Читать онлайн "Эпизоды деревни Цапли"

– … да послушай, что я тебе скажу. «Черная земля» переводится на египетский как «египет», – с убедительным видом произнес Максим Николаевич.

– То есть наоборот, – поправил я.

– Нет, ничего не наоборот. И у нас на Руси есть свой Египет. У нас в Египте был самый большой танковый бой, еще там есть своя аномалия, магнитная. Оттуда родом мой отец. Понятно? – и Максим Николаевич посмотрел на меня, в ожидании ответа.

– Понятно, – ответил я.

– Там кругом поля, все леса вырубили еще в царские времена. Репин написал картину, ну ты знаешь её, «Ход в Курской губернии», и там на заднем плане пеньки. Это он так против вырубки протестовал.

– Что-то я не видел там пеньков.

– Плохо смотрел. Слушай дальше. Там есть Реут, мелкая речушка, а в низине болото, где было много цапель. Поэтому деревня и называлась Цапли.

– Прикольно.

– Ничего прикольного. Они осушили болото, цапли улетели. Название осталось, а цапель нет. Понимаешь?

– А кто — они?

– Они, значит, сельчане. Отец меня туда, маленького, каждое лето возил, к деду и бабке, и ещё я прабабку застал. Тетка тоже своих двоюродных сестер привозила.

– Её двоюродных?

– Моих двоюродных сестер. Ну, давай, за искусство!

Наступила короткая пауза, а затем Максим Николаевич продолжил:

– Я вот к чему тебе всё это рассказываю. Еду я вчера утром в автобусе в нашу контору…

ЭПИЗОД НАЧАЛЬНЫЙ

Максим Николаевич ехал в полупустом автобусе. Двери на остановке открылись, пассажиры вышли. В автобус вошли несколько ребят, за ними женщина с ребенком. Последним зашел мужчина средних лет, и Максим Николаевич от неожиданности оторопел.

Дед Вася шел к нему. Кудрявый, с утиным носом и выдвинутым лбом, он мельком взглянул на Максима Николаевича и прошел мимо. Максим Николаевич сделал вид, что не узнал его, потому, что дед Вася умер тридцать лет назад.

Маленького Максима каждое лето привозили в деревню. Дед Вася пережил свою жену на десять лет. Он жил один и часто выпивал. Тетка Максима рассказывала, что дед, будучи пьяным, терял ориентацию в пространстве и мог заблудиться даже в собственной избе.

Умер дед Вася довольно странно. В феврале нашли его замерзшим в углу двора между соседским домом и времянкой. Максим с отцом приехали в деревню, чтобы похоронить деда. Мужики заносили гроб с телом в хату. Один из них споткнулся и упал вместе с гробом. Дед вывалился.

Отец ему рассказывал, что, когда деда укладывали обратно, он заметил кровь на затылке и после долго подозревал, что там было что-то неладное. Позднее Максим видел такую же кровь на затылке отца, когда забирал его из морга.

ЭПИЗОД ТЕАТРАЛЬНЫЙ

День. Хата. Печка, которую здесь называют групкой, делит хату на прихожую, кухню и залу. Под групкой самая настоящая мышиная нора. Маленький Максим копается в нижнем ящике шкафа.

Из мышиной норы вылезает крыса. Она видит Максима, но ни капельки его не боится. Крыса уверенно бегает под постелями как у себя дома. Максим пугает её, топает, шипит. Крыса проверяет все углы и неторопливо возвращается в нору.

День. Времянка. Дед, бабка и тётка сидят, беседуют и чистят яблоки. Во времянку вбегает Максим и кричит:

— Деда, там большая крыса по хате бегает!

Никто не удивляется.

— Крысу не поймать, она яд не трогает, а капканы обходит, — отвечает дед и продолжает беседовать с тёткой.

Вечер. Все сидят на околице и лузгают семечки. В хате один Максим. Кухня в тусклом свете, под раковиной в полу щель.

Из щели вылезает маленькая мышка. Мышка села напротив Максима и смотрит на него. Максим заносит ногу над мышью. Мышка продолжила спокойно смотреть на его сандаль.

Максим резко топнул и убрал ногу. На полу осталась лежать раздавленная мышь. Вскоре из неё во все стороны потекла красная кровь.

«Какая-то странная кровь», — подумал Максим и присел посмотреть.

Максим увидел не кровь. Из мыши выползали красные вши. Их было так много, что издали они были похожи на кровь. Максим убежал.

ЭПИЗОД ПАРАДОКСАЛЬНЫЙ

«Что было раньше — курица или яйцо?» — вопрос, на который нет однозначного ответа. Но тогда Максим об этом вопросе ещё не знал, и его вполне устраивали бегающие по двору курицы и лежащие в гнездах яйца.

