Читать онлайн "Один день жизни филера ."

Один день из жизни филера

АННОТАЦИЯ

Один день. Одна тень. Одна миссия, от которой зависит больше, чем кажется.

Герой этой истории — филер, человек, умеющий растворяться в толпе и видеть то, что для других невидимо.

В этот день его ждёт задание, которое станет испытанием на прочность — и для тела, и для души. Иногда один день меняет всё. Эта повесть — о наблюдателе, который всегда оставался за кадром, но однажды оказался в центре событий.

Любая тень имеет свою историю.

---

ГЛАВА 1. Утро начинается с кофе

С чего всё началось? Даже не знаю… Может, с навалившейся скуки от безделья. Может, с желания пойти «против системы», ведь у нас в стране, в отличие от цивилизованного мира, это запрещено. А может, ключевую роль сыграло желание подзаработать. Не в деньгах счастье — а в их количестве.

Итог один: человек, прослуживший 25 лет в «наружке» и ушедший на пенсию, открывает не детективное агентство — у нас это запрещено, — а «агентство по предоставлению информационных услуг» и тихо продолжает заниматься тем, что умеет лучше всего.

В арендованной каморке с гордым названием «офис» сидит девушка. Она ведёт предварительные беседы с клиентами и собирает информацию для последующей консультации со мной (меня в лицо знать не должны). Техника — в основном моя личная, скромная, но достаточная. Работёнка лёгкая: неверные мужья и жёны — мой основной контингент. Зато наконец-то не работаешь «на дядю» и ни от кого не зависишь. Во всяком случае, попробовать стоило.

Будильник звенит в 7:00.

За окном серый рассвет. Город потягивается, дворники синхронно рисуют на асфальте полукруги, словно дирижёры утренней тишины. В воздухе витает запах свежего хлеба, сырого асфальта после ночного дождя и слабая дымка кофе из ближайших кафе. Я неторопливо иду заваривать кофе, параллельно проверяю рабочую сумку: документы, наушники, маленькая камера, блокнот в мягкой обложке, карандаш, складной зонт, фонарик, пачка влажных салфеток, запасные шнурки (бывали разные ситуации) и книга — сборник эссе о городе, где автор всё время опаздывает и всё равно успевает.

Каждая вещь лежит на своём месте. Настроение — спокойное и лёгкое , я бы даже сказал воздушное . Сегодня будет интересный день. Вчера звонила Лида, моя секретарь, и передала очередной заказ. Всё выглядело привычно: проследить за мужчиной. Я бы сразу отнёс это к категории «очередной неверный муж», если бы не одно «но»: заказчиком был мужчина. Уже интрига.

Одеваясь, бросаю взгляд на карту города, приколотую к стене. Маршрут в голове готов (Лида постаралась и получила предварительные данные о перемещениях объекта), но в реальности он может измениться десятки раз. Каждая улица, каждый поворот могут внести свои коррективы.

Я надеваю куртку, чувствую её легкую влагу от вчерашнего дождя , и мысленно повторяю: «Сегодня я — тень». Легкое напряжение в спине, привычка держать плечи ровно, взгляд внимательный, но спокойный. Кофе в кружке немного остыл, я делаю глоток, горечь обжигает язык и пробуждает. День начался.

ГЛАВА 2. Первый контакт

Если когда-нибудь решите стать незаметным — начните с обуви. Удобной , чтобы не думать о мозолях. Бесшумной , чтобы не мешать окружающим и не выдавать себя. И с историей — чтобы было чем занять голову, пока стоишь и делаешь вид, что ждёшь кого угодно, но только не того, кто станет твоим будущим обьектом.

Мои ботинки пережили два съёмных жилья, одну бесславную зиму и три неожиданных поворота судьбы, где я просто оказался рядом. Сейчас они мягко шуршат по мокрому асфальту, словно шепчут: «Не бойся, ты знаешь, что делать». С этими мыслями я изображаю зеваку возле входа в метро, слегка наклонившись к стеклу с рекламой, чтобы случайный прохожий счёл меня частью декора улицы. На самом деле — внимательно сканирую движение.

Толпа у метро кажется хаотичной, но для филера — это живой организм: поток людей, каждый шаг и жест — как клетка в огромной сети, в которой можно спрятаться, раствориться или выскользнуть.

И вот он — объект. Мужчина в сером пальто, слегка сутулый, с нерешительным взглядом, то и дело озирающийся вокруг. Он нервно постукивает пальцами по краю сумки, словно проверяет ритм мира. Каждое его движение — подсказка, каждый взгляд — потенциальная ловушка.

Держаться нужно на дистанции: не ближе десяти шагов, чтобы не попасться на глаза, и не дальше, чтобы не потерять цель из виду. Сердце бьётся быстрее, но лицо остаётся спокойным — мастерство, отточенное годами.

Я иду за ним, растворяясь в потоке. И это не метафора. Растворение — навык. Скрываешь своё присутствие за мягкой уверенностью других. Кто-то торопится — не мешай. Кто-то мечтает — не шурши рядом. Мы учились смотреть мимо, но видеть точно.

Вокруг — утренний город. Легкая дымка от мокрого асфальта и запах свежеиспечённых булочек из соседней пекарни смешиваются с ароматом бензина и старых рекламных плакатов. Мелькают вывески, отражаясь в лужах, как маленькие окна в другой мир. Каждый звук — шаги, скрип трамвайных рельсов, звон монет в киоске — вписывается в мою карту наблюдения.

Объект замедляет шаг у киоска, что-то внимательно изучает. Я останавливаюсь за витриной напротив, делая вид, что рассматриваю старые книги, но на самом деле — слежу за его отражением. Он не замечает меня. Я делаю ещё один шаг и растворяюсь в толпе .

ГЛАВА 3. Город как шахматная доска

Для большинства улицы — просто путь из точки А в точку Б. Трамвай проезжает по рельсам, машины сигналят, люди спешат, не замечая друг друга. Каждый день одно и то же, серые фасады зданий, привычные лица, шум — привычный фон.

Для филера же город — это шахматная доска, ожившая и дышащая. Переулки — диагонали, на которых можно спрятаться или застать врасплох. Дома — блоки, за которыми прячутся новые возможности и опасности. Прохожие — пешки, иногда прикрытие, иногда помеха. Каждое движение кого-то из них способно изменить исход наблюдения.

Я иду следом, прислушиваясь к звукам: шаги, звон велосипедного звонка, тихий гул кондиционеров, шелест листвы. Все это — сигналы. Город разговаривает на своём языке, и я стараюсь слышать его.

