Читать онлайн
"Летучий отряд Белова - 2"

(Из цикла «Необъяснимые аномалии»)

*Продолжение серии: «Тайные миссии спецслужб СССР»

********

Предисловие — 1

Глава 1 — 2

Глава 2 — 8

Глава 3 — 17

Глава 4 — 24

Глава 5 — 31

Глава 6 — 39

Глава 7 — 47

Синопсис —

Статистика:

Страниц — 55

Слов — 19 273

Знаков (без пробелов) — 114 701

Знаков (с пробелами) — 134 273

Авторских листов — 3,3

********

Предисловие

Данное произведение является продолжением серии «Тайные миссии спецслужб СССР», входящей в цикл «Необъяснимые аномалии». Все действия и развития сюжетов полностью вымышлены. Автор взял на себя смелость оставить неизменной лишь локацию, изменив, однако, время произошедших событий.

Летучего отряда Белова, входящего в отдел Географического общества Академии наук СССР, на самом деле не существовало. Это лишь плод воображения создателя данной серии, опираясь на жанр твердой фантастики, мистики и хоррора. Поэтому стоит считать данные истории полным и безоговорочным вымыслом.

Итак…

Добро пожаловать в цикл «Необъяснимые аномалии»!

Глава 1

Кольская сверхглубокая скважина.

1984 год.

Сентябрь.

Мурманская область.

Было раннее утро холодного промозглого осеннего дня, когда на буровой вышке раздался голос дежурного:

— Прошли отметку двенадцать километров. Готовьте карманы для премий, друзья!

— Ага. И отпуск в придачу, — съехидничал кто-то из буровиков. — Ты бы там, наверху, не сильно мечтал, а то сорвешься вниз, потом кто будет за тебя получать премию?

Послышался смех. Команда бурильщиков поставила сегодня цель: преодолеть глубину двенадцать с половиной километров. Скважина Кольского полуострова считалась самой глубокой в мире, но этого для Советского Союза было мало: почти на пятки наседали американцы. Их «Техасский проект» уже догонял советский рекорд. Необходимо было как можно скорее закрепить свой успех.

Однако с самого утра что-то пошло не так.

— Коля, спускай ниже! — кричал оператору бригадир вахты Тулевич.  — Дай агрегату свободу движения!

— Есть, дать агрегату движения! — отвечал с радостью молодой оператор, находящийся в будке третьего этажа платформы. — Ща мы эту мерзлоту профигачим насквозь!

Буровая колонна установки «Уралмаш-4Э», после прохождения отметки в семь тысяч метров, была заменена более мощным агрегатом «Уралмаш-15000». Турбинный бур, длиной 46 метров, стал вращать буровую коронку, или как ее все называли — «долото». А керноприёмник всасывал в себя образцы мерзлого грунта.

Хотя ожидалось, что будет обнаружена ярко выраженная граница между гранитами и базальтами, в керне по всей глубине обнаруживались только граниты. За счёт высокого давления и повышенной температуры у гранитов сильно менялись физические свойства. Как правило, поднятый керн рассыпался от активного газовыделения в шлам, так как не выдерживал резкой смены давлений. Вынуть прочный кусок керна удавалось только при очень медленном подъеме бурового снаряда, когда «излишний» газ, находясь еще в поджатом до большого давления состоянии, успевал выходить из породы. Густота трещин на большой глубине, вопреки ожиданиям, увеличивалась. На глубине присутствовала также вода, заполняющая трещины.

Буровики бригады Тулевича выделили в скважине 12 уровней, различаемых по физическим свойствам. Более глубокие уровни, как правило, обладали более высокой однородностью. На средних уровнях высокая анизотропия позволила предположить тектоническую активность слоёв.

Хотя в процессе исследования было получено много ценнейших сведений о земных недрах, результаты оказались во многом неожиданны, и на их основании не возникло четкого понимания природы земной мантии и сущности поверхности. На пятикилометровой глубине окружающая температура превысила 70 °C, на семи — 120 °C, а на глубине 12 километров датчики зафиксировали 212 °C.

Все это обсуждали вчера на планерке. Сегодня с утра пошло что-то не так.

— Пробурили отметку двенадцать тысяч шестьдесят четыре метра! — докладывал по трансиверам из будки оператор.

— Двенадцать тысяч шестьдесят пять метров…

— Двенадцать тысяч шестьдесят пять метров. Чёрт! Турбина завязла в грунте!..

— Шестьдесят пять метров…

— Шестьдесят пять с половиной…

— Шестьдесят шесть…

— Шестьдесят ше… — голос в ларингофонах оборвался.

Буровики внизу, измазанные грунтом, в стоячих колом плащевых накидках, задрали головы. Послышался странный треск. Грохнуло взрывом: РЖЖ-А-АХХ!

И тут началось…

Восемь членов бригады повалились на землю, хватаясь руками за горло. Из скважины вырвался гейзер непомерно высокой амплитуды. Рвануло выхлопом газа. В радиусе трех десятков метров мощным давлением разворотило все наземные конструкции. В один миг обрушились балки. Искореженный металл кусками падал на грунт, погребая под собой бригаду Тулевича.

— А-а-а… — корчились люди, раздирая на себе плащ-палатки.

— Мое горло… — хрипел кто-то. — Оно выжжено изнутри…

— Хрры-ыыы… — доносились кругом хрипы и стоны.

Восемь бурильщиков агонизировали предсмертной судорогой. Еще четверо, находясь в будке операторской связи, падали с третьего этажа вниз, как подкошенные. Остальная вахта подверглась газовой атаке уже за пределами критической точки. Молниеносный напор непонятной науке субстанции, вырвавшейся из глубин Кольской скважины, буквально за минуту смел начисто весь поселок вахтовой службы. Корчились в агониях сменщики, не успевшие проснуться. Извивались в конвульсиях буровики и водители. В столовую ворвался мощный поток излучения, осветив призрачным сиянием кастрюли, миски, стаканы. Кто был внутри поселка — пятьдесят человек полярников — все сгинули напрочь, подвергшись губительным выхлопам газа.

— М-м-мм… — уже мычали, а не хрипели их глотки. Из обожженных гортаней доносились только стенания. Пробуренная скважина, казалось, мстила непрошенным гостям, вторгнувшимся в глубину земной поверхности. Подземные недра платили смертью отважным первопроходцам. Спустя три минуты бешено плясавшего ада, все было кончено. На расстоянии километра повсюду валялись изувеченные трупы. Непонятный черный налет покрывал искореженные останки строений. Платформа пришла в негодность. Жилые бараки, клуб, столовая, баня — все покрылось черным налетом. Газовая атака из недр планеты убило все живое в радиусе своей досягаемости. Шесть самосвалов, два трактора и бурильные установки стали одной общей братской могилой. В секунду погибли двадцать две лайки в вольерах. Мелкие грызуны, не успевшие спрятаться в мерзлый грунт, подверглись полному уничтожению. Через восемь минут после первого всполоха ослепительной вспышки, после взметнувшегося к небесам гигантского гейзера, от поселка бурильщиков остались только руины. Одинокий остов подъемного крана завершал всю уродливую картину опустошения. На этом вахта бурильщиков была закончена. Не выжил никто.

…Это произошло в 1984 году. Трагедию не осветили в прессе. Смерть почти шестидесяти человек не дошла до печати. Советская страна не узнала причин. Все подверглось строжайшей секретности. КГБ умолчало о гибели.

Прошло три года. И вот…

Наступил год 1987-й.

С него и начнем…

***

1987 год.

Кольский полуостров.

Зона «М»

— Так, Кирилл Борисович… — обратился к помощнику майор Белов, когда подлетали на вертолете к Мурманской области. — Ну-ка, прочти нам из папки генерала Лебедева, что он дал нам узнать?

Головкин раскрыл вводные данные. В соседних креслах резались в карты Паша-бурят с лучшим другом Витей Савушкиным. В ногах примостился Буян — лучшая собака всех поисковых групп Географического общества Академии наук СССР.

Летучий отряд Белова с позывным «Лиса восемь-три» был в полном сборе. Паша-бурят считался в команде проводником. Витя Савушкин, самый молодой из команды, любил подтрунивать над бурятом, за что нередко получал зуботычины. Он же был и любимцем всего Географического общества, рубахой-парнем, не раз и не два выручавшим из беды всю летучую группу Белова. Хотя бы вспомнить его забавные эпизоды с гранатами, за воровство которых со складов генерал Лебедев постоянно объявлял ему наряды вне очереди.

— Шестерка тебе на погоны, тундра бурятская! — сквозь гул винтов, орал в ухо проводнику Витя. Когда они бесили друг друга своими безобидными выходками, Паша-бурят непременно коверкал русский язык, отчего Витя приходил в лютую ярость. При Белове с Головкиным Паша, напротив, сразу переходил на чистый русский язык. Но так как сейчас командир их не слышал, проводник сунул кулак в зубы другу:

— Мой не жить в тундра! Понял, кактус ходячий?

Пес Буян, привыкший к их перепалкам, томно зевнул, показав на всеобщее обозрение здоровые крепкие зубы. Предстоял к земле спуск в корзине, но отважный спасательный пес уже не раз спускался вниз с вертолета таким оригинальным способом.

— Бурят жить не в тундра, — продолжал отчитывать друг Вити.

— А мне чихать. Хоть оленей паси, хоть в Африке жирафов корми — все равно ты тундра. И шестерка тебе на погоны!

Андрей Белов бросил на них отеческий взгляд. Из-за шума винтов перепалку было не разобрать, но итак становилось понятным: Витя снова сейчас получит увесистый подзатыльник. Что, собственно, и произошло. Оплеуха вышла тяжелой. Но дружеской. Буян поднял голову, потом положил на лапы, не интересуясь происходящим.

— Читай тогда мне, Кирилл Борисович, — отмахнулся от них командир. — Все равно слушать не будут, черти.

Головкин склонился к уху Белова, листая страницы.

— Вот, что передал генерал Лебедев. Это чтобы мы знали, куда летим. Цитирую:

«Кольская скважина. Самая глубокая горная выработка в мире. Имеет научное значение. Являлась частью системы сверхглубоких скважин в СССР. Расположена в пятнадцати километрах к востоку от посёлка Никель и двенадцати километрах к западу от города Заполярный. Скважина находится в Мурманской области, Заложена в северо-восточной части  Балтийского щита, в области сочленения рудоносных докембрийских структур, типичных для фундаментов древних платформ. В отличие от других наиболее крупных сверхглубоких скважин, которые бурились с сугубо практическими целями — для добычи нефти, газа или геологоразведочных работ, Кольская скважина была пробурена исключительно для решения научно-исследовательских задач. В первую очередь — это подтверждение теоретических моделей строения нижних слоев земной коры, поиск и исследование характера границ между ними и мантией Земли. Однако ни ярко выраженного чередования слоёв литосферы, ни сколько-нибудь выраженных границ между ними в результате бурения так и не было обнаружено».

— Это все?

— Нет, — перевернул страницу Головкин. — Есть еще ссылки на исторические факты.

— Валяй, — потянулся командир, бросив взгляд на друзей. Те продолжали поносить друг друга отборным матом. — Все равно от этих чертей толку нет, пока не прибудем на место. Вот там-то они себя и покажут.

— Ага, — усмехнулся помощник. — Особенно Витя. Дай ему в руки гранату, разнесет любую тварь подземелья к чертям собачьим. — Махнул на друзей рукой. — Ну их к дьяволу. В общем, читаю:

«Попытки глубинного исследования недр Земли уходят в глубокую древность. В тринадцатом веке китайцам удавалось прорыть скважины глубиной в километр. К началу двадцатого века мировой наукой был накоплен большой объем знаний по строению верхних слоёв литосферы. Было предпринято несколько попыток пробурить сверхглубокие скважины для проверки теорий на фактическом материале. В тысяча девятьсот тридцатом году в Европе смогли пробурить земную поверхность на глубину три километра. В конце пятидесятых годов глубина пробуренных скважин увеличилась до семи километров. В тысяча девятьсот пятьдесят седьмом году США приступили к осуществлению аналогичного проекта. В пятьдесят восьмом году была создана программа Проект «Мохол», для бурения коры под Тихим океаном. Проект был так назван в честь хорватского учёного Андрии Мохоровичича, который исследовал земную кору и мантию. Часть названия, «hole», переводится с английского языка на русский как «дыра». Однако работа в рамках проекта была прекращена в шестьдесят шестом году из-за отсутствия финансирования и разногласий между участниками проекта».

— Это все про американцев. Ты про наших найди мне, про советских ученых.

— Ищу, — Кирилл Борисович полистал страницы. Гул вертолета стал слышен сильнее. Из кабины пилотов донесся голос командира экипажа:

— Через двадцать минут подлетаем!

— Понял! — ответил Белов.

— Вот, нашел, — стал вычитывать Головки:

«Строительство по всему Советскому Союзу сети опорных скважин глубиной два – три километра было предусмотрено программой, утвержденной в конце пятидесятых годов.  Скважины от трех до семи километров в классификации называются глубокими, свыше семи километров — сверхглубокими. В шестидесятых годах была сформулирована первая в мире комплексная научно-техническая программа «Изучение недр Земли и сверхглубокое бурение». Наиболее удобными местами для работ являются районы земной поверхности, где толщина чехла осадочных пород имеет минимальные значения или вовсе отсутствуют. Кольский полуостров — одно из немногих мест на материковой поверхности Земли, где чехол осадочных пород полностью отсутствует, и поверхность сложена породами очень древнего происхождения — их возраст составляет около трех миллиардов лет. Для сравнения: возраст Земли оценивается в четыре с половиной миллиарда лет. В тысяча девятьсот шестьдесят восьмом году для окончательного выбора места бурения была создана Кольская геологоразведочная экспедиция сверхглубокого бурения. Сокращенно: Кольская ГРЭ.  Собственно Кольская сверхглубокая скважина была заложена двадцать четвертого мая семидесятого года, в годовщину столетия со дня рождения В. Ленина.

Бурение до глубины в семь тысяч метров проходило относительно спокойно, бур проходил через однородные прочные граниты. После этой глубины буровая турбина вошла в менее прочные слоистые породы. При прохождении через них ствол скважины стал осыпаться. В результате буровую колонну заклинивало породой, и головка обрывалась при попытке подъёма. Потерянная часть буровой колонны цементировалась, бурение продолжалось с отклонением бурового инструмента. Такие аварии случались неоднократно, поэтому бурение продолжалось в течение нескольких лет, а структура скважины получила облик кроны дерева со множеством ответвлений».

— Это как?

— А вот так, — изобразил раскрытыми ладонями Головкин крону дерева.

— Ясно. Заканчивай.

— Вот, значит. И последнее:

«Шестого июня семьдесят девятого года скважина побила рекорд в девять с половиной тысяч метров, ранее принадлежавший американской нефтяной скважине Берта Роджерс в Оклахоме. В лучшие годы на Кольской сверхглубокой скважине работало шестнадцать  исследовательских лабораторий, их курировал лично министр геологии СССР Александр Сидоренко. В восемьдесят третьем году, то есть четыре года назад, пробурили двенадцать километров и временно остановились — готовились к Международному геологическому конгрессу, который должен был проходить годом позже в Москве».

Головкин отложил папку, добавив собственными словами:

— И вот он — конец: в  сентябре восемьдесят четвертого года бурение было продолжено. При первом же запуске турбинного бура, температура газовых мешков в недрах скважины подскочила до рекордной отметки.

— Какой?

— Судя по вводным данным, почти двести градусов Цельсия.

— Ого!

— Вот тогда-то они, наши бурильщики, и достигли двенадцати километров шестидесяти шести метров. Произошел взрыв. Вся вахта погибла. Проект закрыли. Три года в печати и телевидении ничего не сообщалось. Теперь вопрос, командир: Если так все засекречено и четвертый год скважина заморожена, то какого, простите, хрена, генерал Лебедев нас отправляет туда? Она же законсервирована. Ни души вокруг, ни собак.

— А вот тут я тебе не отвечу, друг мой, — бросил взгляд в иллюминатор Белов. — Генерал вызвал к себе. Так, мол, и так. На сверхглубокой скважине в Мурманской области пропала группа энтузиастов-геологов. Ну, знаешь, такие умники, что норовят расследовать всякие тайны. Информация, минуя несколько коммутаторов связи, дошла до отдела генерала. Якобы потом какими-то охотниками за пушниной были обнаружены останки группы. Три человека бесследно исчезли. Валялись на грунте только их вещи, разбросанные впопыхах. Пломба на запечатанной скважине была сорвана. Вход в буровой отсек сломан… — он помедлил. — Сломан… изнутри.

— Ух, ты! Это как? — вскинул брови Головкин.

— А черт его знает. Это-то нам и предстоит выяснить. Генерал и направил нас для этого. Скажу напоследок, что охотниками был найден блокнот. Половина страниц вырвана. Но осталась одна последняя запись. И знаешь, что там было написано?

Помощник подался вперед, стараясь уловить голос командира сквозь гул винтов. Белов поднял палец с завораживающим видом.

— Последней записью было: «Мы не должны были копать…».

И умолк.

Головкин откинулся на спинку кресла. На редкость изумленно выкатил глаза.

— Да-да, — довольный произведенным эффектом, закончил Белов. — «Мы не должны были копать…». Эта запись принадлежала кому-то из геологов. И все. Их не стало. Только вещи. Что любопытно, потом охотники доложили в местные органы, что среди разбросанных вещей валялся термос с детским рисунком внутри. Очевидно, чей-то подарок из дома.

Он взглянул на двух бойцов. Те продолжали резаться в карты.

— Вот тебе и итог. Местные органы позвонили по коммутатору в область. Оттуда информация поступила в наше Географическое общество. Ну, а там уже и до Лебедева дошла. Он поставил задачу. Узнать разведкой, по каким причинам на опломбированной и законсервированной скважине бесследно пропали три геолога. И что означает эта запись в блокноте. Теперь ясно, зачем нас отправили к черту на рога?

Головкин хмыкнул. Закрыл папку. Добросовестно почесал затылок.

— Если те три горемыки сорвали пломбу, стали копать, и там снова вырвался какой-то газ из глубин, то нам бы противогазы не помешали.

