Читать онлайн "Песня одинокого деьфина"

На остановке

Из Альфа-центавра в окрестности Гончего пса

Меня ослепили

Твои золотые глаза…

В ванной послышался ужасный грохот, что-то c шумом обрушилось на пол. Ника услышала отчаянный, похожий на предсмертный стон, крик Томаса.

Рвану дверь, так что отлетела задвижка, - влетела в ванную.

-Помоги…

Тело Томаса, изогнувшись в конвульсиях, висело как воздушный мост между ванной и рукомойником. Словно отчаянный воздушный гимнаст невероятным усилием пытавшийся поймать равновесие между двумя несовместимыми точками пространства в странном неудавшемся полете…

Самое ужасное – этот его отчаянный стон о помощи.

Это было так не похоже на Томаса! (хотя… она уже видела его таким однажды)

Нике с ужасом глядела, как по его лицу, искаженному гримасой боли, стекают капли пота. По всему было видно, что ему невыносимо больно. У Ники аж свело скулы.

-Жемчужина... – простонал он.

-Ты… потерял жемчужину? – переспросила Ника. – Снова?

-Томас, задыхаясь, кивнул головой.

Судорога, пробегавшая по его телу, понемногу стихала. Кажется, он понемногу стал приходить в себя. Вся кожа его была покрыта мелкими каплями то ли пота, то ли воды.

Ника гладила его по голове, плечам, прижимая его к себе, словно мать, инстинктивно желающая защитить ребенка от беды.

-Он поднял на нее измученный взгляд. Его мышцы, сведенные судорогой, понемногу расслаблялись. Боль отступала.

Чтобы успокоить Нику, он полу-обнял ее еще слабой, дрожащей рукой. Она чувствовала его пульсирующее слабое тепло. Он и в самом деле казался ей сейчас слабым ребенком. Это ее-то сильный Томас!

Она понимала, что лишь одна может хоть как-то помочь ему.

Но ведь и то, что с ним происходит – это и ее вина, это все из-за нее, - думала она, мучаясь уже не в первый раз этими мыслями.

Ника постаралась поймать ритм его дыхания, чтобы, дыша в унисон, помочь ему восстановиться.

Эту технику скорой помощи она изучала когда-то давно, еще на курсах подготовки в разведке, - дышать общим дыханием, меняя этот ритм в нужную сторону, чтоб помочь товарищу…

Дыхание вместе, словно одной порцией воздуха. Это у них с Томасом отлично получалось. Причем, возникло это совершенно спонтанно. С той самой, с первой их встречи …

Постепенно их дыхание становилось все спокойнее. Наступало облегчение.

Где-то в глубине комнаты зазвонил телефон. Этот звук вернул ее к реальности. Словно с луны на землю…

Звонило начальство, требовало ее немедленного появления в дизайн-бюро. Как всегда, форс-мажор.

Они вышли из подъезда, как всегда, порознь. Том, похоже, уже более ли менее пришел в себя.

Он вышел первым, подняв воротник серого драпового пальто.

Двадцатью минутами позже вышла из квартиры и Ника, закутавшись в такой же серый, как небо, шарф поверх пальто.

Выйдя из подъезда, она кивнула бабушкам, привычно примостившимся на лавочке у подъезда, - и застучала каблуками по мокрому асфальту.

Спиной чувствовала их внимательные взгляды. Да, три бабушки на лавочке у подъезда – это сила! Особенно бабушка Неонила (вот уж угораздило ее получить такое трудновыговариваемое имечко) – почти совсем слепая, но взгляд у нее четкий, сильный. Ника почти всегда чувствует его спиной. Бабушки, когда собираются в свои «тройки», - превращаются в настоящую профессиональную разведгруппу, считывающую с проходящих практически всю нужную информацию. Одна читает эмоции, порожденные человеческими грехами, другая - твою историю, третья – твои планы и твое будущее. И всегда в группе есть ведущая, или ведающая, - как хотите. Здесь ведающей была баба Неонила, - блеклые серо-голубые, выцветшие глаза, цвета затянутого полупрозрачными сероватыми облаками осеннего неба. Неонила практически ничего не видела. Но все-то ведала, - была собирателем и анализатором, обобщая то, что «считывали» остальные.

«Интересно, что они считали с меня сейчас? – успела подумать Ника, пробегая мимо. – Ага. То же, что и всегда. «Мы с моим молодым любовником делаем вид, что он лишь репетитор моего сына, хотя сам торчит у меня еще с полчаса после того, как сын ушел в школу, а затем мы выходим из дома поодиночке...» Похоже, ничего нового».

Ну, к этому Ника уже привыкла.

«Интересно, как ее непосредственное начальство может оценить подобный метод считывания информации тройками, подобными этим «бабушанским»? В любом ведомстве, работающем с разведданными, такой метод мог бы пригодиться». Хотя – какие выводы делает начальство, получая от нее непрерывный дежурный поток информации, Ника в точности не знала. На то оно и начальство, чтобы не всеми выводами делиться с подчиненными.

Начальство ценило ее за то, что она умела видеть. Да еще она смогла отлично адаптироваться в этом труднодоступном месте. За то, что она всегда чувствовала «нерв событий» и всегда оказывалась там, - в нужное время в нужном месте.

По вечерам вся, накопленная ею за день информация уходила пульсирующим уменьшающимся в размере фиолетовым пятном, «по направлению луча, к родимой матери-планете»», - как пелось в одной песне, если перевести это на местный язык. Так пели они, разведчики с G-754*# иногда, собираясь вместе.

Ника до сей поры числилась в группе полевых разведчиков, ей никак не удавалось перейти в высшую группу аналитиков. Виноват в этом был ее особый талант мимикрии, отличная приспособляемости к новой среде. Именно это и заставляло начальство по-прежнему держать ее «в поле».

«Тебя некем заменить, понимаешь? – говорил ей Буа в один из редких длинных видео контактов (раз в три года!), - В этом чертовом месте никто из наших не может долго продержаться», - он ударил по скале, темневшей рядом с ним, и осколки камешков веером рассыпались вокруг него. – Ты действительно незаменима здесь, «в поле». Но, если сможем найти тебе замену… - Буа помолчал, словно собравшись в комок, затем глубоко вздохнул. Похоже, он сам сейчас не очень верил в то, что говорил… И галька, шуршащая от набегавших волн рядом, словно подтверждала его сомнения…

…Тот необычный день, когда она познакомилась с Томасом, запомнился ей до мелочей. Полуденное солнце, если даже и скрывалось на несколько секунд за легкими белыми облаками, по-прежнему озаряло все вокруг ярким серебряным светом, от которого на лица людей ложился отблеск почти неземного сияния. И все лица вокруг казались такими необычайно просветленными.

Этот свет, как рентген, насквозь просвечивал вагончики подвесного трамвая, мчавшегося над городом.

В полупустом вагончике было пару фриков, три фантома (молодежь нарочно запускает их в город, чтобы потроллить муниципальный Центр Искусственного Разума), озабоченная друг другом парочка, несколько студентов…

Ника вдруг почувствовала, что в ее личное пространство кто-то проник. Ощущение, словно под одежду к тебе забралось насекомое. Она, лениво полуприкрыв глаза, постаралась «зачистить» свое поле от чужого присутствия.

Не получилось. Кто-то достаточно легко сканировал ее поле, ее энергетическую оболочку.

«Неужели кто-то из наших?» Она незаметно приоткрыла глаза и огляделась. Поймала откровенный пристальный взгляд. Молодой человек, сидевший в кресле через проход от нее, смотрел на Нику с нескрываемым любопытством и полуулыбкой. Нику это слегка задело.

«Да кто ты такой, что так легко входишь в чужое пространство без разрешения хозяина?»

Он был похож, скорее, на обыкновенного студента, - в синей спортивной куртке, узких брюках, с рюкзачком за спиной.

«Не похож на «наших». Коллега из «другого ведомства»? Одет, как и все».

И, похоже, это была вовсе не стилизация, не желание приспособиться, выглядеть «как все». Парень именно и был на самом деле «как все».

Взгляд у него - вполне дружественный, и вместе с тем сам он был надежно закрыт от ее скана.

Ника, не на шутку расстроившись из-за этого, открыто взглянула ему прямо в глаза, хотя отлично знала, что нельзя вот так прямо давать понять визави, что он тебя в чем-то переиграл. Она также понимала, что сама при этом еще больше ослабляет свою защиту. И тут ее вдруг охватило неожиданное чувство родства. Она снова на секунду прикрыла веки. Неужели все-таки земляк? Перед глазами пробежали набегающие друг на друга зеленовато-синие волны. Услышала рокот волн, поднимающийся откуда-то из бездны. Сменяющиеся оттенки: голубой, синий, морской волны, фиолетовый… Услыхала журчанье меж прибрежных камней. Вода? Море? Да, вода, - та же стихия, которая была родственна и этому человеку тоже. Он каким-то образом понял, почувствовал, что вода – это и ее родная стихия? Перед ее глазами возникла картина: мирно колышущиеся, проросшие меж разноцветных камней водоросли, стаи рыб-желтопузиков, медленно двигавшихся сквозь водоросли, одним лишь касанием раздвигая их, в сопровождении длинных серых рыб-теней, как которые плыли как линейные корабли над ними в зеленовато-лимонной воде залива. Где-то вверху, на самой поверхности воды было разлито сияние, говорящее о том, что солнце давно взошло.