Объект двигается привычным маршрутом, словно выучил его наизусть. Я меняю траекторию, подстраиваясь под его шаги. Иногда ускоряюсь, иногда замедляюсь, как тень, которая учится двигаться вместе с человеком, не нарушая естественного ритма улицы.

Вдоль домов мелькают отражения витрин и мокрого асфальта. Иногда вижу его силуэт раньше, чем сам объект. Лужи становятся зеркалами, отражающие движения, которые нужно учесть, чтобы не потерять цель.

Прохожие — случайные фигуры, но для наблюдателя это не просто случайные люди. Они могут стать прикрытием, заслонить взгляд, отвлечь внимание. Иногда я делаю вид, что читаю вывеску магазина или проверяю телефон, но глаза продолжают следить. Каждое лицо, каждый жест, каждый звук — информация.

Я замечаю, что мужчина периодически оглядывается, проверяет улицу. Его привычки становятся понятны. И тут важна каждая мелочь: как держит сумку, как скользит взглядом по витринам, как шагает в лужах. Все это складывается в карту его поведения.

Город вокруг начинает по немногу просыпаться : на углу подросток раздает какие – то рекламные буклеты , в соседнем дворике пахнет жареным кофе из маленькой кофейни, где хозяин уже протирает стойку и наблюдает за прохожими. Ветер гоняет бумажные пакеты, листья кружатся в воздухе, отражения вывесок танцуют на мокром асфальте.

И среди всего этого хаоса я — невидимка. Я не спешу, не выказываю интерес, но каждая клеточка моего сознания фиксирует каждое движение. Город — игровое поле и я играю, предугадывая ходы фигуры, которая считает себя свободной.

Сегодня день будет долгим. Каждый угол, каждый дом, каждый прохожий — потенциальный союзник или враг. И пока улицы заполняются шумом и светом, я знаю: моя работа только начинается.

ГЛАВА 4. Первая заминка

«Серое пальто» заходит в небольшой магазин на углу.

Я останавливаюсь напротив витрины, делая вид, что рассматриваю старые книги, которые лежат за стеклом. На самом деле — внимательно наблюдаю за отражением его силуэта в стеклянной поверхности. Каждая деталь — важна: движение рук, наклон головы, скорость шага.

Внутри магазина играет тихая музыка, колышутся занавески. Свет мягко падает на полки, создавая тени, в которых можно спрятать своё присутствие. Объект задерживается у прилавка, что-то спрашивает у продавца, кивает, как будто подтверждает какую-то информацию. Я отмечаю и анализирую каждый жест — складывая все это в общую картину.

Через пару минут мужчина выходит, и мы продолжаем путь. Улицы, казалось бы, привычные, вдруг оживают: отражения витрин становятся инструментом слежки, шум машин, шуршание пакетов и шаги прохожих превращаются в подсказки.

И тут он неожиданно направляется к автобусной остановке. Противоречие с полученной информацией бросается в глаза: ожидалось такси, а не общественный транспорт. Здесь нет случайностей — каждая деталь важна.

Подходит автобус. Начинается маленький «танец», в котором объект не знает, что он под наблюдением. Он заходит через среднюю дверь, я — через заднюю, стараясь слиться с пассажирами. Он встает лицом к окну, а я выбираю место так, чтобы видеть его через отражение объявления: «Оплата проезда обязательна, но не обязательно сразу» — кто-то добавил это маркером от руки.

Я не улыбаюсь — улыбки выдают тех, кто наблюдает. Его взгляд скользит по стеклу, проверяя, кто зашёл в салон. Маленькая, почти незаметная деталь, но для меня это сигнал: он внимателен, осторожен, осознаёт окружающее.

Шаги, дыхание, тихое постукивание дождя о стекло — всё это формирует звуковой фон, который можно читать как карту. Каждый пассажир, каждый поворот автобуса — потенциальное вмешательство. И всё это нужно учитывать, чтобы оставаться невидимкой, чтобы наблюдать без вмешательства.

Пауза, мгновение, ещё один взгляд на его силуэт через отражение в окне, и я понимаю: день только начинается, а город уже стал местом , где разыгрывается маленькая, но важная партия.

ГЛАВА 5. Под дождём

Проехав пару остановок, «Серое пальто» выходит из автобуса.

Улицы встречают нас серой мглой, а дождь начинает мягко стучать по асфальту. Он не спешит — как будто растворяется в потоке прохожих, а я, словно тень, держусь на безопасной дистанции, одновременно отмечая каждый его жест.

На часах девять утра. Обычные улицы пробуждаются по-своему: школьники бегают, сравнивая рюкзаки, собаки на поводках выбирают хозяев, а сигаретные киоски с лязгом открывают ставни. Все звуки сливаются в единый ритм — ритм города. Для случайного прохожего это хаос, а для филера — карта с маршрутом, который можно прочитать между капель дождя и отражений в лужах.

Дождь становится инструментом и прикрытием одновременно. Под зонтом можно наблюдать, не выдавая своего взгляда. Капли на коже напоминают о том, что природа всегда диктует свои условия, а я учусь их использовать. Асфальт блестит, и в лужах иногда можно увидеть отражение нужного человека раньше, чем его самого. Маленькие зеркала под ногами.

Дистанцию приходится немного сокращать — под дождём шаги ускоряются, люди спешат, и нужно держать темп, чтобы не потерять цель. Каждое движение должно быть синхронным: если он ускоряется — ускоряюсь я, если замедляется — подстраиваюсь. Любая ошибка может стоить потери контакта.

Прохожие вокруг спешат в свои утренние маршруты, не подозревая, что в потоке их шагов растворяется наблюдатель. Каждый звук — шуршание пальто, удар зонта, стук каблуков по мокрой брусчатке — вписывается в картину, которую я составляю в голове.

И в этой влажной, холодной среде, где запах мокрого асфальта смешивается с запахом свежего хлеба и городской пыли, я понимаю, что работа филера — не только внимательность и наблюдательность, но и способность чувствовать город. Чувствовать его ритм, его настроение, его дыхание.

«Серое пальто» делает ещё один поворот — и вот он исчезает за углом. Я замедляю шаг, прячусь в тени здания, и в этот момент город словно подсказывает: пауза, внимательно смотри, анализируй, учись видеть больше, чем показывает обычная улица.

Дождь стучит по зонту, город живёт, а я остаюсь тенью, почти сливающейся с мокрым утром. Каждый час, каждая минута наблюдения — это шаг к пониманию, кто скрывается за маской привычного человека.

ГЛАВА 6. Ловушка в кафе

Объект заходит в небольшое кафе у парка — деревянная дверь тихо скрипит, запах свежего кофе мгновенно накрывает, смешиваясь с ароматом мокрого асфальта за окном.