Курицы днём бегали по двору, а вечером сами заходили в курятник и рассаживались на жёрдочках. Они неслись везде: и в положенных местах, и в скрытых. Максим находил кладки куриных яиц под крыльцом или за сараем в куче старого хлама.

Бывало, куры начинали высиживать яйца и становились агрессивными. Когда Максим подходил к гнезду, курица уже не убегала, а рычала на него. Баба Мотя таким курам связывала ноги и бросала за сарай, пока у них не пропадал материнский инстинкт.

Максим иногда ловил зазевавшуюся курицу, вставлял ей прутик и отпускал бегать дальше. Однажды баба Мотя тоже поймала курицу. Максим заинтересованно подошел к ней.

На краю хаты был выступ бревна, где лежал ржавый нож, рядом стоял маленький табурет. Баба Мотя улыбнулась, оскалив верхние зубы, взяла курицу за голову и повернулась к Максиму спиной.

Раздался удар, курица упала на землю и задрыгала ногами. Окровавленный обрубок шеи не мог понять, что произошло. Баба Мотя положила нож, бросила куриную голову к кормушкам и уселась общипывать курицу.

Сбежались куры и стали клевать голову своей невезучей сестры. То ли до них дошло, то ли голова оказалась несъедобная, курицы постепенно разошлись.

На следующий день Максим обнаружил в тарелке с супом кусок той самой курицы. Он понял, что это была она, и ему стало как-то не по себе. Однако он незаметно выбросил кожицу под стол, а мясо всё же съел.

На вопрос о курице и яйце Максим бы ответил: «Первым будет тот, кто раньше в рот попадёт! Понятно?» — и он смотрел бы на меня в ожидании ответа.

ЭПИЗОД ДЕТЕКТИВНЫЙ

Сиамская кошка по кличке Сима была настоящей красавицей. Она росла в городской квартире, а летом её привезли в деревню. Кошка так понравилась бабе Моте, что она уговорила оставить её у них.

На следующий год её узнали только по кличке Сима, на которую она откликалась. Теперь это был крупный, хищный и уверенный в себе зверь. В ней чувствовалась порода.

Сима свысока смотрела на местных кошек. Лишь одного кота она подпускала к себе. Они вместе бегали по саду, но во двор кот не заходил. Он садился у забора, глядел в щель и ждал свою подругу.

Этим летом дед Вася завел двадцать утят. Бегающая, пиликающая стайка поселилась в вольере из досок. Утята были уже большие, но все же до уток им нужно было еще расти.

Тут все и началось. На следующий день бабка сказала деду, что утят девятнадцать. Считали, пересчитывали, точно девятнадцать. Искали по двору, может, выскочил из вольера и бегает где-то. Не нашли.

На следующий день их стало восемнадцать. Дед считал, бабка считала, Максим считал, сестры двоюродные считали. Восемнадцать. Где утёнок? Искали, искали, не нашли.

Через день утят стало ещё на одного меньше. Дед ходит, нервничает, утята дорогие, взрослые. Стали сторожить утят в засаде. Сидели посменно, и Максим в обнимку с Симой смотрел. Никого не обнаружили.

На утро шестнадцать утят. Только кот, ухажер Симкин, смотрит в дырку в заборе. Дед Вася был в ярости. Он починил крысиные капканы и поставил их под лазы в заборе.

На следующее утро насчитали пятнадцать утят. Дед в хате нервно курит и смотрит телевизор. Во дворе раздались крики сестер:

— Поймали, поймали!

Максим бросился на крики и подбежал к калитке в сад. Там он увидел Симкиного ухажера, попавшего в капкан. Максим схватил вилы у забора, замахнулся, зажмурился и был готов пронзить кота.

— Не надо, Максимчик! Пожалуйста, не убивай! — в отчаянии закричали сестры.

Максим не смог решиться на убийство. Он отбросил вилы и побежал в дом к деду.

— Там кота поймали! — выдохнул он.

— Что, не убил? — спросил дед.

Дед побежал за внуком. Под забором в траве лежал капкан. Ни кота, ни сестёр нигде не было.

Несколько дней количество утят не менялось. А потом началось то же самое. Каждый день пропадал один утёнок. Капканы стояли пустыми. Засады не приносили результатов. Все в отчаянии уже смирились.

— Одиннадцать утят, — вздыхает тётка Таня, грустно глядя на пиликающую стайку.

