Читать онлайн "Эльминстер в аду (Elminster in Hell)"

Моё сердце трепещет, но мой желудок вот-вот отвергнет это! Клянусь Бездной, человек, ты испытываешь моё терпение! Значит, это Мистра действовала через тебя. Значит, мой приказ — так или иначе — исполнен.

— Именно так.

Молчи! Когда мне понадобится твоя смекалка, я тебя проинформирую. Избежать мучений ты можешь, только показав, как ты использовал силу, данную тебе Мистрой — открыто, как оружие, в манере, полезной мне! Впечатляющую силу, заклинатель, а не умение различать ароматы цветов или прочую ерунду!

— Твой приказ — моё желание.

А твой язык остаётся куда острее, чем следовало бы, глупый колдун! Делай, что велено — сейчас же!

[поток ярких образов, словно звёзды, льющиеся в колодец, ускоряясь, расширяясь... замедляясь... вспышка света всё затмевает]

Голубая полоса пламени прорезала двери, запечатывая их. Древние чары, несмотря на разруху, оградили зал от внешнего Фаэруна. Здесь величайшие столетиями сражались на дуэлях, расплавляя камень в стеклянные потоки, запечатывая отчаянные сияния... оставляя за собой запах страха и щемящее напряжение прикованных, беспомощных духов.

На лице высокого, невероятно худого бойца появилась улыбка. В ней не было ни веселья, ни дружелюбия.

«Ты думал, — прошипел лич с торжеством, — что я пришёл один?»

Сталактит позади его костлявого плеча дрогнул, спустился вниз — и превратился в парящую сферу с множеством глаз. Она поплыла вперёд, щелкая жвалами на стеблях, щупальца безвольно свисали. Из ближайших теней вылетела крылатая горгулья с мечом из чёрного пламени. Огромная змея выползла из трещины и подняла свою прекрасную и жестокую, почти человеческую голову. Рядом возникла изящная дроу с обсидиановой кожей, вокруг её тонких запястий кружились кинжалы, сотканные из магии.

Эти существа двинулись по залу, окружая одинокого противника — человека, не такого высокого и тощего, как лич. В нём не было ничего воинственного, если не считать орлиного носа.

Брови человека поползли вверх.

— Странные союзники, — спокойно заметил он. — История вашего союза — вот что мне хотелось бы услышать. — Он уселся на обломок камня, закинул пыльные сапоги на другой и достал трубку. — Ну?

Лич уставился.

— Ты безумен?

Маг вытряхнул табак из кисета и принялся набивать трубку большим пальцем.

— Вероятно, — бодро ответил он.

Смерть надвигалась, окружая его.

— Ты удивлён?

Лич не стал отвечать, вместо этого резко провозгласил:

Пред ликом Мистры и тайной магии требую Право Поглощения в этом поединке, дабы мощи противника стали моими! — В атаку!

Хотя присутствие союзников и требование до начала поединка грубо нарушали правила Зала Заклинаний, а существа надвигающиеся на него делали смерть неизбежной, человек лишь затянул трубку и не шевельнулся.

Когда первое заклинание — яркий луч из ока тирана смерти — коснулось его, зал внезапно заполнился сине-белым пламенем и беззвучным, ликующим женским пением.

Конечности дроу вспыхнули и исчезли. Горгулья расплавилась в вихре чёрного огня и обломков меча. Огромная змея лопнула, как перегретая колбаса, и рассыпалась в прах. Безмолвно исчезло и око тирана.

Когда последний союзник испарился, лич прохрипел:

— КАК?!

— Мистра передаёт тебе привет, — приятным тоном сказал человек, развалившись на камнях. Он выпустил дымное кольцо в сторону противника, затем добавил с невинным видом: — Значит, историю союза ты рассказывать не хочешь?

Рев лича слился с нарастающим пением Мистры. Чёрное и алое пламя вырвалось из его костлявых рук и устремилось к человеку с трубкой.

Эльминстер наблюдал, как огонь приближается. Когда он ударил, его тело дёрнулось в судорогах, трубка взлетела к потолку. Дым струился из его губ, когда он спокойно объявил:

— Мистра отвечает.

Он закрыл рот.

И когда открыл его снова — весь сине-белый огонь Фаэруна хлынул наружу, сметая один конец Зала Заклинаний, лича и всё вокруг в одно ревущее мгновение...

— АААРГХ! РРРААААГХ! УГХХ!

[корчащаяся, бьющаяся в агонии фигура, дрожащие рога и щупальца, беспомощный вой, медленное угасание]

[осторожное выдвижение из теней, осмотр дымящихся руин воспоминаний, в сердце которых тлеет опалённое сознание архидьявола]

— Ооох. Урргх.

[медленный переворот, свёрнутые когти, движение изорванных щупалец, распрямление в неожиданном отсутствии боли]

— Сладкие огни Нессуса!

Нергал?

Если бы я думал, что ты сделал это намеренно, колдун, я бы разорвал тебя на куски и растоптал останки!

— Я лишь предоставил то, что ты так настойчиво требовал.

— Так и есть. Хотя это не показало мне ничего полезного... но такая ярость редко изливается, когда я открываю рот.

— О, я бы поспорил с тобой на этот счёт...

— Смейся, человечишка. Мучения вернутся к тебе достаточно скоро.

[подъём из руин, шатающаяся походка, щупальца ощупывают пространство, свет усиливается — поиск начинается вновь]

Так вот каков на вкус огонь богини. Впредь не скрывай от меня подобных сюрпризов!

— Я не знаю, дьявол, что вообще способно удивить тебя.

— Правда? Я тоже. [мрачная мысленная ухмылка] Что ж, будем учиться вместе...

Спинагоны пикировали с кроваво-красного неба. Они набросились на массивную фигуру, тыча вилами, царапая когтистыми лапами. Существо вздыбилось, разметав их щупальцами, и рявкнуло:

— КТО СМЕЕТ?

Визжа, дьяволы рванули прочь, бормоча в панике.

Нергал проводил их взглядом, успев схватить лишь одного. Щупальца методично отрывали конечности от несчастного спинагона. Один конец щупальца всунули ему в рот, сломав челюсть, чтобы заглушить вопли. Нергал покачал головой.

Были ли эти твари посланы соперником или просто охотились по глупости — они стали запоздалым предупреждением. Увлёкшись копанием в человеческих воспоминаниях, он оставил себя уязвимым. Не все обитатели Авернуса были достаточно мудры, чтобы избегать архидьявола. Другие могли решить испытать удачу против раненого, шатающегося Нергала — не говоря уже о голом, жалком существе, которым был Эльминстер. Тот, блуждая среди дымящихся расщелин, мог нарваться на Таснию, Умрита, Скельдагона или ещё кого-нибудь.

Осторожность не помешает. Нергал перебрался через трещины к более защищённому месту. Там копошились напперибо. Он одарил их многозубой улыбкой, полной зловещих намёков. Напперибо заворчали и бросились врассыпную.

Нергал вновь погрузил своё сознание в тёмные пещеры разума Эльминстера.

Обратно — в юность мага в Хастарле, а оттуда, несомненно, через долгую цепь воспоминаний, где колдун постигал всё больше силы Мистры, магию, освоенную и затем скрытую.

Магию, которая скоро будет принадлежать Нергалу.

Дьявольский смех эхом разнёсся по пещере, где восседал владыка с щупальцами. Этот же смех наполнял разрушенные залы за глазами Старого Мага.

Шипы на спине Эльминстера топорщились — Нергал оставил их, чтобы добыча не казалась такой лёгкой.

Вязкие конечности потянулись, вишнёво-красные, блестящие от крови полураздавленных лемур, устилавших чашеобразное ложе.

"Итак, — мурлыкнула их владычица, между её губ пробежали язычки пламени, вспыхнувшие и на кончиках великолепной груди, — у Нергала появилась новая игрушка. Настолько заманчивая, что он забыл о привычной охоте и жестокостях. Такую игрушку Тасня должна заполучить."

Она перекатилась по трупам лемур, выгибаясь от бритвенных пастей земляных миног, чьи укусы приносили ей и боль, и наслаждение. Девицы-дьяволицы жадно опустились на колени у края ложа. Тасня впилась взглядом в одну из них — взглядом, полыхающим огнём. Существо облизнуло пухлые губы и изящные клыки за ними, предвкушая приятное задание.

Тасня не разочаровала свою рабыню, хотя её голос струился иронией: — Ступай же, преданная Сресса, — сказала она эринии, — и поинтересуйся делами Нергала. Нанеси ему рану, если сможешь, но его смертного пленника вырви невредимым и притащи ко мне. Тасня найдёт применение и смертным чародеям… и тем тупорылым архидьяволам, что примчатся сюда в ярости, чтобы забрать их обратно.

Глава девятая

КТО УБИВАЕТ ВЕЛИКИХ ЛОРДОВ ВОТЕРДИПА?

С множеством шипов, измученный, ползущий...

[образы тучного, тяжело дышащего мужчины и стройной девушки, спешащих по ночному городу]

Ты тащишь меня через всю эту дребедень! Если к концу не будет ярких и полезных воспоминаний о магии, Эльминстер, я оставлю тебе воспоминания о боли, которые не скоро изгладятся. И не вздумай сказать, что слышал такие угрозы прежде.

[тишина] Ну что?

— Я лишь следую твоему приказу, дьявол, и поэтому молчу.

— Хммф. Внутри тебя пылает тьма, как у любого дьявола, не так ли?

[улыбающаяся тишина]

— Давай уже, колдун!

"Пойдём через туннель", пробурчал Мирт. "Нет времени на светские беседы с придворными".

"А у тебя вообще когда-нибудь есть время?" Усмехнулась Аспер.

Мирт лишь хрипло крякнул. Он уже давно бежал по тёмным улицам и переулкам, его старые сапоги шлёпали, и на разговоры почти не оставалось воздуха в лёгких. На этот раз.

Аспер слышала, как он хрипит впереди, его дыхание — постоянный свист в ночи. Старый Волк небрежно размахивал мечом и двигался с удивительной скоростью. Аспер напряжённо вглядывалась в ночные тени, готовая к атаке, которой надеялась избежать.

Мирт и не думал скрываться или соблюдать осторожность. Он нёсся сквозь ночь, как разъярённый бык, огибая каменистый выступ Горы Вотэрдипа, на которой стоял Замок. Он продирался через переулки, кучи мусора и дворы с развешенным бельём. В горле у Мирта заурчало — низкое, нарастающее и стихающее ворчание, сулившее беду любому, кто встанет у него на пути. Как обычно.

Они пересекли Драгоценную улицу тяжёлой поступью, едва не сбив патруль стражи. Мирт рванул в переулок. Аспер увернулась от схватившего её стражника и бросилась следом, игнорируя гневные крики остановиться.

Мирт что-то возился у пояса.

— Держи! — рявкнул он, сунув меч ей в руку.

"Эти слова я слышу минимум трижды в день", задыхаясь, пробормотала Аспер. Она развернулась... к стражникам, бегущим по переулку. Ну конечно, её лорд решил облегчиться именно сейчас. Но нет —

Мирт с громким рычанием метнулся к ногам переднего стражника. Тот взвизгнул, когда коренастый старик поднял его, как куклу, и швырнул в товарищей. Те рухнули с глухим шлепком, от которого Аспер поморщилась.

Мирт крутанулся к ней. В волосатой руке он сжимал шёлковый шнурок от своего колокольчика — другой конец был привязан к ключу, спрятанному в гульфике. Прислонившись к стене, он фыркнул:

— Хах!

Лунный свет мелькнул на ключе, когда он отпустил его.

— Давай, девица! — рявкнул он. — Внутрь!

Не дожидаясь ответа, он развернулся и пнул посох очередного стражника.

— Нет времени на этих дураков! — проворчал он, швыряя человека в стену.

Аспер рванула в темноту. Пальцы Мирта скользнули по её плечу. Он последовал за ней, отпихнув ногой руку поверженного стража, чтобы та не застряла в двери.

— Может, потом, — оскалился он. Приблизившись к ошарашенному лицу, он демонстративно обнажил пожелтевшие зубы и захлопнул дверь.

— Где мы, лорд? — шёпотом спросила Аспер в темноте.

Мирт фыркнул:

— В доме Ширрхир. Стой смирно, пока лампу найду.

Он ловко выхватил меч из её рук, будто видел в темноте как днём.

— Не надо, — раздался холодный голос из темноты. — У меня готова.

Дверь открылась с лёгким скрипом. В четырёх шагах вспыхнул свет фонаря под капюшоном.

— Добро пожаловать... Мирт?

— Так точно, леди. — Аспер услышала ухмылку в его голосе. — Тревожная система исправна, вижу.

Перед ними стояла высокая прекрасная дама в тапочках и изумрудно-зелёном ночном одеянии, расшитом золотом. В одной руке она держала фонарь, в другой — нечто, похожее на жезл. Её глаза совпадали по цвету с одеянием.

— Опять взялся за старые проделки, Старый Волк?

Мирт невозмутимо запихнул ключ обратно в гульфик.

— Леди, знакомься — моя леди Аспер. Аспер — это леди Ширрхир. Вы и так сто раз видели друг друга при дворе, так что давайте без церемоний. Мы спешим во дворец.

Брови Ширрхир поползли вверх.

— Идёмте, — просто сказала она и повела их через несколько дверей по винтовой лестнице вниз.

— Если бы ты не был тем, кто ты есть, — тихо добавила она, — я бы не пропустила вас. Во дворце неспокойно.

Мирт уставился на её медные волосы, будто силой взгляда мог прочесть её мысли.

— И за его стенами тоже, — буркнул он. — Стража преследовала нас.

Ширрхир рассмеялась, словно перебирая струны.

— С тобой всегда весело, Старый Волк. Без обид, леди Аспер.

— Какие могут быть обиды, — отозвалась та.

Лестница упёрлась в каменный туннель. Ширрхир протянула Аспер одну из ламп с полки.

Он вечно их роняет, пояснила она, бросая взгляд на Мирта, пока зажигала фитиль. Счастливого пути. Да хранят вас боги.

— И вас тоже, леди, — ответила Аспер.

Ширрхир махнула рукой и скользнула обратно вверх.

— Я займу стражу разговорами, — донёсся её голос.

Мирт хмыкнул:

— Тамэрил Блейдсеммер и маг Резенгар сегодня были убиты. Береги себя.

Ширрхир обернулась. Её глаза вспыхнули зеленым.

— Я всегда берегу себя. Спасибо за вести, Мирт. Расскажешь подробности, когда сможешь.

Она исчезла.

Мирт кивнул:

— Хорошая девица, Шир. Наверняка сейчас развлекает какого-нибудь посла, вытягивая из него новости за вином.

Аспер приподняла бровь:

— Полагаю, ты тоже пару раз опустошал её графины, не проговорившись?

Мирт осклабился:

— Лучший агент Пьергерона, но не лорд, если понимаешь, о чём я. Хотя если бы он снова женился...

Он снова ухмыльнулся и зашагал по туннелю.

— Смотри под ноги, камни неровные.

Запыхавшись, он ускорился до быстрого бега.

— Держи фонарь выше и молись Тиморе, чтобы мы успели!

Я ждал дольше, чем требуется даже для жалкого фокуса. Лучше бы там было что-то стоящее! Колдун, ты развлекаешь, но тратишь моё время.

— У тебя другие срочные дела, лорд Нергал?

[рык, мысленный удар] [боль, хрип, боль] [оскал; удовлетворение]

Торгент был стар для стражи, охраняющей особу лорда. Его усы были уже не седыми, а белоснежными, а плечи утратили былую мощь. Но он по-прежнему стоял гордо в своей ливрее, и никто не видел его зевающим на ночном дежурстве.

Трое подчинённых не дотягивали до его возраста даже вместе, но именно его старые уши первыми уловили скрип кожи о камень в туннеле.

— К бою, ребята! — рявкнул Торгент. — Кто-то идёт!

Они схватили заряженные арбалеты. Торгент выхватил меч и поднял щит, встав за железными воротами с шипами. От него зависела безопасность Вотэрдипа, и он был готов.

— Стойте и назовитесь, полностью и без утайки! — прогремел он в туннеле.

В ответ на эхо двое поспешили вперёд — один грузный и запыхавшийся, другой стройный и ловкий. Оба с обнажёнными клинками.

— Торгент! Это я, Мирт из Вотэрдипа, с леди Аспер! — проревел Мирт, подбегая к воротам. — Нам нужно к Пьергерону, срочно, так что прикажи парням опустить арбалеты и открывать ворота быстрее, чем они умеют!

«Мирт! Рад встрече, Старый Волк!» — рассмеялся Торгент, отбрасывая меч и щит в сторону. Ворота с лязгом и грохотом приподнялись, когда все присутствующие дружно потянули их с обеих сторон.

«Не так уж я и стар, юнец», проворчал Мирт, выкатываясь из-под железных шипов ворот, чтобы схватить за руку в лате Торгента. — «Где Пьергерон в этот час?»

Торгент нахмурился, даже улыбаясь и помогая Аспер встать на ноги. «Леди», — автоматически поклонился он, но тут же снова стал серьёзен. — «Лорд, без сомнения, во Внутренней Приёмной, под усиленной охраной. Я рад, что ты пришёл. Он последние дни… не в себе». Остальные стражи тихо зашумели в согласии, снова опуская ворота. — «Не снимает доспехи ни днём, ни ночью, забрало опущено. Он всегда был немногословен, но теперь говорит ещё меньше — только «да», «нет», «дальше» и «хватит». Буду благодарен, если ты дашь нам знать, в чём дело».

Мирт нахмурился так, что стало темно вокруг.

Аспер, слегка вздрогнув, вспомнила его — снова в седле, в годы наёмничества, когда он узнал о предательстве тефирийского лорда и поклялся отомстить.

Клинок в руке Мирта дёрнулся. Увидев это, один из молодых стражников по привычке потянулся к своему мечу.

«Расскажу, что смогу и когда смогу», сказал Мирт, шагая вперёд. «Спасибо, Тор. Я знаю дорогу». И он исчез, шлёпая сапогами, а Аспер легко засеменила рядом.

Торгент повернулся обратно к воротам с яростной ухмылкой. «Ну, клянусь мечом, теперь-то мы что-то увидим! Хотел бы я разгадать всю эту тайну, ребята — а этот человек пробьёт там, где другие споткнутся о камень и отступят. Впереди нас ждут бурные времена, или я сильно ошибаюсь!» Он снова сел, насвистывая бодрый старый марш.

Молодые стражи переглянулись, пожали плечами и усмехнулись. Не один из них украдкой взглянул в сторону, куда ушли Мирт и Аспер. Никто не обмолвился о красоте Аспер. Торгент казался слишком взволнованным для таких разговоров.

Магия, Эльминстер. Когда же мы дойдём до магии?

Скоро, демон, скоро.

Этот припев звучал так часто, что стал почти заклинанием.

Так и есть, Нергал. Хочешь всю балладу?

[отвращение] Продолжай показывать мне воспоминания, волшебник. Я не стану терпеть твою речь.

[насмешка, вспышки ярких образов]

Они прошли по тайному ходу, затем по другому, избежав встречи с большинством стражников и почти всеми слугами. Мирта знали, а его готовые пароли и печатка с гербом Глубоководья помогли им быстро добраться до дверей Внутренней Приёмной.

Стражи держали клинки наготове и не сдвинулись ни на пядь, пока их капитан не вошёл доложить о гостях. Он не возвращался довольно долго. Когда же вышел, голос его звучал холодно:

— Лорд Пьергерон согласен вас принять. Неохотно. Оставьте оружие и следуйте за мной.

Мирт пожал плечами и бросил свой меч. У него было ещё несколько клинков, припрятанных под одеждой. Аспер протянула свой эфесом вперёд ближайшему стражнику.

— Весёленький приём, проворчал Мирт, отвечая на ледяной взгляд капитана собственным стальным взором.

Если бы он не был лордом Глубоководья, у него не было бы шансов даже приблизиться к Первому Лорду. Эти стражи не знали его истинного положения.

Если бы он и его друзья не были лордами, его друзья не погибли бы сейчас — и не было бы нужды предупреждать Пьергерона.

Лицо Мирта было мрачным, как и его мысли, когда он шагнул в сумрак Внутренней Приёмной. Впереди, под одиноким светильником, в полных доспехах сидел Пьергерон.

— Выйдите, — резко бросил Мирт капитану.

Стражник проигнорировал его. Кто этот толстый ростовщик вообще такой, чтобы указывать? Лорд всех лордов Глубоководья?

Но безмолвный жест Пьергерона подтвердил приказ Мирта.

Мирт знаком велел Аспер следить за Пьергероном. Едва дверь закрылась, Старый Волк резко развернулся, и кинжал, появившийся будто из ниоткуда, со свистом вонзился в верёвку колокола — всего в четырёх дюймах от руки Первого Лорда.

Аспер ахнула.

Мирт тяжело шагнул вперёд, набросился на Пьергерона, вцепился стальными пальцами в щель забрала и дёрнул вверх, пока они вместе рухнули на пол.

— Так и знал, — прошипел он, глядя в широко раскрытые карие глаза внутри шлема. — Кто ты такой и куда девал Пьергерона? — Не дожидаясь ответа и не отводя взгляда, он бросил: — Возьми его за запястье, девочка, и подними над головой! Осторожно, у него могут быть кинжалы!

Мирт с лёгкостью справлялся с сопротивлением. Мгновение спустя он расстегнул шлем и сорвал его — под стальными пластинами оказалось испуганное лицо девушки, даже моложе Аспер!

— И кто же ты... Алина? — пробурчал Мирт, поднося ещё один кинжал к обнажённому горлу девушки в доспехах.

— Д-да... — Алина сглотнула, её лицо было белым, как мрамор, а челюсть дрожала. Она подняла подбородок и зло посмотрела на него. — Это... вы пытались убить моего отца? — Когда она заговорила, её голос звучал густо и низко, как у взрослого мужчины — точь-в-точь как у Пьергерона, защитника Глубоководья. Странно было слышать такое из таких нежных уст.

Мирт нахмурился и откатился от неё, отмахиваясь от Аспер.

— Нет, конечно нет, — проворчал он. — Что случилось? Говори, девочка, быстро! Лорды Глубоководья гибнут этой ночью! Что произошло с твоим отцом? Почему ты в его доспехах? Пьергерон никогда не согласился бы использовать тебя как приманку для ловца клинков, который уже раз промахнулся!

Алина печально кивнула.

— Отец... не в состоянии ни соглашаться, ни запрещать. Он лежит в Башне Чёрного Посоха, в глубоком сне. Три ночи назад кто-то почти убил его.

Мирт ощетинился.

— И нам не сказали?! Как он?

Алина пожала плечами. Её глаза блестели.

— Он жив. Лаэраль влила в него семь целебных зелий. Его... проткнули насквозь. Не один раз. Он... о боги, Мирт! — Она вцепилась в него и разрыдалась. Мирт неловко похлопал её по плечу, бросая Аспер умоляющий взгляд.

Та схватила ближайший графин и налила чего-то в бокал.

Мирт взглядом поблагодарил её и поднёс к губам Алины. Та сквозь слёзы яростно замотала головой.

— Уже слишком много выпила, — прошептала она. Мирт фыркнул и осушил бокал сам.

— Я так боялась! — рыдала Алина. — Сидеть здесь, ждать, когда убийцы вернутся... Я даже не могу поднять этот меч! Это священный клинок отца, даже если бы я умела сражаться!

Аспер мягко отстранила Мирта и, опустившись на колени, обняла Алину. Величественные латы были холодными и твёрдыми под её руками.

Алина моргнула, смотря на неё со слезливой улыбкой.

— П-простите, леди, — сказала она уныло, — н-не подобает рыдать перед незнакомцами. Я Алина, дочь Пьергерона. Могу я узнать ваше имя?

Аспер улыбнулась.

— Я Аспер. Мирт — мой человек. Мы пришли предупредить твоего отца, боюсь: сегодня ночью убиты как минимум двое лордов Глубоководья. Леди Тамаэрил Блейдсеммер мертва — она успела послать весть моему господину, и мы знаем, что её убил человек в маске, сумевший проникнуть сквозь её защитные чары. А ещё раньше в собственной гостиной был убит маг Резенгар. Ты знаешь о других?

Алина покачала головой.

— Я даже не знаю полного списка, кто лорд, а кто нет. Лаэраль лишь сказала мне, что Мирт — один из них, прежде чем отправила сюда.

Мирт уставился на неё, в руке у него уже наполовину опустел графин.

— Лаэраль отправила тебя? Что за глупость?

Алина снова подняла подбородок.

— Лорд, — тихо сказала она, — это мой долг перед Глубоководьем, как ваша служба — ваш. Трон дворца не мог оставаться пустым, иначе этот человек (или люди) и их покровители узнали бы, что им удалось убить отца. И что тогда стало бы с Городом Великолепия? Атаковала бы армия? Флот? Резня, которую мы могли бы предотвратить!

— Людей, говоришь, — нахмурился Мирт, игнорируя её слова. — Сколько напало на твоего отца?

Алина пожала плечами.

— Никто здесь не знает. Он воспользовался кольцом телепортации, которое давно дал ему Келбен, чтобы добраться до Башни Чёрного Посоха. Сам Чёрный Посох вот уже девятнадцать дней путешествует по иным планам, занятый каким-то делом, о котором мне ничего не сказали. Лаэраль и я ухаживали за отцом. Когда мы сделали всё, что могли, она сказала, что я должна надеть его доспехи и занять трон здесь, поскольку мой рост подходит. Я согласилась. Мы очистили доспехи, и она наложила на меня заклинание, так что... — на её губах мелькнула улыбка и тут же исчезла, — я говорю голосом отца. Говорят, забавный эффект.

Мирт усмехнулся.

— Да, я бы подумал дважды, прежде чем обнять тебя с опущенным забралом. Так что теперь?

Алина развела руками в латах.

— Я... не знаю. Я не могу спать от беспокойства за отца, мне тяжело решать, кто должен быть повешен или кому какие штрафы назначить... Всё это! Я не понимаю, как отец или кто-либо ещё справляется с этим изо дня в день! Я... я больше не выдержу. — Она сморщила нос. — К тому же, я смертельно воняю в этих доспехах, и скоро те, кто знает отца, поймут, что запах не его.

Мирт и Аспер рассмеялись.

— Да, с открытым шлемом это становится заметно, — сказала Аспер. — Тогда пойдём в Башню Чёрного Посоха и поговорим с Лаэраль, а то мы зашли в тупик.

Мирт кивнул.

— Верно. Надень шлем снова, и мы хотя бы организуем для тебя ванну.

Алина улыбнулась.

— Как ты так быстро догадался?

Мирт пожал плечами.

— По тому, как ты сидела. Как махнула стражнику. Как не возмутилась заранее грязной шутке, которую я бы обязательно сказал при встрече — всё это вместе с тем, что рассказал Торгент.

— Торгент?

— Один из дворцовых стражников. Сегодня он на воротах тоннеля Ширра. Если тебе нужен друг или защитник во дворце, леди, лучше него не найти. Ищи старого человека с белыми усами. Он сказал, что ты почти не говорила и не снимала доспехи последние дни; он догадался, что что-то не так, и дал мне понять, что под латами — не Пьергерон. Люди чувствуют, девочка. Люди всегда чувствуют. — Он пожал плечами. — Кроме того, если бы я ошибся, твой отец был бы мне должен пару услуг. Не в моих привычках набрасываться на каждую встречную даму.

— В последнее время? — подняла бровь Аспер. — Разве нет тоннеля отсюда до Башни Чёрного Посоха, которым мы могли бы воспользоваться?

— Есть, — хором ответили Мирт и Алина и рассмеялись.

— За мной, — сказал толстый ростовщик, направляясь к колонне. — Сюда.

Алина нахмурилась.

— Здесь? Но он же ведёт вниз...

Мирт усмехнулся.

— Доверься мне, леди. В этом месте есть разные пути. Разве ты не хочешь увидеть, как этот угрюмый стражник у дверей перепугается, когда обнаружит, что тебя нет? Думаю, у него дыхание перехватит!

Качая головой, Алина присоединилась к ним.

— Отец предупреждал меня насчёт тебя. Но я не думала, что...

— Они никогда не думают, — мурлыкнул Мирт, когда камни раздвинулись, открывая узкий тайный проход. — Осторожнее с головами, дамы...

Проголодавшаяся мышь в углу комнаты успела сделать лишь три вдоха после того, как тайная дверь закрылась, прежде чем воздух наполнился мерцанием.

Холодные языки пламени разошлись по кругу, и из них выпрыгнула фигура в маске и клинком наготове. Комната была темна и пуста. Быстро и бесшумно осмотревшись, незнакомец пожал плечами и шагнул обратно в пламя. Огонь погас, и тьма вернулась.

Мышь выбежала в надежде, что странный гость оставил что-то съедобное, но ничего не нашла. Не то что в старые времена. Всё уже не так, как раньше, поникше подумала мышь. Может, так устроен мир.

Повелитель Бездны, маг, где же, чёрт возьми, магия?

[молчание, мысленный червь продолжает пробираться сквозь мрачные своды]

— Здесь проход, — Мирт тяжело дышал, согнувшись в три погибели. — Скоро станет просторнее...

— Станет! Тем опаснее для лорда Глубоководья, но Фаэрун — опасное место!

Голос был весёлым и неожиданным, прямо у уха Мирта. Но Старый Волк двигался быстрее, чем выглядел. Его меч взметнулся вверх, точно в нужное место, и он отпрянул с рычанием.

Нападавший выругался. Тонкая сталь просвистела в воздухе, но не нашла цели.

Более тяжёлый клинок Мирта врезался в кожаную одежду и плоть под ней. Человек вскрикнул от внезапной боли. Мирт отвёл меч, оставляя тёмный след крови, и отбил атаку противника.

Сталь скрежетала о сталь. Мирт свободной рукой, со свечой, ударил в уже раненое место. Враг застонал, пошатнулся и отступил. Впервые Мирт рискнул выскочить из прохода в комнату.

Аспер хоть и резко, но тихо и напряжённо позвала его из-за спины Алины.

Мирт проворчал:

— Ещё жив — и танцую с мужчиной в маске, для разнообразия.

— Моя очередь, — ответила Аспер. — Ты убил последнего безжалостного убийцу, помнишь?

— Хм, — хмыкнул Мирт. Он изо всех сил парировал новый удар. Удар пришёлся по тонкому клинку, тот звякнул о камни — должно быть, онемела рука врага.

Человек в маске и перчатках - размахивал мечом, словно раздувая пламя и отступал по боковому проходу откуда напал, затем резко развернулся и бросился бежать.

Мирт помчался за ним, радуясь, что этот новый коридор был в полный рост.

— Кто это? — крикнула Аспер, следуя за ним.

Алина в доспехах неуклюже громыхала и спотыкалась позади них.

— Не знаю, — прошипел Мирт, перепрыгивая через короткий пролёт ступеней, пока его раненый преследователь спотыкался впереди. — Кто-то, кто знает кто я и как меня найти, очевидно... Эй! Твоё имя, пустоголовый меченосец! Леди требует его!

Задыхаясь, стройная фигура в маске проскочила через зал и нырнула в зловонную темноту канализационного свода. Мирт с энтузиазмом кряхтя бросился следом.

Впереди вспыхнул мерцающий свет. Мирт мельком увидел своего облачённого в кожу врага, прорывающегося сквозь круг холодных белых огней. Пламя пылало в медленно вращающемся кольце, всего в ладони от каменной стены. Портал, слава богам.

Он резко остановился, игнорируя крысу, выбежавшую проверить, не съедобны ли его сапоги и осмотрел зал. В него простирались вонючие трубы. Каналы несли нечистоты вдоль одной стороны помещения. Сводчатый потолок был покрыт сетью старых мелких трещин. Дальше пути не было — только сквозь холодное пламя.

Мирт посмотрел на бесстрашно грызущую его сапог крысу, затем снова на портал — и в следующее мгновение его клинок опустился.

Он мгновенно поднял меч когда Аспер ворвалась в зал. Она отпрянула от стали не смотря на то, что Мирт отдёрнул клинок и остановилась в шаге от пламени.

— Не нужно было ждать, — усмехнулась она, кивнув на портал. — Мы вряд ли заблудились бы, ведь другого пути нет, да?

Клинок Старого Волка преградил ей дорогу. Он поднял предупреждающий палец, пронзил крысу мечом и легко подбросил её в огненное кольцо.

Вспышка, громкое шипение, и запах, от которого вошедшая в зал закованная в доспехи воительница подавилась и отшатнулась. Алина подняла руку с отвращением. Она зажмурилась от внезапного яркого света вращающегося огненного кольца. Оно вспыхнуло, сжалось, вспыхнуло снова... и исчезло, оставив лишь немного дыма и вонь жареной канализационной крысы.

— Это могла быть ты, — глухо проговорила Алина, сдерживая тошноту.

Аспер встряхнула головой. Если она испугалась, то не подала виду. На её лице читалась лишь злость, когда она оглядела зал.

— Он уже может быть в глубинах Ада, — горько сказала она, — или в следующей канализации и мы никогда не узнаем.

Очень смешно, Эльминстер. Я посмеялся. А теперь покажи магию!

Где-то в Глубоководье склянка звякнула о стол. Раздался довольный вздох. Через мгновение закованная в перчатку рука потянулась к столу и взяла серебряную брошь в виде арфы. Фигура усмехнулась, взмахнула рукой, и холодные огни вспыхнули из ниоткуда. Облачённый в кожу силуэт шагнул в мерцание и исчез.

«Магия, да, и ещё один дар Мистры... но вновь не то, что я ищу! Это же смешно! Чародей, давай быстрее!»

«Продолжаю рассказ, Лорд Дьявол.» [проносятся яркие образы]

Рассвет давался труднее с годами. Дурнан стоял замерзая, одеваясь перед очередным долгим-долгим днём. «Зияющий Портал» был его домом и жизнью, и он любил его всем сердцем, но иногда — обычно в эти предрассветные часы — ему хотелось быть где-то ещё. Где-то, где трактирщикам не нужно вставать до полудня, когда их старые ноющие ноги уже согреты солнцем, где кто-то другой давно разжёг огонь на кухне и приготовил горячую еду, и...

Высокий, рваный крик заставил Дурнана подпрыгнуть, чуть не вывалившись из штанов. Тамсил, из таверны внизу! Он неуклюже подпрыгнул, пнул одежду с проклятием, схватил пояс с мечами за эфесы и бросился в дверной проём, больно ударившись о косяк.

В вихре бега голышом по лестнице он тряс эфесы изо всех сил, пока пояс не упал, и ревел во всю глотку, чтобы отвлечь того, кто мог напасть на его дочь. Тамсил была более чем достаточно взрослой и статной, чтобы привлечь внимание вора, который мог подумать, что трактирщикам вообще позволено спать, и...

Влетев в дверь с мечом и кинжалом, сверкающими в руках, Дурнан не нашёл врага.

Тамсил и её мать Мхэри смотрели на него широкими тёмными от страха глазами. Его жена держала в руках двухзарядный арбалет, тетива ещё дрожала, показывая, что оба болта были выпущены. Никакой враг не лежал мёртвый или стонущий на полу перед ними — но взгляд голого трактирщика уловил щедрое количество разбитой посуды и свежей крови.

— Вы в порядке? — резко спросил Дурнан. — И где... — Он указал на разрушения на полу. — ...он?

Мхэри слабо улыбнулась.

— Да, и скрылся. человек в маске с клинком. Он...

Она сделала глубокий, дрожащий вдох, выдавая, что не так спокойна, как пыталась казаться, запрокинула голову, чтобы перевести дыхание, затем продолжила ровным тоном, будто обсуждала погоду:

— В кожаных доспехах, один, впервые вижу его. Овал — вертикальный овал, словно дамское зеркало из холодных белых, а не горячих, огней внезапно возник перед нами, и он шагнул из него, бросившись на Тамсил. Слава Тиморе, она как раз несла воду — тот самый кувшин, что теперь в осколках на полу — и плеснула ему в лицо.

Дурнан медленно обвёл взглядом место схватки и кивнул:

— После чего ты схватила приготовленный арбалет из-за стойки и всадила в него оба болта.

— В грудь и плечо, — добавила Мхэри, и в её голосе слышалось удовлетворение. — Он отступил обратно в пламя, и оно исчезло — мгновенно, вместе с ним.

Дурнан пересек комнату, подобно лохматой пантере, и набросился на маленький предмет на полу.

— Кое-что обронил, убегая, — проворчал он в недоумении, поднимая находку. В его руке оказалась серебряная брошь в виде арфы.

— Папа, — прозвучал высокий, чистый голос Тамсил, — я не хочу никогда больше видеть этого человека. Как мы можем помешать ему вернуться?

— Единственным верным способом расправы с любым врагом, — пробормотал Дурнан, не отрывая глаз от броши. Я должен найти его... и он должен умереть.

Ну и ну, воспоминания Мистры действительно делают твой Торил занятным местом. Но магии, которую я ищу, здесь всё ещё нет, не так ли?

Глава десятая

ОХОТА харперОВ ПОД ЛУНОЙ

Леди-маг Глубоководья склонилась над серебряной брошью в виде арфы, лежащей среди призрачного сияния её заклинаний, и прошептала:

— Вот. Сейчас мы увидим...

Брошь послушно взорвалась. Молнии с рычащей жадностью прочертили комнату, мир погрузился в ослепительную белизну, а тело Лаэраль отбросило в сторону.

Старый Волк вылетел из кресла, когда молнии, которые должны были убить Алину, вместо этого расплавили и опрокинули жаровню. Она ещё падала на его место, когда Лаэраль врезалась в него, сбивая с ног. Они грохнулись на пол так, что от удара зазвенели зубы. По комнате метнулись языки пламени и тут же погасли.

Придавленный жаровней, обломками мебели и стонущей от боли волшебницей, Мирт злобно уставился на ослепительно яркую сферу у потолка — защитный щит Лаэраль. Поглотив большую часть высвободившейся магии, она медленно растворялась в воздухе. Потолок украшали опалённые отметины, ясно дававшие понять: подобные «небольшие» катастрофы здесь случались и раньше.

— Девочка? — хрипло спросил он, пытаясь выбраться. — Ты в порядке?

Ответом стали три набора стонов и проклятий, один из них — с его собственной груди. Он аккуратно, но твёрдо поднял леди-мага, освобождая себе путь.

— Что случилось?

— На брошке была ловушка, — задыхаясь, сказала Лаэраль. Она скатилась с его руки и, морщась, встала на колени. — Устроенная специально так, чтобы ранить любого, кто попытается изучить её магией. Ни один харпер не стал бы так поступать. Кто-то хочет заставить нас думать, что это харпер убил Резенгара.

Мирт кивнул.

— Меня это не удивляет.

Он повернулся, проверяя, как себя чувствуют Аспер и Алина. Рядом с ним Лаэраль беззвучно рухнула лицом вниз.

Из её тела, ударившегося о пол, вырвались языки пламени. Мирт рявкнул отборное проклятие и громко позвал на помощь. Пока он переворачивал леди-мага, Аспер бросилась к двери и сигнальному гонгу на стене снаружи.

В самой маленькой фляге на поясе была вода. Мирт плеснул её в лицо Лаэраль, пытаясь защитить её нос и щёки от зеленовато-жёлтых языков магического огня, который, казалось, возникал из ниоткуда. Проклятый огонь игнорировал все его тщетные попытки потушить его, но, к счастью, не перекинулся на него самого. В комнату ворвались суровые ученики Башни, и его мгновенно оттеснили.

Комната наполнилась напряжённым бормотанием заклинаний, резкими приказами и подозрительными взглядами. Аспер, Мирта и Алину усадили в кресла в дальнем углу, строго приказав не двигаться.

Сейчас они и не помышляли ни о чём, кроме как сидеть в оцепенении, пока не пройдёт шок.

Среди суеты в комнату, прихрамывая, вошёл высокий силуэт. Алина с грохотом бросилась к нему.

— Осторожнее, Лиин, — предупредил Пьергерон, когда она бросилась обнимать его. Ученики попытались оттащить её, но Первый Лорд Глубоководья направился к ближайшему креслу, слегка пошатываясь. Его лицо было искажено болью.

— Ну что, молодой лев? — спросил Мирт, глядя ему в глаза.

Глаза Пьергерона странно зеленели, и этот оттенок, казалось, усиливался, когда он рухнул в кресло и прохрипел:

— Возможно, я выживу.

Дочь осыпала его лицо поцелуями, но он, стиснув подлокотники, отстранился, гримасничая от боли.

— Слаб, как брошенный котёнок, — прошипел он, жестом отправляя Алину обратно в кресло. — Теперь, клянусь всеми богами, кто-нибудь объяснит, что здесь происходит?

Мирт поднял руку, останавливая остальных, и повернулся к ученику, стоявшему настороже у его кресла.

— Как поживает леди Лаэраль?

— Не мне судить, куп... — начал юный маг ледяным тоном, но замолчал, когда сзади его взяла за руку длинная тонкая кисть.

— Я, пожалуй, тоже протяну ещё немного, — сухо улыбнулась Лаэраль, появившись за ним. — Хитроумная ловушка, спрятанная под чарами харперов... или, по крайней мере, под тем, что я приняла за их магию.

Она кивнула Пьергерону и повернулась к Мирту:

— Ты собирался сказать что-то важное, кажется?

Мирт кивнул и посмотрел на Пьергерона:

— Расскажи, что помнишь. Что случилось перед тем, как ты оказался здесь.

Паладин глубоко вздохнул, поднял голову, устремив задумчивый взгляд на опалённый потолок, и начал:

— Я был... под властью чар. Тот, кто напал на меня исподтишка, вырвал из моего разума имена, лица и адреса всех лордов Глубоководья.

В комнате повисло напряжённое молчание.

— Он поблагодарил меня... насмешливо, — медленно продолжал Пьергерон, — затем вышел из-за спины, отвесил театральный поклон — точь-в-точь как надменный придворный — и выхватил меч. На нём была маска, и даже если бы он снял её, я бы его не узнал. Он пронзил меня...

Алина вскрикнула от ужаса, но отец успокаивающе улыбнулся ей:

— Лезвие прошло навылет и вонзилось в спинку кресла. Удар развеял чары, я рванулся вперёд, но он попытался перерезать мне горло...

Алина уже протягивала ему его собственный меч в ножнах. Пьергерон снова улыбнулся, взял его и положил на колени.

— ...но он не горел желанием скрестить клинки. Швырнул в меня заклинание — волшебные стрелы, жгучие, как ножи. Они сбили меня с ног. Он бросился в соседнюю комнату. Я пополз следом — как раз успел увидеть, как его нога исчезает в портале.

— Овал мерцающего огня? — спросила Аспер. — Голубого цвета? Который затем исчез?

Пьергерон слабо улыбнулся:

— Именно так. Он ваш знакомый?

Аспер ответила убийственным взглядом, и его улыбка стала шире.

— Простите, леди, это было недостойно меня — и оскорбительно для вас. Видимо, мои шутки сегодня неудачны.

— Однако взгляни-ка сюда, Паладинсон, — проворчал Мирт, подзывая одного из учеников Башни. Тот замешкался, пока Лаэраль не кивнула ему подчиниться. Мирт слащаво улыбнулся, выхватил из рук мага серебряную брошь в виде арфы и с театральным жестом протянул её Пьергерону. — Как раз к вопросу о знакомствах.

Первый Лорд Глубоководья прищурился:

— Да, харперы всегда были друзьями... — медленно проговорил он, хмурясь. — По крайней мере, до сегодняшнего дня.

— С меня хватит, — рявкнул Мирт и уставился на Лаэраль. — Доставь Эльминстера во дворец, подальше от твоих защитных чар — и всех нас туда же. Немедленно.

Леди-маг Глубоководья кивнула с покорностью служанки и выбежала из зала, оставив учеников в ошеломлённом молчании.

— Эльминстер... — кто-то прошептал с благоговением.

Ну что ж, великий спаситель-волшебник. Жаль, что я не вижу обещанной магии.

[удар разума] [боль] [удар разума] [корчащаяся агония] [удар разума]

Ты думаешь, я буду вечно терпеть твой обман, глупый человек?!

[удар разума]

Где-то в другой части мира, в гробнице под Миф Драннором, колебалось кольцо светящихся теней — высоких, холодных и белых как люди, словно свечи во тьме. В их центре стояли двое — мужчина и женщина.

— Боюсь, пока хватит разговоров, — неохотно поднял посох Эльминстер. — Вы переполнили мою голову старыми заклинаниями и забытыми знаниями — а я уж точно утомил вас своей болтовнёй.

— Нет, человек, — быстро ответил ближайший белнорн. — Лишь вы приносите нам вести из внешнего мира. Даже мы чувствуем одиночество. — Он повернулся к Шторм Сильверхэнд: — Леди... как же прекрасно было вновь услышать песни! У вас чудесный голос.

— Да, — в унисон вздохнули другие эльфийские личи.

Бард Теневой долины улыбнулась:

— Благодарю, но я не сравнюсь даже с посредственным певцом Кормант...

— О, леди, — отмахнулся один из духов-хранителей, — наши чары могут воспроизвести любую песню прошлого. Но нам не хватает новых мелодий — и живого певца перед нами. Ваша доброта подарила нам радость.

Внезапно вокруг лба Эльминстера вспыхнули искры. Волшебник застыл, лицо исказилось от боли.

— Что происходит?! — белнорн поднял руки, наполненные опасным сиянием. — Мы можем помочь?

Эльминстер содрогнулся:

— Н-нет, друзья. Возникла новая угроза. Мы вернёмся, если сможем. А сейчас — прощайте.

Голубые искры окружили Шторм. Прежде чем она успела опомниться, мир превратился в бесконечное падение сквозь сияние.

Сапоги грубо стукнули о неровную землю. В воздухе витали запахи моря, гниющих фруктов и дыма.

— Переулок близ дворца Пьергерона, — объяснил Эльминстер, пока её рука тянулась к клинкам. — Лаэраль связалась со мной.

— И? — коротко спросила Шторм, оглядываясь.

— Время использовать следящее заклинание, дитя. Найди любую брошь харперов в городе, на которую наложили посторонние чары. Возможно, там окажется человек великолепно обращающийся с клинками. Продержись, пока я не телепортируюсь к тебе.

Он поцеловал её, пока она ещё хмурилась, затем развернулся и зашагал по булыжникам к дворцу.

Его величественные входы странно пустовали. Однако двери в личные покои были заперты и охранялись двумя исполинами в зеркальных доспехах.

Старец без колебаний подошёл к ним и потянулся к засову — но едва не лишился руки, когда алебарды опустились ему наперерез.

— Никто не входит без разрешения, — прозвучал ледяной голос из-под шлема.

Эльминстер вздохнул:

— Разрешение у меня есть, добрые люди. Пропустите Эльминстера из Теневой долины. Я спешу по важному делу.

— Эльминстер? — стражник фыркнул. — А я — Великий Паша и Могущественный Визирь всего Калимшана!

— Кто ты на самом деле? — второй стражник прицелился алебардой. — Список допущенных короток, и тебя в нём нет!

— Я и вправду Эльминстер, — спокойно ответил старик, — и имею право входить куда угодно — это даровано мне ещё лордом Агхайроном.

— Пф-ф! — первый стражник презрительно откинул голову. — И ты ждёшь, что мы поверим?

— Мне плевать, во что вы верите, — мягко сказал старик. — Но если задержите меня ещё, то я мигом отправлю тебя туда, где ты окажешься в любом случае, если будешь глупить, отказывая архимагу.

Стражник выпрямился:

— Ты угрожаешь гвардии Глубоководья в самом дворце?!

Он рванул алебарду вперёд — и мир изменился.

Оказавшись в пыльном полумраке, двое стражников дрожащими руками ощупали свои доспехи. Они оба прекрасно знали, где находятся: в Зале Трофеев, что ведёт к Чертогу Героев — гробнице воинов в Городе Мёртвых Вотэрдипа.

Эльминстер шагал по дворцовым залам, окружённый грозовыми разрядами магии. Стражи и придворные разлетались, словно пыль. Внутренние покои охраняли ветераны — многие узнали его и отсалютовали.

— Пьергерон, — рявкнул он первой паре, осмелившейся преградить путь.

Двери распахнулись мгновенно.

