Читать онлайн
"Гроб"

Они разбудили меня в девять утра. Нет... Ещё и девяти не было… И это в субботу, когда безумно хочется спать. Да и как может быть иначе после традиционного пятнично-корпоративного (почти до пяти утра) отдыха в «Золотом элефанте». В том бесконечно-любимом генеральным ночном клубе. Который он по собственно-личностным раскладам не только регулярно посещает сам, но и менеджеров нашей управляющей компании к тому категорически обязывает. И без каких-либо исключений. И, хочешь ты того или нет, обязан каждую пятницу, наскоро переодевшись после окончания рабочего дня и позабыв о собственных планах, тащится вместе со всеми в это, наполненное ароматами бесновато танцующей и ширяющейся в перерывах между танцами прыщавой молодежи, помещение.

И ведь нужно не просто прийти, чтобы затем весь вечер постоять у барной стойки с единственным бокалом вина и кислым выражением лица а-ля «скорее бы вся эта дурость закончилось», а в обязательном порядке веселиться, причём по полной программе.

Можно даже напиться до потери чувств, или подраться с прыщавыми, если к тому появится повод. Ведь главная задача – скинуть накопившиеся за неделю эмоции, чтобы затем, в оставшееся время выходных дней, набраться сил для нового этапа предстоящей рутины.

Отказы от участия в пятничных «гуляниях» не принимаются. Ни в каком виде. Даже если ты внезапно заболел вдруг или попал в автоаварию – будь добр залпом выпить горсть шипучих таблеток, либо быстренько разрулить все свои проблемы, и в назначенное время явиться к месту веселья.

Потому как у нас считается, что корпоративный дух гораздо выше личных проблем и, тем более, предпочтений. Ну а если кто-то думает иначе, ему самое время искать новое место работы. Вот это собственно и удерживает от порыва увильнуть.

К тому же, надо признать, что поход в «Золотой элефант» всё-таки далеко не худший из прибамбасов генерального.

Значительно хуже, когда на Хэллоуин ты должен старательно раскрасить морду лица чем-то отвратно-страшным, а на рождественском утреннике, что специально устраивается для детей основных акционеров, от тебя потребуют нарядиться зайчиком или поросёнком, и в этом чучелоподобном виде весело и задорно попрыгать козликом вокруг новогодней ёлки. Так что «Желтый слон» гораздо более щадящая сайентологическая повинность.

К тому же шоу барменов здесь вполне приличное, одно из лучших в городе. А ещё есть малышка Зи-Зи, старательно копирующая репертуар МакSим. И пусть голосок у Зи-Зи с оригиналом даже близко «не стоит», зато точёная талия, плавно переходящая в едва прикрытые полупрозрачным бюстгалтером грудки третьего размера, невольно заставляют мужские сердца биться учащённо. И, судя по всему, именно она так притягивает к сему злачному месту нашего генерального. А вместе с ним – подневольно – и всех прочих.

Субботним утром, чуть забрезжит рассвет, все мы из клуба разъезжаемся по домам на такси, мечтая лишь о мягкой постели и грядущем сладком сне. И спокойно ложимся спать, искренне надеясь, что как минимум до полудня ни одна сволочь не разбудит. Но вот ведь. Разбудили. Сначала была птичья трель звонка, затем послышались глухие удары в дверь.

- Да иду уже… Иду… – сонным голосом пробормотал я и, накинув на плечи халат, сунул в тапочки босые ступни. Непрерывно позёвывая и мотая головой, чтобы прогнать сон, по лестнице спустился в прихожую.

«Странно, что в дверь постучали», - мелькнуло в голове, видно опять забыл запереть калитку.

Да… Так оно и есть…

Вот ведь – и проследить за мною теперь некому. После того как жена, обидевшись на безобидную интрижку с её лучшей подружкой, уехала к маме и даже (вот ведь дура!), заявила, что подаёт на развод, приходится коротать вечера и выходные в одиночестве. Конечно, если не считать периодически приходящих девочек по вызову, когда делается совсем тоскливо, ну и мужское естество требует разрядки.