Я делаю круг по улице, чтобы не попасться ему на глаза через огромные окна, и захожу в кофейню напротив. Бариста Аркадий меня хорошо знает — я часто гуляю в этом парке с семьёй. Он уже протирает стойку, его движения точны, почти ритуальны, как у часовщика, а взгляд случайно зацепляется за улицу.

Кафе открывается в 9:30. Аркадий ставит передо мной привычный стакан — кофе без слов, знаков и лишних вопросов. Но сегодня он нарушает наш ритуал :

— Вид у тебя, Илюха, как у человека, который собирается проследить за собственной тенью, — усмехается он. — Осторожней: тени обидчивые.

— Тень — это просто отсутствие света, — отвечаю и тут же жалею, что звучит как будто я репетировал жтуыращу всю ночь перед зеркалом .

— Ага, — улыбается Аркадий. — И кофе — это просто вода. Давай, хорошего дня.

Я киваю и выхожу на улицу. Снова под зонтом, снова в потоке, снова на позиции наблюдателя. За пост наблюдения выбираю автобусную остановку . Здесь людям положено стоять и смотреть в одну сторону — удобно для слежки.

Объект располагается у окна кафе, ложится в кресло, словно растворяясь в утреннем свете. Заказывает кофе, хотя очевидно, что не собирается пить. Его взгляд скользит по блокноту, время от времени достаёт телефон, но звонков не делает. Каждое движение выверено, каждый жест — отработан до идеала .

Именно в таких паузах — когда человек думает, а не играет роль — прячется вся ценность. Когда он расслаблен, даже на мгновение — именно тогда можно видеть настоящего человека. Филер умеет замечать эти моменты.

Дождь по-прежнему мягко стучит по зонту, и каждая капля кажется маленькой подсказкой: слушай , чувствуй , читай людей. Смотри.

ГЛАВА 7.Смена декораций

После кафе объект резко меняет направление: вместо привычной центральной улицы сворачивает в промзону. Здесь нет толпы, нет привычного шума, только ровный гул машин, крики работяг вдалеке и звон металла. Тишина промзоны опаснее любой суеты — каждый звук кажется подозрительным, а каждый шаг может стать сигналом для чужих глаз.

Приходится переходить на другой тротуар, прятаться за фурами, складскими воротами, иногда вставать в тень грузовых контейнеров. Каждый поворот, каждая тень на стене — возможное препятствие или укрытие. Здесь легко заметить «хвост» и так же легко потерять контроль.

Дождь уже стихает, но асфальт всё ещё скользкий и блестящий , как лед на зимнем катке. Иногда вижу его силуэт в отражении редких луж — маленькая подсказка, которая помогает оставаться на дистанции, не подходя слишком близко.

Чем дольше я за ним наблюдаю, тем яснее понимаю: это явно не любовная интрига. Скорее всего, что-то более серьёзное, а значит — расслабляться не стоит . Любой неверный шаг — и объект исчезнет, растворится в серых зданиях, оставив только пустоту за спиной.

Звуки промзоны перемешиваются: где-то гремят железные ворота, где-то слышен стук от ремонтных работ. Всё накладывается друг на друга, создавая странную симфонию хаоса, в которой я должен найти только одну мелодию — шаги «Серого пальто».

Каждый метр здесь — игра на грани. И чем дальше в глубь промзоны, тем сильнее ощущается, что сегодня все будет очень не просто .

---

ГЛАВА 8. Сигнал

Неожиданно «Серое пальто» останавливается посреди пустой улицы. Серый асфальт блестит от дождя, отбрасывая причудливые блики , а шум промзоны кажется почти осязаемым . Он достаёт старый кнопочный телефон — редкий аксессуар в наше время. Значит, сообщение важно.

Он читает короткое послание, глаза пробегают по экрану, губы сжимаются. И тут же выбрасывает телефон в ближайшую урну, даже не выключив. Я мысленно фиксирую точку: позже придётся вернуться и проверить, что там было.

Сердце бьётся быстрее. В голове вспыхивает раздражение: почему я до сих пор не привлек нормального технаря , способного подключить устройство и читать все СМС в реальном времени? Казалось бы, технология доступна, но руки у меня не доходят. А пока — приходится действовать по старинке.

Я быстро оглядываюсь вокруг: пустые склады, редкие окна, отражение облаков в лужах. Пока ничего подозрительного я не увидел , но каждая тень может скрывать наблюдателя. Достаю телефон, проверяю информацию: отмечаю точкой урну на картах , фиксирую время. Всё как часы.

В такие моменты понимаешь, что работа филера — это не скорость, не сила, а внимательность и терпение. Малейшая деталь может раскрыть игру, а промах — поставить под угрозу всю операцию.

Я продолжаю следовать, держась в тени зданий, прячась за контейнерами и старыми воротами. «Серое пальто» идёт спокойно, будто ничего не произошло, но внутри — напряжение, которое я чувствую на расстоянии. Каждое движение, каждый жест — подсказка. И я ловлю их, как ниточки, ведущие к развязке.

Сегодня день не будет обычным . Это уж точно .

ГЛАВА 9. На грани

Объект ускоряется, почти бежит. Сердце колотится в груди, но я держусь спокойно — годы опыта учат, что паника лишает контроля. В голову лезут мысли: неужели он заметил слежку? Нет, вряд ли. Гардероб менялся по ходу работы (это отдельная история — смена образа не просто переодевание, а трансформация привычек, походки, выражения лица). Скорее всего, он спешит на встречу.

Каждый шаг по промзоне отдаётся эхом. Лужи отражают серое небо и силуэты редких прохожих, а металлические ворота издают громоподобный скрежет под лёгким ветром. Я перепрыгиваю через лужи, лавирую между машинами, а город словно сам помогает скрываться — шум работающих кондиционеров и дальние гудки поездов маскируют мои шаги.

Промзона постепенно сменяется жилыми дворами. Здесь окна квартир — потенциальные глаза, наблюдающие за всеми движениями. В каждом окне могут скрвываться глаза неизвестного наблюдателя. Я ускоряюсь чуть меньше, держу дистанцию десяти шагов, чтобы не попасться на глаза.

Вдруг мысленно сравниваю его с шахматной фигурой: ход, который он делает сейчас, не случайный. И моя задача — разгадать его стратегию. В такие моменты скорость важна, но расчет важнее.

Дождь снова усиливается, капли бьют по зонту и по асфальту, создавая ритм, с которым приходится синхронизироваться. Капли стекают по воротам и образуют маленькие блестящие потоки, которые потом сростаются в бурлящие реки , ткекущие мне навстречу .

Я знаю: именно сейчас начинается момент, когда обычная слежка переходит в напряжённую гонку. Ошибка здесь непозволительна, а правильное действие — может изменить исход всего дела.

