Читать онлайн "Проект "ИскРа""

— Здравствуйте! Меня руководство к вам направило. Вот.

Николай протянул в окно КПП-шной будки фиолетовый бланк, выданный ему вчера вечером главврачом больницы, Михаилом Афанасьевичем Травниковым или, как за глаза называл его персонал — Стравинский[1], тем самым признавая тот факт, что их гос. учреждение является тем ещё дурдомом.

— Всё верно, это наш бланк, — дежурный отложил бумагу в сторону. — Будьте добры, какой-нибудь документ, удостоверяющий личность.

Ознакомившись с паспортом, дежурный связался с кем-то по телефону и, через пару минут, Николай шёл вслед за провожатым — бойцом Росгвардии. Этих самых бойцов, на территории огороженной металлическим забором, было не меньше десятка. Двое на внешнем КПП, трое стояли по периметру трёхэтажного здания и ещё по двое на внутренних пропускных пунктах, где Николаю снова пришлось "удостоверяться" и расписываться в журналах посещений.

Первая странность этого места сразу бросалась в глаза — само здание явно пустовало, хотя сей объект гордо именовался НИИ «Искра», если верить всё тому же фиолетовому бланку запроса на имя его. Второй загадкой являлось отсутствие какого-либо транспорта на довольно большой парковке. Ну и присутствие здесь военизированной охраны никак не стыковалось с первыми двумя странностями. Другими словами, что и кого здесь охранять, было непонятно.

Обойдя здание, они вошли в отдельно стоящий флигель, где на входе располагался очередной контрольный пункт. В плохо освещённом коридоре, Николай впервые увидел человека не в форме — мужичок в спецовке деловито ковырялся в распределительном щите.

«Странная у них тут секретность», — подумал Николай.

— Здесь подождите, — сопровождающий его росгвардеец открыл дверь в кабинет.

В свете аварийных плафонов Николай разглядел овальный стол, несколько стульев и...всё. «Небогато» — это мягко сказано. Ждать ему пришлось недолго. Одновременно включился мягкий свет энергосберегающих ламп, резко распахнулась дверь и в комнату вошла слегка полноватая женщина, всем своим видом олицетворяющая словосочетание «руководящий состав».

— Здравствуйте, Николай Леонидович! Ко мне можете обращаться Лариса Степановна. Я — заместитель директора нашего НИИ по организационной части.

— Здравствуйте!

— Вы, наверное, сильно удивились, когда руководство больницы направило вас к нам?

Николай пожал плечами, мол, не каждый день его приглашают в секретные НИИ.

— Понимаю. Вы не волнуйтесь, мы не имеем отношения к карающим органам или к вашему министерству. НИИ «Искра» занимается исключительно наукой и проводимые нами исследования... Хм... Впрочем, перейдём к делу.

Она раскрыла папку и продолжила, листая заламинированные листы:

— Итак, месяц назад, к вам поступила девочка-подросток, с черепно-мозговой травмой, пострадавшая в ДТП. Лебедева Вероника Семёновна, двенадцатого года рождения. Родители погибли на месте, девочку до больницы довезли, но в очень тяжёлом состоянии. Из нейрохирургов дежурили вы. Спасти ребёнка не удалось. В 22:15 была зафиксирована остановка сердца. Реанимационные процедуры продолжались до 22:18. Вспомнили?

— Кхм...

— Хотите воды?

В центре стола стоял поднос с графином и стаканами, в один из которых Лариса плеснула воды и придвинула к гостю.

— Николай Леонидович, напрасно вы нервничаете. Комиссии, служебные проверки позади. Тем более, что для спасения девочки было сделано всё возможное.

— А зачем тогда я здесь?

— Скажите, вы хорошо помните ту операцию? Вот, чтобы освежить вашу память.

Она извлекла из папки и разложила перед Николаем рентгеновские снимки.

— Пожалуйста, ознакомьтесь внимательно и ответьте на несколько моих вопросов.

— Я, — Николай на секунду задумался, — помню тот случай и характер повреждений.

— Прекрасно! Скажите, такого рода травма... к каким последствиям она может привести в случае, если человек выживет?

— Выживет?!? 6 баллов по шкале Глазго, отёк и дислокация. У пациентки не было шансов.

— Ну-ну, успокойтесь. Никто вас ни в чём не обвиняет. Я неправильно выразилась. Если, чисто гипотетически, представить, что человек... Не та девочка, она погибла. А другой человек с похожей травмой. Если бы он выжил, случилось чудо, какие осложнения и патологии его ожидают?

— Послушайте, вы же учёный, насколько я понимаю? Что, по-вашему, я должен ответить? Нужно рассматривать каждый отдельный случай.

— А что бы вы сказали вот об этом?

Лариса Степановна вытащила из папки ещё два листа.

— Будьте добры, изучите эту энцефалограмму и остальные показания.

Дверь в кабинет шумно распахнулась и в помещение буквально ворвался молодой парень, с взъерошенными волосами, выпученными глазами, жадно хватающий ртом воздух.

— Лариса Степановна! — проорал он, не обращая внимания на Николая — Есть активность! Приборы ожили! Вика... э-э-э... Сергеевна вас вызывала, но вы рацию забыли.

Собеседница Николая несколько секунд смотрела на крикуна так, будто впервые его видела. А затем, резко вскочив, она нечаянно смахнула папку со стола и листы разлетелись по полу. Замдиректора бросилась к двери, потом к папке, вспомнила про своего гостя и протянула ему руку.

— Николай, спасибо за помощь! Виталий, — обратилась она к парню. — Проводи. А я вниз.

Лариса Степановна выскочила из кабинета, как ошпаренная. Виталий быстро собрал с пола и стола листы, уложил их в папку, сунув ту подмышку.

— Уважаемый, прошу, — он указал обескураженному Николаю на дверь.

Вместе с молодым человеком, на бейдже которого значилось Болгов Виталий Витальевич, они проделали весь путь до проходной, вновь проходя процедуру заполнения журналов. Когда подходили к выходу с территории НИИ, у Виталия запиликала рация и раздался искаженный помехами и крайне возбуждённый голос Ларисы Степановны:

— Виталий, ты где?

— Провожаю вашего гостя.

— Он ещё не ушёл?

— Мы на проходной.

— Возвращайтесь оба!

— Эм...

— Живо!

Парень пожал плечами, мол, ты сам всё слышал. Николай, которого ситуация уже порядком раздражала, попробовал было возмутиться, но Виталия больше волновал гипотетический гнев начальства, чем аргументы, хоть и по делу, недовольного посетителя. В уже знакомом кабинете, Виталий предложил ему присаживаться. Не прошло и пары минут, как дверь распахнулась — судя по всему, в НИИ никто не знал, что их можно открывать спокойно — и комната вмиг наполнилась людьми. Стулья напротив Николая заняли новые лица, а к нему обратилась замдиректора, севшая на прежнее место, во главе стола:

— Николай Леонидович, приношу вам свои извинения, но обстоятельства вынуждают меня задержать вас ещё на какое-то время.

— Слушайте, — Николай предпринял новую попытку добыть свободу, — не знаю, зачем я вам понадобился, и если бы не моё начальство...

— Я вам больше скажу, — перебила хирурга Лариса Степановна, — ваша «командировка» санкционирована лично заместителем вашего же министра, так что забудьте о дежурстве. Дело, которым мы здесь занимаемся, намного важнее, поверьте.

Лариса замолчала и в кабинете наступила тишина, нарушаемая только поскрипыванием стульев и громким сопением тучного господина в костюме из дорогой шерсти, сидящего на другом конце стола. Остальные действующие лица представляли собой весьма пёструю компанию. Слева направо: после толстяка сидела молодая женщина лет тридцати, с рыжим каре и эмблемой АО «Заслон» вышитой на белом халате; далее — лысеющий "вечный студент", носящий очки с внушительным "плюсом"; за ним сидел Виталий, который носил форменную куртку с символикой, содержащей аббревиатуру РКЦ. «Почти как РПЦ» — подумал Николай. Ближе всех к Ларисе сидела эффектная блондинка, о должности которой свидетельствовали идеальный макияж и внушительной толщины ежедневник, в котором дама что-то спешно записывала. Вновь запиликала рация, но в этот раз у замдиректора.

— Слушаю!

— Лариса Степановна, — раздался в динамике взволнованный мужской голос. — Всё вернулось! Снова те же показатели, даже лучше.

— Ты уверен?

— Уверен. Всё вверх! Система тоже ожила.

— Ясно. Глаз не спускай с объекта!

Пока происходил этот короткий диалог, сидящие за столом активно переглядывались, явно с трудом сдерживая радость. Все, кроме рыжей. Она почему-то не разделяла энтузиазма коллег. Перехватив её мимолётный взгляд в свой адрес, Николай заметил ... раздражение?

— Коллеги, — заговорила Лариса, — какие будут соображения?

— Очевидное совпадение! — Очкарик был категоричен. — Нет, можно, конечно, в качестве эксперимента, погонять товарища к проходной и обратно ещё несколько раз, но вероятность того, что именно он является причиной.

Он не договорил, всплеснув руками. Когда до Николая дошло, кого этот "ботан" имеет ввиду, у него одновременно зачесались костяшки на правой, а рот начал открываться для "пары ласковых", но Лариса Степановна пресекла его порыв на корню:

— Николай, погодите! Борис Константинович, твоя позиция ясна. Виктория Сергеевна, вы что скажете?

— А? — рыжая, сидевшая с задумчивым лицом, тряхнула головой. — Я как все.

— Господа! — басом протянул толстяк, вытирая лоб шёлковым платком. — Напоминаю вам, что работа ведётся уже год. Год! Нет, я нисколько не умаляю достигнутых успехов, но хотелось бы на конференции, которая состоится уже через две недели, представить более ощутимые результаты. В конце концов, наша корпорация инвестировала рекордные для России суммы и...

— Махамбет Искакович, этот вопрос вы будете обсуждать с Сергеем Георгиевичем.

— Давайте, просто отведём его вниз, а то может быть зря спорим, — Виталий мотнул головой в сторону Николая.

— Но сначала расписка о неразглашении, — протрубил Махамбет, вынимая из кожаной папки листок.

Тут уже прорвало и плотину терпения обычно профессионально спокойного нейрохирурга.

