Читать онлайн "Киллер: Убийца Магов"

Пролог

Я никогда не забуду тот день, когда возненавидел всех магов.

Жаркое летнее утро. Каникулы. Мы с родителями запланировали поход в парк аттракционов. Весь месяц я с нетерпением ждал этого дня — огромная радость для двенадцатилетнего ребенка. Наша семья жила небогато, чуть ниже среднего достатка, и такие походы считались редкостью, почти непозволительной роскошью. Но я заслужил это: отец обещал, что если я закончу учебный год хорошо, мы обязательно сходим. Мой папа из тех людей, кто держит слово, чего бы это ни стоило.

Мама отговаривала нас, просила перенести — месяц выдался тяжелым. Они с отцом работали в небольшой кофейне рядом с домом, их скромный совместный бизнес. Иногда дела шли хорошо, а порой — совсем туго. Летом, в первый месяц, клиентов было мало: все разъезжались в отпуска. Она хотела сократить расходы, но в итоге поддалась на уговоры.

Я помню первые мгновения: Парк встретил нас шумом, музыкой, сладким запахом жареного теста и сахарной ваты. Я смеялся, когда нас подбрасывало на американских горках, кричал от восторга в доме с привидениями.. Вокруг — шум, кричащие дети и их родители, люди в костюмах героев из популярных мультфильмов. Я был уверен, что это лучший день в моей жизни!

Пока не раздался оглушительный взрыв.

Сначала я услышал громкий хлопок, потом нас отбросило в ограждение. На мгновение в глазах потемнело. Когда я пришел в себя, увидел лицо мамы: она била меня по щекам холодной рукой, пыталась привести в чувство. Я запомнил её испуганный взгляд. Рядом стоял отец — лицо серьезное, строгое, таким я его никогда не видел.

Прозвучал еще один взрыв, и палатка рядом рухнула на нас.

Мама прикрыла меня собой в тот момент, когда металлическая конструкция обрушилась. Она сжала меня так крепко, будто могла защитить от всего мира. Потом снова темнота, не понимал что произошло, вокруг какие-то обломки, крики, а чувство боли все нарастало. Я кое-как выполз на свет. Голова безумно болела, со лба текла кровь, застилая красным маревом один глаз. Я попытался вытереть её тыльной стороной ладони, но кровь не останавливалась.

Раздались новые взрывы, теперь уже где-то в небе. Непроизвольно я поднял взгляд и увидел две фигуры, парящие в воздухе. Они стояли на каких-то тонких платформах, казались размытыми, едва различимыми. Вокруг них мелькали вспышки, искры, то появлялись, то исчезали языки пламени. Прогремела молния — не ослепительная вспышка, а живой разряд, извивающийся в воздухе, словно змея.

Когда зрение сфокусировалось, я смог разглядеть их. Один — в сером плаще и черном шлеме, второй — в длинной белой мантии, развевающейся от каждого взрыва. Даже воздух вокруг них был иным: жар искривлял пространство, а под ними уже не осталось ничего, лишь груда металла, которая мгновение назад была аттракционами.

Меня охватил ужас. Глаза забегали в поисках родителей. Рядом лежала мама — её придавило обломками. В сердце зашевелился ледяной страх. Всё нутро перевернулось, руки задрожали, глаза наполнились слезами.

— Мама… — прошептал я, боясь, что кто-то услышит.

Но она не ответила.

Я толкал её, словно пытался разбудить, но ничего… Слезы хлынули сильнее. Огляделся, ища отца.

Развернувшись, я увидел его.

Папа стоял рядом. Длинный металлический прут, арматура, пронзил его грудь насквозь. Руки безвольно повисли, тело слегка прогнулось назад. Штырь удерживал его в неестественной позе. Глаза были открыты, но неподвижны. Под ним — красная лужа.

Наступил шок. Я снова начал толкать маму, уже отчаянно, хотел закричать — но вдруг почувствовал…

Резко похолодало.