Ника подняла глаза на парня. Он продолжал, не скрываясь, смотреть на нее и, казалось, едва заметно улыбался. Словно вместе с ней тоже только что наблюдал эту же картину. «А не ты ли и послал ее мне?» - догадалась Ника.

Нет-нет… он не был ее земляк. Он был чужой... Но все же и… не совсем чужой...

Ее раздражение сменялось удивлением, затем, интересом. Почему все это происходит? Что это значит?

Но пока ее здорово задевало то, с какой легкостью он ухитряется «читать» собеседника, при этом сам оставаясь закрытым? Нике не хотелось признать поражение. Она - профессионал с таким-то стажем и опытом?!

Она послала ему шорох чьих-то шагов по прибрежной гальке. Он вздрогнул, дернул плечом и Нико поняла, что сделала это на такой частоте, которая могла быть ему неприятной. Слишком резко. И тогда она послала ему пенье утренних птиц обычного земного утра. Он улыбнулся и ответил… резким криком какой-то бодрой утренней птицы, - словно прямо ей в ухо, - крик, который означал: утро началось!

«Хулиган», - подумала Ника. –Молодой, дорвавшийся до интересной работы космический хулиган.

Трамвай приближался к конечной станции.

…Ника не заметила, как вагончик практически опустел, это была конечная остановка. Солнечное сияние, словно уже успев высветить самое главное для них, - скрылось куда-то за облаками. Вокруг стало пасмурно и обыденно.

В вагончике их осталось только двое.

Ника, встав со своего кресла, чуть приподняла правую бровь, сделав едва заметный жест рукой. Парень так же еле приметно склонил голову, чуть кивнув.

Там, где она родилась, язык жестов и движений, был так же в ходу, как и язык, построенный на звуках, язык слов. Сегодня на земле лишь некоторые племена в Африке или на севере Американского континента используют эту манеру общения. Но там, где она родилась…

Теперь она уже ясно сознавала, что этот человек – ее коллега. Те же приемы разведчика. Приемы эти, в общем, везде чем-то похожи. Но разведчики обычно не вмешивались в работу друг друга, да и стараются не входить в контакт без особой нужды. Насчет этого был заключен всеобщий межпланетный пакт, который всегда твердо соблюдался.

Язык жестов сработал. Да, он не «свой». Но у них оказалось столько общего: одна стихия, одна энерговолна, на которой отлично удается общаться. Да что там – волна! Целый канал.

С Никой такого еще не случалось. Разве что в общении с Буа: то же понимание, то же родство. Но здесь, теперь, в это Богом забытом месте - это было совсем другое…

Здесь – откликнулось не столько тело, инстинкт, сколько что-то другое, изначальное, та энергия, которая, как горючее, питает и тело, и все другие тонкие материи, из которых они было соткано все живое.

Почему? Зачем это ей?

Словно включился некий очень отдаленный источник энергии, задающий импульс всем живому, всем смыслам, всем клеткам материи.

…Дул холодный ветер. Казалось, вот-вот пойдет снег. Сегодня на остановке маршрутки было многолюдно. Ника прикрыла глаза, стараясь погрузиться в Великое Безмолвие хоть на пару минут, пока не придет маршрутное такси.

Но получалось не очень.

Не могла выкинуть из головы Томаса.

…Да, когда-то же все это должно было кончиться.

Все когда-нибудь кончается…

А такси все не шло.

Небо потемнело. Из набежавших откуда-то темно-серых туч посыпал мелкий, противный, неуловимый дождик.

Ника машинально просканировала стоящих на остановке людей. Пара нежитей, один домовой, в обличье полупьяного бомжа, да «темный», постоянно меняющийся в лице фамильяр, искусственно взращенный какой-нибудь ведьмой, а также двое пришельцев (точнее, прилетунов), выглядевших почти как люди. В общем, одни «понаехавшие». Вся эта группа была до тошноты мутной.

«А где, собственно, обычные, нормальные люди? - подумала Ника, - Скоро нас, живых и настоящих почти совсем здесь не останется... Особенно, учитывая еще и заполонивших пространство биороботов «by ИИ».».

Тут же откуда-то выплыла из сознания мысль:

«А давно ли ты сама была такой вот «понаехавшей». Тоже мне, «местная» нашлась».

«Да, но зато я была и есть живая, настоящая», - сама же себе тут же и возразила она.

Ника старалась думать о чем угодно, только не о произошедшем у нее дома, стараясь погасить отчаяние, таившееся в глубине души. И то решение, которое уже давно зрело в глубине сознания: «Да, это не может долго продолжаться». Она сделала несколько глубоких вдохов по-особому дыша, но стресс не проходил.

Стараясь отвлечься от своих мыслей, снова воззрилась на соседей по остановке. Почуяла рядом еще несколько фликов. Вроде люди, как люди, но - с явно искусственным энерго полем. Да еще парочка из этих… Ну, в общем, ее коллеги. По договорам межгалактического Совета все они, пересекаясь на широких гостеприимных просторах иных земель, никогда не вмешивались в дела друг друга, даже если прекрасно вычисляли своих коллег как среди обычных людей, так и среди разных там фликов, зомби и прочих сущностей и креатур…

Почувствовала легкий толчок. Проходивший мимо парнишка, прижимавший к себе папку, в которой художники обычно носят этюды, задел ее локтем.

И вдруг застыл рядом с ней, словно окаменел.

Она заметила, что пространство вокруг него словно засветилось. Ника почувствовала этот неяркий, едва заметный свет даже сквозь полуприкрытые веки. Аура этого парнишки отбрасывала во все стороны легкие, но довольно заметные блики, освещая легкими сполохами пространство вокруг. В общем, странный был парнишка. «Почему-то таких здесь называют аутистами, и сторонятся. Но ведь это росточки будущего» - подумала Ника.

Незаметно покосилась на парня. Он смотрел куда-то поверх ее головы, словно вглядываясь в некий объект, висевший высоко над их головами. В его взгляде было умиротворение и даже восхищение. Ника поняла, что это каким-то образом касается и ее. Губы чудика шевельнулись. Парень, подняв голову, указал кивком куда-то в небеса «Ты оттуда, я знаю», - сказал он Нике совсем беззвучно. Ника только улыбнулась ему.

Они с Томасом почти никогда не говорили о своей работе, хотя и знали, кто есть кто.

Ника знала, что он – корректор, Тот, кто вмешивается в некоторые события, направляя их в нужное русло. И вовсе он не был космический хулиган, каким показалось ей вначале. Просто его работа была довольно хлопотной, и он рад был отдохнуть от нее в какой-нибудь хорошей компании.

Ее же работа на Земле на самом деле была довольно спокойной. Она - простой собиратель информации. Правда, порой в таких областях, о которых люди просто еще и не задумывались. О событиях не только во внешнем мире, но и происшествиях в энергополе Земли и людей, о тенденциях в развитии людей, о стороннем влиянии на них.

Но, в целом, это была работа спокойная, где работала больше ее интуиция, которая вела Нику за собой как лису на охоту за дичью ведет чуткий нос.

Томас же, наоборот, порой возвращался из командировок в таком состоянии, что Нике приходилось долго возиться с ним, приводить в соответствующее состояние, откачивать, отпаивать, лечить его шрамы и раны народными и энерго-способами, в чем она уже значительно преуспела.

У его цивилизации трудновато было с ведомственными целительскими центрами на Земле.

Но теперь Нике приходилось проводить час-полтора в специальной медитации перед вечерней передачей новостей домой, чтобы зачистить свое энергополе от того, что не должно было достичь строгого внимания начальства.

Буа, ее непосредственный начальник, хотя и был с ней в доверительных, практически дружеских отношениях, но даже его не стоило посвящать в то, что было для нее слишком личным. Там более, в том, что им было строго запрещено.

Она боялась и подумать о том, что будет, если кто-нибудь прочтет весь ее дневник событий, а также отношений с Томасом.

Маршрутка сейчас примчала почти сразу, как только Ника настойчиво позвала ее. Ника уже почти привыкла к этому. Коррекция событий… Она сама еще толком не уяснила, как это у нее получается.

Опять Буа подметит: «Оказывается, ты это уже можешь. Но, впрочем,

постарайся не очень-то выделяться среди окружающих».