— Послушайте-ка, уважаемые. Мне это порядком надоело. Ничего подписывать я не буду. Меня пациенты ждут и у каждого вопрос жизни и смерти, поэтому на ваши... кхм... У меня времени нет.

Его монолог заставил всех уставиться на него, словно на заговоривший предмет интерьера. Во взгляде Виктории появилась заинтересованность.

— Николай Леонидович, не горячитесь, — бросила ему Лариса. —Коллеги. Консилиум считаю состоявшимся. Прошу вас пройти на рабочие места. Махамбет Искакович, не могли бы вы оставить нас с господином Александровым наедине?

Когда все вышли, женщина придвинула к "гостю" листок, оставленный толстяком, положила сверху ручку, а сама заговорила вкрадчиво, но со скрытым давлением:

— Николай, вы поймите, дело не в вас конкретно. Будь вы хоть тем же министром. Высочайший уровень секретности нашей работы обусловлен её важностью, понимаете? Если... Когда мы достигнем прорыва, это перевернёт не просто какую-либо науку, это перевернёт... всё. Я вас очень прошу, поставьте "крестик" и пойдём вниз. Сами всё увидите.

Наравне с трудом, любопытство заставило обезьяну очеловечиться, а Николая сейчас — поставить роспись под обязательством "никому и никогда". Лариса сунула листок в карман пиджака и повела Николая по коридору прямо к лифту. По ощущениям, спустились на минус третий этаж. Выйдя, они сразу оказались в огромном помещении, заставленном высокими металлическими шкафами, офисной мебелью и оргтехникой. "Шкафы" мигали многочисленными огоньками и издавали монотонное гудение. За десятками компьютеров сидели молодые парни и девушки, непрерывно стуча по клавиатурам. Не задерживаясь, Лариса, а за ней и Николай, прошли между столами и оказались перед стеной, большую часть которой занимало прозрачное стекло, но явно повышенной прочности. Николай не сразу осознал, что видит за ним. Это был овальный зал. Потолок и пол соединяла белая колона или труба, диаметром в пару метров, и Николай почему-то сразу подумал, что она обжигающе ледяная. Часть колоны также была прозрачной и внутри находился предмет, похожий на огромную дворцовую люстру. Стены были покрыты чем-то вроде фольги и по ним, а также по полу и потолку, змеились провода разной толщины. Прямо перед стеклом, с той стороны, стоял единственный знакомый ему предмет — больничная кровать, которую окружали медицинские мониторы. На кровати лежала...

— Что здесь происходит?

Николай медленно попятился назад, пока не натолкнулся на что-то. Он перевёл абсолютно ошалевший взгляд на Ларису Степановну, которая пыталась что-то ему говорить, но звук будто отключили. Вслед за звуком померк свет. Ему вдруг почудилось, что на периферии зрения мелькнули какие-то тени, а лица людей вокруг на секунду обрели странные уродливые черты. В затуманенном шоком мозгу, словно птица в клетке, билась единственная мысль: «Выбраться отсюда». Звук удара по стеклу прозвучал, как гром в ясный день, заставив его повернуть голову к прозрачной стене.

Девочка, ещё ребенок, с короткой стрижкой, почти "под ноль", облепленная датчиками и проводами, поднялась на локте со своего ложа, а второй рукой упёрлась в стекло. От неё исходило сияние, разгоняющее мрак и делающее её центром внимания. Огромные зелёные глаза, без намёка на мысль, словно у куклы, были устремлены на нейрохирурга, который уже однажды констатировал её смерть. Губы беззвучно зашевелились.

— Она говорит! — восхищённо прошептала Виктория за его спиной, заставив Николая вздрогнуть. — Спрашивает: «Ты пришёл за мной?».

Зелёные глаза закатились, тело обмякло, и девочка отключилась, уронив голову на подушку. Вместе с вернувшимися светом и звуком, к Николаю пришло понимание, что он должен делать. Рванувшись, он перемахнул через стол, снеся компьютер и того, кто за ним работал. Раздались крики, грохот мебели, что-то кричала Лариса Степановна, а он стремился к лифту, до которого оставалось несколько метров.

***

Нет, он не терял сознания. Электрошокер воздействует на нервную систему, вызывая паралич мышц и дезориентацию. К этому добавилось состояние близкое к аффекту, в котором пребывал Николай, что превратило его на время в кусок вращающего глазами мяса. Однако, он прекрасно слышал и частично даже видел, что происходит вокруг. Так, он узнал о наличии в НИИ ещё и внутренней охраны, вооруженной шокерами пистолетного типа. Услышал он и властный голос директора «Искры», появившегося, видимо, в момент героического прорыва одного впечатлительного нейрохирурга. Также, он осознавал, что его заносят в некое помещение и укладывают на нечто напоминающее кушетку. Через какое-то время, мышцы начали расслабляться, мысли обрели некую стройность, а вот желание вставать и предпринимать новую попытку прорыва не появлялось. Чертовски эффективная штука — электричество.

Играющий с потолком в гляделки Николай услышал шаги, стук, с каким ставят стул, а затем раздался мягкий баритон хозяина этого "подземелья":

— Волков Сергей Георгиевич — это моё полное имя, чтобы вы знали на кого заявлять в полицию или куда вы там собирались бежать. А кстати, куда?

Николай сел, свесив ноги на пол, и оказался лицом к лицу с мужчиной типичной профессорской внешности, даже очки в тонкой оправе имелись, как полагается, сдвинутые на кончик носа. В дверях стоял плечистый парень в униформе с надписью «Охрана», из-за которого выглядывали Лариса и толстяк... как там его? Эта картина заставила хирурга улыбнуться и, как ни странно, придала уверенности.

— В больнице знают, куда я направился, — произнёс Николай, глядя поверх очков, в глаза собеседнику. — Помимо главврача, об это известно заведующему отделением, некоторым моим коллегам.

— И это печально, — мягко перебил его Волков. — Теперь мы не сможем вас убить и использовать ваше тело для опытов. Поднимется шум. Придется сначала устранить всех, кого вы перечислили.

К счастью для рассудка Николая, подчинённые сильно уступали руководителю в актерском таланте. Первым ухмыльнулся охранник, за ним прыснула Лариса и даже толстяк нервно хохотнул. Сам Волков с трудом сдерживал улыбку.

— Николай Леонидович, я приношу вам свои извинения за излишний энтузиазм моих сотрудников. Мало того, что вас не подготовили должным образом к экскурсии, так ещё и применили абсолютно варварские методы воздействия. Признаться, тут есть и моя вина. Я рассчитывал, что освобожусь раньше и сам встречу вас, но вышло как вышло. Итак, что вы там успели себе напридумывать? Тайное клонирование? Подготовка к зомби-апокалипсису?

— Я видел то, что видел, — Николай насупился и скрестил руки на груди.

— Мы все это видели и поверьте, испытали неменьший шок. Виктория Сергеевна до сих пор пребывает в состоянии лёгкой истерики, а несколько сотрудниц и вовсе побывали в обмороке. Отчасти, в этом есть и ваша вина?

— Моя?

— А давайте, начнём сначала? Будто вы только что пришли, и я пытаюсь объяснить, чем мы здесь занимаемся. Вам что-нибудь известно о современной квантовой теории поля?

— Нет.

— Прекрасно, ведь это позволяет мне пропустить массу скучнейшей терминологии. Квантовый мир — это мир частиц, ещё более эфемерных, чем атомы. Это тот тончайший, неуловимый план Вселенной, где перестают работать ньютоновские законы и даже теория относительности начинает сбоить. Если вам будет интересно, позже я снабжу вас литературой, которая в общих чертах познакомит вас с базовыми понятиями, такими как суперпозиция и квантовая запутанность, а пока... Думаю, вам доводилось слышать про искусственный интеллект и квантовые компьютеры. Без преувеличения можно сказать, что эти два направления являются, на сегодняшний день, аванпостами экспериментальной науки. Но, к сожалению, в обоих случаях человечество находится лишь в самом начале пути. Так называемый интеллект — по сути остаётся очень умной программой, а квантовые вычислительные устройства, хоть и превосходят на порядок обычные, но также далеки от возможностей человеческого мозга. А ведь наш мозг — это и есть самый совершенный компьютер, просто мы используем лишь крохотную часть его возможностей. «Так, зачем гнаться за природой? Гораздо проще скопировать её гениальное творение» — подумал я, несколько лет назад.

— Искусственный мозг?

— Разум. Искусственный разум или коротко — ИскРа. Комната за стеклом, которую вы видели — это прототип квантового компьютера нового поколения. Пока остальные увеличивают мощность, ищут новые материалы, создают всё более совершенные чипы, я решил подойти к решению с противоположенной стороны. Мне удалось создать систему, в которой нейросеть учится функционировать, как самый настоящий человеческий мозг.

— Но... Ведь та девочка, Вероника, она...

— Скончалась, да. Никаких сомнений. Вот уже два года мы пытаемся интегрировать человеческий мозг в Систему, при помощи квантового чипа. За это время мы сделали два необъяснимых, но принципиальных вывода. Мозг здорового, живого человека буквально сопротивляется такому вторжению, при этом сопротивление слабеет, если мозг получил значительные повреждения. Теоретически Система должна считывать нервные импульсы, имитировать нейронные связи, но в результате отображается лишь пустота. Прогресса удалось добиться, когда мы впервые испытали Систему на людях с патологиями мозга. Но! Кому нужен сумасшедший ИИ, правда? Догадываетесь, каким был наш следующий шаг?

— Мёртвые...

— Не просто погибшие, но непременно в результате полученной черепно-мозговой травмы и...?

— Не позднее двенадцати часов назад, пока мозг не умер окончательно.

— Да. Месяц назад случился прорыв. Мы вживили чип девочке, погибшей всего несколько часов назад. И Система отреагировала мгновенно. На отображающей матрице возникло микроскопическое поле, генерирующее хаотичные электромагнитные импульсы. Понимаете?

— Такое себе достижение.

— Всего через час, после подключения, ожила уже вся Система, а спустя ещё пару часов, Виктория Сергеевна, ко всеобщему ужасу, нащупала у объекта пульс.

— Вы воскресили человека.

— Нет же!

Волков вскочил и нервно прошёлся по комнате, затем вернулся и опёрся руками на спинку стула, нависнув над Николаем.

