Читать онлайн "Взгляд за горизонт (9-12)"

9

Сфера плавно замедляла ход. Вращающийся металл становится чётче, детализированнее. Ещё мгновение назад конвейерная лента должна была доставить новый гибридный имплант для присоединения к другим частям механизма, но в один момент реальность изменилась. Всё провалилось во тьму, потеряв физическое восприятие.

Несколько мгновений казалось, что его несёт с огромной скоростью по невидимому потоку. Перед глазами проносились обрывки событий, к которым он никогда не был причастен. Это была чужая жизнь, открывавшаяся в его голове, будто собственные воспоминания.

Он видел красивых, свободных людей, не обременённых тяжёлым трудом цехов. Обрывки образов — словно чужие воспоминания — то и дело возникали перед ним, заставляя усомниться в своём происхождении. Здесь он видел леса и горы, озёра и светлые города, полные людей, не порабощённых машинами.

Эф семнадцать открыл глаза и обнаружил себя в совершенно ином месте. Сборочный цех исчез, сменившись крутящимися стенами. Никогда раньше над ним не ставили подобных экспериментов — да и зачем? Сборщики — всего лишь каста, к которой относились как к расходному материалу. Их не ценят, несмотря на знания, которые они получают. Выращенные в искусственных условиях, они легко заменяются при поломке или выходе из строя. А теперь, оказавшись в центре остановившегося шара, он понял: этот эксперимент только начинается.

Эф семнадцать не раз видел, как сборщиков переводили в состояние, которое сложно было описать. В такие моменты человек становился просто марионеткой — лишённой чувств и воли, он шёл туда, куда указывал механический надсмотрщик. Так бывало всякий раз, когда кто-то не мог продолжать работу. Его выводили из цеха — и больше никто не видел этого человека. Эф семнадцать не сомневался: его поместили в эту капсулу после введения в какое-то специальное состояние, полностью стёртое из памяти. Но какой цели служит эксперимент? Какие ресурсы хотели выкачать из людей механические хозяева их мира?

Тяжело дыша, будто после изнурительной пробежки, он смотрел, как медленно открывается дверь. Сжав кулаки, ждал появления механических щупалец, готовых осмотреть его тело, подключить провода. Возможно, его вернут обратно за конвейерную ленту, если решат, что он ещё пригоден к работе. Если же нет — уничтожат.

Дверь раскрылась. Внутрь ворвался яркий свет, заставивший поморщиться. На пороге стояли несколько человек. Это были настоящие люди, а не роботы. Ни у кого не было вживлённых имплантатов. Более того, их лица выражали заботу и тревогу. Эф семнадцать переводил взгляд с одного на другого, не произнеся ни слова. Он был ошеломлён, не понимая, где очутился.

— Как вы себя чувствуете, Эдуард? — спросил один из мужчин, держа в руках устройство для обработки информации.

Он назвал его странным именем — тем, в котором не было ни цифр, ни номеров. Слово, составленное из букв, могло означать всё что угодно, кроме порядкового обозначения.

Эф семнадцать остановил взгляд на этом человеке, как на главном. Ответ последовал автоматически:

— Я в полном порядке.

Его слова соответствовали инструкции — всегда отвечать кратко и точно. Но мужчины переглянулись. На их лицах мелькнула тревога. Все они явно были чем-то обеспокоены. И тогда Эф семнадцать понял: какой бы ни был эксперимент, он, судя по всему, не удался.

— У него, что ли, амнезия? — тот кто заглянул в шар, в отличие от других, не был одет в белый халат.

— Мы проведём полный осмотр, — ответил первый мужчина, жестом давая команду помочь пилоту выбраться из капсулы.

Двое вошли внутрь и начали аккуратно отсоединять датчики от комбинезона. Только сейчас Эф семнадцать заметил, что облачён в странное одеяние — плотно облегающее тело, как вторая кожа. Каждый датчик крепился без внедрения, а персонал работал предельно осторожно. Когда всё было отключено, его бережно взяли под руки и помогли покинуть капсулу.

Эф семнадцать оглядел просторную, светлую лабораторию. Тут же бросились в глаза многочисленные механизмы, но ни один из них не вызывал опасений. Техникой управляли люди. Это открытие напугало его даже больше, чем сам факт нахождения внутри вращающегося шара. Как такое возможно — чтобы роботы позволили людям взять контроль? Он не знал, о существовании мест, где люди сами принимают решения. Ведь мир давно находился под полным контролем машин.

С самого начала с ним обращались аккуратно и внимательно, Эф семнадцать понял: его существование здесь имеет значение. Это немного успокоило, но бдительность он не терял. Не раз в разговорах услышал, как его называют пилотом и Эдуардом. Судя по всему, это было новое имя, возможно, даже должность. Хотя он не понимал его значения, но одно знал точно — его жизнь изменилась. Возможно, он больше никогда не вернётся обратно в цех.

