Читать онлайн "Теория алогичного перехода по ту сторону бодуна или покидая вытрезвитель"

Теория алогичного перехода по ту сторону бодуна или покидая вытрезвитель

Часть 1

1 Ночные диалоги

Мы стояли на берегу Финского залива, молча разглядывая ночную водную поверхность, игриво пенящуюся мелкими белыми барашками. Ленивые волны, гонимые слабым ветерком, с легким шелестом накатывали из темноты на изъеденные водой, все в мелких рытвинах грубые бетонные плиты, образовывающие местную непритязательную набережную. Майская ночь горела россыпью далеких разноцветных огоньков. Было промозгло и неуютно. Недавно прошел дождь и было ясно, что скоро он пойдет опять. Неласковый холодный питерский дождь.

Молчание затягивалось. Мой Друг размеренно потягивал электронную сигарету, не проявляя ни малейшего желания заговорить. Весь в себе, как всегда.

- Я тут написал небольшой рассказ типа – сказал я вдруг.

Мой Друг нехотя отвел взгляд от темной водной пустыни,

- Зачем? – негромко спросил он равнодушным тоном, не выпуская из плотно сжатых челюстей черную пластмассу своей дымящейся соски.

- Не знаю, само как-то получилось. Выговориться захотелось, видимо. Подумал вдруг кому-то такое будет интересно. Начал писать, а потом все закрутилось и уже было не оторваться, нужно было закончить, довести до финала, сложить пазл. Азарт какой-то захватил. Чужие лавры покоя не дают, видимо – я деланно хмыкнул – хотя нет, лавры мне все же пофиг, азарт был, подъем какой-то – такое интересное состояние, новое. Давно такого не было. Увлекло плетение словесной паутины, одним словом. Мне понравилось.

- Про что рассказ? – проговорил Друг. Было не определить насколько его заинтересовала эта тема. В темноте вспыхивал и гас фиолетовый глаз индикатора его сигареты.

- Про российско-эстонскую границу. Про то как мы ее проходили тут недавно. Я там, конечно, насочинял всякого. Понятия не имею насколько это все имеет какую-то художественную ценность. Хрен его знает. Первый опыт, проба пера, так сказать – произнес я смущенно.

Снова молчание. Волны производили цикличный хлюпающий звук, упорно пытаясь ввести нас в состояние гипноза. Из глубины окутанного тьмой залива лился холодный белый свет большого города. Питер жил своей ночной жизнью. Окно в Европу ярко светило в ночи из недр бескрайних просторов спящей Евразии.

Эх, Питер, такой родной и абсолютно чужой одновременно. По семейному преданию моя бабушка когда-то, до войны еще, училась в ленинградской консерватории, и по неподтвержденным данным пела на сцене Мариинки, потом была в Блокаду здесь, ее вывезли по замерзшей Ладоге, по Дороге Жизни. Прадед до Первой Мировой работал на Путиловском заводе и даже участвовал в Кронштадтском восстании в 1921-ом на стороне восставших, потом ушел по залитому кровью льду в Финляндию, сдался, потом по тюрьмам, потом вернулся еле живой к себе в деревню в Тульскую губернию. Жаль не застал я тебя – было б, о чем расспросить.

Если вы были здесь тогда, жили, страдали, любили, значит и я был тут с вами, так? Значит это все и мое тоже? Не могу я быть чужим. Вот вернулся ненадолго, и вы со мной тоже вернулись. Как-то так получается.

Знала б ты, баба, где меня только не шатало все это время прежде чем принесло сюда, на берега древней Ижорской земли. По всем континентам. И знаешь, как-то мне хорошо здесь. Лучше, чем много где еще. Не знаю, правда, как надолго. И не узнаю, видимо, – скоро назад.

Помню, любила ты меня, и я тебя любил. Лежишь, ты вот теперь на берегах другого залива этого же моря, в сырой песчаной земле под соснами. Чужой, как по всему выходит, Земле, которую ты выбрала своим новым домом. И моим тоже. Так уж вышло. Я тебя за это совсем не сужу. Скоро, скоро навещу я тебя. Знаешь, и мама теперь рядом с тобой, так она хотела.

- Большой рассказ? – мой Друг вышел из оцепенения.

Ах, тебе всё-таки интересно? Или, ты, это так, из вежливости?

- Сорок три страницы на А4. Можно было б, наверное, и больше, но под конец стал уже уставать как-то от всего этого, да и сомнения бесконечные – зачем, почему, для кого и для чего я это делаю. Надо ли это вообще. Потом качество – насколько хорошо получилось? А как оценить, какие критерии? Хрен пойми. Иногда казалось, что как-то наивно выходит – графоманство сплошное. Иногда наоборот – все норм, все классно, в точку. Не знаю – я глубоко втянул в легкие и с шумом выдохнул вкусный, пропитанный соленой влагой воздух.

Волны усиливали свой натиск в неистовом стремлении снести чужеродные, неведомо кем неаккуратно понатыканные здесь, каменные береговые артефакты. Вот так и мы – бьемся упрямо головой об бесчисленные барьеры – а вдруг получится пробить хрупкой плотью несокрушимую бетонную твердь, а она никак не поддается и голове больно, но надо, надо продолжать. А потом становится все пофиг. Зачем? Чтобы что?

Мой, так сказать, собеседник продолжал безмолвствовать. Размышлял о чем-то.

- С другой стороны это сочинительство — это ж своего рода психотерапия. Ну и фиг с ним, что это никому не нужно и вполне возможно даже и не является литературой. Мне это было нужно, мне. Пускай бессмысленно. Ну и что! А много ли смысла в рыбалке или катании на мотоциклах или летании на самолетах или каруселях там. Я типа на американских горках побывал, своих.

- Почему, ты решил, что никому не нужно, дорогой товарищ? – неожиданно произнес Мой друг голосом товарища Сталина – если что-то происходит, значит кому-то это нужно!

Он пафосно отвел в сторону руку с электронкой. Мы заулыбались.

Интересно как бы товарищ Сталин отнесся к электронной Герцеговине Флор? Баловство буржуйское? Или у него была бы своя супер-пупер навороченная единственная в мире эксклюзивная соска, простая, но произведение искусства? С гравировкой – «Пролетарии всех стран соединяйтесь!».

- Даже, если это полная белиберда, ерунда и макулатура? Тогда тоже нужно? – вкрадчиво спросил я.

- Даже, если это полная ахинея! – мой друг продолжал говорить голосом Сталина. Это было забавно, это заставляло непроизвольно улыбаться. Хорошо, когда получается поулыбаться вот так.

- Можете рассчитывать на медаль, товарищ! И громогласные аплодисменты трудящихся!

- Медаль «за ахинею» третьей степени? А можно как-то получить также денежное вознаграждение? – шутка никак не отпускала.

- Ну, что за меркантильность – Сталин поморщился – ладно, выделим тебе золотой лэп-топ – будет, что пропивать во время творческого кризиса.

Я посмотрел на «Сталина». Здесь было что-то не так.

- Сталин, ты зачем усы сбрил?

Мой друг поднес руку к верхней губе,

- Это не я. Враги сбрили ночью. Они уже понесли заслуженное наказание. Им тоже сбрили усы.

- Некоторым вместе с головой?

- О да! – глаза «Сталина» лучились добродушным лукавством – а как иначе!

Мимо нас медленно прошествовала гигантская белая дворняга. Мокрая шерсть, обильно усыпанная дождевыми каплями, поблескивала в желтом свете фонарей. О знакомые все лица, вернее морды.

- Я эту собаку сегодня уже два раза встречал. Сначала возле бургерной, что на шоссе, она там терлась – дети ее мороженным кормили, потом она с нами тут ходила по берегу – надеялась на продолжение банкета, видно. Мы даже ей кличку дали – Барон. Не иначе реинкарнация какого-то местного аристократа, приближенного императорского двора. Камергер, возможно – я помахал собаке рукой как старой знакомой.

Барон, не почуяв ничего съестного, даже не повернул носа в нашу сторону. Величаво проследовал дальше в темный конец безлюдной набережной и исчез в дыре в заборе.

Я вспомнил про других собак, которые встретились нам по эту сторону Границы.

- Меня тут сын спросил недавно – пап, а почему в России так много бродячих собак? Действительно как-то больше попадаются на глаза, по крайней мере здесь. Сказал, что людям сейчас видно не до собак, другие важные заботы, да и критическая масса не превышена – очевидно, все в пределах нормы местной, в таком количестве угрозы пока не представляют. Да и правда – ну больше, ну и что – просто заметно на контрасте - я подумал, что я сейчас как будто оправдываюсь за местное население, допустившее сей прискорбный по мнению моего сына факт, хотя может он и не имел в виду ничего такого, просто подметил и спросил, из любопытства. Вдруг я что-то знаю по этому поводу.

К тому же ментальность надо учитывать – вон в Грузии свиньи на каждом углу, в Индии коровы, в Таиланде обезьяны и ничего – все только радуются милым зверушкам, пока и, если те не оборзеют сверх меры. А в России собак все любят, скажи спасибо, что не медведи или там волки какие околачиваются возле заведений общепита.

Все на контрасте, все в сравнении, и хочешь не хочешь, а сравниваешь. И хочется видеть только хорошее, приятное глазу и сердцу, а всякое непотребное, суб-стандартное хочется записать в случайное, единичное, да просто померещилось. Хотя с какой вот стати тут все должно быть идеальным? Только потому что эта наша земля обетованная сейчас? Боишься разувериться? Не хочешь разочарования? Конечно, не хочешь, а кто хочет!

- Я тут подумал в очередной раз насчет отличия человека от животного – животные не фантазируют, не придумывают, то чего нет на свете, не вымышляют. Не только хлеба и зрелищ, еще и вымысел нужен, сказка, что-то невидимое, нереальное. Не всем, конечно. И не все могут фантазии производить. Тем более качественные. Но это почему-то важно для многих. Хотя кому-то хватает только зрелищ – я посмотрел на молчащего Друга, не слушающего мои банальности, он снова погрузился в свои какие-то мысли, остервенело вдыхал и выдыхал густой электронный дым. Стеклянные глаза как будто пытались что-то разглядеть в темной пустоте моря. А знаешь, ты похож на Дракона. Заколдовал тебя кто-то, обратил в человека, а ты все никак смириться с этим не можешь и грустишь.

Начинал накрапывать мелкий дождик, не дождик даже, а какая-то мелкая водяная взвесь, пыль мокрая. Сырое тут все же место. Настырный был мужик Петр и откуда взялся такой упорный и вдохновленный, такой замотивированный? И все ему было ни по чем, ни болота, ни дожди, ни сырость эта, ни то, что раскатали его под Нарвой, захотел и построил город, еще и округу всю себе забрал. Крутой дядька, ничего не скажешь. Это как, если бы сейчас какой-нибудь правитель, наперекор всему, вдруг выстроил город на Луне и заставил бы свой народ там жить, и жили бы и даже гордились и ничего, что пыль и камни одни вокруг и воздух отсутствует – главное идея, ну и минералы с редкоземельными металлами!

Интересно заносило ли на это пляж царей? Учитывая количество их резиденций в округе, очень даже может быть. Я представил себе Елизавету Петровну, сбегавшую сюда из Собственной дачи тайком от придворных, чтобы пошвырять камни в залив и порыбачить в тишине, вдали от всей дворцовой мишуры. Хорошо тебе было тут? Как нам?

- Ну что там с твоей фантазией про эстонскую границу? – снова заговорил печальный Дракон, осознанное выражение вернулось в его глаза.

- Знаешь, хочется просто выпить, выпить невкусную горькую водку, даже может нажраться, чтоб разогнать эту грусть тоску, улететь в другую реальность, отключиться от всего. Но, ты, знаю, не поддержишь, непьющий ты наш, да и жена любимая будет бурчать, и дети будут коситься, ладно фиг с ним в другой как-нибудь раз. Граница там, со всеми вытекающими атрибутами, просто как-то зацепило это все, особое было чувство и знаю, что все в голове, что все придумал себе, но вставило как-то, вштырило. Может от того, что была полная неизвестность, как оно там все пройдет, что увижу, через что надо будет пройти, чтоб здесь оказаться. И что будет здесь. Неизведанное вот, наверное, что было ключевым во всем этом – отсюда волнение, переживания. Хотя что такого в границе, обычное же вроде дело. Короче, было такое небольшое потрясение, эмоции какие-то, а сейчас кажется все это ерундой, вымыслил себе не весть что – я тяжело вздохнул, - ну вот, а потом захотелось описать все эти метания и терзания, выплеснуть на бумагу. Глупо, правда?

- «За ахинею» третьей степени, говоришь? А первой степени не хочешь? – мой Друг выпустил наружу клуб дыма, он улыбался.

Я натужно хмыкнул,

- Ты бы что ли прочитал сначала. А вдруг понравится. Вдруг есть там что-то?

- И все-таки громогласные овации трудящихся тебе небезразличны, товарищ. Хочется похвалы, признания хочется! Чтоб погладили по головке, сказали – ай, какой молодец. Ну и золотой лэп-топ совсем лишним не будет, верно? Амбиции это называется, товарищ.

- Не похвалы. Смысла хочется. Хочется сделать что-то, что имеет смысл. Хоть какой-то.

- Эвона как! Ты еще чего-то не догнал про смысл на пятом-то десятке?

Догнал, не догнал, все я давно уже догнал. Однако, вон только в прошлом месяце несколько десятков тысяч евро в печи было сожжено просто, с этим моим поиском смысла, а воз и ныне там. Ты, вот правда, еще больше отличился, наверное, какой десяток миллионов коту под хвост ушел, но у тебя другое – не под рассчитал как-то, не диверсифицировал риски, как сейчас говорят. Bad luck. Впредь будешь осторожней.

Я снова вздохнул. Смысл, вера, страсть, целеполагание – опять мы за старое. Кто-кто, а вшивый о бане.

- У нас на работе придумывают всякие кампании, очевидно, в целях повышения производительности труда, ну и для уменьшения количества нежелательных инцидентов, естественно. Буржуи проклятые. Сейчас недавно была одна такая, типа с заботой о сотрудниках, по-английски это звучит Wellbeing. Переводчик переводит это как Здоровье, такое здоровье в широком смысле. Но мне кажется правильнее переводить – удовлетворенность, хотя для этого есть satisfaction вроде. Ну неважно, короче, ясно, о чем. И вот там такие составляющие были – социальное здоровье, физическое здоровье, эмоциональное здоровье, - я начал загибать пальцы, - так, было там еще что-то, а во, интеллектуальное здоровье и внимание на закусочку самое интересное – духовное здоровье. Все по полочкам разложили, гады. И вот одного автора этой кампании спрашиваю – вот эта spiritual wellbeing – это что, это религия, или может мотивация, вера? Он такой говорит, ну да вера – необязательно в Бога, можно верить в начальника, в инструкции, в свои цели. Я только головой качал, вера в цели и задачи, понимаешь. Ну все правильно вроде, логично. Пропади она пропадом эта логика. Непонятно только, где тут душа, если это духовное здоровье – я посмотрел в сторону расшалившегося моря, как же всё-таки приятно на него смотреть, на этот неохватный простор, необузданность, это интересно какая wellbeing эмоциональная или духовная, или какая-то другая, неопределенная?

- У лукоморья дуб высокий. Не про эти ли места Пушкин писал? Почему-то мне так кажется – я кивнул в сторону моря. Поросшая деревьями закругленная коса действительно образовывала в этом месте небольшой заливчик.

- Может и про эти. Хочешь посмотри в Гугле, там явно будет – про что он там писал – пожал плечами мой Друг.

- Не хочу. В Гугле. Мутит от него.

- Насколько я помню дуб у Пушкина зеленый, а не высокий.

- Одно другому не мешает.

Мы в очередной раз примолкли, каждый думал о чем-то. Я думал о том, что хорошо бы разучиться думать. Дождь припустил сильнее, водяные пылинки стали превращаться в мелкие капли, норовившие запрыгнуть за шиворот и промочить беззащитное тело.

- Вот эта стерильная логика, рационализм, предопределенность убивает, и чем дальше, тем больше этого всего. И хочешь не хочешь подстраиваешься под мейнстрим. А на Границе было неизведанное, поле для фантазии. Особенно сейчас и именно на этой Границе. На мексиканско-американской или там чилийско-аргентинской тоже, наверное, много чего интересного, неизвестного, но чувства были бы не те, хотя Бог его знает. Да не те, сто процентов. Поехали куда-нибудь выпьем пива?

Мой друг посмотрел на телефон.

- Два часа ночи почти. Ну не знаю – весь его вид выражал сомнение в этой невесть откуда вдруг нарисовавшейся странной затее.

- Глянь в Яндексе – что там открыто поблизости. Тут на набережной, конечно, классно, и я тоже очень люблю дождь и море, но надо отвлечься. Да и вымокнем все – я посмотрел с надеждой в его непроницаемые черные глаза, вот уж покер фейс где.

Мой Друг нерешительно потоптался, снова посмотрел в телефон, ему явно никуда не хотелось срываться, ему было хорошо здесь, на мокрой безлюдной темной набережной, где только он, море, дымная палочка и еще мысли и больше никого и ничего. Сейчас был еще я, но это не в счет – я все же не являлся человеком для него в привычном понимании, а люди его интересовали мало. Если только в качестве пищи или забавы, все, как и полагается Драконам.

- Ладно, есть тут одно место, минут десять ехать, пошли. Согреться надо. Хорош месяц Май – друг передернул плечами, его потряхивало от холода.

Мы не спеша доковыляли до машины и погрузились в сухой, уютный, защищенный от враждебной окружающей среды, теплый мирок автомобильного салона. Через минуту дождь уже лил как из ведра.

Мой молчаливый Друг завел мотор и аккуратно вырулил из дворика своего рядного дома, стараясь при этом не наехать на брошенные, как попало, прямо на дороге, соседские велики. Народ в этой деревне совсем не парился по поводу таких мелочей, чужие здесь не ходят.

- Тебе-то самому нравится то, что ты написал? – неожиданно спросил заколдованный Дракон. Он осторожно вел машину, пытаясь разглядеть дорогу через яростно носившиеся по лобовому стеклу дворники.

- По большей части нравится. Большую часть времени. Как минимум занятно, как мне кажется. Есть искренность, атмосфера. Рефлексии, конечно, очень много. Может не все удачно передано, не знаю. Был бы еще кто-то, кто мог бы оценить – сказать что-то дельное.

- А ты как относишься к чужой рефлексии, любишь читать такое?