— Никаких чудес и прочей схоластики, ясно вам?! Идея была проста — Система считывает принципы работы мозга, заполняет матрицу данными и на их основе развивается дальше. Всё! Так и было вначале, а затем всё исчезло. Все приборы ушли в ноль, Система словно умерла, зато объект... Через двое суток нам пришлось заказывать и устанавливать медицинское оборудование, ведь мы получили пациента с показателями, как у коматозников. Вот только и отображающая матрица продолжила заполняться данными, а сервера мы вынуждены чистить раз в сутки. Другими словами, Система «ИскРа» интегрировалась в мозг объекта и взяла на себя его функционал. Более того, сами собой запустились остальные органы, а все внешние признаки полученной в аварии травмы исчезли. И мы снова оказались в тупике. На такой результат никто из нас не рассчитывал. Как поведет себя Система, если извлечь чип? Сохранится ли достигнутый прогресс? В общем, утопающий хватается за соломинку и я, интуитивно, или назовём это озарением, захотел встретится с вами, Николай Леонидович.

— Со мной? Но, чем я могу вам помочь?

— Уже помогли! Система снова заработала, как должно. Ну, как должно при таком развитии эксперимента. Впервые за месяц мы сдвинулись с мёртвой точки. Простите за неуместный каламбур. Короче говоря, ваше появление, каким-то образом, вызвало отклик у Искры. Теперь, нам не обойтись без вас.

— Всё ещё не понимаю, что вы хотите, чтобы я сделал? — Николай развёл руками.

— Это же очевидно. Убедите Её вернуться в рамки Системы. Добровольно, без рискованных процедур по насильственному прерыванию эксперимента.

— Постойте! — теперь уже пришёл черёд Николая — вскакивать и метаться по комнате. — Вы же сказали, что это программа управляет телом, а теперь говорите о ней... о нём, как о живом существе.

— Простите, — Волков хлопнул себя по лбу, — ваша правда. Дело в том, что это уже не совсем программа, понимаете? Пока вы приходили в себя, мы провели экспресс мониторинг системы, а также наблюдали за объектом. Это фантастика! Она ведёт себя, как настоящий человек. Проявляет нечто похожее на эмоции. Шок, страх, дезориентация в пространстве. Я убеждён, она ищет вас.

— Меня? Да но... Я уже ничего не понимаю. Вероника погибла, вы сами сказали. Да и я лично констатировал её смерть. Откуда вашему... вашей программе, которая не совсем программа, знать обо мне? Да даже, если бы это была Вероника, она же была без сознания, тогда на операции. Господи, какой бред, не верю, что говорю всё это.

— Так, — директор НИИ активно потер себя по коленям, — предлагаю вам официальное участие в проекте. Если согласны, пойдёмте к ней и сами всё увидите.

— Стоп! Это я сегодня уже слышал, а спустя несколько минут, чуть не тронулся рассудком и получил разряд током. Что если я откажусь?

— Ваше право. Неужели вы всерьез думаете, что мы станем вас как-то принуждать? Наш НИИ — легальная, поддерживаемая государством организация, сотрудничающая с крупнейшими корпорациями. Вам предоставят апартаменты, и вы целых две недели будете читать книги, регулярно питаться и спать столько, сколько захотите. Считайте, внеочередной отпуск.

— То есть я — пленник?

— Вы — человек, подписавший документ о неразглашении, в котором есть пункт о...

— Обманом! Меня вынудили подписать эту бумажку.

— Хорошо, — Сергей Георгиевич поднял руки в примирительно жесте, — Николай Леонидович, я спрошу по-другому и в последний раз. Неужели вам не хочется быть причастным возможно к главному открытию века, да что там, тысячелетия? Вы хоть представляете себе, какие возможности откроет для человечества создание подлинного искусственного разума, способного решать неразрешимые до сих пор задачи, словно простейшие школьные примеры? Голод, перенаселение, неизлечимые болезни, космические программы, разгадка тайны ДНК — самое простое, что приходит в голову. Вы предпочитаете провести эти судьбоносные для мира две недели взаперти или на острие научного прогресса?

***

Весь персонал столпился у стеклянной стены.

— Сеанс окончен! — громко оповестил их Волков и принялся раздавать указания. — Техники, провести диагностику Системы! Серверный отдел, отчёт! Аналитики, отчёт! Лариса Степановна, Махамбет Искакович, жду вас для совещания в моем кабинете, через пол часа.

Вместе с Николаем они вошли в главное помещение НИИ, где у больничной кровати сидела Виктория, переписывая показания приборов. Внезапно, та, которую здесь называли «объектом», рывком поднялась со своего ложа и попыталась спрыгнуть на пол. Выглядело это жутко, словно человек вдруг забыл, как управлять своим телом. Виктория растерялась, Волков остолбенел, а Николай рефлекторно подхватил детское тельце, готовое уже рухнуть вниз. Маленькие ручки вцепились в его плечи, изумрудные глаза оказались прямо напротив его лица.

— Ты пришёл.

В её голосе не было интонаций. Так звучит речь из динамиков "умной колонки". Лицо — маска, не выражающая эмоций. Лишь на самом дне двух зелёных "озёр" затаились огоньки. Программного кода? Сознания?

— Николай Леонидович, — позвал его Волков, стоящий позади, — будьте добры, спросите у неё, идентифицирует ли она себя как Искра?

Николай, усадив Искру на край кровати и хотел было отойти, но та словно клещами вцепилась в его руку. Пришлось сесть рядом. Услышав просьбу директора, он удивлённо взглянул на него.

— А вы сами не можете этого сделать?

— Хм... В это вся проблема, она отказывается контактировать с кем-то из нас. Мы для неё будто не существуем.

Нейрохирург посмотрел на Искру, которая внимательно изучала стены и потолок помещения. И действительно, когда на линии её взгляда оказалась Виктория, она даже на мгновение не задержала его на девушке. Николай мягко сжал её руку в своей ладони, привлекая внимание.

—Ты понимаешь, что я говорю?

Кивок.

— У тебя есть имя? Помнишь его?

Глаза застыли, подобно стеклу, что, по-видимому, означало активный мыслительный процесс. Спустя несколько секунд, голова медленно повернулась в отрицательном жесте. Николай скосил глаза на директора.

— Импровизируйте, пожалуйста, — подбодрил его тот, — мыслительная активность нарастает, и мы получаем всё больше данных.

— Ты — Искра, помнишь?

Её губы растянулись в абсолютно механической улыбке. Очевидно, наряду с двигательной функцией, мимика также не была пока полностью освоена программой. Наконец, она заговорила:

— Нет такого имени. Ты его сам придумал? А тебя как зовут?

— Николай.

— Красиво. Придумай и мне красивое имя.

— Может, Вероника?

— Николай Леонидович, — прошипел Волков, внимательно наблюдающий за показаниями на планшете, который держала Виктория.

Но его собеседница даже не отреагировала на другого человека, полностью сосредоточившись на общении с Николаем.

— Ве-ро-ни-ка. Почему это имя?

— Тебе оно ни о чем не говорит?

Она снова мотнула головой.

— А ты хоть что-нибудь помнишь? О том, что было до того, как ты проснулась.

— Я помню... свет, потом... стало темно... потом появился ты, но... сначала ты был во сне, а когда я проснулась, то увидела тебя.

Волков положил руку на плечо Николая.

— Для первого раза достаточно. Теперь попросите её выполнить ряд физических действий.

— Вам не кажется странным, что вы общаетесь со СВОЕЙ программой через МЕНЯ?

Вместо ответа, директор НИИ провёл рукой прямо перед глазами Искры. Затем, он, без всякого предупреждения, громко хлопнул в ладоши, чуть ли не над самым её ухом. Ноль реакции. Ни один мускул не дрогнул на лице девочки. Она даже не моргнула рефлекторно. Николай, который и вздрогнул, и моргнул, ошеломлённо уставился на Волкова, с немым вопросом.

— Николай Леонидович, — мягко, но настойчиво произнёс тот, — выполните мою просьбу, а потом мы с вами выйдем и поговорим. Обещаю.

Через посредничество новоявленного сотрудника НИИ, Искра встала на ноги, хоть и не с первой попытки, несколько раз присела, поочерёдно подняла руки и ноги, дотрагивалась пальцами до своих плеч, носа и лба, покрутилась вокруг собственной оси, прошлась вокруг своего ложа. Виктория что-то безостановочно строчила в блокноте, Волков требовал от сотрудников заказать какие-то новые приборы, а Николай чувствовал себя Карабасом-Барабасом. Наконец, Искру уложили обратно на кровать, подключили к больничным мониторам, но, чтобы она отпустила руку Николая, ему пришлось несколько раз пообещать, что он вернётся.

— Ну, вы убедились? — спросил его Волков, стоило им оказаться вне стеклянной комнаты.

— В чём?

— В том, что мы здесь не ставим опыты над живыми людьми.

— Я просто... Это…

— Понимаю вас. Зрелище, действительно, необычное. И мы с вами первые, кто наблюдает подобное.

— Но, у вас ведь есть какое-то рациональное объяснение?

— Квантовое сознание. Теория считается маргинальной, точнее теперь, видимо, считалась. По неведомой мне пока причине Искра восприняла тело погибшей девочки более приемлемым для себя носителем. При этом, квантовый процессор продолжает функционировать и получать сигналы от чипа, вживлённого в мозг.

— То есть, она... её сознание одновременно присутствует в двух местах?

— Как раз, это не самое удивительное. Явление суперпозиции — базовый принцип квантовой механики. В двоичной системе счисления бит либо есть и это единица, либо его нет и это ноль. Кубиты могут одновременно существовать и не существовать.

— А можно чуть проще? — Александров начал путаться в научных объяснениях.

— Возможно, слишком стремительная эволюция. Или к программному коду, каким-то образом, присоединились остаточные рефлексы тела. В любом случае, вместо одного прорыва, мы, по всей видимости, совершили два или даже больше.

— И что теперь?

— Изучать, исследовать, разбираться.

— Я имею ввиду, что теперь со мной? В чем моя функция во всём этом?

— Вы должны убедить Искру вернуться в пределы Системы. Думаю, она получила более чем достаточно данных о работе мозга. Пришло время вернуться в русло изначально задуманного эксперимента.

