Читать онлайн "Девять этажей ада"

Есть такой психологический трюк: внезапно закрыть глаза и попытаться абстрагироваться от реальности. Да, ты только что обсуждала с мужем ремонт в прихожей, напоминала сыну правила безопасного поведения на скейте, а тут бац – и питание отключено.

Необходимо замереть, мысленно покинуть свое тело и, словно призрак, блуждать среди внешних проявлений жизни. Звук. Трели весенних пташек и смех детей, несущийся все дальше. Запах. Попкорн и сладкая вата. Пахнет цирком. Тактильным ощущением будет ветер, который даже не обдувает, а скорее припудривает ладони первым апрельским теплом. Где я? В беззаботном детстве, где все будет так, как надо, рядом со всезнающими взрослыми? Или в юности? Мне лет двадцать, я прогуливаю пары и улыбаюсь солнечному дню, забыв о зачетной неделе?

Звук. Сжимающее, словно скомканный лист бумаги, нацеленное прямо мне в лоб слово «мама». Запах пряного парфюма мужа, который я же и выбирала. Проявление осязания – сразу двойное прикосновение чужих рук к моим ладоням.

– Эй, мам, все норм? – спрашивает сын.

– Кать, тебе плохо? – интересуется муж.

Реальность возвращает меня насильно. Мне тридцать два, я жена и мать, еще арт-директор в рекламном агентстве. У меня сносная работа, комфортабельная квартира в центре, надежный муж, сын-школьник, куча планов на лето, на следующее лето и на ближайшую десятилетку. Да не хочу я прятаться от своей жизни! Этот трюк проделываю на работе перед важными совещаниями. Чтобы избавиться от тревоги, достаточно отключиться от внутреннего состояния и прочувствовать внешнее. Зачем я сделала это сейчас? Сама не знаю.

– Да, все хорошо. Я просто задумалась.

– Ты встала среди дороги с закрытыми глазами. Это было крипово, – глазеет на меня мой семилетний сын.

– Кать, может, хочешь присесть?

– Да все со мной хорошо! – повышаю голос.

Я не раздражена, я взрываюсь хохотом, беру мужа под руку и улыбаюсь сыну. Матвей продолжает кататься на скейте по парковым дорожкам и пробовать новые трюки. Муж все же переборщил с парфюмом, поэтому под руку иду с ним недолго.

– Кать, я тут подумал, может, выведем процент, что получили в этом году с инвестирования в акции? Пока лизинг еще не закрыт, было бы спокойнее иметь дополнительные средства на счету.

– Хорошо, я не против. Займешься этим?

– Я думал, мы сделаем это вместе. А вообще, может, лучше ты заедешь на выходном? Вся эта бумажная волокита у тебя получается гораздо лучше.

Костя старше меня на одиннадцать лет. Ему, черт побери, сорок три. Выглядит он, правда, немного младше: типичный интеллигентный брюнет с проседью и нерешительным взглядом, запертым в очках. Увы, именно мне приходится решать основные вопросы. Директор я не только на работе, но и дома. Дома, к сожалению, искусством и не пахнет, разве что картины добавляют экспрессивную нотку. Картины тоже выбирала я.

Костя отличный человек: он семьянин, два высших образования, обширный круг интересов, работает в сфере айти. У него нет любовниц и друзей-пьяниц. Наши диалоги конструктивные, нет затяжных обид и замалчивания. Отношение к отношениям у нас рациональное. Мы идем на уступки, у нас четкое распределение обязанностей, установлено, кто и когда проводит время с ребенком, есть даже расписание секса.

Все же я бы не назвала нас равноправными партнерами. Если провести аналогию с работой, то я – начальник, Костя – исполнитель. Покладистому и неконфликтному Косте удобно, что основную ответственность несу я. Что это я контролирую бюджет, планирую наш отдых, образование ребенка и кучу бытовых мелочей. Хотела бы я назвать себя гиперответственной и авторитетной личностью, но понадобится поправка. Я такой стала.

