Читать онлайн "Спустя семнадцать лет"

Созданный мир прекрасен в своём совершенстве. Он идеален во всём. Каждый человек, уходя на работу, знает, что сегодня все его дела благоприятно скажутся на общем благосостоянии всего общества. Зная, к чему стремиться, люди довольствуются успехами своего пути.

Идеальная машина общества — вечный двигатель, работающий по нарастающей.

Выйдя из дома, обращаешь внимание на то, как всё вокруг мирно текло в режиме лучшего времени. Проплывающие бесшумные автомобили играли цветным металлом на солнце. Деревья слегка покачивались на весеннем ветру, а люди передвигались размеренно, не спеша, ни о чём не заботясь. Он оглядел улицу, ещё не совсем понимая, куда идти. В голове не было сумбура от увиденного впервые мира. Он никогда не выходил за пределы своего дома. Его окружали только стены одной комнаты. А через окно, выходящее во двор, мало что можно было увидеть.

И только иногда возникал голос, зарождавшийся в голове. Он был настойчивым, почти приказывая, заставляющий выйти на улицу, пренебрегая всеми правилами, которые были с детства установлены для безопасности.

«Иди»

Хотелось спросить: куда идти и зачем? Но в этом не было никакого смысла, поскольку ответа всё равно не будет.

Он повернул налево, ощущая, с каким большим трудом даётся каждый шаг. Не обращая внимания на боль, поскольку она была всегда — с самого рождения, Он продолжал идти по залитой солнечным светом улице. Двадцать лет назад его тело не способно было даже ходить, а теперь оно окрепло до возможности выйти на улицу.

Навстречу шли люди — беззаботные, весёлые или просто задумчивые. Они небольшим потоком следовали по улицам города, вежливо обходя друг друга. И если бы Он знал ценность красоты, а именно то, чем она измеряется, то, скорее всего, восхитился бы этими людьми. Но с самого детства ему не был доступен даже собственный облик. Он не знал, как должен выглядеть человек, чтобы быть принятым обществом. Он не знал, кто и чем в этой жизни занимается, а границы правильного не были доступны.

«Иди»

Несколько человек замерли почти в оцепенении, когда Он проходил мимо. Женщина сделала несколько шагов назад, как бы прячась за своим мужчиной, но тот выглядел не менее испуганным.

Он оглядел этих людей, чувствуя, что правый глаз сам собой прищуривается и начинает слезиться. Должно быть, от яркого солнечного света, непривычного его зрачкам.

Вскоре, остановившись из-за боли в коленях, Он огляделся по сторонам, понимая, что ещё несколько человек смотрят на него с нескрываемым чувством тревоги. Многие из них, забыв, куда направляются, просто наблюдали со стороны, словно увидели что-то поразившее их до крайней степени.

«Иди»

Приказал голос, на который Он машинально ответил, привлекая к себе ещё несколько испуганных взглядов. Кто-то громко крикнул неподалёку, отчего сильно заболело в ушах. Его слух не был приспособлен к громким звукам, отчего, скривившись в гримасе боли, Он посмотрел в сторону молодого человека, но тот уже побежал прочь по улице, вновь выкрикивая непонятное слово. Оно звучало как «мутант».

Он решил пойти дальше по улице, не обращая внимания на боль в ногах, от которой походка становилась всё тяжелее, но услышал голос:

— Стой! — громко сказал кто-то из-за спины, заставляя остановиться.

Мысли от нарастающего стресса немного оживились, приводя с собой понимание. Он вышел на улицу, не зная, зачем делает это, но сделанное впервые в жизни, несмотря на запреты, помогло увидеть тот мир, который оставался недоступным долгие годы заточения в комнате.

Повернувшись на голос, Он увидел перед собой человека намного выше него, одетого в странную одежду. Она походила на форму, как у игрушечного солдатика, только немного другая, и цвет не тот, но сходство было. Мужчина смотрел на него в ответ беспокойным взглядом, но без единой нотки страха.

