Читать онлайн "Живи сейчас!"

Таисия Петровна сидела за столом, перебирала рис. В тишине уютно тикали круглые часы, вздрагивая стрелкой на белом циферблате. Крупный пушистый снег за окном стирал границу между небом и землёй, укутывая реальность в серые сумерки. Таисия Петровна работала ведьмой.

Маленький хутор Грушевый раскинулся на холмах в тридцати километрах от большого города. Когда-то технический прогресс мельком заглянул сюда, одарив хуторян электричеством, радио, посредственным телевизионным сигналом и мобильной связью. На этом блага цивилизации, положенные хуторянам, закончились.

В Грушевом не было школы, поликлиники и даже церкви по причине малочисленности стареющих жителей. Хутор был бесперспективным и, уставшие зазывать хуторян в город власти, просто ждали, когда Грушевый умрёт своей смертью. Зато была у хуторян собственная ведьма, с успехом воплотившая в себе всё, что недодало государство.

Ведьма не носила чёрную шляпу, не держала в доме ворона и не бросалась огненными шарами. Она знала секреты трав и слабые места сезонных болезней. Привороты хуторян не интересовали. По большей части их супруги давно были на кладбище, а новые отношения строить было уже ни к чему. Ведьме недавно перевалило за шестьдесят, по меркам хутора — нестарая ещё баба.

Входная дверь громко хлопнула. Таисия Петровна подняла голову, ожидая посетителя. Хуторские приходили к ней запросто. В прихожей послышалась возня. В комнату вошла высокая фигура, завёрнутая в чёрный плащ. Прислонила к стене косу. Откинула капюшон, обнажая голый череп с чёрными дырами глаз.

— Так, так, — покачала головой Таисия Петровна. – Ты за мной?

Смерть отрицательно покрутила головой, скинула плащ на пол. Снег, прилипший к капюшону, стал таять, образовывая маленькие лужицы на полу. Смерть быстро прошла к столу и положила перед ведьмой стопку книг.

— Нет, я по делу, — сказала Смерть. В голосе отчётливо слышалось раздражение. — Вот, смотри!

Она раскрывала книги на последних страницах и тыкала туда белым костяным пальцем.

— Видишь? Вот! «Они жили долго и счастливо, пока смерть не разлучила их». И это во всех книгах! Меня никто не любит, меня обвиняют во всём. Никто не ждёт меня, и все боятся. Это я виновата во всех несчастьях, я виновата, что люди не успели, не смогли, недоделали. И при этом сами они живут, как будто пишут черновик. Их светлое будущее — это свет в конце тоннеля. Всего лишь вспышка последней активности мозга, за которой нет ничего. Но они всю жизнь готовы угробить, чтобы там за этой вспышкой получить райскую жизнь. Там, понимаешь? Не здесь, а там! Но самое непонятное, это то, что, стремясь к послесмертному существованию, они стараются продлить жизнь, создают лекарства от всех болезней, обрекая планету на перенаселение. Вы чем питаться будете, если начнёте жить вечно? Вы даже в желаниях своих определиться не можете, а виновата во всём я? Неблагодарные! Да вы даже имя моё забыли! Никто больше не зовёт меня Мараной, посмотри, во что я превратилась? Нет имени, нет и тела!

Скелет стучал руками по столу.

— Вы горюете по умершим родственникам. На могилы ходите, цветы носите, в депрессию впадаете. Но пока они живы изводите их придирками, забываете говорить, как вы их любите, предаёте. Делаете их жизнь невыносимой. А когда они умирают — вините меня!

Ведьма молчала.

— Что это такое?! А ведь вы с детства знаете, что жизнь конечна. Знаете! В книжках детских про это пишите, — Смерть помахала перед лицом ведьмы книгой с яркой обложкой. — Но кто из вас живёт свою жизнь так, как хочет? Кто? Да единицы! Вы скулите, как вам трудно, как вы живете «чужую» жизнь и мечтаете о том, чтобы всё было не так. Вы даже знаете, как оно должно быть. Но ничего не делаете для этого. А виновата я! Я пришла не вовремя и всё испортила! Нет никакой «чужой жизни»! Вы слишком трусливы, чтобы признать, что то, как вы живете это всё, на что вы способны!

