Читать онлайн "Перевоплощение. Всё начинается с малого."

Перевоплощение

1

Необходимость поставить первый эксперимент заставила Соколова задуматься, какой из видов искусств ему выбрать. Мысленно он перебирал всевозможные варианты: с чего можно было начать — с более сложного или достаточно лёгкого. Хотя для него всё это было на самом деле сложным. Он никогда не имел никакого отношения к творчеству, одинаково не владел ни музыкой, ни живописью, ни литературой.

Все эти три направления крутились в голове долгое время, но первым делом Александр откинул литературу. Сочинить стих или небольшой рассказ — сложно, к тому же это займёт много времени, но не даст точных результатов. Что касается музыки, то Соколов не знал ни одного аккорда, не владел музыкальными инструментами, а читать по нотам вообще боялся — никогда не научится. Оставалась живопись. С этого, пожалуй, можно было начать.

В тот вечер Екатерина встретила его, облачённая в домашний халат. У неё был отдохнувший вид, несмотря на большое количество времени, проведённое в спортзале, где женщина работала фитнес-инструктором. Такой выбор профессии её родителями был обусловлен спортивным прошлым отца — неоднократным победителем соревнований по плаванию. И всё же родители не хотели для своего ребёнка тяжёлой спортивной жизни, переполненной погонями за золотыми медалями. Профессиональный спорт сильно изнашивал тело даже идеального человека, выкачивая из него все доступные ресурсы, а отец Екатерины слишком любил свою дочь, чтобы обрекать её на славу, сопряжённую с тяжёлыми испытаниями.

— Что с тобой? — спросила она, глядя на Александра. Вид у него был такой, словно за Соколовым всю дорогу до дома велось преследование. Рубашка торчала из-за пояса, идеально уложенные с утра волосы растрепались, галстук немного сдвинулся вбок, и узел сильно ослаб, словно его нервно и часто теребили. А самое главное — взгляд мужчины. Он стал непривычным для Александра.

Весь внешний вид сильно насмешил Екатерину, заставив прикрыть рот рукой.

— Что-то не так? — переспросил он, удивлённо оглядывая супругу. Она ткнула пальцем в сторону зеркала, и, посмотрев в отражение, Александр понял, отчего такая реакция.

— Торопился очень, — ответил он первое, что пришло в голову.

— По тебе видно. К тому же ты ещё сильно нервничал.

Она указала на галстук, и Александр тотчас снял его с шеи.

Все необходимые для живописи принадлежности он оставил в машине. Не зная, как объяснить супруге своё неожиданное желание рисовать, Александр решил провести свой эксперимент втайне от всех. Может быть, прямо в гараже сегодня ночью он постарается нарисовать что-нибудь, в стремлении понять, насколько сильно в них внедрён или, наоборот, вытравлен ген, отвечающий за таланты, и смогли ли развиться другие способности помимо запрограммированной.

Мысль о том, чтобы предложить Екатерине родить ребёнка без генетического вмешательства, крутилась на языке. Во время ужина он то и дело пытался завести разговор, но всякий раз пресекал себя. Будучи не до конца уверенным в своей ещё не проверенной теории, он мог просто дать супруге ложные надежды на то, что всё будет в полном порядке, что ребёнок родится нормальным и способным к саморазвитию. В то же время Екатерина постоянно говорила о том, какой будет их дочь.

Уже было решено: она будет актрисой театра и кино.

— Я всё узнала. За определённую плату можно будет ввести нужный ген, — сказала Екатерина, не скрывая радости.

— Не думал, что подобные места вакантны, — ответил Александр с искренним удивлением. Актёры были в списке самой редкой рождаемости.

— Конечно, есть условия, — продолжила Катя, делая небольшие паузы, словно пытаясь сказать супругу что-то неприятное. — Для того чтобы наша дочь стала актрисой, нужно будет внести коррективы во внешний вид, которые будут подходить для этой профессии.

Александр отложил столовый прибор в сторону, ощущая, что у него полностью пропал аппетит. Таких условий он не знал. Видимо, это новое введение комитета по контролю рождаемости детей. Теперь они ещё диктовали, как должны выглядеть люди для определённых профессий. Это сильно разозлило мужчину, но он не подал вида, держа себя в руках.

— Что не так? — спросила Екатерина, стараясь говорить максимально искренне. Она смотрела своими большими глазами на супруга, и в них отражалась лёгкая тревога. В то же время Александр знал: она может быть решительной и непоколебимой в некоторых вопросах — черта характера, передававшаяся из поколения в поколение, не взирая ни на что.