Она попыталась расслабиться, откинувшись в мягком кресле. Погрузиться в свои мысли.

Но что-то сильно мешало. Было некомфортно. Ника огляделась.

Шофер маршрутки, угрюмо уставившись в ветровое стекло, не реагировал на то, что делалось в салоне. Похоже… да не то, чтобы похоже, а и в самом деле зомби.

«Да черт подери! Это не Земля, а просто вертеп какой-то. Проходной двор», - раздраженно подумала она.

Буа, разлегшись поудобнее перед отливающим перламутром конденсатором мыслей, составлял ежедневный отчет перед подачей его наверх, в Главный Совет.

Он был открыт на странице «8 проблем Ники Власенко». Буа так и писал здесь: «Ника Власенко». Словно это было ее настоящее имя.Да, теперь ее звали именно так. Сейчас она была именно Никой Власенко больше, чем когда-либо. А настоящее имя разведчика обычно отражалось лишь на страницах его личного дела.

«Проблема №1. Ника, похоже, уверена, что ее отличная приспособляемость обратима. Что это - вроде таланта, данного ей лично, природой. Так сказать, отличная мимикрия, не более того. Ника вряд ли догадывается о том, что уже третье переливание крови, которое она сделала недавно, может сделать невозможной обратную мимикрию, то есть, проще говоря, не позволит ей вернуться к своему природному облику а, значит, вернуться домой.

(Хотя впервые ли разведчикам заканчивать свою жизнь вдалеке от родины. Пожалуй, порой они и сами не всегда могут сказать, какая земля им ближе и роднее: та, где они родились, или эта, вторая (третья, четвертая), их новая родина? Потом, Ника уже давно перестала говорить с ним о возвращении. Почему-то это тревожило Буа. У него было впечатление, что Ника не всем с ним делится.)

2. Ника стала слишком эмоциональной… Возможно, это лишь побочное действие переливания крови. Установить, не является ли это глубоким изменением сознания, которое порой происходит из-за длительной мимикрии, ведущей к перевоплощению…

3. В последнее время она стала очень закрытой. Что-то скрывает от начальства. Много времени проводит с закрытым биополем. Кажется, ей нужна помощь, но она не хочет признаться в этом даже себе…

…Буа прервался, заслышав шум волн приближающегося шторма. Уже третий за эту неделю. Быстро закрыл планшет, засунул его в водонепроницаемую капсулу и, закрепив ремешком из рыбьей кожи, нырнул в самую глубину обрушившегося на берег огромного вала, за которым следовали один за другим огромные океанские волны, разбиваясь вдребезги и расплескивая пену по каменистому берегу и выступам серых прибрежных скал.

Большой конференц-зал их агентства был почти полон.

-…таким образом, создав этот прозрачный, почти невесомый купол над бассейном на заднем дворе, мы обеспечиваем полную защиту отдыхающих при любой погоде, - голос Ники звучал уверенно, словно она заранее знала, что никаких возражений не будет.

(Да, собственно, она ведь действительно это знала).

Ее способность к суггестии включилось сейчас словно сама по себе. И глубокие и ритмичные модуляции ее голоса действовали на присутствовавших слегка усыпляюще. Ника знала, что сейчас полностью владеет их вниманием и сознанием.

Хотя начальство ее разведотдела далеко не приветствовало, когда разведчик попусту тратит свои сверхвозможности где попало без крайней необходимости. Засвечиваться почем зря – опасно.

И зачем она сейчас включила свой НЗ-запас – Ника не знала. Просто была с утра в душевном раздрае. К тому же хотелось покончить с этой их дежурной дизайн-проблемой как можно быстрее.

-…таким образом, брикеты из кизяка становится нашим основным топливом, можно даже сказать, брендом…

Ника, услышав свой голос словно со стороны, подумала: «Господи, что я несу?»

- Да, в этом мы выгодно отличаемся от других организаций, подобных нашей. Голос ее стал еще более вкрадчивым и «теплым» - как иногда поддразнивал ее начальник. Впрочем, отдавая ей при этом должное. Никто так, как Ника не мог «заболтать» клиента.

Она поймала восхищенный взгляд Альмага.

-Спасибо, Ника Владимировна, - умиротворенно проговорил заказчик, - вальяжный толстый господин в мятом синем костюме, перед этим испортивший им всем за последние пару месяцев столько нервов, придираясь то к одной детали, то к другой, и никак не желая принимать проект.

-Ну, вы поразили меня, прямо скажем, даже удивили, - его маленькие глазки пытались заглянуть ей в глаза, но Ника, поставив перед собой защитную оболочку, отфутболивая эти попытки.

-Не ожидал. Как говорится, вы превзошли…

«Ага, - думала Ника, - если надо, я тебя так превзойду, что ты нам еще и премию выпишешь. Сгинь лучше».

-Ника …Владимировна, зайдите потом ко мне, - вполголоса бросил ей Альмаг, выходя из зала.

Каблучки Ники отбивали четкую дробь по каменным плитам коридора.

Видела впереди, за полупрозрачными дверьми кабинета Альмага его фигуру, маячившую из угла в угол. Словно маятник… Что-то он там задумал?

Александр Магнитыч (угораздило же его деда дать своему сыну такое имя), он же Альмаг, был, несмотря на явный успех сегодняшнего проекта, отчего-то в умственном и эмоциональном раздрае.

- Послушай, Николай, - начал начальник прямо с порога. Николаем он обычно звал Нику лишь в исключительных, даже, скажем, экстремальных случаях. Когда очень нужна была ее помощь.

-Ты здорово сегодня поработала, - начал он издалека. - Этот купол над водоемом, - тут он с улыбкой глянул на нее, - правда, напоминающий, на мой взгляд, большого осьминога, - он хихикнул. Ника вздрогнула и внимательно

посмотрела на него. Нет, похоже он нисколько не иронизировал и не подкалывал. Кажется, сегодняшняя презентация прошибла и его.

Все выглядело так, будто Альмаг собирался ее огорошить чем-то. Или, как минимум, взгромоздить на нее довольно большой кусок работы.

Его клетчатый галстук нелепо торчал, из-за отворотов парадного костюма, - в котором шеф обычно принимал самых уважаемых заказчиков.

Сегодня директор выглядел каким-то взъерошенным, нервно меряя расстояние из одного угла кабинета в другой.

Ника терпеливо ждала, пока он начнет.

-Кстати, Николай, ты кто по национальности? – вдруг спросил тот. – Ну, я имею в виду, из какой ты местности, кто были твои дедка-бабка, к примеру…

Ника аж поперхнулась от неожиданности. С минуту прокашливалась, а затем спокойно ответила.

-Да местная я. Местная. А что? (К чему он все же клонит?)

Ника не согласилась в свое время стать его заместителем, именно потому, что Альмаг привык сваливать на плечи заместителей, помощников и ассистентов, которых у него было несколько душ, бОльшую часть и своих собственных обязанностей.

-А как ты относишься к холодному климату? Ну, скажем, к местности, где северное, понимаешь, сияние, здоровый, свежий воздух и такой серебряный снежок вокруг, белые медведи, олени. Полярные гуси и…

-…толстые пингвины, - продолжила за него Ника.

«Он что, замахнулся на контракт по строительству полярной станции?»

Альмаг ходил из конца в конец кабинета и все словно прицеливался, никак не решаясь выстрелить.

-Какая у тебя группа крови, - снова спросил он, будто мимоходом.

Ника поняла, что он подбирается к ней все ближе. Потомок вампиров и леших, - впрочем, он казался на удивление приличным существом. Альмаг, к тому же, обладал отличной интуицией. Поэтому Нике было интересно и комфортно с ним работать. Хотя и приходилось все же держать ушки востро.

-Так вы меня что, собираетесь на северный полюс забросить? – поинтересовалась она. - Вообще-то в нашем роду все - простые охотники, собиратели… ну, всякого там разного… в далеком прошлом. (Здесь Ника почти совсем не врала. Зачем лгать, если достаточно всего-то лишь не говорить всей правды? То есть, отступать от истины, - но не очень далеко).

…Теперь, в этом кабинете, залитом солнечным светом, ей вдруг показалось, что горячее земное светило, несмотря на почти осенний дождик и чуть дымный флер утра, протягивало всем нуждающимся свои жизнеутверждающие лучи, словно теплые руки помощи.

Ее охватило предчувствие того, что прямо сейчас перед ней забрезжит то, что обычно называют светом в конце тоннеля.

Ее предчувствие обычно ее редко обманывало.

Она пристально посмотрела в хитрые суженные глаза Альмага, которые сейчас старательно уклонялись от ее прямого взгляда. Только вот пока еще непонятно, во что он хочет ее втянуть?

Ника мысленно дала ему пинка: «Давай, решайся!»

-Понимаешь, - Альмаг перекрутил куда-то за спину свой галстук, который он обычно одевал лишь на совещания раз в месяц, - есть дело, с которым можешь справиться только ты, Вероника Степановна.

