Читать онлайн "Призрак большой черной собаки"

Моя семья из тех, где каждый ее член любит всех остальных только находясь на расстоянии. Живя в нескольких тысячах километров от родного дома, я их люблю бесконечно, но сейчас, сходя с поезда на своей станции, мысленно я уже приготовилась к скандалу.
Поблагодарив проводницу за приятную поездку, я направилась в сторону автобусной остановки, пытаясь не особо смотреть по сторонам. Вид старого не сильно ухоженного города всегда откликался в моем сердце болью.

Я села в автобус номер двадцать девять и отправила маме смс: “Буду через двадцать минут”.

В детстве мне нравилось здесь все. Эта умеренная разруха имела свою особую романтику для маленькой меня и моей компании друзей — жадных до адреналина авантюристов. Мы могли спокойно уйти пешком в одну из соседних деревень, потому что нам хотелось посмотреть, что же там такое есть интересное. Не только в самой той деревне, но и по пути к ней, в подлеске рядом, в заброшенном посередине поля сарае. Наши Ангелы Хранители точно имели на своем лбу след от ладони, которой они каждый раз себя били, глядя на наше очередное приключение.

Когда я приезжала сюда в прошлый раз, мне стало очень грустно, что моя младшая сестра не унаследовала мою исследовательскую жилку. Она выросла городской модницей, а я городской сумасшедшей.

— До Дулесово. Слабо? — спросила я ее, стоя возле дорожного указателя, означающего границу города.

С одной стороны стояли небольшие частные домики, а с другой лес и длинная дорога вверх. Мой пес Орион и собака сестры Альфа наяривали круги вокруг столба.

—Ты долбанутая. — фыркнула сестра.

—А ты скучная. Идем, когда еще у тебя Альфа нормально погуляет.

Альфа, словно понимая меня и соглашаясь с моими словами, гордо зашагала прочь от города.

Эхо воспоминаний стихло, когда кондукторша объявила мою остановку. Я вышла и вдохнула прохладный утренний воздух. Он здесь пах по-особенному сладко. Сейчас как раз зацвели яблони, растущие в каждом дворе и вдоль дороги.

Калитка приветственно скрипнула, впуская меня во двор. Ничего не поменялось. С одной стороны небольшой двухэтажный дом, с другой сарай, хранящий в себе тайны всех членов семьи не один десяток лет. Я много времени проводила там в окружении своих старых вещей, которые уже не нужны в доме, но выбросить не поднимается рука.

Очередной приступ ностальгии накрыл меня, когда я полезла в ящик с документами. Черный кнопочный телефон смотрел на меня своим потухшим глазом-экраном. Первой мыслью при виде старого верного соратника стало “Там же столько старых фото”. А потом вспомнила, что он уже не включится, потому что в ремонте его окончательно доломали, и на душе стало горько от того, что у меня не получится воскресить старую себя хоть на несколько минут.

— Ма-а-ам! А где мой комп? — крикнула я, когда в мою голову пришла очередная гениальная догадка.

Иногда я переносила фото и видео с телефона на компьютер.

—Я его во времянку отнесла! — ответила мама.

Времянкой в нашей семье называется тот самый сарай.

Я пролезла через дебри пакетов с мягкими игрушками, деталей от велосипеда, зимних покрышек, и вместо заветного системного блока наткнулась на коробку с моими старыми тетрадками.

Стряхнув пыль, я нырнула вглубь коробки. Первым предметом интереса для меня стал альбом с рисунками. Кроме рисунков со школьных уроков ИЗО здесь были и мои личные рисунки. Я часто изображала животных, свои игрушки, срисовывала обложки своих любимых книг. На очередной странице мне попался рисунок большой черной собаки.

— Ох, я уже совсем о тебе забыла, родная. — я погладила старый отсыревший листок, шумно выдохнула, вырвала рисунок из альбома и положила его на подоконник. Заберу его, когда закончу.

Следующим предметом интереса оказался желтый блокнот, подписанный “моя анкета”. Прижав сие сокровище к сердцу, я схватила телефон и позвонила лучшей подруге.

