Читать онлайн "Ловушка"

Ловушка

Осень... что я знал о тебе? Ровно ничего, до тех пор, пока не угораздило отправиться на первую в своей жизни охоту, и по глупости, отстав от друзей, заблудиться в незнакомом лесу. Тут-то я сполна ощутил все капризы этой переменчивой поры. От мелких, назойливых капель моросящего дождя, стекающих за воротник, до промозглого тумана, что ледяным дыханием пробирал до самых костей.

Застигнутый врасплох темнотой, я пробирался сквозь чащобу, в поисках убежища, где можно было переждать ночь. Под порывами ветра деревья раскачивались, их ветви скрипели и стонали, наводя страх.

В какой-то момент, осень будто сжалилась надо мной. Сквозь рваные облака проглянула луна, залив лес призрачным, мертвенно-белым светом. Впереди забрезжили просветы между деревьями – верный знак спасения. И пока темь не поглотила вновь лес, я, собрав последние силы, рванул вперёд, ломая на бегу сучья и спотыкаясь о торчащие из земли коренья. И вскоре выскочил на просторную опушку, устланную густым ковром опавших листьев. Три широкие тропинки расходились в разные стороны, и на одной из них виднелась колея от автомобильных шин. Настроение улучшилось.

— «Ещё немного, — успокаивал я себя, — и выйду на дорогу, где, возможно, удастся поймать попутку».

Ветер набирал силу с каждой минутой, превращаясь в свирепый вой. Он швырял в лицо пригоршни затхлых листьев и обломки веток, сбивая с ног яростными порывами. Отвратительная, липкая паутина оседала на щетине, забивалась в нос, делая каждый вдох мучительным. Луна, глумливо подмигнув на прощание, так же внезапно спряталась за тучей, как и появилась. Хотелось завыть от бессильной злости. Разделяя моё желание, вдалеке послышался тоскливый волчий вой. Я поправил ремень винтовки на плече и чиркнул зажигалкой, наивно полагаясь на её слабый свет. Не видя ничего перед собой, я продолжал идти, всё ещё веря в счастливый исход случайного блуждания.

Бревенчатое строение выросло на пути так неожиданно, что я не успел среагировать и со всего размаха врезался плечом в стену, поросшую влажным мхом. Новый порыв ветра, будто приглашая войти, распахнул передо мной хлипкие, дощатые двери. Поднявшись по скрипучему крыльцу, я вошёл внутрь. Оставив у порога винтовку и рюкзак с остатками провизии, осмотрелся при тусклом свете зажигалки.

Обстановка комнаты мало напоминала ту охотничью сторожку, где мы с друзьями останавливались на дневной привал. У стены, слева от входа, стояла старинная кровать с витыми кованными спинками. Над кроватью висели не менее древние часы с гирями на ржавых цепях. Напротив – огромное зеркало в потемневшей бронзовой раме. Вот и всё убранство, не считая маленькой печурки в углу, кочерги и аккуратно сложенных рядом берёзовых поленьев.

Огонь с треском разгорался в печи, наполняя комнату ровным, приятным жаром. Чтобы скоротать ночь, я снял сапоги и, укрывшись курткой, устроился на скрипучей панцирной сетке кровати. Сон не заставил себя долго ждать – через минуту я провалился в него с головой, не обращая внимания на завывающий за стенами дома ветер.

Разбудил меня скрип половиц. Осторожные шаги приближались. Я отчётливо чувствовал чьё-то присутствие за спиной. Резко развернувшись, ожидал увидеть кого угодно, только не пустоту. Списав слуховые галлюцинации на усталость, я уже хотел вернуться к прерванному отдыху, но сдавленный вздох и неясное бормотание окончательно прогнали остатки сна.

— Кто здесь? — громко спросил я.

В ответ раздался бой настенных часов.

После двенадцатого удара послышался настойчивый стук по стеклу. Я надеялся, что это друзья отыскали меня, но за окном и на крыльце никого не было. Недоумевая, я подбросил в топку поленьев и принялся мерить шагами комнату.

Стук повторился. И теперь я точно знал, откуда он исходил. Холодок пробежал по позвоночнику, кожа съёжилась от ужаса. Преодолевая страх, я повернулся к большому зеркалу в бронзовой раме. И не в силах вымолвить ни слова, лишь беззвучно шевелил губами.

Из зеркала на меня смотрела светловолосая девушка. Её кожа была серой и полупрозрачной, щёки впалыми, а в глазах читалась мольба о помощи.

Я зажмурился, надеясь, что видение рассеется, но девушка и не исчезла.

— Выпусти меня, — её голос звучал точно из подземелья.