-Вот ты полгода назад отказалась от моего предложения стать мом заместителем.

-И…

-А теперь перед нами перспектива значительного расширения путем создания большого филиала...- ну, скажем, в некотором отдалении от головного офиса…

-Среди снегов и пингвинов, - поддела его Ника.

Альмаг замолк, несколько секунд испытующе глядел на нее, стараясь узреть в ее словах подвох. И то, что он почувствовал, вдохновило его продолжать уже смелее.

Ника спешила изо всех сил, скользя в своих новеньких кожаных полусапожках по черному, уже покрывшемуся невидимой прозрачной корочкой льда, асфальту.

Опять Мариванна состроит ей страшные глаза, когда Ника влетит в комнату, где Мариванна и Лиля в одиночестве ожидают вечно опаздывающую за ребенком мамашу.

Ника издали увидела на пустой детской площадке садика Лилю с воспитательницей. Сегодня Ника опоздала, но, вроде, совсем на чуть-чуть. Мариванна, с уже привычной гримасой укора воззрилась на нее, но у Ники всегда лежала в кармане «на всякий случай» большая шоколадка с орехами. На Мариванну этот аргумент действовал безоговорочно, особенно, если Ника не наглела и опаздывала лишь на какие-то пятнадцать-двадцать минут.

-Простите-простите, - затараторила Ника, привычным ловким движением, - чтобы не заметила Лиля, - засовывая шоколадку Мариванне в карман.

-Ну что вы, - Мариванна воздела очи горе, стараясь таким образом демонстративно «не заметить» этого, - бывает. Понимаю. Дела… Но в следующий раз…

Лиля все это время внимательно наблюдала за ними. Ее рукав вдруг выстрелил сероватым щупальцем, который тут же спрятался обратно.

-Черт, - ужаснулась Ника. – Опять???

-Что вы, уважаемая Мариванна, в следующий раза такого не будет, - как всегда соврала она, честно и внимательно глядя Мариванне в глаза. «Заметила она выходку Лили, или нет?».

-Ой, - вскрикнула Ника, тут же поднимая с земли игрушечного осьминога. – Вечно Лиля теряет свои игрушки.

У Ники этот игрушечный осьминог всегда был в кармане на всякий случай. И даже не один…

Атолл №V*365 сегодня был заполнен до отказа. Молодые курсанты из нейроинтегративного колледжа от души резвились в прозрачной воде под лучами солнца, проникающего всюду, даже под большие камни и кусты бледно-зеленой подводной растительности. Отлавливая розовых медуз, бросались ими друг в друга. Медузы жалили, но не очень сильно. Студенты весело смеялись, когда очередная медуза прилипала к голове соседа. Их родители, в это время расположившись на скалах атолла, возвышающихся вокруг главного бассейна, ожидали появления куратора колледжа. Именно с него и должно было начаться торжество: праздник окончания учебы, а также вручение дипломов.

Речь главного куратора все же застала самих курсантов врасплох. Но они, быстро сгруппировавшись (дисциплина в колледже была не на последнем месте), вытянулись прямо в воде вертикально, во весь рост, свесив щупальцы вниз, едва шевеля кончиками щупальцев, и превратились в слух.

-Ну что, ребятки, - начал Буа, - вот мы, наконец, и дождались…

…В воцарившейся вокруг тишине было слышно только журчание маленьких фонтанчиков но периметру атолла.

- …именно поэтому у руководства нашим миром было проявлено столько серьезного интереса к нашей с вами работе.

-Именно поэтому… -ученики одобрительно заплескали щупальцами, выбрасывая из воды такие же фонтанчики. Журчание усилилось.

-Наш колледж по энергонейроинтегративному воздействию на внешние объекты сегодня оказался на острие развития новых технологий…

Группа поддержки, состоящая из сладкоголосых, ярко-радужных птиц-вестников уже рассаживалась на ветвях прибрежных деревьев. Это был знак для всех, что через несколько минут под их торжественное пение будет происходить вручение дипломов.

Ассистент Буа уже передал ему гроздь ожерелий из добытых на дне самой глубокой морской впадины самых ценных голубых ракушек.

Буа намек понял. Пора закругляться.

-Итак, дорогие мои, еще раз поздравляю!

-А для нашей самой ударной группы молодых специалистов, особо отличившихся за время учебы, есть небольшой сюрприз, - Буа сделал паузу. – Уже есть предложение от руководства нашей планету – продолжить работу над выбранной ими темой, но только уже на другом уровне…

Ника давно стала здесь «своей», прожив на Земле… (боже мой, сколько уже лет?). Да, она точно «местная». И муж у нее тоже из местных. Из «настоящих» местных. Трое детей… Жизнь, самая что ни на есть обычная. Можно ли было назвать это настоящей семьей? Скорее, это называлось у них, разведчиков, адаптацией.

Муж Ники, Агриппа, был ученым. И его отец, и дед-прадед, тоже были учеными. Потому он и был награжден таким именем. С ним у Ники не было практически никаких хлопот. Если не считать хлопотами его легкую романтическую связь с аспиранткой. Что совсем не раздражало Нику. Наконец, он был, что называется, «при деле», не беспокоил ее своим особым вниманием. Ее устраивали ровные дружеские, даже приятельские отношения с мужем. Равно как и его.

Но в последнее время Нику беспокоила Лиля. С самого рождения она казалась похожей на братьев. Правда, была гораздо молчаливее их. Порой смотрела на Нику большими темно-синими глазами, в которых не было ни вопросов, ни ответов. Ее мир был закрыт от посторонних, словно ставнями. Даже от Ники. И это беспокоило Нику. Она чувствовала какую-то вину именно перед Лилей.

У старшего сына, Жоржа, уже была девушка, куча друзей, с которыми он пропадал по вечерам.

За него Ника была спокойна. Все, что могла – для него сделала.

Средний, Валентин, учился неплохо, любил рисовать. Хотя отец прочил ему карьеру математика. Поэтому и подал идею нанять учителя, чтобы подтянуть парня.

Но вот Лиля…

Это началось у нее вскоре после того, как в квартире у них появился Томас.

Ника и сама к этому времени уже почти забыла, кто она. «Совсем местной стала, однако», - как говорил герой одного анекдота…

В последнее время, когда девочка очень уж нервничала, из ее рукава вдруг на мгновение выстреливали щупальца. Появлялись и исчезали.

Ника тогда извиняюще улыбалась своим собеседникам, когда они замечали это, и доставала из кармана заранее припасенную игрушку – маленького резинового осьминожка. «Вот, купила дочке игрушку. Опять она ее потеряла».

Но проблема-то оставалась. Каким образом и почему дочка начала ее копировать?

«А что ты ожидала, - думала Ника, - это же твое дитя. Должны же к ней перейти и какие-то твои гены?». Ребенок-осьминожек…

-Лиля, - Ника прижалась к ней всем телом, обняв, - ты любишь путешествовать?

Дочка вопросительно подняла на нее прекрасные синие глаза. Нике впервые показалось, что в них живая заинтересованность.

-Представь себе огромные пространства, покрытые белым снегом, море, тоже покрытое белым льдом. И на этом снегу столько разных оттенков.

-На белом? – спросила Лиля.

Ника даже удивилась, услышав ее голос, ведь Лиля так редко разговаривала.

-Да, - Ника под гул мотора маршрутки стала рассказывать Лиле, какие еще цвета таит этот белый цвет заснеженного простора – от дальних красновато-розовых солнечных отражений атмосферы, до синевато-коричневых теней, залегающих в складках и ямках снежного наста в свете поднимающейся где-то у горизонта луны…

Лиля слышала, как зачарованная.

-Я вот думаю, ехать мне туда …ну, на некоторое время работать, или нет?

-А я с тобой? – строго спросила Лиля, не сводя с Ники глаз.

В подводном гроте собрались как дневные сотрудники Научного Комитета, так и вечерние. Потому что эксперимент, действительно, был ответственный. Это были как представители сухопутных, так морских осьминогов, кальмары, моллюски и другие обитатели глубин. Они устроились вдоль берега подземного озера – кто находился на суше, кто - в воде.

Одни осьминоги выстроились по краям почти идеально круглого озера, в мерцающей глубине которого второй круг осьминогов тоже образовал еще один круг, второе кольцо. Они словно свершали странный танец: сцепившись щупальцами, покачиваясь вначале из стороны в сторону, затем раскачивались все больше и больше, и, достигнув кульминации, начинали вращаться каждый вокруг своей оси, а затем, снова сцепившись щупальцами, двигались в обратную сторону. Сделав очередной полный круг вокруг озера, меняли направление, двигаясь обратно.

