Читать онлайн "Ты - моя вера"

Татьяна Буланова – «Лето-зима»

Amy Winehouse – «Back to black»

Би-2 «Серебро»

Земфира – «Хочешь?»

Земфира – «Аривидерчи»

Скриптонит, Charusha – «Космос»

Пролог

Середина февраля, - мой день рождения и одновременно самый ужасный день в жизни. Пятнадцать дет назад в этот же день меня оставил единственный мужчина, которому я безоговорочно верила. Хлопнул дверью, своим грохотом разбивая не только дверной косяк, но и моё сердце. И вот сегодня это случилось снова. Меня бросили. Дверь за единственным мужчиной, которому я открыла свою душу, спустя столько лет одиночества и холода, захлопнулась с грохотом. Это оказалось ошибкой. Нельзя никому доверять.

Предательские слёзы крупными каплями стекали по моим бледным щекам, а руки беспомощно пытались ухватиться за дверную ручку, чтобы подняться. Я слышала отдаляющиеся шаги и чувствовала, что задыхаюсь. Нет, эта история не могла закончится именно так. Он не мог поступить со мной точно так же, как поступил отец. Он не мог просто взять и выбросить меня из своей жизни, а самое главное оторвать себя от меня. Не тогда, когда моё сердце срослось с его в одно целое. Он знал мою историю, знал, что я умирала уже однажды. Он обещал! Обещал, что не поступит со мной так, не оставит!

Я вскочила на ноги, распахнула входную дверь и в одном халате выскочила из квартиры, на лету спускаясь по лестнице. Ладони едва касались перил, горло жгло, а слёзы продолжали непослушно литься из глаз. Когда ледяной февральский ветер ворвался в тело, я съежилась. Глаза рыскали по парковке, но не находили желаемого. Где же он? Где?

- Илья! – Закричала я.

Голова мужчина поднялась, и наши взгляды схлестнулись. Он быстрым шагом приблизился ко мне, схватил за предплечье и толкнул в сторону подъезда, но я не шелохнулась. Его брови сошлись на переносице. Он был взбешен. Но от чего? Это он без причин бросил меня в день моего рождения.

- Иди домой, Таня, - прорычал он. – Простудишься.

- В чем толк, если я больна? – Моё отчаяние перерастало в гнев. Я не желала слушать слова заботы, я хотела объяснений.

- Перестань! – Он снова толкнул меня в сторону дома, а я в ответ отвесила ему звонкую пощёчину. На мгновение мои глаза округлились в испуге, но видя изумление в любимом взгляде, я снова его ударила. Он это заслужил. Била, пока мои силы не сошли на нет.

- Почему? – Хрипло спросила я, тяжело дыша. Илья держался за ушибленное ребро, где вскоре появится синяк. Его карие глаза были чернее ночи, хотя я знала, какими они могут быть при солнечных лучах. Именно эти глаза заставили меня однажды сдаться.

- Спроси саму тебя, Рыбакова.

Он произнёс мою фамилию, словно я была бельмом. Лицо скривилось в отвращении, а на мои глаза снова навернулись слёзы. О чем я должна была спросить себя? Что такого я сделала, чем я вызвала такую волну гнева в Илье? Я любила его. Я люблю его. Так сильно люблю, что тело сводит в судороге. Меня трясло. Словно осиновый лист, я едва держалась на плаву, чувствуя, что сейчас упаду. Я могла вынести все, но смотреть с равнодушные и бесчувственные глаза Воронова было сродни пытки. Веки опустились, и колени, которые так стойко держались под натиском боли и пронзающего ветра, подкосились. Я рухнула бы на грязный асфальт, припорошенный снегом, если бы не сильные руки Ильи. Его прикосновения обжигали, но я так хотела насладится ими в последний раз. Потому что больше я не смогу этого ощутить. Только когда он внес меня в квартиру и уложил на диван, я поняла: все кончено. Таня и Илья остались внутри этой квартиры, которая точно так же, как и квартира в моем родном городе, стала ненавистной.

Он ушел. А вместе с ним ушла и моя жизнь.

Глава 1.

Наши дни. Таня

- Я не буду сидеть с твоей копией, - разозлилась я. Стас стоял, скрестив руки на груди и ухмылялся. – И не проси.

- Рыбакова, ты же душка, когда не хмуришься, - подлизывался он в своем стиле. – Это всего на пару часов. Нам с Ясенией нужно отлучится ненадолго. Ты наша подруга или врагиня?

- Вот не надо начинать с твоих манипуляций! – Я выставила указательный палец в его сторону. Мой друг продолжал ухмыляться. – Я знаю твои эти штучки. В прошлый раз вы оставили меня с этим маленьким шилом на сутки. Я чуть с ума не сошла.

- В прошлый раз Сеньку вызвали срочно в Нижний. А в этот раз такого не будет, обещаю.

- В Нижний? – Я рассмеялась. Я знала, - Стас специально привирал, чтобы я осталась с их сыном. – Вы развлекались в паре кварталов отсюда. А потом через две недели объявили новую радостную новость, - я изобразила кавычки в воздухе.

- Танечка, я просто хочу сводить любимую жену на свидание. Мы пару часиков посидим в ресторане и приедем домой. Ты же не бросишь безумно влюбленного в свою жену мужчину на произвол судьбы? К тому же, Пашка не поддается никому, кроме тебя. Все няни от нас сбегают.

- Ничего удивительного. – Я пожала плечами. – С таким-то отцом. Хорошо. – Тяжелый вздох вышел из моих легких. Потом появилась добрая улыбка. Я потрепала шевелюру взрослого мужчины, которому через пару месяцев уже должно было стукнуть тридцать пять. – Посижу. Но это только потому, что я не хочу в очередной раз выслушивать твое нытье.

Стас прищурился. Его улыбка до ушей ослепляла, в глазах плясали знакомые чертики. Он чмокнул меня в макушку, стискивая в своих медвежьих объятиях.

- Ты все еще вспоминаешь, что было десять лет назад, Рыбакова. Забавная же ты, зараза.

- Иди и развейся. – Я вышла из кухни, которая была размером с зал, забрела в светлую гостиную, где стоял большой манеж для их темноволосого сыночка с голубыми, как небо, глазами. Мальчишке было уже полтора года, и он оказался очень смышленым. Я любила возится с ним, хоть и для вида всегда возмущалась на его родителей. Подхватив на руки заливающегося смехом паренька, я расцеловала его в румяные щечки. – Или сюда, мой богатырь! Твоя крестная так по тебе соскучилась!

- Кстати, Тань, - уже обутый Стас окликнул меня, - а ты не дашь мне ключи от твоей старой квартиры?

Мой взгляд посерьезнел. Улыбка, которая всегда появлялась при виде семьи Филатовых погасла только об одном упоминании об этой квартире. Там я зарыла свое сердце, много раз пыталась продать её, но никто не покупал. Да и я потом решила, что даже если воспоминание и болезненное, оно все равно мне дорого. Я любила Илью и любила наш дом. Ключи я тоже носила всегда с собой, потому что никогда не знала, в какой момент мне захочется снова напомнить себе, что доверие – удел слабых.

- Зачем тебе? – Резко спросила я.

- Я подумал…- Стас замялся, увидев перемену в настроении. Я была из тех подруг, которые никогда не могли скрыть свои эмоции. Открытость и искренность были моими фишками. Впрочем, я, как и наши метеорологи, всегда предупреждала их об опасности.

Дверь за счастливым отцом и мужем закрылась. Пашка игрался с копной моих рыжих волос, корни которых отросли и начал виднеться родной цвет волос. Я пустым взглядом обводила чистую гостиную и чувствовала, что тону. Я не знала, когда дыра в моём сердце затянется, когда воспоминания годовалой давности притупляться, и я снова смогу вдохнуть полной грудью.

Ясения и Стас, как я и думала, не вернулись домой через два часа. Они застряли в романтическом путешествии до полуночи. Я уже спала в обнимку с Пашкой, - их сыном, - когда звук ключа в замочной скважине меня разбудил. Родители моего крестника перешептывались и хихикали в прихожей, и замолчали, лишь когда яркий свет лампы ослепил их. Я напугала хозяев дома своим присутствием в метре от них.

Легкое летнее платье Ясении едва доходило до колен, заметно округлившейся животик выпирал и радовал всех нас. Стас виновато чесал затылок, а моя подруга смущенно улыбалась, перебирая пальцами подол платья.

- Два часа, значит? – Прищурившись, спросила я.

- Прости, Тань, - тихо ответила Сенька. Ее голубые глаза светились счастьем, и я не могла злится на неё. – Просто на улице такая хорошая погода. Июль нас так радует.

- Вы до ночи гуляли, что ли? – Зевнув, спросила я.

- Да, - хмыкнул Стас, проходя мимо меня. Он потрепал меня по плечу. – Спасибо. Как Пашка?

- Уснули с ним под мультик, - ответила я, снимая с вешалки свою сумку. – Я пойду. Мне ещё на другой конец города ехать.

- Постой, - вдруг спохватилась Ясения. – Мы тебе подарок подготовили. – Она копошилась в сумочке и достала оттуда билет. – Держи. Даю тебе неделю отпуска.

- Надеюсь, не за свой счёт? – Посмеялась я, зная, что Лукоянова в девичьи, а нынче Филатова никогда не обижала отпускными своих работников.

Ясения была наследницей гостиничного бизнеса. Ее отец, - Сергей Лукоянов, - владелец сети отелей «Лукояноф». С годами масштабы его бизнеса расширялись, и на момент окончания учебы за границей, под ногами семьи были отели почти во всех крупных городах страны. Так, в Москве два отеля занимали высокие позиции в сфере обслуживания, в Сочи отель всегда пользовался популярностью, и, конечно же, в нашем родном городе был самый знаменитый отель. В Москве и Сочи руководила процессом моя подруга, и когда она вступила в права, я перебралась поближе к ней. На тот момент, они со Стасом только поженились и ждали первенца.

А я наконец отпустила злость и обиду на отца и лучшего друга, который собирался улететь после снятия ограничений во Францию. А произошло это, когда в двери моего отеля, где я работала управляющей, зашел высокий темноволосый парень с медовыми глазами и хитрой улыбкой. Признаюсь, я тогда его невзлюбила. Он был заносчивым и самовлюбленным. Пытался меня уличить в том, что я не на своем месте из-за дружбы с хозяйкой отеля, но я не поддалась на провокации. Я доказала этому парню, что достойна своего места.

Белый седан подмигнул мне фарами, когда я нажала на кнопку зажигания. Я уселась в кожаный салон автомобиля, открыла окна, прекрасно понимая друзей. Погода правда была хорошей. Раньше я любила гулять по набережной с кружечкой кофе из круглосуточной кофейни, вдыхать теплый летний воздух и растворяться в разговорах и любимом голосе.

Я купила себе квартиру в Одинцово, - поближе к аэропорту. Это было правильное решение, - уехать подальше от воспоминаний о больной любви. В центре города каждый угол был пропитан Вороновым. Я каждые выходные летала в родной город к маме, которая осталась одна в квартире. Локация была проигрышной в отношении местоположения отеля, где я работала, но зато там были цены ниже и не нужно было выезжать за четыре часа до вылета из дома.

Рассекая по пустым дорогам, я высунула руку из окна, включила громче любимую песню, и специально выбрала самый долгий путь. На пассажирском сидении покоился билет в Испанию с датой вылета завтра. Я рассмеялась. Мои друзья были сумасшедшими. Об этом говорили их литровые байки в гараже поодаль от многоквартирного дома, говорили их спонтанные решения, которые они принимали в один миг. Они ведь точно так же полгода назад купили билеты себе в Турцию, а в самом Стамбуле присмотрели небольшой домик, по их словам. Правда, когда в начале этого года мы прилетели к ним туда на «новоселье», я обратила внимание, что вместить этот домик мог целый взвод солдат.

- Мы будем сдавать его для съемок. – Тут же стала защищаться Сенечка, когда я поддела её своим замечанием. – Представь, смотришь сериал, а там наш домик.

- И загадят его в миг, - я закатила глаза. Ясения раньше не была склонной к таким покупкам, но, когда бюджет их семьи увеличился втрое, они стали разбрасываться деньгами. Вернее, она. Чем больше давила на плечи подруги власть и ответственность, тем глобальнее были покупки. – Надеюсь, я больше не увижу новых домов?

- Татьяна, - вмешался в разговор Стас, приобнимая за плечи жену, - это была моя мечта. Домик на берегу моря. Не порть идиллию своими скупыми возражениями.

- Да, - моя подруга оживилась. – Стас мечтал о доме на берегу Черного моря, но в Сочи есть наш отель, где мы всегда останавливаемся, и покупать ещё дом там не хотелось.

- Если он вам наскучит, отдайте его просто мне, - отшутилась я, завязывая с этими сопливыми разговорами. Я не выносила больше мечтательных взглядов.

Вспомнив о друзьях, с которыми рассталась буквально несколько минут назад, я улыбнулась. Они были эгоистами, но при этом никогда не обделяли меня деньгами. Ясения чувствовала передо мной вину, я это знала. Она с момента воссоединения со Стасом стала чаще меня навещать, больше радовать и веселить. Может, пять-семь лет назад я её не понимала, но год назад словно оказалась в её шкуре. Мне не было дела до остальных, даже самых близких друзей, пока рядом был Илья. Да и после его ухода я не думала ни о ком, кроме своей боли.

Я неслась по центральной улице, как услышала приближающийся мотоцикл. Рев мотора раздражал, и становился все громче и громче, так, что любимая песня из динамиков была совсем не слышна. Мы остановились на красный сигнал светофора. Я, все так же маяча ладошкой в воздухе, думала о предстоящей поездке в Испанию, подбирала в голове наряды, и вздрогнула, почувствовал прикосновение чужой ладони к своей коже. Повернув голову в сторону нарушителя спокойствия, я вскинула одну бровь. Рядом со мной на внушительном мотоцикле сидел парень. Он держал мою ладонь в своей, где на безымянном пальце блестело кольцо. Кожу пронзило током. Словно я уже чувствовала эти руки.

Прекрасно, Татьяна, ты дожила до того, что к тебе клеются женатики!

Я выдернула его руку, нахмурившись. Парень поднял визор, сверкнув своими черными глазами. Они были такими мне знакомыми, такими родными, что в я ухватилась за его руку, резко дернула на себя, задирая рукав парня. Он нахмурился, балансируя на своем двухколесном транспорте.

Я знала, что искала на коже незнакомого мне человека. Знала, потому что сама оставила этот шрам на его теле. И какое же было мое удивление, когда на месте загрубевшей кожи, я увидела татуировку. И самое шокирующее для меня было то, что я даже помнила её.

Мои глаза поднялись к глазам парня. Удивление сменилось лютой злостью. Злостью преданного и расторопного человека. Я снова взглянула на безымянный палец. Золото блестели при свете уличных фонарей и отражалось в моих глазах. Женился. Так быстро? Это какая-то шутка. Я отбросила его ладонь подальше от себя, подняла стекла в машине, включила громче радио, по которому, как назло играла наша с ним песня, и на желтый сигнал светофора с визгом тронулась с места.

Год. Я не видела его ровно год. А тут вдруг его руки так легко касаются моей кожи?

- Мерзавец, - выплюнула я, сворачивая на ближайшем повороте.

Глава 2.

Полтора года назад. Таня

Я сидела в Лобби бара и пила свой утренний эспрессо. Настроение было отличным. На днях удачно прошли проверки, Ясения выписала всем премию, а меня отправила в отпуск на недельку в солнечный Сочи. Она знала, что я любила этот город, и отказалась управляться в нём лишь только из-за неё.

Был май. Отель заполнен до отвала важными персонами, приезжающими в столицу на конференции и переговоры. Часть из постояльцев были партнерами и клиентами фирмы Стаса. Я все никак не могла свыкнуться с его новой фамилией. Филатовым он стал после ареста его отца, - громкое дело, где участвовали семья Милославских и Лукояновых. Стас не смог смирится с тем, что на нём, как на его отце поставили клеймо вора, от чего он решил взять девичью фамилию матери, и теперь прекрасно жил с этим. Ясения тоже теперь Филатова. Забавно конечно, но девичья фамилия подруги мне нравилась больше.

- Как не приду к тебе в гости, ты вечно пьешь кофе, - я услышала знакомый голос коллеги из соседнего отеля.

Он с кошачьей грацией подкрался за мою спину, протянул свою руку к моей кружке и сделал из неё глоток. Я нахмурилась. Ненавидела, когда кто-то трогал мои вещи.

- Рома, сделай ему кофе, пожалуйста, - попросила я баристу. – И мне новый.

- Совсем забыл, что ты брезгливая, - усмехнулся Илья, запрыгивая на стул рядом со мной.

Его карие глаза с интересом рассматривали меня, пока я нарочито делала вид, что не замечаю этого. По крайней мере я так думала. Воронов принял от баристы кофе, сделал глоток и скривился.

- Он с песком что ли?

- Надеюсь, что в грязной кружке, - тут же отозвалась я. Впрочем, я знала, что именно так мой работник и сделал. Этого парня ненавидели все в этом отеле.

- В моем отеле за такое наказывают, - произнёс Илья, я встретилась с ним взглядом и улыбнулась. В моем отеле ко всем относились с глубочайшим уважением. Естественно, кроме этого гостя.

- Хорошо, что эти отели не принадлежат тебе, - я подмигнула своему «любимому» коллеге, указывая на то, что парню пора спустится с небес на землю.

- Точно, - он сделал ещё один глоток, - они же принадлежат твоей подруге.

Я нахмурилась. Илья меня уже порядком утомил. Каждый наш разговор сводился именно к этому. Он вновь и вновь упоминает о том, что я просто сижу на пригретом местечке.

- Тебе доставляет это удовольствие? – Вспылила я, видя, как его пухлые губы растягивались в улыбке. – Нравится принижать моё достоинство?

- Научись принимать критику и нападки без эмоций. Я же пью свой кофе из грязной кружки и не вякаю.

Я вскинула брови, чувствуя, как закипаю. Этот негодяй решил испортить мне день, не успев он начаться. Так ещё хватает наглости ему советы мне раздавать! Видя, как раскраснелось моё лицо, Воронов не унимался. Он поправил воротник своей футболки-поло цвета морской волны, уложил назад свои волосы и посмотрел на меня таким взглядом, от которого что-то родилось в моем животе. Я продолжала хмурится, ожидая очередную его выходку.

- Татьяна, у тебя лоб маленький, перестань хмурится. Морщинок будет ещё больше.

- Единственная морщинка, которая мне никогда не пойдет, это ты, Воронов, - выплюнула в лицо яд, схватывая с барной стойки свою чашку кофе и выплескивая его на идеально выглаженную футболку парня. Илья тут же вскочил на ноги, выбил из моих рук чашку, которая упала на пол, разбившись в мелкую крошку. Его безумный взгляд карих глаз в миг почернел.

- Ты что творишь, идиотка! – Он рывком сорвал с себя футболку, оголяя торс. В этот момент я поняла, что совершила огромную ошибку.

Илья был прекрасен. Его рельефное тело с загорелой кожи после недавнего отпуска за границей переливалось под солнечными лучами. Я сглотнула, борясь с желанием прикоснутся к нему. На мгновение я даже забыла, какой он негодяй. Заметив мой очарованный взгляд, Воронов самодовольно ухмыльнулся, сделал шаг в мою сторону, тем самым загоняя меня в ловушку между барной стойкой и своим телом. Его дыхание было так близко, что на моей шее появилась испарина. В горле пересохло, я сцепилась ладонями за край стола, затылком чуя, как бармен во все глаза таращился на нас. Илья же не торопился. Он с интересом наблюдал за моей реакцией, вдыхал аромат моих волос, от чего по телу побежали мурашки, и я прокляла теплую погоду за окном. За теплыми кофтами он бы ни за что не заметил этот маленький марафон. Его горячая ладонь легла на мою талию, а лицо приблизилось к моему лицу в опасном расстоянии. Я приоткрыла губы, словно ждала, что он меня сейчас поцелует.

- Хочешь, чтобы я тебя поцеловал? – Жарко прошептал он, едва касаясь своими губами моих.

Я не могла вымолвить ни слова. Наши глаза встретились, и я, клянусь, видела, что он тоже хотел этого.

- Я лучше поцелую жабу, чем тебя, дикарка.

Рассудок быстро встал на место. Я оттолкнула со всей силы этого мерзавца, вытерла в отвращении губы, схватила первый попавшийся предмет под рукой и бросила в парня. Я поняла, что совершила очередную глупость лишь в тот момент, когда раздался лязг ножа, и на пол стали падать капельки крови с его запястья.

- Татьяна Анатольевна! – Крикнул Рома, когда я ухватилась за чертов ножик. Как он оказался на барной стойке, я понятия не имела.

- Ты в своем уме? – Закричал в гневе Воронов, хватая меня за плечо. От силы его пальцев, я сморщилась. Боль пронзала тело, но страха не было. Я переживала. Случившееся оказалось шоком. Мои распахнутые зеленые глаза с блеском от нахлынувших слез уставились на лицо мужчины. Сердце колотилось, как на родео. А губы вторили одно и то же слово.

- Прости, - прошептала я, чувствуя, что вот-вот расплачусь. Я схватила его за здоровую руку и потянула за собой в свой кабинет. Илья не сопротивлялся, но и не упускал возможности вбросить пару едких слов в мой адрес.

- Может мне стоит сказать Ясении, что она дружит с психичкой? Ты же явно не в себе? Тебя случайно папа не бил в детстве?

- Мой отец умер, - отрезала я, и Илья тут же умолк.

Мы зашли в мой кабинет, я отпустила его руку и стала рыться в аптечке. Воронов же улегся на моем диване молочного цвета, положил здоровую руку за голову и созерцал, очевидно, наслаждаясь моим чувством вины. Когда я нашла бинты и перекись, я села на диван рядом с пострадавшим и стала обрабатывать его рану. Илья зашипел, когда влажная ватка коснулась его кожи, и я тут же поспешила подуть, как это делала мне мама в детстве.

- Если бы не доводил меня, - бормотала я себе под нос, - этого бы не случилось.

- Если бы ты не бросалась в меня всем, что придет под руку, тебе бы не пришлось промывать раны тому, кого ты ненавидишь.

- У меня есть причины не любить тебя. – Я отрезала бинт, и увлеченная процедурой, стала немного болтливее обычного.

- Просвети же меня, дикарка.

Я подняла серьёзный взгляд на его лицо. Он был расслабленным, его полуопущенные веки устало наблюдали за моими действиями, а губы изгибались в едва заметной улыбке. Он был чертовски хорош собой. Но заносчивый и высокомерный мужчина, - история не для меня. Мы должны были, как обратная сторона двух магнитов, отталкиваться друг от друга. Я ведь пользовалась всеми приемами, которыми меня пытался уколоть Воронов. Мы были с ним похожи. Но почему-то для меня имел обратный эффект этого эксперимента в физике.

- Как-нибудь в другой раз, - я скопировала его улыбку, затянула потуже узел и поднялась с дивана. Прикосновение ладони Ильи к моей руке заставили меня остановится.

- Когда напьемся в стельку? – Пошутил он. Я улыбнулась и кивнула.

Я и правда могла с ним нормально разговаривать только тогда, когда мы оба пьяные.

Глава 3

Наши дни. Таня

Я проснулась обессиленная. Кофе мне не помогал, энергетики тоже. Часы показывали около двенадцати часов дня. Вылет назначен был на восемь вечера, так что я успевала собрать чемодан и приготовить документы. Я заварила себе очередную ядерную порцию кофе и взглянула в телефон. Пролистав сообщения от подруги и мамы, которая каждый день спрашивала о моём здоровье и присылала фотографии котят от бабушкиной кошки, я зашла в социальные сети.

Я целый год запрещала себе заходить в профиль Ильи, но сегодня пальцы сами вбили его никнейм. Там больше не было наших с ним фотографий, но были те, которые делала я. А ещё был знакомый мне уже мотоцикл. Воронов никогда не увлекался мотоциклами, а тут он активно вел свой блог. Мне нравились байкеры, и я не скрывала этого. Рассказывала и Ясении, которая оказалась той ещё гонщицей, и даже Илье, который все время смотрел на меня с снисхождением. Самой прокатится на мотоцикле мне так и не удалось. Я из тех людей, которые до одури любят опасную технику, но боятся управлять ей.

Но меня заинтересовали не воспоминания. Я увидела то, от чего моё сердце заныло от боли. Он все-таки женился. Он стоял на фотографии рядом с темноволосой девушкой, которая счастливо улыбалась на камеру, демонстрируя всем свое обручальное кольцо. Я знала её, - это была администратор в его отеле. Звали Катя, и она была моложе Ильи на пять лет. Я закрыла глаза. Это все какой-то сон. Нет, правда.

Я зашла в профиль Кати, где увидела множество их совместных фотографий. По-хорошему, мне нужно было просто закрыть соц сети и не открывать их больше, как я делала все это время, но остановится было невозможно. Я фотографию за фотографией смотрела на их счастливые лица. Добралась до первой их совместной фотографии и ухватилась за подоконник, чувствуя, как подкашиваются ноги. На фото Илья спал сном младенца, а Катерина лежала рядом, обнимая так, как обнимала я. Так, как обнимать позволял он только мне. Она была сделана в день нашего разрыва. В день моего рождения. В день, когда он бросил меня, обвинив во лжи. Но лжецом оказался Илья Воронов.

Мне позвонила мама, от чего пришлось смахнуть скатившуюся слезу и ответить. Её голос был все таким же холодным и серьезным, несмотря на то, что за десять лет наши отношения потеплели.

- Таня, как ты?

- Хорошо, - ответила я. – Собираюсь на недельку в Испанию. Филатовы подарили мне билет.

- С чего бы такие дорогие подарки?

- С того, что я нянчилась с их сыном каждую неделю. Иногда даже больше.

- Раньше, когда с тобой нянчились мои подруги, я дарила им бутылку вина.

- Это было раньше. К тому же, мой крестник, вылитый отец и с ним бывает иногда очень трудно.

- Надо котят раздать. Они уже открыли глазки и топить жалко.

- Я поспрашиваю своих здесь.

Я посмотрела в окно. В огромном городе я оказалась одинока. Сердце сжалось от осознания того, что я сейчас там, где больше всего боялась оказаться. Я проживаю каждый день свой самый страшный кошмар. Осталось только одиночество, холодная квартира и много работы. Отпуск уже не радовал так, как минутами ранее.

- Мам, - произнесла я, понимая, что хоть один теплый комочек будет ждать меня с работы. Я хоть кому-то буду нужна. – Оставь мне одного. Я через неделю заберу его.

- В самолет тебя с ним не пустят. И у тебя уже есть Ляс.

- Я приеду на машине.

Мы попрощались. После разговоров с мамой всегда оставался неприятный осадок внутри, и, признаться, я не понимала почему. Все же хорошо.

Уже заканчивалась регистрация, когда я влетела в стены аэропорта. У меня не было багажа, только ручная кладь, от чего вся эта процессия прошла быстрее обычного. Я сидела в салоне самолета около иллюминатора, когда надо мной нависла тень. Я подняла глаза и чертыхнулась.

- И тебе привет, - недовольно отозвался мой попутчик.

- Что ты тут делаешь?

- Лечу в Испанию, как и ты, я думаю. – Илья забросил свою ручную кладь на полку и плюхнулся рядом со мной. От него веяло древесным парфюмом, который я подарила ему на каком-то празднике. Я задержала дыхание. Сидеть рядом с ним было сплошным издевательством. – Как дела?

- Ты сейчас серьезно? – Я шумно захлопнула книгу и оглянулась по сторонам. Катерины нигде не было видно. Это шутка какая-то? Взглянув на его запястье, я заметила татуировку. Это ещё пуще разозлило меня.

- Более чем. Нам пять часов лететь в самолете.

- Надень наушники и послушай музыку. – Я снова открыла книгу и стала читать. Но строчки плавали, а сердце в бешеном ритме давало сигналы, что оно ещё живо.

- Таня, послушай…- Я выставила свою ладонь перед ним. Нет. Никаких разговоров не будет. Особенно, после того, как я увидела сегодня фотографии с его свадьбы. Он за один день меня и предал, и бросил, а это значит, что он меня никогда не любил.

- У тебя после свадьбы со слухом проблемы?

- Я не…- он умолк. Правильно, что ему ещё сказать? Я бросила ему в ноги кость, пусть подавится.

Илья отвернулся. Я нацепила наушники, посмотрела в иллюминатор и не поворачивалась в его сторону, пока между рядами не начали бродить бортпроводники. Они предполагали воду и напитки, и я ощутила острое желание хлебнуть немного шампанского.

- Вода, сок? – Спросила нас девушка лет двадцати пяти. Ее синяя униформа была словно с обложки советских журналов.

- А шампанского нет?

- Тебе же плохо от него будет, - предупредил меня Воронов, в ответ на что получил полный отвращения взгляд. Я не хотела и не собиралась слышать слова заботы от человека, который втоптал меня в грязь.

Бортпроводница мило улыбнулась, налила в фужер немного игристого и протянула в мою сторону, но бокал забрал Илья и залпом выпил. Я нахмурилась. Какого черта позволяет себе этот недоумок?

- Спасибо, - отозвался мужчина, возвращая опустошенную посуду девушке.

- Какого черта, Воронов? – В голосе было столько яда, что я могла убить за считанные секунды.

- Очевидно, ты плохо слышишь, раз собралась выпить. – Он вытянул ноги и улыбнулся, словно мы были давними приятелями. Но он ошибался. Мы были давними врагами, у которых не получилось построить счастливые отношения.

Я насупилась и отвернулась к иллюминатору. Мы взлетали, и на табло светилась рекомендация пристегнуть ремни безопасности. Я послушно это сделала, как и мой невольный спутник. Была оглушающая тишина, если не считать работу двигателя. Я бросила быстрый взгляд на Илью, - мужчина был без кольца. Он выглядел таким же холеным, каким я его помнила. Рубашка поло цвета карамели подчеркивала мускулы, а верхние пуговицы расстегнуты. Волосы, как и раньше, приподняты на макушке, открывая обзор на его широкий лоб. Волевой подбородок, который покрыла легкая небритость. Загорелая кожа блестела даже под приглушенным светом в салоне самолета. Я задержала свой взгляд на ямочке у основания шеи. Когда-то это было любимое место, которого губы касались. Все же вчера он носил кольцо, а сегодня его наличие подтверждает лишь не загорелый ободок на безымянном пальце. Неужели его брак не продержался и года? Этого стоило ожидать, - Илья был худшим мужчиной на всей планете. И как только угораздило меня влюбится в него? В нём не было ничего привлекательного, за исключением внешности и улыбки. Ещё у него была харизма, он этим пользовался. А ещё потрясающее чувство юмора, стойкость характера и умение принимать быстрые решения. Я всегда задавалась вопросом: что такого произошло в его жизни, что теперь даже самые тяжелые решения он принимал легко и без эмоций.

Только когда его острый взгляд карих глаз полоснул по моему лицу, я поняла, что, задумавшись, засмотрелась на него. Он улыбнулся, а я одарила его неприличным жестом. Господи, мне словно пять лет!

- Впрочем, я понимаю в чем дело, - заговорил вдруг он. Я непонимающе взглянула на Воронова, на что он закатил глаза. – Ты не слышала меня?

- А должна?

- Говорят отсутствие секса влияет на женский слух, - я рассмеялась. Извращенный ум Ильи мог додуматься только до этого.

- С чего ты решил, что у меня никого нет? – вскинув одну бровь, обронила я.

- А разве есть? Не уж-то все еще Панов?

- Есть! – Заявила я, поднимая подбородок. – Я сейчас как раз-таки к нему лечу. И при чем тут Дима?

- О-па! – Илья загоготал. Над моей же головой сгущались тучи. Если не Панов, кто же он? – Мужчина корпусом наклонился ко мне, словно мы были подружками сплетницами. В его взгляде появился недобрый огонек, что только поддело меня продолжать лгать.

- Он испанец. Познакомились полгода назад на фиесте. Помнишь, куда однажды нас отправила Ясения?

- Не думал, что ты посещаешь такие места, - клюнул на мою удочку Илья. Я улыбнулась самой милой своей улыбкой.

- Расстаться с тобой – не значит огородить себя от всех радостей жизни, Воронов.

- Итак, он испанец, и что дальше? – Мужчина облизнул губы, а я заставила себя не пялится. Силясь с собственным желанием, я продолжала с вызовом смотреть в песчаный карьер когда-то любимых глаз.

- Что дальше? – я была готова пищать от восторга. На лице появилась мечтательная улыбка, словно вспоминая моё первое знакомство с несуществующим парнем. В противовес моему счастью я видела кислую мину напротив. – Мы много бродили по Барселоне, купались и в последний день моего отдыха решились на отчаянный шаг. Знаешь, как это бывает, когда вы оба без ума друг от друга?

- Как мы? – Вырвалось у него, и моя улыбка спала с лица. Я вспомнила наши первые дни, и к горлу стал подниматься ком. Было до сих пор больно вспоминать те сладкие дни любви и страсти с Вороновым.

- Даже лучше.

- Впрочем, - он не сдержал судорожный вздох, - другого я и не ожидал. Не удивлюсь, если ты бросила Панова, наигравшись.

Остальные четыре часа мы летели молча. Мне казалось, что моя ложь задела его. Да, и последняя брошенная мне фраза застряла в голове. Что он имел в виду? Взглянув на его безучастное лицо, я ощутила укол жалости. Хотя я зря жалела мужчину. Он меня предал без зазрения совести, женился на своей же работнице, а теперь выспрашивал меня о личной жизни, будто бы это его волновало. Его не должна волновать моя жизнь, как и меня не должна волновать его. Но меня волновала. Так сильно, что хотелось схватить его за грудки и спросить за всё.

Солнечная Барселона встречала нас палящим солнцем и широкими улыбками персонала. Мне нужно было поскорее отделаться от бывшего парня, потому что дышать рядом с ним, слышать аромат его парфюма, а что ещё хуже, - различать его запах тела, который до сих пор приходил мне по ночам, - чувствовать его присутствие рядом, это тоже самое, что стоять на паперти. Я схватила свою ручную кладь, и, буквально первая, вышла из самолета. Илья шел за мной, чуть ли не наступая на пятки.

- Разве он не должен тебя встречать? – Раздался позади меня ехидный голосок Ильи. Я замерла. Он все ещё тут?

- Он занятой человек, - развернувшись к нему, ответила я. Голос звучал беззаботно, несмотря на то, что внутри тело трепетало от напряжения. – И вообще, Лукас ждёт меня уже в отеле.

- Что ж, - безразличным тоном отозвался Илья. В одной его руке была зажата сумка, а другая пряталась в кармане. Он высунул руку из кармана и провел ладонью по волосам. Я увидела, как что-то блеснуло на запястье. Меня ударило током. Это были наши идиотские парные браслеты. Свой я хранила в кошельке и всякий раз, как доставала банковскую карту, натыкалась на него. Выкинуть не поднялась рука. Мой острый взгляд зеленых глаз полоснул по нему. Я сделала шаг навстречу мужчине, схватила его за запястье и сорвала браслет с руки. Он не имел права носить его.

- Что ты делаешь? – Возмутился Воронов, хватая меня в ответ за руку.

- Ты не имеешь права носить его! – Заявила я, засовывая его браслет в карман своих джинсовых шорт цвета асфальта.

- Это не твое дело, - прошипел он, все еще удерживая меня, – Верни.

- Это прошлое, так оставь его в прошлом. Как меня оставил.

Илья возвел глаза к потолку, на мгновение прикрыв веки. Его грудь тяжело вздымалась, губы были вытянуты в тонкую линию. Он хотел показать, что ему плохо? Отнюдь. Он снова смеялся надо мной.

- Верни.

- Знаешь, Воронов, а мне вот интересно… - я склонила голову набок, изучая его вымученное выражение лица. Его безразличие и ирония дали тренеру. - твоя жена не спрашивала, зачем ты носишь такой идиотский браслет? Что означает татуировка на твоем запястье?

- Она уважает мои границы, - снова уколол меня мужчина, и я застыла.

- О каких границах речь? – Усмехнулась я, прекрасно понимая, о чем он говорит. Я никогда не считалась с его личными границами. Я всегда была запредельно близко, всегда мешала ему, но раньше это никогда не злило Воронова. Он посмеивался надо мной, а после наказывал так, что хотелось злить его снова и снова. – Я не собираюсь возвращать такие вещи тому, кто изменил мне в мой собственный день рождения.

Илья грубо схватил меня другой рукой за плечо, с грохотом роняя сумку на пол. Прохожие косо смотрели на нас, но моего бывшего возлюбленного это мало волновало. Его карие глаза превратились в черную бездну. Я задела его за живое, и, очевидно, сейчас польется новая волна обвинений. Он был тем человеком, который никогда не признает свою вину. Я ему не уступала. В конце концов были были половинами одной вселенной. Он злился на меня, беспокоился , но поступал точно так же. Война взглядов и тяжелого дыхания. Ладонь в кармане до боли сжимала его браслет, а сердце колотилось так, словно я была на гонках.

- Что ты несешь? - злился он, готовый раздавить моё тело в своих руках. – Винишь меня в том, что я тебя бросил в день рождения? А как ты со мной поступила?

Меня застряло. Я высвободилась из его хватки, развернулась в сторону выхода, чувствуя, как слеза всё-таки скатилась по моей щеке. Но уйти далеко не смогла. Боль была невыносимой, и мне захотелось, чтобы ему было так же больно, как и мне. Я задыхалась. Воспоминания лавиной обрушились на меня, я вспомнила, как на четвереньках ползла вслед за ним к входной двери нашей квартиры, как умоляла её поступать со мной так жестоко, как я унизилась перед ним и собой. Я не заслуживала таких обвинений.

Я снова приблизилась к нему, схватила его за шею и поцеловала. Зло и горько. Слёзы подсолили яростный танец губ. Илья сжал меня в своих объятиях, и когда уже заканчивался воздух в моих легких, я отстранилась, туманным взглядом нашла глаза, которые до сих пор были любимыми. Он стоял потерянный, но звонкая пощечина его отрезвила. Черные, как пропасть, глаза округлились, губы оставались приоткрытыми и его горячее дыхание обжигало мое лицо.

- Больно? – Прошептала я, видя, как отскочивший на шаг мужчина прижимал ладонь к красной щеке. – Это чтобы бы помнил, что бывает, когда целуешь другую женщину.

Я ушла. Ушла не оборачиваясь, чувствуя, как острый взгляд любимых карих глаз прожигали во мне дыру. Слёзы перестали течь, но ноги не слушались. Я силой заставила себя выйти из здания аэропорта, сесть в такси и умчаться в сторону отеля.

Илья был моим даром и наказанием. Я никогда не доверяла мужчинам, но ему доверилась. Ошиблась. И увидев сегодня его снова, только убедилась в том, что никому нельзя доверять. Мужчины способны затуманить разум женщины, подчинять своей воле и даже любить, пока им это интересно. Говорят, что женщины хорошие актрисы. Но тот, кто это говорит, забывает, что мужчины не хуже играют роли. В конце концов, их всех воспитывали женщины.

- Это не повторится, - сказала я себе, вглядываясь в яркие двухэтажные дома и бесконечный поток машин. Слез не было, но я отчетливо ощущала знакомую уже мне пустоту в душе. - Здесь полно отелей. Больше мы не встретимся.

Глава 4.

Полтора года назад. Таня

Я настежь распахнула окно на кухне, чувствуя, как легкий теплый воздух ворвался в мой дом. Больше всего на свете я любила лето. Чайки летали над землей, прикрикивая, зеленые листья трепетали от ласк ветра, а я улыбалась яркому солнышку, которое беспрестанно грело моё бледное лицо.

Была суббота, и я должна была лететь к маме в Нижний Новгород, как делала это каждые выходные, но у Ясении снова были свои планы. Она улетела ещё с утра в Сочи на собрание директоров. Но, так как я знаю, что в компании Лукояновых директорами были только Сергей и Ясения, то есть, отец и дочь, провести меня у подруги не удалось, - Ясения улетала отдохнуть от работы. Моя догадка подтвердилась, когда с утра на телефон поступил звонок от друга. Стас начал говорить издалека, на что получил одну из моих фирменных фразочек в ответ.

- Поцелуй меня в затылок, Милославский.

На той стороне трубки послышалось гневное пыхтение. Он ненавидел фамилию отца, и услышав её в очередной раз из моих уст, насупился.

- Я Филатов, Рыбакова, запомни уже это.

- Я помню. – Ответила я, гремя чашками. Я собиралась навести себе очередной крепкий кофе, потому что моя голова совсем не хотела просыпаться. – Что ты хочешь?

- Не посидишь с Пашей? Мы с Ясенией вернемся завтра днем.

- Вот зачем было рожать ребёнка, если у вас постоянно какие-то дела? – Вспылила я. – Я к маме собиралась.

- Танечка, ты же крестная Паши. Что я скажу ему, когда он вырастит? Что его любимая Танюша не любит его?

- С козырей пошел? – Усмехнулась я. – Хорошо. Я через час приеду. – Я отключилась. – Даже не знаю, радоваться мне или грустить, что этот ребенок любит только меня.

Я позвонила маме и предупредила, что не смогу приехать. Мне показалось, что мой отказ даже обрадовал её, - она слишком яростно пыталась меня успокоить. Впрочем, может, я уже успела наскучить ей своими визитами. Но я не могла иначе. Были времена, когда я ненавидела её, боялась и таила огромную обиду на женщину, давшую мне жизнь. Но с моментом взросления я стала её понимать. Мы сблизились, и, когда мне пришлось померять дислокацию, я стала сильно скучать по своему дому.

Я приехала через два часа. Мой мозг все никак не мог привыкнуть к тому, что этот город куда более проблемный в плане пробок и дорог. Из самого дальнего спального района в своем родном городе до центра я добиралась даже меньше, чем за час. В Москве же мне нужно прибавлять к своему пути ещё, как минимум, минут сорок.

Стас отворил мне дверь квартиры, запустил внутрь и лучезарно улыбнулся. Из гостиной послышался детский визг, когда я побрела на звук, то разглядела беззубую улыбку крестника.

- Та-та! – Он ткнул пальцем в мою сторону, и я растаяла. Мне даже льстило, что первым его словом было моё имя.

- Мы тебя ждали, - нежно отозвался Милославский. Он поднял на руки мальца, взъерошил ему волосы и громко чмокнул в розовую щеку.

Я смотрела на друга и удивлялась. Он не был похож на мужчину, который менял бы подгузники ребенку, который завязала бы шнурки своей беременной жене, но Стас это делал. Во время беременности Ясении он взвалил на себя все обязанности по дому, успевая при этом руководить фирмой. Кстати, его фирма была создана всего лишь с одного приложения для поиска услуг. Парни додумались соединить и рестораны, и отели, и доставки в одном приложении, которое, как горячие пирожки разлетелось по всему интернету. С ними уже сотрудничали крупные организации, чем только подкрепляли авторитет Филатов Групп.

- Никогда бы не подумала, что ты можешь быть таким милым, - произнесла я и увидела рожицу друга. Мне это насмешило.

- Я посмотрю на тебя, Рыбакова, когда ты родишь первенца. – Он по-доброму щелкнул меня по носу, на что я клацнула зубами. Пашка повторил за мной и рассмеялся.

Я переняла ребёнка в свои руки и пошла на кухню. Отец крестница брел за мной. Усадив на детский стул моего любимца в этой семье, я включила кофе машину и снова стала заваривать себе кофе.

Квартира Филатовых занимала практически весь этаж, - это был элитный жилой комплекс, где дома состояли всего из пяти этажей и одного подъезда. Моя квартира в Одинцово в тридцать девять квадратных метров казалась здесь одной комнатой. Кухня была большая. Здесь вполне можно было устраивать танцевальные конкурсы. Лебединое озеро, танго, брейк-данс… Обставляли хозяева квартиру просто, без лишней роскоши. Большое окно на кухне украшал цветок с большими зелеными листьями в форме капель песчаного цвета в керамическом горшке. Вместо привычной мне тюли были тканевые жалюзи. Двухдверный холодильник, обеденный стол на шесть человек со стеклянной поверхностью, гарнитур кухонный от окна до самого выхода. Много бытовой техники и детских принадлежностей.

- Чтобы родить первенца, - продолжила я наш диалог, забирая свою дымящуюся кружку из кофе машины, - нужно с начала найти ему отца.

- Как будто для тебя это может быть проблемой, - хмыкнул Стас, забирая свой паспорт из шкатулки на холодильнике. – Димка за тобой уже второй год ухаживает.

- Твой Панов тот еще бабник, - я закатила глаза.

Дима был смешной и симпатичный мужчина, но в молодом возрасте он был пухленьким парнем. В институте девушки ему отказывали, а когда он накачал себе гору мышц, да еще и преуспел в бизнесе, девчонки сами стали вешаться ему на шею. А Панов и не терялся, - утешал и ласкал практически каждую. Меня он вообще усыпал цветами, подарками и нескончаемыми звонками. И все это началось практически с первой нашей встречи.

Я не могла сказать, мне не нравился друг Стаса. Да, признаюсь, он был видным мужчиной, но ему не хватало серьезности. Я, хоть и не хотела этого, частенько останавливала свой взгляд на его карих глазах. Улыбалась и смеялась, когда он, словно шут гороховый, вытворял что-нибудь не свойственное директору Филатов Групп.

Мы познакомились на вечеринке в честь открытия второго отеля в Москве. Я пришла тогда вместе с Ясенией, которая только-только возобновила свои жаркие отношения со Стасом. Я была счастлива за них, и примчалась в Москву, как только появилась такая возможность. Дима был громким мужчиной, душой компании. Он сумел отвлечь мой бренный разум от мыслей, что я насовсем рассталась с одним из своих хороших друзей.

- Вот скажи мне, Каштаночка, - привалился корпусом на фуршетный стол Панов, кивая в сторону целующейся пары друзей. – Они когда-нибудь отлипают друг от друга?

- Отлипли однажды, - ответила я, чувствуя себя третьей лишней, взглянув всего единожды на их любовь. Я сделала глоток шампанского, - пять лет слушала, какой Стас говнюк.

- О, - протянул Дима. – Так ты, получается не только моя землячка, но и подруга по несчастью.

- В смысле?

- Этот бедолага пять лет мне мозг съедал своими страданиями, а потом мыслями о том, что он все равно её добьется. У него уже крыша ехала.

- Зато сейчас все на своих местах, - улыбнулась я. Воспоминания о том, как я была в центре конфликта так же свежи, как и пятилетние чувства Сенечки. – Они счастливы, они этого заслужили.

- Грустная ты, Каштаночка, - поджал губы Панов, забирая у официанта ещё один бокал с шампанским. – Улыбаешься, а глаза травой осенней отзываются.

- Не всем же сиять своей широкой улыбкой, - мой взгляд исподлобья полоснул по собеседнику, на что он только шире улыбнулся. Черный смокинг с атласным воротником, распахнутым и открывающим вид на его белоснежную рубашку и бабочку, создавали вид важного и влиятельного человека. Я даже так и подумала, как впервые его увидела несколькими часами ранее, но стоило этому мужчине открыть рот, так весь образ рассыпался. Передо мной стоял сорванец, который только что стащил из продуктового магазина жвачку по рублю. – К чему такие вопросы?

- Можешь не говорить, - пожал плечами Дима. – Как насчет того, чтобы напиться и веселится весь вечер?

- Ты уже пьян, - заметила я. – Но я не против.

Стас стоял по центру своей кухни, махал паспортом у лица и с усмешкой наблюдал за мной. Он уже давно заметил мою тягу к кофеину. Я пила горький черный кофе, корчила рожицы крестнику, на что тот не уступал мне.

- Это какая кружка по счету? – Спросил друг, не сводя с меня взгляда.

- Вторая, - ответила я. Друг мне не поверил. И правильно. Это была уже третья или четвертая кружка кофе. Я давно потеряла им счет.

- У тебя скоро сердце не выдержит. – Буркнул Стас. – Смотри, в холодильнике все есть, где вещи, игрушки и подгузники ты знаешь.

- Вот у меня вопрос, - задумалась я, глядя на любимого мальчика, - почему с вашим ребенком сижу я? Где Роза и твоя мама?

- Роза Михайловна в Нижнем, - ответил Милославский, - а мама с Ильдаром сейчас путешествуют по миру.

- Счастливые, - вздохнула я. – Ладно, лети уже навстречу к своей голубоглазой девушке.

- Я рад, что однажды подружился с тобой, Рыбакова. – Стас по-отечески обнял меня за плечи. – Еще мужика тебе найдем достойного, и я вообще счастлив буду.

- Клеить сам будешь? – Пожурила я.

- Для тебя? – Его черная бровь взлетела вверх. Я усмехнулась. - На «момент» приклею.

Стас уехал. Я осталась наедине со взрывной смесью Лукояновой и Милославского. Пашка был бунтарем, но очень ранимым. Я наблюдала за его игрой и умилялась. Ему было полгода, но мне казалось, что в его глазах уже пронеслась вся жизнь. Впрочем, ребенок, рожденный от такой безумной любви, не имел права быть бестолковым.

Время был полдень, а это значило, что малышу нужно было ложиться спать на дневной сон. Мальчишка широко улыбнулся мне, я улыбнулась в ответ.

- Пойдём гулять, бандит? – спросила я ребёнка, приблизившись близко к его личику. Он схватил ладошками моё лицо и потрепал пальчиками по щеке. Я оставила невесомый поцелуй на его бархатной коже.

Мы прогуливались по парку. В обустроенном для прогулок с колясками месте, где по обе стороны от дорожки расстилались череда деревьев, я здоровалась уже со знакомыми мамочками. Все наши разговоры сводились к подгузникам, высоким ценам на детскую еду в магазинах и детских какашках. Я была далека от этого, и старалась вежливо ретироваться подальше от них. Пашка в коляске сладко спал, посасывая большой палец. Соска его валялась где-то рядом с головой, любимая игрушка динозаврика в руках. Я накрыла сеткой коляску, чтобы злые насекомые не нарушили его чуткий сон, а я могла насладится свежим воздухом и тишиной. Работая в отеле, где наперебой и на разных языках слышаться разговоры, шелест листьев и дыхание ребёнка – терапия в выходной день. И как бы я не возмущалась, я любила проводить время с Пашей.

Я присела на лавочку в тени под небольшим деревом. Достала из детской сумки книгу, в надежде почитать пару страниц. Но мне не удалось прочесть и строчки. В нашу с крестником сторону неспешными шагами плыла пара, завидев которых, мне захотелось закричать от гнева.

- Какого черта?! – прошипела я, видя отца, гуляющего за руку с какой-то женщиной.

Отец увидел меня не сразу. Но когда точно такие же зеленые глаза заметили знакомую фигуру на лавочке, на его лице отразилось изумление. Очевидно, Анатолий не ожидал встретить свою старшую дочь в компании маленького ребёнка. Сомнений не было, что мой папа сейчас начнет осыпать меня своими вопросами. Но что хуже, - с другой стороны шел Илья Воронов, который тоже увидел меня с коляской и направлялся в мою сторону. Он выкрикнул моё имя, - мы с отцом одновременно повернули голову в сторону мужчины. На его лице все так же отображалось удивление, а мое же, - полное отчаяние.

Я готова была провалится сквозь землю. Ветер, как назло, усилился, и Пашка начал хныкать. Я тихонько раскачивала коляску, шепча песенку и, чувствуя, как от боли и злости начали гореть глаза и легкие. Папа приблизился ко мне на метр. Женщина посмотрела непонимающим взглядом на спутника, а после на меня.

- Привет, - сглотнув, подал голос отец.

- Привет.

Анатолий Рыбаков выглядел так, как и пятнадцать лет назад. Все та же фигура, тот же излюбленный им вельветовый пиджак. Я даже помнила, что мужчина не любил отрывать заплатки с бирок, потому что имел свойство срывать вещь вместе с пуговицами. На ногах уже немного потасканные ботинки из крокодильей кожи, джинсы похожие на варенку и портмоне, которое он всегда держал в правой руке. Единственное, что в нём изменилось, это проседь, покрывшая голову. Раньше у него были жгучие каштановые волосы, немного длинные по мужским меркам, волосы, которые удлиняли его лицо.

- Лида, познакомься, это Татьяна – моя дочка. Таня, это Лидия.

- Твоя очередная жена? – Выплюнула я, видя, как вытягивается лицо его женщины. Отец нахмурился. Удивительно, что он все ещё ожидал хорошего отношения к себе, после того, как бросил меня и маму.

- Ты… - он замялся, бросая короткие взгляды на коляску. Слева от меня замер Воронов. Он слышал наш разговор с отцом. – Это твой ребенок?

- Если бы ты не бросил нас, ты бы знал, мой это ребенок или нет, - я не могла сдерживать себя. Я была в бешенстве. Взглянул влево, я заметила растерянность во взгляде Ильи. Я улыбнулась ему, чем больше ввела в ступор. Улыбки и Илья Воронов были несовместимые вещи. Самое большее, что мог получить от меня мой недалекий коллега, это едкая похвала. Мы были конкурентами, а не друзьями. Поднялась с лавочки, бросая ещё один взгляд на отца. – А вот и наш папочка, - ласково пропела я, поворачивая коляску в сторону своего недруга. – Как ты оказался в Москве? – Спросила я отца.

- Приехал на выходные, - растерянно ответил он, следуя за мной по пятам. - Это твой муж?

- Да, папа, - я скривилась, назвав его таким званием. Он не заслуживал носить его. Я приблизилась к лицу Воронова, поцеловала его в щеку, взглядом умоляя подыграть мне. – Илья – мой муж. А Пашка – наш сын. Если я удовлетворила твое любопытство, то, пожалуй, закончим нашу беседу.

Я взяла за руку своего псевдо-мужа и повела его в противоположную сторону от папы. Воронов был молчаливым и смог заговорит только тогда, когда мы ушли на другую улицу, ведущую к дому Филатовых. На лице у него в этот момент не было эмоций, и мне стоило только гадать, что творилось сейчас в его пустой голове.

- Что это было? – Тихо спросил он, проверяя почву. Меня потряхивало. Я сделала глубокий вдох, смахивая слезу с щеки и обернулась на коллегу.

- Встреча с любимым отцом, - ответила я. – Спасибо, что подыграл.

- Да я просто оторопел. Ты же говорила, что он умер. - смущенно произнёс он, почесывая затылок. – У вас не самые лучшие отношения?

- Это не имеет никакого значения, Воронов. – Мы приблизились к подъезду Ясении. Пашка в коляске стал недовольно хныкать, что означало о конце прогулки. – Как ты сам тут оказался?

- Ясения позвонила и попросила найти тебя. Сказала, что дозвонится не может.

- Как? – Я начала хлопать ладонями по бедрам, а после полезла в сумку, - телефона нигде не было. – Черт! Забыла в квартире. Она, наверное, с ума сходит.

- Да, - подтвердил Илья. – И, так как из всех ваших знакомых у тебя здесь только я, то она набрала мой номер.

- Стас мог позвонить Диме, - вспомнив утренний разговор, бросила я. – И тебе бы не пришлось тащится сюда.

- И чем же я плох? – Фыркнул он, помогая мне поднять коляску на крыльцо дома.

- Ты ещё спрашиваешь? – Моя усмешка немного задела Илью. Он отпустил коляску, подошел ко мне на шаг ближе, всматриваясь своими карими глазами в мои зеленые. – Что?

- Ничего, - он пожал плечами. – Я просто не могу понять тебя, Рыбакова. Ты едкая зараза, но тебя так трудно выбросить из головы.

- Неужели? – Сердце заколотилось. Я сжала ручку коляски так сильно, что пластик заскрипел. – Если я такая зараза, зачем ты примчался сюда по первому зову?

- Не забывай, - усмешка проскользнула на лице мужчины. По глазам было видно, что на языке крутилось что-то другое, но ответил он лишь это- Ясения Сергеевна наш начальник, и я не мог ослушаться её.

- Совсем забыла, - я изобразила досаду. Но на самом деле я ждала другого ответа. – Ты же любишь выслуживаться, не так ли?

- Не всем с легкой руки предлагают хорошие вакантные места, дорогуша. – Илья приблизился к моему лицу. – Да и твой драгоценный Дима вряд ли бросит все свои дела и примчится к тебе. В отличие от меня.

Я почувствовала, как он вдыхает аромат моих духов. В голове кричали его слова. Что он делал со мной? Ей богу, я чуть не взвизгнула, почувствовав его сухие губы на своем оголенном плече. Но он не целовал меня, - Воронов, улыбнувшись, укусил меня за плечо. Я вскрикнула, умудрившись разбудить Пашку окончательно. Взлетела ладонь и соприкоснулась в ударе с его затылком. Злые черти Воронова встретились с моими в очередном бое.

- Что ты творишь? – Рявкнула я, потирая укутанное место. – Совсем слетел с катушек?

- Этому есть научное объяснение, Рыбакова. Если бы ты была более сообразительной, то не стала бы лупить меня.

- Возвращайся-ка в отель, и не появляйся на моих глазах, Воронов. Не хочу заразится твоим бешенством.

- Уверен, прочувствовав на себе моё бешен во, ты бы попросила добавки.

Илья рассмеялся, но все же ушел. Я растерянная стояла на крыльце, чувствуя холод на месте укуса. Мне хотелось смеяться. Малыш рыдал, оголодавши. Я, кажется, тоже почувствовала голод в его присутствии.

У нас с Вороновым были странные отношения, и чем дольше я находилась с ним наедине, тем сильнее чувствовала свое к нему влечение. С ним всегда была битва разума и желания. И такие его выходки только сильнее заставляли распалять желание в теле. Илья же словно не чувствовал всего этого. Он свободно флиртовал со мной, с администратором Катей, с девушками на ужинах, которые продолжали устраивать семья Ясении. Меня это не злило, но я подмечала всех красоток, которым он подарил улыбку, танец или просто милую беседу. Я наблюдала за ним и злилась. Сама не понимала даже почему.

Глава 5.

Наши дни. Таня

Я вошла в отель. Это было высотное здание в стиле модерн. Панорамные окна впускали лучи палящего солнца, которые создавали забавные блики на мраморном полу. Я привыкла находится в отелях, - это была моя работа, - но здесь все казалось чужим. Я прекрасно знала, как работает гостиничный бизнес, но здесь я растерялась. Возможно, имела место быть встреча с больным прошлым.

Полукруглая длинная стойка администратора, за которой работало две девушки лет двадцати, стояла прямо посреди фойе. Одна из них, миловидная невысокая шатенка, мне улыбнулась. Я улыбнулась в ответ, чувствуя, как больно ногти впиваются в ручку сумки. Эта девушка была очень похожа на ту самую Катю. Сердце зашло, и я молилась Богу, чтобы не выместить всю свою злость на ней.

- Добро пожаловать в Фиеста, - поприветствовала противная версия Кати. Единственное отличие в этой девушки я нашла в глазах. У Кати они были цвета неба, а у этой карие. Напоминали рыхлую землю в сезон засухи. – Чем могу вам помочь?

- У меня забронирован номер на имя Рыбакова Татьяна, - деловито отозвалась я. Девушка кивнула и стала набирать мои инициалы в программе. Спустя несколько секунд она достала ключ-карту и поспешила проводить меня до дверей.

Когда я вошла в номер, то не смогла сдержать свист восторга. Он напоминал мне президентский люкс в Сочи. Я помню, как однажды побывала там. Правда, обстоятельства были не самыми радужными. Этот номер был огромным и разделенным на две комнаты. В одной из них было подобие гостиной с кожаным диваном и креслом, а так же телевизором больше, чем в моей квартире в Одинцово. Хотя у меня дома был не маленький телевизор. Вторая комната была спальней. Большая двуспальная кровать с шелковыми серыми простынями так и манила меня убрать в её объятия. Все было в серых оттенках, местами виднелся цвет досок, покрытых лаком. Запах стоял волшебный, - словно до меня здесь жил создатель парфюмерного магазина. Пахло розами, амбра и чем-то терпким и знакомым.

В номере был выход на балкон. Бросив у дверей свой чемодан, я вышла. Металлические перила со стеклянным ограждением, которые мне доходили до груди, бежевая мраморная плитка и небольшой столик с двумя стульями. Я вдыхала тропический воздух, чувствуя, как начинали пушится мои волосы. Климат здесь был особенный, много влаги. Интересно было узнать, в каком отеле остановился Илья. Наверняка на уровень ниже. Это глупое превосходство грело душу. Я даже самой себе пыталась домазать что-то. В нос ударил знакомый аромат парфюма, и я застыла. Помяни черта, и он появится. Неужели он здесь?

Наклонившись вниз, как можно больше, на сколько позволяли перила, я стала выглядывать знакомое лицо. На балконе никого не было ни слева от меня, ни справа. Подо мной пила вино пожилая пара и разговаривала на немецком языке. Возможно, это просто игры моего разума. Пора бы забыть это недоразумение.

Я всё-таки рухнула звездочкой на кровать. Мягкая подушка клонила в сон, но разум противился этому, несмотря на то, что тело было очень даже надо отдохнуть. Я почувствовала уплотнение в кармане брюк и сунула туда руку. Мне пришлось три раза зажмурится, чтобы не выругаться. Отобранный браслет Воронова мирно прожигал дыру в моём кармане. Чернов негодяй! Нигде нет от него покоя!

Сжимая от злости подушку, я не заметила, как уснула в той же одежде, в которой прилетела в Барселону.

На часах было чуть больше полудня. Неподалеку от отеля располагался приличный пляж, где народу, как я помню по прошлому визиту, было немного. Недолго думая, я оторвала свою голову от подушки и принялась наряжаться навстречу к соленому морю.

Для первого плаванья я выбрала чёрное бикини, которое могло прикрыть только темные кружочки на груди и интимное место. Взяла с собой накидку белого цвета, шляпку с большими полями, которую я просто обожала, потому что была она удобной. Схватила пляжную сумку и гордой походкой вышла из номера. Настроение было боевое, несмотря на то, что ночью мне опять снились кошмары. Один единственный мой главный кошмар, - Илья Александрович Воронов.

Одновременно со мной хлопнула соседняя дверь. Я оглянулась. Высокий широкоплечий смуглый мужчина обернулся одновременно со мной. Я улыбнулась. Он был привлекательным. Его белая рубашка и белые брюки казались ярче на фоне загорелой кожи. Я бросила взгляд на его правую ладонь, - кольца не было. Значит, не женат.

- Привет, - произнёс он по-испански. Я нахмурилась. Испанский язык я знала плохо.

- Привет, - ответила ему на английском. Мужчина на вид лет тридцати облокотился плечом на стену и скрестил ноги, отрывая вид на его такие же белоснежные ботинки.

- На пляж? – Спросил он уже на английском языке. Очевидно, мужчина понял, что я не сильна в лингвистике.

- Да, хочу проведать обстановку.

Большие ясные глаза цвета горького шоколада, волевой подбородок и пухлые чувственные губы, которые растянулись в широкой улыбке. Он был милым. Взгляд его с интересом рассматривал свою новую соседку.

- Я тоже на пляж. Как тебя зовут?

- Татьяна, - я протянула ему ладонь для рукопожатия, но жест мужчины меня удивил. Он перевернул её тыльной стороной к верху и коснулся своими пухлыми губами кожи. Я была удивлена и польщена одновременно.

- А я Лукас, - я ахнула, и скрыла свое удивление за улыбкой.

Вот так совпадение!

- Очень приятно.

- У тебя интересное имя, откуда ты?

- Я русская, - ответила я, подходя ближе к Лукасу. Его острые карие глаза прошлись по моему телу, и я невольно сжалась. Для первого похода на пляж нужно было выбрать что-то менее вызывающее.

- Сегодня вечером на пляже будет белая вечеринка, твой наряд вполне подходит. Не хочешь сходить?

Мы развернулись в сторону лифта. Я была на голову ниже мужчины, но чувствовала себя вполне комфортно. Лукас взял мою сумку в свои руки, и мне пришлось запахнуться, обнимая себя за талию, чтобы скрыть легкое волнение.

- А что за вечеринка?

Лукас нажал на кнопку лифта и обернулся ко мне. Его вид был доброжелательным, он открыто улыбался мне, и мне не под силу было игнорировать свое желание ответить тем же.

- Одна из многих вечеринок на пляже. – Пожал плечами мужчина. Прозвенел лифт, отворились двери, и мы вошли внутрь. Я облокотиться на перила, обращая все свое внимание на нового друга. – Это же Барселона, детка. – То, как произнёс эту фразу Лукас, заставило меня рассмеяться.

- Ты забавный, - отозвалась я.

- Обычно меня задаривают комплиментами другого характера, - мужчина подмигнул.

- Да? Интересно узнать. – Я вскинула свою бровь. Лукас щелкнул меня костяшкой пальца по кончику носа.

- Например, горячий. Ещё неповторимый, брутальный, привлекательный, сексуальный…

Я снова залилась смехом и выставила ладони перед ним, забывая о своем откровенном наряде. Глаза мужчины упали на декольте, и я тут же запахнулась.

- Я поняла, - прокашлявшись, выдавила из себя я. Смущение закрасило бледные щеки румянцем.

- Не стесняйся своей красоты, Таня. – Добрый взгляд уперся в моё лицо. – Ты в Испании, в конце концов. На пляже девушки совсем не стесняются. У нас это не принято.

- Предлагаешь, мне тоже снять верх? – Хмыкнула я.

- Прямо так? В первую же встречу? – Мужчина приложил руку к груди, словно я его ранила своим ответом. Потом его губы растянулись в хищной улыбке.

Лукас ДеКарло умел располагать к себе людей. Он невзначай прикасался к волосам или плечу, но делал это беззлобно и без лишнего подтекста. И я была рада найти себе друга, который позволил бы мне позабыть об одной сплошной черной полосе. Мы хохотали до того момента, как не приехали на первый этаж. Двери лифта распахнулись, и я встретилась со злым взглядом карих глаз. Моя смешинка пропала, улыбка тоже. Лукас смотрел на меня и Илью, продолжая рассказывать о том, на каких мероприятиях он побывал за последние три дня. Заметив мою враждебность, мой спутник вопросительно изогнул бровь и коснулся плеча.

- Что-то не так, Таня? Почему мы не выходим?

- Прости, милый, - я под пристальным взором Воронова, взяла за руку Лукаса и провела мимо него. Лукас чуть толкнул стоявшего истуканом Илью.

Значит, аромат его парфюма на балконе не было плодом моего воображения. Воронов жил в моем отеле. Кровь схлынула с лица, а ладонь крепко цеплялась на руку нового знакомого.

- Прости, парень, - бросил фразу на английском друг. Илья стоял потерянный. Я лопатками чувствовала любимые глаза, которые сейчас прожигали во мне дыру. Но вместо чувства вины, я сейчас ликовала. Как же удачно мне попался в коридоре отеля Лукас.

Выкуси, Воронов.

Мы неспешным шагом брели к пляжу. Лукас оказался приятным собеседником. Мы много болтали, и я узнала, что он родом из Лериды. Он окончил институт искусств в Мадриде. Лукас оказался превосходным ландшафтным дизайнером. Ему предложили работу в Барселоне, и вот он уже третий месяц работает над садом отелей города. В Фиесте он всего неделю и пробудет ещё столько же. Скоро его работа будет здесь окончена, и его ждёт новый отель в другом районе Барселоны. Я была восхищена. В ответ рассказала о своей работе, и о том, что меня буквально выгнали в отпуск.

- Ты должна радоваться, что прилетела сюда, - ставя мою сумку на шезлонг отозвался Лукас. Он снял свою рубашку, и его мышцы соблазнительно заиграли на загорелой коже. Я сглотнула. Мужчины у меня не было год. Я не могла позволить кому-то другому прикасаться ко мне. Мои губы до сих пор помнили этот больной поцелуй с Вороновым, и тело ожило в секунды.

- Я бы радовалась, - стараясь сделать непринужденный вид, ответила, ложась рядом с Лукасом. – Но куда бы я не уехала, этот черт снова перед глазами.

- Черт? – Не понял меня друг. Я хмыкнула и покачала головой. – Кто это?

- Мой бывший, - ответила я. – Но говорить о нем я не хочу.

- Он за тобой следит? – Персонал на пляже принес нам содовую. Я залпом выпила почти весь стакан.

- Думаю, что это просто глупое стечение обстоятельств. – Легко ответила я. – Ты удачно попался мне, Лукас.

- Ты говоришь сейчас, как маньячка. – Я рассмеялась, а мужчина одарил меня широкой улыбкой. Он был обаятельным, и мне нравился. Может, он поможет забыть мне Воронова хотя бы на дни отдыха?

- Можешь смеяться, но удачнее нашей встречи, еще ничего не было. Вчера я летела в одном самолете с бывшим. – Лукас положил свою голову на ладонь и повернулся ко мне лицом. В его взгляде читалась заинтересованность. – Я разозлилась и ляпнула, что лечу к парню.

- А при чем тут я? – Поинтересовался Лукас. Я поджала губы и опустила глаза на свои ладони. Мне стало стыдно.

- Я сказала, что его зовут Лукас.

Мой собеседник разразился хохотом. Его широкая грудь тряслась, а я от смущения закрыла лицо руками. Когда его смех прекратился, и пальцы коснулись моих ладоней, я встретилась с теплыми глазами мужчины. Он нежно улыбнулся мне, подбадривая.

- Ты и правда меня рассмешила, девочка.

- Мне стыдно, - призналась я, возводя глаза к безоблачному испанскому небу. Горячий ветер отбрасывал мои каштановые волосы назад, оголяя шею.

- Нет ничего постыдного, - он щелкнул костяшками пальцев мне по носу, я слабо улыбнулась. – Ты защищалась. И это было правильно.

- Говоришь так, будто бы знаешь меня.

- Очевидно, что он сделал тебе больно, - попал в точку Лукас. Мой взгляд помутнел. – И ты делаешь все, чтобы страдал теперь он.

- В лифте мы столкнулись с ним.

- Теперь понятно, почему ты так рьяно схватила меня за руку, - усмехнулся друг.

- Можно тебя попросить кое-что?

- Вообще-то я не люблю такие авантюры. – Сразу понял меня мужчина.

- Только если мы встретимся с ним. – Я умоляюще уставилась на Лукаса, ругая саму себя за слабость.

Докатилась! Просишь притворится незнакомого парня возлюбленным, чтобы позлить бывшего!

- Всего неделю. Она пролетит незаметно.

- Ты милая, Татьяна, - Лукас склонил голову набок, улыбаясь уголком губ. – И интересная. Я помогу тебе.

- Спасибо-спасибо-спасибо! – Затараторила я, прыгая на шею с объятиями к Лукасу. Мужчина засмеялся, подхватывая меня, не давая рухнуть на песок между шезлонгами. – Ты – чудо!

- Но всего лишь неделю. – Предупредил меня друг. – Потом я уезжаю.

- Мне больше и не нужно.

Мы провели несколько часов на пляже. Когда солнце садилось, гостей стало больше. Неподалеку от шезлонгов установили музыкальную станцию для ди-джея, настроили свет и поставили парочку бочек вверх дном, напоминающих столы для фуршета. Многие уже заказывали себе напитки, готовясь к жарким танцам. Мы же с Лукасом мирно болтали на шезлонге, уже сидя, чуть ли не в обнимку.

- Я уже почти тебя не слышу, принцесса, - произнёс он. – Настало вчера и нам повеселится.

- Я с радостью.

Я побежала вприпрыжку за другом. Босые ноги утопали в раскаленном песке, кожа дымилась от проведенных часов под солнечными лучами. Лукас остановился у бара, заказал нам коктейли. Я примостилась рядышком, наблюдая за игрой ди-джея и танцующими людьми. Лукас здоровался почти с каждым. Многие девушки бросали кокетливые взгляды на моего спутника.

- Ты тут всех знаешь? – Не выдержала я, видя, как одна из девушек нагло провела дорожку своей ладонью по его плечу.

- Я бываю на всех вечеринках Барселоны. Естественно.

- И заигрываешь со всеми девушками?

- А что в этом такого? – Пожал плечами Лукас. – Я свободный мужчина.

- Ты прав. Но, надеюсь, не будет проблем, если появится бывший.

- При твоем бывшем парне я буду самым верным мужчиной, - Лукас коснулся кончиками пальцев моего лица. Я вздрогнула. Он улыбнулся. – Только не дрожи так при нём. Не поверит же.

- Если не будет верить, мне придется тебя поцеловать. – Вскинула бровь я. – У тебя же нет герпеса?

Лукас рассмеялся. Он сделал губы уточкой и приблизился к моему лицу. Он выглядел таким смешным, что я игриво оттолкнула его, пряча смущенную улыбку.

Нам было весело. Непосредственность Лукаса позволяла мне не задумываться о словах. Мы много шутили за проведенное время на пляже. Он хвастался своим умением выполнять различные трюки, а я ему объясняла, что значит «плавать, как топор», наглядно. Удивительно, но мы сдружились.

Жаркие танцы под популярные испанские песни, выпитый алкоголь и много смеха из-за нескончаемых шуток Лукаса. Он забавно танцевал, корчил рожицы и заставлял меня забыть о тяжелых днях в своей жизни. Вечер уже подходил к концу. Мы, уставшие, упали на барные стулья и заказали добавки. Лукас смотрел на меня своим пьяным взглядом и улыбался. Его щека растеклась по ладони, а из полуопущенных ресниц едва можно было увидеть разглядеть черные в ночи глаза мужчины.

- Классная ты девчонка, Татьяна, - произнёс он, и мне пришлось напрячь слух, чтобы понять смысл его фразы.

- Ты тоже ничего, - я подмигнула другу. – Здорово мы повеселились.

- Это точно. Но с тобой невыгодно ходить, - он склонил голову, не отрывая свой взгляд карих глаз от меня.

- Это ещё почему? – делая глоток сладкого напитка, поинтересовалась я.

- Из-за тебя весь улов сорвался!

Я снова рассмеялась, хлопая своей ладонью по его руке. Лукас ответил мне улыбкой. Мы снова отвлеклись на разговоры и совсем не заметили, как в метре от нас стоял Илья. Я заметила его лишь тогда, когда Лукас по-хозяйски закинул свою руку мне за плечо, воодушевленно рассказывая о новом проекте. Я тогда смеялась без устали, - друг был так близко и его горящее дыхание щекотало мне ухо.

Когда наши глаза с Ильей встретились, я увидела все ту же растерянность, которую видела в отеле. Он, очевидно, совсем не мог поверить в историю, которую я рассказала в самолете. Мужчина сделал шаг ко мне, но я повернулась головой к Лукасу и впилась своими губами в губы мужчины. На мгновение оторвавшись, увидела, что Воронов наблюдал за мной. Около него крутилась какая-то миловидная кудрявая брюнетка. Илья дарил ей улыбки, несмотря на то, что взгляд был прикован ко мне. Щеки вспыхнули, сердце грохотало, придавая мне уверенность в себе.

- Он здесь, - быстро прошептала я, чуть отстранившись от его губ. – Сделай что-нибудь.

В ответ на мольбу Лукас лишь притянул меня к себе, углубляя поцелуй. Мои руки оказались на его плечах, а грудь прижата к его груди. Я бросила мимолетный взгляд в сторону, где стоял Воронов, но не осталось и следа от мужчины. Ушел. Что же, это к лучшему. Он казался мне игрой разума.

Мы отлипли друг от друга. Лукас принял своё исходное положение, делая большой глоток пива. Я же искала глазами Илью, чувствуя, как горят мои щеки от стыда. Теперь же вместо победы, я испытала огромное чувство вины. Словно я предавала Илью. Я не должна была это чувствовать. Илья предал меня. Но я стыдилась.

- Он ушел, Татьяна, - произнёс Лукас. – Пойдем тоже в отель.

Мы на нетвердых ногах брели по песку. Спотыкались о собственные ноги, хохотали и хватались друг за друга, лишь бы не упасть. Мне было комфортно с моим новым знакомым, и неприятный осадок хоть немного, но пропадал. Губы Лукаса были мягкими, но я не могла забыть о губах Ильи. Целуя Лукаса, я невольно представила Воронова, его манящие губы и сильные руки. Я даже улыбнулась, сквозь его поцелуй. Но реальность настигла меня быстро. Опустила с небес на землю, заставляя вспомнить, кто я, где я, и что за человек рядом со мной.

Илья Воронов – рана, которую ни время, ни другие парни не могли зашить. Я это осознала в очередной раз, когда стоило нам с Лукасом попрощаться около двери моего номера, и на пороге нарисовался главный кошмар моей жизни. Я даже не успела захлопнуть дверь, - нос ботинка Воронова выскочил в дверном проеме. Потом показалась его широкая ладонь с оголенными руками, где виднелась знакомая мне татуировка. Я сделала шаг назад.

- Что ты тут делаешь? – Вспылила я, сдувая со лба слетевшую прядь волос. Илья улыбался, но улыбка эта не была доброй.

- А что я могу здесь делать? – Он приблизился на шаг ко мне, а я на шаг отдалилась.

- Как ты вообще посмел явится сюда?

- А как ты, - Осекся, сглатывая слюну, снова сделал шаг мне навстречу, я продолжала пятится назад. – Значит, это и есть твой Лукас? – В его глазах блеснули черти, и я на мгновение испугалась.

- Да, и что? – Я сложила руки на груди. От мужчины веяло опасностью, и это чувство приводило меня в ужас. Илья всегда был гарантом надежности. Наши топтания повторялись до того момента, пока моя спина не ощутила прохладу панорамного окна. – Ты за этим сюда пришёл?

- Я пришел сюда за своим браслетом, - Илья склонил голову на бок, откидывая волосы с моих плеч назад. Я рывком смахнула его руки, он ухмыльнулся.

- Этот браслет тебе ни к чему, - глядя на мужчину с вызовом, я чувствовала, как бешено грохотало мое сердце. – Он – память о нас. Нас больше нет. – Вены на запястьях вздулись, ладони сжимались и разнимались в кулаки. Вдруг огромный люкс стал крохотной комнаткой. Выход на балкон заблокирован тушей ростом сто восемьдесят пять сантиметров. Щеки покраснели, я чувствовала исходящий от меня жар.

- Ты и понятия не имеешь, что значит этот браслет. И не тебе решать, - его запястья оказались по обе стороны от моего лица. – Носить мне его или нет.

- Ошибаешься, Илья Воронов, - наши лица были так близко, что воспоминание о последнем поцелуе вспыхнуло в моей голове. – Эти браслеты делала я, и мне решать, - носить тебе его или нет. Возвращайся в свой номер и не забудь позвонить Катеньке.

Илья снова улыбнулся. Он уткнулся носом в мою шею, а я замерла. Его мягкие сухие губы провели дорожку от мочки уха к ложбинке ключиц. Он прекрасно чувствовал моё бешеное сердцебиение. Его зубы оставили след на бархатной разгоряченной коже, я подавила стон. Хотелось оттолкнуть, но руки не слушались меня. Воронов делал то, что получалось у него лучше всего: дурманил голову. Сильные руки обвили талию, сокращая расстояние между нами. Черные, как угли глаза, не моргая наблюдали за спектром эмоций на лице. Я чувствовала, как бретелька от купальника упала с плеча, а после горячее дыхание обожгло это место на коже. Когда его губы коснулись моих распахнутых губ, я всхлипнула. Поцелуй был властным, собственническим, ревностным. Его руки сжимали мою талию, а я задыхалась. Что-то щелкнуло в голове, когда его язык ворвался в рот. Его поцелуй, который раньше пьянил хлеще алкоголя, сейчас меня отрезвил. Я силой оттолкнула от себя Воронова, чувствуя, как дрожит моё тело.

- Что ты себе позволяешь?!

Он был близко, но больше не пытался меня поцеловать. Его колючий взгляд больно впивался в моё сердце, я пыталась ответить ему тем же.

- Эти губы, это тело, это сердце, - шептал он, обводя взглядом мою фигуру. – Мои. – Его большой палец провел линию по моим губам, и от злости захотелось откусить его чертов палец.

- Жене своей тоже самое говоришь? – Нахмурилась я, чувствуя, что вот-вот заплачу. – Или у тебя для каждой свои слова?

- Не тебе говорить о предательстве.

Брошенное в мой адрес обвинение, заставило меня вспыхнуть. Я снова зло оттолкнула его от себя в сторону выхода. Как он смел? Зачем он снова ворвался в мою жизнь? Зачем он меня так мучал? Из моих глаз брызнули слёзы. Илья был зол, я тоже. Моё истерзанное в клочья сердце начало кровоточить.

- Да кто ты такой? – Рявкнула я, хлестал ладонями по его рукам и груди, – В чем ты меня обвиняешь, а? Что я сделала? Кого предала? Это ты изменил мне! Бросил меня в мой день рождения, а потом женился на этой администраторше! Ты! Ты! Ты! – Я яростно тыкала в него пальцами. Илья схватил меня за запястья и дернул на себя. Я оказалась прижатой к нему. Его грудь тяжело вздымалась то ли от гнева, то ли от нахлынувших чувств. Его дыхание остановилось. Глаза остановились на моих губах. Я замерла. Что творилось в его голове, я не знала. Но он выглядел таким взбешенным. Его глаза бегали от моих глаз к губам.

- Спрашиваешь, кого предала? – Его дыхание обжигало моё лицо. Слёзы уже текли по моим щекам. Его большой палец коснулся лица и стер соленую дорожку. – Спрашиваешь, что ты сделала? – В его шепоте слышались отголоски боли, но я не хотела верить в то, что он испытывал сожаление и тоску.

- Да, - задыхаясь, вторила я. – Я была без ума от тебя. Я до хруста костей любила тебя, Воронов.

- Любила… - он хмыкнул и посмотрел на меня странным взглядом. – Любила, но навещала Филатов Групп чаще, чем свой дом. Любила, но не гнушалась спать с Пановым. Так ты любила?

- Что?

Меня словно обили ледяной водой. Я начала вырываться из его хватки, но Илья не отпускал. Он смотрел на меня глазами, полными боли и злости. Я не понимала, о чем говорил Илья. Не понимала, за что он пытался меня спросить. Почему он меня обвинял в измене, да ещё и с лучшим другом моего друга? Панов был хорошим мужчиной, но не моим. И мы никогда даже не целовались с Димой, несмотря на все его ухаживания. Я бы это точно запомнила. Впрочем, Панов всегда был красной тряпкой для Воронова. Илья ревновал меня.

- О каком Панове речь? – Я хотела добавить, что я никогда не давала поводов для ревности, но мужчина грубо меня перебил, схватил рукой за предплечье.

- А у тебя их было несколько? – Он рассмеялся, но этот смех напоминал карканье. – Это ты все разрушила, Рыбакова. Ты. – Он встряхнул меня.

В дверь постучали. Я вырвалась из хватки Воронова, вытерла слёзы и встретилась с обеспокоенным Лукасом. В его руках была бутылка белого вина, а взгляд прикован был к Илье.

- Что такое, милая? – Спросил меня Лукас. – Я спускался в бар за вином, прости, что заставил ждать. – Карие глаза нового друга прожигали дыру в незваном госте. Илья сунул руки в карманы льняных штанов и выпрямил спину. - Это тот самый черт?

- Да, Лукас. – Ответила я, и мужчина тут же обошел меня и поравнялся с Ильей. Меня все ещё трясло. Но Илья быстро пришел в себя и изобразил на своем лице улыбку.

- Я зашел поздороваться, - произнёс Воронов, и я обомлела. – Увидел Таню сегодня на вечеринке и решил пообщаться.

- Он тебе доставлял проблемы? – Не глядя в мою сторону, спросил меня друг.

- Все в порядке. Он уже уходит.

- Да, мне пора. – Острый взгляд карих глаз полоснул по мне. – Пока, Танечка. – Потом он посмотрел на Лукаса, улыбнулся и произнёс что-то на испанском языке.

Когда дверь захлопнулась за мужчиной, я выросла перед Лукасом. Мужчина был спокоен, улыбался, но пальцы сильно сжимали горлышко бутылки.

- Что он тебе сказал?

- Сказал быть осторожным с тобой, - я нахмурилась. – Ты что, изменила ему?

- Вот же козел! – Закричала я. – Ненавижу!

Глава 6

Полтора года назад. Таня

Я сидела за столом на кухне в квартире матери. Она жила в хрущевке, где кухоньки были крохотными. Буквально умещались только два-три ящика с разделочным столом, плита и стол с двумя стульями. Для нас двоих места хватало, но стоило только кому-то прийти в гости, мы перемещались в гостиную, которая была чуть больше кухни. Высокие потолки и большие окна пускали достаточно света, так что электричеством мы пользовались только после захода солнца.

Картинка со встречи с нелюбимым отцом была свежа и не давала мне покоя. Мама стояла у кухонной столешницы и копошилась с тестом. Она решила испечь печеночный пирог, который я любила. Её спина была натянута, словно струна, - издержки профессии. Женщина никогда не выглядела слабой, меня учила этому же, но я никогда не слушалась. Она о чем-то меня спрашивала, но я не слышала её. Ляс, котенок, которого подарил мне Елисей, превратился давно в жирного взрослого кота. Он развалился на моих ногах, свесив симпатичную мордочку вниз. Его мурлыканье заглушало громкие мысли, но я все равно, казалось, что нахожусь на другой планете.

- Таня, ты слушаешь меня?

- Что? – Я встретилась с нахмуренным лицом мамы.

- Я спрашивала тебя, как дела на работе? Ты прилетела в этот раз какая-то взвинченная.

- Мам, - я прочистила горло, чувствуя, как горят мои легкие. – Я видела отца.

Рука мамы замерла. Тема её развода с отцом до сих пор была болезненной. За столько лет она не смогла найти себе ещё кого-нибудь. Она отложила ножик, развернулась ко мне лицом, опираясь ладонями за край столешницы. Её лицо было безучастным, но грудь перестала в моменте вздыматься.

- И что? – Спросила она.

- Он был с новой женой. Мы снова поссорились. И я ему соврала.

- В смысле «соврала»? – Не понимала она.

- Он увидел меня в парке с коляской. Я сказала, что это мой сын. – Мне вдруг стало смешно от всей этой ситуации. Я вспомнила круглые глаза отца и растерянного Воронова, когда назвала его своим мужем. – Потом подошел Илья. И назвала его своим мужем.

- Дела, - протянула мама. Я начала смеяться. С начала тихо, пытаясь совладать с собой, но потом мой гогот был таким громким, что Ляс испугался и спрыгнул с коленок. Он дернул хвостом и направился к своей всегда наполненной плошке. – А кто этот Илья?

- Управляющий второго отеля Лукояновых в Москве. Вообще-то мы не дружим. Он высокомерный и заносчивый тип. – Я сделала глоток чая, все еще пытаясь успокоится. – Но видела бы ты их лица. У отца, мне кажется, новые седые волосы появились. Его эта жена вообще стала бледная, как моль. А Илья и пару слов связать не мог.

- Вот как ляпнешь что-нибудь, Татьяна, так хоть стой, хоть падай. – Мама закатила глаза и покачала головой. – Но ты молодец.

- Разве за ложь можно хвалить? – Это был вопрос не столько маме, сколько самой себе. Я крутила ложку в чае, звякая металлом о фарфор.

- Но будь осторожна, - мама снова развернулась к пирогу, - А то и правда, выскочишь за этого твоего Илью.

- Не дай бог, - фыркнула я. На лице появилась улыбка, но я тут же стерла ее.

Небо обрушится на землю, если такое случится.

- На самом деле, Таня, мне тебе есть что тебе рассказать. – Мама села напротив меня. Ее суровое лицо разгладилось, словно она вспоминала хорошие времена. – За мной ухаживает один мужчина. Он главный хирург в частной клинике. Познакомились на семинаре.

Я заерзала на стуле. Теперь было понятно, почему в прошлые выходные моя мать так рьяно не хотела, чтобы я её навещала. Я лукаво улыбнулась, буравя её взглядом. Женщина стушевалась.

- И? Давно вы вместе?

- Я не говорила, что мы вместе. Он ухаживает за мной. Пару раз ходили на свидание, но… - Она тяжело вздохнула, убрала упавшие волосы со лба. – Я не знаю. Я привыкла жить одна, и появление нового мужчины…

- Мама, - я схватила её ладонь. – Ты должна жить для себя. Ты молодая и красивая женщина. Ты меня вырастила, настало твое время быть счастливой.

- Я… - она усмехнулась, взглянула на меня и покачала головой. – Боюсь я, Татьяна.

- Если тебе один раз сделали очень больно, это не значит, что в другой раз будет так же.

Женщина поцеловала меня в макушку и принялась снова готовить пирог. А я, в свою очередь, наблюдала за ней, улыбалась, как дурочка. Временами мои мысли улетали в Москву, в отель к нашим нескончаемым спорам с Вороновым.

Какое вообще может быть научное объяснение? Он меня укусил! Да ещё и открыто показывал свое превосходство!

Я провела у мамы все выходные. Наступило воскресенье, меня ждала собранная ручная кладь и пустая утренняя дорога в аэропорт. Расставаться всегда тяжело. В груди образовывалась нескончаемая пустота. Мама мало улыбалась мне, но, когда мы прощались на пороге родной квартиры, она ласково коснулась моих волос и грустно улыбнулась. Я старалась держаться, чтобы не разрыдаться прямо у неё на плече.

- Как прилетишь, позвони мне обязательно, хорошо?

- Конечно.

Моя мама скупа была на ласковые слова. Но после встречи с отцом мне так хотелось раствориться в маминой ласке, что я прильнула к её груди, смахивая слезинку. Грудь горела, глаза болели, а тоска по родному дому только усиливалась. Я скучала по маме.

- Я люблю тебя, мама, - прошептала я. – Спасибо, за выходные. Твои руки золотые.

- Дочка, - она поцеловала меня в макушку, словно мне снова было не больше семи лет. – Приезжай почаще.

- Буду стараться.

Я села в такси и помчалась на встречу крылатому транспорту. Глаза без устали запоминали дорогу от дома, словно я когда-то могла забыть. Я ненавидела свой дом, будучи подростком, но сейчас я умирала, оставляя мать одну в пустой квартире, которая отчаянно требовала ремонта. Но Варвара Николаевна была занятой женщиной. Жила почти все время на работе, и если бы не Ляс, которого она наотрез отказалась мне отдавать во время переезда, то она совсем бы не появлялась в квартире.

Я стояла под навесом у входа в здание аэропорта. Тяжесть только усиливалась. В попытках отвлечься, я набрала номер Ясении, но вместо своей подруги, услышала голосок любимого крестника.

- Тата! – Крикнул он своим беззубым ртом. Я рассмеялась.

- Привет, мой любимый мальчик! – Засюсюкала я, ругая себя за то, что, зная запреты его родителей, я продолжала так разговаривать с ним. – Где твои мама и папа?

- Мама? – Он что-то ещё крикнул, и я услышала грохот. Похоже, этот разбойник выбросил телефон.

- Алло?

- Рыбакова? – Удивился Стас, услышав мой голос.

- А ты ждал кого-то другого? – Громко заявила я. – Ваш сын намного радостнее меня поприветствовал.

- Что такое, Таня?

- Стою в аэропорту и не хочу возвращаться, - призналась я. Я едва не всхлипывала. Как же было тяжело расставаться с любимым местом.

- Кажется, кого-то настигла депрессия? – Он хмыкнул.

- Ненавижу это чувство.

- У тебя нету якоря в Москве, - зачем-то произнёс Милославский, и я замерла. – А в Нижнем у тебя мама и воспоминания.

- Предлагаешь обратится в службу поиска якоря? В каком порту дают справочники?

На той стороне послышался смех Стаса. Я тоже изобразила улыбку. Разговоры с Филатовыми всегда придавали мне энергии. Но моя улыбка пропала, когда я увидела смеющуюся Лизу Смирнову и её брата, выходящих из аэропорта. Елисей не замечал меня, но вот его сестра заметила. Она что-то шепнула брату, и, наконец, наши глаза встретились.

- Стас, я перезвоню.

Я отключилась, поднимаясь с лавочки в ожидании, когда широкими шагами отмерит Елисей расстояние между нами. Я заметила, как он изменился. Привычная шевелюра черной копны волос сменилась на короткую стрижку, лицо украсила небольшая щетина. Он стал носить очки. Да и наряд у него был совсем…европейский. Очевидно, что Смирнов не бедствовал. И я рада была за него. Вот бы он еще хоть иногда звонил мне.

Мужчина лет тридцати двух был моим близким другом. Последняя наша встреча произошла не больше полугода назад. Друг продавал машину и уже сидел на чемоданах.

- Привет, - оказавшись рядом со мной, поздоровался Елисей. Я улыбнулась в ответ на его улыбку. Я скучала по другу. – Как поживает Ляс?

- И тебе привет. Стал жирным и наглым, - мы обменялись улыбками. - Как ты?

- Прилетел в отпуск. Дом пустует. Мама продавать его не хочет. А ты как?

- Ещё бы! Я бы такой дом тоже не продавала. Она же всю душу в него вложила. – Мама Елисея, - Екатерина Петровна, - превратила обычный двухэтажный кирпичный коттедж в оранжерею. Цветы были везде. Даже я, которая не любила их, была очарована красотой. - А я возвращаюсь на работу, - мне стало больно от того, что наши разговоры превратились в банальный официальный диалог. Раньше мы говорили часами, смеялись и поддерживали друг друга. – Прилетела на выходные к маме.

- Где ты работаешь? – Спросил мужчина, а я усмехнулась. Как будто бы он не знал!

- Ты знаешь, где я работаю, Смирнов. Или тебе во Франции память отшибло? – На мою грубость он не отреагировал. Он лишь усмехнулся.

- Я скучал по тебе, грубиянка.

Я рассыпалась. Смирнов притянул меня к себе и обнял. Я обняла в ответ. Давно меня не называли таким прозвищем. Я снова почувствовала, как тоска усилилась.

- Я тоже скучала по тебе, ненормальный.

Объявили о начале регистрации на мой рейс, и мне пришлось оторваться от друга. Мы смотрели друг другу в глаза, и я видела, что мужчина хотел спросить. Знала, потому что он всегда интересовался её жизнью.

- Спрашивай, Елисей.

- Как она? – прочистив горло, спросил Смирнов.

- Счастлива. У них родился сын, я стала крестной.

- Я рад за них. – На его лицо упала тень, и я поняла, - прошло семь лет, а он по-прежнему любил Ясению. Мне стало больно за него. Это было неправильно.

Елисей был первой любовью Ясении. Они были счастливы, но этот момент я не застала. Я вихрем ворвалась в жизнь ребят только после их разрыва. Узнала от подруги, что Смирнов был болен агрессией, что едва ли мог сдерживать свой гнев, и однажды оступился. Он по-прежнему любил Лукоянову, и научился жить с мыслью, что она больше не его. Учился жить с этой мыслью долго, мучительно и не без последствий.

Пять с лишним лет назад Смирнову присудили год условно. Это произошло из-за аварии, в которой мой друг стал виновником. Он приревновал Ясению. Ярость ослепила горячо влюбленного парня. Он и машина парня, в которой сидела девушка, закусились, устроили игру в «шашечки». Смирнов не справился с управлением, врезался в машину, мирно движущуюся впереди, где впоследствии пострадала юная девушка, а его спутница вовсе погибла. Это было чудом, что Елисей отделался такой мерой пресечения. Правда, он и сам пострадал в этой аварии.

Мы подружились с ним позже. Ясения улетела в Англию, Стас рванул за ней, а я осталась одна. Я чувствовала себя брошенной, несмотря на поддержку общения с друзьями. Мои дни стали серыми, безликими и от скуки, я решила помогать маме в больнице. Елисей уже шел на поправку. Он мог свободно передвигаться, только воротник на его шее указывал на травмы.

С начала мы ненавидели друг друга. Я была грубиянкой, которая при первой встречи ударила его и осыпала угрозами. А он был мерзким и высокомерным, хотя, когда я узнала его поближе, он оказался чутким и внимательным молодым человеком. И он настолько сильно запал в мою душу, что спустя год я вовсе не хотела его отпускать.

- Как ты можешь все ещё любить её?

- Она была смыслом моей жизни. Надеюсь, ты никогда этого не поймешь. У тебя все будет по-другому.

- Ещё ты мне начинай подыскивать жениха, - рассмеялась я, хоть было не до смеха. – Мне пора. Звони мне, ненормальный.

- И ты не забывай про меня, грубиянка.

Уже сидя в самолете я написала Филатовым с просьбой встретить меня. Вызывать такси не хотелось. Да, к тому же, я не могла возвращаться домой в одиночестве. Это тяготило меня, причиняло боль. Да ещё и встреча с Елисеем немного подкосила меня. В ответ мне пришло одобрение, и только тогда я смогла расслабится. Сорок минут пролетели незаметно. Я отстегнула ремень и стала дожидаться, когда все пассажиры выйдут и салона. Не хотелось толпиться, да и возвращаться тоже не хотелось.

Я вышла из здания аэропорта. Глаза оглядывали парковку в поисках знакомого черного внедорожника Стаса или новой красной спортивной машины Ясении, но ни того, ни другого не находила. Стало досадно. Я дошла почти до конца парковки, туда, где обычно стояли уже машины такси, как заметила знакомые номера на знакомой машине песочного цвета. Внедорожник Ильи сверкнул мне фарами, и я, признаюсь, растерялась.

- Что он тут делает? – Прошипела я. Мои эмоции в его присутствии напоминали качели. С начала радость, потом злость, или же с начала ярость, а потом трепет, от которого мне самой становилось не по себе.

- Ну здравствуй, женушка, - произнёс он, выходя из машины. Мои брови взлетели вверх.

- Ты теперь насмехаться будешь надо мной? – Я сложила руки на груди. – Я уже жалею, что ты появился тогда.

- А я не жалею, - лучезарная улыбка появилась на лице Воронова. Он забрал у меня ручную кладь, бросил её на заднее сидение, потом вернулся ко мне и заправил пряди волос мне за ухо. Это было так легко, словно он делал это постоянно. Я оторопела. – Ты покраснела, Рыбакова?

- Не распускай руки! – Я отбросила его ладонь от своего лица. Мне захотелось закатить глаза от его наглости. Я тут же вспомнила Ясению. Она всегда закатывала глаза в присутствии Милославского. – Что ты тут делаешь?

- Встречаю свою жену с самолета. Нас дома уже заждался сынишка. – Он подмигнул мне, а я невольно представила эту сцену. И самое удивительное, что мне она нравилась. Я представила, каким бы любящим был бы Илья отцом. Как он игрался бы и заботился о нас с сыном. Улыбка появилась на моем лице, и, к моему сожалению, я не смогла её скрыть. Воронов это заметил, но смолчал. Он задумчивым взглядом обвел мою фигуру, а после подошел к пассажирской двери, открыл её и пригласил меня занять свое место.

Мы ехали по оживленной трассе, пропуская торопыг. На фоне играла негромко моя любимая песня. Я заслушалась. Лицо расслабилось, я затылком коснулась подголовника сидения и отвернулась лицом к окну. В салоне пахло духами водителя. Терпкие древесные нотки вонзились в нос, и я позвала себе наслаждаться. Мне было так же паршиво, как и перед отлетом в Москву. Воронов молчал, от чего я не могла отвлечься даже на звук его голоса. Сам Илья тоже был подозрительным. Он бросал короткие взгляды в мою сторону, его лицо было задумчивым, пальцы рук крепко сжимали руль. Он казался рассеянным.

- Тебя домой? – Спросил Илья. Я вздрогнула от его голоса.

- Я не хочу домой. – Призналась я. – После родного дома моя квартира рядом с отелем кажется холодной и чужой.

- Как насчет того, чтобы заказать суши и выпить по бокальчику вина?

- Нам завтра на работу, - укоризна просочилась в моем голосе. Илья ухмыльнулся и бросил в мою сторону косой взгляд.

- Я тебе предлагаю выпить по бокальчику, а не по бутылке. – Хмыкнул он. – Или ты не умеешь останавливаться? Я бы даже не удивился. Тормоза у тебя часто заедают.

- Я хотя бы не езжу на ручнике. – Я не смогла скрыть улыбку. Пока Илья витал в своих розовых облаках, я ухитрилась нажать на кнопку ручника в его иномарке.

Заметив это, Воронов нахмурился, снял с ручника и хлопнул меня по коленке. Больно не было, но я взвизгнула. Меня словно пронзило током. Я уставилась по все глаза на мужчину, чувствуя, что горю… Мне стало жарко. Я сжала колени, отвернулась от мужчины, толи стыдясь, толи превозмогая свое влечение к нему.

- Ну так что? – Беззаботность в голосе Ильи меня раздражала. – Выпьем?

Пригласить в свою квартиру человека, которого ты не переваривала, но который не раз уже меня выручал, было глупостью. Я могла отрицать свои чувства к нему, но отрицать банальное влечение к мужчине, было невозможно. Мы оба взрослые люди. Оба слишком часто проводили время вместе.

- Можно, - выдавила я из себя. С Ильей было непросто. Но мне нравились наши колкие разговоры, наш редкий, но всегда неожиданный и возбуждающий, телесный контакт. Помнится мне, при прошлой нашей встречи, он меня укусил.

- Только не бросайся в меня ножом, - припомнил мне мой опрометчивый поступок Воронов. Я прищурилась, вытянула свою ладонь к его лицу и легонько дернула за волосы. Они были такими мягкими, словно шелк.

- А ты, Воронов, не провоцируй.

Илья ухватился за мою ладонь и переплел наши пальцы. Я дернулась, но мужчина улыбнулся и не позволил мне избежать контакта. Его ладонь была приятной. Я позволила себе забыть на мгновение, как раздражал меня этот мужчина и растворилась в его ненавязчивой ласке.

- Мне нравится тебя провоцировать, Рыбакова.

- Правда? И пить каждый раз кофе из грязной кружки тоже?

- Это уже лишнее. – Он погладил большим пальцем тыльную сторону моей ладони. – И я тебе об этом говорил.

- Илья, - впервые за все время, сколько бы мы не находились наедине, я назвала его по имени. Мужчина даже замер на мгновение. – Что ты делаешь?

- Мы с тобой больше полугода живем, как кошка с собакой, Таня. Я считал тебя поверхностной и злой. – Я нахмурилась, но мужчина лишь улыбнулся и коснулся губами моей ладони. – Но ты на самом деле самая удивительная девушка, какую я встречал.

Я вспомнила слова своей мамы. Мне уже не было так смешно, потому что я терялась в словах и действиях Воронова.

- Ты пытаешься мне в чем-то признаться?

- Признаться? – Илья засмеялся. Его голос был негромким, с хрипотцой и такой чувственный. – Тебе признаешься в любви, а ты кипятком обольешь меня.

- И когда такое было?

Илья не ответил. Он перевел свое внимание на дорогу. Отпустил мою ладонь, и я почувствовала непривычный холод. Мне хотелось продлить этот одновременно странный и приятный момент. Мужчина больше не заводил разговор о чувствах, лишь сильнее распаляя этим мое любопытство. Но и выспрашивать я сама не стала. Сделала громче музыку, чувствуя, что улыбаюсь, как дурочка.

- И что кончилось лето, ты придумала сама, - начала подпевать я. Я радовалась, осознавая, что тоска пропала. – Все приходит внезапно и не надо жалеть…

Илья смотрел на меня и улыбался. Мы были дураками. Не было признаний в любви, не было добрых слов, но я была рада видеть этого кареглазого мужчину в нужное для меня время.

Мы остановились около магазина. Илья вышел из машины первым, открыл мне пассажирскую дверь и позволил мне выйти. Его глаза смотрели на меня с такой же хитрецой, как и раньше, но если меня это раньше раздражало, то сейчас я все чаще ловила себя на мысли, что тону.

- Какое ты вино пьешь? – Спросил Воронов, заходя в гипермаркет.

- Белое полусухое, - ответила я, не глядя на него.

С каких пор ты, Рыбакова, нервничаешь в его присутствии?

- Могу посоветовать одно хорошее вино, - сказал он, уводя меня к винным полкам. Я знала, какое вино мне нравится, и, естественно, придя на место, я тут же протянула руку к своему немецкому рислингу. Когда наши ладони соприкоснулись, я вздрогнула. Рука соскользнула с бутылки, от растерянности Илья тоже не смог удержать напиток, и тот разбился. Я ахнула и отскочила, но осколки все же попали мне в ноги.

- Черт! – Зарычала я, совсем не чувствуя, бегущих по моей ноге капелек крови. Но Илья заметил сразу же.

- Ты поранилась, - суетливо мужчина отвел меня к лавочке, усадил и принялся искать администратора. – Кто ставит бутылки так неустойчиво? – Злился он, а я лишь изумленно раскрывала рот. Он никогда не был таким взволнованным рядом со мной.

- Илья, - позвала его я, но тот уже во всю ругался с персоналом. – Илья!

- Сейчас, Таня! – Не оборачиваясь, крикнул он.

Перепалка между ним и женщиной в возрасте сорока лет продолжалась не больше пяти минут. По итогу, Илья взял целую бутылку вина и приблизился ко мне. Он нервно провел ладонью по волосам, вперив свой обеспокоенный взгляд на меня.

- Что с тобой? – Спросила я.

- Прости меня, - он изобразил на своем лице улыбку. – Это я виноват, что ты поранилась.

- Это случайность.

Мы вышли из магазина, заплатив за две бутылки вина, имея при себе только одну. Очевидно, что спор выиграл администратор. Да, я и не имела претензий к женщине, - мы с Ильей сами столкнули нечаянно бутылку вина. Но Илья нервничал.

- Тебе надо обработать раны, - сказал он. – У меня в машине есть аптечка.