- Порою да, особенно, когда это совпадает с твоим собственным восприятием. Честно говоря, давно как-то не читал ничего. Обрыдло.

- А есть вообще что-то, что еще не обрыдло?

- Как не странно, да. Но мало.

Рука потянулась к телефону, я сделал усилие и положил его назад в карман.

- Трудно оценивать собственный художественный вымысел. Наверное, с какой-нибудь статьей газетной было бы легче. Иногда кажется, что вроде ничего так выходит, а иногда – ну бред же полный и неумелый, и нелепый к тому же. Почему так? И кажется, что сходишь с ума. Я вообще нормальный? Может, я с ума сошел незаметно для себя и окружающих? Как думаешь?

- Ну я не эксперт вообще-то. Обратись к врачам, к психотерапевтам – Дракон обнажил зубы в улыбке.

- Ну нет, этого еще не хватало. А вдруг поставят диагноз, назначат лечение, медикаменты, процедуры и все закончится лоботомией.

- А ты не горячись, вдруг вылечат?

Мы оба засмеялись. Куда мы едем – не видно ж ничего. Хляби небесные разверзлись, водяной поток, заливавший окна, не позволял рассмотреть снаружи какие-либо визуальные ориентиры.

- Рефлексия, дислексия, анорексия, дистрофия, мамадорогаякакяусталотвсегоэтого-сия – ты представляешь куда мы сейчас вообще движемся? – я посмотрел на сосредоточенного друга, который медленно, но вполне уверенно вел наше транспортное средство сквозь сплошную стену из дождя, в практически нулевой видимости.

Он бросил взгляд на телефон и с досадой цвыркнул, электронный помощник отказывался исполнять свой долг,

- Нет сигнала. Тут по прямой, не заблудимся. Движемся куда-то в сторону Питера, это точно. Северная Пальмира где-то рядом, волноваться не надо.

Я стал тихонько напевать,

- Если я заболею, к врачам обращаться не стану, обращусь я к.... Это Смеляков, да? Помнишь ты раньше играл.

- Да, Смеляков.

- Нет, белые халаты — это крайняя мера. Ну их в баню. Обращусь-ка я лучше вечному безмолвию, оно подскажет, зеленый змий тоже хороший собеседник.

Мой друг криво улыбнулся,

- Если доктор сказал лоботомия, значит лоботомия, и нечего тут выеживаться. Решено, едем психлечебницу, в Питере самые лучшие специалисты. Вправят мозги по полной, оглянуться не успеешь. Будешь верить в свои цели и задачи, вновь станешь свеженьким таким ударником капиталистического труда, эффективным винтиком в рациональной коммерческой машине. Нам такие нужны, а не размазни все в философских соплях. А книжки пускай другие, специально обученные люди пишут.

Я рассеянно скользил взглядом по смутно угадывавшимся сквозь дождь городским огням. Их яркие блики расплывались по стеклам неаккуратными, постоянно менявшими форму и положение, желтыми звездо-кляксами.

- Оно вышло такое серьезно-несерьезное, комично-сатиричное, но и немного трагичное. Бред там присутствует – все как полагается. Может с бредом я даже и переборщил. Сказка, сказочка такая. Где-то наивная, неполиткорректная. Но и темы, так сказать, социально значимые затронуты. Не совсем пустышка. Неумело только может как-то. Ты я так понимаю читать не собираешься?

- Ну тебя и вштырило! А ты говоришь обрыдло все. Я, знаешь ли, тебе даже где-то завидую – вот она, твоя wellbeing – и эмоциональная и интеллектуальная, и даже духовная. Если писал, значит верил. Не это ли духовное здоровье?

- Или болезнь.

Сколько же здесь этого дождя – пора бы им уже электростанции на дожде строить, гидра-ливневые, неужели никто не додумался? Невыгодно пока? Надо подождать, когда дождя еще больше станет?

- Буржуи наши кстати программу эту, полную благих намерений, как-то быстро свернули. Всем было пофиг, никто не следовал рекомендациям. Да и было все это больше на уровне лозунгов. Да, все у нас на уровне лозунгов, кроме выручки. И не все мне обрыдло. Многое, но не все.

Мой друг тихо хмыкнул,

- Пиво, например.

- Ну да, пыво пенное. Хороший напиток. Говорят, гормоны женские содержит, где-то я это слышал. Успокаивает нервную систему, тревожность понижает.

- Не хочешь в Гугле посмотреть про гормоны? Так можно и в женщину превратится незаметно, а если еще и в сумасшедшую, вот будет хохма. Ненароком стать свихнувшимся престарелым трансгендером, в России это не комильфо.

- Да пошел он, Гугл. Вот это точно обрыдло.

Наша машина, уже окончательно уверовавшая, что она всегда была на самом деле подводной лодкой, неожиданно выскочила из ливня. Дальше небеса извергали только тихо моросящий дождик. Впереди маячила видавшая виды, украшенная многочисленными вмятинами цистерна поливальной машины, брызгавшей, как ни в чем не бывало, мощной водяной струей на абсолютно мокрую дорогу. Сырости много не бывает.

- Интересно, что думает про смысл водитель этой поливайки? – спросил друг с улыбкой.

- Такой дурной привычки не имеет. Счастливое существо. Загадочна природа смысла, сейчас он есть, через минуту превратился в полную бессмыслицу. Появляются эти смыслы из пустоты и там же пропадают. И ведь было же что-то такое в душе на той Границе, что-то важное, что-то с высшим смыслом и когда писал тоже было, мерещилось значительное и небессмысленное. Может оно и вышло каким-то сырым – я тихо вздохнул – и, возможно, какой-то маститый литератор своей магией из этого чего и сотворил бы удобоваримое, достойное почтенной читающей публики, нашей славной русской интеллигенции, способной оценить и почувствовать, что я тогда чувствовал, как знать. Нет не пиво, а горькая водка мне нужна, чтоб продрало до основания. И в трансгендера престарелого не превращусь.

- Лучше к мозгоправам. Выведут тебя из экзистенционального кризиса. Будешь прыгать от счастья. Уверуешь в начальника своего. Увидишь, хорошо будет. Поехали в лечебницу, а? Соглашайся!

- Из одного кризиса выведут, в другой введут – я посмотрел в окно, - о, гляди-ка Барон, видишь?

На остановке спрятавшись от дождя под крышей, не шевелясь, сиротливо сидела давешняя гигантская белая дворняга и провожала взглядом внимательных глаз проезжающие мимо автомобили. Мне показалось, что она посмотрела мне прямо в глаза, ее пасть осклабилась в подобии улыбки. Узнала? Я быстро отвел глаза, было не по себе.

Друг недоверчиво принялся крутить головой по сторонам,

- Какой такой Барон? Цыганский что ли?

- Да, нет – собака та, реинкарнация, ну помнишь, Камергер придворный, которого мы мороженным кормили.

- Не мог он так далеко забраться, показалось тебе. Да и сам говоришь, собак тут много. Похож просто, может брат его или сестра, фрейлина.

- Мне все же кажется, что это был он. Очень приметный. Ладно проехали.

Мой друг странно посмотрел на меня, как будто вспомнив о чем-то,

- Я не понял, ты что рукопись свою уже показывал кому-то, отправлял куда-то?

- Да, в одно место, послали лесом.

Он вздохнул,

- Успокаивать и кормить сладкими пилюлями не буду. Поживем увидим, как оно вывернется.

- Не надо пилюль, не люблю.

Машина скользила мимо уснувших домов по умытой дождем, свеже-мокрой, блестящей в свете фонарей и витрин широкой городской улице. Это был уже город. Красивый город.

Мой друг искал глазами питейное заведение, предсказанное Яндексом, во взгляде читалось легкое смятение,

- Куда-то не туда мы заехали, похоже сбились с пути. Телефон, зараза, вообще сел, а провод я в машине жены видно оставил, не могу найти.

- У тебя же всегда с собой второй телефон есть.

- Я там не могу гео-локацию включать, понимаешь, и интернет тоже, нельзя, понимаешь? – он посмотрел виноватым взглядом.

- Переставь карты.

В его глазах появилось какое-то затравленное выражение,

- Лучше не надо. Может ты у себя посмотришь?

- Не выйдет. Местной карты у меня нет, не обзавелся еще. А то что просят за интернет с моей, ну это ж полный неадекват. Из принципа включать не буду, ну их в баню, рвачей и сволочей. У тебя в машине бумажной карты случаем нет?

- Карта Крыма двадцатилетней давности подойдет?

- Да только она и подойдет, давай сюда быстрее.

Снова улыбки. От улыбки станет всем светлей, и угрюмому Дракону и его вечному спутнику Безумному Пилигриму. Моменты мимолетной радости. Может быть, это все, что нам надо в конце концов, а все эти смыслы могут отправляться куда подальше, обратно к себе - в пустоту.

- Езжай просто, не спеша. На что-нибудь наткнемся. Ночной жизни тут должно быть много.

Я разглядывал городскую инфраструктуру, бесконечные ряды разно размерных домов, церквухи, станции метро, парки, монументы. Было во всем этом что-то, что радовало глаз. Нечужое, свое, однозначно или... Этот город умел нравится, как он это делает вообще, как у него такое получается? Не всем городам такое под силу, но этому дано. Мерещится опять?

- Вот тебе вроде нравится, что ты там сочинил – проговорил Дракон, - ну так на хрен это вообще кому-то еще должно нравится? Зачем тебе вообще оценка эта, всё-таки признание нужно, чтоб смысл почувствовать? То есть, если остальные оценят и похвалят, тогда и тебе самому понравится – о, да, будешь думать, как классно я тут все изобразил, какой я молодец, не зря живу. Будешь пребывать в самодовольстве. Только это не сработает, самому будет тошно в итоге, даже, если тебя на руках будут носить благодарные поклонники. Сожги ты лучше в печке все, что написал. Ни тебе ни людям этого не надо. Испытал свой wellbeing и хорош. Может и еще чего такое испытаешь в скором времени.

- Сжечь как Булгаков или Гоголь. А что, в этом что-то есть. Тихим вечером, разжечь костерок в лесу и страничку за страничкой, после каждой странички стопочку, там же и заснуть в пьяном угаре. И больше из этого леса вообще не выходить никогда.

- Нет, тебе всё-таки надо показаться кому-то. Вдруг есть какие-то прорывные методы? Помогут тебе, светило ты наше литературное – Дракон ухмылялся, его забавляло все происходящие. Хоть весело и то хорошо.

Я теребил в руках телефон, залезть, не залезть, глянуть, что там да как в мире и неважно, что немалые деньги в трубу улетят.

- Зачем они вообще пишут книги? Читают понятно почему – зрелища нужны, фантазии, другая реальность, вера, стимуляция мысли, удовольствие, одним словом. Развлекалово. Лекарство от скуки. Я вот не задавал себе вопрос почему, зачем – просто шло само собой как-то.

- Само? Ну так все тоже самое, удовольствие. Читатели и писатели одного поля ягоды. Кто-то на американских горках катается, как ты говоришь, у кого-то комплекс неполноценности – признание нужно, поклонники и даже возможно поклонницы, желательно здоровые и сексуально одаренные, тщеславие опять же, у кого-то все на коммерческой основе, есть спрос будет и предложение или госзаказ, политические провокации, кто-то просто извращенец, маньяк сбрендивший или идеалист, верующий. Ну а дальше дело техники – умеешь, не умеешь, владеешь глаголом или нет, гений или пустозвон никчемный, ну или просто сука мастер слова. Кому-то дано, а кому-то нет. Простые же вещи. Логика, ты сам разве не курсе? Если не в курсе, то психотерапевты тебе все популярно объяснят, откроют глаза, они все знают. Давай-ка на лечение уже, а?

- Логика, да пошла она в задницу эта логика. Хаоса хочу. Иррационального. Неизведанного и необъяснимого. Там, где есть душа.

- Будет хаос, захочешь логику опять. Будешь лепить систему, ты ж сам себе не принадлежишь, не понял еще?

- Знаю, выхода нет. Есть еще мысль – может, написанное кому радость принесет, или сделает что-то хорошее, действительно нужное, всем нужное. Кому-то радость, кайф или польза и тебе тоже хорошо от этого на душе? Вот он смысл! Может так? - я с надеждой посмотрел на своего вечного собеседника.

Мой друг печально улыбался. Черные глаза блестели злым холодом.

- Ты это реально? Смех и радость мы приносим людям! Дурак или прикидываешься? Ты, когда писал, думал осчастливить кого-то, ты о ком-то другом думал? Радость подарить хотел или пользу? О мире думал? Сделать мир лучше хотел? Слыхал насчет благих намерений? А может, правду какую донести хотел, открыть глаза или просто пожаловаться? Альтруизм кстати это разновидность эгоизма.

- Добрый дядя альтруист – он на дереве повис. Спасибо за нелицеприятную правду. Все пустое и на хрен никому ненужное, так? Ни тебе, ни ему, никому, все глупо и пусто, и наивно полагать, что может быть как-то по-другому. Каждый озабочен своим. Тривиально и банально, но факт – вот видишь, ты и сам мне все популярно объяснил, и психотерапевты не понадобились, а может ты тоже из этих, из белых халатов? Лечение уже началось? Это радует – скоро исцелюсь и полечу на крыльях мечты на закат, где поют соловьи. Есть еще вариант, что я просто дурак, наивный, не догоняю чего-то в этой конкретной симуляции реальности, под другую какую-то заточен.

Я чувствовал, что начинаю нервничать и нести какую-то чушь,

- Возможно, что некоторые ассы литературы — это просто Боги, заведующие местной реальностью, и уж они-то в курсе как качественный продукт произвести.

- Ничего нового я сейчас не услышал! – беззлобно прорычал Дракон.

- Всем до свидания, спокойной ночи, наш концерт философских прений и прозрений окончен. Тушим свет. До новых восхитительных встреч. Будь ты проклят, убийца, ты всех нас предал! Смотри ка заведение какое-то, большое, аж в два этажа и народу много, все пьют и едят, и выглядят абсолютно happy. Подъезжай-ка поближе. Присмотреться надо.

2 Королева ангелов

Мой друг свернул с трассы и медленно вкатился на площадку перед зданием ресторана. Заведение было оборудовано большими стеклами окон в полный рост и яркой, сверкающей желтым ядовитым огнем вывеской, приделанной над вторым этажом. Буквы поражали гигантскими размерами. Выглядело это непривычно, слишком кричаще. Азиатчина какая-то.

Внутри играла музыка, там царила беззаботность и умиротворение, люди улыбались, они были расслаблены, доносился смех и звон посуды. Приятные, успокаивающие звуки. Социальная и физическая wellbeing во всей красе. Маленький сытно-пьяный рай.

- Значит читать мои труды ты отказываешься? Я тебе в почту скинул кстати. Не видел?

- Зачем мне это? Я ж тебя как облупленного знаю, чего там может быть нового для меня? Я и так примерно себе представляю! Ладно, может как-то гляну краем глаза на досуге. И обижаться не стоит, знаешь, что я прав.

Я разглядывал ресторан. Слишком много шума и света, слишком не под нынешнее философское невеселое настроение.

Стеклянные створки входной двери разъехались в разные стороны, музыка заиграла громче. Из заведения нетвердо ступая, медленно вышла стройная женская фигура. Девушка была молоденькой и симпатичной, с большим количеством украшений и внушительным слоем косметики на лице. Дорогое нарядное красное платье, по виду бархатное, заканчивалось ненормально высоко, практически не оставляя поле для фантазии. Ее пошатывало, перебрала, видимо, с веселящими напитками. Уклюкалась красавица. Бывает.

Мой друг с вялым интересом рассматривал нетрезвую хорошенькую гражданку,

- Какой ты все же психологически нестабильный, впечатлительный. Кто-то ляпнет что-то похожее на истину, а ты и ведешься. Все за чистую монету хаваешь. Мне вот дела нет ни до чужих слов, ни до мнений.

- Да уж какой есть. Невротик. Расстроился я как-то от наших разговоров. Хочется чего-то светлого и доброго. Смотри она сюда идет, к нам!

- Сейчас у тебя автограф будет просить, готовь свое золотое перо! Таких поклонниц тебе не хватает, товарищ?

Гражданка, поравнявшись с нашей машиной, покачнулась и не удержавшись на ногах, навалилась всем телом на мокрый капот. Она тут же принялась настойчиво стучать кулачком по нему сверху,

- Мальчишки, привет. Зажигалки для дамы у вас не найдется? – по ее лицу текли маленькие дождевые струйки, размазывающие макияж, казалось, что она плачет черными слезами.

Где она увидела мальчишек? Но было, черт возьми, приятно. Мы переглянулись. Надо, наверное, вылезать и как-то разбираться с этим всем.

Мы без особого энтузиазма выкатились из теплого салона в ночной холод под мелкий моросящий дождь и двинулись к гражданке каждый, со своей стороны. Нужно поднять ее с капота, у нее самой не выйдет. Мой друг опередил меня, все же целостность его машины была ему важнее чем мне. Он ухватился за плечи и рывком приподнял ее над капотом. Стоять самостоятельно без поддержки она не могла и другу приходилось придерживать ее за талию. Еще немножко и вывалится из платья. Может тебе того и надо?

Я протянул ей зажигалку. Девушка сфокусировала блуждающий взгляд и посмотрела на номер нашей машины, губы разошлись в хитрой улыбке,

- Ооо! Вы оттуда? И что вы тут интересно делаете, на экскурсию приехали? Туристы?

Мой друг зло смотрел на нее в упор немигающими черными глазами,

- Да вот, господин, - он кивнул в мою сторону, - знаменитый писатель, приехал в Россию за вдохновением, решил, что здесь много такого. Он сейчас временно в творческом поиске.

- Писатель? – она попыталась повернуться и посмотреть на меня, что далось ей не без труда, - Вы так хорошо говорите по-русски, приятно слышать.

Мой друг продолжал начатый стеб,

- По словарям учили. Толковый словарь Даля вообще наша настольная книга! Русофилы.

- Кто-кто? Не поняла? Филы?

Несмотря на опьянение, изъяснялась она четко и вполне осмысленно. Значит не в стельку. Красивый низкий голос, хорошая дикция, одарит же некоторых природа и по полной. Не чуточки стесненности, она осознавала, что хороша, что ей все можно.

- Любители русской словесности – проговорил я, выразительно посмотрев на друга. Чего ты хочешь? Поиграть? Как в детстве, когда у нас была муля «заработай время», заключавшаяся в впаривании лапши словесной случайным прохожим с одной единственной целью украсть у них их время.

- А что писатель написал? – спросила она, пропустив мое объяснение мимо ушей.