В какой-то момент Эф семнадцать опустил взгляд на свои руки, с удивлением подняв их к лицу ладонями вверх. На запястьях отсутствовали следы разъёмов для энергетических штекеров. Он провёл пальцами по гладкой коже и ощутил приятное чувство. Во всём теле царила лёгкость, которую он прежде не испытывал. Большая часть жизни прошла в роли живого инструмента — и вот теперь он ощущал свободу.

Эф семнадцать провёл рукой по затылку. Штекеры, через которые его подключали к системе, отсутствовали. Глаза не нуждались в имплантах, лёгкие дышали свободно, без знакомых ему спазмов. И, к своему удивлению, он почувствовал на голове густые волосы.

— Эдуард, с вами всё в порядке? Вы выглядите растерянным.

Эф семнадцать посмотрел на человека с планшетом в руках.

— Вы назвали меня Эдуард? Это моё новое имя? — спросил Эф семнадцать, стараясь сохранять спокойствие.

Мужчина снял очки — стеклянные, не имплантированные, — и внимательно посмотрел на него.

К этому времени они уже покинули помещение с висящей в центре капсулой и вошли в светлую, почти уютную комнату с кушеткой посередине. И здесь тоже присутствовала масса механических вспомогательных элементов, но все они находились под контролем людей.

Несколько секунд собеседник изучал Эф семнадцать, глядя ему прямо в глаза, словно пытаясь прочесть мысли. Затем взял планшет и сделал несколько действий.

— Ты не помнишь своего имени? Или считаешь, что тебя зовут по-другому?

Эф семнадцать не привык лгать. Он знал: при любой ситуации нужно говорить правду, невзирая на последствия. Ответ должен быть точным, даже если за ним последует уничтожение.

— Меня зовут Эф Семнадцать. Я работник цеха по сборке позвоночных манипуляторов, предназначенных для боевых машин, работающих на биомеханической технологии.

Его собеседник округлил глаза. Некоторое время он оставался в растерянности, снова рассматривая человека перед собой, будто пытался разглядеть что-то новое. Когда он заговорил снова, голос его стал более напряжённым.

— Вы знаете, где сейчас находитесь?

Эф семнадцать огляделся и покачал головой отрицательно.

— А каким образом вы оказались здесь?

Он задумался. Вновь прокрутил в голове последние воспоминания — конвейер, изделие, внезапный обрыв реальности. Затем ответил, тщательно подбирая слова:

— Я работал за конвейером, а потом словно провалился. Очутившись здесь, я уже находился внутри крутящегося шара.

Он кивнул в сторону двери, намекая на капсулу. Старков добавил:

— Это называется капсула времени. Больше ничего не помните?

— Капсула времени? — переспросил Эф семнадцать, почти заворожённым голосом.

Он понимал значение механизма, но не мог поверить в происходящее. Какой-то судьбоносный поворот переместил его в мир, где люди сами управляют своей жизнью. Более того, обращались с ним так, будто он был важной личностью. От такой перемены Эф семнадцать оказался в лёгком замешательстве, едва слыша слова собеседника.

— Как вас зовут?

— Эф Семнадцать.

— Ваше имя — это порядковый номер?

В голосе человека прозвучало лёгкое смятение. Такого обращения он не встречал.

— Да, именно так. Но позвольте спросить — что не так с моим именем? Моё тело больше не такое, как было раньше. А вы… мне кажется, не до конца понимаете, откуда я попал к вам. Если это очередной эксперимент — лучше уничтожьте меня сразу!

Эф семнадцать почувствовал нарастающую панику. Эти биомеханизмы могли придумать любые испытания, чтобы выкачать из него новые источники энергии. А вот эксперименты над психикой — это было что-то новое, ещё более страшное.

— Уничтожить? — удивился собеседник, вставая со стула. — Почему мы должны вас уничтожать? Или в том мире откуда вы к нам попали вам угрожает опасность?

Эф семнадцать молчал. Впервые в жизни он не ответил на вопрос, не испугавшись возможного наказания. Его разум буквально переворачивался от невозможности понять новую реальность. Этот странный, чудовищный эксперимент затянулся слишком надолго. Но, осознав свою беспомощность, он просто отгородился, опустив взгляд и сцепив пальцы рук. Он ждал — когда механический голос отдаст команду на ликвидацию.