— Все есть, — кивнул в сторону хвостовой балки майор. Там лежали комплекты химзащиты. — И маски есть, и респираторы, и костюмы ОЗК. Даже Буяну в лаборатории сделали специальный респиратор на собачью морду. Так что, Лебедев нас всех снабдил. — Он погладил короткий автомат специального образца со складным прикладом. — И оружие при нас. Осталось только выяснить, что там за гадость такая вырвалась снова из-под земли.

Загорелась красная лампа. Замигала оповещением. Из кабины донесся голос пилота:

— Прибыли. Приземляться не будем, нет подходящего места.

— Мы привычные. Спустимся на тросах.

— А собаку?

— В корзине. Она приспособлена.

Головкин крикнул бойцам:

— На выход, черти!

Буян уже ждал у люка.

Спустя три минуты вся команда, укрываясь от турбулентных потоков винтокрылой машины, была на земле. Забирая корпусом вправо, вертолет отвалил в сторону. По расчетам он прибудет за группой через два дня.

Летучий отряд Белова с позывным: «Лиса восемь-три» остался один. Кругом была ширь Кольского полуострова.

…И ни души.

Глава 2

1987 год.

Кольская скважина.

— Красота-то кака-а-я! — вдохнул всеми легкими Витя, озираясь по сторонам.

Вертолет, постепенно стихая гулом винтов, скрылся из глаз за верхушками сосен. Кругом простиралась могучая тайга, постепенно переходящая на севере полуострова в тундру. Но здесь, куда прибыла группа Белова, росли еще сосны и ели, однако уже попадались лишайники с карликовыми березами. Вдали за деревьями журчал широкий ручей.

— Тут рыба хоть есть? — озадачился Савушкин. — А то в желудке урчит, командир. Пожрать бы свеженькой щуки. Костер развести.

— И щуки есть и сёмга и хариус, — ответил за Белова Головкин. — А с костром перебьешься. Сначала задание. Необходимо произвести разведку.

— Так какого хрена нас так далеко высадили от скважины? Нам же, ёптыть, пешком сколько фигачить!

— Отставить пререкания! — осадил майор Витю. — Как прибудем на место, там и решим по обстановке. А вертолет не смог нас ближе доставить, поскольку там запретный воздушный коридор над объектом. Добраться можно только пешком.

— И сколько нам чухать? А, командир? У меня в животе пусто как у негра. Люда бы сейчас мне рыбки пожарила.

— Твой Люда сбежать на Аляску с полковник КГБ, — вставил, коверкая русский язык, Паша-бурят. Он всегда вставлял невпопад. От него было не скрыться.

Продвигаясь гуськом, как бывало на их тренировках в Географическом обществе, группа пошла по компасу вперед — сквозь ельник, навстречу законсервированному объекту.

Шли час. Шли два. Буян бежал впереди, вынюхивая хоть чьи-то следы. Все было напрасно: в этих лесах еще не ступала нога человека. Огромный массив нетронутой тайги поражал своей девственной чистотой. Цивилизация сюда еще не добралась. Свистели в кронах полярные птицы. Ухали совы. Проходя вдоль ручья, разведчики слышали плескание рыбы. У Вити засосало под ложечкой. Остановились на пятиминутный привал.

— Медведей тут, надеюсь, хоть нет? — пошарил он рукой по карманам. — А то я вмиг их гранатой засандалю! — и хохотнул как всегда.

— Ты снова гранаты со склада спёр? — укоризненно покачал головой Белов. — Вот скажу генералу, он быстро тебя на гауптвахту запрет под замок.

— Не спёр, а реквизировал.

— И сколько на этот раз?

Витя замялся.

— Да так… Штук восемь, не больше.

Раздался взрыв хохота. Головкин вытер слезу.

— Ты же из-за этих гранат уже сидел пару раз на «губе». Мало?

— А кто вас спасал этими гранатами? А? Кто их взрывами разгонял мутантов и прочих тварей на наших прежних заданиях? Если б не мой арсенал, гнить бы тебе, академик ходячий, сейчас в утробе медведя. Забыл тех вывернутых наружу тварюк, что окружали нас у стен Химкомбината? Кто спас гранатами? Витя! Забыл, как от ледяного червя отстреливались? Или под Семипалатинском на ядерном полигоне? Там тоже была какая-то хрень подземная. Кто спас с гранатами? Витя!

— Ладно-ладно, сдаюсь! — давясь от смеха, поднял руки Головкин. — Признаю твою логику.

— То-то же! И снова вопрос. Я спросил, медведи тут есть?

— Есть. Попадаются.

— Бурые? Белые?

— С ума сошел? Откуда здесь белые? Они далеко, на той стороне полуострова, — махнул рукой на деревья Головкин. — А здесь встречаются бурые. Но на людей первыми не нападают. В этих местах есть горностаи, росомахи…

— О! — воодушевился младший боец. — Росомахи! Не люблю этих хищников. Нападают со спины, могут перегрызть позвоночник. — Достал одну из гранат, подвесил на пояс подсумка. — Пусть под рукой будет.

Паша-бурят встрял тут как тут:

— Твой позвонок перекусить даже дятел.

— А в зубы, харя твоя оленеводская?

— Отставить! Что там по компасу, Кирилл Борисович, — прервал назревающую перепалку Белов.

— А компасы не работают, командир, — показал на наручный прибор Головкин. — Как и часы.

— Да? — майор проверил свои. — Хм-м… действительно. А ну, проверить всем!

У всех оказалось похожее. Часы остановились, замерев, когда прошли от посадки вертолета шесть километров — иными словами, полчаса назад. Компас замер стрелкой азимута, не вращаясь, сколько его не крутили. Замер у всех.

— Значит, что? — не удивился Головкин. — Значит, мы уже вошли в зону отчуждения. В папке вводных данных генерала Лебедева она обозначена как «Зона-М».

— В таком случае мы уже на подходе к объекту, — высчитал по координатам карты Белов. — Всем приготовить оружие. Проверить амуницию. Неизвестно, с какой аномалией нам предстоит здесь столкнуться. Правильно боец Савушкин вспомнил ядерный полигон и Химкомбинат. С мутантами нам уже приходилось сталкиваться.

— Здесь могут быть не мутанты, командир, — предположил Головкин. — Нам бы костюмы защиты одеть с респираторами. Судя по данным, из скважины вырвался какой-то ядовитый газ.

— Ты прав. Три минуты на облачение. Всем надеть химкостюмы ОЗК.

Спустя полчаса, группа вошла в поле видимости секретного объекта, законсервированного три года назад во избежание огласки. Ни печать, ни телевидение, никакая другая общественная пресса не распространила информацию о гибели шестидесяти членов бригад бурильных установок. Как не сообщила и о трех пропавших геологах, от которых остались разбросанные вещи, термос с детским рисунком внутри и загадочная фраза в блокноте: «Мы не должны были копать…»

— Внимание! — прозвучал в микрофонах голос Белова. Группа разведчиков перешла на связь по ларингофонам.  — Подходим. Всем готовность номер один.

Первым сквозь дыру в колючей проволоке проскользнул Буян. Припал брюхом к лишайнику. Повел носом в разные стороны. Глухо рыкнул, давая понять, что чужого присутствия нет. Следом в прореху протиснулся майор. За ним Головкин и Паша-бурят. Замыкающим просунулся Витя. Взял на прицел покосившуюся башню платформы:

— Чисто!

— У тебя как, Павел? — тихо по мембране спросил командир.

— Чисто, товарищ майор!

— У тебя, Кирилл Борисович?

— А? Ах, да. Все в порядке.

— Ты чем-то озабочен? Говори сразу.

— Хм-м… Просто не пойму, на кой бес здесь протянули колючую проволоку? Объект-то не военный.

— Видимо, от лишних глаз. Не забывай, скважина была опломбирована, покинута, и сюда три года никто не проникал.

— Ага. Кроме тех трех геологов, бедолаг.

— Да. И охотников, что обнаружили их вещи.

— Тогда почему Буян не унюхал ни одного следа? — встрял в переговоры Савушкин. — Охотники-то тут были три дня назад.

— Стоп! — прервал Белов. — Вот как раз и учуял. Смотрите на пса.

Рассредоточившись по территории, все принялись наблюдать за собакой. Пригнув морду к лишайнику, припадаю брюхом, пес стал резко метаться вправо и влево. Секунд пять нюхал землю. Бросился к столбам оцепления. В нескольких местах колючая проволока была разорвана. Проржавела от осадков.

— Видимо, прорехи были прорваны росомахами. А может, медведем, — заключил по трансиверу Головкин.

Буян издал глухой рык. Прополз под балкой основания платформы. Группа последовала за псом-разведчиком. Деревья расступились — теперь можно было оглядеть объект целиком.

— Ма-ма дорогая! — едва не присвистнул младший боец. — Да тут, едрит его в пень, настоящий ураган пронесся. И что, за три года нельзя было подогнать мусоровозку?

Везде, куда бы не бросали взгляд бойцы спецназа, царила самая настоящая разруха. Пусто. Покинуто. Ни души, ни звуков, лишь шелест тайги за спиной. И полное ощущение глобальной катастрофы. Витя оглядел периметр.

Прямо над ними, возвышаясь над кронами, вонзался в небо шпиль антенны. Металл проржавел от давности времени. Конструкция покосилась от неизвестного удара. За шпилем антенны возвышалась буровая платформа. Трехэтажный корпус был весь искорежен: висели куски арматуры, обрывки шлангов, фрагменты компрессоров. Дизельный генератор был разворочен неимоверно мощным давлением. Дверцы воздухозаборника висели на петлях, а сама операторская будка на верхнем ярусе, с разнесенными вдребезги стеклами, едва держалась на опорных шарнирах. Вся огромная платформа представляла собой сплошной полигон смерти: исковерканные мостики, перегородки, площадки, лестницы. Все таило в себе настоящий бедлам. Создалось ощущение, что на этих мостиках и переходах давно никто не ступал. Все было заброшено, сломано, покинуто. Сразу за платформой виднелись врытые в грунт вагонетки. Железнодорожная колея для цистерн поросла мхом и лишайником. Унылую картину заброшенности довершала кругом паутина. Сотни гнезд — пустых и покинутых — различались на верхних ступенях платформы.

— Так, — тихо в ларингофон скомандовал Белов. — С платформой обзор закончен. Двинулись дальше, за Буяном. К самой скважине.

— А в столовую не заглянем? — с надеждой встрял Савушкин. — Может, там у них три года консервы лежат. А? Академик ходячий? Жрать-то охота. Как думаешь, после трех лет можно консервами набить свой желудок?

— Твой желудок переварить даже гвозди, — ехидно заметил бурят. — Люда кормить тебя тухлым мясом.

— Отставить! — это Головкин. — Командир, в жилые бараки будем заглядывать? Или сразу к скважине?

Майор подумал. Бросил взгляд на Буяна. Тот устремился как раз к жилым помещениям.

— Давайте за ним! — Белов принял решение. — Витя, ты с нами, замыкающим. Паша, ты бегом к скважине. Глянешь на вещи геологов — сразу доложишь. И жди нас там. Мы за пять минут осмотримся и сразу к тебе.

— Есть, командир!

— Пломбу не трогать, — добавил майор.

— И без нас не заглядывать в шахту колодца, — тихо хохотнул Витя. — А то потом тебя вытаскивать. Свалишься, как в том озере Иссык-Куль, когда я тебя тянул под водой.

— Это мой тебя тянуть, кактус! — огрызнулся бурят.

Группа разделилась. Проводник, крадучись, с автоматом наперевес, стал пробираться среди брошенных автомобильных покрышек и прочего хлама, прямо к площадке скважины. Над бетонным настилом висела стрела крана. Турбинный бур с застывшими образцами пород, мертво и безвольно застыл над развороченным давлением люком. Здесь уже виднелись следы.

— Товарищ майор, наблюдаю отпечатки ботинок. Это те охотники? — доложил он на чистом русском языке. Савушкина рядом не было, бесить было некого, значит, нужно только по-русски докладывать. — Я так понимаю, охотники ничего не тронули, взяли только блокнот с записью.

— Что видишь еще? — донеслось из мембраны.

— Рюкзак. Разорванную палатку… — Паша стал обходить кольцом площадку скважины. К самому люку колодца пока не приближался. Подцепил дулом оружия термос. Осторожно взял перчаткой за ручку. Глянул в пустой сифон — ржавчина.

— На крышке термоса детский рисунок, — доложил командиру. — Бабочка на цветке. Краски стерты. Наверное, рисовала дочка.

— Молодцы охотники, что ничего не взяли с собой, — ответила мембрана голосом майора. — Что еще видишь?

Бурят стал перечислять, осторожно шагая между разбросанным, наполовину истлевшим хламом.

— Странно, как эти вещи провалялись здесь три года и не были растащены грызунами.

— Там для них такая же аномальная зона, как и для нас, — вставил Головкин. — Звери чуют опасное место.

— Здесь что? — встрепенулся проводник, — может быть радиация?

— Ты откуда так по-русски нафигачился бренчать, тундра оленеводская? — встрял обиженно Витя Савушкин. С ним бурят так не разговаривал, а все время бесил, коверкая слова.

— Стоп! — оборвал перепалку майор. — Будь там, Паша. Без нас к люку скважины не подходи. Мы уже у бараков. Потом заглянем в столовую, и сразу к тебе.

— Можно в столовую мне, командир? — услышал бурят голос Вити. — Я мигом.

— Ладно. Валяй. А мы пока с Кириллом Борисовичем осмотрим бараки. Кругом ни души, но держи оружие наготове. Усек, боец?

— Ух, и наберу я сейчас консервов! — в азарте выпалил Витя. — Потом благодарить меня еще будете.

— Давай-давай, не трепли языком, — подзадорил Головкин. — Если увидишь что-то подозрительное, сразу…

— Докладывать тебе, хрен моржовый. Я понял, — хохотнул младший спецназовец.

Белов между тем уже вошел следом за Буяном в первый барак. Кругом в поселке виднелись четыре общих вагона, как в составе поезда; шесть финских бочек, в которых могли уместиться по пять человек; и, собственно, пять длинных бараков. Вокруг никого. Вольеры для лаек пустые. Ни следов, ни костей. За три года здесь, вероятно, поработали грызуны-трупоеды.

— А может, при закрытии скважины, после катастрофы, спасательные команды убрали все трупы, — предположил Головкин.

Наскоро пробежав по пустым заброшенным помещениям, где царила полное опустошение, покинутость и разруха, они вдвоем присоединились к Вите в столовой. Тот уже набивал консервами свой походный рюкзак. Столовая предстала перед ними пустым раздаточным блоком с поваленными столами, стульями, раскрытыми котлами и сломанными проржавевшими кухонными плитами. Здесь делать было нечего. Как, впрочем, и в разрушенной бане, словно по ней прошелся стремительный ураган. Единственную ценность представлял склад с продуктами, но там все давно иссохло, разложилось, заплесневело. Каким образом умудрился Витя отыскать в морозильниках консервы, для всех осталось загадкой.

— Похоже, их можно есть, — читал он этикетки на банках тушенки.

— Я бы не рисковал, боец, — подтрунил Головкин. — Три года прошло. Могли стать токсичными.

— Но сгущенное молоко ведь точно можно хранить много лет?

— Вот попробуй, а мы потом узнаем. Если поносом не пронесет, тогда, так уж и быть, я тоже съем пару ложек.

Витя обиделся.

— Идем к тебе, Паша, — предупредил бурята Белов.

— Боец Савушкин несет тебе консервы, — в шутку добавил Головкин.

Ответа не последовало. Буян стал тревожно вынюхивать воздух.

— Паша, отвечай! — уже крикнул в мембрану майор. — Мы на подходе.

— Чего молчишь, харя бурятская? — это Витя.

Они миновали склад. Впереди высились четыре сарая. Вызывая Пашу-бурята, прошли сквозь хозяйственный двор. Мельком заглянули в гараж. Три вездехода с двумя «уазиками» стояли одиноко покинутыми. Кругом налет какого-то черного вещества, похожего на пыль. Унылая картина смерти с косой.

— Паша, черт тебя возьми! Отвечай, — поминутно вызывал Головкин.

Ускорили темп. Миновали два агрегата. Остов искореженного трактора одиноко стоял среди прочей техники. За водокачкой виднелся экскаватор со спущенной гусеницей. Все напоминало, что катастрофа пронеслась здесь внезапно.

— Внимание! — приказал Белов. — Надеть маски защиты.

Буян присел. На собаку тоже надели уникальный, специально изготовленный респиратор. Своей конструкцией с выступающими фильтрами он не мешал природным рецепторам собаки, позволяя вынюхивать след сквозь мембрану фильтрации. Одним словом, чудо инженерной мысли.

Витя был уже впереди. Рюкзак с банками оттягивал плечи, но бравый боец в первую очередь тревожился о друге.

— Вижу его! — выкрикнул он, бросившись к вертикальному колодцу пробуренной шахты. Люк скважины был раскрыт, валяясь поодаль. Пломба сорвана. Проводник лежал ничком, вероятно, не успев надеть защитную маску. Рядом валялись вещи пропавших геологов.

— Паша! — взвыл Савушкин, начисто забыв перепалки с лучшим другом. — Ты, ёптыть, чего?

Бурят лежал, раскинув руки, сжимая в одной термос с детским рисунком, в другой автомат с коротким прикладом. Над раскрытым люком клубился какой-то зеленоватый пар.

Головкин бросился следом за Витей к буряту. Пес коротко гавкнул, ощерив клыки на шахту колодца. Белов водил дулом автомата по территории. Все, кроме Паши-бурята, были облачены в костюмы химзащиты.

И тут началось. Завертелось. Понеслось!

Крышку люка отбросило в сторону. Над скважиной вздыбился огромный гриб гейзера. Неся в себе грязь и расплавленную магму, он взвился к небу напором струи. Сорвало опоры платформы. Гигантская масса строения покачнулась, готовая в долю секунды обрушиться на разведчиков. Стремительным порывом ветра всех троих снесло с ног. Витю отшвырнуло от бурята. Головкин врезался спиной в исковерканный кусок арматуры. Сам Белов, цепляясь за бетонный бордюр ограждения, стал пытаться встать на ноги.