Я поднял голову. У фигуры в белом в руках появился лук, словно выточенный изо льда. Тонкая белая тетива натянулась — и стрела сорвалась в полёт. Она ударилась в невидимый барьер, отскочила…

И полетела прямо в меня.

Дальше — темнота.

Глава 1

В больнице царила безумная суматоха. Врачи уже три дня справлялись с последствиями ужасного происшествия в парке аттракционов. Десятки погибших, сотни тяжелораненых. Около тысячи отделались лишь легким испугом и несерьезными травмами. Большую часть людей смог спасти лишь один молодой студент. Как говорили в новостях:

«Юный Лорд из известной семьи, который оказался там случайно, создал сильнейший барьер, за которым укрыл посетителей!»«Лорд из семьи Грелоу просто проводил время со своей младшей сестрой и был вынужден стать героем!»

Хвала, награды, всеобщее признание. Кто-то в тот день потерял всё, а кому-то досталась слава.

В это время в палате №11 лежал маленький мальчик, который изо всех сил боролся за жизнь. Весь в бинтах, словно мумия, он выглядел очень плохо. Возле больничной койки висела карточка:

Пострадавший №88Имя: КайФамилия: ХарлоуСостояние: СтабильноеРанения: Обширные порезы по всему телу, обморожение второй степени, сильная кровопотеря.Требуется: Уход, выполнение рекомендаций лечащего врача.

Около месяца Кай провалялся в больнице, пока его не выписали и не отправили домой под присмотр дяди. Придя в себя, мальчик практически не разговаривал. Пережитые ужасы постоянно всплывали в его сознании. Он вспоминал произошедшее настолько четко, словно видел всё перед глазами. Смерть матери и отца, две фигуры в небе, вспышки — всё это врезалось в его память навсегда, оставляя лишь боль и ненависть. Он совсем не знал, что с этим сделать. Временами ему казалось, что он спит. Вот-вот, и сейчас его разбудит мама, ласково поцелует и позовёт завтракать с отцом. Но как бы он не хотел, это все было не сном.

Дома за мальчиком следил дядя Рич — брат отца и, по совместительству, единственный близкий родственник. Рич работал юристом в одной небедной компании. Во время страшного происшествия он был в другой стране, разбирался с международными переговорами. Как только он узнал о случившемся — что его брат с женой погибли, оставив сына одного, — он пулей примчался к бедному мальчику.

Дядя был из тех самых одиноких и независимых людей — ему никогда не везло в любви, и семью он так и не создал. Своих детей не было, да и он не хотел. Но племянника он любил, и мыслей оставить мальчика у него не было. Он взял опеку на себя, правда, совсем не имел опыта в воспитании детей — справлялся как мог.

Сердце Рича разрывалось, когда он менял ребенку повязки, смотрел на его шрамы и обрабатывал волдыри. Еще больнее было видеть, что даже когда физическое состояние Кая пришло в норму, психика ребенка оставалась полностью сломанной. Мальчик едва соглашался поесть, боялся выходить на улицу, большую часть времени проводил дома, запираясь в своей комнате. По ночам Рич слышал крики ребенка, раздираемого кошмарами. Бедный мужчина не знал, что делать — пытался приводить психологов, разговаривать с Каем, но ничего не помогало. Тот ни в какую не хотел возвращаться к нормальной жизни.

Со временем дяде пришлось вернуться к работе — он и так потратил три месяца на уход за племянником. Оставлять мальчишку одного он боялся, сиделку нанять было дорого, приходилось просить соседей изредка заглядывать. Пожилая пара, которые жили этажом ниже, всегда относились к мальцу с добротой и уважали его родителей. Они согласились помогать по мере возможностей. Попутно дядя ходил в суды, выбивая у правительства компенсацию за произошедшее — ведь он ведь был юристом, и это было то малое, чем он мог помочь. Добился скромных ежемесячных выплат и погашения долга по ипотеке, которую родители Кая пытались закрыть в течение пятнадцати лет. На большее его не хватило.