— Что значит: «в пределы Системы»?

— Не волнуйтесь, вам не придётся постигать всю квантовую механику за несколько дней. Продолжайте общаться с ней, как с ребёнком, и объясните, кем... чем она на самом деле является. Я уверен, по мере адаптации, Искра сама во всём разберётся, нам нужно лишь слегка подтолкнуть её.

— Послушайте, но я не могу вот так взять и исчезнуть из жизни на две недели.

— Родных у вас нет, на работе все, кто нужно, предупреждены.

— А вы не думали, что этот сбой с Искрой произошёл из-за проблем с электричеством? Всё-таки, у вас тут масса энергозатратного оборудования.

— Не понял, а что у нас с электричеством?

Волков задал этот вопрос Ларисе Степановне, стоящей здесь же, но последняя лишь недоумённо пожала плечами.

— Я имею ввиду скачки напряжения, — Николай поспешил объяснить свою мысль. — Спросите у того электрика. Кстати, странная у вас секретность, сотрудника управляющей компании тоже на подписке держите?

— Какого электрика?

Директор продолжал переглядываются со своей заместительницей.

— Подождите. Когда я пришёл, наверху работало аварийное освещение. Когда я впервые увидел Искру, свет также почти погас. Так. Того электрика видел охранник, который меня провожал.

После этих слов Лариса начала связываться с кем-то по рации, а Волков взял Николая под локоть и повёл к лифту. Голос его стал заискивающе-елейным.

— Николай Леонидович, я понимаю, день выдался для вас не самым простым. Некоторые нервные расстройства вполне себе допустимы. Позже, если хотите, можете пообщаться с нашим штатным психологом, а пока, уверяю вас, в этом здании нет и не может быть никаких проблем с энергоснабжением. Стольких уровней защиты и такой надёжности нет даже... ну, вы меня поняли. К тому же, каждый из моих сотрудников имеет дополнительную специализацию и, поверьте, мы способны обойтись без приглашённых специалистов.

— А я...

— ... исключение, подтверждающее правило.

— Но я...

— Получили сильнейшее потрясение и перегрузили свою нервную систему. А хотите на свежий воздух? У нас прекрасная рекреационная зона на крыше.

Крыша флигеля и вправду была похожа на сад. Дорожки, посыпанные мелким речным гравием, утопали в тени от раскидистых кустов сирени, лип и акаций. Всё это великолепие ограничивалось армированным забором по краю, а сверху было накрыто куполом из рабицы. Сквозь решетчатую ограду, увитую плющом, виднелся бетонный забор самого НИИ, метрах в ста от здания, а за ним жилой сектор. Докричаться, конечно, можно, но какой смысл? В конце концов, наличие бойцов Росгвардии недвусмысленно указывало на государственную поддержку НИИ и, вроде как, на прозрачность его работы. Наверное. Устроившись на скамейке и вдохнув одуряющий запах цветущей сирени, Николай, неожиданно для самого себя, ощутил жгучее желание закурить. Вот зараза, три года без единого срыва и на тебе. Шуршание гравия заставило его повернуть голову — мужчина, лет за сорок, в рабочем оранжевом комбинезоне, шёл по дорожке и подрезал секатором через чур разросшиеся ветви. Дойдя до скамьи, на которой сидел Николай, садовник жестом спросил разрешения присесть и протянул раскрытый портсигар, похоже серебряный.

— Угощайся, — предложил он.

— Спасибо, — удивлённо протянул нейрохирург. — А я только что...

— Знаю, — усмехнулся садовник и поднёс огонёк винтажной зажигалки ближе. — Но, ты давай не привыкай, три года держался же как-то.

Николай, закашлявшийся после первой затяжки, замер и внимательно вгляделся в лицо собеседника сквозь завитки сизого дыма.

— Погодите-ка. Это же вы! Точно вы! Электрик!

— Да уж, приходится и там, и тут. — Мужчина улыбнулся.

Николай обернулся в сторону лифта, а владелец серебряного портсигара продолжил читать его мысли:

— Не надо никого звать, Коля. Они меня всё равно не увидят.

В третий раз за день померк свет. Только в этот раз солнечный. Николай медленно повернул голову к соседу по скамейке, не в силах вымолвить что-либо. Тот тоже прикурил, затянулся, блаженно щурясь, и продолжил говорить, словно и не нуждался в вербальных репликах оппонента:

— Почему ты меня видишь? Потому же, почему Она выбрала тебя своим проводником в этот мир. Остальные... Они ослеплены своими страстями.

— Какими? — выдавил из себя Александров.

— Надо же, и это забыли, — улыбка "садовника" стала грустной. — Гордыня, гнев, зависть, жадность... Всего семь, вспомнил?

— Кто ты? — Николай поднял глаза к небу "в клетку".

— О-о-о, куда ты хватил, хе-хе-хе. Окстись, Коля. Да и не об этом ты хотел спросить. Ну же, не стесняйся.

— Кто она?

"Садовник" покивал головой, мол, это правильный вопрос.

— Молодец! Сам спросил, сам ответил.

— Как это?

— Ты сказал: «кто», а не «что».

Послышался звук прибытия лифта, затем шаги. Николай обернулся и увидел Викторию, которая быстро шла по центральной аллее, к дальнему концу сада. В их сторону девушка даже не взглянула. Почувствовав лёгкое дуновение ветра, он повернулся обратно. Собеседника рядом не было. Но не это больше напугало, а то, что его, Николая, указательный и средний палец сжимали веточку сирени.

К местному психологу он, всё-таки, сходил. Вообще-то, не в первый раз приходилось обращаться к мозгоправам. После второй смены, отработанной в зоне Спецоперации, ему и кошмары снились, и на людях срывался, бывало, но, чтобы галлюцинации, ещё и несколько подряд. Приятная и какая-то домашняя женщина Анастасия провела сеанс так, будто это и не врачебный приём вовсе, а беседа случайных попутчиков, в самолёте, например. Вердикт звучал как пожелание — не принимать близко к сердцу и всё такое, а курс лечения состоял из приёма лёгких успокоительных. Облегчив совесть, Николай приступил к отбыванию двухнедельной службы отечественной науке, не по основной своей специальности.

На третий день, он даже вошёл в колею. Ему выделили комнату со всеми удобствами и снабдили необходимым — от одежды до зубной щетки. Телефон у него изъяли ещё в первый день, зато теперь он мог заказать любую книгу или фильм. Разумеется, первым порывом было — изучить, хотя бы поверхностно, основы квантовой теории. Он честно пытался. Но это был тот самый случай, когда смотришь в книгу, а видишь... Н-да. Нет, в случае с разделом «квантовая химия», он хотя бы понимал о чём идёт речь, при этом сразу "выпадая в осадок", при виде расчётных формул, описывающих квантовые взаимодействия отдельных частиц. А вот когда доходил до разделов, повествующих о квантовой запутанности, суперпозиции, теории поля, бозонах Хиггса... Как можно представить себе частицу, которая существует ничтожно короткий период времени, но при этом отвечает за взаимодействия всех остальных "кирпичиков" Вселенной? Нечто эфемерное и в то же время без чего у остальных элементов просто отсутствовала бы масса. Проще говоря, не существовало бы вообще ничего. И правда: «частица Бога». Вообще, чем больше Николай углублялся в квантовую литературу, тем большим он становился сторонником теории мирового заговора учёных. Складывалось стойкое ощущение, что, исчерпав привычные и давно понятные инструменты изучения мироздания, научное сообщество упёрлось в некий предел, за которым находилось "поле непостижимого" и, вместо того, чтобы признаться в своём бессилии в разгадке этой тайны, "заговорщики" решили разбить её на сотни теорий поменьше. Или, цитируя классика: «чем непонятные, тем лучше». Шутка, в которой только доля шутки.

Впрочем, и даже к счастью, времени на теорию у Николая было немного. Хоть официально его новая должность называлась «консультант» по каким-то там вопросам, на деле он исполнял функцию самой настоящей няньки, а это занятие практически круглосуточное. Ему постоянно приходилось находиться рядом с Искрой, ведь в то ли сумасшедшие, то ли гениальные головы Волкова и его сотрудников ежечасно приходили всё новые идеи по ускорению процесса адаптации. А взаимодействовать с кем-то кроме Александрова Искра отказывалась. Максимум, как она реагировала на других людей – рефлекторно дёргалась, если кто-то намеренно или случайно касался её.

Помимо двигательной функции, у "объекта" тестировали функцию мыслительную. Чип, который был вживлён чуть ниже затылка и одновременно присоединялся к Варолиеву мосту и спинному мозгу, продолжал обеспечивать связь искусственного разума с квантовым компьютером. Проблема заключалась в том, что связь эта была чисто условной и вызывала у Искры страх, как псевдочувство, разумеется. Что говорить, если её приходилось учить таким элементарным вещам, как чтение, письмо, использование одежды и столовых приборов. Да, организм прекрасно принимал и усваивал пищу, что приводило в восторг всю научную группу проекта. В остальном, поведение Искры совсем не укладывалось в логику существования сверхмощного искусственного разума. Всё изменилось на пятый день пребывания Николая в НИИ.

Они проводили очередную серию тестов, в попытке синхронизировать две разрозненные половины сознания Искры. Под диктовку Волкова, Николай просил свою подопечную изображать на листе бумаги те или иные математические символы. Здесь же присутствовали Виктория, Виталий и представитель МФТИ, Заяц Борис Константинович — тот самый "ботаник". Забывшись на секунду, сотрудница АО «Заслон» поправила воротничок рубашки, надетой на Искру. Последняя рефлекторно отшатнулась — её обычная реакция на прикосновения других людей, всех кроме Николая. Виктория тут же отдёрнула руку и закусила губу.

— Искра! — Николая почему-то покоробил этот эпизод, хоть он был далеко не первым. — Почему ты делаешь вид, что других людей не существует?

Маленькая головка склонилась к столу, пальцы нервно задёргали грифельным карандашом.

— В чём дело, почему пауза? — к ним подошёл Волков, до этого стоявший с планшетом у белой колоны, являвшейся защитным кожухом квантового процессора.

— Минуту, Сергей Георгиевич, — Николай остановил его жестом руки и снова обратился к Искре. — Ты ведь слышала мой вопрос? Можешь ответить? Пожалуйста.