Смерть, обессилев, села на стул и провела рукой по книге, словно извиняясь за грубое отношение. В тишине снова стало слышно, как тикают часы.

— Отлегло? — спросила Таисия Петровна.

— Пожалуй, — сказала Смерть и смущённо принялась перебирать рис на столе.

— Хочешь, я буду звать тебя Мараной? — ведьма погладила Смерть по костяной руке.

— Лучше Марой, — поправила Смерть.

— Какао? — предложила ведьма.

— Не откажусь.

Ведьма ушла на кухню. Смерть вздохнула, осмотрелась. В маленькой комнате было много фотографий на стенах и полках комода. Улыбающиеся лица людей, которых уже нет в живых. Ведьма была одинока. Смерть уставилась на рис. Может быть, люди в чём-то правы? Не разорви она своей косой жизненные нити этих людей, и Таисия Петровна была бы счастливее. Стало муторно и тоскливо.

На сундуке в углу поднялась крышка. В щели сверкнули жёлтые глаза. Крышка поднялась выше, и в комнату выглянул большой чёрный кот.

— Ты за мной? — прошептал он, глядя на Смерть.

Скелет покачал головой. Кот выпрыгнул в комнату.

— Не говори ей, что я был в сундуке, — попросил он.

— Что ты там делал? — спросила Смерть.

— Мылся. Надоело вылизываться. Шерсть и грязь… — сказал кот, глядя в сторону кухни. — Тихо, идёт!

Кот свернулся клубком под столом, сделал вид, что давно спит там.

Ведьма принесла какао и печенье. Бросила в сундук грязное полотенце. Подняла с пола мокрый плащ смерти и отправила его туда же. Села за стол. Взяла книгу, которой трясла перед её лицом Смерть. Улыбнулась. В детстве у Таисии Петровны была такая же.

— Где взяла этот раритет? Ей лет пятьдесят, наверное, — сказала ведьма, ища дату издания.

— У Кузьмича, — Смерть потянулась за печеньем.

— У Меликова? — удивилась ведьма.

— Он долго помирал, я ждала и читала. Библиотека у него большая. Иногда хожу по ночам взять что-нибудь почитать. Печенье вкусное, — похвалила Смерть.

— Так вот почему Меликова вдова на сердце жалуется. Ты у неё по ночам бываешь, — укоризненно сказала ведьма.

Таисия Петровна встала, достала из комода фланелевый халат и вязаные носки.

— На, Мара, оденься. Пока плащ твой чистят.

Смерть натянула халат.

— Кто чистит?

— Кому надо, тот и чистит. За мной когда придёшь?

— Когда надо, тогда и приду.

Ведьма улыбнулась.

— Тая! — раздалось с улицы. — Тая, не спишь?

В дверь громко постучали.

— Это я, Аня!

— Легка на помине, — вздохнула ведьма. — Бабка Меликова пришла, будет мне на сердце жаловаться. Иди в спальню, подожди там. Чашку возьми.

Смерть торопливо скрылась в соседней комнате. Таисия Петровна пошла открывать дверь.

— Ой, Таечка, я так рада, что ты не спишь! Вон как замело, — Анна принялась отряхивать с пальто снег. — Я к тебе по делу.

— Заходи, раз по делу, — пригласила ведьма. — Сердце опять?

— Нет, Таечка. Я сегодня по твоему ведьмовскому делу.

Анна решительно прошла к столу, сдвинула оставленные Смертью книги и положила свёрток, от которого вкусно запахло салом с чесноком.

Анна Сергеевна вдовела уже полгода. Неуёмная энергия, сопровождавшая её на протяжении всей жизни, не дала ей провалиться в депрессию после смерти мужа, что в глазах подруг делало её бесчувственной и плохо воспитанной. Тяжело дыша от быстрой ходьбы, старушка села на стул.

— Таечка, я слышала, что ты можешь мёртвых воскрешать, — без вступительных речей начала Анна. — Мне надо деда моего воскресить. Ну на недельку хотя бы. Очень надо! Вот… — она стала разворачивать свёрток с продуктами. — Ты скажи, если надо ещё денег принести. У меня есть. Я принесу.