Вскоре, спустя пять месяцев после смерти родителей, Ричу всё же удалось уговорить Кая понемногу выходить из дома. Сначала это были небольшие прогулки, короткие походы в магазин и обратно, потом — более продолжительные. Дядя старался как мог: водил его в кино, игровые залы, кормил вредной едой, пытался развеселить мальчика хоть как-то — даже купил ему приставку, о которой тот мечтал. Потихоньку это работало, и вскоре юный Харлоу даже вернулся к обучению в школе.

Кай и Рич жили в городе-государстве Арканополисе — огромный город для магов, самый большой из всех существующих, возведённом на искусственном полуострове. Это было самое продвинутое и влиятельное общество на всём земном шаре, диктующее политику целому миру. Власть в других странах оставалась лишь номинальной — все подчинялись законам Единого Совета Магов.

В центре города возвышались небоскрёбы, но чем дальше от центра, тем меньше становились здания и тем хуже была жизнь граждан. Самым высоким и самым большим было здание Верховного Совета — стеклянное и прямое, словно шпиль.

В Арканополисе сильнее всего ощущалось неравенство между одарёнными и обычными людьми. Хотя практически у каждого был хотя бы небольшой дар, если у тебя было мало запасов маны, тебя могли и не считать за человека. Не брали на высокие и хорошо оплачиваемые должности, не пускали в престижные университеты, а порой даже отказывали в посещении некоторых заведений.

Способности проявлялись у людей в среднем в 15 лет (плюс-минус пару лет). Уже с самого детства, буквально со школьной скамьи, каждого проверяли на «качество» этих самых способностей. Но даже больших запасов маны было недостаточно. Больше ценился талант — умение контролировать свои силы, знание заклинаний и опыт в магическом мастерстве, который накапливался в течение жизни.

Талант проявлялся не только в боевой магии — ценилась и так называемая «прикладная». В мастерских Арканополиса трудились инженеры-чародеи, чьи изобретения приводили в движение целые кварталы: самонастраивающиеся мостовые, меняющие маршрут по требованию, или фонтаны, чьи струи танцевали в такт прохожим. Алхимики выводили новые сорта зерна, дающие урожай трижды в год, а архитекторы-строители строили дома, которые сами в себе ремонтировали трещины в стенах. Даже в обычных магазинах, лавках продавцы использовали «говорящие» ценники — крохотные искусственные духи-хранители, шептавшие покупателям о скидках.

В этом городе с магией было связано всё: спорт, культура, искусства и даже общественный транспорт.

Особенно почитались мастера «живого искусства». В театрах иллюзионисты создавали спектакли, где зрители становились участниками событий — можно было ощутить на щеке морской ветер из древних легенд или вдохнуть аромат цветов из забытых садов. Поэты-заклинатели писали стихи, которые буквально витали в воздухе золотыми буквами, а музыканты играли на инструментах, настроенных на эмоции публики.

Популярнейшей игрой считался «небесный регби» — команды сражались не на земле, а на парящих платформах, используя гравитационные заклинания.

Культура тут пронизывала каждый камень. Уличные художники рисовали картины, которые оживали на закате, рассказывая прохожим истории. В кафе подавали «настроенческие» напитки — глоток лавандового чая мог подарить умиротворение, а шоколадный мусс заряжал энергией на весь день.

Но за всей этой красотой скрывалась жестокая правда — чтобы заниматься искусством или наукой, требовалось не только дарование, но и признание Совета. Без их печати даже самый гениальный творец оставался никем, обречённый ютиться в подворотнях "Внешнего кольца", где магия тускнела, как догорающая свеча.

"Внешним кольцом" - назвали самые бедные районы города, буквально находящиеся за стенами. Там процветала преступность, подпольная торговля и черные рынке. Внешне эти районы выглядели как понастроенные друг к другу множество жилых домов. С виду - ничего особенного, но жилось там очень сложно.

— Кай! — окликнул его дядя Рич, когда парень уже стоял в дверях.

— Да, дядя? — обернулся юноша, задерживаясь на пороге.