— Любовь моя, скажи, что ты в городе. — выпалила я, как только Юля взяла трубку.

— Да, дома. — голос подруги был немного сонным.

— Я сейчас приду.

— Ага.

Я выбежала за ворота и побежала вверх по улице. Как в старые добрые вбежала по доскам как по ступенькам и постучала в окно второго этажа дома номер двадцать два. Подруга выглянула из-за шторы. В это окно никто не стучался лет двенадцать. Я показала ей блокнот, и она махнула мне рукой, мол, заходи!

— Показывай, что у тебя там. — сказала Юля.

Полистав немного блокнот, я показала подруге страницу с большими неуклюжими буквами. Красной ручкой на ней были выведены "данные":

ФИО: Круз Алисия
Дата рождения: 08.05.2000г.
Дата заполнения анкеты: 19.09.2009г.
И далее по списку: кто твой лучший друг, любимое имя, любимый цвет, животное, еда, и т.д. и т.п. Все, что делало каждого из нас уникальным.

Юля расхохоталась, подскочила и ушла в свою комнату. Покопошившись там какое-то время, она принесла мне небольшой самодельный блокнот. Несколько листов А4, разрезанных пополам и сшитых между собой белой ниткой. Я сразу узнала один из моих паспортов “Гражданина планеты Сириус”.

— Бо-о-оже мой! — заверещала я. — Ты его сохранила!

Данные в “паспорте” были те же, что и в анкете:
Алисия Круз.
Дата рождения: 08.05.2000г.
Вид: Кошка.
Дата выдачи паспорта 30.09.2009г.
Адрес регистрации: Сириус. Г. Стентон. Улица Айвер дом 143.
Подруги у меня были разные: кошки, лошади, волки, была даже мышь. И все они жили на моей вымышленной планете Сириус. Всего таких паспортов было семь, у всех моих ближайших (на то время) подруг. Сейчас из них всех я общалась только с Юлей.

— И как только у тебя фантазии хватило все это придумать. — рассмеялась Юля, все больше погружаясь в пучину ностальгии.
Интересный вопрос...

Ответ на который я бы не рискнула доверить хоть кому-нибудь.

***

Этот мир был не таким как тот, в котором я жила. Сначала было ужасно холодно и темно, потом появился свет. Это были звезды. Много-много звезд. Я летела по космическому пространству, пока не врезалась в какой-то объект, и даже понять не смогла, что это было. Но боль оказалась вполне реальной и такой сильной, что я проснулась.

Больничную палату заливал теплый солнечный свет. Живот свело мгновенно, и мама едва успела снять маску, чтобы меня не стошнило в нее. Как оказалось позже, во время операции произошла клиническая смерть продолжительностью в две минуты.

Впервые я ее увидела в палате. В глазах все было мутным, но видела ее я весьма четко. На соседней койке лежала большая черная собака и смотрела прямо на меня.

— Мам, откуда тут собака? — первое, что я спросила после выхода из наркоза.

Наверное, мама подумала, что у меня отходняк от анестезии, и мне что-то мерещится. Я поначалу тоже так думала. Но большая собака не исчезла на следующий день. В общей палате она любила сидеть на стуле, иногда подходила к другим детям и наблюдала за ними. Она спала на боковой койке в плацкарте, когда мы с мамой ехали домой, но, насколько я поняла, никто ее не видел. Только я.

Мама вышла в магазин, и я осталась в доме совсем одна. Или не совсем. Большую черную собаку я упорно пыталась игнорировать, но, когда она подошла ко мне совсем близко и уставилась прямо в глаза, я больше не смогла себя убеждать, что ее нет.

— Кто ты? — спросила я наконец.
Собака склонила голову набок и не открывая пасти ответила:

— Ты меня сбила.

— Я?

— Я осуществляла доставку душ, а ты в меня врезалась. Души не доставлены, я застряла здесь и даже отойти от тебя не могу.

Неизвестное создание обвиняло меня в том, что было далеко за гранью моего понимания.

— Мы можем как-то отправить тебя обратно?

— Не можем. Нам запрещено контактировать с Землей. Никто не знает, что я здесь застряла.