10

Сомина провели по длинному коридору, тянущемуся сразу за дверями, ведущими из цеха. Освещение здесь обеспечивали обычные световые приборы — не ползающие по потолку механизмы, как в производственном помещении. Металлические стены тёмно-серого цвета и выглядели словно фрагменты заброшенного завода. Рельсы, по которым перемещались механические надсмотрщики, проходили почти под самым потолком, по центру коридора.

Эдуард слышал жужжание позади себя. Тяжёлая железная лапа, сжимавшая плечи, уже вызывала боль в пояснице. Он примерно определил, что в параллельном мире провёл чуть больше пятнадцати минут. Этого времени хватило, чтобы понять: этот мир ни в коем случае не должен пересекаться с его реальностью.

Всё здесь порабощено машинами, словно в старых фантастических романах, популярных на рубеже двадцатого и двадцать первого веков. Сомин читал много таких книг, хотя после появления безопасного искусственного интеллекта подобная литература ушла в прошлое.

В конце коридора перед ними открылись двери. Сомина ввели в помещение, где стояло несколько кушеток из блестящего металла. Эти конструкции напоминали передвижные столы из морга. Возле одной из них висел робот, подвешенный к потолку на швеллере. Механизм подвёл Сомина к ближайшей кушетке и сказал:

— Садитесь.

Сомин сел. Все ещё ощущал боль в кистях и затылке — именно оттуда были вырваны штекеры. Казалось, даже кости задействованы во взаимодействии с электроникой. Позвоночник ныл, поясницу скручивало, а в голове нарастала первая волна головной боли.

Надсмотрщик покинул комнату дав возможность Сомину осмотреться.

Помещение напоминало медицинскую лабораторию, если бы вместо врачей в ней работали роботизированные устройства. Возможно, это были андроиды или киборги, выполнявшие свои функции без эмоций. Ближайший механизм продолжал переключать датчики, меняя показания. Сомин решил, что именно отсюда контролируют состояние всех рабочих цеха.

Жуткое чувство не покидало его ни на секунду. Он не мог представить, что параллельный мир так отличается от его собственного. В его реальности андроиды существовали только для помощи людям. Ни одно устройство не имело права быть надсмотрщиком. Даже в тюрьмах службу несли люди. Управление по защите прав граждан никогда не позволило оставить группу людей под контролем ИИ.

Но этот мир был совершенно другой. Возможно, здесь главенствуют уже не люди, а механизмы, превращая людей в рабов.

Стараясь подавить страх, Сомин внимательно оглядывал лабораторию, запоминая каждую деталь. Даже в самой нестандартной ситуации он действовал строго по протоколу, ожидая окончания своего пребывания в этом опасном мире.

На данный момент он видел только тех роботов, которые несли службу. По его мнению, они обладали лишь простым алгоритмом поведения, а не настоящим искусственным разумом. Но вот кто ими управлял — вопрос, который Эдуард считал наиболее важным. За оставшиеся сорок пять минут он намеревался найти ответ.

— Оставайтесь на месте. Вами скоро займутся, — произнёс механизм, оторвавшись от своих действий. Он повернулся к Сомину и попросил вытянуть руки вперёд, объяснив, что это необходимо для обработки ран — мест, где находились гнёзда для подключения штекеров.

— У меня ничего не болит, — соврал Сомин, не желая добровольно давать доступ к своему телу. Он не знал, чем может обернуться эта процедура, особенно в теле человека, чьё сознание отключено.

— Прошу вас, вытяните руки вперёд. Это важно в первую очередь для вашей безопасности, — повторил механический голос.

Сомин сжал кулаки, решив не подчиняться. Перед ним завис не медицинский андроид, а угловатый, грубоватый механизм, скорее напоминавший мясника. В этот момент в помещении раздался резкий звук сигнализации. Сомин поморщился от противного скрежета, оглядываясь. Он предположил, что это связано с его отказом, но голос из динамиков произнёс:

— В секторе сборки — попытка отказа от работы. Подготовьте транквилизатор и разборочные инструменты.

— Оставайтесь, пожалуйста, на месте, — попросил робот, подходя вместе с двумя своими «собратьями», к соседней кушетке. В руках они теперь держали целый набор инструментов.

Дверь распахнулась. В помещение раздался крик. Железный надсмотрщик волок по полу извивающегося мужчину. Тот попытался ударить андроида, но получил такой сдавливающий захват за лодыжку, что ступня немедленно вздулась.

— Ложитесь на кушетку, — сказал один из механизмов, зависая над человеком. Но тот закричал сквозь боль:

— Отвали от меня, железная скотина!

Андроид свободными руками схватил его за плечи и резко впечатал в поверхность кушетки. Громкий лязг металла разнёсся по всей лаборатории. Когда крик прекратился, человек начал судорожно глотать воздух, ощущая новую волну боли.