— А-а-а! — сквозь микрофон завопил Савушкин. — Пашу держи-ите-е! Сейчас унесет ураганом! Собаку Буяна протащило по грунту. Немыслимый порыв смерча разметал все вокруг. В вихре воронки закрутились бешеной спиралью вещи геологов. К ним с каждым порывом присоединялись обломки строений.

— Андре-ей! — заорал Кирилл Борисович, вызывая Белова. — Нас всасывает внутрь во… воронки!

Смешалось все. Гигантский тромб гейзера, достигнув критической точки, замер на мгновение в воздухе, покачался секунду, и полной ужасающей массой обрушился вниз: ГРА-АА-АХХ!

От взрыва газа заложило барабанные перепонки. Секунда, и напор удушающей субстанции, высвободившись из-под земли, промчался мощной волной по платформе. Грянуло оглушающим хлопком, словно взорвался огромный пузырь на болоте. Подземный газ устремился к небу. Несколько пролетающих полярных птиц тотчас камнем рухнули вниз.

Потом было вообще что-то страшное. Смерч газа пронесся по территории поселка, сметая все в радиусе своего действия. Порыв мощного ветра следовал один за другим. Пространство пропиталось ядовитой черной субстанцией, похожей на копоть. И — раз! Всё внезапно стихло.

Секунда-две, потом тишина…

Как пришли в себя, никто не помнил. Обвели взглядом разруху. Никто не пострадал. Буян сквозь маску втягивал воздух. Все бросились к Паше. Головкин стал делать искусственное дыхание. Сквозь сжатые челюсти, с усилием разжав зубы, Белов ввел препарат индивидуальной аптечки. Спустя несколько минут проводник заморгал глазами. Все облегченно вздохнули. Витя даже обнял друга, прослезившись на свой задорный манер.

— Похоже, все стихло, — сверился Головкин с датчиком Гейзера. — Радиации нет, воздух очистился.

Первым делом закрыли люк скважины, из которой вырвались смертельные испарения подземного газа. Вторым делом вызвали на связь генерала Лебедева. Пока приводили себя в порядок, Белов успел передать:

— Докладывает «Лиса восемь-три»!

— Слышим тебя, Андрей! — отозвался с той стороны связи начальник Четвертого отдела КГБ.

— Товарищ генерал, задание выполнено. Разведка проведена. Живых не обнаружено. Никто не пострадал.

— Конкретнее!

— Передаю слово Кириллу Борисовичу. Он у нас как раз по этой части.

— Говори, Кирилл!

— Все очень просто, товарищ генерал, — начал Головкин. — Судя по состоянию проб воздуха, мы столкнулись с неимоверным количеством неизвестного подземного газа. Он вырвался из скважины вместе с грязевым гейзером и фрагментами расплавленной магмы. Как магма могла попасть на пробуренную глубину двенадцати километров, ума не приложу. Это дело теперь ваших аналитиков, лаборантов, ученых. Газ неизвестен природе. Он таился в недрах планеты, пока его не спровоцировали вырваться наружу. Очевидно, бурильщики прошли турбинной насадкой какую-то запретную границу соприкосновения двух подземных пород. Фигурально выражаясь, этот неизвестный науке газ погубил поселок бурильщиков. Затем его запечатали пломбой. Три года никто не тревожил. Место обнесли колючей проволокой. Но энтузиасты-геологи сорвали печать. Их убило смертоносным излучением. Задохнулись при выхлопе взрыва. Нас тоже едва не зацепило. Обошлось без последствий, не считая Павла.

— А что с ним?

— Не успел надеть маску. На время лишился чувств от удушья. Но мы подоспели вовремя.

— Твои выводы?

— Территория подверглась газовой атаке из недр планеты. Состав газа и его консистенцию пусть изучают ваши ученые.

Трансивер секунду помолчал. Потом генерал ответил:

— Хм-м… Хорошо. Высылаю группу зачистки. Ждите до утра. Есть чем подкрепиться?

— О, да-а! — встрял Витя, с любовью поглаживая рюкзак. — Ща как разогреем на костре тушенку, товарищ генерал. Как навалим от пуза! Вам оставить?

Все прыснули от смеха. Сам Лебедев, было слышно, усмехнулся на той стороне.

— Если не пронесет поносом, то оставляй. А тебе, Андрей, указания. Утром прибудут химики, лаборанты, прочие специалисты. Отправлю туда к вам четыре группы по десять человек. Скважину будут изучать, проводить анализы. Ваша миссия закончена. Надеюсь, мои аналитики смогут выявить причину исчезновения геологов.

— Да они просто свалились в шахту колодца, — выкрикнул в трансивер Витя. — Их засосало воронкой. Если бы не я, засосало бы и нашего оленевода.

Бурят показал кулак:

— Мой народ никогда не пас оленей, кактус ты, Витя. И дятел безграмотный.

Все давились от хохота.

— Ждите вертолет. Разведка закончена. Всем выражаю благодарность от имени Географического общества! — закончил начальник.

Связь отключилась. Развели костер. Кроме Вити никто не рискнул поживиться тушенкой, предпочитая свои индивидуальные пайки. Под охраной Буяна уснули в спальных мешках.

Утром Витя помчался в кусты, проклиная консервы.

…Для разведчиков летучего отряда Белова наступал новый день.

Глава 3

1987 год.

Вилюйская Долина смерти.

Каменная чаша.

Кирилл Борисович Головкин в те дни записал в дневнике:

«К сверхглубокой скважине Кольского полуострова пригнали целый штат научных сотрудников, растянув палатки по всему периметру объекта. Как потом стало известно, ученые подтвердили предположения бойца Савушкина: колодец пробуренной шахты действительно всосал в себя трех энтузиастов-геологов. Сам Виктор, объевшись консервами трехлетней давности, не покидал уборной в течение двух дней. Мы уже бывали на Кольском полуострове в прошлом задании, и у Савушкина остались о нем весьма любопытные впечатления. Пишу со смехом, поскольку он теперь проклинает все консервы, где присутствует просроченное мясо.

На отдых дали неделю. Успели повидать своих близких. Вчера генерал Лебедев снова вызвал к себе нашего командира. Какое задание получит Андрей в этот раз — приходится только догадываться.

Так или иначе, пора отправляться готовиться. О результатах новой миссии напишу в следующий раз».

И как в воду глядел. Вернувшись из бункера Северной дислокации при штабе Четвертого отдела КГБ, майор Белов собрал Летучий отряд с позывным: «Лиса восемь-три», огласив следующее:

— В этот раз нам, ребята, предстоит Якутия… — и умолк, ожидая реакции двух неразлучных друзей.

— О-о! — завопил Витя от радости. — Вот где наш оленевод хренов повидает своих узкоглазых собратьев!

— Мой бурят не узкогла…

— Так! Прекратить! — оборвал обоих Белов, пока Головкин давился от смеха. — Не до шуток сейчас. Ты бы лучше свои гранаты подальше спрятал в карман, — обратился к бойцу. — Опять своровал в арсенале?

— Не своровал, сколько раз говорить, товарищ командир. Это называется — реквизировал.

— По завершению задания непременно доложу генералу. Давно ты на «губе» не сидел.

Повернулся к Головкину:

— А теперь к делу. Ну-ка, прочти нам, Кирилл Борисович, что передал Лебедев в вводных данных?

Помощник раскрыл папку с грифом «Секретно». Пес Буян, лежащий у ног, сонно зевнул, задней лапой почесав ухо.

— Цитирую, — начал Головкин:

«Чаша смерти» в Якутии, или по-другому «Вилюйская Долина смерти»…

Бросил взгляд на командира:

— Это туда нам лететь?

— Туда. Читай-читай, чтоб эти оболтусы знали, — кивнул на двух сцепившихся в перепалке друзей, — а я потом объясню предпосылки. Передам то, что поведал мне генерал.

— Читаю, — листая страницы секретного архива, продолжил Головкин:

«Долина смерти в Якутии не может похвастаться ни зноем, ни засухой, ни отсутствием растений и животных. Наоборот, тут на сотни километров глухая нехоженая тайга, которую извилистой лентой разрезает река Вилюй — приток Лены. Да и смертей в этом месте не было, во всяком случае документально зафиксированных. Отчего же тогда на якутском языке территория в верховьях Вилюя зовется Елюю Чёркёчюёк, что дословно и означает «долина смерти»? И откуда в месте, где не ступала нога человека, а ближайший населенный пункт находится в 180 км, появились таинственные медные котлы? В легенде о якутской аномальной зоне так много нагромождено всего необычного, таинственного и противоречивого, что отделить факты от домыслов сейчас не представляется возможным. Рассказы местных охотников фиксируются исследователями, их потом подхватывают СМИ и выдают за неопровержимые факты. Якутские сказки обрастают жуткими подробностями и переносятся в реальное время, превращаясь в свидетельства очевидцев. Но все рассказы крутятся вокруг одного и того же — огромных медных котлов, которые наполовину погружены в землю. Они такие большие, что в них можно проникнуть, и мало того, еще и укрыться от мороза, так как температура в котлах всегда плюсовая».

— Дальше…

«Первые упоминания о необычных артефактах исследователи откопали еще в географических документах середины девятнадцатого века. Русский натуралист Ричард Маак в своем очерке «Вилюйский округ Якутской области» написал о гигантском котле из меди, который находится около притока Вилюя речки Алгый тимирнить. Дословный перевод с якутского «большой котел утонул». Реальные его размеры неизвестны, так как наружу выступает только край, хотя нашлись охотники, которые спускались в него и утверждали, что внутри растут целые деревья. Это документальное свидетельство сложно считать за какой-то неопровержимый факт, ибо было записано со слов людей, бывавших в Долине смерти. А сам натуралист в эти места не попал.  Якутские охотники утверждали, что несколько раз спускались внутрь котла и даже пережидали там непогоду. Но вот странность — те, кто это делал один раз, тот просто тяжело болел после этого, но остался жив. А кто ночевал внутри медной емкости несколько раз, тот с болезнью не справился и умер. Именно поэтому место посчитали проклятым и дали ему соответствующее название. Самое полное описание таинственного места и инородных сооружений находится в письме некого Михаила Корецкого, которое тот написал в газету «Труд». История его знакомства с медными котлами началась в тысяча девятьсот тридцать третьем году. Вместе с отцом он, тогда еще мальчишка, отправился в тайгу на золотодобычу. Позже он там был в тридцать седьмом году и последний раз в сорок седьмом, после войны. В общей сложности Корецкий видел семь котлов. Вот, с его слов:

Все они представляются мне загадочными: во-первых, размер от 6 до 9 метров в диаметре. Во-вторых, изготовлены они из непонятного металла. Но это не медь. «Котлы» не берет даже отточенное зубило. Металл не отламывается и не куется. А эта «медь» сверху покрыта еще слоем неизвестного материала, похожего на наждак. Но это не окисная пленка и не накипь — ее тоже ни сколоть, ни процарапать. Что касается идеально круглых озер и каменных холмов, то это все проделки природы без всякой таинственной подоплеки. Берега Вилюя лежат в зоне вечной мерзлоты и там распространены такие своеобразные объекты, как бугры пучения. Менее плотные глубинные породы под воздействием криогенных процессов просто выдавливает на поверхность, словно пасту из тюбика. Так и образуются холмы. Иногда центральная часть бугра просаживается и получается термокарстовое озеро. В Якутии таких водоемов тысячи и, как правило, они характеризуются весьма правильными и ровными очертаниями. Что же до стрелки компаса, то Якутия богата на полезные ископаемые, в том числе и на магнетит».

— Дальше Корецкий отмечал, что растительность вокруг котлов «аномальная» и совсем не похожа на ту, которая обычно присутствует в тайге. Странная трава выше человеческого роста, крупнолистные лопухи, деревья в три обхвата, — закончил Головкин, закрыв папку с грифом «Секретно».

— Снова остановившиеся компасы и часы. Это все?

— Так точно, командир. Дальше идут координаты, планы маршрута и, собственно, карта местности.

— Хорошо, — призвав взглядом к себе двух друзей, ответил майор. — А теперь суть задания, бойцы. Лебедев вызвал меня, чтобы наш Летучий отряд произвел там разведку. По вводным данным, после того м-мм… Корецкого, там с сорок седьмого года не бывал ни один цивилизованный человек — лишь якутские рыбаки и охотники. С периода сорок седьмого по наши дни там бесследно пропало много людей. Казалось бы — пропадают, ну и что? Везде пропадают. Но тут, ребятки мои, дело касается как раз нашего узкого профиля. Недаром генерал постоянно выпрашивает нашу группу у Географического общества Академии наук. Нам и карты в руки. Мы специализируемся как раз на таких необъяснимых аномалиях.

— Да здравствует Якутия! — заорал во все горло Витя Савушкин, рубаха-парень. — Да здравствует родина всех оленеводов страны! Вот где будет раздолье буряту.

— Мой не из Якутии. Мой из Байкала! — полез с кулаками Паша-проводник.

— Стоп! — осадил обоих майор. — Всем все понятно? Нам дано задание, провести разведку, отчего в этих «медных котлах» исчезают люди. Завтра — на вылет. Самолётом до Якутска, а там —  на вертолете до места событий. Проверить оружие, амуницию. Запастись трехдневным пайком. У меня все. Выполнять!

***

Долетев военным самолетом до столицы Якутии, группа Белова пересела на вертолет. В салоне Буян спал у ног командира. Витя с бурятом как всегда резались в карты. Под днищем машины простирался бескрайний могучий таежный массив. Летели долго и нудно. Спустя пять часов лету, их на тросах спустили вниз. Буяна как всегда в корзине. Пообещав через два дня забрать их в этой же точке высадки, вертолет отвалил в сторону, скрывшись за горизонтом нескончаемой якутской тайги. Летучий отряд Белова с позывным: «Лиса восемь-три» остался один на один с грандиозным массивом, где до ближайшего населенного пункта было не менее ста километров. Как только стих гул винтов, Белов сверился с картой и компасом.

— Уже не работают… — встряхнул он циферблат наручных часов.

— У всех не работают, — подтвердил Головкин. — Что ж… Мы этого и ожидали.

— Идти нам недалеко, — окинул таежные заросли Белов. — Когда пролетали, я две минуты назад видел объект под корпусом вертолета. По координатам совпадает. Сверху действительно кажется какой-то вогнутой внутрь каменной чашей. А по бокам два купола из неизвестного материала.

— Летчики по этому поводу ничего не сказали? — посылая вперед Буяна, осведомился Головкин.

— Пилоты из местного Якутского аэродрома, — ответил тот. — Место это знают, но с каким-то суеверным трепетом. Будто их отцы и деды слыхали тут от местных шаманов, что эти подземные куполы посещали огромные люди в железных одеждах.

— Пришельцы, что ли, в скафандрах? — хохотнул Витя, проверяя в карманах наличие гранат.

— Вот это нам генерал и приказал узнать. Мы уже близко. Буян — вперед!

Продвигаясь сквозь таежный валежник — очевидно, здесь пронеслась недавно какая-то непонятная буря — они прошли пять километров. Повсюду валялись поваленные ураганом деревья. Кусты и молодые побеги были сломаны, а точнее, срезаны, словно здесь прошлась по деревьям гигантская газонокосилка. Иные сосны и кедры были согнуты к земле пополам.

— Вот те нате, болт в томате, — поделился своими наблюдениями младший боец. — Что-то я не припомню, чтоб где-то читал об ураганах в тайге. Ты как, академик? Просветишь нас наукой?

— Я тоже не помню. В тайге не бывает шквалов, буранов и бурь.

— И мне странно, — заметил Белов. — Когда пролетали на вертолете, я сверху не видел столь повального разрушения. Массив как массив — с ручьями, болотами. С высоты видел озера. Но деревья казались целыми. Сплошная тайга, без каких-либо увечий. А тут как косой срезало…

Буян издал предостерегающий лай.

— Прибыли, — поднял кулак вверх Белов. — Всем оружие наизготовку. Полный контроль! Проверить часы.

— Стоят.

— Стоят, командир.

— У меня тоже. Ладно, вперед!

…И тут случилось вообще непредвиденное. Буян гавкнул повторно отрывистым лаем.

— Стоп! — остановил шепотом Белов свою группу. — Он таким характерным лаем опознает человека. Мы здесь не одни.

От дерева отделился странный силуэт в накинутой плащ-палатке. На голове пилотка со звездочкой времен сороковых годов минувшей войны. В руках автомат ППШ с круглым диском. Совсем молодой паренек, не нюхавший пороха. Он изумленно уставился сначала на собаку, которая глухо рычала, потом перевел взгляд на разведчиков в странной экипировке. Навел автомат:

— Стой! Кто идет? Пароль?

Белов предостерегающе поднял руку. Паша-бурят уже заранее скрылся за деревом, так что незнакомец мог видеть только троих и собаку.

— Пароль! Вы откуда?

Было видно, что автомат дрожит у него в руках, но солдат пытается казаться храбрым.

— Пароль «Вилюйский котел», — отчеканил Белов первое, что пришло в голову.

— Не верно! — передернул затвором солдат. — Опустить оружие! Руки поднять!

Из деревьев выступила вторая тень. Бурят сзади группы начал скрытно огибать по дуге двух незнакомцев, таясь за деревьями.

— Что тут у тебя, Костенко? — голос второго был властным, привыкшим командовать. Он был старше и по возрасту и по званию. На погонах старого образца Белов с изумлением увидел четыре  звездочки капитана. Тот увидел разведчиков, моментально навел на них пистолет. Оружие тоже показалось Белову старого образца. — Кто такие?

Белов показал Вите с Головкиным положить автоматы на землю.

В течение нескольких минут их держали под прицелом, пока майор отвечал на вопросы капитана. Он все больше и больше приходил к выводу, что эти солдаты из прошедшего времени. Часы тут стоят. Сам Белов со своим Летучим отрядом не раз сталкивался с Петлей времени, когда из забрасывало в прошедшие десятилетия, а то и века.