- Писатель написал балладу об эстонской границе – не раздумывая, моментально сообщил Дракон.

В глазах девушки разгорался неподдельный интерес,

- Ооо, балладу? Я люблю баллады! А там есть про любовь, там есть про страсть?

Моего друга несло, был шанс не хило так «заработать время».

- Конечно, очень много любви. Там главный герой, пересекающий границу, страстно влюблен в одну абстрактную женщину. Он к ней едет, не видел много лет. Она, это такое олицетворение всех женщин России, можно сказать. Он правда не уверен, как она его встретит, но решил рискнуть.

- Ооо, круть! Я вообще люблю читать, мальчики. Я тоже фил? А трупы там будут, будет там убийство? Убьют кого-то?

- Естественно! Главного героя и убьют, недруги рода человеческого, банда вурдалаков, убьют и сожгут тело в мусорном баке. Но он выживет, восстанет из пепла и будет вынашивать планы мести! И ненаказанным никто не уйдет.

- Обалдеть, вот это круть! Как же мне это все нравится! Жаль героя. А он будет со своей женщиной? Они будут вместе?

В какой-то момент мне начало казаться, что я не понимаю, кто над кем прикалывается. Хотя нет. Девушка вроде все за чистую монету принимает, мне стало неудобно.

- Да, но только, виртуально, по-другому у них не получается пока – проговорил я, решив, что надо уже и мне что-то сказать, как автору баллады.

- Ну хоть так! Надо будет обязательно почитать, я найду! А как называется книга? – она смотрела почему-то больше на Дракона чем на меня, так ей было удобнее.

- И как наша книга называется? – друг посмотрел на меня.

- А книга называется, - я на секунду задумался - «Привет с большого бодуна», вот как она называется.

Девушка сделала усилие и неловко пошатываясь, обернулась ко мне, на лице было написано удивленное возмущение,

Что-то кольнуло в сердце, мне стало не по себе, не переборщил ли? Зачем я так?

- Привет с большого бадуна? Ты что это, писатель, стебешься? Прикалываешься над наивной, нетрезвой дамой? Что за шутки?

Я посмотрел на нее серьезно и спокойным, наставительным тоном проговорил,

- Я же автор, как считаю нужным, так и называю. И на мой взгляд «Привет с большого бодуна» очень даже подходящее название, очень соответствует. Дело в том, что главный герой пересекает эстонскую границу в состоянии жутчайшего похмелья, пил накануне с тоски по-черному, и ему там мерещатся всякие странные вещи, потусторонние и видит он то, что остальные увидеть не могут.

- Вурдалаков, например – в глазах девушки снова горела вера в славную балладу.

- Ну да, вурдалаков. Он там случайно поломает им всю их бизнес-схему по экспорту свежей крови из России на Запад, за что и будет убит, а потом еще и сожжен.

Я чувствовал, что я сейчас сам начну верить во всю эту балладу, и что, возможно, она такой и должна была быть с самого начала, увлекательным триллером без рефлексии и наивного никому ненужного философствования, а то, скучно все это, девушки!

- Вурдалаки они такие, я знаю. Знакома с парочкой – как-то очень серьезно проговорила наша негаданная ночная пьяная собеседница.

- Хорошо, что они найдут друг друга, герой и его женщина. Это самое главное. Плохо, когда без любви, это я вам как эксперт в этом вопросе говорю. Банальщина избитая, да? А вы послушайте! Устами несчастной пьяной женщины глаголет истина – она выглядела абсолютно трезвой. Дождь практически смыл косметику с ее лица, добавив ему возраста и уменьшив смазливости, стала заметна его потрепанность жизненным ветром. Большие карие глаза выглядели смертельно усталыми.

На секунду показалось, что мы так можем говорить очень долго, придумывать и сочинять, нести всю эту околесицу и чувствовать себя от этого в общем совсем неплохо. Странно, почему?

Речь у нее была правильная, похоже, что действительно любит читать. Нормальный, подходящий собеседник попался. И она как будто что-то чувствовала.

- Грузанула я вас? Ладно проехали, ерунда это все. Не ваши проблемы. А только мои. Не берите в голову. Берите сами знаете куда! Нет, не берите никуда. Ой, что-то я не то ляпнула, пардон – она негромко нервно хихикнула и покраснела.

Ого, умеем смущаться. Вот это дела. Трогательно. На мгновение мне показалось, что в ее глазах промелькнуло что-то похожее на испуг. Она ждала нашу реакцию. Она опасалось какой-то возможной грубости в ответ на нелепую свою фразу, что все поломается сейчас, весь наш милый диалог и не только диалог. Что это? Наша связь?

Дракон и я просто молчали. Неловкий момент тихо растворился в холодном ночном воздухе, как его и не бывало. Все, забыли.

Девушка кокетливо посмотрела вначале на Дракона, потом на меня,

- Знаете, а вы мне нравитесь, причем оба, - сказала она, весело улыбнувшись.

Я понял, что тоже начинаю краснеть. Ты чего это, дурень старый, скоро на погост, а он смущается как девица. Так, надо заканчивать с этим ночным литературным кружком.

- Вы че так напряглись, мальчики? Да ладно расслабьтесь, не буду я искушать примерных семьянинов!

- Почему ты решила, что мы примерные семьянины? – спросил Дракон.

- Я не слепая все же, знаю вашего брата, сейчас поедете к своим любимым, завидую я им! А я здесь буду куковать.

- Как тебя зовут? – мягко спросил Дракон, в его взгляде была совсем ему несвойственная теплота.

- Меня? – она громко икнула и тут же засмеялась, - да, как только не зовут. Анжелика меня зовут вообще.

- Анжелика королева ангелов? – пробормотал я.

- Скорее раба демонов – ее голос погрустнел – занятные вы ребята, таких я еще не встречала. Писатели! Подбросит же судьба, когда не ждешь. Наверное, могли бы подружиться. Какие-то вы другие что ли. И сдается мне, что русский вы не по словарям учили. А врать нехорошо – она игриво погрозила нам пальчиком. Я обратил внимание, что маникюра не было, ноготь был неаккуратно изгрызен.

- Пришельцы из других миров мы, заблудились здесь у вас просто, теперь вот ищем дорогу домой! Еще и русофилы ко всему прочему – с напускной веселостью проговорил я.

- Хорошо хоть не зоофилы – она снова повеселела.

- Животных мы очень любим, но по-другому, - весело глядя на нее, молвил Дракон.

Все дружно заулыбались. Опять миг мимолетной радости. Как надолго?

Ненадолго.

Створки дверей ресторана разъехались, выпуская звуки музыки и чьи-то быстрые шаги.

- Ты че тут трешься? А ну пошла назад! – прозвучал как гром среди ясного неба грубый властный мужской голос.

Анжелика испуганно дернулась, как будто кто-то ее уколол, еще мгновение назад веселое смеющееся лицо исказила гримаса боли и животного ужаса. Ах, да тебе никак страшно, барышня? Перемена была настолько разительной, что я замер с открытым ртом. Глазам не верю, самоуверенная королева теперь выглядела забитой испуганной служанкой.

К нам быстро приближался лысый крупный мужчина средних лет в дорогом костюме, в руке у него был телефон. Движения были стремительными и уверенными.

Он с силой рванул Анжелику за руку и потащил ее к входу в ресторан.

- Пошла! – он злобно пихнул локтем ее в спину.

- Пусти, больно – слабо крикнула девушка, она смотрела на него с тихой яростью.

Я непроизвольно подался вперед за ними, чувствуя, что происходит что-то в корне неправильное, что-то, что надо как-то остановить. Кто он? Муж, парень, сутенёр, продюсер? Какое он имеет право вот так вот? Или ему можно?

Лысый заметив какое-то движение, порывисто обернулся, не отпуская руку своей жертвы и не ослабляя железной хватки. Его глаза смотрели спокойно, оценивающе. Он медленно отодвинул полу пиджака и показал нам висящую на ремне кобуру.

- Валите отсюда, мужики. От греха подальше. Всем так лучше будет – очень спокойно проговорил Лысый.

Он бесцеремонно рывком развернул слабо упиравшуюся Анжелику вокруг оси, легко, словно она не человек, а кукла тряпичная и дальше продолжил свое движение к двери заведения, волоча девушку за собой.

Анжелика повернула голову в нашу сторону, выглядела она жалко,

- Я буду искать. Я найду книгу – она вновь посмотрела на Лысого, - синяк будет, отпусти.

Произошла удивительная трансформация, еще минуту назад она была нашим полноценным собеседником, почти другом, а теперь превратилась в абсолютно лишенное свободы воли существо, с которым кто-то сильный творил все, что хотел, стала просто предметом. И ты ничего не можешь с этим сделать.

Они скрылись за разъехавшимися дверьми, выдавшими наружу очередную порцию звуков какой-то мажорной попсы.

Лицо горело. Я посмотрел на Дракона, молчаливо пялящегося на закрытые двери,

- Что это было? Невежливо он с ней как-то, грубо очень. Жестоко. Это явно был перебор. Не люблю, когда так с женщинами. Зачем так? Жалко ее. Может у нее какие-то проблемы в жизни?

- Поехали отсюда, защитник слабых и угнетенных ты наш. Твоя баллада про эстонскую границу ей, конечно, очень поможет.

Я стоял в нерешительности, рассматривая нарядную, смеющуюся публику в окнах заведения. Значит, не всем им там так уж весело и хорошо, не у всех wellbeing. Кому-то может и хреново.

- Не надо только ничего придумывать сейчас, домысливать, как ты любишь. Ну видел что-то неприглядное, но это может быть и совсем не так. Откуда ты знаешь, кто эти люди и что у них по жизни. Да и что ты можешь сделать. Ты реально думаешь, что можешь? Поехали.

Я представил себе удивление Лысого и Анжелики, увидевших бы вдруг, как набравшийся наглости писатель врывается в заведение с неясной целью как-то покарать обидчика слабой женщины или увести ее оттуда и что дальше? Писатель получает пулю в лоб?

А может, правда, заступничество это ей вовсе и не к чему, благие намерения. Едва знакомы ведь, кто там знает, что у них за дела. Милые бранятся. Возможно, она гулящая у него.

Я знал, что это не так. Тут было другое. Просто слабо.

- Надо думать прежде всего о себе – я горько улыбнулся – ладно поехали, я все равно тут не хотел останавливаться, слишком шумно и ярко, слишком много блеска, другое мне надо. Выпить все же необходимо. Уж очень муторно. Паршиво.

Мы сели в машину. Я похлопал себя по карманам,

- Похоже, что мою зажигалку Анжелика оставила себе. Прикарманила. Ладно пускай будет ей память. Возможно, у нее все будет хорошо. Зажигалка принесет удачу.

3 Дорогая виртуальная редакция мне нужна твоя реакция

Мой друг вырулил обратно на трассу, и мы двинулись дальше по направлению к центру. Дождь прекратился, по земле волочились клоки из тумана, как будто неведомый гигант, прилегший отдохнуть где-то в полях за городской чертой, закурил электронку и теперь забавлялся, выдыхая дым прямо на город.

Из головы никак не шло все только что происшедшее. И было нехорошее чувство, что долго еще не уйдет. Если вообще уйдет. Разговаривать не особо хотелось, но и сидеть в полной тишине тоже казалось неправильным.

- Сдается мне, в случае Анжелики смазливая внешность оказалась не столько даром, сколько проклятием – тихо произнес я.

- В нашем мире все что угодно может быть даром или проклятием. Лотерея – решил поддержать беседу мой друг.

- Теперь придется срочно сочинять «Привет с большого бодуна» и заниматься распространением по питерским книжным лавкам. Есть маленький шанс, что хоть одного человека это осчастливит. И кстати, в самом деле, и нынешняя эстонская баллада могла бы помочь. Вдруг подарит улыбку, развеет тоску, на мысль какую интересную наведет. Пускай там все топорно и по-детски, зато искренне.

- Искренне? Ну ты как с другой планеты, право! – с какой-то неожиданной злостью рассмеялся Дракон, - Искренность! Неужели строители коммунизма таки добились своего и создали в конце концов человека нового типа, идеалиста, не верящего в Бога, хомо-советикуса, самое интересное, что похоже им это удалось прямо перед крахом и бедные советикусы оказались брошены на произвол судьбы, неприкаянные. Не нужна никому твоя инфантильная искренность, нужны забавные картинки, грамотно оформленные и слепленные мастерами слова с достаточной степенью достоверности, чтоб потребители могли на себя примерить вымышленное, найти там себя, оказаться внутри этой имитации реальности или поглазеть на нее со стороны с разинутым ртом. А если еще и эмоции простимулируются как следует – бинго! Все, и это все, что надо. Искренность это про тебя, это не про них. Никого не интересует, что там в твоей голове творится, твое личное безумие, и особенно, если ты не мастер. Исповедоваться надо в другом месте, в твоем случае у психотерапевтов.

- Все как всегда значит. Я понял. Каждому надо быть озабоченным своим собственным благополучием и всех посылать на хрен. Хочешь впарить продукт, изучи рынок. Хочешь приобрести продукт, изучи рынок. Не умеешь, не берись. Будь полноценной экономической единицей, делай то, что может принести доход, то на чем получится заработать. Искренность так себе продукт. Задело что-то, резануло душу, решил поделиться с остальными – ну не дурак ли, если не умеючи, то кто это будет в себя впускать и с какой целью, если все мысли только о себе любимом. Коробит от такого!

- Это жизнь, уважаемый и нечего тут носом крутить. Каждый за себя. Чего ты вообще хочешь, страдалец? Чтоб кто-то умный и добрый, кого ты признаешь таковым, прочитал твою мазню искреннюю, погладил по головке и сказал, ну да хреново, надо учиться, хотя есть атмосфера, есть искренность и да не пустышка, мы все добрые и умные это все обязательно обсудим, посовещаемся и сделаем выводы, как нам жить дальше и тебя не забудем, поддержим и поможем на пути в светлый коммунистический рай.

- Я не знаю, чего хочу. Я хочу, чтобы все было по-другому. Совсем по-другому, сам не знаю, как, но по-другому. Чтобы не было этой железной логической сцепки, чтобы жизнь не была одной лишь только экономикой, хлебом и зрелищами, чтоб были идеалы настоящие. Но как? Где найти такое? Этого нет и быть не может.

Я перевел дыхание. Что это такое со мной происходит, что-то не то.

- Что снова чушь несу? – я чувствовал, что я горю, было невыносимо душно.

- Умение нести чушь одно из твоих главных достоинств, которое кстати, как ты знаешь, я очень ценю. Но здесь уже что-то другое, за гранью. Боюсь, палата номер шесть по тебе плачет.

Дракон задумался, потом рассмеялся,

- Ты асоциальный романтикус-советикус, тебя надо сжечь на костре вместе с твоими рукописями как еретика, не верящего в идеалы современного человечества.

- И в виде обгоревшего трупа отправить назад через границу. Буду как, как герой «Большого бодуна». Это кстати ты придумал. Никак в соавторы метишь, вернее не метишь, а уже соавтор. Скоро узнаешь, что такое муки творчества. Отсидеться не получится. И еще, лучше быть асоциальным еретиком, чем социальным фальшивым праведником из интернета.

- Если бы ты просто чушь нес. По-моему, ты начинаешь заговариваться.

- Я просто не понимаю, но пытаюсь понять. Сам не знаю зачем и сам не знаю, что. Неужели клиника? Какой-нибудь хитрый синдром. Синдром Иванова - Михельсона. Приехали. Пипец подкрался не заметно.

Дракон посмотрел на меня внимательно,

- У тебя не похмелье случаем?

- Есть малость. Надо срочно пивных женских гормонов принять чутка.

Немного отпустило, стало легче дышать. Я открыл окно, впустив в салон туманную сырую свежесть.

- Хочу в какой-нибудь шалман, душа просит чего-то аутентичного, чтоб экзотику местную можно было прочувствовать. Маленькая тихая забегаловка без блеска и шума, чтоб по-простому, без пафоса. Без звезд Мишелина, минус пять звезд. Есть тут такие, как думаешь?

Мой друг пожал плечами,

- Такие везде есть.

Я покосился на друга. Замолчать уже, или продолжаем разговор?

- Мне показалось или ты все же видел, что я там тебе прислал?

Дракон сделал вид, что не услышал. Потом вздохнул и выдавил из себя,

- Видел, не хотел тебе говорить, потому что, считай, что нет. Открыл и закрыл. Посмотрел краем глаза в самом начале, и очень по диагонали. Вообще не понял, что это. Резюме не проси. Надо сесть и прочитать, не знаю, когда это произойдет. Сейчас ничего сказать не могу.

Мне почему-то стало все равно. Я чувствовал, что устал.

- Кстати насчет идеалов современного человечества. Это что вообще такое? Долбаный wellbeing? Социальный и физический, еще немного эмоционального и все?

- Ты не хочешь помолчать уже? А то я как-то беспокоюсь за твой психический wellbeing.

- Нет уж, давай продолжать.

- Почему эмоционального немного? Вон любовь очень актуальная вещь, слышал же как это заинтересовало Анжелику. И всех это интересует. Это важно, и особенно для тех, у кого что-то там не складывается. Хреново без любви и трудно тут не согласится. А ты, только хлеба и зрелищ.

Перед глазами снова появилось испуганное лицо ночной незнакомки. Вот же зацепило. Почему ей так было страшно?

- А что такое любовь? Каждый под этим подразумевает что-то свое. У Анжелики она своя, у тебя это что-то другое. Наверное, когда она есть ее и не замечешь совсем.

- Любовь? Никто не даст более точного и полного определения чем Википедия. Включай уже интернет. Не жмись, от пары сотен евро не обеднеешь. А хочешь, я тебе спонсирую, возмещу издержки?

- Нет, я же сказал дело принципа, не хочу и не буду. Деньги у меня есть и мне не жалко, просто нет и все. Там можно и подешевле пакет купить. Но нет.

- Хочешь, поставь мою карту.

- Не буду я сейчас этой возней заниматься. На душе хреново. Что-то там не так в этом ресторане. Мы ее там тупо бросили.

- Завязывай уже. Сам знаю.

- «как тебя зовут» милое дитя? Она могла быть моей или твоей дочкой, по возрасту как раз.

- Я сказал хватит – грозно зарычал Дракон, в этот раз по-настоящему.