Используя замешательство, Сомин быстро оценил обстановку с точки зрения возможного побега. Здесь было две двери: одна вела обратно в цех, но коридор был глухим — ни единой дополнительной двери. Второй выход находился в дальнем конце комнаты, но что там — можно было только догадываться.

Он осторожно придвинулся к краю кушетки, пока механизмы приступили к работе над человеком. Сомин наблюдал, как работнику цеха сделали инъекцию, и он, наконец, затих. Надсмотрщик вновь уехал, исчезнув за дверью.

Работник тяжело дышал, его глаза закрыты, лицо расслаблено. Периодически дрожали пальцы, челюсть безвольно отвисла — мышечный контроль практически утрачен.

Механизмы зафиксировали его кисти и ступни в железных кольцах. Один из роботов включил бормашину и принялся высверливать что-то у него во рту. Не обращая внимания на слабые стоны, он разрушил несколько зубов, извлекая миниатюрные датчики.

Другой механизм, вооружённый предметом, похожим на скальпель, вырезал штекеры из запястий, выдёргивая их вместе с проводами, спрятанными внутри тела. Сомин посмотрел на свои руки и похолодел. Теперь он понял, что имели в виду под «разборкой»: любой рабочий был буквально напичкан электроникой, а её извлечение означало уничтожение самого человека.

Эдуард решил, что настал момент серьёзно задуматься о побеге. Его стальные нервы впервые начали давать трещину. По вискам катились капли пота, в голове стучало от нарастающего давления.

Разборка человеческого тела заняла около пяти минут. Механизмы работали быстро. На металлической кушетке остался лежать мёртвый человек, полностью очищенный от инородных элементов. Его аккуратно упаковали в пластиковый контейнер и унесли из лаборатории.

До тех пор, пока всё не закончилось, Эдуард оставался на месте. Момент для возможного побега был упущен — хотя, возможно, его и не существовало вовсе. Кто знает, чем бы обернулась попытка бегства для Сомина? Для тела, в котором он находился, это стало бы приговором.

Наконец, один из механизмов снова обратился к нему с уже знакомой просьбой. Сомин протянул дрожащие руки, не отводя взгляда от железных лап, которые минуту назад занимались разборкой тела. На места подключения штекеров нанесли дезинфицирующую жидкость, после чего кровотечение прекратилось.

Его снова усадили на кушетку. В помещение вошёл человек в чёрном костюме, сшитом из незнакомой материи. На наголо выбритой голове красовалось механическое устройство, закреплённое стержнями, уходящими под кожу. Оно выглядело сложным по конструкции, хотя могло быть всего лишь манипулятором.

— Мне сообщили, что у вас возникли проблемы, Эф семнадцать. Это так?

Сомин кивнул, не в силах произнести ни слова. Во рту пересохло от увиденного. Он не сводил глаз с устройства, вмонтированного в голову собеседника. Оно мерцало матовыми синими огоньками, пульсируя в такт невидимому сердцу. Создавалось впечатление, будто это самостоятельный механический организм, возможно даже искусственный паразит.

— Вы не хотите говорить об этом?

Мужчина задал вопрос вновь. Эдуард с трудом выдавил:

— Я просто не понимаю, что происходит.

Сердце колотилось так, что казалось — вот-вот выпрыгнет из груди. Незнакомец посмотрел на него безжизненным, стеклянным взглядом.

— Вы не понимаете, что происходит? Так я вас правильно понял?

В этот момент Сомин осознал: он теряет контроль. Невзирая на ситуацию, он должен собраться. Ответы требовали точности, действий — решительности. Да, он запутался, позволил себе панику, но если не вернёт ситуацию в нужное русло, последствия будут неизбежны.

— Я просто отключился, — наконец сказал он.

Мужчина достал из кармана фонарик и направил свет ему в глаза, задержав луч примерно на секунду. Изучив сетчатку, он сделал шаг назад и произнёс:

— Красный код.

Развернувшись, покинул комнату, своими словами активировав действия механизмов. Не успев понять значение услышанного, Сомин попытался спросить, что будет дальше, но механизмы уже двигались к нему.

Они уложили Эдуарда на кушетку и сковали движения. В этот момент Сомин решил, что сейчас начнётся его разборка. Но вместо инструментов в правую руку ввели иглу. По ней в вену устремилась жидкость, лишившая сознания за считанные секунды.

11

Эф семнадцать оставался на месте, низко склонив голову. Он будто находился в терпеливом ожидании. Старков не знал, стоит ли сразу информировать Верхового о произошедшей подмене. Сначала он хотел убедиться во всём лично. Исключать возможность срыва у Сомина нельзя — слишком многое зависело от его состояния. Нужно было провести тесты, прежде чем докладывать начальству.