Слово за слово, стало известно, что здесь, у Вилюйской Чаши смерти, как ее называли якуты, оставлен взвод солдат для охраны объекта. Капитан с бойцом были крайне изумлены, рассматривая амуницию и оружие группы Белова, когда он заявил, что сейчас на дворе 1987 год, сентябрь месяц. Оба солдата из прошлого едва не свихнулись умом. Когда Белов предоставил им карты маршрута, датированные нынешним месяцем, у тех повылезали из орбит глаза. А когда Головкин продемонстрировал им свои часы, компас, автомат новейшей конструкции и прочие вещи современного времени, оба солдата пришли в настоящий ужас. Спустя целый час допросов, уже познакомившись, им разрешили оставить автоматы при себе. Вот тогда-то из-за деревьев и вышел бурят, держа обоих на мушке.

— Он мог вас снять из кустов еще час назад, — дружелюбно поставил в известность майор, подмигнув капитану. — Боец прошел подготовку в элитных подразделениях КГБ. Но я показал ему знаком не стрелять, а просто держать вас под прицелом.

Капитан с младшим солдатом охраны никак не могли прийти в себя.

— Какой сейчас год, говорите?

— Восемьдесят седьмой. А вы, какой думали?

— Но… — запнулся тот, — но, п-позвольте… — Глаза его вылезали из орбит все больше и больше. Он, казалось, сейчас упадет от сердечного удара. — Ведь, что же это выходит… Наше командование оставило нас охранять эт-тот… этот объект, приказав никого из местных охотников и рыбаков сюда не пускать.

— Год какой по вашим понятиям? — все более дружелюбно выпытывал Белов. Головкин уже понял, что они попали в какой-то замкнутый цикл Петли времени. Не они с группой, а эти солдаты. Каким-то образом их зациклило в восемьдесят седьмом году, а сам кусок пространства с Вилюйской долиной смерти застыло здесь во времени с прошлых десятилетий. Такая себе капля масла, когда его льешь в кипяток — она сразу сворачивается в шарик в бурлящей кипятком воде. В данном случае шариком был этот кусок пространства, застывший во времени лет сорок назад.

— По вашему календарю, какой сейчас год? — цепляя автомат за плечо, навел вопросом Белов.

— Нас оставили здесь пять месяцев назад, — начал загибать пальцы капитан. — Хотя мой командир, полковник Зарубин, говорил, что сменят нас через два месяца — именно столько продуктов у нас было с собой. Потом должна была прибыть смена. Но прошло три месяца, потом четыре, потом вот пятый настал. А нас никто не сменяет. Когда увидели вас, я сразу подумал с облегчением — прибыла смена. Но когда осмотрел вашу амуницию, оружие и прочие вещи, то понял: что-то тут не так. А когда вы сказали год… — он озадаченно почесал затылок. — Ничего не понимаю.

Дальше из слов выяснилось, что их взвод автоматчиков оставили у Вилюйской Чаши смерти тридцать два года назад.

— В тысяча девятьсот пятьдесят пятом, одним словом, — быстро подсчитал Головкин.

— Хорошенько же вы тут обжились, камрады! — хохотнул как всегда Савушкин. — Ну, что? Ведите к вашему лагерю, будем знакомиться с остальным гарнизоном. А то жрать охота…

— Прекрати! — оборвал Белов. — Не видишь, парни не могут прийти в себя? Им сейчас не шутки твои дурацкие слушать, а разъяснения нужны.

Потрясенные и напрочь лишенные воли, почти как лунатики, узнавшие столь чудовищную новость, капитан с солдатом повели группу Белова к костру. Там стояли четыре двухместных палатки. Рядом рубленный домик — очевидно, столовая и баня в одном помещении. Два ветхих сарая. Три землянки, вырытые в лишайнике. Между деревьев натянута проволока антенны, на которой сушились портянки.

— Рация вышла из строя четыре месяца назад, — пояснил потрясенный капитан. — Вот и сушим теперь на антенне белье. Связь пропала. С тех пор о нас никто не вспомнил.

— Именно в тот день, когда пропала связь, вас и зациклило в этом пространстве нашего восемьдесят седьмого года, — принялся объяснять Головкин. Капитан смотрел на него бессмысленным взглядом. Кирилл Борисович понял, что тому надо время, прежде чем он и другие уяснят ситуацию, в какой оказались. Червоточина тоннеля Эйнштейна-Розена закинула сегмент параллельного измерения пятьдесят пятого года в год восемьдесят седьмой. Здесь и застыла во времени, не возвращаясь назад и не двигаясь вперед. Парадокс Петли Мёбиуса — так бы охарактеризовали этот феномен аналитики генерала Лебедева.

При появлении четырех разведчиков в странном облачении и бегущей рядом собаки, из палаток высыпали восемь бойцов. Кто заспанный, кто небритый. Все исхудавшие, но вполне здоровые.

После взаимных приветствий, после навалившихся лавиной вопросов, Белов расположил свою группу у костра. Витя накинулся на жареное мясо. Набив рот как с голодного края, толкнул соседа в бок:

— И как вы тут не попухли от голода, товарищ красноармеец?

Оказалось в беседе, что дичи здесь много. Тайга щедро дарила им свою живность: зайцы, куропатки, лисицы, косули. Несколько раз забредали одиночные волки. Два раза бурый огромный медведь на запах костра. Но всегда хищных зверей отгоняли выстрелами. В ходе беседы выяснилось, что их здесь всего десять человек. После четырех месяцев ожидания смены они стали понимать, что их не просто забыли, нет. Что здесь кроется какая-то тайна. Связь по рациям оборвалась. Их наручные часы остановились у всех. Они не слышали по приемникам никаких голосов, даже статики. Полный вакуум молчания. Дни вели как Робинзоны, отмечая зарубками на деревьях.

Бурят обрел себе земляка. Молодой солдат в военной форме пятидесятых годов правления Никиты Хрущева оказался родом из Нижнеангарска — почти на Байкале, откуда и сам был бурят. Витя взял под свою опеку того юного солдата, что встретил их паролем в тайге. Головкин в свете костра принялся читать лекцию о будущем времени. Слушали, раскрыв рты. Он поведал солдатам о Гагарине, о высадке американцев на Луну. О Холодной войне, Кубе, Брежневе. Постепенно к полуночи он рассказал им о машинах будущего, о вертолетах, о запусках в космос, об Олимпиаде-80. Много о чем. Спать никто не хотел — все просили рассказать все больше и больше. Сам Белов углубился с капитаном в изучение карты Вилюйской Долины смерти. Тут-то капитан и поведал майору о странных видениях, случавшихся с его солдатами на протяжении пяти месяцев. Андрей узнал много чего. Сидели до самого рассвета. Буян дважды спал, дважды прыгал в кусты за зайцем, едва сам не попав в расставленные капканы. А уже на рассвете Белов решил связаться со штабом.

— Говорит «Лиса восемь-три». Товарищ генерал, Летучий отряд Белова на связи…

— Говорит майор Белов. Вас не слышно…

— Штаб Северной дислокации, мы не можем вас найти в эфире…

И так несколько раз.

Связь в этом куске параллельного пространства отсутствовала напрочь.

…Их второй день пребывания в Вилюйской долине только начинался.

Глава 4

1987 год.

Каменная чаша Вилюйской Долины смерти.

Все утро вызывали штаб генерала Лебедева. Рация не подавала признаков жизни. Не было связи и с вертолетом, доставившим группу Белов сюда. Сколько не подключали к старому передатчику, сколько не ловили вектор радиоволн, эфир продолжал молчать.

— Все ясно, — потянулся сонливо Головкин. — Пространство вокруг Вилюйской долины замкнулось, не выпуская из себя никакие радиосигналы. Все просто, товарищи солдаты, — он обратился к бойцам, которые, слушая его всю ночь, так и не сомкнули глаз до рассвета. — Мы оказались в мешке. Во временной петле. С нашей группой уже не раз такое бывало. Так что, добро пожаловать в восемьдесят седьмой год.

— И что теперь делать, — спросил за всех капитан, слабо разбирающийся в парадоксах времени.

— Нужен какой-то толчок, — предположил помощник Белова. — Необходим какой-то провокационный фактор, чтобы…

— Короче, Склифосовский, — перебил Витя. — Не видишь, бойцы нихрена не вдупляют, о чем ты тут чешешь. Мы академий не кончали, давай ближе к народу.

— Я и говорю, — нисколько не обиделся Головкин на бесцеремонность младшего друга. — Мы должны спровоцировать какую-то реакцию, чтобы пространства, м-мм… разделились друг от друга. По принципу отчуждения. Измерение нашего, восемьдесят седьмого года, должно отторгнуть от себя измерение пятидесятых годов.

— А еще проще, Ломоносов, хрен тебе в душу? Если я ни черта не понимаю, то как они могут понять? — обвел он рукой притихших солдат.

Кирилл Борисович бессильно развел руками. Действительно, тут весьма трудно объяснить солдатам из прошлых времен, как должно повести себя инородное пространство, отторгнувшееся чужим измерением.

— Сам-то понял, чё нагородил? — хохотнул Витя.

— Не трогать наука, — тут же возник за спиной Паша-бурят. Он всегда возникал, когда был не нужен.

На помощь пришел командир.

— Кирилл Борисович имеет в виду, что нужно спровоцировать два измерения разойтись в разные стороны, если быть ближе к народу, как ты хотел, — обратился он к Вите. — Убрать между собой точку соприкосновения. Расстаться. Как еще объяснить?

— Разойтись как в море корабли, что ли? Ну, это я понял. Только не понял, что для этого нужно?

Белов окинул взглядом стену леса. Показал на нее капитану.

— Вы говорите, за этими деревьями начинается сама Долина смерти? Там и есть наш объект?

— Так точно. Мы приставлены сюда, чтобы охранять его от любопытных глаз. Точнее, были приставлены, — сделал он ударение на слове «были». — И потом оказалось, что мы в другом, м-мм… измерении, как вы сказали.

— Тогда выход только один. Показывайте дорогу. Мы-то и прибыли к этому объекту, чтобы выяснить исчезновение людей в этих краях. Заодно придумаем, как нам выбраться из этого временного мешка. Из Петли Мёбиуса.

— Петли… м-мм… кого? Чего?

— Потом вам Головкин объяснит. А сейчас ведите нас. Объект называется «Чаша смерти»?

— Так точно.

— Что он собой представляет? Вашими словами, товарищ капитан.

— Ну… — задумался командир взвода, пока солдаты облачались в амуницию. Буян уже был наготове. Паша с Витей проверяли противогазы, Головкин отдавал последние распоряжения по поводу, как себя вести, если вдруг два параллельных пространства взбунтуются в точке своего соприкосновения. — Ну… — продолжил капитан, — прежде всего вам нужно знать, как ведет себя сама эта «Чаша смерти». Например, уже третий месяц, бойцы моего взвода ведут себя по ночам как-то странно. Многим мерещатся странные видения.

— Вы уже упоминали о них. Хотите сказать, необъяснимые с точки зрения науки?

— Я не знаю, что это значит. Но то, что бойцы по утрам мне рассказывали о своих миражах, я им верю.

— Галлюцинации?

— Чего?

— Ах, да. Вам это слово еще незнакомо. Пусть будут миражи. Итак, что им виделось?

Вся большая группа, оставив в лагере двух бойцов, уже миновала таежные заросли, выходя на простор Вилюйской долины. Лес поредел. Теперь перед путниками простиралась болотная местность, а впереди виднелся какой-то холм, невероятно высокий, возвышаясь над соснами. Пока подходили, отмечая ориентиры, капитан пояснил:

— Сначала двум солдатам приснилось, что их буквально поглощает под землю какой-то желеобразной массой. Другим мерещились по ночам… — он помялся, — простите, м-мм… пришельцы. Ну, знаете, такие, из космоса… в этих самых, как говорил ваш помощник, в…

— В скафандрах?

— Вот-вот. В скафан…

— Ладно. Не важно. Вам это слово тоже пока незнакомо. Продолжайте.

— Другие солдаты жаловались, что по ночам их куда-то зовут. Мерещатся голоса далеких предков.

— А вот это уже интересно, — нагнал их Головкин, оставив солдат на попечение Вити. Тот сразу принялся учить их играть в карты. В ту игру, в которую сам резался в вертолете с бурятом.

— Мы подходим, — предупредил капитан, показывая рукой на земельный холм за деревьями.

— Не переживайте. Впереди наш проводник Павел, и собака давно бы уже учуяла присутствие посторонних. Говорите быстрее, что еще чудилось вашим солдатам?

— Голоса. Их куда-то настойчиво звали. Когда просыпались, говорили, что вот этот холм, — он указал рукой на земляную возвышенность, — он будто «дышит». Гудит. Дрожит…

— Вибрирует?

— Да. Слово мне непонятное. Но пусть будет «вибрирует». И зовет их внутрь. Часто. Неумолимо. Настойчиво.

Капитан умолк.

— Хм-м… — вскинув брови, майор бросил взгляд на Головкина. Тот кивнул:

— Ничего сверхзагадочного. Обычные галлюцинации при магнитных возмущениях атмосферы. Мы с таким сталкивались, командир.

— А еще, — в конце добавил капитан, — один из бойцов после сна стал разговаривать на якутском языке.

— И?

— Понимаете? На якутском.

— И?

— А ведь он его до этого совершенно не знал!

Вот это уже точно было сенсацией. Головкин взглянул на холм. Он возвышался каким-то трепетным для души изваянием, словно был порожден неведомым Разумом.  Котлован будто притягивал к себе магнитной силой. У всех разведчиков засосало под ложечкой. В груди вот-вот должен был заработать мощный холодильник.

— О, тяжело пожатье каменной его десницы! — выдал в пространство Витя, процитировав великого поэта.

Кирилл Борисович с оторопью уставился на младшего бойца. Когда такое было, чтобы он, Савушкин, мог цитировать классиков?

— Ты откуда таких выражений набрался?

— А что? Пушкина нельзя почитать на досуге?

— Почитать-то можно. Но, что бы ты и Пушкин? Причем, рядом? Хоть знаешь, из какого произведения цитата?

— А вот и знаю! Не тебе только быть академиком, энциклопедия ходячая. «Каменный гость» называется.

Теперь и у Белова выкатились глаза.

— Он в туалет на унитаз читать, — ехидно вставил Паша-бурят. Он всегда ехидно вставлял, когда было не надо.

Все едва не подавились от смеха. Но тотчас взяли себя в руки. Громада холма вырастала прямо на глазах.

— Будем осторожными, — предупредил командир взвода. — Мы несколько раз пытались проникнуть внутрь этой «Чаши смерти», но моих солдат все время что-то отталкивало назад.

— То есть, отталкивало? Поясните.

— Непонятная странная сила, будто заградительный барьер. Но… но невидимая. Прозрачная. Как мягкая стена. Толкнешь ее дулом автомата. И она колышется в воздухе. Но внутрь не пускает.

Они подошли к объекту. Солдаты старались держаться на расстоянии, держа старые автоматы навскидку. Паша уже трогал руками что-то мягкое и податливое, но совершенно прозрачное.

— Шайтан меня возьми, командир. Здесь какая-то упругая пленка, не пускающая внутрь.

— Помните? — подскочил Витя, — нашу миссию на Камчатку? Там тоже была такая субстанция.

— Это граница двух измерений, — заключил Головкин. Именно в этой точке соприкосновения пересекаются два параллельных пространства: наше с вами, и их пятидесятого года, — кивнул он на солдат.

Белов тем временем рассматривал объект.

Холм оказался на редкость огромным в этой таежной местности. При первичном осмотре, когда их не пускала ближе условная разделительная черта, он казался из какого-то неизвестного материала.

— Как на гранулы похожи, — заметил Головкин. — Что это за колодцы по бокам?

Теперь они видели решительно все. Лес расступился, являя группе разведчиков невиданную никогда в жизни грандиозную картину. Насыпь представляла собой выпуклую чашу, изготовленную, словно из меди. От двух сторон отходили вбок странные образования, похожие на шахты колодцев. Буян глухо зарычал, нюхая воздух. Над «чашей» висело марево дрожащего тумана. Казалось, будто с неба опустилось на котловину целое облако. По бокам от колодцев виднелись выпуклые «шляпы» конструкций, напоминающие два купола.

— Да здесь летающая тарелка закопана, гвоздь мне в задницу! — взъерепенился Витя. — Вот вам и зеленые человечки в скафандрах.

— Что такое «летающая тарелка»? — непонимающе уставился на него капитан.

— А-а, ну да, — отмахнулся младший боец, — ты же, деревня, не знаешь, что кроме нас во Вселенной существуют еще сотни миров. Вот, скажем, есть такой парадокс Ферми. Физик-астроном такой себе был. Он допускал, — косясь взглядом на оторопевшего Головкина, скалился ухмылкой Витя, — что в космосе мы не одни. Бывают инопланетные организмы. Мы пару раз с ними сталкивались. Один раз даже чуть не погибли на Ямале от их космического вируса. Но они нас просто еще не видят из-за дальности расстояний. Понимаешь меня, офицер пятьдесят пятого года? Нет? А вот такие летающие тарелки есть их средство передвижения. И посещали они нашу планету еще со времен Адама и Евы.

Бурят, Головкин и командир Летучего отряда, онемев, взирали на новоиспеченного лектора. Витя упивался славой, готовый принимать цветы с раздачей автографов. В голове его шумели фанфары  оркестра. Взрывались салюты. И Люда — преданная, любящая, бежала к триумфатору с охапкой букетов.

— Поскольку в нашей галактике существуют миллиарды звезд, то и пришельцы прилетают от них вот на таких вот тарелках…

Договорить он не успел.

… Что-то стремительно просвистело над головой. Воздух вокруг моментально сгустился в плотный комок. Всех обездвижило в один миг. Кто как стоял, так и застыл на месте — иные с поднятой рукой, иные в движении, а кто и с открытым ртом. Мгновение ступора длилось несколько секунд. Буян, с замершей навесу лапой, уже стал поворачивать морду в сторону дрожащей маревом границе, когда немыслимый грохот опрокинул всех на землю:

БА-АААМММ!!!

Сгусток светящейся плазмы прочертил небо, вырвавшись расплавленной каплей из верхушки холма. Все в один миг осветилось сиянием. Оно было настолько ослепительным, что зажмурил глаза даже Буян. Пес припал брюхом к земле, истошно залаяв на раскаленную каплю. О

— Во, бляха-аа… — взвыл Витя, направляя автомат на непонятно откуда вырвавшийся сгусток.