Он открыл багажник и стал судорожно рыскать в аптечке. Я терялась. Что сегодня такое с мужчиной? Почему он такой нервный? Я коснулась его плеча, и Воронов вздрогнул. Он взъерошил волосы, встречаясь со мной своим взглядом. Я провела ладонью от плеча к его запястью, осторожно взяла его руку в свою. Он успокаивался, но беспокойный взгляд все ещё метался между моими ранами на ноге и лицом. Я же почувствовала, что сейчас рассыплюсь. Сегодня мой недруг был другим, и это меня взволновало. Он чуть ли не разнес к чертям весь магазин из-за моих небольших царапин.

- Илья, - тихо позвала его я. – Это просто царапины.

- Прости меня, - снова заладил он. Я устало улыбнулась. Я думала, что он на этом закончит, но дальнейшая фраза заставила меня открыть в изумлении рот. – Я был у Филатовых, когда ты позвонила. Я слышал твой голос и не мог оставить тебя одну. Особенно, после того, что произошло в парке. Я много думал, и понял, что влюблен в тебя. – Его карие глаза сверлили мои зеленые. Он видел мою растерянность, но был настроен серьезно. Он сжал мою ладонь и чертыхнулся, качая головой. – Я хотел признаться тебе по-другому. Я не умею этого делать, но больше ничего не могу с собой поделать. Ты сводишь меня с ума. С самого первого дня, когда я появился на пороге твоего отеля.

- Илья…

- Я знаю, что ты меня ненавидишь. Знаю. – Снова полился поток нескончаемых слов из его уст. Мужчину переполняли эмоции, и он никак не мог с этим справиться. – Но я не так плох, как ты думаешь.

- Илья…

Мужчина говорил и говорил. Я смотрела на его лицо и улыбалась. Могла я тогда сказать, что влюблена в него? Нет, конечно. Нельзя было отрицать того, что Воронов был чертовски хорош собой. Аромат его парфюма дурманил меня с самых первых дней, но я стойко держала оборону. Правда, когда сейчас он изливал свои чувства, я сама ощутила странный трепет внутри. Во мне ожили бабочки, которые спали непонятно сколько времени. Илья Воронов, сам того не подозревая, разбудил во мне желание жить. Жить и драться, как я любила. Он заставил меня чувствовать конкуренцию, азарт. Он заставил меня чувствовать. А я давно забыла какого это.

Я не знала, как заткнуть словесный понос мужчины. Илья был не в себе, и я молилась, чтобы это не было каким-то глупым розыгрышем. Ведь это было в его стиле. Я прекрасно помнила ночь после очередного благотворительного ужина, когда он, по доброй воли, решил меня проводить до дома, а после уже почти поцеловал. И тогда я ждала его поцелуя. Как бы ни звучало безумно, я всегда ждала его поцелуя. Но вместо этого он рассмеялся и бросил меня в сугроб.

Мои глаза безотрывно наблюдали за его смятением. Сердце внутри так грохотало, что я не знала, что невыносимей мне было слушать. Его или свое глупое сердце. Но когда я прервала мужчину, впившись своими губами в его губы, наступила тишина. Это был покой. Его руки обвили мою талию, вырвался стон, и я растворилась окончательно.

На вкус он был слаще земляники. Его язык напористо ворвался в мой рот и танцевал в бешеном страстном танце с моим. Внизу живота сводило от желания стать ещё ближе к нему, но он итак сжимал меня в своих объятиях больше, чем полагали приличия. Я не чувствовала ног, не слышала посторонний шум, - был только он, мой любимый недруг, Илья Воронов.

Мы уехали на набережную, пили на улице вино прямо из бутылки. Смеялись, целовались и доводили друг друга до сумасшествия только одними взгляда и словами. Я не могла насытиться им. Забыты были напрочь мои разбитые ноги, забыты были телефоны, - были только мы. Тогда-то я и поняла, что влюбилась в того, чье имя было для меня красной тряпкой.

Казалось, что земля начала содрогаться от натиска неба. Тогда я и подумать не могла, что небо обрушится на мою голову.

Глава 7

Наши дни. Таня

Лукас услышал крики за стенкой, и сразу понял в чем дело. Он взял первую попавшуюся бутылку вина, зашел в мой номер и столкнулся нос к носу с Ильей. Я была в ярости. Как он смел обвинять меня в измене? Я все время, пока мы были вместе, не могла смотреть на других мужчин. Я была верной, как пес. Да, что там говорить! Я и сейчас в каждом прохожем вижу Воронова. И меня это изрядно утомило.

Мой друг ушел почти сразу после ухода бывшего. Он устал, много выпил, а на следующий день его ждала работа. И я была ему за это благодарна. На утро я встретилась с ним в лобби бара, - мужчина пил эспрессо и разговаривал с одной из девушек, работающих в этом отеле. Заметив меня, он подмигнул раскрасневшейся особе и уделил внимание мне.

- Как ты? – Спросил он, когда я села на соседний стул.

- В порядке. – Я изобразила на своем лице улыбку. Я не стала ему говорить, что перед тем, как выйти из номера, я час скрывала следы своих последствий после встречи с Вороновым. Он был женат, но открыто заявлял, что я не могла принадлежать другому. Я ревела долго, а проснулась с больной головой и опухшими глазами. – А ты как?

- Чувствую, что вчерашнее пиво было лишним, - он приподнял уголки губ. – Но я не жалею. Мы отлично повеселились. Ты хорошая, Таня.

- И ты тоже ничего, - я шутливо толкнула мужчину. – Спасибо тебе, Лукас. Не знаю, чтобы я делала, если бы ты вчера не пришел.

- Мы же договорились, - мужчина подмигнул мне. – Да и засыпать под ваши крики не самая приятная вещь, знаешь ли.

- Хочу сегодня прогуляться по магазинам. Нужно купить подарки маме и друзьям. – Я приняла от официанта свою порцию кофеина. Рука снова потянулась к карману брюк. Видимо, это зависимость теперь навсегда со мной.

- Я бы составил тебе компанию, но у меня работа. – Лукас похлопал по закрытому лаптопу, который я поначалу не заметила. – Сегодня вечером неподалеку будет ещё вечеринка. Как ты смотришь на то, чтобы пойти со мной и танцевать, пока не откажут ноги?

- Кто я такая, чтобы отказываться? – моя ехидная ухмылка развеселила друга. Мы чокнулись нашими убойными кофейными коктейлями.

Я прогуливалась по местному торговому центру. В руках уже болтался пакет с подарком для мамы, - его было купить проще всего. Она любила антикварные вещи, и заметив красивый витиеватый подсвечник, я сама не смогла устоять. Но вот выбрать подарок семье Филатовых было большой проблемой. Что дарить людям, у которых все есть?

Между покупками я забежала в кафе за добавкой кофе. Я любила этот напиток и пройти мимо кофейни просто не могла. Там подавали разные булочки. Какие-то были с посыпанной сахарной пудрой и шоколадной начинкой, какие-то с вишневой, какие-то с клубничной. Я не удержалась и купила половину ассортимента. Кто я такая, чтобы отказывать себе на отдыхе?

Я была в этом месте лишь один раз. Тогда меня привел сюда Илья, уверяя, что здесь самая вкусная выпечка. Я забыла об этом моменте, пока не увидела знакомую булочку с корицей, которую уплетал за обе щеки Воронов. Злость снова обуяла моё тело. Когда же он перестанет мне мерещится в каждом движении, предмете? Я начинала уже сходить с ума!

Я села за свободный столик, сделала фотографию Ясении, которая во вторую беременность стала до безумия влюбленной в хлебобулочные изделия, получила от неё волну завистливых и гневных сообщений, лукаво улыбнулась и принялась уплетать свое угощение. Правда, кусок застрял в горле, когда я увидела вошедшего в кафетерий Илью. Он выглядел слегка помятым, совсем не обращал внимания на присутствующих.

- Да когда же это закончиться! – Буркнула себе под нос я, принимаясь запихивать в пакет свои сладости.

Мне повезло. Я умудрилась выскочить из кафе незамеченной. Впрочем, Воронов и сам не особо рассматривал присутствующих. Он был в своих мыслях, и один черт знает, что творилось в его голове. Я выбежала из торгового центра, свернула за угол и наконец смогла отдышаться. Меня раздирала досада. Из-за этого негодяя я не смогла выбрать подарок для Ясении и Стаса. Я даже поесть нормально не смогла! Как в таком огромном мире можно столько раз наткнуться на него? Он что, преследует меня?

- Ты даже сбежать тихо не смогла, - ехидный знакомый голос послышался позади меня. Я стояла около колонны и пыталась выровнять дыхание.

- Вообще-то, - раздраженно повела плечом и развернулась лицом к Воронову. На его бледном лице светилась широкая улыбка. Словно он был рад увидеть меня.

- Да ладно, - протянул мужчина. – Я же прекрасно знаю, что тихо делать ничего не можешь. – На моё хмурое выражение лица, Илья лишь пожимал плечами. Его помятое лицо разгладилось. – Вспомнила, какие вкусные здесь булочки?

- Не понимаю, о чем ты. – Я сложила руки на груди, слышал шелест бумажного пакета. – Я просто зашла выпить кофе.

Илья склонил голову на бок. Он всматривался в моё лицо, словно ища какие-то ответы на свои вопросы. Я же разглядывала мужчину. Он изменился. Яркие карие глаза, которые иногда блестели болотной травой потускнели. Я заметила, что он исхудал. При этом, годы работы над телом в спортивном зале все-таки давали свои плоды.

- Если ты ищешь подарки, - не найдя ответов в моих глазах, вдруг произнес Илья, - зайди за угол торгового центра.

- Обойдусь! – Я развернулась на пятках спиной к собеседнику и пошла прочь. Правда, против своей гордости я всё-таки решила последовать его совету.

- И не хмурься! – Услышала я веселое позади. – Морщинки появятся.

- Единственная морщинка, - я обернулась через плечо, сверкнув своими зелеными глазами, - это ты.

Странно, но мы подарили друг другу улыбки. Оба помнили дни нашего соперничества. На мгновение я забылась, окунаясь в дни, когда я ещё не знала, сколько боли может принести один человек.

Я стояла прямо напротив сувенирного магазина, где на витрине виднелись статуэтки попугаев-неразлучников. Ясения и Стас всегда напоминали мне их, и было бы грешно, не поддеть их в очередной раз. Я зашла в магазин, и меня поприветствовала пожилая женщина. У неё были черные, как уголь, волосы. Челка убрана ободком, нос картошкой морщился от солнечных лучей, а губы растянулись в широкой улыбке.

- Добро пожаловать, милая.

- Здравствуйте, - заговорила я на английском. – Мне приглянулась ваша статуэтка с попугаями, можно приобрести?

- К сожалению, ее уже купили. – Я нахмурилась.

- Как? Она же у вас стоит на витрине.

- Полчаса назад мужчина приобрел её и попросил подержать, пока он сходит по делам.

- Как жаль… - Я ещё больше почувствовала себя неудачницей. С тех пор, как мою жизнь снова ворвался Воронов, все шло через одно место.

- Может, подсказать что-то другое? У нас большой ассортимент.

- Нет, - я поджала губы и улыбнулась. – Спасибо. – Я уже подходила к выходу, как меня одна мысль пронзила током. – Скажите, а как выглядел покупатель?

- Высокий темноволосый такой, - женщина вскинула руку, показывая его рост. – У него ещё рука была разрисована. Я обратила внимание.

Воронов!

И почему все против меня? Только я думаю, что вот она свобода, я могу вздохнуть полной грудью, как передо мной вырастает этот мужчина? И самое неприятное, что я до сих пор люблю его и теряюсь. А не должна. Он женатый человек. Женатый на той, с кем изменил мне в мой день рождения. Я не должна думать о нём.

Время было около четырех часов вечера, когда мои уставшие и истоптанные ноги наступили на порог номера. Я камнем рухнула на кровать и закрыла глаза. Кажется, я даже заснула, потому что когда раздался стук в дверь номера, стрелки на часах показывали пять часов вечера. Я открыла дверь и никого не увидела. Подумала, может, горничная хотела навести порядок, но поняв, что не откроют, перешла к другой двери. Я уже захлопывала дверь, когда мой взгляд упал вниз.

- Что это?

Я подняла пакет, внесла в номер и достала оттуда коробку с эмблемой магазина, в котором намеревалась купить статуэтку. И какое же было моё удивление, когда я обнаружила внутри упаковки тех самых попугайчиков. Это все казалось какой-то шуткой. Я знала, кто это сделал, и это меня злило ещё сильнее.

Взяв пакет, я вихрем неслась на первый этаж к стойке администратора. Девушка, которая занималась моим заселением, заметив меня, улыбнулась. Я не могла в этот раз я не могла ей ответить тем же.

- Чем могу помочь?

- Скажите, здесь есть постоялец с именем Илья Воронов? – Спросила я, едва сдерживая ярость.

Копия Катерины нахмурилась. Я знала, что она скажет мне. Разглашение о постояльцах было грубым нарушением.

- Простите, но я…

- Милая, Камила, - я прочитала её имя на бейджике. – Илья – мой хороший друг. Я приготовила ему подарок, и хотела бы преподнести ему лично. Я никому не скажу, откуда узнала. Он тоже.

Камила начала набирать данные в компьютер и через несколько секунд она подняла свои карие глаза на меня. Ее губы были вытянуты в тонкую линию. Она быстрым взглядом огляделась по сторонам, пока я теряла терпение.

- Номер пятьсот пятьдесят пять, - быстро шепнула она. – Надеюсь, у меня проблем не будет.

- Милая, не беспокойся.

Пятьсот пятьдесят пять… у меня был номер пятьсот пятьдесят четыре, а номер Лукаса – пятьсот пятьдесят три. Вот же черт! Он жил со мной в соседнем номере!

Когда мои ноги остановились около его номера, терпение лопнуло окончательно. Я, как безумная, колотила по деревянному покрытию, чувствуя, что внутри разгорается огромный пожар. Он зажег спичку и уронил её в разлитый бензин. Он сам усугублял ситуацию.

- Да что такое? – Недовольно рявкнул Илья, отворяя дверь. Заспанные глаза Воронова округлились, когда в его лицо полетела статуэтка. Мужчина успел пригнуться, но край бронзы всё-таки зацепил его скулу. Он точно не ожидал получить увечья от бывшей возлюбленной, несмотря на то, что знал, - в гневе я способна на всё. – Что ты творишь, полоумная?!

- Что я творю? - без разрешения врываясь в его номер, крикнула я. – Какого черта ты подсовываешь мне это под дверь? Какого черта ты заселился в соседний номер? Какого черта ты врываешься в мой номер? – Я схватила его за грудки. – Кто ты такой? Кто? Я скажу тебе, кто ты… ты – женатый мужчина, который продолжает душить бывшую девушку. Ты – изменщик, лгун и гребаный сталкер! Не смей больше подходить ко мне! Не смей больше вламываться в мою жизнь со своими причудами! Ты – никто! – Я задыхалась. Голос хрипел. - Никто! И хватит пытаться заставить меня хоть что-то чувствовать к тебе! Там пустота!

Я яростно оттолкнула его от себя. Илья выглядел ещё более растерянным, чем раньше. Но отрицать, что подарок был не от него не стал. Я готова была разрыдаться. Я сказала ему и правду, и ложь одновременно. Я знала, что Воронов клюнет на эту удочку. Знала, потому что я говорила так искренне, что в моменте сама испугалась, не правда ли это?

Когда дверь захлопнулась, ноги едва держали меня. Я добрела до своего номера, вошла в него и упала на пол. Как он посмел? Зачем появился, когда я только начала свыкаться с жизнью без него? Зачем? Слёзы градом падали из глаз, промокая хлопковый топ. Меня трясло с такой силой, что я не могла подняться. Все воспоминания обрушились на мою голову с новой силой, а чувства, которые я пыталась прятать, нахлынули вновь, и теперь мне хотелось захлебнуться уже раз и навсегда.

Пересилив свою усталость, ноги повели меня к балкону. Впустив теплый воздух, в миг высушивший мои соленые дорожки на щеках, вышла на балкон. Знакомый аромат парфюма въелся в нос. Я не придумала ничего лучше, чем распылить свои духи, специально ближе к разделяющей нас с Ильей стене. Этот парфюм, как когда-то говорил мне мужчина, сводил его с ума.

- Вытирай слезы, Татьяна. Ты должна показать ему, что не тоскуешь.

Но я тосковала. Даже сейчас сидя за стенкой от него, я жалела мужчину, которого сама же покалечила. Нужно было срочно что-то делать. Мне нужно было доказать ему, что Илья Воронов – прошлое, которое я смогла легко вычеркнуть из жизни. Даже если мои глаза и поступки говорили об обратном.

Время было восемь. Я смогла пересилить собственную беспомощность, привела себя в порядок. Надела бежевое коктейльное платье в рубчик, подол которого был сантиметров на пятнадцать выше колена, распустила свои густые каштановые волосы, нацепила на ноги босоножки на высоком каблуке и стала ждать, когда зайдет за мной Лукас. Мы договорились, что он придет в мой номер в восемь ноль пять, и сейчас стрелка часов была готова дернуться к цифре один на циферблате.

Я была не в порядке. Моя мама всегда говорила, что рано или поздно я найду на свою голову проблемы. Но мои проблемы в студенческие годы оказались звездой пылью по сравнению с тем, с чем приходилось мне сталкиваться сейчас. Когда я училась в институте, меня часто затягивало в неправильные компании. Я много пила, посещала ночные клубы, несмотря на то, что днем была ярой старостой группы, хоккейной болельщицей.

Однажды я связалась с байкерами. На тот момент я уже дружила с Ясенией, и знала она меня, как яркую и поверхностную девушку. Мы тогда не были близки, и обеих это устраивало.

В кафе зашли высокие широкоплечие парни. Их было трое. На вид, каждому из них было не больше двадцати пяти. Они были одеты в кожаные курки, черные джинсы и массивные берцы. Один из них поздоровался с официантом и завел разговор, вероятнее всего спрашивая, есть ли свободные столики. Двое других смеялись между разговором. Я наблюдала за одним из них. Его угольно-черные волосы, небольшая борода и острый взгляд голубых глаз завораживали. Я открыто разглядывала его и вскоре поймала не менее заинтересованный взгляд на себе. Он широко улыбнулся и подмигнул. Я приподняла бровь и нарочно отвела взгляд с начала на его ноги, потом на его друзей, а после и вовсе встретилась с насмешливой морской волной Сенечки. Ясения хихикала, пряча ухмылку за ладонью.

- Что? – Прошептала я, пряча улыбку за чашкой горячего шоколада, вторя за подругой.

- Ничего, - в тон ответила Лукоянова. – Он идет сюда.

- Я знала, что так будет.

- Как твое имя, красотка? – Спросил на ухо парень, несколькими секундами ранее которого я бесстыдно рассматривала. От молодого человека пахло кедром и амбра вперемешку с табаком. Сердце зашло, и лукавая улыбка появилась на моем лице. Я встретилась с яркими глазами парня.

- Анжела.

- Степан, - он протянул руку. – Очень приятно.

- Я, наверное, пойду, - подала голос Ясения.

- Бросаешь подругу? – Усмехнулся парень. – А если я маньяк?

- А если маньячка – она? – Удивила своим ответом Сенька. Я расхохоталась, парень вскинул брови в удивлении. Определенно, местами я могла походить на маньячку. – Ладно, пока. Тебя подбросить?

- Мы с парнями сидим за тем столиком, - Степан указал пальцем на двоих молодых людей, которые лыбились, наблюдая за мной и Ясенией.. – Присоединишься?

Ясения посмотрела с предостережением. Я попыталась взглядом успокоила её, хоть это и не имело особо влияния на Лукоянову. Степан выжидал.

- Пожалуй. – Домой не хотелось, задерживать Ясению тоже (мы итак просидели за разговором в кафе до восьми вечера).

- Тогда прошу. – Парень проводил меня до их столика.

Молодые люди, оказывается, были студентами соседнего института. Учились на программистов, но увлекались гонками и байками. Их разговоры были скучными и посредственными до того момента, пока один из них, кажется, его звали Алексей, не заикнулся о столкновение двух сильных банд города. Между собой их называли «нагорные» и «заречные». Я знала ребят из заречной части города, потому что сама жила там. Даже дралась девчонками из нагорной части города, которые, как мне казалось, пытались посрамить наш район.

- Не понимаю, - подал голос Степан. – Зачем девчонки ввязываются в это? – Он почесал бороду и положил невзначай руку за мою спину. Я почувствовала его пальцы на лопатках и сжалась. Парни обратили внимание на меня. Я нахмурилась.

- Из-за того же, из-за чего парни ввязываются в драки. – Просто ответила я, сминая в руках салфетку, на которой оставались следы от красной помады

- Ты тоже драчунья? – Спросил новый знакомый. Мне пришлось изобразить улыбку на лице.

- Немного, - я подмигнула парню. – Пару нагорных забияк больше никогда не скажут дурного слова про нас.

- У меня сестра двоюродная тоже в этой банде, - сказал Алексей, - парень со светло-русыми волосами и зелеными, как болотная вода, глазами. Его руки были сложены в замок, а спина соприкасалась со спинкой стула. Он нахмурился, показывая свое недовольство. Его бледное лицо терялось в сером облачении. Его серая рваная футболка была накинута на такую же серую кофту. – Но её я хотя бы понимаю.

- Каждого можно понять, - мне не хотелось об этом говорить. К тому же, я сама участвовала в стычках между районами только потому, что хотела насолить матери.

- Нет, правда, - не унимался Степан. – Что тебя толкнуло?

- Интерес, - просочилась ложь в уши собеседников. Хотя, это нельзя было назвать ложью. Мне было любопытно узнать, что творится в теневой стороне города. И я узнала. Даже пару раз терпела острую боль, когда зашивали раны на теле. Я прекрасно знала, как залатать раны, как оказать первую помощь, и, как бы это не звучало пафосно, могла вытащить человека с «того света». Я с детства наматывала на ус все, о чем говорила мать, а Варвара обучила оказанию первой помощи ещё в детском возрасте.

- Девушкам не должно быть это интересно! – Возмутился Лёша. – Я правда вас не понимаю. Вот Вика…Она учится в престижной академии, дружит с богатыми ребятами, но продолжает драться стенка на стенку, словно это ей дает какое-то умиротворение.

Я нахмурилась. Они решили свести меня с ума? Куда ещё больше? Я взглянула на наручные часы и изобразила удивление. Степан вскинул брови, парни выпрямились.

- Мне очень жаль, но мне пора!

- Посиди ещё немного, - ласково произнёс Степан. – Ты интересная девушка.

- Не могу. Скоро моя карета превратится в тыкву.

- Но в Нижнем не одна карета. Я могу подвезти тебя до дома.

- Не стоит.

Степан схватил меня за запястье, силой усаживая обратно. Его глаза почернели, а улыбка стала внушать ужас. По спине пробежал холодок, и я прокляла себя за безрассудство и Сеньку за то, что бросила меня одну с тремя парнями. Его друзья расслабленно наблюдали за ситуацией и не собирались вмешаться. Прекрасно! Для них это привычное дело.

- Посиди с нами, - устрашающим шепотом произнёс Степан, и пришлось подчиниться. Я рухнула обратно на стул, сглотнула и залпом выпила коктейль, который мне заказали парни.

Молодые люди вернулись к общению, словно не было этой минутной сцены. Степан по-прежнему расслаблено разваливался на стуле, забросил за спину руку. Парни спорили, смеялись и задавали мне вопросы. Я отвечала неохотно, чувствуя, как сердце бешено колотилось в груди. Руки моего собеседника уже во всю гуляли по спине и шее.

- Я в туалет, - вскочив более резко, чем хотела, я поспешила схватить сумку и ринулась вглубь кафе, прячась в одной из кабинок.

Дыхание участилось, набирая сообщение Ясении. Что подруга могла сделать с тремя сильными парнями? Ничего. Но никто другой в голову не пришел.

«Я что-нибудь придумаю», - тут же прилетел ответ от подруги, - «а ты попробуй как-нибудь незаметно выйти».

«У меня ощущение, что завтра вы найдете меня расчлененной», - я нервно засмеялась, понимая, что угроза, исходящая от Степана, была не напыщенная.

Он вел себя так…так, словно мог убить. И почему только я не заметила этого раньше? У него на тыльной стороне ладони рисовалась странная татуировка, которая совсем не сочеталась с его внешностью. На шее тоже виднелась татуировка, но расспрашивать о них я не решалась. А ещё он смотрел на меня так, словно готов был заняться любовью прямо на столе посреди кафетерия. И это был не столько взгляд, полный страсти, сколько полный похоти и упоения. Он последние десять минут, пока я молча слушала собеседников, рассматривая меня, и чуть ли не причмокивал, когда я делала глотки коктейля.

Дверь кабинки тихо отворилась. Я высунула голову, наблюдая за сидящими за столиком парнями. Они были озабочены разговором. Степан облокотился локтем на деревянный стол, держа другую руку под столом, играясь каким-то продолговатым предметом. Мне пришлось прищуриться, пытаясь разглядеть их получше, и я ахнула, когда обнаружила в его руке приличный ножик. Какой человек приходит в кафетерий с ножиком?

Мимо проходил официант с подносом, набитым тарелками. Паренек был высоким и полноватым. Недолго думая, я обхватила его локоть и под удивленный взгляд официанта, шепнула о своей проблеме и направила его к выходу. Вешалки стояли прямо возле столиков, и забрать свою куртку я не могла, но сейчас это была меньшая из проблем. Я выпорхнула из кафе, чувствуя пронзающий ледяной ветер. Блузка цвета топленого молока тут же прилипла к телу. Я вздрогнула, но поспешила как можно скорее убраться подальше от кафе.

- Стой! – Рявкнул выбежавший Степан. Из его ноздрей клубился пар, и он был похож на свирепого быка. Мне стало страшно.

Я закричала от испуга и бросилась наутек. Ноги разъезжались, я уже успела не один раз проклясть свои сапоги. Степан был близко, и ещё пару широких шагов, и я оказалась бы в руках у не самого приятного человека. – Я бы советовал тебе не глупить, крошка.

- А я бы посоветовал тебе отвалить от неё, - знакомый голос разделил меня и Степана. Я резко остановилась и развернулась назад, наблюдая за высоким темноволосым мужчиной, который грубо оттолкнул наглеца. Изумление заглушил страх, я зажала рот рукой, когда он замахнулся, и его кулак ударил в лицо Степана. Завязалась потасовка. Из кафе уже выбежали его друзья, стремительно приближаясь к дерущимся парням.

Глядя на эту какофонию, я готова была разрыдаться. Я смотрела за тем, как Степан избивал моего отца и чувствовала, что та боль, которую так долго хранила в груди, пыталась вырваться наружу. Сердце сжалось. Я успела только крикнуть отцу, что надвигались подкрепление противника, как почувствовала сильные руки на своей талии.

- Не дергайся, - грубый недовольный голос донесся до уха, и я узнала его. Милославский.

Тогда Стас спас меня, помог справится с негодяями отцу. Он даже пытался примирить меня с Анатолием, - моим отцом, - но безрезультатно. Я в очередной напомнила ему, что он давно числился в некрологии моей жизни.

К слову, Милославский мне не нравился никогда. Он был заносчивым, настырным и вечно появлялся ниоткуда. Как Илья. Илья обладал таким же свойством. Ну, или же они оба хранили в своем шкафу мантию-невидимку. Но с того дня, когда меня чуть не похитили эти байкеры, я посмотрела другими глазами на Стаса. Он с каждым днем раскрывался с другой стороны, и в конечном итоге я полюбила его. Он был точной моей копией, это смешило меня и злило одновременно.

В дверь постучали, и, цокая каблуками, я метнулась открывать другу. Лукас широко улыбался, оценивая мой наряд. Я же не уступала ему. Сегодня на нём были голубые джинсы и футболка-поло с крокодилом на груди. Его волосы были подняты на макушке.

- Отлично выглядишь, Таня, - сделал комплимент мне Лукас, и я расплылась в улыбке.

- Ты тоже, - ответила я, замечая позади мужчины Илью. Он проходил мимо, держа возле глаза завернутый в полотенце лед. Видимо, приложила я его знатно.

Заметив нас, он затормозил. Его здоровый глаз проследил от моей макушки до замшевых босоножек. Огонь во взгляде заиграл с новой силой. Он снова что-то пробубнил на испанском, на что Лукас поднял брови к верху. Знание этого языка у Ильи меня уже начинали раздражать. Так, он мог наговорить несусветную чушь моему другу. Встретившись с взглядом Воронова, я лишь улыбнулась, коснулась плеча Лукаса, целуя его в щеку, схватила свою сумочку и выпорхнула из номера, игнорируя присутствие бывшего возлюбленного.

Уже сидя в такси, я развернулась корпусом к спутнику. Лукас продолжал ухмыляться, и я понимала, - дело было в словах Ильи. Этот черт снова что-то ляпнул! Я дернула за руку друга, глядя на него с вопросом.

- Что он снова сказал? – Я буквально плевалась словами.

- Не рычи, - смеялся Лукас.

- А ты скажи мне, почему смеешься уже пять минут?

- Вот странная ты девушка, Татьяна. – Вместо ответа произнёс Лукас. – Жаль, что сердце твое занято.

- С чего ты решил, что оно занято? – Возмутилась я. Неужели это так заметно?

- Я же не дурак, - Мой спутник коснулся моих волос, накручивая на палец. – Ты любишь его. А он сделал тебе больно. И теперь ты, - Лукас костяшкой пальца щелкнул мне по носу. – Пытаешься сделать больно ему.

- Я случайно попала ему статуэткой в лицо, - я опустила глаза, чувствуя вину за свой порыв. Но Лукас разразился хохотом.

- Так это была ты? – Я кивнула, и мужчина снова залился смехом. – Надо быть осторожным с тобой, иначе так в больницу уехать можно.

- Тебе смешно? – Я полоснула взглядом по его лицу, чувствуя, что меня саму распирало от смеха. Я временами теряла рассудок и творила глупые вещи. Попытаться убить Воронова попугайчиками было как раз-таки одним из этих поступков.

- Твой черт, - я усмехнулась. Я ведь так и не сказала другу, как звали предмета раздражения. – Сказал, что ты больная, но чертовски сексуальная. А ещё пробубнил что-то про твои духи. И я с ним согласен.

- Он назвал меня больной? – Нахмурилась я.

- Ну если бы ты меня ударила, я бы и не такое сказал. – Подмигнул мне друг, переключаясь на водителя такси. Он отдал ему банкноты, вышел сам и поспешил открыть дверь мне.

Мы оказались на пороге небольшого бара с неоновой вывеской. У входа толпились молодые люди, к месту бесперебойно подъезжали желтые машины такси. Лукас протянул мне ладонь.

- Хочешь, я скажу тебе то, что не должен говорить? – Произнёс он таким тоном, будто бы мы собирались сплетничать. Я кивнула. – Он любит тебя. Думаю, ты и сама это знаешь.

- Любит меня, а женится на другой? – Вспылила я, вырывая свою ладонь из его. – Что же это за любовь такая?

- Непокорная и глупая любовь. – Пожал плечами друг. – Мы не всегда можем смирится со своим сердцем. Вы не смогли.

- Завязывай говорить о нём. – Я отбросила локоны за спину, выпрямляя спину. – Пойдём уже танцевать.

Глава 8

Год назад. Таня

- До прихода Ясении Сергеевны все должно быть уже расставлено, - командовала я в фойе своего отеля.

Передо мной стоял весь персонал в праздничной униформе, я сама уже была готова во все оружия. На мне было черное платье в пол, шлейф которого струился ещё на несколько сантиметров. Голливудские локоны ниспадали на спину, большие серьги слёзы струились к плечам. Сегодня было день рождения моей подруги, и я не могла допустить, чтобы кто-то или что-то испортило праздник. Мы закрыли внутренний двор отеля для празднования, и так уже стояли столы для фуршетов, разогревались приглашенные музыканты. Я нервничала, и улыбка Ильи, который был одет в чёрный фрак, манжеты которого были заколоты золотыми запонками, только подтверждали это.

- Татьяна Анатольевна, все пройдет в лучшем виде, - отозвался один из официантов.

- Приедет Сергей Геннадьевич, - в очередной раз напомнила я. – Если что-то пойдет не по плану…

- Татьяна! – Раздался голос Ильи. Я вскинула голову и встретилась своим встревоженным взглядом с смеющимися чертиками Воронова. Он оторвался от стула, сокращая расстояние между нами. – Оставь ребят, - его пальцы коснулись моей щеки. Я нахмурилась.

- Я хочу, чтобы все было идеально, - настаивала я, но получила в ответ легкую улыбку. Он так улыбался только мне. В ней было столько нежности и любви, что я забывала обо всех невзгодах.

- Все итак идеально. Ты хорошо подготовилась.

- Ладно, - я вздохнула, разворачиваясь лицом к персоналу. – Идите на свои места. И не дай бог!

- Таня, - горячий шепот раздался в ухе, и я замолчала. Нет, он творил чудеса с моим телом. И как только ему это удавалось? – Я обожаю видеть тебя такой строгой, зная, какой покладистой ты можешь быть.

- Воронов, - предостережение просочилось из уст, несмотря на то, что мне нравилось слышать то, что он говорил. – мы на работе. Дождись конца банкета.

- И что будет? – Его пальцы играли с моими волосами, а я вдыхала аромат его парфюма и таяла. Я обожала этот запах. Это была смесь дерева, мускуса и ещё чего-то такого терпкого. Они определено были с феромонами. Впрочем, Илья Воронов был одним целым феромоном для меня.

- Я раскрою один малюсенький секрет. – Мои ладони опустились на его плечи, и я позволила ему украсть короткий, но горячий поцелуй в губы. Его широкая ладонь легла на мой затылок, и я, не сдержавшись, всхлипнула от желания.

- Прекращай так делать, дикарка. Я не железный.

Банкет начался спустя час. Первыми прибыли гости из компании Филатов Групп. Они были частыми гостями в нашем ресторане. Особенно Дмитрий Панов, который как однажды заметил меня на ужине у Ясении и Стаса, так больше и не отлипал. Илью это раздражало, а мне были весело наблюдать за его нелепыми попытками флиртовать со мной.

Вообще-то Дима был милым. Он воспитанный и обходительный мужчина, но его нескончаемая влюбчивость не позволяла ему прожить в отношениях больше месяца. Таков он был, и с этим никто ничего не мог поделать. Зато он был хорошим другом.

Я стояла на входе в сад и встречала гостей. Мои скулы уже устали улыбаться почти что незнакомым мне людям. Но такова была моя работа, и сегодня я не могла позволить себе слабину. Когда почти весь сад был заполнен гостями, наконец пришли и хозяева вечера. Вернее, хозяйка. Ясения шла под руку с мужем, сияя своей ослепительной улыбкой. Позади неё шел уже взрослый и красивый брат подруги под руку с девушкой. Она была похожа на Розу Михайловну, и, по рассказам Сенечки, училась на педагога. Замыкающими в этой колонне были Сергей и Роза. Несмотря на то, что Сергей в семье был любящим и простым человеком, на работе он казался грозным мужчиной. Я сама его частенько боялась, но моя драгоценная подруга успокаивала меня и говорила, что это просто для поддержания статуса.

- Добрый вечер! – Поприветствовала я, и позади меня тут же вырос Илья. Мужчины пожали друг другу руки, а мы с Ясенией крепко обнялись. – С днем рождения, моя королева. – Прошептала я, на что подруга закатила глаза. Я специально её дразнила тем, что она была моей начальницей.

- Ты сегодня не работаешь, ты отдыхаешь, - напомнила мне Ясения. Она отпустила руку мужа, буквально прыгая мне на шею. – Давай напьемся сегодня?

- Напиться с начальницей? – Я притворно изобразила удивление на своем лице, чувствуя прикосновение ладони к тыльной стороне шеи. По телу пробежали мурашки. – Ты за кого меня принимаешь?

- А я, - Сергей Геннадьевич подошел к нам и заговорил шепотом. – С радостью бы напился со своими сотрудницами. – Отец Сенечки подмигнул мне, я выручила свои глаза, а стоящий рядом со мной Илья громко рассмеялся.

- Тогда, - произнесла я, - после банкета открываем настоящий праздник!

Торжественная часть длилась около двух часов. Уставшие, но довольные гости начинали расходится, и я позволила себе выдохнуть. Я сидела на небольшой садовой лавочке, вытянув свои ноги, облаченные в открытые босоножки из замши, и оглядывала присутствующих. Стас ворковал с Ясенией, от чего у неё на щеках появлялся юношеский румянец, её родители стояли за фуршетным столом и разговаривали с каким-то высоким мужчиной в возрасте, - возможно один из партнеров Стаса или Сергея Геннадьевича. Илью я не видела. Возможно, он отошел в уборную. Его не было около десяти минут, и когда я в очередной раз стала оглядывать уже поредевший сад, и не находя возлюбленного, начала волноваться.

- Каштаночка, - упал на лавочку Панов, когда я уже собиралась идти на поиски Воронова. – Куда ты?

- Дим, мне нужно найти Илью. – Я изобразила улыбку. Дима скривился, хватая меня за запястье.

- Я весь мир бы к твоим ногам положил, - произнёс он. Взглянув в его стеклянные глаза, я поняла, - партнер моего друга был в стельку пьяный. – Чтобы ты не захотела… Ты бегаешь за ним, не замечая ничего дальше своего носа.

- Дим, - отнимая свою руку, я снова попыталась подняться. – Ты пьян.

- Я пьян, - он смешно склонил голову. – Но я пьяный от любви.

- Панов, - цыкнула я, пытаясь заставить замолчать мужчину. Он говорил громко, и мои друзья уже недобрым взглядом поглядывали на нас. – Иди домой.

- Если ты хоть раз посмотришь на меня так, как на него, Каштаночка, я сделаю всё, что ты захочешь. - Я закатила глаза. Это было смешно. – Твой Воронов сейчас…

Дима не договорил. Перед нами вырос Илья, который сверлил развалившегося на лавочке Панова злым взглядом. Его руки были сжаты в кулаки, несмотря на то, что кроме глаз, его лицо было безжизненным. На меня он не обращал внимания.

- Сейчас её Воронов скрутит тебя в улитку, если ты не поднимешь свою задницу и не выйдешь отсюда. – Илья перебарщивал. Я занервничала, но на подмогу пришел Милославский.

- Все в порядке? – Стас взглянул на меня, а после на друга. – Брат, пойдем-ка я тебя отвезу домой.

Дима что-то ещё бормотал себе под нос, и я беспокоилась, чтобы его пьяный язык не ляпнул чего ещё по поводу его любви ко мне. Илья бы не сдержался. А это потом могло дорого ему обойтись. Когда мы остались наедине с любимым, он взял меня за руку, и только тогда я поняла, что у меня дрожали ладони.

- Держись подальше от него, - наказал мне Илья, в его карих глазах плясали черти, но они заставили меня успокоится. Я улыбнулась.

- Ревнуешь?

- Очень, - его вторая ладонь опустилась мне на талию. Губы мужчины нашли мои губы, и мы унеслись в жарком танце языков. Я растворилась в сладкой неге. Он был прекрасен. Такой нежный, красивый, сильный и такой мой. – Твои губы, - оторвавшись на мгновение, страстно прошептал он, - твои глаза, тело, - мои. Я не позволю никому другому петь тебе серенады о любви, и уж тем более касаться.

- Я бы никогда не подумала, что Илья Воронов, - любимец всех девчонок, - оказывается жуткий собственник. – Я припала к его груди, играя воротником рубашки.

- Я сам не знал, - признался он, целуя меня в макушку. – Пока не увидел тебя рядом с Пановым. Он мне не нравится.

- Илья, Панов безобидный. Я ему ещё давным-давно дала понять, что между мной и ним ничего не может быть.

- Все равно. – Он снова завлек меня в поцелуй, и я чуть ли не пищала от восторга. – Влюбленный мужчина способен заставить горы превратится в равнину.

Я вскинула голову, взглядывая и в его яркие глаза, которые временами мне напоминали жаркие дни лета. В них теплилось столько любви, что в моей груди разливалось странное тепло. Будто бы все бабочки мира собрались в одной точке и начали порхать крылышками с такой силой, что наступил ураган. В Илье было всё, в чем я так нуждалась. Он был умен, весел, при этом за его колкостями и сарказмом скрывалась непоколебимая решимость, стойкость духа и доброе сердце. Я его ненавидела, потому что не знала, каким открытым и отзывчивым он может быть. Но с каждым разом, когда я узнавала его с новой стороны, в моем сердце наступала революция.

Я помню, как однажды, мы сидели на кухне у Филатовых или Милославских. Я никогда не перестану дразнить их этой фамилией. И как-то за разговором зашла тема о любви. Я уже тогда питала страсть к Воронову, но отчаянно делала вид, что это не так. Стас тогда мечтательно улыбнулся, закинув руку за спину любимой жены. Слова из его уст полились так нежно с легкой ностальгией.

- Любовь, Рыбакова, это испытание не из легких. Поначалу ты летишь так высоко, словно у тебя крылья за спиной, а потом можешь камнем рухнуть вниз. Главное, чтобы там, в небе, тебя смогла поймать твоя любимая. – Хвойный лес Милославского окунулся в бескрайнее море Ясении. Они улыбнулись друг другу, без слов признаваясь в своих глубоких и сильных чувствах. – Я до хруста костей влюбился. Мой мир засиял так ярко и красочно, словно диоптрии усилили, а потом все пропало. Я бродил по серым улицам, не различая ни марки машин, ни названия улиц. Стал дальтоником.

- И как только тебе не надоедает рассказывать одну и ту же историю? – Подперев подбородок кулаком, поддела я друга. Он знал, я слушала раз за разом эту историю с удовольствием.

- Татьяна, - Его глаза прошлись по моему лицу. – Когда любовь приходит, в твоем сердце наступает революция. И страшнее этого только долгое и мучительное затишье.

Вот и сейчас любуясь красивым лицом своего возлюбленного я все больше понимала слова Милославского. В моем сердце наступила та самая яркая и грандиозная революция. Я схватила лицо Ильи в свои ладони и впилась губами в его губы. Поцелуем рассказала обо всем. О ненависти и любви, о сомнениях и о бескрайнем доверии, которое обволакивало меня каждый раз, когда он находился рядом.

- Когда ты рядом со мной, - тяжело дыша, прошептала я, видя его расширенные зрачки. – Я становлюсь ватной.

- Я заметил, как ты быстро засыпаешь. – Он заправил прядь волос мне за ухо. Его пальцы нежно поглаживали тыльную сторону шеи, и млела от его прикосновений. – Но этому тоже есть научное объяснение. Ты просто чувствуешь себя в безопасности.

- Ты же знаешь, что ты жуткая зануда? – Наши пальцы переплелись. – Но чтобы отключить твой разум сейчас, я расскажу тебе свой секрет. – Его глаза превратились в щелочки. Кажется, Воронов уже знал, какую тайну я хранила весь вечер. – Я совсем без белья.

- Рыбакова, - его хриплый голос заполнил пространство между нами. – Ты самая настоящая садистка. Умудрилась влюбить меня в себя ударом ножа. Так ещё и сводит с ума постоянно.

Мы снова поцеловались. На этот раз ещё жарче и глубже. В этот раз Илья передавал мне свою историю, от которой подкашивались ноги. Я внимала его эмоции, его рассказ и поднималась все выше. Мои белые крылья крепчали, а сильные руки Ильи только придавали мне уверенности.

Праздник был завершен. Как и предполагалось, наша дружная четверка перетекла в шумный бар неподалеку от отеля. К нам присоединились и Сергей Геннадьевич, правда, ненадолго. Роза Михайловна была крайне возмущена тем, что позабыв предписание врача, её муж решил вспомнить молодость. А вот Гоша и его девушка танцевали до рассвета. Я впервые видела брата Ясении таким расслабленным и довольным. Парень был счастлив, и это не могло не радовать.

Мы с Ильей сбежали через час. Тротуар под ногами плыл, то ли от алкоголя, то ли от теплой руки Ильи, который держал мою ладонь и не отпускал. Мы бежали, словно воришки. Бежали и смеялись, а случайные прохожие лишь вскидывали брови. Но нам было все равно, - мы были счастливы и влюблены.

Время на часах позднее, но тату-салон, у которого мы остановились, чтобы отдышаться, был открыт. Я остановилась напротив него, взглянула на запястье любимого, где виднелся шрам от моего меткого броска ножом. Илья вопросительно изогнул бровь.

- В чем дело, дикарка?

- Пойдём. Хочу набить тату.

- Ты меня пугаешь. – Он испустил судорожный вздох, но все же послушался.

В неоновом свете черные глаза прожигали дыру во мне. Я лежала на кушетке, моё платье было расстегнуто и спущено до колен. Я кривилась и шикала из-за пронзающей боли от иглы, но чувствовала радость. На ребрах, под сердцем навсегда была засвечена надпись, сделанная рукой Ильи. Он не хотел, даже возмущался, грозясь тем, что рано или поздно я буду ненавидеть эту татуировку, но решение осталось неизменным.

«Даже если во всем мире свет погаснет, мы будем светить, как лампочки», - я с первых секунд полюбила это тату, и теперь взирала на возлюбленного с любовью.

Илья же набил репейники и розу между ними. Он обосновал это тем, что была той самой розой, сердцем, к которому путь выложен через боль и точеные пики. Он был романтиком, а я реалисткой. Но когда мы сошлись, все перемешалось в наших темпераментах.

Мы вышли уже далеко за полночь из салона. У обоих на лицах играли глупые ухмылки, глаза горели страстью, а след от тату напоминал о нашем совместном спонтанном решении. Мы снова взялись за руки и побежали.

В ту ночь Воронов не отпускал меня из своих объятий, вторя раз за разом слова любви. А я-то поднималась над землей, то падала в его крепкие и нежные руки. Он стал для меня всем. И самое главное, он стал для меня домом.

- Переезжай ко мне, - я повернулась на бок, совершенно не смущаясь своей наготы. – Когда есть ты, есть смысл возвращаться домой.

- Ты и есть мой смысл, - ответил тогда мне Илья.

С тех пор мой дом стал уютнее, солнце не слепило глаза, а нежно ласкало кожу и заставляя открывать глаза раньше, чем мой любимый. Я не могла насытиться тем, как он спал. Его безмятежное лицо было гарантом спокойствия и умиротворения. Временами появлялась улыбка, а после доносился до моих ушей чувственный шепот с легкой хрипотцой. Я полюбила эту жизнь. Я горела, как та самая лампочка, о которой написал Илья на моем теле. Я жила. Я сама стала чьей-то жизнью.

Глава 9

Наши дни. Таня

Я проснулась, на понимая, где нахожусь. Только громкие быстрые слова, вылетающие из уст отдыхающих, которые я слышала из-за открытой двери на балкон, напомнили мне о том, что я в отпуске. Но трудно было назвать отпуском. Жить в соседях с Ильей, это тоже самое, что работать в соседних отелях. Я была рада, когда он по собственной воле (с небольшими усилиями моей драгоценной подруги) перевелся в отель Сергея Геннадьевича в Санкт-Петербург. Впрочем, как рассказывала мне семья Лукояновых, в отеле «Георгий» ему тоже очень нравилось.

Я взглянула в свое отражение на потолке. Ну и глупая же идея, - делать зеркальный потолок над кроватью. Кто во время интимного момента смотрит на свое отражение? Я хмыкнула. Я прекрасно знала, кто. Илья любил такие потолки. Он даже в нашей совместной квартире пытался уговорить меня на такую авантюру. Ему нравилось наблюдать за моим податливым телом. А я тогда смеялась над ним и говорила, что он просто не мог налюбоваться собственным отражением.

- Ну почему именно сейчас? – Взвыла я, поворачиваясь лицом в подушку. От досады я даже поколотила бедную, набитую пухом, обивку.

До конца отпуска оставалось четыре дня. Я должна была приложить все усилия, чтобы больше не встречаться воочию с тем, кто разбил мне сердце. Татуировка заныла, и я зло на неё уставилась. Да, признаю, я временами сходила с ума. Я начала разговаривать с единственной нашей связывающей нитью.

- Ни черты ты не светишь, - буркнула я, поднимаясь с кровати. – Если бы все было так, я бы давно была счастлива. Впрочем, единственное, в чем ты оказался прав, - я теперь ненавижу эту надпись.

Часы показывали, что время близилось к окончанию завтрака. Желудок требовательно заурчал. Вчера я выпила столько текилы, что сегодня едва могла переварить лапшу быстрого приготовления. Но при этом я охотно бы сейчас съела пару жирных сосисок, которые продавали на рынке.

Я быстро привела себя в порядок, наслаждаясь теплым ветром, врывавшимся в мой номер и спокойной музыкой, под которую я любила медитировать. Сегодня на мне было простое платье в горошек с вырезом буквой «П», мюли на маленьком каблуке и открытым носом. Волосы я решила оставить чуть влажными, чтобы придать образу эффект, словно я только что вернулась с пляжа.

Я вышла из номера синхронно с Лукасом. Мы обменялись взглядами, оценили образ друг друга и одобрительно улыбнулись. Лукас был хорошим парнем. Жаль, что я не могла его расценивать в другом ключе, нежели только как друга.

Я пыталась принимать жизнь без Воронова последние два месяца. Даже пару раз сходила на свидания, но это не увенчалось успехом. Голос не тот, руки не те, а самое главное запах… Любой мужчина пах для меня отвратительно, какими бы дорогими духами не пользовался. Аромат тела Ильи, - единственный запах, который мог свести с ума. Встретившись с ним снова, я только в этом убедилась.

- Доброе утро, красавица, - произнёс он, подходя ко мне. Мужчина протянул мне ладонь, и я охотно вложила свою руку. Наши пальцы переплелись, и я почувствовала, как внутри меня все сжалось от смущения. Нет, он определено не мог стать для меня кем-то близким. – Как спалось?

- Сон алкоголика крепкий, - произнесла я, а друг усмехнулся, - но короткий. Теперь я очень хочу вернуться в прошлое и попросить саму себя столько не пить.

- Смотри на это с другой стороны, - ведя меня к лифтам, отвечал Лукас. – Нам было очень весело вчера.

- Это точно.

Двери стеклянного лифта отворились. Мы вошли внутрь, и уже готовы были нажать на кнопку нужного этажа, как к нам вихрем ворвался мой личный афродизиак. Я нахмурилась, а Лукас демонстративно приобнял меня за талию.

- Доброе утро, - буркнул Илья, отворачиваясь к нам спиной. Я заметила на его скуле пластырь, и забеспокоилась. Очевидно, я нехило приложила его вчера в порыве гнева.

- Доброе, - ответила я ему русском. Он хмыкнул.

- Во сколько ты вернулась вчера? – Поинтересовался бывший возлюбленный. Я прищурилась. И по какому такому праву он задавал такие вопросы?

- Какая тебе разница?

- Вы спите в разных номерах? – Снова смешок. Я посмотрела на Лукаса и громко чмокнула в щеку мужчину.

- Нет.

- Тогда почему вы каждую ночь расстаетесь, а утром встречаетесь? – Илья не унимался, а я закипала. Я могла проколоться в секунды. – Или ты наплела ему о том, что ты девственница?

- Мы живем в одном номере, Илья. Расстаемся на ночь только для того, чтобы выспаться. Лукас здесь работает. – Чувствуя, что я едва сдерживаю себя в руках, мой друг развернул за плечо Воронова, продолжая обнимать меня другой рукой. Я встретилась взглядом с Ильей и поняла. Этот черт насмехался надо мной. На его руке блестело обручальное кольцо, злые карие глаза играли под светом ламп. Он улыбался улыбкой, которая не могла обещать ничего хорошего.

Он снова нацепил кольцо!

- О чем ты говоришь, парень, моей девушке? – Спросил зло Лукас, и я напрягалась. Не хватало здесь ещё драки.

Илья ответил ему на испанском, чем пуще разозлил. Я ненавидела, когда он так искусно перепрыгивал с одного языка на другой. Лукас разжал пальцы, облокотился на перила и задумчивым взглядом прошел по мне. Илья уже успел обрадоваться, и я была уверена, что он снова сморозил какую гадость про меня, но его улыбка померкла, когда мой друг нежно коснулся губами моего виска.

- Ты прав, - ответил Лукас. – Она сногсшибательная женщина. И я благодарен тебе, что вы расстались.

Завтракали мы в гробовом молчании. Я корила себя за то, что план «больше никогда не видеться с Вороновым» провалился в первые же пять минут, а мой друг молча запихивал овощи в рот, временами поглядывая на меня взглядом, который я никак не могла разобрать. Я поняла. Илья что-то сказал личное, что-то про меня, что-то что заставило изменится в лице Лукаса.

- Говори уже, - фыркнула я, отбрасывая вилку на стол. Мужчина вскинул брови.

- Что говорить?

- Что сказал тебе этот недоумок? – Я облокотилась локтями на стол. – Очевидно, что-то, что мне совсем не понравится.

- Он просто спросил меня об одной вещи, - прожевав ответил друг, и я нахмурилась. – Почему ты на сказала, что у тебя есть тату?

- А какая разница? – Я поиграла плечами. – Есть, но оно слишком личное.

- Именно, что личное. – Чуть разозлился мужчина, тыкая вилкой в бедный сырник. – Я чуть не прокололся.

- Оно находится у меня вот здесь, - я показала пальцем на место под грудью. Татуировку всегда скрывало даже самое откровенное бикини. Она была небольшой, но, казалось, что весило тонну.

- Что ещё мне нужно знать? – Остановив свой взгляд на моей груди, сглотнул Лукас.

- Больше татуировок нет. Ничего такого, что могло бы подставить тебя. – Я примирительно подняла ладони вверх. – Правда.

- Знаешь, Татьяна, я тебя знаю всего каких-то два дня, но ты добавила столько огня, что боюсь не один пожарный не потушит.

Я усмехнулась. Склонив голову набок, ляпнула первую попавшуюся фразу. И прокляла свой чертов язык.

- Ты ещё скажи, что влюбился в меня.

Лукас замер. Его взгляд забегал от моего лица к своей тарелке, а я от смущения прикусила нижнюю губу. Моя мама и подруга всегда говорили, что моя язык -мой враг. И как они были правы… я коснулась ладонью ладони мужчины, он переплел наши пальцы.

- Я скажу, что ты мне нравишься, Таня. – Ответил он. Его большой палец ласкал тыльную сторону моей ладони. – Но полюбить тебя я никогда не смогу.

Я смотрела на мужчину в задумчивости. Лукас был статным и симпатичным мужчиной. У него были широкие покатистые плечи, ровный нос, длинные черные ресницы. У него даже были я очки на ключицах, которые я всегда обожала в мужчинах. Фигура морковкой, спортивное телосложение и добрая улыбка. Он располагал к себе, и совсем не казался маньяком. Но его брошенная фраза кричала лишь о том, что сердце моего друга занято.

- Как насчет напиться сегодня в баре? – Спросила я, кокетничая взглядом.

- Чувствую, тебе уже полегчало? – Улыбнулся Лукас. Он отложил столовый прибор, откинулся на спинку стула разрывая наш контакт. – Я согласен. Правда, сегодня, для правдоподобности, конечно, мне придется ночевать в твоем номере.

- Не заходи так далеко, мой друг. – Я тоже откинулась на спинку стула. Желудок был полный, и содержимое вместе со вчерашним алкоголем начали просится наружу. – Я не готова завести себе курортный роман.

- А я не готов влюбится в женщину, которую потеряю через четыре дня, - рассмеялся он. Я нахмурилась. – Ты мне нравишься, но это не значит, что я переступлю через свои принципы.

- Ты ищешь ту самую? – Поинтересовалась я. Тяжесть от признания Лукаса ушла.

- Именно. Ищу по всей Испании одну единственную девушку, а она продолжает прятаться от меня.

- Романтик? Кто она?

- Ещё какой, - смущенно хмыкнул он, резко меняя тему разговора. – Ну что, в пять часов вечера в коридоре?

- В восемь. Хочу ещё поваляться на пляже.

Мы разошлись с Лукасом по традиции у наших номеров. Я предусмотрительно огляделась, чтобы не было любопытных глаз Ильи. Встретились мы, как и договаривались, в восемь вечера. Всю ночь танцевали, шутили и признавались друг другу в самых странных поступках жизни.

Так прошли оставшиеся дни в Испании. Илью я больше не видела. Перед выездом из отеля я заметила выходящую из его номера супружескую пару. Мне было одновременно легко и обидно. Очевидно, что Воронов уехал ещё раньше, чем я, и, возможно, после той самой стычки в лифте. Что же, это было к лучшему. Я хотя бы могла отдохнуть.

Я уже стояла в коридоре с чемоданом, когда отворилась дверь моего соседа. Лукас тоже выходил в полной готовности к переезду. Он сдал макет ландшафта, хозяину отеля он очень понравился, и теперь его ждала другая работа. Мы встретились взглядом и снова улыбнулись.

- Последний раз встречаемся в коридоре, - произнёс он, и сглотнула. Оказалось, что за неделю я успела привязаться к этому добряку.

- Возьми, - я протянула ему листок бумаги, где моим корявым почерком был написан номер телефона. – Будет грустно, звони.

- Это ты звони мне почаще, моя фиктивная девушка. – Я улыбнулась другу и перевела взгляд за спину, - на дверь Ильи. Лукас проследил за моим взглядом. – Он уехал ещё три дня назад, - произнёс друг, и я резко обернулась к нему.

- Почему ты молчал?

- Потому что хотел просто провести с тобой время. – Пожал плечами Лукас. Что я могла ему сказать? Нам было хорошо, а это значило, что мой сосед всё-таки помог мне хоть немного справится с болью. И я ему была ему благодарна.

Оставив свой чемодан стоять посреди коридора, Лукас приблизился ко мне, сгребая в свои медвежьи объятия. Я бросила ручную кладь на пол, крепко прижимаясь к мужчине. От него пахло свежестью и фруктами. Я за шесть дней привыкла к его гелю для душа, и, возможно, в России буду искать такой же. Просто чтобы помнить о странных и веселых днях отпуска. Ведь это был мой первый отпуск в качестве свободной девушки.

- Все, иди, - отстранившись, мужчина всучил мне мою сумку, а сам отошел на шаг назад. Его грустная улыбка разбивала мне сердце.

- Мы не прощаемся! – Пообещала я, забегая в лифт. – Даю слово!

Такси донесло меня до аэропорта слишком быстро. Я не ожидала, что спустя полчаса буду сидеть в зале ожидания, смотреть в окно на взлетающие громадины и с улыбкой вспоминать свой отпуск. Даже присутствие Ильи не смогло окончательно испортить мне настроение. Я не хотела возвращаться в Москву. Не хотела, потому что там меня ждала пуская квартира в Одинцово, гора работы в отеле и постоянные сплетни о Воронове. Здесь в Испании я снова была собой хотя вечером. Не была тенью собственных страхов и чувств.

В самолете мне удалось поспать. Правда, недолгие тридцать минут. Оставшееся время я пересматривала фотографии в галереи, читала книгу. Я пыталась сосредоточится на буквах, но мысли вновь и вновь уносили меня к Илье. Зачем он приехал? Что он пытался добиться? Хотел вернуть меня? Зачем? Он был женат. А женатый человек, как клеймо на корове. Он был не мой. Уже не мой. И на этом всё.

Но я видела его ревностный взгляд, когда руки Лукаса касались моей талии, когда его губы холодили кожу виска. Он едва сдерживался. А ещё я помнила его горячий шепот и решимость. Он до сих пор заявлял свои права на меня. Даже если совсем не имел на это права. Даже если он был последним человеком, с кем я бы сошлась. Он пытался запудрить мозги. И, самое досадное, у него это получалось.

Я прилетела в Москву, когда часы уже пробили полночь. Моя малышка стояла на платной парковке, и чек вышел внушительным. Я не сколько раз чертыхнулась перед тем, как оплатить. Кожаный салон пах дорогим парфюмом. И меня передернуло, когда я только села внутрь. Я поняла, почему мне спустя столько времени так понравился именно этот запах. Моя вонючка в машине была копией аромата парфюма Ильи. От злости я сжала руль до такой степени, что обшивка запищала от натиска. Я сходила с ума. Это было невыносимо. Сорвав с зеркала заднего вида шнурок, я выбросила из окна этот парфюм. Открыла окна и летела по пустой дороге домой, проветривая автомобиль.

Больше Воронова я ненавидела собственное бессилие. Я смотрела в свое зеркало и подмечала, каким суровым выглядело моё лицо. Я поняла, что испытала мать много лет назад, когда отец ушел из нашего дома, захлопнув дверь за собой. Впервые я поняла, что такое боль женщины, которая очень любила своего мужа. Варвара Николаевна часто перегибала палку, и я раньше её винила, не пытаясь даже понять. Но оказалось, что боль от разлуки такая сильная, боль от предательства такая снедающая, что ты начинаешь сходить с ума. Переключится на работу, - единственное правильное решение. Я понимала теперь, почему в классике девушки от любви кончали с собой. Я разделяла эти чувства, и, если бы не мои друзья, тоже уже была бы закопанной под землей. Илья меня сломал. Поступил так же, как поступил со мной отец. В один и тот же день, только с разностью в шестнадцать лет.

Наступало четырнадцатое день рождение. Было холодно, как всегда бывает в этот день. Восемнадцатое февраля я всегда ждала с нетерпением. Обычно всегда улыбчивая и громко хохочущая мать готовила вкусный торт, усыпанный сверху конфетами, а папа всегда покупал те подарки, о которых я мечтала.

У нас была традиция: в куранты нового года я писала список желаний, передавала маме, а она сжигала. Там я всегда писала об игрушках, косметике и технике. И именно такие подарки я получала на день рождения, восьмое марта, именины и другие праздники. Если я отлично оканчивала учебный год, они бонусом баловали меня подарками. Я была счастливым ребенком, и ещё не знала тогда, что однажды все изменится.

Я с самого утра крутилась у зеркала. Цепляла на свои уши разные массивные сережки, мерила один за другим платья под громкие песни Ранеток. Я была фанаткой. На моей стене видело множество плакатов. И я всегда считала себя Лерой Ранеткой. Я была яркая, громкая, красивая и обожала барабаны. Я была так увлечена процессом, что не сразу заметила крики с кухни.

Выключив песню, я на цыпочках вышла в прихожую, сжимая рот кулаком, чтобы не спугнуть родителей. Последнее время они часто ссорились, но мама всегда говорила, что мол милые бранятся, только тешатся. Я думала, что это просто очередная ссора. Я надеялась на это. Но брошенная в пренебрежении фраза отца развеяла все мои ожидания

- У меня другая женщина, Варвара.

- Уходи, - судорожно прошептала мать, ладонью касаясь лица. – Проваливай! – Ее голос сорвался на крик.

Послышались тяжелые шаги, дверной хлопок и тотальная тишина. Я вышла на кухню, обнаружив мать на полу. Она скрючилась, поджимая к себе колени. Из её глаз крупными каплями стекали по щекам слёзы. Я растерянно обвела взглядом пространство, замечая на столе с зажженными свечами мамин торт, на подоконнике виднелась упаковка от подарка. Но праздника больше я не чувствовала. Я опустилась на корточки, ловя размытый мамин взгляд.

- Что теперь будет? – Тихо спросила я.

Мама коснулась влажной от слез ладонью моей щеки, грустно улыбнулась. В её глазах было столько боли и отчаяния, что я забеспокоилась.

- Теперь, - сказала она, сглатывая. – Теперь мы с тобой сами за себя.

- Я ненавижу его, - зло прошипела я, чувствуя, как сильно кровоточила рана в сердце.

- Таня, нельзя так. – В её голосе до сих пор теплилась надежда. – Он твой отец.

- Он для меня умер.

Я была ослеплена злостью, а мама пыталась вновь собрать себя по кусочкам. Тогда я не понимала, как можно так сильно страдать по мужчине, который тебя бросил. Как можно чувствовать себя настолько неполноценной. Но сейчас, сидя в пустой квартире, напротив своего отражения, я видела в зеркале мать. Я стала ею год назад. И как бы прискорбно это не звучало, я до сих пор любила Илью и не могла оправится.

Настойчивый звонок выкинул меня из мыслей. Я поднялась на ватных ногах, добрела до входной двери и отворила её. На пороге стояли Ясения и Стас. На руках мужчины восседал, широко улыбаясь мне своей беззубой улыбкой любимый крестник. Ясения осмотрела меня с ног до головы и прищурилась.

- На часах уже девять утра, а у тебя зашторены все окна. Ты как будто в подземелье живешь.

Я впустила друзей. Пашка, оказавшись на полу, тут же полез в мою неразобранную сумку. Стас развалился на диване, а Ясения продолжала недовольно осматривать квартиру. Её живот уже был внушительным. Она округлилась, её щеки стали больше, а походка неуклюжей, но при этом она не растеряла своего очарования.

- Так дело не пойдет. – Сказала она, потирая виски.

- Я ночью только вернулась из Испании, подруга.

- Принцесса, оставь в покое Рыбакову. Ты что, не знаешь? Где Татьяна, там хаос. – Он елейно улыбнулся мне, я закатила глаза.

- Да, но тебе это не мешает всякий раз просить меня посидеть с ребенком.

- К нам тут Илья заезжал, - ляпнула Ясения, поймав на себе выразительный взгляд её мужа. – Он нам от тебя передал статуэтку. Правда, у одного попугайчика было надломлено крылышко.

- Милая, наверное, повредилось при транспортировке.

- Нет, - сухо ответила я, поднимая свои глаза на друзей. – Крылышко сломалось об лицо Воронова.

- Как? – Удивлённо вкинув брови, спросила подруга.

- Он был в Испании. – Я начинала злиться, когда вспоминала о минувших днях. – В том же отеле, в соседнем номере. Я хотела купить эту статуэтку, но этот черт купил её раньше, а потом подложил мне под дверь! Ну я и бросила в него.

- С тобой опасно иметь дело, - захохотал Милославский, а я скорчила ему гримасу.

- Похоже, ты забыл, какой я была в студенческие годы.

- Помню-помню. – Стас, капитулируя поднял ладони к верху. – Мы вообще-то не просто так зашли.

- Да, Таня, - подключилась к разговору Ясения. – В связи с тем, что скоро какое-то время я не смогу руководить отелями, мне нужен приемник. Я хотела сразу назначить тебя, но Стас считает, что это породит ещё больший резонанс в других отелях.

- Мы решили устроить конкурс. Мы будем следить за динамикой отелей, и тот управляющий, кто лучше справится с обязанностями, будет награжден. – Милославский взглянул на жену, потом перевел свой взгляд в пол, почесывая черную бровь. – Есть одно «но».

- Мы устраиваем ужин с управляющими отеля, моими родителями и партнерами.

- Хотите сказать, что там будет Воронов, да?

- Он работает в Питере, ужин тоже будет проходить там, и он обязан явится. – Ясения тяжело вздохнула, касаясь ладонью моего плеча. – Тебе нужно держать себя в руках.

- Я что, по-вашему, истеричка? – В ответ на мой прищур, Стас показал небольшое расстояние между указательным и средним пальцами. – Ты совсем? – Я перевела взгляд на подругу. В глазах, очевидно, читалось отчаяние, потому что она в сочувствии поджала губы. – Я не буду устраивать сцен. Не переживайте.

- Мы очень на это надеемся.

Глава 10

Полтора года назад. Таня

- Здесь все документы? – спросила я Альбину. Девушка держала в руках толстую пачку бумаг, уверенно кивая. Я же поправляла манжеты своего пуловера, недовольно глядя в окно. На дворе был ноябрь, первый снег выпал вчера, а температура уже доходила до минус десяти. Ненавидела зиму, а природа, похоже, ненавидела меня, раз решила наградить Москву заморозками.

- Тань, здесь все. Даже документы с правками Ясении Сергеевны двухгодовалой давности.

Я вздохнула. Мне нужно было отправиться в компанию Филатов Групп для подписания пролонгации договора обслуживания нашей сети отелей. К слову, за все проведенное время в Москве, мне не выдалось возможности появится в царстве Милославского.сЯсения сейчас была в больнице, Стас находился рядом с ней, - вот-вот на свет должен был появится мой крестник. Дима вызвался быть крестным отцом, что меня вообще не удивляло.

- Ладно, давай сюда. – Я запихнула документы в сумку, накинула на свои плечи пальто, которое едва доходило до поясницы и вышла из своего кабинета.

В фойе отеля толпились постояльцы, - время было без десяти минут два и сейчас самый пик заселения. Саша бросил на меня отчаянный взгляд, на что я ободряюще улыбнулась своему администратору. Альбина вышла в след за мной и тут же оказалась за стойкой ресепшена, выручая коллегу. Меня это радовало. Если вспомнить мои первые дни в московском отеле, то по коже пробегали мурашки от ужаса. Раньше эти ребята только гвозди мне в туфли не насыпали.

Поежившись от пронзающего ветра, я прыгнула в свою белоснежную малышку, завела мотор и поехала в сторону фирмы Стаса. Несмотря на то, что его компания находилась в нескольких кварталах от отеля «Ясения», я потратила на дорогу около двадцати минут. Виной всему были заторы на дорогах, - час пик в Москве казался врагом всех автомобилистов. В такие моменты я завидовала Филатовым, - они могли прыгнуть на мотоцикл и проехать пробку между рядами.

Стеклянные двери постоянно открылись и с грохотом возвращались в свое исходное положение. Офис Стаса находился на шестом этаже. Панорамные окна открывали обзор на Москву реку. Поздоровавшись с охранником на входе, я оповестила в какую организацию направлялась. Мужчина кивнул мне, сказав, что уже был осведомлен о моем приезде. Улыбнувшись мужчине, я вбежала в лифт, едва зацепив плечами закрывающиеся двери.

- Ух, - выдохнула я, разглядывая свое отражение в зеркале. Я не обратила внимание на то, кто поднимался вместе со мной. Но взглянула на табло с кнопками этажей, убедившись, что кто-то тоже выходит на шестом этаже. - Синяки останутся. – Цыкнула я, чувствуя тупую боль в плечах.

- Каштаночка, могла бы и выкрикнуть, чтобы мы попридержали двери. – Я вскинула свои брови, услышав знакомый голос.

- Дима?

- А кто-то еще тебя так называет? – Панов обернулся лицом ко мне. Его лицо просветлело, стоило карим глазам мужчины заметить меня. Я усмехнулась.

- Слава богу, нет.

- Ты ко мне? – Спросил мужчина. Его руки были спрятаны в карманах брюк. Черное драповое пальто доходило ему до колен, а на ногах начищенные до блеска туфли. Дима всегда умел выглядеть с иголочки.

- Вообще к Стасу. – Я вскинула одну бровь. – Но раз он в больнице, приходится обращаться к его замам.

Дима усмехнулся, бросая снисходительный взгляд на меня. Очевидно, мой укол в его сторону не имел смысла.

- Поправочка, - его пальцы коснулись моих волос. – Я, Леша и Стас, - владельцы этой фирмы. Мы не замы, мы директора.

- Тебе льстит эта важность? – Он приподнял свои черные брови в удивлении, я же отбросила его ладони от себя. – Впрочем, чему удивляться. Тебя и твои похождения обсуждают на каждом углу.

- Обсуждают те, кому просто нечем заняться, родная.

- А ты не отрицаешь этого, - лифт выпустил нас с Димой. – И никакая я тебе не родная.

Мы оказались в просторном помещении, где можно было танцевать. По центру на этаже располагался общий офис, - несколько столов в шахматном порядке. А слева от лифта тянулась вереница стеклянных дверей. У окна, самая последняя дверь отличалась от остальных. Она была матовая черного цвета и скрывала происходящее внутри. Стало понятно сразу, - кабинет директора.

- А смысл? – Мужчина проводил меня до той самой двери, впустил внутрь и уже хотел заходить сам, как его окликнул паренек лет двадцати. В его руках был раскрытый ноутбук, а глаза излучали волнение. – Что тебе, Антон?

- Сервера полетели. – Запыхавшись, буркнул он. Дима чертыхнулся. – Мы уже и так и сяк пытались восстановить.

- И? – Я впервые видела такое серьезное лицо мужчины. Обычно мне доводилось видеть Панова только в неформальной обстановке. Панова в роли директора я видела впервые. – Что пишет?

- Что сеть перегружена. – Антон взглянул на меня своими голубыми глазами, и мне резко стало его жаль.

- А вы не могли убедится, что вам хватит памяти для такого обновления? –Спокойно спросил Дима, но от его такого спокойствия у меня самой волосы на затылке встали дыбом. – Разве вы не должны с начала оценивать все риски?

- Дмитрий Иванович, понимаете…

- Руководителя группы ко мне, - рявкнул он, и я вздрогнула. – Живо! – Антон исчез так же незаметно, как и появился. Теплые карие глаза взглянули на меня. – Прости. Подождешь пару минут?

- Зачем ты так с ним строго? – Бросая на диван свое пальто, спросила я. – Он же и так весь трясся.

- Потому что это обновление было пустяковым, но важным. И там правда требовалось много памяти на наших серверах. Я знал, что они что-то упустят, поэтому подстраховался. – Я удивленно уставилась на мужчину. – Стас меня надоумил, когда я обновлял свое приложение.

- Свое?

- Да, - он почесал затылок. – У меня помимо этой фирмы есть еще ряд созданных мной приложений. – Его лицо озарила смущенная улыбка. – Вполне прибыльных.

- Да ты мега мозг, - усмехнулась я.

- Видишь, как повезло тебе. Выйдешь за меня замуж и забот знать не будешь.

- Опять ты за свое! – Я закатила глаза, вытаскивая из сумки папку с документами. – Ознакомься и подпиши на последней странице. Завтра нужно сдавать отчет в налоговую службу.

- Вот что плохо, так это то, что Стас и Ясения даже дома не могут договориться о таких вещах. Они попросту забывают.

- Да, в курсе. Они должны были подписать это дополнительное соглашение еще в начале октября.

В дверь постучали. Показалась рыжеволосая голова мужчины лет тридцати. Его карие глаза мельком взглянули на меня, а после остановились на нахмуренном начальнике. Панов облокотился на стол, сложил руки на груди, а ноги скрестил. Мужчина вошел в кабинет, остановился в метре от Димы.

- Слава, - Панов почесал указательным пальцем бровь. – Почему ты не проследил за своими головастиками.

- Дмитрий Иванович, мы были уверены, что сервер выдержит.

- Сколько уже задержка работы?

- Двадцать минут. Мы только заметили. – Слава переминался с ноги на ногу.

- Ты хоть в курсе, сколько стоит минута простоя? – Подчиненный молчал, а Дима покачал головой, вытаскивая из-за пазухи своего пальто, которое он так и не снял, небольшую флеш-карту. – Уладь проблему. Нельзя медлить.

- Будет сделано.

Слава ушел, а Дима сбросил со своих плеч пальто и снова обратил свое внимание на заинтересованную меня. Я все это время с любопытством наблюдала за новой для меня стороны Панова. Если обычно он мне казался шутом, то сейчас я видела настоящего короля. Мужчина был спокоен, хоть и не отрицал своего недовольства.

А еще я замерла, разглядывая его видневшуюся сквозь белоснежную ткань рубашки мускулатуру. Стоило только гадать, сколько времени каждый день этот человек тратил на изнурение в спортивном зале. Дима был потрясающе хорош. Его высокий рост и широкие покатистые плечи казались непоколебимой скалой.

Эх, Панов, не был бы ты бабником еще…

- Ты засмотрелась что ли? – Улыбнувшись уголком губ, спросил мужчина. Я несколько раз моргнула, чтобы понять смысл его вопроса, а когда поняла фыркнула так громко, чем рассмешила Диму.

- Еще чего! Не в моих правилах глазеть на то, что является достоянием общественности. – Щеки краснели на глазах. Я поднялась с дивана, подошла к окну, закрываясь от до чертиков довольного Панова.

- Посмотрим, как ты заговоришь, когда это, как ты сказала, достояние общественности, будет в открытом доступе для тебя.

- Не мели чепухи, - я дернула плечом, пытаясь сбросить нараставшее недовольство. – Я с тобой никогда не буду.

- Нет еще ни одной крепости, которая не пала передо мной. – Его задумчивый голос заставил меня обернутся. Я думала, Дима смотрел на меня, но мужчина был увлечен бумагами, которые я же ему и принесла. Все шутки улетучились. Его сосредоточенное выражение лица заставило меня снова залюбоваться им. Да, Дима определенно имел качества, из-за которых девушки сами падали к его ногам. Но я не была в их списке. Очевидно, я слишком долго наблюдала за Димой, потому что брошенная фраза отрезвила меня. – Ты опять пялишься, Каштаночка. Не провоцируй мужчину. Особенно того, который безумно в тебя влюблен.

- Ты так говоришь только потому, что я еще не попала в твои сети. – Я села на стул рядом с Димой, вытаскивая из папки дополнительное соглашение. – Подписывай давай. У меня в отеле сейчас полный аншлаг.

- Даже когда ты попадешь в мои сети, - он усмехнулся. Его глаза нашли мои. – Я не перестану интересоваться тобой.

- Если я попаду…

- Когда. – Это уверенность меня разозлила. Я дождалась, когда Дима поставить свою величественную закорючку на бумаге, запихнула договор в сумку.

- Мне пора.

- Давай я тебе помогу. – Мужчина поднялся, но я выставила ладонь перед собой.

- Я в состоянии сама надеть пальто.

- А я в состоянии помочь женщине его надеть, - он нахмурился. Кажется, его тоже утомили наши перепалки. – И это не потому, что ты мне нравишься. Это воспитание.

- Хватит при каждом удобном случае, говорить, что я нравлюсь тебе, - позволив все-таки Диме надеть на мои плечи верхнюю одежду, я развернулась лицом к нему. Дима был мне другом. Другом, который находился в вечной френдзоне.

- Запомни раз и навсегда, девочка, - пальцы мужчины сомкнулись позади меня. Панов притянул меня за талию к себе, так, что между нашими лицами было крохотное расстояние. – Я не умею лгать, да и не хочу этого делать. Все мои намерения чисты, как утренняя роса.

- Опять запел соловей, - я закатила глаза, отворачивая голову, но теплые пальцы Панова не дали мне это сделать.

- Когда-нибудь наступит день, когда ты в это поверишь. – Его голос перешел на шепот. Он облизнул губы, а я замерла. Нет, я не дам этому мужчине поцеловать меня.

- Дима, - предостережение просочилось, - отпусти меня, если не хочешь, чтобы я тебя ударила. Думаю, ты наслышан от Филатовых о моем не самом дружелюбном характере.

Он рассмеялся, но все-ж-таки отпустил. Я отошла на шаг, поправила одежду и, схватив со стола сумку, вышла из офиса, слыша позади себя гневный оклик Панова. Кажется, я его задела сильнее, чем хотела.

- Слава, в мой кабинет!

Можно было бесконечно смотреть на три вещи: огонь, воду и на то, как Панов пытался заполучить мое внимание. Мне это нравилось. Я любила играть с ним в своеобразные игры охотника и жертвы, хоть в нашей ситуации сложно было разобрать, кто был кем. Но также я прекрасно понимала, что дальше этих игр в наших отношениях мы не продвинемся. Ловелас и дамский угодник никогда не входили в список моего вишлиста. К тому же тогда, когда я не могу перестать думать о чертовом управляющем отеля на Тверской.

Этот Илья был странным. Он все время пытался подружиться со всеми управляющими сети, но только не со мной. Меня он пытался уколоть всякий раз, как видел. А видел он меня часто, - иногда казалось даже, что он специально приходил в мой отель, чтобы оставить пару гадких выражений и со спокойной душой уйти восвояси.

Но как бы сильно меня не раздражал он, я все же не могла перестать думать о нем. Я злилась на себя, на него из-за всего этого, но постоянно думала и думала. Из головы даже во сне не выходил образ мужчины. И во сне он постоянно с кем-то заигрывал, но его острые карие глаза всегда были направлены на меня.

- Сергей Геннадьевич, - я набрала номер хозяина отелей. – Дима дополнительное соглашение подписал. Я сегодня соберу все данные, сделаю отчет и отправлю в налоговую.

- Хорошая работа, Татьяна, - бас заполнил ухо. Я до сих пор немного побаивалась этого высокого грузного мужчину с низким властным голосом. Даже несмотря на то, что знала, каким любящим львом для своей семьи он был. – Звонил Стас. Сенечка родила. Мальчишка, три килограмма семьсот грамм.

- Это отличные новости!

- Так что я завтра приеду в Москву, и мы с тобой вместе отвезем документы. А потом навестим дочурку.

Мы попрощались. Я остановилась около своего отеля, замечая в дверях поджидавшего меня Илью. Мое настроение тут же испортилось, видя с каким довольным выражением лица он наблюдал за мной.

- Что ты здесь делаешь? – Громко спросила, захлопывая дверь машины. – У тебя что, другой работы нет, как меня караулить?

- Смотрю, у тебя хорошее настроение. – Проигнорировав мой вопрос, произнес Илья. На нем была куртка болотного цвета с меховым воротником, а на ногах грубые ботинки с толстой подошвой. Волосы по-мальчишески взъерошены, от чего захотелось пригладить их ладонью.

- Было, - обходя мужчину и облегченно выдыхая, чувствуя тепло в фойе отеля, небрежно бросила я. – Пока тебя не увидела. Умеешь, знаешь ли, испортить настроение.

- Я даже еще ничего сказать не успел. – Илья семенил за мной, а мое раздражение только росло. Даже сама не понимала от чего: от его присутствия или от собственно слабости. Илья пользовался духами, которые постоянно кружили мне голову.

- Тебе достаточно одного вида, - сотрудники с интересом наблюдали за нашей очередной перепалкой. Вчера подошла ко мне Альбина и невзначай шепнула, что Илья неровно ко мне дышит. Я же чуть не поперхнулась горчим кофе. – Зачем пожаловал?

Мужчина вошел следом за мной в кабинет, закрыл за собой тихо дверь и включил свет. Я поморщилась. Я любила естественное освещение, и сейчас под приглушенным светом мне было гораздо комфортнее. Но Илья, как обычно, все испортил. Я сбросила пальто, села за свой стол и открыла ноутбук, где мне перед глазами показались таблицы с отчетами. У меня на руках были отчеты по финансовым показателям всех отелей, кроме «Надежды». Поэтому, я имела небольшое представление о том, зачем сюда явился Воронов.

- Здесь отчет по моему отелю. – Он вытащил из большого кармана скрученную в трубочку пачку бумаг и положил перед моим носом. Я нахмурилась. Лукояновы поручили мне перепроверить и свести отчеты в одну таблицу. Илья должен был поступить так же, как и остальные управляющие. Вот же выскочка! – Можешь не перепроверять.

- Почему на бумаге? – Мои каштановые брови свелись к переносице. – Я просила сбросить в электронном виде. По-твоему, мне нужно все вручную перебивать?

- Совсем забыл, - он изобразил на своем лице сожаление. Я не поверила. Илья сделал это специально. – Думаю, что за вечер ты управишься.

- Я нажалуюсь на тебя Лукоянову, понял? – Я выставила в его сторону указательный палец. Мужчина лишь усмехнулся.

- Лучше настучи сразу своей подружке. – Началось! – Как-нибудь за чашечкой чая. Расскажи, что противный Илья снова тебя озадачил. Она тебя пожалеет и найдет местечко прибыльней.

- Я, кажется, тебе уже говорила, что моя дружба с хозяйкой и моя работа в этом отеле не является поводом для обсуждения. Я здесь, потому что пахала, как проклятая в Нижнем.

- Рассказывай это кому-нибудь другому.

От злости я вскочила со своего стула. Чтобы не подавать вида, я подошла к дивану, вытащила из своей сумки договор и посмотрела на место подписи Панова.

- Черт, Димка не поставил дату своей рукой. – Пробубнила я, перепроверяя подпись на втором экземпляре. – Ладно, завтра по пути в налоговую заеду.

- Он уже Димка? – Илья снова усмехнулся. Его взгляд полоснул по моему лицу. – А говоришь, что заслужено находишься тут. – Он испустил судорожный вздох, замечая, как мои глаза превращались в блюдца. – Скоро и Филатов Групп превратиться в семейное дело.

- Что ты вообще такое говоришь? – Я сморщилась. Свободная ладонь сдалась в кулак.

- Вот только не питай больших надежд. Панов тот еще прохвост. Помотросит и бросит.

- Ты ни на йоту не знаешь Диму, ясно? – Встала на защиту друга. Наши с ним споры и колкости это одно, но я не позволила бы никому оскорблять друзей. Даже если часом ранее уверяла Панова в том же. – Так что прекращай свои бестолковые речи.

- Вот. – Изогнул свои губы в улыбке Илья. – Ты его уже защищаешь.

- Я всегда защищаю тех, кто мне дорог, Воронов. Не думаю, что ты это понимаешь.

- Ошибаешься. – Злость просочилась в его голосе, и я насторожилась. – Я отдал тебе документы. На этом все.

Он вышел из кабинета, хлопнув дверью. Слишком громко для спокойного и безучастного мужчины. Я еще несколько секунд смотрела ему в след, а после села на свое рабочее место и стала заниматься тем, что сейчас было важнее бестолковых мыслей об этом человеке.

Глава 11

Год назад. Таня

Январские праздники подошли к концу. Я только успела выгрести из своей квартиры весь хлам, в число которого входили мишура, игрушки и небольшая елка высотой всего в метр. Илья хотел купить ель повыше, но я не позволила это сделать. Всегда считала, что большая елка должна стоять посреди просторной гостиной. Да, и членов семьи должно было быть больше, чем два человека.

Мы жили вместе уже несколько месяцев. Я души не чаяла в Воронове, а о, в свою очередь, не мог налюбоваться мной. Наши отношения казались пороховой бочкой, потому что нас часто штормило. То мы громко и бурно ругаемся, то так же громко миримся. Впрочем, я считала, что это всего лишь издержки притирок. Мы были двумя взрослыми людьми со своими жизненными устоями и бытовыми привычками. В двадцать лет тяжело привыкать к другому человеку, а в тридцать так вообще сложно принимать даже чьи-то разбросанные носки по квартире. Хотя Илья этим не страдал. Он изводил меня своей чистоплотностью. И ревностью.

Красная тряпка для Воронова был и оставался Панов. Сколько бы я не уверяла любимого мужчину, что Дима всего лишь друг, Илья в это не верил. Иногда доходило до безумных проверок. То он неожиданно явится в отель, когда Дима решит навестить меня вместе со Стасом, то заставлял ставить наш разговор на громкую связь. Меня это злило, но я была уверена, что рано или поздно Воронов поймет, что в сердце моем находился только один мужчина. Хотя он об этом знал.

- Просто я слишком сильно люблю тебя, дикарка, - в сердцах кричал он. А я, как бы сильно в этот момент не злилась, начинала улыбаться, как школьница.

Сегодня был первый рабочий день после праздников. Несмотря на то, что для нашей отрасли нет такого понятия, как новогодние каникулы, Филатовы все же позволили мне и Илье взять пару дней после нового года. Мы с Вороновым только вчера прилетели из Нижнего Новгорода. Празднование было громким. С начала мама долго присматривалась к моему спутнику, а после, когда куранты уже пробили двенадцать, подняла свой фужер и тихо шепнула мне на ухо, что одобряет мой выбор. Бабочки порхали в животе, и я была счастлива.

На следующий день мы поехали в гости к Лукояновым. Там собралась вся семья. Гоша прилетел из Франции со своей девушкой, которая находилась под пристальным наблюдением Розы Михайловны. Мне даже временами было жаль ее. И через несколько часов мне все же удалось вырвать ее из когтистых лап будущей свекрови. К тому же, был отличный повод не слушать очередные истории Сергея Геннадьевича. А в тот момент он как раз начал рассказывать о том, как мне было несладко под его крылышком.

Мы с Лолой, - так звали девушку Гоши, - качались на качелях, припорошенных снегом, когда свет фар ослепил нас. Из черного внедорожника вышел Панов. Он обошел капот машины, открыл пассажирскую дверь. Я задержала дыхание.

Неужели Дима привез сюда свою девушку?

- Что с тобой? – Спросила меня на английском языке Лола. – Ты побледнела.

- Замерзла, наверное, - пожала плечами. – Интересно, кого это Панов привез?

Из машины вышла женщина в длинной черной шубе. Она смерила Диму холодным взглядом, а после обратила внимание на нас. Мы с Лолой почему-то сжались. Дима тоже заметил наше присутствие и лучезарно улыбнулся.

- Он прямо-таки весь светится, как тебя видит.

Я потерла раскрасневшиеся то ли от мороза, то ли от смущения щеки. Несмотря на то, что давно уже привыкла слушать эти пламенные речи о его любви ко мне, мне все равно каждый раз было стыдно. Дима мог открыто показывать свои чувства, даже если иногда это выходило боком и ему, и мне. Я напряглась, вспомнив о том, что стенах этой крепости сидел за столом Воронов. Илья не обрадовался бы такому гостю.

- Мама, заходи внутрь. Сергей уже ждет нас.

- А ты? – У нее был не только взгляд холодный, но и ледяной стальной голос. Они казались совсем разными с Димой.

- Я с девчонками поздороваюсь и иду.

Панов приблизился к нам, и я заметила, что его щеки тоже успели покраснеть. Ямочки проявились отчетливее, когда его карие глаза нашли мои зеленые. Мы друг другу улыбнулись.

- С новым годом, Каштаночка. – Он вытащил из кармана пальто небольшую коробочку, протянул мне. Лола в этот момент лишь вскинула в удивлении брови. Стыд только усилился.

Я открыла коробочку, заметив там небольшую подвеску в форме четырехлистника. Она была милой, и мне нравилась, но я уже боялась представить глаза любимого, когда он узнает, от кого этот подарок.

- Спасибо. – Прочистив горло, произнесла я. – Не стоило. Мы не ждали тебя, поэтому мой подарок остался в Москве.

- Стас позвонил вчера. – Он хмыкнул. – Или уже сегодня. Я был у мамы. Валентина Ивановна потребовала, чтобы сын хоть раз в несколько лет являлся в родной дом.

- Слышу что-то знакомое в твоих словах. – Лола заметила в дверях Гошу и, извинившись, упорхнула к нему. Я же почему-то оказалась приклеенной к качелям. – Моя мама так же меня затащила сюда.

- Ты одна приехала? – Спросил Дима. Сунув руки в карманы джинс. Я обратила внимание, что ему шли не только костюмы, но и простая одежда.

- С Ильей. – Просто ответила я. Дима только кивнул. Он принял мои отношения, хоть я и не нуждалась в его одобрении. – Он сейчас с Сергеем Геннадьевичем. В очередной раз слушает о моих победах и промахах.

- Здесь нечего стыдиться, - поняв, что я сбежала, по-доброму улыбнулся мужчина. – Ты большая молодец, и ты сама это знаешь.

- Да, но всякий раз слушать о том, как меня на несколько часов заперли в мужском туалете, - я поежилась. – не самая приятная вещь.

- Ты преувеличиваешь. – Он мне подмигнул, и я улыбнулась, пряча глаза. Я и правда любила преувеличивать.

Нашу беседу прервало появление Ильи. Его острый взгляд полоснул с начала по мне, потом по лицу Димы, а после остановился на коробочке, которую я держала в своих руках. Я не знала, к каким выводам пришел тогда мужчина, но он со всей злости схватил за грудки Панова. Я вскрикнула, пытаясь встать между мужчинами.

- Что ты себе позволяешь? – Выплюнул Илья, прожигая дыру в Диме. Панов был спокоен, хоть и пытался оторвать цепкие руки Воронова от себя. Я озиралась по сторонам. В доме играла музыка и был слышен заливистый смех подруги.

- Мы просто разговаривали, - спокойным голосом ответил Дима. Его взгляд упал на меня, словно давая мне понять, что скандала не будет.

- Знаю я, твои разговоры. – Илья тоже взглянул на мое лицо, но в его взгляде я читала угрозу. Он был в бешенстве. – Когда же ты уже поймешь, что она моя!

- Все давно все поняли, - отцепив наконец от себя взбеленившегося Илью, рявкнул Панов. – Только ты все еще пытаешься что-то всем доказать!

- Следи за языком! – Выставив указательный палец, выплюнул Воронов, больно впиваясь пальцами в мое запястье и уводя за свою спину. Это не был акт защиты, скорее, очередное напоминание Диме, чьей женщиной я являлась.

- Илья, мы просто разговаривали, - вмешалась я и ойкнула, когда его руки сильнее сжали мое запястье.

- Проваливай, - процедил сквозь зубы Илья, не упуская мое лицо из своего вида. Он пытался что-то найти в нем, но, очевидно, нужного ответа на свои немые вопросы не было. Когда Дима еще раз взглянул на меня, и наши с ним глаза встретились, рев Ильи заставил меня вздрогнуть. – Уходи!

Я никогда не была покорной. Только когда наши чувства с Ильей вскрылись, я смогла обуздать внутри бушующий огонь, хоть он и пытался всячески выбраться наружу. Сейчас я молчала, хоть и чувствовала, как дрожит мое тело.

- Что ты творишь? – Процедила сквозь зубы я, пытаясь вырвать свою руку из его хватки. – Мы просто разговаривали.

- Да ну? – Илья выхватил из моей ладони, сжимающей коробочку, подарок и открыл его. – Какой милый подарок, не находишь? Прямо веет дружбой!

- Перестань искать в каждом его слове и жесте угрозу! – Я потянулась за подарком, но Илья выбросил его наглядно в сугроб. – Мы – друзья, Илья! И нам приходится видеться, потому что его лучший друг, так же является моим лучшим другом, понимаешь?

- И что это за мода такая? – Он фыркнул, отошел на шаг и зло взъерошил свои волосы. Так он еще больше походил на безумного. – Что за мода иметь лучших друзей мужчин, а?

- Ты меня еще к Стасу начни ревновать! – Крикнула я, всплескивая руками. Во мне бушевал гнев. Да такой сильный, что я не замечала даже лютого мороза. Шубка упала с моих плеч, и я осталась стоять в одном вязаном платье. – Я тебе еще раз повторяю: мы с Димой друзья. Друзья!

- Лепи эту чепуху кому-нибудь другому, а не мне! Я прекрасно вижу, какими взглядами вы обмениваетесь.

- Да что с тобой не так?! – От бессилия я топнула ногой. Илья казался стеной, до которой невозможно было достучаться. Позади нас стих смех, да и музыка стала звучать тише.

- Ребят? – Голос подруги заставил нас обоих на мгновение замолчать. Мы посмотрели на Ясению. – У вас все нормально?

- Да, - ответили мы грубее, чем хотели.

- Если он хоть раз еще подойдет к тебе, я за себя не отвечаю! – Угроза сочилась в его голосе, и я ему верила. Для Стаса было глупостью звать нас в родовое поместье Лукояновых, если он уже позвал Панова. Этот вечер мог закончится ужасно.

Впрочем, мои опасения были напрасными. Вечер закончился хорошо. Дима был занят разговорами со Стасом и Лукояновым, Илья нашел общий язык с Гошей, а мы женским составом расселись у камина прямо на мягком ковре и пили белое вино прямиком из Италии. Сергей тогда скупил половину винного отдела под гневное пыхтение жены. Роза Михайловна не упускала возможности напоминать мужу об этом.

Я вышла из подъезда, и мороз тут же сковал мое лицо. Ветер игрался с длинными каштановыми волосами и щипал щеки. Наскоро забросил все сумки на заднее сидение машины, я запрыгнула в салон, включила обогреватель и смогла наконец расстаять.

Илья уже час как трудился в своем отеле на Тверской. Ясения почему-то серьезно взялась за проверку именно «Надежды». Я не придавала этому значения. Илья мне тоже многого не рассказывал. Считал, что в состоянии сам справится с натиском подруги. К тому же, он наконец понял, что дружба и работа вещи разные.

Вчера вечером ему позвонил какой-то мужчина. Его русская речь звучала с очевидным акцентом, и я поняла, что он был нерусским. Скорее всего из восточных стран. Мужчины долго общались, и были довольно-таки миролюбивы. Из его разговоров я поняла, что они были давними друзьями. Потом они договорились встретится сегодня после работы. Я не настаивала, чтобы он пригласил меня с собой, но все же мне хотелось быть частью его жизни.

За полгода наших отношений я так и не смогла познакомится ни с его родителями, ни с кем-то из его жизни. Илья практически не говорил на эти темы. Меня это настораживало, но я была без ума от этого мужчины и принимала любую его сторону.

Я ехала по центральной улице, где меня ждал лишь один поворот направо, а дальше располагался отель. В машине что-то начало стучать, и я сделала музыку потише. В последнее время моя малышка часто подавала сигналы возмущения. Я пообещала ей отвезти в сервис, но до этого пока никак не доходили руки. После достаточно долгого постукивания, она заглохла. Я оказалась распластанной на дороге в три полосы в одну и другую сторону. Я запаниковала. Что-что, а вот чинить машины на оживленной трассе я не умела. Я в принципе мало что понимала в содержимом ее капота.

- Илья? – Мужчина поднял трубку после второго гудка. Его голос был серьезным. – У меня машина заглохла. Можешь подъехать?

- Где ты? – Спросил он, шелестя бумагами.

- Прямо между нашими отелями. Не успела повернуть.

- Выстави знак и жди меня. Посмотрим, что там у тебя случилось.

Он отключился. Я же сделала, как мне велели. Когда я бросала знак в метре от багажника, мое лицо ослепил свет фар. Прищурившись, я разглядела знакомый черный внедорожник. Минутное облегчение сменилось беспокойством. Если Илья снова увидит рядом со мной Диму, тогда точно разразится гром.

- Привет, Каштаночка! – Выпрыгивая из салона машины, Дима в миг оказался около меня. – Что у тебя случилось?

- Машина встала. Понятия не имею, что с ней случилось.

- Сейчас посмотрим. – Дима приподнял рукава, по-хозяйски открывая крышку капота. – Родная, а ты давно масло меняла? – Он опустил голову, разглядывая непонятные мне провода и трубочки.

- Давно, - призналась я, напрягая мозг. В моих последних воспоминаниях не всплывала картинка из автосервиса.

- Ну вот поэтому она у тебя и заглохла. Даже машине нужна смазка. – Я ахнула, видя его игривые глаза. Он подшучивал надо мной.

- Дим, сейчас сюда Илья приедет. Я не хочу для тебя проблем.

Дима обошел меня, достал из своего багажника пятилитровую бутылку, а после вернулся к моей малышке. Я даже успела подумать, что он не услышал меня, но вдруг его глухой напряженный голос донесся до моих ушей.

- Неужели тебе все это нравится? – Его вопрос был риторическим, потому что ответа от меня он не ждал. Словно знал, что я ему отвечу. – Он же чуть на тебя не набросился. Да еще и чужими подарками разбрасывается.

- Ты видел это?

- Это видели все, - «обрадовал» меня друг. – Мы со Стасом потом еще весь участок перерыли, чтобы найти его.

- Прости меня, Дим. Я не знаю, что на него находит.

Мужчина опустил крышку капота, закрыл бутылку и посмотрел на меня. В его взгляде не было осуждения, но была грусть. Ему не нравилось то, что он видел.

- Он не тот человек, который тебе нужен.

Я нахмурилась.

- Он тот, кого я выбрала. – Сложив руки на груди, я гордо вздернула подбородок. – Я знаю, что тебе это не нравится, потому что у тебя ко мне чувства.

- Мои чувства здесь со всем не при чем. – Он поставил на асфальт бутылку и подошел ко мне. – Я взрослый мужчина и умею принимать поражение. Но это не здоровая ерунда, Таня.

- Позволь мне самой разбираться. Мы с Ильей – самое здоровое, что могло быть в моей жизни.

- Я очень хотел бы в это верить, Каштаночка. Но мои глаза видят другое.

- Тогда закрой их. – Голос Ильи снова заставил меня вздрогнуть. Я испуганными глазами уставилась на любимого, тот же видел перед собой только Панова. Дима устало закатил глаза и направился в сторону своей машины.

- Пока, Каштаночка.

- Что это было? – Ледяной голос сильнее внушал мне страх. Илья выглядел спокойным, но внутри я знала, что бушевала буря.

- Я ждала тебя, а мимо проезжал Дима. – Пыталась объяснить я. Воронов выставил ладонь передо мной, затыкая.

- Снова наш герой? – Яд сочился из его уст.

Если быть честной, я устала переубеждать любимого мужчину в том, что Дима не имел никаких подводных камней по отношению ко мне. В конце концов, он всегда был честным. Я развернулась в сторону своей машины, как рука Ильи сжала мое предплечье и резко развернула к себе.

- Разве мы договорили? – Спросил он таким тоном, что мне захотелось его ударить. -Здесь не о чем говорить, Илья. Дима мне просто помог. Все.

- В Москве полно людей, но именно он оказался рядом.

- Мы работаем все в одном чертовом квадрате! – Не сдержавшись, я вырвалась из его хватки и прикрикнула. – В этом нет ничего такого. Остынь!

Я снова сделала шаг в сторону машины, но Илья грубо меня толкнул на себя. Я не удержала равновесие и упала рядом со своей машиной. В спине отзывалась тупая боль. Шуба умудрилась спасти меня от синяков. Илья чертыхнулся и присел рядом со мной.

- Ты в порядке?

- Убери от меня свои руки, Воронов. Ты чертов псих, понятно?

- Да, - он потрепал себя по голове слишком резкими движениями. – Но я не могу, - его голос перешел на шепот. – Не могу видеть его рядом с тобой. Я до безумия люблю тебя.

- Так не любят, - я подавила всхлип. Было больно и обидно. Я всегда была чиста перед этим мужчиной.

- Прости меня, любимая. – Его ледяные ладони коснулись моих щек, и я почувствовала прикосновение сухих губ ко лбу. – Прости меня. Я обещаю держать себя в руках. Такого больше не повториться.

- Просто поверь мне, Илья. – Глядя в его черные от нахлынувших эмоций глаза, прошептала я. Я снова рассыпалась, когда его губы коснулись моих губ.

Я слишком сильно любила этого мужчину, пробы понимать правильность сказанных Димой слов.

Глава 12

Год назад. Таня

Я стояла посреди своей квартиры. Вроде все было хорошо, но в душе царствовала тревога. Я сжимала и разжимала ладони, в попытках себя успокоить. Завтра был мой день рождения. Праздник, который я ненавидела всеми фибрами души. Я заказала столик в небольшом уютном ресторане на четверых. Ясения с широкой руки отпустила и меня, и моего возлюбленного. Илья с самого утра торчал на работе, - необходимо было решить несколько важных дел. Он был трудоголиком, как и я.

Мне нравилось жить в одном доме с Вороновом. У нас была своя маленькая семья. Быт только радовал. Мы разделяли обязанности, но чаще всего все делали вместе. Любящие пары всегда разделяют все невзгоды и радости друг друга, разделяют быт и рутину. На подоконнике всегда лежали его записные книжки и гора ручек. Илья любил записывать маленькие детали, казавшиеся ему забавными. А я с мечтательной улыбкой сидела за кухонным столом и наблюдала за лицом, озаривший легкой ухмылкой.

Темнело. Часы показывали, что время чуть больше трех часов дня. Я не любила за это зиму. Просыпаешься в темноте, работаешь в сумерках, а домой идешь снова под светом фонарных столбов. В этом году зима ещё одарила нас слякотью. Холодный пронзающий воздух врывался в приоткрытое окно, проникая до костей. Мои новые зимние сапожки постоянно промокали. Я же молчу о том, что за всю зиму мне удалось надеть свою любимую песцовую шубку только трижды.

Я стояла у окна, закутавшись в теплый халат, и пила кофе. Это была третья кружка за день. Сердце колотилось, как бешеное. И вместо того, чтобы успокоить его настойкой, я ещё пуще распаляла свое сердцебиение. Я думала о завтрашнем дне. Он всегда был омрачен черным пятном от ухода отца, но в этот раз я была уверена, - ужин с любимым человеком перекроет весь негатив.

Зазвонил телефон. В надежде, что это мой любимый мужчина, я метнулась к кухонному столу. Но увы. Меня ждало разочарование, - высвечивались инициалы Панова. Я тяжело вздохнула. Илья ненавидел Диму за его чувства ко мне, а я испытывала неловкость рядом с ним. И, естественно, не хотела заставлять Воронова ревновать.

- Алло, - ответила я. Мужчина в трубку тяжело дышал. Его голос был взволнованным. – Что с тобой?

- Татьяна, - я напрягалась. Дима с самой первой нашей встречи называл меня Каштаночкой. Услышать из его уст свое имя было странно. – Я сейчас был в отеле на Тверской.

- И? – Сердце зашло. Что-то с Ильей?

- Не по телефону, - чертыхнувшись, ответил Панов. – Такие вести приносят лично.

Ожидание Панова в квартире казалось вечностью. Я отмеряла шагами комнаты, наворачивая круг за кругом. Меня уже начинало тошнить, но стоило только мне сесть за диван, ноги начинало трусить. Я нервничала. Я представила множества сценариев. И после каждого мне становилось только хуже.

Когда Панов позвонил в дверь, я уже была на волоске от смерти. Я рывком отворила дверь, впуская, задумчивого Диму внутрь. В его руках был букет цветов. Я нахмурилась. Этот человек совсем потерял совесть?

- Что это значит? – Грубо спросила я, кивая в сторону роскошного букета. – Ты из меня дуру сделать пытаешься?

- Никогда в жизни, Таня, я не смогу поступить с тобой так. Илья нехороший человек, - я судорожно вздохнула, упирая руки в бока. – Он тебя обманывает. А цветы я купил, потому что завтра не смогу поздравить тебя.