— Я не понимаю тебя.

Мне захотелось плакать. Собака отошла в другой конец комнаты, запрыгнула на кресло и легла спиной ко мне.

Она злилась на меня целую вечность. Полгода она тенью ходила за мной и злилась. Однажды я не выдержала и заговорила с ней сама:

— Как тебя зовут?

Собака недовольно прищурилась, но все же ответила.

—Берта.

—А я Ника.

—Я знаю.

— Кто ты, Берта?

— Я перевозчик.

— И что ты возишь?

— Я уже говорила, что перевожу души.

Тогда у меня был только один вариант:

— Из Ада в Рай? Или из Рая в Ад?

Берта посмотрела на меня как на идиотку, но мне было восемь, и я действительно туго соображала о высоком.

— С Сириуса на Землю и с Земли на Сириус.

— А где Сириус?

Собака закатила глаза, демонстративно вяло переминая лапами подошла к книжной полке и попросила меня достать атлас звездного неба. Я достала для нее большую книжку и открыла оглавление.

— Сорок три. — указала Берта.

Я открыла страницу с созвездиями и сразу увидела сноску о звезде Сириус.

— Эта? — я ткнула пальцем в сноску, на что получила взгляд полный осуждения.

— Это звезда.

— Ну Сириус же.

—Это звезда!

Берта явно начала закипать от злости.

— На звезде жить невозможно! Планета Сириус находится вот здесь. Полупрозрачная лапа опустилась на плечо Ориона.

— Бетельгейзе. — прочитала я.

— Но это не Сириус.

— Бетельгейзе — наше солнце. — начала, наконец, объяснять Берта. — Земля наш полигон. Мы транспортируем души сюда, чтобы проверить их на паршивость. Хорошо проживаешь жизнь здесь — можешь вернуться на Сириус. Если по вашим понятиям грешник, то остаешься здесь. Нам там паршивые овцы не нужны.
Тогда я сделала вид, что поняла ее. Но смысл дошел спустя многие годы.

Ходить со мной в школу Берте не нравилось. Все здесь для нее было примитивным и скучным. Особенно мои подруги.

— Аня Крыса. — фыркнула она, когда увидела одну из моих школьных подружек, мирно играющую с моим врагом.

— Что?

— Ее перерождение это крыса.

— Это же здорово! — восхитилась я. Я любила всех животных.

Но большая черная собака удостоила меня очередным недовольным взглядом. Я все время чувствовала себя рядом с ней идиоткой. Все-таки существо неизвестного происхождения, но существенно старше, опытнее и умнее, постоянно осуждает восьмилетку за незнание фундаментальных (по ее мнению) вещей.

Несмотря на разногласия, наша связь крепла. Однажды я увидела в груди своей школьной учительницы по пению птицу. Распознать ее не получилось, но это точно была птица.

— Это скворец. — подсказала Берта. — Ты тоже их видишь?

Мне хватило сил только кивнуть. Держать тайну Берты в моем крошечном мозгу становилось все сложнее и сложнее, и я решилась открыть ее своей самой близкой подруге Юле. Не знаю, что мной двигало, но Юле я рассказала несколько иную историю. По моей версии я являлась посланником с Сириуса, и должна была донести до людей, что только будучи хорошим человеком, можно попасть домой. А Берту я ей представила как непосредственный показатель того, что там я тоже стану собакой. Юля оказалась кошкой. Детский разум сыграл в веселую игру с нами обеими. Не думаю, что она действительно начала видеть рядом с собой кошку, но Юля убеждала меня в существовании своей Али - рыжего Мейн-Куна.

В какой-то момент каждая моя подруга обзавелась воображаемой зверушкой. Берта хохотала каждый раз, когда кто-то из девочек начинал гладить воздух. Я же Берту не гладила никогда. Еще громче она смеялась, когда увидела мои “паспорта”.

— Там нет такой улицы! И города такого нет. Зачем ты это делаешь вообще?

— Как зачем? Чтобы они верили.

— Им не надо в это верить, тут есть сотни религий, цель которых сделать кучу одинаково хороших людей.

