Читать онлайн "Частицы случайности"

Барабанные палочки Дэвида Грола методично отстукивали знакомый ритм. Музыка ревела на полную. Гитара Курта Кобейна хрипела из обессиленных динамиков. Знаменитый безумный рифф, который весь мир узнал ещё до того, как понял, о чём поют. Звук рвался на части. В голосе Кобейна хрипом отдавалась боль, о которой не умеешь сказать. Что-то про дух свободы. Teen spirit — это не название. Это диагноз. «Here we are now, entertain us…». Да, вот мы. Вот и всё.

Окна настежь. Горячий июльский воздух не остужал, только сушил губы до трещин. Светофор мигал желтым, но это могла быть и галлюцинация. Глаза уже давно не моргали нормально.

Нога давила газ. Слишком сильно. Но по-другому не получалось — мышцы сводило изнутри, как будто кто-то закручивал болты в суставах. Сначала икры. Потом плечи. Руки дрожали, приходилось вцепляться в руль мертвой хваткой.

Кожа горела. Не снаружи — изнутри. Кортизол жег кровь, превращая ее в ядовитую кислоту.

Он знал, что это опасно.

Садиться за руль в таком состоянии — все равно что выпить пол-литра водки и рвануть по встречке. Эндорфиновое голодание било по мозгам сильнее алкоголя. Размывало границы реальности. Тормозило реакцию.

Но остановиться он не мог.

Организм требовал дозу. Как наркоман требует укол. Адреналин был единственным антидотом, который еще работал. Скорость. Риск. Только это заставляло кровь двигаться по венам, а легкие делать редкий живительный вдох.

Без нее он сидел в квартире и смотрел в стену. Часами. Эндорфины закончились в первый же день. В начале второго дня он начал задыхаться. К концу – началась настоящая ломка. Руки дрожали. Сон исчез. Еда не лезла в горло.

Он попробовал бегать. Километр, два, пять. Пульс зашкаливал, но кайфа не было. Попробовал холодный душ — популярный совет из интернета. Бесполезно. Тело привыкло к другому наркотику.

Теперь только скорость давала хоть и временное, но облегчение. На сто восьмидесяти километрах в час мозг наконец-то выбрасывал в кровь нужные вещества. Ненадолго. На минуту. Потом опять пустота.

Он понимал — это не лечение. Это замещение одной зависимости другой. Но выбора не было. Либо мчаться по ночным трассам, либо сойти с ума в четырех стенах.

Руки на руле дрожали не от страха. От нехватки дозы.

Неоновые вывески плыли за окном. Яркие буквы размывались в психоделические пятна — глаза слезились от перенапряжения. Фары отражались в витринах. Чужие фары. Чужая жизнь. Все чужое.

Красный свет. Тормоз в пол — машина дернулась, как подстреленная. В зеркало заднего вида он увидел, как приближаются фары. Слишком быстро. Что-то провалилось в груди, как будто оборвался трос лифта.

Машина успела затормозить за сантиметр до его бампера.

Сзади послышался красноречивый гудок. Но звуки доходили до него как сквозь толщу воды. Голова плыла. Гипоксия. Кислород в крови заканчивался — организм жрал его, как топливо на форсаже.

Зеленый. Газ в пол как ручку управления двигателем на взлете.

Машина срывалась с места. Казалось, что скорость набиралась сама — стрелка спидометра ползла вправо. Сорок. Шестьдесят. Восемьдесят по городу. Стрелка тахометра металась, как стрелка компаса на магните.

Знаки ограничения мелькали, как цифры на рулетке. Шестьдесят. Сорок. Двадцать. Какая разница!

Руки уже не могли держать руль. Машина виляла между полос — сплошная под колесами, потом пунктир, двойная сплошная.

Между вспышками света — тишина. Он вдруг не помнил, где находится.
Только руки на руле. Только её голос — где-то сзади, как эхо.

Потом — удар света. Снова реальность.

Встречная фура. Гудок оглушил на мгновенье вернув сознание. Руль влево. Обочина. Бордюр ударил по днищу с грохотом, в темноту полетели искры. Машина подпрыгнула и вернулась на асфальт.

Город отражался в стеклах многоэтажек. Огни, движение, чужая жизнь. И в каждом отражении мерещилась она. Поворот головы. Знакомый силуэт в витрине магазина. Но это только игра света и изможденного мозга.

Желудок сводил спазмом. Слюна во рту густая, соленая — организм экономил воду. Хотелось остановиться, согнуться пополам, но нельзя. В четырех стенах квартиры было куда невыносимей. Здесь хотя бы движение. Скорость. Иллюзия побега от самого себя.

Он помнил, как смотрел в окно в том кафе, когда она молча сидела рядом. Слишком спокойно. Как будто всё знала заранее.

Перекресток. Красный или зеленый? Глаза слезились, все расплывалось. Ноги путались в педалях. Машина выскочила на перекресток.

