Читать онлайн "Сухая роза"

Дорогие читатели!

Предлагаю вашему вниманию начало нового романа «Сухая роза», который является логическим продолжением «Не могу его оставить». Как пойдёт чтение, пока неясно, но пока вы можете скачать книгу бесплатно. В будущем, возможно, потребуется платная подписка и ограничение доступа к скачиванию.

Дверь была старая и тяжёлая. Возможно, даже дубовая.

Кто мог подумать, что налетевший порыв ветра легко сдвинет эту махину с места. Роза оказалась неподготовленной к такому повороту событий: тяжёлая деревянная створка мгновенно хлопнула её по спине, отправив тело девушки в полёт, выдав мощный, совсем не дружеский пинок. Поддавшись неожиданному толчку, девушка невольно вскрикнула от удивления и покачнулась вперёд, едва сохраняя равновесие. Этот случайный инцидент выглядел одновременно комично и немного неловко. Хорошо, что на улице сейчас темно и пусто. Практически ни души. Посреди Бронницкой зияла огромная канава, и точно следуя традиции, подтаявшие и вновь заледеневшие сугробы мешались с кучами гравия и торчащими трубами. Люди выбирали к метро наиболее удобные пути. У Розы иной дороги не было, и, поминутно рискуя оскользнуться в траншею, она засеменила в сторону проспекта, который сверкал ярким предновогодним освещением.

Последние дни перед Новым годом были невзрачные.

Небо плотно затянуто серыми облаками, сквозь которые пробиваются другие, ещё более плотные, а за ними бесконечные третьи... По сути дела, питерская норма.

Воздух влажный, холодный, даже пронзительный. Чувствовалось приближение очередного снега, который 31 декабря непременно растает, оставляя после себя полужидкую слякоть.

А вот возле выхода из метро всё-таки ощущалась атмосфера предпраздничной суеты. Толпы людей торопливо двигались навстречу друг другу, пытаясь пройти быстрее остальных. Кто-то нёс сумки с покупками, кто-то пакеты с подарками, а кто-то просто стремился выбраться из подземелья поскорее, чтобы вдохнуть свежий воздух. Роза почувствовала себя неуютно. Сердце невольно сжалось от одиночества среди этой суеты, словно каждый шаг усиливал её ощущение отчуждённости и неприкаянности. Она попыталась встряхнуться.

Пожалуй, только Загородный выглядел роскошно и был наполнен праздничным освещением: гирлянды сверкали яркими огоньками, витрины магазинов украшены мишурой и ёлочными игрушками. Красиво, конечно, но по большому счёту неинтересно. Роза обречённо вздохнула. Новогоднего настроения у неё нет уже много лет. А вот запахи кофе и выпечки смешивались с запахом мокрого асфальта и холодного воздуха, дразнили до умопомрачения. Вот вам и неповторимая атмосфера зимнего Петербурга. Впрочем, всё просто. Роза почувствовала, как под ложечкой развернулся тошнотворный комок. Она чудовищно голодна, когда культурное «Поесть» моментально превратилось в простяцкое «Пожрать».

Желудок мгновенно отозвался неприличным урчанием, стоило лишь ароматам уличного кафе коснуться ноздрей. Не удивительно: чашка кофе утром и остывший доширак в обед.

Роза почти машинально шагнула в сторону небольшой пирожковой и тут же остановила сама себя. У Коськи в школе вводят форму. Какие могут быть пирожки, если ей надо срочно одеть сына.

Как разорваться, чтобы выглядеть прилично. Причём не только сыну, но и ей самой. В конце концов, Роза училка в этой же школе. Преподаватель иностранных языков.

— Розитта!

О, господи, только не это!

Роза буквально остолбенела. Только не это!

Так её называл муж. Точнее, бывший муж. А если ещё точнее, бывший сожитель. Коськин драгоценный папаша. Семь лет как разбежались, а он до сих пор лелеет какие-то странные нелепые надежды.

При виде Севки Розу моментально охватила волна неприязни и раздражающего чувства досады. Перед глазами возник образ человека слабого, неспособного принять ответственность ни за себя, ни за близких. Странноватого бездельника и неудачника, который в своё время привлёк её оригинальностью суждений. По крайней мере, Розе тогда так казалось. Её феерическая глупость, возможная лишь по молодости. Попытка реализовать свои нерастраченные чувства или даже нелепые потуги сепарироваться от деспотичной матери.

Просто удивительно, как она могла увлечься человеком, неспособным ни поддержать, ни вдохновить.

Давно же они не виделись.