- Дима, я устала тебе повторять! Я люблю своего мужчину. Он любит меня. Ни за какие коврижки я не поверю, что Илья меня в чем-то обманывает!

- Послушай же ты, - Дима ухватился за моё запястье, притягивая к себе. Я накрыла свободной ладонью в его грудь, чтобы не потерять равновесие. Цветы упали на пол, но Панов этого не заметил. Он ласково провел ладонью по моим волосам, но тут же шикнул от боли, - я ударила его по руке. – Ты – сокровище. Ты не заслуживаешь такого отношения! Я не могу наблюдать за тем, как он с тобой обходится.

- Перебори себя, - оттолкнув мужчины, бросила я. – Уходи.

- Таня, я не желаю тебе зла, - в его глазах было столько мольбы, но я была ослеплена злостью.

- Уходи! – Крикнула я.

Мужчина в последний раз взглянул на моё, искаженное яростью лицо, грустно улыбнулся и покинул квартиру. Я захлопнула дверь и споткнулась о цветы, которые выронил Панов. Былые большие бутоны роз были не виноваты в том, чтобы куплены оказались не тем человеком.

Была полночь, а Ильи так и не было. Я беспокоилась. Он позвонил мне где-то около одиннадцати и сказал, что у него ещё пару не решенных дел. Бумажная волокита, которую он ненавидел. В голове кричали слова Панова, но сердце отказывалось в это верить. Илья был честен со мной. Это точно.

Я не знала, как уснула. Когда мои сонные глаза сфокусировались на комнате, я заметила, что была свернута в клубочек на диване. Солнце настырно пробивалось сквозь занавески, часы показывали девять утра. На кофейном столике в вазе находились цветы, а напротив меня с хмурым лицом сидел Воронов. От него пахло алкоголем, и меня это напугало. Я села, вытянула ноги, потирая глаза.

- Во сколько ты вернулся? – Я заметила, что Илья сидел в верхней одежде.

- Неважно. – То, с каким тоном сказал это мужчина, меня подвернуло в шок.

Он поднялся, сократил расстояние между нами и теперь нависал всем своим ростом. Его ладонь коснулась моей щеки. Поначалу я расслабилась, но вскрикнула, когда его пальцы сжали мой подбородок. Тупая боль растеклась по лицу.

Он обещал больше не причинять мне боль!

- Мне противно, что я целовал эти губы, - в пренебрежении вымолвил он, большим пальцем очерчивая контур моих губ. Его глаза безотрывно наблюдали за своими действиями. – А эти глаза так открыто мне врали.

- О чем ты? – Выдавила из себя я, силясь с нахлынувшим страхом.

- Я больше ни дня не хочу проводить с той, кто поступает, как последняя шлюха. – Илья сжал ладонь в кулак. Он замахнулся и ударил мягкую обивку дивана.

- Что ты такое говоришь?! – Я вскочила с дивана, находя его безумные глаза.

- Мы расстаемся, Татьяна. – Снося с кофейного столика вазу и пустую чашку. Цветы вместе с осколками рассыпались по полу. – Вот, что я тебе говорю!

- Нет, - я судорожно замотала головой.

Воронов переступил через учиненный хаос и направился к выходу. Его серое шерстяное пальто было маяком. Нельзя было этого допустить! Нет! Он не мог меня бросить! Здесь какая-то неразбериха! Если бы он только обернулся на меня сейчас… сказал бы, что любит. Но Илья не смотрел в мою сторону, хоть и слышал шаги. Я бежала за ним до двери, но громкий хлопок меня вернул в мои четырнадцать лет. Ноги подкосились. Я упала.

Тогда Илья бросил меня. Обвинил в измене. Незаслуженно.

Я ходила тенью. Квартира душила. На работе все шло из рук вон плохо. Меня затянуло в трясину одиночества. Я не могла дышать свободно. Я ходила по пятам за Вороновым. Поджидала его на работе, умоляла поговорить со мной. Я забыла про собственную гордость, забыла про свой дерзкий нрав. Стала тряпкой, и он об меня раз за разом вытирал ноги. Это убивало. Не спасали друзья, которые почти каждую ночь вытаскивали меня пьяной из баров. Иногда приезжал Панов, и даже если я была жутко зла на него, в тот момент сыпала благодарностями.

Если быть совсем честной, то Дима оказался очень хорошим другом. Он не понаслышке знал о муках расставания, - его участь состояла в том, что он пять лет вытаскивал со дна своего друга. Мужчина помог мне с выбором новой квартиры, сам занимался оформлением, потому что я была в таком раздрае, что не могла даже с первого раза поставить закорючку в документах.

Я болела по несколько раз за год. Однажды даже попала в больницу. Я упала в голодный обморок прямо посреди отеля, где полно было постояльцев и работников. Я перепугала всех. А потом очнулась в карете скорой помощи, заметив подле своей головы озабоченного Диму, бровь которого была рассечена.

- Что с тобой случилось?

- Не думай об этом, - мужчина сжал мою ладонь. – Ты всех напугала. Хватит морить себя голодом, Каштаночка, он того не стоит.

- Мне просто очень больно, - прошептала я. – И совсем не хочется есть.

Выписали меня быстро. С того дня я запретила себе убиваться по человеку, который довел меня до такого состояния. Я воспаряла, стала чаще и шире улыбаться. Друзья облегченно выдохнули, когда увидели изменения. Правда, я начала курить. Я пила безмерное количество кофе и много курила. Зато это помогло мне справится с болью.

Я сидела в лобби бара своего отеля, читала свежую корреспонденцию, и, естественно, пила кофе. Было прохладно. На деревьях распускались почки, но апрель не радовал меня теплым солнышком. Какую неделю подряд над Москвой затянулись дождевые тучи.

Я услышала громкой шелест лепестков сложенного зонтика. Обернувшись, заметила по-мальчишески взъерошенного Панова. Дима увидел меня, широко улыбнулся и помахал рукой. Я сделала тоже самое.

- Привет, Каштаночка, - приземлившись рядом со мной. Я тут же попросила бармена сделать напиток другу. Дима облокотился на стойку, вглядываясь в мои глаза, выискивая проблески грусти. Я придала непринужденный вид, изобразив улыбку на лице. Если Панов и не поверил мне, то сделал вид, что не заметил следов расставания. – Как ты?

- Погрязла в работе. На днях должны приехать иностранные гости, участвующие в семинаре. Горничные в мыле, бармены обмотались полотенцами и до дыр натирают бокалы, а я по сто раз на дню проверяю каждый уголок отеля.

- У меня есть предложение, чтобы разгрузить твою забитую шлаками голову, - Панов подмигнул мне, и я отставила чашку с кофе. – Как насчет поучаствовать в гонках? Не мотоциклы, - видя, как загорелись мои глаза, мужчина поспешил опровергнуть ожидания. – на машинах. Недавно Стас приобрел новый спорт кар, и я уговорил его поделится машиной на вечер.

- Если за рулем буду я, - Дима усмехнулся. Он знал, на что подписывался. – То я согласна.

- Раз так, - хлопнув по деревянной поверхности барной стойки, Панов встал на ноги и поцеловал меня в щеку. Я была не против, - в голове все еще появлялись его обеспокоенные глаза в карете скорой помощи. – Я заеду за тобой. Не сиди допоздна на работе.

Мужчина ушел, а я снова погрузилась в свои мысли. Остывший кофе противно растекался по нёбу во рту. Эта горечь снова напомнила мне о том, какой стала моя жизнь. Без ярких красок, без счастливых улыбок. Я смотрела вокруг себя и ничего не подмечала, - тотальная пустота. Страницы на календаре перелистывались, рана становилась все глубже, а дни превратились в сюжет фильма «День сурка». Все было однообразным. Даже друзья повторяли одни и те же фразы, задавали одни и те же вопросы, и, в конечном итоге, я разругалась с теми, кого любила.

Теперь в моем распоряжении безответно влюбленный в меня Панов и команда отеля.

Мы с Ясенией рассорились после обморока. Девушка так напугалась из-за моего самочувствия, что обрушилась с волной гнева. А я, в свою очередь, стала нападать на неё. Вода и огонь схлестнулись в схватке. По итогу, потопив нрав подруги, я попросила больше не лезть в моё дело, и она вышла из палаты, громко хлопнув дверью.

Я была виновата, но признавать не хотела. Я сочла нашу громкую ссору очередным моим провалом. Все, к чему бы я не прикасалась, превращалось в пепел.

Дима, как и обещал, подъехал к моему подъезду около восьми вечера. Я только-только вернулась в пустую квартиру, сбросила со своих ног неудобные туфли на высоком каблуке и рухнула на кровать. День был выматывающим.

В дверь позвонили, я впустила мужчину, проводила его на кухню, а сама направилась в спальню переодеваться.

- Чувствуй себя как дома, - крикнула я, натягивая спортивные штаны. – Где находится кофе или чай, сам знаешь.

- Мне нравится, что ты так говоришь, - отозвался ехидный голосок друга, и я невольно закатила глаза. Когда он перестанет подбивать ко мне клинья?

Я вышла на кухню через десять минут. Дима стоял у окна, вглядывался в сумеречную улицу и хмурился. Что-то беспокоило мужчину.

- Все в порядке? – Спросила я, поправляя свой высокий хвост.

Он обернулся, подарил мне ласковую улыбку. Его глаза оставались прежними, несмотря на появившиеся мимические морщинки. Они обвели меня долгим взглядом, потом мужчина мотнул головой, отставляя фарфоровую чашку в раковину.

- Все отлично. – Касаясь моего плеча, ответил друг. – Пойдём?

- Ты загруженный какой-то, - настаивала я. – Проблемы на работе?

- Небольшие, - расплывчато промычал Дима, засовывая стопы в кроссовки. – Но они быстро решаются.

Мы приехали на закрытый трек. Про такие говорят «только для избранных», и этими избранными были все, у кого денег куры не клевали. Черная Панамера, прошитая до максимальной мощности сверкнула дальними огнями соперникам. Дима уступил мне кресло водителя, пристегнулся со словами, мол для пущей безопасности. Я подъехала к стартовой линии. Машин было шесть, и каждая круче другой. Я с самодовольным видом провела кончиками пальцев по пластиковому покрытию, схватилась крепче руль и, стоило только прогреметь выстрелу, со свистом рванула на ровной дороге.

Всего было шесть поворотов. Первый был легкий, как на проезжей части. Второй очень крутой, но вполне проходимый, и с ним я справилась на ура. Я была второй. Передо мной пестрел лимонный мустанг, грозно рыча и ослепляя нашу малышку задними огнями. Я прибавила газу, смеясь над тем, как сидящий рядом Панов крепче ухватился за верхнюю ручку и вжался в сидение. Боюсь, что после гонки нам придется заехать на мойку и провести химчистку.

Я никак не могла обогнать мустанга. Лавировала между полосами, но тот не поддавался на провокации. На четвертом повороте мне улыбнулась удача, - мустанг чуть забуксовал, раньше времени нажав на ручник. Мне хватило пары секунд, чтобы выбиться вперед. Я снова нажала на газ, предчувствуя опасный поворот. Пятый. Он напоминал круг, только линия едва ли доходила до начальной точки. Соперник дышал мне в затылок. Я взглянула в зеркало заднего вида и вспыхнула.

Этого не могло быть!

За рулем форда сидел Илья, который злыми глазами буровил машину, вот-вот наровясь сотворить аварию. Моя растерянность сошла на нет, когда капот машины Ильи почти что шваркнул по багажнику Стаса. Мой друг содрал бы сто шкур и с меня, и с ни в чем неповинного Панова. Я разозлилась. Он снова появился в моей жизни. Это был удар ниже пояса.

- Держись крепче, - бросила я, ускоряясь.

Я уже въехала на поворот, резко дернув за ручник. Руль начало болтать, но я смогла крепче ухватится, повернуть на несколько градусов вправо, а после резко влево. Машина позади чуть замедлилась. Внутри горело желание взглянуть на лицо Воронова в этот момент. Мужчина никогда не видел меня на треке, да и в совместных поездках мне не довелось похвастаться умениями. С самых первых дней он всегда предпочитал водить сам, а я и не противилась, - видеть лицо Ильи за рулем, - лучшее, что могло случится.

Шестой поворот был таким же легким, как и первый. Я ловко лавировала между полосами, пытаясь выровнять машину. На финише я оказалась первой. Это радовало меня, но стоило только носу моего кроссовка коснуться педали тормоза, реальность окатила меня ледяной водой. Я снова его видела. И увижу сейчас. Я знала, - эгоцентричный эгоист не сможет смирится с проигрышем.

Дима вышел первым. Он пожал руку организатору, а после взглянул на меня, кивая. Выходить мне не хотелось. Я была в коконе собственных страданий, пережитых за последние недели. Это больно. Чертовски больно.

- Выходи, победительница, - склонившись ко мне через открытое окно, прошептал друг. На его лице сияла улыбка. Я ему вяло улыбнулась. Сердце грохотало от адреналина.

- Какие люди, - ядовитый голос ворвался в мои уши, и я сжалась. Я не готова встретится с ним воочию, особенно тогда, когда я только начала приходить в себя.

- Надо же! – Панов развернулся ко мне спиной, заслоняя лицо Воронова. – Не думал, что ты тоже гоняешь.

- Я раньше тебя здесь не видел, - ответил Илья, склоняя голову так, чтобы из-за плеча Димы можно было увидеть моё лицо. Я встретилась с ним взглядом. Мурашки устроили марафон по телу от того, как он взглянул на меня. Столько ненависти я ещё не видела. Это ранило меня. Я отвела взгляд, устремляя взор на происходящее перед носом машины. – Впрочем, сам откатал только пару гонок. Поздравляю с победой.

Эта фраза была сказана мне. Я резко вздернула подбородок, борясь с нахлынувшими слезами. Я не заплачу перед этим чертом! Ни за что!

- Спасибо, - ответил вместо меня Панов. Дима подарил мне ласковую улыбку, и это не удивилось от глаз Ильи. Мужчина сощурился.

- Значит, ты не врал? – Спросил Илья, и я нахмурилась. О чем он?

- Ничуть, - легко отозвался мой друг. Любимый поджал губы, кивнул и снова полоснул острым взглядом по мне. Меня начинало трясти. Я не могла выносить столько ненависти к себе.

- Что ж, желаю счастья.

После этих слов мужчина удалился. Я смотрела ему в след, ощущая, как одна настырная слезинка всё-таки скатилась по щеке. Панов не поворачивался ко мне лицом, а я жаждала объяснений.

- Ты, может, скажешь мне, что это сейчас было?

Дима обернулся, изобразил на своем лице подобие улыбки, и ответил:

- Это ты мне скажи, Каштаночка, где так научилась гонять. На пятом повторе думал, что все, - разобьемся. А тут… бац! И в дамках.

- Это адреналин, - я ухмыльнулась. Дима сел в машину и снова взглянул на моё лицо. – Дима, на мне узоров нет.

- В картине Малевича тоже нет узоров, но все считают его произведением искусства.

- Льстец и подлиза, - мы направились в сторону моего дома.

- Я виделся с ним, - спустя нескольких минут молчания, вдруг произнёс Дима. Я оторопела настолько, что невольно нажала на педаль тормоза. Благо была глубокая ночь, и позади нас не взвизгивали шины колес машин.

- Что? – Пальцы так сильно сжали руль, что несчастная кожа заскрипела. Мои глаза блюдца уставились на мужчину, который, кажется, жалел, что ляпнул такое.

- Когда ты упала в обморок. Я не знаю, зачем он пришел в твой отель, но видя с одной стороны следствие его поступка, а с другой стороны его самого, я не сдержался. Мы подрались.

- Вот откуда у тебя была ссадина, - пробормотала я больше себе, нежели чем собеседнику.

- Когда мы успокоились, я ему сказал, что ты упала в обморок из-за низкого давления. – Я нахмурилась. Илья не мог в такое поверить. Я никогда не страдала гипертоническими заболеваниями. – И он не поверил. Тогда я сказал, что мы женимся.

- Что? – Я со всей силы ударила Диму по затылку. – Такое только идиоту в голову взбредет!

- Но он клюнул! – Потирая ушибленное место, выпучил свои карие глаза друг. - Вылетел тогда из отеля и больше не показывался. За исключением сегодняшней ночи.

- Вот же черт! – я упала головой на руль, потирая уставшее лицо ладонями. Все вставало на свои места. Теперь мне был понятен вопрос Воронова. Теперь было понятно, почему мужчина был в ярости.

Панов подписал смертный приговор. Мне.

Глава 13

Наши дни. Таня

- Ты со второй беременностью стала более безумной, - я захихикала, услышав идею подруги.

- Благотворительный ужин в стиле восемнадцатого века, это вовсе не безумие! – Воспротивилась Ясения в трубку. Я стала смеяться ещё громче, представив чету Лукояновых и Милославских в шелковых панталонах. – Ты только представь, какая это красота!

- И где ты собралась его устраивать? В Зимнем дворце, Ваше Величество?

- Не совсем, - уклончиво отозвалась она. – Наш отель в Питере походит по дизайну. Думаю, устроить благотворительный вечер прямо в фойе. Закроем бронирование номеров на одну ночь.

Я замерла. Мой хохот застрял в горле. Присутствовать на ужине в отеле «Георгий», это значит, увидеть Воронова. Снова.

- Я знаю, чего ты боишься, - услышала голос подруги, - но ты не можешь отказаться приехать.

- Это ещё почему?

- В этот вечер будет объявлен конкурс. И ты обязана в нём учувствовать. Я больше тебе скажу, - ты обязана выиграть.

- И опять пойдут слухи, что все куплено. – Я устало закатила глаза, хлебнула уже остывший крепкий кофе. – Сделай милость, выбери победителем не меня.

Все эти годы, пока я работаю в Москве, меня постоянно тыкают носом в мою дружбу с хозяйкой. Но я кровью и потом добивалась своего места. У меня уже было за спиной больше пяти лет опыта, - я после окончания института устроилась работать в один из отелей той же сети только в своем родном городе. Там я прошла и через огонь, в лице принятия сотрудниками молодого управляющего, и через воду, в лице нескончаемых проверок, и через медные трубы, в лице отсутствия помощи от Сергея Геннадьевича Лукоянова, - главы сети и отца моей лучшей подруги. Я злилась, рыдала и пропадала ночами в стенах когда-то ненавистного мне отеля, копошась в бумагах.

Зато сейчас я благодарна за каждый урок, который мне преподал Сергей. Он делал так неспроста, - я должна была быть самостоятельной, умеющей принимать важные решения в одиночку и способной отвечать за свои поступки. Такой я и стала.

Это понимала я, Ясения и Стас, моя чопорная мать, даже Илья уверовал в это, но остальные… Остальные меня попросту не брали в счёт. Маша из солнечного Сочи, которая управляла отелем «Роза», всегда была со мной осторожна. Она была уверена, - я стукач, шестерка Ясении. И меня поначалу это очень задевало. Но сейчас…сейчас были заботы важнее, нежели злые языки коллег.

- Мне уже кажется, что это заговор. – Я потерла лоб, обнаружив, что при одном упоминании об Илье, он покрылся испариной. – Твой и этого черта!

- Ты за кого меня принимаешь? – Вспылила Ясения на той стороне разговора. – Я ради тебя прогнала его из своих отелей. Я не виновата в том, что он неплохой управленец, и папа не позволил мне избавится от него.

- Я не виню тебя, милая. – Моя рука снова потянулась к карману брюк. Я чертыхнулась. Чертова привычка, которая появилась в дни разлуки.

- Что с тобой?

- Просто снова возникли желание покурить. – Я выглянула в окно. Палящее солнце создавало миражи на сухом асфальте. Дети игрались на площадке возле моего дома. – Пойду прогуляюсь.

- Почему ты не поехала на выходные к маме? – Спросила меня подруга.

Была суббота. Я уже неделю отработала в своем отеле и ждала еженедельную поездку к маме в родной город, как манну небесную. Но у моей родственницы были другие планы, - она решила провести выходные в гемпинг-парке со своим ухажером. По крайней мере, мама сама его так называла. Я же видела этого мужчину единожды, и мне тогда показалось, что он настроен на Варвару Николаевну более чем серьезно. Поэтому я не стала настаивать. К тому же, ехать пришлось бы на машине. В квартире теперь хозяйничал не только мой толстый Ляс, в ещё и маленький комочек без имени.

- Мама занята. К тому же ехать на машине я не готова.

Мы попрощались. Подруга в очередной раз напомнила мне о благотворительном вечере, который должен был состояться в следующую субботу. Очевидно, что я снова пропущу свою поездку домой. Грустно, но отказывать начальству нельзя.

Я наскоро убралась на кухне, которая была похожа на погром после моих попыток приготовить себе еду. Я не любила кашеварить. Мои умения заканчивались на яичнице с колбасой. Впрочем, раньше я была готова учится, и даже что-то у меня получалось. Это было раньше. Тогда я жила в квартире в центре Москвы вместе с Вороновым. Я была готова каждый день готовить ему борщи, убирать его носки и чувствовать себя счастливой женщиной. Я считала нас семьей, и тогда была на седьмом небе.

На улице было жарко, несмотря на то, что часы пробили семь часов вечера. Я вышла налегке. Даже телефон оставила дома, - надоели нескончаемые звонки. То Ясения со своими беременными проблемами, то мама с возникшим из ниоткуда желанием узнать, как у меня дела, то Панов, который так и не перестал оказывать мне знаки внимания. Дима звонил мне каждый день, временами вытаскивал меня на гонки или прогуляться по парку. Я была ему благодарна, но кроме дружбы ничего не чувствовала. В последнее время я вообще ничего не чувствовала, кроме злости. И эта злость после последней встречи с Ильей, только усилилась.

Я не знаю, сколько бродила по многолюдным улицам. Но ноги меня привели в небольшой парк. В голове клубились мысли и кричала одна и та же фраза: «Я увижусь снова с Вороновым». Как я могла ударить в грязь лицом? С каким видом я явлюсь в пышном платье с тугим корсетом в фойе его отеля? Как угомонить свое глупое сердце бешено колотится от одного его вида? Я до сих пор помнила слова мужчины. Он заявлял на меня права, когда попросту не имел на это права! Он был женат! Женат, черт возьми! Он женился на той, с кем изменил мне в мой день рождения! Нет прощения этому мужчине. Пора бы уже вбить себе это в голову.

Начало темнеть. Я присела на деревянную лавочку, вытянула свои ноги, уставившись на белоснежные кроссовки. К моему огорчению, я стала слишком педантична.

- Вот ты где, - я услышала знакомый голос. Это был Дмитрий Панов собственной персоной. Я сидела в глубине парка, прячась между двумя крупными деревьями. – Я тебя по всему парку ищу.

- Что-то случилось? – Наши глаза встретились, и я увидела его беспокойство в добрых больших глазах.

- Помимо того, что моя муза мне не отвечала, ничего, - он отшутился с улыбкой на лице. Но эта улыбка не скрыла его грусти. – Я звонил тебе, а ты не брала трубку.

Мужчина присел рядом со мной, вытянул свои ноги, облаченные в синие выглаженные брюки, мельком взглянул на часы, по привычке поправляя их, а после обратил все свое внимание на меня. Я же разглядывала заметно уставшего Панова. Чем он был плох? Дима красивый мужчина, статный с доброй по-мальчишески озорной улыбкой. Он щедрый и открытый мужчина. Мужчина, который мог бы стать прекрасным мужем, заботливым отцом и настоящей главой семьи. Ему уже было тридцать пять. За плечами многочисленные короткие романы, интрижки и, в последствии, мнение окружающих про него, как про богатого гуляку.

Я дружила с ним, он мне нравился. Правда, нравился. И я за этот год не раз думала о том, чтобы попробовать с ним начать отношения. Дима был бы счастлив, а я бы смогла от его заботы растаять и снова почувствовать жизнь. Но дальше моих мыслей мы никуда не заходили. Меня всегда устраивало, что он просто рядом. И это звучало очень эгоистично.

- Я телефон оставила дома, - все ещё открыто рассматривая друга, ответила я. Наши глаза встретились. Его песчаные бури и моя сухая трава. Мужчина поджал губы. – Извини, что заставила тебя беспокоиться.

- Все в порядке, - Он заправил прядь моих волос за ухо. Он сделал это так беззаботно, что я даже не смогла возмутиться. – Я же все равно тебя нашел.

- Ты разговаривал с Филатовыми? – Спросила я, чувствуя, как снова начинаю злится. Я люто ненавидела Воронова.

- Да, они мне рассказали о своей идее.

- Пора бы уже намекнуть Стасу, что не надо во всем подчинятся жене. – Я усмехнулась и увидела улыбку Димы. Он сморщил нос, поправил свои солнечные очки.

- Он её безумно любит, Каштаночка, поэтому готов даже сырую землю есть из её рук. – Я спустила с макушки его очки на нос мужчины, прячась от его влюбленного взгляда. Я знала, о чем думал сейчас Панов, и у меня от этого скребли кошки.

- Не стоит волноваться, - пыталась уверовать я мужчину. – Я не собираюсь портить вечер подруги.

- Ты должна выиграть, Каштаночка. – Уверенно произнёс он, сжимая моё плечо. – И мы все тебе в этом поможем.

- Ещё раз скажешь Воронову, что мы женимся? – Усмехнулась я, вспоминая слова друга в момент моего падения. – Или придумаешь что-то…- я осеклась. Моё лицо вытянулось в изумлении, когда в голове всплыла картинка из отпуска в Барселоне. Я тогда заставила думать Илью, что Лукас – мой молодой человек. – Вот же черт!

- Что? – Дима приподнял свои очки, глядя нахмурено на меня. – Что случилось?

Я перевела свои большие зеленые глаза на него, шепча проклятья. Я выставила себя полной дурой перед Вороновым. Наша последняя встреча год назад произошла как раз-таки ночью на гонке. Тогда, когда я обыграла его. И в ту ночь Илья был уверен, что я выхожу замуж за Панова. А тут, встречает в салоне самолета девушку, которая без зазрения совести рассказывает о романе с иностранцем. Я почувствовала себя полной идиоткой.

- Как ты думаешь, Воронов ещё помнит о твоих словах? – Я поджала губы, с надеждой взглядывая б в лицо друга.

- Такое сложно забыть, - Дима почесал затылок. – Так в чем дело?

- Я устроила в Испании спектакль. – Он приподнял брови. – Сказала ему, что встречаюсь с испанцем, потом попросила соседа подыграть мне. Я совсем забыла о том, что в его памяти остались твои слова! Господи! – Я хлопнула ладонями по своим бедрам и посмотрела на голубое небо. – Он же теперь подумает, что был прав! Что я треклятая изменщица.

Сухая горячая ладонь Панова коснулась моей. Его привычный для меня беззаботный взгляд рассеялся. Он серьезным тоном спросил меня:

- А разве не все равно, что он подумает?

- Все равно, - Меня это очень беспокоит! Кого я обманываю?

- Тогда выкинь из головы эти мысли.

Это было легко сказать. Я смотрела в цвета шоколада глаза Панова, обрамленными маленькими морщинками и хмурилась. Вся моя жизнь, как бы я сама этого не хотела, заключалась в одном человеке. Я никогда не была такой, от того, так сильно злилась на себя. Я была бунтаркой. Я всегда зубами вырывала все, что нравилось мне, пока из лап Панова не вырвал меня Воронов. В нём я растворилась. Я жила им. Им одним. Хорошо ли это? Нет. Могла ли по-другому? Нет.

Когда в нашем сердце цветут сады, мы не принадлежим себе. Это я поняла ещё когда наблюдала за историей любви Ясении и Стаса. Убедилась, когда в мою жизнь ворвался Илья. Он снес все преграды и границы, разорвал все мешающие ему на пути нитки к моему сердцу. И сделал это так уверенно и быстро, что я не успела опомнится. Я даже забыла, как люто ненавидела его.

Но это была любовь. Чистая, бескомпромиссная и настоящая. Я дышала полной грудью. Ощущала аромат сирени в середине мая, невольно улыбаясь по дороге на работу, отчетливо слышала, как может пахнуть весенний дождь, и как громко, оказываются, могут чирикать птички. Это была жизнь во всех её проявлениях. Фиеста, - яркая, громкая, наполненная вечным праздником жизни. Такое случается с нами однажды, и повторить будет очень сложно.

Я это знала не понаслышке. В свои тридцать лет я хлебнула сполна желчи и горестей. И связано было это не столько с отцом, несмотря на то, что этот мужчина оставил яркое впечатление о моем детстве. Я впервые серьезно влюбилась лишь в то время, когда уже находилась за несколько сотен километров от родного дома. У меня было всё, но одновременно не было ничего. Друзья, семья, работа, - пыль, по сравнению с тем чувством, что мне смог дать Илья. Он в одночасье стал для меня семьей.

- Знаешь, Каштаночка, - вырвал меня из мыслей Дима. На мгновение я забылась. – Любовь приходит и уходит. Только по-настоящему храбрый человек способен удержать этого журавля.

- Вот красиво ты говоришь, - я прищурила один глаз и улыбнулась. – Теперь я понимаю, почему девчонки вешаются тебе на шею.

- Они мне не нужны, - твердо заявил он, и тут я уже не смогла сдержать свой смех.

- Давно ли?

- С тех пор, как встретил тебя.

- Один совет: перестань бросаться слащавыми фразочками в мою сторону.

Я это не любила. Я любила огонь. Я любила чувства на грани нервного срыва. Может, я была больна. Допускаю этот момент. Но я была такой, и никто меня в этом не понимал. Кроме Воронова. Чертового Ильи Воронова.

- Я знаю, что ты не сможешь меня полюбить. – Вдруг бросил он, отворачиваясь. Я вскинула брови.

- Я люблю тебя, Дима, - ответила я. – Но как друга. К моему большому сожалению, я не могу любить тебя по-другому.

Мужчина посмотрел на меня задумчивым взглядом. Там была и надежда, и любовь, и непонятная мне вера. Во что только? Я никогда не давала ему повода думать о том, что между нами может что-то сложится. Но таков был Дмитрий Панов, - романтик. Он верил в любовь и всё ее проявления. И он до сих пор надеялся, что когда-то моё холодное сердце растает.

- Прими моё предложение, - произнёс он, и я окаменела.

Я помнила тот день. Было пасмурно. Осень. Листья с деревьев уже опали, оставляя нагие ветки колыхаться по ветру. Я сидела за кухонным столом, за которым когда-то разделяла завтраки и ужины с Ильей. Я жила в своей старой квартире. Мне тогда было так плохо, что ибупрофен и кофе были моими лучшими друзьями, ведь ночами я продала бог знает где. Я полумертвая сидела на деревянном стуле, смотрела то в окно, где кроме серых, как моя душа, туч и дождя ничего не было, то на беспокойное лицо Панова. Меня ничего не волновало. Я была на грани увольнения, потому что Сергей Геннадьевич Лукоянов не гнушался своим авторитетом, мужчина не мог позволить себе держать такого управляющего. Я тогда не могла справится с самой собой. Ясения, Стас, Дима, и, конечно же, Илья об этом знали.

- Ты губишь себя, - возмущался Панов, расхаживая по кухне пантерой. – Неужели ты не видишь, что он с тобой сделал?

- Что мне с того? – Безразлично отозвалась я, потягивая холодную горькую жидкость.

- Таня, - Дима сел на корточки рядом со мной. Он заглядывался в мои безжизненные глаза, пытаясь найти хоть одну привычную ему искорку. – Это не конец. Ты молодая и очень красивая девушка.

- Я только не понимаю, - прикуривая очередную сигарету, бормотала я. – Что я сделала? Он обвинил меня в измене… но как? Я же… - ком подступал к горлу. Я была готова выть, но крепкие мужские объятия спасли меня. Я нашла карие глаза Панова. – Я никогда не смогла бы сделать такое.

- Я знаю, родная, - прошептал он, целуя меня в макушку. – Ты – самый честный и чистый человек, которого я знаю. Я бы не смог так сильно влюбится в кого-то другого.

- Он же упрекнул меня в измене именно с тобой, - отрешенно произнесла я, затягиваясь едким дымом. Мне не становилось легче.

- Татьяна, - Я видела, что мужчина не мог найти подходящих слов. Ему было больно видеть меня такой, но и оставить одну он боялся. – Ты – лучшее, что может случится с мужчиной. Хватит жить им. Ты – самое драгоценное сокровище. Прежде всего для себя самой.

- Но он…

- Он получит в морду, как только попробует появится на твоём пороге! – Решительность Димы заставила меня уверовать в его намерения.

Мы замолчали. Ненадолго. Когда слова вырвались из уст Панова, волосы на затылке у меня встали дыбом.

- Выходи за меня замуж, - он ухватился за подоконник, словно это могло его спрятать.

Я посмотрела на друга впервые за несколько дней ясными глазами. Очевидно, он сошел с ума?

- Что?

- Выходи за меня, Таня. – Повторил он.

- Но я не люблю тебя, - растерянно моргая, я наблюдала за тем, как отскочили мои слова от мужчины.

- Я буду любить за двоих. Я смогу помочь тебе, только не убегай и не отворачивайся.

- Я не могу, - яростно замотав головой, пробормотала я. – Я не могу. Нет. Не так.

- Я буду рядом, - оторвавшись от пластикового белого подоконника, мужчина снова сел на корточки рядом со мной. Гладил мои плечи, а я видела, как разбивается его сердце. – Я заставлю тебя научится жить без него. Ты сильная. А когда ты придешь в себя, я предложу снова. Я буду ждать.

Моя ладонь коснулась его щеки, он Дима, как котенок прикрыл веки и ластился. Мне было больно. Больно от расставания, больно от того, что я видела, во что превращала свою жизнь, больно видеть такого прекрасного человека в моих объятиях и понимать, что он без ума от меня.

- Почему ты опять это говоришь? – растерянно моргая, я наблюдала за собеседником. В нём больше не было той тоски, какая появлялась в глазах. Очевидно, Панов смирился с тем, что он никогда не сможет стать для меня чем-то большим. Мужчина улыбнулся мне. Его пухлые губы растянулись в доброй искренней улыбке, крепкая ладонь сжала мою. Слова застряли в горле, но я ждала ответа. Дима всегда находил ответ.

- Чтобы защитить тебя от нападок Воронова, нужно уверовать его в том, что мы женимся. Он успокоится.

- Я в состоянии справиться с ним сама, - уверенно произнесла я, несмотря на то, что моё глупое сердце всякий раз сжималось от одного его вида. Лучше бы я продолжала не видеть этого мужчины и дальше. Встреча с ним оказалась потрясением.

- Я знаю, моя сильная Каштаночка, - он усмехнулся. – Но я хочу, чтобы ты знала, что за твоей спиной будет стоять защита. Чтобы ты не говорила, не делала, я всегда буду тебя защищать.

Я задумалась. Любовь может быть сумасшедшей, больной и бескомпромиссной, а может быть тихой и нежной, как течение реки. Лишь легкие волны от ветра могут колыхать течение, но они лишь подгоняют журчащую воду по извилистой дороге. Любовь может быть без боли и разочарования. Она такой и должна быть. Чувства могут переливаться через край, но на душе в этот момент воцаряется такой покой, умиротворение, что в этот момент ты понимаешь, - вот она – моя настоящая судьбоносная любовь.

Но так я любила Илью. Несмотря на то, что в гневе я была неумолима, только рядом с ним мой гнев сменялся на милость. Только он мог найти те слова, которые действовали гипнотически. Воронов умел успокаивать даже одним прикосновением, и лучше него я больше никого не находила. Даже сейчас, когда я люто ненавидела его за свое разбитое сердце, за его непристойное поведение, я все равно желала этого мужчину.

Мой задумчивый взгляд переместился на друга. Он в ожидании ответа смотрел на меня. Чем был плох Дима? Ничем. За последний год Панов был единственным человеком, который ни разу не упрекнул меня в том, до какого состояния я доводила себя. Он просто был рядом. Он решал все мои проблемы. Именно он помог мне остаться работать в отеле. Он. Даже Филатовы опустили руки. Несмотря на то, что безгранично любила своих друзей, только Дима дрался со мной за мою же жизнь.

Я наблюдала за другом. Я уже знала, какое решение приму. И оно мне сейчас казалось самым правильным.

- Я согласна. – Произнесла я.

- Что? – Видя, как округлялись в секунды глаза Панова, я хихикнула. Его лицо вытянулось, рот прямо крылся в изумлении. Он не ожидал такого ответа.

- Дима, я согласна выйти за тебя.

- Танечка, - мужчина прижал меня к себе в крепких объятиях. Его тело дрожало от эмоций, но я, к сожалению, даже сейчас не чувствовала ничего. Просто это было правильно. И точка.

Глава 14

Полтора года назад. Илья

Была суббота. Сегодня намечался очередной ужин в стиле танцев разных стран. Ясения Сергеевна выдала за неделю до мероприятия по небольшому клочку бумаги, где был написан танец и страна происхождения. Кто будет со мной в паре, я не имел ни малейшего понятия.

Набросив на себя футболку с длинным рукавом, я закрыл распахнутое настежь окно. Был октябрь. Не прекращаемые дожди и серость выматывали, но глоток воздуха в моей квартире-студии был необходим. Я жил в спальном районе города. Когда пришло время становится на ноги и устраивать свою жизнь, поскольку я не мог больше находится в Благовещенске вместе со своими непутевыми родителями и натиском давления со стороны криминальных авторитетов, в восемнадцать лет я взял билет в Москву в один конец и с десятью тысячами рублей, что остались у меня после прошлой работы, поехал покорять столицу. Она встретила меня холодно и нелюдимо. Мне приходилось снимать хостелы с желтыми от грязи простынями, жить в общежитиях по соседству с такими же алкоголиками, как и мои родители. Но я выжил. Выучился, выслужился и оказался на том месте, где сейчас. Моя природная экономность не позволила мне купить для себя одного большую просторную квартиру в центре, - это была запредельная стоимость, несмотря на то, что я мог позволить себе ипотеку. И я бы выплатил ее намного раньше, чем написано бы было в договоре. Но вместо этого, я скопил немного денег и купил за наличные себе небольшую студию на восьмом этаже в полчаса езды на метро до моей работы.

Мне нравилась моя работа. За несколько месяцев в отеле на Тверской, которому Лукоянов дал особое название «Надежда», я построил слаженный и дружелюбный коллектив. Все бежали друг другу на помощь по первому зову, и не важно были это горничные или я. Между собой наш отель конкурировал с отелем «Ясения», находящимся в нескольких улицах от меня. Управляющая отелем была яркой и красивой девушкой, но с характером мегеры. Ей богу, я не раз мечтал спустить её с последнего этажа на первый без лифта.

Татьяна была зажигалкой. Когда мне становилось грустно, я частенько захаживал в её отель, чтобы лишний раз позлить девушку, обменяться с ней колкостями. Но наша вражда всегда была напускной. Для меня, по крайней мере. В какой-то момент я осознал, что подмечаю каждую ее деталь, родинку, каждый жест. Она мне нравилась. Но сказать это Рыбаковой было тоже самое, что положить на эшафот свою голову. Эта бестия с легкой руки могла перерезать мне глотку.

Ужин был намечен на шесть вечера. Стрелки часов сейчас едва доходили до двух. Мой выглаженный костюм висел на дверце шкафа, начищенные ботики блестели после порога. Я был готов, поэтому решил в очередной раз проверить дела в отеле.

Я нацепил осеннюю куртку, влез в свои излюбленные кроссовки и вышел из дома, прихватив ключи от машины. Я совсем недавно обзавелся бежевой японской девочкой, и души в ней не чаял. Это был внедорожник последнего образца, с панорамным люком и качественной музыкой. Я любил такие вещи. Если в машине звучит хорошая песня, но с отвратительным звуком, значит она тут же становится плохой песней. Я завел машину, уселся в кожаный салон и замер. В моей машине пахло знакомым парфюмом, но я прекрасно помнил, какой ароматизатор покупал на днях. Я давно никого не подвозил. Последней была Катя, - мой администратор. Она не хотела ехать на автобусе до дома, поскольку на улице шел проливной дождь. Мне пришлось согласится подвезти её и слушать час пустую болтовню. Она была милой девушкой со смешными веснушками на носу, но, несмотря на очевидные знаки внимания, я лишь дружелюбно улыбался. Правда, когда Тане приходилось навещать мой отель, я не упускал возможности кольнуть её и своим кокетством с Катей. А девушка же расценивала это, как зеленый сигнал светофора. Но ради одного недоуменного взгляда зеленых глаз я был готов терпеть последствия своих действий. Мне нравилось наблюдать за тем, как густые брови шатенки сходились к переносице, как она внимательно наблюдала за мной, а стоило нашим глазам встретится, она тут же уходила.

Я знал, что рано или поздно эта крепость падет.

Стас меня ругал за мой трудоголизм. Мы не были друзьями, но неплохо общались на общих сборах и ужинах. Частенько, чтобы разрядить компанию он звал меня. Иногда мы встречались впятером: я, Стас, Ясения, Таня и Дима. Панов не нравился мне с самого первого дня. Он смотрел на Рыбакову таким взглядом, которого я сам никогда себе не позволял, несмотря на то, что мы часто едва балансировали между сарказмом и флиртом. Дима, пока Татьяна не видела, съедал её буквально глазами. Осыпал её комплиментами, цветами, а она почему-то всегда улыбалась. Всегда. Всем. Но не мне.

Я приехал в отель, видя, как в фойе столпились постояльцы. Катя в панике пыталась быстро обслужить каждого, но волнения в середине очереди не утихали. Я нахмурился. Когда с утра я выезжал отсюда, в моем отеле царил порядок.

- Катерина, - деловито позвал я администратора, - в чем дело?

- Программа не работает, - она подняла свои намокшие от слез глаза. Мои губы вытянулись в тонкую линию.

- Сейчас решим проблему.

Вся сеть отелей «Лукояноф» пользовались индивидуальной программой, которую придумали и внедрили сотрудники Филатов Групп. Стас взял на себя такую ответственность, несмотря на то, что у него был немного другой профиль работы. Она действовала уже три года, и никогда не было нареканий. Я набрал номер Маши, чтобы убедится в том, что проблема не только в нашем отеле, но управляющая сочинского отеля убедила меня в том, что у неё все в порядке. Несмотря на то, что девушка сейчас располагалась в отеле, где управляла Таня. Я набрал номер Рыбаковой. Она подняла трубку с первого же гудка.

- Слушаю, - ее голос звучал приглушенно. Я ухмыльнулся.

- Ты ещё спишь, дикарка? – Мне безумно нравилось, как я её называл. Это прозвище подходило ей по всем параметрам. Её внешность и характер были такими же дикими, как цветы в поле.

- С ума сошел? Время почти три часа дня. Я собираюсь.

Послышалось шуршание, а после звук падения твердого предмета на пол. Я знал, что в её квартире был паркет, - я сам посоветовал Стасу фирму, где можно было купить недорого хорошее напольное покрытие. Правда, я тогда попросил не рассказывать Татьяне о том, что это я помог ей с выбором, иначе девушка назло купила бы втридорога.

- У тебя в отеле работает программа?

- Да, прекрасно, как и всегда, - ответила она. – А в чем дело?

- Да так…неважно. Ладно, встретимся на ужине.

- Не напоминай мне, - фыркнула она. – Чертового платье! Кто только придумал этот вечер… - Она уже ругалась сама с собой, но меня это улыбнуло. – Ещё эта роза…а где…- Опомнившись, что я ещё на звонке, она чертыхнулась и отключилась, даже не удосужившись попрощаться.

Я набирал номер Стаса, как меня перевернуло. Роза, красное платье…она будет со мной в паре? В рту только от одной мысли пересохло. Если мне весь вечер нужно будет находится с ней так близко, то все может кончится пожаром. Она обязательно разобьет о мою голову пару бутылок. Это же Рыбакова! Я взглянул на свое запястье, где виднелся небольшой шрам от пореза. Несколько недель назад она бросила в меня нож. Она была больной женщиной, но другую я с собой и не представлял.

- Брось, - я мотнул головой. – Ясения такое бы не сделала. Возможно, она будет танцевать фламенко. – Я представил Рыбакову в красном платье, и напрочь забыл о проблеме. Образ яркой шатенки с зелеными цепкими глазами застрял в разуме. Я представлял, как она поправляет розу за ухом, как её изящные ножки вышагивают в танце. Сердце заколотилось.

- Илья! – Громкий голос Кати вырвал меня из мечтаний. – Что там с программой?

Дикарка! Совсем вскружила голову!

Я дозвонился до Стаса, попросил его разобраться с проблемой. Программа заработала спустя десять минут, - оказалось, что отключился как-то в головном офисе наш отель.

Я сидел в лобби бара и пил чай со смородиной. Когда Катя расправилась с постояльцами и передала стойку своей напарнице Лизе, она подсела ко мне. Её длинные ногти были выкрашены в красный цвет, а голубые глаза с обожанием уставились на меня. Я вздохнул, чувствуя себя неловко.

- Как хорошо, что все решилось, - произнесла она. Тонкие пальчики коснулись моего локтя. Я изобразил на лице улыбку, осторожно убирая руки со стола.

- Да, это точно, - отозвался я, делая глоток.

- Спасибо тебе, Илья. Когда тебя не было, я думала, что пропала. Но ты спас. Настоящий мой герой.

- Катя, - я отставил кружку и серьезно уставился на девушку. – Что ты делаешь?

- Я просто хотела сказать тебе «спасибо».

Она растерянно моргала. Её спина выпрямилась, а ладони оказались на своих коленях.

- Ты уже сказала. – Я взглянул на свои часы и цокнул языком. Время было четыре часа. Мне нужно было собраться и приехать в ресторан, который находился рядом с отелем Тани. – Мне пора.

- Ты не подбросишь меня до дома? – Спросила вслед она.

- Я тороплюсь. – Не глядя на девушку, бросил я и выпорхнул из стен своей работы.

Не знаю почему, но входя в стены ресторана, я нервничал. Моя черная рубашка была застегнута на все пуговицы, пиджак уже покоился на сгибе локтя, поскольку от частого сердцебиения мне становилось жарко. Я видел уже пришедших гостей, которые заметив меня, улыбчиво кивали. Я здоровался с коллегами в ответ. Маша из Сочи была одета в красное платье с воланами на подоле, её красные туфли на высоком каблуке делали миниатюрную девушку выше. Теперь она доходила мне до плеча, - мой рост был один метр восемьдесят пять сантиметров. Мы переглянулись, оценивая внешний вид друг друга. Кажется, ей тоже было интересно, с кем ей придется открывать попавшую ей страну. Я заметил, что Леша, - управляющий отеля в Нижнем Новгороде, - нарядился практически, как я. Такая же черная рубашка, черные брюки и маленький красный платочек в нагрудном кармане.

Я подошел к мужчине, пожал его крепкую ладонь и осмотрелся. Рядом с нами не было хозяев вечера, и меня подстегивало спросить его, какая страна выпала ему.

- Привет, Алексей, - произнёс я с улыбкой на лице. – Как дела?

- Неплохо. – Ответил он, смотря в сторону хохочущей Маши с одним из гостей. – А твои?

- Тоже все хорошо, недавно купил машину. – Я чуть приблизился к задумчивому мужчине и тихо продолжил, - не расскажешь, что за страна досталась тебе?

- Боишься, что Ясения Сергеевна решила пошутить? – слегка прищурился он. Я рассмеялся. Она определено не могла поставить на танго двух мужчин. – Или ты боишься, что партнерша не достанется тебе?

- У меня есть определенные предположения, - ответил я. – Но все же?

- Испания. Горячее фламенко. – Глаза Леши без устали наблюдали за Машей. Я проследил за его взглядом, но осекся, когда услышал поступь шагов.

В зал ресторана вышагивая уверенными шагами на высоких каблуках, вошла яркая и дикая кошка. Она была так грациозна и красива, что в горле пересохло. Красное атласное платье, подол которого волочился по полу, был на бретельках, открывая вид на роскошное декольте девушки. Я уже не видел, кто шел за ней следом, - я был очарован. Ее каштановые волосы были завиты, и напоминали мне естественные кудряшки, какие бывают у восточных женщин. Глаза она подвела черным карандашом, а губы накрасила в красный цвет. И без того соблазнительные губы девушки теперь были такими заманчивыми и привлекательными, что я даже дернулся в её сторону, но вовремя опомнился. Это же Рыбакова Татьяна, - подойдешь к ней и останешься без головы. Она уничтожит тебя, Илья, одним взглядом.

Я робел. Я впервые робел при виде этой дикарки. Слова застряли в горле, и я уже не слышал, что мне говорил Леша. Все внимание было приковано к ней. Я расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, чувствуя, что задыхаюсь. Если она станет моей парой на вечер, я просто сойду с ума. Она была чертовски красива, и другие гости в этом злосчастном ресторане это тоже подмечали. Я слышал, как её осыпали комплиментами, как мужчины целовали ей ладони, и, сам не заметив того, согнул по пополам вилку, мирно лежавшую на фуршетом столике.

- Илья? – Позвал меня Леша. – С тобой все нормально?

- Да, - обращая внимание на свое маленькое преступление, я взглянул мутными глазами на коллегу.

- Лукояновы приехали, а вместе с ними и Ясения Сергеевна с мужем. Сейчас уже все начнется.

- Пойду поздороваюсь. – Пока я не сделал шаг, я не знал, насколько мои ноги потеряли опору. Они напоминали вату.

Я шел к руководству, замечая, как Таня уже крутилась возле них. Не удивительно, она была подругой ещё со студенческих лет Ясении. Я не упускал никогда возможности поддеть её этим. Наши с ней глаза встретились, я на мгновение остановился. Её зеленый дикий лес завораживал, я тонул в глазах девушки, несмотря на то, что разум вопил взять себя в руки. Да какой вообще мужчина сможет устоять перед ней? Она была прекрасна. А в этот вечер особенно.

- Добрый вечер, - я пожал ладони мужской части семьи.

Сергей Геннадьевич был одет в обычный черный фрак. Его жена, - Роза Михайловна, - облачилась в белое воздушное платье, шлейф которого струился по полу, и находящиеся рядом пытались ненароком не наступить на её платье. Ясения и Стас выглядели, как пара из тридцатых. Платье футляр девушки и чёрный, практически гангстерский, костюм Стаса напоминали мне криминальные разборки. Стоило только догадываться, что танцевать будут они.

Наконец мои глаза, которые итак были прикованы к Рыбаковой, в очередном бое встретились с ней. Она тоже рассматривала меня. В ней играло детское любопытство. Чувственные губы растянулись в улыбке, что было большой редкостью. Я знал, - дикарка ненавидела меня. Потому что я был не её коллегой, а её конкурентом, потому что я часто заставлял её испытывать противоречивые эмоции, потому что я ей нравился, но она не хотела этого признавать.

Она была удивительной девушкой. У неё были острые иголки, как у ежика, но при этом те, с кем она была близка, знали, какое мягкое и красивое сердце у Тани. Она последнюю рубашку отдала бы за друзей и семью, но с остальными, - теми, кто не вошел в этот элитный круг, - она холодна. Да, улыбка и дружелюбие может быть частью её жизни с чужими людьми, но подпустить к себе ближе, чем на пару метров, она не позволила бы. От этого я любил нарушать эти границы. И всякий раз, когда наши лица находились запредельно близко, я был готов впиться своими губами в её губы. Я желал эту девушку так же сильно, как и хотел от неё избавится. Она была и моей наградой, и проклятьем одновременно.

- Здравствуй, Татьяна, - я выдавил из себя непринужденную улыбку, оценивающе пробежался глазами, словно она не была запрещено красивой. – Неплохо выглядишь.

Её лицо на мгновение не смогло скрыть удивления. Но после колючки снова показались. Она улыбнулась, смахнула копну волос за спину, оголяя свое декольте и тонкую шею. Я едва ли не прокололся, когда увидел, какая нежная и блестящая кожа у девушки. У неё были изящные ключицы и ямочки между плечами и косточками. Хотелось прикоснутся к ним пальцами, ощутить, какой бархатной может быть она. Моя рука потянулась к её плечу. Я не успел совладать со своим порывом. Таня вскинула брови, чуть отшатываясь, Ясения и Стас ехидно посмеивались, наблюдался за нами.

- Ты совсем худая, - моя ладонь легла на её плечо, а большой палец все же смог провести невесомую линию по шее. – Ешь побольше углеводов.

Она нахмурилась. Стас цокнул языком, совершенно не скрывая своего веселья. Да и я улыбался, словно меня её красота мало волновала. Но Рыбакова меня волновала. Она была чертовски красивой, но если бы я такое произнёс, она разорвала бы меня на мелкие кусочки.

- Я в прекрасной форме, Воронов, - едко ответила она. – Дай Бог, чтобы тебе не досталась в паре такая же костлявая девушка.

Я закатил глаза. Я больше всего на свете хотел сейчас, чтобы именно Рыбакова досталась мне в пару. Я желал прикоснутся к ней.

Белый зал заполнился гостями. Хозяева вечера стояли по центру. Я стоял за столиком слева от них. Рядом со мной лениво попивал шампанское Алексей, а напротив стояла и буравила своим недовольным взглядом Татьяна. Я же старался не смотреть на неё. Тело было напряжено от одного её роскошного вида. А песня, которую исполняли музыканты, только распаляла моё нутро. Это была Amy Winehouse и её “Back to black”. И как же чертовски эта песня подходила Тане. Я слышал аромат её парфюма и задыхался от желания. Она, очевидно, пользовалась афродизиаком, потому что на каждое её движение моё тело охотно реагировало, а спокойным оставаться в таком состоянии было невыносимо тяжело. Я вздохнул, сделал глоток шампанского и завел непринужденный диалог с коллегой.

- Хорошо, что Филатовы выбрали живую музыку, - произнёс я, злясь, как предательски низко звучал мой голос. Краем глаза я заметил, как дикарка поправила свои волосы и улыбнулась кому-то справа от нас.

- В прошлый раз они устроили вечер классики, - вспомнил Леша ужин, который проходил несколько месяцев назад. Тогда я напился после ужина в компании Стаса и его жены, и, конечно же Тани. Тогда мы впервые смогли спокойно поговорить. – Я думал, что усну.

- Ясения Сергеевна полна идей, - я усмехнулся. Мой ироничный взгляд прошелся по Тане, но она не замечала меня. Я сжал челюсть. Кто может так отвлечь Рыбакову от споров со мной?

Я повернул голову в сторону конкурента и нахмурился. Бокал в моей руке запищал от натиска. Справа находился столик с гостями из Филатов групп. И одним из них был Дмитрий Панов. Он отсалютовал девушке своим бокалом, жадно съедая её взглядом. Я прищурился, и почти сделал шаг в его сторону, но вовремя я опомнился. Выдавив из себя улыбку, мои глаза нашли легкий прищур дикарки. Она пила напиток, вкинув одну бровь и наблюдая теперь за мной. Я почти прокололся.

Я ненавидел Панова. Ненавидел, потому что он позволял себе чуть ли не облизывать Таню, а она, в свою очередь, никогда не отвечала ему так, как мне. Не бросалась в него первыми попавшимися предметами, не грубила, - девушка хихикала от его шуток, принимала цветы и была крайне дружелюбна. Сердце колотилось, как будто я пробежал марафон. В глазах помутнело, и я различал только свежую листву во взгляде Тани. Я уже не слышал музыку и разговор слева от нашего стола. Челюсть была напряжена до такой степени, что я слышал хруст. Я был готов разорвать на куски Панова, схватить, как первобытный человек, Рыбакову себе на плечо и унести отсюда. Она не могла быть его!

Мы снова ссорились. Только молча. Я одними глазами говорил ей:

«Ты позволяешь ему пялиться на тебя!»

Она мне отвечала:

«Тебе-то какое дело? Я свободная девушка, имею право».

«Не имеешь. И он не имеет никакого права. Ты не его».

«А ты имеешь?»

«Не имею. Я тоже не имею никакого права так смотреть на тебя. Но я не могу оторвать глаз».

«Могу тебе в этом помочь».

Таня усмехнулась. Словно диалог в моей голове был правдой!

- Добрый вечер, дамы и господа, - послышался голос Ясении. Наш зрительный конфликт с Таней был закончен. Она бросила на меня последний небрежный взгляд и повернулась корпусом к подруге. Я тоже перевел свой взгляд на девушку, но ненадолго. Мои глаза снова нашли оголенную спину Рыбаковой, и шум в ушах усилился. – Добро пожаловать на благотворительный ужин в стиле танцев разных стран. Как вы уже знаете, мы не предоставляли вам право выбора, - она ехидно улыбнулась. – Каждому был передан небольшой листочек с указанием страны. Признаюсь, что я сама не знаю, кто кому достался. – Она встретилась взглядом с Таней. На её лице появилась улыбка, и Ясения подмигнула подруге. Я нахмурился, продолжая пялится на её изгиб шеи и на то, как кончики волос щекотали её бархатную кожу. – И первыми открывает наш ужин страна Аргентина и её горячее танго.

Я замер. Кто моя пара? Я глазами нашел спокойно болтающую Машу. Она не дернулась в сторону центра. Почему Ясения так открыто смотрела Таню? Почему никто из мужчин не выходил в центр зала? Заиграла музыка. Рыбакова сделала шаг к центру, и я, не сдержались, издал звук удивления. Девушка обернулась ко мне. Наши черти встретились. Мы оба были растеряны. Я на мгновение прикрыл глаза, пытаясь совладать с эмоциями. Сердце грохотало, а разум кричал: «Ты же этого хотел, черт возьми!». Я желал этого, но сейчас, видя, как в удивлении вытягивалось ее лицо, а в руках маячила маленькая алая роза, я задыхался.

- Кажется, - подал голос Стас, - главные конкуренты схлестнуться сейчас не в словесной перепалке, а в настоящем кровавом бою.

Наши с Таней глаза с осуждением уставились на Филатова. Тот вскинул брови, а Ясения издала смешок. Почему мне кажется, что это был заговор?

На негнущихся ногах я подошел к Тане. Её нежная ладонь оказалась в моей руке, и я невольно сжал её крепче, чем нужно. Я заправил её шелковистые кудри за ухо, забрал розу, не прекращая наблюдать за лицом девушки. Я подмечал каждую деталь, и, признаюсь, не мог оторваться от неё. Она была мадонной. Была моей Кармен. Я взглянул на розу, - стебель цветка был усыпан шипами. Такими же, как она сама. Я усмехнулся, подмигнул девушке, видя её растерянность.

«Какая же ты красивая», - пытался одним взглядом сказать ей я. Я потерял дар речи.

Она подняла свои большие зеленые глаза на меня. Даже на каблуках, Таня была на голову ниже. Она вглядывалась своими изумрудами в мои карие так наивно, словно боясь, что я все испорчу. Но Рыбакова ещё не знала, как я хорош в танцах. Танго было моей страстью. Таня была моим наваждением. Я должен был превратить этот танец в искусство.

Вместо того, чтобы оставить этот опасный цветок в её волосах, я одним движением руки выбросил розу, чувствуя, как её шипы оставили красные отметины на моей ладони. Мы стали кружить, пристально смотря друг другу в глаза. Музыка стала громче, и я совсем не слышал своего дыхания, а может, я и вовсе не дышал. Когда пальцы коснулись шелковой ткани платья девушки, Таня напряглась, а я и был готов взорваться. Я резко прижал её к себе, чувствуя её ладонь в своей.

«Ты сводишь меня с ума», - мои глаза без устали выискивали хоть один намек на чувства. Я не мог страдать в одиночестве.

«Ты заносчивый и высокомерный», - читалось в её взгляде. Я шагнул вправо, её бедро коснулось моего бедра.

«Ты мучаешь меня», - я закружил ее, на мгновение разрывая наши руки. Ее черти смеялись, прячась в листве, пока я тонул в собственных песчаных бурях. Она ответила мне лишь тогда, когда я снова смог почувствовать её податливое тело. Такая нежная, такая грациозная…ее тонкая талия сводила с ума и пьянила хлеще дедушкиного самогона.

«Мне нравятся твои муки», - весело отвечала она, - «я бы каждый день доставляла тебе такие страдания».

«Ты это итак делаешь. Я умираю, а ты весело хохочешь», - я увидел ее ухмылку. Ей богу, она словно слышала каждую мою мысль. Я крепче прижал её к себе.

«Мне нравятся наши игры».

«Это давно перестало быть игрой, дикарка», - осторожно опрокинув корпус Тани назад, я подмечал, какой пластичной она была. Ее взгляд из полуопущенных ресниц на меня, когда она ловила ртом воздух, будет теперь посещать меня каждую ночь. Она была такой сексуальной, что я уже забыл о существовании гостей и этого треклятого ужина. Я чертовски хотел попробовать эти алые губы на вкус. Она заставляла в такой позе представлять самые яркие и непристойные сцены. Я хотел ее.

«Тогда чего ты ждешь?»,- спрашивали ее глаза.

Ноги девушки почувствовали опору, но я не дал ей опомниться, - я резко поднял её на руки, прижимая так крепко к себе, что её частое сердцебиение я не только слышал, но и чувствовал грудью. Кровь кипела, а глаза превратились из карих в черные. Я ещё никогда не видел настолько красивых женщин. По сравнению с ней, все остальные казались молью. Она была звездой. Той, на которую смотришь ночью и раз за разом загадываешь желание. Она была моим желанием.

- Этого нет в танце, - когда её грудь касалась моей, с придыханием прошептала Таня. Я отвлекся впервые с её глаз на её губы. Я был готов пасть к её ногам прямо сейчас.

- Плевать, - горячо прошептал я. – Это всего лишь танец.

Танго закончилось. Но я все ещё держал в своих объятиях Рыбакову. Она положила свои ладони мне на плечи, грудь тяжело вздымалась, а глаза без устали бегали по моему лицу. Я же не сводил взгляда с губ. Что-то произошло между нами в этом танце. Мы целых пять минут кружились в жарком пламени, и никто из нас не пытался выколоть глаза. Она была такой ручной и покладистой, несмотря на свой своенравных характер. Она была в моей власти, и, черт возьми, это было потрясающе!

- Закончилось, - прошептала она. Наши глаза встретились. Сказка рассеялась. Я опустил девушку на пол, сделал шаг назад и сложил руки за спиной, чтобы сдержать свою дрожь.

Ясения вышла в центр и спасла нас обоих. Она оповестила о следующем танце, но я уже не замечал никого. Таня тоже казалась потерянной. На протяжении всего ужина она избегала встречи наших взглядов, и ушла прежде, чем я попытался предложить проводить её.

В тот вечер со мной произошла революция. Я стал отчетливее и громче слышать свое сердце, а разум, казалось, окончательно сдался в этом бесполезном бою.

Глава 15

Наши дни. Таня

Утром я собирала чемодан в Санкт-Петербург. Мой заполненный до краев шкаф оказался совершенно бесполезным. Я рылась битый час, чтобы найти подходящие наряды. Но мне ничего не нравилось. Дима вызвался поехать на машине и предложил мне поехать с ним. Я согласилась. В конце концов, я дала согласие Панову на брак. Я самовольно в очередной раз сунула голову в петлю. Чувствовала я себя так же паршиво, как и выглядела. Я не спала всю ночь: просто не могла сомкнуть глаз, листала профиль Ильи, замечая его фотографии с отпуска. Закончилось всё тем, что я проснулась от того, что телефон упал мне прямо на лицо. И я обнаружила, что поставила лайк на его фотографию. Это было фиаско.

В полупустом чемодане лежали джинсы, пару футболок и одно летнее платье. Пока я искала что-то подходящее на премьеру фильма, куда пригласил меня Дима, я наткнулась на платье. Шелковое красное платье-комбинация с открытой спиной.

- Как оно здесь оказалось? – я вытащила наряд из гардероба и уставилась на него, словно держала инопланетянина в руках.

Я помнила этот злосчастный кусок ткани. Я надела его на очередной тематический благотворительный ужин. Один из самых запоминающихся мероприятий, которые устраивала моя подруга. Тогда я, казалось, слышала мысли Ильи. Тогда я осознала, насколько я хотела его. И тогда это стало для меня потрясением. Я не могла выбросить его, но и забирать в новую квартиру не хотела. Может, Ясения привезла его?

Я отложила платье, возобновляя происки. Я должна была найти что-то подходящее для красной дорожки. Там будут знаменитые гости, будут фотографы. Я не могла ворваться под свет сафитов в шортах и майке с надписью «Хиппи» на груди. Хотя это было бы в моем стиле. Я снова взглянула на красную ткань, валявшуюся у меня в ногах рядом с чемоданом. Что, если надеть его? Почему эта вещь должна быть напоминанием об этом черте? Платье не виновато в том, что именно в нём я чуть не отдалась Воронову. Я же могу соткать новую историю и новые воспоминания.

Телефон зазвонил и на экране появились инициалы Лукаса. Мой новый друг, очевидно, соскучился. Охотно подняв трубку, я разглядела улыбчивое лицо. Мужчина, который и без того был смуглым, сейчас напоминал молочный шоколад.

- Привет, принцесса, - поздоровался он, отсалютовав мне двумя пальцами от виска. – Как ты?

- Спасибо, неплохо. – Отозвалась я, подперев подбородок ладонью. – Собираюсь на ужин по работе. А ты как?

- Работаю над ландшафтом еще одного отеля. Папка с портфолио уже не помещается в рюкзак, но я не жалуюсь.

- Ты большой молодец. – Мы мило улыбнулись друг другу, но от мужчины не укрылась толика грусти в глазах.

- Почему ты такая грустная?

- У меня есть новости. – Я нахмурилась. В голове всплыла картинка неизбежной встречи с Вороновым и свадьба с Пановым. Я сама уже не понимала, что творила со своей жизнью. – И я даже не знаю, хорошая она или плохая.

Лукас нахмурил свои черные брови.

- Только не говори, что ты помирилась с тем чертом.

- Нет, - резко бросила я. – Такого никогда не случится! – Даже если моё сердце до сих для него бьется.

- Никогда не говори никогда, Таня. – Он поджал губы. – Так что за новость?

– Я выхожу замуж.

Мой испанский друг, кажется, почувствовал испанский стыд. Иначе как можно было назвать его смятение. Уши мужчины покраснели. Глаза, казалось, вылетят сейчас из глазниц.

- За кого?

- За друга. – Я потерла лицо ладонями. Объяснить происходящее было тяжелее, чем сделать. Мне было несложно согласится выйти замуж за Диму. Возможно, я ещё сама не до конца осознала, что дала надежду мужчине расчитывать на настоящие отношения.

А, может, я наоборот дала себе возможность быть счастливой. Кто знает, как обернется жизнь через месяц, год, десятилетие? Бывает, любовь появляется постепенно через внимание, заботу и ощущение безопасности. Я знала, каким был Панов в ухаживаниях. Может, в браке он надежный мужчина?

- Принцесса, для невесты ты какая-то грустная. – Все ещё ошарашенный Лукас смотрел с экрана телефона, сверкая своими карими глазами. Я издала тяжелый вздох. – Я знаю тебя все-ничего, и ты каждый раз меня удивляешь.

- Я сама себе удивляюсь. – Пробормотала я, бросая взгляд на красный шелк. – Просто я очень хочу утереть ему нос.

- А стоит ли эта игра свеч?

- Она стоит того, чтобы доказать этому мужчине, что я не изменщица. – Я хмыкнула. – Я теперь поняла, почему он говорил тебе те фразы.

- И почему? – Копия Марио Касаса улегся на двуспальную кровать, положив голову на руку.

- Потому что он был уверен, что я выхожу замуж за Диму. А тут в самолете объявляю ему, что лечу к своему парню. Он просто подтвердил свои убеждения обо мне.

- Тебя так беспокоит его мнение? – Да.

- Нет. Я просто хочу очистить свою репутацию.

- Перед ним? – Да, особенно перед ним.

- Мне плевать на его мнение. – Я снова взглянула на платье, сглотнула. – А знаешь, я сделаю ему так же больно, как было мне.

- Ты никогда не наиграешься? – Устало вздохнул он. – Почему ты не можешь отпустить и проживать свою лучшую жизнь?

- Потому что он вырвал лучшие моменты жизни. – Лукас был хорошим парнем. Он за неделю умудрился стать мне другом. И все благодаря моей, как оказалось, бесполезной игре. – Я тебе не рассказывала, - я потерла лоб, заставляя себя снова пережить события давних лет. Уход отца сделал меня человеком с тревожным типом личности. – Мой отец бросил меня и маму в мой четырнадцатый день рождения. А Илья, который убеждал меня в том, что такое больше не повторится, сделал тоже самое.

- Женщины часто ищут мужчин, похожих на своих отцов.

- Да, я это уже поняла. Особенно в тот день, когда узнала, что он изменил мне в мой день рождения, а потом ещё и женился.

- Хочешь, я закончу дела в Барселоне и прилечу к тебе? Чтобы восстать из пепла, тебе нужно с начала сгореть. А ты тлеешь, как последний уголек в камине.

- Я и есть уголек, Лукас.

- Может, тебе нравится эта боль? – Его вопрос заставил меня разозлится.

- Я, по-твоему, мазохистка?

- А как это ещё назвать? – В ответ на мой вскрик, повысил голос друг. – Расставание, - это не конец. Это новое начало. Ты должна воспринимать это, как свободу.

- А что, если на этой твоей свободе мне совсем нечем дышать?

Глаза намокли от слез. Я отвернулась к окну, чтобы мужчина не увидел крупные капли на моих щеках. Я была больна, и моё исцеление дарило ласки другой.

- Принцесса, ты сама себя загнала в угол. – Послышались шорохи, и я снова увидела лицо друга, но уже на фоне неба Испании. Очевидно, мужчина вышел на балкон. – Если для того, чтобы расправить свои крылья, тебе нужен этот черт, тогда в чем твоя особенность? Ты особенная девушка, и сейчас тебе нужно это осознать. Начни ценить себя.

Мы попрощались на доброй ноте. Лукас умел находить слова, которые отзывались в моем сердце. Мужчина-однолюб – мечта любой девушки, но, к сожалению, я и ему не могла дать ничего, кроме крепкой дружбы. Пусть мы были знакомы не так долго, но он стал для меня родным, словно мы были знакомы всю жизнь. Впрочем, такое ощущение всегда давало мне понять, что этот человек со мной надолго.

К вечеру я была готова. Собранный чемодан стоял в прихожей. Я же находилась на кухне. Кончики волос, которые я собрала в высокий хвост, щекотали мою шею. Я надела серый спортивный костюм, под олимпийкой которого виднелась белая майка в рубчик. Я ждала Диму, который позвонил мне полчаса назад и сказал, что выехал в сторону моего дома.

На душе скребли кошки. Мне нужно было провести три дня в компании Панова, объявить о своем решении, и самое неприятное, увидеться снова с Ильей. Конечно же, он будет в сопровождении своей жены. А это ещё один удар ножом по сердцу.

Лукас был прав в своих словах, и я это понимала. Я хотела чувства свободы, но в тоже время я нуждалась в любви и заботе. Панов мог мне это дать, но его знаки внимания всегда отскакивали от меня, как мячик отскакивал от пола. Да, и предложение руки и сердца я представляла совершенно иначе. Не тогда, когда я разбитая и брошенная тонула в собственной боли. Я мечтала о другом. О другом предложении руки, о другом мужчине.

Дима приехал за мной, когда настенные часы доходили до цифры шесть. Солнце было ещё высоко, а за окном слышался громкий смех детей. Он, не глуша автомобиль, зашел в мою квартиру, забрал чемодан, дождался, когда я запру свое убежище и вышел следом. На улице было жарко, но я почему-то мерзла. Да, и кожаный салон седана Панова принял меня холодно. Дима включил кондиционер на двадцать два градуса.

- Давай откроем окна, - попросила я, встречаясь с взглядом с мужчиной.

- Но я подумал…- друг нахмурился, но все же выключил сплит-систему и опустил стекла, включая и крышу. – Так лучше?

- Да, - я слабо улыбнулась. Мне было неловко сидеть в одной машине с Пановым. – Спасибо.

- Любой каприз, - ответив на мою улыбку, Дима тронулся с места, унося нас в дальнюю дорогу.

Мы ехали молча. Салон этого автомобиля уже давно стал мне привычным. Я знала, как мой друг вел себя за рулем, знала, что хранилось в его бардачке и багажнике. Эта малышка видела меня довольно часто. Единственное, к чему я никогда не привыкну, - ароматизатору. Он был сладким и напоминал клубничные леденцы. Мужчина был погружен в дорогу, временами пускал нецензурные фразы. Правда, длилось это до того момента, пока мы не выехали из города. Тогда уже стемнело. Я до сих пор чувствовала озноб, но, признаюсь, боялась это сказать. Я смотрела на спутника, и думала.

Мне придется провести с ним долгое время, чтобы понять его и, возможно, полюбить. Не так сильно, как Илью. Так, как я любила Воронова, никто не может любить. Я знала, - мужчина тоже меня любил, но эти чувства не прошли проверку. Мы разбились о скалы доверия. Дима же был совершенно другим. Он напоминал мне домашнее одеяло, в которое кутаются в холодные дни. Панов был из тех людей, которые срываются с места, где бы он ни был в этот момент, и бегут на помощь. Он был надежным. И любил меня.

Лучше я выберу, чтобы любили меня, нежели умирать самой.

- Поспи, - свет фар рассеивал мрак, когда голос Димы вырвал меня из мыслей. Я потерла глаза, пытаясь разглядеть его лицо.

- Что?

- Поспи, - повторил он. – Нам ехать ещё пять часов.

- Я не хочу спать. – Я посмотрела в окно. Кроме тени автомобиля Панова нельзя было ничего разглядеть. – На улице хоть глаза выколи.

- Не нужно, - улыбнулся Дима, кладя свою ладонь мне на коленку. Я вздрогнула. Поняв, что мне неприятны его прикосновения, он поджал губы и убрал руку так же быстро, как и положил. Словно не было этого момента. – Твои глаза мне нравятся.

- Нам нужно будет рассказывать Филатовым? – Мужчина меня понял. На его лицо упала тень.

- Если не хочешь, не будем говорить. Главное, чтобы тебе было спокойно.

- Просто это будет для них неожиданностью, - пытаясь оправдать свои сомнения, произнесла я. – Мы же даже не встречались.

- А что нам стоит начать?

Я сжалась. Встречаться с Пановым, значило дарить поцелуи, делить постель и признаваться в чувствах. Я была лузером в этой игре.

- Скажи мне, Дима, почему именно я? – Зачем я спросила его об этом?Я же знала ответ на его вопрос.

- Потому что влюблен. – Просто ответил он. Наши глаза встретились, и я поняла, - мужчина не врал.

- Столько времени?

- Не уверен, что ты поймешь меня. – Я нахмурилась. Он сомневался в том, что я могу так долго кого-то любить? Я любила Илью до сих пор. Несмотря на то, что он предал меня. – Прости, я хотел сказать другое. Ты не поверишь мне.

- После того, как ты вытащил меня из болота… - На глаза стали наворачиваться слёзы. Куда делать бойкая Татьяна?

- Я не мог по-другому, Танечка. – Мы остановились у заправки. Я вопросительно изогнула бровь, а Дима улыбнулся. – Нужно заправить машину.

- Кто уезжает без полного бака?

- Я, - он невинно пожал плечами, и я рассмеялась.

Я наблюдала за тем, как удалился к кассам мужчина. Он был хорош собой, но я не хотела его. В Испании Лукас физически притягивал меня, пока на горизонте не маячил Илья. И я даже допускала такую возможность, но здесь… Объятия Панова были для меня прикосновениями дальнего родственника. И мысль о том, что мы можем быть близки, никогда не приходила мне в голову.

Я должна была думать о работе, о маме, о своей нормальной жизни, но я не думала. Я стояла на улице рядом с черной машиной своего спутника, обнимая себя руками. Я озябла. Мы были одни в этом месте, что удивительно, - придорожные заправки всегда пользовались спросом. Ко мне направлялся всегда улыбчивый Дима.

- Не озябла? – Спросил он, вытаскивая пистолет из бака, мельком взглянув на табло, где отображался литраж бензина.

- Ничуть, - соврала я.

- Представляешь, бензин опять подорожал. – Я улыбнулась ворчливости друга. Деньги не были его проблемой. – Доллар падает, а цены растут. Где логика?

- Ты слышал про такое понятие, как инфляция? – Я вскинула одну бровь. – Она часто заставляет цифры на чеках меняться.

- Пойдем-ка, умница моя, в машину. – Мужчина открыл пассажирскую дверь, дождался, когда я сяду на кожаное сидение молочного цвета, а после захлопнул дверцу. – Ты уже выбрала наряд на премьеру?

- Да, - я вспомнила свое красное платье. Я выбрала его для того, чтобы перекрыть одно яркое воспоминание другим. Лукас прав: я должна научится жить.

- И какое, если не секрет? – Дима чуть убавил музыку, и я уже пискнула, останавливая его. Там играла моя любимая песня. – В чем дело?

- Можно погромче?

- Тебе можно всё, Каштаночка. – Я улыбнулась, хотя улыбаться мне совсем не хотелось. Эту фразу всегда говорил мне Илья.

Я не вернусь,

Так говорил когда-то и туман.

Глотал мои слова

И превращал их в воду.»

Би-2 «Серебро»

- О чем ты мечтаешь? – Сквозь шум колонок спросил Дима.

А смотрела в окно перед собой, копошась в собственных мыслях. О чем я мечтала? У меня не было мечты, которой я бы горела.

- Не знаю, - тихо ответила я, слыша, как звук из динамика машины становился тише.

- Я вот мечтаю о поездке на север, - легко ответил он, и я позавидовала мужчине. – Не может быть, что ты ничего не хочешь.

- Это разные вещи.

- Отнюдь, - мужчина включил повороте к и свернул на въезд в город Санкт-Петербург. – Одно маленькое желание рождает большую мечту.

- В детстве я мечтала стать актрисой, но меня выгнали из театрального кружка. – Я тихо рассмеялась.

- Почему? – удивление читалось на лице Панова.

- У меня не самый хороший характер, как ты сам это знаешь. – Я пожала плечами. – Подралась с одним мальчиком перед выступлением. В итоге у меня синяк был под глазом, а у него выбиты два передних зуба.

Дима весело захохотал. Я тоже улыбалась, чувствуя, как тревога уходит на второй план. Мы проезжали здание Меги, а это значило, что мы сейчас находились в одном из многочисленных спальных районов города.

- Ты меня удивляешь, - вытирая свои мокрые глаза, проговорил мужчина. – Никогда не думал, что буду смеяться в три часа ночи так громко и с душой.

- Обращайся. Я люблю посмеяться от души.

- Таня, ты и есть душа. – Он снова замялся, видя, как спала моя улыбка. – Душа компании. А вообще, я хотел бы исполнить твою мечту.

- Ты не Хоттабыч случайно? – Легкий недоверчивый прищур заставил моего друга снова рассмеяться.

- Как видишь, бороды у меня нет.

- Естественно, - фыркнула я. – Столько девчонок осчастливить нужно иметь талант и седую бороду.

- Между прочим, - вкрадчиво произнес он, останавливаясь рядом с высотным зданием в центре города. – За мои тридцать пять волосы на моей голове девственно черные.

- Ты пересаживал их? – Я прикрыла рот ладонью. – Только не рассказывай откуда.

Мы вышли из машины, достали из багажника чемоданы и уже направлялись к отелю «Георгий», как я остановилась. Улица была наполнена разговорами на разных языках, люди даже в такое позднее время сновали по центральной части города. Кто-то громко смеялся, кто-то целовался в маленьких открытых парадных, а кто-то, такие же как мы, останавливались истуканом чтобы просто прочувствовать этот город. Я отчетливо слышала песни на Невском проспекте, которые пели уличные музыканты, вдыхала теплый воздух, в котором чувствовался тот самый любимый многими аромат соленого моря и льда. Здесь было все другое, даже машины выпускали едкий дым с нотками морозной свежести. Это был Петербург. Громкий, с белыми ночами и отчужденный. Печорин для всех остальных городов. Я ожила. Я почувствовала себя здесь своей.

- Что такое? – Спросил около крутящейся двери Дима. Он заволновался, но увидев мою открытую улыбку, чуть расслабил плечи.

- Здесь так хорошо.

Зная, что Илья мог с легкостью проверить мой номер в этом отеле, мы с Пановым заселились в один номер. Комната была просторной, но оказался один нюанс, - кровать. Она была большая и двуспальная. Одна. К сожалению, но в отеле «Георгий» не были предусмотрены диваны. Я обреченно уставилась на белые простыни, стоило только моей ноге ступить на порог полу-люкса.

- Я буду спать на полу, если тебя беспокоит это, - затаскивая наши чемоданы, успокоил меня друг.

- Может, попросить раскладушку?

- Чтобы Воронов в очередной раз тешил свое самолюбие? – В тон мне ответил Дима. Я тяжело вздохнула. Мне было жалко смотреть, как все оставшиеся часы для сна мужчина будет спать на жестком полу.

- Не надо ложится на пол, - я села на мягкие перина и похлопала ладонью рядом с собой. – Ты же будешь себя вести прилично?

- Я взрослый мужчина и способен совладать со своими эмоциями, - заверил он меня.

Мы по-очереди приняли душ, переоделись и улеглись по разные края кровати. Между нами было такое огромное расстояние, что туда могла улечься ещё рота солдат. Я старалась не смотреть на Панова, чувствуя, как моё лицо краснело то ли от стыда, то ли от смущения. Как ни странно, Дима тоже чувствовал себя не в своей тарелке. Он спал в боксерах, так что я могла видеть его оголенный торс. Да, он был хорошо сложен, и я знала, что это только его заслуга.

- Спокойной ночи, - произнесла я, поворачиваясь к мужчине спиной. Я была благодарна себе, что выбрала пижаму с длинным рукавом и брюками. Обычно же я обожала носить коротенькие маечки и шорты.

- И тебе сладких снов, Каштаночка. – Я услышала клацание пальцев по экрану телефона. Сон не шел, а посторонний звук вызывал раздражение.

- Что ты там делаешь? – Выглядывая на мужчину из-за плеча спросила я.

Дима продолжал лежать на спине. Он что-то увлеченно печатал на своем телефоне, а когда я спросила, бросил на меня короткий взгляд, возвращая свое внимание обратно. Я тяжело вздохнула. Дима делал вид, что не замечает меня.

- Я спрашиваю, что ты там делаешь?

- Отвечаю на письма. – Даже не глядя в мою сторону, ответил Панов. Я нахмурилась.

- Нельзя это сделать с утра?

Мужчина поднял глаза на настенные часы, которые располагались прямо телевизором напротив кровати. Часы показывали, что время было чуть больше пяти утра.

- Уже утро, - его карие глаза сверкнули весельем. Я же хотела спать, но не могла уснуть. А еще меня дико интересовало, что могло отвлечь мужчину в такой момент. Когда даже я не могла сомкнуть глаза от неловкости. – А если ты будешь и дальше так ерзать, то скоро сгонишь меня с кровати.

Я только сейчас заметила, что из-за любопытства приблизилась слишком близко к Диме. Моя голова буквально лежала на его плече. Щеки тут же стали пунцовыми. Громко фыркнув, я ловко перебралась на свою сторону кровати, натянула одеяло до самых ушей и зажмурила глаза. Я почувствовала аромат тела мужчины. Он напоминал запах дождя в засушливое лето.

Глава 16

Наши дни. Илья

Я до жути не хотел, чтобы этот ненавистный мне благотворительный ужин состоялся. Помимо того, что вся процессия будет в моем отеле, так ещё я снова должен буду увидеть Рыбакову. Таня для меня была до сих пор свежей кровоточащей раной. Я думал, что боль угасла, ведь мы не виделись около года. Но это не так. Я понял это ещё тогда, в Москве, когда прилетел слишком рано в город. Тогда меня ждала встреча с Филатовыми, а после рейс до Испании. Я покупал два билета до Барселоны для себя и Катерины. Моя жена очень хотела побывать на фиесте, но в последний момент все изменилось. Я уже намеревался сдать билет, как Ясения предложила мне другой вариант. Более интересный.

- Давай его поменяем, - произнесла она. – Я хочу сделать подарок одному человеку.

- Не говори, что Рыбаковой, - я нахмурился. Упоминать о ней мне было не так больно, и тогда я был уверен, что и видеть её тоже будет мне по силам.

- Это уже не важно кому. – Она отмахнулась от меня, как от назойливой мухи.

- Ты хоть понимаешь, что пытаешься сделать? – Мой голос понизился до такого тихого и угрожающего, что я тут же заметил, как за спиной моей начальницы вырос её муж. Он предостерегающим взглядом дал мне понять, чтобы я был осторожен в своих словах. – Хорошо. – Я вздохнул. – Пять часов я потерплю.

- Остальное мы забронируем сами.

Тогда я и представить не мог, что пять часов самолете и трое суток в Барселоне, где мне в каждой девушке будет мерещится Таня, покажутся адом. Но понял я, что до сих пор люблю ее и скучаю, когда спустя год после расставания случайно заметил её в машине. На пустой дороге под громкую музыку она стояла на светофоре и махала ладонью в воздухе. Играла наша с ней песня, а она была такой радостной и беззаботной, что я снова вернулся в прошлое. Она любила так делать, когда мы катались по ночному городу. А ещё она любила вылезать из окна, раскидывать руки, словно на распятии и громко петь. А пела она всегда одну и ту же песню.

Пожалуйста, только живи,

Ты же видишь: я живу тобою.

Моей огромной любви

Хватит нам двоим с головою.

Земфира «Хочешь?»

И тогда она слушала её. Я сам не понял, как приблизился к ней, как коснулся руки, и как снял перчатки. Я просто хотел снова ощутить прикосновение её бархатной кожи. Я тосковал, но боль и обида была сильнее.

Я вышел из дома, как мне на телефон пришло сообщение от Катерины.

«Пожалуйста, Илья, давай поговорим».

Я удалил уведомление, даже не открыв его. Я не знал, что мной двигало, когда говорил «да» в доме бракосочетания. Я смутно помню первые полгода после расставания с Рыбаковой. Там было много алкоголя, девушек и ощущения собственной никчемности.

Мой взгляд упал на левое запястье, где раньше висел браслет. На одном из мастер классов, которые устраивали для гостей в сети отелей, Таня сделала два браслета. Она вплела туда красную нить, смешно нашептала какой-то заговор, а после один подарила мне. Сказала, что он навсегда соединит наши души и будет согревать даже в самую холодную зиму. Будучи атеистом, ей я доверился. Но проиграл.

Таня отобрала у меня этот браслет две недели назад. Я был в ярости, - единственное упоминание о ней, Рыбакова сорвала с такой злостью, что на мгновение я сам испугался. Она стала другой. В ней что-то изменилось, и, признаюсь, я не сразу понял что.

- Илья Александрович! – Девушка Руслана встретила меня в фойе отеля, как только я зашел. С самого утра была духота, а это значило только одно, - грядет проливной дождь.

- Что случилось? – Лицо девушки раскраснелось то ли от жары, то ли от бега. Она была полненькой, её пшеничные волосы были убраны в высокий хвост, а голубые глаза смотрели на меня с ужасом.

- Вы просили сказать вам, как заселится одна постоялица.

Я был сталкером. Таня была совершенно права. После встречи в самолете с Рыбаковой, я не переставал следить за ней. Чувства вспыхнули с новой силой. Я все так же желал её сладкие губы, так же заявлял свои права на эту бестолковую, бесстрашную и чертовски красивую девушку. Увидеть ее с Лукасом было для меня ударом, ровно таким же, каким были её слова в аэропорту. Она узнала про мой брак с Катей, обвинила меня в предательстве, а после так горько и одновременно жарко поцеловала, что я был готов пасть к её ногам. Но я не верил ни в её брак с Пановым, ни в отношения с Лукасом. Я знал, - Таня до сих пор жила мной.

- И? Она заселилась?

- Да, - Руслана начала заламывать кисти рук, нервничая. Замечая такое поведение, я сам забеспокоился – Но она была не одна.

- С Ясенией Сергеевной? – Наивно спросил я, чувствуя, как голова начала гудеть от мысли о Панове или этом Лукасе. Татьяна была непредсказуема. Будучи уверенным, что она закрутила роман с лучшим другом боса, оказывалось, что у неё в Испании был дружок. Она же только подогревала мои домыслы.

- Нет. С мужчиной. С Дмитрием Ивановичем.

Я хмыкнул. Вернулась после жаркого отпуска в объятия плюшевого медведя? Я бы не удивился, если бы Панов был в курсе всего, но все равно принял обратно девушку. Черт! Я сам готов был вернуть её себе. Ведь ради этого я и затеял слежку.

Что за игру ты затеяла, дикарка?

- Они заселились в один номер? – Сглотнув, спросил я, чувствуя, как горечь растекалась по гортани.

- Да. Номер триста пятнадцать.

- Спасибо, Руслана. – Я взглянул на часы. Десять часов дня. – Твоя смена закончилась час назад, так что отправляйся домой и выспись хорошенько.

Девушка ушла, а я пошел в свой кабинет. Что мне нравилось в сети гостиниц «Лукояноф», так это наличие отдельного кабинета для управляющих отелями. Иерархия управления была проста: генеральный директор, управляющий и персонал. Никаких лишних лиц. Сергей Геннадьевич сам справлялся со своей нелегкой работой, напрямую общался с подчиненными и всегда знал, где и в каком отеле проблемы.

Я уволился из отеля на Тверской через неделю после расставания с Таней. Ясения наседала на меня своими придирками, и было понятно, - девушка пытается от меня избавится. Тогда я напрямую позвонил Лукоянову и попросил перевести меня под его крылышко. Под властью собственника меня никто бы уже не тронул. Я переехал из Москвы в Санкт-Петербург, снял квартиру на Невском проспекте. Так получилось, что первые три месяца мне приходилось постоянно приезжать в Москву, и однажды я застал её самую приятную картину.

Не буду лгать, - я ходил по пятам за Рыбаковой. Сидел под когда-то нашими окнами только для того, чтобы мельком увидеть знакомый силуэт. Но чаще всего я замечал подъезжающий чёрный седан, злосчастного Панова и пьяную Рыбакову. Иногда я подглядывал за ней сквозь стеклянные двери отеля. Но почему-то она оказалась не частой гостьей. Больше всего меня удивляло, когда я натыкался случайно на девушку в месте для курения. Она сигарету за сигаретой надкусывала, пускала едкий дым. Тогда я снова прятался, глотая слёзы. Ей было плохо без меня. Мне не лучше, но боль от предательства оказалась сильнее. За все время я так т не пересилил свою гордость, и не подошел к девушке.

Я только вошел в здание отеля, где руководила Рыбакова. Это был очередной акт вандализма над моим кровоточащим сердцем. Но глядя на неё, я хотя бы чувствовал, что оно живо. Коллектив там слаженный, и, признаюсь, я этому завидовал. Стоило только появится на пороге Тане, как все работники её полюбили. Они терпели её несносный характер, излишнюю ответственность и нервозность. Раньше я удивлялся, за что можно было настолько сильно полюбить дикарку, пока сам не попал в её сети.

Когда я оказался в фойе отеля, я тут же обратил внимание на пару молодых людей, сидящих за столиком в ресторане на первом этаже. Это была бледная и исхудалая Татьяна, а рядом с ней сидел Панов. Дикарка смотрела на собеседника без присущего ей блеска и озорства. Я даже не с первого раза узнал её. Глаза впали, кости торчали слишком очевидно. Но тогда я не жалел её, - думал, что девушка попросту испытывает чувство вины.

Они о чем-то болтали, а Рыбакова постоянно тянулась к карману черных классических брюк. Я нахмурился. Такие движения были мне знакомы. Трясущиеся тонкие пальчики в панике выискивали что-то в кармане. Она была зависима. Видимо, она курила, чтобы успокоить нервы.

Наблюдать за ними не было сил. Я развернулся к выходу, бросая последний взгляд на девушку, точно решив, что больше не буду отягощать себя тоской. Я уже стоял рядом с крутящейся дверью, как послышался звук падения. Словно мешок костей бросили на кафель. Я испугался. Подбежал к Тане, но столкнулся с преградой. Дмитрий, заметив меня, набросился с кулаками. Его карие глаза, на тон темнее моих, смотрели на меня с лютой ненавистью. Завязалась драка.

- Как ты посмел сюда явится? – Между ударами возмущался он.

- Тебе какое дело? – отталкивая мужчину, плевался кровью я. У него был хороший удар.

- Ещё раз к ней подойдешь…

- И что ты сделаешь? – Взревел я с новой силой. Схватив мужчину за грудки, я начал трясти его как тряпичную куклу. – Ты же наиграешься и бросишь, как и остальных девчонок!

- Я не ты! – Прорычал Панов. Он скривил губы в улыбке. - Я женюсь на ней.

Меня словно облили ледяной водой. Я отпустил Панова, на негнущихся ногах пятясь назад. Сердце больше не билось. Я даже забыл, как дышать. Слова оказались страшнее кулаков. Кровь на лице и сбитые костяшки были пылью по сравнению с возникшей разрывающей на части болью. Она меня предала и выбрала Дмитрия. Мужчину, который вился за ней все эти годы. Мужчину, который никогда бы не сделал её счастливой.

Я смотрел на дверь номера триста пятнадцать и вспоминал те злосчастные дни. Я был разбит. Позже я узнал от Филатовых, что Таня попала в больницу из-за голодания. Она морила себя голодом. Моя маленькая бунтарка потеряла себя после нашего расставания. Я тонул в отчаянии не меньше неё, но, как нельзя кстати, рядом оказалась Катя. В ночь, когда Танечка выиграла гонку, когда я убедился в том, что она правда выходит замуж за Панова, Катя успокоила меня. В ту ночь, в следующую и оставшиеся ночи. Я был ей благодарен, но и эта женщина меня обманывала. Она с самого начала хотела выйти за меня замуж.

Я тогда был не в себе. Много пил ночами, работал днем. Часто из баров меня забирала Катя. Она всё-таки оказалась в моей квартире в один из вечеров. Я ничего не помнил, - продолжительные запои делали свое дело. Девушка подала заявление в ЗАГС. Через месяц поставила меня перед фактом. Она говорила, что это я её уговорил пойти на такой поступок, а она, как безумно влюбленная девушка, не могла меня оставить. Мы все же поженились. Я решил, что это неплохая месть Рыбаковой. После свадьбы бросил пить, занялся домом. Но лучше не становилось. Катя была для меня отвлечением. Она часто обвиняла меня в том, что я не мог забыть Таню. А так как тема дикарки была табу в любом разговоре, мы, естественно, с женой скандалили.

Когда же я встретился спустя год с Таней, я и вовсе понял, какую совершил ошибку. Она не носила обручальное кольцо. Фотографий со свадьбы я не находил, да и все отели молчали. Таня не вышла за Панова, а я женился. И кто же я теперь после этого?

- Почему только нельзя было сделать кабинет на первом этаже, - бубнил себе под нос я. Мой кабинет находился на третьем этаже, номер Рыбаковой тоже. И как назло, - моя дверь была напротив её. Это казалось наказанием. Впрочем, я не жаловался. Я бы все равно нашел эту девушку.

- Я не смогу весь вечер быть спокойной, если ты будешь на меня так смотреть, - послышался веселый голос Тани, и я замер.

- Я не виноват в том, что ты безумна красивая женщина, - Они стояли около двери. Видимо, собирались выходить. Паника охватила меня. Я замешкался, копошась в карманах хлопковых брюк в поиске своего ключа.

Они уже открывали дверь, когда, задыхаясь, словно пойманный с поличным уличный воришка, я спрятался за угол. Первым вышел Панов, одетый в чёрный дорогой деловой костюм. Носы его ботинок блистали, словно он вылил на них весь крем. Мужчина улыбался и смотрел на Таню таким восхищенным взглядом, что сердце заскрипело от боли. Я сжал челюсть до скрежета зубов, чувствуя, как загорелись мои глаза, когда на высоких каблуках в красном шелковом платье вышла Таня. Ее волосы были уложены в локоны, в руках покоилась маленькая сумочка. Она улыбалась, а я был готов выйти из своего укрытия и вцепиться в горло Панову.

Она была моей! Ещё это чертово платье, которое до сих пор снилось мне. Наш танец, наш немой диалог и страсть, охваченная в те минуты. Это было воспоминание о нас. Как она посмела омрачить его?

Смех пары стих, когда лифт унес их на первый этаж. А я же продолжал стоять, словно прирос к полу. Она вылечилась. А я? А я продолжал тонуть в мире, где любовью была только она. Остальные куклы, манекены с большими безжизненными глазами.

- Ясения? – Хриплым голос ответил я на звонок. – Что такое?

- Хотела узнать, как подготовка к ужину. – Ее голос бодрым. – Мы сейчас едем на премьеру фильма, а потом зайдем в отель.

- Помнится мне, мой начальник Сергей Геннадьевич, - я хмыкнул, слыша фырчанье девушки на той стороне трубки.

- Он попросил проследить за подготовкой. Я все равно поехала раньше. – Я слышал приглушенный голос её мужа. Он что-то спрашивал жену, и её ответ заставил меня изменится в лице. – Я звонила ей, они с Димой уже выехали. – Потом её внимание снова вернулось ко мне. – Так что часов в девять мы со Стасом приедем.

- Какой фильм? – Голос выдавал моё волнение. Я ударил себя ладонью по лбу за свою несобранность.

- «Просто поверь мне». Премьеру в Москве мы пропустили.

- Сопливый фильм о любви? – Я взглянул на свое запястье. Роза была ярче обычного, такая же красная, как платье Рыбаковой.

Она живет полной жизнью. Посмотрим, какая будет у неё реакция после просмотра фильма.

Я знал сценариста этого фильма. Это был я. Правда, название было совсем другим, - «Дикарка». Это была история о Тане. Я с самых первых дней записывал в ежедневник каждую мелочь. То, как она смешно корчила нос, когда ей что-то не нравилось или то, как она громко отшучивалась, если темы для разговоров были для неё неприятны. А ещё каждый её без башенный поступок, каждое проявление любви. Я помнил все, все подмечал и вносил правки. Я создал главную героиню точно такой, какой была Рыбакова. Живой, искренней, настоящей.

И я никак не мог подумать, что Таня когда-нибудь увидит его. Она всю жизнь ненавидела любовные истории.

- Если бы у тебя было сердце, - выпалила начальница, и моё лицо вытянулось. – Ты бы с радостью поехал.

Она отключилась. Что значила её фраза? Я что, бессердечный? Когда это, интересно мне, это произошло? Я понимал девушку: ее отношение ко мне поменялось в корне. Вместо теплых приветствий сейчас деловые разговоры, даже Стас стал более жестоким по отношению ко мне. И виновата была в этом Таня. Я не знал, что рассказала им девушка, но я перестал в миг быть любимчиком начальства.

Дверь громко хлопнула за моей спиной, и я увидел идеальный порядок на столе. Я был перфекционистом. Укладывать вещи на свои места по отдельным полочкам было подобием терапии. Правда, первые полгода после разлуки мой перфекционизм попрощался со мной.

Если бы у тебя было сердце…

Сейчас я чувствовал его биение. Оно билось сильнее обычного. Я уже испытывал это не единожды. Когда томился ревностью, не имея права даже прикоснутся к Тане, когда безумно любил и не терпел даже чужих взглядов на неё, когда увидел спустя год разлуки в объятиях другого мужчины. И сейчас я чувствовал, как умираю. Я мог только издали любоваться её красотой, тонкой лебединой шеей и зелеными, как хвойный лес, глазами.

Электронные часы на моем рабочем столе показывали, что время едва доходило до пяти вечера. Поисковик Яндекса оповестил о том, что премьера фильма начнется в шесть. Режиссер фильма был моим другом ещё с юношества. Естественно, он прислал мне приглашение. И я пришел на премьеру в Москве. Впрочем, это было в прошлую субботу. Я избегал фотографов и журналистов. Адам обещал, что моё имя будет указано только в титрах. Поэтому, сейчас я мог с легкостью пройти на это мероприятие. И я знал, что Таня узнает обо мне только под конец фильма. В конце концов, кто я такой, чтобы отказать себе в удовольствии позлить Рыбакову в очередной раз? К тому же, она будет в ярости, когда узнает себя. Я должен был быть рядом в этот момент. Даже если потом она не захочет больше никогда меня видеть. Таня не глупая, она с первых минут поймёт, что я в этом замешан. Я прислонил кончики пальцев к глазу, который перестал напоминать свет фонарного столба.

Лишь бы только она опять не налетела на меня с кулаками. Она была способна на многое, особенно в ярости. Я вспомнил её разъяренный вид в Барселоне и разразился хохотом. Мы оба были больными людьми.

Эта женщина всегда оставляла шрамы на моем теле, а потом бережно зализывала их.

За окном чирикали птички, ветер качал ярко-зеленые ветви деревьев. Раньше, когда замечал любые сходства с Рыбаковой, на моем лице появлялась улыбка. Сейчас я тоже улыбнулся, но печально. Я все ещё хотел бороться за неё, несмотря на то, что мы сами испортили свои же жизни.

Причина моей испорченной жизни не заставила себя долго ждать. Телефон снова зазвонил и на экране высветилась фотография Катерины. Она говорила торопливо, голос был сдавленным, словно она долгие часы рыдала. Слёзы Кати меня никак не трогали, - они меня раздражали.

- Илья, - говорила она, шмыгая носом, - прошу, давай поговорим. Я не хочу развода.

- А я не хочу больше жить с тобой. – Спокойно ответил ей я. – Наш брак был ошибкой, и ты сама это прекрасно знаешь.

- Я люблю тебя, - словно это могло спасти наш брак, произнесла девушка. Я устало закрыл глаза. Быть подонком с добрым сердцем, - самое ужасное, что случалось со мной. – Я смогу любить за двоих.

- Нет смысла. – Я сбросил трубку.

Тяжесть на груди только усилилась. Я однажды обнадежил девушку, а теперь разбивал ей сердце. Я пользовался её чувствами ради собственного спокойствия. Мол, если Рыбакова меня не любила, то была Катя, которая готова была есть землю, по которой я прошел. Она никогда не ругалась, покорно дожидалась меня ночами, и даже если ей было больно, никогда не устраивала сцен ревности. Она терпела все, кроме моих чувств к Тане. Она терпела и любила, а я, как последний негодяй, этим пользовался.

Но я любил только одну женщину в своей жизни, и, если не смогу добиться её назад, лучше буду один. Пусть мне сейчас больно, и от этой боли я становился злым. Пусть она была неправильной и непокорной, но только со мной она оказывалась нежной и ласковой кошкой. Она должна была понять, что такое боль от предательства. А я наконец созрел для того, чтобы спросить с неё за все, что она совершила.

Глава 17

Наши дни. Таня

Вспышки камер ослепляли, и я чувствовала себя хуже, чем это было утром. Виной тому было ведение. Выходя из номера, я отчетливо услышала аромат парфюма Ильи, и потеряла равновесие. Дима обнимал меня за талию, пока я наигранно улыбалась. Справа от нас позировали счастливые Филатовы, а по левую руку несколько знаменитых актеров. Мы были словно на раскаленной сковородке. Я чувствовала, как волосы у тыльной стороны шеи намокли от волнения. Запах в коридоре номера застрял в голове, и я больше ни о чем не могла думать.

- Все хорошо? – Дима повернул голову в мою сторону, заправляя прядь волос за ухо.

- Конечно.

- Ты напряжена.

- Тут много камер, - соврала я. – Быть со знаменитым человеком не так-то просто.

- Со мной тебе будет проще простого, - он оставил поцелуй на моей щеке, и репортеры тут же запечатлели этот момент.

- Может, пойдём?

Мы вошли в кинозал, сели на последний ряд. Справа от меня сидели друзья, слева Дима. Платье было великовато, но сейчас я чувствовала, что оно мне мало. Виной тому были эмоции. Платье не стирало прошлые воспоминания, оно возвращало меня в тот вечер, когда я влюбилась в Илью.

Погас свет, а на экране появилось название фильма. «Просто поверь мне», - слова которые я кричала Илье, когда бежала за ним в день разлуки, слова, которые говорил мне Дима, открывая свое сердце. Слова, которые были такими простыми, но хранили в себе надежду. Я взглянула на друзей. Ясения положила голову на плечо мужа, и её белокурые волосы рассыпались на рубашке мужчины. Стас же бережно поглаживал сквозь атласную ткань платья молочного цвета большой живот любимой. Они были олицетворением надежды.

Панов постоянно дарил мне ласковые улыбки, держал меня за руку, поглаживая тыльную сторону ладони большим пальцем. Я дарила в ответ улыбку, но чувствовала, как к горлу подступал ком. Фильм был слащавым и вызвал во мне рвотные позывы. Я страшно завидовала главным героям, их красивой истории любви. Я была на месте главной героини, и счастье распирало меня так же сильно, как и её. К тому же девушка была и внешне похожа на меня.

- Нравится? – Приблизившись к моему уху, спросил Дима. Я напряглась. Мужчина был ближе, чем я позволяла.

- Вполне годный.

- Ты привередлива?

- Я просто больше люблю детективы.

- Мы сейчас вас выгоним из зала, - шикнул на нас Стас. Дима закатил глаза, хватая меня за руку, словно я и правда была его девушкой. Но я была теперь не только его девушкой, я была его невестой. Милославский вскинул брови, вопросительно посмотрел на меня. А я готова была провалится сквозь землю.

Ещё хуже стало в моменте, когда на экране появилась счастливая картинка влюбленной пары. Они ехали в машине с опущенным окном. Девушка вылезла из него, раскинула руки по обе стороны и во все горло кричала песню. Мою песню. Меня словно ударили током. Я в мгновение поняла: сцены из фильма были моментами моей жизни. Все эти нескончаемые перепалки с главным героем, встречи на набережной с бутылкой вина, татуировки… Это была моя история. Я задыхалась. Руки Димы опротивели мне в миг. Я словно делала что-то неправильно. Выбирала неправильные пути.