Аккуратно, он хоть и друг, но и Дракон тоже, может и сожрать случайно. Да и оба мы хороши, блин. Мне пришла в голову мысль, что мы здесь иностранцы и вписываться в конфликты не слишком разумная идея, как оно там все вырулится, неизвестно. Иностранцы, постоянно забываю об этом. Звучит как насмешка. Возможно, что Дракон об этом подумал с самого начала, даже скорее всего, ему сейчас такое совсем не к чему.

- Девчонка эта никак из головы не идет – пробормотал я, - ты знаешь, я такого страха в глазах давно не видел, ей реально было плохо и страшно. Возможно, если бы этот черт не так неожиданно нагрянул, она бы и виду не подала, а тут в врасплох застали и не сдержалась. И мне не показалось. Это, как если бы, представь, стоишь ты где-то, хорошая погода, морожко ешь или пиво пьешь, лучами солнца любуешься, а с сзади подходит мент, и шкварк тебя со всей дури резиновой дубинкой по ребрам и ты падаешь и у тебя слезы из глаз, и не понимаешь, что за херня творится, за что, и больно и страшно, потому что не знаешь, что дальше будет – я сделал паузу, - ладно, с ментом, возможно, неудачная аналогия, он всё-таки право имеет, представитель власти как никак, вдруг я стою в неположенном месте, на газоне, например, в руках держу что-то запрещенное.

- Мент скажет, что увидел у тебя в руках коктейль Молотова, который ты собирался швырнуть в толпу прохожих и пресёк теракт. Потом понял, что это было пиво и принес извинения.

- Короче, есть у него такие полномочия, формально. Но вот, что было здесь такое? Я вот еще подумал, как бы я себя повел в этой ситуации. Представь, сидишь ты с женой в ресторане, и она куда-то уходит, в туалет или позвонить и нету ее долго, ты идешь ее искать и видишь, что она стоит с двумя хмырями на улице, смеется и весело щебечет, твои действия?

- Да ладно и так понятно, чего тут рассусоливать – подошел бы, поцеловал, она бы меня с этими хмырями познакомила, вот занятные ребята, написали «Привет с большого бодуна». Я может и не в восторге был бы, поревновал чуток, но к ней претензий не было б, кто угодно и с кем угодно разговориться может. Особенно, если человек экстраверт и навеселе. Ну может попенял бы, чой-то ты меня бросила. Потом бы вместе книжку эту по книжным лавкам поискали, по приколу. Я правда не думаю, что она вообще стала бы с чужаками разговаривать, но все быть может.

- Вот и я так думаю. Тогда, что это вообще могло быть?

- Она ж сказала, раба демонов, чтобы там это не значило. Драма семейная, может он наркоман у нее. Ревнивец безумный. Хотя больше похож на криминала или мента. Наглый, хозяин жизни. Поле для фантазии. Да и какая теперь уже разница, все равно мы ничего сделать не можем и даже пытаться, иностранцы на птичьих правах. Нельзя нам в такое ввязываться. Тем более мне, беглецу. И у тебя, и у меня семья. И она не кричала, не звала на помощь.

- Не звала, потому что страшно ей было.

В голове крутилась дикая сцена. Если это было не насилие, то что? И да, почему она не протестовала? Так даже хуже.

Ты бы еще сказал, Дракон, что ее же там не убивали и даже не избивали, так пихнули грубо и по-хамски, как будто она не человек, а тряпка половая, ну и все. Не сказал.

Я тупо разглядывал приборную панель, виски ломило.

- Все так. Ты прав. Однако, ощущения, что ты говно бессильное это все не отменяет.

Я замолчал в задумчивости.

- Мне кажется, что дома мы бы тоже в такое не вписались. Осторожность и рационализм. Мейнстрим не велит. Есть же органы власти, их забота. Сделали бы вид, что померещилось. Ведь может померещится? Зачем этот геморрой, ради чего. Риск отгрести по полной перевешивает любые бенефиты. Хотя иногда творишь, чего и сам от себя не ожидаешь. Недавно было дома на пляже, заметил пацанов троих, мучавших ужика, ну змею такую, палками и так и этак тыркали его, убивали, а он живой был. Так я просто с катушек слетел, наехал на них, наорал, еще немного и навалял бы там им всем, и я прям чувствовал ярость, хорошо сдержался. А там жлобы были уже такие, они все вместе, если б навалились, меня размазали. Русские кстати. Еще и это выбесило. За ужа вступился, герой. Смешно?

Я вздохнул. Дом. Для тебя, Дракон, это уже и не дом совсем и никогда больше не будет. А для меня?

- Про дом вспомнил? – ласково спросил Дракон.

- Белеет парус одинокий в пустыне моря голубом, что ищет он в краю далеком, что бросил он в краю родном. Недавно заставил детей вызубрить. Еще и биографию Лермонтова, правда пришлось по пятьсот рублей дать – я улыбнулся, вспомнив как это все происходило.

Голову ломило, физическим и другим wellbeing тут и не пахло.

– Я мог бы просто подойти и поинтересоваться у нее, все ли хорошо, а то мне показалось, что нет – я посмотрел на руки, они слабо тряслись. Что такое, то жар, то это. Никак старость?

- Угомонись, не мог. Назад уже не отмотаешь. И у него пушка была.

- Потому что сыкло?

- Да поэтому, и не только поэтому. Мне кажется здесь больше нечего обсуждать. Согласен?

Я молча кивнул головой. В натуре нечего.

Я посмотрел по сторонам, в редких окнах горел свет, городские жители отдыхали перед предстоящим трудовым днем, копили силы, нужные для осуществления поставленных завтрашних целей и задач. Кто вы такие? Мои собратья по языку, по истории. Смотрите ли вы на жизнь хоть немного, так же как я? Или ваш мир наполнен совсем другими смыслами? Одно ли мы целое? А где там мой нынешний дом дело десятое, да хоть на Луне.

Надо было уже где-то причалить, а то кружим бес толку.

- Слушай сверни, пожалуйста куда-нибудь. Должен же быть уже где-нибудь какой-нибудь шалманский барчик.

4 Секс и его последствия

Мой друг, молча, завернул куда-то в дворы. Ему уже было все равно. Машина плыла в плотном киселе тумана, по сторонам улиц едва угадывались неясные силуэты городских строений. Гигант уснул и его упавшая на землю, вышедшая от удара из строя электронка чадила на полную катушку, обдавая волнами дыма выстроенный лилипутами город.

- Мне тут пришло в голову, что литература напоминает секс – проговорил я, улыбнувшись, - процесс, в котором ты и даешь, и берешь одновременно. Такой симбиоз. Может это все как-то так работает?

- Кто в этом процессе мужчина, а кто женщина? – хмыкнул Дракон.

- Ну писатель, наверное, мужчина. Хотя все, видимо, индивидуально и каждый случай особый. Гляди-ка какая прикольная аналогия. Ну, да, почти полная. Не знаю, может, меня кроет уже, конечно, но что-то в этом есть.

Дракон с вялым интересом пялился на еле различимую в туманном вареве дорогу. Не видно было не зги. Куда мы едем? Да не все ли равно. По Питеру мы едем, по его лабиринту, а остальное не важно совсем.

- Да и правда, - тоже улыбнулся Дракон после небольшой паузы - писатель не в вакууме творит, создает порцию удовольствия для читателя, знает, что тому надо, дает так сказать, но и берет тоже в виде признания и кайфует от этого. Читатель само собой кайфует от полученного чтения и выдает обратно гению, мастеру слова свою благодарность. Бартер кайфа. И все довольны и всем хорошо. А бывает и проституция, и мастурбация. Иногда это правда может быть и изнасилованием, удовольствие в одни ворота, без фидбэка, причем, - он весело рассмеялся, - причем в обоих случаях. Хотя нет, это мастурбация. А изнасилование это такая мастурбация за чужой счет, фидбек не нужен и не важен или с целью негативного фидбэка. Так стой, подожди, писатель от чего кайф ловит от благодарности или от процесса?

Я угрюмо смотрел на него,

- Предположим, что и от того и того.

Я чувствовал, что голова моя пухнет. Она становилась какой-то ватно-тяжелой. Тяжело-ватной.

- Что-то голова гудит – проговорил Дракон, - так снова. А от чего ловит кайф читатель?

- От процесса, ясный пень. Похоже они кайф испытывают только от процесса, оба. Нет. Аналогия неточна, хотя сходство есть. Ну-ка попробую объяснить.

Становилось интересно. Я провел холодной ладонью по горевшему лбу. Хорошо.

- В сексе оба партнера равноценны, если это не извращение само собой, оба авторы, кайф ловится обоими и одновременно, от самого процесса, который они оба и создают, от факта отклика, фидбека, как ты говоришь, и возможно чувства, что даришь, можешь подарить удовольствие другому. Одновременно творишь, даешь и получаешь обратно. И так по кругу. Для обоих. Как две волны, переходящие в одну. В идеале так. А что с книжками? Твоя очередь.

- Здесь все неодновременно. Читатель кайфует от процесса один, отдельно, это похоже на самоудовлетворение. Причем от процесса, который не им был создан. Он потом может поощрить автора своим откликом, показать, что кайф был получен, даже не зная, надо того тому или нет, а может и проигнорировать, что чаще всего и происходит. Здесь все. Так, а что же автор? Автор, заранее предвидя такую перспективу, или даже осознавая, что вообще ничего не будет, так как послание просто может не дойти до партнера, кайфует от процесса, также от предвкушения потенциального отклика, которого может и не быть, ну и потом, если все срастется от самого отклика, от осознания факта, что кайф был доставлен, получен и испытан и были произнесены слова благодарности – фидбек. А еще кайф от понимания своей способности подарить удовольствие, дать его. Причем здесь может не быть ни понимания, ни способности по факту, чего-то одного из этого или и того и другого. Ни даже желания давать кайф. Фигня какая-то получается. Мой мозг сейчас взорвется, но все вроде правильно.

- Это что сейчас вообще такое было. Маразм крепчал?

- Не знаю, поиграли в логику. Все как-то потенциально для автора, похоже. Какой-то виртуальный секс.

- Тут что-то не так, не работает. Хороший вопрос чем является процесс для автора. Ладно, это сам процесс и в него может быть включена или не включена надежда, обе надежды – что получится дать и что будет ответ.

- А если надежды не включены, то это чистая мастурбация. Твоя эстонская баллада не таким ли чудом является? Кстати даже с надеждами, ведь все только потенциально. Возможно, правда, надежды что-то меняют. Без ста грамм не разберешься.

- Я тут не уверен, хотя бы потому, что это не всегда кайф этот процесс и не всегда присутствует надежда получить именно кайф взамен, да и дать тоже. А вот что? Хотя в каких-то случаях может быть и так. Разные комбинации. Я тут еще подумал, что у кого-то, но это не мой случай, есть просто знание, а не надежды.

- Или вера.

- Хреновая вышла аналогия про секс. Все по-другому.

- Да нет почему же. У кого-то это именно так и работает. Виртуальный правда секс, а секс дело нужное, не может без него человек. А кто-то любит порнуху. В литературе такое тоже встречается.

Мне стало немного лучше, воспаленный мозг накрыло мягким одеялом отупления, мысли просачивались на поверхность сознания откуда-то из глубин и тут же медленно погружались назад, на дно.

- Результат непредсказуем. Это как с границей этой. Я, когда через нее переходил, еще и потому нервничал, что боялся иррационально абсолютно, что уж не знаю кто или что и как, вдруг как-то ткнет носом, даст понять – да ты же чужой тут, парень, ты же не наш, никогда таким не был и не будешь, не можешь быть. Это было где-то далеко внутри, этот глупый страх. Я же понимал, что никому дела нет, да и как я могу быть чужим, бред какой-то. И тут больше, я еще боялся, что посмотрю на это все, на всех здесь и сам почувствую, что не мое, что что-то не так, не по душе – не я чужой, а они мне чужие. И это хуже, пускай наивная, непонятная надежда рухнет.

- И что сейчас думаешь?

- Честно? Не до конца пока разобрался, но как будто напрасны были эти страхи, но они все еще здесь.

- У меня такого и близко не было.

- Видно, у тебя дела с верой или знанием обстоят похоже лучше. А я больше надеждами питаюсь. Выходит, так.

Я отвернулся, посмотрев на туман. Это был уже не Питер, Солярис по всему видать. Мои губы медленно шевелились, отправляя наружу очередную порцию слов,

- Зачем нужен отклик?

Я посмотрел на друга. Глаза Дракона снова превратились в два остекленевших шара,

- Чтобы понять, что ты действительно даешь, а не отбираешь, что смог дать. Ты сейчас спросишь, а зачем давать?

Машина чуть не наехала на человека, стоявшего на обочине. Дракон каким-то чудом увернулся в последний момент. Это был вдрызг пьяный мужик в семейных трусах и майке, еле прикрывавшей внушительный пузень, и кирзовых похоже сапогах. Он просто стоял, пошатываясь и ничего не делал, вперив взгляд в пустоту.

Что ты там видишь, демон ночи? Своих? Неужели бросили после пикника на обочине. Должны вернуться?

- Вот так приведение, порождение ночи и тумана, их нелюбимое дитя,- усмехнулся Дракон.

- Чего он тут?

- Любуется красотами северной столицы, с погодой не повезло правда, туман мешает любоваться и время суток выбрано неудачно, закрыты все музеи, но он верит в удачу. Форма одежды подобрана с умом, все у него получится.

- Дитя говоришь. Я подумал, что книга она как дитя где-то. Ты ее растишь, говоришь с ней, радуешься, что из нее вырастает что-то непустое и небестолковое. Пытаешься ее сделать совершенной. Такая интеллектуальная игра, мысль работает, но и душу вкладываешь. Живешь там. Самому интересно, что же будет дальше. И разобраться пытаешься, что с тобой, что со всеми там внутри. Ведь ты там сам всегда есть. Ты как-бы создаешь виртуальную реальность. Неужели жизнь там? Ты слышишь?

Дракон как будто наполовину спал. Его глаза медленно открывались и закрывались.

- Э, гараж, ты там спишь что ли? – я резко схватил его за руку.

- Не сплю, отпусти – он пристально посмотрел на меня своими черными глазами, в них не было ни капли сна.

- Все я слышу. Если ты там живешь, зачем писать? Представляй себе в голове просто. Рисуй другой мир. Свой. Броди там по его закоулкам. Я кстати так и делаю.

- А зачем читать? Тоже можно также. В голове.

Он тяжело вздохнул,

- Вот же базар вокзал у нас тобой сегодня. У каждого чтива свой потребитель. Каждому свое надо, чего у него в жизни его реальной нету. Или наоборот, чтобы забыться. Замена своей жизни на чужую. Каждому свое мерещится, что его интересует. В книге, видимо, оно как-то достоверней что ли чем в голове. Но у меня и в голове нормально получается. Интересы еще. У издателя свой интерес, он вообще по-другому видит, с точки зрения барыша. Думает поможет ему эта вот макулатура новый BMW купить или только геморроя добавит. Ну в коммерции там куча факторов. Количество букв и запятых, доступность для восприятия тех, кто заплатить готов. И тысяча других. Скоро вообще книги только ИИ будет сочинять, всем подгонит чисто его родимое, в тютельку. После сканирования мозга, разумеется. Зарабатывать начнет уже ИТ.

- То есть примерка не себя, влезание в чужую шкуру, такую какую хочется, но которой нет здесь?

- Ты вот, я знаю, явно просто в балладе рубил правду матку с плеча. ИИ все сделал бы тоньше, по науке. Идеальная была бы схема. Не хватает драйва становишься героем битвы с вурдалаками, хочется тишины любуешься красотами природы. Вот так. Расслабься и получи удовольствие. Кстати писатель вообще не нужен, станет, как и все читателем. Комфорт обеспечен всем.

- Неужели попытка спрятаться от реальности, уйти от скуки и еще, возможно, комплекс неполноценности — это движители процесса? Забавы ради. Нет, тут что-то другое, я прямо чувствую.

Окружающий мир за окнами машины стал зыбким миражом, еле-еле напоминавшем о том, что он все еще здесь, слабым желто-белым мерцанием, доносившимся с той стороны туманного покрывала. Ничего нет и никогда не было - тихо шептал он, вам всем все просто приснилось.

Ну нет, так дело не пойдет. Хотелось раскидать этот туман в стороны, хотелось увидеть, что же там за ним.

- Думаю, что все равно буду писать, просто так, просто писать, о чем угодно, о том, что мне небезразлично, просто придумывать и пофиг веники, что это никто не увидит и не оценит, - я горько рассмеялся, - Пускай все идет в шкаф. Конечно, логика будет говорить – монетизируй, попробуй монетизировать, добейся так сказать успеха, но, что это собственно изменит?

Я тихо выдохнул. Мне показалось в какой-то момент, что все вроде как раскладывается по своим полочкам. Стало легче.

- Мне кажется это тот случай, когда процесс значит что-то. Потому что он мой и только мой и ничей больше, это я живу там, это я чувствую, страдаю или наслаждаюсь, и что с того, что там кто-то другой, чужой, попробует пожить потом – для меня ничего не поменяется, я ничего не почувствую, я этого даже не узнаю. Процесс важен, а результат может быть вообще любым. Однако ясно, что все равно про него будешь думать и про других, надеяться на взаимность, на их любовь, автоматом, а иногда забывать и не думать.

- Возможно, ты прав, товарищ. Думай так, если тебе так хочется. К тому же коммерческий или социальный успех не означает автоматически твой личный. Это может быть и проклятием как смазливая внешность Анжелики. Лотерея. А что такое личный успех — это похоже тайна, это один из тех дебильных вопросов, которые задавать просто не надо. Ответа все равно нет.

Я посмотрел на Дракона. Он о чем-то думал, что-то крутил в голове, отвечал как-то механически. Ты устал никак? Что-то мне тут не дает покоя все же.

- Почему отклик? – вдруг спросил я.

- Потому что дают.

- Нет, почему он вообще происходит? Что он значит?

- Ну, наверное, есть что-то такое в том, что дают и как это дают.

- И что же это? Если есть отклик — это значит, что было дано. А если нет, это же не значит, что не было.

- Не все могут понять, что что-то вообще давалось, даже если это было. И даже если поняли, не всегда получается откликнуться, может мешает что-то, а может не умеют, тяжело это слишком для них. Как и те, кто дает – они дают, но не умеют дать так, чтобы дошло или пытаются дать, и эта попытка терпит неудачу, не происходит акта дачи, все остается только в мыслях, на уровне интенции. Логически так получается.

Мысли в голове задвигались резче.