Это как в детективе о серийном убийце. Даже опытные сыщики не могли его поймать. Тогда, опьянённый безнаказанностью, убийца совершает новое преступление прямо на глазах у полиции.

Дед Вася собрался в соседний посёлок. Он стоял посреди двора, смотрел на нижнюю ступень крыльца и шарил по карманам, проверяя, всё ли взял. Бабка и тётка вышли его проводить.

Запищали утята, и из-за дома выбежала кошка Симка с утенком в зубах. Она гордо прошла мимо Максима, тётки, бабки, мимо покрасневшего деда. Дед схватил кошку и вышел на улицу. Раздался глухой удар о столб.

Немного погодя выбежал на улицу Максим. По деревенской дороге уходил дед Вася. Максим присел у лежащей возле столба кошке. Её зрачки медленно расширились и остекленели.

ЭПИЗОД СРЕДНИЙ

Знаете выражение «с цепи сорвался»? Цепные псы в деревне все были немного не в себе. Если пес срывался с цепи, то соседи прятались, пока хозяева не поймают своего питомца и не посадят обратно его на привязь.

Со стороны выглядело всё безобидно. По улице бежит пёс, весело виляет хвостиком, за псом бежит бледный хозяин. Ужас заключался в том, что псу было все равно, на кого нападать.

Во дворе был свой цепной пес. Конура его стояла между калиткой в сад и сараем. Периодически, гремя цепью, из конуры вылезал средних размеров комок грязи и бежал к идущим в сад или обратно.

Прожив неделю в деревне Максим решил с «хорошей собачкой» познакомиться. Пес дружелюбно вилял хвостом и принюхивался. Максим протянул руку, чтобы погладить собаку. Но цепной пес оказался цепным псом. Он укусил его. На руке от клыков остались глубокие следы.

Дед Вася сидел перед телевизором, бабушка Матрёна хлопотала у печи. Максим вбежал в хату, на его глаза выступили слезы, и он заревел:

— Баба! Меня Шарик укусил! — и показал руку со следами от клыков.

Бабушка достала йод и обработала рану.

— Дуй, — прошептала она: — дуй, — и перевязала Максиму руку.

Дед, молча встал и вышел во двор. Бабушка с внуком последовали за ним. Послышались глухие удары. Максим осторожно выглянул из-за бабушки. Гремел забор. Пес метался и взвизгивал. Дед пинал Шарика, удар за ударом. Наконец, грязный комок шерсти вырвался и забился в будку.

После этого случая Шарик всё понял и уже не препятствовал Максиму проходить к будке и по лестнице залезать на чердак. Когда Максим лазил по чердаку, его покусали осы. Дед потравил их дихлофосом, а осиное гнездо сжёг прямо на глазах у Шарика.

Дед Вася рассказывал, что почти каждый год кто-то травил цепных собак и во дворе обворовывал сараи.

ЭПИЗОД ШЕСТОЙ

В дальнем сарае жили две свиньи и корова Малютка. Днём корова паслась на лугу, а вечером вместе со стадом возвращалась домой. Баба Мотя смазывала корове вымя свиным жиром и надаивала полное ведро молока. Но этот эпизод не о корове, а о её соседках.

Свиньям, конечно, не так повезло, как корове. Они целыми днями сидели в загоне. Но бабка специально для них варила блюдо из картофеля, комбикорма и кабачков.

Когда Максим приходил в сарай, за глухим и высоким загоном слышалось хрюканье, и в щель кормушки просовывались два свинячьих носа.

— Руки не суй, укусят! — остерегал дед.

У Максима была своя тайная игра со свиньями. Когда во дворе никого не было, Максим срывал ветку, делал из неё хворостину и шёл в сарай. Два пятачка любопытно похрюкивали из щели кормушки.

Чтобы достать до верха высокого загона, Максим вставал на край кормушки и начинал хворостиной хлестать сверху. Свиней он не видел, но слышал, как они визжали и носились кругами по загону.

Одним днем Максим услышал крики свиней и пошел к сараю посмотреть, что там происходит. Посреди двора лежала клеенка и стояли тазы. Дед Вася вытаскивал свинью из сарая. Свинья визжала и вырывалась. Баба Мотя шла за ним.

— А что тут? — поинтересовался Максим.

— Максимчик, иди посмотри на свинку в сарае, — сказала ему баба Мотя.

Максим пошел проверить вторую свинью. Дверь захлопнулась, и сарай погрузился в полумрак. Слабо светила электрическая лампа. Максим забрался на кормушку и заглянул в загон.

Во мраке он увидел бледный силуэт. Свинья прижалась к стене и испуганно смотрела на него одним глазом. Её подруга во дворе истошно орала. Мгновение, и стало тихо.