- Простите, мне нужно выйти, - не дождавшись ответа Димы, я поднялась и пролезла мимо смотрящих.

Свет ламп в холле кинотеатра ослепил меня. Размытым взглядом я нашла дорогу в туалетной комнате, вихрем ворвалась внутрь и спряталась в одной из кабинок. Было больно. Слёзы скатывались из глаз, и я только успевала утирать их салфеткой.

Как можно было до сих пор так сильно любить того, кто разбил тебе сердце? Как можно с таким упоением жить прошлым? Как можно предавать собственные чувства?

Я не знала ответы на свои же вопросы. Я только пыталась взять себя в руки, но это не выходило. Любое напоминание о прошлом выбивало меня из колеи. Илья меня сломал. Этот подонок растоптал меня!

Я вышла из кабинки, вглядываясь в свое отражение в зеркале. Макияж был подпорчен, а красные глаза излучали отчаяние. Быть собственной тенью, - кошмарный сон, который я проживала день ото дня.

Дверь в туалет отворилась. Я не смотрела на вошедшего, - поправляла макияж и пыталась выровнять дыхание. Но оно вовсе остановилось, когда я столкнулась с обеспокоенными карими глазами Воронова.

- Что ты здесь делаешь? – обернувшись слишком резко, спросила я. Илья проводил глазами по моему лицу. Он молчал, а я готова была упасть. Чтобы удержать равновесие, мои ладони вцепились в бортики раковины. – Это женский туалет.

- Ты плакала? – Он протянул ладонь к моему лицу, но я отбросила её. – Почему?

- Я не плакала, - грубо ответила я, смотря на дверь кабинки за его спиной. Если я взгляну сейчас в эти глаза, то не смогу солгать. Я никогда не могла лгать Илье.

Теплые пальцы мужчины коснулись моего подбородка, заставляя поднять голову. Я по-прежнему водила глазами по пространству вокруг нас. Я чувствовала аромат его парфюма, борясь с желанием прикрыть веки. Я тонула, напрочь забывая обо всем. Воронов был удивительно молчалив. Его голубая футболка-поло обтягивала торс. Я дернулась, чтобы поправить непослушный воротник, но тут же осекла себя. Я была ему никем.

- Поправь воротник, - сказала я.

- Посмотри мне в глаза, - он произнёс это таким тоном, что я не могла разобрать: приказывал ли Ильи, или же наоборот, - умолял. Я противилась. – Почему ты не смотришь?

- Потому что не хочу тебя видеть, - я оттолкнула его, сделала шаг в сторону выхода, но Воронов остановил меня.

Его пальцы сжали моё запястье, и меня словно пробило током. Глаза нашли с начала моё запястье, потом рисунок на его загорелой коже. Тату было таким ярким, как и мои воспоминания. Глаза снова намокали. Я не могла позволить себе расплакаться прямо перед ним. Это означало бы, что Воронов победил. Но он больше никогда не одержит надо мной победу.

- Это мне следовало бы избегать тебя, Таня. Но у нас опять все наоборот.

- Что это значит? – Я вырвала свою руку из его хватки, всё-таки встречаясь с ним глазами. – Что ты говоришь? – Кровь закипала в жилах.

- Это ты все разрушила, дикарка. Ты. – Он ткнул своим пальцем мне в оголенное плечо.

- Все закончилось год назад, Воронов. Ты женатый человек, так веди себя достойно. Хватит жить прошлым.

Я увидела, как изменился он в лице. Венка на лбу вздулась от гнева, а ладони крепко схватили меня за плечи. Я пискнула в его руках. Такими стараниями синяков мне не избежать. Как же я выйду потом в люди?

- Я видел момент, на котором ты вышла из зала, - уверенно объявил он, заставляя меня обмякнуть в его руках. – Это не я, а ты все еще живешь прошлым.

Его лицо приблизилось к моему. Я чувствовала его дыхание, внимая каждое слово, слетавшее в желанных губ. Илья метался между моими глазами и приоткрытыми губами. Мужчина загонял меня в угол.

- Какое это имеет значение? – С вызовом спросила я. Наши глаза снова схлестнулись в безмолвной битве. Когда-нибудь его огонь сожжет все мои леса.

- Это платье, - его одна ладонь коснулась моей талии. Он очертил изгибы, скользя кожей по шелковой ткани. Я горела. Дыхание учащалось, а глаза без устали наблюдали за выражением лица Ильи. Он словно был не здесь. Его обуяло забвение. – Ты похудела. Раньше оно ощущалось по-другому.

- Все изменилось, Воронов. Мы изменились.

Он улыбнулся, одним движением руки притягивая меня ближе. Его глаза опустились к моим губам. Кому я врала? Даже несмотря на ту боль, которую я пережила, я все равно хотела его поцеловать. Я помнила поцелуй в аэропорту. Он снился мне ночами. Но помнил ли он?

- Мы, может, и изменились, - касаясь ладонью тыльной стороны шеи, прошептал он. Его грудь тяжело вздымалась, а медовые глаза почернели. – Но кое-то осталось неизменным.

Я не успела опомнится, как его губы накрыли мои. Я пискнула в его руках, но не оттолкнула. Я не смогла. Поцелуй был глубоким, отчаянным с привкусом соли от пролитых слез. Это был поцелуй боли и любви. Я должна была отпустить этого мужчину, но когда его язык проник внутрь, я отдалась чувствам, не в силах оттолкнуть его. Мы застонали. Я в миг оказалась на краю раковины, чувствуя, как его ладони поднимались выше по бедрам. Илья был возбужден, я ему в этом не отступала. Тело горело, а кожа, казалось, начала выделять испарения. Я скучала по нему, по его дикой необузданности, ненасытности и чувству, что я в его власти полностью.

- Ты до сих пор моя, - прошептал он, опуская бретельку платья. Мужчина оставил невесомый поцелуй на моем плече. Я опрокинула голову назад, впервые ощущая себя живой. Но продолжения не было, - Воронов отстранился, оглядывая меня с ног до головы. Он улыбнулся, стирая большим пальцем помаду со своих губ. – Что и требовалось доказать.

Я вспыхнула. Этот негодяй издевался надо мной! Спрыгнув с раковины, я широкими шагами приблизилась лицом к лицу Ильи и ударила его наотмашь. Мужчина даже не дрогнул, - он отвернул голову в сторону, стискивая челюсть. Желваки играли, но я уже не боялась угрозы. Он хотел доказать самому себе, что я легкодоступная. Он провоцировал меня. А я, наивная, проливала слезы, вспоминая его.

Илья вышел первым, громко хлопнув дверью. Да так сильно, что стены эхом отозвались. Я же привела себя в порядок, не прекращая наблюдать за своими губами. Он целовал их снова. Он говорил те слова. Снова.

Глупая девчонка!

В зал кинотеатра я вошла уже под конец фильма. Шли титры, я сидела рядом с Димой, который бросал на меня обеспокоенный взгляд. Включили свет, но почему-то никто не расходился. Ясения и Стас улыбались странными улыбками, а я нутром чувствовала неладное. Что происходит?

- Что такое?

- Подожди меня тут, хорошо?

Дима поднялся с места, вышел к большому экрану. Приглашенные гости оставались сидеть на месте. Мне стало душно. Я заметила среди присутствующих Илью. Голова закружилась. Дима взял у работника кинозала микрофон. Он смотрел на меня, а я, в смятении, покрылась испариной.

- Дорогие друзья, здесь в зале находится одна восхитительная девушка. Я влюбился в неё с самой первой встречи. – Что он творит? – Я знаю, что ты дала свое согласие, Таня, но я хочу спросить тебя ещё раз. Так, как ты заслуживаешь. Выйди, пожалуйста.

Я приросла к креслу. Меня толкала локтем Ясения, но я не могла пошевелится. Илья обернулся на меня, и наши глаза встретились. Дыхание сперло.

«Не надо», - говорили его глаза, - «это не выход».

«Какой тогда выход?», - отвечала ему я.

«Любой, но не этот», - его большие глаза теперь молили меня отказать Панову. Это придало мне уверенности. Несколькими минутами ранее он пытался опустить меня, а теперь по-собачьи верными глазами пытался вразумить.

Я поднялась под аплодисменты. Я замечала искренние улыбки, и улыбалась в ответ. Я чувствовала пристальный взгляд карих глаз, и клянусь богом, что слышала его отчаянное «Не смей». Мы снова встретились с Ильей взглядом. Теперь я не воевала, - я намеревалась прилюдно окончательно поставить точку. Он мотнул головой в знак отрицания, но я лишь улыбнулась.

- Ты достойна всего мира, Каштаночка, - дрожащим голосом проговорил Дима. Мужчина нервничал. – Тогда в парке ты согласилась провести остаток жизни со мной. – Он вытащил из нагрудного кармана пиджака бархатную коробочку. В ней ярко светилось кольцо с бриллиантом. – Ты выйдешь за меня?

«Не смей!», - кричала душа в отражении глаз Ильи, когда в последний раз встретилась с ним взглядом.

«Ты сам меня толкнул в этот омут», - ответила я, разрывая наш разговор взглядов.

- Я согласна. – Ответила я, чувствуя, как подкашиваются ноги. Я слышала восторженные возгласы и громкие аплодисменты, но радости не чувствовала. Я видела застывшие слёзы на глазах Воронова, и моё сердце разбилось.

Я наконец поставила точку. Смущение, растерянность и злость на окружающих меня мужчин, заполнила разум. Панов посмел прилюдно сделать мне предложение! Он поставил меня в неудобное положение. Он знал, что после всего, что мужчина для меня сделал, я не смогу выставить его идиотом.

Больше нет пути назад. Илья женат, скоро и я буду замужем за человеком, который меня любит. Предательства от Панова я не боюсь, лишь только какой-нибудь такой очередной глупости. Я больше ни от кого ничего не жду, и ничего не боюсь.

Раздался громкий грохот. Я снова взглянула в сторону, где сидел Воронов, но там больше никого не было. Он ушел. Следующая остановка, - победа над ним в конкурсе Ясении. Я сломаю его сильнее, чем он сломал меня.

Глава 18

Наши дни. Таня

Мы вошли в здание отеля. Дима не отпускал моей ладони, на безымянном пальце которой блестело напоминание о моих же поступках. Он имел права обнимать меня, смотреть влюбленными глазами в мои глаза и говорить о будущем. Позади нас вели деловой разговор супруги Филатовы. Ясения быстро переключилась от слащавых фраз о любви к решению проблем. Девушка такой стала, когда на её плечи упал груз ответственности.

Рядом со стойкой администратора стоял Илья. Он разговаривал с молодым парнем, который работал у него в подчинении. Заметив нас, мужчина выпрямился. Он не смотрел в мою сторону. Впрочем, кольцо на руке все же его заинтересовало.

- Добрый вечер, - произнёс он. Его отстраненность в голосе напугала меня. Неужели ему было так больно? Я снова вернулась в события годовалой давности, когда с таким же тоном он разрывал со мной отношения.

- Привет, Илья, - отозвалась Ясения. Она прищурилась. – Мне кажется, или я видела тебя на премьере? – Наши с ним взгляды встретились на долю секунды.

- Я весь вечер был в своем кабинете, Ясения Сергеевна. – Его тон холодком отозвался по моей спине. Девушка кивнула.

- Как обстоят дела?

- Завтра все будет в лучшем виде. Но, Ясения, нам обязательно всем приходить в костюмах восемнадцатого века?

- Смущают панталоны? – Изогнул свою черную бровь Панов, и я чуть сжала его ладонь, моля прекратить. Ещё не хватало драки посреди фойе отеля при беременной начальнице.

- Боюсь не выдержать от такой красоты. Как представлю всех генеральных директоров в панталонах, аж дух захватывает.

Я поджала губы, чтобы не рассмеяться, а вот Стас и Ясения весело хо-хохотали над шуткой управляющего. Наши глаза снова встретились. Его яркие медовые оттенки пропали, как пропала и лучезарная улыбка. Он снова на меня смотрел так, как это было в день нашей разлуки. Будто бы я его предала.

- Устала? – Словно провоцируя и без того раздраженного Воронова, спросил меня Дима. Я увидела, как искривилось в усмешке лицо Ильи. Мужчина водил глазами по тем местам, где несколькими часами ранее он меня касался. Я впервые за долгое время ощутила жжение под сердцем, - татуировка кричала.

- Немного. – Игнорируя взгляд любимых глаз, я слабо улыбнулась жениху, - Я пойду в номер.

- Тогда мы со Стасом поворкуем в ресторане, - мужчина провел ладонью по голой спине. Глаза Ильи сузились, но он молчал. Я же старалась не вздрагивать от его прикосновений. – Ты как, брат? Согласен?

- В связи с последними событиями, - весело улыбался Милославский, и я видела знакомых мне чертиков. – Мне тебя надо хорошенько напоить.

Я попрощалась со всеми и побрела восвояси. Я видела, как спеша копошились горничные. Илья умел одновременно твердо, но по-доброму организовывать слаженную работу. Не зря его любили сотрудники. Да, и у меня в отеле со временем к нему относились очень тепло.

В номере было жарко, - горничные закрыли все окна во избежание последствий дождя. Я скинула со своих плеч платье, оставляя его тряпкой валяться подле кровати. Тело ныло от усталости, но спать совсем не хотелось. Приняв холодный душ и переодевшись в пижаму, я вышла на балкон, где открывался вид на Неву. Хотелось дышать влажным воздухом этого города, хотелось утонуть в нём без остатка. Я была потерянной.

Сегодня все смешалось в моей голове. Впрочем, я знала, что поездка в Санкт-Петербург ничем хорошим не закончится. Любая встреча с Вороновым была испытанием. Сегодня я в очередной раз убедилась в этом. Он был моим желанием и наказанием одновременно. Но сегодня меня разочаровал и Панов. Мы не договаривались, что объявим о помолвке, и тем более во все услышанья.

Я помнила, что в этом отеле был выход на крышу. Как ни странно, в голове хранились все обходные пути в лабиринте под названием «Георгий», - мы с Ясенией как-то ввалились в ресторан на первом этаже, запросили вина и сыра, а после попросили проводить нас на крышу. Тогда ещё Стас люто злой разыскивал жену по всему городу, а мы, как бы не старались, уже не могли связать и двух слов. Мне захотелось больше воздуха и одиночества. Как представлю, что ночью зайдет в номер опьяневший Дима, так становится тошно. Я не любила видеть Панова пьяным, потому что это были нескончаемые серенады о его любви ко мне.

Я накинула на свои плечи длинный кардиган и вышла из номера. У Панова был свой ключ, поэтому я не переживала о том, как он попадет в комнату. Я поднялась на пятый этаж, прошла четыре двери, включая и коморку для рабочих, свернула за угол и оказалась у железной двери для служебного входа. Это был выход на витиеватую лестницу. Крыша была открыта в прошлый раз, так что я тешила себя надеждой, что и сейчас она тоже будет в открытом доступе.

Так и оказалось. Я вышла на открытое пространство, вздохнула полной грудью и наконец-то улыбнулась настоящей улыбкой. Сегодня произошло слишком много событий, которые заставляли меня сжиматься. Я не переставала думать о том, что произошло в кинотеатре. События из фильма были настолько схожими с моей жизнью, что я даже задумалась: а не Илья ли был сценаристом. Хотя это было бессмыслицей. Воронов никогда не показывал мне свои заметки и рукописи. Он всегда что-то записывал в ежедневнике, но не делился этим. Я же думала, что это был обычный планер. Илья был педантичным до жути, и расписывать свои дела поминутно, как раз-таки в его стиле. Но моменты, когда она бросалась в него вещами, бежала на каблуках по сырой набережной, в конце концов, кричала песни из открытого люка, - это моя история. На глаза стали наворачиваться слёзы.

Я села около невысокого бетонного бортика, поджимая коленки к груди. На реке виднелись огоньки от катеров, скоро начнут разводить мосты. Я помнила, как мы с Ильей катались на подобном катере, как улыбались друг другу, чувствуя восторг. Я множество раз видела расставание двух половинок, но держа его ладонь в своей, слышать аромат его парфюма, который сводил меня с ума, тонуть в его бездонных глазах, казался этот момент волшебным. Мы любили друг друга безумно. Как же все это могло превратиться в пыль?

На улице было светло, несмотря на поздний час. И этому я тоже была рада. С наступлением темноты все мои демоны врывались в разум и наводили свои порядки. Я начала боятся темноты и одиночества. Туристы столпились на набережной по обе стороны канала, чтобы запечатлеть этот прекрасный момент. Я тоже сидела в ожидании, радуясь тому, что этот вечер наконец закончился, что я могла побыть наедине с собой.

Я любила лето в Санкт-Петербурге. Здесь было что-то волшебное, что-то, чего не было ни в одном другом городе. Я мечтала однажды приехать сюда и остаться навсегда. Жить в какой-нибудь квартире, парадная которой расписана мозаикой ещё с Екатерининских времен. Покупать каждый день кофе в любимой кофейне на углу, слушать вечерами уличных музыкантов и обойти весь Эрмитаж с последнего этажа до подвала.

Вот о чем я мечтала, - вспоминая вопрос Димы, подумала я. – Мечтала жить с Ильей, быть семьей в городе, где разводились лишь мосты.

Я мечтала о жизни, а не о выживании.

- Таня? – Растерянный голос Ильи заставил меня вздрогнуть. Я посмотрела через плечо на стоявшего посреди крыши мужчину. Что он здесь делал?

Помяни черта…

- Что ты тут делаешь? – Спросила я, видя, как он приближался ко мне, а после уселся рядом.

- Увидел открытую дверь. – Соврал он. Я знала, - дверь на крышу я за собой закрыла. Я прищурилась, а мужчина усмехнулся. – Ладно, - ковыряя кровлю, произнес он. – Я хотел побыть один.

- Я тогда пойду.

Я уже поднималась на ноги, когда горячая ладонь мужчины накрыла мою руку. Мы снова встретились взглядом. Он выглядел странно.

- Нет, не уходи, - попросил он. – Мосты разводят, - вскидывая руку, показал Илья. Я вернулась на свое место, завороженно наблюдая за событием.

- Красиво, - мой голос был тихим, но я знала, - Воронов слышал каждое моё слово. Он опустил голову, вглядываясь в моё лицо сквозь полуопущенные ресницы.

- Почему ты не в номере?

- Хотелось подышать воздухом. – Честно ответила я. – Слишком много всего произошло.

- К чему был этот спектакль? – Спросил вдруг он. Я вкинула в удивлении брови.

- А к чему была эта сцена? – Вопросом на вопрос ответила я, злясь, что мы и минуты не могли поговорить спокойно.

- Я на мгновение подумал, что ты…

- Что я легкодоступная? – Резко перебила его я, вскакивая на ноги. До чего же он был противным!

- Что? Таня, я… - Илья опешил. Он поднялся вслед за мной, но я не давала ему шанса сказать хоть слово. Сердце снова заболело.

- Хватит, Воронов, - мои плечи были расправлены. Кардиган развивался, как плащ супермена из-за сильного ветра. – Ты сделал все, чтобы я ненавидела тебя!

И чтобы я ушла в руки Панова, - пронеслось в моей голове. Хотела бы я высказать ему и это. Но нельзя. Он женатый человек.

Я развернулась и выбежала на лестницу, чувствуя, как подкашиваются ноги. Вечер был испорчен, а я так мечтала насладится любимым городом. Я спешно спускалась по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. Мои тапочки эхом отзывались в пустом коридоре. Я задыхалась от такой наглости! Он в очередной раз пытался меня унизить!

На одной из ступенек нос тапочка зацепился за железный прутик, и я ничком полетела вниз. Я бы точно сломала себе позвоночник, если бы сильные руки Ильи не подхватили тело на лету. Я повисла на его шее, тяжело дыша. Из глаз уже лились слёзы, которые я совсем не заметила. Мужчина же обеспокоено вглядывался в моё лицо. Мы были так близко, что я чувствовала сквозь его футболку учащенное сердцебиение.

- Ты чуть не упала, - прошептал он, прожигая в глазницах дыру. Его ресницы опустились, а взгляд переместился на мои приоткрытые губы. – Я не отпущу тебя, - обещал он. – Играй в свои игры сколько хочешь.

- Ты уже отпустил. Ты бросил меня сам в объятия Димы, - шептала в ответ я, сглатывая ком. Наши глаза встретились, и, клянусь богом, в них была та же боль. У нас с ним было одно несчастье на двоих. Я смотрела в карие глаза мужчины и видела улыбчивую Катю. Видела фотографию с их свадьбы, где она счастливо демонстрировала свое обручальное кольцо. – Ты уже это сделал. Ты женился, Воронов. Женился тогда, когда я умирала.

- Умирала? – Он возвел глаза к потолку и тихо рассмеялся. – Ты?

- Илья, - впервые за долгое время я назвала по имени, и мужчина тут же изменился в лице. – Я выхожу замуж.

- Ты его не любишь! – Крепче сжимая меня в своих объятиях прорычал в ухо Воронов. Это разозлило меня. А слова ведь задели, потому что были правдивыми.

- Но и тебя я не люблю, - ответила я, глядя на дверь, ведущую в коридор отеля.

- Посмотри мне в глаза, - потребовал он. – Посмотри в глаза и скажи то же самое.

Я перевела свой взгляд на него. Я боялась, что не смогу солгать ему. Ведь слова о любви к другому мужчине были ложью. Я любила Илью через боль и обиду. Я до сих пор умирала по нему. Но я осмелилась. Глядя прямо в его открытые глаза, вдыхая аромат его тела вперемешку с парфюмом, глотая слёзы, я улыбнулась, а после произнесла то, что он требовал.

- Я не люблю тебя.

Илья отпустил меня. Я пошатнулась, не почувствовав опоры. Плечи опустились. Я хотела зарыдать. Кошки скребли в груди, но я продолжала смотреть в большие удивленные глаза Воронова. Он сжал ладони в кулаки. Что он ещё хотел добиться от меня? Я сказала ровно то, что должна была. Мы разошлись разными дорогами, оставили погибать в одиночестве друг друга и теперь эта ложь считалась правильной. Я обязана была сказать ему об этом. Мы должны были отпустить друг друга.

Медленно мужчина отвернулся, а после и вовсе вышел из лестничного пролета. Я упала на бетонную ступень, пряча голову ладонями. Так плохо мне не были даже в день разрыва. Тогда во мне жила надежда, а сейчас я сама оборвала последнюю соломинку. Это был конец.

Меня обнаружила Ясения. Она застала сгорбленное тело посреди серых стен. Я не могла подняться, - руки онемели, а ноги не слушались. Девушка взяла в ладони мою голову, оставила нежный поцелуй на щеке, утирая пальцами слёзы. Она понимала, почему я плакала. Я плакала лишь из-за него.

- Что произошло? – Тихо спросила она.

- Это конец, - выдавила из себя я. Осознание настигло меня быстрее, чем это было в прошлый раз.

- Я бы стерла его в порошок, - призналась она, садясь рядом со мной. – Ты это знаешь. – Мы молчали пару минут, я уже думала, что подруга не заговорит, как услышала шепот слева от меня. – Но… Таня, я совсем перестала тебя понимать. Откуда взялась свадьба с Пановым?

- Дима предложил выйти за него ещё год назад, - утирая слёзы, ответила я. – Он просто хотел уберечь меня.

- От кого? – Вскинула брови в удивлении Сенечка.

- От меня же. Мы в этот момент с тобой были в ссоре, я постоянно курила, пила и превращала свою жизнь в ад. Дима был в смятении, он не знал, что ему делать. – Я вздохнула, уставившись на свои сцепленные ладони в замок. На груди образовался ком, который я едва могла сдвинуть. – Я отказала ему тогда, и вот, спустя год он снова мне предложил. Это произошло, когда в моей жизни объявился Воронов.

- Ты согласилась выйти замуж только в отместку Илье? – Девушка меня не понимала. Это было видно по её глазам.

- Я согласилась выйти замуж, потому что я достойна нормальной жизни.

- А Дима? – Светлые брови Ясении сошлись на переносице. – Он не достоин? Ты пользуешься мужчиной.

- Я его не заставляла. Он прекрасно знает, что я не люблю его.

- Дима это все делает, потому что давно влюблен в тебя. Но ты даешь мужчине ложные надежды.

- Я сегодня только официально согласилась выйти за него, - устало ответила я, поднимая глаза на подругу. – Это ещё ничего не значит.

- То, что для тебя ничего не значит, для других очень значимо. – Филатова поднялась на ноги, погладила ладонью меня по голове, смотря своими острыми голубыми глазами. Она не улыбалась, но я не чувствовала недовольства. И видела, как моя подруга просто переживает за меня. – Уже очень поздно. Завтра ужин, так что давай-ка ложишь спать.

Я на нетвердых ногах дошла до своего номера. Моя подруга с мужем остановились в комнате по комфорту на уровень ниже президентского люкса. А все потому, что в президентском люксе будет располагаться Сергей Геннадьевич и его супруга. Так что, я с Ясенией рассталась около лифта. Она пошла дальше по коридору, потому что её номер находился на пятом этаже, а я поехала на лифте на третий этаж. В коридоре была тишина. Приглушенные шаги разносились по длинному помещению, пока я медленно топала своими ногами.

Справа от меня располагалась дверь, которая заставила замереть на месте. Это был кабинет управляющего отелем. Кабинет Ильи. И находился он прямо перед нашим с Димой номером. Я сглотнула. Мне не мерещился аромат его парфюма сегодня, - он был здесь. Я коснулась ручки, слегка нажимая на неё.

Чего я хотела увидеть, войдя туда? Я не знала. Просто любопытство меня снедало. Но когда я отворила дверь кабинета, то не увидела никого. На письменном столе царил беспорядок, что удивило. Илья не терпел бардак. Но здесь, казалось, он просто все перевернул с ног на голову. На полу валялись фигурки, одна из них меня была знакома. Размером с ладошку ангел смотрел на меня с обломанными крылышком. Отломленный осколок лежал рядом. Сердце сжалось. Эта фигурка была парная, - её пара стояла у меня в старой квартире, куда я запрещала себе приходить.

- Что ты здесь делаешь? – Грубый голос послышался за моей спиной. Я вскочила на ноги и встретилась глазами с Ильей. Его лицо было бесстрастным, только карие глаза прожигали во мне дыру. Он смотрел с такой лютой ненавистью, что я растерялась. Обхватив ладонями себя за плечи, и не знала, что и ответить ему.

- Я просто…

Он сделал шаг мне навстречу. Наши лица оказались на одном уровне, и я почувствовал запах алкоголя. Мы расстались час назад, и он уже успел напиться. Его глаза опустились на мои губы, он обвел большим пальцем их контур, а я затаила дыхание. Я думала, что мужчина меня поцелует. Яростно и пылко, но он лишь облизнулся, схватил ладонью меня за тыльную сторону шеи и неприятно улыбнулся. По коже пробежал холодок. Глаза расширились, видя черную бездну.

- Зачем ты здесь? – Снова спросил он, притягивая чуть ближе. – Что ты ещё хочешь сказать?

Я уже открыла рот, что я ответить, но зазвонил телефон мужчины. Илья не обращал внимания на мелодию, но я все же бросила короткий взгляд на мобильник, валяющийся на черном кожаном диване. Там высветились инициалы Кати, и я тут же упала с небес на землю. Воронов меня не отпускал, он лишь крепче сжал пальцы на нежной коже, оставляя там отметины.

- Ответь своей жене, - выплюнула, словно яд, слова любимому. – Она, наверное, беспокоится о том, где ты пропадаешь.

- Тебя не должно волновать это, - не отнимая глаз с моего лица, ответил мне Илья. – Если бы не ты…

- Если бы не я? – Я рассмеялась. Силы были на исходе, но я продолжала эту борьбу. – Когда ты уже наберешься мужества и скажешь мне, в чем была моя вина?

- Не строй из себя невинную овечку. Я-то прекрасно знаю, какая ты на самом деле.

- Знаешь, - мои руки нашли воротник его футболки. Я сжала ткань в своих ладонях, чувствуя дрожь. – Это ты меня толкнул к Диме.

- Что за чушь? – Нахмурился он, второй рукой касаясь моей талии.

- Ты бросил меня. – Я впервые могла говорить спокойно об этом. – Исчез из жизни, когда был мне очень нужен. А потом женился.

- Я видел, как ты обнималась с Пановым в нашей квартире. – Бросался в ответ обвинениями мужчина.

Мои глаза округлились. Такого никогда не было! Я Диму отталкивала на протяжении долгих лет, потому что любила одного человека. И этот человек стоял сейчас передо мной.

Заметив смятение во взгляде, Илья переменился в лице. Он ослабил хватку на моей шее, но лишь на мгновение. И этого мне было достаточно, чтобы зло оттолкнуть Воронова и выскочить из его кабинета. Я слышала шорохи за дверью моего номера, и встречаться сейчас с Пановым совсем не хотела. Я была в растерянности. Илья думал, что я изменила ему с Димой. Я это знала, ведь мужчина не раз обвинял меня в этом, но я думала, что это лишь злые языки. Злилась и не верила. Но он даже не удосужился поговорить со мной. Он напридумывал себе лишнего, жестоко бросил меня в мой день рождения, а после отомстил.

Я снова побежала на крышу. Я желала уединения. Мне нужно было прийти в себя и лучезарно улыбаться на ужине. Сейчас же об улыбках и речи не было. Я перескакивала с одной ступеньки на другую, крепко держась за кованные перила, как крепкие руки обхватили мою талию. Я встретилась глазами Ильи и почувствовала его сухие губы на своих губах. Это был жаркий поцелуй, который заставил рассыпаться. Мужчина поднял меня на руки, а я ухватилась ногами за его торс. Он целовал губы, шею, плечи, а я задыхалась.

Мы снова воевали. Я отталкивала, кусала и рычала в его губы. Я была так зла! Он целовал мою шею, а я бросалась проклятьями. Это только подстегивало мужчину к действию. Я чувствовала его возбуждение, и как бы не хотела, заводилась сама. Его губы оторвались от моей кожи лишь на миг. Он заглянул своими черными от страсти глазами в мои.

- Говори, что вздумается, дикарка. – Я почувствовала его ладонь на своем животе. – Но я больше не отпущу тебя.

То, каким тоном он это произнёс, заставило меня обмякнуть в его руках.

Мы оказались на крыше. Воронов не переставал дарить мне ласки, а я уже не сопротивлялась. Тело отзывалось на каждое его прикосновение, с губ срывался тихий стон. Я хныкала в его объятиях, стискивала мешавшую футболку в ладонях. Я хотела его коснутся, хотела его всего.

Любимый опустил меня на землю. Его глаза были черными от переполнявших эмоций. Он опустил кардиган с моих плеч, и ткань небрежно упала в ноги. Его пальцы медленно растягивали пуговицу за пуговицей на моей пижаме, и я видела, как тяжело вздымалась его грудь. Он едва сдерживался, чтобы не набросится на меня.

- Ты безумно красивая, - шептал горячо он, касаясь кончиками пальцев моей татуировки. Его почерк навсегда запечатлен на моем теле. В этом было что-то особенное, что-то более значимое, чем набор букв.

- Поцелуй меня, - дрожа от страсти, прошептала я в ответ, и мужчина охотно отозвался на мою просьбу.

Он стискивал моё тело в своих объятиях, а я терялась. Его руки были, казалось, везде. Я чувствовала, как он нежно гладил мои ключицы, грудь, живот, и было создавало контраст с его поцелуем. Он кусал мои губы, прикусывал кожу на плечах. Наши языки схлестнулись в огненном танце. Мы то ли вымаливали друг у друга прощения, то ли пытались задушить. Не было середины, была только нескончаемая крайность.

Я почувствовала его ладонь на животе. Горячие пальцы вели дорожку к резинке моих пижамных брюк, и я напряглась. Мне хотелось получить Илью. Я хотела, чтобы эта ночь закончилась так красиво. Я, он, ночной Санкт-Петербург и любовь на крыше. Мы любили друг друга. Пускай завтра я буду жалеть от этом, пускай реальность настигнет меня. Но не сейчас. Сейчас не существовало ничего важнее, чем эти карие глаза, которые смотрели на меня с любовью. Его пальцы запутались в моих волосах, губы повторяли путь ладони, и я ощутила поцелуй чуть ниже пупка. Прерванный вздох вырвался из моих губ, а он улыбнулся сквозь поцелуй.

- Илья, - сквозь полуопущенные веки, я наблюдала за самозабвенным мужчиной. – Ты мучаешь меня.

- Моя дикарка, - он прикусил кожу около тазовой кости, и я шикнула. – Эти муки сладостные, ты же мучала меня совсем иначе.

- Прости, что сорвалась на тебе в Испании, - прошептала я, вспоминая синяк под глазом у Воронова. – И за то, что…

- Милая, - оторвавшись на самом желанном месте, Илья выпрямился, осторожно коснулся пальцами моего затылка, заставляя нас встретится взглядом. – Фингал под глазом, твой Панов, Лукас или кто-либо ещё мне безразличны. Ты – моя. Была и всегда будешь.

- Я уже забыла, какого это, - выдыхая горячий воздух в лицо разгоряченного и возбужденного мужчины, произнесла я. – Быть твоей.

Мы опустились на холодную кровлю крыши. Ладонь мужчины водила узоры на моих бедрах, поднимаясь выше. Я пожалела на мгновение, что не надела любимую сорочку. Илья ловко расправился с моими брюками, попутно сбрасывая со своих плеч футболку. Я оказалась нагой перед ним. Озорные карие глаза завороженно очерчивали каждый изгиб тела. Пальцы вели невесомую дорожку, которая порождала волну мурашек, от тонкой шеи к нижу живота. Внутри все скрутилось в тугой узел. Я выгнула спину, когда его пальцы нашли свое лучшее применение. Мои ладони гладили горячую кожу Воронова. Я чувствовала, каким напряженным под ласками был его торс, я видела его желание и теряла голову.

- Я заставлю тебя вспомнить все, - то кусая, то облизывая, то целуя изгиб шеи, шептал Илья. – Просто поверь мне.

Я поверила. Я не могла не верить ему. Джинсы слетели с бедер мужчины, и мои глаза загорелись с новой силой. Как же я скучала по своему мужчине! Моё тело отзывалось на каждое прикосновение его пальцев, губы вторили его имя, словно молитву. Я была в его власти, и это было самым правильным я в моем неправильном грязном мире. Илья навис надо мной, воруя стон наслаждения. Я выкрикнула от резкой боли, но тут же обмякла в его руках. Он был медлительным и нежным. Без устали целовал мою шею, и я понимала, - наутро останутся следы этой ночи. Сейчас мне было все равно. Я задыхалась от удовольствия, хныкала, извивалась змеей под мужчиной. Я просила огня, страсти и любви. Он мне все это предоставил. Дыхание сбивалось, руки судорожно хватали и царапали спину мужчины. Сердце колотилось так, словно мы были на радио. Я готова была закричать.

Илья сплел наши пальцы и поднял руки над моей головой. Он перестал сдерживаться, из его рта вырывались стоны, и я тонула. Это была наша сумасшедшая любовь, сумасшедшая ночь и такие же без башенные мы. Я громко застонала в унисон с мужчиной, а после его тело рухнуло на моё, тяжело дыша. Он не переставал целовать мои плечи, ласкать грудь и говорить, насколько я красивая. Он гладил изгибы талии, игрался с моим телом, словно не мог насытится, даже уже тогда, когда я была между жизнью и смертью. Я хныкала, извивалась и целовала без устали сладостные губы.

- Вспомнила? – Ухмыльнулся он, когда его дыхание выровнялось.

- Головой я никогда не забывала. – Чувствуя, как прохладный ветер гоняет мурашки по телу, ответила я. Улыбнувшись, мне удалось своровать его поцелуй. – А вот тело…

- Танечка, - он заправил за ухо волосы и погладил ладонью лицо. – Моя дикая и непокорная жизнь.

Я приняла сидячее положение, начала натягивать на свои оголенные ноги шелковую ткань пижамы. Илья водил пальцами по моему позвоночнику, и тело отзывалось с новой силой. Я знала, что, когда дурман страсти спадет, я буду чувствовать себя паршиво. Розовая дымка испарилась, и смотрела в глаза любимого мужчины и снова вспоминала его жену. На душе скребли кошки, - я стала его любовницей. Он был женат, и я уже не имела права — вот так легко сливаться с ним в страстном танце тел. Я больше не имела никакого права на всё, что касалось Ильи.

- Что с тобой? – Приподнявшись на локтях, спросил он, видя, как я переменилась в лице.

- Реальность, - мы переглянулись, а после оба отвернули головы в разные стороны. Снова хотелось плакать. – Мы больше не имеем права на такие утехи. Особенно я.

Его рука сжала моё плечо. В глазах было огорчение. Он прекрасно знал, что я говорила правду.

- Я развожусь. – Заявил Илья, и я резко выдохнула. Мои глаза округлились. – Развожусь, потому что ни одна женщина не заменит мне тебя. – Я молчала, лишь растерянно моргая ресницами. Илья обнял мою голову ладонями, пристально смотря в зеленые глаза. Он пытался донести до меня правду. – Просто поверь мне, любимая. Ты и только ты всегда была здесь, - он взял мою ладонь и приложил к груди. Туда, где в яростном ритме билось сердце. – Я умираю без тебя. Давай оставим все в прошлом. Давай вернемся к тем дням, когда ты была моей дикаркой, а я твоим негодяем.

- Я солгала тебе сегодня, - прошептала я, чувствуя, как рассыпаюсь. Слёзы потекли из глаз, а Илья улыбался и ловил каждую из них губами.

- Я знаю это. – Он взглянул на кольцо на безымянном пальце. На его лицо нависла тень. – Сними его и больше никогда не надевай.

Я улыбнулась, а Илья снова впился своими губами в мои. Мы целовались, пока в городе не проснулись машины. Я впервые ощущала себя такой счастливой и такой живой. Но есть столько подводных камней, которые надо вытащить наружу.

Глава 19

Наши дни. Илья

Я был дураком. И понял это когда увидел растерянность в глазах любимой женщины. Я бросил ей кость, в надежде, что она её проглотит. Видя, как изменялась в лице девушка, до меня дошло: Таня не изменяла. Таня не бросалась на шею Панова. Но я же видел отчетливо своими глазами, как он обнял девушку, как букет цветов выпал из его рук. Да, и следующие события только подтверждали факт измены. Дмитрий открыто говорил о своих намерениях. Он кричал о том, что женится на моей женщине. А Танечка никак это не отрицала. История была запутанная.

После того что произошло между нами этой ночью, я больше не мог отпустить Таню. Я любил её. И моё счастье заключалось в одном человеке. Эта мысль возникла так ярко и громко, когда я видел, как она просила любить её, когда она плакала от моих слов. Она, оказывалось, была права. Права во всем. Я ей просто не верил.

Мой телефон опять зазвонил. Я снова увидел инициалы Катерины и нахмурился. Квартира-студия на Невском проспекте уже месяц была холостяцкой ложей, поскольку я с вещами выставил жену из дома. Она перешла все границы.

Я принял вызов.

- Слушаю тебя, Катя, - в голосе слышалось раздражение.

- Нам нужно поговорить, - без приветствия начала она. – Это не терпит отлагательств.

- Что-то случилось? – Я нахмурился, поднимаясь с кровати. Был полдень, и я уже давно должен был контролировать подготовку к банкету.

- Случилось. Я буду ждать тебя в ресторане отеля «Георгий».

Она отключилась. Я спешно стал натягивать на себя джинсы. Я бросил взгляд на голубую ткань, висевшую на стуле. Эта была моя вчерашняя футболка. Она все ещё пахла Таней. Я сам до сих пор ощущал на себе её аромат. Несмотря на то, что происходило в отношениях с Катей, сейчас я был счастливее, чем никогда. Отражение в зеркале тоже озорно улыбалось мне, а татуировка на руке так ярко светила, словно её сердце снова оказалось внутри непокорной розы.

В отель я приехал через пятнадцать минут, минуя все пробки. В фойе стояли Стас и Ясения. Они о чем-то разговаривали, но улыбок на их лицах не было. Заметив меня, девушка нахмурилась и ладонью подозвала к себе.

- В чем дело, Илья? – Спросила она, когда я поравнялся с ними. – Время час дня, а ты только явился на работу.

- Прошу прощения, Ясения. Мы вчера все подготовили, осталась мелочь.

- Костюмы?

- Я сказал персоналу, чтобы всем гостям банкета принесли их костюмы в номера. Ваши тоже должны быть уже там.

- Хорошо.

- С твоего позволения, я пойду проверю, как дела у поваров. – Она кивнула, снова переключая свое внимание на мужа. Стас странным взглядом проводил меня. Филатовы были тихими, и это пугало.

Я увидел свою все ещё жену сразу. Она сидела за столиком для двоих и теребила бумажную салфетку в руках. Вид у неё был бледный, а глаза красные от слез. Девушка подняла голову, встретившись со мной взглядом. Она заволновалась, а я забеспокоился.

В чем дело?

Я спешно подошел к столику, сел на стул и вперся своим острым взглядом в девушку. Она смотрела на меня со страхом в глазах, и я правда не понимал, что она натворила.

- Что случилось? – Спросил я.

- Будешь что-нибудь? – Она подтолкнула меню в мою сторону, и я невольно прищурился. – Ты любишь здешние спагетти.

- Катя, давай без лишней воды.

- Мы не можем развестись, - она сжала ладошки в кулаки и настойчиво произнесла эту фразу. Я разозлился.

- Я думал, у тебя и правда что-то произошло. – Я откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. – Ты сама затащила меня в ЗАГС, если ты не забыла.

- Как будто я тебя под пушечным выстрелом туда привела. – Она скривила в пренебрежении лицо.

- Ты прекрасно знаешь, в каком я тогда был состоянии.

- Я знаю, что ты пытался отомстить Рыбаковой. – Она произнесла фамилию любимой женщины с таким тоном, что мне захотелось её хорошенько встряхнуть. Я начинал злится. – Но сейчас правда другая ситуация.

- Просвети же меня.

- Я беременна, Илья.

Я застыл. Девушка смотрела на меня в ожидании хоть какой-то реакции, но я напоминал больше статую. Как это могло произойти? Мы с ней были близки в последний раз три месяца назад. Потом она уехала в Москву, а я спустя год встретил Таню, и понял, что совершил большую ошибку. Внутри все сжалось. Сердце даже перестало на мгновение биться.

- Ты что-нибудь скажешь?

- Какой у тебя срок? – Обретя голос, наконец спросил я.

- Двенадцать недель, - сказала она и я чертыхнулся. Три месяца. Это был мой ребенок. Ребенок от женщины, которую я никогда не любил. Я был по уши в дерьме.

- Подашь на алименты, - произнёс я.

Я ненавидел себя такого. Я был не из тех мужчин, которые бросали бы семью, но сейчас я выглядел именно так. Но я не мог позволить своему ребенку жить в семье, где нет любви. Не мог, потому что сам так жил. Отец, который женился на матери только потому, что она забеременела, всю свою жизнь ненавидел её и винил меня в том, что он был несчастлив. Естественно, мама часто плакала. Были скандалы, драки, а потом пришел алкоголь. В тот момент я потерял сразу двоих родителей, потому что жизни в этом доме больше не было. Повторения этой истории я не желаю. Да и для Кати я желаю найти хорошего мужчину, который оценил бы её по достоинству.

- Но это же ребенок, - словно это могло меня вразумить, пищала с мокрыми глазами, девушка. Я был непоколебим.

- Катерина, я буду тебе помогать. Я не брошу его. Но жить с тобой я больше не могу.

- Я слышала, что Дмитрий Иванович сделал предложение Тане вчера. – Я сжал челюсть. Почему она всегда меня провоцировала? – Ты все еще ее любишь, но она выходит замуж за другого.

- Это уже не твое дело. – Грубо ответил я, поднимаясь со стула. – Заявление я подал ещё месяц назад. Через неделю суд. Будь добра, приди. – Сделал шаг в сторону выхода, но развернулся на пятках к девушке. Мой указательный палец уперся в неё. – И не вздумай выкинуть какую-нибудь ерунду. Мы разведемся.

Я оставил девушку одну. Голова шумела от такой громкой новости. Я был не готов для роли отца. Раньше такие мысли посещали голову. Я мечтал стать прекрасным отцом для ребёнка от женщины, которая сводила меня с ума. Я бы стал самым лучшим отцом для наших с Таней детей.

Я вышел из лифта на третьем этаже, встречаясь глазами с Таней. Она была улыбчива. Волосы её были убраны в высокий хвост, хлопковое зеленое платье делали глаза ярче. Наши глаза встретились. Мы улыбнулись друг другу. В моей голове вспыли картинки ночи на крыше, и по её взгляду я понял, - она тоже это вспоминала.

- Привет, - я легонько притянул её за талию, касаясь губами виска любимой. Она прикрыла глаза. – Как ты? Поговорила с Пановым?

- С утра, - ответила она, и я расслабился. – Он сказал, что все понял, но я снова разбила человеку сердце.

- Нам нужно многое обсудить, - мои пальцы играли с кончиками волос девушки. Её же руки поправляли воротник моей рубашки. Я любил, когда она проявляла такие незначительные признаки заботы. – Ты куда-то торопилась?

- Я в салон хотела пойти, - наши пальцы переселились, а глазах у обоих читалась бескрайняя нежность. Так спокойно и хорошо я не чувствовал себя давно. – Но я без записи, так что, давай поговорим.

Мы прошли к моему кабинету. Я усадил любимую на кожаный диван, не упуская возможности усыпать её оголенные части тела поцелуями. Она вздыхала, ловя ртом воздух, хихикала и сама перенимала инициативу. Её руки сжали волосы на моем затылке, и я начал окончательно терять самообладание.

Мне пришлось силой оторвать себя от желанных губ. Я заварил в кофе машине кофе, передал его Тане, прекрасно зная её страсть к кофеину, себе я же налил из потайного бара стакан с бурбоном. После новости о ребенке, я не мог собрать все мысли в одну цепочку.

- Нас надо обсудить все то, что заставило нас расстаться на целый гребаный год. – Я держал стакан с напитком в руках, лениво болтая. Оторвался от стола и сел в кресло напротив Рыбаковой.

- Знаешь, это нужно выяснять у тебя. – Таня перестала улыбаться. След от разлуки отражался на её лице, и я был готов пропасть сквозь землю. Ей было больно. – Что заставило тебя бросить меня?

- В канун твоего дня рождения я долго работал. Пытался успеть сделать все дела, как можно раньше, чтобы не оставлять тебя в одиночестве. Я знал, как ты не любила этот праздник. – Воспоминания были свежи. Я снова очутился в холодный февральский вечер. – Я успел все сделать, и бежал скорее домой. Около подъезда я заметил машину Панова и напрягся. Подумал тогда, что поднимусь на наш этаж, застану Диму под нашей дверью и спущу его с лестницы. Но когда я поднялся, я увидел, как он выронил будет цветов и обнимал тебя. Мне даже казалось, что вы целовались. Тогда я ушел обратно в отель, заперся в кабинете и пил. Я разнес весь кабинет к чертовой матери, я проклинал тебя, Панова, Филатовых. Да весь мир я проклинал.

- В тот день я ждала тебя, - прочистив горло, начала рассказывать свою версию Таня. – Позвонил Дима и начал утверждать, что ты обманываешь меня. Я разозлилась, но разрешила приехать и рассказать все лично. Когда он зашел в квартиру, я сразу поняла, что это очередная его попытка признаться мне в любви. Я его оттолкнула, но оступилась и упала на него. Потом выгнала мужчину, а цветы поставила в вазу.

- Этим ты меня и добила, - я смотрел в окно, проживая эту боль снова. Я жевал губы, чувствуя привкус крови.

- Цветы не виноваты в том, что их принес не тот человек, - аргументировала она. И я это понимал. – А потом я долго ждала тебя и уснула.

Я чувствовал себя идиотом. Поднявшись с кресла, я оказался рядом с любимой. Наши глаза встретились. В них было огорчение и сожаление от испорченных днях. Можно было все обсудить. Но я не мог. Не мог, потому что мне постоянно нашептывали об отношения Димы и Тани. Это делала Катя, но я не велся на её провокации, прекрасно зная, что она просто хотела разлада в наших отношениях. Но когда я своими глазами увидел эту картину, я просто потерял голову.

- Было больно, - она смотрела на свои ладони и готова была расплакаться. Я не мог смотреть на её слёзы. – Я знаю, ты терпеть не можешь Диму, но в те дни только он не отвернулся от меня. Я не могла больше жить в нашей квартире, он помог мне купить в другом месте. Проверял по сто раз на дню, как я.

Я вернулся в те болезненные дни, когда сходил с ума от тоски, и, как брошенный пес, возвращался к дому Тани. Я сидел там часами. Караулил и в квартире, и на улице. Все наши вещи были на месте, кроме тех, что принадлежали Тане. Однажды я встретил у подъездной двери Панова. Он выходил с большим пакетом, и заметив меня, посерьезнел. Его глаза упали на окно своего автомобиля, и тогда я там увидел Таню. Она тусклым взглядом смотрела на окна нашей квартиры.

- Что ты тут забыл? – Уводя меня от глаз любимой, спросил Дмитрий. Я не знал, что ему ответить. – Уходи отсюда.

- Таня переезжает? – Спросил я. Мои руки, сложенные за спиной, сжались в кулаки.

- Да.

Тогда я был уверен, что она уезжает жить к Диме. Это подстегнуло меня думать об их романе. Я и подумать не мог, что девушке было невыносимо жить в квартире, которая была прошлым воспоминанием о нас. И сейчас я смотрел в её глаза и не знал, как просить прощения. Она была не виновата, но я сделал всё, чтобы ей было больно. Я тешил свое эго.

- Прости меня, - прошептал я, касаясь её подбородка. – Прости за всё дни, когда тебе было больно.

- Знаешь, все скрывали от меня твою свадьбу. Я узнала накануне отлета в Испанию.

Я вовсе поник. Я совершал ошибку да ошибкой. Девушка разблокировала свой телефон, открыла социальные сети с легкостью нашла профиль Кати. Она предъявила фотографию, из её глаз полились слёзы. Я не помнил это фото. Дата меня ужаснула, - канун дня рождения любимой. Это была какая-то злая шутка.

- Ты был с ней в тот день.

- Я ничего не помню, - я потер лицо ладонями. – Таня, у нас ничего не было.

- Было или нет, это уже не важно. Мы наломали дров.

- Я в особенности. – Мои губы коснулись тыльной стороны ее ладони. – Все похоже на какой-то заговор.

- Ты все еще женат, Илья. – Вчерашнее волшебство разбилось о стены реальной жизни. Она говорила верные вещи, но сердце так противилось это принимать. – А я уже не знаю, смогу ли тебе верить. Да, и ты тоже будешь подвергать сомнению каждое моё слово.

- Через неделю у меня суд. У Кати нет выбора. – Я вспомнил разговор с девушкой и мотнул головой. Нет, она не опустится до того, чтобы манипулировать мной нашим ребенком. Большие наивные зеленые глаза смотрели на меня так печально, что я даже не мог подобрать правильные слова, чтобы рассказать о последних событиях. Я знал, если ей все расскажу, она уйдет из моей жизни. Уйдет, потому что не может позволить ребенку расти без отца. Как росла она.

- Есть ещё кое-что, - Таня поднялась с дивана, подошла к окну и сделала глоток кофе. – Сегодня вечером мне нужно будет сыграть с Димой ещё раз.

- Что? – Прикрикнул я, вскакивая с дивана. Какого черта?

- На ужине будут репортеры. Я не могу выглядеть в плохом свете. Вчера он прилюдно сделал мне предложение. – Её слова резали слух. Я словно находился на сцене театра абсурда.

- Хочешь сказать, что он и из твоего номера не съехал?

- Нет. – Ее ответ ударил меня сильнее кулаков. Я залпом выпил остатки напитка, до скрипа сжимая стакан. Она стойко выдержала мой взгляд. – А что ты думал? – Она гордо вздернула подбородок. – Одна ночь ведет за собой ряд последствий. Это обычный показушный вечер.

- Одно радует, - я успокоил свое дыхание, утыкаясь носом в шею Рыбаковой. Её запах тела дурманил. – Сегодня вечером ты уже не будешь с ним в одном номере.

- Я не смогу уехать ночью домой.

- Я заберу тебя к себе. – Она вскинула голову, встречаясь своими яростными зелеными глазами с моими.

- В твою с Катей квартиру? – Вспылила она, отталкивая меня. – Ноги моей не будет там, где жила она. Я лучше выйду замуж за Панова, чем буду твоей любовницей.

- Я же сказал, - злясь на её упрямство, процедил сквозь зубы я. Меня раздражало всё, что связано было с Димой. – Я развожусь. Мы не живем вместе.

- Разберись с начала со всеми проблемами, - она сделала шаг к выходу, но я не позволил ей уйти. Я сделал то, что желал с самого пробуждения. Мои губы накрыли её губы, утягивая в глубокий чувственный поцелуй. Она охотно отзывалась на мои ласки. – Новая жизнь должна начинаться с чистого листа. – Она погладила небритую щеку, грустно улыбаясь. Я видел, - она изводила меня не потому что хотела отыграться за боль. Ей просто было некуда деваться. Она – загнанный зверек в ловушку. И чтобы выбраться, ей нужно было играть по чужим правилам.

- Я сделаю все, чтобы мы с тобой были вместе, любимая. – Я оставил невесомый поцелуй на кончике носа девушки. – Я безумно люблю тебя, дикарка.

- К сожалению, на одной любви далеко не уедешь. – Она склонила голову мне плечо, а обнял её крепче. – Мне пора. Не наделай глупости вечером, прошу тебя.

- Я буду держать себя в руках. – Пообещал я, хоть и сам был в этом не уверен. – Но если он захочет поцеловать тебя…

- Илья, - на выдохе произнесла она, и я только от того, как нежно она произносила моё имя, был готов пасть ей к ногам. – Прошу тебя.

Она отпрянула, поправила свое платье. Мне не хотелось отпускать её ни на минуту. Она была моей, и одна мысль о том, что ей придется играть роль невесты чужого мужчины, сводила меня с ума.

- Ты не сказала мне, - глядя на спину девушки, бросил в след я. Она взглянула на меня через плечо. – Ты не сказала, что любишь.

- А разве это не очевидно?

На груди стало тяжело. Я поджал губы.

- Ты права.

Я хотел сделать ей больно, думая, что она изменяла мне. И я делал ей больно. Раз за разом. Я заставил изменится девушку. Она стала другой. Не той озорной дикаркой, которая прыгала в мои распахнутые объятия. Мы потеряли нечто важное. Доверие.

Глава 20

Наши дни. Таня

На самом деле Дима очень плохо принял новость о том, что произошло между мной и Ильей. Я впервые видела ярость в глазах мужчины, слышала его крики. Мне даже стало страшно, потому что он крушил все вокруг. Даже Стас, который прибежал после моего звонка, не смог его успокоить.

Я стояла в углу номера, между прикроватной тумбочкой и окном. Занавески путались между ногами, а, тяжело дыша, не моргая смотрела за приступом гнева друга. На лбу мужчины появилась испарина, лицо покраснело, а на губах появилось что-то наподобие пены. Ужас охватил моё тело и брошенная мною фраза «Дим, мы не можем пожениться, потому что я дала второй шанс Илье», уже не казалась мне более мягкой. Он крушил все, словно раненный дикий зверь. Из его рта лились слова, но они были похожи на рычание. Временами, его силы иссякали, и он начинал скулить. И я даже не знаю, что было тяжелее слышать. Жалость к нему и чувство вины разъедало душу. Панов не заслужил такого.

- Что? – Рычал он, приближаясь ко мне. Его безумный взгляд скользил по напуганному лицу. – Что он ещё должен сделать?

- Дима… - Я сильнее вжималась в стену. Подоконник больно впивался в поясницу. – Дима, послушай…

- Ты! – Он ткнул в меня пальцем. – Ты отчаянно веришь, что Вас ждет «долго и счастливо»? Не надейся! Он никогда не даст тебе счастья! В его жизни нет никого важнее, чем он сам! Эгоист и лицемер!

Меня трясло. Я уже не разбирала от чего: гнева за клевету или страха. Большие зеленые глаза в неверии наблюдали за мужчиной. Он упал на колени передо мной. Обхватил своими руками или бедра. Я чувствовала горячее дыхание в сквозь шифоновое платье, и из моих глаз брызнули слёзы.

К счастью, в номер ворвался Стас. Увидев, как ладони Димы поднимались выше, задирая мое платье, он нахмурился. Но когда его взгляд нашел мои заплаканные глаза, в мужчине проснулся зверь. Стас рывком отбросил от меня Панова, обхватил лицо ладонями.

- Ты как? – Прошептал он.

- Я не могу привести его в чувства, - заикаясь, ответила я. – Это я… я…

- Без слез, Рыбакова. – Уголки его губ приподнялись. – Панов! – Впервые слышала такой голос друга. Волоски на затылке встали дыбом от ужаса. – Извинись!

Помутневший взгляд Димы трезвел на глазах. Я не знала, но что-то подсказывало мне, что таким тоном Стас разговаривал уже с ним. Мужчина взглянул на меня, и я заметила, как скатилась слеза. Он был разбит.

- Танечка, - прошептал Дима. – Прости меня.

- Приведите себя в порядок, - скомандовал друг. – Не хватало ещё на ужине, чтобы вы устроили концерт.

- Ужин… - Карие глаза Панова не оторвались от моего лица. – Я прошу тебя, - говорил он мне. – Один вечер.

- Я…

- Один чертов вечер побудь со мной.

- Дима… - угроза в голосе Стаса слышалась так отчетливо, что я уже беспокоилась за друга.

- Я не могу дать желтой прессе застать нас врасплох. – Я просто кивнула. В его словах была логика.

Стас забрал Диму, а я упала на кровать и закрыла лицо ладонями. Во все этих драмах была виновата лишь я. Несмотря на то, что произошло между мной и Ильей этой ночью, я не могла просто закрыть глаза на прошлое. Мы оба заварили кашу, и теперь нам приходилось расхлебывать. Отказаться от чувств к Воронову я не могла, но и рассказывать о последствиях тоже. Даже после того, как он узнал правду.

Я не верила Илье, и это ранило прежде всего, меня саму. Я смотрела в карие глаза мужчины, и не верила. Он с мольбой в глазах просил доверится его словам, принять, что никакой измены не было, но…это было больно верить человеку, который разорвал тебя на куски.

Чтобы не выставлять Панова полным идиотом, я согласилась на этом ужине играть роль его невесты. Дима был разменной монетой в моей жизни. Он знал, что, если встанет выбор между ним и Ильей, я всегда выберу Илью. Он – моя слабость. Но любить человека, который раз за разом разбивает твое сердце, тяжело. Я поняла это, когда сидя в кабинете Воронова и глядя на его лицо и движения, я хотела поцеловать, но не могла. Гордость взыграла, как нельзя кстати.

Я спустилась на первый этаж. В фойе отеля заметила подругу, которая стояла, держа свои ладони по бокам и, хмурившись, обследовала зал. Она была недовольна. Впрочем, когда эта женщина была беременной, она была недовольна всем.

- Таня! – Заметив меня, подозвала к себе Ясения. – Ты считаешь, что все готово? – Это был вопрос с подвохом. Она долгим взглядом одарила меня, а после прищурилась, словно я что-то нашкодила.

- Думаю, Воронов постарался на славу. – Она хмыкнула, все так же буровая меня злым взглядом.

- Это уж точно! Он постарался! – Я удивлённо уставилась на подругу.

- Что с тобой?

- Со мной всё в порядке, а вот у тебя, очевидно, проблемы с головой. – Она схватила меня под руку и повела к Лобби бара. Усевшись за столик, её ладони сцепились в замок. – Стас с утра рассказал мне, что ты натворила.

- Сенька… - Закрыв лицо руками, я чувствовал себя виноватой. – Ты прекрасно знаешь, - он моя большая слабость.

- Знаешь, почему мы все молчали о его свадьбе? – Я нахмурилась. Конечно, моё начальство прекрасно знало, что Илья женился. – Чтобы ты не залезла в петлю. А знаешь, кто нам строго-настрого запретил это говорить? Дима. Он весь год мучился вместе с тобой.

- Но он и других дел наворотил не мало, - я злилась. Дима отваживал от меня Воронова. Если бы не это, может, Илья бы и не женился.

- Отключи ты свое сердце, - возмущенно выпалила она. – Включи голову. Неужели ты простишь все, что было?

- Кто сказал, что я простила? – Я смяла салфетку своих руках, чувствуя, как закипаю. – Я просто дала нам шанс.

Ясения смотрела в мои глаза с грустью. Она беспокоилась за меня, и я прекрасно понимала девушку. Я сама боялась вновь вернутся в ту версию себя. Но одно меня успокаивало, - я изменилась до неузнаваемости. Если раньше я не видела жизни без Воронова, то теперь я представляла, какого это, - просыпаться и засыпать в одиночестве. Да, тяжело и больно. Но я научилась.

- Я просто боюсь, что тебе снова будет очень больно, Таня, - она сжала мою ладонь, и я выдавила из себя улыбку. – Любовь не бывает губительной. Если ты умираешь, значит, это нелюбовь.

- Елисей сказал бы по-другому. – Я вспомнила друга и наш последний разговор. Мужчина до сих пор любил Ясению, несмотря на то, что он пережил. Подруга ошибалась: любовь, бывает, убивает.

- Я не хочу, чтобы с тобой было, как с ним. Илья мне нравился, но сейчас же я не переношу его.

- Он разводится. – Словно это могло оправдать, произнесла я.

- На бросайся ему на шею, пока не убедишься, что он того стоит.

- Вспомни себя, - мои слова выстрелили в подругу, и она замерла. Ясения страдала не меньше моего. Она любила и умирала целых пять лет.

- Моя история другая. Она о надежде. – Ее рука самопроизвольно коснулась места под сердцем. В том же месте, где у меня была татуировка с почерком Воронова, у неё рисовалась «Надежда».

- Если твоя история о надежде, то моя о вере. Символично?

- Любовь и глупость, - вот твоя история.

Я вышла из отеля с тяжестью в груди. Ясения была права, я сама это понимала, но моё глупое сердце тянулось к Воронову. Я любила Илью, и это было глупо отрицать. Да, я старалась держать дистанцию между нами, но это было катастрофически сложно.

Вечер приближался со скоростью света. Я стояла посреди номера, который до сих пор разделяла с Пановым и пыталась впихнуть себя в корсет. Пышная юбка сковывала движения, и я уже прокляла затею подруги. Дима находился в ванной. С момента нашего утреннего скандала, мы больше не разговаривали, а я и подавно боялась поднять на него глаза.

- Да что же ты будешь делать! – Пыхтела я, пытаясь пальцами завязать на спине корсет. Выходило худо.

Из ванной комнаты вышел Дима. Он уже был в рубашке с рукавами фонариками и брюках. Заметив мои попытки собраться, он молча подошел ко мне, повернул спиной и стал ловко зашнуровывать корсет. Я вкинула в удивлении брови.

Мужчина успокоился после утреннего инцидента. Вел себя, как раньше, непринужденно. А я старалась не смотреть ему в глаза. Бывало, что из его рта вылетали колкие фразы об Илье, но я старалась не обращать на это внимания. Диму можно было понять, - боль разъедала его.

- Где ты научился? – Вырвался вопрос, раньше, чем я остановила себя.

- Служил во флоте, - сухо ответил он.

- Дим, - я обернулась лицом к нему, но мужчина тут же отвернулся, поднимая с кровати камзол. – Дим, я…

- Что он должен ещё с тобой сделать, чтобы ты поняла, что он подонок? – Его ярость во взгляде и вопрос заставили застыть меня. – Он снова разобьет тебе сердце.

- А ты не разобьешь? – Пытаясь унять дрожь, я обхватила свои плечи руками.

- Я? – Он приблизился ко мне. – Я бы отдал жизнь за тебя. Я бы доказал тебе, что в браке со мной, ты была бы в безопасности. Но ты снова решила положить голову на гильотину.

- Ты прекрасно знаешь, что я не люблю тебя. – Он закрыл глаза и глубоко вдохнул. Мужчина всячески пытался совладать со своими эмоциями.

- Один вечер. – Его пальцы коснулись моих волос. – Дай мне один вечер.

- Я пойму, если ты больше не захочешь знать меня. – Наши глаза встретились. Он грустно улыбнулся.

- Я тоже мазохист, Каштаночка. Я не смогу оторваться от тебя, даже если будут пытать.

- Нужно выходить.

Мы спустились в зал, где уже присутствовала часть гостей. Ясения и Стас выглядели комичнее всех, поскольку моя худая до беременности подруга, сейчас сильно округлилась. Я повернула голову к Диме, и прошептала:

- Ты видел пузыря и соломинку? – Дима взглянул на друзей, и издал смешок, едва сдерживая смех.

- Не дай бог, они услышат. – Он посмотрел на мою ладонь, покоившуюся на сгибе локтя. Второй ладонью накрыл мою руку и подарил мне нежную улыбку. Это значило для меня, что игра началась.

Мы подошли к друзьям. Ясения оценивающе оглядела мой наряд, а после довольно улыбнулась. Стас же не отрывал глаз от наших сцепленных ладоней. В животе все скрутилось в тугой узел. Вдруг глаза Милославского поднялись выше моей головы. Он прищурился, а улыбка мужчины превратилась в тонкую линию. Аромат парфюма Ильи донесся до меня. Паника показалась в глазах, а мой спутник лишь сильнее сжал ладонь. Я, видимо, дернулась, пытаясь высвободится.

Чтобы собраться, я стала разглядывать декорации. Илья постарался хорошо. Фуршетные столы, которые были излюблены семьей Лукояновых в шахматном порядке расставлены по краям зала. Центр оставался пустым, чтобы позволить дамам в пышных юбках вальсировать под руку с кавалерами. Платья гостей были в пастельных тонах. Подолы юбок струились по полу, и бедные официанты буквально перескакивали, чтобы не оступиться и не опрокинуть подносы на приглашенных. Мужчины походили один на другого. Золотые камзолы, накрахмаленные воротники и брюки, которые напоминали шаровары. Больше всего меня смешила их обувь. Я не знала, где Ясения откопала эти туфли, но они были точь -в-точь, как в мультике про Карлика Носа.

- Занимайте свои места, - произнесла Ясения, которая выглядела, как Екатерина вторая. Ее пышные груди соблазнительно блестели из декольте, а ладонь покоилась на большом животе. – Сейчас начнется мероприятие.

Так же идя под руку с Пановым, мы встали за столик. Только когда наши ладони расцепились, я смогла выдохнуть. Ненадолго, - прямо передо мной стоял за столиком Илья. Наши глаза встретились. Я видела, как мужчина едва сдерживал свою ревность.

Рядом с Вороновым стояли Маша и Леша, - управляющие других отелей. Я должна была находится рядом с ними, но нынешний статус изменил моё положение. Теперь, когда я обязана выиграть конкурс, который будет объявлен сегодня, все ещё больше будут тыкать в меня пальцем.

«Ты очень красивая», - говорили любимые карие глаза. Мужчина изогнул губы в улыбке, нарочно не замечая, как его буровили взглядами мои друзья и Дима. Он смотрел лишь на меня. Знакомые чертики затанцевали, когда я нарочно выгнула спину, скидывая волнистые волосы с плеч за спину. Так лучше открывался обзор на декольте.

Я издевалась над ним, прекрасно зная, что Воронов не мог подойти ко мне и поцеловать. Сегодня я была официально невестой Панова. Мужчина переминался с ноги на ногу, а Маша, заметив наши переглядки, рассмеялась и что-то прошептала Илье. Тот в миг разорвал наш танец взглядов. И тогда я обратила внимание на Диму. Он покраснел от злости.

- Прости, - прошептала я. В ответ мужчина приобнял меня за талию.

Быть беде.

- Добрый вечер, дамы и господа, - голос подруги отрезвил меня. – Вы прекрасно знаете, что я люблю необычные благотворительные ужины. Сегодня мы собрались с вами в изысканных нарядах восемнадцатого века. Музыка, танцы, угощения, - той же эпохи. – Стас рассмеялся позади жены, и я, кажется уловила его шутку. – И нет, мой дорогой муж, еду приготовили сегодня, а не в эпоху барокко.

Зал заполнился смехом. Я снова встретилась глазами с Ильей. Он не слышал речи начальницы, его беспокоила ладонь Панова на моей талии. Я украдкой достала телефон.

«Я прошу тебя, успокойся»,- пришло на его телефон сообщение. Он прочитал его и поднял глаза на меня.

«Мне спокойно реагировать, как он трогает мою женщину?»,- пришел молниеносный ответ. Я хмыкнула. Я не была его женщиной, даже несмотря на то, что мы провели ночь.

«Что бы я была твоей, нужно чтобы ты разобрался с женой», - отправила я, видя, как напряглось тело мужчины. Следом я добавила. - «Я никогда не буду играть роль твоей любовницы. То, что произошло между нами, было прекрасно. Но пока ты не решишь эту проблему, меня не увидишь».

«Что это значит?», - его взгляд сверлил меня. Я гордо подняла подбородок. Я должна была видеть его старания.

«Это значит, что никаких игр я не потерплю. Хочешь, чтобы я была твоей? Тогда действуй».

Яркие карие глаза сверлили меня изумленным взглядом. Я изобразила улыбку на своем лице. Ясения закончила вступление. Объявила начало вечера. Заиграла музыка, Панов предложил мне свою руку, и мы вдвоём вышли в центр зала. Играл вальс. Я была в нём хороша. Как оказалось, Панов тоже.

- Ты прекрасно танцуешь, - покружив меня вокруг своей оси, произнёс Дима.

- Ты тоже. Откуда такие таланты?

- Обещай не смеяться. – Я прищурилась. Он пожал губы, словно боялся признаться. – Я до пятнадцати лет занимался бальными танцами. - Мою грудь разразило хохотом. Дима не злился, но притворно надул губы. – Ты же обещала.

Спиной я чувствовала, как мужчина за столом прожигал дыру во мне. Но, признаться, слова друга развеселили меня. Подол платья шуршал, скользя по мраморному полу, а наши туфли создавали мелодичные звуки. Дима смотрел на меня открытым взглядом, и, казалось, хоть на несколько минут, но расслабился.

- Прости, - пытаясь совладать с дыханием, ответила я. – Дай угадаю, этого хотела твоя мама?

- Именно так. – Он склонил голову.

- Я не хочу, чтобы ты злился на меня, - черные брови Панова сошлись к переносице. Он тяжело вздохнул, ещё раз покрутил меня вокруг своей оси, а вернув, улыбнулся уголком губ.

- Я испытываю немного другие чувства, Таня. – Произнёс он. – Но я знал, что рано или поздно ты сорвешься.

- Я не наркоманка, - воспротивилась я, но Дима лишь одарил меня снисходительным взглядом.

- Любовь – наркотик, Татьяна. – Наши глаза встретились. – Именно поэтому и я не могу отказаться от тебя.

- Но… - Панов приложил указательный палец к моим губам, заставляя умолкнуть.

- Я не в силах изменить сейчас свои чувства, Танечка. – Мои зеленые глаза наполнились слезами. – Я буду ждать тебя.

Музыка закончилась, мы вернулись за свой стол, и я встретилась с разъяренным Вороновым. Костяшки на его ладонях побелели. Несмотря на то, что его лицо оставалось бесстрастным, я видела, как мужчина едва сдерживал свои эмоции. Нам нужно было поговорить с ним.

- Дим, мне нужно отойти, - я просочилась между столами и завернула в небольшой закоулок, где располагались туалетные комнаты для персонала.

Я зашла в женский туалет. Из-за шуршания пышных юбок я не с первого раза услышала позади себя нервные шаги. Дверь слишком громко хлопнула, да ещё и с опозданием. Стало понятно сразу, - Воронов не продержался и часа. Он рывком развернул меня к себе и впился своими губами в мои. Стон невольно вырвался из моих уст, и я ответила на его страсть. Как я уже говорила, Илья был моей слабостью.

Оторвался от меня он так же резко, как и прикоснулся, посмотрел своими черными от злости глазами в мои глаза. Я никогда не видела мужчину настолько злым. Да, он ревновал меня часто. К Елисею, к Диме, но никогда разрешал себе выходить из себя. Сейчас же он готов был разорвать на куски и меня, и Панова. Я моргала, глядя в эту черноту. Мой невинный взгляд ни грамма не успокоил мужчину. Воронов все ещё держал меня в своих объятиях. Он тяжело дышал, и его дыхание обжигало, как огонь дракона.

- Что ты творишь? – Процедил он сквозь зубы.

- О чем ты?

- Я о твоём кокетстве с Пановым. – Он прислонился своим лбом к моему. Глаза его все так же буровили мои. – Ты это нарочно? Признайся.

- Ты забыл? – Я чуть отпрянула и задрала голову так, чтобы я могла видеть его лицо. – Я играю свою роль. К тому же, - я вовсе отошла от мужчины и открыла кран с водой. Глядя на него через зеркало, продолжила, - Сообщения тоже были чистой правдой.

- А то, что было ночью…

- То, что было ночью, - я развернулась к нему лицом, брызгая каплями в лицо мужчины. Он зажмурился, а после, как собачонка мотнул головой, - остается ночью. Пока в наших жизнях все так запутанно, я не могу быть с тобой.

- Ты же знаешь, - он обнял ладонью моё лицо, поглаживая большим пальцем скулу. – Я делаю все, чтобы снова быть твоим.

- Пока что, ты сделал все, чтобы я не была твоей. – Мы смотрели друг другу в глаза. Долго. Я видела, что Илье тяжело, но по-другому не могла. Я больше не верила этому мужчине на слово.

- Настанет время, - шептал он, не сводя своих карих глаз с моих губ, - и мы будем жить вместе. Здесь. В Питере. У нас будет большой дом, а по нему будут бегать маленькие ножки.

- Ты слишком далеко зашел, - скрывая дрожь в голосе, ответила я. Я мечтала об этом. Мечтала, но никогда никому не рассказывала. – Мы не герои из фильма.

- Как сказать, - он улыбнулся. – Если бы ты досмотрела до конца этот фильм, ты бы все поняла.

Я напряглась. Мои большие зеленые глаза в неверии смотрели на любимого человека. Илья продолжал улыбаться, словно знал какую-то тайну, и очень хотел её рассказать.

- У меня в голову лезут странные мысли, Воронов.

- Просто поверь мне, Таня.

- Ты и вера – вещи не совместимые. – Я опустила глаза, но Илья не позволил мне разорвать наш контакт.

- Твоя нынешняя натура только подогревает мой интерес. Не думай, что я забыл про паренька из Испании и ваш поцелуй. С Пановым ты тоже целовалась?

- Пытаешься оправдаться за счёт меня? – Я хмыкнула. Илья злился, потому что был в смятении. Он запутался. – Дима сделал мне предложение ещё полгода назад. Как ты думаешь?

- Ответь, - прорычал Илья, сжимая мою талию в свои тиски. Я широко улыбалась, видя, как ревность затуманила разум.

- Ты до сих пор сходишь с ума от одного его упоминания, - я приблизилась лицом к его лицу. Мой язык очертил контур его нижней губы, и я услышала, как Илья вдохнул сквозь зубы. Испытывать Воронова – моё любимое занятие. – Я никогда не целовалась с Пановым. А поцелуй с Лукасом, - отличный ход, чтобы избавится от тебя.

- Ты думала это поможет? – Чуть расслабившись, спросил мужчина. – Думала, увидев тебя спустя год, я бы позволил тебе просто так уйти?

Он снова впился своими губами в мои. Мы слились в страстном пламенном танце. Его губы властно владели моими, сердце бешено колотилось, и я готова была взлететь. Только он, один он заставлял меня изнывать от дикого желания.

- Хочешь, я добавлю тебе мотивации? - оторвавшись от мужчины, я облизнула свои губы, которые несколькими минутами ранее были накрашенными в нежный розовый цвет, - Когда я целовала Лукаса, я представляла тебя.

- Таня, - он опустил свою голову на моё плечо. Пальцы мужчины игрались с вырезом моего декольте. – Ты меня убиваешь. Ещё целый вечер, а я уже хочу сорвать с тебя это платье.

- Обещаю, что как только ты переключишь цвет светофора на зеленый, я приду в таком платье на голое тело.

- Я безумно люблю тебя, - стискивая меня, пылко прошептал Воронов. Его губы оставили влажный след на моем плече. – Ты будешь моей снова.

Я вышла из туалетной комнаты первой. В зале танцевали очередной танец. Дима разговаривал со Стасом, и было видно, - мужчина нервничал. Заметив меня, он расслабился. Мы встретились с ним взглядами, улыбнулись друг другу.

Я слышала, как позади меня захлопнулась дверь. Илья вышел следом. Я надеялась, что ему хватит благоразумия не появится вот так бесстыдно рядом со мной. Особенно, когда вся сеть отелей ещё два месяца назад судачила о нас.

- Скучал? – Спросила я Диму, подойдя к друзьям. Стас закатил глаза и изобразил рожицу. – Переигрываю? – прошептала я на ухо другу, тот промычал что-то невнятное.

- Ты долго, - сказал Панов, прищуриваясь. Потом он наклонился ко мне, поправляя декольте платья. Я сжалась. – Хочешь, чтобы после ужина мы набили друг другу морды? – Прошептал мне друг, и я чувствовала очевидную угрозу. – Ты – моя невеста. Даже если и только сегодня.

- Дим, я просто пыталась успокоить его.

- Я не хочу ничего знать, - его лицо приняло прежнее веселое выражение.

Я одарила Панова долгим взглядом. Я знала этого мужчину около пяти лет. Он всегда был лучиком света в кромешной тьме. Был фанатиком, который работал на нескончаемых батарейках. Раньше я принимала это за образ жизни, за беспечность мужчины, но сейчас я видела все иначе. Мужчина скрывал за широкой улыбкой свою боль. Я знала, - ему невыносимо было думать о том, что я минутой ранее была в объятиях другого мужчины. Мужчины, которого я предпочла ему. Но Дима улыбался, шутил и вел себя так, словно выиграл в лотерею жизни. В этот момент мне стало его жаль.

- Таня, - когда Дима отошел к партнерам фирмы вести деловой разговор, хоть это и смотрелось комично в таких костюмах, ко мне подошел Стас. Его жена болтала с родными. В этот раз Гоша и его девушка не присутствовали на мероприятии. – Я хочу тебе кое-что сказать.

Мы отошли подальше от шумной компании. Все давно рассосались по кучкам, каждый вел беседы по интересам. Музыканты играли очередную симфонию родом из эпохи барокко, официанты сновали между столами, а я примостилась на пуф в углу зала. Стас сел на соседний. Он скрестил свои ладони и вперил взгляд на носы своих ботинок.

- Как бы я не любил свою жену, сегодня утром я был с ней не согласен. – Подал голос мужчина, и я вскинула голову. Друг не смотрел на меня. –Илья оказался смелее и безрассуднее меня.

- Что ты имеешь в виду?

- Когда я увидел спустя пять лет Ясению, я… - он почесал затылок и усмехнулся. – Я даже Сенечке этого не рассказывал. Она до сих пор думает, что я специально её обманул. Я приехал на встречу вместе с Пановым. Димка думал, что я контролирую его тактичный отказ, а на самом деле я просто хотел хоть краем глаза взглянуть на неё. Я боялся с первых минут бороться за свою женщину.

- Не лукавь, - на лице появилась нежная улыбка, и я коснулась ладоней Милославского. – Ты боролся за неё все время.

- Нет, - он возвел глаза к потолку, и я увидела, как блестели слёзы. – Я почти отпустил её, понимаешь? Илья же… - Он вздохнул, потирая свои ладошки. – Илья боролся за тебя. Даже когда вы расстались.

- Он меня бросил, - напомнила ему я.

- Илья караулил тебя около твоего отеля каждый день, приезжал в твою квартиру, когда ты уже жила в Одинцово. Илья, так же, как и ты, почти что потерял работу из-за запоев. Да, - вдруг подняв ладошки к верху, произнёс друг, - это не оправдание всему тому, что он сделал, но он любит тебя.

- Я это знаю. – Честно ответила я. – Но он сам загнал нас в тупик. Да и ты сделал для Сенечки больше. Но в конце концов, ты улетел к ней в Лондон, когда был под подпиской о невыезде. Илья же просто женился, чтобы заглушить свою боль. Вы разные, Стас. Ты сильный, он оказался слабым. Не думаю, что я смогу его простить в полной мере. Я люблю его, и это не секрет. Но я больше не верю ему.

- Я не должен был тебе это рассказывать, - произнёс друг, и я напряглась. – После его прилета из Испании, мы с ним разговаривали. Был долгий разговор о тебе.

- И что он говорил? – Затаив дыхание, спросила я. Я видела краем глаза, как Илья следил за каждым моим движением. Так же я замечала взгляд Димы на себе.

- Он раскаивался. – Стас улыбнулся. – Раскаивался в том, что женился на Кате. Говорил, что она забрала его паспорт и сама подала заявление, а на росписи едва мог два слова связать.

- На фотографии он выглядел счастливым и трезвым.

- Ты уверена? – Я на хмурилась. – Я знаю, что посоветовала тебе сегодня Ясения. Но я прошу тебя о другом. Я прошу тебя ради Димы. Он – мой лучший друг. Послушай свое сердце. Отпусти его.

- Ты сам слышал наш утренний разговор. Я всегда была честна с ним.

- Я знаю. И за это я люблю тебя, моя вторая палочка Твикс. – Он протянул ладонь и по-мальчишески дернул меня за локон волос. – Я знал, что у моего сына самая лучшая крестная на свете.

- Стас, - я почувствовал, как ком в горле подкрадывался все выше. – Ты и Ясения, - одни из самых дорогих мне людей на свете. Ты же всегда вытаскивал меня из передряг.

- Вот за что я благодарен своей жене,- он поймал взволнованный взгляд жены и послал ей воздушный поцелуй. Она, так же, как и в студенческие годы, закатила глаза, но не смогла скрыть улыбку. – За то, что она подарила мне не только любовь, но и наградила сестрой. Ты не просто подруга для меня, Рыбакова. Ты стала частью семьи.

Я опустила глаза в пол. На ладони крупными каплями падали слёзы. Стас нахмурился на мгновение, а после разразился хохотом. Он крепко обнял меня, позволяя спрятать лицо за его плечом. Я уткнулась лбом в мужчину. Грудь тряслась от переполняемых меня эмоций. Ладонь Стаса по-отечески гладила спину.

- У вас все хорошо? – Спросила подоспевшая подруга. Я подняла на неё свои заплаканные глаза и широко улыбнулась. Мы со Стасом одновременно распахнули свои объятия для неё, на что девушка разразилась громким хохотом. – Вы такие чудные!

Мы обнимались втроем. Я чувствовала, как пинался малыш в животе у Ясении, - моя подруга стала такой большой, что её живот в украт уместился между нами тремя, от чего я даже сквозь слои платья чувствовала бунт племянницы.

- Назовите дочку Таней, - предложила я, кладя свою голову на плечо подруги. Стас скривился.

- Только через мой труп.

- Одно твое слово, - я хохотнула, видя знакомое мне озорство в глазах мужчины.

- Прости, Танечка, но имя нашей дочки было известно ещё почти что десять лет назад. – Она нежно погладила свой живот, Стас тоже положил свою ладонь. – Надежда.

- Какие же вы сладкие, - я сморщилась, но скрыть свое умиление не смогла. – Тогда, свою дочку я назову Верой.

- Вера, Надежда…- задумчиво повторил Стас. – Ты в паломники метите?

Ужин закончился без приключений. В конце мероприятия Ясения, как и хотела, объявила о своем решении. Маша, услышав о конкурсе, тут же бросила осуждающий взгляд на меня, впрочем, как и Воронов. Все прекрасно знали, кто победит. Только никто не знал, что условия у всех будут одинаковыми.

Вместе с хозяевами вечера и Ильей мы проводили всех гостей. Родители подруги, извинившись, поднялись в свой номер. Илья наконец-таки смог открыто подойти ко мне, обнять и вдохнуть запах моих волос. Хоть Ясения и хмурилась, но молчала. Дима тоже поднялся в номер после ухода Лукояновых.

- Когда ты уезжаешь? – Спросил меня мужчина.

- Должна была ехать вместе с Димой. – Глаза Ильи сузились. Зря я это сказала, но, с другой стороны, что он ожидал? – Но после сегодняшнего, не знаю.

- Милая, - Стас поцеловал жену в макушку. – Может дадим нашему управляющему выходной?

- В самый пик? – Она округлила глаза. Стас что-то шепнул ей на ухо, и она издала протяжный вздох. – Илья, два дня выходного достаточно будет? Я поговорю с папой.

- Более чем.

- А я? – Мои брови взлетели вверх. Друзья усмехнулись. – Я прокаженная?

- Для тех, кто участвовал в мероприятии, а точнее тех, кто приехал из других городов априори дается выходной день.

- Я сам довезу тебя до дома, - Илья поцеловал тыльную сторону моей ладони. – Заодно посмотрю, где ты за гнездилась.

- Как насчет нормально поужинать? – Предложил Милославский, улыбаясь. – Я терпеть не могу эти фуршеты.

- Я, если честно, тоже голодная.

Мы до поздней ночи просидели в ресторане. Как раньше, - вчетвером. Илья не отпускал мою ладонь из своей, даря мимолетные поцелуи. Я была такой счастливой, что, видя мое состояние, Ясения оттаяла. Я не заметила, как покинул отель Дима. Только наутро, когда Воронов приехал за мной, Стас рассказал мне, что Панов на рассвете отправился в Москву. Причины были очевидны. Но я была уверена, что друг сможет справится с этой болью.

А я смотрела в любимые карие глаза. Долго и изучающе. Я пыталась не думать о плохом, растворилась в его ласках. И только когда оставалась наедине, испытывала горечь от своего счастья на выжженной земле. Любить это, конечно, прекрасно. Но забоится о здоровых и благополучных отношениях, где нет месту предательствам и обидам, - ноша, которая не всем по силам.

Глава 21

Наши дни. Таня

Мы выехали в Москву в полдень. Солнце было палящим даже в пасмурной северной столице страны. Машина хоть и стояла в теньке, но внутри неё я все равно чувствовала себя, словно на поверхности раскаленной лавы. А может, это присутствие Воронова по левую руку от меня, так воздействовало на тело.

У меня не было выбора в отказе на его предложение. В конце концов, из-за него я лишилась возможности благополучно добраться до дома. Панов был понурым и даже не попрощался, когда решил отчалить. Я его понимала, - мужчина чувствовал себя использованным, униженным. А его сердце раскололось на тысячу осколков.

События минувших дней обрушились на меня, стоило нам въехать на платную дорогу. Илья был молчалив, а я не пыталась завести диалог, - хотелось в очередной раз прокрутить в голове все моменты и найти хоть какое-то разумное решение. Стас всегда был честным со мной, и я верила другу, но не верила Воронову. Я обожглась однажды, и теперь не могла снова ступить ногой на те же угли. К тому же, последствия нашего разрыва были очевидными. Я чуть не вышла замуж за Панова, а он женился на другой.

Мой взгляд упал на сосредоточенное лицо мужчины. Почувствовав, что наблюдаю за ним, Илья улыбнулся уголком губ. Я изобразила ответную улыбку на лице. На его безымянном пальце не было кольца. Да и след от него тоже не виднелся. Я посмотрела на свою правую ладонь, где до сих пор было надето кольцо Панова. Во всей этой суматохе я попросту забыла убрать его.

- Почему ты не сняла его? – Резко раздался голос Воронова, и я вздрогнула. Наши глаза встретились. Я увидела раздражение на лице мужчины. Его задевал тот факт, что я могла быть чьей-то ещё женщиной.

- Забыла снять. – Просто ответила, крутя золотое украшение на пальце. – В конце концов, это просто кольцо.

- Оно тебе понравилось, не так ли? – В его голосе была и досада, и злость, и всепоглощающая ревность. Я удивлялась, как человек мог так рьяно отстаивать меня, когда неделей назад ненавидел. Или это была игра? Та же игра, которую я вела при каждой встрече с ним.

- Я забыла его снять, - повторила я. Одним движением я сорвала украшение с руки и сунула в карман спортивных штанов. – Все. Доволен? И вообще, Воронов, все мои слова на ужине и после него, это не очередная игра. Мы заигрались и многое потеряли.

- Любовь – азартная игра, Рыбакова. – Он пожал плечами, сворачивая направо. Мы выехали на узкую дорогу, которая вела нас мимо леса. – Ты либо умеешь играть и выигрываешь, либо остаешься с пустыми карманами.

- По итогу, мы оба остались с пустыми карманами. – Я обвела взглядом Илью и нахмурилась. – Нет, проиграла я.

- Мы оба проиграли. – Его горячая ладонь коснулась моей щеки. – Но это не значит, что у нас больше нет шанса отыграться.

Вот она, - суровая реальность. Я смотрела на Илью и понимала, что мы говорим о разных вещах. Я твердила о том, что любовь оказалась губительна для меня, а он продолжал тешить себя надеждой, что у нас все получится. Пока мужчина думал, что я его предала, он сам предал меня. Предал нашу любовь и наше доверие. Все закончилось не в тот день, когда я оказалась одна в своей квартире. Все закончилось, когда он сказал «да» в доме бракосочетания.

- Ты же понимаешь, что я больше не верю тебе? – Словно ножом мои слова прошлись по сердцу мужчины, он скривился. – Я не могу поверить.

Машина остановилась. Внедорожник Воронова находился на обочине вокруг сосен. Его ладони все так же покоились на руле. Он тяжело дышал, и я знала, - сейчас разразится гром. Илья никогда не был уравновешенным мужчиной, хоть и не показывал своих эмоций. Его острый взгляд сменился на тоскливый, когда наши глаза встретились.

- Я даю слово, что верну твое доверие.

- Ты же знаешь историю моих родителей, - в довесок аргументировала я. – Я никогда не смогу стать разлучницей. – На глаза стали наворачиваться слёзы, и я подняла глаза к серой обивке машины. – Это ещё хорошо, что вы не заделали маленьких Вороновых. Этого бы я точно не пережила.

- Просто поверь мне, Танечка, - с надрывом прошептал Илья, опуская мою голову. Теперь я видела грустные карие глаза. – Хотя бы в это. Я докажу, только больше не убегай.

- Я никогда не убегала.

- Я знаю, - наши пальцы переплелись. – Тебе нужны доказательства. Я докажу. Я в лепешку расшибусь, но докажу.

Моё лицо озарила грустная улыбка. Я любила этого мужчину, я хотела его, и даже верила ему. Правда была в том, что даже утопая в его аромате парфюма, тая от его поцелуев, я всегда буду видеть в отражении его глаз фотографию со свадьбы. Пока он не свободен, пока моё сердце ещё не зажило, я не могла быть с ним. Даже наше минувшая близость была ошибкой. Волшебной и незабываемой ошибкой.

- У нас впереди долгий путь, - мои пальцы коснулись его щетины. Он прикрыл глаза, ластясь ко мне. Черные длинные ресницы взволнованно трепетали. – Давай вернемся к этому разговору, когда будет гореть зеленый свет светофора.

Он завел мотор, отпрянул от меня, цепляясь ладонями в руль. На лице вдруг появилась озорная улыбка.

- Пока горит красный, я снова нарушаю правила. Не так ли?

- Ты всегда их нарушаешь, - я усмехнулась, незаметно стирая капли слез из глаз. – Ты на мотоцикле такой же бесстрашный? И вообще, как он появился у тебя?

- Адреналин и скорость. – Ответил он, выруливая на дорогу. – И твоя тяга к опасности.

- Я-то тут каким боком оказалась?

- А как же: «Я так люблю мотоциклы! Илья, ты посмотри! Это же выброс адреналина!»? – Он пародировал меня противным девичьим голосом. Я нахмурилась. Неужели я так говорила?

- Я никогда так не верещала. – Мужчина одарил меня снисходительным взглядом. Я улыбнулась. Мы словно вернулись в один из летних вечеров, когда я смотрела ролики с мотоциклами и томно вздыхала. – Но байкеры и правда очень сексуальные.

- Правда? – Он изогнул свою черную бровь. – Впрочем, я много комплиментов за это время слышал.

- Не обольщайся, - пытаясь поддеть его, произнесла я. – Это пишут либо сопливые девчонки, либо толстые мужики, а может, и вообще боты.

- Думаешь, я не секси в экипировке? – Он надул губы, притворно обижаясь на меня. Время было около трех часов дня, мы проезжали придорожного кафе. Желудок недовольно заурчал, стоило только подумать о еде. – Ты голодная?

- Тарелку горячего борща я бы съела.

Он, недолго думая, свернул на стоянку. Машин было немного. Одна фура, да почти такой же, как у Воронова, внедорожник. Сюда, очевидно, заходили лишь путешественники, как мы. Илья вышел из машины, обошел её и отворил дверь мне.

- Я и забыл, что ты и дня не можешь провести без супа.

- Не просто супа, - я выставила указательный палец и щелкнула им по кончику носа Ильи. – А супа с капустой.

Еда в кафе оказалась съедобной. Но сейчас бы я лучше съела ход-дог из заправки. И дело было не в том, что мне не понравилось блюдо, - Илья смотрел на меня без устали. Он быстро расправился со своим мясным стейком, который, я надеюсь, не гавкал с утра около кафе. Теперь же его голова покоилась на сложенных ладонях, а чертики в карих глазах внимали каждое моё движение. Я почувствовала себя неловко.

- Ты пялишься, Воронов, - сделала я замечание, но это не заставило мужчины меньше любоваться мной.

- Ты не можешь выколоть мне глаза. Как оторваться, когда ты такая красивая?

- Хватит, - я поджала губы. Аппетит пропал. Он пытался вернуть меня в прошлое, но я отчаянно этому противилась. – Хватит возвращать меня в прошлое.

- В прошлом было много хорошего, - воспротивился он. – В конце концов, я познакомился с тобой.

- Не уверена, что это положительный момент в нашей жизни.

- Почему ты выпускаешь иголки? – Он отнял руки от лица и откинулся на спинку стула. – Разве ты не любишь меня?

- Именно поэтому, Воронов, - я облокотилась на локти, выставляя ложку в его сторону. Он самодовольно улыбнулся уголком губ. – Я не могу вспоминать хорошие события. За ними пришли плохие. Темные краски всегда перекрывают светлые.

- А как же смешивание красок?

- Серых дней мне хватило по горло. – Отставив окончательно тарелку, я уставилась серьезным взглядом на мужчину. Мы обещались не заводить эти разговоры, но снова вернулись к ним. Очевидно, что я не достигну баланса в сердце, пока не выскажу ему все. – Когда когда-то голубое небо превращается в серые тучи несмотря на палящее солнце, ты понимаешь, что не живешь. Но и умереть не можешь. Тогда как жить?

- Моя сильная дикарка, - Илья подошел ко мне, нависая своим ростом. – Если ты думаешь, что я не понимаю тебя, но спешу сообщить, - этот проклятый год без твоего дыхания, улыбок, объятий оказался не просто тяжелым, он оказался убийственным для меня.

- Теперь понятно, почему ты женился. – Я иронично улыбнулась, поднимаясь со стула. Наши глаза встретились, и я видела в них раскаяние. – Нам пора.

Я уснула, стоило только внедорожнику отъехать от придорожного кафе. Тихая музыка и аромат парфюма Ильи усыпляли. Сквозь неглубокий сон я чувствовала прикосновения пальцев по лицу, нежные и негромкие слова, разобрать которые было тяжело. На грани реальности и морфия мерещился короткий сон.

Следы на песчаном берегу, шум волн и громкий смех. Я складывала камушки в пирамидку, лежа на животе в теплой воде. Волны обнимали разгоряченное тело, зеленые глаза закрывали черные солнечные очки.

- Ты ещё не устала валяться, русалка? – присаживаясь на корточки прямо передо мной, веселым голос произнес Илья. Я прищурила один глаз, задирая голову к верху. – Мы проголодались.

- Мы? – Брови сошлись на переносице. Я заметила, что Воронов отрастил небольшую бороду, от чего его лицо выглядело более брутальным. На левой руке на безымянном пальце блестело золотое обручальное кольцо. Позади мужчины прятались маленькие пухленькие ножки. Вскоре показалась голова девочки, сияющая озорной улыбкой. – Это?

- Ах, вот вы где! – Скользя по песку бежала к нам Катерина. Она по-хозяйски положила свою ладонь на плечо Ильи, оставила поцелуй на его щеке. Я обомлела. – Ты все купаешься? – Без толики злости, спросила меня Катя. Я же потеряла дар речи. Мои глаза в неверии таращились на любящих супругов. Воронов одаривал жену ласковым взглядом, точно таким же, каким смотрел на меня секундами ранее.

- В чем дело? – Грубо отозвалась я, поднимаясь на ноги и спешно стряхиваясь с себя песок.

- Я же сказал, дикарка, - пальцы мужчина коснулись моего подбородка, и я скинула его руку. Илья нахмурился. – Что с тобой сегодня?

- Не трогай меня.

- Милая, - Илья свободной рукой приобнял меня за талию так, что я не могла вырваться. – Ты сама согласилась быть моей второй женой.

- Ты в своем уме? – Вскрикнула я, видя, как Катя залилась смехом. – Что за шутки?

- Ты перегрелась на солнце, - закатил глаза Воронов. Он отпустил Катю и достал из кармана шорт телефон, открыл галерею и показал мне фотографию. На ней я стояла в ЗАГСе под ручку с Ильей, и, как Катя на фото годовалой давности, сияла улыбкой. Я демонстративно показывала всем свою ладонь с ярким кольцом на пальце. Мой взгляд переместился на руку, - точно такое же кольцо, как у Кати, было на моем безымянном пальце.

- Мы с тобой женаты уже пять лет, милая. Ровно столько же, сколько нашей дочке. – Он потрепал по макушке улыбчивую девочку с зелеными, как у меня глазами.

Тело начала бить мелкая дрожь. Я закричала, и этот крик вперемешку со смехом Кати, вырвал меня из кошмара. Я распахнула глаза, чувствуя, что не хватает воздуха. Это был дурацкий кошмар.

- Что с тобой? – Обеспокоено спросил Илья, бросая короткие взгляды в мою сторону. Я опустила стекло, и теплый воздух ворвался в салон машины. Мы въехали в Москву.

- Дурной сон, - ответила я хрипло. Горло саднило.

- Ты кричала. – Его голос был тихим, но беспокойным. Он открыл бардачок и показал на бутылку воды. – Выпей.

- Спасибо.

Я сделала пару маленьких глотков. Вода растеклась по горлу, и я наконец обрела голос. Глаза без устали смотрели на водителя, который метался между дорогой и мной.

Пока это мракобесие длится, я не найду покой, - подумала я.

- Нам в Одинцово, - сказала я сухим голосом. Эйфория, которая окружала меня сутки растворилась.

- Может, поедем в нашу квартиру? – С надеждой в голосе спросил он. Я замерла.

- Отвези меня в мою квартиру. – Настойчиво произнесла я, вперив свой взгляд на дорогу, видневшуюся из лобового стекла.

Оставшуюся часть дороги мы молчали. Мужчина был подозрительно тихим, а я не могла выбросить из головы сон. Происходящее на данный момент походило на абсурд. Я презирала женщин, которые разбивали семьи. Это же было очевидно. Падшая и бессловесная женщина все же упала в объятия мужчины. Я чувствовала себя грязной этим вечером, несмотря на то, что вчера цвела лилией в саду.

Илья подвез меня к подъезду, заглушил мотор и обернулся корпусом к пассажирскому сидению. Его висок коснулся холодной кожи сидения, а карие глаза устало наблюдали за мной. Но на меня нахлынула не усталость, а злость. На саму себя.

- Ты какая-то обеспокоенная, - произнёс он, кладя ладонь на мою щеку. – Что тебя тревожит?

- Зайдем ко мне. – Я открыла пассажирскую дверь. – Нам нужно поговорить.

Илья с детским интересом рассматривал мою квартиру, где не было места воспоминаниям. Полупустые стены, гора книг в углу комнаты и ни одной фотографии. Это была моя холодная реальность.

- Здесь… - Воронов замялся, а я без тени улыбки перебила его.

- Здесь пусто.

Илья шагнул ко мне, чтобы заключить в объятия, но я успела ускользнуть из его рук. Мы оказались на кухне. Я запустила кофе-машину, заправляя её капсулами. Мужчина облокотился на подоконник. Его глаза беспрестанно наблюдали за моими немного рваными движениями. Я нервничала, не понимая из-за чего.

- Могу предложить только кофе, - открыв холодильник и уставившись на пустые полки. – В холодильнике шаром покати.

- Я не голоден, - мужчина оторвался от окна и обвел руками мою талию. – Но тобой бы я полакомился.

Прикосновение сухих губ моего плеча дурманило. Я на мгновение прикрыла веки, тут же возвращаясь в свой театр абсурда. Я не могла быть рядом с ним. Чувства оказывались слишком незначительными в кругу обстоятельств, требующих внимания.

Осторожно, чтобы не обидеть Воронова, я освободилась от его ласк, налила дымящийся напиток в чашку и поставила на стол. Мужчина присел на стул, сделал маленький глоток.

- Илья, - я села напротив него. Живот сводило от волнения. – Пока мы ехали в машине, - я начала заламывать пальцы. Оказывается, думать намного проще, чем делать. Я легко разговаривала с ним в своей голове, но сейчас не могла связать слова в одно предложение. Стоило один раз взглянуть в его яркие глаза, как язык путался. – Я не могу и не хочу быть с тобой.

- Дикарка, - брови Ильи взлетели вверх. Его губы вытянулись в тонкую линию, и в глазах читалось недоумение вперемешку с болью. – Почему мы возвращаемся к началу?

- Потому что мы не сделали ещё ни одного шага вперед. – Его ладонь легла на мою, и дрожь на мгновение прекратилась. – Мы топчемся на месте. И будем так делать дальше, пока вокруг нас неразбериха.

- Я же тебе обещал, милая.

- Ты не понимаешь, - я помотала головой. – Знаешь, кем я кажусь себе и окружающим? Распутницей, разлучницей, девушкой, которая разорвала помолвку ради женатого человека.

- Ты сама прекрасно знаешь, что это не так.

Я хмыкнула.

- Не так? – Моё сердце сжалось. – Разве у тебя нет штампа в паспорте? Почему ты сейчас со мной?

- Потому что я люблю тебя. Потому что я не хочу упускать ни минуты больше.

- А теперь подумай головой.

Илья умолк. Его глаза вперились в стеклянную поверхность стола. Он мял ладони, тяжело дыша. Я же сдерживала злополучный ком в горле. Я должна была донести до Воронова свою позицию.

- Катерина не будет против развода, уверяю тебя. И ты никогда не будешь на месте тех женщин, ради которых твой отец ушел от вас.

Он попал в яблочко. Я несколько раз моргнула, смахивая настырные слёзы.

- Ты заставил меня побывать в двух разных шкурах. Я была брошенной и преданной, а теперь…разлучницей.

- Таня, - отчаяние в голосе мужчины, заставило меня взглянуть в его карие глаза. – Ты видишь все совсем не так, как есть на самом деле. Ни та, ни другая роль не предназначена тебе. Ты – единственная женщина, ради которой я дышу, слышишь? Не будет тебя в моей жизни, меня не будет. Я умру.

- Но ты же все ещё жив, хотя меня не было целый год, - ирония проскользнула в голосе. – К чему все эти громкие слова?

Я встала из-за стола, Илья вскочил в след за мной. Он обхватил руками плечи, заставляя меня встретится с его песчаными бурями. Я понимала, что какие бы роли мы не играли, чувства меньше не становятся. Брошенка или распутница, праведник или грешник, мирный житель или военный, - итог будет всегда один. Мы встретимся. Мы влюбимся. Мы разобьем друг другу сердце.

Больше я не желала, чтобы кто-то втыкал в моё шитое-перешитое сердце иголки. Там метки ставить было негде, - везде виднелись кровоточащие раны. Даже если Воронов и любил меня так, как рассказывал, я больше не верила.

- Прошу, давай хотя бы на сутки забудем о том, что было в прошлом, какие невзгоды сейчас окружают нас. Дикарка, дай мне сутки, и я больше не по тревожу тебя, пока все запутанные узлы не развяжутся.

Я долгим взглядом смотрела на умоляющего мужчину. Его глаза с каждой секундой моего молчания тускнели, биение сердца я слышала, даже не касаясь его, несмотря на то, что моё сердце было спокойным. Его пальцы все так же впивались в мои плечи.

- Прошу, - повторил он шепотом. – Сутки не будем вспоминать ни о ком, ни о чем. Только ты, я и наши сильные чувства.

Я не хотела тонуть в нём снова. Я не желала давать слабину, но моя крепость в очередной раз пала в неравном бою с его сердцем. Илья был не виноват в моей боли, - он не оправдал моего ожидания. Я считала его врагом. Но единственный враг, которого следовало бояться каждому, - это он сам.

Глава 22

Наши дни. Илья

Сутки нежности и любви казались для меня раем. Словно я и вправду умер за этот год, и оказался в одном из сладких и желанных мест Эдема. Дикарка была такой, какой я помнил её всегда. Яркая, энергичная и болтливая, - эту женщину приходилось затыкать поцелуями, несмотря на то, что любил её слушать. Я скучал по её голосу, смеху и блестящими счастьем глазами.