- Любопытно, гении осознают, что создают шедевр или в сомнении бесконечном пребывают? Я вот, когда сочинял балладу, постоянно спрашивал себя – есть ли вообще смысл продолжать, может бросить это непонятное дело к чертовой бабушке. Как понять, что создаешь что-то, что имеет хоть какую-то перспективу и что вообще это станет чем-то, что это не выкинутое время в пустоту.

- Ты не так вопрос ставишь. Любое время выкидывается в пустоту. Нету смысла. Надо было бросить. Если в этом есть смысл, тогда бы пришлось признать, что есть смысл и во всем остальном. А его нету. Есть интеракция биологических организмов и больше ничего.

- Я сейчас, наверное, все же не про это. Как понять, что получается что-то дельное вообще. Что вообще хоть что-то получится. Даже, если в шкаф, даже, если никому не надо.

Ну, отвечай, Дракон!

Дракон выпустил из нутра усталый вздох. Пустой воздух без огня и дыма.

- Блин, как же ты меня утомил. Мы весь вечер, вернее ночь, трындим об одном и том же. Я уже сам ничего не понимаю. Не знаю я, как понять. Ты либо что-то делаешь, либо нет. Просто делаешь, а потом ждешь результат. По результату понять. И для начала разобраться, что ты хочешь, какой тебе лично нужен результат. А тут, я так понимаю, проблемы. И надо так же понимать, что даже шедевр, не говоря уже о твоей мазне, может сгнить в земле, ненужный большинству по каким-то причинам, а полное фуфло прогреметь оглушительным успехом, потому что, так карта ляжет или наоборот! Ты, - Дракон зло тыркнул мне пальцем в грудь, - вот ты будешь сомневаться всегда, чтобы ты не делал, поэтому просто делай или не делай, без вопросов. Пощади меня, хватит уже, я устал. Силен ты в этом, надо было идти в иезуиты.

- То еретик, то иезуит. Кто же интересно я такой?

- Ты автор эстонской баллады «Привет с большого бодуна» это я знаю точно.

Мы заржали. Это было прикольно, вот так ржать. Никак истерика начинается. Где же мое пиво хотел бы я знать?

- Напиши, положи в шкаф и ровно через год или пять открой и почитай, чего ты там налепил. Нравится или нет. Как-будто не себя читаешь. Попробуй так.

- Но даже, если нравится это же ничего не значит, может другим не понравится, а оно хорошо. Хотя, если другим понравится это тоже может ничего не значить. Кто эти другие? Кто они мне? Есть ли мне до них дело? Или всё-таки есть?

- Так все приехали, дальше ты идешь пешком, вылезай, я больше не могу это слушать. Ты казуист, вот ты кто! Все же на костер. Такие как ты всех с панталыка сбивают, смуту сеют. Слишком много вопросов, как, да почему. Значит, не значит. Это вы философы гребаные остальным жизнь портите, пиши в шкаф или за шкаф, других вариантов я для тебя не вижу.

Он замолчал,

- Ну не повезло тебе таким уродиться. Таким неприкаянным и вечно вопрошающим. Мучаешь и себя и других. Не задают нормальные люди всех этих вопросов, на которые никто не знает ответа. Только лунатики шизанутые. Я тебя очень люблю за твою шизанутость, но дай покой пожалуйста, хоть на несколько часов. Потом продолжим.

Я в очередной раз задумался о причинах нашего странного симбиоза. Я задаю вопросы, Дракон отвечает, как может. Хорошо, когда есть хоть кто-то, кто может отвечать. А ведь ты прав, но как разучится задавать вопросы, перестать быть почемучкой?

- Похоже мы приехали наконец. Нам сюда. Здесь будет то, что мне надо. Без вопросов.

В глубине небольшой темной, практически неосвещенной площади, на двухэтажном особняке с потухшими окнами, над лестницей, ведущей в подвал, слабо мерцала сквозь туман скромная минималистическая вывеска «У Барона». Буквы были закручены задорными витиеватыми вензелями в старинном стиле. Вот так совпаденьеце. Я вспомнил ехидно улыбавшуюся белую дворнягу. А где же сам, Барон? Вокруг не было ни души. Туман был здесь единственным и полноправным властителем всего видимого пространства.

Мы что-то медлили, продолжая сидеть в машине.

- Не нравишься ты мне в последнее время, - проговорил друг, - неужели полностью разуверился в своих целях и задачах? Еще недавно все по-другому было.

Он смотрел на меня с некоторым беспокойством.

- Не полностью, но разуверился. Возможно, это какие-то возрастные изменения. Гормоны, мать их, шалят. И не надо так смотреть. Что думаешь сдулся Алекс, ударник капиталистического труда, не выдержал коммерческого давления? Э нет, братан, так дело не пойдет, думать так не надо. Пошли уже пить пиво.

Мы выбрались из машины в туманную промозглость питерской ночи.

- Курить хочется, а зажигалки нету. У тебя в машине прикуриватель рабочий?

- Как у всех, нету его, вместо него кабель зарядный, которого тоже нету. Хочешь электронку дам, у меня в запасе пара одноразовых есть.

- Давай, свое баловство буржуйское и беспонтовое к тому же. На безрыбье.

5 У Барона

Мы, молча, курили перед входом в столь долгожданный аутентичный шалман, его вывеска нетерпеливо потрескивала электрическими разрядами, пытаясь подстегнуть чего-то замешкавшихся дорогих гостей. А они все не шли.

С темного неба начало мелко противно капать, но гигант продолжал спать, не ведая, что его пыхтящая электронка разошлась уже не на шутку. Граница видимости составляла несколько метров.

Я чувствовал, как моя голова жужжит от бесконечного вихря мыслей. Я продолжал думать об Отклике. И что же ты, зараза, мне покою не даешь.

Дракон заговорил первым,

- Вот ты говоришь, хочешь по-другому. Ты думаешь, другие не хотят по-другому? Проблема в том, что не только ты, никто не знает, как по-другому. И получается, так как оно получается. Недовольных много, всех что-то не устраивает, везде что-то не так как будто.

- Может всем поможет искусственный интеллект? Подскажет. Хотя, все выглядит так, что будет только хуже. Не для того в него деньги вбухивают, чтоб всех осчастливить. Просто еще один инструмент контроля сильным мира сего, на радость. Что неоригинально? Блин, не знаю, не нравится мне это как-то, вроде и не ретроград. Хотя считаю, что интернет надо запретить – оставить банк, почту, гос-услуги, новостная строка, карта, коммуникация и все. А то происходит какая-то лажа в мире, и интернет этому только способствует.

- Какая лажа, изъясняйтесь яснее. Ты про военные конфликты что ли?

- Вообще лажа, без объяснений. Лажа лажовая. Конфликты. Мне есть, что сказать. Но я в них в данный момент не участвую, и даже рядом не стою, так созерцаю со стороны, поэтому говорить о них было бы равноценно разговорам о насущных проблемах ядерной физики, такое же сотрясание воздуха. На данном этапе точно. Здесь слишком много вопросов пока для меня. Слишком неясно кто есть, кто. Хотя и так понятно, что может быть только одна сторона. И какая она.

Опять мы стоим где-то и разговоры разговариваем. Есть ли конец этому вообще?

- Тяжелое какое-то чувство. Золото в цене растет – зачем-то вдруг ляпнул я.

- Растет, кто-то зарабатывает. Завидуешь? Мог бы приобрести сотню килограмм пару лет назад, сейчас бы скинул и обогатился. Эх, зажил бы!

- Другие приоритеты. Казалось, что сесть в самолет и покружить над городами и весями, дело куда как более стоящее, чем над златом чахнуть. Да и сейчас кажется порой. Ты обратил внимание, сколько людей в мире постоянно куда-то перемещается безо всякой цели на малые и большие дистанции, все куда-то прутся. На самолетах, мотоциклах, каруселях по кругу – просто движение в пространстве, не для чего. Людям некуда себя применить, кроме работы, нет цели, идеалов.

- А ты бы предпочел, чтобы они все построились и дружной оравой поперлись куда-то для достижения неясных идеалов?

- Не знаю. Глупо как-то. Хочется проникнуться, заразиться идей, поверить в нее, и чтобы рядом были такие же верующие. Очень сильно хочется. Но не могу и не понимаю, как это, поверить? Может есть всё-таки где-то такая идея?

- Я тебе уже сказал, глупый ты романтичный советикус, ты жертва неудавшегося социально-психологического эксперимента, как и многие здесь у нас, и тебе уже ничего не поможет. Ты не можешь без идеалов, а их нет и не будет. Это ж надо, неверующий фанатик, вот это комбинация. У тебя два варианта. Либо продолжать заниматься самолечением, которое до сих пор было неудачным, либо отдаться в руки специалистов. По-моему, психотерапевты — это слово сегодняшней ночи. К чему бы это?

Я вспомнил кое-что,

- Знаешь, мой сын, когда ему было лет пять, спросил у меня – пап, а зачем все? Я сказал, что не знаю, и никто не знает, оно просто есть. Сейчас думаю, хороший вопрос что с этим всем делать?

Дождь припустил посильнее, и мы сдвинулись под крышу, вниз на ступеньки, ведущие в шалманный рай.

- Тяжко мне, Дракон. Нехорошо как-то. Совсем я запутался. Устал от этого. Что же мне, друг, делать?

- Не знаю. Спой песню. Какая твоя любимая?

- Много любимых. Давай вместе. Гимн Советского Союза в мажоре, так, как ты поешь. Там, где партия летняя.

Мы начали тихонько напевать.

Партия летняя сила народная нас к торжеству глобализма ведет.

- Психотерапевты, конечно, все объяснят, вне всякого сомнения, но я сам хочу разобраться, сам дойти. Возможно это то, что мне нужно.

- Методом дедуктивного оплодотворения?

- А есть еще какие-то? – я невесело усмехнулся.

- А потом можно и к врачевателям душ, помогут пазл складывать. Или самому психотерапевтом заделаться. А, что вариант.

Я продолжал прокручивать в голове все, о чем мы говорили всю эту долгую ночь. Что-то здесь было такое.

- Все у нас на уровне лозунгов. – тихо сказал я.

В ночном туманном воздухе как будто витало что-то, что- то неуловимое, важное. И оно постоянно ускользало куда-то. Но это можно было попробовать поймать.

- Говоришь нет ответов. А если попробовать честно ответить на Вопросы? Перестать задавать и просто ответить.

Я посмотрел по сторонам и увидел только пустоту. А была не была.

- Ночь тиха, пустыня внемлет Богу, и звезда с звездою говорит.

Дракон смотрел очень внимательно и вопросительно.

- Нельзя писать про, то что небезразлично только тебе, если уж вообще с этим завязался. Если ты отклик хочешь. Отклик уже должен быть внутри того, что даешь, если даешь. Я не знаю, блин. Но сам отклик — это тоже отдача в ответ, тоже действие и она тоже нуждается в отклике. Это какой-то, видимо, идеальный вариант. Как это все работает, почему? – я просительно посмотрел на Дракона, ну отвечай же, пожалуйста, я не могу остановиться.

- Виртуальный секс. Отложенный, запрограммированный на будущее. Такой растянутый во времени. Начинается в одной голове, заканчивается в другой, – спокойно проговорил Дракон, как будто прочитав мои мысли. Он был готов продолжать.

- Нет. Он здесь и сейчас. И это не секс. Иногда это секс. Только одного секса мало. Вот еще что, вам обоим это должно быть небезразлично, или стать таковым, вы должны одинаково или очень близко это видеть и чувствовать или должен быть шанс, что так будет, что вы будете целым что ли. Что-то там должно содержаться, чтобы так случилось. Одна фантазия на двоих. Похоже, что я был не прав, когда говорил, что важен только процесс, иначе выходит, что пишешь только для себя, сам пишешь и сам читаешь, ты уже с самого начала пишешь для шкафа и только там этому и место. Виртуальная реальность на одного. Хотя я не удивлюсь, что такое печатают, и крупняком. Должны быть надежды, что даешь и что откликнутся, несмотря на риск, что этого не произойдет. Реальный риск. Отклик уже в самом процессе. Читатель читает и живет там с тобой вместе. Виртуальный такой читатель неотличимый от настоящего. Таким возможно и останется, но для процесса это не важно. Это для автора человека важно.

- Быть целым, это что вообще такое?

- Целым, это уметь почувствовать то, что чувствует другой, стать им, быть им, оставаясь при этом собой. Именно оставаясь собой. И это похоже на любовь. Это и есть любовь. Когда чувствуешь и боль, и радость другого и делишься своим. Целое — это любовь. И тут никак нельзя без надежды на отклик. Должна быть связь между вами.

- И что твоя баллада о бодуне, она такая?

- Я сейчас начинаю думать, что есть там надежда на отклик, потому что есть надежда, что было дано. Местами там секс, но есть и любовь. Не для шкафа она писалась, даже если окажется там в конце концов. Проблема может быть, что дано было коряво и не умело. Но это не важно.

- Виртуальная встреча с читателем, которого нет. Совместное чтение книги, которая не написана. Может, вы и пишете вместе?

Дракон выглядел повеселевшим,

- Ты слишком много говоришь, должен, - его улыбающиеся глаза хитро поблескивали.

- Никто никому ничего не должен? Должен. Должен любить, если человек. Вернее, если человек, то будет любить, по-другому не сможет. И мы должны были не уезжать из ресторана, сделать все, что в наших силах, хотя бы минимум какой.

Дракон задумчиво кусал свою электронку,

- Как там интересно Анжелика, разрулила со своим Вурдалаком? – еле слышно спросил он.

- Есть у меня такое тяжелое чувство, что нет. Не могла в принципе. Зачем ему понадобилось вот именно так, так чрезмерно грубо.

- Вот тут как раз все понятно, с этой породой полная ясность. Ему нужна была демонстрация силы, унижение того, кто не может ответить. Напомнить себе, жертве и нам показать, что у него контроль. Ты заметил, ведь он не перегнул палку, все было аккуратно вымерено. Если бы перегнул, то могла возникнуть вероятность последствий непредсказуемых, ненужных.

- Он сделал ей больно, и ясно что, делал до этого и будет делать. Зачем?

- Не думаю, что это садизм или что-то в этом роде, сексуальное извращение. Причинять боль для него — это средство контроля, он не кайфует от чужой боли, ему все равно. Такой у него путь.

Я снова задумался,

- Это какой-то другой полюс. Он не чувствует чужую боль, не может, значит он не в состоянии любить, примерять на себя чужую боль и радость. Он как будто разрушил в себе человека, потому что…

- Ну, если логически, потому что не хочет чувствовать боль. Боится боли. Ему не нужны чувства, мешают, добавляют стресса. С любовью тяжело. Это такой ресет в заводские настройки, откат к базовым функциям – и тут, конечно, важен контроль, важна безопасность. Животное с интеллектом.

- Если он не может любить, он не может быть с кем-то целым, не может быть вообще частью целого, любого. Как-будто отделил себя от целого. Изгнал. Уже не человек. Точно, другой полюс. Второй путь. И он не сможет ни создать, ни примерить фантазию. Можно еще зависнуть посередине. И что с ними делать?

- Валить, конечно, в идеале. Сам не догоняешь? Вот представь, вызвали бы мы ментов, несмотря на все риски и что? Ну спросили бы они у нее – вас тут никто не обижает, а то сигналы поступили. Она, уткнув глаза в пол, промямлила бы что-то по типу – да, не, показалось впечатлительным иностранцам, все ок. Она же понимает, ей кранты, если рыпнется, хотя и так тоже кранты. Возможно, тут еще факторы неизвестные. И не надо думать, что я не чувствую.

- Значит два пути и еще не там не сям, посередине. Я тут подумал, что Вурдалаки тоже могут образовывать целое, только это не настоящее целое, это скорее группа по интересам, она не может быть устойчива, хотя я тут не уверен. С социальными проектами всякое бывает.

- Есть еще один путь – счастливый идиот называется, но это уже даже не животное. Недоразумение, долго не протянет.

- А есть еще несчастный идиот, с этими вообще мрак. Тут явно больше категорий. И зависшие между ними. Блин, еще перешедшие из одной в другую или пограничные состояния.

- Логически, пограничных состояний может быть больше одного, такое бесконечное телепание между категориями. И это видимо очень непросто.

Мне снова было нехорошо, как-то это все выбивало из колеи напрочь.

Дракон как очень хитро поглядывал на меня.

- И тут возникает интересный вопрос, а что же не виртуальный, а реальный читатель, где он?

Я умоляюще посмотрел на него,

- Пощади, надо сделать паузу. Надо подумать!

- Ты мало думал последнее время? Скажи, что ты чувствовал к Анжелике, еще до Вурдалака?

Я тяжело вздохнул и задумался, куда это все нас сейчас приведет. Найдем что-то?

- Я почувствовал близость, мне показалось, что это была какая-то родная душа что ли, она как будто со мной вместе читала эту глупую ненаписанную балладу, единомышленником стала. Черт его знает почему. Пускай это было что-то быстрое и мимолетное и может даже примерещилось. Что, мы там, парой фраз каких обменялись. И это больше стеб был. Прикалывались больше. Но мне почудилось, что она видит, как я. Может увидеть, как я. А я могу увидеть, как она. Есть такой шанс.

- То есть это была эмоциональная связь, теплота была, надежда на отклик. Не любовь ли?

Я вышел на крыльцо и стал ловить ртом капли дождя. Было ощущение, что тебя размазывает по стенке катком. Да, что же это такое?

- Наверное это была любовь, или обещание любви. Намек на нее. Начало. В начале дружба. Это другая любовь, но тоже любовь. Не такая как у мужчины с женщиной. Секс тут вообще не причем. Не такая любовь, как у меня с моей женой. С женой мы тоже вместе пишем и читаем одну книгу, живем в одной фантазии, Нашей и только нашей. Мы целое. Нас не разорвать. И у нас есть продолжение наше. Но с королевой ангелов тоже могло быть целое, да и с кем-то другим тоже. Это какой-то другой уровень целого, следующий. Ты услышал?

Дракон тихонько запел Чужого,

- А горят ли концы моих пальцев свечами, мое сердце из золота, поделиться ли с вами, и какую мне вам половину отдать

- Ту что вам непонятна, ту что можно понять – я тихо подхватил знакомый мотив.

- А если бы она к нам не подошла или была бы пьяной в дупель или дурой, или по-русски не понимала.

- Ничего бы не было. Похоже целое не происходит с кем попало. И отклик не абы чей нужен. Хорошо бы гитару сейчас. Пиво расхотелось, но придется пить как лекарство. Лучше водки, но от нее к сожалению, можно и нажраться. Пошли, Дракон, вниз. Наша попытка разобраться еще не закончена.