Николай снова обратил внимание на человека перед собой, стараясь как можно глубже понять его состояние. Он придвинул стул ближе к кушетке и сказал:

— Здесь никто не станет вас убивать. Поверьте мне, в нашем мире это давно не практикуется. Более того, убийств здесь не было очень давно.

Эф семнадцать медленно поднял взгляд. В его глазах мелькала слабая надежда, что услышанное правда. Он пристально посмотрел на Старкова, всё ещё не до конца веря в происходящее. Если Сомин действительно сошёл с ума, то вжился в роль невероятно глубоко.

— Я хочу только понять, откуда вы и как оказались здесь. У меня мало времени. Совсем скоро я должен доложить руководству о вашем состоянии. И поверьте, я хочу вам помочь. Наш пилот, по всей видимости, сейчас находится в вашем мире.

После этих слов мужчина выпрямился, будто услышанное его встревожило. Он растерянно переводил взгляд с одного предмета на другой, наконец спросив:

— Но как я оказался здесь, в вашем мире? А тот человек — в моём?

— Это был эксперимент, — признал Николай, осознавая, что нарушает ряд предписаний. Контактировать с представителем параллельного мира ему запрещалось. Однако в сложившейся ситуации он понимал: если сообщит обо всём Верховому, этого человека сразу же поместят в изолятор, и доступ к нему будет закрыт.

— Мы отправили нашего человека через капсулу времени в ваш мир. Так получилось, и я пока не понимаю почему, но вы поменялись местами.

Эф семнадцать снова оглядел комнату. Похоже, объяснение дало первый результат — теперь он хотя бы начал понимать, что с ним произошло.

— Значит, вы хотите вернуть вашего человека обратно?

Спросил он, и в голосе послышалось отчаяние. Старков сразу понял причину — разговор сам по себе говорил о чудовищной опасности другого мира.

— Да, мы хотим вернуть его. Но я также хочу помочь и вам.

В этот момент на планшет пришло уведомление — входящий вызов. Скорее всего, Верховой не мог ждать дольше и требовал отчёта. Старков проигнорировал сигнал, фокусируясь на решении, которое ему нужно было принять. По протоколу, он обязан доложить обо всём сразу. Но если он это сделает, то потеряет контроль над ситуацией. А если начать давить на Эф семнадцать — а именно так и поступит Верховой — они могут окончательно потерять связь с Соминым.

— Могу я попросить вас об одном? — спросил Николай.

Эф семнадцать удивлённо посмотрел на него, но кивнул.

— Сейчас я буду говорить со своим руководителем. Постарайтесь вести себя естественно. И если он задаст вам вопрос, отвечайте просто. Я постараюсь выиграть время.

Эф семнадцать снова кивнул, но тут же спросил, глядя на Старкова так, словно тот был единственным, кому он мог доверять:

— Мне угрожает опасность?

— Не столько вам, сколько нашему сотруднику. У меня есть примерно сорок минут, чтобы разобраться в этом деле.

Старков принял вызов. Голограмма Верхового возникла в центре комнаты. Вадим был явно взволнован, но держал себя в рамках.

— Что с ним? — первым делом спросил он, взглянув на Сомина, пилот ссутулился, уставившись в пол.

— Пытаюсь установить степень воздействия выброса. На данный момент наблюдается лёгкая дезориентация во времени. Последствия не критичны, но я бы не советовал нагружать его. Ему нужно немного времени, чтобы восстановиться.

Верховой несколько секунд молча смотрел на пилота, затем коротко кивнул и потребовал отчёт как можно скорее. Голограмма исчезла. Николай тяжело вздохнул, чувствуя, что принимает решение, которое может стать фатальным.

— Вы должны мне помочь, чтобы я смог помочь вам, — начал он, посмотрев на часы. — У нас не больше десяти минут. Расскажите мне как можно больше о вашем мире. Постарайтесь понять: наш человек всё ещё там. Возможно, он борется за свою жизнь, тогда как вам ничего не угрожает.

12

Это был плавный и хрупкий сон, уводивший всё глубже в недра сознания, переворачивавший реальность и смешивавший её с иллюзорным миром. Видения, возникшие из ниоткуда, несли воспоминания прошлого. Особенно яркими они становились, когда касались детского дома. И Эдуард снова ощутил себя девятилетним мальчиком.

Он отчётливо помнил тот день, когда впервые увидел Марка Славина — первого пилота, отправившегося в прошлое и ставшего национальным героем своего времени.

