Читать онлайн
"Кто следил за мной?"

Я не хотела возвращаться туда. Думала, что закопала это глубоко — под слоями времени, делами, новыми лицами. Но вот я здесь — в кабинете у психотерапевта, и ничто не отвлекает. Ни тусклый свет лампы, ни запах чайного дерева в диффузоре — его поставили для расслабления, но мне он только мешает. Раздражает своей искусственностью.

Психотерапевт чуть наклоняет голову, его взгляд спокойный, внимательный. Он мягко складывает руки на столе.

— Попробуем вернуться к тому, что вас тревожит, Марина, — говорит он. В его голосе — уверенность, почти приговор.

Я отвожу взгляд. Пытаюсь зацепиться за что-то — за край стола, за стену, за любой предмет, который мог бы дать опору. Но ничего. Всё вокруг чисто и стерильно — как будто даже воспоминания тут не приживаются. Только я и его взгляд.

И тут — хлопок. Глухой, будто из-под воды. Я слышу его так ясно, будто он случился только что. За ним — странный, вязкий звук, как будто кто-то уронил ведро с мёдом. И всё — тишина. Такая, что сжимает виски и заставляет трепетать кожу.

Ты же обещала себе, что больше не будешь возвращаться.

Но тело не слушается.

— Всё началось… — шепчу я, голос дрожит. — Это было в тот один вечер. Такой обычный, вроде бы.

Память вспыхивает — кухня, тёплый свет лампы. Чашка с трещиной по краю. Его голос за спиной. Я только повернулась, даже не успела удивиться.

— Я думала, что забыла, — говорю тихо. — Но тело помнит. Каждый звук, каждый запах. Даже угол стола, в который я врезалась, когда отшатнулась.

Психолог молчит, кивает. А я не могу остановиться. Слова льются, как будто кто-то открыл кран, который давно был закрыт.

Это не только память. Это — выживание.

***

После переезда я впервые за долгое время почувствовала, что внутри меня снова появляется спокойствие. Новый дом встретил меня тишиной и теплом — свежие стены, скрип половиц, мягкий тусклый свет, который медленно гас, когда я выключала свет. Щелчок выключателя словно обещание новой жизни. Казалось, я вынырнула из темной воды и наконец взяла хороший глоток воздуха.

Соседи казались очень дружелюбными — может, даже слишком. Пожилой мужчина с седыми усами, всегда в клетчатой рубашке, говорил «Добрый вечер» вне зависимости от времени дня. А однажды, когда я шла по лестнице, на площадке выше остановилась молодая женщина с золотистым ретривером. Она обернулась и, не глядя прямо на меня, спросила: «У вас тоже по ночам… странные звуки?» Я хотела что-то ответить или уточнить, что именно она имеет в виду, но она уже шла дальше, увлечённая своей собакой, и эта фраза словно повисла в воздухе, как пар в морозный день. Я подумала, что она имела в виду старые трубы или шум с улицы. Но в ту ночь я долго не могла заснуть, всё прислушивалась. В доме было очень тихо. Подозрительно тихо.

Потом появилась машина. Серая, старая, с потертым номером и вмятинами на дверце со стороны водителя. Она стояла у подъезда, потом — на соседней улице, и снова возвращалась к дому. Я взяла телефон, рука тряслась. Навела камеру, притворяясь, что снимаю деревья. Фото получилось размытым. Я посмотрела на него несколько секунд и почувствовала холод по спине. Потом с трудом нажала «удалить» — было слишком страшно оставить след.

Потом я заметила человека в толпе. Мужчина. Такой незаметный, как большинство. В тёмной куртке с капюшоном. Но его взгляд… казалось, он узнал меня. Через несколько дней он снова был — только в другом районе. Я моргнула, и он исчез.

Это могло быть совпадением. Или нет.