— Вы ко мне обращаетесь? — отозвался Он, стараясь улыбнуться, показывая своё дружелюбие, но почему-то это только оттолкнуло человека в форме солдатика. Тот поднёс запястье, на котором висел чёрный браслет, к своему лицу и сказал:

— У нас появился мутант.

Опять это странное слово. Словно не понимая, о чём речь, Он стал оборачиваться по сторонам, как будто искал взглядом того, кого называли мутантом.

— Стой на месте! — выкрикнул солдатик строгим голосом. Он знал эту интонацию, поэтому замер, не сделав оборота вокруг своей оси. Замер так, что оказался спиной к дороге, а лицом — к большим стеклянным витражам магазина. Стекла перед ним такие огромные, что в них могла отражаться вся улица. Он видел проезжающие машины, видел толпящихся людей, человека в форме, но главное — он впервые увидел себя.

Сделав пару шагов в направлении витрины, не обращая внимания на слова, требующие не двигаться, Он смотрел на себя в отражении, видя все различия между собой и окружающими людьми.

Они были высокие — он нет. Они держали спины ровно, а головы задраны вверх, словно смотрели на всё вокруг повелительными взглядами. Он же, наоборот, был сутулым и чуть перекошенным вправо. Голова, которую не удавалось поднять из-за большого шейного нароста на затылке, находилась на уровне плеч. У них были чистые от морщин лица, у него лицо перекошено, правый глаз без конца слезится, полузакрыт, а веки опухли и опустились почти до самых щёк. Его рот немного приоткрыт, и через редкие зубы по подбородку стекала слюна. У них большие глаза, густые светлые или тёмные волосы. Его же череп — лысый, а ноги — согнуты в коленях.

Он резко повернулся к собравшимся за его спиной людям, увидев, как они отшатнулись, словно от неожиданно вспыхнувшего пламени, а проснувшийся голос, создавая боль в голове, закричал:

«БЕГИ»

И Он побежал прочь, желая вернуться обратно в свой дом, закрыться в комнате и больше никогда не видеть людей, принявших его за отвратительного чужака. За мутанта, который даже не понимал, почему так сильно отличается от всех остальных.

1

Говорят, что время лечит любые раны. Так говорят те, кто хочет поскорее всё забыть, в надежде, что с годами чувства притупятся, а память частично сотрёт нежелательные события. Верить в это хочется, да и, возможно, нужно, но не тогда, когда напоминание ежедневно находится у тебя перед глазами.

Возможно, Екатерина постаралась всё забыть. Семнадцать лет назад она ушла, не давая о себе знать. Возможно, вышла замуж во второй раз, родила нормальных детей — если их можно было назвать нормальными, учитывая всё то, что уже знал Александр. Теперь трудно было сказать, кто в этом мире нормальный, а кто нет. Кому впоследствии будет тяжелее принять правду — тем, кто живёт в неведении, радуясь жизни, или тем, кто согласится узнать, к чему привели игры с генной инженерией?

Александр по-прежнему не винил Екатерину в её исчезновении. Он до сих пор любил эту женщину. Не мог забыть ни одного дня, проведённого с ней в браке, а иногда, вспоминая самые лучшие моменты в их жизни, невольно начинал улыбаться, чувствуя боль утраты. Время не всегда может лечить старые раны — они периодически кровоточат, доставляя ещё большую боль. Боль от воспоминаний о сделанных ошибках.

Семнадцать лет назад он начал свои новые исследования и уже пять лет, как закончив их, ведёт обыденный, размеренный образ жизни в загородном доме вдали от всех. Это было хорошее место на берегу озера. Иногда ему звонили немногочисленные друзья, справляясь о самочувствии. Анатолий Кравцов заезжал в загородный дом, привозя необходимые вещи для Лизы. Этот человек стал единственным, кто видел девочку. Ему Соколов рассказывал о результатах своих исследований, что очень сильно изменило взгляд на жизнь Кравцова. Последние семь лет они работали вместе.