— Это всё неправильно, — ответил Александр, вставая из-за стола. Он прошёлся по кухне, молча засунув руки в карманы брюк. Остановившись у окна, уставился на улицу, где бесшумно проплывали машины, ведомые автопилотами. Неподалёку несколько клонов делали рутинную работу, ухаживая за деревьями.

Екатерина провожала его взглядом, находясь в терпеливом ожидании, когда супруг соберётся с мыслями. Предстоял серьёзный, достаточно серьёзный разговор, после которого одному из них придётся поступиться своими принципами.

— В последнее время я перестал понимать этот мир, — наконец сказал он, всё ещё глядя в окно. Взгляд Александра был устремлён куда-то в пространство, и Екатерине было сложно понять, о чём он думает. Но эти слова её сильно насторожили — женщина напряглась, продолжая слушать, искренне пытаясь понять его настроение.

— Люди научились создавать идеальное потомство без видимого вреда для человека. Но почему мы не можем остановиться?

Он посмотрел на супругу резким и колючим взглядом, от которого хотелось спрятаться, но Екатерина продолжала смотреть ему в глаза. Она была похожа на существо, загнанное в угол. Екатерина никогда не могла соревноваться с Александром в силе мысли, в силе рассуждений. У него аналитический склад ума учёного, он мог видеть далеко вперёд, иногда то, что он говорил, казалось полным абсурдом, но только не для посвящённых. И теперь Александр вновь говорил непонятные, странные вещи, возможно даже пугающие.

— Что ты имеешь в виду? — спросила она, желая понять ход его мыслей.

— Шестьдесят лет назад появился новый человек. Совершенный. Став прототипом для всех, он был невероятно красив по меркам того времени, умён и талантлив в музыке. На него смотрели как на величайшее творение, почти как на бога. Но спустя полвека этот же человек просто затерялся бы в толпе, и мало кто обратил на него внимание, поскольку по современным меркам он не до конца идеален.

Александр вернулся к столу и сел на своё место. Он уже более мягким взглядом посмотрел на супругу, искренне надеясь, что она поймёт его, сможет и должна понять.

— Люди не остановятся никогда, — сказал он после долгой паузы. На это Екатерина не нашлась, что ответить. Он оставил её одну на кухне со своими мыслями, а сам ушёл в рабочий кабинет, где просидел в кресле до темноты.

Люди не остановятся никогда.

Это аксиома.

Всё своё существование человечество никогда не останавливалось на достигнутом. Всё время шло дальше — в создании оружия массового поражения, в стремлении покорить космос, желая подчинить себе природу. Часто терпело поражения, порой очень страшные, но продолжая идти к поставленным целям, невзирая на то, что достижение этих целей может опустошить всю землю от людей.

Стремление человека продолжать изменять, подчинять, корректировать в угоду себе заложено где-то очень глубоко, куда не добрались генетики. Люди уверенно приближаются к краю пропасти, не понимая, насколько близко человечество к своему исчезновению. Вот оно — самоуничтожение без оружия. Они будут изменяться сами, до тех пор, пока не перестанут быть собой.

В дверь постучали, и Александр вынырнул из своих мыслей. Часы показывали половину двенадцатого ночи.

— Дорогой, ты идёшь спать? — голос Екатерины прозвучал очень мягко. Было понятно, что она не обиделась на их разговор. Возможно, пыталась понять, но, не в силах разобраться в происходящем в голове её мужа, решила не развивать эту тему. Во всяком случае, до тех пор, пока всё не уляжется.

— Я скоро буду, милая. Ложись без меня.

Она ушла, оставив его в покое. Александр посмотрел на запись, машинально сделанную на листке бумаги во время размышлений, и прочитал полушёпотом:

— Совершенство мира ведёт к его гибели.

2

Наука за последние полвека сделала огромный шаг вперёд. Новые умы создавали нечто такое, о чём ещё в начале XXI века люди не мечтали. Солнечная система, в которой находилась планета Земля, теперь покорена полностью. Люди достигли глубин океанов, точно зная, что именно находится в самых глубоких местах планеты. Новые теории, открывающие пространства и перспективы, уже не поражали воображения измерениями. Химические явления и физика изучены досконально.

