Читать онлайн
"Счастье для дурака"
На привокзальной площади, у чугунной ограды, стоявшей здесь, кажется, только для того, чтобы «очертить» границу железнодорожной станции, две девчонки в коротких платьицах играют в «резиночку». Одна держит ногами левый конец контура, а правый наброшен на небольшие столбики ограды. Другая резво, словно молодая козочка, прыгает, делая сперва традиционную «берёзку», затем «бантик», «платочек», «конвертик» и в самую последнюю очередь – «кораблик». Это такие упражнения игры «в резиночку», которые я знаю – видел не раз, правда, сам никогда не участвовал. Всегда лишь наблюдал за тем, как прыгают.
Тем более, что девчонки занимаются этим увлечённо, зачастую даже не замечая, что в прыжке, а также под пусть слабыми – но и этого хватает – порывами ветра их платьица приподнимаются, открывая трусики: в горошек или однотонные – розовые, коричневые, белые, синие...
Отпрыгав весь «комплекс», девочки поменялись местами. И теперь «отпрыгавшая», её где-то десять, а другая «козочка» - она помладше, ей, наверное, и девяти лет ещё не исполнилось, приступает в своим «берёзкам», «бантикам», «конвертикам»…
Взлетает платьице, мелькают трусики – и я вновь невольно засмотрелся. Да и что не посмотреть, если никто не возражает…
А вот и мальчик к ним подошел. Примерно одного с ними возраста. Почти вплотную подошёл. И он тоже смотрит.
- Пойдём с нами играть! – кричит ему одна из девочек.
- Пойдём, - соглашается мальчик и тут же встал в контур резинки, сняв его с ограды.
Так удобнее. Всё-таки расстояние между столбиками слишком большое и прыгать неудобно. На ногах держать её гораздо лучше.
Вскоре и мальчик стал прыгать. Но это было уже не так интересно.
- Сходил бы и ты… Поиграл с ребятишками, - раздался над ухом мамин голос.
Вот ещё! Мне уже одиннадцать, я из таких игр давно вырос. Да и не стал бы никогда играть в девчоночьи «резиночки».
Тем более, что мягко говоря, очень уж я упитанный для таких прыгалок… Это когда на уровне ступней или голеней резинка, то ещё нормально получится, а ближе к коленям – уже сложно.
Опозориться можно, если не допрыгнешь.
Да и не звали меня. Того мальчика вот позвали, а меня нет.
- Не хочу! – ответил маме.
- Ну и зря. Нам ещё долго здесь сидеть. До поезда полтора часа.
- Ничего. Посижу…
- Ну как знаешь.
А пару минут спустя:
- Может быть, всё-таки пирожок съешь или сосиску? Проголодался поди.
- Нет. Не хочу!
- Зря, конечно. Нам ещё долго сидеть… Ну, тогда иди с ребятишками поиграй…
- Не хочу!
Вот ведь пристала. Поиграй да поиграй… Покушай да покушай…
И как только ей объяснить, что не гожусь я для таких игр. Да хотя бы из-за того, что кушать меня заставляют слишком часто и слишком много. Чуть ли не силой «толкают» в меня пирожки да котлетки всякие, жареное да пареное, сладкое и хрустящее. И не только мама, бабушка – туда же, и тетя, и двоюродная тетя…
- Будешь хорошо кушать – здоровым и сильным вырастешь. И никто тебя обидеть не сможет…
А вот же – обижают. Да ещё как. И жиртрестом дразнят, и подножки подставляют, а после дружно хохочут, когда падаю, не сумев сохранить равновесие. А также постоянные тычки да подзатыльники.
Ответить хочешь? А ты – догони!
Сильный ты? А мы – ловкие!
И потому только и остаётся, что либо реветь от обиды, либо, старательно сдерживая в себе накапливающуюся злость, строить планы будущей мести.
«Надо уметь сдачи давать», - учит отец. И дядя, который частенько к нам заходит, того же мнения.
Да я и сам хочу научиться. Вот только постоянно какой-то барьер передо мною – не могу ударить человека по лицу, пусть он и обидчик мой, и прохода не даёт.
Не могу – и всё!
Как-то подумал – всё это от слабости физической. Попробовал в секцию записаться. На греко-римскую борьбу. Хотелось на дзю-до, но мест не было… Но и здесь надолго не задержался. Лишь на две недели. Впрочем, мог и после первой уйти. Тренер как-то сразу меня не воспринял.