— Нет, лорд, не могу, — твёрдо ответила Лаэраль. — Здесь слишком много наслоившихся чар, их сотни, и многие давно забыты. Если бы я могла коснуться его, то наложила бы метку, которую мало кто сумеет снять, но...

Головы повернулись, когда к собравшейся у одинокой лампы группе присоединился Эльминстер. Их окружал молчаливый круг учеников Башни. Лаэраль, Мирт, Пьергерон и Дурнан кивнули ему.

Аспер склонила голову:

— Лорд Эльминстер, добро пожаловать.

Услышав это, Алина, жена и дочь Дурнана уставились на старца, будто у него внезапно выросло несколько огнедышащих голов.

— У меня есть решение, — сказал Древний Маг, — но действовать нужно быстро. Шторм — наша приманка, и она в опасности. Все, кто готов к битве, подойдите ко мне и сохраняйте контакт. Ученики — возвращайтесь в Башню.

Круг новичков дрогнул.

— Как приказал лорд Эльминстер, — чётко сказала Лаэраль. — Немедленно.

Старец не стал ждать, пока ученики выйдут. Вспыхнуло магическое пламя — и зал опустел. Лишь Мхэри Дриндлилстанн и Тамсил остались, глядя на Дурнана, стоящего у лампы.

— Ты... не ушёл, — Мхэри нахмурилась.

Дурнан обнял её и дочь:

— Ты оставила арбалет. Что, если убийца явится сюда, когда мы все уйдём?

Он высвободил руку и обнажил меч, сверкающий в свете лампы:

— Что бы ни случилось, я не оставлю вас.

Фу! Слюнявые сантименты! Этот человек совсем выжил из ума! Как можно жить, опутанным любовью к другим?

Такова наша глупость, Нергал. Мы — люди, как ты — порождение Ада.

Гррр! Замолчи, пленник!

Они оказались в холодной темноте, среди клубов пыли с запахом камня. Подземелье.

Пьергерон ударил по доспехам — они вспыхнули бледно-синим светом. В его лучах и свете Лаэраль они разглядели высокий зал с тёмными арками, ведущими в тоннели.

Лаэраль коснулась головы Пьергерона. Тот вздрогнул и отшатнулся, а леди-маг опустилась на колени.

— Я в порядке, — спокойно сказала она. — Пьергерон теперь в полностью здоров. Я лишь ослабла.

— Алина, — распорядилась Аспер, — останься с ней. Крикни, если появится человек в маске.

Девушка с облегчением кивнула.

Мирт хлопнул Пьергерона по груди:

— Ты знаешь, где мы?

Тот взглянул на герб над аркой:

— Думаю, да. И начинаю догадываться, зачем.

Его слова прервал протяжный крик Шторм, донёсшийся из глубины.

Аспер рванула первой. Пьергерон с сияющим клинком догнал её, следом бежал Эльминстер, оставив позади запыхавшегося Мирта.

Они миновали коридор, залы с паутиной — и ворвались в четвёртый, где свет выхватывал двух борющихся фигур.

человек в маске вонзил меч в спину Шторм. Увидев новых гостей, он поднял руку, окутанную разноцветными огнями заклинания.

— Сссамбранат, — произнёс он чётко и медленно, начав заклинание, которое должно было определить, какая часть зала вспыхнет стремительной бурей молний. — Нарт…

Его заклинание прервалось, когда Шторм плюнула кровью ему в лицо, заставив прерваться. Лезвие его меча уже почти упиралось в её грудь, а она слабо царапала его лицо в маске. Он яростно дёрнул головой, стараясь увернуться не отпуская меч, — заклятье было разрушено.

Эльминстер, обогнув колонну остановился, перевёл дух и наложил точное заклятье. Комната внезапно погрузилась в мерцающую тишину.

Старец приблизился к застывшим фигурам, сотворил ещё одно заклинание и бережно извлёк меч из тела Шторм.

Боль пронзала его — древнее заклинание иллусканов передавало её ему. Но это ничто по сравнению с муками Шторм.

Он уложил её рядом с окаменевшим Миртом и начал ритуал исцеления.

— Хватит, — прошептал он, отпуская чары.

Мир снова наполнился движением и звуками. Боль исчезла.

Только для него.

Шторм судорожно сжала руку Эльминстера, её глаза пылали от боли. Затем старец глубоко вдохнул и перекрыл её стон железным приказом. Пока Аспер, Пьергерон и Мирт бросились к человеку в маске, голос Древнего Мага прогремел, как боевая труба:

— Не убивать. Пока что.

Адское пламя! Комната болтливых людей! Увижу ли я их смерть?

Нет, но услышишь о мощной магии — действительно мощной.

Ха! О замерзающем Авернусе!

Беспомощный человек завис в воздухе, маска была сорвана. Растопыренный и яростный, скованный чарами Эльминстера, он уже исчерпал запас ругательств.

Его ответы (произнесённые с гордостью) раскрыли личность: Амрил Зоар из знатного рода, изгнанного из Глубоководья давным-давно. Он вооружился заклинаниями и волшебным мечом, полученными от человека с серебряной брошью арфы, чтобы уничтожить всех лордов города.

Годы заговоров привели его к утерянному фолианту Агхайрона, описывающему создание "эхо-ворот" — недолговечных порталов, связанных с древними вратами Халастера Чёрного Плаща в подземельях Глубоководья. Они могли обходить современные защитные чары.

Мирт мрачно посмотрел на парящего человека:

— Довольно. Прикончите. А после — оживим и допросим. И всех, кого назовёт, отправим следом.

— Нет! — Шторм, бледная, но твёрдая, шагнула вперёд. — Мне нужно узнать больше о человеке с серебряной арфой, учившем Амрила!

Эльминстер посмотрел вверх. "Что случилось с твоим учителем? Кем он был?"

Амрил Зоар мрачно взглянул на него и с горечью сказал: "Я не знал его имени. Его убил рыцарь Вотердипа, охотящийся за мной и отцом. Отца он нашел, но учитель спас меня ценой своей жизни."

Эльминстер резко опустил руку — и ошеломлённый дворянин рухнул вниз, застыв в воздухе в метре от пола.

Мирт шагнул с топором. Пьергерон кивнул:

— За Глубоководье. За Тамаэрил и Резенгара.

Топор взметнулся — но Шторм бросилась между ними:

— Нет! Его дело было праведным в его глазах. Я беру его в харперы.

— Почему? — Мирт взглянул на окровавленный меч.

— Кто мы такие, чтобы судить? — её глаза блестели.

Мирт отступил, опуская топор:

— Юнец слишком жаждет убийств... Но хватит. Только достаньте книгу Агхайрона.

— Если не изменится, — тихо сказала Шторм, — умрёт от моей руки.

— Так тому и быть, — устало молвил Пьергерон. — Но увозите его. — Он вертел в пальцах брошь: — Серебряная арфа... Я думал, символ харперов — арфа и луна.

— Луна была символом моей матери из Лунной Долины, — ответила Шторм. — Но харперы знают ответ. Мирт?

Старый Волк обнял Аспер:

— Арфа — это харпер. Луна не обязательна. Как гласит девиз: "харперы охотятся при лунном свете".

— Итак, нам явились жалкие проблески магии, но никакого Серебряного Пламени, что я ищу. Ладно, схвачу хоть что-то полезное… А тебя, недоумок, я уже утомился бичевать — так что оставлю как есть. Но не обманывай себя, думая, будто я забуду этот разговор, и будто тебе это сойдёт с рук. Скоро ты узнаешь, как ошибался.

Мирт очнулся, глядя на лунный свет в небе.

— Нет! — хрипло прошептал он, сжимая меч. Воспоминания нахлынули: Эльминстер... Вернее, то, что от него осталось.

Искалеченный разум в разрушенном теле... в каменистой пустоши под кровавым небом. Авернус.

— Когда решу умирать, — проворчал он, разглядывая клинок, — Ад станет последним местом для поисков.

Он встал и вышел в коридор.

Аспер выбежала навстречу, босая, с мечом:

— Воры? Дела лордов?

— Хуже. Эльминстеру нужна помощь.

— Эльминстеру? Почему?

— Он в Аду. В муках. Туда мне нельзя.

— Нет, Мирт! — её лицо побелело. — Ты даже не приблизишься, как тебя схватят дьяволы!

Она ухватилась за его руку:

— Ни один друг не стоит смерти — особенно когда она ему не поможет!

Мирт нахмурился, его глаза горели, как два старых факела. Он попытался стряхнуть её хватку, но не смог - её пальцы впились, словно когти.

— Верно, — прохрипел он. — С Келбеном и Лаэраль, ушедшими боги весть куда, у меня остаётся лишь одно оружие, достаточно острое, чтобы сразить дьяволов.

Лицо Аспер было мокрым от слёз.

— Какое?

Мирт стиснул челюсти, высвободился из её хватки и зашагал к лестнице, потягивая меч.

— Халастер Чёрный Плащ. Мне нужно найти его в Подгорье и... уговорить пробиться в Ад, чтобы вытащить Эльминстера обратно. Немедленно, пока тот ещё может быть жив. — Он усмехнулся сухим, страшным смешком.

— Мирт, нет! — Аспер почти закричала, кусая костяшки пальцев. — Он безумен! Ты не можешь...

— Должен, — тихо закончил он за неё. — Живым или мёртвым... Если я предам своих старейших друзей, то кто я тогда? И ради чего жил?

Глава одиннадцатая

ДЕМОНЫ СТАРЫЕ — УЛОВКИ НОВЫЕ

Кривые ветви карликовых деревьев впивались в кроваво-красное небо, словно пальцы отчаяния. Эльминстер Аумар вздохнул, глядя на них. По крайней мере, он мог двигаться, созерцая новые виды на этом, вероятно, коротком отрезке пути к смерти. Такая подвижность, конечно же, давала ему глубокое и прочное утешение.

Он полз вперёд на окровавленных коленях, его тело усеяли жирные зелено-чёрные шипы, которые, как он надеялся, выглядели для дьяволов хотя бы наполовину так же отталкивающе, как и для него самого. Он старался не думать о кровавом следе, который наверняка оставлял за собой. Уже дважды ему приходилось переворачиваться, чтобы пронзить и убить личинок, кусавших его за ноги, а количество приступов тошноты от здешних видов и звуков он давно перестал считать.

Прямо над ним дьяволы терзали друг друга, с наслаждением вырывая глаза и потроша внутренности, окропляя скалы кровью в блаженном неведении. Эльминстер полз дальше, внутренне усмехаясь своему виду. Ну что ж, он уже бывал черноволосой девицей с соблазнительными бёдрами, когда это тоже не было его истинной формой, так что особо жаловаться не на что. Хотя скалы вряд ли внимали жалобам сломленных архимагов больше, чем проклятиям прочих существ.

Земля содрогнулась от подземного взрыва. Эл постарался не думать, какими смертельными ловушками становились в такие моменты пещеры. В небе пронесся ещё один огненный шар.

Рано или поздно в этом изуродованном ландшафте из камня, пламени и едкого дыма, где дьяволы рыскали в поисках скудной добычи или патрулировали местность (вдали абишай синхронно спикировал на визжащих напперибо), его удача должна была иссякнуть.

В тысячный раз поскользнувшись и тяжело рухнув на зазубренные камни, он увидел перед собой поднятый хвост с лопатообразным жалом. Глянцево-чёрный, размером с его голову. Тело, к которому он крепился, должно было быть поистине огромным. Эл прижался лицом к камням как раз перед тем, как бритвенно-острый хвост рассек его голову. Оглушительный удар заставил череп гудеть и подбросил его в дрожащее вертикальное положение. Рана на голове оказалась достаточно глубокой, но кровь хотя бы не залила сразу глаза.

Какое же везение. Держать эту саркастичную мысль на поверхности сознания, чтобы Нергал не заметил его действий, Эл выпустил тонкую струйку серебряного пламени, чтобы остановить кровотечение. Он поднял голову, чтобы увидеть нападавшего.

— Ну-ну, — прошипело существо, которое могло быть только ещё одним изгнанным архидьяволом. Оно поднялось из скал перед ним.

— Кого это здесь?

Три длинных змеиных хвоста, обвивавших камни, соединялись в обсидиановом теле, принимавшем форму пышного женского торса. От плеч расходились крылья летучей мыши — тёмные снизу и рубиново-красные снаружи. Голова с раздвоенным языком и рогами покачивалась на слишком длинной, но в остальном человеческой и привлекательной шее. К несчастью, пальцы, протянутые в его сторону, заканчивались крючковатыми когтями, каждый длиной с руку Эльминстера.

Три хвоста синхронно ударили по камням, толкая дьяволицу вперёд. Голова приблизилась к лицу Эльминстера. Карие глаза с проблесками пламени пристально вглядывались в усталые сине-серые очи Эла... Алые губы расплылись в улыбке.

— Человек, искажённый магией, если я не ошибаюсь... Зачем? Лучше я узнаю, кто ты, прежде чем приготовлю на ужин или придам тебе более приятную форму для своего удовольствия...

Змеевидная дьяволица вдруг замерла и зашипела, нервно взмахнув крыльями. Она послала ментальное копье в Эльминстера... и наткнулась на Нергала.

[рубиновое солнце расширяется, змеиное сознание исследует]

[гигант с щупальцами поворачивается к вторжению, собирая тёмную силу]

— Хо-хо, могущественный маг... сколько воспоминаний, и для забавы, и для пользы, если найти нужные... Но что это? Здесь есть нечто знакомое...

Малачлабра!

— Нергал!

Сдохни, змеиная тварь!

— Твой черёд кормить червей, владыка без владений!

[мысленный удар, отражённый, дикая агония, Эльминстер кричит, стены рушатся, потолки падают, залы обваливаются... ментальные стрелы, одна, две, три, отражённые и возвращённые яркой россыпью... Эл всё ещё кричит]

— Человек, я — Малачлабра, герцогиня Ада и дочь Диспатера! Прими мою защиту, и я избавлю твой разум от этого урода с щупальцами!

[мысленный удар сталкивается с мысленным ударом, вспышка, протяжный вопль агонии, Эл корчится, пока огонь мечется в его пылающем сознании]

— Человек, я... ах, тебя зовут... Эльминстер! Эльминстер Аумар, прими мою защиту!

Абишай шарахнулись в стороны, шипя и крича, когда змеиная дьяволица поднялась и изрыгнула ленты пламени через весь Авернус. Она вонзила длинный коготь в неуклюжее существо у своих ног. Его крики перешли в хриплый лай, и даже личинки шарахнулись прочь от этого месива из плоти, прорывающихся конечностей и хлещущих газов.

Вдали содрогнулась земля. Малачлабра воплем возвестила о победе. Она всё ещё смеялась, воздев когти к небу, когда ответный удар Нергала обрушился на неё.

Красный воздух задрожал, окрасился в багровый цвет и на мгновение отхлынул. Из его пасти вырвались исполинские пурпурные сферы, полыхающие рёвом и дрожащим огнём, окружив дьяволицу со всех сторон.

Затем, разумеется, они взорвались.

Конвульсивно дёргающиеся когти пронеслись мимо бесформенного тела Эльминстера. Камни хлестали его, обдавая внутренностями дьяволицы. Разорванные змеиные тела ещё долго дёргались среди далёких скал. От Малачлабры остались лишь дымящиеся обломки да чёрно-багровая слизь на камнях.

Внезапно, когда смех Нергала прокатился по сознанию Эльминстера, существо с зубами и уродливыми конечностями содрогнулось. Оно прекратило свои хаотичные превращения. Искривлённый и хрипящий, маг корчился на окровавленных камнях. Личинки жадно кинулись к нему, их желтовато-белые тельца блестели от слизи. Эл, погружённый в кровавый туман страданий, даже не почувствовал их укусов.

Так ты можешь менять форму по желанию, человечишка? Что ж... ещё один секрет, которым тебе пора поделиться. Я вырву из тебя все тайны - но, клянусь ледяным Стиксом, ты заставляешь меня потрудиться!

[Сквозь реки крови существо с щупальцами упорно продвигается вперёд, исследуя тёмные уголки разума в поисках воспоминаний о смене облика.]

Тонкие струйки серебряного пламени - капли там, где нужны были потоки - едва заметно сочились наружу. Искажённое болью лицо Эльминстера Аумара корчилось, пока он отмахивался от личинок. Пока мысль Нергала бурила его сознание, его длинное, покрытое трещинами туловище уменьшалось. Конечности снова стали человеческими руками.

Эл простонал и позволил серебряному пламени опалить личинок, грызущих его. Они отпали, мгновенно умерев. Он снова рухнул со стоном.

Пусть Нергал думает, что превращение было моей работой, а не Малачлабры. Всё что угодно, лишь бы он не заметил пламя...

[Величественная рогатая голова озирается по сторонам, продвигаясь сквозь разум, где отступают кровавые реки. Щупальца шарят в кровавой жиже.]

"Умри, злой маг!" Жестокие копья, подобные языкам пламени, вонзаются в его спину. Эл хрипит проклятие, превращающееся в беспомощный кровавый хрип. Наконечники копий пронзают его насквозь. Они толкают его вперёд, между зубцами стены, в пустоту - вниз, вниз, к зловонному рву. Его падение сначала встречают ликующими криками, но уже через миг — воплями ужаса: вместо удара о землю он исчезает в полете.

Кольцо на его пальце сделало своё дело. Его кости стали резиновыми! Кожа зудит, тело кажется влажным, пустым и больным... и оно течёт, меняется, пока он борется за воздух. Он видит, как земля и покрытая тиной вода несутся ему навстречу...

Менее чем на высоте человеческого роста от столкновения с водой, чёрная мантия превращается в тёмную звезду. Вспышка тёмного сияния замирает на мгновение. Толпа замерла. Она дрейфует в сторону по ветру, прежде чем исчезнуть...

***

Чёрные зловонные водоёмы пузырятся серными испарениями. Жестокие осы садятся на головы погружённых в воду зачарованных пленников и вонзают свои длинные жала, обменивая яд на кровь. Бьющиеся в пене жертвы тонут.

Внезапный водоворот пронзает воду. Он выворачивает гигантские рёбра, чёрные от слизи и бесформенные предметы, разлетающиеся во все стороны. В центре водоворота поднимается красно-чёрное облако. Сначала оно быстро вращается, затем медленнее, пока наконец не предстаёт в виде...

"Малачлабра, герцогиня Ада и дочь Диспатера", - пробормотала наблюдающая Тасния. Она ленивым взмахом руки развеяла образ, прежде чем далёкая змее-дьяволица могла почувствовать наблюдение. "Какая же ты упрямая дура. Почти как Нергал."

Она криво улыбнулась собственной хитрости и перевернулась, чтобы перегрызть глотку эринии. Пока другие жалобно съёживались, пятная постель кровью, бесы над Таснией не прекращали свою работу, хлеща её плетьми с шипами, которые сделала сама. Клянусь Девятью, как же она любила боль.

***

Ты снова пытаешься обмануть меня, человек! Насколько же глупым ты меня считаешь?

[молчание]

Да, сейчас тебе лучше помолчать. Огонь и кровь, как ты вообще что-то находишь в этой помойке, которую называешь разумом? Каждая мысль ведёт в сторону, каждое воспоминание перекрывает два или три других, а ты пляшешь передо мной, как болтливый бесёнок, тыкая мне в лицо одно, когда я ищу другое! Когда я наконец вырву твои секреты, я получу огромное удовольствие от твоей медленной, мучительной смерти. Я вырву из тебя органы, о которых ты даже не подозревал!

[молчание, окрашенное усталой усмешкой]

Да, я знаю, ты насмехаешься над неискусной жестокостью дьяволов, ничтожный человеческий червь, но существа не могут усмехаться, когда заняты воплями... Ты и это узнаешь! А теперь — больше воспоминаний. Давай же!

Парящие миски с супом стояли на потертом кухонном столе. Рядом дымились кружки с сидром. Две сереброволосые женщины игнорировали и то, и другое, надрываясь от смеха над последним рыцарским романом из Сембии.

— «Её глаза сверкнули, — голос Шторм дрожал от сдерживаемого смеха, — когда она метнула заклинания, вспыхнувшие ярким светом перед потусторонним видением...»

Её сестра скривилась в презрительной гримасе и через мгновение тоже залилась смехом.

Шторм, исполнявшая роль чтеца при собрании (состоявшем из двух человек), первой взяла себя в руки. Откинув волосы, она строго посмотрела на трясущиеся плечи сестры:

— Хватит смеяться — у нас эпическая сага для завершения!

— «Сага, от которой трепещет корсет! История разбитых сердец и пылающих заклинаний!» — процитировала Силун, снова заливаясь смехом. — Где отважные клинки поражают саму суть зла, попутно сокрушая поясницы целомудрия!

Шторм подняла на неё взгляд:

— Так там не написано. Точнее: «попутно».

Она даже не потрудилась перевернуть книгу и проверить.

Силун снова зашлась в смехе, уткнулась лицом в ладони и махнула рукой, веля сестре продолжать.

Шторм покачала головой, поправила очки с орнаментом (которые по давней традиции чтеца обязаны были сползать на нос) и громко прочистила горло.

Силун послушно выпрямилась, со слезами на глазах уставившись в потолок, чтобы не встретиться взглядом с сестрой.

Шторм усмехнулась и снова подняла книгу:

— «Вороной конь, мускулы которого играли под кожей, рванулся с места с таким рёвом, что он могло бы посоперничать с колоколом храма, в тот момент, когда рыцарь в сияющих доспехах храбро прыгнул с балкона. Перевернувшись в воздухе с грохотом, напоминающим падение целого арсенала в выгребную яму, он приземлился в седло... задом наперёд. Скрип металла и вопль самого рыцаря, заглушивший его, испугали боевого скакуна ещё сильнее, чем неожиданная тяжесть на спине. Конь встал на дыбы — едва не сбросив сэра Тэна — и затем понёсся вдоль опочивальни. Перепуганная принцесса как раз успела привстать на кровати, чтобы увидеть...»

— Ох, остановись! — Силун буквально завыла от смеха. Её кресло-качалка так раскачалось, что начало двигаться по полу, пока её рёбра не стукнулись о край стола.

Она смеялась, даже когда кресло накренилось вперёд, а её подбородок ударил ложку. Та взлетела к потолку. Шторм поймала её на лету:

— Может, обойдёмся без метания столовых приборов? Мы же не на королевском пиру!

Смех Силун стал ещё громче. Она откинулась назад, и кресло, разумеется, принялось раскачиваться с новой силой.

Шторм закатила глаза:

— Это же так просто... но, видимо, слишком сложно.

Потолок, казалось, понял её. С одной из балок слетела маленькая бумажная лягушка-оригами, которую три лета назад сделал один из её учеников-харперов. Очевидно, он подбросил её перед уходом.

Шторм разглядывала фигурку, и смех уступил место печали. Прошлой зимой она похоронила его обглоданные кости в Тешенских землях. Теперь эта лягушка — всё, что от него осталось.

— Сестра... — голос Силун внезапно стал серьёзным. — Мне нужно идти. Алустриэль объяснит почему.

Шторм резко подняла голову — как раз вовремя, чтобы увидеть, как Силун падает лицом в суп.

— Только не в мой суп! — Шторм ухватила её за волосы.

Она усадила безвольное тело обратно, бережно положила лягушку на стол, словно это было величайшее сокровище, и вздохнула. Взяв фартук, она вытерла суп с лица сестры, затем подняла её на руки (будто та ничего не весила) и отнесла наверх, в постель.

Бард Теневой долины поправила безжизненные руки, положив рыцарский роман на грудь Силун — на случай, если та вернётся без неё.

Затем она спустилась вниз, взяла кружку сидра и вышла наружу, окидывая взглядом долину, которую так любила. Она задавалась вопросом, сколько времени пройдёт, прежде чем и её призовут на войну...

— Нет! Нет! Хватит тратить время! Красивые люди, но какое мне до них дело? Мне нужна магия, проклятый ты человек! Как ты ещё можешь сопротивляться? Как?

[рычание, резко подавленное]

Нет, я не буду рвать и метаться. Я снова нырну в твой разум, но на этот раз поищу существ, которых ты уважаешь, но с которыми не общаешься так близко. Что ещё может вызывать твоё уважение, кроме настоящей силы? Магии, способной покорять королевства! Магии, которую смогу использовать я!

[красные глаза горят, шаги раздаются в тёмных залах, образы рвутся в клочья, когти разбрасывают всё в поисках большего...]

— В-ваше величество? — девочка дрожала, её лицо исказилось от ужаса. Она так сильно тряслась, что не могла пошевелиться, отчаянно желая оказаться где угодно, только не здесь — не стоя на коленях перед королевой Агларонда в королевских садах с букетом цветов.

Её мать наблюдала за этим с белым лицом как мел.

Симбул — ведьма, чьи заклинания разрывали Красных Магов на части, разрушали башни и раскалывали горы, — внезапно нахмурилась. Её волосы шевелились на плечах, будто живые — нет, будто множество живых существ, жаждущих испепелить маленькую девочку, осмелившуюся поднести цветы.

Тихий всхлип вернул Королеву-Ведьму к реальности. Её взгляд встретился с широкими от страха глазами ребёнка.

По спине Симбул пробежал холод. Никто не должен заставлять детей смотреть так. Она собрала самую тёплую улыбку, какую смогла, опустилась на колени и сказала:

— Благодарю тебя.

Королевский поцелуй коснулся дрожащего лба.

— Ты всегда желанный гость в наших садах.

Она подняла испуганную девочку на ноги и улыбнулась её встревоженной матери. Придворные вокруг заметно расслабились. Девочка рванула прочь, как заяц, укрывшись в складках материнской юбки.

Самый старший из стражников осмелился прошептать:

— Вы нахмурились, ваше величество?

Симбул кивнула.

— Да. Из-за воспоминания.

— А... — стражник отступил.

Без сомнения, у женщины, годами убивавшей сотни Красных Магов в магических битвах, было немало мрачных воспоминаний, способных всплыть неожиданно.

Так и было, но Королева Агларонда снова нахмурилась, отвернувшись, чтобы пройти по садовой тропинке. Потому что это воспоминание было не её.

Она всё ещё слышала смех своих сестёр над романтической книгой — глупым романом... Момент, новый для неё, но обрывчатый и ускользающий в чьей-то памяти.

Но в чьей?

Чей разум мог так слабо коснуться её? Чей?

Глава двенадцатая

ХАРПЕР БЕЗ…

Проще всего было бы перекинуться через холодный каменный подоконник в ночь и дождь. Вниз, вниз, во внутренний двор. Алустриэль вцепилась в каменный край дрожащими пальцами, побелевшими от напряжения. Почему же она не сделала этого?

Гордость. Всего лишь гордость - такая мелочь стояла между ней и быстрым концом. Да, это было бы быстро, но бесчестно, позор, который Ирлар так жаждал на нее обрушить своими насмешливыми улыбками и медовыми речами. Она снова посмотрела вниз. Ночь скрывала камни, на которые она смотрела часами. Сейчас, в темноте, в одиночестве, это было бы так просто. Утром они нашли бы ее лежащей на этих камнях. "Да, она спрыгнула", - сказал бы ее дядя. Сплюнул бы, покачал головой и отвернулся, махнув слугам убрать ее тело для сожжения.

"Я не позволю ему так думать обо мне", - подумала Алустриэль.

Она отвернулась от ночи, чтобы встретить взглядом свои покои. Скоро придет Ирлар. Ирлар, насмешливый лордик с презрительным блеском в глазах. Ирлар, который возьмет ее в жены не из-за любви - хотя, без сомнения, он заставит ее принять его "любовные ласки" уже этой ночью - а из-за земель и богатства, записанных на ее имя. Ее, чтобы отдать, но не ее, чтобы наслаждаться; ее дядя позаботился об этом.

Дядя Таматор. Волка звали его люди, и не смели встречаться с ним взглядом, когда он был в ярости. Все знали его как бесстрашного воина, не знающего равных в бою, и озлобленного человека - и все знали, что он харпер. Алустриэль сжалась даже при воспоминании об их последней встрече. Вместе в его покоях после пира, разделяя вино - ее первый глоток такого, янтарный огонь, согревающий горло, как пряный соус - она с нетерпением, невинно спросила, когда же она станет харпером.

Таматор уставился на нее глазами, похожими на бесцветное стекло. "Я отдал свою леди харперам, девочка. Мою леди и моего нерожденного сына, который умер вместе с ней. Слишком много товарищей последовали за ними. Я отдал харперам эту сильную руку вот уже тридцать зим. Я отдавал им и друзей своим мечом, когда это было необходимо. Что можешь отдать им ты?"

Он произнес последние слова с язвительной злостью, почти выплевывая свое презрение. Она стояла молча, шокированная, лицо её сначала побледнело - а затем налилось кровью. Он увидел, как она краснеет, намеренно уставился на нее и продолжил. "Ты не воин. Ты красива, но красота - не такая уж редкость, чтобы помочь харперам. Ты не веришь, что один истинный бог выше других, и не можешь служить жрицей; хорошей, по крайней мере. У тебя есть тишина для воровства, но нет ни силы, ни скорости - и тебе не хватает умения ловко лгать."

Лорд Голубой Башни сердито прошелся по комнате и повернулся к ней снова. "Так что я заплатил хорошие деньги, чтобы сделать из тебя хоть какого-то мага. Волшебник Турдуил сказал, что у тебя есть способности к силе. Восемь лет! Восемь лет доставал монеты из этого кошелька — горстями, и немало золота… И что в итоге? Ты можешь заставить слугу чихнуть. Фокус, который я могу повторить щепоткой перца! Без сомнения, Гаэрд к этому времени научил тебя еще каким-то подобным трюкам. Он мастер; это не его вина."

Глаза Таматора были как острие двух клинков. "И ты хочешь знать, когда тебя сделают харпером," - передразнил он с кипящей яростью. Она не могла оторваться от его взгляда, когда он опустился в кресло и добавил ужасающе мягко: "Исчезни с моих глаз на время. Ты слишком похожа на свою мать, чтобы говорить мне такую глупость." Его лицо на мгновение исказилось от боли или сожаления. Проходящая тень оставила его черты гладкими, пустыми и непреклонными, как камень.

Алустриэль повернулась и выбежала, тщетно вытирая слезы, струящиеся по щекам...

Два дня назад Ирлар приехал во главе компании смеющихся молодых людей в богатых одеждах, с мечами на боках. Когда он предложил ей руку и сердце, ее дядя даже не потрудился увидеться с ней. Он послал слугу передать простое сообщение: "Соглашайся." Ничего больше - и это перед всем домом. Ее щеки до сих пор горели при воспоминании.

Ирлар! Тот самый лордик, который однажды плюнул на нее на пиру Щита и прошипел: "Отвали от меня, нечистая! Ведьминская кровь! харпер!" Алустриэль никогда не забывала об этом. И он тоже, судя по его колким вопросам на последних двух вечерних пирах.

Если бы она могла носить серебряный значок луны и арфы харперов, значок, которого, по словам дяди, она не заслужила, Алустриэль была уверена, что лорд Ирлар отшатнулся бы от неё как от призрака. Или если бы она могла использовать магию, достаточно сильную, чтобы просто оттолкнуть его, когда он приближался, его страх отравил бы его жадность. Но она была слабой, беззащитной добычей, и он знал это.

"Не так-то просто!" - насмехался над ней Ирлар сегодня вечером, говоря за вином и музыкой менестрелей, что придет к ней, когда дом уснет, чтобы попробовать то, чем будет владеть после свадьбы. Он добавил, что если у неё и были сомнения, её магия защитит её. В тот момент она готова была закричать от ярости и бессилия. Как зверь в клетке лесника, она была в ловушке — в ловушке! Лишь ничтожные победы оставались в её власти. На его насмешки она не ответила ни словом, лишь улыбнулась как можно безмятежнее, надеясь смутить его. Но он лишь рассмеялся — сухо, как треск ветки под сапогом, — и отвернулся с пренебрежением.

Вся ее магия, да. Алустриэль посмотрела на свои тонкие, пустые пальцы, белые как кость в полумраке. Только слабый свет факелов проникал в окно из соседних комнат. Она могла заставить людей чихать. Ирлар отпустил колкость, но она проигнорировала его намёк и не поддалась на провокацию. Она также могла создавать звуки из пустого воздуха, но только очень ограниченно: она могла имитировать одну струну арфы, извлекая ноту за нотой, выбирая мелодию и громкость в зависимости от того, как представляла это в голове. Она также могла перемещать источник звука от очень близкого до чего-то вдали, может быть, в сотне шагов. Гаэрд сказал ей, что она еще не харпер, и посоветовал держать эту способность в секрете, пока она не освоит что-то еще. Она так и сделала.

Всего десять дней назад под руководством мастера-волшебника Алустриэль сумела создать голубую искру, которая перескочила с её пальца на металлическую монету в нескольких шагах. Она почувствовала лишь легкое покалывание, но искра появлялась только когда она была взволнована или напугана. Каждый раз после этого её трясло, а тело покрывалось холодным потом. Великая магия, да...

Но это было всё, что она могла.

Алустриэль повернулась в темноте и направилась в маленькую комнату, где хранила компоненты для заклинаний — безобидные ингредиенты для того или иного пустякового колдовства. Внезапный порыв заставил её схватить флакон с железными опилками и сунуть его в потайной карман юбки. Может, сможет ослепить Ирлара. Крошечный украшенный кинжал, лежавший рядом, она брать не стала — он просто вырвет его у неё или со смехом отшвырнёт.

В соседней комнате раздался скрежет у двери. Ирлар пришёл.

Ирлар был слугой бога ненависти, страха, раздора и тирании - Бейна . Под перстнем у него скрывалось клеймо, которое он постоянно прятал, вертя кольцо на пальце. Сегодня ночью он хотел отвести её в храм, чтобы заставить отречься от Мистры в пользу Бэйна и навсегда лишить магии. И, конечно же, овладеть ею прямо у тёмного алтаря, чтобы посвятить возможного ребёнка мрачному божеству...

Дрожь пробежала по телу так сильно, что зубы задрожали. Алустриэль закусила губу, заставила себя успокоиться и вышла в главную комнату... навстречу своей судьбе. Дядя, возможно, никогда не будет гордиться ею, но она не позволит ему считать её пустой легкомысленной девчонкой.

Тихий шелест — невидимый клинок перерезал верёвку от колокольчика, чтобы она не могла позвать на помощь.

Она собрала всё своё достоинство и посмотрела на дверь. Намеренно раскрыла фитиль крошечной масляной лампы на подоконнике. Свет застал Ирлара, запирающего хлипкую дверь на ажурную задвижку. Его удивлённый взгляд сменился ухмылкой, когда он увидел, что она одна.

— Ну, здравствуй, — язвительно прошипел он, — моя Алустриэль.

Он жадно вглядывался в неё, выискивая признаки страха. Паника и тошнота поднялись в ней комом. Она сохраняла спокойствие, не решаясь заговорить — не доверяя своему дрожащему голосу.

— Ну же, — он шагнул вперёд, — неужели моё предложение так уж ненавистно? Или настолько ничтожно, что даже не заслужило твоего гнева?

Алустриэль улыбнулась — внутри ей хотелось рыдать. Это должна была быть успокаивающая, кошачья улыбка, но она дрогнула. Он усмехнулся, ни капли не насторожившись. С чего бы? Она была беззащитна, и они оба это знали.

Она прикрыла лампу, погружая комнату во тьму, снова собирая волю в кулак.

— Добро пожаловать, мой лорд, — наконец выдавила она, вспомнив учтивые фразы из детских уроков.

— Надеялся на это, — торжествующе ответил он.

Одним шагом он оказался рядом, обхватив её. Его поцелуй был грубым, победным. Алустриэль отступила, но он прижался ещё сильнее. Гнев заставил её сердце биться чаще — Ирлар принял это за возбуждение. Его руки скользнули к бёдрам, затем к груди, толкая её назад.

Она отступала к кровати с высоким балдахином. Ярость заставила её дыхание участиться — он воспринял это как знак и стал ещё настойчивее. Он повалил её на постель из мехов. Закрыв глаза, прижавшись губами к его губам, Алустриэль сосредоточилась на своём заклинании арфы. Оно должно прозвучать идеально.

Вот. Он замер над ней, услышав. Звук был далёким, приглушённым, будто из другой комнаты. Но постепенно приближался. Алустриэль притворно ласкала Ирлара, направляя волю с болезненной точностью. Невидимый харпер подходил всё ближе.

Ирлар оторвался от её губ, впиваясь пальцами в её руки.

— Что... кто это? — прошипел он, тряся её.

— Дядя, — прошептала она с притворной тревогой. — В потайном проходе! Он всегда играет так, когда идёт ко мне!

С проклятием Ирлар скатился с неё, хватая кинжал. Алустриэль воспользовалась моментом, сердце бешено колотилось. Её пальцы нашли флакон в складках юбки и сорвали пробку.

— Где? — прошипел он, поворачивая голову, чтобы разглядеть несуществующий проход.

Она швырнула содержимое флакона ему в лицо. Ткнула пальцем в его глаза, собрав волю в тот самый знакомый всплеск — и раздался щелчок. Голубая искра прыгнула в глаза Ирлара, сверкая среди железных опилок.

Ирлар взревел, хватаясь за лицо.

Его кинжал взметнулся в темноте, но она уже откатилась к краю кровати. Заклинание, как всегда, оставило её слабой и дрожащей. Она вскочила на ноги и побежала через тёмную спальню, спотыкаясь о юбки, пытаясь уйти от его лезвия.

Ирлар бросился за ней, ругаясь. Он слепо размахивал кинжалом, но шёл прямо к двери. У неё не было времени запереть её. Она метнулась вокруг гостевого столика, снова сосредоточившись на звуках арфы — теперь они стали громче и ближе.

Ирлар последовал за ней. Его ругательства были теперь скорее испуганными, чем злыми.

Алустриэль взмолилась богине удачи Тихи, наткнувшись голенью на столик. Она схватила его, опрокинув графин с мятной водой и два рога для питья. Держа столик как щит, она приготовилась.

Ирлар рванулся на звук, поскользнулся на роге и взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие.

Алустриэль шагнула вперёд и со всей силы опустила столик на руку с кинжалом.

Треск. Вопль. Кинжал звякнул о стеклянный графин где-то под ногами.

Ирлар набросился на неё, вырвал столик и швырнул его в стену.

— Сучка! — прошипел он. — Я убью тебя за это!

Она знала — это не угроза, а констатация факта. Его планы похищения рухнули. Теперь только её кровь могла его удовлетворить.

Он налетел на другой столик, опрокидывая статуэтки, но удержался. Алустриэль услышала, как банка медленно скатилась на пол.

Она рванула дверную задвижку, но она заела.

Обернувшись, она увидела силуэт Ирлара на фоне тусклого света факелов из окна. Он тянулся к лампе. Если он зажжёт свет — она погибла!

Его глаза, должно быть, уже восстановились. Когда его пальцы коснулись колпака, Алустриэль бросилась вперёд. Он ударил её колпаком по лбу, но её руки уже схватили горячий металл — она швырнула лампу в окно.

Комната снова погрузилась во тьму.

Она стояла слишком близко к окну. Ирлар разглядел её силуэт, оттолкнул и со всей силы ударил кулаком. Ее челюсть горела, будто была сломана... боги, как же больно! Он потянулся, чтобы задушить её.

Алустриэль перестала убегать.

Она нырнула под его руку, врезалась головой в живот и потащила его назад, к окну.

Его спина ударилась о низкий подоконник. Он потерял равновесие.

Удар в пах. Рывок за ногу. Толчок.

Ирлар исчез.

Снизу донёсся отвратительный хруст.

Лорд Ирлар ударился о камни и его отбросило. Один раз.

Через мгновение раздался крик стража. Факелы задвигались.

Алустриэль оперлась о подоконник, переводя дыхание. Затем развернулась и пошла к двери.

В воздухе зазвучали первые ноты арфы — весёлые, торжествующие.

Она шла, не обращая внимания на свой вид, по длинному тёмному коридору, мимо тяжёлых дверей, к покоям дяди.

Дверь распахнулась, прежде чем она успела постучать.

Таматор выступил из ночного мрака с обнажённым мечом.

— Кто там? — грубо бросил он, щурясь в темноту.

Музыка арфы обвила его.

— Я всё ещё хочу стать харпером, — сказала Алустриэль, сама удивляясь спокойствию своего голоса.

— Ты, девочка? Неужто нельзя было дождаться утра? — пробурчал дядя, но в его голосе сквозило что-то новое.

Меч в его руках засветился бледным сиянием. В нарастающем свете она увидела, как его челюсть отвисла.

Его взгляд скользнул по её окровавленному, полуразорванному платью, отметив красные рубцы от плети на теле.

— Во имя всех богов, что случ...

Тут раздался топот спешащих сапог, и за поворотом появились факелы, блики на шлемах и копьях... и перепуганные лица.

— Милорд! — выкрикнул один из стражников. — Лорд Ирлар мёртв! Во дворе, будто выпал из окна!

— Да, — раздался её голос в наступившей тишине. — Выпал.

Она посмотрела на окруживших её мужчин.

— После того, как его вытолкнули.

Встретившись взглядом с дядей, добавила:

— Я не собиралась становиться невестой Бэйна. Особенно до свадьбы.

С появившимся достоинством она развернулась и ушла. Проклятия дяди стихали за её спиной — и ей показалось, что в них звучало... одобрение.

Теперь оставалось спросить Гаэрда, как стать харпером.

Алустриэль оглядела себя, пожала плечами и, превозмогая боль в исполосованных плетью ногах, свернула в другой коридор.

Почему бы не сейчас? Почему дядя должен быть единственным, кого разбудили этой ночью?

Когда она постучала в дверь мага, та открылась. Гаэрд стоял на пороге — сонный, но улыбающийся.

В его руке был хрустальный шар, и в нём она с удивлением увидела... своё открытое окно, запечатлённое как крошечная сцена.

Маг указал на кресло, сияя от гордости. На столе за ним серебряная арфа играла её мелодию — совсем одну.

И Алустриэль улыбнулась в ответ.

Глава тринадцатая

СЮРПРИЗ ДЛЯ НЕРГАЛА

В бреду, сотканном из боли, Эльминстер постепенно осознал: это не сон. Он плыл — или падал — сквозь клубящийся смрад красного и черного, пронизанный трескучими вспышками огня. Время от времени из этой мглы вырывались ослепительные молнии, пронзая его насквозь. Он падал сквозь разум Нергала.

Проснулся, червяк? Снова потратил мое время, спасибо на добром слове.

[ментальные стрелы впиваются вновь и вновь, пока человек не корчится в судорогах, но удары не прекращаются]

Что я об этом думаю? Очаровательно. [усмешка] Победила мужчину по чистой случайности и получила награду от богини.

[хрип] Что ж, раб моего разума, мое терпение лопнуло. Снова. Готовься быть разобранным на части. Хватит танцевать под твою дудку. Я найду и заберу нужные мне воспоминания, а с тобой будет покончено. Умри, великий маг!

[ослепительный град ментальных стрел, обрушивающийся как огненный ливень, поглощающий корчащуюся, воющую, растворяющуюся форму человеческого сознания]

Отдай, глупец! Отдай то, что я ищу!

[огненное кольцо, сжимающееся в петлю вокруг падающего, уменьшающегося, лишенного конечностей существа Эльминстера]

Отдай мне это серебряное пламя!

***

В пустоте, где бесконечно падают звёзды, поднялась голова с сине-чёрными волнами волос. Звёзды сложились в недовольную гримасу.

— Что-то не так.

Плетение Мира дрогнуло. Глаза Мистры вспыхнули серебристым светом.

— Эльминстер! Старый плут, что происходит?

Она потянулась к знакомому тёплому присутствию, к той дерзкой игривости, что всегда встречала её прикосновение с лукавым подмигиванием... и не нашла ничего.

— Эльминстер!

Встревоженная богиня магии собрала свою силу в ослепительное сияние и устремилась вперёд.

Боль... серебряное пламя, разливающееся... в Аду!

Её источник большей части её силы, самая прочная связь с прежней Мистрой — в опасности!

— Нет!

Яркий свет вспыхнул среди звёзд, и пустота содрогнулась.

По всему Фаэруну алтари Владычицы Всех Тайн вспыхнули синим пламенем, которое ничего не сжигало, но пробуждало всех верных, заставляя их вскочить в тревоге. Замки на гримуарах распахнулись, фолианты с грохотом раскрылись. Руны вспыхивали, проецируя свои копии над страницами. Драконы рычали, озираясь в поисках врагов или знамений.

В глуши Невервинтерского леса юная волшебница Детаера Мэтчласс парила в ритуале Магического Пламени, внезапно поднявшись над головами потрясённых собратьев. Она рыдала от боли и изумления, когда заклинание за заклинанием разворачивались в её сознании.

В зелёных глубинах Миф Драннора одинокая башня рухнула с рёвом.

В Вотердипе девочка, смотревшая на Башню Агхайрона, прошла сквозь прежде непреодолимые барьеры. Дверь распахнулась перед ней — и она вошла, чтобы больше не вернуться.

В Лускане один из архимагов Братства Чародеев, выносивший приговор неуклюжему ученику, внезапно обрёл львиную голову. Ошеломлённый, он заревел, лишившись дара речи и магии.

В Сюзейле Вангердахаст, проходивший мимо шпиона харперов в потайном коридоре дворца, вдруг застыл. Он пошатнулся, затем резко захлопнул за собой дверь. В зеркале он увидел не своё лицо, а женское — мудрое и юное одновременно. Зеркало разбилось. Пришло время.

В Авернусе огненный шар нёсся к опалённым скалам, но вдруг свернул в сторону. Из воздуха перед ним возникла высокая женская фигура, сияющая, как маяк.

Бесы подняли головы, застыв. Они взмыли в небо, увидев женщину, стоящую в пустоте, ростом с дюжину дьяволов, с плащом из сине-чёрных волос.

— Где он? — её голос прокатился по всему Авернусу.

Полководцы ада скривились. Мелкие бесы попятились. Те, кто летел на неё, замешкались. Чёрные кнуты подхлёстывали их.

Копья и огненные клинки пронзали её, не причиняя вреда. Там, где должна была течь кровь, зияла тьма, пронизанная звёздами. Глаза женщины вспыхнули серебром.

— Где он? — повторила она. — Что вы с ним сделали?

Драконы ринулись в атаку. Архидьяволы подняли в небо десятки тысяч воинов, затмив кровавый свод.

Мистра смотрела на тех, кто вонзал в неё оружие. Они рассыпались серебристым дымом. Магия рычала на неё — она перехватывала её и обращала против самих чародеев.

Бесы гибли сотнями — навсегда, словно их никогда не существовало. Авернус содрогнулся. Из скал вырывались легионы крылатых тварей.

Ад пробудился. Небо разрывали молнии, горы извергали пламя. В сердцевине миллионной орды Мистра убивала и убивала, пока падающие тела не затмили вершины и не запрудили кровавые реки.

Загремели трубы. Из тёмных колесниц хлынули гидры.

Богиня сражалась — серебряное пламя против сжимающейся сферы смерти. Воздух вокруг неё трескался, как разбитое стекло.

Увидев в разломах Фаэрун, Мистра поняла: пора уходить. Спасение Эльминстера придётся отложить.

Она закрыла разломы, оставив на прощание дар.

Кровавое небо Авернуса вспыхнуло серебром, затем сине-белым. Все летающие бесы рухнули, разорванные в клочья.

Чёрная кровь затопила землю. Мистра не знала, что едва не погубила того, кого пришла спасти.

Эриния, погибая, прикрыла собой слепо ползущего Эльминстера. Когда её разорвало в клочья, он остался невредим.

Он поднялся на ноги, наблюдая, как угасает последний серебристый отсвет.

"Мистра..." прошептал он, стоя среди мертвых тел. "Великая Госпожа... всё это ради меня?"

Слёзы текли по его лицу, когда он рухнул на землю среди погибших. Воздух насколько хватало глаз был наполнен тёмными взрывами. Бесчисленные архидьяволы прибывали из Нессуса, исполненные ярости Асмодея, чтобы уничтожить незваную гостью, которая уже исчезла из небес. Ад содрогался от тёмного гнева. Пламя взметнулось высоко. Небо вновь стало кроваво-красным на долгие века.

***

"Азут."