Несколько лет назад учёные опубликовали проект внедрения в чёрные дыры космоса. Тем более что в обычной жизни люди постоянно испытывали на себе все новые изобретения, улучшающие их быт. От робототехники было решено отказаться, поскольку нецелесообразно создавать искусственный разум, способный в один момент выйти из-под контроля и превзойти человеческий. Но как альтернатива создавались небольшие вспомогательные изобретения, навсегда заменившие собой целый ряд профессий, считавшихся трудоёмкими и малоприбыльными.

Изменялось всё вокруг: автомобили бесшумно и без вреда для окружающей среды передвигались по городам, полностью исключая возможность аварии. Самолёты не падали уже тридцать с лишним лет, а небоскрёбы в городах росли всё выше и выше, превращаясь из чудес архитектуры в вполне обычный городской пейзаж.

Изменилось всё, кроме мелких вещей, которые были созданы изначально в своём совершенстве. Одну из таких вещей Александр крутил в руках, то и дело кончиком пальца проверяя остриё графита, словно тот мог затупиться просто от вырисовывания кругов в воздухе.

Пару десятилетий назад один учёный изобрёл способ воспроизводить рисованные в голове образы на монитор. Этот способ моментально получил широкую популярность, им пользовались практически все — начиная от детей и заканчивая архитекторами. Но вот что оставалось неизменным — так это умение рисовать руками, мастерство передавать изображение посредством карандаша и красок. Его по-прежнему ценили, за это платили деньги, и этим восхищались. А рисунки, скопированные из головы, мало кого теперь интересовали.

Обдумывая современные возможности, Александр смотрел на развёрнутый перед собой лист бумаги, не зная, с чего начинают художники.

Может быть, с наброска?

Но что тогда набрасывать?

Нужна идея.

С этим было тяжело. Рисовать нужно то, что любишь, что тебе близко, наверное, от чего сам получаешь удовольствие.

Он стал перечислять в голове все знакомые ему направления живописи, хотя и не знал точно их правильных названий. Кто-то рисовал города, кто-то моря и океаны. Были ещё портретисты, но это — очень сложная часть художественного искусства. Ещё — натюрморт.

Александр поднял брови вверх, улыбаясь. Конечно же, рисовать небольшие предметы, на которые смотришь — кажется, с этого начинают все художники. Он стал оглядываться по сторонам, выбирая взглядом, с чего можно начать. Сидя на кухне, а не в гараже, как он собирался изначально, Александр осматривал предметы, пока не остановил свой взгляд на вазе с фруктами.

Поставив выбранный объект в центр стола, сел рядом, разложив перед собой листы бумаги. Принявшись рисовать, он внимательно выводил каждый фрагмент, до тех пор, пока не закончил рисунок. После этого посмотрел на полученное «дитя», перевёл взгляд на вазу с фруктами. Вновь посмотрел на рисунок и, скривив лицо, смял листок бумаги, отбросив его в сторону.

Последующие дюжина попыток так же оказались неудачными. Александр рисовал яблоки по отдельности, стараясь изо всех сил, но у него получалось что-то похожее на картошку. Виноград выглядел как куча непонятных кружочков, а ваза вообще мало чем напоминала оригинал. За несколько часов работы он не смог даже приблизительно изобразить натюрморт. Пробовал разные фрукты — вместе и по отдельности, пытался работать с тенями, но только разводил ненужную грязь. В итоге сдался, отбросив карандаш в сторону, закрыл глаза ладонями, запрокинув голову.

Он не смог ничего нарисовать. Даже самые элементарные черты простейших предметов давались невероятно сложно. И если что-то удавалось, то в итоге он всё портил тенями и ненужными деталями.

Соколов собрал все исчёрканные карандашом листки бумаги, смял их в один комок и выбросил в мусорное ведро. Выйдя из кухни, он всё же немного улыбнулся самому себе, поскольку сделал первый шаг, подтверждающий правоту собственной теории. Новые люди не способны ни на что, кроме того, что заложено в них искусственным путём.

А это не развитие. Это нечто близкое к деградации — неспособность совершенствоваться в чём-то другом. Заложенные искусственным путём гены подавляют абсолютно все другие начинания.

Это будут, пожалуй, его первые слова нового доклада, который Соколов представит на всеобщее обсуждение.