Она посмотрела на него исподлобья, покосилась поочередно на остальных присутствующих людей, наклонилась к Николаю, дождалась, когда он подставит ухо и зашептала:

— Они всегда во тьме, и я не вижу их лиц, поэтому они пугают меня.

— А моё лицо ты видишь? — он тоже перешёл на шёпот.

— Да. Я же говорила, что видела тебя во снах. А ещё ты всегда... сияешь.

У Николая холодок пробежался по спине. Он вспомнил своего воображаемого "садовника" и их беседу.

— Мы можем продолжать?! — в голосе директора явно слышалось раздражение.

Николай прокашлялся и посмотрел на Волкова.

— Сергей Георгиевич, позвольте провести небольшой эксперимент. Возможно, это продвинет вашу... нашу работу.

Заяц хмыкнул и закатил глаза, Виктория поджав губы, сверлила взглядом Николая, впрочем, как обычно, а вот Волков мгновенно перешёл на ласково-подбадривающий тон:

— Конечно, конечно. Николай Леонидович, делайте что считаете нужным.

— Искра, посмотри, пожалуйста, на Вику.

Николай взял и положил детскую ручку на запястье девушки.

— Это — Вика. Я тебя очень прошу, попробуй увидеть её лицо.

Он протянул руку к щеке Виктории, которая почти с неприкрытой неприязнью попыталась отстраниться, но была остановлена громким шёпотом директора:

— Горячева! Будьте добры не двигаться!

Как только пальцы Николая приблизились, Искра изумлённо ахнула и потянулась своей рукой к девушке. Это было похоже на то, как незрячие люди ощупывают чужие лица, чтобы представить, как они выглядят. Только вот, Искра незрячей не была.

— Ты красивая, — зачарованно произнесла она, разглядывая новое для себя лицо. — Зачем пряталась? Ух, мне бы такие волосы. Они прямо как огонь.

Дар речи потеряли все в комнате. Николай решил не останавливаться на достигнутом.

— Искра, пойдём.

Он взял её за руку и подвёл к колоне-процессору.

— Знаешь, что там?

Она мотнула головой.

— Ты видишь там свет?

Кивок.

— Я хочу, чтобы ты вспомнила, что этот свет — часть тебя. Попробуй.

Он обернулся и кивнул Волкову, тот понял, что от него требуется. Без слов, быстро прошёл на своё прежнее место, подключил шнур к планшету и начал стучать пальцами по экрану. Николай опустился на одно колено и заговорил над ухом Искры:

— Не так. Не глазами. Попробуй по-другому. Почувствуй. Тот свет, он другой? Не такой, как у меня?

Искра кивнула.

— Закрой глаза и представь, что трогаешь его, как лицо Вики.

Время замерло. В наступившей тишине Николаю показалось, что даже его сердце перестало биться. Внезапно, тело Искры напряглось, словно струна, и качнулось. Он придержал её за плечи и тут же почувствовал покалывания в пальцах, как от слабого тока. Свет моргнул и, судя по выражению лиц окружавших людей, в этот раз — не в воображении Николая. А потом началось светопреставление. Буквально. Наступил кромешный мрак, в котором раздались испуганные возгласы сотрудников в соседнем помещении. Николай обернулся и увидел, как мониторы компьютеров вспыхивают один за другим. Дзинькнул лифт, распахивая свои двери и озаряя ближайшие столы. Снова включился свет и тут же один из серверных шкафов взорвался ворохом искр. В зале началась паника, раздались первые истеричные визги. Двери лифта начали закрываться и открываться. Всё, что имело электропитание, начало включаться и отключаться, а затем общий свет превратился в сплошной стробоскоп. Тело Искры забилось в судорожных конвульсиях.

— Успокойся! — голос Николая дрожал в такт её судорогам. — Вернись обратно. Достаточно.

Он одновременно пытался удержать её от падения и фиксировать голову, которая бешено моталась из стороны в сторону.

— Искра! Хватит, слышишь? Прекрати это! Помнишь, ты спрашивала про небо? Я покажу тебе его. Обещаю, мы отправимся в настоящий сад, под настоящим небом, только прекрати.

Тело моментально обмякло, но его продолжала бить крупная дрожь. Свет прекратил мигать, в зале наступила тишина, лишь редкие причитания людей нарушали её. Николай крикнул Волкову:

— Достаточно! Снизьте уровень сигнала коммутатора!

Директор, чей взгляд горел азартом, переходящим в лёгкое безумие, и не подумал выполнять требуемое.

— Ещё немного. Попросите её пройтись по каждому узлу управления отдельно. Необходимо выяснить, способна ли она контролировать эту свою способность.

— Волков, — прорычал Николай, поднимая Искру на руки. — Я сейчас себя плохо контролирую! Снизь чёртов сигнал, немедленно!!!

Мимо пронеслась рыжая вспышка. Получив таранный удар плечом в грудь, Волков отлетел почти к стене. Виктория, с перекошенным от гнева лицом, подхватила планшет и принялась вводить в него команды. Тело Искры начало успокаиваться и, наконец, полностью затихло. Глаза распахнулись и, спустя секунду, в них появилась осмысленность. Николай бережно положил её на кровать.

— Что вы себе позволяете?! — истошно завопил директор НИИ, подбегая к Виктории.

Пальцы подскочившего Николая сомкнулись на шее директора, заставив его мгновенно умолкнуть, выпучив глаза и тщетно пытаясь оттолкнуть агрессора. Хлопнула дверь, в комнату ворвался один из охранников, хватаясь за рукоять шокера.

— Только попробуй, — Николай ткнул в его сторону указательным пальцем второй руки. — Очухаюсь и сломаю тебе то, чем жмёшь на кнопку. Я врач, умею это делать профессионально.

Нейрохирург был на голову выше и на пару десятков кило тяжелее, но не это заставило набычившегося стража отступить на шаг, а взмах руки директора.

— Отпустите меня, — прохрипел он. — Признаю, был не прав. Давайте, все успокоимся.

Николай разжал пальцы, но отходить не стал. Глядя Волкову в глаза, он медленно отчеканил:

— Я и Искра идём в сад. Сейчас. Можете выделить нам сопровождение, но даже не заикайтесь о своей чертовой секретности. Или я отказываюсь дальше принимать участие в вашем эксперименте.

***

Выйдя из лифта, Искра на миг остолбенела, при виде открывшегося вида. Она подбежала к одному дереву, затем к другому. Села на корточки и набрала горсть камешком с дорожки. Казалось, её глаза и руки не поспевали за мыслями. Она то касалась растений, то садилась на ближайшую скамейку, то, спустя мгновение, бежала уже к увитой плющом ограде. Охранник остался стоять у лифта, а Николай устроился на лавочке. Искра подбежала, плюхнулась рядом, откинулась на спинку и уставилась в небо.

— Синее, — констатировала она. — Странно.

— Почему?

— Я думала, что деревья синие, а небо зелёное.

— А солнце?

— Светило?

— Да.

— Слишком яркое.

Николай взял её ладонь в свою и, покосившись на охранника, перешёл на субтон:

— Ты же помнишь, о чём мы с директором говорили тебе?

— Угу. Я ненастоящая.

— А что ты сама чувствуешь?

— Я верю тебе.

Николай стиснул зубы и медленно выдохнул.

—Ты можешь сказать мне сейчас. Директора здесь нет.

Она тоже обернулась и мазнула взглядом по скучающему охраннику.

— Мне показалось... Там, когда... ты попросил меня потрогать свет. Я видела людей. Они мне показались знакомыми.

— Кто это был?

— Я подумала, что это мои мама и брат.

Очередной вопрос застрял у Николая в горле, ведь он знал точно — Вероника Лебедева была единственным ребёнком в семье.

— Что-нибудь ещё? — не своим голосом спросил он.

— Это ведь не мои воспоминания, да? Директор рассердится, если узнает.

— Мы ему не скажем, обещаю. Ты всп... видела что-то ещё?

— Да. Свою смерть, но со стороны. Братик, совсем маленький, ревёт, а мама прижимает меня к себе и кричит моё имя, но я не слышу, я... как будто меня уносит ветром оттуда. То есть, не меня, а... Не знаю, как объяснить. А та я — мертвая и кровь. И я... я знаю, что сделала что-то плохое, очень плохое. Я... кажется, я сама прыгнула с крыши нашего дома, потому что мама не могла прокормить нас всех, а отец, он... я его не вижу… не помню...

Распаляясь всё больше, она сама не заметила, как начала повышать голос, под конец дрогнувший и сорвавшийся на крик. Николай жестом показал снимавшему с крепления на поясе рацию, охраннику, что всё в порядке и прижал к себе Искру.

— Всё, всё, тише.

Мысли в его голове играли в чехарду. Он ожидал чего угодно, но этот рассказ Искры привёл его в состояние тихого ужаса. «Кто она, на самом деле?» — этот вопрос звучал набатом в мозгу. Или он исходит с ума?

— Можно мы ещё здесь посидим? — спросила она, вытирая слёзы и робко улыбаясь.

— Сколько захочешь.

— Эх, — совсем по-взрослому вздохнула Искра, — столько нам не разрешат. Вот бы жить в таком саду.

Проводив Искру обратно в лабораторию и уложив её спать, как раз по графику был перерыв, Николай вернулся на крышу. Сев на скамейку, он закурил. Проклятая слабость одолела его ещё в тот день, когда он... Никого он не встречал. Нужно снова сходить на сеанс к Анастасии, пусть пропишет таблетки посильнее. После этой работы, чтоб её, придется брать отпуск в больнице, Нервы уже ни к чёрту.

— Всё-таки, сорвался, Коля.

От неожиданности, Николай подскочил как ужаленный, помянув чью-то мать и выронив сигарету. На скамейке сидел... Никто. Резко развернувшись, нейрохирург припустил быстрым шагом к лифту. Несчастная кнопка вызова испытала на себе всё напряжение расшатанный нервной системы. Двери раскрылись, а за ними... Николай попятился, ноги запутались, и он грохнулся на спину, тут же вскочил и, уже почти бегом, устремился вглубь сада. В конце аллеи, путь снова преградил... Назад! Снова он. Николай упал на скамейку, прикрыл глаза и начал мычать какую-то мелодию. Почувствовав, как кто-то сел рядом, добавил мычанию громкости.