Светильники в куполе грота создавали неповторимую игру световых бликов на воде и каменных стенах. Проникающие под воду лучи создавали эффект взрывающихся под водой фейерверков, когда достигали многочисленных стаек светлячков в глубине озера. Играющий, волнующийся свет из светильников отражался бесконечными серебряными искрами на влажных щупальцах, светлых животах осьминогов, когда они переворачивались вниз спиной, демонстрируя свои кнопки-присоски по краям щупальцев. Осьминоги играли ими, как бусинами ожерелья, едва слышно постукивая друг о друга, словно кастаньетами.

В озере вдруг со всех сторон одновременно появились розовые медузы. Они двигались согласованно, словно подчиняясь ритму неслышной музыки. Осьминоги бережно касались медуз и те меняли направления движения: словно воздушные шарики, которые шарахаются в сторону от едва заметного толчка одним пальцем.

Осьминоги, словно играя с ними, включались в этот новый фантастический танец под едва слышимую музыку извне.

Медузы одновременно меняли окраску, становясь то ярко алыми, то, ослабляя цвет, превращались в бледные желтовато-розовые шарики, словно угасающий огонек фейерверка…

Встроенные в стены грота приборы неслышно фиксировали игру энергий света, движений, соединяя фрагменты всех этих живых энергий в один густой поток и пересылая его на главный пульт…

-Думаешь, сработает? – спросил у Буа Каи, старший специалист по нейрокоррекции. – Мы ведь впервые применяем этот метод на таком огромном расстоянии.

-Так ведь и такую сильную группу ребят-программистов мы собрали тоже впервые. – Парировал Буа.

Каи в раздумье поскреб коротким, когда-то пострадавшим схватке с морским бульдогом, щупальцем, по шершавой, покрытой шрамами и мелкими ракушками, голове.

-Ты веришь? – испытующе посмотрел на Буа.

Тот только сжимал и разжимал, словно кулак, все свои восемь щупальцев, его огромные глаза уставились куда-то в бесконечность, казалось разверзшуюся перед его взглядом где-то там, за спиной Каи.

-Думаю, нам уже давно пора выходить на этот уровень: нейровлияние и нейрокоррекция на такие расстояния, - продолжал Буа.

-А как же этика, вековые запреты на вмешательство в личное пространство другого… - не успокаивался Каи.

-Но я голову готов отдать за то, что наш человек именно сейчас нуждается в нашей помощи. Только не знает, как попросить об этом. Кому знать, как не мне. – Буа помолчал. - В общем, чуть что - вся ответственность на мне.

Земное-неземное… Что такое любовь?.. столько существует на Земле толкований и объяснений вокруг всего этого. Причем, не обращая внимание на то, о ком идет речь. То ли о коренных жителях Земли, то ли – о детях смешанных цивилизаций.

Как назвать то, что было у них с Томасом – детей совершенно разных планет и культур, - совпадение ритма сердец, дыхания, звуконастроек, созвучия меридианов, или они просто попали в один, общий энергопоток, этот тоненький нерв, предназначенный только для них?

Что такое их «энергопоток» - Ника не смогла бы осмысленно описать в двух словах. Это был «поток», - кто оказывался в ее ситуации, наверно, поймут. Поток, который, словно магнит, заставляет частицы сомкнуться и не покидать друг друга.

Ника и Томас тогда, в свой первый день, выйдя из трамвая, машинально взялись за руки, словно из-за этого магнита, и так и шли полупустынной улицей в бесконечность, словно лишь теперь началась для них настоящая жизнь… И весь мир вокруг, казалось, тоже изменился, и тоже словно только что родился вместе с ними и для них.

Томас тогда только спросила:

-Ты давно здесь? – Ника не уточняла, о чем это он. Они оба отлично знали, о чем…

Ника взяла отпуск на неделю. У нее было ощущение, что она сейчас планирует - ни много, ни мало – покушение на чью-то жизнь.

Агриппе сказала, что едет оглядеться на новое место для открытия их филиала.

Для него это было не внове. Ника в последнее время часто ездила по делам в разные города на неделю-другую.

С Лилей обычно оставалась старая надежная нянька, водившая ее в садик.

Лиля только внимательно смотрела на Нику, и однажды тихо проронила в коридоре:

-А ты за мной приедешь? – словно они с ней о чем-то уже договорились.

Ника только молча обняла ее. В середине грудной клетки у Ники разлилось какое-то странное ощущение пожара.

«Надо будет сегодня вечером дополнительно помедитировать перед сеансом связи с начальством», - подумала она.

Прогулочный кораблик мчал на большой скорости, но никак не мог обогнуть этот мыс. Берег в полукилометровой отдаленности, казалось, неспешно двигался вслед за корабликом.

Прохладные брызги щедро осыпали с ног до головы сгрудившихся на верхней палубе отдыхающих.

Тех, кто остался на нижней палубе наблюдать за морскими пейзажами сквозь круглые иллюминаторы, было немного. Но и они прильнули к иллюминаторам. Гид обещал, что они могут увидеть дельфинов.

-Обычно они обретаются здесь, - уверенно говорил крепкий парень с очень уж «морской» внешностью, в тельняшке, проглядывавшей из-под легкого светлого летнего пиджачка, и в синей кепке с белой чайкой надо лбом.

Но дельфинов не было видно.

-Может, у них обед сейчас? – светловолосая девушка тоже в «морской» кепчонке, очень популярной в этом сезоне, в трепещущем на ветру цветастом сарафанчике, явно кокетничала с гидом.

- Дельфины с перерывом на обед, - фыркнул [Л1] подросток рядом.

-А что, возможно им в каком-то дельфинарии раздают как раз в это время еду, - возразил дедушка с двумя внуками.

-Да у нас здесь пасутся, в общем-то, дикие дельфины. Они добывают себе пропитание сами, - уточнил экскурсовод.

-Смотрите, смотрите, - вдруг закричал один из дедушкиных внуков. – вот они, мальчик тыкал пальцем в сторону мыса, где почти у самого берега с пустынным песчаным пляжем в бурлящих прибрежных водах что-то явно происходило.

Гид подхватил висевший на груди бинокль, и стал вглядываться, стараясь понять, что там происходит.

-Смотрите, это спрут схватил дельфина, - снова закричал внук, который, похоже, и без бинокля разобрался в происходящем.

Экскурсовод продолжал вглядываться в происходящее.

Люди, столпившиеся на палубе, тихо переговаривались.

-Похоже на какое-то сражение. Только это не спрут, а осьминог,- голос экскурсовода был не очень уверенным, потому что он знал, что здесь спруты и осьминоги не водятся. Хотя… в наше время каких только чудес не случается.

-Говорят, в городе один мужик держал у себя крокодила, а однажды тот сбежал… - начал крепкий, спортивного вида парень, поглядывая на девушку в цветном сарафане.

-Опять же, мутантов-то сегодня сколько развелось, - вставила свое слово и бабушка, только что присоединившаяся к деду со внуками. Ради этого зрелища она даже поднялась с нижней палубы на верхнюю.

Кораблик, приблизившись к дельфину в объятиях осьминога, замедлил ход, и люди на палубе, молча наблюдали, как в небольших волнах играли друг с другом дельфин и осьминог, кувыркаясь, описывая немыслимые фигуры, то полностью погружаясь в воду, то выныривая на поверхность. Да, это были дельфин и обхвативший его восемью щупальцами осьминог, покрытые сверкающими на солнце жемчужными брызгами и белоснежной пеной.

-Они не дерутся, - уверенно сказали маленькая девочка, беря за руку бабушку. – Они просто играют.

Люди как зачарованные смотрели на игру этих необычных морских созданий и тихо переговаривались.

На нижней палубе люди тоже прильнули к окнам, видя это сражение-игру в лучах солнца двух морских гигантов, и все это казалось каким-то представлением на сцене фантастического морского театра. Игра эта и в самом деле казалась наполненной каким-то тайным смыслом.

Дельфин то выпрыгивал из воды, на его сероватой блестящей от воды коже выделялись графитные щупальца осьминога, плотно впившиеся в его тело, то снова нырял под волну, а осьминог, сложив свои щупальца, как букет цветов, нырял следом.

Сидевшие на нижней палубе – это была экскурсия детей из детского дома,- тоже прильнули к окнам. Воспитатели не выпускали их на палубу, потому что это были дети с особенностями развития. Как бы чего не вышло? Хотя детям было очень интересно происходящее на море.

- Я знаю, это небесные люди, это небесные люди… -Худощавый парнишка лет пятнадцати, прижимая к себе рыжего медвежонка, словно маленький ребенок, покачивался в кресле и тихо повторял: – Это небесные люди.

-Что он хочет? – негромко спросил проходивший мимо молодой стюард у воспитательницы.

-У них свой мир, - не беспокойтесь, все в порядке, все хорошо, - спокойно ответила молодая девушка, напоминавшую Мери Поппинс, с копной волос, уложенных в старомодную прическу.