3

До середины XXI века, как считается в современном обществе, в мире творился хаос. Люди воевали, уничтожали друг друга, руководствуясь низменными целями. Равноправие в обществе отсутствовало полностью. Люди делились по десяткам критериев: богатые и бедные, среднего достатка и нищие, красивые и не очень, выдающиеся личности и оставшиеся в рутине обыденных дней, успешные и полные неудачники, одарённые и бездарные, глупые и умные. Всё это создавало дисбаланс общества, которое ежесекундно находилось на грани насилия, безумства и самоуничтожения. Обычная зависть могла разрушить целые семьи. Желание владеть чужим рождало войны. Богатство часто шло рука об руку с насилием. Общество медленно опускалось на самый низ, туда, где должно было погибнуть, уничтожив само себя. Но было в нём и ещё кое-что — право, которого оказались лишены генетически изменённые поколения. Право выбора. И право менять свой выбор.

Человек мог стать из музыканта художником или совмещать эти два направления. Танцами занимались многие, и многие достигали хороших результатов. Рисовать мог любой, кто работал на заводе. Стихи сочиняли охранники на парковках, а домохозяйки писали женские романы. В одном лице объединялись ремесленник и творческий человек — и это было нормой.

В начале XXII века все стали заложниками собственной генетики, которую в них внедрили учёные. Они не умели ничего, кроме того, что было заложено искусственно.

За несколько лет после своего эксперимента с написанием натюрморта Александр проделал огромную работу, доказывая свою теорию. Он попросил двадцать человек сделать то, чего те никогда не делали, но чисто теоретически могли бы научиться за считанные недели. Никто не смог за целые месяцы освоить ничего нового. Зарождающееся в его душе волнение становилось всё сильнее, а в один день он всё же смог подобрать правильные слова к Екатерине, уговорив её не менять генетически их ребёнка.

— Пусть он сделает свой выбор сам в этой жизни, — сказал Александр, показав супруге результаты своих исследований. На тот момент у него ещё не было достаточно практических данных, но тех результатов, которыми он владел, вполне хватало, чтобы начать подобный разговор. — Мы стали заложниками генетической инженерии. Никто в этом мире, слышишь — никто — не умеет ничего, кроме того, что знает с детства. Знает, практически не обучаясь этому. Мы никогда не были так близки к полному хаосу.

— Я не понимаю, — прошептала Катя, пересматривая записи, сделанные супругом. Она боялась его выводов так сильно, что не могла трезво мыслить. Для неё Александр сейчас открывал новую грань привычного мира, пугающую до глубины души.

— Представь, что сейчас что-то изменится: глобальная катастрофа, война, падение гигантского метеорита, которого мы не сможем сбить на подлёте к нашей планете. Да сама планета может устроить нам настоящий ад, вновь начав менять полюса, как это чуть не произошло в первой половине XXI века. И мы все окажемся бессильны, потому что каждый знает только то, что знает.

— Ты говоришь страшные вещи, — почти срывающимся голосом ответила женщина, отбросив в сторону его записи. Листки бумаги разлетелись по полу. Она сидела на диване, поджав под себя ноги и закрыв лицо руками, стала плакать от переполнявшего ужаса.

Мы стали бояться ещё сильнее, чем раньше, подумал Александр, глядя на супругу. Вот она — Ахиллесова пята нового человечества. Мы боимся потерять то, что есть. Хрупкий мир, который держится, стоя на хрустальном шаре.

Совершенство мира.

— Чего ты хочешь? — спросила Катя сквозь слёзы голосом человека, готового на всё, главное — чтобы прекратился кошмар.

— Я хочу дать нашему ребёнку шанс не стать таким же зомби, как мы все.

— Зомби? — она посмотрела на него красными от слёз глазами. — Что ты имеешь в виду?

— Наш ребёнок станет не таким, как все. Он сможет выбрать свой путь самостоятельно, сможет легко приспособиться в любом месте. Он сможет стать совершеннее, чем все мы. В чём смысл совершенства? И где эта черта, за которой начинается само совершенство? Люди всегда будут и останутся заложниками чего-то. В своём большинстве никто не способен на выбор, поскольку мир сам диктует нам правила и вгоняет нас в рамки. А мы вынуждены играть по этим правилам. Даже тогда, когда кажется, что ты плывёшь против течения, идёшь против системы, делаешь себя при этом свободным — это не что иное, как иллюзия. Но она, хотя бы есть, у тех людей, которые могут сделать этот выбор.

Совершенство мира.И страх его полного разрушения.

Все начинается с малого

​

Чтобы построить стену, необходимо положить первый камень. Но это ещё не стена. А чтобы разрушить готовую стену, недостаточно выбить один камень. Стена разрушена только тогда, когда все камни разбросаны отдельно друг от друга.