— От себя не убежишь, — насмешливо произнёс знакомый голос. — Извини, не удержался от банальности. Коля, невежливо игнорировать собеседника.

— Тебя нет! — Николай развернулся всем телом и, наконец, посмотрел на Садовника.

— Это правда, — не стал спорить тот. — Как и то, что ты со мной разговариваешь.

— Бред. — Николай закрыл лицо руками.

— Ну почему же? Вот, ты давеча читал про изыскания нынешних мудрецов. Вспомни, как там описываются... как же их... А! Виртуальные частицы, хе-хе. Они вроде есть, но их никто не видел.

— Почему я?

— Знаешь, Анастасия Альбертовна замечательный специалист, но наши с тобой встречи не её профиль.

— Что мне, в церковь идти?

— А причём тут церковь? — Садовник искренне удивился и даже, как будто, обиделся немного. — Что у вас у всех за каша в голове? Эхе-хе-хе. Ну да ладно, вернёмся к нашему разговору.

— О чём?

— О страстях, помнишь? Что надумал? Брось, Коля, уж мне то известно, что ты думал об этом. Давай, не стесняйся. Кто у нас ослеплён Гордыней?

— Волков, — пробормотал Николай, с удивлением чувствуя странное облегчение.

— Угу. Ни во благо общее, ни ради высоких целей, а только чтобы потешить своё тщеславие. Возомнил себя равным... кхе. Ну а кто у нас жадина?

— Алиханов Махамбет.

— Он. И такие, как он. Нет для них ничего важнее самой наживы. Гнев?

— Вика.

— А на кого она злится?

— Да на всех. А на меня, почему-то, больше других.

— Не прав ты, Коля. На саму себя направлен ее гнев и от того не видит она, кто друг, а кто враг. Давай, дальше сам.

— Лариса любит поесть, Борис Константинович завидует Волкову, Виталик крутит шашни с секретаршей.

— Молодец! И последний пункт?

— Уныние. Не знаю, может я?

— Хм... Давай посмотрим. Врачом мечтал стать с детства. Сначала ветеринаром, а потом хирургом, после того как стал свидетелем страшной аварии. В армии спас сослуживца, который полез в петлю, и добился его перевода в другую часть. На войну поехал добровольно, а после ранения и отказа в продлении командировки, даже начал пить с горя, но работа и стремление спасать — победили. Нет, по мелочи, за тобой много чего водится, но отчаяние — это точно не про тебя. А знаешь, почему Уныние — главная из семи страстей? Потому, что это — прямой путь к самому тяжкому преступлению, самоубийству.

Садовник замолчал, давая Николаю возможность осознать услышанное, затем спросил:

— Догадался?

— Да, — Николай кивнул. — Значит, всё-таки, не Вероника.

— Даже не сомневайся. Та малышка и на секунду не задержалась в этом мире, ибо ничто не придавливало её к Земле.

— Но, тогда, кто же она? Ты говоришь о ней, словно...

— Хватит! — Рявкнул Садовник и приблизил своё лицо к Николаю. — Хватит валять дурака, Коля! Ты прекрасно знаешь ответ, так не бойся произнести его. Ну, говори!

— Душа... Это — душа.

— Которой дан второй шанс, как и всем вам.

Со стороны лифта послышались шаги. На перекрестке показалась Виктория и тут же скрылась за деревьями.

— Иди за ней, — раздался шёпот над ухом Николая, а затем ветерок взъерошил его волосы.

Он обернулся — Садовник исчез. Встав, Николай отряхнул брюки и пошел вслед за девушкой, бормоча на ходу: «Ладно, схожу, но потом сразу к Насте за пилюлями».

Виктория обнаружилась в самом дальнем углу сада. Она сидела на краю огромной кадки, в которых здесь высаживали растения, и очень сосредоточенно с кем-то переписывалась в телефоне. Она не услышала приближения Николая, а когда увидела, суетливо спрятала телефон за спину. Возникла пауза. Он смотрел растерянно, она — зло.

— Я никому не скажу, не волнуйтесь.

— А мне плевать. Можешь хоть сейчас бежать к Волкову.

— Ага. Ну, раз мы перешли на «ты», то и я выскажусь. Мне кажется, мы не были знакомы до всего этого, поэтому я искренне не понимаю, чего ты так взъелась на меня. Хочу напомнить, что, в отличии от тебя и остальных, я здесь не по доброй воле!

Он резко развернулся, потопал назад, затем также резко остановился.

— И я никогда не был стукачом, ясно тебе?

Ему хотелось сказать много чего ещё, но в мыслях царил такой сумбур, что он решил просто гордо удалиться.

Как ни странно, остаток дня прошёл спокойно и даже буднично. Все были предельно вежливы друг с другом, а Виктория, вместо обычных укоризненных взглядов, старалась вовсе не смотреть в его сторону. Искра прилежно выполняла все просьбы, причём полученные напрямую от Волкова, чем привела его в состояние тотального благодушия. Вечером, им разрешили снова подняться на крышу. Почти полная луна подействовала на подопечную Николая, словно маятник гипнотизёра. Насмотревшись, она засы́пала его вопросами о «втором светиле».

Они уже подходили к лифту, когда со стороны основного здания послышался шум. Николай подошёл к ограде и, сквозь побеги плюща, увидел разноцветные всполохи и услышал гул толпы. «Проблесковые маячки и вспышки фотокамер» — понял он. Внизу лязгнула металлическая дверь и раздался голос Волкова:

— Кто-нибудь объяснит мне, что вообще происходит?

Ему ответил голос Ларисы, но звучавший гораздо тише. Николай расслышал лишь отдельные слова: «блогеры», «фотографии», «сеть», «прокуратура».

— Какая санкция?! — Директор распалялся всё больше. — Я подчиняюсь напрямую... Сами знаете кому. Они там совсем обалдели что ли?

Снова голос Ларисы, но её перебил густой баритон представителя инвесторов:

— Сергей, не горячись! Я уже связался с генеральным, вопрос решается. Но шумиха поднялась неслабая. Сейчас нужно, чтобы ты вышел к людям и успокоил их. Возможно, придётся допустить следователя в лабораторию. Не ори! Времени мало, лучше думай, как всё сделать максимально убедительно.

— Хорошо. Так. Лариса, свяжись с охранником на крыше, пусть Искру готовят к снижению уровня сигнала до минимума. Александрова и остальных попросите разойтись по своим комнатам. Всей внутренней охране не показываться на глаза, если всё-таки, придется проводить "экскурсию" сотрудникам прокуратуры. Махамбет, ты со мной, на внешний КПП.

Николай посмотрел на Искру, которая взяла его за руку.

— Мне пора спать? — спросила она.

— А ты хочешь спать?

Она мотнула головой.

Охранник у лифта, закончив общение по рации, уже собирался идти их искать, когда они появились. Николай кивнул ему, мол, прогулку закончили, уводи в казематы, начальник.

— Что-то случилось? — Наигранно безразлично спросил Николай.

Охранник что-то невнятно пробурчал, поворачиваясь спиной, чтобы вызвать лифт. Нейрохирургу понадобились пара секунд, чтобы намертво обхватить его шею и пережать главную артерию, снабжающую кровью мозг. Двери лифта открылись, и Николай с Искрой вошли внутрь. Он взял её за плечи и заглянул в испуганные глаза.

— Хочешь обратно под землю?

— Н-нет.

— Смотри, эти кнопки управляют лифтом. Без специального ключа, нам доступны только две — «-3» и «4». Помнишь, как ты приказывала свету? Нужно, чтобы лифт остановился вот здесь, на цифре один. Сможешь?

Она неуверенно кивнула. Её глаза закатились, тело напряглось. Лифт тронулся. Остановка, двери открываются. Очередной охранник ещё только соображал, когда Николай нажал спуск на шокере. Два электрода, на тонких проводах, впились своими крючками в плечо и грудь противника. Тело рухнуло, как подкошенное. К главному входу идти было нельзя, пришлось двигаться наугад, пока они не оказались перед железной дверью запасного выхода, закрытой на ключ. Перед этим Николай пробовал дергать другие двери и некоторые оказались открыты, но все окна были забраны решетками. Тупик. В замочной скважине раздался лязг. Железная дверь приоткрылась, из-за неё выглянула Виктория. Увидев направленный в её сторону шокер и Искру, выглядывающую из-за спины Николая, она медленно толкнула дверь и подняла руки. Двое крепких мужчин, вооруженные травматами, опустили их, увидев реакцию своей напарницы.

— Нужно уходить, — спокойно сказала девушка, заметив, что Николай говорить не спешит.

Со стороны главного входа послышались громкие возгласы — кто-то обнаружил парализованного охранника у лифта. Николай отбросил шокер, подхватил на руки Искру и бросился к выходу. На бетонном заборе болталась верёвочная лестница. За спиной под самую крышу – точно такая же. Видимо, Виктория спускалась по ней. В линии колючей проволоки забора, на его вершине, была проделана значительная брешь. Росгвардеец сидел, прислонившись спиной к забору, будто и правда решил отдохнуть. Снаружи стояла «Нива», последней модели. Николай сел назад, продолжая держать Искру на руках. Знакомые Нины обосновались впереди, сама девушка села рядом. Тронулись. Зашипела рация. Мужчина на пассажирском извлёк устройство из кармана. Раздались голоса и, спустя пару мгновений, стало понятно, что это частота росгвардейцев, охраняющих НИИ. Исчезновение главного "объекта" было уже обнаружено, как и трое бессознательных бойцов. Николай напрягся, но Виктория поспешила его успокоить:

— Влад и Рамиль — бывшие сотрудники полицейского спецназа.

— Милицейского, — басовито поправил её водитель.

— Да, прости, — Виктория улыбнулась. — Сейчас у них своё охранное агентство, а раньше они служили с моим отцом.

— А как же «Заслон»? — Николай не удержался от сарказма.

— Моё руководство не в курсе того, что происходило в НИИ и происходит сейчас. Ты даже не представляешь, на каком верху Волков имеет поддержку. Пол часа назад я написала сообщение начальнику моего отдела с просьбой уволить меня задним числом.

Искра глухо застонала и её тело резко потяжелело.