Слева джип. Огромный. Черный. Водитель с ошалевшими от ужаса глазами крутанул руль — джип наклонился на правые колеса. Покрышки взвизгнули об асфальт. В салоне мелькнули силуэты. Семья. Дети.

Пульс стучал в висках. Каждый удар отдавался болью в затылке. Костяшки пальцев горели.

Воспоминание било без предупреждения: ее голос где-то в глубине черепа. От этого воспоминания что-то переворачивалось в животе. Ноги становились ватными.

Впереди мост. Отбойники сужались как оцинкованная глотка. Желтый свет фонарей резал глаза. Скорость падала сама — или просто казалось? Спидометр показывал сто двадцать. По встречной.

Фары. Очень близко. Звук клаксона эхом разбился о воздух. Руль вправо — сталь пролетела в миллиметрах от зеркала.

Кислород снова ворвался в легкие, но не помог. Он дышал часто, поверхностно. Легкие работали, как насос с пробитой мембраной.

Соседние машины оставались справа и слева. В боковых стеклах силуэты водителей. Кто-то курил. Кто-то разговаривал по телефону. Обычные люди в обычную ночь. Они не знали, что такое — когда каждый вдох давался с усилием. Когда воздух становится густым.

Не было никакого смысла в том, что он делал. Это не гонка. Не побег.
Просто боль, которой нужно дать место.

Развязка. Три полосы направо, две налево. Руки не слушались — машина сама выбрала средний ряд. Между двух фур. Стальные стены на скорости.

Водитель справа перестраивался. Его он не видел. Еще секунда и колеса начнут пожирать обшивку машины, затем его затянет под задний мост, фура перепрыгнет через него и остановится в нескольких сотнях метров оставляя тормозной путь, пахнущий паленой резиной и искорёженные останки его машины, вылетевшие из-под колес в отбойник. Тормоз бесполезен — скорость критическая. Газ в пол. Игла тахометра как палочка дирижёра взлетела на запредельные восемь тысяч исполняя реквием по двигателю.

Вырвался. Как нитка между лезвий.

Белые костяшки на руле отливали синевой. Рубашка липла к спине ледяным потом, в котором был запах собственного страха.

Съезд с развязки. Крутой поворот. Машину снова занесло — задние колеса скользнули по мокрому асфальту. Руль влево, вправо, влево. Потеря контроля. Руки дрожали слишком сильно.

Ограждение приближалось со скоростью падения. Металлические столбы. Один за другим. Смерть с порядковыми номерами.

В последний момент машину вышвырнуло на проезжую часть. Шины завизжали. Сзади раздался хруст пластика.

Боль не проходила. Каждая кочка отдавалась в позвоночнике.

Она была как воздух. Нет — она и была воздухом. Попробуй не сделай вдох. Попробуй.

В лобовом стекле отражались фары встречных машин. И в каждом отблеске — ее глаза. Серые, с едва различимыми зелеными точками. «Пообещай, что будешь каждый день желать мне «Доброе утро» — слова звучали в голове на репите. От них что-то сжималось в груди, как пружина под нагрузкой.

Впереди светофор. Красный. Определенно красный. Но затормозить не было сил. Нога соскользнула с педали. Машина пронеслась через перекресток на скорости девяносто.

Ее лицо всплыло перед глазами. Опять. В самые неподходящие моменты. Когда нужно сосредоточиться — она. Когда нужно дышать — она. Когда нужно просто существовать — снова она.

Как она смеялась. Запрокидывала голову, откидывала волосы, и ее шея становилась длинной.

Руль выскальзывал из мокрых от пота ладоней. Машина ехала сама — хорошо или плохо, неважно. Важно только то, что ее сейчас не было рядом. Музыка в плейлисте закончилась. Тишина ворвалась в салон и оглушила сильнее любого звука. В этой тишине он слышал, как стучал пульс. Как скрипела кожа сиденья. Как шуршали шины по асфальту.

Как он разваливался изнутри.

Газ в пол. Скорость должна была помочь. Он думал, что еще немного и он убежит от своих мыслей. Спидометр показывал сто сорок. Сто пятьдесят. Город размывался в полосы света.

Телефон лежал на сиденье. Экран темный. Ни звонков, ни сообщений. Она была где-то там, в другом часовом поясе. Где-то вне зоны доступа.

Нога давила на газ до упора. Двигатель ревел, как раненый зверь. Но боль не уходила. Она сидела внутри, как заноза в самом центре существования. Адреналин только маскировал ее. На минуту. На секунду.

Впереди прямая дорога. Пустая. Бесконечная. Трасса расстилалась, как взлетная полоса.

Сто семьдесят. Сто восемьдесят. Стрелка пошла на второй круг. Скорость принятия решения. «Cheсk» – пронеслось в голове.

Казалось, если потянуть руль на себя – можно взлететь. Полоса – есть. Но до скорости отрыва была еще сотка…

Нога соскользнула с педали. Он откинулся на кресло. Положил голову на подголовник. Закрыл глаза. В тишине душной июльской ночи машина катилась по пустой трассе, теряя скорость. В голове звучал голос, который не хотел замолкать.