Сразу повеяло нестерпимым жаром. Разрываясь оглушительными хлопками на мириады полыхающих точек, огненный столб заполнил всю верхнюю часть стратосферы. Казалось, своим острием он достигнет Солнца. А оно, космическое огромное светило, превратилось в ядерный шар. Вся тайга откинула на мерзлую землю уродливые тени.

— Ох, мать вашу-у… — выдавливал из себя боец Савушкин, пытаясь ухватиться руками за выступающий корень. Какая-то чудовищная сила тянула людей внутрь каменной чаши. — Кто живой есть? — орал Витя.

Справа от него донесся душераздирающий крик. Цепляясь за корни, Витя с усилием, превозмогая колоссальное давление, повернул голову. Кричал молодой солдат, что встретил их первым в лесу, требуя пароль. На глазах у Вити он стал растягиваться в такую же вытянутую каплю, что и огненный протуберанец, взметнувшийся к небу. Над всей Долиной Смерти неотвратимо навис гигантский гриб, словно взорвался атомный взрыв над Хиросимой. Восемь солдат корчились в сгустках прозрачных капель, похожих на переливающиеся шарики ртути.

— Буян, ко мне-е… — прохрипел Головкин.

Было видно, что собаку утаскивает всплеском гравитации куда-то внутрь колодца. Сам Белов, превозмогая нечеловеческую боль в суставах, пытался дотянуться до Паши-бурята. Проводник двумя ногами упирался в развороченный грунт, но его неумолимо тянуло внутрь каменной чаши. Все вокруг натуральным образом пришло в движение. Капитана уже скручивало в воронке смерча. Пылающая ядерным светом протоплазма, выплескивая наружу потоки излучений, поглощала собой все внутреннее пространство долины. Вскипели пузырями болота. Вспыхнули верхушки сосен и елей. По тайге прокатилась ударная волна, сметая собой мелких грызунов и более крупных зверей.

— Мои ноги-и… — диким обезумевшим криком орал кто-то из солдат прошлого времени. — Их затягивает в воронку…

Витя краем глаза в долю секунды заметил, как молодого паренька потащило по земле прямо в зияющий провал. Дыра приобрела черный цвет, и всасывала в себя все живое, словно тут, в тайге, заработал мощный пылесос.

Все свистело, полыхало, дрожало. Протуберанец плазмы ушел назад, в основание холма. Два соседних пространства, соприкоснувшись в точке пересечения, бушевали сейчас магнитными бурями. Цепляясь за кочки, к Вите подполз Кирилл Борисович. Белов, рывком рванув Буяна на себя, перекатился вместе с собакой в их сторону. Оставался Паша-бурят, но его продолжала  всасывать внутрь непонятная сила.

— Нужно спровоцировать реакцию! — прокричал сквозь вихри Головкин. Прокричал прямо в ухо Савушкину. — Понимаешь, боец?

Витя держался за корень. Капитана тащило к прозрачной границе двух измерений, а черная дыра втягивала в себя леммингов, песцов и лисиц. Все крутилось в невероятном потоке.

— Гранаты твои нужны! — орал в ухо Головкин.

Белов уже понял, в чем дело. Если спровоцировать взрыв в условной границе соприкосновения двух измерений, пространства отпрянут друг от друга. Оторвутся. Уйдут в стороны. Каждый кусок измерения потечет своим временем: старое вернется назад, нынешнее останется здесь.

— Нужен толчок, боец, — прокричал в ухо Вити майор, удерживая пса за ошейник. — Нужен взрыв твоими гранатами.

— А? — оглушенный прокричал тот в ответ.

— Взрыв! Нужно спровоцировать два измерения, чтобы они рассосались, каждое в свою сторону.

— Где запас, что ты спер на складе? — в свою очередь тормошил его помощник командира.

И тут Витя, наконец, созрел для геройских действий. Не спуская взгляд с корчившихся в агониях солдат, он потянулся рукой к подсумку.

— Сколько надо?

— Кидай сразу две, — прокричал Головкин. Указал рукой на дрожащую прозрачную стену. Граница двух измерений колыхалась в пространстве, искажая внутренность каменной чаши. Под неимоверным давлением гравитации объект расползался прямо на глазах.

Витя отщелкнул чеку. С усилием размахнулся. Одну за другой швырнул гранаты в марево тумана.

— Пригнулись! — заорал солдатам Белов. Отважный Буян привычно сунул морду под лапы.

Два оглушающих взрыва раздались почти одновременно, с интервалом в секунду: БА-АММ!

По долине пронеслось акустическое эхо. На миг все замерло в своей жуткой красоте. Ядерный шар солнца заволокло гарью. Упавший в мерзлую землю протуберанец поглотился черным зевом дыры.

— Сработало, мать твою! — диким матом заорал Савушкин. И тут же в восторге: — Глядите! Эта хрень уже не вибрирует.

Рассосавшись в две стороны, словно отчужденные полюса двух магнитов, оба пространства потеряли точку соприкосновения. Миг — и все стихло. Пожар сам собой прекратился — тайга уцелела.

Еще колыхались последними порывами ветра сосны, еще кипела зеленая жижа в болотах, еще дрожала земля, а восемь солдат взвода, юный парень и капитан уже уносились куда-то вперед, прочь от глаз потрясенных разведчиков. Их забирала с собой пустота. Они возвращались в свой год. Пространство прошедшего времени, освободившись взрывом гранат от параллельного измерения восемьдесят седьмого года, ушло в червоточину, оставив в реальности палатки, землянки и вещи. Одиноко висели портянки на нерабочей антенне. Все это увидит позже группа Белова, когда поспешат после взрыва к тем двум бойцам, что были оставлены в лагере. Но их они не увидят. Точка сингулярности поглотит двух солдат пятьдесят пятого года. Каким образом? Об этом и предстоит выяснить ученым генерала Лебедева.

Прошло полчаса тишины, когда все утихло, и разведчики удостоверились, что в тайге теперь они в одиночестве.

— Их забрало время, — подытожил Головкин, имея в виду взвод солдат. Они вернулись в свой год.

Покинув объект, группа шла назад к точке посадки вертолета. Пашу-бурята дыра не успела всосать, как и Буяна. Отделались глубоким испугом, но пострадавших не оказалось. Им не в первый раз было привыкать к подобным феноменам. Теперь на разбор произошедших событий прибудет штат специалистов-аналитиков. Объект подвергнется всестороннему изучению. Группе Белова здесь делать уже было нечего. Разведку они провели. Причину пропажи людей поверхностно выявили. Дальше дело за научным консилиумом.

— Я чё-то не вдуплил, — жаловался на ходу Савушкин. — Всего две гранаты засандалил, а измерения помчались друг от друга, как Наполеон из России?

— Двух, очевидно, хватило, — улыбнулся Белов. Он уже успел доложить генералу о своем возвращении к точке их прибытия. Рация заработала, как только разошлись в свои времена два пространства. О гранатах тоже сказал. На удивление всем, начальник Северной дислокации отдела КГБ не стал разносить в пух и прах бойца Савушкина. Не пригрозил гауптвахтой. В очередной раз гранаты спасли разведчиков. Такое бывало уже при операции «Ядерный полигон», «Химический комбинат», а может, и при других заданиях — Витя не помнил. Зато всю дорогу до вертолета восхвалялся своей находчивостью.

— Видали? А вы все меня поджучиваете: зачем спер гранаты, зачем спер? А я вам жизнь ими спасаю!

— Мой рассказать твоей Люда, как ты Пушкин читать на унитаз, — поддел друга бурят.

Все подавились от смеха. В верхушках сосен послышался гул вертолета.

— Товарищ генерал, — вышел в эфир командир.

— Слышу, Андрей! Послал к вам три группы ученых. Теперь эту чашу будут разбирать по кирпичику. Что у тебя?

— Тут боец Савушкин гордится, что вы ему будете с этого времени разрешать брать боеприпасы со склада.

Витя изобразил на лице ужас. Завертел головой, молитвенно сложив руки. Покорно издал вздох.

— Передай бойцу Савушкину, что в этот раз ограничусь двумя нарядами вне очереди.

— За что? — взвыл тот с огорчением.

— А будешь перечить старшему офицеру, накину еще пару нарядов. И чтоб все гранаты, что воруешь со склада, впредь учитывал в ведомости. Усек, боец?

— Ну, вот… — сокрушенно опустил руки бравый солдат. — Спасай теперь людей. И спасибо не скажут.

— Мой Люда твоей сказать, — успокоил друга бурят.

Белов с Головкиным давились от смеха. Гавкнул Буян. Три вертолета показались над тайгой.

Летучего отряда Белова с позывным: «Лиса восемь-три» ожидало новое задание. Новые разведки, новые необъяснимые аномалии.

Глава 5

1987 год.

Озеро Лабынкыр.

Якутия.

Затопленный объект.

— Пока вы в Якутии, Андрей, сразу приступайте к новому заданию. Два дня на перегруппировку и отдых. Вертолет доставит вас в следующий квадрат… — генерал Лебедев дал по рации координаты. — Вводные данные получите по прибытию на местный аэродром. Я уже отправил папку с курьером.

Это было два дня назад, когда группа Белова возвращалась с операции «Вилюйская Долина смерти». Витя был взбешен до крайности:

— Мне твоя Якутия уже вот где сидит! — резанул он по горлу ладонью, обращаясь к лучшему другу всех оленеводов страны. — Не успели из нее выехать, как снова въезжать. А меня Люда ждет дома с варениками! — Витя пустил мнимую слезу, намекая буряту, что взыщет с него по полной за все неприятности.

— Что на этот раз, товарищ генерал? — спросил в тот день командир Летучего отряда с позывным: «Лиса восемь-три». — Прямо так сразу с бала в карьер?

— Так сразу, Андрей, уж прости. Пока в Каменной чаше будут разбираться мои аналитики, у вас есть возможность произвести разведку в новом квадрате. Координаты я дал. Вы ведь все равно пока в Якутии, вот и поработайте, чтобы вас потом не перебрасывать к черту на кулички откуда-нибудь из Архангельской области. Судя по месту событий, от вас оно совсем рядом — пять часов  на вертолете.

— А дело-то в чем, товарищ генерал? А то Витя тут к своей Людмиле-лаборанту рвется.

— Боится, что его Люда на Аляска с майор КГБ улететь, — хихикнул бурят.

— Витя подождет. Я ему еще гранаты не простил. Как вернется с этого задания, возможно и пересмотрю наказание.

Младший боец погрозил кулаком передатчику, словно аппарат был виновником всех его бед.

— А дело вот в чем, — продолжил Лебедев. — По нашим данным, у озера Лабынкыр проводились изыскательские работы какими-то геологами. При себе имели водолазные костюмы. Когда в самый первый день подлетали к озеру, видели из иллюминаторов сквозь толщу воды на глубине непонятные металлические ворота, лежащие на дне. Будто бы вход в подводные глубины, а может, и в карстовые пещеры. Правда, откуда в озере Лабынкыр карстовые пещеры, им было невдомек. Потом водолазы погрузились под воду. По переговорам передавали, что видят какие-то загадочные коридоры. На стенах символы. Не наши, не русские. И не якутского языка. Вообще непонятно, какого. Эти переговоры слышали летчики вертолета, доставившего геологов к объекту. Потом связь оборвалась. Пилоты вылетели назад к озеру. Вокруг много болот и сопок, так что приземлиться машине было крайне затруднительно. Но пятачок все же нашли. Там, кстати, и вас на нем высадят. Пилотов было трое. Оставив кабину, они прошли к лагерю. Никого не обнаружили, только брошенные впопыхах вещи в палатках. И на берегу лежал без сознания один из геологов. Когда его привели в чувство, он сказал лишь одну фразу: «Они ждут, что бы мы открыли ворота…»

— И что?

— И все. Последний уцелевший умер прямо у пилотов на руках.

— Ничё себе! — издал свист Витя Савушкин, забыв об огорчениях. — Что-то эти геологи мрут, как мухи. И исчезают то тут, то там. На Кольской скважине, на Чукотке, на Мангышлаке…

— Прямо так и умер? — переспросил рацию Белов.

— Прямо так, на руках. Теперь вам, Андрей, предстоит все осмотреть и определить на месте причину исчезновения целой группы археологов. Плюс разузнать об этих непонятных коридорах с воротами. Если бы там находился какой-то затопленный секретный объект, я бы наверняка знал, как ты понимаешь. Мне по долгу службы положено знать о таких объектах. Но на озере Лабынкыр нами никогда ничего не возводилось — ни на суше, ни под водой.

— Я слышал, там, среди шаманских поверий, до сих пор ходят легенды о каком-то подводном черве, — вставил Головкин. — Что-то вроде Лохнесского  чудовища в Шотландии.

— Правильно слышал, Кирилл Борисович. Вот и проведете разведку. Не забывай, Андрей, вы только команда первичной разведки. После вас всегда прибывают группы зачистки и штат аналитиков. Задача ясна?

На аэродроме им вручили пакет с папкой вводных данных. Пока Паша-бурят с Витей парились в бане, Головкин в номере гостиницы прочитал Белову присланный Лебедевым материал:

«Озеро образовалось на месте центрального моренного амфитеатра на Сордонохском плато верхнего течения Индигирки. Находится на высоте тысячи двадцати метров над уровнем моря, имеет форму вытянутого с севера на юг прямоугольника размерами длиной четырнадцати и шириной около четырех километров. Средняя глубина озера пятьдесят два метра. При этом на дне озера есть аномальная трещина, которая увеличивает глубину до восьмидесяти метров.  Температура воды даже в самые жаркие летние дни не превышает девяти градусов Цельсия. Вода, несмотря на большие морозы зимой (до минус пятидесяти градусов), замерзает очень медленно, что остаётся загадкой для ученых. Берега северной части озера окаймлены сопками. В озеро втекает и через ледяную нетающую плотину вытекает одноименная река Лабынкыр. На озере три острова, один из которых, находящийся точно в центре озера, согласно рассказам местных жителей, обладает странным свойством время от времени исчезать под водой. Однако уровень воды в озере практически неизменен и такое поведение острова, вероятно, является оптическим явлением наподобие миража. Местные жители-якуты верят, что в озере обитает некое громадное животное — «Лабынкырский чёрт», как они называют его. По описаниям якутов, это нечто темно-серой окраски с огромной пастью. Расстояние между глазами «чёрта» равно ширине плота из десяти бревен. Если верить легенде, «чёрт» очень агрессивен и опасен, нападает на людей и животных, способен выходить на берег».

— Это все вымыслы древних шаманов. Местный фольклор. Читай дальше.

— Цитирую:

«Учёные заинтересовались Лабынкырским чудовищем после сообщения геолога В. И. Твердохлебова, наблюдавшего в озере некий крупный движущийся объект. Ряд экспедиций, однако, не принёс никаких убедительных результатов.

Из записей экспедиции В. Твердохлебова 30 июля 1953 года:

Предмет плыл довольно близко. Это было что-то живое, какое-то животное. Оно двигалось по дуге: сначала вдоль озера, потом прямо к нам. По мере того как оно приближалось, странное оцепенение, от которого холодеет внутри, охватывало меня. Над водой чуть-чуть возвышалась темно-седая туша, глаза животного, а из тела торчало что-то вроде палки… Мы видели лишь небольшую часть животного, но под водой угадывалось огромное массивное тело.

После того, как в семидесятых годах научный интерес к Лабынкыру и его таинственному обитателю угас, единственным жителем тех мест оставался некий рыбак по имени Алямс, сосланный в Якутию во время репрессий и не пожелавший возвращаться. Именно его невероятные рассказы о жертвоприношениях, якобы приносимых им чёрту, вновь подогрели любопытство в конце семидесятых. В тысяча девятьсот восемьдесят третьем году Алямс тяжело заболел и его увезли в ближайшую больницу. В бреду он сказал, что Лабынкыр ему не простит разлуки и убьет его. Рыбака вернули на озеро, где он скоропостижно скончался».

— Это все?

— Нет. Есть дописки:

«Водоем необычен тем, что вода в нем замерзает самой последней после других озер. И она довольно прозрачна: брошенный предмет виден на глубине десяти метров.

— Это мы проверим на месте. Есть что о местном фольклоре?

— «Лабынкырский чёрт» — так называют мифическое чудовище, якобы обитающее там. Не то плезиозавр, не то червь гигантских размеров, не то саламандра.

— А причем тут затопленный объект с коридорами и непонятными символами?

— Ну, кто его знает. Может, это мифическое создание является продуктом мутации после выброса радиации с этого объекта. Не слышал про мутирующих при радиации организмах? Вспомни того червя-мутанта на ядерном полигоне под Семипалатинском. Помнишь, как Витя закидал его гранатами? Такие организмы, претерпевают метаморфозу, вроде бы способны в рекордно короткие сроки вырастать до чудовищных размеров. Скажем, после катастрофы или взрыва радиации этот объект секретно затопили, что даже о нем не узнал наш генерал. Бывают такие секретные проекты, когда о них не знают ни начальство, ни правительства стран. Пример привести? Розуэлльский инцидент в США, да и та же Долина смерти, из которой мы только что прибыли…

— Это нам ничего не дает. Дальше все?

— Все, — захлопнул папку Головкин. — Остались только схемы и карты маршрута.

— Хм-м… и тут тоже смерть. Какой-то якут, черт возьми. Теперь археологи. Боец Савушкин прав, что изыскатели мрут, как мухи. А нам выяснять причины. Скоро наш отряд, из разведчиков превратится в похоронную команду. Не находишь, Кирилл Борисович?

Гавкнул Буян. В номер ввалились красный от пара два лучших друга.

И вот…

Спустя два дня, после пяти часов лету над бескрайней тайгой, их высадили на пятачке, обозначенном в координатах. Вертолет сразу отвалил в сторону, исчезнув за сопками. Витя был зол, так как во время полета в пух и прах проигрался в карты буряту. 

***

Сразу в глаза бросалось побережье озера. По бокам, с востока и запада его обрамляли поросшие ельником сопки. В болотистой местности тут и там валялись скелеты оленей. Черепа с ветвистыми рогами смотрели на разведчиков пустыми глазницами.

— О! — зашелся хохотом Витя, толкая бурята локтем. — Вот и собратья твои. Теперь тебе есть с кем общаться.