В тот день, когда Александр рассказал Екатерине о своих исследованиях и уговорил её не вносить генетические изменения в формирование плода их будущего ребёнка, он выбил этот первый камень из стены. И кто мог знать, что это окажется очень важным камнем, потянувшим за собой все остальные.

Теперь, спустя семнадцать лет, он был один. Екатерина не общалась с ним с момента рождения дочери. Она не хотела, чтобы Александр хоть как-то присутствовал в её жизни. Это было больно осознавать, но в то же время он понимал: никто не виноват, кроме него самого. Он совершил огромное открытие, пожертвовав собственной семьёй.

Пожертвовав собственным ребёнком.

Генетические преобразования многих поколений всё-таки прошли не без последствий. Природа нашла свой выход, точнее — нашла способ отомстить людям за их вмешательство в порядок вещей, который создавался на планете в течение миллионов лет. Теперь они все стали заложниками собственных изменений. Обратного пути не было ни у кого.

Александр жил со своей дочерью в загородном доме, давно перестав заниматься научной деятельностью. После того как он закончил свой последний труд, надолго оставил доклад храниться в нижнем ящике рабочего стола, за который сам садился крайне редко. Неведение, всё-таки, прекрасное состояние человека — оно не порождает страх и неуверенность. Живя в неведении, можно с лёгкостью верить, что всё прекрасное будет продолжаться вечно. Закрывая глаза на проблемы, не желая вникать в них, можно уйти от всего, став счастливым. А тот, кто борется с проблемами, решая их, обречён на бессонные ночи.

А таких ночей теперь в жизни Александра было предостаточно.

Его брак рухнул, как карточный домик. Разрушился до основания, без единого шанса на восстановление. А вместе с ним исчезла прошлая жизнь. Изменилось абсолютно всё вокруг — мир стал другим. Мужчина часто думал над тем, что он сделал. Может быть, стоило и дальше продолжать жить в неведении? Но его учёный ум сделал свою работу. Александр рискнул. Он сделал то, что должен был сделать. Но узнав правду, осознал её уродство. Эта правда представляла собой полную обречённость каждого, кто живёт на Земле.

Мало того, риск возрастал постоянно — в геометрической прогрессии. С каждым новым введённым геном в человеческий эмбрион край пропасти приближался всё сильнее. Александр знал об этом, но молчал, поскольку хаос — это то, что погубит общество намного быстрее. Слабое общество идеальных людей не способно было теперь воспринять необратимость реальности.

Открыв глаза, он смотрел в темноту комнаты. На втором этаже возобновились шаги. Лиза вновь ходила по комнате. Такое часто случалось с ней, когда девушка не могла подолгу уснуть. Она начинала ходить из угла в угол шаркающей походкой, иногда что-то бормоча себе под нос. В эти длинные, почти бесконечные минуты, в груди Александра сердце сжималось с такой силой, что готово было в любой момент разорваться на части. Тогда он включал ночник и подолгу смотрел на красивую картину, висевшую в его спальной комнате, прямо напротив кровати, продолжая слушать шаги, до тех пор, пока Лиза наконец-то не укладывалась в кровать.

Но и после этого его ждала долгая бессонная ночь, переполненная воспоминаниями, сомнениями и самоедством.

Он винил себя, не мог найти оправдания своему безудержному стремлению воплотить задуманное в жизнь. Совершенство мира теперь уже не выглядело таким безоблачным.

1

— Это так необычно. Я уже беременна три месяца, но мы до сих пор не знаем пол нашего ребёнка, — сказала Екатерина, когда они ехали в больницу на медицинский осмотр.

Александр погладил колено супруги, ответив с нескрываемой улыбкой:

— Это нормально. Мы сделали правильный выбор. Наш ребёнок не будет таким, как все. Он будет выше остальных.

Она улыбнулась ему в ответ с нескрываемой тревогой в глазах. Александр часто замечал, как Катя гладит ещё не растущий живот, сидя в кресле или на диване, при этом устремив свой взгляд в пустоту. Женщина что-то шептала, еле шевеля губами, словно в эти минуты она пела колыбельную. Неизвестность пугала её, но ведь раньше все родители ждали рождения своих детей, находясь в неизвестности.

Они никому не сказали о принятом решении — не подвергать изменениям генетический код малыша. На все уговоры показать трёхмерное изображение будущего члена идеального общества Екатерина только отшучивалась, ссылаясь на то, что их ребёнок будет прекрасен, а его пол они специально не говорят. Пусть это будет сюрпризом для всех. Как будущая профессия, так и весь его образ жизни.