— Если хочешь, можешь остаться дома... Сегодня ведь памятная дата. — В голосе мужчины звучала затаённая грусть, а во взгляде читалось беспокойство.

— Спасибо, но сегодня важный тест — пропускать нельзя. — Кай выдавил лёгкую улыбку, стараясь выглядеть спокойным.

— Ладно, тогда удачи! — Рич сделал шаг вперёд, поправляя галстук.

— До вечера! Если всё сдам — готовишь ты! — с напускной дерзостью бросил Кай, изо всех сил изображая нормальность.

— Если получишь "отлично" — закажем даже пиццу, — пообещал дядя, и его лицо озарилось тёплой, искренняя улыбка.

За три года, прошедшие с той роковой трагедии, Кай преобразился до неузнаваемости. Из хрупкого мальчишки он превратился в крепко сложенного юношу с широкими плечами и жилистыми руками - результат упорных тренировок, которыми он пытался заглушить душевную боль. Его зелёные глаза, цвета морской волны, приобрели странную глубину и холодноватый отблеск, будто за стеклянной преградой. Когда он смотрел на кого-то слишком пристально, людям становилось не по себе - в этом взгляде читалось что-то дикое, неукротимое.

Чёрные как смоль волосы, чуть длиннее принятого, падали на лоб непослушными прядями. Лицо с резкими скулами и упрямо сжатыми губами могло бы считаться красивым, если бы не застывшая на нём маска отчуждения. Уголки губ были слегка приподняты в постоянной полуухмылке - не то вызов миру, не то защитная гримаса.

Шрамы - и физические, и душевные - только подчёркивали его особенность. Тонкие белые линии на руках и шее, оставшиеся после того дня, он никогда не пытался скрывать. Напротив, будто бросал вызов: "Да, я выжил. Вам это не нравится?"

Однако эта внешняя "агрессия" была обманчива. В школе он передвигался тихо, как тень, стараясь не привлекать внимания. Его плечи инстинктивно ссутуливались, когда рядом появлялись одарённые ученики, будто он физически ощущал их превосходство. Руки, такие сильные на тренировках, в классе беспокойно теребили край рубашки или карандаш - единственные признаки нервного напряжения, которые он не мог контролировать. Да и разговаривать он ни с кем особо не любил, отвечая лишь короткими фразами.

Единственное, что выдавало в нём прежнего, доброго мальчишку - это неожиданно тёплая улыбка, появлявшаяся только в редкие моменты, когда он оставался наедине с дядей Ричем. Но стоило кому-то постороннему появиться в поле зрения - и маска безразличия мгновенно возвращалась на место.

Он оставался единственным в классе, у кого так и не проявились магические способности. В пятнадцать-шестнадцать лет среди сверстников началось жёсткое расслоение: одарённые сбивались в избранные группки, а остальные становились изгоями. Каю досталось хуже всех — он оказался на самом дне школьной иерархии.

Хуже всего было то, что надежда ещё теплилась. Известны случаи, когда дар пробуждался и в семнадцать лет. Но время шло, а магия так и не проявлялась. Полное отсутствие магических способностей — явление исключительное, особенно в Арканополисе. Обычно таланты передавались по наследству, и хотя родители Кая не блистали особыми дарованиями, их сын оказался и вовсе "пустым".

Этот удар мог бы сломать кого угодно, но Кай уже научился выдерживать "удары судьбы". Пережитый в детстве ужас закалил его — многие вещи теперь казались не столь значительными. Однако в душе копились другие чувства: жгучая неприязнь к одарённым, особенно к тем, кто щеголял своими талантами. Его разрывали противоречивые эмоции — зависть к тем, кто родился "лучше", и животный страх перед носителями истинной силы, способной в мгновение уничтожить всё вокруг.

Так, с грузом ненависти и страха, с осознанием собственной неполноценности, Кай Харлоу вступал во взрослую жизнь. Мир магов захлопнул перед ним все двери, оставив лишь участь отверженного — вечного изгоя в обществе, где сила решала всё.