Максим приоткрыл дверь и с опаской выглянул во двор. В центре двора на корточках сидел дед. Что именно он делал, не было видно из-за кормушек.

Дед зажег паяльную лампу. Та начала шипеть всё громче и громче. И уже с адским гулом, нагнетая всё вокруг, с холодным спокойствием дед Вася направлял огненную струю куда-то в неизвестность.

Туда, где, вспомнив всю свою короткую жизнь в вольере, притихла хрюша.

ЭПИЗОД СЕКРЕТНЫЙ

Утром бабушка Матрена вывела корову Малютку на улицу. Дед Василий запер ворота, и они ушли, оставив старшую сестру за главную. Посреди двора остались стоять Максим и его двоюродные сёстры.

Максиму было скучно с девчонками. Его сестры возились в земле у дома, а потом одна из них звала:

— Иди, покажу тебе «секретик».

Максим подходил. Сестра аккуратно разгребала землю пальцами, где блестела стекляшка, под которой были фантики с цветочками.

У Максима была своя игра, куда интереснее и секретнее «секретиков» сестер. Периодически у деда в шкафу исчезали спички. Из бидона во дворе понемногу исчезал керосин.

Затем в малиннике на кирпиче свершалось тайное действие с исчезнувшими вещами. Спички зажигались снова и снова и поджигали, и поджигали керосин.

Днем вернулись дед с бабкой. Максим уже завершил свою тайную игру и стоял посреди двора. Бабушка пошла во времянку, а дед понес вещи в сарай. Максим с тревогой заметил, что вещи в руках у деда были ему знакомы.

Одну ношу дед бросил за порог сарая и достал оттуда пачку соли. Во дворе он расстелил шкуру и начал обильно натирать её солью. Из времянки вышла баба Мотя, развернула платок, стала пересчитывать деньги.

— Почему он дал тебе не всю сумму?

— Да, — промычал дед, — он говорит, что у неё внутри срослись органы, поэтому она считается больной и стоит меньше.

Максим догадывался, что его ждет в сарае. С тревогой он подошел к открытой двери. Косяк медленно обнажил нутро сарая, и из мрака возникла голова Малютки.

Корова смотрела на мальчика без испуга, ее взгляд был холодным как приговор судьбы. Это должно было случиться, и вот оно произошло.

— Отойди, — велел ему дед.

Дед убрал шкуру. Выходя из сарая, он взял за рог коровью голову, вынул топор из ведра с водой. Вода, как чьи-то невыплаканные слезы, стекала с лезвия тоненькими струйками.

Двумя ударами он разрубил голову на части и небрежно бросил к кормушкам.

ЭПИЗОД О СИВОМ МЕРИНЕ

— Максим, пошли на дойку! — пробурчал дед и направился к воротам. Максим засобирался. Он засунул в карманы необходимые вещи, скинул сандалии, запрыгнул в резиновые сапоги и побежал догонять деда.

В тени деревенской дороги тарахтел трактор. Он собирал работников на вечернюю дойку. Максим спешил за неторопливым шагом деда Васи. Трактор остановился. Дед с внуком залезли в прицеп и устроились на скамейках.

Поехали. Трактор свернул с деревенской дороги и направился к колхозным полям. Горячий ветер обдувал дорожной пылью. Мотор тарахтел, в прицепе звенели пустые бидоны.

Доярки созвучно бидонам непрерывно болтали, угрюмо сидели мужики и дед. За холмом, в низине, показался коровник. Трактор свернул с дороги. Слегка нетрезвые пастухи уже загнали в стойло сотню коров.

В центре коровника стоял дизельный двигатель доильного насоса. Дед наматывал шнур на колесо стартера и рывком заводил мотор. В один прекрасный день мотор не завелся. Дед позвал внука помочь и дал ему в руки провода от стартера.

— Держи, Максимка, — сказал дед и дёрнул стартер. Максима дёрнуло током. Он бросил провода и запрыгал от испуга.

— Ага, электричество есть, — заметил дед, — надо искать поломку в другом месте, да, Максимка?

Но Максимка уже убежал по своим делам, подальше от этого места.

Возле кирпичного сарая он обнаружил яму от столба. В ней оказалось много земляных лягушек. Максим их набрал в карманы, подарил несколько деду, а остальных выпустил в поилки для коров.

Ещё одним из занятий Максима стало катание на лошадях. Одна лошадь — рыжая кобыла. На ней Максиму получалось ездить рысью и галопом. Другой лошадью был старый серый мерин. Он вообще не слушался.