Гавкнул Буян. Паша-проводник сунул кулак под нос другу:

— Ща как дать тебе в харю!

— Отставить, бойцы! — прервал перепалку Головкин. — Всем вперед, за командиром.

Белов уже устремился к берегу озера. Ломая чахлый кустарник, шлепая сапогами по болоту, группа приблизилась к первой намеченной точке. Кругом, где хватало глаза, простиралась водная гладь Лабынкыра. Воздух был свеж и морозен. По ту сторону водоема сплошной чередой возвышались сопки. Впереди был залив. Куда ни глянь, везде рога и кости оленей. Каждый из Летучего отряда помимо необходимой амуниции и запасов пайков, нес за плечами ранец с глубоководным аквалангом. По этой части специалистами были Паша с Витей. Именно они погружались и в Охотском море и в озере Иссык-Куль, и в других глубоководных местах. Андрей с Кириллом Борисовичем несли дублирующие акваланги — на случай, если первые придут в негодность по каким-либо причинам.

— Здесь! — указал место стоянки проводник. — А вон и лагерь геологов.

Буян уже ползал на брюхе, обнюхивая раскиданные вещи. Пока Головкин обводил биноклем водную гладь озера, Белов с Витей направились к брошенной стоянке. Кириллу Борисовичу не давала покоя загадка: когда они пролетали вертолетом над поверхностью водоема, ему действительно померещились странные ворота под толщей воды. Мало того, он будто бы увидел и полустертый символ звезды на дверях. Советской звезды, если быть точным. И в связи с этим возникал вполне риторический вопрос: откуда?

Откуда здесь, черт возьми, под водой, могла находиться пятиконечная звезда, если о секретном объекте не знал даже сам генерал КГБ? Сам Лебедев, он же начальник Четвертого отдела Северной дислокации? И что за неизвестные науке символы таят в себе подводные коридоры объекта?

Опустив бинокль, он тут же в один миг спохватился, тут же рванув его к глазам. Вгляделся пристальнее.

— Ох, черт! Командир!

Белов мгновенно обернулся, не дойдя до стоянки геологов. Такой крик своего помощника он знал хорошо. Если кричит сам Головкин — дело труба.

— Осматривай вещи, — приказал младшему бойцу. И бросился назад к помощнику. Проводник в это время бродил среди скелетов оленей. Как показалось Вите — искал собратьев.

Едва не налетев на помощника, майор схватил свой бинокль.

— Что-то увидел?

Кирилл Борисович повернул к нему голову, бросив взгляд потрясения.

— Сам посмотри.

Белов навел бинокль на озеро. И…

Замер. Секунда…

Еще две…

— О-ох, мать ети! А это что еще за хрень такая?

— Добро пожаловать на озеро Лабынкыр! — основательно почесав затылок, выдал Головкин. — А хрень эта, с твоего позволения, не что иное, как тот самый мутант, или как его называют якуты: «Лабынкырский чёрт». В глади озера возник три секунды назад.

Теперь уже все обернули головы на их возгласы: Витя бросил осматривать вещи, схватив свой бинокль. Паша-бурят поспешил от костей животных назад к командиру.

Из глубин водоема показалась вначале морда непонятного зверя. Огромная, приплюснутая, с выпуклыми глазами, она принялась шумно вдыхать ноздрями воздух. Весь берег огласился отвратительными звуками, словно заработала мощная топка паровоза. Булькающий звук был похож на хлопки пузырей, что, в общем-то, не было далеко от истины, поскольку из ноздрей вырывались сгустки слизи. Непомерно огромная голова на тонкой длинной шее крутила в разные стороны, а непривычные к свету глаза, слепо щурились. Туловище монстра выгнулось дугой, обнажая из воды костяной гребень, размером с зубья гигантского экскаватора. Фыркая и распространяя мерзкий запах трупных разложений, уродливое создание слепо уставилось на непрошеных гостей. Свет мешал разглядеть двуногих существ, облаченных в непонятные шкуры. Само животное было покрыто чешуей и, взмахнув плавниками, выпуская пузыри, поплыло к ним навстречу.

— Ма-м-мма… — выдохнул Витя, хватаясь за подсумок с гранатами.

Но это было только начало…

Следом за монстром, из глубин озера поднялось что-то вообще непотребное. Такого уродливого организма не должно было существовать в природе: тут, как ни крути. Что-то склизкое, бесформенное, не поддающееся описанию, похожее на комок медузы огромных размеров.

— Если первое чудище похоже на саламандру, то это я боюсь даже назвать… — процедил сквозь зубы помощник.

Вокруг мнимой огромной «медузы» в кавычках, распространялось свечение.

— Внимание! — крикнул Белов. — Радиация!

Гавкнул Буян. Свечение расползалось по береговой линии водоема.

— Надеть ОЗК! — проорал командир, сам спешно разворачивая комплект химзащиты.

Натренированные бойцы в пятнадцать секунд облачились в плащи-комбинезоны, натянув на лица маски респираторов. Дальше связь шла по ларингофонам. Датчики Гейгера пищали отвратительным зуммером. Первый монстр, похожий на колоссальную по размерам саламандру, нырнул в глубину. Плывущий следом желеобразный пузырь раздулся до объема воздушного шара, выпуская из скользкой утробы три пары щупалец. Извиваясь, словно водоросли, они поползли по земле к ногам группы разведки. Два зрачка, напоминающие чайные блюдца, следили, не мигая, за жертвой. Ею оказался самый близкий к берегу Паша-бурят. Он только подбегал к командиру, бросив рассматривать кости оленей, только доставал фотоаппарат, отщелкивая на бегу кадры, а два первых щупальца уже протянулись к нему. Метнулись. Скрутились у ног. Еще миг — повалили на землю. Все происходило за секунды. Головкин только поднимал автомат, а Белов еще кричал что-то, указывая на голову саламандры, вновь возникшей у берега. Монстр глубин разинул пасть, ожидая, когда щупальца сгустка медузы закинут в нее добычу.

— Наза-ад! — истошно заорал Витя, вырывая чеку взведенной гранаты.

Пашу тащило по мерзлому грунту. К двум щупальцам присоединились еще несколько пар. Окутывая и пеленая его как кокон, они норовили закинуть добычу в пасть глубоководного монстра. Вода в озере буквально кипела. Шлейф радиации окутал весь берег. Дрожал маревом воздух. Вырвавшееся из подводных ворот излучение, поглощало своим заражением все пространство, а сам водоем превратился в полигон заражения.

— Па-ша-а! — орал истошно младший боец, забыв все перепалки со своим лучшим другом.

Пронеслась автоматная очередь. Головкин уже расстреливал непонятную скользкую тварь, отсекая очередью автомата два щупальца. Следом подключился Белов. Всаживая заряд за зарядом, оба поливали свинцом извивающееся отродье из ада. Щупальца, иссеченные пулями, продолжали конвульсивно дергаться. Иные скручивались в узел, иные отпадали, как ящерица теряет свой хвост. Весь хаотичный бедлам длился не больше минуты.

— Получай, гадина! — издал вопль Витя, швыряя гранату.

БА-ААМ!

Следом сразу вторую: БА-ААММ! — прямо в пасть уродливой твари. Испуская потоки темно-синей крови, саламандра с развороченным взрывами ртом, пошла в глубину, скрывая под толщей воды костяной гребень. Датчики Гейгера гудели нестерпимым гулом. Все смешалось: и крики, и запах миазмов, и гавканье пса. Витя швырнул в скользкое тело монстра третий заряд. Раздался глухой грохот, будто в колодце. Брызнули ошметки плоти. Два зрачка-блюдца уставились на разведчика бессмысленным взглядом примитивного мозга. Если он существовал, разумеется.

— Давай ногу, — рванув на себя бурята, стал освобождать от кусков щупалец Головкин. Витя Савушкин, войдя в азарт, поливал свинцом прямо в зрачки исчадия ада. Туша разрывалась кусками, оставляя на грунте склизкие фрагменты чего-то бесформенного.

Наконец, не прошло и минуты, как обе твари, истекая черной кровью, скрылись в подводных глубинах. Поверхность воды еще колыхалась немного, покачалась крупными волнами, затем успокоилась. 

ХЛОП! — издал хлопок последний пузырь, кипение прекратилось, и все стихло.

Проводник ошалевшим взглядом проводил костяные пластины под воду: туда же скрылись и разорванные пулями щупальца. Обе твари исчезли.

Настал миг полного потрясения. Все бросились к Паше: над ним уже колдовал с аптечкой Головкин.

— Ну, хрен оленеводский, и напугал ты меня, — обнял друга Витя.

Белов водил биноклем по озеру. Счетчики Гейгера прекратили гудеть. Марево сияния растворилось в воде.

— Как ты? — опустив бинокль, спросил Пашу майор. — Ноги целы? Не разъело кислотой? — уже пошутил командир.

Лучший друг всех оленеводов страны лишь улыбался. Правда, улыбка была виноватой.

— Не успел сфотографировать? — похлопал по плечу Головкин, отрывая от сапог последние омертвевшие отростки щупалец. Тут же швырял их на землю. — Ничего, зато жив остался. Эта тварь могла утащить тебя в воду. Спас как всегда Витя со своими гранатами.

— Опять эти гранаты… — притворно со злобой вздохнул командир. — Снова мне генералу докладывать, что ты спёр их на складе.

— Я жизнь другу спас! — высокомерно отчитался младший боец. — Эти хрени из озера могли бы растерзать нас в два счета.

Разговоры шли по ларингофонам. Проверив счетчики радиации, спустя несколько минут, Белов разрешил снять маски. Паша особо не пострадал — спасли прорезиненные штаны химзащиты и сапоги на толстой подошве. Раненые монстры больше не показывались. Буян внимательно следил за берегом. По прошествии часа, разведя костер в зоне бывшего лагеря пропавших геологов, разогрев на огне индивидуальные пайки, весь Летучий отряд Белова приступил к обсуждению. Подключили рацию со штабом генерала Лебедева.

— Вызывает «Лиса восемь-три»!

Пока командир докладывал события начальнику Северной дислокации, проводник делился с Головкиным. На этот раз он не коверкал русский язык, так как не находился наедине с младшим другом.

— Так вот, откуда все эти скелеты оленей, — показал он рукой на берег озера. — И вот, куда девались геологи…

— Ты прав, — согласился Головкин, кидая кусок мяса из банки Буяну. — Эти твари просто кормились. Олени были едой, а группа людей при спуске в аквалангах под воду, стала им закуской. Мутирующие от радиации затопленного объекта, они пожирали все в радиусе своей досягаемости.

— Но, ведь поверья древних шаманов о чудище идут еще из глубины веков?

— Очевидно,  несколько реликтовых организмов пережили динозавров, как то Лохнесское чудовище, скажем. Когда на подводном секретном объекте произошла катастрофа с выбросом радиации, его затопили. А те бедолаги археологи нашли ворота со звездой. Опустились с аквалангами и их поглотили те твари. Теперь нам ясно, в чем дело.

— Возвращайтесь, Андрей. Всех поздравляю. Для вас есть новое задание, — донеслось из рации голосом начальника.

— Да что ж такое! А Люда моя? А вареники? А супружеский долг? — завопил Витя Савушкин.

— Твой Люда уже на Аляска с майор КГБ, — последовал ехидный ответ Паши-бурята.

Перепалка только начиналась.

…На следующий день в небе над озером возникли три вертолета со штатом сотрудников.

Операция «Затопленный объект» была завершена. Группа Белова отправлялась на новое задание.

Глава 6

1987 год.

Остров Гогланд.

Балтийское море.

— Что мы имеем об острове Гогланд, Кирилл Борисович? — спросил помощника майор Белов, когда пересекали на вертолете Финский залив.

Два дня назад генерал Лебедев переправил Летучий отряд Белова к Балтийскому морю. Витя Савушкин так и не успел повидать прелестную супругу, находящуюся сейчас в декретном отпуске. Милая сердцу Люда, бывший лаборант ученого штата Четвертого отдела КГБ, была на третьем месяце беременности. По этому поводу генерал Лебедев освободил ее от обязанностей, отвалив от барского плеча семье Савушкина двухкомнатный домик в Крыму. Паша-бурят при любых случаях язвил своему другу:

— Домик в Крыму. За какой-такой услуга? Мой даже на Байкале дом не иметь, только квартира.

— Яранга у тебя, а не квартира, тундра оленеводская, — парировал Витя. — И чум как у чукчи, который ждет рассвета.

Все шутки Вити сошли на нет, когда их сразу после операции «Затопленный объект» направили на новое задание. Младший боец проклинал все необъяснимые аномалии на свете. Особенно доставалось Паше-буряту.

Вот и сейчас, сидя в салоне вертолета, Витя поносил друга, на чем свет стоит. Безмятежный Буян спал в ногах, нисколько не участвуя в перепалке. Гул винтов убаюкивал верного пса. Пролетали над  Балтикой. Кирилл Борисович раскрыл папку вводных данных, переданных генералом.

— Всем слушать, бойцы! — оборвал двух друзей командир. — Необходимо узнать, с чем нам предстоит столкнуться. Читай, Кирилл Борисович.

— Цитирую:

«Гогланд – самый крупный русский остров в Финском заливе: его длина – около одиннадцати километров, ширина – до трех километров. От Большой земли до острова недалеко: сто восемьдесят километров – до Ленинграда, пятьдесят пять – до Эстонии, и всего сорок – до Финляндии. Однако из-за своей труднодоступности Гогланд кажется краем света – добраться сюда можно только по воде или на вертолете».

— Что мы сейчас и делаем, — вставил Савушкин, за что получил оплеуху от лучшего друга.

«Слои истории видны на острове как годовые кольца на спилах местных сосен, — продолжил Головкин. — Остатки двух больших финских деревень – Сюркуля и Кискинкюля. Мотки ржавой колючей проволоки, бетонные укрепления и смешавшиеся с камнями гильзы времен Великой Отечественной и Советско-финской войн. В чащах острова до сих пор лежат мины, а поисковые экспедиции находят останки бойцов. Среди лесов и дорог Гогланда прячется его главная достопримечательность – точки "дуги русского меридиана", или Дуги Струве. В девятнадцатом  веке с их помощью астроном Василий Струве смог в доспутниковую эпоху рассчитать размер и форму Земли. В районе Южного маяка Гогланда удивительно красиво: камни, сосны, пологий выход к морю. Здесь расположились пять выцветших от солнца домов тихого поселка маячников…»

— Что-то тебя на лирику потянуло, академик! — хохотнул Витя. — На кой бес нам эти красивые камни, сосны, выходы к морю? Я не для того гранаты со склада брал, чтобы любоваться рассветом. Ты мне покажи, куда зафигачить, и я взорву любую тварюку к едреной фене. А?

Получив второй подзатыльник, умолк.

Белов строго окинул взглядом младшего товарища.

— Опять гранаты спёр, боец? Сколько можно уже докладывать генералу?

— Я несколько раз ими жизни нам спас!

Белов устало отмахнулся. Уже подлетали, не было времени на рассуждения.

— Значит, слушать так, бойцы. Объясняю, что велел нам Лебедев — какое задание предстоит нашей группе. У тебя все, Кирилл Борисович?

— Цитирую:

«Маяки, которые были построены в 1905 году. Они называются, соответственно, «Северный» и «Южный». Жертвенные камни, а также сейды. Они сохранились с дохристианских времен. Обелиск, стела и памятный камень, которые были возведены в честь изобретателя Попова. В 1900 году он впервые осуществил сеанс радиосвязи на практике. Это было очень важно, ведь неподалеку от Курсало село на мель судно, и спасательная экспедиция с острова Гогланд работала там. Необходимо было осуществлять связь. Могилы военных. Самой известной является могила Ивана Георгиевича Святова – адмирала, принявшего участие в Великой Отечественной войне. Он завещал похоронить себя на острове. Остатки финских поселений. Финны населяли остров в девятнадцатом  столетии. Финское кладбище. Жертвы крушения судна под названием «Америка» похоронены на острове. Оно произошло в 1856 году. На его территории до сих пор сохранились окопы в скалах, многочисленные блиндажи. Почти в любой части Гогланда можно найти брошенную военную технику. Некоторые ее экземпляры относятся ко времени Второй Мировой войны. Строительство укреплений началось чуть более столетия назад. По всему периметру острова были вмонтированы высокие столбы, между которыми протянули колючую проволоку. Столбы давно обрушились, а проволока осталась…»

— Все?

— Есть несколько дополнений, карта, координаты — но это потом. Рассказывай, командир, — он захлопнул папку досье.

— Итак… — начал Белов. — Генералу поступила информация, что на острове Гогланд перестал работать передатчик смотрителей маяка. Пока мы занимались операцией «Затопленный объект», группа смотрителей ежедневно выходила на связь с основной базой на материке. Но, уже когда мы вступили в контакт с глубоководным монстром озера Лабынкыр, связь прервалась. Сегодня шестой день, как они не выходят в эфир. Казалось бы, всего ничего — шесть дней: нас-то, Летучий отряд, зачем посылать? Своими силами не обойдутся? Вот тут-то и всплывает тот невероятный факт. А именно: последний раз маячники вышли в эфир… — он сделал эффектную паузу, — с кодом немецкой подводной лодки времен Второй мировой войны.

И умолк, наслаждаясь эффектом.

— Эт-то как понимать? — икнул ошарашенный Витя.

— А вот как хочешь, так и понимай. Потому Лебедев и послал нас срочно на этот остров. Если дело касается всяких порталов времени и неизученных аномалий — дело за нами, за Летучим отрядом Белова. Или забыл, что мы на таких феноменах как раз и базируемся?

— Немецкий код? Странно. Сколько там было смотрителей? — сделал пометку в блокноте Головкин.

— Шестеро. Судя по данным, что передал генерал — там, на острове, одинокий маяк, пять хижин и два сарая. Гараж, водокачка, мост через ручей. Все. Два тех поселка, что ты прочел из вводных данных, давно опустели. Иными словами, шесть советских людей, непонятно каким образом вышли в эфир на немецкой волне сорок второго года. Время блокады Ленинграда. А код совпадал с кодом немецкой субмарины, сохраненным в архивах. Теперь от смотрителей ни слуху, ни духу. Все ясно, бойцы? Наша задача, как всегда, произвести разведку. А уж последствиями займутся потом аналитики и группы зачистки.