Я не раздумывая ударил кочергой по зеркальной поверхности и, к своему удивлению, не услышал звука бьющегося стекла. Обычное зеркало давно бы разлетелось на куски, но это сталось невредимым, без единой трещины или скола.

— Подойди, подай мне руку — взмолилась пленница зазеркалья, прильнув ладонями к стеклу.

Повинуясь её мольбе, я коснулся зеркала, и моя рука провалилась в податливую серебристую ртуть. Перед глазами заклубился туман, сознание начало угасать, а неведомая сила неумолимо затягивала в зеркальное чрево.

Когда я обрел способность мыслить здраво, меня охватил панический ужас. Я оказался в каменном мешке, метр на метр. И это были не галлюцинации. Шершавые стены, подвальный холод – реальность была осязаема. Но самое странное чувство возникло, когда я увидел самого себя. Там, за зеркалом, в той самой комнате, где я был мгновением назад. Сначала я принял это за свое отражение. Но раньше я никогда не замечал, чтобы моё отражение действовало вразрез с моими собственными движениями.

— Расслабься, иначе сойдёшь с ума, — пробасил мой двойник. — Извини, что заняла твоё тело.

— Т-ты к-кто? — мой язык отказывался слушаться, и как ватный, болтался во рту.

— Ну, ты даёшь… Сам же меня только что вызволил. Я та девушка, из зеркала. Кстати, меня зовут Илона. Ой-ой, меня звали Илоной, а теперь я…— бывшая пленница зазеркалья достала из кармана моей куртки мои же права. Растягивая слоги, она прочла вслух: — Ста-ни-слав. Хорошее имя. Да и тело – высший класс. Судя по мышцам, на диване ты не любитель валяться.

Я слушал её болтовню, судорожно пытаясь ухватить метавшиеся в голове мысли.

— С-сука, — это всё, что смог выдать мой взбесившийся мозг.

— Да не злись ты. Восемь месяцев назад я также попалась на удочку. И тело своё было жалко, когда в него вселилась жирная зачухонка… Надеюсь, она его бережёт и не раскормила до слоновьих размеров. Но, не будем о грустном. Может, тебе повезёт, и уже завтра сюда наведается кто-нибудь из охотников или грибников. Осенью часто гости захаживают, да вот только на ночь редко остаются, — она рассмеялась моим собственным смехом, прикрыла глаза и поскребла трёхдневную щетину на щеках. — Мда, непривычненько…

— Верни моё тело немедленно! — я ударил кулаком по стеклу, но звук утонул в гнетущей тишине.

— Даже не мечтай! Я больше в подвал не вернусь!

— Послушай, я обязательно что ни будь придумаю и освобожу тебя.

— Ты хочешь сказать, что приведёшь мне другое тело? Не-а. Меня вполне устраивает твоё. Да и где гарантия, что ты не рванёшь отсюда, сверкая пятками, забыв про меня? Хватит спорить! У нас осталось мало времени. Портал открыт с полуночи до трёх. В остальное время все, кто находится в комнате, тебя не увидят и не услышат, хоть обкричись.

— Илона…

— Не называй меня так! И если хочешь поскорее оттуда выбраться, хорошенько запомни всё, что тебе скажу. Теперь ты являешься стражем ведьминых сокровищ. Оглянись: за спиной сундук, набитый золотом. И пока не найдёшь заместителя, не сможешь покинуть свой пост. Любой, кто коснётся зеркала после полуночи, обменяется с тобой местами. И напоследок маленький, но очень ценный совет: когда представится возможность покинуть место своего заточения, не вздумай прихватить с собой ничего из ведьминого сундука. Да-да, соблазн велик, там столько всего… Но даже самая маленькая монетка, спрятанная в кармане, лишит тебя возможности обрести тело, и ты навсегда останешься пленником этого дома. Здесь таких знаешь сколько?

Бывшая пленница тихо присвистнула сквозь зубы, и возле зеркала проявились серые тени, в которых угадывались силуэты людей.

— Знакомься, — ухмыльнулась она. — Призраки. Хорошие ребята, скажу я тебе. Скучать не дадут. Я им даже имена придумала. Эта, с ожерельем на шее, Оргина Георгиевна. Толстяк, с раздутыми карманами, Вилен Казимирович… — Она остановилась, заметив мой взгляд. — Слушай, ты чего на меня так смотришь? Не нравятся имена? Назови по-своему.

— Выпусти меня отсюда! Отдай моё тело! Немедленно вернись к своему сундуку! — меня захлёстывало от злости и обиды.