«Куда мне такой увалень нужен!».
Да и ребята хуже чем в школе стали насмехаться да козни начали строить: то тычки, то подножки…
Так и бросил.
К тому же требовал тренер обязательно – иначе нельзя – диету особую соблюдать, а как это объяснить маме? У нее на всё свой расклад: «Сначала поешь, как следует, а после все тренировки свои делай!».
Вот и весь разговор. Видимо, не суждено мне быть сильным…
А когда домой с заплаканными глазами возвращался или в синяках – мама начинала тут же читать нравоученья. Мол, драться – это нехорошо… Любой спор можно словами решить. Словно это я в драку лезу. Не умею я драться, а синяки от того, что меня просто доводят и бьют. Не сильно, но обидно.
Но разве маме о том скажешь? Как-то однажды случайно вырвалось, а она тут же:
- Я завтра же к учительнице пойду разбираться!
А это самое плохое, что можно придумать. И так считают «маменькиным сынком», а тут еще начнут ябедой обзывать. Да ладно бы только обзывать – и относиться будут как к «последнему» предателю.
Был в параллельном классе такой мальчик – Витька Малов. Вот так же пришла мама его пожаловаться классной руководительнице, после чего двух главных хулиганов, по её настоянию, «обеспечили» неудами по поведению в четверти. И что? Да ещё хуже стало… Все пацаны класса против Витьки ополчились. «Тёмную» устроили. На выходе из школы накинули на голову плотную чёрную тряпку, он даже не успел увидеть – кто это сделал, и «отдубасили» кулаками да ногами, пока уборщица не выбежала и не разогнала ватагу… А на другой день на парту записку подкинули – мол, теперь каждый день так будет.
И били…
Три дня били, пока Витька совсем не перестал в школу ходить. Вроде как заболел.
А потом кто-то узнал, что его в другую школу перевели.
И уже скоро все позабыли о стукаче-однокласснике. По крайней мере, никто больше не вспоминал.
На других переключили своё «рвение».
А я вот хорошо тот случай помнил.
И, вспомнив, сразу в слезы:
- Мама, не надо… Не ходи!
А она в ответ, словно специально:
- Нет уж. Схожу обязательно.
- Не ходи. Прошу тебя!
Слово за слово всё-таки согласилась не ходить. А я клятвенно пообещал, что сам во всём разберусь.
- Но только словами, - предупредила мама.
- Словами, - согласился я, понимая при этом, что слова здесь не помогут.
Да и созревший в моей голове план на словесное убеждение как-то «не тянул».
Лишь одно оставалось…
Ничего другого придумать не смог…
На следующий день, лишь мама отправилась в магазин – а это обычно затягивалось надолго, я залез в отцовский ящик с инструментом. Точнее – он даже не ящик, а старый и объемистый чемодан, стоявший под железной родительской кроватью. Ох и тяжелый!
С немалым усилием вытащил его на половик и, порывшись среди всяких железок, в основном запчастей для легковых автомобилей – их отец то и дело притаскивал со своей работы, я отыскал старый и уже немного поржавевший раскладной нож. Он здесь с давних времён лежал, и я надеялся, что отец про него особенно и не вспомнит.
Тем более, рядом лежали другие ножи. И раскладные, и обычные.
С большим трудом отогнул лезвие. Небольшое, сантиметров на десять. Но и такого хватит, чтобы попугать зарвавшихся уродов, как называл своих одноклассников.
Они ведь только когда толпой и с более слабым храбрые. А стоит показать силу, так тут же свой трусливый нрав проявят. Пощады просить станут.
А я буду улыбаться и тянуть с решением – и пусть меня боятся.
Так подумал, пока рассматривал слегка покрывшееся пятнами лезвие. Потом взял из чемодана точильный брусок и начал его «светлить».
Они ещё узнают – кто я…
Они ещё поплачут передо мной…
И утром, впервые за многие месяцы наполненный уверенностью и задором, я вышел из дома и по дороге в школу тихонько напевал вдруг привязавшуюся песенку:
Посреди лесной страны
Проживало племя,
По законам старины
Выбривало темя,
Били зебру круглый год,
Зубра и изюбря.