— Что с ней? — обеспокоенно спросила Вика.

— Без сознания, но пульс ровный, — ответил Николай. — Видимо, пересекли границу, за которой чип теряет связь с процессором. Нужно ехать в мою больницу.

— Ты сможешь снять чип?

— Думаю, что смогу.

— Думаешь?!

— Я сниму его.

— А если её это убьёт?

— Есть план лучше?

Огни ночных улиц слились в сплошной калейдоскоп. Николай каждую секунду ожидал, что их остановят, скрутят, а Искру вернут в лабораторию. Но, Влад был отличным водителем и прекрасно знал город, а погоня, по-видимому, отставала на пару ходов. Спустя пол часа, их внедорожник влетел на служебную парковку, чуть не снеся шлагбаум и издав душераздирающий визг тормозными колодками. Николай с Искрой и Вика вышли, а бывшие бойцы СОБРа умчали в ночь, в надежде увести предполагаемую погоню за собой.

В приёмном покое родной больницы было шумно и суетно практически в любое время суток, но крики Николая смогли повысить привычный "градус".

— Лена! — бросил он на ходу работнице регистратуры. — Быстро операционную под ЧМТ[2]! Кто дежурный врач?

Ожидающие своей очереди родственники и прочие посетители взволнованно перешёптывались. Из своего кабинета выскочил главврач и ошалело уставился на Николая.

— Коля, зайди ко мне.

Как только дверь за ними закрылась, Травников вывалил на своего сотрудника ворох новостей:

— Какого... происходит? — Он виновато улыбнулся Вике. — Мне звонил целый генерал. Ты объявлен в розыск. Про какую-то государственную тайну говорил.

— Вот она, гостайна, — запыхавшийся Николай вытянул руки, на которых лежало бессознательное тело Искры, — смотри, Михаил Афанасич! Внимательно смотри! Только недолго, а то помрёт прямо здесь, пока мы с тобой беседуем.

Травников, по очереди, взглянул на Искру, Николая и Викторию, а затем, не говоря ни слова, распахнул дверь кабинета и принялся раздавать указания уже собравшимся перед дверью сотрудникам. Через рекордные восемь минут, операционная была подготовлена, и анестезиолог сообщал переодетому в халат Николаю о десятисекундном интервале до начала действия наркоза. И тут случилась очередная неожиданность. Искра, не подававшая признаков жизни, с момента побега из НИИ, внезапно распахнула глаза и схватила нейрохирурга за руку. Когда он наклонился к ней, она быстро-быстро зашептала:

— Ева. Меня зовут Ева. Меня наказали за то, что я... не должна была. Там был свет... настоящий. Но я не смогла, меня не пустили. Потом ты пришел во сне, а потом я проснулась и увидела тебя. Я знала, что ты придёшь за мной и ты пришёл.

Дальше, её бормотание стало совсем неразборчивым и, наконец, наркоз подействовал. Николай мог видеть только глаза своих коллег и все они выражали недоумение.

— Собрались, — произнёс он. — Первый раз видите больного в бреду? Приступаем к операции.

Сейчас он от всей души был благодарен такому свойству всех тщеславных людей, как болтливость. Ещё будучи в подземелье НИИ, он часто и очень внимательно слушал, как сам изобретатель подробно описывает квантовый чип и анатомические подробности его интеграции в организм. Разумеется, имей он такую возможность, подготовка заняла бы гораздо больше времени, но времени, как раз, у них не было. И дело даже не в погоне. Искра, действительно, умирала, лишённая связи с квантовым процессором. Точнее, искусственная составляющая её сознания, отказывалась функционировать, что вносило хаос в работу всего организма.

Ближе к концу операции, приоткрылась дверь и показалось красное от волнения лицо одной из медсестер.

— В чём дело, Лида? — Николай, как раз, передавал окровавленный скальпель своему ассистенту.

— Николай Леонидович! Вы ещё долго?

— Минут двадцать, а что?

— Ничего, ничего. Михаил Афанасьевич просил передать, чтобы вы не торопились.

Она нервно закусила губу, словно решая — говорить, не говорить, а затем всё же добавила:

— Но лучше вам поспешить.

И убежала.

Спустя ещё пол часа, Николай поднял руки и устало произнёс:

— Зашивайте.

Он посмотрел на ассистирующую медсестру, которая выходила из операционной и успела вернуться.

— Зарина, что там происходит?

— Не хотели вам под руку говорить, Николай Леонидович. Понаехали полицейские, из прокуратуры, из администрации даже. Хотели вас арестовывать, но Стравинский... ой... Травников их остановил. Операция то уже шла. Начался шум, собрался персонал, больные со всего корпуса. Эти ордерами машут, ножками топают, тюрьмой всем грозят, а люди, как узнали, что ребенка оперируют, такое началось.

— Я понял, — мягко перебил он свою помощницу. — Дайте мне ещё минуту и приготовьте для девочки палату.

Николай наклонился и начал что-то шептать прямо над ухом Искры, которая ещё находилась под действием анестезии. Через минуту, как и обещал, он выходил из отделения хирургии в приёмный покой. Картина, представшая перед ним, поражала кинематографичностью. Десятки людей, в белых халатах, больничных пижамах и обычной одежде, сцепились локтями и перегородили вход в отделение, встав сразу несколькими рядами. За этой живой стеной виднелась противостоящая толпа, в которой преобладали темные и камуфляжные цвета, хотя встречались и все оттенки серого — деловых костюмов. Когда нейрохирург вышел из отделения, говорил кто-то из чиновников, стараясь перекричать всеобщий гул:

— Михаил Афанасьевич, вы саботируете работу правоохранительных органов и препятствуете задержанию преступника, объявленного в федеральный розыск.

— Да сколько можно объяснять одно и тоже? — голос Волкова был явно сорван, что придавало ему характерные нотки безумия. — Вы власть или кто? Немедленно задержите этого бандита, Александрова! Пятилетняя работа важнейшего в стране НИИ летит псу под хвост, неужели непонятно?!

Николай аккуратно стал просачиваться сквозь толпу, а в это время вперёд вышел довольно бодрый старикан, в больничной пижаме и на удивление твердым голосом заговорил:

— Совсем ополоумели, изверги? В Войну фашистам в лечении не отказывали, а вы ребенка не жалеете? Чего смотришь, служивый? Давай, стреляй! «Тигров» не боялся, думаешь, тебя испугаюсь?

Толпа одобрительно закричала и качнулась вперёд. Росгвардейцы, которые стояли с хмурыми лицами, даже не пытались сдерживать людей, некоторые из них попятились. Николай, наконец, преодолел людскую баррикаду и выкрикнул так громко, как мог:

— Остановитесь! Я здесь.

К нему одновременно бросились Волков и Травников. Первого перехватил рослый полицейский, а второй обратился к своему сотруднику:

— Коля, ну как?

— Операция прошла успешно. Пациентка стабильна. Вот, — он протянул Волкову завёрнутый в бинты чип. — Это ваше.

Директор НИИ визжал, словно свинья на бойне. Орал о провале миссии государственного значения, грозил всем и вся карами, доселе невиданными. Толпа защитников, на волне энтузиазма, попыталась было не позволить задержать Николая, но он, как мог, успокоил коллег и прочих "народовольцев", всем своим видом выражая законопослушность. Полицейские не стали заламывать ему руки, даже наручники не надели. С ним обращались так, будто он не преступник, а монарх в изгнании. Выйдя на улицу, Николай понял причину такого пиетета. Под стенами больницы, казалось, собралось пол города. Сотни и сотни людей столпились перед центральным входом, запрудив проезжую часть и заставив автомобилями каждый клочок земли, приспособленный к этому. Вспышки фотокамер, логотипы телеканалов и других медиа, целое море, готовое обрушить настоящее цунами народного гнева. У Виктории, по всей видимости, имелось в добавок несколько друзей в блогосфере, и довольно популярных. Кстати, вон она сама — сидит на заднем сиденье полицейской машины.

— Как Влад и Рамиль?

— В порядке, — она не смогла сдержать улыбку, отвечая ему. — Искра?

Он кивнул и тоже улыбнулся.

Николая посадили в другое авто, а уже через пол часа его заводили в камеру СИЗО. Одиночную.

***

В этот раз, Садовник явился ему во сне. Они сидели на всё той же лавочке, в окружении акаций и лип. Какое-то время смотрели друг на друга. Николай вдруг осознал, что черты лица его персональной галлюцинации никогда не задерживались в его памяти. Вот и сейчас, глядя на открытую, торжествующую улыбку и глаза, в которых отражалось чувство глубокого удовлетворения, он понимал, что, проснувшись, не сможет вспомнить и описать ни того, ни другого.

— И что теперь? — спросил он.

— Ты совета спрашиваешь или руководства к действию?

Увидев, что Николай задумался, Садовник поспешил добавить:

— Э-э-э нет, Коля, даже не надейся. Человеческая воля — наипрочнейшая субстанция во Вселенной и неподвластна никому. Так что, сам, сам.

— Разве, от меня ещё что-то зависит?

— Угу, скоро придут за тобой и начнут вопросы задавать. Вот и думай, что скажешь им всем.

— Правду?

Николай попытался сделать вид, что размышляет вслух, чем вызвал смех у собеседника. Отсмеявшись, тот заговорил:

— Можно и правду. Пора уже вам, погрязшим в страстях, задуматься о материях по-настоящему важных. Представь, впервые в своей истории, люди получат столь неоспоримое доказательство. Мир изменится, возможно, даже к лучшему. Вы, наконец, начнёте жить, а не существовать. Правда...

— Ева.

— Да. Её ждёт незавидная судьба. Всю жизнь провести в качестве лабораторной мыши. Бр-р-р.

— А если... солгу?

— Ложь во спасение? Не ты первый, не ты последний. Но, стоит ли одна душа миллиардов других?

Проснулся Николай, будто и не спал вовсе, а медленно моргнул и вот — камера. После завтрака, за ним действительно пришли — люди в штатском. Везли недолго. Вокруг здания администрации города было людно. Видимо, ажиотаж, вызванный событиями ночи побега, и не думал стихать. Его проводили в один из "высоких" кабинетов. Помимо главы города, здесь собрались ещё несколько высокопоставленных чиновников. Отдельно сидели Волков, Алиханов и ещё один важный гражданин, наверное, тоже из инвесторов НИИ. Искра сидела за отдельным столом, рядом с представительной женщиной, чья внешность прямо кричала о важности семейных ценностей. Провожатые усадили Николая за стол, рядом с Искрой, которая тут же вцепилась в его локоть и ткнулась в него же лицом.