В дрейфующей тьме пространства, которое не было плоскостью, созданного магией Кэндлкипа, Повелитель Заклинаний скользил, как яркий змей, от одной руны к другой. Они стояли, как скульптуры в пустоте. Он восстанавливал огонь в одной, тонко изменял другую, слегка смещая её силу и значение, чтобы защитить Плетение Торила и направить магов в новом направлении...

Голос в его крови, пока он дрейфовал как существо из огня и магии, был так тих, что мог показаться воображением.

"Великий, я взываю к тебе." На этот раз мысленный голос был ясным и сильным. Мистра, находясь рядом, искала его.

"Великая Госпожа, я слышу. Чем могу служить?"

Пустота внезапно вспыхнула серебряным пламенем. Голубовато-белое сияние прокатилось до горизонта, как волна, ищущая далёкий берег. Два глаза, тёмные и усыпанные звёздами, как тёплая летняя ночь, смотрели на него с расстояния вытянутой руки.

Азут подавил внезапное желание обнять богиню и вкусить её любви; это чувство накрывало его при каждой их встрече, зов её силы к его.

"Великий наставник," - мягко сказала она, - "наш могущественнейший Избранник попал в Авернус, и Ад восстал против меня. Мы должны вернуть его. Как?"

Удивлённый, Азут принял облик высокого молодого мага в сверкающих белых одеждах с большими тёмными глазами. "Ты уверена... но конечно." Вспышка - и Мистра поделилась с ним тем, что произошло, её мысленной связью с Эльминстером... и как слаб был сильнейший из её Избранников. Повелитель Заклинаний нахмурился.

"Ну?"

Азут поморщился. "Великая Госпожа," - прошептал он, - "с Адом, поднятым на ноги, сила - не выход. Скрываться тоже там долго не получится. Если он выжил, небольшая, быстрая вылазка может удаться... но знай и не забывай: кого бы мы ни послали, мы подвергаем их огромной опасности. Даже те, кто физически выбирается из Ада, часто сходят с ума."

***

"Так твоя Мистра соскучилась и хочет вернуть своего ручного пёсика. Но даже богини находят Ад слишком горячим для гостеприимства и бегут с пустыми руками. Теперь она никогда не получит тебя.

Ты мой, маленький закованный волшебник.

Мой, пока твой всхлипывающий разум ещё барахтается, тщетно пытаясь что-то скрыть от меня. Тебе почти не осталось сил сопротивляться, не так ли?

Давай посмотрим, сможем ли мы раскрыть твои воспоминания о контроле над магией, наблюдая, как ты учишь новичков, хм?"

Стекло разлетелось по комнате тысячей сверкающих осколков. Эльминстер вздохнул и прикрыл чашку с чаем рукой.

"Умри, проклятый колдун!" - маг в окне вытянула руки с растопыренными пальцами, и молнии вырвались из её длинных пальцев.

Они пронеслись по комнате среди привычных ослепляющих вспышек и искр, ударив в невидимый барьер в футе от носа Старого Мага. Он спокойно наблюдал, как они отразились назад, и весело помахал Красной Волшебнице, когда её же заклинание врезалось в неё и отбросило - с визгом - обратно за окно.

"Лаэо," - спокойно объявил Эльминстер, - "окно. Снова. Амбициозная тэйка, как обычно."

"Знаю," - донёсся кислый голос из сада. - "Мои розы... почему они всегда приземляются в мои розы? Пол-акра лилий и зельевой травы, где можно валяться и дымить, но нет же надо обязательно плюхнуться в розы и барахтаться с энтузиазмом… "

"Твоя очередь колдовать," - сладко напомнил Эл. Он сунул палец в чашку, чтобы как следует размешать чай.

"Я не обязан этим заниматься, знаешь ли," - пробурчал Лаэо. - "Я мог бы зарабатывать целый медяк в месяц, копая могилы в Вунларе."

"Ты мог бы править королевством где-нибудь не так далеко, парень," - сказал Эльминстер потолку.

"Не искушай меня," - хмыкнул Лаэо. - "Стекло повсюду, розы искорёжены и дымятся, и несколько десятков молодых сернбийских дам на подходе к чаю! Не мог бы ты просто прикончить меня сейчас и покончить с этим?"

"И чем бы я развлекался завтра, а? Вы, принцы - всегда думаете только о себе, не заботясь о благополучии дряхлых старых волшебников, измождённых спасением мира на протяжении нескольких тысяч лет..."

"Да заткнись уже! Единственное, что хуже болтливой сплетницы, это напыщенный волшебник! Ты уже съел половину бутербродов, а они ещё даже не пришли!"

"Это меньшее, что я мог сделать, парень," - ответил Эльминстер обиженным тоном, - "после того, как ты потрудился обрезать корочки."

Голова Лаэо показалась в оконном проёме, усеянном осколками стекла. "И это ещё что! Ты отправляешься в очередной 'другой мир' и приносишь оттуда очередную безумную идею! Обрезать корочки с моих прекрасных булок, намазанных яйцом и нарезанных так тонко, что сквозь них можно плюнуть! Что за идиоты так делают? Я..."

"Надеюсь, 'можно плюнуть' - это лишь предположение?" - укоризненно сказал Эльминстер, приподняв бровь.

"Можно и плюнул," - ответил Лаэо. - "Пришлось попробовать, как только я об этом подумал."

Эльминстер издал нечто среднее между "ик" и "ой" и посмотрел на аккуратные стопки бутербродов без корочек на тарелках перед собой.

Лаэо бросил на него раздражённый взгляд. "Ты не часто бываешь на кухне, да?"

В этот момент медная статуэтка пузатой лягушки на полке открыла один глаз и рот, прочистила горло и монотонно произнесла: "Бонг."

Лаэо простонал. "Они здесь." Он взмахнул рукой, пробормотал что-то - и все осколки стекла вернулись на свои места в гладком сверкающем вихре.

Эльминстер насмешливо приподнял бровь. — Устраиваешь небольшое представление для дам?

Окно ответило весьма неприличным звуком.

Эльминстер проигнорировал это. Подняв два пальца в быстром жесте, он обратился к пустому воздуху:

— Прошу, войдите и будьте желанны, прекрасные дамы. Пусть мой скромный дом станет для вас убежищем, какими бы недостойными ни были его убранства. Пока вы бродите по моему жилищу, прошу помнить лишь одно: если вы не трогаете предмет, он не может вам навредить. Чай подаётся в комнате, чья дверь сейчас светится синим.

У дальнего конца зала на мгновение заклубился синий туман. Дверь распахнулась.

Нечто большое, отделанное кружевами и, кажется, обладающее тройной грудью, проплыло сквозь туман, прежде чем Эльминстер успел натянуть на лицо любезную улыбку.

— О, так ВЫ и есть ВЕЛИКИЙ Эльмин-СТЕР! Какая ЧЕСТЬ, какая РЕДКАЯ радость встретить вас! Мои подруги в Селгаунте будут ТАК завидовать! НАСТОЯЩИЙ архимаг, сидящий в своей гостиной среди книг, забавных шляп, черепов и БАНОК с лягушками... о, ну да, это ТАК волнующе! НЕ ПРАВДА ЛИ, девочки?

Из дверного проёма раздалось покорное хором: «Да, великая госпожа», но Великая Госпожа Калабриста не стала дожидаться этого.

— Хочу, чтобы вы знали, сударь, что мы проделали ТАКОЙ долгий путь лишь ради того, чтобы увидеть ВАС, и что я выбрала лишь САМЫХ достойных из моих юных леди! Мне и в голову не пришло бы тратить ваше время на кого-то, кроме ЛУЧШИХ! О да, я уверена, вы останетесь ВЫСОКО довольны тем, каких девушек выпускает моя скромная школа — если, конечно, могу так сказать о себе! Девочки? ДЕВОЧКИ! Не топчитесь у двери, входите, входите, пусть ВЕЛИКИЙ Эльминстер взглянет на вас!

Чашка перед Эльминстером пробурчала: «Звучит как работорговец, которого я как-то слышал в Тарсулте». Голосок подозрительно напоминал крошечную, дребезжащую копию Лаэо.

Эльминстер улыбнулся и произнёс:

— ВЕЛИКАЯ Госпожа Калабриста, вы, должно быть, ТАК голодны после этого ДОЛГОГО, ТЯЖЕЛОГО путешествия!

Чашка фыркнула, но Эльминстер сделал вид, что не заметил.

— ПРОШУ, входите и садитесь в моё ЛУЧШЕЕ кресло, отведайте этих СОЧНЫХ бутербродов и лёгкого ягодного ликёра... Ваши юные леди, я уверен, тоже не откажутся от угощения...

Не успел он договорить, как обладательница платья с высоким корсетом и причёской, вздымавшейся, словно шлем, уже устроилась среди розовых шёлковых подушек позолоченного кресла. Ещё утром это кресло было гниющим грибом в лесу у Холма харпера. Она сгребала бутерброды на серебряное блюдо быстрее, чем дождевые капли долетают до земли. Изящный графин с ликёром мягко всплыл с полки и наполнил хрустальный бокал у локтя Великой Госпожи Калабристы, заставив её издать удивлённый смешок.

Четыре юные красавицы в шёлковых платьях вплыли в комнату, делая изящные реверансы на ходу. Они выстроились перед четырьмя пустыми креслами, самыми дальними от их наставницы. Их красота была такой же позолоченной, как изысканная дворцовая мебель, но как минимум две улыбки хранили оттенок высокомерной насмешки. Все они изображали лёгкую скуку и томную расслабленность. И все они вскоре простудились бы в выбранных для впечатления платьях. Наблюдая, как поблёскивают жемчуга, скользят туфельки и качаются тяжёлые серьги с гроздьями самоцветов, Эльминстер начал вспоминать Тарсулт.

— Подходите же, девочки, ближе! НЕ робейте; у великих мужей нет времени на застенчивых девиц! Сударь Эльминстер, эти бутерброды — САМЫЕ ИЗЫСКАННЫЕ кусочки, что касались моих губ за последние недели! И, скажите, из чего же они сделаны?

— Из улиток, Великая Госпожа, — ответил Эльминстер с самой сладкой улыбкой. — С зелёной пастой из самых крупных древесных слизней окрестных лесов, приправленных, конечно, перцем и лимонным соком.

— Конечно, — повторила Великая Госпожа Калабриста слабым и запинающимся голосом.

Эльминстер крепко прикрыл чашку рукой, заглушая её фырканье.

Четыре изящно протянутые руки замерли, дрогнули и отдернулись, оставив тарелки нетронутыми.

Старый Маг приподнял брови.

— О, но они ВКУСНЫЕ! В Вотердипе знать не ценит ничего выше! И если благосклонны к тебе боги то и удачу дарят... — Он наклонился вперёд, жадно разглядывая бутерброды на блюде, пока его рука не рванулась вниз, откидывая хлеб и обнажая спешащего слизня, извивающегося из сердцевины бутерброда — всего на мгновение, прежде чем он шлёпнул хлеб обратно, схватил бутерброд и откусил с силой. — ...Ого, живой экземпляр! Ах, ничто не сравнится с этим!

Пока он говорил, зелёная голова слизня высунулась из уголка его рта, покрутилась туда-сюда с вопросительным видом и скрылась обратно. Эльминстер энергично жевал, сияя улыбкой перед гостями. Мелкие иллюзии всегда срабатывают.

— Я... думаю, нам лучше, — дрогнувшим голосом произнесла Великая Госпожа Калабриста, — перейти к цели нашего визита. Влиятельные люди в Сембии — не стану скрывать, люди БОГАТЫЕ — уже годами отдают своих дочерей в мою школу, надеясь найти среди них ОДАРЁННЫХ БОГАМИ способностью к магии... способность, которую я, скромно говоря, умею раскрывать без тёмных алтарей, полуночных костров и жертвоприношений, э-э, улиток... ТО ЕСТЬ, я уверена, что эти, мои ЛУЧШИЕ ученицы не разочаруют ни одного искушённого практика ИСКУССТВА! Меня ПРОСИЛИ представить их вам ОЧЕНЬ высокопоставленные особы, для вашего осмотра и... э-э, одобрения.

— Вы поступили мудро, — улыбнулся Эльминстер. — Я одобряю их всех.

— ДА? Даже не... то есть, их пригодность к магии столь ЯВНА?

— Несомненно, Великая Госпожа, — вежливо ответил Эльминстер, слегка шлёпнув по чашке (которая начала издавать звуки, похожие на икоту). — Она сияет. Непреложно. Будь ваша рука менее ВЕЛИКОЙ в формировании их достоинств, их сила ослепила бы ДАЖЕ ВАС! Позвольте мне извиниться, леди, за то, что обсуждаю вас, как скот, изысканные платья или блеск фарфора... Меня куда больше волнует не ваше владение заклинаниями, но ваш ум, характер и полёт сердца. Возможно, сегодня мы сможем начать это познавать. Я…

Стекло, разбившись, влетело тысячами осколков в комнату. Эльминстер вздохнул и снова прикрыл чашку рукой.

— Умри, проклятый колдун! — Маг в окне выбросила вперёд руки, сжатые в когти, и молнии вырвались из её длинных пальцев.

Они пронеслись по комнате среди привычных ослепительных вспышек и искр, ударив во что-то невидимое в полушаге от носа Старого Мага. Он спокойно наблюдал, как они отразились обратно, под аккомпанемент воплей, хаотичных падений, рассыпающихся жемчугов и Великой Госпожи Калабристы, опирающейся на спинку своего величественного кресла, которое тут же опрокинулось, открыв миру несметное количество шёлковых и усыпанных самоцветами нижних юбок. Молнии впились в Красную Волшебницу которая их сотворила. Они рассеялись перед её щитом, пока она с торжествующей яростью металась по комнате, заставляя ту самую чашку подпрыгивать, кресла превращаться обратно в грибы, а лягушку широко раскрыть оба глаза и спросить:

— Бонг?

За три вздоха комната опустела — четыре сембийские дамы исчезли. Эльминстер развалился в кресле с бутербродом в руке. И с интересом наблюдал, как последняя из его юных гостей, дрожащая и белая как мел, выхватила жезл из скрытого до сих пор ножного чехла, стиснула зубы и прошипела слово, заставившее деревяшку в её руках яростно ожить.

Белый луч пронзил комнату, на мгновение охватив тайскую волшебницу алыми огнями, а затем вышвырнул Красную Чародейку вместе с окном, магическим щитом и всем прочим прямиком в сад, оставив после себя огромную дымящуюся дыру.

Юная сембийка уставилась на содеянное, слёзы блестели в её глазах.

Из сада донёсся слабый стон:

— Мои розы!

— Ты цел, Лаэо? Я не ожидал, что у этой огнедышащей окажется жезл вечного пламени...

— Это был не я, — устало ответил писец. — Я всё ещё был чашкой. Это была Красная Волшебница.

Старые брови мага поползли вверх.

— Две за один день? Придётся вводить плату за проход. — Эльминстер медленно повернул голову к ошеломлённой девушке. — Нумея Фэйрбрайт? Так тебя зовут, не так ли? Получив кивок, он продолжил: — Нумея, где ты раздобыла жезл вечного пламени? Они, знаешь ли, небезопасны.

Девушка ещё несколько мгновений таращилась на него, затем смогла произнести:

— Безопасны? БЕЗОПАСНЫ? После того как вы натравили на нас своего ученика с молниями? Чтобы обмануть, опалить и напугать нас так, как меня ещё не пугали? Да вы просто…

Эльминстер усмехнулся, и лицо Лаэо, появившееся в окне, выражало то же самое.

— Ты сгодишься, — хором сказали они. — Да, ты вполне сгодишься. Садись, закинь ноги и съешь бутерброд со слизняком — на самом деле там горчица, сыр и солёные огурцы. Нам есть о чём поговорить.

Нумея ещё мгновение сверлила их обоих взглядом. Затем твёрдо уселась на гриб и с грохотом закинула золотые туфли на шипах на стол Эльминстера.

— Ну? — спросила она, строго, но с усмешкой приподняв бровь. — Разве здесь не было ликёра?

Глава четырнадцать

СДЕЛКА С ДЬЯВОЛОМ

Щупальца сжались – и голова дьявола отлетела. Из шеи спинагона фонтаном хлестнула чёрная дымящаяся кровь, а тело забилось в предсмертных судорогах. Его отлетевшая голова с остекленевшим взором шлёпнулась на камни.

С отвращением Нергал отвернулся. Даже сейчас убийства не приносили ему удовлетворения. Авернус бурлил: генералы демонов бездны носились туда-сюда на драконах, легионы корнугонов летели за ними, а осилуты с шипастыми хвостами шпионили и вынюхивали, рыская повсюду. Уже трижды он избегал нападения лишь благодаря мгновенным превращениям и мастерской игре. Рано или поздно ему придётся изображать конкретного генерала перед войсками, которые подчиняются настоящему.

Чуть менее пугающей, но столь же неприятной была возможность наткнуться на соглядатая Властителя Лжи - будь то пограничный правитель, верховный герцог или заместитель канцлера, специально присланный выяснить истинное положение дел в Авернусе.

И всё это из-за одного старого, слабого, остроумного смертного мага, который до сих пор успешно сопротивлялся всем попыткам выудить из его разума что-то полезное. Мага, который даже сейчас бродил по Авернусу, напрашиваясь на неприятности. Неприятности и для Нергала. Пока он держал связь с его разумом, между ними оставалась нить, которую мог проследить даже амнизу.

Лучше схватить этого червя и заковать в цепи, а затем принять облик одного из убитых им демонов бездны – Горкора, Джарлейла или Тартаммона. Да. Тартаммон подойдёт – медлительный, мрачный, неразговорчивый гигант среди демонов бездны. Даже герцоги решались заговаривать с ним, лишь когда он не бросал на них своих тёмных взглядов.

Так что прощайте, щупальца, и здравствуйте, могучие дугообразные крылья и тело размером с четырёх Нергалов. Самое время вернуть своего блуждающего раба домой.

Проклятый фаэрунец с извращённым умом.

Эй, червячок! Как тебе прелести ада?

[виноватое мерцание серебристого пламени... Неужели это было Серебряное Пламя? Но тише...]

Не впечатляют.

А, значит, ты снова меня видишь?

Сейчас мне кровь не заливает глаза.

[рык] Ты опасно играешь с моим терпением, маг...

Эриния спикировала и исцелила меня – посмотри воспоминание, если не веришь.

Что?

[ментальная суета, лихорадочная поспешность, мелькание образов, пристальный взгляд, затем горькое проклятие на языке Ада]

Эльминстер, слушай! Перестань бродить. Найди пещеру или расщелину, заройся там и сиди. Я забираю тебя.

О, как же я боюсь лишиться удовольствия от твоего общества.

Твой язык, смертный, ещё станет клинком, который тебя же и зарежет. Просто спрячься в одном месте, пока я не доберусь до тебя. Мне не нравится, как ты тянешь время. Ты прекрасно знаешь, что я ищу, а продолжаешь подсовывать воспоминания то об одной, то о другой – неужели тебя поглотила одна лишь похоть?

Нет, но это одно из моих любимых занятий.

[рык] Этот острый язык...

Мне пришло в голову, что я искал твои воспоминания о власти не с той стороны. Люди кажутся такими прямолинейными, но, возможно, вы, маги, действуете, как мы в Аду: манипулируете, влияете издалека через посредников, сознательных и нет...

У меня целая коллекция воспоминаний о подобных махинациях – на несколько столетий, если точнее.

[тихое проклятие] Что ж, я не удивлён. Давай начнём...

[ментальный удар, пылающие глаза, несущиеся вперёд, крики, мелькание образов...]

***

Свет факелов дрожал на липкой лиловой слизи, когда щупальцеголовое существо повернулось.

— Ну-ка, что у нас тут?

— Мхулкер! — резко окликнул его Баэргрим. — Это всё ещё ты? Эта... штука не завладела тобой?

— Мой гость... имеет потребности, — ответил маг с головой иллитида, обиженно надувшись. — Ты что, так уж спешил спуститься по лестнице и сдохнуть в глубинах Подгорья? Или это место недостаточно эксклюзивно для тебя?

— Я не спешу умирать, спасибо, — буркнул воин. — Просто напоминаю: это логово Безумного Халастера, и вещи здесь редко бывают тем, чем кажутся. Если эту даму приковали давно, почему её до сих пор не сожрало что-нибудь?

Тяжело дыша, маг раздвинул бисерную занавеску в арке и вошёл в комнату, где на пьедестале была распята прикованная женщина. Её огромные глаза были полны ужаса и мольбы. На нижней части лица был тугой кожаный кляп, который её закрывал.

— Мой гость хочет только её мозг, — отрезал маг. — Остальное можете забрать, когда я закончу.

Баэргрим остановился в отдалении от пьедестала, где покоилось тело женщины, и обменялся настороженными взглядами с двумя другими Клинками: темнокожим воином по имени Эльтрагар и худой женщиной в потрёпанной коже — Мхериям, нервной воровкой. В её руках сверкали кинжалы, а лицо было белым от страха.

Втроём они наблюдали, как маг приближается к пьедесталу. Пол вокруг был усыпан зелёной пылью, мерцавшей тусклым светом, а на руках женщины были начертаны руны того же оттенка.

Маг бросил на круг презрительный взгляд и шагнул прямо через него. Наклонившись к женщине с нарастающей ухмылкой, он протянул щупальца…

— Мхулкер! — резко крикнул Баэргрим. — Мхулкер, назад! Этот кляп закрывает ей рот и нос! Она не может дышать — значит, она не человек!

На пьедестале вспыхнул хаос: дёргающиеся щупальца, звенящие цепи, клубящийся свет — и затем оглушительный рёв пламени.

Когда вспышка угасла, Клинки в ужасе увидели нечто, ковыляющее к ним. Мхериям вскрикнула.

Ноги и таз Мхулкерa шатались, отделённые от остального тела — выше них осталось лишь облачко пепла.

Три клинка взметнулись в унисон, но никто не двинулся к пьедесталу. Пока останки Мхулкерa не рухнули на пол, дым и мерцающие огни над пьедесталом внезапно сгустились в... человека.

Лысый старик с длинными белыми волосами, в потрёпанных коричневых одеждах, стоял по ту сторону пьедестала. Его острый взгляд не смягчился, когда он скрестил руки на груди и улыбнулся им — радушно и голодно.

— Халастер! — завопила Мхериям, бросаясь в бегство. — Халастер Чёрный Плащ!

Баэргриму и Эльтрагару не нужно было повторять — они уже мчались прочь, ударяясь о каменные стены, спотыкаясь и задыхаясь. Холодный, жестокий смех преследовал их долго, пока они неслись по коридорам.

Когда эхо их шагов затихло, безумный маг снова превратил одну руку в изящную женскую конечность и взглядом материализовал цепь, приковав её к стене. Скоро придёт кто-то ещё, а старые уловки — лучшие.

Через мгновение женщина снова лежала, распятая на пьедестале, с молящими глазами над кляпом, закрывавшим рот и нос. В конце концов, бдительные должны иметь хоть какой-то шанс на выживание...

Прикованная женщина резко повернула голову, яростно уставившись на фигуру, вошедшую следом.

Он явился в своём истинном облике: лысый старик с длинными белыми волосами, пронзительным взглядом и потрёпанными коричневыми одеждами. Прислонившись к арке, он скрестил руки и улыбнулся:

— Халастер Чёрный Плащ, полагаю?

Халастер даже не стал сбрасывать женскую личину, рявкнув:

— Ага. А ты кто?

Заклинание, вырвавшееся из него, сорвало маскировку с незваного гостя и швырнуло его через комнату. Толстый, неказистый мужчина с стоном ударился о стену и медленно сполз по ней, лицо исказилось болью.

Халастер соскочил с пьедестала, принимая истинный облик, и шагнул вперёд, чтобы добить... Нет, сначала стоит выяснить, как и зачем этот дурак принял его подобие. А потом... о да, потом...

Голубые молнии уже клубились вокруг его руки, когда он остановился над корчащимся человеком. Это лицо...

— Мирт? Мирт из Вотердипа? Какой прихоти Мистры ты здесь служишь? — Халастер поднёс молнии ближе, чтобы старый торговец видел их. — Я задал вопрос. Отвечай быстро или умри — ждать, пока ты подготовишь атаку, я не стану.

Старый Волк сплюнул кровь и прохрипел:

— Нашёл тебя... знал, что найду.

Затем его глаза вспыхнули сине-белым пламенем, и он начал подниматься с пола, паря в воздухе, в то время как его... нет, её, ибо из рваных коричневых одежд уже проявлялись женственные формы... облик менялся.

Халастер поднял руку с молниями и прошипел:

— Кто... или что... ты?

— Назови меня Мистрой, — мягко ответила гостья.

Раскатистое эхо этого голоса потрясло Халастера до глубины души. Он опустился на колени, дрожа, с подступающими слезами...

Рука, коснувшаяся его, была твёрдой, гладкой и излучала силу, которая на мгновение раздвинула тёмные завесы в его разуме.

— Не благодари, — сказала богиня магии безумному магу. — Нам нужно поговорить.

— Зачем?

— Мне нужно, чтобы ты выполнил задание. Трудное задание — подходящее для безумца.

Губы Халастера дрогнули в подобии улыбки:

— Если я выживу, ты вернёшь мне рассудок?

— Если смогу.

— Ты дашь мне достаточно магии, чтобы у меня был шанс?

Мистра кивнула:

— Да. Втрое больше силы, чем ты когда-либо знал.

— Это и свело меня с ума. Кажется. — Он прошептал: — Я согласен.

Теперь Мистра едва улыбнулась:

— Хочешь узнать, в чём задача?

Халастер пожал плечами:

— Нет. Но говори.

— Мне нужен маг, которого ты вернёшь из Девяти Адов. Живым и невредимым, насколько возможно. Он — живой человек, чужак там, не обитатель.

— Я сделаю это. Кто он?

Лицо, имя и тайное имя ворвались в разум Халастера, заставив его пошатнуться.

— Эльминстер, — пробормотал он удивлённо. — Госпожа, разве он не один из твоих?

Мистра кивнула:

— Он мой. Как и ты теперь.

— Г-госпожа, меня касалась Шар, — осмелился прошептать Халастер.

Мистра нетерпеливо встряхнула головой. Мелкие искрящиеся звёзды рассыпались из её длинных волн и рассыпались по залу.

— Знаю. Коснись меня.

Халастер Чёрный Плащ сглотнул. Он поднялся и робко протянул руку. Мощь, пронзившая его, заставила вскрикнуть и ослепнуть. На мгновение ему показалось, что его тело с размаху ударилось о стену... А затем всё стало сине-белым пламенем, ревущим без конца, и Халастер засмеялся в экстазе от силы, затопившей его. Он нёсся сквозь планы, пустоты, мимо теней и протянутых к нему рук... или, возможно это сила несла его.

***

Так-так, что тут у нас? Много народу, кто-то уже перебрал, заклинания рвутся... Да.

Хотя пробило только девять, пир был в самом разгаре. Смех, обрывки фальшивых песен и дружеские возгласы отражались от высоких потолков, сливаясь в непрерывный гул. Менестрели давно перестали пытаться перекричать толпу и присоединились к гостям у подносов с вином. Теперь самой громкой музыкой был звон пустых кубков, катящихся по полу.

Сэр Сабраст Виндривер наблюдал, как слуги пронесли мимо на огромном серебряном блюде совершенно пьяную дворянку, и усмехнулся. Когда-нибудь молодая леди Хоклин, быть может, освоит искусство грациозно окатывать себя рубиновым вином — но явно не сегодня. Хотя практиковалась она усердно.

Рядом его друг Андемель вздохнул:

— Какая растрата хорошего вина. А ведь она могла бы быть столь прекрасной... в зелёном.

Сэр Сабраст поморщился:

— И потратить столько эльфийской мяты? По шесть львов за бутылку рубинового вина это уже перебор, но...

— Ах, но если бы мы были истинными дворянами, — лукаво заметил мастер Андемель Граевен, — мы бы и гроши не считали!

— Если бы мы были истинными дворянами, — парировал сэр Сабраст, — мы бы разорились за месяц и декаду... как раз когда закончились бы королевские займы. Жаль, что честные торговцы не могут получать от короны возы львов просто так!

Андемель провёл его за занавес в их любимый укромный уголок. Клянусь богами, даже колонны, поддерживающие свод, передвинули! В углу теперь стоял новый, каменно-величавый бюст Азуна. Неужели во дворце никогда не прекращают перестраивать всё на налоги тех, кто в Кормире действительно работает? Скорее всего, нет.

Андемель пожал плечами:

— И кого бы в Сюзейле ты назвал «честным торговцем»?

— Прошу прощения, — улыбнулся Сабраст. — Скажем, «простолюдинов».

Андемель кивнул:

— Лучше. Хотя я готов простить спесивым дворянам многое, пока их тщеславие устраивает такие пиры. Видел ту девушку в светящемся платье? Когда фальшивые языки пламени спустились вниз, я чуть не подавился! Как она умудряется удерживать эти изумруды?

Он покачал головой, вспоминая.

— Она всё ещё здесь, да? Может, пригласить её посмотреть новые топиарии в саду Граевена?

— Друг, — сказал Сабраст, — старый лис ты, может, и здесь... но она ещё старше.

— Что? Магия? Она выглядит не старше двадцати зим — если не меньше!

— Именно магия. И она отлично скрывает её бороду, верно?

— Бороду? Сабраст, что ты пьёшь?

— Отличное огненное вино, спасибо, — ответил сэр Виндривер.

Он вышел из-за занавеса и ловко прихватил целый поднос устриц в чесночном масле. Слуга, несший его, выглядел крайне удивлённым, но быстро удалился.

— Андемель, ты уже встречал эту «девушку» в платье огня... и, если я не ошибаюсь, дрожал и ругался целую декаду. Это маг Эльминстер.

— Что?! Сабраст, ты... серьёзно? О боги!

— Как ты думал, откуда он знает все сплетни Кормира? Разве стал бы он днями сидеть перед хрустальным шаром, если может весело рыться в наших мыслях лично?

— Но... — потрясённый мастер Андемель Граевен пытался осознать, как близко он подошёл к попытке ухаживать за одним из древнейших и опаснейших магов Фаэруна.

Ещё одна пара слуг пронеслась мимо, кряхтя под тяжестью толстого храпящего дворянина. Металл серебряного подноса стонал громче, чем они. Волосатая рука, свешивающаяся с края, могла принадлежать лорду Блестеру... или лорду Стаглару. Больше никто при дворе не обладал подобной тушей.

Сэр Виндривер плотно задернул занавес.

— Фу! Я не настолько жажду зрелищ, чтобы наблюдать, как самых тучных вельмож Кормира уносят в постель. Порой я удивляюсь, как это королевство вообще держится, если при дворе заправляют такие, как Блестер.

Он махнул рукой.

— Ладно, хватит. Ты заманил меня сюда, Андемель, обещая нечто крайне интересное. Надеюсь, это не просто удовольствие лицезреть Эльминстера в волшебном платье?

Мастер Граевен устроился поудобнее среди подушек и закинул ноги в серебряных носках на полированный столик.

— Не помню, чтобы мне пришлось сильно тебя уговаривать, сэр Виндривер... Но да, кое-что важное у меня есть. Недавно приобрёл так называемый «Щит Гнева Богов».

— «Щит Гнева Богов»? Объясни!

Андемель взял устрицу.

— Если у тебя украдут ценный груз вместе с повозкой или сгорит склад со всем содержимым — богам это не понравится, верно? Так вот, Баэаисин берёт пятьдесят золотых львов и обязуется «умилостивить» богов на месяц, декаду или любой оговорённый срок. Если повозка пропадёт или здание сгорит — он выплатит тебе несколько тысяч золотых. Он твой щит, «Щит Гнева Богов». Если всё в порядке — а у него есть агенты, которые следят за твоим имуществом — он оставляет пятьдесят львов себе.

Сэр Сабраст нахмурился.

— Хм... На первый взгляд — мошенничество. Но наём стражников обходится дорого, особенно если платить им больше, чем предлагают конкуренты за предательство. Щиты всегда дороги... а если этот «щит» не сработает — Баэаисину придётся раскошелиться.

Андемель кивнул.

— Именно. Поэтому я приобрёл такой щит для своей лавки на...

Занавес резко распахнулся, и в проёме показалось лицо, украшенное модными усиками, бородкой и крошечными золотыми кольцами.

— А-а! — воскликнуло оно радостно, за секунду до того, как слуга церемонно объявил:

— Мастер Раурилд Сарпат!

Раурилд повернулся и сделал слуге недвусмысленный жест, сопровождаемый передачей золотого льва, после чего уверенно вошел в альков, плотно задернув занавес.

— Андемель! Клянусь богами, ты жив! Тысяча благодарностей Тиморе за это! Я только что услышал о пожаре в твоей лавке прошлым вечером и...

Мастер Андемель Граевен нервно оглядел тенистые углы алькова в поисках шпионских дырок с блестящими глазками и, к счастью, не нашел их.

— Тсс! — срочно прошептал он. Клянусь Огмой, да будет известно: пожар случился не прошлым вечером, а произойдет сегодня ночью. Примерно через час.

Сэр Сабраст Виндривер прервал неловкую паузу смешком и налил себе еще вина. Рубинового, разумеется.

— Раурилд, ты поздно выбрался... жена наконец разрешила?

Мастер Раурилд Сарпат скривился.

— Да, как ни странно. «Возможно, полезно для дела, если выпьешь немного», — сказала она. Так что вот я здесь.

— Твоя жена решает, можешь ли ты пойти на праздник? — недоверчиво спросил Андемель.

— Ага, именно так, — подтвердил Раурилд. — В браке я оставляю все мелкие решения жене — точнее, она настаивает на этом. Крупные вопросы остаются за мной.

Сэр Сабраст Виндривер иронично приподнял бровь:

— «Крупные вопросы»? Например?

Раурилд усмехнулся:

— Не знаю. Мы женаты всего шестнадцать лет — пока никаких крупных вопросов не возникало.

Сабраст и Андемель разразились хохотом. Когда рыцарь достаточно успокоился, он налил еще бокал вина и протянул Раурилду — как раз в тот момент, когда занавес алькова снова распахнулся.

И над уютной сценой повисла внезапная тишина. Тишина, полная напряжения. Четверо мрачных и полностью закованных в доспехи Пурпурных Драконов, державших занавес, возможно, имели к этому какое-то отношение. Два стражника подняли булавы которые светились, встав по бокам от стройной фигуры с сальными волосами - главного налогового сборщика Сюзейла. Это дворцовое оружие могло парализовать или отражать заклинания, и носили их лишь самые опытные и высокопоставленные солдаты королевства.

Элитный маг Иммульт Мураувин сохранял тончайшую кривую улыбку.

— Ах, сэр Сабраст Виндривер, — мягко произнес он, — какое удовольствие наконец увидеть ваше лицо. Трудно догнать вас в бескрайнем Сюзейле. Меня предупреждали, и я убедился в этом лично. Но вот мы встретились. Я приношу вам сердечный привет от Короны — и просьбу передать тридцать шесть тысяч львов неуплаченных налогов за прошлый год, которые вы, сэр Сабраст, задолжали Королевскому Казначейству Кормира!

Почувствовав на себе внезапную тяжесть заинтересованных взглядов — прежде всего Андемеля и Раурилда, — сэр Сабраст Виндривер слегка побледнел.

— Кажется, я забыл взять с собой такую сумму, — плавно заметил он. — Эти новые облегающие туники... понимаете, в них не так-то много места для тысяч монет...

Элитный маг Мураувин прервал его с убийственной холодностью:

— Сэр Сабраст Виндривер, мои агенты не нашли достаточного количества монет в вашей тунике ни на вилле на Тёрнхельмской улице, ни в конюшнях на Сарангар Лейн, ни в городской усадьбе на Амбель Роу, ни в деловых офисах на Ваэрварской улице, ни в вашем романтическом убежище на Вестчапел Вэй, ни в коттедже, столь роскошно обустроенном для вашей любовницы на Брайтстар-стрит...

— Кхм, — поспешно прокашлялся сэр Сабраст Виндривер.

— ...в коттедже вашей второй любовницы на Анделмринг Стрит...

— Кхм-кхм-кхм, — добавил сэр Сабраст уже энергичнее. — Позвольте...

— ...ваше загородное поместье в Серых Дубках, яхта на приколе в Мунивере, охотничий домик у Устья Горгулий... и, о да, коттедж третьей любовницы в Веймуте. В сюзейльской портовой книге за этот сезон значится шестнадцать выходов ваших судов и двадцать заходов; при этом как минимум два корабля, разгружавшихся к вашей выгоде, носили одинаковые названия и лицензии, но сильно различались размерами и возрастом. Мои коллеги сообщают, что журнал учёта заходов в Марсембере с данными о вашем флоте таинственным образом исчез. Им также пока не удалось лично проверить ни один из разгруженных грузов, что, конечно, увеличило бы сумму налогов... не говоря уже о личных сделках, которые также могут нас заинтересовать. Я называю лишь базовые земельные налоги на перечисленную недвижимость, хотя, по данным коллег, вам принадлежит не менее сорока домов в этом городе и около сотни ферм в предгорьях. Как же так — имея столько земли, что вы могли бы легко продать часть и покрыть любые королевские требования, — вы систематически «забываете» отдать Азуну то, что по праву принадлежит Азуну?

Брови Андемеля и Раурилда поползли вверх по мере оглашения этого ошеломляющего перечня богатств. Они с интересом смотрели на своего приятеля, гадая, что же сэр Сабраст скажет или сделает теперь. Неосознанно, инстинктивно отдаляясь от финансового скандала и королевских подозрений, они отступили на шаг-другой, так что хозяин Виндривер-хауса теперь стоял один на участке пёстрого тайского ковра.

Медленно переступив, чтобы прислониться к одной из недавно переставленных колонн, сэр Сабраст Виндривер сохранил улыбку.

— Вообще-то, Мураувин, — спокойно ответил он, — вы, кажется, не в курсе насчёт моих четвёртой, пятой и шестой любовниц, сети сувенирных лавок «Старинное Кружево и Блёстки» по всей Сембии, а также текущих нужд моей большой семьи. Мой старший сын Фалориан усердно создаёт собственную судоходную компанию в Селгаунте, средний Арастор быстро становится крупнейшим каменщиком в Вестгейте, а младший, Бралзаэр, основал наёмную компанию в Импилтуре — «Бесстрашные Василиски Бралзаэра». У меня шесть дочерей, и все они в Сембии, ежедневно сменяют по три-четыре платья, охотятся за богатыми сембийскими мужьями. Моя болезненная жена — о которой вы, уверен, наслышаны — активно испытывает все известные людям и полуросликам снадобья в поисках лекарства от... самой жизни, кажется. Вы представляете, сколько золотых львов они все могут потратить за день?

Он лукаво улыбнулся и добавил:

— Если я не даю им ни потрёпанного медяка, почему я должен давать что-то вам?

В напряжённой тишине, последовавшей за этим, Раурилд не смог сдержать фырканья, пытаясь подавить смех. Налоговый сборщик бросил на него холодный взгляд, прежде чем обратиться к непокорному рыцарю с ещё более ледяным выражением.

— Сэр Сабраст, — произнёс элитный маг Иммульт Мураувин чётким и бесстрастным тоном, — ваше отношение к семье не касается Короны. Однако ваша неуплата налогов — касается. Более того, ситуация стала настолько серьёзной, что Верховный Королевский Маг Кормира уполномочил меня конфисковать любую из ваших собственностей для погашения долга — после того как вы отработаете месяц на королевских дорогах, как и положено несостоятельному должнику. Вы слишком убедительно играете роль нищего, и мы вынуждены относиться к вам соответственно.

Сэр Сабраст отошёл от колонны, небрежно прикрыв одной рукой кольца на другой, и тихо спросил:

— А если я откажусь подчиниться вашим требованиям относительно моей собственности и персоны?

Вторая колонна в алькове внезапно заколебалась и расплылась. Светящиеся булавы взметнулись вверх, Пурпурные Драконы схватились за оружие. Они замерли, когда из колонны вышла фигура Вангердахаста, которую ни с кем не спутаешь, Верховного Королевского Мага Кормира.

— Сабраст Виндривер, — спокойно произнёс тучный старый маг, — имей в виду, что любая попытка сотворить заклинание или применить насилие в этот момент добавит к твоему сроку год в облике жабы... на дворцовых навозных кучах.

Едва Вангердахаст закончил говорить, колонна, к которой прислонился Сабраст, закружилась в хаотичном вихре. В следующее мгновение она превратилась в прекрасную девицу, едва прикрытую платьем из пляшущего пламени.

Пурпурные Драконы ахнули, когда пламя угасло, обнажив тело, покрытое изящной татуировкой с гербом Кормира. Девушка послала Андемелю воздушный поцелуй, дрогнула — и внезапно предстала в облике бородатого старика с орлиным носом, облачённого в простые серые одеяния.

— Эльминстер! — вскричали несколько стражников, узнав его.

— Всего лишь ещё одна опора дворца, — сухо заметил Маг Теневой Долины. — Добрый вечер, Ванги, верные воины и почтенные купцы Кормира. Это закрытое собрание?

Вангердахаст уставился на него взглядом, острым как обнажённый клинок.

— Эльминстер, — спросил он опасным шёпотом, — что ты здесь делаешь?

— Оплачиваю налоговый долг Сабраста — с щедрыми процентами, заметьте — и дружески советую вам пересмотреть ваше справедливое требование о его принудительных работах.

Элитный маг Мураувин открыл рот, облизнул губы и посмотрел на Вангердахаста.

— И с чего бы тебе это делать? — тихо спросил придворный маг.

Бюст Азуна в углу внезапно озарился ярким янтарным сиянием, притягивая все взгляды. Он подмигнул, на мгновение превратился в арфу, а затем рассыпался в сверкающую груду золотых монет и ларцов с драгоценностями.

— Пусть он и проходимец, но я — как и многие невольные жители Кормира — в долгу перед этим вашим рыцарем за определённые... поддерживающие действия.

Разъярённый Вангердахаст рявкнул:

— А если я откажусь принять твой платёж? Что тогда?

— Ну, тогда, — мягко ответил Эльминстер, — мне придётся снять защитные чары с некоторых сокровищ во дворце... и, боюсь, они вернут свою истинную форму.

— Эльминстер, — прошипел Вангердахаст, — ты мне угрожаешь?

Маг Теневой Долины сделал шокированное лицо.

— Кроткой Мистрой, нет, — промурлыкал он. — Просто делюсь дружеским советом — на сей раз о последствиях. Видишь ли, некоторые из этих сокровищ, несомненно, разозлятся, когда проснутся.

— Разозлятся? Проснутся? Эльминстер, ты разместил чудовищ в нашем дворце?!

— Разве я виноват, что короли Кормира имели глаз на ценности, которые другие не сумели как следует приколотить, и притащили их сюда?

— Эльминстер Аумар, — сквозь зубы произнёс Вангердахаст, — хватит шуток. Какие именно чудовища скрываются в наших залах под твоим контролем?

Маг Теней снова принял облик соблазнительной девицы в платье из пламени и кокетливо подмигнул ближайшему Дракону.

— Э-э... драконы, — невинно сообщил он, глядя в потолок.

— Драконы?!

— Всего три... или… четыре? Они небольшие.

В гробовой тишине девушка в огненном платье взяла Сабраста под руку и сладко добавила:

— Я просто пойду и сообщу канцлеру, что вы принимаете запоздалый, но щедрый платёж сэра Сабраста, хорошо?

Вангердахаст сглотнул, закрыл глаза и прохрипел:

— Вина... Мне нужно вино. Много вина.

Девушка щёлкнула пальцами, и из ниоткуда обрушился дождь из полных бурдюков прямо на Королевского Мага.

Конечно, Маг Теней не виноват, что третий бурдюк лопнул, когда мастер Раурилд попытался его поймать, а четвёртый угодил ослеплённому купцу по голове, окатив Вангердахаста и элитного мага Мураувина вином и забрызгав всех остальных в алькове.

Рубиновым, разумеется.

Клянусь всем адским пламенем, когда же закончатся эти пустяки? Как можно прожить столько лет и заниматься такой... такой ерундой?

[яростный залп ментальных стрел]

[крики мага, погружающегося в разорванную тьму, и зловещая тишина]

[дьявольское удовлетворение]

Глава пятнадцатая

ХАЛАСТЕР НАНОСИТ ВИЗИТ

Чёрные когти впились в дрожащую белую плоть.

— Вот ты где! Опять играешь со мной!

Мускулистые конечности рвали и трясли подобие человека так яростно, что несколько окровавленных придатков отлетели в сторону.

[стон]

— Ха! И это называется «великий архимаг»?!

[вспышка заклинания, лязг магической цепи]

[шипение обугленной плоти, вопль боли]

— Хо! Попало, да? Да, я мечу заклинания получше большинства смертных. Любуйся — твой собственный ошейник и цепь. Хороший пёсик.

[смех]

— Что... ты со мной сделал?

— Посадил на цепь, чтобы другие дьяволы тебя не сожрали. Или не сделали чего похуже.

— Бывает... похуже? [ироничная усмешка]

— О да. Если бы ты— но нет. Не будем говорить о таких вещах. Выспрашиваешь у меня тайны Ада? Смертный, во что ты вообще играешь?

[ментальный смешок]

— Неплохо сказано.

На дымящемся утёсе Авернуса на мгновение воцарилась зловещая тишина, прежде чем Нергал тоже рассмеялся.

— Человек, я начинаю думать, что буду по тебе скучать.

— Ты уходишь? Так скоро? [ментальный хмык]

— Идиот. Ты словно шут среди магов. Ложись, пёс, и иди за мной — я немного подлечу тебя. Не хочу, чтобы кровавый след привлёк ненужное внимание.

— Куда мы идём?

— В другое место.

[громовой хохот]

— Осмысли это, всезнайка. Думаешь, только люди сильны в магии? Я знаю заклинание, способное сковать демона на сотню лет в форме меча. Мы называем их «клинками рока». С дюжину таких уже бродят по твоему драгоценному Торилу в руках ничего не подозревающих носителей. Не брал ли ты случайно мечи в последнее время?

— Ах, насколько «в последнее»?

[всплески смеха]

— Эльминстер, да ты меня прикончишь!

— Э-э… Фигура речи, конечно.

— Хм. Точно, точно. Мелкий смертный ублюдок.

Тем временем за спиной архидьявола острый камень шевельнулся, изгибаясь, словно тёмный палец…

Нергал позволил исцеляющему пламени на мгновение омыть дрожащего человека в своих руках. Сосредоточив волю, он наблюдал, как его магия медленно превращает тощего старика в существо Ада — напперибо, раздутое, грязное, желтовато-белое. С усмешкой он бросил Эльминстера, и тот повис на шипастой цепи, свежая кровь хлестала из ран, когда его новое тело билось о зазубрины.

Нергал дёрнул цепь, швырнув пленника о скалу. Эльминстер вцепился в ошейник, едва избежав перелома шеи, отчаянно танцуя на грани жизни, пока архидьявол закинул голову и хохотал.

И в этот момент каменный шип рванулся вперёд — и пронзил смеющегося демона бездны, как гигантское копьё.

Нергал взвыл.

Пронзённый демон бездны бессильно бился в огне, его могучие крылья судорожно хлопали, он пошатнулся и рванулся прочь, сдирая с камня окровавленные внутренности. Каменное копьё вспыхнуло сине-белым, прожигая вопящего дьявола с каждым движением.

Когда изгнанник наконец вырвался, он заметно уменьшился и дрожал при каждом шаге. Внезапная серия взрывов — остатки магии, вплавленной в камень, — разорвала его изнутри. Клочья плоти и кишки разлетелись во все стороны. Согнувшись, Нергал рухнул на камни Авернуса, содрогаясь, превратившись в клубок щупалец.

Камень, пронзивший архидьявола, снова двинулся. Он изогнулся, коснулся земли, его материя перетекла — острие стало толще, прямее, вытянулось… и наконец отломилось, сделав шаг вперёд по острым скалам Ада.

Над скрюченным Эльминстером теперь стоял лысый маг с белыми волосами. Его глаза пылали сине-белым пламенем, когда он сплетал сеть того же цвета вокруг пленника.

Сеть коснулась цепи, треснула, рассыпалась. Халастер выругался и поднял руки для нового заклинания.

