Читать онлайн
"Друг со дна моря"
Друг со дна моря
Глава I
Япония, о. Хегурадзима, 3-й год эры Гэнроку (1690 год н. э.)
На рассвете море вовсе не синее, а розовое. Восходящее солнце медленно поднимается над ним, и его лучи, пока еще чуть теплые и неяркие, окрашивают морскую гладь в этот удивительный оттенок – почти такой же, как только что распустившиеся цветки сакуры. Розовые блики сияют на легких волнах, розовая полоса на горизонте становится все шире, розовым подсвечиваются снизу легкие, как пух, облака, и вся эта красота обещает долгий, полный радости день. Розовый – цвет утра, цвет начала всего, цвет предвкушения…
Дзюнко любила этот цвет и любила такие спокойные, предвещавшие погожий день, а значит, и удачную «охоту» рассветы. Когда ее в первый раз, еще маленькой девочкой, больше пятнадцати лет назад, взяли в море, было именно такое приятное весеннее утро. На берегу цвела розовая сакура, по воде катились розовые волны… И сейчас был почти такой же нежно-розовый рассвет, как в тот далекий день. Море было настолько красивым, что Дзюнко позволила себе немного посидеть в лодке, любуясь ярким полукругом солнца над водой и розовыми бликами на волнах, позволила себе помечтать о чем-то неясном, несбыточном, но очень радостном…
Хотя длилось это недолго. Надо было работать, и, в конце концов, девушка отогнала расплывчатые мечты и сосредоточилась на деле. Сбросив одежду и оставшись в одной узкой набедренной повязке с несколькими небольшими карманчиками, она взяла со дна лодки два связанных вместе веревкой тяжелых камня, выпрямилась, наклонилась над розовой водой – и прыгнула в эту воду головой вниз, вытянув вперед руки. Тихий плеск разнесся над волнами, несколько легких брызг взметнулись в воздух, засияв на солнце, словно розовые жемчужины.
А Дзюнко в эти мгновения уже неслась в глубину, навстречу далекому дну моря. Вода вокруг нее уже не была розовой, она стала темного, неопределенного оттенка, и с каждой секундой становилась все темнее и холоднее. Но ныряльщица не замечала этого. Сейчас ей было не до любования красотами, сейчас ее узкие черные глаза высматривали на дне конкретные вещи.
Ее стройное гибкое тело рассекало воду с такой легкостью, словно она была рыбкой, или дельфином, или морской девой-нингё из легенд, и вскоре она достигла дна и коснулась руками одного из лежащих там огромных валунов. Сверху камень был гладким, отшлифованным волнами, но по бокам он оброс гроздьями больших и маленьких черных раковин-перловиц – они-то и были нужны Дзюнко. Выпустив связанные камни и придерживаясь левой рукой за крупную ракушку, она правой достала из набедренной повязки нож и принялась быстрыми движениями срезать и рассовывать по кармашкам остальные перловицы. Еще один взмах рукой, и еще – вскоре все карманы наполнились раковинами, и ныряльщица собралась оттолкнуться от валуна и плыть вверх, но в последний момент увидела еще одну ракушку, лежащую чуть в стороне на песке, словно кем-то туда подброшенную.
Эта раковина была небольшой и на вид ничем не отличалась от остальных, но Дзюнко все равно протянула руку и подобрала ее. Она знала, что это может быть не случайно оторванная штормом перловица, а нечто иное – то, что стоит взять с собой на берег. Места в карманчиках больше не было, и девушка устремилась к поверхности, прижав ракушку мизинцем к ладони – это не мешало ей плыть, она давно научилась всплывать с занятыми, иногда полными добычи руками.
Она плыла вверх, к переливающейся всеми оттенками розового поверхности, по которой пробегали странные, словно «вывернутые наизнанку» волны. Снаружи, из лодки или с берега, море выглядело совсем иначе – там его поверхность была просто волнующейся водой, а изнутри, со дна, она казалась «потолком» подводного, сказочного мира, границей, отделяющей его от мира обычного.
С берега море тоже выглядело очень красивым, но это не шло ни в какое сравнение с его внутренней красотой – нереальной, невозможной и доступной лишь немногим людям. Таким, как Дзюнко, ее мать и сестры и большинство жительниц ее деревни.
Граница двух миров приближалась, поднятые вверх руки девушки уже вот-вот должны были коснуться ее. Еще рывок – и она прошла сквозь эту границу и с наслаждением наполнила грудь воздухом. Волны плескались вокруг нее – обычные, не «вывернутые», но теплые и ласковые. Можно было немного покачаться на них, отдыхая после погружения на дно, но сейчас Дзюнко спешила в лодку: ей не терпелось посмотреть, что было внутри последней подобранной ею раковины.
Лодка качалась на якоре чуть в стороне, и девушка в несколько гребков доплыла до нее и перебралась через невысокий бортик. Нож блеснул в ее руке, отражая розовый свет поднимающегося над горизонтом солнца, створки темной раковины разошлись в стороны, открывая обычному, не сказочному миру свои секреты. Дзюнко поднесла ее ближе к глазам и изумленно ахнула.
Так же ярко, как нож, в раковине блестела огромная жемчужина. Такого же редкого нежно-розового оттенка, как лучи восходящего солнца и блики на поверхности утреннего моря.