Разлука была бичом в наших отношениях, наших жизнях. Мы оба изменились, даже если этого совсем не хотели. Она огрубела. Я это заметил сразу, - горячее сердце Тани закоченело, словно в её кристально чистые глаза вонзились шипящие прихвостни змеи Горгоны. Она не упускала ни единой возможности кольнуть меня моими же проступками, но я в ответ лишь улыбался. Я был готов лечь наземь к её ногам, быть закопанным заживо, но только бы эти острые и в тоже время нежные глаза Татьяны продолжали смотреть на моё лицо. Я растворялся в Рыбаковой, и к концу дня она сама смогла расслабиться.

Но всему приходит свой конец. Отравленные часы перед разлукой вгоняли меня в тоску. Я уже не радовался её непосредственности, хоть и пытался уловить каждое движение и слово. Я пытался запомнить девушку такой, какой она была сейчас. Без масок безразличия. Я дал слово ей, что пока не сниму все оковы, не покажусь девушке. Я должен сдержать обещание, хоть и предполагал, что будет невыносимо тяжело.

- Все закончится слишком быстро, - уверовал погрустневшую Таню я. Мы стояли рядом с моим внедорожником. Вокруг нас сновали сонные соседи. Время было чуть больше восьми часов утра. Меня ждала долгая дорога в оглушающей тишине.

Ясения уже успела позвонить мне и напомнить, что наши дни сочтены. Я должен был возвращаться в Петербург. Да, я и сам прекрасно это знал. Знал, и чувствовал себя будучи на смертном одре.

- Я разрешаю тебе звонить мне, - её голос смягчился, и я лучезарно улыбнулся. В районе лопаток щекотали пробивавшиеся наружу крылья.

- Ты и глазом не успеешь моргнуть, как я буду уже рядом. И ты сможешь выдохнуть спокойно.

- Сомневаюсь, - она усмехнулась. Её ладони коснулись моих щек, и легкий поцелуй губ ощутился на кончике моего носа. Девушке пришлось встать на цыпочки.

- Это все? Поцелуй целомудрия? – Я смотрел на неё сверху вниз, замечая какими невинные были её глаза. Моё тело все ещё помнило нашу прекрасную бессонную ночь.

- Это аванс. – Она сделала шаг назад и махнула рукой. – Позвони, как доберешься до дома.

Я послал ей воздушный поцелуй. Девушка сделала вид, что поймала его в ладошку и спрятала в районе сердца. Ей богу, сейчас я хотел оказаться там же. Я скрылся в салоне машины, просигналил на прощание и рывком тронулся с места, размывая позади себя подъезд любимой девушки.

Дорога была сухой и ясной, несмотря на то, что утром из-за тумана не видно было даже соседнего дома. Летнее солнце ярко светило, то ли издеваясь, то ли обнадеживая.

Я опустил все окна в салоне, впуская пока ещё прохладных воздух. Удивительно, я отдалился от Рыбаковой всего лишь на несколько километров, а уже чувствовал нехватку воздуха. Она казалась мне сном. Сном, который я никогда не забуду. В голове всплыл наш вчерашний разговор.

Было темно. Единственным источником света являлся небольшой торшер подле кровати. Мы лежали с Таней в обнимку. Она рисовала узоры на моей груди и улыбалась. Я не видел, но чувствовал. Её чувственные губы время от времени касались моей кожи. Пальцы рук перебирали пряди её волос, а на сердце воцарялся покой. Я давно не был таким спокойным. Ровно с того дня, когда выбежал из квартиры, которую считал не просто домом, а убежищем.

- Все кажется сном, - словно читая мои мысли, произнесла Таня, крепче прижимаясь ко мне.

- Если это сон, - моя широкая ладонь коснулась её щеки. Наши взгляды встретились, и я клянусь, - Таня смотрела на меня с такой любовью, что чуть ли не захлебнулся от нахлынувшего счастья. – Я не хочу просыпаться. Ты и я, - единственная правильная вещь во всем этом убогом мире.

- Умеешь же ты красиво говорить, Воронов, - она улыбнулась. – Не удивлюсь, если снова увижу сюжеты своей жизни на экране. – Я на мгновение замер. Если быть честным, то я уже начал писать сценарий. Режиссер фильма «Просто поверь мне» пророчил нашей истории настоящий фурор. Впрочем, за последние несколько дней эта драма собрала достаточно средств, чтобы дать понять зрителю, - продолжению быть.

- А что, если и увидишь? – Я чуть отдалился, всматриваясь в её лицо. У девушки появились веснушки, и я коснулся каждой из них, осыпая улыбчивое лицо любимой поцелуями. – Посмотри этот фильм, любимая.

- Почему ты так настаиваешь? – Она нахмурилась, но прикосновение пальцев к её шее, на мгновение позволили ей расслабиться.

- Потому что… - Я прикрыл веки, вспоминая свои чувства, когда я крупицу за крупицей вырисовывал все события до мельчайших подробностей, терзая несчастный ежедневник. – Когда ты досмотришь до конца, ты все поймешь, дикарка.

Девушка вскинула голову, перевернулась на живот, найдя локтями опору в матрасе. Она не сводила с меня своих хитрых зеленых глаз, а я старался сдержать свою лукавую улыбку, которая так и лезла на лицо. Таня прищурилась. Её острые ноготки полоснули по моей коже, оставляя красные полосы. Я дернулся.

- Ты все ещё боишься щекотки? – в ее зеленом лесу запрыгали радостные чертики, и я тогда понял, что мне не отвертеться. Она начала хохотать и перебираться пальцами по моему телу, пока я кричал и извивался. Звуки были странными.

- Хватит! Таня! – Сквозь смех выдавил я. Я не мог ей сопротивляться. Она казалась такой счастливой, её громкий смех заполнял темную спальню, но нам не нужен был свет, - мы светились хлеще любых лампочек. – Доиграешься!

- Неужели? – Весело ответила она, продолжая свои пытки. – И что будет?

- Я тебя накажу, - рывком потянув на себя, я ощутил тяжесть ее тела. Девушка тяжело дышала, открыто улыбаясь. На её лоб упали пряди мокрых волос, и я поспешил убрать их раньше, чем это сделает она сама. – Ты же знаешь, я в этом немного…изощренный.

- О, да! – Воскликнула Рыбакова, перебирая пальчиками на моей груди. – Полностью стеклянную комнату мне никогда не забыть.

- И это тебя больше всего впечатлило? – я раздосадовано хмыкнул. – Были же и лучше идеи.

- Видеть нас в таком ракурсе, - она коснулась губами моей щеки, и я вдохнул аромат её тела. Она пахла так…она пахла моей женщиной. – Просто неописуемо.

Я увлек её в глубокий поцелуй, и наш вечер плавно перешел в ночь и бессонное утро.

В машине заиграла Земфира. Я улыбнулся своим воспоминаниям. Сделав музыку громче, я постукивал по кожаному рулю и прибавлял газу. Моя машина меня слушала беспрекословно. Дорога была пустой. Солнце уже заявило свои права. Расстеленное поле ржи было похоже на солнечные лучики. Я был окрылен. Окрылен любовью.

Я помнил один из вечеров, когда мне представилась возможность провести с Татьяной наедине несколько часов. Мы сидели в небольшом баре неподалеку от отеля «Георгий». Ясения и Стас, которые нас обоих и позвали отдохнуть и отпраздновать окончание сложной недели, в какой-то момент куда-то испарились. Таня сидела за столиком, подперев голову кулаком. Она наблюдала за барменом. Парень ловко перебрасывал шейкер для коктейлей из одной руки в другую. Мне это не нравилось. Я хотел, чтобы эта строптивая девушка с каштановыми волосами и яркими, немного злыми, зелеными глазами смотрела лишь на меня. Я с первых минут понимал, что хотел эту девушку. Хотел для увлечений. Она придавала огня. А я нуждался в огне.

- Сыграем в одну игру? – Привлекая её размытое внимание на себя. Девушка вскинула одну бровь и отняла руку от лица.

- Только никаких активностей, - она выставила указательный палец перед собой. Следом за указательным появился средний палец. Она выглядела смешной. – Потому что тебя двое.

- Кажется, кому-то хватит, - я усмехнулся, отнимая какой-то кроваво-красный коктейль из рук девушки. Но она лишь крепче вцепилась в ножку фужера, зло буровя меня взглядом.

- Я без надоедливых конкурентов решу, когда мне хватит. – Она сделала один большой глоток и скривилась. Бокал все же отставила.

- Ну так что?

- Вот скажи мне, Воронов, - её язык заплетался, от чего слова выходили из её рта с опозданием. – Если человек чувствует себя на своем месте, но все пытаются доказать ему обратное, это просто… - она икнула, и я снова издал смешок. Девушка выставила свой указательный палец и громко буркнула. – Смешно? Смейся-смейся…

- Ты очень забавная, Рыбакова. – Я опустил голову на ладонь и стал разглядывать её. У неё были красивые черты лица. Правильные. Большие глаза выделялись на фоне бледной кожи, и эта девушка знала, как их подчеркнуть.

- Так вот, - она повторила мою позу. – Значит ли это, что ты всё-таки где-то ошиблась?

- Если ты дружишь с хозяйкой, - поняв смысл ее вопроса, произнес я. – То предвзятое отношение всегда будет.

- Но я никогда не была привилегированной. – Она умудрилась выговорить это слово. – Я всего добивалась сама. – Ее глаза смотрели в мои так проникновенно, что внутри оборвались ниточки. Она была совершенна. – Знал бы ты, Воронов, какого это, - работать под крылом Сергея Геннадьевича. Особенно, когда ты его знаешь, как любящего семьянина.

- Если ты на забыла, - я снова улыбнулся. Она улыбнулась в ответ, и во мне опять что-то оборвалось. – Я работаю в той же сети отелей.

- Но ты же тоже меня обвиняешь в этом. Даже ты… - Таня прикрыла глаза, а я смотрел на девушку без улыбки. Не мог оторвать глаза. Ладонь сама потянулась к её лицу. Коснувшись щеки, ощутил какая нежная была у неё кожа. Пальцы горели, а сердце забилось чаще.

- Я никогда так не считал, - признался я. Её глаза распахнулись, но она не вымолвила ни звука.

Мы ещё долго так просидели. В тишине. Смотрели друг другу в глаза, и я понимал, что окончательно утонул в ней. Тогда я впервые ощутил примесь страха и желания. Рана на запястье саднила. С момента покушения Рыбаковой на мою жизнь прошло не больше недели.

На утро мы оба предпочли забыть об этом вечере.

Я гнал по пустой трассе сто восемьдесят километров в час. Картинки менялись сумасшедшей скоростью. Я не замечал их, - в сердце цвели розы, в голове была одна Татьяна. Я даже не заметил, как настойчивый телефонный звонок пытался прорваться сквозь громкую музыку в машине.

На экране высветился незнакомый номер. Когда звуки стали тише, я услышал из трубки телефона голос мужчины. Он говорил сухо.

- Воронов Илья Александрович? – Спросил он, и я подтвердил. – Я Костров Александр Сергеевич, - главный врач первой городской больницы. Ваша мать попала в больницу с воспалением легких.

Почему они звонят мне? Где отец?

- Ваш отец, - словно прочитав мои мысли, произнёс вдогонку врач, - сейчас не в состоянии находиться с женой. – Это был мягкий намек на то, что мой драгоценный папочка снова напился в стельку. – Он начал дебош в приемных покоях, сейчас находится в отделении полиции.

- Я нахожусь в другом городе, - перекрикивая ветер и звук шин, ответил я. – Что вы хотели от меня?

- Дело в том, что ваша мать поздно обратилась к нам. Начались осложнения. Она практически не может ходить, - кости не выдерживают нагрузки. Так же пагубные привычки оказали плохую услугу женщине. Состояние пациента сейчас стабилизировано, но есть угроза, что она так и не сможет передвигаться, как раньше.

- И что делать? – Не заметив как, я начал сбавлять скорость. В голову лезли нехорошие мысли. – Что будет с ней?

- Мы можем провести операцию, но нам нужно, чтобы кто-то приглядывал за больной уже после выписки.

- Сколько будет стоить операция? – Сухо спросил я, чувствуя, как ногти больно впивались в подушечки ладоней.

- Операция несложная, но есть риски, что истощенный организм вашей матери может не выдержать. Она проводится бесплатно.

- Тогда к чему весь предыдущий монолог? – Я злился. Злился, в первую очередь, на себя. Я оставил своих родителей ещё в юношестве, поклявшись, больше никогда не возвращаться в свой родной город. Пусть они были на единственной приятной бегства. И только одна мысль о возвращении приводила меня в бешенство.

- Думаю, вы сами понимаете, что ваш отец не сможет оказать ей должного внимания.

- Я должен забрать её к себе? – Я сглотнул горечь. Мне было противно и от мысли, что я буду видеть мать каждый день, и от собственной жестокости.

- Боюсь, что дорогу она не сможет выдержать.

- Я вас понял. Найму сиделку.

- Это уже ваше право. Операция назначена будет после полного выздоровления женщины от инфекции. Сообщу вам дополнительно.

Я отбросил сотовый на пассажирское кресло автомобиля, резко надавливая ногой на педаль газа. Платная дорога заканчивалась, и на дороге стала появляться многочисленная помеха. Я не сбавлял скорость, дальними огнями прося машины расступиться. Голова гудела. Я не справлялся о жизни родителей достаточно долго. Я не хотел снова окунаться в тот ужас. А теперь, когда я только осознал, как и с кем хочу жить, снова врываются отголоски прошлого. Мама, отец… пропащие алкоголики, которые с учащением употребления не гнушались избивать своего сына. Я не знал, как они жили, и не хотел знать.

Наплевав на все разрешенные скорости и светофоры, я гнал. На глаза опустилась пелена, сердце грохотало громче шин. Стрелка спидометра нервно дергалась, приближаясь к отметке «двести». Скорость не ощущалась. Мне казалось, что этого мало. Я не чувствовал выброс адреналина.

Телефон снова зазвонил, и я выругался. Любимое слово высветилось на экране.

- Черт, - Карабкаясь пальцами к сотовому, я на мгновение оторвал свой взгляд от дороги.

Когда я взял в руки телефон, звонок прекратился. Я вперил свой взгляд в лобовое стекло, и пульс участился. Несколько секунд, пару движений. На меня надвигалась на такой же бешеной скорости грузовая машина. Это была верная смерть. Я резко повернул руль вправо, съезжая на обочину и с визгом останавливаясь. Сердце грохотало, а голова до сих пор не осознавала, что только что произошло.

Я только что чуть не расстался с жизнью!

- Любимая, - услышав тихий ответ на мой звонок, улыбка тронула пересохшие губы. – Что-то случилось?

- Хотела узнать, долго ли тебе ещё ехать. – Послышался шорох, а после скрипнула кровать. – Я уснула ненадолго.

- Я проехал половину дороги. – Совладав со сбивчивым дыханием, ответила я. – Отдыхай, дикарка.

- Все хорошо? – Нотки беспокойства вонзились в ухо. Я зажмурился.

- Да, - соврал я. – Пробки одолели.

- У тебя голос странный.

- Не переживай. – Гневное пыхтение чуть о взвеселиться меня. – Единственное, что меня и правда беспокоит, так это то, что я снова буду вдали от тебя.

- Так разберись со всеми проблемами, которые появились по твоей вине.

Я рассмеялся.

- Так ты говоришь? – Ирония вперемешку со злостью. – А как же вера в любовь?

- Вера с пустого порожняка не возникает, - серьезно ответила мне возлюбленная. – Я надеюсь, что все наладится.

Мы попрощались. Я сел в свое авто, пристегнул ремень, но поехать не смог. Руки дрожали, а голова гудела с такой силой, что я едва мог разглядеть ближайший дорожный знак.

Дело дрянь. Я растер до красноты лицо ладонями, осознавая, что мне придется просить помощи у человека, с которым я не общался год. По моей беспечности. Табличка вдалеке с названием города «Тверь» словно насмехалась надо мной.

Я наскоро набрал заученные цифры на экране сотового и услышал длинные гудки.

- Чем обязана? – Недовольный голос послышался из динамика. Я тяжело вздохнул, коря себя за это. Признаться, я уже пожалел, что позвонил ей.

- Я на обочине около вывески «Тверь», - без приветствия произнёс я. – И мне очень нужна твоя помощь.

- А где был ты, когда нам нужна была помощь? – Вспылила девушка. – Ты забыл о нас. Так что, справляйся со своими проблемами сам.

- Ника, я же знаю, что ты не такая. Я прошу тебя.

- Скинь геолокацию, - небрежно бросила девушка и тут же отключилась. Я сделал, как она и просила и откинулся на кресло, опустив уставшие веки.

Глава 23

Два года назад. Таня

- Я больше не могу! – Слёзы крупными каплями стекали по щекам, пачкая бумаги на рабочем столе. – Я не вывожу!

Передо мной на бежевом кожаном диване сидела Лукоянова. Ее белокурые волосы струились по плечам, костюм небесного цвета подчеркивал голубизну глаз девушки. Ее лицо излучало усталость и не спроста, - я уже в десятый раз за полгода моего пребывания в столице жаловалась подруге на коллектив.

- Я думала, что, если отработаю у твоего отца, наберусь опыта и уважения, здесь будет проще. – Громко шмыгая носом, бормотала я. Я упала на кожаное кресло, опустила голову, давая волю слезам.

- Таня, - Ясения разглядывала свой маникюр. – Я тебе в очередной раз предлагаю свою помощь. – Она перевела свой взгляд на меня и тяжело вздохнула, завидев, как подрагивали мои плечи. – Но ты же не принимаешь!

- И не приму! – Яростно отозвалась я, вскидывая голову и возмущенно уставившись на подругу. – Я на приму от тебя эту помощь! Будет только хуже!

- И чем? Люди замолчат, а ты сможешь спокойно работать.

- Они просто перестанут говорить мне все те же гадости в лицо!

- Послушай, - девушка поднялась и, цокая каблуками, подошла ко мне. Ладони начальницы легли на мои плечи. – В каждом коллективе есть тот, кто поддерживает, и тот, кто осуждает.

- В этом отеле нет того, кто меня поддерживает. – Я снова всхлипнула.

- Давай, я переведу тебя в другой отель. В «Надежду» сейчас активно ищут управляющего.

- Чтобы и там меня замучили? – Я встретилась взглядом с Ясенией. Девушка не улыбалась, но почему-то я улавливала нотки иронии. Это злило. – И вообще? – Я резко развернулась в кресле к ней лицом, чуть не сбив девушку с ног. – С какой это радости, я должна сбегать, а? – Моя злость распалялась, а лицо подруги светлело. Она уже не скрывала свою ухмылку. – Я им ещё покажу! – Я вздернула нос к верху, снова громко шмыгая. – Я им устрою порядок!

- Слышу знакомый голос подруги, - довольно промурлыкала Лукоянова. Она снова уселась на излюбленный диван и посмотрела на меня. – Вот, это уже Рыбакова, которую я знаю.

- Танк сбить с пути проще, чем меня! – Гордо заявила я. Разблокировав ноутбук, я открыла пустой файл и стала печатать. – Свод правил.

- Ты только не переборщи.

- Я? – Девушка открыто веселилась. Она кивнула, на что я в ответ фыркнула. – Я буду самым лояльным управляющим. Так, пункт первый… - Пальцы клацали по клавиатуре. – Опоздание на работу больше, чем на десять минут карается вычетом десяти процентов из зарплаты.

Ясения усмехнулась.

- Ты королевский указ что ли пишешь? – Ироничный взгляд исподлобья заставил меня нахмуриться. – Карается?

- Так, - делая вид, что я не расслышала фразу подруги, продолжила. - Пункт два. – Самопроизвольно покинутое рабочее место в рабочее время приравнивается к прогулу.

Ясения снова издала смешок. Я грозно уставилась на начальницу. Она сидела улыбаясь, прикрывая рот тыльной стороной ладони.

- Что опять не так?

- Это все прописано в трудовом договоре каждого, даже у тебя. – Ответила мне подруга. – Подожди немного. Они поймут, что ты профессионал.

- А до этого мне гвозди из задницы выковыривать? – Я вспомнила, как горничные подложили мне кнопки на стул и вздрогнула.

Ясения хотела ответит мне, но тут отводилась дверь и показалась голова Стаса.

- Принцесса, там на собеседование пришел новый управляющий.

Милославский, словно кот просунул в дверной проем голову, а после просочился сам. Его темные волосы были смешно взъерошены. Он коснулся плеча жены, а мне подарил улыбку. Правда, она была больше похожа на оскал.

- Пусть приводят его в лобби этого отеля. Я сейчас спущусь.

- Хорошо. – Видя моё зареванное лицо убийцы, и неистово клацающие пальцы, он нахмурился. – Боюсь спросить, а чья голова полетит следующая?

- Твоя, - я вскинула голову, встречаясь своим разъяренным взглядом с округлившимися глазами друга. – Если не прекратишь ехидничать.

- Пойду-ка я, - мой друг ещё раз бросил косой взгляд, потом поцеловал макушку Ясении и удалился. Уже в дверях он бросил быстрое, - через пять минут жду. – И дверь, ведущая в мой кабинет захлопнулась.

- И чем Стас провинился?

- Он же знает, что нельзя совать пальцы в пасть разъяренного зверя. – Ироничный взгляд подруги полоснул по моему лицу. Она поднялась с дивана, подошла с кошачьей грацией ко мне и опустила свои невесомые ладошки на плечи. – И ты знаешь, что я любя.

- Он тебя когда-нибудь так же «любя» выбросит в Москву реку. – Девушка вздохнула, наклонилась ко мне, и я ощутила аромат её парфюма. Моя подруга всегда пахла ванилью. Крепкие объятия позволили мне успокоиться. Я коснулась ладоней Ясении. – Я бы ещё с тобой посидела, но…

- Собеседование, - кивнула я, опрокидывая голову назад, чтобы посмотреть на начальницу. – Кстати, кто там?

- Молодой мужчина, чуть постарше нас. Его папа рекомендовал. Говорит, что в упорстве ему не занимать. – Я хмыкнула. Ясения одарила меня ласковой улыбкой. – Ты же знаешь, мой папа любит таких.

- То-то я смотрю Маша какой год держится, - моя издевка отскочила от девушки, как мячик от стены. – Пойдём. Я выпью кофе и снова поругаюсь с персоналом.

Мы вышли из кабинета. Управляющий отеля «Ясения» располагался на первом этаже. Комната была спрятана стеной цвета молочного шоколада, и разделяла меня и администраторов. У меня была простая деревянная дверь без лишних вырезок и стекол. Этому я была рада. Ещё была отличная шумоизоляция.

- Таня, - предостережение просочилось в голосе подруги. – Прошу, без резких решений.

- Ты же знаешь, что я без твоего одобрения никого не могу уволить.

- Я увольняла. – Сказала Лукоянова, а нынче Филатова.

Мы обменялись коварными улыбками и разошлись в разные стороны. Она – в лобби бара, где, как я успела заметить, сидели мужчины. А я подошла к стойке администратора.

Стас и какой-то темноволосый парень. Лица я не разглядела, - он смотрел на моего друга. Заметив, приближающихся к ним хозяйку, Милославский расплылся в лучезарной улыбке, а кандидат обернулся. Наши глаза встретились.

- А вот и Ясения Сергеевна, - громко произнёс друг.

- Илья, верно? – Услышала я.

Парень разорвал наш зрительный контакт, и посмотрел на подругу. Он улыбнулся, а я, почему-то начала хмурится.

- Добрый день, - Ясения села рядом с мужем. Дальше я их диалог не слышала, но перестать наблюдать за этим новичком не могла.

Одет с иголочки. Белая выглаженная рубашка, синие льняные брюки (на улице во всю радовало нас жаркое лето), круглые часы с металлическим ремешком, которые я тоже заметила. Его челка была убрана назад, открывая обзор на широкий лоб. У этого Ильи был тяжелый взгляд и совсем недобрые глаза. Издали они показались мне черными. Хотя его широкая улыбка располагала. И голос…у него был приятный голос, с легкой хрипотцой.

- Татьяна Анатольевна, - я вздрогнула, заметив, как пара глаз нового администратора, которого я приняла на работу не больше месяца назад, уставились на меня. – Вы что-то хотели?

- Да, - я прочистила горло. – Посмотри номер двести восемнадцать. Утром звонили, говорили, что там какие-то проблемы с сантехникой. Возможно, нужно будет вызвать мастера.

- Хорошо. – Молодой человек по имени Александр нашел нужный электронный ключ и ушел. – Сейчас только позову Альбину.

- Иди, я пока подожду.

Оказавшись по другую сторону стойки, я села на небольшой стул, наблюдая за собеседованием будто бы из укрытия. Этот Илья постоянно встряхивал часы на узкую зону запястья. Он, судя по увиденному, был уверенным, но нервным. Стас внимательно слушал мужчину, пока его глаза случайно не наткнулись на меня. Этот выразительный взгляд зеленых глаз заставили меня опустится так низко, что я сама никого не видела. Пару минут просидела так, потом пришла Альбина. Она вскинула брови в удивлении.

- Татьяна Анатольевна?

- Заходи, - мой голос был приглушенным, пока я старательно изображала, что что-то потеряла. – Я сережку потеряла.

- Так…- девушка замялась. – Они у вас в ушах.

- Точно! – Я подскочила, похлопала по плечу девушку. Моя милая улыбка скорее вызывала в этой девушке раздражение, - вчера она открыто говорила мне о своих догадках по поводу моего места на этой должности. Я снова обошла стойку, пальчиком поманила её, и, видя, как она озирается в сторону хозяйки, усмехнулась. – Скажи-ка мне, деточка, какая у тебя зарплата?

- Пятьдесят девять тысяч. – Все еще смотря на супружескую пару, произнесла она. Я цокнула языком. Наши глаза встретились.

- А если с премией? – Мой голос был тихим, но не предвещал начало хорошего.

- Восемьдесят.

- А если с надбавками?

- Сто.

- Так, - протянула я, продолжая мило улыбаться. – А напомни-ка мне, сколько раз ты за этот месяц брала у меня отгулы?

- Пять, - почти шепотом произнесла она.

- Пять, - повторила я. – А что у тебя в трудовом договоре об этом написано?

- Но вы отпускали… - Она часто заморгала ресницами. Ее большие глаза цвета ночи испуганно следили за моими губами. Я прищурилась. Признаться, не припомню.

- Правда? Как?

Обычно эта девушка, которая была ещё и зачинщиком всех сплетен в отеле, оставляла мне записки. А когда возвращалась, говорила, что это было предупреждением. Я терпела лишь потому, что знала, зачем она работала. В квартале от отеля находилась больница, где лечилась её мать от онкологии. И надбавки я выбивала у Ясении только из-за этого.

- Послушай, Аля, - я почесала указательным пальцем кончик носа. Улыбки с лица пропали у обеих. В глазах девушки я уже читала очевидный страх увольнения. – Помимо того, что из-за твоих предубеждений и длинного языка мне не совсем комфортно работать, я не могу терпеть такое отношение к работе. – Она открыла рот, но я жестом заставила её замолкнуть. – Мне плевать, как ты о относишься ко мне. Но мы на работе. Ты получаешь деньги за свою работу, понимаешь, о чем я говорю?

- Вы меня уволите? – Прошептала она. Я заметила на себе встревоженный взгляд Ясении. Обернувшись, заметила, что и мужская часть тоже наблюдала за нами.

- Не уволю, - Лукоянова чуть выдохнула, очевидно, беспокоясь за мои вспышки злости. – Скажи спасибо маме. Но если ты ещё раз позволишь себе такую фривольность, премии больше не будет. Если ты на заметила, - я перешла на шепот. – Другие администраторы получают тысяч на двадцать меньше твоего.

- Откуда вы… - Я улыбнулась.

- Хороший руководитель должен знать проблемы своих подчиненных.

Я отошла от стойки под все теми же пристальными взглядами, села за барную стойку и заказала крепкий кофе. Во рту пересохло.

- Что ж, - послышался голос подруги. – Вы будете работать в другом отеле. Это отель «Ясения», - девушка усмехнулась, видя удивление в глазах Ильи. Я же удивилась тому, что этот человек не был осведомлен о главной особенности сети. – Работать вы будете в отеле «Надежда». Он новый. Открыли чуть больше года назад.

- И все это время он был без управляющего? – Наивно спросил Илья, я хмыкнула. Нахмуренный Стас посмотрел на меня. Я невинно поджала плечами.

- Познакомься, - когда глаза этого Ильи снова нашли меня, Ясения с недовольным лицом решила нас представить. – Татьяна Рыбакова – управляющая в этом отеле.

- Очень приятно, - кивнул мне мужчина, я фальшиво улыбнулась и кивнула в ответ.

- Приступайте к работе завтра. Удобно?

- Вполне.

Супруги улыбнулись мужчине, бросили косой взгляд на меня, а после удалились. Илья подошел ко мне. Ещё новых друзей мне не хватало! Но мужчина меня удивил.

- Тактика кнута не всегда подходит для управления, - произнёс он, и я чуть не поперхнулась своим кофе. Мои выпученные зеленые глаза уставились на лицо нового коллеги. – Вы их просто запугиваете.

- Собственно, какое вам дело? – Грубо отозвалась я. Губы Ильи растянулись в улыбке. Она не была доброй. Нахальная и коварная.

- Делюсь своим опытом.

- Советую это делать не здесь, - моё прескверное настроение стало еще хуже.

- Вы на хорошем счету у хозяев? – Я отставила кофе, повернулась вполоборота к мужчине.

- Что?

- Да ладно вам, - Илья хмыкнул, а я снова нахмурилась. – Я же понял, что вы дружите.

- Да вы что? – Мои брови взлетели вверх. – И?

- Просто хочу сказать, - прошептал Илья. – На пригретом местечке сидится хорошо, пока солнышко светит.

И ушел. Взял и ушел! Я негодовала. Залпом опрокинула холодный кофе, который уже был горьким и безвкусным. Бармен Витя, который все это время держал ухо востро, изображая тщательную уборку посуды, вдруг наклонился ко мне корпусом. Я по инерции отпрянула назад.

- Татьяна Анатольевна, не думайте об этом.

- Я вот не пойму! – Вспылила я, взмахивая руками. – Что вам всем так не нравится? – На мой громкий возглас обернулись все работники, кто находился в этот момент на первом этаже. – Я полгода пытаюсь с вами наладить отношения! Полгода! Думаешь, это просто, Витенька? Как бы не так!

- Татьяна…

- Молчи, Витя! Молчи! – Пригрозила пальцем я, понимая, что мою волну гнева уже не остановить.

Я всегда была такой. Правда, работа с Сергеем Геннадьевичем научила меня выдержке. Но сегодня ей пришел конец. Витя уставился на меня своими большими голубыми глазами. Его белокурые волосы по плечи были убраны в хвост, но казалось, что те самые маленькие пряди, которые покоились за его ушами, встали дыбом.

- Ты знаешь, что такое проснутся в три часа ночи от звонка начальника? Когда в один момент тебе звонят и говорят, что в девять утра прибудет огромная делегация толстопузых шишек, и тебе надо их всех поселить? Не куда-нибудь, а именно в наш отель? Нет! А я знаю! – Воздуха не хватало. – А ещё я знаю, какого это буквально драться за то, чтобы с тобой считались из-за твоих заслуг, а не дружбы с хозяйкой! – Подошедшие к нам две девушки, которые работали у нас горничными, ехидно ухмыльнулись. – Смешно? – Резко повернулась к ним я. – А мне не смешно. Не сейчас, не стоя на ковре у Лукоянова, когда я объясняла, куда делать вся моя команда. Лишение премии в тот месяц, это было меньшее, что вы могли получить. Он хотел уволить вас всех.

- Набиваете себе цену, Татьяна Анатольевна? – Спросил кто-то позади меня. Я удивлённо обернулась. Это была та самая Альбина.

- Знаете что, - я медленно поднялась с барного стула, гордо вздернула подбородок и обронила. – Теперь вы все будете получать так, как работаете. Все. Больше ничью задницу я не собираюсь прикрывать. Хватит.

Меня потряхивало. Заставив непослушные ноги двигаться, я дошла до своего кабинета, вошла и громко хлопнула за собой дверью. Стас, сидящий за моим столом вздрогнул и поднял глаза. Ясения сложила руки на груди.

Это было немыслимо! Даже в Нижнем Новгороде мои враги-коллеги относились ко мне с большим уважением! А здесь? Видимо, Москва кружила голову.

- Таня, - я выставила ладонь, заставляя замолчать подругу. Нет, сейчас я совсем не была готова на разговоры.

Молча подойдя к своему шкафу, я вытащила оттуда небольшой графин с бронзовой жидкостью, налила в стакан и залпом выпила. Горечь растеклась по горлу, и я закашлялась. Слёзы снова подбирались наружу, но здесь им был никто не рад. Нельзя было поддаваться эмоциям. Я плакала достаточно долго, чтобы понять, - кроме жалости и очередных насмешек я ничего не добивалась.

- Я прошу отпуск. – Попросила я. – Мне нужно хотя бы пару дней, чтобы восстановиться.

- Отпуск дать не могу, - деловито отозвалась Ясения. Она подошла ко мне, скрестила руки на груди. – Сама понимаешь, сезон в разгаре. Но два дня я тебе дам. Поезжай к маме. И можешь сейчас поехать.

- Одна просьба: никого на замену сюда не присылай. – Ясения нахмурилась, Стас издал странный звук. – И сама им не помогай.

- Но… - запротестовала поначалу подруга, но поняв мой замысел, улыбнулась. – Они сами к тебе прибегут.

- Именно. Когда там наплыв людишек в костюмах?

- Завтра.

-Ну вот и отлично. – Я широко улыбнулась, и моё плохое настроение в миг улетучилось.

Тогда я провела тихие выходные в родном городе. Мой телефон начал звонить без перерыва ближе к полудню первого дня отгула. Ехидная улыбка не сходила с моего лица. Мама лишь качала головой, не соглашаясь с методикой воспитания сотрудников, хотя сама она поступала практически так же. Правда, в рамках дозволенного больницей.

Я встретилась с Елисеем. Это случилось утром перед вылетом в Москву. Ясения попросила меня забрать кое-какие вещи из родительского дома, но по пути к ним я увидела выезжающую белую Ауди. Родители Смирнова переехали жить во Францию, Лиза окончила исторический факультет и отправилась в след за ними. Елисей же дожидался последних месяцев ареста.

Мы стояли на обочине. Я видела его светлое лицо, и мне хотелось плакать. Смирнов был в какой-то период времени лучиком света. Он меня смешил, злил, но в то же время оставался самым нужным человеком. И вот этот человек грустно улыбался и говорил, что направляется продавать свою малышку.

- Значит, Франция? – голос был сдавленным. Эмоции переполняли. Я с одной стороны была рада, что мой друг в порядке, и что его муки окончены, но с другой стороны я не хотела терять друга.

- Здесь меня уже ничего не держит. Разве, что ты.

- Не начинай, - утирая слезы, я улыбнулась. – Ты заслуживаешь лучшего. Наконец-то эта история с грустным концом окончена. Ты начнешь новую жизнь, где не будет места для боли.

- Боль… а что эта боль? Человек может почувствовать себя живым в двух случаях: когда влюблен или, когда умирает от боли. Если мне все ещё больно, значит, я жив.

- Тебя приняли в INRIA? – Перевела тему я.

- Да, в сентябре начнется учеба. – Он долгим взглядом одарил моё лицо. – Знаешь, грубиянка, мне не хочется расставаться сейчас с тобой. Может, поедем вместе?

- Во Францию? – Я вскинула брови в удивлении. Ясения мне не простит побег. Елисей рассмеялся.

- Нет, машину продавать. Покупатель сейчас в центре города, заодно и пообедаем.

Мы приехали на улицу Горького. Она представляла из себя кольцо, по которому открывался выезд на три другие смежные улицы. Елисей припарковал авто около вывески оператора сотовой связи, находящегося в трехэтажном здании исторической ценности и повернулся лицом ко мне.

- Сейчас я позвоню Веронике, а потом мы заедем в Совок. Помнишь его?

- Место, где мне наступили на ногу? – Я усмехнулась, покачав головой. – Как забыть! Ты же ещё потом меня долго называл всякими бранными словами из-за драки. – Друг улыбнулся.

- О, - глядя куда-то вперед сквозь лобовое стекло. – можно и не звонить. Она уже здесь.

- Это твоя знакомая? – полюбопытствовала я. Елисей отрицательно покачал головой, пожав губы.

- Это просто покупатель. Выходим.

Мы вышли из автомобиля. Эта Вероника подошла к нам с улыбкой на лице. Она создавала приятное впечатление и издали чем-то напоминала Филатову. У неё похожие белокурые волосы, немного курносый нос, а вот глаза карие. Она была красивой. Фигура девушки напоминала песочные часы, и внутри даже уколола зависть. Девушка излучала изящество. В отличие от меня.

- Добрый день, Елисей, - она взглянула на меня, я улыбнулась ей, и Вероника ответила тем же.

- Вероника, - начал Елисей, но девушка перебила мужчину.

- Ника, - уголки её губ приподнялись. – Ненавижу свое полное имя.

- Ника, приступим?

Пара молодых людей разглядывали машину со всех сторон. Я же просто стояла поодаль от них и наблюдала за действием. Елисей, проныра, обхаживал как машину, так, как мне показалось, и девушку. Она бросала на него короткие выразительные взгляды, но потом тут же вскидывала голову, и наши с ней глаза встречались. Мысль о том, что девушка неправильно расценила нашу пару, начинала меня веселить.

Когда осмотр был окончен, Смирнов отряхнул свои шорты-бермуды, подмигнул мне и предложил зайти в кафе для подписания договора.

Мы расположились в небольшой кофейне в самом начале пешеходной улицы. Елисей достал из сумки два экземпляра договора купли-продажи, протянул покупателю для ознакомления. Я же смотрела в окно и чувствовала прилив усталости и грусти.

Неправильно все как-то происходило в жизни. Счастье одних затмевало несчастье других хороших людей. Но, если быть честными, мы сами позволили им это. Ясения и Стас счастливы, и я за них искренне рада, но глядя на Елисея, горло сдавливало от боли. Я не знала всех тонкостей их разрыва с Ясенией, - она не рассказывала в деталях, но я знала, что причиной был он. От этого ещё неприятнее на душе. Ведь Смирнов не был плохим героем их любовного романа.

- А вы из Нижнего Новгорода?

- Нет, - ответила на мой вопрос Ника. – Я родилась и выросла в Благовещенске, - увидев удивление на моем лице, она улыбнулась. – Сейчас живу в Твери. – А вы? – девушка с интересом меня рассматривала. – Вы отсюда?

- Да, но живу в Москве сейчас. – Я сделала глоток кофе.

- Если так, то мы могли бы и в столице встретиться. – Я широко улыбнулась, видя непонимающее выражение лица Елисея. – И вы и я дополнительные хлопоты испытали.

- Хлопоты? – Переспросил мужчина, мою грудь уже сотрясало от хохота.

- Ляс, - друг посмотрел на меня, хмурясь. – Ника подумала, что мы пара.

- А? – Брови мужчины приподнялись, он перевел свой взгляд с моего лица на лицо покупателя и хмыкнул. – Я и Таня, - хорошие друзья.

- Да? – Ника рассмеялась, и ее смех содержал примесь облегчения и неловкости. – А я-то думаю, почему мужчина оказывает мне знаки внимания, когда его девушка рядом. – Она снова залилась смехом. Лицо друга превратилось в помидор.

- Я не…

- Бросьте, - она грациозно махнула рукой, - Я же не слепая.

- Она мне нравится, - прикрываясь ладонью, прошептала я другу и подмигнула. – Может, ну её…эту Францию? И в Тверь?

Нужно было видеть лицо Смирнова! Давно я так не издевалась над бедным парнем. Ника мне понравилась, мы ещё немного побеседовали, и я узнала, что её родной брат живет сейчас тоже в Москве. И после покупки автомобиля, она собиралась протестировать его как-раз-таки на трассе М-7.

По возвращению в столицу, я увидела на пороге своей квартиры три пары ног. Это были Альбина, лицо которой опухло от слез, Вити, который переминался с ноги на ногу и прятал глаза, и Александра. Увидев, поднимающуюся меня по ступенькам, ребята оживились. Они в один голос начали лепетать извинения, и все это превращалось в какофонию звуков.

- Стоп! – Рявкнула я, и они по команде умолкнули. – Что случилось?

- Гости из Санкт-Петербурга, - сказала Альбина, и я нахмурилась. – Они подняли скандал.

- Так, - протянула я, растолкала ребят, отперла свою входную дверь и рукой пригласила их войти. – многообещающее начало. Проходите, поговорим внутри.

- Татьяна Анатольевна, простите, пожалуйста, нас! Вы уехали и все пошло по одному месту! – Тараторил Саша. Я бросила на них ироничный взгляд.

- Да, - Альбина опустила глаза на свои сцепленные ладони. – Простите. Особенно меня.

- Что же такого произошло, что даже ты, Аля, извиняешься?

- Мы были не правы. – Дополнил Витя. – Без вас у нас ничего не получается.

Тогда я простила ребят. Решила проблемы, которые на самом деле были совсем не значительными, и в моем отеле воцарилась идиллия. Больше никаких сплетен, интриг и козней. Моя команда превратилась в настоящую семью. Это была моя заслуга, и я гордо это принимала.

Глава 24

Наши дни. Таня

Маленькая кухонька освещалась солнечным светом. Лучи отражались в смешных узорах на стенах. В раковине грудой валялась грязная посуда, но мне не было никакого дела до неё. Я наблюдала за чайками из окна и чувствовала, как внутри было тепло. Какими бы обстоятельства не были, с появлением Ильи я ожила.

Мою улыбку смыл звонок от мамы. Стоило мне поднять трубку, как внутри все сжалось от напряжения. Её голос был сухим, но в нём отчетливо слышалась холодная ярость. Она говорила немного, но когда рамки приличия и разговоры о погоде подошли к концу, мама перешла к делу.

- Меня вызывали в министерство. – Я напряглась. Последний раз, когда женщина посещала это место, был несчастный случай в стенах больницы, когда дежурство было именно её. – Но знаешь, я никак не могла предположить, что это будет знакомство со сватьей.

- Что? – Я нашла опору в пластиковом подоконнике. – Я не знала, что мама Ильи…

- Ильи? – Ее голос дрогнул. – При чем тут этот негодяй? – Я зажмурилась от страха. Больше всего мне не хотелось, чтобы мама узнала обо всем так. – Я познакомилась с Валентиной Ивановной, - мамой твоего жениха, Татьяна. Правда, о наличие у тебя жениха, я тоже узнала от неё. – Теперь женщина кричала. – Когда вся страна узнала об этом, моя дочь не удосужилась позвонить и рассказать!

- Мама, - мой тихий голос растворялся в криках матери. – Мама, я не выхожу замуж. Вернее…- я тяжело вздохнула, нервно растирая лоб. – Все слишком сложно.

- Сложно было стоять на ковре заместителя министра здравоохранения и слышать, что ни ее сын, ни моя дочь не удосужились сказать такие новости! Незначительные, правда?

- Прости, мама. Но я не выхожу замуж за Диму.

- Нет, Татьяна, ты выходишь замуж за Панова. – Ее голос не терпел препирательств.

- Мама… - она на меня откровенно давила. Я не понимала, почему она так была категорично настроена. – Я не люблю его.

- Надо было думать об этом, когда ты соглашалась. – Гневное пыхтение прекратилось. – Я жду вас обоих в Нижнем. В эти выходные. Валентина Ивановна тоже будет.

- Мама! – Но женщина бросила трубку. Я моргала ресницами в растерянности.

Позиция родительницы была очевидна, но мне не понятна. Я даже не знала, что мама Панова числилась в начальстве моей мамы. Варвара Николаевна была человеком, который тщательно следил за своей репутацией. К тому же, из последних наших разговоров, я поняла, что и она сама мечтала о повышении. Ситуация с замужеством могла омрачить её репутацию, особенно могла помочь его матушка.

Я набрала номер Димы. Он ответил не сразу, а когда ответил его голос был тихим и нетрезвым. А время было не больше восьми утра!

- Дима? – Мой голос дрожал. – Что с тобой?

- Что тебе нужно? – Его грубость кольнула меня. – Что всем вам от меня нужно?

- Наши мамы узнали о помолвке. – Я стиснула зубы от злости. – Нам надо поговорить.

- Я не в состоянии говорить, особенно с тобой.

Он сбросил вызов. Я возмущенно фыркнула! Мама требует свадьбы, а Дима просто упивается собственным горем. Да, я была виновата. Но…я не могла подумать, что все обернется именно так!

Я была в ужасе. Перепрыгивая через ступеньки в подъезде, невольно толкнув поднимающуюся соседку, я выбежала из дома, прыгнула в салон машины, который напоминал парилку.

Мне нужно было быть в отеле. Выходные закончились, и меня ждали очередные рутинные хлопоты. Как говорила моя мама, когда ты работаешь начальником, ты и друг, и психолог, и профессионал своего дела. Поэтому, я завела мотор, открыла окна и отправилась на работу. По пути позвонила Стасу. Было время, когда Дима вытаскивал его из неприятных состояний, теперь настало время Милославского.

- Рыбакова, - Стас вздохнул. – Ты как раз не вовремя, - его слова с издевкой не тронули меня. Мы всегда общались в таком формате. – Во что твоя тощая задница опять вляпалась?

- Моя пока никуда. – Я говорила громко, перекрикивая звуки дорог. – Я Панову звонила сегодня, он не в особо хорошем состоянии.

- Это в каком? – Я услышала шелест бумаг. Потом мужчина отвлекся и начал говорить кому-то другому. – Нет, этот отчет мне не нужен. Там не цифры, а вода одна. План должен быть хотя бы схож с фактом прошлого года. Не цифра к цифре, а с учётом планируемых сделок с контрагентами и индексами. Откройте справку из Минпромторга и посмотри! – Ему что-то ответили, и мужчина раздраженно бросил, - Женя, мне тебя ещё научить надо? Идиоты. – Я усмехнулась. Станислав Милославский был разным. Как руководителя я его временами боялась. Вскоре друг вспомнил, что я все ещё на проводе. – Так что с Димой, причина его бед?

- Я случилась, Стас. А еще мне надо срочно привести его в чувства, но в отеле сегодня выставка художника, которого я уговаривала несколько недель ещё до моего отпуска. Мне нельзя отсутствовать.

- Так, расхитительница мужских сердец, - мужчина вздохнул, послышался звук соприкосновения крышки ноутбука и клавиатуры. – Поеду проверю своего лучшего друга.

- Позвони мне, пожалуйста. Это правда важно. Если смогу вырваться, я приеду.

- Ну, уж нет! – Резко отозвался Филатов. – Ты для него сейчас красная тряпка. Не хватало ещё потом с Вороновым разбираться.

- Поверь мне, Стас, ситуация такая, что гнев Ильи совсем не страшен.

- Заинтриговала, - он хмыкнул. Звук сигнализации и шорохи. Мужчина сел в автомобиль. – Позвони Сеньке, я поехал.

- Спасибо. – Чувствуя, как волнение за Диму усиливалось, прошептала я и услышала его насмешливое:

- Не познакомься ещё с кем-то, пока на работу едешь, дикарка.

- Упаси боже.

В отеле была суматоха. Саша, - администратор, - заметив меня на входе тут же подскочил и с криками подошел ко мне. Его выглаженная униформа становилась маловата парню. За последние два года он набрал веса. Я вопросительно на него посмотрела.

- Художник.

- Что с ним?

- Только что позвонил и отказался.

- Чертовы творческие индивиды, - прорычала я. – Сказал почему?

- Он продал. Все картины.

- Как? – Мои округлившиеся глаза вызвали нервную усмешку у Саши. Парень почесал затылок. – Как можно продать двадцать картин за один день?

- Сам задался этим вопросом. Таня, - растерянный взгляд работника заставил меня сжаться. Парень совсем не знал, как отказать теперь стопившимся в фойе гостям. – Как теперь их выгнать?

- Так, - я хлопнула в ладоши, передала сумку парнишке, - сейчас разберусь.

Звук каблуков разносился по огромной комнате, чем привлекало внимание ожидающих. Люди всегда жаждут хлеба и зрелища, и я уже предполагала уровень их недовольства.

- Уважаемые посетители, - начала я. – Вышла небольшая техническая ошибка. Прошу прощения за долгое ожидание. – Видя, как начали в возмущении вытягиваться лица пришедших, я спешно добавила, - в нашем отеле потрясающий ресторан. – Взглянув мельком на наручные часы, я поняла, - шведский стол в самом разгаре. – Прошу в качестве извинения перейти туда и отобедать. За счёт организаторов, конечно.

Пока люди поднимались со своих диванчиков, я набрала номер этого художника. Его звали Герман Рождественский. Старый скряга, который долгое время трясся над своими картинами. Да, они были прекрасными, и он даже успел запечатлеть меня на одной из них. Я была уверена, что расстаться с ними он бы не смог.

- Герман, доброе утро! – Послышалось пыхтение. – Мы же с вами договорились.

- Увы, деточка. Нашелся покупатель на все мои картины.

- И даже на мой портрет? – Меня потряхивает от злости.

- На него в особенности. – Я прищурилась. Неприятные подозрения заползли в разум. Илья? Нет, на подлость такую он сейчас не способен, - мы воссоединились, и он не стал бы выкупать все картины. Но я знала и ещё одного человека, у которого денег было предостаточно и который с большим удовольствием оставил бы в своем доме моё изображение.

- Простите, имя покупателя случайно не Панов Дмитрий?

- Он, дочка.

- Если я договорюсь с ним о презентации картин, вы сможете приехать? – Надежда теплилась внутри. Я с легкостью могла уговорить Панова. Лишь бы только он пришел в себя.

Меня ждало разочарование по имени Дима. Стас, отчаявшийся, сидел за его кухонным столом и пил кофе. Рядом с ним находился опустошенный бокал, хранивший терпкий запах спиртного, а на полу множество пустых бутылок. Дима спал на стуле рядом с ним, опустив тяжелую голову на сложенные руки. Наши глаза с другом встретились, когда я без труда зашла в его квартиру, - дверь была не заперта. Стас хмурился, качал головой. Мужчина злился. Я тоже. Когда Панов был очень нужен, он оказался не в форме.

- Вон, причина твоего запоя пришла, - грубо толкнув друга, бросил Милославский. Я выразительно на него посмотрела, тот только недовольно поджал губы. – Эй, пьяница!

- Отстань ты, - на поднимая головы, буркнул спящий мужчина.

- Дима, - я подала голос, и его голова тут же поднялась. Он медленно перевел взгляд с начала на меня, потом на друга.

- Глюки? – С надеждой в голове прошептал Панов. Стас отрицательно покачал головой. – Черт.

- Дима, - снова позвала его я.

- Что? – Мутный взгляд карих глаз нашел меня. – Что ещё, Таня? Что ещё ты от меня хочешь?

- Зачем ты скупил все картины? – Я подошла ближе, села на свободный стул и случайно пнула пустую бутылку. – Что с тобой?

- Ты ещё спрашиваешь? – Он усмехнулся, качая головой, а после поморщился из-за головной боли. – Ты с начала соглашаешься выйти за меня, а потом в ту же ночь сходишься с ним.

Я знала, что разговор был неизбежен. Знала, поэтому не стала возмущаться его самобичеванием. Я была виновата, поэтому слушала его и смотрела в окно. В голосе мужчины было слишком много боли и тоски. Он гневно почесал затылок, а после забыв о существовании его лучшего друга, повернулся ко мне.

- Что должен чувствовать бесконечно влюбленный в тебя мужчина, если ему с начала дают надежду, а после отнимают? – Он посмотрел куда-то позади меня. В свою спальню, дверь которой была распахнута. Я проследила за его взглядом.

– Зачем купил картины? – Сухие пальцы Димы опустились на мою ладонь, и я увидела, как нахмурился Стас.

– Опять же для тебя.

- Зачем? – его ладонь стиснула мою руку. Попытку вырваться он не принял во внимание. – Дима, эти картины мне нужны. Ты лишаешь меня возможности сражаться в конкурсе.

- Плевал я твой конкурс, Каштаночка. – Он усмехнулся. Карие глаза, которые раньше светились озорством сейчас были поглощены бездной отчаяния. Чувство вины скреблось по стенкам души, но я отчаянно пыталась об этом не думать.

- Он увидел портрет твой на витрине в мастерской Германа. – Пояснил мне Стас.

- А дальше, как в тумане. – Виноватая улыбка появилась на помятом лице Панова.

- Дима, послушай. Эти картины должны были сейчас висеть на стендах в фойе моего отеля, а не собирать пыль в твоей спальне.

- Забирай. – Просто ответил Панов. Я вскинула брови, искренне радуясь. Стас продолжал качать головой. Он поднялся, насыпал молотый кофе в турку, налил туда воды и поставил на огонь.

- Брат, тебе нужно трезветь.

- Если я не могу быть пьяным от любви, то буду от вина. – Мужчина не отрывал от меня глаз. Я стушевалась от этого высказывания. Начинать говорить о наших матерях мне откровенно было страшно.

- Завтра утром у нас важная встреча, Дима, - напомнил Стас.

- Напомни-ка мне, - указательный палец устремился в грудь нависающего над хозяином квартиры гостя, - сколько раз я в одиночку проводил совещания, пока ты тешатся жалостью к себе?

- Панов, - голос Стаса был тихим, но в нём таилась угроза. – Забываешься?

- Я вечером тебе привезу их обратно.

- Не нужны они мне. – Отмахнулся мужчина. Он хотел подняться, уперся ладонями на стол, но пошатнулся. Я тут же оказалась около Димы, хватая его за плечи. Видя меня так близко к себе, он не смог сдержаться, и я почувствовал крепкую мужскую ладонь на талии. – Забирай эти чертовы картины. Кроме одной, - его хватка стала сильнее, я начала отталкивать его, и тут подоспел друг. Стас отцепил нас, и я поспешила отойти к двери. – Твой портрет я не отдам.

- Больной, - буркнул уставший Стас, поставив дымящуюся кружку прямо перед носом Димы. Панов скривил лицо и недоверчиво уставился на Милославского. – Пей, - скомандовал Стас. Потом он посмотрел на меня. – А ты забирай картины.

Мне повторять дважды было ни к чему. Я наспех выставила с начала все художества в подъезд, а после перетащила в машину. Когда загружала последнюю картину из подъезда вышел Стас. Он закурил сигарету, и я почувствовал, как во рту увеличилось слюноотделение.

- Как он?

- Вот почему я просил тебя оставить Панова в покое, - укоризненно произнёс Филатов. – Дима сильный духом для других, но когда что-то касается него самого, он рассыпается.

- Я не хотела, чтобы произошло так. – Захлопнув слишком усердно крышку багажника, я обернулась к другу.

На улице было душно. Очевидно, ближе к вечеру разродится гроза. Впрочем, в моей душе гроза уже бушевала с утра. Стас тяжело вздохнул. Его лицо было без эмоций, но лишь зеленые глаза зло наблюдали за моим лицом. Я же уже едва сдерживала себя.

- Не хотела, но получилось, - сквозь зубы процедил он. Он выпустил дым и спросил, - Ты так из-за Димы нервничаешь?

- Помимо конкурса, который вы, долгие друзья, придумали, появилась ещё проблема с родителями. – Стас нахмурился, я поспешила пояснить. – Моя мама узнала о помолвке с Димой. – Его глаза округлились. – И она познакомилась с его мамой. – Густые черные брови взлетели вверх. – И мама Димы оказывается заместитель министра здравоохранения, и теперь репутация мамы под угрозой. – Сигарета выпала между ослабевших пальцев.

- Пресса работает быстро, - шокировано прошептал Филатов. Я хмыкнула. Да, когда не надо пресса работала быстро. – Но ты ей сказала, что ты не выходишь замуж?

- Да, но она не приняла мой ответ. – Я облокотилась на багажник и сложила руки на груди. – Она четко дала понять, что если я расстрою Валентину Ивановну, то Валентина Ивановна расстроит маму. – Почесав бровь, я добавила. – Мама просто метит на повышение. И дела шли в гору.

- То есть, настаивает мама Димы? – Стас выглядел потрясенным. – Это даже странно.

- Нас мамы ждут вдвоём в эти выходные в Нижнем. – Я заострила внимание на последней его фразе и осеклась. – Почему странно?

- Его мама отпустила сына в свободное плавание, как только ему стукнуло восемнадцать. Эдакая жесткая политика воспитания. Она никогда не лезла в его жизнь, и не собиралась.

- Может, отчаялась, что сын никак не женится?

- Скорее она беспокоится о своей репутации. Димка голову потерял. Мы были в шоке, увидев, как он делает тебе предложение на глазах у всех. – Я совсем поникла. Стас улыбнулся, подбадривающе потрепал меня по плечу. – Не беспокойся. Вытащим этого из запоя, приведем в чувства. А потом вы поедите к матерям о объясните им, что это все неправда.

- Ты прав. – я ответила на его улыбку. На душе стало чуть поспокойнее.

Когда я приехала в отель, у меня в запасе оставалось на так много времени. Сотрудники выгрузили и развесили картины. Герман прибыл через час, как я ему позвонила и сообщила об удачном событии. И уже спустя тридцать минут, художник на все фойе отеля рассказывал о каждой картине.

Я стояла около барной стойки. Рядом со мной, облокотившись локтями на поверхность рабочего пространства, находился Витя. Сегодня была его смена. Мы наблюдали за выставкой с улыбкой на лице.

- Ты молодец, Таня, - сказал Витя, и я подарила ему свою широкую улыбку. – Шампанское?

- Я за рулем, Витенька. Но спасибо.

- Жаль.

Зазвонил телефон, и я увидела инициалы Ильи. Радостно подняв трубку и услышав знакомый любимый голос, моё лицо засияло. Сердце застучало так сильно, что я позабыла про все неурядицы. Видя такое выражение лица, Витя с начала удивился, потом все-такт налил мне бокал игристого.

- Кажется, вам всё-таки нужно расслабиться.

Я рассмеялась.

- Кто тебя там веселит, любимая?

- Это усталость, - уклончиво отозвалась я. – Как обстоят дела?

- Дикарка, мне нужно будет уехать в Благовещенск.

- Зачем?

- Маме стало плохо.

Я никогда не была знакома с его мамой. Все вопросы о родителях он обрубал, стоило мне только заикнуться. В конечном итоге я попросту отпустила. Было понятно, что ему тяжело говорить о них. Как мне было тяжело говорить об отце. Именно потому, что я понимала его и не донимала мужчину расспросами. И сейчас, услышав это, я оцепенела.

- Что случилось?

- Долгая и неприятная история, - только и сказал он. – Я тебе не рассказывал о них никогда, но обещаю, что расскажу.

- Хочешь, я приеду и помогу тебе?

- Чем? – Ласково спросил он, а потом тихо рассмеялся. – Я еду найти сиделку. Потом вернусь в Питер. – Недолгое молчание, потом он чертыхнулся. – Я до безумия хочу тебя увидеть, поцеловать.

- Нельзя, - прошептала я. – Пока нельзя.

Стон отчаяния проник в мои уши. Я продолжала улыбаться. Я думала, что будет тяжело. Но вера в нашу с ним любовь оказалась такой сильной, что я чувствовала вдохновение. Я ждала и верила, что все образумится.

- Я люблю тебя, моя милая дикарка.

Как мало женщине для счастья надо! Пару ласковых слов и нежное «целую» на прощание. А уж если он ещё и «люблю» произнесет невзначай, так сердце вовсе забьется в бешеном ритме.

Странные мы женщины, от того ли одновременно не понимают и обожают нас мужчины?

Глава 25

Наши дни. Илья

- Знал бы ты, Илюшка-хрюшка, как я зла на тебя!

Ника привезла меня на своем автомобиле в Санкт-Петербург. Ее молодой человек гнал мою машину позади нас. Она громко хлопнула дверцей, и этот звук эхом раздался в голове. Я зажмурился.

Ника – моя родная сестра. Она была младше меня на три года. Они с Таней были ровесницами, но я почему-то за эти прекрасные полгода так и не познакомил их. А зря! Таня была занозой, но моя сестра могла залезть в одно узкое место без мыла.

Мы вместе убежали из родительского дома. Она выучилась в университете на менеджера, но работать по профессии не хотела. Ее привлекло продавать квартиры и копошится с нудными бумагами. Впрочем, свое занудство она хотя бы направила в правильное русло.

Мы сидели на кухне моей квартиры. Ника пила зеленый чай без сахара, чему меня сильно удивляла. Эта девушка, стоило ей только родится, требовала большую шоколадную плитку. Рядом с ней нервничал её молодой человек. За разговором в машине я узнал, что парня звали Петр, и они вместе чуть меньше года.

Этот Петр напоминал мне нашего отца: такие же острые черты лица, волевой подбородок и длинный нос. Глаза голубые, даже безликие. Он был худощав, но спортивный. Чуть выше меня, а мой рост был метр восемьдесят пять сантиметров. Хотя, может, я успел стоптаться? Носил он странные гавайские рубашки и широкие шорты, которые делали его и без того худые ноги совсем спичками. Но, даже если мне и не приглянулся Петр, сказать об этом Нике я не мог.

- Я не хотел женится на Кате, - честно признался я сестре. – И не сказал тебе только потому, что был уверен, что дольше месяца он не продлится. Правда, я вообще ни в чем не был уверен.

- Это на тебя не похоже, - девушка мельком поглядывала на конфетницу. Внутри вазочки лежали любимые конфеты сестры. Я всегда их покупал, даже если и терпеть не мог сладкое. – Ты же все продумываешь до мелочей.

- Не все. Оказалось, что я просчитался. – Я усмехнулся и подвинул конфетницу к Нике. Она на хмурилась, прикусывая нижнюю губу. – Ешь, ты же любишь их.

- Мне нельзя, - она мотнула головой. – У меня жуткая аллергия на сладкое.

- С каких это пор?

- Появилась как-то. С начала одно пятнышко, потом два, а потом целая спина. – Она поджала губы, а я забеспокоился. – Что случилось с тобой на дороге?

- Едва избежал аварии. – Я отхлебнул кофе и вспомнил Таню. Вернее, не совсем Рыбакову, а её выходки с кофе в отеле. Улыбка сама появилась на моем лице. О головной боли и родственнице, которая с заговорщицкой улыбкой наблюдала за мной, на мгновение позабыл.

- Илья? – Она изогнула одну бровь. – О ком мечтаешь?

- Вспомнил кое-что, - ответил я.

- Я тебя таким видела последний раз года два назад. – Ника взглянула на своего возлюбленного, подарила ему улыбку и снова посмотрела на меня. Петр не сводил с неё нетерпеливого взгляда. Я напрягся. – Помнишь, приехала к тебе в Москву на своей новой покупке?

- Когда я чуть последние волосы не потерял? – Рассмеялся я. – Помню.

- Ты тогда так же сидел в кафе, смотрел на свою чашку с кофе и улыбался. Так, в чем причина? Или в ком?

- Что в тот раз, что в этот… все из-за одной женщины.

- И? – Нетерпеливо перебирая подушечками пальцев по столу, заерзала на стуле сестра. – Почему я ее не видела?

- Потому что с начала мы были заклятыми конкурентами, потом безголовыми любовниками, а потом врагами. – Лицо Вероники вытянулось, а я усмехнулся. Звучало и правда глупо. – Сейчас мы оба любим друг друга, но теперь мешает Катя.

- Я думала, - она замялась, её голос плавно переходил на шепот. – Я думала, ты о ней и рассказывал.

- Нет. Катерина, - моя головная боль. Прошу её развода, так она выдумывает разные причины остаться. Сейчас говорит, что беременна. – Ника откинулась на спинку стула. Ее руки были сцеплены на груди. – Но если раньше я ей не верил, то сейчас склонен думать, что это правда.

- Почему ты так в этом уверен?

- Потому что такими вещами шутить нельзя. – Ника закатила глаза. – Но и браком тоже нельзя шутить. Но она всё-таки затащила в загс.

- Нельзя затащить человека в загс. – Повторила слова дикарки моя сестра. Я нахмурился. Отрицать часть своей вины не собирался, но не я поставил перед фактом Катерину. Это она в день регистрации затащила меня.

- Ника, - я тяжело вздохнул, потирая ладонями лицо. – Я не оправдываю себя. Но я был не в том состоянии, чтобы здраво оценивать свои поступки.

- Я не видела тебя полтора года, Илья. Не слышала год. – Упрек был очевиден. – Я приезжала к тебе в Москву, но не находила. Трубки ты не брал. А потом оказалось, что ты переехал жить в Питер. Знал бы ты, сколько раз за этот чертов год ты был мне нужен!

- Прости меня, сестренка. – Я поднялся, крепко обнял со спины девушку. Только увидев родную кровь, я понял, что была бы рядом со мной в тот темный момент жизни Ника, я бы не женился. – Я полный дурак.

- Один нескромный вопрос: ты спал с ней?

- Да.

- Если ты любил ту девушку, как ты мог?

- Я думал, что Таня предала меня. – Продолжая обнимать Нику, я снова очутился в дни, когда моя душа была пустой и безжизненной. – В тот день я сильно напился в кабинете отеля, даже встать не смог. Проснулся, а рядом сидела Катя. Тогда я не думал, что она способна на обман. Катерина казалась отзывчивой. А я был… я в тот момент начал понимать, почему наши родители так стремятся к состоянию опьянения. – Сестра нахмурилась. – Они просто забываются. В таком состоянии нет переживаний. И я подсел на это чувство. Почти потерял работу. Катя была все время рядом, и в какой-то момент я проснулся утром с похмелья, а она лежала рядом. Абсолютно раздетая. Тогда я понял, что слишком далеко зашел. Но она меня поддерживала, и эта жалость к себе и ее любовь ко мне немного успокоили разум. Хотя сейчас я прекрасно понимаю, что я просто пользовался ей, пользовался ситуацией и позволял себе обвинять весь мир, руша чужие жизни.

- Почему ты не сказал? – Сестренка поднялась со стула, и теперь я мог смотреть в её распахнутые карие глаза. – Почему? – Ее нижняя губа затряслась. Я крепче сжал в объятиях девушку, чувствуя, что сам был готов расплакаться, как девчонка. – И, хочешь злись на меня, Илья, но изменять в отместку, это низко.

- Я подожду тебя в машине, - сконфуженно сказал Петр, и не дожидаясь нашего ответа, ушел.

- Но это было только начало. – Усадив девушку на диван, я продолжал держать в своих руках хрупкие ладони сестренки. – Я обивал пороги квартиры, где мне посчастливилось пожить вместе с Таней, караулил её у входа в отель, где она работала. Но я не находил нигде. Но всегда натыкался на Панова. – Я скривился в пренебрежении. – Он твердил мне одно и то же. Твердил, что женится на Тане. Что она согласилась. А потом я убедился в этом. Встретил их на гонке.

- Ты опять занялся этим?

Моя драгоценная сестра намекала на не самую приятную историю жизни. С гонками был связан мой побег из родного города. Я до сих пор корил себя, что подставил под удар не только себя, но и свою сестру, которой тогда едва исполнилось пятнадцать.

Родители не работали. Какая может быть работа и воспитание своих детей, когда ты в бесконечном бреду? Мы перебивались, как могли. Пока бабушка была жива, она заботилась о внуках. Когда мне исполнилось шестнадцать, любимая бабушка умерла. И мы стали предоставлены сами себе. Я начал работать, совмещая школу. Ника всегда была рядом со мной, - желания оставаться в квартире с пьющими родителями никому не хотелось.

Пока сестра делала домашнее задание на коленках, я разгружались вагоны, а потом мы вдвоём заходили в убогий закуток, который называли кафе. Она пила молочный коктейль и ела бургеры, а я пил черный кофе и радовался, что сегодня нам удалось накормить друг друга.

Так прошли два года моей жизни. Вероника тоже хотела начать работать, но я категорически ей запретил. Она должна была учится, поступить в институт и выбиться в люди. О себе я не думал, - я заменял ей и отца и мать. Девушка противилась в силу своего возраста, но делала то, о чем я слезно просил.

Однажды после очередной подработки, я стоял прислонившись к холодной стене, наблюдая за беспечной Никой. Она кормила бродячего кота остатками своей еды и улыбалась. Я улыбался, вторая за сестрой, чувствуя, что ради этой улыбки я был готов пахать до смерти.

Ко мне подошел парень года на два старше меня. В одной руке была зажата сигарета, в другой ключи от машины. Я поначалу не обратил внимание на нависающего молодого человека. Было темно, да и одежда у него сливалась с цветом стены. Я оторвал свой взгляд от сестрички и отпрянул от стены грязного зеленого цвета.

- Чем обязан? – Спросил я, закрывая обзор спиной на хохочущую девочку.

- Машину водить умеешь? – Прямо спросил меня парень. Я нахмурился.

- Что нужно тебе? – Грубее, чем хотел, спросил я. Густые черные брови парня, в национальности которого я сомневался. У него были угольно-черные волосы, густая борода и тяжелый взгляд. В темное время суток глаза казались бездонными.

- Темка есть одна, - он крутил на указательном пальце ключи. -Видишь ли, парень, у нас гонка должна быть сегодня, но наш водила немного не в форме. – Незнакомец обернулся через плечо, кивая позади себя. Проследив за его взглядом, я увидел хромающего мужчину. Он ругался со своим спутником, размахивая руками и покачиваясь. – Плачу пятьдесят процентов от выигрыша.

- Я не могу, - оставить сестру одну я не мог. Но, видимо, поняв, какая причина останавливала меня, нерусский парень хмыкнул.

- Сестра? – Спросил он. – Красивая.

Я напрягся. Обернувшись, я заметил, как моя любопытная сестра уже стояла рядом со мной, прижимая к груди свой рюкзачок. В её взгляде читался вопрос, но привлекать внимание к ней я не хотел совсем.

- У меня тоже есть сестра. Могу попросить маму посидеть с ней. – Я продолжал молчать, хмуро буровя взглядом незнакомца. – Я вижу, что тебе нужны деньги. Я тебе их предлагаю.

- Во сколько? – Спросил я.

- В полночь на кольце, - я кивнул. - Я Адам, кстати, - мы пожали руки.

- Илья.

С той ночи мы с Адамом стали партнерами. Он был далеко не главным в банде. Его роль казалась мелкой, как и моя. У тому же, Адам оказался самым молодым в этой шайке-лейке. И видя такого же молодого бойца в команде, я немного прикипел к парню. Узнал, что он старший в своей многодетной семье. Отец у него получил ранение в афганистанской войне, и теперь был инвалидом. У мужчины не было ноги. Мать его работала уборщицей в местном доме культуры. Сестры, которых у него было три, учились в школе, а Адам пытался всеми силами зарабатывать на пропитание всей большой семьи. Мы были похожи, оттого я и был отзывчив к нему.

Я ночами гонял по треку, получал победы и заслуженные деньги. Парень был неплохим, хоть и внушал двоякое чувство. Ника сдружились с его сестрой. И теперь сестричка радостно бежала вечерами в гости к Алие. Уже полгода, как я зарабатывал приличные деньги. Правда, было одно условие, - обязательная победа.

Я был сопляком, который связался со взрослыми мужчинами. Амбиции и бесстрашие, особенно при нехватке денег, - опасное сочетание. Я повелся на деньги, а взрослые мужчины крутили мной, как марионеткой.

Спустя полгода после нашего знакомства с Адамом, в одну из очередных ночей я должен был принести победу. Так и вышло, несмотря на то, что соперник был новым и агрессивным, я все-таки выиграл. И был несказанно рад. Адам тоже кричал во все горло поздравления, но вот глава банды – Афгар, - был крайне недоволен.

Сейчас с высоты своего возраста я понимаю причину недовольства, но тогда я был крайне удивлен. Я, молодой парень, который смог обыграть гонщика старше и увереннее меня! Он должен был мной гордится, но главарь бунтовал.

Причина была простой и очевидной, - я им надоел. Молодого и без башенного мальца нужно было сливать. И эта гонка должна была стать последней для меня. В прямом смысле этого слова. Когда я не только выжил, но и победил, Афгар отправил за мной своих прихвостней. Но ударили они не по мне, - по Нике.

Адам вовремя успел. Он выпроводил в безопасное место сестру, потом нашел меня. Мы с Никой тряслись в поезде с десятью тысячами в кармане. Я её оставил у двоюродной бабушки по папиной линии в Твери. К слову, нас она недолюбливала. Считала выродками, но мне пришлось убедить её. Скрипя сердцем, пожилая особа согласилась. Чему я был безгранично благодарен. А сам стал прятаться в многолюдной Москве. Со временем все позабылось. Афгар покинул этот мир, а Адом пожелал больше не вспоминать эту историю. Терять друга было тяжело. Как и иметь нехорошее прошлое.

Сейчас Адам женат, у него росли две дочки. Они были очень похожи на его сестер. Мы встречались несколько раз в Москве, - парень тоже выбрался из этой дыры. След от криминального прошлого читался на его уставшем лице. А ещё появился шрам на левой щеке, - видимо, Афрар узнал о том, кто помог мне и моей сестре бежать из города. Что удивительно, родителей они не тронули.

Сестра сидела рядом со мной. Она выжидающе смотрела в мои глаза, пока я, замерев от нахлынувших воспоминаний, снова переживал ту странную ночь.

- Илья? – Подала она голос, и я вздрогнул. – Ты снова гоняешь?

- Это было пару раз, - признался я. – Узнав, что Рыбакова в больнице, я не мог ни о чем другом думать. Пару недель в очередном запое, а после меня чуть не выгнали с работы. Катя всегда прикрывала мою спину, и я был ей за это благодарен. Тогда я поехал на гонки просто чтобы прийти в чувства. Нужно было отвлечься. Но там я снова встретил её. – Я рассмеялся, вспоминая свое удивление, когда на одном из поворотов заметил в боковом окне знакомые до боли черты лица. – Она победила. А я был так зол и удивлен, что не смог сдержаться. Выскочил из машины, подошел к ней и оторопел. С ней был Панов. Он в очередной раз подтвердил, что она выходит за него замуж. – Ника снисходительно улыбнулась, мол я ошибался. – Она не отрицала этого. Тогда у меня сорвало крышу. Я вернулся в свою квартиру рано утром пьяным, где меня ждала Катерина. Она стояла с легкой улыбкой на лице. Сказала, что нам нужно было сходить в одно место по важному делу. Я думал, она затеяла какой-то сюрприз. Думал, решила в очередной раз признаться мне в любви, а мне придется напряженно улыбаться и молчать. Но все оказалось всем по-другому. Она привела меня в загс, где уже находились её родственники. И глядя в глаза её отца, когда меня спрашивали о согласии, я уже не мог отказаться. Я струсил.

- Это было нечестно с её стороны.

- Мы стали жить, как семья. Она не заикалась о Тане, а я пытался привыкнуть к ней. Но с каждым днем становилось все хуже. Я часто ошибался и называл её Таней или дикаркой, она злилась и устраивала скандалы. В конечном итоге, я попросил её уйти. И теперь она пытается сохранить наш брак причиной беременности.

- И что ты намерен делать?

- С начала поеду к маме. Нужно найти ей сиделку. Потом разведусь с Катей, она пусть назначает алименты. Я не отказываюсь от ребёнка. А потом вернусь к той, кто ждёт меня.

- Вы помирились? – Видя мою мечтательную улыбку, сестра улыбнулась в ответ. Теперь она, как я когда-то, наблюдала за мной и повторяла мои эмоции.

- Мы пытаемся воссоздать то, что было у нас. Мы любим друг друга и знаем об этом. Осталось только создать все условия, чтобы её взрастить.

- Я бы поехала с тобой, Илюшка-хрюшка, но у меня встреча с клиентом завтра. – Она пождала губы.

- Не стоит. Я со всем разберусь. К тому же, после последнего твоего визита посуды в доме итак там стало немного.

Девушка опустила голову, а я протянул руки, чтобы обнять сестру. Мой подбородок уперся в её макушку. Я слышал её дыхание, и успокаивался. Было большим упущением оставить на целый год сестру в одиночестве.

- Прости меня, сестренка. – Прошептал я, целуя её макушку. – Твой брат ни грамма не повзрослел.

- Ты слишком рано повзрослел, милый. И теперь тебе все дается тяжело. – Она подняла голову и встретилась со мной взглядом. – Но ничего. Твоя проныра сестра поможет.

Ника уехала, а я набрал номер Сергея Геннадьевича, чтобы отпросится на пару дней. Мужчина не был доволен, но вошел в моё положение. Поэтому я позволил передохнуть себе несколько часов, а после снова отправился в путь. Билеты на поезд, на удивление, оставались в продаже.

Я стоял на перроне, когда любимое сочетание букв возникло на экране телефона. Я поднял трубку, слыша нежный низкий тембр голоса. Я стиснул в ладони телефон. Я скучал по ней. Скучал до безумия, до скрежета зубов. Я снова начал бояться, что пока я не рядом, моя дикарка попадет в какую-нибудь авантюру. Снова согласится выйти замуж, найдет парня, которого заставит притворится возлюбленным или вообще попадет в компанию плохих парней. Таня была катастрофой, но она была только моей катастрофой.

- Любимая? – Ответил я.

- Ты уже в поезде? – Видимо, она услышала стук колес.

- На вокзале. Жду своего поезда, а ты как?

- Я наконец-таки вернулась домой. – Я услышал вздох облегчения. – Сегодня пришлось побегать. Этот Герман прямо перед выставкой продал все картины. Все!

- Творческие люди довольно-таки странные. – Я хмыкнул. Это я знал по себе. Правда, моё творчество началось со сценария. И закончится, когда я допишу нашу счастливую историю. – Главное, что все обошлось.

- Это уж точно. На выходные поеду к маме. Она требует, чтобы я явилась.

- Что-то случилось?

- Нет, - я нахмурился. Её голос говорил об обратном.

- Дикарка, - предостерегающе отозвался я.

- Правда, ничего такого, чтобы заставить тебя волноваться. – Но я волновался. Не видя рядом с собой эту строптивую девушку, мне становилось плохо. Я задыхался, удивляясь тому, как жил без неё весь этот год. – Ты уже представил, куда ты меня поведаешь на первое свидание?

- Свидание? – Я не думал об этом. А зря. Эта девушка заслуживала все звезды мира. Мне хотелось пригласить её в какое-нибудь необычное, но красивое место. И наше первое свидание после долгой разлуки должно будет превратится в красивое начало любви. – Как ты смотришь на ужин на берегу Черного моря?

- Полететь на первое свидание в Сочи? – Она хмыкнула, а я представил, как на лице появлялась озорная улыбка.

- Я завершу все дела до оглашения результатов конкурса. Если ты не забыла, Ясения объявила, что он будет объявлен через месяц в Сочинском отеле.

- Успеешь?

- Мир переверну, но успею.

Опрометчиво ли я давал такие обещания? Возможно. Но я чувствовал, что за месяц все решится наилучшим для нас образом. Я не знал, какие преграды меня ждали впереди, но результат был очевиден. Я не привык отказываться от своего.

Глава 26

Наши дни. Илья

Благовещенск встретил меня привычной для города холодностью. Серые дома, полупустые улицы в ранее утреннее время и вечно недовольные лица. Впрочем, какие могут быть ещё лица у людей, которые кроме дома и работы ничего не видели? Хотя, как это не видели? Наш народ мог свободно перемещаться через заледеневший пласт зимой в Китай, а еще смотреть парады. Город был неплохим, но не моим.

Я стоял возле подъезда, где жили мои родители. Было страшно заходить. Конечности заледенели, а глаза вперились в окна квартиры. Рамы были все ещё деревянными. Форточка по привычке была распахнута, и я видел, как оттуда плыл слабый дым. Отец дома, курил.

Тяжело вздохнув, я зашел в дурнопахнующий подъезд, поднялся на второй этаж и позвонил в дверь. Отец не открывал. Тогда я дернул за деревянную ручку из точно такого же материала, из которого была изготовлена входная дверь, и она отводилась. Смрад вонзился в нос, и мне пришлось зажать воротником футболки нос.

Как здесь жить?

Я давно позабыл это чувство, - страх прийти домой. Вспомнилось, как я бежал с изодранными коленками в квартиру, в надежде на материнскую ласку и любовь, но получал лишь крики и тумаки. Тогда мне было десять, и я уже понял, - мои дети никогда не будут знать жестокости.

Зловония приближалась, а вместе с ней слышалось шарканье тапок по дырявому линолеуму. Ладони отца ползли по стенке, которая чистотой не отличалась от пола. Было противно. Я бежал из этого ада не для того, чтобы однажды вернутся сюда вновь. Впрочем, я поступал эгоистично, когда отказывался узнавать о жизни матери и отца. Они были моими родителями. Вероника это понимала. Она часто отправляла им деньги, спрашивала у соседей об их жизни, когда я запретил сестре даже заикаться о них в моем присутствии.

- Кого нелегкая принесла? – Кряхтел постаревший больше от вредных привычек, чем от времени, отец. Его помутневший взгляд остановился на мне. Он хмурился. – Ты кто?

- Что ж, - я сохранял невозмутимый вид, несмотря на то, что мой завтрак из поезда уже просился наружу. – Если ты не узнаешь собственного сына, то дела плохи.

- Илья? – Он подошел ближе ко мне. Я задержал дыхание. Воздух в квартире был тяжелым. Разглядывая моё лицо, вдруг у Александра взметнулись брови, но в мгновение тут же срослись у переносицы. Он замахнулся на меня, но я одним движением сковал его, припечатал к стене лицом.

Прелюдия была окончена. Злость вырвалась наружу раньше, чем я успел сдержать ее.

- Ты ещё и руки поднимаешь? – Рявкнул я, сильнее сжимая его запястья. Он закряхтел. – Во что ты превратился? Беспомощный старик!

- Как ты смеешь? – Прошипел он, а после закашлялся. – Щенок!

- Мне тридцать три года, - сквозь зубы процедил я, опасаясь о вероятности туберкулеза у отца. Уж больно кашлял он нехорошо. – Щенок сбежал отсюда пятнадцать лет назад. А вы так и не удосужились разыскать нас, стать нормальными родителями для своих детей.

- Пришел похвастаться своей жизнью, выродок?

- Пришел спасти мать, - я отбросил его от стены, и тот не удержался, - упал на пол, пятясь назад и нелепо шаркая скрюченными ногами. – Из-за ваших пьянок она в больнице. Её суставы никуда не годятся, в прочем, как и твои.

Отец вытер тыльной стороной ладони рот. Его округленные карие глаза, которые мне достались от него, смотрели на меня с примесью ужаса. Он меня боялся.

- Где ключи от бабушкиной квартиры? – спросил я, не имея никакой надежды на то, что та квартира сохранилась. Как оказалось, не зря.

- Нет квартиры, - он развел руки в разные стороны, а после снова опустил из на пол. Его губы изогнулись в противной улыбке, обнажая беззубый рот. Я сжал челюсть и отвел глаза в угол. Параллельно плинтусу, уже по протоптанной дороге бежали рыжие усатые хозяева дома. Бежали они скопом на кухню. Я съежился, чувствуя, как зачесалось все тело. Не самое приятное зрелище.

- Она сюда не вернется, понял?

Я навис над отцом, и увидел, как улыбка с его лица пропала. Он стушевался, опустил голову, как опускают дворовые собаки при встрече с вожаком.

Я хотел его ударить, честно. Чувство беспомощности и воспоминания так давили, что я был готов расправится с причиной моих детских обид прямо посреди квартиры. Но не ударил. Я перешагнул через его тело, вошел в спальню, которая оставалась точно такой же, какой я её помнил. Здесь каждый угол требовал ремонта, мебель уже была непригодной для жизни. Открывая шкаф, дверца которого буквально рухнула на пол, и я едва успел отскочить, чертыхнулся. Мамины вещи были аккуратно сложены, что в остальном бардаке казалось чудом. Одним махом я бросил всю одежду в пакет, снова перешагнул через отца и оказался на пороге. Я уже уходил, как меня окликнул отец.

- Это! – Он пытался подняться, но завалился набок. – Раз ты здесь, подкинь деньжат? Я отдам.

Внутри все оборвалось. Все с таким же безразличным выражением лица, я вышел из квартиры, роняя на лестничной клетке слова:

- Что б ты сдох уже!

В родном городе я задержался на два дня. Я снял квартиру и нанял, как и предполагалось, сиделку. Маму забрать из больницы разрешили, но попросили привезти её через месяц. Инфекция в организме женщины была слишком уж противная. Операцию пришлось отложить.

- Зачем меня сюда привез, - недовольно прошипела мама, как только я затащил её и коляску в однокомнатную квартиру в десяти шагах от больницы. – Отвези меня домой.

- Что бы ты снова начала пить? – Вспылил я, бросая ее мешок с одеждой на диван. Женщина сцепила ладони с замок и с ненавистью уставилась на собственного сына. Внутри все сжалось от обиды. – Я не дам тебе загнуться в этом клоповнике.

- Это и твой дом тоже! – Она повысила голос. Я распахнул глаза так широко, что она умолкнула в мгновение.

- Это результат вашей безответственности! Это одна из причин, почему ваши дети с вами не общаются!

- Так уезжай! – Снова закричала женщина. – Вали! Твоя подачки мне даром не нужны! – Она попыталась встать, но я резко усадил её обратно в коляску.

- Ты едва ходишь!

- Глаза б мои тебя не видели! – В голосе мамы было столько ненависти… я уже успел позабыть, какого это быть в кругу близких. – Ни слуху, ни духу от тебя, а тут нате! Явился.

Послышался дверной звонок. Я напрягся. Сиделку я вызывал на завтра. Отец не мог знать, где поселилась мать, - я отобрал у женщины сотовый телефон.

- Кого это принесло? – Пробубнил себе под нос и направился к двери.

Меня ждало удивление и ужас одновременно. Отворив железную дверь, я увидел на пороге округленные голубые глаза. Она переминалась с ноги на ногу. В её руках был только небольшой рюкзачок и сотовый телефон.

- Что ты здесь делаешь? – В моем голосе не было ни грамма радости.

- И тебе привет, - Катерина изобразила улыбку на лице.

- Как ты узнала, где я? – Я схватил девушку за локоть и попытался выпроводить, но вдруг послышался голос матери.

- Илья, кто там?

- Реклам…

- Здравствуйте! – Резко перебила меня Катя, ворвалась в квартиру и показала себя матери. Мама нахмурилась. – Я жена вашего сына. Меня зовут Катерина.

- Жена? – Мама вскинула свои брови. Пока я кипел от ярости, мама притихла от шока. Что моё, что мамино лицо сравнялось с цветом белоснежного потолка.

- Да, - Катя присела на край дивана и теперь их с мамой глаза были на одном уровне. – Узнала, что Илья приехал к вам на помощь и помчалась следом.

Я словно набрал в рот воды. Я даже не знал, что ей сказать. Просто смотрел на картину невестки и свекрови, которая, как мне показалась, даже обрадовалась присутствию Кати.

- Как вы себя чувствуете? – Заботливо спросила девушка, касаясь плеча мамы. Мы с родственницей оба с удивлением уставились на место прикосновения. Меня словно оживили.

- Прекрати этот цирк! – Я схватил за запястье почти что бывшую жену и поволок к выходу. – Что ты себе позволяешь?

- Я что, не могу обрадовать твою маму, что она скоро станет бабушкой? – Нарочно громко произнесла Катя, и я снова выругался.

- Илья! – Закричала мать, а после колеса коляски показались возле нас. Суровый во прощающий взгляд заставил меня замолкнуть, пальцы по-прежнему цеплялись за запястье Кати. – Это правда?

- Да, - глухо ответил я. – Но это ничего не меняет, мама. Я развожусь с Катериной. Ребёнка я помогу воспитать.

- Детка, - сухие тонкие руки матери потянулись к девушке. Меня словно облили холодной водой. Последний раз ласковые слова мамы я слышал только в восемь лет, пока отец работал. – Сколько у тебя недель?

- Тринадцать недель, - Катя коснулась ладонью своего живота, а меня едва ли не пробило током. – Я думаю, что будет мальчик.

- Тебе пора, - в нетерпении подтолкнул девушку к выходу. – Я провожу тебя.

- Катя пусть останется, - приказала мама, и я медленно развернулся к ней корпусом, замечая, как расплывались губы жены в победной улыбке.

- Она не останется, - твердо заявил я.

Ни та ни другая не знали, насколько я был зол. Мама вымотала мне все нервы своими капризами за утро, так ещё и Катя. Она появилась на пороге снятой специально для мамы квартиры, словно черт вылез из мешка в канун Рождества. Я пытался всячески её выпроводить, но моя мама, которая не особо жаловала родных детей, вдруг прониклась девушкой. С первый минут! Это ещё больше меня раздражало.

- Мне не сложно позаботиться о вас, - девушка улыбнулась самой милой своей улыбкой, и я сжал ладони в кулаки.

- Ты уезжаешь, - только и вымолвил я. – Катерина, - девушка взглянула на меня своими голубыми глазами. – На пару слов.

Мы зашли на кухню. Я примостился к подоконнику, складывая руки на груди и вопрошающе уставившись на жену. Катя встала достаточно близко ко мне, так что я чувствовал сладкий аромат её духов. Она смотрела на меня своими большими глазами с надеждой.

- Что за цирк? – Устало спросил я. – Как ты узнала, где я?

Вместо ответа Катерина лукаво улыбнулась и прильнула по мне. Её тонкие пальчики коснулись моей кожи. Она уже тянулась за поцелуем, но я отвернул голову. Тело было напряжено, но не от удовольствия, - от злости. Она снова проворачивалась свои фокусы.

- Что ты делаешь? – процедил я, все ещё не глядя ей в глаза. Она же продолжала тянутся ко мне. Я ощутил её сухие губы на коже, скривился. – Прекрати.

- Мы с тобой связаны теперь, Илья, - прошептала она, и я не смог удержаться от ироничного взгляда. – Наш малыш…

- Хватит манипулировать ребёнком! – Я резко отодвинул за плечи от себя девушку. – Как ты узнала?

- GPS, - созналась Катя, садясь на стул. – Когда ты таскался по барам, я установила отлеживающее устройство.

- Ты все это время следишь за мной? – Моя злость медленно, но стремительно превращалась в ярость. Костяшки пальцев побелели от силы, с которой я держался за подоконник.

- Нет, - с задержкой ответила она, и я сузил глаза. Врала Катерина превосходно, но не сегодня.

- Значит, ты всегда следила. – Я ударил ладонью по пластиковой поверхности. – Что за представление было сейчас при маме?

- Я же сказала тебе: мы не можем развестись. – Она пожала плечами, в её глазах не было ни грамма совести. – У нас будет ребенок. Твой ребенок.

- Значит так, - я оторвался. – Мы с тобой это уже обсуждали. Жить с тобой под одной крышей я не буду.

- Нас не разведут без моего согласия! – Вскрикнула она, - особенно в таком моем положении.

- Значит, ты согласишься! – Настаивал я. – Ты сама справилась с подачей заявления на брак, ты сама заварила эту кашу.

- Это все из-за неё, да? – Ее нижняя губа затряслась. Голос был громким и надрывистым. – Она пришла в твою жизнь, и я стала снова тебе не нужна!

- Не смей говорить о Тане, - пригрозил я, и Катя рассмеялась. Ее смех напоминал карканье. По щеке скатилась одинокая слеза, но девушка яростно её смахнула. Острый взгляд уперся в моё бесстрастное лицо.

- Что ещё должна сделать эта девушка, чтобы ты наконец успокоился?

- Я тебя предупреждал, - голова нервно дернулась. – Ты не имеешь права даже заикаться по поводу нее!

- Илья! – Я услышал голос мамы. Наш разговор прервался. Мы только с ненавистью смотрели друг другу в глаза. – Илья!

Мама сидела в коляске у окна. Лицо женщины омрачила тень. Сухие пальцы рук теребили плед, покоящийся на её бедрах. Услышав мои шаги, мать обернулась и кивком головы указала на диван. Я присел на краешек.

- Твоя жизнь уже давно не мое дело, - отстраненно произнесла она, а я напрягся. – И в этом только моя вина. Ты и Ника, - вся моя жизнь. Я упустила вас обоих и не имею никакого права требовать от вас заботы и уважения. Но я твоя мать, - её карие глаза метнулись к моему лицу. – И я беспокоюсь.

- Беспокоишься? – Я вскинул одну бровь, хмыкнув. – Правда?

- Как я сказала, я не имею права требовать от вас что-либо. – Она снова взглянула на небо, затянувшееся тучами. – Что происходит в твоей жизни, сын?

- Я сам ничего не понимаю, - честно ответил я. – Моя жизнь превратилась в какой-то каламбур.

- Когда у тебя нет опоры, ты часто совершаешь глупые ошибки. – Женщина загадочно улыбнулась. Она на мгновение отдалилась от меня. Коляска довезла женщину до её сумки, оттуда показалась смутно знакомая мне потертая бумага. Только когда ее сухие длинные пальцы гладили поверхность бумаги, я ронял, что она держала в руках. Сердце зашло. - Ты все еще пишешь? – вдруг спросила мама, а я ловил ртом воздух. Она гладила исписанные мной вдоль и поперек стихи корявым мальчишеским почерком. Впервые за долгие годы на ее лице появилась слабая улыбка. – Думал, я не знала? Ты же все тетради исписывал стихами.

- Я их тщательно прятал. – Прошептала я.

- я же твоя мать, Илья, - теперь она улыбалась мне ласково. Я лишь моргал глазами и не понимал женщину. Она слишком долго оставалась холодной ко мне.

- Почему? – хрипло спросил я, теряясь в собственных догадках.

- Потому что я была несправедлива к тебе и Нике. Я виновата перед вами. – Единственное объяснение ее поведению, - трезвость. На трезвую голову легко ложится чувство вины. Я надеялся, что она просто осознала вес своей ошибки. - Я не искала вас, потому что знала, что вы у бабушки Лиды. Потом, когда Ника окончила институт, она приезжала ко мне, а потом от неё передавали еду и деньги. От неё же я узнавала о тебе. – глаза женщины намокли. – Мы с отцом не предмет для гордости, но вы были и останетесь моей гордостью. – Она наклонилась корпусом ко мне. – Я останусь в этой квартире. Только не гони девушку, - я начал хмурится. – дай мне помочь тебе. Я пригляжу за ней.

- Мы должны в эти выходные развестись. – Менять своего решения я не собирался, мама видела эту уверенность. – Наш брак, - большая ошибка. Я хочу ее исправить. – Мы долго смотрели друг другу в глаза. Я видел, что на языке женщины ещё что-то крутилось. – Говори.

- Ребенок тоже? – Спросила мама.

- Этого я не хотел. Но раз так сложилось… - тяжелый вздох заполнил комнату. Серые стены украшали простые картины, и я устремил свой взор на них. – Я обещался помогать. Но она…

- Когда твой отец женился на мне, я тоже была беременна. Ты знаешь это. – Мама коснулась моей щеки, и я едва ли не заплакал. - Оставь её здесь, - повторила мама. – Эта Катя, - взглянув на приоткрытую дверь, её голос перешел на шепот. – Она просто слишком молода.

- Я тебя понял. – Повысив голос, я позвал Катерину. Когда девушка показалась на пороге комнаты, я протянул ладонь. – Дай мне свой телефон.

Девушка протянула мобильник. Мама ласково улыбнулась девушке, та ответила ей тем же. Я же разблокировал экран и без труда нашел приложение отслеживания. Удалил его, а после вернул жене. Она поджала губы.

- Это что бы ты не следила за мной.

- Боишься, что я появлюсь в неподходящий момент в её квартире в Одинцово? – Ревностно прошипела она. Я закатил глаза. – Да, я знаю, что ты был там. И мне очень хотелось обрадовать её.

- Тебя не касается, - цыкнул я. – Раз ты так хочешь быть причастной ко мне и моей семье, - я потер ладонями, - эти дни до развода побудешь с мамой. Это её просьба.

- Ты мне приглянулась, милая, - без намека на ложь, привирала мать. – Я хотела бы узнать тебя.

- Так, - я хлопнул в ладоши. – Раз здесь все разрешилось, мне пора уезжать. Лукоянов уже изрядно злится. – Мама вопросительно взглянула на меня, я поспешил ответить. – Начальник. Завтра с утра придет сиделка. Она с медицинским образованием, так что поможет. И да, мама, как твое состояние придет в норму, будет назначена операция на суставы.

Я поспешил уйти, но остановился. Мамин шепот заставил меня разреветься.

- Не волнуйся, милая, мы переубедим его разводиться.

На моей удивленный взгляд мама ответила заговорщицкой улыбкой. Когда обернулась Катерина, меня уже не было. Я с чистой совестью возвращался в Санкт-Петербург. На душе стало легко. Если отца было не спасти, то мама ещё подавала надежду.

Глава 27

Наши дни. Таня

Утро пятницы выдалось суетливым и нервным, - около семи часов утро позвонил Стас с криками, что его драгоценная цена рожает. Естественно, весь мой сон сняло, как рукой. Я наспех натянула на себя летний спортивный костюм молочного цвета, и выпорхнула из дома. Я не помнила, как добралась до квартиры Филатовых, но добралась удивительно быстро. Бензобак из полного обнищал до половины.

Стас носился по квартире, словно его ужалила пчела. Ясения, сморщившись от боли, ждала мужа в прихожей. В манеже плакал Пашка, а рядом с ним стоял растерянный Панов. Как и когда он появился в их доме, оставалось для меня загадкой. Услышав звук закрывающейся двери, все в миг уставились на меня.

- Вы скорую вызывали? – С порога спросила я супругов.

-Какая скорая? – Сквозь зубы прошипела подруга, держась за большой живот. – Стас отвезет меня. Потом она взглянула на своего мужа, цокнула языком и покачала головой. Ее розовые щеки стали вовсе пугливыми. – Нет, это сделаешь ты.

- Может, лучше я? – Спросил Дима, боясь встретится со мной взглядом.

- Ты только выходился, - несмотря на свое состояние, Ясения смогла бросить в друга злой взгляд.

- Я отвезу. Сумки где?

- Стас! – Закричала девушка, и возле неё тут же оказалась скала мышц, плечи которого дрожали от паники. – Сумки! Как же… - она задышала часто. На бледном лбу появилась испарина – больно!

Спустя несколько минут бестолковой беготни, мы всё-таки утрамбовались в когда-то малышку Лукьяновой. Девушка опрокинула голову на сидение, Стас плюхнулся рядом с ней, а Диме поручили посидеть с беспокойным крестником.

- Сейчас приедем, - обнадежила я то ли подругу, то ли её мужа. Впрочем, это было сказано даже для меня самой.

Ясения цеплялась своей хрупкой ладонью за ладонь мужа, и я видела через зеркало заднего вида его страдальческое лицо. Я бы рассмеялась, но мои нервы были натянуты струной. Начинались пробки, но я умело обгоняла машины. Скорость была немаленькая, но сейчас волновало меня и попутчиков совсем другое.

- Сколько ещё?

Голос Стаса смешался с криками его жены. Я со свистом остановилась возле больницы. Мужчина помог Ясении выйти, а после облокотиться на себя. Медсестры, курившие в специальной зоне, побросали окурки и оказались рядом с нами. Я проводила супружескую пару до регистратуры, передала врачу сумку с вещами. Стас повел жену в палату, а я плюхнулась на лавочку возле белоснежной стены.

Только когда из вида пропали друзья, я поняла, как сильно колотилось моё сердце. Наденька собралась выйти на свет чуть раньше, чем планировала её мама.

Я не знаю, сколько прошло времени в ожидании. Я наблюдала за белыми халатами, сновавшими то в одно, то в другую сторону. Внутри беспокойство угасало, а на глаза наваливалась усталость. Вчера я поздно легла спать, - до ночи убиралась в нашей с Ильей квартире. Я даже уснула там. Я чувствовала его присутствие, несмотря на то, что этот райский уголок никто не посещал год.

Как бы я не противилась, я все равно строила планы на наше с ним будущее. Мне нравилось перебирать наши вещи, совместные фотографии. Я улыбалась весь вечер, даже прислала фотографию своих раскопок Илье. Тот позвонил, и мы проболтали до глубокой ночи.

Я чувствовала себя как нельзя лучше. Илья давал мне уверенность, что счастливое будущее совсем не за горами. Мы были свободными людьми, которые любили друг друга. Я приняла все. Свои ошибки, ошибки Воронова. Это было несложно, - нас не обременили более сложные узы. Ни у меня, ни у него не было детей, которые удерживали бы нас с прошлым.

Я слышала плачь из палат, и в голове возникла мысль: а что было, если бы Илья успел обзавестись детьми? Смогла ли я наступить на свое горло и принять олицетворение его измены? Смогла бы я жить, смотреть в глаза любимого и точно такие же глаза его ребёнка и не чувствовать боль? Нет, если бы я узнала о ребенке, я смогла бы выкорчевать в своем сердце любовь к нему. Позволить ни в чем неповинному малышу жить без отца слишком цинично. Живя без отца, который бросил меня ради чужой женщины, поступить так же с кем-то было бы эгоистично.

Как бы ты сильно не любил человека, есть обстоятельства, на которые не закроешь глаза, не упустишь. Человек останется человеком, пока его сердце сжимается от сострадания и чувства вины.

Я уехала из больницы спустя несколько часов. Роды были быстрыми, но Стас отказывался уходить, пока его жена не заставила уйти. Видеть своего друга любящим отцом, руки которого трясутся от волнения, на зеленые глаза намокают от слез, - потрясающее чувство. Я ненароком сама задумалась, каким бы был Илья отцом.

Мне нужно было вызволять Диму из плена Пашки. Мужчина позвонил своему другу и чуть ли не плача просил вернутся. Впрочем, я не была удивлена. Пашка был маленьким монстром, который никогда не слушался. Меня и родителей он, в принципе, слушался.

- Вы живы? – Крикнула я, заходя в квартиру. Бросила на тумбочку ключи, сняла кроссовки и направилась в зал, откуда доносился плач мальчика. – Что случилось?

Заметив уставшего мужчину, умудрившегося заснуть сидя в кресле со сложенными на груди руками, я усмехнулась. Мужчины те же мальчики, только побольше ростом. Пашка плакал в манеже, его ползунки были мокрыми.

- Милый, - пролепетала я, поднимая на руки ребёнка. – Пойдём, я тебя переодену. Ты кушать хочешь? – Ласково спросила я, в ответ мальчонка яростно закивал головой. – Сейчас покушаем.

- Та-та! – Пашка вцепился ладошкой в мою рыжую косу и потянулся, чтобы поцеловать.

На его яростный крик проснулся Дима. Заметив пропажу в манеже, встревоженный взгляд метнулся к двери. Мы с мальчиком как раз выходили из комнаты.

- Таня?

Я обернулась. Панова потирал ладонями лицо, а после его карие глаза устало обвели моё тело. И тут же помимо усталости появилась еще и тоска. Я постаралась улыбнутся. Уголки его губ тоже приподнялись, но вымученного лица это не изменило.

- Ты голоден? – Спросила я. Дима кивнул. – Сейчас переодену Пашку и разогрею.

- Я сам, - хриплым голосом отозвался он, поднялся с кресла, останавливаясь в шаге от меня.

Я вышла первая, не в состоянии выстоять от его взгляда. Карие глаза мужчины были подобны рыхлой земле, которую давным-давно не поливал дождь. Я знала, что друг страдал. И причиной его страданий была я. И самое неприятное, что я так и не смогла ещё раз завести разговор о наших матерях.

Расправившись с дурнопахнующими штанами, я уже сухого и спокойного ребёнка несла на кухню. Дима был там. Он пил чёрный кофе, а в микроволновке разогревалась лазанья. Услышав приближающиеся шаги, он обернулся. Наши глаза встретились, я поджала губы. Почему-то мне было максимально неловко в его обществе.

- Почему у тебя он не плачет? – Его голос был тихим, и слова едва различимы, но я поняла его вопрос. Я улыбнулась.

- Потому что он описался.

- Он с утра не замолкал, - микроволновка пропищала, и мужчина достал из неё свой обед. Я усадила крестника на стульчик и достала из холодильника кашу. Поставила в микроволновую печь. – А ты пришла, и он замолчал.

Я лишь усмехнулась. Дима запихивал вилку за вилкой в свой рот, пока я копошилась на кухне спиной к нему. Пашка что-то неразборчиво бормотал. Подогрев еду малышу, я попробовала с ложечки, и убедившись, что температура подходящая, развернулась к столу. Я замерла. На освещенной от солнечных лучей кухне сидел Дима, так и не донесший до рта виску с фаршем, во все глаза уставился на меня. На лице отображалось удивление, а я порядком терялась в догадках.

- Все нормально? – Спросила я, и его брови вернулись на место. Он спешно отвернулся, роняя столовый прибор обратно в тарелку.

- Ничего, - его глаза уставились на мальца, который влюбленных взглядом смотрел на свою синюю тарелочку с динозаврами. На лице появился намек на улыбку. – Просто ты будешь хорошей мамой.

Я смутилась. Было видно, - мужчина хотел сказать что-то другое. Но настаивать я не стала. Сейчас были проблемы важнее. Например, наши матери. Другого момента поговорить с ним у меня не будет, - Дима избегал меня, телефонные звонки игнорировал.

- Так, Павел Станиславович, - села рядышком с мальчишкой, поставила ему под нос тарелку и резиновую ложку. – Тебе надо подкрепиться.

Пашка выбросил ложку и стал зачерпывать еду руками. Спустя пару минут его лицо и кисти рук были измазаны в манной каше. Дима, видя эту картину, смеялся, а я просто пожимала плечами.

- Ребенок должен познавать мир. – Сказала я, а после решила, что пора. – Нам надо поговорить.