С тех пор я начала бояться по-настоящему. Когда шла домой, всё время ощущала, что кто-то идёт за мной. Оборачивалась — пусто. Но кожа на затылке сжималась, и дыхание застревало в горле, будто в рядом кто-то ещё. Невидимый. Так близко.

Иногда в коридоре скрипел пол. Очень тихо. Как будто кто-то замер и слушает, не дыша.

Я говорила себе — «Это просто адаптация. Новый дом, новая жизнь. Просто прошлое всё ещё тут». Но когда ночью шаги за дверью становились слишком медленными, почти выверенными… когда форточка, которую я оставляла открытой, вдруг оказывалась закрыта, хотя сквозняков не было… Тогда я понимала: это уже не тени. Это рука кого-то.

Что-то началось. Я просто ещё не поняла, что именно.

***

Я всё ещё пыталась убедить себя, что это просто совпадения.

Серая машина у подъезда. Мужчина в толпе — сначала в магазине, потом у аптеки, потом в сквере. Всё это казалось обычным, ничего особенного. Но в то же время — как будто он всегда где-то рядом, и я не могу от этого избавиться.

— Ну, это просто моя тревожность, — говорила я сама себе.

Но в тот день всё изменилось.

Я открыла шторы — и увидела машину снова. Она стала частью улицы, как что-то постоянное. Но в этот раз я заметила внутри человека. Он был в чёрной куртке, сидел спокойно, руки на руле. Он не двигался, словно ждал чего-то.

Я замерла.

Он повернул голову и посмотрел прямо на меня через окно.

Может, я ошиблась. Может, это просто казалось.

Но внутри у меня всё обрушилось — словно мост под тяжестью, которую он не может вынести.

Весь день я чувствовала себя разбитой. Всё на работе валилось из рук. Коллега положила руку мне на плечо, я вздрогнула — как будто у меня по спине пробежал холод.

Я вспоминаю: я была в другом городе, было уже вечером, и за спиной слышались шаги. Тяжёлое дыхание чуть ли не у шеи…

Я моргнула — и всё исчезло. Как мираж или во сне.

«Если это не совпадение — что тогда? Звонить в полицию? Что я им скажу?»

Страх сжал моё сердце и голову. Я перестала нормально спать. Ложилась только под утро, когда усталость становилась сильнее страха.

Я начала менять маршруты, шла через пустые улицы, чтобы меня было сложнее заметить. Хотя понимала, что, скорее всего, кто-то за мной всё равно наблюдает.

Но самое страшное — не машина и не этот мужчина.

А то, что я больше не могла понять — где реальность, а где мои страхи, мои трещины.

Я знала только одно: с того дня я больше никогда не была одна. Даже когда в комнате никого не видно, и тишина стоит такая, что кажется, будто всё вокруг замерло.

***

Я проснулась от звука.

Не было привычных шума ветки по окну или старого кондиционера. Это было другое. Он царапал, тянулся, как ржавый гвоздь по металлу. Живой.

Комната была очень тихой — такой, что даже воздух казался густым и липким, как варёный мёд. Дышалось тяжело, будто через мокрую ткань. Всё вокруг казалось обычным, но внутри меня всё сжалось от тревоги. Глухой, как звериный страх.

Я услышала шаги.

За дверью. Осторожные, как будто кто-то старался не дышать.

Я замерла. По спине прошёл холод. Ладони вспотели, дыхание стало коротким и неровным.

Ты одна. Это твой дом. Тут никого нет.

Медленно повернула голову к двери спальни.

Еще один шаг. Ближе. Почти у двери.

Кровать заскрипела. Громко, резко — как треснувший лёд.

Я замерла и словно стала частью стены.

Двигайся. Делай что-нибудь.

На тумбочке стоял телефон. Я протянулась, чтобы его взять, но взгляд зацепился за стул и сумку.

В замке — ключ.

Незнакомый, почти такой же, как мой. Но с царапинами, старый, как из другой жизни.

Не мой. Я поняла это сразу.

Он был у меня? Или кто-то оставил его здесь?