— Ань, с ума сошла? Кто может мёртвых воскрешать? Да он там скелет давно. Нет деда твоего, угомонись…

— Таечка, я знаю что можешь. Бабка твоя могла, мне это известно. А значит, и тебя научила. Бабка твоя моего свёкра воскрешала, чтобы он на свадьбе сына побыл. Я сама видела! Был мёртвый, а она его на ноги поставила.

— Ань, ну что ты несёшь? Пьяный он был вусмерть, а не мёртвый. Давай я тебе травок дам, нервы подлечить? Или вот, у меня таблетки есть, «Валерьянка», — Таисия Петровна подошла к комоду, открыла коробку, в которой хранила лекарства. Анна Сергеевна встала из-за стола.

— Не надо мне таблеток. Я понимаю: дело твоё колдовское, секретное. Я домой пойду. А ты, если чего надо донести, мне потом скажи. Мне ненадолго, Таечка! — со страстью заговорила она, схватив ведьму за рукав. — Этот паскудник по молодости бегал к Дашке Семеновой. Так после его смерти Дашка стала говорить, что Митька — её сын от деда моего. Покоя мне это не даёт. Раз Митька от деда, значит, он кобелевал когда мы поженились. Спросить его хочу. Воскреси, Таечка! — Анна решительно засобиралась и, не обращая внимания на возражения Таисии Петровны, ушла.

— Ну ты слышала, Мара? — громко спросила ведьма, входя в спальню.

— Да я не возражаю. Пусть оживает. Пусть они все оживают! Нет меня больше! — ответила Смерть.

Она сидела в кресле и держала в руках вязание, оставленное там ведьмой. Таисия Петровна укоризненно покачала головой, заметив полезшие петли из несостоявшегося носка. Придётся переделывать. Смерть увлечённо пыталась попасть спицей в петлю.

— Хотите жить вечно? А живите, — заявила она. — Можно я у тебя поживу, раз у меня отпуск?

— Живи. Только носок не трогай, — ведьма забрала вязание.

Она достала из сундука аккуратно сложенный вычищенный плащ Смерти.

Утром Таисия Петровна затеяла оладьи. Гостью хотела побаловать. Кот занял место под столом, протяжно выпрашивая свою порцию сметаны. Ветер за окном раскачивал голые ветки ореха.

Смерть сидела в кресле, в уютном ведьмином халате и думала, что она и сама всё это время жила «чужую» жизнь. В той жизни не было шерстяных носков и тихой мелодии из радиоприёмника. Работа отнимала всё время, не оставляя и минуты просто остановиться и заглянуть в себя. И ещё эта человеческая неблагодарность. А ведь тысячи лет напролёт без отдыха, не жалея себя, она трудилась на благо и во имя… чего?

Входная дверь открылась, впуская мороз. Сквозняк потянулся по полу, добрался до кухни. Таисия Петровна выглянула в комнату, закричала:

— Кто там? Дверь закрывайте, выстудите дом!

В комнату из прихожей вошли три скелета. Один высокий, с длинными руками. Второй поменьше ростом. Третий, вероятно, собачий. Он вилял костяным хвостом и щёлкал пастью. Кот на всякий случай нырнул под кровать.

— Господи, что это? — испуганно прошептала Таисия Петровна.

— Кто-то из них, — Смерть кивнула на фотографии. — Кто из твоих на вашем кладбище похоронен? Вот домой пришли. Ты там и собаку хоронила?

— Спаси и сохрани, — шептала Таисия, прижимая ладонь к груди.

— Опять не угодила? Ну ты печалилась, что родные умерли? Что одна живёшь? Ну вот, они теперь рядом. Можешь сказать им всё, что не сказала. Чаем напои, чего у двери держишь?

— Мара, родственники только мои домой пришли?

— Нет, все вернулись. Все, кто когда-то умер, по домам пошли. Теперь никто не скажет, что я отбираю близких людей или чья-то жизнь оборвалась не вовремя. Пусть все живут. Хотели вечной жизни? Ну вот, это она!

— Прекрати это, немедленно прекрати! — потребовала Таисия Петровна.

— И не подумаю!

Ведьма подошла к сундуку, открыла крышку и строго посмотрела на гостей.

— А ну! — поторопила она их.