ГЛАВА 10. Неожиданный союзник .

На повороте улицы замечаю старого знакомого — курьера, с которым когда-то вместе служили, почти одновременно ушли на пенсию. В его взгляде — мгновенное понимание : никаких слов, лишь кивок. Мысли мелькают быстро: неожиданное прикрытие, шанс держаться рядом, не выдаваясь.

Мы идём бок о бок по мокрой брусчатке, делаем вид что беседует , шум дождя смешивается с нашими шагами. Старые добрые жесты — лёгкий кивок, полуулыбка — дают понять, что всё под контролем. Краем глаза продолжаю следить за объектом, но теперь опасность кажется слегка отдалённой.

Каждое движение курьера выверено: он двигается уверенно, точно знает город, старые маршруты и скрытые проходы. Мы словно две тени, сливаясь с вечерним дождём и блеклым светом дня . Вдруг он слегка притормаживает, и кивает.

Я понимаю – дальше я снова сам.

Несколько мгновений прикрытия дали мне минуты полной концентрации. Я ловлил малейшие изменения в его походке, жестах и взгляде. Он продолжает вести себя естественно, но я знаю: на самом деле это координация на уровне интуиции.

Город вокруг будто замедляется. Мокрые стены зданий отражают силуэты прохожих, свет в витринах превращается в рассеянные пятна. Каждое мгновение на вес золота: один неверный шаг — и объект может исчезнуть.

И всё же, рядом со старым знакомым, с которым мы когда-то делили служебные тайны, тревога чуть утихла. Привычка доверять проверенным людям остаётся самой ценной. Это прикрытие может решить исход всей операции, если правильно использовать минуты молчаливого согласия и точности.

ГЛАВА 11. Камера хранения

Объект заходит в здание старого вокзала, почти пустого в это время. Пахнет смесью сырого бетона, старого дерева и легким налётом машинного масла — запах, который будто сам подсказывает, что здесь легко спрятаться и потеряться.

Даже ребёнок бы понял: место выбрано не случайно. Здесь мало людей, голоса отражаются от высоких сводов, а камеры наблюдения работают через раз. Каждый шаг по потрескавшейся плитке отзывается глухим эхом, словно предупреждая, что чужак здесь лишний.

Мужчина подходит к ряду металлических ячеек, царапанье замков звучит резким акцентом на фоне тишины. Он открывает одну, быстро кладёт внутрь небольшой конверт и закрывает, будто бы спеша не только сдать вещь, но и спрятать свои следы от невидимого наблюдателя. Ключ от ячейки он бросает в урну у выхода, не оборачиваясь.

Приходится снова по старинке: запомнить номер ячейки и время. Трогать конверт пока нельзя — правила просты, но железны: один неверный шаг и всю операцию можно сорвать.

Вокзал кажется пустым, но я знаю: здесь каждая тень — потенциальная ловушка, каждый звук — сигнал для кого-то другого. Моё дыхание тихое, шаги осторожны, взгляд — напряжённый. Даже вентилятор, тихо жужжащий в углу, кажется частью сложного механизма, который следит за каждым моим движением.

Краем глаза замечаю отражение в стекле заброшенного киоска. Мимо проходят редкие пассажиры, но их силуэты размыты, а ячейка с конвертом — ясная и заметная в памяти. Всё, что нужно, зафиксировано. Осталось только дождаться следующего движения объекта и сделать свой ход, когда момент будет максимально безопасен.

Вокзал — это не просто место для передачи, это сцена для скрытой игры. И каждая деталь — от трещины в плитке до глухого отзвука замка — важна. Здесь филер живёт своим ритмом: видеть то, что для других невидимо, и оставаться в тени даже на светлом фоне.

---

ГЛАВА 12. Тень в зеркале

Покидая вокзал, я краем глаза замечаю странную деталь: в зеркале киоска отражаюсь не только я и редкие прохожие, но и ещё один мужчина. Держит дистанцию, но движения его точны, как у охотника.

Приходит четкое осознание — кто-то следит за мной.

Мир вокруг кажется почти беззвучным, хотя город никогда не спит. Сквозь шум дальних поездов, гудки машин и редкие шаги прохожих проскальзывают отдельные сигналы: тихий шорох куртки, слабый звук обуви на мокром асфальте. Всё это сливается в мозайку наблюдения, и только опыт позволяет выделить главное.

Проверяю догадку: меняю темп, делаю резкий поворот , захожу в магазин. В отражении витрин вижу - он повторяет манёвр. Подтверждено — за мной идёт хвост. Его лицо скрыто тенью капюшона, но я знаю: он не просто прохожий.

Внутри меня — привычный холодный расчёт, смешанный с напряжением. Каждое движение теперь имеет значение: шаг влево — сигнал, шаг вперёд — возможность. Невидимый щуп контроля сканирует пространство вокруг, учитывая ветер, отражения, дождь .

Я останавливаюсь у витрины закрытого магазина, делаю вид, что рассматриваю пыльные банки с вареньем. Хвост замедляет шаг, словно пытается не выдать себя, но его тень в отражении кидает короткие, уверенные движения.

И тут осознаю: это уже не просто случайный прохожий. Кто бы ни был этот человек, он знает правила игры. Он следит за мной, так же как я всю жизнь следил за другими. И теперь наша игра начинается — тихая, без лишних слов, где каждый неверный шаг может быть последним.

Город вокруг — как экран кинотеатра , на котором каждое движение фигур — и моей, и чужой — контролируемое, выверенное.

- Вечер перестает быть томным - произношу я шепотом , - Ну что ж , потанцуем , тем более что для танго нужно двое .

ГЛАВА 13. Двойная игра

Не люблю я это делать, но ситуация вынуждает — набираю номер заказчика. Телефон в руке кажется теплее, чем обычно, хотя вокруг не так уж и холодно. Сердце стучит в такт городской симфонии — машины, шаги прохожих, шорох ветра в пустых дворах.

— У нас ещё один игрок, — коротко сообщаю в трубку.— Неизвестный, возможно, работает на третью сторону.

Я слышу в его ответе напряжение, хотя он и старается придать своему голосу оттенки спокойствия. Короткий ответ: продолжать. Плюс обещание силовой поддержки через 15–20 минут. Время — ценный ресурс.

Возвращаюсь «на круги своя». Теперь придётся следить за двумя людьми одновременно, оставаться невидимым для обоих. Это как жонглировать ножами в темноте: каждое движение должно быть точным, каждое дыхание — невесомым.