Однажды Александр прочитал статью, которую Екатерина не закрыла после прочтения. Специально или нет — но этим женщина лишний раз подтвердила его сомнения в правильности принятого решения.

Заголовок на экране гласил:

«Можно ли изменить геном ребёнка через несколько месяцев после его зачатия?»

Александр точно знал, что ответ на этот вопрос — отрицательный. Плод уже формировался, развивался и вбирал в себя данные, скомбинированные из имеющегося генофонда. А их ребёнок был в пятом поколении новых людей. Четыре поколения его предков существовали с совершенной генетической формулой. Они владели разнообразными профессиями, которые должны были передаться ребёнку. К тому же не исключались целые ряды умений, развивающихся вместе с жизненным опытом.

Александр гордился своим экспериментом. Они предоставляли возможность ребёнку решать самостоятельно, делая его свободным, не замкнутым в определённых рамках. Он будет прекрасен, как современные люди, и свободен, как люди прошлого.

Новый человек в совершенном мире.

Совершенный человек.

— Я хочу, чтобы у нас была дочь, — сказала Екатерина, положив голову на плечо супруга.

До больницы оставалось минут пять езды, и Соколовы оставшееся время наслаждались дорогой. Мимо пролетали огромные современные дома. Зелень буйствовала повсеместно — в виде высоких деревьев и аккуратно подстриженных кустарников. Альянс природы с современным градостроительством был сведён к идеалу, отчего мир становился ещё прекраснее. Их ребёнок будет расти в таком мире, полноценно пользуясь всеми возможностями, которые ему даст общество XXII века.

— Я хочу, чтобы наша дочь была похожа на тебя, — ответил после долгого молчания Александр, проведя рукой по животу супруги так нежно, словно это прикосновение он адресовал малышу, ожидавшему появления на свет.

2

Закон не запрещал не пользоваться генными изменениями. Это было право абсолютно всех родителей. Право, которым никто не пользовался.

Когда после медицинского обследования Александра пригласили в кабинет, он уже точно знал, что у них будет дочка. Екатерина почти сразу придумала ей имя, оповестив об этом супруга. Александр поддержал Катю, сказав, что это лучшее имя из всех.

Екатерина вышла на улицу в небольшой парк, находящийся на территории больницы. Она медленно прогуливалась по аллеям, немного улыбаясь сама себе, в то время как Александр опустился на предложенный ему стул в кабинете главного врача.

Мужчина в белом халате, проводивший обследование Екатерины, был очень серьёзен. Александру даже показалось, что чересчур. Он занял место за своим столом, затем посмотрел на Соколова:

— Боюсь, у нас большие проблемы.

Александр немного растерялся, не зная, что ответить. Меньше всего в данной ситуации он ожидал услышать слово «проблемы». И уж тем более — «большие проблемы». Но какие у них могли быть проблемы, когда медицина на таком высоком уровне?

— Что-то с ребёнком? — задал он вопрос, заранее зная статистику, говорящую о полном отсутствии проблем с новорождёнными.

— Именно, — отозвался мужчина обеспокоенным голосом. — Это патология. И очень сильная.

Доктор не сводил взгляда с мужчины, подолгу подбирая нужные слова. Было ясно: впервые за свою карьеру он столкнулся с подобной проблемой, не зная, как правильно озвучить результат проведённого обследования.

— Должно быть, во время изменения генетического кода вашего ребёнка была допущена ошибка.

— Мы не делали генетических изменений, — перебил его Александр, понимая, что прозвучит это признание совершенно неожиданно.

— Неужели вы приняли такое решение? — удивился мужчина. Его брови взлетели вверх, он смотрел на Соколова так, словно тот сказал по-настоящему невероятные вещи.

— Видите ли, я сам учёный и могу точно утверждать, что хорошая родословная в нескольких поколениях подряд почти полностью гарантирует передачу генетики потомству без каких-либо существенных отклонений. Одним словом, мы хотели, точнее я хотел, чтобы ребёнок родился немного не таким, как это сейчас принято.

Доктор поднялся со своего рабочего места, немного ошарашенный заявлением Александра.

— Но это же…

Он развёл руками и замолчал. Затем прошёлся по кабинету к двери. Всё это время Александр наблюдал за человеком, который должен был следить за здоровьем его супруги. В голове у него крутилось только одно слово — патология.

Соколов терпеливо ждал, пока мужчина в белом халате наконец придёт в себя и продолжит говорить то, ради чего они собрались.