Из кабины пилотов донесся голос командира экипажа:

— Подлетаем. Вас спустить на тросах?

— Да. Мы привычные, — поднялся Головкин, проверяя амуницию. Автоматы со складывающимися прикладами у каждого были за спиной. На ремнях висели подсумки, через плечо комплект ОЗК с респиратором, за спинами — рюкзаки. Буян привычно запрыгнул в спускаемую на тросе корзину.

— Когда забирать? — уточнил пилот.

— В это же время через два дня, — ответил Белов. — Обычно именно столько у нас уходит на каждую разведку.

Спустя несколько минут, группа вместе с собакой уже стояли на земле, провожая вертолет взглядом. Когда подлетали, остров показался им сверху совершенно пустым. Пилоты настраивались на волну эфира маячников, но эфир так же молчал. Теперь группа разведчиков прибыла.

***

Шли берегом. Впереди как всегда Буян, нюхая воздух.

— Что-то тут тихо, как в гробу у бурята. Не нравится мне, — пожаловался Витя, машинально трогая рукой подсумок с гранатами. — А? Оленевод? У тебя тоже так тихо в гробу?

Ответить бурят не успел. Они уже подходили к полуразрушенному маяку, когда что-то неуловимое пролетело над головами:

ВЖ-ЖИИИ…

 Что-то зыбкое, ощутимое только сознанием. Ветра вроде бы не было. Буян глухо зарычал, метнувшись к первой хижине. Кругом пустота, заброшенность, ни души. Сломанная антенна во дворе. Покосившаяся водокачка. Три корпуса искореженной техники, давно проржавевшей. Тишина была гробовой, как Витя заметил. Над его ухом снова просвистело что-то неуловимое в воздухе:

Ш-ШУ-УУХХХ…

— Вот, ёптыть! — чертыхнулся. — Никто ничего не слышит?

— Какие-то помехи магнитных полей в атмосфере, — предположил Головкин, осторожно пробираясь между брошенной техникой.

Повсюду были следы запустения. Валялись покрышки. Провод антенны свисал к земле, очевидно, давно неиспользуемый. Первый барак зиял черной дырой распахнутой двери.

— Паша, твой выход, — скомандовал командир. — Витя, ты прикрывающим.

Все навели автоматы на двери барака. На флагштоке одиноко колыхался флюгер. Буян учуял носом перемену в воздухе.

Паша переступил порог. Головкин остался снаружи. Следом за Пашей — Белов. Младший боец внимательным взглядом обозревал окрестности, где над головой одиноко возвышался маяк.

— Что-то он мне напоминает, а? Академик? — тихо спросил у Головкина. — Помнишь тот маяк, где мы мутантов искали? Я их тогда еще гранатами засандалил…

— Тихо! — оборвал тот. — Помню. Лучше, смотри в оба. А то и тут мутанты появятся.

Оба прислушались. Бинокль был в руках у помощника. Обвел взглядом лес, сопку, ручей, ветхий мостик.

Из барака послышался возглас. Головкин, наученный годами тренировок, тут же метнулся внутрь. Витя навел автомат на столб водокачки. От свисающей антенны в разные стороны исходило какое-то непонятное сияние. Оно и издавало те отвратительные звуки, что мешали сосредоточиться. Что-то неуловимое. Странное. Не земное — не наше, подумалось Вите.

ВШШ-У-УУХХХ…

Оборачиваясь на шлейф дымки, дрожащей в воздухе, Витя шагнул следом в барак. Остановился и…

Замер. Три старших бойца смотрели изумленным взглядом на стены. Краем глаза Витя увидел внутри стол с аппаратом связи. Три стула. Кушетку. Плиту, со стоящей на ней сковородкой. За ней газовый баллон. Дальше вход в спальню. Шкаф, телевизор.

И надпись на стене, на которую уставились трое его товарищей:

«WIEDERAUFBAU»

Надпись была изображена… кровью.

— Эт-т чё за хрен собачий написан? На каком языке? — вырвалось у младшего бойца.

Головкин непонимающе повернул голову:

— Очевидно, на немецком.

— А что она значит?

— Не знаю.

— А кровь на стене? — повернулся к буряту.

— У меня спрашивать? Я тебе Нострадамус, что ли, шайтан возьми? И по-немецки читать не уметь.

— А ты, академик? — обратился к Головкину.

— Тоже. Увы.

Командир тем временем крутил верньер настройки. Эфир отзывался глубоким молчанием.

Кирилл Борисович заметил на столе журнал смотрителей маяка. Открыт он был на последней странице. Поднеся к свету окна, прочел:

«Что творится, не знаем. Маяк окутало непонятное облако. Через пару часов у Григория началось кровотечение из глаз. Михаил пропал. Сергей ушел искать, и тоже исчез. У меня головокружение. Нас всасывает в себя какая-то сила. Эфир пять минут подряд забит немецкой речью. Слышу переговоры и какие-то немецкие шифрованные коды. Попытаюсь выйти на связь с материком по этому коду…»

Запись обрывалась. Следующие строки гласили:

«О, боже! Гриша стал писать на стене кровью! Вспорол себе вену и пишет немецкое слово. Что оно значит?..»

Снова обрыв. Корявыми буквами, сползающими вниз, добавлено:

«Нас окружило какое-то силовое поле. Эфир! Просим помощи! Кругом немецкая техника, солдаты. В небе гудят «юнкерсы». Летят бомбить Ленинград. Нас не видят, но мы в самом центре…»

Потом еще более корявыми буквами — видимо, наспех, из последних сил:

«Они… эти солдаты… немцы — они проходят сквозь нас и не видят. Через башню маяка проехали танки… и растворились. Это похоже на галлюцинации. Сквозь меня проехал мотоцикл с коляской… Гриша! О, боже! У него кровь хлещет из глаз… Помогите нам, кто может! Галлюцинации у всех…»

— Скорее, на голограмму похоже… — заявил Головкин. — Вероятно, здесь, в точке острова, снова побывала червоточина времени. Перенесла сорок второй год, забрав с собой, в свое время всех маячников.

И конечная запись, вся в каплях высохшей крови. Совсем непонятная:

«Они не ушли. Они просто ждали…»

Головкин потрясенно перевернул остаток страницы:

— Так вот, куда бедолаг занесло!

— Кого?

— Смотрителей маяка. В год блокады Ленинграда! Ну, точно вам говорю. Слова «они не ушли» означают, что немцы им не мерещились. Здесь действительно побывал портал времени. Помните, как с нашими операциями «Плот «Медуза» или «Цианид натрия в Иссык-Куле»? В первом случае мы столкнулись с реальностью девятнадцатого века, во втором — вообще с Тамерланом. Или как с римскими легионами на Алтае…

— С порталом времени понятно, академик ходячий. А что ты скажешь насчет крови из глаз? — поддел старшего друга Витя. — И что означает эта надпись на стене по-немецки? Кровью, заметь!

— По поводу крови из глаз — очевидно мощный всплеск гравитации. Два пространства пересеклись, и возникло давление. А надпись кровью…

Закончить мысль Кирилл Борисович не успел. Гавкнул Буян. Затем еще… и еще. Залился тревожным лаем. В дверь барака из улицы ворвался мощный порыв ветра. Белов как раз настроил эфир на волну, когда из приемника донеслись обрывки немецкой речи. Бушевали помехи. Мембраны динамиков, казалось, разорвутся от плясавших магнитных бурь. Два пространства пришли в соприкосновение друг с другом — отсюда эффект мощных бурь. Немецкая речь прерывалась перечислением кодов и цифр — так все слышали. Командир уже поворачивал голову, чтобы сказать что-то бойцам, как вдруг оглушающий хлопок и стремительный напор ветра повалил всех на пол:

ВЖУ-УУХХ!

Витю отнесло в сторону смежной комнаты. Бурят как стоял — так и врезался спиной в косяк двери. Потоком вихря снесло сковородку с плиты. Все посыпалось на пол — разбитые стекла, передатчик, другие предметы. В проем развороченного давлением окна был виден маяк. Головкин, цепляясь за выступ плинтуса, успел рассмотреть, как сквозь башню строения промчались два грузовика с немецкими свастиками. Зрелище было настолько реальным, что он заорал:

— Во-от! Вот, что значила последняя запись! «Они не ушли»!

Вихрь бушевал уже за стенами барака. Уйдя эхом в лес, там и пропал. Растворился. Исчез.

Вместо магнитной бури, вся территория станции пришла в движение. Прямо на барак шла колонна немецких танков. Бурят, ошалело выкатив глаза, стал отползать в сторону. Но когда сквозь его ноги пробежал взвод автоматчиков, растворившись в смежной комнате, отважный разведчик понял: их просто не видят.

— Сидим тихо и смотрим? — спросил Витя, потянувшись рукой к подсумку с гранатами. — Так и дальше будем смотреть киносъемку? Можно я этих фрицев гранатой зафигачу, а? Командир?

— Отставить!

— Но, ведь они прут к Ленинграду!

— Где прут, бестолочь? — постучал пальцем по лбу Головкин. — Соображай, курилка! Где они, а где мы?

— А где?

— Они в своем времени, в сорок втором. А мы в своем, в восемьдесят седьмом. Потому и не видят нас. Парадокс двух измерений. Ты же прежде наблюдал такой феномен.

— Сам ты феномен, идиот! Я говорю, немец прет на Ленинград, а ты мне о парадоксах. — Витя извлек из подсумка «лимонку». Дай, я засандалю в них, командир!

— Я те засандалю! — сунул кулак Головкин.

— Но ведь можно спровоцировать взрыв. Помните, как в Долине смерти? Я зафигачил, и два пространства разошлись друг от друга.

— Тогда было наше пространство в гостях червоточины. А сейчас мы на месте. В гостях портала кусок сорок второго года.

Пререкаясь, они наблюдали, как механизированная техника шла колоннами по острову. Шла, не разбирая дороги. Шла сквозь лес, сквозь двор станции, сквозь маяк. Под колесами и гусеницами не прижалась ни одна травинка. Ни солдаты, ни техника, не оставляли следов. Они, будто плыли по воздуху. Остров Гогланд стал для реальности сорок второго года точкой соприкосновения с параллельным пространством. Грузовики, мотоциклы с колясками, колонны автоматчиков — вся сплошная военная масса двигалась в одну сторону: к Ленинграду. Остров представлял собой центр блокады.

— Гляньте в небо! — поразился Витя.

Все задрали головы. Буян вертел мордой, привыкший смотреть не в небо, а в стороны. Пес не раз бывал при столь загадочных феноменах природы, поэтому теперь успокоился. Даже когда сквозь него проехала танкетка с солдатами, отважный пес лишь отряхнулся, почесав лапой брюхо. А в небе, тем временем, разворачивался самый настоящий воздушный бой. Немецкие асы летели бомбить город на Неве, а их встречали огнем советские истребители. Все гудело, слышался лязг гусениц. Кругом в воздухе носились немецкие фразы.

Боец Савушкин, привалившись спиной к проему двери, наблюдал из-за плеча командира, что творилось снаружи. Буян залез между ног, нюхая воздух. Головкин щелкал фотоаппаратом, заранее зная, что кадры не отобразят ни единого снимка. Это не их измерение. Пленка засветится. Но для проформы снимал. Группу не видели. Не замечали. Паша вдруг почувствовал, как внутренне давление буквально выдавливает глаза. Густой плотный воздух сковал их движения.

— Ща и у меня кровь польется из глаз, — пожаловался Витя. — Как у того смотрителя маяка. И что прикажете делать? Резать вены? Писать кровью на стене немецкое слово?

— Тот смотритель, очевидно, подвергся какому-то гипнозу. Или внушению, — предположил Головкин, сам вытирая глаза. Еще минута, казалось, и они вылезут из орбит от давления. Брызнет кровь. Командир тоже схватился за лицо. Плотно зажмурился:

— Всем ни на кого не смотреть. Закрыть глаза. Быстро!

 Так длилось ровно две с половиной минуты — Головкин засек по наручным часам, которые, к удивлению, не остановились. Их спасло его величество ВРЕМЯ.

Спустя две с половиной минуты, в небе вспыхнул ослепительный шар солнца. Голограмма задрожала. Пошла рябью. Покрылась маревом. Стала расползаться, приобретая форму расплавленной капли. Вытянувшись в длину, эта капля поглощала в себя немецкую технику, колонны автоматчиков, танки и мотоциклы. В небе распласталась воронка. Лепестки спирали, вертясь против часовой стрелки, поглотили собой самолеты обоих противников. Воздушный бой исчез в другом измерении.

Постепенно все стихло. Первым рискнул разлепить глаза Витя Савушкин. Слезы градом катились из распухших век.

— Дай платочек, тундра, — толкнул в бок зажмурившегося бурята.

— Мой тебе не Люда, носить платок, — мгновенно съехидничал тот.

— Вы опять? — пресек перепалку Белов. — Хоть бы тут не поддевали друг друга.

Все осмотрелись. Протерли распухшие лица. Двор опустел. Сквозь разнесенные гравитацией окна был виден маяк. Как и прежде, башня стояла нетронутой. Ни отпечатков колес, ни траков гусениц, ни следов сапог автоматчиков — все было цело. Мох и лишайник лежали нетронутым.

— Ясен песен, что маячников унесло с собой в сорок второй год, — сделал вывод младший боец.

— Мда-а… — согласился Головкин, выступая наружу из барака. — Вот только как теперь их оттуда извлечь? Из того измерения.

— Этим пусть занимается Лебедев, — стал настраивать рацию командир. — Выйдем на связь, обрисуем ситуацию. Наша разведка закончена. Дальше дело за Четвертым отделом. Там целая команда ученых: физики, химики, археологи, биологи. В первый раз, что ли? Следом за нашей разведкой всегда идут группы зачисток. Им и карты в руки.

Бурят хитро толкнул Витю в бок:

— А если б твой пойти воевать в Ленинград? Почему граната не кинул?

— Командир не разрешил… — удрученно вздохнул младший боец. — А я бы этим фрицам та-ак зафигачил!

Белов вызвал штаб Лебедева:

— Позывной «Лиса восемь-три» на связи, товарищ генерал. Операция «Остров Гогланд» завершена. Разведка выявила наличие двух параллельных пространств червоточины, как это уже бывало не раз. Аномалии продолжают возникать у нас в разных местах. На этот раз вам придется извлекать из сорок второго года шестерых смотрителей маяка. Их забрал с собой портал времени.

Дальше шли описания. Пока майор докладывал начальнику о проведенной разведке, Витя развел костер. Разогрел банку тушенки. Вспомнил Люду с ее несравненными варениками. С бурятом не поделился — у того был свой личный паек.

Через два дня отдыха их ждало следующее задание…

Глава 7

1987 год.

Операция «Пояс Чернобога».

Карпаты.

Летучий отряд Белова с позывным: «Лиса восемь-три» имел характерную особенность. Будучи подразделением Четвертого отдела КГБ, группа, тем не менее, принадлежала Географическому обществу Академии наук СССР, и поэтому команду Белова бросали во все уголки страны, где возникали те или иные необъяснимые аномалии природы. Вот и сейчас, спустя несколько дней отдыха, генерал Лебедев вызвал к себе майора, чтобы огласить новое задание.

Витя Савушкин по этому поводу жаловался своему закадычному другу, Паше-буряту:

— Швыряют, куда хотят. То на Камчатку, то в Якутию, то в Казахстан, то на Кольский полуостров, а то и к твоим собратьям-оленям на Чукотку.

— Мой не пасти олень, дятел ты! — отвечал безмятежный проводник, когда они высадились с вертолета в горных массивах Карпат.

— Да? Тогда спроси у своих собратьев-верблюдов в Африке, за каким хреном нас теперь послали в Карпаты?

— В Африке нет верблюд, кактус ты необразованный. Даже мой знать об этом.

Перепалку оборвал командир:

— Отставить, бойцы! Нам что Памир, что Карпаты, что Уральские горы — одна и та же петрушка.

Вертолет, оставив потоки турбулентности, ушел за пики вершин. Витя, задрав голову, смотрел на далекие высоченные шапки снега. Буян нюхал морозный воздух. Головкин сверялся с картой по компасу. Савушкин икнул, вспоминая вареники, приготовленные его милой Людой.

— Полчаса перекур, и двинем в том направлении, — указал рукой командир в сторону селения, крохотными хатками теряющегося у подножия гор. — Кирилл Борисович, зачитай нам вводные данные, а я потом уточню для бойцов, какие нам дал указания генерал Лебедев.

Головкин раскрыл папку с грифом: «Совершенно секретно. Только для сотрудников Четвертого отдела».

— Нас скоро в этом КГБ пропишут без прописки, — буркнул недовольно Витя, за что получил подзатыльник от лучшего друга оленеводов.

Присели на камнях. Пока Головкин читал, принялись проверять амуницию.

— Цитирую, — начал помощник майора:

«Чернобог (Чёрный Бог, Чернобоже, Повелитель Нави) – Бог Разрушения у славян. Чернобог — брат-близнец Белобога, Бога Созидания и Белого Света. С образом Чернобога незнающие люди часто связывают всё плохое, что есть в мире, называют его источником всех бед. Славянские Волхвы, напротив, знали мифы о том, что Род, Бог-Творец отправил Чернобога в мир Нави для равновесия, дал ему сложную задачу разрушать то, чему нет места в Яви, противостоять своему брату.  Образ Чернобога в славянской мифологии неоднозначен. Как и других Богов Нави, его боятся. При этом его почитают. Во многих мифах он помогает защитить людей, он же часто помогает успокоить свою гордую и своевольную жену Морену(Мару), Богиню Зимы и Смерти.Славянские легенды о Чернобоге рассказывают о двойственном характере этого Бога. Чернобог, созданный Родом вместе со своим братом-близнецом Белобогом не стремился к тьме, братья были очень дружны. Однако, Бог Род отправил Чернобога в мир Нави, дав ему сложную задачу разрушать созданное людьми. С тех пор повелось, что Белобог, Бог Созидания, помогает людям создавать новое, а Чернобог, Бог Разрушения, забирает то, что должно умереть, чтобы люди продолжали развиваться, стремились к созиданию. Атрибуты:

Животное – черный конь.