Скелеты полезли в сундук. Таисия Петровна опустила крышку и вернулась на кухню. Смерть тут же заглянула в сундук. Внутри было пусто, пахло деревом.

— А где? — удивлённо спросила Смерть кота.

— Смотря что, — важно ответил кот.

Старое заснеженное кладбище на окраине хутора взрывалось снегом. Из открытых могил лезли на землю скелеты. Голые, или в истлевших лохмотьях шли они к своим домам, чтобы воссоединиться с тоскующими родственниками. Домов многих из них уже не было, так же как и родственников. Покойники ходили по хутору, не понимая, зачем они здесь. Те, кого схоронили недавно, путь домой знали. Они заходили в дома, повергая в ужас своих престарелых родственников. Надо было что-то делать. Ведьма набросила шубейку, вышла из дома и столкнулась с соседкой Люськой.

— Тётя Тая, помоги! — завопила та с порога. — Муж мой повесился! Помоги, ночь провисел. В сараюшке...

— Ох, горе! Снять надо! Ты когда нашла его?

— Да вчера ещё. Когда он только в петлю полез. До сих пор висит и не помрёт никак. Помоги! — В Люськином голосе звучало отчаяние.

— Что ты скорую не вызвала? Побежали, снимем сейчас. Надо соседей позвать. Что за день такой?

— Нет, не надо снимать! — испугалась Люська. — Надо, чтобы помер. Он пьянь беспробудная, сама ведь знаешь, бьёт меня. Зачем мне такой муж? И выгнать некуда. И не помирает никак. Висит и матерится. Надо, чтобы помер, помоги.

Таисия Петровна прислонилась спиной к стене, замерла.

— Что такое говоришь, дура?

— Он ведь должен был помереть, когда повесился! А я заглянула — он висит. И не помирает. Я его даже покормила вчера перед сном. Думала, к утру помрёт. А он протрезвел в той петле да озверел совсем. Не надо его снимать! — по Люськиным щекам покатились слёзы.

Таисия Петровна побежала к Люськиному дому. Люська, поскальзываясь, побежала следом. Навстречу им шёл Фёдор Иваныч в фуфайке нараспашку. Черенком лопаты он подгонял скелета высокого роста.

— Иди, говорю. Твоё место на кладбище. Ферштейн? Да не поднимай руки, это другая команда. Топай, топай.

У дома Анны ведьма остановилась, заглянула через забор. Анна стояла на пороге дома, разрумянившаяся, в новом платке. Покойный её дед в пиджаке на костлявом теле, выбивал ковровую дорожку.

— Потом снегом почистишь, — скомандовала Анна и, увидев Таисию Петровну, побежала к калитке. — Таечка, спасибо! Спасибо, век не забуду! Дед после смерти такой сговорчивый стал, всё, что попрошу — делает. Правда молчит, и вид делает, что память отшибло. Я его про Дашку битый час пытала, а он молчит. Ну ничего, разговорится, куда ему деваться. Ты его назад не забирай, пусть побудет недельку. Крыша у меня течёт, надо подлатать.

Ведьма только рукой махнула. Люськиного мужа снимали втроём. Ведьма с Анной верёвку резали, а дед Фёдор Люську лопатой отгонял. Потом покойников по хутору собирали, на кладбище вели.

Смерть сидела в тёплом ведьмином доме, слушала по радио новости и улыбалась. Где-то за океаном в связи с зомби-апокалипсисом цена на подземные убежища пробила планку «самые фантастические ожидания» и устремилась в бесконечность.

Из египетских пирамид вышли мумии. Они избили владельца лавки древностей, требуя вернуть украденное имущество.

На полях сражений всех времён снова сошлись в теперь уже не смертельных схватках противники. Их битвы никогда не закончатся.

А в маленьком хуторе Грушевом внуки стариков Семеновых выстроили снежное укрепление и закидывали снежками пытающихся вернуться домой покойников. Бабка их в это время била поклоны всем святым, а дед, оставшись без присмотра, пытался изгнать галлюцинацию самогоном.

Вечером Таисия Петровна, уставшая и злая, требовала, чтобы Смерть прибрала усопших назад.

— Мара, ты должна это прекратить! Посмотри, что там творится! Это же конец света!

— Не конец. Не будет теперь конца. Будете жить долго и счастливо, и никто не разлучит вас, — весело ответила Смерть.