— Что именно не так с ребёнком? — спросил Александр, более не в силах терпеть. Мужчина посмотрел на него, затем вернулся за свой стол, взял электронный планшет и протянул его Александру.

На экране было написано:

«Медицинская карта Соколовой Екатерины Владимировны»

— Там есть всё, что мы получили по ходу обследования. Можете изучить, думаю, термины вам понятны. Если что-то будет непонятно, я отвечу на любые вопросы.

Александр с нерешительностью смотрел на экране на имя супруги, ощущая покалывание по всему телу. Постепенно он стал мысленно приходить к одному умозаключению, хотя на данном этапе подсознание ещё отвергало его. Но долго бегать от правды и от самого себя невозможно. Понимание совершенной ошибки формировались в его голове, вырастая как снежный ком.

Он ошибся. Впервые в жизни. Ошибся по-настоящему.

Скользнув кончиком пальца по экрану, Александр перевернул электронную страницу, глядя на появившийся текст, сопровождаемый трёхмерным изображением плода.

​

3

Он смотрел в глаза Екатерине, осознавая невозможность сказать ей всю правду. Его словно било током — раз за разом, каждую секунду. Прошибало так, что невозможно было стоять на месте. Хотелось сесть — ноги не держали, а руки, кажется, тряслись. Но на свои руки Александр не смотрел. Он смотрел на супругу, а она — на него, нежно улыбаясь, довольная прогулкой по парку.

Александр хотел рассказать ей всё, но не знал, с чего начать. Он почувствовал испарину на лбу, сжал руки в кулаки и в последний момент выдавил из себя подобие улыбки.

— Все нормально, дорогой? — спросила она, подойдя ближе и заметив сильную напряжённость в лице Александра.

Он кивнул в ответ, всё так же натянуто улыбаясь.

— Зачем тебя вызывал Юрий Дмитриевич?

— Кто? — переспросил Александр, не поняв, о ком идёт речь, и это только ещё больше насмешило женщину.

— Это мой лечащий врач, с которым ты только что общался.

Александр кивнул, рассеянно оглядываясь по сторонам. Он взял руку Кати, не сводя взгляда с её лица. Слова давались ему крайне тяжело, но он старался произносить их максимально спокойным и уверенным голосом, прикладывая к этому немало усилий.

— Все хорошо, родная. Все хорошо.

— А о чём вы тогда говорили? — продолжала настаивать она, медленно стирая улыбку со своего лица. Напряжённость в лице супруга передавалась ей, наводя на тревожные мысли.

— О твоей беременности. Сама понимаешь, как мы зачали ребёнка… Поэтому Юрий Дмитриевич решил наблюдать за нами особенно внимательно.

Ложь выскочила из его рта так быстро и свободно, что Александр почти сам поверил в неё. Он бы отдал многое, лишь бы это стало правдой. Но от несокрушимости безжалостной реальности не спрятаться. Рано или поздно Екатерина должна будет всё узнать. А когда этот день настанет, он превратится в самый страшный день в их семейной жизни.

От одной только мысли ему становилось дурно, а он всё пытался понять, почему это произошло. Что случилось с ребёнком? Что стало причиной возникновения такой патологии?

В этот день, приехав домой, Александр закрылся в своём кабинете, где провёл в изучении проблемы всю ночь. Пришлось перерыть немало электронных книг и записей в надежде хоть немного понять, отчего произошли подобные мутации. Но к утру, ничего не выяснив, он направился на кухню, ощущая жуткую усталость.

Екатерина ещё спала, когда Александр, заварив себе кофе, сел в зале на диван, глядя прямо перед собой. Солнце уже освещало небо первыми лучами, раскрашивая его багровым цветом. В комнату врывался утренний свет, оповещая о начале нового дня.

Этот день обречён стать для Александра переломным в жизни, когда он полностью осознает, что их идеальный мир не идеален. Они отступили совсем немного в сторону от привычной всеми системы, но результат не заставил себя ждать. Их ребёнок родится не полноценным. Мало того — он будет не полноценным даже по оценке людей, живших до генных изменений.

Соколов сделал всего лишь один шаг в сторону, но этого хватило, чтобы природа нанесла ответный удар.

К середине этого дня Александр уже полностью осознавал две вещи. Первая — он сломал жизнь своей семье и каждому её обитателю. А вторая заключалась в понимании необходимости всю оставшуюся жизнь работать над произошедшим с его дочерью. Он не хотел повторения подобного с другими детьми, но для этого нужно разобраться в истинной причине столь ужасной реакции природы. Ему предстояла морально тяжёлая работа, возможно, которая уже просто необходима всему человечеству.

