Читать онлайн "Маска"

— Вы… вы же это не всерьёз, правда? — прошептал профессор Фиг, шокированный услышанным. Стоящая перед ним девушка в голубой мантии, голубых перчатках, голубых сапогах, голубой шапочке с красным пером и белой маске, похожей на маску древнегреческого театра, покачала головой:

— Отнюдь. Я прошла слишком длинный путь, чтобы не получить приз. Древняя магия — это сила, у которой должен быть владелец. И, раз я прошла все испытания Хранителей, я — единственный человек, который достоин ей владеть.

Фиг начал поднимать волшебную палочку, но старость всё-таки подвела — реакция девушки оказалась быстрее:

— Арресто Моментум!

Профессор Фиг подлетел на фут над землёй, раскорячившись в позе, похожей на распятие. Девушка, крутя среди пальцев палочку, продолжила:

— Я и не ждала, что вы поймёте меня, профессор… но всё же надеялась, что вы хотя бы не станете мне мешать. Но вам не хватило разума даже на то, чтобы не вставать у меня на пути… даже после того, через что мы вместе прошли… Поверьте, профессор, мне очень, очень жаль. Но я никому не могу позволить стоять между мной и моей целью. Что же… Повторюсь, мне очень жаль, профессор.

— Эбигейл Рут Харрис, — протокольный голос верховного судьи Визенгамота звучал откровенно скучающе — мысленно он уже вернулся к жене и горячему ужину. — Вы обвиняетесь в убийстве профессора Элеазара Фига Непростительным заклятием. Ваши воспоминания и память вашей палочки подтверждают факт убийства. Скажете что-нибудь в свою защиту?

— А что, есть смысл? — хмыкнула девушка, сидящая в кресле с цепями. По бокам от неё парили в воздухе два дементора, а её предплечья обвивали цепи, но она держалась, как хозяйка положения.

— В вашем случае смысла действительно нет, — признал судья. — Прошу присяжных, которые считают пожизненное заключение в Азкабане справедливым наказанием, поднять руку.

«За» проголосовали единогласно. Свидетели захлопали; на их лицах застыло выражение мрачного торжества. Не аплодировал только один — грустного вида рыжеволосый мужчина с рыжей бородой и зелёными глазами в шляпе, украшенной трилистником. Из его глаз катились слёзы. Цепи со звоном упали на пол; дементоры взяли девушку за руки.

— Уберите лапы! — рыкнула на них Эбигейл. — Я пойду сама.

И действительно, к выходу из зала она прошествовала, словно королева к трону, гордо подняв голову. Дементоры плыли перед и за ней.

Двадцать четвёртого ноября 1891 года Эбигейл Рут Харрис предстала перед судом. Она не сказала ни слова в свою защиту, хотя вела себя довольно дерзко. Визенгамот вынес единственный возможный приговор — пожизненное заключение в Азкабане. Двадцать шестого ноября Эбигейл доставили в тюрьму. Когда суд выносил свой вердикт; когда её везли на карете, запряжённой фестралами; когда мракоборцы, сопровождающие её, отпускали в её адрес издевательские шутки; когда карета приземлилась на острове; когда её вели в камеру; когда мракоборцы передали дементорам приказ — ни на секунду не оставлять её без наблюдения; когда два дементора заняли — раз и навсегда — свой пост у двери — Эбигейл не проронила ни слова, ни слезинки. Первого декабря она получила письмо от своей школьной подруги, Натсай Онай, в котором она довольно сдержанно поздравляла Эбигейл с прошедшим днём рождения, и подарок — две большие плитки шоколада из «Сладкого королевства», немного нуги и пакет мятных лягушат. К концу письма официальный тон сменялся искренним беспокойством, а завершалось оно вопросом, за что Эбигейл попала в Азкабан. С разрешения охраны Эбигейл ответила на него — попросила свою подругу ни о чём не беспокоиться, а лучше — вообще больше не вспоминать о ней.