Не успел он произнести и трёх слов, как с гребня за ним сорвался рой камней. Они ударили мага, швырнув его прочь с криком. Глыбы покатились по скалам, и под ними исчез Халастер без признаков жизни.

— В Аду, смертный, у тебя всего один удар, — прошипел Нергал, поднимаясь из-за гребня с алыми глазами. В щупальцах он сжимал ещё четыре валуна. — Лучше бы он был удачным.

Груда камней дрогнула, вздыбилась — и разлетелась, из сердца её вырвалось сине-белое пламя.

Нергал усмехнулся и выбросил встречный вихрь чёрно-рубинового огня, разрывая камни в брызги раскалённых осколков.

Эльминстер, теперь похожий на извивающегося червя, отчаянно рванулся прочь. Осколки впивались в него, шипя, прожигая плоть.

Сине-белое пламя стояло, как клинок, среди адского огня. Оно рванулось вперёд, рассыпавшись в сноп молний, которые срезали голову щупальценосному дьяволу.

— Ха! — прогремел голос, тут же выросший на конце одного из щупалец. — Думал, убил меня, маг? Вот как надо метать «световые стрелы»!

В ответ полетел вдвое больший сноп молний. Камни под ногами Халастера взрывались один за другим, швыряя посланника Мистры в воздух. Истекая сине-белым пламенем, он рухнул в раскалённую пустыню и шатаясь поднялся.

— Я пришёл за твоей кровью, дьявол! — проревел Халастер, поднимая руки, обвитые молниями.

— А я, — прошипел Нергал, отращивая скорпионьи жала на щупальцах, — за твоей!

Заклинание Халастера — серебряная сеть из копий, сцепленных молниями и окутанных священной водой — обрушилось на изгнанника. Нергал взревел от боли.

Земля под магом вздыбилась клыками тёмной дьявольской кости. Клыки пронзили цель.

Халастер, пронзённый костяным шипом, бился на его острие, которое вошло между ног и вышло через горло, откинув голову в сторону. Сине-белое пламя сочилось из десятка ран, его потухающий взгляд искал Эльминстера.

— Прости… — хрипел он. — Я… пытался.

Пламя вспыхнуло, срывая Халастера с костяного шипа, и завертелось в воздухе огненной сферой. Нергал протянул когти, чтобы разорвать её, но сфера внезапно сжалась, стала ослепительно яркой — и исчезла, унося с собой искалеченного мага.

Эльминстер и Нергал в один миг подняли глаза к кроваво-красному небу, затем оглядели выжженные скалы в поисках сине-белых искр — хоть какого-то следа Халастера.

Но ничего не было.

Нергал рассмеялся — сначала от облегчения, потом уже торжествующе.

— Вот и сбежала твоя последняя надежда, Эльминстер. Есть ещё у тебя спасители? Маги, которые должны тебе настолько, чтобы лезть в Ад?

[усталое молчание]

— Видимо, нет. Что ж, позволь мне снова нырнуть в твоё разбитое сознание и увидеть больше воспоминаний о твоих махинациях — но на сей раз пусть это будут правители, маги и искатели приключений, а не случайные красотки... Мне нужна магия, помнишь? Помнишь?

[ментальный удар, алая боль, мелькание ярких образов, угасающих и вновь всплывающих...]

— Мой господин, — произнесла Симбул, и слёзы блеснули в её глазах, — я не могу оставаться дольше. Эти глупцы из Тэя вновь попытаются отнять у меня земли. Я нужна там.

Эльминстер улыбнулся.

Бард Шторм Среброрукая сидела неподалёку, затачивая свой старый потрёпанный длинный меч. Лишь она и Симбул знали его достаточно хорошо, чтобы разглядеть печаль, скрытую в его глазах.

— Конечно, — просто сказал он. — Так должно быть. Как всегда.

Он неожиданно быстро шагнул вперёд и обнял её.

Утреннее солнце ярко светило сквозь деревья Теневой Долины. Теневые узоры листвы дрожали на камнях склонов Холма харпера. Лезвие Шторм вспыхивало, отражая свет, пока она поворачивала его, сохраняя молчание.

Глубоким старческим голосом Эльминстер пробормотал что-то в волосы Симбул, и она прошептала в ответ. Эти слова не предназначались для других ушей. Шторм позаботилась о том, чтобы не услышать их. Такова была её натура.

Два великих архимага, расставаясь, обернулись к ней в полоборота. Шторм мельком увидела крупный синий камень, который Эльминстер вложил в ладонь Симбул.

— Это блуждающий камень, — услышала она его слова. — Он приведёт тебя туда, где нахожусь я, если тебе срочно понадобится меня увидеть. Ступай же. С годами прощания не становятся легче.

Симбул кивнула, сунула камень в карман пояса и внезапно потянулась к нему, чтобы поцеловать. Затем резко развернулась и взмыла в воздух, её чёрные одежды трепетали, уменьшаясь. Чёрный сокол взметнулся на быстрых крыльях к солнцу, круто развернулся на восток и исчез.

Старый Маг долго стоял неподвижно, глядя в ту сторону, где она скрылась.

Когда птицы в листве вновь защебетали, Шторм вложила сверкающий клинок в ножны и подошла к нему.

Молча двое старых друзей взялись за руки и пошли вместе по тропе.

Сделав с десяток шагов, Эльминстер спросил:

— Не возражаешь, дитя, если я всплакну?

Шторм мягко поцеловала его в щёку и ответила:

— Конечно нет. Я думаю, тебе стоит делать это куда чаще.

— Романтик, — проворчал он в ответ, делая вид, что недоволен.

— Собрат по романтике, — парировала она, обнимая его. Он заворчал, но не вырвался. Ей не нужно было смотреть на него, чтобы знать, как сильно увлажнилось его лицо.

— Как трогательно. Ещё больше вожделения и слащавых слов. Рыдай, маленький маг, рыдай. Наверное, эти воспоминания утешают тебя сейчас, хотя я не понимаю, почему. На твоём месте я бы бесновался. Сколько времени ты потратил на этих самок — трахнул и двинулся дальше, избавь меня от всей этой "любви". Любви не существует.

— Для дьяволов — нет. Но я не дьявол, Нергал.

— Но ты уже на пути к этому, Эльминстер. Поверь мне.

— О? Мне стоит сделать это своей привычкой?

[дьявольский смешок] — Давай уже, маг! Ты снова теряешь время! Смирись, идиот — теперь тебя никто не спасёт! Покажи мне то, что я ищу, или хотя бы что случилось после всех этих объятий, слёз и поцелуев.

— Как пожелаешь.

[вспышка ярких образов, погружение всё глубже и глубже]

Она была молода, стройна и невероятно прекрасна. Тарт сглотнул, стараясь не пялиться.

Серебристо-серые волосы ниспадали длинными волнами, обвивая её руки, тонкую талию и бесконечно длинные ноги. Она лежала на нижней ветке старого дерева в лесу Индульвуд, покуривая глиняную трубку и разглядывая его в задумчивом молчании. Её глаза, сине-зелёные с золотистыми искорками, были огромными.

— Э-э... доброго дня! — неуклюже произнёс Тарт, опираясь на посох. Он грабил древнюю магию в забытых гробницах Драконьего Предела, листал запретные фолианты в пыльных и опасных местах, но никогда прежде не стоял так близко к прекрасной лунной эльфийке.

Робко он поклонился и улыбнулся. Она ответила ему очаровательной улыбкой. Тарт утонул в этих дивных глазах и прочистил горло.

— Я... я проделал долгий путь, добрая леди, чтобы попасть сюда. Не подскажете, где стоит башня мудреца Эльминстера?

Эльфийка кивнула.

— Вон по той тропе, за прудом, — ответила она хрипловатым, но игривым голосом и рассмеялась.

Тарт застыл в немом восхищении.

Длинная изящная рука протянулась к нему.

— Это его трубка, которую я... позаимствовала. Вернёшь её ему?

Тарт кивнул. Мгновение - и в стремительном движении она скрылась в листве над ним, оставив в его руках лишь дымящуюся трубку. Он потупился, затем тщетно вгляделся в крону дерева, пожал плечами и двинулся дальше.

— Ха-ха! Кажется, я наконец увижу магические секреты! Или это ещё одна твоя уловка, маг? А?

[молчание]

— Всё ещё корчишься в агонии? Жаль.

Узкая тропинка ответвлялась от главной дороги Теневой долины прямо перед стоптанными сапогами Тарта. Ни знака, ни рунного камня не указывало на её назначение, но полученные указания были достаточно ясны. Молодой маг долго стоял в одиночестве, разглядывая потрёпанные плиты среди травы, прежде чем ступить на них.

Путь вёл между двумя полуразрушенными коттеджами, через поле к подножию Старого Черепа. Слева мерцал тихий пруд. Пели птицы, перекликались бурундуки. Тарт Хорнвуд, известный некоторым как "Громовой Посох", медленно и робко шёл по садовой тропинке. Теперь он видел, что ждёт его в конце: приземистая каменная башня, слегка накренившаяся набок.

Тарт сжимал посох, надеясь, что его не придётся использовать. Его сила в последнее время, казалось, ослабевала. На другой руке сверкало Потерянное Кольцо Мурбранда. Он надеялся, что и его силы не понадобятся. Несмотря на дни исследований, он так и не понял, как управлять кольцом.

Там, где тропинка раздваивалась, уходя к пруду, у дороги лежал плоский камень. Его поверхность была отполирована, словно многие годы служила сиденьем. Сейчас на нём лежала изогнутая трубка, точная копия той, что держал Тарт. Она была зажжена и дымилась сама по себе.

Тарт уставился на неё. Ловушка? Или сам Старый Маг, принявший облик, чтобы избежать назойливых гостей? Он раздумывал, затем, пожав плечами, протянул руку. Он уже сталкивался с опасностью и выжил — а это всего лишь трубка. Надеюсь.

Пальцы коснулись её — тёплой, гладкой, твёрдой. Он чуть не отдёрнул руку. Кончики пальцев защекотало, пока он ждал. Птица пролетела мимо; минуты тянулись. Наконец он поднял трубку и огляделся. Ничего не изменилось. Она была точь-в-точь как та, что дала ему эльфийка.

Две трубки, дымящиеся сами по себе. Тарт осторожно держал их перед собой, стараясь не вдыхать дым, и направился к башне.

Простая дверь безмолвно смотрела на него. Тарт перехватил посох и потянулся к дверному кольцу, чтобы постучать.

Пальцы не успели коснуться, как дверь бесшумно распахнулась.

Тарт отпрянул. Выждав, он шагнул вперёд и замер, вглядываясь в темноту.

— Ну, не стой на пороге, мух впуская! Входи и излагай, зачем потревожил меня, мальчишка-маг! — раздался властный голос изнутри.

Тарт сглотнул и переступил порог.

— Как... как вы узнали, что я занимаюсь магией? — вырвалось у него прежде, чем он осознал.

— Буквы в рост человека на лбу у тебя, разумеется, — последовал сухой ответ. — Сам не замечал?

Раздалось нечто вроде хрюканья, и голос продолжил:

— Гм... должно быть, искатель приключений... они редко замечают что-либо вокруг... Ну? Входи же! Не боги горшки обжигают — шагни другой ногой, как уже шагал, упрись посохом, смело переставь первую... вот и всё!

Тарт повиновался и очутился в тёмной, пыльной комнате, заваленной пергаментами и толстыми фолиантами. На груде особенно увесистых книг восседал старик в просторных одеждах, с жидкой бородёнкой. Его острый взгляд впился в Тарта.

В одной руке старик держал крошечную птичку. Она тоже уставилась на Тарта и презрительно чирикнула.

Другая рука старика протянулась:

— Мои трубки. Видимо, ты встретил Эльру.

Безмолвно Тарт протянул трубки. Пальцы мага коснулись его, и Тарт почувствовал лёгкий разряд силы. Он стоял, потрясённый, в полумраке комнаты заваленной хламом, пока старик что-то шептал птичке на непонятном языке. Та чирикнула ещё раз и улетела вглубь помещения.

Когда птица исчезла, старик поднял глаза:

— Чай? Выглядишь обезвоженно.

Не дожидаясь ответа, он крикнул:

— Чай, Лаэо! На двоих.

Он махнул рукой в сторону старой бочки, на которой лежали смятые карты Тая и Дальнего Востока, чьи магические краски слабо светились в темноте.

— Выбрось их и садись, — приказал старик. — Не будем терять время. Имя?

Тарт назвался, озираясь в поисках места для карт. Старик вздохнул, взмахнул рукой — и пергаменты сами выскользнули из рук юноши, скрывшись за грудами бумаг. Две трубки, висевшие в воздухе у плеча мага, исчезли в темноте.

Тарт поспешно сел, прислонив посох к плечу.

— Эльминстер из Теневой долины, — представился старик. — В чём дело, паренёк?

Тарт сглотнул, стараясь выглядеть бесстрашным:

— Я ищу наставника, чтобы совершенствовать своё мастерство в Искусстве. Если вы согласны и сочтёте мою плату достаточной, я хотел бы учиться у вас до следующей луны.

Мудрец поднял оба глаза, изучая Тарта долгим холодным взглядом. Его глаза были невероятно голубыми. Юноша заёрзал, но не смел отвести взгляд. Наконец Старый Маг медленно кивнул.

В следующее мгновение из темноты перед носом Тарта возникла дымящаяся кружка чая. Он дрожащей рукой ухватился за неё.

— Ты упомянул плату, — раздался сухой властный голос. — Не затруднит ли тебя уточнить?

— Вот это! — Тарт вытянул руку. — Потерянное Кольцо Мурбранда!

Воцарилась тишина. Ожидаемого изумления не последовало. Ясные голубые глаза Эльминстера неподвижно изучали его. Из темноты сверху спустилась вторая кружка, попав в руку архимага. Его взгляд не отрывался от юноши.

Тарт поспешил заполнить молчание:

— Одно из величайших сокровищ утраченного мастерства Миф Драннора! Предмет, воспетый бардами в сказаниях по всему Фаэруну!..

— Предмет, использование которого пока превосходит твои силы, — сухо заметил Эльминстер.

Тарт понурился:

— Ну да... Но добыть его было непросто... и моих знаний хватило, чтобы понять, что это вещь огромной мощи, сильнейшая из всех, что я видел.

Эльминстер кивнул:

— Так и есть.

Он пристально смотрел на Тарта поверх кружки, пока пил. Молчание затягивалось.

Тарт опустил руку на бедро:

— Ну? — спросил он, внезапно испугавшись. Взгляд старика казался тёмным, угрожающим, почти гневным. Тарт с ледяной ясностью осознал: великий архимаг мог бы запросто отнять кольцо и уничтожить его самого за считанные мгновения. Теперь в этих глазах читалось что-то потешное. Так, наверное, выглядит смерть вблизи...

— Достаточно ли это? — Тарт удивился собственному спокойному голосу.

— И да, и нет, — последовал ответ. — Вещь ценная, это так. Но мне она не нужна. Оставь её себе.

Усы шевельнулись в подобии улыбки.

— Возможно, ты дорастёшь до её использования. И она тебе понадобится.

Тарт взглянул на кольцо, вспомнив на мгновение иссохшую руку, на которой оно было найдено. Остатки прежнего владельца покоились под обвалившимся камнем в затерянной гробнице Миф Драннора.

Тарт не ожидал, что сохранит кольцо надолго. Он сглотнул, охваченный подозрением:

— Что же вы хотите тогда?

— В обмен на обучение? Твой посох, разумеется, — раздался спокойный сухой голос.

Дыхание Тарта прервалось. Посох из полированного теневого дерева был самой драгоценной его вещью.

Его первый наставник в далёком Амфайле подарил ему его много лет назад. Старый Нерндел, чьи познания в Искусстве были скудны из-за возраста, предупредил:

— Это вещь великой силы. Храни его. Возможно, он принесёт тебе больше счастья, чем мне.

— Мой... посох? — Тарт почувствовал, как сжимается сердце. — Нет. Нет, я не могу с ним расстаться. Не стану! Я отказываюсь.

— Дверь, насколько я помню, вон там, — сухо заметил Эльминстер. — Ты нашёл способ войти — найдёшь и способ выйти.

— Нет! — воскликнул Тарт. — Назовите другую цену, иную плату... если можно. Я прошёл такой путь... — Он наклонился вперёд. — Умоляю! Может, услугу? Просить мага расстаться с посохом — слишком много! Да и какой прок в нём вам, великому архимагу?

— Куда важнее, — тихо спросил Эльминстер, — какой прок в нём тебе, Тарт?

— Что вы имеете в виду?

— Твой посох, — потребовал Старый Маг, — становится слабее с каждым использованием, не так ли?

После паузы Тарт неохотно кивнул.

— И ты тоже, — продолжал Эльминстер, — слабеешь в Искусстве, Тарт Хорнвуд, чем больше на него полагаешься.

Тарт нахмурился:

— Вы знаете мою фамилию?

Эльминстер усмехнулся:

— Да. Когда-то мой друг, молодой Нерндел... то есть для тебя - старый Нерндел... сказал, что выбрал преемника в Искусстве — способного парня. Попросил присмотреть за тобой, если явишься.

— Значит... вы будете учить меня? — в голосе Тарта зазвучала надежда.

— Да. В обмен на услугу.

— Я сохраню посох?

— Я этого не говорил. Твоя услуга, магёнок (маленький маг), — уничтожить посох. Ты слишком от него зависишь, раз смог добраться до Миф Драннора и добыть это кольцо. Пора научиться полагаться на собственные силы. Твоя задача — совершить простой, но точный ритуал, чтобы уничтожить посох.

— А если я откажусь?

— Тогда ступай, — спокойно сказал старик. — Иди куда поведут твои самонадеянные ноги... пока не падёшь от камня разбойника или ножа гоблина, пока ты спишь. Никто, кто носит такую силу открыто, не может иметь друзей или доверять спутникам. Если попробуешь — скоро окажешься в холодной могиле, а твои безделушки достанутся другим.

— Пока что я неплохо справлялся, — огрызнулся Тарт. — Я могу постоять за себя.

— Неужели? — тихо спросил маг. — Какие защиты ты подготовил, прежде чем войти в зону досягаемости моей силы?

Тарт молчал, ощущая, как холодный страх снова сжимает его. В полумраке неподвижно сверкали глаза Старого Мага, наблюдавшие за ним.

В конце концов Тарт в поражении развёл руками:

— Только заклинания, что ношу с собой.

— И посох, разумеется, — добавил Эльминстер. — Ну же, парень, чай остывает. Договорились, или ты уходишь?

— Если я уничтожу посох, — Тарт старался не смотреть на него, — вы обещаете сделать меня более могущественным магом... и отпустить?

Эльминстер кивнул:

— Да. Клянусь. Запомни: только разрушив посох, ты обретёшь истинную силу и свободу.

Тарт медленно, неохотно кивнул, в голове у него роились мысли:

— Тогда договорились. — Он помолчал. — Мне нужно на несколько дней вернуться к своим спутникам... потом я вернусь.

— Да, не забудь свою долю добычи, — усмехнулся Эльминстер.

Тарт ответил слабой улыбкой, допил чай и поднялся, подняв облако пыли:

— Благодарю за чай.

— Чай — наименьшее, за что тебе стоит меня благодарить, — мягко сказал Старый Маг, помахав пальцем.

Кружки медленно уплыли в темноту. Тарт неловко кивнул и зашагал к двери быстрее, чем планировал. Дверь сама открылась перед ним. Он вздохнул, не видя улыбки Эльминстера у себя за спиной.

[вздох]

— Ты не торопишься, да?

— Если торопиться, ничего не выйдет. Как с некоторыми сделками в Аду.

— Умён как всегда, раб. Смотри, как бы собственный язык тебя не прирезал.

[молчание, образы всплывают почти насмешливо]

Раздался стук в дверь Сарлина. Верховный Сарлин поспешно поднялся. В последнее время дела шли плохо, и монет катастрофически не хватало.

На пороге стоял Тарт Хорнвуд с загорелым лицом и сверкающим кольцом на пальце. Его глаза казались старше, чем при прошлой встрече. Ясно, он побывал в приключениях.

— Что тебе нужно, Тарт? — прямо спросил Сарлин.

Тарт спокойно смотрел на старого злого чародея:

— Дело. И без фокусов на этот раз.

Сарлин не улыбнулся, но кивнул:

— Ну так что?

Тарт протянул великолепный тёмный посох, гладкий и прямой:

— Я хочу, чтобы ты сделал ещё один такой.

Сарлин поднял брови:

— Это может занять годы...

— Не его силу, — быстро сказал Тарт, — но он должен нести чары и уметь, скажем, излучать и гасить свет. Мне нужен посох, неотличимый от этого — даже величайшим магом Королевств.

— Дорогое удовольствие, — после паузы сказал Сарлин.

Тарт кивнул:

— Я готов заплатить этим. — Он протянул руку с кольцом. — Это Потерянное Кольцо Мурбранда.

Сарлин наклонился, разглядывая:

— Перемирие?

— Перемирие.

Старый чародей взял кольцо, проверяя древние руны Мурбранда. Если книги не лгут, у него в руках подлинное кольцо силы. Сарлин едва сдерживал дрожь.

Но внешне он лишь поднял брови и нехотя вернул кольцо:

— Этот посох должен быть для тебя очень ценен.

— Почти так же, как кольцо, которое я предлагаю, — многозначительно ответил Тарт, — для того, кто умеет им пользоваться.

Сарлин усмехнулся:

— Как, конечно, умеешь ты. Оставь посох сейчас, а кольцо отдашь, когда я закончу — в обмен на два посоха. Приходи через четыре дня.

Тарт удивлённо поднял брови:

— Так скоро?

— Я мастер своего дела. Ты это знаешь.

Тарт кивнул:

— Согласен.

Сарлин почти жадно кивнул в ответ:

— Согласен.

— Ну что, раскрывай секреты... не то узнаешь, что такое настоящая боль.

— Готов, парень? — мягко спросил Эльминстер.

Тарт кивнул с каменным лицом.

— Тогда начинай.

Тарт стоял в круге, который Эльминстер подготовил в глубине леса возле Теневой долины. На плоском камне в центре лежал его посох и острый нож.

Подойдя к камню, Тарт почувствовал, как холодный пот выступил на лбу. Взгляд мудреца жёг спину. Сделав глубокий вдох, он начал ритуал, которому его научили.

Сначала шли тихие точные слова заклинания. Произнеся их, Тарт взял нож.

Его взгляд упал на посох — тёмный, гладкий, знакомый, тот самый, что принёс ему прозвище "Громовой Посох" в Арабеле. Сначала это было насмешкой, но он превратил его в знак уважения. Теперь, если Эльминстер добьётся своего, всё это останется в прошлом.

Тарт вздохнул, подавил раздражение и поднял нож, начав тихо напев. Лезвие блеснуло в свете. Он провёл им по ладони — точный, уверенный надрез.

Холодное покалывание пробежало по руке, когда кровь начала сочиться. Тарт отступил, воткнул нож в землю по рукоять, шепча следующее заклинание в такт напеву.

Когда он снова подошёл к камню, кровь уже капала с пальцев.

— Ты пришёл за мудростью, — говорил ему Эльминстер, — но её недостаточно. Для свободы нужна кровь героев. Так что прольёшь немного крови, магёнок.

Тарт чувствовал взгляд Старого Мага на себе. Капли крови, падавшие на землю, оставались, но те, что попадали на посох, исчезали бесследно.

Эльминстер предупредил его: что бы ни случилось, нужно продолжать чтение заклинания. Тарт послушно следовал указаниям, даже когда посох перед ним начал светиться. Сначала слабое золотисто-красное сияние пробежало по всей его длине, затем стало ярче и побелело.

Тарт отступил на шаг, как велел Эльминстер, и ускорил ритм заклинания. Он знал, даже не глядя, что кровь больше не сочится — магия затянула рану на его руке.

Посох приподнялся над камнем и завис в воздухе, издавая низкое гудение, а его свечение становилось всё ярче.

Теперь ритуал требовал его слёз. Тарт уставился на посох, моргая и вспоминая все приключения, которые пережил с ним за последние годы. Его магия была щитом против опасностей. Он будет скучать по нему.

Воспоминания нахлынули, и его голос дрогнул. Да, он действительно будет скучать. Слёзы выступили на глазах молодого мага. Горло сжалось, когда он вспомнил привычную тяжесть посоха в руке после многочисленных битв. Порой ему почти казалось, что посох — живое существо, друг.

Теперь слёзы текли свободно. Он шагнул вперёд, как велел Эльминстер, чтобы капли упали на светящийся посох.

В ответ посох вспыхнул ярче. Гудение перешло в звонкий, почти поющий звук. Медленно и величественно посох поднялся, повернулся в воздухе и застыл вертикально. Воздух вокруг него начал светиться, окутывая его сияющим ореолом. Тарт продолжал заклинание, заворожённый и полный надежды.

Посох парил над камнем, пульсируя. Яркий свет сменялся почти полной тьмой, затем снова вспыхивал.

Позади молодого мага, на краю круга, Эльминстер нахмурился и скрестил руки.

Посох пульсировал всё быстрее, то вспыхивая, то полностью тух. Его «пение» стихло. И вдруг — он рассыпался в прах, оставив на камне лишь горстку пепла.

Тарт неуверенно замолк. В наступившей тишине он обернулся к Старому Магу, почти сердито:

— И это всё? Какая бессмысленная трата!

Эльминстер грустно улыбнулся:

— Бессмысленной тратой, юный мастер Искусства, была твоя попытка обмануть меня, отдав подделку.

Он взмахнул рукой — и в воздухе над камнем вспыхнул свет.

Там висел посох. Тёмный, сверкающий... и до боли знакомый. Настоящий посох Тарта — тот самый, что он спрятал в келье храма Мистры под мощнейшими заклятиями. Тарт остолбенел.

— Подлинный посох, юный герой, — тихо сказал Эльминстер. — Честность — лучшая политика, даже в магии. Но этот урок каждый должен преподать себе сам. Начни, когда почувствуешь себя достаточно мудрым.

Посох повернулся в воздухе и бесшумно опустился на камень. Нож сам подскочил с земли и лег рядом. Эльминстер вопросительно развёл руками, встретился взглядом с Тартом — и исчез.

Тарт уставился на поросший папоротником склон, где только что стоял Старый Маг. Затем медленно огляделся, дрожа. Он остался один в лесном кругу.

Тропинка, по которой он пришёл, манила уйти в зелёную тишину меж древних деревьев. Тарт глядел на неё, сглатывая — во рту пересохло. Он сделал шаг к тропе... затем оглянулся.

Его посох лежал на камне.

Тарт замер на мгновение, затем рванулся назад и схватил его. Знакомая тяжесть в руке успокоила его. Да, это был его посох — Эльминстер каким-то образом достал его. Молодой маг занес его, будто готовясь ударить невидимого врага, затем развернулся и бросился по тропе.

Пока он бежал, в голове звучали слова Эльминстера: Урок, который каждый должен преподать себе сам... Начни, когда почувствуешь себя достаточно мудрым...

Тарт остановился, тяжело дыша. Посох был тяжёл в руках. Пот застилал глаза.

Он моргнул, пытаясь разглядеть деревья вокруг. Никого. Тишина, нарушаемая только его дыханием. Он вспомнил заклинание, которое могло мгновенно перенести его прочь отсюда — оно уже вертелось в мыслях.

Тарт отбросил его.

Он посмотрел на посох в руках, развернулся и медленно, твёрдым шагом пошёл обратно к кругу.

Нож лежал на камне. Полянка была пуста. Тарт вошёл в круг и замер. Его дыхание звучало громко и неровно.

Подняв посох, он долго смотрел на него, ощущая его вес и силу. Затем вздохнул и положил обратно на камень. Пальцы не хотели разжиматься — казалось, прошла вечность, прежде чем он отпустил его.

С белыми от напряжения губами Тарт Хорнвуд стоял в кругу ещё дольше. Затем шагнул вперёд и тихо начал заклинание снова.

Он потянулся за ножом, так и не увидев, как Эльминстер снова появился на склоне позади него.

Старый Маг улыбнулся и одобрительно кивнул.

Посох снова поднялся. На этот раз слёзы Тарта текли так сильно, что он едва видел его сквозь них. Его переполняло чувство потери, слабость накатывала волнами в такт пульсации посоха.

Он взмыл выше. «Пение» звенело в ушах Тарта.

И вдруг — ослепительная вспышка.

Тарт вскрикнул, прервав заклинание. Его ноги подкосились, и он рухнул на траву, погружаясь в темноту...

[рык] Сколько ещё, маг? Сколько ещё этой огненной пытки?

Холодный ветерок коснулся его лба. Чьи-то мягкие руки касались его... две, три — неужели у старого мудреца прибавилось рук?

Тарт моргнул и увидел над собой чистое голубое небо и танцующие листья. Он лежал на спине на неровной земле. Где-то совсем рядом пахло тёплым чаем.

— Снова с нами, паренёк? — раздался знакомый голос Эльминстера.

Тарт повернулся к Старому Магу, открывая рот, чтобы ответить — и застыл с немым изумлением.

Эльминстер сидел на камне с кружкой чая в руке, одетый в потрёпанную хлопковую робу и поношенные сапоги. Рядом с ним располагалась стройная сероглазая женщина, с интересом разглядывавшая Тарта. В её руках дымились две кружки чая, а на плечах лежал лишь просторный плащ Эльминстера.

— Добро пожаловать, — произнесла она мягким, мелодичным голосом.

Эльминстер усмехнулся:

— Тарт Громовой Посох, познакомься со своим посохом. Леди Нимра. В своё время её звали Нимра Девятирукая — по названию любимого заклинания.

Его ухмылка стала шире.

— Ты годами вытягивал её силу для своей магии, так что я заставил тебя вернуть часть собственной, прежде чем ты уничтожил её окончательно. Теперь я потратил достаточно времени. В моей башне вас ждёт ужин — когда найдёте дорогу. Думаю, вам есть что обсудить.

Он рассмеялся, глядя на ошеломлённое лицо Тарта.

— Ну же, парень, не каждый день выпадает шанс поговорить со своим посохом. Воспользуйся своим даром красноречия.

С этими словами Эльминстер взмахнул рукой — и исчез.

Молча леди протянула Тарту кружку.

Он осторожно взял её, стараясь не пролить, и прочистил горло:

— Э-э... добро пожаловать! — неуверенно начал он.

Робкая улыбка медленно расползлась по его лицу...

[яростный рык] Опять любовь?! Вы, люди...

Гораздо позже той ночью Тарт снова сидел среди пыльных свитков с Эльминстером.

— Как давно вы знали о ней? — спросил он, кивая наверх, где леди Нимра спала в покоях мага.

— Нимру заточили в форму посоха более семисот зим назад в Миф Дранноре, — медленно ответил Эльминстер. — Её соперник. Мы не освобождали её, потому что её заточение удерживало нескольких тварей, бывших под её властью. Они искали её повсюду и в конце концов нашли бы и уничтожили, если бы она ходила по Королевствам в своём облике. Посох стал её лучшей маскировкой.

— А что случилось с теми тварями?

— Уничтожены за прошедшие века, — ответил Старый Маг. — Нерндел убил не одну из них.

— Мастер Нерндел?! — Тарт остолбенел. — Как у него оказался посох?

Эльминстер усмехнулся:

— Он и был её соперником. Это его ловушка заточила её. Он надеялся однажды освободить и завоевать её... но я наложил на посох заклятья, чтобы мог найти его где угодно, и чтобы его нельзя было развеять, пока враги Нимры живы. Я также отнял у Нерндела заклинания, которыми он поймал её... так что теперь она твоя, юный маг.

— Моя? — Тарт не понимал.

— Ага. Она должна была оказать Нернделу шесть услуг. Первая — обучить его. Вторая — совершить определённый ритуал. Он запер её в форме посоха, пока первая задача не завершена. Она не свободна от его чар, пока не закончит обучение... тебя, раз уж ты наследник Нерндела.

— Меня?! — Тарт остолбенел. — И что потом?

Эльминстер пожал плечами:

— Это между вами. Она служила тебе все эти годы, даже если ты не знал, и, думаю, ты ей нравишься. Возможно, ваш путь будет долгим.

— Вместе... — Тарт задумчиво посмотрел на потолок. — Но как мне с ней обращаться? Что говорить? Должен ли я требовать оставшиеся услуги? Если попробую, что она подумает? Стоит ли бояться, что она... нападёт?

Эльминстер медленно улыбнулся и развёл руками:

— Здесь ты должен быть сам себе проводником. Ты уже показал, что способен выбрать верный путь.

Тарт уставился на него. Затем его глаза сузились:

— Вы согласились учить меня до следующей луны! Так скажите, что мне делать!

Эльминстер кивнул:

— Согласился, да. Но боюсь, помочь не смогу. Я не знаю ответов на твои вопросы.

— Вас называют мудрейшим из живущих! Тот, кто знает все ответы!

На лестнице послышался лёгкий шаг. Тарт обернулся — леди Нимра стояла на пороге и улыбалась ему. Он утонул в её ясных голубых глазах.

— Лишь дураки знают все ответы, — тихо сказал Эльминстер.

Он исчез, оставив лишь клубы пыли.

— Итак, мастер Тарт, — мягко произнесла Нимра, садясь на его место, — твои вопросы — твои же ответы. Твой выбор — твои последствия. В этом и есть суть магии.

Тарт кивнул и снова прочистил горло:

— Э-э... добро пожаловать! — бодро начал он.

Она рассмеялась...

[ярость]

— И это твоя "могучая магия"? Ты испытываешь моё терпение, мелкий колдун!

— А каково тебе, когда я делаю то же самое с твоей цепью? И поджигаю её заодно! А?

[дикие и бессильно затихающие вопли]

— О, нет! Не так просто! Немного исцеления, встряски — и ты снова готов к мучениям!

[дьявольский хохот, возобновляющиеся крики]

Глава шестнадцатая

РАДИ ЛЮБВИ К СТАРОМУ МАГУ

Щупальца в ярости потянулись к грязному, нагому и закованному в цепи человеку... но затем неохотно отступили.

— Я всё ещё не понимаю, почему некоторые из показанных тобой воспоминаний представляют интерес для Мистры... или для тебя. Почему это хранится в твоём сознании, Эльминстер? Мистра помещает туда только то, что хочет, чтобы ты видел, или же то, что желаешь видеть ты?

— Из любви и милости Госпожа, которой я служу, дарует мне воспоминания о том, что я не мог увидеть, но желал бы.

Голос Эльминстера звучал спокойно, несмотря на боль.

— Например, деяния Мирта — мне нужно было понять его характер как собрата по Ордену харперов.

— А-а. Так же, как я следил за тобой издалека, ты наблюдаешь за другими.

Нергал издал низкий рык.

— Не стану скрывать, смертный: ярость растёт во мне, пока я рыщу по твоему разуму в поисках нужных воспоминаний. Как будто ищу один-единственный камень среди всей скалы Авернуса — и не нахожу ничего из тех знаний о магии, что мне нужны.

Его щупальца сжались, сдирая кожу с груди пленника.

— Но они ДОЛЖНЫ быть в тебе, иначе ты не был бы тем, кто ты есть... Возможно, ключ — в Мистре. Не думаю, что она изменила тебя во время своего краткого визита... я бы почувствовал это. Значит, твои воспоминания целы — и сокровище кроется в тех, что она тебе дала.

Глаза дьявола вспыхнули кровавым огнём.

— Покажи мне хоть одно воспоминание от Мистры. Любое. Я уже научился различать их вкус... и смогу проследить путь. Будешь тянуть — получишь новую порцию боли. Приведи меня к тому, что я ищу, и проживёшь дольше. Простая сделка, а?

— Вполне ясно.

— Я слышал твой тон. Запомни: ты в моей власти. Это Я выбираю условия... и наказания. Не забывай.

— О, вряд ли я забуду. Поверь.

— Смертный, ты СМЕЕШЬ угрожать мне?!

— Я никогда не угрожаю, дьявол. Я ОБЕЩАЮ.

Нергал зарычал, и цепи раскалились докрасна.

— У меня тоже есть обещание для тебя. Когда я получу желаемое, твои страдания будут долгими.

— Осмелишься ли ты что-то пообещать мне ВООБЩЕ?

— Пока нет.

[вспышка адского гнева, погружение в кромешную тьму, где мелькают обрывки воспоминаний, словно одинокие звёзды...]

***

Небо над Агларондом было свинцово-серым и безоблачным, словно огромный лист стали доспехов. Симбул хмуро вглядывалась в него с любимого балкона, отставив кубок с напитком, который безуспешно пыталась заколдовать, чтобы он обрёл вкус того самого древнего вина, что Эл приберёг из павшего Миф Драннора. Браслет — единственное, что было на ней, — начал светиться, сигнализируя, что сенешаль исчерпал терпение, отвлекающее послов и придворных, и пора начинать дневной приём.

Симбул шагнула назад в покои, на ходу срывая с ближайшего крюка роскошный пурпурно-золотую робу с вышитыми драконами — вещь, которая больше подошла бы тому, кто способен оценить красоту одежды. Взмах плечами — и Королева-Ведьма Агларонда уже мчалась по потайному коридору, перепрыгнула через перила перед невозмутимым стражником, приземлилась на шелковый диван в сантиметре от спящей кошки и, игнорируя её взъерошенное пробуждение, оказалась у боковых дверей тронного зала. Без пояса её роскошное одеяние развевалось, обнажая тело.

Стражник у дверей служил ей долгие годы. Взглянув на лицо королевы и мельком на её обнажённое тело, он мгновенно отставил алебарду и лихорадочно расстегнул меч. Успев подставить руку в латной перчатке, он получил ослепительную улыбку, а затем стремительное вращение в её объятиях.

— «Застегни», — прошептала она. На следующем повороте он повиновался. Симбул шутливо отсалютовала, распахнула дверь и исчезла.

Только тогда стражник нагнулся за своими штанами, вспомнил, что сегодня надел второй по качеству пояс, и содрогнулся при мысли, что Королева-Ведьма Агларонда в этот самый момент шествует к трону не только с мечом и кинжалом на бёдрах, но и с мешочком игральных костей, кусочком сыра на верёвочке (чтобы выманить любимую мышь из норы), и расстёгнутым кошельком, из которого вот-вот вывалятся его лучшие карты для воздушного пасьянса — те самые, с обнажёнными красавицами Тэя на рубашках, гарантированно парящие в воздухе три вздоха после броска.

Ухмыльнувшись, Таэргар Дверной решил: если королева и заметит, то наверняка найдёт это забавным. Слава богам.

По крайней мере, он на это надеялся.

***

«Я звал — но друзья не пришли. Или не смогли пробиться сквозь легионы Ада. Я потерян. Было жестоко и тщеславно с моей стороны тянуть за собой других, кто ещё может жить на Ториле и служить ему, как служил я. Этот бой я должен принять в одиночку.

И биться я буду — ибо не намерен сдаваться без борьбы. Ум против ума — мне не устоять перед Нергалом, ведь он может сломить мою волю в миг, обрушив на меня физическую боль. Он быстр, безрассуден, самоуверен — словно капризный ребёнок, — и хоть не сравнится со мной в опыте и памяти (за все его долгие годы он лишь повторял одно и то же, видел куда меньше, чем некоторые старые человеческие маги), он знает это.

Потому я и жив до сих пор. Для него я больше, чем просто игрушка, трофей или приманка для врагов. Я — сокровищница, которую он жаждет разграбить, источник магических знаний... и того, в чём он никогда не признается: воспоминаний о красоте, ужасе, доброте — о жизни, которой у него нет. Если я развлекаю его, он терпит меня, даже зная, что эти воспоминания не дадут ему ни магии, ни Серебряного Пламени, ни тайн Мистры. Но они ему нужны.

Я отдал бы их добровольно — чтобы сделать архидьявола человечнее, дать хоть одному существу в Аду понять Торил... если бы не его «червь разума», вырывающий из памяти всё, чем я делюсь.

Так что война между нами неизбежна. Война, которую Эльминстер не может выиграть — но должен. С каждым утраченным воспоминанием я становлюсь меньше — пустею, превращаюсь в бормочущую оболочку, — а Нергал... становится чуть больше. Чуть больше Эльминстером. Я должен сражаться с ним через те воспоминания, что попадают в него. Проникнуть в его разум и биться там.

Но для этого придётся отдать то, что я так яростно защищал. Всё.

«Мистра, нет...»

С другой стороны... почему бы и нет? В конце концов, он всё равно получит всё. Я не могу остановить его — только решать, что и когда отдать. Мой бой — и мой единственный шанс на победу — лишь в этом, в узоре моей капитуляции.

Разве не так столетиями поступали пленницы с захватившими их мужчинами? Покорялись — но покорялись так, чтобы подчинить победителя?

Моё оружие — в моей слабости. Что ж, я салютую врагу — и битва продолжается.

Мне нужно обдумать это. Выиграть время. Пожалуй, отдам ещё одно воспоминание, дарованное Мистрой, и куплю минуту на размышления. Я отправлюсь в свою палатку советоваться с моими генералами - каждый из которых, разумеется, Эльминстер.

Надеюсь, мы сможем договориться.»

***

Фаэльдара стояла перед троном, обращаясь к привычно сверкающей толпе. Самоцветы переливались в её пышных лиловых волнах. Она выпрямилась во весь свой величественный, темноволосый рост и произнесла:

— Лорды и леди, терпение — добродетель, которую стоило бы взращивать. Особенно в этих стенах. Я...

— Что же, любимая сестра Агларонда? — голос Симбул звучал нарочито весело, хотя в дальних углах тронного зала уже раздавались вздохи раздражения. — Неужто народ не ведает о моих трудах?.. Или моей... беспокойной натуре?

Фаэльдара обернулась к ней с улыбкой облегчения. Они обнялись, и чародейка прошептала:

— Ещё как ведает. Уверена, даже дураки в красных мантиях Тэя это чувствуют. Съезди к своему Старому Магу на пару дней и... утоли голод.

Королева оскалилась:

— Неужто стесняешься сказать прямо, Фаэль?

— Нет, — в тёмных глазах чародейки мелькнуло что-то мрачное. — Сегодня утром, после того как ты угодила подносом в Лорна Торвима, я попробовала мысленно позвать Эльминстера, чтобы он к вам явился. Но... не вышло, связь не прошла.

Симбул застыла. Фаэльдара осторожно отступила, когда глаза королевы помутнели. Воздух вокруг неё начал потрескивать. Этот треск усиливался по мере того, как правительница Агларонда вкладывала всё больше магической силы в свой поиск. Маленькие молнии приобрели серебристый оттенок.

Сквозь толпу придворных пробежал ропот страха и смятения. Что-то было серьёзно не так.

Меч и кинжал королевы начали дымиться в ножнах. Пряжка, скреплявшая их, внезапно вспыхнула и исчезла. Пояс с грохотом упал на пол — только чтобы быть отброшенным в сторону развевающимся яростным плащом. Женщина, правившая ими, стояла одна, одетая лишь в серебристое пламя.

«О, богиня, нет», — услышали они её шёпот. Затем её лицо исказилось, и она умоляюще спросила: «О, Мистра, можно мне?»

Длинные серебристые волосы хлестали по обнажённым плечам, словно в неистовом урагане. Гордая голова запрокинулась, уставившись в высокий сводчатый потолок. Внезапно трескучие разряды упали на пол волной угасающих искр, и Симбул пришла в движение.

«Торнейра! Эвенил (Натталонд) — ко мне! Сенешаль, позовите Скрытоликую! Фаэль, мне понадобятся твои камни — все!»

Высокая чародейка тут же запустила пальцы в свои лиловые локоны, вычёсывая горсть самоцветов, которые все светились запасёнными заклинаниями. «В-вот, госпожа королева», — пролепетала она, протягивая их.

Симбул бережно приняла их, скользнула ближе и поцеловала Фаэльдару в щёку, не переставая осматривать зал ястребиным взглядом.

«Этот человек, — резко указала она. — Эвенил, убей его; он шпион Тэя!» Не дожидаясь результата, она повернулась и ткнула пальцем в другого. «Он пришёл с ложным обвинением против соперника; откажи ему в нашем посредничестве. Фаэль, на этот раз трон твой — но если послы Тэя явятся в силе, уступи место Скрытоликой, чтобы она говорила от моего имени, а сама отправляйся в Рашемен и привези их послов, чтобы они стали свидетелями».

«Госпожа королева? Вы покидаете трон?» — осмелился спросить один придворный.

Щелчок, с которым его голова дёрнулась в сторону, прозвучал достаточно громко, даже поверх нарастающих тэйских заклинаний и осторожно возводимых щитов матерински настроенной Эвенил, чтобы эхом прокатиться по залу.

Щека придворного запылала, будто по ней действительно ударили. Королева бросила на него взгляд, полный смерти, и медленно, холодно произнесла: «Торнейра, Тэланс, Фаэльдара, Эвенил и Скрытоликая говорят от моего имени всегда, и они будут делать это во время моего краткого отсутствия. Подчиняйтесь им так же охотно и трепетно, как мне».

Ей не нужно было добавлять «или иначе» вслух; все в зале и так это поняли. Любой ответ, который дрожащий придворный мог попытаться вымолвить, потонул в грохоте распахивающихся дверей по всему залу.

Пока ошеломлённая стража вглядывалась в зал, через открытые двери начали влетать предметы: пояса и сапоги, наручи и кирасы, диадемы и кольца, кувыркающиеся жезлы, некоторые уже мерцающие пробуждающейся силой. Зал наполнился треском магии, и придворные попятились от конца зала, где стояла Симбул.

Обнажённая и прекрасная, королева Агларонда широко раскинула руки, когда её призванный арсенал магии устремился к ней, чтобы одеть и вооружить её.

«Я иду спасать человека, который стоит больше, чем все вы, — сказала она, и её голос вдруг дрогнул на грани слёз, — и куда, куда больше, чем я».

С вихрем серебристого пламени и сине-белых звёзд она вспыхнула, приняла бесформенный облик и исчезла.

***

Двери распахнулись, и чародейка Фаэльдара величественно вышла в коридор. Таэргар Дверной мгновенно вытянулся по стойке "смирно", сохраняя бесстрастное выражение лица. Его поразило, когда она резко развернулась к нему на каблуках.

— Кажется, это твоё, — отрывисто сказала она, протягивая колоду карт.

Кусочек сыра, слегка помятый и без верёвочки, покоился на татуированном животе Саламбры, Волчицы из Суртэя — Таэргар не мог не заметить. Он замер, не зная, как реагировать.

— Бери же, — её голос, обычно твёрдый, дрогнул так, как он никогда не слышал.

Ошеломлённый, Таэргар посмотрел ей прямо в глаза. Они были полны слёз.

— Возьми их... и молись за нашу королеву, — прошептала она, сунув карты ему в руки.

Он молча их взял.

Чародейка стремительно бросилась вперёд, и её развевающиеся одеяния напоминали тени крыльев, рвущихся в вихре.

Таэргар проводил её взглядом и вздохнул. Похоже, сегодня был один из тех дней.

Он ещё мгновение стоял по стойке смирно — затем сделал два быстрых шага, наклонился и аккуратно протолкнул сыр в мышиную норку. На случай, если его призовут на войну за Агларонд... и он уже не вернётся к своему посту.

***

— Ну-ну, что у нас здесь?

— Вы, кажется, в лучшем настроении, лорд Нергал.

— Я наконец вижу магию, маг. Молчи, пока я погружаюсь в наслаждение!

[вспышки образов]

***

Ползучие, вечно меняющиеся руны пламени на последней странице бросали ей вызов — безмолвные и насмешливые.

Лаэраль Риткин, прозванная «Лаэраль из Вотердипа» (чтобы не путать с Лаэраль, Волшебной Леди Вотердипа), методично изучала рассыпающийся фолиант с присущим ей терпением. С каждой новой страницей её волнение росло. Именно терпение и тщательность сделали её одной из самых молодых могущественных магинь Севера. Именно терпение и тщательность заставляли её читать, практиковать, осваивать и совершенствовать каждое заклинание в книге.

Каждая страница содержала одно заклинание — все незнакомые, полезные и причудливые в компонентах или произношении. Они ощущались древними.

С каждым новым заклинанием в толстом томе - её сила росла. Последняя же страница была исписана алыми, зачарованными рунами, которые медленно перетекали при взгляде на них — нечитаемые и манящие. Они должны были скрывать нечто особенное.