Первая цель — фигура в сером плаще, шаги её тихие, уверенные, как у человека, привыкшего быть внимательным ко всему вокруг. Вторая цель — капюшон, исчезнувший в предыдущей главе, но появившийся вновь в отражениях витрин.

Каждая улица, каждый угол становится частью игры. Я учитываю свет , отражения витрин, шум автомобилей. Слышу шаги за спиной, ветер шуршит в сухих листьях, и каждый звук словно пытается раствориться в этом шуршании .

Скользя между людьми, я словно растворяюсь в городе. Но в голове не смолкает постоянный внутренний счёт: кто ближе, кто дальше, кто заметил, кто отвлёкся. И в любой момент любая ошибка может стоить дорого.

Мир вокруг сжимается до размеров шахматной доски, где каждая фигура под контролем — мои и чужие движения. И именно здесь, в этой тишине, рождается напряжение, которое ощущается всем телом.

---

ГЛАВА 14. Стычка.

Иногда работа филера — это искусство ждать. Но иногда обстоятельства заставляют действовать быстрее, чем ты рассчитывал. Минуты тянутся как часы, пока сцена сама разыгрывается, но сегодня мне придётся подстроить свет, декорации и подтолкнуть участников к решительным действиям.

Я бродил по району около пятнадцати минут, чувствуя каждый звук: скрип старых ворот, стук капель дождя по железным крышам, отдалённый гул мотора. Всё это сливалось в фон, и одновременно каждый звук мог быть сигналом.

Увидев два явно не вписывающихся в местность автомобиля я понял что прибыла обещанная поддержка и решил действовать .

В узком переулке разворачиваюсь и иду навстречу своему «ведущему». Его силуэт — тень среди теней — не выдаёт эмоций. Я двигаюсь медленно, чтобы не спугнуть момент, но каждый шаг отдаётся эхом, как барабанный бой.

Неизвестный перехватывает меня за локоть и тихо говорит:

— Ты на неверном маршруте.

Я останавливаюсь, оцениваю расстояние до ближайших выходов, чтобы понять, успеет ли обещанная мне силовая поддержка добраться до нас до того как произойдёт что – то из ряда вон выходящее .

— Я всегда на своём, — отвечаю холодно, ощущая, как адреналин разливается по венам.

Несколько секунд мы стоим лицом к лицу. Ветер гоняет по асфальту обрывки бумаги, и они кружатся в воздухе, словно листва , опавшая с деревьев. Каждый взгляд — проверка, каждый вздох — инструмент.

Первым отходит он. Но такие люди не исчезают бесследно. Я знаю: за углом будет следующий сигнал, следующая ловушка, следующий выбор.

В этот момент город кажется одновременно огромным и крошечным — каждая тень может скрывать опасность, каждый звук — подсказку. И именно здесь, на границе ночи и ожидания, решается исход всей игры.

ГЛАВА 15. Запах грозы

Объект целый день шатался по городу . Без остановки . Как заведённый . Я следовал за ним , отмечая все его остановки , заходы в кафе на перекус и так далее. Ближе к вечеру наша с ним прогулка чуть было не была испорчена .

Небо над городом медленно темнело, словно кто-то незаметно тушил лампы одну за другой. Воздух становился тяжелее с каждой минутой, и в нём витало то особое напряжение, которое всегда предшествует грозе. Казалось, будто сам город затаил дыхание.

Я шел по улице, так как Серое пальто явно не смущали такие перемены в погоде и он продолжал свой променад , держа путь в неизвестном мне направлении , и первые порывы ветра обожгли лицо сыростью. Асфальт уже пах грозой, не смотря на то что дождь с перерывами шел целый день. Этот запах всегда отличался от запаха просто дождя , он одновременно манил и настораживал меня — предвестник перемен, сигнал о том, что спокойствие и постоянство сейчас рухнут.

Вдалеке глухо загремело. Звук катился по кварталам, ударяясь о стены домов, будто проверял на прочность и их, и нас. Люди ускоряли шаг, спешили в укрытия, закрывали окна. В переулках хлопали двери, откуда-то сорвало ржавую вывеску, и она, вращаясь, ударилась об землю.

Я чувствовал: буря уже рядом. И дело было не только в погоде. Всё вокруг — движения прохожих, редкие взгляды, тени машин у обочины — подсказывало, что назревает момент, когда случайности закончатся.

Я вдохнул полной грудью. Воздух был густой, будто пропитан электричеством. Кожа покрылась мурашками, сердце билось чаще. И именно в этом состоянии обострения, когда каждая мелочь звучит громче и ярче, я чуть было не пропустил , как мой наблюдаемый незаметно свернул с улицы в сторону заброшенной многоэтажки.

- Интересно , - прошептал я , - что же нас ждёт с тобой впереди ?

А впереди нас ждала буря, и спрятаться от неё удастся не всем.

---

ГЛАВА 16. Заброшка

Заброшенная многоэтажка встретила меня удушливой тишиной и запахом ржавчины, сырости и гниющих досок. Казалось, само здание доживает последние дни, медленно осыпаясь и выдыхая остатки своей прошлой жизни.

Окна — зияющие пустоты. Стёкла давно выбиты, и ветер свободно гулял по коридорам, завывая в проёмах так, будто сам дом пытался отговорить меня от того, чтобы входить внутрь.

Я задержался на пороге, прислушался. Где-то наверху хлопнула дверь или доска — короткий глухой звук, будто кто-то шагнул, а потом спрятался. Сердце гулко ударило в груди.

Выдержав паузу, я сделал шаг, стараясь не шуметь. Каждый мой шаг по бетонному полу отзывался эхом, которое уходило в пустые коридоры и возвращалось назад — словно за мной шёл кто-то ещё.

Пыль висела в воздухе мутной взвесью. Сломанные лестничные пролёты тянулись в темноту, а облупленные стены с пятнами плесени напоминали картины, написанные безумцем.

В глубине, в полутёмном зале, я увидел их.

Три фигуры.

Объект.

Мой «ведущий» из переулка.

И третий — в тёмном капюшоне, чьё лицо прятала тень.

Они стояли близко друг к другу, но каждый держал вокруг себя невидимую границу. Разговор вёлся тихо, почти шёпотом, но даже на расстоянии чувствовалось напряжение — плотное, как натянутая струна. Слов не разобрать, но тон был однозначный: речь шла о чём-то серьёзном.

Я задержал дыхание, стараясь слиться с мраком. Всё внутри подсказывало — это место, эта встреча, эта тишина, прорезаемая их глухими голосами, может изменить всё.

ГЛАВА 17. Разговор под сводами

— Деньги здесь? — голос капюшона звучит глухо, словно идёт из-под земли. Он почти не шевелится, но в его тоне слышится привычка приказывать.