Дни складывались в недели, недели — в месяцы, а месяцы летели, словно минуты. Дементоры по-прежнему караулили камеру Эбигейл, но изменений в её поведении не замечали. Эбигейл не сошла с ума, в отличие от прочих узников. Она занималась в камере нехитрыми упражнениями, тренировалась в заклинаниях, однако не проявляла ни единого признака непокорности. Всю еду, которую приносили в камеру, Эбигейл съедала до крошки. Когда её камеру обыскивали, никак не препятствовала. Всю почту, которая ей приходила, сама отдавала на проверку охране. Эбигейл продолжала получать письма от своей подруги, и к каждому прилагались две плитки шоколада, нуга и мятные лягушата — любимые лакомства Эбигейл. Каждое письмо заканчивалось одинаково. Натсай писала: «Надеюсь, мы ещё сможем с тобой встретиться… Ты так и не сказала мне, за что тебя осудили. Я слышала много страшных вещей, но точно знаю, что ты на них не способна. Пожалуйста, скажи мне. Если хочешь сохранить это в тайне — обещаю, я никому не расскажу». Эбигейл неизменно отвечала, что волноваться не о чем.

Второго декабря 1895 года, на следующий день после получения очередного подарка и письма от Натсай, Эбигейл Харрис нашли в камере мёртвой. Дементоры похоронили её за стенами крепости. В Министерство магии полетела сова со срочным донесением — опасной преступницы больше нет на свете.

***

Натсай тяжело переживала смерть подруги. Она уже успела выйти замуж, у неё родилась дочь, которую она в память о подруге назвала Эбигейл, но первое, что сделала Натсай, когда опомнилась — это устроила на заднем дворе своего дома символическую могилу подруги и второго числа каждого месяца относила туда несколько мятных лягушат. Эбигейл при жизни их очень любила — больше всего на свете, и именно их Натсай избрала как символическое угощение для покойной подруги.

С какого-то момента мятные лягушата начали пропадать с могилы. Натсай не уделяла этому внимания. Списывала на птиц. А ведь стоило ей хотя бы раз остановиться неподалёку от могилы и присмотреться — и она увидела бы, как смутная дрожащая тень приближается к могиле, запихивает в рот мятных лягушек и спешно исчезает.

В камере Азкабана Эбигейл начала приходить в себя. Она съедала до крошки всю еду, которую приносила ей охрана, добровольно отдавала для проверки всю почту, приходящую на её имя, вела себя спокойно, но за этим спокойствием явно что-то крылось. Впрочем, её даже не лишили палочки. Шестнадцатилетняя девчонка… чего от неё ждать плохого?

А напрасно, как показали дальнейшие события.

Эбигейл вспоминала. С каждым днём всё новые и новые кусочки мозаики в её памяти вставали на место. Она ли на самом деле убила профессора Фига? — вот в чём был главный вопрос. Эбигейл не исключала, что его на самом деле убил Ранрок — её палочкой, а потом населил её память ложными воспоминаниями, чтобы сбагрить её в Азкабан. Даже с того света умудрился подложить свинью… С другой стороны, кто может дать гарантии, что не она убила профессора? Никто.

Решение созрело в одну из бессонных ночей. Бежать и искать правду! Но как? Вокруг решётки, дементоры, охрана и океан…

Эбигейл ломала голову над этой загадкой не один месяц. Выламывала из стены кирпичи, пускала их летать по камере, трансфигурировала в разные предметы, чтобы не потерять навыка. Охрана оставалась к этому равнодушна — юная заключённая развлекается, чем умеет. Пускай. Скоро сойдёт с ума, как и прочие, и забросит свои занятия.

Пожалеть о такой самонадеянности им пришлось значительно позже. Эбигейл не просто практиковалась в магии и вспоминала уроки профессоров Хогвартса — она занималась составлением сложного заклинания. Полтора года ушло на опыты и куда больше времени — на то, чтобы решиться пустить его в ход, ведь ставкой служило нечто даже большее, чем её собственная жизнь. Эбигейл не сомневалась: в случае провала её подвергнут поцелую дементора. Месяцы пролетали один за другим, а заклинание, которое Эбигейл назвала Заклинанием Притворства, так и оставалось не при деле.