Максим залезал на него, дёргал за уздцы и кричал: «Но-но», а ему всё равно, он будто не слышал команд. Хотя пастухов исправно слушался. Максим жаловался на него пастуху, но тот отвечал, чтобы он аккуратнее ездил на рыжей кобыле:

— Она спотыкается, когда-нибудь упадёт, — говорил пастух и мазью намазывал серому мерину кровавый мозоль на загривке.

Кобыла действительно иногда спотыкалась, но Максима это не тревожило.

После жалобы пастухам серый мерин стал его немного слушаться, но ездил медленно. После он, видимо, забывал, что Максим наездник, и шёл к коровьим поилкам, чтобы попить остывшей барды.

Барду привозили со спиртового завода. Дед утверждал, что коровы её обожают и от неё пьянеют. Максим принюхивался к горячей жиже в поилках, но запаха спирта не чувствовал.

Со временем тема катания на лошадях стала Максиму неинтересна, так как он нашёл ещё одно тайное и ужасное место коровника. В овраге рядом с коровником гора мёртвых телят завладела Максимом, и ему уже стало не до пастушьих лошадей.

ЭПИЗОД КРАЙНИЙ

В те же времена Максим открыл для себя один камень — карбид. Когда он опускал его в воду, камень начинал шипеть, выделяя зловонный газ. Если этот газ поджечь, то он горел в воде. Но это было еще не всё. При смешивании с воздухом и поджоге газ взрывался.

На коровнике Максим находил лужицу, клал в грязь камень карбида и вдавливал сверху банку. Через некоторое время он подносил к отверстию в банке горящую спичку. Банка с хлопком взлетала вверх и обдавала его брызгами из лужи.

Мимо деда Васи и заляпанного грязью Максима пробегала доярка:

— Там корову зарезало комбайном! Раисе сейчас скажу! — и она поспешила к домику зоотехника.

— Пойдем, глянем, — буркнул дед Максиму.

В кукурузном поле стоял комбайн. К нему подходили работники из коровника. Максим подошел к собравшимся и заглянул внутрь. Лезвие жатки, похожее на гигантскую механическую бритву, было поднято вверх. Рядом лежала и мотала головой корова.

— Молодец, поела свежей кукурузы, — сказала одна из доярок.

Корова смотрела на собравшихся людей. Глубокая полоса от ножей комбайна прочертила ярким алым её задние ноги. Подошла Раиса, осмотрела рану, поговорила с пастухами и ушла.

Пастухи заулыбались, их лица светились. Они не суетились, у них всё уже было готово. Один потянул корову за хвост, другой схватил за рога. Третий пастух уже держал в руках нож.

Максим зажмурился. Страшный, тяжёлый хрип животного и разговор пастухов доносились снаружи. Через некоторое время всё стихло. У Максима тряслись поджилки, но он собрался с силами и открыл глаза.

Посреди скошенных стеблей кукурузы лежала зарезанная корова. Максим смутно запомнил, как пастухи снимали с неё кожу, как спорили, кто ей будет вспарывать живот. Один решился и сделал разрез.

— Задел! Тикаем! — крикнул он и отскочил.

Все отошли. Максим, почувствовав резкий запах коровьего нутра, тоже поспешил отойти. Запах рассеялся, и мужики продолжили.

— Максимка, помоги, — окликнул его один из пастухов и дал в руки топор: — руби голову!

Максим подошел к освежеванной туше, занес топор и ударил по затылку. Удар был слабым, и пастух подбодрил его:

— Бей сильнее!

Максим снова ударил. Пастух забрал у него топор и продолжил разделывать.

Дед Вася позвал Максима, и они пошли обратно к коровнику. По пути они проходили мимо коров в загоне, которые с удовольствием пили горячую барду. Затем они прошли мимо двух лошадей: старого серого мерина и рыжей кобылы. Рыжая кобыла постоянно спотыкалась, угрожая когда-нибудь упасть вместе с седоком.

***

— Ужас! Наверное, рубить было страшно? — спросил я ушедшего в себя Максима Николаевича.

— Нет, не страшно. Вот, возьми бутерброд с бужениной. Она тоже когда-то бегала по травке.

— Буженина?

— Да, буженина. Ну давай. За животноводство!

Наступила пауза.

— Подожди, сейчас посмотрю…

Максим Николаевич исчез в мастерской и вскоре вернулся, держа в руках акварельный рисунок.

— Этот набросок я рисовал в детстве, когда сиамская кошка жила у нас. Напишешь рассказ, поставь её на обложку. Хорошо? — и он посмотрел на меня, ожидая ответа.

© Роман Иванищев, 2025