Тишина.

Еще один шаг. Уже очень близко, прямо перед дверью.

Я схватила телефон. 102.

Палец завис над кнопкой вызова. Сердце колотилось очень быстро.

Я нажала.

Гудки. Долгие, пустые, как бездонная яма. Никто не брал трубку. Только кровь грохотала в ушах.

И всё стало тихо. Полностью.

Может, прошло пять минут. Может, двадцать.

Щелчок где-то внутри квартиры.

Дверь. Кто-то ушёл или хотел, чтобы я так подумала.

Когда приехала полиция, я всё ещё сидела в кресле, как ребёнок под одеялом, — словно пряталась от всего этого.

Руки тряслись. Говорить было трудно.

Я не могла понять, кто это был. Потому что его лица уже не было. Остались только шаги, ключ и страх. Он теперь жил во мне.

Полицейские осмотрели квартиру.

Всё было на месте.

Замки целы. Следов нет.

Молодой полицейский, кажется, даже не слушал — просто кивал. Его напарник, постарше и уставший, посмотрел на меня с недоверием.

— Это, наверное, нервы, девушка. Бывает, — сказал он, что-то записывая в блокнот.

Они ушли, а я осталась одна. В той квартире, где уже кто-то был.

И этот холод, что раньше скрывался в углу, теперь прятался во мне.

Кто он?

И почему он выбрал именно меня?

***

Я возвращалась домой, и это всегда было как шаг в туман — тяжело, мутно, будто всё вокруг слипалось.

Каждый вечер — словно вход в какую-то пустоту. Открываешь дверь — и кажется, что страх уже тут, внутри. Сегодня город казался ещё тише: фонари не горели, будто их выключили специально. Тени на тротуарах растягивались, силуэты вдалеке казались плоскими, как вырезанные из бумаги.

Я достала телефон. Осталось 1%.

Экран мигнул и погас — словно глаз умирающего животного.

Я просто хотела дойти до дома. Не оборачиваться, не позволять страху вытечь наружу.

Но ноги предательски замедлились.

Каждый шаг отдавался в ушах, словно кто-то слушает. И вдруг — ощущение. Хищный взгляд на затылке. Как будто воздух за спиной стал тяжелее, плотнее, будто кто-то смотрит и следит.

Резко обернулась.

Пусто.

Машины в тени, дома — без окон, словно слепые. Ни звука, даже ветер будто задержался.

Ты уже проходила это. Это — голова. Только голова.

И тут — шорох.

Как шелест пальцев по ткани или когтей по стеклу.

Я не услышала, как он подошёл — я почувствовала. Внутри, кожей, позвоночником.

Это было похоже на déjà vu.

Магазин, метро, остановка — везде он был. Чужое присутствие, без лица, без формы. Как тень, которая мелькает в углу зрения.

Я не обернулась.

Шаги замедлились.

Пусть будет пусто. Пусть это просто ветер.

Но за спиной шаги становились всё громче, тяжелее.

Не просто шаги — намерение. Вес.

Я подняла телефон.

Экран — мёртвый.

Он умер у меня в руке, как последний шанс.

Внутри — короткое молчание.

Перед ударом.

Может, я просто паникую? Может, это случайный прохожий?

Нет.

Следующего шага я не услышала — я почувствовала.

Он был здесь. Прямо за мной.

Воздух за спиной стал холоднее, плотнее. Он не шел — он надвигался, как тень горы.

Расстояние сокращалось с каждым вдохом.

Я могла бы обернуться, крикнуть — и всё закончится. Но тело застыло. Как пойманное животное.

Только инстинкт кричит: беги.

Я рванулась в бег.

Не думала — тело делало всё само.

В голове билось одно: свет. Люди. Магазин.

Шаги сзади не отставали. Он не бежал — скользил, почти беззвучно, но настойчиво. Как хищник, который знает, что жертва уже в его ловушке.