На душе было тяжело, невыносимо. Похоже, что она болит. Не об этой ли боли речь?

6 Разговор с Богом.

Шалман нас ждал, истомился весь в ожидании, приоткрытую дверь, издающую заунывные скрипучие трели, пошатывало туда-сюда легким потоком воздуха. Пятна света, выстреливаемые шалманом в темноту, напоминали азбуку Морзе. Он пытался коммуницировать с теми, кто ни черта в этой азбуке не смыслит.

Я завороженно смотрел на борьбу света со тьмою, никак не решаясь спуститься и оказаться уже в теплом сухом шалманном раю, в его уютной утробе,

- Что лучше жить надеждой на отклик и так его и не дождаться или попытаться его услышать, рискуя, что ничего не произойдет и надежда будет разрушена? У тебя все хорошо с логикой, гуру дедуктивного оплодотворения, попробуй ответить, будь другом.

- Надежды рушатся постоянно и это нормально. Но, что эта за надежда, которая не хочет стать чем-то реальным. Пробы и ошибки. Чего ты собственно боишься? Мало у тебя было надежд разрушено? И что, как птица феникс крылами бьешь опять. Может по каким-то неведомым законам так надо, чтоб мордой по стене. Встанешь, соберешь из размазанных ошметков свое я, подкорректируешь надежду и вперед. Не на то надеялся значит или не так искал. Боли боишься, учись справляться, вариантов нет.

- Я не столько этого боюсь, как сдаться боюсь, начав пробовать искать отклик и не получив, поддаться искушению сдаться, решить, убедить себя, что все не так, что все показалось или, что мозг просто создал что-то, чтобы объяснить все происходящее, а оно не так, и да, психотерапевты согласились бы с тем, что это шизофрения, если б узнали. Отклика то нет. И тогда шкаф, я сам себя в шкаф засуну тогда. Так может не рисковать, уже сразу в шкаф, только без меня пока. Еще и запутаться можно, потеряться, реально с катушек слететь. Или понять, что уже куку. Страх, зараза, но не боли, страх пасть, разлюбить. Может вернуться лучше пока не поздно.

Дракон тяжело вздохнул,

- Конечно, вернуться легче, пока еще не сдвинулся. Ох уж эти сомнения. Смотрю с риск менеджментом у тебя все в порядке. Экстраполируешь на славу, а как иначе. Ну так примени его на будущее тогда, минимизируй вероятность таких последствий – с самого начала представь, что и такой вариант возможен. Подстрахуйся, травку подстели. Причем оба риска требуют одного и того же, проверяй потихоньку, прощупывай. К тому же все уже произошло, и если ты сумасшедший, то какая разница? Ну узнаешь, что-то новое о себе. Поможет в карьере психотерапевта. Будешь уже знаком с одним пациентом. И на хрена другие люди вообще вокруг, ты же для них пишешь кстати? А что надежда на отклик на пустом месте возникла? Так я снова начинаю уставать.

- Надежды, - Дракон заговорил опять, - у меня, как ты знаешь, можно сказать жизнь разрушилась. Могло быть и хуже, но и так хорошо долбануло. И что разлюбил? Просто тупо встаешь и идешь дальше. Как всегда, новая будет надежда. Новые крылья появятся.

У тебя они с перепонками, так просто не срежешь и чешуя. И здесь ставка выше – душа. Подумал я.

- И вот что. Поиск он просто в крови, теряешь находишь – ок, что-то да найдешь. Помнишь, что я говорил про то, что ты сам себе не принадлежишь. Отдайся потоку, анализ сдвинь чуток на задний план.

А ведь правда. Просто вернусь назад в пустоту, если не выгорит. Может, получится повеселиться по дороге. Поселюсь на берегу озера на Псковщине, буду опять смотреть на нее, как тот мужик в трусах. Возможно, даже увижу что-то опять. Или может быть хуже? У пустоты есть оттенки?

- А вот ты не задумывался чей конкретно отклик тебе нужен, кто тебя вообще может услышать? Не вурдалак, ведь. Это же кто-то, с кем ты пишешь и читаешь одновременно, когда пишешь. С тем, кто в реальной жизни прочитает. Кто он, и что он должен услышать и ответить тебе?

- Наверное это тот, с кем я могу создать целое и только он.

Я с силой оттолкнул в сторону громко взвизгнувшую дверь шалмана обетованного и решительно переступил порог на встречу снопу фотонов, весело вырвавшихся в темную пустоту. Я был готов быть там. Будем с тобой одним целым, аутентичный наш. Поглядим, что ты есть.

Тихо и покойно было внутри. Никого. Гулявший по полутемному помещению теплый ветерок шевелил висевшие над барной стойкой лениво позвякивающие разноцветные стекляшки. И здесь гипноз похоже. В глубине во мраке притаилось несколько круглых столов, совсем заскучавших без веселых шумных едоков и выпивох. Пыли нет, значит гости бывают.

Бартендер, бариста или бармен отсутствовал. Как же его звать по-русски правильно? В голове невесть откуда появился ответ – целовальник. Точно? Что так вот просто, задал вопрос и тут же получи ответ. Хороший шалман, очень эрудированный. Ладно, будем иметь в виду.

- Целовальника не видно. Ушел на фронт? – проговорил я,

- Кого не видно? Не понял – Дракон в задумчивости начал трогать пальцами переливающиеся звоном стекляшки.

- Буфетчика, кабатчика, трактирщика. Но почему-то целовальник как-то больше по душе, немного смешно правда, вдруг он меня сейчас целовать начнет, а я не хочу. Звали их так на Руси. Испокон.

- Не хочешь, так и скажи – не целуй меня, не до поцелуев сейчас. А вдруг это прекрасная фея, тогда другое дело? Это сейчас гендерное равноправие, тогда все иначе было. Бабы вообще непонятно кем были, предметом обихода, утварью, как так вышло? Потом все поменялось правда, а сейчас в другую сторону шатнуло кое-где. Дисбаланс, это нам не надо.

За барной стойкой послышалось какое-то шевеление и перед нами появилось заспанное лицо феи средних лет с азиатскими чертами, темные раскосые глаза еще не совсем проснулись и недоуменно хлопали, пытаясь определить, что же это все значит? Что это вокруг вообще? Только что было же другое. Хороший сон приснился, про счастье?

- Доброй ночи, можно у вас попросить, пожалуйста пива? – проговорил я, вглядываясь в глаза целовальницы. Ее глаза не понимали. Мне стало смешно, ты только что видела рай и тут все пропало, и у тебя перед глазами стоит непонятно кто и почему-то просит пива.

Она резко поднялась за стойкой, сознание вернулось в глаза. Худая лет сорока таджичка или кто-то еще из тех краев. Она быстро переходила в состояние готовности реагировать на любые сюрпризы, которые мог преподнести мир по ту сторону стойки. На черных волосах была косынка и это почему-то нравилось.

- Есть только Балтика бутылочная и она теплая – произнесла она с легким восточным акцентом. Звучало так, как будто она пыталась отговорить меня от глупой идеи ночного пиво пития.

Так. А сейчас не Рамадан случаем? Нет вроде прошел уже. Я почувствовал себя неудобно.

- Давайте Балтику, две. – я посмотрел ей в глаза, и зачем-то добавил - надо мне сейчас.

Она повернулась в сторону Дракона,

- Нет, мне чаю, будьте добры. Есть какой хороший?

Целовальница выглядела повеселевшей. Мне показалось, или ты что-то спела себе под нос. Свое восточное что-то.

- Дам хороший чай. Тоже два? – она уже просто улыбалась.

- Два. Чая много не бывает – тоже улыбнувшись ответил Дракон.

Я достал из сумки целлофановый мешок со стопками рублей.

- Хороший у вас кошелек. Удобно так? – продолжала улыбаться восточная фея.

- Вы знаете очень удобно, хотя иногда очень неудобно, настолько что хочется избавится не только от кошелька, но и от его содержимого, забыть, что это такое вообще.

Как-то я странно пошутил. Я с беспокойством посмотрел на нее. Чудишь Пилигрим, тормози. Несет ведь. Барменша не смеялась, смотрела спокойно, так как будто все про меня знала.

- Надо будет себе такой кошелек купить. Прикольный. Кошелек года.

- Ты никак решил весь свой гонорар на выпивку спустить? – ласково поинтересовался у меня Дракон.

- Гонорар? А что это такое? – совершенно не смущаясь спросила хозяйка, - никогда такого не слышала.

- А это, по типу Колыма, который писатели зарабатывают, чтобы потом купить расположение музы.

- Много гонорара. Хорошую книгу написали? – хозяйка посмотрела на меня.

- Хуже не бывает. Но есть еще надежда, что ее читатель просто не курсе, как она хороша – продолжал веселиться Дракон.

- Возможно, следующая будет лучше! Муза все поймет.

Вот так искреннее участие. Кто бы мог подумать.

Я молча взял свое пиво и затерялся где-то в темных закоулках барного пространства. Мысль попросить еще и пельменей как-то утратила свою актуальность. Не одобрит же целовальница. Скажет же про себя, и о чем эти русские только думают, шайтан их разбери.

Я выбрал наитемнейший столик, куда практически не долетали немногочисленные местные фотоны, и тихо вздохнув, сел уже. Пора уже пива выпить что ли. Так чем его открыть, зажигалки нету. Придется вилкой.

Дракон остался стоять в ожидании хорошего чая возле барной стойки, поглядывая то на стекляшки, то на восточную нашу хозяйку, неторопливо хлопотавшую над процессом по изготовлению хорошего чая. И было это просто все хорошо и ничего больше в этот момент нужно не было.

Я сделал большой глоток. И вспомнил все. Заскребло где-то в глубине.

А что, если бы Вурдалак не был настолько невыносимо экстремально груб, вежливый кровопийца, умеющий умело маскироваться, мимикрировать, косить под своего парня, сопереживающего в доску. Однако, когда это ему надо, способного больно ударить безо всякого сожаления. Он же все равно был бы им. Вот только зачем притворяться, с какой целью? Что им вообще надо? Что такое власть и зачем?

Я же хотел остановить Вурдалака. Но вот почему? Из-за того, что мне было так же больно и страшно, как и бедной девчонке, я прямо чувствовал, что с ней творится. Или еще и потому, что так нельзя. Нельзя почему? Потому что, такое могло случится и со мной, а я не хочу так. Но это же уже что-то другое, эгоизм. Примерка на себя не ее чувств, а ситуации, рассудочный анализ, что окажись я на ее месте, вот тогда-то мне будет больно и страшно. А это недопустимо. Не хочу быть тряпичной куклой. Но это же тоже нормально. Прогнозировать так. Ненормально, когда только это и есть. Вот так.

За дверью шалмана послышалась какая-то возня и голоса, кто-то спускался по ступенькам. Будет нам сейчас компания. И кого это ты сюда еще заманил наш гостеприимный, аутентичный и немишелиновский? Дверь пронзительно скрипнула и в помещении возникли двое бритых крепких парней в кожаных куртках. Это еще кто? Никак гопота. Они источали запах наглости. Я почувствовал, как сердце забилось быстрее. Этого еще не хватало.

Заметив, что в помещении есть и другие посетители кожаные гопники примолкли, выключили генераторы звуковой энергии до поры до времени. Надо же разобраться кто тут есть, кто, и как дальше?

Один из них сел за ближайший к барной стойке столик, водрузив на него початую литруху водки и тут же засунул лицо в телефон. Другой встал чуть поодаль от Дракона, вперив в него немигающий взгляд. Он ждал, когда тот на него посмотрит. Он хотел увидеть глаза. Я неотрывно смотрел на гопника, пытаясь прочитать, прочувствовать, что тому надо. Ты хочешь увидеть страх. Это единственное, что ты понимаешь. Страх или силу и это можно узнать только через глаза. Гопник чуть слышно втянул носом воздух. Запах? Запах тоже. Он метнул на секунду взгляд в мою сторону. Я сместил глаза, нет ты их не увидишь сейчас. Хотя, ты и так ничего не поймешь, слишком далеко и темно.

Все как-то нелепо замерли, осознавая непредсказуемость ситуации. Хозяйка, молча, с подчеркнутым спокойствием передала Дракону поднос с чаем и пробила протянутую карту. Я видел, что она нервничает. Но как? Ее как будто знобило, потряхивало внутри. Но этого же не видно, это внутри. Тогда как?

Я посмотрел на Дракона. Что ты будешь делать?

- Спасибо вам за хороший чай – негромко обратился он к ней, и повернув в сторону от гопника, медленно проследовал ко мне за столик.

Его глаза слабо посмеивались. Хотел шалман, получи. Такую экзотику ты искал?

- Это тоже нужно – тихо сказал я.

Гопник приблизился к стойке,

- Сигареты дай, - голос был развязно повелевающий.

- Двести рублей, есть только такие – Хозяйка будто находилась в заторможенном трансе, говорила не с человеком, а с пустотой.

Гопник, порывшись по карманам выгреб несколько мятых купюр.

- Здесь не хватает.

- Не хаватает? – он передразнил ее восточный акцент, - сейчас у тебя кое чего хватать не будет.

Он какое-то время пристально смотрел ей в глаза. Мне показалось, что в них ничего не было, никого и ничего. Они перестали быть зеркалом души, стали просто двумя круглыми сенсорами, улавливающими электромагнитное излучение в визуальном диапазоне. И видели они сейчас совсем другую картинку. Может быть горы?

Кожаный резко сгреб с прилавка пачку и повернулся к своему собутыльнику,

- Морда, погнали – весело проговорил он, кинул быстрый взгляд в сторону нашего темного угла и направился к выходу.

Снова наступила тишина. Воздушный поток все так же поигрывал звенящими стекляшками, входная дверь под его действием выдавала свою порцию скрипучих аккордов. Получалось прямо какое-то музыкальное произведение. Заунывное, но с еле заметными звонкими нотками, обещавшими пока недостижимую, далекую, но возможную радость. Хозяйка похоже вновь легла спать.

- Знаешь, что резануло, опрокинуло еще в тот момент, когда пришел ответ о том, что рукопись отклонили. Я же и не рассчитывал особо, если честно, знал, что там не все по канонам, вернее вообще не по канонам, знал, что много не того что ли, странного много. Лепет детский. Не такое востребовано, очевидно. Это случилось сейчас, когда в Англии был по работе и было мне там, если честно хреново, пусто на душе, и тут еще и это. Отпихнули как будто. И не обязан никто там ничего объяснять, я ж понимаю. Но можно же было не так грубо хоть. Хоть какое доброе слово. Я бы так не сделал. Не смог оттолкнуть.

- Значит твое целое не там, - Дракон вдыхал аромат чая, его глаза плавали в блаженном тумане.

- А оно вообще есть это мое целое? Или это чистой воды фантазия? Ошибка, сбой. Психоз. Я придумал его сам, а его нет.

- Блин, похоже, придется читать и отвечать уже по существу, - улыбнулся Дракон, - чай действительно хороший. И не могу понять почему?

Он сделал небольшой глоток и вернулся в сознание,

- Ты мне со всеми этими делами, напоминаешь обиженного ребенка, ищущего внимания матери. А почему маме может быть не до ребенка? Проблемы всякие, концентрация на хлебе насущном, да мало ли что. И что в этой ситуации сделал бы умный ребенок? Я думаю, как минимум, попытался понять, что с ней стряслось, куда делось ее материнское чувство. Тяжело? Чем она живет? О чем думает? Может она читать разучилась, грамоту позабыла? Ты вон тоже говоришь, что чтение тебе обрыдло. Почему?

- Пробовал перечитывать одну из моих любимых книг недавно. Просто не идет. И все там правильно и слова сложены верно, и верю, и знаю, что это так. Атмосфера, ты просто полностью там. Дело происходит в Париже в 1939-ом, перед войной и все, что мучает главного героя, происходит и со мной и когда я там, и когда я здесь. Но не хватает чего-то. Если применить то, до чего мы договорились сегодня ночью, то он, автор, вроде как, не со мной читает и пишет. Почти со мной, но не со мной, с кем-то очень похожим, но не со мной. Все уже изменилось как-то неуловимо с 39-го, многое такое же, но сейчас другое вокруг, о чем, возможно, стоило бы поговорить. Хотя ощущение большой войны — это, наверное, один в один. Что тогда, что сейчас. Может не будет все же? Блин, если будет, тогда все насмарку.

- На войне хотя бы ясность какая, вот он враг и его надо убить.

- Враг ли он на самом деле? Или такой же запутавшийся, заплутавший ребенок?

- Все может быть. Но этого ты знать не можешь. И это неважно. Он все равно враг. Тут кто кого.

Я сделал большой глоток теплой Балтики. Невкусно и неполезно. Надо было чаю. Я посмотрел на барную стойку, хозяйка спала, вернулась в свой сказочный сон. Ладно, поспи, побудь в раю, пока можешь, не буду тебя будить.

- Никогда не был на войне. Но помню хорошо это чувство, когда под обстрелом. Помнишь, как у меня закончилось все в Нигерии? Час, а может и больше нас тогда молотили. И знаешь, не было страха или паники. Просто пустота, белый лист. Я и не помню почти ничего. Треск, что-то бьется, ломается, курочится вокруг и просто фиксируешь краем сознания - все или еще нет? Как не с тобой это все. Страх пришел потом, когда все закончилось и сознание вернулось на место. Без сознания. Я просто был без сознания, хотя и в сознании.

Дракон принялся за вторую чашку чая. Он не спешил, брал удовольствие от каждой молекулы. Очень рационально.

- Ты никак повоевать хочешь? – его черные глаза снова хитро блестели желтыми бликами от тусклого света, долетавшего в наш угол со стороны барной стойки.

- Помнишь, ты рассказывал, как кто-то сказал – люди живут только на войне, а здесь существуют.

- Он умер недавно. Я думаю, что он говорил про смысл. И он у него был. А у тебя?

Я начал тихо напевать слова песни, которую давно не вспоминал.

Один солдат на свете жил красивый и отважный, но он игрушкой детской был, ведь был солдат бумажный. Он переделать мир хотел, чтоб был счастливым каждый, но над кроватью он висел.

- И там погиб он не за грош, - невпопад подхватил мой друг, - ведь был солдат бумажный.

В голове неторопливо кружил вихрь из мыслей, то убыстряя свое движение, то почти замирая на месте, и тогда мысли падали куда-то вниз и исчезали в бесконечной глубине, так и не передав того, чем же они были на самом деле, чего они от меня хотели.

- Книга напоминает разговор, автора, читателя, всех, кто может прочитать и понять, о чем там написано, понять и почувствовать. Всех тех, кто там способен быть.

