Читать онлайн "Тень Утроба"

«Смой грехи, не только лицо»,

Надпись на мраморной

купели Софийского Собора

в Константинополе

Ночь помню плохо, но было весело. Напились, шатались толпой. Светка. Немолодая она, конечно, баба. Но очень горячая. Мне прям честно, очень понравилась. Я схватил ее, пьяный, за сиськи (а сиськи у нее будь здоров!), а она меня потом к себе потащила. Было улетно. А потом заснул, как мертвый.

Не знаю, было это утро, или уже день (а, может, вечер), но вдруг в квартиру ворвался какой-то странный мужик, схватил Светку за волосы, и с воплем: «Шалава ты последняя!», - как въехал ей в правый глаз. Я лежал следом за ней, у стены. Он бросил ее на пол, и прямо в ботинках полез за мной на диван. Я, как ни в одном глазу, вскочил, и привел мужика в чувство привычным армейским способом - хватило двух ударов, и он обмяк.

Ну а потом, как водится, организовали на кухне пол-литра и закуску, первые три выпили не закусывая, и стали разбираться, что к чему.

Он, правда, все еще был злой, и упрекал Светку, что по молодым скакать начала, не ждёт его больше с вахты, сука, как честной жене положено. Светка же в ответ упрекнула его в том, что он приехал раньше времени, и даже не предупредил, «и вообще, я давно тебе говорила, что мы уже больше не вместе: не люблю я тебя!»

Он выпил четвёртую, занюхал рукавом, закусил бутербродом, и пристально, со смесью негодования и любопытства в глазах, посмотрел на меня:

- Ну а ты кто такой? Откуда взялся тут?

В маленькой хрущевской кухне на удивление было не тесно, за окном ярко и незатейливо, как на рисунке дошкольника, светило солнце, жизнь била во мне каким-то огромным, неведомым ключом. Я тоже выпил и закусил, но ответил не сразу, задумался: а действительно, как я тут оказался? Вспомнилось почему-то детство, как отец везет меня в школу кадетов. Сам везет, за рулем. Я сижу сзади, злой, обиженный, я не хочу уезжать далеко от дома. Он хмуро объясняет, что так надо, что мать тяжело заболела, что на работе сложности, и что ему сразу со всеми заботами не совладать, что я должен понять и помочь, хорошо учиться, быть лучшим из лучших. Помню, проезжая по мосту, отец резко затормозил, и ремень впился мне в шею. Вдавливая пальцы в шею, словно втирая лечебную мазь, я посмотрел в окно, и крупным планом, как будто в экране толстого телевизора, увидел большую седую голову старухи в косынке, с бородавкой на крючковатом носу, что-то укоризненно кричавшую мне, и сотрясавшую в воздухе, сжатую в кулаке, до отказа набитую красную авоську. Я потом долго вспоминал ее крупное морщинистое лицо, и авоську, в которой празднично звенели бутылки с кефиром, запечатанные сверху зеленой фольгой. Я больше не вернулся домой. До окончания школы отец ни разу не приехал за мной, не написал, не позвонил, не рассказал, что там с мамой. Глядя на старуху с авоськой, я уже знал, что так будет, и больше всего на свете боялся этого.

- Ты служил? – ответил я ему вопросом на вопрос.

- Я? Нет, не служил, - сказал он и, опрокинув очередные стограмм, нетвердо, но с претензией добавил – Свет, ты чаю мне крепкого налей, что ли.

- И еще пузырь неси давай. И капусты! – вдруг посмелев, добавил он требовательно-пьяным манером, с интонационными переливами в нос, покачиванием всем телом, и смотрящими, но уже не видящими, налитыми, красными, заслезившимися глазами.

Светка поставила чайник на плиту, и пошла на балкон за капустой (выставлять водку не торопилась, видимо, надеялась, а, может, знала, что до третьей бутылки дело все-таки не дойдет).

- Это ты зря, - выпив вслед за Николаем, и отбросив лишние воспоминания, приободрился я, - за два года здорово я там закалился. И характером, и телом сильно крепче стал. Только вот тяжело без баб два года, тяжело. Однажды приехал к нам руководящий состав, зачем - не помню, помню, что среди них женщина была, в форме вся, подтянутая. У меня только от одного ее вида так встал, что орехи, наверное, колоть можно было. А здесь хорошо, баб - пруд пруди. Я дембельнулся только, вчера утром в город приехал, так ребята мои мне праздник и устроили. Светку среди девчонок я не сразу заприметил, а когда уже пьян был. Схватил ее за сиськи, и давай целоваться.

Николай, уже упавший почти лицом в салат, вдруг выпрямился, поднял глаза, и как будто что-то хотел сказать, но промолчал. Я наивно и доверчиво воспринял этот жест, как приглашение к продолжению, и продолжил:

- Короче, она меня в кусты потянула, там с меня штаны сняла и смотрит. Посмотрела немного, рукой погладила, а потом и в рот взяла. После двух лет воздержания, это, брат, такой восторг! Как я сюда в квартиру пришел – не помню ни черта. А потом ты объявился. Но ты, брат, извини, она теперь со мной. Не любит она тебя, а меня любит.

- Штооо!??? – неистово взревел Николай.

В этот момент Светка зашла на кухню, и от внезапного крика так вздрогнула, что литровая банка выскользнула у нее из рук, и разлетелась на множество неповторимых осколков. Впрочем, треска разбивающегося стекла и влажного хлюпанья капусты с морковью никто уже не слышал. Хотя… [знаю, читатель, что не стоит мне тебе в этом признаваться, знаю, что ты сочтешь меня теперь странным или в лучшем случае фантазером, но так было, уверяю тебя, было – пусть и на одно лишь мгновение: но у меня и впрямь появилась какая-то суперсила, ну или (допускаю, и готов уступить) по какой-то иной причине - вдруг замедлилось время, и я успел не спеша разглядеть несколько причудливых форм осколков, и поразмышлять о печальной судьбе литровой банки прежде, чем Николай вскочил.]

- Как это не со мной? – переводя взгляд на Светку так, что и не понятно, к кому он в итоге обратился с этим громким вопросом, полный смутного негодования и отчаяния, Николай вскочил, но вскочил как-то устало, как-то бессильно, занес надо мной кулаки, но тут же и упал на меня, мягкий, как вата, бормоча при этом что-то невнятное и пузырясь слюнями, которыми уже измазал мою левую щеку и левый верх и плечо рубашки.

Я его обхватил, и потащил на диван, который он с утра ботинками топтал - пусть, думаю, мужик отдохнёт, только с вахты приехал, устал, наверно.