Я слышала только собственное дыхание и стук сердца. Расстояние исчезало. Он приближался кожей, нервами — чувствовала.

Почти добравшись — и вдруг он схватил меня.

Рывок. Холодный, точный, как железо.

Я почувствовала ткань его куртки, холод металла, запах сырой земли и легкий привкус страха в горле.

Крик не вырвался — только резкий вдох.

И боль.

Острая, как стекло, врезалась в плоть. Жгучая, как кипяток, разливалась по животу. Тупая, давящая, будто удар под дых. Расползалась внутри, словно раскалённая ртуть, парализуя и отнимая силы.

Я дёрнулась, вырвалась — и побежала.

Падая, увидела свет. Людей.

Кто-то подбежал. Чужие руки. Голоса.

Я зажимала рану, ощущая, как под пальцами становится влажно и горячо.

Он исчез.

Растворился.

Как будто шаг назад — и его уже нет.

Всегда так.

Когда приехала полиция, я пыталась говорить.

Но слова не складывались. Только обрывки, куски.

Я видела их взгляды — скепсис, недоверие. Они слушали мои рассказы о шагах, ключе и человеке без лица. Но их глаза говорили больше слов: ты — просто истеричка.

Я видела его рядом.

Но лицо — снова стертое.

Внутри — пустота.

Только присутствие.

Он где-то есть. И одновременно нигде.

Я осталась одна.

Но теперь точно знала:

Он больше не просто наблюдает.

Он уже рядом.

***

Я лежала на диване, завернувшись в тяжелый плед. Он казался слишком грубым и колючим. Врачи что-то говорили, но слова вообще не попадали в меня — всё было как гул, который я не могла разобрать. Полиция уехала, оставив после себя только ощущение пустоты и холода.

Я смотрела в потолок, он казался очень далеким. Каждое движение отзывалось резкой болью в животе, но физическая боль меркла по сравнению с тем, что было внутри. Страх сжал меня и парализовал. Я не могла плакать или говорить — только дышала тяжело и прерывисто, чувствуя, как что-то внутри меня меняется. Не просто рана на теле, а рана в самом сердце.

Дни сливались в одно серое нескончаемое течение. Я почти не выходила из дома. Еда казалась безвкусной, звуки — приглушёнными. Каждое утро я просыпалась и чувствовала одно и то же — он рядом. Незримый, но ощущаемый. Как тень за дверью или шорох за окном. Я проверяла замки, задергивала шторы — всё без толку. Он уже внутри. В мои мысли, в мои сны.

— Ну как ты сегодня? — спросил психотерапевт. Его голос был мягким, осторожным, будто он понимал, что за простым вопросом скрыто очень многое.

Я опустила взгляд. Молчание затянулось.

Вчера казалось ещё одним провалом, очередной попыткой выжить. А завтра — уже рядом. Оно всегда рядом.

— Не знаю, — тихо прошептала я, теребя рукав свитера. — Всё как будто размывается.

Он чуть наклонился вперёд. Не просто слушал — чувствовал. Как будто пытался достучаться сквозь страх и усталость, сквозь воздух.

— Что ты чувствуешь, когда выходишь из дома?

Я вздохнула.

— Панику… Как будто он за каждым углом. И даже если ничего нет, я всё равно не могу успокоиться.

Руки сжались в кулаки, ногти впились в ладони. Даже эта боль казалась не моей — будто она происходила где-то в другом теле, от которого я давно отделилась.

— Это чувство мешает тебе жить, — сказал он тихо. — Я прав?

Я кивнула. В глазах наворачивались слёзы, но я их скрыла, спрятав лицо в ладонях. Хотела исчезнуть хотя бы на минуту. Стать ничем.

— Я больше не могу спать. На улице — каждый человек кажется угрозой. Я путаю свои мысли, иногда не знаю, что правда. Мир кажется словно декорациями, а я иду сквозь них, никуда не доходя.