— Привет! Мама сказала, что ты поехала в Горжилобмен.

— Привет. Только что оттуда.

И в этом весь Севка. Вместо того, чтобы встретить на грязной и полутёмной Бронницкой, тусуется около тёплого и чистого входа в метро.

Роза чуть слышно вздохнула.

Его внешность казалась ей теперь чужой и отталкивающей: нелепый костюм, небрежная причёска, тусклый взгляд. Вспоминались пустые обещания, эгоизм и нежелание меняться. Внутри всё сжалось от осознания, насколько ошибочным было решение связать свою жизнь с таким человеком. Очень хотелось быстрее пройти мимо, чувствуя облегчение от сознания, что больше никогда не придётся возвращаться к этому неудачному опыту, но Севка неожиданно впился в её куртку худыми костлявыми пальцами. Ну что ещё?

— Розитта, мне очень надо с тобой поговорить.

— Ты хочешь дать на Коську алименты?

— Нет! То есть да! Хотя нет. Потом. Не сейчас.

— Что может быть важнее этого?

— Рози, мне очень надо с тобой поговорить. Это очень важно. Я жду тебя больше часа. Ужасно замёрз. Давай зайдём хотя бы в эту кофейню.

Чёрт с ним! Скорее всего, опять будет жевать сопли о том, что их расставание было огромной ошибкой, но, может быть, хотя бы накормит. Иначе она попросту хлопнется в обморок. Такое уже бывало. Наверное, падает сахар крови...

— Хорошо. Только недолго. Мне ещё домой пилить и в магазин надо зайти.

Внутри пирожковой было не протолкнуться.

Роза с большим трудом пристроилась за крошечным столиком возле окна, а Севка с видом богача отправился к стойке делать заказ. Пока он крутился около выпечки, Роза тупо пялилась на улицу. Как же она устала. Даже не физически. Морально.

Такое ощущение, что кислая питерская зима — это метафора её собственной жизни: холодная, пустая и одинокая.

Взгляд Розы пробежался среди прохожих, спешащих по своим делам. Кто-то улыбался, разговаривая по телефону, кто-то спешил домой, радуясь предстоящему вечеру с семьёй. Сердце невольно сжалось от усталости и одиночества. Зачем ей сейчас Севка? Этот прицеп без колёс, когда её буквально сжирают постоянные финансовые трудности, невозможность позволить себе даже самую простую радость. Каждый день превращается в борьбу за выживание, где каждая мелочь — испытание. Хроническое безденежье и постоянное напряжение буквально лишают её сил и желания жить. Севка — это дорога в никуда. Ещё одна огромная обуза и нерешаемая проблема.

— Ну что, дорогая... Давай поговорим серьёзно.

Севка грохнул подносом об стол. Это ж надо, расщедрился только на чай. Чай! Мать его... На две чашки пустого чая. Даже сахар не взял.

Кормилец ты наш!

— Говори!

— Я понимаю, мы расстались давно, но ведь это была ошибка! Посмотри вокруг — нам же хорошо вместе было раньше...

— Сева, — Роза еле сдержалась, чтобы не щёлкнуть бывшего по носу. Молча грела руки о чашку с чаем и продолжала смотреть на улицу.

— Ошибка вышла, дорогой мой. У нас с Коськой давно своя жизнь, свои планы. Ты почему решил вернуться именно сейчас?

— А куда я денусь-то? Мы же с тобой связаны навсегда! Вот хотя бы Коська наш. Разве можно оставить ребёнка без отца?

Роза вздохнула. Какой смысл в этом разговоре. Всё равно что беседовать со стеной.

— Как раз отец у него есть замечательный. Что ты на меня так смотришь? — Роза почувствовала, что начинает закипать.

— Это я, понимаешь? Твоя роль в жизни сына закончилась тогда, когда ты бросил нас обоих.

Как Роза и ожидала, Севка заюлил, словно уж на сковородке.

— Но послушай, я изменился! Столько всего понял, осознал свои ошибки... Теперь я совсем другой!

Как же всё это надоело. Сколько раз она слышала эти тупые и пустые обещания. Почему у неё не хватает духу послать бывшего на три буквы самым простым, хамским и решительным манером?

Как же ей хочется, что однажды всё изменится, и она сможет почувствовать себя счастливой и свободной.

— Сев, каждый второй мужчина приходит с такими словами. Только вот факты остаются фактами: ты ушёл, когда было тяжело, оставил нас одних справляться с трудностями.