-Это небесные люди, это небесные люди, - повторял парнишка, неотрывно наблюдая за резвящимися дельфином и осьминогом.

Ника и Томас, наконец, выбравшись на поверхность, с наслаждением растянулись на теплом песке в тени под коренастым раскидистым деревом.

Этот окруженный скалами пляж был пустынен, сюда можно было добраться только на корабле или лодке. И если туристические кораблики не привозили сюда туристов, тут было здорово. Почти белый песок сверкал на солнце серебром и золотом песчинок и жемчугом ракушечного крошева.

Ника, еще прерывисто дыша, нащупала рядом с собой на песке какой-то плод и швырнула его в Томаса. Томас, перехватив его в воздухе, быстро швырнул обратно, попав точно ей в живот, Ника не успела увернуться.

-Все, убита, - едва слышно произнесла Ника, дернулась и безвольно растянулась на земле. Дыхание ее остановилось.

Томас встревоженно приподнялся, взглянул на Нику. Она и вправду не дышала.

Наклонившись над ней, он пристально вглядывался в ее лицо, стараясь понять, что случилось. Вдруг она рассмеялась и ее руки мгновенно обхватила его за крепкую шею…

-Совсем местными мы стали, однако, - сказала она ему позже, улыбаясь…

«…Эта земная любовь – не такая уж и странная, какой казалась мне когда-то - рассуждала про себя Ника потом, сидя с Томасом в лодчонке, пока он греб на веслах, минуя отвесный скалистый берег. – Когда тебе отчего-то становится не по себе от прикосновения к его коже, его крепким мышцам, когда вы сливаетесь в один энергетический потом, уносящий вас в Великое Небытие, у которого даже нет названия... Вернувшись откуда ты не сразу можешь вспомнишь свое имя… И даже едва вспомнив об этом путешествии за пределами мыслей и слов, ты теряешь контроль над этим твоим вечным «здесь и сейчас»».

Она вздохнула. Ей так хотелось, чтоб это мгновение длилось как можно дольше. «Печаль моя грустна, печаль полна тобою», - всплыли в сознании стихи какого-то поэта.

Но тут же спохватилась, представив, что может подумать Буа, получив в потоке информации от нее хоть намек на эти ее переживания… Пожалуй, решит, что речь идет о каком-то ее кризисе… По правилам, она не должна надолго выключать свое защитное поле. Это могло быть сигналом для начальства, что нее какие-то личные проблемы.

Нике отчего-то было сейчас так грустно! Куда делись ее обычная трезвость и холодная выдержка?

Залитое солнечными лучами морское пространство вокруг словно подернулось серой влажной дымкой тумана.

Томас греб веслами молча, и это было странно. Он, казалось, был загипнотизирован сверкающими алмазными брызгами воды под веслами. Эти сверкающие алмазы словно в замедленной съемке зависали на некоторое время в воздухе и затем медленно и беззвучно погружались в воду вокруг лодки.

Ника еще не сказала Томасу про свой отъезд из города. Про то, что они, возможно (и даже наверняка) никогда больше не увидятся.

Да, они с Томасом дети одной стихии, хотя и родились в разных мирах. Два неожиданных лучика энергии, которые каким-то чудом сплелись в один неконтролируемый поток к центру Большой Вселенной.

Но Ника понимала: то, что для них было «неземной радостью», - для Томаса в конечном итоге оборачивалось разрушением. Люди его цивилизации могли иметь только 12 детей. Для этого у их мужчин было двенадцать жемчужин. Томас из-за стресса, (скорее всего, связанного с ней) потерял уже 2 жемчужины.

Но в его задачу входила адаптация здесь, на Земле. Он должен выполнить не только тактические задачи, но и оставить на Земле потомство с генами их цивилизации. Иначе его миссия не будет до конца выполнена.

С ней он может только потерять. Возможно, все.

Почему-то ей показалось, что он сейчас прочел эти ее мысли.

-Томас, - тихо подвала она, прищурившись на солнце, светившее ей прямо в глаза, - послушай… а если мы встретимся… если бы мы с тобой опять вдруг встретились через много-много лет, скажем в созвездии Гончих Псов, как ты думаешь – как бы мы выглядели? Как бы ты выглядел? Как бы выглядела я?

Томас как-то странно посмотрел на нее.

-Я бы тебя узнал в любом виде, - глухо сказал он.

-Ну почему? Почему? – этот вопрос она задала, пожалуй, больше сама себе. Наверно, надо что-то ему объяснить? Да вряд ли она может ясно и внятно объяснить сама себе то, о чем сейчас думала?

Почему и как вдруг возникло это необычное созвучие их энергий, слившееся в один нескончаемый аккорд? Каким вселенским чудом? Как возникло то, что здесь на Земле называется почему-то «неземным счастьем»?

Томас молчал потому, что не мог просто так, глядя Нике в глаза сказать то, что должен был сказать.

Начальство предложило ему, да что там, «предложило», - приказало - перейти для выполнения очередной миссии в подводный мир. Это нужно было сделать в течение двух недель. То есть, очень-очень быстро, как на его взгляд. Почему да отчего, – у них не принято было оспаривать приказы. А это означало – расставание. На время или навсегда. Они с Никой - не из тех, кто полностью распоряжается своей судьбой.

С весел по-прежнему с каким-то тонким стеклянным перезвоном капала вода. Когда весла погружались в воду, Томас коротким рывком отталкивал эту воду от себя, вокруг лодки вскипали маленькие буруны.

Ника закрыла глаза. Солнечный свет, добираясь до каждой клеточки кожи, растворял все тело, и оно становилось бесформенным, как маленькая теплая лужица воды. на берегу озера.

Удивительно, но казалось, время сейчас выключилось. Его просто не было. Только стрекоза, присевшая на лицо Ники, неустанно перебирая своими цепкими ножками по ее коже, танцевала какой-то свой танец, постепенно возвращая Нику к реальности.

-Это диалог, - сказал вдруг Томас, перестав грести и положив весла на край лодки. – когда порой разговариваем то ли с Создателем и его смыслом, а иногда - с самим собой, в общем, с кем-то очень родным и дорогим.

Он замолчал.

-Я не спец объяснять такие вещи, - сказал, наконец, он смущенно. – В общем, мы с тобой вышли за какие-то рамки... нет, не рамки инструкций, о которых твердит наше начальство там, на работе…

-…За рамки того, что мы знали и к чему привыкли, - поспешила ему на помощь Ника, сидя на лавке, лицо к нему.

Томасу тоже замолчал положив руки на колени. На смуглом плече его уселась та же полупрозрачная ультрамариновая стрекоза.

Ника подумала: «До чего же он красив: эта смуглая кожа, эти мышцы рейнджера. Эти синие глаза… Но ведь это все – не его, не настоящее. А лишь его очередной, сегодняшний облик, его «маска». Впрочем, как и все, чем обладает теперь Ника – это тоже не истинное, а лишь одна из ее версий…

-Иди сюда, - сказала ему Ника, опускаясь на дно лодки. Томас пересел к ней. Взявшись за руки, крепко сплетя пальцы, прижавшись друг к другу они …запели. Их песня была безмолвной, как бесшумная волна энергии, наполненной невысказанным и вечным смыслом. Ее можно было перевести на любой язык – цветов, колеров, звуков и слов, - но художники редко обладают тот живой нерв счастья, который не имеет земного обличья, или может вместиться в какой-то материальной форме…

Ветер стих. Наверно, перед штормом. На гладкой воде залива, плыла-не плыла, может просто стояла на одном месте затерянная лодочка, в которой, казалось, никого не было…

Каи увидел в конце грота Буа, поднял все свои восемь щупальцев, приветствуя его. Подплыл к товарищу.

-Как дела?

Буа понял, о чем тот. О том, что эксперимент уже начат, они особо не распространялись, не зная, как отнесется к этому высшее начальство. Вот когда будет результат…

И пока межведомственная комиссия готовилась приступить к постановке перед их группой пусть и небольших, но достаточно актуальных тактических задач, Буа с молодыми специалистами уже начал свой эксперимент: изучить возможности Энерго-нейро-интегративного воздействия на межгалактических расстояниях.

Биоэнергия живых существ, усиленная и преобразованная с помощью новейших приборов, - насколько может она «пройти» сквозь энергозащиту других таких же существ на огромном расстоянии, или хотя бы осуществить контроль за ними? А если эти существа принадлежать к другим цивилизациям? Можно ли осуществить какое-либо воздействие, конечно, не нанося вреда этим существам и не меняя заложенного в них природного кода и жизненных задач?

-Есть хотя бы контакт? – спросил Каи.

-Ты понимаешь, Буа почесал щупальцем затылок, кое-что есть… Но результат этого - лишь расплавленный аккумулятор и легкий шок у Сами, младшего лаборанта. А еще отдача… То есть, обратный выброс части энергии.