Именно тогда Анатолий выдвинул странную теорию, которая имела право на жизнь. Теория, позволяющая поставить окончательную точку в исследованиях, но требующая больших финансовых затрат. Но это стало их главной задачей, над которой Александр очень много думал. Уверенность в том, что люди, которые не стали изменять себя генетически, где-то остались, росла в нём, хотя не имела ни малейшего подтверждения.

— Это вполне возможно, — сказал Соколов голосом, в котором звучал интерес.

Мысли моментально стали находить варианты, необходимые для исследований, после чего Александр пришёл к выводу, что подобные люди — это итоговая точка всех его трудов.

— Но насколько возможно, чтобы подобные люди были? — усомнившись сам в своём предположении, спросил Анатолий. Они сидели на веранде с видом на озеро. Лёгкий ветерок приятно обдувал кожу прохладой, создавая иллюзию полной безмятежности.

— Я не знаю, но вероятность есть. Не всегда в те годы были поклонники кардинальных перемен, — напомнил Александр.

— Но после первых результатов поток людей устремился в генные лаборатории. А когда это стало финансово доступно всем, уже никого не осталось, кто бы захотел жить так, как раньше.

Александр посмотрел в сторону заходящего за верхушки деревьев солнца, слегка прищурившись от последних ярких лучей. Через час весь мир погрузится в темноту, но тогда их дом будет освещать бесконечное звёздное небо.

— Всегда есть противники и сторонники, — наконец сказал он, не сводя взгляда с заката.

— Как нам их найти?

— Найдём. Я уверен в этом. Нам не впервой устраивать экспедиции.

Кравцов согласно кивнул, но после на секунду призадумался.

— У нас никогда не было по-настоящему длительных экспедиций. И мы не уезжали достаточно далеко.

В действительности, в своих изысканиях при изучении природной среды Александр часто прибегал к данным, предоставляемым ему коллегами, работающими в интересующих его регионах. Технологии позволяли, не покидая рабочего места, изучать явления и феномены животного мира. В этом им помогала высокоразвитая робототехника — в виде метровых по диаметру сфер, напичканных электроникой. Они перемещались по воздуху в самых труднопроходимых точках планеты. Данных, которые записывали роботы, было достаточно для дальнейшего изучения.

— Теперь нам придётся отправиться самим, — сказал Соколов, полностью исключая возможность прибегнуть к помощи института, на который он работал. — Ты же понимаешь, что всё это должно держаться в тайне?

Анатолий кивнул в знак согласия. Не было сомнений в том, что если где-то существуют люди, которые не стали поклонниками генной инженерии, то о них однозначно знает правительство. И если никто из гражданских не знает об их существовании, то правительство, по каким-то причинам, скрывает этот факт. В этом, возможно, кроются свои причины — и до них нужно обязательно докопаться.

— Я могу отправиться на следующей неделе, — сказал Анатолий.

Александр согласно похлопал его по руке и ответил:

— Я только проработаю маршрут. Но, возможно, искать придётся не только в отдалённых от города местах. Кто знает, может быть, кто-то есть и в небольших провинциях.

— Это возможно?

— В этом мире, думаю, уже давно возможно всё.

2

Мир настолько огромен, что в нём ещё есть места, где можно укрыться ото всех. Человечество знало многое, имело ответы на тысячи вопросов, но никогда оно не приблизится ко всем тайнам, таящимся в недрах Земли, надёжно укрытые природой от человеческих глаз.

Белых пятен на карте ещё достаточно много — они просто завуалированы человеческим незнанием и предположениями, которые помогают лишь на время представить себе, что тайны больше не существует.

Он просматривал на большом мониторе записи со спутников, транслирующиеся в прямом эфире. Огромные водные массивы океанов поражали воображение. На материках заросшие нескончаемыми деревьями гектары земли могли таить в себе много тайн, укрывающихся от вездесущих людских глаз.

Люди могли быть где угодно, но они должны оставлять хоть какие-то следы. В надежде найти тех, кто не подвергался генным изменениям, Александр продолжал поиски. Несколько раз за ночь он готовил себе кофе, часто поднимался к комнате Лизы, но не заходил внутрь. Просто стоял возле двери, вслушиваясь.