Уже две недели как живём раздельно. И что там дальше будет – непонятно. Скорее всего, всё-таки одумается и вернётся к «любимому» мужу. Для неё это было бы лучшим вариантом. В противном случае придётся опять устраиваться на мебельную фабрику, на которой когда-то работала швеёй. А значит, прощай СПА-салоны, Бали и прочие курорты, прощай любимые привычки и здравствуй нищета.

Можно, конечно, попробовать выклянчить у меня ту самую пресловутую половину имущества. Да только облом выйдет, любимая!

Ты ведь не знаешь, и это будет большим сюрпризом, но купленные в позапрошлом году коттедж, «Лэнд Крузер» и прочее дорогое имущество, зарегистрировано вовсе не на меня, и, конечно, к тебе, дорогая и любимая, никакого отношения не имеют. И все потуги возможного бракоразводного процесса вдруг уткнутся в такую весьма интересную явь, что делить-то особенно нечего... Потому как официально вся эта собственность принадлежит шестидесятидвухлетнему слесарю-сантехнику дяде Жоре, который, кстати, об этом даже не догадывается. А если каким-то образом случайно узнает, то будет молчать в тряпочку, дабы не нарываться на неприятности.

У нас многие так делают. У генерального, например, большая часть недвижимого и движимого имущества зарегистрирована на личного водителя, а у главного бухгалтера – на уборщицу. Замечательный, знаете ли, способ оградить себя от всяких неожиданностей, вроде незапланированного развода или конфискации имущества.

Оно, конечно, на всякий непредвиденный случай «подставных олигархов» держат на коротком поводке. У той же уборщицы тёти Вали её непутевый сыночек под неусыпным наблюдением бдительного участкового – и в случае чего ему тут же «прилетит» срок за мелкое воровство в магазинах и открытый грабёж сотовых телефонов у подростков. Всё это каждый раз аккуратно фиксируется, но каждый раз делу хода не дают.

Потому как добрый и заботливый начальник очень об этом просит, но в случае чего можно попросить и в обратную сторону.

Наркоман он, сынок уборщицы. И, чтобы на дозу как-то наскрести, на всё пойдет. По большому счёту пареньку давно в колонию пора, но вышеуказанное заступничество пока спасает. Пока тётя Валя всё делает правильно.

По прочим «фигурантам» примерно такой же расклад. Каждый – где-то и в чём-то на крючке. Потому и не рыпаются. А хотя бы и попробовали. Служба безопасности всегда у нас начеку. Ребята там серьезные подобрались. И бывшие менты, и фээсбэшники, и даже парочка ветеранов криминальных девяностых, которых в своё время грамотно отмазали от светящих им немалых тюремных сроков, за что они должны быть премного благодарны владельцам компании.

Сантехники-уборщицы-водители об этом раскладе хорошо знают, и вряд ли захотят рисковать. А иначе-то и нельзя. Мы фирма серьезная… Ведь мы не только строительные смеси «месим» и продаём, но при этом и «хорошим» людям помогаем от разных отходов производства и потребления избавляться. Например – радиоактивных.

По тем правилам, что «напридумывали» законодатели, все эти отходы нужно везти чёрт знает куда и утилизировать в строгом соответствии с прописанными ограничениями. А о том, что это весьма трудоёмко, а главное, очень затратно – не подумали. Порою даже, убыточно выходит. И для многих просто спасение, что есть такие предприимчивые люди, как мы… Через нас проще – привезли в контейнерах, по нашему тарифу расплатились, а все остальные проблемы исключительно наша забота. Мы их, проблемы эти, превращаем в порошок и добавляем в строительные смеси. Как говорится, перемелется – мука будет. И для изготовления этой муки у нашей компании в круглосуточном режиме работают аж три небольших завода, которые мы разместили в отдалённых от города местах.

Отдалённых - это в том смысле, что далеко от развитой цивилизации. И это вовсе не означает, что где-то на Дальнем Востоке и Крайнем Севере. Вовсе нет. Страна наша тем и уникальна, что даже вблизи границ крупных мегаполисов – буквально в десятках вёрст – есть территории, которые с полным правом можно считать глухоманью.