— Всё по плану, — отвечает объект и вытаскивает из-под куртки плотный конверт. Он похож на тот самый, что я сам когда-то видел в ячейке вокзала. Бумага чуть помятая, края истёрлись — значит, конверт уже побывал в чужих руках.

Неизвестный из переулка стоит в пол-оборота, руки глубоко в карманах. Достаточно одного взгляда, чтобы понять — там железо. Он будто специально демонстрирует расслабленность, но плечи выдают напряжение: он готов к любому движению.

Я приближаюсь медленно, как тень. Каждый шаг отдаётся в груди эхом, каждый вдох звучит слишком громко. В таких ситуациях нельзя спешить — одно неверное движение, и пуля поставит точку раньше, чем я успею задать хоть один вопрос.

Воздух густой, как перед грозой. В пыльном свете фонаря конверт в руках объекта кажется символом, центром этой встречи, магнитом для всех троих. Я вжимаюсь в стену, позволяя себе секунду, чтобы оценить:

кто же ты, мой сегодняшний объект?

Почему именно ты?

И самое главное — кто мой заказчик, которому так нужна информация о тебе?

Вопросов всё больше, а ответов нет. Но скоро они начнут говорить — и, возможно, именно эти слова расставят все точки над И .

---

ГЛАВА 18. Развязка

С улицы доносятся шаги, тяжёлые, уверенные, и крики — они пробиваются сквозь пустые проёмы окон, многократно отражаются в бетонных стенах и складываются в зловещий хор. Геолокация подтверждает: силовая поддержка от заказчика прибыла. Он не стал ждать моего сигнала. Решил действовать сам.

Воздух становится вязким, будто наполнен невидимой пылью. Пахнет железом, сыростью и старым мусором, спрятанным в углах. Всё пространство начинает давить на виски, словно сама заброшка ждёт развязки.

Хаос рвётся внутрь: капюшон резко дёргается к заднему выходу, задевает трубу — та катится по полу с противным звоном. Мужик из переулка чуть подался вперёд, но не бросился — рука в кармане, и я слишком хорошо знаю этот жест. Объект мямлит что-то неразборчивое, прижимая к груди конверт. Он больше похож на человека, который держит не деньги, а последнее оправдание своей жизни.

Я двигаюсь. Слишком быстро для раздумий, слишком медленно для настоящей атаки. Каждый мой шаг отдаётся гулким эхом, сердце гремит сильнее этих звуков. Протягиваю руку — и конверт оказывается у меня. Его пальцы разжимаются без борьбы.

Мы встречаемся глазами.

Усталость. Не страх, не ярость — именно усталость, давняя, тягучая, будто он тащил на себе эту ношу слишком долго. И, чёрт возьми, в этом взгляде есть что-то такое, от чего становится не по себе. Не облегчение ли? Не благодарность ли за то, что всё наконец заканчивается?

И тут мысль пронзает меня, холодная, как осколок льда:

А если я не тот, кто спасает, а всего лишь ещё один исполнитель чужой игры? Если он для заказчика пешка, а я — фигура, которая её сбивает?

Роль «правильного» в этой партии слишком зыбкая. Легко перепутать, кто жертва, а кто хищник.

ГЛАВА 19. Тишина после бури

Когда всё стихает, в руинах воцаряется тишина, будто сама заброшка выдохнула вместе с нами.

С улицы доносится ровный шум — дождь снова разрезает ночь тонкими серебристыми струями, отмывая асфальт от следов недавнего хаоса.

Я стою под навесом, в руках тяжелеет мокрый конверт. Бумага промокает, шершавеет, словно пытается вырваться из моих пальцев. Внутри — список имён и адресов. Чужие судьбы, чужие жизни, сведённые в несколько строк.

Чем дольше я смотрю на него, тем яснее понимаю, почему задание было таким странным. Почему группа поддержки вышла на дело не в тени, а в полный рост, с боевым оружием, будто шла не за бумагами, а на войну.

Меня использовали вслепую. Без права знать, без права выбирать. Только выполнять — и не задавать вопросов.

И вдруг в голове возникает мысль, как нож: а если эти имена — вовсе не враги? Если я только что передал чью-то жизнь в чужие руки? Чувство тяжести сжимает грудь сильнее мокрого конверта. Сердце колотится, а разум кричит: “Что, если я сделал ошибку?”

Неизвестный из переулка исчез, растворился в тени, как будто его и не было. Возможно, он просто наблюдал, проверял меня. Возможно, мы ещё встретимся. А может — эта ночь останется нашей первой и последней точкой пересечения.

Я поднимаю взгляд в небо: тёмные тучи плывут низко, будто давят на плечи, и только дождь продолжает своё равнодушное дело. Каждая капля словно напоминает, что последствия этой ночи ещё впереди.

---

ГЛАВА 20. Вечерние огни

После заброшки город кажется совсем другим. Шум автомобилей, гудки и скрипы трамваев создают странный оркестр, а яркие огни витрин и неоновых вывесок отражаются в мокром асфальте, переливаясь как жидкий металл. Всё кажется чужим, будто я вышел не в знакомые кварталы, а в город из сна, где каждый фонарь смотрит прямо в глаза.

Я иду по набережной, стараясь раствориться в толпе вечерних гуляк: пары спешат на свидания, одинокие прохожие курят у скамеек, дети смеются, бросая камушки в воду. Всё это — как фон, скрывающий мои настоящие цели. Каждый шаг рассчитан, каждый взгляд , вдох или выдох — часть маски.

Телефон в кармане вибрирует. Холодок проходит по спине. Я достаю устройство и вижу сообщение от заказчика:

«Работа не закончена. Один из участников встречи ушёл с материалами».

Сердце сжимается. Ночь только началась, а игра уже усложнилась. В голове перебираю маршруты, предполагаемые точки слежки и возможные ошибки. Взгляд скользит по отражениям в воде, по теням на мостовых, по фигурам на набережной.

Игра продолжается. Впереди вторая часть охоты — и каждый новый шаг будет проверкой на интуицию, скорость реакции и умение оставаться тенью в этом ярком, чужом мире.

ГЛАВА 21. Новый след

Используя связи со времён службы и сделав пару звонков (технические детали опустим), я узнаю: фигура в капюшоне с фабрики села в трамвай, который направлялся в старый район города .В голове нарисовалась печальная сцена из кинофильмов : капюшонная фигура исчезает за стеклянными стенами вагона, оставляя только смутный силуэт. Двери закрываются . Трамвай скрипит, как старый механизм, исчезая в потоке фонарей и отражений на мокром рельсовом полотне.

