в пол силы, что ли. Снасти не чинил, за баркасом своим перестал ухаживать, и чистить его… Ладно. Спи, Катенька. А то мне спозаранку в море идти.
Катя отвернулась к стене и попыталась заснуть. Но странные мысли не давали ей покоя. Она поняла, что не задала самые важные вопросы: зачем отец Семена полез в пещеры? И как вообще возможно маме бросить маленького ребенка?!
С такими мыслями пришел тревожный сон, в котором девочка видела сырые подземелья Чёрной скалы. Они своим видом навевали страх, от которого хотелось сжаться в комок, и спрятаться подальше.
А дед, тем временем, размышлял о том, что наверно зря рассказал о сумасшествии отца Семёна. И кто его дергал за язык? Ведь так недолго проболтаться и о своей тайне, которую хранил уже почти… двести лет.
.
ЛитСовет
Только что