- У меня совещание через час, - он взглянул на наручные часы. До моего вопроса мужчина никуда не спешил. Я нахмурилась.

- Ты долго будешь меня избегать?

- Не говори ерунды, - он поднялся со стула, сделал шаг к выходу из кухни, но я перегородила ему дорогу. – Мне нужно идти.

- Ты никуда не пойдешь, пока мы не поговорим. Это касается наших матерей. – Я сложила руки на груди. – Если ты не помнишь, о том, что я тебе говорила, пока ты был не в самой своей лучшей форме, я тебе напомню: они узнали из новостей, что мы женимся. А теперь эти женщины ждут нас в Нижнем Новгороде в эти выходные. То есть завтра.

- Быть не может!

Панов вернулся за стол, отодвигая тарелку подальше от себя, чем вызывая интерес в ребёнке. Пашка заметив почти полную посудину с едой, которую ему никто никогда не давал, начал вытягивать ручки и тянутся к желаемому. Я забрала тарелку и бросила её в раковину. Мальчик начал хныкать.

- Как это произошло? – Спросил он, а я зло усмехнулась.

- Ну, один прилюдно заделал мне предложение, - ерничала я. – Другая увидела это в газете, вызвала мою маму «на ковер» и обрадовала новостью. Но знаешь, что самое интересное? Моя мама теперь настаивает на этой свадьбе. А знаешь почему? – Я всплеснула руками, повышая голос. – Потому что она может лишится должности! А знаешь, кто может этому поспособствовать?

- Моя мама? – Догадался Дима. Я похлопала в ладоши, услышав, как крестник залился смехом и тоже стал хлопать. Только его радости я не разделяла. – Она такого не сделала бы.

- А смысл моей маме лгать? – Дима хмурился и чесал затылок. – Хочешь сказать, что ты не знал?

- Мать мне не звонила, - глухо ответил он. – Говоришь, завтра они хотят нас видеть?

- Да. – Я бросила взгляд на Пашку. – Заодно завезем Пашку Розе Михайловне.

- Уверена? – Спрашивал мужчина про ребёнка.

- Стасу и Ясении сейчас будет тяжело. Роза хотела приехать, но мы можем им просто помочь. – Я вспомнила давний разговор с подругой. Девушка беспокоилась о том, как она будет справляться с двумя маленькими детьми. – Я позвоню Стасу. А ты, - мы смотрели друг другу в глаза, не моргая. – Не вздумай сбежать.

- В отличие от некоторых, я не сбегаю. Я просто не могу.

- Если ты намекаешь на Илью, - мне было неприятно слышать упреки в сторону любимого человека. Да, мы оба с ним были неправы. Но все выяснили, поняли и не хотим омрачать будущее. Да, и сейчас я хотела только разобраться с этой помолвкой. Я прикрыла глаза и начала массировать вески. – В общем, нам надо разобраться с этой проблемой как можно скорее. Если я одна не могу разубедить их, то сделаем это вместе.

Я видела, как Дима поник. Ему на хотелось разрывать помолвку, не хотелось утопать в жалости к себе, да и ехать в родной город ему тоже не хотелось. Он изобразил на своем лице кислую улыбку, потрепал по макушке громко чавкающего мальчугана, а после молча вышел из квартиры. Я же оставалась в растерянности. Ответ свой он не дал.

Я лежала на диване, укачивая капризного ребёнка, когда мой телефон завибрировал. На экране высветились инициалы Милославского.

- Как вы? – Спросил друг. Его голос был тихим и уставшим, но я чувствовала, что мужчина был перенасыщен счастьем.

- Если ты про своего младшенького ребёнка, то он почти уснул, а старшенький сбежал от меня час назад.

- Интересно, кто его так утомил: Пашка с криками или ты с разговорами? – Он хихикал в трубку. Я шумно выдохнула. – Даю сотку, что ты его спугнула разговором о маме.

- Ну, что поделать! – Поддерживая шутку мужчины, ответила я. – Вот такие слабенькие и безответственные пошли мужчины. Как заговоришь о разрыве помолвки и знакомства с тещей, так сразу в кусты. В вашем случае на совещание.

- Он сказал, что вы хотите отвезти Пашку к Розе?

- Значит, про разговор о матерях ты тоже узнал от него. – Догадалась я. – Да, Вам первый месяц точно будет не до старшенького. Я бы взяла его к себе, но меня же конкурс.

- Ты теперь до конца жизни будешь нас этим упрекать?

Я взглянула на мальчика. Его большие глаза смотрели на меня с интересом. Он игрался с волосами, что-то лепетал себе под нос и совсем отказывался засыпать. Я любила этого мальчишку, любила спать с ним в обнимку и чувствовать, как тот прижимается ко мне, перепутав во сне меня с мамой. Наверное, в этом мире он пока единственный мужчина, которого я никогда не смогла бы выбросить из жизни. Чтобы он не натворил.

- Я бы не упрекала вас, Станислав Олегович, если бы вы не заставили меня лечь наземь под танки ради этой победы. Не я вижу себя на месте Ясении.

- Если быть честным, - я услышала звук зажигалки, а после шумный выдох мужчины. – То твою кандидатуру выдвинули трое. Ясения, Сергей Геннадьевич и Илья. Его, конечно, никто не спрашивал, - он хмыкнул. – Но свои пять копеек после прилета из Испании он вставил.

- Почему нужно выбирать кого-то из управляющих? Есть ты и Гоша. В конце концов, Сергей Геннадьевич.

- Я пропадаю в Филатов групп. Пока Димка лечил свои душевные раны я вообще ночевал там. – Укол совести снова кольнул в сердце. Я была виновата в том, что Дима так страдал. – Гошка вообще живет сейчас во Франции и работает в какой-то крутой компании. А Лукоянов снова готовится к открытию отеля.

- И где в этот раз?

- В Сочи. После последнего наплыва посетителей, конечно, благодаря мне, - он рассмеялся, а я лишь закатила глаза. – Он твердо решил, что и Имеретинская низина нуждается в его отеле. Он купил здание, сейчас там идет облицовка и косметический ремонт.

- А ландшафт тоже уже готов? – Спросила я.

- Нет. Все дизайнеры, которые нам попадались, давали макеты, не соответствующие нашим требованиям. Сколько не собеседуй, все не то.

Я вспомнила про Лукаса. Он был талантлив, я сама видела его работы. Но было одно но, - парень жил в Испании. И я не была уверена, что Стас и сам Лукас согласятся на это.

- У меня есть один знакомый. – Неуверенно отозвалась я. – Правда, он живет в Испании.

- Не тот ли знакомый, который неделю притворялся твоим парнем, а? – Ирония сочилась в голосе Стаса. Я поджала губы. – Молчишь? Ха, значит, попал в точку.

- Да, это Лукас. Я не знаю, согласится ли он.

- Слушай, до того, как мы займемся конкретно ландшафтом ещё где-то месяц. Строители только заехали на объект. Решим.

Другу сообщили, что его жена проснулась, и он тут же положил трубку, давая свое согласие и на похищение сына и на предложение о Лукасе. Я убрала сотовый, обернулась на ребёнка и улыбнулась. Под наш разговор с его отцом, он уснул. Теперь малыш посасывал палец, прижимаясь ко мне. Я не устояла, сделала пару фотографий и отправила Илье. Вместо ответа мужчина решил позвонить.

- Когда-нибудь наш малыш будет так же прижиматься к тебе, - мурлыкал он. – А вообще, я бы сейчас тоже хотел быть на его месте.

Я слышала посторонний шум. Воронов находился на улице. Голос мужчины побыл приглушенным, как и у меня. Но я находилась рядом со спящим ребенком, а вот что делал Илья, меня очень интересовало.

- Ты в Питере? – спросила я.

- Вчера приехал. Сегодня с самого утра на работе. А почему ты не в отеле.

- Спешу тебе сообщить, мой милый, что наша драгоценная начальница родила. Их надежда обрела совсем другой смысл.

Мужчина присвистнул. Я широко улыбнулась.

- Я рад. Только разве это не должно было произойти чуть позже?

- Наденька не дотерпела до конца месяца. Поэтому я повезу сегодня Пашку в Нижний. Заодно и к маме заеду. – Я вспомнила про маленький дожидающийся меня комочек. – Да и котенка забрать надо.

- Котенка? – Воронов удивился. – Когда ты успела обзавестись котом?

- Перед полетом в Испанию. Дома было пусто, и я решила, что хоть кто-то будет меня согревать.

Протяжный вздох, и нежные слова мужчины заставили моё сердце сжаться. Я снова чувствовала себя на седьмом небе. Хотя нет, ещё выше.

- Моя любимая девочка, - сквозь стон проговорил он. – Мне очень жаль, что я позволил тебе так страдать. Я же должен был тебе поверить… Прости меня, любимая. Я обещаю, что не только этот маленький комочек будет вызывать улыбку на твоем красивом лице.

- Мы оба совершили ошибки. – Прошептала я, видя, как Пашка начал кукситься. – И теперь оба из разгребаем. Меня дома ждёт долгий и изнурительный разговор с мамой, о том, что ни за какого Панова я не выхожу замуж.

- Я до сих пор злюсь на это, - сказал он, и я вскинула брови. – Но прощаю лишь потому, что ты сделала это в отместку мне.

- Мне напомнить тебе, что ты все еще женат? И я вообще не имею никакого права слышать твои слова о любви? И вообще! – Я фыркнула, насупившись. – Даже если и так?! Ты меня застал в моменте полного раздрая, издевался надо мной. Я хотела, чтобы ты отстал, понятно?

- Запомни раз и навсегда, дикарка. После того, как я понял, каким был дураком и отпустил тебя однажды, я больше никогда и никому тебя не отдам. Даже если мне придется заточить тебя в башне.

- На тиранию я не подписывалась, - бросила я, услышав хмыкание мужчины в ответ.

- Я соскучился по тебе, моя милая дикарка.

- Я тоже скучаю, - произнесла я, чувствуя, как внутри, там, где находилась душа, все затрепетало. – Как твоя мама?

- Она меня удивляет. – Произнёс он. – Она и отец…Они не самые лучшие люди, родная. Когда я приехал в родной город, я насмотрелся достаточно, чтобы убедится в очередной раз, что не желаю, чтобы ты знала такую сторону моей жизни.

- Это нечестно с твоей стороны. Ты думаешь, что я отвернусь от тебя, узнав твое нехорошее прошлое? Мне нужен ты, и если для тебя важны родители, я никогда не смогу изменить своего решения. Какими бы они ни были.

- Мне столько нужно тебе рассказать. А ещё познакомить кое-с-кем, - я нахмурилась.

- Надеюсь, ты всё-таки не заделал маленьких копий Ильи и Катерины? Учти, Воронов, этого я никогда не прощу. В первую очередь себе.

- Нет, - он тихо рассмеялся, но я почему-то замерла. А что если и правда у него есть тайна? Я мотнула головой, отгоняя неприятные мысли. Нет, мой Илья не такой. – У меня есть младшая сестра. Твоя ровесница. Так получилось, что за все то время, пока мы были вместе, я вас не познакомил. Но она тебе очень понравится.

- Значит, после первого свидания, Воронов, ты меня знакомишь с семьей. – Настояла я, слыша сомнение в его голосе. – Без протестов.

- Хорошо, любимая. Мне пора.

Мы попрощались. Я уставилась в потолок слыша сопение маленького комочка рядом. Удивительно, у Ильи была сестра. Я помнила разговоры мужчины, когда мы ещё не признались друг другу в чувствах. Он иногда разговаривал очень нежно, заботился о ком-то, но я не имела права спрашивать его, несмотря на то, что ревновала жутко. Я с начала думала, что это девушка, потом предполагала, что мать. У любого же есть мама. И тогда я остывала от гнева и снова издали им любовалась. Потом наши глаза встречались, я корчила ему недовольные рожицы, а он только усмехался, качая головой.

Глава 28

Наши дни. Таня

- Я понял, что сам заварил эту кашу.

На пороге стоял Панов со спортивной сумкой на плече. Его внешний вид тоже отличался от привычного, - серый спортивный костюм, такие серые кроссовки. Только дорогие часы на запястье оставались неизменным аксессуаром. Я же только что собрала Пашку в дорогу. Моя машина стояла внизу, уже заведенная.

- Если бы ты прилюдно не сделал мне предложение. Смею заметить, в третий раз, то все обошлось бы. – Я передала ребёнка в руки Димы, и крестник тут же стал плакать. Дима на него смотрел со смесью ужаса и беспощности.

- Я же тоже твой крестный! – Он надул губы, и я издала смешок. Эти два ребёнка выглядели очень забавно.

- Все вы, мальчики, любите меня. – Я открыто смеялась, пытаясь скрыть свое нервозное состояние. Я была рада, что друг всё-таки решился поехать на прилюдный экзекуцию со мной.

- Никто не застрахован от твоих чар, Каштаночка. – Ответил в том же тоне мне мужчина. – Я говорил со Стасом…

- Я в курсе, что ты на меня нажаловаться успел, - перебила я его, бросая в ноги сумку с детскими принадлежностями. Я постаралась взять все в дорогу. От подгузников и бутылочек до аптечки и десятков ползунков. Хотя я рассчитывала, что Пашка уснет в машине.

- Я не жаловался! – Его брови взметнулись вверх, но на мой взгляд исподлобья вернулись на место. Он опустил голову. – Я всего лишь поделился мыслями.

- Интересно, какими? Как расчленить моё тело и утопить в Волге, чтобы нам не пришлось краснеть вдвоем?

- Ты жестокая, - мужчина посмотрел на своего крестника. – Никогда не влюбляйся в таких женщин, друг. Они с начала очаруют тебя, а потом бросят и уйдут к бывшему.

- Дима! – Я хлопала ресницами, удивляясь тому, как быстро Панов пришел в себя. Буквально два дня назад он едва мог смотреть на меня.

- Кто, если не я, расскажет мальцу правду?

- Ему полтора года!

- А мне тридцать пять! – Пашка выпучил глаза, словно понимал, о чем ему говорил Дима. Мне стало смешно. – И я очень жалею, что в мои полтора года никто такого не сказал.

- К своим годам ты бы забыл сто раз, - Маленькая копия Стаса сунул половину ладони в рот, а потом слюнявыми пальцами провел по выбритой щеке Панова. Тот скривился, а я захохотала. – Это дети, Дима. Они плюются и какают.

- Возьми-ка, - мужчина передал мне ребенка, а сам подхватил сумки и выбежал из квартиры.

За годы моей наблюдательности, я обратила внимание, каким Панов был педантичным человеком. От идеально выглаженных костюмов и начищенных до блеска туфель до кристальной чистоты в доме. У него работала горничная, которая убиралась каждое утро, а после приходил с работы Панов и протирал пыль повторно. Я считала это болезнью, но, когда у этого мужчины появится свой ребенок, он излечится.

Мы выехали из Москвы через полтора часа. С начала загружали сумки и спорили, на какой машине ехать. Победил Панов, - он недавно купил себе вместительный внедорожник, а свой седан продал парню из фирмы. Моя малышка не могла вместить в себя десятки пакетов, ребёнка и двоих взрослых и нервных людей. Потом мы заезжали в Одинцово, где я забрала уже собранную сумку, и наконец отправились в Нижний. Машину вел Дима, а мне поручил сидеть на заднем сидении с Пашкой. Мальчишка с начала капризничал, но вскоре сон его одолел и мне позволили пересесть на переднее сидение.

Мы выезжали из Москвы, когда нас остановили сотрудники ДПС. Я нахмурилась, - меня останавливали часто, и большой любви я к ним не испытывала. Синий внедорожник Димы остановился на обочине, он опустил стекло автомобиля, и нам представилось грузное лицо полицейского.

- Здравия желаю, капитан дорожной патрульной службы Иванько Степан Аркадьевич, ваши документы.

Он произносил свои слова так громко, словно был перед целым взводом солдат. Мои брови сошлись на переносице. У нас только уснул маленький монстр, и мне не хотелось всю дорогу провести на заднем сидении.

Дима вытащил из бардачка черную кожаную сумку, достал оттуда переливающуюся розовую карточку, - технический паспорт на автомобиль и чуть поменьше размером водительские права. С умным видом полицейский рассматривал документы, а мы ждали. Что он там пытался рассмотреть в фотографии Димы, я не знала, но мне уже самой хотелось заглянуть в стандартных размерах карточку. Несколько раз мужчина перемещал свой взгляд с документов на водителя, а после посмотрел на меня.

- Куда направляетесь? – Спросил полицейский громко. На заднем сидении в детском кресле заерзал Пашка.

- В Нижний Новгород, - ответил Дима.

- Ваша жена тоже водит машину? – Я едва сдерживалась чтобы не заткнуть мужчину.

- Мы меняемся, - ответила я, не обратив внимания на его оговорку, но Панов решил по-другому.

- Я сам поведу, - отрезал он, не смотря на полицейского. – Мало ли Пашка проснется.

- Если никто кричать не будет, - зашипела я, бросая короткие взгляды на грузного мужчину вне салона машины. – То он простит до самого Нижнего.

- Я не дам тебе сесть за руль. – Упирался Дима.

- Что ж, - встрял между нашим спором сотрудник ДПС. – Милые бранятся, только тешатся. Счастливого пути!

Мы тронулись в дальнейший путь. Я, насупившись, наблюдала за быстро сменяющимися картинками. В салоне было тихо, только звук соприкосновения шин об асфальт заполняли напряженную тишину. Дима сосредоточенно вел свой автомобиль, постукивая указательными пальцами по деревянному рулю.

Нас сочли супружеской парой. Впрочем, любой бы так подумал, увидев мужчину и женщину, и ребёнка на заднем сидении. Панов бросал на меня короткие взгляды, лицо его не выдавало эмоций, но я чувствовала, что он тоже размышлял о словах полицейского. Как бы сильно я на противилась, перестать думать о Диме, кольце и наших матерях я не могла.

- Долго будешь дуться? – Спросил вдруг Панов. Я ему не ответила. – Я со стеной разговариваю? – Я продолжала молчать. Разговаривать не хотелось, да и причин для обид не было, - нервы от скорой встречи с мамой сдавали. – Таня?

- Я не дуюсь, - соврала я.

- Ты не знаешь, как теперь со мной общаться, да? – Вид из окна меня уже мало интересовал. Я во все глаза уставилась на спутника. – Думаешь, что виновата в разрыве помолвки?

- Ты ещё скажи, что ты не винишь меня. – Я хмыкнула, прекрасно понимая, что именно это он сейчас и скажет.

- Лгать не буду, - на его лице появилась озорная улыбка. – Я злюсь на тебя. Но в том, что я сейчас оказался в глубокой душевной яме, виноват я. Только я.

- Но я давала тебе надежду.

- Ты мне не давала её. – Дима заехал на платную дорогу. – Это я с самого первого вечера, когда тебя увидел, верил, что ты посмотришь на меня другими глазами. Так, как ты смотришь на Воронова. Я верил, и в моменте позволил себе мечтать. А когда ты согласилась выйти замуж, я потерял голову. – Мужчина разгонялся, временами посматривая в зеркало заднего вида. Крестник спал крепким сном. – Ты была так близко ко мне, буквально разделила со мной кровать. Я чувствовал твой запах и таял. Я не мог поверить, что ты рядом. Даже зная, что ты все это делаешь в отместку Илье. А когда на премьере ты посмотрела на меня, а после нашла глазами его… я уже тогда все понял, - мои мечты навсегда останутся мечтами. Таким взглядом ты могла смотреть только на него.

- Таким, это каким? – В ушах бил пульс. Дима впервые без доли иронии делился со мной тем, что происходило у него на душе.

- Ты смотрела на него с нежностью и любовью. Даже спустя год, спустя боль и предательство. А потом ты утром просишь разорвать помолвку.

- Никто не защищен от душевных терзаний. А наше сердце не выбирает кого любить, а кого ненавидеть.

- Сердце всегда выбирает любовь, а вот ненавистью прикрывается разум. – Мужчина усмехнулся. – Знаешь, Каштаночка, я бы с большим удовольствием ненавидел тебя, но такое просто невозможно. На тебя можно злиться, но никак не ненавидеть. Поэтому я выбрал любить тебя.

Ответить было нечего. Извиняться в очередной раз уже казалось глупостью, рассуждать о любви не приемлемо, когда сердце мужчины горело от любви к той, которая не могла разделить это чувство. Возможно, Дима был бы хорошим мужем, отцом. И он заслуживал лучшего.

Я снова отвернулась к окну. Сумерки сгущались над длинной дорогой, на лобовом стекле появлялись маленькие капельки дождя, в салоне ощущался прохладный воздух от сплит-системы. Я задремала. Сквозь сон я слышала обрывки фраз, но не могла понять, - это причуды разума или реальность. «Я не об этом тебя просил», - голос был Димы. Слова вылетали из его уст с гортанными звуками, будто бы он рычал в трубку, - «Мне не нужна твоя жалость. И тем более я не желаю, чтобы кто-то пострадал от этого. Подписывай контракт, Лех, я приеду и разберусь. Да, с ней. А что ещё мне оставалось? Я расскажу всё, как есть». Голос стих, но открыть глаза я так и не смогла. Сон поглотил меня.

- Танечка, - пальцы мужчины коснулись моего лица, и я вздрогнула, распахнув глаза. Сонливость улетучилась в миг. Дима убрал руку. – Ты спи, только скажи, где смесь лежит?

- Пашка проснулся? – Я резко выпрямилась. Мальчишка на заднем сидении властно требовал наполнить его растущий желудок. И как только я не услышала его плач? – Я сейчас покормлю.

Отстегнув ремень безопасности, я выпорхнула из салона автомобиля. На улице было темно, и часы на приборной панели машины уведомил меня, что близилась полночь. Мы стояли на обочине центральной трассы. Мимо нас проносились лихачи, неподалеку, где-то в двухстах метров примостилась фура, очевидно, чтобы переночевать. Я отворила заднюю дверцу, вытащила мальчика из детского кресла. Его подгузник был полным.

Расправившись с дурнопахнущим подгузником, я переодела крестника и передала его подошедшему к нам Панову. Он наблюдал за нами из-за моей спины. Руки его спрятаны в карманы спортивных штанов, а на лице отображалось любопытство.

- Сейчас смесь разведу, - пока я рылась в сумке, мои глаза наблюдали за мужской компанией. Дима качал малыша, пока тот хихикал и пытался сунуть ему свои маленькие пальчики в рот. Я скрыла улыбку. Определенно, когда-нибудь Дима станет хорошим отцом. Поймав мой взгляд, он улыбнулся.

- Как там дела?

- Почти все, - я трясла бутылочку, размешивая смесь. Успела похвалить себя, что додумалась налить кипяток в термос. – Давай этого разбойника сюда.

Мужчина покорно передал мне ребенка, дождавшись, когда я удобно усядутся на заднем сидении кожаного салона. Пашка, увидев в моих руках бутылочку, громко вскрикнул, схватил ладошками пластик, выбрасывая соску изо рта.

Мы долго смотрели друг другу в глаза. Казалось, что в пустыне Панова я даже смогла разглядеть поземку. Я же не могла перестать задаваться вопросом, почему в его присутствии мне было спокойно. Может, играла роль долгая дружба и поддержка Димы, а может, я просто перестала после нашего разговора искать подоплеки в каждом его слове. Дима был прекрасным человеком, и я много раз жалела, что моё сердце почему-то выбрало скачки, а не покой. Ведь я знала, чтобы ни произошло, этот человек никогда меня не бросит.

- Ты будешь хорошей матерью, - Обронил Дима, касаясь лбом крыши автомобиля. Его карие глаза приковали меня к сидению. Взгляд упал на мальчика, который с упоением лакомился молоком. Пальцы убрали прилипшие волосы со лба. – Я в этом уверен.

- Ты звонил Стасу? – Ясении сейчас явно было не до кого. Дима кивнул, и я успокоилась. – Как они там?

- Перевели в палату, Надя с ними. Стас отказывается отходить от жены даже на минуту. Так что, - он подарил мне ласковую улыбку. – Мы все сделали правильно.

- Надо позвонить Розе Михайловне, - я гладила румяные щечки крестника, и чувствовала, как тяжесть его тела казалась мне пушинкой. Накрыло такое умиротворение и любовь ко всему миру. – Или Сергею Геннадьевичу. – Взглянула на часы. – Сделаем это завтра.

Рука Димы потянулась к моему лицу. Я замерла. Что-то слишком интимное, слишком личное. Я сделала вдох, услышав аромат его одеколона. Сердце так сильно ударило, что я вздрогнула. Удивление накрыло разум: мне нравился его запах. Он был чуть сладковатый, но приятный. Можно было уловить нотки еловых елок и свежести. Уголок губ мужчины приподнялся, и он вместо того, чтобы коснуться моей кожи, как я была уверена, он хотел сделать, погладил шелковые волосы мальчишки. А я ощутила странное чувства разочарования.

- Простите! – Наш безмолвный разговор глаз перебил громкий женский голос. Вскоре рядом с Димой выросла женщина в белоснежном костюме из легкой ткани, напоминающий жатку. Лица я не видела, но голос казался знакомым. Я нахмурилась. – У меня машина не заводится. Можно попросить вас посмотреть?

Дима пересел взгляд на меня, в моих глазах читалось смятение. Время было позднее, и кто знал, что хранила на уме эта девушка. Верить, к сожалению, нельзя никому. А верить людям на дороге нельзя было и в средневековье.

- Пойду проверю, - произнёс он, и мои брови ещё больше опустились к переносице. – Я быстро.

- Будь осторожен.

- Что вы, - в поле зрения показалась белокурая голова девушки. Лицо то же было знакомым. Откуда я её могла знать, в голову никак не приходило. – С вашим мужем все будет в порядке. – Она улыбнулась. Я вскинула брови, понимая, как мы с Димой выглядели со стороны. – Просто мне кровь из носу надо быть завтра в Нижнем Новгороде. У меня сделка.

- А где ваша машина?

- В метре от вас. – Она указала пальцем позади нас. – Моя белая ласточка. Служила мне верой и правдой уже больше двух лет. А тут начал движок барахлить, но заехать в сервис совсем не было времени.

Я переложила уснувшего ребёнка в кресло, пристегнула и вышла из машины. Увидев автомобиль девушки, я пошатнулась, найдя опору ладонью за крышу внедорожника. Белая Ауди, белокурая девушка, профессию которой, я казалось, знаю. Я ещё раз всмотрелась на карие глаза девушки.

- Вы, случайно, не риелтор из Твери?

Девушка вскинула брови, улыбка стала шире.

- А вы подруга хозяина этой машины? – Она указала пальчиком в сторону своей белой малышки.

- Имя, не помню, к сожалению.

- Ника, - она протянула мне ладонь. Я пожала её.

- Таня.

- Очень приятно. Вы в Нижний? – Я кивнула. – Я не была в этом городе с момента покупки машины. – Ее взгляд упал на комочек, посасывающий собственный большой палец. – Какой хорошенький! Сколько ему?

- Два года будет через пару месяцев.

- Какая прелесть! – К нам возвращался Дима. Лицо его было озадаченным. Он вытирал салфеткой руки. – Это счастье, - быть родителями. Я пока, к сожалению, не обзавелась собственными. Но уж лучше так, чем как мой брат.

Девушка тяжело вздохнула. Дима вопросительно уставился на нас. Ночь не позволяла в полной мере разглядеть эмоции на лицах.

- Что с вашим братом?

- Твоим, - перебила меня Ника. – Ненавижу формальности. На работе хватает. – Она взглянула на Панова, и я заметила румянец на её щеках. Дружелюбие растворилось. - Мой брат – придурок, - она издала смешок. – Любит одну, а ребёнка ждёт от другой.

- Не хочу прерывать вас, - подал голос Дима. Его взгляд прошелся по моему лицу, и заметив перемену настроения, усмехнулся, а после перешел к большим глазам Ники. – Двигатель, кажется, сдох. Нужно на эвакуаторе в сервис везти.

- Черт! – Девушка прислонила ладонь по лбу. Её плечи опустились. – Что теперь делать? Мне в девять утра нужно уже быть на Горького.

- Можем подвезти вас, - предложил Панов. Глаза девушки блеснули в темноте. – Но машину все равно нужно будет отвести.

- У тебя есть трос? – Спросила я. Дима нахмурился и полез в багажник. Пока мужчина ковырялся в множестве пакетов, что-то бурча себе под нос, я снова посмотрела на не такую уже веселую спутницу. – Может, попробуем дотащить. – Моя ладонь легла на её плечо. – Не беспокойся. – Она кивнула.

- Если бы братик жил сейчас в Москве, мне было бы проще. – Она снова вздохнула, и из ее глаз начали падать соленые капли. Я оторопела. Она всхлипнула раз, за тем другой, а после закрыла ладонями лицо. – Что за год такой? – Взвыла она.

- Знаешь, - мои руки коснулись ее макушки, Ника тут же прильнула к моей груди. Мы с девушкой были одного роста. Она положила свою голову на плечо, и я ощутила, как намокала серая футболка. Дима вскинул голову и удивился, увидев рыдающую попутчицу. На вопросительный взгляд я едва заметно покачала головой. – Я тоже задаюсь этим вопросом. Не год, а проверка на прочность.

- С начала Петя… Потом мама… а теперь ещё эта машина!

Я усадила Нику за заднее сидение, бросая короткие взгляды на ребёнка. Он спал крепко, - дорога его утомила. Девушка приняла салфетку, вытерла черные от туши дорожки. Ее бледная кожа покрылась красными пятнами, а нос увеличился в размерах.

- Если тебе будет легче, расскажи. – Наши ладони лежали друг на друге, согревая. Она казалась ледяной. – Обычно случайным попутчикам проще выложить всю жизнь.

- Ты уже не случайная. – Уголок её губ приподнялся. – Да и я терпеть не могу жаловаться. Это только Петя вечно ноет, как девчонка.

- Мужчины – это большие мальчики. Делай скидку. – Девушка тихо рассмеялась.

- Петя…он не работает уже несколько месяцев, но это пол беды. Он стал агрессивным. – Я нахмурилась. Ненавидела мужиков, которые пользовались преимуществом собственной силы. – Я из-за этого стала брать заказы из других городов. Чтобы быть подальше от него.

- Почему ты не расскажешь обо всем брату?

- У этого идиота проблем побольше, - она посмотрела своими карими глазами в мои. Эти глаза были знакомыми, словно я уже давно с ними породнилась. Да и Нику, казалось, что я уже знаю давным-давно. – Он запутался. С начала пропал на целый год, потом я узнала о свадьбе, а потом о беременности его жены.

- Это же хорошие новости. – Я склонила голову набок, разглядывая девушку.

- Для него нет. – Она поджала губы, глядя за расхаживающим перед машиной Димой. Мужчина выжидал, когда настанет покой в салоне. Он не был любителем женских слез. Особенно после того, как почти год наблюдал за моими слезами. – Он подал на развод. И этот развод ему был нужен, как воздух. По крайней мере, он так думает. Я же не верю, что можно легко женится на одной, если кричишь о любви к другой. – Она покачала головой. – Естественно, он не смог ужиться с ней. Объявил о разводе, снова встретился с той, которую любит, и вроде бы все шло неплохо. А тут появляется его жена и говорит такие вещи. А зная наше прошлое… ему тяжело отказаться от ребенка, потому что наши родители практически отказались от нас.

- Если он на ней женился, значит, любил. – Мои доводы вызывали у спутницы

улыбку.

- Он никогда ее не любил. Она казалась ему отвлечением. К тому же, он не простит ей, что… - Ника пристально вглядывалась в моё лицо. А мне казалось, что я знаю эту девушку слишком долго. – Она ходила за братом по пятам. Много раз пыталась поцеловать, но он держался. Братик любил свою девушку, но однажды… Считаешь ли ты поцелуй изменой? – Позади нас громко хлопнула крышка багажника. Я вздрогнула, бросая взгляд на ребёнка. Дима обогнал машину, облокотился на капот спиной к нам.

- Это измена. – Я подумала над тем, смогла бы ли я жить, зная, что желанные мои губы касались бы другой женщины. Я передернула плечами. – Я даже не знаю, смогла бы простить это.

- Вот и брат потерялся. Когда это случилось, он долго не находил себе места. И не смог простить жену за такую пакость. А дело было все в собственном чувстве вины. Особенно, после того, как она заявилась к нашей матери и рассказала обо всем. Она едва может ходить, и женщина была ни сном, ни духом о свадьбе сына. И вообще, мне кажется эта девушка та ещё темная лошадка.

- И что теперь?

- Теперь? – Она пожала плечами. – Он все равно с ней разведется. Будет помогать. Сейчас на кону стоит нечто важное. Его любовь. – Она ласково улыбнулась. Было понятно, - Вероника очень любила своего брата. – Понимаешь, мой брат упертый и заносчивый, но очень ранимый. Когда ему было двенадцать, он начал писать стихи. Потом бросил, когда исполнилось шестнадцать. Времена были не те. Приходилось и учится и работать. У нас был друг, - Адам, - он имел страсть к режиссуре. Но в нашем родном городе, несмотря на всю его красоту и обширность, ему было не вздохнуть. Банда, в которой он состоял вынудила бежать парня. Впрочем, как и нас.

- Лихие девяностые? – Она грустно улыбнулась.

- Они самые. Мой брат разорвал все связи с прошлым и начал новую жизнь, но я так не могла. – На лице появилась тень ностальгии, и ее глаза засияли. – Я была без ума от Адама. И, конечно, уехав к бабушке в Тверь, я не теряла с ним связь. Я узнала, что он поступил на режиссерский факультет в Москве, а теперь снимает красивые фильмы. Последний его фильм сорвал куш. Хотя, казалось бы, банальное мыло.

- Тоже не любишь слюнявые фильмы? – Она расхохоталась.

- Ты говоришь, как мой брат. Да, ненавижу. Но этот посмотрела. В память об Адаме. И о брате. Он оказался таким талантливым! Стал сценаристом, представляешь?

- А как так вышло? – Мои мысли вернули меня в кинозал. Туда, где я видела историю своей любви.

- Я заставила их встретится. Он писал сценарий полгода, а после отдал Адаму. Тот показал продюсерам и вот тебе результат.

- Настоящая удача. – Ответила я.

- Он мой дракон удачи, - я усмехнулась. Взгляд девушки метнулся к выжидающему Панову. – А твой муж не замерз?

- Он не мой муж, - призналась я. Брови Ники поднялись вверх. Она посмотрела на спящего Пашку. – А это не мой сын. Мы везем мальчишку к его бабушке и дедушке. Подруга родила сегодня, и мы вызвались отвезти мальчика. А Дима – мой друг. У нас кое-какие дела в Нижнем.

- Вот как… а я уже подумала, что это вы были на фотографиях в журналах. Оказывается, нет.

- Это правда. – Ника ахнула в изумление. Мне захотелось рассмеяться. – Расскажу по дороге. А пока позову Диму, пока он себе чего не отморозил.

- Я неверно все поняла, - она растерянно моргала. – Просто вы смотрели друг на друга не как обычные друзья. – Я застыла. – Не бери в голову, я часто говорю не то, что стоило бы.

- Я такая же.

Скрывшись на мгновение от глаз попутчицы, я глубоко вдохнула, судорожно испуская углекислый газ. Глаза нашли Панова. Сердце снова издало сильный удар, и я удержала свою ладонь, которая тянулась к сердцу. Я любила Илью, и не было даже мысли о других чувствах.

Ноги остановились около хмурого Димы. Он смотрел в темную даль, и о чем-то думал. На языке вертелось любопытство. Мужчина обернулся ко мне, его теплый взгляд согрел меня. Он коснулся моей ладони. Пальцы рук были ледяными то ли от прохлады ночи, то ли от волнения.

- Не волнуйся, - тихим голосом произнёс Дима. Его губы изогнулись в тонкую линию. – Ты превратилась в ледышку.

- Ника подумала, что мы женаты, - так же негромко ляпнула я, и мужчина усмехнулся.

- Ты решила меня убить? – Чертики вальсировали в наших глазах. Мне хотелось побыть с ним вот так, ночью под падающими звездами, наедине. – Я ведь могу и передумать. Принять сторону наших матерей и тогда тебе не отвертеться.

- Ты этого не сделаешь, - я хотела щелкнуться его по носу, но мужчина перехватил моё запястье. Его большой палец возил по тонкой коже, где виднелись вены.

- К сожалению. – Он наклонился к моему уху и его дыхание опалило кожу шеи. – Но очень этого бы хотелось.

- Дима, - мой голос был другим, с легкой хрипотцой. Это напугало меня. – Ты опять за свое?

- Татьяна, - то, как он произнёс моё имя, заставило меня вздрогнуть. – Только глупец может отказаться от тех чувств, которые испытывает.

- Побудь хоть немного глупцом, - попросила, намекая, что этот разговор запутает нас ещё сильнее. – Ты сам все понимаешь.

Мужчина отпустил мою руку, не говоря больше ни слова сел в салон автомобиля и столкнулся с хитрыми глазами Ники. Девушка улыбалась.

– Спасибо вам. – Я была благодарна ночи, - красные от смущения щеки укрылись от глаз попутчиков.

- Спасибо не булькает. – Ответил Панов. – А вот в ваших животах ураган.

Мы рассмеялись. Дорога показалось слишком короткой. Ника оказалась приятной и миролюбивой девушкой. Она много рассказывала о своей жизни. Временами мы смеялись, временами на лицо опускалась тень грусти. Было удивительное совпадение, - брата девушки звали так же, как и моего любимого.

Тогда я ещё не догадывалась, что судьба сталкивает людей не ради забавы, а чтобы подготовить к неизбежному. Ведь нужно было быть круглой дурой, чтобы не сложить пазлы воедино. Но я слепо верила в любовь Ильи, считала, что он не смог бы предать меня. Я же смотрела в его глаза. Я видела этот огонь и готова была поклясться, что Илья умрет за меня.

Глава 29

Наши дни. Илья

Мама пристроена. Утром пришла сиделка, поговорила с мамой и Катериной, а потом позвонила мне. Женщина больше не противилась моей помощи, и я был несказанно этому рад. Одной проблемой меньше. Теперь стояла задача развестись. Но Катя была подозрительно молчаливой. Суд был назначен на понедельник, то есть завтра. Я был уверен, что за это время девушка найдет какую-нибудь лазейку и снова что-нибудь выкинет. Но такое затишье меня пугало.

Квартира в центре Невского пропахла дождем, - с утра небо проливало на землю месячную норму осадков. Мои белоснежные тюлевые занавески развивались от ветра, просочившегося через распахнутое настежь окно. Было пасмурно и темно в комнате, от чего, лежа на разложенном диване, мне совсем не хотелось подниматься.

На часах было чуть больше восьми утра. Сергей Геннадьевич приказал явится в отель к десяти, несмотря на то, что я просил его о выходном в воскресенье. Впрочем, жаловаться грешно, - мужчина позволил мне отсутствовать на рабочем месте целых три дня. С начала поездка в Москву, а после в Благовещенск. Я даже успел соскучиться по своей кристально чистой и светлой квартирке.

Тяжело вздохнув и потянувшись, я напомнил себе про режим дня, который напрочь вылетел из головы после встречи с Таней. Я никогда не был спортсменом, но старался держать себя в форме. Прошедший год оставил след на моем теле. Я весил почти девяносто килограмм при своем росте, а потом похудел до семидесяти пяти. Это было невозможно не заметить.

- Если солнцу вставать не лень, и для нас, значит, ерунда, - пропел я и одним рывком соскочил с постели.

Приняв душ и закинув в свой пустой желудок пару бутербродов, потому что на остальное уже не хватало времени, я выскочил из дома. Мой внедорожник приветливо моргнул фарами, стоило только большому пальцу коснутся ключей. Запах в салоне был чужим и резким. Я с начала даже нахмурился, пока события недельной давности не всплыли в голове. Это был парфюм Петра.

Странный тип этот парень сестры. Он все время ерзал на стуле, пока я беседовал с Никой, поглядывал нервно то на наручные часы, то на девушку. Да и сама Ника была слишком тихой рядом с ним. И это мне не нравилось от слова совсем.

В отеле все было тихо, за исключением очередного аншлага около стойки регистрации. Лера, - девушка администратор стояла с коллегой Русланой, пытаясь убедить в чем-то пожилого посетителя. Недолго думая, я решил вмешаться.

- Добрый день, - приветливо отозвался я, заметив облегчение в глазах девушек. – Илья Александрович, управляющий отелем «Георгий», какая у вас проблема?

- Мне обещали номер с видом на Неву, полу люкс! – Пыхтел седой мужчина лет шестидесяти. – А поселили в стандарт!

- Что у нас с бронированием, Руслана?

- Уважаемый Петров Игорь Степанович забронировал себе номер стандарт через турагентство. Люкс, который требует мужчина стоит на пятнадцать тысяч дороже.

- Мне обещали люкс! – Настаивал мужчина.

- Сколько стоило ваше проживание через турагентство? – Осторожно спросил я, видя, как шея мужчины покрывается пятнами. Не хватало, чтобы у меня посреди отеля рухнул постоялец с сердечным приступом.

- На шесть ночей пятьдесят пять тысяч, - сокрушался он, опустил свою тяжелую голову на ладонь. Очевидно, спор был долгим.

- Игорь Степанович, даже со скидкой, которую мы предоставляем турагентству, номер люкс с видом на Неву будет стоить больше ста двадцати тысяч на шесть ночей.

- Но…

- Ваш оператор, очевидно, ввел в заблуждение. Если у вас есть свободные пятьдесят тысяч рублей, то мы с радостью переселим вас в люкс. Но, - Видя, как поник посетитель, я улыбнулся. – Мы можем оставить вам за эту сумму стандарт, но подыскать с видом на Неву. Руслана, - я дал команду девушке, и она тут же принялась искать свободные номера.

- Есть, стандарт одноместный с видом на Неву.

- Как вам такое предложение? – Моя услужливая улыбка начинала давать трещину, видя, как седые брови мужчины все ещё были сведены к переносице.

- А завтрак?

- Руслана, - я снова обратился к девушке, - что написано у нашего гостя?

- Все включено.

- Отлично, - выдохнул мужчина. – Я согласен.

- Засели, гостя. – Я хлопнул по стойке ладонью, снова улыбнулся постояльцу и направился в свой кабинет.

Мне было душно. То ли от спертого воздуха, ведь окно горничные не удосужились открыть, то ли от странного жжения в груди. Я не находил себе места. Блуждая по небольшому помещению своего кабинета, не удосужившись включить свет, или глаза наткнулись на статуэтку ангела с обломанным крылышком. После того, как я снес все со стола в порыве злости, а потом обнаружил на месте преступления Таню, рука не поднялась выбросить напоминание о любви. Этот ангел был единственным, что я смог забрать из квартиры, схватив на ходу с тумбы в прихожей.

Таня…девушка запуталась так сильно, что ей приходилось изъясняться перед матерью. Я беспокоился за неё. Но с воскресенья девушка не брала трубки. Моё беспокойство перерастало в панику. Я едва смог поднять голову с подушки, - всю ночь, не смыкая глаз, думал о Рыбаковой. Признаться, давно я не испытывал такого беспокойства. Появился неприятный, горький осадок где-то под ложечкой.

Что, если она каким-то образом узнала о ребенке? Нет, я запретил кому-либо рассказывать о б этом.

- Илья, - в кабинет робко зашла Руслана. Увидев меня отвергнутым спиной к двери и лицом к окну, она замешкалась. Я обернулся, рукой приглашая зайти.

- Что-то случилось?

- Нет, - она сложила ладошки позади себя. – Хотела сказать, что ты как всегда пришел вовремя.

Я усмехнулся, бросая полный иронии взгляд на круглолицую девушку.

- Есть у меня такое свойство, - появляться в самый нужный момент. – Ты что-то хотела?

- Мы все слышали о конкурсе, - мялась девушка в дверях, так и не решившись сделать больше одного шага. – Ты уже придумал что-нибудь?

- Я не думал об этом, - честно признался я. – У тебя есть какие-нибудь идеи?

- Не уверена, что они помогут тебе выиграть, если участвует там Таня. – Тихо сказала она, а я усмехнулся. Понятно было, что этой фразой подразумевала девушка.

- Кто сказал, что мы дадим спуску, а? – Я подошел ближе к администратору, усадил её на диван, а сам сел в кресло напротив неё. – Таня может выиграть честно. И она это сделает, но что нам мешает тягаться наравне с ней?

- Но она же…

- Цыц! – Указательный палец уперся в девушку. – Рыбакова хоть и подруга Ясении Сергеевны, но она всего добилась сама. И если девушка и выиграет этот конкурс, то только заслуженно.

- Вот бы и в меня кто-то так безоговорочно верил, - Руслана улыбнулась, рассматривая свои ладошки. Её пухленькие щечки подрумянились.

- Уверен, что найдется такой человек. – Я похлопал по её ладоням. – А теперь рассказывай, что задумала.

- Благотворительный ужин в стиле восемнадцатого века натолкнул меня на мысль, что можно что-то подобное устроить и для постояльцев. Мы можем организовывать мероприятия в ресторане отеля. А в фойе могут быть разные исторические экспозиции.

- Ты умница, - я широко улыбнулся. – Тогда займусь этим. Можно устроить интервью с режиссеров одного фильма…- Я похлопал пальцем по губам. – Адам Исаев, знаком тебе?

- Это же режиссер фильма «Просто поверь мне»! – Девушка распахнула свои большие глаза. – Он сейчас стал суперзвездой, - её улыбка в миг погасла. – Вряд ли он согласится.

- Согласится. – Заверил я. – А теперь донеси о наших идеях до персонала и собери их мнение. Мне важно, чтобы мы все разумно расценивали свои силы.

Руслана скрылась, а я почему-то коварно улыбнулся, вглядываясь в окно на виды Невы с высоты третьего этажа. Я обещал Тане начать с начала нашу жизнь, и этот конкурс как нельзя кстати. Не для соперничества, а для того, чтобы напомнить ей, как все начиналось.

День был суматошным. Спустя час ко мне в кабинет ввалился весь коллектив и наперебой предлагали свои идеи. Я хохотал над каждой из них, ведь с каждым новым предложением идеи становились безумными. Но некоторые имели свои изюминки. Мне понравился маскарад. Устроить его было можно, - декорации с благотворительного ужина сейчас горой валялись в подсобном помещении.

- Вы же понимаете, что это мероприятие будет платным, - произнёс я, отсмеявшись. – И вам, - я ткнул пальцем в Леру и Руслану, - придется оповещать об этом всех.

- Илья, - бармен оторвался от стены, - доверься нам. Я разработаю коктейли в стиле имперской России, и уверяю, они скупят все.

- Хорошо. Ужин устроим завтра, - сказал я.

Потом я занялся вопросом презентации фильма и интервью Адама в моем отеле. Оказалось, что восторженных женщин было уйма. И, когда я сказал, что презентация то же будет за определённую сумму, даже работники нашего отеля согласились прийти. Это радовало.

Адам поднял трубку со второго гудка. Его голос был бодрым, и он обрадовался, когда услышал своего давнего друга. Я даже поймал ностальгию, - раньше с мужчиной мы были близкими друзьями, а потом судьба развела нас.

- Неужели готова вторая часть? – Послышался смешок. Я ухмыльнулся.

- Жди рукописи через пару месяцев, - заверил я мужчину. – Концовка пока что вырисовывается размытой.

- Жаль, что ты не хочешь писать ещё, - вздохнул он. – У тебя талант и богатая фантазия.

- Нет никакой фантазии, брат, - отозвался я, хмыкнув. - «Просто поверь мне» - это моя история.

На той стороне разговора послышался свист. Адам рассмеялся.

- И почему только такое мне не рассказывала твоя сестра?

- Потому что она ничего не знала, - я улыбался, как дурак. Я уже давно привык к тому, что все мои секреты становились предметом для обсуждения у Ники и Адама. – Я тебе ведь по делу звоню. Не хочешь устроить презентацию фильма в моем отеле вместе с интервью? Приведем журналистов, и это будет, как эксклюзивный закрытый показ.

- Соглашусь, - задумчиво отозвался он. – Но если это эксклюзив, то…при одном условии.

Челюсть окаменела от одной мысли, что мне придется во все услышанья рассказать о том, что я был сценаристом. Мне было достаточно получить приличный гонорар за такой «шедевр».

- Она меня повесит, - процедил я сквозь зубы. – И ее я, признаться, боюсь побольше Афгара.

- Пригласи девушку на презентацию, расскажи ей правду. – Адам настаивал, а я едва мог вообразить себе ее глаза. Она догадывалась, и я видел это, но одно дело предполагать, а другое…узнать, что твои чувства стали достоянием общественности… - В общем, - вздох заполнил тишину. – Я в эту субботу буду в Питере. Милана нужно навестить бабушку, - Милана была женой Адама. Милая кроткая девушка, которая каким-то волшебным образом ворвалась вихрем в его жизнь и пустила корни. – И у меня будет несколько часов. Если решишься, звони.

Я отключился. Рассказать всё Тане в нынешней ситуации, - только углубить проблемы. Меня устраивало моё имя в титрах, ведь их мало кто читал. Влиятельные люди знали меня и уважали желание остаться в тени. Адам тоже позволил мне это.

Татьяна продолжала молчать. Я звонил ей весь день, весь вечер и около девяти часов вечера, решился позвонить Стасу. Сердце колотилось, как на родео. Я чувствовал тревогу, и сам не понимал почему. Словно все нервы завязали в тугой узел.

- Илья? – Голос Филатова был хриплым. Неужели я его разбудил?

- Стас, ты разговаривал с Таней? – Спросил я, кусая ноготь большого пальца. Мужчина вздохнул.

- Она вернулась из Нижнего. – Ответил мужчина, и его уклончивость меня напрягла. – Если ты не знал, она отвозила моего сына к Лукоянову.

- Она не берет трубки, - признался я.

- Ей мой тесть дал много поручений, - зевнув, отозвался Стас. – Возможно, ей просто некогда.

- Все три дня? – Прорычал я. – Она меня игнорирует, Стас. Я это чувствую.

- А что ты ожидал? – Зло прошипел Филатов. Послышались шорохи, хлопок, и после его голос стал грозным и громким. Я напрягся. – Из-за тебя у неё проблемы с матерью! – Я облокотился на край стола. – Это ещё хорошо, что она не узнала о твоем ребенке!

Брошенная в гневе фраза Филатова выбила из легких весь воздух. Сердце замерло, дыхание остановилось, а в ушах шумел его ответ. Если Стас узнал о ребенке Катерины, то скоро узнала бы и Таня. Я закрыл глаза, силой сдавливая челюсть. Проклятья сорвались с моего языка. Стас лишь зло смеялся, явно чувствуя, что сейчас происходило в моей голове. Стас был как брат для Рыбаковой. Если он не сказал ей сейчас, то только потому, что без такой новости у девушки была гора проблем.

- Я успел перехватить твою жену у подъезда Тани. – Уже спокойнее произнёс мужчина. Правда, мне становилось только хуже. – Ты хоть понимаешь, чем это могло обернуться?

- Знаю, - голос был похож на скрежет металла. – Поэтому я молчал. Таня никогда не будет со мной, если узнает об этом.

- Рано или поздно это случится, Илья. Если ты ещё раз разобьешь ей сердце, я лично выпотрошу тебя. – В эту угрозу я верил. – Если из её глаз упадет хоть одна слезинка по твоей вине, я сам выдам ее замуж Панову, несмотря на то, что был против этого брака.

- Перегибаешь, - только и смог сказать я.

- Это ты, Воронов, перегибаешь. Твои писульки и слова – пыль на фоне поступков.

- Завтра я развожусь. – Словно это могло меня спасти, прошептал я. – Катя знает, что я не брошу ребёнка.

- Прежде чем бросаться в чертов омут, реши проблемы. Катя – змея в траве. Она выползает из ниоткуда, и не дай бог ужалит Таню. Татьяна мне, как сестра. Ты это сам прекрасно знаешь.

- Стас, - я сжал телефон с такой силой, что пластик заскрипел. – Не говори ей.

В голосе было столько мольбы, но почему-то был уверен, что Таня уже все знает. К горлу стал подступать ком. Я вцепился свободной рукой за край стола, чувствуя, как ноги теряют опору.

- Рано или поздно, то, чего мы так сильно боимся настегает нас. – Голос Стаса был тихим и задумчивым. – И, по закону подлости, в самый неожиданный момент. – Стас умолк. Я уже хотел сбросить звонок, как его такой же тихий голос снова ворвался в моё ухо. – Я не сказал и не скажу. Это только ваше дело, Илья. Но ребёнка тяжелее скрыть, чем украденные миллионы твоим отцом.

- Спасибо. – Прошептал я и повесил трубку.

Теперь мне было понятно молчание Кати, и не понятно молчание матери. Я схватился за голову, снося с идеально чистого стола все принадлежности, бумаги и несчастную клавиатуру. Как мало времени мне оставалось, что сохранить и возродить то, что я так легко потерял.

Тревога танцевала в груди, и я чувствовал, что все мои проступки начали вскрываться. Я любил Рыбакову до хруста костей, но эта любовь не уберегла меня от настойчивых попыток Катерины соблазнить меня. Однажды я сдался, позволяя ей целовать меня. Но карма настигла так скоро, что я на целый год потерял голову и любимую. Очередной мой проступок я делал зарыть, как можно глубже.

Я любил её, целовал и женился на другой. Я чувствовал, - это был мой конец.

Глава 30

Наши дни. Таня

Я сидела в своей квартире, заперев себя на все замки. И дело было ни в чьем-то преследовании или обидах. Я была в растерянности. Слишком много всего произошло. Я лишилась двух близких мне людей, защищая свои чувства. Но только почему в этот раз сердце поддавалось сомнениям?

Когда мы приехали в назначенное место вместе с Димой за десять минут до прихода матерей. Меня трусило, пока я беспомощным взглядом пыталась найти выход из этой ситуации и злосчастного кафе. Дима сохранял спокойствие, но я видела, как нервно подрагивали его пальцы, сжимавшие салфетку. Ему было страшно не меньше, чем мне. В другой ситуации это рассмешило бы меня, но сейчас я сама была белее мела.

- С ума сойти, - буркнула я, принимая от официанта черный кофе. – Нам по тридцать лет, - я посмотрела на друга и фыркнула, - некоторым и больше, а мы сидим, как школьники на ковре у директора!

- Что бы знала, я к этому цирку отношения никакого не имею. – Произнёс он, и я прищурилась.

- Имеешь, - настояла я, и мужчина уже хотел что-то ответить мне, как на пороге кафе показались две женщины. Полные противоположности друг друга. Моя мама – высокая блондинка с холодными серо-голубыми глазами, мама Димы – жгучая брюнетка ростом ниже среднего с теплыми карими глазами. Объединяло их одно, - сгущавшиеся тучи над головами. Вот-вот и прямо над нашим столиком польется проливной дождь. Я сжалась под пристальным маминым взглядом, удивляясь тому, что Дима тоже притих. Мы мельком переглянулись. У обоих читалась примесь недоумения и страха.

- Здравствуйте, дети, - ледяным голосом отозвалась моя мама, и я машинально отодвинулась от неё подальше к окну. Мама Панова кивком указала ему, чтобы тот сменил локацию, и села вместе в Варварой Николаевной напротив нас. Я почувствовала себя на паперти.

Кому писать прошение о помиловании? – подумала я и издала сдавленный смешок. Мама зло прищурилась, а Дима легонько толкнул меня локтем.

- На твоем бы месте, - начала говорить мама, - я бы так не веселилась, Татьяна.

- Прости, мам. – Мои глаза нашли карие хитрые глаза Валентины Ивановны, и я изобразила на лице улыбку. – Здравствуйте, Валентина Ивановна.

- Здравствуй, Татьяна. – Улыбка мамы Димы заставила меня чуть прижаться к плечу друга, тот машинально приобнял меня за плечи и это не утаилось от глаз родительниц.

- Мама, - придав голосу уверенности, произнёс Дима. Его мама даже ухом не повела, продолжая рассматривать покрасневшее моё лицо. Мне казалось, что большое кафе превращалось в одиночную камеру. – Таня не музейный экспонат, чтобы так пялится на неё.

- Твоего мнения, Дмитрий, - резко осекла его мать, - никто не спрашивает. Ты же также поступал?

- Уважаемые женщины, - вобрав в себя побольше воздуха, на выдохе начал говорить мужчина. – То, что напечатали в газетах, неправда. Мы не женимся. – Я яростно закивала, поддерживая тактику друга свалить всю вину на желтую прессу.

- Правда, мамочка, не правда то, что пишут в газетах! – Мама ухмыльнулась и бросила на стол тот самый журнал. Это была не пресса, - это был бизнес журнал, в котором писали о высоких вещах и громких сенсациях. И, естественно, свадьба директора Филатов Групп входила в эти сенсации. – Я тебе сейчас все объясню! – Я выставила ладони вперед, ужасаясь тому, как с каждым вдохом багровело железное лицо женщины. Сидящая рядом с ней Валентина Ивановна так же зло буравила взглядом сына.

- Страница сто пятнадцать, - процедила сквозь зубы мама. – Первая фотография вполне реалистичная, ты на думаешь?

Я наспех открыла нужную страницу и чертыхнулась. Дима повторил за мной. Мы переглянулись. На фотографии Панов нежно целовал меня в висок, а его ладонь покоилась на моей талии.

- Нам есть, что вам рассказать, - я опустила глаза на свои ладони. – Но мы правда не женимся.

- Мы ждём.

- Дима и правда сделал мне предложение, - мои глаза нашли картину позади женщин, и я для уверенности уставилась на неё. – Это произошло год назад. – Наши матери синхронно вдохнули воздух сквозь зубы. – Я тогда отказала. Я была не в форме, и четко пояснила мужчине, что семью создают только по любви.

Дима сжал кулаки у себя на бедрах, его глаза смотрели на меня с грустью. Я ему улыбнулась, словно извиняясь, что нам обоим приходится бередить старые раны.

- Да, - подтвердил он. – Тане было плохо, и я видел только такой единственный выход. Она отказала мне. Но спустя год я снова сделал ей предложение.

- Зачем? – Недоуменный взгляд точно таких же, как у Панова карих глаз, уставились на сына, словно впервые видя.

- Потому что я люблю эту девушку, - честно признался Панов. Я мысленно ударила себя по лбу. – Безответно.

- Почему ты унижаешься? – Голос его матери звучал как лезвие ножа по наждачной бумаге.

- Я не унижаюсь, - в таком же тоне отозвался Дима, и я обратила внимание, что они похожи друг на друга гораздо больше, чем казалось со стороны. – Я её люблю. Если тебе не знакомо это чувство…

- Дима, - я осекла мужчину, чувствуя, что начинают вскрываться семейные тайны. Его мама прищурилась. Она выглядела такой же железной леди, как и моя. Я вспомнила о том, что рассказывал мне Стас. Его мать буквально выгнала сына в восемнадцать лет.

- Так вот, - он прочистил горло. – Сделал я это, потому что в тот момент Тане снова нужна была поддержка. – Я взглянула на мать. Моя мама с пониманием слушала Панова, словно помня те злосчастные дни, когда все собирали меня по кусочкам. А может, она и вправду, не смогла забыть. – Таня согласилась. Я знал, что для неё это просто отчаянная попытка ухватится за внешний мир и не упасть вновь. Я был этим доволен, - предостерегая свою родственницу от неприятных вопросов, добавил в конце мужчина. Валентина Ивановна хмурилась. – Но это я виноват, что наша авантюра попала в прессу. – Я прикусила губу. Мне стало жаль Диму. – Я потерял голову. Мне хотелось всему миру показать, что та, в кого я несколько лет влюблен, наконец со мной. Сорвался, сделал предложение на глазах у всех журналистов. Но преждевременно.

- На следующее утро я попросила у Димы разорвать помолвку. – Сухо ответила я. – Дима мне очень дорог. Он был тем, кто сторожил меня возле изголовья кровати, когда я едва могла открыть глаза от истощения. Он был рядом, когда я падала в обморок. – Моя мама сохраняла спокойствие на лице, но её дрожащие руки выдавали волнение. Этого я ей не рассказывала. – И в том, что наша личная договоренность переросла в семейные перепалки, - намекая на причину нашей встречи, произнесла я, - виноваты то же мы оба.

Воцарилось молчание. Женщины не смотрели друг на друга, но и нас с Димой они игнорировали. Мы сжали ладони друг друга под столом, пытаясь подбодрить. Мне становилось легче от прикосновений теплых ладоней мужчины. Валентина Ивановна лишь раз одарила меня долгим пронзительным взглядом, в котором я увидела и обиду за сына и пренебрежение. Она стала бы превосходным свекромонстром, который бы пил день за днем из меня кровь.

- Почему ты просила разорвать помолвку? – Тихо спросила мать друга. Я вздрогнула, но Дима едва заметно кивнул мне. Я могла рассказать правду.

- Я дала себе и Илье второй шанс. – Мои слова громом раздались над нашими головами. Показалось даже, что потолок начал трескаться от громкого и яростного вскрика моей матери. Я сжалась, пряча шею в плечи. Так страшно мне ещё никогда не было.

- Что?! – взревела Варвара Николаевна. – Ты снова снюхалась с… этим? – В её голосе было столько пренебрежения, что я едва сдержалась. Я вскочила в след за матерью, яростно прожигая своими зелеными глазами мать, но Дима меня рывком усадил на стул.

- Мама, - мой голос дрожал от нахлынувших эмоций. Я могла стерпеть ее злость на меня, но Илью я не могла позволить оскорблять. – Мы расстались из-за недоразумения!

- Это он – одно сплошное недоразумение! – Выплюнула свой яд мать. Невольные зрители только вскидывали брови в удивлении.

- Не смей! – Рявкнула я, чувствуя, как предательски покатилась слеза по щеке. – Это моя жизнь!

- Вот именно, - тихо добавил Дима, за что получил удивленный взгляд своей матери. – Варвара Николаевна, мама, - его спокойствию можно было позавидовать. – Это наши жизни. Мы – взрослые состоявшиеся в этой жизни люди. Нечего лезть вам в наши дела.

- Ваши, как вы сказали дела, - бросив салфетку на стол, снова села на свое место моя мама, - сказываются на наших делах.

- Варвара, - тихий голос Валентины Ивановны заставил женщину умолкнуть. – Не видать тебе места в министерстве.

А дальше все было, как в тумане. Ссора Димы с матерью, которая имела свои истоки ещё с детского времени, моя перебранка с Варварой Николаевной. Все закончилось тем, что Панов буквально затолкал меня в свою машину. Если быть честными, мы просто сбежали.

В машине царила напряженная тишина. Наши телефоны наперебой звучали в безмолвии, и на экранах у обоих высвечивались инициалы матерей. Но ни я, ни Дима не хотели снова ввязываться в эти перепалки.

- Не бери в голову слова моей матери, - выезжая из города на трассу М-7, бросил Панов. Его ладони со скрежетом сжимали несчастный руль. Я взглянула на него мельком, только чтобы увидеть его настроение, и тут же снова отвернулась к окну. – Я поговорю с ней.

- Нет, - чувствуя, как от напряжения болела челюсть, отозвалась я. – Ты был прав во всем. Это наши жизни и наши шишки, нечего им было соваться. Моя мама сама виновата, что устроила при вас сцену.

- Твоя мама беспокоится, - я вскинула брови и перевела взгляд на водителя.

- Только не надо её защищать.

- Я никого не защищаю, - раздраженно бросил он. – Но я помню свои чувства, и женщину в этом я понимаю. С начала ты едва на тот свет не отправляешься, а потом вдруг к нему в объятия прыгаешь. Это просто пик глупости!

- Ты опять за свое?! – Я едва могла совладать с собственным дыханием. Моё изумление и гнев оказались настолько сильными, что только пар из ушей на шел. – Илья мне не изменял! А вот ты, - я ткнула в него пальцем, - постоянно пытался уличить его в этом! Не ради этого ли ты в тот чертов день явился ко мне на порог? – Мой голос перешел на крик. Дима с начала зажмуриться, а после резко свернул на обочину.

- Знаешь, почему я тогда пришел? – Его руки оставались на руле, но все внимание было направлено на меня. Карие глаза, которые всегда на солнце отливали медом, сейчас почернели. – Потому что я видел, как он обжимался с той самой Катей около своего кабинета! Я все время пытался огородить тебя от этой боли, я пытался! – Он ударил по рулю. – Я черт тебя дери, пытался вразумить тебя! Но ты слепая!

- Врешь, - мой подбородок затрясся. – Ты врешь!

- Даже если он перед твоими глазами будет трахать её, ты скажешь, что это ложь! – Яростно Выплюнул мужчина, и я зажмурилась. Больно. Очень больно! Илья не мог так сделать! Ни тогда, ни сейчас! Я помнила его слова, его кристально чистые глаза и слёзы. Так искусно никто не мог врать.

- Я поймаю попутку. – Я выскочила из машины и побежала вдоль дороги, где с одной стороны была оживленная трасса, а с другой ржаное поле, колосья которого доходили мне до плеча.

Дима выскочил следом. Он быстро нагнал меня, но я вырвалась и снова побежала вперед. Колосья били по лицу, царапали нежную кожу, но я уже не разбирала куда бегу. Глаза застилали слёзы, пятки горели, в легких застрял воздух. Все смешалось. Дима, Илья и Катерина, мама… все навалилось снежным комом…

В миг я очутилась прижатой к влажной траве. Тяжелое дыхание отзывалось в ухо, а горячее тело принималось так близко, что не было ни сантиметра расстояния между нами. Я барахталась под ним, словно рыба на суше. Дима рывком развернул меня к себе лицом. Я впервые видела примесь ужаса, злости и страха за себя в его глазах.

- Ты совсем поехавшая! – Он сжал мои запястья, запрокинув руки над головой. Его тяжелое дыхание обжигало кожу. – Куда ты сиганула?

- Тебе какое дело? – Я мотнула головой, смахивая слёзы. Было так больно, что сердце сжималось. Его губы оказались в нескольких миллиметрах от моих. Напряженные мышцы груди и бедер утирались в тело так, что я чувствовала каждый его тяжелый вздох.

- Ты – моё дело. Все, что с тобой связано, - моё дело! – Серьезным тоном отозвался Панов, оставляя отметины на моих руках. Я снова дернулась, глядя на мужчину глазами полными ненависти. – Может, я вел себя, как шут гороховый, но только потому, что знал, - ты никогда не под пустишь меня близко. – Он уперся лбом в шею. Его дыхание вызывало во мне мурашки. Таким друга я не видела никогда. Что-то изменилось в нём, и я не могла понять что. Возможно, у мужчины просто лопнуло терпение. – Я устал, Таня. – Продолжая удерживать меня, шептал Дима. – Устал видеть твои слёзы, знать, каким подонком он является.

- Ты не знаешь его, - упиралась я, чем вызвала горький смех у мужчины. – Ты ни на йоту не знаешь Илью.

- Я выбываю из этой игры, - мы встретились взглядами. Карие глаза мужчины блестели, взгляд просветлел. – Если тебя не вразумить ничем, я больше не буду находиться рядом. Разбивай себе сердце, - он наклонился чуть ниже ко мне. Его губы накрыли меня в коротком, но страстном поцелуе. Он рвал, кусал мои губы, что я ощутила привкус крови во рту. Так же резко, как припав, он отстранился от меня. Я хватала ртом воздух, слыша, как сердце готово было вырваться наружу. Нет, такого безумия ещё я не испытывала. – Я больше нянькаться с тобой не буду.

После этих слов мне стало одновременно и холодно и легко. Я вдохнула воздуха грудью, чувствуя, что слёзы исчезли. Дима тоже уходил, со злостью ломая стебли ржи. Его плечи были опущены, ладонью он взъерошил свои короткие волосы. Мои пальцы коснулись припухший губ, и я вздрогнула.

Он меня бросил. Дима меня бросил!

- Ты либо тащишь свою задницу в машину, либо остаешься на трассе! – Рявкнул Панов, и я побежала в след за ним.

Как Дима и сказал, он больше не появлялся. Наше прощание было скупым. Мужчина смотрел вперед на шагающих людей около подъезда, а я спешно забирала вещи с заднего сидения. Голова кружилась, глаза тое дело находили губы Панова, и по телу пробегал странный ток. Я много раз думала об этом, но не позволяла никому, кроме Ильи владеть разумом.

Лукоянов Сергей Геннадьевич позвонил мне спустя несколько часов по моему возвращению домой. Он знал, что я должна была перенять дела Ясении, пусть пока и не официально, ведь конкурс был в самом разгаре. Хозяин сети отелей поручил мне заняться пролонгацией договоров с нашими поставщиками и партнерами. Ясения не успела это сделать, а сам Лукоянов занят заботами о внуке и собственным здоровьем. Я не была против. С последними событиями утонуть в работе было лучшим решением.

Вчера ко мне заходил Стас. Его взгляд был странным, но я сочла это за усталость. Мужчина не спал несколько суток, сторожа любимую жену возле её койки. Он ни на мгновение не хотел отпускать женщину. Впалые глаза смотрели на меня с примесью усталости и грусти.

- Ты в порядке? – Спросила я, ставя перед его носом дымящуюся кружку кофе. – Что-то с девочками?

- Сплюнь, ведьма. – Я закатила глаза и демонстративно переплюнула через плечо. Где-то в гостиной раздался очередной звонок. Илья. Он звонил несколько раз на дню, но я была не в силах поднять трубку. – У тебя телефон звонит.

- Я в курсе, - сухо ответила я. – Это Воронов.

- Таня, что произошло в Нижнем? – Вот почему Милославским одаривал все время меня таким жалостливым взглядом. Очевидно, Дима уже успел его уведомить.

- Что, нажаловался он? – Саркастично отозвалась я. Руки чесались врезать этому Панову. За то, что поцеловал, за то, что бросил, за то, что опять наябедничал другу! Я была очень зла на мужчину и на себя. После его ухода я резко ощутила нехватку этого человека. Я поджала губы и уставилась на Стаса.

- Нет. Он молчит. Впервые за все года, сколько я его знаю, Дима молчит. – Серьезный взгляд Стаса вперился в моё лицо. – Что ты сделала с ним?

- Я? – Я аж подавилась от такого прямого заявления. Мои большие зеленые глаза вылупились на друга, словно он отрастил вторую голову. – К чему такие выводы?

- Только ты, к моему большому сожалению, можешь заставить этого человека вести себя так, как ему несвойственно. – Мужчина скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула, я повторила его движения. – Мы с тобой же разговаривали.

- Ну, и?

- И ты пообещала оставить Диму в покое, - он склонил голову набок. Я повторила за ним.

- Я не трогала вашего драгоценного Панова, понятно? – Мой взгляд упал на запястья Стаса. В голове вспыхнула картинка недавнего происшествия, и щеки вспыхнули. – Выдался отвратительный разговор с нашими матерями. Потом мы начали скандалить в машине, а потом молча разошлись по домам. Все.

- Все? – Недоверчиво вскинув одну бровь, переспросил Милославский. Я поджала губы.

- Да. – Пристальный взгляд Стаса заставлял меня прокручивать в голове раз за разом все, что я почувствовала за эти два дня. Мои щеки краснели, а глаза были готовы вот-вот проиграть в этой безмолвной битве. В конце концов, я подскочила с места, подошла к окну и вывалила другу все. – Все началось ещё в Нижнем. – Мой голос был тихим, с надрывом. – Наши мамы не приняли разрыв помолвки. Больше скажу, я теперь красная тряпка для Валентины Ивановны. Потом я им обеим рассказала, по какой причине помолвки быть не может, и тогда мама сорвалась на меня. Потом мать Панова пригрозила матери, что ей не будет места в министерстве. Потом мы с Димой сбежали, успев наговорить родителям много нехорошего. – Стас спокойно пил кофе и слушал мой рассказ. Временами он хмурился, или удивлённо вскидывал свои черные брови. – Потом… - я сглотнула. – Потом Дима стал защищать мать. Мою мать. Что она права, и просто беспокоится обо мне. И я понимаю, что это так и есть! Стас, но он дополнил все это новым оскорблением Ильи! Сказал, что Илья уже был мне не верен. В тот день, когда Дима приехал ко мне в квартиру. – Я закрыла глаза и начала массировать переносицу, скрывая, как из глаз потекли слёзы. – Я не поверила. А он сказал, что ему надоело вечно опекать меня. После этого мы молчали. До сих пор молчим. – Про поцелуй и свои эмоции, которых не должно было быть, я умолчала.

- Дела, - протянул Филатов, отставляя чашку в сторону. – Дима мог все неправильно понять. Он влюблен в тебя, и, естественно, ему было больно видеть. Может, никакой измены и не было.

- Он в этом уверен. Уверен, понимаешь?

- А ты?

- А я не верю больше никому, Стас. – Я беспомощно пожала плечами. – Я знаю, Илья любит меня. Но он до сих пор женат на Кате. И бог весть знает, что ещё между ними происходило. – Я спрятала глаза, слыша сдавленный кашель друга.

- Время все расставит на свои места. – Стас поднялся и обнял меня. Я уткнулась носом в его плечо, пряча мокрые глаза. – Дам один совет: не слушай больше никого. Слушай своё сердце. Если Воронов и правда чист, то ты не сможешь усомнится в этом, глядя ему в глаза.

Друг ушел. Я занялась работой. Несколько дней подряд моя жизнь состояла из бумаг, переговоров и товарных чеков. Я приходила рано, уходила поздно из отеля. Кабинет стал убежищем от назойливых звонков Ильи. Стас появлялся редко, а я старалась не навещать друга в его фирме, и приходить в гости к друзьям только тогда, когда была уверена, что Панов тоже не придет.

Ночью я не переставала думать о том, что мог сделать Илья. Я вспоминала все разговоры, все его поступки, и склонялась к единственному верному решению, - нужен был разговор. О Диме я старалась не думать. Рано или поздно эта веревочка оборвалась бы. Правда, я не думала, что его молчание будет так тяготить меня.

Глава 31

Наши дни. Илья

Суд по бракоразводному процессу перенесли на следующий месяц. Как Катя и говорила, - суд не внял просьбы девушки. Он дал время на обдумывание. Меня это злило. Какое дело суду, если двое уже решили развестись? Но по виду Катерины было легко понять, - девушка была довольна таким положением дел. Она мигом сообразила, где её никто не тронет, и снова умчалась в Благовещенск к моей матери. Я был не рад такому решению девушки, но был хотя бы спокоен, что она под присмотром.

- Декорации готовы, - довольно отозвалась Руслана. Сегодня была суббота, и намечался обещанный мной маскарад. – Напитки и меню проверены и утверждены.

- Спасибо, Руслана.

- Илья, а можно нам тоже…- девушка замялась, а я улыбнулся. Всю неделю моя команда работала до поздней ночи. Ребята умудрились сами сделать вывеску маскарада, разослать приглашен я всем бывшим постояльцам. Поэтому у меня не возникло никаких сомнений.

- Конечно.

Девушка радостная упорхнула от меня, а я снова взглянул на темный экран телефона и нахмурился. Таня молчала всю неделю. На мои звонки не отвечала. Мне приходилось только гадать, не узнала ли она о беременности Кати. Я изводил себя этой мыслью. Сходил с ума, допрашивал жену, но та лишь загадочно улыбалась.

Вдруг экран засветился и показались родные мне буквы. Танечка…

- Родная, - на выдохе произнес я, подняв трубку с первого гудка. Девушка, видимо, даже оторопела, не ожидав услышать меня так скоро. – Я обрываю трубку всю неделю! Я чертовски беспокоюсь.

- Извини, - тихо произнесла она. – Я совсем замоталась на работе. Лукоянов передал мне некоторые дела, и нужно было их решить. – Мы оба напряжено замолчали. – Я в это воскресенье поеду в Санкт-Петербург. Мы могли бы встретиться.

- Это прекрасная новость, - сердце трепетало от волнения, что я снова увижу девушку. – Приходи в отель к двум часам дня, а после мы прогуляемся.

- Хорошо.

- Таня, - произнёс я практически шепотом, боясь, что она сейчас сбросит звонок. – Я люблю тебя.

- Пока, Илья.

Она положила трубку. И не ответила мне взаимностью. Я напрягся. Её голос был тихим, несвойственным для моей дикарки. Послав подальше дурные мысли, я решил, что она и вправду очень устала.

Вечер проходил замечательно. Народу было столько, что дамы в пышных юбках едва могли протиснуться между столами. Все танцевали, смеялись, и я даже замечал хохочущих коллег в углу ресторана. Под самый конец мероприятия, буквально за час до закрытия ресторана, ко мне с широкой улыбкой подошел администратор. Он восторженным голосом сообщил, что наша затея принесла нам месячную прибыль. И это не могло не радовать.

Но в любой бочке с медом могла оказаться ложка дегтя. Этой ложкой был звонок сиделки. Она говорила торопливо, и я едва мог различить хоть какие-то слова среди непонятных чертыханий и воплей Кати на заднем фоне.

- Нина, - так звали сиделку. – Что случилось?

- Вашей матери стало хуже. Её увезли в больницу на экстренную операцию.

- Что с ней? – В горле пересохло. Я остановил сновавшего между столами официанта и стащил у него с подноса бокал с шампанским. Опрокинув одним глотком, на удосужился даже скривится.

- Ноги отказали. А ещё… - Катя снова что-то закричала. – У неё онемела рука, подозрение на инсульт.

- Она пила? – Спросил я, понимая, что и без повторного употребления сердце могло не выдержать. Женщина пробыла в этом забытие половину своей жизни.

- Нет. Клянусь вам. – Но я ей не поверил.

Я вылетел из Санкт-Петербурга поутру. Сообщил любимой, что в моей семье снова случилось невообразимое, оповестил сестру и согласился, чтобы девушка тоже полетела в родной город. Если в первый визит я боялся, что нервы моей драгоценной сестры не выдержат, то сейчас я был бы рад видеть родного человека рядом.

Меня трусило, и я сам не осознавал почему. Эти люди не заботились о нас, не поддерживали, как должны поддерживать родные. Но только об одной мысли, что моя мать могла умереть, я бледнел.

Выскочив из аэропорта Благовещенска, я тут же поймал такси. Мне казалось, что время шло на минуты. Я боялся приехать в больницу и больше не увидеть скупую улыбку мамы. Она была мне матерью последние две недели, и не хотелось терять это чувство защищенности сейчас. Она впервые поддержала. А я впервые за долгие годы ей доверился.

Я знал, что грядет скандал. Я чувствовал сердцем, что эта чертовка Катя могла снова что-то вытворить, и очень надеялся, что она не додумалась дать зависимому алкоголизмом человеку спиртного. Даже если ты видишь во всем выгоду, должен был быть какой-то предел совести. Я надеялся, что у Кати осталась совесть.

В больнице меня встретили хмурые врачи. В палату в маме не пускали, но разрешили наблюдать за ней через стекло. Рядом на лавочке сидела заплаканная Катя. Она держалась за голову руками и что-то причитала. Мне же хотелось её хорошенько встряхнуть. Но я стоял рядом со стеклом, наблюдал за безмятежным выражением лица матери, слышал свое биение сердца. Оно раскатами грома гремело в груди, и я ничем не мог его успокоить.

Вскоре мне позвонила сестра. Её дыхание было сбивчивым, - девушка торопилась. Я передал ей адрес больницы, а потом снова уставился на мать. Врачи то приходили, то уходили, временами меняя ей капельницы, делая какие-то заметки в своих планшетах. А я, сжав кулаки, беспомощно наблюдал, как уходить из неё жизнь. Второй раз.

Врач подошел ко мне один раз. Сказал, что маме сделали операцию, и что прогнозы не утешительные. Женщина впала в кому. Я тогда схватился за волосы, и как мальчишка, замотал головой, плача. Ника все ещё была в пути. Она написала мне короткое сообщение, что её рейс задерживали.

- Илья, - Катя снова смотрела на меня своими голубыми глазами. А я от беспомощности снова упал на её плечо. Было так больно. Больно, что мама могла не очнуться, больно, что рядом не было Тани и Ники, больно, что я снова находи утешение в Кате.

- Почему, когда мне чертовски плохо, ты всегда оказываешься рядом? – Сдавленным голосом произнес я. Катя усмехнулась, громко шмыгая носом.

- Потому что я люблю тебя, Илья. – Так просто ответила она. Настала очередь усмехаться мне.

- Любишь? Ты любишь лишь себя, иначе бы не заставила меня женится на тебе таким образом.

- Илья, я дам тебе развод. – Наши глаза встретились, и я впервые увидел в них правду. – Я не стану больше мучить тебя.

В ответ на это я просто крепко обнял девушку. Катя смахнула слёзы и прильнула к моей груди, словно прощаясь со мной. И я вдруг ощутил пустоту. Она меня поддерживала все время, несмотря на то, что знала, - я никогда не любил её.

- Давай не будет расставаться со врагами, - попросил я. – Я буду заботится о нашем ребенке, помогать.

- Я знаю, - её ладонь гладила мою слегка небритую щеку. – Я знаю, каким ты будешь отцом. И мне очень хотелось, чтобы твоя мама это смогла увидеть.

Я тоже этого хотел. Хотел, чтобы она открыла свои карие глаза, снова посмотрела на меня со всем своим недовольством, возможно, даже накричала. Женщина часто кричала на меня, но она так же часто, когда я был маленьким дула мне на коленки, пока обрабатывала раны йодом. Как бы жизнь сейчас не повернулась, в каких бы отношениях мы сейчас с ней не находились, она была моей матерью. Женщиной, которая много раз прикрывала мою спину, за что потом получала от отца. Я это узнал недавно. Пришлось поднапрячь память и сложить все пазлы. Были дни, когда нрав отца был особо буйный, и когда я очень боялся идти домой. Я долго мялся на пороге квартиры, выковыривая облупившуюся краску подъезда. Тогда выходила мама, она тайком загоняла меня в комнату, пока поуспокоившийся отец наливал себе снова добавки.

Она была моим ангелом хранителем.

Возможно, я бы много мог ещё вспомнить моментов, когда мама спасала мне жизнь. Даже в её забытие.

- Вы родственник? – Я поднял глаза с черных ботинок на бородатое лицо грузного мужчины. Он уставшим взглядом водил по моему лицу.

- Да. Как она?

- Пришла в себя.

Я улыбнулся, взъерошивая свои каштановые волосы. Катя прижала ладони ко рту, не сдерживая слёзы.

- К ней можно?

- Да, только одному.

Я не стал дослушивать врача, чем заслужил недовольное пыхтение в спину. Мама тут же перевела свой взгляд в сторону отворившейся двери. В палате было сумрачно. Только свет от настольной лампы позволял увидеть её побледневшее лицо. Точно такая же пара глаз, как у меня, размытым взглядом наблюдали за мной. Казалось, что она пыталась понять, кто пришел к ней.

- Мама, - на выдохе позвал её я, и сел на корточки рядом с койкой. Женщина слабо улыбнулась, касаясь ослабевшей ладонью моих волос.

- Мой мальчик. – Прошептала она. – Ты здесь.

- Конечно, - я целовал её сухие пальцы и не мог насытится запахом её кожи. Лекарства отбивали этот чудесный аромат, но я все равно чувствовал его и плакал. Впервые за столько лет я был счастлив видеть родную мать. – Прости меня, мама. – Шептал я. – Прости, что бросил, прости, что не забрал с собой… - Я задыхался. – Я…я…

- Илья, - дрожащий голос женщины заставил меня умолкнуть. – Все в нашей жизни не случайно. – Она перевела свой взгляд на стекло, через которое я несколько часов наблюдал за полуживой или полумертвой матерью. – Я никогда не злилась на тебя, ведь не смогла дать тебе того, в чем ты больше всего нуждался.

- Я едва не потерял тебя.

- Не потерял же, - она улыбнулась. Женщина шутила, а это значило, что она шла на поправку. – Мы не всегда можем выбирать, кого любить.

Я перевел взгляд за спину и заметил, как к стеклу прислонилась Катя. Она гладила одной рукой свой округлившийся живот, а другой держалась за стекло. Ее опух шик красные глаза смотрели на меня и маму с облегчением.

- Но и жить без любви нельзя. – Дополнил я ее слова. Женщина только кивнула.

- Она не принесет тебе проблем. – Женщина закатилась, и я тут же вскочил налить воды. Когда вода увлажнила её горло, она продолжила. – Катя все это делала от отчаяния.

- Сегодня она сама согласилась на развод.

- Не бросай девушку. – Она позволила мне себя поцеловать в щеку. – А теперь я хотела бы поспать.

- Скоро приедет Ника, мама. – Сказал я, выпрямившись. – И мы оба к тебе зайдем.

Облегчение накрыло меня вместе с усталостью. Я припал к стене, стоило мне только выйти из палаты. Жена тут же оказалась рядом. Она обняла мои плечи, и я чувствовал, как её слёзы падали на мои плечи.

- Тебе нужно успокоиться, - сказал я ей. – Ты не одна теперь.

- Это от радости, - широко улыбаясь произнесла Катя. Она снова коснулась своего живота. – Кстати, пока ты был с мамой, кто-то тоже очень радовался.

Она взяла мою ладонь и приложила к своему животу. Странные чувства отразились на моем лице, прежде, чем я улыбнулся. Я почувствовал едва ощутимый толчок, словно малыш приветствовал своего папу. Сердце дрогнуло. Мои глаза нашли заплаканные глаза Кати. Она тоже улыбалась. Искренне и открыто.

- Илья! Как мама? – Ника подбежала ко мне, крепко сжав в своих объятиях. Я только успел сказать, что она очнулась, а потом мой мир снова рухнул, разбившись на миллионы осколков.

Позади Ники переводила взгляд с моего лица на живот Кати женщина, ради которой я был готов умереть. Её большие глаза, полные боли и неверия наполнились слезами. И тогда я понял, что это был мой конец.

Глава 32

Наши дни. Таня

Я читала сообщение Ильи и смотрела на свою случайную попутчицу в самолете, не скрывая удивления. Мужчина позвонил мне утром и сообщил, что наша встреча отменялась. Его мама, которую я никогда в жизни не видела, попала в больницу. Он мчался к ней. А я не могла просто остаться в стороне.

Когда началась посадка на рейс, который, как назло задержали из-за погодных условий, я обнаружила, что передо мной стояла знакомая фигура. Девушка была взвинчена, ругалась с кем-то по телефону, а после просто выключила его. Она нервно повела плечом, резко обернувшись, и цепляясь своими взволнованными карими глазами со мной.

- Таня?

- Ника?

Мы обнялись. Удивительно, я сейчас я была очень рада её видеть. Нервозность и страх за жизнь матери любимого передался мне словно по воздуху. Девушка тоже была напряжена.

- Что ты тут делаешь? – Спросили мы синхронно и едва улыбнулись.

- Я еду к маме. Она в больнице. – Ответила моя новая подруга.

- А я еду к молодому человеку, мама которого сейчас в больнице. – Ответила я, и мы обе присвистнули.

Оказалось, что и наши места были рядом. Не скрывая своей радости, я оповестила об этом девушку. Ника кусала большой палец, чем сильно напоминала мне Илью. Мне пришлось взять её ладони в свои. А ещё хорошенько встряхнуть себя за навязчивые мысли, которые лезли в беспокойную голову.

- Ты, что, увлекаешься человеченкой? – хохотнула я, хотя сама чувствовала, как дрожу.

- Я, когда нервничаю, всегда так делаю. Прости.

- Скажи мне, в какой больнице твоя мама? – Спросила я. Девушка отняла свои руки и отрыла свои сообщения. Когда она произнесла адрес, я не удержалась от удивления. – Его мама тоже там.

В голове за коренились неприятные мысли. Я наблюдала за Никой весь полет, и едва сдерживала проклятия. Вероника была похожа на Илью. Задавать вопрос о том, как звали её брата было страшнее второго пришествия. Я продолжала искоса поглядывать на неё, замечая, что Ника, точно так же, как Илья нервно постукивала пальцами по бедрам, что-то бормоча под нос, что она мельком бросала осторожные взгляды в сторону посторонних. Он делал так же. Это не могло быть ошибкой, и как же мне хотелось сейчас ошибаться.

- Вот эта больница, - сказала девушка и бросила наличные на переднее сидение водителю. Мы обе выскочили. Она лишь раз обернулась на меня. – Давай встретимся позже. Нам всем нужна будет разрядка. – Только и сказала она, махнув своим белокурым хвостом. Ника бежала по коридорам, а я, как завороженная брела следом, боясь упустить её из вида. Только когда её громкий голос снова заполнил помещение, меня словно ударили током. – Илья! Как мама?

Дальше я ничего не слышала. Я встала, как вкопанная, глядя на счастливую идиллию. Я боялась признаться самой себе всю дорогу, что это не просто совпадение. Я мучилась догадками, но отметала их по одной простой причине: я любила Илью. Но сейчас меня словно траву на пашне срубили косой. Я из последних сил стояла позади Ники, и пыталась не ухватится за стену. Это был дурной сон. Тот самый сон, который мне снился, когда Илья вез меня в Москву. Катерина не могла быть беременной.

- Таня…- Шепот Ильи дошел до моих ушей. Я прикрыла глаза. Жизнь жестоко обходилась с теми, кто пытался забрать чужое. Очевидно, Илья изначально был не моим человеком, иначе как можно было объяснить эту разъедающую изнутри боль? – Танечка… - его голос послышался отчетливее. Я открыла глаза, встречаясь с барханами внутри едва стоявшего на ногах мужчины. Илья ухватился руками за мои плечи, и только тогда я поняла, что всё-таки пошатнулась. – Таня, это…

- Как твоя мама? – Спросила я, не чувствуя, как скатилась слеза.

- Очнулась. – Тихо ответил он, пытаясь что-то разглядеть в моих глазах. – Она жива.

- Я рада. – Сглотнув, я перевела взгляд на Катю. Ее лицо было потерянным. Она руками прикрывала свой живот. Потом я посмотрела на точно такую же ошеломленную Нику. Казалось, в её глазах тоже мир пошатнулся. – Ты знала? – Хрипло спросила я. Девушка только отрицательно покачала головой.

- Таня, я не мог тебе сказать, потому что…

- Потому что знал, что я не вернусь. – Дополнила я за него, взглянув на мужчину. Теперь мы менялись ролями, но только в последнем случае, доказательства на лицо. – И ты был прав. – Я прикусила губу, вспоминая слова Панова и Филатова. – В тот день, когда ты задержался на работе, ты целовал её?

Илья прикрыл глаза. Он начал мотать головой, словно вытряхивая плохие воспоминания. Но когда его глаза открылись, я уже знала ответ. И это была вторая пощечина за день.

- Таня… это была случайность, поверь мне. Я не целовал её, это Катя…

- Таня! – Катя подошла к нам. Видеть их рядом друг с другом было невыносимо. – Это правда. Это я его караулила везде.

- Если один раз – случайность, то два…- я прикрыла глаза, отталкиваясь от себя Воронова. – Это уже закономерность.

- Я люблю тебя! – Словно это могло нас спасти, зло прошептал он. Я лишь улыбнулась уголком губ, пятясь назад. – И я знаю, что ты тоже любишь.

- Я? – Зеленые глаза впервые открыто смотрели на вещи. Я была одержима им, жила им, дышала им. Я любила Илью, и чувствовала, как умирала без него, но сейчас слова застряли в горле. Когда месяц назад я не могла солгать, что ненавижу Воронова, я вдруг не смогла признаться в любви. Его предательство смогло в одночасье разрушить то, что я пыталась сохранить столько времени. – Я верила в то, что люблю тебя.

- Ты не уйдешь! – Его руки коснулись моих плеч, и он, как тряпичную куклу, развернул меня к себе. – Не пущу! Не отдам!

- Ты это сделал год назад, Илья. – Тихо сказала я. – Пока ты верил в мою измену, я верила в наше воссоединение. Но когда ты поверил, что все может снова сложится, я уже поверила в твою неверность. – Он отчаянно мотал головой. Моя ладонь коснулась его щеки, и он, как бродячий кот ластился о неё. – Но больше никогда ты не заставишь поверить тебе. Ты был моей жизнью, моей обителью, но сейчас ты тот, о ком я буду через года вспоминать с улыбкой. Потому что ты первый мужчина, которому я поверила.

- Таня… Танечка… - Он стал меня в своих крепких объятиях. Я сдерживала рыдания, сохраняя легкую улыбку на лице.

- Теперь ты, Илья Воронов, просто поверь мне. Поверь в то, что я достойна лучшей жизни. Без боли, без предательства, без тебя. – Мой взгляд метнулся к Кате. Я сглотнула, сердце разрывалось на части. – Позаботься о нём.

- Мне нужна только ты! – Взревел он, снова отчаянно цепляясь за меня. – Ты!

- Илья, - тихо прошептала я, касаясь своими соленными губами губ мужчины. Он застонал мне в губы от отчаяния. – Это все.

- Ты не можешь заставить меня отказаться. – Его пальцы оставляли отметины на моей талии. – Ни тогда, ни сейчас, никогда-либо ещё! Ты – моя, дикарка.

- Сумасшествие нас обоим уже ни к лицу. – Тихо прошептала я. – Пора взрослеть, негодяй. – Я вытащила из сумки кошелек и достала оттуда знакомый ему красный браслет. На глазах мужчины блеснули слёзы. Аккуратно вложив его в крепкую ладонь, я заставила себя улыбнутся. – Это было неправильным решением отбирать его у тебя. Это твой браслет, и там заговор, на счастье.

- Тату тоже мне вернешь? – Скривился Илья. – Выведешь её, как пятно на футболке?

- Твои слова на моем теле, - память о том, что ты никогда не покинешь моего сердца. – Я снова посмотрела на оторопелую Катю. – но ты предал меня. А я с этим жить не смогу.

Я силой выскользнула из его объятий. Развернулась и ушла из больницы так быстро, словно тебя оттуда пинком ударили. Я бежала без оглядки. Бежала, зная, что в этот раз Воронов не пойдет за мной. Эта сумасшедшая история от ненависти до любви закончилась. Моя история должна быть о вере в собственные силы. Я знала, что любовь к нему будет ещё долго жить в сердце, но ещё я знала, что любовь к себе оказалась сильнее. Я должна была это понять ещё когда оказалась на больничной койке с истощением, должна была убедится, когда увидела снимки со свадьбы Ильи. Я должна была гордо держать голову, а не пытаться что-то доказать любимым карим глазам. Но, к сожалению, я слишком долго верила в то, что однажды он вернётся.

Я стояла в аэропорту. Вокруг меня бродили потерянные туристы, пока я смотрела на табло и чувствовала опустошение. Мне должно было быть больно. Но я больше не болела. Я хотела тишины и покоя. Лететь в Москву, значило снова погрузится в работу и снова забыться. Но и этого я не желала.

Я не знала, к кому вернуться.

Решение пришло неожиданно и ярко. Моя жизнь была сумбурной и непонятной, но теперь я сама желала все расставить по полочкам. А для этого мне необходимо было вернутся к корням.

Москва встретила меня дождливой и промозглой погодой. Синоптики, как обычно, уверяли, что будет светить яркое солнце, но небо над Москвой рекой чувствовала моё настроение. Первым делом я поехала к Ясении. Я должна была поговорить с ней и Стасом.

- Значит, все? – Качая на своих руках маленький комочек с символичным именем, спросила подруга. Её только-только забрал Стас из больницы. Она все ещё была бледна, но румянец пробивался на щеках.

- Эта история должна была закончиться.

- Ты же пошла против всех, - ошеломлено шептала девушка. Её муж сидел около манежа, где игрался Пашка. Когда его успели привезти Лукояновы, я не знала. – Против мамы, меня…

- Я любила и верила ему. – Наши глаза со Стасом встретились. – Но нельзя не верить своему сердцу. Даже если Воронов и любит меня, то он не раз подвергал сомнению мою верность. Я так жить не могу.

- Но увольнение — это не выход, - сокрушалась подруга. – Хочешь, я дам тебе отпуск на столько дней, сколько тебе надо?

- Сенька, - я улыбнулась. – Ты самая лучшая моя подруга, и ты это прекрасно знаешь, но работать в сети отелей твоего отца, это изо дня в день ходить по тем же коридорам, где когда-то мы ходили с Ильей. Я больше не хочу болеть, я хочу быть здоровой.

- Что с ней случилось? – Недоумение читалось на лице подруги. Стас лишь ухмыльнулся. – Она же… она…- Ясения присела на краешек дивана. – Она совсем другая.

- Это называется взросление, любимая. Наша Таня больше не хочет рыдать из-за утонувшего мячика.

- Но…

- Я должна снова обрести себя. Ту Рыбакову Татьяну, которая способна и в огонь, и в воду, и в круглосуточный ларек за добавкой по лужам. – Мои глаза опустились на сцепленные руки. – Вам повезло, вы спустя время обрели друг друга, не растеряв самих себя. А я потерялась.

- Ей богу, - подруга ткнула меня пальцем. – Что с тобой произошло?

- Это называется реальность. – я просто пожала плечами. – Жестокая реальность, которая смогла помочь мне снять очки.

Я вернулась в Одинцово. Наспех собрала чемоданы, погрузила их в свою белую ласточку, и направилась в Нижний Новгород. Я созвонилась с бабушкой, попросила её приютить меня на своей даче. Женщина радушно согласилась. Меня ждали шесть часов дороги и долгие месяцы восстановления. И как по заказу по радио заиграла ещё одна моя любимая песня.

Я буду ждать, ты звони

В мои обычные шесть.

Я стала старше на жизнь,

Наверно, нужно учесть

Корабли в моей гавани,

Не взлетим, так поплаваем

Стрелки ровно на два часа назад.

Земфира «Аривидерчи».

Глава 33

Полгода спустя. Таня

- Я не буду сидеть с вашим сыном!

Воспротивилась я в очередной раз. Несмотря на то, что я уехала за сотню километров от Москвы, эти хитрецы до сих пор пытаются меня вызволить, как они говорят, из плена пирогов и плюшек. Впрочем, я была этим довольна.

Я смотрела за тем, как метель вьюжила за окном. Было начало февраля. Бабушка принялась вязать для меня носки, несмотря на то, что за эту зиму я уже обзавелась тремя шерстяными парами. Сама же я увлеклась рисованием. Никогда бы не подумала, что картины по номерам могли так успокаивать, но в них я находила что-то свое. Я как раз закончила рисовать ещё одну.

- Но и к себе ты нас не пускаешь! – Возмутилась Ясения. – Мы сколько раз пытались приехать, так ты время занята!

- Знаешь, что?! – Возмутилась я, запихивая в кладовую, которая уже ломилась от картин, очередной свой шедевр. – Дом культуры сам себе не организует концерты!

Тяжелый вздох заполнил пространство.

- Ты уезжала найти себя, а в итоге мы тебя потеряли. – Грустно отозвалась Ясения. - Пашка уже во всю разговаривает, а ты его так и не увидела за столько месяцев. – Я прикупила большой палец, чертыхаясь за дурацкую привычку. Поначалу я чувствовала снова непреодолимую тягу к сигаретам, но бабушкина огородная методика быстро выбила из меня всю эту дурь. Я скучала по друзьям, по крестнику, но возвращаться в Москву не было желания. Я заземлилась в родной деревне, где проводила достаточно много времени в детстве.

- Я не уверена, что уже готова вернутся.

- Такими темпами, нам ждать придется тебя только к свадьбе Пашкиной или даже Наденьки. – Я усмехнулась, когда на заднем фоне возник возмущенный голос Стаса. – Да, Стас, наша дочь тоже когда-нибудь выйдет замуж.

- Сенька, я сейчас не могу говорить. Бабушка зовёт, - в ответ послышалось гневное пыхтение, а бабуля лишь закатила глаза, улыбаясь.

- Таня! – подыграла мне бабушка, а я едва сдерживала смех.

- Созвонимся ещё, - я попрощалась с подругой, и улеглась на кровать под бочок к женщине.

- Вот плутовка ты, Танька, - сокрушалась женщина, ловко управляя спицами. – Сама врешь и меня втягиваешь!

- Так, бабуль, а что я сделаю, если мне с тобой так хорошо? – Женщина покачала головой и шутливо стукнула по лбу свободной спицей.

Близился мой тридцать первый день рождения. Я сидела за столом, пила крепкий черный чай с засушенными ещё в сентябре листьями смородины и смотрела какой-то сопливый сериал по телевизору. Однажды бабуля включила его, пока готовила, а я подсела тогда ей помочь. Теперь бабушка и я стали заядлыми любительницами мыла.

- Ты что планируешь в день рождения делать? – Щелкая семечки, спросила бабушка. Я отсыпала себе горсть, присоединяясь к такому увлекательному занятию.

- Испеку торт, накормлю детей, послушаю поздравления и всех поблагодарю, - без особо энтузиазма отвечала я.

- Танька, - бабушка прищурилась, на что я лишь широко улыбнулась, показывая всем видом, что все мои слова сказаны с издевкой. – Плутовка такая!

На часах было чуть больше девяти часов вечера. Я зашторила окна, разложила себе кровать в гостиной, отправив бабушку в свою спальню.

Зимой мы с бабушкой перебрались в её квартиру в селе неподалеку. Это была небольшая двухкомнатная квартира с маленькой кухонькой, куда помещалось всего два ящика, один из которых имел выемку для раковины и плиты. Так же на большом подоконнике в разброс валялись фрукты, конфеты и другие мелочи первой необходимости. Правда, необходимость в зеленом луке я ещё понимала и не была против крышки из-под торта, наполненного землей, в который были воткнуты луковицы, и из них вовсю лезли перья. Но вот моя самая ненавистная герань находилась в огромном горшке рядом с луком! И каждый раз, когда я пыталась стащить перышек, она издавала такие зловонные запахи, словно напоминая мне, что тоже не переваривает Рыбакову Татьяну. Рядом с окном был складной столик с потертыми ножками, а под ним два табурета. Холодильник стоял в прихожей.

Бабушка издавала смешные звуки, напоминающие причмокивание, когда я в очередной раз приоткрыла дверцу, чтобы проверить её. В последнее время женщину частенько мучало давление. Да, и меня изнуряла бессонница.

Я уснула далеко за полночь, а проснулась от настойчивого звонка в дверь. Бабуля что-то кашеварила на кухне, а я в одних тапочках и пижаме с растрепанной головой побрела к двери, громко шваркая.

- Кого там нелегкая принесла? – Бубнила я, отворачивая рычажок в сторону. Когда железная дверь распахнулась, я не сдержалась от проклятия.

На пороге с большим букетом цветов, который было тяжело удержать в руках, стоял мужчина. Его карие глаза светились так ярко, что мне захотелось прикрыть глаза. А может, я просто не хотела верить, что это правда.

- Какого черта ты тут делаешь? – Я нахмурилась.

- У тебя сегодня день рождения, - Дима толкнул меня бедром, вваливаясь в квартиру. Я лишь растерянно моргала ему в след, видя, как он здоровается с моей бабушкой, а женщина улыбалась ему своей доброй улыбкой. Эта женщина знала Панова! Она не спрашивала его имени, она по-доброму обнимала этого бугая ростом сто восемьдесят сантиметров.

- Ты же сказал, что больше не будешь со мной водиться, - я стояла в дверном проеме и хмурилась, видя, как бабушка крутилась вокруг гостя. Дима посмотрел на меня, и на его лице засияло озорное выражение.

- Это я его позвала, - сказала бабушка, накладывая в тарелку мужчине приличную порцию блинов. Я вскинула брови.

- Боюсь спросить, откуда ты его знаешь? – Панов продолжал улыбаться, временами мне подмигивая. Я же уже начинала краснеть от злости.

- Это долгая история, - бабуля отмахнулась от меня, как от назойливой мухи. – Милок, вот ещё пирожки. Эти с капустой, а эти с мясом.

Дима потянулся к овальному пирожку, как я выхватила у него из рук изделие и злобно откусила. Панов усмехнулся.

- Отстань от мальчишки! – Бабушка села на свободный табурет. – Не видишь, с дороги человек! Кушай, Димочка!

- Димочка?! – Ахнула я, подавившись тестом. Панов тут же подскочил и стал похлопывать своей широкой ладонью между лопаток. Я оттолкнула его. – Отстань от меня! Что за черт тебя сюда послал?

- Помимо того, что тебя, Каштаночка, сегодня день рождения, и как бы я не был зол, я не мог не поздравить тебя. Я ещё выполняю роль посыльного. – Он вытащил из нагрудного кармана пиджака небольшую открытку с розовым бантом. Я открыла её и удивилась.

- Гошка женится?

- Да, свадьба через месяц. И мы все очень хотим, что в ты наконец выбралась из этого вкусного, но калорийного плена. – Мужчина склонил голову на бок.

Он приподнял уголки губ, а я не смогла сдержаться. Мои руки сами обняли широкие плечи мужчины. Я скучала по Диме, скучала по нашим беседам, его вечным подколам, даже по его признаниям в любви. Но так же я помнила и последнюю нашу встречу. Теплые карие глаза Панова просветлели, а изо рта вышел выход облегчения. Он сжал меня в своих медвежьих объятиях так сильно, что я аж пискнула.

- Я очень скучал по тебе, Танечка, - прошептал он мне, утыкаясь в шею.

- Знал бы ты, как скучала я. – Мой взгляд скользнул по его лицу. На идеально выбритой челюсти, которую я помнила полгода назад теперь показывалась небольшая бородка. Она ему шла, делала мужчину брутальным. Хотя нельзя было сказать, что Панов и до этой особенности был не менее мужественным. – Как ты узнал, где я живу?

- Твоя мама сказала. – Спокойно ответил он, а я снова нахмурилась. С Варварой Николаевной я больше не общалась. После той ссоры в кафе, она перестала мне звонить, а я была так зла на неё, на Диму и на Илью, что тоже решила устроить бойкот. – А ещё я узнал, что ты продала обе квартиры. Ты не собираешься возвращаться?