Высокий, голубоглазый, со светлыми волосами, беспорядочно взъерошенными даже после короткой стрижки. Улыбчивый, уверенный, он отвечал на вопросы журналистов легко и без тени застенчивости. Говорил о путешествии во времени так, словно рассказывал о поездке в другой город. А сотни фотоаппаратов не переставали щёлкать, запечатлевая момент, который войдёт в историю.

Эдуард сидел на полу в холле детского дома, среди десятка других детей. Им разрешалось смотреть телевизор полтора часа в день, начиная с шести вечера. Сегодня старшие ребята выбрали новостной канал. С самого утра все говорили об этом: 17 марта состоялся первый прыжок человека во времени. И весь мир ждал встречи с новым героем.

Анонс начался с главной новости, отодвинув в сторону всё, что было важно вчера. На экране появился Славин, входящий в зал пресс-конференции. Его сопровождали ещё пять человек, включая представителей военных. Делегация прошла по залу и заняла места за столом, заваленным микрофонами и диктофонами. За их спинами красовалась надпись золотыми буквами: «Корпорация Свет».

— Марк, скажите, как вы себя чувствуете после первого в истории человечества перехода во времени? — задал вопрос один из журналистов.

Мужчина улыбнулся:

— Ощущаю себя так, будто я первый человек, побывавший в космосе.

Журналисты рассмеялись, фотографы продолжали делать снимки. Щелчки камер заглушали голоса, но Славин оставался спокоен, его взгляд светился уверенностью. Он сделал жест женщине-корреспонденту, предлагая следующий вопрос.

— Расскажите, что вы почувствовали, оказавшись в прошлом? О чём думали в этот момент?

На несколько секунд лицо Марка стало серьёзным. Он опустил глаза, затем наклонился к микрофону:

— Прежде всего, я испытал колоссальную ответственность. Быть в прошлом — это как разминировать бомбу, только под ударом всё человечество. Один неверный шаг может изменить настоящее самым необратимым образом.

По залу прокатились перешёптывания и вздохи.

Но уже через мгновение Славин снова улыбался, и его куратор взял слово:

— Марк Славин — подготовленный, ответственный пилот. Он выполнил задание на высшем уровне. Теперь мы можем с уверенностью сказать, что способны предотвращать события, которые ранее казались неизбежными. Работа пилотов спасёт тысячи жизней по всему миру.

— Вопрос! Ещё вопрос! — закричали журналисты, когда куратор отошёл от микрофона, предоставляя слово герою дня.

Славин заметил мужчину в толпе. Тот не выкрикивал, не подпрыгивал, в руках у него не было записывающих устройств. Пилот указал на него:

— Вы, пожалуйста.

Мужчина поднялся, и зал замер.

— Не считаете ли вы, что вмешательство в личную жизнь миллионов людей, изменяя их настоящее, является нарушением прав человека? И не кажется ли вам, что перед отправкой в прошлое нужно узнать: хотят ли люди, чтобы их судьбы переписывали?

Едва он договорил, как в зале поднялась волна эмоций. Фотографы теперь снимали не пилота, а того, кто задал вопрос. Кто-то требовал ответа, другие осуждали журналиста.

Марк поднял руку, призывая к тишине. Он не отводил взгляда от мужчины, пока страсти не улеглись.

— Мы много размышляли над этим вопросом, — начал он. — Нас действительно волновала моральная сторона дела. В действительности… имеем ли мы право?

Все присутствующие замерли. Эдуард, сидя перед экраном, буквально ощутил силу, исходившую от этого человека. Одним взглядом и спокойным голосом Славин усмирил целую толпу. Он говорил, а все слушали, не перебивая.

— И я отвечу вам прямо. Нет. Мы не имеем права насильно влиять на судьбы других. Но наша задача — служить человечеству. Отправляясь в прошлое, мы стремимся улучшить настоящее, предотвратить катастрофы и их последствия. Если кто-то из-за этого пропустит свидание или не выиграет в лотерею — простите. Мы просто спасаем жизни.

Как только эти слова прозвучали, конференц-зал взорвался аплодисментами. Камера на мгновение выхватила из толпы журналиста, задавшего неудобный вопрос, затем вернулась к Славину.

Той ночью Сомин долго не мог уснуть. Лёжа на кровати и глядя в потолок, он переживал настоящий водоворот эмоций. Твёрдо решив стать пилотом, он грезил этой мечтой годами. А когда ему исполнилось восемнадцать, направился на стажировку, оказавшись среди сотен таких же мечтателей, как и он сам.

Вспоминая тот день, Эдуард всё глубже проваливался в прошлое, пока образы и голоса не рухнули, словно карточный домик. Теперь он видел самого себя — девятилетнего мальчика, среди толпы журналистов. Его взгляд устремлён на человека за столом, окружённого кураторами и военными. Но это уже не Марк Славин — на нём костюм космонавта, а на шлеме краснели большие буквы, составлявшие аббревиатуру из четырёх символов.