Ясным погожим днем море не синее, а золотистое. Свет плывущего над ним жаркого солнца играет на волнах ослепительными золотыми бликами, так что на воду даже больно смотреть. Но Дзюнко и не смотрела на море – ее взгляд был сосредоточен на букетике сакуры с привязанным к нему небольшим камнем, который она сжимала в руке. Всего несколько маленьких веточек с бледно-розовыми, такими же, каким море бывает ранним утром, цветками. Легкими, как кружево, нежными, как шелк. Они уже начали чуть-чуть увядать, их жизнь подошла к самому прекрасному мгновению, последнему перед смертью. Дзюнко выбрала лучший момент, чтобы собрать этот букет.
- Зачем тебе цветы? – с любопытством спросила ее сидящая на веслах сестра Фуюми. – Думаешь, они принесут тебе удачу?
- Куда уж ей еще больше удачи! – откликнулась из плывущей рядом лодки соседка Миико, прижимавшая к обнаженной груди родившегося месяц назад малыша. – И так она каждый раз больше всех жемчуга находит!
- А ты не завидуй ей! – осадила ее сморщенная седая Юрико. – Если бы она не находила розовый и черный жемчуг, к нам бы не ездило так много покупателей!
Дзюнко почти не слушала спор других ныряльщиц. Девушка смотрела на букет сакуры, и все ее мысли были заняты тем, что она собиралась сделать. Верна ли ее догадка, что там, в глубине моря, кто-то делает ей подарки, оставляет для нее раковины с самым лучшим жемчугом? И будет ли цветущая сакура таким же достойным подарком для того, кто это делает? Кем бы ни был этот морской житель, жемчужины не представляют для него такой ценности, как для людей – скорее всего, он считает их просто красивыми вещами. Поэтому было бы правильно подарить ему другую красивую вещь, такую, какой он никогда не увидит на дне моря – так рассуждала Дзюнко, и ей казалось, что в ее выводах нет ошибки. Хотя морские обитатели могли, наверное, смотреть на все совсем иначе и не понять, что букет – это подарок… Но других идей, как отблагодарить того, кто недавно подарил ей розовую жемчужину, у ныряльщицы не было.
И она снова неслась сквозь плотную толщу морской воды вниз, к далекому дну, усыпанному камнями и обломками раковин. Стайки рыб разлетались с ее пути в разные стороны, почти невидимые зонтики медуз шевелили щупальцами, тоже спеша отплыть подальше, золотой солнечный свет становился все тусклее, все слабее… Справа от ныряльщицы выросла подводная скала, обросшая водорослями, и эта скала тоже становилась все темнее и мрачнее – у самого дна она была совсем черной, словно туда и вовсе не проникал ни один лучик солнца. А возможно, там находился провал, вход в подводный грот, подумалось вдруг девушке. Если так, то она, скорее всего, на верном пути!
Еще несколько взмахов сильными руками – и связанные веревкой камни, которые Дзюнко держала в руке, коснулись дна. Не выпуская их, ныряльщица повернулась к скале и стала всматриваться в ее почти полностью черную нижнюю часть. Да, это совершенно точно был грот, а возможно, даже большая пещера, уходящая глубоко в скалу. Недалеко от этого места, немного севернее, были подобные пещеры, там Дзюнко и ее сестры искали жемчуг в прошлом году и видели бездонно-черные провалы среди нагромождения скал и камней. Может быть, этот повал даже соединяется с теми пещерами, и если бы она могла видеть в темноте, как кошки или дикие звери, то непременно заглянула бы туда. Ей нетрудно было бы задержать дыхание еще немного дольше, чтобы осмотреть хотя бы самое начало пещеры…
Но увы, зрение у нее было самое обычное, и поэтому она лишь подплыла поближе к черной «пасти» грота, выпустила из рук камни и вытащила из набедренной повязки букетик сакуры. Жаль, что под водой невозможно говорить! Дзюнко могла бы позвать того, кто помогал ей, и поблагодарить его за прекрасные жемчужины словами. Что ж, она будет надеяться, что подводный житель поймет ее без слов – как она поняла, что ей не случайно каждый раз попадаются лучшие раковины с самыми крупными жемчужинами.
Девушка выпустила цветы из рук. Привязанный к ним камень упал на дно, а сам букетик устремился вверх и завис перед черной скалой, освещенный слабым, но все равно очень красивым золотистым светом. Ныряльщица полюбовалась им еще пару мгновений и взмахнула руками, направляясь вверх – даже при ее способности не дышать почти три минуты, она не могла больше оставаться без воздуха.
«Спасибо тебе, неизвестный друг! Прими от меня этот скромный подарок и полюбуйся его красотой!» - мысленно сказала она, уже удаляясь от дна и от мрачного провала пещеры.
И внезапно на нее нахлынули совершенно невозможные чувства. Удивление, словно она увидела что-то новое и незнакомое, хотя вокруг был привычный ей подводный пейзаж, радость, как будто она получила то, о чем давно мечтала, хотя в этот раз она не взяла со дна ни одной раковины. И благодарность… не ту благодарность, что она испытывала за жемчуг, а какую-то иную, чужую… Такую же чужую, как и остальные охватившие ее чувства.
Принадлежавшую не ей, а тому, кто ей помогал и кому понравился собранный ею весенний букет.
.
ЛитСовет
Только что