- Нет. – Отрезала я, чувствуя, как напряглись его мышцы под теплым пиджаком. – Москва – не мой дом. Питер, как я раньше мечтала, тоже.

Бабушка резко вспомнила, что ей пора было пить таблетки, и она испарилась с кухни слишком быстро. Мы с Пановым переглянулись и захихикали, словно школьники.

Дима заправил прядь волос мне за ухо. Его пальцы были теплыми, и я почувствовала, как по рукам побежали мурашки. За время, проведённое вдали от привычной мне жизни, я часто думала о нём. О том, как я нечестно обходилась с мужчиной, как о искренне переживал за меня.

- Мне стоит извиниться перед тобой. – Его руки по-прежнему покоились на моей талии. Хвойный лес отражался среди песчаных карьеров. – Я была к тебе несправедлива. Ты столько раз пытался показать мне правду.

- Я делал это неправильно. Давил на тебя своими чувствами и пытался оправдаться и выказаться лучше, чем Воронов.

- Но ты был рядом, - прошептала я, сжимая воротник его пиджака. – Ты не допускал даже мысли бросить меня.

- К чему вспоминать былое? – На его глаза упала тень, и я вздрогнула, опасаясь мысли, что Дима за эти полгода мог обрести свое счастье. Я была бы рада за него, но поцелуй в ржаном поле и свои чувства, не давал мне расслабиться. Но Панов заслуживал счастья. Больше, чем я.

- Ты… - я замялась, чувствуя неловкость. Как вообще можно спросить Диму о таком? Глаза опустились на его губы, и я облизнула их. Во рту пересохло. – Ты с кем-то встречаешься?

Его губы изогнулись, показывая свои белоснежные зубы. Морщинки в уголках глаз углубились, и готова была биться об заклад, что он сейчас либо рассмеется мне в лицо, либо огорошит новостью о своей свадьбе. Я даже не заметила, как затаила дыхание.

- Моё сердце… - он вздохнул, продолжая освещать меня своими карими глазами. – Свободно.

Свободно…

Я выдохнула, и это не ускользнуло от глаз Панова. Он прижал меня к своей груди, положив свой подбородок на мою макушку. Его дыхание было размеренным. А я чувствовала спокойствие. Мне было легко с ним даже спустя полгода молчания. Бывали ночи, когда я изводила себя мыслями о Воронове. Но они всегда сводились к Панову. Илья стал для меня последней страницей в моей книге. Теперь начался второй том, где на белом чистом листе выводились чернилами первые предложения.

«Середина февраля- мой день рождения и одновременно самый счастливый день в моей жизни».

- Думаю, тебе нужно переодеться. – Только сейчас я вспомнила, что обнимала друга в шелковой пижаме. И я была без белья. Мои розовые щеки стали пунцовыми, и я пулей влетела в гостиную, где сидела бабушка и лукаво улыбалась. Я прищурилась.

- Позвольте вас спросить, Лариса Николаевна, - мой шепот был похож на шипение змеи, - а мне в курсе вы ещё каких-нибудь новшеств?

- Нет, - пожилая женщина беспечно пожала плечами.

- Так я и думала. – Я быстро привела себя в порядок. На мне надеты были шерстяные брюки шоколадного цвета и темно-зеленая водолазка. Волосы, которые уже напоминали мой родной цвет, струились по плечам. Я снова покосилась на бабулю. – Предатель.

Женщина поднялась с дивана, её тапочки шаркали по деревянному полу, пока она приближалась ко мне. Сухие пальцы коснулись плеч, и мне пришлось опустить голову, чтобы наши глаза с ней встретились. В покрытом морщинками лице я видела улыбку. Глаза смотрели с мудростью прожитых лет.

- Только по-настоящему сильный и упрямый мужчина может три раза предлагать одной женщине выйти замуж и каждый раз боятся отказа.

- Откуда ты… - Я тяжело вздохнула. – Мама?

- Варвара волнуется за тебя, - произнесла бабушка. – Ты – наша гордость и наша самая большая любовь. Ты обожглась, и мы обожглись вместе с тобой.

- Я вынесла урок из этой ошибки, - я сглотнула. Не думала, что воспоминания об Илье все ещё были больными. Я давно не плакала по нему. Признаться, после моего возвращения из Благовещенска я запретила себе жалеть себя.

- Я вижу, дочка. Но настало время вылезть из своего панциря.

- Вот! – Раздался голос друга с кухни. Он продолжал подъедать мой завтрак. – И я о том же!

- Оставь хоть кусок мне! – Вспылила я, метнувшись к последнему блинчику в тарелке. Бабушка хрипло рассмеялась, слыша, как мы препираемся с Пановым за самые вкусные блины в мире.

- Дети, я испеку ещё!

Глава 34

Наши дни. Таня

Небольшой поселок, в котором я жила с бабушкой вмешал в себя всего тысячу жителей. Снег убирали редко, от чего многие машины застревали. Жители жаловались, но местные органы самоуправления не торопились улучшать ситуацию.

Дима откапывал свои колеса в сугробе снега, пока я, кутаясь в шубу, наблюдала за крупными хлопьями. Я высунула язык, ловя ртом пару замёрзших капелек воды, будучи уверенной, что никто за мной не наблюдает.

- Заболеешь, - хмыкнул Панов, даже не поворачивая ко мне головы. Я вкинула брови.

- Я ничего не делала.

- Ага, - он бросил в мою сторону ироничный взгляд. – Садись в машину.

Я села в его внедорожник. Он был темно-синего цвета с черным кожаным салоном. Внутри пахло еловыми ветками и розами. Очевидно, салон пропах моим букетом. Я пристегнулась, заметив, как переглянулись моя бабушка и Дима. Женщина любопытствовала, выглядывая из окна.

- Ты пристегнулась? – Опускаясь на кресло, отряхивая от снега ботинки, спросил Дима. Я кивнула. – Отлично.

- Куда мы едем? – Поинтересовалась я, стоило автомобилю Димы выехать на трассу. – Или это какой-то секрет?

- Мы едем отмечать твой день рождения, Каштаночка. – Я улыбнулась. На душе было так радостно от того, как он называл меня. – Я знаю, что ты не особо любишь этот праздник…

- Дим, - сердце трепетало от восторга. Я даже не знала, что могу так скучать по людям. – Я люблю этот праздник.

- С каких это пор? – Черные брови мужчины взлетели вверх.

- С тех пор, как я начала писать новую книгу с чистого листа. Мы живем один раз, так зачем всю жизнь зацикливаться на боли?

- Ты изменилась, Таня, - сделал заключение Панов.

- Можешь не верить, - я хмыкнула. – Я успокоилась.

- Почему же? – Дима свернул на парковку большого ресторана, который располагался неподалеку от трассы и был окружен соснами. – Охотно верю. Я же вижу.

Мы вышли из машины. На парковке стоял одинокий минивэн, а из окон ресторана во всю играла светомузыка. Я усмехнулась. На часах было не больше одиннадцати утра. Кто в такое время уже гуляет?

Панов помог мне открыть дверь, впустил внутрь и, как истинный джентльмен, стал передерживать тяжелую шубу, пока я выбиралась. Вдруг я услышала звонкий знакомый голос и с удивлением уставилась на друга. Дима смотрел в сторону зала и хмурился.

- А я вам говорю, что она не придет! – Возмущалась Ясения. – И ещё додумались Димку отправить!

- Любимая, Панов знает свое дело! – Отвечал ей муж, а я в это время все больше пучила глаза от изумления.

- Значит, - прошептала я, видя, как бледнело лицо Димы. – дело своё знаешь?

- А я вам говорил, что сам мог ее позвать! – Этот голос заставил меня вздрогнуть. Его я не слышала достаточно долго. Последний раз два с лишним года назад, когда случайно столкнулась с другом в аэропорту. – Я-то ничего ей не сделал!

- Ну конечно! – Послышался хлопок. – Просто свалил во Францию, а так ничего!

- Не начинай! – Елисей злился. Я остолбенела. Мне резко захотелось сбежать. – Я там живу и работаю.

- В любом случае, - голос Стаса был спокойным. – Я уверен, что она придет.

- Откуда такая уверенность? – Голос Ясении был взволнованным. Я скучала по подруге.

- Потому что я знаю, что…

Мне до жути хотелось услышать концовку предложения Стаса. А все потому, что его голос был таким довольным, словно он, как кот, только что уплетал сметану. Но Дима первым влетел в зал, прерывая друга на самом интересном.

Зал был огромным. Белые колонны и такого же цвета круглые столы на двенадцать персон, расположены были по краям, оставляя пространство посередине. В центре стояла, уперев руки в бока подруга. Рядом с ней улыбался её муж, сунув свои ладони в карманы брюк, а напротив них сложил руки на груди Елисей. Его волосы отросли и теперь едва доходили до плеч. Такая прическа мужчина шла.

Я обратила внимание, что за столом сидели моя мама и Валентина Ивановна. Женщины о чем-то шептались. Но самым неожиданным человеком оказался не Елисей. Около пульта ди-джея стоял непривычный для таких морозов Лукас.

Когда Дима буквально ворвался в зал, все умолкли и с вопросом в глазах уставились на него. Лицо друга я не видела, но, видимо, его нахмуренные брови ввели гостей в заблуждение. Плечи подруги поникли.

- Я же сказала, - тихо отозвалась Ясения. – Она заперлась там, как улитка.

- Улитка, значит? – Возмутилась я и вышла из-за спины Панова. Лица просветлели, и первой мне на шею прыгнула Ясения. Она оглушила меня своим визгом. – Как видишь, не пришлось ждать Наденькиной свадьбы. – Я рассмеялась, увидев, как скривилось лицо Стаса. Став отцом дочери, он изменился до неузнаваемости.

- С днем рождения, моя душа! – Я вдыхала аромат ванили, и едва сдерживала слёзы.

Из цепких рук Филатовой меня вырвал её муж. Он так же сжал меня в тиски, приподнимая над полом и кружа. Я засмеялась. От Стаса пахло табаком и чем-то древесным. Он и его жена только одним ароматом возвращали меня в студенческие годы.

- С днем рождения, сестренка! – Сухие губы Милославского коснулись моей щеки. Наши глаза встретились, и я разглядела те же леса, в которых можно было плутать до бесконечности.

- И что же ты такого знаешь? – Прошептала я на ухо другу. Тот лишь хитро улыбнулся мне, буквально перебрасывая, как мячик в объятия Елисея. – Ненормальный!

- С днем рождения, грубиянка! – Елисей крепко обнял меня, а после на вытянутых руках, сжимая плечи, вглядывался в лицо. – Ты сильно изменилась, Таня.

- Ты тоже, - я дернула его за кончики волос, и он зажмурился, улыбаясь. – Я рада, что ты здесь!

- Принцесса! – низкий голос, слова которого лились на английском языке, донеслись до моих ушей, и я аж взвизгнула от удивления. – Я почти стал русским, пока тебя, как мышонка выманивали из норки!

Все рассмеялись. Я уткнулась носом в грудь Лукаса, все больше удивляясь тому, как возможно было собрать всех здесь. Ведь каждый разбежался по разным углам. Филатовы и Панов жили в Москве, и я могла ещё понять их присутствие, но Лукас и Елисей… на глаза стали наворачивать со слезы.

- Я кстати, выучил даже несколько слов! – Снова заговорил Лукас. – Эм… - он бросил взгляд на Стаса, который кивнул мужчине. Мне показалось, что хорошим словам мой друг научить не мог. – Водка, балалайка, - коряво по слогам проговорил друг, - и медведь… О, а ещё!

- Нет-нет, - тут же остановил его Стас, смеясь. Я прищурилась. – Эти слова потом расскажешь.

- Стааас, - протянула я, видя, как друг едва сдерживал себя, чтобы не загоготать. Дима тоже лукаво улыбался. – А когда ты успел научить его?

- Да так, - мужчина пожал плечами, - просто пытались выяснить, что понадобилось от тебя этому человеку. – Стас посмотрел на Диму.

- Ты тоже в этом замешан?

- Мне было любопытно. – Невинно моргая, Дима подарил мне самую милую свою улыбку. – И как оказалось, не зря.

- Лукас, - продолжая пристально вглядываться в карие глаза Панова, я спросила на английском, - а как ты очутился тут?

- Закончил дела в Барселоне и решил навестить тебя, - его тяжелая рука покоилась на моем плече. Наши мамы притихли и теперь наблюдали за сценой. – Приехал в отель, чтобы заселится и услышал твое имя. Рыбакова Татьяна… - Он нахмурился, вспоминая. – Да. Спросил у администратора о тебе, но приехать домой не успел. Меня атаковали они. – Он кивнул в сторону друзей. – Мы весь вечер разговаривали. Кстати, - Лукас уставился на меня серьезным взглядом. – Почему ты не позвонила и не сказала, что этот черт сделал?

- Мы все задаемся этим вопросом! – Моя мама отсалютовала мне бокалом с шампанским.

Что я могла сказать? Я лишь растерянно моргала, пока друзья наперебой спорили и смеялись. Пришло время принимать подарки. Лукас умудрился первым встать в очереди. Он вручил мне небольшую коробочку, внутри которой лежала цепочка с медальоном. Открыв полукруглое украшение, я увидела внутри красную розу. Сердце зашло. Я вспомнила татуировку Ильи, и его надпись начала жечь.

Следующей оказалась Ясения. Она вытолкнула из очереди смеющегося мужа, кладя на мои раскрытые ладони билеты. Два билета в Турцию.

- Думаю, попутчик найдется, - прошептала она. Я обратила внимание на дату вылета, - восемнадцатое мая. Да, определенно, за такое длительное время я разыщу себе компаньона.

Стас подарил мне рисунок от Пашки и что-то легкое в конверте.

- Надеюсь, деньги? – пошутила я. Стас закатил глаза.

- Года идут, а меркантильность не уменьшается. – Мы все рассмеялись. Я хотела открыть конверт, но теплые ладони мужчины накрыли пальцы. – Открой, когда будешь одна.

- Мне кто-нибудь даст поздравить мою дочь? – Все расступились. Мама обняла меня, и я вздрогнула от нахлынувших лавиной чувств. Сердце замерло, как и замерли слёзы, готовые вот-вот начать капать из глаз. – Я знаю, что совершала ошибки. Я пыталась быть сильной, но моя дочь оказалась сильнее меня. Я хочу, чтобы ты была счастлива. Я была зациклена на работе. Считала, что репутация превыше всего. – Она смахнула слезу. – Я больше не буду мешать твоему счастью. Если когда-нибудь ты захочешь снова построить свое счастье с тем, кому принадлежит твое сердце, я не буду мешать.

- А я буду! – Вставила свои пять копеек Ясения. – Будешь у нас, - она пальцем обвела зал, - благословения просить. Потому что снова терять подругу, я не намерена!

Мама подарила мне альбом. И я не смогла сдержать слез, когда на последней странице оказалась фотография меня и Пашки в последнюю нашу поездку. Она была снята издалека, но я отчетливо видела в отражении окна магазина игрушек силуэт отца. Папа, как бы сильно я не ненавидела его, всегда следил за мной.

Елисей извинился за банальный подарок. Он вручил мне флакон французских духов.

- Они не простые. – Пояснил друг. Смирнов поджал губы. – Их создала мама из своих садовых цветов. Когда я впервые ощутил этот аромат, я тут же подумал о тебе. В них есть дерзость и покорность.

Когда пришла очередь Димы, я почему-то сжалась. Забыла, что человеку необходимо дышать. Его добрый взгляд смотрел на меня без улыбки. Я искала в его глазах намек на чувства ко мне, несмотря на то, что я до сих пор сама себе не призналась, что тот поцелуй изменил меня.

- Когда я спрашивал тебя о мечтах, - я оказалась в миг в салоне автомобиля Панова. – Ты нагло солгала мне. – Его глаза прищурились, на губах появилась озорная улыбка. – Но это натолкнуло меня на мысль, что мечты могут изменится. – Он говорил, что его сердце свободно. А это значит, что уже даже не занято мной. – И, если быть окончательно честным, я не знал, что дарить тебе. Ты долгое время была закрытой книгой для меня. Но сейчас, глядя на тебя, я понимаю, что, возможно, сглупил.

- О чем ты? – Мои большие зеленые глаза смотрели на друга, когда он же уставился стеклянным взглядом за спину. Я услышала стук каблуков. Сердце остановилось.

- Прости меня, Таня.

Воцарилась могильная тишина. Все семь пар глаз смотрели куда-то позади меня, а мне было страшно оборачиваться. Их лица сами говорили за себя. И я не была готова встретится с ним лицом к лицу.

Я медленно обернулась, встречаясь с большими карими глазами Ники. Смотреть на её спутника было невыносимо. Воспоминания обрушивались новой силой. Девушка выдавила из себя слабую улыбку. Я улыбнулась в ответ. Видеть девушку было радостью, ведь она не подкладывала мне свинью в лице ребёнка.

- Дикарка, - на выдохе произнес Илья, и я снова вздрогнула. Чего я боялась? Своих чувств? Пока я не посмотрю прошлому в глаза, я не узнаю, осталось ли что-то в сердце. Наши взгляды пересеклись. Я несколько раз моргнула, чтобы разглядеть лицо мужчины. Глаза те же, что и полгода назад. – С днем рождения, Таня.

Глава 35

Наши дни. Таня

- Ты просил посмотреть тот фильм.

Мы вышли на улицу. Я куталась в свою шубу, пряча розовые от мороза щеки. Куртка Ильи была распахнута. Глаза его смотрели вглубь хвойного леса, который окружал ресторан. Друг на друга мы не могли взглянуть.

Два месяца назад я смогла пересилить себя. Я досмотрела до конца тот фильм, который стал триггером в наших с Ильей отношениях. Слез не было. Да, и главная героиня уже казалась незнакомкой. Только песни вызывали во мне легкую улыбку. Это была ностальгия по тем ощущениям, которые вызывали мурашки. Концовка фильма тоже оказалась идентичной нашему с Ильей расставанию. После просмотра у меня не оставалось сомнений, - Воронов был автором. Хоть я и догадалась об этом ещё в самолете, когда вскрылась вся правда.

- Я давно поняла, что это ты был сценаристом. – На улице темнело, несмотря на то, что время едва доходило до четырех часов вечера. Уличный фонарь оставлял мое лицо в тени, но самого мужчину я видела отчетливо.

- Я не думал, что ты будешь его смотреть теперь. Да, и не уверен, что в этом был хоть какой-то смысл. – Он прикрыл глаза. – Он должен был соединить нас.

- Мы слишком сильно любили друг друга, забыв о том, что нужно ещё и доверять.

Наши глаза встретились. Он изобразил на своем лице грустную улыбку, а я поджала губы, чувствуя, как тихо и размеренно билось сердце. Больше не было скачек и ярких эмоций. И это меня удивляло.

- Надо было сразу тебе все рассказать, - его голова опустилась. – Я сильно провинился перед тобой.

- Нет, - я покачала головой. Снег падал на макушки и тут же таял. – Ты мне открыл глаза. Помнишь, я тебе говорила о том, что не хотела стать разлучницей или ещё чего похуже? – Илья взглянул на меня мутным взглядом. Его ладони сжались в кулаки. – Именно ею бы я и стала. Катя – жена. Мы с тобой прожили полгода, а сколько до этого встречались, даже когда ещё не признавали это, но уже любили. Но ты даже с Никой меня не познакомил.

- Когда я был с тобой, я забывал обо всех. Родители, сестра, друзья, работа…была только ты. – Он взъерошил свои волосы, - Да, и рассказывать было не о чем. Родители пили, сестра дула губы, что я не звонил ей.

- Ее Петр бьет, - сказала я, а Илья кивнул и улыбнулся.

- Уже нет. – Облегчение наполнило тело. – Она ушла от него, а перед этим я выместил на нём всю злость. – Его глаза пристально следили за моими эмоциями. – Ты стала другой.

- Я… - я запнулась. – Просто я поняла, что правда больше не люблю тебя. – Его ресницы подрагивали от напряжения. – Мы были обречены не судьбой, а собственной верой в слова других, а не в свое сердце. Я не виню тебя ни за ребенка или измену. – Я коснулась запястья мужчины. Он перехватил мою ладонь, сжимая пальцами. – Я желаю тебе счастья.

- Не хочу отпускать тебя. Сейчас так же больно, как и полгода назад.

Я улыбнулась и свободной рукой погладила мужчину по щеке. Он прильнул к ней, как и раньше. Маленький и раненный львенок, который искал тепло и ласку. Вот каким он был. Со мной он нашел огонь, но тот спалил все вокруг и нас самих. Мы должны были искать пристанище, тихий остров, где ветер ласкал тело, а не надрывно сносил одежду.

- Как Катя?

- Родила сегодня ночью. – Я не скрывала радости. – Девочка. Таня. – Он прятал глаза, а я захохотала. – Прости. Но я не мог дать дочке другое имя. Ты всегда в моем сердце.

- Во сколько она родилась? – Спросила я, касаясь его плеча. Татуировка, которая кричала до встречи с ним, молчала.

- В час пятнадцать.

- Я тоже в это время родилась, - он вскинул брови и усмехнулся. – Как мама?

- Она не может ходить, но кризис миновал.

Мы молча смотрели друг в другу глаза. Это было прощание, я чувствовала. Сердце больше не кричало ни от боли, ни от любви. Да, где-то внутри моя маленькая Танечка, которая всю жизнь пыталась кому-то что-то доказать сейчас немного напугано выглядывала из своего укрытия. А взрослая и уставшая от состязаний Татьяна Анатольевна любовалась когда-то любимыми глазами. Ей хотелось покоя. Впервые за столько лет она не желала сгорать. Она хотела лежать на траве, плавать в размеренно текущей реке и наслаждаться жизнью.

- Я рада.

- У меня для тебя подарок, - тихо произнёс Илья. Он достал из нагрудного кармана небольшую книгу. Она была размером с его ладонь. «Дикарка». – Пусть наша история и закончилась не так, как я этого хотел, но ты всегда запечатана в моем сердце. Это вторая часть. Я отказался сдавать сценарий Адаму, но напечатал два экземпляра.

- Это очень ценный подарок, - я обронила пару слезинок на мягкий переплет. – Спасибо.

- Не отворачивайся от Ники. Она полюбила тебя. – Он усмехнулся и покачал головой. – Тебя сложно не полюбить.

- Илья, - он все так же смотрел на меня с любовью, но улыбка спала с лица. Не знала, что мужчина мог прочитать в моем взгляде. – Ты до сих пор остаешься для меня лучшим конкурентом. – Я сглотнула, потому что вдруг мир вокруг стал размытым. – Не отворачивайся от любви Кати, от малышки… и не переставай писать. У тебя талант.

- В чем смысл этих строк, если вдохновение потеряно?

Я была его вдохновением. А он был моей жизнью. Даже самый лучший человек на свете, самый родной и близкий в какой-то момент времени превращается в чужака. Я ждала его, несмотря на то, что сама же бежала от этого мужчины. Но он не пришел. В этот раз он не пришел.

- Ты не приезжал. – Произнесла я. – Меня искали все, кроме тебя.

- Я не смог. – Беспомощно отозвался он.

- Из-за мамы?

- Из-за собственных страхов.

- Когда-нибудь найдется женщина, ради которой ты не побоишься даже собственной смерти. – Он усмехнулся, качая головой.

- Я готов умереть ради тебя. – Возразил он. – Но ты была права: ты достойна счастья. А я это счастье тебе дать не могу.

- В любви нет слова «не могу», - я поджала губы, прижимая к груди книгу. – но мы с тобой забыли об этом. А сейчас уже нет никого смысла. Ты навсегда останешься в моём сердце, но возвращаться я не буду. В третий раз я не восстановлюсь.

- Не забывай только, что я всегда буду рад тебе.

Илья зашел в ресторан, а я осталась стоять на улице. Мне было спокойно, и я пугалась этого спокойствия больше, чем урагана. Если это было взрослением, то оно не придавало мне мужества. Оно истощило меня. Но и эмоции, которые я всегда испытывала при виде Воронова угасли. Он казался мне просто давним знакомым. Человеком, который будет иногда снится мне.

Этот день рождения стал для меня новой точкой отсчета. Я смотрела, как танцевали и смеялись гости, как часы нещадно приближались к закрытию ресторана, а желания расходиться не находилось. Я стояла на крыльце ресторана, смотрела на темную улицу и улыбалась. Воздух превращался в густую белую субстанцию, поднимаясь над головой и рассеиваясь при свете. Было хорошо. Голова чиста, мысли свежи, а сердце спокойно.

- Я иногда думаю, - голос Димы стал неожиданностью. Мужчина накинул мне на плечи свою куртку. Сам он был в одном пиджаке. Руки обвили талию, и я задержала дыхание. – Что было бы со мной, если бы ты всё-таки вышла за меня тогда.

- Ничего хорошего из этого не вышло бы. – Честно призналась я, слыша вздох друга. – Я тогда не смотрела на тебя твоими глазами.

Мужчина замер. Его уже холодные от мороза руки развернули меня лицом к себе. Карие глаза всматривались в лицо, а я только приподнимала уголки своих губ, позволяя мужчине найти все ответы на свои вопросы.

- Что изменилось, Каштаночка?

- Я, мои ожидания, моя вера… - я просто пожала плечами. Сердце издало один резкий удар.

- Но что изменило тебя? – Я плавилась под его взглядом. Жар опалил тело только об одном упоминании об одном единственном поцелуе. Коротком, полном боли и отчаяния и прощальном. Все изменилось в тот момент. Я изменилась в тот момент.

- Кто, - прошептала я, пряча глупую улыбку за воротником Димы. Аромат его парфюма, который раньше казался мне пресным, почему-то заставлял в наслаждении прикрывать глаза. – Твой подарок на день рождения, позволил мне многое понять.

Дима остолбенел. Его виноватый взгляд наблюдал за моим лицом, а я все дышала и дышала его воздухом. На морозе его духи казались ещё ярче. Сегодня Панов в очередной раз доказал мне, что ему важнее не собственные чувства, а моё счастье. Ради этого он привез Илью и Нику. Я умудрилась во всей какофонии звуков подслушать мужской разговор между двумя лучшими друзьями. Стас отчитывал Диму, как школьника, а тот лишь беспомощно мычал и твердил об одном и том же.

Если она до сих пор любит его, то должна понять это сейчас. Он – ее ахиллесова пята. – Твердил Дима, а я улыбалась, как девчонка.

Но ещё я осознала, что мои глубокие болезненные чувства к Илье были слабыми. Да, я буду всегда помнить те дни, которые дарили мне счастье. Наши споры, конкуренцию, танцы… Только исчерпав себя до дна, я поняла, что вся боль и обида ушли. Я слишком долго копошилась в собственных демонах, которые таились в темных коридорах. Слишком долго позволяла собственной жалости управлять жизнью. А когда Дима и мама отвернулись, меня пронзило током. Если даже Дима посчитал меня безнадежной, значит, я заигралась.

- Только я требую бонус.

Его карие глаза прищурились, видя, как я в предвкушении облизывала губы. Взгляд потемнел, а ладони, которые лениво бросили по изгибам талии остановились, пальцы крепче сжали ткань куртки. Я коснулась своей ладонью тыльной стороны ладони Панова, переплела пальцы, отдавая свое тепло. Мы скрылись от любопытных глаз друзей.

Стоя у старой сосны, я поднялась на цыпочки и легонько коснулась своими губами губ Димы. Мужчина сгреб меня в охапку, поворачиваясь спиной, словно закрывая от остального мира. Он быстро взял инициативу на себя. Я чувствовала путешествие рук мужчины по своей талии, едва стоя на ногах. Если бы не крепкие объятия мужчины, я бы уже давно рухнула. Сердце забилось сильно и часто. Тело с каждой секундой блаженства распалялось, и мне казалось, что от меня можно было уже прикуривать.

А Дима вел свою битву. Он рассказывал о нежности, которую я могла получить, о страсти, которая даже сквозь поцелуй обдавала жаром, о доверии и любви. Безответной любви, которая до сих пор верила в то, что её звездный час настанет. Я обвила руками шею Панова, пытаясь согреть и его и себя.

Очередной резкий и сильный стук сердца. Я оторвалась от его губ. Дыхание было сбивчивым, в голове отдавался пульс. Борода мужчины щекотала кожу. Я улыбалась, пока очередной стук не отрезвил меня. Отпрыгнув от мужчины, мои большие глаза уставились на Диму. Он улыбался.

Это глупое сердце оставалось спокойным полгода…

- Что с тобой?

- Я кое-что поняла. – Прошептала я, удерживая свою потянувшуюся руку к губам.

- И что? – Его вкрадчивый голос дурманил.

- Что мне пора домой.

Черт возьми! За полгода я обрела спокойствие, а второй в жизни поцелуй с Пановым заставил меня снова вспыхнуть, как спичка. Мне было страшно. Я думала, что желание поцеловать Диму было помутнением рассудка, но нет… я едва ли не стала раздевать его в лесу.

Я хотела покоя. Я была не готова утонуть снова…

Его сердце больше не занято мной…

- Таня! – Окликнул меня Дима, когда я вихрем ворвалась в ресторан, снимая на лету куртку и пряча свои раскрасневшиеся щеки и губы от глаз друзей.

Нельзя в одночасье ожить, если умерла полгода назад. Нельзя резко испытывать чувства к другому мужчине, когда заставляла думать себя, что остыла к другому. Нельзя влюбиться, не успев разлюбить.

Глава 36

Четыре месяца назад. Таня

- Это бесполезная трата времени, - бабушка хмурилась, видя, как я криво выводила линии на холсте. Я лишь закатила в ответ на её реплику глаза.

Это была моя пятая картина и кроме непонятных каракуль ничего не получалось, но я и в них находила смысл. Правда, красоту в этом видела только я.

Небольшой дачный домик в маленькой деревушке, который имел позади себя бескрайний простор березовой рощи, начал быстро остывать от минусовых температур за окном. Я куталась в теплый свитер, а на ногах надеты были шерстяные носки. Нос все равно оставался холодным.

Бабушка копошилась на кухне. Утром она испекла вкусные пирожки с капустой, и выкатилась с крохотной кухни, в точности, как мой кот. Дома было так уютно и спокойно, что я даже забыла о своей нужде в друзьях.

- Занялась бы чем полезным! Вот, Гальке в ДК требуется помощница.

- Твоя Галя- уборщица.

- А что, - пожилая женщина обернулась на меня, тыча половником. – Уборщица уже не профессия?

- Бабуль, деньги у меня есть. И их достаточно, чтобы прокормить и тебя и меня. – Я покачала головой. – И вообще, я завтра еду в Москву. Нужно квартиру продать.

- Квартира в Москве? – Бабушка притворно схватилась за сердце. Она всегда так делала, чтобы воззвать меня к совести. – Ты с ума сошла, деточка?

- Я не вернусь в Москву. – Я сжала в ладони кисточку и её перо оставило кляксу на запястье.

- Беда с тобой! – Причитала бабушка, но я её уже не слушала.

Она была права. Со мной что-то происходило неладное. И это что-то возникло, когда я получила звонок от покупателя. Не уверена, что было правильным решением назначить смотрины так скоро. Но деваться было уже не куда. В конце концов, я не увижу Илью. И от этого на душе становилось легче. Он не был для меня той больной мозолью, какой являлся долгий год. Сейчас все изменилось. Внутри не было шторма, но оставалась тоска по тем дням, когда я была счастлива.

Утром я уехала из деревни, наказав бабуле не перетруждаться. Она покивала головой, а через полчаса, когда я ехала по родному городу, оповестила меня о том, что во всю убирает желтые листья в огороде. Мне оставалось только беспомощно вздыхать. Пожилые люди – те же дети. Скажи ей нельзя падать в колодец, так она обязательно в него упадет.

Дорога далась мне легко. Я даже насладилась моментами пустых утренних дорог, скорости и громкой музыки в машине. Я могла дышать свободно, несмотря на то, что живот скручивался в тугой узел.

Я приехала на четыре часа раньше назначенной встречи. Квартира в Одинцово все ещё оставалась в моих владениях, и переждать несколько часов, зарядиться кофеином, слава богу, было где. Дом встретил меня горой пыли и холодом. Серые стены вызывали мороз по коже, хотя раньше мне нравилось.

Я не успела даже налить себе кофе, когда в дверь квартиры позвонили. Напряжение сковало тело. Кто мог знать, что я сейчас в Москве? Шаркая тапочка и по ламинату цвета асфальта, я подошла к двери и выглянула в глазок. На пороге стояли Ясения и Стас, и лица ребят казались недовольными.

- Если ты сейчас не откроешь, - угрожающе произнес друг, и я даже решила не дослушивать, впуская супружескую пару в свое ледяное королевство. – Привет, Таня.

- И вам не хворать. Не разувайтесь, здесь грязно.

- Ты продаешь квартиру? – Спросила Ясения, заходя на кухню. Ее руки были сложены на груди, которая пока девушка кормила грудью дочку, увеличилась в двое. – Зачем?

- А зачем она мне нужна, Сенька?

- То есть… - она пристально смотрела мне в лицо, от чего хотелось спрятать глаза. – На работу ты тоже не хочешь выходить?

- Таня, мы думали, ты любишь свою работу. – Вставил свои пять копеек Стас, и я сглотнула. Да, я любила свою работу, любила отель и всю сеть. Я любила эти странные благотворительные ужины и дурацкие конкурсы.

- Люблю, - сдавленно отозвалась я. – Но работать там больше не смогу.

- Таня, а конкурс? Мы же все поставили на тебя.

- Но не спросили, хочу ли я этого, - так же тихо отозвалась я. – Я люблю этот отель, ребят. Люблю вас и все, что меня окружало. Но сейчас это значит, что я разрешу себе жить прошлым. Я жила так год, и ничего из этого хорошего не вышло.

- Хорошо. – Ясения понимающе кивнула. – Тогда я попрошу тебя по-другому. – Девушка подошла ко мне, поднимая ладонями мою голову так, чтобы я смогла увидеть её шторм. – Прошу, возьми на себя некоторые обязанности. Работай удаленно. Я знаю, это тяжело, но сейчас только ты мне можешь помочь. Ты знаешь все от и до.

- Илья тоже хорошо может справится, - тихо ответила я, осознавая, как легко его имя слетело с моих губ. Я даже не поморщилась.

- Илья ушел. – Огорошила меня подруга. Стас хмыкнул. – Узнал, что ты больше не работаешь и то же уволился.

- Давно? – Спросила я. Ответил мне Стас.

- Два месяца назад. Он поехал в след за тобой, но не нашел тебя.

- Он не должен был ехать. – Я покачала головой. – У него семья, будет ребенок, мама в больнице. Нельзя так расставлять приоритеты.

- Он одержим тобой сейчас точно так же, как ты была одержима. – Милославский начал копошится в навесных ящиках. – У тебя есть что-нибудь перекусить?

- Ты ел час назад, - Ясения закатила глаза. – Куда в тебя вмещается?

- Я -кормящий отец. – Он обернулся через плечо и подмигнул жене. Я усмехнулась. – А вообще, Рыбакова, ты все сделала правильно. О, хлебцы. – Откусывая, от повернулся к нам лицом. – Я имею в виду разрыв с Вороновым. И ты хорошо держишься. Это даже пугает. – Он передернул плечами. – С тобой точно всё в порядке?

- Я просто больше не хочу бороться, - я пожала плечами. Я помнила тот день в больнице. Тогда я в миг оборвала ниточку, которая связывала нас. И это было больно, но лишь какое-то короткое время. Потом я просто приняла. – Я итак испортила жизнь всем этой своей слепой верой в нашу с Ильей любовь. А эта любовь оставила только шрамы. Всему свое время.

- Что-то ещё произошло с тобой, - задумчиво отозвалась подруга, отбирая у мужа пачку с хлебцами. – Хоть бы срок годности посмотрел.

- А что им буфет? – С набитым ртом отвечал Стас.

- Случилось. От меня отвернулись люди, которые поддерживали все это время. – Я вспомнила безумные глаза мамы, вспомнила Диму и его очередное признание. – И я перестала безоговорочно верить этому мужчине. Как Стас сказал, сердце само подскажет, лжет он или нет. И… - я вздохнула. – Моё сердце подсказало, что Дима был прав. Как и мама, вы и весь остальной мир.

- Хорошо, ты не хочешь возвращаться в Москву. Я понимаю, - Ясения вернулась к прошлой теме. – Илья уволился, и переехал к матери. – Я удивилась. – Что тебе сейчас мешает заниматься работой?

- Мне нужно время. – Прошептала я.

- Посмотри в глаза и скажи, что твой отъезд – это не побег от реальности.

Мои зеленые глаза уставились в голубые глаза подруги. Ясения хмурилась. А я растерялась. Побег от реальности? Я погрузилась в садоводство, рисование… я нашла отвлечение. Значило ли это, что я сбегаю? Чтобы это понять, мне необходимо встретиться с настоящим. С глазу на глаз поговорить с причиной моей душевной боли. Только, как бы не было странно, я не чувствовала той боли. Стало слишком тихо внутри.

- Не уверена, что это можно назвать побегом.

- Но?

- Но я ничего не чувствую. – Призналась я. – Слишком тихо.

- Я знаю, что может заставить тебя встряхнуться. – Супруги переглянулись. – Как ты думаешь, Дима посидит с Пашкой пару часов? – Спросила Ясения у мужа. Стас коварно улыбнулся.

- Если нет, я уверен, что ты и сама с этим справишься.

- О чем вы? – Я хлопала ресницами, пока друзья переглядывались и говорили о каком-то неизвестном мне плане.

Пока я занималась смотринами, где участие со мной принял Стас, Ясения уехала домой, чтобы освободить Розу Михайловну. Оказывается, бабушка и дедушка приехали на выписку внучки. Я тоже должна была там присутствовать, но обстоятельства сложились иначе. Так, уже два месяца мама Ясении попытается всячески помочь дочери.

Я не могу сказать, что не рада была видеть Милославского, но его поведение меня изрядно раздражало. Он крутился вокруг меня, постоянно вглядываясь в лицо и справляясь о моем самочувствии. А я была в порядке, пока он в конец меня не замучал.

- Квартира неплохая, - произнесла свой вердикт девушка лет тридцати пяти с яркими красными волосами. На нижней губе у неё висело кольцо. – Сейчас свяжусь со своим риелтором.

- Цена снижена из-за срочной необходимости в продаже, - попыталась заверить покупателя я. Стас покачал головой.

- Не вижу смысла в такой срочности, - прошептал он.

- А я вижу, - раздраженно процедила я сквозь зубы. Он закатил глаза. – Со мной все в порядке. – Дополнила.

- Мой риелтор приедет через пару часов. Мне нужно на работу, думаю, вы без меня справитесь.

- В любом случае, если что позвоним.

Мы попрощались с девушкой. Стас с любопытством разглядывал почти чужую квартиру. Он демонстративно вздыхал, словно ему было жаль расставаться с этим местом. Во мне же не было ни грамма разочарования. Я хотела избавиться навсегда от всех воспоминаний. Стереть в порошок всю боль, которая накрывала меня временами, когда заходило солнце.

- Все-таки я против продажи. Сдала бы в аренду.

Я одарила Милославского своим самым «доброжелательным» взглядом. Мужчина подал плечами в ответ. Нет, как бы ни была дорога мне эта квартира, я не могла держаться за прошлое. Взгляд ещё раз скользнул по пространству. Занавешенные наполовину окна впускали солнечный свет, создавая блики на комоде и кровати. Мебель покрыта толстым слоем пыли, - у проводила уборку здесь около двух месяцев назад, когда в душе снова цвели розы и теплилась вера в нашу с Ильей любовь и возможность преодолеть все преграды. Я сглотнула. Воспоминания были свежими.

Комод цвета темного шоколада под солнечными лучами заставил меня остановить свой взор. На белой от пыли поверхности была одна чистая дорожка, словно кто-то провел пальцем по дереву. Я замерла, а Стас вопросительно уставился на меня. Я лишь мотнула головой. Это были лишь игры разума. Илья не мог сюда прийти, - он выбросил ключи в день моего рождения. Мужчина сам признался в этом, Коноплева мы решили объявить перемирие на сутки.

- Что такое, Таня? – Я несколько раз моргнула. Полоса не исчезала. Обведя комнату глазами, я заметила, как ворсинки на покрывале, которые все были немного приподняты, у самого края кровати оказались примятыми. Кто-то сидел на нашей кровати.

- Ты не заезжал сюда? – Тихо спросила я.

- Нет. Ты же ключи с собой забрала. А взломом я ещё не пробовал заниматься. – Он нахмурился, видя, как его шутка отскочила от меня, как мячик от забора. -В чем дело?

- Здесь был кто-то. – Голова начала болеть. Виски сдавливало от неприятных мыслей. – Это был он.

- Таня… - Милославский втянул в себя воздух сквозь зубы. Я выставила ладонь. Мне самой было сложно понять, какие чувства я испытывала. Это было похоже на помешательство. Именно для того, чтобы не чувствовать это, я уехала к бабушке. Именно поэтому я не хотела больше возвращаться в Москву. Илья был в каждом уголке.

- Не переживай, - наши зеленые глаза встретились. – Мне не больно. Просто на мгновение стало жутко.

- Все пройдёт, - его ладонь коснулась моего плеча. – Пойдём в кафе. Риелтору скажем адрес.

Мы сидели в небольшой уютной кофейне, когда стук каблуков отвлек нас от разговора. Белые туфли с острыми носами уткнулись в ножку стула. Я подняла взгляд, и едва ли проронила проклятье. Вероника. Передо мной стояла с опущенной головой сестра Воронова. Эта семья была каким-то наказанием.

- Привет, Таня. – Брови сошлись на переносице.

- Вы знакомы? – Спросил Стас.

- Вероника – сестра Ильи. – Друг присвистнул, закрывая рот ладонью под моим осуждающим взглядом. – Тебе на работу не надо?

Терпение заканчивалось. Моего названного брата было слишком много. Впрочем, как и его заботы.

- Сегодня там Панов за главного.

- Таня, я здесь по работе. – Мы оба посмотрели на девушку.

- Риелтор из Твери, который занимается заказами из Москвы. – Я поджала губы. – В твоем родном городе совсем работы нет?

- Ты сама прекрасно знаешь, почему я беру заказы из других городов. – Моё хмурое лицо разгладилось. На Нику поднимал руку её молодой человек. Глаза виновато опустились на сцепленные ладони.

- Ладно, давайте разберёмся с этим поскорее.

Сестра Ильи села напротив меня по левую руку от Милославского. Стас искоса поглядывал на меня, копошась в собственном телефоне. Временами он хмурился, полностью обратив все свое внимание на яркий экран. Ника же выложила из папки стопку бумаг. Это был договор. Она протянула белые ли ты бумаги мне, странным взглядом одаривая.

- Это ваша квартира? – Спросила она, когда я дочитала до середины. Я поняла острый взгляд зеленых глаз на девушку, та поджала губы.

- Это моя квартира, Ника. – Голос казался чужим. Да, и моей злости девушка не заслуживала. Она не знала, ведь мы никогда не разговаривали по душам.

- Он изводит себя, - взгляд почернел после этих слов. Я поджала губы. – Таня, он любит тебя.

- Так не любят, - бросила я, оставляя свою подпись на последней странице договора. – Больше моё присутствие будет без надобности. – Ресницы Ники подрагивали. Стас обеспокоено наблюдал за происходящим. – Ключи, - я вытащила из кармана связку ключей и передала девушке. – Второй комплект можешь забрать у брата.

- С чего ты решила, что у него есть ключи?

- С того, что я ещё не рехнулась. – Я не знала, как оправдать свою злость и обиду. Но и перестать вешать всех собак на несчастную девушку было не по силам. Стас, чувствуя, как начал трещать воздух над моей головой, решил скорее ретироваться из кафе.

- Таня, у нас все?

- Да. – Глаза Ники были наполнены слезами, но я кроме раздражения ничего не испытывала. – Пойдем.

- Таня! – Ника наскоро забросила все в сумку и побежала в след за мной. Когда я садилась в спортивную машину Стаса, которую он периодически выгонял из гаража ради пары минут скорости, девушка нагнала меня, не давая закрыть дверь. – Прости ты его! Дурак он!

- Приятно, что ты это осознаешь. – Уголки моих губ приподнялись. – Но прощать нечего. – Ее плечи опустились. – Потому что то, что было между мной и ним, - всего лишь иллюзия. Если бы любил, такого странного знакомства не случилось бы. – Из карих глаз скатилась слезинка. – Я больше не хочу быть рядом с твоим братом.

- Любовь так быстро не проходит.

- Раны на спине тоже долго заживают, но все проходит. Илья исчерпал свой лимит доверия.

- Таня… - она всхлипнула. – Но я тоже не хочу тебя терять.

- Нельзя потерять то, чего никогда не имел. Ты мне понравилась, Ника. Жаль, что ты его сестра.

Я захлопнула дверцу машины. Сердце оставалось спокойным, глаза сухими, но жутко хотелось пить. Мне было некомфортно. Одежда казалась слишком жесткой, вызывала зуд. Я не почувствовала, как пальцы Стаса коснулись моего плеча.

- Ты как?

- Ты попугай? – Переключила свое раздражение на друга я. Друг лишь нахмурился. – Вы с Ясенией целый день только и спрашиваете о моём самочувствии. Хватит меня жалеть. Мне не больно. Видишь, я даже не плачу!

- Это и пугает. – Признаться он. – Я хотел бы, чтобы ты кричала и плакала. Эмоциям нужен выход.

- Эмоций нет. – Констатировала я. – К Илье эмоций нет. Я тоже этому удивляюсь.

Мы подъехали к подъезду Милославских. Из дома вышла подруга в спортивном костюме, поймала на лету ключи, которые бросил ей муж, оставила след от поцелуя на его небритой щеке и лучезарно улыбнулась нахмуренной мне. Я догадывалась, что задумала девушка.

- Готова?

- Гонки? – Я хмыкнула. – Согласна, но только на нелегальные.

Я рассчитывала, что Ясения засомневаться, ведь она стала матерью двоих детей и инстинкт самосохранения должен был работать на максимум. Но вместо нахмуренного выражения лица, я услышала заливистый смех и яркие небесно-голубые глаза подруги.

- А ты думаешь, я тебя отвезу прокатится по детской трассе? Нам нужен результат.

Со свистом рванув в места, Лукоянова направилась к выезду из города. Уже темнело и машин на дорогах становилось меньше. Уличные фонари рассеивали свет, превращаясь в длинную извилистую полосу желтого цвета. Я взглянула на Ясению, - она уверенно вела спортивный автомобиль, и наша стрелка спидометра нервно прыгала около значения сто сорок.

- Как ты не боишься? – Спросила я, удивляясь спокойному выражению лица подруги. Лукоянова подмигнула мне.

- Если это в крови, ты не можешь чувствовать страх. Ты чувствуешь прилив энергии. Признаться, я получаю удовольствие больше от мотоцикла. Но эта история не для тебя.

- Думаешь, я не смогу на высокой скорости посылать всех к черту? – Я изогнула бровь, с иронией глядя на водителя. В голове всплыли воспоминания о начале любовной истории подруги. Именно так Ясения освободилась от былой боли и нашла свое пристанище. Стас заставил её гнать по трассе на высокой скорости, едва сев за руль двухколесного транспорта. Но это помогло ей.

- Ты не умеешь водить мотоцикл, да и я не Стас, чтобы вовремя подстраховать тебя. И выкрикивать проклятья тебе не нужно. Ты открыто всех проклинаешь. – Она нахмурилась, взглянув на меня серьезным взглядом из-под полуопущенных ресниц. – Обычно. Но не сейчас.

- Не было повода, - отмахнулась я, услышав саркастичное:

- Давно ли?

Мы прибыли на место, когда на улице было так темно, что не разглядеть было даже земли под ногами. Свет фар ослеплял стоявших в кругу мужчин средних лет. Все были незнакомцами, но заметив подъехавшую машину, я поняла, - чету Филатовых тут знали.

- Паша! – Выходя из автомобиля, Ясения хлопнула в ладоши, здороваясь не высоким бородатым мужчиной. Он улыбнулся девушке.

- Кава! Какая встреча! – Его взгляд метнулся ко мне. – А где твоя черная малышка?

- Она стоит в гараже. – Девушка повела плечом, её голубые глаза, которые в темноте казались черными, нашли меня. Она рукой позвала к тебе. – Это Таня. Ей нужна разрядка.

- Стриптиз бар дальше, - я усмехнулась, заметив, как этот Павел оценивающе разглядывал меня. – Впрочем, я тоже к вашим услугам.

- Не знала, что мужчины тоже работают на полставки. – Воцарилось молчание, а потом громкий хохот мужчин разразился по ночному пространству.

- На позиции, - прочистив горло скомандовал Павел. Ясения кивнула в сторону открытой водительской двери.

Раздался звук выстрела, и я наравне с гонщиками, которые, как успела понять, были частыми гостями, нажала на педаль газа, унося спортивную машину Филатовых по неизвестной мне трассе.

Противники блистали мастерством, умело лавируя по извилистым дорогам и играя в своеобразные шашки. Моторы ревели, болельщики кричали на старте, а я сосредоточилась на управлении. Внутри было затишье, глаза без устали всматривались на дорогу и задние фары противников, пока руки сжимали руль.

Сама трасса представляла собой форму ромашки из семи лепестков. На каждом лепестке был один крутой поворот и съезд на основную дорогу. Я ловко справлялась с каждой дистанцией, оставляя позади себя рычащих мустангов. На последнем повороте мои воспоминания решили сыграть со мной злую шутку, - они вернули меня в то время, когда я, сидя рядом с Димой в машине, смогла победить Воронова. Я не хотела оживлять то, что умерло. Я не хотела вспоминать ни Илью, ни Диму.

- К черту вас! – Я ударила по рулю, злясь, что позволяла красной гоночной машине обогнать меня. Я не умела проигрывать.

Сильнее нажав на педаль газа, я резко повернула на крутом повороте, почувствовав, что не справлялась с управлением, и съехав с дороги на обочину. Мотор ревел, а мой крик застрял в горле. У этой трассы не было отбойников, так что я смело могла упасть в темную глубь ямы. Руль не слушался, паника охватила тело, и чуть ли не упала в кювет. В последний момент колеса задымились, вытаскивая меня из вязкой земли. Сердце грохотало от страха. Я видела, как на финише кусала кулак Ясения. Она ругалась с Павлом, но тот лишь качал головой. Я не могла подставить под удар ни подругу, ни человека, разрешившего нам сегодня гонять наравне с опытными гонщиками.

Я смотрела на спидометр, на Ясению, но видела вместо цифр даты. Дни рождения, любовь, предательство, друзья и работа. Почему именно сейчас я вспоминала об этом? Почему именно сейчас перед моим лицом лицо Панова? Вот он нежно обнимает меня, когда мы играли в своеобразные кошки-мышки, вот он целует меня на ржаном поле, и тогда я понимаю, что Илья был прав еще год назад. Я сама виновата в том, что со мной происходило. Я была виновата в том, что Дима был так уверен в своей победе. Я давала ему повода. Давала повод думать, что он мне небезразличен. Только загвоздка была в том, что это оказалось правдой. Дима никогда не был для меня обычным знакомым. Дима стал для меня широкой спиной, теплым ласковым плечом и жарким пламенем. Когда он сгорал от любви ко мне, я была похожа на айсберг, сейчас же наши роли поменялись. Кажется, только сейчас до меня доходила истина.

Тяжесть задней части автомобиля перевешивала, и я почувствовала, как давление накреняло железную махину с горки. Расстояние было небольшим между трассой и землей, но я визжала от страха, сильнее вдавливая стопу на педаль газа.

- Я так просто не сдамся! – Процедила я сквозь зубы.

Рев машины, крики зрителей и я влетела на финиш серебряным призером. Оказывалось, что мое торможение длилось несколько секунд, но мне чудилось, что вся жизнь пролетела перед глазами. Я едва не распрощалась с жизнью.

- Таня! – Ясения сгребла меня в охапку. Я не дышала. – Ты в порядке?

- Жива. – Отозвалась отрешенно я. – Я жива.

- Господи, это должно было взбодрить тебя. – Сокрушалась подруга.

- Все нормально. – Я отошла от девушки на шаг. Вокруг суетились болельщики победителя, громко кричали и подбрасывали мужчину. Я же пыталась заставить себя дышать. – Только твоя терапия пошла не по плану.

- Таня, если бы я только знала! – Лукоянова упала на капот машины. –Ты едва не умерла.

- Но не умерла же, - усмехнулась я. – Поехали домой.

- Почему тебе не стало легче? – Спросила в машине Ясения. Она была за рулем, ее руки подрагивали.

- Я не знаю. Мне не так тяжело, как было это в прошлый раз. – Я пожала плечами. – Сейчас мне больнее от того, что рядом все кроме Димы.

- При чем тут Панов? – Мы остановились на светофоре, и подруга вопрошающе уставилась на меня своими голубыми глазами. Пришлось сдаться и рассказать все.

- Дима меня поцеловал тогда. – Эти слова выдавить было непросто. Я не чувствовала вину перед Ильей, ведь тогда я была уверена в его любви ко мне. Просто именно этот момент в моей жизни почему-то оказался решающим. Ясения вскинула брови, пропустив зеленый сигнал светофора. Позади стоящая машина просигналила, и мы тронулись. – Мы возвращались из Нижнего Новгорода, рассорившись с матерями. Дима сказал мне про Илью и Катю, я разозлилась. Сбежала от него, но он меня догнал, сказал, что больше не хочет возиться со мной и поцеловал. Больше мы не проронили ни слова.

- Почему ты не рассказала?

- Потому что это не то, о чем я хотела бы рассказывать. – Я заломила кисти рук.

- Ты сбежала из Москвы из-за Ильи? – Спросила меня подруга, и я призадумалась.

Да, я сбегала, узнав об измене мужчины, но от кого я бежала? От Ильи, который искал бы меня в каждом дворе Москвы, потому что не желал расставаться или от Димы, чтобы заставить мужчину нервничать и отправиться на мои поиски? А, может, я и вовсе сбегала от себя, почувствовав, что впустую тратила свою жизнь не на того человека? Достаточно было поверить словам Панова еще тогда, когда я впервые явилась в Филатов Групп. Достаточно было просто убрать за кулисы все наши игры и открыто поговорить. Дима оказался самым честным мужчиной, который попадался мне на пути. Он верил в нас, но все равно потерял эту веру.

- Я сбегала от самой себя. – Призналась я. Потом осеклась и зло уставилась на улыбающуюся подругу. – Я не сбегаю! – Мой указательный палец уткнулся в плечо подруги. – Мне просто нужна передышка.

- Передышка была бы передышкой, если твоя квартира осталась твоей. А так, ты пытаешься полностью распрощаться с прошлым. Но прошлое такая штука, куда бы ты не поехала, если ты не смогла головой отпустить, тебе везде будут мерещиться воспоминания. Примирись с собой, милая. Города и страны тебе в этом не помогут. Знаю по себе.

- Ты сбегала в Лондон, теща себя надеждой, что Стас объявится.

- А ты сбегаешь из Москвы, охотно веря, что поедание пирожков спасет тебя от собственных демонов. Таня, твои демоны скоро насытятся пирогами и займутся тобой.

- И что ты предлагаешь?

Машина девушки остановилась рядом с ее домом. Она заглушила мотор, откинулась на спинку кресла и посмотрела безмятежным взглядом на меня. Тело все еще немного потряхивало от случившегося.

- Я тебе предлагаю молчать о том, что произошло сегодня на гонках и о том, что ты втрескалась в Панова.

- Я в него не влюбилась. – Настаивала я, но девушка, видимо, уже вынесла какой-то вердикт в своей голове.

- Как знаешь.

Глава 37

Наши дни. Таня

Мне пора было выбираться из этой ямы. Я слишком долго пряталась, пытаясь убедить саму себя в том, что если убежать от проблемы, то она исчезнет. Мой день рождения показал мне, что вокруг слишком много волнующихся за меня людей. И первым человек оказался Дима.

Когда мы поцеловались, меня словно ударило током. Я не знала, что умею так быстро бегать и уговаривать таксистов принять мой заказ. Панов даже не успел поймать меня, когда подол моей шубы выскользнул из его ладони, и желтая машина угнала мое бренное тело восвояси. Эту выходку, казалось, никто не понял, кроме странно ухмыляющегося Милославского. Я билась об заклад, что это Ясения рассказала ему о нашем с Димой поцелуе летом.

В конце концов, у меня была любимая работа. Пока подруга находилась в декрете я удаленно решала определенные вопросы, но таким методом всего не решить. Иногда нужно личное вмешательство. И, как я уже поняла, по рассказам подруги, в отелях все расслабились.

- Ну вот куда ты на ночь глядя! – Видя сложенные в чемодане вещи, спросила бабушка. Она уперла руки в бога, преграждая мне путь в ванную комнату.

- В Москву, бабушка. В Москву.

- А я тебе говорила, бестолковка! Говорила, что не нужно было продавать квартиры. – Она все же отступила. Теперь я могла лицезреть ее недовольное выражение лица в прихожей. Женщина уселась в кресло на кухне, сложив на деревянные подлокотники свои ладони.

- Это все пустое. – Отмахнулась я, запихивая в раскрытый чемодан тюбики с шампунями. – Я куплю себе другую квартиру. Жить в тех я все равно бы не смогла.

- Что там случилось у вас в ресторане, Татьяна? – Спросила женщина, и я замерла.

В ресторане я поцеловала Панова, испугалась собственных чувств и сбежала, как последняя трусиха.

- Ничего не случилось. – Ответила я, отмерев.

- То-то я погляжу, Варька мне всю трубку оборвала. Да и ты взъерошенная вся вернулась.

- Правда, ничего не случилось.

- А как там Димочка? – не унималась старушка. Я прокляла про себя тот день, когда они познакомились. А ведь даже не знала, когда это произошло!

- А мне вот интересно, бабуля, а когда ты успела познакомиться с Димой?

- Так он на новый год приезжал. Ты дрыхла без задних ног, а его чаем напоила, салатиками накормила.

В новогоднюю ночь я и правда уснула очень рано. Я сквозь сон слышала бабушкин голос, но думала, что мне просто чудилось. К тому же тогда к ней должна была прийти подруга. Под ее монотонное бормотание я лишь крепче тогда укуталась в одеяло и проспала до самого утра. Когда открыла глаза передо мной лежал кулончик в форме четырехлистника. Тогда у меня перехватило дыхание, я донимала женщину вопросом откуда оно, но бабуля лишь отмахивалась от меня и говорила, что это Риточка, - ее подружка, - преподнесла мне такой подарок.

-Значит, это была не тетя Рита. – Сделала свой вывод я. – Врать зачем было?

- Так я думала, что это тот, из-за кого ты сюда приехала. – Оправдывалась женщина под моим убийственным взглядом. – А оказалось, что ты тут целый гарем развела.

- Нет у меня никакого гарема!

- Это я тоже поняла, - кивнула женщина. Я застегнула чемодан и развернулась к ней лицом. Теперь была моя очередь ставить руки в боки. – Что? Димочка не последний же раз приезжал! – Я прищурилась. – Хорошо! Варька рассказала.

- И часто вы с мамой мою личную жизнь обсуждаете?

- Ой, - бабуля фыркнула, закатив глаза. – Было бы что обсуждать. Давай-ка, выметайся в Москву. Глядишь, и сериалы смотреть не придется.

- Бабушка! – Я покраснела, а женщина лишь рассмеялась.

Время на часах было чуть больше девяти часов вечера. Я села в свою машину, завела мотор и улыбнулась. Широко и открыто. Дыхание было ровным, грудь вздымалась свободно. Не было больше никаких оков, которые не позволяли мне жить ту жизнь, о которой я мечтала.

Я приехала в город спустя час. Мама открыла мне дверь и была крайне удивлена. Она запахнула халат, подвязав его поясом, впуская внутрь квартиры. Дома было чисто и пахло духами. Папиными духами. Я замерла прямо на пороге.

- Мам, что это значит?

- Не то, что ты уже успела вообразить в своей голове. – Женщина прошла на кухню, а я, разувшись, побрела следом. – Отец приехал поговорить с тобой, но ты умчалась непонятно куда.

- И? – Я по-хозяйски развалилась на стуле. – Почему он тут?

- Было поздно, Дима подвез нас к моему дому, и мне было его жаль. Он переночует и уйдет.

- Почему он не снял гостиницу? Пятнадцать лет он не появлялся, а тут вдруг решил явиться?

- Говори тише! – Процедила сквозь зубы мать, я лишь вскинула свои брови. Раньше это я была человеком, который умолял не ругаться с изменщиком посреди улицы.

- Мама, а ты часом не решила повернуть стрелки часов назад?

- Нет, - ее сухой и односложный ответ заставил сомневаться.

- Мама?

- Нет, Татьяна. Я просто предложила ему койку. Все.

- Твоя мама права, - потирая сонные глаза на пороге кухни показалась седая голова отца. Я резко вскочила со стула, пытаясь найти пути выхода. Последний раз наша с ним встреча заставила меня наврать с три короба. – Я хотел поздравить тебя с твоим днем рождения.

- Спасибо. Мне твоего поздравления на четырнадцатилетние на всю жизнь хватило. – Я обхватила себя руками, словно защищаясь.

- Я не имею права просить у тебя прощения за то, что исчез. Но я прощу простить меня. Прошу простить, и, если существует хоть малейшая возможность, не исчезать из моей жизни.

- Как ты? – Спросила я, ухмыляясь.

- Это я ему запретила. – Вставила свои пять копеек мать. – Я не позволила ему появляться на пороге нашего дома. Такое было мое требование в суде.

- Суд не мог позволить этого, - не поверив в выгораживания отца, быстро ответила я. – Если только отец был не против. Да и меня при разводе должны были спросить.

- Тебя никто не спрашивал, потому что ты свой ответ озвучила еще в тот злосчастный день. – Мамина непоколебимость сводила с ума. Она была каменной леди на работе, но дома я мечтала видеть женщину хоть немного нежнее. – В конце концов, ты никогда не была против этого. Разве не твои слова были «для меня он умер»?

- Мне было четырнадцать! – Я чертыхнулась, наткнувшись на недовольные лица родителей. – А сейчас мне тридцать. И я уже не особо нуждаюсь в родительской заботе.

- Мне пятьдесят лет, а до сих пор нуждаюсь в родителях, - тихо произнесла мать. Варвара Николаевна переглянулась с бывшим мужем. - Мы не самые добросовестные родители, Татьяна.

- Есть причина, по которой я здесь. – Отец опустил на стул. – Почему пришел именно к твоей матери, а не в гостиницу.

- Только не говори мне о любви, - я скривила свое лицо в пренебрежении. – Ни за что не поверю.

- Татьяна, - я посмотрела на багровевшую мать. – Твой отец…

- Варвара, я сам. – Он прочистил горло. – Я встретился с Варварой в больнице неделю назад. – Мое лицо медленно разглаживалось. – Я был у онколога. Мне поставили рак третей степени.

- Что? – Я несколько раз моргнула, но смысл слов отца до сих пор застрял в воздухе.

- У меня рак легкого, Таня. Врачи говорят, что отчаиваться не нужно, но мне уже не двадцать лет, чтобы так легко бороться с болезнью.

- Если это твоя манипуляция, то я обрушу этот дом на твою голову. – Моя голова дернулась в сторону матери. Мама молчала, и по ее взгляду я поняла, - отец не врал.

- Я хотел бы провести остаток времени с дочерью. – Он опустил голову, его большие ладони, подушечки которых покрывались мозолями, дрожали.

- Тебе нужно взять себя в руки, - приказным тоном отозвалась мать. – И начать лечится.

- За последние полгода я впервые согласна с мамой. – Мой сиплый голос резал ножом в воздухе. Отец поднял свои зеленые глаза на меня. Они блестели от слез. – Не знаю, смогу ли я когда-нибудь простить тебя, но и бросать я не собираюсь.

Меня потряхивало. Сознание нарочно блокировало мои эмоции в квартире матери. Я не могла оставаться там. Я ушла, оставив на столе свой номер телефона для папы, хоть и была уверена, что мама уже давно ему его предоставила. Сидя в машине и глядя на пустую улицу, где проходили мимо только пьяные соседи, потому что была суббота, да и район у нас был не престижный, я не могла завести машину. Хотелось разрыдаться у кого-нибудь на плече, но мои глаза по-прежнему оставались сухими.

Я посмотрела на черный экран телефона. Друзья мне не звонили, Дима тоже пропал. Он больше не пытался связываться со мной открыто. Я разблокировала телефон, игнорируя сообщение от матери, нашла номер Панова и позвонила, в надежде услышать его голос.

- Каштаночка, - ехидный голосок друга вызвал во мне всхлип. Я снова услышала биение сердца. – Скорее, ты уже не Каштаночка, а Золушка.

- Дим, - подавив в себе рыдания, произнесла я. Смех прекратился. – Ты где?

- Мы в баре со Стасом, Елисеем и Лукасом. –Голос мужчины был серьезным. На заднем фоне слышался лепет друга на английском языке. – Что стряслось?

- Все в порядке, - соврала я, смахивая слезы. – Просто беспокоилась. Я сбежала слишком быстро.

Не дав мужчине договорить, я отключилась. Собрав в себе все мужество, я завела машину и направилась в сторону нижегородского отеля «Лукояноф». Мне нужен был ночлег, а в таком состоянии я не могла явится на порог молодой матери. Да и доехать до ее поселка требовало больших усилий.

В отеле меня встретила добродушная девушка администратор. Меня она помнила еще со времен, когда я начинала свою карьеру в этих стенах. Девушка выделила мне номер люкс и вняла просьбе не распространяться о моем местонахождении руководству.

Я сбросила со своих плеч тяжелую шубу, сапоги и упала звездочкой на двуспальную кровать. Я не рыдала, но слезы все равно прокладывали дорожки из внешних уголков глаз к ушам. Телефон беспрестанно звонил, но сил подойти к нему не было. Так, думая об отце и тихо плача, я уснула.

Утром сознание уже не подбрасывало плохие итоги. Я четко знала, что если за дело возьмется Варвара Николаевна, то отец не только будет жить, но и спустя пару лет будет счастливо вспоминать наше странное примирение.

Я расчесывала свои длинные волосы, смотрела в отражение в зеркале, находя в себе все больше похожих черт с отцом. У него был такой же прямой нос, как у меня, глаза, которые резали острее ножа, темные волосы и родинки на щеках. Я была слишком сильно похожа на своего отца.

- Я прощаю тебя, папа, - прошептала я, бросая гребень в сумку.

Расплатившись на стойке администратора, я вышла из отеля, села в свою машину и поехала в Москву. Нужно было решить, где мне жить, потом вернутся на работу. Я должна жить и бороться со своими демонами, чтобы мой папа тоже научился жить и бороться. Мы оба с ним часто сбегали. Довольно.

Я гнала по пустой утренней трассе двести километров в час. Машины расступались, стоило мне только несколько раз моргнуть дальними огнями. В машине была тишина, - все внимание занимала дорога. Я проехала больше двухсот километров, когда обнаружила, что снова проезжаю уже знакомое мне ржаное поле. Губы изогнулись в слабой улыбке.

Я чуть сбавила скорость, открыла окно, чтобы ощутить холодный зимний воздух на своих щеках. Тогда было жаркое лето, колосья царапали мою кожу, но сейчас даже в минусовую температуру, я снова горела.

Позади меня кто-то ослеплял огнями дальнего света. Я подвинулась влево, пропуская машину, но она меня не спешила обгонять. Наоборот, продолжал мигать позади меня.

- Что за черт? – Я вглядывалась в зеркало заднего вида. Рассвет вот-вот наступал, ведь время было чуть больше восьми утра. Когда мигание прекратилось, мое лицо вытянулось в изумлении. Дима догнал меня.

Я остановилась на обочине, в метре от меня остановился и мужчина. Он вышел из машины, подошел ко мне. Я уже стояла на улице, зябко кутаясь в свою шубку. Его волосы были взъерошены. Алкоголем не пахло. Пахло его парфюмом, от чего я вытянула шею, позволяя себе окунуться в аромат его духов.

- Думаешь, я поверил в то, что тебя съедала совесть? – Он близко приблизился ко мне. Я задержала дыхание, чтобы не выдать собственное сердце. Его ладони коснулись моих щек. Наши глаза встретились. Меня затрясло. – Что случилось, Таня?

- Как ты узнал, что я уехала в Москву? – Вместо ответа выдавила я.

- Твоя бабушка сказала, что ты уехала в девять часов, мама твоя сказала, что ты убежала от них в десять с копейками, а Борька, мой одноклассник и местный гаишник, сказал, что какая-то ненормальная топит двести километров в час по трассе в темноте. – Наши лбы соприкоснулись. – У меня два вопроса. Хотя нет, - я почувствовала его улыбку. – Их больше. Но сейчас меня волнует только то, что с тобой происходит.

- У папы диагностировали рак, - прошептала я и почувствовала прикосновение губ Димы ко лбу. Он обнял меня, пряча в своей груди.

- Почему ты не приехала ко мне?

- Ты отдыхал с ребятами. – Пожала плечами я. Большие пальцы Димы вытирали мои слезы точно так же, как это было год назад. – К тому же, ты сам не хотел больше возиться со мной.

- Твои страдания по Воронову и болезнь отца не одно и то же. – Он снова обнял меня, и я уткнулась лицом в его грудь. – Я рядом, родная.

Глава 38

Наши дни. Таня

- Оставаться в отеле не самый хороший вариант, даже если ты в этом отеле работаешь, - Дима помог мне выгрузить чемодан из багажника. Я в очередной раз раздраженно вздохнула.

- Это не обсуждается. – Отрезала я. – Жить в твоей квартире тоже не самое правильное решение.

- Почему?

Потому что это будет пытка для нас обоих.

- Я сказала, что буду жить здесь. – Захлопнув багажник, я развернулась к другу. Его глаза смеялись, словно он прекрасно знал, что творилось в моей голове. – Это удобно.

- Как знаешь, - не стал настаивать мужчина. Я кивнула ему, кутаясь в свою шубу. Заметив, что я замерзла, Дима наскоро запер свое авто, выхватил из моих рук чемодан и повел меня в фойе отеля.

Сотрудники, стоило только мне появится в знакомых стенах, ставшими родными за долгое время пребывания здесь, оживились. Альбина громко закричала, заставляя постояльцев и работников повернутся в мою сторону. Я вжала голову в плечи, Дима усмехнулся и наклонился к моему уху.

- Мое предложение все еще в силе.

- Уймись, - цыкнула я, широко улыбаясь подбежавшим ко мне ребятам. Саша – парень администратор схватил меня в охапку с покружил вокруг своей оси. Я и не знала, что меня так полюбили в этом месте. – Саша, - смеясь произнесла я, - опусти меня. – Но остаться на ногах долго не вышло, меня тут же подхватил на руки Витя, - бармен, - и тоже стал кружить. Лица ребят сливались в одну линию, голова превращалась в один неспокойный шар.

- Мы так рады тебя видеть, Таня! – оставляя мокрый след от поцелуя, произнесла Альбина. – Ты вернулась!

- Да, - я улыбнулась.

- Значит Ясения Сергеевна выгонит Медузу к чертовой матери, - радостный тон Вити заставил меня нахмурится. Подруга не говорила, что наняла на мое место кого-то другого.

- Я не знала, что здесь уже кто-то работает.

Альбина взяла меня за руку и усадила на диван рядом со стойкой администратора. Дима присел рядом, облокачиваясь на весомый чемодан. Остальные окружили нас полумесяцем.

- Кто-то должен был руководить, - грустно ответила Альбина. Девушка заломила локти, нервничая. – Но лучше бы оставалась ты.

- Давайте так, я поговорю с Ясенией Сергеевной, а потом вам расскажу. Не уверена, что Лукояновы так быстро избавятся от управляющего.

- Таня, - тихий голос Вити заставил меня вскинуть голову. Парень стоял в привычной уже для меня униформе, его волосы отросли и теперь были убраны в хвост, густые брови сведены к переносице. – Как ты?

- Неужели вы еще не обсудили эту историю? – Я прищурилась, по привычке пуская стрелы, когда затрагивалась больная тема. Ребята выпучили свои глаза, а я усмехнулась. – Ребят, я устала. Дайте мне номер, и я пойду посплю пару часов.

- Дмитрий Иванович, на вас тоже? – Дима рассмеялся, а я раскраснелась. Очевидно, что лучше бы было поселится в его квартире. Я только что подала своим болтливым работникам повод для сплетен.

- Нет, - с улыбкой на лице ответил Панов, бросая короткий ироничный взгляд на меня. – Номер только для Тани.

- Разве ты не останешься в своей квартире? – Удивился Саша, оборачиваясь на оклик одного из постояльцев. – Одну минутку! – Крикнул он.

- Я продала свои квартиры. – Ответила я. – Иди к стойке, пока не поднялся шум.

Разговоры с ребятами меня утомляли. Я была вымотана дорогой и новостью о болезни отца. Дима видел, что я едва держалась, поэтому постарался быстро свернуть все разговоры. Спустя десять минут я уже стояла посреди номера, глядя на двуспальную кровать и чувствуя титаническую усталость.

Оставив чемодан у двери, Панов помог снять с моих плеч шубу, аккуратно положив ее на кресло. Он привел на краешек кровати, оставшись тоже без верхней одежды. Его теплая ладонь коснулась моей ладони, и наши глаза встретились. Глядя на мужчину, я чувствовала покой и безопасность. Я не знала, когда я начала так доверять Панову. Возможно, даже с самого начала нашего знакомства, но сейчас я была очень благодарна мужчине.

- Спасибо тебе, - нависая высотой своего роста над мужчиной, произнесла я. Дима вскинул брови, лаская большим пальцем тыльную сторону ладони. – В какой-то момент я подумала, что ты меня бросил. Как папа, Елисей, Илья…

- Не сравнивай меня с ними, - чуть сжав ладонь, он улыбнулся. – Я оставил тебя только для того, чтобы ты поняла, чем может обернутся твоя упрямая вера не в того человека.

Мои пальцы коснулись его колючей щеки, и Дима на мгновение опустил веки. Его усталое лицо разгладилось. Сердце снова дало о себе знать, грохоча в теле так, что, казалось, Дима тоже это слышал. Он губами что-то беззвучно шептал, пока я хмурилась.

- Что ты там говоришь?

- Четырнадцать, пятнадцать, - уже громче произнес он, открывая глаза.

Карие глаза темнели. Его зрачки расширились, и я почувствовала, что мои губы стали совсем сухими. Воздуха не хватало. Панов до сих пор считал мой пульс, пока я не могла связать не только слова, слетавшие с моих губ, но и несвязные мысли. Приглушенный свет от настольных лам создавал своеобразные тени, и в этих рисунках я видела, как наши тела превращались в форму сердца.

- Почему ты не объявился?

- Я приезжал, - наши голоса перешли на шепот, но казалось, что мы кричали. Чувства обострились до максимума. – Но тебя никогда не было. Интересно, где же ты пропадала?

- На новый год я спала. – Я вспоминал про подарок и на ватных ногах отошла от мужчины. Достала из сумки знакомую нам обоим коробочку и развернулась спиной к Диме. – Думаю, тебе пора подарить его правильно. – Горячие руки Панова коснулись тыльной стороны моей шеи, и я задержала дыхание. Он осторожно убрал мешающие волосы мне на плечи. Когда холодный металл коснулся разгоряченной кожи, я вздрогнула. Послышался щелчок замка. Разворачиваться я не спешила, да и Дима не торопился отпускать меня. Его губы касались моих волос. Воздуха не хватало, я едва ли не теряла сознание в его объятиях. Только когда голос Панова заполнил комнату, я поняла, что все придуманное мной волшебство было только частью.

- Танечка, дыши, пожалуйста. – Я слышала смех в его приглушенном голосе. - Твоя грудная клетка не двигается.

- Я дышу, - воспротивилась я, радуясь, что Дима не видел моих глаз. Все затуманилось, и единственным якорем был свет от лампы.

- Интересно чем, - он развернул меня в кольце своих рук. Хитрая добрая улыбка заставляла и без того податливое тело таять в его объятиях. – Дыши, прошу тебя. – Жарко прошептал он, а после его губы накрыли мои.

Я вспыхнула, словно спичка. Дыхание вовсе сперло, и из горла вырвался тихий стон. Он был таким громким, что я не сразу поняла, что стонали от блаженства мы оба. Руки Димы сжали мою тонкую талию, волосы упали на лица, но нам не было до этого никакого дела. Сердце стучало так громко, что хотелось кричать. Кричать от эмоций, которые я испытывала. Я хотела его. Хотела всего без остатка.

Пальцы опустились на мои бедра, сжимая ягодицы. Я всхлипнула, и его хватка усилилась. Тело горело. Места, где касались меня руки Димы, пылали огнем. Сердце стучало в унисон с сердцем Панова. Мы оба задыхались, оба хотели огня и страсти, оба сводили друг друга с ума. Я оказалась на его коленях, сжимая воротник пуловера с такой силой, что костяшки побелели. Возбуждение росло, чувства были на пределе.

Его руки, словно змеи, ползли вверх, сжимая мое тело, отставляя красные отметины на талии. Я чувствовала его пальцы на своих лопатках, сама не уступая. Непослушные пальцы срывали с широких плеч кофту, расстегивали ремень брюк. Послышался щелчок. Мой лиф упал на пол в груду остальной одежды. Я даже не обратила внимание, что Дима успел лишить меня водолазки.

- Сколько раз, - шептал Дима, наконец оторвавшись от моих губ, припав к груди, - сколько раз я представлял это в своей голове. – Я хныкала, чувствуя, что мужчина сам был на пределе. – Но ты ярче всех моих фантазий. Ты – не иллюзия, правда же?

Наши глаза встретились. Я тонула и выплывала раз за разом. Осторожно взяв его ладонь в свою, я коснулась сухими от желания губами его кожи, а потом положила на свою грудь. Пальцы мужчины сжали плоть, глаза загорелись адовом пламенем.

- Я настоящая, - моя улыбка ослепляла. – Ты – настоящий.

- Настоящая, - он так счастливо и широко улыбнулся, словно мальчишка, которому подарили заветный подарок. Я взвизгнула, громко смеясь, когда он рывком опрокинул нас на кровать, вжимаясь своим телом. Между нами не оставалось ни сантиметра, оставшаяся одежда мешала и неприятно царапала кожу. Хотелось от нее избавится.

- Дима, - ловя его дыхание, я изогнула спину, чтобы стать еще ближе к нему. – Я задыхаюсь, - наши глаза встретились, в них было столько любви, что я боялась разбиться о скалы реальности.

- Дыши, любимая, - шептал он, рывком срывая с меня шерстяную юбку. Оставшаяся часть одежды улетела куда-то в угол номера вместе с его брюками. – Дыши, потому что пока ты дышишь, я могу жить.

- Опять твои громкие слова? – Я громко крикнула, цепляясь своими руками за голые плечи Димы. Наши тела соединились в страстном танго. Он испустил стон, находя пристанище, прячась в моих волосах, целуя шею. Дыхание стало сбивчивым, тело послушно отзывалось на каждый его толчок.

- Я слишком долго жил верой, что ты будешь моей. И вот оно – счастье. – Его голос звучал сдавлено. Я слышала его тяжелое дыхание и сгорала в этом огне чувств.

Счастье…Любовь…Вера…Его нескончаемая вера сводила с ума. Насколько сильно нужно любить человека, быть уверенным в собственных силах, чтобы покорно ждать своего часа? Вот он – олицетворение всепоглощающей веры в человеческую любовь, идеал доверия и заботы. Вот он – мужчина, который все время казался мне надежным тылом. Вот он – Панов Дмитрий Иванович, мой несостоявшийся жених, заядлый дамский угодник, падший к ногам дикарки. Вот он – самый настоящий герой любовных романов. Ласковый лев, способный стать никого не жалеющим диким зверем.

Как долго мне потребовалось времени, чтобы осознать, что все мои желания, все мои мечты скопились лишь в одном человеке. А любовь…любовь всегда была рядом, тыкала в меня пальцем и кричала «обрати на меня внимание». Эта удивительное упрямство, не поддающееся разуму чувство собственной победы, даже когда то, что ты больше всего желаешь находилось в чужих руках. Дима молча ждал, зализывая мои раны, когда я перестану наступать на чертовы грабли.

Даже если я буду очередной галочкой в его победном списке, мне все равно. Чувства, которые переполняли мое тело сейчас, казались забвением. Я ощущала, как мягкие губы Димы ласкали мою кожу, не оставляя ни миллиметра без его внимания, как он сжимал меня в своих объятиях, словно я была спасательным кругом, той самой шлюпкой во время крушения Титаника. Я чувствовала себя не очередной победой Панова, я была его жизнью, его страстью, одержимостью, его верой в любовь. Я впервые чувствовала себя кем-то особенным в чужой жизни. Словно этот момент перечеркнул всю мою жизнь, разделили на «до» и «после». Дима своим упорством, заботой и просто собственным существованием смог заставить меня поверить, что любовь может не губить, а возрождать из пепла. Какой же я была глупой, отказав три раза этому мужчине ради дикой страсти.

Толчки усилились. Я, словно змея в траве, извивалась под тяжелым телом Димы, вторя раз за разом его имя. Хотелось кричать от наслаждения, но я сдерживалась, прекрасно зная, что стены тонкие, на часах было не больше одиннадцати часов дня, и соседи могли нас услышать.

- Не сдерживая себя, родная, - Дима нарочно прикусил мой сосок, и я вскрикнула. Удовольствие настигло меня резко и ярко. Я выгнулась под ним, ловя ртом воздух, все еще чувствуя горячие губы Димы на своем теле. Он был везде, и мне казалось этого мало. – Выпивай все, - шептал он, словно искуситель, - все без остатка. Забирай мою жизнь, Таня, потому что теперь я точно не представляю свою жизнь без тебя.

Он ускорился, и из наших ртов сорвался стон наслаждения. Мужчина рухнул на меня своим телом, продолжая ласкать ладонями и губами мое тело. Он шептал что-то несвязное, едва распознаваемое.

- Люблю, - получилось понять из его уст мне. Его палец водил круги по конкуру ореола груди. – Я очень сильно люблю тебя, Таня.

Впервые за полгода я наконец почувствовала себя живой. Сердце кричало о том, что оно присутствует в груди, разум отступил окончательно. Я счастливо улыбалась, видя блаженную улыбку Димы и понимала, что я тоже влюбилась в этого мужчину. Оказалось, что и самая стойкая и крепкая скала Татьяна Рыбакова все же пала под очарованием и заботой Дмитрия Панова.

Только теперь я наземь лягу, но не признаюсь в этом. Не признаюсь, пока не буду уверена окончательно.

Меня разбудил телефонный звонок. Это был сотовый Димы. На экране высветился незнакомый номер, и я уже хотела сбросить вызов, видя, как крепко спал мужчина, не отпуская меня из своих объятий, но сонный хриплый голос Панова остановил меня.

- Кто там?

- Незнакомый номер, - простынь слетела с груди, обнажая верхнюю часть тела. Глаза Димы блеснули, и мне даже показалось, что он в миг проснулся. – Брать будешь?

- Ненавижу незнакомые номера, - буркнул он, наконец отпустив меня и приняв сидячее положение. – Панов, слушаю. – Его сонное выражение лица стало серьезным. – Роман должен был приехать к трем, - я нахмурилась, поднялась с кровати под пристальным затуманенным взглядом Димы. На моем теле оставались красные отметины от пальцев Панова, но это казалось приятным следствием.

- Время три, - прошептала я, бросая короткий взгляд на настольные часы. Мужчина смешно сморщил нос. – Мы поспали до полдника.

- Сейчас приеду, - скомандовал Дима, - отвлеки его чем-нибудь. – Он отключился, отбросил телефон на матрас, одним движением руки роняя меня обратно на кровать. – Так, - его руки обвили мою талию, щекотя. Я начала хихикать. – На чем мы там остановились?

- Ты собирался на какую-то очень важную встречу, - я прикусила палец, когда настырные пальцы Димы добрались до определенной точки в моем теле. – И так ты опоздаешь.

- Пусть, - он зарылся в мои волосы, вдыхая их аромат. – Ты важнее всех деловых встреч.

- Получается, и я поддалась твоим чарам? – Я усмехнулась, когда он снова сморщился. – А что? Не ты ли мне говорил, что рано или поздно и я сдамся?

- Даже самая кровопролитная война стойко не длилась, сколько я добивался тебя, - его губы очутились на моей сонной артерии, я опрокинула голову назад. – Так что, победив в схватке с твоим сердцем, я требую вознаграждение.

- Разве ты его не получил? – Я наигранно захлопала своими ресницами, видя, счастливую и довольную улыбку мужчины. – Этого мало?

- Мне всегда будет тебя мало, родная. Особенно после того, как я ощутил, что это значит, любить тебя.

- У тебя встреча, - перехватывая его ладонь, я кивнула в сторону двери.

- Я теперь не отступлюсь от тебя, Каштаночка. Помни это.

- Мне стоит выкладывать гневное сообщение всем твоим воздыхательницам? – Я накинула на себя белый халат, наблюдая за сборами мужчины. – Предлагаю «Этот мужчина теперь мой!»

- Скорее я закричу на весь мир: «Она наконец-таки моя!». – Дима застегнул ремень своих брюк, подошел ко мне, целуя с начала мое оголенное плечо, а после захватив в свои сети и губы. Я снова задыхалась, что только насмешило Панова.

- Господи, Таня, - сквозь смех, произнес он, - дыши.

- Это трудно. – Найдя глаза Димы, отозвалась я. – Но я найду решение.

- Подумай о том, чтобы принять мое предложение. – Я нахмурилась. – Чтобы пожить у меня.

- Давай не будем торопить события, - я поправила воротник его кофты. Объятия стали крепче. Его не смущал тот факт, что я абсолютно голая стояла рядом с ним. – Как показывает практика, это не приводит к хорошему.

- Чем займешься?

- Позвоню отцу, маме и займусь поручениями Лукоянова. Я же теперь литл босс. – Я усмехнулась, видя удивление в глазах Панова. – Что? Сергей Геннадьевич отдал часть дел, которыми занималась Ясения, мне. Как ты помнишь, их идея с конкурсом пошла по одному месту.

- Тогда, я позвоню тебе, как освобожусь. – Он громко чмокнул меня в губы.

Когда дверь захлопнулась за мужчиной, я снова рухнула на кровать. С отцом разговора не вышло, - он настаивал на том, что лечение будет бесполезной тратой времени. А я только пуще разозлилась на мужчину. Мама оказалась более разумной. Она уже договорилась с Валентиной Ивановной, и от меня не скрылась ее радость от ее общения с этой женщиной. Я умолчала о том, что творилось в моей жизни с Димой. Настраивать свекромонстра сейчас против себя был бы глупостью.

- Я ему предлагала приехать в Москву, - произнесла мама, гремя кастрюлями. – Там в больнице Склифосовского уже подготовили ему палату и полный комплекс лечения. Не знаю, как повлиять на этого упрямого человека.

- Почему ты ему помогаешь, мама? – Спросила я, делая глоток кофе в баре. Я успела после разговора с отцом одеться и спуститься на первый этаж к улыбчивому Вите.

- Потому что он твой отец, - ответила она таким тоном, который больше не подразумевал новых вопросов. – Но теперь твоя очередь оказывать содействие. Мои аргументы истрачены.

- Попробую. Но он тоже меня не слушает.

Я попрощалась с мамой. Витя молча протирал стаканы, босая короткие взгляды на меня. Когда мой разговор был закончен, от отставил посуду и наклонился корпусом ко мне.

- Ты что-нибудь узнала по поводу Медузы?

- Я знаю только то, что теперь занимаюсь делами отелей Москвы и Сочи. Я, получается, в какой-то степени ее начальница, и если она вам докучает, то попробую урегулировать этот вопрос.

- Ты – чудо, Танечка.

Ближе к семи часам вечера Дима позвонил мне. Мужчина пригласил меня на свидание в ресторан неподалеку от наших мест работы. Я согласилась. Когда часы стукнули восемь часов вечера в фойе отеля показалась фигура Димы, одетого в черный костюм. Я наблюдала за мужчиной с высоты второго этажа цепляясь ладонями за перила. Ноги подкосились от его красоты.

- Какие люди! – Голос незнакомой девушки послышался на первом этаже. Я обратила внимание, как переглянулись мои ребята, и напряглась. Высокая девушка с короткими волосам цвета шоколада приблизилась к Диме. Он улыбнулся девушке, а мне захотелось спустить со второго этажа парочку предметов. Да так, чтобы они попали прямо ей в голову.

- Аня, приветствую. – Голос Панова сочился дружелюбием. Мужчина поправил манжеты своей рубашки, поднимая глаза наверх. Когда наши взгляды встретились, я чуть ли не фыркнула. Никакой ревности не будет, и точка! Даже если я хотела выцарапать ей глаза.

- А вот и та самая Медуза, - прошептала я, прищурившись. – Посмотрим, что вас связывает.

Словно по заказу, девушка приблизилась к моему мужчине, коснулась его воротника, словно поправляя его. Я не могла разглядеть лица Димы, поскольку затылок этой девушки мешал мне. Но мне совсем не нравилось то, что я видела.

Не прошло и двух минут, как стук моих каблуков разорвал милый диалог Димы и Медузы. Они оба обернулись на меня, и то, что прочитал на моем лице Панов, ему понравилось. Это было видно по его улыбке.

- Добрый вечер, - сухо произнесла я. Анна была выше меня на полголовы. Ее карие глаза попали в мой капкан, она улыбнулась. Я тоже улыбнулась, но почему-то от этой улыбки ее лицо побледнело. – Вы – новый управляющий этим отелем? – Спросила я. Дима коснулся моей ладони.

- Да. Татьяна, верно? – Я кивнула.

- Да, я какое-то время руковожу отелями в Москве. Живу пока в номере на втором этаже. Так что, - мой голос стал тише. Любопытные сотрудники во все глаза уставились на меня. - Я лично буду наблюдать за благополучием коллектива, который смогла сплотить. И да, за вашим руководством тоже.

- Что же, - кажется, мои слова ее совсем не напугали. – Тогда будем сотрудничать. – Она протянула мне ладонь, но я только смерила ее вопросительны взглядом. Ее ладонь упала.

- Пойдем, Каштаночка, - прошептал мне на ухо Панов, и встретился с моим холодным взглядом. – Холодает нынче, - невзначай бросил он.

- Никто не отменял зимой наледь, - в тон ему ответила я, бросая короткий взгляд на Анну. Она провожала наши фигуры прищуренным взглядом, а я ловила себя на мысли, что эта женщина мне совсем не нравилась.

Глава 39

Наши дни. Дима

Таня пригвоздила меня взглядом к водительскому креслу, стоило только нам сесть в мою машину. Если в отеле меня веселила ее слишком напыщенное представление своей личности в качестве руководителя, то сейчас мне смеяться не хотелось. Моя дикая кошка, кажется, поправилась, раз могла так рьяно заявлять свои права. Впрочем, эта девушка так и не призналась себе, что любит меня. А мне, если быть честным, не нужны были ее признания. Вместо слов я отчетливо видел сияние ее зеленых глаз, ласковую улыбку и вечно тянущиеся ко мне ладони, словно я был ее спасательным кругом, а мы находились в океане.

Рыбакова смахнула уложенные в хвост волосы за спину, продолжая наблюдать за мной, не моргая. Я изображал улыбку на своем лице, хоть и чувствовал себя школьником перед суровой учительницей.

- А кто эта Анна? – Ее полный подозрений голосок оборвал напряженную тишину.

- Ясения наняла ее, - я завел машину и тронулся с парковки. Таня пристегнулась. – Нашла на хедхантере.

- А откуда ее знаешь ты?

- Познакомились здесь же. – О том, что именно с ней я пытался забыть Рыбакову в период, когда я по собственной воле оставил девушку, я умолчал. К тому же, кроме двух странных свиданий ничего и не было. Я спровадил Аню, как только представилась такая возможность.

- И подружились, - я вздохнул. Я понимал, что рано или поздно моя репутация ловеласа обернется мне боком. И она часто так и оборачивалась, когда мы начинали заводить разговор с Рыбаковой. Правда, если раньше дальше шуток это не заходило, сейчас попахивало скандалом. А ведь только с утра мы более-менее обозначили наши отношения. – Впрочем, все равно.

- Правда? – Я ухмыльнулся. – А мне так не показалось.

- Дима, - она бросила на меня снисходительный взгляд, думая, что я не вижу, как коварно зло блестели ее глаза даже в темноте. – Мне нет дела до девушек, которые тебя окружают.

- А мне есть дело до мужчин, которые окружают тебя. – Парировал я, сворачивая после светофора налево, где уже виднелась вывеска ресторана.

- Меня не так много мужчин окружают, - она закатила глаза, отстегиваясь.

- Как минимум двое сегодня тебя радостно кружили на моих глазах, - она рассмеялась.

- Им под двадцать лет, для меня они дети.

- Сегодня им двадцать, а через два года ты сама заглядываться начнешь.

Я сам удивился тому, что ляпнул. Я не думал в таком ключе. Я знал Рыбакову, как облупленную. Она была верной львицей, только на ее пути вечно попадались негодяи. И сколько бы ты не пытался вразумить эту девушку, пока любит мужчину, она наивно смотрит ему в рот.

Когда Татьяна была в отношениях с Вороновым, я кусал собственные кулаки не столько от ревности, сколько от чувства беспомощности. Я видел своими глазами неправильные поступки Ильи, пытался достучаться до любимой женщины, но она была слепа.

Когда Воронов гнусно обошелся с той, с которой я сдувал пылинки, я обезумел. Мы подрались, да и не раз. Просто Танечка об этом не знала, впрочем, ей и не нужно было этого знать. Я не находил себе места, заставлял ее двигаться дальше, и в какой-то момент понял, что, если сейчас эта яркая и сумасбродная девица тронется рассудком, я сам стану безумцем. Впрочем, я и был безумцем. Я впервые за свои тридцать пять лет горел от яркой и бескомпромиссной любви, впервые пользовались мной. Филатов был в курсе всей этой эпопеи, ведь я, как и он несколькими годами ранее, плакался ему в плечо. Я много раз порывался бросить все и уехать, но каждый раз, глядя на табло рейсов в аэропорту, возвращался в свою квартиру, где в углу стоял ее портрет. Я тогда совершил очередной странный поступок, скупив все картины художника, накануне выставки, которая должна была проходить в стенах отеля, где работала Таня. А причина была простой, - я был в ярости. Оказывается, быть проигравшей стороной паршиво. Видеть жалостливые лица, слышать слова утешения, когда в душе ты все еще веришь, что все наладится. В конечном итоге я сдался. Сдался, когда накануне я грудью защищал честь и достоинство этой девушки перед собственной матерью.

Я любил Таню, и до последнего верил, что она поймет, что тоже любит меня.

А я ведь знал, что она придет ко мне. Пусть не тогда, пусть это было бы позже, но я знал, - девушка смирится с собственным сердцем. Я понимал, что ей мешала моя репутация, статус, а после на горизонте стал маячить амбициозный парень с темным прошлым. Мои друзья из органов охотно пробили этого паренька. Я узнал, что он жил в неблагополучной семье, что у него была сестра, и что он оказался замешан в криминальных делах. Но это пережитки прошлого. Сейчас он был подающим надежды, упрямым парнем, который все-таки пробил титановую оборону Тани. Ненадолго.

Сцену в саду Лукояновых я помнил отчетливо. Он посмел быть грубым с ней, и, если бы не крепкая хватка Стаса, я бы давно набил морду этому мерзавцу.

Девушка погрузилась в свои мысли, и не с первого раза услышала мой оклик. Ее туманные зеленые глаза смотрели на меня из-под длинных густых черных ресниц, и словно не видели. Я нахмурился.

- Любимая, - мои пальцы коснулись ее ладоней. Она была ледяная. – Что с тобой?

- Дим, - она прочистила горло. – Скажи мне, что эта Аня не твоя девушка, и что у тебя в принципе нет девушки. – Поток ее слов доходил до моих ушей, и брови взлетели вверх от удивления. – Потому что если ты был с кем-то, а тут внезапно ворвалась я в твою жизнь, то… - Она замотала головой. Ее глаза предательски блестели под неоновыми огнями вывески ресторана.

- Таня, - я взял ее лицо свои ладони, улыбаясь, как дурак. В сердце расцветали розы, пели птицы и порхали бабочки. – Как только я увидел тебя, я напрочь забыл о всех окружающих меня девушках. Никаких отношений и серьезных обещаний я никому не давал.

- Ты – бабник, - как-то обиженно бросила она, по-детски надув губы. Я не сдержался и нежно поцеловал ее.

- Не верь всему, что пишут в газетах, родная. Я все эти три с лишним года верил, что однажды твои губы будут принадлежать мне.

- И как только ты не сдался?

- Твои глаза не давали. Я все свои ответы находил в твоих глазах. Ты же хотела меня, - она нахмурилась, а я самодовольно ухмыльнулся. – Не отрицай. Тебе напомнить, как ты впервые меня увидела в Филатов Групп? Или, когда не спускала глаз, пока я перечитывал договор?

- Перестань, - она попыталась отпрянуть, но я ей не позволил этого сделать. – Это все ерунда.

-Ты права, это была ерунда. – Я большим пальцем гладил ее скулы и наслаждался нежностью ее кожи. – Но один взгляд изменил все. Один твой взгляд дал мне понять, что я не зря верил.

- Тогда, - она закрыла глаза, и я рассмеялся. – Чтобы ты больше ничего не смог прочитать, я буду ходить с закрытыми глазами.

Теперь она тоже улыбалась. Она поверила в то, что я безумно ее любил. Хотя, я был уверен, что она была уверена в этом еще раньше. Но я тогда вел себя, как придворный шут, и девушка не всегда могла воспринимать мои слова всерьез.

- Когда ты все понял? – Спросила она, выходя из машины.

- Там, на ржаном поле.

Тогда я увидел панику в ее глазах, стоило только мне сказать, что я больше не появлюсь в ее жизни. Но признаться, я сильно устал вытаскивать ее из передряг и наблюдать за тем, как из любимой женщины медленно, но стремительно уходила жизнь.

- То самое ржаное поле, - загадочно протянула она, вперив свой взгляд в наше отражение в стеклянной двери. Мы выглядели гармонично. Ее макушка доходила мне до шеи. Мы оба, не сговариваясь, облачились в черный цвет. Она идеально подходила мне, да и наши отношения, как ни странно, часто напоминали супружеские. Это замечали все, кроме нее самой.

- Нас тогда два раза сочли супругами, - напомнил я, запуская вечную мерзляку в облако тепла. Она тут же размякла, и на ее лице появилась довольная улыбка. – Если ты не забыла.

Я помог ей снять тяжелую шубу, отдал ее в гардероб вместе со своим пальто, взял любимую под руку и повел к ожидавшему нас столику. Этот ресторан входил в список моих любимых. Сюда позволяли ходить только влиятельные посетители, и поэтому здесь никогда не было никаких неприятных инцидентов. Нам выделили столик за ширмой, пряча от остальных гостей, и давая нам больше приватности. Я боялся, что девушку смутит такой факт, но она наоборот казалась довольной.

- Хотел, чтобы мы побыли одни, - поспешил пояснить я.

- Так даже лучше, - ответила она, присаживаясь напротив меня. Нам тут же принесли меню. – Ты здесь часто бываешь?

- Это один из моих любимых ресторанов. – Сказал я.

- И часто заказываешь такие столики?

Я поднял карие глаза на выжидающую девушку. Таня нетерпеливо перестукивала подушечками пальцев по поверхности стола, покрытой белоснежной скатертью. Естественно, я водил сюда определенных дам. Но это было еще до знакомства с Таней. И как прикажете этой ревнивице все объяснять?

- Таня, я не водил сюда девчонок. – Я поджал губы. – С тех пор, как познакомился с тобой.

- Ну, - она прятала свое личико за меню. – Я так и знала.

- Каштаночка, - протянул я, опуская ее книгу, чтобы взглянуть в глаза. Она противилась. К нам подошел официант.

- Что желаете?

- Мне как обычно, а девушке бокал белого полусухого вина, желательно сорта Рислинг, и ваше фирменное блюдо. – Потом обратился к ней, заметив, как вытянулось в удивлении ее лицо. – Здесь очень вкусное их фирменное блюдо. Стейк прожарки медиум. Тебе понравится.

- Надеюсь, с кровью, - отозвалась она, и я ухмыльнулся. Эта девушка никогда не травила себя зеленью.

- А вы, Дмитрий Иванович, что будете пить?

- Мне воды. – Глаза Тани прищурились. – Я же за рулем.

Официант нас покинул, и мы снова остались наедине. Таня была какой-то странной, но эта странность меня забавляла. Она деланно отложила меню и стала разглядывать свое отражение в зеркале. На меня она специально не обращала внимание.

- Что с тобой такое, Каштаночка? – Спросил я, пытаясь скрыть улыбку. – Неужели в тебе проснулась ревность?

- О какой ревности речь? – Она повела плечом, пряча глаза за принесенным бокалом вина.

- Тогда объясни мне, по уши влюбленному в тебя глупцу, что с тобой происходит? – Моя рука опустила на ее ладонь, легонько сжимая.

- Почему мне так тяжело поверить в то, что ты влюблен в меня? – Задала вопрос в воздух девушка. - Почему, даже когда я знаю, каким прекрасным другом ты можешь быть? – Она опустила глаза, оставляя бокал от себя. – Стас был против нашей свадьбы, ты знал?

Я знал об этом. Тогда я был не в себе, учинил скандал, когда сам раньше представлял из себя само спокойствие. Но когда в мою жизнь ворвалась Таня, все краски стали такими яркими, что приходилось носить солнечные очки даже в пасмурную погоду. Мой друг беспокоился за меня, винил Таню, несмотря на то, что я никогда не винил девушку. Она была спелой, носила розовые очки и счастливо улыбалась, когда ей плевали в лицо.

- Я знал об этом. – Она высвободилась из-под моей ладони и откинулась на спинку стула. – Но мне совершенно наплевать на то, что кто-то говорил.

- Дим, кто мы теперь? Дружбу разрушили мы утром окончательно. – Она вздохнула, вежливо улыбаясь подошедшему официанту. Когда молодой человек ушел, девушка продолжила. – Что будет?

- О чем ты беспокоишься? – Я начинал злиться. Мне казалось, что все происходящее был прозрачно. Что было понятно и без слов: я и Таня – пара. Очевидно, девушке нужны были слова. – Стас знает о моих чувствах, и давно догадался о твоих. Ясения умолчала о вашей гонке, - лицо Рыбаковой вытянулось в удивлении. Я усмехнулся. Подруга проболталась мне, когда поймала меня возле дверей в квартиру Тани. Я не бросал ее, - я наблюдал за девушкой в тени. Она пыталась выведать у меня о ее жизни, потому что к тому моменту я уже примирил наших матерей и навещал бабушку Тани, когда девушка даже не знала об этом. – Я был очень, - я понизил голос, - очень зол, Таня. Ты едва не разбилась.

- Все прошло хорошо, - отмахнулась она, вернув свое строгое выражение лица. – Я не в первый раз учувствую в гонке. Напомнить тебе, когда был мой первый раз?

- Таня, - я вздохнул, сминая салфетку в руке, - чего ты боишься?

Она молчала. Я смотрел в ее яркие зеленые глаза, теряясь в хвойных лесах. Девушка убегала от меня, забрав с собой тайны. А мне так хотелось их разгадать. Она попробовала остывающее блюдо и издала возглас одобрения.

- Это потрясающе!

- Я говорил: здесь хорошие блюда. – Что ж, не хочешь разговаривать об этом? Не сейчас, но мы вернемся еще.

Мы разговаривали о работе, о друзьях, смеялись и бесстыдно флиртовали друг с другом. Я даже успел расслабиться, несмотря на то, что в моей голове застряла очевидная проблема. Таня чего-то опасалась, не могла сама себе признаться в чем-то важном. Я видел, - она ревновала меня. И это было, черт возьми, приятно.

Вечер близился к завершению, когда телефон девушки требовательно затрезвонил. На экране появилась фотография Варвары Николаевны, и я чуть ли не подавился. Таня извинилась, поднялась из-за стола и отошла к панорамному окну. Ее рука уперлась в бок. Я залюбовался красотой девушки. Ее фигура напоминала хрустальную вазу. Она была хрупкой, но при этом я прекрасно знал, каким стойким и боевым характером она обладала. Влюбившись в нее, я уже предполагал, что положить голову на эшафот будет помилованием, а не наказанием.

Я был счастлив. Впервые за долгие годы я испытывал нескончаемое счастье. Я светился, словно лампочка, в кромешной темноте. Стас, который сегодня явился в офис рано, заметив мою широкую улыбку, понял все без слов. А я… Я просто пожимал плечами, хохоча, словно подросток. Я так сильно любил эту девушку, что мне было все равно на переговоры, на хмурый взгляд партнера и на телефонные звонки той самой Анны. Почему-то спустя месяц, после того, как я сказал ей, что ничего не выйдет, она решила меня снова атаковать. Странная особа, и завидев ее в фойе отеля, я немного растерялся.

Таня вернулась поникшей. Ее ладони ухватились за бокал вина, а я забеспокоился. Ухватившись за запястье, я взглянул в глаза девушки, видя, как она едва держалась.

- Что случилось, любимая?

- Папа отказывается лечиться, - она покачала головой. – Мы не можем разубедить его. Ведь третья степень, это не конец!

- Давай заберем его сюда.