- О чем разговор?

- О чем люди всегда говорят, если это не касается хлеба насущного. О счастье, конечно, о чем еще они могут говорить?

Дракон втянул носом чайный дымок,

- Когда я пью этот чай, то на секунду становлюсь счастливым.

Я заставил себя подумать, о чем это ты?

- Таким же счастливым как, когда ты смотришь на море? Или, когда я летаю на своем самолете или смотрю на дождь. Это не то счастье, оно нечеловеческое. Ты просто становишься частью мира, процесса, созданного не тобой, частью высшей гармонии. Но тебя в этот момент нет. Это вроде тоже счастье и о нем тоже можно поговорить, но этого же мало. Человек потому и человек, что он вроде, как и такая гармония и что-то еще – дисгармония, которая ищет свою гармонию. А это созерцание, кружение в пространстве, возвращение туда, откуда ты взялся. Без смысла. Ты снова становишься просто потоком молекул, как до рождения.

- Мне тут сын недавно рассказал. Только без обид. Скажи триста.

- Триста.

- Отсоси у гармониста. Смешно? – глаза Дракона не смеялись, - там правда не гармонист был, а тракторист. Однако, я думаю, что каждый тракторист он всегда еще и гармонист либо в душе, либо на самом деле.

- Ты намекаешь на счастье тракториста? Или гопника нашего знакомого? Все, пойду-ка я закажу водки.

- Хочешь принять дозу своего счастья?

Я почувствовал волну ярости. Захотелось вмазать в этот вечный покер фейс. Зарядить в него пустой пивной бутылкой. Я расслабился, мастер ты провокации, Дракон.

- Книга — это разговор о счастье. Дискуссия. Попытка понять, для тех, кто является или может быть одним целым, кто мы, что мы делаем вообще, как нам быть здесь и сейчас, чтобы найти наше счастье, счастье людей. И тут больше, это как молитва, разговор с Богом. Вдруг Он согласится и даст ответ. И такое возможно только через книгу, других способов нет. А если, тебя интересует только море и чай, почему ты вообще все еще здесь?

Дракон тихо хмыкнул,

- А ты похоже нормально все разложил по полочкам. Осознал? Хочешь сказать люди несчастны? Я про большинство. Никто не голодает, на машинах катаются, пиво пьют, висят в соц-сетях, кто-то даже литературой увлекается или другие хобби есть. Всегда будут те, кому плохо, не хватает чего-то. Но не постоянно же, и не всем?

Меня начинало мутить,

- Голодают. Именно, что голодают. Не в жратве же дело в конце концов. Без нее никак, но что, тут и остановится?

Дракон залпом допил остаток чая,

- Все, я пошел, закажу еще. Подсадила красавица. Ты идешь?

Мы встали из-за стола и подошли к бару. За стойкой никого не было. На подносе стоял чайник с чаем, источавший из носика вкусный горький дымок и две пустые кружки.

- Здесь нет никого. Куда она делась? – Дракон недоуменно осматривал пустое пространство по ту сторону стойки, - ты видел, как она выходила?

- Не видел. Я думал она спать легла. Наверное, как-то вышла. Курит на улице. Какое еще может быть объяснение? Превратилась в этот чайник с чаем?

Я снова достал свой целлофановый кошелек с рублями. Так, наверное, тысячи хватит. Или это много? А ведь, правда, удобно так. Только руку запускай. Еще бы он пополнялся как-то сам. Как чаша святого Грааля.

- Меня всегда забавляет, что здесь я с наличкой вожусь, а дома все было наоборот, твоя была тема.

- Нет никакого дома больше. Ты не догоняешь? И чем ты дольше тянешь, тем хуже для тебя.

Хуже для меня. Что такое хуже, а что такое лучше? Я взял поднос с чаем и прошел обратно за наш стол.

Что стол, думал бросили мы тебя, заскучал, обиделся? Не боись, сейчас продолжим тебя развлекать нашими философскими байками. Потом остальным расскажешь, столам.

Дракон аккуратно наполнил чашки чаем и тут же пригубил свою,

- О, а это другой, но тоже хорош!

- Как думаешь какова вероятность, что она могла туда что-то подсыпать? Клофелин, например.

- Вряд ли. Ты же ее видел. Смог прочитать?

- Думаю, что да. Но не до конца. Как там не крути, она все же представитель другой цивилизации, хотя и родственной. С другой стороны, порой родственники могут быть гораздо ближе чем некоторые свои родные.

Я помолчал, смакуя сладко-горький напиток, к языку прилипали мелкие чаинки и это было по душе. Почему вообще чай? Почему он так близок?

- Может так быть, что есть такое счастье, которое одно на всех? Вот как этот чай? – тихо произнес я.

- Ну, Вурдалак, например, чтобы это ни было, в такую схему точно вписаться не сможет.

- Да, понять, что такое его счастье, пожалуй, невозможно в принципе. Или даже так, это вообще не про него. Он и счастье — это вещи несовместимые. А как быть с издателем на БМВ? Для него пересесть из тачки, на которой он год отъездил и которая обрыдла по причине своего безграничного несовершенства и отсталости, на новый шедевр, только что из салона, это финал всего, апогей и апофеоз. Ну до следующего раза, наверное.

Дракон был вновь воплощением хитрости,

- Не ты ли, милейший не так давно пол сотни евро отвалил за новое счастье, из салона?

- Не сейчас, лет пять уже минуло. Да был такой приступ гнусного тщеславия. Думал могу же, почему нет? Смотрите все. А что, блин, смотрите все? Я как будто без сознания был, не мог посмотреть на себя со стороны, посмотреть глазами других. Точно и это тоже без сознания. У издателя нет сознания получается, один большой живот?

Я снова вспомнил того пьяного в кирзовых сапогах с гигантским пузом, торчащим из-под тонкой белой майки, которая только чудом каким-то все еще оставалась чем-то целым.

- Это вообще не счастье и так называться не может. Интеллектуальный токсикоз. Человек просто в коме. Думать может, сознавать нет.

Время от времени я посматривал на барную стойку. Хозяйка не возвращалась. Где ж ее носит? Разве можно вот так просто исчезнуть? Беспокоило это. Еще и гопники эти. Вышла на улицу, чтобы не слушать нашу непонятную демагогию. Сидит на ступеньках, книжку читает, говорит со своим Богом.

- Человек без сознания не может быть ни счастливым ни несчастным. И чем выше ты забираешься в иерархии коммерческой машины, тем больше теряешь способность сознавать себя, тем большим винтиком сам становишься.

- Ты базаром следи, - тихо молвил Дракон, - винтики шпунтики. Ты на кого это намекаешь?

Я засмеялся. А ведь верно. Про тебя-то я и не подумал,

- Наверное, могут быть исключения. Хотя сдается мне, что до твоего краха и с тобой что-то такое творилось. Сейчас вроде отпустило малеха. Но оно все еще здесь, правда? Могут ли быть очнувшиеся? Неужели весь мир — это только одни инвесторы, потерявшиеся дети и вурдалаки?

- Не хочешь классифицировать? А, нет у Гугла спроси.

- Чего мелочиться обращусь уже сразу к Open AI. А что это мысль. Хотя нет, после такого точно только лоботомия сработает.

Чай заканчивался, а хотелось еще. Где ты, хозяйка? Нам бы еще немного эликсира общего счастья, поделись. Не хватило.

- А еще есть типа думающие, только вот о чем они гады думают?

- Или стебуться над тупорылостью всех и всего окружающего. Ты не к их ли числу принадлежишь, дорогой товарищ? Порадовал ты меня сегодня своими откровениями, не пора ли за старое? Простеби свою обрыдшую реальность. Давай анекдот – приезжает Чукча со своим сочинением «Привет с большого бодуна» в Москву и идет в редколлегию презентовать думающим господам, - Дракон не скрывал, переполнявшего его веселья, - давай, вижу хочешь.

- Не хочу, хорош уже, достебался над реальностью, теперь она за меня принялась. По полной – я допил остатки эликсира, - давай помолчим, хочу послушать себя, а не тебя или нас. Стекляшки эти будто из сказки, шепчут чего-то, не разобрать только.

- Как передать словами реальность, создать ее из слов? Сделать фантазию полной? Как они этого добиваются? Чтоб я по-настоящему смог увидеть – я начал крутить по столу пустую пивную бутылку, из нее вылетали капли недопитой горькой влаги.

- Ты меня доконаешь сегодня, - Дракон устал, это было видно, - точно надо отвечать? Ладно. Язык знать надо свой, владеть. И еще что-то должно быть. Дух?

- Да. Надо чувствовать. Ощущать реальность, значит людей. Быть в сознании, обладать разумом. А он невозможен без интеллекта, языка и чувства, должен быть микс. Не волна, а луч. Что это?

Дракон криво улыбался,

- Ты про любовь опять? Целое? Похоже, ты точно видишь, то, что другие не видят. Красиво, но жизнеспособно ли?

- Если нежизнеспособно, тогда точно кранты. Можно тушить свет и идти спать. Почему у детей это пока еще есть, пускай недоразвитое, зачаточное, а у нас уже нет. Испугали, отупили, одурманили сами себя или позволили так с собой сделать. Что за хрень. Это наше new normal? Тогда не жалко. Скоро само закончится.

Дракон снова начал тихо напевать,

Любо братцы любо, любо братцы жить, с нашим атаманом, не приходится.

- А что такое шедевр вообще? Почему? Ну, автор бодуна, поднатужься.

- Шедевр — это, наверное, правда, которую могут увидеть все. Если есть кому смотреть, если сам себе глаза не выколол, или разрешил выколоть.

- Осталось выяснить, что такое правда?

- Правда это те слова, которые делают людей целым.

- Все, хорош вещать, поехали уже домой. На пару лет вперед наговорились, - устало проговорил Дракон. Он выглядел вымотанным.

Мы встали из-за стола. Слабый ветерок, прижившийся в шалмане, совсем осмелел, шнырял туда-сюда, вовсю играл свою странную грустно-веселую симфонию.

Только ветер, только счастье, только юность впереди.

И как их так тормознули, подумал я. И всего-то потребовалось отобрать конфету. Испугать голодом. И усё, тупик. Дети не выросли.

Я заглянул за стойку. Никто там так и не появился. Точно, на фронт ушла подруга. И нам пора.

7 Правила плохого тона

Мы вышли из шалмана и поднялись по ступенькам в мир, состоящий из беспредельного липкого туманного супа. Его было много, бери ложку и ешь, жаль несъедобен. Было тихо, суп поглощал любую звуковую энергию. С потухшей вывески монотонно капало.

Я прислушался. Где-то сбоку имела место какая-то дисгармония. Мелькали еле различимые огоньки. Сигареты? Кто-то бубнил и шевелился там. Послышались быстрые шаги и из супа выплыла фигура нашего старого знакомого гопника.

- Ей, уважаемый, на минуточку – бодро, с настойчивой энергией в голосе позвал он.

Мы с Драконом переглянулись. Я думал. Гопник быстро приближался. Какая прыть. Чего ты хочешь?

- Валим, - негромко сказал я и тут же побежал к машине. Дракон не отставал. На ходу достал из кармана ключи. Машина радостно пикнула и разблокировала двери. Это хорошо. На секунду подумал, а если бы она не открылась?

Я посмотрел назад, гопник ускорил шаг, ему во чтобы-то ни стало, надо было добраться до нас. Зачем? За ним маячил его напарник Морда и кто-то еще. Я, не глядя, сунул руку в сумку, в свою целлофановую мошну с рублями, сгреб пригоршню и швырнул назад. Снова обернулся, они остановились, собирали разлетевшиеся по мокрому асфальту купюры. Быстрей пока не намокли. Кто бы сомневался.

Мы сели в тачку Дракона и уже спокойно, без суеты выехали с площади и свернули в первый попавшийся темный переулок.

Я посмотрел на Дракона. Он был спокоен, только лицо покраснело от прилившей крови. Розовый Дракон.

- Интересно они запомнили номера? Приметные все же, европейские. Хотя, как, да и что им это даст. Кстати, ты бумажки такие белые не клеишь на номера, как это многие тут делают?

- Не клею, - коротко сказал он, всматриваясь в туманную темноту впереди, - куда ехать непонятно вообще. Ладно едем. Просто едем. Обошлось без приключений в этот раз.

- Была у меня мысль, дождаться, когда он подойдет и просто рубануть по харе со всей дури, чтобы точно уже вырубило. Остальные не полезли бы тогда. Обычно с ними по-другому нельзя. Потом подумал про наше треклятое иностранное подданство, мало ли будет заваруха, и еще, я же не знаю, что у него на уме, может он просто спросить что-то хочет.

- Как пройти в Музей Современного искусства. Сегодня не ночь музеев чаем? Очень много желающих.

Дракон то ехал по прямой, то куда-то сворачивал, подчиняясь неясной логике. Навигация на ощупь, надежда на авось. Мы кружили по темным улицам чужого города, который мог бы быть нашим, но пока не был. Он был нашим, и мы жили в нем когда-то, но только в книгах, только через других людей, с которыми получилось магическое сопряжение. Но оно же было не на пустом месте. Как работает эта связь?

Впереди что-то ярко горело белым светом. Дракон поехал туда. А как иначе, хоть какая-то подсказка потенциально. Указатель – вам туда, дом там.

Мы подъехали ближе и остановились. Вывеска «У Барона» снова зажглась и снова призывно трескала на своем электрическом языке. Заходи народ, не договорили ведь.

- Пойдем чай пить дальше? Обсудим все по десятому кругу. Вдруг еще неясности какие остались, – я посмотрел на усталый покер фейс Дракона.

- Нет. Доставай телефон и включай интернет.

Я молча вытащил телефон, ну сейчас полетит говно по трубам. Деньги из одной электронной банковской кубышки меньшего размера переместятся в другую побольше. Основной закон гидродинамики.

- Здесь пять процентов. Он сядет сейчас.

- Повербанк е?

- Повербанки для лохов, которые боятся остаться без интернета, нам смелым пацанам такое не к чему, - я вздохнул, - нет, конечно, хотя это всё-таки разумно. Попробуй поехать змейкой – поворот в одну сторону, по прямой, потом поворот в другую сторону, чередуй повороты. На большую дорогу выедем, а там может станция метро будет, люди.

Дракон с раздражением выкрутил руль,

- Поехали змейкой. Потом другие геометрические фигуры попробуем. Что-то мне говорит, что нам поможет только циклоида в этот раз.

Снова едем. Сколько сейчас времени? Должно быть, скоро утро. Снова лезть за телефоном и смотреть время не хотелось. Что от этого поменяется? Вокруг все еще ночь и темнота, друг сорокалетних пилигримов.

- Эх дороги, пыль да туман, холода, тревоги и степной бурьян, - я взглянул на своего Друга, - откуда столько песен в голове?

Дракон не отвечал. Рулил. Наверное, змейкой. А может и циклоидой.

- Мне тут случай из детства вспомнился, - заговорил он, - десять мне лет было или двенадцать. Мы с матерью в ее деревню поехали под Тулой. Там в доме ее тетка жила с мужем, вторым, сошлась с ним после смерти первого уже в возрасте. Дядя Володя его звали, местный деревенский, очень хороший и умный мужик. У него москвич древний был и что-то там было по ходовой, проблемы. И вот привлек он меня к ремонту. Не знаю, месяц или меньше, возились мы с ним. Солен блоки, амортизаторы, рессоры, колодки, диски, перебирали, короче. И даже как бы я не на вторых ролях был. И очень я старался, переживал, хотелось сделать хорошо. Починили. Дядя Володя проехал чуток, нормально. На завтра тест-драйв наметили по местным полям. Я, наверное, до этого вообще никогда на легковой машине не ездил. Это была мечта. Не помню, как там было. На следующий день подхожу я к машине, а ее нет – уехала и детей других не было, с ним поехали хотя в ремонте они не участвовали. Я не знаю, меня это все оглушило просто, убило, я думал все. Как он мог меня бросить, он, что не понимал, как это важно для меня. Не чувствовал? Так плохо мне, наверное, никогда не было ни до ни после. Потом оказалось, что вроде они меня искали, но не нашли или не искали, не помню. Взял он меня проехаться, но было уже абсолютно пофиг. Лучше бы и не брал.

- Я думаю такие истории в той или иной вариации есть у всех. Взрослые просто что-то не догнали. Потому что сами еще не выросли. Им на погост, а они не выросли.

Дракон дал резко по тормозам. Мы снова стояли на той же площади, перед сияющим белым светом прямоугольником вывески «У Барона». Он посмотрел на меня,

- Ты что-то понимаешь? Я змейкой ехал, я знаю.

Водишь ты нас по кругу, Питер. За нос водишь зачем-то.

- Как знал, надо было по синусоиде ехать, это самое верное. Попробуем?

- По синусоиде? – Дракон от души рассмеялся, - ну уж нет. В шалман пойдем спать на стульях.

- Ты думаешь, она разрешит? Целовальница?

- Разрешит. Не откажет заплутавшим путникам. Ты ей сказку расскажешь в качестве платы за постой. Про горы. Как одна гора подружилась с другой. Или нет, как Степь подружилась с Горами.

- Как люди подружились с головой. Не дружили, не дружили и вдруг откуда не возьмись появился…

- Японский городовой верхом на боевом слоне. И тут люди призадумались, а не пора ли уже и голову начинать включать помаленьку.

Я повернулся к Дракону.

- Слушай. Иди ко мне в соавторы. Мне такие нужны. Чую, ждет нас успех.

- Ну что в шалман или дорогу спросим? Это кто там копошится в тумане?

Поодаль маячили размытые, но узнаваемые фигуры гопников. Видно, придется идти на контакт, раз местная реальность того желает.

- Подъезжай-ка к ним. Чтобы они были с моей стороны, посмотрим, что из этого выйдет. Машина застрахована?

- Да есть какая-то местная типа страховка. Ладно.

Мой друг подогнал машину к слегка опешившим от такого явления распивавшим на скамейке алкоголь кожаным пацанам. Чтобы это все значило? Я открыл окошко и стал ждать.

Наш гопник быстро пришел в себя и уже не торопясь, аккуратно начал приближаться к машине. В руках у него была наполовину опорожненная бутылка водки. Он на мгновение замер, увидев номера, происходила какая-то мыслительная работа, процессор все еще фурычил.

Немного не доходя до моего окна, он остановился и молча уставился на нас. Наступила пауза. Что делать дальше было непонятно ни ему ни нам. Гопник всё-таки первым решил установить необходимый контакт.