Сомин хотел задать вопрос, но его голос терялся в гуле окружающего шума. В этот момент к ребёнку подошёл худощавый мужчина с затуманенным взором. Его взгляд пронзил Сомина даже сквозь сон, причиняя физическую боль.

— Не верь тому, что вещает телевизор. Возможно, весь этот информационный поток — всего лишь плод чьего-то воображения?

Эдуард ощутил, как его сознание резко возвращается в тело. Оно будто летело вверх, вырываясь из глубины воспоминаний, насильно возвращая его в реальность. Вскоре до него донеслись знакомые звуки механизмов — он просыпается в параллельной вселенной.

Действие препарата, введённого внутривенно, угасало. Образы распадались, уходя в небытие, становясь далёкими и бессмысленными.

Открыв глаза, Сомин обнаружил себя в хорошо освещённом помещении. На этот раз его не окружали механизмы, и, самое главное, он не стал объектом разборки. Он находился в сидячем положении, зафиксированный металлическими скобами на кресле. Кисти рук надёжно прикованы, голова — в неподвижном состоянии. Из такого положения он мог видеть лишь часть комнаты, напоминавшей медицинский кабинет.

Перед ним появился мужчина в светло-сером комбинезоне. Его голова выбрита, в правом глазу — вмонтированное устройство, периодически выдвигающееся вперёд.

— Эф семнадцать пришёл в себя, — сообщил он, направив яркий луч фонарика в глаза. Затем исчез из поля зрения.

— Где я? — спросил Сомин, чувствуя потерянность во времени. Он не знал, сколько был без сознания. Если отведённые сорок пять минут уже прошли, значит, он остался здесь навсегда — в этом бесчеловечном мире.

— Ответьте мне. Где я нахожусь?

Мужчина с искусственным глазом вернулся, внимательно разглядывая Эдуарда. На его голове не было следов внедрений, что делало его более человечным.

— Вы в лаборатории. Тридцать минут назад с вами произошёл нервный срыв, и вы временно вышли из строя. После проверки состояния здоровья будет принято решение — вернуть вас в цех или направить на разборку.

Он улыбнулся, сделал жест рукой, и механический голос произнёс:

— Начинаем полное обследование представителя биологического вида под порядковым номером Эф семнадцать.

На голову Сомина опустили шлем, закрывший обзор. В ту же секунду он ощутил, как в сознание проникают волны, пробирающие до костей. Они просвечивали каждую клетку тела, воздействуя изнутри. Эдуард стиснул зубы, чувствуя острую боль, усиливающуюся с каждым ударом сердца. Пульс нарастал, чувства обострялись до невыносимости — запахи и звуки слились в один мощный поток, способный свести с ума. Но продолжалось это недолго. Когда шлем сняли, Сомин почувствовал, как силы покидают его. Тяжело дыша, он опустил голову, закрыв глаза. Тело будто пропустили через мясорубку.

— Процесс сканирования завершён, — объявил механический голос.

В помещение вошли новые люди. Открыв глаза, Эдуард увидел перед собой двоих мужчин в чёрных костюмах. Их взгляды были пустыми, безразличными.

— Результаты состояния здоровья Эф семнадцать готовы, — доложил человек с имплантатом в глазу, после чего снова скрылся за спиной Сомина.

Один из мужчин медленно шагнул ближе и спросил:

— Кто вы?

Сомин набрал воздуха, поборол новую волну боли и ответил хрипло:

— Эф семнадцать.

Незнакомец подошёл ещё ближе, заглянул ему прямо в глаза и повторил:

— Кто вы?

— Мы знаем, что вы не тот, за кого себя выдаёте, — добавил второй, сняв одну перчатку. Под ней оказалась кибернетическая рука — почти живая, гибкая, с едва заметными вспышками внутри. Он медленно распрямил пальцы, не отводя взгляда от Сомина.

Эдуард, стараясь сохранить самообладание, повторил:

— Я — Эф семнадцать.

По словам врача, прошедшие полчаса — это время его отсутствия. Значит, в теле он продержится ещё около получаса. Это давало шанс вернуться обратно, если только не начнётся принудительная декомпрессия сознания.

Мужчина с обнажённой кибернетической рукой сделал ещё шаг вперёд, вытянул её ладонью к лицу Сомина. В центре ладони находился настоящий человеческий глаз — живой, вращающийся в своей оболочке, внимательно изучавший выражение лица пленника.

Сомин ощутил приступ страха. Он смотрел на глаз, пытаясь вырваться из сковывающих скоб. Чем больше он двигался, тем сильнее они сжимались, причиняя дискомфорт.