- И что толку? – Она грустно усмехнулась. – Ему мама выбила лечение в больнице Склифосовского. Понимаешь, сколько ей это стоило? Она это сделала для человека, которого ненавидела, а он… - Она изменилась в лице. От злости ее губы сжались в тонкую линию, а несчастное стекло заскрипело под натиском пальцев. – Он ведет себя, как ребенок! Не хотел если лечится, зачем мне об этом говорить? Умер, не узнала бы даже.

Я замер. Я знал, что эта девушка ненавидела отца, но не думала, что до такой степени.

- Твоя злость мне понятна. – Тихо произнес я. – Но твои слова несправедливы к нему. Если бы я был болен, я хотел бы, чтобы самые родные были рядом.

- Лучше бы я тогда взяла свой телефон, и на встречу с отцом пришел ты, а не Воронов. – Вдруг прошептала она, и я заметил, как непрошенная слеза проложила соленую дорожку по ее щеке. – Лучше бы всегда рядом был ты.

- Я рядом. – Она слабо улыбнулась от моих слов. – Теперь я рядом. И я всегда буду рядом. Сейчас, завтра, всегда. Я люблю тебя, Таня. Давно и без памяти. Если любовь живет три года, то по истечению времени она стала бессрочной. Ну, - я ухмыльнулся, стирая слезу с щеки возлюбленной, - или я подписал пролонгацию у бога.

- Может, ты и прав. – Тихо произнесла она. – Давай заберем отца.

- Вот, так лучше. – Я отрезал небольшой кусок мяса. – Кушай, родная. А завтра мы поговорим с Филатовыми. Думаю, наши друзья поймут нас.

Она хотела что-то еще сказать, - я видел это по ее глазам, но из ее рта не вылетело ни слова. Она молча ужинала, а я украдкой наблюдал за ее состоянием. Моя бойкая девочка стала совсем разбитой. Я не мог позволить жизненным трудностям окончательно разбить ее. Моя Каштаночка будет ярко улыбаться навстречу теплому ветру.

Глава 40

Наши дни. Таня

Я сидела в стенах своего номера и печатала очередной отчет для Сергея Геннадьевича. Мужчина расслабился, когда во главу его бизнеса встала его дочь, и перевалил гору обязанностей на ее плечи. Так как моя драгоценная подруга сейчас не могла в полной мере руководить целой сетью, она слезно попросила меня о помощи. Они даже выделили мне должность, - я теперь заместитель по не пойми, чему. Мне было смешно от этого, но зарплата радовала.

С нашего свидания с Димой прошло пару недель. Мужчина был занят работой, звонил мне только в обеденное время и поздно вечером, когда моя тяжелая голова уже находила успокоение в мягкой отельной подушке. После произошедшего по приезду в Москву, я стала скучать по нему сильнее, чем когда-либо. Временами изводила себя мыслями о том, что его совещания или деловые встречи могли проходить с симпатичными дамами. Я знала, что это все пустое, но почему-то сердце нервно барабанило по костям, стоило мне только невольно услышать звонкий смех на фоне. В конце концов, чего еще стоило ожидать от мужчины, которому на шею вешались девушки.

Несмотря на то, что Панов постоянно признавался мне в любви, я не могла произнести это в ответ. Я все еще пыталась оставаться той самой горой, которую он не смог взять. Да, отрицать влечение и искры между нами было нелепо, из наших глаз летели искры, стоило только нам двоим оказаться рядом. Так было всегда. Я всегда испытывала странный дискомфорт в районе солнечного сплетения, когда его карие глаза натыкались на мое лицо.

Мне казалось, что, если я произнесу эти слова вслух, то окончательно сдамся ему в руки. Но мне больше не хотелось сдаваться, даже если временами это было очень приятно.

Я прожила в отеле уже две недели, и з которых почти каждый день слушала жалобы на нового управляющего. Моя команда не была зачислена с писок ябедников, поэтому я смело могла им верить. Сама эта Анна всегда смотрела на меня с презрением. Я уже привыкла видеть такие лица, и поэтому не обращала внимание. Каждый новый сотрудник не упускал возможности упомянуть о моей дружбе с хозяйкой. Но эту девушку словно не заботили мои отношения с Ясенией. Словно ее корежило что-то другое. Вчера я не смогла поехать на своей машине, потому что кто-то проколол мне шины. И, зная, свой коллектив, подозрения пали только на одного человека. На Анну. А на прошлой неделе я заметила, как она демонстративно уносила мои вещи из кабинета, в котором я провела несколько лет. Девушка не переносила мое присутствие, я это чувствовала. Но что я ей такого сделала?

Я договорилась с Лукояновым, что привезу договора с нашими контрагентами в эту пятницу. Он спокойно отреагировал на мое желание посетить родной город, и даже предложил помощь, если строптивый и упертый Анатолий будет снова противится поезде в Москву. Мой отец был упрямым, а я была еще упрямее. Во мне текла не только его кровь, но и бескомпромиссная кровь Варвары.

Я сопереживала родителю, но в глубине души все еще не могла примирить разум и сердце. Сердце давно простило отца, приняло обратно и теперь пыталась всячески способствовать его выздоровлению, разум же кричал о несправедливости. Я помнила слова, брошенные в ресторане Диме, и помнила его лицо. В моменте мне стало стыдно, но мужчина не осуждал. Да, и нечем ему меня осуждать, - Панов не был в курсе моей драмы в семье. Только обрывками из разговоров с Ясенией, или же моими слезными возгласами во время страданий по Илье.

История с Вороновым сейчас казалась сном. Словно я пару лет спала в кошмаре, и вдруг теплые губы Димы разбудили меня от этого сна, успокоили и придали жизни смысл. Он не пытался становится смыслом моей жизни, а я не пыталась зацикливаться на нем. У меня всегда должна быть я. Вот что я вынесла из всей этой некрасивой ситуации. Но в голове до сих пор крутились слова бабушки. Дима правда был настырным и безумно верующим в свою победу мужчиной. Он три раза просил моей руки, но с каждым отказом даже не думал отступать.

Интересно, а будет ли четвертый раз?

От этой мысли я усмехнулась и покачала головой. Если четвертый раз и будет, то теперь я точно дала бы свое согласие. У нас был бы свой небольшой домик в пригороде Петербурга, по дому бегали бы маленькие ножки и радовались приходу отца домой. Впервые я задумалась об этом по пути в Нижний. Пашка тогда играл роль нашего сыночка, хоть мы и не сговаривались. Я смотрела на идиллию крестного отца и сына и наткнулась на мысль, каким бы замечательным отцом был бы Панов. Впрочем, он тогда сказал мне то же самое.

Я поставила точку в отчете и отправила по электронной почте Сергею. Закрыла ноутбук, вытянулась на кровати, как услышала звонок на стационарный телефон.

- Слушаю, - сухо отозвалась я.

- Татьяна Анатольевна, - голос Анны резал слух, и я скривилась. – Здесь вам посылка.

- Так несите.

- Боюсь, что это не поместится в вашем номере. – Я нахмурилась. Дима мне сегодня еще не звонил. Голос Ани был раздраженным.

- Спускаюсь.

В фойе отеля почему-то не было работников, несмотря на то, что часы только что пробили восемь часов вечера. Все столпились на улице. Я тоже вышла, видя около входной двери прищуренные глаза управляющего. Она одарила мне пренебрежительным взглядом, а после уставилась на толпу зевак.

- В чем дело? – Спросила я громко, и моя команда расступилась.

- Таня! – Воскликнул Витя. – Это же машина мечты!

- О чем ты?

Когда ребята открыли обзор, я чертыхнулась. Перед моими глазами стоял новый мерседес синего цвета, а за рулем сидел Дима. Когда наши глаза встретились, мужчина вышел из машины, приблизился ко мне и протянул ключи.

- Я знаю, что ты любишь свою малышку, любимая. – Произнес он, а внутри меня все стянулось в тугой узел. Под светом уличных фонарей машина переливалась и выглядела запредельно дорого. – Но в связи с тем, что тебе нужно будет часто жить на несколько городов, тебе нужна надежная лошадка.

- Моя машина была вполне надежной.

- А я помню, как она у тебя заглохла посреди МКАДа. – Он усмехнулся, касаясь пальцами моей щеки. Эти прикосновения были приятными, и едва сдержалась, чтобы не закрыть глаза. – Но я хочу знать, что ты будешь в безопасности.

- Это слишком дорогой подарок, Дима. – Прошептала я, видя, какими зачарованными глазами за нами наблюдали девушки сотрудницы. Кто-то из них испустил восторженный вздох. – Как я могу принять его?

- Это всего лишь машина, - губы Панова скользнули по моей щеке, а после я услышала его горячий шепот. – Ты подарила мне гораздо больше, Каштаночка. Ты подарила мне веру в любовь.

Он пытался услышать от меня слова любви, задабривал подарками, умасливал, чтобы я пала, как падали и другие девушки. Стоило мне подумать о других девушках, мой восторг от подарка угас. Я посмотрела в карие глаза мужчины, чувствуя, как внутри закипает кровь. Вопрос слетел раньше, чем я успела его поймать.

- Другим девушкам ты тоже дарил такие дорогие подарки? – Голос был похож на шипение. Остальные нас не слышали, но нахмурились, не заметив радости в моих глазах.

- Только тебе, - его взгляд стал серьезным, я увидела отпечаток обиды на лице Димы. – И прекрати меня злить. Это ничем хорошим не закончится.

- Пойдем, - я взяла за руку Панова и увела в свой номер. Когда дверь за нами захлопнулась, я развернулась лицом к мужчине. Дима не улыбался. - Я в пятницу поеду в Нижний за отцом. – Произнесла я. Он кивнул.

- Хорошо. Как раз опробуешь машину на трассе.

- На своей машине, - отрезала я, возвращая ему ключи. – Такой дорогой подарок я не приму.

- Это еще почему? – Его черная брови изогнулась, а голос понизился до угрожающего шепота.

- Потому что это слишком дорогой подарок для начала отношений. Если у нас, конечно, отношения. – Я дернула плечом, а руки Панова сжались в кулаки.

- Что творится в твоей голове? – Спросил он. – Я не понимаю!

- Ничего такого, что сложно понять. Думаю, ты сам осознаешь, что дружить с тобой это одно дело, а встречаться… - я вздохнула и развела руками. – Встречаться с тобой, с главным Казановой…

- Каким еще к черту Казановой, Таня? – Он массировал виски пальцами. – Эти журналисты придумали все лишь потому, что никогда не могли поймать меня с девушками открыто.

- А как же твои отношения, которые не могли продлиться и месяца? – Я вскинула брови, не желая отступать. Я слишком много всего слышала из уст друзей. А вот друзьям я доверять привыкла. – Скажешь, это тоже слухи?

- Что такого в том, что я расставался, спустя месяц? Люди могут не подходить друг другу, и тогда их лучше не мучать.

- Мы тоже можем не подойти друг другу, - сказала я, поняв, что я боялась не признаний в любви, а в том, что мои чувства снова могут быть ранены. – Так что, попридержи свои дорогие подарки.

- Я тебя знаю три года, Татьяна. Знаю все твои хорошие и плохие качества. Ты все еще уверена, что наш роман, - минутная слабость? – Его руки легли на мои плечи. Я, не моргая, смотрела на Диму и понимала, что он был прав. Дима знал обо мне все, вытаскивал из самых неприятных передряг. Кто-кто, но только не Панов мог усомнится во мне. – Любимая, я готов кричать на весь мир, что ты моя, понимаешь? Мне плевать на всех девушек, которые окружают меня. Среди толпы я всегда видел только твои яркие зеленые глаза.

Возникло снова желание признаться ему в чувствах. Точно так же, как тогда в ресторане. Я даже почти сказала ему об этом, но заставила сжать зубы и не выдать свое сердце. Которое лучше меня понимало, кому я должна была быть благодарна за возрождение.

- Обещай, что мне предашь меня. – Прошептала я, видя перед собой полные любви и нежности глаза. – Обещай, что не будет никаких еще девушек рядом с тобой. Что я не стану ни предательницей, ни разлучницей…

- Я готов разорвать Воронова на куски, за то, что он с тобой сотворил, - в сердцах прорычал он, сжимая мое тело в своих объятиях. Я вдыхала аромат его парфюма, помня, каким приятным был запах его тела. Его собственный аромат был афродизиаком, пусть он и не узнает об этом. Чтобы не зазнавался. – Я обещаю тебе, Танечка, что никто и никогда не заставить тебя проронить слезинку из твоих красивых глаз, что ни одна наглая особа не вырвет меня из твоего сердца, точно так же, как и тебя из моего. Ты – моя. Вот, что тебе нужно запомнить.

- А ты? – Прошептала я, задыхаясь от движений его губ по своей шее. Я снова падала в пропасть, но это было легким и приятным падением.

- А я навеки твой еще с самой первой встречи.

- Лжец, - усмехнулась я и ахнула, когда его губы оставили след на изгибе шеи.

- Девочка, подумай кого ты называешь лжецом. Я с тобой всегда был предельно честным.

- Почему ты раньше был таким беззаботным? – Спросила я, расстегивая пиджак Панова. Мне хотелось коснутся его кожи.

- Я никогда не был беззаботным, - глухо произнес он, находя мои губы. Его затуманенный взгляд пьянил. Я видела картинки нашей страсти в них, и пылала ярче самого грандиозного пламени.

- Со мной ты был таким. – Дима подхватил меня на руки, прижимая к свободной стене. Я положила свои ладони на его плечи, чувствуя, как сильно желала меня мужчина. – Ты всегда был со мной таким.

- Иначе я бы не удержался рядом с тобой так долго, - признался он, стягивая с плеч рубашку, и оставляя невесомый поцелуй на коже. – Иначе ты бы оттолкнула меня гораздо раньше, поняв, что мои шутки никогда не были шутками.

- Дурак ты, Панов, - я усмехнулась сквозь глубокий чувственный поцелуй. – Ох, и дурак ты.

Дима отказался уезжать от меня этой ночью. Мы проспали до девяти часов утра, не размыкая объятия. Впервые за долгое время сон был крепким. Временами я чувствовала, как Дима невольно крепче сжимал меня в кольце своих рук, словно боялся, что я растворюсь. Но я была здесь, настоящая из крови и плоти, как и он. Несмотря на то, что мужчина до сих пор казался мне сказкой.

Календарь на экране телефона показывал мне, что наступила середина весны. Март. Почки только-только успели зародится на ветках, но в моей душе уже во всю прорастали свежие зеленые листочки. Мне кажется, что я даже слышала чириканье птиц за окном. Все было таким волшебным, что даже размыкать глаза не хотелось.

Сонные глаза наблюдали за спящим мужчиной. Я касалась пальцами его щетины, видя, как во мне он улыбался. Видимо, снился приятный сон. Подниматься не хотелось. Вот бы так остаться в его объятиях весь день. Всю жизнь. Я хотела проводить с ним каждое утро, наблюдать за его неспешными сборами, видеть, какими светлыми медовыми красками переливались его глаза при солнечных лучах. Я рассыпалась. Я позволила своему сердцу снова впустить любовь. И я прекрасно понимала, что лучшего кандидата на роль хозяина моего шипованного сердца не найти. Только Дима смог показать свою волю к победе, свою веру в любовь. Он умудрился приручить меня раньше, чем я сама себе призналась.

- Доброе утро, - хриплым ото сна голосом произнес Панов. На его лице сияла улыбка. – Теперь оно поистине доброе.

- Доброе утро, - мои губы коснулись его щеки. – Ты не опаздываешь на работу?

- Сегодня пятница, - мужчина зевнул. – Ты должна уехать за отцом. Как насчет того, чтобы перед твоим отъездом плотно позавтракать и навестить Филатов Групп.

Я приподнялась на локтях, разглядывая полуобнаженное тело мужчины. Раньше я всегда говорила, что мне нужен был шкаф, и, кажется, бог услышал мои слова. Потому что Дима помещался на двуспальной кровати так, что мне оставался ее краешек. А я и не жаловалась. Быть защищенной как физически, так и эмоционально, - лучшее, что я когда-либо получала.

- Знаешь, я столько лет живу в Москве, но ни разу не была в парке атракционов. Возможно, - я усмехнулась, продолжая любоваться обворожительной улыбкой мужчины, - потому что эмоциональных качелей мне и без него хватало.

- Единственные качели, которые ты будешь впредь испытывать, - его ладонь скользнула под оделяло, ложась на нижнюю часть живота. Я задержала дыхание, чувствуя, как его пальцы прокладывали маршрут к внутренней стороне бедра. – Это страсть, - он наклонился к моей шее, вдыхая аромат волос, на мне все еще оставался его запах. – любовь и дикое животное желание.

- Мы так не сможем пойти, - я шумно выдохнула, на что Дима лишь довольно облизнул губы.

- Я бы и не выходил отсюда. – В миг его движения прекратились. Он оставил короткий поцелуй на моих губах. – Но слово моей королевы закон. Позвоню Стасу, может, он захочет тоже пойти со своими.

Через три часа мы уже стояли в центре парка аттракционов. Я уплетала сахарную вату, которую купили Пашке, но тот откусил пару раз и отдал мне. Мальчишка уже во всю вышагивал по брусчатой дорожке, тыкая пальцем в животных и различные карусели. Мужчины брели позади нас. Стас вел коляску с Наденькой, а мы с Ясенией впервые за долгое время беззаботно хохотали. Погода была солнечной, снег практически сошел, и многие карусели уже открылись, хоть было и рано. Мы нацепили на радостях весенние пальто яркого цвета, забросив свои шапки в дальний угол шкафа.

- Смотрю, ты ожила, - голубые глаза блеснули озорством. Я бросила короткий взгляд за спину, встречаясь с любящими глазами Димы. – Тебе идет это.

- Как тебе идет быть матерью, - Пашка в очередной раз обернулся на нас с подругой и громко крикнул что-то на своем непонятном мне языке. – Пашка так вырос.

- Время летит незаметно. – Девушка отобрала у меня остатки сахарной ваты. – Дети растут, а мы стареем.

- А ведь совсем недавно ты устраивала настоящий спектакль в Лондоне. – Я усмехнулась, вспомнив, как девушка пыталась вызвать ревность в Стасе. – И назывался он «Я не люблю тебя, Стас Милославский!»

- Кто бы мне это говорил? – Пожурила меня подруга, повысив голос. – А как же твоя фраза «Эта крепость никогда не падет к ногам Панова», а?

- Тише ты, - я услышала смех позади себя. Мужчины стояли рядом с нами, и подруга специально отомстила мне. – Не слушай ее. – Сказала я Панову.

- Ну а я, - заговорил Стас, - хотя бы перестал слушать нытье Димы по поводу его любви к тебе. – Друзья открыто смеялись над нами, но я не чувствовала злости.

- Ты тоже тот еще нытик, - в один голос ответили мы с Димой и переглянулись. Хлопнув в ладоши, я за долю секунды оказалась в его объятиях. – На чем ты хочешь прокатиться? – Ласковое касание пальцев к моему лицу позволило мне позабыть, что рядом находились друзья.

- С таким-то взглядом, - веселый голос Стаса разрушил нашу идиллию, - только на механическом быке.

- Милославский, - я ткнула в него пальцем, делая шаг вперед, но тихий смех Димы и его крепкие руки, не дали мне поколотить названного братца. – Убью тебя.

- И я тебя люблю, Рыбакова. – Он посмотрел на жену. – Идите прокатитесь вон так тех каруселях. – Стас показал на колесо обозрения, и мы с подругой с ужасом в глазах переглянулись. – Да ладно вам, они же надежные, как рубль в СССР.

- Умеешь ты успокоить, - искоса глядя на друга, произнесла я. – О, ракушки. – Я увидела крутящиеся вокруг своей оси механизмы в форме ракушек. – Пошли, Сенька. За Пашкой Дима проследит.

- Уверена? – Голос подруги веселил меня.

- Ему же нужно учится ладить с детьми. – Пожала плечами я, оставляя след от поцелуя на щеке мужчины.

- Тебе надо было раньше забрать ее, - услышала я слова Стаса. – Приехал бы в деревню к ее бабушке и выкрал бы.

- А кто сказал, что я не приезжал? – Насмешливый голос Димы вызвал во мне улыбку, а дальше их голоса стали едва различимыми.

Спустя час нас мужчины все-таки уговорили прокатиться на колесе обозрения. Вышли оттуда мы с Ясенией зеленые, как летняя трава. Голова кружилась, а проглоченные сладости, доставшиеся нам с подругой по наследству от Пашки, просились наружу. Стас и Дима переглянулись.

- Кажется, это была плохая идея, - сделал свой вердикт Филатов, Дима лишь кивнул, соглашаясь.

- Давай отомстим им, - прошептала я бледной, как моль, подруге. Глаза уставились на самый опасный аттракцион в этом парке, и губы сами изогнулись в кровожадной улыбке.

- Согласна, - Ясения последила за мной взглядом, и ее голубые глаза блеснули восторгом. – Мальчики, ваша очередь.

- Мы не можем, - округлив свои зеленые глаза, спешно ответил Стас. – Мы за детьми следим.

- Не беспокойтесь, - Я выхватила из рук Димы Пашку, отпуская на землю. – Мы сами за ними посмотрим.

- Вам же нехорошо, - прошептал Дима, трогая тыльной стороной ладони мой лоб.

- Сейчас полегчает, - Сенька забрала коляску и толкнула мужа на дорожку, ведущую к тому самому аттракциону. – Пошли, любимый.

Мужчины, кидая в нас с девушкой обреченные взгляды, поплелись в сторону короткой очереди. Не каждый мог решиться прокатится на длинной и опасной горке. Мы с Ясенией встали неподалеку, наблюдлая за тем, с какими жалостливыми лицами садились в кресла наши мужчины. Жалости к ним не было, несмотря на то, что мне на мгновение хотелось помиловать Диму.

- Кто такая Аня? – Спросила я, хмыкая от того, что мужчины завизжали, как девчонки, стоило только кабинке дернуться.

- Познакомилась уже? – Я кивнула. – Тебя нужно было срочно кем-то заменить. Хотя это тяжело. – Она вздохнула. – Девушка показалась способной, к тому же был опыт работы.

- Мне она не нравится. – Открыто произнесла я.

- То, что Димка пару раз сходил с ней на свидание, еще не значит, что она твоя конкурентка. – Ляпнула Ясения, а меня словно пробило током. Увидев замешательство на лице, Филатова чертыхнулась. – Ты не знала?

- Лучше бы и не знала. – Отозвалась я, сглатывая горечь. – Интересно, почему Панов мне не рассказал.

- Это не имеет никого значения, Таня. – Она закрыла собой обзор на мужчин. Ее глаза серьезно уставились на мое лицо, которое, похоже, приняло воинственный вид, иначе, как можно было объяснить стремление девушки разрядить ситуацию.

- Я просила его быть честным. – Облизнув пересохшие губы, я горько ухмыльнулась. – Для меня это было важным. Зато теперь понятно ее презрение ко мне и кокетство с Димой.

- Поговори с ним спокойно, - попросила меня подруга. За ее спиной на ватных ногах приближались бледные ребята.

- Смотрю, вам понравилось. – Отозвалась я, встречаясь взглядом с Димой. Он заметил перемену в моем настроении. – Мне уже пора отправляться в Нижний.

- Пойдем, я подвезу тебя. – Дима коснулся моей ладони, но я выдернула ее и грубо ответила ему.

- Я сама доберусь.

- В чем дело? – Он нахмурился. Его лицо постепенно приобретало природный румянец.

- Я сказала, что мне пора. – Наши глаза с Ясенией встретились, и она едва заметно покачала головой. Плевать я хотела, что они об этом думали.

- Возьми ключи, - сказал Дима, вытаскивая из нагрудного кармана своей куртки ключи от новой машины. Я разозлилась.

- Я поеду на своей машине, - четко ответила я. – Слава богу, следы преступления твоей подружки уже убрали.

- Таня, - Я развернулась в сторону выхода из парка, но Дима ухватился ладонью за мое запястье, останавливая. – Таня, подожди. Что ты такое говоришь?

- Я тебя спрашивала, - прошептала я, вырывая свою руку. – Ты солгал.

Больше слушать я его не хотела. Меня в Нижнем Новгороде уже ждал недовольный отец, который несколькими часами ранее опять препирался с матерью по поводу своего лечения. Были дела поважнее, чем конкуренция за сердце Панова. Даже если он меня и любил, я не хотела быть третьей в этой игре. Пусть разбирается сам.

Я была слишком зла, чтобы думать здраво. Слишком зла, чтобы не заметить, каким тоскливым взглядом провожал меня мужчина, и чувствовать протесты своего сердца. Я была слишком зла, чтобы наконе признать, что меня задела не его ложь, а ощущение предательства. Потому что, как ты я не хотела этого признавать, я все-таки пала к его ногам еще в том ржаном поле. Потому что уже тогда я чувствовала, что влюбилась в него.

Мне больно не потому что задели мою гордость. Больно, потому что я люблю его.

Глава 41

Наши дни. Таня

Выходя из такси, первым делом мне бросилась в глаза синяя машина на отельной парковке. Так хотелось нацарапать что-нибудь неприличное! Рядом с ней мирно ждала меня моя малышка. В отеле было тихо. У Альбины и Саши сегодня был выходной, поэтому меня с улыбками встретили новые ребята. Видимо, их наняла Аня. Я улыбнулась им в ответ и прямиком направилась к своему номеру.

Настроение было паршивым. Дима солгал мне, несмотря на то, что я не имела ничего против его свиданий. Даже если это разнилось со словами мужчине о вечной вере в нашу любовь. Он взрослый мужчина, и я понимала, что он не стал бы евнухом, если бы вновь ему отказала. Но все равно кошки скребли на душе.

В дверь номера настойчиво стучали. Я знала, кто находился в коридоре, от чего пыталась притворится, что меня нет. Не помогло, - спустя пару минут кто-то ключом картой открыл мою дверь. На пороге стоял злой Панов, а позади него красная то ли от стыда, то ли от злости Анна. Я сложила руки на груди, не обратив внимание, что папка с документами, которая под ритмичный звук постукивания в дверь направлялась в дорожную сумку, теперь валялась на полу.

- Какого черта? - вспылила я. – За это, Анна, можно лишится работы. – Девушка бросила быстрый взгляд на Диму, но тот успокоил ее взмахом руки. Она снова посмотрела на меня, а после сбежала по лестнице на первый этаж. Дима с грохотом захлопнул дверь, приближаясь ко мне так близко, что носа его ботинок уперлись в мои сапоги.

- Что она тебе сделала? – На выдохе спросил он. Его руки были спрятаны в карманах брюк, а грудь вздымалась тяжело. Мужчина удерживал себя, чтобы не закричать.

- Ты о чем? – Я приподняла свои брови.

- Я об Ане. – Он прикрыл на мгновение глаза, но когда я зло усмехнулась, снова пригвоздил меня к полу.

- А что может сделать девушка, у которой появилась конкурентка? – Беспечно отозвалась я. – Начинает портить ей жизнь. Но я бы легко с ней справилась, если бы понимала причину злости девушки.

- Почему ты не сказала?

- Ровно по той же причине, по которой ты не сказал мне. Ты же не хотел меня расстраивать, верно? – Он тяжело вздохнул, и я кивнула, принимая его жест за согласие. – Вот. Так что, теперь, когда я знаю, что определенные личности в этом отеле занимаются порчей имущества, буду на стороже. А вообще, могу пойти в полицию и заявить на нее.

- Ты скорее ей все волосы вырвешь, чем заявишь на нее. – Этот мужчина и правда знал меня слишком хорошо. – Не ты ли дралась в юношестве стенка на стенку?

- Я хотя бы дралась, Панов! – Голова гудела от роя мыслей. Ярость обуяла мое тело. – А ты молча смотрел со стороны и ждал! Ты даже не смог прямо подойти ко мне и сказать! Ты познакомился со всей моей родней, очаровал бабушку, но так и не пришел поговорить напрямую! – Лицо скривилось в злой гримасе. – Что, если я ждала не Воронова, а тебя?

- Если ты думаешь, что я просто наблюдал за тобой, то ты глубоко заблуждаешься. – Его пальцы сомкнулись на моем предплечье, и я чувствовала его горячее дыхание на лице. – А не вырывал тебя из его рук лишь потому, что ты была не готова.

- Не готова к чему? – Я дернулась, чтобы выбраться, но безрезультатно.

- К тому, чтобы признаться самой себе, что ты любишь меня!

- Даже если я и люблю тебя, - слова слетели с моих уст, и я обругала себя. Я слишком долго об этом думала. – Что это меняет?

- Все!

Его горячие губы накрыли мои в страстном поцелуе. Крепкие руки опустились на талию, до боли сжимая в своих тисках. Я ответила ему. Ответила, перенимая инициативу. Теперь моя очередь рассказывать, насколько я была зла. Его пальцы сжали мой затылок, притягивая еще ближе, дыхание обжигало кожу, а губы горели от внезапной ласки. Когда почти черные глаза нашли мои, он изогнул свои манящие губы в улыбке.

- Теперь, когда мы все наконец выяснили, ты примешь мой подарок, потом мы вместе поедем в Нижний Новгород.

- Опять ты за свое?! – Я только открыла рот в возмущении, как Дима заткнул меня очередным поцелуем. Сил препираться уже не было. Хотелось растворится в нем без остатка.

- Хватит спорить, любимая. Я боюсь представить, что могла сделать еще Аня. – Мы соприкоснулись лбами. Дыхание у обоих было тяжелым. – И хватит жить в этой чертовой комнате. Не хочешь жить со мной, давай снимем тебе квартиру.

- Единственная купленная мною вещь будет только домом в Петербурге. – Прошептала я. Наши глаза встретились. – Знаешь, когда Илья предал меня, я думала, что мне станет противной мечта о домике в северной столице, но я не перестала желать. Сменились только лица, а суть осталась той же.

- Может, теперь хотя бы признаешься мне, актриса погорелого театра, о чем твои мечты? – Я улыбнулась, вспомнив, как соврала мужчине.

- Дом в пригороде Питера, счастливая семья.

- Почему Петербург? – спросил он.

- Потому что в Петербурге моя жизнь.

- Тогда давай вылечим твоего отца и переедем жить туда.

Я подняла глаза на мужчину, тая под его ласковым взглядом. Руки Димы ласкали мое лицо, а я улыбалась.

- У тебя же здесь фирма.

- Мы собирались открывать там филиал. – Его большие пальцы ласкали мои скулы, и я едва различала его слова. Дыхание замедлилось, как всегда бывало, когда этот мужчина меня целовал. – Стас предложил эту идею еще год назад, но я наотрез отказывался уезжать отсюда.

- Почему?

- Ты еще спрашиваешь, - улыбка озарила его лицо. – Мне нет места вдали от тебя, Каштаночка.

Вопреки всем моим протестам, Дима все-таки поехал со мной в родной город. Но я все-ж-таки выиграла хоть одну битву, - мы добирались на его машине. Он снова запрещал мне водить, но я и не сильно упрямилась. Панов был хорошим водителем, и одним из тех, с кем мне было комфортно ехать. Мы остановились в небольшом придорожном кафе перекусить. Это была скромная забегаловка на краю какого-то поселка, название которого я даже не запомнила.

Мы сидели за столом, когда к нам подошла женщина средних лет. На ней был белый фартук, глаза излучали добром.

- Что-нибудь еще желаете? – Спросила она Диму. Он мотнул головой в знак отрицания, - А ваша супруга?

Глаза Димы сверкнули озорством, я же закатила глаза, принимая тот факт, что каждый прохожий почему-то видел нас именно в таком статусе. Его губы изогнулись в хищной улыбке.

- Знаете, - он обратился к женщине, - мы не женаты. Но я признаюсь, - этот прохвост приложил руку к сердцу, - три раза предлагал ей выйти за меня. –Я покачала головой, пряча улыбку за чашкой чая. – Отказывает!

- Зря! – Цокнула языком женщина. – За такого мужчину нужно выходить, не раздумывая!

- Это откуда такие выводы? – Поинтересовалась я, не скрывая своего веселья.

- Так ты ж, деточка, погляди, как он смотрит на тебя! – Она указала ладонью на Панова, и тот захлопал своими ресницами. – Да и ты тоже, не уступаешь ему! А как он осторожно обходится? У меня все девчонки в окно повылазили, наблюдая за вами.

- Он просто вежливый, - отмахнулась я. Я даже не обратила на это внимание, потому что привыкла к такому отношению Димы ко мне.

- Ты тут не зазнавайся, милочка! – Я вскинула в изумлении брови. Дима уже открыто хохотал надо мной. – Он ей ножки целует, а она хвостом вертит!

- Я поняла, - краснея, я выставила ладони перед собой. – Мы пойдем.

- Вот вертихвостка! – Хмыкнула женщина.

- Что ты смеешься? – Шикнула я, когда Дима помогал надеть мне пальто. – Весело тебе? Между прочим, эта женщина меня оскорбила!

- Любимая, - Панов выровнял дыхание, взял мою сумку и повел к своей машине. – А если бы я в четвертый раз предложил тебе выйти за меня, ты согласилась бы?

Я знала ответ на этот вопрос. Но отвечать сейчас ему была не намерена, уж слишком веселились его глаза.

- Мы встречаемся пару недель, придержи коней, наездник.

- Ах вот, как ты заговорила? – Он снова рассмеялся.

- Мы еще не со всеми твоими подружками разобрались. К тому же, твоя мама – настоящий свекромонстр!

- Кто? – Он завел машину, и мы продолжили наш путь.

- Она же меня теперь на дух не переносит!

- С чего такие выводы, Каштаночка?

- С того, что она сказала, что ты унижаешься, когда узнала, сколько раз ты делал мне предложение.

- Если бы ты не сбежала тогда из ресторана, - вкрадчивый голос Димы заполнил салон. – То узнала бы причину присутствия моей мамы.

- Кстати, - я вспомнила о том, кто был гостем на моем празднике. Что вы сделали с Лукасом? Я его давно не слышала.

- Напоили, - честно признался Дима, и, увидев, мое вытянутое лицо, расхохотался. – Мы, правда, его напоили, чтобы узнать, что вас связывает. Но он оказался тем еще партизаном. Так что, Елисей вызвался его проводить до отеля, а после отправил в родную Испанию.

- И что ты успел выведать? – Я прищурилась.

- Ничего особенного. Он рассказал, как вы познакомились, потом как притворялся твоим парнем. – Дима нахмурился. – Когда он сказал, что поцеловал тебя, я чуть ли не поколотил его.

- Правда? – Я усмехнулась. – Ты, оказывается, ревнивец.

- Я ему простил это после того, как он рассказал мне, как уделал Воронова. Впрочем, - короткий взгляд в мою сторону, наполненной всепоглощающей любовью. – Мы вообще-то разговаривали о моей маме. – Я пождала губы, понимая, что определенные вещи мне никто не расскажет. – Моя мама хотела извинится перед тобой за свою вспыльчивость. Варвара уже давно числится в министерских кругах. Да, и профессиональное никогда не должно перекликаться с личным.

Мы подъезжали к Нижнему Новгороду ближе к семи часам вечера. Ехали бы быстро, я даже не заметила, как Дима ускорился на платной дороге. Я полностью доверилась мужчине. Когда двигатель перестал работать около подъезда, где я раньше жила, мне почему-то стало не по себе.

- Ты же пойдешь со мной? – Тихо спросила я.

- Я всегда буду с тобой, - легкое касание ладони Димы придали мне уверенности. – А если ты еще и позволишь мне переночевать рядом, так я вообще буду счастлив.

- Будь осторожен, в этой квартире сейчас может быть бой без правил, - попыталась пошутить я, слыша биение своего сердца. – Моя мама ненавидит отца, и позволила ему остаться только из-за его болезни и меня.

- Семейные драмы меня не пугают, - его губы коснулись моего виска, и я прикрыла глаза в наслаждении. – Особенно, когда рядом со мной ты.

Мы стояли возле входной двери, когда крики матери донеслись до наших ушей. Потом последовал лязг металлических предметов, напоминающих кастрюли, потом громкий бас отца. Мы с Димой переглянулись, и я даже успела сделать шаг в сторону выхода, но крепкая мужская ладонь меня остановила.

- Я не знал, что ты трусиха, - пожурил он меня, а после удостоился недовольным взглядом. – Ты же сама говорила, что они друг друга терпеть не могут. Чему ты удивляешься?

- Тому что мама до сих пор что-то чувствует, - прошептала я. – Разве равнодушная женщина будет так скандалить с бывшим мужем?

- Если у бывшего мужа такой же характер, как у тебя, - его губы изогнулись в улыбке, видя мое хмурое выражение лица, - то тут и до драки не далеко.

- По-твоему, у меня отвратительный характер?

- Твой характер для меня идеальный, - уклонился от ответа он, на что я лишь вымученно закатила глаза. Деваться было некуда, мы уже стояли на финише.

- Таня? – Мама округленными глазами таращилась на меня и Диму. – Я думала, ты приедешь завтра.

- Мы быстро добрались, - ответила я, высматривая отца. – Там есть еще кого лечить?

Женщина впустила нас внутрь. Разувшись, мы прошли на кухню, где сидел красный, как помидор отец. Он сжимал в своих руках стакан с водой, а под его глазом было покраснение. Дима ойкнул, я с немым вопросом в глаза уставилась на мать.

- Да что с ним будет! – Махнула рукой женщина. – Мы просто в очередной раз спорили по поводу его лечения.

- А… - Я не успела договорить, папа поднялся со стула, подошел близко к нам пристально всматриваясь в моего спутника.

- Я сам потерял равновесие. – Пояснил папа, обнимая меня. – Из-за этого и начался весь сыр-бор. А это кто с тобой?

- Дима, чай будешь? – Спросила мама, поймав на себе пару подозрительных зеленых глаз.

- И как часто вы виделись, Варвара Николаевна? – Спросила я, пытаясь отбиться от прикосновений в своей талии рук Димы.

- Он заезжал пару раз, - она пожала плечами. – Спрашивал, где живет наша бабушка. А что?

- То есть, - я развернулась лицом к любимому. – Ты и у моей мамы в гостях побывал?

- Таня, кто этот молодой человек? – Вмешался отец.

- Дмитрий Панов, - мой молодой человек. – Вздохнув, ответила я. – Мы приехали забрать тебя в Москву, папа.

- Еще чего! – Он присел на краешек стула, с которого минутой ранее вскочил, уставился на Диму во все глаза. – А, я помню тебя. Ты из того журнала. Мать же сказала, что это была желтая пресса. – Голова отца повернулась в сторону мамы, женщина лишь пожала плечами.

- Там все немного запутанно, - ответила я, толкая Панова в сторону обеденного стола. – Когда вышел тот журнал, мы с Димой не были вместе.

- А как давно вы вместе? – Любопытный голосок матери донесся до моих ушей.

- А тебе твой Димочка не успел рассказать? – Съязвила я, чувствуя толчок локтем. Я обернулась, встречаясь со смеющимися карими глазами. – Что? Ты же у меня всех обхаживаешь?

- Господи, - не стесняясь, смеялся Дима, - ну почему ты такая?

- Какая?

- Забавная, бескомпромиссная, ищешь везде какой-то подвох. – Его теплая ладонь легла на мою, и я успокоилась. Мама скрыла свою улыбку за чашкой кофе, а папа прищурился. – Если бы я сразу же пришел к тебе на порог, - тихо говорил он. – То ты бы меня вилами погнала.

- Я согласна! – Снова влезла мама.

- Варвара! – Голос отца заставил женщину умолкнуть.

- Но при этом, - я настаивала на своем. – Ты подружился с моей мамой и бабушкой.

- Это не составило особо труда, - признался он.

- Я еще в кафе видела его горящие глаза, Таня. Не ругай мужчину. А когда я бабушке рассказала о его настойчивости, то и она растаяла.

- Здесь собралась какая-то криминальная группировка. Дима и Ко! –Я взглянула на отца. – Папа, перестань упрямиться, прошу тебя. Вылечишься в Москве. Третья степень – это не конец!

- Я хочу дожить свою жизнь с дочерью, а не в стенах больницы.

Мужчина откровенно нарывался на грубость. Даже если я ему простила упущенные годы, это не означало, что я буду следовать его словам. Я выросла, и теперь сама руковожу жизнью, и, если потребуется вырубить его и насильно увезти, я это с удовольствием сделаю.

- Папа, - я прокашлялась. – Не доводи до греха.

- Давайте вы переночуете, а утром поговорите. – Мама поставила под наши носы дымящиеся кружки с чаем. – Пейте, а я пойду постелю вам.

- Моя комната свободна? – Крикнула я в прихожую. – Постели нам там. - Мама одобрительно ответила, но голос отца заставил нас замереть.

- Вы что, собрались вместе спать? В одной кровати?

- Папа, - я даже рассмеялась от такой настойчивости. – Мы взрослые люди.

- Варвара, постели гостю в зале.

- В гостиной спишь ты! – Показалась голова матери. – И тебя я точно в свою комнату не пущу!

- Тогда Таня будет спать с тобой, а Дмитрий в ее спальне. – Распорядился Анатолий, словно был здесь хозяином.

- Папа! – Шикнула я.

- Иди матери лучше помоги, - отмахнулся от меня отец. – А мы пока с Дмитрием поговорим.

Я поднялась из-за стола, бросая обреченный взгляд на мужчину. Дима коснулся губами моей ладони, даря свою ободряющую улыбку. Когда Панов так мне улыбается, все кажется несущественным.

Глава 42

Наши дни. Дима

Голоса женщин стихли в одной из комнат. Мой тесть сидел напротив меня и сверлил точно такими же острыми зелеными глазами, какими облагала любовь всей моей жизни. Анатолий выпрямился. Он невольно ухватился за правую грудь, слегка морщась.

- Пока эти громкие женщины заняты, - тихим голосом произнес отец девушки, - нам стоит поговорить.

- Да, конечно. – Мои ладони сжимали чашку с горячий чаем.

Внутри было спокойно, несмотря на не самый добрый взгляд мужчины. У меня не было отца, так что я не мог знать об отцовской заботе больше, чем рассказывала мне мать. Да и отличалась эта любовь. Отцы дочерей плохо принимали тот факт, что их девочки рано или поздно улетают из гнезда.

Несмотря на то что этот мужчина на долгие годы оставил свою дочь копить ненависть к нему, я видел по его глазам, что он любил её.

- Я упустил довольно много, - признался он. – Без моего участия и вечной работы Варвары дочь превратилась в такую же железную леди, как и ее мать. – Он почесал бровь. – Я виноват перед ней, но сейчас не об этом. Моя дочь не впускает в свою жизнь мужчин — вот так просто, - Мне вспомнился Воронов. Я невольно сжал чашку до писка. – Однажды я встретил ее в Москве с ребенком. Она соврала мне, что уже замужем и у нее ребенок. – Отец усмехнулся и покачал головой. – Помню, в ярости я позвонил Варваре, начал выспрашивать о дочери, а та сказала мне: «А чего ты хотел? Твоя дочь тебя не видела пятнадцать лет, думаешь, она не найдет способ уколоть тебя?». И тут женщина была права. Мне не нужно было слушать обиженную женщину, нужно было приходить к Тане. Навещать ее и делать все, чтобы широкая улыбка девочки не спадала с ее лица. Но каждый из нас совершает ошибки. – Наши глаза с ним встретились, и я видел в них раскаяние. – Когда я узнал о своем заболевании, рассказал жене, но та решила, что она слишком молода, чтобы сидеть у койки умирающего человека. И мои ноги снова привели меня в эту квартиру, где родилась дочка.

- Послушайте, - я прочистил горло, - если вы так переживаете за жизнь своей дочери, то не сдавайтесь. Неужели вы не видите, как это ее убивает? Ваша дочка всю жизнь жила верой. Верой, в то, что вы однажды придете. Не забирайте у нее то, что заставляет держаться на ногах.

- Ты действительно три раза делал предложение моей дочке? – Спросил Анатолий, и я усмехнулся.

- Да. И все три раза я оставался ни с чем, - ответить было легко. Я умолчал о последнем внеплановом запое, где я несколько дней не жалел свою печень, зато умасливал свое горе.

- Я тоже Варваре прохода не давал, - улыбка тронула губы мужчины. Отец любимой посмотрел в дверной проход, ведущий в прихожую и с ноткой ностальгии продолжил. – Задаривал цветами, вел себя, как последний идиот, пел под окнами серенады и каждый раз, как наши пути пересекались, предлагал ей выйти за меня. Она отказывала.

- Потому что ты был настоящим клоуном! – Крик женщины из прихожей заставил меня усмехнутся. Я обернулся, поймав в свой капкан любопытные зеленые глаза. Она улыбалась, а я едва ли не кричал от собственного счастья.

- Вот именно! – Хохоча добавила Таня.

- Вы что, подслушиваете? – Прищурился Анатолий, приструнив женщин беззлобно.

- Вы громко разговариваете, - фыркнула Варвара и скрылась в своей спальне. Таня послала мне воздушный поцелуй и убежала в след за матерью.

- Таня внешне похожа на вас, но характером на Варвару, - сказал я.

- Эта девочка вылитая мать, - тесть опустил глаза, скрывая своих смеющихся чертиков. – Правда, определенное мое упрямство в ней тоже присутствует. – Его улыбка пропала. – Я сильно любил эту жену, но даже такая любовь не уберегла меня от проступка. Я оступился. И теперь я знаю, что она никогда не примет меня обратно. Я с этим смирился.

- Анатолий Александрович, - вся легкость пропала из нашего разговора. Отец девушки опасался, что я смогу так же оставить его дочурку с ребенком на руках. – Я люблю вашу дочь. И ваши опасения бессмысленные. Я делал ей предложения три раза. Первый раз, когда она была разбита. Второй раз, чтобы обезопасить ее от того, кто уже причинял ей боль, а в третий раз сходя с ума от счастья. Наша с ней история никогда не оборвется так, как это случилось в вашей жизни. Таня стала моей жизнью еще три года назад, когда вошла в банкетный зал на очередном празднестве наших друзей.

- Наглым жизнь благоволит, а вот терпеливых благословляет. – Тяжелая ладонь отца Тани легла на мое плечо. – Я буду лечится, Дима. Но только чтобы подольше видеть тот блеск в глазах дочери, с которым она смотрит на тебя. – Его голос понизился до шепота. – Но ней дай бог!

Мне не спалось. Все разбрелись по своим спальным местам еще полчаса назад. Я с любопытством разглядывал комнату, где жила Таня. Варвара оставила нетронутым жилище девушки. На полках все еще стояли учебники по менеджменту и управлению финансами, которыми, она, возможно, пользовалась в институте. Рядом были небольшие фотографии со счастливыми улыбками Танечки и Ясении. Девушки были такими юными, что я засмотрелся. Похоже, их фотографировал Стас, потому что выражение лица подруги были загадочным и слегка недовольным. Она всегда бросалась иголками в него, даже когда поженились.

На другой полке были забавные фигурки животных, и среди них лежала красная помада. Я усмехнулся, - Таня все время, сколько я себя помнил красила свои и без того сочные губы яркой помадой. Взгляд метнулся к письменному столу, где горой были свалены разные тетради и среди них лежал розовый блокнот с замочком. Это был ее дневник, решил я. Детское любопытство взыграло во мне, и руки сами стали рыскать по столу в поисках маленького ключика.

- Мне не спится, - прошептала за моей спиной, хныкающим голосом Таня. Я резко вздрогнул и выпрямился, пойманный на месте преступления. – Что ты тут делаешь? – Ее подозрительный прищур ставился на мое лицо, а после переместились на стол, ухватившись за лежащий на самом видном месте ежедневник. – Ты что, хотел открыть мой дневник?

- Нет, что ты, - я улыбнулся, обвивая своими руками ее талию и притягивая ближе к себе. Она не повелась на мои ласки. Ее пальцы легонько дернули меня за волосы на затылке. Глаза смеялись.

- Думаешь, что ты мало выведал про меня, да? – Я протянул ладонь к ее лицу, но девушка прикусила меня за палец.

- Я просто увидел твой дневник, и искал ключ, - признался я. – Ты же понимаешь, что я знаю все о тебе.

- Самое главное, что ты должен знать, Дмитрий Панов, - ее ладони скользнули по моему телу, останавливаясь на ремне джинс. – Что я люблю тебя. В этом дневнике девичьи переживания, и он был закончен, когда я поступила в институт. Мама, очевидно, решила убрать старые вещи. Но есть то, что тебя, возможно, удивит.

- Неужели? – Сердце громко стучало в груди. Она призналась мне в любви, и я готов был упасть к ее ногам в очередной раз.

- Однажды я нарвалась на компанию байкеров, от которых меня спас Милославский. – Я нахмурился. Было страшно представлять эту картину. Я сам однажды дрался с такими ребятами, и едва избежал ножевого ранения. - Стас тогда посадил меня в свою машину, запер ее, а я боязливо выглядывала из окна, наблюдая, как мой отец и друг дрались. Правда, там был еще один парень. Высокий, красивый и не такой мускулистый, как ты, конечно.

- Хочешь, чтобы я начал тебя ревновать? – Я подул ей в лицо, а она, улыбаясь, закрыла глаза.

- Папа не оставил это дело безнаказанным. – Сказала Таня. – Пусть тогда я была люто зла на него и не принимала никакие подачки с его стороны, но полиция все же с его позволения прислала мне видео с камер того самого кафе. Было темно, но фонари позволили мне разглядеть лица и тех байкеров, и моих спасателей.

- Так странно, - произнес я, вспоминая сомнительно схожие картинки из своего прошлого. – Я однажды тоже дрался с байкерами вместе со Стасом. Мы с ним тогда встретились случайно. Он ехал домой на своей машине, а я шел на свидание. – Девушка выразительным взглядом одарила меня, глядя снизу-вверх, я ухмыльнулся. – Должен же был я набраться определенных навыков, чтобы стать лучшим из лучших для тебя?

- Даже слышать ничего не хочу, - она смеялась. – Тогда в той передряге дрался ты. – Прошептала она, и мои объятия на мгновение ослабли. – Мама показала мне это видео сегодня снова. Я сама не знала. Она убиралась в моей комнате и нашла эту флешку еще до того, как ты очаровал их всех. И когда она узнала потом в твоем лице того самого мальчика, сразу переняла твою сторону.

- А я все думал, - стискивая свою жизнь в объятиях и кладя свой подбородок на ее макушку, задумчиво проговорил я. – Почему твоя фамилия была такой знакомой… Когда впервые тебя увидел, въелась она мне в голову и все. – Я тихо рассмеялся. – А все потому что, когда мы там разбирались с этими байкерами, Стас только и ругался. Рыбакова ведьма, Рыбакова – проблема на мою голову и так далее.

- Милославский тоже та еще задница, - я почувствовал, как она скорчила гримасу.

- Согласен.

Наши глаза встретились, и я сделал то, чего хотел весь вечер, - вовлек ее в нежный томительный поцелуй, который разбивал нас на тысячи осколков, склеивая вновь. Руки девушки обвили мою шею, притягивая ближе к себе и углубляя и без того глубокий и чувственный поцелуй. Мои чувства томились достаточно долго, чтобы стать теперь на вкус как дорогое выдержанное вино. Она тихо простонала в мои губы, и мне пришлось собрать все мужество, чтобы не сорвать ее соблазнительную пижаму. В памяти еще были свежи воспоминания ее шелковой пижамы в день ее рождения, и теперь, зная, какая красота скрывалась под ней, я желал ее еще сильнее.

- Остановись, Каштаночка, - прошептал я, оставляя невесомый поцелуй на кончике носа Тани. – Иначе, я за себя не ручаюсь.

- Кто сказал, что я не хочу этого? – Ее темные в приглушенном свете глаза дразнили меня. Я издал тихий вой.

- В соседних комнатах спят твои родители, любимая. Не хотелось бы стать их ужином.

- Они не едят человечинку, - смеялась она. – Но собакам скормить могут. Особенно папа.

- Утешила, - тихий смех разнесся по небольшой, но уютной комнате. – Ложись рядом со мной. – Предложил я. – Без тебя сон не идет.

- Знаешь, - она улеглась на полуторную кровать, поворачиваясь ко мне лицом. – Я ведь тоже только с тобой крепко сплю.

- А это, жизнь моя, называется любовь.

- Странная эта любовь, - вдруг заговорила Таня, тая в кольце моих рук. Я уткнулся носом в изгиб ее шеи и вдыхал пьянящий запах ее тела. Она пахла, как свежая трава весной. – Илья всегда пытался дать ей научное объяснение. На все мои необдуманные действия находил ответ.

- Любовь – химия, любимая. – Прошептал я, касаясь губами ее оголенного плеча. – Но химия проходит, а вот само это чувство живет в нас еще долго. Воронов смог найти ответы на все, кроме собственных действий. Он упустил тебя, а я упускать свое счастье точно не собираюсь.

- Женщины всегда ищут мужчин, похожих на своих отцов, - когда я уже проваливался в сон, услышал тихие размышления Тани. – Илья был на него похож. Не ты. – Ее ладони сжали мои плечи. – Ты другой. Именно поэтому я в тебя влюбилась.

- С чего ты решила, что я не похож на твоего отца?

- Отец нас предал. Илья меня предал. А в то, что меня сможешь предать ты, я никогда не поверю.

- Ты же буквально недавно злилась на меня из-за Ани? – Моя ладонь провела дорожку по изгибу ее тела, и я снова проснулся.

- Дима, - я разлепил свои глаза, видя открытый любящий взгляд девушки. – Я прекрасно помню тебя и твои поступки. Все эти девушки…- Она вздохнула.

- Ты думала об этом, да?

- Думала. – Ее сладкие губы изогнулись в улыбке. – Но поняла, что ты ни с одной не смог бы быть так близко, как со мной. Я верю тебе.

- В тебе заключается вся моя жизнь, любимая. Просто помни это всегда. – Я крепче сжал девушку в объятиях. – А теперь давай спать.

Глава 43

Наши дни. Таня

Добрались до Москвы мы благополучно, несмотря на то, что всю дорогу я чувствовала под пристальным взглядом отца себя, как на экзамене. Меня даже подташнивало временами, когда глаза перепрыгивали с мелькающих деревьев вдоль трассы к зеркалу, где я могла видеть лицо папы.

Когда мы прибыли в больницу, врачи тут же госпитализировали Анатолия. Ему выделили отдельную палату, за которую даже не пришлось доплачивать, - наши с Димой мамы обо всем позаботились. Меня накрывало волной спокойствия и счастья. Такой окрыленной я себя не чувствовала уже давно. Душа горела, как та лампочка в кромешной темноте. Слова Ильи на моем теле были правдивыми, и я не ненавидела его, как мужчина предупреждал меня. Просто изменились фигуры на шахматной доске жизни, а суть осталась таковой.

- Хорошо, что все разрешилось, - я вдохнула прохладных весенний воздух и блаженно улыбнулась. Дима стоял рядом со мной, смотрел на прилетевших с юга птиц и тоже выглядел умиротворенным. – Спасибо тебе.

- За что? – Он приподнял свои черные брови.

- Я знаю, что это ты его вчера уговорил лечится. – Мои руки потянулись к мужчине, и тот охотно принял меня в свои объятия. – Если бы не твои слова… - Я спрятала лицо на его груди, чтобы любимый не видел предательский блеск в глазах.

- Родная, - Он осторожно приподнял мое лицо, вглядываясь своими теплыми карими глазами в мои. – Я сказал чистую правду.

- Я знаю, - прошептала я, целуя мужчину.

Когда мы подъехали к дверям отеля, где я остановилась, вокруг подаренной Димой машины опять столпился весь персонал. Сегодня была смена моих ребят, так что знакомые мне макушки я узнала сразу. Саша и Витя ругались, пока Альбина разговаривала с каким-то мужчиной лет сорока. Видно было только его голову, поскольку он сидел на четвереньках и что-то выкручивал в машине. Мы с Пановым переглянулись, и в одно мгновение ока оказались возле синего мерседеса.

- В чем дело? – Строгим голосом заставил замолкнуть ребят, Дима. – Что вы делаете с машиной? И откуда, черт вас подери, ключи?

- Таня! – Альбина раскраснелась от гнева. – Эта выскочка тебе все провода под машиной оборвала!

- Кто?

- ЧТО?

Наши возмущенные с Димой голоса, кажется, заставили всех вжать голову в плечи. Витя прикрыл своей спиной перепуганную Альбину.

- Аня, - спокойно произнес он, хоть я и видела, что парень сам едва сдерживал себя от ругательств. – Она что-то сделала с твоей новой машиной.

- А вы откуда это узнали? – Спросила я, замечая, как Панов нервно потерпела себя за затылок.

- Вчера её любимая смена шептались в коморке, - ответил за Витю Саша. – Мы сразу заподозрили неладное. Позвонили в сервис, и вот сейчас разбираются.

- Вот же! – Я сдержала, почти что слетевшее с моих уст оскорбление. Хмурый Дима подошел к мастеру и стал вести диалог с ним.

- Мы еще позвонили Ясении Сергеевне, - сказала Альбина, и я выпучила свои глаза. – Таня, ты могла разбиться.

- Так, - я втянула сквозь зубы воздух. – И что она сказала?

- А ты сама погляди, - кивнул в сторону двери Саша.

Я обернулась, заметив, как с коробкой в руке выходила Анна. Ее глаза были красными от слез, но, когда девушка заметила нас, они превратились в узкую щелочку.

- Если ты еще раз что-то подобное вытворишь, - из фойе отеля вышла на свет статная фигура Ясении. Ее руки были сложены на груди, а взгляд не предвещал ничего хорошего. – Я лично заявлю в полицию. – Аня обернулась на хозяйку и сглотнула. – И дам самые отвратительные рекомендации.

- Хорошо же ты устроилась, - прошипела девушка, не сводя с меня свои озлобленные глаза. – Подруга начальница, богатый жених…

- Я бы на твоем месте не выступала, - Филатова усмехнулась, заметив наши удивленные с Димой лица.

- Мне радоваться, что он меня выбросил, как собачонку после второго свидания? – Она ухмыльнулась. – И все из-за кого? Из-за нее?

- Умей проигрывать, - я вздернула свой подбородок и почувствовала прикосновения теплых ладоней на своей талии. – Ты выглядишь жалко.

Анна с грохотом уронила свою коробку на каменную плитку крыльца отеля и пошагала в сторону своей машины. Визг колес оглушил нас, а после остался только дым.

- Странная девушка, - произнесла я. – Она не выглядела помешанной на тебе.

Дима поймал мой взгляд и нахмурился.

- Я, действительно, поступил с ней не как джентльмен.

- Боюсь спросить, как ты с ней поступил. – Ясения подошла к нам, касаясь ладонью плеча.

- У нас было два свидания. Она только устроилась на работу, ты сбежала от всех нас, а я… - Он взъерошил волосы, ловя насмешливый взгляд Ясении.

- А он в очередной раз пытался доказать самому себе, что все делает правильно.

Любопытные зеваки раскрыли свои уши и с интересом наблюдали за нами. Альбина положила свою голову на плечо Вите, а тот, кажется, и не заметил этого.

- У вас своей работы нет? – Спросила я ребят.

- Татьяна Анатольевна, - протянул Саша, кладя свою ладонь мне на плечо, но под осуждающим взглядом Панова, тут же убрал, словно обжегся. – Мы за вашу жизнь здесь, вообще-то, волновались.

- Сейчас вы будете за свою жизнь волноваться потому что время близится в двум часам дня, а что это значит?

- Заселение, - вздохнули хором ребята и поволоклись в сторону отеля. Ясения усмехнулась.

- Хорошо ты их надрессировала. – Заявила она. Я лишь бросила на подругу скептический взгляд.

- Я не дрессировала их. Я с ними подружилась.

- Хорошие ребята, - Филатова проследила за сотрудниками. – Если бы они мне с утра не позвонили, бог весть знает, что еще натворила бы эта сумасшедшая.

- Кстати, о сумасшедшей, - Мое внимание снова было обращено на любимого. Дима поджал губы. – Рассказывай.

- Особо нечего рассказывать, - Его руки сомкнулись на моей талии. – Она крутилась около меня, когда я со Стасом заезжал в этот отель. Я был зол на тебя, себя и Воронова. Впрочем, как всегда. – Ясения усмехнулась. Дима цокнул языком. – Я уже жалею, что рассказал об этом Стасу. Он же, как предатель, все тебе рассказывает.

- Дима, - Филатова едва сдерживала смех. – Твои переживания, как сериал. Мы с каждый день с нетерпением ждем новых серий. Вот только сейчас таймаут затянулся.

- В общем, - дернув подругу за кончики ее светлых волос, продолжил мужчина. – Разрешил я себе такую вольность. Поужинал с ней пару раз. На втором свидании, когда я подвозил ее домой, поскольку понял, что кроме одной единственной занозы в моем сердце не будет, Аня начала показывать слишком ярое влечение. Она пыталась меня поцеловать, но тогда я довольно-таки грубо ее оттолкнул. Потом заявился под руку с тобой в отель, и она все сразу поняла.

- А ведь в наших отелях еще полно слухов о вас двоих. Еще даже до того, как вы засветились в газетах.

- Ох, Сенька, - я крепче прижалась к теплой груди Димы. – Я знала, что рано или поздно нам аукнется эта премьера.

- Я вот вообще ни грамма не жалею, - заявил Панов, и я вскинула голову. – Ты видела, какие мы там влюбленные?

- Влюбленный там был ты, олух, - рассмеялась подруга. – А Танька едва на ногах стояла от страха. – Она взглянула на часы. – Ладно, мне надо домой. Стас уже должен быть в офисе, а он пока выполняет роль молодого отца. – Ее взгляд уперся в меня. – И ты начни уже выпускать из своего плена мужика, иначе мой муж вырвет у тебя его с корнями. Совсем на работе не появляется.

- Как будто я его держу! – Возмутилась я, чувствуя, как трясется от смеха грудь Димы. Взгляд Ясении стал выразительным. – Ладно. Что с управляющим теперь?

- Команда твоя, вот и руководи ты. – Бросила она, садясь в свою спортивную красную машину. Помнится, именно на ней я едва не распрощалась с жизнью. – Но только не забывай про поручения папы.

- Черт! – Я округлила свои глаза. – Я забыла отдать ему документы!

- Давай сюда, горе луковое. Родители как раз собрались ехать к нам. Приготовления к Гошкиной свадьбе идет полным ходом. Теперь отель на Тверской похож на тронный зал.

Приглашение на свадьбу Гоши лежало у меня в чемодане. Мальчишка, которого я помнила еще со студенческих времен обручится через две недели. Как же быстро летело время…

Как будто почувствовав мое состояние, Дима крепче сжал меня в своих объятиях и прошептал на ухо:

- Дети взрослеют, любимая. И взрослеют они быстрее, чем мы стареем. – Я усмехнулась. Ясения послала нам воздушный поцелуй на прощание и исчезла в потоке машин. Я не смогла выбросить кольцо Панова, - оно хранилось до сих пор в моей сумке. Я вспомнила, как Илья бесился, видя его на моем пальце, а у меня так и не поднялась рука выбросить его.

- Поезжай домой, - я повернулась лицом к мужчине. – Тебе нужно отдохнуть.

- Хватит жить в этом отеле, любимая, - он заправил прядь волос за мое ухо. – Моя квартира вполне может вместить нас обоих.

- Девчонок водил туда? – Наивно спросила я. Дима захохотал.

- Господи, ты несравненная!

- Съедусь с тобой только в общий дом! – Я выставила указательный палец, щелкая им по кончику носа мужчины. Он смешно сморщился. – Только в таком случае.

- Тогда, - Панов приподнял меня над землей, кружа. Я засмеялась, чувствуя холодный ветер на своем лице, но при этом горела телом. – Я не заставлю тебя долго ждать.

Голова закружилась, и снова появилась легкая тошнота. Я вспомнила, что давно не ела. Мужчина опустил меня на землю, вглядываясь в лицо.

- Ты побледнела. Что такое?

- Голова закружилась, - я слабо улыбнулась. – Все в порядке.

- Пойдем, я провожу тебя до отеля и поеду в офис к Стасу. Очевидно, эти любители мыльных сериалов ждут новых серий.

Дима ушел час назад. Я сидела в своем номере и разглядывала то самое кольцо. Бриллиант светил так ярко, что я невольно прищурилась. Знала ли я, получая его в подарок в стенах кинотеатра, что когда-нибудь захочу надеть снова? Тогда оно казалось мне удавкой, а сейчас я мечтала, чтобы Дима снова взглянул глубоко в мои глаза, едва сдерживая слезы счастья и попросил моей руки. По-настоящему…

- Мы вместе две недели, но прошла, кажется вся жизнь. – Произнесла я своему отражению в зеркале. Мои румяные щеки и горящие счастьем глаза говорили сами за себя. – Глупая, - отражение улыбнулось мне. – Ты и знала его всю жизнь, просто не замечала.

Решительно нацепив его кольцо на свой палец, я лучезарно улыбнулась.

Постучали в дверь, и на пороге появился довольный, как кот, Саша. Он внес в номер огромный поднос с едой, и я почувствовала, как рот наполнился слюной. Даже не знала, что была настолько голодной. Стоило парню захлопнуть за собой дверь, я набросилась на сочную куриную ножку, едва не мурлыча от наслаждения.

Позвонил телефон, и на экране высветился номер врача больницы Склифосовского.

- Слушаю, - ответила я, дожевывая листок салата.

- Татьяна Анатольевна, - голос врача был бодрым. – Вашему отцу назначили операцию на завтра. Мы провели обследование, и хотим вас обрадовать: шансы высокие, несмотря на стадию развития опухоли. Единственный негативный момент: мы должны будем ампутировать одно легкое. Но люди вполне жизнеспособны и с одним легким.

- Значит, он бросит курить, - меня радовала мысль, что папа может поправится. – Если жить хочет.

- Ваш отец точно так же и сказал, - хмыкнул в трубку мужчина. – Я передал вашей матери эту информацию. Сутки его нельзя будет посещать, но через день вы можете навестить папу.

- А сейчас его можно навестить?

- Время позднее, - произнес доктор, и я бросила взгляд на часы. Семь часов вечера. – Лучше не беспокоить пациента.

- Поняла вас, спасибо.

Я отключилась. Доев последний кусок курицы с салатом, я развалилась на кровати звездочкой и уснула крепким сытым сном. Во сне я купалась в реке с щучками, пытаясь их поймать и постоянно смеялась. С берега за мной наблюдал счастливый Панов, а позади него в привычной для моих родителей манере пререкались мама и папа.

Я впервые за столько лет была такой счастливой.

Глава 44

Наши дни. Таня

День свадьбы Гоши и Лолы настал так быстро, что я успела только моргнуть глазом. Все эти две недели я была занята работой и папой. Он оказался послушным пациентом, правда уже во всю порывался уйти из больничных стен.

Я легко управлялась отелем и выполняла поручения Лукоянова. Сегодня был большой наплыв гостей, прибывших в Москву на свадьбу. Часть из них разместили в отеле на Тверской, часть перебросили в мой отель. Альбина только успевала щелкать своими пальцами по клавиатуре. Впрочем, я была рада.

Сегодня Сергей попросил меня заехать в офис к Стасу, чтобы в очередной раз подписать какие-то документы. Ясения была вся в заботах к приготовлению к свадьбе брата вместе с Розой Михайловной, Наденька и Пашка так же были при ней. Стас пропадал в офисе, поскольку решение об открытии филиала приняли мужчины спустя день после нашего возвращения из Нижнего Новгорода с отцом. Теперь и Дима стал заложником Милославского. Так же, попутно к мужчинам, мне необходимо было заехать в бухгалтерское агентство. Близился конец отчетного периода и мне необходимы были отчеты о наших финансовых показателях.

Разобравшись с ленивыми женщинами преклонного возраста, я прыгнула в подаренную машину Димой, от которой так у меня и не получилось избавится, я снова ощутила тошноту. С самого утра не могла и куска в рот положить, - от одного запаха воротило. Ребята посмеивались надо мной, но мне самой было не до смеха. Я была зла с самого утра, поскольку и свой любимый кофе я тоже не смогла выпить.

Привычный для меня офис Филатов Групп кишел озабоченными молодыми мальчишками, которых отправили к Стасу на практику. Они, словно, птенчики крутились вокруг руководителя группы, которого звали Слава, а тот, в свою очередь, обреченным взглядом провожал меня, пока я приближалась к знакомой мне матовой двери директора.

- Скажи им, что я больше не вывожу! – В отчаянии крикнул мне Слава, на что я рассмеялась.

- Представь, какими они станут специалистами!

- До этого времени, я уже двину кони. – Он вздохнул и обернулся к парнишке, снова объясняя какие-то программы.

Я отворила дверь, видя стоящего возле окна Диму. Его рука держала телефон в руке, а вторая спрятана в карман брюк. Мужчина, как всегда, выглядел с иголочки. На директорском кресле восседал улыбающийся Стас. Заметив меня, он нарочно громко произнес приветствие. Дима бросил быстрый взгляд на меня.

- Да, отлично. Перезвоню тебе позже.

- В чем дело? – Я поставила сумку на стол-брифинг и посмотрела на мужчин.

- Привет, родная, - Панов приблизился ко мне, нежно целуя. Я вдохнула аромат его парфюма и скривилась, скрывая свои рвотные позывы. Господи, неужели я вчера отравилась креветками? – В чем дело? Ты вся бледная?

- Отойди, пожалуйста, - попросила я, прикрывая рот тыльной стороной ладони. – С кем ты говорил? – Когда недоумевающий Дима отошел от меня шаг, спросила я.

- С риелтором. – Ответил Дима. Стас кашлянул. – Мы купили помещение в Питере.

- Понятно. – Я осторожно подошла к своей сумке, задержав дыхание возле Панова. Глаза друга превратились в щелочки. – Вот здесь документы. Подпишите их, и я поехала.

- Тань, с тобой все хорошо? – Переживал любимый. Я подошла к окну, открыла его, вдыхая свежий воздух. Дыхание выровнялось, тошнота прошла.

- Да, - я сглотнула, - все нормально. Давайте поскорее, пожалуйста. У меня еще есть дела.

- Куда ты так торопишься? – Дима, как назло снова близко приблизился ко мне, и я машинально выставила ладонь перед ним. – Да, что с тобой?

- Тань, - Стас продолжал ухмыляться. Он взглянул на экран своего телефона, а после наши зеленые глаза встретились. – Заедь к Ясении. Там пару вещей забрать надо.

- Я что, посыльный? – Разозлилась с пустого порожняка я. – Сделай это, сделай то!

- Любимая, объясни мне, что с тобой такое?

- Оставь её, Дим, - отмахнулся довольный Милославский. – Она просто встала не с той ноги.

- Именно! – Я кивнула. – И даже кофе выпить не смогла по-человечески.

В кабинет вошел секретарь, поставив на стол вкусно пахнущие пакеты. Я принюхалась, подходя ближе к ним. За мной, не моргая, наблюдали мужчины.

- Ваш обед, Станислав Олегович.

- Спасибо, Лиза.

Девушка ушла, а я продолжала возвышаться над бумажными свертками.

- А что там? – Поинтересовалась я.

- Говяжья печень, - он скривился. - И салат. Ясения взялась за мое здоровье, после того, как я начал жаловаться на боли в боку.

- А что у тебя? – Я нахмурилась, чувствуя странные переживания. Аромат не давал мне покоя. Рот истекал слюной. – Могу попросить маму помочь.

- Не надо, - отмахнулся Стас. – Просто я перебарщивал с жирной пищей. Перекусы, голодание местами обходятся боком.

- Можно мне попробовать? – Осторожно спросила я, и Стас снова ухмыльнулся, прищурившись.

- Ты же терпеть не можешь печень.

Я округлила глаза и спешно пряча сжатые в кулаки ладони в карманы пальто. Мужчины бросили настороженный взгляд на меня, а после наклонились над документами. Поставили свои закорючки и отдали обратно мне. Я спрятала дрожащими руками бумаги в сумку.

- Ладно, я пошла, - я вылетела из кабинета, в котором царили ароматы парфюмов Димы и Стаса и соблазнительный запах печени.

- Тебя можно поздравить? – Ехидный голосок Стаса донесся до моих ушей, по несколько раз мотнула головой.

Господи, я терпеть не могла печень!

У входа в квартиру Ясении кучей были навалены коробки, в которых виднелась различная мишура золотого, белого и черного цвета, а внутри слышались громкие женские голоса. Я позвонила в дверь, и эти голоса стихли. Отворилась дверь, и на пороге показалась светловолосая голова подруги. Она улыбнулась мне, буквально запихивая в свой дом.

- Так, держи, - Филатова всучила мне небольшую коробочку, на которой на английском было написано «Тест на беременность». Я нахмурилась. – Что так смотришь? Иди делай!

- Сенька, - я отдала обратно коробочку. – Я просто отравилась креветками.

- В том году я тоже просто отравилась, - девушка пальцами указала кавычки, - по итогу Наденька уже переворачивается на живот. Иди делай! Нужно знать, отвлекать ли завтра Панова, чтобы он не заметил, пьешь ты или нет.

- Да что ты в самом деле! – Я отмахнулась от нее, когда девушка начала стягивать с меня пальто. – Я не беременна!

- Вот когда сделаешь тест, тогда и будем об этом разговаривать! Лола, ты готова? – Крикнула она в гостиную, оттуда вышла молодая девушка со светло-русыми волосами в свадебном платье. У меня от изумления раскрылся рот. Она была восхитительной. Легкий шифоновый шлейф струился по полу, плечи были оголены и их украшало кружево. – Красавица!

- Спас…спасибо, - на ломанном русском ответила девушка.

- Ты потрясающая! – Поддержала я на английском языке. Потом повернулась к подруге. – Давай, что ты хотела и я пошла.

- Как бы не так, - она впихнула меня в ванную комнату, бросая внутрь тест. – С начала тест!

- Таня, ты в порядке? – Удивилась Лола.

- Убери эту мамашку безумную! – Крикнула я из ванной. Внутри все тряслось. В самом деле, чего я боялась? Успокою подозрения подруги и поеду дальше по делам. Всего-то…- Какое сегодня число? – Осенило меня.

- Четвертое апреля, - ответила Ясения. Дальше послышались препирательства матери и дочери, но я уже их не слушала. Мне хватало шума в моих ушах. У меня была задержка. Две недели.

Три минуты ожидания показались мне вечностью. Я тарабанила пальцами по стиральной машинке, слыша, как билось мое сердце. Голова гудела, и тошнота, как назло, только усиливалась. Когда на белой полоске проявились две полоски, я сдержала крик удивления.

Я была беременна. Я. Была. БЕРЕМЕННА.

- Что теперь…- я опустилась на корточки, хватаясь за голову. Это была хорошая новость, но как на нее отреагировал бы Дима? Мы не говорили о детях и семье, не заикалась я и о предложении, хоть он не раз замечал знакомое колечко на пальчике. Из глаз покапали слезы. Когда отворилась дверь, Ясения застала меня скрюченной на полу и рыдающей на собственные колени.

- Таня, - ахнула девушка, опускаясь рядом. Она увидела результат и крепко обняла мои подрагивающие плечи. – Это же прекрасно, Таня!

- Что он теперь скажет? – Прошептала я.

- Панов любит тебя до беспамятства. – Она ласково улыбнулась, поглаживая мои темные волосы. – Дима будет счастлив.

- А если?

- Никаких «если», милая. – Она заставила меня подняться. Нежные пальцы стерли соленые дорожки. – Ты сегодня же поговоришь с Пановым, ясно? – Я кивнула. – А теперь иди приведи себя в порядок, а я закажу вам столик.

Ясения заказала нам столик в том же ресторане, куда приводил меня Дима. Мы снова оказались с ним в закрытой кабинке. Карие глаза блестели от приглушенного света, а я не могла собраться. Руки тряслись, и я пыталась незаметно унять дрожь. Внутри меня была маленькая копия меня или Димы.

- Ты меня сегодня напугала, - помогая мне сесть за стол, произнес Дима. Его улыбка согревала и, как всегда, успокаивала. – С тобой точно все хорошо?

- Давай закажем что-нибудь?

- Любимая, - теплая ладонь Панова легла на мою, и я уставилась на него широко распахнутыми глазами. – Что с тобой?

- Мне нужно тебе кое-что сказать, - я сглотнула. Он посерьезнел, но руку не отнял. – Я не просто так захотела сегодня печень. – Он нахмурился, а внутри меня все стянулось в тугой узел. Что, если он будет не рад такой новости? Что, если он не готов к такой жизни, где будут одни пеленки и ползунки?

- Милая, - вырвал меня из своих тревожных мыслей Панов.

- Дима, - я скомкала свободной рукой салфетку. – Я беременна.

Тишина. Оглушающая тишина воцарилась между нами двумя. Я опустила глаза, сдерживая предательские слезы, но вдруг громкий радостный крик раздался на весь ресторан. Мужчина подскочил со стула, поднял меня под полом и закружил так сильно, что я закричала. Смех заполнил нашу кабинку, и на сердце стало легко.

- Я думал, Милославский смеется надо мной, но оказалось правдой, - не сдерживая чувств, проговорил Дима. Его улыбка ослепляла. Он вытащил из-за пазухи ключи. – Я купил сегодня дом для нас. Разговаривал с риелтором, когда ты пришла, чтобы тот проконтролировал ремонт. – Он сжал меня в своих объятиях, и я снова задохнулась его духами. Смеясь, я отошла.

- Смехи духи, пожалуйста. Хотя бы на это время. – Он усмехнулся, кивнул мне, кладя свою широкую ладонь на мой еще совсем плоский живот.

- Ты сделала меня самым счастливым человеком на свете, Каштаночка. – Его мягкие губы коснулись моих. – Ты подарила мне мечту.

- Просто потому что ты верил, - прошептала я в ответ, чувствуя, что тону. Дима был моей тенью слишком долго лет, слишком много он прошел и вытерпел, но продолжал оставаться рядом. Дима Панов оказался моей тихой и спокойной гаванью, где нет места боли, предательству и слезам. Хотя я врала, слезы были. Сейчас. От счастья. Мужчина тоже плакал, целовал мои щеки, ладони, плечи и шептал, вторя раз за разом, как сильно он меня любил.

Сказку создаем мы сами. И этой сказкой был Панов.

На свадьбу к Гоше и Лоле, казалось, собрался весь город. Были и партнеры по бизнесу Лукоянова, и партнеры Филатов Групп. Так же из Франции прилетела семья Лолы, их общие друзья и, конечно, же семья Ясении. Когда торжественная церемония закончилась, и мы, женская часть празднества, пролили не малую дозу слез, все плавно перетекли в ресторан. Дима не отходил на меня не наш, и всякий раз интересовался о моем самочувствии. Через два часа такой заботы, я разозлилась и уволокла его друга танцевать. Стас открыто смеялся над нами, но не мог сказать ничего против.

- Как ты себя чувствуешь? – Спросил, едва сдерживая смех, мужчина. Я стукнула кулаком его в плечо.

- И ты туда же?

- Ты просто бледная, - произнес Милославский.

- Просто у меня таксикоз, - я закатила глаза, чувствуя себя Беллой Свон из фильма «Сумерки», которая кроме крови ничего не могла пить.

- Ты не ходила еще в больницу?

- Сегодня с утра под чутким руководством Дмитрия Александровича, - я поймала озабоченный взгляд Димы и ободряюще ему улыбнулась. – Господи, скажи этой курице-наседке, что я беременная, а не больная. Мы сегодня успели разругаться из-за лака для волос.

Стас расхохотался. Я же хмурилась. Я не видела ничего смешного в том, что Дима выхватывал из моих рук лак, потому что считал его вредным для ребенка. Кстати, ездить на машине он тоже мне запрещал. За пятнадцать минут до выхода, я уже хотела биться головой об стену.

- Что бы ты так не веселился, хочу сказать, что такими темпами ты быстро лишишься друга. Мое терпение дает трещину.

- Я поговорю с ним, сестренка, - он щелкнул меня по моему напудренному носу. – Просто Дима очень тебя любит.

- Но душить-то зачем?

- Дай ему время, - снисходительная улыбка появилась на его лице. – Когда Ясения забеременела, я ей из дома одной не разрешал выходить, боялся.

- Странные вы, мужчины.

- Потанцуй со своим мужчиной, Рыбакова.

Позади меня вырос Панов в костюме тройке. Мы с ним идеально дополняли друг друга. Я нарядилась в золотое платье, из практически прозрачной ткани. Оно было на тонких лямках, поверх платья надет был пиджак и высокая шпилька, - единственное, что я смогла отбить сегодня у мужчины. Его ладони легли мне на талию, мои же нашли пристанище в его плечах. Дима светился счастьем и любовью, казалось, его бочонок был переполнен и разливался наружу. Я понимала, - вот оно счастье. Таким восторженным и обожаемым взглядом на меня еще никто и никогда не смотрел. Словно я была целой вселенной для него.

Заиграла новая музыка, неожиданно прервав предыдущую песню. Почему-то от нас в круг расступились гости, а Панов лишь улыбнулся уголком губ, останавливая меня. Бриллиант на безымянном пальце, который я носила, как гордость, замерцал ярче обычного. Сердце заколотилось, а потом и вовсе ушло в пятки, когда любимый человек присел на одно колено передо мной. Его карие глаза были практически желтыми от освещения. Я заметила, как блестели слезы, но он продолжал улыбаться. Он любил меня. А я любила его. Я знала, что сейчас будет происходить, но почему-то волновалась, как в первый.

«Ты пахнешь, как любовь.

Ты – сумасшествие с первого взгляда.

Ты пахнешь шоколадом.

Пахнешь, как цветы.

Пахнешь, как мечты, воплощаемые с нуля»

Скриптонит, Charusha «Космос».

- Когда я впервые увидел тебя, я подумал, что умер и попал в ад, - он усмехнулся. – Потому что в раю не существует настолько роскошных женщин. Ты создана, чтобы искушать мужчин, терзать их сердца, а после разбивать. Но я не смог тебя выбросить из головы. Все было пустым и бессмысленным. – Я не заметила, как скатилась слеза из глаза. – Потом ты снова бросила меня в агонию чувств, потом еще и еще, а потом вдруг произошло затишье. Я испугался этого затишья, больше, чем ты. А потом ты поцеловала меня. Там, на дне твоего рождения, я поклялся себе, что впредь никогда не отпущу тебя. Даже если ты будешь бросаться в меня всем, что подвернется под руку, даже если будешь кричать, как ненавидишь. А потом ты сказала, что любишь. И я рассыпался к твоим ногам. – Позади меня блаженно вздохнула Ясения. Моя ладонь очутилась на животе, и ей богу, я слышала, там счастливые шевеления. Даже если на таком маленьком сроке это было невозможным. – Ты подарила мне веру в любовь, веру в себя и в свою мечту. Ты и есть моя мечта, а когда нас теперь будет трое, - Он поднялся с колен, надел на мой палец кольцо, чувствуя, какой ледяной я была, - я хочу отдать свою жизнь в твое распоряжение. Ты была, есть и всегда будешь самой главной женщиной на этом свете.

- Я согласна, - выдавила из себя я, поскольку слезы мешали говорить. Дима страстно поцеловал меня, послышались аплодисменты и ехидный голосок нашего друга.

- А когда я тебе делал предложение, он весь измучился. Говорил, что я слишком долго тянул.

- Просто тогда он еще не знал нашу Таню, - ласково ответила подруга мужу, а я обняла за шею Панова, углубляя наш поцелуй. Потом мы синхронно обернулись на друзей и показали неприличный жест Стасу.

- Они еще и спелись, - сделал свое умозаключение друг, а мы засмеялись.

«Пахнешь, как планета.

Пахнешь, как космос.

Навсегда, навсегда

В космос ты, в космос я.

Навсегда ли это..,»

Скриптонит, Charusha «Космос».

Эпилог

Два года спустя. Таня

- Сегодня первое июня, - прошептал Дима, глядя на настенный календарь, потом перевел свой игривый взгляд на меня. Я же только проснулась после бессонной ночи. Верочка слишком поздно для ребенка перепутала день с ночью, и я всю ночь сидела возле нашего камина в гостиной и развлекала дочь. – С годовщиной тебя, любимая.

Я улыбнулась. Одетый в белоснежную рубашку и пиджак, мужчина склонился надо мной, завлекая в чувственный глубокий поцелуй. Внутри снова запорхали бабочки, а дыхание остановилось. Сколько бы не прошло лет, я всегда теряюсь от его поцелуев. Панов хищно улыбнулся, опуская свою ладонь под одеяло, обнаруживая, что я была без одежды.

- Ты можешь задержаться, - облизнувшись, произнесла я, обдавая лицо мужчины горячим дыханием. – Верочка как раз в фазе крепкого сна.

- Я не знал, что женился на коварной женщине, - усмехнулся Дима, стискивая меня в своих объятиях. Когда его губы коснулись моих, он захохотал. – Любимая, дыши.

- Я за свои рефлексы не отвечаю, - ответила я, хватая за воротник рубашки мужа и роняя обратно на кровать.

Сегодня было два года, как мы, насладившись весенним отпуском, о котором едва не забыли во всей суматохе со свадьбой и беременностью, произнесли свои клятвы в саду отеля «Ясения». Дима подарил мне и Верочке этот дом, еще когда наша капризная, как мать, но вылитая Дима с карими глазами и темными волосами девочка была в утробе. Мы вместе с мужчиной занимались ремонтом, расставляли мебель и делали из обычных светлых стен двухэтажного дома в пригороде Санкт-Петербурга настоящий райский уголок. Теперь это было местом, в которое всегда хотелось возвращаться, и виной всему была не красота, - люди.

Маши с Димой мамы решили, что мы попросту сбежали от них, поэтому, как раньше я каждые выходные навещала Варвару Николаевну в Нижнем Новгороде, так теперь сама женщина главный врач больницы, женщина, занимающая пост в министерстве здравоохранения, прилетала к нам под руку с довольной свахой. Мы с Димой не были простив, - женщины забирали нашего ребенка, а мы могли побыть наедине.

Сегодня была суббота, наша годовщина, и, конечно, этот райский уголок к вечеру превратится в балаган. Мужу нужно было отлучится в офис. Дела шли в гору, он заключил еще несколько важных сделок с петербуржскими партнерами. А я, в свою очередь, уже давно переборола свой страх и стала управляющей отелем «Георгий».

Илью я больше не видела, изредка вспоминала о нем, когда видела на своем теле татуировку. Еще год назад мы с Димой решили, что давно пора зачеркнуть его слова и добавить свои. Дима написал на моем теле своим размашистым почерком одну фразу, которая изменила посыл Воронова.

«Даже если во всем мире свет погаснет, мы будем светить, как лампочки. Я и Верочка будем твоими огоньками в кромешной тьме».

Когда мы переехали в дом, в одной из коробок я случайно обнаружила книгу «Дикарка». Признаться, я не разрешала себе читать ее, поскольку боялась, что больные воспоминания могли разрушить ту сказку, которую создал для меня Панов. Но зря. Эта книга была прощанием со мной.

«- Мою дочь зовут так же, как и тебя, дикарка. Она будет памятью о нас на всю мою жизнь. – Глаза мужчины наполнились слезами. Он прощался с женщиной, которую любил. – Когда-нибудь, мы встретимся снова. Возможно, наши дети даже будут дружить.

- Если в твоей дочери будет столько же доброты, сколько и в тебе, - его возлюбленная улыбнулась, глядя поверх его макушки на безоблачное голубое небо. – То они обязательно подружатся.

Когда молодые люди прощались, они еще не знали, что их диалог был пророческим. Спустя десять лет на одном из творческих мероприятий, которая устраивала частная школа Санкт-Петербурга, столкнуться две темноволосые девочки. У обеих будет скверный характер, и они тут же друг друга не возлюбят. Начнется период конкуренции, дележки мальчиков, но, когда этим дикаркам стукнет шестнадцать, они вдруг окажутся соседками и наконец-таки узнают друг друга лучше. И не будет более дружных и стоящий горой друг за друга подруг.

Пускай для когда-то влюбленных друг в друга людей это окажется настоящим потрясением, но на первой встрече они просто улыбнулся друг другу. Спросят, как сосед соседа, как дела, порекомендуют сажать чеснок в зиму. И, конечно, пожелают друг другу счастья, вспоминая те дни, когда их сердца горели огнем».

Диму я отпустила из своих объятий спустя час. Он переоделся, бросая на меня выразительный взгляд, поцеловал на прощание крепко в губы, а после уехал, пообещав вернутся домой не позже шести вечера.

- Я безумно люблю тебя, - жарко прошептал он, когда я, накинув халат, вышла проводить мужа.

- Возвращайся поскорее, - поправляя воротник его рубашки, с улыбкой на лице ответила я.

- Твой отец приедет? – Спросил меня Дима.

- Обещал.

Мой папа вылечился. Он, как и предполагалось, начал вести правильный образ жизни без никотина. Ел по расписанию и даже начал ходить в тренажерный зал. Варвара Николаевна его поддерживала, несмотря на то, что не нашла в себе силы принять обратно бывшего мужа. Она встречалась с главным врачом частной больницы и выглядел счастливой. А Анатолий Александрович поселился в квартире неподалеку от нашего поселка, нашел работу и теперь был частым гостем.

Муж уехал, а я занялась подготовкой к празднеству. Обещался быть веселый и шумный вечер, поскольку соберется целый дом народа. Переодевшись и приведя себя в порядок, я дождалась, когда моя капризная девочка проснется, и вышла с коляской из дома. Магазины все были в нескольких километрах от нашего дома, поэтому я загрузила дочку на детское кресло заднего сидения, и села в свою синюю малышку.

На выезде с нашего участка я заметила суматоху в доме напротив. Из грузовика мужчины вытаскивали большие коробки, а на качели сидела знакомая мне девушка с маленькой дочкой на руках. Заметив меня в машине, ее лицо вытянулось.

- Катя? – Удивилась я, выходя из салона автомобиля. – Как вы тут?

- Мы переехали, - девушка чувствовала неловкость за разговором со мной. – Илье выплатили хороший гонорар за публикацию книги.

- Я рада, - моя искренняя улыбка, похоже, успокоила девушку. – Значит, будем соседями.

- Ты изменилась, Таня. – Сказала она. – Выглядишь счастливой.

- Катя! – Оклик знакомого голоса заставил нас обеих замолкнуть. Мы посмотрели на крыльцо дома, замечая остолбеневшего в дверях Воронова. Его карие глаза округлились. – Таня?

- Вообще-то это мне следовало бы удивляться, - рассмеялась я, чувствуя, что, глядя на этого мужчину, сердце не издавало никаких звуков. Я давно простила его, полюбила мужчину, который был достоин всего самого лучшего. – Мы-то здесь уже давно живем.

- Отлично выглядишь, - он спустился по ступенькам, останавливаясь рядом с женой. Илья отрастил небольшую бороду и на его массивной челюсти она смотрела к месту. Из машины послышлся плач Верочки. – А кто это там? - Любопытство просочилось в голосе мужчины.

- Наша с Димой дочка. – Отозвалась я. – Я в магазин собиралась, так что, простите, ребят.

- Ничего, - ответила Катя. – Как обустроимся, приходите к нам в гости.

- Обязательно.

Я не была уверена, правильным ли было решением соглашаться. Да и на языке вертелось приглашение на наш праздник, но страх о том, как отреагируют наши родственники был сильнее дружелюбия. Когда задние фары исчезли из поля зрения новых соседей, я почему-то рассмеялась. Воронов написал правдивую историю нашей любви, даже конец оказался практически пророческим.

Ближе к пяти часам наш с Димой дом был наполнен детскими криками. Надя и Вера что-то делили в игровом манеже, а Пашка носился по гостиной и стрелял во всех резиновыми пулями. Варвара Николаевна и Валентина Ивановна разместились на диване рядом с внучкой, лениво потягивая красное сухое вино. Я пила сок и занималась сервировкой стола. Ясения сидела на высоком барном стуле, мотала ногой и наблюдала за детьми. Она бросала на меня короткие любопытные взгляды, от которых мне приходилось прятаться.

- Ты, случаем, креветками не отравилась опять?

- Нет, - ответила я, приглушая тошноту апельсиновым соком.

Сегодня под утро я почувствовала недомогание. Верочка только уснула к трем часам ночи, а я провалялась в кровати, пока будильник Димы не разбудил его. Рассказывать о своих предположениях было рано, хоть я и знала, как сильно мой муж желал второго ребенка. Сегодня, вернувшись, из магазина я сделала тест. Он оказался положительным.

- Тогда почему ты не пьешь со всеми? – Поинтересовалась подруга. Она подняла глаза на настенные часы и цокнула языком. – Эти мужчины потеряли свою пунктуальность. Стас сказал, что на минутку заедет в офис Димы.

- Не ругайся на них. Мой муж обещался приехать в шесть. Время есть.

Вскоре приехал мой отец. Они с мамой переглянулись недобрыми взглядами, к которым за два года я уже привыкла. Эти двое вели себя, как кошка с собакой, но всегда выручали друг друга. Ближе к шести раздался звонок в дверь. Все уже сидели за столом. Ясения пыталась накормит моего крестника, который кривился от некрасивых овощей и требовал картошку фри. Когда на пороге показалась темноволосая голова Стаса, мальчик спрыгнул с коленей матери и с криками побежал к нему. Мужчина подхватил мальца, оставил мне на щеке невесомый дружеский поцелуй, а после вошел в дом, открывая обзор на шикарный букет из красных, как кровь, роз. Их было столько, что не счесть. Дима со своей развитой мускулатурой с большим усилием держал стебли цветом, перевязанных атласной лентой. Его ноги ступили на порог дома, глаза безотрывно наблюдали за мной. Я же снова не заметила слезы счастья. Когда в моей жизни появилось материнство, я стала слишком боязливой и сентиментальной. Но такая новая моя черта очень красилась супругу.

- С годовщиной тебя, жизнь моя.

Наши с Димой мамы тут же забрали букет из его рук, и тогда я почувствовала шершавые от шипов пальцы на моей шее. Он поцеловал меня нежно и чувственно. Словно я была хрустальной вазой. Я почувствовала знакомый мне аромат духов. Это был мой любимый парфюм, которым он пользовался столько, сколько я себя помню. И в очередной раз меня начало мутить.

- Пойдем за стол, милый. – Прошептала я, сдерживая рвотные позывы.

Наше празднество было громким. Родственники и друзья желали нам счастья, рассказывали смешные истории из прошлого, от которых мне временами хотелось провалиться сквозь землю. Когда гости разбрелись, как муравьи по гостиной, а наши дети сладко сопели в кроватях, я вышла на улицу. В моем саду была целая аллея из сосен, а в конце нее небольшой пруд. Дима его вырыл, когда я на последнем месяце с ума сходила от запаха воды и травы.

Начало лета было началом моей супружеской жизни, точкой отсчета счастья, которое приносил мне муж. Он был моей опорой, был моим лекарем. Я улыбалась, вдыхая свежий воздух. Ноги сами привели меня к этому пруду, и тошнота прошла. За столом я так и не смогла признаться мужу. Не потому что было страшно, а потому что наша сумасбродная компания галдела на перебой.

Я уселась на скамейку, кутаясь в плед. Позади меня послышались шаги, а после показались три пары ног в резиновых галошах.

- А мы думаем, куда ты сбежала, - любимый голос заставил меня поднять глаза. Его теплые карие глаза согревали, успокаивали и давали мне силы. Он всегда был таким.

- В доме душно, - отозвалась я, подвинувшись, чтобы все уместились на скамейке. – А здесь свежий воздух.

- И не тошнит совсем, правда? – Усмехнулась Ясения, а Дима приподнял свои брови.

- Да, - я поджала губы, выразительно уставившись на подругу, - и не тошнит.

- Таня? – Тихий голос мужа и его нежное прикосновение пальцев к моей щеке, заставили меня в очередной раз утонуть в глубине его глаз.

- Я беременна, милый. – Прошептала я. – Узнала сегодня днем.

А дальше все было, как в повторе серии в сериале. Радостный возглас Панова, его жаркие объятия и хаотичные поцелуи. А у меня, как и в первую беременность, появилось жуткое желание вымыть мужчину с мылом, чтобы он перестал так отвратительно пахнуть.

- Тебе нужно снова перестать пользоваться этими духами, - сдавленно произнесла я, оказавшись на земле. Филатовы рассмеялись.

Провожали гостей мы утром. Благо дом был большим и мог вместить в себя такое количество гостей. Когда последняя машина за нашими мамами, которых любезно согласился подвести в аэропорт отец, скрылась из вида, мы с Димой выдохнули. Я прижималась спиной к его груди, а теплые мужские руки накрывали мой живот, словно щит.

Из дома напротив вышла супружеская пара. Девочка с таким же именем как у меня сидела в панамке на трехколесном велосипедике, хоть и не доставала ступнями до педалей. Мужчины посмотрели друг на друга, а я отругала себя за то, что не рассказала мужу о таком соседстве.

- Доброе утро, - произнес Илья. Он скользнул взглядом по мне, и хватка Димы усилилась. Когда я коснулась его тыльной стороны ладоней, он немного успокоился. – Вчера у вас был праздник.

- Годовщина, - ответила я с улыбкой.

- Вы теперь наши соседи? – Спокойным тоном поинтересовался Панов.

- Да, переехали вчера. – Илья пожал плечами и улыбнулся ожидающей его жене. – Мои поздравления.

- Спасибо. – Глаза Димы опустились на мое лицо, он нежно коснулся губами виска. – Родная, иди в дом. Не дай бог, простудишься.

Я бросила настороженный взгляд на мужа, но его доброта во взгляде и нежная улыбка успокоили меня. Я попрощалась с Ильей, махнула рукой Кате и зашла на свой участок, прижавшись ухом к небольшому пространству между забором, где было лучше слышно разговор мужчин.

- Ты сделал так, как и обещал, - беззлобно отозвался Илья. В его голосе еще слышалась тоска. – Ты женился на ней.

- Когда дело касается моей жены, Воронов, я не могу не сдержать свое слово.

Дальше послышись приближающиеся шаги. Я метнулась в сторону крыльца, но тихий смех и крепкие руки подняли меня над землей. Веселый взгляд Димы полоснул по мне, а я почувствовала себя пойманной на месте преступления.

- Подслушивала?

- Больно надо мне подслушивать ваши «мужские» разговоры, - я закатила глаза.

- Значит, подслушивала. – Он снова рассмеялся, крепко целуя меня в губы. – Твоя мама, кроха, - опустившись на корточки Дима коснулся плоского живота и коснулся губами легкой ткани домашней одежды. – Любопытная Варвара. – Его глаза смотрели на меня снизу-вверх. – Как ты думаешь, кто там?

- Думаю, мальчик. – Я погладила шелковую шевелюру мужа. – Еще одной такой капризной дочери я не вынесу.

- Даже если ты мне подаришь пять дочерей, я буду счастлив. Потому что меня будет окружать пять копий тебя.

Когда мужчина выпрямился и снова стал нависать надо мной с высоты своего роста, его губы нежно коснулись моего лба.

- Я люблю тебя, Таня. – Прошептал он. – Ты снова подарила мне мечту.

- Просто потому что ты до сих пор отчаянно в нас веришь. – Прошептала в ответ я.

Что видит человек, закрывая глаза? Темноту, звезды или лучик света, пытающийся пробиться сквозь сомкнутые веки? Я всегда видела свет. Он казался мне млечным путем, которые вел меня раз за разом к одному человеку. Я много лет хранила в себе веру, что в конце этого пути меня ждал принц, принимала огонь за любовь, даже не подозревая, что простая лампадка могла согреть сильнее. Я хранила в сердце веру в любовь, в прощение, но забывалась. Закрывала глаза на то, что истинная человеческая вера в любовь была у меня под носом. Принимала фальшь за правду, хоть все вокруг кричали, пытаясь вразумить.

Дима стал для меня олицетворением веры. Непоколебимой веры в свою любовь ко мне. Он, как паломник, ходил за мной по пятам, поклонялся мне, как верующие кланяются богу. Закрывала глаза на очевидное, чувствуя себя атеистом. Но когда даже самый последний человек, у которого в сердце жила эта вера дает тебе понять, что разочаровался в тебе, ты сам обращаешься к свету.

Два года назад я написала на первой странице новой книги жизни «Середина февраля, мой день рождения и одновременно самый счастливый день в моей жизни», потом я начала новую главу. «Первое июня, самый счастливый день, чтобы начать новую жизнь». Я вышла замуж за человека, который бугристую дорогу превращал в равнину перед моими ногами. Я видела его и слабым, и сильным, озлобленным, и любящим, но даже в самой кромешной темноте, даже когда тучи сгущались над нашими головами, я с легкостью могла найти теплые карие глаза.

Если прохожий спросил меня, в чем заключается любовь, я бы ответила, что в нескончаемой вере своим чувствам. Вера в то, как сильно любил меня Дима, заставила меня много раз подниматься с колен, а сейчас не позволяла упасть, даже когда подкашивались ноги.

КОНЕЦ

Послесловие

Решение написать книгу «Просто поверь мне» пришло еще в середине написания первой книги «Надежда». Когда в хоть истории вошла яркая и бескомпромиссная девушка Таня, я сразу поняла, - продолжению быть. И не только потому что «Надежда» стала отправной точкой в раскрытии моей тайны, ведь я писала книги достаточно много лет и удачно прятала от всех свои работы, но еще и потому, что этот цикл книг стал для меня самой и надеждой в том, что я могу реализоваться в любимом направлении, и верой в собственные силы, а также верой окружающих меня людей. Оказалось, что это не страшно, - рассказывать о своих увлечениях близким. Хотя пару лет назад я этого очень боялась. Теперь, на полках в квартирах родных и друзей стоят бумажные версии первой части трилогии Добродетелей. Почему, спросите вы, я назвала свои книги именно так? Потому что через чувства можно показать, как появляются эти сильные качества.

В первой части каждый надеялся на свой исход событий. Знал, что людям не суждено пересечься, но все равно хранил надежду в сердце. Вторая книга рассказывает о непоколебимой вере. Вере в любовь, в первую очередь. Просто взгляните на то, как отчаянно Татьяна Рыбакова цеплялась за чувства, или как стойко выносил все невзгоды Дмитрий Панов, чтобы в конечном итоге добраться до колючего сердца девушки. Даже Илья Воронов, который наделал кучу ошибок до последнего верил в то, что судьба ему улыбнется.

Чувства должны напоминать тихую гавань, - такой посыл во второй части трилогии Добродетелей. Огонь может согревать, но также и разрушать. В конечном итоге, он обязательно разрушит то, что вы пытались создать. Останется пепелище, а потом долгие годы восстановления.

Конечно, как в любом другом любовном романе, здесь чувства гиперболизированы. Но я часто встречала в своей жизни женщин, да и мужчин, которые сталкивались с предательством. Кто-то уходил громко, кто-то хранил в себе гордость и разрывал долгие отношения без лишнего шума, а кто-то терпел. У людей разные обстоятельства, разная жизнь, но исход рано или поздно будет один. Невозможно жить с человеком, предавшим тебя. Невозможно уже любит такого человека. И как бы тяжело вам не было, разорвите эту уже истощенную нить, раньше, чем появиться обстоятельства, которых уже не избежать.

Третья история будет об искалеченном сердце Елисея Смирнова, - мальчика, который практически погубил свою жизнь ради первой любви. В его жизни появится девушка, смутно напоминающая бойкую подругу Рыбакову. Будет ли это история от ненависти до любви, или же это будет нежная, исцеляющая раны, история? Время покажет, насколько сильно изменился мужчина.

Мы снова увидим знакомые лица. Снова будем смеяться и плакать. Закончим трилогию Добродетелей, как вы сами уже догадались, книгой с темой о любви.

Благодарности

Хочу от всего сердца поблагодарить тех, кто был рядом со мной весь мой творческий путь. Тех, кто уважал и хранил мою тайну. Моя Машенька, - подруга с пеленок. Она привила мне любовь к любовным романам, когда мне было еще пятнадцать, поддержала, когда я начала свой путь и поддерживает до сих пор.

Выражаю благодарность моей сестре Любе, поскольку она ввязалась во всю эту пучину со свойственным ей рвением. Её помощь и ее амбиции не позволили мне опустить голову, прятав в песок, точно страус.

Также я благодарна друзьям, которые не шутили над моим хобби, а принимали его как должное. Не возвышали и не принижали, - это самое ценное, что я могла получить.

Спасибо коллегам, ставшими мне друзьями, Леночке и Ирочке. К слову, они узнали совершенно случайно, когда я забирала книги из пункта выдачи. С того дня моя жизнь и изменилась. Лена получила прозвище «Лена, только никому не говори», поскольку после этой фразу узнало половина отдела, где я работа о моем творчестве. Девушки поддерживали меня, наблюдали за тем, как я могла в какой-то случайный момент открыть файл с книгой и начать писать.

После того, как я напечатала книгу «Надежда», моя жизнь перевернулась с ног на голову. Узнали родители, бабушка и дедушка и я сама, наконец, смогла рассказать этот секрет своему супругу. Конечно, он сначала не поверил, пока на моем дне рождении подруги не стали наперебой расхваливать меня. Я засмущалась, потом разозлилась. Я всегда злюсь, когда начинают затрагивать то, что неприкосновенно. А книги долгое время для меня были неприкосновенной частью жизни.

Но самую главную благодарность я хочу выразить вам, тем кто дочитал до самой последней страницы этой книги. Без вас я бы давно забросила свое желание писать, творить, создавать истории в дальний ящик. Вы – главная поддержка и опора на протяжении долгих лет.

С любовью и глубочайшим уважением к каждому, кто является частью истории моей жизни, каждому, в ком окликается хоть одна из моих строчек, ваша Анастасия Осолио.