— Но правда то здесь.

Мои намерения действительно были чисты. Желание спасти своих друзей и остаться с ними там, на Сириусе, стало моей идеей фикс. Но я не учла одного - дети растут. Растут, и подвергают сомнению любую полученную когда-либо информацию.

Мне было одиннадцать, когда и Юля перестала мне верить. Она оставалась последней.

— Может, у меня просто шизофрения? — я подтянула к себе ноги, чтобы чувствовать себя меньше, чем я есть.

— Похоже на то. — недовольно ответила мне Берта.

— Что нужно сделать, чтобы ты исчезла?

Берта подняла голову и навострила уши. Мы давно с ней не ругались и не спорили, мы были единым целым три года, и мои слова ударили по ней ножом.

Когда мне было тринадцать, я влюбилась в соседского мальчишку. Мы часто гуляли одной большой компанией, ходили за город, на речку, гуляли по ночам. Берта осуждала меня за мои чувства, называя Диму, того самого соседского мальчишку, безграмотным идиотом, максимум которого отучиться в местном ПТУ и гонять на ржавой девятке.

На ночной рыбалке, когда я попыталась поцеловать его, а Берта укусила меня за щиколотку в знак протеста. Она редко так делала, и это не было схоже с настоящим укусом, но я отстранилась от Димы и завопила на все побережье:

— Берта, Боже, сгинь!

Дима не понял, что я имею в виду, да и объяснить это было сложновато. Берта оскалилась и ушла из поля моего зрения куда-то за кусты. В два часа ночи мне очень захотелось искупаться. Не знаю, где были мои мозги, гласом моей адекватности всегда была Берта. Свет от полной луны отражался на речной глади и освещал все вокруг не хуже солнца. Я взбежала по трамплину и прыгнула в воду прямо в одежде. И черт возьми, я, самая “везучая” девочка на свете, зацепилась браслетом на щиколотке за корягу. Готова к длительному погружению я не была, браслет вцепился в кожу, и я отчаянно трясла ногой, чтобы его снять, но не выходило.

Потемнело в глазах довольно быстро, легкие заполняла вода. Как я оказалась на берегу - не понятно. Никто из друзей на ночной рыбалке не нырял за мной. Я ощутила боль в районе пятки и увидела там странный красный след, похожий на зубы. Я огляделась в поисках Берты, но ее нигде не было. Больше я ее не видела, как не видела больше силуэтов в людских сердцах.

Несколько месяцев я не желала ни с кем контактировать, ведь часть меня, часть моей души оставила меня, а последнее, что я ей сказала, это “сгинь”.

***

Руки дрожали, когда я рассматривала Юлин “Паспорт”. Воспоминания поглотили меня, переварили и выплюнули обратно на белый свет. Берта была рядом пять лет непрерывно. Она помогала мне с домашней работой, подсказывала на школьных уроках, учила давать отпор обидчикам, выводила нас, непосед, из леса, когда мы заблудились трижды, показывала, какие ягоды и грибы можно есть. Она была самым настоящим кладезем знаний, несмотря на свою ворчливость и высокомерие. Она была самым настоящим Ангелом Хранителем.

Мы с Юлей сходили за вином и продолжили вспоминать минувшие годы. Домой я вернулась к ночи абсолютно опустошенная. Села на веранде и уставилась на насмешливый диск полной луны. Прямо как в ту ночь...

Орион нервно наматывал круги с одного конца веранды до другого, а я пыталась сдержать поток слез.

И все-таки, была она или нет?

Я закрыла глаза, пытаясь устаканить в голове воспоминания. Расплывчатые образы, вытесненные из памяти новыми и новыми событиями.

— Прости меня. — не открывая глаз, прошептала я.

— Я уже давно простила. — послышался знакомый голос.

Плечи пошли мелкой дрожью. Прямо передо мной сидела Берта. Орион, наивно полагая, что перед ним обычная собака, попытался с ней познакомиться, но был брезгливо отодвинут огромной лапой. Большая черная собака положила свою морду мне на колени, и я впервые ее погладила.