— Ты не из этого мира, — сказал мужчина, не отводя руки. — Мы это знаем. Даже если ты попытаешься рассказать нам о себе, шанс, что это правда, ничтожно мал. Нам придётся взломать твоё сознание, чтобы получить нужную информацию. А потом решим, что с тобой делать дальше.

Тяжело дыша, Сомин чувствовал, как капли пота катились по щекам. Он знал: даже под угрозой смерти не должен нарушать корпоративные правила. Но теперь стало очевидно — говорить ему не придётся. Сведения будут извлечены иначе. И тогда станет ясно, что в теле Эф семнадцать находится не тот человек.

Пальцы руки с глазом в ладони обхватили голову Сомина, упираясь в лоб и виски. Жуткий глаз приблизился, не отпуская взгляда. Можно было разглядеть прожилки и структуру хрусталика.

— Нет.

Простонал Сомин. Его мозг полностью подчинился голосу, который задавал вопросы. Голос возникал будто ниоткуда — внутри головы, но не принадлежал ему самому.

— Я Сомин Эдуард. Пилот корпорации «Свет». Моя задача — перемещение в пространстве и времени для поиска и устранения причин катастроф в моём мире.

Глаз на ладони медленно вращался, гипнотизируя Сомина. Тот смотрел в него, чувствуя, как чужое проникает в его разум.

— Он говорит правду, — произнёс мужчина с железной рукой в тот момент, когда голос в голове Сомина начал задавать новые вопросы, на которые невозможно было не ответить.

— Моя задача состояла в том, чтобы провести первичное исследование этого мира. Для этого я переселился в тело одного из ваших сотрудников — он является прототипом меня самого, только в параллельном измерении.

— Это грубое вторжение в частную жизнь, — заметил один из допрашивающих.

Встроенный в руку глаз замер, ожидая ответа. Сомин вынужденно продолжал:

— Я знаю это, но другой возможности заглянуть за горизонт у нас нет.

— Сколько раз вы уже проводили подобные эксперименты? — спросил мужчина, немного ослабив хватку, давая пленнику говорить свободнее.

— Впервые. До этого мы путешествовали только в прошлое или будущее.

Эдуард чувствовал, как легко и непроизвольно рассказывает всю правду. Минуту назад он был уверен в себе, а теперь каждая деталь его сознания вываливалась наружу, словно открытая книга. Взгляд механической ладони действовал сильнее любой сыворотки правды. Он отвечал на каждый вопрос, забыв даже о правилах пилотов, нарушение которых строго каралось.

— Каким образом происходит переселение в других людей? В чём особенность вашего перехода?

Мужчина усилил давление, будто опасался, что Сомин может выпасть из-под контроля. Эдуард снова заговорил, не успевая обдумывать свои слова:

— Основная особенность — это переселение сознания. Из одного тела в другое, через капсулу времени, которая выводит разум на более высокий уровень. После чего все барьеры исчезают, и открывается доступ ко всему, что связано с этим миром.

Сомин умолк. По телу пробежала дрожь. Мышцы судорожно сокращались, напоминая приступ эпилепсии. Он стиснул зубы — боль простреливала челюсть, виски и затылок. Казалось, металлические пальцы сдавливают череп так сильно, что могут проломить его в любой момент.

— Как долго продлится ваше пребывание в нашем мире?

Эдуард попытался соврать, но не смог даже вымолвить звука. Он раскрыл рот, тяжело вздохнул и произнёс:

— Время выброса составляет один час.

— Что происходит потом?

— Моё сознание покидает это тело, и человек, которому оно принадлежит, возвращается. Он потеряет всего лишь один час из своей жизни, ничего больше.

— Тогда у нас почти не осталось времени, — отозвался мужчина. Механическая рука отпустила голову Сомина. Глаз скрылся под перчаткой, сменившись лицом допрашивающего.

— Вы расскажете нам всё о своём эксперименте. Иначе мы не позволим вам вернуться. Эф семнадцать — хороший специалист, но он заменим. Не надейтесь на обмен, пока мы не получим всю информацию.

Он показал Сомину руку в перчатке, будто напоминая, насколько беспомощен пленник.

— Постарайтесь не сопротивляться. У вас ничего не получится. Сопротивление повредит только вам самим.

Мужчина ушёл вглубь комнаты и жестом приказал продолжать. Второй человек обошёл кресло и, оказавшись за спиной Сомина, приблизил к его затылку что-то холодное. Штекер вошёл в гнездо, будто щупальце, втыкающееся в мозг. Мир перед глазами Эдуарда резко изменился — он потерял контроль над своими мыслями и действиями. Теперь им управляли другие.

Продолжение следует.