— Постой, ты вот это всё из-за книжек устроила? Обиделась? Ну не бестолочь? Ты же всё неправильно поняла. Там написано не про то, что ты разлучаешь людей. Там написано, что они смогли сохранить свою любовь до самого конца.

Смерть молча уставилась на ведьму.

— Правда? Ты правда так думаешь? Ну пусть всё будет по-старому, — смущённо согласилась она и суетливо засобиралась. — Пора мне. Надо книги вернуть. Да и дел накопилось.

— Постой, Мара, — позвала её ведьма. — А после смерти, правда, ничего нет?

— Нет, — покачала головой Смерть.

— Совсем? — с надеждой переспросила ведьма.

— Совсем. Жизнь конечна, как и всё вокруг. Как эта ложка. Видишь? — Смерть взяла со стола ложку и потрогала пальцем её концы. — Начало, конец. Понимаешь? Начало — конец. Всё. Ты видишь что-то у этой ложки за её концом? Ауру, перспективы, может ложкин рай? Я приду за тобой через три года, — тихо сказала Смерть.

— Через три? — переспросила ведьма.

В глазах защипало. Сколько ни живи, а смерть она действительно всегда рано, не вовремя. Таисия Петровна взяла в руки недовязанный носок.

— Все петли поспускала, — грустно сказала она, пряча глаза.

— Ты успеешь поднять все петли, — ответила Смерть. — Начни вот с этой.

Смерть подошла к комоду, выдвинула ящик и достала фотографию. На старом снимке молодая Таисия Петровна улыбалась веснушчатому парню.

— Ты всё думаешь, что было бы, если бы ты тогда села в поезд. Ты думаешь, что твоя жизнь там, где ты не смогла. А она здесь. Всегда была здесь.

— Что же мне делать? — спросила ведьма, глядя на фотографию.

— Живи сейчас! — ответила Смерть. Она надела плащ поверх фланелевого халата и вышла в снежную ночь.

Таисия Петровна вытерла слёзы. Закрыла на ключ дверь. Потушила свет. Подняла крышку сундука и залезла в него.

Кот смотрел, как она опускает крышку над головой. Усатая морда расплылась в улыбке. Всё правильно. Однажды каждый возвращается к той точке, откуда, как ему кажется, свернул не туда. Ведьма тоже человек, у неё тоже есть такая точка.

Кот упёрся лбом в крышку сундука и приподнял её. Шум и запах вокзала ворвались в тишину ведьминого дома. Таисия Петровна стояла на перроне и смотрела как отходит поезд.

Полуденная жара маревом разливалась над железной дорогой. Рыжий парень стоял на ступеньках вагона и искал кого-то глазами. Проводница тянет его за рукав, грозится столкнуть, если не поднимется в вагон. А вот и она. Тая. Худенькая, светловолосая, заплаканная. Она бежит по перрону, и ветер раздувает подол её платья. Они с Юркой должны были уехать вместе. Потому что где-то вдали их ждала новая взрослая жизнь. Потому что они не могли жить друг без друга. Потому что вчера поклялись никогда не расставаться.

— Прости меня, Юрка, я не могу! — выкрикнула Тая останавливаясь.

Он замер, как от удара. Проводница, наконец, заставила его подняться в вагон. Поезд, громыхая, набрал скорость и скоро скрылся за поворотом. А Тая всё стояла и смотрела ему вслед. Больше сорока лет своей жизни будет она смотреть вслед этому поезду. Почему она не уехала?

Таисия Петровна грустно улыбнулась. «Я не любила тебя, Юрка. Просто тогда не понимала», — прошептала она. И стало на душе легко. Нет, не бывает ошибок на жизненном пути. Петля за петлей вяжется полотно, и какую нить в него ни добавь — всё красиво, всё правильно. Даже если не сразу это понятно, а только тогда, когда полотно близко к завершению.

Таисия Петровна подняла голову, чтобы слёзы не потекли по щекам. С неба на неё смотрели жёлтые кошачьи глаза.

— Подсматриваешь? — спросила ведьма.

— Присматриваю, — ответил кот.

— Спасибо.

Ведьма улыбнулась. Оказывается, быть счастливой легко. Просто живи сейчас.