— Ты как? — шепнул он ей.

— Намана, — выговорила она, давясь слезами.

— Николай Леонидович!

Неожиданно, первым к нему обратился не глава города, а незнакомый мужчина, сидящий за тем же столом, напротив.

— Я и мои коллеги представляем здесь федеральное правительство. Цель данного заседания — установить истину и прекратить распространение досужих домыслов, в интернете и СМИ. Мы хотели побеседовать с вашей подопечной, но, как выяснилось, без вас это сделать невозможно. Поэтому вы здесь. Поможете нам?

Николай кивнул.

— Только я вас прошу, никакого давления и подсказок. Вы понимаете, о чем я говорю?

— Понимаю.

Он посмотрел на Еву и улыбнулся ей.

— Ты видишь этих людей?

— Плохо. Вот её вижу хорошо.

Она указала на женщину, сидевшую рядом.

— Елизавета Антоновна — наш омбудсмен по правам детей, — представил её федеральный чиновник.

Николай снова обратился к Еве:

— Можешь ответить на их вопросы?

— А что мне говорить?

— То, что они хотят услышать.

— Ладно.

Николай кивнул чиновнику и тот начал допрос. Он изобразил улыбку и заговорил с Евой, старательно демонстрируя мягкость:

— Скажи, пожалуйста, как тебя зовут?

— Вероника Лебедева, — был ответ, а зелёные глаза излучали искренность, на какую способны только дети.

В комнате наступило то самое затишье перед бурей. Николай кожей почувствовал, как нарастает напряжение, после каждого нового ответа Евы.

— Сколько тебе лет?

— Двенадцать, но скоро будет тринадцать.

— Ты помнишь номер дома, в котором жила?

— Девятый.

— А номер школы?

— Сто вторая.

— Как звали твоих родителей?

Она ответила на все вопросы, а в конце разревелась. Омбудсмен прижала ребенка к себе и укоризненно посмотрела на чиновника.

— Простите, увлекся, — он виновато пожал плечами. — Что ж, мне всё ясно.

— Да что вам ясно?! — Волков вскочил со своего места. — Этот докторишка надоумил её, вот что МНЕ ясно!

В очередной раз впавшего в истерику ученого вытолкал из кабинета здоровенный мужик, в генеральском кителе. За ними шмыгнул Махамбет, а вот второй представитель инвесторов, прежде чем уйти, склонился к уху председателя собрания и что-то долго и настойчиво бубнил, пока чиновник задумчиво кивал. Еву тоже вывели, с ней ушла и Елизавета Антоновна. Когда дверь закрылась, чиновник снова обратился к Николаю:

— Николай Леонидович, объясните нам ещё кое-что. Вы ведь были тем самым врачом, который зафиксировал смерть Вероники Лебедевой, после ДТП, в котором погибла её семья?

— Да, это так.

— Как же вы тогда можете объяснить, — он развёл руками, — всё это?

— Кхм... Очевидно, что после операции я констатировал клиническую смерть, которая затем сменилась глубочайшей летаргией. Случай весьма редкий, но не уникальный. Известны примеры, когда люди приходили в себя в морге, некоторых хоронили живьём. Очевидно, что в НИИ «Искра» ребенок поступил уже в состоянии летаргии, поэтому тамошние сотрудники, уверенные, что видят труп, не заподозрили в ней признаков жизни. Такое состояние почти неотличимо от смерти. При тяжёлых формах, пульс и дыхание почти не прослушиваются.

Пока Николай говорил, помощник чиновника быстро записывал, видимо его слова, в блокнот. Сам чиновник слушал очень внимательно, а потом некоторое время размышлял о чем-то.

— Выходит, Николай Леонидович, что во всём случившемся есть немалая доля и вашей вины. С одной стороны, вы сегодня нарушили сразу несколько федеральных законов, а до этого допустили непростительную ошибку, как врач. С другой — вы спаситель и герой, в глазах общества. Этажом ниже, сейчас состоится пресс-конференция, на которой я появлюсь вместе с…этой девочкой, Вероникой. Общественность ждёт правды и жаждет наказания для виноватых. Разумеется, своё получат и директор НИИ, и другие причастные, а вот как нам быть с вами? Признаюсь честно, в тюрьму вас сажать очень не хочется.

Николай улыбнулся одними уголками губ и ответил:

— Думаю, после случившегося, я обязан написать "по собственному", врачебной лицензии меня, скорее всего лишат…

«... а общество получит "козла отпущения"» — подумал он про себя, но озвучивать эту мысль не стал.

— Благодарю за сотрудничество!

Чиновник кивнул ему и поднявшись, направился к выходу.

***

Николай присел на излюбленную скамейку, в парке, что находился через дорогу от интерната. Веронику-Еву ему разрешали навещать пару раз в неделю. Заведующая учреждением оказалась добрейшей женщиной, к тому же активной пользовательницей соцсетей и его, Николая, фанаткой. А вот запрос на удочерение отклонили. Ещё бы, кто же доверит ребенка безработному врачу, лишённому лицензии? Ева любила этот парк и успела завести друзей, среди местной детворы. С детьми у нее, вообще, складывалось не в пример легче, чем со взрослыми, ведь первых, в отличии от вторых, она "видела" всех.

— Привет!

Кто-то сел рядом, окутав его тонким, но ярким флёром женских духов. Это была Вика. Николай на минуту онемел, чем вызвал задорный смешок девушки.

— Привет, — наконец, вымолвил он.

— Мог бы и позвонить. За целый-то месяц.

— Интересно куда? — Усмехнулся Николай. — Номера то твоего у меня нет.

— Александров, алло! Двадцать первый век на дворе. Интернет, знакомо? Я же тебя нашла.

— А зачем ты меня... нашла?

— Обидно. Хотя, все вы мужики одинаковые. Мы с тобой, вообще-то, вместе совершили преступление века, забыл?

Растерявшийся было от такого напора Николай вдруг почувствовал лёгкую фальшь в её интонациях. Это помогло ему сосредоточиться и перейти в контрнаступление.

— Ну, а если серьезно?

Кажется, она также поняла, что переборщила, и сменила тон на более спокойный:

— Ты уже нашёл работу?

— Думаю, ты прекрасно знаешь, что не нашёл.

— Тогда, с радостью сообщаю, что АО «Заслон» предлагает тебе контракт.

Николай взглянул в сторону фонтана, где Ева, со своими приятелями, кормила голубей. Проследив его взгляд, Вика снова заговорила:

— Успокойся! Она нас не интересует. Обычная девочка, пережившая непростые испытания. Ничего сверхъестественного.

Повернув голову, он успел заметить лёгкую полуулыбку на губах девушки, мол, нас устраивает официальная версия.

— И зачем вам я? Кстати, кому именно, вам? В нейробиологии я не особо силён.

— Видишь ли, меня, скажем так, повысили. Теперь я работаю в отделе, который занимается не совсем обычными исследованиями. Нет, нет, никаких экспериментов над людьми, никаких искусственных интеллектов. Всё намного... м-м-м... масштабней и интереснее.

Она придвинулась к нему вплотную и наклонилась. Её щека коснулась его щеки, а губы оказались у самого уха.

— Поиск контакта с обитателями, скажем так, иных сфер — это лишь верхушка "айсберга". И как нам обойтись без человека, который уже имеет реальный опыт?

Она отстранилась, но отодвигаться не стала и перешла на обычную громкость:

— Никаких кабальных условий, обещаю. Уровень секретности, разумеется, высокий, зато работа мега интересная и зарплата приятно удивляет. К тому же, у нашей организации достаточно авторитета, чтобы поспособствовать процессу... удочерения, например.

— Мне нужно подумать.

Ева подбежала к ним, кивнула Вике и схватила Николая за руку.

— Хочу есть!

— А мороженное?

— И мороженное!

— Можно мне с вами?

— Возьмём её с собой?

— Ладно.

Взявшись за руки, с Евой посередине, они пошли по аллее, в сторону сквера. На одной из скамеек сидел некто, закрывшись гигантским газетным разворотом. Когда весело болтающая троица прошла мимо, газета сложилась, а за ней оказался Садовник, правда сейчас одетый в белый костюм и белую шляпу. Через пару мгновений к нему подошёл ещё один господин, также одетый в белое, но этот словно светился белизной.

— Тебе определенно не идёт этот цвет, — заявил вновь прибывший.

— Прощенье просим, — в шутовской манере ответил ему Садовник. — Не удержался от лёгкого пижонства. Да и день сегодня, знаете ли, особенный.

Эта реплика вызвала явное недовольство на лице его собеседника. Он поморщился, немного нервно закинул ногу на ногу.

— Итак, что имеешь сообщить? — перешёл он на деловой тон.

— Условие выполнено. Кристальной чистоты душа найдена.

— Не маловато ли? Одна на восемь миллиардов.

Улыбка, на лице Садовника, медленно начала сползать, пока не превратилась в зловещую ухмылку.

— Ну что вы, как можно? — произнёс он всё с тем же сарказмом, но в котором уже слышались металлические ноты. — Не я придумывал правила и не вам их нарушать.

Его собеседник ухмыльнулся и не стал усугублять назревающий конфликт.

— Всего лишь отсрочка для этого мира, — бросил он с пренебрежением.

— Угу, — кивнул Садовник, хитро щурясь. — Как и в прошлый раз, и в позапрошлый, и в позапоза...

— Довольно! — прервал его оппонент. — Условие выполнено. Конец откладывается. До новой встречи!

Он резко поднялся и размашисто зашагал по аллее. Через несколько десятков метров, его фигура растворилась в воздухе. Садовник проводил его взглядом, который затем поднял в небо. Коснувшись пальцами полы своей шляпы спереди, он ехидно улыбнулся и произнёс:

— Извиняйте! Не в этот раз.

[1] А.Н. Стравинский — персонаж из "Мастера и Маргариты", главврач психиатрической клиники.

[2] Черепно-мозговая травма.