— Это теперь твой сундук, — жестко отрезала она. — А я, пожалуй, вздремну до рассвета. Почти год без сна — знаешь ли, не самое приятное занятие. Прощай. Мне пора.

— Не смей уходить Я найду тебя и убью! — крикнул я вдогонку.

— Сначала выберись, герой! — её голос донесся уже издалека. — А теперь посмотри на часы!

В этот момент раздался бой часов. Раз... два... три.

— Всё, теперь можешь кричать сколько угодно, — прозвучало будто из-под толщи воды. — Я тебя не вижу и не слышу.

Когда за окном забрезжил рассвет, воровка моего тела, прихватив винтовку и рюкзак, испарилась из дома.

Половину дня я потратил на тщетные попытки выломать зеркало и раскурочить стены. Но без тела это оказалось пустой затеей. Затем последовали долгие часы ожидания. Я верил, что мои друзья, в конце концов, набредут на этот странный дом и разнесут его по брёвнышку, вызволив меня из плена. Но время шло, а дом оставался пустым. Даже призраки, зависшие под потолком, казалось, скучали в этой тишине.

И когда я мысленно смирился с потерей тела, и утратил всякую надежду на освобождение, в двери постучали.

— Войдите! — заорал я, колотя невесомыми кулаками по стеклу.

Скрип открывающейся двери стал музыкой для моего слуха. Я замер в предвкушении, как ребёнок перед коробкой с новогодним подарком. В поле моего зрения появился мужчина. Ему было около сорока: невысокий, коренастый, круглолицый. Он мало походил на охотника или грибника. Дорогая кожаная куртка и остроносые туфли на тонкой подошве выдавали в нем состоятельного человека, по нелепой случайности оказавшегося в этой глуши. Он с опаской огляделся, а затем пригласил войти тех, кто ждал его одобрения на крыльце.

Молодая женщина в кашемировом голубом пальто, держала на руках девочку. Если я что-то понимал в детях, малышке едва исполнилось три.

— Останетесь здесь, — мужчин поскрёб ногтем лоб, обдумывая правильность решения. — А я поищу место, где есть телефонная связь, и дозвонюсь до техсервиса. Понесло не меня, дурака, через лесополосу! Чем мне шоссейная дорога не угодила?

Пока глава семьи отсутствовал, призраки, при виде гостей, оживились.

Женщина ощущала их присутствие лишь смутным беспокойством, но малышка, как мне казалось, видела их явственно. Её взгляд неотрывно следовал за перемещениями серых теней, а когда те приближались, она с испуганным криком бросалась на руки матери.

Вернулся глава семьи хмурый и расстроенный. Он бросил плед на сетку кровати и протянул жене термос.

— Обошел всю округу – нигде связи нет. На холм не рискнул лезть. Темень непроглядная. Придётся заночевать, — извиняющимся тоном сказал он.

Я мысленно поддержал его:

— «Правильное решение. Куда идти в такую ночь, в такой холод? Здесь хорошо, печка, дрова».

Будто услышав меня, он загрузил топку берёзовыми поленьями и развёл огонь.

Согревшись и выпив чаю, семья дружно захрапела под пледом на старинной кровати с витыми спинками, не обращая внимания на скрипы и бормотание, доносившиеся от расшалившихся призраков.

Я же, охваченный нервным беспокойством, метался от стены к стене, ожидая боя часов. Оценивающим взглядом я буравил спину спящего мужчины, мысленно примеряя его тело, точно костюм. Костюм, надо признать, был так себе, ни в какое сравнение с моим прежним. Но всё же это было куда лучше, чем годами сидеть взаперти, сторожа чужое добро.

С двенадцатым ударом часов я постучал в стекло. Снова. И снова.

— Эй, мужик, просыпайся!

Нервы сдавали. Неужели не слышит?

— Помоги! Помоги мне! — голос срывался от отчаяния, а в груди жгло, будто я отхлебнул горячей смолы.

Последний мой окрик был услышан. Плед приподнялся, и на меня уставились два маленьких голубых глаза.

— Привет, малышка, — я умилялся, глядя её на заспанное, румяное личико. — Видишь меня?

Она тряхнула кудряшками и помахала рукой.

— А ну-ка, толкни батю в бок. Да посильнее!

Девочка выбралась из-под пледа, ловко перелезла через спящего родителя и, топая босыми ножками по грязному, дощатому полу, подошла к зеркалу.

— Эй... вернись! Глупая, что же ты творишь? Позови отца! Отца… Позови отца!..

Слова застыли в горле, и я, не мигая, смотрел, как маленькие, пухлые ручки малышки вязнут в жидкой, серебристой массе.