Я прыгаю в машину, двигатель урчит, разрывая ночную тишину, и выезжаю по направлению к адресу, который, по данным бывших сослуживцев, может быть связан с фигурантом. Сейчас время явно не на моей стороне и нужно спешить. Дорога промокшая, капли дождя стучат по стеклу, и свет фонарей скользит по лобовому , превращаясь в зыбкие тени.

Останавливаюсь, выбирая идеальную точку наблюдения. Ветер приносит запах сырой земли и асфальта, а отдалённый гул трамвая создаёт ритм, словно подсказывая место для следующего шага. В отражениях витрин и мокрых луж я пытаюсь разглядеть знакомые черты — и кажется, что снова вижу того самого незнакомца из переулка. Его силуэт, полуразмытый в играющих огнях города, напоминает тень, которую невозможно поймать, но которой нельзя пренебрегать.

Каждый вдох насыщен ожиданием и напряжением, каждая секунда растягивается. Дождь продолжает стучать по крыше машины, словно напоминая: ночь ещё молода, а игра только начинается.

---

ГЛАВА 22. Старый район

Здесь улицы узкие, почти как коридоры между кабинетами в городской больнице, и редкие фонари бросают тусклый жёлтый свет на мокрую брусчатку. Дома стоят так близко друг к другу, что окна словно шепчутся друг с другом , передавая свежие городские сплетни, а отражения в дождевых лужах создают иллюзию двойного мира. Воздух пропитан смесью сырости, старой краски и едва уловимого запаха городских котов, бродящих по крышам.

В одном из дворов замечаю капюшон — худощавую фигуру, которая с удивительной точностью передаёт что-то женщине в длинном зелёном плаще. Их движения короткие, выверенные, словно отрепетированная сцена. Конверт или пакет — неважно, главное, что информация, вес которой я едва могу представить, меняет баланс этой игры.

Обмен мгновенный. Фигуры растворяются в темноте, расходясь в разные стороны, и тишина вновь поглощает двор. Лишь редкий скрип старого окна нарушает этот короткий момент затишья.

Теперь выбор: идти за капюшоном или за женщиной. Интуиция шепчет одно, опыт — другое. Каждое решение может стать поворотным моментом, а каждый шаг — испытанием для терпения и внимательности.

ГЛАВА 23. Выбор

Естественно, я выбираю женщину. Во-первых, «груз» передан ей — и это ключ к разгадке. Во-вторых, она новая фигура в этом деле, а на «Капюшон» у меня уже есть зацепки, позволяющие найти его в любой момент. И, наконец, за женщиной обычно проще следить — она оставляет меньше хаоса и неожиданных движений.

Зелёный плащ не кричит о себе, но в нём есть уверенность. Волосы собраны в аккуратный пучок, чтобы не мешать при быстром движении. Сумка через плечо, плотно прижатая к телу. Шаг ровный, точный, будто она давно выработала привычку обходить лужи ещё до дождя, не разрушая ритм движения. Она не разговаривает по телефону, не проверяет время, не оборачивается. Люди, которые так уверенно идут по улицам, обычно либо чересчур самоуверенны, либо чертовски усталы. Здесь же чувствуется — она знает о слежке.

Я замедляюсь, растворяясь в тенях, наблюдаю за каждым её движением, ощущая, как напряжение растёт. Внезапно она сворачивает в старую булочную, давно закрытую на ремонт. Дверь скрипит, но сразу виден лёгкий свет, пробивающийся сквозь щели.

Я прижимаюсь к стене, высматриваю через пыльное стекло. Внутри она аккуратно раскладывает на столе карты города. Красный карандаш уверенно отмечает несколько точек — будто каждая из них пульсирует жизнью, сигнализируя о тайнах, которые мне ещё предстоит разгадать. Тонкий запах бумаги и воска свечи доносится сквозь окно, добавляя странного ощущения близости и опасности одновременно.

Сердце слегка ускоряет ритм, а разум напряжён: сейчас каждая секунда имеет значение, каждый взгляд может раскрыть её стратегию. Я остаюсь в тени, наблюдая, как новая фигура в этом городе начинает расставлять свои ходы.

---

ГЛАВА 24. Ложный ход

Женщина, заметив тень в окне, мгновенно тушит свет. Внезапная тьма обволакивает помещение, и её фигура словно растворяется в черноте. Она скользит к чёрному ходу — двери, о которой давно забыли, и исчезает.

Похоже, меня выманили. Сердце начинает стучать быстрее, адреналин мягко обжигает жилы. Теперь я не знаю, где она находится, но ощущение присутствия рядом не покидает. Оно как тонкая нить, натянутая между нами, лёгкое, почти невидимое, но не даёт расслабиться.

В темноте слышится тихий шорох шагов — легкий и осторожный, почти будто сам воздух перемещается вместе с ней. Я затаил дыхание, пытаясь уловить малейший звук. Но потом — внезапно — полная тишина. Тишина, которая давит и заполняет собой всё пространство вокруг. Кажется, она способна разрезать кожу и заставить каждый нерв на пределе дрожать.

Это уже не просто слежка. Это игра на выживание, где правила известны только ей. Где каждая тень, каждый звук и каждая пауза могут означать опасность. Куда же я вляпался, чёрт возьми? Каждый шаг вперед теперь требует не только навыков, но и внутренней готовности к тому, что может произойти в следующую секунду.

Я делаю маленький вдох и осторожно двигаюсь в сторону черного выхода. Сердце всё ещё колотится, но разум напряжён — каждая мысль проверяется двойным фильтром: действие и последствие. Эта ночь обещает быть длинной.

ГЛАВА 25. Осада

Ночь сгущается, обволакивая старый район влажной тьмой и холодом. Узкие улочки превращаются в лабиринт теней, где каждый угол может скрывать опасность. Лужи отражают тусклый свет редких фонарей, и я вижу, как мерцают силуэты, будто город сам пытается предупредить: шаг вперёд — и последствия могут быть непредсказуемы.

Каждой клеточкой усталого тела ощущаю: круг сужается. Воздух кажется плотным, словно каждое движение в нём оставляет след, который могут заметить те, кто уже ведёт меня точно так же, как я привык вести своих объектов. Каждый звук — шаги, шелест одежды, скрип старых ворот — усиливает напряжение, заставляя сердце биться в такт со страхом и адреналином.

Осторожно пробираясь от черного выхода булочной по единственно возможной и более менее подготовленной дороге , в одном из переулков я замечаю силуэты: женщина в зелёном плаще, капюшон, скрывающий лицо, и ещё двое незнакомцев. Они говорят быстро, почти шёпотом, но в этих шёпотах слышится тревога и скрытая угроза. Наблюдать с безопасного расстояния — как слушать музыку из другой комнаты: ритм понятен, но слова придумываешь сам, пытаясь уловить смысл.