Работают на заводах в основном приезжие из горных и пустынных районов Средней Азии, которые непонятно как в нашу страну попали и непонятно на каких правах обитают. Но это и хорошо. Проблем с ними меньше.

К тому же есть у компании целый рой юристов разных мастей, при необходимости готовых оказать всемерное содействие. От адвокатов до «неподкупных» судей и «добрых» сотрудников полиции и прокуратуры.

Всё предусмотрено и всё оплачено… А это значит, что такая мелочь, как возможный развод с «непонятливой» женой, вообще не должна беспокоить.

Впрочем, обойдемся как-нибудь и без юристов. Скорее всего, она сама перебесится и вернётся с кислым видом. Да ещё прощения попросит. Потому как вряд ли её «праведного гнева» хватит надолго. Что ей, уже привыкшей к дорогим ресторанам и элитным бутикам, делать у мамы своей в глухом провинциальном посёлке?

***

За входной дверью стояли два амбалистых мужика в синих спецовках. Оба смотрели на меня выжидательно, словно я им что-то был должен. Причём, как бы вовсе не они должны были меня искать, а это я более заинтересован в сегодняшней нашей встрече – по крайней мере, обязан быть заинтересованным.

- Ну что там у вас? – спросил я, зевая то и дело и мечтая лишь об одном – поскорее вернуться в мягкую постель.

- Понятно что – гроб! Заказ привезли. Распишитесь и получите. И пожалуйста, если можно, побыстрее, а то нам до обеда ещё в шесть адресов заехать нужно, – ответил амбал, который повыше ростом.

Сначала показалось, что шутит. В голове начали высвечиваться цифры, начертанные в календаре, висящем на стене в прихожей.

Нет, сегодня не 1 апреля. Уже конец июля. Но всё равно очень похоже на розыгрыш. Ноги-руки нужно отрывать за такие шутки!

На всякий случай сказал:

- Вы, наверное, что-то перепутали? Не заказывал я никакого гроба.

- А я причём? – тут же ответил амбал. – У меня всё по разнарядке. Велели доставить – я доставил. Это ведь Большешкольная двадцать шесть?

- Ну да, - утвердительно кивнул я.

- Вот и у меня так записано. Так что получите и распишитесь. А если не согласны с чем-то, вот вам телефончик, туда и звоните, - и протянул картонную визитку.

- Но я не заказывал и ничего платить не буду.

- Всё уже оплачено… Вам как? К крыльцу поднести?

- Подожди-и-и-те! – я попытался остановить процесс разгрузки лихорадочно набирая указанный на визитке номер, нервно тыкая в сенсорный экран смартфона. Но, видимо от излишнего волнения, палец то и дело нажимал не ту цифру, и приходилось делать отбой. Когда же, наконец, набор удался, послышались долгие и длинные гудки. Сделал повтор, и вновь – то же самое. Гроб между тем прислонили к стене, после чего амбалы удалились. Тот, который пониже, на ходу посматривая в ведомость, проговорил:

- Теперь на Юбилейную. Сейчас разворачиваемся и через две улицы – направо…

Продолжая безрезультативные попытки дозвониться, а «Газель» уже развернулась на узком пятачке, наконец, заметил надпись на обратной стороне визитки: «Часы работы: с 8 до 17, с понедельника по пятницу. В субботу доставка продукции по предварительным заявкам с 8 до 12». То есть сам офис сегодня не работает…

Плюнул с досады, и уже хотел было перетащить гроб в гараж, чтоб не «сиял» на всю улицу... даже принёс кусок верёвки из кладовки, но тут же понял, что не так-то это просто, учитывая тяжесть сырых досок.

И, отказавшись от затеи, просто положил «деревянное изделие» набок.

Подумав, вновь вернулся в кладовку и достал кусок чёрной полиэтиленовой пленки, которого удачно хватило, чтобы прикрыть доставленный заказ. А сверху – для верности – придавил силикатными кирпичами. Верёвку же зачем-то притащил в дом и бросил возле лестницы, ведущей на второй этаж. Потом направился в душ смывать с себя остатки сна и нехорошие предчувствия.