— Роза, ну прости меня, — Севка заныл голосом профессионального нищего, но, увидев нахмуренные брови, виновато зачастил:

— Ладно, ладно, признаюсь честно: да, уходил, но не потому, что хотел свободы, а потому что боялся ответственности. Но теперь я готов всё исправить!

Несносно. Несмотря на то, что Роза торопливо глотала горячий кипяток, внутри было холодно.

Ощущение груза становилось всё более невыносимым, и кажется, что выхода из замкнутого пространства больше нет. Зачем позволила себе влюбиться в того, кто оказался чуждым ей по духу и устремлениям? Как теперь избавиться от этого мучительного гнетущего багажа?

— Поздно пить боржоми, когда почки отвалились. Живём дальше отдельно, растим Коську нормально. А ты там смотришь издалека иногда.

— Да как же так?! Ведь мы столько пережили вместе, столько чувств было... Почему нельзя начать сначала?

— Потому что чувства твои остались в прошлом, а настоящее требует стабильности, уверенности и поддержки. Этого ты не давал и вряд ли сможешь дать сейчас.

— Всё-таки попробуем ещё раз? Ради нашего общего счастья?

— Нет уж, спасибо большое. Лучше будем друзьями ради Коськи, но больше никаких отношений. Понял наконец?

— Эх, ну ладно... Раз так решила, значит так тому и быть. Только знай: я тебя люблю и буду любить всю жизнь!

Как же хочется его послать! Обматерить. Плюнуть в лицо. Слабая ты баба, Роза! Нюхай теперь это говно до конца!

— Любовь твоя — вещь хорошая, но отношения строятся на доверии и уважении.
Зачем она распинается? Что он вообще знает об уважении и доверии?

— Этого у нас уже нет. Прощай, бывший любимый муж.

До своего дома Роза добралась через час с лишним. Задремала в вагоне метро, проехала свою остановку и теперь раздражённо шлёпала по подмерзающей каше к ближайшей «Пятёрочке», которая уныло светилась мутными подмороженными витринами.

Роза машинально посмотрела на соседний дом. Вот и её окна. Неясная тень за тёмно-красной шторой в большой комнате. Мама. Белесый, какой-то выжжено пронзительный светильник кухни.

Идти домой не хотелось...

Пожалуй, самой тяжёлой частью дня было возвращение домой к матери и вынужденное общение с оной, когда хотелось просто прилечь на диван, вытянуть натруженные ноги и не слушать бесконечные унижения и критику.

Возможно, больной на всю голову человек, сожительство с которым — её чудовищный крест.

Мать-абьюзерша, мать-командирша, мать-перфекционист. Очень своеобразная женщина, не поддерживающая дочь, а лишь усугубляющая её страдания своими постоянными упрёками и обвинениями. Каждое слово матери оставляло глубокий след в душе Розы, заставляя сомневаться в своей способности быть хорошей матерью и человеком вообще.

Но ничего не поделаешь, они живут вместе, и в силу их финансового состояния шанс разъехаться стремится к нулю. Роза даже на съём уехать не может, не говоря о собственной отдельной жилплощади. И никаких тётушек-бабушек, где можно было бы рассчитывать на скромное завещание.
И что толку, что Роза классный руководитель, репетитор, даже чуть-чуть психолог на полставки. Деньги утекают сквозь пальцы. Коська слабый, болезненный. Родился недоношенным. То бронхиальная астма, теперь вот нужна операция по поводу косоглазия, а она даже фрукты лишний раз купить не может...
Ладно. Сперва надо заскочить в магазин.

Поздним вечером «Пятёрочка» выглядела удручающе. Народу много — покупатели теснились между узкими проходами и наперебой хватали оставшиеся продукты. Товаров мало — полки полупустые, самые ходовые давно разобрали, остались лишь самые непривлекательные.

А духота такая, что ощущается физически — вентиляция слабая, воздух спёртый, кажется, будто дышишь чужой усталостью. Вместо риса пришлось взять булгур. Коська его не любит. Йогурт закончился, достался лишь кефир. Ещё и касса самообслуживания зависла. Очередь длинная, движение медленное, продавцы едва успевают обслуживать, настроение у всех нервозное, напряжённое ожидание своей очереди сопровождается безумным раздражением. Неужели мать не могла сходить в магазин днём, когда были дешёвые помидоры и свежий хлеб из пекарни. Атмосфера подавляет и угнетает, скорей бы покинуть это место и оказаться дома.