Она что-то делала — передвигала мебель или, может быть, меняла место положения своего мольберта. Александр никогда не беспокоил её по ночам, хотя знал: в это время суток Лиза проявляет особенную активность. Она могла быть как очень раздражённой и подвижной, так и замкнутой в себе, подверженной депрессии. Смена настроения, причём достаточно резкая, — это вполне в её характере.

Соколов возвращался в рабочий кабинет, вновь продолжал поиски, приближая и отдаляя картинку на экране. Что именно искать, он не знал. Как должно было выглядеть то место, где обитают неизменённые люди, — так же для него совершенно непонятно. Но он продолжал. И только под утро третьего дня поисков, когда солнечные лучи стали проникать в его кабинет, он что-то увидел.

Мужчина прильнул к экрану. Он увидел полосу, рассекающую тонкой линией весь экран. Изображение рельефа в месте пересечения словно слегка накладывалось одно на другое. Так бывает, когда разрезаешь рисунок, а потом с миллиметровым нахлёстом совмещаешь его.

Он увеличил картинку до максимально возможного, так, что кроны деревьев можно было разглядеть практически до листочка, но ничего не изменилось. Полоса, как и прежде, проходила по экрану. Она не стала ни больше, ни меньше.

К тому же часть экрана, находящаяся справа от полосы, выглядела более насыщенной, чем левая.

Неисправность передачи сигнала?

Наложение изображения одного на другое — с их-то технологиями!

Александр стал отдалять изображение. Деревья снова превратились в одну большую зелёную массу. Полоса становилась всё менее различимой, а когда она почти исчезла, Соколов остановил увеличение. Теперь она не была прямой, как это казалось раньше — полоса шла полукругом. Александр стал перемещать экран, отслеживая её маршрут, но через полтора часа проделал круг, вернувшись к тому же месту, где впервые обнаружил искажение картинки.

Прислонившись к спинке кресла, он задумчиво смотрел в экран. Обнаруженное им искажение не доказывало существования других людей. Возможно, даже не имело к ним никакого отношения. Но что тогда это было?

Огромный радиус вмещал в себя весь мегаполис и близлежащие к нему посёлки, горные хребты, а также лесные массивы с озёрами. Он вновь стал отдалять экран, до тех пор пока не появился город. И насколько мог судить Соколов, мегаполис находился где-то в центре линии, искажающей картинку и прочерчивающей собой круг.

Словно выделенный периметр ничем не обозначенной границы, за пределы которой сам Соколов не выходил ни разу за всю свою жизнь.

3

Ему удалось поспать несколько часов. В девять нужно было приготовить Лизе завтрак. Александр понимал: как бы он того ни хотел, но не сможет отправиться в экспедицию с Анатолием. Ему попросту не с кем оставить дочь. Единицы только знали о существовании девушки, и ещё меньше знали, что она из себя представляет. Совершенно не хотелось выставлять её на всеобщее обозрение. Мало того — Александр этого боялся. Лиза вполне могла стать оружием запугивания мирных людей, но скорее всего от неё захотят избавиться.

Он прошёл на кухню, ощущая сильную усталость от бессонной ночи. Нужно выпить кофе, чтобы взбодриться. Ближе к обеду он обязательно ляжет поспать, затем опять будет работать, но в этот раз — не допоздна, иначе рисковал сбить свой режим.

Уже на кухне Соколов вспомнил про неожиданное открытие. С мыслями о нём он засыпал, строя предположения, хотя на самом-то деле оно мало его волновало. Это была всего лишь неисправность в передаче сигнала со спутника, хотя и весьма необычная. Александр потратил достаточно времени на её изучение, немного уйдя от своих основных поисков. Он даже распечатал фрагменты сбоя сигнала на нескольких десятках листов и разложил их на полу, создав идеальный круг, искривляющий ландшафт.

Стоило ли это того, чтобы тратить столько времени? Александр всё же увлёкся на несколько часов, но после возобновил основные поиски, в конце концов остановив свой выбор на островах.