Птица – ворон.

Геральдика, приметы – череп животного.

Треба (подношение) – встарь жертву Чернобогу приносили животных, особенно черного цвета, сейчас можно заменить такую жертву красным вином, как символом крови».

Головкин захлопнул папку, сделав какую-то пометку в блокноте. Устремил взгляд на пики Карпат:

— У меня все.

Витя, раскрыв рот до размеров топки паровоза, возмутился:

— На кой черт нам все эти Свароги, Чертовы боги, какие-то Нави? Мы что, со славянской мифологией прилетели воевать? Со всякими лешими, русалками?

— Отставить, боец! — пресек его фонтан красноречия командир. — Вот, что передал мне генерал Лебедев. Видишь то село у подножия гор? Судя по координатам, где-то в этом квадрате Закарпатья исчезла научная группа, изучавшая древние святилища. Последнее сообщение: "Мы нашли скульптуру. Она... смеялась."  — было передано по рации месяц назад. Потом шли помехи. По словам Лебедева, операторы коммутатора уловили какие-то крики, шумы борьбы, и — внимание — человеческие стоны! Конечная фраза в эфире гласила: «Это Чернобог. Его нельзя тревожить, когда молчит. А мы его разбудили…»

Белов грозно посмотрел на возмущенного Витю.

— Все еще считаешь, что мы напрасно сюда прибыли? Исчезла научная группа. Звуки помех и крики со стонами предполагают наличие здесь аномалии. А это, боец Савушкин, уже по нашему профилю. Усек?

Инцидент был исчерпан. Обиженный боец засопел в тряпочку.

— Буян, вперед! — скомандовал Головкин.

Продвигались по козьим тропам. Солнце в горах скрывалось за тучами. Было неуютно и холодно, но группа еще до вылета облачилась в утепленные комбинезоны.

Спустя три часа марш-броска, вошли в то селение, что виднелось  им в горах при посадке вертолета.

Сразу в глаза бросалось полное запустение. Создалось впечатление, что дома здесь покинуты в один миг. За дворами виднелось ущелье. В горной расщелине — разрушенное капище. Место языческих сборов и обрядов с культовыми изваяниями. Восемь истуканов из камня — как насчитал издалека Паша-бурят — были повернуты высеченными в граните лицами строго на запад.

— На заход солнца, — определил по компасу Головкин. — Эти идолы здесь не напрасно, командир. Что будем делать?

— Прежде всего, рассредоточиться. По двое. Оружие наготове. Со мной Паша. Вы с Савушкиным осмотрите левые хижины, а мы правые. Связь по ларингофонам. Что заметите непривычное, сразу докладывайте. Через час мне выходить на связь с генералом. Доложу обстановку.

— Сдается мне, тут ни души, — заметил помощник. — Все покинуто, заброшено.

— А где размещались эти горе-ученые? — полюбопытствовал Витя.

— Как раз в этом селении. Если никого не найдем, даже местных жителей, сразу двинемся осматривать капище. Ответы, вероятно, все там. Буян, вперед! — Белов пустил собаку по следу.

Разбившись на две группы, команда приступила к осмотру жилищ. Переговоры вели по трансиверам. Белов с проводником скользнули к правым сараям.

— Вхожу в первое жилище, — доложил Головкин, устремившись с Витей к левым строениям. Осматривая пустые заброшенные комнаты, помощник делился, вспоминая что-то из славянской мифологии:

— Есть у славян удивительное заблуждение. А именно: во время пиров и возлияний они пускают вкруговую жертвенную чашу, произнося при этом, м-мм… сейчас, дайте вспомнить. Что-то типа «не скажу благословения, а скорее заклинания от имени доброго бога и злого, считая, что все преуспеяния добрым, а все несчастья злым богом направляются…». За точность не ручаюсь, но где-то так, почти близко.  Славяне для того почитали Чернобога, как злое божество, что они воображали, будто всякое зло находится в его власти, потому и просили его о помиловании. Они примиряли его, чтобы в этой или загробной жизни он не причинил им вреда. Поэтому злого бога они на своём языке называли дьяволом, или Чернобогом, то есть черным богом. Фигуру этого идола, высеченную в камне, можно поныне видеть на полуострове Виттов, в народе именуемую как Виттольд, как бы «Древний Вит». С большой головой, густой бородой он скорее выглядит чудовищем, чем вымышленным богом.

— Так этого урода я видел как раз тут, за двором, среди тех каменных идолов, — хохотнул Витя, беря в руки пустой чайник с кирпичной плиты. — Я же вам говорю, нам придется столкнуться с Кощеем Бессмертным и кикиморой.

Повсюду, где они проходили пустыми жилищами, царила покинутость. Люди, словно бежали отсюда. Бежали внезапно, бросив все вещи. Стояла пустая коляска. В комнатах не убраны постели, будто обитателей подняла ночью спросонья какая-то сила, доселе им неведомая. Куда бы ни проникал взгляд разведчиков, везде валялись предметы обихода: кастрюли, рогатины для печей, косы, одежда. Ни в одном жилище не было телевизора. Мало того, здесь, в этом забытом богом уголке Карпатских гор, не было проведено даже электричество. Ни розеток в помещениях, ни столбов с фонарями на улице. Внутри на столах стояли керосиновые лампы. Готовили, вероятно, в кирпичных печах. Во дворах ручные колодцы.

— Нам необходим передатчик, откуда группа ученых выходила на связь, — покидая последний заброшенный дом, созвал всех к себе командир. Когда примкнули Головкин с Витей, Белов указал рукой на строение, в которое они еще не входили. Что-то похожее на общий клуб, двухэтажным ярусом возвышалось над селением.

— Нам туда. Аппарат связи, по всей вероятности, там.

Буян нюхал следы, но свежих отпечатков не находил.

— Месяц, как никого тут не стало, — определил Головкин. — Интересно, какое отношение имеют все эти славянские мифы? Каким образом исчезло целое селение вместе с группой ученых?

— Вот и глянем сейчас в том здании. Может, там журнал переговоров по рации сохранился.

Они направились к двухэтажному строению, единственному на все селение. Одинокий ржавый трактор довоенных времен уныло стоял пустым искореженным корпусом. Кругом ни собак, ни котов, ни души. Растение перекати-поле комком прокатилось по улицам. Иные окна были раскрыты, являя миру свое запустение. Далеко в вершинах гор парили причудливые птицы — и это были единственные живые существа, кроме них, кроме группы Белова.

Но, как оказалось, дело приняло совершенно другой оборот.

— Стой! — предостерегающе поднял руку майор, когда подходили к зданию клуба. — Буян кого-то почуял.

Все приняли боевую стойку, сжав автоматы. Им не раз приходилось полагаться на чутье отважного пса — и не первый раз он спасал их от опасностей. Буян глухо заворчал — это был признак присутствия кого-то чужого.

Обогнув осторожно угол здания, вся группа замерла, направив оружие в одном направлении. Прямо перед ними, на ступенях, сидел тощий древний старик. Слепыми глазами он уставился на движение воздуха, прислушиваясь к шагам. Было видно, как лицо его украшали татуировки славянских рун. Старику было лет сто, если судить по его иссушенному телу, похожему на мумию.

— Шаман! — тихо шепнул буряту на ухо младший боец. — Твой, стало быть, родственник. — И хохотнул, направляясь к деду:

— О, приветствуем тебя, землянин и владыка гор! Мы прибыть с Альдебарана-шесть. Из космоса. Не подскажешь, как пройти в библиотеку?

— Перестань! — осадил шутника командир. — Хоть одного живого нашли, а ты издеваешься.

Старик, покрытый руническими знаками, прислушался к речи незнакомых гостей. Слепые глаза не видели, но слух оказался отменный. Раскачиваясь в такт какой-то внутренней, только ему слышимой музыке, он принялся нараспев произносить заклинания:

«Придет Чернобог. Явит свой лик грешным людям. И встанут под его защиту стар и млад…».

— Э-э, нет, стоп-стоп-стоп! — оборвал безумный напев младший боец. — Так мы и до «Боже, царя храни…» допоем. Ты что, пьяный, дядя?

Оборванный столь бесцеремонным образом, старик пустыми зрачками уставился на то место, где стоял незнакомец.

— Что хочет от меня молодой человек?

Выговор и манера речи у обитателя Карпатских гор были безупречными. Старик будто вчера окончил институт языкознания — его русский диалект не отличался от возникших ниоткуда гостей. 

— Отец, — отстранил ретивого бойца Головкин, пока Белов быстрым взглядом окидывал вход в помещение. — Мы прибыли на вертолете. Состоим в команде спасателей. Ищем группу ученых, занимавшихся здесь раскопками. А нашли только пустое селение. Вы тут одни?

— Кто говорит об ученых? — в такт внутренней музыки качался старик. Так качается кобра в корзине факира, когда он свистит ей на флейте.

— Где все жители, дядя? — встрял неугомонный Витя. — Отвечай по-комсомольски. А то я ща как зафигачу гранатой, все быстро сбегутся!

— Спустился на Землю Сварог, — начал бубнить древний потомок шаманов. — И привел за собой Чернобога. И взял Чернобог сыновей с дочерьми, и забрал с собой в свое подземное царство…

— Все ясно, — огорченно заявил Савушкин. — Батя конопли обкурился и несет всякую хрень.

Дальше от старика толку не было. Закатив глаза, поглаживая на тощих руках символы рун, он продолжал находиться в нирване. Последними словами были:

— Нельзя тревожить сон Чернобога. А вы его разбудили…

— Дядя, мы только что прибыли. Бросай курить эту гадость… — Витя хотел продолжить, но Белов дал команду:

— Оставь его. Не видишь, человек из ума выжил? Пойдем, посмотрим, где передатчик. Заодно выйду на связь с генералом.

Покидая старца, Витя хлопнул по плечу Пашу-бурята:

— Присмотри за своим родственником, а мы быстро. Он же шаман? Значит, коллега! — и, заржав, побежал догонять командира. Буян присел рядом со стариком.

Аппарат связи нашли сразу у входа. Он валялся разбитый. Провода были вырваны, наушники раздавлены чем-то, а сама антенна сломана пополам. Шкала поиска с верньерами настроек представляла собой сплошное месиво электронного хлама, словно по прибору прошлись огромной кувалдой.

Искать волну было бессмысленно.  Тому же с улицы раздался возглас бурята. Гавкнул пес.

— На выход! — тут же метнулся к дверям командир.

Не успев, как следует рассмотреть помещение, все трое были вынуждены снова вернуться назад.

Паша указывал рукой на задние ограждения, за которыми возвышались изваяния древнего капища. От самого высокого каменного истукана исходил непонятный свет. Расплываясь в воздухе, он матовой дымкой окутывал восемь статуй. Сам идол был тем самым уродливым Чернобогом, о котором в папке досье читал вслух Головкин, когда группа еще не входила в поселок. Старый шаман, или кто он был в этом пустом обиталище мифов, закатив слепые глаза, воздел руки к небу. Зловещий голос нараспев прошептал:

— Он ожил. Вы его разбудили. Теперь Чернобог пришел вас забрать…

И, давясь внезапно подступившим кашлем, хрипя, пуская слюну, повалился на землю.

Сразу повеяло чем-то странным в воздухе. Он стал каким-то чужим, незнакомым. Шлейф дымки расползался по дворам, по улицам, достигая ног путешественников. Первым неладное почуял Буян. Метнулся к ногам хозяев, врылся носом в землю, припал брюхом, затих. Следом, издав вопль, скрутился в узел бурят. Проводника буквально вывернуло наружу, исторгая обильную рвоту. Чуть в стороне уже корчился в спазмах Головкин. Его правая нога дергалась в конвульсиях, пока не вытянулась во всю длину. Непонятный воздушный удар потряс землю. У Вити выкатились из орбит глаза. Хватая ртом живительный кислород, младший боец потянулся руками к подсумку с гранатами. Давясь рвотой, прохрипел:

— Ах ты дьявол собачий… кхх-ры… — захлебнулся кашлем, — ща я тебя засандалю…

— Внимание! — отплевываясь обильной слюной, заорал командир. — Газовая атака! Всем достать респираторы, живо!

Поддаваясь команде и годам тренировок, все тут же стали лихорадочно рвать комплекты защиты. Сквозь маски стали видны расползающиеся кольца тумана. Они исходили от капища. Мираж превратил его в поле заражения. Казалось, все восемь фигур оживали. Тот истукан, что изображал Чернобога, раздулся в размерах. С плеча каменного изваяния взлетел ворон. Отвратительно каркнув, устремился к разведчикам. Фантасмагория мелькающих галлюцинаций окутала группу разведчиков. От ритуальных столбов отделился силуэт. Встал на дыбы. Это был конь, совершенно черный в окраске. Огромный череп монстра с рогами восстал из земли, выпуская из разинутой пасти струю плазменной жидкости.

«Как напалм» — мелькнуло у Вити в мозгу.

Все кругом пришло в движение. Старик давно лежал бездыханным телом, а четверо путников продолжали судорожно дышать в противогазах. Потели выдыхаемым конденсатом маски. Огромный черный конь — символ геральдики Чернобога — пронесся мимо разведчиков, исчезнув в скалистых выступах гор. Ворон взлетел к небесам — там и растаял. Воздух пропитался ядовитыми испарениями, но Летучий отряд Белова успел вовремя облачиться в маски. Спасли костюмы химзащиты. Еще пять секунд, и Белов не успел приказать бы бойцам облачиться в комплекты.

Спустя три минуты, газовая атака ушла в землю. Капище славянских мифов обрело прежнее состояние. Казалось, и не было никакого свечения. Не было черепа монстра с рогами, не было коня черного цвета. И ворон куда-то исчез. Восемь истуканов продолжали стоять полукругом, как условные знаки древних поверий. Сам истукан Чернобога, треснув у основания, повалился на землю.

— Все ясно, — промычал сквозь респиратор Головкин. — Ему не принесли жертвоприношение, и идол застыл до лучших времен.

Все приходили в себя. Лучи смерти исчезли. Буян внюхался в воздух. Чихнул. Хрипло гавкнул, давая понять, что воздух очистился.

Прошло еще пять минут, прежде чем Белов разрешил снять маски. Ветер разнес отравленный газ по ущельям Карпат. Дунуло свежим дыханием — начиналась гроза. Состав атмосфера как бы самоочищался, возвращая прежний вид: кислород, плюс азот, плюс углекислый газ. Дышать стало легче. Позывы рвоты утихли. Осторожно оглядывая местность, группа направилась к капищу. На пьедестале упавшего идола Головкин вслух прочел надпись:

«Битвы горячие,

скованные из железа,

воспевались нашими предками

в их военных песнях.

Кто теперь споёт нам ваши песни?

Бога чёрного

из древнего царства,

ставшего обиталищем ворона,

старый алтарь стал просто камнем,

поросшим зелёным мхом».

 Долго молчали, взирая на поверженного идола.

— И будешь теперь ты гнить в геенне огненной, и да будут твои последователи изжарены в котлах подземного ада, — прокомментировал младший спецназовец.

Поперхнувшись от хохота, на него уставился Головкин:

— Боец, ты откуда цитируешь Библию?

— Не ты только умный у нас. Понял, справочник ходячий?

— Мой рассказать Люда, что он на унитаз читать Библия, — не забыл вставить лучший друг оленеводов.

Спустя полчаса они покинули ритуальный алтарь. Разведка была закончена. Белов связался с базой Северной дислокации. Пока оба друга хоронили старика, доложил:

— «Лиса восем-три» в эфире, товарищ генерал!

— Слышу, Андрей. Чем обрадуешь?

— В ходе разведки нами выявлен мощный поток излучения. В поселке, где пропала группа ученых, расположено древнее капище — отсюда и мифы о языческих богах. При выхлопе глубинного газа неизвестного науке состава, погиб единственный уцелевший житель селения. Нас самих едва не вывернуло наизнанку, если бы вовремя не одели противогазы. Очевидно, селение горных Карпат расположено на месторождении. И при определенных обстоятельствах — не знаем, каких — газ иногда выходит наружу.

— Ясно, что ни черта не ясно, — сокрушенно молвила рация голосом Лебедева. — А с группой ученых-то что?

— Ни следов, ни останков, ни трупов. Видели развороченную кем-то рацию. Кем – неизвестно. Сам поселок тоже покинут. Причем, впопыхах. Причину не знаем. Одинокий старик в татуировках славянских рун — вот и все, кого мы нашли.

— Этот шаман родственник нашего бурята, — не забыл вставить младший боец.

— Гранаты на этот раз не использовал? — грозно откликнулся начальник Четвертого отдела. — А то я тебя быстро на гауптвахту.

Витя притих.

— Разрешите в протоколе назвать операцию «Поясом Чернобога», товарищ генерал?

— Почему поясом?

— Уж больно был похож этот шлейф излучения на пояс. Стелился полосой по земле, словно ремень от брюк.

— Хорошо. При докладе в протоколе так и запишешь. Что касается жителей с горе-учеными, высылаю три вертолета. Штаб аналитиков прибудет на рассвете. Место исчезновения подвергнется всестороннему изучению. Полагаю, здесь, как всегда не обошлось без Петли Мёбиуса?

— Кирилл Борисович тоже разделяет ваше мнение. Обычный портал времени, с которым нам постоянно приходится сталкиваться.

— Нам отпуск дадут, в конце концов? — взвился на прощанье Витя. — Меня Люда с варениками дома ждет!

Собственно, так и закончилось их пребывание в отрогах Карпат. Утром прибыла группа зачистки. Уже сидя в салоне вертолета,  друзья резались в карты.

— Ты дурак, африканец! — орал восторженно Витя, водружая шестерку на «погоны» лучшему другу.

— Мой родом из Бурятия. Вот рассказать твоей Люда, как ты на унитазе Библия читать.

Верный пес Буян безмятежно зевнул. Прикорнув к иллюминатору, спал и Головкин. Сам командир ушел в кабину к пилотам. Два друга выясняли, кто из двоих первым бросит гранату в следующем задании. Судя по возмущениям Вити, новая операция уже предстояла. 

…Отпуск, надо полагать, вновь отменялся.

********

Май 2025 г.

Синопсис: