Читать онлайн "Маска"

Услышав, как полыхнуло пламя в одном из каминов, дежурный волшебник поднял глаза от книги, которую тайком читал, и едва подавил вскрик. Перед его столом стояла девушка в голубой мантии — Эбигейл Харрис, Маска, легендарная наёмница, объявленная в розыск по всей Британии, от Шотландии до Ирландии. Дежурный волшебник, мелко вздрагивая, спросил:

— Вы к кому?

— Где тут Управление мракоборцев? — равнодушно спросила Маска, не вытаскивая палочку. Дежурный волшебник, переведя дыхание, указал на коридор, ведущий к лифту:

— Второй уровень.

— Благодарю, — так же сухо уронила Маска.

Спустившись на второй уровень, Маска по-хозяйски спокойно прошла в штаб-квартиру мракоборцев. Интуитивно вычислив главного, Эбигейл подошла к его столу, не обращая никакого внимания на мракоборцев, отрезающих ей путь к выходу и направляющих в спину палочки. Старший мракоборец, посмотрев на гостью, спросил, незаметно доставая свою палочку:

— Эбигейл Харрис?

— Я самая, — Маска кивнула. — Считайте, что я пришла сдаться.

Все присутствующие лишились дара речи. Одна из наиболее опасных преступниц за последние десять лет сама пришла сдаваться, зная, что её ждёт Азкабан до конца её дней?

— Шутите? — выдавил наконец старший мракоборец. — Или…

— Надоело бегать, — равнодушно произнесла Маска.

Убедившись, что это не шутка, и прочистив горло, старший мракоборец служебным голосом заговорил:

— Вы будете переданы под суд Визенгамота. На время ожидания суда вас поместят в камеру. И…

— Смените пластинку, — поморщилась Маска. — Я знаю, что меня ждёт.

Двадцать четвёртого ноября 1891 года Эбигейл «Маска» Харрис предстала перед судом. Она не сказала ни слова в свою защиту и даже ни разу не подняла на судей глаза. Визенгамот вынес единственный возможный приговор — пожизненное заключение в Азкабане. Двадцать шестого ноября Маску доставили в тюрьму. Когда суд выносил свой вердикт; когда её везли на карете, запряжённой фестралами; когда мракоборцы, сопровождающие её, отпускали в её адрес издевательские шутки; когда карета приземлилась на острове; когда её вели в камеру; когда мракоборцы передали дементорам приказ — ни на секунду не оставлять её без наблюдения; когда два дементора заняли — раз и навсегда — свой пост у двери — Маска не проронила ни слова, ни слезинки. Первого декабря она получила письмо от своей школьной подруги, Натсай Онай, в котором она довольно сдержанно поздравляла Эбигейл с прошедшим днём рождения, и подарок — две большие плитки шоколада из «Сладкого королевства», немного нуги и пакет мятных лягушат. К концу письма официальный тон сменялся искренним беспокойством, а завершалось оно вопросом, за что Эбигейл попала в Азкабан. С разрешения охраны Маска ответила на него — попросила свою подругу ни о чём не беспокоиться, а лучше — вообще больше не вспоминать о ней.

Дни складывались в недели, недели — в месяцы, а месяцы летели, словно минуты. Дементоры по-прежнему караулили камеру Эбигейл, но изменений в её поведении не замечали. Маска не сошла с ума, в отличие от прочих узников. Она занималась в камере нехитрыми упражнениями, тренировалась в заклинаниях, однако не проявляла ни единого признака непокорности. Всю еду, которую приносили в камеру, Эбигейл съедала до крошки. Когда её камеру обыскивали, никак не препятствовала. Всю почту, которая ей приходила, сама отдавала на проверку охране. Эбигейл продолжала получать письма от своей подруги, и к каждому прилагались две плитки шоколада, нуга и мятные лягушата — любимые лакомства Эбигейл. Каждое письмо заканчивалось одинаково. Натсай писала: «Надеюсь, мы ещё сможем с тобой встретиться… Ты так и не сказала мне, за что тебя осудили. Я слышала много страшных вещей, но точно знаю, что ты на них не способна. Пожалуйста, скажи мне. Если хочешь сохранить это в тайне — обещаю, я никому не расскажу». Маска неизменно отвечала, что волноваться не о чем, но ни словом не обмолвилась о своих преступлениях.

Второго декабря 1895 года, на следующий день после получения очередного подарка и письма от Натсай, Эбигейл Харрис нашли в камере мёртвой. Дементоры похоронили её за стенами крепости. В Министерство магии полетела сова со срочным донесением — опасной преступницы больше нет на свете.

***

Все экзамены позади и, судя по всему, сданы на твёрдую «выше ожидаемого», а впереди — возвращение домой и два месяца отдыха от учёбы. Конечно, летнее домашнее задание никто не отменял, но будет вдоволь времени ещё и на то, чтобы отдохнуть и от души подурачиться. Но настроение у студентки пятого курса Пуффендуя, Эбигейл Харрис, было хуже некуда. И отнюдь не потому, что ей не хотелось возвращаться домой. Какое-то смутное чувство тревоги грызло её изнутри. Чем дальше, тем сильнее оно становилось, и в итоге доконало её окончательно. Эбигейл не выдержала. Оставив пирог с почками недоеденным, она резко встала из-за стола и вышла из зала, не обращая внимания на взгляды сокурсников.

За дверью Эбигейл прислонилась к стене и невероятным усилием воли заставила себя успокоиться. На прорицаниях она, мягко говоря, не блистала, в интуицию и предвидение будущего не верила, но чувству смутной тревоги это не мешало. Вытерев лицо, Эбигейл пробормотала, прикрывая глаза:

— Ну, давай… что ты там хочешь сказать?

ШШУХ! Эбигейл невольно вздрогнула. Оказалось, что в окно снаружи врезалась их семейная сова, Финис. Открыв окно, Эбигейл погладила Финиса по клюву и отвязала от его лапки свиток. Письмо от отца. Кто бы сомневался. С одной стороны, приятно, когда близкие о тебе не забывают. С другой — количество писем иногда раздражало. Лесли писал дочери много.

Финис, добродушно ухнув на прощание, улетел отдыхать в совятню. Стараясь не закатывать глаза, Эбигейл сломала печать.

«Эбигейл,

Как ты? Как прошли экзамены? Ты должна была в этом году сдавать С.О.В., верно? Когда приедешь, обязательно расскажи, как всё прошло. Я встречу тебя на вокзале Кингс-Кросс.

И ещё. До меня доходят тревожные слухи. Тебя уже не раз и не два заносило куда не следует — то в Запретный лес, то в более опасные места. Пожалуйста, Эб, не ищи приключений на свою голову. Мама не хотела бы, чтобы ты влипла в неприятности. Тем более, что если хотя бы половина того, что до меня дошло — правда, то отсидкой после уроков ты не отделаешься. Обещай мне, что будешь хорошо себя вести.

С любовью,

Отец.

P. S. В прошлом письме ты писала, что нашла в Хогвартсе друзей. Не возражаю, если пригласишь кого-то из них в гости».

— «Обещай мне хорошо себя вести»… — проворчала Эбигейл, сворачивая письмо и убирая его в карман мантии. — Сказал человек, который сам во время учёбы дай бог треть вечеров не сидел после уроков наказанный!

— Эб?

Голос подруги заставил Эбигейл нервно вздрогнуть и развернуться, выхватывая волшебную палочку.

— Эб? — повторила Натсай, тревожно глядя на подругу. — Всё хорошо?

— Получила неприятное письмо, — коротко ответила Эбигейл, убирая палочку. — Ничего страшного. А, и ещё. Отец предлагает тебе погостить у нас, если хочешь. И если твоя мама разрешит.

***

Поезд с шипением паров остановился у вокзала Кингс-Кросс. Едва открылись двери вагонов, как Эбигейл спрыгнула на платформу, поправляя висящий на спине рюкзак с вещами. Осмотрелась и, улыбаясь, быстрым шагом кинулась к стоящему в стороне волшебнику в изумрудно-зелёной мантии и островерхой шляпе, украшенной цветками чертополоха.

Волшебнику на вид было лет сорок. Из-под шляпы выбивались огненно-рыжие волосы, всклокоченные, как со сна. В окладистой бороде от уха до уха пряталась улыбка во весь рот. Но лоб и лицо были изрезаны морщинами, а в глазах — тоже зелёных, как изумруды — читалась затаённая боль. Мантия была перехвачена широким ремнём; из-под полы выглядывали острые носки сапог.

— Эб, дочка! — волшебник, улыбаясь, обнял Эбигейл и взъерошил ей волосы, и без того похожие на воронье гнездо. — Как прошли С.О.В.?

— Мы год не виделись, а первое, о чём ты спрашиваешь — это экзамены? — Эбигейл, не удержавшись, рассмеялась, шутливо отбиваясь от отцовских объятий. Лесли напоследок потёр ей макушку и отпустил. — Результаты будут в августе.

— Разумеется, я рад тебя видеть. Неужели обязательно говорить это вслух? — Лесли спрятал усмешку в бороду. — Жаль, мама этого не видит… она бы так тобой гордилась…

В глазах Лесли блеснула и скатилась по бороде слеза. Вытерев её, мистер Харрис продолжил:

— Ну ладно. Ладно. Ты одна?

— Одна, — Эбигейл кивнула. — Никто из друзей не смог выбраться. Да и… ну, неважно.

— Жаль, — Лесли вздохнул — кажется, совершенно искренне. — Трансгрессировать ещё не отвыкла?

— Нет конечно. Не хотела тебя подводить, — натянуто пошутила Эбигейл, протягивая отцу руку.

Лесли, грустно улыбаясь, повернулся на месте, увлекая за собой дочь. Хлоп! — вокзал Кингс-Кросс исчез, а вместо него вокруг появились холмы, поросшие высокой травой. Эбигейл с отцом стояли у двери низенькой деревянной хижины с соломенной крышей. Отпустив руку дочери, Лесли весело объявил, тряхнув головой:

— Ну, вот и дома. Лилит! Лилит! Уснула?

Раздался частый топот, и в двери дома появилась домовой эльф в тоге из белоснежного полотенца. Вытирая руки о подол своего одеяния, Лилит отвесила низкий поклон:

— Господин велел ждать его к ночи. Лилит с сожалением должна сказать, что ужин ещё не готов.

— Мы подождём, — Лесли улыбнулся. — Тем более, нам о многом надо поговорить. Так, Эб?

— Видимо, да, — кисло согласилась Эбигейл. Она уже чувствовала предстоящий разнос. Лесли был человеком весёлым, но, когда речь шла о воспитании, чувство юмора ему отказывало.

Пока Лилит хлопотала у очага, Лесли и Эбигейл сели за стол. Поглаживая бороду, Лесли прямо сказал:

— Я получил из Хогвартса чёртову дюжину жалоб на твоё поведение. Влезала, куда не просили, крайне грубо вела себя с констеблем Хогсмида… возомнила себя борцом с браконьерами и бандитами Руквуда, в конце концов. Несколько раз подставляла себя и друзей под угрозу. Если хотя бы половина из этого — правда, то я буду крайне расстроен, Эб.

— Правда всё, от первой буквы до последней, — нехотя пробурчала Эбигейл.

Тишина продлилась недолго. Лилит пробубнила что-то про «неосторожную юность», помешивая варево в котле. Лесли, собравшись с мыслями, громче и холоднее обычного произнёс:

— Я разочарован, Эбигейл Рут Харрис. Мы с мамой воспитывали тебя совсем по-другому. И…

Эбигейл стоило больших усилий не закатить глаза. Она уже знала наперёд всё, что услышит от отца. И что мама, если бы была жива, расстроилась бы до смерти, и что благовоспитанной девочке не престало так себя вести, и что ей, по-видимому, жить надоело, раз суётся куда не надо… Эбигейл с самого детства усвоила, что нового отец не придумывает никогда.

Наконец Лесли закончил распекать дочь, решив, что с неё хватит. Лилит как раз сняла с огня овощной суп с перловкой и достала из печи мясной пирог. Лесли, кинув на эльфийку косой взгляд, кивнул ей и назидательно сказал:

— Надеюсь, Эб, ты хотя бы сейчас прислушаешься. Мама, сама знаешь, хорошенько повоспитывала бы тебя метлой… И однажды я тоже это сделаю, помяни моё слово.

Эбигейл для вида кивнула. Она уже поняла, что сегодня её воспитывать уже не будут. Лилит, тоже почувствовав изменение тона в голосе хозяина, начала накрывать на стол.

Ели молча. Эбигейл старалась не поднимать глаза на отца. Она чувствовала, что он не просто разозлён, а по-настоящему расстроен. Обычно вывести его из себя было практически невозможно. Лесли был человеком весёлым; даже в самые тяжёлые дни с его лица ни на миг не сходила улыбка. Жену он любил всем сердцем, а дочку просто обожал. Обеих носил на руках. Смерть жены подкосила его, и долг перед дочерью был единственной причиной, по которой он смог не тронуться рассудком. И хотя с того дня Лесли продолжал по-прежнему непрестанно улыбаться и шутить, в глазах у него всегда читалась скрытая боль.

Лесли родился и вырос в семье маглов, и это сказалось на нём. Отец — столяр — учил его работать руками, и в быту Лесли привык больше полагаться на руки и смекалку, чем на магию. Он часто помогал отцу в мастерской, в свободное время играл с друзьями, коих было немало. Улыбчивый парень был душой компании. Магия не проявлялась вплоть до тринадцати лет. Тогда мальчишеская компания пошла на речку. Лесли попал в сильное течение, его затянуло в омут. Лесли уже прощался с жизнью, но произошло неожиданное — вода, которая до того момента тянула его на дно, резко вытолкнула его вверх. Когда мальчик оказался на поверхности, вода под его ногами стала твёрдой, как камень, и Лесли по ней дошёл до берега. Дома в эту историю никто, разумеется, не поверил, хотя друзья в один голос утверждали, что видели, как Лесли чудесным образом выбрался из омута. А вскоре в доме появился человек средних лет в каком-то странном одеянии. Он представился хозяину дома профессором Роненом из школы «Хогвартс» и сказал, что его сын, Лесли Харрис, зачислен в школу волшебства. Мистер Харрис, само собой, не поверил и хотел поначалу выставить незваного гостя, но, когда профессор превратил свою шляпу в белого кролика и обратно, умерил свой пыл. Осенью Лесли уехал в свою новую школу. Его зачислили в Когтевран на третий курс, но уже к концу года Лесли не только нагнал своих сокурсников, но и облазил сверху донизу весь замок. Три года он исследовал школу, открыл все её тайны, которые смог отыскать. Превосходно сдал семь С.О.В. На шестом курсе он познакомился с однокурсницей, Рут Макдональд, и всё свободное время и внимание отныне уделял ей. Едва успели отгулять выпускной, как Лесли сделал ей предложение. Молодая семья поселилась в родной деревне Рут, где жил её брат, Дин. Незадолго до их свадьбы Дин сам женился и переехал к супруге, чтобы оставить дом сестре и зятю. Вскоре у Лесли и Рут родилась дочь, которую назвали Эбигейл. И в какой-то мере она повторила судьбу отца — магические способности проявились у неё только в пятнадцать лет, а в Хогвартс она поступила незадолго до шестнадцати, но к концу первого года обучения она уже была прекрасной волшебницей. Не проиграла ни одной дуэли — в том числе с Теофилом Харлоу и Виктором Руквудом — и вполне достойно — по ощущениям, конечно — сдала все С.О.В. Впрочем, иллюзий Эбигейл не испытывала — особенно по части травологии и зельеварения.

— Совят по осени считают, Эб.

Эбигейл нервно вздрогнула и поспешно закрыла свой разум с помощью окклюменции. Ей она овладела в четырнадцать, вскоре после смерти матери. Когда её хоронили, Лесли сказал дочери: «Чувства — это часть нас, Эб, и с ними ничего нельзя сделать. Но они делают тебя уязвимой. Если хочешь, я научу тебя защищаться». И Эбигейл уверенно ответила, что хочет. Лесли не был сильным магом, но неплохо владел окклюменцией, и дочь с готовностью ей обучил.

— Вижу, мои уроки не прошли втуне? — Лесли усмехнулся в бороду. — Пожалуй, кое в чём ты превзошла старика, Эб.

— Ты совсем ещё не стар, — укоризненно заметила Эбигейл. — Тебе и пятидесяти ещё нет.

— Однажды, Эб, ты поймёшь, что старость наступает гораздо раньше, чем хотелось бы. И… — Лесли осёкся, пару секунд помолчал и с широкой улыбкой махнул рукой: — А, к чёрту! Не будем соблазнять злых духов своим отчаянием, верно?

— Верно, — Эбигейл улыбнулась, приступая к супу.

Странное дело, но еда, которую готовила Лилит, казалась стократ вкуснее, чем школьная. Эбигейл доела суп, но к мясному пирогу не успела даже притронуться — внутри снова закипело кислое чувство тревоги. Отодвинув тарелку, Эбигейл с натянутой улыбкой сказала:

— Я… я сейчас вернусь.

Выскочив на двор, Эбигейл прижалась к стене дома и тяжело перевела дыхание. Пробормотала, вытирая лоб рукавом мантии:

— Ну, давай… что ты хочешь сказать?..

Ответа она не получила — на крыльцо дома следом выскочила Лилит.

— Госпожа не доела пирог с мясом. Может быть, госпожа предпочтёт к ужину копчёную рыбу?

— Всё в порядке… всё очень вкусно, Ли, — Эбигейл ободряюще улыбнулась. — Мне надо побыть одной.

— Конечно, госпожа, — Лилит поклонилась, достав рыльцем землю.

Распахнув дверь дома, Эбигейл громко сказала:

— Пойду… понаблюдаю за лунтелятами. Если не ошибаюсь, неподалёку их колония.

— Иди, — кивнул Лесли. — Возьми с собой что-нибудь поесть.

Набив мешок снедью и наполнив фляжку сливочным пивом, Эбигейл вышла из дома.

Колония лунтелят действительно была неподалёку от дома Харрисов. Наложив на себя Маскировочные чары, Эбигейл заняла позицию неподалёку от неё и приготовилась долго ждать. Ей надо было о многом подумать.

Конец пятого курса выдался, конечно, ярким. Эбигейл не только сдала двенадцать С.О.В. — она ещё и выдержала немало испытаний, намного больше, чем выпадало на долю волшебников гораздо старше её. И теперь всё, о чём она мечтала — это спокойная жизнь. Но интуиция упорно нашёптывала, что именно её Эбигейл не видать ещё долго.

Радость от летних каникул омрачало ещё одно. Незадолго до отъезда из Хогвартса Эбигейл встретилась с профессором Онай, матерью своей лучшей подруги, Натсай. Профессор встретила Эбигейл достаточно тепло, несмотря на то, что девушки вместе пережили немало испытаний, значительную часть которых Натсай пережила лишь чудом, а может быть, именно поэтому. Пока Эбигейл пила чай, профессор Онай заглянула в хрустальный шар. Что именно она увидела — осталось загадкой, но профессор Онай заметно встревожилась и предупредила, что ближайшие месяцы станут для Эбигейл тяжёлым испытанием. Эбигейл усмехнулась в ответ — в предсказания она не верила — но всё же кислый осадок на душе остался.

В шотландских горах темнеет быстро. На поляне начали собираться лунтелята. Наблюдая за их танцем, Эбигейл не сдержала улыбки. Что ни говори, а некоторые вещи её успокаивают получше фляги сливочного пива. На уроках профессора Ховин она не блистала, но живую природу любила.

Там, под кустом, наложив на себя Маскировочные чары, Эбигейл пролежала до поздней ночи, наблюдая танец лунтелят. Когда они наконец разбежались, Эбигейл наскоро перекусила принесённой из дома снедью и сливочным пивом и легла спать, укрывшись мантией. Она уже не первый раз ночует вне дома, отец вряд ли будет переживать.

Лесли собирался ложиться спать. Лилит потушила огонь в очаге и спустила остатки ужина в погреб. Она тоже привыкла к тому, что юная госпожа не ночует дома. У Эбигейл с детства был неуёмный характер. Лесли уже стягивал мантию, когда в дверь дома кто-то требовательно постучал.

— Кого ещё принесло?.. — недовольно пробурчал Лесли. — Лилит, открой.

Лилит покорно открыла дверь. На пороге стоял волшебник из Министерства — мрачного вида бородатый мужчина в чёрном наглухо застёгнутом пальто и шляпе-котелке. Лесли, снова натянув мантию, устало спросил:

— Что случилось?

Лесли принял визит неожиданного гостя за вызов на работу. Вопрос только в том, почему не прислали сову?..

— Доброй ночи, — хмуро поздоровался волшебник. — Я из Отдела магического правопорядка, отделение мракоборцев. Мистер Харрис, я полагаю?

— Это я.

— Ваша дочь, Эбигейл, дома?

— Нет. Куда-то ушла. А зачем?..

— Вопросы задаю я. Где она?

— Для начала — в чём её обвиняют? — холодно спросил Лесли, сжимая в кармане рукоять волшебной палочки.

— Пока подозревают, — мракоборец подчеркнул слово «пока». — Тайна следствия.

— Я не скажу ни слова, пока не узнаю, в чём вы подозреваете, — Лесли подчеркнул слово «подозреваете», — мою дочь.

— Тогда нам придётся вас задержать, — ещё холоднее ответил мракоборец, доставая палочку.

Лесли выхватил свою, но реакция Лилит оказалась ещё быстрее. Щёлкнув пальцами, эльфийка обезоружила незваного гостя. Палочка выпрыгнула из рук мракоборца и упала возле камина.

— Эльф! — выпалил мракоборец. — Ты напала на волшебника из Министерства! Это нарушение закона о…

— Убирайтесь! — холодно произнёс Лесли, подняв палочку и вернув её мракоборцу. — Вас никто сюда не звал. Если хотите задержать мою дочь, приходите с ордером.

— Мы этого так не оставим, — бросил сквозь зубы мракоборец, повернувшись вокруг левого плеча. Хлоп! — он трансгрессировал.

— Что это было, хозяин? — растерянно спросила Лилит.

— Сам не знаю, — Лесли нахмурился. — Что такого могла натворить Эбигейл?.. Когда она вернётся, мне будет, о чём её расспросить.

— Мне отправиться искать юную госпожу, хозяин? — проквакала Лилит.

— Не надо. Эбигейл вернётся утром. Тогда всё и узнаем. А пока давай ложиться спать.

— Да, хозяин.

— И вот ещё что, Ли, — сказал Лесли после короткой паузы. — Если со мной что-то случится, приказываю тебе оставить какой-нибудь знак и отправиться работать в Хогвартс.

— Конечно, хозяин, — Лилит поклонилась.

— Хотел бы я знать, что такого натворила Эбигейл… — пробормотал Лесли, запуская пальцы в бороду. — Мракоборцы… С чего бы они заинтересовались Эб?