​

4

Работа длиною в семнадцать лет помогла изучить проблему досконально. Чем больше Александр погружался в её суть, тем страшнее становились получаемые результаты. Совсем скоро в его подсознании всё стало разрушаться, становясь чужим. Мир превращался в обиталище мёртвых людей. В красивых живых оболочках они уже не способны на репродуктивность здорового потомства.

Без вмешательства учёных человечество обречено на быстрое вымирание.

Александр часто заходил в комнату к дочери, чтобы побыть с ней — не в рамках поставленного эксперимента, а совершенно по-отцовски, чтобы просто быть рядом с Лизой.

Иногда девушка не замечала его и продолжала заниматься своими, как ей казалось, важными делами. В такие минуты, наблюдая со стороны, мужчина не мог сдержать слёз. Его дочь, ребёнок, о котором они так мечтали, теперь была полностью скрыта от всех. Живя в полной изоляции, Лиза не подозревала, насколько огромен мир, окружавший её комнату. Она совершенно не знала о существовании многих вещей, которые подросткам её возраста казались самыми обыденными. Всё, что было для девушки доступно, — это вещи в её комнате вместе со вторым этажом дома, поскольку Лиза сама не любила спускаться на первый.

Бывало, Александр спускался вниз, сдерживаясь изо всех сил. Ему хотелось всё ломать и крушить на своём пути. Необходимость кричать во всё горло от бессилия достигала своего пика, но вместо этого мужчина только до боли сжимал зубы. Он закрывался в своей комнате, где до бесконечности смотрел на картину, не отрывая глаз — на всё её великолепие, на всю её созданную прелесть, глубину и размах.

Это была лучшая картина, созданная кем-либо.

А затем он снова уходил в работу с головой, не видя дней и не отдыхая ночами. Работал как одержимый, как ещё никогда не работал, понимая, что это его последняя работа. Закончив её, он больше не будет заниматься научной деятельностью. Всю оставшуюся жизнь он посвятит дочери. Лиза не должна чувствовать себя одинокой в этом чужом для неё мире, который её никогда не примет, пока мир сам, в конце концов, не окунётся в этот же мрак. Александр сделает всё, чтобы она чувствовала его отцовскую любовь, которая на самом деле была безмерной. Он ощущал вину, но в то же время не стремился убежать от проблемы, понимая: теперь в реальном мире они остались вдвоём.

Екатерина бросила его сразу после родов, не желая даже посмотреть на ребёнка. Но он не винил её в этом — не такой жизни она хотела. Её ошибка заключалась только в доверии, которое она подарила своему супругу, будучи полностью уверенной в правильности его суждений. Ведь кому, как не своим близким, мы можем довериться всецело? И кто, как не они, доставят самую сильную боль?

Катя ушла, и с тех пор они ни разу не созвонились. От неё приходил только адвокат с документами о разводе. В одном из них он увидел отказ Екатерины от дочери — и с тех пор стал единственным опекуном Лизы.

Возможно, всё было бы по-другому, найди он смелость сам рассказать всё супруге, но тянул время, не понимая, с чего начать столь тяжёлый разговор. Екатерина была вынуждена носить ребёнка, ежесекундно ненавидя его, ведь мечта о крепкой, красивой семье уже разрушена. Но он должен был сказать всё сам — а струсил, переложив весь груз на другого человека.

В тот день она смотрела на Александра испуганными глазами, полными слёз, и впервые в жизни он увидел в них ненависть.

— Почему ты мне ничего не сказал? — проговорила она, тяжело выдавливая из себя каждое слово.

Александр смотрел на Екатерину, не зная, что ответить. Он собрался с силами — неизбежность разговора уже приблизилась к нему, заставляя лихорадочно подбирать подходящие слова.

— Я хотел сказать…

— Ты лжёшь! — воскликнула она, и из глаз хлынули слёзы. Женщина закрыла лицо руками. К тому моменту она была на седьмом месяце беременности.

— Родная…

Он приблизился к ней, но Екатерина с силой оттолкнула Александра от себя. Она вновь посмотрела на него с неистовой яростью. Взгляд почти безумный.

— Не трогай меня. Ты… ты монстр.

Она развернулась и быстрой походкой направилась в комнату, где, не останавливаясь в дверях, выкрикнула, захлопнув за собой дверь:

— Я не хочу этого ребёнка!

Продолжение следует.