И всё время размышлял – кто же это так недобро пошутил.

Может быть, Юлечка Зобатова, которая, как только бокал шампанского выпьет, тут же начинает откровенно клеиться, а откажешь ей – сразу лютого врага наживёшь. А мне каждый раз приходится её мягко отшивать под разными предлогами. От того Юлька тут же начинает откровенно беситься, и заводит бесконечную песню о «потерянном мужике», который и с женою толком не живёт, и с другими девчонками не гуляет, и даже детей не завёл. Видать, совсем импотентом стал. А, может, жена потому и сбежала?

Будь у меня такая возможность, точно придушил бы за пьяный трёп. Яко котёнка и сказал бы, что «так и было».

Да уж. Юлька может. Тем более, что вчера отшил её в очередной раз, и в очередной раз выслушал про себя много интересного…

Но если это, действительно, она, то, вероятно, через пару-тройку часов, либо чуть позже, зависит от того, насколько поздно вернулась домой, следует ожидать СМС типа: «Сожалею о безвременно ушедшем мужчине». И, если такая эсэмэска действительно прилетит, можно расслабиться. Продолжения не будет…

Вот Серега Шустов – тот извиняться не будет. Наоборот, по всему офису объявит об удачной шутке. А потом ещё пару дней будет подкалывать: «Ну как впечатление? Ёкнуло сердечко? Расскажите общественности!». Дурак он и есть дурак! Хотя опять же – не по злому умыслу.

Да и вообще, в нашей управляющей компании, наверное, нет людей, которые были бы на меня чем-то смертельно обижены и плели какие-то интриги. Парень я компанейски продвинут и поводов для убийственной злобы раздавать не привык. Причин подсиживать, чтобы «освободить» под кого-то другого насиженное место, тоже нет. Не такое уж оно и завидное это место. Зарплата – да, хорошая, но и отрабатывать её приходится «с кровью».

Это лишь на первый взгляд работа начальника службы по связям с общественностью кажется чем-то вроде сплошной показухи и «ничего полезного неделанья». На самом деле приходится всё время балансировать на острие иглы, постоянно рискуя оказаться козлом отпущения. Если что не так – в глазах руководства непременно PR-служба виновата. Не обеспечили рекламную компанию, своевременно не привлекли прессу, не предотвратили утечку информации и т.д.

Впрочем, сие к дулу не относится. Надо потенциального шутника Серёгу проверить. По мобильнику с левой симкой. Его использовал, когда нужно звонить инкогнито, чтобы никто не понял кто это и откуда. А зарегистрирован номер на некого Руслана Шадымова, сведения о котором почили в бозе.

После долгих гудков, наконец, раздался полусонный голос: «Слушаю!».

- Спасибо за подарок. Гроб как раз впору пришелся, - сказал, прикрыв ладонью рот, чтобы изменить голос.

- Какой еще гроб?! Это кто говорит! – последовал раздраженный ответ, после чего я тут же нажал кнопку отбоя.

Не он! Может всё-таки Юлька? Впрочем, она девица импульсивная и любую гадость делает в первые минуты после «нанесённой ей обиды». А что бы вот так гроб заказать – на это время нужно. Как минимум в пятницу с утра требовалось в ритуальную контору зайти, или хотя бы позвонить, сделать заказ, деньги перечислить. Они ещё должны изготовить его, либо готовый на складе поискать. Опять же время требуется.

Так что Юлька – отпадает. Кто еще?

Вчера в клубе с одним пареньком обкуренным повздорил. По виду похож на сынка супер-пупер начальника: лощёный и наглый. Такие что угодно могут сотворить.

Тем более после того, как пришлось его, лучезарного, обозвать «тупой макакой», а в ответ на желание почесать кулаки, применить простой и эффективный болевой прием, от которого сынок взвыл и сразу удалился в туалет, видимо, обдумывать способ страшной мести.