Каи импульсивно вскинул все свои щупальца вверх, собрав их в «букет», затем раскрыл этот букет и притих, задумавшись.

-Есть версия, почему это произошло?

-Похоже, ребята наткнулась вчера на энергопоток, настолько мощный, что их просто «выбило» оттуда, - Буа обернулся на проплывавшего мимо коллегу из другого отдела, среагировав на движение потока воды от него.

-Все дело в том, что наши ребята пытались войти в контакт в незапланированное время, не тогда, когда у нас с объектом, - Буа приблизился к Каи настолько, чтоб слышал только он. – Так вот. Похоже, объект был в это время на связи, на потоке с кем-то другим.

- Возможна утечка информации? – обеспокоился Каи, испуганно испустив вокруг облачко фиолетовых чернил.

-Я бы не спешил это утверждать, - Буа, похоже, и в самом деле был озадачен.

-То был настолько сильный поток… Тот, о котором недавно говорили на последней конференции… в общем тот, к которому нам с тобой и не снилось приблизиться.

-Гм, - Каи задумался. – Уж не хочешь ли ты сказать, что наша Ника ухитрилась приблизиться к самому мощному каналу – каналу самого Создателя? – Каи, улыбнулся своими квадратными зрачками, подняв шесть рук-щупальцев вверх.

Этой ночью Нике снилось, что она мчится на снегоходе по бескрайнему снежному простору, снег веером ложится по обе стороны колеи. Ее охватывает незнакомый восторг, душа, кажется, вот-вот вырвется как ракета сквозь макушку в небеса.

Вот оно, то, что здесь, на земных просторах, называется нирвана. Это когда незнакомая сила, где-то в грудной клетке и в животе, бурлит и поет доселе незнакомые гимны, и когда ты понимаешь, что весь мир принадлежит тебе, и ты можешь с ним сделать, что хочешь, и нет тебе границ и пределов…

Но вот возникает какая-то черная точка вдалеке, на горизонте… Она все ближе, ближе, и быстро превращается в того, кто… кто никак не мог бы теперь оказаться перед ней. Это Томас в шубе из оленьей шкуры, меховая шапка сползает ему почти на самые глаза, который сияют озорством и весельем.

Как? Откуда он узнал, где она сейчас находится? Этого просто не может быть. Альмаг никак не мог бы ему ничего сказать. Это было именно ее условие. Никогда и никому. Даже мужу и сыновьям она дала весьма приблизительные координаты. Да и зачем им эти координаты? Интернета, что ли, мало? Не переться же им в арктические дали, чтобы вместе попить кофе, посидеть рядом с ней, поговорить о том, о сем?

Окончательно проснувшись, Ника почувствовала, что ее ночная рубашка вся мокрая.

«Я нервничаю? Почему» - спросила на себя.

В синей воде атолла под пальмоливами, опустившими ветви со скал прямо в воду, резвилась группа кальмаров, осьминогов, и креветок-чистильщиков. Даже креветки-уборщики были допущены на это всеобщее торжество, потому что, наконец, можно уже было с уверенностью сказать, что очень ответственная работа энергонейробиологов увенчалась тем, чем и должна была увенчаться. Огромное расстояние в передаче биоэнергосигналов было покорено.

Буа, Каи и администрация находились в центре атолла на небольшой скале с выступами, похожими на ступеньки лестницы. Над ними кружили птицы-песенники, обычно приглашаемые на праздники. Они осыпали скалу только что сорванными в зарослях вокруг лагуны цветками. Птицы-вестники, похожие на разноцветные праздничные фонарики, уселись на ветвях деревьев вокруг атолла, их хор создавал музыкальный фон, который расслаблял, давал отличный релакс и вместе с ароматом разбрасываемых цветов давал возможность присутствующим погрузиться в мечты и релаксацию.

«Наш девиз - Хороший релакс после каждой хорошей работы. Это главное» - казалось, весь окружающий мир и вся природа праздновали сейчас вместе лишь один праздник, который назывался «жизнь».

Такие праздники были в Центре Управления не редкость. Оссобенно после хорошо сделанной работы

-Ну, наконец, мы можем решить столько вопросов по сбору информации в других мирах и на стольких планетах, - с улыбкой сказал Каи, - поглаживая себя по животу, - после сытного обеда, подставляя солнцу бледно-зеленое пузико.

-Да, - рассеянно, эхом отозвался Буа. – Столько вопросов.

-И можно отказаться от посылки такого количества разведчиков, в другие миры…

-Ну, есть информация, которую на расстоянии все равно не скачаешь, как ни вертись. Которая может быть на вес золота. Ты ведь, к примеру, не сможешь почувствовать вкус свежего омара на расстоянии? И никакой симбиоз приборов и нейро-биологов не поможет тебе. Но во многом ты прав. Наша работа «в поле» станет легче и безопаснее.

Буа не все сказал Каи из того, о чем думал сейчас. Да, они смогут помочь и Нике и сотням тысяч разведчиков по всей Вселенной. Но ничто не может заменить их интуиции, их чувств и эмоций, помогающих составить полную картину событий вокруг них. В конце концов, кто иной, как не представители их цивилизации, смогут оставить на планетах и свое ДНК, и свой генокод. А это тоже очень важная задача.

Ника, в коротких паузах между работой, любила гонять на снегоходе по широкой равнине за строящейся арктической станцией. Насколько она не выносила обычных городских машин, пахнущим гарью, бензином, выхлопами, настолько ей было здесь комфортно. Здесь она была одна на огромном заснеженном просторе, в «диком поле», как она говорила.

А вечером, когда Ника подъезжали к своей теплушке, похожей на индейское иглу, со стенами такого же серебряного цвета, словно они, действительно, были сложены из ледяных кирпичей, - на большом снегоходе, который развозил детей после занятий, подъезжала с другой стороны к теплушке и Лиля. Лиля с утра обычно занималась в школьной группе с учителем. После занятий они всем классом катались с учителем на санках. А вечером школьный снегоход развозил их по домам.

Лиля с радостью бросалась к маме, и они вбегали в свое уютное жилище, состоявшее из трех отсеков: спальный, рабочий и общий.

Однажды Лиля попробовала разрисовать внешние стены цветными граффити, но кисть вместе с акварельными красками примерзла к стене, и так и осталась висеть на ней, как элемент творческого поиска.

Ника не ругала дочку. Лиля становилась слишком похожей на нее. Стоило быть осторожней, чтобы не дать возможность девочке скопировать что-то, что ей совсем не нужно…

Преподаватель в Лилиной школьной группе был отличный. По совместительству психолог. У девочки сформировались здесь крепкие дружеские связи. О братьях почти не вспоминает. А может, просто не говорит Нике?

Сегодня, когда Ника решила заскочить домой, чтобы переодеться перед поездкой по обширным просторам, дверь их иглу внезапно открылась и навстречу ей выбежала Лиля, уже одетая в розовый комбинезон, в котором она обычно каталась на лыжах.

Ника удивленно замерла: что случилось? Она же еще должна быть на занятиях?

Ника больше ничего не успела поднять, так как дверь за Лилей снова открылась и из теплушки вышел Агриппа, одетый вполне по-северному, в анораке на оленьем меху и в унтах.

Он искренне улыбнулся и распахнул ей свои объятия. Был он какой-то другой, вроде даже на себя не похожий. Впрочем, Ника почти забыла, как он выглядит.

-Ты каким ветром? – только и произнесла она первое, что пришло ей в голову.

-Да соскучился я, соскучился. Что тут особенного?

Они обнялись – и Ника вдруг почувствовала мягкое приятное тепло в горле и во всем теле. Ей стало тепло, как никогда раньше.

Оказывается, бывает хорошо, когда кто-то на этой земле помнит и думает о тебе.

Но, оказалось, это еще не все.

Из дверей вслед за Агриппой, смеясь, обгоняя друг друга, выбежали Жорик и Валентин. Тут уж у нее совсем пропал дар речи, или, точнее, пропало то привычное ей чувство, что все ее слова и чувства у нее под контролем.

Они бросились к ней, обняли. Они так и стояли, чуть покачиваясь, обнявшись, словно большой живой комок, все вместе, дыша одним дыханием, с сердцем, будто одним на всех, и со всеми этими чертовыми земными эмоциями, царапающими горло, вылезающими из тебя непотребной влагой, слезами, соплями и тому подобным…

У Ники подозрительно запершило в горле. «Неужели простыла?».

-…Вот таким образом мы и оказались здесь, - Агриппа поставил чашку с теплым темно-янтарным чаем на стол. Только он умел так готовить этот вид тибетского чая Оолонг. – Ну, я и согласился.

-На что? – на всякий случай осторожно уточнила Ника.

-Ну я тебе уже час толкую. Им понадобился спец моего класса. Особенно когда они узнали, что у меня здесь еще и жена работает, то никаких сомнений не было насчет моей кандидатуры.