Он вздохнул и отвёл взгляд. Не от меня — внутрь себя, как будто разрешил себе почувствовать что-то ещё, хоть на мгновение. Когда он посмотрел снова — в его глазах не было жалости, только усталое тепло.

— Марина, ты пыталась говорить об этом с кем-то кроме меня? Иногда просто услышать чужой опыт помогает. Есть форумы, там люди, прошедшие через похожие ситуации. И они выжили.

— Боялась, — ответила я. — Боялась, что мои страхи покажутся смешными. Что никто не поверит. Что скажут, что я сломалась.

— Это не слабость. Это рана. И пока не готова говорить вслух — пиши. Без цензуры, без фильтров. Обращайся к себе или тому, кому доверяешь. Это поможет понять себя.

Его слова прозвучали как мягкое приглашение, осторожное, тёплое. И где-то внутри что-то тронулось.

Письмо — не требует свидетелей. Может, оно начнёт возвращать меня к себе.

— Хорошо, — тихо сказала я. — Я попробую.

Он подошёл к полке, протянул мне лист бумаги.

— Не торопись. Только когда почувствуешь — напиши. Это не отчёт. Это возвращение к себе.

Я взяла лист. Он был прохладным, почти живым. И в тот момент я впервые за долгое время почувствовала не страх, а что-то другое — тонкое, острое, пронзительное.

Как будто делаю шаг. Не в темноту, где поджидает он, а в белое пространство — где, возможно, ещё осталась я.

Пока — призрачная, но живая.

***

Я продолжаю писать. Не потому, что верю, что это поможет, а просто потому, что так легче дышать.

Иногда кажется, что если бы я могла просто исчезнуть — стать невидимкой, пустым пятном на стекле — я бы уже так и сделала. Но боль не исчезает по желанию. Она прячется глубже, становится частью дыхания, шагом под ногой, шепотом в тишине.

Каждая строчка — как удар. Понимаю, что это не страх или тревога, а шрам — вырезанный, вбитый глубоко внутри. Он не кровоточит, но всё время напоминает о себе.

Каждую ночь я не сплю. Я лежу и слушаю. Каждый звук — как треск стекла, скрип мебели, холодный воздух, будто пропитанный страхом. Тени на стенах меняются, будто дышат. Я замираю, тело замирает. Помнит всё, даже когда разум пытается убедить себя, что всё нормально.

Даже днём — в автобусе, в магазине — я чувствую его. Не вижу лица, но чувствую его присутствие. Его движение, жест, взгляд, который ничего не выдает, но внутри всё откликается.

Он рядом или — его след, его влияние внутри меня.

Полицейский искали его. Пересматривали камеры, списки, шаблоны. Но он, как ртуть, растекался между улицами, исчезал между кадрами.

Будто его никогда и не было. Или хуже — он есть, но научился быть воздухом.

Иногда я смотрю в лица прохожих и каждое кажется возможным ударом. Что если это он? Что если он следит за мной, изучает, выбирает момент?

Это не страх, а какое-то долгождущее ожидание, вязкое и тягучее.

И каждый день я задаю себе один и тот же вопрос:

«А если он вернётся?»

Я скучаю по себе — той, что не боялась звуков за спиной, той, кто не сжималась от каждого шороха.

Мне страшно. Страшно, что я не вернусь, что та — навсегда ушла.

Что я — теперь тень. Отражение в витрине, силуэт, который смотрит на прохожих и не узнаёт себя.

Я пишу, чтобы не распасться. Чтобы хоть чуть-чуть остаться собой. Чтобы в этом шуме слов найти хотя бы одно — своё.

Но каждый раз, когда беру ручку, кажется, что он наблюдает за мной.

Он не в комнате. Он внутри. В моём отражении.

И я не знаю, останусь ли я так навсегда.

Он не исчез.

И, может быть, я тоже — не исчезла для него.

Но впервые я не отворачиваюсь.

Я смотрю прямо в эту боль.

И называю её по имени.