С другой стороны, как и в случае с Юлькой, здесь временной промежуток слишком мал. Конечно, у сынков, возможностей побольше, но все-таки не до такой степени. Да и откуда он смог так быстро узнать адрес доселе незнакомого человека? Проследил? Маловероятно…

Между тем, часовая стрелка подбиралась к одиннадцати. При обычном раскладе ещё спать да спать… Часов до двенадцати, а потом под чарующие звуки «Болеро» Равеля, скачанного в качестве звонка будильника, подняться выпить чашечку кофе, а затем – в мини-бассейн, оборудованный в подвале.

Впрочем, сейчас как-то не до бассейна. Вместо него до краёв налил стограммовый стакан водки и выпил залпом, даже не закусив как следует. Трюфельная конфетка не в счёт. Попробовал включить телевизор, но ни один из ста сорока спутниковых каналов не привлёк внимания. Выключил. И вновь задумался.

Спокойно! Отбросим панику и попробуем рассудить трезво! После выпитого стакана водки – самое время. Единственный человек, которого в последнее время обидел – жена.

Могла ли Светка что-то подобное сотворить? В принципе могла. Но зачем? Конечно, есть в этом что-то такое… театральное. Но, помнится, о карьере артистки она забыла ещё за месяц до свадьбы. Да и не было в ней актёрских талантов. Даже учиняя показной, заметно фальшивила. Не верю! – сказал бы Станиславский.

Но все-таки позвонить надо. Где-то на пятнадцатый гудок, наконец, раздался голос с наигранно-стальными интонациями: «Слушаю!».

- Это я, - сказал, чтобы как-то начать разговор.

- Я поняла… Что дальше…

- Как ты?

- Нормально.

- Мама здорова?

- Здорова…

- А сама?

- Давай без предисловий. Что хочешь?

- Да я так. Просто позвонил.

- Ну ладно. Позвонил – до свидания!

- Подожди – не отключайся… Я, конечно, виноват перед тобой, но ведь, сама знаешь – ничего не было. В смысле – мы же не трахались.

- А что же делали голыми? Чай с бубликами пили?

- Да не были мы голыми. В смысле – не совсем. Ну… Так случилось. Прости меня, дурака – напился, совсем не соображал что делаю. Короче, может, приедешь уже.

- Посмотрим, - ответила и отключилась от связи.

Что означало её «посмотрим» так и не понял. Однако стало понятно – не она! В смысле, про гроб. Если бы это она придумала – точно не утерпела бы. Тут же по телефону всё выложила. Уж я-то её характер знаю. Точно не она!

Тогда кто? Оно, конечно, за тридцать лет жизни мог нажить (и конечно нажил) себе врагов. И явных, и скрытых. Порою не разберёшь: добро ты сделал, или что-то такое, за что тебя проклинать будут. Из категории совсем уж «чёрных» дел – лишь одно приходит на ум. Да и то из далёкого далёка. Когда и восемнадцати ещё не исполнилось.

Только школу закончил и, как водится среди умных мальчиков из хороших семей, поступил в университет. На факультет журналистики. И вовсе не потому, что имел к тому особые таланты. Просто – круто! Тем более, однажды в ночном клубе с уже состоявшейся будущей коллегой познакомился … весьма миловидной, несмотря на приближающиеся сорок лет.

После безумного секса (а она, старушка, что мне в мамы годилась, оказалась очень даже ничего!) за чашкой утреннего кофе с круасанами прозвучало на годы определившее дальнейшую судьбу предложение: «А ты пиши! Устроим тебя в качестве внештатного корреспондента, и даже удостоверение с фотографией оформим…».

С тех пор и стал писать…

Сначала о клубных вечеринках, конфузах и скандалах (что ещё нужно для «жёлтой» прессы?), затем переключился на криминальную тематику. И по ходу поисков очередной «злачности», начал знакомиться с разными людьми и совершать вместе с ними разные «не очень хорошие» поступки. Надо же войти в образ…

Одной из шалостей стало пленение красотки Ларисы. И, между прочим, по полному её согласию, перемещение из пропахшего дорогим алкоголем и заурядным спайсом клуба на дачу к Витьке – одному из новых знакомых.

И, вроде, ничего такого страшного не произошло. Ну потрахали Лариску втроём, ей не впервой. Но потом всё пошло как-то не так.

В самый разгар веселья на дачу завалился Ларискин братец, только что из морфлота мобилизованный. И видимо решил устроить показательные разборки в защиту сестрицы. Я, честно сказать, испугался и с дачи потихоньку сбежал, а после узнал, что закончилось всё большим пожаром, и на пепелище нашли друга Витьку в обгорелом виде и с ножом в заднице.

Вскоре задержали братца Ларисы (как его звали? кажется, Николай?) и за жестокое преднамеренное убийство осудили на пятнадцать лет. По максимуму… Да оно и понятно, Витькин отец, Артемий Петрович, какой-то шишкой в городской администрации работал. И позаботился, чтобы убийцу сыночка отправили в самую суровую колонию.

И было это – двенадцать лет назад. А что, если?

Как ошпаренный я подскочил с дивана и чуть ли не бегом поднялся по лестнице на второй этаж, где хранились разные записи. Всё-таки хорошая привычка по возможности ничего не выбрасывать. А вдруг пригодится? И вот из этого «вдруг» среди вороха бумаг нашёл ежедневник, где был записан телефон адвоката, нанятого отцом Витьки. Вот он, с именем и фамилией – Борис Моисеевич Цапкин.

Я хорошо запомнил эти дни. Был конец сентября, уже пожелтевшие листы слетали с берёз и тополей на асфальтовую дорожку и, чуть подсохнув, шуршали под ногами идущих в здание суда участников процесса: потерпевших и свидетелей, обвинителей и адвокатов. Лишь обвиняемого, как и положено, доставили на спецмашине, и в зале суда он появился под охраной двух полицейских.

Борис Моисеевич оказался настоящим зубром судопроизводства и по ходу процесса окончательно и бесповоротно замылил всплывшую информацию о якобы имевшем место факте изнасилования. И сей факт суд так и не принял во внимание как недоказанный. Тем более, что и Лариса его не подтвердила. В итоге проникновение на дачу Ворожаниных и последующие действия судья квалифицировал как разбойное нападение со всеми из того вытекающими последствиями.

Конечно, не было никакой гарантии, что я дозвонюсь. Однако, о чудо, после пятого гудка в трубке послышался старческий голос с характерным еврейским акцентом:

- Вас слушаю!

- Здравствуйте! Могу ли я поговорить с Борисом Моисеевичем?

- Да. Это я. Слушаю Вас.

- Борис Моисеевич, - я немного задохнулся от участившегося сердцебиения, - Меня зовут Антон Гридин. Я двенадцать лет назад дружил с Виктором Ворожаниным, которого убили, и Вы представляли на суде интересы потерпевших. Это было в сентябре…

- Молодой человек, Вам не нужно напрягаться, - прозвучало на том конце провода, - Я хоть и старый человек, но на память не жалуюсь и помню все свои дела. Тем более, с отцом несчастного Виктора Артемием Петровичем Ворожаниным я имел довольно-таки долгое и продуктивное сотрудничество. А что Вы, собственно, хотите?

- Видите ли? – Антон вдруг смутился, не зная, как объяснить свой неожиданный к делам давно минувших дел интерес, но быстро собрался и продолжил, - Ситуация такова, что мне нужно где-то получить информацию. Тот человек, которого признали виновным в убийстве, он всё еще отбывает наказание? Как можно это узнать? Быть может, мне стоит к Вам подъехать лично.

- Я понял Вас. Приезжать не нужно. Я уже пять лет не являюсь адвокатом, и офиса не имею. К себе домой, извините, приглашать не буду. Я старый больной человек, и не хочу, чтобы посторонние лицезрели мои болячки. Что касается вашего вопроса, то и так скажу. Вскоре после смерти Артемия Петровича в позапрошлом году дело Николая Зайцева было пересмотрено. Сам Николай, насколько мне известно, освобождён по УДО. Надеюсь, я удовлетворил Ваше любопытство?

- Да… Спасибо…

Чтобы хоть как-то снять нервное напряжение, я вновь выпил, после чего сразу забил гашишный косячок и закурил, но вместо расслабления вдруг невыносимо заломило виски и сознание поплыло…

…Вот так – Николай на свободе, значит, возможно, будет мстить. И, возможно, уже начал, а этот гроб прислал как предупреждение.

Я ещё выпил и, затянувшись «травкой» вдруг закашлялся. Слёзы выступили из глаз, окружающие предметы – стол, стулья, диван – начали растягиваться, словно они сделаны из пластилина, выгибаться, а лежащая на столе авторучка, превратилась в направленную на меня полуметровую указку.

Кажется, зазвонил телефон?

Нет!

Показалось…

…И снова услышал звонок. На сей раз в дверь. Выглянул из окна на улицу – у так и не закрытой калитки вновь стояла «Газель» с тентом. Похожая на ту, что привезла гроб.

Резко до боли в ушах хлопнула дверца и к калитке направился человек – высокий и накачанный, так что натянутая на мускулистое тело тельняшка была готова порваться от одного неловкого движения.

Так ведь это он! Николай! Ларискин брат… Совсем не изменившийся за прошедшие годы.

Он пришел!

- Что тебе нужно? – прошептал я сухими губами. Самому себе прошептал – ведь он был далеко и не мог услышать.

Но он услышал и ответило:

«Мне нужен ты!»,– зазвучали его слова в моей голове.

- Подожди! Давай поговорим… Мы ведь можем договориться?

«Нам не о чем говорить».

- Я… Я могу заплатить… У меня есть деньги…

«Мне не нужны деньги».

- Деньги всем нужны.

«Мне не нужны».

- Ну, хорошо. Не нужно денег – возьми какие-нибудь вещи. Хочешь, я подарю тебе мой «Харлей»? Он почти новый и в отличном состоянии.

«Мне не нужен мотоцикл».

- Ну а что тебе нужно?

«Мне нужен ты! Я пришел за тобой!».

- Подожди… Что значит, пришел? Ты что – хочешь куда-то меня увести?

«Да. Ты пойдешь со мной!».

- Подожди… Я, конечно, виноват перед твоей сестрой. Признаю. Но ведь её тогда никто насильно не тащил. Она добровольно пошла и не в первый раз, насколько я знаю.

«Это уже неважно».

- Как же неважно? Я понимаю – ты пострадал. Но ведь нужно жить дальше… После колонии тебе нужны деньги на обустройство. Я их дам. Сейчас в доме, правда, немного, только пятьдесят тысяч или около того. Но я готов и дальше платить. Скажем, тысяч по двадцать каждый месяц. Соглашайся… А ещё с работой могу помочь. У нас на заводе есть вакансии.

«Мне не нужны твои деньги!».

Я его не видел, но почувствовал, что он уже у двери, и стучит в неё. Или уже вошёл, а этот стук от его шагов.

Конечно! Он уже поднимается по лестнице!

И одновременно всё больше контролирует моё сознание:

- Ты сам ответишь за свои грехи! Возьми веревку!

Та самая верёвка, с помощью которой ещё недавно я попытался перетащить гроб, лежала на полу. Рядом со мной. Как она здесь оказалась, я не понимал – то ли сам сюда её зачем-то притащил, то ли это сделал кто-то другой.

«Встань на табуретку и привяжи верёвку за крюк люстры…».

«Сделай петлю…».

«Затяни петлю на шее…».

«Прыгай!»…

И в это же мгновение зазвонил телефон. После нескольких звонков на автоответчик старческий голос начал надиктовывать слова: «Молодой человек, я тут по своим каналам узнал, что примерно через полгода после освобождения Николай Зайцев умер, у него была последняя стадия туберкулёза. Возможно, Вам эта информация будет полезна…».

Как только эти слова прозвучали, казавшийся реальным образ Николая вдруг начал постепенно таять и уже через минуту расплылся совсем. А у входной двери стояли те два утренних амбала, что привезли гроб. Стуча в дверь, они продолжали ругаться:

- Сколько раз тебе говорил – внимательно читай накладную. Там же русским языком написано – Большепольная, а ты Большешкольная, Большешкольная… Извиняться теперь придется. Эй! Хозяин!