В теплушке-иглу было уже настолько тепло, что они сняли свитеры и теплые носки.

-Здорово, - восхищался Жорж, - оказывается, вы тут отапливаетесь за счет энергии света, отраженной снегом и льдом!

-Вот тебе - и отличная тема для исследований, Кто знает, может это пригодится в будущем, - подначил его Агриппа.

Ника бросилась наводить порядок в общей комнате. Здесь царил полный хаос. Повсюду были разбросаны альбомы, зарисовки, расчеты, посреди комнаты стоял деревянный мольберт, о который спотыкались все, кто здесь находился. Несколько раз он с грохотом падал на пол. Компьютер, планшет и другая техника, а также карандаши, краски и большая чертежная доска. Книги лежали стопками прямо на полу. Ника не слишком доверялась технике и электронике.

-Ты не волнуйся, - сказал Агриппа, - мне обещали дать отдельное помещение, чтоб было где разместить мою технику, чтоб было и место для отдыха, в общем, я тебя не очень стесню… Тем более, что парни наши - уже довольно самостоятельные. Валюха выбрал уже себе колледж на грядущий год. А старший подал заявку на отделение геофизики Брамтонского университета.

- Представляешь, мама, - оживленно говорил Жорик, - обратно мы с Валиком поедем уже самостоятельно. Я, оказывается, уже могу считаться опекуном этого вот разгильдяя, - он толкнул Валентина, отчего тот упал на кушетку и, стал отбиваться ногами от Жоры.

–Тоже мне, опекун нашелся…

Они дрались и смеялись, как когда-то в детстве. Ника давно не видела их такими.

Ей почему-то сейчас было радостно и грустно одновременно.

Буквально пару дней назад на связь вышел Буа. Начальство ожидало ее скорейшего возвращения на родину. Что было причиной такой неожиданной срочности – Буа ей не сказал.

С одной стороны ее должна была охватить радость возвращения… С другой…

Как сказать об этом детям. Маму отправляют в командировку, очень далеко, на большую космическую станцию?... Что-то вроде этого.

Лиля молча смотрела во все глаза на маму, словно, как всегда, ждала от нее какого-то ответа.

Буа собрал на короткое совещание всех сотрудников своей группы перед тем, как заявиться к начальству с основным докладом.

Да, уже было чем похвастаться. Действительно, их группе уже многое удалось. Выйти кое с кем на контакт, и найти режим «прочтения» живых существ на огромных расстояниях. И можно даже сейчас уже начинать пожинать плоды их работы.

Их разговор сейчас был, наверно, не очень понятен даже их коллегам из других групп, если бы они могли их слышать.

-Но, повторяю, - Буа поднял четыре своих щупальца вверх, помаячив ими перед очами своих сотрудников, - то, что мы недавно «хакнули», то есть, вторглись в чужое энерго-пространство, - не должно стать правилом.

-Ну что ж, эксперимент есть эксперимент, - быстро поддакнул Ануа, самый молодой осьминог в группе. – Мы уже почти забыли все его детали. Почти…

-Но сама возможность такого взаимодействия, в виде, скажем, контакта… с согласия реципиента…

-Да, исключительно с согласия… - хором подтвердили остальные осьминоги.

Буа строго посмотрел на них. Молодые, с прекрасными белыми кастаньетами внизу щупалец, с белозубыми усмешками, - что они знают о жизни? Она пока еще кажется им веселым приключением, никакой ответственности…

-Вот что, - сурово сказал он. – Священное право на личное пространство – оно и остается священным. Его никто не отменял. Но бывают моменты, когда мы можем себе позволить… в случае особой, подчеркиваю, особой нужды нечто из ряда вон выходящее…

-То есть, выходящее за рамки закона, - уточнил с умным видом Кани, самый быстрый из молодых, похоже, будущий инсургент в их группе.

-Если кто-то скажем, в обмороке...

-Или не отвечает за свои действия…

-Или по другой причине ему нужна помощь, о которой он не смог попросить… - наперебой затараторили молодые ученые…

-То есть, бывать отдельные частные, скажем случаи...

-В которые не обязательно посвящать начальство…

«Они не так уж наивны», -- подумал Буа. «Думаю, мы сработаемся…".

Погода сегодня выдалась отличная, тихий ветерок, сияющее синевой небо. Этот туристический маршрут катеров в последнее время был очень популярен. Кому не хочется посмотреть на дельфинов, резвящихся в открытом море?

На палубе прогулочного катера туристы, как всегда, шумели, громко переговариваясь, подпевая словам песни, звучавшей из динамика. Солнечные лучи отражались в бокалах с разноцветными вечерними коктейлями. Девушки и дамы в нарядных платьях, и мужчины, приодевшиеся в вечерние пиджаки, – на всякий случай, вдруг понадобится накинуть соседке на плечи свой пиджак, спасая от вечернего теплого ветерка.

Парень и девочка сидели на палубе прогулочного катера, отдельно от остальных. Они сидели, прижавшись плечом к плечу друг к другу, как две птицы на вечерних проводах. Неподвижно уставившись в бездонный морской простор, словно там была некая точка, прочно и навсегда приковавшая их внимание. Над палубой разносились звуки хита последних лет «Песня одинокого дельфина». Поодаль, возле буфета, люди танцевали под эту музыку.

«Вставало солнце после ночи,

Сквозь кучевые облака,

Земная жизнь - мой переводчик,

Всех слов не знаю я пока».

-Вон они, - вдруг закричал вдруг кто-то из танцующих. Перестав танцевать, все наперегонки бросился к бортику. Разговоры стихли.

На расстоянии полукилометра от катера резвился одинокий дельфин. Кожа дельфина, сверкавшая в лучах заходящего солнца, казалась серебряной. Он то погружался в воду, то выпрыгивал довольно высоко, совершая какой-то неимоверный кульбит, вращаясь в воздухе несколько раз вокруг своей оси, а затем снова бесшумно погружался в море.

В наступившей тишине лишь звуки музыки очень популярной в этом сезоне песни разносились далеко над морским простором. Людей были зачарованы этим сольным выступлением дельфина, очень походившим на какой-то фантастический танец. Было в этом танце что-то такое…

«И ты, и я — мы все не очень

Понятны людям всех веков.

И лишь один мой переводчик,

Он знает тайну языков».

Парень с девочкой по-прежнему сидели молча, не реагируя на всю эту суматоху на палубе. Словно не имели никакого отношения к тому, что происходило вокруг. И никто из туристов и не догадывался, что этот паренек, которого звали Алекса, как раз и был молодой композитор, написавший музыку к этой популярной песне, которая называлась «Песня одинокого дельфина».

Да, выпускник школы детей с особенностями развития уже проявил свои таланты в композиции, стал студентом консерватории и некоторые его произведения уже звучали на концертах.

А девочка по имени Лиля, однажды побывав с одноклассниками на концерте молодого композитора, была поражена и очарована одной из его музыкальных пьес под названием «Одинокий дельфин». Она написала стихи по мотивам этой музыки. А потом , набравшись смелости, послала стихи композитору.

И хотя все это, конечно, очень странно в нашем суматошном мире, - но он их получил.

Так вот и получилась эта песня.

Вскоре она стала настоящим хитом. Молодежь пела ее на клубных вечеринках. Ее исполняли на концертах, в общем, крутили везде, где только можно.

«С глухим стаккато многоточий

Что я могу сказать пока?

Земная жизнь — мой переводчик

Веди сквозь тучи-облака».

А девочка получила первый в жизни приз за эти свои стихи на конкурсе творческой молодежи их города. Она была награждена вот этой поездкой по морю на катере.

Но что было самое интересное и даже загадочное, - когда песня исполнялась на курсирующих по морю кораблях, катерах и яхтах, то обязательно на поверхности, рядом с кораблями появлялись дельфины. Словно только и ждали, когда зазвучит эта музыка. Они, получалось, тоже присоединялись к сонму слушателей.

И лишь один Алекса мог бы объяснить, почему это происходит. Ведь в обычные звуки музыки он добавил и те «неземные», почти неслышные звуки, которые издают дельфины.

Мог бы объяснить, да не хотел. Хотел, чтобы это осталось его тайной. А может, просто не мог найти нужных слов, чтобы это объяснить?

«Забьется сердца колокольчик,

Тепло от солнышка в груди.

Как мне сказать, мой переводчик,

«Не покидай», «не уходи»?

Алекса и Лиля сидели по-прежнему молча, глядя в далекий небесный простор, на золотой диск, который почти лежал уже на горизонте.

Так они здесь, на корабле, впервые встретились и познакомились.

Кажется, они понимали друг друга без слов.

А, может, просто им обоим одинаково была понятна речь дельфинов? Или язык небесной морзянки?..

"И если воскресить захочешь

Полузабытый в сердце рай,

Тебе подскажет переводчик

«А ты его не забывай!».