Холодный камень подвала впивался в колени Риана сквозь тонкую ткань штанов. Воздух здесь был спертым, пропитанным запахами сырости, старой земли и чего-то еще – сладковато-приторного, как увядающие цветы. Пыль, поднятая его осторожным движением, танцевала в единственном луче лунного света, пробившемся сквозь решетку где-то высоко на стене. Он замер, слившись с тенями, как его учили. Дыхание – ровное, неглубокое, почти неслышное. Сердце, вопреки воле, глухо колотилось где-то в горле, отдав