Лишь на пятом году своего заключения Эбигейл наконец решилась. Второго декабря 1895 года она применила к себе Заклинание Притворства и на несколько суток погрузилась в состояние, близкое к смерти. Она почти не дышала, сердце почти не билось. Оставалось только ждать и надеяться на чудо.

И чудо произошло. Дементоры приняли её за мёртвую. Это никого не удивило. Сошла с ума и покончила с собой — обычное дело для Азкабана. Дементоры похоронили Эбигейл за стенами крепости. Едва дождавшись, когда они удалятся, Эбигейл раскопала могилу, трансфигурацией превратила камень в лодку и заставила её плыть подальше от острова.

В дороге ей было, о чём подумать. Почему она не сошла с ума от присутствия дементоров — это не секрет. Когда-то давно отец научил её окклюменции, и этот навык помог ей сохранить свой рассудок. Но что она будет делать, когда вернётся в Британию — этого Эбигейл пока не знала. Остались ли у неё там друзья? Даже если и да, помогут ли они ей? Верят ли они в её невиновность? Министерство Магии могло промыть мозги всем…

***

Лодка причалила к берегу Шотландии. Эбигейл выбралась из неё, измученная до крайней степени. Всю дорогу она не сомкнула глаз — боялась, как бы за ней не отправилась погоня. Но и теперь она не чувствовала себя в безопасности. Называть своё имя и показывать лицо было бы по меньшей мере неразумно. Вспомнив, что на ней всё та же белая керамическая маска, Эбигейл тихо усмехнулась своим мыслям. Прошептала:

— Отныне я — Маска.

Положив палочку на ладонь, Маска прошептала:

— Направление.

Палочка, покрутившись, указала влево. Так, понятно… север там. В таком случае… где же её дом? Надо найти его… это — прежде всего. Найти дом, найти отца, убедиться, что с ним всё в порядке. Министерство могло отыграться на нём за все её грехи. Трансгрессировать Маска ещё не умела, метлы у неё, само собой, не было… Где те времена, когда она брала первые призы на соревнованиях по полётам…

Впрочем, Маска не растерялась. Осмотревшись, чтобы убедиться, что за ней нет погони, Маска наложила на себя Маскировочные чары и пошла на юго-восток. По её расчётам, её дом был в том направлении. И хотя поиски были подобны поискам иголки в стоге сена… куда ей было спешить? Министерство Магии считало её мёртвой, а ей оставалось только не показываться на глаза их волшебникам.

Дорога и поиски заняли не одну неделю. Маска избегала заходить в поселения; питалась чем придётся — рыбой, грибами, кореньями. Когда впереди наконец появилась маленькая деревенька, состоящая всего из двух десятков домов, она отказалась поверить глазам — настолько была измучена поисками. Вычислив свой дом, Маска подкралась к нему. Окно было открыто; в него доносились голоса:

— Не знаю, Лилит… не знаю. Сначала Рут, потом Эбигейл… Но я всё ещё надеюсь, что…

— Хозяин, прошло уже три месяца. Глупо надеяться, что произошла ошибка.

— Да… — кто-то всхлипнул — судя по всему, мужчина. — Ты права, Лилит. Но дьявол! — сколько горя может вынести человек?!

Не выдержав, Эбигейл сняла с себя Маскировочные чары и распахнула дверь дома. Сидящий за столом рыжеволосый мужчина с окладистой неухоженной бородой повернулся к ней:

— Кого ещё… — и поперхнулся слюной. Домовая эльфийка в тоге из застиранного белого полотенца похлопала его по спине, второй ручкой ставя на место отвисшую челюсть.

— Здравствуй, отец, — прошептала Эбигейл, снимая маску.

— Дочка… — прошептал в ответ мужчина, вставая из-за стола. — Но чёрт меня возьми — как?!