Несколько десятков небольших, но вполне приспособленных для жизни островков суши. Со спутника было невозможно разглядеть, есть ли на них какая-нибудь жизнь, поскольку большинство суши закрывали обширные насаждения, оставляя место только для песчаных пляжей вдоль кромки воды.

Вполне подходящие места для создания колоний, тем более что острова официально являлись заповедной зоной, и на них было запрещено проживать. Если бы Соколов искал место для жизни вдали от всего человечества, то выбрал бы именно такое.

Он приготовил завтрак для Лизы, полностью воодушевлённый своими ночными открытиями. Теперь было о чём поговорить с Анатолием, а главное — с чего начать поиски.

Александр поднялся на второй этаж, неся на подносе суп. Лиза любила хорошо завтракать не очень тяжёлой пищей. В обед он позволял ей мясные блюда, а на ужин — совсем немного овощей. Большое количество тяжёлой пищи перед сном могло сильно её взбудоражить, и девушке была обеспечена бессонная ночь. В её организме много нарушений, перечень которых мог ужаснуть современного человека. Одними из них являлись чрезмерная возбудимость, а также приступы агрессии — нечастые, но достаточно сильные. Плюс ко всему — меланхолическое настроение, когда Лиза целыми днями не вставала со своей кровати. А мигрень стала довольно частым явлением, волновавшим Александра больше всего.

Он продолжал лечение дочери все годы, точно зная: без этих процедур девушка не протянула бы до своих лет. В прошлом веке человечество предпочитало лечиться, используя колоссальное количество всевозможных лекарственных средств. Больницы строились повсеместно, в них людей практически накачивали лекарствами в надежде, что это поможет продлить жизнь, поправить здоровье.

В современном обществе лекарства полностью отсутствовали. Были поликлиники, где можно пройти рядовое обследование, там же следили за развитием беременности. Здоровье в людях заложено на генетическом уровне.

Соколову пришлось достаточно много потрудиться, в поисках способов поддержания жизни Лизы.

Он часто вспоминал надпись, сделанную Екатериной в блокноте, когда женщина создавала модель своей будущей дочери:

АКТРИСА

Да, их дочь могла быть сейчас актрисой, возможно — очень известной. Она могла работать в киностудии, получать большие деньги, радовать родителей своими новыми ролями.

Но этим мечтам было суждено остаться в прошлом. Всё получилось так, как получилось. Жертва за важное для человечества открытие была принесена — хотели они с Екатериной этого или нет. Их дочь превратилась в монстра, чудовище, обитающее на втором этаже загородного дома.

Александру понадобилось много сил, чтобы новость о родившемся мутанте не распространилась повсеместно. Это были самые тяжёлые дни в его жизни, когда всё держалось на тоненьком волоске.

Ещё немного — и мог бы наступить полный крах. Тогда он никогда не смог бы продолжить свои исследования. А что самое страшное — его навсегда разлучили бы с Лизой.

4

— Что вы от меня требуете? Скрыть правду? — высокий мужчина смотрел на Александра настолько суровым взглядом, насколько были способны его синие глаза. Идеальные черты лица стали похожи почти на каменное изваяние от напряжения мышц. Было видно, как мужчина испытывал сильное чувство негодования, изо всех сил борясь, чтобы не спустить на Соколова всех собак.

Александр старался смотреть на него в ответ мягким взглядом, надеясь на искреннее понимание, но пока результатов не было. Этот человек должен будет через несколько дней принимать роды у Екатерины, и то, что он может увидеть после рождения, станет для него важной информацией, которую он обязан сообщить куда следует.

— Я уже лишился супруги, не хочу лишиться и дочери, — ответил Александр со всей серьёзностью в голосе. В эти минуты разговора Екатерина лежала в палате роддома этажом ниже, под тщательным наблюдением врачей. Соколову очень хотелось зайти к ней после разговора с врачом, но он понимал, что это невозможно, и только рождённый ребёнок может стать единственным, что у него останется после распавшегося брака.

Именно за это Александр собирался бороться — даже с таким непредвзятым и упрямым врачом.