И вождями тот народ
Управлялся мудро.
Если вождь был стар и глуп,
Действовал обычай:
Из вождя варили суп
Вместо рыб и дичи.
И, собравшись в тесный круг,
Ели с чистым сердцем,
Посыпая теплый труп
Острым красным перцем… («Песенка тамтамов». Автор слов Павел Ватник)
Накануне вечером эта песенка, наверное, раз двадцать звучала у соседей за стенкой. Они что-то отмечали – то ли день рождения, то ли поминки.
Скорее второе. Слишком уж лица у них были хмурые, когда выходили в тамбур, а в замутненных глазах прямо-таки сквозила беспросветная тоска. А что музыка играла… Так ведь есть в истории примеры. Древние скифы своих родственников в последний путь как раз провожали с песнями и плясками. И чем громче звучали эти песни и пляски, тем более величественными считались похороны.
Ножик лежал в кармане брюк, и я то и дело опускал туда руку, чтобы почувствовать приятный холодок стали.
А в голове билось лишь одно: «Пусть только кто-нибудь хоть что-нибудь попробует мне сказать…».
Когда я вошел в школу и переодел в раздевалке сменную обувь, меня уже распирало от нетерпения:
«Ну когда же появится «злодей», который будет делать что-то плохое для меня… И тогда я…».
А что я тогда?
Что я сделаю?
Этого я пока ещё не знал и сам, но был уверен, что сделаю что-то такое, из-за чего в школе отношение ко мне изменится.
Раз и навсегда!
И вот он – Костик Погодин. Не самый плохой паренёк, но всё-таки один из тех, кто мне совсем не друг.
- Что это ты какой весёлый? Давно «люлей» не получал? – усмехнулся он, глядя на меня в упор.
- А ты попробуй! – кажется даже через чур вычурно ответил я и достал нож.
Как мне показалось, сперва он, ничуть не испугавшись, с немалым любопытством посмотрел сначала на нож, потом на меня. Видимо решил, что прикалываюсь. Однако уже через пару секунд, видимо рассмотрев мою «нахмуренную решимость», слегка побледнел. И как мне показалось – по крайней мере, я очень надеялся на это – уже готов был молить меня о пощаде, ползая по полу на коленках и заливаясь горькими слезами.
Я даже приготовился диктовать свои условия. Но вдруг…
Но вдруг, его мимолетное «оцепенение» растаяло без следа и на лице вновь заиграла ухмылка.
И уже впору мне было растеряться от внезапной перемены настроения соперника, и я должен был понять, что здесь что-то не так…
Но не успел…
И в следующее мгновение почувствовал, что падаю.
И падал я не просто так. Чья-то рука обхватила меня сзади за шею, а другая схватила запястье руки, сжимающей нож.
Пальцы безвольно разжались, и нож, моя последняя надежда, упал на покрывающий пол линолеум.
Все случилось так быстро, что я не успел ни вскрикнуть, ни удивиться, ни испытать чувство обиды за то, что, казалось бы, такой хороший план вдруг безнадёжно рухнул. И рухнул он вместе со мной.
Я уткнулся подбородком о твёрдый пол, слегка ободрав кожу, и вокруг головы сразу «забегали» искорки.
- Ну ты и дурак! – раздался надо мной знакомый голос.
Подняв глаза, увидел Дражёна Разгуляева, восьмиклассника, который к нашему 4-му «Б», в общем-то, не имел никакого отношения, но был известен всем как чемпион города по дзю-до. А ещё, вдобавок ко всему, был назначен на сегодня дежурным по этажу. Чтобы за порядком следить.
Вот он и проследил…
- И что мне с тобой делать? – подал голос Дражён, уже «играя» моим ножиком – то закрывая, то открывая лезвие.
- А что хочешь! – хмуро ответил я и провел указательным пальцем по хлюпающему носу. Я едва не разбил его – подбородок спас, на котором, вероятно, появится огроменный синяк. И как я буду объяснять его родителям?
Впрочем, было понятно, и внутренне я уже начал готовиться к этому, что объяснять придётся многое. Не только родителям, но и классному руководителю, а, возможно, даже директору школы.
Действительно – дурак!
И даже не потому, что нож в школу принёс, а потому, что бездарно его использовал и вновь оказался в дураках.
.
ЛитСовет
Только что