— Отец, я отвечу на все твои вопросы, обещаю. Но сейчас я страшно устала и голодна.

— Лилит, ужин, — велел мужчина.

— Да, хозяин, немедленно, — проквакала эльфийка.

Лесли родился и вырос в семье маглов, и это сказалось на нём. Отец — столяр — учил его работать руками, и в быту Лесли привык больше полагаться на руки и смекалку, чем на магию. Он часто помогал отцу в мастерской, в свободное время играл с друзьями, коих было немало. Улыбчивый парень был душой компании. Магия не проявлялась вплоть до тринадцати лет. Тогда мальчишеская компания пошла на речку. Лесли попал в сильное течение, его затянуло в омут. Лесли уже прощался с жизнью, но произошло неожиданное — вода, которая до того момента тянула его на дно, резко вытолкнула его вверх. Когда мальчик оказался на поверхности, вода под его ногами стала твёрдой, как камень, и Лесли по ней дошёл до берега. Дома в эту историю никто, разумеется, не поверил, хотя друзья в один голос утверждали, что видели, как Лесли чудесным образом выбрался из омута. А вскоре в доме появился человек средних лет в каком-то странном одеянии. Он представился хозяину дома профессором Роненом из школы «Хогвартс» и сказал, что его сын, Лесли Харрис, зачислен в школу волшебства. Мистер Харрис, само собой, не поверил и хотел поначалу выставить незваного гостя, но, когда профессор превратил свою шляпу в белого кролика и обратно, умерил свой пыл. Осенью Лесли уехал в свою новую школу. Его зачислили в Когтевран на третий курс, но уже к концу года Лесли не только нагнал своих сокурсников, но и облазил сверху донизу весь замок. Три года он исследовал школу, открыл все её тайны, которые смог отыскать. Превосходно сдал семь С.О.В. На шестом курсе он познакомился с однокурсницей, Рут Макдональд, и всё свободное время и внимание отныне уделял ей. Едва успели отгулять выпускной, как Лесли сделал ей предложение. Молодая семья поселилась в родной деревне Рут, где жил её брат, Дин. Незадолго до их свадьбы Дин сам женился и переехал к супруге, чтобы оставить дом сестре и зятю. Вскоре у Лесли и Рут родилась дочь, которую назвали Эбигейл. И в какой-то мере она повторила судьбу отца — магические способности проявились у неё только в пятнадцать лет, а в Хогвартс она поступила незадолго до шестнадцати, но к концу первого года обучения она уже была прекрасной волшебницей. Не проиграла ни одной дуэли — в том числе с Теофилом Харлоу и Виктором Руквудом — и вполне достойно — по ощущениям, конечно — сдала все С.О.В. Впрочем, иллюзий Эбигейл не испытывала — особенно по части травологии и зельеварения. И всё было бы прекрасно, если бы не этот подлый удар под дых от Министерства…

Ели молча. Маска еле шевелила челюстью — она была вымотана до крайности. Наконец, когда ужин был уничтожен, и Маска сыто откинулась на спинку стула, Лесли нетерпеливо повторил:

— Эб, дочка, я жду твоего рассказа. Как ты выбралась из Азкабана?

Маска кратко рассказала о своих приключениях. Выслушав её, Лесли лишь головой покачал:

— Не думал, что мои уроки однажды спасут тебя, Эб… И что же ты планируешь делать теперь?

— Искать правду, отец, — твёрдо сказала Маска. — Если окажется, что я виновна, я сдамся Министерству, и пусть меня вернут в Азкабан. Но если нет… тогда они жестоко пожалеют, что упрятали меня туда — без суда и следствия.

— Ты собираешься… — предостерегающе начал Лесли.

— Да, отец, собираюсь. А ты бы поступил иначе? Я не намерена всю жизнь прятаться и бежать от министерских волшебников.

Лесли тяжело вздохнул:

— Азкабан изменил тебя, Эб.

— Я знаю, отец. А кого бы не изменил? — вполголоса ответила Маска.

— Твоя правда, дочка, — со вздохом признал Лесли.