— Дочери? — переспросил тот, словно пытаясь этим подчеркнуть всю сложность надвигающейся ситуации.

— Именно так, — ответил Александр. — Я хочу забрать свою дочь после родов. Екатерина уже отказалась от неё. И я не позволю, чтобы…

— Она же будет почти чудовище, — сказал мужчина, наклонившись вперёд. Его глаза сверлили Александра, как две океанические впадины. Соколову в этот момент сильно захотелось ударить этого человека по лицу — да так, чтобы навсегда подпортить его искусственно созданную красоту.

— Это моя дочь, — процедил сквозь зубы Александр, так же подавшись вперёд. — Я знаю, какой она будет, поскольку я сам в этом виноват. И поэтому не позволю сделать из неё подопытного.

Мужчина выпрямился. На мгновение показалось, что слова Александра дошли до него, может быть, даже задели за живое, хотя это вызывало сомнение.

— Я постараюсь что-нибудь предпринять. Но ваша просьба полностью нарушает все мои обязанности, — сказал доктор.

Но Соколов в его словах услышал столько лжи, что не оставалось никаких сомнений: он сообщит о рождении такого ребёнка куда следует.

Через три дня Екатерина родила. Ребёнка сразу же убрали от неё, не показав, поскольку она сама не хотела смотреть на дочь. Но на теле младенца не было никаких явных признаков мутации. Это стало проявляться позже: вначале явно прослеживалось слабое умственное развитие, затем проявились и физические дефекты, которые с годами только прогрессировали.

Александр вывез младенца из родильного дома в загородный дом, где полностью занялся её воспитанием. К нему не нагрянули представители никаких служб, хотя он был точно уверен в их осведомлённости. Принимавший роды врач не придал широкой огласке рождение такого ребёнка.

Екатерина, уехав из роддома, постаралась забыть этот кошмар как можно скорее. Она вследствие последних месяцев получила тяжелейшую психологическую травму, требующую долгого времени для исцеления.

Знал о Лизе только лучший друг Александра — Анатолий Кравцов, но он не из тех людей, кто способен на предательство. Мало того, он всячески помогал в воспитании ребёнка почти с самых первых дней.

Спустя семнадцать лет всё стало легче, или, может быть, Александр попросту привык к такому почти затворническому образу жизни. Он жил, плывя по течению, не строил планов на будущее, помогая лишь в выживании Лизе и бесконечно поражаясь её таланту. А она была очень талантлива — намного способнее всех тех, кому на генетическом уровне вложили художественную гениальность.

Лиза писала картины редко — в основном в те моменты, когда могла совладать с собственным телом. Из-под её рук выходили картины настолько прекрасные, что у Александра не раз возникала идея сделать выставку. Но он знал: это невозможно. Люди сразу же захотят увидеть автора.

Ещё Лиза писала стихи — кривым, размашистым подчерком, не попадая по линиям в тетрадях. Девушка не пользовалась компьютером, поскольку для неё это было очень тяжело. Она так же не могла записывать и воспроизводить на экран свои слова, мысли, фантазии, как это делали почти все современные художники и литераторы. Её дикция была очень плохой, а в голове творился настоящий сумбур.

Но она продолжала творить свои шедевры по старинке — так, как это делали люди всегда. И у неё превосходно получалось. Одну из таких картин Александр повесил у себя в спальной комнате. Он смотрел на неё в те моменты, когда Лизе было особенно тяжело из-за очередных приступов мигрени или психоза. Он слышал её крики, состоящие из несвязной речи, не сводя взгляда с картины.

Так прошло семнадцать лет, и за это время ничего не изменилось. Александр понимал: рано или поздно что-то должно случиться. Они должны будут сдвинуться с места и направиться в одну из сторон. Но только куда это их приведёт — оставалось загадкой. Слишком всё затянулось. А ведь природа не любит, когда кто-то вмешивается в её привычный ход вещей.