Может, мне бы хотелось, чтобы кто-то другой решал проблемы и считал крупные суммы. Я бы просто наслаждалась жизнью, плыла по течению, откинувшись на плечо партнера. В таком случае у нас не было бы ничего. Мне пришлось идти против своей натуры, потому что поняла: Костя меняться не собирается.

– Так что, Кать?

– Я подумаю. Не уверена, что на этой неделе найду время. Возможно, на следующей.

– Конечно, как тебе будет удобно. Это же не к спеху.

Идем дальше, пытаясь найти в многолюдном парке Матвея. Пахнет сладостями, только сейчас этот запах напоминает о вредности чрезмерного употребления сахара, а не о детстве. Матвей нашелся, мы уже хотим завернуть к выходу, как меня шибает током мужской крик:

– Шипучка, как ты могла отхерачить волосы?!

Разворачиваюсь быстрее, чем осознаю, кто это. Даже рассмотреть его не успеваю: Стас хватает меня прямо под попу и кружит так, что остается лишь вцепиться в его плечи. Как же от него воняет куревом. Еще он хохочет, и меня обдает перегаром. Это не мешает мне смеяться и визжать от ужаса.

– Хватит-хватит! Стас!

– Волосы… Шипучка!

Все же стою на земле и обтягиваю концы светлой юбки. Еще и футболка вылезла, неплохо меня потрепало. Смотрю на Стаса, расчесывая свои каштановые волосы длинной ровно до подбородка. Черт, у него даже взгляд такой же, как и десять лет назад.

Объемные джинсы и рубашка сидят на нем отменно: видимо, Стас набрал мышечной массы. Его шея и пальцы в старых татуировках, с ними перемешиваются кольца-черепа и объемные браслеты. Даже прическа похожа на ту, что он носил в студенческие годы: обязательно, чтобы волосы сыпались на лицо. А вот лицо такое, что я бы вряд ли его узнала. Въевшиеся в лоб морщины, помутневшие глаза и нездоровый цвет кожи. Похоже, кто-то игнорировал правила здорового образа жизни.

– Ну что, даже не обнимешь? – смеется Стас.

Обнимаю, прижимаясь к его груди щекой. Я и забыла, что он меня настолько выше. Глаза закрываются автоматически. Вдох. Стук его сердца, его пальцы слегка надавливают на спину. Да такой же он, хоть уже и не нахальный мальчишка. Харизматичный, яркий, цепляющий.

– Шипучка? – слышу голос мужа и прекращаю объятья.

– Шипучка, – чуть ли не оскорбляется Стас. – Она же так охуенно шипит, когда злится. Еще эти конфеты химозные обожает, таскала с собой целую сумку. Кто же она еще, блять, если не Шипучка?!

Обменявшись взглядом со мной, а затем с моим мужем, Стас наконец-то замечает мальчика.

– Ой, – прыскает он от смеха. – Шипучка, ты что успела стать мамашкой?

– Да. Вышла замуж, родила ребенка. Десять лет как бы прошло.

– Твою ж мать, Шипучка. И что реально твой муж не врубает, почему ты Шипучка?

– Катя, ты не представишь нас? – задает мне вопрос взглядом Костя.

– Да, конечно. Это Стас. Стас, это Костя, мой муж. Сына зовут Матвей.

– Вы были парой в студенческие годы? – спрашивает Костя.

– Нет, – отвечаю я.

Смотрю на то, как Стас вытягивает подбородок, и сама прыскаю от смеха.

– Друзьями?

– Нет, – на этот раз «нет» растянутое. Я сама сомневаюсь в своем ответе и жду реакцию Стаса.

– Нет, – вполне уверенно подтверждает он.

– А кем же тогда?

– Мы были… – руки делают круговые жесты, открываю рот и не могу выдавить ни слова.

Стас издевается надо мной: смотрит прямо в глаза, пародирует взмахи руками и задорно встряхивает головой, из-за чего пряди сыплются ему прямо на глаза.

– Мы определенно кем-то были. Были знакомы?