Подходить ближе слишком рискованно. Шаг неверный — и весь план может разрушиться. А упустить их из виду — ещё опаснее. Кажется, что сама ночь сжалась вокруг меня, став непроницаемой стеной, и каждое решение теперь имеет вес кирпича. Я делаю глубокий вдох, пытаясь слиться с тенью, чтобы остаться незамеченным, но разум уже работает на пределе, оценивая маршруты, возможные укрытия и шанс на спасение.

Каждый шаг — это игра на грани. Каждая секунда — возможность понять, кто ведёт, а кто ведётся. И где-то в глубине сердца я знаю: эта ночь только начинается.

---

ГЛАВА 26. Скрытая комната

Силуэты медленно входят в здание, дверь которого выглядит запертой десятки лет — облупленная краска, ржавые петли и замки, словно сама старая стена пытается удержать секреты прошлого. Холодный воздух изнутри просачивается сквозь щели, и кажется, что здание шепчет о том, что давно забыто, но всё ещё живо.

Приходится искать другой вход. Споткнувшись о груду обломков, нахожу полуразрушенный подвал. Лестница скрипит под каждым шагом, а запах сырости и гнили проникает в нос, заставляя тело напрягаться. Темнота густеет с каждым шагом, и даже слабый свет фонарика обнажает только часть узкого коридора.

Внутри длинный коридор тянется, как червоточина времени, и старые комнаты открываются одна за другой, их двери зияют пустотой. В одной слышны голоса — приглушённые, осторожные, наполненные напряжением. Лёгкий шум бумаги и тихий смех на грани шёпота. Это не просто встреча — здесь дышит жизнь целого штаба. Схемы на стенах, карты с красными и синими отметками, фотографии людей, словно ловушки для памяти.

Я дожидаюсь, пока все разойдутся, прислушиваясь к последним отзвукам шагов и тихим закрывающимся дверям. Затем осторожно захожу в комнату, где ещё остаётся что-то важное. Старый стол, покрытый пылью, но с аккуратно разложенными документами и бумагами, будто кто-то только что ушёл. Сердце колотится — здесь может быть ключ к разгадке, но один неверный шаг, и всё будет потеряно.

Тишина давит, каждый шорох эхом отдаётся по коридорам заброшенного здания. Запах бумаги, старого дерева и ржавчины смешивается с холодом подвала. В этот момент понимаю: каждое решение теперь имеет последствия, а каждый взгляд может определить исход.

ГЛАВА 27. Последний след

На столе в заброшенной комнате — развернутая карта города. Толстым маркером выделен целый сектор: промышленная зона на окраине, тот самый район, где ночи всегда длиннее, чем дни, а ветер таскает по асфальту обрывки бумаги и пустые пластиковые бутылки.

Добраться туда удаётся только к рассвету. Улицы пусты, редкие фонари гаснут один за другим, уступая место серым полосам рассветного неба. Я сворачиваю на старую дорогу, ведущую к ангарам, и ощущаю, как будто город сам выталкивает меня к этому месту.

В одном из ангаров замечаю движение. Гулкое эхо шагов, резкий металлический звук двери. Фиксирую обмен: большие сумки меняют руки, рядом мелькают конверты, кто-то достаёт из папки документы. Всё происходит быстро и слаженно — как будто отыгрывается заранее отрепетированная сцена .

Каждый кадр фиксирую на скрытую камеру. Ладони слегка потеют, когда нажимаю на крошечную кнопку записи. В объективе вижу чужие лица, холодные и сосредоточенные, их напряжённые жесты, и понимаю — на этих снимках, возможно, чья-то будущая судьба.

Передаю материалы заказчику в режиме онлайн , слышу в ухе сухое: «Принято». Группа силовой поддержки уже в пути. Но мысль о том, что они могут не успеть, сидит в голове занозой. Если что-то пойдёт не так, я останусь один, в пустом ангаре, окружённый людьми, для которых исчезновение человека — дело пары секунд.

Дыхание становится тише, сердце бьётся громче. Каждая секунда — как натянутая до предела струна.

---

ГЛАВА 28. Конец игры

Шум моторов, крики, резкие команды — операция начинается.

В ангар врываются чёрные тени, свет фонарей режет пространство полосами, словно прожекторы на сцене. Всё происходит стремительно: фигуры в капюшонах и плащах исчезают в руках крепких парней в балаклавах.

Я, как всегда, остаюсь в тени. Не герой, не палач — лишь наблюдатель, привыкший к чужим финалам.

Женщина замечает меня сквозь хаос. В её глазах нет страха. Лёгкая усмешка — не дерзкая, а усталая, как у того, кто всегда знал, чем всё кончится. Этот взгляд цепляет сильнее любого удара.

Я разворачиваюсь и ухожу, не дожидаясь конца. Хлопки, крики, скрежет металла остаются позади, растворяясь в холодном утре.

Один день, начавшийся как рутинное задание, превратился в операцию, в которой я был пешкой, даже не осознавая этого.

Позже выяснилось: меня использовали в тёмную. Силовики давно вели разработку этой группы, но всегда отставали на шаг — у них был «крот». Чтобы избежать утечки, им нужен был кто-то вне системы. Кто-то вроде меня.

Заплатить, конечно, никто и не думал. Наоборот, объяснили, что мне сделали «одолжение» — закрыли глаза на мою «не совсем разрешённую» деятельность.

Ирония в том, что я привык работать с серыми зонами, но на этот раз серой зоной стал сам.

Город просыпался, машины заполняли улицы, витрины начинали сиять. А я чувствовал лишь пустоту и странное предчувствие, что это не финал.

Слишком уж спокойно она улыбалась.

ГЛАВА 29. Один день

Вернувшись домой, бросаю сумку в угол и снимаю мокрую куртку.

С момента, как вышел утром, прошло всего шестнадцать часов.

Один день. Всего один.

За это время я прошёл через город, дождь, заброшку и десятки чужих взглядов. Снова стал тенью.

А завтра будет новый день. И новая цель, — подумал я, садясь на диван и закуривая сигарету.

Вдруг — нарастающий звук. Тревожный, давящий, будто сирена внутри черепа. Я зажмурился и закрыл уши руками.

Тишина.

Осторожно открываю глаза. Телефон лежит на тумбочке, орёт будильник.

Сон. Всё это был всего лишь сон.

А жаль.

Я медленно поднимаюсь, иду заваривать кофе.

7:00 утра. Новый день впереди.

И я уже знаю: будет новая цель.

Вопрос лишь в том — где заканчивается сон и начинается реальность?

Одно пока ясно точно – на пенсию меня ещё никто не отпускал .