5

Анатолий приехал к Александру в восемь часов утра, через день после того, как Соколов сделал свои ночные открытия. Мужчина был готов к предстоящей работе, в его глазах не пропал интерес, и даже появились искорки азарта. Они долго обсуждали план продвижения к островам, с которых было решено начать. Анатолий соглашался практически со всем, лишь иногда внося свои небольшие поправки, а ко второй половине дня всё было решено.

— Чем займёшься ты? — спросил Кравцов. К тому моменту мужчины перебрались из рабочего кабинета на кухню.

— Буду с нетерпением ждать твоих результатов, других дел у меня сейчас нет.

— Не думал вновь вернуться к своей работе?

Александр отрицательно покачал головой.

— Не вижу смысла. Моя работа окончена, осталась только последняя глава, которую мы напишем вместе, как только найдём тех, кого ищем. А если нет, то тогда у меня останутся лишь недоказанные теории.

— А как ты сам считаешь?

Соколов посмотрел в сторону лестницы, ведущей на второй этаж дома, к комнате Лизы. Он не так давно стал свободно говорить на эту тему, не испытывая жгучего чувства боли. Может быть, уже привыкнув к своей жизни или от понимания того, что от реальности не убежишь.

— Я надеюсь, что не прав, а все мои труды напрасны. Но моя дочь — прямое доказательство обратного. Я полностью уверен: с нами, со всеми, должно что-то произойти.

— Как скоро? — взволнованно поинтересовался Кравцов.

Александр положил ему руку на плечо и, перед тем как отнести поднос с обедом на второй этаж, ответил:

— Уже очень скоро.

6

По личным расчётам Соколова то, о чём они говорили на кухне, уже произошло — теперь осведомлённость большинства лишь вопрос времени. Оставалось только ждать, когда реальность бурным потоком обрушится им на головы. Иногда он представлял себе, какую всё это вызовет панику, как учёные умы будут бороться с человеческим взбесившимся геномом, пытаясь, если не вернуть всё в привычное русло, то хотя бы спасти хоть кого-то.

Бесспорно, мир должен измениться вновь, только уже с той разницей, что в этот раз ничего не будет зависеть от человечества.

Анатолий покинул его дом, пообещав утром отправиться в путь. Они будут два раза в сутки выходить на связь с того момента, когда Кравцов окажется на островах.

Александр ощущал, как в нём начинает зарождаться волнение, грозящее перерасти в настоящее переживание за успех всего дела. Он сидел в гостиной, пока не стало смеркаться. Лиза сегодня вела себя на удивление тихо. Соколов знал такие затишья — их ещё называют затишьем перед бурей. Только бурю можно ожидать в виде нового приступа или очередного шедевра, что имело для Лизы одинаково тяжёлые последствия.

Создавая свои картины, девушка словно выжимала себя всю без остатка. Она подолгу работала, а после несколько дней не вставала с кровати. Александр боялся, что очередной раз может стать для неё последним, но каким-то образом Лиза поднималась на третий день, вновь расхаживая по комнате, находясь в своём собственном мире, откуда черпала боль вместе с вдохновением.

Он закрыл глаза, пытаясь немного вздремнуть. День был не очень тяжёлым, но всё же утомительным. Через час нужно дать Лизе лекарства, после этого проконтролировать её самочувствие перед сном и только тогда решить, как провести ночь — в своей постели, забывшись сном, или бесцельно сидя за рабочим столом в кабинете с погашенным светом.

Его понемногу затягивало в мир грёз, когда в дверь постучали. Александр раскрыл глаза, сведя брови. Он никак не ожидал вечерних гостей, мало того — никто к нему не приходил без предварительного звонка. Это было более чем странно.

Он прошёл к двери, замерев лишь на секунду, оглядывая лестницу, ведущую на второй этаж. В голове пронеслась сумбурная мысль, выскочившая непонятно откуда, но заставившая в груди всё сжаться в один плотный комок.

«Неужели началось?»

Он открыл дверь, не сильно удивившись, обнаружив за ней с полдюжины мужчин в костюмах.

Один из них протянул Соколову удостоверение, сказав:

— Федеральная служба безопасности. Мы можем войти?

Продолжение следует...