***

— Борода Асма... кхм, когти Тасни... Неужели мне наконец покажут магию?

— Тише, дьявол, и увидишь быстрее.

— [рык] Покажи. Покажи сейчас же.

***

Книга заклинаний пролежала в разрушенной гробнице подземелий Эверлунда как минимум целую эпоху. Лаэраль обнаружила её, помогая друзьям-харперам уничтожить призраков в тех тёмных, опутанных паутиной переходах. Всю зиму фолиант пылился на столе в её кабинете.

Лаэраль была занята обучением своего ученика Бласкина, помогая ему освоить сокрушительные заклинания, которые делают чародея грозной силой. Бласкин преуспевал, проявляя талант в создании собственных заклинаний и добавлении к ним личных штрихов. Вскоре он будет готов отправиться в самостоятельное путешествие по Королевству. Поэтому Лаэраль поручила ему отрабатывать точность в произнесении заклинаний и создать собственное уникальное заклинание.

Тем временем она взялась за книгу, чтобы продолжить собственные исследования.

***

— Наконец-то имена, места... и, кажется, магия. Продолжай, маг.

[образы разворачиваются с усталой неохотой]

***

Лаэраль в сороковой раз за день вглядывалась в руны, слегка хмурясь и задумчиво покусывая губу. Бласкин говорил, что руны похожи на маленькие прыгающие огоньки — и действительно, хм... Одним плавным движением Лаэраль потянулась через мурлыкающего кота к полке и достала потрёпанный справочник времён своего ученичества.

Вот оно. Простой фокус Искусства, известный полусотне магов по эту сторону Вотердипа. Он позволяет придавать пламени форму иллюзий или слов, если под рукой есть свеча, костёр или факел. Лаэраль тихо ахнула от возбуждения, надела защитное кольцо и применила заклинание, подчиняя страницу своей воле.

Руны замедлились, казалось, застыли на мгновение, а затем обрели чёткие очертания. Они были на языке Торасс, Старом Общем, с его завитками и пышными росчерками, и гласили:

Не сиди один

На троне Талонском ледяном

Если не хочешь остаться

Волшебства одиноким владыкой.

Проведи ночь там

И познаешь Искусства закон

Мудрость обретёшь

Превыше всех магов времён.

Лаэраль криво усмехнулась. Вымученная рифма, мягко говоря, которую она встречала в книгах и библиотеках Севера. Но этот вариант был самым древним и единственным кто скрыт. Более того, здесь имелось примечание, которого она раньше не видела: две строки с подробными указаниями как пройти к трону. Похоже, он находился в башне где-то возле деревни которая около Затерянных Пик в Высоком Лесу.

Что ж. Самое время снова отправиться в приключение.

"Это хотя бы стоит моего времени, червяк. Мое терпение к развлечениям иссякло, какими бы забавными они ни были."

"Все стоит вашего времени, лорд Нергал... Или вы, куда-то спешите?"

[рык, шлепок, кривая дьявольская усмешка]

"Хотя бы скажи, куда ты отправляешься", — спросил Бласкин, одарив её своей обычной беззаботной ухмылкой. — "Тогда я буду знать, где искать тебя, если явится всемогущий Эльминстер или какой-нибудь король."

Лаэраль улыбнулась в ответ пылкому ученику, затем пожала плечами. Судя по его прошлому поведению, пока она будет отсутствовать, хорошеньким девушкам Вотердипа стоило бы беспокоиться куда больше, чем ей — о сохранности магических артефактов в её башне.

Она усмехнулась про себя. Если не считать её Искусства, она и сама была одной из тех местных девушек. И довольно симпатичной, если верить некоторым.

Что ж, она доверяла Бласкину все эти годы, и ничего плохого из этого не вышло.

"Я отправляюсь по следам легенды, мастер Бласкин."

"Как обычно", — ответил он, поклонившись с изяществом придворного из Серебряных Пределов.

Лаэраль презрительно сморщила ноздри. - Я разыскиваю каменный Трон Талона, который как гласят сказания, создал сам архимаг Талон в эпоху, предшествующую возвышению Миф Драннора.

"Любой волшебник, проведший ночь на этом троне, обретёт мастерство, превосходящее любого ныне живущего мага", — нараспев процитировал Бласкин. — "Я читал об этом в четырёх разных местах только в твоих книгах!"

Он наклонил голову: "После стольких лет, сколько люди читали об этом троне, ты думаешь, там ещё что-то осталось?"

Лаэраль снова пожала плечами: "Чтобы быть магом, нужно быть искателем знаний", — мягко процитировала она старую максиму.

Бласкин вздохнул: "Похоже, волшебники могут использовать эту фразу, чтобы оправдать любое своё любопытство", — невинно обратился он к потолку.

Лаэраль рассмеялась: "Включая твои, ммм, ночные прогулки с дамами на холме Ведьминой Луны?"

Бласкин покраснел, молча посмотрел на неё и снова ухмыльнулся: "Кстати об этом... Разве в стихе о троне не говорится о том, чтобы не 'сидеть одному'?"

Лаэраль покачала головой: "Нет, мастер Бласкин. Ты не едешь. По крайней мере, не в этот раз." Она подошла к тёмному латному доспеху, стоявшему у стены. Не будь он покрыт таким слоем пыли, выглядел бы весьма угрожающе.

"Ты нужен мне здесь", — сказала Лаэраль, снимая тяжёлый шлем с подставки и протягивая его ему. — "Здесь, чтобы присматривать за моими делами в деревне и собирать новости." Она вручила ему простой старый боевой шлем. Бласкин посмотрел на него, затем поднял глаза на неё, вопросительно приподняв бровь.

«Шлем Сокрытия», — сказала ему Лаэраль. «Остальные доспехи — просто куски кованого металла». (Это было не совсем правдой, но ни один маг не раскрывает все свои секреты добровольно.) «Он скроет тебя от магического поиска и любых попыток проникнуть в разум с помощью Искусства. По желанию ты можешь окутать себя тенями и ускользнуть от большинства любопытных глаз. Используй его, если появятся могущественные враги. Если дорожишь своей жизнью и Искусством, Бласкин, прячься — не вступай в бой! Книги заклинаний, что тебе показали, можешь использовать свободно. Остальные ты не найдешь».

Бласкин улыбнулся и кивнул. «Конечно. Мне и так хватит материала для экспериментов из того, что ты предоставила; можешь не бояться, что я начну шарить по башне, как только ты выйдешь за дверь. Или позже, если на то пошло». Он вновь поднял взгляд к потолку. «Если я запечатаю верхние двери заклятьями, могу ли я принимать гостей — тех, кто не владеет Искусством?»

Лаэраль сморщила нос. «По одному, надеюсь. И никаких пьяных пиршеств — в доме магии последствия могут быть не только зрелищными, но и смертельными».

Бласкин снова кивнул, и вся его легкомысленность исчезла. «Снова спрашиваю, госпожа: ты уверена, что должна идти одна?»

Лаэраль рассмеялась. «Я не буду одна. Со мной вот это». Она подняла жезл, лежавший на подушке рядом с её креслом. «Это самая ценная из моих вещей. Он всегда со мной».

Бласкин покачал головой. «Это ты мне говорила, — напомнил он, — что маг, полагающийся на магию предметов, слишком верит в себя».

Лаэраль встретила его взгляд и мягко ответила: «Пока меня не будет, не слишком полагайся на свою магию, Бласкин. Будь осторожен в словах и поступках, ведь одно лишь Искусство не убережет тебя от всех опасностей жизни».

«Ещё одна максима?» — вздохнул Бласкин. «Тебе лучше уйти, пока я не усну».

Лаэраль бросила на него выразительный взгляд.

Она развернула свиток, который должен был перенести её на знакомый холм, где река Дессарин вытекает из Великого Леса. «Не планирую задерживаться надолго», — добавила она.

Бласкин усмехнулся. «Погибнет маг, что на планы уповает, ибо прихоти богов их всегда разрушают», — торжествующе пропел он старую максиму.

Лаэраль бросила на него ещё один красноречивый взгляд — и исчезла.

“Хм. Теперь мне подают человеческую философию. Надеюсь, это стоит внимания, маленький маг.”

“Да.”

“«Да»? И это всё, что ты можешь сказать? Неужели великий Эльминстер, могучий маг, наконец-то исчерпал свою мудрость?”

“Что касается этого — увидим.”

[тёмный взгляд пылающих красных глаз, осторожно выдвигающиеся клешни]

“Если это какая-то уловка…”

[тишина, образы плавно разворачиваются]

В сгущающихся сумерках разрушенная башня возвышалась среди тёмного кольца деревьев, словно чёрный клинок поднятого меча. Лаэраль оценивающе осмотрела её и наложила ещё одно заклинание. Когда оно окутало её, она двинулась вперёд, к полуразрушенным, заросшим колоннам, которые некогда выделяли ворота двора.

Внутри узловатые, искривлённые корни деревьев раздвигали каменные плиты. На ветвях не пели птицы, и ощущение ожидающей смерти витало в воздухе. Её Искусство подсказывало, что поблизости нет магии — но если скрытый страж по-прежнему охранял твердыню традиционным для магов способом, он должен был быть где-то здесь.

Покрытый мхом валун у самых ворот поднялся с угрожающей скоростью. Лаэраль использовала только что наложенное заклинание полёта, чтобы оттолкнуться назад, взмыв в воздух и застыв в небе.

Пока земля уходила из-под ног, поднявшийся камень открыл глаза и уставился на неё взглядом, в котором не было удивления — лишь усталость. Это была человеческая голова с прекрасными женскими чертами зелёно-серого оттенка, размером с неё саму. Голова покачивалась на массивном змееподобном теле. Нага.

«Так молода и так прекрасна, — сказала она. — Пришла ли ты сюда, дева, лишь чтобы умереть?»

«Не в моих намерениях, — спокойно ответила Лаэраль, готовясь к быстрому движению. — Кто поставил тебя здесь, и какова твоя цель — моя жизнь или не дать мне пройти?»

«Талон поставил меня охранять это место и, силой моего дара, убивать всех, кто не сумеет избежать меня с помощью Искусства», — ответил смертоносный страж. Её глаза сверкнули.

Молния, вырвавшаяся из её пасти, была слишком быстрой, чтобы маг смогла увернуться полностью. Защитная магия вспыхнула, когда энергия пронзила её бок. Лаэраль не стала тратить силы на бой, а превратила уклонение в стремительное пике к тёмным, зияющим окнам башни впереди.

Позади неё нага печально прошипела: «Ты не найдёшь того, что ожидаешь, когда доберёшься до трона». По её тону казалось, что она прониклась симпатией.

У мага почти не было времени удивиться этому. Она осторожно замедлила приближение к ближайшему арочному окну и сильно ударилась о невидимый барьер.

«Если бы я летела чуть быстрее, — подумала Лаэраль, кувыркаясь в воздухе, — я бы сломала шею». В синяках, она снова поднялась и осторожно приблизилась к следующему тёмному вырезу окна… затем к другому. Перед каждым из них были барьеры — барьеры, которые её заклинание обнаружения не показывало. Но они были. Единственное исключение пылало такой яркой аурой магии, что Лаэраль заподозрила то что там даже горстка рассеиваний не справится со всеми ловушками.

Она осторожно опустилась на землю и направилась к единственному входу в башню. Он был открытым, тёмным и пустым, его двери давно рухнули. Её заклинания не обнаружили вокруг никакой магии.

«Время сыграть героя», — сказала себе Лаэраль. Непрошено в голове возникла следующая строка баллады: «Время сыграть дурака». Вздохнув, она шагнула в темноту.

Внутри кружилась пыль; паутина и пыль были повсюду. Всё было темно, холодно и безмолвно. Лаэраль снова мягко поднялась в воздух, её ступни скользили в дюймах от покрытых пылью камней. Если Тимора улыбнётся, так будет безопаснее.

Еле светящиеся частицы света сопровождали её. Она медленно и осторожно плыла из комнаты в комнату башни. В одной лежал гигантский каменный блок, упавший с потолка. Из-под его угла торчали раздробленные, пожелтевшие кости человеческого скелета. Его руки безнадёжно тянулись, челюсть застыла в вечном беззвучном крике. Лаэраль пролетела над ним, сохраняя бдительное молчание.

Чуть дальше, как и ожидалось была яма. Внизу лежали ещё скелеты, искалеченные и пронзённые шипами — смерть, которую она предвидела. Осторожно продвигаясь вперёд, она размышляла, когда же встретит ловушки, рассчитанные на летающих.

Вскоре она увидела веер арбалетных болтов, торчащих, словно стебли колючего растения, из темного деревянного свода впереди. Среди них виднелся скелет, с которого свисали клочья темно-коричневых сухожилий.

Лаэраль остановилась перед аркой и расстегнула плащ. Паря в воздухе, она резко швырнула его вперед.

Раздался глухой щелчок. Болт вылетел из скрытой щели и, пробив ткань, присоединился к скоплению в арке, дрожа от удара.

Лаэраль снова взмахнула порванной тканью, но новых болтов не последовало. Обернув плащ вокруг предплечий как щит, она рванула через арку, нырнув вниз и вбок.

Ржавое лезвие, скрипящее над верхней частью арки, прошло мимо.

Лаэраль снова вздохнула. Она гадала, когда наткнется на ловушку, предназначенную лишить её магических предметов. К сожалению, известные ловушки убивают так же эффективно, как и неизвестные. По крайней мере, — сухо подумала Лаэраль, — запас мудрых изречений у меня ещё не кончился.

Огонь Нессуса, да и она тоже! Человечек, это вообще куда-то ведёт?

[тишина]

[медленный дьявольский рык, глаза вспыхивают пламенем]

Когда это случилось, ловушка оказалась такой же грубой и эффективной, как она и предполагала. Комнаты нижнего этажа оказались пусты, если не считая скелетов. Даже они таинственным образом лишились всего, что держали или носили при жизни.

Спуск был затоплен и завален обломками, но путь наверх оставался открытым — лестница. На нижней ступени аккуратно лежал череп, ухмыляясь ей в вызове. Лаэраль презрительно скривилась и полетела вверх, держа жезл наготове, чтобы отразить лезвия и болты.

Лестница ожила. Воздух вокруг неё внезапно наполнился прыгающими, хватающими когтями — руками скелета, человеческими и звериными, которые рвали её волосы, лицо и тело, цепляясь, выкручивая и хватая.

Лаэраль резко развернулась, ударившись плечом о стену. Она перекатилась, скользя спиной по стене, и ускорилась. Костяные руки с неприятным хрустом ломались под её плечами и позвоночником, после чего отваливались.

Размозжив одну руку жезлом, Лаэраль сорвала с горла удушающую хватку другой. Хмуро схватив третью, ползущую по её голове к глазам, она сломала пальцы. Рыча, колдунья бросилась вниз к ступеням, чтобы сбить руки, которые облепили её ноги, словно полчища холодных пауков.

Она заметила опасность в последний момент. Любой, идущий пешком, уже наступил бы на механизм и, без сомнения, тут же попал бы в ловушку. Лаэраль превратила падение в перекат в воздухе прямо над ступенькой.

Носок её ботинка едва коснулся камня — и ряд железных шипов мгновенно выстрелил вверх. Один из них холодно скользнул по её руке, оставив позади пронзённую, слабо подергивающуюся костяную лапу.

Рыча, Лаэраль сорвала ещё одну руку с головы вместе с прядями волос. Швырнув её прочь, она не останавливаясь вырвала другие когти с ног. Ползучие лапы — так называли эти костяные конечности. Маги использовали их как стражей уже очень и очень давно. Лаэраль задалась вопросом, сможет ли она когда-нибудь избавиться от синяков, оставленных этой ордой.

По крайней мере, они не полетели за ней. Вырвав последнюю костяную лапу с бедра, она швырнула её в стену и полетела дальше. Кости пальцев разлетелись, звеня о камень.

Впереди была ещё одна арка. На этот раз лезвия выстрелили сверху и снизу одновременно. Лаэраль отчаянно металась в воздухе, уже покрываясь испариной. Ей удалось увернуться от ржавых стальных кромок после чего она влетела прямо в жужжащий рой арбалетных болтов. Она резко изогнулась в последний момент и избежала попадания, отделавшись лишь обжигающей царапиной. Один из болтов был слишком быстр, а она была слишком медленной, но не совсем.

Она продолжила подъём по изогнутой лестнице, пока та не вывела её в огромный зал с высоким потолком, погруженным во тьму. Там она остановилась, осторожно зависнув над последней ступенью. По её велению светящиеся частицы рассыпались по помещению, исследуя сводчатый потолок, стены с обвисшими гобеленами и пыльный каменный пол, словно блуждающие светлячки.

Комната была пуста, если не считать истлевших гобеленов — теперь лишь чёрных, затянутых паутиной лоскутов — да простого трона, высеченного из цельного каменного блока. За одним из обрывков ткани виднелась полускрытая каменная полка с рядом желтеющих человеческих черепов, словно наблюдавших за ней.

Всё это, без сомнения, было очередной ловушкой. Лаэраль позволила своим огонькам вернуться к ней, размышляя, что делать дальше.

Внезапно вокруг неё вспыхнули бледные светящиеся прутья. Спокойный, скрипучий голос с неприятным дребезжанием произнёс позади:

— Добро пожаловать, маг. Кто ты и откуда явилась?

Лаэраль резко развернулась, рассеивая силовую клетку. Её исчезновение прекратило полёт, бросив её на ступени. Перед ней стоял нападавший.

Высокий, худой, почти скелет — лич в чёрном балахоне с капюшоном. В чёрных глазницах плясали два холодных белых пламени. Его губы шевелились беззвучно, а костяные пальцы складывали заклинание с привычной лёгкостью.

Лаэраль вздохнула. Неужели всё в этом месте — избитые шутки? Она достала с пояса небольшой значок. Он был выполнен в форме серебристого баклера и быстро увеличился, чтобы закрыть её руку.

Как раз вовремя. Заклинание лича ударило в щит и отразилось. Тот вспыхнул, издав тихий звон.

Следующее заклинание уничтожило щит полностью, испепелив его в её руках. Лич медленно и методично поднимался по лестнице, игнорируя обрушившиеся на него заклинания.

Лаэраль отступила в зал. Всё, с чем она столкнулась в башне, было устаревшими приёмами из сказок для подмастерьев — возможно, когда-то они казались свежими, но сейчас...

— Молчишь, милая дева? — раздался тот же дребезжащий голос. — Потратила щит и ни одной атаки в ответ? Ни слова? Как непохоже на мага — не желать разговаривать!

Лич взмахнул рукой, и лучи молний рванулась к ней. Лаэраль бросилась навстречу одному из лучей и перепрыгнула его. Волосы встали дыбом, когда смерть пронеслась под ней. Она жёстко приземлилась, пытаясь вздохнуть.

Казалось, лича не удивил промах.

— Ты пришла только за троном?

Лаэраль берегла дыхание для контрзаклинаний, поочерёдно отражая ещё одно очарование, попытку телекинезом отбросить её глубже в зал и заклинание, от которого глаза начали слезиться, прежде чем она его подавила. Она всё ещё отступала, когда рёв пламени поглотил её.

Запах палёных волос витал вокруг, но защитный щит спас её от серьёзных повреждений. Он дрогнул, почти исчерпав силу. Она рванула в сторону — но едва последние языки пламени погасли, костяные пальцы снова задвигались. Лаэраль почувствовала, как её магию буквально срывают с неё.

Поспешно она создала вокруг себя новый щит из холодного огня. Теперь я понимаю, что чувствует мишень в тире.

Пока нежить приближалась, Лаэраль достала из потайного ножна на корсаже единственную палочку, которую носила с собой. Холодно сверкнув глазами, она пустила в лича магические снаряды.

Те попали в цель, но нежить невозмутимо продолжила движение. Лаэраль выстрелила снова — её магические снаряды роем облепили чёрные одеяния. Без эмоций лич поднял руку и ответил такими же снарядами.

Пять ударов впились в неё, пронзая жгучей болью. Лаэраль вскрикнула, непроизвольно согнувшись. Лич приближался.

— Твоё имя, чародейка? — снова спросил он сухим, почти насмешливым тоном.

Лаэраль не ответила. Стиснув зубы, она выхватила кинжал из ножен на ботинке и поднялась с колен. Прошептав заклинание собственного изобретения, она швырнула клинок.

Под действием её Искусства кинжал превратился в длинный и сверкавший в полёте меч. Сталь просвистела в полумраке, ударив лича в плечо. Кость рассыпалась в пыль, и одна из рук нежити отвалилась, разбившись о пол.

Лич продолжил движение, будто ничего не случилось.

— Если это продолжится, — спокойно заметил он, — я не смогу охранять трон. И ты победишь.

Лаэраль закатила глаза. Из какой сказки всё это? Она отчаянно увернулась от очередной молнии и парировала её.

Лич дрогнул, его костяные руки на миг обратились в клубки извивающихся змей, прежде чем сила нежити одолела чары. Он оскалился в беззубой ухмылке и снова ударил молнией.

Лаэраль мгновенно перенаправила заклинание.

Молния изогнулась в воздухе, устремившись обратно к своему создателю. Костяные руки задвигались в спешке, но нежить не успела закончить новое заклинание, когда голубовато-белый огонь настиг её.

Лич извивался в дыму, рухнув на колени.

— Вот... трон... — проскрежетал он и рассыпался в кучу беспорядочных костей. Огни в глазницах погасли.

Слишком просто, подумала Лаэраль, разгоняя останки заклинанием невидимого слуги. Слишком. Кости лежали безвредно.

Маг достала ещё один жетон и тот превратился в огромный молот. С помощью слуги она раздробила череп лича в щепки.

Реакции не последовало.

В наступившей тишине Лаэраль достала свиток с пояса и создала танцующие огоньки. В их свете она осмотрелась с подозрением. Абсолютная тишина застыла в немом ожидании.

Она осторожно шагнула к трону. Тот оставался безмолвно пустым и лишённым украшений. Сосредоточившись, она направила парящий молот сначала ударив по сиденью, затем простучав плиты пола вокруг и камни потолка над ней. Ничего не произошло. Она продолжала, пока сила молота не иссякла, и он не растаял в воздухе.

Тишина окружала её, ожидая.

С вздохом Лаэраль наложила заклинание обнаружения, зная, что увидит трон, пылающий наложенными друг на друга чарами. Нахмурившись, она сделала шаг вперёд, размышляя, стоит ли тратить последнее заклинание полёта — на случай, если под ногами появится яма или на неё обрушится каменный блок.

Но крыша обрушилась сама.

С оглушительным рёвом свод рухнул, и в вихре пыли и обломков на Лаэраль обрушилось нечто куда более страшное, чем простая ловушка.

Глава семнадцатая

ОГНЕННЫЙ ПИР В АДУ

— Это забавно, колдун. Я хочу увидеть всё, магия или нет. Продолжай.

— Как пожелаешь. [образы вспыхивают]

Лаэраль лежала между камней. Огромные блоки с потолка обрушились возле неё. Пыль медленно клубилась в воздухе.

Сильная боль пронзала правую ногу и левый бок. Камень сломал кости.

Эхо обвала затихло в дальних уголках зала. Она потеряла сознание всего на пару мгновений. Над ней каменная плита застряла под углом, образовав укрытие, которое пока что спасло её от смерти. В слабом свете её огоньков виднелся пустой каменный трон.

Лаэраль уменьшила свет, что далось с трудом — боль рвала концентрацию на части. Она лежала неподвижно, кусая губу. Зажата. Беспомощна. Долгая, холодная смерть.

Сколько ещё осталось? Одна ошибка… всего одна… и быстрый урок: смерть забирает магов так же легко, как конюхов.

Молю тебя, Мистра: пусть это будет быстро.

Она собрала волю для последнего послания — указать ученику, где спрятаны её книги, и попрощаться. Усилие поглотило остатки света. Внезапная тьма окутала её.

Но затем раздался новый звук.

Холодный, знакомый смех.

Чужая магия вспыхнула в зале, и в её свете из теней вышел Бласкин, держа под мышкой сверкающий Шлем Сокрытия. Он усмехнулся, глядя в её сторону.

Лаэраль едва прикрыла глаза, затаив дыхание. Он всегда был силён в разрушительных заклинаниях.

— Вот и конец моему ученичеству, — провозгласил Бласкин. — «Власть над магией», скрытая в троне, теперь моя!

Он прошёл мимо Лаэраль к каменному сиденью с той самой улыбкой, которую она знала так хорошо.

Но вдруг остановился.

— Она держала жезл… свою ценнейшую вещь… — пробормотал он. Его пальцы сложились в быстрый, точный жест.

Лаэраль закрыла глаза, сжимаясь внутри. Он куда искуснее, чем показывал.

Камни над ней приподнялись — телекинез. Давящий вес исчез бесшумно.

Сжав волю в кулак, Лаэраль не пошевелилась. "Пусть он думает, что она мертва — иначе так оно и будет."

Она почувствовала, как он выдёргивает жезл из её полурасслабленных пальцев.

— Целый? Хорошо, — раздался голос Бласкина совсем рядом.

Лаэраль сохраняла неподвижность, даже её лицо, искажённое болью, не дрогнуло.

— Хм... её кольца.

Она ощутила, как кольца снимают с её пальцев, а бывший ученик брезгливо вздыхает, увидев кровь на них.

Ловкие пальцы обыскали её тело, извлекая кинжалы из голенищ и опустевший ножен на корсаже, где раньше лежала палочка. Раздался скрежет камней — Бласкин отбрасывал обломки.

— Разбита. Что ж, осталось только это.

Грубый, невзрачный кулон, который она носила так долго, был грубо сорван с её шеи, шнурок лопнул.

— Какая-то магия, это ясно.

Лаэраль лежала неподвижно, пока его руки шарили по ней. Всё её оставшееся Искусство заключалось в нескольких заклинаниях в голове и одной вещице — серёжке, спрятанной в волосах. Он найдёт её... и оставит умирать.

Пальцы нащупали перелом на ноге и впились в рану, ища спрятанные сокровища.

Боль!

Она не смогла сдержаться — вздрогнула, слабо вскрикнув.

Жестокие руки дёрнули её за подбородок, тряся головой, пока Лаэраль не открыла глаза, затуманенные болью, и не встретила холодный, спокойный взгляд бывшего ученика.

Бласкин улыбнулся.

— Жива? Что ж, проживёшь достаточно, чтобы рассказать, где спрятаны твои чары... и, возможно, для кое-чего ещё!

Лаэраль простонала. Насмешливо ласкающие руки грубо дёрнули её ногу.

Обломки костей издали звук скрежета друг о друга.

Она попыталась закричать, но выдавила лишь стон. Бласкин усмехнулся и бросил её обратно на камни.

В глазах плясали красные круги боли. Сквозь них Лаэраль видела, как Бласкин подходит к трону, насмешливо салютует ей и садится с торжествующей усмешкой.

Его лицо изменилось.

Оно будто вспыхнуло белым пламенем. Улыбка мгновенно соскользнула с губ. Жемчужное сияние разлилось по камню, становясь ярче. В полной тишине Лаэраль наблюдала, как холодный белый огонь пробежал по его конечностям.

Плоть Бласкина втянулась внутрь.

Кожа сморщилась, обнажая кости. Он закричал.

Их взгляды встретились — Лаэраль увидела, как его глаза вспыхнули и почернели, превратившись в светящиеся точки.

— Лаэраль! Госпожа! Помогите!

Зубы высыпались из его искажённого рта. Крик превратился в сухой хрип. Тело дергалось в конвульсиях, но он не мог подняться с пылающего трона.

Тишина.

То, что когда-то было её учеником, будто успокоилось... или потеряло сознание. Лаэраль попыталась устроиться поудобнее, гадая, мёртв ли он.

Внезапно тело на троне улыбнулось.

Безгубый рот скривился, произнося слова:

— Ах... хорошее тело. Лучше, чем у этой девчонки, хоть она и обучила его жалким крупицам Искусства. Оно сгодится.

То, что было Бласкином, поднялось. Её жезл, кинжалы и кольца с грохотом упали на пол.

Вскоре высохшее лицо склонилось над Лаэраль.

— Ха-ха! Не хуже тех постановок, что знатные особы устраивают на своих пирах в Вотердипе!

— Да. И всё это — правда.

— Докажешь?

— Я верю Мистре.

[ворчливый вздох] Что ж, кому-то надо... Ладно, продолжай.

— Как пожелаешь.

— Этот дурак решил допросить тебя, прежде чем убить, — раздался холодный голос, больше напоминающий лича, которого она уничтожила, чем Бласкина.

— Я Талон, и мне не нужно тратить слова, выпытывая секреты. Я сьем тебя прямо здесь. А когда я поглощу твою плоть, то узнаю всё, что ты знаешь. Твой череп займёт место на полке — рядом с другими глупцами, что сопровождали магов, жаждавших власти над Искусством. «Не сиди в одиночестве» и всё такое...

Высохшее лицо смотрело на неё почти с одобрением.

— Молодые и сильные маги веками служили мне телами. Твоё слишком сломано... и слабее, чем у этого дурака.

Пока он говорил, ползучие лапы облепили Лаэраль. Костяные пальцы рвали одежду, отгребали камни. Сухие кости скользили по её обнажённой коже, подсовывая под неё ветки и сучья — боль пронзала тело с каждым движением.

Сквозь этот костяной кошмар на неё холодно и пристально смотрели пылающие глаза, когда-то принадлежавшие Бласкину.

— Этот дурак желал тебя, Лаэраль, — раздался глухой голос, почти весело, — но твоя плоть полезнее мне приготовленной. Давно я не ел... Надеюсь, арундунский соус сохранился.

Талон отвернулся, но вдруг остановился, поднял её кулон и осклабился.

— Дурак даже не знал, что это.

Он надел его на себя.

— Благодарю, магичка. Остался всего один шар, но как давно я не носил ожерелье снарядов! Ещё с тех пор... но тебе это знать незачем.

Он повернулся и зашагал к лестнице, движения становясь всё увереннее с каждым шагом.

— Не уходи — я скоро вернусь, — бросил он через плечо, холодно и бодро.

Лаэраль содрогнулась, слабо вскрикнув от боли.

Ползучие лапы продолжали своё дело.

Почти теряя сознание, она подняла онемевшую руку и сняла серёжку — последнюю магию. Пальцы сжали её и опустились обратно на груду хвороста.

С лестницы донёсся странный, жуткий звук - лич напевал, приближаясь к ней.

Белое, впалое лицо снова склонилось над ней с жестокой улыбкой.

Холодная липкая жидкость оросила её тело.

Талон спокойно выливал содержимое хрустального графина на её конечности.

— Арундунский соус, — легкомысленно пояснил архимаг. — В отличном состоянии, благодаря чарам на сосуде. Я уберу его в надёжное место... для следующего раза.

Он наклонился ближе, и в его глазах вспыхнул огонь.

— Когда я вернусь, Лаэраль, мы разделим поцелуй. Твой последний... ибо с ним я вдохну в тебя драконий огонь, и ты сгоришь заживо.

Он задумчиво прикоснулся к её щеке костяным пальцем.

— Барды всё ещё поют о жгучих поцелуях? Это я подарил им эту фразу... хоть её истинный смысл, кажется, забыт.

Талон задумчиво задержался над ней.

— Многое обо мне забыли в этих Землях. С этим прекрасным молодым телом и твоими знаниями о том, кто и где творит магию, я это изменю. Один маг приведёт меня к другому, пока я не поглощу всё, что они знают. Благодарю тебя за эту возможность, Лаэраль. Это весьма любезно с твоей стороны.

Лаэраль изо всех сил боролась с накатывающей волной боли, чтобы не закрыть глаза.

Он казался разочарованным.

— Что, никаких слёз? Никаких мольб? Я ожидал хоть какой-то реакции.

Лаэраль напряжённо улыбнулась, резко взмахнув рукой.

— Получишь! — прошипела она сквозь новую волну боли и яростно прошептала:

— Алахабад!

Серёжка, крутясь в воздухе, превратилась в металлическую руку размером с детскую. Она ударила Талона в грудь, отбросив лича-мага силой удара.

Лаэраль увидела, как лич пошатнулся, как металлическая рука сжала последний шар ожерелья, бывшего её сильнейшей магией столько лет. Она напрягла волю и отвернулась.

— Ха! Теперь её месть! Давай же, человечек, покажи мне ещё!

— Конечно. Я всю жизнь показывал людям всякое...

Вспышка.

Её глаза были закрыты, поэтому ослепляющий свет, опаливший лицо и бок, не лишил её зрения. Взрыв потряс потолок и обломки вокруг. Пыль посыпалась на неё, как саван. Новая боль — крошечные осколки костей, всё, что осталось от Бласкина, впивались в её бок.

Она лежала неподвижно. Тряска стихла.

Благодарю Тимору и Мистру...

В ответ донёсся тонкий, затихающий вопль ярости и разочарования, смешавшийся с грохотом взрыва... и медленно угасший вместе с ним.

Теперь твоя очередь испытать боль и разочарование, — зло подумала Лаэраль, прежде чем тьма поглотила её.

— Что?! Меня лишают удовольствия увидеть, как она торжествует над поверженным врагом?! Люди — жалкие слабаки!

— Терпение, лорд Нергал, и увидишь... [ворчание, неохотное молчание]

Холод и боль разбудили её.

Она посмотрела на трон. Тот всё ещё слабо светился белым сиянием, но ни следа лича не осталось. То, что ей было нужно, лежало у его подножия.

Стиснув зубы, Лаэраль перевернулась и поползла со сломанной нога которая беспомощно волочилась. Когда она ползла сквозь колючие ветки и неподвижные костяные лапы - жгучая боль заставляла её стонать и вскрикивать.

Она медленно двигалась по полу, задаваясь вопросом — успеет ли?

— Хм... если Мистра передала тебе эту историю, значит, она выжила, да?

— Дай истории время, дьявол. Дай истории время... Так веселее.

— Веселее?! [фырканье] Теперь я точно уверен — я в сознании человека!

— Разве ты сомневался?

Прошло много времени, прежде чем она добралась до жезла.

Лаэраль осторожно сжала его дрожащими пальцами. Повернула одну из наконечников, пока латунная головка не отделилась от основы.

Маленький металлический флакон выкатился на ладонь.

Лаэраль выплюнула пробку и жадно выпила прохладный сладкий эликсир. Облегчение разлилось по телу, и она откинулась назад, позволяя исцеляющей магии вернуть ей силы.

Когда хватило сил, она открыла другой конец жезла и быстро осушила второй флакон. Едва тот опустел, она резко выпрямила сломанную ногу, стиснув зубы. Боль вспыхнула яростно, но быстро утихла, сменившись глухой ноющей тяжестью.

Терпеливо потрясла жезл — из него выпал свёрнутый пергамент.

— «Моя ценнейшая магия», — громко произнесла она, затем добавила сквозь зубы: — Бласкин… дурак!

Лаэраль прочла внешний свиток, наложив заклинание исцеления, после чего когда силы вернулись, вызвала свет и тщательно обыскала башню, собирая уцелевшие магические артефакты. К трону прикоснуться не осмелилась.

Она не нашла книг заклинаний и предположила, что они находятся под троном. Лаэраль бросила на него один лишь взгляд - он стоял там, ожидая её, тихо мерцая и маняще подзывая, но она лишь покачала головой. Тень улыбки коснулась её губ. Возможно, однажды он пошлёт другого врага за ней, если она не уничтожит его первой.

Но положить конец долгой жизни Талона - задача для другого дня. Лаэраль развернула последний, внутренний свиток - заклинание телепортации, которое должно было вернуть её домой. Не прощаясь с Талоном, она прочитала свиток и покинула это место."

Ну что, человек, покажешь наконец магию? Или предпочтешь умереть?

Показывай остальное. [рык]

Возвращение

Голая, испачканная грязью, стоя посреди некогда знакомой магической лаборатории, лишённая ученика и большей части сил, Лаэраль из Лаудвотера исказила лицо в горькой усмешке.

«Искусство позволяет видеть многое, мудрость превыше мага» - гласил стих. Как же он был прав; она действительно обрела великолепный жизненный опыт - увидела, что творят с архимагами неограниченная власть и фанатичное служение Искусству.

Вздохнув, Лаэраль швырнула через всю комнату всё что осталось от её мантии, завёрнутой вокруг жалких трофеев.

Сейчас её главная цель была в саду — ручей, где можно смыть пыль, осколки костей и липкий арундунский соус.

Лаэраль спустилась по лестнице до площадки, где висели её плащи. Пройдя мимо них, она подошла к заваленному столу с пыльными свитками, написанными много лет назад. Достав один, который никогда не думала использовать, она читала его, медленно спускаясь по следующему пролёту лестницы к садовой двери.

Свиток растаял у неё между пальцев, а вызванные им танцующие огоньки дали Лаэраль достаточно света для омовения. Шепнув слово, отпирающее дверь, она вышла в ночь с графином вина, чтобы смыть соус. Прижимая его к груди, она головой вперёд нырнула в ручей.

Завтра придётся искать нового ученика... куда же делся тот список, что оставил ей Орлиф из Харперов? Там было с добрый десяток имён, некоторые довольно любопытные.

Ах, да. Она щёлкнула пальцами, и из ночного неба к ней стремительно опустился свиток, изящно развернулся прямо перед носом и повернулся, чтобы поймать свет медленно плывущих вокруг шаров.

Лаэраль потерла кожу и потянулась в прохладной воде, тихо постанывая от удовольствия, пока её тело становилось прежним. Отбросив назад мокрые волосы, она вгляделась в список.

Холодный страх медленно пополз вверх по позвоночнику, словно костлявая лапа архимага из башни. Она точно помнила - в списке было около двадцати имён. Теперь же осталось лишь одно, написанное размашистым, жирным и свежим почерком: "Талон".

Лаэраль усмехнулась. Хватит. Этот трон придётся уничтожить. Завтра.

— Ха! Ты снова обманул меня! Сулил магию, заклинания — и снова ничего! Довольно чужих историй. Ты учил магии многих, и Мистра не раз наблюдала за этим.

— Покажи, что видела она…

[Образы вспыхивают и рассыпаются, уступая место чему-то глубже…]

***

Абишаи присели на остроконечных скалах, окружавших впадину, охраняя водоворотное заклинание. Этот водоворот крутился и извергался не так давно. Знамена на их копьях, объявляли эту впадину территорией Великой Тиамат Многоголовой и были еще новыми. Большинство абишаев смотрели наружу, вглядываясь в дымящиеся хребты в поисках неприятностей, которые, как они знали, должны были прийти. Лишь несколько самых крупных и старых краснокожих среди них смотрели внутрь, на крутящийся хаос водоворотного заклятия.

«Глаза Ада», — называли их некоторые. На самом деле они были больше похожи на слепые хватающие когти, выхватывающие существ, драгоценности, магические предметы, воду или что-то еще, чего больше всего желал убитый при сотворении заклятия дьявол. Водовороты хватали вещи из далеких миров и извергали их в Ад. Они питали Авернус и обеспечивали его постоянным источником развлечений — и проблем. Невиданные и незащищенные магии проходили сквозь них слишком часто, а иногда и существа, которые могли убивать так же легко, как и быть убитыми…

Этот водоворот с момента своего обнаружения периодически извергал блеющих овец и мокрых блестящих рыб. Первых легко душили, прежде чем они успевали сбежать, хотя стражи иногда позволяли одной-другой побегать для забавы. Это не был тот тип водоворотов, что извергает крошащиеся камни, всевозможные странные разлагающиеся вещи и кучу магии, за которой приходилось следить с опаской.

Некоторые из краснокожих почти жаждали немного опасности. Даже потрошение овец все более жестокими способами со временем теряет свою прелесть.

Они не ожидали, что водоворот выплюнет в воздух яркую комету сине-белого пламени — и уж тем более то, что во главе её окажется человеческая женщина с глазами, как два черных угля, и волосами, словно серебряное пламя.

Симбул знала, что её палочки — всего лишь деревянные прутья посреди опаляющего дыма и блуждающих огненных шаров Авернуса — долго не продержатся. Она хватала и метала, хватала и метала, сплетая яркую сеть заклинаний, оставляя каждое оружие парящим и изрыгающим смерть, прежде чем схватить следующее. Абишаи разрывались на клочья, прежде чем стражи водоворота осознали, что он им принёс. Их убийца уже улетала, скользя низко над дрожащей каменистой землёй в клубах вызванного дыма. Позади неё остатки абишаев начали оседать на скалы среди пылающих обрывков знамён.

Эл! Любовь моя, где ты?

[беззвучный ответ, предупреждение о дьявольском присутствии, адское сознание вспыхивает и оборачивается, контакт прерван]

Где-то в том направлении! Скрытность была для других. Даже Симбул показалось бы, что развернутые армии Ада слишком горячи для её вкуса. В конце концов, она была всего лишь искрой, вырванной из пламени Мистры, а ведь и самой Владычице пришлось отступить. Быстрота и сила удара были не только лучшим путём Симбул, но и тем, что ей больше всего подходило.

Вдали вспыхивали и изгибались огненные шары, яркие искры на фоне красного и беззвёздного неба. Что-то, похожее на дракона, неуклюже рухнуло за одним из пиков, когда она бросила взгляд в ту сторону.

Земля обрывалась в огромный, остроконечный каньон. В эту пропасть спинагоны летели так быстро, как только могли их изодранные крылья, спасаясь от стаи чёрных абишаев.

Извивались хвосты, хлопали крылья, цеплялись когти. Симбул врезалась в самую гущу, не замедляясь, превращая всех на своём пути в корчащиеся, кувыркающиеся комки боли. Шлейф из обугленных и шипящих тварей тут же разрывали на части другие дьяволы.

Кислый запах тел абишаев и вонь серы дьявольской крови витали вокруг, когда она пронеслась над грядой когтеобразных скал. На вершине измученной земли стояли более крупные дьяволы — высокие и ужасные баатезу

с кожистыми крыльями, возвышающимися над ними. Они взмыли в воздух, завидев её, ухмыляясь и улюлюкая в предвкушении. Самый могучий из них ринулся вперёд, чтобы нанести первый и самый сокрушительный удар.

Королева Ведьм не сбавила ходу, мчалась вперёд, меж тем как исчадие преисподней взметнулось навстречу. Его огромные крылья заслонили небо и могучие руки распахнулись, пасть раскрылась от радостного смеха. Она метнула заклинание — яркую вспышку молнии, которая прочертила по его груди, как хлыст, — позволив ему рассмеяться над её жалкой магией.

Он всё ещё смеялся, когда когти её воли разорвали его, швырнув челюсть в лицо ошеломлённому корнугону, а череп — в оскаленную пасть другого.

— С удовольствием осталась бы, — прошипела Симбул ветру, продолжая путь, в то время как горячая кровь врага оседала на ней жгучим облаком, — но сейчас я занята. Может, в другой раз… скоро.

Она послала ещё один мысленный зов… и обнаружила своего возлюбленного, и яростный гнев архидьявола, который её поджидал. Она разорвала контакт прежде, чем его ментальный удар успел достичь её. Перевернувшись в воздухе, Симбул резко развернулась, направляясь туда, где удерживали Эльминстера.

Если она прорвётся сквозь дымящееся зловоние Ада чуть быстрее, то, возможно, успеет вовремя…

***

Нехорошо!

Нергал разорвал хватку над разумом Эльминстера, оставив пленника моргать и стонать в неожиданном шуме и смраде Авернуса. Он поднял голову, вглядываясь в кроваво-красное небо.

— Она идёт, — прошипел он, — и Орочал даже не замедлил её. С какой же женщиной ты связался, волшебник, если она может разрывать дьяволов преисподни, даже не сбавляя хода?

Червеподобная масса, бывшая Эльминстером, не ответила ничего, кроме влажного булькающего стона. Нергал на мгновение сверкнул на неё взглядом, затем снова устремил его на маленькую тень, пронзающую небо, приближающуюся... всё ближе...

Проклиная, Нергал поднял когтистые лапы и сплел заклинание, достаточно мощное, чтобы оставить его дрожащим — вернее, несколько заклинаний, переплетённых воедино. Оно стоило ему немалой доли сил и чего-то драгоценного, что он хранил долгое время — сферы из горного хрусталя, заключавшей в себе каплю крови одного определённого дьявола.

И всё же Нергал улыбался сквозь серный дым. Его магия перенесла его в другой угол Авернуса, одновременно швырнув Эльминстера Аумара прямо в объятия того самого дьявола, чью кровь он так бережно хранил.

Два вздоха спустя Симбул обрушилась с неба, как адский огненный шар, изрыгая молнии на голые скалы, где только что стоял её враг.

Они спровоцировали взрыв, который должен был убить её , но он лишь отшвырнул её через полнеба.

Она усмехнулась сквозь боль. Она знала: похититель Эла бросил её возлюбленного в одном направлении, а сам скрылся в другом. Её это мало волновало. Чешуйчатая шкура архидьяволов не интересовала её. Месть за пытки подождёт. Она пришла, чтобы забрать Старого Мага домой.

На этот раз её мысленный поиск был мимолётен — он там. Не считаясь с затратами магии, Королева Ведьм Агларонда прекратила падение, развернулась в воздухе и помчалась в новом направлении.

По всему Авернусу дьяволы бросили свои дела, спеша увидеть новое развлечение.

***

Тасня изогнулась над своим кровавым ложем. Это было темное гибкое создание с множеством покрытых шипами грудей. Абишаи, пытавшиеся с ней бороться, вопили, когда ее длинные изогнутые шипы пронзали их. Эти звуки сливались в пронзительную мелодию, отчего пить их кровь становилось еще приятнее.

"Ну-ну, - мурлыкнула Тасня, - что это у нас здесь?"

Беспомощное существо, которым Нергал развлекался, появилось внезапно. Это было лишь мимолетное отвлечение. Она магическим жестом отшвырнула его в сторону, и оно кровавым месивом ударилось о далекие скалы. Нергал, несомненно, наложил на эту тварь шпионские или взрывные чары.

Спустя мгновения в небе пронесся сгусток потустороннего пламени с разъяренной архимагом внутри.

Тасня Мучительница перевернулась. Корчащиеся и вопящие абишаи покрывали ее, словно уродливый, сочащийся кровью плащ. Она лениво подняла руку, чертя заклинание, призывающее окружающую кровь, и послала вперед жаждущее щупальце кровавого пламени.

Оно устремилось вверх, чтобы схватить приближающуюся Симбул и сжалось в сужающуюся спираль.

Симбул увернулась - и затем снова изменила траекторию.

Тасня улыбнулась, как голодная волчица, и послала точное заклинание незванному гостю прямо в лицо.

Оно столкнулось с встречным заклятием и отрикошетило. Молнии скрестились. Земля содрогнулась. Копья кровавого пламени разлетелись во все стороны, пронзая абишаев и любимца Нергала.

Тасня приподняла бровь и плавно поднялась в кровавой жиже. Она ждала противницу, отращивая копьевидные шипы. Ни одно заклинание не могло пройти сквозь ее собственную магическую завесу. Кровавое пламя обернуло врага сужающимся конусом, не давая ей сбежать. Пока их заклинания боролись, предстояла схватка ада порожденного тела Тасни против хрупкого человека.

"Грудь к груди, укус к укусу, коготь к когтю", - прошептала она с нетерпением, предвкушая великое веселье - и множество магии, что скоро обрушится на нее.

Воздух ревел, когда Симбул из Агларонда устремилась вниз на поджидающую и злорадствующую архидьяволицу. Заклинание за заклинанием сплетались и сталкивались вокруг нее, вовлеченные в пробуждающуюся магию архидьявола. Пламя блестящей крови взревело вокруг, поднимаясь в туннель, заставляя ее опускаться все ниже, к поджидающим шипам...

Яростно шепча, разъяренная чародейка сделала единственное, что могла. Не обращая внимания на сорванные ногти и окровавленные пальцы, она расстегнула, отстегнула и сорвала доспехи изо всех сил. Металл звенел и скрежетал, когда она магическим толчком направила поножи, пластины и все остальное перед собой, создавая подвижный щит. Хаотичная масса изогнутого металла устремилась к поджидающим шипам, светясь от заклинаний, которые Симбул все еще шептала, когда произошло столкновение.

Чародейка вскрикнула. Шип толщиной с нее саму прорвался сквозь сталь и распорол ей бок. Обнаженная и залитая кровью, она ударилась о скалу за скалой, о валун за валуном. Стиснув зубы, она отскакивала и перекатывалась. Последние из ее заклинаний рухнули, а жгучая кровь, посланная врагом, с шипением разъедала камни вокруг.

Позади архидьяволица перестала вопить. От нее осталось лишь пламя в луже обугленной плоти. Липкая, почерневшая впадина из костей и камня все еще подвергалась атаке анимированных ею доспехов, превратившихся в два десятка режущих, рубящих и колющих клинков. Злобная сталь неустанно звенела по бесчувственному камню.

"Ушла возродиться в другом месте, если знала столь сильные заклинания", - пробормотала Симбул, игнорируя боль от ожогов. Эльминстеру, несомненно, понадобятся амулеты у ее горла и под грудью куда больше, чем ей, если он...

...вообще был здесь. На скалах, где он находился, осталось лишь темное пятно крови. Личинки жадно извивались, катаясь в ней.

Симбул вздохнула. "Увидеть Ад за один день и сделать так, чтобы многие запомнили твой визит."

Устало самые отважные летающие дьяволы начали кружить в отдалении, откуда было видено поле боя.

Симбул сотворила заклинание, чтобы вернуть к себе свой доспех из неустанно рубящих клинков. Возможно, она могла бы окружить себя лесом движущегося враждебного металла и лететь дальше, ожидая своей очереди обнять врагов.

С другой стороны, она не спешила превратиться в почерневшую лужу крови, оживленную несколькими языками пламени. Симбул оглядела суровые пики и длинные шеренги дьяволов с крыльями летучих мышей, усевшихся на их вершинах.

"Асмодей, - обратилась она к пустому воздуху, - возможно, мы могли бы договориться. Ты отдаешь мне человека, за которым я пришла - живого, незапятнанного и невредимого - а я уничтожу любую дюжину архидьяволов, которых ты хотел бы убрать со сцены. Мы договорились?"

Звук, пронесшийся по скалам под ее босыми окровавленными ногами, напоминал громовой смешок. Когда он достиг окружающих вершин, сотни дьяволов в испуге одновременно взмыли в воздух, отчаянно махая крыльями во всех направлениях.

Оставшись одна в Аду, Симбул вновь собрала вокруг себя свою магию и одеяния. "Что ж, - пробормотала она, пожимая плечами и наклоняясь, чтобы подобрать исковерканный обломок доспеха, - если передумаешь..."

***

Хо! Хо! Ну и любовницу ты себе завел, червячок.

Я отдам тебя другому моему недругу... Как только доберусь до самых сочных воспоминаний здесь...

[крик] Ха! Не так уж весело теперь дразнить меня, а? Я наконец-то приближаюсь к чему-то, что ты предпочел бы скрыть? Милый, милый...

[оглушительный рев дьявольского смеха]

Глава восемнадцатая

АД ВОССТАЕТ

Спинагон рухнул с хребта, его голова превратилась в пустую обугленную скорлупу. Дым струился из пустых глазниц. Нергал не желал оставлять следов, а его вынужденный шпион уже выполнил свою задачу.

Он наблюдал, как дьявол, который не был дьяволом, пронесся мимо подобно темному огненному шару - со сложенными за спиной, неиспользуемыми крыльями. Симбул заботилась о том, чтобы скрыть свой доспех из вращающихся клинков, но не обращала внимания на странности принятой ею формы. Если блуждающие абишаи воздерживались от атак на "дьявола", который почему-то не был дьяволом, этого было достаточно.

Она направлялась к изгнанному дьяволу Хархорингу - невольному получателю свертка, в котором находился Эльминстер. Нергал придал своему пленнику форму старой обгоревшей бедренной кости дьявола, чтобы лучше спрятать волшебника в огромной костяной яме, которую Хархоринг называл домом. Будущий Повелитель Всего Ада не хотел, чтобы Владыка Костей заметил подарок, пока он все еще был связан с разумом Эльминстера.

С рычанием Нергал в который раз задался вопросом - зачем он тратит время, пытаясь выудить полезные воспоминания из волшебника? Снова перед ним предстали бесполезные проявления доброты к никому не нужным личностям, а не секреты великой магии. Неужели у этого человека бесконечный запас бесполезных воспоминаний?

Как долго смертный может водить дьявола за нос?

Уже трижды Нергал пытался прорваться к воспоминаниям - любым воспоминаниям - о том, как Эльминстер действительно творил заклинания, учил или учился магии, хранил или прятал волшебные предметы. Разум человека, конечно, рушился перед его яростью... и все же, когда дьявол прекращал натиск, уверенный, что наконец нашел что-то ценное, он вновь оказывался с пустыми руками. Как этому человеку это удавалось? Он был тщедушен телом, не имел скрытой магии, кроме серебряного пламени, таящегося где-то внутри, его уже не раз разрывали на части и исцеляли, еще чаще превращали против его воли - и все же он продолжал сопротивляться, в самых глубинах разума, по которому топал Нергал. Каждое вырванное воспоминание было для человека утрачено - и все же он шутил, отпускал саркастические замечания... он оставался в здравом уме.

"Здравомыслящим - настолько, насколько архидьявол вообще может судить о человеке..."

К чертям все, он не собирался сдаваться. После всей этой работы - остаться ни с чем? Он разберет разум Эльминстера по кусочкам, память за памятью, за все эти утомительные годы, что старый маг умудрился прожить. И он найдет ту магию. Магию, которая наконец сделает Нергала владыкой Ада.

Пусть Симбул убивает его соперников одного за другим, пока новый червь разума не проникнет в ее возлюбленного. Она так старается спасти пустую оболочку, что даже не заметит подмены.

Нергал осторожно произнес заклинание, позволив старому рассыпаться лишь за мгновение до начала нового. Он должен безошибочно найти Эльминстера снова, не предупредив ни человеческую чародейку, ни Хархоринга.

Он с облегчением вздохнул, когда знакомый сводчатый мрак вновь возник в его сознании. Он снова внутри разума Эльминстера... и не заметил, что за то короткое время, пока он не контролировал разум волшебника, тот использовал серебряное пламя в безумном исцеляющем порыве. По крайней мере физически Эл снова был цел - хоть и слаб, и изможден.

- Приветствую тебя, Эльминстер, архимаг Теневой долины, - насмешливо подумал он.

- Приветствую тебя, Нергал, владыка Ада, - последовал столь же насмешливый ответ.

Ярость вспыхнула в щупальцевидном архидьяволе, словно яркое пламя, но он мрачно подавил ее и погрузился глубже в человеческий разум так нежно, будто был любовником, пришедшим ласкать, а не разрушителем, пришедшим захватить и уничтожить.

- Давай начнем снова, человеческая свинка.

[мысленный удар, боль, дикарская дьявольская усмешка, рвущиеся яркие образы, метание, проникновение, отбрасывание в сторону]

- Ага! Что это у нас здесь?

[образы нахлынули]

Глаза канцлера были черными и блестящими. Когда он повернулся к ней, он мог бы сойти за одного из воронов с зубцов стен.

- "Мы слышали достаточно лжи из твоих уст, миледи", - холодно произнес он. - "Говори правду, и побыстрее, или я решу, что больше не стану тратить на тебя время".

Внезапно его пальцы вцепились в ее волосы, рванули, грубо поставив Силариль на колени. Его холодные кольца прижались к её щеке, когда меч со скрежетом вышел из ножен.

- "Мне надоели твои витиеватые речи, "леди". Я был терпелив слишком долго".

Холодная сталь прижалась к горлу Силариль. Она заставила себя молчать, сохраняя неподвижное лицо - но не могла сдержать учащённое дыхание, из за которого её грудь касалась руки, державшей её в плену.

Канцлер почувствовал ее страх и медленно, холодно улыбнулся. - "Теперь я услышу правду из твоих прелестных губ. Если откажешь или солжешь, твое тело узнает правду от этого меча. Мое терпение иссякло".

"Интересно, что это было? Жаль, остальное утрачено. Мы, архидьяволы, столь могущественны, что даже когда пытаемся быть о-очень осторожными... иногда что-то просто... ломается. Например, хитрые человеческие волшебники".

"Я понял твой грубый намек, Нергал. Припас ли ты что-то особенное для нашего просмотра?”

"Нет, маг, я достаточно долго позволял тебе вести меня - и ты провел меня долгим и бесполезным путем. Думаю, я буду смотреть куда хочу, без твоего руководства - и, возможно, найду то, что ищу, без твоих умных россказней, человечишка, чья жизнь висит на волоске".

[тишина]

[дьявольский смешок]

[образы кружатся]

Где-то в Каменных Пустошах Маншун поднял голову и холодно оглянулся назад. В воздухе стоял тяжёлый смрад разлагающейся плоти. Его ноздри дрогнули от едкой вони. На мгновение ему вспомнились первые робкие эксперименты с зомби в далёкой гробнице... Этот запах невозможно забыть.

[дьявольский вздох, образы разлетаются]

Ладно... Вот этот!

Череп наблюдал, время от времени кивая с видом знатока.

Тьфу! Пусто...

[новые образы вспыхивают]

Другой бехолдер развернул глазные стебли, созерцая собрата. "Сумеем ли мы противостоять Маншуну, если он обретёт магическое пламя?

Первый бехолдер дёрнулось в воздухе — будто пожимало плечами:

— Гляди, как послушно он пляшет под нашу дудку, — прозвучал ледяной голос, полный презрения. — Великий тиран и маг по меркам смертных, да... но ослеплённый страстями, паранойей и жаждой власти. Уродливый карлик. магическое пламя не исправит это.

— Согласен, — моргнул второй бехолдер.

Забавно, Эльминстер. Это предупреждение для меня? Очень остроумно. Раз уж ты лезешь в мои поиски — покажи мне одного из Семёрки! Немедленно! Чёрт побери!

[стальные клешни впиваются, тёмная воля пылает яростью]

[боль]

[удовлетворённое рычание]

[боль]

Покажи, волшебник!

Лунный свет скользнул по обнажённому плечу, когда Шторм Сильверхэнд приподнялась и резко закрыла Эльминстеру рот ладонью:

— Хватит нести чушь. Спать.

Не грубо, но твёрдо она прижала его к постели. Он попытался возразить —

— Мммф! —

но её губы уже заменили ладонь, а язык проник в его рот, неся шёпот:

— Я сказала — спать. Хотя сама же искушаю...

Идея показалась Эльминстеру разумной. Погружаясь в хаос, уже не приносящий боли его измученному разуму, он нашёл нетронутую пещеру памяти — затянутую плетением забвения — свернулся там калачиком, отпуская и Авернус, и сам Торил.

— Нет, не смей засыпать! — взревел Нергал. — Будешь показывать каждый поцелуй своей жалкой жизни, смертный? Ты испытываешь моё терпение!

[вспышки боли, рвущиеся воспоминания]

— Ну, волшебник? Говори!

[хриплая попытка мысленной речи]

— Каждое показанное тебе воспоминание для меня утрачено навеки. Показать всё — значит лишиться всего. Безумец так не поступит.

— А ты — не безумец?

[молчание]

— Ну?!

[гробовая тишина]

[дьявольский хохот, грохочущий в закоулках содрогающегося разума]

"Это же просто смешно!" — прокричал Ратан, пока они спешили вниз по лестнице, скрипя кожаными ремнями и звеня кольчугой. — "То наверх башни, то вниз! Почему все эти трусливые дураки не могут просто подойти к воротам и объявить о себе, как в детских сказках? Моим больным ногам было бы куда легче!"

"Постараюсь передать им это пожелание", — весело крикнул ему в ответ Торм. — "Уверен, всё это просто недоразумение, и забота о твоих мозолях — главный приоритет для всех вооружённых отрядов Зентарима, которые приходят сюда грабить!"

Ответом Ратана стал искренний рёв ярости. На бегу он нащупал у пояса флягу с огненным вином. На третьем витке лестницы ему удалось вытащить пробку и поднести её ко рту — как раз в тот момент, когда его локоть больно стукнулся о выступ в каменной стене.

Огненное вино жжётся, когда попадает в глаза, а тучные жрецы богини удачи забывают об осторожности, когда заняты святым делом. Так что Ратан, потеряв равновесие и несясь вниз с невероятной скоростью, временно ослеплённый и пытаясь вернуть пробку на место вместо того, чтобы схватиться за перила, прыгнул туда, где, как ему казалось, должна была быть следующая ступенька.

К сожалению, он ошибся.

Стена оказалась безжалостно твёрдой и изогнутой. Ступени были не менее твёрдыми, отполированными годами шагов и круто уходящими вниз. Ратан был крупным, круглым и громко ревел. Он отскочил от стены раз, два, три, отлетел от центрального столба, перекувырнулся через три особенно острых ступени и снова врезался в изогнутую внешнюю стену, на этот раз щедро политый скользким огненным вином и свернувшийся в более-менее беспомощный шар.

Тимора поощряет своих верующих которые рискуют, но Ратан Тентравер не был стройным и энергичным человеком. Его доспехи впечатляли куда больше на вид, чем в деле — особенно когда дело касалось неподвижных камней.

Его стремительное падение началось с испуганного крика и грохота, а затем перешло в полногласный гром смятой брони и тяжёлого тела, которое принимало свою судьбу не в молчании покорности или беспамятстве, а с праведным гневом.

Торм не был ни медлителен умом, ни неповоротлив ногами, но прыгнуть выше определённого предела он не мог — иначе неминуемо встретился бы со стенами, ступенями или потолком. Его отчаянный прыжок, чтобы избежать столкновения с кувыркающимся другом, не удался. Он отскочил от потолка прямо на вращающийся металлический шар и с потоком собственных красочных ругательств покатился вниз по лестнице в аналогичном беспорядке.

Улыбка Тиморы привела в переднюю залу капитана стражников Зентарима. Арбалеты его людей уже очистили вход в башню от защитников, обратив немногих оставшихся в бегство через кухни. Его долг был ясен.

— Открыть эту дверь, — рявкнул он, перекрывая шум криков, смеха и топота коней снаружи.

Солдаты послушно распахнули дверь, держа мечи и луки наготове. Перед ними оказалась винтовая лестница — к счастью, без ловушек и стражи. Самый смелый стражник осторожно шагнул вперёд и вгляделся в темноту.

— Ну? — отрезал капитан.

— Там что-то есть, — нахмурившись, ответил солдат. — Вроде грохота...

Офицер фыркнул. — "Вроде грохота"? Какого именно?

В этот момент стремительно несущаяся фигура Ратана пронеслась вокруг последнего поворота, отскочила от особенно твёрдой ступени и влетела в залу, как огромный, зазубренный, бронированный таран. Он пригвоздил капитана к полу, словно разъярённый повар, разбивающий яйцо. Зентаримы разлетелись в стороны, а из груды обломков донёсся стон. По полу медленно поползла струйка крови.

— Вот такого грохота, сэр, — процедил солдат у дверей, хмуро наводя арбалет на хаос из доспехов и тяжело дышащей плоти.

И тут из дверного проёма вылетел меньший, куда более тихий шар — Торм — и врезался ему в ноги. С треском арбалет выстрелил, и болт вонзился в ближайшего зентарима. Голова стрелка с не меньшим грохотом ударилась о пол.

Торм, ругаясь и задыхаясь, свалился на Ратана.

— Ну как твои мозоли, Бочкоголовый?

Ответ Ратана был долгим, громким и чрезвычайно красочным. Тимора не явилась воочию, чтобы поморщиться, так что Торм сделал это за неё.

— Ну, это было впечатляюще. Бесполезно, но впечатляюще.

[образы рушатся]

— Надеюсь, владыка, вам так и не доведётся узнать, — ответила Тессарил, и в её глазах читалась серьёзность.

В этот момент внутри раздался оглушительный грохот.

"Ещё один обвал? Хм. Остальное потеряно. Ещё одна человеческая девица, на этот раз с дымчатыми глазами. Лишь обрывок остался... но разве это не её лицо снова, вот здесь?"

"Теперь, — сказала Тессарил, — мы ждём. Не желает ли кто-нибудь перекусить перед завоеванием Цитадели Зентарима?"

"Тьфу! Лишь обрывок, снова — клянусь, там было больше..."

"Если бы ты обращался с моими воспоминаниями бережнее, дьявол, ты мог бы увидеть больше. Там было... но теперь "было" — верное слово, ты уничтожил их!"

"Не указывай мне, смертный! Нергал будет рыться так, как ему угодно!"

[мысленный удар, боль, хаотичные образы]

Они усмехнулись, и тогда Королевский Магистр Кормира с недоверием поднял бровь: "Эта юная девица по имени Шандрил?"

"Да, Шандрил. Она не знала, что никто не смеет атаковать Маншуна в его логове — вот и атаковала."

"Опять эта девчонка с магическим огнем. У тебя тоже есть магический огонь, не так ли?"

[молчание]

"Эльминстер! Эльминстер!"

"Прости, дьявол, боль была слишком сильна, чтобы терпеть тебя..."

"Милая уловка, человечишка. Милая. Неважно — я буду искать без твоей помощи и умных комментариев."

[вращающиеся образы]

"Тьфу! Я хочу увидеть ещё одно из твоих настоящих воспоминаний, что-то ясное, длинное и полезное для меня... что-то яркое и значимое об одной из Семи Сестёр, обретающей свою силу. Дай мне такое воспоминание, и дай сейчас. В прошлый раз сработало со Шторм. Она была твоей любовницей, не так ли? Дай мне Шторм — а потом ещё одну из Семи."

Рядом груда искалеченных тел Зентаримов дрогнула, сдвинулась и затряслась. Из-под неё выбралась окровавленная, тяжело дышащая, раненная Шторм.

"Ага! Больше, и не уничтожено! У меня получается!"

Тишина опустилась на поле битвы.

[рычание] "Что ж, я уничтожил лишь часть. Здесь нет... Но что это? Снова эта Шандрил?"

— Тебе надлежит присоединиться к харперам, дитя моё, — наставительно заметил Эльминстер.

Шандрил взглянула на него, и в её глазах вспыхнуло нечто, похожее на магический огонь: "Должна? Почему?"

Старый Маг пожал плечами: "Так или иначе, — сухо произнёс он, указывая на дымящиеся руины вокруг, — тебе следует научиться понимать, когда не стоит начинать подобное."

"Тьфу! Ты поучаешь? но какая мне от этого польза?"

[образы отброшены, кружатся]

"Я не стану тратить на них заклинания. Повесьте их на обозрение горожанам."

"Вы будете наблюдать с балкона, как обычно, лорд?"

"Нет. У меня есть дела, а одна казнь по приказу весьма похожа на другую. В жизни есть вещи, доставляющие большее удовольствие... и куда большее развлечение."

"Кто это был?"

"Маншун, маг умнее, чем считают некоторые, играющий роль зловещего правителя Цитадели Зентарима, давным-давно."

"А кто эти шуты здесь? Я видел их в твоём разуме ранее..."

"Искатели приключений. Рыцари Миф Драннора."

"Могут ли они говорить о магии?"

"Эти двое говорят только о выпивке, богатстве, женщинах, драках и магии, так что у тебя один шанс из пяти..."

"Хм. Лучшие шансы, чем некоторые, что ты мне предлагал."

[выбранный образ увеличивается, становится ярче]

Торм кашлянул. "Кхм", - начал он без стеснения. - "Во имя всех благих богов, лордов и леди, возрадуйтесь! Сегодня великий день, несомненно. Могучий Ратан снова в седле, а я с ним. Ровно сто раз уже выходил я с клинком в руке (хоть и свинцовой рапирой он частенько оказывался), чтобы обрушить на вас этого жреца. Вы стойко выдерживали его проповеди, будь то мужчины или женщины, в своём богатом и разнообразном стиле. Сие воодушевляет меня, а потому говорю вам: ещё раз в голодную, суровую схватку, клянусь вашими богами - ещё раз!"

"Хватит рыцарских речей", - отрезал Ратан. - "Я здесь главный оратор!"

"Не с такой-то маленькой флягой", - лукаво ответил Торм, оставаясь вне досягаемости.

[дьявольское фырканье] Забавно, очень забавно. Есть ещё что-то про этих двоих?

[молчание, образ выдвигается вперёд]

"Чёрт побери, человек!" - притворно возмутился Торм. - "Я заказал брачное ложе и хорошо заплатил! Вы ничего не сказали о том, что мне нужно предоставить собственную невесту! В Вотердипе за шесть золотых дают тёплую компанию девушки, обручённой с тобой на ночь!"

Ратан деликатно кашлянул за спиной хмурого трактирщика и добавил шёпотом: "Отважный клинок моего сердца, ты забываешь: мы в Вотердипе. Твои слова звучат слегка лживо."

Трактирщик развернулся к нему, всё ещё злой, и проворчал: "Если не заплатите за кровать, сэр, вам лучше стать его невестой и делиться!"

Ратан поднял брови и вопросительно посмотрел на Торма, что быстро сменилось изумлением. "Нет!" - воскликнул он. - "Только не это!"

Трактирщик обернулся, чтобы увидеть причину такой реакции. Ратан спокойно поднял рукоять своей булавы к плечу - и ловко опустил её на затылок трактирщика. Тот рухнул на пол, как мешок с картошкой, оставив Ратана невинно стоящим над поверженным.

"Если отнесём его в конюшню", - сказал он Торму, - "я могу занять твою кровать - а ты его и всё-таки найти невесту!"

"О, нет", - предупредительно сказал Торм. - "Ни за что! Я видел его жену - ей самое место в конюшне!" Он нахмурился, увидев отчаянные жесты друга, и раздражённо спросил: "Что?"

Сковорода, свалившая его, заставила Ратана поморщиться. В те несколько секунд, прежде чем тучный жрец Тиморы развернулся и пустился в запыхавшийся бег, он размышлял о том, как гнев может сделать даже четырёхсотфунтовую, покрытую бородавками женщину привлекательной. Будучи на десяток фунтов легче, он сумел оставаться впереди жены трактирщика вплоть до корыта для лошадей - где, к несчастью, поскользнулся на чём-то.

Ха! Ха! Эти два идиота - настоящее удовольствие! Есть ещё?

Где-то ещё, лорд Нергал - среди моих воспоминаний о Теневой Долине. Просто... о, нет.

Нет. Развлечения могут подождать. Я не позволю тебе водить меня по всем закоулкам твоего разума. Ты почти обманул меня, человечишка - но только почти. Сиди тихо. Я продолжу искать.

[Облако кружащихся образов взрывается мерцающими осколками и угасает - и из него один образ схвачен и ярко всплывает.]

Король Кормира стоял на поле боя и едва заметно покачал головой, его губы сжались, а лицо стало суровым. "Мой путь ясен", - сказал он человеку у своего плеча. - "Эта прямая и узкая дорога к ожидающей могиле."

Королевский Магистр Кормира деликатно кашлянул и заметил: "Мой король, путь, который вы видите, - путь каждого человека. Короли просто умудряются не замечать свой маршрут дольше, чем остальные. Что-то связано с отвлекающими видами по сторонам."

"А", - сказал Азун, взвешивая меч в руке, - "понимаю. Вторгающиеся армии, драконы, срывающие крыши с крепостей, заклинания смерти, падающие с неба с острыми когтями - такие вот "отвлекающие виды"?"

Вангердахаст кивнул. "Это и росписи на потолках будуаров", - невинно сообщил он, рассматривая свои ногти.

Если бы взгляд Азуна был чуть острее, жизнь Королевского Магистра могла бы закончиться прямо там.

Но затем, как подумал маг, встретившись с ним взглядом, Эльминстер счёл бы, что он выбрал путь труса.

"Ты его обучал, не так ли? Интересно, кто - помимо твоей любимой богини, конечно - научил тебя магии? Не хочешь припомнить какие-нибудь из этих воспоминаний?"

"Если настаиваешь, то конечно."

"Нет! Нет, волшебник! Просто сиди тихо, и я сам найду дорогу. Это сбережёт моё терпение и избавит тебя от боли. Слышишь меня?"

"Как пожелаешь, дьявол."

[дьявольское удовлетворение, образы мелькают в беспорядке, затем проносятся мимо]

"Жизнь", — как сказал архимаг, — "похожа на извивающегося червяка — не так ли?"

[недоумение] И это всё? Кто это был? Эльминстер?

"Нет, Нергал, это был другой высокомерный старый маг, не я."

"Я знаю, дурак! Я приказывал тебе ответить мне!"

"А. Ну, я просто сидел тихо, позволяя тебе найти свой собственный путь."

[яростный рык] "Я сломаю тебя, ничтожный человек!"

"Ты уже сделал это — и, кажется, недоволен результатом. С такими-то нервами, Нергал, как ты вообще надеешься подняться, чтобы править Адом?"

"Не насмехайся надо мной, Эльминстер — если только не хочешь провести вечность в муках."

"Во многих смыслах, дьявол, я уже там. Подумай об этом — и поменьше трещи."

[рык, ментальный удар, взрывающиеся ментальные стрелы, неистовые крики агонии, дьявольское удовлетворение, образы проносятся, как яркие угли, вырванные из бушующего пламени]

"Святые... пляшущие... гоблины", — медленно произнесла Аспер, её голос дрожал.

"И кто или что это было? Эл— о, неважно. Я заставлю тебя заплатить за это, человек. Клянусь— о-хо! Начинается!"

***

Рога высотой с человека вонзались в кроваво-красное небо. Их жестоко изогнутые концы, слегка сведённые друг к другу, были украшены рядами обугленных черепов спинагонов. Голова под этими рогами могла бы принадлежать гигантскому козлу, а большие острые блестящие чёрные глаза выдавали злобный, бдительный ум. Жаль, что лицо Хархоринга навсегда искажено болью от Проклятия Асмодея.

Не так уж редко в Аду удостаивались неудовольствия Господина Бездны, но немногие носили его знак как постоянную, неумолимую пытку. Рогатый был единственным из этих жертв, кому дозволялось передвигаться свободно и притворяться, будто у него есть хотя бы крошечная частица воли. Свобода, пронизанная болью — постоянное напоминание, каким его хотел видеть Асмодей.

Червей, которых Хархоринг не мог убить — ведь они были сотканы из его собственных живых внутренностей — глодали его без конца, прорывая ходы в его раздутом животе. Ручьи крови и зловонной жидкости безостановочно сочились из ран. Когти и заклинания Хархоринга проходили сквозь червей насланных проклятьем, словно дым.

Лишь подчинённые дьяволы и пойманные твари могли атаковать червей, ненадолго замедляя их трапезу, которая день за днём ослабляла Хархоринга. Только прожорливость и неистовое поглощение магии позволяли козлодьяволу оставаться в живых. Он знал, что Асмодей наблюдает за ним и злорадствует — оттого его настроение редко бывало лучше свирепого.

Сейчас Хархоринг наслаждался одним из таких редких моментов. Он сидел на вершине, залитой собственной кровью, жадно разрывая рёбра дракона, которого заставил заклинанием врезаться в гору. Трижды ему пришлось отбиваться от адских владык, жаждавших завладеть его сердцем или мозгом, а уж отгонять спинагонов и абишаев, роящихся вокруг разбросанных кусков драконьей плоти и случайных чешуй, он и вовсе перестал.

Это была первая крупная добыча за несколько дней, и Рогатый ожидал скорого вмешательства в его трапезу. Неподвижная туша дракона вынуждала его оставаться на месте, а значит, враги легко могли его найти. Хархоринг подготовил несколько заклятий и ел, не теряя бдительности. В Аду ошибки — роскошь, которую редко переживают.

Вот! Что-то быстро приближается, несётся без тени скрытности, пронзая Авернус, как тёмная безмолвная стрела из дьявольской плоти...

У Хархоринга было острое зрение, и он воспользовался им сейчас. Это был незнакомый враг — или старый, но в облике, которого он прежде не видел. Казалось, это дьявол, но он летел со сложенными крыльями, будто выпущенный из лука. В его теле тоже было что-то странное, словно вокруг него вихрились сотни крошечных ног...

Хархоринг оскалился в кровавой ухмылке, украшенной кусками сырого дракона, и обрушил первое заклинание.

Когти кислоты рассекли воздух. Смертоносная решётка шипела и плевалась, когда враг врезался в неё. Кажется, несколько обломков доспехов приняли удар на себя — они сжались и рухнули, разъеденные кислотой.

Несущийся враг оказался человеческой женщиной, одетой скорее в собственные волосы, чем во что-либо ещё. Эти волосы были длинными, извивающимися, словно щупальца охотящегося кальмара. Они держали жезлы, кольца и прочие магические предметы... и даже нацеливали их!

Второе заклинание Хархоринга ударило в неё. Заклятие создало звёзды из длинных шипов, а затем разорвало их, разбросав смертоносные осколки. Почти обнажённая женщина извивалась в собственной крови, утыканная десятками копий-шипов, и падала вниз...

Адское пламя! Она рухнет прямо в ещё дымящиеся внутренности дракона! Что, если она выживет и продолжит сражаться — что останется от трапезы Хархоринга?

С тревогой, но и с дикой радостью Рогатый сотворил заклинание кровавого крюка и дёрнул. Заклятие должно было притянуть к его ногам смертельно раненую женщину, корчащуюся в агонии.

Крюк вонзился. Женщина запрокинула голову. Жилы на её шее натянулись, как канаты. Она закричала от боли в кровавое небо. Затем, казалось, прыгнула через разделявшее их пространство. Где-то на этом пути её беспомощное падение превратилось в бросок. На её лице появилась ухмылка, не уступающая ухмылке Хархоринга.

Магия вспыхнула и заструилась вокруг человеческой чародейки, когда два проклятых создания сошлись. Внезапно встревожившись, Рогатый с опозданием сотворил пылающие когти, чтобы усилить бритвенную остроту своих собственных.

Они только начали формироваться, когда враг врезался в его грудь, её руки яростно светились.

Хархоринг ощутил худшую боль, чем когда-либо с момента касания самого Асмодея. Алая, вопящая агония! Владыка Костей взревел, когда враг пронзил его, и в беспомощной судороге оттолкнул её, чтобы освободиться — лишь обретя ещё большую боль.

Заклинание женщины превратило её руки в металлические вилы-фошарды, каждая с длинным остриём, вонзившимся глубоко в козлодьявола. Жестокий крюк ниже разрывал рану шире. Её лезвия проникли глубоко — одно прошло навылет.

Дёргаясь и размахивая руками, Хархоринг плюнул пылающей кровью на неё и, рыдая пламенем, оттолкнул её. Он сорвался с её клинков в бешеной, судорожной попытке.

Хладнокровно она зацепила оба крюка за его вывалившиеся кишки, когда её отбросило. Она упала в сторону, и ярость его толчка понесла её мимо вопящего дьявола. Её хватка за внутренности дёрнула Хархоринга резко вокруг.

Визжа, рогатый дьявол свалился с вершины, растянувшись на острых камнях. Дымящиеся внутренности вырвались из него при падении. Черви от проклятья извивались и корчились в голодном возбуждении вокруг его живота.

Бившись на камнях в сломленной агонии, Рогатый проклял руку Асмодея, которая не позволяла изгоям призывать дьяволов к себе на службу. Всей кровью Авернуса, ему сейчас нужна помощь!

После двойного мерцания руки - женщина вернулась к человеческому облику. Она обмотала блестящие дьявольские кишки вокруг предплечья и начала творить другое заклинание свободной рукой.

Хархоринг барахтался на камнях, пытаясь подняться, несмотря на жгучую боль сломанных костей. Ему нужно было сотворить отчаянное заклинание.

Хархоринг оказался слабоват. Хм. Я думал, он один из сильнейших среди изгоев. Ну что ж, волшебник: пора увидеть другой угол Авернуса.

[мысленный червь затихает, начинается заклинание, магия поднимается тёмной и сильной силой]

Сине-белое пламя побежало по кишкам козлодьявола, рыча на своём стремительном пути от мрачной, дрожащей чародейки к поверженному, бьющемуся дьяволу.

— Где он, дьявол? — резко спросила Симбул. Смерть протянула руку к Владыке Костей. — Что ты сделал с моим человеком?

Недоумение смешалось с яростью в глазах рогатого дьявола. Он поднял дрожащую руку, чтобы выпустить последнее, отчаянное заклинание. Жёсткое слово, которое он произнёс, было началом заклинания, а не ответом... но затем её кровавое заклинание достигло Хархоринга.

Взрыв разорвал рогатого дьявола на части, плечи и всё прочее, залив скалы вокруг. Симбул стояла, покрытая тёмной жижей. Кровавый дождь хлестал вокруг, заглушая звук её вздоха. След оборвался. Она снова была одна. Эльминстер снова исчез, унесённый куда-то в Авернусе.

— Кто-то хочет, чтобы много дьяволов погибло, — устало сказала она вслух. — Наверняка есть способы эффективнее, чем бросать на них одного волшебника. Даже такого.

Она посмотрела на свои залитые кровью конечности. Несколько крошечных обломков доспехов всё ещё кружились вокруг них. Симбул покачала головой. Осторожным заклинанием она превратила осколки в тёмные крылья. Медленный путь придётся выбрать для продолжения этой охоты, если её тающей магии хватит ещё на одну схватку.

— Пора Аду понервничать ещё немного, — прошептала она и прыгнула в кроваво-красное небо.

***

Раскалённые глаза сузились.

— Видели? — прорычал жёсткий голос.

— Так точно, — ответил ближайший дьявол. — Это вторжение не так просто. Ни одна человеческая чародейка не должна была одолеть Орочала, не говоря уже о распутной Тасне и таком искусном охотнике, как Хархоринг. Трое пали там, где никто не должен был пасть.

— Именно. Поднимите наши войска. Пусть Авернус полыхает — а эта человеческая тварь корчится и молит о пощаде на моем вертеле посреди всего этого.

***

— Как прикажите, — дьявол склонил голову и неуклюже взмыл вверх, торопливо хлопая крыльями. Хорошая охота в Аду редкость — упускать её неразумно.

Из жаровни с рёвом, резким, как удар гонга, вырвался шар пламени. Рогатые головы повернулись.

— Видели? — прогремел глухой голос, от которого задрожал пол, а слушатели — от страха.

— Так точно, Грозный Владыка, — зашипели они вразнобой, неохотно и тревожно.

— К оружию, — просто сказал голос. — Не подведите меня.

Пламя взметнулось из жаровни яростнее, чем когда-либо. Началась суматоха — дьяволы бросились прочь из этого дрожащего места.

***

— Ну-ну. Твоя королева-ведьма привлекла немало внимания в Аду… могучие маги вышли из тени, я счастлив…

— Опять людишки пригодились, да?

— Умничаешь, вечно умничаешь! Вечно мне достается Эльминстер с его остротами, Эльминстер, спасающий день насмешкой для дураков, с которыми он возится! Я мог бы разорвать тебя в кровавое месиво в мгновение ока, чтоб тебя пламя испепелило!

— И всё же — не делаешь. Почему?

— Потому что ни у одного дьявола в Аду нет в руках человека, лично служащего богине и обладающего хотя бы крупицей её силы. Некоторые дьяволы уговаривают, угрожают или влияют на смертных снаружи… но ты мой, телом и разумом. Очевидно могущественный и мудрый, потенциально очень полезный… и всё же я пока не могу выудить из тебя ничего ценного. Пока.

— И…?

— И я не стану ждать долго. Ты подчинишься мне или умрёшь МАКСИМАЛЬНО СТРАШНОЙ СМЕРТЬЮ. Если, конечно, Малачлабра не достанет тебя прежде.

[немая человеческая реплика, мысленно поднятая бровь]

— О да. Она пережила нашу с тобой битву, кажется… но теперь прячется, страшась МОГУЩЕСТВА НЕРГАЛА… а поэтому я отправлюсь к ней. Вернее, пошлю два маленьких подарка: тебя и твою мстительную возлюбленную.

[нарастающий рёв дьявольского смеха]

Глава девятнадцатая

ЯРОСТЬ В АДУ

Хаос застойных луж и остроконечных скал вокруг кровавого омута кишел копошащимися личинками. Эти камни скрывали ещё кое-что — нечто сломанное и бесформенное, почерневшее от ожогов, нечто, что могло бы откликнуться на имя Эльминстер, будь у него для этого челюсть. Он осмеливался исцелять себя лишь очень медленно. Личинки жадно сосали и глодали его там, где он лежал неподвижно в глубоких тенях.

Тёмное создание, плескавшееся в омуте, не заметило появления Эльминстера. Оно было слишком занято плетением собственного заклинания.

Это был парящий шар из ярких, переливающихся огней и тихих перезвонов. В его глубинах тёмные силуэты дрожали и разрывались, клубясь, словно дым.

Его создательница раздражённо зашипела. Нахмурившись, она вложила в шар ещё больше энергии через свои длинные крючковатые когти. "Служи Малачлабре, — яростно прошептала она, вглядываясь в глубины. — Покажи мне человеческого волшебника, а не мою пещеру!"

Грохочущий звук прокатился по каменным проходам к омуту. Гнев вспыхнул, словно красное пламя, в медово-карих глазах. Малачлабра подняла голову и пристально уставилась в проход, по которому добралась до этого тайного места. Проход был усыпан обглоданными костями дракона, осмелившегося считать это место своим логовом.

Звук затих и не повторился. Ворча, дочь Диспатера перевернулась в дымящейся крови омута и устроилась на брюхе, лениво хлопая тремя змеиными хвостами, чтобы поднимать небольшие волны. Она уставилась в глубины своего магического шара ещё внимательнее.

В сердцевине шара закрутились тени. Вновь в нём проступили острые скалы и дымящаяся кровавая вода, где вдоль омута извивалась длинная обсидиановая фигура, вглядываясь в...

Заклинание взорвалось фейерверком искр — как всегда случается, когда магия пытается узреть саму себя. Малачлабра, герцогиня Ада и дочь Диспатера, откинулась назад с рычанием.

"Неужели мои чары столь слабы? Или что-то здесь искажает их? Сфера видения никогда прежде не подводила!"

Кожаные крылья расправились, когда она беспокойно потянулась. Гладкая обсидиановая плоть поднялась из горячей крови омута. Густая алая жидкость стекала с высоких грудей, струясь по изгибам, где змеиные хвосты сходились в широком тазу. Малачлабра обладала телом пышной человеческой женщины — если не считать змеино-длинной шеи, изгибавшейся неестественно. Два рога, растущие от висков, давали понять, что она не человек. Раздвоенный язык мелькнул между губ, пробуя воздух, пока она размышляла, как отомстить Нергалу.

Нергалу-грубияну, тупому и всегда слишком полагающемуся на свою силу и хитрость. Нергалу-шпиону, подглядывающему за другими, чтобы вцепиться в одно и манипулировать другим, воображающему себя законным преемником самого Грозного Асмодея! Что ж, она...

Существо, ворвавшееся в пещеру, не предупредило о своём появлении. Оно оказалось в хвосте длины от неё, когда рассыпалось дюжиной ярко-синих стрел ненасытной магии.

Змеевидная дьяволица не успела разглядеть, кто метнул эти стрелы. Они впились в неё, распространяя леденящую, режущую боль. Сорванные заклинанием камни ударили её сзади, швырнув в омут и лишив зрения.

Отчаянно взмахнув всеми хвостами, она ударила по пустоте — и ощутила тяжёлый удар.

Пламя Нессуса, но как же больно! Дрожа, Малачлабра вынырнула с когтями наготове, высматривая...

Всё что угодно, только не это: человеческая чародейка с грубо сделанными крыльями летучей мыши, стоящая среди окровавленных камней. Её руки выписывали сложные жесты.

"Я чувствую его! — прошипела женщина, глаза пылая. — Что ты с ним сделала, дьяволица?"

Незваная гостья не стала ждать ответа. Её заклинание разрядилось новым залпом синих стрел, впившихся в дьяволицу.

Крича в белом пламени, Малачлабра извивалась и выгибалась. Она пыталась соткать ответное заклинание и, когда наконец получилось, всхлипнув от непривычной боли — перенеслась прочь.

Очнулась она на дымящейся поверхности Авернуса, кишащей спинагонами, недалеко от пещеры. Содрогаясь, она отбросила ненависть и боль, размышляя, как сразить удивительную противницу. Как человек вообще добрался сюда?..

Третий залп магических стрел повалил змеевидную дьяволицу на камни, где она цеплялась за жизнь сквозь кровавую пелену.

"Мы ещё не закончили, дьяволица, — услышала она гневные слова. — По крайней мере, я — нет."

Клинок, пронзивший основание черепа Малачлабры, был ледяным и твёрдым. Он прошёл насквозь, выйдя через нос, прежде чем она успела вскрикнуть, и сковал её челюсти полуоткрытыми, высек искру из камня перед ней.

Собрав всю волю и силу, дьяволица вложила сознание в ту искру и умчалась прочь...

— Умри, дьяволица! — прошипела Алассра Сильверхэнд.

Волшебный клинок Симбул растаял в её руках, оставив после себя жгучую боль. Она отпрыгнула назад, когда пламя взметнулось огненным столбом, сотрясая каменистую землю.

Безжизненное тело змее-дьяволицы корчилось в сердцевине пламени, пока полностью не исчезло.

Новый столб огня вспыхнул позади, опалив кончик её крыла. Симбул вскрикнула от боли. Стремительно развернувшись, она растворила крылья заклинанием.

— Взгляни вверх, смертная, — раздался ледяной голос.

Впервые за долгое время королева Агларонда подчинилась.

Над ней в кровавом небе висел дьявол крупнее любого, что она когда-либо видела. По бокам — двое других. Вдали приближались стаи эриний. На скалах вокруг с взрывами дыма появлялись рогатые дьяволы.

Один из них, конвульсивно извиваясь, начал расти. Ноги слились в три змеиных хвоста, тело обрело женские формы...

Еще один столб пламени вспыхнул и взметнулся в небо, окружив Симбул. На краю лощины, где она стояла, показалась бледная, блестящая армия: стонущая волна бесформенных, слизистых существ с выпученными глазами — лемуров, безмозглых, подобных личинкам, живых отбросов Ада. На их пустых лицах застыл ужас, но в глазах была лишь тьма. Они протягивали к ней свои уродливые конечности. Над ними щелкали кнуты, а абишаи-надсмотрщики жадно вглядывались в одинокую человеческую фигуру среди огня.

Медленно крылья Симбул растворились в воздухе. Она опустилась на колени на твердые камни, скрестив запястья в жесте капитуляции и покорности.

— Ну, ну, — мягко произнес адский маркиз, — это окажется проще, чем я думал. Не двигайся, человечишка, пока я закую тебя в цепи.

Между запястьями Симбул вспыхнули крошечные искры — там, где соприкасались металлические чешуйки, вживленные в ее кожу. Она превратила в них свои наручи после уничтожения Таснии и вложила в них последние силы своих опаленных одеяний. Теперь пришло время вызвать их истинную мощь — одно из величайших заклинаний, что она когда-либо создавала.

Глаза королевы Агларонда сузились. Ее магия таяла стремительно, а врагов здесь было слишком много. Пора использовать Кровавое Кольцо.

Она содрогнулась, ее взгляд, полный мольбы, встретился с торжествующим взором адского маркиза, опускавшегося к ней. Тот лениво развернул звенья шипастой цепи, покрытой засохшей кровью. Воля Симбул устремилась к далеким существам... и ее магия овладела ими.

Внезапно перед адским маркизом возникло нечто шарообразное и парящее, с широкой ухмыляющейся пастью, усеянной множеством зубов, центральным глазом, полным ярости и страха, а над ним — словно извивающаяся корона — шевелящийся лес глазных стеблей. Адский маркиз уставился в изумлении, затем усмехнулся, решив, что это отчаянная иллюзия. В Аду зрители не остаются на свободе долго. Множество глаз устремили свои взоры на крылатое исчадие.

— Очень изобретательно, человечишка! — язвительно бросил он — как раз перед тем, как магия тирана-окуляра настигла его.

Адский маркиз замер в воздухе на мгновение, скованный этими взглядами. Он потемнел, окаменел... и начал медленно падать, чтобы разбиться о камни внизу.

Но это был лишь один из многих врагов. Лемуры катились и сползали в лощину. Хаматулы (см. рисунок) пробирались сквозь разрывы в огне. Исчадия заполнили небо.

Рядом с коленопреклоненной чародейкой внезапно появились другие создания. Два человеческих мага озирались в изумлении и нарастающем ужасе, хватая жезлы с поясов. Казалось, ни один из них не видел друг друга или Симбул — только дьяволов, дьяволов повсюду.

Посреди этого хаоса чародейка закрыла глаза и приказала зрителю атаковать двух других адских маркизов, прежде чем направить всю свою волю на вызов еще одного существа. Да: дракона...

Создание Кровавого Кольца потребовало десятилетий дерзости, осторожных действий и боли. Каждое существо, связанное с ним, должно было носить в себе частицу ее крови — затаившуюся в кисте, рубцовой ткани или жировых отложениях, внедренную Симбул во время кровавых битв. Если ей удастся выжить в этом вторжении в Ад, восстановление кольца может занять века. Конечно, сейчас это было большое «если»...

Эринии густо пикировали вниз. Раваедрин из Зентарима всхлипнул при виде этого. В отчаянии он выкрикнул заклинание, превратившее один из столбов пламени в гейзер кислоты. Она брызнула веером, исчезнув в едином всплеске, который с оглушительным шипением обрушился на вопящих дьяволов.

По другую сторону от Симбул Каладрас Ярламм из Красных Магов увидел последствия, но не того, кто их вызвал. Он прекратил извергать молнии в исчадие и сделал то же самое с ближайшим пламенем. Некоторые хаматулы были всего в нескольких шагах, и ему пришлось бы…

Умереть с криком, когда магия ямного дьявола отбросила его прямо в объятия шипастого дьявола. Тот равнодушно вырвал ему горло и лицо одним движением.

Ещё мгновение — и верховный дьявол Баатора, разорванный магией бехолдера, чьи щупальца-глазницы он яростно рвал, разлетелся на куски. Адское создание растаяло в вихре кровавой мякоти, стальных клинков и леденящих душу криков.

Последний пит-фиенд, всё ещё корчащийся от ударов молний Красного Мага, развернулся в воздухе и уставился ненавистным взором на женщину, стоявшую на коленях в эпицентре битвы. Она была причиной всего этого хаоса в Аду. Именно её приказали доставить в цепях - или окровавленными обрубками. Пит-фиенд Гараудер предпочёл последнее. Он ринулся в пике, целясь ей в глотку.

Он так и не увидел дракона, появившегося у него за спиной. Чудовище разинуло пасть и вонзило клыки, разом оборвав все ненавистные замыслы Гараудера в кровавом мраке.

Задыхаясь от усталости, Симбул силой воли управляла драконом. Она приказала ему трижды пройтись сквозь строй эриний, затем приземлиться и раздавить раненых, вопящих выживших. Мимо слепо побрёл хаматула. Лемуры хлюпали под телом перекатывающегося дракона, погибая.

Королева-Ведьма Агларонда оценила свои скудные остатки магии. Она была слишком слаба, чтобы продолжать сражаться и выжить.

- Мистра, защити его. Эл.

В ответ на её мысль пришла лишь слабая, болезненная вспышка - на мгновение пробившись из-за тёмного, зловещего сознания. Она узнала это прикосновение разума.

Несмотря на всю свою железную волю, Алассра Сильверхэнд не сдержала слёз.

- Эльминстер! - крикнула она сквозь слёзы ярости и боли. - Держись, любимый! Я вернусь!

Заклинание, возвращающее её из Авернуса, сработало. Сила Мистры проложила путь там, где обычные магические чары были бессильны.

Последним усилием Симбул вырвала дракона и уцелевшего мага из Ада, вернув их обратно. Они не заслужили смерти здесь, в ловушке и муках. Они не заслужили участи Эльминстера.

Ха! Вот и вся её преданность - и твоя надежда! Твоя королевская шлюшка сбежала, умчавшись в мир солнечного света, бросив своего Эльминстера мучиться здесь.

Ты сломаешься, маг.

Ты покажешь мне всё, что знаешь и помнишь, и будешь умолять о смерти. Ты будешь молить о пощаде - тщетно, зная, что Негал - твой рок!

[дикий, дьявольский хохот]

А пока, человек, покажи мне магию - что-нибудь стоящее! - или я начну отрывать тебе конечности, не давая потерять сознание от боли! Покажи!

Ох, но это будет долгий рассказ. Тебе придётся запастись терпением, дабы понять, что ты узришь...

Да, да. Я слишком хорошо понимаю, что раз за разом ты обманываешь меня, суля великие откровения о том, где скрыта магия и как сотворить то или иное... А показываешь лишь романтические истории, нравоучения и прочую чепуху. Дай мне магию - и живи. Обмани снова - и умрёшь. Достаточно просто?

Воистину. Тогда начнём с того момента, когда ночь опустилась на Тамаэрил.

Когда угодно. Просто выбери правильный путь впервые, маг: твою последнюю значимую встречу с Мистрой, помнишь? Это твой последний шанс.

[образы закружились, вспыхивая, раскрываясь великолепием перед мысленным взором]

Узор мерцающих огоньков сместился к его правой щеке. “Признаюсь, ты заставляешь меня чувствовать себя не просто неловко, Эльминстер, — сказала Мистра.”

"Я вижу," - ответил Старый Маг, не замедляя магического полёта. "Прошу, Владычица, отбрось колебания. Не заботься о моих чувствах - говори свободно. Ты не можешь меня оскорбить."

Мелькающие огни приблизились и, казалось, вздохнули. "Что ж. Ты был возлюбленным той, что носила это имя и силу до меня. Она хотела, чтобы ты стал моим проводником и учителем, и ты им стал. Восхитительно. Горделивой, своевольной и пустоголовой Миднайт больше нет."

Теперь огоньки окружили его голову, касаясь кожи, как множество мягких, лёгких прикосновений. "И всё же... ты смущаешь меня, повергаешь в трепет... пугаешь. Даже отталкиваешь немного. У меня нет желания обретать тело и соединяться с тобой, как она часто делала. Я делала это, да, но за трепетом скрывается ощущение, что она наблюдает за мной и судит. Что ты наблюдаешь и судишь. Эльминстер, старый и мудрый на её службе, хранящий её воспоминания."

"Старые пути пробуждают во мне беспокойство. Плетение колышется, иная магия ползёт по Торилу и внутри него. Я - не прежняя Мистра. Я... смиренна благодаря тому, что ты сделал для меня и для той, что была до меня - и когда ты в опасности, она пробуждается во мне, и я желаю тебя, спешу защитить и дорожу тобой более всех. Я хочу, чтобы ты всегда оставался моим верным слугой - более того, другом. Но я вижу, как ты изменился за века служения Мистре. Доверие даётся мне тяжело. Было бы проще, думаю, если бы я отняла все великие тайны, что ты хранишь, все воспоминания о моей силе. Никто другой не смог бы перенять их у тебя в грядущем, и я бы не чувствовала, что ты осуждаешь меня. Я... я должна это сделать."

На мгновение воцарилась тишина, нарушаемая лишь свистом ветра. Она заговорила вновь, с тревогой матери, знающей, что её слова ранят любимое дитя: "Что ты чувствуешь, слыша это?"

Эльминстер уставился в ночное небо перед собой и сказал: "Немного печали. Больше - облегчения. Ни злости, ни нежелания. Я поклялся служить Мистре давным-давно, когда ещё мог стать королём Аталантара. Я - ничто, если нарушу клятву. Я прожил на века больше, чем большинство людей, вкушая, созерцая и действуя, и ни о чём не жалею. Если твоя нужда или даже прихоть прервёт моё существование в миг, или обратит в камень на грядущие века, я буду доволен. Если потеря мною воспоминаний обрадует тебя, я с радостью отдам их. Я сделаю всё, что ты пожелаешь, с рвением и любовью."

Он улыбнулся. "Так что делай со мной, что считаешь нужным, Владычица. Ты всегда так поступала."

Он никогда прежде не слышал, чтобы рой зачарованных огоньков плакал, но, впрочем, большинство магов этого не слышат.

Глава двадцатая

МОЛИТВЫ И ИНТРИГИ

Нергал был недоволен. Он беспокойно бродил в тенях под своим любимым уступом, размышляя, в какую очередную пляску его ведёт человеческий раб разума на этот раз. Богиня сказала, что выжмет из его разума всё полезное для жадных архидьяволов? И какой в этом толк?

Но тогда какой смысл был в том, что в человеческом городе Вотердипе закалывали сморщенных старух-дворянок? Сколько полезной магии он получил?

Далеко, на другом краю Авернуса, он вырвал заклинателя из той пещеры. Он не хотел, чтобы его нашли — даже Малачлабра, которая спаслась лишь чудом.

Эльминстер снова был свободен, чтобы брести куда вздумается — а сейчас, судя по всему, это был крутой каменистый склон. Казалось, он снова исцелял себя, а Нергал зорко следил за ним. При всей своей притворной слабости и беспомощности, человек каким-то образом использовал серебряное пламя так, что Нергал не мог этого увидеть.

Два абишая выскочили из расщелины, схватили пролетавшего спинагона и разорвали его на части. Сонно зевнув, изгнанник отвернулся и снова зашагал вдоль уступа.

Безумный маленький маг снова затянул Нергала в долгую погоню по лабиринтам разума. «Полезная магия», мой дымящийся зад! Но на этот раз он проследит за нитью воспоминаний до конца, упрямо, как адский пёс, удивит Старого Мага и, возможно, наконец сломает человеческий разум. Другого выхода не было: попытки исследовать разум заклинателя без самого Эльминстера в роли проводника провалились. У людей мозги — как выгребные ямы.

Звёзды мягко мерцали на потолке над ней — её же творение, конечно. Ещё одно заклинание, о котором она хотела спросить, но так и не вспомнила. Ещё одна магия и тайна, которые исчезнут навсегда, если он погибнет.

Лежа одна на круглой кровати в верхней комнате Башни Эльминстера в Теневой Долине, Симбул мрачно смотрела на звёзды, так близко над ней, пока они не расплылись в новых слезах.

— Мистра, — прошептала она в темноту, — сохрани его! О, богиня, если ты любишь меня...

Как-то незаметно она оказалась на коленях на твёрдом полу рядом со столом, отодвинув потертые меховые ковры к стене. Здесь стояли два толстых обломка старых свечей, прилипших к полу застывшим воском... свидетельство давней молитвы Мистре. Эльминстер, должно быть, стоял на коленях между ними, обнажённый, как и она сейчас, умоляя богиню.

Рыдая, Алассра Сильверхэнд снова воспользовалась свечами. Она зажгла их малейшим из заклинаний и силой воли. Когда пламя поднялось, она наклонилась так, чтобы слёзы капали в огонь, и затем яростно произнесла:

— Мать Мистра, Владычица всех, кто творит магию, услышь мою мольбу, умоляю тебя. Я сделаю всё, что ты прикажешь — что угодно. Отдам жизнь, магию, королевство, здоровье, красоту или разум — всё, если ты даруешь мне сейчас достаточно сил, чтобы спасти моего Эльминстера. О, Мистра, услышь меня!

Внезапно, без звука и дыма, обе свечи погасли. Все волоски на теле Симбул встали дыбом, когда внутри неё пробудилась сила и хлынула сквозь неё. Единственным светом во тьме стал мерцающий синий огонь — исходящий из её собственного рта. Её дыхание горело.

— Воительница Семерых, — раздался во тьме голос Мистры, — я здесь и слышу твой зов. Внемли тому, что мы обе должны сделать...

***

Впереди что-то шевельнулось среди камней и низкорослых деревьев. Их ветви были не раз сломаны пролетающими дьяволами ради забавы, и теперь деревья щетинились острыми шипами.

Эльминстер снова был цел, хотя он старался двигаться медленно, сгорбившись, и замирать при каждом пролете дьявола. Он находился где-то в Авернусе, но где именно — не знал. Далеко от всех известных ему врат, ведущих из Ада. Почти все они были в крупных, хорошо охраняемых крепостях. Из двух, что находились в пустошах Авернуса, одни скрывались за кровавым водопадом — где-то в Разломе Арткана, — а другие венчали Шпиль Табиры, где в давние времена за непокорность была посажена на кол эриния, умершая в мольбах о пощаде. Ее кости до сих пор цеплялись за проклятый утес, и врата открывались лишь тому, кто прикоснется к одной из них и произнесёт нужные слова.

По крайней мере, он помнил их. Теперь же, голый и лишенный заклинаний, ему предстояло найти либо кровавый водопад, либо шпиль, избежать встречи со стражами или бродячими дьяволами — и...

Впереди снова что-то двинулось среди камней. Это могла быть женщина — если бы женщины были двенадцати футов ростом, с рубиновой кожей и с лошадиными головами вместо грудей. Эти странные придатки щелкали зубами в его сторону, пока их обладательница выходила на его путь. Ее стройные ноги заканчивались раздвоенными копытами, а тонкий шипастый хвост извивался за ней. Крылья, как у летучей мыши, складывались в огромный парус плоти, возвышавшийся над головой. Сама голова выглядела почти человеческой, если не считать изящных клыков и глаз без зрачков — двух белых огней.

— Кто... нет, что ты? — резко спросила она, поднимая руки в предупреждении — руки, усеянные рядами жестоких шипов. Голос ее был низким и хриплым.

— То, чем кажусь, — ответил Эл. — Человек.

Она приподняла бровь, и тонкий шипастый язык облизнул изящные клыки.

— Нет, — сказал Старый Маг, собирая внутри серебряное пламя на случай, если оно понадобится ему очень скоро и очень быстро, — тебе не стоит этого делать. Я... я принадлежу Нергалу, и любое нападение на меня привлечет его сюда. Оно того не стоит ради пары кусков сырого, безвкусного человека.

Имя его похитителя вызвало шипение. Женщина-дьявол снова отступила между камнями.

Эл продолжил спускаться по склону и уже сделал два шага мимо скал, когда голос изгнанницы раздался снова:

— У тебя нет магии?

Эльминстер медленно развернулся и развел пустые руки.

— Нет. Разве я похож на того, у кого она есть?

— Я так голодна, — жалобно прозвучало в ответ. — Нергалу придется смириться с твоей потерей.

И дьявол прыгнула.

Эл резко опустился на землю, сжав ноги, а затем отпрыгнул в сторону, как лягушка. Дьявол врезалась в камни позади него, с шипением и рычанием скользя до остановки.

Склон был крутым и голым. Единственным укрытием оставалась та самая группа камней и колючих деревьев, где она пряталась. Стиснув зубы, Эл бросился к ней. За его спиной захлопали крылья, и он снова прыгнул в сторону, уворачиваясь за острый валун.

— Стой смирно, человек, и я сделаю твою смерть менее мучительной! — прошипела дьявол, пролетая мимо и снова не доставая его.

— О, какое заманчивое предложение! — насмешливо ответил Эльминстер, уклоняясь от очередного захвата. — Чуть не соблазнился!

Рыча, дьявол оттолкнулась от земли и плавно устремилась за ним.

Он нырнул в ее логово — темную расщелину между камнями, где пол был усыпан обглоданными костями. Нагромождение скал образовывало подобие крыши. Если он зайдет внутрь, а она последует за ним, выхода, не перекрытого ее телом, уже не будет.

И все же он шагнул вперед, в зловонную тьму.

— Теперь ты мой, — прошептала дьявол, складывая крылья и следуя за ним с торжествующим смешком.

Эл отступил как можно глубже, насколько позволяли сужающиеся скалы. Единственным светом были белые огни ее глаз. Лошадиные головы на ее груди щелкали зубами, пока она приближалась, широко раскинув руки, чтобы отрезать ему путь к бегству.

— Раз уж мы заговорили, — спокойно сказал Эл, пригибаясь, — кто и что ты?

— Меня зовут Маранэ, — ответила она, подходя ближе. — Маранэ Голодная!

Эльминстер напрягся. Ему нужно было высвободить серебряное пламя так, чтобы Нергал, сканирующий заклинания, не разглядел, что он делает — а значит, их тела должны были почти слиться. Как-то надо было избежать и клыков сверху, и щелкающих челюстей ниже. Камень покатился у него под ногой, он споткнулся и едва не упал.

Маранэ снова зашипела, но челюсти не сомкнулись на нем.

Эл поднял взгляд — и увидел слабые огоньки позади и выше. Они освещали тело дьявола, когда она перегнулась через него, чтобы подхватить камень и поставить его на место.

— Что это за огни? — спросил он, притворяясь изумленным, и пригнулся, развернувшись так, что его плечо коснулось стройной ноги дьявола.

— Магические безделушки, — огрызнулась она, — добытые у прошлой добычи за долгие годы. Жаль, что тебе нечего добавить к ним. Но хватит!

Маранэ развернулась, протягивая когтистую руку с длинными ногтями прямо к его глазам —

Эл провёл рукой вдоль её ноги и впустил в неё серебряное пламя.

— Совершенно верно, — холодно согласился он, в то время как всё её тело свело судорогой, и она рванулась вверх, ударившись головой о камни над ней.

Изо рта Маранэ повалил дым. Она безжизненно рухнула на пол, и огни в её глазах погасли. В сознании Эльминстера что-то шевельнулось, и он удерживал в мыслях яркий образ её когтистой лапы. Стараясь не думать о том, что делает, он вслепую копошился среди камней, пока не почувствовал, как один из них сдвинулся. Он просунул руку в холодное сияние за ним.

Среди предметов он нащупал что-то, похожее на жезл. Он выхватил его, позволил угасающему волшебству сообщить ему заветное слово и суть — жезл молний, слава Мистре и Тиморе! — сунул его в разинутый рот Маранэ, собрал серебряное пламя, чтобы сохранить себе жизнь, если понадобится, и активировал.

Сине-белое пламя взревело в тесном логове. Дьявольские конечности бились в конвульсиях, оставляя синяки, а смрад жареной плоти заполнил пространство, сжимая горло. Маранэ обмякла и начала сморщиваться.

Магия! Нет, нет! Должен забрать!

Мысленный рёв Нергала едва не оглушил. Эл хмуро усмехнулся и начал рыться в магических предметах обеими руками, позволяя хаосу произношения заклинаний, назначений и сил захлестнуть его, пока он искал что-нибудь — что угодно — полезное.

Кольца, изрыгающие огонь, жезлы, плавящие плоть, браслеты, которые... Стоп! Вот оно!

Дрожащими руками он вытащил его и на мгновение задержал взгляд. Он создал в уме барьер из серебряного пламени, чтобы Нергал не мог прочесть его мысли. Да, это подходило идеально — скипетр длиной не больше ладони, тёмный и искусно сделанный. Изготовлен в Нетериле, самим Теламонтом Тантулом, Повелителем Теней, очень-очень давно. Он мог превратить одну руку в две, или три, или шесть. Три руки, три сердца, три ноги — по желанию, но только из плоти и крови. Способ создать армию или исцелить калеку...

Поспешно он выбежал из логова, держа разум заполненным пламенем, и спрятал маленький скипетр под камнем у определённого дерева. Затем вернулся обратно, шатаясь среди магических предметов и уставившись на изящные клыки Маранэ.

С возбуждённым рыком Нергал рухнул на землю снаружи.

Эл позволил пламени угаснуть и выпустил свои мысли, притворяясь охваченным яростью и возбуждением.

Этого хватит! Пусть только Нергал сунется сюда — я разнесу его в пепел! Да нет в Авернусе дьявола, который устоял бы перед этим, теперь, когда я влил в них всё своё серебряное пламя! Я... о боги!

Ужасающий Нергал возник в расщелине и выпустил в темноту лес бьющихся щупалец. В мгновение ока Эльминстера швырнуло о камни, протащило вдоль них, от ударов сознание помутилось, а затем его выдернули обратно на свет, ослеплённого и задыхающегося в тисках сжатого щупальца, в то время как звон и лязг говорили о том, что Нергал лихорадочно собирает магию.

Я мог бы раздавить твой череп, как гнилой фрукт, человек. Назови хоть одну причину, почему я не должен этого делать.

Серебряное пламя вырвется из меня и убьёт тебя тоже.

Не... а? Так ли?

Да. Лучше не трогать мою голову и шею.

Пусть будет так, — злобно согласился Нергал, скручивая и выворачивая.

Только серебряное пламя удерживало Эльминстера от обморока из-за невыносимой боли. Смутно он осознавал, что дьявол оторвал ему обе руки по локти, оставив окровавленные обломки костей.

Он призвал пламя, чтобы оно дало ему силы, и притворился обезумевшим, завывая, поднялся, дернулся и начал размахивать культями. Он позволил достаточному количеству серебряного пламени вырваться наружу, чтобы Нергал вскрикнул от боли и отпрянул. Эл мрачно сунул обрубки рук в раны дьявола, словно ребёнок, тычащий палкой в слепой ярости и полной бесполезности.

Через мгновение Нергал хрипло рассмеялся и ударил Эльминстера, отправив того кувыркаться по камням. Боль заставила его вскочить снова, в крике и судорогах.

— Глупый волшебник.

За стеной серебряного пламени Эл подумал: Глупый дьявол. Я вонзил обломки своих рук глубоко в тебя и оставил осколки костей. Внутри, под слоем твоих исцеляющих чар. Это не Кровавое Кольцо Алассры, но сойдёт. Ты ещё увидишь.

Он позволил пламени угаснуть — и едва не оглох от грохота голоса Нергала в своей голове.

Опять ты шепчешь себе о своей хитрости! Хватит! Вот эта твоя память, и эта, и вот эта тоже — они показывают мне, что сотворить, чтобы ты остался жив... ха! Вот так!.. Теперь я могу сделать ЭТО!

[щупальца бьют вперёд, обвивают изгибающийся торс, затем дёргают... плоть рвётся...]

[крик, раздирающая боль Нет, дьявол, нет! Боги, прошу, нет!]

Вот так, умоляй! Давай же! Умоляй, а я проигнорирую! Ха-ха-ха!

[дьявольский хохот, рёв ярости и восторга, щупальца рвут и бьют, превращая в месиво то, что осталось]

Высокий дьявол, вновь принявший облик адского владыки, мрачно смотрел на обугленные, слабо шевелящиеся куски того, что когда-то было человеком. С неохотным рыком Нергал выпустил щупальца, чтобы собрать дрожащую плоть и исцелить, соединяя её с соседними кусками. Он медленно восстанавливал безжизненное, изувеченное тело.

— Живи снова, глупый волшебник. Чуть было не разорвал тебя навсегда — но ты моя игрушка, которой нет у других. Более того, ты хоть... интересен. Я знаю, что ты делаешь. Снова и снова ловко отводишь меня в сторону среди своих теней, показывая неважное и скрывая то, что я ищу. С этим покончено. Теперь я буду давить и рвать твой разум каждый раз, когда ты попытаешься провернуть это снова. Я забрал большую часть твоих заклинаний — ты не можешь сопротивляться. В этот раз я ищу воспоминания о том, как ты использовал власть над важными людьми своих земель. Не магами на этот раз, а теми, кто правит и кого слушают, когда они говорят. [фырканье] В отличие от меня.

[мысленный червь, спиралью опускающийся вниз, вниз, вниз...]

— Интересно, — мягко произнесла Сринши, её пальцы скользнули вдоль линии его подбородка. — Большинство моих сородичей из Кормантора больше всего боятся насмешек соплеменников, а затем — потери богатства и магической силы. Ты же боишься подвести друзей и потерять их навсегда. Ты мудрее многих эльфов этого города — и трагичнее. Ты уже потерял больше друзей и близких, чем юные жители Кормантора; лишь мы, старейшины, знаем тяжесть слёз, что ты нёс. И всё же в тебе есть нечто большее — стержень силы, всегда с тобой, согревающий тебя среди жизненных бурь.

Её рука скользнула к складкам роскошного филигранного платья, и она извлекла оттуда крошечный кинжал. Не отводя от него глаз, она прошептала:

— Прости меня. Это не нападение, но я должна знать.

Выбрав место на внешней стороне его предплечья, она осторожно провела блестящим лезвием по коже. Выступила кровь — а затем несколько искр.

Сринши что-то прошептала, протянув палец. Вспышка серебряного сияния, вырвавшаяся из него, отбросила её назад с лёгким криком, окутанную пламенем.

Эльминстер отпрянул, прижимая руку к ране и бормоча извинения.

— Нет, человек, вина моя, — слабо прозвучало из клубов дыма и обгоревших остатков её одежды. — Я наложила заклинание, пытаясь вытянуть серебряное пламя из раны. Мистра в тебе даже сильнее, чем я думала.

И это всё? И ты так просто отворачиваешься? А если я просто вырву что-то из твоих воспоминаний вот так? Нет, не кричи. Ты сам это навлёк! Посмотрим, что у нас тут...

Эльминстер поднял глаза от книги, нахмурившись. Что случилось...?

В воздухе возникла искорка света...

Он вскочил, отбросив в сторону свой фолиант и схватив свою самую мощную защитную палочку.

Искорка разрослась почти до его роста, ослепительно яркая. Золотистая, и каким-то образом проникшая сквозь все его защиты! Что за...

Свет исходил от клинка. Изящного, прекрасного — зачарованного эльфийского меча, поднятого в тонкой руке... Сринши!

— Аулууа! — воскликнул Эльминстер, жезл в его руке затрещал на всякий случай. — Это ты?

Крошечная эльфийка улыбнулась ему, хотя её лицо было печальным и затенённым.

— Только ты зовёшь меня так, Эл. Ах, но как же приятно снова это слышать!

Она отпустила меч и бросилась к нему, оставив его висеть в воздухе. Золотое сияние струилось от его острия, как дым.

Эл нахмурился.

— Это Правящий Клинок?

И вот она уже в его объятиях, глядя на него снизу вверх со слезами, готовыми пролиться.

— Держи меня, — её голос дрожал на грани рыданий, — и поцелуй! Поцелуй меня, чёрт тебя побери, и Мистру, и всех гордых эльфов, и судьбу, судьбу повсюду!

Она плакала, когда он наклонился и коснулся её губ, а когда он поднял её на руках, её поцелуй стал яростным, требовательным, а крошечные руки впились в его плечи, как когти. Их мысли слились — её, как тёмное море в шторме, полное отчаяния и нужды, а его — удивлённые, согревающие, жаждущие утешить...

Во рту у него был вкус крови — она укусила его. Сринши откинула голову, дрожа, и прошипела:

— Слушай меня. Слушай, ибо спешка гонит меня, и богинь, кроме твоей, тоже! Тёмная магия может последовать за мной по пятам!

Эл усмехнулся.

— Ты всегда вела интересную жизнь, полную заговоров и тайн. Я слушаю. Говори!

С дикой улыбкой она дала ему пощёчину. Её мрачное настроение рассеялось, и она прошептала ему на ухо:

— Я должна исчезнуть — возможно, надолго. Ты, скорее всего, больше никогда не увидишь меня и не обнимешь. Знай: Мистра даровала мне благословение. Я всегда смогу говорить с тобой через серебряное пламя. Слушай, когда оно запоёт, позови меня — и я буду там. А теперь поцелуй меня снова, проклятый! Возможно, это последний поцелуй, который я...

[удар]

[хаос образов, рассыпающихся, как осколки зеркала, угасающих]

Так вот какую маленькую тайну ты от меня скрывал! Ты всё это время с ней разговаривал, да? Звал своих друзей в Ад против меня, и пока самые глупые и отчаянные пытались прорваться через весь Авернус, другие плели хитрые замыслы! Они уже в работе, не так ли? Человеческий червь!

Нет, владыка Нергал! Услышь меня: я больше не могу говорить с Сринши!

[подозрительный взгляд]

Смотри сюда. Правда, видишь?

О. Она умерла, да?

Я не знаю. Мы говорили, по очереди, когда каждый из нас был очень одинок, годами... веками. До Падения Богов, когда Мистра вручила мне свою силу. Многое внутри меня тогда выгорело... и это было одним из таких. Если только Сринши сама не придёт ко мне и не совершит магию, превосходящую мои умения, у меня нет способа говорить с ней снова.

Почти жаль тебя, человек. Почти.

[растерянность, вспышка гнева... сменяющаяся полным недоумением]

Почему я это сказал? Почему я это почувствовал?

[молчаливая улыбка]

Нет, Эльминстер, я не становлюсь слабым и сентиментальным. Целуй кого-то ещё. Мне нужна магическая мудрость. Мысли и воспоминания, которые можно использовать в Аду, и ты это знаешь. Покажи мне больше!

Конечно. Это именно то, что я делал: показывал тебе магию, её применение и последствия.

Бах! Ты юлишь даже тоньше, чем амнизу! Человек, ты омерзителен!

Ещё одно достижение, которым можно гордиться. Я их коллекционирую.

Какая цена твоей коллекции, острый на язык смертный, если ты не сможешь вспомнить ни одного из этих достижений — или вообще ничего? Скоро я заберу всё... и великий Эльминстер останется сидеть, пуская слюни в пустоту до конца своих дней.

Угрозы... [мысленный вздох] Это напоминает мне кое-что...

[мерцание, пробегающие воспоминания, выхваченный момент]

— Халуэв Старим, — резко сказал человек в чёрном, — это мудро?

Эльф, перед которым парили три трещащих жаровни, обернулся, глаза сверкали гневом.

— А! Человек, погубивший прекрасный Кормантор! Не смей говорить мне о мудрости, Убийца Прекрасного!

— Что ж, — спокойно ответил Эльминстер Аумар, шагая вперёд, — тогда позволь мне говорить о глупости... твоей. Любой — глупец, если думает, что может зачаровать дьяволов, чтобы те служили ему... и при этом оставаться их истинным господином.

Призывать адское пламя, хм? Это уже делали до тебя.

Да. И после.

Продолжай, волшебник!

Халуэв Старим перешёл от презрительной усмешки к откровенному оскалу.

— Не смей говорить мне о глупости, человек! — выплюнул он слова. — Убирайся, пока ещё можешь унести ноги! Я могу наслать к тебе в постель дьяволов, которые снимут с тебя кожу — по кусочку, с каждой конечности!

На его лице появилась мягкая, зловещая улыбка, и он добавил насмешливо:

— А спать-то тебе всё равно придётся... слабый, жалкий, назойливый человечишка.

Хотя внешне он даже пальцем не пошевелил для заклинания, между двумя волшебниками вспыхнула стена пламени, окружив Халуэва Старима.

— Прочь, Эльминстер. Ты так слаб в Искусстве, что я могу раздавить тебя, когда пожелаю — и если продолжишь раздражать меня, сделаю это сейчас же. Уходи, пока я ещё проявляю милосердие!

Внутри Эльминстера неудержимо вскипела сила, и перед глазами на мгновение заплясали серебряные искры. Он выпрямился.

Мистра: “Не беги, Эл. Старим использовал заклинание, которое будет пожирать твою плоть, кровь и разум. Просто стой и не делай ничего, только защищайся своими заклинаниями... и серебряное пламя станет его погибелью. Берегись правой жаровни — это дьявол-наблюдатель.”

“Аулууа!” — сердце Эльминстера ёкнуло. — “Ты всё ещё здесь?”

“Едва…” [улыбка] “Прими этот поцелуй, пока я не исчезла…”

По нему разлилось тепло, словно сладкая вода и лёгкий ветерок, летнее солнце и платье из магической силы...

Убийственное заклинание, ударившее в него, вырвало его из этого блаженства. Оно разорвало его защитные чары, как паутину.

Эл ответил магу Старима ледяной улыбкой.

— Ну-ну-ну, — насмешливо протянул он. — Бах-бах-бум, а я всё ещё здесь. Видимо, твои заклинания не столь могущественны, как ты думаешь. Возможно, ты обманываешь Халуэва Старима даже больше, чем Эльминстера Аумара. Уже высосал из меня достаточно?

Эльф яростно закричал, поднял руки как когти и выпустил заклинание, которое было опасно использовать даже имея магическую защиту.

Комната затряслась и начала рушиться ещё до того, как была пролита кровь Эльминстера.

Серебряное пламя вспыхнуло, неся настоящую гибель Халуэву Стариму. Эльминстер убедился, что первый же удар уничтожил правую жаровню — и был вознаграждён долгим, хриплым, полным отчаяния криком, пока крепость рушилась вокруг него...

Вот это, человечишка, хоть переносит меня в твою юность и стычки с магией... и, кажется, я вижу кое-что близкое к Мистре. Я смотрю ты не боишься убивать дьяволов.

После первых нескольких столетий, владыка Нергал, я израсходовал большую часть своего страха. В эти дни его почти не осталось.

Мы это проверим, человек. О, да, мы определённо это проверим.

Глава двадцать первая

ГОРЯЧАЯ МЕСТЬ

Так вышло, что группа искателей приключений вошла в тёмный и зловещий зал глубоко в Подгорье ещё до того, как безумие утихло. При свете факелов они разглядели человека, который одиноко метался посреди обширного каменного пола, лаял и хныкал, — и тут же бесшумно и быстро ретировались.

Халастер Блэкклоак (Чёрный плащ) призвал всю силу, дарованную ему Мистрой, чтобы исцелить страшную рану, которая должна была его убить. Ужасный костяной шип пронзил и раздробил все его внутренности. Но хуже было то, что Нергал усилил свои заклинания проклятием. Владыка Подгорья (под Вотердипом) остался жив, но у него не осталось магии, чтобы противостоять жестокости дьявола. Прошёл день, а может, и больше, пока он корчился на холодном пыльном камне, беспомощный перед мерзкой чередой изменений, происходивших с его телом. Крылья летучей мыши, чешуя, хвосты и когти то вырастали, то исчезали, отступали и снова накатывали, невзирая на вопли и проклятия корчащегося мага.

Шипы, рога, груди вылезали наружу, изгибались, а потом расползались по его телу, как рябь по воде. В сердце этого мучительного хаоса Халастер поклялся вернуться в Девять Преисподен. Он обрушит на дьявола Нергала такие муки, что тот пожалеет о своём рождении, даже если ему самому придётся погибнуть в попытке. Будь что будет, хоть сам Эльминстер встанет у него на пути.

Наконец всё закончилось. Халастер Блэкклоак лежал, тяжело дыша, весь в поту. Он уставился в пыльную тьму над собой. Лохмотья его разорванных одеяний прилипли к телу.

— Месть, — спокойно объявил он, подавляя последние судороги, — начинается сейчас.

Он, однако, не шевелился ещё долго, даже когда холод заставил его дрожать. Он лежал неподвижно, вспоминая каждую деталь движений, слов и реакций Нергала, точную внешность архидьявола... и какие заклинания станут лучшим оружием против такого врага.

С той же методичностью он перебирал недостатки и точные эффекты каждого подходящего заклинания, а также лучшую тактику их применения в Авернусе. Наконец он холодно улыбнулся и сказал темноте:

— Похоже, из Халастера вышел бы неплохой дьявол.

Улыбка медленно сошла с его лица, и он добавил мягче:

— Леди Мистра, мне нужна твоя помощь. Задача, которую я хочу выполнить для тебя, оказалась мне не по силам. Можем ли мы поговорить?

Каменный пол под ним потеплел. Внутри него возникло лёгкое покалывание. Внезапно он перестал потеть, ощутил себя чистым, целым, сильным и бодрым. Казалось, будто тёплые материнские руки обняли его.

Халастер Чёрный плащ сделал то, чего не делал веками: он сладко потянулся, довольный, свернулся в клубок и погрузился в сон.

В тёплом, забытом времени, что последовало за этим, ему снилось, будто он сосёт материнскую грудь, объясняет свои нужды и делится мыслями. В ответ он получил нужные заклинания и мудрые советы мастера битв среди волшебников...

В какой-то момент он плыл на спине сквозь бесконечный лес горящих свечей, выраставших из ниоткуда. Их пламя согревало, но не обжигало...

Халастер Блэкклоак внезапно обнаружил себя стоящим в комнате, которую редко посещал, глубоко в Подгорье: в часовне, посвящённой Мистре. Он был один и бодрствовал. На голом каменном алтаре перед ним горели два огонька — но не было свечей, которые их питали. Он чувствовал себя сильным. Магия бушевала внутри него, как яростное пламя, сильнее, чем когда-либо. Все заклинания, о которых он думал, были готовы в его разуме, и даже больше — некоторые совершенно незнакомые и завораживающие. На нём были простые чёрные одеяния, сапоги и пояс того же цвета. Всё — без украшений, но лучшего качества и идеально подогнанное. На его теле не было ни колец, ни татуировок, ни иных украшений. Кто-то подстриг ему бороду.

— Богиня, — обратился он к алтарю, — прими мою благодарность. Да свершится твоя воля.

Он отвернулся от алтаря и сделал девять шагов, выйдя за пределы освящённого пространства, намереваясь соткать заклинание для путешествия в Ад.

Едва он мысленно представил себе место в Авернусе, ещё не успев произнести заклинание, как мир вокруг Халастера погрузился в сине-белое сияние. Он ощутил, будто бесконечно падает, хотя вокруг не было ничего, что подтвердило бы это. Когда синяя дымка рассеялась, он стоял в пустоте, на ширину ладони над чёрными неровными камнями, в месте, где скалы были изуродованы, а воздух наполняли визги спинагонов, под кроваво-красным небом. Он ступил на землю Авернуса, так и не увидев и не услышав призрачное сияние, последовавшее за ним из алтарного пламени в Преисподнюю.

Оно едва колыхалось, пока невидимое, но в нём бушевала куда большая ярость. Королева-Ведьма Агларонда снова ступила в Ад.

***

Сломленный человек брел по каменистым пустошам Авернуса, не имея цели. Кровь и гной сочились из культей его рук. Время от времени он спотыкался — и в эти мгновения из его глаз вырывались черно-красные языки пламени. Спинагоны и абишаи в страхе шарахались от него. Даже ползучие лемуры и черви не решались приблизиться.

Порой его губы шевелились, и он бормотал отголоски громового голоса, гремевшего в его голове. В другие моменты он хрюкал, как свинья, или издавал птичий щебет. Мелкие дьяволы держались подальше. У них не было желания разделить чужую муку.

Эта бредущая оболочка Эльминстера вернулась к скалам и деревьям, где Нергал глодал окровавленные кости Маранэ и швырял своего пленника о камни. Медленно и очень осторожно, серебряное пламя внутри него поднялось, затуманивая разум, заставляя воспоминания кружиться, словно сухие листья на ветру. Дьявол, оседлавший его разум, с ревом бросился в водоворот образов... и не заметил момента, когда Эльминстер поднял камень и достал то, что было спрятано под ним — затем вонзил находку в спутанные волосы над левым ухом.

Тяжесть предмета была твердой и обнадеживающей. Он снова поднялся, продолжая бесцельное блуждание, но теперь с волшебным артефактом, спрятанным ранее. Работа, созданная Повелителем Теней Теламонтом Тантулой в Нетериле — способная создавать множественные клоны, "выращивая" новые тела из одной части или реликвии... и так множить армии.

Эльминстер отбросил эти мысли, укрыв их плащом серебряного пламени, позволив Нергалу упиваться долгим и ярким путем воспоминаний, по которому тот следовал через его разум.

Ах, маленький человечишка, но мы должны быть близки к чему-то стоящему. Я чувствую это, будто твое драгоценное серебряное пламя бурлит в тебе! Да! Дальше — покажи мне больше!

***

— Грозный владыка Герион, — прошептал самый молодой и амбициозный из демонов бездны, указывая на мерцание вдалеке, среди скал, — вон там.

Овердук улыбнулся, хотя его темный шлем показывал собравшимся дьяволам лишь легкий изгиб губ.

— Благодарю, Альбитур. Первый удар — твой.

Его массивный шипастый хвост дернулся. Некоторые из демонов бездны отступили на полшага. Герион был взволнован или зол — и для тех, кто желал выжить, это не имело значения.

По крайней мере, приказ Повелителя Нессуса не заставил их ждать годы... или вечность. Великий Асмодей сказал, что этот Халастер скоро вернется, вооруженный силой своей богини, достаточной, чтобы стать угрозой для Ада. Как всегда, но на этот раз особенно, Повелитель Асмодей был прав.

Альбитур взмыл в небо, словно темная буря, собирая корнугонов и демонов бездны своего отряда. Они пролетели над пропастью ядовитого дыма, пронеслись над грядой скал, торчащих, как клыки, и устремились в смертельное пике на одинокую человеческую фигуру. Безмолвно, если не считать свист ветра в их крыльях.

Сорок дьяволов против одного, но никто из стоявших рядом с Герионом не смеялся и не заключал пари. Сколько, в исчислении дьяволов, стоит помощь богини?

Человек увидел приближающуюся смерть. Он поднял руки, чтобы совершить в воздухе пассы.

Дьяволы обрушились вниз, и молнии пронзили воздух. Вокруг одинокого волшебника взметнулись стены огня.

Воздух над демонами бездны внезапно наполнился камнями размером с голову. Каменный дождь разбил дьяволов, швырнув их на землю. Один валун размозжил череп несчастного корнугона, оставив лишь кровавое пятно на его шее.

Халастер шатался в эпицентре дьявольских молний. Судороги, казалось, не вредили ему, а придавали сил.

Дьяволы спикировали, щелкая бичами с шипами. Они влетели в облако маленьких серебряных рук, которые хватали, душили, били и жгли адскую плоть.

Ослепшие пит-фиенды падали на камни с воплями. Они катались в агонии, привлекая полчища червей.

Пламя взметнулось вокруг волшебника. Взрыв опрокинул Халастера навзничь. Через огонь прорвались мускулистые демоны бездны и корнугоны, размахивая бичами так яростно, что нередко запутывались друг в друге. Они набросились на волшебника, закрыв его от взглядов массой красной и черной плоти.

— Они, должно быть, уже почти разорвали его на части, — пробормотал демон бездны рядом с лордом Герионом.

Но еще до того, как "Дикий Зверь" поднял руку в предостерегающем жесте, снизу вспыхнул ослепительный серебряный свет. Те дьяволы, которых не швырнуло с воплями прочь, рухнули на спины, превратившись в безмолвные, обугленные оболочки.

— Карлегон, — спокойно сказал Овердук.

Названный демон бездны рванулся в небо, как сорвавшаяся с цепи собака. Его корнугоны поднялись со скал следом.

Более шестидесяти дьяволов составили эту вторую волну. Они обрушились на Халастера со всех сторон, медленно сжимая сеть. Их командир парил в воздухе, отдавая приказы жестами.

Халастер посмотрел вверх на осторожно приближающихся дьяволов — и выпустил в них цепную молнию. Но она затрещала и погасла, подавленная врожденным магическим сопротивлением дьяволов.

Рука Карлегона опустилась, и дьяволы ринулись вниз.

Человек-волшебник лихорадочно творил заклинания, но Герион и все демоны бездны вздрогнули еще до того, как Халастер мог что-либо выпустить. Сам воздух вокруг них содрогнулся. Их рога, уши и кончики пальцев заныли.

— Что это было? — воскликнул один дьявол, с трудом поднимаясь на свой каменный выступ.

— Поистине могущественная магия, — изрек старый, покрытый шрамами демон бездны. — Возможно, рука самого лорда Асмодея.

Некоторые из младших дьяволов почтительно склонили головы, услышав это имя. Большинство же пристально вглядывались в человеческого волшебника, хмурясь.

"Не его рук дело", - пробормотал один, и другие кивнули в согласии.

На этот раз атака представляла собой единый слаженный удар. Затем все отступили, оставив Халастера истекающим кровью и едва стоящим на ногах. Они снова сомкнулись вокруг, и на этот раз волшебник неизбежно был сокрушен.

Когда дьяволы вновь отступили, человек покачнулся - одна его рука беспомощно болталась, почти оторванная от плеча. Раздались усмешки, когда он вдруг залаял и начал беспорядочно подпрыгивать.

Третья атака вызвала слабую вспышку серебряного пламени. Всего полдюжины дьяволов рухнули замертво. Вдвое больше было отброшено или обратилось в бегство с воплями. Четвертый натиск окончательно сокрушил Халастера - он больше не поднялся.

Дьяволы, стоявшие с Герионом, только начали расслабляться, когда внезапный поток сине-белых молний обрушился на место схватки. Демоны корчились в агонии. Они взмывали в воздух, судорожно хлопая крыльями, с ревом и стенаниями - только чтобы быть пронзенными новыми разрядами молний. В считанные секунды пали два десятка дьяволов.

"Кто...?" - прохрипел потрясенный демон бездны.

"Выясните!" - рявкнул Герион. "Перстур, Агамур!"

Повинуясь, те взмыли в небо. Они летели стремительными зигзагами, а не напрямую к новому, едва различимому противнику. Облако молний скрывало атакующего от взглядов. Из него протянулись мерцающие щупальца, бережно подняв искалеченное тело человеческого мага. Белый свет окутал Халастера Блэкклоака, вспыхнув ослепительным сиянием, заставив всех отвернуться. Когда свет рассеялся, волшебник исчез.

"Неужели снова та богиня?" - недоверчиво пробурчал один из демонов бездны.

Облако молний немного отступило, в то время как силы Карлегона осторожно двинулись, чтобы окружить его. Кто бы ни был этот таинственный незнакомец, теперь он скрывался в вертикальном овале синего пламени и явно не желал быть окруженным.

"Такую форму я видел у Мистры Торила", - проворчал старый, покрытый шрамами демон бездны.

Трижды сияние мерцало или отпрыгивало назад, вырываясь из формирующегося кольца дьяволов. Трижды они неумолимо смыкались снова, оттесняя его вверх по склону холма, где каменные пики вздымались, словно клинки, в кроваво-красное небо, а узкое ущелье вело к пещерному входу.

"Это же логово, что раньше принадлежало Барбатре, верно?" - спросил один из демонов бездны.

Старый дьявол в шрамах и Герион кивнули в унисон. Именно Повелитель Зверей добавил: "Теперь им пользуется Ярсабрас".

Как будто слова Гериона были сигналом, упомянутый изгнанник с головой пса вырвался из пещеры, выставив вперед свои многочисленные когти. Его когти образовали стену сверкающих лезвий.

Таинственный пришелец внезапно уклонился с такой плавной грацией, что напомнил наблюдающим дьяволам эльфийских танцоров.

Ярсабрас по инерции врезался в шеренгу наступающих дьяволов, вызвав всеобщую давку и взаимные удары. В лучшие времена верховные дьяволы недолюбливали изгнанников - а сейчас определенно были не лучшие времена.

Окутанный пламенем пришелец выпрямился и послал новые молнии в ряды наступающих дьяволов.

"Это женщина", - внезапно заявил старый демон бездны, заметив руки, сложенные для заклинания.

Герион кивнул. "Твои глаза всегда были зорки, Гримвольд", - одобрительно сказал он. "Богиня или смертная?"

Покрытый шрамами старый демон бездны нахмурился. "Смертная, думаю. Она держится низко, тогда как божества обычно возвышаются и взирают свысока".

Повелитель Зверей снова кивнул.

"Странно", - внезапно заметил еще один демон бездны, наблюдавший с высоты. "Сначала она убивала без разбора - молнии поражали выбранных ею верховных дьяволов. А теперь лишь сдерживает отряд Карлегона. Почему?"

В ответ раздались лишь недоуменные кивки и хмурые взгляды.

Кто-то спросил: "Может, она открывает врата?"

"Для этого мы здесь и собрались", - спокойно сказал Герион. "По моему приказу мы все должны призвать подкрепление и уничтожить любой подобный портал".

"Нет!" - внезапно зарычал Гримвольд. Он начал творить заклинание прямо рядом с Герионом.

Несколько демонов бездны отпрянули, ожидая, что Повелитель Зверей покарает дерзкого смертоносным ударом. Но Герион не шелохнулся.

Старый шрамированный дьявол крикнул, его заклинание дальней связи придавало голосу странное эхо: "Карлегон! Отводи своих! К ущелью - сейчас же! Отступайте или погибнете!"

"Ради всех огней Нессуса?! - возмутился один демон бездны. - Кем ты себя возомнил, Старый Дьявол?"

"Почему?" - просто спросил другой, в то время как демоны бездны внизу в недоумении смотрели вверх. Карлегон поднялся над ними, вопросительно вглядываясь.

"Смотрите все! - мрачно сказал Гримвольд, указывая когтем на горизонт. - Вот почему".

Они едва успели взглянуть, как нечто огромное пронеслось по небу прямо на них - точнее, на дьяволов, столпившихся на склоне.

Гигантский камень, сорванный с какой-то далекой скалы Авернуса, слегка развернулся в полете, несясь к холму.

"Огни преисподней... - пробормотал один из демонов бездны. - Он же..."

"Это и была та магия, что мы почувствовали ранее", - тихо сказал Герион. Он положил огромную волосатую руку на плечо Гримвольда. "Ты предупредил их", - добавил он со вздохом.

Удар гигантского камня потряс Авернус так, что всех сбило с ног. Оглушительный грохот. Скала ударилась, затем отскочила, ударила снова, проскрежетала по склону и начала рассыпаться. Три огромных осколка врезались в пики на вершине холма, затем обрушились на остатки отряда Карлегона.

"Ну, - раздался глуповатый голос одного из корнугонов, - по крайней мере, он прихлопнул и эту стерв...!"

Его слова оборвались, когда синее пламя материализовало прямо в воздухе обломок скалы размером с замок, который раздавил большую часть отряда Гериона, превратив их в дымящуюся жижу.

Овердук и Гримвольд переглянулись, но не сдвинулись с места. "Она ушла, - мрачно сказал старый демон бездны. - Это был последний удар".

Герион кивнул, скрестив массивные руки на груди. "Отправилась искать Нергала и его пленника-человека, если я не ошибаюсь".

Гримвольд вздохнул. "Собираем армию?"

Дикий зверь холодно улыбнулся. "Нет. Пусть Нергал, законный Князь Преисподней, сам позаботится о сборе войск. Авернус всех приветствует".

Старый демон бездны медленно улыбнулся этой древней поговорке. Два старых дьявола стояли на холме, пока ветер кружил вокруг них, неся запах смерти. Оба глубоко вдохнули, вспоминая былые времена крови, битв и мучений.

***

Симбул стояла в одиночестве на вершине черной скалы где-то в Авернусе. Ее длинные серебряные волосы развевались на кроваво-красном ветру, пока она переводила дыхание. Она все еще слабела после того, как перенесла целую гору через пол-Ада, чтобы раздавить врагов, едва успев отправить безумно вопящего Халастера обратно на Торил. Но даже уничтожение тысячи дьяволов вместо жалкой сотни ничего не значило, если она упустит того, кого звали Нергал. Ее магия уже растекалась по изуродованным ущельям и хребтам Авернуса в поисках следов... Вот!

Она выпустила молнию без малейшего колебания, послав синее пламя через весь Авернус.

Привет, дьявол. Добро пожаловать в настоящий ад от королевы Агларонда, с ее хрупкой человеческой оболочкой и всем прочим...

***

Синее пламя взметнулось с ревом. Нергал кувыркался в воздухе, его тело пылало.

Аааргх! Боль! — ревел он и разумом, и голосом. Он творил магию в панике, еще не успев рухнуть на землю.

Магический рывок — и они с Эльминстером оказались в другом месте. Темном, уединенном и сыром, в пещере, где не было авернусских холмов.

[когти цепко впиваются]

Волшебник, покажи мне больше ярких воспоминаний, ничего не упуская. Что бы ни пыталось нас убить, сюда оно не доберется.

О? Ты бы поспорил на это?

Я бы и поспорил, человек. Разумеется, ставкой были бы обе наши жизни.

[смесь уважения и упрека, молчаливо возникают образы]

Эльминстер поднял глаза от страниц, испещренных темно-синими и медными глифами. Хотя выражение его лица оставалось спокойным, блеск в глазах соответствовал металлическому отливу символов.

"Час поздний... светильники догорают. Твой вечно занятый ум режет слух. Излагай суть без промедления."

Торм кивнул, сладко улыбнулся и вскарабкался на шаткую груду пергаментов. Пыль поднялась вокруг него, словно тенистый плащ. Он ответил на многострадальный взгляд Эльминстера таким же, подпер подбородок рукой и повторил интонацией Старого Мага:

"У меня есть несколько слов для тебя, старый друг; давай побеседуем."

Я должен впечатлиться и извлечь урок? Что я играю роль, которую ты играешь в этом воспоминании, а теперь ты насмехаешься надо мной, как этот Торм над тобой? Что ж, твоя уловка сработала, человечишка: я впечатлен.

Боюсь, результат тебе не понравится.

Я мельком видел воспоминания о том, как твоя Мистра поручила тебе обучать Семь Сестер. Я посмотрю, как они через тебя постигали свою силу.

[проносятся яркие образы]

Нет. Нет, не показывай. В этот раз я сам докопаюсь до истины — не до того, что ты хочешь мне показать. Если путешествие окажется болезненным, помни, кого благодарить за его необходимость, слишком хитренький человечек.

Глупый замысел, дьявол, но, видимо, тебе придется учиться на собственных ошибках...

Благодарю за заботу, раб моего разума. Не забудь ползать на животе, пока мы продвигаемся!

[мысленный удар, вздрагивание, щупальца нетерпеливо барабанят, пока их хозяин шагает вперед, внутрь, вниз...]

У меня почти ничего не осталось. Я не могу думать... нет, не могу вспомнить. Почти ничего. Я пуст, почти пуст, все вылито в этого дьявола. Я... почти ничто. Дошел до последнего, вся моя магия ушла к нему, пока я не замечал, все годы лиц и имен — даже позор, который я скрываю от себя большую часть времени. До последних вещей, давно погребенных и забытых. Моих последних маленьких тайн. Боги, столько утомительных лет, а я все еще не готов отпустить все и уплыть во тьму...

Эл, ты всегда был эгоистичным ублюдком.

Мистра, не оставляй меня. Сохрани меня. Прошу.

[вспышки образов]

Рот Эльминстера внезапно пересох. "Боги, она прекрасна", — невольно вырвалось у него.

Его шар ясновидения показывал высокую стройную женщину в черной коже и пурпурном шелке, идущую по тропе. Ее глянцевые черные волосы, как ночной водопад, сверкали на солнце. Кожа — белая и гладкая, а лицо... слова застревали в горле. В нем шевельнулась надежда, совсем чуть-чуть, и он позволил ей танцевать возле сердца. Он был так одинок все эти долгие годы.

Его кровь закипела. “Люби ее, конечно, но не теряй себя в ней. Эта предаст тебя.”

Сринши редко говорила с ним в последнее время, а ему так хотелось обсудить столько вещей, но...

Эльминстер крепче сжал посох. "Она что... предаст?" — пробормотал он. "Тогда почему бы не...?"

Нет. Нет, Эл. Ты должен дать ей шанс. Мистра возлагает это на тебя, и я считаю это правильным. Люби её, учи её, но не отдавай ей сердце. Заставь ее восхищаться тобой — это даст тебе рычаги, когда она отбросит тебя, чтобы идти своим путем.

"Но откуда тебе это известно?" — вырвалось у Эльминстера. Он ударил кулаком по краю полированного стола. Череп с рогами застучал, а парящие осколки бывшей короны зловеще зазвенели.

Позже, Эл. Твоя леди прибыла.

"Я... к девяти адам — Нергал жаждет..."

Ха! Ты все-таки читал свои книги, не так ли?

"Чёрт побери всех этих подмастерьев-выскочек, являющихся самозванцами! Я..."

Черноволосая женщина спокойно открыла дверь, прежде чем он успел стереть ее образ из парящего кристалла. Подходя к нему, она бросила на него боковой взгляд и легкую улыбку,. Скрестив руки на великолепной груди, она уставилась в его глаза взглядом, полным темных обещаний.

"Я слышала, вы ищете ученицу." Ее голос звучал как музыкальное мурлыканье.

Эльминстер погладил бороду, стараясь выглядеть озадаченным. "О? И как же тебе пришла в голову такая дикая мысль?"

"Мистра сказала мне", — просто ответила красавица. "Из алтаря, перед которым я молилась прошлой ночью."

Эльминстер позволил себе медленную улыбку. "Ну что ж, тогда конечно, должно быть так. Я скорее думал о маленьком, грубом мужчине-дварфе на этот раз, а не о..." Он вздохнул. "...ещё одной молодой и прекрасной человеческой девушке, но... полагаю... как тебя зовут, дитя?"

"Симгарил Маруэль". Она на мгновение заколебалась, слегка покраснев, затем гордо подняла голову: "На турнирах магов я называю себя Шэдоусил. Я видела вашу корону из огненных шаров на последнем, лорд Эльминстер. Очень впечатляюще."

"'Лорд Эльминстер'? Надеюсь, нет. 'Старый Маг' звучит лучше, или 'Эл', или даже 'Эй, Длиннобородый!' Ланшарра, так как бы ты хотела, чтобы я обращался к тебе — если, скажем, нам предстоит жить вместе как учителю и ученице хотя бы десять-двенадцать лет?"

Всё краска сбежала с её лица. Она сглотнула, наклонила голову и очень осторожно спросила: "Откуда вы знаете моё настоящее, тайное имя?"

Эльминстер улыбнулся ей с одной лишь добротой, пожал плечами и развёл руками в невинном жесте. "Мистра говорит и со мной."

Ты никогда не останавливаешься? Женщины, женщины, женщины — если бы ты сам не побыл одной какое-то время, я бы решил, что ты совсем свихнулся на этом.

Я не вижу магии, волшебник! Не думай, что моё терпение безгранично, не обманывай себя.

На Ториле Мистра — это и есть магия.

Да, ты... что? Ах. Ага. Покажи мне, волшебник!

Конечно.

Глава двадцать вторая

ОПУСТОШЕНИЕ ЭЛЬМИНСТЕРА

Голос, который он так любил, словно поднимался из самого пламени, хрипловатый и тёплый: "Почему Агларонд? Тебе наскучили старые места, О Меч Мистры?"

Бородатый человек в чёрном резко остановился, вглядываясь в потрескивающий огонь. "Аулууа?" — воскликнул он. "Учитель?"

"Она самая". Пламя взметнулось языками. "Мне немного одиноко, Принц Аталантара. Годы идут, а я сижу по ночам в ожидании... и ты не зовёшь."

Эльминстер едва не бросился в огонь с распростёртыми объятиями — но обнял пустоту. Отблески пламени танцевали на его лице, когда он замер у камина, а внезапные слёзы с шипением падали в огонь у его ног.

— Сапоги задымятся, Эльминстер, — голос Сринши звучал мягче, без прежней игривости. — Отойди и перестань лить слёзы, а не то я сама разревусь.

Эльминстер неохотно подчинился, не отрывая глаз от пламени. — Как ты явилась ко мне? — спросил он с изумлением.

— Ты сам позвал меня — только что, в своём бормотании. Когда сказал: "Эта убийца магов должна быть ровней Сринши в метании смертельных чар". Моей ровней, ну конечно!

Эльминстер осклабился и зашагал по покоям, размахивая руками:

— Но так и должно быть! Взгляни: посланники сражаются заклинаниями во дворце Агларонда, а эта сенешаль-ученица, Симбул, о которой прежде никто не слышал, повергает их всех троих своими чарами!

Он упёрся в стену и резко развернулся:

— Произвести впечатление на Красных Магов нелегко, но эта загадочная девица справилась на славу. Вместо капитуляции королева Илионэ Олосинн заключает с Тэем договор, делающий их чуть ли не союзниками! Повсюду среди магов только и разговоров, что об этой необузданной женщине и её убийственных чарах. Говорят, Илбрул Рамсхорн, называвший себя выходцем из Нетерила, Энглезаэр Чародей, охотники за заклинаниями Аммараск и Брастимейр Смелый — все пали в бою против неё! Агларонд становится слишком силён — эту Симбул нужно остановить!

— Этот список павших точен... И всё же, отважный лев, бывало время, когда ты восхищался сильными волшебницами! Или память о прекрасном Корманторе и славных днях Миф Драннора поблекла?

— Нет, но Мистра велела мне хранить и способствовать распространению магии, а не стоять в стороне, пока честолюбивый маг, будь то мужчина или дева, уничтожает одного волшебника за другим, обращая в прах столько знаний в мгновение ока!

— Так почему же ты до сих пор не облачился в гнев и могучие чары, дабы разгромить Агларонд и растоптать эту Симбул? Ты боишься?

Эльминстер фыркнул:

— Глупым я могу быть, но трусом нет. Разве что из страха ошибиться, если уж на то пошло. Нет, всякий раз, когда я решаю бросить ей вызов, Мистра шепчет: "Сначала присмотрись".

— И что же?

— Я был занят иными делами магической важности и служением Мистре. Но прошло уже слишком много времени — теперь я должен низвергнуть эту Симбул... изучив предварительно её деяния, как велела Мистра.

— Кажется, ты уже решил, что она должна умереть, Меч Мистры. Но всё может оказаться не так просто; разве ты не боишься пасть от руки этой могучей убийцы магов? Она опасна... она может убить тебя.

Эльминстер развёл руками:

— Меня могут одолеть в любой миг — и каково тогда будет мерило моей жизни? Я — ничто, лишь малая толика служения другим.

Пламя сложилось в улыбку — столь знакомую, что слёзы вновь подступили к горлу.

— Я ухожу, Эльминстер. Запомни: если отправишься в Агларонд, готовься к величайшей битве чар в твоей жизни. Иди с открытым умом — тебя ждёт сюрприз.

Сноп искр взметнулся ввысь — и огонь погас, погрузив покои во тьму.

— Ах, и ты был удивлён. Ты определённо постарался сделать Фаэрун... интересным местом для магов. Но я всё ещё не вижу искомой мною тайной магии, не так ли?

[проносятся яркие образы]

— Слухи, лорд Эльминстер, бегут, как тявкающие псы; истина ползёт, как безмолвная улитка, по их следам.

Эльминстер вздохнул:

— Красиво сказано, Таунтар. Но маги мертвы — и их немало.

Одноглазый воин в поношенных доспехах пожал плечами:

— Я стремлюсь видеть истину, как научила меня Госпожа. Договор — не военный союз, а пакт о ненападении на несколько лет. Агларонд выживет. Тэй же получает возможность внедряться и влиять... В конечном счёте, они поглотят королевство Илионэ Олосинн малой кровью.

Эльминстер пожал плечами.

Таунтар поднял ржавую перчатку:

— Соглашение достигнуто лишь после того, как Симбул уничтожила три делегации тэйских посланников.

— И зачем? Все были грубы с ней?

— Разве тэйцы не грубы со всеми? Но вот что: все "послы" оказались магами, жаждавшими перебить всех во дворце.

— Я слышал, она поражает почти каждого встречного мага — невероятные масштабы за столь короткий срок!

— Симбул, лорд... уничтожает лишь тех, кто угрожает Агларонду.

— Ох, а маги из Кормира?

— Посольство из Чессенты прибывает сегодня. Среди них — агенты Тэя. Как и в Кормире - там водятся тэйские змеи.

Эльминстер нахмурился:

— Благодарю за совет, мудрый Таунтар. Я посмотрю на эту истребительницу тэйцев сам.

— Так будет лучше. — Воины обнялись, хлопнув друг друга по плечам, и разошлись — один в вихре магических искр, другой — в стоптанных сапогах.

— Ты тоже любил этого дюжего воина?

— Нет. Но Мистра — да.

— И?

— Он умер.

— Ха! Её время потрачено впустую!

— Нет. Она видит в людях не инструменты, а цветы в саду. С каждым годом сад становится прекраснее, открывая новые возможности.

[дьявольский хрип, когти рвут плетение воспоминаний, боль сковывает волшебника]

— Хватит тратить моё время, Эльминстер.

Глашатай Морэйус содрогнулся от явного страха, когда стройная женщина с растрепанными волосами в простом лиловом платье лениво показала жест, означающий мирные переговоры. Ее талию обвивал шарф, а не пояс, на ней не было оружия. Она стояла босиком на траве во дворе.

"Агларонд приветствует вас", — сказала она с улыбкой, в которой читалась хитрая усмешка. Ее волосы сияли белоснежным водопадом, но глаза оставались темными безднами. "Все, кто желает стать нашими истинными друзьями, желанны здесь."

Послы и представители молча разглядывали её позади разукрашенного золотом глашатая с бородой и в одеждах расшитых золотом. Некоторые открыто дрожали. Другие белеющими пальцами сжимали оружие или талисманы. Несколько человек были буквально залиты потом.

Она одарила всех теплой, почти материнской улыбкой и повернулась, чтобы провести их по последним изгибам тропы. Грациозная и величественная, она скорее походила на правительницу, чем на ученицу. Лишь несколько случайных искорок света, кружащихся как беспокойные звезды у нее за спиной, выдавали могущество ее Искусства — заклинательный щит, отражающий любое предательское нападение в спину. Никто из присутствующих не сомневался, что эти искорки видны не случайно. Ходили слухи, что в Агларонде даже листья не осмеливались падать без явного на то позволения Симбул.

Тропа вилась среди прудов с кувшинками. Маленькие яркие рыбки, называемые солнечным серебром, выпрыгивали из воды, хватая мошек. Дорожка вела вверх по затенённым садовым склонам к боковому входу дворца. Согретые улыбкой Симбул, когда она приглашала их переступить порог, посольство проследовало внутрь. Сенешаль шагнула за ними — и небрежно испепелила некоторых мужчин впереди себя яркой дугой ненасытных заклинаний.

Они вскрикнули, не смотря на то, что не пострадали.

За ближайшим деревом Эльминстер пробормотал тихое заклинание. Оно создало его образ, зависший в воздухе перед дверью.

"Убийца! — резко бросил он. — Обернись и узри свою погибель! Твоей резне пришел конец! Я вызываю тебя!"

Яркое серебряное копье заклинания, которое испепелило бы его, будь он живым человеком, вырвалось еще до того, как она развернулась, сверкая глазами. "Исчезни, прислужник Тэя."

"Я не друг Тэю", — ответил бородатый парящий человек в черном.

"Если ты делаешь их работу, для меня ты тэец. Все враги Агларонда — тэйцы в душе, какие бы клятвы они ни давали", — отрезала она.

Эльминстер поднял бровь. "Выходи и сражайся”, — тихо сказал она.

"Я пригласила возможных шпионов и змей в этот дворец великой королевы, — ответила Симбул, бросая взгляд на кашляющих, шатающихся мужчин, затерянных в дыму ее заклинаний, слепо размахивающих мечами. — Они моя ответственность. Я выбираю когда и где сражаться, человек, и мелкие дуэли меня не интересуют. Убирайся."

Эльминстер ответил кривой ухмылкой. Не отрывая от нее взгляда, он нацелил руку, как арбалет. Яркие стрелы вырвались из его пальцев. Дворцовая башенка разлетелась на части и с грохотом рухнула в сады.

От этого ее рот открылся. Ухмылка Эльминстера стала жестче. Он поднял другую руку и обрушил стройную троицу шпилей.

Глаза Симбул вспыхнули. Она подняла руки над головой и, соединив пальцы, обрушила на него голодный поток молний.

Титанический разряд пронзил его иллюзорный образ в мгновение ока. Он отскочил и с воем пронесся по садам, заглушая короткий стон боли Эльминстера, содрогавшегося за своим деревом.

"Ха!" — торжествующе воскликнула Симбул.

В ответ башня у входа, где она стояла, вспыхнула с вершины до основания рубиновым пламенем — и обрушилась в раскаленную реку камня.

"Сражайся со мной или потеряешь дворец", — спокойно пояснил дверной гонг рядом с ней. С воплем ярости Симбул развернулась и испепелила его.

Рухнула еще одна башня, и шлем стража покатился из-под обломков мимо ног Симбул. "О, это что, соревнование в погребении трона Илионы?" — спросил он.

Глаза Симбул вспыхнули пламенем. Её волосы извивались вокруг неё, словно в буре, когда она поднялась в воздух, а руки задвигались со скоростью летящих стрел. "Яви моего врага!" — взревела она. Воздух вокруг затрещал от собранной мощи. "Покажи мне эту змею!"

Небо внезапно заполнилось изгибающимися следами силы, великой сетью перекрещивающихся путей... и вот, за деревом, человек, уже ткущий новое заклинание.

Симбул метнула в него слезы смерти — магию, чьи медленно опускающиеся завесы силы блокировали любое перемещение. Она выкрикнула слово, вызывающее ее пояс скипетров из покоев.

Даже когда она застегивала его на талии, яркие клинки силы рассекли ее смертоносные завесы, развеяв их энергию по воздуху. Один кружащийся фрагмент превратился в рычащий шар пламени и врезался в домики внизу по склону. Земля содрогнулась, и пожары вспыхнули с жадной скоростью.

Симбул отвернулась от разрушения и с рыданием выкрикнула свою ярость. Два ее скипетра разверзли землю под ногами врага, швырнув его кувырком вниз по саду.

Немногие маги осмелились бы использовать оба жезла сразу. Магия, вырывавшаяся из них, опаляла руки Симбул. Энергия бушевала в ней, волнами накатывая от головы до пят и сковывая дыхание. Она прыгнула босыми ногами вперед по воздуху и закричала: "Перенеси этот бой в другое место, человек, или, клянусь, я свяжу нас заклинаниями и швырну себя в самое сердце Вотердипа — или во внутренние покои Кэндлкипа!"

Иглы силы, смыкавшиеся вокруг нее, как гигантские клещи, замедлились и остановились. Голос ее противника донесся: "Куда же?"

"Кромморский Клык, — выплюнула она. — Знаешь его?"

"Увидимся там, убийца, — последовал спокойный ответ — за мгновение до того, как стрелы силы устремились вниз, чтобы ударить по ее мантии. Мир Симбул превратился в оглушающий ад ослепляющего, пляшущего белого огня.

Несколько знакомых слов вырвали ее из бушующей погибели и швырнули через половину Моря Павших Звезд к Клыку. Обычно она метала здесь свои самые неистовые чары или лежала в одиночестве на каменистой вершине, глядя на звезды. На этот раз Симбул не коснулись прохладные бризы заката — вместо этого она оказалась заключена в сердцевину яркого мерцающего магического купола, который окутал её теплом и замедлил каждое движение.

Мистра, но этот человек был быстр! Дуэльная защита старого Миф Драннора! Она видела лишь одну такую, и то...

Земля под ней вздыбилась каменными копьями. Они взметнулись в яростном, многогранном порыве. Симбул прошипела заклинание, которое должно было обратить их против источника. Один-два растворяющихся лезвия рассекли ей ноги. Она тяжело рухнула на беспощадный камень среди лент собственной крови.

Камни содрогнулись под ней от ярости далекого взрыва. Ее противнику его копья понравились не больше, чем ей. Симбул мрачно улыбнулась и использовала свою сочащуюся кровь в заклинании, перенесшем ее через Клык к месту, где истекал кровью другой человек. Пока мир кружился, она нажала на медальон у пояса и раздавила крошечный кристалл внутри.

Магия загудела, как отпущенная тетива. Она хлынула вокруг, сплетая клетку. Нос к носу в ее трепещущем сердце — месте, где не могло разгореться ни одно заклинание — Симбул и ее противник уставились друг на друга. Ее магия случайно захватила одно из немногих деревьев на Клыке, и его колючие ветви заскрипели, когда клетка сжималась вокруг них. Воздух вот-вот должен был наполниться вонзающимися щепками...

Скипетр в ее руке превратился в нож и вонзился в ребра. Он нашел цель. Ее ястребиноносый, бородатый враг ударил ее ногой в промежность, швырнув вверх. Нож оставил кровавый след в воздухе. Ее рука с ошеломляющей силой ударилась о ветку, и нож выпал.

Человек поймал его на лету, как жонглер. Она шлепнулась на землю, теряя дыхание в беспомощном стоне. Он набросился, обрушившись на нее сверху.

Они покатились вместе. Ее сжимающаяся магия пела вокруг. Симбул увидела, как нож заносится для удара, который вспорет ей горло.

Отчаянно она подняла руку, чтобы защититься. Яркая сталь пронзила ее насквозь, мокрый кончик торчал с тыльной стороны ладони.

Мистра, какая боль!

Рыдая безудержно, Симбул билась на земле, пытаясь сбросить врага, чтобы вырвать клык своей муки, и...

Вес на ней внезапно исчез. Жгучий холод вытек из нее, и лезвие кинжала растаяло, как дым.

Эльминстер смотрел вниз на серебряное пламя, струящееся по пальцам Симбул. Ее рана закрылась, и она поморщилась, встряхивая рукой, словно могла отмахнуться от боли.

"Ты... ты служишь Мистре!" — наконец выдохнул он.

Она взглянула на него из-под прядей извивающихся, как змей волос которые внезапно стали серебристыми. "Конечно, — спокойно ответила она. — Разве есть те, кто нет?"

Глава двадцать третья

ОГОНЬ В АДУ

Эхом разносится тьма, лабиринт безмолвен...

Я боюсь. Я... не могу думать. Где мой разум... где мои воспоминания? Где я? Ничего не осталось. Только страх. Я так одинок. Темнота, дрейфующая... холод, весь свет погас. Я боюсь.

Ага! Наконец-то серебряное пламя! Но неужели это всё? Твоя богиня украла у меня каждую... последнюю... крупицу знаний, которые я жаждал? Я разобью тебя на осколки костей и прах! Я заставлю тебя кричать целую вечность, слепого и извивающегося в агонии, пока лемуры пожирают тебя и вырывают обратно для следующих грызунов! Я... АААХ! Люди...

Вот он я. Здесь, в Нергале. В моих костях ничего не осталось. Совсем ничего. Он победил.

Воистину, ничтожный человеческий маг, как могло быть иначе? [злорадство] Твоя вмешивающаяся богиня, возможно, украла у меня серебряное пламя и свои истинные секреты, но у меня есть твои воспоминания — века за веками о том, где спрятаны чары и как пробудить магию, и все эти Врата...

Я не смею шагнуть в Фаэрун и как следует развлечься — но о, сколько глупцов среди ваших жалких людей я смогу подчинить, вооружённых тем, что знаешь ты, и долгами, которые тебе должны, чтобы грабить твой Торил по желанию и приносить всё новые магические фолианты... Ах, ад наконец то затрепещет!

[Вихрь образов Авернуса, заброшенное далеко сознание]

И начнём прямо сейчас, с уничтожения и унижения твоей игрушки, пришедшей спасать своего Эльминстера!

[Магия вырывается из Нергала, как безумный поток, раскатистый дьявольский смех, каменные шпили рушатся на одинокую человеческую фигуру]

Ха-ха!

[Голова резко поднимается. Серебряные волосы извиваются. Молнии раскалывают скалы в пыль и щебень, далеко их разбрасывая. Два глаза горят, как пламя, в клубящейся пыли. Тихое, мягкое шипение каким-то образом достигает их ушей через пол-Авернуса.]

"Так вот ты где, дьявол. Попробуй теперь то, что я дарую Тэю."

[Магия вспыхивает так быстро и ярко, что Нергал хрипит от изумления. Его крылья резко взмахивают, выгибаются... и Ад взрывается яростным светом. Архидьявол беспомощно кувыркается в визжащем воздухе, сжимая в кулаке сломленного человека.]

Пламена бездны, она сильна! Что ж, придётся...

Всматривайся в неё дольше. Такая грация даже в ярости. Завораживающе...

Да, да, такая... что ты делаешь, человек? Шепчешь в моей голове, когда я должен...

[Яркий ад, рёв дьявольской боли, тела снова беспомощно летят, два пылающих глаза следят сквозь серебряное пламя]

Довольно! В другое место — пусть обыщет половину ада, чтобы найти нас!

Красные молнии окутали их. Когда свет погас, они оказались в другом месте Авернуса. Когтистая рука Нергала опустилась на плечо Эльминстера, создав из ничего цепь и ошейник.

Красные молнии снова вспыхнули.

"Прямо за нами", — проворчал Нергал. "Разрушает всё на своём пути. Будем прыгать от логова к логову моих соперников — пусть Авернус будет разрушен!"

Он разразился смехом — и они снова исчезли. Красный дым и молнии клубились у их ног.

Изгнанник-дьявол оглянулся и покачал головой — возможно, с восхищением, а возможно, со страхом.

"Дьяволы падают с неба, как подстреленные птицы", — пробормотал он. "Не пройдёт и мгновения, как Владыка Нессуса узнает об этом. Не хотел бы я тогда быть твоей возлюбленной!"

Снова молнии, и тьма. Эльминстер по шею в яме с отбросами, задыхается от ошейника, а цепь не даёт ему утонуть.

— Наконец-то снова уютно. На чём мы остановились?

Хо. Да. От одной магической дуэли к другой. Всё же лучше, чем последнее воспоминание: соблазнение учеников кажется пустым после опустошения ада руками настойчивой богини.

Хм. Боюсь, тебе не хватает утончённости, чтобы это оценить.

[фырканье, удар по разуму] Остроумие потом, волшебник. Сейчас — шоу.

[образ предлагается]

Что ж, это трогает меня! Где твои...

Глубоко внутри тебя, дьявол. Теперь всё у тебя. Эльминстер в твоей голове.

Я... я...

Смотри на неё, дьявол. Какое величие, когда она запрокидывает голову и бесстрашно озирает ад в поисках нас. Видишь её, как я. Как можно сломать или покорить такой яркий клинок? Она могла бы стать всем для тебя! Твоим воином-бичом ада, сокрушающим всех, кто стоит на твоём пути, любящим тебя так же страстно и жадно, как сейчас убивает...

Язык Асмодея, человек! Ты почти заставляешь меня захотеть...

Вспомни её губы, её серебряные волосы, бьющиеся, а затем ласкающие...

Да. Оооо, да.

Вспомни её объятия, её шёпот обещаний, её...

Да. Да! Она создана для меня!

Воистину, смотри на это воспоминание снова, пока мы...

...не летим назад, ад рушится и содрогается вокруг нас, когда скипетры, которые Симбул вонзила в свою плоть, как кинжалы, испаряются, исчерпав последние силы. Она дрожит, опускаясь на колени среди огней разбросанных трупов дьяволов и разрушенных каменных цитаделей, и мы хотим протянуть к ней руки, прижать её, утешить, исцелить...

Глаза поднимаются и снова вспыхивают пламенем. "Твой..." Её рычание переходит в крик, выплёвывающий грубую, рычащую силу. Нергал познаёт боль.

АААРГХ! Чтоб тебя скрутило, сука! Я... я...

Люблю тебя. Люблю больше всех огней ада.

Да! [смертоносный разряд летит мимо] Ты... Нет! Клыки, человек, что ты делаешь с моим разумом? Вон из моей головы!

Следующее заклинание Симбул обрушивает на дьяволов дождь пылающих кинжалов. Она кружится, как танцовщица, направляя ту же ярость в глотки дьяволов, слетающихся на неё с руин Авернуса.

Чёрно-красная плоть бьётся в конвульсиях. Визги сливаются в дисгармоничный хор страданий.

Нергал дрожит, хватаясь за каменный выступ, чтобы устоять, задыхаясь от боли.

Я не могу ударить её! Она такая яркая, такая прекрасная... я должен обладать ею, я должен... Алассра, вот я! Здесь!

Грядущий Владыка Всего Ада взмывает в воздух, щупальца превращаются в могучие крылья, руки распростёрты в приветствии.

Королева моя, вот я...

Разряд, вырывающийся из Симбул, так мощен, что швыряет её назад. Падая, она направляет свою волю вдоль луча, чтобы пронзить разум врага, пока копьё её серебряного пламени вонзается в него.

[Мгновенный образ через Авернус: одинокая женская фигура вспыхивает в небе, как маяк, волосы — ореол пламени. Дьяволы повсюду корчатся, ревут, прячутся. Далекие горы извергают дым и пламя.]

Серебряное пламя врезается в горячую тьму, бурля...

“Эл, я пришла.”

Я жив и люблю тебя. Я — в этом дьяволе, весь. Мистра, как же ты великолепна!

[насмешливо] “Ну конечно.”

Нергал, завывал от неистовства огня, терзавшего его плоть. Симбул не знала пощады в своём палящем гневе, превратив его в руины, подобные самому Аду - существующему лишь ради заточения её Эльминстера, пока и он не исчезнет… не растворится вслед за угасающим пламенем...

Нет, не уходи! Не исчезай... что я говорю? Вон, человеческий червь. Вон из моего разума. Ты заражаешь меня, ты... исчезни!

[Нергал собирает всю свою силу, чёрно-красную волну, достаточно мощную, чтобы сокрушить даже ярость Симбул. Он бросает её. Образы кружатся в безумном хаосе, яркие, как осколки стекла, воспоминания, слёзы и смех — всё впитывается существом в яме с отбросами. Нагой человек бьётся в рвотных судорогах, пока ад рушится вокруг него.]

Теперь твой черёд, ведьма!

[Красно-чёрные молнии вырываются из великого крылатого дьявола, рассекая кровавое небо, как щупальца.]

Грохот, шатание, ослепительная красота всё ещё на ногах...

Кровавые губы искривляются. "Это всё, на что ты способен, дьявол?" Худые пальцы указывают на Нергала и огонь вырывается вперёд, теперь уже слегка устало...

Вспышка сине-белого пламени, Нергал кричит...

[лихорадочные красные молнии, и бегство]

Это вышло из-под контроля! Где Асмодей? Где полчища Ада? Неужели ей позволят перебить нас всех?

Огонь бездны, она может бить по мне через тебя!

[удар разума, тёмный и огромный, посланный убить, ревущий сквозь своды...]

[...и отскакивающий обратно сквозь тьму, чтобы шлёпнуть Нергала]

Рыдая и судорожно дёргаясь, дьявол с щупальцами катается во тьме, его цепи тают.

"Прости," — говорит голый, грязный человек рядом с ним. Он поднимает культи на месте рук. "Мы слишком тесно связаны теперь, дьявол, для того чтобы это сработало."

Внезапным скрытным движением Эльминстер поднимает руку, чтобы коснуться того, что запуталось в его волосах. Холодно, чётко и твёрдо он произносит в мыслях: "По воле Тантула и моей нужде, пусть это будут осколки моих костей, вон там — и пусть это случится сейчас."

Нергал лишь успевает бросить взгляд на своего раба разума, прежде чем костные осколки внутри него расширяются в дубликаты больших костей, частью которых они были — и тело архидьявола разрывается с глухим мокрым рёвом.

[песня, безумная дикая музыка, красный огонь и уставившиеся, неверящие дьявольские глаза, растворяющиеся в тьме... забвение]

Одинокий и изувеченный в пещере глубоко в Авернусе, Эльминстер падает на колени и горько рыдает. Разум, который владел им целую вечность, затих и исчез...

Тяжёлая вещь — потерять любое существо, которое знаешь так близко.

[красная, извивающаяся боль, медленно возвращающаяся сквозь муки, наконец к свету...]

"Чтоб тебя поглотил огонь бездны," — бормочет Нергал, слабый и больной, как всегда, когда собирается, возрождаясь из клочьев дыма и сущности в твёрдую форму. Он мутно озирает забитую отбросами пещеру и маленький круглый чёрный камень, который всегда появляется, когда он обманывает смерть. Ещё одна мощная магия непредвиденного обстоятельства, потраченная впустую из-за небрежности.

"Было близко," — шепчет он, ещё не набравшись сил, чтобы зарычать. "Я никогда не буду править в Аду, если продолжу недооценивать людей."

"Слишком верно," — сладко говорит голос позади него.

Нергал, законный Принц Ада, разворачивается так быстро, как только могут его дрожащие конечности. Он смотрит в улыбающееся лицо Королевы-Ведьмы Агларонда, которая парит в пределах вытянутой руки.

Её улыбка широка, как у волчицы, а глаза — два тёмных пламени.

"Исчезни навсегда, дьявол," — шипит она — и разводит руками. Святая вода, пылающая сине-белым и серебряным пламенем, обрушивается на него потоком. Последнее, что слышит Нергал — рычание Симбул: "За то, что ты сделал с тем, кого я люблю, мне жаль, что я не могу убивать тебя снова и снова!"

Тёмная, чешуйчатая рука ставит кубок, который дымится и пузырится зелёным во тьме. "Как забавно," — искренне произнес Асмодей с трона из сплетённых живых дьяволиц.

Лениво Владыка Нессуса протягивает руку. Убийственная магия нарастает и рычит вдоль его руки, наполняя сложенную ладонь темнотой. Когда ладонь наполнится, он щёлкнет запястьем и отправит её в Авернус. Там она убьёт измождённую, рыдающую человеческую чародейку, чей образ парит над ним. Она сейчас обнимает изувеченное, лишённое рук тело мужчины в скрытой пещере, всё её внимание направлено на то, чтобы влить в него свою жизненную силу.

Асмодей начинает улыбаться. Ах, сладкая ирония...

***

В пустоте, усыпанной дрейфующими звёздами, Мистра оторвала рычащего человека от своей груди. Она протянула Халастера к вихрящемуся видению — величайший дьявол всех времён улыбался, пока тёмное пламя наполняло его ладонь.

— Сейчас! — срочно прошептала она.

Халастер Блэкклоак оборвал свой слюнявый вой наполовину с хохотом, выпрямился с пылающими тёмными глазами и резко бросил:

— Асмодей! Поклонись!

Владыка Ада повернул голову в изумлении — и через бездны, сферы и хаотичные миры их взгляды встретились.

Криво улыбаясь, Халастер Блэкклоак произнёс заклинание, которому научила его Мистра. Вся его безумная ярость ворвалась в Асмодея, сотрясая это изящное тело.

Те насмешливые и зловещие глаза закатились, источая золотой огонь. Искривлённый рот раскрылся в крике потрясённой агонии. Пламя того титанического заклинания бушевало в разуме дьявола.

Когда Мистра разорвала связь между пустотой и Нессусом, Асмодей моргнул, оглядывая окружающий мрак, и сделал ещё один глоток из кубка. Так... что же он собирался сделать? Что-то забавное...

***

Мистра уложила чёрного мага, словно куклу, на его кровать в глубинах Подгорья, потрепала по головам его стражей-глубоких драконов и вернулась в пустоту, в ожидающие объятия Азута.

Когда они парили вместе, она вздохнула, улыбнулась и сказала:

— Я обожаю счастливые концовки.

Прежде чем поцеловать её, Азут нахмурился и мягко заметил:

— Это может стать проблемой в будущем.

***

В Авернусе чёрное пламя, что было Нергалом, угасло. Лемур понюхал воздух и жадно пополз на запах. Ярость, пылавшая здесь, опалившая камни, которые горели так много раз прежде, иссякла.

Пока что.

Глава двадцать четвертая

НЕПРОДОЛЖИТЕЛЬНОЕ ВОЛНЕНИЕ В АГЛАРОНДЕ

«Позвольте представить, — с усмешкой произнесла Скрытоликая, с изящным жестом выдвигая вперед даму в прекрасном платье, — Торнейру Таланс, ныне исполняющую обязанности Коронованной Владычицы Агларонда.»

Фаэльдара подняла взгляд с трона. «Еще три вздоха — и тогда, может быть. Разве не сама Симбул велела называть себя просто регентами, отказавшись от всех этих титулов, которые так смущают послов и герольдов?»

«Потому я и делаю это», — с усмешкой ответила Скрытоликая. «Три вздоха, мой правый бок! Ты должна была подняться с трона как минимум два вздоха назад!»

Придворные и послы, выстроившиеся вдоль стен, придвинулись ближе, чтобы не упустить ни капли веселья.

Высокая и изящная Фаэльдара поднялась и жалобно сказала Эвенил, восседающей на парящем неподалеку ложе: «Разве хоть одна женщина была так обижена?»

Четвертая временная регентша подняла взгляд с невинной улыбкой и раскрыла ладонь, будто собираясь пересчитывать что-то по пальцам. «О, дай подумать. Была же…»

Вспышка и грохот потрясли тронный зал. Регентши резко обернулись, в то время как придворные у стен ахнули и зашептались. Все замолчали, увидев то, что предстало перед ними.

Королева-Ведьма Агларонда стояла в центре зала — нагая, как в день своего рождения, покрытая грязью и кровью.

Ее волосы извивались вокруг плеч, будто живые, а глаза горели, как две темные и смертоносные звезды. Казалось, ее ничуть не смущало, что на ней не было ничего, кроме копоти, грязи и крови.

Она обнимала за талию костлявого, бородатого старика, покрытого грязью, с культями вместо предплечий. Он безвольно обвис, словно сломанная кукла, и лишь ее хватка удерживала его от падения. Твердо ухватив его за волосы, она откинула его голову себе на плечо, а затем улыбнулась регентшам, чьи лица застыли в изумлении.

«Повторяя чьи-то слова, — сухо произнесла Королева-Ведьма Агларонда, — мы вернулись.»

Как будто в ответ, позади нее взметнулись клубы черного пламени, и в зале раздались крики придворных. Воздух наполнился серным смрадом. Из огня выступили ухмыляющиеся дьяволы — длиннорогие, крылатые, с клыками и когтями, готовые вцепиться в Симбул и старика в ее объятиях.

«Нас послал Герион, Верховный Герцог Ада, — самодовольно провозгласил один из них, — чтобы доставить вас обратно к вашей смерти — долгой, мучительной и смерти!»

Симбул прошептала слово. Молнии взметнулись от плит под копытами дьяволов до самого потолка и обратно. Раздались слабые вопли — и затем лишь пустые плиты да едкий дым от распавшихся тел.

Сквозь клубы дыма Королева-Ведьма улыбнулась.

Из пламени вышла новая шеренга дьяволов. Их ухмылки были куда менее уверенными.

«Неужели вы всерьез думали, что схватить меня в моем же логове будет легко? Я стою здесь не одна.»

Голубо-белое пламя вспыхнуло в ее пустой руке. Позади нее регентши с решительными лицами подняли руки, и в их ладонях замерцали более слабые голубые огни.

«Как и они, ведьма!» — громко крикнул один из придворных, поднимая руку, в которой закрутилась магия.

«Верно, — подхватил другой, сбрасывая плащ. — За Тэй!»

«Да, — раздался третий голос, жесткий и холодный. — Пусть королева и Агларонд падут вместе во славу Тэя!»

Глаза старого придворного вспыхнули, он выхватил кинжал и вонзил его в горло раскрывшемуся рядом Красному Магу. Зал заполнили крики и заклинания.

Двери у тронного зала распахнулись. Таэргар Дверной вошел с обнаженным мечом в руке. Он застыл с открытым ртом, увидев хаос, затем выхватил кинжал и метнул его — прямо в сигнальный гонг за дверью.

Он бросился вперед, подняв клинок, но перед ним взорвались алые языки пламени, швырнувшие его на пол. Он успел увидеть, как из темной магии возник огромный рубиново-красный дьявол с вилами в одной руке и шипастым кнутом в другой, нависший над Фаэльдарой, первой из регентш.

«Аппетитный кусочек», — прошипел он, протягивая к ней руку.

Таэргар Дверной и Фаэльдара уставились на исчадий ада, Красных Магов и рвущихся вперед дьяволов. Смертоносные чары, ревели и свистели повсюду.

«Вот дерьмо», — выдохнули они в унисон.

***

Воздух над столом начал мерцать. Крошечные серебристые и голубые искры вырвались из ниоткуда, закрутившись в плотный шар.

Их сияние заставило человека резко поднять голову. Два глаза уставились на них в изумлении и тревоге.

Мгновение спустя стул с грохотом опрокинулся. Человек, сидевший на нём, пересек комнату с неожиданной для его возраста скоростью. Он схватил два скрещённых ржавых кинжала, висевших под щитом на стене. В его руках они изменились, превратившись в жезл и скипетр. Наведя их на мерцающие огни, Королевский Маг Кормира прошипел:

— Как, всеми причудами Святой Мистры, это проникло сквозь защиту? И что это вообще такое?

В ответ мерцающие огни слегка опустились и развернулись серебристым каскадом вниз к полу. Они приняли облик призрачной фигуры — крошечной женщины-эльфа, почти совершенной красоты и выглядевшей лет на девять... если не считать её глаз. Глаз, древних и мудрых, как у богини... или, по крайней мере, у Избранной, повидавшей не одну сотню лет.

Вангердахаст опустил жезл и скипетр.

— Кто... ты? — хрипло спросил он.

— Большинство зовёт меня Сринши, — ответила она. — Ты и я нужны прямо сейчас в тронном зале Агларонда.

— Агларонда? Почему?

— Эльминстер там, в бою и очень нуждается в нас обоих, это срочно. Мистра велит нам прийти, — просто сказала она, протягивая руку.

Вангердахаст на мгновение замер, затем по его лицу пробежала почти дикая радость. Он бросился через комнату, как юноша.

— Да! — прошипел он, сверкая глазами. — О да!

***

В тронном зале Агларонда люди кричали, бежали и хватались за мечи. Заклинания гремели, дьяволы бросались в атаку и отступали, вопя и умирая.

Опаляющий огонь взметнулся среди кричащих придворных. Люди, с воодушевлением вонзавшие кинжалы в Красного Мага, исчезли в столбах пепла.

Среди мечущихся в панике слуг служанка уронила с грохотом серебряный поднос, когда когти дьявола впились в её лиф. Протянув тонкую руку, она пронзила ею ухмыляющееся исчадие ада. Оно исчезло с рёвом синего пламени и пронзительным воплем.

Красный Маг уставился на служанку в изумлении, когда та потянулась к следующему дьяволу, её глаза полыхали.

— Этого достаточно.

На этот раз вспышка была двойной. Служанка и дьявол исчезли вместе... но там, где была Мистра, теперь парили девять серебристых звёзд, очерчивая круг вокруг голубого пламени.

У Красного Мага не было времени даже побледнеть, как пламя погасло, а звёзды ринулись к полу и исчезли. В местах их касания с плитами возникли ошеломлённые существа, озирающиеся вокруг в разгаре битвы.

— Келбен Чёрный Посох, — прохрипел Красный Маг, глаза которого вылезли из орбит, — и... Семеро! Все!

Его можно было простить за то, что он не заметил появления магов Вангердахаста и призрачной женщины-эльфа, где коснулись две последние звезды...

Мгновение спустя Келбен пронзил трёх дьяволов ослепительными молниями. Один Красный Маг, оказавшийся неудачном месте, перестал что-либо понимать навсегда.

На лице Лорда-Мага Вотердипа пылала ярость. С рычанием он подбросил в воздух свой чёрный посох. Тот завис неподвижно, горизонтально и искрясь магией. Многие заклинания, проносившиеся по залу, свернули к нему и рассеялись в безвредном хаосе.

Теперь воздух был достаточно чист, чтобы все увидели Симбул, стоящую на коленях и прикрывающую Эльминстера. Она подняла руку, и серебряное пламя хлынуло к её сёстрам. В ответ от каждой из них ударил луч, испепеляя любого дьявола на пути.

— Сестра, — задыхаясь, произнесла Дов (Фальконхэнд), — что ты делаешь? Мистра запрещает...

— Сейчас — нет, — резко ответила Королева-Ведьма Агларонда. — Взгляни!

На этот раз её рука указала на мерцающий воздух над посохом Келбена.

Пойманные заклинания быстро превращались в сияющее плетение магии. Светящиеся, постоянно меняющиеся линии силы стремительно заполняли пространство. Призрачная форма Сринши скользила между ними. Плетение мерцало, разрастаясь, и уже стало почти слишком ярким для взгляда на него.

— Плетение! — резко сказала Симбул. Она отвела руку, указывая на входную арку, где сгущались тени. — И наш враг!

Нет, не тени — плетение тёмных линий, зеркальное плетению Мистры. Через арку входили незнакомцы — маги с жезлами и посохами, скандирующие:

— Шар! Шар!

— Анти-Плетение? — прошептал один из старейших придворных. — Разве такое возможно?

Тёмный придворный рядом с ним улыбнулся змеиной улыбкой — и обвил шею старика щупальцем, с лёгкостью ломая её.

— О да, — весело заметил он падающему трупу. — И некоторые из нас, идущих во тьме, видят в этом наше светлое будущее!

По всему залу гибли люди, женщины, дьяволы — магия сражалась с магией, убивая с ужасающей скоростью. Три дьявола набросились на Симбул, пытаясь оторвать ей голову. Один в отчаянии сунул когти ей в рот, чтобы та не могла произносить заклинания.

Грязный, дрожащий человек, от которого её оторвали, лежал забытый на плитах. Оглушительный грохот поблизости заставил его очнуться. Он оглядел битву заклинаний, покачал головой в отвращении или отчаянии... и начал ползти вперёд между распростёртыми телами и падающими с потолка обломками. Стены зала содрогались, подстёгиваемые диким столкновением магии.

Симбул отчаянно боролась с упорными дьяволами. Потоки тёмной магии, извергаемые последователями Шар, били в плиты рядом с ползущим человеком, осыпая его осколками камня.

Казалось, он не замечал этого, продолжая упорно двигаться вперёд, извиваясь по залу не слишком отличаясь от червей Авернуса.

— Кто...? — крикнул маг Шар, заметив ползущую фигуру. — Остановите его!

Но этот призыв прозвучал слишком поздно для тех, кто верит в тёмные грёзы. Эльминстер Аумар, когда-то пасший овец в забытой земле Аталантар, наклонился вперёд. Его избитое, искажённое болью лицо коснулось серебряного подноса, выпавшего из рук Мистры.

Громовой рокот прокатился по тронному залу. Все замерли и обернулись. Даже удары заклинаний и крики умирающих стихли. Это был рёв пробудившейся магии — силы, оставленной Мистрой для своих Избранных.

В его синем, яростном сердце стоял человек — маг, вновь ставший целым, фигурой из белого пламени с синевой по краям.

Он шагнул вперёд с того места, где лежал поднос, шатаясь под напором силы, от которой дрожал сам воздух.

Лучи вырвались из дрожащих пальцев и сверкающих глаз Эльминстера — поражая дьяволов и Красных Магов, Малаугримов и последователей Шар, испепеляя их в мгновение ока, пока в тронном зале не осталось никого.

Старый Маг поднял обе руки, указывая на теневое плетение, заполнившее конец зала. Ослепительные потоки сине-белого и серебряного пламени вырвались из его ладоней.

Последовавший взрыв оставил лишь яркое небо и рушащиеся обломки на том конце дворца. Эльминстер моргнул, глядя на разрушения с тем же благоговейным ужасом, что и остальные выжившие в тронном зале. В наступившей звенящей тишине разрушенная кровля над ними громко застонала и начала падать.

Тяжелые и смертоносные глыбы камня обрушились вниз. Если бы не стремительные заклинания Семерых и всплески магии Чёрного Посоха, то падающая крыша могла бы унести жизни всех, кто оставался в зале.

Вместо этого хлынул плотный, удушливый поток пыли, погрузив всё в гнетущую, зловещую тишину.

Небо потемнело до лиловых сумерек, прежде чем истинный покой вернулся в окутанный пылью трон Агларонда. Исчезли придворные, трупы и те, кого послала Мистра. Тронный зал зиял открытый небу. Под мерцающими звёздами повсюду лежали обломки рухнувшего камня.

Эльминстер и Симбул стояли, обняв друг друга. Трое регентов на коленях недалеко от своей королевы ожидали её приказа. Четвёртой не было, но они старались не думать о её лице и имени. Для скорби ещё будет время.

— О, любовь моя, — страстно прошептала Симбул, — когда я думала, что потеряла тебя...

— Тише, — пробормотал Эльминстер, целуя её нос, лоб и уши. — Всё кончено. И услышь меня, владычица моего сердца: отныне я клянусь проводить больше времени с тобой и позволить Фаэруну самому разбираться со своими делами без моего вмешательства.

— И я даю такую же клятву, — дрожащим голосом сказала Королева Агларонда, касаясь его губ своими.

— Хорошо сказано, — прошипел голос из-под обломков неподалёку.

Фаэльдара и Таэргар Дверной оказались придавлены плитой крыши, втрое превышающей их общий вес. От неминуемой смерти их спасла лишь искореженная рукоять его меча и щит, схваченный им со стены в разгар битвы. Но при этом, тяжесть над ними не позволяла им позвать на помощь.

— Пусть это... будет клятвой, которую вы... сдержите!

— Ага, — простонал морщась Таэргар, когда Фаэльдара дёрнулась рядом с его раздробленной рукой. — Я всецело... поддерживаю... эту точку зрения!

Трое регентов услышали их и вскрикнули — их крики заставили Эльминстера и Симбул броситься на помощь.

Пока спешно произносились заклинания для их освобождения, теряющему сознание мужчине и женщине под каменной глыбой почудилось, будто они слышат ещё кое-что.

Странное, эхом разнёсшееся веселье, которое вполне могло быть смехом бога и богини магии, звучавшим где-то совсем недалеко… Благодарность и пожертвования для дальнейших переводов можно сделать моему посреднику на карту: 5536913883938264 Либо напрямую на мой криптокошелек: 0x9cd4C9Ae336A396f35EA96Cc65760f4Eb3e5c507