– Неплохой вариант, Шипучка. Стилистическую окраску чутка другую и будет за… – Стас проглатывает окончание, заменяя на: – Зашибись.

– Ладно, Кать, мы с Матвеем в палатку за водой, – говорит Костя, и они наконец-то уходят.

– И кем же мы были, Стас? Твой вариант?

– Ебучим костром и бензином. Мы были силой, разъебывающей в прах.

Смеюсь, а он не смеется, только пялится на меня сквозь свои взлохмаченные черные волосы.

– Мы не общались десять лет. Расскажи уже что-нибудь о себе, – запихиваю волосы сразу за два уха.

– Ну начнем с того, что ни одна сука не окольцевала, – Стас показывает безымянный палец, словно крутит фак. – Жил я исключительно в свое удовольствие, никакой нервотрепки, хуйни занудной. Развлечения, приятные эмоции, разные города, страны, бабы, дурь.

– И за десять лет не надоело?

– Не, ну загулы были время от времени, я еще и работал.

– И кем же, боюсь спросить?

– Ни политологом, ни юристом ебаным, слава богу. Я свой диплом скурил, Шипучка. Реально раз каннабис не во что было крутить, так я листы из диплома повырывал к хуям, – мне смешно, но я ни капли не удивлена. – Свою тату-студию открыл.

– Серьезно? Работаешь татуировщиком?

– Нет, раньше нормально ебашил, а сейчас хуи пинаю. Не, ну а что? Я открыл три студии, бизнес замутил нихуевый. Штат – двадцать человек, ну и пусть горбатятся. Я так, иногда заеду. Бью редко, под настроение, и только знакомым.

– Значит, тату-студии. Круто.

– Ну давай, удиви, Шипучка. Что натворила, кроме замужества и новой, ебать ее, жизни?

– Я работаю в рекламном агентстве. Сначала занималась маркетингом, сейчас арт-директор. Не скажу, что работа мечты, но меня устраивает.

– Скучная поебень, где нужно контролировать всякую херь и подгонять пинками рабов?

– Вроде того, – смеюсь я.

– Ну давай, диктуй.

Не сразу понимаю, к чему эта фраза. Смотрю на Стаса, который достал телефон, и понятнее не становится.

– Что?

– Ник онлифанса, – на полном серьезе говорит Стас, а потом добавляет: – Номер свой, Шипучка.

Когда называю цифры, в груди шевелится что-то неожиданно пушистое. Мне хочется еще поговорить с ним. Стас – часть той жизни, о которой я даже думать забыла. Вот бы задержаться в дурацком прошлом, но боковым зрением замечаю приближающегося мужа и выдавливаю:

– Стас, мне пора. Я была рада тебя увидеть.

– А я как рад, Шипучка. Ну адьос.

– Пока, – снова запихиваю прядь за ухо.

Разворот и ускоренный шаг по направлению к озадаченному мужу. Раз, два, три.

– Эй, Шипучка, спички не найдется? – кричит Стас.

Улыбаюсь своим стильным белым кроссовкам и чувствую, как сильно печет в груди. Спичка. Нет, спичка не очередная кличка, придуманная им. Спичка – моя единственная татуировка на внутренней поверхности бедра, чуть ли не у самой промежности.

Поворачиваюсь и вижу Стаса с сигаретой в руке.

– Закурить, – добавляет он.

Черт, этот взгляд. Его-то точно забыть было невозможно. Из-под темных бровей, настолько пронзительный, что не только одежду испепеляет, но и раздирает плоть.

– Не курю, – пожимаю плечами и ухожу.

Муж не задает вопросов, мы обсуждаем акционерные программы. Матвей уговаривает заказать бургеры. Скрипя зубами соглашаюсь поужинать в забегаловке. Как только садимся на деревянную скамейку, пальцы скользят глубоко под юбку. Дотрагиваюсь своей спички и понимаю, что во рту сушит не от шока или радости, а от страха. Вот только не знаю, чего боюсь сильнее: его звонка или того, что Стас не позвонит.