Роза нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, когда её вниманием завладел какой-то утырок совершенно неформального вида. Потрёпанная косуха, капюшон толстовки надвинут на глаза, рваные джинсы. И непонятно, то ли это писк моды, то ли настоящая родная живописная рванина. Парень держал перед собой большую клеть яиц и пытался затесаться в очередь самым наглым беспардонным образом.

Его несколько раз безжалостно шуганули, и он с каким-то странно-потеряным видом затесался в конец очереди.

Роза, наконец, расплатилась за покупки, кое-как распихала упаковки по сумкам и заспешила к выходу.

И надо же такому случиться — второй раз за вечер её прихлопнуло входной дверью.

В этот же момент вместе с ней в дверях оказался тот самый парень с клетью яиц. Он вообще выглядел странновато. Нервный и дерганый, словно потерявшийся ребёнок. Парень рванул вперёд, чтобы проскочить перед Розой, замешкался в узком тамбуре. В это же мгновение Розу ударило дверью, она свалилась на парня, и оба вылетели на скользкое крыльцо. Сцена вышла эпичная. Парень рухнул плашмя, подняв под себя картонный контейнер для яиц и пакет с множеством бутылок. Раздался чудовищный хруст и звон разбитого стекла.

— О, боже! — машинально завопила Роза, — простите, пожалуйста! Извините. Позвольте, я вам помогу! Надеюсь, ваши яйца не пострадали?

Тут же за её фразой раздался дикий хохот и до боли знакомый голос:

— Розка, ты неподражаема! Вставай, давай помогу.

Роза повернулась на знакомый голос и увидела свою троюродную сестру, с которой не виделись несколько лет. Она стояла в компании каких-то охламонов и хохотала, держась за бока.

— Яйца! — передразнила Женя, — вставай! Не ушиблась?

— Немножко. А где этот хрен с клетью?

Роза машинально обернулась к тому месту, где всё ещё копошился пострадавший.

Парень злобно зыркнул из-под капюшона. Он явно выделяется своей дерзкой внешностью: чёрная кожаная куртка с заклёпками, рваные джинсы и тяжёлые ботинки. Какие-то пегие белёсо-дымчатые волосы спутаны, бритые виски. Пирсинг и татуировки. Взгляд его был колючий, полный презрения и неприязни ко всему окружающему миру. Кажется, что он готов разорвать любого, однако в глазах мелькнула искра игривости и озорной кокетливой чертовщинки, придающей ему особый шарм и привлекательность. Этот парень был живым воплощением внутреннего конфликта между жестокостью и лукавым очарованием, притягивая и отталкивая одновременно.

— Да, вставай же ты, — Женя потянула Розу за рукав.

— Я так давно тебя не видела, — тяжело култыхаясь, Роза, наконец, смогла подняться, — какими судьбами?

Она знала, что несколько лет назад Женя сбежала из дома, от тирана-мужа, оказалась за границей, вплелась в какую-то историю и, кажется, сейчас была в компании своих новых друзей.

— Мы в Питер на Новый год приехали!

Роза кивнула и зачем-то снова посмотрела на пострадавшего. Он по-прежнему валялся на снегу, правда, на этот раз на боку и нагло рассматривал Розу с видом чемпиона-победителя.

— Так хочется поговорить. Сто лет не виделись. Роз, слушай, как бы нам встретиться?

— Даже не знаю. Коська... Мама... Скоро Новый год...

Внезапно Роза почувствовала такую досаду, что глазам стало подозрительно мокро и горячо.

— Слушай, а давай к нам. Я всё понимаю, но, может, мама тебя отпустит?

— Даже не знаю.

Роза едва не всхлипнула и зачем-то снова посмотрела на яйценосителя.

Таких красивых людей она ни разу не встречала.

Он был североевропейского типа. И его наглая физиономия сочетала в себе идеал красоты и дерзости одновременно. Впалые щеки, высокие скулы, тонкий прямой нос придавали облику аристократичность, а пухлые губы вызывали желание улыбнуться. Кожа гладкая, почти фарфоровая, идеально контрастировала с густым пепельным ирокезом, достигающим невероятных размеров, создавая ощущение игривого бунтарства.

Светлая кожа выгодно оттеняла тёмно-голубые глаза, глубокие и ясные, способные заворожить одним взглядом. А ещё общего шарма этой нахальной роже добавляла небрежность в манерах, проявляющаяся в уверенных движениях и чуть наклоненной голове, выражающей смесь уверенности и любопытства к окружающему миру.

Его облик идеально отражал сочетание внешней привлекательности и внутренней силы характера, демонстрируя неповторимую харизму настоящего викинга современности.