- Выпьешь, уважаемый, - он протянул мне бутылку.

- Выпью, от чего же не выпить, если хороший человек предлагает.

Вот тебе и долгожданная водка. Пить не хотелось, хотелось спать. Я взял бутыль и сделал большой глоток, от души. Ротовую полость ошпарило неистовым адским огнем, каким-то чудом я умудрился не выплеснуть все это назад наружу, прямо в лицо новому знакомцу, вот бы его такое порадовало. На глазах выступили слезы, было хреново. Усилием воли я пропихнул огненную воду дальше в пищевод. Стало тепло, молекулы спирта немедленно вступили в реакцию со всеми тканями организма. Соскучились по такому?

- Что, тяжело пошла? – поинтересовался с какой-то даже теплотой в голосе лысый гопник, - ну, да, могла бы быть и покачественней. Бормотуха. Что есть, то есть.

- Нормально, покатит, - я сделал еще один глоток поменьше и протянул бутыль назад хозяину. Гопник тут же отпил и, сунув под нос рукав куртки, активно задышал.

- Закуски нет, все съели троглодиты, - он кивнул в сторону своих товарищей, его глаза бешено крутились по кругу - со знакомством, уважаемый. Меня Андрюха зовут, еще Кришной зовут.

- Я Алекс, а это Дракон.

Я пожал Кришне руку.

- Там дальше Морда и Джек – он снова мотнул головой назад.

Меня стал разбирать хохот,

- Джек? Лондон?

Кришна тоже засмеялся,

- Нет. Не Лондон. Лондон застрелился кажется. Это другой, Джек Иванов. Хотя этот тоже скоро плохо кончит, найдет способ отчалить туда же куда и Лондон.

Мы замолчали. Надо было бы, наверное, еще о чем-то поговорить, но и так нормально тоже. Как-будто даже похорошело. И что вода живая делает.

Андрюха Кришна все же решил продолжить разговор,

- Откуда это вы к нам прибыли? В гости?

Я посмотрел на Дракона, давай жги огнем.

- Из одной из бывших губерний Российской Империи прибыли. Я на ПМЖ, переселенец, а Алекс пока думает, взвешивает.

- На хрена взвешивать, Алекс? - Кришна воскликнул с наигранным возмущением, - надо что-то решать. Я вот, наверное, к вам бы ломанул, - он задумался, - хотя нет не ломанул бы, или ломанул. Нет всё-таки не ломанул. Короче, нет. Нет. А из какой губернии?

- Губерния как губерния. Она потом республикой в Союзе стала. А потом армия ушла, но кое- кто остался из гражданских и немало их было совсем, - начал читать лекцию Дракон.

- А, из такой губернии. И че там? Плохо? – прервал его гопник.

Я грустно смотрел на него,

- Да, Андрюх, там все-таки плохо. Хреново, когда тебе дома становится плохо, и дом перестает быть домом. Не хватает там чего-то больше. Нету того, что было. Надо возвращаться в дом, где родители жили, есть надежда, что тут есть, то чего не хватает. Они же тут веками жили, не просто же так.

Я чувствовал, что нервничаю, на лбу выступил пот. Блин, с невротизмом надо что-то делать. Или не надо.

Кришна задумчиво поглаживал лысую голову,

- А почему ушла армия?

- Никто точно не знает. Просто ушла. Приказ был такой. Почему-то наверху решили, что так лучше будет. Непонятно только для кого лучше, но видно для кого-то это было лучше. Тут разное может быть. Знаю только, что для тех, кто остался точно не лучше. Хотя есть и такие, кто не догоняют, решили и так ок. Что с ними?

Кришна сделал большой глоток и протянул мне бутылку,

- Жахни, дорогой, отпустит.

- Не больше не буду. Чувствую окосел. Сейчас петь начну. Хочешь Хари Кришну? Тебя кстати почему так назвали? – я знал, что опьянел, слова, легко падавшие с языка в мир, приобретали грубую фамильярность. Не люблю такого.

Кришна похоже против фамильярности не возражал и вообще был подозрительно дружелюбен. Интересный тип. Микс какой-то. Я вспомнил про плавающих туда-сюда между выдуманными нами этой ночью категориями. Он вообще хотел поговорить. Как-будто не с кем было давно.

- Да, книжка одна про Индию в детстве попалась. Мы ж все оттуда вышли кстати. И там про богов было тоже. В школе стал рассказывать, ну и стали они меня такими именами называть, то Брахмой, то Шивой. Дразнили. По итогу, Кришна прижился больше всех. Он кстати и получше остальных богов будет.

- Да, ты, Кришна, читаешь? – я смотрел на него с надеждой.

- Давно не читаю, бросил. Не до того. Да какие книжки, когда тут такое? – он неопределенно обвел рукой туманное пространство.

- Какие? Братьев Карамазовых, например, - мне стало смешно, главное не свалиться в нервный стеб. Я заставил себя прекратить смех.

- Какие братья? Карамзины? Вон кстати Морда, у него фамилия Карамзин. Ей, Морда, ты герой книги, в курсе? Про тебя кто-то написал, – Кришна повернулся к своим.

Со стороны скамейки донеслось невнятное мычание и потом смех.

Мне уже было не до смеха,

- В детстве еще тоже, перелопатил я этого Карамзина вдоль и поперек, потом за Соловьева принялся, но он тяжело шел, Ключевский еще был, Костомаров и кто-то еще. Мама мне собрание всех их купила. Потом принялся сам писать Историю Государства нашего по мотивам прочитанного. Сейчас думаю, зачем мне все это надо было? Что двигало? Зачем я вообще столько информации в себя засунул. Ну не дебил ли я, Андрюха?

- Кто дебил? Ты? Не знаю. Не похож. Я думаю, если что-то происходит, значит зачем-то это надо, - наставительно произнес Кришна и отхлебнул из горла, - давай за Карамзина.

Я взял бутылку и аккуратно глотнул. Ну и пойло, бодун будет на славу. Как я завтра? Жена прости.

- За Карамзина грех не выпить.

- Он и сейчас писать пытается, материал тут собирает, - наябедничал с ухмылкой Дракон.

Кришну водка не брала, он же божество в конце концов,

- И про что ты, Алекс, пишешь, про войну и мир?

Я выдохнул из себя пропитанный алкогольными молекулами воздух,

- Андрюха, хочешь верь, а хочешь нет, но пишу я в основном про любовь, за войну с миром пока не брался, - самому понравилось, как сказал. Про любовь. Какое красивое слово. Самое красивое на свете.

Кришна продолжал пить водку как будто это была водичка минеральная, уже даже не занюхивая рукавом, а смысл, если в рукаве водки было уже больше чем в бутылке.

- Давай за братьев Карамзиных, - он выглядел погрустневшим.

- Не за этих не хочу. Ты чего это, Кришна? – спросил я, потом понял кажется, - подруга у тебя есть или жена?

- Нету, не срослось как-то. Я бы хотел, но не до того в натуре, а сейчас так вообще не до того, - объяснил он загадками, - я тоже кстати хотел бы книгу написать и даже вот на днях прям думал начну, полез искать бумагу с ручкой, а нашел шкалик заныканный. Так просто сидел и думал со шкаликом, чтобы я там написал, но так и не написал ничего. Только начало – фраза такая знаменитая «в начале было слово». И все. А какое это было слово забыл.

Я мучительно шевелил извилинами. Пытался вспомнить какое же это слово и не мог. Рука потянулась к телефону. Подглядеть. Он же сядет сейчас. Я убрал руку.

Ночь тиха пустыня внемлет Богу, и звезда с звездою говорит. Я взял в руки телефон.

- Знаешь, что, Кришна. Я тут вспомнил, есть у меня в Губернии подруга одна. Не моя, жены. Хорошая баба. Хочешь, контакты дам? Я не знаю, конечно, кто ты, и как пойдет, если пойдет. А вдруг. Она умная баба. Правда, разведенка с двумя мелкими. Муж ее бросил, ушел к другой. Ну я его видел, так себе. А то что разведенка, у всех должен быть шанс второй.

Я включил телефон – два процента,

- Короче вот ее номер, записывай. Скажешь от меня.

Кришна размазывал рукой дождевые капли по лысой своей голове,

- У меня телефона нет.

- А у Морды? Запиши на его.

- У Морды телефон упал в лужу, когда мы деньги собирали, которые у тебя из сумки выпали. Ну, когда вы уезжали. Сдох.

Я посмотрел на Дракона,

- Ручка с бумагой есть?

Дракон начал шарить по машинным закромам,

- Ручка есть. Из бумаги только вот карта Крыма есть и больше ничего.

Я торжествующе оглядел Дракона, замершего с картой в руках. Говорил же, что пригодится.

Кришна с сомнением разглядывал иностранный номер телефона, записанный на синем где-то в районе мыса Тарханкут,

- Пошлет же. Девушка ваша.

- Может и пошлет, причем сразу. А может и нет. А может ты ее пошлешь. Причем тоже сразу. Только голос услышишь и тут же пошлешь. Поймешь, не твое. Не надо такого. Шансы пятьдесят на пятьдесят.

- И о чем говорить?

- Ну ты как ребенок ей богу. Расскажи ей про погоду в Питере, как удивительно хороши здешние дожди и туманы. В Губернии кстати с этим тоже все в порядке, она поймет. Про Индию поговорите, расскажешь, кто там есть, кто. Представите, как вы вдвоем туда поехали. Бабам туда кстати в одиночку лучше не соваться. Зверей наплодили на свою голову. Да вообще, о чем угодно можно базарить, о чем угодно. Все равно разговор будет об одном.

- О чем?

Я посмотрел на Дракона, жги огнем,

- О счастье, Кришна, - Дракон выглядел смущенным и было понятно почему. До чего можно договориться с гопником, оказывается.

Я вспомнил сцену в шалмане.

- Ты мне вот что, Андрюха, скажи. Зачем ты таджичке в кабаке грубил? Нехорошо как-то было.

- А чего они тут вообще? – Кришна допил водку и зло швырнул пустую бутылку куда-то в кусты.

Я тоже начал злиться по малу,

- А спрашивать не пробовал? Просто спросить для начала? Вдруг ответ будет вразумительным. Вдруг сможет пояснить? Ну а если нет, тогда видно не судьба поговорить по-людски. Тогда что-то другое будет. Есть еще водка? – душа сваливалась в муторную злую апатию, мне стало нехорошо совсем.

Кришна отрицательно замотал головой,

- Выжралась вся.

- Ей, Морда, выпить есть еще? А то мы за счастье не договорили.

Морда развел руками,

- Нету больше, начальник.

Было ощущение разговора директора школы с нерадивыми быдло-учениками. Как-то это неправильно. Не хочу наставлять. Больших дядек тем более. Блин, с другой стороны, а как иначе с детьми? Как сделать так, чтобы они выросли, но выросли нормальными. Пока не поздно. К горлу подкатила тошнота. Я рывком открыл дверь и отпихнув удивленного Кришну выбежал в темную пустоту, засаженную редкими голыми кустами. Рвало, постепенно становилось лучше. Иди наружу родимая, выходи из меня огненная вода, изобретение коварных бледнолицых.

Я подошел к Кришне, тупо смотревшему на карту Крыма с номером телефона. Мне вспомнились наши бесконечные поездки туда. Тянуло магнитом просто. Когда еще сладится?

- Что с не привычки, - он смотрел участливо.

- Да, не принял организм. Не помню, когда в последний раз пил крепкое. Давно.

Мы молча стояли какое-то время. Сверху снова моросило.

- Позвони, короче, как протрезвеешь. Авось будет че. Я знаю ей надо и тебе тоже. Ты кстати зачем за нами пошел, когда мы из кабака вышли, напугал меня.

- Не знаю, поговорить захотелось, - Кришна вытащил из кармана и протянул мне мокрые мятые рубли, - у тебя упало.

- Оставь себе, конечно. Пригодятся.

- Мне сейчас надо. Я только мамку похоронил, на мели сейчас. Денег было в аккурат. Пригодятся, так. Правда скоро назад. Отпустили на побывку, там могут и не пригодится, - он замолчал и посмотрел вверх, - жалко ее, хорошая была, правда не очень у нас было как-то в последнее время.

Я смотрел на него во все глаза,

- И мне скоро назад. Надо. И я свою тоже похоронил недавно. И тоже было нехорошо. Нормально было, но нехорошо. Лучше могло быть. Гораздо. Что-то у нас не ладилось. И кажется, что я мог сделать больше.

Кришна закурил сигарету.

- Дай мне тоже.

Он протянул купленную у таджикской феи пачку. Я вспомнил про Драконову электронку.

- Хотя нет, подожди. Пора нам, Андрюха. Поздно уже, домой надо. Ты не знаешь, как нам отсюда на Ораниенбаумское шоссе выехать, а то заблудились?

- Знаю, слышал про такое. Туда вам, - он махнул рукой куда-то в сторону, - или нет, а туда. Не, не скажу сейчас. Знаю, что есть, а где. Гляньте в телефоне.

- Сели все телефоны. А карта у нас одна. Крыма.

Я посмотрел на скамейку с остатками пиршества. Джек с Мордой исчезли. Ушли, не прощаясь, как и полагается истинным английским джентльменам.

- Твои ушли похоже. Ладно бывай. Позвони ей, - я протянул Кришне руку, - хорошо, что поговорили. Даст Бог. И удачи тебе. И лучше с бухлом завязывай. Переходи на книжки про Индию. Индусы они интересные вообще. Там такое вообще с этой Индией, если копнуть. Можно до конца докопаться.

Кришна смотрел в сторону шалмана,

- Может у него спросите, вон какой-то дядя вышел из кабака.

Возле входа в шалман ошивался высокий солидный тип в дорогом костюме. Я сел в машину. Дракон включил мотор, и мы медленно двинулись к обетованному. Тип спокойно ждал, наблюдая неспешное приближение нашего экипажа.

8 Камергеры всех стран соединяйтесь

Солидный дядя покуривал маленькую блестящую лаком черную трубочку. Не в затяг курил, пыхтел больше. Увеличивал количество окружающего тумана. Из-под стекол в дорогой оправе внимательно смотрели невеселые серые глаза. В седом ежике волос, переливаясь радужным светом, звездочками сверкали дождевые капли.

- Доброй ночи, ребята. Что-то ищете? Заблудились? - очень тихо, под нос себе больше, не глядя на нас спросил он.

- Ищем.

- Это хорошо, что ищете. Кто ищет, тот всегда находит. Не всегда правда, то что ищет. Но это же не повод для отчаянья? Тут главное не потерять, что уже было найдено. Не растерять. Тогда все шансы заплутать, пропасть. No good. Немало таких было на моем веку. Жаль их.

Это что за лекция такая? Господин говорил уверенно, знал, как говорить с людьми. Очередной гуру дедуктивного оплодотворения. Слушать его было приятно. Продолжай.

- А как не заплутать, не зги ж не видно.

- Не заплутать? Ну тут несколько опций, вернее способов. Можно спросить дорогу, если сомневаешься. Карта, навигация. Проводник тоже из той же серии. Но с этим беда, такой Сусанин может подвернуться, спецом или по глупости в такие дебри заведет. Выбраться не просто будет. Знаки еще, но опять же, кто их тут поставил? Подсветить попробовать. Двигаться надо не спеша, тихонько, чтоб ориентиры какие рассмотреть, распознать, наощупь. И никогда, не паниковать, страх он все портит, так можно испугаться, что уже дальше просто не пойдешь. Замрешь. Похоже на умрешь, правда? Унывать кстати, если не все идет гладко, это из той же серии. Согласны?

Он замолчал,

- Короче, мужики, че надо? – грубо проговорил он. Резкая смена тона была довольно неожиданной. Зачем ты так?

- Как нам на Ораниенбаумское шоссе попасть?

- У вас там че?

- Дом у нас там.

- Точно там? – глаза гуру посмеивались, - ладно, карту я вам сейчас нарисую. Не вопрос. Только вы уж тоже в оба смотрите. Вдруг я чего напутал? Используйте седьмое чувство, господа.

Он достал из кармана пиджака толстый блокнот в дорогом переплете и принялся рисовать там схему. Уж не чернильное ли это перо?

Я вдруг вспомнил про пропавшую целовальницу.

- Вы не знаете, барменша вернулась? Мы тут у вас сидели не так давно, а когда уходили, то она как сквозь землю провалилась, нигде не было.

Господин отвлекся от рисования плана. Видно было, что делал все очень подробно. Похоже рисовал в 3Д. Улицы, здания и все остальное в мельчайших подробностях. Кажется, там даже были люди.

- Уехала ненадолго, по делам. Срочное дело. Скоро вернется. Не переживай, все у нее окей. Ты лучше думай о том вернетесь ли вы?

- Куда вернемся? – я посмотрел на потухшую вывеску шалмана. Мысли в голове хаотично бултыхались, как картошка в кипящем на медленном огне супе.

- О чем мы сейчас говорим? О доме, ясен перец.

- Ну так вы же сейчас нам схему нарисуете.

- Нарисую. Мне интересно насколько ты уверен, что твой дом именно там. Что такое дом для тебя вообще?

Разговор приобретал какой-то странный оборот, но прерывать его не хотелось.

- Дом — это место, где тебя ждут.

- Кто ждет?

- Кто. Свои, конечно.

- И кто такие эти свои интересно знать?

Свои, кто такие свои. Я улыбнулся.

- Свои это те, кто ждет. Кто всегда ждет. Ждет несмотря не на что. Верит и ждет – уверенно ответствовал мой пьяный язык.

Седой резко с силой вырвал листок из блокнота и протянул его мне.

- Покатит с пивом. Тест сдан. Не спеша тогда, аккуратно. Даст Бог – господин широко улыбался, его трубка перестала чадить, затухла.

Я смотрел на него в упор, хотелось продолжать разговор, просто говорить, плести узоры из слов, о чем угодно.

- Мне кажется. Мы с вами никогда не встречались раньше?

Господин уже не смотрел на меня. Вперил взгляд в темную пустоту. Понятно было, что разговор окончен. Не о чем больше.

Ну и ладно. По коням, Дракон. Домой.

Сонную тишину, шелестящую бьющимися об асфальт каплями, разорвал громкий исполненный какого-то дикого торжества вопль, еще один такой же, потом потише, другой как вскрик. Все стихло.

Господин оглянулся на источник крика, потом посмотрел на нас, и спокойно без суеты спустился по ступенькам вниз. Я вспомнил сладкий перезвон цветных стекляшек, нежно перебираемых тихо смеющимся сквозняком. Хотелось туда в сумрак и тишину.